Хранитель тайны (гет)

Старый Борджин потянулся к дочери и помог ей снять дорожный плащ.

— У тебя опять нет ключей?

Дверь отворилась, и мисс Борджин увидела крохотную гостиную.

— Проходи, только не стукнись о лампу, — приговаривал отец, пока Дэйзи пробиралась в полутёмной прихожей. В гостиной Дэйзи сунула цветы, орошённые дождём, в приземистый пивной стакан.

— Надеюсь, они не станут шевелиться и не попытаются меня придушить?..

— Нет. Это вербена… Она безвредна. Недавно я прочитала, что она поднимает настроение и снимает усталость. Кроме того…

— Выучилась на мою голову!

Дэйзи всё-таки отважилась продолжить экскурс в мир колдоботаники:

— Кельтские жрецы готовили из неё напиток, настолько любовный, что он примирял даже врагов.

— Ну да, — недоверчиво отозвался отец.

Казалось, брови старика почти срослись в одну серебристую, мохнатую гусеницу, готовую упасть на его блестящие глаза. Дэйзи уселась перед маленьким камином.

— Какая же ты бледная, — заворчал Борджин, рассмотрев её лицо.

— Как видишь, Туманный Альбион не способствует румянцу.

— А если бы ты вместо колледжа уехала к матери, тогда и вовсе зачахла бы с твоими слабыми лёгкими.

— Ты же знаешь, сколько Борджинов маялись кашлем.

— Это от вдыхания вредных паров. Но к тебе это не относится.

Сунув новую книгу на полку и потеснив ею прежние, Борджин спросил:

— Так что, Дэйзи, ты так и будешь работать в этом месте?

— А что мне остаётся?

— А я-то думал, ты устроишься в Хогвардс и станешь там кем-то вроде мадам Помфри…

— Да, как же. Для этого нужны всего-навсего связи, учёная степень и хорошая репутация.

После уличной непогоды огонь в камине казался восхитительно приятным. Дэйзи вытянула усталые ноги и откинулась на спинку стула. Отец опять выглядел недовольным.

— Связи у меня есть.

Левая бровь мисс Борджин потихоньку ползла вверх.

— Репутация у тебя безупречна, а если бы ты не колледж, то неизвестно, чем бы всё обернулось. Мда... А выходит, виновата твоя лень.

— Что?

— Да, твоя лень. Ты должна была подумать об учёной степени прежде, чем рваться обратно в Англию.

Дэйзи Борджин вспыхнула.

— Опять за своё, папа?

— Чем это ты недовольна?.. — Борджин даже привстал с диванчика. — Тем, что я оплачивал твою учёбу?

Мисс Борджин не ответила, покачав головой.

— Или тем, что у нас отняли наш семейный бизнес?

— У тебя, папа. Твой бизнес.

Борджин так разволновался, что принялся бесцельно ходить от диванчика к окну, то и дело останавливаясь перед ним и всматриваясь в испещрённое капельками дождя стекло.

— Не переживай, папа. Нет смысла переживать. Знаешь, я подумала…

Дэйзи улыбнулась и продолжила:

— Знаешь, чем я на самом деле недовольна? Мне никогда не нравилось моё имя.

— Дезидерия — прекрасное имя! Оно имеет замечательный смысл.

— Оно имеет манеру быть похожим на кличку для питомца, если его сократить.

— Не сокращай! Это достойно.

Дэйзи вздохнула, осматривая подол длинной юбки, в каких её любил видеть отец.

— Спать будешь здесь, за пологом, как обычно.

Некоторое время Дэйзи расхаживала по комнате, рассматривая папины вещицы.

— О, та самая табакерка. Ты же сказал, что потерял её.

Золочёная табакерка в форме башенки была украшена флюгером, который служил заводным ключом для создания незатейливого мотива. Дэйзи открыла крышечку и обнаружила внутри обрывок бумажки. На ней было написано:

«Ломбард Ричарда Акопяна, Косая аллея, заклад номер тысяча тридцать семь»

— Что это?

— Это… это так. Заложил, а потом выкупил, — ответил Борджин, тщетно стараясь скрыть смущение.

Борджин выудил из печи сковороду, озабоченно протёр её тряпкой и поставил на плиту. Вилка шустро взбивала яйца с молоком, столовый нож кромсал свежий лук. Протирая очередное яйцо о передник, Борджин приговаривал:

— Теперь у меня не только своё молоко. Один сосед отдал мне на зиму своих кур. Завтра подселю их к тёлке, — скоро первые заморозки.

— Ты опять что-то не договариваешь?

— Ну… — наконец, выдохнул Борджин, накрывая омлет крышкой. — Я не хочу тебя в это впутывать.

У Борджина вдруг затряслась нижняя губа. Заметив это, Дэйзи Борджин почувствовала испуг.

— Если честно, мне кажется, что меня кто-то преследует.

— Кто?

— Я не знаю наверняка, но думаю, это…

Старик замолчал и подскочил к сковороде, чтобы высыпать в неё лук.

— Может быть, тебе в самом деле кажется?

— Я тоже так думал поначалу. Я думал, что мне это только показалось.

— Кто может тебя преследовать? Кому ты нужен?

— Бэрку.

Немного подумав, Дэйзи озадаченно изрекла:

— Но ты же говорил, что он никогда не выйдет из Мунго.

— Времена меняются, Дезидерия. А с ними и порядки, и колдомедики.

Мисс Борджин вышла за дверь, ведущую в тёмную парадную. Вечерело, начинался дождь. Осенняя прохлада целовала щёки влажным и тяжёлым ветром. Улица была безлюдна. Всматриваясь в неверное сияние у фонарного столба, она рассчитывала свой путь до мелочей.

Мисс Борджин шагала по дороге, изрытой струйками дождевой воды. У её левого плеча стояла непроглядная стена леса. Мимо правого проплыл пустынный двор с заброшенными сараями. Извилистая дорога вела к пригорку, потом спустилась через маленький мост и миновала чащу, обнаружив себя на краю овсяного поля. Спелые колосья качались, тихо приветствуя путешественницу. За полем дремало кладбище. На полотне тёмно-сизого неба вырисовывались очертания могильных плит и невысоких крестов.

Мрачная картина заставила мисс Борджин остановиться. Помешкав пару мгновений, она двинулась дальше и обошла кладбище по неприметной мощёной дорожке. Лето ещё не торопилось уступать осеннему запустению, ветви кустов, орошённые дождём, совсем измочили её мантию. Теперь на склоне невысокого холма мисс Борджин могла увидеть дом. Открыть калитку оказалось просто, но закрыв её за собой, Дэйзи Борджин снова остановилась. Старая каменная дорожка, вьющаяся змейкой к крыльцу дома, разъехалась в стороны и обросла травой.

Невысокое крыльцо скрадывало её тихие шаги. Красивая дверь отделяла её от неизвестного будущего. Самонадеянность, как и трусость, были теперь неуместны. Дэйзи повернула дверную ручку и вошла в дом. Хозяин и не подумал запираться!

Мисс Борджин оказалась в гостиной. Очертания предметов в просторном помещении оставались неясными, и всё молчало, исполненное радости и тревоги. Радости, потому что хозяин этого дома редко занимал диваны и кресла гостями, а тревоги, потому что к нему явился незваный гость. Тишина не нарушилась, хозяин не выходил. Мисс Борджин села на край резного стула, наблюдательным взглядом изучила остывающий камин. Она старалась понять, почему его нет, и где он может быть.

Долго ждать ей не пришлось: через некоторое время далеко за дверью послышался лай собак. Хозяин дома возвращался с затянувшейся вечерней прогулки. Как видно, огонёк в окне второго этажа должен был ввести кого-нибудь в заблуждение, не позволить пройти незнакомцу, и сейчас Дэйзи представила, как он будет удивлён. Она не ждала столь скорой встречи с этим человеком и вдруг испугалась.

Мисс Борджин не успела придумать слов для приветствия или оправданий. Собаки, впущенные вперёд, вполне могли оказаться добродушнее хозяина, но мисс Борджин была рада, что он оставил их в прихожей. Они волновались и повизгивали, выдавая этим её тайну. Хозяин дома задержался в прихожей... Наконец, он вошёл в гостиную, и, поднимая глаза, увидел мисс Борджин.

Не смея взглянуть на него, она стояла у каминной шторки, положив руки на декоративный передник.

— Кто ты и как посмела сюда войти?..

Она вдохнула поглубже чтобы, собравшись с духом, ответить:

— Простите меня, я знаю, что не должна была заходить в дом. Я Дэйзи. Дочь мистера Борджина.

Кажется, на изумлённом лице хозяина промелькнула улыбка.

— Та самая Дэйзи, что собирает пожертвование для бедных сироток? Конечно… Я о тебе слышал.

— Да, сэр, — несмело ответила Дэйзи. Она продолжала искать его взгляда, потому что теперь избегать его было нельзя. Но позволяя ему изучать своё лицо пристрастными глазами, она робела и опускала ресницы.

— Зачем ты пришла? — осведомился хозяин дома.

— Чтобы попросить вас о помощи.

Сказанное, как ни странно, заставило сурового хозяина растеряться. Но он быстро собрался с мыслями и взглянул на незваную гостью по-новому.

— Меня так редко просят о помощи. Особенно женщины вроде тебя, Дэйзи Борджин.

Пока хозяин дома приближался к непрошеной гостье, она не спускала с него глаз… Ей нужно было понять, что сулит его желание приблизиться, для чего мистер Ридли сокращает расстояние между ними до кого-то шага. Впервые она могла рассмотреть его внимательнее. Его худое лицо, обрамлённое тёмно-каштановыми волосами, было не таким уж страшным, — пожалуй, оно могло бы показаться приятным, если бы не тяжёлый взгляд невежливых глаз, который поубавил желание Дэйзи это замечать.

— Готов поспорить, тебя привела сюда очень плохая история, Дэйзи, или ты не в себе.

Дэйзи не нашлась с ответом.

—Что могло случиться у Борджинов?..

— Отец в беде.

Хозяин Ридли-холла молчал, ожидая разъяснений.

— Я знаю, что когда-то он спас вам жизнь.

— Возможно… Пару лет назад он не дал мне сдохнуть, это правда.

С этими словами мужчина полез за пазуху и вытащил оттуда небольшую трубку для курения.

— Но ведь то был для вас важный день. Прошла ещё не вся жизнь, — сбивчиво проговорила Дэйзи, — он помог вам, помогите и вы ему, мистер... Ридли!

— Я давно уже не делал ничего особенно хорошего, — ответил мистер Ридли, вероятно, впечатленный переменой в голосе Дэйзи. — Почему мистер Борджин не пришёл сам?

— Он… он не смог.

— Вот, что я скажу. Во-первых, так ли я благодарен ему за то спасение? Просил ли я его о помощи?

Дэйзи вздохнула. Она устала стоять у каминной шторки в открытой и неуверенной позе.

— Я не буду ему помогать, пока он не придёт сам.

Охваченная смятением, Дэйзи не понимала, как ей поступить. Она взглянула в сторону выхода. Затем посмотрела на залитые дождём окна. Потом — на суровое лицо хозяина, в котором ей, как и прежде, виделось гордое отчуждение. К её щекам подступил неприятный жар. Наверное, стоило собраться с духом и пойти к выходу, но хозяин внимательно наблюдал, приводя её в ещё большую неловкость.

— А если он не захочет?

— Тогда я не стану ввязываться в это.

— Он не сможет справиться с этим…

— А почему вы пришли именно ко мне?

— Потому что в последнее время он часто о вас вспоминал.

Мистер Ридли, наконец, пришедший в волнение, которое выдавала тихо вздымающаяся грудь, помолчал и ответил:

— Я догадываюсь, что случилось. И я не буду этим заниматься.

Дэйзи, с таким трудом преодолевшая естественное нежелание просить о помощи, теперь уже сгорала от стыда. Перед этим красивым, и судя по всему, сухим человеком она чувствовала себя уязвимой. Ничего не получилось. Бедный папаша Борджин попал в переплёт… В мышеловку, которую оставил для недруга и забыл вовремя спрятать. Мистер Ридли медленно приподнял подбородок. Дэйзи рванулась прочь, закрывая лицо руками.

Утирая жгучие слёзы, она бестолково дёргала дверную ручку.

— Так… Ну всё… Ладно, ладно, — произнёс его голос. Он коснулся её плеча. — Я что-нибудь придумаю, чёрт подери.

Кажется, Ридли был озадачен. Он потёр правую щеку ладонью. Увидев в его лице признаки чувств, Дэйзи хмуро следила за его действиями.

Раскуривая трубку, Ридли указал ей на один из диванов, стоящих посреди гостиной, и вручил платок. Напряжение не сразу отпустило её плечи. Хозяин дома отошёл в сторону и курил, посматривая в сторону дивана.

— Где он теперь живёт?

— На краю деревни… В доме с зелёной крышей.

— И часто ли он дома? Чем занят?

— В последние два дня пьёт.

— Это нехорошо.

Дэйзи Борджин все ещё не верила, что так быстро добилась нужного обещания. Но будучи наслышана о нраве мистера Ридли-Скабиора, продолжала сомневаться и теряться в догадках, станется ли с него выполнить обещание или он просто солгал.

Мистер Ридли-Скабиор смотрел на неё всё так же неприветливо, хотя, кажется, уголки его губ немного приподнялись.

Немного посидев у очага, она накинула на голову капюшон мантии, встала с дивана и взглянула на дверь.

— Уходишь?

Дэйзи снова не нашлась с ответом.

— Там дождь, и совсем темно.

— Я слышала, что вы иногда только в полночь приходите домой.

— Всякое бывает, — согласился мистер Ридли-Скабиор. — Но ты такая робкая. Если с тобой что-нибудь случится, я почувствую себя виноватым.

— Я же могу использовать магию, — возразила мисс Борджин, с подозрением всматриваясь в его лицо. Чуть ниже правого уха она разглядела красноватые бороздки, похожие за застарелые шрамы от ожога. Когда Ридли поднялся с кресла, она поняла, что почти вся его шея как бы изрыта этими шрамами, и если бы не воротник его куртки, который упал вниз, всё это могло быть обнаружено раньше.

— Там, куда ты вернешься, надо быть осторожнее с магией.

— Откуда вы знаете?

— Я вижу на твоей обуви грязь городской улицы.

— Да…

— И я знаю, что по ту сторону дороги живут магглы.

Недоверчиво глазея на хозяина, она не спешила снимать дорожнуюю мантию.

* * *

Его глаза, не распахнутые, как у Дэйзи, а с извечным прищуром, были от природы светлыми, но под густыми бровями казались тёмными. Она снова подивилась на него: ведь о нём говорили, что он жесток и распутен, но сейчас он казался очень одиноким.

Чужой человек, едва знакомый (Дэйзи видала его лишь мельком) мужчина. Всё, что она о нём слышала, было странно и противоречиво. Какому из тех рассказов можно верить?.. А может быть, хозяин с причудливой, двойной фамилией расскажет что-нибудь сам?

Но он, кажется, не был настроен на откровенную беседу, и Дэйзи продолжала опасаться, что хозяин Ридли-холла всё-таки выкинет какую-нибудь дурацкую штуку.

Она смотрела на свои руки, уложенные на колени.

— Вы очень скромны, мисс Борджин, — заметил хозяин дома.

— А вы очень добры, — хмуро ответила Дэйзи.

— Думаю, вы значительно скромнее, нежели я добр.

Дэйзи не любила шуточек про свой характер и промолчала.

Она решилась посмотреть на него в ответ. Затем отвернулась, уставившись в окно.

И вдруг в её голову пришла ужасная догадка: а что, если мистер Ридли-Скабиор не отпустит её так просто, а попросит платы вперёд за свою помощь?.. В сущности, отправляясь сюда, она мысленно подготовила себя к неприятностям. Но хозяин вздохнул и откинулся на спинку кресла. Дэйзи пила чай и помалкивала.

— Я хочу спать, мисс Борджин. Пора расходиться. Я покажу вам спальню.

Он зевнул, закрывая лицо рукавом; мисс Борджин сжимала пальцами край передника.

— Вашу спальню... мисс.

Поднимаясь по лестнице, мисс Борджин слышала за спиной его дыхание. Она остановилась: впереди, кажется, не было ступеньки.

— Ступайте смелее, на ступени половик.

Мисс Борджин порывисто обернулась. Перед ней предстало лицо хозяина, и выражение его глаз казалось неясным.

— Мистер Ридли...

— Да?

— Вы будете рядом?

Мистер Ридли-Скабиор немного помолчал и ответил:

— В соседней спальне.

— Понятно.

— Вы решили, что я собираюсь перекочевать к вам в постель?

Дэйзи оробела....

— Вы слишком милы, чтобы я мог позволить себе подобное.

— Простите меня, если я вас обижу, но я слишком много слышала о вас разных историй.

Мистер Ридли-Скабиор поправил воротник куртки.

— Вы молчите?

— Мисс Борджин, — сказал он, — я не прикоснусь к вам, если вы не хотите. Если бы я был таким чудищем, каким меня описывают пустомели из вашего городка, я бы подстерёг вас ещё у калитки.

Дэйзи не спешила улыбаться в ответ на его двусмысленную улыбку. В ней таилось самоуверенное снисхождение:

— Вы слишком хороши для такого, как я, и поэтому вынужден откланяться.

Мистер Скабиор учтиво поклонился.

— Нет... погодите. Простите меня… я, наверное, говорю глупости.

— Вовсе нет.

— Вы согласились помочь…

— И теперь вы думаете, что я стану требовать чего-нибудь взамен?

На лицо хозяина снова вернулась беззлобная улыбка.

— Я совсем вас не знаю.

Понимая, что беседа на лестнице затянулась, Дэйзи всмотрелась в темноту коридора.

— Вы славная. Не хуже вашей матушки в её лучшие годы.

Теперь оставалось только удивляться. Искренен ли он хотя бы сейчас?..

Тем не менее, она поднималась в спальню несколько успокоенная.

* * *

Ранним утром у её постели оказался латунный таз с водой. Дэйзи умылась и посмотрела в замочную скважину: хозяин пребывал в своей спальне. Его можно было увидеть через щель у незакрытой двери. Он сидел на краю постели и смотрел в потолок.

Дэйзи торопливо оделась, и через минуту направилась к лестнице.

— Стойте, мисс... вы бы могли предупредить меня, что уже собрались. Как быстро. Я этого не ожидал.

Мистер Ридли спустился первым, дождался Дэйзи и подал руку. Его ладонь оказалась прохладной и загрубевшей.

— Мы поедем к мистеру Борджину. Через пять минут жду у калитки.

Дэйзи считала минуты, стоя у порога. Может быть, она видит эту комнату в последний раз? Тёмная и просторная, она стала свидетельницей их беседы, и именно вчера Дэйзи усомнилась в ужасных рассказах, которые описывали мистера Скабиора как вспыльчивого и невоздержанного чернокнижника.

«Хорошо, что сейчас так рано и на улице темно, если знакомые увидят меня с ним, придётся пуститься в долгие объяснения...»

— У вас всё в порядке с трансгрессией, мисс Борджин?

— Ну…

Смущённая девушка посмотрела под ноги.

— Неужели не всё в порядке?

— Если честно, я избегаю данного вида путешествий всеми способами.

— Очень жаль. Я надеялся дойти до края леса и транссгрессировать…

И снова в голову мисс Борджин полезли жуткие мысли. Что если он и впрямь оборотень-людоед, как рассказывала ей одна старая женщина в лавке? А в лесу, как известно, инстинкты властвуют над ясным умом.

— Ваш отец ничего не рассказывал вам обо мне? — вдруг поинтересовался Ридли-Скабиор.

— Почти ничего...

Мистер Скабиор невесело улыбнулся.

— Говорил только, что вы не такой уж плохой парень, хоть и...

Пришлось продолжить:

— Хоть и дружили с пожирателями смерти.

— Он все так же стыдится нашего общего прошлого?

— Увы, он слабохарактерный человек.

Трэвис Скабиор смотрел вперёд, и Дэйзи еле могла различить очертания его тонкого профиля в утренних сумерках.

— А вы, мисс Борджин? У вас, должно быть, более твёрдый характер.

— Кто знает.

Вскоре путники оказались на просёлочной дороге. Покосившийся указатель сообщал, что деревня рядом. Трэвис не торопился с трансгрессией. Мелкий дождь обильно орошал его непокрытую голову и бледные щёки Дэйзи.

— Вы бледны. Вам холодно?

— Немного.

— А я успел согреться рюмкой рома.

— Это помогло?..

— Весьма.

Дэйзи, случайно засмотревшись на его лицо, вздрогнула, когда мистер Ридли-Скабиор схватил её за кисть руки и сжал на ней свои холодные пальцы.

Она судорожно вцепилась в его рукав.

— Я ещё не готова!

Стер Ридли выскочил на размытую дождём дорогу.

— Паб... Я думаю, ваш отец вряд ли накормит нас завтраком.

Пришлось смириться с этой выдумкой. Скрипнула и оглушительно громко хлопнула трактирная дверь. Дэйзи не переставала удивляться. Разве она представить подобное, — по-приятельски завтракать в трактире убогого английского графства с мистером Ридли-Скабиором, которого многие так презирают?

Однако всё это преходящее... и лучше бы так оно и было. Дэйзи снова принялась размышлять об отце. Она приведёт ему старого друга, пусть папаша убедится, что упорства ей не занимать. Этот завтрак всего лишь часть её истории. И пусть история сложится удачно.

Мистер Борджин уже успел проснуться и сонно рассматривал настенные часы. Мистер Ридли вошёл в дом первым. Кажется, Борджин был удивлён и напуган: он рассматривал лицо вошедшего, бледным пятном выступающее из полутьмы.

— Чёрт тебя дери, Трэвис Скабиор! — наконец, произнёс он. Увидев дочь, старик обмяк и всё глазел на обоих, сидя на краю постели.

— Привет, Борджин. Давно не виделись.

Спаленка была так мала, что здесь мистер Ридли-Скабиор казался ещё выше. Наверное, именно это впечатление он произвёл на слабого старика.

— Мистер Ридли, — сказала Дэйзи. Тот обернулся. — Наверное, ему стоит нормально одеться и выйти к обеденному столу?

— Насколько я его знаю, это может тебя затруднить.

— Ничего страшного.

Действительно, Борджин вредничал и упрямился; в потёмках путал рукава, не желал надевать чистую рубаху, прятал ноги под кровать. Дэйзи возилась с ним так долго, что стала опасаться, как бы мистер Ридли не передумал и не ушёл.

— Для чего ты его привела?

— Для тебя.

— С какой стати ты с ним связалась?

Наконец, Клетус Борджин прибыл на кухню, где его ожидал покуривающий мистер Ридли-Скабиор. Дэйзи зажгла свечу.

— Дэйзи, налей-ка нам папашиного сидра.

Борджин сидел во главе стола, опираясь на палку.

— Папа, дай я протру твои очки....

Теперь Дэйзи Борджин почувствовала себя принуждённо... В спальне отца она села на кровать и прислушалась. Разговор у них как будто не клеился. Скабиор задавал вопросы, на которые мистер Борджин отвечал неохотно и неразборчиво.

Старый Борджин всё-таки рассказал Скабиору о проходимцах, которые донимали его с требованием продать за бесценок вещицу, доставшуюся ему от старой жизни. Он не раз закладывал её в Лютном переулке, и всякий раз выкупал. Но недавно незнакомый молодой мужчина, заметив Борджина с золоченной табакеркой, решился преследовать старика.

Через неделю он с приятелем явился к мистеру Борджину, и «пришлось всыпать им перцу». После этого случая каждый новый день, проведённый спокойно, казался Борджину даром небес.

Время шло, и Клетус Борджин подумал уже, что его страхи пустые, ведь он переселился из городка в деревню. Но, покинув комнату в городской квартире и переселившись на окраину Лондона, он вовсе не пропал для тех, кто его искал. Однажды, возвращаясь с рынка, старик увидел этих молодчиков на другой стороне улицы. Напуганный до полусмерти, он два часа просидел в провинциальном кинозале, скучая за просмотром «слезливого маггловского синематографа».

* * *

Мистер Ридли-Скабиор стоял у печи, поправляя рукав рубашки.

— Всё не так просто, но делать нечего. Я что-нибудь придумаю.

Стараясь утаить волну нахлынувших чувств, Дэйзи произнесла как можно спокойнее:

— Спасибо, мистер Ридли. Что мы можем сделать для вас?

Тот посмотрел на обоих немного свысока. Борджин продолжал сидеть на стуле и выглядел присмиревшим.

— Мистер Борджин, с сегодняшнего дня вы должны пользоваться защитными заклинаниями. Перестаньте развлекать себя напитками. Вы уязвимы.

— А я?..

— Мне нравится ход ваших мыслей, Дэйзи. Вы это та ниточка, за которую могут зацепиться приятели нашего старого знакомого. А это опасный человек.

— Но всё-таки, кто он?

— Бэрк, — как-то чудно улыбнувшись, ответил Ридли-Скабиор.

Помолчав, он добавил:

— Вам лучше уехать хотя бы на несколько дней.

— Но я...

— Это действительно нужно. А я проведаю того, кто должен быть в курсе дела.

— Кого? — бессильным голосом спросил Борджин.

— Малфоя.

— Ах, этого расфуфыренного Малфоя… Ох, не нравится мне этот надменный тип. А не он ли напустил на меня Бэрка?

— Вы сами его на себя напустили, мистер Борджин. Своей жадностью и несговорчивостью.

Мистер Ридли-Скабиор ушёл. Теперь наступило утро субботы, и мисс Борджин подумала о том, что стоит отправить на работу письмо. Она торопилась и задыхалась от волнения. Оставив отцу денег, она извинилась за своё отбытие. Он обиделся, как будто не услышал советов мистера Ридли:

— И уезжай, нечего путаться под ногами.

Потом объявил:

— И у тебя есть свои скелеты в шкафу? Да, Дэйзи?

— Совсем спятил, папа?

— Дэйзи, я...— погрозил своим костоявым пальцем старик. — Я давно уже пролечился от всех болячек.

— Тебе велено сидеть дома.

— Хорошо. Но только потому, что так сказал мистер Ридли.

Старик произнёс его имя с уважением и пиитетом.

— Иначе и нельзя. Мне стоило больших усилий заставить себя пойти к нему.

— О нём говорят столько дурного... — вдруг расчувствовался старый Борджин. — Но я-то знаю, всё не так.

* * *

Наступившим вечером Дэйзи укрылась в дешёвой гостинице. Она отдала свой плащ в прачечную, так как не намерена была гулять по улицам. Впрочем, погода так же, как и обстоятельства, не располагала к прогулкам.

Дэйзи занимала себя чисткой сапог и грустно размышляла о потраченных на эту гостиницу деньгах. Их с лихвой хватило бы на новые, подходящие для грязных дорог и для такой холодной погоды сапоги.

Что же сделает мистер Ридли-Скабиор? Как сумеет угомонить зазнавшихся молодчиков, вымогающих волшебные ценности у одиноких стариков?

Люциус Малфой некогда был весьма влиятелен. Теперь он остепенился и, выплатив министерству круглую сумму за грехи минувших лет, вёл уединенную жизнь, подобную той, которая нынче была и у мистера Скабиора. Дэйзи не могла представить, что происходит в мире волшебников с такой печальной и сомнительной известностью.

В своей наивности она и предположить не могла, какие отношения могут быть у мистера Ридли-Скабиора и Малфоя, ничуть не уступающих друг другу в высокомерии и деловой хватке. Целый день она не колдовала и усердно притвотрялась маггловской простушкой.

Она почти ничего не ела, беспокоясь из-за отца, оставленного на попечение самому себе. А вдруг он вздумает разгуливать по огороду или принимать гостей? Или решит «сбегать» в лавочку за котлетами и пивом? Глупый старый Борджин…

Прошёл второй день, близился к обеду третий. Мисс Дэйзи принялась собирать вещи. Она хотела уехать на утреннем поезде и вернуться домой, после наскоро переодеться и всё-таки приехать на работу, пускай и с опозданием.

Дезидерия Борджин уже около года работала в закрытом заведении для приютских детей. В школе при храме, возгвигнутом в честь Двенадцати Волхвов, было 12 курсов, всесторонне способствующих развитию юных волшебников.

После столь серьёзной подготовки они готовы были учиться в Хогвартсе наравне со всеми. Дэйзи знакомила их с основами повседневной магии и естествознанием.

Конечно, вредный папаша Борджин был уверен, что все это «собачья чушь» и его дочь там «занимается пустой болтовнёй», получая якобы немаленькую зарплату за работу, «не требующую никаких усилий».

Однако кое-какие усилия все же требовались.

Всю дорогу домой Дэйзи размышляла о своём кавалере... Она не решилась напроситься к нему на минувшие дни, придержавшись мнения отца, которое гласило, что таких, как Булстроуд, в семейные проблемы впутывать не стоит.

Дэйзи была достаточно благоразумна для этого. Но чувствовала, что в трудные минуты рядом должен быть кто-то понимающий. Вальдемар оказывался как бы за пределами очерченного их невнятными отношениями круга.

Она так раззадорила себя переживаниями, что на время забыла обо всём на свете: о преследователях своего отца и о том, что нынче ей надлежит быть на работе, о мистере Ридли-Скабиоре и его таинственных друзьях.

Интересно, прислал ли Вальдемар письмо?..

Поезд прибыл на конечную станцию, заскрежетали тормоза, вагон качнулся, Дэйзи вернулась в мрачную действительность: её семье грозит опасность, и многое находится в руках человека, которого она почти не знает.

* * *

Рабочий день был ужасен. К тому же, извещений от Вальдемара не оказалось. Погрузившийся в мир маггловских утех, Вальдемар не пожелал отправить сову или другую птицу, поленился дойти до почты столь любимых им магглов. Был слишком занят? Странно!

Дэйзи, не выспавшаяся, издёрганная, позвонила прямо с работы и учинила ему допрос, когда он, на свою беду, взял трубку. Она понимала, что к вечеру будет стыдится своего поведения, и, кажется, кто-нибудь мог услышать её возласы.

Заведующая нашла её спящей на диванчике в вестибюле школы. Она была так удивлена, что даже не стала ругать смущённую мисс Борджин.

Дэйзи собралась с силами и отправилась к отцу, ведь тот тоже не был любителем писем.

Она ехала к нему и думала, что увидит? А вдруг его дом разорён, а сам он бесславно повержен недругами? Понимая, что это не так, она спешила к его дому, торопясь убедить себя, что всё хорошо.

Старый отец расхаживал у дома. Он подметал тропинки.

— Папа! — кинулась к нему обрадованная дочь. — Все хорошо?

— А что могло случиться? — ворчливо ответил тот.

— Скорее идём в дом.

— Это уж точно! Почему ты не приехала ко мне с вечера?

— Это было опасно... И потом я же, знаешь ли, хожу на работу.

— Ах да, к этим глупым детям, — кисло согласился старик.

— Всё было спокойно? — спросила Дэйзи, прикрывая за собой дверь.

— Ничего необычного я не замечал, —сказал отец. — А сегодня днём решил сходить к мистеру Ридли, чтобы осведомиться о его делах. Поднялся к крыльцу дома, подобрался к дверям и понял, что он дома не один.

— А с кем?

— У него в доме был мужик, — недовольно ответил мистер Борджин. — Голос грубый, хриплый.

— Ну что ж, — сказала Дэйзи, теряя интерес к рассказу отца. — Как видно, не ты один имеешь нахальство к нему ходить.

— Не перебивай! — величавым жестом остановил её отец. — Самое интересное было потом. Так вот, этот неизвестный мне человек ругал мистера Ридли, отговаривал его ссориться с Бэрком.

— Это, наверное, какой-нибудь подельник твоего бывшего товарища. Плохо, если ему угрожают.

— Нет, не угрожают.

— А что тогда?

— Не таким голосом. Уж я-то в этом понимаю, ты что, думаешь, мне никто никогда не угрожал?

Папаша Борджин с энтузиазмом передал Дэйзи всё, что сумел расслышать через дверь. Неизвестный ему «советчик» уговаривал мистера Ридли вести тихую жизнь и «не балагурить», чтоб не привлекать к себе внимания. Иными словами, мистеру Ридли стоило успокоить деревенских жителей, остепенившись и сыскав себе «бабёнку». На вопрос мистера Ридли-Скабиора, какую именно «бабёнку» ему сыскать, тот советовал ему выбирать «постарше тех девиц, что учились в Хогвартсе в год войны», так как в их глазах Скабиор всё такое же «нищее ничтожество», и они его хорошо помнят.

После всех этих внушений обладатель низкого голоса вышёл из дому, но, к удивлению Борджина, оказался невысок и опрятен. Бедный папаша Борджин, пройдя две мили пешком до поместья, так не решился сунуться к мистеру Трэвису и позорно отступил от намеченного плана, скрывшись за овсяным полем.

— Почему он называл мистера Ридли-Скабиора ничтожеством?

— В бытность свою похитителем Трэвис хорошо выслужился, и его грязнокровые родственнички, имеющие немалое состояние, теперь уже не могли составить препятствий, чтобы получить хотя бы долю их богатств. Тем более, с точки зрения новых законов он имел на них право.

— Погоди, папа… Неужели он полукровка?

— Чистокровная половина Скабиора принадлежит его матери, только вот семья её всегда была бедна, и жили они в своём захолустье, словами самого Трэвиса, точно церковные мыши. Ридли получил прекрасный дом, землю и некий титул только после серьёзных разбирательств.

— Так вот откуда его спесь, — удивлённо воскликнула Дэйзи. — Надеюсь, он не засадил своих родственников в Азкабан, когда обогатился?..

Старый Борджин курил папиросу и неодобрительно молчал.

— Дэйзи, — начал он так, что ясно было, — он начинает сердиться. — Мистер Скабиор толковый человек. Он всегда держит своё слово, и… свои дела в порядке.

— Это заметно, — через вздох ответила Дэйзи.

— И хорошо будет, если ты это поймёшь.

Дэйзи всмотрелась в строгое лицо отца. Однако у него на кухне, как всегда, было сумрачно, потому что он усердно экономил на всём, что могло бы теперь осветить эти закопченные стены. Свечка, почти стекшая на крышечку от банки, оставалась единственным ненадёжным источником сияния, — старик то и дело переставлял её с места на место, так как будучи опасливым от природы, боялся пожара и берег её от неловкого взмаха своей руки.

Замечая, что молчание затянулось, он решил ободрить Дэйзи лестью.

— Вот гляжу я на тебя и думаю, какая же ты у меня славная.

Дэйзи потрясённо улыбнулась.

— Ридли-холл... А разве я не прав?

Этот аргумент не показался мисс Борджин убедительным.

— Что же я могу предложить ему в благодарность за его услугу? — пробормотал он, снова переставляя крышечку со свечкой.

— Ты не должен благодарить его за это! — решительно возразила Дэйзи. — Вы в расчёте.

— Ты сумела войти в доверие к Ридли, а значит, мне не придётся бояться ровным счётом никого, разве что самого чёрта! А может и его не стал бы бояться? — проговорил старый Борджин.

Дэйзи стихла, по-новому взглянув на действительность: папаша по-прежнему опасается преследований.

— И ещё я хотел сказать тебе, бросай своего болвана.

— Ах, даже так?

— Это никуда не годится. Не смей меня перебивать. Тебе пора замуж.

— Я поняла, к чему ты клонишь. Но такие как мистер Ридли-Скабиор, не женятся на обычных женщинах… или… не женятся вообще.

— Это почему же? — насмешливо спросил старый отец. — И разве ты обычная женщина?

— Что осталось от твоего знаменитого прошлого?

— Кое-что осталось, — уверенно возразил Борджин, зачем-то указав на Дэйзи узловатым пальцем. — Не твоя вина, что ты ничего об этом не знаешь! Придёт время, и я всё расскажу.

Дэйзи покачала головой:

— Теперь я сама по себе. Разве не ты развёлся с матерью из-за такой нелепицы, как сыновья?

— Которых она так и не родила! Не надо меня злить, Дэйзи. Вглянув на папашу, Дэйзи мирно добавила: — Я совсем не знаю и не понимаю этого Ридли.

— Он взрослый человек и давно отгулял своё, уж я-то знаю.

— Звучит очень лестно, папа.

Старый Борджин действительно рассердился. За своей спиной Дэйзи Борджин услышала приглушённую брань... Хлопнув высокой калиткой, Дэйзи поспешила вдоль дороги, пряча волшебную палочку за пазухой.

Так Дэйзи начала понимать, что мистер Борджин решил разменять свою отцовскую любовь к ней на некие (пока ещё воображаемые) гаранты своего старческого покоя, и сделать единственную дочь разменной монетой.

То, что он по-прежнему чувствует себя беззащитным стариком, беспокоило и настораживало. Как только мисс Борджин добралась до дому, то поняла — чувство тревоги, которое во время разговора с скрывал от неё отец, охватило и её.

Отрывая глаза от книги, она слушала шум проезжающих поездов. Она сердилась: канитель, завертевшаяся из-за папаши, казалась утомительной. Так ли хорошо мистер Ридли постарался для её папы, который, вроде бы, спас ему жизнь?..

* * *

Через несколько дней, вечером пятницы мисс Борджин вернулась домой чуть позднее обычного. За окном стемнело. Наступило настоящее осеннее ненастье. Старый клён неприветливо стучал по стёклам, его мокрые ветви шелестели на ветру, повествуя Дэйзи о чём-то таинственном; над мостовыми курился туман. Сквозь залитое мелким дождём окошко непросто было разобрать, есть ли на улице прохожие. Скорее всего, холодное дыхание юного октября разогнало их по домам.

Закутанная в домашний халат, Дэйзи сидела на диване, разбросав влажные волосы по плечам.

Она снова беспокоилась: в течение нескольких дней от мистера Борджина не пришло ни одной весточки. Ей было совестно, что в этот ужасный вечер он сидит дома один. По-хорошему, если бы не их последний вздорный разговор, она бы отправилась к нему сразу после работы.

Мало-помалу стало удивительно тихо. Дэйзи казалось, что от окна веет прохладой. Она услышала, как скрипнула дверь в парадной. Кто-то разговаривал на лестнице этажом ниже. Из сдержанного звучания незнакомых голосов она понимала, что эти люди — пришлые. Дэйзи поспешила выключить радио, чтобы услышать их разговор. Они как раз поднимались на её этаж.

— Шесть вечера! Она должна явиться домой.

— Сегодня же пятница.

— Полно тебе, она же почти монахиня... ордена добрых дел!

Затем послышался хрипловатый, отнюдь не ангельский смех.

— Жаль, мы не знаем какая у неё все-таки квартира. Но надо достигнуть намеченной цели и выяснить это.

Испуганная девушка жалась к стене, не дыша...

— Что здесь за люди такие, мать их ити, — сердился один из мужчин, — никто не знает, где живёт колдоботаничка!

— Может быть, она здесь недавно.

Так и было, Дэйзи приехала в этот дом всего три недели назад. Очевидно, эти люди выследили её на днях, ведь она совсем расслабилась, забегая домой, чтобы быстро бросить вещи и привести себя в порядок, и погода до этой поры стояла такая хорошая, что думать о неприятностях не хотелось.

Теперь как минимум одна большая неприятность пришла к её двери. Дэйзи не представляла, что делать. Она ощущала себя беспомощной мышкой, которая прячется от кота под чахлыми травинками. Она слышала, как пульсирует кровь в её голове. В коридоре было темно, но Дэйзи, точно ночная птица, видела очертания каждого предмета. Вспомнился Вальдемар... наверное, дрыхнет у себя дома на диване. Как позвать на помощь? Кажется, у старой женщины-сквиба, что сдаёт эту квартиру, всё-таки работает телефон?..

Впрочем нет, неслышно говорить она не сможет.

— Как же мы теперь отыщем эту цыпочку?

— Осторожно... звони в звонок. Ну что, никто не подходит?

— Позвоню в другую дверь...

— Простите, где нам искать мисс Борджин?

— Идите к чёрту, бездельники! — ругался сосед, который жил за стеной, — никакую Борджин я не знаю!

— А может, вы знаете молодую учительницу?

Голос молчал, — сосед, наверное, задумался.

— А вам-то что за дело?

— У нас к ней срочное поручение!

— Ну?

— Передайте ей, чтоб сидела дома, как перепёлочка в клетке! Она нам...

— Заткнись, Хайтер,— перебил его другой негодяй. — Сэр, он пошутил. Передайте ей, что в понедельник вечером к ней приедут посетители её прихода, чтобы выразить... чтобы принести одежду её бедным сироткам.

На эти слова сосед ответил что-то невнятное, затем на всякий случай опять послал их к чёрту.

— Ты слышал, Хайтер? Наша Борджин живёт где-то тут!

— Отлично! Постучимся ещё куда-нибудь?

— Думаю, не стоит. Будем следить за ней. Похоже на выходных она видится с папашей. Это неудобно. Но... её папаша скоро...

— Можно в этом не сомневаться, — сказал удаляющийся голос.

— После будет гораздо проще.

Дэйзи продолжала стоять в коридоре, тараща глаза в полумрак: в них застыла напряжённая мысль.

Выждав час, Дэйзи стала собираться. Ей было не по себе при мысли о том, что её ищут какие-то проходимцы. Убрав волосы под чепец и надев учительские очки, Дэйзи Борджин прихватила волшебную палочку, вместительную сумку и поспешила на улицу. Напоследок она посмотрела в зеркало. Пожалуй, если ребята с преступными намерениями видели её на улице, то теперь они её не узнают. Дэйзи была прелестной все эти дни, увы, даже легкомысленной. Теперь, закутанная в синий дорожный плащ, она напоминала пожилую инспекторшу, которая иногда посещала приют.

У волшебного вокзала она заказала скорое послание для отца. Затем дошла до дверей кафетерия, где толстый и с виду добродушный возница подбирал подвыпивших волшебников и предлагал им свои услуги.

Дэйзи надеялась, что мистер Ридли-Скабиор никуда не уехал. После визита к мистеру Ридли она незамедлительно отправится к отцу. Сейчас Дэйзи хотела получить совет подобно тому, как потерпевшие крушение матросы вместо помощи раненым первым делом ищут плот или лодку, чтобы холодное море не ускорило их общую гибель.

Как бы простодушна ни была мисс Борджин, она всё ещё не понимала, как относится к мистеру Ридли. Но чувствовала, что в этом неотступном преследовании наверняка реализуются чьи-то более хладнокровные и далеко идущие планы.

В лучшем случае они просто хотели её о чём-то предупредить. В худшем, кто-то собрался стереть её старого папу с лица земли...

Сейчас он был неплохо защищен своими оберегами и заклятиями, но не может же он всё время прятаться дома! Старику вечно не сиделось на месте. Ему всё время нужно было куда-нибудь отправиться. Сходить в лавочку, съездить в городской банк, посетить книжный магазин (он теперь стал поклонником новой потрясающей серии книг «Восхитительная магия»). Завтра суббота... на каждую субботу он выбирает своё развлечение. Обычно, планируя субботы, папаша Борджин приговаривал: «Надо бы встряхнуть организм!» Кажется, самая большая встряска была у него впереди! Протекторат его старинного приятеля не сработал.

* * *

Таким мыслям предавалась Дэйзи, покачиваясь в кабине, которую, наверное, тянул фестрал. Поначалу путешествие было довольно приятным, но попав в воздушную яму, кабина ухнула вниз. Дэйзи, испуганно вскинув руки, плюхнулась на пол кабинки, и её дорожная мантия распласталась по грязному полу, как чёрная медуза.

— Гей, гей, — кричал кучер. — Осталось всего-ничего, мадам. Но держитесь за поручень, непременно держитесь!

Нащупывая скользкий поручень, Дэйзи тщетно пыталась встать с колен. Когда ей это удалось, она устремилась вверх, как мяч, и стукнулась головой о потолок.

— Чёрт тебя дери, жирдяй…

— Чего вы там говорите, мэм? Вас не слышно, тут ветер.

Дэйзи не без труда вернулась на обитую кожей скамью. Наконец, она увидела ремень, которым должна была пристегнуться. Он свалился в щель, и Дэйзи снова стукнулась, на этот раз, об оконную раму.

— Приземляемся! Раз… Два…

Кабинка с грохотом ударилась о землю и затряслась мелко и дробно. Измученная мисс Борджин с опаской всмотрела в окно. Впереди маячила полоса леса.

* * *

Когда-то в давние годы мистер Борджин на пару со своим другом держал волшебный магазин антиквариата, поиски которого занимали так много времени, что отец почти совершенно не занимался дочерью и женой. Если бы была её воля, Дэйзи запретила бы таким занятым и авантюрным мужчинам заводить семью.

Давнившние грехи настигли его теперь, когда он решил усовершенствовать другие навыки — торговлю из-под полы, самостоятельную добычу ядов и изготовление лекарственных зелий.

Дэйзи видела правое плечо возницы, сильно выдающееся из-за подлокотника на сиденье экипажа.

— Через этот мост, мисс?..

— Да, да, — согласилась Дэйзи.

— Хм... Однако.

Кажется, толстяк заволновался, — это была одна из самых непопулярных дорог.

— Я вас предупреждала, и вы сами назначили цену.

— Если эти деньги мне будут заплачены, то прошу вас, мэм, займитесь этим делом сами и отправляйтесь пешком. Я прошу вас.

Дэйзи выглянула из окошечка, чтобы встретиться с глазами краснолицего кучера. Что-что, а от этого пожилого джентльмена она никак не ожидала такого малодушия.

— Я не стану скупиться.

— Уж пожалуйста! — услышала она.

Путешествие продолжилось. Однако, завидев крышу дома мистера Ридли-Скабиора, возница удивительно изменился. Он снял шляпу, сжал её в руке, рассматривая мрачное поместье, окружённное затейливыми решётками. В некоторых местах решётка наклонилась в сторону дома или, напротив, в сторону дороги, точно пьяный пешеход, хватающийся за кирпичные столбы. Над плодородной почвой реял серебристый пар тумана. Очертания дома, резкими линиями выступающие из этого серого облака, видимо, были знакомы толстому вознице.

— Вот куда мы ехали! — воскликнул он, дико взглянув на Дэйзи. — Но зачем?..

— Это не ваше дело. Не мы, а я! — возразила девушка, вылезая из коляски и подхватывая юбку. Кучер даже не собирался ей помогать. Он был слишком увлечен размышлениями.

— Возьмите деньги.

— Э, нет! За такое мне надо было заплатить как минимум в полтора раза больше!

— С какой стати? — рассердилась Дэйзи, потирая ушибы и снимая запотевшие на холоде очки. — Я чуть не умерла со страху, пока вы летели. Я же просила не гонять.

— С такой, что сэр, который здесь поживает, может прямо сейчас околдовать меня, просто взглянув на окрестности близ поместья в свои волшебные стёкла!

— Какие стёкла? — растерялась Дэйзи. — И зачем ему вас заколдовывать?..

— А вы... зачем вы приехали к этой чугунной ограде, вы хотите зайти в этот дом?

Кучер указал на свою спутницу толстым, как сарделька, пальцем.

— Если вы заплатите мне, мисс, я никому не скажу, с кем у вас здесь было свидание!

Дэйзи немного повременила, силясь придумать ответ, но почему-то ничто, достойное этого чудака, не шло на ум.

— Послушайте, как вам не стыдно говорить клиентам такие пакости, я пожалуюсь вашему начальнику!

Это ответ был не из лучших, и кучер победоносно сказал:

— Разве вы не помните, мисс, — я работаю один.

Между тем из-за спины Дэйзи донеслось визгливое поскрипывание. Оба замолчали и замерли: нелепый испуг алчного толстяка передался девушке, тщетно старающейся тянуть время в глупом споре.

У калитки стоял хозяин дома. Он наблюдал за участниками спора, поигрывая щеколдой, при этом его лицо казалось не то скучающим, не то раздосадованным. Выйдя на дорогу, он манерной походкой направился к повозке.

— Прекрасный фестрал, Гвидо... Впервые вижу тебя у моего дома.

Гвидо, как звали этого хитрого человека, недолго думая заскочил на козлы, щёлкнул в воздухе кнутом и поехал обходной дорогой к лесной чаще.

Дэйзи смотрела на удаляющийся экипаж с беспримерным удивлением. Гвидо и впрямь правит фестралом? Он его видит? Этот нахальный и пресыщенный жизнью человек увидел чью-то смерть и не изменился?

— Мисс?

Дэйзи наконец взглянула на хозяина поместья.

— Сэр... Благодарю вас, вы избавили меня от этого человека, он собирался...

— Знаю, он хотел вас облапошить, — напевно проговорил Ридли-Скабиор.

Рука Дэйзи, в бессильном негодовании указывающая на обходную дорогу, опустилась.

Едва она собралась сказать что-нибудь в свое оправдание, как Ридли, рассмотревший её при сиянии самого тусклого в ближайшем околотке фонаря, рассмеялся.

— Что это с вами, мисс? Этот чепчик, этот синий плащ с буфами... Вы нарочно нарядились как старушка, собирающая в божий день милостыню на паперти?

Дэйзи, порядком измотанная дорожным приключением и неприятными переживаниями, не испытывала тяги к веселью.

— Зачем пожаловали? — с прежним небрежением осведомился мистер Ридли-Скабиор.

Дэйзи случайно взглянула на его грудь: свежий ветерок обдувал тело мистера Ридли-Скабиора, заставляя шёлковую блузу налипать к нему так, что глазам сделалось холодно… Мистер Ридли не удосужился застегнуть ни сюртук, ни куртку.

Дэйзи поёжилась, кутаясь в плащ.

— Мистер Ридли, — сказала Дэйзи, оторвавшись от созерцания его груди и не решившись произнести его вторую фамилию. — Кто-то преследует меня.

— Как? Теперь и вас?..

Дэйзи оправила очки, поднимая лицо.

— Да.

— Это досадно, — заключил мистер Ридли-Скабиор, лукаво покачав головой.

— Досадно?..

— Мисс, я не всесилен! — развёл руками Ридли-Скабиор. — В конце концов, я не должен решать все проблемы, которые случаются у Борджинов; а то, что вы застали меня дома в пятницу вечером — вообще чудо.

Присмиревшая и опечаленная Дэйзи торопливо объяснила:

— Сэр, вы должны понять, что люди, преследующие моего отца из-за того, что он неудачник, нашли меня и знают, где я живу. Мне не хочется, чтобы они испоганили его жизнь. И мою, кстати, тоже.

С трудом справившись с эмоциями, она продолжила:

— Мистер Скабиор, кто-то хочет убить его. Поэтому я приехала к вам.

Тот молчал, растерянный и недовольный.

— Скажите, ему...

— Мисс Борджин, я начинаю замерзать.

Дэйзи тревожно рассматривала его хмурое лицо.

— Лучше пойти в дом, — сказал хозяин, слава богу, учтиво.

Пропущенная вперёд Дэйзи семенила по бетонным плитам пологих ступеней, поднимаясь выше и выше. Она взошла на деревянное крыльцо и нерешительно застыла перед дверью.

— Дверь открыта, не стесняйтесь, — проговорила за её спиной голос хозяина. Поняв, что Дэйзи не переспорить, он сам толкнул дверь.

* * *

Она вошла в просторную гостиную: у высокого камина стоял стул, на нём висело нерасправленное полупальто. Кажется, мистер Скабиор уже успел где-то побывать и промокнуть. Дэйзи села на диван.

— Дело в том, что обезопасить такого человека, как ваш отец, так же сложно, как уберечь человека, не умеющего плавать и всё время плавающего в лодке, от утопления.

— Я знаю.

Он посмотрел на Дэйзи и почему-то задержал глаза на её бледном лице немного дольше, чем обычно. Наверное, он что-то хотел сказать, но предпочёл промолчать и только подумал об этом. В его глазах проявился тот же неясный интерес, который Дэйзи заметила в прошлый раз. Впрочем, он был так схож с искренним любопытством, что Дэйзи не сделалась их заложницей. И уж тем более сторонницей того предположения, что этот интерес так же учтив, как и его речи.

— Скажите хотя бы что-нибудь.

— Хорошо. Но прежде я вскипячу воду. Вы не против? По-моему, с чаем беседовать приятнее, вы не находите?

Дэйзи сидела на диване прямая, как палка. В углу она заприметила что-то алое. Это оказался шейный платок отца. Он висел на подставке для зонтов. Видимо, папочка снова успел здесь побывать. Такое напоминание о старике отнюдь не успокаивало. Возня мистера Скабиора с чайником ушла на второй план...

Интересно, доставил ли он неудобство мистеру Ридли-Скабиору, в свой визит упомянув о дочери и о старых добрых традициях женитьбы в семействе Борджинов: брать замуж лишь порядочных и благонравных девиц и воспитывать им подобных?

Наверняка, по своему обыкновению, он сболтнул лишнего, пытаясь заинтересовать хозяина дома своей фантазией. А тот был беспримерно удивлён подобным самоуправством. Теперь Дэйзи испытывала истинный конфуз, будто этот разговор произошел только что и в её присутствии.

Кажется, гремя чашками на кухне, Ридли тоже думал о чём-то не очень приятном. Он пришёл и стал разливать чай. Дэйзи стеснялась: свет свечи, усиленный специальными стеклами на подсвечнике, падал прямо на неё.

— Вы заинтересованы моим подсвечником?

— Тот человек... Гвидо, он сказал, что вы околдовываете путников какими-то стёклами. Вот я и подумала, не о нём ли он говорит.

— Конечно, о нём, — насмешливо ответил Ридли-Скабиор.

Дэйзи заняла себя чашкой.

