Год Крысы. Дороги. Часть 2 (гет)

Альк пришёл в себя в полной темноте.

Сел, выровнял дыхание и осторожно ощупал тело, не сразу понимая, что одежды на нём нет, а зубы стучат от холода.

— Что за?..

Эхо прозвучало гулко, далеко. Он встал, сделал три шага вперёд, вытянув перед собой руки, упёрся в стену. Прошёл вдоль, ударился большим пальцем ноги о камень и сочно выругался. Эхо охотно повторило неприличное слово.

Пытаясь понять, где он и что произошло, куда делась его одежда и почему он не убился, упав с высоты — может, это Изге-Клаш одарил его бессмертием, как старика? — Альк снова ступил вперёд. Остановился, прислушался — на этот раз к себе.

Дар молчал.

Это показалось такой несправедливостью, что Альк вмазал кулаком по стене, и от боли включился разум. Во время падения одежда была на месте — значит, пока он лежал, кто-то его раздел. Но зачем? Просто спёр одежу? Чтобы поиздеваться?

— Эй, кто здесь? — прокричал Альк, но ответа не получил, зато эхо долго вторило, словно посмеиваясь.

Звуки воды пропали. Пить ему, к счастью, не хотелось, так что Альк на время откинул вопрос о том, как будет утолять жажду, если придётся задержаться в этом паршивом месте хотя бы на сутки. Однако дул лёгкий ветерок — голое тело на него чутко среагировало. Сквозняк! Сквозняк — это прекрасно, если он, конечно, не тянет из дыры в сводах на недосягаемой высоте.

Спасением от холода было только движение, поэтому Альк пошёл вдоль стены, осторожно ощупывая стопами поверхность пола. Через несколько щепок сквозняк усилился, и вдруг еле заметно проступили своды пещеры: мох на стенах излучал слабый свет.

Альк снова прислушался к дару — точнее, к пустоте в груди — и стал лихорадочно размышлять. Во время своего последнего пророчества он был очень осторожен и не истратил на ворот много сил. Если Файкферш не врал, дар камня должен был остаться до самого моря, пока не закончится земля Изге-Клаш, а потом — восстановиться до обычного. И что? Благодаря проискам камня он теперь брёл в полумраке, голый и замёрзший. В голове мелькнула неприятная мысль о ловушке — камень просто так не отпускает, очевидно же, что Альк, в отличие от других видунов и путников, ему понравился… Тьфу. Дружбы с камнями он ещё не водил. А что, если?.. Его осенила новая догадка, от которой неприятно засосало под ложечкой. Предыдущие погибшие видуны, по словам Файкферша, не выдержавшие силы дара, вовсе не умирали от кровоизлияния в мозг — камень прятал их в недрах своих пещер, сжирал, как ненасытный зверь.

Впрочем, мертвым Альк себя не чувствовал, а потому не было смысла впустую сетовать на судьбу. Он здоров и полон сил, голова работает, жажда и голод пока не мучают, спать не хочется. Даже если он упал на большую глубину, наверняка вода пробила камни и здесь, проложив какую-нибудь дорогу наружу. Лучше, конечно, широкую — вот как эта, по которой он идёт.

За внутренним монологом Альк не заметил, что своды стали выше, а после наугад выбранного им поворота налево в стенах вообще появились трещинки, сквозь которые проникал дневной свет. Он вовсе не в колодце, из которого нельзя выбраться — он возле поверхности! Это открытие так его обрадовало, что он ускорил шаг.

Вдруг за спиной раздалось шуршание, и Альк обернулся: что-то тёплое и мохнатое пробежало возле ноги.

Крыса?

Он больше не был крысиным "королём" и сожалеть об этом не собирался — и всё же как хорошо было бы попросить крыс вывести его на поверхность! На мгновенье Альк решил, что это вездесущие твари погрызли и растащили его одежду, пока он лежал без сознания… А сапоги? Идея казалась почти безумной. С другой стороны, здесь могли водиться и другие животные.

Питающиеся сапогами?

Альк потряс головой, несколько раз присел, разминая ноги, и снова пошёл вперёд. Другого способа выжить у него не было, кроме как идти, пока не появится выход — или не закончатся силы. Ход то сужался, то расширялся, а затем подземелье стало испытывать его на прочность, предлагая большой выбор поворотов. Дар молчал. Альк брёл наугад, прислушиваясь и принюхиваясь. Кое-где стоял стойкий крысиный запах, а кое-где — речной. Под ногами то шуршал песок, то хлюпала противная холодная жижа — наступать в неё было особенно мерзко. Наконец он вышел к очередной пещере с внушительным сводом, под которым раздалось неприятное копошение.

