Кристалл, ещё один, влево, прямо, круг, кристалл, уклониться, синее, синее, уууууууаааааааааааааааа….Он пересёк фиолетовый тоннель и стал закручиваться по спирали. Вой нарастал, он окружал его, он, казалось, летел вместе с ним. Он сам. Он кричал, его сознание кричало, оно летело со скоростью звука, оно кричало от ужаса. Блюм. Синее и вязкое. Пульсирующее. Шершавое. Кап. Кап. Стена. Шаги. Успеть. Ему надо успеть. Стук.

* * *

Стук. Ему надо успеть. «Кап. Кап». Стук повторился. Гарри поднял голову и зашипел. Шея затекла и ныла. Он попробовал повертеть головой. «Бум-бум-бум». Стучали в дверь. Он сполз с неудобного стула, на котором умудрился заснуть, и пошёл открывать.

На пороге стояла старуха в лиловой мантии. Поджав губы и сощурившись, она недобро окинула Поттера взглядом и отодвинула его с дороги палкой.

— Гм, — ответил на это Гарри и прошёл за стойку.

— Могу вам быть чем-то полезен? — осведомился он и вскинул бровь кверху. Вышло не так эффектно, как у профессора Снейпа, но на большее непроснувшийся организм Гарри был не способен.

— Бэн вспомнил молодость и укатил развлекаться, или его всё же прищучили тупицы Хьюго? — старуха кинула недовольный взгляд по сторонам и продолжила, как ни в чём не бывало: — Впрочем, никогда не понимала, что он нашёл в своей захудалой аптеке! Зелья, котлы, пробирки, — она водрузила свой ридикюль на столешницу и накрыла палкой, — это всё мерзко и пакостно! Только и мог, что рассуждать о глазах кочипулюса и вертеть банку с ними в своих мерзких...

— Когипулуса, — на автомате поправил её ошалевший Гарри. — Так вы за когипулусом пришли? — и его рука потянулась к банке с сушёными глазами.

— Моргана меня упаси! — всплеснула руками старуха. — Я видеть эту дрянь не могу, от неё...

— Мистера Бэнса нет на месте, мадам, но как второй зельевар аптеки, я готов выдать вам требуемые зелья в соответствии с прописанной рецептурой! — сказал Поттер с самой милой улыбкой, на которую был способен. Эта глупая фраза была вычитана им в каком-то бульварном романчике уровня Риты Скиттер, но на клиентов действовала безотказно.

— Ах, вот как... — старуха в лиловом поджала губы и неприязненно посмотрела на Гарри. — Скверно. Я надеялась, что Бэна укатали если не ногами в цемент, то уж за решётку. Где эта старая обезьяна? Я обязана его видеть!

Поттер лениво достал палочку и облокотился на прилавок, подперев кулаком подбородок.

— Мадам, мне огорчительно слышать столько брани от барышни ранним утром. Мистера Бэнса нет на месте, а Силенцио никто не отменял.

Возможно, это и не произвело никакого эффекта, но предупреждён — вооружён? Кстати, кто же ему такое говорил? Вообще, неуравновешенные барышни — это проблема колдомедиков, а не зельеваров. И, хотя Гарри был готов и эту функцию возложить на себя, до трёх томов практической колдомедицины он не добрался из-за постоянной варки кого-нибудь во что-нибудь. Мог ведь и напортачить ненароком.

Старуха вспыхнула, открыла рот, но промолчала. Лишь гневно зыркнула на Поттера ещё раз.

— Что же, никто не отменял и ожидание хозяина аптеки. Предложите даме чая, на улице зима и стужа! — она развернулась, превратила свою палку в чопорное кресло и демонстративно уселась.

Поттер взмахнул палочкой, навесил на товар следящие чары и нырнул в каморку. Каморкой они с Бэнсом условились называть закуток, оборудованный под кухню. Помещение было столь мало, что обозвать его кухней или комнатой было невозможно, а из-за близости лаборатории расширять помещение магическими чарами — опасно.

Гарри призвал к себе ложку и, подумав несколько секунд, трансформировал её в чайную пару, гармонирующую с креслом старухи — такую же чопорную и неудобную.

Заваривание чая — вещь, требующая самоотречения, но в этот раз до него дело не дошло, потому что сигнальные чары оповестили Гарри об аппарации. Быстро влив в чашку бурду из чайника, Поттер переместился в холл. Немая сцена Бэнса и старушенции продолжалась уже несколько секунд. Кашлянув, Гарри поставил чашку на стол и громко отрапортовал:

— Доброе утро, мистер Бэнс. Эта дама изъявила желание дождаться вас в аптеке, вероятно, по личному и конфиденциальному делу, как только выяснила у меня, что вы не сидите в тюрьме и не закатаны в цемент, а всего лишь отлучились по делам аптеки.

— Спасибо, Стэнли, — ответил мистер Бэнс, продолжая гипнотизировать старушенцию, — ты можешь идти, мы сами разберемся.

Дама в лиловом не ответила, так как поджимала губы и буравила Бэнса взглядом. Поттер хихикнул и скрылся в лаборатории. Как только дверь за ним закрылась, в холле раздались крики двух негодующих магов.

