Before the Dawn (джен)

Из дневника Гарри Джеймса Поттера

В любом случае, он нуждается во сне гораздо больше меня. И, кроме того, у меня нет кошмаров, если я не ложусь спать. Мне хватит и пары часов. Я в этом уверен.

Гарри закрыл дневник, подавив очередной сводящий челюсть зевок. Он указал палочкой на голову и пробормотал:

— Excito Sursum.

Гарри ощутил, как по телу прошла волна адреналина, и сделала надо собой усилие, чтобы сдержать рвущийся наружу сумасшедший смех. Он нашел эти чары в одной из одолженных у Снейпа книг. По идее, это было контрзаклятие к проклятью Somnambulus, но Гарри решил, что оно вполне сгодится и в случае его усталости, когда он просто вынужден был продолжать бодрствовать. Главным побочным эффектом, насколько он мог судить, было быстро проходящее головокружение.

Он воспользовался этим заклинанием уже в четвертый раз, два из которых пришлись на эту ночь. Спустя секунд тридцать, головокружение прошло, но прежде, чем он сумел задуматься над тем, что это значит, на смену ему пришла головная боль. Он прижал руку ко лбу, стараясь не касаться шрама в виде молнии. Всякий раз, когда он это делал, шрам отзывался покалыванием, и поэтому Гарри по возможности старался его не трогать. Прошло несколько недель с тех пор, как его голова раскалывалась из-за боли в шраме, недели с тех дней, когда он столкнулся с Волдемортом и когда ему пришлось запихнуть боль в чулан своего разума, чтобы не сойти из-за нее с ума.

Прошло еще несколько минут, и головная боль отступила.

Гарри решил, что просто слишком резко двинулся. Он взял книгу с полки и устроился на кровати, чтобы почитать. Эту книгу ему подарила Гермиона в качестве компенсации за пропущенный день рождения. К тому же она отдала ему и тот подарок, который пыталась отправить раньше, когда он был в Топшэме, где его пытали, ослепили и изнасиловали.

Тряхнув головой, чтобы избавиться от этих воспоминаний, он сконцентрировался на тексте, изложенном на страницах тяжелого тома. Книга, «Благородный Спорт Волшебников» Квинтиуса Амфрэйвила, была довольно неплоха и включала несколько схем игр XVII века. Конечно, впервые она была издана в 1620, и многие правила квиддича с тех пор изменились. Но это касалось только деталей, вроде числа и разнообразия фолов. Большая же часть общих правил и методов получение очков была такой же, как и почти четыре сотни лет назад.

Книга была достаточно интересна, чтобы удержать его ото сна остаток ночи.

Несколько часов спустя, когда он услышал, как Снейп вышел в коридор, Гарри отложил книгу и отправился в душ. Немного понежившись под потоками теплой воды, Гарри отрегулировал температуру. Контрастный душ помогал ему отделаться от сонливости, не прибегая к заклинанию Excito. Он не хотел, чтобы Снейп видел его уставшим и спрашивал, как он спал. Но в этот раз ему не стоило беспокоиться. К тому времени, как он зашел в гостиную, Снейп уже поднялся из-за стола, за которым они обычно ели, залпом допив свой чай.

— Вы хоть что-нибудь съели? — спросил его Гарри.

Мимоходом покачав головой, Снейп подошел к двери и взял с вешалки свою учительскую мантию.

— Не очень-то хороший пример вы мне подаете, — сказал Гарри, дерзко ухмыльнувшись.

В ответ Снейп просто поднял бровь.

— Могу тебя заверить, я употребляю достаточно пищи для нормальной жизнедеятельности.

— Угу.

Гарри опустился на свое место за столом и заказал завтрак. Ему совсем не хотелось есть, и потому он просто уставился на тосты, яйца и бекон, появившиеся на столе.

— Но это не значит, что ты можешь делать то же самое, — незаметно приблизившись сзади, сказал Снейп. — Ты должен что-нибудь съесть.

От неожиданности Гарри подпрыгнул на месте, не сумев ничего с собой поделать. Бросив через плечо сердитый взгляд, он сказал:

— Ага, старая уловка «делай, как я говорю, а не так, как я делаю». Где-то я это уже слышал.

Снейп прищурился и страдальчески вздохнул. А затем за три больших шага преодолел разделяющее их расстояние и теперь был достаточно близко, чтобы, при желании, схватить Гарри. Мальчик вздрогнул и отдвинулся, а Снейп тем временем дотянулся и взял со стоящей на столе тарелки тост. Он откусил кусочек, быстро пережевал его, проглотил и бросил на Гарри ответный сердитый взгляд.

— Доволен? — проворчал он.

Вся эта картина была настолько абсурдна, что Гарри не мог не рассмеяться.

— Очень, сэр, — сказал он, посмеиваясь. — Доброго утра.

— И тебе того же, — сказал Снейп, бросил на него для убедительности еще один сердитый взгляд и, откусив еще кусочек тоста, двинулся обратно в сторону двери. — После обеда у нас тренировка. Не опаздывай.

— Ага. Ладно. — Он и забыл, что сегодня днем у них была назначена тренировка. Внезапное покашливание вновь заставило Гарри вздрогнуть. Поразительно, как часто Снейп спускал ему его неуважительность. Мерлин знает, дядя Вернон бы никогда не допустил бы подобного. — Простите. Нет, сэр, не опоздаю.

Он оглянулся через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть, как Снейп кивнул. Его лицо уже было скрыто за черными, сальными волосами. А затем, мгновение спустя, он отправился учить своих болванов. Сегодня утром это были четверокурсники, вспомнил Гарри.

После того, как Снейп ушел, Гарри выпил немного чая. Немного поковырялся вилкой в еде и, наконец, съел пару кусочков яичницы, просто чтобы позже ему не пришлось лгать, если — когда — Снейп спросит, поел ли он. Конечно, Снейп наверняка еще как-нибудь изловчиться, чтоб подтвердить данную информацию, спросит Добби, например. Теперь, когда профессор не стоял — и не сидел — у него над душой и не напоминал о манерах, Гарри подпер подбородок рукой, поместив локоть на стол. Он и в самом деле очень устал.

Вновь зевнув, Гарри позвал домового эльфа — не Добби — чтобы он убрал со стола, а сам пошел за вещами, необходимыми для занятий. Первым уроком у него шла Трансфигурация, и сегодня они должны были превращать котелки в свиней. Маленьких свиней, втайне надеялся Гарри. Предполагалось, что профессор МакГонагалл передаст ему через Гермиону котелок, который он должен был использовать…

«Ох, - подумал он, услышав стук в дверь, — а вот и она».

Хотя Гарри и ожидал прихода Гермионы, он все равно, не желая показаться неосмотрительным, достал свою палочку прежде, чем приблизиться к двери. Но за дверью не оказалось Пожирателей Смерти, только Гермиона и ее огромная стопка книг, поверх которой громоздился старый, чугунный котелок.

Гарри кинулся вперед, заметив, что конструкция начала раскачиваться, и как раз успел подхватить котелок. Однако книги тоже начали шататься. Гермиона попыталась удержать их, но они с грохотом повалились на пол.

— Черт!

— Гермиона! — но та уже и так покраснела.

— Что? — спросила она невинно, наклонившись, чтобы подобрать свои книги.

Гарри отставил котелок в сторону и тоже опустился, чтобы ей помочь.

— Просто поражаюсь твоему выбору слов, — сказал он, пожав плечами.

— Я и похуже говорила.

— Но не посреди же коридора. И не перед дверью профессора Снейпа.

Прижав руку ко рту, Гермиона покраснела еще пуще.

— Ох! Ты же не думаешь…

— Что он услышал? Не-а, он уже ушел на урок. — Гарри вручил Гермионе ее стопку книг.

Ее вздох облегчения вызвал у него улыбку.

— Спасибо, Гарри, — сказала она и повернулась, чтобы уйти.

— Эй, погоди секунду. Я сейчас, только возьму из комнаты эссе для профессора МакГонагалл. Сдаешь его за меня, ладно?

— Конечно.

Гермиона подождала, пока Гарри сбегает к себе и возьмет эссе по Трансфигурации. И еще одно по Травологии, о котором он почти забыл. Этот предмет вызвал у него некоторые затруднения, так как в подземельях у него не было возможности выполнять хоть какую-то классную работу, но Гарри старался, как мог.

Практическую часть Зельеварения он, кончено, вынужден был завершать вечерами после ужина под пристальным надзором Снейпа. В первый раз, когда он варил зелье подобным образом, Гарри так нервничал, что почти взорвал личную лабораторию Снейпа. Но тот не наорал на него и даже не обозвал идиотом, а просто убрал беспорядок и ненадолго покинул комнату, а когда вернулся, сказал Гарри начать заново. Его голос был тихим, но не таким отчаянно и смертельно тихим, каким, Гарри было хорошо известно, он мог запросто стать.

Во второй раз Гарри сумел сварить зелье правильно, но, конечно же, не так хорошо, как Гермиона. Но вполне сносно, чтобы получить удовлетворительную оценку. Следующее практическое занятие прошло более гладко, и Гарри начал думать, что он сможет справиться с зельями, ведь теперь ему нечего было беспокоиться о том, что Снейп отчитает его перед всем классом.

Вернувшись к двери, Гарри протянул Гермионе домашнюю работу, упомянув и про Травологию.

Гермиона убрала эссе в сумку, проявив при этом чудеса маневрирования с книгами.

— Рон хотел, чтобы я спросила тебя, не заглянешь ли ты в ближайшее время в Общую Гостиную.

Гарри дернул плечом, чувствуя, как его желудок сделал пируэт.

— Я не знаю, Гермиона…

— Я сказала ему не давить на тебя, но он заставил меня пообещать, что я спрошу.

— Все нормально. А почему он просто не придет сюда? — Гермиона наградила его долгим взглядом, и Гарри вздохнул. — Он позволяет Северусу пугать себя? Где же его гриффиндорская храбрость?

— Там же… — Гермиона оборвала себя, но Гарри знал, что она хотела сказать.

— Что, то же самое можно сказать и обо мне, да? — Гарри почувствовал, как лицу приливает кровь, и отступил назад в знакомую безопасность своего дома. Он знал, что ведет себя как придурок и, вполне возможно, как трус, но не мог ничего с собой поделать. От простой идеи покинуть подземелья в эти дни, когда замок был полон студентов, половина из которых возможно была Пожирателями Смерти, у него начинала кружиться голова, а разум охватывала такая тревога, какой он еще не испытал в своей жизни. — Но меня же едва не отправили в Слизерин, так что мое поведение вполне объяснимо. Ты же знаешь, что слизеринцы всегда беспокоятся за свою шкуру.

— Гарри…. — Гермиона перенесла вес книг на левую руку, чтобы иметь возможность вытянуть правую, словно желая прикоснутся к нему. Он отодвинулся еще дальше. — Гарри, я беспокоюсь о тебе. И Рон тоже. И профессор Люпин говорит, что уже давно не виделся с тобой.

— Вы все знаете, где я живу.

— Да, — согласилась она. — Но и тебе нужно выходить куда-нибудь, понимаешь? Навещать своих друзей, а может быть, и есть в Большом Зале. Летать. Когда ты последний раз летал?

Гарри пожал плечами, хотя отлично знал, когда это было. С Роном, за день до приезда остальных студентов. Это был последний день, когда он чувствовал, что может свободно покидать их комнаты в подземельях.

— Но ты же любишь летать!

— А еще я люблю, когда меня не похищают. Не пытают. Мне, знаешь ли, нравится быть живым, — прорычал он.

— Это нечестно, — запротестовала Гермиона. — Никто не собирается похищать тебя из Хогвартса.

«В отличие от дома твоих дяди и тети», — возможно, подумала она. Но его уже похищали и отсюда. Уголок его рта скривился в сардонической улыбке.

— Слишком поздно. Кое-кто это уже сделал. Несколько недель назад.

Она резко вздохнула, а ее глаза расширились.

— Но, но…

— Но я неплохо справился, — сказал Гарри. Ему не нравилось думать о том, что случилось в Министерстве после того, как Дамблдор — или скорее Волдеморт под личиной Дамблдора — солгал ему на счет Рона, чтобы увести с собой. Он снова был схвачен и почти заключен в «особую камеру», которую подготовил для него Малфой, где его бы, несомненно, пытали. Опять. — Просто пришлось сделать из Люциуса Малфоя сквиба.

Еще один вздох. Широко раскрытые глаза.

— До меня доходили слухи, но…

Гарри вздохнул, почувствовав легкую боль. В его позе сквозили небрежность и безразличие, словно его не тошнило при мысли о том, сколько же силы бежало по его собственным венам. Отвращение. Страх. Как, должно быть, и у всех остальных. Даже если он убьет Волдеморта и останется жив, Министерство все равно захочет посадить его под замок, словно бешеную собаку. И они будут правы.

— Это правда. Я разрезал его магическое ядро на столько частей, что они больше не смогут соединиться вновь. Но я мог и просто убить его. И я хотел это сделать.

Лицо Гермионы стало серым, и она затрясла головой, словно пытаясь отрицать услышанное. Ее голос превратился в хриплый шепот, когда она произнесла:

— Что заставило тебя остановиться?

Гарри безрадостно улыбнулся.

— Меня остановил Северус. Он сказал мне остановиться, сказал, что смерть Малфоя не должна оказаться на моих руках. Так что передай Рону, когда он снова начнет рассуждать о моральных принципах, что Северус гораздо лучше, чем когда-либо буду я.

Сказав это, он закрыл дверь прямо перед носом у Гермионы, уже ожидая последствий.

TBC….

Северус едва успел начать урок у четвертого курса Хаффлпаффа и Райвенкло, как его прервали. Как правило, сорванный урок стоил виновнику руки или ноги, ну, на худой конец, ущемленного чувства собственного достоинства. Но когда Северус увидел лицо Гермионы Грейнджер, ворвавшейся к нему в класс посреди урока, он испугался до такой степени, что сделал то, что делал крайне редко, если такое вообще когда-либо случалось. Он вышел из класса.

— Инструкции на доске, если вы, конечно, потрудитесь прочесть их. Ингредиенты в шкафу. Ну? — зарычал он на студентов, стремительно шагая к двери. — Чего вы ждете? Приступайте!

Как только студенты кинулись исполнять приказ, Северус вывел мисс Грейнджер в коридор и спешно — что никак не повлияло на качество — наложил заглушающие чары.

— Что стряслось? — резко спросил он.

— Гарри… — начала она.

— Нетрудно догадался. — Северус сжал руки в кулаки и еле удержал себя от того, чтобы сорваться с места и побежать в их с Гарри комнаты. — Он ранен?

— Нет! — быстро сказала она. — Ну, я так не думаю…

— Объясни, — рявкнул он.

— Он… — медлила Грейнджер, нервно переминаясь с ноги на ногу, даже несмотря на огромную стопку книг в руках. — Я думаю, он не совсем в порядке.

Северус знал об этом. Мальчик не покидал их комнат с тех пор, как начались занятия, или, если быть точнее, с того момента, как в школу вернулись ученики. К тому же Гарри плохо спал, страдая от кошмаров всякий раз, когда его голова касалась подушки. Северусу нужно было провести с ним откровенную беседу на предмет использования им Заглушающих чар, не говоря уже обо всем остальном. Но он не стал высказывать это вслух, предпочтя скрестить руки на груди и усмехнуться.

— И вы прервали мой урок из-за этого?

В ответ Грейнджер нахмурилась, и Северус попытался напомнить себе, что Гарри считал эту девочку своим другом и что ему не стоит устраивать ей публичную казнь. Уже сам факт того, что она прервала его урок, говорил о том, что все было гораздо хуже, чем Северус предполагал. Он знал, что в противном случае Грейнджер не сделала бы ничего подобного. И разве она сама не должна была быть в данный момент на уроке!?

— Да. А вы знали, что он винит себя в том, что случилось в Министерстве? С мистером Малфоем?

Ну, конечно, Гарри винил себя. В конце концов, он сделал из Малфоя сквиба. Но Северус не знал, что Гарри рассказывал ей о случившемся. И тем не менее….

— Это была самооборона

— Очевидно, — сказала девушка с откровенным презрением, отчего у Северуса прямо-таки зачесались руки взять и сбить с нее всю спесь. — Но я не думаю, что Гарри видит это в таком свете. Он говорил об этом… словно считал, что он сделал что-то действительно плохое. Словно он думает, что становится черным магом. Он сказал, что только ваши слова, удержали его от убийства мистера Малфоя.

Северус был удивлен, но ничем не выказал этого, разве что слегка прищурился. Но секундой позже он осознал, что здесь нечему было удивляться. Разве было такое время, когда Гарри не брал весь груз вины на свои плечи? В конце концов, он винил себя за каждую смерть, за каждую пытку, устроенную Темным Лордом со времени его возрождения, словно насильно забранная у мальчика кровь была причиной всему этому. К тому же он обвинял себя и в случившемся с Дамблдором. Не говоря уже о Седрике Диггори и Блэке…

Вздохнув, Севеурс сказал:

— Благодарю за то, что обратили на это мое внимание, мисс Грейнджер. Я поговорю с ним.

— Спасибо, профессор. — Девушка поджала губы, а затем добавила: — И я не думаю, что он вообще спит или ест. Он выглядит… белее уставшим и худым, чем пару недель назад.

— Я знаю, — сказал Северус. — Это всё?

— Да, сэр. Прошу прощения, что прервала ваш урок.

Северус сухо кивнул и вернулся в класс, обдумывая всё то, что рассказала ему Грейнджер. У него разболелась голова, и он потер виски, чтобы слегка утешить боль. Несомненно, Гарри был сложной для решения проблемой. Но ведь казалось, что мальчик делает успехи. Было ли это все ложью?

Северус почти обрадовался, когда у одного из Хаффлпаффцев задымился котел. Кричать на студентов было гораздо легче, чем думать над тем, что делать со своенравным подопечным.

* * *

Драко Малфой пребывал в затруднительном положении.

Несмотря на все свои разглагольствования, в действительности, он не хотел становиться Пожирателем Смерти. И он очень не любил своего отца. Эти чувства крепли в нем с тех пор, как, будучи маленьким мальчиком, он научился здоровому уважению к трости отца.

Но нежелание становиться Пожирателем Смерти… это было что-то новенькое. В течение последнего года он созерцал всю бесполезность террористической компании Темного Лорда, особенно, что касалось ведения дел с тупицами вроде Амбридж и Фаджа и того безобразия, которое они устроили в Хогвартсе. И его чувства только укрепились, когда, всего лишь за неделю до того, как потерять магический дар, отец похвастал ему тем, что случилось с Гарри этим летом.

Драко не мог поверить в то, каким наивным он был.

То, что его отец был способен на подобное. То, что сам Темный Лорд мог сделать это и поощрял к тому же своих последователей… Будучи чистокровным и членом семьи Малфой, он вырос с убеждением, что он лучше других. Он узнал, что так же, как и его отец, может получить все, что захочет. Но без принуждения. Не по средствам насилия. Мерлин, никогда.

Это было так… в высшей степени грубо. Так ненужно.

Столь невыносимо подло.

На свое хвастовство отец получил совсем не ту реакцию, на которую рассчитывал, Драко был в этом уверен. Чувство отвращения к отцу укрепилось окончательно, и Драко был более чем счастлив позлорадствовать над ним, когда они с матерью узнали, что его магическое ядро было уничтожено.

Несмотря на то, что, благодаря новому статусу Люциуса, их семья была опозорена, Драко хотелось поздравить Поттера с отлично проделанной работой. Но, увидев своего бывшего соперника в ночь, когда ученики вернулись в замок… всё, что он сумел ему сказать, это что собственный отец был ему противен.

В тусклом освещении подземелий лицо Поттера было таким… непроницаемым, как камень. Как хрупкий камень. В его глазах был отголосок всего пережитого, слишком много боли. Драко снова задавался вопросом, были ли слухи о жизни Поттера дома — о том, что его держали в чулане и морили голодом — правдивы. Даже если и нет, Поттер прошел через столь многое, что это просто не могло на нем не отразиться.

Это вот и ставило его в затруднительное положение. Ему нужно было поддерживать репутацию и других Слизеринцев, которые вполне могли попытаться убить его раньше, но в то же время он больше не мог делать то, что грозило навредить Поттеру.

Он, Драко Малфой, на самом деле беспокоился. И о ком? О чертовом Гарри Поттере.

Раньше он думал, что сама эта идея заставит его пойти и самостоятельно сброситься с Астрономической Башни при первой же возможности. Но ему удавалось мириться с ней вот уже почти две недели. Он даже умудрялся держаться от Поттера подальше, хотя и был более чем уверен, что тот может поговорить с друзьями или с кем-то еще. О, конечно, у него были Грязнокровка и Уизел, но ни один из них даже близко не мог представить ту тьму, которую видел и пережил Гарри…

И вообще, с каких это пор он стал «Гарри»?

Но затем Драко обнаружил, что с той ночи никто Гарри не видел, а он знал, что такая изоляция не пойдет ему на пользу. А после Грейнджер опоздала на продвинутую Трансфигурацию. Грейнджер! И хотя профессор МакГонагалл явно пребывала в ужасе, Драко лишь просто испытал любопытство, особенно после того, как Грязнокровка передала ей эссе Поттера. Значит, она виделась с ним, но, судя по ее виду, их разговор прошел не слишком удачно. Грейнджер, конечно же, села рядом с Уизли и начала перешептываться с ним, после чего они оба помрачнели.

И потому, когда настало свободное от занятий время, он вдруг обнаружил, что ноги сами ведут его к комнатам крестного, хотя он слабо представлял, о чем они будут разговаривать с бывшим врагом. Как он предложит выслушать его и как они станут хорошими друзьями, даже несмотря на то, что когда-то давным давно Поттер отверг его предложение.

Драко действительно не хотелось становиться Пожирателем Смерти.

Глубоко вздохнув, он постучал в дверь. Он не был уверен в том, что ожидал увидеть, когда дверь откроется, но шатающийся Поттер с воспаленными красными глазами точно не посещал его фантазий. Он ожидал направленную в грудь палочку и подозрительный взгляд. Но Поттер выглядел более худым и уставшим, чем каких-то две недели назад. Заметил ли это Северус?

— Жутко выглядишь, Поттер, — сказал он. Это не входило в его планы, но язвительная ухмылка на губах Поттера показала, что прокол Драко не внес никаких перемен в отношения между мальчиками.

— Спасибо. Чего ты хочешь?

— Поговорить с тобой.

— Да? — Поттер прищурился. Под его глазами залегли тени, словно кто-то поставил ему пару фингалов. Единственное, что не изменилось, так это присутствие палочки в руке. — О чём?

— О защите. — Он вздохнул и демонстративно оглянулся назад, прежде чем, понизив голос, сказать: — От всем известных личностей, страдающих манией величия. Мы можем обсудить это где-нибудь помимо коридора подземелья?

Долгое-долгое время Поттер всматривался в него. Драко старался не отводить взгляда, но это давалось ему с трудом. Поттер был низким и тощим. Как он мог быть надеждой Магического Мира? Но, с другой стороны, он превратил Люциуса в сквиба…

— Я тебе не доверяю, — наконец, сказал Поттер.

— Я знаю, — вздохнул Драко. Пора было принимать радикальные меры. Он достал палочку, вынудив Поттера напрячься. Но затем Драко повернул палочку рукояткой к Поттеру, из-за чего тот уставился на него.

— Это…

— Возьми. Я не собирался проклинать тебя, но теперь ты можешь и сам в этом убедиться.

— Я не…

— Ради всего святого! — вдруг воскликнул Драко. — Что ещё я должен сделать, чтобы удостоиться беседы с тобой? Просто поговорить и ничего более.

Поттер потер шею и отвернулся, пожав плечами. Затем он вытянул руку и схватил палочку Драко, словно какой-то снитч. Чертовы рефлексы ловца. Поттер взвесил палочку в руке, наблюдая за реакцией Малфоя из-под отросшей челки. Драко честно пытался удержать себя от того, чтобы отобрать у Гарри свою палочку — руки у него так и чесались.

— Ладно, — спустя мгновение устало сказал Поттер. — Ты можешь войти.

— Премного благодарен, — ответил Драко, но все-таки проследовал за ним в гостиную Северуса, где удобно устроился на диване. Про себя он отметил, что Поттер не сел, продолжая переминаться в с ноги на ногу, стоя чуть в стороне.

Наконец, Поттер сказал:

— Хочешь что-нибудь выпить? Чаю там? — но затем покачал головой. — Нет, забудь об этом. Я не буду вести с тобой разговоры за чаем.

Драко изогнул бровь — жест, которому он научился у Северуса — и почти улыбнулся, заметив, как Поттер скривился.

— Ничего не имею против чая.

— Нет! — Поттер глубоко вздохнул. — Как насчет горячего шоколада?

— Пойдет, — ответил Драко, недоумевая, что же Поттер имеет против чая.

Несколько минут спустя, когда они вмести потягивали какао, Поттер сказал:

— Ты хотел поговорить. Ну, так говори.

— Ну да… — пытаясь тянуть время, Драко сделал очередной глоток какао. — Я хочу защиты. Как я и говорил.

— О, и с какой стати я должен тебе помогать?

Вообще-то Драко не предполагал, что Поттер откажется помочь ему «перейти на светлую сторону». Похоже, придется поработать над этим.

— Я думал, ты захочешь помочь однокласснику, слизеринцу, отвернуться от Темного Лорда.

Поттер снова прищурился, и пусть даже выглядел он паршиво, глаза его светились хищным блеском. Да и тон был ледяным, когда он сказал:

— Называй его Волдемортом.

— Я… — Драко собирался с духом. — Я не могу.

— Почему не можешь?

— Ты серьезно? — он покачал головой. — Поттер, ты что, вообще ничего не знаешь? Для Пожирателя Смерти произнесенное вслух имя Темного Лорда равносильно просьбе о боли.

Драко сразу же понял, что допустил ошибку.

Скрипнув зубами и сжав кулаки, Поттер прорычал:

— Ты Пожиратель? Уже!

— Нет-нет, я не Пожиратель! Клянусь! Но меня с детства готовили к этому. Внушали, что можно говорить, а что — нет.

— Покажи свою чертову руку!

Покраснев от унижения и трясясь от злости, Драко закатал рукав левой руки — он знал, какую именно руку Поттер хотел увидеть — обнажив бледную, чистую кожу. Хотя в конечном счете, всё это могло оказаться одной большой ошибкой.

— Ничего нет, видишь?

Все такой же покрасневший от гнева, Поттер кивнул.

— Прости, — резко сказал он и отвернулся к камину, избегая взгляда Драко. — Но… В смысле, твой отец…

— Я знаю, — тихо перебил его Драко, пытаясь осознать тот факт, что Поттер только что перед ним извинился. — Я знаю, что ты имеешь в виду.

— Правда? — спросил Поттер, бросив на него быстрый взгляд через плечо

Драко встал, пытаясь поставить их в более равные позиции. Поттер же снова повернулся к нему лицом, но не отпрянул, как того ожидал Драко.

— Ага… Слушай, Поттер… Я не хочу быть таким, как он. И я не хочу быть Пожирателем.

— Не хочешь?

— Нет, — вздохнул Драко. — Ты даже не представляешь, каково мне сейчас. С тех пор, как мой отец… с тех пор, как он обесчестил себя… В смысле, если ты думаешь, что Северус…

Поттер вскинул голову, сверкнув глазами.

— Постой, что? Что там на счет Северуса?

— А как ты думаешь? Он предал Темного Лорда. Он помог тебе бежать. Ты ведь не думаешь, что это так просто сошло ему с рук?

— Он ничего не говорил…

Драко усмехнулся.

— О, да ладно. Будто бы он станет рассказывать тебе о проблемах своего Дома.

— О Слизеринцах? — потеряно спросил Поттер.

Справившись с собой и не закатив глаза, Драко все же не смог удержаться от сарказма.

— Нет, о доме семьи Принц. Придурок. (п/п: в англ варианте и факультет, и просто дом обозначаются одним словом — home)

— Ладно-ладно, жалкий сноб. — Поттер сердито посмотрел на него. — Можешь мне ничего не рассказывать. Ведь мы же тут говорим не о моей треклятой жизни.

— Вот только не надо тут мелодраму разводить, Поттер.

— Я буду истерить столько, сколь мне захочется, — прорычал Поттер. — А теперь выметайся отсюда к чертям собачьим.

— Нет, постой. — Драко поднял руки, напоминая Поттеру, что он безоружен — Пожалуйста. Я… Я честно не хочу с тобой ссориться. Можем мы хоть раз нормально поговорить?

Издав звук, не делающий ему особой чести, Поттер покачал головой.

— Нормально? Теперь я уже даже не знаю, что это значит.

Драко закусил губу, но лишь на мгновение. Он не собирался давать Поттеру понять, что нервничает. Даже если это так. Особенно если это так.

— Хочешь сказать, у тебя сейчас трудное время?

Вместо того чтобы вновь разозлиться или начать огрызаться, Поттер пожал плечами и отвернулся.

— Это неважно.

Слегка нахмурившись, Драко чуть-чуть приблизился к Поттеру.

— А что тогда важно?

— Да все что угодно. Жизнь, вселенная… У меня есть миссия, и я должен с ней справиться. Всё остальное лишено смысла.

Драко немного поколебался, сомневаясь в том, что именно значили его слова. А потом очень тихо сказал:

— Всё остальное это и есть жизнь, Гарри.

Поттер вздрогнул, словно от удара пощечины, но дикий огонь в его глазах потух, и теперь мальчик выглядел просто уставшим. Абсолютно вымотанным. В первый раз Драко по-настоящему задумался над тем, что значило быть Мальчиком-Который-Выжил. И эта мысль ему ни на йоту не понравилась.

— Угу, — тихо согласился Поттер.

Они долго стояли друг против друга, пока, наконец, Драко не сказал:

— Ты… ты хочешь поговорить об этом?

Поттер быстро замотал головой, но затем сказал:

— Но спасибо. Я… эм… я вроде как устал. Спасибо, что зашел.

Поняв, что ему пора уходить, Драко кивнул и направился к двери. Поттер последовал за ним и, когда они уже были у выхода, вернул ему изъятую палочку.

— Я мог бы зайти к тебе как-нибудь, — предложил Драко. — Если хочешь.

Поттер снова отвел взгляд и взъерошил свои волосы, и без того взлохмаченные сверх обычного.

— Эм, да. Хорошо. Если хочешь.

Драко кивнул, а когда дверь за ним закрылась, позволил себе улыбнуться.

TBC…

Северус почти обрадовался, когда у одного из Хаффлпаффцев задымился котел. Кричать на студентов было гораздо легче, чем думать над тем, что делать со своенравным подопечным..

Северус долго сомневался, прежде чем отпустить последний на сегодня класс и с помощью каминной сети переместиться в свои комнаты. Его беспокоило то, как повел себя Гарри после утреннего разговора с мисс Грейнджер. Но Севеурс не просто беспокоился — он нервничал. Он сталкивался лицом к лицу с Темным Лордом, бесконечное количество раз подвергался пыткам, многие годы исполнял роль шпиона и для светлой стороны, и для Темного Лорда, и все равно он, Северус Снейп, боялся пойти домой из страха того, что он мог там обнаружить.

И хотя Северус заботился о Гарри, как о собственном сыне, он вынужден был признать, что устал от этого, эмоционально и физически. Раньше он не знал — да и откуда бы? — через что прошел Гарри еще до поступления в Хогвартс. И ему было известно лишь о некоторых трагических «приключениях», что выпали на долю этого ребенка за пять лет, проведенных в школе.

А теперь….

После летних событий: похищения, эмоциональных и физических пыток, ужаса последней ночи в Топшэме, недель одержимости и ночных кошмаров, мнимого предательства Дамблдора… — да, это было трудное время для Гарри. Но и Северусу было нелегко, он пытался сохранять спокойствие, принимать мальчика и помогать ему, одновременно с тем пытаясь разобраться в своих собственных чувствах. Сколько раз ему хотелось ляпнуть что-нибудь или просто сдаться.

Но Гарри… Гарри нуждался в нем. Впервые на памяти Северуса кто-то действительно нуждался в нем. Так что ради Гарри он крепился.

И ради Гарри же он вступил в камин.

* * *

Гарри не было в гостиной, и, глубоко вздохнув и расправив плечи, Снейп направился в комнату мальчика.

Он постучал, но ему никто не ответил.

Страх закрался к нему в сердце. Он должен был прийти раньше, сразу после разговора с мисс Грейнджер. Северус постучал сильнее. Когда и в этот раз ему никто не ответил, он достал палочку и попытался открыть дверь, но она была заперта. Северус сразу же вспомнил тот день, вскоре после того, как Гарри очнулся, когда мальчик поддался влиянию Темного Лорда и заблокировал дверь несколькими сильными заклинаниями.

В этот раз дверь открылась после обычной Алахоморы.

Северус толкнул дверь, не зная чего и ожидать. Однако он явно не предполагал обнаружить, Гарри, лежащим на столе. Одна его рука была прижата ко лбу, а другая стискивала перо.

Через плечо Гарри Северус попытался рассмотреть, над чем тот работал. Он сразу же узнал гаррин дневник. И хотя Северус знал, что ему не следует читать личные записи мальчика, его взгляд упал на страницу, исписанную неаккуратным почерком, выхватив из них слова «кончики пальцев онемели».

Нахмурившись, Северус перешел к началу записи, задаваясь вопросом, что же еще скрывал от него этот ребенок.

13 сентября, 15.37

И, кроме того, это единственное, что помогает мне бодрствовать. Я не могу заснуть, просто не могу, или…

Разозлившись, Северус сжал кулаки и сердито посмотрел на мальчишку. Так, значит, мисс Грейнджер думала, что Гарри трус? И что он монстр только потому, что защищал себя? Северус зарычал, а потом осознал истинную причину своего гнева. Маленький идиот! Он заставлял себя бодрствовать? Неоднократно накладывал на себя заклинание, не зная о побочных эффектах? Накладывал его даже после того, как его конечности начали неметь? И хуже того, он по-прежнему обвинял себя в том, что случилось в Министерстве! Северусу потребовалась вся сила воли, чтобы не схватить мальчишку и не встряхнуть его хорошенько, чтоб впихнуть в него хоть толику здравого смысла.

Вместо этого он глубокого вздохнул и начал мерить комнату шагами. И что, черт подери, ему делать с этим мальчишкой? Он сделал все возможное для того, чтобы Гарри мог продолжить учебу и находиться в школе, но, казалось, это все еще было слишком трудно для него. Возможно… Нет, Северус пообещал не делать этого, если только Гарри не заставит его, причинив себе вред. И даже несмотря на то, что мальчишка по глупости воспользовался чарами, которые до конца не понимал, это не было похоже на тягу к суициду.

Но Северус просто не знал, что делать дальше.

Он полностью погрузился в свои мысли, когда резкий крик пронзил тишину, сменившись звуком затрудненного дыхания, словно кого-то душили.

Гарри вцепился руками в стол и откинулся на спинку стула, очевидно, находясь во власти кошмара. Когда Северус потянулся к плечу мальчика, чтобы разбудить его, он увидел, что его глаза закатились, хотя веки все еще были закрыты, а его челюсть двигалась так, словно он пытался закричать, но ему не хватало воздуха.

