Второй шанс (гет)

Вечером в мэноре собрались все, кроме Гарри, который остался у постели профессора. Его так и не получилось уговорить поесть, зато Гермиона уговорила его принять душ прямо в клинике и привезла ему чистые вещи. Но отойти от постели Северуса дольше, чем на пятнадцать минут он не соглашался ни в какую. После ужина Селена умчалась к нему в клинику, благо, это можно было сделать прямо через камин, и ей ничего не грозило, а Драко и Гермиона остались с Нарциссой обсуждать дела семейные.

Так и повелось — все, свободное от обучения и общения с Нарциссой, время девушка проводила с Поттером. Помогала, поддерживала, таскала ему бутерброды и кофе из мэнора, привозила передаваемую Гермионой одежду. Постепенно Гарри привык, что Селена постоянно находится рядом. Они много разговаривали, а порой она приносила из мэнора книги и читала вслух ему и профессору. А Гарри рассказывал ей о своих приключениях — так многие вещи, из рассказанных Гермионой, становились понятнее. И так Гарри узнал, что Селена почти сразу познакомилась с Гермионой, как только ту привезли в особняк. Джонсон велел ей подружиться с пленницей, рассказать о нем побольше хорошего… но Селене понравилась сильная и умная Гермиона и она рассказала ей всю правду, все, что сама знала. А поскольку ее никто не прогонял из комнаты пленницы, то они и разговаривали все то время, пока ждали спасения. Гермиона не сомневалась, что Драко и друзья найдут и вытащат ее.

Постепенно девушка стала для Гарри почти родной. Ему было так легко и тепло с ней, что он и сам не заметил, как рассказал ей о своих метаниях, о проблеме в отношениях с профессором. С улыбкой посетовал, что друзья, кажется, думают, что он влюблен в Северуса, но на самом деле все не так. Его тянуло к этому мудрому, сильному, смелому и преданному человеку, так горячо и верно любившему его мать. Что-то было между ними, какая-то связь. Но Северус упорно отказывал ему в нормальных отношениях, неизменно язвя и высмеивая его. И Гарри устал от этой вечной внутренней борьбы. Он уже собирался оставить все и уйти жить к магглам, попробовать не вспоминать старое, но тут случилось это похищение, а потом Снейп закрыл его собой. Зачем он это сделал — Гарри не мог понять. И теперь ждал, когда профессор очнется, чтобы спросить его об этом.

Селена, казалось, все понимала. Она не приставала к Гарри с расспросами, не уговаривала его уйти — просто сама все свободное время проводила рядом с ним и с профессором. А когда уходила на уроки с Нарциссой, то всегда оставляла ему кофе и воду, чтобы ему не приходилось лишний раз выходить из палаты, и за это понимание Гарри был ей особенно благодарен.

Прошел месяц с тех пор, как Северуса ранили. Гарри забросил все — школу, учеников, себя. Хог мог подождать. Весь мир мог подождать. Ведь самый главный для него человек сейчас находился между жизнью и смертью. И хотя врачи говорили, что он борется, Гарри все равно было сложно, страшно оставить его одного хоть на минуту. Он практически переехал в палату профессора. Похудел от бессонницы и питался одними бутербродами. Зарос щетиной и почти перестал улыбаться. Часто ночами он придвигал свое кресло ближе к постели больного и держал его за руку, молясь всем, кому только мог, чтобы Северус, наконец, очнулся.

В эту ночь было так же. Гарри гладил исхудавшую, прохладную ладонь и думал, каково это было бы, если бы профессор относился к нему по-доброму. Если бы между ними были другие отношения. Ведь он так любил его мать. До сих пор любил. Так за что же он так ненавидит его, Гарри? Неужели только за то, что он — сын Джеймса? И хоть все твердили, что он очень похож на отца, Гарри с каждым годом все меньше находил в себе знакомые по фото черты. Он вдруг представил, что Снейп мог быть и его крестным, как Драко. И так же мог бы заботиться о нем, учить… любить. Он положил голову на постель под руку Северуса — как будто это сам Снейп погладил его по голове — и затаился, прислушиваясь к ощущениям. Стало так обидно, что это все только его блажь, фантазия, и никогда не произойдет в реальности. И Гарри заплакал, как в детстве — сильно, навзрыд, не сдерживая себя. Слезы все текли и текли, он никак не мог остановиться, повторяя лишь один и тот же вопрос — почему? Почему он так хочет быть рядом с этим человеком? Почему Северус всегда отталкивал его? Почему он так его ненавидит? Но это были слишком длинные фразы, а Гарри задыхался от рыданий и лишь короткое «почему» все срывалось и срывалось с его губ. Его трясло, и он не сразу ощутил, как рука на его волосах легонько шевельнулась и длинные пальцы стали слабо перебирать вечно растрепанные волосы. Почувствовав, наконец, движение, Гарри замер, боясь поверить. Истерика испарилась. Он медленно поднял голову. На него смотрел Северус. Смотрел по-доброму, тепло. Он слабо улыбнулся Гарри и одинокая слеза скатилась из уголка его черных глаз.

