Хранитель тайны (гет)

Поздним утром мистер Ридли всё ещё спал. Дэйзи выпила чашку кофе и решила почитать очередное письмо отца. Борджин был сентиментален и не считал Скабиора никчёмным прохвостом или чудовищем. Он напомнил Дэйзи о его деловой хватке и прекрасных связях. А заодно неясно и коротко упомянул о происшествии, из-за которого пострадал его знакомый, какой-то «медлительный толстяк». Мисс Борджин моментально связала рассказ отца с письмом на гербовой бумаге. Конечно, это выглядело слишком просто. Охваченная этими мыслями, она шагала взад и вперёд в тишине бального зала и нечаянно столкнулась с мистером Ридли.

Она так сильно задумалась, что буквально ударилась о его грудь. Тот взглянул на неё с высоты своего роста, сохраняя удивлённое молчание. Дэйзи поспешила избежать объяснений и бросилась наверх. Она поминутно думала о том, что могла выглядеть в его глазах очень странно. Возможно, в другой раз ей не удастся избежать неудобных вопросов.

Определённо, с этой минуты мисс Борджин задалась целью отыскать комнату, из которой можно было бы попасть на балкон библиотеки. Таковая наверняка имелась. Борджин долгое время рассматривала содержимое соседней спальни через замочною скважину... но, согнувшись в полутёмном коридоре, не увидела ничего, кроме мебели, прикрытой чехлами. Когда она спустилась вниз и снова оказалась в библиотеке, там хозяйничал Оливер, он сбивал пыль с книжек перьевой метёлкой.

Борджин не спускала с него глаз. Мальчонка перестал напевать и воззрился на неё из-под козырька кепки.

— Значит, в библиотеке прибираешься ты, милый?

— Да.

— А скажи, — Дэйзи обвела глазами балкон. — Наверху тоже?

— Ну да. Мама боится высоты, а отец этим не занимается. У него дела другие.

Дэйзи молчала, думая, как бы подступиться к сокровенному.

— Оливер, как ты туда попадаешь?

Обступленный сумрачным сиянием лампы, мальчик бдительно присмотрелся к лицу мисс Борджин, и её сразу же разобрало беспокойство. Сколько шиллингов придётся отдать Оливеру за секрет? А ведь эти шиллинги были для неё важны. Она рассчитывала воспользоваться ими в нужное время.

— Попадаю, мисс, — уклончиво ответил малыш.

— Я… тоже хочу туда попасть.

— Хозяин не велит трогать те шкафы. Даже если вы туда попадёте, ни почём их не откроете. Думаете, я там книжки перебираю? Как бы не так. Просто мою половицы, и всё.

— Здорово было бы там побывать.

— Нет, я ничего не скажу, мисс.

— Я скажу, что узнала сама. Он ни в чём тебя не заподозрит.

— Он не такой дурак, как вы думаете.

— Вот и отлично. Оливер, не переоценивай его. Он иногда бывает удивительно простодушен. Не видит дальше своего носа.

Обратив фразочку Ридли-Скабиора против него, Дэйзи мысленно над ним вознеслась и тут же спустилась с облаков на землю: Оливер качал головой.

— Что тебе предложить?

Мальчик положил метёлку на край стола.

— Хочешь, отдам тебе складной нож, колоду карт или… или…

— Да зачем вам это, мисс Борджин? — удивился мальчик. — Что в этом такого?

— Мне интересно. Я никогда не бывала в доме с башней.

Оливер прищурил левый глаз, очевидно, решив немного раскинуть мозгами. Наконец, он сказал:

— Что ж, мисс Борджин. Нож и колода карт. И ещё что-нибудь интересное.

— Ммм... что ж, принесу интересное. А скажи, сколько интересного тебя устроит?

— Я не про деньги.

— Не про деньги?

— Нет! Я хочу что-нибудь интересное! Я знаю, что вы… что вы такая же, как и мистер Ридли. У вас точно должно быть что-нибудь интересное.

Мальчонка упрямо стоял на своём. Что ж, теперь нужно было думать о том, каким подарком поразить его воображение. Немного поразмыслив, Дэйзи решила подарить ему карманную лупу, сквозь которую рассматривала детали растений. Круглое, выпуклое стекло было надёжно закреплено в кайме из лунного камня. Через час снова отыскала мальчика.