— Гарри! — Северус схватил его за плечо и даже не удивился, когда Гарри вырвался из его хватки, переместившись в другой конец комнаты. При этом он, казалось, так и не проснулся. Его всего трясло, а руки дрожали так сильно, что Северус до боли сжал их, чтобы зафиксировать.

— Нет! — захрипел мальчик. — Нет! Пожалуйста… не надо!

— Гарри! — снова крикнул Северус. — Проснись!

— Пожалуйста… простите… — Гарри снова подался назад. Когда он достиг стены, то поднял руки, чтобы защитить голову. Северус пытался понять, что за ужас он переживал в своем сне в этот раз. Пытки Темного Лорда или жестокость своего дяди? — Пожалуйста… нет!

Наполненные болью мольбы Гарри поколебали видимое спокойствие Северуса. Ему нужно было разбудить мальчика, не прикасаясь к нему. Он снова достал палочку.

— Congelo Tactus, — сказал он, заставив Гарри почувствовать, словно на него вылилось ведро ледяной воды.

Гарри резко вздохнул и начал отплевываться. Его глаза открылись. Пытаясь отдышаться, он подался вперед, опершись руками на пол.

— Чт… где?

— В своей комнате, — сказала ему Северус. — У тебя был кошмар.

— Что? — голос Гарри все еще был глухим, хотя удушье ему лишь приснилось. — Сколько сейчас времени?

Северус наложил чары для определения времени.

— Чуть больше половины четвертого.

— Утра? — Гарри чуть приподнялся и провел рукой по лицу. В этот момент он выглядел совсем маленьким. Уязвимым. Измотанным. Как Северус не видел этого раньше?

— Дня, — тихо ответил он. — Ты обедал?

Гарри рассеяно кивнул, но Северус знал, что он врет.

— И что же ты ел?

Пожав плечами, Гарри ненадолго закрыл глаза.

— Не помню.

— Ты на самом деле поел? — когда Гарри помедлил с ответом, Северус не выдержал: — Посмотри на меня! Если ты собираешься солгать мне, то, по крайней мере, имей совесть и посмотри мне в глаза.

Гарри быстро поднял взгляд, его глаза были широко раскрыты и воспалены. У него был такой вид, словно он не спал неделю. Но, конечно же, такого просто быть не могло!

— П-простите, сэр. Я н-ничего не ел. Не был голоден. Н-но Добби приносил обед. Простите.

Северус закрыл глаза и потер переносицу. Когда он вновь взглянул на Гарри, тот все еще стоял на коленях, словно кающийся грешник.

— Поднимайся и иди в гостиную. Нам нужно поговорить. — Он сделал паузу. — Я приготовлю чай.

Проигнорировав недовольный стон, Северус пошел на их маленькую кухоньку. Когда вода вскипела, а чай заварился, он поставил все необходимое, в том числе: молоко, сахар и тарелку бисквитов — на поднос. Этот простой ритуал оказал на Северуса успокаивающее воздействие, позволив ему упорядочить свои мысли.

К тому времени, как он вошел в гостиную, Гарри уселся на краешек дивана и притянул ноги к груди, приняв тем самым классическую защитную позу. Северус поставил поднос с чаем на стол и жестом предложил Гарри взять чашку.

Тихо вздохнув, мальчик последовал его указаниям и, взяв чашку, немного отпил и откинулся назад. Спустя мгновение, уголок его рта дернулся вверх.

— Драко приходил. Я почти предложил ему чай. Но потом передумал.

— Ммм, — пробормотал Северус, решив, что лучше будет не давать разборчивого ответа.

— Вы хотите узнать, что ему было надо?

Конечно, он хотел. Но сейчас важнее было другое.

— Не совсем, — спокойно сказал он, а потом кивнул и дал более честный ответ: — По крайней мере, не сейчас. Меня больше интересуют содержание твоего кошмара и причина, по которой ты вообще заснул посреди дня.

— Я устал.

— Могу представить. — Северус старался не повышать голос. — Вопрос в том — почему. У меня сложилось впечатление, что ты спал нормально, не считая пары ночей, когда у тебя были кошмары.

Пожалуйста, не лги мне, — мысленно взмолился он, пытаясь не выдать своих эмоций.

— Я в порядке.

— Я спрашивал не об этом.

— Я не знаю, что вы хотите, чтоб я сказал.

— Я хочу, чтобы ты сказал мне правду!

— Это… — Гарри покачал головой, избегая взгляда Северуса. Когда он снова заговорил, в его голосе сквозило отчаянье. — Это невозможно.

— Что невозможно? — подтолкнул его Севеурс, начиная выходить из себя. Как он мог помочь мальчишке, если тот не хотел говорить о своей проблеме? — Ты не можешь рассказать, что происходит на самом деле, или думаешь, что я не захочу это слышать?

— И то, и другое, — прошептал Гарри. Он снова закрыл глаза, словно ему было просто слишком тяжело держать их открытыми.

— А можно, я сам решу, что я в состоянии выслушать, а ты лучше пока последи за собой.

Гарри поднял на него рассеянный взгляд.

— А?

— Ты как всегда красноречив, — сказал Северус, так и не услышав ответа на свое замечание. — Скажи мне, что происходит. Почему ты не можешь нормально спать?

— Кошмары, — сказано это слово было тихим голосом, но подразумевало оно очень многое.

— О чем?

— Обо всем, — пожал плечами Гарри. Северус знал, что применительно к Гарри этот жест имел множество значений. В этот раз он подразумевал, что мальчик боялся сказать больше. Но почему? Он боялся вновь вспоминать о пережитом ужасе или думал, что Северус не поверит ему?

— Это слишком широко. Попытайся хоть как-то конкретизировать.

Гарри снова пожал плечами, и Северус охарактеризовал это так: он бы сказал, если бы мог, но не знал с чего начать и нуждался в том, чтобы его подтолкнули.

— Кошмар, который у тебя только что был, — начал Северус, предлагая отправную точку. — Ты все время повторял «нет», «пожалуйста» и «простите». Почему?

Гарри закусил губу и отвернулся. Северусу не хотелось давить на него, когда он был столь очевидно измучен, но он и так слишком долго не обращал внимания на эту проблему.

— Гарри. Отвечай на вопрос.

Мальчик посмотрел на него, что-то пробормотав себе под нос. Северус изогнул бровь, просто чтобы показать, что он неудовлетворен его ответом.

— Простите, — пробормотал Гарри, а затем глубоко вздохнул и собрался с силами. — Это был мой дядя, — сказал он более четко.

— Твой дядя, — кивнул Северус. — И что же произошло в кошмаре?

— Н-ничего.

И если заикание и не выдало его, то отведенный в сторону взгляд сделал свое дело.

— О? И часто у тебя бывают кошмары, в которых ничего не происходит? — сказав это, Северус нахмурился. Он не хотел насмехаться над слабой попыткой Гарри отрицать проблему. — Чем быстрее ты мне все расскажешь, тем быстрее мы оставим эту тему. Кошмары подобны яду, — спокойно продолжил Севеурс, чувствуя, что переходит на лекторский тон. — Когда ты говоришь о них при свете дня, ты словно избавляешься от яда. Очищаешься. Ты почувствуешь себя лучше, — добавил он, заметив смущенный вид Гарри.

— Я не знаю…

— Все в порядке, Гарри, — успокаивающе сказал Северус. — Ты прекрасно справляешься. Скажи мне, что случилось.

— Это… такого никогда не было, ясно? — сказал Гарри, заламывая руки. — Он не… то есть, он никогда этого не делал, это было… только в кошмаре. Понятно?

— Хорошо, — ответил Северус. Он не был уверен, с чем именно соглашается, но решил подыграть Гарри, чтобы тот продолжил говорить. — Так что же произошло в твоем кошмаре?

— Он… ну, мой дядя, он… он сделал мне больно.

— Гарри, — осторожно сказал Северус, наблюдая за его выражением лица, — твой дядя делал тебе больно, прежде чем они оставили тебя.

Умирать, — хотел добавить он, но не стал, не желая еще сильнее расстраивать ребенка.

Гарри вздрогнул, но кивнул.

— Но он никогда… он никогда… — он обхватил себя руками.

— Никогда что? — Северус был почти что уверен в том, каков будет ответ. Но мальчику нужно было это сказать, нужно было избавиться от этих ложных воспоминаний прежде, чем яд отравит его душу.

Гарри зажмурился, втянув шею в плечи.

— Он никогда меня не насиловал.

— Хорошо. Я рад, что ты смог сказать мне, — спокойно сказал Северус. — Это хорошо. Но в этом кошмаре он делал это?

Гарри кивнул, с трудом сглотнув. Его руки снова задрожали, и он зажал их между колен.

— Это… это произошло сразу после того, как он убил Х-хедвиг. Там… там повсюду была кровь. Я поскользнулся и упал, а он взгромоздился на меня и… — Гарри замолчал, смахнув навернувшиеся слезы прежде, чем они успели скатиться по щекам. — Я пытался извиниться… извиниться за то, что смерть Хедвиг вызвала такой беспорядок, что он упал. А затем он... затем…

— Он изнасиловал тебя.

— Но не по-настоящему! Честно! — теперь слезы беспрепятственно потекли по его щекам, и Северус был этому рад. Этому ребенку было из-за чего плакать.

— Я знаю. Ты уже говорил.

— Он этого не делал!

— Хорошо, — еще раз согласился Северус, гадая, сколько еще тот будет протестовать. — Что-нибудь еще произошло? Прежде чем ты проснулся?

Гарри покачал головой.

— Нет.

— Мне показалось, что тебя душили…

— А, это. — Гарри снова пожал плечами, что означало, что он не придавал значения тому, что собирался сказать. — Он всегда так делал.

Северус почувствовал привкус горечи во рту.

— Он всегда душил тебя? — Кивок. — Объясни.

— А что тут объяснять? — теперь уже Гарри с озадаченным видом наблюдал за ним. — Это был его любимый способ держать урода в узде, вот и все.

— Гарри…

— Простите, я хотел сказать, любимый способ держать в узде меня.

Севеурс не раз слышал, как Гарри использовал термин «урод», описывая отношение своих родственников к себе. Но в этот раз он упомянул об этом, как о чем-то прозаичном, лишенном каких-либо эмоций и смысла, словно этот термин был неприменим к нему. Северус задался вопросом, было ли это как-то связано с визитом мисс Грейнджер и тем, что Гарри считал себя монстром.

Но в этом он разберется позже.

— Прежде, когда мы обсуждали омерзительное поведение твоего дяди, ты говорил, что тебя несколько раз душили.

Гарри озадаченно нахмурился.

— Ну да…

Северус глубоко вздохнул и разжал челюсть.

— Тогда сколько раз, в твоем понимании, это «несколько»?

— Ну… — Гарри поднял руку и потер шрам. — Не знаю. Может, три или четыре раза, — Северус уже было собирался задать следующий вопрос, когда услышал следующие два слова,— в неделю.

И снова Севеурс почувствовал, как земля уходит у него из под ног, но не было никого, кто мог бы ему помочь.

TBC….

Северус ненадолго прикрыл глаза, но это, похоже, нисколько не помогло. Да и когда он снова открыл их и увидел Гарри, сидящего с откровенно недоуменным видом, легче не стало. Может, ему нужно что-то сказать?

— Гарри… ты понимаешь, что это не… — Севеурс вздохнул, не желая произносить слово «ненормально», даже если так и было. Но он не хотел давать Гарри оружие, которое он мог направить против себя самого и своей самооценки. Может, просто сказать все напрямую… — Удушение — это форма насилия, Гарри, даже когда это происходит один раз. Но так много… Я знаю, мы уже говорили о других вещах, которые делал твой дядя: словесных оскорблениях, пренебрежении, о том, что они не давали тебе есть…

— Ну, по большей части не кормила меня тетя Петуния…

Северус сглотнул, но выдержал взгляд Гарри.

— Да. Хорошо. Но душить тебя так часто… Есть вероятность, что он мог нанести тебе долговременную травму. Травму головного мозга.

Недоуменный взгляд на лице Гарри почти мгновенно сменился безудержной яростью, и мальчик гневно зашипел:

— Если вы хотите сказать, что я глупый, то так и говорите.

Северус расстроено вздохнул.

— Я не называл тебя глупым и даже не подразумевал ничего подобного. Ты очевидно неглупый. Насколько я помню, ты прекрасно справился с СОВами. — Он увидел, что вспышка гнева отпустила Гарри, и решил продолжить. — Но мозговая активность охватывает гораздо больше процессов, чем просто умственные способности. Если поток крови к мозгу прерывается, и ему не хватает кислорода, то трудно даже предположить, чем это может грозить.

В очередной раз вздохнув, Северус молча обдумывал возможные последствия, не желая пугать Гарри, хотя когда-нибудь мальчику все равно придется узнать об этом. Существовали такие области мозга, повреждение которых могло вызвать трудности, которые Гарри испытывал, учась в маггловской школе, а потом и в Хогвартсе. Например, это могло повлиять на способность концентрироваться во время урока. Или на то, как он читает, как организует мысли. Или на его способность управлять своими эмоциями. Мерлин, это могло повлиять даже на его зрение.

— Когда ты впервые понял, что тебе нужны очки? — наконец, спросил Северус, подумав, что лучше начать с чего-то простого.

Гарри пожал плечами, что означало: я не уверен, с чего начать, но не против поговорить об этом.

— Когда я пошел в начальную школу. Где-то через полгода после начала учебного года у нас проверяли зрение, и меня отправили домой с запиской, где было сказано, что меня нужно сводить к окулисту. — Он ухмыльнулся. — Кончено же, никто меня туда не повел. Тетя Петуния взяла бесплатную пару очков в церкви Святого Винсента.

Северус удивлено покачал головой. Как же этот мальчик сумел выжить? Было вполне возможно, что Гарри унаследовал плохое зрение от своего отца, но так же существовала вероятность, что причиной послужила аноксия головного мозга.

— И?

— И?

— Они хоть как-то помогли?

— Не особо. В школе я все равно ничего не видел. И у меня часто болела голова.

— А у тебя были головные боли после того, как твой дядя душил тебя?

Гарри кивнул.

— Ты когда-нибудь терял сознание?

Смиренно вздохнув, понимая, что Северус не отстанет от него, пока во всем не разберется, Гарри снова кивнул.

— Бывало пару раз. Но обычно у меня просто болело горло.

— А в эти «пару раз», когда ты приходил в себя, ты ощущал что-нибудь странное? — спросил Северус, не испытывая никакого желания узнать, действительно ли «пару раз» значило пару раз или же и этот счет велся по неделям. Хотя он знал, что когда-нибудь ему придется спросить. Но только не сейчас.

— Что вы имеете в виду?

— Были ли у тебя проблемы с координацией? Может быть, тебе было трудно вспомнить о чем-то?

— Эм… — казалось, что Гарри всерьез задумался, вместо того, чтобы просто огрызаться в ответ на его вопросы. Хорошо. — Кажется, один раз, когда я очнулся, мне было трудно встать. Меня шатало еще несколько дней, словно я был пьян.

Северус не стал спрашивать, откуда Гарри знает симптомы алкогольного опьянения. Наверняка, насмотрелся, как его гриффиндорские товарищи злоупотребляли выпивкой на одной из этих шумных вечеринок, устраиваемых после квиддича. Из одного из предыдущих разговоров, когда Северус позволил себе выпить бокал Огневиски, он узнал, что Гарри не нравится спиртное и что он презирает тех, кто напивается до бессознательного состояния и теряет контроль над своими движениями. Возможно, это было следствием его опыта общения с дядей, который, напившись, становился еще более жестоким.

— Сколько конкретно это продолжалось?

Печально улыбнувшись, Гарри потер лоб, а затем сказал:

— Где-то неделю… Трудно вспомнить. Мне было лет шесть или семь. Тогда я уже ходил в школу, но тетя Петуния не выпускала меня из дому, пока я не смог нормально держаться на ногах. Но, даже сидя дома, я не мог работать, так что она очень злилась. — Он пожал плечами: это неважно, так было всегда.

О, Северус мог себе это представить. Петуния, надутая и лицемерная, сыплющая жалобами о лени мальчишки, который не мог ни служить ей маленьким домашним эльфом, ни самостоятельно ходить в школу… и все из-за того, что ее муж чертовски хорошо придушил его. Отрезал доступ кислорода в мозг Гарри, из-за чего тот потерял сознание и вообще мог умереть. В худшем случае нарушение координации могло стать постоянным или же мальчик мог и вовсе до конца жизни превратиться в слюнявое растение. Варварское отношение магглов к своему племяннику вновь вывело Северуса из себя, он сцепил руки вместе так крепко, что кончики пальцев побледнели. Он не знал, что сказать, но, как бы то ни было, он все равно был обязан разжать стиснутые зубы. Наконец, он пробормотал:

— Понятно.

Гарри прищурился, снова начиная злиться.

— Что именно вам понятно?

Не сумев дать ответ на этот вопрос, Северус задал свой.

— Что именно побуждало твоего дядю душить тебя?

Прищурившись еще сильнее, Гарри сердито сказал:

— Вы что, действительно думаете, что если бы я знал в чем дело, то не попытался бы как-то это исправить? Я не хотел, чтобы он прижимал меня к стенке, стискивая мою шею своими гребанными кулаками!

— Я знаю это! — быстро сказал Северус. — Гарри, я не это имел в виду.

— Тогда что вы хотели сказать! — книжные шкафы, расположенные по периметру комнаты, дрожали тем сильнее, чем больше Гарри злился.

Северус сделал над собой усилие, пытаясь сделать так, чтобы его голос и дальше оставался спокойным, тихим и успокаивающим, насколько это вообще было возможно.

— Все, что я хотел сказать, это мог ли ты выделить схему его насилия? Замечал ли ты, что он душил тебя по определенным дням, или только тогда, когда он был пьян, или когда дела на его работе шли плохо?

— О, — и снова Гарри подавил свой гнев. Северус подумал, что так больше не может продолжаться. Но прежде, чем он сумел что-то сказать, Гарри покачал головой. — Я никогда не мог определить. То есть, да, когда он напивался, все становилось только хуже. Но он обвинял меня во всем. В неполадках соседской машины, пролитом скотче, в потере клиента, спустившейся шине — все это было моей виной, потому что я хотел, чтобы с ним случилось что-то плохое. Ну, а раз я был уродом, я мог сделать так, чтобы это произошло.

Северус нахмурился, осознавая то, что он только что услышал, наблюдая за мальчиком, его взглядом и прислушиваясь к тому, как он это говорил. Внезапно Северус понял, что это по-настоящему пугало его. Он тихо сказал:

— Он был неправ, Гарри. Все это не было твоей виной.

— Я знаю, — ответил Гарри, но отвернулся.

— Гарри. — В этот раз тон Северуса был резок, но он должен был удостовериться, что эта истина пробьется сквозь твердолобость мальчишки. — Все это происходило не из-за тебя. Не из-за того, что ты хотел досадить ему или другим своим родственникам, и не потому, что ты злился или хотел привлечь внимание. Не из-за этого.

— Угу, — глухо ответил Гарри.

— Нет! Послушай меня. Ты этого не делал! Ты ни в чем не виноват.

Гарри поднял голову, и его глаза увлажнились.

— Откуда вы знаете? Я помню о стихийной магии. Что если я… — он махнул рукой так, словно держал палочку. — Что если я заслужил то, что получил.

— Гарри! — Северус вскочил на ноги, помня о том, что ему не стоит нависать над ребенком. Гарри отодвинулся подальше. Северус скрестил руки на груди и слегка отклонился. — Стихийная магия действует по-другому. Ты не мог вызвать неполадки в машине и не мог заставить его пролить свою чертову выпивку! Не мог повлиять на его клиента! — он покачал головой. — Когда у детей происходят выбросы стихийной магии, это… это нечто такое, что нельзя объяснить подобным образом. В результате выбросов происходят вещи далекие от нормальных. Плющевые медведи летают по комнате, стекла разбиваются без причины, бесценные книги дрожат на своих полках в шкафах.

Последнее было сказано с легкой, хитрой улыбкой, и Гарри, кажется, понял. По крайней мере, уголок его рта дернулся вверх, когда он оглянулся вокруг на теперь уже успокоившиеся книжные шкафы.

— Ну да, — сказал он.

Северус провел рукой по лицу, внезапно почувствовав, как накатывает усталость. Мерлин, они совершенно отклонились от того вопроса, который он изначально планировал обсудить с Гарри. Чертово заклинание! И то, что он не может спать… Но прежде, им нужно разобраться с этой маленькой проблемкой.

— Я хочу, чтобы Поппи полностью тебя обследовала, — тихо сказал он. — После того, как я узнал о том, что тебя периодически душили, и после всего того, что случилось летом, думаю, нам будет важно убедиться, что нет никаких затяжных… эффектов.

— А что на счет того, что я сделал с Дамблдором?

— Профессором Дамблдором, — вздохнул Северус. — И да. Это тоже…

— И то, что я сделал с Малфоем.

Северус кивнул.

— И то, что он и Темный Лорд сделали с тобой.

Гарри сглотнул, но кивнул, глубоким вздохом, казалось, взывая к своей храбрости.

— Вы же не думаете, что они могли заразить меня какой-то болезнью?

Севеурс нахмурился.

— Я не понимаю.

— Ну, знаете, СПИДом или еще чем.

— Ах, вот оно что, — сейчас бы Северус не отказался от большого глотка Огневиски. Но вместо этого он встретился с Гарри взглядом, чтобы поддержать его и дать силы. — Нет, волшебники невосприимчивы к маггловским венерическим заболеваниям.

— Но… — Гарри закусил губу. — Нет никаких волшебных венерических заболеваний?

«Такой юный», — уже в который раз подумал Северус. Слишком юный, чтобы столкнуться с подобным.

— Есть, но я очень сомневаюсь…

— А вы можете сказать ей, чтобы она проверила и на это тоже?

— Конечно, — ответил Северус, внимательно рассматривая своего подопечного.

— Тогда мы закончили? — с надеждой спросил Гарри.

— Еще нет. Нам еще нужно выяснить, почему тебе сняться кошмары. Или, что более важно, почему я не знал, что они вообще тебе сняться.

— Я не знаю.

— Гарри, пожалуйста, не лги мне. — Вот, он напрямую выразил свою просьбу. Северус посмотрел мальчику в глаза. — Ты не спал всю ночь, так?

Гарри опустил взгляд на свои руки и покачал головой.

— Сколько ночей ты не даешь себе спать?

— Не знаю, — раздался едва слышный ответ.

— Две? — предположил Северус. — Три? Неделею?

— Может быть, неделю.

— Как?

— Я… — Гарри сгорбился, и Северусу даже не нужна была Сыворотка Правды, чтобы понять, что тот собирается солгать. — Не знаю.

— Скажи мне, Гарри. — Северус заставил свой голос звучать предельно холодно и четко, чтобы в дальнейшем не возникло вопросов по поводу сказанного. — Я не могу помочь тебе, если не знаю, что ты сам делаешь для этого. А если я не могу помочь тебе, то, боюсь, я не могу позволить тебе оставаться здесь без надзора….

Это заставило Гарри поднять голову.

— Что! Вы хотите отослать меня? Вы обещали, что не сделаете этого…

— Если ты будешь работать со мной. Если ты пообещаешь, что не будешь причинять себе вред. — Он покачал головой. — Отказ от сна ведет к большему числу неприятных последствий, чем ты можешь себе представить.

— Хуже кошмаров? — угрюмо спросил Гарри.

— Гораздо хуже. Нехватка сна ведет к раздражительности, головным болям, нарушению координации, слабости мышц и, если это продлиться слишком долго, у тебя может начаться депрессия, потом провалы в памяти, галлюцинации, психические расстройства, ты можешь даже умереть.

— Да вы шутите, — Гарри попытался усмехнуться, что выглядело просто жалко, учитывая его бледность и закрывающиеся от усталости глаза.

Северус сердито посмотрел на мальчика.

— Нет. Разве я когда-нибудь врал тебе о твоем здоровье? — он поджал губы. — Какие из этих симптомов у тебя уже есть?

Гарри пожал плечами, но в этот раз не стал его игнорировать. И Северус искренне надеялся, что мальчик не станет ему врать.

— Ну, головные боли. Но с тех пор, как Он вернулся, они у меня бывают постоянно.

Северус кивнул и жестом попросил Гарри продолжать.

— Ну, еще я вроде… ну, раздражительный.

— Не могу не согласиться.

Гарри наградил его сердитым взглядом.

— Спасибо.

— Продолжай, — приказал Севеурс. — Что еще?

— Я не знаю. Что еще вы упоминали?

— Провалы в памяти.

— Нет! Я все помню!

— Так ли это?

— Да! Абсолютно все! Я помню, что я ненавижу подземелья и что меня тошнит от того, что вы суете свой нос…

— Предлагаю тебе не заканчивать это предложение, — предупредил его Севеурс. — Вместо этого я хочу, чтобы ты рассказал мне о том заклинании, которым ты удерживаешь себя в бодрствующем состоянии.

От и без того бледного лица Гарри отлила вся кровь, и Северусу даже показалось, что он сейчас упадет в обморок.

— Как вы, эм, о чем вы говорите? — Северус изогнул бровь, и Гарри закричал: — Как вы узнали!

— У меня свои источники.

— Я не… как... почему вы говорите такое?

— Гарри, пожалуйста, просто отвечай на вопрос. Что это за заклинание?

— Нет! Я не… я… — паника вернула краски гарриному лицу, но Северус боялся, что, если так продолжить, то мальчик потеряет контроль над собой и своей магией.

— Гарри, — Северус вновь понизил голос, используя максимально успокаивающий тон, на который был только способен. Он сделал шаг в сторону мальчика, подняв руки вверх и демонстрируя ладони, чтобы показать, что он не причинит ему вреда. Уж больно Гарри был настороженным, что, возможно, было следствием недостатка сна. — Скажи мне. Я хочу тебе помочь. Пожалуйста.

Северус знал, что именно это слово — «пожалуйста» — лучше всего действовало на Гарри. Чем больше он узнавал об этом ребенке, тем отчетливее понимал, что Гарри крайне редко слышал это слово прежде. А в доме его родственников такого явно и вовсе не случалось. Как Северус и думал, его мольба возымела эффект.

Мальчик кивнул, прижав ладно к глазам.

— Ладно, — раздался приглушенный ответ. — Это было контрзаклинание к проклятью Somnambulus. Эм, если вы не знаете… это Excito Sursum.

Северус ненадолго прикрыл глаза, помассировав большими пальцами виски. Существовало множество заклинаний, которые бы помогли Гарри побороть сонливость, не вызывая ни привыкания, ни опасных побочных эффектов при многократном применении. Как он сумел выбрать именно то, которое стирало грань между сном и реальностью? Если Гарри использовал его слишком часто, то вряд ли он сможет заснуть настоящим, здоровым сном, пока они не преодолеют его зависимость.

Даже тот кошмар, который сегодня приснился Гарри, начался максимум через час после того, как тот заснул… все зависит от того, сколько времени он потратил на написание записи в дневнике.

Держа свои эмоции под жестким контролем, Северус, вместо того, чтобы кричать на мальчика из-за его глупости, сказал:

— Ладно. Хорошо. Спасибо, что рассказал мне. — Он глубоко вздохнул. У него просто не было возможности разобраться со всем этим безобразием, еще и ведя уроки. Но в тоже время ни он, ни Гарри не могли покинуть замок, не став мишенями Темного Лорда.

Но пока они все не исправят, Гарри будет все больше расклеиваться, эмоционально и физически, от галлюцинаций и психических расстройств, за которыми последует смерть. И что же, во имя неба, им теперь делать?

TBC….

п/п: В главе много медицинской терминологии, в которой ни мы, ни автор толком не смыслим. Так что, в случае чего, извиняйте.

Скрытый ширмой и чарами приватности Гарри сидел на одной из кроватей Больничного Крыла и ждал возвращения мадам Помфри. Сюда он добрался под мантией-невидимкой, которой ему разрешил воспользоваться Снейп. Сам профессор всю дорогу шел рядом, дабы лично удостовериться, что никто на него не нападет, не нашлет какое-нибудь проклятье, не попытается захватить контроль над его разумом и не попытается похитить. Гарри знал, что ведет себя как законченный параноик, но не мог ничего с собой поделать. Стоило ему только сделать шаг за пределы их со Снейпом комнат, как его сразу охватывала тревога.

Сидя на кровати, Гарри тер свои липкие от пота ладони об легкое одеяло, укрывающее его ноги. На нем была надета больничная рубашка, которую прежде ему доводилось одевать лишь пару раз. Когда его доставляли в Больничное Крыло, на нем была его одежда, потом, если нужно было провести какие-то тесты или если он был без сознания, его переодевали в эту самую рубашку, а затем следовала пижама, которую он носил вплоть до выписки. Хотя обычно он сразу менял одежду на пижаму: если с ним случалось что-то серьезное, все тесты сводились к спасению его жизни.

Наверно, с ним было что-то очень не так, раз он знал все эти этапы. Ну, или с тем, сколько раз он попадал в лазарет.

Как-то прошлой весной, незадолго до того, как они вломились в Министерство, Гарри как-то странно среагировал на проклятье одного из членов АД, и они с Роном в шутку попытались подсчитать, сколько раз он попадал Больничное Крыло.

Получилось довольно много.

Однако он не был здесь после того инцидента с метлой, когда Снейп чуть не погиб. Конечно, за это время Гарри уже не раз успел ввязаться в различные передряги, только вот ухаживал за ним после них уже Снейп, а мадам Помфри, возможно, и понятия не имела о случившемся в том инциденте с Малфоем.

А, может, и знала.

Гарри снова вытер руки об одеяло, задаваясь вопросом, где же пропадают Снейп и мадам Помфри. Прошел уже, по меньшей мере, час, а то и два, с тех пор, как они ушли, оставив его сидеть на кровати, и сказав лишь, что они скоро вернуться.

Гарри вздохнул. Все плохо, он знал это. Было ли это связано с тем, что дяди душил его, или с изнасилованием, но Гарри знал, что все плохо. Они бы не смотрели на него как на побитого щенка и не оставили бы сидеть здесь со словами «нам нужно кое-что обсудить».

В конце концов, это его жизнь! Что они могли такого обсуждать, о чем нельзя было говорить в его присутствии?

Все эти размышления довели Гарри до того, что ему стало казаться, что еще чуть-чуть и он не сможет больше выносить этого чувства неопределенности. Он просто хотел знать. Решив, что пусть уж лучше на него наорут, чем продолжать сидеть здесь, Гарри соскользнул с кровати, набросил мантию на плечи и выглянул из-за ширмы, готовясь при первой же возможности отдернуть ее и, наплевав на возможные последствия, отправиться на поиски своего опекуна.

Он уже было потянулся к ткани, когда штора отодвинулась и появилась мадам Помфри, которая тотчас же нахмурилась, когда заметила, что в кровати никого нет.

— Мистер Поттер, — пробормотала она, оглядывая комнату, хотя он и был надежно спрятан под отцовской мантией. — Клянусь, в следующий раз я привяжу вас к кровати…

Гарри быстро снял мантию, пока она не успела достать палочку и не заявила, что проклянет его. Выражение ее лица сразу смягчилось.

О, боже. Должно быть, все действительно плохо.

— Гарри, сядь, пожалуйста.

Она не сказала «Мистер Поттер». Похоже, все даже хуже, чем он полагал.

— Что со мной?

— Ничего такого, чего мы не можем исправить, — ответила она.

— И что же это значит? — огрызнулся Гарри, так и не сев на место.

— Через пару минут вернется профессор Снейп, и тогда мы обсудим твое лечение.

На языке у Гарри вертелось множество замечаний по этому поводу, но он лишь вздохнул. Было достаточно очевидно, что мадам Помфри считала, что он не сможет справиться с новостями. И Снейп был с ней согласен. Ясно. Похоже, с ним все было кончено.

— Сядь, — снова сказала она. — Пожалуйста, Гарри.

На этот раз он послушался.

По крайней мере, на счет Снейпа она не соврала. Едва Гарри уселся на кровать, как появился мрачный профессор. Их взгляды сразу же встретились, и мальчик обрадовался, увидев, что вид у Снейпа был скорее угрюмый, чем расстроенный.

— Поттер, — сказал он, на сей раз посмотрев на него сердито. Возможно, из-за того, что Гарри слишком громко вздохнул.

Все еще неуверенный в том, что же он такое сделал, чтобы вызвать у профессора столь негативную реакцию, Гарри нахмурился в ответ.

— Теперь-то вы мне скажете, что со мной такое?

— Следи за своим тоном, — огрызнулся Снейп.

Гарри открыл было рот, чтобы сказать профессору, что ему бы очень этого хотелось, только вот его поврежденный мозг не мог справиться с подобной задачей, но его прервала мадам Помфри. Возможно, так оно было лучше.

— Договорился? — спросила она Снейпа. — Он дал тебе время?

Тот резко кивнул.

— Естественно, не без условий, — добавил он, фыркнув. Несомненно, какими бы эти условия ни были, Снейпу они явно не нравились. Больше всего Гарри волновало, о каком времени шла речь и для чего оно вообще было нужно.

Брови мадам Помфри взлетели вверх.

— Мило, — сказала она. Снейп хотел что-то ответить, но медсестра опередила его: — Однако в данный момент это не имеет значения, — она кивком указала на Гарри, и Снейп резко кивнул, отвернувшись.

Замечательно. Еще больше секретеров.

Медсестра вздохнула и повернулась к Гарри.

— Как ты знаешь, сегодня утром мы провели над тобой ряд тестов. — Гарри кивнул, так как ему показалось, что мадам Помфри ждала от него какого-то ответа. Она слегка улыбнулась ему. — Прежде всего, мы обнаружили некоторые остаточные эффекты твоего летнего заключения…

— Но я ничем не болен? — лелея слабую надежду, спросил Гарри. С его удачей и после всего того, что случилось…

— Нет. Также мы не обнаружили никаких повреждений внутренних органов, — она слегка скривилась. — Однако твои нервы слегка пострадали, вероятно, из-за многократного применения к тебе Круциатуса. Боюсь, тебе всегда придется терпеть легкую дрожь и зуд в конечностях, особенно, когда ты будешь уставать или испытать стресс.

Гарри быстро кивнул, прекрасно зная об этих последствиях. Но, очевидно, это было еще не все, не зря же Снейп по-прежнему не смотрел на него?

Мадам Помфри глубоко вздохнула.

— Чары, которые ты использовал, чтобы продолжать бодрствовать, не только вызывают зависимость, но еще и усиливают определенные дефекты нервов. В твоем случае это может привести к онемениям и болям. — Она строго посмотрела на него. — Больше ты не будешь использовать это заклинание. Договорились?

Когда Гарри помедлил с ответом, мадам Помфри нахмурилась, а Снейп зарычал:

— Поттер! Мы уже обсуждали это!

— Я знаю! Я и не собираюсь, я же уже говорил! Я просто…

— Я знаю, что ты мне говорил, Поттер…

— Я ненавижу, когда вы меня так называете! Вы так делаете, только когда злитесь на меня. А сейчас я даже не знаю причину вашей злости.