И здесь плевуны…

Вспомнив, как он однажды ослеп после атаки ядовитых плевунов, прикрывая от них Рыску, Альк пошёл медленней, стараясь не шуметь. Выбрал наугад очередной поворот и решил двигаться более разумно, чтобы не ходить кругами.

О том, что ждало его наверху, он старался не думать.

Пока что ни криков, ни следов драки он не заметил, но и тишина не сулила хорошего. Он мог выйти из пещеры и обнаружить трупы монахов, жрецов, Жданы и Солтана… Впрочем, эти двое наверняка отсиделись в безопасном месте. Червяк вины глодал его. Можно было сразу броситься в атаку на бунтовщиков с отобранной у одного из них рогатиной — зачем он помчался за мечом? Альк знал, что его свирепый вид с мелькающим над головой оружием неплохо отпугивал.

Шагнув за очередной поворот, он принюхался: воняло дохлой крысой или чем похуже. Назад идти не хотелось, и Альк двинулся вглубь небольшой пещеры. Свет снаружи сюда почти не проникал, но мох на стенах светился достаточно, чтобы разглядеть труп, от которого несло так, что скрутило нутро. Одежда на трупе почти истлела, а сапоги остались целыми. Приблизившись, Альк увидел, что это был почти скелет.

Мысль о погибших до него видунах снова заскреблась в подсознании. Возможно, этот бедолага тоже долго бродил по подземелью, пытаясь выбраться наружу…

Однако более пристальный взгляд на труп убедил Алька, что мужчина умер не своей смертью. К тому же всего в нескольких шагах от него блеснул меч. Осматривать убитого в полумраке было неудобно, вдыхать вонь не до конца ссохшегося тела — мерзко, но любопытство взяло верх. Может быть, этого человека давно ищут холмогорские монахи?

Альк наклонился, зажав нос — и тут же отпрянул, тихо вскрикнув. Сглотнул, снова наклонился, пристально всмотрелся в смутно знакомое лицо… И понял, что бредит. Некоторые растения, произраставшие в пещерах, имели свойства так дурманить голову, что мерещилось Саший знает что.

Альк закрыл глаза, растёр мочки уха и снова глянул вниз. Труп не исчез. Коснуться его для более внимательного изучения было выше всяких сил, но теперь Альк прекрасно видел, что покойник получил удар мечом в грудь. Волосы… чёрные, рост… подходит. Одежда? Альк понятия не имел, во что был одет Райлез, когда они дрались, потому что ничего не видел после атаки плевунов.

Альк поднял меч. Незнакомый — он раньше его у Райлеза не видел, — но явно ринтарский: на рукояти прощупывалось клеймо Ринстанской мастерской.

Не оборачиваясь, с мечом в руках Альк быстро пошёл прочь — то ли от трупа, то ли от миража — лишь бы подальше. Прошло несколько щепок, прежде чем он остановился в чуть более светлом месте и обратил внимание на стену, перепачканную чёрным. Открыл и закрыл рот, потряс головой, потрогал чёрный знак, растёр пальцами гарь.

Говорили, что наводнение полностью затопило Длань Сашия, но вода внутри пещер стояла недолго — вот почему метки, оставленные факелом Жара, до сих пор чернели на стене. Увидеть их без огня было почти невозможно, но щели в сводах всё же позволили Альку разглядеть условные знаки вора.

Он был в Саврии, на самой границе с Ринтаром, внутри Длани Сашия.

Вот почему дар спал! Альку стоило лишь выбраться наружу. А выбраться он сможет, если вспомнит, как они с Рыской и Жаром прошлым летом брели из пещер. Правда, он тогда был не в себе. Крыса одолевала, жизнь не имела смысла, снаружи ждал путник. Если бы не друзья, его труп сейчас гнил бы неподалёку от скелета Райлеза...

Альк ещё с лучину блуждал по лабиринтам ходов, пытаясь отыскать остальные метки Жара, но, как назло, в этой части пещеры света совсем не было. Вдруг снаружи раздался раскат грома, словно встряхнувшего пещеру, а затем послышались мужские голоса. Кто это был — так любившие это место разбойники или спрятавшиеся от дождя весчане — он выяснять не стал и с удвоенной энергией направился на шум, пока не расслышал несколько слов на саврянском. Впереди мелькнул свет факела.

Когда его шатающаяся нагая фигура с мечом в руке выплыла из темноты, один из мужчин удивлённо вскрикнул.

— Эй, ты кто?

— Свой, просто заблудился.