Тот носился у пруда, пытаясь достать уплывший кораблик. Увидев девушку, Оливер красноречиво улыбнулся и бросил палку. Он поманил её, чтобы совершить сделку в тени сараев. Дэйзи отдала лупу, посулив удивительные открытия, которые она принесёт, если воспользоваться ею в лунную ночь. Он был доволен, но радость от подарков быстро охладилась воспоминаниями о сговоре.

— Дверей на балкон две. Одна ведёт туда из учебного класса, вторая из вашей спальни. В ней когда-то спала матушка мистера Ридли, она любила почитать. Теперь мистер Ридли-Скабиор на балкон не пускает, у него в шкафах какие-то особенные книги. Одна злая тётка уже пыталась открыть шкафы, ну и скандал был! Открыть их ей не удалось, а сэр Трэвис велел ей забыть к нему дорогу.

— Как её звали?

— Не знаю. Я ей не нравился. Мистер Ридли посоветовал мне не попадаться ей на глаза.

— А двери она нашла сама?

— Да, наверное. Она была посмелее вас.

— Вот чертовка… — завистливо сказала Дэйзи.

— Дверь двигается в сторону, она в шкафу. Надо поднажать, конечно. Но не советую вам выходить на балкон днём. Хозяин вас сразу выгонит. Не с балкона, конечно, а вообще.

— А тебе он может что-нибудь сделать?

— Вряд ли, разве что надавать затрещин и отослать, но я давно уже этого хочу. Мне здесь очень скучно. И поиграть не с кем.

— А твои родители?

— Мистер Ридли им и не такое прощал.

Мисс Борджин начинала охватывать нерешительность. Похоже там, кроме гербовника, могут быть компроматы на всех Фоули или же на Ридли, а того и на самого мистера Скабиора. Таинственные письма, некие документы, колдографии и жёлтые маггловские фотокарточки, ветхие грамоты и послания от лиц вышестоящих... Стоит ли гербовник такого бесцеремонного посягновения на старинные реликвии мистера Ридли-Скабиора? И поверит ли суровый отшельник тому, что Борджин нужен был только справочник?

* * *

Трэвис решил хорошо провести вечер. Его не тревожило то, что не за горами встреча с Бэрком. Он сидел за кухонным столом и резался с Джеком в карты. Стемнело, и пришлось поставить на стол несколько керосиновых ламп. После ужина Джек разобрал хворост и распилил сухие ветви. Наконец, он ушёл, убедившись, что всё на своих местах. Дэйзи подкралась к опочивальне мистера Ридли… Он стих, наверное, уснул.

Оказавшись в своей спальне, Дэйзи заперлась. Она поминутно замирала, чтобы прислушаться к звукам спящего дома. Ей не пришлось долго пробираться к стенке шкафа. В нём висело только несколько платьев, а на дне и подавно ничего не было. Она влезла в шкаф и принялась, что есть сил, продавливать его стенку то в одном месте, то в другом. Немало ей пришлось потужиться и попотеть. Но через некоторое время её усилия увенчались успехом, и задняя стенка шкафа покатилась, тихо погромыхивая металлическими колесиками. Никакого волшебства не понадобилось. Мисс Борджин увидела небольшую дверь, которую несмело, с замиранием в груди, толкнула рукой.

Как и следовало ожидать, в башне царила тьма. Борджин вытащила из кармана палочку и приблизилась к заветному шкафу... Она внимательно изучила его дверцы и обнаружила, что они застеклены маленькими кусками стекла, а значит, можно было выбить только один из них и сдвинуть все остальные на его место. Она боялась ненужных звуков, но избежать хотя бы крохотного разрушения не могла.

Однако стеклышко не ломалось, не исчезало, не вываливалось и не трескалось — Ридли наложил на шкаф чары. Битый час мисс Борджин провела под шкафом, перебирая заклинания одно за другим. Она в отчаянии поковыряла в скважине замка заколкой, затем опустилась на пол и вдруг зацепилась за что-то рукавом. Её зацепил крохотный гвоздик, вбитый рядом с дверцей, чтобы удерживать её закрытой. Всё это не укладывалось у Дэйзи в голове. Чёрт подери... это же нелепо!