Снейп сердито на него посмотрел. На что Гарри ответил тем же. Ему не нравилось то, что он не знал причины, по которой Снейп снова стал себя вести так мерзко. Ему хотелось накричать на профессора, заставить его все рассказать. Но Гарри знал, что Снейп не сделает этого, что он просто ухмыльнется, а он, Гарри, почувствует себя еще хуже.

— Я же сказал, что больше им не воспользуюсь, — пробормотал он. Он просто не знал, что ему еще делать. Он не мог спать. Точнее не мог справиться с кошмарами, которые приходили вместе со сном. И он не был уверен, что Снейп до конца понимал это.

— Есть лечение, — спокойно продолжила мадам Помфри, — которое, как мы надеемся, исправит часть повреждений, — она оглянулась на Снейпа. — Профессору Снейпу известны два зелья и несколько мазей. Но, как ни странно, наилучшего результата можно добиться с помощью индивидуально подобранных упражнений для мышц.

Гарри нахмурился.

— Вроде физиотерапии?

— Это маггловский термин? — спросил она. Когда Гарри кивнул, она сказала: — Да, что-то вроде того.

— А заниматься со мной будете вы? — из того немногого, что ему было известно о физиотерапии, было ясно, что она включала в себя порядочное количество прикосновений между терапевтом и пациентом, а Гарри не был к этому готов. Но если это было так уж необходимо, то выбор мог пасть только на нее.

— Нет… — она вновь оглянулась на Снейпа, который делал вид, что ему нет никакого дела до разговора, и внезапно Гарри понял почему.

Он резко выдохнул:

— Вы?

Снейп коротко кивнул.

О, боже.

Гарри сглотнул, чувствуя, что его начинает подташнивать.

— Что еще?

— Я обнаружила легкое повреждение зрительной зоны коры головного мозга, — безжалостно продолжила мадам Помфри, — которое я приписываю постоянному удушению. — Он даже не успел покраснеть из-за того, что она упомянула о насилии со стороны его родственников, как называл это Снейп, а она уже продолжила: — Повреждение может быть исправлено специальными заклинаниями. — Она подняла руку, предугадав его вопрос: — И нет, у меня нет требуемых навыков. Но в больнице Святого Мунго есть, по крайней мере, два целителя, способных на это.

— Но я туда не поеду, так?

— Да, — сказала она, бросив на Снейпа быстрый взгляд. Гарри хотелось, чтобы она прекратила это делать. Складывалось впечатление, что она хотела, чтобы профессор поучаствовал в разговоре, но тот упорно отказывался это делать, хотя Гарри и не понимал почему. — Не в этот раз. Кажется, профессор Снейп думает, что это небезопасно.

Уголок рта Снейпа искривился в усмешке. Такое отношение со стороны профессора начало раздражать Гарри, но черт его подери, если он скажет хоть слово по этому поводу. Все это ничего не значило, просто Снейп был той еще заразой.

— Что-нибудь еще? — спросил Гарри, задаваясь вопросом, а не оставили ли они самое лучшее напоследок.

Мадам Помфри поджала губы.

— Есть… еще кое-какие повреждения.

У Гарри пересохло во рту, но он все же выдавил:

— Какие?

Впервые Снейп посмотрел на него, не заворчав и даже не нахмурившись. Это, как ничто другое, напугало Гарри.

Мадам Помфри медлила с ответом, и Гарри захотелось накричать на нее и, наконец, покончить со всем этим.

— Мы обнаружили значительное рубцевание лобной доли коры твоего головного мозга, а также мозжечка.

Это звучало плохо. Но что это значило? Гарри подождал, пока мадам Помфри продолжит.

— Я полагаю, что большая часть повреждения вызвана многократной аноксией… недостатком кислорода, — пояснила она, заметив вопросительный взгляд Гарри, — из-за твоего дяди.

— Но не все? — спросил Гарри, все еще понять, что означает данное повреждение.

— Не все. Насколько я могу судить, и профессор Снейп со мной согласился, часть рубцов, увиденных нами на снимках, появилась довольно недавно и имеет весьма специфичную, магическую природу. Я думаю, что более ранние рубцы не нанесли тебе большого вреда, хотя, скорее всего, на твою способность контролировать эмоции было оказано такое негативное влияние, степень которого мы можем никогда не узнать. — Она тяжело вздохнула. — Однако после ментальных сражений этого лета, как с директором, так и с Ты-Знаешь-Кем, — и с Люциусом Малфоем, про себя добавил Гарри, — мы обнаружили странные яркие точки, окружающие большую часть зарубцованных тканей… Я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Честно говоря, я не знаю, проявят ли себя старые повреждения теперь, когда на них оказывает влияние магия, или же она наоборот их блокирует. — Мадам Помфри наградила его испытывающим взглядом. — Так или иначе, мы постараемся выяснить это.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вникнуть в сказанное. Его мозг был поврежден, но мадам Помфри думала, что раньше это необязательно было столь выражено, как сейчас. Однако теперь эти повреждения могли проявиться в связи с тем, через что он прошел этим летом. Снейп тоже так думает?

— Ладно… но это зарубцованная часть моего мозга, — попытался разобраться Гарри, стиснув в руках одеяло, укрывающее его ноги, — за что она отвечает? Ну, или за что она должна отвечать, когда не повреждена?

— Лобная доля ответственна за сложные процессы мышления: память, планирование, логическое мышление, суждения, а также за контроль над эмоциями.

Затаив дыхание, Гарри задал следующий вопрос:

— И теперь эта часть повреждена.

Она покачала головой.

— Она повреждена уже долгое время, — тихо сказала она. — Но, насколько я могу судить, у тебя проявились далеко не все возможные последствия. Ты способен запоминать информацию, логически мыслить и рассуждать.

Краем глаза Гарри заметил, что на лице Снейпа появилась одна из его самых непроницаемых масок. Но, по крайней мере, он не отвернулся.

— Могу поспорить, профессор с вами не согласен, — Гарри с вызовом вздернул подбородок, так как до него начал доходить скрытый смысл разговора. Возможно, все эти язвительные комментарии со стороны Снейпа были вызваны его стыдом за предыдущее поведение. Ведь из-за повреждения мозга Гарри и, правда, не был способен планировать и запоминать информацию, как это делали другие люди. А все эти годы Снейп насмехался над ним из-за этого. — Вообще-то он не один год твердил, что я неспособен ни на что из перечисленного вами.

Даже в самых диких своих фантазиях Гарри бы никогда не смог представить, что Снейп на самом деле покраснеет. Но когда на щеках профессора появились два ярких пятна, Гарри был вынужден признать, что и такое возможно. А еще он понял, что профессору и, правда, было стыдно.

В дополнение ко всему Снейп не стал ничего отрицать. Значит, он не был согласен с мадам Помфри. Он знал, что повреждение мозга оказало Гарри плохую услугу. И теперь им нужно было выяснить, помогут ли эти магические точки или из-за них ситуация только ухудшиться.

Прищурившись, мадам Помфри посмотрела на профессора.

— Северус?

Снейп не ответил, избегая ее взгляда.

По какой-то причине Гарри решил смилостивиться над ним.

— Но, в общем-то, это неважно. Но, эй, может быть, мне станет лучше сейчас, когда в моей голове появились все эти магические штучки.

Снейп фыркнул. Его руки по-прежнему были скрещены на груди в защитном… или, скорее, оборонительном жесте. Но он кивнул чуть более отрывисто, чем прежде.

— Это возможно, — допустил он. Затем он посмотрел Гарри в глаза и продолжил: — Но возможно и то, что ничего не изменится.

— Ага, и я останусь все тем же импульсивным идиотом. По крайней мере, теперь мы знаем, с чем это связано.

— Пот… Гарри, ты не идиот. Твоя предыдущая несдержанность уже не так выражена, — кажется, Снейп воспринял это замечание очень серьезно.

— Нет, я просто не могу нормально запоминать информацию. А еще правильно организовывать мыслительный процесс. И что-либо планировать. Ну, а так, да, я в порядке. — Он пожал плечами. — Ведь пока я исполняю роль вашего хорошенького, маленького оружия, кого все это волнует?

— Мистер Поттер! — воскликнула мадам Помфри.

Снейп же произнес то же самое с куда большим разочарованием.

Гарри отвернулся от них, потому что его лицо загорелось от стыда. Он не считал, что директор или Снейп действительно думали о нем в таком ключе. Просто… за это лето произошло слишком многое, особенно с Дамблдором, и Гарри не был уверен, что он когда-нибудь сможет увидеть этого человека в том же свете, что и прежде.

— Простите, сэр, — пробормотал он.

— Хм, — хмыкнул Снейп, явно не убежденный в его искренности.

Гарри сжал челюсть, не желая извиняться повторно, вместо этого он решил вернуться к предыдущей теме разговора.

— Эм, а что на счет маза… мозже… ну, вы поняли….

— Мозжечка, милый, — кажется, мадам Помфри сумела справиться с шоком, вызванным гарриной тирадой. — По большей части поврежден только вестибулярный аппарат, который ответственен за твое чувство равновесия и манеру ходьбы.

Гарри нахмурился, а затем дерзко ухмыльнулся.

— А это может быть как-то связано с моими проблемами в отношении каминов? Я всегда падаю.

— Возможно, — медсестра вздохнула, — но я сомневаюсь, что все так уж печально, учитывая твое мастерское владение метлой.

Это привело Гарри в чувство, и он спросил:

— А вы не думаете, что теперь у меня могут возникнуть еще большие проблемы с равновесием? В смысле, за день до начала занятий я, вроде, нормально летал.

— Возможно, как и во всем остальном, никаких изменений не последует, — ответила она.

— Но возможно и то, что все может стать как хуже, так и лучше.

— Правильно. — Мадам Помфри покачала головой. — Но мы пока не знаем. К несчастью, нам, скорее всего, остается лишь ждать. Посмотрим, что будет.

— Еще тесты? — спросил Гарри, вздохнув.

— Не сейчас.

Гарри обрадовался, что хоть какое-то время ему не придется подставляться под прицел палочки медсестры. Он надеялся, что они закончили перечислять список его проблем, хотя и чувствовал, что это не так.

— Так… есть еще какие-нибудь повреждения в моем мозге?

Она кивнула, и у Гарри засосало под ложечкой. Он не думал, что сможет переварить еще больше информации. Мадам Помфри поджала губы, а затем сказала:

— Помимо проблем в твоей лобной доле, я обнаружила ряд идеально круглых поражений в варолиевом мосту.

— Каком мосту?

— Варолиевом, он назван в честь итальянского ученого-маггла, обнаружившего его и давшего название.

— А за что он отвечает?

— У него много функций… в том числе, как выяснили целители, он играет довольно большую роль в процессе сна.

— И кошмарах тоже?

— Полагаю, что так. — Она помедлила, а потом сказала: — Поражения варлиевого моста не результат аноксии. Это последствия магического воздействия.

— Значит, мой дядя не имеет к этому никакого отношения?

— Нет, не имеет. Я…. — она снова оглянулась на Снейпа. — Точнее мы думаем, что все это вызвано магическими видениями и снами, которые были у тебя в течение пятого курса и этим летом, в смеси с недавним злоупотреблением заклинанием Excito, а так же твоим текущим нарушением сна. Эти очаги… чистая магия.

Она замолчала, вглядываясь в него. Он уставился на нее в ответ, не понимая, чего она от него хочет.

— Это… эм… что это значит?

— Это значит, что они могут быть исцелены только магией.

— Ладно…

— Но прежде я никогда не видела подобных поражений, даже не слышала, чтобы они были столь идеально круглыми и… Мне понадобиться консультация… абсолютно конфиденциальная, — быстро добавила она, когда Снейп наградил ее сердитым взглядом, при виде которого Гарри порадовался, что он направлен не на него, — с моими коллегами из Святого Мунго. Но может потребоваться некоторое время, чтобы точно выяснить, что мы можем сделать, чтобы исцелить их.

— Но вы сможете это сделать? — спросил Гарри. В обычной ситуации он не стал бы задавать подобных вопросов, но что-то в ее голосе подтолкнуло его к этому. — Или, ну, кто-нибудь сможет, да?

— Думаю, да.

— Но вы не уверены.

Она выдержала его взгляд.

— Нет, я не уверена.

Гарри кивнул. Все еще стискивая одеяло в руках, он опустил взгляд на руки. Из-за холодного воздуха Больничного Крыла его пробрала дрожать. Чем дальше, тем лучше.

— Что со мной произойдет, если вы не сможет их исцелить?

— Посмотрите на меня, мистер Поттер. Пожалуйста. — Когда Гарри послушался, мадам Помфри улыбнулась, что, по идее, должно было его подбодрить, но от этого все происходящее приобрело еще большую нереальность. — Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь тебе. Ты ведь знаешь это, так?

— Да, мадам, — тихо ответил он. Гарри хорошо знал это, ему просто не нравилось чувствовать себя таким беспомощным. Повреждение мозга. Мерлин. Дядя Вернон и, правда, хорошо над ним потрудился, возможно, даже больше, чем планировал. До этого Гарри и не думал, что этот толстяк на самом деле хотел навредить ему. Дяде просто не нравилось, что Гарри живет в его доме, он всегда боялся, что магия сотворит что-то с его драгоценной семьей. Он злился на Гарри и, возможно, чувствовал себя таким же беспомощным в своих попытках защитить семью, как Гарри чувствовал себя сейчас.

И все же Гарри с ужасом вспомнил, что часть его проблем была вызвана не действиями дядя. Единственным, ответственным за них был сам Гарри, ведь он сам использовал это чертово заклинание. Ну, может, часть вины падала и на Волдеморта, потому что это он посылал Гарри те видения.

— Так чем мне все это грозит?

Но вместо того, чтобы напрямую ответить на его вопрос, мадам Помфри сказала:

— Нам позволено использовать Зелья Для Сна Без Сновидений только в ограниченном количестве, даже когда ученики страдают от ужасных кошмаров. Ты знаешь почему?

— Оно вызывает зависимость, — ответил Гарри. И она, и Снейп говорили ему об этом неоднократно.

— Да. Но так же, тебе стоит знать, что если человеку не позволять регулярно спать, то это может неблагоприятно отразиться на его долговременной памяти и настроении. Однако для волшебников сон играет даже большую роль. Во сне мы восполняем наши магические ресурсы. Отсутствие сна мешает этому, и очень быстро мы можем ослабнуть до такой степени, что будем неспособны наложить даже простейшие чары.

Гарри уставился на нее, испытывая глубокое желание рассмеяться. Карма была той еще сучкой.

— Значит… если мы не сможем исцелить эти очаги, я превращусь в сквиба?

— Мы все исправим, — сказал Снейп.

Гарри уставился на него.

— Как?

Профессор вздохнул.

— Мы с тобой уедем из Хогвартса на некоторое время. Я постараюсь помочь тебе со сном.

— Зелья?

Снейп кивнул.

— Среди прочего. Это будет… испытание для нас обоих. И именно поэтому я предпочитаю оставить преподавательскую деятельность до тех пор, пока мы все не разъясним.

Гарри смотрел на него, не уверенный, правильно ли он все расслышал.

— Что? Вы не можете уехать! А как же слизеринцы? А Драко?

Брови Снейпа удивленно взлетели вверх.

— А что с ними? Я ваш опекун, мистер Поттер, и я очень серьезно отношусь к своим обязанностям. Все остальное в данный момент неважно.

Потрясенный Гарри смог сказать лишь:

— Но вы им нужны!

— Как и тебе, Гарри.

Снейп вздохнул, подойдя ближе к кровати. У Гарри возникло странное чувство, что на самом деле профессор хотел обнять его. Это было странное чувство, но оно быстро прошло, хотя Снейп и сел на кровать рядом с ним. Профессор держал руки на коленях, но Гарри был уверен, что он хотел коснуться его. Чтобы утешить? Гарри никак не мог свыкнуться с этой мыслью.

Снейп всматривался в Гарри, и глазах его отражались какие-то сложные эмоции. Даже голос его звучал более хрипло, когда он сказал:

— Когда-нибудь ты поймешь, что ты нуждаешься в помощи так же, как и все остальные. Что ты стоишь чужого времени и внимания. Возможно, именно я буду тем, кто научит тебя этому.

Гарри не рискнул сказать Снейпу, как тот ошибается. На сегодняшний день откровений и так уже хватило.

TBC…

Варолиев мост — отдел головного мозга, является вместе с мозжечком частью заднего мозга. В общем, обратитесь к гуглу за подробными картинками и описанием.

Гарри ненавидел порталы. Впервые он воспользовался одним из них, чтобы попасть на Кубок Мира по Квиддичу, и это было не так уж плохо. Во второй раз все было несколько более травматично и произошло той ночью, когда появившиеся после матча Пожиратели Смерти перепугали всех вокруг. А вот третье и четвертое путешествия с помощью порталов привели Гарри в настоящий ужас. Он пока еще не решил, какое из них было хуже: портал с Третьего задания на кладбище с живым Седриком или путь назад, с кладбища, когда он унес с собой его мертвое тело.

И хотя Снейп в общих чертах объяснил ему, куда перенесет их этот портал, Гарри смотрел на маленький старый котел, все еще опасаясь к нему прикасаться.

— В чем проблема? — слегка усмехаясь, спросил Снейп. — У нас, как ты, кажется, понимаешь, нет в запасе целого дня.

Гарри бросил быстрый взгляд на лицо Снейпа, наткнувшись на сердитый взгляд черных глаз. Он знал, что ведет себя глупо, знал, что на другом конце портала не окажется кладбища. Но этого было недостаточно, чтобы преодолеть тошнотворное чувство, съедающее его изнутри и грозящее потерей завтрака.

Снейп прищурился.

— Успокойся, — сказал он, оставив свой саркастичный тон. — Очисть сознание. Вспомни то, над чем мы работали вчера…

Сглотнув, Гарри кивнул. Он был рад, что Снейп продолжал успокаивающе смотреть ему в глаза.

— Туман.

— Правильно. А теперь представь его и начни считать.

Гарри быстро нарисовал себе мысленную картинку поля, посреди которого стоял маленький квадратный коттедж, неподалеку от которого росло одно единственное высокое дерево.

— Раз, — тихо сказал Гарри, желая, чтобы туман поскорее начал заполнять сознание. Тот поднялся с земли, постепенно покрывая высокую траву. — Два, — туман заполнял все большее пространство. — Три, — Гарри подгонял туман или, скорее, позволял ему окутывать все пространство его мысленной картины. Постепенно мир, ограниченный пространством поля, утратил звуки, ведь с того момента, когда Гарри увидел портал, именно шум в голове заставлял его паниковать. — Четыре, — сказал он, чувствуя, что тошнота отступает. Серая дымка укрыла каждый листок на дереве, каждую черепицу на крыше — все вокруг. — Пять, — закончил он, медленно вздохнув, и кивнул Снейпу.

— Хорошо, — сказал тот. — А теперь прикоснись к котлу.

На этот раз Гарри послушался, помедлив самую малость. Этот, как его называл Снейп, легкий самогипноз не открывал сознание чужому воздействию, а просто помогал преодолевать иррациональные страхи.

Снейп коротко кивнул.

— Убежище, — сказал он, и портал унес их прочь из гостиной.

Гарри все еще удерживал в сознании серый туман, когда их выкинуло посреди поля, на краю которого расположился дом.

— Пойдем, — тихо позвал Снейп.

В момент, когда ноги Гарри соприкоснулись с землей, он пошатнулся, но, в отличие от предыдущих путешествий с помощью порталов, не упал. Приятно удивленный Гарри, разжав намертво вцепившиеся в котел пальцы, обернулся, чтобы улыбнуться Снейпу, отряхивавшему руки, будто котел, который он держал в руках почти десять минут, мог каким-то образом их испачкать.

Вид коттеджа напомнил Гарри о доме, который ему описал Снейп, чтобы он мог представлять его во время успокаивающих упражнений. До него было метров пятьдесят. Слева от коттеджа рос высокий бук, нависающий над красной черепичной крышей. Было почти девять утра, и солнце поднялось уже довольно высоко, хотя и было скрыто облаками, отбрасывающими на все вокруг серую тень. Само же поле по величине достигало по меньшей мере полудюжины акров и было окружено низкой каменной стеной.

Держа вытащенную заранее палочку наготове, Снейп кивнул и двинулся в сторону дома. Гарри тоже достал палочку и последовал за ним. Мерлин, у Снейпа были такие широкие шаги. Когда они приблизились к маленькому дому, Гарри смог рассмотреть его более подробно. Черепичная крыша была расположена под таким острым углом, что даже если в доме и был второй этаж, там вряд ли можно было выпрямиться в полный рост, кроме, разве что, самого центра. Внешние стены коттеджа были отделаны потрепанным погодой гонтом разных оттенков серого.

— Где мы? — спросил Гарри. Несмотря на пасмурную погоду, здесь было теплее, чем в Хогвартсе, а подобная этой сельская местность — бескрайние поля, на самых отдаленных из которых паслись овцы, и маленькие каменные стены, окружающие их без видимой на то причины — не были характерны для Шотландии. Ну, или, по крайней мере, для Хогсмида.

Снейп быстро покачал головой, не желая отвечать. Несмотря на то, что чуть ранее этим утром он заверял Гарри в полной безопасности этого места, его взгляд изучал окружающую их местность, словно зельевар ждал, что в любой момент из-за одного из больших камней могли выскочить Пожиратели Смерти и атаковать их.

Его чрезмерное беспокойство весьма тревожило Гарри, но он молчал об этом и, дабы не запаниковать, старательно удерживал в сознании туман.

Наконец, они добрались до двери дома. Снейп взмахнул палочкой, словно чертя в воздухе букву «Х», и что-то тихо пробормотал, а затем пристально посмотрел на Гарри.

— Прикоснись ладонью к двери и повторяй за мной.

— Да, сэр.

Гарри положил ладонь на старое, потрепанное дерево и повторил за Снейпом слова, напомнившие ему своим звучанием валлийский язык. От того места, в котором его рука касалась дерева, по телу пронеслась теплая волна, быстро достигнувшая груди, где она расцвела подобно горячей белой розе. Его обдало жаром, словно все его тело: ноги, обе руки, торс и лицо — были объяты пламенем. Боли Гарри не почувствовал, хотя дыхание у него и перехватило.

— Ух ты, — выдавил он, спустя мгновение. — Это какие-то защитные чары?

— Именно, — слегка улыбнулся Снейп. По одному его виду было ясно, что, как только жар в теле Гарри ослаб, он слегка расслабился. Профессор открыл дверь, даже не оглянувшись.

Должно быть, они действительно были в опасности, когда пересекали поле, понял Гарри. Но теперь, когда защита была активирована…

— Теперь нам ничто не угрожает?

— Да. — Снейп открыл дверь пошире и прошел внутрь коттеджа. Похоже, профессор на самом деле считал, что теперь это место было достаточно безопасным, так как он, наконец, решил пояснить их местонахождение: — И мы в Девоншире.

— О, спасибо.

Гарри убрал палочку карман и последовал за профессором. Но, едва переступив порог, он остановился как вкопанный. Нет, честно, он должен был догадаться. Он знал, что волшебники были способны изменять пространство, взять, к примеру, палатку Уизли на Чемпионате по квиддичу. Но Гарри все равно не ожидал обнаружить нечто подобное в маленьком коттедже посреди чистого поля.

Он очутился в комнате, которая была достаточно велика, чтобы вместить в себя большую, человек на десять, полку для калош и резиновых сапог, подставку для метел, две скамьи и еще две двери, ведущие в другие помещения. Судя по внешнему виду коттеджа, эта комната должна была бы занимать по меньшей мере половину его площади, но это, очевидно, было не так. Одна из дверей была открыта, и Гарри видел, что за ней располагалась большая гостиная с креслами, диваном и каменным камином. Потолок же, пересеченный деревянными балками, был выше, чем должен был быть, исходя из вида крыши. Другая дверь была закрыта.

Гарри опустился на скамейку и снял изрядно промокшие по пути к коттеджу кроссовки. Носки тоже были влажными, и он стянул и их тоже. Снейп тем временем снял мантию и повесил ее на один из крючков на стене, а затем прошел в гостиную. Гарри повторил его действия, повесив свою мантию рядом с мантией профессора.

Босой, Гарри потащился в гостиную вслед за Снейпом. Но тот, похоже, там не задержался, так как его нигде не было видно. Гарри оглянулся вокруг, пытаясь его отыскать. Несмотря на довольно большой размер, комната была уютной: диван и два удобных на вид кресла были отделаны в темно-коричневых тонах, сверху на них были наброшены шерстяные пледы, а также бордовые и темно-синие подушки. Между двумя окнами расположился стол, на котором на голубой подставке стояла ваза со свежими полевыми цветами. Из окон же простирался вид на поле, через которое они шли. Остальные стены были скрыты темными, сделанными из ореха книжными шкафами, доверху заполненными книгами. «Гермионе бы понравилось», — сразу же подумал Гарри. В камине, к которому были обращены диван и кресла, горел огонь. А пол почти полностью укрывал толстый ковер.

Ненадолго подойдя к огню и зарывшись пальцами ног в ворс ковра, Гарри двинулся к дальней двери, через которую, как он предположил, Снейп и вышел. Он оказался в небольшом коридоре с еще несколькими дверьми. Гарри направился к той, что была открыта, и она привела его в просторную, светлую кухню. У одной из стен находились раковина и несколько столешниц. Над ними шел ряд окон, свет из которых заливал всю кухню. На остальных стенах расположились шкафчики, а так же еще две двери. В центре кухни стоял большой деревянный стол, за которым могло усесться человек десять, но от этого кухня не стала казаться меньше. Обе двери были открыты. Одна из них вела обратно в прихожую, а за другой скрывалась уходящая вниз лестница.

Секундой позже раздались шаги, и, прежде чем Гарри успел достать палочку, из подвала появился Снейп. Войдя в кухню, он закрыл за собой дверь.

— Что внизу?

— Моя лаборатория, — ответил Снейп, поджав губы. — Не спускайся туда без меня.

Гарри слегка улыбнулся.

— Все еще не доверяете мне, да?

Снейп изогнул бровь.

— Хоть ты и доказал, что под присмотром вполне способен воздерживаться от массовых разрушений, я пока не решаюсь, оставлять тебя наедине с взрывоопасными веществами.

Сказано это было, как нечто очевидное, но Гарри заметил смешинки в глазах Снейпа. Если бы не это, упоминание его некомпетентности могло и, правда, разозлить мальчика.

— Угу, — усмехнувшись, согласился Гарри. — Не хотите, чтобы я случайно оставил свежие яйца пеплозмея рядом с рогом громамонта. Думаю, тогда бы от этого милого дома и камня на камне не осталось.

Снейп усмехнулся в ответ.

— Именно. Ты уже видел свою комнату?

— Нет, сэр. — Гарри представил у себя в голове план дома, а затем указал большим пальцем через плечо: — Она за одной из дверей в коридоре?

Кивнув, Снейп сказал:

— Моя та, что ближе к кухне.

— И, по счастливой случайности, к лаборатории, — сказал Гарри. Снейп фыркнул, а Гарри продолжил: — Несложно догадаться, что третья дверь — это ванная, а другая ведет в мою… — он замолчал, нахмурившись. — Сэр?

Снейп, принявшийся обследовать шкафы, включая и тот, что выглядел, как холодильник, в ответ лишь что-то промычал.

— Где другие спальни?

На этот раз Снейп оторвал взгляд от обследуемого им шкафчика и оглянулся на Гарри.

— Ммм?

— Ну, если каждая из этих спален не рассчитана на шестерых… Я хочу сказать, за этим столом может усесться человек десять, то же можно сказать и про все остальное. Значит, либо у людей, которые останавливаются здесь, бывают только те гости, что задерживаются исключительно на ужин, либо в спальнях есть место для всех.

Наградив Гарри одной из своих редких улыбок, словно тот разгадал тайну вселенной, Снейп закрыл шкаф.

— На самом деле, Дорменхаус подстраивается под то количество человек, которые живут в нем на данный момент. Если возникает необходимость в дополнительных спальнях, они просто появляются в этом коридоре. То же самое, я полагаю, и с мебелью в гостиной.

— Круто! — Гарри направился в коридор, а затем оглянулся и ухмыльнулся Снейпу, толкнув среднюю дверь, за которой оказалась ванная с раковиной, туалетом и ванной с душем. — Надеюсь, этот дом может создать и дополнительную ванну тоже. А то вдруг здесь остановиться толпа пятикурсниц.

С кухни донеслось еще одно фырканье, и Гарри, снова ухмыльнувшись, открыл последнюю дверь. Он оказался в хорошо обставленной спальне с большой кроватью с синим пологом, в которой с легкостью могло уместиться три человека. Шкаф стоял рядом со столом с несколькими интригующе маленькими ящичками. Было здесь и удобное кресло, так же отделанное в синих тонах, стоявшее перед небольшим и в данный момент холодным камином. Рядом со столом расположилось большое окно, на подоконнике которого уместилось несколько пухлых декоративных подушек, купавшихся в утреннем свете. Гарри пересек комнату и выглянул в окно. Пространство за ним, вероятно, должно было представлять собой «задний двор», но в реальности там было все то же поле.

Гарри присел на подоконник и откинулся на подушки. Он был за сотни миль от Хогвартса, посреди неизвестности. Один в этом доме, если не брать в расчет Снейпа. Здесь его никто не мог потревожить, опять же, кроме Снейпа, или обвинить в трусости, здесь было мирно и тихо. Может быть, тут будет и неплохо. Даже если учесть, что Снейп бросил преподавание, чтобы заботиться о нем.

Гарри нахмурился, вспомнив отрывок разговора между Снейпом и мадам Помфри, который он подслушал. Снейп забросил не только преподавание, но и все остальные обязанности, порученные ему Дамблдором. Гарри задавался вопросом, что же это были за обязанности такие.

* * *

Пока Гарри ушел обустраиваться на новом месте, Северус продолжил осмотр дома. Здесь было столько еды, что, при определенной экономии, они вполне могли прожить до рождества, но он надеялся, что они не пробудут здесь так долго. Но, в конечном счете, ему нужно быть готовым ко всему. Гарри был серьезно травмирован и не только психологически, что от любого человека и так потребовало бы много времени на выздоровление, но и физически. Когда два дня назад он и Поппи подвели итог всем травмам, которые мальчику нанесли его дядя и Темный Лорд, Северус был шокирован и разгневан. Возможно, даже больше, чем сам Гарри.

На самом деле, он был в этом уверен, так как Гарри, казалось, воспринял новости довольно хорошо. Слишком хорошо, по мнению Северуса. Мальчик должен был кричать и сетовать на несправедливость жизни. «Но, — подумал Северус, качая головой и закрывая очередной шкафчик, — кто знал о том, как несправедлива жизнь, больше, чем Гарри?» Он был отмечен Темным Лордом еще во младенчестве из-за какого-то там пророчества, к которому не имел ни малейшего отношения. Преследуем этим маньяком все эти годы спустя. Подвергся насилию со стороны родственников. А все то время, что он учился в Хогвартсе, учителя и директор использовали его в своих интересах. И это, если не учитывать ужасных событий этого лета, нанесших ему травму… Так что, что такое легкое повреждение мозга по сравнению со всем этим?

Северус открыл следующий шкаф, обнаружив там разнообразные крупы и макароны, включая и небольшие макароны в форме ракушек, которые он достал, чтобы позднее добавить в овощной суп. Он уже отложил немного картошки, чтобы позже почистить ее, а так же сельдерей, лук и помидоры на нарезку и немного свежего базилика и петрушки, которые он собирался покрошить в суп. Продолжая думать о том, что он узнал и что ему нужно сделать, чтобы помочь Гарри, он налил в кастрюлю воды и добавил туда несколько пригоршней фасоли, чтобы размочить ее. Она хранилась в состоянии стазиса и была не совсем сухой, а потому не требовали замачивания на целую ночь, лишь пары часов.

Он поставил кастрюлю на плиту. Часть дома была оснащена всевозможными волшебными приспособлениями, вроде шкафов, зачарованных так, чтобы хранимая в них еда оставалась свежей или замороженной, и несколькими домашними чарами, которые освободят его и Гарри от необходимости убираться и стирать. Но все же, по большей части, это был обычный дом. К примеру, если они хотели что-то приготовить, они должны были это делать маггловским способом. Из вопроса безопасности и, в особенности, того случая с Кричером, возможность присутствия в доме домашних эльфов они исключили.

Отвернувшись от плиты, Севеурс оглянулся в сторону коридора, где за одной из дверей располагалась комната Гарри. Дверь туда была приоткрыта. Северус вздохнул, потерев рукой нахмуренный лоб. Когда он только узнал о том, какой вред причинил Гарри этот проклятый маггл, он был так зол, что едва ли мог ясно мыслить. Но потом он вспомнил, как сам не раз насмехался над мальчишкой, унижал его и поддевал. Снова и снова, все пять лет, и на уроках, и во время этих ужасных занятиях Окклюменцией. Северус называл его идиотом, кричал на него, выговаривая из-за отсутствия мозгов, которыми он мог бы подумать, прежде чем снова рисковать своей жизнью… А теперь Северус узнал, что в каком-то смысле был прав, хотя это и не было виной мальчика, и его самого словно огрели по голове.

Гарри мог погрузиться в учебу с головой и просидеть так до возвращения драконов в Британию, но его отметки вряд ли бы сильно улучшились. И критика Северуса тут ничем помочь не могла.

И Окклюменция. Как только Севеурс ни ругал себя за эту свою неудачу. Этим летом, за несколько недель до начала семестра, их уроки Окклюменции проходили так хорошо, что Северуса посетила крамольная мысль, что, возможно, мальчишке просто нужна была смерть крестного, чтобы по-настоящему сосредоточиться на занятиях. Да и та книга, которую он ему дал, совсем не повредила, если не считать того ужасного случая, когда мальчишка воспользовался каменной защитой, пытаясь скрыть свои эмоции. Но после того, как Северус поговорил с Поппи, он понял, что, скорее всего, дело было не в этом. Нет. Просто прежде Гарри был неспособен закрывать свой разум из-за повреждений мозга.

Но воздействие новых, магических… поражений привело к тому, что Гарри смог лучше контролировать мыслительные процессы, задействованные в Окклюменции. Северус должен был понять это раньше, еще тогда, когда Гарри проник в сознание директора. Но он не понял, как не понимал и все эти годы, что Гарри старательно учился, но просто не мог так же, как и другие дети, нормально усваивать и запоминать информацию и контролировать свои порывы. И Северуса совсем не утешал тот факт, что остальные — и даже Минерва, в чьи обязанности это номинально входило — тоже этого не заметили.

Они все подвели его.

Так что он и Гарри останутся в Дорменхаусе столько, сколько понадобиться.

— Сэр? Профессор?

Оторвавшись от созерцания простирающихся за окном полей, Северус обернулся на голос. В дверном проеме, все еще босой — у него что, тапочек нет? — стоял Гарри, его губа была прикушена. Темно-синие, почти черные круги под глазами выглядели как синяки, а лицо исхудало еще больше. Руки Гарри, костлявые и бледные, торчали из рукавов красной рубашки, и Северус заметил, какими тонкими, почти хрупкими, стали его запястья. Пока они живут здесь, им надо будет поработать над гарриным аппетитом, а еще над восстановлением его мускулатуры.

— Да?

— Я хотел спросить… — как и всегда, когда он не знал, какая реакция последует за его вопросом, Гарри отвел взгляд.

