Добро пожаловать в Нифльхейм (джен)

Сегодня утром я проснулся, сидя за столом. Уснул прямо в скафандре, вот прям там, где сел передохнуть после шестнадцатичасового марафона. И судя по логам, я проспал почти пять часов. Иду на рекорды. Что удивительно, я чувствую себя превосходно и очень голоден.

Голова не болит, чувствую чистоту и лёгкость мышления. Тело полно энергии, и наполнено восторгом от вчерашнего открытия. Казалось бы, ничего сверхъестественного, обычный навигационный маяк, но для меня он словно луч во тьме, ниточка что связывает с предыдущей экспедицией и их тайнами.

Пока план на сегодня прост: восполнить запасы энергии организма; проверить емкость с отфильтрованными частичками; обработать полученные, в ходе вчерашнего похода, данные; разработать план действий по поддержанию моей жизнеспособности; собрать одиннадцать друзей; украсть звездолёт и взорвать огромную вражескую станцию… А, нет, стоп, это из другой симуляции.

Пока остановимся на первых четырёх пунктах

[обновление журнала…]

За двадцать прошедших часов, мой пылесборник добыл мне чуть более полутора килограмм пыли, которые, благодаря достижением квантовой механики, можно превратить в семь с половиной тысяч калорий. Этого запаса энергии, при умеренном потреблении, хватит почти на три дня активности.

Кстати об активности: пока чистил пылесборник и загружал серую, богатую органикой, массу в синтезатор, мне пришла одна интересная мысль. Чтобы чрезмерно не нагружать пылесборник и быстро восполнить запасы сырья, я буду топить снег.

Ведь куда попадает атмосферная пыль? Не улетучивается же она в космос или обратно в жерло вулкана. Правильно, она оседает на поверхности планеты и, словно годичные кольца деревьев, день за днём пишет историю сурового ледяного мира.

Работы будет много: нужно будет перетаскать огромное количество снега и льда, а для этого придётся очень много поработать лопатой. Очень маленькой лопатой. Астеры будут очень горды мной.

Хотя я сомневаюсь, что хоть один из моих условных предков хоть раз в жизни держал в руках лопату. Различные гаечные ключи, паяльники, сварочные аппараты, масс-спектрометры — да, но не лопату. Те кто рисует образ космо-рудокопа в скафандре и кайлом с лопатой в руках, явно никогда не надевал скафандр.

В скафандре просто невозможно заниматься какой-либо заметной физической деятельностью. Скафандр вот уже почти триста лет представляет собой маленький космический корабль, построенный вокруг тела.

Должен признать, меня всегда раздражали исторические симуляции лунатиков и землян, в которых астеры прыгают с буром по астероидам в модных облегчённых скафандрах! В облегчённом скафандре астеры спали и ели. А внекорабельная деятельность велась только в надёжном, крепком и достаточно подвижном скафандре.

Конечно это уже были не стокилограммовые саркофаги начала космической экспансии, а стокилограммовые высокотехнологичные устройства, позволяющие с комфортом работать в условиях жёсткого космического излучения на протяжении десятка часов. Когда вы сами делаете себе и космические корабли, и скафандры, вы будите делать их из доступных материалов и максимально просто.

Находясь в трёх астрономических единицах от земли, сдать скафандр на сервисное обслуживание представляется нетривиальным занятием. Впрочем, даже сейчас, относительно серьезной работы, в поясе предпочитают использовать полновесный скафандр.

И так, я рассчитываю найти до одного процента твердых частиц и органики на килограмм льда. А значит для получения условного количества калорий, равных суточной норме, необходимо переработать около шестисот килограмм льда.

К сожалению, должен заметить, что этот расчёт верный только лишь для сол суток, которые в том числе удобно использовать на станциях, глубоко под землёй, там, где свет родного светила никогда не согревает местных жителей. Здесь же, из за активных работ на поверхности планеты, суточные циклы ведутся по местному, тридцати-шести часовому времени.

