Панк-Дозор (джен)

Примечания:

На грани ора, бреда и фола)

Жизнь разносилась, как туфля… Бл*! Если бы только, как она… И петля ведь не поможет — Миша был уверен, что он и в ней прекрасно оживёт — вскинется, если свежей кровушки рядом капнуть… Или стоит живому, по-настоящему живому рядом пройти. Не как ему, трупу живому — только вот, увы, не самому распространенному примеру оксюморона из учебника Великого и Могучего. А в самом что ни на есть прямом, с*ка, смысле.

Ведь Миха Горшенёв — вампир… Вечный. Спасибо батьке. Удружил, бл*дь. А ведь родился нормальным человеком… В самом что ни на есть хорошем смысле. Правда, родные так не считали. Парочка Иных… Светлых. Отец вообще — глава Дозора. А детки вот… Как то часто бывает — люди.

Тут уж на многое пойдешь… И плевать, что способы обращения сплошь и рядом — Тёмные. Лёха, вон, принял укус оборотня со всеми разрешительными бумажками от Инквизиции ещё в двадцать лет — и ладно. Хороший сын — не стал артачиться, когда мама с папой ему устраивали, может, не Светлое, но будущее.

Мишка же отказался. Он человеком быть хотел. Говорил, неизбывно выеживаясь, что коли человеком родился — им и помрёт… Но кривил душой, пока та у него ещё была. Потому что иначе не сработал бы батин метод судного дня…

Передознулся он тогда, в 2003, знатно. Сработал, как всегда, сигнальный амулет — отец примчался, но откачать даже Высший Светлый Иной не сумел… Вот и перенёс его полудохлую тушку к тому, кто поблизости оказался и в должниках ходил… Вязеслав — древний вампир-инквизитор — не стал тянуть, да и обратил его.

Но ежели б Миха в самом дела жаждал помереть человеком… Это бы и случилось. Но он переродился. Вампиром. Уж, право, лучше бы давно ещё на оборотня согласился… С клыками и жаждой, но живой и без пустоты внутри. Но прошлого не вернуть. Горела в душе идея их с Андрюхой мира, держала… И удержала-таки. Вопрос один — зачем, если потом всё так скверно обернулось.

Новое небытие Михе не понравилось. Совсем. Жратва потеряла своей вкус, часть красок из мира исчезла, алкоголь ему теперь вообще противопоказан был… Как и хмурый — то-то батька радовался. А то он его морализировал, морализировал, воздействия не щадя — а ему всё равно, как там тролли пели… Что совой о пень, что пнём о сову — кишки в сторону летят, йо-хо-хо-хо — вот так, да. Ведь морализировать можно только в меру представлений самого подопытного крола о том, что такое хорошо и что такое плохо…

Ну а что он мог супротив святой уверенности Михи, что это неплохо… Творческая личность — расслабиться, ё-моё, надо. Ха-ха… Дорасслаблялся! Теперь вот зато вечно хотелось крови алой — только она цвет и значимость имела… Голод, голод… Не тот, что раньше, когда из дома в никуда уходил. Более страшный — сосущая изнутри пустота обрушивалась. И ничто не в силах было заполнить, кроме — да, крови, крови… Он пробовал обходиться без неё — казалось, что всё вокруг цвета крови.

Потому, проклиная себя, пил — кровь невинных зверюшек, донорскую, которая каким-то бедолагам в больничках не досталась… Пил и ненавидел себя.

В группе его не понимали. Потому что все-все парни — люди. Да, в рок-н-ролле концентрация Тёмных Иных запредельная, но не в его случае. Увы. Совсем-совсем ни с кем поделиться было нельзя. Даже с Андро… Он человек и, что самое жуткое, значит, как и все участвовал в вампирской лотерее и однажды мог на вполне законных основаниях оказаться обедом Мишки… Или ещё какого клыкастого ублюдка. И самое скотское — это магическая подпись его отца на всех этих лицензиях на убой.