Стебли растопырника тихо хрустели под лезвием ножа. Тонкий листик отделился от пучка и, как непослушный локон, выскочил куда-то вбок. Нож настиг и его. Ловким движением руки нарезанные стебли ухнули на дно котла и зашипели. Гарри поправил сползшие с носа очки, для верности прошептал: «Двести двадцать два, двести двадцать три, двести двадцать четыре» — и влил в котёл ковш с чернилами осьминога. Погасив огонь под котлом, он принялся охотится за гурумом в соседнем котле. Гурум был скользкий тип: он уже сорок две минуты остывал в большом котле и явно хотел там понежиться ещё как минимум час. Но часа у Гарри не было. Двадцать минут назад мистер Бэнс и его супруга (а это была именно она, если судить по тем эпитетам и обвинениям, которые долетали до ушей Гарри из-за двери) пришли к мирному соглашению и расстались если не друзьями, то, по крайней мере, без взаимного желания друг друга убить, и мистер Бэнс смог приступить к своим обязанностям аптекаря. Собственно, двадцать минут назад он заглянул к Гарри в лабораторию, чтобы сделать срочный заказ на Аливьерис Инсубидус Аурум, который они должны отдать пять минут назад. Гарри развёл руками, похлопал себя по карману и, заявив, что у него нет хроноворота, свернул свой эксперимент с гуарелией, из которой намеривался сварить очередной шедевр по учебнику «Седьмой курс. Продвинутые зелья». Бэнс покивал головой, согласился, что у Гарри нет хроноворота, и ушёл писать извинительное письмо заказчику, а Поттер принялся за Аливьерис Инсубидус. До Аурума Поттеру было ещё очень далеко. Зелье это готовилось в четыре этапа и требовало если не шести рук, то хотя бы четырёх, но ввиду того, что Поттер работал в лаборатории в гордом одиночестве, закончить ему предстояло глубоко за полночь. Выловив из котла гурум, Поттер поцокал языком и вслух отругал клубень. Вообще, привычку разговаривать с ингредиентами Гарри случайно подцепил в одну из ночей, когда варил очередной кулинарный шедевр из учебника по зельям. Не оставив попытки дойти школьный курс до конца, Поттер уже на протяжении двух недель варил по ночам пахнущие кислыми щами субстанции. Бэнс об этом увлечении Поттера не знал и только сокрушался по поводу того, что Стэнли стал каким-то зелёным и постоянно зевает. Гарри же продолжал упорствовать и портить шкуры бумслангов по ночам, но однажды не выдержал и позволил себе огрызнуться на побеги бегонии в духе профессора Снейпа. Как ни странно, но зелье скисло только на последнем этапе, что Гарри посчитал добрым знамением. С той ночи он иногда отвешивал реплики самому себе и уговаривал порошки и толчёные перья не упрямиться, а посмотреть правде в котёл. Сила ли убеждения это была или же стихийные выбросы магии — непонятно, но работа спорилась. Правда, попахивала шизофренией. Впрочем, между запахами шизофрении и кислых щей предпочтение Поттера было очевидно.

Отругав скользкий клубень, Гарри вытащил из шкафчика ещё один разделочный нож и принялся срезать тонкие пластинки с гурума. Третий котёл призывно забулькал.

— Мозги даны вам не для того, чтобы держать их в формалине, Брут! — рявкнул Гарри в сторону третьего котла. — Займитесь, наконец, делом!

И, срезав последние пласты клубня, переметнулся в другую часть комнаты.

— Акцио, мандрагорум снопилис! — скомандовал он в сторону шкафа.

Банка с сушёными мандрагорами вылетела из-за стеклянной дверцы и величественно поплыла в сторону вытянутой руки Поттера.

— Спасибо, мистер Брут, что вы не наложили на мандрагоры Таранталлегру! — рявкнул он на самого себя. — Она бы приплыла к вам ещё через час! — и в ответ услышал жалостливое «мяу» из-под ящика с колбами.

Ящик с колбами служил коту неплохим укрытием во время помешательства хозяина. Сейчас, конечно, настали счастливые времена сытости и спокойствия: старик-аптекарь никогда не упускал голодного кота из виду и кормил его по нескольку раз в день. Но, то ли из-за привязанности к очкарику, то ли по причине крепкой старой дружбы двух пофигистов, Изверг не мог просто махнуть хвостом и оставить молодого человека на произвол судьбы. Поэтому приступы разговоров с самим собой кот мужественно терпел из-под укрытия. Возможно, в коте заговорила ревность, ведь теперь мальчишка не только пропах зельями, а, казалось, просто погрузился в них с головой, рискуя утонуть. Никакого внимания! И, к слову сказать, никаких разговоров с ним, с котом! А ведь он с таким наслаждением выражал своё «фи» на каждую его реплику.

Гарри поймал банку мандрагор и принялся её потрошить.

— Ты, Изверг, когда-нибудь варил зелье Аливьерис Инсубидус Аурум по рецептуре Карла Люция Одиннадцатого? — Гарри склонил голову к ящику.

Кот предпочёл не отвечать на дурацкие вопросы и затаился, а Гарри тем временем вынул две засушенные тушки мандрагор и принялся их взвешивать.

— Так вот я тебе объясню! Аливьерис Инсубидус требует хорошенькой взбучки и слаженной работы трёх зельеваров! — Поттер отрезал сушёный хвостик у одной из мандрагор и ещё раз посмотрел на весы. — Это должен быть взрыв энергии, так что пальцы пощипывает от магии, — он ухмыльнулся и осторожно погрузил мандрагоры в кипящую воду. — Я варил это зелье раз шестьдесят, и только на сорок третьем котле мне удалось это сделать! — Поттер крутанулся на каблуках и ринулся к оставленным двум котлам в середине комнаты.

