Before the Dawn (джен)

После обеда они направились в подвал, где Снейп показал Гарри оборудованною там лабораторию для варки зелий. Она практически во всем повторяла ту, что была расположена в комнатах Снейпа в Хогвартсе, разве что стены здесь не так сильно напоминали подземелье. Стоящие вдоль стен стеллажи были заполнены банками с ингредиентами и минимум десятком котлов разных размеров, оккупировавших два самых больших шкафа. В лаборатории было два рабочих места, но, если это потребуется, за каждым из них спокойно могли расположиться двое.

— Ух ты. Вчера вы все устроили здесь всего за пару минут.

— Да, — сказал Снейп.

— Как?

— Я сделал это так быстро? — Гарри кивнул, и Снейп чуть улыбнулся ему. — Я много-много раз собирал и разбирал мою походную лабораторию. Теперь у меня редко уходит больше нескольких минут, чтобы расставить все по местам.

После паузы, когда Гарри уже снова собирался повторить свой вопрос, он добавил:

— С помощью магии, Гарри. Я создал несколько специальных заклинаний и могу сделать все необходимое несколькими взмахами моей палочки.

Гарри ухмыльнулся.

— Значит, махание палочкой порой все же может помочь в зельеварении.

— Нахал.

— Уж какой есть.

Легкая улыбка спряталась в уголках рта Снейпа.

— Я бы хотел приступить к работе над первым Зельем сна для тебя. Ты как?

Гарри пораженно уставился на него.

— Вы хотите, чтобы я помогал вам? С зельем?

— Конечно.

— Но... — Гарри не знал, что ему сказать. — Но разве вы не считаете меня некомпетентным?

Снейп прищурился.

— Нет, не считаю. Я думаю, что порой ты слишком невнимателен. И это, по крайней мере, отчасти это связано с твоей неспособностью обращать внимание на детали. Я заметил, что после того, как этим летом ты столкнулся с сильной магией разума и у тебя появились новые повреждения мозга, твое внимание к деталям значительно увеличилось.

— Вы думаете, что эти повреждения как-то мне помогли?

— Да, думаю.

Гарри закусил губу.

Ну, не знаю, сэр. Думаю...

— В чем дело, Гарри? Ты не согласен?

— В каком-то смысле, — сказал Гарри и поспешил продолжить, пока Снейп не успел накричать на него (не то чтобы это обязательно должно было случиться, но наверняка Гарри знать не мог). — Думаю, я стал лучше справляться с зельеварением, потому что мне больше не нужно волноваться о том, что вы обвините меня в любой неприятности, случающейся в классе. Не говоря уже о слизеринцах, пытающихся испортить мое зелье, и о вас, стоящем у меня над душой с сердитым взглядом. Теперь я уже не так нервничаю, варя зелье.

Снейп замолчал на минуту, потирая указательным пальцем губы, что, как заметил Гарри, он часто делал, когда задумывался. Наконец он медленно кивнул.

— Это возможно, — признал он.

— Что мои проблемы вызваны не только повреждением мозга? — надавил Гарри. — Что, возможно, я мог бы лучше работать на ваших уроках последние пять лет, если бы вы дали мне на это шанс?

— Именно.

У Гарри было чувство, что он выиграл какой-то приз, хотя и не был уверен, какой именно.

— Итак... Что это за зелье?

Снейп пустился в долгие объяснения о своем экспериментальном зелье и взаимодействии его ингредиентов. Гарри удивился тому, что ему удалось понять, по меньшей мере, половину — если не больше — речи зельевара. Сам бы он вряд ли додумался до подобного, но все же он не чувствовал себя настолько потерянным, как это обычно бывало, когда Снейп начинал распространяться на свою любимую тему.

— После первого этапа приготовления зелье должно настаиваться десять часов, поэтому мы можем начать сейчас, а завтра уже продолжить.

— Звучит неплохо, — сказал Гарри, и они вдвоем принялись за зелье. Он получил задание нарезать корень валерьяны, а Снейп занялся изготовлением основы из желчи броненосца и экстракта чемерицы.

Когда настало время добавлять перья выскакунчика, Гарри кинул первую щепотку из пяти штук, а Снейп помешал. Внезапно мальчику пришла в голову мысль.

— Вы помните, как дали мне дневник? — тихо спросил он. — Знаете, тогда я не хотел в нем писать. Я не знал, о чем мне писать. Думал, что это глупо.

— Ммм, — промычал Снейп.

Гарри, однако, счел это хорошим знаком.

— Но затем вы связали его с возможностью летать... — Гарри замолчал ненадолго, вновь почувствовав тоску по своей метле.