— Дело в том, что история про табакерку, которую вам рассказал отец, всего лишь маленькая часть всей истории. Человек, с которым ваш папаша содержал магазин, уже давно точит на него зуб. Когда-то у них был один большой куш на двоих, но Жюля Бэрка поместили в Мунго как будто бы навсегда, и ваш отец, недолго думая, прибрал себе все деньги. Он ведь всегда был скупым человеком.

— Он... никогда не забывал о выгоде.

— О своей выгоде, о своей.

Дэйзи вздохнула, и в этом вздохе не было облегчения.

— Так это он преследует отца?

— Ваш папа не так прост, как вы думаете. С чего это вдруг он так легко закрыл лавку, и на какие деньги теперь существует?

— У него счёт в банке.

— Вот именно, мисс Борджин. А ещё он купил новый дом, поставил теплицу, «разводит розы»... пардон… Не совсем розы. Ведь раньше он не занимался такой ерундой. В сущности, ваш отец — эгоист.

— Он оплатил мои курсы.

— Всего-то...— усмехнулся Скабиор, — а ещё он помогает вам вносить своевременную плату за квартиру, и вам живётся, как мне известно с его слов, весело и привольно.

С таким суждением Дэйзи могла бы и поспорить:

— До сегодняшнего дня.

— Табакерка была только поводом, чтобы, как говорят охотники, притравить, узнать повадки.

— И зачем он все время таскался в этот ломбард, — взволнованно воскликнула Дэйзи, — если он всегда был не таким уж нищим!

— Всему виной привычка беречь каждый грош.

— Хорошо, что он не вытянул в эти дрязги маму.

— Она поступила правильно, когда с ним развелась.

Дэйзи совсем забыла про остывающий чай.

— Вы больше не хотите ему помогать?

Мистер Ридли смотрел под ноги, собираясь с мыслями.

— Мне кажется, Борджин не заслуживает такой дочерней преданности.

— Я всегда думала, что он привязан ко мне.

— Может быть, — после непродолжительного молчания сказал хозяин дома. — Скорее он привязан к мысли о том, что может хотя бы на кого-то влиять…

Дэйзи подняла глаза, всматриваясь в лицо мистера Скабиора, на которое падали янтарные отсветы свечки, преломленные стеклами. А, допивая чай, вспоминала рассказы о Ридли-Скабиоре, которые слышала. Например, в одном из них говорилось, что как-то раз он соблазнил приехавшую к нему молочницу, да и вытворял с ней, что хотел. Впрочем, если судить по окраске повествования, молочнице это понравилось. Так понравилось, что она, точно очарованная, бродила вокруг его поместья, пока её не забрали селяне. Дети рассказывали друг другу, что мистер Ридли вурдалак и иногда наведывается на ближайшее кладбище, чтобы изыскать там новых покойников, и его перчатки сшиты из кожи молодых новопреставленных девиц.

Пожилые джентльмены рассказывали так же, что библиотека «Скабиора» забита средневековой литературой, так как тому трудно было устоять от соблазна стать магом, похожим на самого того-кого-нельзя-называть. И прежде, чем умереть от старости в своём доме, он хочет найти манускрипт древнего святого, чтобы завладеть всеми тайнами человеческой души...

В сущности, никто не знал, кто такой мистер Ридли-Скабиор и где он находиться, когда его нет дома.

Дэйзи с трепетом взглянула на отцовский платок.

— Да, подметил Скабиор, — обычно я не принимаю гостей.

— Кроме тех, кто приходит без приглашения?.. В прошлый раз вы разрешили мне остаться.

Похоже, хозяин мрачного поместья мешкал с ответом.

— Потому что я дочь Борджина?

— Кто знает.

— Кто эти люди, которые меня ищут?

Ридли, зажав трубку зубами, шарил на столе в поисках спичек. Он ответил:

— Это Хайтер и его подельник Живолов.

— Живолов это тоже прозвище?..

— Разумеется! Если бы вы занимались таким ремеслом, у вас тоже была бы кличка.

— Это ужасное прозвище.

Мужчина усмехнулся. Он обращался к Дэйзи то удивительно учтиво, то проявлял излишнюю простоту, даже небрежение. Всё это было непонятно. Торжествует его сомнительный характер, или сказывается отсутствие воспитания?

— Теперь они люди Лангедока, — перехватив непонимающий взгляд Дэйзи, он пояснил:

— Бэрка. Я не знаю точно, зачем они вас ищут. Не могу уверенно сказать, что хорошо знаю их хозяина. Он обратился за помощью к лорду Малфою, а я теперь нахожусь в двусмысленном положении. Ведь Люциус — непростой волшебник, мне всегда приходилось уступать ему дорогу. У него и Лангедока разные методы воздействия на людей. А у вашего отца и Малфоя сходство есть — страсть к наживе и старинным вещицам.

— А у вас, мистер Ридли... если ли что-то общее с моим отцом? Почему он спас вам жизнь?

— Причины не было. Он сделал это ни за что. Он мог и не делать этого.

Лицо мистера Скабиора, мебель, стены... мерцание свечки… всё поплыло перед глазами Дэйзи. На неё обрушилась понимание того, что всё, чем она жила до сегодняшнего вечера, тускнеет, как угасающий фонарь.

Дэйзи устала. Теперь она и её отец представлялись ей не иначе как кролики, убегающие в потайные норы от лисы. А повод от собаки, которой можно прогнать лису, почему-то в руках у Ридли. И неизвестно, не слепая ли эта собака и знает ли, что делать.

— Мисс?

— Извините. Я задумалась.

— Что ж, понятно. Меня зовут Трэвис.

Дэйзи улыбнулась, тщетно стараясь утаить смущение.

Хозяин ушёл на кухню и некоторое время не появлялся. Дэйзи положила голову на подушку в углу дивана. Она подумала о том, что мистер Ридли как будто успел заскучать и невзлюбить её. Что ж... может быть, стоит вызвать волшебное такси?

И отправиться к отцу.

Дэйзи закрыла глаза и слушала, как расхаживает по кухне мистер Ридли-Скабиор. Она слышала и многое другое: он разговаривал с собаками, трещал тяжёлыми шторами и шептал какие-то заклинания.

Утром мисс Борджин обнаружила себя на том же диване. За задёрнутыми шторами брезжил рассвет. Прежде всего она огляделась. Теперь посветлевшая гостиная казалась неуютной.

Дэйзи сбросила плед, оправила помятое платье, наспех расчесала волосы, затем прошла на пустующую кухню, чтобы умыться. Сегодня одна из полукруглых дверей под лестницей была приотворена. Дэйзи легонько толкнула её. Она увидела маленькую комнату, обставленную креслами.

Может быть, в прошлый раз все эти вещи просто притворялись другими?.. Ткани кабинета приобрели текстуру и цвет, а пол и стены ванной заиграли орнаментом, выложенным мозаикой из колотых стёкол и слюды. Ей хотелось продолжить исследование. Выйдя из кабинета, она оказалась в башне, где расположилась библиотека. Рядом с высокими шкафами стояли лестницы. Посреди библиотеки красовался широкий, опирающийся на толстые ножки стол.

За библиотекой последовало просторное помещение, напоминающее зал. Может быть, когда-то в нём звучала музыка? Покинув зал, Дэйзи оказалась в гардеробной. Некоторое время она смотрела сквозь стекло дверей, ведущих на парадное крыльцо. Изгибаясь полукругом, крутая лестница спускалась к берегу пруда. Здесь шумел ветер, ветвились раскидистые ивы, в разбитых вазонах пышно отцветали осенние растения. Нижние ступени лестницы замела опавшая листва, а впереди блестела гладь воды.

На скамье, у обросшей плющом беседки, сидел хозяин дома. Он наблюдал за ней, и его взгляде таилось затаённое любопытство.

Тёплое солнце увядшего лета так нежно освещало этот двор, что улыбка сама собой появилась на её лице. Дэйзи была восприимчива ко всему новому. Тем более Ридли-Скабиор слишком необычно выделялся на фоне грустной и изящной природы, — ив с красными, как будто охваченными огнём, ветвями, пожухлых трав, вплетённых в яркие соцветия настурции, блистающей глади пруда. Он был неподвижен, в то время как ветер играл опавшей листвой, и мрачен в своей тёмной одежде.

— Вы так неожиданно уснули.

— Да… Прошу прощения. Знаете, мне кажется, отцу стоит уехать в Лондон.

— Думаете, это поможет?

— Да.

— А вы?

Хозяин усадьбы вытащил из кармана портсигар. Ничего не услышав от столь немногословной дочери Борджина, Трэвис продолжил:

— Конечно, это нужно было обсуждать ещё вчера.

— Так что же делать?

— Я уже решил, где его спрятать.

Мистер Ридли-Скабиор встал и отошёл в сторонку, продолжая курить. Дэйзи обескуражено улыбнулась.

— Я могу его навещать?

Ридли заметил:

— Да, наверное. Но я думаю, что вам лучше отправиться туда после.

— Куда вы его спрячете?

— Он не будет против. Лучше так, чем на краю деревни, в окружении магглов.

— Но что это за место?

— Дом моих знакомых.

— И вы думаете, он согласится?

— Надеюсь, да.

«Да, глазищи у Скабиора, как у бдительного пса: ничего не упускают, — задумалась мисс Борджин. — Что ж, если папаша согласиться на переезд, это будет необычно».

— Мисс?

— Да… Я тоже.

— Вот и чудесно. Я ухожу. Надеюсь, вы владеете защитными заклинаниями. Оставайтесь в доме и заприте эту дверь. Вы же понимаете, что ваша квартира теперь небезопасна.

Мистер Ридли-Скабиор ушёл. Полы его пальто легонько развевались по ветру.

Природа на улице была все так же беззаботна и манила Дэйзи выйти на полукруглое крыльцо, но она повернула дверную ручку и задернула тяжёлую занавеску. Минуты собирались в часы, ничего особенного не происходило, и вроде бы никто не собирался проведать хозяина Ридли-холла. Дэйзи со всё усиливающейся страстью изучала его комнаты.

На стенах гостиной простирались выцветшие гобелены. На них были изображены крестьяне, возделывающие поля, на втором и третьем планах фигурировали нарядные господа верхом на лошадях, окруженные собаками. Изучив гобелены и картины, Дэйзи Борджин ушла в библиотеку. Пару часов она провела вполне достойно и почти забыла о своих невзгодах. Мирное сияние настояльной лампы усыпило Дэйзи, и она уснула прямо за столом.

Проснувшись, она неосознанно взглянула ввысь, — оттуда, из застеклённых прорезей, струился дневной свет.

Часы приближали время обеда. Дэйзи, не привыкшая пропускать обед, побрела на кухню. Окружённая темнотой кухни, Дэйзи угостилась картошкой и волокнистым, сухим мясом.

«Есть ли в доме домовик? — снова подумала она. — Комнаты выглядят сносно, в погребе полно овощей и снеди. Ни за что не поверю, что напыщенный мистер Ридли хозяйничает над изобилием и чистотой».

Она приближалась к спальням, поскрипывая ступенями лестницы. Вошла в незапертую дверь. Здесь царила небрежность, свойственная месту, где бывает только мужчина. У круглого журнального столика Дэйзи увидела одинокое маленькое кресло, на столе были разбросаны запонки, какие-то бумажки, стояли графин с водой и бутылочка с виски; переполненная пепельница грозилась растерять свое содержимое и пополнить ассорти из этой редкостной дряни.

В этом доме было много интересного, хотя со стороны он и казался пасмурным. Мебель вместе с картинами и декором была призвана внушать комнатам вид достатка и хорошего вкуса. Интересно, что почувствовал мистер Ридли, став его владельцем?

Всего за пару часов оценив красоту этого Ридли-холла, Дэйзи поймала себя на мысли, что завидует ему. Заслужил ли он всего этого?.. Дэйзи не могла представить себе, каково это, быть таким человеком. Она была растеряна.

Сидя в кресле перед камином, Борджин вертела в руках отцовский платок. Пришёл хозяин. Он вернулся раньше, чем ожидалось.

Мистер Ридли-Скабиор опустился на диван, не разуваясь и не снимая пальто, и выглядел усталым.

— Пахнет едой, — заметил он.

— Я приготовила ужин.

Мистер Ридли поднял голову и сосредоточил взгляд на Дэйзи. Ей показалось, что его глаза неясны, — в них чувствовалась рассеянность, и было заметно странное и мягкое мерцание. Наверное, в них попали отсветы свечи.

В этом было что-то пугающее. Дэйзи ждала, что же он ответит.

— Спасибо, Дэйзи...

— Вы хотите поесть?

— Я не голоден.

Дэйзи не стала уговаривать его и унесла блюдо, накрытое колпаком, на кухню.

Она вернулась, надеясь, что Ридли расскажет об отце.

— Ваш отец... с ним так сложно. Я с таким трудом доставил его до севера Англии. Один мой товарищ согласился его приютить. Борджин увидел у них одну старую деву и стал очень любезен.

Мистер Ридли-Скабиор опустил голову.

— Сэр?

Тот неторопливо удостоил её ответным взглядом.

— Думаю, мне не стоит злоупотреблять вашей добротой. Я решила уехать к матери.

Мистер Ридли шевельнулся и сказал:

— Ваш отец попросил меня присматреть за вами.

Только теперь Дэйзи заметила, как негромко разговаривает мистер Ридли-Скабиор. Его голос звучал глухо, — так старый тополь шумит ветвями в полуночной тишине.

— Вот как? Присмотреть?.. Я сама о себе позабочусь.

Он и снизу вверх умел поглядеть уничижительно. Или Дэйзи так казалось, потому что теперь она как бы мерялась с ним силой взгляда?

В правильных чертах лица мистера Ридли, в продолговатой форме его глаз, внешние уголки которых, поднимаясь кверху, продавали им непривычную красоту, было что-то нездешнее, восточное.

— Давай поговорим об этом завтра. Я побывал в питейном заведении.

— Что ж... — ответила Дэйзи. — Понимаю.

— Как вы провели время?

— Хорошо. Всё было хорошо.

Мистер Скабиор провожал её взглядом, куда бы она ни пошла, и бдительно внимал каждому движению. Утренний мистер Ридли-Скабиор и этот, вечерний, неудачно обновлённый выпитым алкоголем и, наверное, чем-то ещё, разительно отличались друг от друга. Дэйзи заметила, что забыла отцовский платок на ручке дивана, и он красовался рядом с правой рукой мужчины.

— Надеюсь, папа не говорил вам разные глупости?.. — осведомилась Дэйзи, всё сильнее желая уйти.

Прежде чем уходить, следовало коснуться всех самых трепетных вопросов. Дэйзи не могла больше выносить его глубокомысленных взглядов.

— Много разного говорил, — нетвёрдым голосом ответил мистер Ридли.

— Так обычно и бывает. Он очень болтлив. И ещё он большой фантазёр.

С этими словами Дэйзи постаралась сделать своё лицо постным.

— Вот как? — хитро проговорил мистер Ридли. Он зевнул, спрятав лицо в рукавах.

Кажется, мистер Ридли был не готов к серьёзной беседе. Девушка расстроилась. Он прятал лицо в ладони, потирая ею лоб.

Чтобы успокоить себя, она решила убрать со стола, и не приняла во внимание, что Ридли оказался за её спиной.

Переставляя солонку и перечницу, она подумала о матери, но ход её мыслей оборвался. Затаив дыхание, мисс Борджин осознала, что её первоначальное впечатление правдиво, и руки мистера Ридли улеглись на её бёдра.

Хватка была решительной. Дэйзи обернулась. Мистер Трэвис смотрел в её зад, возложив ладони на ткани пышной юбки.

— Отпустите.

Ею быстро овладевал страх. Он зародился далеко внизу, где-то у самых коленок, а потом, поднимаясь выше, просочился в живот. Мистер Ридли потянул её на себя.

— Нет, — выдохнула Борджин. — Перестаньте!

От мистера Ридли-Скабиора и вправду пахло спиртным. Она неловко и грузно уселась на его колени. Мистер Ридли, добившись желаемого, обхватил её талию руками. Прикасаясь спиной к его тёплой, распахнутой груди, Дэйзи старалась выпрямиться. Он ничего не говорил, тихо дыша над её правым плечом.

— Вы так пьяны.

— Сегодня я ещё ничего.

Мистер Ридли-Скабиор проявил активность: наклонившись, он ловко сдёрнул с её ног сапожки. Вместе с этим он подбросил её на коленях, и она всё-таки прижалась спиной к его груди.

В глазах потемнело. Там, в её мыслях, образы отца, Вальдемара и подруг меркли, вытягивались, уменьшались, и, точно соломинки, исчезали в водовороте сумрачной безвестности. Она набрала полную грудь воздуха, медленно выдохнула... мягкие волосы Ридли коснулись её шеи.

— Мистер Скабиор, это так вы должны за мной присматривать?

Мистер Ридли-Скабиор, кажется, усмехнулся. Он ответил неопределённо:

— Я не знаю... мисс.

— Тогда перестаньте.

Борджин не смогла прозвучать более убедительно. Её теснили противоречивые чувства. Его руки, которые она находила красивыми, были так горячи, что обжигали. Она хотела, чтобы он не размыкал объятий, и не хотела понимать, почему.

Ридли молчал.

— У меня есть друг...

— И только-то, — хрипло вымолвил мистер Ридли. Вытянув руки, он с ещё большей силой обхватил мисс Борджин. Дэйзи всё ещё подбирала новые воззвания к мистеру Ридли. Разум запрещал подчиняться его дерзким атакам.

— Я тебе нравлюсь?

— Я не люблю пьяниц.

— А я не пьяница, — чуть слышно сказал он. Затем решил, наконец, снять пальто. Дэйзи вскочила. Но он привстал с дивана и поймал край её кофточки. Волшебная палочка была забыта на кухне. Дэйзи, пришедшая в себя, начала сопротивляться:

— Пустите!

— Я вас отпущу, — беззлобно ответил Ридли, с ласковым упрямством стискивая её в ручищах: сожми он её ещё сильнее и её ребра треснут. — Я вам ничего не сделаю. Я отпущу вас...

Можно было подумать, он поглощён происходящим. Можно было бы так подумать, но Дэйзи знала, что эта страсть приходит и уходит, и это не любовь. Ладони мистера Ридли-Скабиора полезли под её кофточку. Дэйзи подалась вперёд: она не готова была так просто сдаться на милость этих рук. Ухватив её тёмные волосы, он проговорил в её ухо:

— Не надо. У тебя не было мужчины, похожего на меня. А у меня давно не было женщины, такой, как ты.

— О, Мерлин… какого чёрта, — прошептала Дэйзи. Её щёки горели, в голове недружно запрыгали стыдные мысли: когда она посмотрела на него со столь явным интересом, почему позволила себе это? Почему не ушла из Ридли-холла, когда была возможность? Что делать: ударить его и убежать или пустить всё на самотёк? Было ясно, что разговоры ни к чему хорошему не приведут.

Продолжая сдерживать мисс Борджин, мистер Ридли повременил. Ещё мгновение, и его пальцы накрыли её грудь и понемногу окрепли, сковывая мягкую плоть. Дэйзи охватила дрожь. Она неосознанно перехватила запястья его смуглых рук. Так же внезапно мистер Ридли поднялся и усадил её на диван. Он, наконец, встретился с её глазами.

Он как будто растерялся. Было в них что-то, от чего мистер Ридли-Скабиор не сразу приступил к продолжению дерзкого приступа. Он так глазел на бедняжку, точно его неожиданно поразила какая-то таинственная дума, да так и застряла у него в голове, мокрой ветвью хлестнув по взбудораженному, неясному сознанию.

Скабиор отвернулся, вынимая из-за полы сюртука палочку и машинально покручивая её стержень в руке.

— Борджин прав: нет никакой любви, — задумчиво прошелестел он. — Или вы всё-таки любите вашего дуралея? Что за чепуха между вами?..

«Вот так папаша, ничего не утаил! — подумала Дэйзи. — И кто тянул старого дурака за язык?..»

— Я всё ему расскажу.

* * *

Только теперь Дэйзи догадалась о чём-то ужасном, что могло случиться между папой и его старинным приятелем. Вот интересно, чего же хотел добиться отец, и что нужно мистеру Ридли?.. Ведь их цели никак не могут совпадать!

Ридли подхватил её на руки.

— Мой отец не продаёт меня… я не продаюсь, — прорычала Дэйзи, ощущая прежний страх всем своим телом: ногами, низом живота, лёгкими. Он стал теплее и снова соединился со злостью.

— О чём вы, мисс Борджин? — спросил хозяин дома. Дэйзи почти забыла о том, что прильнула к его шёлковой блузе, но вспомнив об этом, захватила её в кулак и рванула вниз.

— Не рвите мою рубашку.

Она, наконец, смекнула в чём дело: уговора между её отцом и Трэвисом могло и не быть, ведь папаша бывал гордым, и часто весьма некстати. Вероятно, мистер Ридли воспользовался несмелыми намёками Борджина на её достоинства.

Но почему сейчас?.. Дэйзи старалась не смотреть на удаляющиеся ступеньки. Мистер Ридли-Скабиор отворил дверь в спальню и отправил её на расправленный плед. Он разжёг камин, сидя на краю постели, — одной рукой он поглаживал её ногу.

— А я ведь и вправду пьян, — заметил мистер Ридли. — Может быть, именно поэтому ты кажешься мне такой притягательной?

Дэйзи поняла, что Ридли не услышит её, чтобы она ни сказала. Он положил ладони на её талию, затем занялся поясом, а расстегнув его, стянул вниз плотные, тёплые чулки. Ридли осыпал поцелуями её спину, запечатлел печать порочных губ на ягодицах. Та оставалась неподвижна.

Ридли перевернул её на спину. Глубокий вечер, сгустившийся вокруг постели, накрыл его лицо шёлковыми тканями сумрака. Дэйзи смотрела на него и сквозь них видела в тонких чертах невиданные прежде изгибы и мягкость. Его широкий рот улыбался. А тёмные зрачки глаз в беспокойстве двигались, изучая её и, в то же время, не пытаясь ни на чём остановиться.

— С моим отцом всё в порядке? — тревожно спросила Дэйзи.

Он посмотрел на неё как будто с пониманием.

— Конечно.

Дэйзи продолжала выжидательно молчать.

— Поцелуй меня.

Уловив первую часть его ответа, Борджин почувствовала некоторое облегчение. Но очень скоро до неё, точно эхо, долетела и его просьба.

— Вам идёт ваша вторая фамилия

— Да… — вполголоса рассмеялся он. — Я и сам об этом думал. Думаешь, тебе она подошла бы?

Мистер Ридли не стал ждать ответа и ткнулся губами в её губы. Он был ласков, но нетерпелив. Его жар грозился захватить и её, как захватывает человека, выбегающего из моря, бурная волна. От его высокомерия не осталось и следа. Дэйзи ослабела. Его поцелуи оказались предсказуемо приятны… Она всё ещё не понимала, как к этому относиться. И, кажется, где-то в глубине души чувствовала неловкость, потому что никак не могла выкинуть из головы образ Булстроуда. В воображении Дезидерии Булстроуд, ничего не знающий о её проблемах, смотрел на неё с упрёком. Он, как всегда, сидел на старом потёртом диване, положив локти на колени, и глядя исподлобья, из-под густых, чёрных бровей.

Мистер Ридли открыл глаза.

— Расслабься, Дэйзи… Что с тобой? Ты окаменела.

Дэйзи ничего не ответила. Загиптизированная его взглядом, она замерла... мистер Ридли с силой сжал её ягодицы, его глаза стали рассеянны.

Она ожила, почувствовав боль. Всё это совсем не укладывалось в её представления о первой близости. Сейчас мисс Борджин была готова себя презирать. Она едва знала мистера Ридли. Всё это время он имел отчуждённый вид и был очень вежлив. Наверное, так он старался отвлечь её от своих слабостей? Его лицо было ужасно: зрачки съехались к переносице, ноздри раздувались. Она могла ещё яснее рассмотреть шрамы ожогов на его шее. Точно багровые струи, они стекали под отвороты его рубахи. Мистер Ридли потянулся к пуговице своих домашних штанов, — в следующее мгновение он пытался оказаться в её теле. От страха и от сдавленной этим страхом страсти голова мисс Борджин закружилась. Он был обжигающе горяч...

Ридли проговорил её имя. Слушая его голос, сделавшийся низким, Дэйзи подумала о том, что завтра он может и не вспомнить о том, с каким жаром шептал его. Такие, как он, не прикипают к женщинам.

Ридли замер, крепко обнимая плечи. Оттягивая мгновение за мгновением, он молчал, чтобы прислушаться к тишине и её дыханию. Невольно прижавшаяся к его груди Дэйзи перестала о чём-либо думать. Поток мыслей увяз в тягучей лавине желания, охватившей всё её существо. Судорожно вздохнув, Ридли, зашевелился… Его хватка стала сильнее. Он совершил рывок вверх, повторил его и больше не прекращал двигаться.

Совершенно потерянная и запыхавшаяся, Борджин молчала, когда он, наконец, закончил, продолжая её обнимать.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — сказал он через полминуты.

Именно сейчас Дэйзи подумала о ванной, но мистер Ридли-Скабиор держал её, не отпуская. Не отпуская даже после того, как сделал, что хотел, хоть и обещал обратное.

— Мистер Ридли?

— Не надо меня так называть.

Дэйзи не без труда собралась с мыслями.

— Вы идёте на поводу у своих пороков, — сказала она, позабыв задуманные слова. — Совсем как о вас говорят.

— Чепуха, — отвечал засыпающий Ридли, поглаживая ёё спину. Он уснул. Дэйзи покинула спальню, как только в этом убедилась. Она отыскала ванную. Охваченная смятением мисс Борджин могла думать только о том, что утром нужно будет уйти. И не было никакой уверенности в том, что Ридли станет совестно за содеянное. Наполнив ванну, Дэйзи некоторое время сидела на её краю, — смятение как-то угасло, заглохло, внутри воцарилась странная пустота. Борджин легла в воду, бессмысленно рассматривала тусклый потолок, поблёскивающий медный кран, из которого одна за другой сочились крупные капли.

Утро принесло ей блаженное чувство обновления и полное забытье относительно минувшей ночи. Когда она осматривалась в гостиной, её поразило ужасное открытие: Скабиор не сказал, куда именно подевал папашу Борджина.

Раздосадованная, озадаченная, Дэйзи уселась в кресло, — она неосознанно вспоминала причудливую смесь туалетной воды и перегара, которыми мистер Ридли обдавал её вчерашним вечером, оковы его объятий. Случившееся казалось ей неправильным. Следовало признать, она совершила ошибку, когда уснула на диване в этой гостиной.

В кабинете царил полумрак, слабое пятно света падало на стену у рабочего стола. На ней Дэйзи заметила выцветшие узоры. Это были витиеватые ветви фантазийного дерева, на котором висели листья-«медальоны». На них были нарисованы портреты людей. Над именем «Джетро Ридли (Скабиор)» виднелось размазанное тёмное пятнышко. Чуть ниже Дэйзи заметила не менее грязное пятно. Ниже было написано «К. Ридли-Скабиор».

Кажется, у Трэвиса имелся родственник, но его не оценили. Впрочем, мисс Борджин было не до этого.

Немного погодя она подняла глаза и увидела над родовым древом (хотя его скорее можно было бы назвать деревцем) портрет с изображением хозяина Ридли-холла и, конечно, миссис Ридли. Она сидела на резном стуле и была не в пример ему серьёзна.

Наверху зашевелился мистер Ридли-Скабиор.

Он вышел на лестницу, одетый в парусиновые штаны и в бархатные туфли. В левой руке он сжимал вчерашнюю блузу. Вытащив правую руку из всклокоченных волос, мистер Ридли неодобрительно рассматривал её с лестничной площадки.

— Почему тебе не спится?

— Потому что не спится. Мистер...

— Трэвис, чёрт возьми, — отозвался хозяин дома.

Он гулко сбежал с лестницы, на ходу надевая шелковую блузу.

Растерянность Дэйзи довершилась тем, что во входную дверь кто-то постучал. Это мальчик-почтальон. Он недоверчиво рассматривал нечёсаного хозяина.

Дэйзи осмелела. Мальчишка разглядывал её с огромным подозрением.

— Ну, быстрее! — невежливо подбадривал его хозяин. — Не тяни кота за хвост!

— Два письма, сэр.

— От кого?

— Тут какой-то... Бор...

Дэйзи воскликнула:

— Это, наверное, мне! — и выхватила конверты из рук мальчика.

—Мисс Борджин, отдайте!

Ридли взялся было за края конвертов, торчащих из рук Дэйзи, но не тут-то было! Она ни за что не разжимала пальцы.

— Мисс Борджин, прекратите.

— Я хотел сказать, мистер Ридли...

— Ну, говори, что ты хотел сказать?

— Одно вам, другое леди. Вот то, которое наверху.

— Дай же мне хотя бы моё! — без всякого почтения гавкнул мистер Ридли и завладел своим конвертом.

— Хотя бы?

— Мистер Ридли, с вас причитается.

— Знаю.

Мистер Ридли-Скабиор лазил по карманам, но денег в них не нашёл.

— Подожди, я сейчас расплачусь.

Пока мистер Скабиор не вернулся из спальни, Дэйзи обратилась к мальчику:

— Я заплачу, если скажешь мне, откуда мистер Борджин написал эти письма.

—Он ваш отец, мисс... так ведь?

— Да! Нет... вернее... да, да! Ты ведь знаешь где он? Ты забирал у него письма?

— Нет, сожалею. Вы же не должны быть здесь, мисс.

— И всё-то ты знаешь, какой умный.

— А... так вы и правда ходите к мистеру Ридли-Скабиору за пожертвованиями для школы? — ухмыльнулся мальчик.

— Что значит «ходите»?

Дэйзи бросило в жар. Видно, жирный возница уже всему приходу растрепал о похождениях учительницы.

— Милый, не пора ли тебе на выход? — грянул мистер Ридли-Скабиор. Он взял парня под руку и увёл на крыльцо, закрыв за собою дверь.

Дэйзи не мешкала: она вскрыла конверт и развернула рукопись. Папаша сообщал ей о добром здоровье, о хорошем питании и новых знакомых, «весьма почтенных, но чересчур набожных, их же ити на небеси». Это было весьма похоже на старого Борджина.

— Пришлось немного прочистить мальчишке мозги.

— Что?..

— Я немного подправил ему память.

— А надо было бы подправить память и вашему старому приятелю Гвидо.

— Это не мои заботы.

Мистер Ридли уселся в кресло и внимательно читал письмо. Дэйзи не отводила от него тяжёлого взгляда. Ридли отложил развёрнутое письмо на стол, поднялся с кресла, отыскивая на каминной полке свою трубку.

— Мистер Ридли...

Тот глянул на неё краешком глаза.

— Куда вы увезли отца?

— Я не скажу.

Он раскуривал трубку, но та не слушалась его, и потому сегодняшний мистер Ридли стал ещё раздражённее.

Он увидал редикюль и синий плащ, накинутый поверх спинки дивана.

— Вы куда-то собрались, мисс Борджин?

— Да.

— Вам нельзя вот так просто ходить по улицам, — сказал Ридли. Он занервничал, выпустив трубку изо рта.

— Я не должна здесь оставаться.

— Мисс Борджин, я сожалею о вчерашнем.

Дэйзи хотела что-то сказать и перебить мистера Ридли-Скабиора, но вместо этого промолчала.

— Я не должен был с вами так поступать. Я очень сожалею.

Мистер Ридли ни разу не взглянул на неё. Чувствовал ли он стыд или неловкость? Дэйзи впилась в него глазами... он их избегал. Как видно, он не мог насладиться своей трубкой этим утром. Он отложил её и вздохнул.

— Ваш отец думает, что вы уедете к матери. Он сердит на теперь уже бывшую миссис Борджин и не хочет потерять ещё и дочь.

— Да, сердит…

— Дэйзи, о чём вы беспокоитесь? Перестаньте метаться. Сядьте.

Дэйзи так и поступила, рассматривая невозмутимое лицо хозяина дома.

— Вам нужно уволиться или уйти в отпуск.

— Я останусь без работы?

Скулы мистера Ридли слегка порозовели.

— Кстати, какой у вас адрес? Привокзальная, дом 44?

— Зачем вам мой адрес?

— Вам понадобится ваша одежда.

— В доме с зелёной крышей полно моей одежды.

Мистер Ридли ответил выразительной усмешкой.

— Вы о том ветхом домишке?

— Вы куда-то подевали папу, собираетесь хозяйничать в моей квартире, как будто решили, что я останусь здесь. Всё это очень странно.

— Возможно, я что-то не договариваю. Но позднее я объясню.

Дэйзи молчала, ничего не шло ей на ум. Абсурдность происходящего снова подтолкнула её к возражениям.

— Объясните сейчас.

— Сейчас не могу.

— Но почему?

Ридли вздохнул, теребя в руках лист бумаги.

— Это… Это долгая история.

Дэйзи медлила, хотя ключ был у неё в поясной сумочке.

— Я ничего не сделаю, просто заберу одежду и... ну, без чего вы не сможете. Все эти крема, мазья, книжонки. Или вы подозреваете меня в склонности к мошенничеству?

— Нет.

— Подозреваете, просто не хватает смелости обвинить меня ещё и в этом.

— Я должна сделать это сама.

— О, это лишнее. Мне достаточно взмахнуть палочкой. Когда я был помладше, я перебирался с места на место раз двадцать.

Дэйзи Борджин, тем временем, думала о том, что раз уж мистер Ридли когда-то был похитителем, значит, освоил и умения мародёра. И действительно, опасалась сказать ему об этом. Прошлое Ридли казалось слишком двусмысленным и неприглядным. Мистер Ридли, мрачно глазеющий на неё, ждал, ждал, но ничего не происходило.

— Ключ!.. — взревел он, ударяя ладонью по столешнице совсем рядом с Дэйзи. Она встрепенулась, ошеломлённая этим криком, и проследила за его лицом. Ридли делался пунцовым. Его брови почти срослись.

— Не смейте кричать…

— Я просто не хочу ломать замок.

Подборов себя, Дэйзи полезла в сумочку.

— Я вернусь к обеду.

— Мистер Ридли, вы зря стараетесь.

— Почему?

— Потому что я…

Мисс Борджин замолчала, смерив мистера Ридли неприветливым взглядом.

— Собираешься сбежать? Или хочешь к папе?

— Хочу.

— Вам лучше быть порознь.

— Тогда поменяйте нас местами.

— Ещё чего, да он меня замучает своими нравоучениями.

— Вы друг друга стоите.

— Может быть. Но я просто святой по сравнению с Бэрком.

Дэйзи сидела в тишине, не пытаясь зажечь свечу. Трэвис должен был вернуться через пару часов, но она и не подумала решить проблему с обедом. Не понимая, чем себя занять, Борджин созерцала выбеленный потолок гостиной, хрустальную люстру, которую мистер Ридли ни разу не включал.

Иногда Дэйзи казалось, что она попала в дурацкий переплёт. Кажется, он решил сделать из неё любовницу. Наверное, он воспользовался этой ситуацией, убрав Борджина под предлогом добросердечной помощи… это двойной шантаж: с одной стороны, он обманывает Борджин, удерживая у себя, с другой — её отца, уверяя, что ему лучше спрятаться. В эти минуты Ридли привиделся ей в самом дурном свете. Может быть, отец страдает? Впрочем, его письмо свидетельствовало об ином, только если Борджин не попал под Империо. Но отец был маститым волшебником и знал об опасностях тёмной магии. Он умел предугадывать такие вещи. Только вот Ридли и его нехорошее прошлое говорили против него.

Дэйзи всё больше беспокоилась. Ей казалось, она обязательно должна расспросить Ридли об отце и пригрозить ему, набравшись смелости. А что, если он станет навязывать правила игры, ход которой ей не понравится?

Она с трудом могла себе представить, что он начнёт перебирать её вещи. Борджин не вела личных дневников, не имела откровенных пеньюаров и не баловала себя пикантными журналами. В её вещах всегда царил порядок и каждая знала своё место, вот что особенно изводило мисс Борджин, с усердием создающей уют всюду, где бы она ни появлялась. Мистер Ридли, наверное, бросит ворох её одежды в огромный ящик, примяв её ботинками и книгами, сгребёт с полок баночки, испортит шляпы, с трудом опустив крышку. Наверное, добрая хозяйка не выбросит то, что он не отправит в Ридли-холл? Дэйзи негодовала. Ей хотелось надавать ему оплеух. Тех самых, которые Трэвис должен был получить ещё вчера вечером, но, конечно, не получил.

Скорее всего, раздосадованная миссис Дауни рассуёт оставшееся добро по картонным коробкам и отправит на Косую аллею, где Дэйзи и её отец значились владельцами квартиры, находящейся над лавкой «Борджин и Бэрк». Они ими так и остались. Правда, жили там теперь совсем другие люди, потому что Борджин больше не мог созерцать своё разбитое прошлое.

Привычно вспоминая Булстроуда, отношения с которым давно уже прошли свой тернистый путь и в этом пути порядочно изодрались, Дэйзи не могла совладать с неугомонным беспокойством. Вальдемар, как и прежде, казался ей оплотом её женских надежд на личное счастье и будущее. Что он думал об этом, и насколько серьёзно и часто, Дэйзи уже не понимала. Папаша Борджин не раз предостерегал, чтобы она не впадала в иллюзии… Борджин была умна, и всё равно не сумела их избежать.

Тишина Ридли-холла становилась гнетущей. Когда Дэйзи прикрывала глаза, ей казалось, что на неё кто-то смотрит. А когда открывала, никого в гостиной не было, даже собак. Странно, где же они?.. В помещении, которое служило не то кабинетом, не то курительной комнатой, было пусто, сквозь него доносилось мерное тиканье библиотечных часов. И тут Дэйзи услышала тихий скрип. Дверь кухни медленно отворилась, затем захлопнулась.

Это было чертовски неприятно. Проходили мгновения, в камине слабо мерцали угли. Почему-то она не в ладу с этим домом. Может быть потому, что не принимает его? Или дом её не принимает?.. Борджин медленно и тоскливо огляделась. Она всё ещё старалась не нервничать и дожидаться неясно чего.

Через четверть часа мисс Борджин огорошил сюрприз: кто-то шустро соскочил с табурета и метнулся в угол.

«Крыса?.. — подумала Дэйзи. — Откуда?..»

Неведомая тварь убежала в гостиную, да там и сгинула. Как и сулили недобрые предчувствия, странные вещи не закончились. Посуда, повешенная под настенный шкаф, затряслась, как при землетрясении. Железная дорога располагалась далеко и не могла стать причиной этой тряски. Тем временем тарелки перестали дрожать, и в дрожь кинулись столовые приборы в подставках. Затем принялась открываться и закрываться заслонка печной трубы. Дэйзи вскочила со стула и больше не решалась сесть.

Она читала про суетливых домовых духов, про боггартов и эльфов, которые часто шалят в домах людей, про лепреконов и даже про полтергейст, но почти ни разу не сталкивалась с ними... бурное воображение рисовало ей жуткие штуки, но шум утих так же внезапно, как и начался. Тишина была не менее зловещей.

Через мгновение в углу приоткрылась маленькая дверь кладовой. Дэйзи испустила вздох облегчения: там стоял домовик.

Вернее, это была домовица. О женской сущности этого создания говорили его хрупкое сложение и тонкие черты мордочки. Она была обернута в кусок дорогой занавески, в котором выглядела очень нарядно. Злобное и недоверчивое выражение её глазёнок не обещало Дэйзи ничего хорошего.

— Уходи, — сказала домовица.

С подобным Дэйзи ещё не встречалась...

— Твой хозяин — Ридли?

— Он мне не хозяин.

Она держалась так надменно, даже вызывающе, что Дэйзи поняла: в сравнении с ней её выдержка могла проиграть.

— Я не понимаю.

— Не нужно, чтобы ты понимала. Просто тебе не место в Ридли-холле.

Дэйзи пыталась придумать причины странного поведения домовицы, но те не вырисовывались. Устав дожидвться ответа, домовица вскрикнула:

— В этом доме не будет женщин!

Всё завертелось со страшной скоростью, потому что в комнате, откуда ни возьмись, появился ветер. Видно, злая карлица рассердилась не на шутку. Дэйзи слышала рассказы о магии домовиков, и, цепляясь руками за ножки диванов и кресел, осознала, что магия эта сильна. Её «выдувало» из гостиной, точно кто-то расмахивал над ней огромным опахалом.

Через минуту Дэйзи выкатилась на крыльцо из услужливо распахнувшейся двери. Следом за ней там очутились её плащ с буфами и сумка. Она ошарашенно глядела на затворившиеся двери, потирая ушибленное плечо, на её ладонях появились занозы и ссадины.

* * *

Это бездарное и быстрое изгнание не было нежеланным. Печалило только то, что ей никак не следовало покидать этот дом именно сейчас. Борджин уселась на ступеньку, понадеявшись, что хозяин всё-таки вернётся, и она не успеет замёрзнуть.

В своих тревожных фантазия она представляла, как достопочтимый мистер Ридли-Скабиор продаёт её вещички барыгам, затем празднует свои проделки в пабе и снова возвращается пьяным, чтобы распускать руки.

Но лучше бы он поскорее вернулся, потому что погода была холодной, а ждать не хотелось. Дэйзи тёрла лицо рукавами плаща. Думая о домовице, она не могла усмирить злости. Очевидно, мистер Ридли небрежно относился к своей маленькой помощнице, и, зная о её скверном нраве, всё равно решил оставить Дэйзи одну. Время обеда неумолимо приближалось, и вот наступило. У неё с утра не было во рту и маковой росинки.

«В этом доме не будет женщин!» Да, она прокричала именно эти слова! Кажется, домовица мысленно присвоила своего попечителя себе? Наверняка он вручил ей свободу, но та продолжила ревностное служение, облачась в кусок занавески. Безумие...

Мистер Ридли вторгся в её спокойную жизнь, нарушив старые связи, и вроде бы замыслы его были мирными, но, увы, она никак не могла разделить эту радость облегчения со своим отцом, главным виновником происходящего.

Момент истины для Дэйзи настал именно теперь: она решилась на знакомство с мистером Ридли-Скабиором как на эксперимент, — никто не мог предвидеть его последствий. Жаль, папаша всю жизнь отмывал не самые чистые деньги. Наверное, в министерстве магии тоже нашлись бы заступники.

Мистер Ридли-Скабиор, как всегда, где-то застрял. Делать нечего, Дэйзи взяла сумку, спустилась с бетонной дорожки и побрела к лесной чаще.

Здесь они с мистером Ридли-Скабиором брели в сторону паба. Папаша Борджин жил недалеко в деревне с магглами, и это было неудобно для трансгрессии. Не так уж плохо было бы попасть в его дом, у него спалось очень сладко. Большие пуховые подушки были мягки, печка топила жарко. При воспоминании об этом Дэйзи растрогалась. Её почти не заботило то, что дом небезопасен. Только теперь она поняла, как прекрасно было поспать под тяжёлым одеялом. Сколько же детского было в этих визитах к отцу... Детского, прекрасного.

— Папа, — проговорила Дэйзи. Но кого ей, в конце концов, было жаль, папу или себя?

Борджин плелась по просёлочной дороге, и полы и буфы её синего плаща раздувались от порывов осеннего ветра.

Она решила надеть и чепец. Вдали пастух гнал овец в сторону деревни. Он был единственным, кто мог её увидеть. Порывы ветра стали заметно сильнее, чего нельзя было сказать о дневном тепле и свете: они таяли. Тучи, набежавшие на небо, спрятали солнце. Дэйзи поглядела на овец и поняла, что они стараются вернуться домой до начала дождя.

Чтобы не промокнуть, надо было торопиться, но Дэйзи устала, — её обувь не годилась для долгой ходьбы.

Неожиданно слева, из перелеска, послышался шум. Казалось, кто-то продирался сквозь деревца. Дэйзи знала, что здесь водятся лисы, и встречаются олени. Она не готова была свыкаться с мыслями о том, что её могут выследить, и разнервничалась.

Она старалась собраться с силами, чтобы трансгрессировать, если этого нельзя будет избежать. Шум в перелеске утих. Может быть, его заглушил свист разбушевавшегося ветра? Как приятно было бы теперь просто сидеть дома!.. Мистер Ридли-Скабиор нарушил серую будничность повседневности, заменив её на глупые приключения.

Ветви молодых березок, сгустившихся вдоль дороги, покачнулись. Кто-то с треском лез на дорогу. Дэйзи замерла. На фоне сизого неба она увидела силуэт длинноногого животного, — мелькнув среди кустов, оно стремительно двигалось к дороге... Дэйзи шагнула было вперёд и остановилась, чуть не оступившись. У неё на пути гарцевал конь. Она направила на него палочку.

Борджин охватили странные чувства: было неловко за неудавшийся побег, но с другой стороны, вожделенный дом отца оказался так близок, что теперь мистер Ридли вызывал в ней досаду.

— Мисс Борджин, вы не заблудились?

Борджин молчала. Она казалась себе такой маленькой рядом с его лошадью.

— Да вы еле ноги волочите.

Она и впрямь устала, как собака… Мистер Ридли-Скабиор протянул ей руку, но она не брала предложенной руки и смотрела в сторону деревни.

— Я не могу оставаться в вашем доме. Мне там не место.

— Дэйзи, я знаю, всё эта чёртова домовица! Я её выгнал.

— Дело не в этом, — покачала головой мисс Борджин.

Храня хмурое молчание, мистер Ридли нарезал круг за кругом.

— Я всё равно затащу тебя в седло.

— Так же, как в постель?

— А что ты собираешься делать в доме отца? Дожидаться подельников Лангедока?

— Хорошо, понимаю. Так уж вышло, что я теперь угождаю сразу двум мужчинам: старому поганцу папаше и вам.

Мистер Ридли приподнял подбородок. Он немного отъехал в сторону, потом развернул коня, — тот заржал, выгибая шею. Дэйзи отшатнулась от огромного животного, ретиво прыгнувшего на неё; мистер Ридли подхватил её, как собачку. Дэйзи вскрикнула, да и как было не вскрикнуть, — под её болтающимися ногами быстро замелькала земля. Надежда остаться на лошади возлагалась на мистера Ридли-Скабиора.

— Негодница, дрянь, — бормотал её спаситель, всматриваясь в ненастный сумрак на дороге.

— Не смейте... — ответила Дэйзи. На большее у неё не осталось сил.

— Я же не велел ей заходить в дом, — рассуждал сам с собою мистер Ридли-Скабиор. — Ну, давай же, пошевеливайся!

Последние слова относились к лошади. Они были справедливы, хотя и суровы по отношению к столь старому коню: вечерело слишком рано. Может быть, день был особенный, переломный, и осень окончательно восторжествовала над последними чарами увядающего лета, а может, тучи очень уж быстро заволокли небосвод.

Так или иначе старый жеребец, ударив в землю копытами, ленивой рысью побежал в сторону поместья. И вот мимо Дэйзи снова побежали берёзки и неубранные поля, и чинно проплывали пейзажи, которые она уже видела.

Дэйзи застеснялась своего старообразного чепчика и сняла его, одной рукой развязывая ленты. Она понимала, что Ридли может догадаться о причинах расставания с этим редкостным головным убором, но преодолеть себя не смогла.

— А если бы вы пришли к полуночи?

— Безответственный поступок! — возвестил недовольный голос мистера Ридли-Скабиора. Они приближались к дому, — были видны угол старой изгороди и копья чугунного ограждения, вершина библиотечной башенки и крона раскидистой ивы на заднем дворе. Где-то далеко-далеко грохотали громовые раскаты. Начался частый, мелкий и холодный дождь.

— Зря вы сняли ваш чепец, — насмешливо заметил Ридли.

У калитки оба слезли с лошади и вошли под навес платанов. Мистер Ридли молчал, удерживая послушного помощника под уздцы.

* * *

Мисс Борджин села на скамейку у дверей. На столе горела свеча, окруженная стеклянными линзами.

Она хотела есть, и, может быть, из-за этого её клонило в сон. Равнодушная ко всему, кроме этих остро ощутимых желаний, Дэйзи понемногу оживала и, наконец, пришла в себя. В ней глухо вскипало недовольство. Впрочем, она решила приберечь его до поры до времени. Оно как будто придавало ей сил.

Надо было всё обдумать, но мысль застопорилась на месте, точно метла, удерживаемая чьей-то рукой.

— Всё в порядке?..

Мисс Борджин повернула голову: оказывается, Ридли-Скабиор уже пришёл. Он управился с лошадью подозрительно быстро.

— Да.

Мистер Ридли направился в сторону ванной комнаты. Через полминуты он вернулся в гостиную. К его сапогам прилипли трава и грязь. Наверное, Ридли-младший пустился в погоню в большой спешке. Впрочем, это мало утешило расстроенную Борджин. Неудавшийся маневр был, конечно же, нелеп.

— Тебе лучше принять ванну.

Мысли о тепле были приятны в сравнении с сегодняшним днём.

— Хорошо, ми…

В голосе Ридли звучали новые, тёплые нотки, которые действовали на неё невыгодно.

— Мистер Ридли.

— Просто Трэвис.

Ответа не последовало. Мужчина выпрямил спину. Не зная, что предпринять, он хмурился, но Дэйзи и не ждала от него нежностей. Он сел рядом с ней. Дэйзи отвернулась, но он привлёк её к себе и обнял, и на этот раз его объятия были спокойны. Шея мистера Трэвиса, спрятанная под платком, пахла туалетной водой и мужским теплом. Но в этом много было снисхождения, а не ласки.

Осознавая это, Дэйзи отстранилась. Видимо для него она просто дочь престарелого неудачника, хотя и родом из старинной семьи, но не столь утонченная и изысканная, как девицы на вечеринках. Простая, безыскусная, возится с сопливой мелюзгой, — работёнка для скучных особ. Мистер Ридли улыбнулся.

— Вы злитесь?

—Да. Это так.

— Но я… я же извинился за вчерашнее.

— Если бы всё было так просто.

Ридли приподнял брови.

— Так хочется вас ударить, — добавила Дэйзи.

Жаль, его растерянное лицо обезаруживало, оно было слишком близко и казалось открытым. После этого признания одни только глаза мистера Ридли стали чуть серьёзнее. Он решил промолчать. Дэйзи смотрела на него, и ноздри её породистого, «борджиновского» носа, украшенного горбинкой, раздувались. Дэйзи сняла плащ, швырнула его на спинку кресла и направилась в сторону ванной. Она ужасно замёрзла, пока тащилась по дороге, обдуваемая ветром.

Она долго не могла вылезти из горячей воды. Завернувшись в полотенце, Борджин высушила волосы, не переставая думать обо всём, что её окружало.

По своей сути поместье было домом магглов, переделанным под запросы волшебника. Стоящий на окраине деревни, обозревающий далёкие огни города, но уже не могущий уловить звуки железнодорожных составов, Ридли-холл лишь по недоразумению мог когда-то принадлежать простецам. Интересно, кто же был первым Ридли, умеющим колдовать?.. И откуда взялась вторая фамилия?

Вальдемар, которому в наследство перепала квартира грязнокрового дедушки, пребывал в самом сердце маггловской суеты, и она была ему по душе. А так ли нужна ему Борджин?

* * *

Ридли сидел в углу дивана, а ей опять досталось хорошо освещённое кресло. Дэйзи не узнавала руки хозяина... пожалуй, накрытый к ужину стол был излишне красив.

— Домовица совсем одичала. Я позвал Джека.

— Какого Джека?

— Он живёт на другой стороне пруда.

Пока мистер Ридли рассказывал о Джеке, Дэйзи неприязненно вспоминала домового эльфа.

— Она сказала, что в этом доме не будет женщин.

— Серьёзно?

На лице мистера Ридли-Скабиора появилась улыбка, такая искренняя, как будто он снова стоял перед ней на дороге возле своего дома и подшучивал над её плащом с синими буфами и чепчиком.

И всё-таки его улыбка была заразительна. Он откинулся на спинку дивана, разламывая кусок хлеба.

— Это из-за матери. Моя мать была из бедной семьи, и здесь её никто не любил.

— Семья Фоули довольно известна.

— Виконты Ридли богаче и, главное, ещё надменее, чем все Фоули, вместе взятые.

— Но... — Дэйзи выбирала вилкой кусочек, чтобы смотреть в тарелку. — Фоули чистокровные волшебники, их род насчитывает сотни лет.

— А Ридли грязнокровки, и их титул не такой уж старый. Но разве это имеет значение, если древняя магия казалась им не дороже пятна на старой одежде.

Дэйзи молчала, начиная понимать, что разговор не обещает быть приятным.

— Откуда же она?

— Её привела моя мать. Люси всю жизнь отстаивала интересы своей госпожи. Мистер Ридли-старший часто расстраивал жену гулянками.

Так вот почему на портрете у неё такое грустное лицо! Дэйзи не верилось что она вышла замуж только из-за денег. Тут наверняка была история, достойная драматического романа.

— А где она теперь, эта Люси?

— Я отослал её, она не придёт.

Мисс Борджин кивнула, понимая, что ей неловко вспоминать прошедшую ночь. Впрочем, после двух бокалов её сморило... Джек, невысокий пожилой мужчина с густыми усами и баками, чем-то неуловимым напоминал ей папашу Борджина. Мисс Борджин осторожно подняла глаза.

— Скажите, вы мне не доверяете?

Ридли ответил, улыбаясь:

— Это пьяные разговоры?

— Мистер Ридли, вы не говорите мне, куда дели папу. Вы мне не доверяете.

