Неизвестная родня 2. Тайная комната (джен)

Боль была постоянной. Голоса звучали в ушах, но они были слишком приглушёнными, чтобы их можно было разобрать. О движении не могло быть и речи, поскольку даже на то, чтобы просто дышать, казалось, уходило больше энергии, чем у Ориона было в запасе. Мысли приходили рывками, но он продолжал задавать один и тот же вопрос. «Что случилось?»

Медленно сквозь неразбериху пробился один голос, за которым последовали другие. — Должна предупредить, возможно, это вас шокирует — сказала профессор МакГонагалл удивительно мягким голосом. — Произошло ещё одно нападение, тройное нападение.

Повисла короткая пауза, прежде чем Рон выдохнул: — Гермиона!

— Их нашли неподалёку от библиотеки, — добавила профессор МакГонагалл. — Полагаю, вы оба можете это объяснить? Это было на полу рядом с ними…

— Где Орион? — перебил Невилл. — Он пошёл за Гермионой…

— Мистер Лонгботтом

— Пожалуйста, профессор! — настаивал Гайден. — Я знаю, что он не окаменел. С ним случилось что-то плохое.

Повисла долгая тишина, прежде чем раздался вздох. — Я делаю это вопреки здравому смыслу, — наконец сказала профессор МакГонагалл. — Пойдёмте со мной.

Были слышны шаги, но Орион был бессилен что-либо сделать, кроме как лежать неподвижно и надеяться, что его поглотит беспамятство. По крайней мере, тогда боль пройдёт. Только это и имело значение, верно? Как только боль пройдёт, всё встанет на свои места... должно встать.

Воздух наполнился вздохами. — Ори? — Послышались торопливые шаги, и чья-то дрожащая рука схватила его. — С ним… с ним всё будет в порядке?

— Мистер Блэк поправится, мистер Лонгботтом, — строгим голосом ответила за профессора МакГонагалл, Помфри. — А теперь, если я могу заняться своим пациентом до прихода его отца…

— Конечно, Поппи, — сказала профессор МакГонагалл. — Лонгботтом, Поттер, Уизли, я провожу вас обратно в Гриффиндорскую башню. Мне нужно обратиться к студентам, и я знаю, что отец мистера Блэка потребует ответов, как только переступит порог Хогвартса.

Это было последнее, что услышал Орион, прежде чем что-то успокаивающее окутало его, и он погрузился во тьму.

* * *

Это очень странно — находиться между сознанием и сном. В один момент ты осознаёшь, что происходит вокруг, а в следующий — погружаешься в забвение. Казалось, что оба конца дразнят его, показывая, чего он лишится, если выберет другой. Мир сна был спокойным и безболезненным, в то время как мир бодрствования был полон стресса и боли. С другой стороны, пока ты плыл в забвении, рядом с тобой никого не было.

Гермиона.

Одной этой мысли было достаточно, чтобы Орион Блэк принял решение покинуть своё убежище. Как он мог забыть о том, что произошло перед тем, как боль поглотила его? Открыв глаза, Орион был почти ослеплён белизной больничного крыла. О, это нехорошо. Орион медленно повернул голову и с удивлением увидел Эвелин, сидящую у его кровати с выражением облегчения на усталом лице.

— Привет, Орион, — мягко сказала Эвелин. — Как ты себя чувствуешь?

Орион моргнул, пока его заторможенный разум обрабатывал вопрос. — Миона? — прохрипел он.

Эвелин опустила взгляд. — Мне жаль, Орион, — сказала она, сжимая его руку. — Твоя подруга окаменела. Ее нашли рядом с префектом Равенкло, недалеко от тебя.

Взгляд Ориона снова устремился в потолок. Он уже мысленно видел Гермиону — застывшую, уставившуюся в пустоту, с застывшим на лице выражением, которое она сохранила в последний момент перед тем, как монстр… это было почти невыносимо. Внезапная мысль обрушилась на Ориона, как тонна кирпичей. Они не знали — никто из них не осознавал, что Гермиона поняла всего за несколько мгновений до нападения.

— Где папа? — прохрипел Орион.

Эвелин удивлённо посмотрела на Ориона, прежде чем ответить. — На патруле. После того как на тебя напали, министр настоял на том, чтобы небольшая группа авроров оставалась в Хогвартсе, пока преступника не поймают. Твой отец, Ремус и я по очереди дежурим у твоей постели.