— ...а ты помнишь тот момент? — продолжал он, пересчитывая пластины гурума. — Я умудрился правильно сварить его, потому что в тот вечер неудачно заснул перед камином, и мне приснился сон из воспоминаний профессора.

Изверг осторожно выбрался из-за укрытия и, вспрыгнув на полку, залёг между банкой огнеплюйки и пакетиком с лавандой. Кот помнил тот вечер. Поттер метался по полу и что-то бормотал, а потом проснулся и сел у камина, тупо глядя на догорающее полено. К тому времени огонь уже почти погас, и в доме сделалось холодно. В доме всегда было холодно из-за щелей в окнах. Гарри разжёг камин снова и принялся что-то бормотать. Потом призвал к себе альбом с фотографиями, но не открыл их. Только буркнул что-то и отослал альбом на место. Покружил немного по комнате и, так и не успокоившись, сбежал по лестнице вниз, к котлам и мышам, потом ощерился и принялся гонять мышь из левого угла под диван, цепляя когтем по краешку хвоста…

Изверг спал сном счастливого и сытого кота, слегка подёргивая усами и лапой. Поттер поразглядывал его с минуту, а потом принялся сцеживать отвар мандрагор в реторту. Зелью предстоял предпоследний этап, и Гарри мог уже не торопиться. Последний этап был уже не страшным.

В тот вечер ему приснился Снейп. Но не таким, какой он был в Хогвартсе все эти годы, а тот, из воспоминаний, ранимый, озлобленный и бесконечно влюблённый. В кого? Не суть. Сознание Гарри ухватило краешек подсмотренного воспоминания и вытолкнуло в сон. Сон свернул в другую сторону, и чёткое воспоминание превратилось в сумбурный набор лиц и разрозненных действий. Гарри проснулся разбитым. Его бил озноб. Поленья в камине совсем погасли, так что пришлось разжигать огонь заново. Немного придя в себя, он малодушно подумал о том, чтобы посмотреть воспоминания профессора ещё раз, но одёрнул себя, решив, что, несмотря на то, что воспоминания эти предназначались для него, Поттера, но всё-таки были личными воспоминаниями Северуса Снейпа, который отдал их не для того, чтобы пользоваться ими, как сказкой на ночь. Гарри решительно двинулся в сторону подвала. С определённого момента жизни его нервы успокаивались радикальными способами по журналам «Вестник зельевара» или, на худой конец, тонкой тетрадочке за шестой курс — единственным сохранившимся сокровищем с несколькими рецептами от Принца.

То ли нервы в тот раз расшалились не на шутку, то ли чувства попали в цель, но зелье Аливьерис Инсубидус Аурум, которое Поттер начал варить машинально, к семи утра первый раз приобрело едва уловимый яблочный запах и синеватый оттенок.

* * *

Синеватый оттенок разбавило большое розовое пятно. «Это он, — понял Северус, — снова попал в свой коридор». Но Северусу не суждено было пропульсировать по нему и пяти метров. Он опять с громким воем понесся куда-то вниз, сквозь какие-то нагромождения кристаллов и звуковых волн. Мыслить в этом состоянии он не мог, но последнее, за что успело зацепиться его сознание, перед тем как ухнуть, было «я падаю в ад». Дальше он сосредоточился только на дороге вниз, так как никуда больше лететь не мог. Существует ли время вне сознания? Сколько он пролетел, сосредоточенно облетая острые зубы кристаллических решеток? Северус не знал. Да и само имя — «Северус» — было каким-то странным, далеким и неудобным. Он был Я. Розовое, пульсирующее. С белым ободком. «Я» неслось, целеустремлённо и сосредоточенно. Но внезапный рывок заставил его судорожно вздохнуть. Во рту, если это был рот, почувствовался привкус зубной крошки. Северуса тошнило. Оранжевые круги поплыли у него перед глазами. Чья-то рука, определённо, это была рука, твёрдая, но мягкая, уверенная в себе рука, ухватилась за него и настойчиво потянула в сторону. Северус не противился. Он точно знал, что он Северус, и его больше не тошнит. Ему было хорошо и спокойно. И ещё он был очень благодарен этой «твёрдой, но мягкой, уверенной в себе руке», за то, что она остановила его падение. Человеком, который спас Северуса от этого страшного полёта, мог быть только один человек — Альбус. Только этот, единственный в мире человек, мог прийти и помочь ему, Северусу, когда он падал. Но Альбус мёртв, тогда как он, Северус, вроде бы жив?.. Пейзаж вокруг сильно изменился. Не было больше ни розовой, ни фиолетовой, ни рыжей мути, мути не было вообще, была только комната, залитая солнцем комната, и тёплый от лучей паркет. Он ступил на него босыми ногами и открыл глаза.

* * *

Он открыл глаза и минуту неподвижно простоял около стола. Зелье было сварено к часу ночи. Густое, с нежным яблочным ароматом и синеватым отсветом. Прекрасно. Гарри потёр ладонями глаза, поправил очки и вышел из лаборатории. Бэнни Бэнс сидел за стойкой на высоком деревянном стуле и вносил какие-то записи в аптечные книги расходов.

— А-а! Стэнли! Я отчаялся выцапать тебя на перерыв! Ну что, на каком ты этапе? — старик Бэнни снял свои круглые очки и стал протирать их носовым платком. — Мне удалось уговорить нашего заказчика подождать до шести утра, но если не уложишься, придётся мне ему выплатить неустойку. Хочешь чая?

Гарри осоловело посмотрел на Бэнса, вникая в смысл его речи, а потом запоздало кивнул.

