Неизвестная родня 1. Философский камень. (джен)

Приглушённые голоса донеслись до Ориона, когда он медленно пробуждался ото сна. Они звучали знакомо… и обеспокоенно. Издав тихий стон, Орион заставил себя открыть глаза, но тут же закрыл их снова, чтобы не видеть слепящий солнечный свет. Голоса начали звучать более ясно, когда знакомая рука схватила его руку, а другая начала перебирать его волосы движением, которое Орион узнал после многих лет засыпания в ожидании возвращения отца с работы.

— Папа? — прохрипел Орион. — Лунатик?

Большая рука, державшая его руку, сжалась, и тёплые губы коснулись его лба. Орион медленно моргнул, как раз когда его отец отстранился. Долгое время никто ничего не говорил. Сириус присел на край кровати Ориона, а Римус остался сидеть в своём кресле рядом. Оба они выглядели измученными, но испытавшими облегчение. Рядом к кроватью стоял столик, заваленный чем-то вроде половины кондитерской лавки.

Сириус первым нарушил молчание.

— Как ты себя чувствуешь, малыш? — тихо спросил он.

Ориону пришлось задуматься на мгновение. Его тело казалось немного вялым, а горло болело, но, по крайней мере, он всё ещё дышал.

— Я в порядке, — прохрипел он. — Ты взял их?

Сириус понимающе вздохнул.

— Волан-де-Морт сбежал, Ори, — серьёзно сказал он, — но мы видели его. Теперь мы знаем, что он всё ещё частично жив. Квирелл… он не выжил. Быть носителем Волан-де-Морта так долго было слишком большой нагрузкой для его тела. Мы ничего не могли сделать.

— Гайден рассказал нам всё, — добавил Римус. — Мы знаем, что ты пытался остановить их. Профессор МакГонагалл примерно так же зла на них, как и Поттеры.

Орион съёжился и медленно сел.

— Поттеры были здесь? — спросил он, обеспокоенно взглянув на Сириуса. — Они ведь ничего не сделали, верно?

Сириус мягко улыбнулся, подвинувшись так, чтобы сесть рядом с сыном.

— Не беспокойся об этом, Ори, — искренне произнёс он. — Ничего не случилось. Джеймс пытался извиниться, и у меня такое чувство, что он будет продолжать делать это довольно долго, пока до него не дойдёт, что я не хочу иметь с ним ничего общего.

Орион расслабился, прислонившись к Сириусу. Это было облегчением.

— У тебя не было никаких неприятностей, верно? — осторожно спросил Орион. — Я знаю, что Скримджер…

— …благодарен, что это было доведено до его сведения, — перебил Сириус. — В течение многих лет мы искали подтверждение того, что Волан-де-Морт либо мёртв, либо жив. Теперь у нас есть это подтверждение. Волан-де-Морт действительно жив — просто в нечеловеческой форме. Министр, конечно, отказывается это признавать, но он согласился организовать небольшую команду для поиска зацепок.

— Это лучше, чем ничего, — высказался Орион. — По крайней мере, теперь будет легче убедить его, если Волан-де-Морт снова станет человеком, верно?

— Возможно, — ответил Римус. — Я думаю, было бы разумно относиться ко всему с долей скептицизма. Корнелиус Фадж очень хорош в замалчивании проблем. Допустив привлечение исследовательской группы, он остановил любые дальнейшие расследования. Вероятно, он надеется, что команда в конце концов сдастся и всё вернётся на круги своя.

Как бы Ориону ни было неприятно это признавать, Римус был прав. Так было в волшебном мире. Политики делали всё возможное, чтобы сохранить мир, даже если это был бы всего лишь фасад.

— Итак, что нам теперь делать? — тихо спросил Орион.

Сириус и Римус переглянулись.

— Ну, вообще-то, именно об этом мы и хотели с тобой поговорить, — неловко сказал Сириус. — Видишь ли, Ори, ты приехал сюда, чтобы изучать магию в безопасной обстановке, заводить друзей и наслаждаться детством. Прошедший год был каким угодно, только не безопасным. Тебя мучил мальчик Уизли…

— …мы работаем над этим, папа, — прервал его Ориона. — Рону нужно многое исправить, но он не причина покидать Хогвартс.