— Тогда спрашивай, — сказал Севеурс. — Что ты хочешь узнать?

Слегка кивнув, Гарри продолжил:

— Ну, когда мадам Помфри спросила, разрешили ли вам отправиться сюда со мной, вы ответили, что да, разрешили, но были какие-то условия. Вот мне и стало интересно… — он снова сглотнул, словно у него пересохло во рту. Неужели Северус и, правда, внушал Гарри такой страх, что тот боялся его о чем-либо спрашивать? «Глупый вопрос», — посмеялся Северус над самим собой. Конечно, внушал.

— Что это были за условия? — договорил он, освободив мальчика от его бессмысленных метаний.

Гарри кивнул, ненадолго оторвавшись от созерцания пола, чтобы посмотреть Северусу в глаза.

— Скажем так, это не твоя забота.

Гарри снова кивнул.

— Я, эм… Вы правы, конечно. То есть мне просто стало любопытно. Ну… мне показалось, что вы расстроились из-за этого, и я решил узнать, могу ли что-то сделать, чтобы, эм, вам было менее обременительно находиться здесь.

— Менее обременительно? — Северус почти улыбнулся.

— Ну, знаете, утомительно. Гермиона всегда говорила, что для нее, помогать мне и Рону с домашней работой, обременительно. Как обуза.

— А ты не хочешь быть для меня обузой.

Его совершенно не удивила информация о мисс Грейнджер, чего нельзя было сказать о том, что он услышал слово «обременительный» из уст Поттера. Возможно, словарный запас мальчика улучшится вместе со способностью рассуждать и защищать сознание.

— Нет, не хочу, сэр. То есть я хочу сказать, что вы и так много чего для меня сделали, даже, ну, стали моим опекуном, и я…

— Гарри, прекрати, — вздохнул Северус. — Я знаю, что тебе трудно понять, и не… — он поднял руку, чтобы удержать мальчика от комментария относительно его повреждений мозга, — не потому, что ты не способен самостоятельно рассуждать, ясно? — Он подождал, пока Гарри кивнет. — Хорошо. Подозреваю, что мне придется повторить это еще не раз, но, ради твоего же блага, позволь мне сказать это. Я оказался здесь с тобой, потому что я так хочу. Потому что я верю, что могу помочь тебе. Потому что ты нуждаешься в том, чтобы в данный момент я был здесь, рядом с тобой.

Гарри ссутулился и отвернулся.

— Но я в порядке! То есть, да, будет сложно преодолеть последствия бодрящих чар, но я и сам смогу с этим справиться. Я всегда…

Северус перебил его:

— Ты всегда делал что-то подобное, справлялся с разными проблемами самостоятельно, потому что раньше у тебя не было никого, кто мог бы тебе помочь. Хоть кого-нибудь. Но теперь все изменилось. Теперь у тебя есть я.

На короткое мгновение, когда шокированное выражение на лице Гарри сменилось гримасой боли, Северусу показалось, что мальчик отпустит часть своего горя, разразится долгими и тяжелыми рыданиями и избавится от того напряжения, что одолевало его несколько последних недель. Глаза ребенка действительно заблестели от слез, когда он снова, лишь на секунду, поднял взгляд на Северуса, а потом просто покачал головой и снова уставился в пол.

— Ладно.

— Хорошо, — хрипло сказал Северус, кашлянув. — Ты уже устроился в комнате?

Гарри слегка кивнул.

— Да, сэр.

— Тогда нам стоит приступить к упражнениям и поработать над твоей физической формой. — Поппи дала ему несколько книг о том, как можно было справиться с последствиями многократного наложения Круциатуса. — Переоденься во что-нибудь спортивное и надень носки, если, конечно, у тебя нет домашних тапочек. Встретимся внизу через пять минут.

Гарри нахмурился.

— В лаборатории?

— Там есть место и для наших занятий. В отдельной комнате.

— О, ну ладно.

Когда Гарри ушел переодеваться, Северус спустился в подвал. Позже они поработают над зельем — Северус вынужден был признать, что, когда он не критиковал Гарри, тот справлялся с поставленными задачами куда лучше — это вымотает любого нормального человека. Они займутся этим после ужина. Северус надеялся, что это пробудит в Гарри желание поспать.

И, может быть, если у него будет хорошее настроение, он расскажет Гарри о некоторых условиях, что поставил ему Альбус. Северус был уверен, что мальчик будет этому рад.

TBC…

Преодолев мимолетное сомнение, Гарри быстро переоделся в спортивную форму и спустился вниз. Он знал, что им предстоит поработать над его мускулатурой. После многочисленных Круциатусов мышцы были сильно повреждены, и порой, ни с того ни с сего, их сводило или они начинали дрожать. Мадам Помфри называла это мышечными спазмами, хотя и заверяла, что это не так страшно, как звучит. И Гарри всей душой хотелось в это верить. В начальной школе, в которую он ходил, училась одна девочка, у которой была эпилепсия. Он дважды был свидетелем, как прямо в классе ей становилось плохо: она падала со стула, крича, ее глаза закатывались, конечности дергались, пока, наконец, она не теряла сознание.

Когда учительница объясняла суть произошедшего своим семилетним ученикам, каждый из которых смотрел на неё широко распахнутыми от страха глазами, она назвала это «конвульсиями». Гаррины спазмы явно не имели ничего общего с этим. И уже за это стоило поблагодарить Бога. Но, по мнению мадам Помфри, и эти небольшие спазмы могли превратиться в серьезную проблему, если вовремя ими не заняться.

Предполагалось, что профессор знал способ помочь ему восстановить мышечный тонус по средствам маггловской физиотерапии. По крайней мере, Гарри надеялся на это. Он уже устал ронять вещи из-за того, что его пальцы внезапно сводило, устал спотыкаться на ровном месте и терять равновесие из-за дрожи в коленях и чувствовать, как произвольно напрягаются мышцы даже тогда, когда он ровным счетом ничего не делал.

Нужная ему комната, располагалась в подвале слева от лестницы. По правую же сторону от лестницы начинался короткий коридор, огибающий ее и ведущий в заднюю часть дома, где, по предположению Гарри, и располагалась лаборатория. Войдя в комнату, он увидел стоящего в центре Снейпа, одетого в такой же, только черный, спортивный костюм. Пол был устлан матами, вроде тех, что использовали борцы и гимнасты. Вдоль стен располагались различные силовые тренажеры с дополнительными утяжеляющими блоками и штангами. Гарри видел подобный инвентарь лишь раз, когда его послали в боксерский клуб, в который ходил Дадли, чтобы позвать кузена на обед. То место тоже было заполнено подобными тренажерами, и Гарри стало любопытно, откуда в Дорменхаусе (или как там называется этот дом) взялся такой инвентарь. Зачем он был нужен в убежище?

Должно быть, его недоумение отразилось на лице, потому как Снейп внезапно заговорил, оторвав его от изучения комнаты:

— Все это я принес с собой, просто только что вернул вещам их истинный размер. Директор послал меня купить все необходимое, пока ты был с Мадам Помфри.

«Наверняка это стоило кучу денег», — подумал Гарри.

— Ух ты.

Снейп приподнял бровь.

— Действительно.

— Как я… то есть я верну вам все потраченные деньги, сэр, клянусь.

— Гарри, не начинай, прошу, — ответил Снейп, нахмурившись. — Во-первых, как твой опекун, я обязан заботиться о таких вещах и делать все, что потребуется, чтобы помочь тебе оправиться от травм. А во-вторых, — добавил он, поднимая руку, дабы предупредить гаррины возражения по поводу чрезмерной заботы и того, что Снейп не должен беспокоиться об этом, ведь он не был его опекуном в тот момент, когда Волдеморт пытал Гарри, — я купил все эти вещи с щедрой руки директора.

Сглотнув, Гарри кивнул.

— Ладно.

Выражения лица Снейпа смягчилось.

— Вот так. А теперь иди сюда, и мы начнем разминаться. Потом я проверю, на что способны твои мускулы, и мы посмотрим, над чем нам нужно будет поработать в первую очередь.

Вздохнув, Гарри сделал так, как ему было сказано. Попеременно, то стоя, то сидя на матах, они потратили двадцать минут на разминку, а затем Снейп сказал, что они, наконец, готовы приступить к основным упражнениям. Гарри уже успел покрыться легкой испариной и весьма стыдился этого. Но затем он кое-что понял. Не считая дуэльных практик со Снейпом, число которых и так было мало, но еще и сократилось в связи с начавшимися школьными занятиями, Гарри не занимался ничем, что предполагало бы хоть какую-то физическую нагрузку. Он больше не летал, ему не приходилось подниматься по лестнице ни в Гриффиндорскую, ни в какую другую башню, ему даже не нужно было ходить на занятия.

Правда ударила его с силой бладжера: из-за отшельнического образа жизни, который он ввел в последнее время, он окончательно потерял форму.

Пока Гарри утирал пот, Снейп обратил внимание на его хмурый вид и, кивнув, сказал:

— Раз за разом тебе будет все легче выполнять эти упражнения. К тому же теперь, когда мы надежно защищены чарами дома, ты можешь летать, это тоже поможет твоим мышцам скорее окрепнуть… Хотя я все равно хочу, чтобы ты делал это под моим присмотром, хотя бы до тех пор, пока мы не будем уверены, что твои мышцы не сведет как раз в тот момент, когда ты будешь сидеть на метле.

Гарри прикусил губу, но согласился. Ему ужасно не нравилось чувствовать себя каким-то инвалидом.

— Ладно. Что теперь?

— Ляг на спину, да, вот так, а я возьму твою правую ногу. — Снейп опустился на колени напротив него и поднял одну из его ног. Гарри приподнял голову, чтобы посмотреть, что он делает. — Нет, ляг обратно, Гарри. Мне нужно, чтобы ты сосредоточился. Я буду сгибать твою ногу к груди, а ты должен этому сопротивляться. Понял? Начали.

Крепко обхватив гаррину ногу обеими руками, Снейп надавил, заставив мальчика слегка согнуть колено. Гарри попытался сопротивляться давлению, но сил у Снейпа явно было больше, и очень скоро его нога оказалась прижата к груди. Слишком быстро. Не желая отдавать Снейпу "победу", Гарри снова начал бороться, на этот раз приложив больше усилий, чтобы зафиксировать ногу в её нынешнем положении и попытаться вернуться в прежнюю позицию, но он все равно чувствовал себя слабым. Сопротивление продолжалось еще несколько минут, пока Гарри не почувствовал, как задрожала нога, а руки, лежащие вдоль тела, не сжались в кулаки.

— Достаточно, — сказал Снейп, и давление на ногу сразу исчезло. Гарри выпрямил ее и перевел дыхание. Снейп аккуратно опустил его ногу, но его молчание беспокоило Гарри. Но затем профессор сказал: — А теперь другую.

С другой ногой было не лучше, и Гарри чувствовал, что не может сопротивляться давлению Снейпа. Но он изо всех сил пытался удержать ногу на месте. По лицу и шее тек пот, от чего Гарри чувствовал себя еще более слабым и глупым…

— В этом нет смысла, — зарычал он и вырвал ногу из рук Снейпа. — Вы все делаете не так.

Гарри перекатился на бок и сел как раз вовремя, чтобы заметить, как Снейп, в свойственной ему манере, приподнял бровь, как делал это всегда, когда находил что-то забавным. Но на его лице не появилось легкой ироничной усмешки, когда он довольно холодно сказал:

— Не думаю, что ты в том положении, чтобы комментировать мои методы.

— Почему я, черт подери, лежу на спине? Как это поможет мне вылечить мускулы в руках?

— Следите за своим языком, мистер П… Гарри, — процедил Снейп сквозь зубы, и Гарри захотелось указать ему на то, что он чуть не нарушил их уговор, согласно которому профессор обязался не назвать его по фамилия даже в момент гнева.

Но он не сделал этого, он не был настолько глуп. Вместо этого он сказал:

— Это не ответ!

— Конечно, нет.

— И?

Снейп скрестил руки на груди. Но его вид не был и вполовину так устрашающ, как если бы на нем была его мантия и он стоял прямо, нависая над тобой.

— Что «и»?

— Каков ответ? Почему я должен делать упражнения на ноги, когда проблемы у меня с руками?

Некоторое время Снейп молчал, и у Гарри сложилось впечатление, что он, дабы не начать кричать и не сказать что-нибудь по-настоящему резкое, считал про себя. Однако его пристальный взгляд был устремлен прямо на Гарри. Его темные, бездонные глаза просто кричали о нетерпимости к любым глупостям, и Гарри безумно хотелось отвести взгляд.

Наконец, Снейп сказал:

— Думается мне, что когда мадам Помфри упоминала о твоих «проблемах» с мышцами, она имела в виду не только те, что в твоих руках. Или я не прав?

Гарри стиснул зубы. Ему не нравилось, когда его называли лжецом, даже если в данном случае так оно и было. Но чувствовать себя слабым или, что хуже, выглядеть слабым в глазах других ему не нравилось еще больше. Не здесь и не сейчас. Никогда. И особенно не перед Снейпом! Последнее, что ему сейчас было нужно, это чтобы профессор начал издеваться над ним из-за его немощности и нежелания выполнять упражнения. Гарри подумал, что над своими ногами он может и самостоятельно поработать. Снейп ему для этого был не нужен. Здесь было множество тренажеров, которыми он мог воспользоваться, чтобы подкачать ноги, руки и все остальное. И для этого вовсе не обязательно было терпеть резкие комментарии и критику со стороны Снейпа.

— Я в порядке. Все дело только в руках.

Снейп смерил его взглядом, поджав губы. И все смотрел и смотрел, пока Гарри, наконец, не выдержал. Это оказалось ещё более невыносимым, чем быть объектом насмешек.

— Ладно! Неважно.

— Неважно что?

— Неважно, сэр, — огрызнулся Гарри. Сжав руки в кулаки, он отвернулся от проницательного взгляда Снейпа. Ему вдруг захотелось врезать по чему-нибудь, возможно, даже по своей тупой башке.

— Вы были правы, ясно? Дело не только в моих руках.

Снейп вздохнул и покачал головой.

— Я не просил об уважении, Гарри. Я… меня беспокоит то, что ты относишься к тренировкам, как к какому-то наказанию. Уверяю тебя, это не так. Всё это исключительно в твоих интересах.

Гарри всё ещё не желал смотреть на него.

— Неважно.

Довольно сухим тоном Снейп сказал:

— Я полагал, что мы исключил это слово из твоего лексикона, разве не так?

— Нет, мы этого не делали. Это вы пытались. А мне оно все еще нравится.

— Именно так.

Снейп поднялся с мата, а затем протянул руку Гарри, чтобы помочь ему встать. Но мальчик проигнорировал этот жест, и профессор снова вздохнул.

— Похоже, мы поторопились приступить к этим упражнением. Возможно, вначале тебе нужно хорошенько выспаться.

— Я нормально сплю, сэр, — пробормотал Гарри.

— Не умаляй уровень моих умственных способностей, Гарри, — резко сказал Снейп, заставив мальчика вздрогнуть. — Подобное поведение не в твоих интересах и никак не поможет нам в нашем деле.

— А чем мы занимаемся? — снова буркнул Гарри.

Краем глаза он заметил, как Снейп нахмурил брови.

— Мы говорили об это ещё в Хогвартсе, Гарри. Ты не… — он оборвал самого себя, словно вспомнил, что из-за повреждения мозга у мальчика могли быть проблемы с памятью. На самом деле, Гарри помнил тот разговор, но о его лечении было сказано так много, что ему просто хотелось, чтобы кто-то, по возможности, подвел всему этому итог. — Мы будем работать над тем, чтобы, для твоего же психического здоровья, ты снова мог нормально спать. К тому же нам предстоит справиться со всеми последствиями пыток Темного Лорда.

Гарри невольно вздрогнул, услышав, как Снейп назвал этого злодея тем именем, которые тот желал слышать от своих последователей.

— Почему вы продолжаете его так называть?

Снейп резко отвернулся, хотя в этом не было необходимости, потому что Гарри все еще не смотрел на него. Неужто таким образом Снейп пытался скрыть свой стыд или злость? Ответит ли он на вопрос, который — Гарри почти мог это признать — граничил с грубостью? Однако, глубоко вздохнув, Снейп все же сказал:

— Полагаю, это привычка.

— Привычка? — поморщившись, переспросил Гарри.

Профессор вновь скрестил руки на груди. Гарри подумал, что если бы на Снейпе была его закрытая черная мантия, подобный жест, скорее всего, помог бы ему защититься и спрятаться от умоляющих глаз и, возможно, даже принес бы некоторое ощущение… комфорта. Или безопасности. Но здесь, одетый в спортивный костюм… он выглядел неуверенным и явно ощущал дискомфорт. Гарри слегка повернул голову, чтобы лучше видеть Снейпа, но так, чтобы не казалось, что он уставился на него. Лицо профессора превратилось в неподвижную маску, а вокруг рта и глаз проступили морщинки, словно бы он… нервничал. Но с чего бы Северусу Снейпу нервничать?

— Да, привычка, — спустя минуту сказал Снейп, сглотнув достаточно громко, чтобы Гарри услышал. — Он всегда настаивал на подобном обращении, а тех, кто посмел ослушаться этого приказа, ждало жестокое наказание.

Ну, Гарри знал о том, что Волдошмакодявка подвергал своих последователей пыткам, в конце концов, за прошлый год он не раз видел нечто подобное в своих видениях и снах. Но ему, вроде как, казалось, что этот Законченный Ублюдок делал нечто подобное, только если Пожиратели подводили его или открытого оспаривали его приказы. Но не из-за такой мелочи.

Снейп не стал продолжать, но по-прежнему избегал смотреть на Гарри, что было понятно. Пытали ли его за то, что он не называл Старичка Волди этим глупым прозвищем? Осмелится ли Гарри спросить об этом?

Конечно, да.

— Он наказывал вас за это, не так ли. — По существу, это не было вопросом, и Гарри не ожидал услышать ответ. Так что когда Снейп кивнул, он был поражен настолько, что осмелился посмотреть на него в открытую.

Затем Снейп пожал плечами, что тоже было довольно редким явлением, и Гарри чуть ли не уставился на него.

— Всех нас, я думаю, раньше или позже.

Гарри покачал головой.

— Я этого напрочь не понимаю.

Снейп обернулся к нему, в его темных глазах пылало пламя.

— Ты и не понимаешь, что такое пытка Темного Лорда? — спросил он с усмешкой.

— Я не это имел в виду, — быстро ответил Гарри. — Я не понимаю, почему так много волшебников, сильных волшебников, присоединились к нему двадцать лет назад и все ещё продолжают вступать в его ряды. Это бессмысленно. Почему люди, каждый из которых сам по себе обладает силой, кланяются и пресмыкаются перед этим маньяком? Почему они… почему вы это терпели? Я просто не понимаю этого.

Глубоко вздохнув, Снейп опять нахмурился.

— В данный момент это не так важно.

— Я так не думаю. Я имею в виду, что…

— Я сказал, это неважно! — Снейп обхватил себя руками, явно скучая по своей мантии. — Оставим эту тему, Поттер!

Это задело Гарри, и он сказал:

— Не называйте меня так. Особенно тогда, когда вы злитесь.

— Я не злюсь, — прозвучал угрюмый ответ.

— Ну да, а я не чертов гриффиндорец.

Профессор тихо фыркнул и покачал головой. Он провел рукой по лицу.

— Хватит… Гарри. У меня нет никакого желания обсуждать это сейчас.

Гарри помедлил, но затем кивнул. Он поднялся на ноги, выругавшись про себя, когда почувствовал, как при переносе веса на них в коленях вспыхнула резкая боль. Тупой Круциатус.

— Ну… Я пойду?

— Возможно, так будет лучше. Попробуй немного отдохнуть, ладно? Я позову тебя на ужин, а завтра мы попробуем поговорить.

И хотя он старался этого не показывать, Гарри было немного обидно, что Снейп хотел, чтобы он ушел. Гарри устал, но чувство усталости теперь сопровождало его постоянно, и он не понимал, как, откладывая физические тренировки, они смогут что-то исправить. Но, может, Снейп тоже устал. Очевидно, он все еще злился из-за того, что Гарри свел разговор к вопросам, связанным с Темным Лордом. Слегка ссутулившись, мальчик направился к двери.

— Ладно. Увидимся позже.

Когда Гарри отошел достаточно далеко, чтобы что-то услышать, Северус с чувством выругался. Они снова вернулись к тому, с чего начали, и все будет еще хуже, прежде чем последует улучшение. Гарри нужно было поспать, и поскорей, или из-за его темперамента — под влиянием которого Снейп уже начал терять терпение — они успеют перегрызть друг другу глотки еще до наступления темноты

И как же он был прав…

TBC…

К тому времени, как Гарри добрался до своей комнаты, он уже кипел от злости. Ведь, даже несмотря на то, что он сам это предложил, он не хотел, чтобы Снейп его прогонял. Он лишь хотел, чтобы профессор помог ему разобраться с проблемами, а тот лишь продолжал повторять одно и тоже, не желая отвечать на вопросы. А сам, взять хоть их разговоры за чаем, всегда ожидал, что Гарри будет изливать ему душу. Это нечестно!

К тому же, как они могли научиться ладить друг с другом, если Снейп его постоянно отсылает? Он хотел, чтобы Гарри спал, хотя знал, что ему всегда сняться кошмары. Сам же ведь заставил его рассказать и об этом, и о заглушающих чарах, которые Гарри накладывал на свою комнату, и о заклинании бодрости. И вообще, как он мог заснуть в таком состоянии, как сейчас? Упражнения вымотали его, но сердце до сих пор бешено билось в груди. Да и ссора их тоже не прошла бесследно.

Гарри бросил сердитый взгляд на простирающиеся за окном поля и рассекающие их невысокие каменные стены. Дул довольно сильный ветер, пригибая разрозненно растущие деревья к земле. Внезапно Гарри захотелось оказаться снаружи. Ему это было нужно. Просто необходимо. Не считая их небольшого путешествия через поле, когда они только прибыли сюда, Гарри не был на улице очень давно. Несколько недель. Да и Снейп сказал, что теперь, когда чары признали его, снаружи ему тоже ничто не угрожало. А еще он сказал, что Гарри снова должен начать летать, хотя бы для того, чтобы восстановить мышечную массу.

Гарри вспомнил взгляд на лице Снейпа, когда он говорил об этом. В тот момент он как раз пытался восстановить дыхание, и от подобного указания на свою слабость, Гарри хотелось ударить своего опекуна по лицу.

«Да пошел он, — подумал мальчик про себя. — Пускай катится ко всем чертям собачьим». Да что мог знать Снейп о мышечной слабости, вызванной Круциатусом? Или о треклятом повреждении мозга, причиной которому послужил твой собственный безумный дядя, решивший поиграть в душегуба? Неужто Снейп думал, что это так уж легко? Или что Гарри нравится, когда его называют размазней и напоминают, что он не может справиться даже с такой ерундой, как прогулка за пределы подземелий? Думал ли Снейп, что он хотел быть трусом? Трусливым монстром — поправил Гарри самого себя, вновь подумав о том, что он сотворил и что еще хотел сотворить с Люциусом Малфоем.

Стеллажи и выдвижные ящики стола дрожали, и безделушки в них побрякивали, ударяясь друг о друга. Гарри зажмурился и глубоко вздохнул, пытаясь подавить свою ярость. Ему и, правда, надо было слегка остыть.

На улицу. Да. И взять с собой метлу. Да.

Может, ему воспользоваться Excito, чтобы хоть слегка развеять свою усталость и вернуть остроту ума? Так он хотя бы не заснет во время полета. Да и одно заклинание вряд ли сильно повредит ему, учитывая, сколько раз он его уже накладывал. Только один раз. Снейпу об этом знать необязательно.

В конце концов, пытался убедить себя Гарри, он не обещал не использовать это заклинание. Он проигнорировал тихий голосок в голове, шепнувший ему, что именно это он и обещал Снейпу и Мадам Помфри, даже если это и было сказано с использованием других слов. Ведь кого волнуют голоса в голове?

Он поднял палочку к виску и прошептал:

— Excito Sursum.

* * *

Северус разлил овощной суп по тарелкам, найденным в одном из шкафчиков, и посыпал его сверху натертым пармезаном. Аромат трав и бобов, смешанный с резким запахом сыра, заставил его слегка улыбнуться. Северус поставил тарелки на стол и пошел позвать Гарри за стол. По его мнению, в такой промозглый и ветреный день никто не могу отказаться от тарелки горячего супа.

Однако Гарри он в комнате не обнаружил.

Поначалу Северус подумал, что мальчик, наверно, предпочел провести это время в гостиной за чтением, а не праздно валяться в кровати. По двум причинам он знал, что Гарри не спал. Во-первых, Северус лично убедился в невозможности установки заглушающих чар вокруг спальни мальчика. А во-вторых, в последнее время ни одна ночь не проходила без того, чтобы Гарри не приснился кошмар. Так что, если бы ребенок решил поспать, Северус бы услышал его крики.

Он не подвергал сомнению частоту его кошмаров. Вряд ли у Гарри были причины врать о чем-то, что, по его мнению, делало его слабым в глазах других. А Северус знал, что больше всего мальчику не нравилось, когда люди думали, что он слаб и нуждается в чужой помощи. Именно поэтому зачастую было так трудно ему помогать.

Мимоходом Северус заметил, что гаррин сундук стоял в углу, а учебники и письменные принадлежности лежали на столе, как и дневник, послуживший первопричиной его беспокойства. Приглядевшись чуть внимательнее, Северус заметил, что дверь шкафа была слегка приоткрыта, а значит, одежду мальчик тоже, скорее всего, разложил. У Гарри было мало личных вещей, особенно после того, как Пожиратели Смерти обыскали дом, в котором он жил. Но кое-что все же осталось: альбом с фотографиями родителей и друзей, который вернул Люпин, лежал на небольшом прикроватном столике; а треклятая мантия-невидимка, унаследованная мальчиком от отца, была затолкана в один из выдвижных ящиков письменного стола. Больше ничего не было.

Удостоверившись, что Гарри в комнате не было и что мальчик действительно обосновался на новом месте, Северус вышел, прикрыв за собой дверь. Войдя в гостиную, он ожидал увидеть ребенка, удобно устроившимся на диване или в одном из мягких кресел перед камином.

Но Гарри не было и в гостиной.

Северус начал беспокоится. Возможно, Гарри просто вышел на улицу, чтобы слегка остыть после их занятий. И даже если и так, Гарри наверняка осознавал необходимость оставаться в пределах каменной стены, окружавшей дом и обозначавшей границу защитных чар.

Конечно же, осознавал.

Но все же прошло несколько часов с тех пор, как Гарри покинул гимнастический зал, и, хотя здесь было теплее, чем в окрестностях Хогвартса, снаружи дул довольно сильный ветер. По дороге к входной двери, Северус про себя взмолился, чтобы мальчик додумался надеть хотя бы теплую мантию. Порой ребенок относился к своему здоровью чересчур пренебрежительно, но он наделся искоренить подобное поведение как можно скорее.

Войдя в прихожую, Севеурс заметил, что гаррины кроссовки пропали. Но на них было наложено заклинание, защищающее их от влаги, и поэтому Северус хотя бы был избавлен от необходимости беспокоиться, что ребенок промочит ноги. Мантии тоже не было видно. Хорошо, значит, у Гарри присутствовала хотя бы толика здравого смысла… Северус замер. Он знал, что упускает что-то важное, но не понимал что. Он еще раз не окинул комнату взглядом.

Гаррина метла.

Мысленно еще раз промотав все свои наблюдения, Северус понял, что не видел злополучную метелку и в комнате мальчика. Он покачал головой, попытавшись отмахнуться от глупой мысли, что Гарри решил полетать. Ведь ребенок бы не стал этого делать, когда всего пару часов назад они условились, что Гарри будет летать только под наблюдением Северуса?

Конечно, нет.

И все же, когда он открыл входную дверь на встречу пронизывающему ветру, взгляд Северуса сразу же уперся в пятно красного цвета недалеко от края владений. Трепыхавшееся знамя, по виду крайне напоминавшее гриффиндорский шарф, запуталось среди нижних веток чахлого дерева. Прямо под ним, раскинувшись поперек низкой каменной стены, лежала какая-то темная куча, пугающе смахивающая на тело.

Северус побежал.

Он никогда не был хорошим бегуном и в иных обстоятельствах бы поразился тому, как быстро он преодолел расстояние, отделявшее его от Гарри. Он просто бежал, ни разу не запнувшись о камень или корень. Все, о чем он мог думать во время этой бешеной гонки, было: «О, нет, о, Господи, нет, пожалуйста, нет…»

Лицо Гарри было покрыто смесь грязи и крови, а ноги располагались под странным углом к верхней части тела. Потянувшись пальцами к шее мальчика, Северус приготовился к худшему.

Но мальчик был жив. Кончиками пальцев Северус нащупал его слабый пульс и почти заплакал от облегчения. Однако тело ребенка было покрыто кровью, и Северус просто не знал, на что в первую очередь обратить свое внимание. Остановить кровотечение… А что если Гарри пробил легкое?.. Он должен унести его с холода… Но сначала надо проверить спину…

Никогда прежде, сталкиваясь с подобной ситуацией, Северус так не нервничал. Прошла целая минута, прежде чем он справился с оцепенением и смог принять какое-то решение. Наконец, захлебываясь собственным дыханием — он бы никогда в жизни не признался, что плакал от страха и ужаса — Северус закрыл глаза и, призвав все свои навыки Окклюменции, попытался успокоиться.

— Глупый, глупый ребенок, — наконец, прошептал он и открыл глаза, окинув раны мальчика новым взглядом. — Безмозглый мальчишка, — продолжал бормотать он себе под нос, накладывая диагностические, а затем и целебные заклинания.

Лишь где-то четверть часа спустя, остановив внутренне и внешнее кровотечение, Северус решился занести Гарри в дом. Он левитировал его в гостиную, поближе к камину. Разведя с помощью заклинания огонь и погрузив Гарри в целебный сон, он провел следующие несколько часов, накладывая различные лечебные заклинания. Как с ним бывало и прежде, Северус впал в своеобразный транс. При необходимости он призывал необходимые зелья из хранилища внизу и поил ими мальчика. И лишь раз остановился, чтобы смочить пересохшее горло глотком воды. Но, за исключением этого, следующие четыре часа он не переставал монотонно бормотать заклинания, время от времени отслеживая состояние мальчика. Он едва ли вообще вспоминал, что ему нужно дышать.

Когда Северус, наконец, закончил, за окном уже давно стемнело. Огонь был единственным источником света не только в комнате, но и во всем доме. Дрожащее пламя превращало книжные шкафы в больших, квадратных чудовищ. Наложив последнее заклинание, Северус придвинул кресло поближе к дивану, на котором спал Гарри. Одна его рука сжимала палочку, другая все еще покоилась на лбу ребенка. Северус заботливо откинул темную челку, открывая вид на сморщенный и покрасневший щрам-молнию. После этого он все же позволил своей руке опуститься, а сам откинулся на спинку кресла. Он был абсолютно измотан. Его одежда прилипла к телу и была пропитана потом. Лечение потребовало от него, как и от любого другого целителя, много сил, а ведь он даже не был официально обучен этому искусству.

Единственным напоминанием о происшедшем была засохшая кровь. К тому времени, когда Северус избавился от ее всех следов, его руки дрожали так, словно последние несколько часов он провел под пытками у Темного Лорда. Северус сжал кулаки, словно это могло как-то помочь. Но дрожь сотрясала все его тело, и он чувствовал, что сейчас просто рассыпиться на маленькие кусочки. Севеурс понимал, что все это последствия мощного выброса адреналина, но легче ему от этого не становилось. Он должен был оставаться рядом с Гарри, отслеживать его состояние. Нельзя было забывать и о кошмарах, которые могли увенчать всю эту ситуации финальным штрихом.

Скривившись, он всмотрелся в бледное лицо мальчика, напряженное даже во сне. Кажется, передышка не помешала бы им обоим. Если бы только Гарри хоть иногда думал, прежде чем в очередной раз подвергнуть свою жизнь опасности. «Мерлин, Мордред и Моргана, что же мне делать с этим мальчишкой? Как же мне все исправить?»

Очевидно, Гарри полностью пренебрег правилами, которые они установили. Северус не знал, было ли это вызвано их размолвкой или причина крылась в чем-то другом. Возможно, мальчик контролировал свою импульсивность меньше, чем они думали.

В любом случае, им двоим предстояло обсудить всю ситуацию, несмотря на то, что больше всего Северусу хотелось просто забыть о ней, дабы не начинать новую ссору. Он устал. Он был зол и неуверен, правильно ли поступил, привезя Гарри в этот дом.

Возможно, он совершенно не годился на роль опекуна мальчика.

Возможно, пришло время позвать директора и предоставить ему и Поппи Помфри поступать по их собственному усмотрению. Возможно, несмотря на то, что Северус думал, что сможет помочь Гарри, они были правы на счет всей этой ситуации. Возможно, он не был готов к подобному испытанию. Могло ли так получиться, что он покусился на слишком большой кусок пирога?

Вздохнув, он опустил голову на руки. Не все ли равно, что он думал обо всем этом? Какие еще варианты были у мальчика? Кто, кроме него, еще остался у ребенка? Кто еще позаботиться о нем, поможет ему преодолеть все эти испытания, да хотя бы подготовит его к смертельной схватке с Темным Лордом?

Никто. Никто, кроме Северуса. Только он мог взяться за эту работу, даже если он и провалился.

До невозможности измотанный он ждал, когда ребенок очнется.

* * *

Крики начались через час. Как обычно гаррины кошмары разбивали Северусу сердце. Он снова вступил в схватку с ребенком, сначала пытаясь его разбудить, затем успокоить и вновь заставить дышать. Когда мальчик затих, они шепотом поговорили о кошмаре, точнее, Северус пытался заставить Гарри поговорить об этом. Но этот сон мало чем отличался от предыдущих: дядя Гарри избил его до крови, а мальчик чувствовал, что не мог ни вздохнуть, ни сбежать из этого ада.

Несколько раз за время разговора Северус напоминал Гарри, где они, кто находился в комнате и, что более важно, кого здесь не было. В нужные моменты Гарри кивал, но отворачивался, когда Севеурс просил его рассказать о сне поподробнее, произнеся лишь:

— Это было чертовски ужасно.

После этого Северус решил поднять тему, которой они оба страшились. Он даже удивился уровню своего самоконтроля, когда сумел заговорить об этом ровным, спокойным голосом:

— О чем ты думал, когда тебе взбрело в голову полетать на метле?

Когда Гарри сморщился, словно не помнил ничего такого, Северус решил напомнить ему несколько более резким тоном:

— Я нашел твое тело под березой на краю поля и потратил более четырех часов, собирая тебя по кусочкам. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

Бессмысленный взгляд Гарри почти довел Северуса до грани, но тут мальчик, кажется, наконец-то пробудил эти неприятные воспоминания. Но, даже несмотря на то, что он покраснел, Гарри сумел сказать лишь:

— Мне нужно было выйти наружу. Я не был на улице несколько недель.

— Я думал, мы договорились, что ты не будешь летать без моего присмотра.

Отвернувшись, мальчик ссутулился.