— Не нужно, Гарри… Родной… — прошептал Северус, еще раз слабо провел по волосам Гарри ладонью и потерял сознание.

Секунду Поттер, замерев, пытался осознать то, что только что видел и слышал, а потом сорвался с места в поисках колдомедиков.

С той ночи все завертелось. Северус стремительно пошел на поправку, как будто его организм семимильными шагами наверстывал вынужденный отдых в клинике. Теперь Гарри не нужно было проводить у его постели все свое время, и он вернулся к преподаванию, навещая профессора после занятий. Он приносил ему книги, сладости, фрукты — все, что тот просил. Оба они, не сговариваясь, не вспоминали о той ночи, но отношение Снейпа к Гарри ощутимо изменилось. Он больше не язвил, разве что мог необидно шутить. А Гарри никак не мог забыть те слова. Они мучили его, не давали полноценно радоваться ни за Северуса, ни за друзей. Наконец, Гермиона не выдержала.

— Сколько можно, Гарри! Или ты расскажешь мне все, что тебя так мучает или… я не знаю, что с тобой сделаю! Уговорю Селену больше не общаться с тобой, вот! — она сделала страшные глаза, но оба они прекрасно понимали, что никакими силами ей не удастся заставить Селену отказаться от общения с великим Гарри Поттером. Правда, Гарри всегда возмущался и говорил, что ни выглядит и не ощущает себя великим, но кого это когда останавливало?

— Не нужно, Герм. Мне не до шуток.

— А разве я шутила? — она погладила его по плечу. — Ну, пожалуйста, мы же друзья. Я не могу смотреть, как ты мучаешься с тех пор, как профессор Снейп пришел в себя. Тут бы радоваться, а ты… Что между вами произошло?

Гарри задумался. Поверит ли она ему? Или снова начнется этот утомительный разговор о влюбленности? Он все же решился.

— Когда профессор пришел в себя — он был совсем другим. Он смотрел на меня как… как… Отец! И он назвал меня по имени, назвал родным. Ты можешь себе представить, чтобы такое произошло до его ранения?

— Ну, до того, как это произошло, я вообще не могла представить, чтобы он так переживал за тебя, чтобы закрыть собой от пули. Но теперь…

— А что изменилось? Он был в коме…

— Ты же не хочешь сказать, что он потерял память или его подменили?

— Нет, конечно, но если принять во внимание мое к нему отношение, то, что меня все время тянет к нему… И что бы ты там себе не придумала — я не хочу его! Я хочу быть в его обществе, хочу общаться, дружить, но не спать с ним, Герм!

— Да я уже поняла, поняла, — замахала на него руками Гермиона. — Драко мне объяснил и вообще, я и сама не слепая. Гарри, но ты же не думаешь, что он… Что он тебе…

— Именно, Герми. Именно это я и думаю. Он вполне может быть мне отцом, правда? Они с мамой дружили, он любит ее до сих пор. А вдруг они успели… А потом поссорились, разошлись. А Джеймс просто принял меня как своего, но по крови, по магии — я не его сын! У магглов есть анализ ДНК для определения отцовства. А что здесь?

— Здесь только гоблины, Гарри. Но если до сих пор они молчали…

— А может, он запретил им? Может, он хотел спрятать меня от Темного Лорда? Может, он таким образом пытался меня защитить?

— Но что мешало ему признаться после войны?

— А я бы поверил? — Гарри заметался по комнате, сжимая кулаки. — Все сходится, Герм! Все сходится! А когда он пришел в себя, то просто не успел снова нацепить свою маску ужаса подземелий. А у меня была истерика, и первое, что ему пришло в голову — это успокоить меня.