Мистер Ридли, конечно, был недоволен. Он сказал устало и насмешливо:

— Дэйзи, я не доверяю никому. Вы пришли ко мне, повинуясь не столько разуму, сколько чувствам. Из чего я могу сделать вывод (хозяин дома поглядел под ноги) что чувства могут толкнуть вас, Дэйзи, на многое другое.

— На что, например?

— На любую глупость.

— Это похвала, критика или простое отождествление меня с другими женщинами? — недоумевая, спросила Дэйзи.

Мистер Ридли немного подумал.

— Это наблюдение. Хотя я продолжаю думать, что Борджин не стоит этого. Он сам виноват в своей беде. Надеюсь, он хороший отец, если уж вы так любите его.

— Нет, не совсем.

— Спешу заверить, — мой был ненамного лучше. Мать рано вышла замуж. Она совсем не знала мужчин, вот и ей и вскружило голову.

Вольно рассевшийся на диване, погружённый в темноту, Трэвис закурил «с позволения» мисс Борджин и погряз в клубах дыма.

— Мне нужно опасаться Бэрка? — спросила она.

— Да.

— Почему?

— Мистер Борджин не изменил порядок наследования магазина. Поэтому наследником станет ваш супруг.

— Неправда!.. Наследником может быть только Борджин. Представитель рода Борджинов.

— Да, вам это кажется неправильным. Как и вашему отцу. Сейчас важно понять, что в вашем роду всегда рождались мальчики. Просто на этот раз всё пошло не так. Вы расстроены? А что ещё я мог сказать?

— Я не думала об этом… Мне казалось, уже поздно.

— Мистер Борджин должен принять судьбоносное решение: или изменить правила, или включить в название магазина фамилию будущего супруга. Или… скажем, оставить вас незамужней.

— Старой девой?

— Когда-то это называлось так, — вздохнул Ридли. — Вы сбили меня с мысли… Да. Я хотел сказать вам кое-что, что может вас расстроить.

— Опять?

— Да. Если Бэрк умыкнёт вас и затащит в свою штаб-квартиру, первым, что он сделает, будет бракосочетание с… пардон. С вами.

Мисс Борджин хранила молчание. Её пальцы впились в подлокотник.

— А если я не захочу? — наконец, изрекла она.

— Он и это предусмотрел. Есть Империо… точнее, фиктивный брак, продажные святоши и нотариусы. Представьте, как он будет рад, снова узаконить свою фамилию в этом партнёрском союзе и вернуть права деньгами.

Мисс Борджин снова молчала.

— Я и сам узнал об этом только недавно.

— А папа? Он знает?

— Да, он знает. Теперь это неважно.

— Я не верю в это. Знаете, всё это звучит неправдоподобно. Зачем Бэрку столько усилий?

— А месть за ущемлённую гордость? Ваш папа отстранил его от общего дела.

— Может быть. Но магазина больше нет!

— А если есть?

— Это неправда, — процедила Дэйзи сквозь сжатые зубы. — Магазина больше нет!

Ей стало страшно, и беседа угасла. Уже не пытаясь её возобновить, Ридли сказал:

— Ваши вещи наверху. Надеюсь, я забрал всё самое нужное.

Проснувшись ранним утром, мисс Борджин почти сразу поняла, что Ридли уже проснулся. Она оделась и спустилась вниз. Гостиная оказалась пуста, и это значило, что ей снова придется его отыскивать. Этим она и занялась, решив отправиться в другой конец дома.

В зале кто-то оживлённо разговаривал. Незнакомая женщина и маленький шустрый мальчик носили корзины с яблоками и сливами. Они укладывали их на скамейки, ссыпали в ящики в дополнение к тыквам, капусте и моркови.

Яблоки источали кисловато-сладкий аромат, а ветер приносил запах утренней свежести. Солнце рвалось сквозь окна, делая высокие своды светлее.

Борджин была замечена не сразу. Женщина посмотрела на неё чёрными, хитрыми глазами и ответила неловкий поклон. Видно, она и не старалась быть ловкой. Она отвесила мальчику, поедавшему яблоко, тумака, после чего он тоже поздоровался. Не уверенная, что её воспринимают всерьёз, Дэйзи поспешила во двор.

Она подошла к беседке, — к её удивлению, там скрывался мистер Ридли. Он сидел на низкой скамье, вытянув ноги и ссутулившись, положив одну руку на колено, а другой сжимая сильно укоротившуюся папиросу. Теперь он как будто был обычным волшебником, присевшим отдохнуть где-нибудь у магазинчика на Косой аллее, а вовсе не авантюрным полукровкой, бессовестно отжавшим родовое поместье у грязнокровых родственников. Таких, кажется, прежде называли «парвеню»...

Дэйзи не хотелось входить в беседку, облюбованную мистером Ридли, в последнее время явившимся источником её тревог.

Вернувшись в библиотеку, она уселась за стол, бессмысленно рассматривая картинки в книге.

— Зачем тут эта мамзель?.. — послышался бойкий голосок мальчика. — Кто она такая?

Внезапно без всяких объяснений или тумаков мальчонка умолк и больше не стучал башмаками по дубовому паркету. Дэйзи полегчало: что уж тут, — она не готова была слышать продолжение беседы.

Часы тикали, тикали, отсчитывая секунду за секундой. Но время здесь текло чуть медленней, чем за пределами стен. Дэйзи бездумно включала и выключала лампу. Ей хотелось сосредоточиться и прийти к какому-нибудь хорошему и полезному умозаключению. Когда лампа загоралась, ей становилось очень хорошо и спокойно.

— Этот светильник завораживает, не так ли?

Ридли-Скабиор уже вошёл в библиотеку. Глядя на иллюстрацию в книге, мисс Борджин ответила:

— Один раз я уснула за этим столом.

— О, не только вы. Вы не единственная, кто уснул за этим столом.

Дэйзи, чувствуя неловкость из-за того, что он уставился на неё сверху вниз, решила, что хозяин дома неловко пошутил, и молчала.

— Я прикупил эту лампу у Лангедока.

— Так вы и сейчас с ним общаетесь?..

— Иногда, — ответил Ридли. — Он не разбирается не только в делах, но и в вещах, которые сбывает.

— Он скупщик краденого?

— Теперь уже да... Да что теперь. Он никогда не гнушался такими деньгами. Как и ваш папа, — сдержанно заключил мистер Ридли-Скабиор.

Дэйзи подавила вздох. Ридли уселся в соседнее кресло.

— Это лампа для спален, — заметил он, выключая коварную лампу.

— Мистер Ридли, если вы были в моей квартире, то почему не посмотрели почтовый ящик? Ведь там остались письма для меня.

— Вы уверены?

Он приподнял левую бровь. В этом виделось прежнее небрежение и лукавство. Дэйзи неодобрительно заметила:

— Да.

— Ах, конечно. Тот ухажёр…

— Вы можете их принести?

— Я попробую.

Джек возвестил о завтраке. Томимая различными предчувствиями, Борджин направилась в гостиную. При этом негодяй мистер Ридли учтиво распахивал перед ней каждую дверь.

— Наверное, лучше есть на кухне, — сказал Ридли, углубившись в кресло и закинув ногу на ногу.

— Как хотите, сэр, — сказал Джек. — Старый слуга, приученный к старым порядкам, затаил недовольство. Похоже, манеры мистера Ридли-Скабиора, любившего делать, что вздумается, ему не очень нравились.

* * *

После завтрака мистер Ридли отправился на улицу, на прощание немного позвенев ключами от квартиры Борджин. Наблюдая, как он удаляется, легко ступая по бетонной дорожке, она хмурила тёмные брови. Она осталась наедине с работниками и мальчишкой. Дэйзи решила держаться скромнее, чтобы не вызвать у них каких-нибудь скабрезных подозрений.

Впрочем они её и не замечали, занимаясь каждый своим делом. Джек точил ножи на кухонном столе, а Стефанида, его жена, наводила порядок в кабинете.

Мысленно цепляясь за образ Вальдемара и раздумывая, будут ли письма, мисс Борджин чувствовала, что некая невидимая опора, которую представляли из себя все эти свидания и планы, делается всё ненадёжнее.

Изредка ей снились беспокойные сны, в которых аллегорический Вальдемар представал перед ней в не самом лучшем виде. По всей вероятности, он всегда метался между ней и чем-то ещё. Может быть, даже «кем-то» ещё? И всё-таки, надеясь на то, что письма будут, Дэйзи уселась на скамью. Гладь пруда отражала серо-голубое, холодное небо. На его поверхности плавали опавшие листья, а к краям подступала выцветшая зелёная ряска. На другом берегу высилась заброшенная турецкая баня. Мисс Борджин, никогда не видевшая подобных сооружений, твёрдо решила, что сегодняшним вечером проверит, не заперта ли её дверь.

Мистер Ридли вернулся к обеду, неожиданно сдержав обещание. Он вручил Дэйзи несколько рекламных бумажек и пару писем: одно от коллеги, одно Вальдемара.

«Привет, сладенькая, — гласило письмо. — Думаю, на выходных я буду свободен, но пока никакой конкретики. Хочу поблагодарить тебя за ту книгу, которую ты мне дала почитать. Она оказалась довольно плаксива, но интересна. На днях я наткнулся на кучу новых заказов. Обнаружив их, я понял, что желаю хорошенько подзаработать, чтобы мы с тобой смогли покутить, может быть, поэтому я буду занят в субботу. В общем, нам нужно созвониться, как ты на это посмотришь? Наверное, я сам позвоню тебе в понедельник. Я приду обедать домой. Вот так, малышка, целую…»

Писать ответ на эту ерунду было довольно глупо.

Дверь на крыльцо была распахнута, так как Джек надымил на кухне, занимаясь обедом. Она так и манила выйти на бетонную дорожку, каждый божий день уводящую мистера Ридли-Скабиора прочь, под навес ракит у калитки, на дорогу, ведущую в город. Но вдруг Дэйзи вспомнила, что понедельник уже сегодня.

Исполнившись решимости, она пошла за кошельком.

— Куда вы, мисс, — встал у неё на пути вернувшийся из спальни Трэвис.

— Мне необходимо позвонить, — сумрачно ответила Борджин. — Мне нужен только телефонный аппарат.

Рука мистера Ридли перекрыла её путь к крыльцу…

— Пропустите меня! — заявила Дэйзи, посмотрев в его глаза.

— Телефон? Он был где-то... Кажется, я бросил его в чулан. Я как раз хотел его опробовать.

— Я хотела бы позвонить сейчас.

— Что за сумбурное решение, не письма ли виноваты в этой горячности? — насмешливо улыбался Трэвис. — Если вам так приспичило пользоваться этими маггловскими штуками, то ждите до вечера, чтобы я был рядом.

— Что?.. Я что, похожа на преступника? Вы много на себя берёте.

— А вы слишком дороги вашему папаше, — бесцеремонно произнёс Трэвис.

— Вечером может быть поздно. Он… может уйти.

— И что с того? Это не ваши проблемы.

Дэйзи отпустила его руку, вдумываясь в его слова, кажущиеся неутешительными.

— Это и мои проблемы тоже.

— Удивительная чушь!

— Я просто хочу понять, что происходит.

Когда мисс Борджин услышала зов Джека, обеденный стол был накрыт, а диваны пусты. Мистер Ридли снова исчез.

— Не переодевшись перехватил хлеба, запил холодным кофе из кофейника, да так и умчался, — в недоумении объяснил Джек.

Пообедав в одиночестве, Дэйзи снова отправилась бродить по двору. На этот раз она ушла довольно далеко, и забрела во владения работников. Стефанида копошилась у уличного стола с бутылями и горами плодов. Наверное, она занималась изготовлением сидра: Дэйзи ничего не смыслила в деревенских рецептах. Решившая передохнуть, Стефанида пригласила Дэйзи на веранду её домика. По крыльцу бродила курица с подросшими, безобразными цыплятами. Джек занимался растопкой печи.

Когда он отправился в конюшню, его жена стала вести вольнее благодаря вину, которое ей отдал Ридли.

— Сэр Трэвис так щедр, что-что, а на подарочки он не скупится. Правда я конфет не ем.

— Но ваш сын...

— Помилуйте. Там же первосортный коньяк. Куда ему, мисс Борджин. Что ж я за мать-то такая, если стану кормить дитя такими конфетами.

Дэйзи неловко было обирать небогатую женщину, но та явно задалась целью заявить ей этими конфетами о дружеских намерениях.

— Ох уж этот мистер Ридли. И где его вечно носит?

Дэйзи откусила булку и вежливо спросила:

— А что с ним не так? По-моему, интересный мужчина. Правда, почему-то не женат.

— Сколько раз он мог бы жениться, но после одной дамы, которую любил, и которая его не выбрала (по роду он ей не подошёл что ли), как-то передумал.

Дэйзи, много раз слышавшая подобное, почти ни капли не прониклась сочувствием к несчастной истории загадочного Ридли.

— Хотя переживал он недолго. Характер не тот.

— А что за страшные рассказы?

— А, это?.. Про кладбище и про дьявольские книги? Это просто людские страхи. Он, конечно, странный человек, да ещё и этот его отец... ну, это. Вы знаете.

— Волшебник?

— Ну да. В деревне почти никто с этим не сталкивался. Говорят, за железной дорогой есть ещё одна невидимая колея, там-то, по другой стороне, и живут такие, как наш хозяин.

— Все верно. А я думала вы тоже...

— Нет, нет. Скажите, между вами и мистером Ридли только дружба, и больше ничего?

— Да.

Служанка посмотрела на Дэйзи с недоверием.

— Работы при старых Ридли было много. А как мисс Фоули привела домовицу, считай и делать стало нечего: огород, псарня, пара лошадей. Иной раз приходилось вырывать работу у мистера Ридли. Скабиор это не его настоящая фамилия, он говорил вам? Это прозвище, которое мисс Фоули дала его отцу. Какая чудовищная несправедливость, бедная мисс Фоули. Натерпелась в этом доме всякого!

— Я что-то об этом слышала.

— Наш сэр Джетро, этот непутёвый Ридли, родился таким... вы понимаете, мисс?

— Понимаю. Родился не таким, как его родители.

— Да, да.

— А где же все остальные Ридли?

— Старые Ридли еле ноги унесли, когда были плохие времена. Что это я всё болтаю?.. — как бы удивившись, заметила Стефанида.

— Почему вы не спросите, кто я?

— Хозяин сказал, что у вас какие-то трудности.

Лицо Стефаниды сделалось хитрее.

— Так и есть.

— Что ж, мистер Скабиор-младший не склонен к излишнему дружелюбию. Обычно гости, особенно женщины, в его доме не задерживаются.

— Как это мило.

— Может быть, для вас мистер Ридли сделает исключение?

— Трудно сказать.

— Так и не поймёшь. Он такой молчальник... Не то, что я.

Отпив ещё вина из своего стакана, Стефанида вытерла рот рукавом и снова внимательно посмотрела на мисс Борджин.

— И часто ли в доме мистера Ридли бывают женщины? — всё-таки спросила Дэйзи, начинающая пьянеть вслед за Стефанидой.

— В последнее время он даже не пытался за кем-нибудь ухаживать.

— Правда?

— Да. Какая подвернется, ту и тащит.

— Ах, даже так…

— А потом раз — а её и нет, — продолжила работница, кажется, не заметив удивления мисс Борджин. Её щёки стали розовыми, как пионы. — Не то, что бы совсем нет, а просто он как-то их отваживает. Один раз была у него молочница. Диво как хороша была. Но после того, как распушила пёрышки, а потом наврала ему, что забрюхатела, всё у них испортилось. Не хотел он её отваживать, думал, сама уйдёт. А она ни в какую. Пришлось ему «прочистить» ей мозги. Вот она и заплутала под забором.

— Бедняжка…

Стефанида выразительно кивнула.

— Да он опасен, этот мистер Ридли.

— С той поры он перестал водить дам. А говорят, как мужчина он прямо-таки ух.

— Это не так, — возразила Дэйзи. Увы, слова сорвались с её губ раньше, чем она успела о чем-либо подумать.

Лицо Стефаниды окаменело.

— Он вернулся из паба, — поспешила добавить Дэйзи, чувствуя жгучий стыд. — В доме никого не было.

Почему-то Стефанида погрузилась в задумчивое молчание. Дэйзи искренне пожалела, что притащилась к её домику.

— Вернулся из паба пьяным? — уточнила работница.

— Да… Он был пьян. К сожалению, мы с мистером Ридли связаны кое-какими формальностями. Он должен был сделать кое-что для меня. И… честно говоря, он кажется мне…

— Так значит, он был плох?

— Прозаичен.

— Ну, теперь ясно, чего он им всем «мозги чистит»! — ухмыльнулась Стефанида.

Они ещё долго беседовали на неубранной, захламлённой осенними приготовлениями веранде. Во взгляде Джека, который пришёл переодеться, читалось неодобрение.

Ближе к вечеру стало холодать. Дэйзи побрела в сторону дома. Она поднялась по полукруглой лестнице и направилась к гостиной не очень ровной походкой. Переодевшись, она попыталась читать книгу, затем отложила её в сторону и накрылась пледом. Внизу, возвещая о прибытии хозяина, визгливо скрипнула калитка.

Мистер Ридли-Скабиор сидел на диване, и его шёлковая блуза была расстёгнута почти до середины груди. Дэйзи сразу поняла, что он снова пьян, правда, на этот раз не так сильно, — пожалуй, эта стадия опьянения могла бы именоваться весёлой, в отличии от следующей, которую правильнее всего было бы называть низменной. Мистер Ридли-Скабиор странно улыбнулся.

— Как дела? — спросил он, неловко закуривая. Джек поспешил ему на помощь, предотвращая какую-нибудь хозяйскую оплошность.

— Хорошо. А у вас?

— Я неплохо провёл время, — ответил Ридли, опуская глаза с таким видом, точно вспоминал о каком-то конфузном происшествии.

— Понятно...

Сама Дэйзи вряд ли в ближайшие дни могла бы располагать такой же возможностью, поэтому не спешила улыбаться. Хозяин нащупал салфетку и попытался засунуть её за воротник рубахи. Джеку снова пришлось прийти ему на помощь, чтобы эту рубаху застегнуть, иначе салфетка оказалась бы в рагу.

Мистер Ридли наклонился над низким столиком и набросился на еду. Очистив тарелку и отказавшись от добавки, он взглянул на Дэйзи внимательно и беспардонно.

— Где вы были? — поинтересовалась Борджин.

— В «Трёх мётлах». Иногда я хожу в клуб, но там... скучновато.

— Понимаю. Кто вас поцеловал?

— Ах, поцеловал? Кажется... Люси.

— И где она теперь?

— Я понятия не имею.

Вспоминая рассказы служанки, Дэйзи не замечала, каким стало её лицо.

— Спокойной ночи, мистер Ска... Ридли.

Через минуту Дэйзи Борджин поднималась на второй этаж. Она принялась раздеваться. Сытный ужин оживил её, она уже не чувствовала себя захмелевшей. Прикрывшись углом одеяла, она листала старые журналы и не видела картинок: в её мыслях попеременно всплывали то Вальдемар, то папаша. Недавно Дэйзи приснился сон, в котором старик хитро улыбался, и рассказывал про суровые окраины Девоншира, где вечерами расхаживает у кирпичного дома и, что уж тут делать, полет салат в теплице. Все эти сны только мучили, приоткрывая завесу над некими тайнами, но давая точных ответов на томительные вопросы.

Она быстро устала от быссмысленных журналов. Затем вспомнила о конфетах, которые оказались очень вкусными. Закрыв коробку и сунув её под угол подушки, Дэйзи лежала на боку, отвернувшись от входной двери. Долгие минуты тянулись в полудрёме... Она очнулась, когда мистер Ридли заскрипел половицами в коридоре. Он всё-таки щёлкнул дверной ручкой. Дэйзи сонно рассматривала его тёмный силуэт.

— Извините, мисс Борджин. Кажется, вы не спите? Я должен сказать, что не стоит уделять так много внимания работникам. Стефанида и Джек магглы, и работа даётся им тяжело.

Дэйзи присела, натянув на себя край одеяла.

— А дружить с ними вообще не обязательно.

В его голове звучали непримиримо строгие нотки.

— Хорошо.

— А это что?

Немного помешкав, Ридли приблизился к постели и выудил из неё коробку с конфетами.

— Я же отдал их Стефаниде.

Скабиор неловко повернул коробку. Оттуда вывалились опустошённые конфеты.

— Что ты с ними сделала?.. Высосала начинку и положила обратно? Это очень странно.

Дэйзи отвернулась и улеглась обратно на подушку. Ей было немного стыдно за эту глупость. Но, прикрывая глаза, она всё-таки ответила:

— Странная натура у вас, Трэвис.

К её неудовольствию, тот сел на кровать.

— Что тебе наговорила обо мне эта Стефанида?

— Ничего, — без замедления сказала Дэйзи.

— Ничего? — недоверчиво переспросил его голос.

Его волосы, в сумраке спальни кажущиеся тёмными, струились по плечу, ярко выделяясь на белой рубахе. Хмельное блаженство совсем отпустило Дэйзи... Она почувствовала запах его туалетной воды, тот самый, знакомый, но теперь эта близость мистера Ридли, всё ещё чужого ей человека, пугала.

Он опустил ладонь на её ключицы.

— А всё-таки?..

Дэйзи машинально перехватила его руку.

— Сказала, что вы любили одну даму, — ужасаясь, проговорила Борджин. — Но она вышла замуж за другого.

— Так, — пальцы Скабиора немного ослабли, — а ещё?

— Больше ничего.

— Зачем ты туда пошла?

— Мне было скучно, — с трудом объяснила Дэйзи. — Перестаньте.

— Я бы сам мог о себе рассказать, Дэйзи.

Мисс Борджин молчала, стараясь совладать с участившимся дыханием.

— Утром ты не зашла в беседку, хотя я тебя вроде бы не гнал, а днём не постеснялась пить с прислугой. А Борджин писал мне, что ты прямо-таки настоящая леди.

— А про вас... про вас он говорил, что вы благородный человек, — дерзнула ответить Дэйзи, которую мучила её беспомощность.

— Вот как?

Он поцеловал Дэйзи в сладкие от конфет губы. Затем отстранился, наверное, для того, чтобы оценить выражение её лица. Дэйзи отодвинулась, благо, ширина постели ей это позволяла.

Неожиданное воспоминание о молочнице ввергло её с в странное, противоречивое состояние. С одной стороны, она не желала стать ещё одной такой же дурёхой, с другой, уже отчасти ею стала, и, наконец, не понимала, правильно ли принимать его поцелуи, главным образом потому, что не верила в их искренность.

— Если вы не уйдете, я подниму шум.

— Кто тебя услышит, перепёлочка?.. — отмахнулся Скабиор. — В доме никого нет.

— Просто уйдите. Вы опять пьяны, и это ужасно.

— Что ж, так и быть, — вздохнул Ридли, неловко поднимаясь с постели. — Если тебя мучает бессонница, приходи поболтать.

Утром Дэйзи не хотела вылезать из постели и, конечно, спускаться вниз. Но под дверью лежало письмо от отца.

«Дорогая Дэйзи, у меня всё хорошо, никто меня больше не тревожит. Думаю, и ты находишь способы не заскучать, ведь ты отличаешься от жеманниц, которые получают радость только от танцевальных вечеров и пабов.

Мистер Скабиор сообщил мне, что ты питаешься хорошо, и это правильно: ты же знаешь, впалые щёки тебя не красят.

Многое может поменяться, если ты будешь такой же, как при мне: сговорчивой и славной. Помни что сэр Трэвис человек своего слова, сердце у него не злое, а душа ранимая и чуткая.

P.S. И помни, ты у меня одна».

В голове у Дэйзи выводились новые смыслы поведения мистера Ридли-Скабиора и всего этого спектакля с преследованием «людьми Лангедока». Что, если папаша пишет свои письма из Девоншира, находясь под воздействием неких матремониальных планов? В дверь негромко постучали.

— Вы нашли письмо?

— Да.

— Тогда спускайтесь на завтрак.

Мистер Ридли-Скабиор, как всегда, ел и пил, развлекая себя газетой. На этот раз магическим еженедельником. Физиономия радиозвезды магического мира кривлялась на его передовице, а Джек вёл себя так, точно ничего не замечал.

Когда мистер Ридли высунулся из-за газеты и поставил чашку на стол, Дэйзи вспомнились строки про «ранимую и чуткую» душу, которую приписывал ему наивный папа...

Ридли как раз наклонился над столом, чтобы положить локти на колени, и на отворотах его кожаной куртки тускло блеснуло сияние свечи. «Сердце не злое» и «ранимая душа». Да он просто ангел, если верить Борджину. Дэйзи усмехнулась. Мистер Ридли-Скабиор никак не отреагировал на её улыбку, только покручивал в губах папиросу.

Погода была ветреной и беспокойной. Невысокие деревья, растущие вокруг пруда, тревожно шептались, клёны помахивали багровеющими листьями. Поверхность пруда казалась безжизненной, блёклой, там, под тонким слоем всплывших со дна водорослей и опавших берёзовых листьев, затаилась в преддверии зимнего холода невидимая жизнь. Тем не менее, мальчонка стоял чуть поодаль с удочкой, надеясь выловить рыб, которые ещё кормились у берегов. Утки недавно исчезли, присоединившись к другой стае в лесу, о них напоминали только серые пуховые перья, оброненные у моста. Природа жила, подчиняясь своим непреложным законам, и никто не властвовал над ней.

Даже теперь... нет, особенно теперь, в эту сладкую и скоротечную октябрьскую пору, здесь было очень живописно. Стефанида орудовала ножницами у кустов изгороди.

Получается так, что Булстроуд остаётся в стороне в один из самых важных моментов. Она приняла это решение, не посчитавшись с ним. Но что он мог сделать, как помочь?.. Увы, Дэйзи ни с кем не делила свою любовь к непутёвому Борджину. Его оставили все — жена, собутыльники, подельники. Хитрый и себялюбивый, папаша Борджин нечасто с кем-нибудь считался и так любил жить в своё удовольствие, что и отсутствие жены не стало для него утратой. Он и впрямь чем-то напоминал мистера Ридли. Запоздалая любовь к дочери могла и не встретить участия, но ему повезло: Дэйзи не была злопамятна.

Интересно, какой ценой мистеру Ридли-Скабиору, который, похоже, неплохо спекулирует на людях и их проблемах, достался этот дом и титул? Он, наверное, может и не такое... Вытурить старых Ридли из дому, и при этом не привлечь внимания. Увы, даже если такие размышления преждевременны, красивого в жизни мистера Ридли-Скабиора мало.

Дэйзи уселась на скамью, откуда она могла видеть весь двор и фасад дома. Старая беседка, расположенная неподалёку от пруда, не манила, как прежде, — внутри было сыро и неприютно. Через полчаса бесцельных скитаний по поместью она всё-таки решила подойти к Стефаниде.

— Могу я тоже чем-нибудь себя занять? Может быть, убрать траву?

— Разумеется, нет, мисс Борджин, сэр Трэвис и так ругался из-за того, что вы в прошлый раз готовили ужин.

Дэйзи вздохнула.

— Но ведь работа в саду — это хорошее занятие.

— Ну... что ж. Может вы и правы. Но сэр Джетро всегда говорил, что лучшее занятие для леди в послеобеденное время это чтение книг!

— А что говорит по этому поводу Трэвис?

— Думаю, то же самое. Он ведь благородный человек, как и его отец, сколько бы ни злословили его завистники.

— В чем же заключается его благородство?

Стефанида обернулась и одарила Дэйзи долгим взором тёмных и блестящих глаз.

— Это нужно сыскать. Всё не так просто.

Дэйзи пожала плечами и направилась в дом. Очень скоро она успешно закончила книгу, и, надев старые сапоги, в которые удалось засунуть и носки, отправилась в сад. Почти всё время, пока она исследовала розовые кусты, из дома доносились звуки игры на клавесине. На фоне рдеющего от солнечных красноватых разливов неба ветви деревьев и блеклое пятнышко умирающей луны выглядели фантастично и таинственно. Ветер шумел среди высыхающих стеблей виноградной лозы, бесплодным навесом устилающих правую сторону дома. Дэйзи согревала зябнущие руки тёплым дыханием.

— Чем это ты занимаешься? — грянул за её спиной голос сэра Трэвиса.

Дэйзи в молчании рассматривала его белоснежное жабо, рвущееся наружу из-под остроконечного воротника пальто. Он приблизился к кусту и наклонился, чтобы заглянуть в корзину. Обычно беспорядочно спутанные пряди волос мистера Ридли вились от висков к затылку, где были перехвачены лентой, а из-под них выбивались другие, спрятанные под воротник.

Он забрал у Дэйзи ножницы и задумчиво срезал ветку с цветком, а потом две...

Четвёртый цветочек, слишком маленький, чтобы помещать его в вазу, он неторопливо вручил Дэйзи.

— Он мал и не идеален, он даже не слишком юн, но все так же ароматен. Даже испытания лишениями октября не лишили его свежести и очарования.

— Очень поэтично, Трэвис.

— Он напоминает мне тебя, — не глядя на Дэйзи, продолжал сэр Трэвис.

Дэйзи ответила не сразу...

— Ох, даже так?..

— Иди домой.

Влажные и холодные цветы в тепле гостиной запахли в полную силу.

— Вы рано вернулись.

— Может быть, — ответил Трэвис, обрывая пожелтевшие листья со стеблей.

— Вы помните, что это значит?

Тот покачал головой.

— Это значит, что я должна позвонить.

Мистер Трэвис продолжал глядеть под ноги, теребя пучок довольно некрасивых петуний.

— Ладно. Но тебе нужно хоть немного отличаться от себя обычной. Никаких плащей с буфами! Не стану же я тратить на тебя оборотное зелье.

Дэйзи озадаченно молчала.

— Можешь накраситься, сейчас уже вечер.

— Вы собираетесь сдать меня в бордель?

— Нет, — ответил Ридли.

Она оделась в тёплое платье и в меховую накидку, доставшуюся от матери. Дэйзи знала, что это всего лишь путешествие до первого телефонного аппарата, но какое-то неясное предвкушение окрасило её щёки в лихорадочный румянец. Ридли хочет, чтобы она сама на себя не была похожа, наверное, в глазах этого прохиндея она — серая мышь? Что он говорил про розу, — мала и не идеальна? Какой негодяй.

А может, ну его, снять всё это к чёрту, надеть старьё и плащ с буфами?

— Ну, где вы там, Дэйзи? — нетерпеливо вопрошал хозяин.

— Сейчас выйду.

Дэйзи застыла перед зеркалом. Не надевать же, в самом деле, этот инспекторский плащ! Лицо Дэйзи Борджин постепенно теряло румянец, бледнело. Скабиор, наверное, начинал терять терпение. Она вышла.

— Ох, прекрасно.

Мистер Ридли предложил взять его под руку. Так они и спустились с лестницы, — Джек, протиравший полотенцем поднос, замер, а Стефанида провожала их глазами. Дэйзи было очень неловко.

Спустившись с крыльца, она спешила за ним по бетонной дорожке. Наконец-то она увидит чугунную калитку!

— Как же мы доберёмся?

— Очень просто, мы трансгрессируем. Если ты крепче возьмёшь меня за руку, тебе ничего не грозит.

Предчувствуя, что слова мистера Ридли-Скабиора не пустые, Дэйзи всё ещё переживала. Давно уже трансгрессия не давалась ей так легко: в круговороте сияющих искр угадывался тоннель из улиц, обставленных фонарями, и зелень хлёстких ветвей. Дэйзи стремительно скользила по яркой и крутой трубе, держась за руку Скабиора, который оставался где-то вверху.

Наконец, её ноги коснулись мягкой земли. Мисс Борджин огляделась, впереди маячил вокзальный шпиль.

— Идём, на маггловском вокзале есть телефонные аппараты.

Борджин догоняла мистера Ридли-Скабиора, — он, в отличие от неё, выглядел как обычный мелкопоместный представитель джентри вполне маггловского происхождения. Дэйзи вошла в не очень симпатичную будочку. Мистер Ридли стоял рядом, поглядывая на часы. После недолгих гудков в трубке послышался сонный голос Вальдемара.

— Алё!

— Добрый вечер.

— Как неожиданно! Это ты, Дэйзи? Как у тебя дела? Куда ты пропала?

— Хорошо. Извини, у меня не было времени на звонки.

— Понимаю... И сам совсем замотался, халтуры, ночные смены.

— Почему ты не пишешь?

— Ты ничего не ответила на последнее письмо, ну я и подумал, ладно уж.

— Мне этого не хватает.

— Ммм... хорошо. Я напишу, когда у меня будет свободный вечер.

Дэйзи глянула сквозь стекло будки: Ридли стоял чуть поодаль и дымил.

— Ну... что уж сделать. Подожди чуть-чуть, это просто работа. Начало недели… надо войти в колею. Вот разберусь со своими делами, и мы свидемся.

До чего же спокойно он это проговорил, но так убедительно, что Дэйзи больше не решалась его упрекать.

— А я тебе звонил дня три назад.

— Я же предупреждала тебя, что меня может и не быть дома.

— Не быть дома в одиннадцать вечера? Или ты была у папаш… у отца?

— Ты сердишься?

— А ты что делаешь? — вторил Вальдемар.

— Я нарочно пришла на вокзал, чтобы найти телефон, тебе это ни о чём не говорит?..

— Говорит.

— Не стоит звонить, лучше пиши письма.

— Хорошо. Хотя это странно и несовременно, — наконец, сказал Булстроуд.

Повисла долгая и напряженная пауза. Дэйзи вздохнула.

— Спишемся и обо всём договоримся.

— Ладно.

Дэйзи повесила трубку, в которой раздавались короткие гудки. Она покинула будку, пребывая в задумчивости. Мистер Ридли повернулся к ней, разгоняя ладонью клубы дыма. Завеса мелкой мороси, пронизывающая стену вечернего тумана, почти начиналась сразу за его спиной, где оканчивался козырёк над платформой.

Там туда и сюда проходили магглы, одетые в будничную, скучную одежду. На их фоне Ридли выглядел очень необычно, но недовольная Борджин этого не замечала.

— Поедемте обратно, мистер Ридли.

— Что случилось?

— Давайте вернёмся.

— Ты замёрзла, промокла?

Мистер Ридли-Скабиор всё так же продолжал разговаривать то учтиво, то небрежно.

— Нет.

— Тогда нет смысла торопиться.

— Но на улице дождь.

— А волшебникам и зонты не нужны, не так ли? Когда сутками бегаешь по улицам Лондона, разыскивая заказных лиц, ещё и не такую магию освоишь.

Дэйзи подняла глаза к бледному лику Трэвиса.

— Я хочу вернуться.

— Я не собирался домой так быстро, — негромко ответил Ридли.

Всё это ужасно не нравилось Дэйзи, которая теперь смотрела на Трэвиса как на незнакомого мужчину.

— Да что с тобой? Все это болтофон дурацкий... глупая штука магглов.

Дэйзи молчала.

— Скоро они и размножаться друг без друга научатся, — недовольно продолжил мужчина.

— Уже научились.

— Я так и думал.

— Куда мы идём?

— На другую сторону вокзала.

— Туда нам точно нельзя, вот это уже лишнее!

— Что ж, спустимся в переход и за киоском трансгрессируем на привокзальную площадь.

— И что мы будем там делать?

— Пройдемся, может, наймем такси или встретим Гвидо, я как раз собирался... ммм...

— Да?

— Я хотел бы немного подчистить ему мозги. Так. На всякий случай.

Дэйзи, поддерживаемая рукой мистера Ридли-Скабиора, спускалась вниз по серой лестнице. В углу за газетным киоском мистер Ридли огляделся и привлёк её к себе.

— Обними меня.

Жабо мистера Ридли оказалось как раз у её лица, щекоча её нос. Через миг они оказались на улице, на краю площади. Мистер Ридли взмахнул палочкой, и над Дэйзи появилась завеса, защищающая её голову от дождя.

— Вот видишь, милая, теперь и чепец больше не понадобится.

Камни мостовой, орошенные дождём, блестели в сиянии газовых фонарей, передавая неизъяснимую глубину серого неба. Дэйзи смотрела вверх, не смиряясь с отсутствием зонта.

— Нас не узнают?

— Вряд ли. Я редко здесь бываю. А ты так прихорошилась, я даже смущён.

И тут Дэйзи кто-то толкнул. Это оказалась старушенция, тележка которой зацепила её платье.

— Чёрт возьми, — выругалась Дэйзи, подбирая подол. С нетерпением дождавшись, когда же Дэйзи вытащит нижнюю юбку из колеса, старушка быстро засеменила дальше.

— Вот негодная старушонка! У меня теперь на юбке дырки и грязь.

— Дэйзи, не зазнавайся, тебе это не к лицу! — весело ответил Ридли. Он спрятал пальцы в карман, приглашая Дэйзи взять его под руку. Некоторое время они шли вдоль череды лавочек, магазинов и кафетериев. Волшебники спешили домой, закупаясь, или гуляли.

Оба молчали, каждый думал о чем-то своём.

— Разве Гвидо не должен быть на вокзале? — решила заговорить Дэйзи.

— Я его не заметил, видно куда-то поехал, — а если нет, значит сидит в пивнушке.

Дэйзи продолжала держать его под руку, чувствуя, как в вечернем тумане похолодел рукав его короткого кожаного плаща.

— Думаешь о Булстроуде?

Дэйзи осторожно подняла глаза к его лицу.

— Что ты чувствуешь, когда думаешь о нём?

— Почему-то мне кажется, что он надул меня, хотя этого как будто и не было.

— Ты любишь его?

Дэйзи продолжила не сразу. Она хотела бы, но не могла уйти от ответа.

— Иногда я думаю, что любила его и люблю, а иногда думаю, что это не так.

— Значит, ничего и не было, — пожал плечами мистер Ридли.

— Почему это может быть интересным?

— Потому что у твоего папы есть свой угол зрения.

Мисс Борджин замолчала. Конечно, она догадалась, что имеет ввиду Скабиор. И в то же время надеялась, что это не так.

Впереди резвился малыш, которому только что купили детскую метлу. За ним наблюдали отец и мать. Очень скоро Ридли-Скабиор и Дэйзи обогнали счастливую чету, — малыш загляделся на витрину со сдобой. Он и сам был как пирожок, пухлый и румяный. И ему явно не доставало твёрдой руки: шалун показывал на пряник и подпрыгивал.

Дэйзи думала только о Вальдемаре. Оставалось признать, что её звонок для него не был чем-то особенным, и ему не удалось скрыть своего равнодушия, несмотря на льстивые слова и уверения. Она и впрямь чувствовала себя обманутой: он просто брал все эти месяцы и ничего не хотел давать ей взамен. Он пользовался её нежностью.

Она опять начинала злиться. Тут подоспел и мальчик с метёлкой: он пытался чуть-чуть летать, уплетая слойку. Но сразу два дела давались непросто, так как метла требовала сноровки, даже детская. Дэйзи вызвала в нём такое же непочтение, как и в старушке с телегой. Он наткнулся на неё и потерпел крушение. Малыш упал на мостовую, потеряв булочку. Дэйзи неловко оступилась и повисла на руке Ридли.

Опечаленного малыша быстро поставили на ноги. Мистер Ридли ловко перехватил улетающую метлу за древко и вручил её молодому папаше.

— Извините, он такой шустрый, за ним не угнаться, — кудахтала его пухленькая мать.

— Он не ушибся? — спросил Скабиор.

— Покажи ладошки. Покажи ладошки, Берти. Все хорошо.

— Не надо было давать ему эту булку, — вдруг заявил папа. Мать возразила:

— Что ж, ему до ужина ходить голодным?

— Иногда можно и потерпеть!

Все трое удалились, родители спорили, а мальчик снова резвился и шалил.

— Кажется, я порвала сапог. Вот теперь точно придётся вернуться.

— Дэйзи, ты ужасная стерва. Поэтому с тобой случаются неприятности. Не берусь судить, но мне кажется, твой неотёсанный Вальдемар хотел для себя девушку посговорчивее и попроще.

Дэйзи, конечно, могла бы начать жаркие дебаты, пытаясь пристыдить Ридли-Скабиора, но что-то мешало ей, — не то усталость, не то понимание правдивости его слов. Она шагнула в неопределённую сторону.

— Странно слышать такое от человека, который затащил меня в постель при очень сомнительных обстоятельствах.

Мистер Ридли-Скабиор не мешкал с ответом:

— Однажды я хотел переспать с одной красивой грязнокровкой. Но мне не удалось, потому что она действительно не хотела этого.

Прихрамывая, Дэйзи двинулась вперёд:

— Знаете, с меня хватит.

— Стой, Дэйзи. Злиться глупо.

— Ещё чего. Я и не собиралась…

Так продолжалось недолго, очень скоро Дэйзи обнаружила, что идёт совсем рядом с витринами.

— Мистер Ридли?

— Сюда, под эту вывеску.

На вывеске красовался сапог и мелкие готические буковки:

«Обувь мистера Доббса».

Мистер Ридли и Дэйзи Борджин вошли в распахнувшуюся дверь и очутились в магазине.

— Скоро мы закро... о-о-о! Сэр Трэвис!

Старый и скукоженный, точно детский сапожок, забытый на горячей печи, торговец радушно встречал вампирически бледного мистера Ридли-Скабиора.

— Что вас интересует?

— У этой дамы что-то с сапогом.

— Мы его отремонтируем, — развёл руками Доббс.

Глаза Доббса хищно сверкнули, когда он усадил Дэйзи на пуф и оглядел её лодыжки.

— Так, так. Это — деньги на ветер. Чинить такое я не возьмусь.

— Почему? — улыбнулся Ридли.

Тот незамедлительно ответил:

— Сапоги этой дамы на ладан дышат. Можно, конечно, их подлатать. Но я бы посоветовал приобрести новые.

Трэвис окинул глазами зазывные полочки с сапогами и ботинками. За сегодняшний вечер Дэйзи уже в который раз стало стыдно.

— Вот, это из нового поступления! — проговорил Доббс, указав рукой на композицию из коробок, выставленных в виде пирамиды.

— Эти, — сказал Ридли старому лавочнику. — Но они явно велики. У неё цыплячьи ножки.

— Я посмотрю поменьше. Если что, обращайтесь к помощнику.

Мистер Ридли приблизился к Дэйзи и опустился перед ней на одно колено.

— Боже! Да у тебя и носки!

Увы, теперь уже ни на что не похожие сапоги перестали греть ноги, а носки из шерсти Дэйзи никому показывать не собиралась. Впрочем, тёплые чулки тоже не были хороши. Скабиор поспешно одернул её подол: к ним подошёл торговец.

— Окантовка мантикорой, пряжки медные... Кожа, конечно, телячья.

Мантикору никто не жалел, и никто не вспомнил о том, что охотиться на неё нельзя. Лавочник льстиво улыбнулся, склоняясь над Дэйзи и протягивая ей сапожок. Его украшала блестящая витиеватая пряжка.

— Я знаю, сэр Трэвис, волшебники вроде вас ценят такие вещи.

— Увы, о свойствах этой шкуры знают не во всех кругах Лондона, что уж тут говорить о наших предместьях.

— Ну, что, леди... леди...

— Макмиллан. Леди Макмиллан, — вежливо подсказал Ридли.

— Леди Макмиллан, подать вам второй?

Скабиор опять опередил Дэйзи, подтолкнув лавочника вместе с сапогом к пуфу, на котором сидела Дэйзи.

«Почему Макмиллан? — задумалась Дэйзи. — И где мои старые сапоги?..»

Дэйзи оглянулась: юный помощник лавочника уже нашёл её обувь и бесцеремонно сунул её в мусорное ведро.

— Мисс Макмиллан, у нас мало времени! Вы помните об этом?

Очнувшись, Дэйзи оглянулась: старый мистер Доббс расхваливал кожаные ремни, наверное, надеясь всучить один из них Ридли. Она торопливо спрятала теплые носки, надела новую обувь и направилась к зеркалу.

До чего же она была непохожа на себя обычную! Волосы, перекинутые через плечо, красиво струились по светлому меху манто. На лице застыло недоверие, прямые брови сперва нахмурились, потом мечтательно приподнялись.

«И этот балбес так просто отказался от такой женщины?..»

Пока Дэйзи пыталась осознать эту новую, озарившую её мысль, позади неё нарисовался Трэвис. Он заглянул в глаза её отражению. Дэйзи, в свою очередь, подняла ресницы и посмотрела в глаза отражённому в зеркале Ридли.

— Они очень хороши. Но... правда, не нужно. Они слишком дорогие.

— Это совсем не так.

— Мистер Ридли!

Дэйзи обернулась на лавочника. Тот насвистывал, закрывая ящик кассы и убирая под столик деревянные счёты.

— Хорошего вам вечера, сэр Трэвис и вам, леди Мак... Мак...

— И вам того же… Мы еле успеваем в пивнушку, — тем временем пробормотал мистер Ридли-Скабиор, — возможно, Гвидо уже там!

Дэйзи заметила, что сила заклятия, защищающая её от дождя, ослабла.

— Спасибо.

— Не за что.

Она накинула на голову капюшон. Мистер Ридли-Скабиор немного поёжился, потому что жабо совершенно не согревало его шею. Но он был неприхотлив. Вполне возможно, его неплохо закалили годы непростой службы в министерстве. Дэйзи охватывала странная смесь чувств. Она снова взглянула на него. Его волосы уже не пушились, высокий лоб, ставший влажным, поблёскивал в сиянии дверного фонаря.

Нет, он не был просто красивым, а скорее и вовсе не был таким. Но необычный разрез его холодных глаз, высокие скулы и прямой нос, казалось, так и просились на иллюстрацию в какую-нибудь книгу про тёмные чары и таинственного колдуна, живущего в своём замке, точно граф Монте Кристо.

Он широко улыбнулся.

— Ты засмотрелась на меня, Дэйзи?

Дэйзи немедленно опустила глаза.

— Это сапоги натворили столько чудес?

Заходя из предбанника в зал, Дэйзи ответила, не сумев утаить загадочную усмешку:

— Скорее мех мантикоры, он же волшебный.

Заведение оказалось значительно скромнее, чем могла предположить Дэйзи. Здесь было темно, и мебель из тёмного дерева еще сильней усугубляла таинственность атмосферы, пронизанной дымами табака.

— Трэвис! — потянул к нему руку какой-то субъект в колпаке. Бородач, похожий на лепрекона, похлопал его по плечу. Бариста с щекастым и хитрым тоже улыбался.

Дэйзи почувствовала себя слишком уж нарядной. Конечно, она подозревала, что сейчас сразу несколько мужланов посмотрят на неё оценивающими глазами, хотя и постараются этот факт утаить. Бариста с наружностью немецкого бюргера еврейского происхождения был опрятен и лукав. Скабиор усадил девушку в угол на деревянный диванчик.

— Я опасался, что больше тебя не увижу, Трэвис, — запросто обратился к нему бариста. — До меня долетели слухи, что ты теперь потерял интерес к заведениям вроде нашего.

— Сейчас не время важничать.

— Помню, я слышал от кого-то, что у тебя новый роман. У меня сердце упало, — когда ты не один, то забываешь про наш паб.

— От кого же?

— От Гвидо.

— На его месте я бы меньше трепался.

— Смогу ли я когда-нибудь снова налить тебе бренди? Не напиваться же тебе с дамой, — философически заметил бариста, розовея на глазах у присутствующих.

— Эту даму называй мисс Макмиллан.

Бариста подмигнул своему другу, а потом комично поклонился Дэйзи.

— Так и быть!

Никогда опасности не притягивали Дэйзи, этого не происходило и теперь.

* * *

Она машинально проводила ладонью по манто. И снова, в связи с этим бездействием, принялась переживать по поводу телефонного разговора. Дэйзи чувствовала какую-то незавершенность, которая заключалась в неприятии и себя, и человека, сидящего напротив. Всё было странно и нехорошо. Старый папаша, наверное, нарочно влип в проблемы.

Он опять принёс ей разочарования, он делал так и прежде! Глаза сами собой устремились к мистеру Ридли. Оказывается, всё это время он следил за ней.

Но, в конце концов, она сама затеяла эту прогулку к телефону, так что лучше уж успокоиться.

Дэйзи не могла наслаждаться обществом Трэвиса даже в этот поздний час, когда на улице разбушевалась непогода, в пабе мирно горели свечи, и в очаге ласково полыхал огонь.

Он повернул голову и смотрел в окно. Бокал, стоящий возле него, почти опустел. Кольцо в виде оленьей головы мерцало на его тонком пальце. Она догадывалась, почему рядом с ним ей так некомфортно. В нём она видела нечто непонятное и недосягаемое. И надеялась, что высокомерие, которое проглядывает в его чертах, несвойственно его душе.

* * *

Видно, нелегко далось ему его богатство, иначе он давно забылся бы и уважал Борджина куда меньше, чем следовало. Глаза Трэвиса иногда бывали так холодны, что у Дэйзи пропадало всякое желание донимать его расспросами.

Как и предполагал мистер Ридли, в паб пришёл извозчик. Потирая выдающийся живот, он подслеповато щурился и шагал прямиком к стойке.

— Стакан содовой и немного виски. Хочется пить. Но и выпить я тоже непрочь, — гулко рассмеялся милейший возница. Его нос начинал алеть как бы в предвкушении горячительного напитка. Он пока ещё не замечал мистера Ридли. Когда тот подошёл к стойке, как бы невзначай коснувшись локтем его локтя, Гвидо повернул к нему упитанное лицо.

— Мистер… Ридли-Скабиор?

Возница был взволнован, но старательно скрывал этот факт.

— Что вы здесь делаете?

— Я здесь размышляю о том, как бы мне добраться до дому без трансгрессии. У этой дамы… у мисс Макмиллан проблемы с транссгрессией.

Что мог подумать этот жирный Гвидо? Дэйзи нервничала и даже начала сердиться. Но пришлось приблизиться к стойке.

— Видишь ли, Гвидо, я с дамой, мы немного выпили, и нам неохота здесь задерживаться.

Гвидо перевёл выпученные глаза на Дэйзи. Ничего особенного в них не появилось. Кажется, он вообще её не узнал. Мистера Ридли-Скабиора это насмешило. Он послал мисс Борджин свою обычную полуулыбку, как бы говорящую: «Вот видишь, как ты хороша». А может быть, его улыбка о чём-то предупреждала? Дэйзи некогда было разбираться, потому что ей всё меньше хотелось якшаться с этим Гвидо. От неотёсанного возницы веяло опасностью и холодком, что было совсем уж странно.

Через четверть часа мистера Ридли и Дэйзи тихо потряхивало в повозке, которую катил фестрал.

Дорога была долгой, мистер Скабиор молчал. Он смотрел в неопределённую точку на тёмной стене напротив. Дэйзи стало не по себе. Её больше не знобило от холода, но казалось, что ему неуютно, что его поглотили какие-то мысли, совсем как её иногда.

Немного погодя он уснул, положив голову на стекло. Его тёплое дыхание породило облачко на тусклой поверхности окошка. Мимо проплывали неведомые и сумрачные картины просёлочных дорог. Далеко за стволами деревьев виднелась размазанная, точно пятно акварельной краски, полоса заката. Дэйзи нечаянно коснулась плечом его плеча и постаралась задержаться рядом.

Ей не нравилось то, что он спит. Это вселяло в неё ощущение одиночества и усиливало подступающую тревогу. Наверное, он устал, и будить его было неправильно. Но повозка остановилась, немного качнувшись вперёд, затем назад.

Очнувшись, Скабиор почти сразу переглянулся с Дэйзи. Он как будто не узнавал это место. Нужно было спросить у Гвидо, почему он велел фестралу встать. Он так и поступил. Дэйзи потёрла ладонью запотевшее стекло. Мистер Ридли стоял чуть поодаль от крытой повозки, а шагов за десять от него, утопая в сером мареве дождевой завесы, проступали силуэты человеческих фигур. Их было две или три. Подлец Гвидо сохранял спокойствие.

— Добрый вечер, Скабиор, — вкрадчиво поздоровался какой-то незнакомец. Он держал руки в карманах. Его выцветшие волосы липли ко лбу, ростом он был невысок, и глаза у него были осоловевшие и в то же время бдительные.

— Зачем ты меня задержал?

— Я знаю, что ты не приветлив и не принимаешь гостей.

— Давай, не томи. Что ты хотел сказать?

Кажется, Скабиор не догадался об очевидном факте, — Гвидо имел к этой встрече прямое отношение.

— Между прочим, ты мог бы быть со мной любезным, Ридли. Как поживает мистер Малфой? Он больше не злится? Удача теперь на моей стороне, мне фартит?

— Ещё как фартит.

— А что нам делать дальше?

— Ящерице рановато отбрасывать хвост, она хорошо спряталась.

Мужчина продолжал вглядываться в Скабиора с неутомимым вниманием. Только теперь Дэйзи почувствовала, как быстро бьётся сердце в её груди.

— А она точно хорошо спряталась? Хвостик у неё только один, дорогой Трэвис, — захихикал Бэрк.

— Лучше уж лишиться хвостика, чем жизни, — глухо рассмеялся Скабиор

— Слушай, друг, знаешь что, ты выбери что-то одно: или отмахиваться, или помогать. Ты на меня обиделся из-за той дурацкой шутки в трактире? Все давно её забыли. Или в тебе остался осадок? Так может это хороший осадок. Как винный камень в старом вине.

— Неудачное сравнение.

— Я тебя не узнаю, ты же всегда шёл мне навстречу.

— Мы в расчёте, Жюль. Я предотвратил твой полный крах, а ты оставь в покое старые обиды.

Жюль опять рассмеялся, и его рука, спрятанная в карман, зашевелилась.