— Почему? — не удержался от вопроса Орион.

Взгляд Эвелин стал недоверчивым. — Орион, ты свидетель, — медленно произнесла она. — Кто бы ни стоял за нападениями, он может прийти за тобой, чтобы заставить замолчать. По крайней мере, это было то, что твой отец сказал Фаджу, чтобы тот распорядился о защите. По правде говоря, он хотел, чтобы кто-то, кого ты знаешь, был рядом с тобой, когда ты проснешься. Все изменилось с тех пор, как на тебя напали. Фадж приказал отправить Хагрида в Азкабан, а совет попечителей потребовал отстранить Дамблдора.

— Дедушку отстранили! — закричал Орион. — Хагрид в Азкабане!

Эвелин быстро поднялась на ноги и посмотрела через плечо в сторону кабинета мадам Помфри. — Успокойся, — настаивала она. — Твой отец делает все, что в его силах, но его руки связаны до тех пор, пока мы не доберемся до Тайной комнаты.

Орион попытался сесть, но внезапная волна головокружения остановила его на полпути. — Эвелин, ты должна найти папу! — взмолился он. — Монстр — это василиск!

В мгновение ока Эвелин закрыла Ориону рот рукой, чтобы заставить его замолчать. — Орион, послушай меня, — тихо сказала она. — Ты все еще восстанавливаешься после тяжелого сотрясения мозга. Тебе нужно сохранять спокойствие и оставаться в постели. Я найду твоего отца. Просто позволь мне организовать — Звук открывающейся двери резко прервал разговор. Не говоря ни слова, Ориона толкнули на его кровать, а Эвелин повернулась лицом к вошедшим. — Назовите себя! — приказала Эвелин.

— Э-э-э, Гайден Поттер и Невилл Долгопупс, — нервно сказал Гайден, обходя ширму, и Невилл последовал его примеру.

Эвелин расслабилась. — Хорошо, это может сработать, — задумчиво сказала она. — Мне нужно найти Аврора Блэка, поэтому я хочу, чтобы вы двое оставались здесь с Орионом, пока Аврор Блэк, мистер Люпин или я не вернемся. Я запру за собой дверь, но ты должен быть готов разоружиться и оглушить, если кто-нибудь попытается войти. Можете это сделать?

Гайден и Невилл с тревогой переглянулись. — Ну, мы знаем, как обезоружить, но…

— Этого будет достаточно, — поспешно перебила Эвелин, повернулась к Ориону и ободряюще улыбнулась ему. — Я найду его, Орион. Обещаю.

Орион мог только наблюдать, как Эвелин поспешно вышла из больничного крыла и закрыла за собой дверь. Раздался громкий щелчок, означающий, что дверь действительно заперта. Вздохнув, Орион мог только закрыть глаза и надеяться, что Эвелин не опоздала, хотя тот факт, что Гайден и Невилл так легко вошли, безусловно, придавал уверенности.

— К—как ты, Ори? — тихо спросил Невилл. — Мы уже начали сомневаться, проснёшься ли ты когда-нибудь.

Открыв глаза, Орион мог лишь смотреть на Невилла. Он не знал, что сказать, особенно когда его взгляд остановился на Гайдене Поттере. Волна гнева и негодования захлестнула Ориона, и он отвернулся. В глубине души Орион знал, что в нападении не было вины Гайдена, но ему нужно было на кого-то свалить ответственность за случившееся, и Гайден был лёгкой мишенью.

— Угу, — наконец сказал Орион недоверчивым голосом. — Скорее всего, некоторым людям просто нужно было кого-то обвинить в собственной глупости.

Гайден вздрогнул и сделал осторожный шаг назад. — Орион, пожалуйста, — взмолился он. — Я знаю, что не имею права просить тебя о чем—либо, но, пожалуйста, просто выслушай. Я был глуп. Мне следовало послушаться тебя, но я слишком отчаянно нуждался в ответах. Ты не понимаешь, каково мне. Половина школы до сих пор считает меня наследником Слизерина по какой-то странной причине. Если бы было что-то, что могло бы доказать мою невиновность...