За обедом Снейп сказал ему, что сходил и заклинанием призвал Молнию, пока Гарри спал. Удивительно, но, когда мальчик осмотрел ее, он обнаружил, что та более или менее была цела, хотя добрая четверть прутьев и была изогнута, а на рукоятке красовалась заметная вмятина в форме камня. И пусть метла годилась для полетов, Гарри не мог ею воспользоваться — он был под домашним арестом.

— Я это помню, — сказал Снейп, отвлекая его от мыслей. Но это было даже хорошо, потому что Гарри начал зацикливаться на вещах, которые не мог изменить. Опять. По мнению Снейпа, порой из-за этого Гарри сердился или расстраивался больше, чем того требовала ситуация.

— Ага, потому... эм, я хотел сказать, да, сэр. Из-за того, что я хотел летать, но не хотел писать, я решил записывать в дневник списки, а не мои чувства, — последнее слово Гарри произнес с как можно большим отвращением.

Снейп проигнорировал его тон, как делал частенько, когда лишнее внимание к таким мелочам могло привести лишь к очередной ссоре.

— Списки чего?

Гарри криво улыбнулся.

— Ингредиентов для зелий, — он бросил последнюю щепотку перьев, а затем надел перчатки, чтобы отдать Снейпу специальный прут для помешивания из чистого серебра и забрать обычный.

— Ингредиентов для зелий, — Снейп сказал это столь невозмутимо, что Гарри про себя пожалел, что у него не было заготовлено шутки.

— Угу, — пробормотал он, раз уж это слово еще не успело попасть в запрещенный список. — Ингредиентов. А зелья я расположил в алфавитном порядке, начав с Амортенции и Старящего зелья (п.п.: от англ. Aging potion, что, как вы понимаете, действительно в начале алфавитного списка).

Гарри поднял взгляд, увидев, что Снейп уставился на него с открытым ртом. Спохватившись, зельевар подобрался и помешал зелье, пока оно не испортилось. Сначала нужно было помешивать по восьмерке, что он и сделал три раза, прежде чем снова заговорить.

— Ты все это помнишь наизусть? — В его голосе прозвучало столько сомнения, что Гарри не мог не ответить.

— Да. — Гарри кашлянул, прочищая горло. — Главные ингредиенты Старящего зелья: асфодей, толченный рог двурога, нарезанные корни маргариток и крысиная селезенка. Главные ингредиенты Амортенции: яйца пеплозмея, любисток, лепестки златоглазки и...

— Ладно-ладно, ты знаешь их, — Снейп смотрел на него большими глазами, не забывая, однако, помешивать зелье.

— Ну, только зелья с первого по пятый курс.

Снейп снова замолк на несколько минут.

— Замечу снова, с твоей долговременной памятью что-то не так.

— Знаю, — это была не совсем правда, но Гарри в этом признаваться не хотел.

Снейп закончил с положенными шестнадцатью восьмиобразными движениями, добавил три кусочка корня валерьяны, трижды помешал по часовой стрелке, затем трижды — против, после чего жестом показал Гарри добавить еще три кусочка.

— Расскажи мне об этих твоих стеллажах.

Черт. Именно об этом он говорить не хотел. Гарри вздохнул. Он знал, что ему не избежать этого разговора, но все равно надеялся. Конечно, если бы в его голове не всплыли воспоминания о том, как он начал писать в журнале, что было спровоцировано их работой над зельем, ему, возможно, не пришлось бы отвечать на вопросы о своей дурацкой памяти. Он смотрел, как серебряный прут медленно двигается сквозь густую, кипящую субстанцию. Это проклятое варево Гарри тоже не горел желанием попробовать. Радовало только одно: оно пахло не так уж ужасно. Гарри напомнил себе, что сделать это ему предстоит только завтра. Как минимум.

Снова вздохнув, Гарри сказал:

— Я проводил много времени в чулане. Поэтому мой мир, по большей части, ограничивался пространством под лестницей и стеллажами, которые там умещались. Когда я был совсем-совсем маленьким и еще не занимал много места, тетя Петуния держала в чулане чистящие средства. Когда я стал постарше, ей пришлось убрать часть из них, чтобы я уместился, но стеллажи никуда не делись. Я разложил на них мои вещи. И в реальности, и в моей голове.

Снейп кивнул, очевидно, слушая его, но продолжая тем временем помешивать зелье в установленном порядке: три раза по часовой стрелке, три раза против. Весь корень валерьяны уже был добавлен в зелье, и оно должно было стать бледновато-голубым, после чего можно будет приступать к следующему шагу. В данный же момент варево, постепенно становящееся все менее густым, было сапфирового цвета.