Порой его тошнило от этих мыслей — жалко, что кровью… Та и так ценный продукт, который он старался не отнимать больше необходимого… И у него даже что-то получалось.

Только вот жизнь такая всё равно сводила с ума. Одиночество заставляло страдать душу, которой у него, вроде как, больше не было, и мёртвое сердце… Или гон всё это? Почему тогда так больно необычайно?

Миша не знал. Полна страданий жизнь его, но выбор сделанный судьбой перешагнуть не в силах я — борьба с самим собой… Андрюха — тролль. Настоящий. Ещё и некстати обложка его клыкастого на акустическом вспомнилась — чёрт Купчинский! Как знал ведь… И ведь Исповедь вампира написал так вовремя, бл*дь! Может, потому Горшок и не выдержал, сорвался на нём…

Потом долго себя убеждал, что пытался дистанцироваться ради его же блага. Не хотел его свет гасить своей тьмой. Опасности подвергать. Тогда-то и начал требовать отдельный номер, ибо чувствовал, как тот дышит, как сладкая манящая кровь бежит по тонким венам… Спал себе Княже спокойно и не знал, что он сейчас над ним с клыками, выброшенными из челюсти, стоит, слюной капает… Жутко Мише было, но ничего поделать не мог — вкусным, очень вкусным кабанчиком казался располневший Княже! Потому и начал он отдаляться — хоть и больно было, но всё лучше, чем сожрать друга своего ненароком.

Но совсем отказаться не мог. Высказал мысли — мол-де, пиши текстики и не лезь… Андрей психанул и своё право отстоял. Побыв же немного без него, Горшок на стену был готов вскарабкаться — наркотиком тот для него стал, похлеще кровушки… Потому и помирились, как могли. Хотя Миха и старался чуточку дистанцироваться ради его же блага.

Но и на старуху находить проруха… Как-то умудрился тиранозавр этот в поезде стекло еб*нуть. Кровищи — море. А Мишка, что туда со всех ног примчался, замер, одурманенный… Та лилась ручеечком — манящая, ароматная… А ведь не сдержался — тяпнул за шею и без того теряющего жизненные соки друже.

Ладно, Балу с Ренником примчались — насилу вдвоём оттащили, по клыкам выброшенным надавали. Оказалось, дозорные оба. И, как ни странно, понимаешь ли: Балу из Дневного — инкуб, следил за сынком главы Ночного дозора Северной столицы, а Ренник — батин сотрудник, Светлый маг-перевёртыш… Короче, Лось реально оказался Лосём!

Андрей, по счастью, выжил. Крепкий оказался. А уж чтоб рука нормально зажила и тот смог нормально писать-играть, лично батя Горшка проследил… Сам же Мишка, окруженный своими, оказавшимися служилыми Иными, а вовсе не друзьями и сотоварищами, обтекал на Байкале.

Случай этот перевернул всё внутри него. Но отказаться от Князя он всё же не смог… Зато выпер постепенно взашей и Балу-предателя, и Сашку-Ренегата… А ведь, как чухали, назвали. Светлый… Ха! Хотя отец у него тоже… Светлость совсем не гарантия, что хоть немного человечности Иной сохранил.

Так и жил. Потихоньку. Зная теперь, что Дозоры могут вмешиваться в его жизнь. Не повезло Дагона сыном оказаться, как говориться. Сам он, может, и пешка, но через него можно уязвить ферзя… Или ладью. Тут как поглядеть.

Андрею в глаза первое время смотреть было невозможно. Потом привык… К Балу и Реннику постепенно питать неприязнь и обиду перестал. Всё же, если б они себя не раскрыли, пздц пришёл бы не только Князю… Миша бы сам нашёл способ себя отсеромолебленить. Отпеть короче, чтоб гарантировано сдохнуть.

А так хоть… Но то ли Князь с того времени чего затаил… Хотя запомнить не мог — память ему крепко почистили… То ли ещё что, но отношения, увы, стали постепенно портиться. Тот отдалялся.