— Ага.

Ага? Ага!

— И что, прости, это твое «ага» должно означать?

— Эм, ну… — мальчик вздохнул, и Северус едва удержался оттого, чтобы схватить его и хорошенько его встряхнуть. — Я забыл.

— Я тебе не верю.

— Вы хотите сказать, что я лжец?

— Да. Попробуй доказать мне обратное.

Гарри бросил на него сердитый взгляд.

— Что? И как же мне это сделать? Хотите порыться в моих воспоминаниях? Прекрасно! Приступайте!

Прищурившись, Северус почти поддался на эту провокацию, но сдержался, зная, что это вряд ли поможет разрешить эту ситуацию. Возможно, Гарри действительно забыл об их уговоре, но это все равно не объясняло то состояние, в котором он его обнаружил. Он медленно кивнул, подождал, пока Гарри снова расслабиться, а затем снова пошел в атаку.

— Однако ты опять использовал Excito Sursum, хотя я точно помню, как ты пообещал этого не делать.

Гарри открыл и закрыл рот, как рыба.

— Как..?

— Неважно, как я узнал. Ты ослушался меня, когда пошел летать без меня и использовал запрещенное заклинание. Это, без сомнения, привело к тому, что ты врезался в дерево и почти умер. — Северус скрестил руки на груди, копируя позу Гарри, который по мере разговора сжимался все больше и больше. Но он не будет его успокаивать. — Я больше не позволю тебе подвергать себя такой опасности. — После небольшой паузы Северус добавил: — В любом случае, я не видел твою метлу, когда нашел тебя, так что тебе все равно не удастся снова выкинуть нечто подобное.

По какой-то необъяснимой причине, именно это заявление вызвало у Гарри слезы. Проклятая метла, подаренная ему проклятым псом.

— Ох, — прошептал Гарри, — а вы уверены, что она не…

— Конечно, нет, — резко перебил его Северус. — Может быть, она где-то там, лежит разломанная на маленькие кусочки. Я был слишком занят, спасая твою жизнь, чтобы думать о ней.

— Ясно, — ответил мальчик глухим голосом. — Можно я пойду и…

— Ни в коем случае! — Северус быстро терял самообладание. Мальчишка опять сосредоточился совершенно не на том! — Она никуда не денется до тех пор, когда я разрешу выйти тебе из дома. И тогда, а это, скорее всего, будет еще очень не скоро, простое Accio вернет ее назад.

— Но я мог бы… — снова начал мальчик на это раз громче.

— НЕТ! — оборвал его Северус. — Мерлинова борода, мальчишка, ты что, действительно не понимаешь? Ты. Почти. Умер. И все из-за своего глупого поведения. И поэтому повторяю еще раз: ты под домашним арестом! Никаких полетов, пока я не сочту твое поведение приемлемым, а твое физическое состояние удовлетворительным. И позволь добавить, что пока мы не возьмем под контроль твою зависимость от этого проклятого заклинания, ты вряд ли когда-либо еще поднимешься в воздух.

— Постойте! Нет! Не могу поверить, что вы это делаете! — закричал Гарри, попытавшись выбраться из-под одеяла, которым его укрыл Северус. Его руки были бледными, как кость, в красноватом свете гостиной. Несмотря на то, что его пошатывало, Гарри сжал кулаки и снова закричал. — Я должен летать! Вы не можете мне запретить!

— Могу и запрещу, пока это не перестанет угрожать твоей безопасности

Гарри вздернул подбородок.

— Я и так в безопасности!

Северус усмехнулся, заметив, что, несмотря на весь свой гнев, мальчик все еще пошатывался, словно мог упасть в любой момент.

— Нет, если ты так измотан, что засыпаешь во время полета!

— Неправда!

— Правда. Даже после того, как ты наложил это заклинание. И позволь заметить, что твоя ложь и нарушенное обещание тоже говорят не в твою пользу

Лицо мальчика скривилось в гримасе, и он закричал:

— Я ненавижу тебя!

Когда Северус, слишком уставший для дальнейших препирательств, не сделал ни единой попытки возразить ему, мальчик прокричал это еще раз, а затем убежал в свою комнату. Звук захлопывающейся двери сотряс гостиную.

Северус снова опустил голову на руки, и в голове его снова и снова звучало лишь одно слово: Черт.

TBC….

п.п. да-да, я знаю, какая я плохая. буду исправляться

п.п.: традиционное предупреждение о прекрасной лексике

Оказавшись в своей комнате, Гарри так и не перестал злиться. Его гнев электрическими разрядами проходил по телу. Руки были сжаты в кулаки, зубы стиснуты. Он слышал, как они скрипят друг о друга, словно крошась. Да как этот ублюдок посмел запретить ему летать!? Как посмел он посадить его под домашний арест, да еще и притвориться, что делает это ради Гарри!? Для его же собственного блага!? Да что это за чушь такая? Как он только посмел взять и просто так скормить это Гарри, словно мороженное?

Ворча и ругаясь, Гарри мерил комнату шагами, бесконечно злился и снова проклинал Снейпа, похлеще даже, чем Вернон-Черт-Его-Подери-Дурсль когда-либо проклинал своего племянника. Он придумывал новые проклятья, которые не смог сломать бы и Билл Уизли. Он выкрикивал длинные списки частей тела и внутренних органов, которые он с радостью бы окунул в кипяток или оторвал бы, если кто-нибудь, особенно Снейп, посмел бы помешать ему в чем-то. Гарри дрожал, рычал и мечтал оказаться как можно дальше отсюда, как можно дальше от этого дурацкого коттеджа, стоящего в неизвестной глуши, где его заперли с психом, отказывающем ему в единственной радости, оставшейся у него в этой паршивой жизни, в его ненормальной, отвратительной, долбаной жизни. Если он не сможет летать, он сойдет с ума... или станет еще более сумасшедшим. Он будет кричать, пока не охрипнет, и тогда, возможно, тогда Снейп все поймет и перестанет вести себя, как конченный придурок или как сальноволосый ублюдок, которым он был раньше.

Вскоре Гарри уже кричал, просто чтобы выплеснуть наружу не желавшую утихать ярость. В нем все бурлило, неистовствовало и кипело, оно было бесформенным и настоящим, более настоящим, более примитивным, чем все, что Гарри доводилось чувствовать. Все его мысли и чувства сжались до простейших нужд и потребностей. Он хотел летать. Ему необходимо было летать. Он хотел закричать, ему необходимо было закричать. И он кричал, снова и снова, и крик его походил на громкий, дикий рык загнанного в клетку зверя, которым он и был в данный момент. Загнанным в клетку. Он хотел сломать все в этой проклятой комнате, все, что можно было сломать, на зло проклятому Снейпу. Да! Проклятый Снейп. Пусть будет проклят до конца времен! Гарри ненавидел этого человека, его ухмылки, его привычку тыкать носом в чужие промахи. Он ненавидел его манеру разговаривать с ним, его проклятую снисходительность, и насмешливость, и гнусность, и... и... все, что он когда-либо делал, чтобы испортить Гарри жизнь.

Гарри поднял свою палочку — когда он успел ее достать? — и обнаружил, что его пальцы онемели оттого, как сильно он их сжал, а дерево янтарного цвета впилось в них. Пальцы побелели в тех местах, где соприкасались с палочкой, а на ней самой было что-то ржаво-красного цвета. Его кровь — понял он, кровь, оставшаяся там после инцидента с деревом. Кровь и осознание, которое пришло вместе с ней, на мгновение вернули ему... здравомыслие? Но потом гнев снова возобладал над разумом. Гарри поднял палочку высоко над головой, намереваясь нанести урон — неважно какой. Он резко опустил руку, прорычав какое-то заклинание, которое, возможно, видел до этого всего раз. Он был уверен, что это поможет перевернуть эту комнату, а может, и весь дом, вверх дном.

Но ничего не произошло.

* * *

После того, как Гарри убежал в свою комнату, хлопнув за собой дверью, Северус тихо вздохнул, а затем решил сделать то, чего так надеялся избежать, — активировать дополнительную защитную систему коттеджа. Он подошел к камину, коснулся левой рукой углубления в кладке над каминной полкой. Другой рукой сжав палочку, он закрыл глаза и “заговорил” с Дорменхаусом, уведомляя его об особых обстоятельствах одного из его гостей, который поселился в ближайшей к гостиной комнате.

Они с Альбусом снова и снова обсуждали этот конкретный вопрос, но директор все-таки убедил его — и не без причины, как теперь понимал Северус — что он должен выучить нужную фразу на случай, если это понадобиться, и без колебаний применить ее, если того потребуют обстоятельства. Именно возможность введения этих мер предосторожности и была одной из главных причин, почему Альбус вообще предложил — а Снейп молча согласился — воспользоваться Дорменхаусом. Это коттедж был не просто ненаходимым домом, способным вмещать в себя до двадцати гостей, но еще и, как Хогвартс, магическим по своей сути жилищем, который мог приспосабливать наложенные на него чары, внутренние и внешние, под нужды своих обитателей.

Хотя Дорменхаус и не был столь древним, как Хогвартс, он принадлежал семье Дамблдора, по словам самого директора, задолго до его рождения. Северус не имел ни малейшего понятия, сколько магии привнес в этот коттедж сам Альбус, когда дом перешел к нему, сколько ее было привнесено до него, а сколько было заложено строителями. Но в одном он был уверен: магия изобиловала в каждом его камне.

Хотя в последнее время и во время прошлой войны с Темным Лордом Дорменхаус использовался Орденом Феникса в качестве убежища, где раненные могли восстановиться, а другие найти безопасный приют, у этого дома была и другая функция. Северус смог лично в этом убедиться. Много лет назад Альбус работал с магией Дорменхауса, чтобы вернуть Северусу здоровье после специфического недуга. И то, что директор когда-то сделал для него, Северус сделает теперь для Гарри.

У магглов было множество способов испортить свои жизни веществами, вызывающими зависимость, будь то выпивка, наркотики или сильные обезболивающие препараты. Волшебники и ведьмы, безусловно, тоже могли к ним прибегнуть, но в дополнение к этому у них было еще много, много других способов испортить себе жизнь. Зависимость от какого-то зелья была далеко не самым страшным способом, которым волшебник мог потерять контроль над своей магией, и ее было проще всего преодолеть. Зависимость же от заклинания или от его эффекта, как это было с Гарри, излечить было уже сложнее, но все же не так трудно, как, к примеру, последствия длительного использования Темной Магии.

Если Дорменхаус был способен помочь Альбусу избавить Северуса от зависимости от Темной Магии, Северус уж точно сможет проделать то же самое и с Гарри. Если, кончено, тот не умудрится “случайно” убить себя раньше, чем это случится. Однако первое, что сделает дом теперь, когда Северус активировал эти дополнительные возможности, — это наложит специальную защиту на все комнаты так, чтобы определенные заклинания — а в данном случае одно вполне конкретное заклинание — в них нельзя было применить. Также дом будет внимательно следить за любыми заклинаниями, творимыми в его стенах, особенно самим Гарри, и тем самым помешает мальчику навредить себе и окружающим.

Кончено, делая это, дом будет предупреждать о происходящем Северуса, посылая ему слабый импульс незамедлительно пойти и проверить своего подопечного.

Прямо вот как ему хотелось это сделать сейчас.

СЕЙЧАС!

”Замечательно!” Северус вздохнул, не горя желанием так скоро вступать в очередную конфронтацию, но все же направился в сторону комнаты Гарри. Он постучал. К его удивлению, изнутри донеслось “Войдите”, а не рычание и приказ уйти. Внутри комнаты он нашел Гарри, тот был невредим, но часто дышал, уставившись на свою палочку, крепко зажатую в руке, словно та предала его. Что, в каком-то плане, из-за действий дома и произошло.

Тихо и спокойно, чтобы избежать неприятностей в виде еще большего количества проклятий, Северус сказал:

— Какое заклинание ты пытался применить?

— Я не знаю, — признался Гарри. Его голос был охрипшим, будто он долго кричал, хотя Северус ничего не слышал. Возможно, в качестве добавочного бонуса, дом теперь заглушал детские вопли и тому подобное, если только Гарри не причинял себе вред. Было очевидно, что у мальчика случилось нечто наподобие истерики: он не пробыл в комнате и двадцати минут, но дышал так, словно только что пробежал марафон; его волосы торчали во все стороны, а пот так обильно катился по лицу, словно это были слезы.

— Почему оно не сработало?

Задумавшись на мгновение, Северус решил сказать правду и посмотреть, какой это произведет эффект.

— Дорменхаус защищает тебя, от тебя же самого.

Гарри устремил на него свои зеленые глаза, но вместо ярости, которую Северус ожидал увидеть там после недавней ссоры, в глазах и позе ребенка была лишь усталость.

— И что это должно означать?

Все еще стараясь сдерживаться, Северус ответил:

— После того, как ты воспользовался заклинанием, к которому у тебя появилась зависимость, мне пришлось разбудить дополнительные функции дома. Ты больше не сможешь применить Excito Sursum, а также другие заклинания, которые могут нанести вред тебе, дому или мне.

— Я бы не навредил те... ничему, — запротестовал Гарри, и Северус ненадолго задумался, какое же заклинание дом заблокировал.

— С этого момента Дорменхаус поможет тебе держать свое слово.

— Что это значит? Это же просто дом, так?

— Нет, это не так. Я уже говорил тебе, что он самостоятельно увеличивается при необходимости, чтобы вместить большее количество людей. Этот дом может также защищать своих обитателей, если они оправляются от различных заболеваний.

Хотя Гарри чуть ли ни качался, стоя на ногах, он все же сумел выдать почти что испепеляющий взгляд, словно его оскорбляла сама идея того, что ему нужно от чего-то оправиться.

— Вроде меня.

— Да, вроде тебя. — Северус сделал шаг вперед, когда мальчик опасно покачнулся. — Думаю, пора...

— А он избавит меня от кошмаров? — перебил его Гарри. — Он защитит меня от них? Или он просто помешает мне наложить заклинание, которое помогало мне справляться с ними?

— Гарри, — сказал Северус, делая еще один шаг вперед. — Ты не решаешь проблему с кошмарами. Этим заклинанием ты лишь отталкиваешь их и другие сны прочь, отчего тебе становится только хуже.

Гарри задрал подбородок вверх.

— Я не болен.

— Нет, конечно, но я и не имел это в виду. Ты не болен, но ты и не здоров. Ты не спишь, ты плохо ешь, ты не делаешь упражнения... Мы здесь лишь для того, чтобы помочь тебе восстановить здоровье.

Скрестив руки на груди, Гарри усмехнулся.

— И этот дом меня защищает.

— Да.

— Ты так и не сказал, избавит ли он меня от кошмаров.

Северус уже был прямо перед Гарри и, хотя ему и хотелось протянуть руки и схватить мальчика за плечи, не смел этого сделать. И дело было даже не в их недавней ссоре, а в эмоциональном барьере, который Гарри очевидно — учитывая его тон и скрещенные руки — возвел вокруг себя.

— Я не говорил этого, потому что я не знаю.

Гарри закатил глаза.

— Замечательно.

— Даже если он может избавить тебя от них, именно тебе придется разобраться...

— Что у тебя за заскок с этим “разобраться”? Почему я должен разбираться с кошмарами? Почему бы просто не избавиться от них? Они же не приносят мне ничего хорошего.

— Я знаю, — согласился Северус. — Они весьма отвратительны.

Отвернувшись, Гарри ссутулился.

— Что ты знаешь?

Северус вздохнул.

— Только то, что ты говорил мне. Отталкиваясь от этого, я могу догадаться и о кое-чем еще.

— Они достали меня.

— Да.

— Я не могу спать, я так устал, что могу умереть.

— Я знаю.

— И я не знаю, что еще делать, и использование этого заклинания показалось мне тогда хорошей идеей.

— Понимаю.

— И я ненавижу тебя за то, что ты больше не позволяешь мне летать.

Эти слова ударили Северуса под дых. Он знал, что на самом деле Гарри не ненавидел его, но мальчик уже дважды сказал это, да еще как ни в чем не бывало... И он не говорил, что Гарри больше нельзя было летать! Но прежде чем начать извиняться, раз уж Гарри неправильно интерпретировал его намерения, Северус задумался над словами, пытаясь вспомнить, что именно он говорил до этого. Он понял, что, да, с какой-то точки зрения — с гарриной, к примеру — угроза “никаких полетов” могла прозвучать именно как наказание. Он медленно покачал головой, заметив, что Гарри снова посмотрел на его, настороженно, из-под челки.

— Нет, Гарри. Я понимаю, почему ты пришел к такому выводу. Но я лишь хотел сказать, что ты не будешь летать, пока это будет представлять для тебя опасность. Это значит, что ты должен быть хорошо отдохнувшим и в хорошей физической форме, чтобы сидеть на метле и не падать.

Гарри долго смотрел на него, а потом протяжно вздохнул.

— О.

О.

— Уже поздно, — сказал Северус спустя минуту. — Сегодня я дам тебе Зелье Для Сна Без Сновидений, так что по крайней мере одну ночь ты проспишь нормально, хорошо? Мы попытаемся исправить повреждения, нанесенные этим заклинанием, завтра.

Гарри кивнул с тяжелым сердцем. Его руки свешивались по бокам, словно он не был уверен, что с ними делать, но затем он пожал плечами и снова чуть кивнул.

— Ага, ладно.

Северус не стал поправлять его манеры и ушел за зельем в кладовую в подвале. Когда он вернулся, Гарри уже переоделся в пижаму и забрался в удобную на вид кровать, с трудом держа глаза открытыми. К его заслуге, стоило отметить, что он едва скривился, глотая отвратительное на вкус зелье, которое Северус ему протянул.

— Сегодня тебе не должно сниться никаких снов, — сказал Северус. — Но в противном случае, я буду здесь, чтобы помочь тебе пережить это. Даже если я не услышу тебя, дом даст мне знать, если я тебе понадоблюсь.

На лице Гарри появился странный взгляд, который Северус не смог интерпретировать. Он уже был на полпути к двери, когда его остановил оклик мальчика.

— Сэр?

— Да, Гарри?

Его слова были медленными, но он сумел воспротивиться зелью в достаточной степени, чтобы сказать:

— Что это за условия, о которых вы говорили? Вы говорили, что позже расскажете.

— Говорил, — согласился Северус.

— А вы можете рассказать сейчас?

— Могу, — сказал он, слегка улыбнувшись.

В ответ мальчик фыркнул, почти что засмеявшись.

— А станете?

— Определенно. Директор изъявил мне одно свое желание, чтобы убедиться, что ты не будешь... одинок во время своего выздоровления. Мне было позволено взять отгул от работы и уехать из школы, чтобы помочь тебе восстановить здоровье, при условии, что я позволю твоим друзьям порой навещать нас. — Он замолчал, задумавшись о тех гриффиндорцах, о ком шла речь. — Не очень часто.

Гарри уставился на него большими глазами.

— Даже Рону?

— Как бы болезненно для меня это ни было, но — да.

На короткие секунды на лице Гарри появилась настоящая улыбка, а потом зелье все же взяло вверх, и он провалился в сон. Северус тихо вернулся к его кровати, подоткнул одеяло — чего, будь мальчик в сознании, он бы никогда не сделал — а затем чуть коснулся лба ребенка.

— Добрых снов, Гарри,— пробормотал он. — По крайней мере, этой ночью.

TBC...

п.п.ну, что я могу сказать... не прошло и полгода))

Предупреждение: лексика.

Из журнала Гарри Дж. Поттера:

Я так устал. Я просто хочу, чтобы это все закончилось.

* * *

Хотя сам Северус как обычно проснулся в 6 утра, он позволил Гарри поспать подольше, надеясь, что таким образом мальчику удастся хоть как-то компенсировать недостаток сна. Ведь последние несколько недель тот либо спал очень мало, либо вовсе этого не делал. Зелья Для Сна Без Сновидений должно было хватить на 12 часов крепкого сна, при условии, что никто не его потревожит. Так что почти до полудня Северус даже не задумывался над тем, что стоит пойти и разбудить Гарри. Он, конечно же, не позволит этому войти в привычку, но разок совсем не повредит здоровью мальчика.

Северус сидел в гостиной и читал магловскую книгу по детской психологии, когда дверь в комнату Гарри открылась и мальчик бочком проскользнул в коридор, так, словно боялся наказания. Снейп был уверен в том, что Гарри заслужил хорошую взбучку за вчерашнее. Но ещё вчера он решил для себя, что в этот раз переломанные при столкновении кости и потеря метлы — это достаточное наказание. Особенно учитывая, какую злую шутку сыграла хроническая бессонница с умением Гарри мыслить рационально.

— Гарри, — позвал Снейп. — Иди сюда, пожалуйста.

Гарри послушно вошел в гостиную с откровенно виновато опущенной головой. Северус набрал в грудь воздуха, но не успел ничего сказать, как Гарри неожиданно начал разговор первым.

— Простите, сэр. Я вчера вел себя неразумно, и... эм... то, что я вчера вам наговорил... на самом деле, я так не думаю...

Приподняв бровь, Северус дождался, когда Гарри взглянет на него исподлобья. Поймав этот взгляд, он сказал:

— Я прощаю тебя.

Гарри уже было улыбнулся в ответ краешком рта, но тут же отвел взгляд в сторону и произнес:

— Ну и ладно. Хорошо.

Северус кивнул.

— Завтрак ждет тебя на кухне. Я наложил согревающие чары на тарелку с яичницей, беконом и тостами. В шкафчике около раковины, на который наложены охлаждающие чары, есть сок. Я хочу, чтобы ты поел и снова вернулся сюда, хорошо?

— Ладно, — ответил Гарри, прикусив губу и нахмурив брови. — Мы будем сегодня заниматься?

— Нет, не сегодня. Я не думаю, что ты физически готов к этому после вчерашнего происшествия.

Тяжело вздохнув, Гарри кивнул. Он на мгновение встретился с Северусом взглядом и сразу же снова отвел глаза.

— На счет этого... Мне правда жаль.

— Я знаю, Гарри, — произнес Северус как можно мягче. — Мы поговорим об этом позже. Пожалуйста, иди и позавтракай.

— Хорошо, сэр.

Гарри ушел на кухню. Северус слышал, как он ходит там, открывает шкафчики и наливает сок. Затем стало тише, и был слышен только стук столовых приборов о тарелку.

Почти всё утро Северус раздумывал, что они будут делать дальше, как конкретно они будут сводить на нет гаррину зависимость и как будут справляться с побочными эффектами. Он просмотрел множество книг, а не только ту, что изучал в данный момент, и надеялся, что теперь он на верном пути.

Вернувшись обратно, Гарри проскользнул в комнату тихо, как мышь, и с той же уверенностью, что была присуща этому грызуну. Северус понял, что мальчик напуган, но чем именно — было для него загадкой. Несколько секунд он наблюдал за мальчиком. Тот тем временем так осторожно уселся на диван, словно тот мог сломаться под ним, и принялся грызть ногти и кутикулы больших пальцев. Ногам он тоже покоя не давал, постукивая и переминая ими. И одновременно со всем этим он снова и снова то закусывал, то отпускал свою нижнюю губу. Он определенно нервничал. А еще, несомненно, боялся и занимался самобичеванием.

Был ли он готов к разговору?

Северус на мгновение сжал губы, затем взмахом палочки очертил в воздухе сначала восьмерку, потом квадрат. Мгновением позже в комнату вплыл по воздуху чайный сервиз с сахарницей и щипцами для кубиков сахара. Зельевар подавил улыбку, услышав тихий стон со стороны Гарри.

— Давно мы не пили с тобой чай, — сказал Северус, взмахом палочки левитируя сервиз на стол рядом с диваном.

— На то есть причина, — ответил Гарри.

— О?

— Ага. Я не люблю чай. — Обиженно фыркнув, когда Северус молча смерил его взглядом, Гарри опустил взгляд и добавил: — По крайней мере, не такой вот.

— Я убежден, что это поможет нам обоим найти наилучший способ помочь тебе.

— Я не нуждаюсь в помощи, — сказал Гарри, сам, похоже, не веря в свои слова.

— А я думаю, что нуждаешься. Директор такого же мнения. Как и твои друзья.

— Да плевал я на моих друзей! — Гарри сжал в кулаки свои покоившиеся на коленях руки. — Они даже навещать меня теперь не будут!

— Следите за свои языком, мистер Поттер.

— Не называйте меня так, — едва слышно огрызнулся Гарри.

— Не давай мне повода, — парировал Северус.

На несколько минут повисло молчание, когда разговор уступил место сражению их силы воли.

— Я не люблю чай, — наконец повторил Гарри, слегка надувшись. Но когда Северус в ответ лишь приподнял бровь, он исправился: — По крайней мере, время, когда мы пьем чай.

— Я знаю. Но это необходимо.

— Что, правда? Или вам просто нравится пытать меня?

Северус долго глядел на Гарри.

— Ты и я — мы оба знаем, — спокойно сказал он, — что то, что происходит во время наших бесед, это не пытка. Мы оба видели — и оба пережили — настоящую пытку.

Гарри опустил голову.

— Я знаю. Извините.

— Так почему же ты тогда называешь эти разговоры пыткой?

— Я не знаю.

На этот раз Северус не собирался позволить ему отделаться так просто.

— Конечно же, знаешь. Расскажи мне.

Гарри лишь пожал плечами и отвернулся.

— Гарри, — сказал Северус на этот раз чуть более резким тоном. — Расскажи мне.

Мальчик снова пожал плечами и тихо сказал:

— Мне не хочется говорить о своих чувствах и прочем. Это глупо.

— Глупо?

— Это бред. Из-за этого я чувствую себя идиотом. Придурком. Будто я не могу ни с чем справиться самостоятельно.

— С чем ты не можешь справиться?

— Да с чем угодно.

— Конкретней, пожалуйста.

— Я не знаю.

Северус покачал головой.

— Если ты не хочешь это обсуждать, давай просто поговорим о чем-нибудь другом для начала?

Снова пожав плечами — Северусу уже серьезно опротивел этот жест — Гарри согласился. Вроде как.

— Давайте.

Северус готов был признать, что и это было прорывом, каким бы нерешительным он ни был.

— Прекрасно. Давай обсудим твои недавние кошмары.

Гарри тут же ссутулился и покачал головой:

— Я не хочу.

— Думаю, это, возможно, одна из тех вещей, с которыми ты не можешь справиться.

Вздох и короткий кивок.

— Если хочешь, я могу сам войти в твоё сознание и посмотреть их, вместо того чтобы заставлять тебя говорить об этом, — предложил Северус.

Кровь отлила от и без того бледного лица Гарри.

— Нет! Это... Нет, я сам расскажу вам. Только не делайте этого.

Северус кивнул в знак согласия, однако прошло целых десять минут, прежде чем Гарри снова заговорил. Этого хватило, чтобы возбудить в Северусе желание сменить тему, но ему действительно хотелось, чтобы мальчик преодолел это. Поэтому в течение десяти минут Гарри заламывал себе руки, сжимал и разжимал кулаки, периодически менял позу, смотрел то в окно, то снова опускал взгляд на ковер и много и тяжко вздыхал. В конце концов, мальчик прошептал:

— Я чудовище.

— В твоих снах, — произнес Северус с полувопросительной интонацией.

— В них тоже.

— Почему, по-твоему, ты становишься чудовищем?

— Вы хотели сказать, почему я уже им стал?

— Нет. Ты не такой.

— Такой.

Северус нахмурился. Гарри говорил так убежденно.

— Почему ты так думаешь?

— Вы же видели, что я сделал.

Припомнив слова мисс Грейнджер, Северус сказал:

— В смысле с Люциусом Малфоем?

— Да! Даже Гермиона думает, что я опасен. Что я чудовище. И она права! Я опасен. Я убийца. Я почти убил его, я хотел это сделать. Хотел...

— Гарри. Ты слишком взволнован. Дыши спокойней. Сделай медленный вдох, тише... выдыхай... хорошо.

Северус подождал, пока дыхание мальчика придет в норму — или хотя бы приблизится к ней насколько это было возможно в последнее время — а потом продолжил:

— Я говорил с мисс Грейнджер, она обеспокоена...

— Обеспокоена! Она в ужасе...

— Нет, Гарри. Её беспокоит, что ты винишь себя в том, что случилось с мистером Малфоем. Она сообщила мне, что ты избегаешь её и мистера Уизли, потому что боишься навредить им.

Гарри кивнул:

— Потому что я могу. Я бы сделал это. Я же ранил Люциуса...

— Ты не дал Люциусу себя похитить. Ты защищался.

— И почти убил его.

— Но не убил же.

— Но я хотел! Неужели никто из вас этого не понимает? — Гарри провел ладонями по лицу. — Разве ты не можешь понять? Я опасен. Мне нельзя доверять. Вам стоит запереть меня в Азкабане и выбросить ключ.

Северус наблюдал за Гарри некоторое время. Мальчик и впрямь верил в то, что говорил. Северус осознавал, что ему следует повторять одни те же слова снова и снова, пока они, надо надеяться, в конце концов ни будут восприняты. Гарри ошибался, но чтобы это признать, ему потребуется время.

— Ты не убил его. Ты никого не убил.

— Я хотел.

Северус чуть улыбнулся.

— Я хотел убить массу людей. Посмею сказать, что все люди хоть раз испытывали желание убить кого-то. Но ты не убил Малфоя. — Северус предупредительно поднял руку, чтобы Гарри снова его не перебил. — Гораздо важнее знать ответ на вопрос: почему ты его не убил?

Это оглушило Гарри. Он обхватил руками чашку с чаем, уперев в нее взгляд.

— Потому что... потому что вы велели мне остановиться.

Северус подался вперед и подождал, пока Гарри посмотрит ему в глаза.

— Скажи мне, Гарри, стало бы чудовище меня слушать? Разве чудовище остановилось бы лишь потому, что я попросил его, когда у него в руках был его враг. Или чудовище бы всё равно убило? — Он видел, что уверенность Гарри пошатнулась, и решил продолжить: — Люциус Малфой издевался над тобой самым мерзким способом из возможных, и никто не стал бы осуждать тебя за его убийство. Он тебя пытал. Он изнасиловал тебя. Он собирался похитить тебя, чтобы, возможно, сотворить нечто еще более ужасное. А ты всё равно не стал отнимать у него жизнь, хотя у тебя была такая возможность. Ты выше этого, Гарри. Это Люциус Малфой чудовище. Не ты.

Уставившись на свои руки, Гарри ссутулился. Но, похоже, задумался над его словами, вместо того, чтобы сразу отвергнуть их. Они оба в тишине сделали по глотку чая, после чего Северус сказал:

— Что было главной темой твоих кошмаров? Превращение в чудовище?

Гарри кивнул.

— По большей части. Но и другие вещи тоже.

— Что, например?

Гарри пожал плечами.

— Пожалуйста, не делай так, Гарри. Мне этот жест говорит только о том, что эта беседа тебе не настолько интересна, чтобы хотя бы попытаться найти ответ на мой вопрос.

На этот раз Гарри стиснул зубы, отрывисто кивнув.

— Хорошо, ладно. Порой у меня такое чувство, будто я задыхаюсь.

— Это похоже на то, что делал с тобой твой дядя?

Кивнув, Гарри крепко вцепился в свою чашку чая, уставившись в нее.

— Всё же я никогда не думал, что то, что он делал, навредит мне.

У Северуса чуть не отвисла челюсть.

— Он душил тебя до потери сознания. Несколько раз.

— Ага. Но это никак не навредило мне, серьезно.

— Если только не учитывать, что все как раз наоборот, — выпалил Снейп. Он всё ещё не мог представить, насколько низкими нравственными устоями нужно было обладать, чтобы неоднократно душить своего маленького племянника до беспамятства. Как можно было дойти до такого? — Даже если тебе не было так больно, как при иных издевательствах, то, что сделал он, тоже нанесло тебе вред.

— Повреждение мозга, — горько сказал Гарри.

— Среди прочего. — Северус большим глотком допил чай, а затем снова наполнил чашку. Он посмотрел на мальчика, добавляя в чай сахар, заметив, что ребенок снова начал кусать губы и кутикулы. — Ты понял, что я и мадам Помфи говорили тебе где-то на днях?

— Думаю, да. Она сказала, что действия моего дядя привели к повреждению мозга, и поэтому мне было сложно сконцентрироваться на занятиях в школе, так?

— Да. По этой же причине тебе тяжело сдерживать свою импульсивность. Вероятно, было много случаев, когда ты мог остановиться, задуматься над своими действиями и, может быть, найти другой способ решить проблему вместо того, который ты избрал вначале. Но ты не останавливался. У тебя даже в мыслях такого не было. Эта область твоего мозга повреждена. Ты понимаешь, о чем я?

Гарри хотел было пожать плечами, но вместо этого, заметив хмурый вид Северуса, потерся ухом о плечо, словно оно чесалось. Он пробормотал:

— Извините. Я не знаю. Наверное, да.

Северус поджал губы и провел по ним пальцем, как делал это всегда в минуты раздумий.

— Давай я дам тебе конкретный пример, ладно? Когда ты был второкурсником и узнал, что некое существо вводит студентов в состояние паралича...

— Василиск.

— Да, — сказал Северус, стараясь не злиться из-за того, что его перебили. Это лишь ещё одно следствие гарриной травмы, напомнил он себе. Ему трудно сдерживать импульсивность. — Когда ты услышал, что профессор Локхарт собрался отправиться на поиски этого создания, что ты сделал?

— Мы с Роном пошли рассказать ему то, что узнали — что это василиск и что мы знаем, где находится вход в Тайную Комнату.

— И что вы обнаружили, когда пришли к нему?

— Этот мерзавец хотел сбежать! Он собирал вещи и даже не собирался попытаться спасти Джинни. Его вообще не волновало то, что она могла умереть!

Северус не предал значение его выбору слов и продолжил:

— Как ты мог поступить после этого?

— Ну, мы с Роном достали палочки и все равно заставили его пойти в Тайную Комнату. Я обнаружил, что вход туда находится в туалете Плаксы Миртл, так что мы заставили Локхарта спуститься в туннель с нами, чтобы спасти Джинни.

— Это то, что ты сделал. В результате тебе пришлось сражаться с василиском в одиночку, и вы с мисс Уизли подверглись смертельной опасности. Как иначе ты мог бы повести себя?

— А?

— Когда ты понял, что от профессора Локхарта бесполезно ждать какой-либо помощи, почему вы не попробовали найти другого учителя?

Гарри уставился на него большими глазами.

— К примеру, профессор МакГонагал, отвечающая за твой факультет, прекрасно бы подошла на эту роль. Или директор, или даже я . . .

— Я не . . .

— Остановился и подумал?

— Да.

— В том-то и дело.

TBC...

п.п.: да, мы сами в шоке))

Хотя Гарри и был согласен со Снейпом, он всё равно нахмурился. Не так запомнились ему критические моменты его прошлого. У него никогда не было времени подумать о подобных вещах. К примеру, в той ситуации, о которой они говорили, Джинни могла бы погибнуть, реши он пойти поискать других учителей, когда оказалось, что Локхарт тот ещё придурок. Да и кроме того...

— Не то, чтобы у меня был большой выбор, — сказал он.

Снейп приподнял брови — в этом он явно практиковался, потому что уж слишком хорошо у него получалось.