— Ничего из того, что есть у Волан-де-Морта

— Теперь я это знаю! — крикнул Гайден. — Я знаю, что облажался! Я знаю, что должен был прислушаться к тебе, и я знаю, что это моя вина, что на вас с Гермионой напали! — Он опустил взгляд и понуро ссутулился. — Я просто хотел сказать, что сожалею. Когда я увидел… я думал, что ты умер, Орион, и это заставило меня понять, что ты пытался сказать мне всё это время. То, чего я хочу, не имеет значения, если из-за этого могут пострадать другие.

Подавив желание сказать что-нибудь саркастичное, Орион заставил себя вспомнить о воспитании Гайдена. Не все выросли, листая папки с делами своего отца. Гайден на самом деле не знал, насколько смертоносными иногда могут быть ошибки. Чем больше Орион думал об этом, тем больше понимал, что именно в этом и заключалась проблема. Их воспитание было настолько разным. То, что Орион считал здравым смыслом, Гайден не понимал.

И Гайден был не единственным.

— Эта последняя атака затронула всех, Ори, особенно потому, что ты в ней участвовал, — тихо сказал Невилл. — Некоторые чистокровные считают, что им ничего не угрожает, потому что ты не окаменел.

Орион недоверчиво уставился на Невилла. — Это смешно, — сказал он и имел в виду именно это. Он никогда не утверждал, что он чистокровный, потому что, честно говоря, не знал своей крови. Насколько он знал, его биологическая мать могла быть маглом. Это была тема, которой Орион избегал годами. Он никогда не чувствовал необходимости знать о людях, которые его бросили. Он был им не нужен, так зачем ему что-то знать о них?

— Мы знаем, — тихо сказал Гайден. — Профессор МакГонагалл сказала нам, что твои травмы были более опасными, чем Окаменение. Однако некоторые слизеринцы отказываются в это верить. Они считают, что чистокровность означает, что они не окаменеют.

Орион упрямо покачал головой, игнорируя появляющуюся острую головную боль. — Я не это имел в виду, — настаивал он. — Папа никогда ничего не говорил о том, что я чистокровный…

— Но тебя воспитывали как чистокровного, Ори, — перебил Невилл. — Иногда внешность — это всё, что имеет значение. Посмотри на Гермиону и меня. Если бы ты сравнивал нас по таланту, ты бы когда-нибудь подумал, что я чистокровный, а Гермиона — магглорождённая? Единственная причина, по которой все знают о Гермионе, — это то, что она никогда не скрывала, откуда она родом.

Звук открывающейся двери резко положил конец разговору. — Мистер Поттер! Мистер Лонгботтом! — Воскликнула мадам Помфри, быстрым шагом приближаясь. — Что вы здесь делаете?! — Ее лицо исказилось от возмущения, когда она заметила Ориона. — Мистер Блэк! Почему никто не сообщил мне, что вы проснулись?! Где мисс Смит?!

Гайден и Невилл обменялись нервными взглядами. — Ей пришлось уйти, — осторожно сказал Гайден. — Мы должны были оставаться здесь, пока она не вернется.

Мадам Помфри громко раздраженно фыркнула, вытащила палочку и взмахнула ею над головой Ориона. — Она должна была сообщить мне, как только мистер Блэк проснулся, — разглагольствовала она. — Мы ждем всего три недели...

— ТРИ НЕДЕЛИ! — недоверчиво закричал Орион, пытаясь сесть, но мадам Помфри удержала его. — Я здесь валялся в отключке три недели?!

Гайден и Невилл быстро отступили назад, в то время как взгляд мадам Помфри оставался суровым. — Мистер Блэк, пожалуйста, успокойтесь, — настаивала она. — Учитывая все полученные вами травмы, это чудо, что вы вообще выжили. Мне пришлось неоднократно использовать довольно много восстанавливающих заклинаний, чтобы восстановить ваше лицо, и не рассказывайте мне об осложнениях, связанных с вашим сотрясением мозга.

Орион замолчал, в ужасе глядя на мадам Помфри. Неужели всё было так плохо? Неужели именно поэтому Гайден внезапно осознал свои ошибки? Неужели именно поэтому профессора Дамблдора отстранили, а Хагрида забрали?

— Гермиона пострадала? — тихо спросил он.

Мадам Помфри, казалось, сдулась, когда ее взгляд стал сочувственным. — Нет, мистер Блэк, — мягко сказала она. — Только ты был физически ранен, и я уверяю тебя, что ты все еще выглядишь точь-в-точь как твой отец, за исключением глаз.