Сириус уставился на Ориона, приподняв бровь, прежде чем продолжить:

— Я хочу сказать, сынок, что тебе не следует беспокоиться о Волан-де-Морте и Пожирателях Смерти в твоём возрасте, — сказал он. — Дамблдор должен был защищать тебя…

— Не вини дедушку в том, что случилось, папа, — настаивал Орион. — Это не его вина. Я понял, кто помогал Волан-де-Морту, только когда мы были там…

— …но тебе всего одиннадцать, Ори, — возразил Римус. — Я знаю, что ты изучал магию дольше, чем большинство детей, но это не значит, что ты должен вести себя как взрослый. Каждый учитель здесь проводил время с Квиреллом, и им понадобился одиннадцатилетний ребёнок, который сказал бы им, что с ним что-то не так.

Взгляд Ориона опустился, и он уставился на покрывала. Он любил посещать Хогвартс. Он любил проводить время с Невиллом и Гермионой. Конечно, год прошёл не так, как он думал, но это не означало, что он хотел уйти. Было что-то такое в Хогвартсе, чего не было в Поместье Блэков. — Но…

— Я не говорю, что согласен с твоим отцом в том, что тебя следует забрать из Хогвартса, — быстро перебил Римус, заслужив сердитый взгляд Сириуса. — Однако я согласен, что здесь были опасности, которые никогда не должны были даже пересекать главные ворота. Приносить что-то вроде Философского камня в учебное заведение — значит только напрашиваться на неприятности. Ты чуть не погиб, Ори. Гайден и мальчик Уизли погибли бы, если бы ты не отправился за ними. Разве ты можешь винить нас за то, что мы хотим защитить тебя?

Орион медленно покачал головой, не отрывая взгляда от покрывал. Он не мог винить своего отца и дядю за то, что они пытались уберечь его. Ему просто не нравилось, на какие радикальные меры они хотели пойти. Домашнее обучение не могло сравниться с Хогвартсом. Конечно, не всё в Хогвартсе было замечательно, но Ориону было этого достаточно, чтобы понять, что он не может представить себе изучение магии где-либо ещё.

Звук открывающейся двери напугал всех. Быстро подняв глаза, Орион не знал, что ему чувствовать, когда увидел Альбуса Дамблдора, входящего в больничное крыло, выглядящего старше, чем Орион мог когда-либо его вспомнить. Сириус немедленно обхватил Ориона одной рукой и притянул его ближе, заставив Ориона сдавленно ахнуть. Собрав все свои силы, Орион отстранился и мрачно посмотрел на отца, прежде чем вернуть своё внимание профессору Дамблдору.

— Добрый день, Орион, — сказал Дамблдор, подходя к кровати Ориона. — Какое облегчение видеть тебя проснувшимся. Как видишь, в последние три дня о тебе беспокоилось немало людей, — он коротко кивнул в сторону столика, полного сладостей. — То, что произошло в подземельях между тобой и профессором Квиреллом — это строжайший секрет, поэтому, естественно, его знает вся школа. Как, я уверен, ты уже знаешь, твой план по защите Камня сработал великолепно. Я также полагаю, что ты слышал остальную часть истории от твоего отца. В этой истории не хватает только одной части — того, что произошло после ухода Гайдена и до прибытия твоего отца.

Орион неловко пожал плечами.

— На самом деле, рассказывать особо нечего, — признал он. — Волан-де-Морт немного поговорил, а затем приказал Квиреллу убить меня. — Орион почувствовал, как его обхватила рука, и не сделал попытки сбросить её. Он поднял руку и положил пальцы на больную шею. — Я пытался бороться с ним, но он просто продолжал душить меня.

Дамблдор вздохнул, садясь в ногах кровати Ориона.

— Мальчик мой, я не могу достаточно извиниться за то, что тебе пришлось вынести. Мне так многое следовало сделать по-другому, начиная с Хагрида. Если бы я спросил его о его выигрыше в азартные игры, я чувствую, что всего этого можно было бы избежать.

— Мы понимаем, что вы хотели, чтобы Хагрид сам пришёл к вам, Дамблдор, — признал Сириус, — Но этого никогда бы не произошло. Хагрид слишком боготворит вас, чтобы открыто говорить о своих неудачах. Мы все знаем Хагрида достаточно долго, чтобы это знать. Если вы не хотели, чтобы Хагрид чувствовал себя неловко, вам следовало послать МакГонагалл, Флитвика или Стебль.