Но шкаф всё-таки растворился, и Дэйзи быстро схватила гербовник. Он был увесист и толст. Она и так слишком долго проторчала на балконе и хотела скорее уйти в спальню. Там, в тишине и сумраке, она открыла книгу, убранную в алый бархат и украшенную костяными набойками.

«Герадьдика волшебной Британии» содержала в себе множество картинок и сведений. Дэйзи хотела спать и давно уже зевала. Она была почти уверена, что найдёт ответ на свой вопрос.

Она встала рано утром, отыскала очки и занялась книгой. Несмотря на яркий, парадный вид её обложки, картинки в ней были бледными, буквы серыми, блёклыми… Рассматривать их в полутёмном помещении было сущей мукой. Впрочем, это не помешало понять, что её исследовательница имеет дело с устаревшей геральдической символикой древнего волшебного рода, разветвляющегося на многие ветви. Мисс Борджин опустила книгу на колени, глядя в розовеющее в преддверии рассвета небо. Для того, чтобы снова убедиться, что письмо написано лордом Малфоем, пришлось расстаться с любимой лупой, добыть вот эту дурацкую толстую книгу, которую надо бы вернуть на место, какое неприятное открытие… Она медленно и бесцельно ходила по спальне, то теребя рукава рубашки, то распутывая пальцами волосы. Затем спрятала гербовник под матрац.

* * *

Именно так она вернулась к старым планам: найти отца, отправиться в Дублин, куда зазывает матушка. Там она спрячет папу в съёмной комнате, а сама устроится на новую работу. Всё это живо рисовалось в голове у импульсивной фантазёрки мисс Борджин.

Душа подсказывала, что она может влипнуть в нечто неправильное, хотя ещё поправимое. Она чувствовала, что если даст мистеру Ридли повод заподозрить себя в чем-то низменном, да ещё сбежит, то лишится чего-то особенного. И что-то подсказывало, что с её уходом покой и чувство защищённости, которые даёт ей этот мрачный Трэвис, оставят её. Да уж, если Ридли узнает о гербовнике, неизвестно как он себя поведёт. Она уже начинала привыкать к его странностям.

Когда он проснулся, Дэйзи уже привела себя в порядок. Она прихорошилась. Ей хотелось увидеть, измениться ли его лицо при взгляде на неё, хотя после таких вечеров он бывал вялым и бесстрастным. Хозяин дома сидел в столовой, положив локти на столешницу. Кажется, он отпивался кофе с коньяком, а может, грел ладони на фарфоровой чашечке. Дэйзи села напротив. Мистер Ридли повернул голову только чуть-чуть, как будто хотел всего лишь прислушаться к пришедшей, а не взглянуть на неё.

— Доброе утро.

Он ответил лёгким наклоном головы.

Теперь у мисс Борджин точно язык отнялся: о чём с ним говорить? И где взять уверенность, что он готов сделать их приятельские отношения крепче? За то время, что Джек расставлял перед ними тарелки, кофейник и прочую посуду, он не вымолвил ни слова. После завтрака (мистер Ридли с завидным спокойствием ковырял омлет, но вряд ли открыл рот более двух раз) Дэйзи, наконец, решила нарушить тишину.

— Как ты себя чувствуешь?

— Не выспался.

— Может быть, ты слишком рано встал? — тихо спросила Дэйзи.

— Может быть.

Мистер Ридли-Скабиор почему-то умолк, запуская руку в волосы и отбрасывая со лба спутанную чёлку.

— Тебе лучше выйти на улицу и подышать свежим воздухом, — поспешила продолжить Дэйзи, заметившая в нём какое-то странное волнение. Ей было неловко терзать его расспросами.

— Да, в этом есть смысл, — согласился он на одном выдохе и встал со стула.

Застёгивая куртку, он как будто забыл о Дэйзи, всё ещё сидящей за столом. Кажется, разговор не удался. Возможно, одиночество интересовало его куда больше общества мисс Борджин.

— Дэйзи, зачем ты переставила лестницу в библиотеке? Я же говорил, что на балкон нельзя, — неожиданно сказал он.

Дэйзи опустила глаза.

— Кто знает, может быть, мне хотелось твоего внимания.

Мистер Ридли проговорил, улыбаясь:

— Это не лучший способ привлечь его.