— Мне не стоит даже удостаивать ответом столь нелепое заявление. Но, полагаю, ты сказал это не без причины. Так что, будь добр, поведай мне её?

— Мою причину?

— Нет, размер твоей обуви.

Гарри закатил глаза.

— Вот только не надо истекать сарказмом.

В глазах профессора мелькнула веселая искорка.

— Определенно, надо.

В этот раз Гарри не сдержал улыбки. В конце концов, Снейп был прав: без сарказма он походил бы на заевшую пластинку.

— В любом случае, причина, по которой я не пошёл искать МакГонагал или вас...

— Профессора МакГонагал, Гарри.

Эту конкретную ошибку он совершал довольно часто и честно не знал, как её исправить, как начать выказывать уважение людям, которых он не так уж и уважал. Он знал, что должен это делать, по крайний мере, в присутствии других учителей... и особенно в присутствии своего нового опекуна. Снейп не терпел проявлений неуважения со стороны учеников, в особенности, от Гарри. Но мальчик все равно обиженно фыркнул из-за того, что его перебили, и сказал:

— Ладно! Почему мы с Роном не нашли профессора МакГонагал, или Дамбл... простите профессора Дамблдора, или ваше профессорство... — в глазах Снейпа снова отразилось веселье, — ...в общем, любого из вас? Почему не рассказали то, что мы знали о Комнате? Чем мы руководствовались помимо того, что поступи мы так и у нас бы не хватило времени спасти Джинни? Я уж молчу, что прежде безуспешно пытался сделать это? Никто никогда не слушал меня. Знаете, что говорят о тех, кто раз за разом делает одно и то же, но все равно ожидает другого результата? Это же всё равно, что объявить себя психом! Так вот, я до смерти устал быть психом и хотел хоть раз побыть нормальным.

Снейп прищурился — весело ему уже не было.

— Объясни. Кому ты рассказывал о своих проблемах и кто решил проигнорировать это?

— Вам выдать список? — Взгляд, которым наградил его Северус, довольно четко выражал, что именно этого он от него и добивался. — Ладно. Однажды я понял, что моя жизнь дома отличается от жизни других детей. Каждый раз когда учителя в моей школе спрашивали меня, почему я ношу поношенные вещи слишком большого размера, я говорил им, что у меня нет своей комнаты, что я недоедаю и что у меня нет другой одежды. И ни разу ничего хорошего из этого не получилось. Вместо этого меня били, не кормили и запирали в чулане. И так каждый раз, когда я открывал свой рот и поднимал шум.

Снейп кивнул с мрачным видом. Во время их “чаепитий” они несколько раз говорили о поведении Дурслей по отношению к нему. Он совершенно точно не “справился” с этим. Человек не может просто так взять и избавиться от последствий того, как с ним обращались большую часть жизни. Но, по крайней мере, он отодвинул свои проблемы с тетей, дядей и кузеном на задний план, ведь теперь у него были проблемы поважнее: Волдеморт, например, или Люциус Мафлой.

— Эти учителя, о которых ты говоришь...

Гарри стиснул свою чашку, злясь из-за того, что ему опять приходилось рассказывать о таких вещах. Но Снейп говорил, что чем больше он будет говорить об этом, то тем меньше боли это будет причинять. Гарри не был уверен, что это поможет, но попытаться можно было.

— Первые два или три года после того, как я начал ходить в школу, я пытался дать им понять о том, что происходит. То есть, черт возьми, порой после “игр” Дадли я весь был в синяках. И я никогда не носил с собой обедов и не ходил обедать домой. И не думаю, что я когда-нибудь носил новую или хотя бы подходящую мне по размеру одежду, кроме тех случаев, когда к нам приходил работник Социальной Службы. Тогда я получал чистую одежду, и мне напоминали, что я должен держать язык за зубами и говорить, что все хорошо, или больше никогда не получу и крошки. Я научился держать язык за зубами.

Снейп поджал губы с задумчивым видом, а затем единственный раз коротко кивнул.

— Продолжай. Почему ты думал, что не можешь обратиться к главе своего факультета по поводу Тайной Комнаты? Эта тема не имела никакого отношения к Дурслям.

Гарри был рад, что на лице Снейпа было угрюмое выражение, что четко выражало его мнение в отношении его родственников. Но все же ему нужно было ответить на вопрос.

— Из-за Философского камня.

— Прошу прощения? Какое он имеет к этому отношение?

— Самое прямое. Когда я у знал... что кто-то собирается украсть камень, — начал Гарри, опустив тот факт, что тогда он с друзьями считал Снейпа тем самым вором, — я отправился к... профессору МакГонагалл и всё ей рассказал. Я, Рон и Гермиона. Я попросил о встрече с профессором Дамблдором, а она ответила, что его срочно вызвали в Лондон и что он еще не скоро вернется. Мы тут же поняли, что этот вызов был обманом и что вор собирается отправиться за камнем уже сегодня. Когда я попытался ей это объяснить, она сказала, что мы несем чушь и что камень в полной безопасности. Я сказал ей, что кто-то собирается украсть его, но она не поверила нам и даже слушать не стала. Она отмахнулась от наших предостережений и отправила на улицу, ведь это был “такой прекрасный день”.

Гарри вспомнил, что случилось потом. Он с друзьями стоял в коридоре, пытаясь придумать, как защитить камень и не дать Снейпу приблизиться к нему, и тут Снейп подкрался к ним сзади и пригрозил исключить Гарри, если снова встретит его в коридоре. Для Гарри это, конечно же, было еще одним аргументом против Снейпа, хотя в действительности тот просто пытался убедиться, что мальчик будет спокойно спать в своей кровати, пока вокруг шатается Квиреллморт. Возможно.

— Она говорила с нами так, словно мы не могли знать о камне ничего, чего не знала она. Словно мы были детьми, — закончил Гарри.

— А вы и были детьми, — сказал Снейп. — Вам тогда было по одиннадцать-двенадцать лет.

Гарри наградил Снейпа тяжелым взглядом, напоминая, что, по крайней мере, он никогда по-настоящему не был ребенком, если не считать первых пятнадцати месяцев его жизни.

— Так мы поняли, что взрослые не станут нас слушать и нам придется самим пытаться остановить вора. И мы сделали это, спрыгнув в люк. До сих пор не понимаю, почему все учителя думали, что та полоса препятствий была столь безопасна, если кучка первокурсников смогла пройти ее за какой-то час. В любом случае, в самом конце я остался совершенно один перед тем зеркалом, в одиночку сразился со стариной Волди, выпроводив его из тела Квирелла... — никто не заставит его назвать этого человека профессором, — ... и убив самого Квирелла. Поэтому на втором курсе, когда возникла подобная ситуация, я предпочел не тратить время.

Снейп долго изучал его взглядом, а потом молча покачал головой. Опустив голову на руки, он помассировал виски. Медленно вздохнув, он снова заговорил, хотя в голосе его все равно слышалась боль.

— Каждый раз когда мы с тобой серьезно разговариваем, я думаю, что это последний раз, когда я узнаю, как же мы подвели тебя, Гарри. Что это последняя возможность, которую мы упустили, пытаясь заставить тебя доверять нам. И каждый раз я ошибаюсь. — Снейп поднял голову и встретился с ним взглядом. Его темные глаза отражали горечь его слов, которую Гарри не мог понять. — Я снова поражен твоей гибкостью, твоей способностью находить где-то там, глубоко внутри себя, способность доверять мне, несмотря ни на что, несмотря на то, что, по твоим же словам, тебе постоянно доказывали, что взрослым нельзя доверять, что они предадут тебя при первой же возможности. Прости меня, Гарри.

Гарри покачал головой.

— Не надо. Пожалуйста. Это не ваша вина.

Снейп схватил его за руку и не отпускал, и оба они смотрели друг на друга.

— Возможно, я виновен не во всем. Но я несомненно приложил руку к твоим неприятностям, к твоей неспособности делиться своими проблемами с взрослыми и к тому, что тебе сложно просить о помощи. И за это я прошу прощения.

Нахмурившись, Гарри быстро кивнул и высвободил руку, желая сменить тему, избавиться от этого неуютного чувства, возникающего, когда перед тобой кто-то извиняется. Он не заслужил ничего подобного, он лишь неблагодарное ничтожество...

— В чем дело, Гарри? — спросил Снейп.

— Просто голос в моей голове, — только сказав это, он понял, что допустил ошибку.

Снейп подался вперед с обеспокоенным видом.

— Темный Лорд? Он проникнул в твою...

Гарри снова покачал головой.

— Нет, ничего такого. Я имел в виду, что задумался, но мои мысли словно озвучивал мой дядя. Он говорил мне, что я не заслуживаю ваших извинений, что никто, столь нелюбимый и нежеланный, как я, не заслуживает ничего подобного. — Гарри пожал плечами, но тут же поймал себя на этом, памятуя о том, что Снейпу это очень не нравилось, и пробормотал: — Извините. Но раньше я не понимал, как слова, которые он постоянно твердил мне... что они действительно проникли в мою голову.

На лице Снейпа снова отразилась боль.

— Конечно, проникли.

— Что не так?

— С чего бы мне начать? — спросил Снейп.

— О, замечательно. Хотите сказать, что я законченный псих?

— Нет, конечно. Я имел в виду лишь то, что мой взгляд на мир опять переменился и мне потребуется некоторое время, чтобы, так сказать, снова взобраться на метлу. Это я чувствую себя не в своей тарелке. — Следующие несколько минут Снейп провел, наливая себе чай и добавляя сахар по своему вкусу, хотя обычно он пил его без всего. Сделав глоток, он откинулся на спинку своего кресла. — Расскажи мне об этом голосе, который так подозрительно напоминает твоего дядю. Когда он говорит громче всего?

Гарри задумался, хотя в этом и не было особой нужды. Он знал, когда жестокие слова дяди Вернона заглушали все остальное. Просто ему было стыдно говорить об этом, особенно с взрослым. Особенно с мужчиной.

— Ты знаешь, так ведь? — сказал как всегда наблюдательный Снейп. — Но не хочешь говорить.

— Ага, — согласился Гарри, но, заметив взгляд Снейпа, поправился: — Да.

— Хочу напомнить тебе, — тихо сказал Снейп, — что я не буду судить о тебе, исходя из того, что мы обсуждаем во время наших разговоров за чаем.

— Я знаю.

— Так ли это?

Гарри знал, что имел в виду Снейп, и мог лишь покачать головой в ответ.

— Иногда он громче вас. И он другого мнения. Он всегда осуждает меня.

— Я так и думал. — Снейп терпеливо ждал продолжения, опустив чашку на стол и скрестив руки на груди. Черная занавесь его волос частично закрывала один глаз, и Гарри подумал, что это был ловкий способ скрыть свои мысли. Ведь из-за волос его лица было почти не видно. Снейп часто убирал волосы назад, когда они разговаривали, но в этот раз он этого делать не стал. — Когда бывает хуже всего?

Гарри сглотнул и уставился в свою чашку, не смея встретиться даже с полузакрытым взглядом Снейпа.

— Когда кто-то говорит, что ему не всё равно.

— Не всё равно, что будет с тобой..?

Гарри кивнул.

— Что я думаю, что я делаю, что я говорю или чувствую. Он говорит, что всем наплевать... Говорил. Постоянно. Никто не стал бы беспокоиться о таком отвратительном маленьком уроде, как я, даже мои родители-пьяницы, заслужившие то, что они получили, как и я заслуживаю, что получаю, то есть ничего. Всем наплевать на такое ничтожество, как я.

Гарри сжал чашку в руках. Он чувствовал одновременно неудержимую печаль и нестерпимое одиночество.

— Я так хотел быть частью чего-то, — прошептал он, — быть частью их семьи. Я бы сделал всё, что угодно... Я и делал всё, всё, чего они хотели, неважно, что они просили и когда они это делали. Я лишь хотел, чтобы они обращались со мной, как с одним из них, чтобы смотрели на меня и видели меня, видели Гарри. Чтобы были рады мне, хоть чуть-чуть, чтобы им было не всё равно, что со мной происходит, может, даже чтобы они любили меня. Но они никогда этого не делали. Они не выносили меня. Я был так одинок...

В какой-то момент Снейп подошел к нему, сел рядом и предложил то, чего Дурсли никогда ему не давали: плечо, на котором он мог бы поплакать. Гарри принял предложение, пусть даже и незаслуженное. Горячие слезы побежали по щекам и губам. Он почувствовал их солоноватый привкус и прижался лицом к рубашке Снейпа. Тот обнял его, одной рукой гладя по спине, утешая, а другую опустив ему на затылок.

Сколько раз, будучи ребенком, он мечтал, чтобы тетя Петуния обняла его, когда он падал и обдирал коленки, когда просыпался после кошмара, в котором умирали его родители? Сколько раз он наблюдал, как раны Дадли залечивали, а его оставляли без внимания?

Слишком много — пришел ответ из глубины его сознания. Слишком много, чтобы суметь возместить их теперь.

Но Снейп утешал его и не мешал всхлипывать у него на плече, что Гарри и делал, пока у него не закончились слезы. К тому времени, когда это случилось, кости в его теле словно расплывались, кожу лица щипало из-за слез, а мышцы болели. Но... он почувствовал себя лучше. Легче. Стресс давил на него меньше, чем прежде, словно плач каким-то образом ослабил его давление. Гарри слышал, что такое случается, но сам никогда не испытывал подобного.

Снейп продолжал гладить его по спине, пока его дыхание выравнивалось.

— Лучше? — в его голосе даже не было сарказма.

— Аг... эм, да, думаю, лучше, — удивленно ответил Гарри.

— Хорошо, — Снейп отпустил его, долгий миг всматривался ему в глаза, после чего кивнул. — Хорошо. Думаю, с нас достаточно чая на сегодня. Давай пообедаем, а затем я покажу тебе остальные подвальные помещения.

После прошлого их похода туда, спуск в подвал не вошел в список дел, которые Гарри хотел был повторить, и поэтому, услышав такое предложение, мальчик немедленно напрягся.

Снейп чуть отодвинулся, чтобы иметь возможность видеть его лицо.

— Гарри, поговори со мной. Скажи мне, о чем ты только что подумал. — То, что в ответ мальчик пожал одним плечом и отвернулся, Снейп явно не счел за ответ, потому что продолжил: — Не делай этого. Не отгораживайся от меня. Скажи мне, почему упоминание подвала так расстроило тебя.

— Вы думаете, что я слабак.

— Что? С чего ты это взял?

— Вы так думаете. Я не смог вчера выполнить упражнения, и вы это знаете! — слова вырвались из его рта, и он не мог ничего с этим поделать. — А потом вы сказали мне уйти. Вы думали, что я даже не старался, а я старался, клянусь! Простите, что я такой глупый, что у меня поврежден мозг, но я старался...

— Прекрати, Гарри, — резко сказал Снейп. Заглянув профессору в лицо, Гарри заметил обеспокоенное и, возможно, удивленное выражение, словно тот об этом слышал впервые. — Посмотри на меня. Я не уверен, почему именно ты решил, что я счел тебя слабаком.

— Вы же были там!

Снейп поджал губы, как делал всегда, когда пытался что-то припомнить, а потом покачал головой.

— Может, ты расскажешь, что помнишь. Возможно, я сказал что-то, что ты неправильно интерпретировал.

Гарри покачал головой.

— Я не знаю. Просто забудьте об этом.

— Я не стану этого делать, — сказал Снейп.

“Возможно, действительно не станет”, — со вздохом подумал Гарри.

— Как в дальнейшем я узнаю, что оттолкнул тебя, если ты не говоришь мне, что я сделал для этого в прошлом?

Дурацкая логика. Гарри снова вздохнул.

— Я был уставшим, вот и все. Я не хотел там оставаться, да мне это и не нужно было, но вы не захотели, чтобы я остался. Когда я спросил, уйти ли мне, вы сказали — уйти. Вы злились из-за того, что я спросил о старине Волди, и больше не хотели работать над моими ногами.

— Похоже, твоя память в порядке, — лаконично ответил Снейп.

— Я всегда так думал.

— Пока дело не доходит до уроков.

— Их сложнее запомнить. Я не могу... ну, я не знаю, как объяснить. Школьный материал не умещается ни в один стеллаж.

Снейп изогнул бровь.

— Стеллаж?

— Я складываю туда воспоминания. Разве вы не... — Гарри замолчал. Конечно же, никто не воображал стеллажи, чтобы хранить в них воспоминания. Это делали только такие ненормальные, как он.

— Расскажи мне об этих стеллажах. Они меня заинтересовали.

— Ага, конечно.

— Что это за тон, мистер Поттер?

— Вы не должны меня так называть.

— Только когда я злюсь, а я не злюсь. Я беспокоюсь.

— Обо мне? — фыркнул Гарри.

— Конечно, о тебе, глупый ребенок. Разве последние несколько месяцев я не делал все, что мог, чтобы выразить свою заботу о тебе? Тебе нужно кое-что понять, Гарри: я понимаю, почему ты мне не веришь. Я понимаю, что твои родственники вбили тебе в голову, что никому и никогда не будет до тебя дела. Но мне не наплевать на тебя. Я считаю, что ты веселый, заботливый, добрый и чудесный молодой человек, который, я надеюсь, однажды осознает собственный потенциал и, став взрослым, найдет свое счастье. Я не брошу тебя, даже если ты сам попросишь меня об этом. Я буду считать интересным то, как ты думаешь, потому что то, что ты говоришь и думаешь, интересно. Я буду задавать вопросы о твоей домашней работе и спрашивать, что я могу еще для тебя сделать. Именно это и делают настоящие родители.

Гарри был немного ошеломлен этим признанием, и потому в ответ сумел лишь чуть склонить голову, хотя на его губах заиграла радостная улыбка.

— Устраивает? — спросил Снейп.

— Устраивает, — согласился Гарри. И на какое-то время это действительно было так.

TBC…

п.п.: все еще не забросили))

После обеда они направились в подвал, где Снейп показал Гарри оборудованною там лабораторию для варки зелий. Она практически во всем повторяла ту, что была расположена в комнатах Снейпа в Хогвартсе, разве что стены здесь не так сильно напоминали подземелье. Стоящие вдоль стен стеллажи были заполнены банками с ингредиентами и минимум десятком котлов разных размеров, оккупировавших два самых больших шкафа. В лаборатории было два рабочих места, но, если это потребуется, за каждым из них спокойно могли расположиться двое.

— Ух ты. Вчера вы все устроили здесь всего за пару минут.

— Да, — сказал Снейп.

— Как?

— Я сделал это так быстро? — Гарри кивнул, и Снейп чуть улыбнулся ему. — Я много-много раз собирал и разбирал мою походную лабораторию. Теперь у меня редко уходит больше нескольких минут, чтобы расставить все по местам.

После паузы, когда Гарри уже снова собирался повторить свой вопрос, он добавил:

— С помощью магии, Гарри. Я создал несколько специальных заклинаний и могу сделать все необходимое несколькими взмахами моей палочки.

Гарри ухмыльнулся.

— Значит, махание палочкой порой все же может помочь в зельеварении.

— Нахал.

— Уж какой есть.

Легкая улыбка спряталась в уголках рта Снейпа.

— Я бы хотел приступить к работе над первым Зельем сна для тебя. Ты как?

Гарри пораженно уставился на него.

— Вы хотите, чтобы я помогал вам? С зельем?

— Конечно.

— Но... — Гарри не знал, что ему сказать. — Но разве вы не считаете меня некомпетентным?

Снейп прищурился.

— Нет, не считаю. Я думаю, что порой ты слишком невнимателен. И это, по крайней мере, отчасти это связано с твоей неспособностью обращать внимание на детали. Я заметил, что после того, как этим летом ты столкнулся с сильной магией разума и у тебя появились новые повреждения мозга, твое внимание к деталям значительно увеличилось.

— Вы думаете, что эти повреждения как-то мне помогли?

— Да, думаю.

Гарри закусил губу.

Ну, не знаю, сэр. Думаю...

— В чем дело, Гарри? Ты не согласен?

— В каком-то смысле, — сказал Гарри и поспешил продолжить, пока Снейп не успел накричать на него (не то чтобы это обязательно должно было случиться, но наверняка Гарри знать не мог). — Думаю, я стал лучше справляться с зельеварением, потому что мне больше не нужно волноваться о том, что вы обвините меня в любой неприятности, случающейся в классе. Не говоря уже о слизеринцах, пытающихся испортить мое зелье, и о вас, стоящем у меня над душой с сердитым взглядом. Теперь я уже не так нервничаю, варя зелье.

Снейп замолчал на минуту, потирая указательным пальцем губы, что, как заметил Гарри, он часто делал, когда задумывался. Наконец он медленно кивнул.

— Это возможно, — признал он.

— Что мои проблемы вызваны не только повреждением мозга? — надавил Гарри. — Что, возможно, я мог бы лучше работать на ваших уроках последние пять лет, если бы вы дали мне на это шанс?

— Именно.

У Гарри было чувство, что он выиграл какой-то приз, хотя и не был уверен, какой именно.

— Итак... Что это за зелье?

Снейп пустился в долгие объяснения о своем экспериментальном зелье и взаимодействии его ингредиентов. Гарри удивился тому, что ему удалось понять, по меньшей мере, половину — если не больше — речи зельевара. Сам бы он вряд ли додумался до подобного, но все же он не чувствовал себя настолько потерянным, как это обычно бывало, когда Снейп начинал распространяться на свою любимую тему.

— После первого этапа приготовления зелье должно настаиваться десять часов, поэтому мы можем начать сейчас, а завтра уже продолжить.

— Звучит неплохо, — сказал Гарри, и они вдвоем принялись за зелье. Он получил задание нарезать корень валерьяны, а Снейп занялся изготовлением основы из желчи броненосца и экстракта чемерицы.

Когда настало время добавлять перья выскакунчика, Гарри кинул первую щепотку из пяти штук, а Снейп помешал. Внезапно мальчику пришла в голову мысль.

— Вы помните, как дали мне дневник? — тихо спросил он. — Знаете, тогда я не хотел в нем писать. Я не знал, о чем мне писать. Думал, что это глупо.

— Ммм, — промычал Снейп.

Гарри, однако, счел это хорошим знаком.

— Но затем вы связали его с возможностью летать... — Гарри замолчал ненадолго, вновь почувствовав тоску по своей метле.

За обедом Снейп сказал ему, что сходил и заклинанием призвал Молнию, пока Гарри спал. Удивительно, но, когда мальчик осмотрел ее, он обнаружил, что та более или менее была цела, хотя добрая четверть прутьев и была изогнута, а на рукоятке красовалась заметная вмятина в форме камня. И пусть метла годилась для полетов, Гарри не мог ею воспользоваться — он был под домашним арестом.

— Я это помню, — сказал Снейп, отвлекая его от мыслей. Но это было даже хорошо, потому что Гарри начал зацикливаться на вещах, которые не мог изменить. Опять. По мнению Снейпа, порой из-за этого Гарри сердился или расстраивался больше, чем того требовала ситуация.

— Ага, потому... эм, я хотел сказать, да, сэр. Из-за того, что я хотел летать, но не хотел писать, я решил записывать в дневник списки, а не мои чувства, — последнее слово Гарри произнес с как можно большим отвращением.

Снейп проигнорировал его тон, как делал частенько, когда лишнее внимание к таким мелочам могло привести лишь к очередной ссоре.

— Списки чего?

Гарри криво улыбнулся.

— Ингредиентов для зелий, — он бросил последнюю щепотку перьев, а затем надел перчатки, чтобы отдать Снейпу специальный прут для помешивания из чистого серебра и забрать обычный.

— Ингредиентов для зелий, — Снейп сказал это столь невозмутимо, что Гарри про себя пожалел, что у него не было заготовлено шутки.

— Угу, — пробормотал он, раз уж это слово еще не успело попасть в запрещенный список. — Ингредиентов. А зелья я расположил в алфавитном порядке, начав с Амортенции и Старящего зелья (п.п.: от англ. Aging potion, что, как вы понимаете, действительно в начале алфавитного списка).

Гарри поднял взгляд, увидев, что Снейп уставился на него с открытым ртом. Спохватившись, зельевар подобрался и помешал зелье, пока оно не испортилось. Сначала нужно было помешивать по восьмерке, что он и сделал три раза, прежде чем снова заговорить.

— Ты все это помнишь наизусть? — В его голосе прозвучало столько сомнения, что Гарри не мог не ответить.

— Да. — Гарри кашлянул, прочищая горло. — Главные ингредиенты Старящего зелья: асфодей, толченный рог двурога, нарезанные корни маргариток и крысиная селезенка. Главные ингредиенты Амортенции: яйца пеплозмея, любисток, лепестки златоглазки и...

— Ладно-ладно, ты знаешь их, — Снейп смотрел на него большими глазами, не забывая, однако, помешивать зелье.

— Ну, только зелья с первого по пятый курс.

Снейп снова замолк на несколько минут.

— Замечу снова, с твоей долговременной памятью что-то не так.

— Знаю, — это была не совсем правда, но Гарри в этом признаваться не хотел.

Снейп закончил с положенными шестнадцатью восьмиобразными движениями, добавил три кусочка корня валерьяны, трижды помешал по часовой стрелке, затем трижды — против, после чего жестом показал Гарри добавить еще три кусочка.

— Расскажи мне об этих твоих стеллажах.

Черт. Именно об этом он говорить не хотел. Гарри вздохнул. Он знал, что ему не избежать этого разговора, но все равно надеялся. Конечно, если бы в его голове не всплыли воспоминания о том, как он начал писать в журнале, что было спровоцировано их работой над зельем, ему, возможно, не пришлось бы отвечать на вопросы о своей дурацкой памяти. Он смотрел, как серебряный прут медленно двигается сквозь густую, кипящую субстанцию. Это проклятое варево Гарри тоже не горел желанием попробовать. Радовало только одно: оно пахло не так уж ужасно. Гарри напомнил себе, что сделать это ему предстоит только завтра. Как минимум.

Снова вздохнув, Гарри сказал:

— Я проводил много времени в чулане. Поэтому мой мир, по большей части, ограничивался пространством под лестницей и стеллажами, которые там умещались. Когда я был совсем-совсем маленьким и еще не занимал много места, тетя Петуния держала в чулане чистящие средства. Когда я стал постарше, ей пришлось убрать часть из них, чтобы я уместился, но стеллажи никуда не делись. Я разложил на них мои вещи. И в реальности, и в моей голове.

Снейп кивнул, очевидно, слушая его, но продолжая тем временем помешивать зелье в установленном порядке: три раза по часовой стрелке, три раза против. Весь корень валерьяны уже был добавлен в зелье, и оно должно было стать бледновато-голубым, после чего можно будет приступать к следующему шагу. В данный же момент варево, постепенно становящееся все менее густым, было сапфирового цвета.

— Продолжай.

— Это сложно объяснить, — сказал ему Гарри. — Но в моей голове все предельно понятно. То есть понимаете, сидя на моей кровати, я мог видеть все, что находилось в чулане — на каждом стеллаже. Если я хотел что-то запомнить... ну, я просто придумал способ прикреплять это к какой-то вещи, стоящей на полках. И так каждый раз. Новое воспоминание — новый предмет. Но, эм, порой я могу класть и воображаемые вещи на полки, чтобы прикреплять к ним воспоминания, идеи или знания, которые хочу сохранить. Хм...

Гарри закусил губу, беспокоясь, что совсем запутал профессора. Он знал, что весь этот разговор был плохой идеей. Возможно, если он приведет конкретный пример, то будет лучше понятно.

— Ладно. К примеру, Зелье старения. Старение — это как старый, значит, его могла представлять бутылка со средством для полировки мебели “Старый Англичанин”, стоявшая на одной из полок. За бутылкой могла располагаться старая желтая лоскутная насадка на швабру, которая напомнила бы мне о желтых, похожих на трубы цветках асфодея. Поэтому асфодей прикреплялся к этой швабре. Дальше в этом стеллаже могла стоять фотография отца Рона, ведь двуроги пожирают добросердечных и верных мужей, так что фотография соединялась с порошком рога двурога. Дальше бы шли несколько использованных пулек от духового ружья Дадли, скрепленных с корнем маргаритки. Затем мышиный или крысий помет — не такая уж и редкость в чулане — соединяющиеся с крысиной селезенкой. Так что, если я хотел вспомнить ингредиенты Старящего зелья, мне нужно было лишь представить стеллаж с бутылкой “Старого Англичанина”, а затем спуститься по нему, полка за полкой, чтобы вспомнить каждый ингредиент, который был к ним прикреплен. В следующем стеллаже я нашел что-то, чтобы прикрепить Амортенцию и все нужные для ее приготовления ингредиенты.

Лицо Снейпа превратилось в практически ничего не выражающую маску, которую он время от времени нацеплял и разобрать по которой что-либо было не возможно. Гарри поднял одно плечо, просто на всякий случай. Какой, однако, он не мог сказать. А Снейп же сказал лишь:

— Пульки?

— Да, пульки. От духового ружья моего кузена. Ему подарили его на Рождество, когда ему было шесть.

Это было не самое лучшее Рождество на памяти Гарри. Конечно, этот праздник редко оставлял после себя приятные воспоминания, пока Гарри не начал учиться в Хогвартсе. Но тот особенно... у него было так много маленьких ранок из-за того, что Дадли стрелял в него с близкого расстояния. К тому времени, когда школьные занятие возобновились, вид у него был словно он переболел ветрянкой, поэтому из школы его отправили домой. Тетя Петуния была в ярости! Не из-за того, что сделал Дадли, конечно...

— Когда вам обоим было шесть, — сказал Снейп. — Вы же одного возраста, так?

— Дадлик на месяц старше, но да. Так что, практически одинакового.

Спустя еще нескольких минут помешиваний Снейп так ничего и не сказал, но Гарри знал, что, когда он все обдумает — о чем бы он там ни думал — он все равно заговорит. И профессор его не разочаровал.

— Ты используешь эти стеллажи для всего?

— Практически, — повторил Гарри с печальной улыбкой. Он как раз бросал в светло-голубое зелье, долька за долькой, дикий чеснок, в то время как Северус продолжал мешать. — У меня есть пара стеллажей для квиддича: игроков и их статистики, различных команд, обманных движений и специального оснащения, вроде типов метел. Стеллаж или два отведены для старины Волди: для всего, что он мне сказал или что я о нем прочитал в газетах с тех пор, как он вернул себе тело.

Гарри отвернулся, когда ему показалось, что Снейп собирается сказать что-то утешительное. Мальчику не нравились все эти банальные слова утешения.

— А другие школьные предметы? — вместо этого спросил Снейп. — Они тоже занимают место на полках?

— Теперь, да, — Снейп хмыкнул, а Гарри продолжил. — Вряд ли они просто так взяли и появились, но... как и с ингредиентами для зелий... теперь у меня есть доступ к этим стеллажам, хотя раньше, как бы я ни старался, я не мог до них добраться.

— Возможно, теперь ты будешь лучше справляться с учебой.

— Возможно, — согласился Гарри. Он честно мог сказать, что, несмотря на неприятный разговор, опасной граничащий с чувствами, сегодня ему понравилось работать с Северусом. И он был рад, что его опекун, похоже, понял его объяснения о стеллажах без всяких дополнительных вопросов. Он не был уверен, что у него бы получилось объяснить лучше.

* * *

Меньше чем через час Северус потушил пламя и наложил на котел сохраняющие чары, чтобы пыль и другие загрязняющие примеси не попали внутрь. Теперь зелье должно было настаиваться десять часов, прежде чем они смогут добавить туда измельченных скарабеев и потомить его на медленном огне еще два часа. Тем временем они смогут поужинать и, надеялся Северус, поспать. Он был не слишком уверен, что Гарри сумеет достичь последней цели, но мальчику нужно будет попытаться. Завтра днем Гарри попробуют зелье, и они посмотрят, сможет ли оно вызвать у мальчика сны, пока он бодрствует и может получить помощь от Северуса.

Если зелье не сработает, Северус — с гарриной помощью — попробует доработать его или же они перейдут к другому зелью.

Северус был приятно удивлен, узнав, что Гарри действительно знает о зельях больше, чем показывал во время уроков. Его новое понимание искусства зельеварения могло быть связано с тем, что магические поражения раскрыли его способность вспоминать вещи, не используя эти его стеллажи. А может быть, дело было в чем-то другом. Северус не знал.

Что же касается стеллажей, то он был одновременно удивлен, что Гарри использовал этот метод запоминания, и впечатлен. Это было весьма изобретательно со стороны столь юного и, к тому же, необразованного ребенка. Именно так он Гарри и сказал.

— Из описания, твои стеллажи, — начал он, — напомнили мне о древнем искусстве loci memory (п.п.: loki — место, memory — память), впервые описанном в трактате “Риторика для Геронния” в 85 году до нашей эры, вполне возможно написанном Квинтусом Корнификусом. Этот трактат посвящен не только риторике, но и методу локи, представляющему собой мнемоническую схему. — Он взглянул на Гарри. — Ты знаешь, что это такое?

Гарри кивнул.

— Гермиона однажды рассказывала нам с Роном об этом. Они чертовски полезны.

— Именно так. Эта конкретная мнемосхема, метод локи, предполагает использование некоторой локации для того, чтобы вспомнить детали. Классически используется какой-нибудь замок, где каждая комната или коридор “привязаны”, ели говорить твоими словами, к чему-то, что ты хочешь запомнить.

Выражение лица Гарри было некой смесью потрясения и недоумения, на что Северус отреагировал одной из своей редких улыбок.

— Другими словами, ты разобрался в древнем способе сохранения памяти в очень юном возрасте и без какого-либо латинского руководства. Ты молодец.

Северус обрадовался, когда Гарри улыбнулся в ответ. Возможно, это частично избавит мальчика от страха, что он “урод”. Как же он ненавидел это слово, особенно из уст Гарри, ведь он знал, что мальчик лишь повторят слова своих маггловских родственников. Скорее всего, потребуется много лет, прежде чем Гарри перестанет так о себе думать. Ни один ребенок, оставленный в подобном окружении, не мог сделать больше, чтобы преодолеть эту парадигму, тайно въедавшуюся в его мозг с тех пор, как ему был всего год. Но он возлагал на Гарри большие надежды, ведь тот уже столько преодолел.

— Спасибо, Северус.

Северус кивнул. Он разрешил Гарри называть его по имени, когда стал его опекуном, но мальчик редко пользовался этим... только когда чувствовал себя достаточно уверено — понял Северус. Хм. Они должны поработать над этим. Но в то же время это служило хорошим индикатором того, насколько уверено Гарри чувствовал в конкретный момент, раз уж мальчик не спешил сам говорить о том, что он нервничает или чувствует себя неуверенно.

Следующие несколько минут Северус описывал последние этапы приготовления зелья, которое они продолжат варить завтра. Потом они направились наверх, где вместе взялись за приготовление ужина. Гарри нарезал лук, затем помидоры, грибы и редис для салата, в то время как Северус разогрел вчерашний суп. Когда суп закипел, он посыпал его большим количеством сыра и поставил тарелки на стол. Сыр расплавился, и теперь вся поверхность была покрыта мягкими ниточками.

Некоторое время они ели молча, пока Северус ни сказал:

— Когда бы ты хотел тренироваться: утром или вечером?

Гарри, похоже, задумался над его словами, чему Северус был рад.

