Перегрин (джен)

Впервые за долгое время Гарри Джеймс Поттер был счастлив. Он жил там, где его любили и считали за человека, не заставляли работать и интересовались его желаниями. Кроме того, все обитательницы публичного дома души не чаяли в мальчике — большинство проституток было в том возрасте, когда пора бы уже иметь детей, поэтому нерастраченную материнскую заботу они изливали на Гарри.

Сам же мальчик блаженствовал от того, что был сыт, имел чистую одежду и тело, а, кроме того, его любознательность всецело удовлетворялась: Эсмеральда, узнав, сколько всего мальчик не знает и не умеет, плотно взялась за его обучение письму, чтению, навыки которого Гарри почти полностью потерял, счёту. Будучи магглорожденной ведьмой, Эсми учила, вернее, пыталась учить, ребёнка магии, однако получалось это у неё плохо, ибо сама она знала волшебное искусство не так, что бы замечательно.

Мало-помалу, Гарри получал все те знания, какими должен обладать среднестатистический ребёнок его возраста. К декабрю он уже бегло читал, довольно разборчиво писал и мог решать несложные примеры, а Эсмеральда озаботилась поиском учителей для ребёнка.

Рождество Поттер встречал в борделе. К слову сказать, довольно неплохой расклад, если учитывать, что целых шесть лет он был начисто лишён такого праздника вообще. К двадцать шестому декабря клиентов в борделе становилось всё меньше и меньше, даже самые последние развратники и извращенцы старались провести этот праздник там, где есть дорогие им люди.

Вечером Гарри позвали в парадную гостиную с баром, где обычно проститутки встречали своих клиентов и где уставшие после секса мужчины отдыхали с бокалом бренди в руке.

Гостиная встретила его запахом свежей хвои и блеском гирлянд — женщины постарались на славу, и посреди гостиной высилась огромная серебристая ель, макушкой своей достававшая почти до потолка. Ёлка была украшена самым чудесным образом — на ней висели разноцветные шары, в электрическом свете искрилась серебристая мишура, а кое-где на ветках горели самые настоящие маленькие свечи.

Гарри так и замер с разинутым ртом, глазами пожирая всё это великолепие.

— Хо-хо-хо! — из-за ёлки выскочила Эсмеральда с бенгальским огнём в руках и огромной пушистой белой бородой, прикреплённой к подбородку при помощи эластичной резинки.

Гарри расхохотался, глядя на свою учительницу и подругу, которая тем временем полезла в задний карман брюк, вытащила из него маленький чёрный блокнот, поводила в нём для вида пальцем и объявила:

— Мальчик Гарри Поттер хорошо вёл себя в этом году, поэтому он получает свои подарки!

И театральным жестом она указала ему на гору свёртков, лежащих под елью.

— С Рождеством, Гарри! — нестройный хор голосов за спиной.

Гарри расплылся в счастливой улыбке и бросился в объятья Эсми, а потом побежал к женщинам, так странно выглядевшим в обычных свитерах и брюках.

— Гарри, может ты уже откроешь подарки? — задорно спросила у него Софи, молодая кудрявая блондинка, когда закончились объятья и поцелуи.

— О, не торопи его, — Джейн утёрла слёзы умиления, однако Гарри уже направился к своим свёрткам.

— Первый! — торжественно объявил мальчик, выуживая подарок, запакованный в блестящую красную фольгу, — От Софи.

Следующие полчаса прошли в нескончаемых восторгах, а Гарри стал обладателем отличного набора фломастеров, коробки сладкого печенья с орешками, чудесного свитера с изображением Бемби, трёхтомника Джека Лондона, кассетного плеера с пятью кассетами, скрипучих кожаных ботинок и небольшого серебряного медальона, внутри которого находилась фотография Эсми.

В общем, это было настоящее Рождество. Они сидели за столом, ели потрясающе вкусную индейку с картофелем, пели гимны и занимались всем тем, чем и положено заниматься обычным людям на Рождество.

А вот после праздников, настали черные дни. В бордель хлынул нескончаемый поток клиентов, поэтому Гарри приходилось почти всё время проводить в отведённой ему комнате, читать книги или упражняться в счёте или письме. Эсмеральда всю ночь работала и большую часть дня спала, вставая уже ближе к вечеру и обращая на мальчика чрезвычайно мало внимания, что его, конечно, сильно обижало.

В один из послерождественских дней, он проснулся посреди ночи. Его разбудили чьи-то безумные тягучие стоны, доносившиеся из чьей-то комнаты. Нет, подобные звуки здесь раздавались и раньше, но эти были очень громкими. Мальчик прислушался — стоны становились всё более сильными. Гарри сунул в карман пижамы две свои палочки и вышел в коридор — страшные звуки доносились из комнаты Софи. Внизу играла музыка, и Гарри решил, что именно поэтому никто этого и не слышит, иначе все давным-давно уже были бы здесь.