Альк опустил меч и прищурился, пытаясь разглядеть своих спасителей — или врагов.

— А голый почему?

— Разбойники обобрали до нитки, гады, — соврал он. — Меч улетел в узкий проход, я пошёл его искать...

Он был грязным, растрёпанным, весь в синяках и со сбитыми в кровь ногами, так что у мужчин не возникло сомнений по поводу перенесённых им невзгод.

— Давно ходишь?

— Не знаю, но замёрз ужасно. У вас нет лишней одежды?

Двое белокосых мужиков — один с бородой, второй голощёкий — были одеты просто, по-весчански. Чуть привыкнув к свету, Альк разглядел их поношенные ботинки и тулупы.

— Меч пока отдай мне, — скомандовал бородатый, и Альк не стал спорить. — Пойдём, тут выход недалеко. Одеяло точно найдётся, а там решим, что с тобой делать. Не беглый ли ты, часом…

Альк побрёл за мужиками, быстро собираясь с мыслями. Он действительно оказался в Саврии — теперь нужно было решить, что делать дальше. Можно прикинуться… Собственно, зачем прикидываться? Назвавшись путником, он сможет получить бесплатную еду, одежду и извоз до ближайшей вески. Путников везде жалуют, и многие знают, что под Дланью Сашия их сила слабеет. Спасти путника — вполне себе почётно. И долгую историю сочинять не нужно.

Пахнуло свежим ветром, и Альк, всё ещё дрожа от холода, вышел на знакомую, заросшую весенней травой поляну. Дождь, спугнувший мужиков, почти перестал, гроза продолжила свой путь в сторону реки Рыбки и Ринтара. Возле входа в пещеру стояли две нагруженные и покрытые тканью телеги, возле которых копошился молодой парень — вероятно, оставленный для охраны. Он оглянулся на Алька и удивлённо открыл рот, но из подземелья уже выходили знакомые ему мужики.

— Эй, Уфимка, одеяло сухое осталось? — спросил седой.

— Не-а, только мокрое, — откликнулся парень, быстро соображая, для кого оно.

— Мне и мокрое сойдёт, — сказал Альк, принимая из рук парня старое дорожное одеяло и укутываясь по горло.

— Погоди, мужик, сейчас лапти тебе дам. Драные, правда, но уж не обессудь. Выкинуть забыл.

Земля была холоднющая, и Альк, преодолевая брезгливость, принял и лапти, и драные портянки, и завалявшуюся на телеге облезлую заячью шапку. Представив себя со стороны, он поблагодарил Сашия за то, что его не видит ни один знакомый.

— До жилья не подбросите? — спросил он таким тоном, словно вопрос был уже решён.

— Подбросим, — ответил бородатый мужик. — А что нам за это будет?

Альк прикинул, как и когда сможет им заплатить, и решил придерживаться принятой им версии.

— Могу помочь с выбором дороги, — пообещал он, заглядывая в телегу.

Кроме сёдел, в ней лежали элементы упряжи, уздечки и какие-то мелкие шкуры.

— Ты, это, того, что ли? — спросил второй мужик, пониже и потолще.

— Именно, — ответил Альк.

Все трое как-то странно переглянулись.

На свету Альк определил, что все трое были родственниками — уж очень похожими казались их круглые веснушчатые лица. Старшие — братья, а молодой — сын одного из них.

— Путник?

— Видун.

— Ну, помоги тогда советом, — сказал седой после паузы. — Мы тут встретиться должны были кое с кем по торговым делам, но они отчего-то не пришли. Вот ты нам и подскажи, ждать или нет?

Альк чувствовал, что может пророчить — дар сидел в груди, ожидая применения, — но ему так хотелось поскорей оказаться в сухом и тёплом месте, чтобы выяснить судьбу Рыски и родителей, что пришлось приврать.

— Пять к одному, что они не придут.

Двое саврян — тех, что постарше — снова переглянулись, на этот раз мрачно.

— Ага, я так и знал, — пробормотал бородатый.

— А ты не брешешь? — спросил голощёкий. — Как-то ты на видуна не сильно похож.

Альк смерил его тяжёлым взглядом, и мужик умолк.

— Ладно, впустую тут торчать нам тоже неинтересно. В другой раз с ними встретимся, — сердито произнёс седой. — Поехали.

Седой тоже имел полное праву не верить Альку, но он был опытней и знал, что с путниками связываться не стоит: лучше прослыть излишне доверчивым, чем досадить тому, кто пророчит. Мало ли что этот путник вздумает тебе подправить и в какую сторону.