— У тебя ещё есть время, Скабиор. Клетус ответит за содеянное.

Молодчики Бэрка подступили ближе. Видно, он решил притравить приятеля своими псами.

— Ты меня слышишь, или просто слушаешь? Я уйду, если ты пообещаешь, что не отступишься.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу получить от тебя Непреложный обет.

— Никаких обетов.

— Почему я должен верить, что ты вложил мои деньги, куда следует, а не прибрал к рукам, как Клетус? Гвидо, трогай. Ты больше не нужен.

Тот уже давно собирался поскорее смыться. Дэйзи испугалась. Она ещё не попадала в такие переделки. Наверное, лучше всего было бы умчаться отсюда вместе с жирным Гвидо.

— Да нет проблем, сэр. Моя работа уже закончена.

Только теперь Ридли-Скабиор понял, что возницу подкупили.

Он посмотрел в окошко кареты с невыразимым волнением.

— Езжай, Гвидо.

— Что ж... — начал было Гвидо, но не успел окончить: Скабиор поразил его заклятием, тот упал, как куль с картошкой, и затих на земле. Теперь в руке нерешительной мисс Борджин тоже появилась палочка. Двое против троих... неплохо, но только если бы Дэйзи не была трусихой. Вредный характер оказался совершенно никчёмным помощником: ни смекалки, ни смелости он не придавал.

Влезть на козлы и задать стрекача вместе со Скабиором было бы славно, но, увы, невозможно. В голове у Дэйзи крутились заклинания и колдовские барьеры. Скорее всего, Лангедок сильный маг. Сама Дэйзи в себе не была уверена: папаша немногому успел её научить. Вспомнилась даже мантикора, о которой завели речь в магазине. Дэйзи потянулась к сапогу, в бесполезной тоске щупая широкую окантовку. Когда-то очень давно папаша Борджин имел кусочки этой шкуры под плечами своей мантии.

Всю жизнь её отец рисковал, имея дело с предметами и старинными вещицами, на которых имелись тёмные чары, но как далеко простирается сила мантикоры?

Ридли-Скабиор отступал, пятясь, и зорко цеплялся глазами за каждый жест, каждое движение своих противников. Они, выступившие из полумрака, показали свои лица. В отличии от отёкшего лица Лангедока в них не было ни капли ума или обаяния.

— Ну, так что, Скабиор, — раздался голос Бэрка, — ты готов подать хороший пример моим недругам и заключить со мной союз?

— Не сейчас, Жюль. Я должен подумать.

Тот ничего не отвечал. Его выцветшие волосы трепал ветер, он ссутулился, но в движениях его приземистого тела сквозила грация дикой кошки. Жюль Бэрк волновался. Он вскинул подбородок и встрёпанно подскочил на месте, закричав:

— Нет времени думать, Скабиор! Я и так слишком долго ищу этого негодяя. Всё время вспоминал его в этой чёртовой больнице!

Внутри у мисс Борджин похолодело. Её рука, держащая палочку, вздрогнула, и больше не прекращала дрожать.

— Ну ладно, думай, — так же внезапно успокоился Бэрк. — А чего ты так смотришь? Ты ж меня знаешь: я всегда при молодцах! Это даже смешно, шляться одному.

Мистер Ридли промолчал.

— Я ухожу. Через неделю жду тебя в том самом пабе. Надеюсь, ты меня не подведёшь.

С громкими хлопками Жюль и его люди исчезли, трансгрессировав почти одновременно. Ридли немного постоял, потом спрятал палочку за пазуху. Дэйзи могла видеть его лицо, обращённое вполоборота. Дождь продолжал изливаться в ненасытную землю… Он приблизился к Гвидо. Старый толстяк начинал приходить в себя. Лицо промокшего, растерявшего свою франтоватость Скабиора было ужасно.

Не теряя времени, он сотворил над головой озирающегося Гвидо своё любимое заклятие. Через мгновение тот приобрёл растерянный вид.

— Сэр Трэвис? — испуганно произнёс он.

— Дальше мы доберёмся сами, а ты гони домой, фестрал совсем усталый.

Гвидо, почёсывая голову, обежал экипаж и вскочил на козлы. Ридли-Скабиор больше не был ласков. Он привлёк Дэйзи к себе и трансгрессировал. Возле ограды Дэйзи Борджин повалилась ему под ноги. Он поднял её с земли и велел идти в дом.

* * *

Мисс Борджин избавилась от манто и накинула на плечи мантию. Ей было стыдно и казалось, что не будь этой прогулки до телефона, не было бы и встречи с Бэрком. Но она не хотела вызвать в Ридли досаду, и поэтому, совершив над собой усилие, спустилась вниз. В гостиной было пусто. Угли в камине уже угасли.

Она уселась перед очагом, дожидаясь хозяина. Номер маггловского еженедельника пестрел беспечными новостями из жизни предместья... На первой полосе красовалась фотография старинной церквушки. Как давно Дэйзи там не была, кажется, целую вечность. Возможно, «отче» уже писал ей письма, а Скабиор прибрал их к рукам.

В кабинете на спинку стула был повешен его короткий кожаный тренч... Дэйзи, покинувшая гостиный зал, толкнула дверь в ванную комнату и увидела Ридли, лежащего в ванне. Немного правее у изогнутых чугунных ножек была оставлена скамеечка. Таких скамеечек не то для домового эльфа, не то для детей в этом доме имелось немало.

Ридли-Скабиор подался вперёд, тихо всплеснув воду. Его мокрая спина отражала сияние единственной свечи.

— Дэйзи, принеси мне горячего пива.

Добавив в разогретое пиво ложку мёда, Борджин отправилась обратно в ванную, раздумывая о том, как вручить стакан Скабиору, не задержав взгляд на его голом теле, для которого вода служила не самым лучшим покрывалом. Глядя в его глаза, Дэйзи вытянула руку, чтобы ему тоже пришлось тянуться.

Он обхватил стакан обеими ладонями и поднёс его к лицу.

Борджин всегда говорил, что есть и пить в ванне нельзя, и как будто от этого нелепейшего случая умер его дед.

— Мой папа всегда рассказывал мне о своём дедушке... — начала было Дэйзи, да так и стихла.

Скабиор повернул голову и прислушался, поднимая глаза.

— Это случилось бы рано или поздно, раз уж Гвидо так себя повёл.

Дэйзи решилась повернуть голову так, чтобы лучше слышать его дыхание. В обоюдном молчании проходили долгие минуты. Он положил локти на края ванны, затем принялся вылезать. Дэйзи отвернулась. Нечто похожее вытворял Вальдемар: вечно расхаживал нагишом. Какой же он был страстный, как крепко обнимал! Дэйзи знала, почему это ей нравилось. Внутри неё обитала та же чувственность, какая правила маленьким мирком легкомысленного Вальдемара.

Когда Дэйзи обернулась, опасаясь увидеть его, как говорится, в чём мать родила, он уже сидел на кожаной скамье, прикрываясь полотенцем, и тихо смеялся. Вода размеренно капала в воду из позолоченного крана. Только этот мелодичный звук, да тихий вздох Дэйзи раздались в совершенной тишине нарядной ванной комнаты.

Вероятно, происходящее располагало их обоих к чему-то более откровенному. Он звал её своими глазами. Её обожгла лёгкая, как морская пена, волна страсти; уносимая ветром мимолётного наваждения, она так же быстро отступила. Если подойти к нему, влезть на его колени, поцеловать, он залезет под юбку, сдвинет в сторону бельё, обхватит руками и, пропустив ладони под ягодицы, будет поднимать её вверх и опускать вниз, прикрывая светлые глаза

«Прозаично, даже более чем», — размышляла Дэйзи.

— О чём ты думаешь?

Дэйзи вернулась в действительность.

— Ты слишком много думаешь, это нехорошо для женщины.

Дэйзи снова занялась дверной ручкой.

— Поверни вниз, — просто сказал мистер Ридли, расправляя простыню и натягивая её на грудь.

Мисс Борджин ушла, миновав кабинет и гостиную, преодолела лестницу и скрылась в спальне. После этого она замерла посреди комнаты. Любовное томление снова неслась к её, как выражались древние северяне, лагуне, на всех парусах. А мистер Ридли, наверное, был не против. Немного погодя Дэйзи пыталась уснуть, погрузив затылок в пышную подушку и натянув одеяло до подбородка. Она размышляла о Ридли и о том, почему же он так добр и терпелив.

* * *

Джек сиял. Видимо, сэр Трэвис пообещал ему охоту с собаками.

— Улыбнись, Стефанида, тебе идёт улыбка.

— Знаешь что, убивать зверушек неправильно.

— По-моему, ничто не радует тебя сильнее моей неправоты. Относись к этому проще.

— Смотри не осрамись и не убей ворону.

В гостиной горели свечи, и от них стало так светло, что глаза невольно щурились. Понемногу настроение выравнивалось, и мысли не наскакивали одна на другую, как сонные овцы. Годами Дэйзи жила, не ожидая от сутолоки будничных дней ничего плохого, и никто не обращал на неё внимания, ни хорошие люди, ни плохие.

Мистер Ридли не появился. Дэйзи объяснили, что он занят чем-то в верхних комнатах.

А что, если он тайно сговорился с Бэрком? Если он все эти дни был далёк от мысли о том, что что-нибудь кому-то должен? Дурное воображение плохая вещь, но кто знает... в его положении ломаться перед сумасшедшим Бэрком было бы странно. Дэйзи спрятала волшебную палочку и направилась к подворью усадьбы. Здесь не было наблюдателей, а мальчишка собирал боярышник под чугунной оградой.

Остановившись перед стеной коровника, Дэйзи задумалась. Не просто так о мантикоре говорят, что она восприимчива к живому телу и стремится покрывать его, как кожа плоть. Мантикора большая любительница человеческого мяса, и ничто так не действует на неё, как присутствие человеческого тепла.

Теперь она знала, как опробовать свои сапоги. Если пустить заклинание в стену, оно срикошетит и направится к ней. Многие волшебники умеют пользоваться препятствиями, направляя магический луч во враждебную сторону. Дэйзи воодушевила мысль о том, что она сорвёт покровы с тайн мистера Доббса.

Дэйзи Борджин мало заботило её простодушие, — вокруг царил покой, пора было действовать. Измерив взглядом расстояние до стены, она совершила задуманное, но отдача сбила её с ног, подбросив ввысь и бросив оземь. Дэйзи застонала. Первые мгновения боль была так сильна, что пришлось задержать дыхание и переждать её, чтобы прийти в себя.

Боль отступила, и в голове установилось необычное, умиротворённое безмолвие. Перед закрытыми глазами она видела спонтанные, почти бесцветные образы: сперва доброе лицо Стефаниды, потом Бэрка, который увеличивался и увеличивался, пока Дэйзи не ужаснулась. На смену Бэрку пришёл Скабиор. Он стоял у какого-то окна и был одет в кожаный плащ с остроконечными отворотами, а на его плече ярким, кровавым пятном зияла красная повязка. «Комендант отряда егерей, доставляющих маггловских выродков в министерство». Наконец-то она приблизилась к тому, что пронизывало душу и мысли Ридли. Они были не очень дружны. В них было что-то надломленное, в глубине его глаз затаились гнев и нежелание с чем-то мириться... с чем-то, от чего больше хотелось отвернуться, с чем-то, что хотелось забыть, но нет, — надо было бросить этому вызов.

Дэйзи устремила взгляд в серое небо. Боль, гнев и горечь. Он готов был пойти на самые ужасные вещи, чтобы помочь, избавить... кому, кого, от чего? Мисс Борджин лежала, как восковая кукла, вытянув ноги, и это было до того смешно и странно, что она улыбнулась. До чего же она глупа. И неясно, мантикора ли на сапогах, или Дэйзи ничего о ней не знает.

— Мистер Ридли! — прокричал мальчонка. — Мистер Ридли, там леди лежит у сарая.

— Какая леди?

— Мисс Борджин.

— Не может быть.

— Но она лежит, я видел её, когда вышел от коров.

— Но она же не пьяна? Я запретил твоей матушке её поить.

— Не знаю, сэр. Идите скорее!

Вскоре прибежал недоумевающий мистер Ридли. Он хмурился.

— Кто это сделал? — сердито промолвил он, доставая из-за пазухи палочку.

— Ни... кто, — выдохнула мисс Борджин.

— Что случилось?

Дэйзи молчала. Он усадил её, сверля своими ужасными глазами. Но эти проницательные глаза, увы, не могли увидеть прозаичной правды.

Наверное, не стоило её скрывать, и Борджин решила позориться до конца.

— Я просто хотела проверить, защитит ли меня мех мантикоры.

Брови мистера Ридли поползли вверх:

— Но это не мантикора, Дэйзи. Мантикора стоила бы раз в сто дороже.

Дэйзи растерянно улыбнулась.

— Я так и думала.

— Не ушиблась? Все цело?

— Наверное.

— Неужели придётся нести тебя на руках...

— Не стоит, тем более вы не хотите.

Дэйзи заковыляла вниз по тропинке к платанам.

— Увы, придётся.

Он забросил Дэйзи на руки и зашагал к пруду, миновал заросли красных ив и прошёл мимо беседки.

— Вам не тяжело?

— Да не особенно.

— Я обещаю похудеть, чтобы в другой раз было легче.

— Я видел, как утром ты уплетала булочку. Похудеть в Ридли-холле у тебя не получится.

Наконец, они вошли в тесный вестибюль заднего торца дома, и мистер Ридли опустил её на канапе.

— Точно все цело?

— Думаю, да. Только спина побаливает.

— Моё воображение рисовало мне более страшные картины, когда я увидел носки твоих сапог. Я-то думал, за расщелиной в камне прячется какой-нибудь человек Лангедока.

Ридли подумал о чем-то, покручивая завязку капюшона.

— Ты дочь Борджина, но иногда в это даже не верится. Как ты можешь не знать о свойствах мантикоровой шкуры? О её цене?

Дэйзи нечего было ответить.

— Почему он не научил тебя всему тому, что знает сам?

— Потому что в семье Борджинов бизнес передаётся от отца к сыну. Он ждал, что мать родит ему сына, но она ушла от него.

Мистер Ридли молчал.

— Она всегда его любила. Пока он не надоел ей своими ядовитыми склянками. А главное, жадностью.

— Это было опрометчиво.

Дэйзи вздохнула.

— Я так редко бывала в его магазине на правах дочери.

— И чем ты там занималась?

— Он не велел мне там ничего трогать.

— И ничему не учил?

— Только самым простым средствам от проклятий.

— Вот старый болван, — пробормотал Ридли.

— Но мне не так уж нравился этот магазинчик.

— Но ведь ты делала там хотя бы что-нибудь?

— Просто помогала с деньгами и расчётами. Но всегда чувствовала себя, как на неизведанной территории.

Мистер Ридли, по своему обыкновению, смотрел на Дэйзи чуть искоса.

— Его компаньон продал яд тайпана одному покупателю, и случилось так, что этот яд попал кому-то в рану. Тот человек почти истёк кровью: из ушей, ноздрей и глаз текла кровь, даже кости его кровоточили. Проблемы папы от того, что он строго наказал этого Бэрка.

— Он и тебя наказал — лишил прибыльного дела и, быть может, приданого.

— Магазин закрыт, а средства от продаж частично отданы министерству, какое приданое.

— А почему, по-твоему, он так часто менял свои аппартаменты после войны, зачем спрятался в деревне? Я догадываюсь, что он сохранил свой магазин. Это опасное бремя не отпускает его ни на день. Может быть, тебе повезло, что ты осталась в стороне. Владение этим магазином подкидывало бы тебе много приключений.

Дэйзи поглядела на мистера Ридли с непониманием.

— Как такое может быть?

— Как угодно!

— Я думала, он живёт лишь за счёт старых накоплений...

— А яды и тёмная магия никуда не исчезли. Они все так же востребованы и теперь. За это платят ещё больше.

Дэйзи почувствовала что-то странное к своему отцу. Ей не хотелось испытывать по отношению к нему неприязнь или недоверие, но теперь она была немного напугана. Её пугала эта неизвестность. Почему вышло так, что этот человек — её папа? Ведь у всех нормальные отцы, у которых обычная работа: служба в министерстве, преподавание, аврорат... И только её ненормальный старик как магнит для неприятностей, которые волочатся за ним по пятам.

— Вы так много знаете о моём отце, а я ничего не знаю о вашем.

Мистер Ридли закурил, — он явно предпочёл бы, чтобы так было и дальше.

— Он не был примером для меня.

Задержав взгляд серых глаз на смущённом лице Дэйзи, он привёл её в трепет.

— И это именно его чуть не убили ядом. Его чуть не убил яд из чародейской лавки, а вылечило противоядие магглов. Мой отец остался верен своей натуре даже на грани жизни и смерти.

Мистер Скабиор вздохнул, поглядев в сторону,

— Отсюда и взялось это прозвище. Появилось и попало на семейное древо расстроенных Ридли.

— Вы хоть что-нибудь знали обо мне прежде? — спросила потрясённая мисс Борджин.

Трэвис улыбнулся.

— Мистер Борджин не любит говорить о личном. Я от третьих лиц узнал о том, что он женат и у него дочь, и даже удивился.

— Вот как?

— У твоей матери были проблемы со вторым мужем. И это не было удобной темой для бесед. На единственной колдографии, которую я видел, ты была слишком юной. Одна леди в министерстве пару раз предлагала мне проверить супругу Борджина, «что там с её новым муженьком?» Но я хорошо сбывал Клетусу секреты и вещички, и мне было неловко его подставлять. Ведь за «нового муженька» его супруги перепало бы и ему.

— В те годы меня здесь не было.

— Да. И это хорошо.

Ридли поднялся с канапе и сказал напоследок:

— Пора уезжать... Потом... я расскажу тебе что-нибудь интересное, если ты не сразишь себя каких-нибудь заклятием.

* * *

На этом мистер Ридли ушёл, как всегда, демонстрируя безмолвным стенам дома и одинокому взгляду Дэйзи чуть разболтанную походку.

«Ездить на охоту в такое время и... в такие времена? — задумалась Дэйзи. — Он просто хочет отвлечься от проблем, вот и всё».

— Сэр Трэвис сказал, что вернётся после ужина. Обычно на охоте они умудряются так извозиться в грязи, так вымокнуть. Но приезжают такие довольные, усталые. Прямо там готовят себе ужин, а летом частенько остаются в лесу на ночь. На этот раз, конечно, вряд ли останутся...

— Да уж, мало приятного в том, чтобы ночевать в такую погоду в лесу.

— Сэр Трэвис бывалый охотник. Ему всё непочём. И в лесу он точно волк, как говорит Джек: если уж учуял след, то не отпустит, ничего не боится! Джек обожает с ним охотиться.

«Если бы только Джек знал, как славно мистер Скабиор охотился по лугам и лесам на таких восторженных простачков, как он!» — грустно подумала Дэйзи.

— Вот сегодня настреляют уток, и придётся их с утра ощипывать. Но хорошо, что есть погреб со льдом. Мистер Трэвис не говорит, откуда этот лёд берётся. Все обещает вернуть в дом электричество. Было бы славно! Очень славно. Сэр Трэвис уважает достижения цивилизации.

Дэйзи посмотрела на Стефаниду с любопытством.

— А почему оно исчезло?

— Потому, что... ох! — вскочила Стефанида. — Пирог!

Служанка суетилась, размахивая варежкой и грохоча дверцей духового шкафа. Когда мисс Борджин уже и не надеялась услышать продолжение, она заговорила:

— Это долгая история.

— Но ведь и вечер долгий, — решила ответить Дэйзи.

— Плохие тогда наступили времена... Вы, конечно, знаете.

— Знаю. Скажите… У мистера Ридли-Скабиора есть брат, или я выдумываю?

Служанка молчала. Затем, спохватившись, ответила:

— Ох, не доведёт меня до добра моя болтовня. Опять хозяин будет ругаться. Да что там, велеречивой я смолоду была, только и делала, что заступалась за его матушку. Ведь сэру Джетро родители назначили другую суженую, из богатой семьи. А он взял, развёлся и выбрал бедную мисс Фоули.

Дэйзи приподняла брови и опустила взгляд в столешницу, неловким движением смахивая с неё крошки.

— Но на семейном древе... — повинуясь ещё неугасшей надежде, начала было Дэйзи, да так и умолкла, потому что Стефанида выглядела немного жалкой: она поспешно заворачивала пирог, на ходу оправляя свою греческий «тюрбан» и не желая на неё глядеть.

— Извините, что пристаю к вам с вопросами. Мистер Ридли ничего не рассказывает.

— Оно и понятно.

— Странно, что мистер Джетро в больнице. А чем он болеет?

— Это у них... это что-то семейное, — соврала служанка, и тут же покраснела.

— Надо же! — простодушно удивилась Дэйзи. — А думала, отравление так сказалось.

— Нет. Конечно, нет. Покушение на сэра Джетро тут не причём.

У Дэйзи замер дух.

— Покушение?

— Да, вроде этого.

— А что случилось?

— Вражда семейных кланов, ясное дело, — ответила Стефанида. Дэйзи даже дышать перестала, только бы не сбить служанку с хода повествования.

— Фоули... Ох уж эти Фоули. Только одну матушку мистера Скабиора я и жалела. А все остальные сами как змеи, видела их, этих Фоули. Вот уж правда, точно видение на День всех святых у старого кладбища.

Стефанида протирала серебряный поднос для пирога и, глядя в окошко, продолжила:

— Странные наряды, лица бледные, волосы взъерошенные, все так похожи друг на друга, сразу чувствуешь родственную связь.

На улице стремительно темнело. Ветер разбушевался не на шутку. Потяжелевшие ветви бились об оконные стекла; всполохи света, исходящие из окон, затерялись во мраке двора, плутая среди деревьев.

Оливер носился по дому как бы чем-то занятый, хотя, скорее всего, отлынивал от какой-то работы. Задержка мистера Ридли его не волновала. Ужин получился скучным и тревожным. Дэйзи мерещился Лангедок, намеревающийся стереть с лица земли Клетуса Борджина.

— К полуночи точно приедут! — сказала Стефанида. Но её уверения не срабатывали.

Дэйзи казалось, нужно дождаться мистера Ридли, только тогда она сможет уснуть. Она вернулась в библиотеку, полистала старые, выцветшие гербарии, покрутила глобус. Затем ушла скитаться по бывшему бальному залу. Ей чудился лай собак, а гостиной хлопнула дверь, но Дэйзи продолжала лелеять беспокойство в тёмном зале. Ей по-прежнему не верилось, что мистер Ридли вернулся, или не хотелось разочароваться, поверив в это слишком рано.

Вскоре она узнала характерный звук тихих шагов. Трэвис подошёл сзади, решив, что она поглощена своими мыслями. Он ничего не говорил. Просто наклонился над её плечом и легко дыхнул в висок. Затем обхватил под грудью, заключая в объятия и так же быстро освобождая от них. Она почувствовала тепло его груди, помедлила, затем повернулась к нему лицом.

Мистер Ридли в этом зале, полном синеватой темноты, как-то мистически, если не зловеще, преобразился. Его высокий лоб и лицо стали белыми, а глаза и чуть намокшие волосы, убранные на затылок, усиливали эту бледность. Дэйзи не знала, с чего начать разговор.

— Почему ты не спишь?

— Я ждала...

Мистер Ридли не двигался.

Его глаза были очень выразительны. Дэйзи сделалось тоскливо, сердце сжалось. Как же странно всё сложилось: сперва ей казалось, что он не нужен, что он испорченный, чужой и непонятный, а теперь она испугалась, что Лангедок вздумает свести счёты и с ним, если он не выдаст Клетуса.

Он двинулся в сторону, собираясь уйти: лицо у него было такое, точно он чего-то ждал и не дождался. Тогда Дэйзи положила ладонь на его плечо. Ридли остановился, но она всего лишь поправила воротничок его рубахи. Она не поднимала глаз. В её помыслах не было ничего особенного, разве что желание прикоснуться к тиснёной ткани его жилетки. Но когда она посмотрела на него во второй раз, её охватило понимание, что теперь не отвертеться от поцелуя. И опять стало страшно. Надо было просто остановить свои мысли.

Каким же нежным был этот поцелуй в отличие от страстных лобзаний давно минувшей ночи. Разъединив губы и снова поцеловавшись, они замерли, ничего не предпринимая, не поворачивая головы, не отпуская друг друга. Если бы не грохот из гостиной (Стефанида что-то уронила) неизвестно, сколько бы ещё они стояли в этом зале.

— Стефанида... — пробормотал, тихо и часто дыша, Ридли-Скабиор. — Она что, пила?

— Нет. Вы всех подозреваете в собственных привычках? — улыбнулась Дэйзи.

Он приподнял её над тусклым паркетом и понёс на руках. В кабинете Дэйзи запротестовала: их тёплые объятия могла увидеть Стефанида.

— Она сейчас уйдёт, — сказал мистер Ридли-Скабиор.

Дэйзи Борджин, не знающая, что произойдёт за этой дверью, прислушивалась к шорохам тихой возни в гостиной. И к чуть слышному дыханию мистера Ридли. Его вдохи были глубокими, выдохи долгими. Ей очень хотелось именно сейчас спросить у него, что же он намерен делать с обещанием, данным Бэрку. Но момент был не тот... Она чувствовала, — поймав мужчину в эти мгновения открытости, может рассердить его подобным вопросом. Входная дверь, ведущая в гостиную, громко хлопнула, послышалось скрежетание ключа.

— Ты что-то хочешь спросить?

— Да. Что вы намерены делать с Бэрком?

Ридли выдержал недобрую паузу.

— Ослабить его внимание, обмануть, отправить обратно в Мунго... в крайнем случае, убить.

Всё это звучало слишком серьёзно, чтобы быть похожим на шутку.

— Бэрк едва не угробил отца, хоть и не по своей воле, а по глупости. Мать однажды призналась, что хотела ему отомстить. Она, как и все Фоули, была своенравна и жестока. Она была истинной Фоули, а я нет. Я ничего не сделал Бэрку. Я просто защищаю от него Борджина, хотя он сам виноват в своих бедах.

Мистер Ридли-Скабиор отворил дверь. Он сказал:

— Если бы не твой отец, я бы никогда, никогда не встрял бы между Борджином и Бэрком. Я уважаю Бэрка, он талантлив и умён. Мне не по душе то, что я стою у него на пути.

— А Непреложный обет?

— Этого не будет.

— Но...

Мистер Ридли подошёл к столу, вытащил из кармана портсигар и положил его на столешницу. За ним последовали спички, футляр для волшебной палочки.

— Но что тогда? — упавшим голосом спросила Дэйзи.

Мистер Ридли сел на подлокотник дивана.

— Я решил эту проблему. Не беспокойся, Бэрк уехал по поручению Малфоя.

Голос мистера Ридли звучал так уверенно, что Дэйзи не решилась сказать о своих сомнениях.

— Иди ко мне.

Дэйзи не шла, и Ридли, приподнимая брови, с тихим вздохом посмотрел на половицы. Прелесть момента была в его покорности происходящему: в общем-то, он ни на чём не настаивал, а Дэйзи начинала думать, что хочет это сделать.

— Иди же ко мне, — сказал он снова.

Она не смотрела в его глаза, а задержала взгляд на высоком лбу, на тёмных, спутанных волосах, на макушку, где под бесчисленными вьющимися прядками совсем не виден был пробор... Потом — немного ниже, на прямые брови, на переносицу, где проглядывал белесый след старого шрама. Ну почему именно тогда, когда ей нужно было довериться происходящему и обнять его, он снова показался чужим? Дэйзи не привыкла вести себя соблазнительно. Гордость и неуверенность этому не способствовали. Уголки его губ медленно приподнялись, мягкая линия рта вытянулась.

В бальном зале он казался красивым, теперь же его лицо таинственно изменилось, яркий свет свечи, усиленный линзами, заиграл на нём как-то иначе. И не такой уж он и красавец, подумала Дэйзи. Он уже не слишком молод. Его глаза никогда не распахиваются, как у неё, а всегда чуть прищурены, губы бледные и не слишком полные, да и нос очень уж тонок для для таких скул и тяжёлого подбородка.

Мистер Ридли повернул голову и затушил фитиль свечи кончиками пальцев.

— Как охота?

— Не удалась. Утки улетели, остались только какие-то чумные, — ответил мистер Ридли, глядя спокойными, как осенние пруды, глазами. Дэйзи без трепета смотрела в эти глаза.

— Как это понять?

— Такие, которые совсем ничего не боятся.

— Они просто ослабели от холода.

— Значит, я облегчил их участь?

— Кто знает.

Он помедлил и положил голову на её грудь. От его волос сладко пахло дымом. Дэйзи опустила подбородок на макушку мистера Ридли, раздумывая о том, насколько искренни могут быть его чувства, если они вообще имеют место быть.

— Вы, правда, никогда не приглашаете гостей?

— Да. Этого я не могу себе позволить. Мои друзья — волшебники, а здесь вертятся Джек, Стефанида и их мальчишка.

— Это только одна из причин.

— Я обычно всей правды и не говорю.

— Но и не лжёте?

— Да, просто так и дела идут лучше.

— Это хитрость.

— Ну что ты. Конечно, нет.

— Вы всегда таким были?

— В твоём возрасте я никому не сделал ничего плохого. Но если бы это не изменилось, я не вернулся бы в дом отца.

Ридли шёл за Дэйзи по ступеням основательной деревянной лестницы. У дверей в спальни они застыли друг напротив друга. «Как школьники, — посетовала Дэйзи, — без спиртного мы превратились в самих себя... в сдержанного «мистера Ридли» и в женщину, не умеющую очаровать трезвого мужчину».

— Дэйзи, у тебя в спальне не холодно?

— Даже не знаю. А что?

— Если ты замерзаешь, то не жалей дров.

Мистер Ридли улыбнулся.

— Хорошо. Я стараюсь не мерзнуть. А вы? Ночами стало заметно холоднее.

— Нет. Мне всё время жарко.

— Любопытно. Тогда… спокойной ночи?

— Спокойной ночи.

Они разошлись. Через несколько минут Дэйзи, стараясь не замечать учащённого сердцебиения, покинула комнату и открыла его дверь. Мистер Ридли сидел на краю постели, встречая её удивлёнными глазами.

Она быстро осмотрелась. На столике у окна были оставлены яблоки. Мисс Борджин не торопилась, вдумчиво перемещая взгляд от предмета к предмету.

В сущности, ей нечего было терять, но почему-то увлечённость, та, с которой она расстёгивала мелкие пуговки на его красивой рубашке, теперь начинала таять. Она слышала шорохи слева и шелест ветерка, гуляющего в занавесках справа... До неё доносился запах свежести и чистоты, которую ветер оторвал от влажного воздуха, от засыпающей земли, от увядающих ветвей, от лугов, скрытых в лесу. В этой музыке ароматов звучало веяние, раздающееся от кисло-сладких яблок и берёзовых углей. Дэйзи чувствовала, как тяжелеет её голова.

Мысли замедлились, ласково задевая одна другую, как чешуйки змеи, сворачивающейся в клубок в уютной норе. Трэвис собрал её волосы в ладони и переместил заколку выше, закрепляя на получившийся узел на затылке. Змеиные кольца свивались всё крепче, волнение утихло в темноте среди пахучих осенних листьев. Его властные прикосновения были приятны. Тёплые пальцы знали, где мышцы ослабли, а где отвердели, мешая забрать и присвоить Дэйзи их владельцу. Что-то по-прежнему заставляло его быть осторожным. Дэйзи совсем перестала о чём-либо думать. Трэвис целовал её в спину, в ложбинку между лопатками, блуждал губами по пояснице, опускался ниже. Она сомкнула глаза, стараясь всё прочувствовать, ничего не упустить. Он и теперь оставался незнакомым, неисследованным; Дэйзи вдыхала его запах, запоминая и усваивая. Его тело испускало волны тепла, распаляющие Дэйзи и внушающие мысль о том, что она нравится ему, а сейчас, возможно, обладает хотя бы частицей его воли. Она смотрела в тёмно-серый мрак под потолком, поднимая глаза чуть выше его плеча. Внутри она чувствовала тесное и тёплое скольжение, и оно не прерывалось, делаясь теплее, пока не стало горячим. Мистер Ридли оставил на её губах мимолётный поцелуй. Он ослабил хватку, и Дэйзи увидела его бледную щёку.

Когда они уснули, взбудораженная Дэйзи не стремилась его обнимать.

Она рассматривала его спину. Он проснулся и нащупал её руку.

* * *

Утро выдалось свежее, воздух был прозрачен, туман низко реял над землёй, пряча увядшие цветы и украшенные изморозью травы под серебристое покрывало. Высоко в небе пролетал клин птиц, за ним следом летела ещё одна полоса отстающих. Опавшие листья, покрытые тонким ледком, тихо похрустывали под ногами.

Дэйзи Борджин начинала понимать, что может происходить в его душе. Ни мистер Борджин, ни Бэрк для него почти ничего не значат. Она прошлась до дому и остановилась в кабинете. В гостиной кто-то был.

— Что ты приготовил, Джек? — послышался знакомый голос.

Джек вышел из кухни, сетуя на вчерашнюю охоту.

— Ничего. Эти утки всё равно получаются жёсткими. Кстати, я видел мисс Борджин у крыльца.

— Надо бы её поискать.

— А как ваш аукцион? — спросил Джек.

— Этот пьяница, как я и полагал, меня не дождался.

— Значит он обманщик, сэр, ведь вы никогда не бываете слишком занятыми для друзей.

— Можно убиться, пытаясь раскрыть глаза друзьям на их проблемы, но они останутся при них.

— Неудачи — лучшие советчики, сэр Трэвис.

— Даже если это так, настроение от них лучше не становится.

— Вы не виноваты в неудачах ваших друзей и в том, как они живут.

— И где теперь носит этого психа? Раньше он меня так не подводил.

— Может быть, вино не идёт ему на пользу?

— Разве можно утопить рыбу в воде? Он пил всю жизнь, а уж торговля вином этому не помешала. Мне кажется, оно точно не навредило его успехам.

С этими словами Ридли вошёл в кабинет. Дэйзи сделалось жутко. Она осознала, что хотела бы помочь, но не знала, как, и тонула в его серых, как ненастное осеннее небо, глазах. В ней странным образом переплетались нежность, страх и чувство собственного бессилия, порождающее не бесполезный гнев, а желание хотя бы что-нибудь предпринять. Но всё это было точно птица в закрытой клетке, потому что рядом с Ридли она не решалась её распахивать. Она ещё не определила границы правильного или недозволенного в этом доме. Ей казалось, что этот дом, как и мистер Ридли-Скабиор, не держит её у своего сердца.

— Ты чертовски часто где-то пропадаешь.

Мистер Ридли наклонился, и, коснувшись дыханием её лица, поцеловал в щёку. От него пахло влажной, уличной свежестью и табаком. К носку его ботинка прилип жёлтый листок.

— Мальчишка съел какую-то булку, оставленную на завтрак. А матери соврал, что отдал её бродяге.

— Правда?

Мистер Ридли улыбнулся. Его улыбка превратилась в смех.

— Думаю, Оливер, как и ты, чересчур любит книги. Как он орал, когда матушка дала ему тумака.

— Он и раньше фантазировал?

— О да, но такого ещё не было. Бродяга в чёрном, нищий скиталец с хорьком в сумке. Надо было спросить, не было ли у него ещё и шарманки.

— А если это был какой-нибудь волшебник?

— Нет, никто не может войти на эту землю... Здесь столько чар, уж я-то в них разбираюсь.

Мисс Борджин подумала и спросила:

— Что заставляет быть столь скрытным?

— Старые привычки.

Трэвис откинулся на спинку стула и сказал:

— Представь себе парня, бредущего по улочке маггловского городка, кругом ни души. Он спал у крохотного костра, не выспался и замёрз. А в одном из каменных домов, этаже эдак на третьем прячется какой-нибудь полукровка Сэм, который колдует, как трёхлетний ребёнок. Но сейчас он, повинуясь инстинктам, собирает силёнки, и кое-что у него получается. Он даже ничего не путает, и неудивительно, такое творить, когда тебя уже заждались в министерстве, и точно не для того, чтобы вручить премию. А народу в каждом из этих каменных мешков человек сорок, и их присутствие, как стена дождя, смывающая запах.

Мисс Борджин затаила дыхание.

— И этому парню нужны заклинания, которые обнаружат следы самых старых чар. Он должен в них разбираться. Несмотря на то, что Сэм постарается сбить его с толку, заколдовав кота.

— Ты в прошлом и был тем парнем?

— Я не хочу, чтобы кто-то лез в мою жизнь. И твоему благу это тоже способствует.

— Я знаю, мистер... Ска... Ридли.

Слушая почтительное обращение Дэйзи, «мистер Ридли-Скабиор» досадливо морщился.

— Просто Трэвис. Давай я тебя чему-нибудь тебя научу.

— Для чего?

— Ты не до конца понимаешь природу тёмных чар.

Мисс Борджин ёрзала деревянном стуле с подлокотниками.

— В наши дни подобная точка зрения неполиткорректна…

— Но ты нетипичная волшебница и никогда ею не была. Твой отец обязан был поставить тебя на ту точку зрения, которая ещё недавно была «корректна». Он должен был буквально благословить тебя на правильные шаги: на службу в магазине, на удачное замужество.

— Я знаю.

Скабиор нахмурил лоб, лукаво поглядывая на собеседницу.

— Но почему я нетипичная?

— Потому что твоё поведение несвойственно твоим ровесницам.

— Мой папа ни на что меня не благословил. Я почти ничем на него не похожа.

— Это не так.

— Ты подшучиваешь надо мной.

Дэйзи вздохнула. Она поднялась со стула и поставила чашку в мойку.

— На днях я слышала звук музыкального инструмента.

— Может быть, — с небольшим опозданием ответил Ридли. — В доме есть клавикорд. Стефанида играет.

— Что если попросить её сыграть?

— Хорошо. Я так понимаю, чёрт возьми, это одноразовое предложение?

— Думаю, да.

— Похоже, до заклинаний мы не дойдём.

— Не сегодня. Не уверена, что мне это нужно.

— Тем лучше, оставайся такой же ромашкой... бесполезным, изнеженным цветочком.

Дэйзи повернулась к мистеру Ридли, не поменявшему позы в своём кресле.

— Грубовато, мистер Ридли.

В своей спальне она размышляла о мальчике и о его выдумках. То, что за учёного странника он принял какого-то человека в чёрной мантии, возможно, волшебника, не казалось шуткой.

* * *

Мистер Ридли отвязал лодку, покачивающуюся у берега пруда. Его гладь пестрела жёлтыми пятнышками листьев. Более крупные листья осели ближе к берегам, заплутав среди прибрежной травы.

Половину неба затянула серая, ненастная туча. В вышине пролетали одинокие птицы. Ридли-Скабиор влез в лодку, одновременно пытаясь оттолкнуться от берега. Наконец, ему это удалось, и судёнышко лениво направилось в неизвестном направлении. Дэйзи поглядывала по сторонам. Посмотрев сквозь серую пелену поверхлежащих, спокойных вод, она ненароком вспомнила свои шутливые опасения насчёт этого водоёма и старых Фоули.

Борджин присмотрелась к мистеру Ридли-Скабиору. Он неторопливо проворачивал вёсла в тёмной воде. Через некоторое время он нашёл портсигар и решил закурить. Привычным жестом затушив горящую спичку, он бросил её в воду.

Что-то противоречивое мерещилось в его взгляде. В лице прожжённого жизнью мужчины было что-то, напоминающее прежнее любопытство, уже не столь насмешливое, больше напоминающее пытливое старание понять, что может представлять из себя другая Дэйзи, если она вообще существует.

Ей делалось не по себе от его внимания. Кажется, единение их тел лишь весьма и весьма косвенно сблизило их души. Больше того, в этом было что-то не слишком чистосердечное. По крайней мере, сейчас ей казалось именно так.

— Ты и впрямь чем-то похожа на своего папашу, хотя и отрицаешь это. В чертах твоего лица есть эта борджиновская знойность.

Дэйзи ждала продолжения.

— Твой род произошёл из Италии, ты ведь знаешь?

— Да.

— За кого вышла замуж твоя мать?

— За старого друга семьи, как и водится в случаях с сильно занятыми мужьями. Но они не венчаны.

— Я бывал только помолвлен, не знаю ничего... о брачных узах.

Дэйзи улыбнулась и посмотрела на блестящую гладь воды.

Она почувствовала, что мистер Ридли-Скабиор смотрел на неё в тот самый момент, когда её рука коснулась холодной, текучей поверхности.

— Может оно и к лучшему? — бездумно сказала Дэйзи.

— Чёрт его знает, — услышала она в ответ. — Почему ты не вышла замуж?

Мистер Ридли стряхнул пепел, наблюдая, как его уносит лёгкое течение воды.

— Я хотела этого.

— Это предсказуемый ответ.

— Но я хотя бы не выдумываю.

— Наверное. Я вообще нечасто рассчитываю на искренность, — рассмеялся Ридли.

— Не всегда умеешь к ней расположить.

— Кажется, так и есть.

— Ладно, попробую объяснить. Семьянин из мистера Борджина никудышный. Когда мне было четыре, он практически отошёл от семьи, закрывая глаза на мужчин, которые флиртовали с моей матерью. Полное отсутствие всякого присутствия. По материнской линии у меня уже лет сто рождаются только девочки, и при том что-то странное с мужьями. Возможно поэтому, когда за мной ухаживал весьма представительный волшебник, я испугалась и уехала куда подальше.

— А потом ещё и ещё раз?

Дэйзи досадливо наморщила нос.

— Откуда тебе знать обо всех «разах»?

— Но восемнадцать тебе было не вчера... Ты не твоя мать и не твои бабушки.

Ридли-Скабиор глядел на неё с проницательной улыбкой, затем взялся за вёсла. Снова вспомнились тайные мечтания папаши. А что думает о них мистер Ридли, увы, было неизвестно... Дэйзи привстала, собираясь пересесть на скамью посередине. Но в этот момент весло мистера Ридли-Скабиора натолкнулось на корягу, и лодка покачнулась. Дэйзи неловко плюхнулась.

— Куда тебя понесло?.. — сказал Ридли, подхватив её под локоть.

Вскоре лодка оказалась приблизилась берегу, и мистер Ридли выискивал на дне верёвку. Он уселся рядом с Дэйзи, переставил вёсла. Каждый удар о борта лодки рассеивался гулким эхом. Затем Ридли выудил из-за пазухи прямоугольгую флягу, открыл её и приложил к губам.

— Ты снова что-то пьешь?

— Это херес.

— Ты алкоголик?

— Нет, Дэйзи, я не алкоголик. Хочешь?

— Нет, мистер Ридли.

— Напрасно. Это последний. С такой выдержкой больше не будет.

Замешательство быстро уступило место любопытству, но Борджин не заметила благотворного влияния напитка и всё приписывала свежему воздуху.

* * *

Мистер Ридли, одетый в чёрную куртку и неказистую тёмную толстовку, нажитую давнишними военными годами, от нечего делать покручивал на пальце кольцо и что-то напевал.

— Если честно, я подумала, что ты утопишь меня в этом пруду, — вдруг слетело с расслабленного языка мисс Борджин.

— Утопить?.. — удивлённо спросил Ридли, — я не такой дурак, чтобы бросать в пруд дочку Борджина. И почему это вообще пришло в твою голову?

Дэйзи вздохнула.

— Я не знаю.

«Я не знаю» всегда было любимым ответом Дэйзи в случаях, если ответа не было или ожидался конфуз. А ещё она опять струсила, потому что мистер Ридли был огорчен её высказыванием. Как бы его приободрить?

— Дэйзи, ты держишь меня за какое-то страшилище.

— Нет, мистер Ри... Трэвис. Но... просто мы очень разные люди, в этом-то всё дело.

— Абсолютно точно.

Недовольство мистера Ридли, кажется, лишь усугубилось.

— Бери второе весло, я думаю, мы быстро доберёмся до берега.

Но не тут-то было, Дэйзи принялась поворачивать весло в другую сторону, затем исправилась и налегла на него, точно под ними были бурливые волны.

— Наверное, я разучилась.

— Ничего, ты сильная девочка, — иронично ответил Ридли.

— У меня получалось. Я хорошо гребу.

— Покажешь мне в другой раз.

Наконец, лодка плавно вошла в шуршашие стебли рогоза. Мистер Ридли подал руку Дэйзи, вылезающей из утлого судёнышка. Она последовала за ним по узкой, неприметной дорожке. Её внимание снова привлекла турецкая баня, окружённая округлыми купами кустов. Точно барашки с густой шерстью, они все ещё красовались мириадами маленьких, тёмно-зелёных листьев, лишь подёрнутых красновато-жёлтым налетом осеннего омертвения.

— Можно туда зайти?

Трэвис неохотно поплёлся обратно.

Баня представляла из себя здание со сферическим куполом и башенкой, отдалённо напоминающей минарет. Её порог был занесен кленовыми листьями. Мистер Ридли-Скабиор произнес пароль, которым отпирал и многие другие двери в поместье. Дверца скрипнула и распахнулась. Невысокие стены украшала плитка с орнаментом, имитирующая мозаику. Стоило мужчине войти, как ветер за его спиной незамедлительно захватил кипу листвы и бросил её об пол. Узкие, высокие, изысканно застеклённые окна впускали сюда немало света. Дэйзи уселась на ступенчатое вовышение.

— Баню не доделали, — сухо заметил озирающийся мистер Ридли.

Обширная ванна, похожая на полукруглый бассейн, была наполнена родниковой водой. На её поверхности плавали листья, волоски. Выложенный кусочками битых стёкол рисунок на её дне угадывался без затруднений. Мисс Борджин никак не могла оторвать от него глаз.

Тем временем мистер Ридли-Скабиор молчал, ссутулившись в неудобной позе на средней ступени лежанки. Дэйзи подняла глаза. Высокая башенка ввинчивалась в небо, и на гранях её купола блистали витражные оконца. На улице распогодилось. Туча отступила, ласково пригревая безжизненные растения, сияло осеннее солнце. Его лучи играли в витражах и в стеклышках, кое-где проникая сквозь витиеватые решётки. Стены бани ожили, стали краше и веселей. Один только мистер Ридли продолжал смотреть под ноги.

— Как красиво, — восхищённо сказала Дэйзи.

Ветер принёс запахи увядшей листвы и дыма, — видимо Джек решил сжечь сухостой с огорода. Дэйзи дышала полной грудью, принимая ароматный воздух большими порциями.

— Неужели ты не замечаешь этой красоты?

— Даже не знаю.

Дэйзи посмотрела на него. Солнечный зайчик плясал по его плечу. Тёмные волосы, струящиеся по отворотам куртки, блестели, и в глубине каждой пряди угадывалась золотистая теплота более светлого, каштанового оттенка. Дэйзи рассматривала игру света в его волосах, пока он не наклонился к ней, пытаясь поцеловать. Она положила ладонь на его тёплую грудь. Мистер Ридли сунул руку под её меховую накидку.

— Тебе жарко?

— Я слишком тепло одета.

Дэйзи стала расстёгивать шубку.

— Я помогу.

Он расстегнул шубу, потянул вниз кофточку, вытащил край блузки из-под пояса юбки. Мисс Борджин, охваченная волнением, молчала. Он смотрел на её обнаженное тело, распахнутую грудь, прикоснулся к ней шершавыми пальцами. Затем приподнял Дэйзи, посадив на ступень повыше. Теперь ему было проще скользить губами по оголенной коже, но, к сожалению, мисс Борджин все ещё оставалась обладательницей светлой головы. Даже в тот момент, когда он обхватил губами правый сосок, она продолжительно выдохнула не то застрявший в лёгких воздух, не то беспокойство, чтобы распахнуть рот и сделать тихий, глубокий вдох. Во взгляде мистера Ридли-Скабиора таилось нечто гибельное, полное сладостной и тёмной страсти. Дэйзи с силой сжала его запястье.

— Я хочу тебя прямо здесь.

— Трэвис, — ответила Дэйзи, — перестань.

— Я перестану.

Он поднял голову.

— Повернись спиной. Ну же, — ласково повторил он, и его голос теперь звучал наполтона ниже. Приглушённый и бархатный, он был теперь как будто не его.

— Не сейчас.

Ридли замер, когда с улицы послышался зычный оклик Стефаниды.

— Есть там кто-нибудь, Джек?

— Где?

— В бане.

— Конечно, нет.

— А дверь отворилась. Ничего, сейчас затворю.

Мисс Борджин поспешно закуталась в шубу.

— Боже! Неужели она придёт сюда?

— Наверное, — ответил мистер Ридли, неохотно поднимаясь со ступени. Он направил шаги к дверце, где чуть ли не лоб в лоб столкнулся с работницей.

— Ох! — удивлённо воксликнула она. — А я решила…

— Уйди пожалуйста.

— Что ж… Как скажете.

Некоторое время оба немо рассматривали гладь воды в купели.

— Там мистер Ридли! — снова закричала Стефанида. — Джек, а ты говорил, там никого нет.

— Да неужто.

— Да, да. А говорил, что терпеть не может эту баню.

Выйдя из бани вслед за Трэвисом, Дэйзи увидела, как хорошо на улице, как, несмотря на скоротечное прощание с осенним торжеством, радостна природа. Предоставленная себе самой, она оглядывалась по сторонам. За обширной поляной начиналась роща, сбегающая со склона пологого холма. Огибая пруд, мисс Борджин куталась в манто. Она была обеспокоена.

Оливер сидел у края лужи, по которой пустил самодельный плот. Он поднял перемазанное грязью лицо и удивлённо смотрел на запыхавшуюся мисс Борджин, которая изо всех сил старалась казаться спокойной.

— Добрый день, мисс Борджин, — недоверчиво поздоровался исследователь лужи. Он вытер нос рукавом дырявого свитера и продолжил управлять плотом.

— Оливер, скажи пожалуйста, — вкрадчиво обратилась к нему Дэйзи, — как звали того бродягу?

— Никак. Он беден и очень хотел кушать.

— И давно он ходит сюда за... за...

— За едой? Нет. Всего-то с неделю.

Дэйзи обескураженно молчала. Целую неделю по границам поместья околачивается незнакомый никому человек, и никто, кроме мальчика, об этом не знает.

Мальчонка вскочил, потому что на языке у него вертелась запальчивая речь:

— Мистер Ридли не жалует никого, уж я-то знаю, к нему кто только не ходил, даже из приюта, он всех прогоняет. А моя мама хоть и добрая, но слушается его во всём, говорит, он наш кормилец, нельзя ему перечить. А тот дяденька очень хороший. У него трясутся руки, вот так...

Оливер показал, как трясутся руки «учёного бродяги».

— Все потому, что ему очень холодно, и он болеет. Он такой несчастный, так жалко на него смотреть. Он знает разные интересные истории. И умеет делать снадобья.

— Знаешь, обманывать сэра Трэвиса не хорошо.

— Я сказал правду. Он не поверил, ну и ладно.

Дэйзи пожала плечами. Чем ближе она подходила к дверям дома, тем меньше ей хотелось разговаривать с хозяином. Тем временем мистер Ридли-Скабиор приготовился пить пятичасовой чай, сидя на диване с книгой. Нет, всё-таки не стоит ничего ему говорить. Перед мистером Ридли поставили поднос с чаем. Он закинул ногу на ногу.

— Угощайтесь, мисс Борджин. Рад, что вы не заблудились

Мисс Борджин отодвинула чашку и продолжала неуверенно рассматривать хозяина.

— Это невыносимо, когда вы так смотрите на меня, — сказал он через минуту, откусывая кусочек хлеба с джемом.

— Как вы считаете, мальчик выдумал человека в чёрной мантии, или это правда?

— Должен заметить, что до сих пор никаких «официальных заявлений» об этом скитальце не поступало. Это может быть кто угодно, да хотя бы пьяница. А можно просто попросить Джека пальнуть в него из дробовика.

— Просто пальнуть?

— Да.

— А если он его убьёт?

— Хорошие люди не ошиваются на чужой земле. Вы же знаете, где должен быть по вечерам порядочный английский маггл. Дома или на работе.

— А если это не маггл?

— Я практически уверен, что это какой-то бездельник.

* * *

Ворох опавших листьев нежно шуршал и источал пьянящий аромат. Свет фонаря освещал лишь часть ненастного вечернего вида: в полумгле летели, сорванные порывами ветра, сотни крохотных жёлтых листочков. Они кружились в удивительном танце.

— Почему ты решила выйти на улицу так поздно?

Ветер обдувал мисс Борджин свежей и влажной прохладой. Пряди волос Ридли-Скабиора взлетали от его дуновений и снова падали назад, ему на плечи.

— Я решила прогуляться перед сном. И знаешь, я всё время думаю, где мой отец?

— Там, где ему и положено быть, и где его не найдёт Бэрк.

— Но рано или поздно он скажет об этом в письме.

— Ещё посмотрим.

Луна ныряла в лёгкие, сизые тучки, стремительно несущиеся по тёмному небу. Как-то раз кто-то из прихожан храма, где она собирала пожертвования для приютской школы, подшутил над мистером Ридли-Скабиором, обзывая его мрачным жмотярой и рассказывая о том, что мистер Скабиор так прячется в своём поместье, потому что оборотень, и в скором времени воссоздаст свою собственную стаю вервольфов, целый клан. Почти никто ему не поверил, а может быть, просто побоялись ненароком задеть словами благородный род Фоули, — в этом приходе волшебники со связями очень ценились как предполагаемые меценаты.