— Если я выберу утро, мы все равно будем заниматься сегодня вечером?

Конечно.

— Тогда утром. Пожалуйста.

— Замечательно.

После ужина они вместе прибрались. Северус мыл посуду, а Гарри ее вытирал и убирал в шкаф.

— Вдвоем это делать гораздо легче, чем одному, — сказа Гарри, когда они закончили.

— Так со многой работой, — ответил Северус.

— Аг... эм, да. — Гарри смущенно улыбнулся ему. — Я имел в виду именно эту работу. Раньше я ее ненавидел.

— У Дурслей?

Гарри кивнул.

— Порой... в большинстве случаев, мне приходилось убирать тогда, когда я даже не ел. Это было отстойно, — Гарри сжал губы и опустил взгляд. — Простите.

— Все нормально, Гарри, — быстро сказал Северус. — Я не одобряю вульгарность, как ты хорошо знаешь, но иногда, особенно когда ты выражаешь свои эмоции к пережитому, мы можем закрыть глаза на твой выбор слов.

Быстрый кивок.

— Ладно. Спасибо.

— Что на счет отстойности...

— Может не будем об этом сейчас? — перебил Гарри. — Я бы предпочел не углубляться в подробности, если вы не против. Я бы лучше позанимался сегодня. Хорошо?

После довольно терпимого дня совместной работы над зельем и довольно хорошего поведения Гарри, Северус молча согласился.

— Хорошо. Но мы еще вернемся к этому разговору.

— За чаем, да? — сказал Гарри, дерзко ухмыльнувшись. — Но завтра?

— Да, завтра. А теперь пойдем, переодевайся в спортивную одежду.

За следующий час, пока они занимались, Северус отметил, что сегодня Гарри чувствовал себя лучше, чем последние несколько недель. Возможно, даже, одна ночь нормального сна принесла ему пользу. После они приняли душ, немного посидели перед камином, а потом отправились спать пораньше. Хоть они были не на много севернее Хогвартса, после заката здесь темнело быстрее, да и, видя зевки Гарри, Северус сам начинал ощущать усталость.

— А можно мне еще Зелья для сна без сновидений сегодня? — Спросил мальчик, прежде чем отправиться спать.

— Нет, прости. Ты пил его только вчера.

Гарри наградил его ухмылкой, достойной Малфоя.

— Значит сегодня у меня будут кошмары. Спасибо.

— Гарри...

— Нет, все нормально. Если вы не против просыпаться от моих криков, то кто я такой, чтобы возражать?

— Гарри! — резкий тон быстро привел мальчика в чувства. Северус встал и двинулся к нему, но тут же замер, когда Гарри отшатнулся назад. Мужчина поднял руки и тихо заговорил. — Попробуй сегодня вместо этого окклюменцию. Я знаю, что в последнее время ты не практиковался. Но это может отогнать кошмары. Ты хочешь, чтобы я помог тебе с медитацией сегодня?

Явно стыдясь своего срыва, Гарри почти что пожал плечами, но все же вместо этого кивнул.

— Аг... то есть ладно. Хорошо.

— Замечательно. Ложись в кровать, я подойду через несколько минут.

Северус смотрел, как мальчик уходит, снова чувствуя, что балансирует на очень тонкой веревке с очень опасным кипящим котлом под ней. Ему казалось, что он вот-вот оступится или веревка оборвется. Гарри по-прежнему — и это будет продолжаться еще долго — был на грани из-за своей зависимости и недостатка нормального, регулярного сна. Северусу нужно было помнить об этом и корректировать свое поведение.

Несколько минут спустя он успокоился достаточно, чтобы войти в комнату Гарри и придвинуть стул к его кровати. Следующие полчаса Северус проводил одну из самых сложных и гораздо более глубоких медитаций, чем, как он думал, ему потребуется, для естественного погружения Гарри в глубокий сон.

Кажется, медитация помогла, потому что на протяжении ночи он не получил ни одного сигнала от Дорменхауса о том, что Гарри нуждается в нем или страдает от кошмаров. Но после того, как он встал в 6 утра, дом уведомил его, что кто-то прибыл порталом на то же поле, что и они с Гарри два дня назад.

Сигнал не был тревожным, и Северус понял почему, когда парой секунд позже увидел, кто был их “гостем”: к передней двери, со всей скоростью, что позволяли ему его старые ноги, шел Альбус Дамблдор.

Северус вздохнул. Неужели они не могли и пары дней поработать над проблемами Гарри без вмешательства надоедливого старика?

Но новости Альбуса, когда он соизволили изложить их, выпив чашечку чая и съев половину булочек, принесенных им из Хогвартса, скорее ужасали, чем доставляли помеху.

— Драко Малфою опасно находиться в Хогвартсе из-за Волдеморта, — сказал ему Альбус, вытряхивая крошки из своей бороды. — Я бы хотел, чтобы ты принял его здесь.

п/п: ловите небольшой подарочек к выходным)

— Объясните, — вместо того, чтобы тут же согласиться, сказал Северус.

Он не любил принимать поспешные решения, основанные на слишком поверхностной информации. Он знал, чем для Драко мог быть так опасен Волдеморт и какие проблемы могли возникнуть у мальчика за пределами Хогвартса, но всё же не мог не спросить:

— Почему вдруг ему стало опасно находиться в школе?

На одно долгое мгновение Альбус встретился с ним взглядом, и в глубине его голубых глаз что-то затаилось. Что-то... пугающее.

— Ему было поручено выполнить одно задание. Задание, которые ему не по силам осуществить.

“Что бы это могло быть?” — задался вопросом Северус. Он прокручивал в голове все возможные варианты, раз уж Альбус, похоже, не желал говорить напрямую, что само по себе было загадочно.

— Темный Лорд кое-что ему поручил, — нарушив тишину, сказал Северус, дабы подтвердить свои догадки.

— Да.

Северусу на ум пришло всего несколько вещей, способных так встревожить Дамблдора...

— И кого же он должен убить?

— Меня.

Почти неслышный звук донесся из комнаты Гарри. Дамблдор, должно быть, тоже его услышал, но решил не подавать виду. Отлично. Они оба продолжат притворяться, будто никто из них не в курсе, что их разговор подслушивают.

— Он сам вам это сказал? — Северусу сложно было вообразить подобное.

— Конечно же, нет. Разве ты можешь себе такое представить?

— Нет, — с легкостью ответил Северус. — Как вы узнали об этом задании?

Дамблдор улыбнулся и отхлебнул немного чая.

— У меня есть свои источники, мой мальчик.

Северус не мог не признать, что это действительно было так. К тому же, даже если Альбус и планировал что-то ему рассказать, он не стал бы этого делать в присутствии лишних ушей.

— Ну, конечно, — Северус сделал паузу, чтобы отпить чаю, а затем и полностью осушить кружку. Глядя в ее вглубь, он скривился. Можно было подсластить и побольше.

— С какой стати Темный Лорд выбрал для этой задачи именно Драко?

— А ты не догадываешься? — ответил Альбус.

Голубые мерцающие глаза встретили тяжелый взгляд Северуса, и зельевару захотелось, пусть и на миг, дать директору в нос. Почему ему обязательно нужно было быть таким невыносимым?

— Конечно же, догадываюсь. Но я надеялся, вы сэкономите мне время.

— О, мой мальчик, ну, ты же знаешь, что говорят о сэкономленных кнатах.

На самом деле, Северус не знал, но афишировать этот факт не желал. Зато он знал, что это разговор на крайне болезненную тему был ему неприятен и что ему хотелось ещё чая. Очень хотелось. Неужто он, как и Гарри, начал ассоциировать этот напиток с серьезными разговорами? От этой мысли у Северуса непроизвольно дернулись уголки рта.

Директор это, конечно же, заметил. Чуть улыбнувшись о своем, он сказал:

— Тебя что-то забавляет в моей скорой кончине?

— Очевидно.

Северус вновь налил себе чая из чайника, стоящего на журнальном столике между ними, на этот раз добавив себе чуть больше сахара, и поднес чашку к губам. Подув, он осторожно отхлебнул всё ещё горячий напиток. Гораздо лучше. Чай покрепче — для разговора подольше. Слегка вздохнув, Северус опустил свою чашку на блюдце.

— Полагаю, он желает наказать Люциуса за то, что тот так подвел его, поэтому и отправил Драко на заранее провальную миссию.

— Возможно, ты прав.

— У вас есть другая версия?

Дамблдор положил в рот последний кусочек своего малинового пирожного и аккуратно вытер пальцы салфеткой. Когда молчание затянулось, и Северус уже было задумался над тем, чтобы впиться старику в горло, Альбус мрачно произнес:

— Другая версия состоит в том, что он желает наказать тебя.

Ошеломленный, Северус не сумел ответить сразу. Наконец он смог выдавить:

— За мою измену.

— Да, таково мое мнение.

— И он решил использовать моего единственного крестника... — из коридора донесся ещё один тихий вздох, напомнив Северусу, что Гарри еще не знал об этом, — ...чтобы убить моего наставника. Каким образом? В порыве гнева?

— Я ни на секунду не поверил, что Волдеморт... — Северус как обычно вздрогнул, после стольких лет выучки ожидая чего-то ужасного всякий раз, когда это имя произносилось вслух, — ...считает, что у юного мистера Малфоя есть шанс на успех. Это миссия, как ты выразился, обречена на провал.

Что его, как крестного мальчишки, должно было ранить. Словно он чувствовал бы себя как-то иначе, если бы это задание, вне зависимости от его исхода, взвалили бы на любого другого его студента. Но теперь ему нужно было что-то ответить на просьбу директора. Северус стиснул зубы, словно готовясь к схватке.

— Даже учитывая всё это... в этот момент я не могу принять Драко. Вы не сказали, почему, по-вашему, теперь ему опаснее находиться в Хогвартсе, чем это было до начала семестра. По моему мнению, в школе он в меньшей опасности, ведь там у Темного Лорда меньше шансов добраться до него.

Чуть пошевелив рукой и бородой, Дамблдор указал в сторону коридора, где прятался Гарри.

— Ты лучше других знаешь, что от его влияния нигде нельзя полностью уберечься.

Северус поджал губы.

— И поэтому вы отправляете его сюда? Хогвартс, безусловно, не менее безопасен.

— Боюсь, не для юного мистера Мадфоя. Большая часть слизеринцев сочла нужным сделать его изгоем в связи с тем, что Люциус впал в немилость. Они не упускают случая ни поиздеваться над ним, ни наложить на него проклятье или сглаз...

Северус замер. Лишь его руки сжались в кулаки. Но именно взгляд его глаз ясно дал понять директору, что зельвар готов был представить целый список возражений на этот аргумент.

— Несколько грубых шуток еще никого не убивали, — холодно сказал Северус, почти полностью повторяя слова и интонацию, с которыми директор сам когда-то к нему обращался после одной из его многочисленных стычек с Мародерами. — И даже если это случится... — Северус пожал плечами, давая понять, что и сам, в той или иной степени, когда-то был в таком же положении, но тогда директор почему-то не спешил ничего предпринимать.

— Нет! — донесся испуганный вскрик из коридора.

Черт. Обуреваемый злостью из-за махинаций Альбуса он забыл о Гарри. И, понял Северус, тем самым позволил обыграть себя. Вот почему Альбус не стал возражать против лишней пары ушей. Он знал, что у Гарри мягкое сердце.

Северус поднялся, стоило молодому человеку появиться на пороге гостиной.

— Ты намерено подслушивал нашу личную беседу? — холодно спросил он.

— Ну, я... — по крайней мере, Гарри не стал отказываться от содеянного, зато так покраснел, что цвет его лица мог запросто посоперничать с цветом волос одного из Уизли. — Да, сэр. Простите.

Северус очень сильно сомневался в искренности его извинений, но все равно кивнул, принимая их. Он был готов, что за этим последуют разглагольствования о самопожертвовании, от которых он уже успел устать.

— Вы не можете вот так просто позволить Драко умереть! Не из-за меня... я имею в виду из-за того, что я сделал с его отцом. Это неправильно.

— И, полагаю, несправедливо, — добавил Северус.

— Да, несправедливо!

Северус ненадолго прикрыл глаза, но это не могло разрешить ситуацию, и он снова открыл их, обнаружив, что Гарри смотрит на него с ослиным упрямством во взгляде.

— Гарри... Что я говорил тебе о справедливости? Если на то пошло, что ты узнал о справедливости и о жизни за прожитые тобой шестнадцать лет?

— Её нет. — Гарри поднял руки и скрестил их на груди. — Справедливости, я имею в виду.

— Именно.

Но ему следовало знать, что логика в разговоре с этим ребенком помочь не могла.

— Но мы же можем ему помочь. Разве, если у нас есть возможность помочь кому-то, нам не стоит хотя бы попробовать сделать это?

Северус вновь напомнил себе, что мальчик был гриффиндорцем со всем полагающимся им набором высоких идеалов, включавшим в себя и чушь на счет справедливости и альтруизме, о которых сам Драко, будь он на месте Гарри, вряд ли бы вспомнил. Отчасти поэтому Северус и не хотел пускать Драко в этот дом. В первый раз за это утро оглядев стоящего перед ним юношу, зельевар заметил его помятый после сна вид: всклоченные волосы, неумытое лицо и все еще надетую на него пижаму. Похоже, их разговор разбудил Гарри, и тот решил подкрасться поближе и послушать, о чем шла речь. В глазах мальчика было больше жизни, чем за всё последнее время, да и, несмотря на то, что ноги его были босыми, стоял он на них заметно тверже. Отлично. Вчерашняя медитация и, как следствие, сон пошли ему на пользу. Ему не помешает ещё одна такая ночь. Ещё десяток таких ночей.

— Так ведь, сэр?

— Гарри... — вздохнул Северус. По крайней мере, Альбус не стал вмешиваться, ведь теперь Северус спорил со своим подопечным, а не с ним самим. — Я привел тебя сюда, чтобы тебе стало лучше. Чтобы ты оправился и разумом, и телом после ужасно лета, которое нам пришлось пережить. Рискну предположить, что Драко Малфой уж как-нибудь сможет пережить ещё пару недель в окружении других слизеринцев без особых проблем.

Вместо того, чтобы выдать первое, что пришло ему на ум, Гарри и впрямь, казалось, сначала задумался. Хорошо. А затем он сказал:

— Вы... вы правда думаете, что мне станет лучше всего за несколько недель?

— Если ты вложишь в свое выздоровление столько же усилий, сколько вкладываешь в квиддич, я думаю, все получится.

Это была не совсем ложь. Мальчик мог быть очень упорным, если серьезно брался за что-то. И если он не исцелится за несколько недель, то то же самое можно будет сказать и о выживании Драко...

— А что вы думаете, директор? — спросил Гарри. — До этого времени с Драко всё будет в порядке?

“Вот только не надо перечеркивать мои усилия, — Северус протолкнул эту мысль Альбусу, надеясь пробраться через все его мысленные щиты, возведенные с помощью окклюменции. — Хоть раз дайте этому мальчику то, в чем он так нуждается”.

Директор заставил их обоих ждать, затаив дыхание, пока сам он протирал очки огненно-красным платочком. А затем этот ублюдок, вместо того, чтобы нормально ответить, сказал:

— У тебя нет других вариантов, Северус?

Лишь усилием воли он сумел разжать челюсть, чтобы ответить.

— Вы можете изолировать мистера Малфоя от других студентов так же, как и Гарри в начале семестра. Запретите ему покидать отведенные ему комнаты, если уж он постоянно находится под угрозой нападения. Он даже может воспользоваться тем заклинанием, что я создал, чтобы Гарри мог присутствовать на уроках. Филиус может доработать его специально для Драко. Вы можете приставить к нему домашнему эльфа, чтобы тот готовил ему еду и забирал его эссе.

В глазах Дамблдора промелькнула какая-то искорка, словно что-то в ответе Северуса его обрадовало. Северус не смог понять, что же это было. Для него было совершенно непостижимо, почему этот старик не мог существовать, не вмешиваясь в чужие жизни.

— Что ж, я попытаюсь последовать твоему совету, — наконец сказал он. — Но прошу вас обоих не забывать о моей просьбе, потому что если после принятия этих мер мистер Малфой по-прежнему будет в опасности, вам, возможно, все же придется позволить ему укрыться здесь.

— Конечно, — тут же ответил Гарри.

Северус бросил на него убийственный взгляд.

— Посмотрим.

— Это всё, о чем я прошу, — сказал Дамблдор. Это был первый раз, когда Северус поймал его на чем-то столь близком ко лжи.

На этом директор покинул их, зашагав через поле, укутавшись в мантию. Через мгновение портключ унес его прочь.

— Нам с тобой, — сказал Северус, наградив Гарри мрачным взглядом, — о многом нужно поговорить.

Гарри громко, как раньше охал, подслушивая разговор, втянул воздух, но Северусу его было совсем не жалко.

* * *

“Вот блин, — подумал Гарри. — Я попал.”

TBC…

— Почему ты это сказал? — задал Снейп свой первый вопрос спустя всего пару секунд после того, как они перешли на кухню и принялись за завтрак из кукурузных хлопьев с молоком, тостов и сока. Еще он поставил чайник с водой на плиту, чтобы заварить чай.

“Блин”, — подумал Гарри. Похоже, его ждал очередной серьезный разговор. Но, возможно, если они закончат до того, как чай будет готов...

— Почему я сказал что? — спросил Гарри с недоумением. Почему ему до сих пор не сделали выговор за то, что он подслушивал?

— Ты сказал “конечно”, когда директор спросил, приютим ли мы Драко. Мистер Малфой и сам может о себе позаботиться.

Гарри тут же ощетинился.

— А я не могу?

Угрюмое выражение лица Снейпа смягчилось. Самую малость.

— В данный момент? Нет. Тебе нужна помощь, чтобы преодолеть свою зависимость к тому заклинанию, разобраться со своими кошмарами и вернуть свою жизнь в прежнее русло. Я здесь, чтобы помочь тебе. Не юному мистеру Малфою.

— Ну, вы бы все равно могли помогать мне, будь он здесь... — Гарри заметил, что Снейпа это чуть ли не развеселило. — Ведь могли бы?

— Дело не в этом... — вздохнул Снейп, по-настоящему расстроившийся из-за чего-то. — В обычной ситуации я бы не сказал этого, но кое-что ты уже знаешь: Драко — самовлюбленный, эгоистичный ребенок. Оказавшись здесь, он сделает все, чтобы оказаться в центре всего происходящего. И неважно, что нужно другим.

— Простите, — сказал Гарри, чтобы сменить тему. Ему не нравилась мысль о том, что он был в центре происходящего.

— За что?

— За то, что подслушивал.

Темные глаза Снейпа впились в него, и Гарри заерзал на своем стуле.

— Ах, а я то думал за то, что ты поставил благополучие других выше своего. Опять.

— Нет... за это бы я не стал извиняться.

Гарри предположил, что дело опять было в его заскоке на спасении людей, о котором говорила Гермиона перед тем, как они отправились в Отдел Тайн, чтобы “спасти” Сириуса. Он не мог сожалеть о том, что хотел уберечь других от смерти. Он мог сожалеть, лишь когда у него это не получалось.

Спустя мгновение Снейп сказал:

— Это твой “заскок на спасении людей”, так?

Гарри скривился.

— Не используйте на мне легитимацию... то есть легилименцию без моего разрешения.

Оговорка Гарри заставила уголок рта Снейпа дернуться вверх.

— Я не пользовался легилименцией, Гарри. Я просто знаю, о чем ты подумал. Мисс Грейнджер недавно упоминала об этой твоей тенденции, к тому же, все твои мысли были просто прописаны на твоем лице.

— Ненавижу, когда это так.

— Знаю.

— Вы можете помочь мне этого не делать?

Снейп покачал головой.

— Это не тот навык, которому мне бы хотелось тебя обучить. Не выдавать свои эмоции другим, скрывать свои истинные чувства... тебе это не принесет ничего хорошего, пока ты здесь.

Вода закипела. Гарри снял чайник с плиты и налил кипяток в заварочник, стоящий на столе. Затем он закрыл его крышкой, давая чайным листьям настояться. Снова повернувшись к Снейпу, он сказал:

— А что тогда принесет?

Снейп открыл было рот, чтобы перечислить список причин — которым, вполне возможно, не было конца — почему они находились в Дорменхаусе, но Гарри его перебил.

— Я к тому, что ведь если мы поможем Драко не убить директора, это не будет пустой тратой времени? Ну, он же ваш крестник и все такое.

— Что ты почерпнул из моего разговора с профессором Дамблдором.

Гарри почувствовал, как зарделось его лицо, хотя он и пытался не показывать своего стыда. Снейп был прав: он никогда не сможет контролировать свои эмоции, если у него не получалось контролировать даже обычный румянец!

— Да, сэр. Я уже извинился.

— Я знаю, что извинился, ты сделал это уже три раза. Ты прощен. — Снейп вздохнул. — Кроме того, и я, и директор знали о твоем присутствии.

“ЧТО!?”

— Правда?

— Естественно. Мы оба хорошо обучены искусству маскировки, чего не скажешь о тебе. Мы вели этот разговор, помня, что ты тоже его слышишь.

Мысли в голове у Гарри забурлили, пока он заново прогонял в голове все, что услышал, но теперь рассматривая это с другой точки зрения. Если Снейп говорил правду, то Дамблдор сказал только то, что он хотел, чтобы Гарри услышал. Он хотел, чтобы Гарри пожалел Драко. Потому что он знал, что это случится. Он практически швырнул Драко им, зная, что Гарри протянет руки и поймает его.

— Ах, этот старый манипулятор...

— Да, — перебил его Снейп, пока Гарри не успел закончить. — Именно так.

— Разве он не хочет, чтобы мне стало лучше?

В глазах Снейпа что-то мелькнуло, и на мгновение у Гарри появилось смутное ощущение, что он сказал что-то, что заставило зельевара гордиться им.

— В данный момент я не уверен, чего хочет этот старый баламут.

— Старый баламут?

— Именно так. И если ты когда-нибудь расскажешь нашему драгоценному директору о моем прозвище для него, я возьму твои кишки и сделаю из них подтяжки.

Это было старое выражение, которое дядя Вернон раз или два использовал в разговоре с Гарри. Но тот совершенно невозмутимый вид, с которым его произнес профессор, вкупе с непрошеными картинками в голове (тут ему, к сожалению, помогло воспоминание о столкновении Невилла Лонгботтома с боггартом на третьем курсе, когда Снейп оказался наряжен в шляпу с чучелом и платье бабушки Нева) рассмешили Гарри до слез. И каждый раз, когда ему казалось, что он взял себя в руки и снова решался посмотреть на Снейпа, просто наблюдавшего за ним с приподнятой бровью, он вновь разражался смехом.

Гарри смеялся, пока у него не заболел живот.

Наконец он сумел успокоиться и сказал:

— Простите, сэр, это было... ну, то есть...

— Не извиняйся, — сказал Снейп неожиданно низким голосом. — Признаю, было приятно увидеть тебя смеющимся.

Гарри отвернулся, не понимая, как на это реагировать.

Снейп взял чайник и разлил чай по чашкам. Пока Гарри потянулся за сахарницей, зельевар сказал:

— Откуда, по твоему мнению, взялось твое стремление “спасать людей”?

Этот вопрос тут же отрезвил Гарри, который уже почти пожал плечами в ответ, прежде чем успел спохватиться. Он знал, что было не честно по отношению к Снейпу вот так впустую тратить его время, но за многие годы в компании Дурслей у него вошло в привычку пожимать плечами. Они предпочитали считать, что его не существует, и не любили, когда он говорил, так что пожатие плечами как раз годилось в качестве ответа для “низшего существа” вроде него. Все равно они обычно не ждали или, скорее, не желали получить от него настоящий ответ на свои вопросы. Но Снейп был не таким. Он хотел, чтобы Гарри не только отвечал на его вопросы, но и говорил правду. А еще он слушал Гарри.

И в этот раз Снейп хотел узнать о его “заскоке на спасении людей”, а не причине того, почему он все время пожимал плечами.

— Я не знаю. Наверно, из-за моих родителей.

— Объясни.

Гарри с трудом сглотнул, уставившись в свою чашку.

— Если бы я не родился, они все еще бы были живы.

Снейп подался вперед. Суровое выражение его лица заставило Гарри встретиться с ним взглядом.

— Ты не можешь знать этого наверняка.

Гарри фыркнул.

— А как же пророчество? Вы о нем не забыли? О том, которое вы подслушали? Волди пытался убить меня из-за него, но вместо этого он убил моих родителей. Припоминаете?

В глазах Снейпа промелькнул огонь, а слова резали, как ножницы, хотя в них скорее слышалась надломленность, нежели холод.

— Конечно. Но к тому моменту твои родители были вовлечены в войну против Волдеморта уже не первый год. Они состояли в Ордене. Они могли умереть в любой момент, как и все остальные, принимавшееся участие в том противостоянии. Многие действительно погибли. Если бы твои родители не умерли той ночью, они могли бы погибнуть через день или через несколько недель. Твое рождение и это треклятое пророчество не имеют к этому никакого отношения.

Эти слова почти убедили его, но внутри Гарри все как будто замерло, а лицо его запылало. Не от смущения, а потому что это тема была... трудной.

— Повторю еще раз, — сказал Снейп. Он потянулся, чтобы взять Гарри за руки, но мальчик отстранился. — Ты не ответственен за смерть своих родителей. И неважно, как сильно ты себя винишь.

— Я знаю. Ну, наверно. Ладно.

Снейп покачал головой.

— Я понимаю, что все не так просто. Я не могу просто заставить тебя поверить, тебе нужно самому убедить себя в этом. Но в одной из частей пророчества говорилось, что твои родители трижды бросали вызов Темному Лорду, так? Он уже преследовал их.

Гарри капитулировал, подняв руки.

— Ладно, я понял. Они бы умерли в любом случае.

— Я не это имел в виду, и ты это знаешь

— Ладно, проех...

— Не заканчивай это слово.

Гарри фыркнул.

— Сделайте перерыв, профессор. Что я должен сказать?

— Как на счет того, чтобы рассказать мне побольше о твоем желании спасать людей, рискуя своей собственной жизнью.

Гарри опустил руки обратно на стол, обхватив свою чашку, и устремил на них взгляд, пытаясь не кривиться в ответ на слова Снейпа.

— Это погубило Сириуса.

Снейп поджал губы.

— И спасло Джиневру Уизли.

— Наверно. Если вы собираетесь вести счет...

— Нет. — Профессор сделал глубокий вдох. — Мне интересно не то, сколько людей ты спас, а скольких нет, а то, почему ты считаешь необходимым это делать.

— Ну, я же уже сказал, что из-за моих родителей.

Глаза Снейпа расширились.

— Ты считаешь необходимым спасение людей, несмотря на риск которому ты подвергаешься, потому что чувствуешь ответственность за их смерть? Вроде как, поступая так, ты исправляешь кармический баланс или что-то вроде того?

В ответ Гарри лишь кивнул и отвернулся.

— Я должен был умереть той ночью, когда был ребенком. Единственная причина, почему этого не случилось, это какое-то дурацкое пророчество. Поэтому я считаю, что я как бы... взял время взаймы. Я знаю, что мне нужно выполнить работу, но не жду, что пережи...

Северус вскочил на ноги, резким жестом руки разрезав воздух.

— Замолчи, Гарри. Замолчи сейчас же. Я знаю, что мы уже говорили об этом прежде. Убийство Волдеморта — это не твоя работа, что бы там ни говорилось в пророчестве. Да даже если бы это было и так, ты жил все это время не поэтому. Ты должен прекратить так думать, Гарри. Я серьезно. Ты не должен в это верить.

— Но вот что тогда мне верить? — возразил Гарри. — Дамблдор...

— Профессор Дамблдор.

— Профессор Дамблдор хочет, чтобы я спасал людей, как в случае с Драко, или с Джинни, или с волшебным миром и всеми его обитателями. И он дает мне полный карт-бланш делать все, что нужно ради победы. Но, когда я был ребенком, ему было наплевать на меня, на мое счастье и на мое благополучие. Он даже сказал, что сожалеет о том, что я стал ему небезразличен, когда начал учиться в Хогвартсе, и что только поэтому он не сделал меня своим личным маленьким оружием еще раньше.

В ответ Снейп прорычал:

— Мне плевать на то, чего от тебя хочет профессор Дамблдор. Мне все равно, чего хотят твои друзья, профессор МакГонагалл, министр Фадж или даже Доктор Кто, если уж на то пошло. Что меня волнует, так это чего ты хочешь от своей жизни? Ты хочешь быть оружием для уничтожения Темного Лорда или ты хочешь чего-то большего? Чего-то другого? Чего-то, чем тебе нравится заниматься и что приносит тебе радость каждый день. Чего-то, что поможет тебе прожить остаток твоей жизни.

— Я не знаю! — закричал Гарри. Его кулаки были сжаты так крепко, что ему было больно. — Раньше я был никем.

— Могу поспорить, что это не так.

— А кем? Кем я был, кроме как занозой в заднице, мешавшейся у всех под ногами?

На лице Снейпа внезапно появилась хитрая улыбка.

— Тебе обязательно задавать мне такие трудные вопросы?

Несмотря на ситуацию, Гарри рассмеялся.

— Я серьезно. Кем я могу быть? Кем я был до этого?

Снейп покачал головой, позволяя волосам закрыть большую часть лица. Раздраженно вздохнув, он откинул их назад.

— Я знаю, что Дурсли поставили крест на твоем будущем, Гарри. Я знаю, что они разрушали все, что тебе нравилось, когда ты был ребенком. Но не может быть, чтобы тебе совсем ничего не приходило в голову? Например, ты хорошо играешь в квиддич, к большому неудовольствию моего факультета.

— Ага, замечательно, я умею играть в квиддич. Большое дело.

Снова вздохнув, Снейп ударил рукой по столу.

— Вот теперь ты уже просто жалеешь себя. Я отказываюсь вытаскивать тебя с твоей мысленной вечеринки, посвященной жалости. Подумай, Гарри. Чем еще ты занимался?

— Ну, я убил василиска.

— Да, было такое. Что еще?

— Я научился призывать телесного патронуса на третьем курсе. И я выиграл Тур... — он оборвал самого себя. Даже мысль о том, что случилось в конце Турнира Трех Волшебников, причиняла боль. У Седрика Диггори был такой потенциал, и он лишился всего просто потому, что оказался не в том месте. Потому что он был с Гарри.

— Да. Ты выиграл Турнир Трех Волшебников, — тихо закончил за него Снейп, усаживаясь обратно. — Во время которого убили Седрика Диггори.

— Вы снова читаете по моему лицу, — сказал Гарри с легкой ноткой укора.

— Трудно было бы этого не сделать. — Профессор замолчал, а затем сказал: — Расскажи мне о том, что случилось.

— Что, о том, что было на кладбище!?

Ему пришлось рассказать об этом Дамблдору и Сириусу, а потом и своим друзьям. Но очень немногие до конца знали, что случилось там, и у него не было желания рассказывать об этом сейчас.

— Нет, Гарри. Мне не нужно это знать. Я имел в виду то, что случилось после. После того, как мы схватили Барти Крауча-младшего. Кроме того, что ты сумел сказать прежде, чем Крауч увел тебя в своей кабинет, у тебя была хоть какая-то возможность обсудить с кем-нибудь произошедшее? Я знаю, директор попросил всех не спрашивать тебя об этом.

Гарри кивнул.

— Я не хотел, но тем вечером профессор Дамблдор настоял на том, чтобы я рассказал все ему и Сириусу, прежде чем он отвел меня в Больничное Крыло. Думаю, так было лучше. Директор сказал, что лучше сразу излить наружу весь ужас произошедшего, чем позволить ему мучить себя. Ну, вы же так же поступаете с моими кошмарами, — Гарри сосредоточился на ногте большого пальца, отказываясь смотреть Снейпу в глаза. Порой это просто было выше его сил. — Я помню, как все спорили в Больничном Крыле после того, как я проснулся в первый раз. Фадж только что позволил дементору поглотить душу Крауча, и они с Дамблдором говорили о Его возвращении, вы даже показали Фаджу свою Темную Метку, а он все равно не поверил.

Снейп долго молчал, кивая.

— Я помню эту встречу.

— Встречу?

— Тогда были расставлены декорации, — признался Снейп. В голосе его не было обычных ноток сарказма, а глаза странно мерцали. — Но до этого, ты присутствовал в кабинете Крауча, когда того допрашивали под Сывороткой правды. Должно быть, тебе было трудно слушать его излияния, но ты вел себя так тихо.

Гарри чуть пожал плечами.

— Мыслями я был не совсем там. Моя нога болела в том месте, где в лабиринте меня укусил гигантский паук, и моя рука тоже... в том месте, где Питер проткнул ее, чтобы взять кровь для ритуала. Думаю, тогда я все еще не отошел от шока.

Снейп как ни в чем не бывало вертел свою чашку в руках, однако не сводил глаз с Гарри.

— Да, выглядел ты потрепанным. Помню, пока мы все разговаривали, стоя вокруг тебя, я подумал: “Какой у него потрясенный и одинокий вид”.

Ну, так оно и было, за исключением времени, проведенного в кабинете Дамблдора, когда Фоукс уселся к нему на колено и придал ему сил для разговора с директором и Сириусом. А позже...

— Но вот в больничном крыле, когда Фадж ушел, директор отослал вас с Сириусом. Сам он отправился поговорить с Диггори. Когда вы все разошлось, я снова начал думать обо всем этом: о Седрике и о Приори Инкантатем, о том, как мои родители, Берта Джоркинс и Седрик появились из его палочки. Эти мысли все не отпускали меня, и я думал, что сойду с ума. А затем, затем... миссис Уизли увидела, что я был подавлен, и обняла меня. Я чуть не расклеился окончательно. Ну, она же обняла меня, и это.... это был первый раз на моей памяти, когда кто-то меня обнимал. — Гарри горько улыбнулся. — То есть мама наверняка держала меня на руках, так ведь? Они наверняка обнимали меня, когда я был маленьким, но я их не помню. Я видел их лишь на фотографиях, а слышал их только один раз, когда они объясняли мне, как сбежать с того кладбища... ну, это если не считать тех случаев, когда я был рядом с дементорами. Тогда я слышал, как кричит моя мама.

Снейп встретился с ним взглядом, и в глазах его была грусть.

— Прости, Гарри.

— За что? Вы же ничего не сделали.

— Да. Не сделал. Но мог бы. Много лет назад.

Гарри покачал головой.

— Забудьте. Не ваша вина, что Дурсли такие мрази и никогда не относились ко мне, как к своему ребенку.

— Что ж, не моя, — с легкой улыбкой сказал Снейп. — Но я все равно могу извиниться за то, что тебе пришлось иметь с ними дело.

— Наверное. — Гарри потер лоб пальцами, чтобы снова не сжимать их в кулаки. — Знаете, я бы очень хотел, чтобы тогда у меня не получилось убедить Седрика взяться за кубок вместе со мной. Я думал, что будет лучше, если мы выиграем вместе, раз мы увидели Кубок одновременно, но так уж получилось, что я добрался до него первым. Он хотел, чтобы я сам его взял, но я все же настоял.

Воспоминания о той ночи: о невзначай брошенной Питером Аваде Кедавре, о ритуале и о том, как позже Седрик появился из палочки и умолял Гарри отнести его тело родителям... это было слишком тяжело. Гарри почувствовал, как защипало в носу.

