Поцелуй Смерти (джен)

— Ты разбил зеркало Еиналеж?! — Голос Гермионы просто звенел от возмущения. — Рон, но как же ты мог?!

— Пожалуйста, говори потише, нас могут услышать…

Большие настенные часы в гостиной Гриффиндора уже давно пробили полночь. Во всем замке не спали, кажется, только мы да Филч, который, наверное, до сих пор безуспешно искал меня в темных коридорах — все остальные давно смотрели десятый сон.

А я только что рассказал друзьям краткую историю своих злоключений. И теперь Гермиона громко выражала свое недовольство моей глупостью и неуклюжестью, грозя при этом перебудить весь замок. Я был смущен и растерян. Пытался оправдываться, впрочем, не особенно активно.

— А и в самом деле — как? — искренне недоумевал Гарри. — Это же артефакт — разве его можно так просто разбить?

Гермиона только плечами пожала.

— А почему нет? Вот восстановить его теперь действительно нельзя: не поможет ни Репаро, ни магический клей, ни даже ряд ритуалов Высшей магии. А разбить — дело нехитрое! С этим справится даже Рон…

— Почему это "даже"?!

— А ты действительно уверен, что это было именно зеркало Еиналеж? Может быть, какое-нибудь другое. — Кажется, друг пытался помочь мне с оправданиями. — Тебе могло показаться в темноте.

Хорошо бы так!

— Там на раме написано было… Точно не помню… "Еиналеж еечяр огеома…" Ну и как-то там дальше, — бормотал я, стараясь не смотреть на друзей. — Рама цела осталась. А я потом палочку зажег и…

— Что ж ты этого сразу не сделал?!

— Там был Филч! Он мне немножечко мешал!

— Ну надо же, зеркало Еиналеж! — Гарри усмехнулся и недоверчиво покачал головой. — А я-то думал, что Дамблдор уничтожил его. После той истории с Философским камнем. Оказалось — нет, все эти годы оно спокойно стояло в пыльном чулане.

— Пока там его не уничтожил Рон! — закончила подруга.

Из-за этой истории с зеркалом Гермиона неожиданно сильно разозлилась. И буквально метала в мою сторону громы и молнии. Честно говоря, я не ожидал такой бурной реакции. Нет, не думал, конечно, что она обрадуется известию, но чтобы так… как будто я этим зеркалом прибил ее любимого кота!

— Что тебя вообще так возмущает? — Мой очень небольшой запас терпения всегда быстро подходил к концу. — Ничего страшного не произошло. Ну, разбил я это несчастное зеркало! Все равно оно никому не нужно было…

Надеяться, что подобные слова Гермиону успокоят, было большой ошибкой.

— Если бы оно было никому не нужно, его бы действительно уничтожили еще три года назад. А раз зеркало цело… было, то какой-то смысл в его существовании тоже был.

Вот в чем главная трудность общения с Гермионой Грейнджер: она всегда права. Иногда это напрягает.

— Да уж. Как-то глупо получилось…

— "Глупо", Рональд — не то слово!

На какое-то время мы все замолчали, и в этой тишине стало вдруг очень отчетливо слышно, как бьется в оконное стекло сонная осенняя муха. В ее жужжании звучала какая-то вселенская обреченность — или мне так просто казалось после тяжелого дня? Наконец Гермиона не выдержала и пошла выпускать ее на волю. Я слегка расслабился — без укоризненного взгляда подруги жилось заметно легче.

— Ну дальше-то что было, Рон? — Я недоуменно посмотрел на Гарри. — Что было после того, как ты понял, что разбил зеркало Еиналеж?

Я скривился. Вспоминать не хотелось.

"Сначала была паника. Да, минут пять я отчаянно и со вкусом паниковал. За эти пять минут в моей душе успел произойти маленький конец света. Я успел мысленно умереть и справить по самому себе шикарные проводы. Я успел незлым тихим словом помянуть и это треклятое зеркало (наверняка оно нарочно разбилось), и бдительного Филча (и что б ему не отстать от меня на пару коридоров раньше?), и Гермиону с библиотекой (а ведь мне этот поход с самого начала не нравился), и чистокровность (именно про нее мы ходили узнавать), и Миссис Норрис (старая мочалка!), и Снейпа (просто так, за компанию)…

Потом паника немного отступила. Не до конца, разумеется, но я честно попытался спокойно оценить ситуацию.