— Продолжай.

— Это сложно объяснить, — сказал ему Гарри. — Но в моей голове все предельно понятно. То есть понимаете, сидя на моей кровати, я мог видеть все, что находилось в чулане — на каждом стеллаже. Если я хотел что-то запомнить... ну, я просто придумал способ прикреплять это к какой-то вещи, стоящей на полках. И так каждый раз. Новое воспоминание — новый предмет. Но, эм, порой я могу класть и воображаемые вещи на полки, чтобы прикреплять к ним воспоминания, идеи или знания, которые хочу сохранить. Хм...

Гарри закусил губу, беспокоясь, что совсем запутал профессора. Он знал, что весь этот разговор был плохой идеей. Возможно, если он приведет конкретный пример, то будет лучше понятно.

— Ладно. К примеру, Зелье старения. Старение — это как старый, значит, его могла представлять бутылка со средством для полировки мебели “Старый Англичанин”, стоявшая на одной из полок. За бутылкой могла располагаться старая желтая лоскутная насадка на швабру, которая напомнила бы мне о желтых, похожих на трубы цветках асфодея. Поэтому асфодей прикреплялся к этой швабре. Дальше в этом стеллаже могла стоять фотография отца Рона, ведь двуроги пожирают добросердечных и верных мужей, так что фотография соединялась с порошком рога двурога. Дальше бы шли несколько использованных пулек от духового ружья Дадли, скрепленных с корнем маргаритки. Затем мышиный или крысий помет — не такая уж и редкость в чулане — соединяющиеся с крысиной селезенкой. Так что, если я хотел вспомнить ингредиенты Старящего зелья, мне нужно было лишь представить стеллаж с бутылкой “Старого Англичанина”, а затем спуститься по нему, полка за полкой, чтобы вспомнить каждый ингредиент, который был к ним прикреплен. В следующем стеллаже я нашел что-то, чтобы прикрепить Амортенцию и все нужные для ее приготовления ингредиенты.

Лицо Снейпа превратилось в практически ничего не выражающую маску, которую он время от времени нацеплял и разобрать по которой что-либо было не возможно. Гарри поднял одно плечо, просто на всякий случай. Какой, однако, он не мог сказать. А Снейп же сказал лишь:

— Пульки?

— Да, пульки. От духового ружья моего кузена. Ему подарили его на Рождество, когда ему было шесть.

Это было не самое лучшее Рождество на памяти Гарри. Конечно, этот праздник редко оставлял после себя приятные воспоминания, пока Гарри не начал учиться в Хогвартсе. Но тот особенно... у него было так много маленьких ранок из-за того, что Дадли стрелял в него с близкого расстояния. К тому времени, когда школьные занятие возобновились, вид у него был словно он переболел ветрянкой, поэтому из школы его отправили домой. Тетя Петуния была в ярости! Не из-за того, что сделал Дадли, конечно...

— Когда вам обоим было шесть, — сказал Снейп. — Вы же одного возраста, так?

— Дадлик на месяц старше, но да. Так что, практически одинакового.

Спустя еще нескольких минут помешиваний Снейп так ничего и не сказал, но Гарри знал, что, когда он все обдумает — о чем бы он там ни думал — он все равно заговорит. И профессор его не разочаровал.

— Ты используешь эти стеллажи для всего?

— Практически, — повторил Гарри с печальной улыбкой. Он как раз бросал в светло-голубое зелье, долька за долькой, дикий чеснок, в то время как Северус продолжал мешать. — У меня есть пара стеллажей для квиддича: игроков и их статистики, различных команд, обманных движений и специального оснащения, вроде типов метел. Стеллаж или два отведены для старины Волди: для всего, что он мне сказал или что я о нем прочитал в газетах с тех пор, как он вернул себе тело.

Гарри отвернулся, когда ему показалось, что Снейп собирается сказать что-то утешительное. Мальчику не нравились все эти банальные слова утешения.

— А другие школьные предметы? — вместо этого спросил Снейп. — Они тоже занимают место на полках?

— Теперь, да, — Снейп хмыкнул, а Гарри продолжил. — Вряд ли они просто так взяли и появились, но... как и с ингредиентами для зелий... теперь у меня есть доступ к этим стеллажам, хотя раньше, как бы я ни старался, я не мог до них добраться.

— Возможно, теперь ты будешь лучше справляться с учебой.

— Возможно, — согласился Гарри. Он честно мог сказать, что, несмотря на неприятный разговор, опасной граничащий с чувствами, сегодня ему понравилось работать с Северусом. И он был рад, что его опекун, похоже, понял его объяснения о стеллажах без всяких дополнительных вопросов. Он не был уверен, что у него бы получилось объяснить лучше.