— Буду. Зелье уже готово, можете отправлять, — и наколдовал себе кресло.

— Превосходно! — воскликнул аптекарь и взмахнул палочкой, ставя на огонь чайник. — Заслуженный отдых после тяжёлого дня! — и скрылся за дверью в лабораторию.

К величайшему разочарованию, кресло Гарри получилось копией того, что сегодня миссис Бэнс наколдовала из своей палки. Сидеть в этом кресле было очень неудобно, поэтому, когда Бэнс вернулся из лаборатории и стал снаряжать сову, Гарри в десятый раз сменил позу, пытаясь устроится поудобней.

— Боже мой, Стэнли, зачем ты его наколдовал? — воскликнул аптекарь, разглядев шедевр трансфигурационного мастерства Поттера.

— Степень абстрактности мышления притупилась, сэр, — вздохнул Гарри и запустил руку в свои нечёсаные волосы.

— Встань, с этим безобразием нужно немедленно разобраться, — и Бэнс одним лёгким движением руки превратил уродливое кресло в удобное кресло-качалку, не забыв приколдовать туда пару подушек.

— Замечательно! — выдохнул Поттер. — Мистер Бэнс, вам определённо стоило заняться трансфигурационным бизнесом.

— О, ну что ты! — воскликнул аптекарь, отпустив птицу и призывая с плиты вскипевший чайник. — Мистер Дамблдор поставил мне по СОВ «Выше Ожидаемого» и попросил больше, по возможности, палочку по этому назначению не использовать.

Поттер недоумённо поднял бровь.

— Вся моя трансфигурационная деятельность сводится к тому, чтобы уничтожать шедевры мастерства моей жены, например как вот это кресло. Но к простым подвигам трансфигурации я не готов, — он отлеветировал чашку в руки Гарри и снова нацепил очки.

— Ваша жена очень своеобразный человек, — заметил Поттер, отхлебывая чай, — Надеюсь, её угрозы про разгром аптеки были шуткой в ваш адрес, потому что я умею чинить только стулья.

— На счёт этого можешь не беспокоится, Стэнли, она вообще вряд ли здесь ещё появится. По крайней мере в ближайшие пять лет.

— Только не говорите мне, — ужаснулся Поттер, — что это ваш обычный семейный ритуал! Второго нашествия я могу не пережить.

Старик рассмеялся и взялся за перо.

— Раз в пять лет она вспоминает о том, что я когда-то испортил ей жизнь, став её мужем.

— Но постойте, — Гарри едва удержался от того, чтобы поправить свои невидимые очки, — при чём же тут аптека?

— Видишь ли, — задумчиво произнес аптекарь, — с некоторых пор я и аптека это если не одно целое, то по крайней мере что-то совместно враждебное. Как дети врагов, — он покрутил в руках перо, — вроде бы не должны нести ответственность за дела своих родителей, но почему-то всё равно несут. Так что нашей крошке достаётся от миссис Бэнс просто за то, что она моя.

Бэнни уткнулся в книгу расходов, а Поттер отставил чашку и вышел на крыльцо.

Мороз обжигал щёки, и холод пробирался под тонкую рабочую мантию, посылая тысячи мурашек скакать по рукам и спине бешеным галопом. Гарри взглянул на небо. Тонкий месяц лежал на боку и бултыхался в россыпях звёзд. Снег засыпал все тропинки, и завтра, чтобы посетители смогли дойти до аптеки мистера Бэнса, придётся расчищать дорожку от главной аллеи.

Гарри вспомнился Хогвартс. Узкие тропинки до теплиц, которые Хагрид расчищал не магией, а лопатой… Он вздохнул. Дети врагов несут ответственность за дела родителей? Удивительно, как верно сказал старик Бэнс. Так не должно быть, но так, почему-то, всегда есть. Сразу вспомнились Мародёры с их жестокими шутками и несчастный профессор зельеварения, который с ненавистью смотрел на Гарри во время своих уроков. Как он там, кстати? Наверное, так же кривится при виде рождественских ёлок и так же фыркает, когда кто-нибудь из первоклашек врезается в него, выбегая из-за поворота… Снейп. А ведь завтра у него день рождения. Интересно, справляет ли он свой день рождения?

Гарри ещё раз посмотрел на звезды. Безумно захотелось что-нибудь подарить профессору. Но что? Душу-то не подаришь, а ничего более ценного у Гарри в закромах родины не было. Разве что вот, пара потёртых счастливых воспоминаний... Поттер замер, задохнувшись.

Он задохнулся и в следующую минуту закашлялся. Взгляд с трудом фокусировался на потолке. Рыжие лучи косо улеглись на нём и осторожно ползли в угол. Новое рыжее пятно возникло где-то справа и приблизилось к его лицу.

— М-н-н-м... — прохрипел профессор.

Губы слиплись и покрылись какой-то коркой. С трудом разлепив их, Северус понял, что это запёкшаяся кровь. Он снова попробовал сфокусировать свой взгляд на рыжем пятне, но тут оно заговорило, и Северусу пришлось напрячь не зрение, а слух.

— Всё в порядке, профессор, вы в больничном крыле. Не говорите сейчас ничего, я позову мадам Помфри, а потом сам всё расскажу. Вы в безопасности, — пробасили сбоку.

Пятно метнулось в сторону и пропало. Северус почувствовал острый укол дежа вю. Когда-то он уже вот так приходил в себя. Кажется, дело было в Мунго, шесть месяцев назад. Он вздохнул и принялся вспоминать. Воспоминания ворочались медленно, с неохотой.