Ситуация была так себе. Филч (насколько я понял по наступившей в коридоре тишине) ушел от чулана довольно далеко. Но очень скоро завхоз вернется. И даже, возможно, догадается поискать меня за какой-нибудь дверью. Рано или поздно он обязательно наткнется на ЭТУ дверь. И?

И даже если я к тому моменту успею убежать, Филч обнаружит осколки зеркала. Он, конечно, не знает, кто я (хотя при свете факелов этот коршун мог и разглядеть мой рыжий затылок — тогда я точно попал), но обо всем расскажет Дамблдору. А уж директор-то сумеет сложить два и два — ему догадливости не занимать.

В общем, влип-то я в любом случае. Если только…

Осторожно, стараясь не пораниться, начал собирать с пола осколки. Большие и маленькие, самых разных форм. Все это отнес в дальний угол чулана и старательно спрятал под грудой какого-то тряпья. Совсем мелкое стеклянное крошево просто сгреб ногой куда-то к стене.

Да, это меня не спасет. Просто отсрочка приговора — не больше. Но это было все, что я мог сделать.

Мои самые сокровенные желания больше не отражались в этих бесполезных кусках стекла. Разбитое зеркало утратило свои волшебные свойства. В осколках вообще ничего не отражалось: ни мое лицо, ни окружающая обстановка. Ни-че-го. Старинное стекло стало непроницаемо черным. Еиналеж было безнадежно испорчено.

Наверное, так и должно было случиться. Артефакт потерял свою целостность и все такое… Вот только грустно как-то. Сколько разных человеческих мечтаний появлялось в этом зеркале за все века. А я вот так вот просто все разбил.

Гермиона в чем-то права. Разбивать что-то у меня всегда хорошо получалось.

И еще, возникла вдруг странная идея, мучительно захотелось узнать, что показало бы мне зеркало сейчас. Значок Старосты и Кубок школы, как на первом курсе? Хотелось верить, что я повзрослел. Наверное, сейчас мой зеркальный двойник просто с довольной улыбкой демонстрировал бы мне свои запястья. Чистые, безо всяких отметин.

Такому чуду я бы точно обрадовался не меньше, чем пресловутому значку и Кубку.

Но пока я оттаскивал в другой угол чулана тяжелую позолоченную раму. Каких усилий мне стоило пристроить ее между двумя стеллажами, так, чтобы было не сразу заметно, я описывать не буду. Спина уже сейчас болела ужасно, а с утра я и вовсе вряд ли смогу ее разогнуть. Но наконец дело было сделано. Я вытер пот со лба, устало вздохнул и снова оглядел помещение.

По-хорошему, пора было сматывать удочки, пока Филч не вернулся. Улики более-менее спрятаны, оставалось надеяться, что завхоз не планировал в ближайшее время проводить тотальную ревизию чуланов Хогвартса. Я погасил палочку и осторожно, стараясь не шуметь, открыл дверь в коридор.

Хорошо, что уже на пороге догадался еще раз оглянуться. Последний неспрятанный осколок зеркала отчетливо блестел в темноте. На полу, возле самой двери — он отлетел дальше других и, должно быть, поэтому я его не заметил. Достаточно крупный, размером где-то с мою ладонь, почти правильной ромбовидной формы.

Мне было лень закапывать его в куче хлама в углу, как все остальные осколки, поэтому я просто положил кусок старого потемневшего стекла в карман. А потом все-таки вышел из чулана…"

— … и сразу же двинулся обратно в сторону библиотеки, чтобы встретиться с Гермионой, — закончил я свой невеселый рассказ, вертя в руках упомянутый "остаток" Зеркала Еиналеж.

Друзья переглянулись. Потом Гермиона осторожно взяла из моих рук осколок и принялась внимательно его изучать.

— Да, Рон, натворил ты дел! — Гарри задумчиво потер переносицу. — Но в общем-то, ничего страшного действительно не случилось. Максимум, что тебя ждет за такой проступок — отработки у все того же Филча. Переживешь как-нибудь! Не в первый раз!

Не сказать, чтоб такая перспектива меня обрадовала, но все же я немного приободрился. Отработки у Филча — и правда еще не конец света. Хоть завхоз и старается максимально сблизить эти два понятия.

— Почему он ничего не отражает? — задумчиво бормотала в это время Гермиона, рассматривая кусок черного стекла под разными углами.

— А что в этом странного? — Мы с Гарри тоже невольно заинтересовались.