— Что делать, обычно после пары бутылок ты более собранный, — учтиво сказала Дэйзи.

— Тебе не нужно моё внимание, ты болтаешься то с мальчишкой, то с гербариями.

Дэйзи отвернулась от мистера Ридли, с любопытством глазеющего на неё из проёма кухонной двери.

— Куда ты опять убегаешь... В каморку, грызть печенье и листать книжонку?

— Мистер Ридли, — обратилась к нему Дэйзи. — Почему, когда я гляжу на вас, то вижу не то кобеля, не то джентльмена? Кто вы на самом деле?

Этот вопрос заставил мистера Ридли задуматься. Впрочем, думал он недолго. Застегнув, наконец, куртку, и оправив платок, он ответил:

— Я… малопородистый «сэр» местного разлива, мелкопоместный «баронет», почти бастард для магглов и всего лишь напыщенный полукровка, парвеню для волшебников, мисс Борджин.

Дэйзи с недоумением выискивала в его лице признаки лицедейства или притворства, но ничего похожего не обнаружила.

— Это ужасные слова.

— Ужасные. Как и многое в прошлом Ридли-холла.

— В нём... нет ничего особенно ужасного.

— Кто я для тебя, Дэйзи? Кого ты видишь?

— Того же, кого и прочие. Мужчина в привлекательном возрасте и положении.

— Привлекательный мужчина в интересном... Погоди, я что-то напутал. Ты меня идеализируешь, Дэйзи, и сама этого не замечаешь. А я ведь не велел меня идеализировать.

— Нет, это совсем не так.

— Мы сегодня беседуем, как Дамблдор на кафедре и трепетный студент?

— Ты же идёшь гулять.

— Ты составишь мне компанию?

Мисс Борджин отправилась одеваться. Зябкие ощущения собственного тела сообщали ей новость о том, что на улице стало холоднее. Она не без труда преодолевала давно позабытую заторможенность собственного тела. Природа за окном прощалась с излишествами отцветшего лета и пышной осени. Деревья, уже наполовину голые, кротко склонились над гладью пруда.

Прогулка с мистером Ридли-Скабиором не обещала быть весёлой. Он снова стал молчаливым и щурился в рассветную полосу неба над лесом. Сейчас не верилось в то, что они уже были близки. Она не брала его руки, да и он не предлагал. Дэйзи казалось, что наблюдать за ним, находясь рядом и в то же время в стороне очень интересно. Их лёгкое разобщение все ещё могло быть поправимо. Во-первых, прохлада осеннего утра могла сгладить любое возмущение души, во-вторых, Дэйзи этим утром была хороша, в-третьих, мистер Ридли-Скабиор ещё не видал, какую книжицу она прячет под матрацем.

Она вот уже с минуту думала об этой книге, которая по иронии судьбы подтвердила то, во что верилось меньше всего.

Может так тому и быть, ведь под боком у Малфоя, с которым у мистера Ридли была весьма долгая история знакомства, папаше жилось неплохо. Впрочем, Бэрк... Что, если он соревнуется со Скабиором в подольщении Малфоя, надеясь быть у него в почёте, например, сбывает вино? Малфою как хозяину большого дома не стоило бы отказываться от хороших вин. На берегу пруда Дэйзи осведомилась о нём. Мистер Ридли улыбнулся:

— Он сейчас в частой больнице где-то на Косой аллее.

Дэйзи беспримерно удивилась:

— Доктора снова решили, что он болен?

— Он привёз из Китая какое-то чудище, но неправильно с ним обращался, ведь в чудищах он знает меньше толку, чем в вине.

— Чудище?

— Вернее, два чудища для одного богатого заказчика. Теперь он лечится.

— Это хорошо?

— Хорошо.

— И кто об этом рассказал?

— Проверенный человек.

— Ох уж эти проверенные люди. Извозчик Гвидо обхитрил тебя и подвёл, а вдруг ты опять...

— Попаду в просак? Нет, — усмехнулся Скабиор, стоявший на краю моста. — Я знаю, что Гвидо меня не любил.

— А что с ним сейчас?

— Ничего, он забыл об этом происшествии. Его использовали.