«Значит, память, — подумал он, с трудом восстанавливая хронологию шести месяцев. — Что же я с собой сделал? И кто тут был, рыжий? Уизли!» Догадка мелькнула в его голове и всколыхнула воспоминания о Грейнджер, о разговоре у окна, Визжащей хижине и Ступенфае, который кинул у Дракучей ивы в друга Поттер. Приказав себе не нервничать, Северус принялся разматывать клубок дальше.

Шаги в комнате прервали его размышления. Уверенная походка — это Поппи. Её он узнал. Вторая — тяжёлая, мужская, но довольно тихая — видимо, Уизли.

— Лежи спокойно, Северус, не шевелись. Вредно ещё, — послышался родной до боли голос.

Снейп позволил себе счастливо выдохнуть и расслабиться. Если Поппи на него не орёт, значит уже всё хорошо. Значит, жить он будет. А с памятью он и сам разберётся, позже. Только бы узнать, кто его вытащил оттуда...

Когда глубокой ночью в комнате сработали сигнальные чары — Грейнджер не удивилась. Толкнув Рона в бок, она вынырнула из кровати и уже через несколько секунд припустила по коридору в сторону больничного крыла. Рон нагнал её только на повороте второго этажа. Звук их шагов гулко разносился по пролётам лестниц, так что несколько портретов недовольно заворочились в своих рамах. Только при подходе к больничному крылу они сбавили темп и позволили себе сбить дыхание. Снейп как раз выворачивал из-за поворота, осторожно передвигаясь по стеночке. Увидев Уизли и Грейнджер, он остановился и зажмурился.

— Я так и знал, что эта прорва заклинаний навешана на дверь вами, — как мог резко сказал Снейп и попробовал фыркнуть.

— Меня нисколько не удивляет, профессор, что вы решили слинять из больничного крыла, — решительно заговорила Грейнджер, даже не обратив внимание на недовольство профессора, — но тем не менее вы никуда отсюда не пойдёте!

— Вы смеете мне указывать что делать и куда идти, Грейнджер? — тихо спросил Снейп и холодно взглянул на девушку. — А я-то грешным делом подумал, что вы изменились. Видимо, я ошибся. Очень жаль.

Уизли попытался было что-то сказать и даже открыл рот, но Гермиона ухватила его за локоть и юноша недовольно отступил, не проронив ни слова.

— Как я вижу, — хмыкнул Снейп, изогнув бровь, — мистер Уизли тоже не сильно поменялся за этот срок.

К концу сцены Грейнджер вполне пришла в себя и обратилась к профессору уже более мягким тоном:

— Профессор, сэр, мадам Помфри объяснила вам, что с вами было?

Снейп хмуро уставился на Грейнджер, а потом нехотя ответил:

— Нет.

— Возможно, вы поймёте, почему мы навесили сигнальные чары и примчались сюда, если позволите нам объяснить это.

Снейп склонил голову вбок. Он бы с удовольствием принял свою излюбленную позу, сложив руки на груди, но кружащаяся голова и подкашивающиеся ноги не позволяли ему оторвать руку от стены, за которую профессор небрежно держался.

— Что ж, возможно, мне и стоит вас выслушать, — согласился он. Ноги подкашивались немилосердно, и опять стало подташнивать.

Грейнджер и Уизли решили не помогать Снейпу и сделать вид, что всё в порядке, пока профессор, пошатываясь, возвращался в больничное крыло.

* * *

Всё правое крыло госпиталя Мунго было заставлено дополнительными койками. Бэтси Мулбрек бегала между рядами и обновляла сигнальные чары. Пит вывозил пациентов в операционную и ругался сквозь зубы. Пациенты, в большинстве своём магглы, были сильно изуродованы проклятьями. Бэтси свернула в очередной коридор и наложила на девушку три обезболивающих одновременно, после чего та замолчала и провалилась в сон. Каждая кровать стонала, выла, кряхтела, бубнила… Бэтси свернула в коридор и перевела дух. Занавеска на зачарованном окне ходила ходуном: вдох, выдох, опять судорожный вдох, выдох, выдох, вдох… Мулбек отвернулась. Уже давно пора было вызывать подкрепление аспирантов-колдомедиков из лаборатории, но тогда не хватит рук для приготовления зелий внизу. Чёрт бы побрал это правительство. Когда гибнут люди — и не важно, магглы они или маги! — засекречивать информацию о нападениях из-за страха за собственное кресло — просто верх бессердечия. Бэтси вытащила из-за стойки листок для рецептов и на обратной стороне химическим карандашом вывела решительное: «Мистеру Снупу Брчевски. Пятый отдел. Секретно. Конфиденциально».

Снейп сел на кровать и скрестил руки на груди. Чёрные глаза впились в лицо Грейнджер и слегка зацепили фигуру Уизли, опускающегося на кровать рядом с супругой.

— Что же, я весь внимание, профессор Грейнджер, просветите меня насчёт того, каким образом я переместился из своего кабинета в больничные покои.

Гермиона вздохнула и, сцепив пальцы, сказала:

— Сэр, в воскресенье вы получили от Гарри письмо…

— Откуда вы узнали? — резко перебил её Северус, и в его глазах промелькнула паника.

— Я увидела письмо у вас на столе, когда вас нашла, и узнала почерк. Гарри потом сам подтвердил, что он написал вам.