Вообще ночью Гарри было строго настрого запрещено выходить из комнаты, что бы не случилось. Поттер уже вошел в тот возраст, когда человека начинают волновать всяческие непонятные требования взрослых и он всячески пытается вызнать их причину, однако он, хоть и терзаемый самыми разными догадками, запрета придерживался. Однако же тут, по мнению мальчика, дело шло о жизни и смерти, и нарушение запрета было мотивировано вполне себе благородными побуждениями. Внезапно лестницу раздались шаги, и Гарри мысленно возблагодарил небо, что коридоры здесь практически не освещены. Идущие говорили. Один из голосов мальчик легко узнал, ибо он принадлежал Эсми, а второй голос был незнакомым и его хозяином был явно мужчина.

Эсми и мужчина приближались к нему, и Гарри изо всех сил вжался в стену и зажмурил глаза.

— Давай детка, покажи мне свою страсть, — мужчина то ли хрюкнул, то ли рыкнул, следом послышался звук смачного шлепка.

— С радостью, мой господин, — Эсми как-то неестественно рассмеялась — влажный чавкающий звук поцелуя, щелчок закрывающейся двери.

Гарри выдохнул — не заметили… А Софи, между тем, продолжала мучаться. Почему же Эсми не помогла ей? Что это за человек? — увы, никто из обитательниц публичного дома не нашёл в себе сил объяснить ему, что это за заведение и чем здесь занимаются.

Гарри добрался до двери в комнату Софи без дальнейших приключений, осторожно открыл её и проник внутрь. И тут же замер, изумлённый открывшимся перед ним зрелищем.

Софи лежала распластанная на огромной кровати и безумно кричала. Над ней нависал какой-то огромный мужчина. Это странно поразило мальчика — маленькая, хрупкая Софи и гигантский человек над ней. Этот человек монотонно раскачивался над телом несчастной девушки, а его огромный зад колыхался в такт его движениям. В перерывах между криками слышалось напряжённое дыхание парочки, утробное хлюпанье негромкий шлёпающий звук, когда жирный зад мужчины ударялся о спинку кровати.

Гарри стоял столбом (п/а — слэшеры, молчать!), и стоял бы так ещё долго, но тут белокурая девушка закричала особенно пронзительно, с Поттера спало это непонятное оцепенение, и в его руках оказались палочки. Он сделал привычное резкое движение кистью одной руки, второй словно зацепил что-то из воздуха и спокойно сказал:

— Авада Кедавра!

Зелёный, фосфоресцирующий в темноте, луч заклинания коснулся покрытой мелкими бисеринками пота спины мужчины, тот дёрнулся, будто почувствовав что-то, мягко скатился с кровати на пол и раскинулся в неестественной позе, вперив в потолок мёртвые глаза. Софи с трудом сдвинула бесстыдно разведённые ноги, кое-как села на всклокоченной постели и уставилась мутными глазами на тяжело дышащего мальчика:

— Гарри? Это ты?.. — она поспешно сгребла покрывало, прикрывая обнажённую грудь, — Что случилось? Это…

Софи напряжённо щурясь и старательно прикрывая обнажённое тело, нагнулась к своему клиенту, поднесла руку к его губам, приложила узкую ладошку к покрытой чёрными курчавыми волосами груди, однако не почувствовала ни дыхания, ни стука сердца.

— Это что же… он мёртв? — Софи подняла исполненный ужаса взгляд на Гарри, — Мёртв?!

Гарри несмело кивнул. Из груди белокурой девушки вырывался вопль ужаса, который быстро сменился истерическим плачем. Она упала на колени рядом с трупом и, завывая и давясь слезами, принялась раскачиваться, запустив пальцы в длинные волосы и абсолютно не замечая того, что простынь больше не прикрывает её наготу.

За спиной Поттера хлопнула дверь, кто-то схватил его за плечи и развернул к себе. Гарри увидел перед собой горящие смесью злости и страха глаза Эсмеральды, двумя провалами темневшие на её белом, как мел, лице. Как-то отстранённо Гарри отметил, на её высокий бледный лоб влажно блестит от пота, и к нему прилипла паутина тонких чёрных волос, а чёткую линию полных губ искажает нервная судорога.

— Это сделал ты? — глухо спросила она у него.

Гарри незачем было скрывать правду, и он кивнул.

— Пошли, — она дёрнула его за руку, и одновременно взяла из одеревеневшей руки Гарри палочку, — Обливейт. Остолбеней.

Два невероятно чертих взмаха и Софи ну секунду застыла с пустым выражением лица, а потом с глухим стуком упала рядом с трупом. Гарри стоял, не двигаясь.

— Пошли, живо! — Эсми, уже ничуть не церемонясь, вытолкнула Гарри в коридор, и чуть ли не волоком потащила Гарри в сторону его комнаты. Музыка внизу уже не играла, но звучали взволнованные женские и мужские голоса — во всём здании неожиданно погасло электричество.