— Так вот как ты вытащил его? Твоя истерика вызвала всплеск магии и он…

— И он среагировал на нее, потому что всегда защищал меня, а тут я просто молил о помощи! Я отправляюсь к гоблинам, и пусть только попробуют не ответить на все мои вопросы! — он трансгрессировал, а Гермиона так и осталась стоять посреди комнаты, в которой они разговаривали, не успев ничего ему ответить. Ей оставалось только ждать его.

Ворвавшись в банк, Гарри кинулся к первому встречному гоблину.

— Как я могу проверить родственную, кровную связь?

Гоблин насторожено посмотрел на него.

— Гарри Поттер желает установить родство?

— Именно! Кто может мне помочь?

Гоблин кивнул ему, приглашая следовать за собой, и повел куда-то в глубину подземелий. Коридор был длинным и слабоосвещенным, а в конце виднелась маленькая дверца. Открыв ее, гоблин пропустил в нее Поттера и попросил подождать. Вскоре в комнату вошел другой гоблин. Насколько Гарри понимал — кто-то из начальства.

— С кем именно вы хотите установить родство, мистер Поттер? — вежливо кивнув, поинтересовался гоблин.

— Я не хочу установить родство. Я хочу выяснить, не является ли Северус Снейп моим… моим… отцом. — Гарри с силой сжимал кулаки, его потряхивало.

— Почему мистер Поттер решил, что…

— Это не важно, почему я так решил! Покажите мне записи моей родословной, или как тут у вас это называется? Я хочу видеть доказательства того, кто именно является моим отцом!

— Я прошу простить меня, но я не могу этого сделать.

— Почему? Разве наследник не имеет права…

— Имеет. Но вы введены в род Поттеров и…

— Введен? Это значит, что Джеймс не был мне родным отцом?

— Мистер Поттер, выслушайте меня. Давным-давно гоблины подписали договор с неким волшебником, что не выдадут вам информацию о вашем родном отце. Единственное, что я могу сказать — что Джеймс Поттер принял вас в свой род по всем правилам крови и родовой магии. Я лично проводил этот ритуал.

— Не так уж и давно, — проворчал Гарри. — Я не такой старый. Но вы сказали, что заключили договор. Я никогда не поверю, что вы не предусмотрели какой-нибудь лазейки, на случай если ситуация выйдет из-под контроля. Я уже имел дело с гоблинами и ожоги от сделки с Крюкохватом напоминают мне, что не все у вашего брата так просто. При каких же условиях вы можете открыть мне имя моего кровного отца?

Гоблин как-то странно посмотрел на него и едва заметно улыбнулся.

— Признаться, когда я подписывал этот договор, я был полностью согласен с решением вашего отца скрыть его имя от вас. Но теперь… Я могу открыть вам его имя, только если мне и моим собратьям будет угрожать неминуемая и мучительная смерть.

— О, поверьте, я сейчас в таком взвинченном состоянии, что стихийная магия так и рвется наружу. Я с большим трудом стараюсь сдержать ее, но если вы не откроете мне…

— Я понял, мистер Поттер. Если я не исполню вашей… просьбы, — он улыбнулся, — вы разнесете весь банк, похоронив под его обломками моих сородичей, меня самого, да и себя.

— Именно!

— Что ж, в таком случае я имею право открыть вам имя вашего Отца. Это — мастер зельеварения, мистер Северус Снейп.

Гарри осел на ближайший стул.

— Так я и думал, — прошептал он. — Так я и думал. Но почему же он?..

— Не открылся вам? — Гарри кивнул, — Я не знаю. Раньше он старался спрятать вас от Сами-Знаете-Кого. Но теперь… Теперь, я думаю, вы сами разберетесь, — гоблин сделал движение в сторону двери, давая знать, что больше ничем ему не поможет.

— Да. Да, теперь мы сами… Спасибо вам, — Гарри поспешно вышел из банка и трансгрессировал прямо в клинику.

В клинике оказалось, что Драко уже забрал Северуса домой. Точнее — в мэнор. Для восстановления ему еще требовался уход, а домовых эльфов у профессора не было. Поэтому Нарцисса все решила за старого друга сама. Ему выделили целое крыло и подземелье с лабораторией. Все это было ему хорошо знакомо, и он вполне уютно устроился с книгой в кресле у камина, когда в комнату ворвался Поттер. Профессор уже хотел указать ему на необходимость стучаться, но у Гарри был странный вид. Казалось, он одновременно и счастлив и в ярости. Бухнувшись на колени у кресла, он уткнулся головой в колени профессора и прижал его ладонь к своей щеке.