Пока совсем, бл*дь, не ушёл. Вот и сидел сейчас Горшок один со своим Тоддом, думал — оно, вообще, ему надо… Рядом за ним следил батин служащий — Ренник… А ему уже всё равно — на гитаре тот играл хорошо, пусть будет. Раз Андрей ушёл.

После того, как Князь свалил, мир окончательно стал серым. Последние вкусы и запахи испарились. Одна лишь кровь на завтрак, обед и ужин кое-как помогала тащить ноги по земле.

Миха играл Тодда, чтобы забыть, в какое дерьмо превратилась, его собственная жизнь без надежды на просвет. Играл бы и дальше… Кого-нибудь ещё. Только вот на дачу пришли люди. Точнее, не люди… Иные — и явно не от его отца.

Судя по намерениям — убивать пришли. Решили, видать, батьке его показать… Что-то. Может, даже развоплотить таким образом Светлого, что не уследил… Но самому Мише они услугу оказывали. Не жизнь у него давно — существование. Потому и улыбался, только вот в последний миг…

Кто-то, какой-то дурак, шарахнул молнией по зловещей троице. Горшок почти с грустью смотрел на тлеющие тела, после чего медленно обратился к вощедшему:

— Ну и заче… — он подавился узнаванием. В дверях стоял запыхавшийся Князь. И он был ослепительно чёрен.

* * *

Много лет назад

Андрейка был ребёнком любопытным. Правда, он где-то слышал, что любопытство кошку сгубило, но на себя это не примерял. Гонял он этих хвостатых по двору, чтоб было чем себя занять.

Но вот однажды так увлёкся своим занятием, что с разбегу вписался в какого-то нерасторопного дядьку. Нет бы просто извиниться — отойти, догоняя пушистую, но Андрей с любопытством впился взглядом в мужичка.

Внешность тот имел совершенно непримечательную, возраст неопределенный, подтянутый, по-военному стриженный… Но вот костюм — не просто добротный, а такой, каких Княже ещё не наблюдал. Импортный, видать, но не кричащих цветов, как любили прихвастнуть новые русские, а черный… Будто его владелец особо привлекать внимание к своей персоне скромной не любил.

Но больше всего выделялись на его лице глаза — льдистые, серые, в которых впечатлительному мелкому на миг почудились вертикальные зрачки… А за спиной у незнакомца на миг очертились тенью силуэты драконьих перепончатых крыльев.

Андрейка отшатнулся было, но цепкая ладонь, показавшаяся когтистой лапой, уже утянула его за собой… в приоткрытый проход в иную суть. Он и раньше наблюдал порой то, что другие взрослые и не замечали, но стоило ему заговорить об этом — всё списывали на его богатую фантазию и впечатлительность. А теперь… Та дверка, что он наблюдал давно, раззявила свою прожорливую пасть… Неудивительно, что Княже испугался, но, как оглядываясь назад, он понимал, это и определило его знак инициации. Он испугался демонического мужика и Сумрака.

В результате стал на него же и работать… И сам тоже со временем и прогрессированием в уровне стал тем ещё демоном. Не нагом перепончатым, как инициировавший его Завулон, а диким вепрем с клыками и рогами!

Вообще, весь тот день был одним неудачным стечением обстоятельств. Во-первых, Всетемнейший, что лично инспектировал местный Дозор, во-вторых, забыл же тот чего-то в Купчино… в тот день, час и минуты, когда Княже гонял кошек. Спросить, что именно тот там забыл — духу не хватало до сих пор.

Но факт остаётся фактом, его заприметили, а сложно не — Андрейка ведь в него с разбегу врезался… Не испепелили на месте, не заставили думать, что он дельфинчик какой-нибудь — и ладно. Зато решивший брать от визита в Питер всё Завулон и его прихватил… Не в прямом смысле, а рискнул и обратил, догадавшись, что мальчонка-то испытывает сейчас далеко не светлые чувства… Так и получилось, что мало того, что обратили его совсем в п*здючем возрасте, опасаясь, что Светлые подсуетятся, так ещё и Завулон «лично отслеживал успехи».