— Да так… — Девушка неопределенно качнула головой. — Старинные артефакты — это вещи уникальные. У маглов о таких предметах иногда говорят, что они обладают собственным разумом и душой. — Тут Гермиона улыбнулась. — Хотя это, конечно, не так. Всему виной волшебство. В Зеркале Еиналеж, насколько мне известно, до недавнего времени содержался довольно мощный заряд древней магии.

— Мощный? — Гарри заинтересованно поднял брови. — Насколько мощный?

— Я не берусь судить. Это волшебство особого сорта, если можно так выразиться. Создание артефактов — одна из высших ступеней магии…

Я недовольно поморщился.

— Гермиона, ты прямо цитируешь учебник по Чарам.

— Цитирую. Учебник по Чарам для углубленного изучения. Курс четвертый. Глава первая, параграф первый: "Теоретическое введение в Высшую Магию". Мы проходили это на прошлом занятии, Рон. — Улыбка девушки стала шире. — А если серьезно, то все это действительно странно. Понимаете, в случае уничтожения артефакта у магии, заключенной в нем, есть два пути: она либо высвобождается, то есть развеивается, либо остается, но претерпевает определенные изменения.

— Например?

— Ну, например, если Зеркало Еиналеж показывало самые сокровенные желания каждого, кто в него смотрел, то осколки этого же зеркала могут отражать… что-то другое.

— А что именно?

— А с чего ты взяла, что магия просто не развеялась?

— А почему…

Гермиона беспомощно подняла вверх руки, показывая, что на все наши вопросы сразу ответить не в состоянии.

— Я не знаю, что теперь отражает это зеркало, — ответила она после недолгого раздумья. — Могу посмотреть в книгах, но не факт, что найду там что-нибудь. Но то, что магия Еиналеж не развеялась, могу сказать точно — в этом случае стекло бы не потемнело. Ты не против, Рон, если я заберу осколок?

И вот так всегда. Настроение Гермионы менялось очень быстро: от гнева и возмущения до спокойной вежливости. И минуты не прошло.

— М-м-м… — Я сделал вид, что всерьез размышляю над просьбой подруги. — Ладно уж, забирай! Понадобятся еще опытные образцы — их в чулане полным-полно осталось.

Друзья засмеялись. Конфликт был вроде бы улажен, и я решил узнать, ради чего, собственно, сегодня так рисковал в коридорах Хогвартса.

— А что с чистокровностью? В Запретной секции была какая-нибудь полезная информация?

Гермиона перестала улыбаться. Задумалась о чем-то явно невеселом, нахмурилась. Сердце мое тревожно сжалось от необъяснимого предчувствия.

— Да как вам сказать… — наконец начала девушка. — В Запретной секции нет историй старинных семейств. Зато там можно найти мемуары и дневники некоторых чистокровных волшебников. Многие из них были известными темными магами — настолько темными, что эти книги пришлось поместить именно в Запретную секцию.

Впрочем, в своих мемуарах и дневниках темные маги не всегда описывали какие-то страшные ритуалы, проклятия или рецепты ядов. Иногда они просто размышляли о жизни. О своей судьбе, об окружающем мире, о своих друзьях или врагах. И, порой, о своем происхождении.

Мы с Гарри внимательно слушали, боясь пропустить хоть слово. Я, кажется, даже дыхание затаил.

— Совершенно случайно я наткнулась на мемуары одного средневекового мага по имени Теодор Нотт — его далекий потомок и тезка по совместительству учится у нас в Хогвартсе. На Слизерине.

Да уж, не на Гриффиндоре же учиться правнуку темного мага!

— Теодор, — продолжала тем временем Гермиона, — был довольно эксцентричной личностью. И на чистокровности был по-настоящему помешан. Пожалуй, из него мог бы выйти настоящий Темный Лорд, но… силенок не хватило.

Какая трагедия! Вы чувствуете мой сарказм?

— Нотт всерьез занимался зельеварением. И в этом преуспел. Он известен как создатель «Зелья Бесконечной Агонии», «Порошка Ослепляющей Боли» и… хм-м, трех различных зелий для быстрого похудания. Все они имеют побочные действия.

Надо взять на заметку, если когда-нибудь соберусь сбрасывать вес!

— Но все это на самом деле неважно сейчас. Важно другое, — Гермиона выдержала секундную паузу, словно размышляла о чем-то, — мемуары Нотта, буквально от первой до последней буковки — сплошные размышления о плюсах магического происхождения. В основном, конечно, тот же бессмысленный бред, что и везде, но…

Почему-то меня начал бить озноб, словно в комнате вдруг резко стало холодно. Я обхватил себя руками за плечи, надеясь согреться, но тщетно.