— Ты вообще собирался мне сказать когда-нибудь об этом, Северус? — голос Гарри звучал глухо. Он явно нервничал.

— Сказать о чем? — осторожно спросил Северус, пытаясь высвободить свою руку и заглянуть тому в глаза, но Гарри сам поднял голову и посмотрел на него.

— О том… О том, что ты мой отец, — Северус побледнел. Гарри смотрел серьезно, и даже ощутимая злость, которую профессор почувствовал вначале, вроде бы улетучилась.

— Как ты узнал? — как ни старался Снейп, его голос все же дрогнул.

Гарри всматривался в его лицо, пытаясь что-то прочитать в нем.

— В ту ночь, когда ты очнулся — ты повел себя не как обычно. Ты…

— Я помню.

— И с тех пор я не мог найти себе места. Я не мог допустить, чтобы ты снова влез в свой ледяной панцирь и вышвырнул меня из своей жизни, и я начал искать. Гоблины…

— Они не имели права, это нарушение договора! — Северус нахмурил брови.

— Ты жалеешь? — в глазах Гарри плескалось отчаяние. Он замер. Казалось, от этого ответа зависела вся его жизнь.

— Нет, — Северус покачал головой. — Давно нужно было тебе сказать, наверное… Но я боялся. Сначала нужно было, чтобы Волдеморт думал, что я тебя ненавижу. А потом я не хотел портить тебе репутацию отцом — Пожирателем Смерти. Ты же знаешь, как тяжело пришлось Драко отстаивать свою невиновность и вообще…

Гарри прикрыл глаза. Северус не оттолкнул его! Напротив, Гарри казалось, что тот сам боится, что его оттолкнут. Он не удержался от вопроса, который мучил его давно.

— Так ты не меня стеснялся, а себя? Тебе не было стыдно за то, что я — твой сын?

— Как ты можешь так думать? Тобой гордится вся Британия, а ты боишься, что мне за тебя стыдно?

— Мне плевать на мнение всей Англии, и даже вместе с Шотландией! Мне важно, чтобы ты…

— Я всегда гордился тобой, Гарри. Если бы ты только знал, как тяжело… Хотя, о чем это я? Не дай, Мерлин, тебе узнать когда-нибудь, что такое отказываться от собственного ребенка, говорить ему гадости, наказывать просто так, ни за что, а потом заливать в себя тоннами зелья и огневиски, чтобы заглушить эту боль. Я очень боялся, что ты ненавидишь меня и никогда не простишь. Ведь тебе есть за что злиться на меня.

— Есть. В первую очередь за то, что ты столько времени отталкивал меня уже после войны.

— Я боялся…

— Я всегда считал тебя самым смелым человеком из всех, кого я знал, — улыбаясь, заявил Гарри. — А ты трусил.

— Отчаянно. Но теперь ведь все позади?

— Ну, не знаю…— протянул с усмешкой Поттер. — Я, возможно, буду еще отыгрываться на тебе за все те годы беспричинных оскорблений и унижений. А еще я буду требовать сказки на ночь и мороженку!

— Мороженое на ночь вредно! — менторским тоном заявил Снейп. — А сказки на ночь тебе должна читать жена. Ну, или не сказки. Кстати…

— Какая жена? Где я ее возьму? — удивленно воззрился на него Поттер.

— Так мисс Селене совсем скоро исполняется восемнадцать. Самое время объявить о помолвке, тебе не кажется?

Гарри сглотнул. Как всегда, проницательный Снейп заглянул в самую душу. Гарри и сам подумывал о том, что пора бы объясниться с Селеной, но ведь она совсем еще ребенок, а у него война за плечами.

— Зачем я ей? У меня запои и депрессия, а у нее…

— А у нее влюбленность в героя, который должен быть образцом и соответствовать.

— Снова соответствовать? Всю жизнь я пытаюсь чему-то соответствовать.

— Да, Гарри. Женщины видят в нас героев и очень разочаровываются, если мы оказываемся не таковыми. Однако твоя Селена видела тебя разным. И сильным, когда ты спасал ее. И слабым, когда ты плакал у моей постели. Так что, думаю, тебе очень повезло с этой девушкой, раз она до сих пор не сбежала от тебя. И раз уж мы все обсудили…

— Мы далеко не все обсудили, Север… Отец. Далеко не все. Но ты прав — нам нужно время, чтобы переварить все это. А пока, я и правда — пойду к Селене, — и он трансгрессировал прямо из комнаты.