Нет, не может он быть оборотнем, подумала Дэйзи, или папа ей не всё рассказал. Впрочем, совать дочь в лапы оборотню не стал бы даже старый Борджин.

— Ты сердишься?

Дэйзи немного помешкала и сказала:

— Не знаю…

— Я не сделал почти ничего плохого.

— Я не спорю, — тихо отозвалась Дэйзи.

— Знаешь, что случится, если я расскажу тебе про папашу Борджина? Ты удерёшь, чтобы взять на себя миссию по его спасению. Ты думаешь, тебе это по силам?

— Я его дочь, — только и могла ответить Дэйзи.

Ридли прищурился и поглядел на освещённое луной небо.

— Что ж, Дэйзи. В данном случае это ничего не решает. И потом, — твой папа не заслуживает вот такой дочерней любви.

— Думаешь, ты прав?

— Да.

Он вознамерился изречь нечто особенное. И сказал:

— Он не сделал для тебя и малой толики того, что должен был.

— Может быть.

— Вот и перестань переживать из-за старого негодяя, — грянул мистер Ридли-Скабиор.

Дэйзи не отрывала от его лица глаз, полных непонимания.

— Разве не он спас твою жизнь? — через мгновение спросила она.

— Да, но разве я просил его об этом?

Дэйзи решила промолчать, чтобы дождаться от мистера Ридли-Скабиора продолжения.

— И разве я был настолько наивным, чтобы так любить Ридли-старшего? Когда Фоули попытались его отравить, я едва ли отнёсся к этому, как следовало бы. Мне было одиннадцать, а я судил об отце, как взрослый.

— И что же?..

— Ничего. Я хочу, чтобы ты понимала, что ни Бэрк, ни Борджин ничего не значат для меня. Но я ввязался в эту игру, и надо бы из неё выходить.

Намёк был понят; Дэйзи взволнованно наблюдала за лицом собеседника.

— И как же ты хочешь выйти из этой игры?

Ридли ответил:

— Не могу обещать, что волки будут сыты, а овцы целы. Твой папаша тот ещё жулик, а Бэрк непредсказуем, как все сумасшедшие.

Дэйзи зашагала в сторону входной двери, а Ридли следовал за ней чуть поодаль.

— Но, если с Борджином что-нибудь случится, ты унаследуешь его капитал, а вместе с ним и его проблемы. Так что лучше уж пусть с ним всё будет в порядке.

Он замолчал. Уже не в первый раз мисс Борджин заметила в чертах его лица ту утончённость, которая казалась излишней. Ридли-Скабиор смотрел на неё так, как будто хотел прочитать её мысли. Она знала, что столь напряжённая пытливость во взгляде не бывает свойственна простым и удачливым людям. Он так же, как и она, давно уже прошёл свой путь разочарований и лишений. И теперь, как видно, пытался распознать в мисс Борджин то же самое. Возможно, где-то в глубине её глаз он видел и её неблагополучие: взросление без отца, странноватую мамашу и гневное, бесполезное, задавленное несогласие со всем и вся.

— Знаешь, по-моему, ты чудак.

— Это ещё почему?

— Ты говоришь умные вещи, а ведёшь себя непонятно.

— Да. Но ты делаешь точно так же.

Спалось беспокойно. Уснув далеко за полнось, Дэйзи увидела себя идущей посреди леса, в гуще которого теплился свет. Она различила силуэт человека, сидевшего у костра на поваленном стволе. Он был накрыт чем-то тёмным наподобие мантии или плащовки. Его темноволосая нечёсаная голова не поднималась.

Дэйзи старалась узнать его лицо. Незнакомец напоминал мистера Ридли, но было в нём что-то отталкивающее... У его ног лежало неподвижное тело. Дэйзи не хотелось рассматривать это месиво рваной одежды и крови. Она попыталась проснуться, но не смогла и просто оказалась в новом месте, где по озарённой всполохами глади плыли странные, охваченные пламенем обломки. Мистер Ридли в её сознании был связан с этой мрачной картиной, только находился чуть поодаль, и она не могла его увидеть.

Проснувшись, Дэйзи села в постели, жадно глотая воду, которую оставила на тумбе. Ещё с минуту она старалась отогнать наваждение странного сна. Однако подсознание критически воспринимало усилия разума. Тот человек с мёртвенно-бледным лицом и подведёнными, кровожадными глазами, взирающими на мертвеца, был именно Скабиор, и никто иной.

На улице светлело. Далеко над лесом синей лентой раскинулась полоса, робко озарённая холодным утренним солнцем. Однако её верхний край ещё утопал в неясной серой пелене ночного неба. От окошек потягивало уличной свежестью. Первые заморозки были уже не за горами.

Мисс Борджин уселась в постели, тревожно прислушиваясь к тишине за окном. Погода обещала быть хорошей. Но настроение у Дэйзи было неопределённое и не особенно счастливое. Она оделась, глядя в мутное зеркало над туалетным столиком. Спустилась вниз, но никого там не обнаружила. С кухни веяло теплом, на столе мирно светилась свечка в зеркальном подсвечнике. На углу стола лежало какое-то письмо.

* * *

На гербовой бумаге, развёрнутой поверх надорванного конверта, было написано:

«Не знаю, жив ли тот человек, которого ты мне предложил в услужение, после обвала теплицы. Тебе, наверное, известно, что я не пересекаюсь с прислугой. Мне больше нравились домовые эльфы, они куда больше приличествуют моему статусу. Говорят, вроде бы кого-то пришибло. Жаль, если кухарку, она отменно готовила ростбиф».

Живот утробно проурчал, яростно намекая Дэйзи о своей скорбной участи.

Через час хмурая и бледная мисс Борджин ушла на крыльцо, рассматривая ставший унылым пейзаж. Наверное, сегодняшний день будет из самых скучных и серых дней, которые она проведет в Ридли-холле. Всё казалось обыкновенным и тусклым.

Всё… но только не письмо на гербовой бумаге. Что ж, друзья у мистера Скабиора под стать его самоуверенному виду. Уж не папаша ли притворяется огородником под боком у какого-то волшебника? Любопытное умозаключение взволновало так, что она ещё острее ощутила голод. Нужно было что-то предпринять... Через пару минут Борджин почти дошла до тёмного зала. Осветив пространство вокруг себя, Дэйзи повернулась к ящикам с овощами, и тут же услышала за дверью, ведущей во двор, звуки голосов. Обострённые чувства взывали к Дэйзи, как к затаившемуся воришке.

Вдыхая запах осеннего урожая и быстро кусая помидор, Дэйзи принялась подслушивать. Но слуги (а это были именно они), видимо, находились в одной из дальних комнатушек. Внутренний голос подсказывал ей, что она делает нечто плохое. И не потому, что подслушивать нехорошо, а потому, что ею овладело дрянное предчувствие. Оно почти уже заставило Дэйзи затворить дверь, как вдруг один из голосов произнёс:

— Да что ты, сэр Трэвис никогда таким не был. Он не того же поля ягода, что его отец.

— А я думаю, что он не имеет видов на Борджин.

— Но она... мне казалось... — пытался спорить Джек, заикаясь от волнения. — Что это всё не просто так.

— Он всегда гулял только с видными девицами.

— Ты про ту растрёпанную даму, похожую на злую ведьму?

— Нет, я имела ввиду не только видимость.

— Сэру Трэвис не так уж так падок на красивые глазки.

— Я сейчас не о том, что видно с первого взгляда, а об обаянии. Как не крути, мисс Борджин странная мадемуазель. То молчит, точно воды в рот набрала, то болтает чепуху. То весела и делает глупости, то хмурится. Весьма сомнительно для молодой леди быть такой особой. Да, да. Думаешь, вчера мистер Ридли сидел в бане один? Как бы не так.

— Ну, что уж тут поделать. Может, потому сэр Трэвис не может решиться посмотреть на неё серьёзней?

— Он не влюблён.

— Да, но и мисс Борджин явно вздыхает не о нём, когда сидит в своей комнате, как мышонок в норе.

Мисс Борджин перестала есть помидор, хмуря брови.

— У неё ведь уже есть какой-то жених, Джек.

— Вот от того, наверное, все её причуды. Женщины так привязчивы, так впечатлительны.

— Да не очень-то они привязчивы, раз уж эта мисс Борджин преспокойно живёт с мистером Ридли.

— Интересно, есть что-нибудь между ними?

— Уже была связь. Вот как мисс Борджин переживает.

— Мастер Трэвис вполне мог её соблазнить.

— Да, но она не озаботилась своей репутацией!

Джек немного помолчал

— Да ладно, сколько у тебя было этих связей, прежде чем нас обручили. И где теперь все твои женишки, а, Стефани?..

— Опять началось? Ну-ка угомонись.

Стефанида попыталась придать разговору шутливый тон, но Джек на это не повёлся.

— Перестань, Джек, я же простая женщина. А она, как мне известно, именитая мадемуазель. Её отец пользовался известностью в Лондоне. Конечно, только среди таких, как наш сэр Трэвис.

— Очень много ты в этом понимаешь!

— Наш хозяин не абы кто...

— А мне неприятно, что у тебя были какие-то шашни с разными дураками!

— Значит, тебе должно быть проще понять сэра Трэвиса, — принялась уклоняться от ссоры Стефанида.

— Мне нет дела до его отношений с женщинами! Я же женился на тебе, так что вряд ли ему мешает её жених, просто у него неподатливый нрав.

— Он наиграется с ней и выбросит вон, вот что! Ей Богу, чует моё сердце. Лучше бы она с ним не связывалась. Кто женится на ней после такого подозрительного сожительства?

Решив не слушать продолжение беседы, мисс Борджин покинула зал.

Теперь она чувствовала себя потерянно, неприютно. Никому она здесь не нужна. И вряд ли кто-нибудь воспринимает её всерьёз.

* * *

Покинув бальный зал, Дэйзи Борджин решила задержать шаги в библиотеке. Немало времени она глядела в шкафы, выискивая справочники и книги по герадьдике. Наконец, на пороге помещения появился Трэвис.

— Мисс Борджин, вы идёте завтракать?

— Нет, спасибо, — рассеянно ответила Дэйзи, блуждая глазами по полкам.

Мистер Ридли оставался на прежнем месте, с подозрением наблюдая за перемещениями Дэйзи вдоль полок. Опомнившись, она с таким же подозрением посмотрела на него через плечо.

— Иди поешь. Найдёшь сковородку на кухне. Мне пора заняться делами.

Он ушёл, топая тяжелыми ботинками по половицам дорогого паркета. Радуясь, что Ридли оставил её в покое, мисс Борджин продолжила изыскания Она усердно освещала ряды книг свечой в стакане.

— Акцио «гербы волшебников»!

Где-то наверху, в темной глубокой нише, заключенная в узкий книжный шкаф, беспокойно задрожала большая книга. Видимо, волшебная литература хранилась у мистера Ридли-Скабиора выше, чем можно было достать с лестницы. Дэйзи была довольна, что простое заклинание помогло ей обрести надежду добраться до правды. Только эффект от этого был странный, точно она сковырнула струп, не дав ему зажить, и потекла кровь. Это немного тревожило. С этими мыслями Дэйзи отправилась на кухню, где могла в уединении съесть сосиску и выпить горячего чая.

Её охватило желанное спокойствие, но, как и прежде, удивляло то, что гостеприимство мистера Ридли не имеет определенных сроков. Впрочем, теперь, после подслушанного, она готова была расстаться не только с обедами и ужинами Ридли-холла, но и с его странным хозяином.

* * *

Мистер Ридли-Скабиор сидел на диване в дневной одежде.

Мисс Борджин посмотрела на него и снова вспомнила слова, которые подслушала в бальном зале. Ей казалось, что в эти мгновения она видит его настоящего, и в самом деле, одетый крайне просто, рассевшийся в нелестной позе и немного растрёпанный, он был ближе к своей естественной природе. Обступленный сумраком и освещённый масляной лампой, он находился вдалеке и выглядел таинственно и непосредственно в то же время. Мистер Ридли не казался искусителем. Он был обычным волшебником с плохим характером и сомнительный репутацией.

Сейчас он читал книгу, покуривая папиросу. Приход Дэйзи отвлек его от пожелтелых страниц. Неожиданно она вспомнила мерзкий сон, произвёдший на неё необъяснимо сильное впечатление. Пожалуй, он мог быть обычным и бессмыссленным кошмаром, но внутренне она обмерла.

— Что такое? — озадаченно осведомился мистер Ридли.

Дэйзи не нравилось его лицо. Оно опять не казалось ей красивым. Его черты приобрели непривычно резкий вид.

— Ты опять очень странно смотришь на меня.

Казалось, что этот мрачный, тощий и страшноглазый мистер Ридли того и гляди вскочит с дивана, схватит полу её мантии и потянет её к себе.

— Надеюсь с помидорной диетой покончено?

— Наверное. А что?

— Все что с тобой происходит должно меня интересовать, потому что папаша Борджин в каждом письме справляется о твоём здоровье.

— Ты сообщил ему о том, как я тебя ублажила?

Вопреки ожиданиям Дэйзи, мистер Ридли не медлил с ответом:

— Даже не знаю, стоит ли. Ведь ты могла меня опередить.

— А ты не читаешь мои письма?

— Нет.

— Вот так сюрприз.

— Он удивительно простодушен, чего я никак не мог в нём заподозрить. Жизнь так удивительно меняет, что и не узнаёшь того, кого знал уже много лет. А может быть, это возраст сыграл с ним злую шутку.

— Он не простодушен, он очень даже себе на уме.

— И то верно.

В свете ужасного сна и много другого, что их связало, Ридли неожиданно показался ей лицемерным и дурным. Дэйзи нахмурилась и проговорила что-то невразумительное. Она чувствовала себя совершенно по-идиотски.

— Что с тобой, Дэйзи?

— Ничего…

— Что происходит?

Борджин не без труда расслабила напряжённые плечи. Наконец, она выпалила:

— Я нашла письмо. На гербовой бумаге. Кто его написал?

— Не твой папа, — покачал головой Ридли.

— А кто?

Глаза мистера Ридли сузились, что означало, что он затаил недовольство.

— Тебе это знать не обязательно.

— Как же мне надоели эти чертовы тайны!

Поздним утром мистер Ридли всё ещё спал. Дэйзи выпила чашку кофе и решила почитать очередное письмо отца. Борджин был сентиментален и не считал Скабиора никчёмным прохвостом или чудовищем. Он напомнил Дэйзи о его деловой хватке и прекрасных связях. А заодно неясно и коротко упомянул о происшествии, из-за которого пострадал его знакомый, какой-то «медлительный толстяк». Мисс Борджин моментально связала рассказ отца с письмом на гербовой бумаге. Конечно, это выглядело слишком просто. Охваченная этими мыслями, она шагала взад и вперёд в тишине бального зала и нечаянно столкнулась с мистером Ридли.

Она так сильно задумалась, что буквально ударилась о его грудь. Тот взглянул на неё с высоты своего роста, сохраняя удивлённое молчание. Дэйзи поспешила избежать объяснений и бросилась наверх. Она поминутно думала о том, что могла выглядеть в его глазах очень странно. Возможно, в другой раз ей не удастся избежать неудобных вопросов.

Определённо, с этой минуты мисс Борджин задалась целью отыскать комнату, из которой можно было бы попасть на балкон библиотеки. Таковая наверняка имелась. Борджин долгое время рассматривала содержимое соседней спальни через замочною скважину... но, согнувшись в полутёмном коридоре, не увидела ничего, кроме мебели, прикрытой чехлами. Когда она спустилась вниз и снова оказалась в библиотеке, там хозяйничал Оливер, он сбивал пыль с книжек перьевой метёлкой.

Борджин не спускала с него глаз. Мальчонка перестал напевать и воззрился на неё из-под козырька кепки.

— Значит, в библиотеке прибираешься ты, милый?

— Да.

— А скажи, — Дэйзи обвела глазами балкон. — Наверху тоже?

— Ну да. Мама боится высоты, а отец этим не занимается. У него дела другие.

Дэйзи молчала, думая, как бы подступиться к сокровенному.

— Оливер, как ты туда попадаешь?

Обступленный сумрачным сиянием лампы, мальчик бдительно присмотрелся к лицу мисс Борджин, и её сразу же разобрало беспокойство. Сколько шиллингов придётся отдать Оливеру за секрет? А ведь эти шиллинги были для неё важны. Она рассчитывала воспользоваться ими в нужное время.

— Попадаю, мисс, — уклончиво ответил малыш.

— Я… тоже хочу туда попасть.

— Хозяин не велит трогать те шкафы. Даже если вы туда попадёте, ни почём их не откроете. Думаете, я там книжки перебираю? Как бы не так. Просто мою половицы, и всё.

— Здорово было бы там побывать.

— Нет, я ничего не скажу, мисс.

— Я скажу, что узнала сама. Он ни в чём тебя не заподозрит.

— Он не такой дурак, как вы думаете.

— Вот и отлично. Оливер, не переоценивай его. Он иногда бывает удивительно простодушен. Не видит дальше своего носа.

Обратив фразочку Ридли-Скабиора против него, Дэйзи мысленно над ним вознеслась и тут же спустилась с облаков на землю: Оливер качал головой.

— Что тебе предложить?

Мальчик положил метёлку на край стола.

— Хочешь, отдам тебе складной нож, колоду карт или… или…

— Да зачем вам это, мисс Борджин? — удивился мальчик. — Что в этом такого?

— Мне интересно. Я никогда не бывала в доме с башней.

Оливер прищурил левый глаз, очевидно, решив немного раскинуть мозгами. Наконец, он сказал:

— Что ж, мисс Борджин. Нож и колода карт. И ещё что-нибудь интересное.

— Ммм... что ж, принесу интересное. А скажи, сколько интересного тебя устроит?

— Я не про деньги.

— Не про деньги?

— Нет! Я хочу что-нибудь интересное! Я знаю, что вы… что вы такая же, как и мистер Ридли. У вас точно должно быть что-нибудь интересное.

Мальчонка упрямо стоял на своём. Что ж, теперь нужно было думать о том, каким подарком поразить его воображение. Немного поразмыслив, Дэйзи решила подарить ему карманную лупу, сквозь которую рассматривала детали растений. Круглое, выпуклое стекло было надёжно закреплено в кайме из лунного камня. Через час снова отыскала мальчика.

Тот носился у пруда, пытаясь достать уплывший кораблик. Увидев девушку, Оливер красноречиво улыбнулся и бросил палку. Он поманил её, чтобы совершить сделку в тени сараев. Дэйзи отдала лупу, посулив удивительные открытия, которые она принесёт, если воспользоваться ею в лунную ночь. Он был доволен, но радость от подарков быстро охладилась воспоминаниями о сговоре.

— Дверей на балкон две. Одна ведёт туда из учебного класса, вторая из вашей спальни. В ней когда-то спала матушка мистера Ридли, она любила почитать. Теперь мистер Ридли-Скабиор на балкон не пускает, у него в шкафах какие-то особенные книги. Одна злая тётка уже пыталась открыть шкафы, ну и скандал был! Открыть их ей не удалось, а сэр Трэвис велел ей забыть к нему дорогу.

— Как её звали?

— Не знаю. Я ей не нравился. Мистер Ридли посоветовал мне не попадаться ей на глаза.

— А двери она нашла сама?

— Да, наверное. Она была посмелее вас.

— Вот чертовка… — завистливо сказала Дэйзи.

— Дверь двигается в сторону, она в шкафу. Надо поднажать, конечно. Но не советую вам выходить на балкон днём. Хозяин вас сразу выгонит. Не с балкона, конечно, а вообще.

— А тебе он может что-нибудь сделать?

— Вряд ли, разве что надавать затрещин и отослать, но я давно уже этого хочу. Мне здесь очень скучно. И поиграть не с кем.

— А твои родители?

— Мистер Ридли им и не такое прощал.

Мисс Борджин начинала охватывать нерешительность. Похоже там, кроме гербовника, могут быть компроматы на всех Фоули или же на Ридли, а того и на самого мистера Скабиора. Таинственные письма, некие документы, колдографии и жёлтые маггловские фотокарточки, ветхие грамоты и послания от лиц вышестоящих... Стоит ли гербовник такого бесцеремонного посягновения на старинные реликвии мистера Ридли-Скабиора? И поверит ли суровый отшельник тому, что Борджин нужен был только справочник?

* * *

Трэвис решил хорошо провести вечер. Его не тревожило то, что не за горами встреча с Бэрком. Он сидел за кухонным столом и резался с Джеком в карты. Стемнело, и пришлось поставить на стол несколько керосиновых ламп. После ужина Джек разобрал хворост и распилил сухие ветви. Наконец, он ушёл, убедившись, что всё на своих местах. Дэйзи подкралась к опочивальне мистера Ридли… Он стих, наверное, уснул.

Оказавшись в своей спальне, Дэйзи заперлась. Она поминутно замирала, чтобы прислушаться к звукам спящего дома. Ей не пришлось долго пробираться к стенке шкафа. В нём висело только несколько платьев, а на дне и подавно ничего не было. Она влезла в шкаф и принялась, что есть сил, продавливать его стенку то в одном месте, то в другом. Немало ей пришлось потужиться и попотеть. Но через некоторое время её усилия увенчались успехом, и задняя стенка шкафа покатилась, тихо погромыхивая металлическими колесиками. Никакого волшебства не понадобилось. Мисс Борджин увидела небольшую дверь, которую несмело, с замиранием в груди, толкнула рукой.

Как и следовало ожидать, в башне царила тьма. Борджин вытащила из кармана палочку и приблизилась к заветному шкафу... Она внимательно изучила его дверцы и обнаружила, что они застеклены маленькими кусками стекла, а значит, можно было выбить только один из них и сдвинуть все остальные на его место. Она боялась ненужных звуков, но избежать хотя бы крохотного разрушения не могла.

Однако стеклышко не ломалось, не исчезало, не вываливалось и не трескалось — Ридли наложил на шкаф чары. Битый час мисс Борджин провела под шкафом, перебирая заклинания одно за другим. Она в отчаянии поковыряла в скважине замка заколкой, затем опустилась на пол и вдруг зацепилась за что-то рукавом. Её зацепил крохотный гвоздик, вбитый рядом с дверцей, чтобы удерживать её закрытой. Всё это не укладывалось у Дэйзи в голове. Чёрт подери... это же нелепо!

Но шкаф всё-таки растворился, и Дэйзи быстро схватила гербовник. Он был увесист и толст. Она и так слишком долго проторчала на балконе и хотела скорее уйти в спальню. Там, в тишине и сумраке, она открыла книгу, убранную в алый бархат и украшенную костяными набойками.

«Герадьдика волшебной Британии» содержала в себе множество картинок и сведений. Дэйзи хотела спать и давно уже зевала. Она была почти уверена, что найдёт ответ на свой вопрос.

Она встала рано утром, отыскала очки и занялась книгой. Несмотря на яркий, парадный вид её обложки, картинки в ней были бледными, буквы серыми, блёклыми… Рассматривать их в полутёмном помещении было сущей мукой. Впрочем, это не помешало понять, что её исследовательница имеет дело с устаревшей геральдической символикой древнего волшебного рода, разветвляющегося на многие ветви. Мисс Борджин опустила книгу на колени, глядя в розовеющее в преддверии рассвета небо. Для того, чтобы снова убедиться, что письмо написано лордом Малфоем, пришлось расстаться с любимой лупой, добыть вот эту дурацкую толстую книгу, которую надо бы вернуть на место, какое неприятное открытие… Она медленно и бесцельно ходила по спальне, то теребя рукава рубашки, то распутывая пальцами волосы. Затем спрятала гербовник под матрац.

* * *

Именно так она вернулась к старым планам: найти отца, отправиться в Дублин, куда зазывает матушка. Там она спрячет папу в съёмной комнате, а сама устроится на новую работу. Всё это живо рисовалось в голове у импульсивной фантазёрки мисс Борджин.

Душа подсказывала, что она может влипнуть в нечто неправильное, хотя ещё поправимое. Она чувствовала, что если даст мистеру Ридли повод заподозрить себя в чем-то низменном, да ещё сбежит, то лишится чего-то особенного. И что-то подсказывало, что с её уходом покой и чувство защищённости, которые даёт ей этот мрачный Трэвис, оставят её. Да уж, если Ридли узнает о гербовнике, неизвестно как он себя поведёт. Она уже начинала привыкать к его странностям.

Когда он проснулся, Дэйзи уже привела себя в порядок. Она прихорошилась. Ей хотелось увидеть, измениться ли его лицо при взгляде на неё, хотя после таких вечеров он бывал вялым и бесстрастным. Хозяин дома сидел в столовой, положив локти на столешницу. Кажется, он отпивался кофе с коньяком, а может, грел ладони на фарфоровой чашечке. Дэйзи села напротив. Мистер Ридли повернул голову только чуть-чуть, как будто хотел всего лишь прислушаться к пришедшей, а не взглянуть на неё.

— Доброе утро.

Он ответил лёгким наклоном головы.

Теперь у мисс Борджин точно язык отнялся: о чём с ним говорить? И где взять уверенность, что он готов сделать их приятельские отношения крепче? За то время, что Джек расставлял перед ними тарелки, кофейник и прочую посуду, он не вымолвил ни слова. После завтрака (мистер Ридли с завидным спокойствием ковырял омлет, но вряд ли открыл рот более двух раз) Дэйзи, наконец, решила нарушить тишину.

— Как ты себя чувствуешь?

— Не выспался.

— Может быть, ты слишком рано встал? — тихо спросила Дэйзи.

— Может быть.

Мистер Ридли-Скабиор почему-то умолк, запуская руку в волосы и отбрасывая со лба спутанную чёлку.

— Тебе лучше выйти на улицу и подышать свежим воздухом, — поспешила продолжить Дэйзи, заметившая в нём какое-то странное волнение. Ей было неловко терзать его расспросами.

— Да, в этом есть смысл, — согласился он на одном выдохе и встал со стула.

Застёгивая куртку, он как будто забыл о Дэйзи, всё ещё сидящей за столом. Кажется, разговор не удался. Возможно, одиночество интересовало его куда больше общества мисс Борджин.

— Дэйзи, зачем ты переставила лестницу в библиотеке? Я же говорил, что на балкон нельзя, — неожиданно сказал он.

Дэйзи опустила глаза.

— Кто знает, может быть, мне хотелось твоего внимания.

Мистер Ридли проговорил, улыбаясь:

— Это не лучший способ привлечь его.

— Что делать, обычно после пары бутылок ты более собранный, — учтиво сказала Дэйзи.

— Тебе не нужно моё внимание, ты болтаешься то с мальчишкой, то с гербариями.

Дэйзи отвернулась от мистера Ридли, с любопытством глазеющего на неё из проёма кухонной двери.

— Куда ты опять убегаешь... В каморку, грызть печенье и листать книжонку?

— Мистер Ридли, — обратилась к нему Дэйзи. — Почему, когда я гляжу на вас, то вижу не то кобеля, не то джентльмена? Кто вы на самом деле?

Этот вопрос заставил мистера Ридли задуматься. Впрочем, думал он недолго. Застегнув, наконец, куртку, и оправив платок, он ответил:

— Я… малопородистый «сэр» местного разлива, мелкопоместный «баронет», почти бастард для магглов и всего лишь напыщенный полукровка, парвеню для волшебников, мисс Борджин.

Дэйзи с недоумением выискивала в его лице признаки лицедейства или притворства, но ничего похожего не обнаружила.

— Это ужасные слова.

— Ужасные. Как и многое в прошлом Ридли-холла.

— В нём... нет ничего особенно ужасного.

— Кто я для тебя, Дэйзи? Кого ты видишь?

— Того же, кого и прочие. Мужчина в привлекательном возрасте и положении.

— Привлекательный мужчина в интересном... Погоди, я что-то напутал. Ты меня идеализируешь, Дэйзи, и сама этого не замечаешь. А я ведь не велел меня идеализировать.

— Нет, это совсем не так.

— Мы сегодня беседуем, как Дамблдор на кафедре и трепетный студент?

— Ты же идёшь гулять.

— Ты составишь мне компанию?

Мисс Борджин отправилась одеваться. Зябкие ощущения собственного тела сообщали ей новость о том, что на улице стало холоднее. Она не без труда преодолевала давно позабытую заторможенность собственного тела. Природа за окном прощалась с излишествами отцветшего лета и пышной осени. Деревья, уже наполовину голые, кротко склонились над гладью пруда.

Прогулка с мистером Ридли-Скабиором не обещала быть весёлой. Он снова стал молчаливым и щурился в рассветную полосу неба над лесом. Сейчас не верилось в то, что они уже были близки. Она не брала его руки, да и он не предлагал. Дэйзи казалось, что наблюдать за ним, находясь рядом и в то же время в стороне очень интересно. Их лёгкое разобщение все ещё могло быть поправимо. Во-первых, прохлада осеннего утра могла сгладить любое возмущение души, во-вторых, Дэйзи этим утром была хороша, в-третьих, мистер Ридли-Скабиор ещё не видал, какую книжицу она прячет под матрацем.

Она вот уже с минуту думала об этой книге, которая по иронии судьбы подтвердила то, во что верилось меньше всего.

Может так тому и быть, ведь под боком у Малфоя, с которым у мистера Ридли была весьма долгая история знакомства, папаше жилось неплохо. Впрочем, Бэрк... Что, если он соревнуется со Скабиором в подольщении Малфоя, надеясь быть у него в почёте, например, сбывает вино? Малфою как хозяину большого дома не стоило бы отказываться от хороших вин. На берегу пруда Дэйзи осведомилась о нём. Мистер Ридли улыбнулся:

— Он сейчас в частой больнице где-то на Косой аллее.

Дэйзи беспримерно удивилась:

— Доктора снова решили, что он болен?

— Он привёз из Китая какое-то чудище, но неправильно с ним обращался, ведь в чудищах он знает меньше толку, чем в вине.

— Чудище?

— Вернее, два чудища для одного богатого заказчика. Теперь он лечится.

— Это хорошо?

— Хорошо.

— И кто об этом рассказал?

— Проверенный человек.

— Ох уж эти проверенные люди. Извозчик Гвидо обхитрил тебя и подвёл, а вдруг ты опять...

— Попаду в просак? Нет, — усмехнулся Скабиор, стоявший на краю моста. — Я знаю, что Гвидо меня не любил.

— А что с ним сейчас?

— Ничего, он забыл об этом происшествии. Его использовали.

Зыбкий свет фонаря, почти незаметный в сумерках утренней зари, здесь, в гуще развесистых ветвей ивы был ярче, тёплыми пятнами ложась на лицо и плечи мужчины. Дэйзи в эти минуты прониклась неизбежным осознанием того, что он нравится ей и нравился всегда, с того момента, как она впервые с ним заговорила. Может быть, понимание этого тогда ещё не прижилось в её уме, но очевидно, оно всегда было в сердце.

Приход этого чувства был сравним с быстрым приливом и с приближением к устью водопада, скрытого от посторонних глаз купами деревьев. Она влюблялась в мистера Ридли-Скабиора на собственных глазах (потому что Дэйзи старалась оставаться самой себе не только другом, но и сторонним наблюдателем), несмотря на все его увещевания. Отворачиваясь от мистера Ридли-Скабиора и оглядывая скромный теперь уже берег, Дэйзи, точно осенённая этим наваждением, не знала, что предпринять.

* * *

Ситуация пленяла и пугала неиспытанной прежде новизной. Она почувствовала себя беспомощной. А что скажет он, если узнает? Какой она станет в его глазах, эта тайна? Желание скрыть её от Ридли-Скабиора могло бы показаться малодушным, но Дэйзи знала цену таким тайнам.

Кто знает, может быть, её предусмотрительность окупится. Все встанет на свои места. Мистер Ридли не будет иметь возможности возноситься над ней. Он не сможет ничего, ни посмеяться, ни утешить. Дэйзи почему-то не верилось, что он ждёт её любви. Она вдохнула прохладный, чистый воздух, стараясь с собой совладать. Ненастное небо светлело, проявляя свой истинный цвет.

Дэйзи шла рядом с мистером Ридли; её теснили непонятные, и потому не самые счастливые предчувствия. Она подумала и о том, что в ближайшее время может случиться нечто такое, чего прежде никогда не бывало. И знала, что при должном терпении все может обернуться к лучшему. Волнения, одержащие её, были мало похожи на ту судорожную агонию, в которую Дэйзи погрузилась, видя, как теряет надежду на то, чтобы остаться с Булстроудом. Теперь он готов был выскользнуть из её рук, как рыбка, но воспоминания о нём не были горькими.

Суть этого ощущения исходила из того, что ей трудно было отпускать людей и уж тем более уходить самой. Именно это следовало бы проделать со всеми идиотами, которых довелось повстречать. Теперь Дэйзи глядела в спину мистера Ридли и отчётливо осознавала необходимость уйти, нарушить ход сложившихся отношений, чтобы уничтожить их или заставить его посмотреть на себя с совершенно новой стороны. Но серьёзных оправданий для такого поступка не имелось.

Ветер был насыщен влагой, потому что ночью шёл дождь. Пышность в кронах редела, сменяясь скудостью глубокой осени. Некоторое время оба молчали, поднимаясь на холм к сараям.

— Шейла наконец разродилась, что же делать с целой кучей щенков?

Он подпихнул полено под дверь, чтобы добавить в сарай света. Шейла лежала в углу на пышной куче тряпья. У её брюха копошились похожие друг на друга щенки. Шейла смотрела на хозяина влажными глазами.

Противоположную стену сарая подпирала основательная куча сена, заготовленного для козы и коровы, которые содержались во дворе Джека и Стефаниды. Дэйзи Борджин улеглась на сено, глядя в серый, досчатый потолок.

Целую минуту она пребывала в покое, слушая ток крови в своей голове. Повизгивание щенят совсем не раздражало, напротив, казалось приятным, приносило какое-то давно утерянное и смутное воспоминание о чем-то давнишнем и очень хорошем. Сено пахло сладко и пряно, немного покалывало шею и едва слышно шуршало, когда Дэйзи поворачивала голову.

Наконец, она услышала его тихие шаги. Дэйзи охватила приятная дрожь. Она была уверена, что он распрощался со своей прохладностью и стал теплее и мягче, немного побыв в этом полутёмном сарае рядом с Шейлой. Мистер Скабиор улёгся рядом, и его лицо оказалось возлееё лица так неожиданно, что она посторонилась. Теперь определить их цвет его глаз стало довольно трудно... мисс Борджин пыталась определить ещё и их настроение, и не могла.

— Что пишет отец?

Ей вспомнились наветы папаши по поводу замужества и его затея с мистером Ридли-женихом.

— Он думает, что я знаток старины и тёмной магии.

— А, ну это я знаю.

— Обычно твоему папаше везло, точно в рукаве у него козырная карта.

— Ведь ты не думаешь, что теперь он стал неудачником?

— О, конечно, нет.

Дэйзи немного помолчала, затем спросила:

— Почему ты пьёшь? Это тоже одна из старых привычек?

Ридли выудил из сена травинку и закусил её.

— Ну, ещё бы. Конечно, я пил с егерями.

— А мне кажется, дело в чём-то другом.

— В чём?..

— Ты пьёшь так, точно время от времени хочешь о чём-то забыть.

— Может быть.

Дэйзи чувствовала, как её вопросы «внедряются» в мистера Ридли-Скабиора, точно инородные тела... Похоже, он был задан рановато; следовало спросить о чём-нибудь другом.

— Почему ты стал егерем?

— Потому же, почему твой папаша торговал в лавке. Тёмная магия и работа на чистокровных волшебников — прибыльное дело.

— Это очень хитроумный ответ. Я верю, что у тебя были амбиции. Но почему-то думаю, что так ты защищал интересы матери.

— Версия принята, милая любознательная Дэйзи

— А что с твоим папой, отчего он в больнице для слабоумных?

— Что?

Мистер Скабиор перевернулся на спину, потирая лоб ладонью.

— Ни в какой он не в дурке, слушай больше Стефаниду. Никакого почтения к бедному сэру Джетро!.. Он жив и здоров и замечательно живёт в Америке, ведёт там пропаганду антинасилия и покуривает сигары на балконе своего бунгало.

— Да ну. Звучит как потеха. Ты это не серьёзно?

— Это серьёзно. И я не скучаю. Вряд ли он по-настоящему меня любил.

Дэйзи промолчала

— Этим мой и твой папаши немного похожи друг на друга. Какие-то пожилые негодяи, только мой тот ещё пижон, все молодится, а твой, наоборот, умело притворяется старичком, хотя в отличие от моего крепок, как настойка мандрагоры, — пожёвывая травинку, проговорил Ридли.

Дэйзи чувствовала, что неровен час начнёт замерзать. Но внутри задержалось тепло. Она выдыхала его, и оно мягким потоком согревало приотверённые губы. Её охватила нерешительная нежность. Она повернулась на живот, и присоседившись с мистером Ридли, положила голову на его грудь.

Она размышляла о гербовнике и о том, как вернуть его на место. А ещё о том, надо ли разыскивать отца. В конце концов, она дочь, и она беспокоится об отце. Если уж Бэрк опять приболел, значит, нужно пользоваться моментом.

Хорошо бы поменять внешность, но оборотное зелье, которым Дэйзи доводилось пользоваться раз в жизни, в новые времена стало труднодоступным во избежание мошенничества и прочих неразберих.

Но... ведь должно же оно быть у мистера Ридли, если уж он его упоминал. Мистер Ридли-Скабиор дышал тихо и размеренно. Дэйзи опомнилась: как может она думать об этом именно сейчас? Мистер Ридли, наверное, не умеет читать мысли, но он сейчас так близок.

Её всё время казалось, что она не располагает хоть сколько-нибудь ощутимыми правами на этого мужчину. Борджин так быстро закрутил всё в своей старческой голове! Не отправиться ли ему к Бэрку, может быть, он тоже нездоров?

Мистер Ридли обнял её; тепло разлилось по всему её телу. Он запустил руку в её волосы, поглаживая чувствительную макушку Дэйзи, как поглаживают шёрстку между рожками телёнка. Она не знала, какое чувство он вложил в это объятие, но оно было чертовски приятным. Пожалуй, ничего исключительного не происходило, а мисс Борджин трепетала, как лист на ветру. Ничто не могло выдать в нём влечения. Он обнимал её душой, а не телом, и Дэйзи принимала простую ласку как лучшее подтверждение тому, что до этого совсем не знала мужчин, умеющих быть такими разными.

В тишине она слышала торопливое тиканье часов на его руке. Она забыла обо всём на свете, не желая, чтобы это кончалось. И ей было немного грустно. Из-за папаши она выросла дикаркой, не привычной к мужскому участию. И он же толкнул её в руки человека, который мог об этом догадаться.

— Ты уже не скучаешь по Булстроуду? — вдруг спросил мистер Ридли.

Дэйзи притихла.

— Сомневаюсь, что он скучает по мне.

— Разве не важнее то, что в голове у женщины, Дэйзи? Женщины более склонны любить без ответа.

— И ты думаешь, я такая женщина?

— Я почти в этом уверен.

Дэйзи подавила вздох. Она постаралась освободиться от рук мистера Ридли. Усевшись рядом, она ещё немного посмотрела на Шейлу и встала на ноги. Ей хотелось на улицу. Там царила прохлада, которая пошла бы ей на пользу.

— Пойдем к пруду.

На пруду Дэйзи ополоснула грязные сапоги, а мистер Ридли бросал в воду камушки. Из-за дождей вода поднялась и почти сравнялась с мостом.

— А вдруг мантикора настоящая?

— Она так похожа на нутрию.

— Рыжая нутрия?

— Нет, если её не выкрасить.

С этими словами Ридли коснулся краешка её сапога.

— Благо, что по фактуре они так схожи! Отличная подделка.

— До чего же бессовестный Доббс…

— Но ведь обувь то хорошая, и кто говорил, что мантикору нельзя подделывать? В своё время ею так увлеклись, что стали хороши и подделки, главное внешний вид, а всё остальное пустая формальность.

Ловко запустив очередной камушек на блеклую поверхность пруда, мистер Ридли ухватил волосы в пучок и сунул их за воротник куртки. Его глаза светились озорством. Дэйзи видела в них и небо, осветившееся взошедшим солнцем.

— Что ты думаешь обо мне, Дэйзи? Теперь, когда узнала меня лучше.

— Ты, наверное, сам не знаешь, что ты за человек.

Наступила долгая тишина

— Ты хочешь уйти? — спросил мистер Ридли, поднимая прямые брови.

— Да, — ответила Дэйзи.

— Почему?

Дэйзи не верилось тому, что она слышит в его голосе это самоуверннное удивление.

— Затем, что я должна жить своей жизнью. Ты же понимаешь, почему мой папа настойчиво просит за мной приглядывать.

Мистер Ридли-Скабиор хранил молчание.

— Похоже, что он надеется на то, что я выйду за тебя замуж, поэтому и посадил меня тебе на шею.

Мистер Ридли, обхватив ладонью кисть левой руки, молчал. Дэйзи взглянула на гладь пруда, не замечая тёплого пара, поднимающегося с её губ; запахнулась в шерстяную шаль.

— Я замёрзла.

Стоило Дэйзи покинуть берег пруда и сделать несколько шагов по тропинке, Трэвис окликнул её по имени. Дэйзи оглянулась. Он приблизился к ней и взял её руку. Мисс Борджин вежливо высвободилась из его ладони.

— Я правда хочу в дом.

Случайно глянув в сторону, Дэйзи заметила, что Стефанида в отдалении возится с каким-то тазом, а мальчонка стоит возле неё. Он уже обратил внимание на хозяина и мисс Борджин.

Ей показалось, что с ней уже случалось нечто похожее. Не на ту давнюю сценку у псарни, а именно на это прохладное, свежее и туманное утро с ещё не пробудившимся солнцем, лениво освещающим немного сердитое лицо мистера Ридли. Он высился над ней, неподвижный, точно дерево. Дэйзи растерялась. Несмотря на слова, сказанные ею на мосту, она была почти уверена, что именно он её мужчина, но откуда эта уверенность взялась, не понимала. Сердце забилось смелее. Однако мальчик уже одёргивал за подол свою черноокую матушку. Мистер Ридли привлёк Дэйзи к себе.

К своему ужасу, она почувствовала, как слабеют её руки. Вместе с этим к сердцу подступила какая-то идиотская, тихая радость. Стефанида, приставив козырьком ко лбу ладонь, откровенно рассматривала обоих.

— Ну что за дрянная баба эта Стефанида, — заметил мистер Ридли. — Все время следит за мной.

— Сейчас она следит и за мной тоже.

— Пойдём домой, так и быть. Посидим у камина.

* * *

В гостиной царила прохлада... В проёме открытой двери можно было увидеть крыльцо и тропинку, ведущую вниз по пологому холму. Погода стояла ненастная, прозрачный воздух сгущался там, где тропинка становилась неприметной. Она погружалась в туман, из пелены которого выступали высокие столбы ограды.

Дэйзи смотрела в узкий дверной проём, и ей чудилось, что она идёт там, у тропы, ступая по мягкой траве. Туман гипнотизиповал. Мисс Борджин думала о том, как скрипнет злосчастная калитка, приведшая её в Ридли-холл, — возможно, повизгивание её ржавых петель зазвучит жалостно и прощально.

Между тем Стефанида выглядела деятельной и даже весёлой. Она крутилась по гостиной. Затем подмела пол и крылечко, повесила половики на перила и немного похлопала по ним веником. Мистер Ридли закурил трубку, приводя в порядок чадящий в очаге, робкий огонёк. Джек в переднике с выдающимся животом и опрятными, пышными баками выглядел очень солидно. На обед подали овощной суп, рис и запеченную в духовке курицу.

После обеда объявилась Стефанида. Она стала отмывать полы в гостиной. Кажется, мистер Ридли, вышедший из столовой, был недоволен.

— Холодно, Стефанида. Я уже продрог. Да и мисс Борджин, как всегда, молчит и не делает замечаний, хотя вся дрожит.

— Сэр Трэвис, я только быстро вымою пол и тотчас закрою двери...

— Почему это его надо мыть непременно во время обеда?

— Потому что вы сказали, что хотите освободить вечер и послушать музыку, и я решила, надо прибраться.

— Стефанида, лучше принеси дров и закрой уже эту чёртову дверь!

— Хорошо, хорошо, сэр, — лепетала Стефанида.

Дэйзи куталась в шерстяной платок. После того, как гостиная была отмыта, мистер Ридли, окружённый верными слугами, склонился над кухонной печью. Кажется, с ней не всё было в порядке.

Оказавшись в спальне, Дэйзи помчалась к постели проверять книгу. Она, конечно же, была на прежнем месте. Кому придёт в голову ворочать тяжеленный матрац?

«Надо перепрятать, это слишком банально. Её лучше убрать в личные вещи», — беспокойно размышляла Дэйзи. А ну как Стефанида сунет свой греческий нос в её вещички и обнаружит гербовник? Мисс Борджин могут заподозрить в воровстве... Таким образом, Дэйзи Борджин решила, что на некоторое время это и впрямь самое лучшее место. А ещё понадеялась, что после насыщенного вечера мистер Ридли крепко уснет. Она обязательно воспользуется этим и вернёт книгу на место.

За дверями было спокойно, взволнованное ворчание Стефаниды утихло. Через час Дэйзи, рассматривающая старые колдографии в альбоме, обернулась и увидела её в очередной красивой блузе и в белом шейном платке.

— Мисс Борджин, спускайтесь.

Конечно, Стефанида немного изменилась. Её отношение к мистеру Скабиору, полное печального скептицизма и в то же время с какой-то стати преданное и услужливое, занимало ум Дэйзи, так как в нём виделась странная двойственность. Хуже было то, что теперь такое двоякое отношение коснулось её самой.

В комнате было темно. Мистер Ридли-Скабиор, рассевшийся на диване, докуривал папиросу, глядя в неопределённую точку перед собой. Она почувствовала в себе новизну непривычной внутренней свободы. Ей нравилось, что теперь между ними почти не оставалось недосказанностей. Мисс Борджин казалось, что она имеет право принимать его ласку, получать от неё удовольствие, но не принимать происходящее слишком близко к сердцу.

Он приподнял остроконечный воротник пиджака и стал похож на какого-то не очень добродетельного средневекового персонажа. Страшное сновидение о мистере Ридли слегка поблекло и перестало быть таким уж гадким. Но она не могла не думать о том Скабиоре, как о другом человеке: простом и не очень опрятном, с тёмными, мокрыми волосами, мытыми куском плохого мыла в лучшем случае два дня тому назад, в разношенных ботинках и нелепых клетчатых штанах, с хитрым и жестоким выражением подведённых тушью глаз. Красота черт лица того мистера Ридли не увязывалась с впечатлением, которое он производил. Оно было ужасным и тоскливым.

Что это за сон? Мистер Ридли-Скабиор поглядел на Дэйзи, оторвав губы от папиросы, и та поняла, что, наверное, никогда об этом не узнает.

Стефанида уселась перед клавикордом, а Джек подыграл ей, выводя монотонную мелодию на флейте. Он стоял у каминной решётки, охваченной багровыми всполохами. Мисс Борджин невольно замерла. Она уже очень давно не слышала такой простой и красивой музыки. Перед её глазами стоял полумрак, полный страсти. В груди ощущалось сладкое замирание.

Она полднялась навстречу мистеру Ридли. Дэйзи ступала туда, куда её направляла его рука, и отступала, если он делал шаг вперёд. Мистер Ридли приподнял её, кружа вокруг себя. Она списывала свою податливость на выпитое вино, а не на мистера Ридли. Она терялась в густом, трубном звучании флейты. Когда же, наконец, оно стихло, танец оборвался, и мистер Ридли отвесил ей поклон.

Через пару минут он полюбопытствовал, музицирует ли она.

— Извините. Я не усидчива... для игры на инструментах.

Стефанида посмотрела на неё странновато.

— Вы не усидчивы? — удивился мистер Ридли, обращаясь к ней с обычной для таких вечерних посиделок наигранной вежливостью. — Ваше пристрастие к библиотеке свидетельствует об ином.

Дэйзи покраснела, вспомнив шкаф на балконе и гербовник.

— Это совсем другое.

— А может быть, поёте?

— Может быть, мистер Ридли. Вы хотите, чтобы я спела?

Дэйзи торопливо замолчала, как только подумала об этом, и перестала любезно улыбаться.

— Я не настаиваю, — ответил мистер Ридли, всматриваясь в неясные глаза Дэйзи. Очевидно, он догадывался, что желания петь у неё нет. — Что-то вас совсем развезло, мисс Борджин.

— Мне, наверное, лучше пойти спать.

— Подождите! — Ридли, утаивший на губах улыбку, осторожно ухватил конец кушака, которым Дэйзи обвязала кофточку. — Вы ещё не слышали, как я пою.

— Оставьте, — сказала Дэйзи, вытягивая концы пояса из его руки. — Ладно, я ещё посижу.

— Отлично! — сказал мистер Ридли и налил себе стаканчик вина.

Надо ли говорить, что окончание «вечеринки» Дэйзи запомнила слабо? В её памяти остались только мерцание углей в очаге и мелодичный бой часов, долетевший до них из библиотеки. Джек и Стефанида ушли, а она все сидела на диванчике, искоса присматриваясь к мистеру Ридли, одной рукой, перебирающему клавиши. В самый неподходящий момент выяснилось, что она еле стоит на ногах.

— Ты дойдёшь?

— Уж как-нибудь, — хмуро ответила Дэйзи.

— Если вы...

Голос Скабиора зазвучал в голове Дэйзи тише шелеста деревьев. Она совсем перестала разбирать, что он говорит. Когда он поддерживал её на лестнице, ей подумалось, что неплохо было бы сейчас перепутать двери спален.

— Вы нарочно меня напоили.

— Мисс?

— Чтобы увидеть меня в неприглядном виде.

— Вас никто не заставлял пить, мисс Борджин.

— Тогда уложите меня, пожалуйста.

— Уложу.

— Куда вы меня уложите?

— А куда ты хочешь, Дэйзи? На кушетку, на кровать? Есть прекрасное кресло. А если любишь погреться, то коврик у камина.

— Нет, нет! Я хочу на кровать, — капризно возразила Дэйзи.

Она начинала вспоминать, что хотела сделать что-то очень важное! Но, увы, никак не могла вспомнить.

* * *

Утром мисс Борджин одолевала слабость. Некоторое время она старалась прийти в себя, зевая и распутывая волосы. В этот момент к ней пожаловал мистер Ридли. Он вошёл в спальню и нерешительно уселся на стул. Его лицо казалось сосредоточенным.

— Как ты себя чувствуешь?

— Бывало и получше.

Ридли грустно улыбнулся, поставил свечу подальше от края прикроватной тумбы и продолжил молчать. За окном шёл дождь; он окраплял оконные стекла частыми слезами и умиротворял тихим шепотом. Дэйзи накинула на плечи плед. Она рассматривала Трэвиса через прядь волос, упавшую на её лицо.

— А мы вчера танцевали? И пели?

— И пили.

— Надеюсь, я не говорила глупости?

— Нет, — ответил Ридли.

— Правда?

— Вино тебя не портит.

Мисс Борджин улыбнулась.

— Какие странные слова. Видимо, ты так и не опьянел.

— Ну, конечно, в сравнении с тобой я был почти трезв.

Из памяти Дэйзи всё ещё не были стёрты воспоминания о Джеке, надсадно раздувающем щёки, и о Стефаниде, медленно перебирающей клавиши дребезжащего клавикорда. Но как она ни старалась вспомнить подробности танца с Ридли, ничего у неё не получалось. Он сидел на стуле, продолжая смотреть на неё, направив взгляд из-под бровей, из-за чего выглядел насупившимся. Дэйзи выпила воды из стакана, и, видя, что Ридли пытается не смотреть на её колени, неаккуратно вернула стакан на место. Он покатился по салфетке, но был пойман.

Трэвис опустился у её ног, обхватил босые ступни горячими пальцами. Она растерянно коснулась его плеч, но оттолкнуть не могла. Он наклонился и обогрел её своим дыханием. По ногам мисс Борджин побежали приятно-беспокойные мурашки. Она уже не видела в происходящем ничего странного, — прикоснулась к его макушке, погладила волосы. Тишина, еле слышно нарушаемая его дыханием, стала слишком долгой.

— Трэвис?

Ридли-Скабиор оглядел её неясными глазами.

— Ты чего-то хочешь?

— Я не знаю.

— Что ж, если так…

— Сейчас я хочу быть здесь.

— Ты же не будешь сидеть на полу?

— Нет, если сесть рядом с тобой.

— Сядь.

Всё ещё сонная мисс Борджин потеснилась на краю смятой постели, прижимаясь к его теплому плечу. Время, до этого мгновения тянущееся, как резина, почти остановилось. Дэйзи заглянула в лицо Трэвиса, перехватила взгляд его глаз, цвет которых стал неясным. Он обнял её и поцеловал, и время, наконец, двинулось с места. Поцелуй, от которого из тяжёлой головы мисс Борджин исчезли последние обрывки мыслей, и его руки, плавно водворили её в уже знакомое ей необыкновенное ожидание. В этой спальне, на старом пледе и смятом белье, их страсть была более приземлённой и полновесной. Всё было как во сне. Она могла бы что-нибудь сказать, но её губы онемели, и в голову ничего не шло. На мгновение вспомнился не то Вальдемар, не то кто-то, похожий на него. Вспомнился и угас, как крохотная искорка, совсем незаметная на фоне рдееющего огня. Трэвис так низко наклонился над её лицом, что почти касался её разомкнутых губ своими губами. Его дыхание плавно переходило к ней и становилось её дыханием. Она смотрела в тёмный потолок, перед её глазами проплывали красочные вспышки. Мистер Ридли, навалившийся на неё тяжёлым телом, не позволял ей двинуться с места, и оставалось только мириться с этим, — обвивая его шею руками, она всё ещё чувствовала потребность что-нибудь сказать… в дверь напротив робко постучали. Он постепенно остановился. Борджин замерла.