Альк, быстро сообразивший, что мужики явно продавали не своё и встречаться собирались не с купцами, отнёсся к сему факту с полным безразличием.

— Они тебя в пещерах уделали, да? — спросил седой, явно наслышанный о Длани Сашия.

— Угу. Снаружи я бы их не подпустил.

— Двое, один рыжий, второй со шрамом? — вдруг спросил голощёкий.

— Нет, трое черноволосых, — продолжить врать Альк, — ринтарцы.

— Крысы, везде они ползают, как у себя дома, — седой мужик сплюнул. — А что ты забыл в пещерах?

— Дар копил, — уклончиво ответил Альк.

Пусть понимают, как хотят, лишь бы поменьше приставали с вопросами и побыстрей привезли его туда, где он снова почувствует себя человеком.

Телега громыхала, Альк потихоньку согревался и усиленно думал. Через несколько щепок не выдержал: закрыл глаза и представил ворот. Дар, дремавший в пещерах, теперь переполнял его, но управлять им после встречи с холмогорским камнем было легко и просто.

Альк проверил пути Рыски и выдохнул с облегчением. Она была в безопасности и не одна. Вот только где? Он явственно ощутил, что её нужно искать на юге, и это его сильно удивило. Зачем она вернулась в Ринтар? Неужели снова подалась на хутор?

А родители… Родители тоже уладили свои дела. Шесть к одному, что в ближайшее время им ничто не угрожает.

Свои перспективы Альк оценил как гадкие. Его по-прежнему искали, а он всё ещё не знал, за что.

— Тпру-у! — возница натянул поводья. — Ну что видун, вылезай. Дымка вон за тем лесом, но нам туда не надо.

Альк слез с телеги и благодарно кивнул, сообразив, что Дымка — это веска.

— Мужики, бросайте вы это дело, — сказал он на прощанье. — Три к одному, что до лета вас поймают на чем-то нехорошем.

Те в ответ лишь недовольно крякнули.

Сочтя свой долг по профилактике контрабанды и хищений выполненным, Альк спрыгнул с телеги и, подтянув повыше высохшее на ветру одеяло, направился в указанную сторону.

Вряд ли его кто-то тут распознает, особенно в таком виде, зато, подзаработав пару монет, он сможет одеться и, не привлекая внимания, доехать до ближайшего приграничного городка, где живёт купец Буртила — старый друг отца, который не подведёт. Хаскили когда-то помогли ему сколотить большую часть состояния, а ещё пристроили сына на тёплое место при саврянском дворе. Главное, что у купца была небольшая голубятня, с помощью которой можно дать о себе знать родителям, чтобы те не волновались за него. Он пропал несколько месяцев назад в северной части Саврии — объяснить своё появление на юге будет непросто, но это не имело большого значения. Когда-нибудь он со всем этим разберётся, а пока…

— А-а! — из кустов выскочили две девчушки в весенних кожушках, с корзинами в руках, и бросились по тропе прочь от завернутого в одеяло лохматого чудовища.

— Вот дуры, — проворчал Альк, соображая, что нет худа без добра: ему указали короткий путь к веске.

Если девчонки не поднимут шум и не начнут рассказывать про испугавшего их в лесу бродягу, кто-нибудь из весчан ему поможет. Жаль, что имя своё назвать нельзя. Староста вески вряд ли предупреждён о том, что Альк Хаскиль разыскивается тайной службой, но на шпиона можно нарваться где угодно. Наместники же более крупных посёлков или городов обязательно имели списки и описание разыскиваемых преступников, а охотники за вознаграждением — тараканы и тараканихи вроде Жданы — те всегда и везде начеку.

Добравшись до первого дома на окраине вески, Альк оценил обстановку и понял, что здесь его не прогонят. Ситуация до смешного напоминала их странствия с Рыской и Жаром — только тогда он думал, что скоро сойдёт с ума и его дни сочтены, а теперь он, тсарский посыльный и сын благородного семейства, должен скрываться, как последний воришка.

Едва Альк приблизился к крыльцу, как дверь распахнулась и на порог вышла высокая крупная баба лет сорока, красивая и хорошо одетая — для весчанки.

— Ой, — воскликнула она, отпрянув он незваного гостя, — чего надо?

— Хозяйка, помоги! Разбойники обобрали и раздели в лесу, добрые люди уже кое-чем поделились, — неохотно, но с выражением повторил свою историю Альк. — Если найдёшь для меня одежду, отблагодарю.