— Седрик был... он был по-настоящему добр ко мне, когда все... даже Рон... были уверены, что я как-то всех провел и засунул свое имя в кубок, потому что жаждал проклятой славы. Он сказал, что верит, что я ничего не делал. Он помог мне со вторым заданием после того, как перед первым я рассказал ему о драконах. И он был просто... ну, все брали с него пример. Он хорошо играл в квиддич, он был забавным и умным и мог сделать, что угодно! Он не должен был умереть на том кладбище. Не из-за меня. Не из-за того, что я сказал ему взяться за этот дурацкий кубок вместе со мной, потому что хотел поделиться и заставить людей увидеть, что я могу быть таким же чертовски благородным, как и проклятые хаффлпаффцы. Это было так глупо!

Пока Северус ни снял с него очки, Гарри даже не осознавал, что ничего не видит из-за слез, бегущих из его глаз. Снйеп протянул ему платок, и он промокнул лицо несколько раз. Мерлин, он же только вчера плакал. И теперь вот опять? “Боже, — подумал Гарри, — я такая размазня”.

— Нет ничего неправильного в том, чтобы в волю выплакаться из-за чьей-то ужасной, бессмысленной смерти, — сказал Снейп. Он сел рядом с Гарри и протянул другой платок, который мальчик с благодарностью принял. Первый уже был мокрым насквозь. Когда Гарри поднял взгляд, Снейп добавил: — И из-за многих других вещей. Я же вижу, что ты снова винишь себя во всем.

Гарри яростно тер глаза.

— Ага, но мальчики ведь не должны плакать.

— И все же многие мужчины это делают, — ответил Снейп. — Это биологический феномен, и потому бороться с ним невозможно. Я видел много мужчин, гораздо старше и, во многих аспектах, мудрее тебя, которые плакали на похоронах, или когда им было больно, или когда кого-то или что-то небезразличное им у них отнимали или уничтожали. Нет ничего постыдного в том, чтобы выражать свои истинные чувства, Гарри. Совсем ничего.

— Хмф.

— Это говорит твой дядя.

— Откуда вы знаете, что он так четко выражает свои мысли?

Снейп криво улыбнулся, затем постучал по виску указательным пальцем.

— Догадался.

Пока Гарри то так, то эдак сворачивал второй платок, Снейп убрал посуду из-под завтрака, а также чашки и чайник. Гарри указал на стол.

— Это значит, что мы закончили с разговором?

— Пока что, да. — Снейп указал на дверь в подвал: — Нам нужно закончить зелье, чтобы сегодня днем опробовать его.

Ах, да. Со всем этим весельем Гарри совершенно забыл о еще одном радостном мероприятии, ожидавшем его сегодня. Блеск.

— Иди умойся и переоденься, встречаемся внизу через двадцать минут.

— Да, сэр, — сказал Гарри, сдержав вздох, но мысленно мечтая о том, чтобы вернуться обратно в кровать. Это день уже казался ему чересчур длинным.

TBC…

Из дневника Гарри Джеймса Поттера

19 сентября, 16:35

Но когда дело доходит до использования меня в качестве подопытного кролика для испытания зелий вроде того, над которым мы работали, чтобы вернуть мне нормальный сон... скажем так, это не та роль, которую мне хотелось бы исполнить еще раз.

Воспоминание

Гарри наблюдал, как Снейп, выводя в котле восьмерки, сделал три последних помешивания ложечкой, затем быстро вытащил ее, стараясь, чтобы ни капли не упало обратно. По словам зельевара, несколько таких капель могли испортить столь тонкое зелье. Отложив ложечку, Снейп поднял взгляд, чтобы посмотреть в глаза Гарри.

Гарри с трудом сглотнул. Ему предстояло выпить это... варево. Оно было голубого цвета, ровной консистенции, без сгустков, что было хорошо, но в то же время оно утратило свою вчерашнюю прозрачность. Как правило, Гарри с большим доверием относился к зельям, через которые можно было хоть что-то увидеть.

— Давай поднимемся наверх, устроишься поудобнее и уже тогда выпьешь зелье, — сказал Снейп.

— Хотите, чтобы я лег в кровать или..?

— Если так тебе будет удобнее, то да. — Снейп не спускал с Гарри глаз, который в свою очередь тоже не мог найти сил, чтобы отвернуться. — Вероятнее всего, тебе... придется нелегко, если зелье сработает, как задумано.

Гарри совсем не понравилось, как это прозвучало.

— А что будет, если оно подействует не так?

— Тогда тебя будут ждать трудности другого рода.

— Замечательно.

— Может, ты хочешь подождать день или...

— Нет-нет, всё в порядке. Я просто... Я слегка волнуюсь, вот и всё.

— Ты имеешь на это полное право. Ты будешь первым, кто опробует это зелье. Но у меня есть несколько других, которые помогут справиться с наиболее тяжелыми последствиями, если что-то пойдет не так. Но для тебя это будет не легко. Мои извинения.

— Ага, ну, я же сам в это ввязался.

— Действительно, — Снейп наконец отвел взгляд, но снова устремил его на Гарри, когда мальчик спросил:

— Я могу умереть?

— Нет, ни в коем случае. Худшее, что может случиться, это приступ, мало чем отличающийся от мышечных судорог, которые у тебя уже бывали, за исключением, возможно, интенсивности. И еще возможны кошмары наяву.

У Гарри пересохло во рту. Но он все же ответил:

— Звучит не так уж и плохо.

Снейп наградил его понимающим взглядом. Снейп. Понимающим.

— Ничего страшного, что ты нервничаешь. Это нормально, — вновь повторил он.

— Давайте просто поднимемся наверх. Думаю, лучше это будет сделать в моей комнате.

Несколько минут спустя после того, как Гарри устроился в кровати, в комнату вошел Снейп. В руках он нёс несколько флаконов, в одном из которых находилось только что приготовленное ими густое синее варево.

— Для чего они? — спросил Гарри, откидываясь на подушки.

— Мышечный релаксант, Противодремотное зелье Нубилора и обычное обездвиживающее, — ответил Снейп, по очереди указывая на флаконы, которые он поставил на прикроватный столик. — Просто на всякий случай.

А если быть точнее, то на тот случай, если у Гарри и впрямь начнутся судороги или кошмары, от которых его сложно будет разбудить. Замечательно.

— Я буду здесь, что бы ни случилось, — cказал Снейп, и это, как ничто другое, успокоило Гарри.

Снейп дал ему маленький пузырек с Зельем Снов Наяву. Оно выглядело таким... безвредным. Гарри посмотрел вверх на Снейпа, придвинувшего стул от письменного стола к кровати, чтобы сесть поближе.

— Спасибо.

— Пока не стоит...

— Нет, я говорил не о зелье, — сказал Гарри и, прежде чем Снейп успел сделать еще что-нибудь, кроме как открыть от удивления рот, Гарри перевернул пузырек, проглотив всё его содержимое до капли. Как ни странно, оно оказалось безвкусным.

Несколько секунд ничего не происходило, но затем Гарри понял, что не может моргнуть. Когда он попытался сообщить об этом Снейпу, то понял, что и этого он сделать не может. Его челюсть была скованна, зубы намертво прижаты друг к другу. Его пальцы вдруг сжались в кулаки, и затем все мускулы в его теле резко свело. Сокращение. Расслабление. Сокращение. Расслабление. Всё быстрее и быстрее, пока он не начал молотить руками и ногами по кровати и кусать язык. Тогда Снейп, державший антидотом наготове, влил его через сомкнутые челюсти Гарри. Мальчик рухнул на кровать, истекая потом и кровью и тяжело дыша. Возможность закрыть глаза была подобна чуду. Снейп положил свою холодную, сухую руку ему на лоб. Его прикосновение приятно контрастировало с ощущениями в его сведенных судорогой, скрученных мышцах и гудящей от головной боли голове.

Желания принимать это зелье еще раз не было никакого.

* * *

Северус измерил Гарри пульс и тихо выругался. Первое испытание, совершенно очевидно, прошло неудачно. Теперь ему повезет, если он сможет убедить Гарри попробовать другое экспериментальное зелье не то что на этой неделе, в следующем месяце. Да чтоб это всё. Где он допустил ошибку? Он знал, что проблема не в качестве ингредиентов, ведь он использовал самые свежие из доступных. Да и в приготовлении причина крыться не могла. Даже когда Гарри сам помешивал зелье, Северус пристально наблюдал за ним и никаких ошибок не заметил. Нет, дело было в самом составе. В следующий раз он попробует что-нибудь другое. Но если он хочет получить зелье с мгновенным и продолжительным эффектом, то нужно немедленно садиться за работу.

Он убрал руку со лба Гарри, другой продолжая держать мальчика за запястье, прощупывая пульс. Судя по всему, сегодня они над зельями работать уже не будут. Гарри был бледен и всё ещё сотрясался из-за проделанного над ним опыта. Северус провел над мальчиком палочкой и через минуту, изучив результаты простейшей диагностики, коротко кивнул.

— Давай я принесу тебе чай, — предложил Северус, приподнимаясь со стула.

— Нет, — судорожно выдохнул Гарри. — Не надо чая.

— Обещаю, никаких разговор не будет, — заверил его Северус. — Это просто чтобы расслабиться. Тебе положить мяты?

Гарри устало кивнул.

— Ладно. Спасибо.

Северус достал поднос и через несколько минут вернулся в спальню, неся на нем чай и тарелку шоколадных бисквитов. Он знал, что мальчик их любит, и хотел таким образ извиниться и сделать ему приятное. Гарри взял один из бисквитов и застенчиво сказал:

— Спасибо.

Северус так и знал, что он скажет это.

— У меня есть несколько мыслей насчет следующего варианта зелья, — начал было Северус, ничуть не удивившись, когда Гарри от его слов заметно вздрогнул.

— Уже? Можно я сперва переоденусь?

Северус почти улыбнулся.

— Пройдет по меньшей мере полтора дня, прежде чем мы сможем испробовать новое зелье. Именно столько времени нам понадобилось на приготовление первого варианта. Но я считаю, нам следует начать работу над следующим как можно быстрее. Нет смысла больше откладывать твоё возвращение к полетам на метле.

Гарри ухмыльнулся.

— Я никогда не боялся упасть с метлы.

— Даже после того, как ты упал с неё из-за нападения дементоров на третьем курсе?

— Нет. Я же не понимал, что падаю. Единственное, что я слышал, это мамин крик и как она просила его уйти, а он убил её. Я понятия не имел, что вам с директором пришлось спасать меня, пока Гермиона мне об этом не рассказала.

Северус поджал губы. Он был уверен, что о его участи в спасении мальчика ни Грейнджер, ни другим ученикам ничего не рассказывали, и задался вопросом, откуда же Гарри тогда узнал об этом. Но в данный момент это не имело значения.

— А что насчет другого твоего падения?

— Его я тоже не помню. Я вроде как спал в тот момент, понимаете? — Гарри криво усмехнулся. — Может быть, именно это нам и нужно, чтобы зелье сработало, — принять его во время полета.

— Я склонен считать иначе. Не забывай, что ты под домашним арестом.

— Я помню, — сказал Гарри чересчур уж сердито.

— Даже не начинай, — отрезал Северус. — Ты честно заслужил своё наказание.

— Я знаю. Но это не значит, что мне оно нравится.

— Я просто хотел убедиться в этом.

— Я, черт возьми, не дурак, понятно вам! — Однако мальчик тут же стыдливо покраснел и поспешил извиниться: — Извините, я не хотел кричать.

— И использовать бранное слово, полагаю, тоже.

— Ага, эм, да, сэр. И это тоже.

— Очень хорошо. — Северус поставил свою опустевшую чашку на поднос и снова поднялся. — Ты приляжешь, когда допьешь чай, или пойдем немного позанимаемся?

— Лучше позанимаемся.

— Я так и думал. Приведи себя слегка в порядок и спускайся в тренировочную комнату.

Возможно, небольшое перебрасывание заклинаниями подбодрит мальчика, и он решит продолжить работать над следующим зельем. А если нет, то завтра можно будет попробовать ещё раз, ведь Северус достаточно хорошо знал мальчика, чтобы понимать, что того было лучше не торопить. В противном случае результат оказывался плачевным, а это, в контексте здоровья и будущего Гарри Поттера, относилось к разряду тех вещей, которые нельзя пускать самотек. Всему свое время.

Конец воспоминания

Дневник Гарри Поттера, продолжение:

В общем, мы занимались где-то с час, и мои мускулы — прежде напряженные, как струны только что настроенного пианино — наконец-то расслабились. То что нужно, чтобы заняться тонкой работой по изготовлению зелья, так ведь?

Гарри закрыл дневник и вновь отправился к Северусу в подвал, чтобы там начать работать над новым чудесным зельем.

* * *

Два дня спустя второе зелье было готово. От него Гарри всего лишь с полчаса безостановочно чихал, пока Северус не приготовил нужный антидот. Следующее зелье окрасило волосы и кожу Гарри в голубой цвет. Ещё два вызывали, соответственно, сонливость и гиперактивность, что в обоих случаях привело к своим маленьким происшествиям. Так после того как Гарри выпил зелье, сразу же его усыпившее, Северусу понадобилось почти что четыре часа, чтобы без помощи магии разбудить мальчика, прежде чем волшебство в сочетании с некоторыми ингредиентами зелья не нанесло сердцу Гарри несовместимый с жизнью урон. А зелье-стимулятор же, напротив, привело мальчика в столь неспокойное состояние, что Северусу пришлось немедленно занять его дуэлью. И длилась она два часа. Оба этих зелья привели к боли в мышцах, но Гарри для разнообразия наслаждался их преимуществами.

Помимо практически каждодневных испытаний новых зелий, Северус составил план занятий, к которым он хотел, чтобы Гарри приступил с первого же дня, и в который входили проверенные маггловские упражнения для восстановления мышц после перегрузок и перенапряжения, от коих более всего страдали гаррины руки и ноги. Как и ожидалось, Гарри отказался как от тренировок на матах, так и от близкого контакта, которого они требовали. Он уступил Северусу только после того, как тот напомнил ему, что это лишь один из элементов их стратегии лечения, у которого, однако, были самые лучшие шансы ослабить судороги, которые так раздражали и смущали мальчика.

Во время тренировок, работы над зельями и их апробирований, а так же в промежутках между ними, Северус и Гарри разговаривали. Изредка Северусу приходилось доставать чайный сервиз, но только в особых случаях, когда это было необходимо для обсуждения наиболее болезненных тем, обычно касающихся Дурслей и ужасов лета, которое они оба провели в плену у Темного Лорда.

А еще они каждый день устраивали тренировочные дуэли, что влекло за собой свои собственные проблемы.

Главной их причиной было то, что, хотя за две недели гаррины кошмары и пошли на спад, он всё ещё не мог похвастаться нормальным и регулярным сном. Это вызывало тревогу. И сам Северус, и мадам Помфри говорили мальчику, что ему следует спать, чтобы восстановить свое магическое ядро. В противном же случае он будет постепенно терять свою способность пользоваться магией. И во время их дуэлей Северус уже начал замечать его усталость.

Гарри неплохо давались рукопашные схватки, которые, по словам Северуса, также способствовали укреплению мышц. Но когда дело доходило до магии... Гарри уступал и в силе, и в контроле. А когда что-то не получалось, тренировка шла всё хуже и хуже, пока Гарри наконец не срывался. Он и так уже не раз впадал в бешенство достойное разъяренного дракона, а как-то раз даже чуть не сломал свою волшебную палочку. Северусу удалось убедить Гарри, что это плохая идея, прежде чем тот довел дело до конца, но было очевидно, что терпение мальчика подходило к концу.

Им необходимо было создать действующее зелье для восстановления сна, а времени до тех пор, когда гаррино магическое ядро иссякнет навеки, у них оставалось не так уж и много.

* * *

Плюхнувшись на диван перед камином, Гарри сердито уставился на огонь. Пламя же на это никак не отреагировало, впрочем, как и кирпичи вокруг него. Гарри чувствовал такую усталость, что, казалось, мог бы свернуться клубочком и заснуть прямо тут. Но сейчас была лишь середина дня. Снейп не позволял ему спать днем, даже после испытаний очередного мерзкого варева, которые теперь происходили почти что каждодневно.

— Дневной сон — это большой шаг на пути к депрессии, — сказал ему Снейп.

Гарри хотелось засунуть в рот Снейпу что-нибудь такое, после чего тот больше не смог бы разговаривать. Что-нибудь размером с рояль. Ведь Снейп не понимал. Гарри просто слишком устал быть усталым. Каждую ночь он лежал, бодрствуя часами, пока наконец не проваливался в сон. И каждое утро рассвет наступал слишком рано, и Снейп приходил будить его, сначала окликая по имени, а если Гарри чуть медлил, то в ход шла магически призванная ледяная вода. Мальчику казалось, что на его голову обрушивалось целое ведро воды, которая, однако, не оставляла после себя никакой влаги. Гарри был бы поражен хитроумностью этого заклинания, если бы только оно его так сильно ни бесило.

Затем он полусонный вываливался из кровати и плелся в душ, прежде чем свалиться на стул в кухне и приступить к завтраку. Завтраки всегда готовил Снейп, а вот забота об обеде входила в обязанности Гарри. Ужином же и последующей уборкой они занимались вместе.

Окончательно Гарри просыпался лишь ближе к полудню, после работы над зельем и тренировки. Но после обеда ему вновь хотелось лишь одного — вздремнуть. Все его силы уходили на то, чтобы держать глаза открытыми. Вот почему, сидя перед теплым, уютным камином, было так легко позволить своим глазам закрыться, а теплу и сонливости унести себя прочь. “Никто ведь не узнает”, — подумал он, напрочь забыв о наложенных на их Дом заклинаниях.

— Просыпайся, Гарри! — прорычал Снейп. — Сейчас всего лишь половина второго.

— Я устал, — пробормотал Гарри, не открывая глаз, словно это действие требовало непосильного труда.

— Я знаю. Но дневной сон не поможет тебе лучше спать ночью. Вставай сейчас же. Пошли на улицу.

Это чуть всколыхнуло интерес Гарри, и он с трудом поднялся с дивана, потирая глаза. Вот уже несколько дней они не выходил на улицу, поскольку дожди этой осенью лили просто нескончаемо. Гарри молча проследовал за Снейпом в прихожую, где он сел на скамейку, чтобы надеть свои кроссовки, а также гриффиндорский шарф и свое самое теплое пальто.

— Может полетаем?

— Мы не будем летать, пока твои рефлексы не улучшаться и ты не перестанешь засыпать прямо на метле.

Гарри вздохнул. Так он больше никогда не сядет на метлу.

— Прекрати это сейчас же, — резко сказал Снейп. — Я знаю, о чём ты думаешь, но это не правда. Ты будешь летать снова, но для этого нужно приложить усилия. Воспринимай это как цель на ближайшее будущее...

— Ближайшее будущее?

— Или далёкое, если тебе так больше нравится или ты считаешь, что у тебя уйдет много времени на то, чтобы привести своё тело и разум в порядок. Я же, однако, уверен, что это случится раньше, чем тебе кажется.

Подумаешь. Гарри произнес это про себя, поскольку слово это было запрещенное. Как и “типа того”, и “вроде как”. Похоже, Снейп не имел ничего против ответа “не знаю”, хотя почему-то не одобрял фразу “без понятия”. Профессор сказал, что его больше оскорбляет небрежное отношение к речи, чем отсутствие осведомлённости Гарри о чём-либо.

Как только они открыли дверь, поток холодного, влажного воздуха ударил Гарри в лицо, обжигая щеки. Снейп опустил руку ему на плечо и подтолкнул к выходу, и мальчик, шагнув с небольшого порога вниз, ступил на землю. При этом он не стал уворачиваться от прикосновения или и вовсе отскакивать в сторону. Похоже, он шел на поправку.

На улице Гарри повернулся к Снейпу и спросил:

— Вы просто хотели прогуляться? Или мы будем упражняться?

Выражение лица Снейпа ничуть не изменилось — его губы так и остались сжаты, но Гарри все же понял, что его позабавил комментарий насчет “прогуляться”. Мальчик понятия не имел, откуда ему было это известно. Возможно, всё дело в каком-то особенном взгляде или в положении плеч? Или он просто слишком много времени провел в его обществе?

— Полагаю, хорошая прогулка пойдет на пользу нам обоим. Снейп взмахнул палочкой, и та превратилась в трость, не слишком отличавшуюся от той, что носил с собой Люциус Малфой.

— Круто, — протянул Гарри.

— Спасибо, — в тон ему ответил Снейп.

— А можете научить меня этому? — Гарри задавал этот вопрос сотни раз за последнюю пару недель, желая научиться как можно большему, пусть даже в данный момент его магические силы были ослаблены. Чаще всего он расспрашивал о боевых заклинаниях, используемых Снэйпом во время их дуэлей. Когда-нибудь — возможно, раньше, чем ему того хотелось бы — ему придется вновь столкнуться с Волдемортом, поэтому ему нужно было пополнить свой арсенал чем-нибудь ещё, помимо Экспелиармуса и Патронуса.

— Могу... — ответил Снейп и замолчал, давая Гарри понять, что он попросил то ли невежливо, то ли неаргументированно, то ли ещё как-то не так.

— Научите меня этому, пожалуйста, — попросил Гарри, добавив “пожалуйста” в придачу к учтивому тону.

Снейп снова улыбнулся своей невидимой улыбкой.

— Да, конечно, — сказал он, а затем продемонстрировал Гарри необходимые движения палочкой и заклятье, которое сам он произносил про себя. Невербальная магия интриговала Гарри, он надеялся, что сможет постичь и её. Снейп как-то сказал, что она входила в программу шестого курса по Защите, который Гарри пропускал. Но профессор пообещал, что подтянет Гарри, прежде чем они вернутся в школу. То есть как только его магия восстановится.

Но сначала он, конечно же, должен начать нормально спать.

После того как Снейп трансформировал и гаррину палочку, они вдвоем обошли территорию дома, ограниченную невысокой каменной стеной, обозначавшей границу действия защитных чар. После недавнего дождя небо оставалось хмурым, а землю укрыли клочья тумана. Воздух пропитался запахом овечьего навоза и мокрой шерсти. Территория была усыпана камнями и кроличьими норами, из-за чего “прогулка” больше походила на забег по пересеченной местности. К тому же окружающая их местность была не равнинной, а бугристой, что замечалось лишь при ходьбе. Из-за нагрузки мышцы Гарри покалывало и жгло, ведь прошли они не один, а два круга вокруг дома.

К тому времени, как они вернулись в коттедж, Гарри совсем запыхался и вспотел. Снейп же, напротив, был всё так же свеж, как и в начале их прогулки. Гарри терпеть не мог чувствовать себя слабым и выдохшимся, особенно по сравнению с взрослым. Он хотел быть сильным и свирепым. Быть могучим.

Снейп вернул их палочкам прежний вид, и они с Гарри зашли внутрь.

— Я в душ, — сказал Гарри, стараясь не показывать, как он запыхался.

— Я начну готовить ужин, — Снейп повесил мантию на крючок, но не спешил уходить на кухню, просто стоя и смотря на него.

Сидя на скамейке и переобуваясь, Гарри взглянул вверх, мысленно готовясь выпалить какой-нибудь дерзкий комментарий типа: “Ну что, довольны теперь?”

Но прежде чем он успел это сделать — безусловно, к его же счастью — Снейп скрестил руки на груди и сказал:

— Ты хорошо поработал сегодня.

Гарри хотелось сказать “Ущипните меня”, но вместо этого он буркнул:

— Точно.

— Ты ещё не оправился от тех заклятий, что применяли к тебе летом, и от того, что ты применял к себе сам. За один день ты не поправишься. — Гарри только открыл рот, чтобы возразить, как Снейп продолжил: — И за неделю, и даже за пару недель. На это потребуется время. Ты должен набраться терпения и продолжать работать, чтобы добиться цели.

Гарри повесил голову и прижал пальцы к вискам, чувствуя подступающую головную боль.

— Точно, — снова повторил он, хотя и понимал, что звучит это не особенно убедительно.

Сквозь челку Гарри заметил, как Снейп чуть покачал головой, а затем развернулся и направился вглубь коттеджа, по-видимому, чтобы заняться приготовлением ужина. Гарри откинулся назад, прислонившись к стене, и просидел так какое-то время, ожидая, пока головная боль немного утихнет, прежде чем отправиться в душ. Ему надоело, что Снейп вел себя так, будто бы неспособность Гарри контролировать свою магию (или то, что от нее осталось), была совершенно нормальна. Он устал от всей это снейповской позитивной чуши на тему того, что всё будет хорошо и Гарри станет лучше, потому всё было совсем наоборот. Он так устал от всего этого дерьма, что хотел просто лечь, уснуть и никогда больше не просыпаться.

Впрочем, а почему бы и не сделать это после того, как он помоется.

TBC...

п/п: нет таких слов, чтобы извиниться за такое долгое отсутствие главы. просто сессия, диплом, отпуск. лень. в общем, следующую постараемся сделать побыстрее. она, кстати, будет последней. будем надеется, что не на очень долго.

Из дневника Гарри Джеймса Поттера

Но он продолжает заниматься со мной, продолжает заставлять меня пить эти зелья, хотя толку от них всё равно никакого. Они не сработают. Он и сам должен понимать это, так ведь? Но он постоянно подбадривает и разговаривает со мной, не давая ни минуты покоя, и сил у меня это терпеть уже нет. Хочется просто лечь и заснуть навсегда, пусть даже ничего хорошего мне это не принесет. Я не хочу здесь находиться. Я вообще нигде не хочу находиться. Я так устал. Мне почти что хочется, чтобы Волди нашел меня и положил этому конец.

Гарри закрыл свой дневник и потёр глаза. Ему едва верилось, что они пробыли в этом проклятом коттедже целый месяц. Каждый день был похож на предыдущий: они завтракали, тренировались, работали над зельем, обедали, снова занимались, пробовали зелье (если очередное варево было готово, в противном же случае они занимались его приготовлением), ужинали, он делал уроками и медитировал, а после ложился спать. Снейп расписал каждый день почти по минутам, так чтобы у Гарри не оставалось и минутки, чтобы просто прилечь и отдохнуть. Снейп не уставал повторять, что дневной сон — это признак депрессии, и чтобы бороться с этим нужно постоянно чем-то себя занимать. Но Гарри было наплевать на свою возможную депрессию. Он просто хотел, чтобы все это закончилось.

И чтобы его магия вернулась.

Вздохнув, Гарри направился в ванную, чтобы перед завтраком принять душ, потому что, по словам Снейпа, соблюдение гигиены было ещё одним способом отогнать депрессию. Сегодня, если Гарри помнил правильно, они весь день будут варить зелье, так что днем ему не придется опять проходить через все круги ада. Хоть какая-то радость. Но когда, одевшись, он вошел на кухню, он сразу понял, что что-то не так.

Снейп с кислой миной сидел за столом, сжав руки в кулаки.

— Что случилось? — спросил Гарри.

— Я оказался в меньшинстве.

От этих слов Гарри чуть напрягся.

— По поводу?

Снейп перевел на него сердитый взгляд, заставивший Гарри попятиться на шаг назад.

— Увидишь.

Настала очередь Гарри сердиться.

— А вы не можете просто сказать мне? В чём бы ни было дело, я вижу, что вам это не по душе, а значит, в деле, вероятно, замешан Дамблдор.

— Профессор Дамблдор, Гарри.

— Профессор Дамблдор сделал что-то, что вас рассердило. И если это как-то повлияет и на меня, то, возможно, я смогу помочь.

— Сомневаюсь, — ответил Снейп.

— Правда? — Гарри и не думал, что действительно сможет чем-то помочь, но все равно решил предложить, лишь бы только Снейп перестал сверлить его недовольным взглядом.

— Именно. — Снейп вздохнул. — Этот вопрос касается возможности допуска сюда посетителей. Не думаю, что они принесут какую-то пользу, только под ногами мешаться будут, но директор и мадам Помфри считают иначе.

— Посетителей? — Гарри задумался на секунду, прежде чем его разум сообразил, почему же Снейп был так недоволен. — Вы имеет в виду Рона и Гермиону? Они приедут сюда?

— Именно так.

Гарри улыбнулся впервые за очень долгое время. Сказать по правде, последние пару недель он почти не думал о Роне и Гермионе, потому что был слишком занят или потому что у него просто не было на это сил. Но было бы здорово повидаться с ними.

— А когда они приедут?

Снейп усмехнулся.

— После обеда. У нас достаточно времени, чтобы компенсировать их приезд.

Гарри решил не позволять угрюмости Снейпа испортить ему хорошее настроение.

— Как вы договорились об их приезде? — вместо этого спросил он. — Профессор Дамблдор снова был здесь?

— Нет. Мы связались через каминную сеть. Это выделенная линия, — добавил он, когда заметил, что Гарри собирается прокомментировать небезопасность этого предприятия. Мальчик слишком хорошо помнил, как опасно Сириусу было связываться с ним подобным образом в прошлом году. Так что он понадеялся, что Снейп был прав.

— Они тоже прибудут каминной сетью?

— Нет. Эти проклятья жизни моей прибудут сюда при помощи портала, — резко ответил Снейп, и Гарри понял, что утро будет не слишком веселым. Но какая разница, ведь его друзья приедут в Дорменхаус!

* * *

Как и было сказано, спустя всего пару мгновений после того, как Гарри закончил протирать столешницы после обеда и занялся столом, Снейп, убиравший чистую посуду в шкафы, вдруг резко поднял голову.

— Они здесь, — произнес он.

Гарри кинул тряпку в раковину и бросился к передней двери. На крою поля он увидел двух своих друзей, а также Дамблдора. Втроем они быстро шагали в сторону коттеджа. Гарри открыл дверь и крикнул:

— А я уж думал, вы никогда не приедете!

— Эй! — крикнул Рон в ответ, взбегая по ступеньками и крепко обнимая Гарри. Он улыбался от уха до уха. — Мы узнали о поездке всего за час.

— Гарри, — приветствовала его Гермиона, обняв гораздо осторожнее, но не менее крепко, чем Рон. — Я так рада тебя видеть. — Однако лоб её обеспокоенно нахмурился. — Ты выглядишь уставшим.

— Так и есть, — признался он. — Но всё в порядке. Тебе не о чем беспокоиться.

Беспокойство так и не исчезло с её лица, но Гермиона кивнула, словно соглашаясь с его словами.

— Ты продолжаешь заниматься? — спросила она. — Мы только приступили к невербальным заклинаниям, и...

— Гермиона, — предупреждающе начал Рон, — не начинай с порога. Хорошо?

— Заверяю вас, мисс Грейнджер, — вмешался в разговор ещё и Снейп, — я слежу за его учебным процессом. Он не отстанет от программы.

Гермиона покраснела и поджала губы, а лицо Рона начало наливаться красным. Он открыл было рот, чтобы вставить дерзкое замечание, но тут вмешался Дамблдор, до этого стоявший позади них.

— Возможно, мы сможем продолжить эту занимательную беседу в гостиной?

— Ой, точно, давайте я вам всё тут покажу, ребята, — сказал Гарри, спеша увести Рона подальше от Снейпа. — Этот дом реально крут. Он расширяется по мере того, как сюда подселятся больше людей. Могу поспорить, в моей комнате мы найдем ещё одну кровать, а в коридоре будет дверь в комнату для Гермионы, которой утром ещё не было. — Снейп, к радости Гарри, поведал ему, что его друзья останутся здесь до конца выходных, а ведь сейчас была только среда.

— Поттер, закончи дела на кухне, прежде чем... — начал Снейп, но Дамблдор перебил его.

— Ох, отпусти их, Северус. У него долгое время не было подходящей по возрасту компании. Рискну сказать, что он немного стеснен тут.

— Как и я, директор. — Снейп хмуро уставился на Гарри, но все же махнул рукой. — Идите.

— Спасибо, — искренне сказал Гарри и повернулся к своим друзьям. — Давайте я вам сначала покажу кухню, она огромная! — На самом деле он не так уж горел энтузиазмом пойти на кухню, но если б они сначала пошли в гостиную и Гермиона увидела тамошнее обилие книг, то им бы ещё не скоро удалось утащить её оттуда.

— О, должно быть, этот дом зачарован, — предположила Гермиона, и, конечно же, оказалась права. — Внутри он гораздо больше, чем снаружи.

— Ага, но ты ещё и половины не знаешь. Тут ещё есть просто огромный подвал. Снейп обустроил там себе лабораторию и комнату для наших упражнений, по типу маггловского гимнастического зала.

— Лаборатория для варки зелий, — простонал Рон. — Похоже, тебе тут тяжко приходится, дружище. Могу поспорить, он тебя днями напролет заставляет варить зелья.

— Ну, не то чтобы, — признался Гарри, сморщив нос. — Но мы делаем это каждый день, у нас тут свой проект.

— Мне кажется, это замечательно, Гарри, — сказала Гермиона. — У тебя всегда были проблемы с зельями. А теперь у тебя есть шанс исправить это.

— О, да, просто замечательно, — передразнил подругу Рон. — Нет, ну ты подумай, так, глядишь, к концу года он сможет сварить приличное Оборотное зелье... ой, постойте-ка, он уже это делал.

Гермиона оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости нет взрослых.

— Следи за тем, что говоришь, Рон.

— Ой, да ну брось, Гермиона.

Прищурившись, девушка сказала:

— Ты, может, и не против схлопотать неприятности за все те ингредиенты, что мы украли, но мне как-то не хочется.

— Умолкните вы оба, — вмешался Гарри. — Никто не знает, что мы его варили, и пусть так всё и остается. — Он вздохнул. — К тому же теперь с зельями дела обстоят получше. Снейп нормально со мной обращается, когда мы работаем вместе.

— Не знаю, как у тебя это получается, дружище, — покачал головой Рон. — У меня бы ни за что не получилось работать вместе с этим сальноволосым мерзавцем.

Гарри нахмурился.

— Не называй его так, Рон.

Уизли наградил его удивленным взглядом.

— Почему это? Он что, начал мыть голову?

— Нет, ну... я не... просто... не называй его так, — у Гарри всё внутри сжалось, пока он говорил. Он облокотился на кухонную стойку и опустил взгляд в пол.

— Почему нет?

— Все очевидно, Рон, — ответила Гермиона, — это не вежливо. И профессор Снейп теперь гаррин опекун...

— Я всё равно не понимаю, что...

— А то, что нет ничего удивительного в том, что Гарри заступается за него.

— Эм, спасибо, Гермиона, но я не нуждаюсь в том, чтобы ты объясняла за меня.

Гермиона оскорбленно фыркнула.

— Ну и ладно. Я просто пытаюсь помочь.

— Угу, но всё равно не надо.

— Тут есть что-нибудь сладкое? — Гермиона и Гарри оглянулись, увидев, что Рон роется в шкафах. Уизли достал откуда-то пачку таблеток от живота и обвиняюще потряс ею: — Или тут только это?

— Снейп иногда печет пироги, — чувствуя себя неловко, пожал плечами Гарри. — Они вкусные.

TBC, я искренне надеюсь, по крайней мере...

В общем, мы будем следить за обновлениями, но надежды, скажу честно, мало как-то