— Тебе надо уходить, — Эсми бросала слова резко, жестко, — ты выдал столько Парацельсов* магии, что скоро тут будет весь аврорат. Засветил весь район Лондона. Чего сидишь, давай одевайся, быстро!

Всё ещё находясь в какой-то прострации, Гарри принялся натягивать на себя штаны, носки, рубашку, свитер, а Эсми тем временем вытащила из шкафа старые сумки, с которыми мальчик и появился в городе, и принялась набивать их всем, что попадалось её под руки — одежда, книги, тетради с какими-то записями. Когда Гарри был полностью готов, она сунула ему в руку обе его палочки и велела уходить через чёрный ход.

Только оказавшись на свежем воздухе, Гарри смог отделаться от гнетущего ощущения, которое накатило на него после этого, неожиданного даже для него убийства. Точно такое же состояние у него было, после того, как Пере…

Нет.

Про Перегрина он больше не вспомнит. Никогда. Перегрина не было в его жизни.

Гарри шагал вперёд, слыша, как хрустит под его ботинками снег, как глухо стукают сумки о его бёдра и впервые, пожалуй, задумывался, что будет завтра. Раньше всё было как-то очень просто — он ничуть не задумывался, когда уходил из Кайслин Дирг, оттого что ему было нечего там оставлять. Сейчас он действительно жалел, что ему пришлось покинуть такую уютную и тёплую комнату, к которой он успел уже здорово привыкнуть, Эсми, Софи и остальных своих «тётушек».

* * *

. — Долиш, живо! Ист-энд, сильный всплеск магии! Порядка двухсот Парацельсов. Бери ребят и живо туда, — медный рупор, располагавшийся над заваленным бумагами столом аврора Долиша, исторг из своего позеленевшего горла хриплый рёв.

Долиш поднял своё помятое, усталое лицо с пачки пергаментов, служивших ему подушкой, и немедленно показал матюгальнику средний палец.

— Аврор Долиш! Не думайте, что если вы меня не видите, то я не вижу вас! — возмутилась в ответ воронка и с утробным хрустом заткнулась.

Мужчина поймал на лету фиолетовый самолётик, содержавший ориентировку для аппарации, и растолкал угрюмых Кингсли и Блэка, причём последний покрыл разбудившего его мужчину отборной площадной бранью.

Аппарировали — вроде всё чисто, но, скосив глаза и настроившись на видение, авроры обнаружили с необыкновенной силой пульсирующие магические прожилки домов, только что жадно впитавшие остаточный магический заряд.

— Сильно, — оценил Блэк, с отвращением рассматривающий оборванную магическую нить, не выдержавшую поглощённой магии и теперь извивающуюся на земле, будто рассечённый напополам червь.

— Пошли, надо ещё найти то место, где рвануло, — Долиш пихнул его локтём в бок и кивнул в ту сторону, где линии мерцали особенно сильно.

— Как думаешь, что случилось? Двести Парацельсов — не шутки, — Кингсли опасливо щурил глаза и на всякий случай нашарил в кармане аварийный портал, заключённый в жетон для игрового автомата.

— Да хрен я знаю, — Долиш неопределённо развёл руками, — Может, какая древняя тугра* сорвалась, или расплелась… да много чего может быть.

Сильный магический источник обнаружился в двух кварталах, что самое забавное — в борделе. Пока более тактичные Кингсли и Долиш прикидывали, как бы им проникнуть во внутрь здания, Блэк уже успел вынести могучим плечом заднюю дверь, что привёло находящихся внутри женщин в смятение.

Втроём они быстро нашли источник беспокойств — тело толстого мужчины, по-видимому, клиента премиленькой светловолосой девушки, лежащей на полу неподалёку, продолжало излучать магию. Авроры довольно быстро провели обряд поглощения — отвели излишки магии в резервуар под Тауэром, ибо на перенапряжённом магическом поле легко заводятся и паразитируют разные… существа. После обряда приступили к поисковой деятельности, однако магия была какой-то странной, удивительно безликой, будто её произвело ничто, будто она сама вырвалась и убила человека. Ни индивидуальной печати рода, ни подписи — ничего. Зато аура магглы, пребывающей в беспамятстве, так и плескала подписанным магическим следом. К слову сказать, этот след принадлежал единственной волшебнице, находившейся в доме терпимости.

Утро Эсми встречала в аврорате.

*) Парацельс — единица измерения магической силы. Названа по имени великого учёного средневековья. (По аналогии с Ньютоном, Паскалем и т.д.)

*) Тугра — защитное заклинание, имеющее вид сложного узора из магических линий и напитанное энергией. Со временем способно разрушаться, изнашиваться. Тугры закладываются в городах при постройке зданий, прокладывании новых дорог через пути силы и т.д.