Зыбкий свет фонаря, почти незаметный в сумерках утренней зари, здесь, в гуще развесистых ветвей ивы был ярче, тёплыми пятнами ложась на лицо и плечи мужчины. Дэйзи в эти минуты прониклась неизбежным осознанием того, что он нравится ей и нравился всегда, с того момента, как она впервые с ним заговорила. Может быть, понимание этого тогда ещё не прижилось в её уме, но очевидно, оно всегда было в сердце.

Приход этого чувства был сравним с быстрым приливом и с приближением к устью водопада, скрытого от посторонних глаз купами деревьев. Она влюблялась в мистера Ридли-Скабиора на собственных глазах (потому что Дэйзи старалась оставаться самой себе не только другом, но и сторонним наблюдателем), несмотря на все его увещевания. Отворачиваясь от мистера Ридли-Скабиора и оглядывая скромный теперь уже берег, Дэйзи, точно осенённая этим наваждением, не знала, что предпринять.

* * *

Ситуация пленяла и пугала неиспытанной прежде новизной. Она почувствовала себя беспомощной. А что скажет он, если узнает? Какой она станет в его глазах, эта тайна? Желание скрыть её от Ридли-Скабиора могло бы показаться малодушным, но Дэйзи знала цену таким тайнам.

Кто знает, может быть, её предусмотрительность окупится. Все встанет на свои места. Мистер Ридли не будет иметь возможности возноситься над ней. Он не сможет ничего, ни посмеяться, ни утешить. Дэйзи почему-то не верилось, что он ждёт её любви. Она вдохнула прохладный, чистый воздух, стараясь с собой совладать. Ненастное небо светлело, проявляя свой истинный цвет.

Дэйзи шла рядом с мистером Ридли; её теснили непонятные, и потому не самые счастливые предчувствия. Она подумала и о том, что в ближайшее время может случиться нечто такое, чего прежде никогда не бывало. И знала, что при должном терпении все может обернуться к лучшему. Волнения, одержащие её, были мало похожи на ту судорожную агонию, в которую Дэйзи погрузилась, видя, как теряет надежду на то, чтобы остаться с Булстроудом. Теперь он готов был выскользнуть из её рук, как рыбка, но воспоминания о нём не были горькими.

Суть этого ощущения исходила из того, что ей трудно было отпускать людей и уж тем более уходить самой. Именно это следовало бы проделать со всеми идиотами, которых довелось повстречать. Теперь Дэйзи глядела в спину мистера Ридли и отчётливо осознавала необходимость уйти, нарушить ход сложившихся отношений, чтобы уничтожить их или заставить его посмотреть на себя с совершенно новой стороны. Но серьёзных оправданий для такого поступка не имелось.

Ветер был насыщен влагой, потому что ночью шёл дождь. Пышность в кронах редела, сменяясь скудостью глубокой осени. Некоторое время оба молчали, поднимаясь на холм к сараям.

— Шейла наконец разродилась, что же делать с целой кучей щенков?

Он подпихнул полено под дверь, чтобы добавить в сарай света. Шейла лежала в углу на пышной куче тряпья. У её брюха копошились похожие друг на друга щенки. Шейла смотрела на хозяина влажными глазами.

Противоположную стену сарая подпирала основательная куча сена, заготовленного для козы и коровы, которые содержались во дворе Джека и Стефаниды. Дэйзи Борджин улеглась на сено, глядя в серый, досчатый потолок.

Целую минуту она пребывала в покое, слушая ток крови в своей голове. Повизгивание щенят совсем не раздражало, напротив, казалось приятным, приносило какое-то давно утерянное и смутное воспоминание о чем-то давнишнем и очень хорошем. Сено пахло сладко и пряно, немного покалывало шею и едва слышно шуршало, когда Дэйзи поворачивала голову.

Наконец, она услышала его тихие шаги. Дэйзи охватила приятная дрожь. Она была уверена, что он распрощался со своей прохладностью и стал теплее и мягче, немного побыв в этом полутёмном сарае рядом с Шейлой. Мистер Скабиор улёгся рядом, и его лицо оказалось возлееё лица так неожиданно, что она посторонилась. Теперь определить их цвет его глаз стало довольно трудно... мисс Борджин пыталась определить ещё и их настроение, и не могла.

— Что пишет отец?

Ей вспомнились наветы папаши по поводу замужества и его затея с мистером Ридли-женихом.

— Он думает, что я знаток старины и тёмной магии.