Потому Князев и бунтовал. Мало ему было школы — ещё в Дозоре дрючили… Но у последних не забалуешь особо: покусают или того хуже, проклянут… Не оберешься. А в школе что? Двойки?! Да плевать на них… Вот и изнывал Андрейка.

А отставать от него никто и не планировал. Ни тебе курс молодого бойца и всё… Нет, те довольно, потирая руки, готовили с п*здючества бойца себе, благо потенциал был неплох. Завулона сумеречный облик без инициации разглядел — надо же!

Ещё и зверели, что непутевый такой экземпляр попался… Упрямый, да систему хоть и признающий со скрипом зубов, но… Нюансы, как говорится, были. Потому и прошиб Княже холодный пот, когда в 16 годков его и вызвал к себе на ковер сам Завулон, что снова притащился в дождливую столицу за каким-то неопознанным фигом… Возможно даже, за ним.

Когда в оккупированном москвичом кабинете шефа Андрей сходу наткнулся взглядом на стопочку его исписанных тетрадей, которые, вообще-то, покоились в его комнате — некоторые вообще в тайнике под защитой… Ему стало ещё жутчее. Но унывать Князевский организм не привык. Может, потому и бесил он некоторых своих претемных коллег. Больно оптимистичный живчик — засланец светлых сил — так его порой и называли.

— Знаешь что, Андрей… — Претёмный открыл одну из тетрадей и с видимым смаком впился взглядом в содержимое. — Пожалуй, нашлось применение твоим нестандартным способностям… Опер из тебя бы, скорее всего, так себе получился, а вот проповедник от сил Тьмы…

Князь мысленно проклял всё, но деваться было некуда… Да и заинтриговало его такое название… Ну какой из него свя… темщенник, а?! Так он и оказался студентом реставрационки. Где и познакомился с Михой Горшком, чья единственная ценность для Завулона состояла в его близкородственных связях с главой Светлых Питера. Но официально его задание звучало совсем иначе. Взобраться на гребень рок-н-ролльной волны, провести протемнительную работу в умах молодежи своими текстиками, обеспечить, так сказать, идеологическую работу…

Приятным бонусом для хорошо изучившего линии вероятности Завулона было то, что поможет ему в том сын главы местного Ночного. Но вот только если для Претемного тот был лишь орудием, то для Князя очень скоро стал солнцем. Ну да, какие времена — такое и светило.

А потом оно померкло. Мишку обратил… И кто — Юрий Михайлович, чтоб спасти. Не смог смириться, дать уйти человеком. И вот к пряткам от Ренника, Балу и редким, но очень нервительным от бати Горшка при помощи Амулета Завулона — прибавился ещё и сам Миха. А как иначе? Он ведь категоричный товарищ… Ему не растолкуешь, что рядом обретался он не ради шпионажа за ним — дался он больно силам Тьмы, а для начинки идеологией пирожка. правда, тут момент тоже спорный…

Вроде бы, Князь товарищ Тёмный и тексты у него тоже… не прям Светлые, но эффект и в другую сторону работал. Больше всего его Инквизиторы слушали, может, потому лавочку Завулон и не прикрывал, посмеивался… Шутом своим называл. Князь первое время и не думал, что тот умеет.

Но потом вот жизнь как-то крепко переменилась. Во-первых, обострились в Москве игры Дозорные, и тут-то и вспомнили про Мишку его… Требовать стали отчетов о передвижениях и возможности обращения к делу Тьмы вампира новорожденного. Делать это Князь никак не хотел, но и не делать… Не мог.

Во-вторых, в поезде его угораздило упиться и, вложив немало так силы Иного, расквасить окно… Красовался перед каким-то хлыщом неверующим в панк-рок. Дурак… Ещё больший дурак, что кровь остановить не успел до прихода Мишки.