— Кто это, — спросила она полушёпотом.

— Мисс Борджин, вы там? — спросил кудахтающий голос Стефаниды.

— Спальня заперта, — проговорил он низким, неузнаваемым голосом. — Чёрт возьми… Молчи.

Прошли минуты. Мисс Борджин ни о чём не думала. Она была смятена и ослаблена. Она чувствовала шероховатость и колкость руки мистера Скабиора, поросшей волосами. Лишь одно немного расстроило — нелепое и несвоевременное воспоминание о «молочнице». Кажется, деревенская красотка оказалась не одинока в своём падении. С Дэйзи тоже можно справиться, а её гордость совершенно незначительна. Вот ещё и эта волосатая рука, прильнув к которой она затаила дыхание, как сонный котёнок. Мистер Ридли продолжал ласкать её, поглаживая спину тонкими, шершавыми пальцами. Чем же так провинилась перед ним эта простушка молочница?

— Пойдём в ванную?..

«Безумие. И это неправильно», — размышляла Дэйзи.

В ванной мисс Борджин умильно улыбалась мистеру Ридли, с отстранённым видом поворачивающего ручки крана. Как бы догадываясь, что она думает именно о нём, Ридли поднял глаза, не поднимая головы. Дэйзи поцеловала его в щёку. Отрываясь от его невыбритой щеки, она задержалась возле его лица, охваченная сладким, неведомым и тревожным предчувствием.

— Мистер Ридли, мы делаем нечто ужасное.

Кажется, он не разделял её мнения.

— Как говаривал один мой знакомый, лучше быть грешником, а не слыть им.

— Это что-то новое. Уже и я слыву за грешницу?

— Я не считаю тебя грешницей...

— Это, наверное, мог сказать Лангедок.

— О, да. Вот он как раз очень грешен.

— А где домовица?

— Она выполняет мои поручения, а живёт на втором этаже бани.

— Она меня очень пугает.

Мистер Ридли молчал. Он продолжал сдержанно улыбаться. Затем выпрямился, медленно поднялся на ноги и вышел из ванной. Наконец, мисс Борджин могла полностью расслабиться. Она откинула голову на высокий бортик ванны. Не в её силах было изменить себя теперь. Дэйзи старалась не думать о случившемся… Она не знала, что Стефанида, возомнившая себя блюстительницей её чести и даже репутации, точно так же, в одиночестве, размышляла о чём-то, сидя на крыльце.

Перед завтраком Дэйзи изучала послание Борджина, написанное на дешёвой бумаге. В скромном свёртке он прислал ей «нечто особенное на особенный случай», а именно целый пучок отвратительных коричневых чулок. Мистер Ридли тем временем пребывал на кухне.

Дэйзи не сумела провозмочь любопытство и отправилась именно туда.

— Попробуйте, сэр Трэвис. Я старалась не делать уж очень забористый.

— Сколько градусов?

— Как обычно, сэр. Пятьдесят.

— Что ж так?

— Первак-то покрепче будет, все семьдесят. Но вы в прошлый раз весь побагровели...

— Как бы мне не хотелось этого, такое я пить не могу!

Мистеру Ридли подали стаканчик.

— Джек, сначала ты!

— Ну что вы, сэр! — смущался седоусый Джек.

— Это самогон твоей жены, вот и пробуй. И я заодно выпью.

Джек повиновался: глотнув из своего стаканчика, он страшно покраснел и закашлялся. Конечно, Ридли тоже поморщился, но ужасные рожи, которые строил Джек, не шли с этим ни в какое сравнение.

— Очень мило, очень мило, Стефанида. Мисс Борджин! — сказал он, приподнимая руку со стаканчиком. — Я только что выпил за ваше здоровье.

Стефанида наполнила ещё один стаканчик.

— Точно ангелы крылышками шуршат! — мирно заметила она.

— Красиво сказала, — согласился с ней Ридли, — Дэйзи, за меня можно лишь капельку.

— А вот это дудки, — ответила Дэйзи.

— И в самом деле, это же не для молодых леди, — сказал обычно молчаливый Джек.

— Но пахнет он очень вкусно.

— Южные рецепты всему придают дивный аромат, — сказала Стефанида.

— Спорить не стану. Но боюсь, у меня пар из ушей пойдёт...

— Мы сделаем вид, что не заметили этого, — сказал мистер Ридли.

Унюхав запах самогона, Дэйзи отвернулась:

— Здесь десять бутылок! Куда всё это?

— Ничего, зима долгая.

Проходили часы. Мистер Ридли, застывший у окна в полутёмной гостиной, как всегда, внушал мисс Борджин желание понаблюдать за ним и подметить в его облике что-нибудь новое и интересное, — нечто подобное она видела в нём ещё вчерашним вечером. Он был бледен, а сейчас под его глазами залегла неуловимая серость. Дэйзи списывала это на его нежную привязанность к короткому сну и долгим глоткам, которыми он опорожнял стаканчики. Волосы мистера Скабиора выглядели так, точно их достопочтенный обладатель лазил головой в очаг и ещё не успел стряхнуть с них сажу, — украденное тучами солнце не могло проникнуть сквозь шторы, чтобы позолотить его шевелюру…

Библиотека стала прохладнее и уже не манила, как и двор за домом, где осенний ветер гонял листья, трепал полуголые ветви деревьев, срывая с них нарядные покровы.

На самом деле мистер Ридли выглядел неважно. Дэйзи тоже не была бодрой и чувствовала тяжесть внизу живота. Это как будто радовало: по крайней мере, снадобье из лавки помогало. Она подумала, что не научилась запросто разговаривать с мистером Ридли, потому что по-прежнему его боится. Кокетничать и стрелять глазками она не умела, или решила, что не умеет.

Должно быть, у них с мистером Ридли-Скабиором нет ничего общего. К таким выводам Дэйзи пришла уже не сегодня. Кутаясь в шаль, она вышагивала у кромки пруда, которая стала заметно выше из-за продолжительных дождей. Мистер Ридли напоминал ей этот обширный, занесённый листьями, уличным мусором и выцветшей ряской пруд. Что таится под его тихой поверхностью? И почему Борджин не задумывается о том, что в прошлом мистер Ридли занимался чёрт знает чем?

* * *

Вернувшись в дом и очутившись в спальне, Дэйзи вспомнила о гербовнике. Но как только сочла, что его лучше перепрятать до лучших времён, в дверь вежливо постучали.

— Мисс Борджин, я скоро буду прибираться.

— Это надолго?

— Нет, ну что вы, я мигом...

Пришлось отсиживаться в гостиной. Тем временем мистер Ридли отправился развеивать свою серьёзность на улицу. Дэйзи ела в одиночестве, втайне сердясь, что он не разделил с ней трапезу.

Немного она обошла дом и постройки, наткнулась на мальчика и заговорила с ним, теперь уже с удовольствием узнавая подробности его новых проделок. Вернувшись в гостиную, она снова не нашла мистера Ридли-Скабиора. Там было удивительно тихо. Дэйзи посмотрела в окно, и к своему удивлению, увидела Стефаниду, торопливо пробирающуюся сквозь увядшие насаждения вдоль увитой виноградником стены. Куда она спешит?

Мисс Борджин поднялась по лестнице, подгоняемая страстным желанием остаться наедине с собой. Что-то кольнуло её в сердце. Недоброе предчувствие охватило все её существо, и обычно внимательная к своим ощущениям Дэйзи этого не осознала.

В спальне она увидала мистера Ридли-Скабиора, стоящего у края постели. Созерцая его широкую спину, Дэйзи снова удивилась. Не тому, что он зашёл в её отсутствие, а тому, как неподвижно он стоял. Мистер Ридли повернулся к ней лицом, в его руке был злосчастный гербовник. Наверное, он что-то хотел сказать, но вместо этого бросил книгу на кровать и вышел.

Поначалу мисс Борджин ничего не предпринимала, а просто сидела на плетёном стуле. Не может быть того, чтобы он самолично лазил под матрацем... Во всяком случае, это совсем на него не похоже. Стефанида! Уж не одна ли нашла книгу и позволила этой находке быть обнаруженной, положив её на видное место и услужливо подманив мистера Ридли?

Дэйзи бросилась вниз, охваченная волнением и сильным желанием сделать всё, чтобы во что бы то ни стало избавиться от утомительных догадок и опасений.

Мистер Ридли стоял на кухне, он готовил похлёбку для собак. Наклонив кастрюлю так, чтобы её содержимое не пригорело, и помешивая его, он искоса посмотрел на мисс Борджин. Сейчас он вроде бы не казался сердитым: у него было в точности такое же лицо, как и днём.

— Чего тебе, Дэйзи? — спросил он, сжимая в зубах зубочистку.

Дэйзи всмотрелась в его лицо.

— Как ты нашел эту книгу?

— Она лежала на столе, — не сразу, но довольно скоро ответил мужчина. — И впору мне спрашивать. Как ты нашла эту книгу?

— Взяла в шкафу в библиотеке, — честно ответила Дэйзи, не решаясь смотреть в серые глаза Скабиора.

— А ключ, видимо, стащила из секретера в спальне. Да ещё и сумела вернуть на место.

Дэйзи немного помолчала и ответила:

— Нет.

— Нет?

Мистер Ридли-Скабиор, кажется, начинал злиться. Во всяком случае, он очень уж энергично размешивал собачью похлёбку... И опять он был удивительно вежлив. Это ничего хорошего не сулило. Впрочем, мисс Борджин была рада, что преодолела свойственную ей нерешительность.

— И как же ты открыла шкаф?

— Не помню точно. Кажется, шпилькой для волос.

Мистер Ридли-Скабиор иронично улыбнулся.

— И зачем я только наложил на шкаф столько заклинаний, если за неимением ключа его можно вскрыть шпилькой?

— Я думаю... я думаю, мне просто повезло.

— Нет, Дэйзи, тебе не повезло, — нахмурился мистер Скабиор. Дэйзи трусовато захлопала ресницами.

— Почему?

— Потому, что я недоволен.

— Я это вижу, Трэвис. Прости меня.

Мистер Ридли-Скабиор даже не взглянул на неё.

— Вы, мисс Борджин, не старайтесь оправдать себя. Я не знаю, для чего вам понадобился этот чёртов гербовник... и знать не хочу.

— Я могу объяснить.

Дэйзи сделалось тревожно.

— Скоро ужин. Я занят.

Таким образом хмурый мистер Ридли окончил диалог, и Дэйзи решила убраться подальше от неприступной горы его холодного величия.

Ужин на этот раз подавали на кухонном столе. Мистер Ридли ел и читал газету. Дэйзи всё ещё пыталась угадать его настроение. Время от времени ей казалось, что всё идёт по-старому, и он не сердится. Впрочем, именно это предстояло выяснить.

Вина не подали. Сославшись на головную боль, мисс Борджин, ушла в спальню. Общество хозяина Ридли-холла не было приятным: он был постным, усталым и равнодушным, хотя и пожелал ей хорошо отдохнуть. В этом Дэйзи была склонна винить себя.

Борджин лежала в помпезной кровати, положив голову на высокую подушку, совсем маленькая в сравнении с высокой, тёмной резной спинкой. Ей не спалось. Сквозь замочную скважину её двери просочился слабый лучик света. Это мистер Ридли поднялся в коридор со свечой в руке. Судя по всему, он задержался в коридоре. Но вдруг он постучал. Дэйзи отворила дверь. Мистер Ридли, такой же задумчивый и бледный, как и прежде, изъявил удивление, увидев её в халате.

— Мать честная! Ты спишь, что ли?

— Нет.

Мистер Ридли заглянул в комнату: мисс Борджин выключила свет, но её темное пространство освещали слабые огоньки, которыми она развлекала себя, если была уверена, что никто не придёт.

— Я подумал, мы сегодня слишком рано поужинали, и хотел прогуляться. Уж я-то точно не усну без прогулки. Ты хочешь пойти со мной?

— Да, — только и сумела выговорить Дэйзи, счастливая от того, что он, наверное, не злится.

— Оденься теплее.

* * *

На улице царил глубокий вечер. Спокойный ветер гулял среди ветвей, пересекающих сизое небо. Дэйзи держала мистера Ридли под руку.

— Одного не могу понять, — вдруг сказал мистер Ридли, — кто надоумил тебя искать дверь в шкафу.

— Никто.

— Хорошо, допустим, никто... — согласился мистер Ридли, поглядев вниз, под ноги.

— Мы будем гулять здесь? — спросила Дэйзи, немного озадаченная тем, что в чертах его лица ей виделась тщательно утаённая тревога. Впрочем, скорее всего она наделила его собственным настроением.

— Я думаю, можно обойти холм на лошадях. Дорога подсохла...

— Довольно поздно для конной прогулки, — смутилась мисс Борджин. К сердцу подступило беспокойство, похожее на то, что она испытала, когда они катались в лодке на пруду. Конечно, она всё ещё не была уверена в мистере Ридли-Скабиоре, а он ничем не мог ей помочь, потому что не думал об этом.

Пока он выводил лошадей, мисс Борджин рассматривала силуэт дома, стоящего над тёмной, блестящей гладью пруда. Башня разрезала небо, освещенное неполной луной. Она сияла ярко, но ободок вокруг неё, погрязший в тучах, казался совсем тусклым. Она была точно фонарь, завешенный платком.

Мистер Ридли отвлёк девушку от созерцания красивого, но мрачного вида, и подсадил на старого коня. Тот, не дожидаясь движений нового, неуверенного наездника, тронулся с места сам.

— Мистер Ридли, куда он меня везёт?

— Он идёт привычной дорогой. Не отпускай поводья: намотай на ладонь и держись вот здесь.

Мистер Ридли на своей молодой кобыле быстро обошёл Дэйзи; отдаляясь, его фигура спускалась всё ниже... Лошади спускались по холму к опустевшему огороду. Первое время мисс Борджин молчала, приноравливаясь к лошади, и от души надеялась, что поступь у неё твёрдая, и она действительно не поскользнётся. Наконец, они оказались на широкой, обросшей молодыми деревьями тропе.

— Трэвис, — поспешила сказать Дэйзи, — я не очень хорошо держусь в седле.

Мистер Ридли посмотрел на нее немного свысока, но в то же время иронично. Дэйзи было не до смеха: она изо всех сил хваталась за луку седла, постоянно думая о ногах и стременах.

— Я знаю об этом. Думаешь, старичок Билл взбрыкнёт и пустится вскачь?

— Всякое может быть.

— С ним такого не случалось уже года четыре.

— Зная себя, я могу предположить, что именно тогда, когда на нём сижу я, он это сделает, — хмуро ответила мисс Борджин.

— Расслабься и доверься ему!

Через некоторое время тропа стала свободнее, и мистер Ридли-Скабиор, покачиваясь в седле, произнёс:

— Вообще-то, я должен кое-что сказать.

Повисло молчание, мистер Ридли, сомкнув губы, смотрел перед собой.

— Говори, — сказала Дэйзи, лёгкий испуг которой теперь готов был переродиться в ужас. Мистер Ридли, наверное, сейчас обсудит с ней и гербовник, и то, что случается с постояльцами дома, осмелившимися выйти к запретным шкафам.

— Не сегодня, — мистер Ридли неожиданно улыбнулся. — Что-то я себя не узнаю. Я, наверное, начинаю походить на тебя. Не могу набраться смелости!

С этими словами мистер Ридли снова устремился вперёд, а взбудораженная, удивлённая мисс Борджин осталась позади него. Немного погодя они объехали кладбище, мимо которого когда-то (наверное, вечность назад) Дэйзи шла к Ридли-холлу.

— Всё равно я вынужден буду это сказать, Дэйзи, — заметил мистер Ридли, странно сощурив глаза на бледную, как бы обрубленную луну.

— Скажи сейчас, — взволнованно выговорила девушка.

— Не хочу. И у меня ещё есть время.

У овсяного поля, на развилке дорог, мистер Ридли наворачивал круги вокруг медленно плетущегося жеребца Дэйзи, и его взгляд был обращён вглубь себя.

— Ничего, скоро твое мучение закончится, — задумчиво произнёс он.

— Ты о моём пребывании в Ридли-холле? — удивилась всё ещё трепещущая Дэйзи.

— Я имел ввиду прогулку.

Дэйзи молчала.

— Воздух очень холодный, мне жаль Билла, да и тебе не полезно.

Некоторое время они следовали вдоль кладбищенской стены, затем оказались на дороге, по которой почти никто не ходил и не ездил.

— А что с моей с квартирой?

— Ничего особенного, вроде бы, там снова кто-то живёт. Подумай о своём отце: он тоже не может пока вернуться к привычной жизни.

* * *

Дэйзи начинала напрягаться. Развитие беседы, как всегда, ни к чему не приводило, к тому же её сильно качнуло влево, и пришлось схватиться за гриву коня. Скоро путники добрались до старой ограды, поднялись по бетонной дорожке, ведя лошадей под уздцы, обошли дом и направились к сараям. Как бы нехотя вбирая в грудь вкусный, насыщенный влагой воздух, она спросила:

— Почему отец решил, что Бэрк никогда не выйдет из Мунго?

Мистер Ридли отреагировал запоздалой усмешкой.

— Он хотел остаться один на один с собой и со своей лавкой. Ты что-то совсем скуксилась… Прогулка тебя не ободрила?

Дэйзи взбодрилась, но, увы, не в положительную сторону. Ей хотелось, чтобы он заговорил о том, чего обычно избегал, чтобы сердился, чтобы сделал что-то совершенно новое. И, может быть, всё-таки сказал то, чего не договорил. В конюшне мистер Ридли ласково оглаживал морду старого коня, а Дэйзи стояла у выхода перед закрытой дверью.

— Ты стыдишься моего отца?

Мистер Ридли повернул голову, остановив на ней чуть напряжённый и как будто озадаченный взгляд.

— Почему ты так думаешь?

Она вышла на улицу, в полной мере ощущая прохладу теперь уже настоящего осеннего вечера. Конечно, ответить на это было непросто. Поэтому Дэйзи молчала, нерешительно, из-под бровей, поглядывая на его лицо. Он продолжил, как будто начинал понимать истиную причину этого вопроса.

— Мне довелось побывать в заточении, и это самое мучительное, за что меня судят. Почти все, кроме Борджина... Обо мне ходят нелестные слухи. Это ему впору стыдится меня.

Дэйзи знала о кратковременном заключении мистера Ридли в Азкабане, но о причине имела самые скудные сведения. Она опасалась его перебивать.

— Чистокровные семьи так или иначе в курсе дел друг друга. Ты же посещаешь собрания в церкви и год назад была на балу?

— Это был мерзкий бал. Какое-то собрание недобитых последователей Волдеморта.

— Ну не все чистокровные волшебники такие, не все.

Мистер Ридли отворил скрипучую дверь, и они вошли в прихожую.

— И всё же тебе есть дело до чужих пересудов.

— Учитывая то, что я выслушиваю их уже давно, можно предположить, что я к ним привык. Меня учили никогда не сдаваться. И я не боялся рисковать, а уж после двадцати жил так, чтобы было что вспомнить. Но почему-то злоключения на мою долю выпадали чаще удач, а последние достигались изощрёнными усилиями. Я не хочу нечаянно услышать, что женился на девушке из хорошей семьи, чтобы непременно превратить её в мумию и заполучить её имущество. Дэйзи… Я рискую бросить на тебя свою тень. Потому что всё, что я сделал и делаю, осуждается.

Вместо того, чтобы подбодрить её, он направился к каминной полке. Он раскуривал трубку, оставаясь возле камина, затем замер у стены над длинноногим, высоким столиком. Ему стало неловко, а это было несвойственное ему состояние. Всё это казалось нереальным.

Уже понимая, что лучше уйти спать, Дэйзи неожиданно сказала:

— На земле наша жизнь коротка, её нужно прожить, как можно полнее, впитывая всё её счастье.

Ридли не нашёлся с ответом.

— Я буду жить именно так.

— Что это значит?..

— Вы ужасный человек.

— Ты покинешь меня вот с этими словами?

Борджин направилась к лестнице и, отсчитав несколько ступеней, посмотрела на Ридли, который держал в руках развязанный платок и молчал.

— Стоп, стоп, погоди...

— Спокойной ночи.

Мисс Борджин поспешила убежать в тёмный коридор, где отворила дверь спальни, в которой скрылась, заперев за собою дверь. Сознавая, что меньше всего на свете хочет, чтобы Ридли что-нибудь такое заподозрил, она сделала над собой усилие и не расплакалась.

Засыпая в огромной постели, Дэйзи отметила, что почти не грустит. Кажется, наступил конец какой-то очаровательной сказки, которая, поглотив внимание на многие дни, оборвалась, напоминая, что впереди ждут другие дела.

Как выманить мистера Ридли из дому? На какие хитрости пуститься? Усевшись у окна с открытой книгой, мисс Борджин отправила ему таинственный взгляд.

— Кажется, ты расстроена вчерашним разговором. И зачем я всё это затеял.

— А ещё я хочу знать, пишут ли мне.

Мистер Ридли всё-таки взял трубку и озабоченно всмотрелся в её отверстие.

— Завтра с утра надо отбирать яблоки. Недосуг будет ходить по городу. Отправлюсь сейчас.

Конечная цель была достигнута, но Борджин осталась в кресле, чтобы наблюдать за происходящим. Было важно, чтобы он не запер дверь своей спальни каким-нибудь необычным способом.

Хладнокровие всё ещё не покинуло Дэйзи Борджин. Она подкралась к лестнице, чтобы посмотреть, что происходит в коридоре. Ридли запирал дверь ключом. Стоило ему сунуть ключ в карман, Дэйзи, точно юркая обезьянка, прыгнула обратно в кресло.

«Какой негодяй, он всё запирает!..»

Однако не время было опускать руки. Из заднего кармана Ридли торчала верёвочка от ключа. Он направился к крыльцу. И только тогда Дэйзи поднялась с кресла и поспешила его догнать.

— Что такое?

Мисс Борджин пришла в замешательство. Пожалуй, лицо Трэвиса не располагало к сантиментам, но она нерешительно ответила:

— Я… Я хочу, чтобы ты меня обнял.

Именно от продолжительности объятий зависела добыча ключика. Глаза Трэвиса стали теплее. Дэйзи припала к его груди и поцеловала его в подбородок. Он ушёл, а она следила за ним со смешанным чувством испуга и волнения.

В комнате хозяина Ридли-холла она то и дело замирала. Деньги нашлись почти сразу, а вот из-за зелья пришлось понервничать. И всё-таки стоило использовать последнюю минуту с надеждой на удачу. Она открыла дверцу дубового шкафа и увидела склянку с соответствующей надписью. Её внимание привлекли и другие бутылочки, коробочки и штучки... Но не время было думать о загадках этого хранилища. Дэйзи закрыла шкаф и спрятала полезные находки в сумку.

Шагая по холодному залу, она цеплялась глазами за очертания ящиков и скамеек, чернеющих в полутьме по сторонам.

* * *

Обременённая своей неизменной сумкой, она спустилась с пригорка. Оливер, как всегда, удил рыбу и стоял спиной к тропе; Дэйзи быстро миновала её и дошла до увитой плющом, изрядно состарившейся решётки. Вскоре она оказалась на обходной сельской дороге. Часом позднее Дэйзи следовала по привокзальной площади. Наскоро перекусив в дешёвой забегаловке, она занялась поисками телефонного аппарата.

Только к вечеру мисс Борджин добралась до дома, где жил Булстроуд. Он выглядел неприветливым и удивлённым. Застывшая у порога Борджин всматривалась в тёмные недра квартиры, — а вдруг здесь хозяйничает кто-нибудь ещё? Злая ревность опалила её сердце.

— Я так и не получила обещанного послания, — робко улыбнулась она.

— Это неправда, я писал тебе два дня назад.

«Чёрт! Чёрт, этот Ридли… он найдёт это письмо и вскроет его».

— И ты не заходил ко мне всё это время?

— Нет, я не привык болтаться под чужими окнами.

— Очень странно, — насупилась Дэйзи, вслушиваясь в неясное бормотание телеведущего.

— Я ждал твоего звонка, как мы и условились, а не дождавшись, позвонил сам, но ты не отвечала.

Дэйзи вжалась в стену:

— Я же просила писать.

Повисла напряженная тишина, которую нарушал разве что товарищ Булстроуда, прихлебывающий чай.

— У тебя проблемы с телефоном?

— Да. То есть... Нет.

— А что случилось?

Серьёзный взгляд Вальдемара требовал от Дэйзи каких-то разъяснений.

— Да. У меня проблемы.

Булстроуд грузно уселся на диван, сжимая опустевшую чашку.

— Я о чём-то таком подозревал.

— А я какой-то момент я решила, что у тебя появилась подружка.

— Нет! Это было обычное знакомство на дне рождения Джерома.

— И что?

— Да так. Смысла не вижу об этом рассказывать, — тихо ответил Вальдемар. — Лучше скажи, где ты сейчас живёшь.

— Это невозможно, — мягко объявила Дэйзи.

— Странно.

— Ты от кого-то прячешься? — спросил Джером.

— В общем и целом всё изменилось из-за папы.

— Старый торгаш перешёл кому-то дорогу? К этому всё и шло.

— Тебе не кажется, что это грубо, дорогой?

— Нет, не кажется.

Дэйзи не стала продолжать разговор. Наскоро поев, она улеглась спать.

Пришедший в спальню вслед за ней Вальдемар стал ласковее. Дэйзи открыла глаза, понимая, что уснуть не получится. Пока ещё ей не слишком хотелось близости с Булстроудом.

— Я скучал.

— И ты не сердишься, что я взяла и пропала?

— Сержусь.

— Почему ты не спросишь, что же на самом деле случилось?

— Давай поговорим об этом завтра. Тем более Джером уехал домой.

— Да, тем более, он практически маггл.

— Но он мне нравится.

Вальдемар просунул ладонь между её сведёнными бёдрами.

— Послушай, может быть, лучше просто поспим?

— Мы так давно не виделись.

— Не лучше ли утром.

Вальдемар успокоился, но через пару минут снова взялся за своё. Мисс Борджин, усталая и измотанная, оставалась холодна. Через некоторое время она с трудом скрывала раздражение. Вальдемар всерьёз занялся её трусами.

— Что это за вздох?

— Извини. Я очень хочу спать.

Утром Вальдемар решил добиться того, чего хотел. Как же все это забылось... Но вот теперь снова вспоминается. Наверное, к лучшему.

Дэйзи раздумывала о происходящем с завидным спокойствием. И ещё у неё имелись потрясающие планы. Она собиралась навестить Борджина в Малфой-меноре, воспользовавшись оборотным зельем.

— Чем ты будешь заниматься? — осведомился Булстроуд.

— В понедельник схожу на работу. Меня восстановят в должности, — не моргнув, ответила Дэйзи.

Являться туда было не только самоуверенным, но и стыдным поступком. Как посмотрят на неё заведующая приютом и коллеги? Кто без неё все это время курировал детей? Что подумали опекуны? Ответы были скрыты в тумане неизвестности.

— А где твой отец?

— Я только примерно представляю, где он может быть, и хотела бы его отыскать, — на сей раз искренно ответила Дэйзи.

— Надо думать, он шлёт тебе весточки?

— Шлёт. Но теперь уже напрасно.

— Всё это попахивает идиотизмом.

— О, да.

— Может быть не надо его искать? Мало ли...

Булстроуд каким-то образом уловил одну из противоречивых мыслей Дэйзи, и она смутилась.

Когда он вышел в магазин, Дэйзи кинулась к сумке, в подавленном волнении перебирая её содержимое. Конечно, проживание в апартаментах Вальдемара здорово сэкономит её деньги. Мистер Ридли-Скабиор не сразу, но оповестит папашу Борджина о бегстве дочери... Оставалось выяснить расположение помпезного особняка, который Дэйзи доводилось видеть разве что на картинках. Как же это сделать?

На выходных они залезли в маггловский автомобиль Джерома и отправились кататься. В былые времена это казалось удивительно весёлым занятием. Дэйзи купила маггловскую одежду: узкие джинсы, свитер и модную куртку. Она намеренно распускала волосы, а также обзавелась тёмными очками. Булстроуд был приятно впечатлён… а что сказал бы отец? Наверное, его челюсть упала бы вниз, а жизнь стала на несколько недель короче.

Ей пришлось привыкать к маггловской плите, и к шкафчику со стеклянной дверцей, в котором Вальдемар разогревал пищу. Булстроуд гордо демонстрировал ей электрический утюг и вентилятор, а также тостер, который был вне конкуренции:

— Да он меня до ручки доведёт. Он всегда подгадывает момент, когда я наклоняюсь. Похоже, он намерен выбить мне глаз этими тостами. Думаю, у тебя устаревшая модель...

— Ничего подобного! И зачем ты так пристально его рассматриваешь? Ты точно дикарь.

Никаких магических изысков в квартире Вальдемара не было. Он курил маггловские сигареты и читал маггловскую корреспонденцию. Но не это, а отсутствие должной связи с волшебным миром беспокоило мисс Борджин.

* * *

В одном из разговоров она упомянула Малфой-менор.

— Я был там на экскурсии.

— А я думала, туда так просто не попадешь.

— Теперь уж конечно! — усмехнулся Вальдемар, — какое там! Малфой-старший добился-таки разрешения на запрет к посещению туристами ещё год назад, когда всё это весьма ему приелось.

— Хм... Что ж, понимаю. Расскажи мне, что интересного ты там видел. Вам показали уклад их повседневной жизни?

— Чьей?

— Мистера и миссис Малфой.

— Ну что за странные вопросы! — добродушно пока ещё удивился Вальдемар. — Ничего особенного нам не показывали, они что же, не люди, что ли? Это же замок, а не зоологический сад. И показательных прогулок с кормёжками там, увы, не было.

— Ты решительно ничего не понял, — раздосадовалась Дэйзи. — Лучше скажи, как пройти в замок.

— Я начинаю подозревать, твои проблемы как-то связаны с этим?

— Не напрямую.

— Туристы проходили так же, как и все остальные, через ворота. Но теперь на них заклятия. Так что попасть туда и не быть выкинутым сразу же можно лишь в качестве дворовых слуг через чёрный ход, потому что у эльфов своя магия, и к тому же нынче этих эльфов не держат в прогрессивных домах.

— Ох, как я сомневаюсь, что мистер Люциус Малфой прогрессивен.

— Сэр Люциус.

— Да-да.

Смутное воспоминание о сэре Трэвисе, конечно, не заставило себя долго ждать. А ведь противный и надменный индюк сэр Трэвис наверняка уже уговорил приятеля усилить охрану и защитные чары. И уж конечно, он не очень огорчён её исчезновением. Скорее всего, покуривает в кресле, украшенный серебряными цацками Ридли-старшего, и наслаждается своим незаслуженно высоким положением, как и прежде похаживая в гости по именитым друзьям.

Немного погодя Булстроуд и Дэйзи Борджин отправились в продуктовый магазин. Универсам был многолюден и тесен. Она шла след в след за молодым человеком, не принимая участия в выборе покупок.

Дезидерия продолжала думать о папе и мистере Ридли, пока не вспомнила подробности последних часов, проведённых в Ридли-холле. Дело дошло и до шкафа с амбарным замком. Кажется, хозяин этого дома всецело доверял прислуге. На шкафу не было никаких заклинаний.

Сказать по правде, никаких ценностей в нём не было тоже. Разве что зелье... Кроме оборотного, там стояли склянки с настойкой от головной боли и другие «препараты» с весьма высоким содержанием спирта, которые мистер Ридли, видимо, относил к лекарствам. И неприметная бутылочка с надписью на букву «А». Дэйзи упорно вспоминала название. Ах да, кажется, «аконитовое».

Поглядев на яркие лампы над витриной, Дэйзи осведомилась у Вальдемара, не помнит ли он, от чего это зелье.

— От чего? Скорее «для кого», я бы так поставил вопрос. А в чём дело?

— Ни в чём. Просто вспомнилось.

— Это зелье для...

Булстроуд пропустил старушку, ковыляющую к витрине с молоком.

— Это зелье подавляет симптомы ликантропии. Среди твоих новых знакомых завёлся оборотень?

Едва взглянув на Булстроуда, Дэйзи Борджин облизнула губы и неестественно улыбнулась. Нужно было придумать другую тему для беседы.

— Смотри, как тонко нарезана кровяная колбаса. Просто удивительно, как им это удаётся?

— Да. Просто прелесть, — глухо отозвался Вальдемар.

— Ты же говорил, что на дух не переносишь кровянку.

— Я на дух не переношу дурацкие тайны.

— Я просто так... Я просто так спросила.

Дэйзи отвернулась, чтобы расслабить лицо и «вернуть» брови на место.

— Вот что я тебе скажу, милая. Ты вернулась странной. И что мне с этим делать?

Дэйзи не преминула ответить:

— А ты, наверное, решил поискать себе какую-нибудь шалунью, устав молчать в ответ на мои письма? В таком случае хочу тебя заверить, что ещё пару недель назад я неустанно ждала твоего письма, а получала только папашины писульки, где он обругивал тебя, хотя знал, что это будет мне неприятно.

Это длинная тирада не могла остаться незамеченной: несколько посетителей магазина поглядывали на них с ехидным интересом.

— Что? — опешил Вальдемар. — Нет, постой ка.

Он задержал Дэйзи у полок с булками, положив руку на её плечо.

— Ты собираешь информацию про Малфой-менор, спрашиваешь про зелье, которое, скорее всего, где-то увидела. Что всё это значит? Тебя загребла какая-то банда отщепенцев на побегушках у твоего папаши, и вы намереваетесь ограбить лорда Малфоя?

На этот раз покраснела Дэйзи.

— Что за вздор!

Дома она попыталась сгладить последствия перепалки и угодить ему, занимаясь не слишком любимыми кулинарными делами. Булстроуд, вероятно, и правда проворачивал что-то своё в голове, на которой, точнее воронье гнездо, топорщишись в разные стороны тёмные и жёсткие волосы. Дэйзи стала ласково их перебирать.

Она успокаивала его на разные лады, а на ум пришло несвоевременное сравнение густой, но дикой шевелюры Вальдемара с волосами мистера Ридли. У него они были мягче.

Впрочем, мистер Ридли был изрядным дерьмецом. А его старания ни на какой бумаге не писаны: никаких договоров они не заключали, и вся эта история строилась на капризах и интересах старого Борджина. И всё-таки сомнительно то, что Ридли намеревался перепродать кому-либо одинокий пузырёк.

Дэйзи пыталась определить на память, было ли в мистере Ридли нечто, обличающее такую болезнь. Хладнокровие, сменяющееся горячностью... своеволие и хитрость. Всё это, конечно, можно было списать на жизненный опыт и характер. В конечном счёте, Дэйзи не готова была верить в то, что Трэвис — оборотень.

Прошёл ещё один вечер, близилась ночь. Вальдемар лежал на спине, развернув журнал о технических достижениях магглов. Утром Дэйзи гладила его грудь со всей нежностью, на которую была способна. Её почему-то потянуло к нему. Она думала, что, подарив им ещё один шанс, обстоятельства распорядились справедливо. Она старалась не замечать, что в их воссоединении присутствует наигранность.

В маггловском районе, где обитал Вальдемар, царил жуткий шум: ужасная маггловская машина трясла и громила помойку на углу дома, орали подростки. Булстроуд занавешивал окна, чтобы случайно не махнуть волшебной палочкой на глазах у соседей.

Он ушёл на работу, а Дэйзи, отложив намерение разбираться с потерянным рабочим местом, развернула карту волшебной Британии, которую вырвала из волшебного гербовника.

Если узнать, кто поставляет в кухню Малфоев продукты и овощи, можно было бы завалить несчастного по дороге к Менору, превратиться в него и попасть во двор прислуги. А можно выманить папашу письмом.

Решив пока повременить с написанием письма, Борджин позвонила на работу, но не услышала в трубке гудков. Оставалось одно: идти на почту. Ещё с полчаса Дэйзи возилась со своим видом. К Вальдемару она явилась, когда дневной свет почти померк, но теперь её платье могло вызвать у прохожих удивление, а являться пред очи заведующей в джинсовых лосинах было бы непоправимой ошибкой.

Дверной замок щёлкнул, в коридор вошёл Булстроуд.

— Ты так рано вернулся со смены?

— Это была не смена, а халтура. Вижу, ты тоже вернулась? Как прошёл разговор?

— Ммм... Никак. Неужели ты думаешь, можно пойти в такое место в джинсах?

— А где же ты тогда была?

— Нигде. Я как раз собиралась выходить. Мне нужно на почту.

— Почта никуда не убежит, лучше сделай мне яичницу.

И опять Дэйзи приступила к кулинарным делам. Вспомнив о неудавшейся попытке позвонить на работу, принялась расспрашивать Булстроуда:

— Почему отсюда нельзя звонить в волшебный мир?

— Прошу тебя, только не нужно приставать ко мне с тем же. Ещё не хватало, чтобы меня донимали бабуля и дедуля.

— Но... как же...

— Если мне кто-то нужен до зарезу, я просто перевожу телефон в нужный режим. Вот этим маленьким колёсиком.

— Боже мой! Но его без очков и не увидеть.

— Модель «Авангард»! А теперь я посплю и пойду в ночное.

Зевнув, Вальдемар плюхнулся на диван и тотчас заснул, предварительно попросив Дэйзи выключить «Авангард».

«По крайней мере, не придется жарить мясо и тушить целый ковш овощей на ужин», — подумала Дэйзи. Вальдемар проснулся, как по часам, через сорок минут. Он ушёл, выпив огромную чашку кофе, и оставил Дэйзи одну в довольно прохладной квартире. Весь оставшийся вечер ей было необычайно одиноко. Здесь предметы мебели, в отличии от шкафов и этажерок Ридли-холла, казались неодухотворёнными, скучными.

* * *

Осеннее ненастье сделало погоду почти невыносимой. Именно поэтому Булстроуд одолжил машину у приятеля. Он согласился отвезти Дэйзи на почту. Оплатив посылку письма, Дэйзи поспешила на улицу, где Булстроуд нетерпеливо дожидался её, окуривая салон автомобиля. Немного погодя они стали ссориться: сперва Вальдемар колко отозвался о мистере Борджине, потом решил высказать то, что думает, о временном исчезновении его дочери.

— Ни одного письма. Какой-то странный звонок. Потом снова — молчание... И вдруг упала на мою голову, точно снег.

Автомобиль заревел и двинулся прочь от вокзала.

— А у кого ты жила всё это время?

— Это теперь уже неважно.

Булстроуд косил тёмные глаза на мисс Борджин, но ничего не услышав, смирился. А может быть, затаил досаду. Оба молчали. За стёклами всё казалось серым и безрадостным. Мелькали глыбы высоких домов, силуэты беспокойных, трепещущих на ветру деревьев. Встречные машины обдавали их брызгами из разрастающихся луж.

— Странно, — вдруг сказал голос Вальдемар. — Я давно уже не юнец, и совершенно не понимаю, что на душе у женщин.

— Отчего же, — поморщила нос Дэйзи.

— Ты приехала другой. То, как ты молчишь — видно, думаешь о чём-то. Глаза не твои. Запах — другой. Какая-то новая вода? Пахнешь, как молодая берёзка по весне.

Вальдемар поднял указательный палец, не отпуская руль:

— Но молчишь. Берёзки-то не разговаривают.

— Что на тебя нашло?

— А что с твоей квартирой?

— Мне пришлось её оставить.

— Ты, наверное, задолжала своей хозяйке? Как давно тебя турнули с работы?

* * *

Расстроенная, притихшая Борджин смотрела в лобовое стекло.

— Чёрт. Нужно остановиться и выйти... Что-то с левым дворником.

Вальдемар вышел из машины, вылезла и Дэйзи, накинув на голову капюшон модной куртки.

— Что такое?

— Хочу пройтись.

Дэйзи увидела своё отражение. В этой куртке она совсем не была похожа на волшебницу, а скорее, на провинциальную маггловскую девушку, решившую придать себе городского лоска. В отражении её алые губы казались тёмными, глаза — чёрными. Лоб пересекала свенравная прядка, как-то не вязавшаяся с полным подавленного смирения настроем. Дэйзи огляделась. Они остановились на окраине парка. Понурые деревья смотрели на них свысока и чуть печально. Она искала, есть ли просвет в толще облаков, оцепивших небосвод. Но он не находился. Вальдемар что-то проворчал, затем сунул в рот жевательную пастилку, — наверное, он благополучно справился с неполадкой. И вот её взгляд зацепился за силуэт, укрывшийся в тени невысокой ели.

Отделившись от ствола, он обособился и застыл. Кажется, это был мужчина. Он снял с головы капюшон, а Дэйзи Борджин, наоборот, капюшон поправила, повинуясь бессознательному инстинкту. Это был мистер Ридли, он наблюдал за ними, переводя глаза с неё на хмурого Вальдемара.

Дэйзи потянула Булстроуда за рукав кожаной куртки.

— Ну что?

— Надо вернуться в машину.

Лицо Вальдемара вытянулось, когда он проследил за её взволнованным взглядом.

— О, я его где-то видел. Да, я его знаю. Пару месяцев назад я продал ему одну штуку по объявлению в газете.

— Нам нужно ехать.

— Что?

Скабиор сделал шаг в сторону машины.

— Да что с тобой! — воскликнул Вальдемар. — Подумаешь, какой-то Ридли-Шридли. Наверное, недоволен покупочкой. Ничего, сейчас разберёмся.

Мистер Ридли стоял чуть поодаль, выуживая окурок папиросы из тонких губ. Он улыбнулся.

— Добрый вечер.

Дэйзи не знала, что предпринять, а Вальдемар ответил кивком.

— Добрый вечер, мисс Борджин.

Густые и низкие брови Булстроуда стали ещё ниже:

— Вам чего, милейший?

— Извините за беспокойство, но я хотел поговорить с вашей спутницей.

— Что вам от неё нужно, — спросил Вальдемар, потирая лоб ребром ладони.

— Всего лишь кое-что сообщить... буквально в двух словах. Вы не возражаете?

Мистер Ридли-Скабиор продолжал выдерживать учтивый тон. Дэйзи тем временем подметила, что лоска, соответствующего такому тону, в нём нет. Его лицо было нездорово-бледным, осунувшимся, волосы небрежно прибраны куском чёрной ленты и частично разбросаны по плечам. Он поглядывал на Вальдемара высокомерно и в то же время с любопытством. Однако Вальдемар не отставал от него в высокомерии.

— Как ты можешь быть с ней связан, какие у вас дела?

Дэйзи чувствовала назревание конфликта и поспешила его предотвратить:

— Никаких! Мы просто приятели. Он помог мне выручить отца. Я же говорила, что у мистера Борджина проблемы.

— Вот оно что.

— Просто мисс Борджин сбежала из приютившего её дома.

Вальдемар наклонил голову влево.

— Из какого дома?

— Этого я сказать не могу.

— Может быть, из вашего, мистер Ридли?

— Дэйзи, ты поступила неправильно.

— Почему?..

— Вряд ли этот человек может тебе помочь. Есть вещи, о которых он ничего не знает.

— Любопытно. Я-то решил, ты хочешь обсудить со мной покупку. А ты, оказывается, пришёл за дочкой Борджина. У меня теперь возникли совсем нехорошие подозрения.

— Какие? — воздел брови Ридли.

— Дрянные, — ответил Вальдемар.

Испуганная мисс Борджин растерялась и покраснела. Но и в ней «взыграло ретивое»:

— Ничего этого не случилось бы, если бы ты был внимательнее, если б вовремя отвечал на письма и хотя бы иногда интересовался моей, а не только своей жизнью.

— Кроме твоих трудностей у меня и своих навалом, — объявил Вальдемар. — И я вовсе не обязан беспокоиться за Борджина.

— Понимаю. Для этого у тебя кишка тонка, — заметил Ридли.

— Твоё мнение меня не интересует.

— А должно.

— Ищешь приключений?

Кажется, Вальдемар не дооценивал мистера Ридли-Скабиора: он хорохорился перед ним, как молодой петушок.

— Вальдемар, не надо! — воскликнула Дэйзи. — Он... он...

— Что, он? Он серьёзный соперник, владеет тёмной магией? Значит, у него в рукаве краплёные карты! Я знаю, чем ты занимался во время войны, мистер Ридли... «сэр Трэвис», если вам так угодно. Ты был обыкновенным егерем. Все волшебники знают, кто ты такой на самом деле.

— Я рад, — сухо ответил Ридли.

— Все знают, как ты разбогател: ты расправился с членом семьи. Да ты точно Волан-де-Морт!

На сей раз мистер Ридли схватил Вальдемара за грудки, страшно побелев:

— Заткнись, чёртов магглолюб...

Завязалась драка.

Увидев, как Вальдемар бьёт мистера Скабиора увесистым кулаком, Дэйзи собралась с мыслями и бросилась в машину. Она шарила в салоне, надеясь отыскать палочку, но уже не смогла из неё выйти: дверцы захлопнулись. Что этому поспособствовало, она так и не узнала.

В ход пошло волшебство. И, кажется, даже Булстроуда не беспокоило случайное вторжение на эту улочку магглов.

Дэйзи снова толкнула дверь, но та не поддавалась: может быть, Вальдемар махнул палочкой, пока Ридли утирал кровь с губ? Ридли-Скабиор, закалённый куда более серьёзными стычками, чем уличная потасовка, имел менее увесистые кулаки и многоборьем не занимался, однако был сметлив в области оборонительной магии. Вскоре он уложил бесчувственного Булстроуда на обочину дороги. Он разглядывал его лицо, прибирая оружие за пазуху. То же самое он сделал и с палочкой Вальдемара, спрятав её в его внутренний карман. Затем настиг старушку, увидевшую окончание поединка и торопливо ковыляющую за угол. Не дожидаясь, пока она обернётся, мистер Ридли направил в неё своё любимое заклинание.

Избавив старушку от только что пережитого испуга, мистер Ридли направился к автомобилю, поглядывая по сторонам. Он заставил дверцы раствориться. Дэйзи шарахнулась на соседнее сиденье.

— Что ты с ним сделал?..

— Ничего. Он придёт в себя через минуту.

— Я ненавижу тебя… Ненавижу.

Немного помедлив, Ридли отнял у неё палочку. Всё ещё не верившая в происходящее, встрёпанная, озадаченная Дэйзи полезла драться. Мистер Ридли оттолкнул её и пристегнул к соседнему месту ремнем. Из-за угла вышел маггл с собакой, которая принялась обнюхивать лежащего Булстроуда.

Ридли-Скабиор нажал на газ, — машина тронулась с места. Только через мгновение Дэйзи осознала, что этот волшебник, как бы не могущий водить машину, куда-то её везёт. Задавать вопросы было излишне. Он точно знал, как это делается. Дэйзи оторопело косилась на его руки, уверенно поворачивающие руль.

— Куда мы едем?

— Не волнуйся.

— Это не твоя машина!

— Она вернётся к владельцу.

— Ты не можешь меня забирать.

— Для чего ты украла оборотное зелье?

— На всякий случай...

— И оно тебе пригодилось?

— Нет.

— Но ты должна была хотя бы предполагать, где именно оно может тебе понадобиться?

— Я предполагала.

Дэйзи устала выискивать аккуратные ответы.

— Я предполагала, что схожу в Малфой-менор и поищу там мистера Борджина.

— Ах, вот как?!

Машина подскочила, выныривая из ямы.

— Что ж, значит, мои догадки были близки к истине.

Он проговорил немного погодя:

— И в кого бы ты превратилась?

— Об этом я не думала. В кого-нибудь.

— Совершенно бредовая затея! Уговорить папашу на побег, будучи в чужом облике, склонить его к столь безрассудному поступку... да, представляю себе его реакцию. А если бы ты превратилась там в саму себя? Вот пошла бы потеха!

— Это почему же?

— Потому что...

Скабиор глянул на Дэйзи совершенно обескураженно.

— Да ну тебя с твоими вопросами. Знаешь ли ты, что твой папаша играет в карты, и, если бы не это вынужденное заточение, уже через полгода он остался бы без штанов?

— Ты лжёшь. А как же его счета, богатства?

— Для человека, которые ещё и за всех платит, он совершал огромные траты.

Дэйзи прижалась к спинке кресла.

— Не печалься, Дэйзи, как ни странно, Бэрк даже стал для него спасением. Только теперь он остепенился. Только теперь осознал серьёзность своих ошибок и грядущей опасности и не допустит плохих перемен, если, конечно, снова не начнёт пить.

Через некоторое время Дэйзи, в голове которой все ещё не умещалась вся эта информация, думала то о Вальдемаре, то о папе, то о матери, не ведающей о проблемах бывшего мужа.

— Я не понимаю, куда мы едем.

— В Ридли-холл.

— Зачем мне в Ридли холл?

— Так будет лучше.

— Лучше для кого?..

Он впервые улыбнулся, затем сказал:

— Думаю, так будет лучше для всех.

Машина остановилась на краю какого-то подлеска. Скабиор, поглаживая пальцами руль, о чём-то думал. В голову мисс Борджин полезли воспоминания о злосчастном пузырьке. В этом неприютном и тёмном, безлюдном месте особенно неприятно было думать об оборотнях. А бледность и зловещее молчание мистера Скабиора лишь усиливали её опасения.

— Почему мы здесь остановились? — робко спросила она.

— Я думаю, как поступить.

— С кем?..

— С машиной.

— Нужно было оставить её у какой-нибудь обочины... или у вокзала, и её быстро отыщут.

— Верно. А твой Вальдемар нас не сдаст?

— Это не его автомобиль... К тому же авто угнал ты, а не я.

Мистер Ридли снова улыбнулся. Вроде бы, в напряжённой тишине что-то нарастало. Дэйзи могла сконцентрироваться на том, к чему поначалу была безразлична. Её охватывало волнение другого рода.

Он взглянул на неё.

— Я ничего тебе не сделаю, не бойся.

— Я…

— Хотя сейчас по-своему удачный момент.

Дэйзи опустила глаза. Влечение к нему только разросталось, а предрассудки никуда не исчезали. Он низок и, возможно, жесток. Что это за история с родственником, и как он боролся за особняк старых Ридли?

— Долго ли ещё мы будет торчать в этом месте?

Скабиор ответил, взглянув в её лицо через зеркальце над панелью:

— Ты отвыкла от меня?

Выражение недоверчивого личика мисс Борджин стало чуть кислее:

— Я не успела привыкнуть.

— О, знакомые нотки.

От мистера Скабиора веяло похотью. Дэйзи чувствовала это, несмотря на всю его сдержанность. И чем больше она закрывалась, тем явственнее становилась его страсть. Кажется, он понимал, что она сейчас неуместна, и пытался переждать, когда она отступит.

Дэйзи не узнавала себя: она сидела безвольно, теперь уже не пытаясь ни о чём спрашивать. Она как бы вплывала с ним в течение минут, ввергающих её в очередную и бессмыссленную тёмную пучину. Однако всё оказалось не так-то просто для мистера Ридли-Скабиора и для неё.

— Это отец велел меня забрать?

— Нет, он ничего об этом знает.

— В таком случае ты абсолютно точно зря стараешься. Зачем тебе перед ним выслуживаться? Или ты втянул в эту игру кого-нибудь поважнее?

Ридли ничего не ответил. Он вышел из машины, хлопнул дверью и направился к другой. Дэйзи, вспоминая все свои несделанные дела, Вальдемара, поваленного на газон, наставления папаши и деньги, которые украла, делалась всё более недоброжелательной, и не могла себя остановить.

Ей не хотелось принимать его протянутую руку.

— Я полагаю, — сказал он, улыбаясь, — ты видела зелье в шкафу? Значит, теперь тебе все известно.

— Да, — согласилась Дэйзи, поёжившись. В нос ударил запах прелой листвы, холодеющего и свежего лесного воздуха. На бледных щеках Ридли появились розовые пятна.

— Если бы ты знала, от какой опасности я пытаюсь тебя уберечь, то не стала бы так сердито на меня смотреть.

— От опасности? Теперь я уже не понимаю, что опаснее, быть в Ридли-холле, или разгуливать по улицам.

Мисс Борджин едва успевала перепрыгивать через валежник и уворачиваться от встречных и хлёстких ветвей, которые скользили по её шее и плечам. Скрывшись в осиновой роще, они трансгрессировали. Это тоже был лес, но уже другой, куда более старый. И мистер Ридли в его мрачной тишине снова показался пугающим.

Она следовала за Ридли по еле приметной тропе. Не решаясь упрямиться, она поспевала за ним не без труда.

Через некоторое время они вышли на маленькую прогалину, где стоял охотничий домик. Перед входом в это непрезентабельное строение Дэйзи всё-таки остановилась, не позволяя мистеру Ридли затянуть себя туда.

— Что ж, могу оставить тебя на улице.

— Почему сюда? почему не в поместье?..

— Потому что, во-первых, некто по прозвищу Лангедок рыскает вокруг него, как передают мне личные источники, вместо того, чтобы отлеживаться от тяжкой болезни, которая оказалась фикцией.

— Я же говорила! А ты не верил...

— Во-вторых, там рабочие. Я не люблю чужих людей в своём доме.

Очутившись внутри, Дэйзи не унималась:

— Ты же видел его, он был переодет!

— Никакого тёмного волшебника, похожего на иезуита, я так и не застал. Не то он успевает исчезнуть, не то я такой нерасторопный.