— А, ну это я знаю.

— Обычно твоему папаше везло, точно в рукаве у него козырная карта.

— Ведь ты не думаешь, что теперь он стал неудачником?

— О, конечно, нет.

Дэйзи немного помолчала, затем спросила:

— Почему ты пьёшь? Это тоже одна из старых привычек?

Ридли выудил из сена травинку и закусил её.

— Ну, ещё бы. Конечно, я пил с егерями.

— А мне кажется, дело в чём-то другом.

— В чём?..

— Ты пьёшь так, точно время от времени хочешь о чём-то забыть.

— Может быть.

Дэйзи чувствовала, как её вопросы «внедряются» в мистера Ридли-Скабиора, точно инородные тела... Похоже, он был задан рановато; следовало спросить о чём-нибудь другом.

— Почему ты стал егерем?

— Потому же, почему твой папаша торговал в лавке. Тёмная магия и работа на чистокровных волшебников — прибыльное дело.

— Это очень хитроумный ответ. Я верю, что у тебя были амбиции. Но почему-то думаю, что так ты защищал интересы матери.

— Версия принята, милая любознательная Дэйзи

— А что с твоим папой, отчего он в больнице для слабоумных?

— Что?

Мистер Скабиор перевернулся на спину, потирая лоб ладонью.

— Ни в какой он не в дурке, слушай больше Стефаниду. Никакого почтения к бедному сэру Джетро!.. Он жив и здоров и замечательно живёт в Америке, ведёт там пропаганду антинасилия и покуривает сигары на балконе своего бунгало.

— Да ну. Звучит как потеха. Ты это не серьёзно?

— Это серьёзно. И я не скучаю. Вряд ли он по-настоящему меня любил.

Дэйзи промолчала

— Этим мой и твой папаши немного похожи друг на друга. Какие-то пожилые негодяи, только мой тот ещё пижон, все молодится, а твой, наоборот, умело притворяется старичком, хотя в отличие от моего крепок, как настойка мандрагоры, — пожёвывая травинку, проговорил Ридли.

Дэйзи чувствовала, что неровен час начнёт замерзать. Но внутри задержалось тепло. Она выдыхала его, и оно мягким потоком согревало приотверённые губы. Её охватила нерешительная нежность. Она повернулась на живот, и присоседившись с мистером Ридли, положила голову на его грудь.

Она размышляла о гербовнике и о том, как вернуть его на место. А ещё о том, надо ли разыскивать отца. В конце концов, она дочь, и она беспокоится об отце. Если уж Бэрк опять приболел, значит, нужно пользоваться моментом.

Хорошо бы поменять внешность, но оборотное зелье, которым Дэйзи доводилось пользоваться раз в жизни, в новые времена стало труднодоступным во избежание мошенничества и прочих неразберих.

Но... ведь должно же оно быть у мистера Ридли, если уж он его упоминал. Мистер Ридли-Скабиор дышал тихо и размеренно. Дэйзи опомнилась: как может она думать об этом именно сейчас? Мистер Ридли, наверное, не умеет читать мысли, но он сейчас так близок.

Её всё время казалось, что она не располагает хоть сколько-нибудь ощутимыми правами на этого мужчину. Борджин так быстро закрутил всё в своей старческой голове! Не отправиться ли ему к Бэрку, может быть, он тоже нездоров?

Мистер Ридли обнял её; тепло разлилось по всему её телу. Он запустил руку в её волосы, поглаживая чувствительную макушку Дэйзи, как поглаживают шёрстку между рожками телёнка. Она не знала, какое чувство он вложил в это объятие, но оно было чертовски приятным. Пожалуй, ничего исключительного не происходило, а мисс Борджин трепетала, как лист на ветру. Ничто не могло выдать в нём влечения. Он обнимал её душой, а не телом, и Дэйзи принимала простую ласку как лучшее подтверждение тому, что до этого совсем не знала мужчин, умеющих быть такими разными.

В тишине она слышала торопливое тиканье часов на его руке. Она забыла обо всём на свете, не желая, чтобы это кончалось. И ей было немного грустно. Из-за папаши она выросла дикаркой, не привычной к мужскому участию. И он же толкнул её в руки человека, который мог об этом догадаться.