Отчего в тот момент он был готов скорее помереть от потери крови, чем раскрыться перед Горшочком… Увидеть разочарование в его глазах. А потом этот гад взял и цапнул его! Князь слишком ополоумел от такого поворота событий — ешьте меня, вот он я… Ха-ха! Но не успел он и пальцем шевельнуть, как налетели тени, в которых различил Ренника и Балу. А значит, шоу продолжалось… И он для всех в нём далеко не главный герой! И хорошо, что не. А то ещё тяжелее бы было.

После этого все и начало катиться. Медленно, но верно в бездну. Андрей юлил с отчетами, бился как мог. Горшок тоже стал от него отдаляться… По своими причинам. Ложь обоюдоострая встала меж ними. И спокойно спать ночами становилось всё сложнее.

В конце концов Князь не выдержал и поддал жара в огонь. Сам. Потому что больше не мог шпионить… А так можно было пулять отписки — глядите, как у нас всё хреново, что вы хотите?

А когда Миха решил ставить Тодда, попросту свалил, заявив Завулону, что теперь Горшок — проповедник, дело сделано. Странно, но за такую наглость его не испепелили. Даже позволили жить дальше, продвигать свою группу… Его как не цензурили, так и сейчас не пытались.

Всё было бы почти удачно, если бы не тающий вид Горшка… Будто он был Светлым, что вот-вот развоплотится, но этого быть не могло. Мишка — вечный вампир… И всё равно — в грудь будто б осиновый кол вбивали. Лучше б вырубил все осины — право, да.

В какой-то момент... Князь почти проморгал тот… Тёмным Миха оказался без надобности. Тодд поставлен, а в его смерти проку в разрушении Тёмных было больше. Куда как больше, чем в жизни.

Он не был пророком в полном смысле того слова… Но порой изрекал те. И сейчас вот помчался на дачу, думая о том, чтобы только успеть… Успел. Но! Теперь столкнулся с полными изумления и обманутости тёмными глазищами… Нервно сглотнул.

Хотел произнести какую-то чушь про то, что может всё объяснить, но… Ничего он не мог. Просто не мог. Да и на хвосте были все Тёмные и, возможно, Светлые города, а быть вдвоём против всех… Княже был реалистом.

Поэтому не дожидаясь, пока Горшок взорвётся — вон уже как свою варежку широко распахнул, демонстрируя клычки, взял и обратил его… в летучую мышь. Было такое в арсенале у него.

Каждый вампир мог обращаться в сие милое животное. Только вот для этого нужна была сноровка и опыт — не знал Андрей, наверняка, умел ли сие Миша… Но заклятие сработало. И даже оправдался его расчет, что жалевший и не кушавший людей Горшочек оказался совсем махонькой, дохленькой мышкой… А не жирным бэтменом размером с Лося.

Потому он почти без труда, используя сумеречное скольжение, поймал почти птичку, мужественно засунул себе за пазуху. «Мышка» ожидаемо трепыхалась, царапалась когтями и пару раз укусила его… Но крови не пила, что странно.

Потом Михе, а теперь Мыхе то ли это надоело, то ли обессилел, то ли же сработало угроза, что он, конечно, не Оззи Осборн, но повторить совсем не фокус готов. И трепыхание прекратилось, сменившись мерным сопением.

Явившегося домой с добычей Князя колотило. Жена-ведьма всплеснула руками, молча сунула ему водки с марлей, а потом они на страх и риск выпустили мышку в квартиру… Только вот Горшок, покружив, обращаться назад не спешил.

Нахмурившись, Князь решил помочь… Но ничего не произошло. Высунув язык, взялась помогать Агата — тщетно. Мышь всё нарезала круги, кошмаря их собаку и кошку, явно не понимающих, что за жопокрыл нервный на их головы свалился.