А значит и в сутки я буду потреблять больше калорий. Сильно больше калорий. Если прикинуть, то за сутки могу идти двадцать четыре часа, с двухчасовыми привалами каждые шесть часов пути. Это получается тридцать два часа, и ещё четыре останется на сон.

Если поддерживать среднюю скорость в пять километров в час, то за сутки смогу проходить фантастические сто двадцать километров. Пока не плохо.

На час ходьбы мне стоит прикинуть расход энергии на уровне ста пятидесяти килокалорий в час. За сутки на ходьбу я потрачу примерно три тысячи шестьсот килокалорий. Ещё полторы тысячи нужно на функционирование организма. Всего за сутки мне потребуется пять тысяч килокалорий.

И это с учётом, что половину нагрузки на себя возьмёт костюм.

С нужным мне запасом питательных веществ я смогу позволить десятидневный маршрут, пять дней в одну сторону, пять дней в другую. За пять дней преодолею фантастические, по мерка жалких двуногих, и пренебрежительно малые в масштабах космоса, шестьсот километров.

Готов поспорить, что за последние сто лет не найдётся представителя человеческой расы, преодолевшего подобного расстояния. Этот рекорд остается за мной. Надеюсь не посмертно.

Что же, сегодня я много поработаю лопатой. Но лучше так, чем совсем остаться без системы вентилирования воздуха, которая неизвестно сколько проживёт с возросшей нагрузкой.

[обновление журнала…]

И так, очередное фиаско постигло мою наивную душу. Складывается ощущение, что как только я начинаю планировать, где-то сидит кто-то злой и бородатый, весь в белом и светящийся от чистоты, и он сразу начинает думать, как пустить под откос всё что запланировано, да так чтобы по-побольнее и унизительнее.

Для начала я подготовился к предстоящей работе. Во-первых, мне требовалась ёмкость для растопки льда, и разумеется никакой ёмкости нигде не было. Но у меня были шкафчики. Именно что были, теперь это две ёмкости на двести пятьдесят литров, каждая.

Посылаю лучи благодарности конструкторам, слепившим эти шкафы, мне даже не пришлось ничего выдумывать для герметизации, они отлично держат воду. И выглядят достаточно надёжными, что бы не развалится во все стороны от двухсот литров воды.

Первую ёмкость, предназначенную для растопки льда, я поставил на стол в инженерной лаборатории, а вторую, для сбора отфильтрованной воды, на пол под ней. Снег будет таять, дальше я буду сливать его через фильтр в нижнюю ёмкость, а осадок, буду подавать в синтезатор.

И всё было хорошо и работало, ровно до момента выхода на улицу.

Отличная погода между прочим, легкий ветер шатает радиомачту, чтобы дополнить картину, не хватает только пролетающих мимо, подхваченных лёгким сквознячком, белых медведей.

Как вы, возможно, догадались, как только закрылись внутренние двери шлюзовой камеры, створки внешней двери раскрыли свои объятия ревущему потоку. Меня впечатало обратно, во внутренние двери, и пока я барахтался, дезориентированный от столь наглого и неожиданного притеснения моего перемещения, пытаясь встать и пробиться сквозь нескончаемый поток снега…

В общем, к тому времени, когда Хьюго сообразил отдать команду на закрытие створок дверей, в шлюзе заметно прибавилось белой холодной субстанции. Камеру вместе со мной замело снегом примерно на половину. Не так я планировал добыть нужный мне снег и лёд. Боль и унижение.

В каждой ситуации нужно искать положительные стороны. Из плюсов: у меня есть сырьё. Из минусов: у меня есть синяки, я избит и унижен.

[обновление журнала…]

К плохим новостям прибавилось, за то недолгое мгновение, пока двери были открыты для рвущегося потока, намело всего полтора метра кубических снега, а это всего около пятисот килограмм, меньше чем мне требуется.

Из этой массы в теории можно получить не более пяти килограмм сухого вещества, из которых половина — это бесполезные мне силикаты и прочие неорганические примеси. И только половина — это богатая органикой масса, пригодная к переработке.