— Ты уже не скучаешь по Булстроуду? — вдруг спросил мистер Ридли.

Дэйзи притихла.

— Сомневаюсь, что он скучает по мне.

— Разве не важнее то, что в голове у женщины, Дэйзи? Женщины более склонны любить без ответа.

— И ты думаешь, я такая женщина?

— Я почти в этом уверен.

Дэйзи подавила вздох. Она постаралась освободиться от рук мистера Ридли. Усевшись рядом, она ещё немного посмотрела на Шейлу и встала на ноги. Ей хотелось на улицу. Там царила прохлада, которая пошла бы ей на пользу.

— Пойдем к пруду.

На пруду Дэйзи ополоснула грязные сапоги, а мистер Ридли бросал в воду камушки. Из-за дождей вода поднялась и почти сравнялась с мостом.

— А вдруг мантикора настоящая?

— Она так похожа на нутрию.

— Рыжая нутрия?

— Нет, если её не выкрасить.

С этими словами Ридли коснулся краешка её сапога.

— Благо, что по фактуре они так схожи! Отличная подделка.

— До чего же бессовестный Доббс…

— Но ведь обувь то хорошая, и кто говорил, что мантикору нельзя подделывать? В своё время ею так увлеклись, что стали хороши и подделки, главное внешний вид, а всё остальное пустая формальность.

Ловко запустив очередной камушек на блеклую поверхность пруда, мистер Ридли ухватил волосы в пучок и сунул их за воротник куртки. Его глаза светились озорством. Дэйзи видела в них и небо, осветившееся взошедшим солнцем.

— Что ты думаешь обо мне, Дэйзи? Теперь, когда узнала меня лучше.

— Ты, наверное, сам не знаешь, что ты за человек.

Наступила долгая тишина

— Ты хочешь уйти? — спросил мистер Ридли, поднимая прямые брови.

— Да, — ответила Дэйзи.

— Почему?

Дэйзи не верилось тому, что она слышит в его голосе это самоуверннное удивление.

— Затем, что я должна жить своей жизнью. Ты же понимаешь, почему мой папа настойчиво просит за мной приглядывать.

Мистер Ридли-Скабиор хранил молчание.

— Похоже, что он надеется на то, что я выйду за тебя замуж, поэтому и посадил меня тебе на шею.

Мистер Ридли, обхватив ладонью кисть левой руки, молчал. Дэйзи взглянула на гладь пруда, не замечая тёплого пара, поднимающегося с её губ; запахнулась в шерстяную шаль.

— Я замёрзла.

Стоило Дэйзи покинуть берег пруда и сделать несколько шагов по тропинке, Трэвис окликнул её по имени. Дэйзи оглянулась. Он приблизился к ней и взял её руку. Мисс Борджин вежливо высвободилась из его ладони.

— Я правда хочу в дом.

Случайно глянув в сторону, Дэйзи заметила, что Стефанида в отдалении возится с каким-то тазом, а мальчонка стоит возле неё. Он уже обратил внимание на хозяина и мисс Борджин.

Ей показалось, что с ней уже случалось нечто похожее. Не на ту давнюю сценку у псарни, а именно на это прохладное, свежее и туманное утро с ещё не пробудившимся солнцем, лениво освещающим немного сердитое лицо мистера Ридли. Он высился над ней, неподвижный, точно дерево. Дэйзи растерялась. Несмотря на слова, сказанные ею на мосту, она была почти уверена, что именно он её мужчина, но откуда эта уверенность взялась, не понимала. Сердце забилось смелее. Однако мальчик уже одёргивал за подол свою черноокую матушку. Мистер Ридли привлёк Дэйзи к себе.

К своему ужасу, она почувствовала, как слабеют её руки. Вместе с этим к сердцу подступила какая-то идиотская, тихая радость. Стефанида, приставив козырьком ко лбу ладонь, откровенно рассматривала обоих.

— Ну что за дрянная баба эта Стефанида, — заметил мистер Ридли. — Все время следит за мной.

— Сейчас она следит и за мной тоже.

— Пойдём домой, так и быть. Посидим у камина.

* * *

В гостиной царила прохлада... В проёме открытой двери можно было увидеть крыльцо и тропинку, ведущую вниз по пологому холму. Погода стояла ненастная, прозрачный воздух сгущался там, где тропинка становилась неприметной. Она погружалась в туман, из пелены которого выступали высокие столбы ограды.

