Круги по воде (гет)

На следующий же день Регулус послал сову Нарциссе с краткой запиской: «Все готово. Р.Б.»

Пока ждали от нее ответа, Дамблдор начал подготовку к решающей битве и собрал членов Ордена Феникса на совет в штаб квартире. Главная проблема состояла в том, что их было слишком мало, чтобы справиться с армией Волдеморта.

— Аластор, — обратился Дамблдор к Грюму, — ты сможешь организовать авроров так, чтобы не вмешивать в это Крауча?

— Тех, кто в моем подразделении — не вопрос. Остальных... Попробую, но обещать не могу.

— А если в нужный момент просто объявить всеобщую мобилизацию, — предложила Сьюзан. — Вы же как глава аврората имеете на это право? А Краучу уже после всего можно сказать, что не было времени его предупреждать.

— Соображаешь, девочка, — одобрительно проворчал Грюм.

Северус бросил на нее взгляд, полный уважения, по его губам скользнула быстрая улыбка, но он тут же отвернулся и сделал непроницаемое лицо. Однако Сьюзан успела заметить и слегка покраснела от удовольствия.

— Значит так, — подвел итог Дамблдор. — Аластор, ты по моему сигналу собираешь авроров. Я собираю Орден. Встречаемся у аврората, и Северус нас направит к логову Волдеморта.

Дамблдор раздал последние инструкции каждому персонально, велел быть готовыми в любой день и распустил собравшихся. Все чувствовали особенность и какую-то торжественность этого собрания: им предстояло не обычное сражение из бесконечной череды таких же сражений, а судьбоносная битва, от которой зависело, каким их мир станет дальше. И из которой многие могли не вернуться, при любом повороте событий.

* * *

Когда в маленькой тюрьме зажегся свет и появился Волдеморт, Сириус невольно вздрогнул: тело инстинктивно ждало боли и реагировало на появление Лорда мелкой дрожью. Сириус сжал зубы и усилием воли подавил ее: еще не хватало, чтобы эта мразь выработала у него условный рефлекс, как у драконов в Гринготтсе.

На этот раз пытки не последовало: Волдеморт просто стоял и смотрел на него. И чего пришел тогда? Или это такой новый способ давить на психику? Наконец, Волдеморт заговорил с деланно доверительной интонацией:

— А знаешь, Сириус, тебе ведь больше не для кого изображать героя...

Сириус не отвечал, только метнул в него мрачный взгляд.

— Твои друзья умерли.

— Врешь! — Сириус резко выпрямился и подался вперед.

Конечно же, Волдеморт врет, хочет помучить его. Но в глубине души заскреблась мысль — а вдруг правда?

— Я знал, что ты мне не поверишь, — спокойно сообщил Лорд. — И побеспокоился о доказательствах.

С этими словами он прикоснулся палочкой к своему виску — вслед за ней потянулась серебристая струйка, которая постепенно начала превращаться в живую картину. Прежде Сириус даже не подозревал, что воспоминания можно просматривать без Думосбора. Картина была точно сотканной из тумана, только цветной и очень четкой. Чем-то она напоминала магловское кино.

Шло сражение в незнакомой местности — горстка членов Ордена Феникса, зажатых в угол Пожирателями Смерти. Сириус принялся выискивать знакомые лица и быстро их нашел: окруженные врагами, яростно сражались Ремус, Джеймс и Марлин. Сердце пропустило удар. А он-то, дурак, думал — они в безопасности. Впрочем, мог бы и догадаться, что Джим не сможет долго сидеть на месте, да и Марлин терпеливостью никогда не отличалась. Пожиратели все сильнее теснили орденцев, и вот... Ремус упал, сраженный зеленым лучом. Сириус стиснул кулаки и глухо зарычал. Не успел он осознать случившееся, как таким же лучом был сражен Джеймс, закрывший собой Марлин, а следом за ним кто-то из Пожирателей убил и ее.

Призрачная картина растаяла. Сириус стоял, вжавшись в стену, не в силах пошевелиться, только хватал ртом воздух, словно рыба, вытащенная на берег. Неправда, неправда, НЕПРАВДА! Мозг усиленно отталкивал от себя увиденное, не хотел признавать.

— Убедился? — раздался рядом холодный голос.

Сириус резко повернулся к его обладателю, только сейчас вспомнив о его присутствии. Дикая ярость и боль затопили рассудок — не сознавая, что делает, Сириус перекинулся в Бродягу и прыгнул на Волдеморта, желая только одного: вцепиться зубами в его горло. Но он был с легкостью отброшен назад с такой силой, что не сразу смог подняться после удара о стену.

— Не советую, Сириус, — спокойно произнес Волдеморт, когда он зарычал, готовясь к новому прыжку. — Не тебе тягаться со мной. Подумай пока — я вернусь позже, когда ты успокоишься.

Волдеморт исчез, и только с его уходом ужас и боль потери обрушились на Сириуса со всей силой. Марлин... Джим... Рем... Те, кто были ему дороже всего на свете, ради кого он жил... И Сириус, так и оставшийся в облике Бродяги, завыл тоскливо и обреченно.