— А кто же был тогда этот...

— Это был святой отец твоего прихода, и он явно тебя потерял.

Представить себе, чтобы святой отец её прихода, всегда такой сдержанный и благочестивый, так ловко лазал по холмам и прятался за могильными плитами родового кладбища, Дэйзи не могла.

— Надеюсь, твоё имя больше не фигурирует в его богомольной свите, — сказал мистер Ридли, затаившись в полутьме охотничьего домика.

— Как же здесь холодно. И неуютно.

— Неправда. Уютнее места я не знаю.

С этими словами Скабиор осветил пространство единственной комнаты и разжег печь дровами, аккуратно сложенными в углу. Дэйзи уселась на одну из скамеек. По стенам побежали всполохи. Мужчина уселся напротив... он немного помолчал, лукаво, и в то же время серьёзно поглядывая на мисс Борджин.

— Иногда в моей жизни бывают дни, когда я хочу уйти сюда и больше не возвращаться в Ридли-холл.

— Всем нам иногда нужна своя уютная норка. А вот у меня её и вовсе нет.

Скабиор ничем не возразил, а через мгновение произнёс:

— Я должен кое-что сказать. Бэрк знает об обычаях семьи Борджин передавать дело от отца сыну. Он считает, что твой предполагаемый супруг сможет унаследовать состояние.

Скабиору не пришлось пускаться в долгие разъяснения: Борджин тотчас поняла, куда ведёт эта мысль.

— Я никогда не выйду за этого сумасшедшего!

— Я же говорил, что ему достаточно фиктивного брака. Возможно, после него вы даже не встретитесь.

— Чёрт его дери, — выдохнула Дэйзи Борджин.

— Не волнуйся. Ты в безопасности.

Его рука накрыла её ладонь. В то время, как в котелке нагревалась вода, воздух становился теплее, и, судя по мистеру Ридли, к нему возвращалось влечение, испытанное совсем недавно и подавленное там же усилием воли.

Он спросил:

— Почему ты ушла?

— Потому что ты меня сторонился.

— Я и не думал, что это выглядит именно так.

— Это выглядело так, как будто ты заносчивый, избалованный вниманием женщин болван.

— Мы снова ругаемся? Я же не говорю тебе того, что иногда думал о тебе.

— Скорее всего ничего, о чем ты думал, не является правдой. Ты совсем меня не знаешь.

— Я имею мог бы сказать тебе то же самое.

Через некоторое время они принялись за еду. Молодая картошка с солью и маслом немного улучшила настроение мисс Борджин. Вместе с этим её не покидали мысли о Булстроуде, и было беспокойно из-за того, что она не знала точно, что с ним. Но она была слишком сердита на Булстроуда за то, что он решил исправиться так поздно.

Грубоватый и равнодушный к чужим переживаниям, тайный женоненавистник, Вальдемар редко становился причиной её радостей... Дэйзи вспомнила, как он лежал на газоне.

Что-то странное мелькнуло в глазах мистера Ридли, скользнувших к её лицу ревниво и быстро.

— Я не всегда был избалован вниманием женщин. Было время, когда они почти не обращали на меня внимания.

— Почти у всех мужчин бывали такие времена, — тихо ответила Борджин.

Он повернул голову и посмотрел в окно.

— И всё-таки ты гордец.

— У гордости много лиц.

Мисс Борджин продолжала улыбаться.

— А вот ты давно должна была зазнаться, как я. Но каноны воспитания чистокровных волшебниц обошли тебя стороной. Ты не сознаёшь, как много упустила, погружаясь в мир магглов. Да ещё и это пристрастие к церковным песням и бедным сироткам. Впрочем, ты упустила не только вечеринки для волшебников твоего круга, но и их порочное влияние.

— Как ты можешь такое говорить? — с растерянной улыбкой спросила Дэйзи. — Ты, с таким образом жизни?

— Я знаю, о чём говорю.

— То есть, мои главные достоинства, это то, что я клуша и затворница?

Мистер Ридли пояснил:

— Боюсь, что похвалы и комплименты из уст такого человека, как я, прозвучат двусмысленно.

Он завесил окно шторой. Борджин старалась оттянуть мгновения возможного всплеска чувств, но мистер Ридли уселся рядом и провёл ладонью по её плечу. Может быть, он был немного обескуражен. Скорее всего мистер Ридли, как и Дэйзи, запутался и не понимал, как ему относиться и к своей «двойной» игре с Борджином и Бэрком, у которой имелось приложение в виде дочери Борджина, совершенно не умеющей общаться с мужчинами, своенравной и такой же проблемной.

Дэйзи лежала на кушетке, сложив руки на груди и глядя в приоткрытую дверцу печки. Мистер Ридли вертел в руках часы. Наконец, он нарушил тишину, спросив:

— А ты не в положении?

Дэйзи опровергла его слова:

— Я принимаю специальное снадобье, и пока ещё оно помогает.

— Так значит, ты этого не хочешь?

— Я не знаю. Наверное, нет.

— Твой отец написал, что когда ты встречалась с Вальдемаром, ему мерещились кульки с младенцами.

Дэйзи повернулась на бок.

— Он однажды наорал на меня, что когда-нибудь я принесу в подоле, и чтобы я нашла себе «дельного мужчину».

Мистер Ридли, улёгшийся на соседнюю кровать, усмехнулся:

— А ведь он говорил мне, что ты очень почтительна, Дэйзи. И что сердце у тебя мягче материнского.

Дэйзи вздохнула, укрываясь пледом:

— Спокойной ночи мистер Ридли...

— Спокойной ночи, Дэйзи. Хотя, по-моему, на улице ещё вечер.

Час спустя Дэйзи проснулась с ощущением тревоги. Домотканный плед оказался грубым и тяжёлым. В комнате было темно, в печке тлели последние угольки. По оконному стеклу хлестали тонкие ветви рябины. Дэйзи шагнула к кровати мистера Ридли, волоча за собой постельное белье.

Наступило ненастное утро. И хотя в пасмурном пейзаже не было ничего приметного, она наслаждалась ощущением свежести прохладного ветра. Мистер Ридли шагал рядом, и она отслеживала движения его ног, ступающих по размокшей дороге. Всё воспринималось по-новому, — и мистер Ридли, и люди, и погода, и эта поздняя осень, навевающая мысли об уже не столь далёкой зиме. Печальные и тусклые краски вокруг Дэйзи Борджин и мистера Ридли как бы усиливали их общность и обостряли чувства.

Они вошли в паб, в котором однажды завтракали. На этот раз Дэйзи спасла ситуацию, воспользовавшись папочкиными деньгами, которые очень кстати носила с собой. Эти значительные купюры явно были знакомы мистеру Ридли, внимательно посмотревшему на них, когда Дэйзи выудила их из-под полы куртки.

— Не стану задаваться вопросом, — промолвил мистер Ридли, — откуда они у тебя.

— Я взяла их из секретера, когда убегала. Ты ведь и сам собирался мне их отдать? Конечно, я не уверена была, что это именно те деньги, о которых ты мне рассказал, но другие, увы, искать было некогда.

Ридли не стал негодовать:

— Я знал, что ты их взяла.

Дэйзи немного покраснела, пряча деньги обратно.

— Без этих денег я бы чувствовала себя совершенно беспомощной, так как уходила неизвестно куда и к кому.

— Всё верно, деньги придают уверенность.

Завтрак, который принёс работник, наверное, растопил в сердцах мисс Борджин и мистера Ридли-Скабиора последние воспоминания о недавней размолвке. Из радиоприёмника доносилась приятная музыка.

— Нам надо уйти в комнату, пока сюда не пришёл какой-нибудь… Гвидо.

— А мы заказали её?

— Пока ещё нет.

— И мы всё ещё не можем отправиться в Ридли-холл?

— Там чинят водопровод, и я был вынужден убрать защитные чары.

Через некоторое время они попросили комнату, и Дэйзи опять собралась заплатить, не считая денег. Мистер Ридли воспротивился. Хозяин паба принялся выяснять её имя, и пришлось вступить в споры.

— Мы скоро уедем, и мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь заглянул в ваш журнал и узнал, что мы здесь были.

— Понимаю, понимаю, сэр, — притворно соглашался недовольный волшебник.

Что подумал о них пожилой мужчина, так и осталось загадкой. «Номер», который достался им, оказался маленьким и тёмным. Осветив комнатку, которую тот представил им как весьма комфортную, оба разразились смехом. Мебель здесь была сделана самым грубым плотником на свете, обои местами отклеивались, в страшном шкафчике над умывальником стояли замасленные стаканчики, по стене быстро промчался паук, которых немало таилось между фрамугами окошка. Дэйзи посетила не менее прозаичный туалет, стены которого красовались холмистой кафельной плиткой. В туалете было накурено: сюда проникали запахи из соседнего санузла. После этого Дэйзи легла на кровать и в блаженстве вытянула ноги.

Мистер Ридли лежал рядом, обнимая подушку, которой поначалу не очень-то доверял и некоторое время пристально рассматривал.

— Я уже решил, что старого вредину не переспорить.

Здесь всё повторяло атмосферу только что покинутой ими улицы: краски были исключительно невыразительными и постоянными, даже угасающая свеча не оживила эту комнату. Тем не менее, Дэйзи казалась себе счастливой, — состояние, необычное для неё в последний месяц.

— Он написал бы «достопочтенный мистер Ридли» и «мисс Дэйзи Борджин»…

— Нет, — возразила Дэйзи. — «Дезидерия Борджин». Это моё имя. Если тебе угодно, можно на французский манер — Дезирэ.

Через некоторое время Дэйзи нерешительно спросила:

— Почему «достопочтенный мистер»?

— Не все признают за мной титул. Правда, в основном, те, кто особенно чтит обычаи магглов.

— Это твой старший брат должен был стать бароном?

— Тогда как я, с точки зрения сторонников старого Ридли, всего лишь его второй сын, нажитый в неравном браке. Чистая кровь моей матушки из её обнищавшего рода суть ничто…

Дэйзи так хотелось узнать, что же случилось с несостоявшимся бароном Ридли, сводным братом Трэвиса, что сейчас она только и делала, что поглядывала в сторону мужчины, всё-таки доверившего подушке растрёпанную голову. Но мистер Ридли-Скабиор казался ей замкнутым, в нём снова появилась отстранённость.

А значит, нужно было немного подождать. Непросто было ему, как видно, погружаться в прошлое… Мисс Борджин было с ним хорошо, а он не притрагивался к ней, хотя и хотел; что привлекало его в ней, Дэйзи знать не могла.

Мистер Ридли-Скабиор глядел на неё краешком глаза. Чем дольше они молчали, прислушиваясь к тишине, тем сильнее ей хотелось преступить мысленный «обет» на избегание близких связей вплоть до выяснения его истинных намерений, но гордость, конечно, не позволяла.

— Зачем ты так ведёшь себя, — вдруг сказал он, приподнимая голову. — Чёрт, да ты непоследовательна, как всё женщины. Сбежала от меня к этому болвану, недолго думая упала в его объятия, да?

— Я думала, что возвращаюсь к прежней жизни.

— Я сердит. Когда ты сбежала, и я это обнаружил, Стефаниде здорово не поздоровилось. И как она проворонила тебя?

— Странно. Вальдемар ещё меньше переживал о моём исчезновении. Как видно, все вы на один лад, — завлекаете наивных простушек вроде меня миражами.

— А не сами ли вы их себе выдумываете?

— Может быть и так, — согласилась Дэйзи, в противовес тайным намерениям вдруг отвернувшись от него на бок. Однако мистер Ридли сказал в её ухо:

— Нужно жить настоящим, Дэйзи.

Дэйзи промолчала, признаваясь себе в том, что ждала от него этого нахальства.

— А ты думала, что я не стану тебя искать?

— Я не знаю.

Мистер Ридли молчал. Видимо, понимал, почему.

— Как-то раз Стефанида призналась мне, что нрав у твоего отца был «больно крут». Кажется, что-то от отца передалось и тебе, или я ошибаюсь, и он просто немного испортился, а вот от чего, я, увы, знать не знаю. Ведь ты мне так ничего о себе и не рассказал. А выискивать что-нибудь в твоих шкафах я не стала. Мне было не до этого, Трэвис.

Она добавила:

— Ты был прав, когда сказал, что я не знаю о том, что творилось в тёмные годы. Некоторые рассказывают странные истории. И о тебе — тоже.

— Да. Знаю, — наконец ответил мистер Ридли. — Знаю о том, что они говорят. Но что я могу с этим сделать?..

Противиться и дальше тому, что охватывало всё сильнее, Дэйзи не могла, и больше не видела в этом смысла. Кажется, он прекрасно это понимал, и быстро поцеловал её в губы. Дэйзи немилосердно впилась пальцами в волосы, которые мистер Ридли небрежно собрал на затылке. Он расстегнул ширинку её модных джинс и стянул их вниз. Снял с Дэйзи её свитер, бюстгалтер, затем бросил на пол собственную куртку, за ней последовала толстовка, под которой оказалась вытканная из тончайшего хлопка сорочка… Бельё из волшебных лавок оказалось на полу, к нему присоединились отменные вещички прямиком из городских немагических магазинов, которые облекали тело чистокровной Дэйзи Борджин, дочери всем известного мистера Борджина. Охваченные страстью Дэйзи и «сэр» Трэвис отправили на пол теперь уже и ветхий плед, на который недавно боялись лечь. На мгновение Дэйзи вспомнила, что хитрый владелец паба мог всё это время держать под дверьми каких-нибудь товарищей, а может быть, и сам, ссутулившись, подслушивал. Ей сделалось страшно: а что, если он втайне помогает Бэрку?

— Трэвис…- выдохнула Дэйзи. — Я боюсь этого трактирщика.

— Успокойся. Старик ничего не понимает в моих делах. Ты же знаешь, что он грязно... нечистокровный волшебник.

— И что?

— Вообще-то раньше Борджин снабжал его травками, которые трудно раздобыть. Твой папаша не из той породы, что упускают из виду деловых людей.

Мистер Ридли махнул палочкой, чтобы звуки в комнате не попадали за её пределы. Проходили минуты… Через некоторое время оба обнимали друг друга на смятом постельном белье; Дэйзи перебирала его волосы, наблюдая из-за его плеча за тараканом, единственным свидетелем их страсти — он прятался у умывальника, шевеля усами.

Мистер Ридли глянул на часы, висевшие у изголовья кровати.

— Скоро домой, — проговорил он, поглаживая её спину. — Мне кажется, погода портится.

Они оделись, помогая друг другу, и спустились вниз. Выйдя на улицу, Дэйзи и лицом, и обнажёнными запястьями почуствовала, как холоден тяжёлый ветер.

У подножия холма, на котором высился дом, сновал Джек с метлой. Он следил за хозяином, не опуская глаз, а потом рассеянно поздоровался. Стефанида так и не встретила прибывших вопреки обыкновению. Дэйзи, сердитая на неё за то, что она нашла и бросила на её кровать гербовник, осторожно осведомилась, что с ней. Заболела, беспечно отозвался Трэвис.

Покинувший дом на несколько дней хозяин рьяно совался во все дела Джека, пытаясь выяснить, случилось ли что-нибудь необычное. Джек разводил руками: всё как всегда, ничего исключительного.

За ужином мистер Ридли-Скабиор вручил новую посылку от отца.

— Он усердно слал письма, прислал вот этот сундучок.

— Так ты не сказал ему, что я сбежала?

— Честно говоря, нет.

Дэйзи открыла сундучок. Подарки не оставили её равнодушной. Здесь была твёрдая тушь в коробочке, множество причудливых предметов для волос, пудра в шкатулке весом с кирпич, а в другой, похожей на шайбу, румяна цвета граната. Дэйзи без особенного воодушевления перебирала раритеты, которые предлагал рынок, нацеленный на возрастных дам исключительно волшебного происхождения.

Среди них она нашла серьги, краску для бровей очень странного оттенка и зеркальце, обрамленное черепаховой костью. На задней стороне этого зеркала была выточена страшная рожа японского демона. Неожиданно заметив это, Дэйзи не сдержала удивлённого возгласа. Затем развернула папашину записку:

«Дорогая, всё, что ты найдёшь в этой шкатулке, принадлежало женщинам родственной семьи, которые славились исключительной верностью и умением производить здоровых сыновей. Конечно, для многих сыновей ты старовата, однако пусть это не огорчает тебя: вещи, побывавшие в этой шкатулке, придают женщинам молодой и соблазнительный вид. Весьма надеюсь, ты не упустишь из внимания это свойство. Пора бы научиться интересовать подходящих мужчин».

Если Дэйзи применит эту тушь и нарумянится этими румянами, Трэвис посмеётся и назовёт её жар-птицей. А ещё подумает, что она желает показаться красивее, чем есть.

Нечаянно вспомнив о балконах со шкафами, Дэйзи задумалась. Именно в эту минуту вошёл предмет её утаенных волнений.

— Что тебя так насмешило?

— Папина записка.

— А почему ты не переоделась в платье, ты же принимала ванну?

— Сама не знаю.

— Надо бы переодеться… Тут так не принято

— Ой ли! А не маггловская ли кофта на тебе с утра до вечера?

— По крайней мере, я прячу её под верхней одеждой.

Мистер Ридли поймал Дэйзи за рукав.

— Просто ты выглядишь немного непривычно. И… вызывающе в этих лосинах.

— Как это? — ответила Дэйзи. — От чего? Ты, похоже, не видел вызывающей одежды! Например, платье, которое выслал мистер Борджин.

Мистер Ридли улыбнулся.

— Что ж, думаю, оно окажется полезным.

* * *

Стефанида так и не объявилась, из чего стало ясно, что она и впрямь больна.

— А что случилось?

— Не знаю, я и не понял толком. Мне было не до этого.

Джек вышел с кухни, унося ведро с золой из печи.

— Она всё это подстроила, — проговорила она и тут же пожалела о том, что не уследила за словами.

Лицо мистера Ридли-Скабиора выразило уже знакомую иронию. Он таинственно, но серьёзно улыбнулся. Нанизав на вилку кружочек сосиски, ответил:

— Да, у неё было такое намерение. Она искала повод и нашла его.

После обеда Дэйзи отыскала мальчика. Он ходил по берегу пруда, всматриваясь в прозрачную воду. Дэйзи смотрела и смотрела на него, пока он не почувствовал её взгляд.

— Мисс Борджин? — удивлённо воскликнул он.

Он бросился к ней, как щенок, и она не могла увернуться от его объятий.

— Я почему-то не верил, что вы не вернётесь, мистер Ридли всегда был строгим, но мне казалось, что вы всё равно вернётесь... — сбивчиво заговорил он.

— Что с твоей мамой?

— О, она всё так же лежит с тех пор, как выпила с тем дяденькой.

— С кем?

— С тем дяденькой, который ходит в чёрной мантии с капюшоном. Он говорит, что может отпускать грехи. Ну и денёк тогда был! У мамы случился нервный срыв, когда сэр Трэвис пришёл в её каморку тем утром, когда вы удрали. Она расплакалась, когда он обозвал её негодной бабой ни с того, ни с сего. А потом вечером пришёл тот учёный дяденька с вином, напоил матушку, выспрашивал у неё о сэре Трэвисе и о том, какие именно бывают у него посетители. Потом отец пришёл и прогнал его, пригрозив дробовиком. Ну и скандал был! Потому, что папа так на него взъярился, и матушке это показалось обидным и глупым. Они орали до полуночи, благо, хозяина не было, и он не слыхал.

— Какой ужас!

— Да, а потом мать слегла.

Дэйзи почесала затылок, стараясь в уме сопоставить несколько разных фактов, неожиданно слившихся воедино: подозрительный «учёный», вино, скандал, болезнь.

— Они тогда распили всю бутылку?

— Да, ничего не осталось!

Стефанида выглядела не спящей, а мёртвой. И чем дольше мисс Борджин видела её бледный лик, тем меньше он ей нравился.

— Надо непременно показать её сэру Трэвису... Если уж он колдо... если уж он медик.

— Он знает о её болезни.

— Но не знает, чем она вызвана?

— Да.

Он вдруг вцепился в кофту мисс Борджин со словами:

— Ведь он запретил ей пить, он уволит её.

Мальчишка морщил лоб, погрязнув в тяжких раздумьях.

— Где ты, Дэйзи, разрази меня гром? — грубо заорал мистер Ридли за стеной домика.

— Извини, я выйду, — сказала Дэйзи. — И чего он так орёт? Вот негодяй…

За порогом дома стоял недовольный Ридли.

— Что случилось?

— Мне только что прижало пальцы мышеловкой, которые по всему дому распихала Стефанида. Зачем ты пошла в дом прислуги?

— Я всего лишь проведала больную. И ей нужно лечение.

— Она в тяжёлом похмелье?

— Она пила с тем человеком.

— Она со всеми пьёт, даже с собственным отражением.

— Но тот человек, похожий на монаха, он... он мог...

— Что он мог? Приударить за отцветающей дамой?

— Он мог её отравить.

— В таком случае это очень плохой учёный.

В доме Трэвис, прикрыв за собою дверь, осмотрел Дэйзи критическим взглядом.

— Ты же оденешься завтра, как волшебница? Твои платья так и висят в шкафу.

Дэйзи, повинуясь внезапному приливу чувств, объявила:

— Советую поймать этого человека.

— Его уже не поймать. Джек едва не застрелил его, вряд ли он снова объявится.

— А Джек хорошо стреляет?

— Да. Джек, ты ведь хорошо стреляешь?

— Только немного хуже вас, сэр, а ведь вы лучший в этих краях.

— А мне кажется, ты стреляешь лучше меня.

— О, сэр, вы мне льстите, вы же сами знаете, что моя рука уже не столь тверда, как ваша…

* * *

В его спальне Ридли-Скабиор перебирал её распущенные волосы... Дэйзи разомлела от тепла, которое испускал волшебный огонь в камине. «Сидим, как два голубка, — подумала она. — И опять у меня отнялся язык».

— Ты что-то хотела спросить? — наконец, нарушил тишину Ридли.

— Об этом ты и хотел предупредить меня на конной прогулке. О твоей болезни.

— Луна стала почти полной, — негромко согласился тот.

— Скажи, ты становишься волком?

— Нет, — немного погодя сказал Трэвис, приподнимая левую бровь. — Обычно просто отрастает хвост. Ну что за вопросы, конечно, я становлюсь волком... А без противоядия — довольно злым.

Дэйзи взглянула на него с любопытством и ужасом. Опасливо разглядывая мистера Ридли, она вызвала этим его недовольство.

— В полнолуние я ухожу.

— Куда?..

— Туда, где мы провели ночь.

Дэйзи молчала, стараясь представить, что вместо мистера Ридли на одной из кушеток домика лежит... волк. Но не могла. Ничего звериного в нём как будто не было. Он отставил кружку в сторону и окинул её взглядом.

— Ты ушла, и мне ничего не пришлось объяснять. Хотя твой уход заставил меня многое пересмотреть.

Мистер Ридли решил положить конец разговорам и, приподняв её на руках, уложил на плед.

Дэйзи решила ничего не предпринимать. Очертания её тела, прорисованные на фоне отсвета, который бросал на стены остывающий камин, должны были помочь ему освоиться в кромешной темноте. Через некоторое время его руки исследовали мисс Борджин более, чем уверенно. Ничего не изобретая, мистер Ридли полностью погрузился в то, что мог уловить или перенять у Дэйзи, всё ещё не привыкшей к его интуитивной манере. Она всё-ещё смущалась из-за того, что он слишком хорошо понимал её желания.

Возможно, она заранее чувствовала связь с ним и этим местом. Дэйзи Борджин никогда не поверила бы, что напыщенный Трэвис, явившийся ей тем вечером, независимо от своего равнодушного тона затаил не вполне осознанное чувство.

Конечно, Дэйзи могла бы и не решиться на новый визит. Но неумолимая тяга, как магнит, влекла её за пределы большой и высокой скрипучей калитки, в гущу тумана, взбирающегося на холм поместья, туда, где утих методичный и глухой стук копыт фестрала. Простые вещи, через которые ей доводилось проходить много раз, приобрели новые оттенки, более глубокие и чистые, чем прежде. Даже в том, чтобы обнимать его, было нечто особенное. Она всегда знала, каково это, душить в объятиях самого нужного мужчину, но прежде не могла этого сделать.

Дэйзи вытянула напряжённые ноги, дыша в простыню, стараниями служанки пахнущую лавандой. Дыхание мистера Ридли наполняло ее уши и захватывало, унося из полного неведения в пространство, где можно было обрести что-то новое, похожее на новое тело, и что-то, приносящее утешение.

Утром ему не спалось. Дэйзи мёрзла в жалкой старой сорочке.

— Почему ты так на меня смотришь?

— Если бы ты знала, как похожа на бабушку твоего отца, урождённую...

— Капуччио... Я её не застала.

— Как жаль, что я повторяю чьи-то слова. Но если вспомнить её портрет в молодости, иначе и не скажешь.

— Где ты видел её портрет?

— В альбоме Борджина. Дон Борджин, её муж, наверное, был ценителем необычной красоты.

— Дон Борджин плохо кончил.

— Этого точно никто не знает, — сказал мистер Ридли, накидывая на плечи Дэйзи мантию. — Твои глаза и прямые брови явно не от дона Борджиа.

— У него были мефистофельские брови. Как у Стефаниды, — заметила Дэйзи. — Ты к ней не ходил?

— Ходил. Я передал ей лекарство. У неё алкогольное отравление.

После завтрака Дэйзи отправилась на улицу вдохнуть свежего воздуха. Джек боялся выпустить тепло из дому и закрыл все двери так, что в гостиной стало жарко.

В то время как гладь пруда оставалась совершенно спокойной, как будто ветер не решался прикасаться к её ледяной поверхности, вершины деревьев раскачивались в такт его дыханию, и тихо шелестели побуревшими, пожухлыми листьями. Она вышла только на минуту, накинув на плечи мантию. Папашино платье цеплялось за обломки каменных плит и редкую траву.

* * *

Тропа, огибающая берег пруда, совсем затерялась под ковром разноцветных кленовых листьев. Кромка воды подёрнулась тонким ледком.

Дэйзи вспоминала вечера, проведённые с Булстроудом в поглощении еды и объятиях на потёртом диване. Вспышки сладострастья сменялись праздностью и разобщением. Чем это оказалось, потерянным временем или «ценным» опытом? Теперь уже никто не сможет ответить на этот вопрос. И, скорее всего, Булстроуд в ярости. Теперь он уже никогда не возьмётся за «Авангард», чтобы ей позвонить. Почему-то мисс Борджин почувствовала досаду, тоскливую и едкую. Она пришла к нему, ища поддержки и понимания, но за время свиданий с Булстроудом не усвоила важной вещи: ему на всё было наплевать, больше всего он заботился о своих удовольствиях и о своём удобстве. Самым лучшим в нём был его талант ни в чём никому не уступать и при этом оставаться неудачником. Были минуты, когда Борджин считала его очень нужным и особенным мужчиной, но он соответствовал своему импозантному облику разве что в постели. Неужели Вальдемар встречался с ней только ради плотских утех? Всё так хорошо начиналось и превратилось в какую-то пошлую рутину. Наверное, этот пуп земли не простит ей мистера Ридли и многое другое. Как и она ему — равнодушия вместо участия и пустых обещаний. Мисс Борджин рассеянно всматривалась в пелену серых туч. На фоне ненастного неба тонкими черными линиями вырисовывались сонные деревья. Ветер подул в её лицо, усмиряя поток неладных мыслей.

Неожиданно редкие ветви качнулись, из неясной глубины кустарников шагнула фигура, укрытая чёрной мантией.

— Добрый день, мисс Борджин.

Впервые мисс Борджин смогла рассмотреть подозрительного типа, о котором столько говорили. Он сбросил капюшон с таким видом, точно ему надоело прятаться. Она узнала Бэрка. В первые мгновения она, не смея примириться с этим ужасным открытием, не произнесла ни звука.

— Значит, это действительно ты, — задумчиво и торжественно заключил он, потирая плохо выбритый подбородок. Затем весело воскликнул:

— А мне говорили, ты страшилка! А ты вон какая, птица райская!

Дэйзи Борджин отвернулась от Бэрка, с трудом отправившись от странного оцепенения. Бэрк наступил на шлейф платья и шустро его подхватил. Он был необычайно проворен, этот прохиндей. Он подходил к ней, пропуская мягкий атлас между пальцами.

Она совершила выпад палочкой, надеясь отбросить его в сторону, но, увы, Бэрк пошатнулся и снова приосанился, не теряя юношеской ловкости.

— Мисс Борджин, не стоит использовать против меня магию, я знаю такие чары, которые вам и не снились.

Дэйзи внимательно поглядела в его изжелта-карие глаза. Добившись от него лёгкого замешательства, она расслабила нижнюю челюсть, позволив ей упасть, и закричала.

Из-за беседки выскочил перепуганный мальчишка. Он тоже закричал, хотя и не сразу, и следом за его пронзительным воплем невдалеке разлаялись собаки. Из сарая выскочил Джек.

Дэйзи противилась Бэрку, пытающемуся поднять её с земли. Он точно не нанесёт ей особого вреда, раз уж вздумал состроить из себя «жениха», но исчезать вместе с ним неведомо куда ей не хотелось. На помощь всё-таки подоспел мальчишка: он повис на Бэрке, не понимая, какую опасность может представлять для него этот «бродяга»…

— Перестаньте, дяденька, не трогайте её, она ничего не сделала, она хорошая!

— Отвяжись, малец, — прорычал Бэрк. Дэйзи подняла глаза и увидела, что на крыльце дома стоит хозяин поместья с ружьем в руках. Он целился в Бэрка, но не стрелял, очевидно, опасаясь ранить Дэйзи.

Следовало разорвать непосредственную близость с Бэрком, но он всё ещё удерживал платье кончиками сильных пальцев. Дорогая материя звучно и скорбно треснула, когда Дэйзи потянула подол на себя. Тут прибежал и Джек с беснующимися собаками. Бэрк огляделся, чтобы оценить ситуацию.

— Разве ты станешь спускать на меня собак?

Дэйзи подхватила платье и пустилась наутёк. Сэр Трэвис нацелился в Бэрка, хладнокровно прищурил левый глаз, и выстрелил. Бэрк взвыл.

— Значит, ты выбираешь войну, Скабиор? — голосил он, валяясь по земле. Он хотел было выхватить палочку и совершить чародейство прямо при магглах, но его немного отвлекли собаки.

— Все в порядке? — спросил пробегаюший мимо Ридли.

— Да, — с трудом ответила Дэйзи. Ридли было некогда её утешать. Он бросился к Бэрку.

Мисс Борджин скрылась в зале. Уселась на лавку, потрясённая, растрёпанная... Вот какие безделушки оказались в сундуке папаши! Бэрк загорелся в страсти, хотя до этого ни разу не видел её вблизи. Тем временем его втащили в парадную прихожую.

— Может, развяжешь меня, Скабиор? Я же... твой старый друг! Ох, ох. Как больно!

— Полежи спокойно. Я изучал колдомедицину, и быстро удалю дробь из твоей ноги.

Через некоторое время, сопровождаемое кряхтением Бэрка и монотонным бубнением Скабиора, бормочущего заклинания, злодей Бэрк всё-таки заговорил:

— Мы же с тобой друзья, мы же давно помирились.

— Да, ты мой старый знакомый. Ужели я забуду об этом.

— Как же так, Скабиор, мы с тобой, так скажем, коллеги, а ты связал меня здесь, как какого-то кабана.

— А о чём ты думал, когда наряжался в чёрную хламиду и бессовестно шнырял по моей земле?

— Я всего лишь хотел убедиться, правда ли то, что мисс Борджин у тебя в поместье, — елейно промолвил Бэрк. — У тебя самого я спрашивать не решался, зная о твоей скрытности.

— А что скажешь по поводу Стефаниды?

— А хоть бы она лопнула! — довольно неучтиво проговорил Бэрк. — Глупее и упрямее бабы не встречал! Да как ты вообще терпишь этих грязнокро... этих магглов? Где твоя гордость?

— Жюль, о чем ты говоришь? Стефанида вовсе не глупа. Напротив, чересчур умна. И не упряма. Она деятельна и отстаивает мои интересы. А что касается бутылки вина, то скажу тебе так: Стефанида не тот товар. Она стоит подороже бутылки вина, даже французского.

— Мне дали много галлеонов за то, чтоб я вытряс из неё всё то, что она знает. Не понимаю, почему так много.

— Ты дьявол, Бэрк. Кто тебе дал эти деньги, и зачем кому-то подробности моей жизни?

— Да, дружище, у небя есть враги. Они копают под тебя... каждый день, понемногу. Так уж вышло, и ты об этом знаешь. Но я-то лишь хочу заполучить своё. Свою долю в магазине.

— Что ж, как видно тебе придётся задержаться у меня в гостях.

— И почему ты сам не женился на Борджин, — явно не услышав этого, продолжал взбудораженный Бэрк. — Она лакомый кусочек для таких, как мы. А на последнем собрании чистокровных волшебников в Лондоне все только и говорили о Борджинах.

— Меня там не было. Я всего лишь полукровка.

— Неужели ты так и оставишь меня связанным?

— Ты сейчас лежишь такой тихий и послушный, точно куколка. Прости, что пришлось так с тобой поступить.

— Скабиор, ты же любишь меня. Ты же меня уважаешь?

— Только не расплачься, Бэрк.

— Ты же сам говорил мне об этом.

— Так люблю, что отправлю тебя в особенную комнату, чтобы ты не наводил ужас на моих работников и на мисс Борджин.

— Ну, давай, волочи меня как какого-то преступника! Когда наступит рассвет, то, что незаметно в темноте, окажется, как на ладони! К вечеру мои молодчики заметят, что я не появился, а утром начнут меня искать.

Как не грозился Бэрк всеми карами и напастями, Трэвис бесчувственно потащил его по полу. Похоже, их дружба и впрямь была явлением сомнительным и переменчивым. Никаких должных оснований для таковой, похоже, не имелось.

Заперев за собою дверь, Ридли направился в сторону зала. Он сказал:

— Крепко же он прилепился к своей затее заполучить тебя.

Дэйзи не выдержала и повернулась к нему лицом.

— Старый паук запутался в собственной паутине. Кажется, ты показалась ему дивно прекрасной, и он поменял повадки, решив не выжидать удобного момента. И хорошо, что ты закричала.

— Вряд ли я бы с ним справилась.

С этими словами Дэйзи снова почувствовала некоторую слабость. Трэвис понял, что пришло время взять её за руку.

— Да, Дэйзи, вряд ли ты можешь противостоять этому негодяю, твоя магия не настолко сильна.

— Ты… Ты будешь держать его здесь?

Мистер Ридли-Скабиор рассмеялся.

— Это милое «ты»... Неужели так подействовал Бэрк? Я надеялся, этому способствует что-нибудь более романтическое.

Бэрк злобно заорал, запертый в каморке.

— Не бойся. Это всего лишь хрюканье связанного кабана.

Покидая библиотеку, мистер Ридли немного посмотрел на портрет, где был изображён с матерью, и медленно прикрыл дверь.

— В роду моей матери мужья были находчивы, а жены имели твёрдый нрав, — задумчиво заметил он. — Так говорила мне мать. Она говорила, что все Фоули были «лихие да смелые».

— Ты такой же, и это хорошо. И всё-таки, что ты будешь с ним делать?!

— Ну, во-первых, я его накормлю, чтобы он смотрелся получше. Мало ли, а вдруг ещё подумают, что я его здесь мучаю. А во-вторых, проверю, так ли ему так претит официоз, что он, как заговоренный, скитается в чёрном балахоне.

После обеда Трэвис ушёл к Бэрку и пропадал там довольно долго. Вернувшись, он сказал:

— Какой прохвост.

С этими словами он закурил, хотя в пределах библиотеки это было непозволительно. Может быть, поэтому он размахивал ладонью, разгоняя пахучие клубы.

— Иногда не могу понять, врёт он или нет.

Дэйзи промолчала. Она с беспокойством заметила, что тонкая кисть его руки дрогнула, когда он приносил сигарету к губам.

— Кажется, что на этот раз я приобрёл неважное зелье.

Окурок он смял в кулаке, тщательно притерев его пальцами к бесчувственной ладони. В этом заурядном действии Дэйзи виделось что-то пугающее.

— Трэвис, о чём вы разговаривали?

— Мне нужно многое с ним обсудить.

— Что?..

— Мы давно друг друга знаем и друг за другом следим. Но меня здорово разозлило то, что он затеял весь этот спектакль. Что это? Он что, перешёл на новый уровень, так говорят у магглов, кажется?

— Да, Трэвис, так тоже говорят, но…

— А зачем ты спустилась в библиотеку?

— Мне стало скучно.

— Ты должна держаться как можно дальше от каморки. И от окошка, которое выходит на улицу.

— Что с тобой? Твои руки трясутся.

Мистер Ридли сделал удивлённое лицо.

— Я, наверное, немного разнервничался. Не волнуйся.

— Ты сказал, что твоё снадобье… Что оно какое-то неправильное.

— Я этого не забыл. Дэйзи, это мои проблемы. Мне нужно немного отдохнуть, только и всего. Иди в гостиную, Джек принёс щенков.

В гостиной Джек, всё ещё сохранивший на лице следы удивления и испуга, чистил хозяйское ружьё. Взгляд мистера Ридли преследовал её и здесь. Страсть, всплеснувшая его глаза, была прекрасна и манила ответить взаимностью в то же мгновение, но не могла не озадачить.

Дэйзи вышла на крыльцо и уселась на верхнюю ступень. Она смотрела вглубь замыкающегося пространства, огороженного чугунной решёткой. Рассматривала бетонную дорожку, сползающую вниз, к калитке, и как змея, затаившуюся в ворохе прекрасных увядших листьев. Мистеру Ридли нравилось очарование природы, сбрасывающей ненужные покровы и готовящейся к холодам в преддверии зимы, и он не спешил вмешиваться в меняющийся облик своего когда-то зелёного земного надела.

Сегодня она почти полностью опорожнила пузырёк со снадобьем, которое принимала против внезапного зачатия, так что пришлось раскидывать мозгами, как добыть новое.

Она хотела бы, чтобы мистер Ридли запрещал ей принимать подобные зелья. И вроде бы не имела оснований для того, чтобы этого хотеть.

Наступил очередной, пронизанный сапфировой синевой вечереющего неба, вечер. По кухне высокой, нескладной тенью бродила Стефанида. Она переставляла половники и кастрюльки, попеременно хватаясь то за голову, то за дверцу от какого-нибудь шкафа. Мистер Ридли слегка суживал глаза, когда взглядывал на неё. Что он думал о таком рвении к работе, от которой толку пока ещё было мало, оставалось неизвестным.

* * *

Он держался как обычно, точно не вспоминал о Бэрке. Кажется, он был уверен, что Бэрк не требует особенного внимания. Он отнял у него палочку и оградил его комнату заклинаниями, хорошо изученными в военные годы. Знания тёмной магии не были для него особенным бременем; патетика высокой нравственности, которой неукоснительно следовали мракоборцы и защитники магглорожденных, в мистере Ридли-Скабиоре исказилась.

Эти плечи не болели под тяжестью ответственности, которую он взял на себя, устраняя со своей дороги старых Ридли и хлопоча о статусе матушки.

Переворот, произошедший в среде волшебников в это короткое время, не только бросил его в новое ремесло и помог ему «сколотить» состояние, но и навсегда прилепил к нему старых знакомцев, наравне с которыми он и ушёл в тень «невежества», в то время как мир озаряло солнце новых идей.

Именно их мисс Борджин не обсуждала с ним даже по вечерам. На этот раз они резались в карты, и мисс Борджин всё время проигрывала, пока нечаянно не выиграла, потому что мистер Ридли зазевался, глядя на Стефаниду, просыпавшую фасоль и собирающую её дрожащими руками.

— Стефанида, хватит.

Дэйзи подняла глаза к лицу Трэвиса.

— Немедленно иди к себе.

Работница не стала спорить. Стоило ей уйти, мистер Ридли собрал фасоль с помощью волшебства, и сделал это своевременно, — в помещение вошёл Джек.

— Сэр, а тот господин в комнате для швабр…

— Я сам с ним разберусь. Я, кажется, уже говорил об этом.

— А у вас из-за него не будет проблем?

Мистер Ридли вздохнул, собирая карты в колоду и ловко тасуя их плавными движениями рук.

— Нет, Джек. Особенно если вы будете держаться подальше от этой комнаты.

— Он сидит там, как преступник!

— Он и есть преступник.

— Мистер Ридли, сэ-э-р… — неуверенно затянул обескураженный Джек.

— Я же сказал, Джек, он здесь не навсегда, послезавтра я вытурю его, какие же вы непонятливые, мерлинова борода, — грянул мистер Ридли. — И не смейте ходить под окошком!

Джек замолчал, схватил очки и ретировался.

Дэйзи не знала, чем разбавить сгущающуюся тишину, и решила плеснуть себе чаю, пока мистер Ридли не захочет спать, перебирая карты. Когда она несла чайник к столу, он преградил ей дорогу, положив руку на столешницу разделочного столика, затем привлёк её к себе на колени.

Отправив горячий чайник на стол, Борджин сообразила, что грудь мистера Ридли почти так же горяча.

Немного позднее, толкнув дверь спальни носком ботинка, мистер Ридли аккуратно уложил её на свою постель.

Он грузно лёг рядом с ней. Дэйзи ощутила, как скрипнули пружины матраса. Это вызвало некоторое тяготение её тела в сторону мистера Ридли, продолжающего вздыхать. Он приподнял подол простого платья Дэйзи, сунув руку под его край, скользнул ладонью по её бедру; его тёплые, нетерпеливые пальцы были довольно невежливы и продолжали исследовать Дэйзи, пока не добрались до кромки белья, отделанного кружевом.

— Ты сделала это для самонадеянного идиота Вальдемара?

Дэйзи упрямо молчала.

— Мне нравится, но, с другой стороны, немного обидно.

Дэйзи, полная неясных предчувствий, трусила. Но мистер Скабиор, что-то такое понимая, сжал её бёдра что было сил.

— Какого чёрта, мисс Борджин, — проворчал он, закатывая глаза. — Не дёргайтесь, я ничего вам не откушу.

Ничего особенного она не испытала даже тогда, когда мистер Ридли уткнул лицо между её разведённых ног. Он любил делать необычные вещи в самое неподходящее время. Мистер Ридли явно испытывал удовольствие от того, что делал, а Дэйзи, вместо того, чтобы получать удовольствие, смотрела в потолок, не моргая.

Мистер Ридли приподнял её сорочку, чтобы целовать спину и поясницу тёплыми, грубыми губами. Дэйзи задыхалась под его жарким телом. Смятение и стыд, наконец, отпустили её.

— Что ты чувствуешь, — проговорил он. — Тебе нравится, или ты всё ещё притворяешься?

Мисс Борджин не решилась отвечать.

— Я не слышу ответа, — прохрипел мистер Ридли, не забыв предварительно куснуть её за шею.

— Мне нравится… Мне нравится, — промямлила Дэйзи, почему-то вспомнив про Джека и про то, как он стоял посреди гостиной и протирал свои очки салфеткой. Ведь он так и не покинул дом.

— В таком случае скажи мне, я правильно всё делаю, тебе хорошо?

Благодаря его пальцам было очень хорошо и в то же время досадно при мысли о том, что Джек так и не догадался уйти. Ей не хотелось молчать в матрас, совсем напротив, хотелось отдаться происходящему.

— Да, — выдохнула она. — Да, Трэвис.

— Вот и славно, — прошептал мистер Ридли.

В какой-то момент ум Дэйзи как бы выключился. Слишком сильным было желание приблизиться к последней инстанции в этой бесконечной спешке к телесной радости. Наслаждение заполнило её резью и яркой вспышкой, втягивающей в себя сознание, как давно забытый сон, чаще всего наполненный мусором ненужных мыслей. Когда мистер Ридли остановился, она бессмысленно взглянула в смятую подушку. Он лёг на спину, не открывая глаз. Через четверть часа он уснул, и его плечи подрагивали. Мистера Ридли лихорадило.

Нужно было что-нибудь предпринять, и поэтому мисс Борджин побежала на другую сторону пруда, где с трудом отыскала лестницу. Она приставила её к птичнику и полезла на чердак. Там мистер Ридли прятал старую серую неясыть.

Сделав всё, что оказалось в её силах, она поспешила в дом. В пустом доме библиотечные часы звучали особенно гулко, приближая время полночи. Мистер Ридли почти не вздрагивал, и Дэйзи волновалась. Она знала, что птица прилетит к окну, и боялась пропустить этот момент. Иногда ей казалось, что Лангедок вырвется из заточения и явится сюда. Уставшая от волнений, Дэйзи нечаянно уснула и проснулась так же неожиданно.

Для старой птицы такое путешествие могло оказаться слишком сложным, хотя у неё и имелся разрекламированный мистером Ридли «опыт». В любом случае, она должна была влететь в приоткрытое окно. Мистер Ридли беспокойно вздохнул, как вдруг у окна послышался шум и трепет крыльев. Посыльная птица снова не желала даваться в руки, расхаживая в изголовьи постели.

Вот тут-то её и схватила подкравшаяся сзади Дэйзи. Она растормошила спящего мужчину.

— Дэйзи? Как меня вымотали эти ужасные сны…

Борджин влила в воду зелье, принесённое птицей, и проснувшийся тотчас опорожнил стакан.

— Какие сны?..

— Что меня душит змея, но вдруг прилетела галка и принялась клевать её в голову.

— Это из-за волчьего противоядия?

— Да, я думаю, — поморщился бледный мистер Ридли. — Никому нельзя доверять!

Мисс Борджин посадила птицу на перила лестницы, а потом осторожно улеглась рядом с Ридли, натягивая на себя одеяло. Она засыпала с твёрдой мыслью, что пресечёт его привычку якшаться с подозрительными торгашами.

Утром мисс Борджин оделась в маггловскую кофту, а волосы убрала в небрежный пучок. Она вышла на лестницу. Ей показалось, что в гостиной есть движение. Действительно, там стоял Борджин в красивом сером костюме. Он не замечал её. Выглядел он аккуратно, вёл себя осторожно. Но на его лице отражались чувства, которые он испытывал, рассматривая причудливые предметы мебели, давно уже вышедшие из употребления в обычных домах, тёмные и поблёскивающие масляные полотна и серебряные канделябры.

— Чудно, чудно, — приговаривал он, затем немного пошлёпал губами. Его старческие глаза блестели. — И столешница слоновой кости. Кропотливая работа. Так-так-так… Хм. Вероятно, восемнадцатый век. Нет! Конец семнадцатого. Лампа и теперь делает своё дело. Скрытая магия… глубокая магия. Сонные чары, сэр Трэвис не про неё ли сказывал? Коварная магия!

Старик наклонялся к столику, щупал дрожащими пальцами витиеватую резьбу, осматривал мрачную лампу.

Дэйзи наблюдала.

Мистер Борджин тем временем переместился к столу, на котором красовался чайный набор. Даже в этих чашечках ему виделись тайны старого рода. Он взял одну из них и рассматривал гравировку. Чернёное серебро внушило ему превеликий интерес.

Сколько можно жить привычкой оценивать любую мелочь, всему приписывать стоимость?

Цепкий взор мистера Борджина взметнулся вверх, — вероятно, краешком глаза он увидел яркую кофту Дэйзи. Его брови драматично поднялись.

— Мерлиновы подштанники… Что это? Нарядилась, как маггловская девка. Да я чуть не лишился дара речи! А ну-ка иди сюда, я сдеру с тебя эту пёструю кофту. Дрянная своенравница, — ворчливо промолвил отец, подбираясь к лестнице.

— Мистер Борджин, я приготовил чай, — отвлёк его выглянувший из столовой Ридли-Скабиор. — В чём дело?

— С чего это она вздумала так одеться?

— Ммм… Вероятно… Возможно, она в этом спала, — неуверенно заметил хозяин.

— Дочь Борджина не должна быть похожа на уличную дешёвку!

— Да, — согласился Скабиор, наблюдая, как Дэйзи скрывается в коридоре наверху. — Обычно она носит платья, мистер Борджин.

— А то, парадное?

— Оно…

Наверняка хозяин дома вспомнил, при каких обстоятельствах порвалось новое платье Дэйзи, и поспешил промолвить:

— Оно в прачечной.

Дэйзи заперлась и уселась за стол. Вряд ли он пришёл сюда за чем-то серьёзным. Однако к её наряду отнёсся всерьёз. Он увидел её в дерзких маггловских одеждах и с неприбранными волосами (это он просто ненавидел!), с бровями, похожими на крапивных гусениц вместо старообразных «ниточек», которые имелись у других волшебниц.

Дэйзи понимала, что должна повлиять на ситуацию, возможно, поговорить с отцом, но не могла себя превозмочь. В дверь постучали.

— Войдите, — довольно холодно сказала Дэйзи.

В комнату, отмеряя стремительные шаги, вошёл хозяин. Он положил перед Дэйзи бумагу.

— Подпиши это вот тут, — негромко подсказал ей Ридли, ткнув в нижнюю часть бумаги пальцем, украшенным тяжёлым кольцом.

— Что это? — поинтересовалась Дэйзи. Немного удивлённая его подношением, она хотела удостовериться, что эта бумага не сулит ей неприятных приключений.

— Это просто расписка о помолвке, а ты должна быть об этом осведомлена.

Казалось, именно этого Дэйзи ждала едва ли не вечность, но теперь всё воспринималось несколько иначе, чувства были немного притуплены, или ей просто не до конца верилось в происходящее. Она усмехнулась, пробегаясь глазами по курчавым строкам.

— И к чему это приведёт?

— По меньшей мере, к тому, что твой папаша уйдёт отсюда, спрятав её за пазуху, и не станет ходить по дому. Дэйзи, не тяни кота за хвост.

Дэйзи расписалась. Мистер Ридли-Скабиор поцеловал её в висок и поспешно удалился. Через некоторое время входная дверь громко хлопнула. Проходили минуты. Мисс Борджин решила спуститься. Она застала Ридли на кухне. Он стоял у окна, прямой, точно палку проглотил, и, заложив руки за спину, всматривался сквозь стекло в туманные окраины поместья.

— Куда он понёс эту бумагу?

— Надо думать, домой.

— А мне кажется, к мистеру Гринграссу. Ты не думал об этом?

— Дэйзи… Перестаньте подтрунивать.

— Я точно знаю, что он пойдёт в контору.

— Но без нашего присутствия никто не поставит на бумагу никакой печати.

— Ты не осведомлен о работе современных контор, — улыбнулась Дэйзи.

Многие волшебники при заключении сделок вовсю пользуются удалённым присутствием деловых и других… лиц.

— Дэйзи, ты хочешь сказать, что он пойдет к мистеру Гринграссу и позволит ему погрузиться в свою память?

— Да.

— Что бы там ни было, владение подпольным магазином не сможет быть подтверждено с такой же лёгкостью, — теперь уже со всей серьёзностью заметил мистер Скабиор, снова закладывая руки за спину.

— Да, так и есть, — согласилась Дэйзи, и в ту же секунду с улицы донеслись возгласы и брань.

— Что это? Мистер Борджин всё ещё здесь?

— Какого чёрта он пошёл той стороной? — перебил её Трэвис. Он бросился к выходу:

— Иди наверх, и лучше закройся.

Он сказал это с такой решимостью, что Дэйзи пришлось послушаться. Стоя за портьерой, она вслушивалась в шум, доносившийся снизу.

Скоро её посетили ужасные догадки: папаша направился не к обычному выходу из поместья, а решил обойти дом стороной, вероятно, руководствуясь обычным любопытством и старческими соображениями насчёт будущего дочери, если бумага принесёт ему удачу. Скорее всего, Бэрк увидел его в окошечко своей темницы.

Дэйзи приоткрыла тяжёлые портьеры. Внизу стоял растрёпанный отец, — тыча узловатым пальцем в сторону Скабиора, он не закрывал рта. Звук с улицы не мог преодолеть столь большой высоты и пронизать двойную раму. Однако что-то вроде «откуда здесь эта рожа» она услышала очень хорошо. Дэйзи осторожно приподняла оконную раму, но она надсадно и визгливо скрипнула. Отец, у которого на старости лет сохранился отменный слух, это заметил.

— Думаю, дочь моя, ты понимаешь, что происходит?

Кажется, Скабиору не под силу было утихомирить взбалмошность Борджина. Он уговаривал его уйти:

— Вы преувеличиваете, мистер Борджин. Он здесь под моим присмотром… Вы сами говорили мне, что врагов нужно держать под боком!

— Этот Бэрк очень опасен, да! — злобно согласился старик. — Но он же должен был оказаться снова в Мунго! А не в Ридли-холле. Кажется, ваши загадочные махинации начинают меня расстраивать.

— Мистер Борджин, вы раздражаете нашего приятеля своими криками.

— В самом начале я считал тебя слишком себе на уме! — ворчал раздосадованный мистер Борджин. — Дэйзи, тебе стоит уехать отсюда… а не то… не то…

— Что? Что, мистер Борджин? — подступился к нему Трэвис, начиная негодовать.

— Дэйзи, я жду тебя у вокзала. Если не явишься, я буду недоволен.

Схватив полупустой чемоданчик, мисс Борджин бросилась вниз. Предметы мебели, стены, картины, полотна промелькнули мимо неё со скоростью ветра. Выбежав на улицу, она бросилась к винограднику. Однако папаша, разгневанный внезапным открытием, уже трансгрессировал.