— Поттер?! — Снейп снова перебил Гермиону, не в силах сдержать своего изумления. Теперь паника уже вполне отчётливо плескалась в его глазах.

— Вы говорили об этом с Поттером?!

— Да, сэр, — терпеливо продолжала Грейнджер, — если вы не будете меня постоянно перебивать, я расскажу вам всё по порядку.

Снейп сделал глубокий вздох и, взяв себя в руки, буркнул:

— Продолжайте.

— Так вот, — сказала Гермиона и поёрзала в кресле, — как нам сказал Гарри, он отправил вам с письмом флакон. Он сказал, что там были ваши воспоминания, которые непозволительно долго хранились у него, и он решил вам их отдать.

Снейп опять открыл было рот, но Грейнджер предостерегающе посмотрела на него и продолжила:

— Он не сказал, какого рода эти воспоминания, сказал лишь, что они принадлежат вам, и отказался больше говорить на эту тему. Я шла к вам в тот вечер обсудить одну проблему, — Грейнджер нахмурилась, а Уизли, как краем глаза заметил Снейп, поморщился, — сейчас уже не суть важно какую, когда услышала из-за двери кабинета крик... нет, скорее даже вой...

— Может быть, вы расскажете мне всё наедине, не утруждая слух мистера Уизли этими подробностями? — не выдержал Снейп и нервно посмотрел в сторону Уизли.

— Нет, сэр, Рон нам не помешает, тем более что я в его присутствии рассказывала это и колдомедикам из Мунго и потом пересказывала Гарри.

— Поттер тоже в курсе?! — вспылил Северус и нервно сглотнул. — Золотое трио в полном составе не могло удержаться от радости...

— Снейп! — рявкнул Рон и его лицо стало быстро багроветь.

— Успокойся, Рон, всё нормально, — Грейнджер взяла мужа за руку и посмотрела на Снейпа с неодобрением.

— Профессор Снейп, дайте мне договорить, а потом, если вам ещё захочется, можете поплеваться ядом и пооскорблять нас в своё удовольствие.

Северус выдал кривую усмешку и на всякий случай закрылся от них занавесом из своих спутанных волос.

— ...Так вот, я услышала вой за дверью и попыталась открыть дверь. Все мои попытки до вас докричаться и достучаться оказались бессмысленны. Впрочем, как и заклинания, открывающие дверь. Я отослала патронуса Минерве, а сама вызвала эльфа. Он-то и сказал мне, что вы лежите на полу без сознания и не в лучшем виде. Домовик перенёс меня к вам в кабинет. Вы с трудом дышали и бледнели на глазах. Появившаяся через минуту МакГонагалл вызвала колдомедиков из Мунго, а Поппи помогла перенести вас в больничное крыло.

— Колдомедики предпочли оставить меня в Хогвартсе? — хмыкнул из-под завеси волос Северус. Для него такой итог был не удивителен, памятуя о том, как встретил его Хорхе в Косом переулке.

— У колдомедиков коридоры были забиты под завязку, — тяжело проговорил Рон, — за два часа до происшествия с вами было совершено очередное нападение. Пострадали более пятидесяти магглов, ещё сто сорок были убиты на месте или скончались в больнице. Они не могли вас принять, даже положи они вас на полу в коридоре.

Снейп на несколько секунд забыл о том, кто перед ним и о чём они до этого разговаривали.

— Кто? Кто нападал? Хоть кого-то удалось поймать?! — он сжал краешек простыни и слегка подался вперёд, чувствуя как внутри него натянулась какая-то струна. — Кингсли подключил к этому Орден?

Рон тяжело вздохнул, а потом со злостью стукнул кулаком по одеялу.

— Чёрт побери, нет! — он ещё раз вздохнул и отмахнулся от Гермионы, которая что-то лепетала о том, что профессору вредно волноваться. — Кингсли навесил на это дело гриф строгой секретности и запретил об этом распространяться. Никто не знает, что нападения продолжаются. Орден связан по рукам и ногам прямыми указаниями Бруствера не вмешиваться в это дело. Колдомедики стонут от нехватки рук и отсутствия помощи извне. Любой призыв специалистов породит слухи, а они всеми силами пытаются замять эти дела. Люди гибнут, а Бруствер держится за своё кресло и, как Фардж, желает сделать вид, что «в Багдаде всё спокойно»…

— Рон! — наконец перекричала мужа Гермиона. — Прекрати. Прошу вас, профессор, — она обратилась к Снейпу и в её глазах была мольба, — если это так важно для вас, вы поговорите с Роном об этом завтра или послезавтра, когда немного придёте в себя. Гарри вытащил вас с того света и я не хочу, чтобы вы снова впали в кому из-за эмоционального срыва... пожалуйста...

Упоминание Поттера отрезвило Северуса получше пощечины. Он закрыл глаза, успокаиваясь, и тихо кивнул.

— Надеюсь, мы действительно обсудим эти новости с мистером Уизли завтра. Продолжайте, Грейнджер.

— Колдомедики пришли почти сразу, — Грейнджер с тревогой взглянула на Рона, потом снова повернулась к Снейпу, — но ничего не смогли обнаружить. Следов заклятий не было. Он провозились с вами около четырёх часов, но ушли ни с чем. Только оставили батарею всевозможных укрепляющих и тонизирующих. Человек из аврората, которого Минерва вызвала осмотреть ваши вещи, тоже никаких заклятий не нашёл. МакГонагалл устроила форменный допрос всему Слизерину, Хаффлпаффу и Гриффиндору, особенно тем, кто был тогда в слизеринской гостиной...