* * *

Меньше чем через час Северус потушил пламя и наложил на котел сохраняющие чары, чтобы пыль и другие загрязняющие примеси не попали внутрь. Теперь зелье должно было настаиваться десять часов, прежде чем они смогут добавить туда измельченных скарабеев и потомить его на медленном огне еще два часа. Тем временем они смогут поужинать и, надеялся Северус, поспать. Он был не слишком уверен, что Гарри сумеет достичь последней цели, но мальчику нужно будет попытаться. Завтра днем Гарри попробуют зелье, и они посмотрят, сможет ли оно вызвать у мальчика сны, пока он бодрствует и может получить помощь от Северуса.

Если зелье не сработает, Северус — с гарриной помощью — попробует доработать его или же они перейдут к другому зелью.

Северус был приятно удивлен, узнав, что Гарри действительно знает о зельях больше, чем показывал во время уроков. Его новое понимание искусства зельеварения могло быть связано с тем, что магические поражения раскрыли его способность вспоминать вещи, не используя эти его стеллажи. А может быть, дело было в чем-то другом. Северус не знал.

Что же касается стеллажей, то он был одновременно удивлен, что Гарри использовал этот метод запоминания, и впечатлен. Это было весьма изобретательно со стороны столь юного и, к тому же, необразованного ребенка. Именно так он Гарри и сказал.

— Из описания, твои стеллажи, — начал он, — напомнили мне о древнем искусстве loci memory (п.п.: loki — место, memory — память), впервые описанном в трактате “Риторика для Геронния” в 85 году до нашей эры, вполне возможно написанном Квинтусом Корнификусом. Этот трактат посвящен не только риторике, но и методу локи, представляющему собой мнемоническую схему. — Он взглянул на Гарри. — Ты знаешь, что это такое?

Гарри кивнул.

— Гермиона однажды рассказывала нам с Роном об этом. Они чертовски полезны.

— Именно так. Эта конкретная мнемосхема, метод локи, предполагает использование некоторой локации для того, чтобы вспомнить детали. Классически используется какой-нибудь замок, где каждая комната или коридор “привязаны”, ели говорить твоими словами, к чему-то, что ты хочешь запомнить.

Выражение лица Гарри было некой смесью потрясения и недоумения, на что Северус отреагировал одной из своей редких улыбок.

— Другими словами, ты разобрался в древнем способе сохранения памяти в очень юном возрасте и без какого-либо латинского руководства. Ты молодец.

Северус обрадовался, когда Гарри улыбнулся в ответ. Возможно, это частично избавит мальчика от страха, что он “урод”. Как же он ненавидел это слово, особенно из уст Гарри, ведь он знал, что мальчик лишь повторят слова своих маггловских родственников. Скорее всего, потребуется много лет, прежде чем Гарри перестанет так о себе думать. Ни один ребенок, оставленный в подобном окружении, не мог сделать больше, чтобы преодолеть эту парадигму, тайно въедавшуюся в его мозг с тех пор, как ему был всего год. Но он возлагал на Гарри большие надежды, ведь тот уже столько преодолел.

— Спасибо, Северус.

Северус кивнул. Он разрешил Гарри называть его по имени, когда стал его опекуном, но мальчик редко пользовался этим... только когда чувствовал себя достаточно уверено — понял Северус. Хм. Они должны поработать над этим. Но в то же время это служило хорошим индикатором того, насколько уверено Гарри чувствовал в конкретный момент, раз уж мальчик не спешил сам говорить о том, что он нервничает или чувствует себя неуверенно.

Следующие несколько минут Северус описывал последние этапы приготовления зелья, которое они продолжат варить завтра. Потом они направились наверх, где вместе взялись за приготовление ужина. Гарри нарезал лук, затем помидоры, грибы и редис для салата, в то время как Северус разогрел вчерашний суп. Когда суп закипел, он посыпал его большим количеством сыра и поставил тарелки на стол. Сыр расплавился, и теперь вся поверхность была покрыта мягкими ниточками.

Некоторое время они ели молча, пока Северус ни сказал:

— Когда бы ты хотел тренироваться: утром или вечером?

Гарри, похоже, задумался над его словами, чему Северус был рад.

— Если я выберу утро, мы все равно будем заниматься сегодня вечером?

Конечно.

— Тогда утром. Пожалуйста.

— Замечательно.

После ужина они вместе прибрались. Северус мыл посуду, а Гарри ее вытирал и убирал в шкаф.