Дамблдор кивнул.

— Ещё раз приношу свои извинения, — повторил он. — К твоему сведению, Орион, Камень был уничтожен. Я поговорил с Николасом, и он согласился, что так будет лучше.

Орион на мгновение недоверчиво уставился на профессора Дамблдора, прежде чем понял, что Гермиона или Невилл, скорее всего, рассказали всё кому-то из взрослых. Он легко мог представить Гермиону, объясняющую всё на той высокой скорости, с которой она обычно говорит, когда взволнована или напугана.

— Но это значит, что он и его жена умрут, не так ли? — тихо спросил Орион.

Дамблдор сочувственно улыбнулся.

— У них имеются достаточные запасы эликсира, чтобы привести свои дела в порядок, а затем — да, они умрут, — подтвердил он, — Но не волнуйся, Орион. Для Николаса и Пернеллы это будет похоже на то, как если бы они легли спать после очень, очень долгого дня. В конце концов, для хорошо организованного ума смерть — это всего лишь следующее великое приключение…

— …и вот почему Волан-де-Морт боится этого, — устало перебил его Орион, отводя взгляд. — Я надеюсь, ты поговорил с Гайденом?

Дамблдор сделал паузу из-за резкой смены темы.

— Да, мы говорили, — осторожно сказал он.

Орион вздохнул:

— Квирелл говорил что-то о… его брате, — сказал он, снова опустив взгляд. — Он сказал, что Гайден стал Мальчиком, Который Выжил потому, что он был здоров, а Гарри — нет. Я не знаю, верит ли в это Гайден, но я точно знаю, что у него много вопросов…

— Я знаю о неуверенности Гайдена, Орион, — терпеливо прервал его Дамблдор. — Я присутствовал, когда Гайден потребовал ответов от своих родителей несколько ночей назад. Мы сделали всё возможное, чтобы убедить Гайдена в том, что он действительно Мальчик, Который Выжил, однако сам Гайден должен верить в это.

Ориону пришлось согласиться. Самая большая проблема заключалась в том, что в комментариях Квирелла была доля правды. Никто точно не знал, что произошло той ночью. Были сделаны предположения, но если профессор Дамблдор был уверен…

— Итак, сколько у нас времени, Дамблдор? — спросил Римус, поднимаясь на ноги.

Дамблдор вздохнул.

— Трудно сказать, — устало ответил он. — Волан-де-Морт определённо всё ещё где-то там, возможно, ищет другое тело, чтобы разделить его… не будучи по-настоящему живым, он не может быть убит. Его возвращение, возможно, пока отложено, но его поиски по возвращению физического тела будут продолжаться, пока он не добьётся успеха. Может пройти всего несколько месяцев, а может, и лет, прежде чем мы снова услышим о Волан-де-Морте.

— Если это так, то вам лучше начать готовиться…

— Когда придёт время, Сириус, я сделаю это, — терпеливо прервал профессор Дамблдор, прежде чем снова полностью переключить своё внимание на Ориона. — Есть ещё один последний вопрос, который нам нужно обсудить, Орион. Твой отец выразил желание удалить тебя из Хогвартса. Это, конечно, его решение. Однако, независимо от того, каким будет это решение, тебе всегда здесь рады — даже если это просто визит. Ещё раз прошу прощения за то, что меня не было рядом, когда ты нуждался во мне, мой мальчик.

Орион открыл было рот, чтобы возразить, но Дамблдор уже поднимался на ноги. Это не могло произойти! Как Альбус Дамблдор мог просто сдаться? Орион бросил на отца умоляющий взгляд, но тот его проигнорировал. Сириус и Римус были слишком сосредоточены на том, как Дамблдор покидал больничное крыло. Орион знал, что что-то упускает, но ему было всё равно. Годами он делал всё, что было в его силах, чтобы сделать своего отца счастливым. Орион больше не мог этого делать. Сейчас ему нужно было отстоять свою позицию, иначе он, скорее всего, будет заперт в Поместье Блэков на всю оставшуюся жизнь.

«Заманчиво, но нет».