— … попалось и кое-что интересное. А именно, мелькнуло слово "некромантия".

"Некромантия"? Действительно, интересно… Об этой отрасли магии я совсем ничего не знал.

— Поскольку это была единственная зацепка, я начала искать что-нибудь о некромантии. Ну и нашла довольно быстро… вот.

Подруга протянула нам сложенный вчетверо листок из плотной желтой бумаги. Развернув его, я сообразил, что это страница какой-то книги. Мне даже стало смешно: Гермиона покусилась на священное библиотечное имущество? Кошмар! Куда катится мир! Я пробежал глазами несколько абзацев мелкого, явно рукописного текста, и смеяться резко расхотелось.

"…расль Магии, изучающая состояния Смерти, миры Смерти и методы взаимодействия с мертвыми организмами. В частности, Некромантия изучает методы и средства достижения состояний Смерти и выхода из оных.

Некроманты не боятся смерти, они могут вполне сносно манипулировать этой силой, запирать ее в склянку, насылать вместе с заразой или, наоборот, прогонять от живых людей. Близость некроманта к смерти дает ему некоторые преимущества (по мере увеличения силы, преимуществ становится больше). Например, иммунитет к болезням, даже самым страшным и неизлечимым, проклятиям и заклинаниям, воздействующим на здоровье, а также нечувствительность к физической боли…"

"Вот скажи, наверняка ты знаешь… В каких случаях может не сработать Непростительное заклятие?" Вот вам и ответ, Рональд Уизли!

"… Некромантии невозможно обучиться. Она является непременно врожденным и крайне редким даром, которым может обладать только чистокровный волшебник. В некотором роде, Некромантию можно назвать генетической мутацией.…"

"Может быть, магическое происхождение действительно дает магам какие-то определенные качества… преимущества…"

Вот вам и магическое происхождение!

"… В отличие от простого магического дара, Некромантия может впервые проявиться в любом возрасте. Известен случай, когда дар некроманта обнаружил в себе человек, перешагнувший рубеж сорокалетия. Но бывало также, что и у совсем маленьких детей, еще только пришедших в этот мир невинных душ, обнаруживали способности к Магии Смерти.

После первого же проявления таких способностей на теле мага появляются Знаки…"

А вот тут мне действительно стало плохо! Запястья словно обожгло холодным огнем, и я вцепился в пожелтевший от времени листок так, что побелели костяшки пальцев.

"… По мере развития сил некроманта появляются новые Знаки. Когда все тело мага сплошь покрывается отметинами, некромант становится Истинным, то есть достигает максимума своих способностей, обретает бессмертие и абсолютную неуязвимость. Но одновременно с этим разрушается его внутреннее "я". Его личность, воля, разум и чувства. Истинный некромант — раб своей собственной силы…"

Внутри стало холодно и пусто. Сердце, кажется, пропустило удар, и на секунду я почти умер. Вот так вот просто — "раб собственной силы". Без души, без разума, без воли. Смерть милосерднее.

"… Некроманты опасны. Ни один здравомыслящий человек не отважится защищать практику некромантии, которая благодаря некой естественной интуиции была осуждена во всех магловских религиях. Магия Смерти очень сильно влияет на психическое здоровье, превращая мага в одержимого. Цели некроманта невозможно понять простым людям. У одержимых вырабатывается искаженный взгляд на жизнь и смерть, для него оба эти состояния тесно переплетены и порой неотличимы.

Некромантов необходимо уничтожать, пока это еще представляется возможным. На них не действуют яды, смертельные (в т. ч. Непростительные) заклятия. Традиционным способом убийства некроманта является сожжение…"

Я почувствовал, что не могу читать дальше. Руки тряслись так, что я чудом не выронил листок. Перед глазами стояли ровные ряды безжалостных черных букв, а все остальное словно скрывала непроницаемая белая пелена. Куда-то вдруг исчезла гостиная Гриффиндора, растворились в воздухе Гарри и Гермиона. Вокруг была только пустота: холодная, бескрайняя и ослепительно белая.

А по щекам почему-то бежали горячие слезы.

"Некромантия". Слово-то какое! И так просто произнести вслух: "Я — некромант". И почти не страшно — если не знаешь, что за этим стоит.

А на самом деле за словом "некромантия" прячется сама Смерть. И каждая буква, кажется, немножко пахнет тленом и еще чем-то приторно-сладким и очень знакомым. Удушающий запах.