— Вдвоем это делать гораздо легче, чем одному, — сказа Гарри, когда они закончили.

— Так со многой работой, — ответил Северус.

— Аг... эм, да. — Гарри смущенно улыбнулся ему. — Я имел в виду именно эту работу. Раньше я ее ненавидел.

— У Дурслей?

Гарри кивнул.

— Порой... в большинстве случаев, мне приходилось убирать тогда, когда я даже не ел. Это было отстойно, — Гарри сжал губы и опустил взгляд. — Простите.

— Все нормально, Гарри, — быстро сказал Северус. — Я не одобряю вульгарность, как ты хорошо знаешь, но иногда, особенно когда ты выражаешь свои эмоции к пережитому, мы можем закрыть глаза на твой выбор слов.

Быстрый кивок.

— Ладно. Спасибо.

— Что на счет отстойности...

— Может не будем об этом сейчас? — перебил Гарри. — Я бы предпочел не углубляться в подробности, если вы не против. Я бы лучше позанимался сегодня. Хорошо?

После довольно терпимого дня совместной работы над зельем и довольно хорошего поведения Гарри, Северус молча согласился.

— Хорошо. Но мы еще вернемся к этому разговору.

— За чаем, да? — сказал Гарри, дерзко ухмыльнувшись. — Но завтра?

— Да, завтра. А теперь пойдем, переодевайся в спортивную одежду.

За следующий час, пока они занимались, Северус отметил, что сегодня Гарри чувствовал себя лучше, чем последние несколько недель. Возможно, даже, одна ночь нормального сна принесла ему пользу. После они приняли душ, немного посидели перед камином, а потом отправились спать пораньше. Хоть они были не на много севернее Хогвартса, после заката здесь темнело быстрее, да и, видя зевки Гарри, Северус сам начинал ощущать усталость.

— А можно мне еще Зелья для сна без сновидений сегодня? — Спросил мальчик, прежде чем отправиться спать.

— Нет, прости. Ты пил его только вчера.

Гарри наградил его ухмылкой, достойной Малфоя.

— Значит сегодня у меня будут кошмары. Спасибо.

— Гарри...

— Нет, все нормально. Если вы не против просыпаться от моих криков, то кто я такой, чтобы возражать?

— Гарри! — резкий тон быстро привел мальчика в чувства. Северус встал и двинулся к нему, но тут же замер, когда Гарри отшатнулся назад. Мужчина поднял руки и тихо заговорил. — Попробуй сегодня вместо этого окклюменцию. Я знаю, что в последнее время ты не практиковался. Но это может отогнать кошмары. Ты хочешь, чтобы я помог тебе с медитацией сегодня?

Явно стыдясь своего срыва, Гарри почти что пожал плечами, но все же вместо этого кивнул.

— Аг... то есть ладно. Хорошо.

— Замечательно. Ложись в кровать, я подойду через несколько минут.

Северус смотрел, как мальчик уходит, снова чувствуя, что балансирует на очень тонкой веревке с очень опасным кипящим котлом под ней. Ему казалось, что он вот-вот оступится или веревка оборвется. Гарри по-прежнему — и это будет продолжаться еще долго — был на грани из-за своей зависимости и недостатка нормального, регулярного сна. Северусу нужно было помнить об этом и корректировать свое поведение.

Несколько минут спустя он успокоился достаточно, чтобы войти в комнату Гарри и придвинуть стул к его кровати. Следующие полчаса Северус проводил одну из самых сложных и гораздо более глубоких медитаций, чем, как он думал, ему потребуется, для естественного погружения Гарри в глубокий сон.

Кажется, медитация помогла, потому что на протяжении ночи он не получил ни одного сигнала от Дорменхауса о том, что Гарри нуждается в нем или страдает от кошмаров. Но после того, как он встал в 6 утра, дом уведомил его, что кто-то прибыл порталом на то же поле, что и они с Гарри два дня назад.

Сигнал не был тревожным, и Северус понял почему, когда парой секунд позже увидел, кто был их “гостем”: к передней двери, со всей скоростью, что позволяли ему его старые ноги, шел Альбус Дамблдор.

Северус вздохнул. Неужели они не могли и пары дней поработать над проблемами Гарри без вмешательства надоедливого старика?

Но новости Альбуса, когда он соизволили изложить их, выпив чашечку чая и съев половину булочек, принесенных им из Хогвартса, скорее ужасали, чем доставляли помеху.

— Драко Малфою опасно находиться в Хогвартсе из-за Волдеморта, — сказал ему Альбус, вытряхивая крошки из своей бороды. — Я бы хотел, чтобы ты принял его здесь.