Баба упёрла руки в бока, а потом вдруг потянула на себя одеяло. Альк потянул его назад. С полщепки они занимались перетягиванием, во время которого старая ткань треснула на спине, и два лоскута свалились на землю. Прикрываться Альк не стал, хоть и остался лишь в лаптях и облезлой заячьей шапке. Баба окинула его оценивающим взглядом и сказала:

— Заходи, холодно же, — и продолжила уже в сенях: — От покойного мужа какая-то одёжа осталось, он с тобой одного размера был. Идём.

Альк не заставил себя упрашивать, хоть плотоядная улыбка хозяйки дома ему не понравилась.

— Может, и отвару тёплого нальёшь? — попросил он.

— Отчего же не налить, — проявила гостеприимство баба. — Меня Милицей кличут. А ты кто будешь?

— Альк.

— Зачем здесь?

— По торговым делам из Ринтара ехал.

— А корова?

— Тоже отобрали, — убедительно соврал он.

— Сейчас, погоди.

Они миновали пахнущую хлебом кухню и зашли в спальню. Покопавшись в стоящем в углу ларе, Милица достала штаны и рубаху и передала их Альку.

— Вот. Кажись, налезут.

Снова порылась, выудила потёртого вида кафтан и вполне приличные сапоги, которым Альк обрадовался больше всего. Вещи оказались широковатыми и немного не по росту, но привередничать он не стал, а искренне сказал, обуваясь:

— Спасибо, хозяюшка.

Милица осмотрела его с ног до головы, поморщилась и выудила из ларя мятый, но вполне пригодный к носке плащ, отложив его пока на крышку ларя.

— Голодный?

— Немного.

Она повела его в кухню, указала на скамью возле застеленного скатертью стола и стала молча хлопотать у печи. Принесла хлеб и ещё тёплые щи, от одного запаха которых у Алька поднялось настроение. По правде говоря, он не был особо голоден, но отказываться от еды не собирался. Дорога к надёжному знакомому предстояла долгая, а отвлекаться на кормёжку Альку не хотелось.

Милица уселась напротив и, подперев ладонями щёки, стала смотреть, как он ест.

— Вдова я, — сообщила она, мило улыбаясь.

— Давно? — поддержал светскую беседу Альк.

— Второй год, — пожаловалась та.

— Одна живёшь?

— Одна, сыновья в город подались.

— Если надо что-то сделать по хозяйству, скажи, я помогу.

Альк устал от пророчеств — не так-то просто они давались.

— Да куда тебе, ты же битый весь, в синяках, — посетовала она.

— Я в порядке, — Альк доел последний кусок мяса из супа и довольно прикрыл глаза.

— У меня как раз ведро воды согрелось, — сказала Милица, убирая со стола. — Хочешь — полью тебе из ковшика.

Альк слегка опешил. Уж слишком гостеприимной была его новая знакомая.

— Нет, спасибо, — начал было он, но хозяйка упёрла руки в бока.

— Сказал — отблагодаришь, вот и благодари. Одежда добротная, а сапоги вообще из оленьей кожи.

— Я тебе воды натаскаю и дров нарублю, — предложил Альк.

— Нет, на это у меня слуга есть.

Милица обошла стол и встала прямо перед Альком. Поправила выбившиеся из косы русые волосы, повела бровями.

— Я тебе денег передам, позже, — пообещал он, отодвигаясь от неё на скамье. — Я не из бедных, знаешь ли.

— Деньги, деньги… Не всё меряется деньгами, — философски заметила она. — Уж больно ты на моего покойного мужа похож. В молодости.

— Не выйдет, — хмыкнул Альк.

— Малахольный, что ли? — разочарованно спросила Милица.

— Именно.

— Ничего, у меня и малахольный встанет.

— Не подумай плохого, — Альку не впервые приходилось отказывать женщине, но никогда перед этим он не брал у неё подачек, — ты баба видная и всё такое, но…

— Да что, тебе жалко, что ли? — она расстегнула ворот льняной рубахи, приоткрыв ключицы и слегка то, что под ними. — Ерепенишься, как девка на выданье. А сам, видать, кобель бывалый.

Альк смерил оценивающим взглядом достоинство хозяйки и, всё ещё пытаясь быть вежливым, скрестил руки на груди.

— Если тебе не нужна работа и не нужны деньги, могу спеть.

— Что? — опешила Милица.

— У тебя есть гитара?

— Чего?

— Если нет, могу спеть без аккомпанемента, — он мило улыбнулся. — Песню своего авторства.

— Ты не сумасшедший, часом?

Альк вздохнул.

— Мне не раз задавали этот вопрос, но каждый раз я отвечал отрицательно.