Громкий щелчок напугал всех. Взмахнув палочкой, мадам Помфри окружила кровати защитными экранами, из-за чего стало трудно определить, на какой кровати лежит Орион. Дверь со скрипом открылась, и мадам Помфри поспешила прочь от кровати Ориону. Невилл и Гайден не сдвинулись с места, но их палочки были наготове, как и сказала им Эвелин.

Однако, как только они услышали знакомый голос, всё напряжение исчезло. — Поппи, я слышал, что мой сын проснулся и хочет со мной поговорить, — быстро сказал Сириус.

— Мистер Блэк, ваш сын всё ещё восстанавливается, — отчитала его мадам Помфри. — Ему нужен отдых…

— Он получит его, как только мы закончим, — твёрдо перебил Сириус. — А теперь, сын мой, Поппи.

Раздраженное фырканье послышалось за мгновение до того, как магический экран, защищавший Ориона, отошел в сторону. Честно говоря, Орион никогда не видел своего отца таким измотанным. В нём не было и следа добродушного Сириуса Блэка, которого все знали. Это был аврор Блэк, которого многие старались избегать любой ценой, в том числе Невилл и Гайден. Бросив на Ориона взгляд, второкурсники быстро попрощались с ним и поспешили из больничного крыла. Мадам Помфри было не так-то просто напугать, но она оставила их наедине — хотя и вопреки здравому смыслу.

— Эви, не могла бы ты оставить нас на минутку? — резко спросил Сириус.

Эвелин колебалась всего мгновение, прежде чем кивнуть и отойти к двери, где она встала, держа на виду свою палочку. В этот момент Сириус изменился, сел на край кровати и взял Ориона за руки. Его суровое лицо смягчилось.

— Ты не представляешь, как приятно видеть эти глаза, малыш, — тихо сказал Сириус. — Пока я был там, я думал, что, возможно, потерял тебя.

Ориону пришлось подавить дрожь. Обычно его отец был таким сильным. Услышать, что он так подавлен... это было так не похоже на Сириуса Блэка. — Пап, прости, — слабо сказал Орион. — Я думал, что у меня будет достаточно времени, чтобы вывести Гермиону из замка.

Сириус медленно выдохнул, его взгляд не дрогнул. — Ори, Невилл рассказал мне все, — тихо сказал он. — Почему ты не сказал мне, что слышал голоса в стенах? — Орион прикусил нижнюю губу и поспешно отвернулся, но Сириус продолжил. — Орион, ты самый рациональный и здравомыслящий двенадцатилетний мальчик, которого я когда-либо знал. Почему ты думаешь, что я вообще сочту тебя сумасшедшим?

У Ориона не было ответа. Он чувствовал себя ужасно из-за того, что сомневался в своем отце. — Папа, я— мне жаль, — пробормотал он. — Я просто был таким… таким…

—Испуганным? — Предположил Сириус.

Орион кивнул. — Просто я и так достаточно выхожу за грани нормальности и…

— Потому что ты можешь…Орион! — недоверчиво воскликнул Сириус. — Одна способность не определяет, кто ты есть! Да, признаю, поначалу это немного нервировало…

—Папа, ты начал кричать

— А ты был другим, когда впервые увидел Бродягу и Лунатика? — возразил Сириус, и Орион поморщился. Покачав головой, Сириус глубоко вздохнул. — Мы отклоняемся от темы. Иви сказала, что ты хотел мне что-то сказать.

Орион все рассказал, и на этот раз он ничего не утаил. Он объяснил свою теорию, объясняющую его уверенность в том, что монстр был василиском, включая недостающее звено. Единственное отличие его от всех остальных в Хогвартсе заключалось в том, что он мог разговаривать со змеями. Вот почему он был единственным, кто слышал голос. Он был единственным, кто понимал, что говорят.

Если Сириус и был бледен до того, как Орион начал говорить, то к тому времени, как Орион закончил, он стал белым как мел. — Ты уверен? — спросил Сириус и обречённо вздохнул, когда Орион кивнул. — Ладно, дай мне подумать… Я должен поговорить с МакГонагалл. Нам нужно отправить всех по домам. Мы не можем защитить себя от чего-то вроде василиска.

— Но, папа, — перебил его Орион. — Как мы узнаем, кто за этим стоит, если всех отправили по домам?