Отстранившись от отца, Орион откинул покрывало и выскользнул из кровати, но чуть не упал от ошеломляющего головокружения, которое обрушилось на него, как удар бладжером. Чьи-то руки быстро подхватили его и помогли подняться, как бы сильно Орион не старался вырваться. Ему нужно было отстоять свою позицию. Ему нужно было догнать профессора Дамблдора и заверить дедушку, что его вины в этом нет.

— Орион, сядь! — твёрдо произнёс Сириус. — Ты должен успокоиться!

Орион обнаружил, что сидит на кровати, удерживаемый на месте Сириусом и Римусом.

— Послушай, сынок, — мягко продолжил Сириус, обнимая Ориона за плечи. — Я знаю, тебе здесь нравится. Ты любил приходить сюда с тех пор, как тебе исполнилось пять лет. Ничего не высечено на камне. Просто… просто позволь мне поступить по-своему. Я чуть не потерял тебя. Не думаю, что смогу снова увидеть тебя таким.

Упрямство Ориона немного сдулось. Он ненавидел каждый раз, когда Сириус или Римус бывали ранены, будь то из-за налёта или полнолуния. От этого ситуацию не стало легче принять, просто спорить стало сложнее.

— Но я просто делал то, чему ты меня научил, — слабо запротестовал Орион. — Я сделал всё, что мог, чтобы завершить миссию с как можно меньшим количеством травм. Это было глупо и по-гриффиндорски, но разве ты всегда делал правильный выбор, когда был в моём возрасте?

Сириус застонал от разочарования, а Римус тихо усмехнулся.

— Он прав, Бродяга, — искренне произнёс Римус. — Мы были не очень-то осторожны, когда ходили в эту школу. Помнишь, как проводил полнолуния в лесу с опасным оборотнем? — Римус задумчиво потёр подбородок. — Полагаю, всё осталось примерно так же, за исключением того, что лес теперь заменён подвалом семьи Блэк.

Орион не смог удержаться от смеха, когда Сириус попытался ударить Римуса. Конечно, они ещё не достигли какого-либо взаимопонимания, но у Ориона было два месяца, чтобы поработать над этим. «С помощью Лунатика, конечно».

* * *

Несколько часов спустя Орион вздохнул с облегчением, плотнее закутываясь в одеяло. Его отец и дядя наконец ушли после того, как мадам Помфри заверила их, что Орион полностью оправился от своих травм. Всё, что Ориону ещё было нужно — это отдохнуть, что он и пытался осуществить в данный момент. К сожалению, звук открывающейся двери дал понять, что этому не суждено сбыться. Вопреки здравому смыслу Орион взглянул на дверь и смог только застонать при виде нервно приближающегося Рона Уизли.

«Отлично. Как раз то, что мне нужно».

— Э-э-э, привет, Орион, — тихо сказал Рон, подойдя к кровати Ориона. — Эм… сейчас все придут, но я хотел сначала поговорить с тобой.

— Хотел ещё раз прокомментировать, что я шпион Слизерина? — сухо спросил Орион.

Рон вздрогнул, нервно переступив с ноги на ногу.

— Я заслужил это, — произнёс он, опустив взгляд. — Я просто хотел извиниться. Я был отвратительным мерзавцем в этом году. Я просто очень испугался. Гайден — мой первый друг, и я… я… я просто не могу соревноваться с тобой. Ты так много знаешь, и…

— Это не соревнование, Рон, — сказал Орион, слегка приподнявшись, чтобы перенести свой вес на предплечья. — Тебе нужно выбросить эту идею из головы. Я знаю, ты чувствуешь, что тебе нужно соревноваться с твоими братьями, но, честно говоря, ты не можешь. — Рон снова вздрогнул. — Билл не получил своей славы, пока не стал старостой школы в семнадцать лет, Чарли не получил своей, пока ему не исполнилось шестнадцать, Перси получил свою только в прошлом году, когда стал старостой, а близнецы… ну, они просто уникальные.

Рон слегка ухмыльнулся, но промолчал.

Орион устало вздохнул и сел полностью.

— Со временем, я уверен, ты получишь свои пятнадцать минут славы, Рон, — искренне произнёс он, — но до тех пор всё, что ты можешь сделать — это быть лучшей версией себя, какой ты можешь быть. Знаешь, иногда люди, которые делают больше всего — это те, кто не получает признания за свои достижения. Это люди, которых больше всего ценят их самые близкие.