Милица запахнула ворот рубахи, отступила, насупилась, а затем решительно заявила:

— А пой!

— Прямо сейчас? — спросил Альк.

— Да, а не то я такой шум подниму на всю веску, что тебе мало не покажется. Скажу, ворюга залез и надругался.

— Ну, тогда неси варенуху или вино, — нагло потребовал Альк.

Милица фыркнула.

— Это ещё зачем?

— Вместе выпьем. Без этого петь нельзя.

— Ладно, — она шагнула к подвалу, — но только попробуй сбежать!

— Нет, я не из таких.

Милица спустилась в подвал и притащила оттуда шмат сала и пыльный бутыль с чем-то явно покрепче вина.

— Травянка, — пояснила она, гордо откидывая за спину косу. — Сама настаивала.

Альк поудобней уселся на скамье.

— Сойдёт.

Хозяйка разлила жидкость по стаканам и попросила:

— Скажи тост, Альк.

Он поднял стакан, проверяя содержимое на свет. Золотисто-розовая настойка пахла приятно.

— За добрых и гостеприимных женщин, которые никого не бросают в беде!

Она улыбнулась.

— И за сильных мужчин.

Что бы это ни значило, Альк кивнул, выпил и не поморщился. Травянка была хороша.

После пятого тоста «за урожай и чтоб корова легко отелилась», Милица наконец вспомнила про пение.

— А оно тебе надо? — спросил Альк, тихо икнув.

Он медленно хмелел, но настойка была уж больно забористой.

— Пой, раз обещал.

— Послушай, а у тебя нельзя одолжить корову?

Милица сделала большие глаза.

— В жизни не видела подобного хама.

— Я спою, а потом всё равно передам тебе деньги.

— Ой, знаю я вас таких, повидала…

— Если обещал — сделаю.

— Где ж я тебе возьму корову? — проворчала Милица. — Разве что ты с хуторянином нашим договоришься.

— А ты за меня поручишься?

— Ещё чего!

Альк печально вздохнул и почесал затылок.

— Ладно, поручусь, — согласилась Милица. — Только утром, когда проспимся. Кто же пьяному даст корову под поручительство пьяной бабы?

— Кто пьяный — я? Ну ты, вообще-то, да… Договорились.

И Альк запел, чисто и с выражением.

Он был так счастлив оказаться на родине, что первая песня была про родимый край. Вторая, как водится, про несчастную любовь, а на третьей хозяйку развезло, и она пошла стелить ему постель.

Альк проснулся абсолютно голый в чужой постели, но, слава Хольге, один. Предыдущий вечер проплыл перед глазами, и Альк, довольный собой и своей стойкостью к спиртному и бабьим чарам, поднял валявшуюся на полу одежду и вдруг понял, что вчерашнее предложение хозяйки помыться было не таким уж неудачным. Даже если та вода давно остыла, он был готов смыть с себя грязь пещер. Милицы дома не было, и он-таки забрался в стоявшую в сенях лохань, окунулся с головой в холоднющую воду, оттёр грязные ноги и вытерся висящим на гвозде полотенцем для рук. После этого одеваться и обуваться было намного приятней.

Во дворе он сразу увидел хозяйку, несущую подойник из коровника.

— Доброе утро, менестрель, — пошутила она. — Молочка на завтрак?

Альк поморщился. С молоком он не дружил с детства.

— А огуречного рассола нет?

— Найдётся…

Он выехал из вески на старой кляче, одетый в одежду с чужого плеча, и, тем не менее, совершенно довольный. Путь до «надёжного места» был не близок, но в суме у Алька лежали фляга, шмат сала и краюха хлеба, выданные на прощанье доброй вдовой. В залог за корову он оставил меч Райлеза, который оказался непростым — на рукоятке россыпью горели белые цирконы. Альк очень надеялся, что Райлез не раздобыл его, убив какого-нибудь ринтарца. Оставаться в дороге без оружия не хотелось, но рассчитывать, что кто-то просто так одолжит ему корову, было смешно. Местный кузнец подтвердил, что меч по стоимости вполне потянет на среднюю скаковую, и зажиточный хуторянин согласился обменять его на пять сребров, необходимых Альку для ночёвки в кормильне, седло и клячу по кличке Шило.

В этих местах его никто не знал — а в таком виде всё равно бы никто не узнал, и Альк без приключений доехал до Шакотомля — небольшого городка на юге Саврии, в котором жил интересующий его купец Буртила.