Тогда Андрей, склонив повинно голову, глядя в тёмные глазки-бусины, пообещал вернуть всё, как было… Но это он тогда поторопился. Потому что события затем приняли интересный оборот. Во-первых, первыми на дачу всё же добрались Светлые — провели зачистку и выставили всё так, словно Мишка реально погиб… Под скрежет зубов Тёмных Юрий Михайлович даже устроил гибель своей человеческой личности, но сам он был в порядке, что явно не устраивало Завулона. А поделать тот ничего не мог.

Во-вторых, Князь и Агата с ног сбились искать способ расколдовывания своего волшебного Горшочка, а его всё не было. Тот зверел не по дням, а по часам — мстил, по счастью, мелко… Ну там, порой остервенело кусал — за палец, шею или уши — Андрея, но кровь не пил, что странно… Он, вообще-то, довольствовался сверхмалыми дозами, что без проблем доставал ему Князь. Блюдечка на день хватало…

Летал по квартире кругами, рвал обои, порой портил рисунки, но не все, а только избранные, видно, чем-то неугодившие… Кидал сахар в суп и соль в кофе… Нашёл общий язык с хвостатыми и порой сподвигал их на бунт и анархию в их квартире. У Князя дёргался глаз, когда он видел, во что превратились его очередные, изодранные животинами митенки. Но он терпел — понимал, что виноват.

Миху пытался, как мог, умилостивить — тщетно. Сдать его отцу в коробочке, перевязанной бантиком, Андрей тоже не мог. Во-первых, он отчего-то был уверен, что Юрий Михайлович в курсе и теперь посмеивается, а, во-вторых, страшно было!

Ну и, в-третьих, сколько раз форточку и балкон открывал крича, что Миха свободен — не улетал, чёрт перепончатый!

И вот однажды дело раскрылось. Агата, устав от всего, обратилась к немагическим способам… Камеры в квартире поставила. И сейчас показала ему увлекательнейшее кино. Где в пустой квартире Миха вполне себе нормально превращался в человека и валял дурака — в приставку резался, играл на гитаре, даже в инете что-то строчил, стирая потом историю посещения.

— Ах ты, гад! — взревел Князь, топая ногами к обманщику. Тот же, явно всё осознав по его голосу, уже вполне в человечьем обличье на кресле развалился. — Какого лешего, а, Мих?

— А это тебя спросить надо, — обиженно протянул тот. — И вообще, Андро, отстань, а? Видал я, что так всем лучше… На отца влиять Темные больше через меня не могут, свои за сына-кровососа не чихвостят, Балу вон книжку пишет в своей Америке, а Ренник, наконец, вольную от бати получил. Да и ты тоже не страдаешь — вон, доносы начальству обо мне не строчишь. Крови тоже потребляю теперь мизер — красота! — и он рвано вздохнул, нервно дергая плечами.

— Мих, но ведь тебе, тебе плохо… — Князь не знал, куда деться. Телепортнутся при желании он мог. Но права не имел.

— Мне за*бись, Андрей! — оскалился тот. Потом помолчал немного. — Ты погоди… Я, может, отойду попозже… Сам решу, че делать, а пока тебя покурощаю, — он почти извиняющееся, клыкасто улыбнулся, затем быстро-быстро обратился назад в летучую мышь и гордо пролетел мимо обомлевшего Князя в мрачный замок свой. Сей моднявый домик в готик-стиле ему купили давно, но раньше Горшок его игнорировал. А сейчас вот прошествовал.

— Не надо, — Агата остановила двинувшегося было к нему Андрея. — Подожди, отойдёт.

— Но он же… — Князев мрачно закусил губу. — Всё думает, что всем мешает, бл*дь! Никак не свыкнется, что теперь вампир! И что делать не знает!

— Был бы так уверен, давно бы от нас свалил, — звенящим шепотом заявляет жена. — Наберись терпения. Созреет ещё.

— Он же не Ягода… — ворчал Князь, но больше к активным действиям не порывался. В самом деле, надо было дать Мишке время. Может, до чего и дозреет. А пока на край света, например, Китай или на ту сторону Сумрака не рвался — и на том спасибо.