— Дэйзи, ступай в дом, — проговорил мистер Ридли-Скабиор, озабоченно рассматривая её лицо. — Не смей бегать за стариком.

Дэйзи не обращала внимания на его слова, и продолжала бежать вдоль каменной стены, пока её нога не запуталась в виноградной лозе. В пожухлой траве что-то блестнуло — это оказалась папина запонка. Дэйзи вертела её в пальцах, бессмысленно рассматривая камушек. Топаз, один из самых редких. Ну и вырядился же этот наивный и старый негодник папаша Борджин! Он пришёл сюда в таком воодушевлении, а теперь мечется, как старый хорь. Если она сегодня же не нагонит его и не уговорит не злиться, капризный и прихотливый старик обидится на неё так, что мало не покажется.

— Папа… Папа, — шептала Дэйзи, всё больше теряясь, расстраиваясь и не представляя, что предпринять. Она машинально выискивала кругом себя обрывки «Расписки». Папаша всегда рвал то, что было в его руках в минуты злости — и чеки, и даже записи деловых бесед. В последние годы жизни потерявший большую часть клиентуры и вынужденный вести подпольную торговлю, вялую и уже не приносящую прежних выгод («а теперь денежки мои тю-тю, Дэйзи»), папаша Борджин стал непримиримым врагом всего, что с его точки зрения ещё сильнее подрывало его благополучие.

— Дэйзи, вставай, — занервничал мистер Ридли-Скабиор. — Да на тебе лица нет… А чемодан зачем? Разве ты собралась вернуться к папе? А что получишь взамен за свою преданность? Вот он, например, думает исключительно о се…

— Хватит, я знаю, — сказала Дэйзи, поднявшись на ноги. Напрасно она решила не возвращаться к переднему крыльцу. В узкое окошечко её мог увидеть Бэрк.

— Дэйзи! — перехватил её руку Трэвис. — Я знаю, ты чувствуешь его уход как потерю, но ты не должна полагать, что он бросил тебя.

* * *

— Бросил, бросил! Я слышал, Борджин принципиален. Каждый его принцип — что запор! — проскрипел из окошка хриплый и тонкий голосок Бэрка. Дэйзи оцепенела, медленно поворачивая голову в сторону этого голоса. Как зачарованная, она подступала к окошку.

— Тебе нужен муж, который будет уважать тебя, любить, лелеять, — лебезил хитрый Бэрк. — Вот сейчас тебе нравится кто-нибудь? Есть ли кто-то, кому ты доверяешь?

— Я… не знаю… — молвила Дэйзи.

— Тебе стоит получше искать мужа, а не идти на поводу у отца, — манил её бархатный голос Бэрка.

Дэйзи тщетно пыталась увидеть его лицо. Однако рука мистера Ридли-Скабиора уже легла на её плечо, стараясь вынудить Дэйзи отвернуться от дьявольского оконца.

Он ничего не говорил, просто покачал головой, бросив недобрый взгляд на стену. Язвительный голос Бэрка между тем продолжил:

— Не надо думать, что сэр Трэвис станет тебе добрым мужем. Он не уважает порядки, да что там, всему волшебному сообществу Британии известно, какой он повеса и как сомнительна его репутация. Да и папаша у него такой.

Дэйзи не смогла удержаться и послала Ридли-Скабиору красноречивый взгляд.

— Хорошенько подумай, прежде чем связываться с ним, мисс Борджин! Сколько здесь таких перебывало.

Это было нестерпимо, Дэйзи вывернулась из-под тяжёлой руки и, сама не своя, направилась к заднему крыльцу. Не оглядываясь, она шла по залу, заваленному плодами, заставленному банками и бутылями. Почему-то ей сделалось дурно. Подступив к двери в кабинет, Дэйзи ощутила сильное головокружение. Руки мистера Ридли-Скабиора вовремя спасли её от падения на паркет.

— Что с тобой? — взволнованно спросил он. В другую минуту её удивила бы искренняя тревога в его голосе, но теперь Дэйзи как будто не заметила её.

— Всё хорошо.

— Ты можешь стоять на ногах?

— Да, конечно, — проговорила она, стараясь собраться с силами и отпустить его плечи. — Просто закружилась голова.

С этими словами Дэйзи Борджин машинальным жестом коснулась лба. Мистер Ридли почему-то молчал, затем тихо заметил:

— И часто у тебя такое бывает?

— Обычно никогда.

— Хм… Тогда подобный приступ очень необычен.

— Это случайность, Трэвис.

Его ладонь опустилась, скользнув по складкам маггловской кофты и осторожно, но плотно улеглась на живот мисс Борджин. Интуитивно она поняла, почему он это делает, и важно было прислушаться к своим ощущениям. Тепло разливалось по всему телу, от нижней его части поднималось к талии и груди, охватывало плечи.

— А если ты всё-таки беременна?

— Нет, — улыбнулась Дэйзи.

— С чего такая увереннось?

— Я принимала зелье и у меня… были…

— Да, я понял. У кого ты берёшь зелье и как давно?

— У синьора Кассио на привокзальной площади.

— Ты серьёзно? Не на Косой аллее, а в каком-то n-шире, у какого-то Кассио?

Дэйзи распахнула глаза.

— У меня всегда была мысль, что он шарлатан. Стоит поговорить с ним, это совершенно понятно.

— Почему тебя это так обеспокоило?

— Потому что последствия его зелий, они… они бывают не очень хорошими.

* * *

Дэйзи умолкла, не зная, о чём теперь и думать. Она никогда и ни с кем не советовалась по поводу зелий синьора Кассио, и в эту минуту жалела об этом, дрожала, не смея вообразить пока ещё воображаемые «последствия». Точно в полусне она повернулась к двери, которую приотворила рука мистера Ридли-Скабиора, и направилась в кабинет, потом и в гостиную. Взошла на лестницу, куда за нею последовал хозяин дома.

— Дэйзи, ты очень бледна. Придётся тебе помочь.

— Что ж, спасибо.

Пока сэр Трэвис стягивал с неё джинсы, надевал тёплые чулки и завязывал шнурки на сапожках, Дэйзи всё перебирала в уме те дни, когда покупала зелье и всё то, что чувствовала после его приёма. Вроде бы ничего странного не происходило, хотя зелье имело привкус меди.

— Я могу родить больного ребёнка? — вдруг спросила она.

Трэвис приподнял голову.

— Ты можешь вообще не родить.

— Всё так плохо?

— Знаешь, Дэйзи, твой папаша, который устроил сцену у виноградника, самый настоящий подлец. Хотя бы он мог поговорить с тобой о подобных зельях?.. Вместо этого он влипает в проблемы, вызванные его же глупостью и жадностью. А теперь притаскивается и дёргает тебя куда-то, даже не сознавая, как много усилий я приложил, чтобы пристроить его в Малфой-менор!

Дэйзи ничего не сказала. Она прекрасно понимала, почему пришёл отец. Его разволновало ночное послание, потому он и решил увидать хозяина поместья своими глазами.

— Надо что-то решать с этим Бэрком, — глухо промолвил Трэвис, оправляя на Дэйзи её платок.

— Папа ужасно обзывался.

— Да. И что с того? Мало ли, что сказал вздорный старик?

— Но, наверное, он прав. Если то, что я чувствую, является ребёнком, то он твой.

Наступило неудобное, кажущееся бесконечным молчание.

— Да, может быть, так оно и есть, — негромко ответил сэр Трэвис, задержав взгляд серых глаз на лице женщины и приподнимая брови. — Хотя я старался быть осторожным.

— Нет. Не старался, — возразила Дэйзи, подавляя вздох.

— Да, возможно, — согласился Трэвис.

Мисс Борджин отвернулась, её карие глаза стали глубже, почти почернев.

— Сейчас потрясём этого шарлатана и всё узнаем. Ещё не время так расстраиваться. Ещё ничего не случилось. И, возможно, всё хорошо.

— Для кого хорошо? И что для тебя хорошо?.. Чтобы ты ошибся, и я не была беременна, или чтобы оказалась больна?

Трэвис хранил молчание, не умея найти ответ.

— Я никогда не буду счастлива, никогда.

Он всё-таки набрался смелости её обнять. Дэйзи Борджин стыдилась своих слёз и была рада, что теперь их проще скрыть. Трэвис позволил затянуть минуту слабости. Однако проблема требовала решения.

Через полчаса они оказались на знакомой площади. Мистер Ридли-Скабиор высматривал нужную табличку, оглядывая ряд домов и лавок. Они остановились у обочины, пропуская волшебниц, спешащих в булочную. И вдруг Дэйзи увидела коллег, идущих навстречу с покупками в руках.

Голос мистера Ридли, пытающийся донести до её слуха его наблюдения, прозвучал приглушённо и был унесён сильным порывом ветра. Дэйзи Борджин поворачивала голову, так же, как и они: им хотелось ещё раз оценить колоритную пару, в существование которой никак не верилось.

— Кого ты там увидела?

— Кое-кого с работы.

— А что тебя смутило?

— Их взгляды. Я и не знала, что они могут так смотреть.

— Может, тебе показалось?

— Даже если бы они были моими подружками, всё одно — завтра же, на утренней планёрке, они расскажут свежие новости.

— Да и чёрт с ними. Вот она, лавка синьора Кассио. Надеюсь, он умеет развлекать гостей?

* * *

Кассио, невысокий, лысоватый, тщедушный мужчина с бегающими, неопределённого цвета глазками, был похож на мышонка, так как имел реденькие усики и оттопыренные уши. Итальянский темперамент помогал ему изображать рачительного хозяина.

— О-о! Сэр Трэвис! — с мягким акцентом сказал он. Глаза гостя оставались мрачноватыми, хотя он и улыбался. — Присядьте с дороги, леди, — закудахтал над нею хозяин, кажется, так и не узнавая в нарядно одетой женщине Дезидерию Борджин, изредка забегавшую в его лавку поздним вечером, чтобы, пряча лицо под полями колпака, купить зелье, приготовив плату без сдачи. — Что вас ко мне привело? Что бы вы у меня не потребовали, я найду всё.

— Очень хорошо, — одобрительно отозвался Скабиор.

— Чаю, кофе? Как говаривал мой дед, знаменитый зельевар Кассио, у нас есть всё!

— Это замечательно. — Ридли замер, видимо, подбирая слова, которые привели бы не только продавца, но и его память в должный тонус. — Меня интересует, какое зелье против зачатия вы обычно продаёте?

— Обычно я продаю американское, из экспериментальной лаборатории.

— А простым девушкам? Скромно одетым?

Кажется, Кассио что-то заподозрил. Он глазел на Дэйзи, которая, в свою очередь, не спускала глаз с его смуглого лица.

— А-а… простые ко мне и не ходят.

— Неужели?

— Девушкам попроще я продаю более экономные варианты.

— А у вас их много?

— Если честно, экономный у меня всего один. Такое себе занятие — торговать зельями за малую цену. Вызывает подозрение, знаете ли.

— Удивительно. У вас странный и неподобающий разброс в ценах. Покажите-ка то, что подешевле.

Синьор Кассио пошёл за прилавок, Дэйзи поднялась с кресла. Теперь продавец не выходил из-за прилавка. Кажется, он нервничал. Под указательным пальцем его левой руки оказалась кнопка от звонка. Дэйзи, склонная замечать детали, напряглась.

— Это оно?

— Кажется, оно.

— Синьор Кассио, есть ли у зелья последствия, и какие?

Лицо мужчины переменилось.

— Я не готов опорачивать мои снадобья, сэр Трэвис.

Палец продавца не успел вдавиться в кнопку, когда потерявший терпение Ридли схватил его за грудки.

— Ну, тогда придётся опорочить вашу лавчонку, синьор. Какие последствия могут быть от приёма, и в каком случае? — сухо прорычал Скабиор. — Какой урон может быть нанесён здоровью?

Продавец молчал.

— Вы узнаёте эту женщину? Она три месяца травила себя вашей дрянью. Неужели у вас такая плохая память на лица? Вы что, запоминаете только цену платья и блеск украшений?

— Поставьте меня на место! — пискнул продавец.

Скабиор поставил его на место, но отвороты сюртука не отпускал.

— Если принимать зелье больше года, то… может быть обнаружено… из-за этого может появиться…

— Что?

— Функции женских органов угасают.

— А три месяца?

— Три, это много, но у одной дамы, которая бросила зелье и немного подлечилась, ребёнок всё-таки родился.

— И что, какие-то изменения в его теле или уме были?

— Сейчас он обычный ребёнок. Говорят, у него случаются припадки. Но ведь его матушка тоже была эпилептичка. Она даже брала у меня отвары.

Мистер Ридли-Скабиор отпустил его воротник и даже немного улыбнулся.

— Вам почти повезло.

Пальцы мистера Ридли огладили слегка помятый сюртук растерянного продавца.

— А кто поставщик? — как бы между прочим поинтересовался он.

— Вам-то что за дело, — глухо и сумрачно ответил Кассио.

— Неужели Лангедок?

Глаза продавца сверкнули, — знание прозвища Бэрка изобличало в Ридли совсем не простого человека.

— Он мой поставщик не так давно. Он умеет найти прорехи в законе, но не нарушает его. Уж поверьте, — холодно констатировал голосок продавца.

— Как и вы, дорогой Кассио. Идём, Дэйзи. Чёрт, ну и утомляют же порой такие визиты в магазин, ты не находишь?

— Но всех тайн не раскрыть.

— Не пугай меня, ты же больше ничего здесь не покупала? Надо бы выпить. Теперь я не в силах пройти мимо пивнушки. Может быть, зелья здесь и палёные, а пиво — нет.

Оба заспешили дальше по аллее. Погода была плоха, солнце укуталось плотным, сизым облаком, больше не желая смотреть на неприглядную, безжизненную, но ещё не спрятанную под снег землю.

Дамы, встречающиеся на аллее, были тепло одеты, некоторые — богато и даже вычурно, у многих из них были кавалеры им под стать, тут же сновали деловые волшебники в причудливых шляпах и батистовых платках на шее, кумушки с корзинами. Дэйзи наблюдала за прохожими и рассматривала содержимое витрин.

— Интересно, что теперь делает папа? — спросила она задумчиво. — Пошёл ли он к мистеру Гринграссу? Скорее всего, нет.

— Да уж, теперь и я в этом сомневаюсь.

— Он не порвал расписку.

— Да он их рвёт? — заулыбался несколько удивлённый мистер Ридли.

— О, да.

— Эту расписку он вложил во внутренний карман.

— Потому-то он её и не порвал. Он наверняка хотел, да не смог.

И всё-таки мистер Ридли-Скабиор ещё некоторое время молчал, вероятно, о чём-то размышляя.

— Я ни разу не видел, чтобы он что-нибудь рвал! — изрёк он, наконец.

— Не при всех же ему бесноваться. Так и репутацию недолго загубить.

— И, тем не менее, по-моему, он передумал насчёт своих планов. Он был так обескуражен и зол… Он точно продолжает беситься и сейчас.

— Да, теперь, пока он не пришлёт письма, лучше забыть об этой расписке.

— Ты думаешь?

Она повела глазами направо и её глаза остановились на витрине, освещённой множеством ярких, фосфорисцирующих, зеленоватых огоньков. Не очень довольный мистер Скабиор последовал за ней, чтобы понять, что происходит и напомнить о своём намерении пойти в пивную.

— О, Трэвис, — обернулась она, когда он почти коснулся грудью её спины. — Что, если я скажу, что мечтала об этой книге весь год?

Сэр Трэвис приподнял бровь.

— Видимо, сюда она дошла позднее обычного. Там написано даже о водорослях, которые оберегают озёрные девы.

— Но лавка закрыта на обед, — пожал плечами сэр Трэвис. — Я был бы рад угодить тебе и вытащить продавца из лавки, но он уже ушёл.

— Может быть, дождаться его возвращения?

— Конечно, — вздохнул Ридли.

— Вот и хорошо. Я буду неустанно о ней напоминать.

* * *

В пивной было тепло по сравнению с улицей, где вовсю лютовала поздняя осень, — она, как женщина, растерявшая пышность лучших лет, была полна неизъяснимой тоски. Печаль проникала в каждый уголок маленького городка, овеваемого её холодным дыханием. Понемногу она начала овладевать и Дэйзи, и особенно не нравилось ей то, что это чувство казалось неподвластным пониманию и вроде бы не имело причин.

Радость о ещё не приобретённой книге, вид которой отвлёк Дэйзи от щекотливого разговора о помолвке, рассеивалась под влиянием предыдущих переживаний и неопределённости.

Сэр Трэвис откинулся на спинку дивана, вполуха слушая, как пожилой темнокожий волшебник дерёт струны разбитого банджо. Она пила чай и ковыряла сливовый пирог. Ей не верилось, что она может быть беременна, но она ловила себя на мысли о том, что неправильно вела себя всё это время, не берегла здоровья, пила вино, дышала табачным дымом. Лучше бы ничего не было.

Позади оставлено очень многое и очень близкое сердцу. Трэвис, обычно сдержанный на людях, не обнимает её, как обнимал бы сейчас Вальдемар. Сейчас он кажется отстранённым и серьёзным. Он пытается расслабиться, потягивая пиво, и надо бы последовать его примеру, но не выходит.

— Там так пахло углём...

— Что?

Дэйзи смутилась:

— Я что-то сказала?

— Ты сказала, что там…

— Да, там пахло углём, в той квартире, где я жила, если не закрывать форточку. А по ночам ездили составы, и очень громко звучал гудок. — Дэйзи посмотрела в сторону с видом. — Я всегда помогала отцу, но никогда между нами не было того родства, которое бывает между отцами и их дочерьми. Точно он стал считать меня личностью только тогда, когда я выросла, окрепла и встала на ноги. А маман шлёт мне письма, где ругает меня за то, что я не еду к ней в гости, и мне становится стыдно. Интересно, что с его домиком?

— Его… домиком? Я думаю, с ним всё в порядке.

— Иногда так тянет туда, нет слов!

Глаза Трэвиса казались понимающими, но он не желал обсуждать домик и не хотел возвращаться к воспоминаниям о привокзальной улочке.

Всё опять плыло перед её глазами, точно на голову надели тяжёлый венок из дурманящих цветов, и хотелось уйти из паба, но уйти сейчас она не могла.

Вид плеча Трэвиса, не укрытого курткой, возбудил другие мысли. А почему она не кладёт на него голову, тем более, голова так тяжела. Она так и поступила.

Дэйзи слышала, как журчит струйка пива, которое бариста разливал из-под краника, как бренчит разбитое банджо под неловкими пальцами темнокожего любителя музыки. Чувствовала запах туалетной воды Трэвиса, уже очень выветренный и от этого более нежный.

Она положила ладонь на руку Трэвиса, что покоилась на его худом колене.

Мистер Ридли моментально повернул голову. Время замерло, и в голове мисс Борджин стало совсем пусто, когда она погрузила взгляд в его напряжённые и ожидающие глаза.

— Всё хорошо, Дэйзи?

— Не знаю, — неохотно улыбнулась она.

— О чём ты думала в лавке синьора Кассио? На тебе не было лица.

— Ни о чём. Скорее я злилась на него за то, что он наверняка успел положить конец материнским планам некоторых дам.

— Он не спрашивал их о планах.

— Да, раз уж он шарлатан. Но те, которые всё ещё его посещают, как прежде в опасности.

— Мисс Борджин, иногда вы очень печётесь о тех, кого никогда не увидете, и не думаете о тех, с кем прожили не один год.

— Но ты делаешь точно также, разве нет?

Мистер Скабиор, помолчав, сказал:

— Да… Но когда у меня что-то не получается, это будит во мне дурную силу. Я не всегда понимал, как её остановить. Конечно, я мог бы причинять боль окружающим, или направить её на себя и разрушить свою жизнь. А вместо этого погружаюсь в окружающий меня мирок меркантильных волшебников, чайных комнат и прочих заведений. Я пекусь об этих людях, чтобы не думать о своих проблемах, чтобы не отсиживаться дома. А ты делаешь это из доброты, старательно ограждая себя от людей, которые когда-то сочли тебя недостаточно хорошей. Я не бегу от старых знакомых, как ты, даже от тех, которых видели меня другим, потому что я слишком горд.

— А я? — произнесла Дэйзи, вплетая пальцы в его подавшуюся ей навстречу тёплую ладонь.

— Ты была не совсем права, когда сказала, что мы разные, — сказал мистер Ридли-Скабиор, и уголок его тонких губ приподнялся. Он поглядывал на свою притихшую собеседницу чуть искоса, сжимая её тонкую кисть с покровительственной теплотой.

— Я знаю. Как говорит мистер Борджин, ничто не роднит так крепко, как неприятности.

— А минуты удовольствия?

— Нет, минуты удовольствий не связывают, ничего из этого не выйдет, — теперь уже категорично заметила Дэйзи.

Трэвис вздохнул, как будто так и не сумел донести до мисс Борджин какую-то важную мысль.

— Прошу меня простить, но ты всё до безобразия упростила. Разве тебе со мной тебе не бывает хорошо?

Дэйзи ответила уклончиво:

— Когда я впервые тебя увидела, то с первой минуты пыталась понять, что ты за человек, и замечала, что ты норовишь проделать то же самое. Ты из тех людей, которые умеют усмирить одним взглядом, и я всегда пыталась это преодолеть. Я сразу же поняла, что не нужно замечать того, из-за чего, вероятно, в тебя влюбляются женщины.

— Некоторые из них и за человека меня не считали, — холодновато пробормотал немного смущённый Трэвис.

Отставляя в сторону недопитое тёмное пиво, он на мгновение задержал глаза на тяжёлой люстре, сделанной из деревянного колеса.

— Как я и полагал, несмотря твоя робость скрывает под собой страстную натуру.

— Это звучит так, точно ты перечитал книг.

— Ты сама знаешь, что это не так.

— Ты хотел сказать, что я — похотливая трусишка? Ну, тогда ты — хитрый сутенёр.

Он отыскал губами её губы, — забыв о других посетителях паба, они целовались, и Дэйзи ни разу не вспомнила о том, что на них кто-нибудь может смотреть.

И действительно, когда их губы разомкнулись, на них глазел ухмыляющийся, удивлённый незнакомец.

— О, Трэвис! — воскликнул этот молодой человек. — Как неожиданно.

Трэвис недовольно рассматривал пышущее лицо парня.

— А это и есть мисс Дэй… де… зи Борджин?

— Да, это она. Говори скорее, что хотел, и оставь нас в покое.

— О, конечно, — вытаращил глаза незнакомец, затем улыбнулся и, выдвинув для себя стул, уселся на него. — Я слышал, ты интересуешься механизмами. А у нас в тайничке хранится замечательный маггловский фонарь, именуемый «волшебным». Какой колорит придаёт вечерам!.. Я узнал, что ты собиратель редкостей и иногда тратишься на интересные вещички.

— Такой уж и собиратель.

— Ну, так что, ты посмотришь laterna magica? Конечно же, этот маггловский механизм облагорожен настоящим волшебством. Его и ставить некуда, ты же знаешь, всё несут и несут, благодетельствуют.

— Не каждый может позволить себе подолгу хранить заколдованные вещи.

— Не каждый. Разве что Лангедок да его бывший подельник, этот вредный старикан. Ох… забылся, простите. Так что?

— Ничего, мне теперь не до часов.

— Дело твоё! — заметно расстроился парень. Но в его глазах снова вспыхнул огонёк:

— Так ведь это и понятно, зачем же этот фантаскоп, примитивнейшая штука. Когда б ты увидел одно чудесное зеркало. И вот это самое зеркало…

Парень замолчал: к нему подошёл мужчина лет пятидесяти. На его голове красовалась шляпа с чёрной лентой, на шее — яркий платок.

— А, вот же где он. Однако ты вчера соврал мне насчёт сегодня, ты здесь, милый.

— Не извольте сердиться. Тут совсем другое, особенное. Мне нужно было пропустить стаканчик.

— А вот если вам, Дасти, перестать обмывать каждую свою мало-мальски удачную сделку, глядишь, и деньги бы лучше копились.

Неожиданно новопришедший заметил Трэвиса. Игривое настроение нарядного мужчины улетучилось. Мистер Ридли-Скабиор выпрямил спину, не сводя глаз с франтоватого шутника. Он пожал ему руку, потом обнял за плечи и увёл в угол. Дэйзи осталась один на один с парнем, которого, если только это было правдой, звали «Дасти».

Его простодушные глаза были широко распахнуты, но поставлены ближе к переносице, чем полагается, от чего будто бы косили. Трудно было подумать, что Дасти имеет отношение к преступному мирку нелегального антиквариата и конфискованного имущества.

— Папа задолжал ему денег.

— Понятно…

— И не отдаёт уже давно. Но это не мешает ему меня поучать.

— А чем вы вообще занимаетесь?

Парень наморщил лоб и не отвечал.

— И что связывает вас… — продолжила Дэйзи, как вдруг поодаль грянул истеричный возглас мужчины в шляпе с чёрной лентой:

— Я пытался восстановить отношения с этим идиотом! Но ситуация оказалась слишком напряжённой.

— О чём он?

— Мисс Борджин поссорился с вашим папаш… отцом. И потерял возможность сбыть партию отличного дурманящего табачка. Ой... Зря я это сказал.

Дэйзи приподняла брови.

— Вы сказали, сбыть? Так значит, это правда, мой отец и впрямь всё ещё торгует?

Пришла очередь парня удивляться:

— Я знал, что отношения между вами не идеальны, но не думал, что вы не в курсе дел вашего… отца. Как это получилось?

Дэйзи не знала, что ответить, потому что не хотела посвящать «Дасти» в курс семейных отношений. Да ей бы и в голову такое не пришло, и она снова уставилась на мистера Ридли, надеясь, что он вернётся к столику.

* * *

Дэйзи начинала нервничать: она вспомнила о книге, и подумала об обеденном перерыве, затем, ещё хуже, о Бэрке. Разумеется, после воспоминания о корыстолюбивом подельнике папаши ей захотелось остановить происходящее и вернуться в поместье, пока старик чего-нибудь не натворил.

С этого мгновения, как назло, события приняли новый оборот: в бар пришла ярко накрашенная, вульгарная особа, с нею — два молодца, один из них — верзила с лицом, исполненным важности, второй — задумчивый, долгоносый, молчаливый. Вся эта компания, возглавляемая нарядным человеком в шляпе, которого, как выяснилось, звали мистер Флетчер, направилась прочь из бара, и Дэйзи пришлось постараться, чтобы не отстать. Она попробовала напомнить Трэвису о пленнике, но он загадочно объяснил:

— Никуда он не денется теперь. Вот как забавно вышло, что мы прячем его от любимого медикуса твоего папаши, которого он обеспечивал противоядиями. Кругом только грязь и жажда наживы, Дэйзи.

— И здесь тоже?..

— Они дети войны и выросли в противоречивом мире, где каждый должен был выбрать что-то своё, но обстоятельства оказались сильнее.

— А куда мы идём?

— Я думаю, в Лондон, в Лютный переулок.

— Но не лучше ли вернуться?

— Хватит дрожать, как осиновый лист, тебе нечего бояться.

Портал оказался шляпой мистера Флетчера. Это был неприлично быстрый портал, вызвавший у Дэйзи приступ головокружения, после которого она шла, увлекаемая уже под руки Трэвисом и одним из его приятелей. Мимо проносились витрины лавок. Её легонько толкнули в спину, чтобы она спустилась вниз по лесенке во дворе какого-то длинного, узкого дома.

— Если человек залез в долги, хоть кому-то нужно его выручать? Думаешь, кто-то будет его выручать? — ворчал Флетчер на ушко вульгарной девице.

— Мне очень жаль, что вы себя недооцениваете, я то знаю, что у вас полные закрома добра.

— Да, но это тайна.

— И правильно делаете, что молчите, ведь вас могут подслушать люди с похожими тайнами.

В полуподвальном помещении все уселись за круглый стол, накрытый зелёной скатертью, и началась игра. Флетчер всё ворчал, что заставлять его играть это вымогательство, так как он совершенно не умеет. Осознав, что мистер Ридли вдруг решил поиграть в покер или в нечто подобное с этим прохвостом, Дэйзи пришла в неподдельную досаду. Она никогда не бывала в подобных заведениях. Ей не хотелось наблюдать за игрой, слишком напоминающей о папаше, проводившим выходные в сомнительных компаниях.

Она уселась перед единственным в этой комнате камином. К сожалению, мистеру Ридли везло, что могло бы опасно распалить его страсть и задержать его в этом месте. Флетчер стонал, почему судьба так жестока.

— Нет, ты меня не сломишь, Ридли! — заявил он, хватая стопочку фишек.

— Полно вам, мистер Флетчер, — томно затянула девушка, которую все эти люди называли «Кисой», — весна ваша уже давно прошла, не надо было вам тягаться со Скабиором-младшим.

— Нет, не прошла!

Дэйзи обернулась, чтобы оценить выражение лица упрямца. Она подошла к столу, чувствуя внимательные взгляды, и положила ладонь на плечо мистера Ридли. Он прикоснулся к её пальцам.

— Трэвис, ты хочешь разорить этого господина?

— О, это невозможно, — неодобрительно ответил Трэвис.

— Ты же знаешь, дружок, что фортуна относится ко мне странно, она то балует меня, то стягивает последнюю рубаху.

— Нужно уметь признавать поражения.

— Ладно, чего ты хочешь? Чем я могу от тебя отделаться? У меня есть отличные цацки, — предложил Флетчер.

— Мне бы хотелось получить нечто такое, от чего легко избавиться и что всегда в цене.

— Хм, это весьма на тебя похоже, Ридли, а знаешь, у моего сына есть отличный фантаскоп.

— Уже слышал.

— Камушки для мисс Борджин?

— Я не беру драгоценности с рук, тем более… с таких рук, уж не обижайся, Флетчер.

— Так что тебе надо, уточни.

— Деньги.

— Ах, деньги… как я сразу не догадался, — заметил Флетчер, и вдруг в беседу встряла «Киса»:

— Сэр, от чего вы не берёте с рук золотишко и камушки? У мистера Флетчера есть старинные кольца, разве это для вас не актуально?

При этих словах знойная особа подмигнула.

— Эти кольца он приготовил мне и Дасти, но нам они пришлись не по вкусу. Они старомодны.

— Нет, вот уж дудки, — отрезал Флетчер.

— Заодно отметим помолвку мистера Ридли, — вскочил Дасти.

— Ну, хватит дурачиться…

— Действительно, — подтвердил кто-то из компании.

Вскоре эти странно одетые молодые люди, разделённые покерным столом, упорно защищали каждый свою точку зрения: подвести холостяцкую жизнь сэра Трэвиса к концу или перестать влезать в чужие дела.

— Я давно держала пари, что в этом году он женится, женится! — воскликнула девушка.

— А я считаю, не нужно их смущать, — заявил долгоносый юноша. — Киса, перестань вопить.

— Заткнись.

Мисс Борджин глядела в зелёную скатерть.

— Что скажешь, Трэвис? — критично проскрипел Флетчер, всё это время тоже молчавший.

— Узнаем мнение нашей гостьи, — продолжала девушка.

— Цыц! — рявкнул потерявший терпение махинатор.

— Что вы думаете об этом, мисс Борджин, — тихо спросил «сэр Трэвис». Она улыбнулась, уловив в этом взгляде теплоту и что-то неясное.

Мисс Борджин, всем сердцем желающая покинуть эту разношёрстную компанию, и уже переставшая стесняться, так как они утомили её своими криками, собралась с духом и сказала:

— Чтобы здесь не случилось, в конечном счёте я хочу одного — этим вечером оказаться в тёплой постели, а не на улице. Не бери эти кольца, если тебе угодно терзать мистера Флетчера.

Над столом повисло недолгое молчание. Затем тишину нарушил сам Флетчер:

— Так, бери их и ни о чём не думай. Вот не женишься, а кому ты будешь потом нужен, угрюмый, вечно ничем недовольный и неясно на что потративший лучшие года.

— Ему тридцать четыре, папа, — неуверенно сказал Дасти.

— А выглядит старше, — наморщил нос Флетчер.

— Ну, полно вам, мистер Флетчер, — приобняла его будущая невестка, — сэр Трэвис всегда был видным мужчиной, вы просто ему завидуете, признайтесь честно, и беситесь, как всегда.

Флетчер только лишь брюзгливо надул толстые губы и промолчал. Вскоре объявился его сын, он принёс с собой уже упомянутые кольца. Дэйзи и оглянуться не успела, как оказалась рядом со Скабиором, — их усадили на два ветхих, угловатых резных стула, как каких-нибудь короля и королеву некоего дурашливого праздника.

Да, совсем не так Дезидерия Борджин представляла себе помолвку с будущим мужем, о котором частенько мечтала, оставаясь одна в своей съёмной квартирке. Мистер Ридли надел маленькое колечко на её палец. Дэйзи получила грубоватые инструкции от девицы, опомнилась и сделала то же самое с безымянным пальцем Скабиора. Он и здесь не удержался от критических высказываний. Кольцо оказалось чуть великовато для безымянного пальца, он хотел было отправить его на указательный, но ему не позволили. Дэйзи сжалилась над ним, а ещё, всё больше проникаясь происходящим, испугалась, что Скабиор потеряет кольцо, если не решить проблему.

— Что мне остаётся? — проговорила она, — лучше выбрать другой палец.

— С голоду помираю, — грянул Дасти. — Папа, вели хозяину накрывать столики в соседней комнате.

Шумная компания переместилась в соседнюю комнату, в ней сновал хозяин восточной наружности. Он не привык закатывать пиры в своём заведении, но ничего не мог поделать, так как был стар для словесных баталий.

Обычно он угощал гостей бесплатными закусками, но враз проститься со своими запасами ему не хотелось. Он скрылся за стойкой и бессильно бранился, перемежая невнятную речь эмоциональными жестами.

— Ну, ну, господин Джамиль, — ласково пожурил его Флетчер, у которого, между прочим, проснулся аппетит и который надеялся погулять за чужой счёт. — Мы здесь устроим красивый фуршетик, а потом похвалим вас среди наших знакомых.

Это утешение не подействовало: Джамилю не хотелось, чтоб слава о нём и его не совсем легальном бизнесе облетела Лютный переулок, а то и весь Лондон. Его угомонили с большим трудом. После вина завели нескладные танцы. Джамиль с тревогой наблюдал, как покачиваются среди хрупких столиков нетвёрдо стоящие на ногах фигуры. Дасти сорвал с углового столика чёрную скатерть, обмотался ею, выпустил наружу нательный крест и принялся «венчать» пару этого вечера, величественно вознося над их головами подсвечник.

— Теперь… ик… вы больше не будуте двумя холостяками, продрогшими от холода своего одиночества, не знающими, что такое каждую ночь делить постель с тем, кто будто дополняет тебя.

Джамиль, подперев жирный подбородок смуглым, волосатым кулаком, неодобрительно поводил глазами.

— Но теперь вам торопиться некуда, у вас впереди долгие годы, что вы пройд… дёте бок о бок… друг с другом.

Дасти очень хотел сказать что-то ещё, и его губы беззувучно шевелились. Наконец, они произнесли:

— И непременно поцелуйтесь.

Они поцеловались.

— Вот и обручились, — взвизгнула девица. — Смотрите, все смотрите! Я выиграла спор.

— И с кем ты спорила? — повёл носом Флетчер.

— Я посмотрила с Лангедоком, этим старым психом, что мистер Ридли женится.

— С кем?.. — в каком-то испуганном бессилье осел в кресле Флетчер.

— Интересно, куда это он подевался, этот Лангедок? Впрочем, оно и к лучшему. Он уверял меня, что собирается изучить секреты альпийских козлов и взять у них мускус.

— Надеюсь, им это понравится? — съязвил Дасти.

Мистер Ридли молчал с каким-то особым чувством. Дасти спросил у будущей жены:

— А что Лангедок? Он-то что говорил?

— Говорил так: «Чёрта-с два он женится, это этот паршивый Ридли. Он никогда в жизни не полюбит, и будет мрачно жить в своём доме, добытым нечестным путём».

— А сам Лангедок что же, такой влюбчивый и такой уж честный? — не сдержался Трэвис.

Разговор окончательно замяли, праздник продолжался. Через час Дэйзи потянула «наречённого» за край рукава. Трэвис сказал:

— Я знаю, тебе всё это надоело. Мы скоро уйдём.

* * *

Ещё через пару минут Дэйзи Борджин поняла, что пора в уборную. Из объяснений Трэвиса Борджин поняла лишь то, что надо идти налево после узкой деревянной дверцы. Точно в полусне она брела по коридору, освещённому редкими газовыми рожками. Чем больше шагов она отмеряла, тем беспокойнее становились предчувствия.

Иногда в дурных снах незнакомые коридоры оканчиваются темнотой и ужасными тварями. Но мисс Борджин была далека от подобных страхов, она давно не боялась темноты и слишком хорошо знала, где именно должны обитать чудовища.

Когда она поняла, что идёт не в ту сторону, то услышала звук, похожий на металлический звон. Дэйзи прислушалась. Звук приближался, — она попятилась. Навстречу сверкнули два жёлтых глаза, лязгнули невидимые зубы, раздалось рявканье, похожее на собачье. Мисс Борджин дико вскрикнула, не успев подумать о том, как грянет этот крик, как разнесётся по всему коридору.

К ней тянулось странное существо с когтистыми лапами и головой, похожей на голову пучеглазой собаки, увенчанную пышными совиными ушами. Мисс Борджин упала на пол и сидела там, глядя на усатую морду. В следующий момент её потянули вверх… Перед ней стоял взволнованный и удивлённый мистер Ридли. Дэйзи ничего не могла сказать. Она оглянулась и увидела, что этих чудовищ двое. Они пали, сражённые заклинанием.

— Чёрт тебя дери, Дэйзи! — беззлобно, но испуганно воскликнул Скабиор. — Ты пошла не в ту сторону, ты всё перепутала, как всегда! А что, если б эти твари… что, если…

— Если?

— Если бы ты не успела убежать? Если бы цепи оказались длиннее?

— Но я шла очень осторожно.

— Ох… чтобы этого Джамиля ветром унесло на помеле.

Некоторое время оба в молчании рассматривали притихших зверей.

— Кто это?

— Это китайские собаки, которых вывез Лангедок, и которых он так и не сумел перевоспитать.

— И что ж они делают здесь?

— Пока не знаю.

Сэр Ридли снова взмахнул палочкой:

— Инкарцеро.

Волшебные путы сковали лапы китайских собак. Трэвис переступил через одну из них и направился в страшную тьму.

— Простите, мисс Борджин, но я должен узнать, что именно они сторожат, — пробормотал Трэвис. Сияние палочки озарило содержимое просторной комнаты. Она была до отказа набита мебелью, столиками, вещичками и посудой, высокими вешалками с навешанными на них одеждой и колпаками, а также комодами с пронумерованными полками. На потолке висело не менее двадцати люстр, а вдоль стен были расставлены канделябры. В углу красовалось мрачное и мутное зеркало, рядом с ним стояли напольные часы орехового дерева.

— Вот это да! — вскинула брови Дэйзи. — Откуда столько всего? Да тут и папина хлебница, которую он выкрасил в бирюзовый цвет, в которой хлеб не портится.

С этим замечанием Дэйзи подозрительно уставилась на Трэвиса

— Это принадлежит Клубу аукционеров. Грубо говоря, это склад, приготовленный для подпольных торгов.

— Ах, вот оно что?

— Вероятно, Борджин решил навариться на своей хлебнице.

Дэйзи собралась осыпать мужчину целым шквалом вопросов, но их отвлёк свет палочки в противоположном конце коридора.

— Эй, Скабиор! Ну, где ты там? И кто здесь так визжал, неужто мисс Борджин?

— Всё хорошо, всё нормально, Дасти, мы сейчас придём.

Молодой волшебник ушёл, о чём-то ворчливо рассуждая.

— Пойдём, — ласково сказал Трэвис. Дэйзи оглядывалась, точно надеялась вырвать взглядом что-нибудь ещё. И ей это удалось. Среди предметов одежды на одной из вешалок она узнала папину трубу, в которую он подглядывал за соседями, папину кожаную шляпу и папину же старую трость с волчьей головой на вершине. Всё это, разумеется, требовало незамедлительных разъяснений со стороны всезнающего и всё время что-то скрывающего мистера Ридли. Дэйзи стала вырывать пальцы из его руки.

— Сэр Трэвис, там ещё его шляпа, трость и… труба!

— Труба?

— Что это значит, сэр Трэвис?

— Я расскажу. Но не сейчас.

— Их вообще кормят?

— Судя по запаху, кормят, хотя и неправильно.

— А я так и не дошла до уборной…

— А она тебе ещё нужна?..

Прошло немного времени, — вырвавшись из рук наперебой обнимающих их мужчин и особенно «Кисы», оба оказались на улице, где занимались сумерки. Дэйзи ни разу не вспомнила о случившейся помолвке. А что, если Борджин уже разболтал знакомым, кого видел в поместье сэра Трэвиса?

На улице было зябко, промозгло, сырая, мутная дымка окутала понурые фигуры прохожих и фонарные столбы. Дэйзи хотелось высказаться по поводу папочки, а мистер Ридли, пряча шею в поднятый воротник пальто и глядя вперёд, был слишком занят своими мыслями и высматриванием повозки. Разумеется, он снова пожалел полупьяную, беспомощную спутницу.

Завалившись на потёртый диванчик в повозке волшебника, которому во внешнем виде парочки почудился будущий большой гонорар, и который от жадности ужасно и униженно суетился, Дэйзи почувствовала, наконец, как же она, в самом деле, пьяна.

Повозку тащил волшебный козёл. Огромный и поджарый, он был кое-как укрыт попонкой и, возможно, замёрз. Хозяин козла оправил бубенцы, привязанные к его рогам, грубовато пошлёпал по гривастой шее и прошептал что-то ему в ухо.

Пока они тряслись в повозке, язык мисс Борджин всё-таки развязался.

— Трэвис?

— Да, Дэйзи.

— Почему ты общаешься с этими людьми, и кто они?

— Они не должны были стать такими.

— Какими «такими»?

Мистер Ридли, подумав, добавил:

— Промышлять запрещёнными способами, ходить в подпольные заведения, сбиваться в стайку и дебоширить. Война пережевала их и выбросила на обочину. Кому-то это помешало заниматься научной работой, кому-то — тёмной магией, кому-то — удачно жениться. Это — внебрачные дети важных чистокровных волшебников, это те, кто выучился в Хогвардсе через пень-колоду и кормился войной, это те, кто не смог продолжить дело, которым занимался в годы застоя. Например, Фабиан, тот долговязый юноша — один из нечаянно нажитых детей мистера Гринграсса. Тот ещё ходок был. В молодые годы не пропускал ни одной юбки. Дасти учился в Хогвардсе месяц через месяц, — мистер Флетчер слишком часто влипал в проблемы и бросал больную жену на произвол судьбы. Его будущая жена — круглая сирота, её родителей убил один пожиратель смерти, и она…

Повозку тряхнуло, и Скабиор умолк.

— Что?

— А сама она, еле-еле закончив Хогвардс, перебивалась с хлеба на воду, меняла самые сомнительные работёнки, пока не встретила Дасти. Нынешнее министество магии разогнало их по углам.

— Я поняла, Трэвис. Но, хоть такова их судьба, для тебя она выбрала иную долю и другой статус. Или я ошибаюсь? Я так ничего и не знаю о тебе. Ты… говорил мне и о других своих друзьях.

— Статус мой вещь ненадёжная, и задевает за живое равно как магглов, так и волшебников без средств к существованию и с древней кровью в жилах. Если присмотреться ко мне получше, я, вообще-то, похож на того волчонка, которого волчица от безысходности нагуляла от пса, возможно, расправившись с ним после соития.

— Не могу согласиться, твои слова слишком горькие. Послушай… Для волшебников ты не такой уж особенный, если уж говорить о происхождении.

— Так и есть.

— И, тем не менее именно эти люди смотрели на тебя не так, как друг на друга.

— Это из-за моего прошлого, я думаю. И мне не кажется, что они могут представить себе, что такое титул.

— Ты можешь рассказать о своём отце? Пожалуйста. Почему-то именно сейчас я хотела бы узнать о человеке, из-за которого поссорились Бэрк и мой отец.

Повозку затрясло мелко и дробно — козёл-великан с силой и лёгкостью тащил её по лесной дороге.

— Ради моей матери отец оставил первую, навязанную родителями жену. А ведь у них и ребёнок был. Правда колдовал этот парень не очень, хотя моя матушка пыталась его чему-то учить. Как должно быть обидно ему было, оставаясь первым и более значимым сыном папаши, не быть нормальным волшебником, как я. Прошло время, Ридли-старший стал погуливать от матери, а её родители решили его отравить, использовав для этого Лангедока. Мой папаша чуть не протянул ноги, хорошо ещё, мистер Борджин вовремя понял, что случилось, и сказал, что такая сыворотка только в маггловских больницах. Я отвёз его в туда на автомобиле брата.

— И это помогло?

— После этого он изменился, ударился в религию. Тем временем Фоули пребывали в досаде и раздражении, ведь сделать её вдовой не получилось, а разводиться и делить имущество она не спешила. Впрочем, позднее, война принесла им то, чего они хотели.

Дэйзи набралась храбрости и спросила:

— Как ты стал похитителем людей?

Мистер Ридли-Скабиор, кажется, собрался прикорнуть… Однако вопрос привёл его в чувство.

Не глядя на Дэйзи прямо, он скосил глаза сверху вниз. В этом взгляде не было ничего неприятного. Он вроде бы неуместно улыбнулся, но снова стал серьёзным, а потом просунул руку между спинкой диванчика и спиной девушки, словно хотел извиниться за своё молчание. Некоторое время они ехали в тишине. Только слышалось нескладное насвистывание жестокосердного владельца повозки.

Мисс Борджинтем временем осознала, что не может быть беременна. При столь тщательном приёме лекарства это становилось маловероятным. Почему-то ей стало немного тоскливо.

Мистер Ридли начинал засыпать.

— Трэвис?..

Стоило ей сунуть нос за его воротник, а ему — очнуться и оторвать лоб от стекла, как повозка остановилась.

— Мы приехали, трусишка.

На улице царил по-зимнему холодный вечер. Извозчик, получив мзду, натянул поводья:

— А ну-ка, шевелись, лентяй бородатый! Время ещё не слишком позднее, глядишь, подберём ещё каких-нибудь пьянчужек и опередим этого кичливого Гвидо с его фестралом! Эгей!

Козёл мотнул головой и покорно развернулся. Дэйзи показалось, что глаза волшебного козла печальны, но она поспешила списать это на свою чувствительность.

— Извозчик работает нелегально.

— Да, так и есть. И что-то больно послушен его козёл.

— Что бы это значило?

Мистер Ридли пожал плечами. Он слишком спешил за чугунную ограду. В поместье он отправился проведать пленника, а Дэйзи — в ванну. Кое-как одевшись, она уселась на один из обширных диванов гостиной.

Дом засыпал. Круто изогнутая лестница, ведущая на балкон к комнатам верхнего этажа спала, дремали портреты на стенах, оклеенных полосатыми, тёмно-зелеными, готовыми опасть, точно осенние листья, обоями. Дремали вазы по бокам полукруглого входа в коридор второго этажа и статуэтки, изображающие муз. Лёгкая штора, прикрывающая узкое оконце у дверей, колыхалась от дуновений ветерка, проникшего сквозь разбитые ставни, и напоминала своими движениями платье призрачной дамы. Дэйзи, знавшая, что сэр Трэвис ушёл не для самого приятного разговора, и почему-то решивший поговорить с Бэрком через окошечко в стене, волновалась.

И всё-таки его дом казался не слишком уютным и обжитым, видимо, между изгнанием старых Ридли и воцарением нового хозяина прошло слишком мало времени. Конечно, дом был как будто переполнен мебелью, предметами обихода и интересными штуковинами, но все эти вещи выглядели так, точно отбились от рук и одичали — сэр Трэвис не баловал их любовью, да и не распоряжался их судьбой, если они не попадали в его комнату.

У камина лежала Шейла с щенками. Она дремала на коврике, и выглядела здесь как будто лишней. Она была слишком тёплой и живой на фоне иссохших половиц гостиной, выцветших гобеленов и тихих картин.

* * *

Трэвис вернулся. В его влажных волосах запутались листики, сорванные по пути движениями головы.

С виду усталый, он не так уж плохо вписывался в виды своих аппартаментов. Дэйзи решила, что есть в нём и его доме нечто родственное, и она замечала это всегда. Неудивительно, если у этого дома имеется и склеп, — лицо мистера Ридли было слегка напряжённым, он наверняка хотел бы, чтобы этот склеп периодически пополнялся такими, как Бэрк.

— Я-то думал, ты давно спишь!

— Хотела тебя дождаться.

Он уселся в кресло.

— О чём ты с ним разговариваешь?

— Я не очень хорошо его знаю. Мне трудно с ним говорить. Кажется, чуть позднее придётся основательно подправить содержимое его мозгов.

— Ты устал от него.

— Нет. Не сказал бы. Я всю жизнь в этом провёл.

— В чём?

Мистер Ридли заглядывал в потемневший камин.

— В проблемах. Я только и делаю чуть ли не с детства, что узнаю чужие тайны.

— И что же ты с ним делаешь?

Взглянув на Дэйзи, он пожал плечами и улыбнулся.

— Я их храню.

В его спальне мисс Борджин с головой зарылась в одеяла. Она ждала наречённого, потирая пальцами руки кольцо. Насколько серьёзным было то, что сегодня связало их в подпольном казино? И что он думает по этому поводу на самом деле?

Трэвис пришёл, когда Дэйзи погружалась в сон. Она с трудом сосредоточила взгляд на его силуэте.

— Я подумала... а что, если папа расскажет кому-нибудь о Бэрке?

— Полно тебе. Не расскажет.

Беззвучно вздыхая, он развязал шейный платок.

— После того, как я, объясняя ему причины твоего внешнего вида, соврал, что ты так одеваешься для того, чтобы тебя не узнал подельник, он немного утешился.

— Что ж, готова поверить. Трэвис, он всегда помнит, знает, какие привилегии могут быть у моего супруга.

— Само собой. Если бы не подвернулся я, он предпочёл бы, чтобы ты и вовсе оставалась незамужем, — констатировал Трэвис.

— Он не даёт мне покоя.

— Что он тебе пишет?

— Я не о письмах, а вообще.

Трэвис сел на край кровати, ожидая продолжения.

— Как только закон о передаче прав на магазин вошёл в силу, не унимается, лезет в мою личную жизнь... Ведь сын у него так и не родился. Иногда я думала, не он ли отваживает моих женихов, а что, если он наводил на них порчу?

— Вполне возможно, что он отвадил от тебя парочку балбесов. Это не исключено, — улыбнулся Трэвис.

Дэйзи потирала колечко, пока оно не стало горячим.

— Ты уже не хочешь стать миссис Ридли? — растерялся он. — Мне казалось, ты ушла от меня потому, что хотела этого, а я не был в себе уверен, а теперь ты...

Мистер Ридли ненадолго замолчал и проговорил:

— Теперь ты как будто не собираешься уважить желание папы.

Дэйзи размышляла об оставленной квартирке: она располагалась в старом кирпичном доме, первый этаж которого был так низок, что казалось, что дом врос в землю или его вдавила туда невидимая сила. Может быть, сила времени? А может, тяжесть вечно ненастного и пасмурного английского неба? Интересно, был ли в ней Трэвис, заходил ли туда?

— Почему бы не порадовать старого неудачника.

Мягкий тёплый свет догорающего камина бросал золотистую полосу на стену. Под ней расползалась темнота; мистер Ридли, наконец, лег рядом. В ярком ободке вокруг каминной шторки трепетал блёклыми крылышками неведомо откуда вылетевший мотылек.

— Ты хочешь выйти за меня?

Сердце мисс Борджин застучало чаще.

— Да.

Она положила голову на его грудь. За окном шёл частый и тихий дождь. В спальне стало заметно холоднее. Студёный ветерок проникал в щели между ставнями.

* * *

Мисс Борджин вспоминала оставленную ею работу и приход, расположенный при школе. Молодого святого отца в праздничной белой сутане. Его кудрявые золотистые волосы поблёскивают в сиянии церковных огоньков. Он разнимает мальчишек, помогающих на службе, подравшихся на заднем крыльце из-за монеток, которые они украли из жертвенной чаши. «Какие мерзости вы делаете! Будьте любезны читать "Аве Марию" до утра. Все соки из меня вытянули!» В это время коллега Дэйзи, Кэти, собирает рассыпанные монетки, предназначенные на нужды юных волшебников-сирот... Когда они выбираются из-за ограды, юные служки с ужасом удирают. «Приютские идут, приютские!..» — визжат они к неудовольствию святого отца. Он совершенно не умеет справляться с детьми.

Да и у Дэйзи не сразу получилось. Приехав в послевоенную Британию, она начинала карьеру, не похожую на девические грёзы: работать как мама, для своего удовольствия, выполняя заказы на дому, изготовлять мантии и те платья, которые носят только хмурые, величавые волшебницы. У Дэйзи не ладились дела ни с тканями, ни с ножницами, ни с выкройками, ни с заклинаниями. Но деньги на личном счету были очень кстати. Откуда они там взялись, Дэйзи знала из объяснений отца: «Вовсе не молитвами твоей матушки, Дэйзи, — её мы лишились. Теперь придется нам с миссис Борджин жить друг без друга. Война забрала у меня свободу торговать тёмной магией и жену. Но не отнимет дочь».

Ни в одной из этих патетических речей отцу не хватило духу признаться дочери в любви.