Лысый и пузатый купец встретил Алька дружелюбно, как только тот нашептал правильные слова и передал привет от Рома Хаскиля. Сразу было понятно, что дела у купца идут хорошо, обозы с товаром ходят по всей Саврии, а теперь и по Ринтару. Приграничью обещали низкую пошлину на торговлю мукой и крупами, что было Буртиле на руку, так как он недавно прикупил мельничку на притоке Рыбки.

Супруге Буртилы Альк тоже понравился. Распознав в нём сына их бывшего благодетеля, хозяйка дома поселила Алька в гостевой комнате и окружила заботой, сравнимой с материнской, что его немного тяготило. Их старший и самый смышлёный сынок, которого Хаскили когда-то помогли пристроить сначала в придворную стражу, а потом и писцом при тсарице Нариде, неплохо устроился в Брбржыще, имел свой дом и растущее семейство, а после объединения тсарств собирался перебраться в Ринстан, чтобы работать писцом и толмачом, на которых нынче был спрос. Буртила ценил помощь Рома и, несмотря на «временные трудности» Хаскилей, о старой дружбе не забыл.

Зная о голубятне, Альк очень надеялся послать птаху с добрыми вестями в родительский замок, но оказалось, что последний сизый голубок, знавший туда дорогу, был давно отправлен с какой-то важной для отца новостью. Пришлось слать письмо с дурацким содержанием о прекрасной погоде почтовой каретой на имя их старого дворецкого в Брбржыще. Шифроваться пришлось из-за того, что почту, приходящую в дома Хаскилей, вполне могли «пасти». Альк не сомневался, что дворецкий сообразит, что к чему, и сразу же передаст хозяевам, что у их сына всё в порядке и что письмо пришло из Шакотомля.

Наместник городка, с которым Буртила, к сожалению, не очень ладил, не стал бы им помогать с проблемами Алька, но купец вскоре нашёл нужных людей и расспросил их между делом, сколько можно заработать на поисках «предателей короны». Оказалось, обновлённые списки неблагонадёжных подданных ожидались со дня на день, а на старые уже никто не смотрел. Один из «тараканов» сказал Буртиле, что и пальцем не пошевелит, чтобы гоняться за «головорезами» из старых списков, потому что их головы уже могут ничего не стоить.

Альк воспрял духом и не поехал в родной замок лишь потому, что собирался сначала в Ринтар, к Рыске. Он планировал найти её с помощью дара, но чуть позже, как только всё прояснится. Его злили шаткость собственного положения, отсутствие средств и уязвлённая гордость. Скитаться с Рыской по чужим домам или кормильням было стыдно. Подставлять её под удар в случае, если его продолжают искать, — подло. Знать, что она мучается в неведении, — мерзко. Предполагать, где и за счёт чего она живёт, — страшно. Но дар твердил, что у неё всё в порядке, её дорога неизменно складывалась ровно, и это удерживало Алька от немедленных поисков.

Однажды утром, когда Альк, купец и его супруга мирно завтракали, у калитки остановилась карета. Спустя щепку слуга зашёл в столовую, чтобы сообщить хозяину, кто приехал, но Альк уже и так это знал.

— Господин Хаскиль! Вот порадовали — так порадовали! — воскликнул Буртила, поднимаясь навстречу гостю. — Не ожидал, но очень рад. Проходите. А супруга не с вами?

— Она гостит у дочери, — сказал Ром Хаскиль, глядя на Алька. — У нас родилась внучка.

— Поздравляю! Проходите к столу, — Буртила махнул рукой слуге, но тот уже убежал, понимая, что нужно подсуетиться.

— Если позволите, я сначала переговорю с сыном, — Ром Хаскиль сухо улыбнулся.

— Разумеется, Альк проводит вас в свою комнату. А затем ждём вас к столу!

Они пошли в служившую Альку спальней гостевую. Когда за ними затворилась дверь, Альк повернулся к отцу, и тот, широко улыбнувшись, заключил его в объятия.

— Здравствуй, отец, — сказал Альк, чувствуя себя довольно неловко.

Он, безусловно, был очень рад встрече, но столь горячий приём его удивил. Они разъединились и, устроившись на стульях, какое-то время смотрели друг на друга.

— Всё в порядке? — не выдержал Альк.

— Более чем. Ты больше не изменник.

— Нет?

— Это была… ошибка.

— Чья?

— Пока неясно, — Хаскиль-старший поморщился. — Но я выясню. Мы выясним.

— А как вы?

— Эти самодовольные кретины думали, что смогут меня надуть и обойти.

— Бжезинские? Цисаржи?

— Все вместе. Им показалось, что я буду лишним в новом Совете. В итоге переругались между собой, и туда не попал никто.