Рон наконец встретился взглядом с Орионом, его выражение лица было изумлённым.

— Откуда ты знаешь…

— Мой дядя — один из таких людей, Рон, — тихо сказал Орион. — Он помогал моему отцу и мне больше раз, чем я могу вспомнить. Когда умрёт министр магии, на его похороны придут волшебники и ведьмы со всего мира и будут почтительно скорбеть. Когда умрёт мой дядя, на его похороны придут его друзья и семья и будут плакать. Кем бы ты предпочёл быть?

Прежде чем Рон успел ответить, дверь в больничное крыло открылась, и на пороге появились Невилл, Гермиона и Гайден. Орион бросил на Рона последний взгляд, давая ему понять, что он ещё не совсем прощён, но это уже начало, а затем переключил своё внимание на троих гриффиндорцев и жестом пригласил их войти. Невилл и Гермиона, не теряя времени, бросились к постели Ориона. Они оба выглядели так, словно отчаянно хотели обнять его, в то время как Гайден (который приближался более медленным шагом) переводил взгляд с Ориона на Рона и обратно.

— Рад видеть тебя в сознании, приятель, — сказал Невилл, плюхнувшись в ногах кровати Ориона. — Все очень переживали. Гайден рассказал нам, что произошло.

Орион посмотрел поверх него на Гайдена, но тот не стал встречаться с ним взглядом. Орион снова переключился на Невилла и Гермиону, молча прося объяснений, но получил в ответ лишь беспомощные взгляды. Очевидно, что-то было не так, и это продолжалось уже некоторое время.

— Что происходит, Гайден? — прямо спросил Орион.

Гайден заметно вздрогнул.

— Э-э-э… ну… я не был уверен, что ты захочешь меня видеть здесь, — тихо сказал он. — Мы знаем, что твой папа хочет забрать тебя из Хогвартса, и это моя вина.

Орион не смог сдержать смешка в ответ на это заявление. У Гайдена был такой упрощённый взгляд на всё.

— Думаю, у тебя немного помутилось в голове, Гайден, — возразил Орион. — Ты не заставлял меня идти с тобой. Я сам решил пойти, и это я приказал тебе уйти с Камнем. Мой папа просто слишком остро реагирует… ну, знаешь, ведь я его единственная семья и всё такое. Со временем он успокоится. Я вполне ожидаю, что примерно через месяц смогу поговорить с ним об этом рационально.

— Но наши родители…

— …не контролируют наши жизни, — перебил Орион. — Слушай, Гайден, если ты больше не хочешь дружить, то это твой выбор. Просто убедись, что выбор сделан по правильным причинам.

— Ори прав, Гайден, — добавила Гермиона. — Многие семейные распри начинаются именно так. Если вы двое ничего не предпримите, чтобы прекратить вражду, отношения между семьями могут в конечном итоге стать похожими на отношения между вашими семьями и Малфоями.

Орион и Гайден недоверчиво уставились на Гермиону, а Невилл расхохотался так сильно, что чуть не свалился с кровати. Они поняли, что пыталась сказать Гермиона, но сама мысль о том, что какая-либо семья может быть такой же плохой, как семья Малфоев, была нелепой. «Конечно, случались и более странные вещи… Хотя сейчас я не могу вспомнить ни одной.»

— Ну ладно, — осторожно произнёс Орион. — Итак, что ещё я пропустил?

На удивление, довольно много. В дополнению к ажиотажу и слухам, связанным со смертью Квирелла, Гриффиндор выиграл Кубок по квиддичу и положил конец правлению Слизерина. Однако празднование не было таким приятным, как могло бы быть, потому что все ещё беспокоились об Орионе. Гайден и Рон в деталях описали Ориону игру, пока мадам Помфри не отослала их, заявив, что Ориону нужен отдых.

Полноценный ночной сон был именно тем, в чём Орион нуждался, чтобы его отпустили как раз к пиру в честь окончания учебного года. По отсутствию людей в коридорах и оживлённой болтовне в Большом зале Орион понял, что пир начнётся с минуты на минуту. Как можно более незаметно Орион вошёл в Большой зал. По зелёным и серебряным украшениям, а также огромному баннеру со змеёй Слизерина, покрывавшему стену за преподавательским столом, Орион понял, что Слизерин выиграл Кубок факультета — седьмой год подряд.