Из этой, казалось бы, огромный кучи материала получится всего около двенадцати тысяч килокалорий, которых достаточно чуть больше чем на два дня пути. Не очень густо, но с учётом имеющихся запасов мне хватит на три дня пути в одну сторону, после чего мне придётся вернутся на свой опорный пункт.

Ветер за стенами не прекращает своего наступления, и беспрепятственно носится по бескрайним просторам Хикарильской равнины. Теперь я могу достаточно точно отслеживать состояние погоды на поверхности по изменению потока воздуха в системе кондиционирования.

Это оказалось достаточно просто — когда поток воздуха на скорости шестидесяти метров за секунду врывается в вентиляционные отверстия, заставляя систему закрывать воздушные каналы, боясь, что их занесёт снегом или станцию раздует изнутри, то лучше сидеть в уютных круглых стенах и даже не думать о том, чтобы вытащить свою ленивую задницу на поверхность.

А вот когда створки воздушных каналов полностью открыты, а система не регистрирует штормовых порывов масс воздуха в системе вентилирования, то можно выходить на поверхность под жаркие, высокоэнергетические лучи, холодной неспокойной звезды. И так я и собираюсь поступить. Нужно заняться чем-то интересным.

[обновление журнала…]

Я и забыл как скучна и однообразна моя жизнь на этой планете в условиях отсутствия работы и связи с внешним миром.

Пора вернуться в рабочее русло, чем больше я работаю, тем быстрее течёт время, а значит тем быстрее наступит тот час, когда я смогу отправить послание, получить весточки из дома, удовлетворить свой мозг порцией серотонина за просмотры комедийных сцен из сети.

Да хоть почитать что-то, тут же тоска — ни книг, ни музыки, ни фильмов. Совершенно не представляю, как предыдущая экспедиция тут жила и что они сделали с библиотекой, как можно так сильно повредить данные.

Непонятно куда делся предыдущий персонал станции, возможно они все на Стромболи, возможно действительно улетели. А может быть они по одному умирали во льдах, каждый раз отправляя на спасение всё новых и новых членов экспедиции.

Чем же я должен тут заниматься? Так как я палеонтолог, а по совместительству геолог, химик, физик, инженерный персонал, кок и врач, а к моему счастью здесь отличный хоть и устаревший мед стол, то вся работа ложиться на мои плечи. Выполнять всё сразу я не могу, а поэтому буду, в зависимости от дня недели, выполнять работу той или иной специальности.

Один день я выделю на работу по программе геологической службы, следующий день потрачу на работу палеонтолога, третий день буду химиком, на четвёртый — химиком, на пятый день медиком- буду проводить плановое медицинское обслуживание персонала и техническое обслуживание станции, на шестой день я выделю время для себя: отдохну займусь чем-то интересным. В смысле- начну всё сначала, так как заняться тут больше нечем. А пополнять запасы станции буду в перерывах между работой.

Как геолога, зона моих интересов находится в на северо-востоке, на плато “Шибальба”, геолого-разведывательная станция “Стромболи”. Она же меня интересует как палеонтолога, моей целью является найти и изучить возможные микроорганизмы, скрытые от нас километрами льда, которые любезно вскрыли для меня геологи.

Для этих целей со мной отправили некоторое очень интересное оборудование для скафандра- новенький, полноспектральный встраиваемый сканер, способный с двух метров провести первичный анализ окаменелостей, а дополнительные модули позволяют разбирать образцы по атомам с целью исследования цепочек ДНК, если такие найдутся.

Также на “Стромболи” находится резервный центра связи, а значит это мой запасной способ связаться с внешним миром, попросить помощи, запросить план действия и получить ответы на вопросы. Да и нужно проверить работает ли вообще эта станция, а заодно, возможно, я найду там людей.

До станции придётся идти пешком, ангар оказался пуст, оба ровера отсутствовали, возможно на них уехали члены экспедиции. Что же заставило их уехать, почему радио тишина? Прибытие транспортника сложно не заметить.

Так много вопросов, так мало ответов, займусь подготовкой к моему маленькому пешему путешествию Благо дорога отмечена вышками и метеоспутники обещают хороший ясный день.

Приятно, когда хоть что-то работает без сбоев и нареканий.