— ...отмечая мой день рождения, — кивая, закончил за неё Северус. — Чёрт побери, неужели она решила, что в этом замешаны дети?!

— Она просто переволновалась, профессор, — как можно спокойней сказала Грейнджер, — к тому же история с Бальмотом могла снова повториться. Накануне она уже высказывала мне свои опасения, когда мы говорили о полученном вами письме. Она боялась, что кто-то из Пожирателей решил свести счёты...

— Письме…. — задумчиво проговорил Снейп. — Но ей-то какое дело до того, какие письма и когда я получаю?

— Но не в день рождения, после чего вы вскакиваете, бросаете книги где попало и выбегаете из замка, — упрекнула его Гермиона.

— Ах, вон оно что, — хмыкнул Снейп, — книги.

— Тогда я снова вспомнила про письмо и почерк. Почерк был Гарри, я его где хотите узнаю. Тогда мы и стали его искать.

— И как, нашли? — с усмешкой спросил Снейп, заправив прядь волос за ухо.

— Нашли, — сказал Рон, насупившись. Снейп лишь вздёрнул бровь, желая услышать продолжение, но подробностей от Рона не получил. Уизли поскрежетал челюстью, но был немногословен.

— Гарри немедленно явился, как только Рон смог объяснить ему в чём дело.

— И Поттеру, конечно, удалось то, что не удалось Помфри и колдомедикам? — скептично проговорил Северус, чувствуя себя очень глупо, будучи в очередной раз спасённым золотым мальчиком.

— Я не знаю, каким образом, профессор, — проговорила Гермиона, и прижала ладони к груди, — честно! Он выгнал всех из палаты и провёл здесь безвылазно около четырёх суток, и только вчера позволил нам сюда прийти.

— А Альбус? — вырвалось у Снейпа прежде, чем он смог удержаться.

— А что Альбус? — Моргнула несколько раз Гермиона и недоумённо посмотрела на Снейпа.

— Разве он не советовался с Альбусом? — Северус судорожно думал, как выпутаться из ситуации.

— Нет, она же говорит, Гарри провёл здесь всё время, никуда не выходил, и ни с кем не разговаривал, — заметил Рон.

— И ничего не объяснил? — Снейп начал злиться. Что за тайна мадридского двора, в конце концов!

— Нет, — подхватила Грейнджер, — когда он нас позвал, вы уже вышли из комы и просто крепко спали. Он объяснил нам, что, видимо, это последствия эмоционального шока, который вы испытали, вернув себе столько воспоминаний сразу…

Грейнджер замолчала, и переглянулась с Роном.

Тот посмотрел на Северуса и, поджав губы, сказал:

— Уходя, Гарри сказал нам, что он большой идиот и опять совершил очередную глупость, прислав вам этот злосчастный флакон.

Северус засмеялся. Сколько же лет он сообщал Поттеру, что тот идиот и непроходимый тупица, и вот, когда победитель Волдеморта совершил странный, но не лишённый смысла поступок, он, Северус Снейп, аки впечатлительная барышня, падает без чувств и умудряется отключиться так, что впадает в кому. И вот надо ж было так случиться, что именно в этот момент своей жизни до Поттера доходит светлая мысль, что он болван. Снейп прикрыл глаза рукой и всхлипнул.

— Профессор… — донесся до него испуганный голос Гермионы, — профессор, с вами всё в порядке?

— Нет, Грейнджер, — всё ещё посмеиваясь, ответил Северус и отнял ладонь от лица, — со мной не всё в порядке: я только что очнулся от магической комы, в которую меня ухлопал первый серьёзный поступок Поттера, и в эту минуту Поттер решил, что он и впрямь идиот. Нет, я не в порядке. Вы не находите, что это смешно?

Грейнджер так не думала. Она отрицательно покачала головой и снова уставилась на смеющегося Снейпа. А вот Рон опять нахмурился и сказал:

— А я согласен с профессором...

Северус даже на минуту перестал смеяться.

— Что, правда согласны? — с удивлением спросил он.

— Да. Согласен. Что Гарри идиот.

После этого Уизли встал и, кивнув профессору на прощание, вышел.

Снейп перевёл удивлённый взгляд от захлопнувшейся двери на Грейнджер.

— С мистером Уизли случилось просветление сознания? — спросил он Гермиону.

— Нет, профессор, — вздохнув, ответила она, — с мистером Уизли случился Непреложный Обет.

— Вот даже как... — вскинул брови вверх Северус. — С кем?

— С Гарри, — Гермиона уставилась на сложенные на коленях руки и стала собирать несуществующие пылинки со своей юбки. — Ладно, профессор, я надеюсь, что теперь мы всё прояснили, и вы ещё немного побудете здесь, чтобы прийти в себя после такого стресса. Завтра ваших уроков всё равно не будет — МакГонагалл их отменила до конца недели. Если у вас возникнут какие-то вопросы ко мне или к Рону, можете нам передать записку через домовых эльфов, и мы к вам придём.

Она встала с кровати и направилась к выходу из больничного крыла.

— Грейнджер! — окликнул её Северус.

— Да, профессор? — она обернулась уже у самой двери.

— Последний вопрос: сколько дней я тут?

— Семь, — ответила она и вышла.

* * *

Он вошёл в комнату и провозгласил: «Семь!»

Да, семь прекрасных магов сейчас вставали со своих кресел и почтительно склоняли головы при виде него, Великого Магистра «Армии Мщения». И пусть эта армия невелика и не без изъянов, Тим Ризлтон чувствовал внутри себя ток торжества, переполнявшую его радость.