Орион быстро заметил своих друзей и поспешил к свободному месту между Невиллом и Гермионой. Когда присутствие Ориона было замечено, воцарилась внезапная тишина, но она продлилась всего мгновение, прежде чем снова возобновились громкие разговоры. Люди всё ещё бросали на Ориона любопытные взгляды, но, по крайней мере, не пялились на него.

К счастью, несколько мгновений спустя Дамблдор поднялся на ноги, заставив всех сосредоточиться на нём вместо Ориона.

— Ещё один год позади! — весело сказал Дамблдор. — И, прежде чем мы начнём наш восхитительный пир, я должен побеспокоить вас своим старческим брюзжанием. Какой это был год! Надеюсь, ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были… у вас впереди целое лето для того, чтобы привести их в порядок и опустошить перед началом следующего года.

Послышались смешки, а Гермиона, похоже, пришла в ужас от мысли о том, что может забыть всё, чему научилась.

— Итак, насколько я понимаю, — продолжил профессор Дамблдор, — Кубок факультета ждёт своего вручения, и вот как обстоят дела: на четвёртом месте Пуффендуй в тремястами пятьюдесятью двумя очками, на третьем — Гриффиндор с тремястами шестьюдесятью одним очком, на втором — Когтевран с четырьмястами двадцатью шестью очками и, наконец, Слизерин с четырьмястами семьдесят двумя очками.

За столом Слизерина (где Драко Малфой выглядел особенно довольным) раздался рёв радостных возгласов и аплодисментов.

Профессор Дамблдор поднял руки, и быстро наступила тишина.

— Да, да, отличная работа, Слизерин, — произнёс он. — Однако недавние события должны быть приняты во внимание.

Никто не пошевелился, особенно слизеринцы.

— У меня есть несколько последних очков, которые нужно раздать. Дайте-ка подумать… Да, начнём с мистера Рональда Уизли, — лицо Рона просветлело, — За лучшую игру в шахматы, которую Хогвартс видел за многие годы, я присуждаю факультету Гриффиндор двадцать очков.

Гриффиндорцы зааплодировали, многие хлопали Рона по спине, среди них и его братья. Во всём этом безумии глаза Рона искали Ориона. В этот момент Орион увидел, что Рон понял, о чём говорил Орион. Признание от семьи было действительно приятнее, чем признание от незнакомцев.

Снова наступила тишина, и все вновь переключили внимание на профессора Дамблдора.

— Во-вторых, — продолжил Дамблдор, — мисс Гермионе Грейнджер… за использование интеллекта, когда другие находились в смертельной опасности, я присуждаю факультету Гриффиндор двадцать очков.

Гермиона закрыла лицо руками, а Орион и Невилл обняли её за плечи с двух сторон. Гриффиндорцы вокруг них неистовствовали.

— В-третьих, — громко сказал профессор Дамблдор, заставив весь зал снова замолчать, — Мистеру Гайдену Поттеру… за выполнение трудных приказов в сложнейших ситуациях я присуждаю факультету Гриффиндор тридцать очков.

Глаза Гайдена расширились от шока, когда его тоже окружили гриффиндорцы и стали хлопать его по спине. Было ясно, что Гайден не ожидал никакого признания и понятия не имел, как реагировать.

— Следующий, — произнёс профессор Дамблдор. В комнате стало мертвенно тихо, и несколько человек уже перевели взгляды на Ориона. — Мистеру Ориону Блэку за выдержку и выдающуюся храбрость, какой бы ужасной ни была ситуация, я присуждаю факультету Гриффиндор сорок очков.

Орион не успел опомниться, как его чуть ли не схватили гриффиндорцы вокруг него. Шум вокруг него стоял оглушительный. Орион как можно быстрее оттолкнул всех и выпрямился, насколько это было возможно. Орион не понимал, почему они так счастливы. Они всё ещё отставали от Слизерина на одно очко…

Дамблдор поднял руку и подождал, пока медленно вернётся тишина.

— Храбрость бывает разной, — произнёс он с улыбкой. — Требуется много отваги, чтобы противостоять нашим врагам, но столько же нужно, чтобы остаться и посодействовать тем, кто пришёл на помощь. Поэтому я присуждаю десять очков мистеру Невиллу Долгопупсу.

