Сахар и соль, или Одни сутки из жизни зельевара (джен)

― Ты весь светишься, Северус, ― Дамблдор встает из-за стола и подходит к нему. ― Знаешь… после вчерашнего я даже готов простить тебе твои коварные планы и уничтожение лакричных палочек. Хотя признаться, ― он задумывается, ― простить последнее крайне сложно.

― Прощать не требуется. ― Снейп вынимает из кармана пакет размером со спичечную коробку и увеличивает его. ― Вот, здесь все, что вы любите ― лимонные дольки, тараканьи усы, баночка магловского клубничного варенья и конечно… ― он театральным жестом вынимает блестящий коробок, ― ...ваши заморские палочки! Заметьте, они продаются в Хогсмиде ― это немного о честности нашей с вами коллеги, ― заговорщицки наклоняется он к нему.

― О как… не ожидал. ― Дамблдор выглядит пораженным ― но приятно пораженным, что Снейпу и нужно. ― Кстати, как там Гарри? ― резко переводит он тему ― видимо разговор о заморской лакрице все еще немного ранит его.

― Очень рад, что вы разрешили ему остаться у меня уже вчера, ― говорит Снейп и это ― истинная правда.

― Не мешает тебе он? ― Дамблдор щурится с доброй усмешкой в глазах.

― Ну, знаете ли. ― Снейп делает вид, что задумывается. ― Когда кому-то говорят, что останутся с ним несмотря даже на то, что он ― ужасный профессор Снейп, думаю, это польстит каждому.

― Согласен, ― важно кивает Дамблдор, пряча улыбку в бороду. ― Чем еще порадуешь старика?

― Ну, Гарри вчера перед сном сказал, что меня любит и спросил: «Теперь ты мой папа?» ― говорит Снейп о слишком дорогом и личном, что никому бы не сказал, даже директору, не имей он далеко идущих целей.

― И что ты ему ответил? ― весь подается вперед Дамблдор. Снейп усмехается про себя: вот уж старый любитель мыльных опер и драм!

― Что сделаю все от меня зависящее, ― говорит он. ― Я надеюсь, что опекунский совет будет благосклонен и разрешит мне усыновить ребенка, ― продолжает он. ― Ему я своих опасений, естественно, не высказывал, но…

― Северус… ― До Дамблдора, наконец, начинает что-то доходить. ― Я так понимаю, ты не просто на огонек ко мне зашел и не ради того, чтобы извиниться. ― Он переводит выразительный взгляд на пакет со сладостями.

― Я не сказал еще кое-что, ― быстро проговаривает Снейп, хватая быка за рога, пока тот сам идет к нему и не вырывается. ― Может показаться, что Гарри всем доволен и рад… но сегодня утром он разрыдался на ровном месте от мысли, что я передумаю, или что может ничего не получиться с этими документами. Насчет первого я его успокоил, а вот насчет второго…

― …ты не можешь быть уверен, ― заканчивает за него Дамблдор, понимающе кивая.

― Так что помогите оформить эти документы как можно скорее. Пожалуйста. ― Снейп складывает руки перед собой в мольбе. ― Повлияйте на них… сделайте все возможное и невозможное. Я хочу, чтобы этот ребенок забыл обо всем, что с ним было, и стал счастлив.

― Прекрасный шпионский план, Северус ― умилить старика, разжалобить и надавить на все его слабости. ― Глаза Дамблдора мерцают, и можно даже подумать, что он им гордится.

― Я даже не сомневался, что все получится, ― с легким поклоном говорит Снейп.

― Я тоже. ― Дамблдор смотрит ему в глаза, и они понимают друг друга без слов.

― Да, и кстати, Гарри не против взять мою фамилию ― я сегодня утром еще раз уточнил, ― на выходе бросает Снейп. Он должен чувствовать себя одураченным ― старик облапошил его, обвел вокруг пальца и заставил делать то, что ему нужно, манипулятор старый. Но почему, когда он должен злиться и обижаться, он изо всех сил старается не улыбаться во весь рот ― как тот же дурак, ― что ему не свойственно?

Дурак и есть. Зато счастливый.

В следующий раз эти наглецы хорошенько подумают, прежде чем использовать его в своих играх.

Вообще-то в этой истории есть один-единственный победитель, заполучивший в качестве приза такого чудесного ребенка, который его простил и даже полюбил. Снейп сорвал джек-пот, так что пусть теперь все ему завидуют.