Сириус вздохнул и провёл рукой по волосам. — Я что-нибудь придумаю, — сказал он и поднялся на ноги. — Ты просто сосредоточься на своём выздоровлении, хорошо?

Орион медленно кивнул. Как бы ему ни было неприятно, Орион знал, что ничем не может помочь, пока находится в больничном крыле. Неважно, что он слышит, как говорит Василиск, если он не может никому рассказать или даже добраться до безопасного места до того, как Василиск нападёт.

* * *

Изменения были внесены немедленно. Сириус принял обеспокоенность Ориона близко к сердцу. В общежитиях начались поиски любых предметов, связанных с Волан-де-Мортом, пока ученики были на занятиях. Авроры сопровождали учеников от класса к классу, велась учёт посещаемости, и любого пропавшего ученика немедленно искали. Несколько слизеринцев оказались на долгих отработках в подземельях, где авроры следили за каждым их шагом.

В больничное крыло не пускали посетителей, так что Ориону не с кем было общаться, кроме мадам Помфри, Эвелин и иногда Ремуса, пока он работал над всеми пропущенными заданиями. Вскоре Орион начал сходить с ума от безделья. Никто не говорил ему ничего, кроме того, что ничего пока не нашли. Орион не знал, как к этому относиться. Если что-то не нашли сразу, то, скорее всего, тот, кто был замешан в этом, спрятал улики.

Через неделю после пробуждения мадам Помфри наконец-то отпустила Ориона, но он сразу же захотел вернуться, как только присоединился к остальным ученикам. Несмотря на строгие предупреждения профессора МакГонагалл, все хотели знать подробности. Орион уже потерял счёт тому, сколько раз он утверждал, что ничего не видел, но большинство отказывалось ему верить.

Из-за всеобщего внимания Невиллу, Гайдену и даже Рону было очень трудно упоминать о том, что они «подслушали» у авроров, но что бы это ни было, Гайден настаивал, что это важно. Однако Орион не был одурачен. Он знал, что Гайден и Рон делали всё возможное, чтобы загладить свою вину за то, что не отдали дневник Риддла. Однако дело было в том, что не только Гайден и Рон допустили ошибку. В гневе Орион не обращал внимания на здравые мысли о дневнике, пока не стало слишком поздно.

Наконец, через три дня после того, как Орион вышел из больничного крыла, Невиллу, Гайдену и Рону удалось затащить Ориона в их комнату в общежитии и запереть дверь с помощью трёх разных заклинаний. Сказать, что Орион был впечатлён, — ничего не сказать. Он и не подозревал, что Невилл, Гайден и Рон вообще слышали о двух из этих заклинаний.

— Я слышал, как твой отец разговаривал с профессором МакГонагалл, — сказал Гайден, садясь на кровать. — Он сказал, что все улики указывают на то, что Тайная комната находится на втором этаже…

— … рядом с ванной Плаксы Миртл, — закончил Невилл. — Он что-то говорил о несоответствиях.

Орион задумчиво нахмурился. Какие «несоответствия» могли быть? Что он упустил? Что бы это ни было, это, должно быть, недавнее открытие. Что-то, связанное с моей атакой. Что-то, что наконец-то связало все атаки…

— Твой отец что-нибудь говорил тебе, Орион? — нетерпеливо спросил Рон.

Орион уставился на Рона, приподняв бровь. — Я думаю, мой отец предпочитает, чтобы я держался подальше от неприятностей, учитывая, что я только что вышел из больничного крыла, — сухо сказал он. — Он ничего мне не скажет, если только это не вопрос жизни и смерти. — Орион сел на кровать и провел рукой по волосам. — Кто-нибудь разговаривал с Плаксой Миртл?

Гайден и Рон в ужасе уставились на Ориона. — Ты с ума сошёл? — выпалил Рон. — Кто в здравом уме захочет разговаривать с ней?

— Кто-то, кто думал, что знает, кто умер, когда комната была открыта пятьдесят лет назад, — возразил Орион.

— Почему она тогда ничего не сказала? — в замешательстве спросил Гайден.

Невилл фыркнул. — Наверное, потому что мы не спрашивали, — сухо сказал он.

В глубине души Орион чувствовал, что Невилл был прав. Судя по тому, что он слышал о Плаксе Миртл, его не удивило бы, что для этого хватило простого вопроса.