Орион быстро закрыл уши, чтобы не оглохнуть от взрыва радостных криков и аплодисментов, раздавшихся за столами Гриффиндора, Когтеврана и Пуффендуя. Взглянув на главный стол, Орион заметил заплаканную улыбку Хагрида и глубокую хмурость профессора Снегга. Все слизеринцы выглядели испуганными и ошеломлёнными. Драко выглядел так, словно проглотил что-то особенно кислое.

— Это значит, — крикнул профессор Дамблдор сквозь бурю аплодисментов, — Что нам нужно немного сменить декорации.

Он хлопнул в ладоши, и зелёные знамёна тут же стали алыми, а серебряные — золотыми. Большая слизеринская змея исчезла, и её место занял величественный гриффиндорский лев. Профессор Снегг неохотно пожал руку профессору МакГонагалл. Орион не сомневался, что Снегг, скорее всего, будет в ужасном настроении сегодня вечером. Впервые за много лет слизеринцы не выиграли ни одного кубка, не говоря уже о том, что проиграли оба Гриффиндору.

Это было забавно. Порой казалось, что учителя относятся к соревнованию факультетов серьёзнее, чем ученики.

* * *

В дополнение ко всему этому волнению, на следующее утро были объявлены результаты экзаменов. Никто не удивился, узнав, что Орион и Гермиона — лучшие ученики по каждому предмету. Гайден и Рон смогли сдать экзамены с хорошими оценками, но именно Невилл удивил всех. Ему удалось набрать довольно высокие баллы по всем предметам, кроме зельеварения. Невилл настаивал, что всё дело в тех дополнительных занятиях, через которые его протащили Орион и Гермиона — несмотря на то, что пытались ему сказать остальные.

Очевидно, уверенность Невилла всё ещё нуждалась в доработке.

Не успел Орион оглянуться, как уже тщательно упаковывал свой переполненный чемодан, а в руках у него была записка, которую давали каждому ученику, возвращающемуся осенью в Хогвартс. В ней предупреждали не пользоваться магией на каникулах (или до тех пор, пока им не исполнится семнадцать). Он взял записку только для вида, потому что в последние пять лет практиковался в магии круглый год. Немногие ученики знали, как работает система. Записки раздавались всем, но в основном они предназначались для маглорождённых, поскольку Министерство не могло допустить, чтобы дети практиковали магию в магловских районах. Что касается тех, кто вырос в волшебной семье, Министерство «доверяло» родителям или опекунам свести использование магии к минимуму.

На самом деле это было довольно несправедливо, если подумать.

Бросив последний взгляд на замок, Орион последовал за Хагридом к флотилии лодок, которые переправили их по озеру к железнодорожной станции. Хагрид выглядел крайне неуютно, пока Орион тихо не заверил Хагрида, что между ними всё хорошо. Орион знал, что Хагрид винил себя во всём, что произошло, и, вероятно, будет винить себя ещё некоторое время, независимо от того, что кто-либо попытается сказать в противовес.

Поездка на поезде до платформы девять и три четверти была немного неудобной для Ориона. Рон по-прежнему молчал, Гайден всё ещё не был уверен, как себя вести, и все, кто не очень знал Ориона, заходили и заходили, чтобы узнать, что на самом деле произошло с профессором Квиреллом. Облегчение пришло к Ориону, когда Седрик вошёл в купе и наложил несколько запирающих чар, прежде чем занять свободное место рядом со своим «младшим братом». Седрик не особенно говорил о битве Ориона с Волан-де-Мортом и Пожирателем Смерти, но нельзя было отрицать, что он был расстроен. Орион видел это по глазам Седрика.

Когда они наконец добрались до станции Кингс-Кросс, Орион не смог сойти с поезда достаточно быстро. Он делал всё, что мог, чтобы игнорировать взгляды и шёпот, пока осматривал толпу в поисках своего отца и дяди. Гермиона быстро заметила своих родителей и немного слезливо попрощалась, пообещав написать. Семью Рона было легко узнать по переизбытку рыжих волос и рыжеволосой девочке, которая подпрыгивала на носках и взволнованно указывала на Гайдена.

Гайдену и Рону это не слишком понравилось.