Дэйзи смотрела в узкий дверной проём, и ей чудилось, что она идёт там, у тропы, ступая по мягкой траве. Туман гипнотизиповал. Мисс Борджин думала о том, как скрипнет злосчастная калитка, приведшая её в Ридли-холл, — возможно, повизгивание её ржавых петель зазвучит жалостно и прощально.

Между тем Стефанида выглядела деятельной и даже весёлой. Она крутилась по гостиной. Затем подмела пол и крылечко, повесила половики на перила и немного похлопала по ним веником. Мистер Ридли закурил трубку, приводя в порядок чадящий в очаге, робкий огонёк. Джек в переднике с выдающимся животом и опрятными, пышными баками выглядел очень солидно. На обед подали овощной суп, рис и запеченную в духовке курицу.

После обеда объявилась Стефанида. Она стала отмывать полы в гостиной. Кажется, мистер Ридли, вышедший из столовой, был недоволен.

— Холодно, Стефанида. Я уже продрог. Да и мисс Борджин, как всегда, молчит и не делает замечаний, хотя вся дрожит.

— Сэр Трэвис, я только быстро вымою пол и тотчас закрою двери...

— Почему это его надо мыть непременно во время обеда?

— Потому что вы сказали, что хотите освободить вечер и послушать музыку, и я решила, надо прибраться.

— Стефанида, лучше принеси дров и закрой уже эту чёртову дверь!

— Хорошо, хорошо, сэр, — лепетала Стефанида.

Дэйзи куталась в шерстяной платок. После того, как гостиная была отмыта, мистер Ридли, окружённый верными слугами, склонился над кухонной печью. Кажется, с ней не всё было в порядке.

Оказавшись в спальне, Дэйзи помчалась к постели проверять книгу. Она, конечно же, была на прежнем месте. Кому придёт в голову ворочать тяжеленный матрац?

«Надо перепрятать, это слишком банально. Её лучше убрать в личные вещи», — беспокойно размышляла Дэйзи. А ну как Стефанида сунет свой греческий нос в её вещички и обнаружит гербовник? Мисс Борджин могут заподозрить в воровстве... Таким образом, Дэйзи Борджин решила, что на некоторое время это и впрямь самое лучшее место. А ещё понадеялась, что после насыщенного вечера мистер Ридли крепко уснет. Она обязательно воспользуется этим и вернёт книгу на место.

За дверями было спокойно, взволнованное ворчание Стефаниды утихло. Через час Дэйзи, рассматривающая старые колдографии в альбоме, обернулась и увидела её в очередной красивой блузе и в белом шейном платке.

— Мисс Борджин, спускайтесь.

Конечно, Стефанида немного изменилась. Её отношение к мистеру Скабиору, полное печального скептицизма и в то же время с какой-то стати преданное и услужливое, занимало ум Дэйзи, так как в нём виделась странная двойственность. Хуже было то, что теперь такое двоякое отношение коснулось её самой.

В комнате было темно. Мистер Ридли-Скабиор, рассевшийся на диване, докуривал папиросу, глядя в неопределённую точку перед собой. Она почувствовала в себе новизну непривычной внутренней свободы. Ей нравилось, что теперь между ними почти не оставалось недосказанностей. Мисс Борджин казалось, что она имеет право принимать его ласку, получать от неё удовольствие, но не принимать происходящее слишком близко к сердцу.

Он приподнял остроконечный воротник пиджака и стал похож на какого-то не очень добродетельного средневекового персонажа. Страшное сновидение о мистере Ридли слегка поблекло и перестало быть таким уж гадким. Но она не могла не думать о том Скабиоре, как о другом человеке: простом и не очень опрятном, с тёмными, мокрыми волосами, мытыми куском плохого мыла в лучшем случае два дня тому назад, в разношенных ботинках и нелепых клетчатых штанах, с хитрым и жестоким выражением подведённых тушью глаз. Красота черт лица того мистера Ридли не увязывалась с впечатлением, которое он производил. Оно было ужасным и тоскливым.

Что это за сон? Мистер Ридли-Скабиор поглядел на Дэйзи, оторвав губы от папиросы, и та поняла, что, наверное, никогда об этом не узнает.