— Ты говорил с Наридой?

— Пока нет, но собираюсь. Ей про меня нашептали гадости, но теперь всё прояснилось. А где был ты, Альк?

— Долгая история. Но я в порядке.

Отец сделал паузу, что-то напряжённо обдумал и сказал:

— Расскажешь по дороге. Мы должны сегодня же поехать в Ринстан. Нарида написала мне письмо с предложением, от которого я не могу отказаться.

— Тебя приглашают занять место в объединённом Совете?

— Да, — Ром Хаскиль вскинул голову. — Тсарь не против, чтобы я представлял в нём Саврию.

— Но почему такая перемена? — с иронией спросил Альк.

— Это мне и предстоит узнать. Нарида, как ты понимаешь, просто так писать не станет.

— Хорошие новости.

— Если хочешь, можешь вернуться на тсарскую службу. Например, послом.

— Нет желания, — Альк скривился.

Груз, свалившийся с его души, не отменял того факта, что его прежние заслуги перед короной были легко перечёркнуты благодаря чьему-то поклёпу. На него устроили настоящую охоту, и долгую, даже не удосужившись вызвать для разговора, как это принято было делать с людьми его положения.

— Думаю, это всё Кастий Белоручка.

— Правда? — Альк не особо удивился. — Глава тайной стражи?

Ром Хаскиль кивнул.

— Не уверен, но мне показалось на одной из встреч, что он меня боится.

— Тебя все боятся.

— Чушь! У меня есть настоящие друзья, как мы успели выяснить. Такие, которые помогли и мне, и тебе, не прося ничего взамен… Собирайся! Поедем, как только коровы отдохнут. Или ты хочешь торчать в этой дыре до скончания века?

Альк внимательно посмотрел на отца и задал волнующий его вопрос:

— Ты знаешь, где Рыска?

Ром Хаскиль помрачнел.

— Я выяснил, что она уехала из школы, но её след затерялся. Прости, что занимался нашими делами и упустил её из виду.

— Я знаю, что Рыска в Ринтаре, — сказал Альк, не собираясь укорять отца.

— Она в порядке?

— Думаю, да.

Тот выдохнул с облегчением, помялся, покосился на Алька и осторожно спросил:

— Ты уверен, что стоит…

— Да, — перебил Альк, прочитав мысли отца по его лицу.

— Учти, всё ещё можно переиграть. Новости о свадьбе не стали публичными.

— Зачем? — Альк начинал терять терпение.

Он надеялся, что разговор о его женитьбе был закончен, но, оказалось, отец не оставил попыток сделать из него подлеца.

— На случай, если ты передумал.

— Думаешь, придворный гадюшник стал мне милей на расстоянии?

— Нет, но я предположил, что расстояние могло охладить твой пыл в другом направлении.

— Нет.

— Хорошо, — Ром Хаскиль быстро включил дипломата, — ты сможешь найти её с помощью дара?

— Конечно. Но если она в большом городе, это займёт время.

— В любом случае, нам повезло, наш путь лежит в Ринтар. Нужно выбрать дом в столице, пока что в аренду. Встретиться с Наридой. Получить аудиенцию у тсаря. Закрепить наши позиции. Проучить виновных… Мне понадобится твоя помощь.

Альк задумался на долгую щепку. Хитрость отца была как на ладони: благодарный сын не станет отказывать заботливому отцу…

— Это займёт время, а я должен как можно быстрей найти Рыску. Ты прекрасно помнишь, при каких обстоятельствах мы расстались.

— Разумеется, ты должен к ней поехать, но сначала распутай свой клубок, — голос отца звучал ровно и спокойно. — Пойми сам, на каком ты свете, что собираешься делать дальше. Карьера при дворе — это вовсе не плохо. Это место, где ты можешь применить свой дар и свой ум — всё, чему тебя учили в детстве и потом в Пристани. Твои таланты могут принести пользу всему тсарству. Ты всегда мечтал изменить мир — присоединяйся! Время пришло. И о репутации своего рода не забывай. Ты Хаскиль.

Отец легко нащупал его больное место. Альк это прекрасно понял — как и то, что отец был прав.

— Я поеду с тобой, но ненадолго.

— Вот и отлично, — Ром Хаскиль встал. — Что у них на завтрак? Я ужасно голоден.

— Тебя здесь накормят, я уверен.

Альк решил, что про маму и Богдану расспросит отца позже, а также о делах, которые им предстояло провернуть, и про те клубки, которые удалось распутать отцу, пока сам Альк бездарно профукал время, плавая на пиратском корабле и бегая по лесам Холмогории.