Рон также пообещал написать и нервно улыбнулся Ориону, прежде чем присоединиться к матери и братьям, отчитывая сестру, чтобы она перестала показывать пальцем на Гайдена. Следующим попрощался Седрик, пообещав Ориону, что они поговорят позже, оставив Ориона, Невилла и Гайдена искать своих родителей. Только когда толпа немного поредела, Орион наконец заметил своих отца и дядю в дальнем углу, разговаривающих с рыжеволосой женщиной, которая выглядела знакомо. Орион собирался подойти, когда Гайден схватил его за руку.

— Это моя мама, — приглушённым голосом произнёс Гайден. — Поверь мне. Мы не хотим в это ввязываться. Она очень упрямая.

Орион оттолкнул руку Гайдена, его глаза сузились.

— Я тоже, — прорычал он. — Я поклялся постоять за своего папу и я сделаю это, даже если это означает проклясть твою маму.

Не сказав больше ни слова, Орион быстро подошёл к отцу, только чтобы увидеть, что Сириус был в шаге от того, чтобы выйти из себя. Странным было то, что независимо от того, насколько близко Орион подходил, он не мог услышать ничего из того, что говорилось.

Римус первым заметил Ориона и быстро толкнул Сириуса локтем, когда тот обратил внимание на приближающихся детей.

— Привет, Ори, Невилл! — произнёс он с улыбкой. — Готовы идти?

Орион кивнул и похлопал по карману пальто, где хранились его уменьшенный чемодан и пустая совиная клетка. Букля с радостью полетела вперёд, поскольку её клетка была последним местом, где она хотела быть. Сириус улыбнулся, но Орион мог видеть, что улыбка была слегка натянутой, как всегда, когда что-то было не так. Орион слегка нахмурился, но тут же почувствовал, как отец обнял его за плечи и притянул к себе. Не раздумывая ни секунды, Орион обнял Сириуса и бросил быстрый взгляд на миссис Поттер. На её лице было болезненное выражение, которое быстро исчезло, как только она переключила внимание на Гайдена.

— Пойдём, Гайден, — произнесла миссис Поттер с улыбкой. — Нам нужно забрать твои вещи…

— Они уже у меня, — сказал Гайден, вынимая из кармана миниатюрный чемодан. — Орион научил меня, как его уменьшить.

Миссис Поттер улыбнулась, положив руку на плечо Гайдена, и перевела взгляд на Ориона.

— От имени семьи Поттеров, спасибо тебе за всё, что ты сделал для Гайдена, Орион, — искренне произнесла она. — Мы у тебя в долгу.

Глаза Ориона слегка сузились в подозрении. Кого миссис Поттер думала обмануть?

— Я ценю ваш жест, миссис Поттер, но в этом действительно нет необходимости, — дипломатично сказал Орион. — Однако я бы попросил вас подчиниться желаниям моего отца, какими бы они ни были.

Улыбка миссис Поттер слегка дрогнула, прежде чем она кивнула, попрощалась и увела Гайдена. Прежде чем они исчезли в толпе, Гайден оглянулся через плечо и помахал на прощание. Орион не пропустил смущённого, но полного надежды взгляда на лице Гайдена. Хотя Гайден видел неприязнь между Блэками и Поттерами, он надеялся, что молодое поколение останется друзьями.

Удивительно, но Орион обнаружил, что разделяет эту надежду. Несмотря на всё, через что они прошли, Ориона по какой-то причине тянуло к Гайдену Поттеру. Он не мог объяснить почему, и это пугало его больше, чем он готов был признать. Ему не нравилось не знать или не понимать причин чего-либо. Это заставляло его чувствовать, что он не контролирует самого себя.

— Ну что ж, — сказал Римус, нарушая тишину. — Фрэнк ждёт нас в Поместье Блэков, так что нам, наверное, пора выдвигаться.

Бросив последний взгляд на толпу, Орион и Невилл последовали за Римусом и Сириусом с платформы. Сейчас он не будет беспокоиться об этом. В конце концов, Орион не собирался расслабляться летом. Ему предстояли месяцы уникального обучения Римуса, а также планы по убеждению отца в том, что его место в Хогвартсе. Это будет серьёзным вызовом, а Орион никогда не отступал перед таковым.

«Да начнутся игры».