— Мои верные соратники! — проговорил он, обводя взглядом разом застывшую аудиторию. — Сподвижники! Мы совершили великое дело, мы очистили этот воздух от скверны, от зловонного дыхания магглов! Теперь мы выступаем с вами как серьёзная сила, противопоставляющая себя Кингсли Брустверу, аврорату и министерству. Они настолько боятся нас, что не предпринимают никаких шагов по нашему поиску, признавая за нами победу в этом раунде. Они настолько запуганы, что не хотят никакой огласки! Мы победили, мои верные ученики!

Тим хотел было использовать выражение «мои верные слуги», но побоялся. Рано, пока ещё рано говорить о слугах. Вокруг раздалось нестройное, но вполне радостное «ура», и маги подняли палочки кверху, чтобы выпустить вверх метку: змею, впивающуюся в горло человека в мантии.

Ризлтон придумал эту голограмму спонтанно, в один из вечеров, размышляя над тем, как можно приблизиться по антуражу к Пожирателям смерти. «Морсмордре» было меткой Волдеморта, но это выглядело бы странно и кособоко — армия мщения из старых, недобитых Пожирателей. Он же возлагал на свою организацию большие надежды и искренне верил, что Тёмный Лорд, хоть и убит, но вполне может стать их вдохновителем, их отправной точкой. На повестке дня стояла разработка новой операции по уничтожению магглов и разбор всех недочётов в этой. И да, Генри. Он всё ещё сидел в Суссекской областной тюрьме. Чёрт бы побрал этих магглов!

— Чёрт бы их побрал! — огрызнулся Бэнс, сметая с полок в саквояж флаконы с обезболивающими и кроветворными. Два колдомедика стояли перед стойкой и нетерпеливо постукивали ногами. Гарри замер на пороге, разматывая свой линялый шарф, и с удивлением и тревогой смотрел на докторов и аптекаря.

— Что-нибудь случилось, мистер Бэнс? — подал он голос и повесил свою мантию на вешалку.

— Стэнли, куда ты запропастился?! — с раздражением воскликнул Бэнс и повернулся к Гарри.

— Я был в Хогсмите, отправлял посылку, — растерявшись, сказал Поттер и перевёл взгляд на саквояж. — Что у нас происходит?

— Иди скорее и помоги мне! — рявкнул аптекарь, перетаскивая сумку на стол. — Мне нужны обездвиживающее, тонизирующие всех дозировок, заживляющие мази на змеях и тарантуле, и костеросты. Давай-давай, у нас нет времени.

Гарри кинулся в лабораторию, где у него как раз доварилась очередная партия заживляющих и тонизирующих. Вернувшись из подвала, он выставил батарею бутылочек и мазей на стойку, и её тут же сгребли в необъятный саквояж два аспиранта.

— Это пока всё, чем мы можем вам помочь, господа, — развёл руками Бэнс, — но если вам нужна дополнительная помощь, я могу поехать в Мунго и присоединиться к Гиппократу и его людям в лаборатории.

— Спасибо, Мистер Бэнс, мы и сами считаем, что надо вызывать подкрепление, — сказал один из них удивительно низким голосом, — но пока министерство не даст карт-бланш, — тут он развёл руками, — мы связаны по рукам и ногам. И так, как видите, идём на крайние меры. Нам разрешили сделать лишь экстренные закупки у поставщиков. Всего хорошего.

И на этих словах два юноши аппарировали, на прощание звякнув бутылочками.

— Мистер Бэнс? — подал голос Гарри от дверного косяка. Непонятное беспокойство поселилось у него в душе. Он посмотрел на ряды полок и ужаснулся их зияющим дырам. Казалось, колдомедики смели все возможные препараты.

— Не знаю, стоит ли тебе это говорить, Стэнли, — ответил растерянно аптекарь и потёр затылок, — но вряд ли это не просочится в прессу через полчаса. Да и возможно, нас с тобой скоро вызовут в Мунго для помощи… — он ещё подумал секунд семь и потом вздохнул. — В одном из маггловских районов произошла резня. Около двухсот человек, как я понял. Аврорату ничего не известно, по крайней мере, никакой метки Пожирателей они не нашли. Или, может быть, не посчитали нужным сказать это колдомедикам. Остаётся только гадать, что там произошло и насколько велик шанс спасти этих людей.

— Почему мы можем понадобиться в Мунго? — спросил Поттер, хотя множество других вопросов про Орден и Бруствера вертелось у Гарри в голове.

— Я уже около десяти лет сотрудничаю с Мунго, впрочем, как и некоторые другие зельевары за чертой Лондона. Если им нужны дополнительные зелья — они просто приходят ко мне, а если нужны дополнительные руки... Ты же знаешь, как, порой, нужна чья-то помощь. Раньше я не мог оставить аптеку надолго, но теперь, когда нас двое…

Гарри нахмурился. Бэнс растолковал это по-своему.

— Стэнли, я понимаю твоё рвение, и ты действительно способный колдун. Возможно даже, попади ты в руки к настоящему мастеру, из тебя бы вышел хороший зельевар, но и я работаю в Мунго только как подмастерье. Если случится, что наша помощь будет необходима, я возьму тебя с собой.

Гарри удивился, но попробовал виду не подать, а только пожал плечами и кивнул.

— Я пойду, — сказал он, посмотрев на пустующие полки, — похоже, сегодня у меня будет много работы.