* * *

— Сириус! — Марлин резко села на диване, на котором не заметила, как задремала, пока Лили укладывала Гарри.

Сердце бешено колотилось, будто хотело выпрыгнуть из груди. Светлая комната, насквозь пронизанная солнечными лучами, была резким контрастом к той буре, что бушевала в ее душе.

На ее крик прибежала встревоженная Лили:

— Марлин? Что с тобой?

— Лил, — Марлин перевела на подругу взгляд, полный ужаса, — ему плохо, он в отчаянии...

— О чем ты, дорогая? — Лили села рядом, успокаивающе обняла ее за плечи.

— Знаешь, — Марлин говорила, как в прострации, — я в последнее время чувствую Сириуса, чувствую, когда ему больно и плохо.

Лили задумалась, чуть нахмурившись.

— Кажется, я что-то такое читала. А, вот! — она начала декламировать цитатным тоном: — Волшебница во время беременности может чувствовать состояние отца своего ребенка, даже если он далеко, благодаря магии ребенка, в этот период тесно связанной с магией обоих родителей. Особенно при сильных эмоциональных всплесках.

Марлин согласно закивала:

— Точно. И раньше бывали моменты, когда я знала, что ему больно. Но сейчас... Лили, он в полном отчаянии, словно... Нет, даже не знаю, с чем сравнить. Что этот гад с ним сделал, чтобы довести до такого состояния?! — ее глаза наполнились слезами, и она в бессильной злости сжала кулаки. — А я ничем не могу ему помочь!

— Ш-ш-ш, — Лили ласково обняла ее, притянула к себе. — Зато мы знаем, что Сириус жив. Мальчики обязательно найдут его. Надо верить в это.

— Я надеюсь, — тихо произнесла Марлин. — Без этой надежды я не смогла бы жить.

Отголоски взрыва безграничного отчаяния, который она только что уловила, постепенно стихли — такие моменты всегда были недолгими. Наверное, это хорошо: иначе она бы просто сошла с ума. Но память о нем продолжала терзать душу, заставляла воображение подсовывать картины одну ужасней другой, не давала успокоиться. Сириус, Сириус, Сириус... Что же такое случилось? Как ему помочь?

* * *

Волдеморт не появлялся несколько дней. Все это время Сириус пролежал ничком на полу, почти не шевелясь и игнорируя еду. Жить не хотелось. Поначалу душу терзали боль, отчаяние, ярость, стремление отомстить. Но теперь осталась лишь апатия и желание умереть, чтобы все закончилось. Лили и Гарри все равно будут под защитой, даже в случае его смерти. Как вдруг при мысли о крестнике Сириус, как наяву, услышал голос Джеймса:

— Бродяга, если со мной что-то случится, позаботься о Лили и Гарри.

Что-то дрогнуло в душе. Гарри... Малыш остался без отца, и кто позаботится о нем, если не крестный? А значит, ему есть ради чего жить, ради чего бороться, назло проклятому Волдеморту.

Когда его мучитель вернулся, Сириус встретил его гордым презрительным взглядом, решив, что не даст ему удовольствия видеть свое отчаяние. Волдеморт продолжил говорить с того места, на котором остановился в прошлый раз, словно и не было этих нескольких дней:

— Вот видишь: больше не осталось тех, кто мог бы обвинить тебя в предательстве или захотел бы мстить. Так ради чего тебе страдать? Открой тайну — и я сделаю тебя своим приближенным.

— Ты совсем идиот или прикидываешься? — холодно процедил Сириус. — Неужели ты думал, что из-за того, что ты убил моих друзей и жену, я позволю тебе убить еще и моего крестника?

Лицо Волдеморта перекосилось от злости:

— Я думал, мы сможем договориться мирно. Что ж, как хочешь. Круцио!

Пытка длилась дольше, чем обычно, и только когда Сириус уже думал, что его рассудок не выдержит боли, она внезапно прекратилась. Волдеморт с раздраженным шипением исчез, а Сириус без сил остался лежать, пытаясь прийти в себя.

* * *

Ответ от Нарциссы пришел неделю спустя: «Договорись, чтобы завтра мне был открыт камин в кабинете Дамблдора. Н.М.»

Нарцисса непринужденно вышла из камина в директорском кабинете и, неуловимо-изящным движением стряхнув случайно налипшую золу со светло-голубой дорогой мантии, слегка склонила голову, приветствуя собравшихся:

— Добрый день.

— Миссис Малфой, — Дамблдор наклонил голову в ответ.

Регулус улыбнулся кузине:

— Привет, Цисси.

Та неодобрительно покачала головой: подобное обращение при посторонних — грубое нарушение этикета. Тем не менее, в уголках губ у нее затаилась едва заметная улыбка.

Нарцисса сразу достала из сумочки старую, довольно потрепанную тетрадь, протянула ее Дамблдору и непринужденно опустилась в свободное кресло.

— Я могу быть уверена, что моя семья не пострадает? — спросила она, глядя прямо на Дамблдора.

Тот кивнул:

— Мы приложим к этому все усилия. Благодарю вас, миссис Малфой.

— Есть ли новости о Сириусе? — спросила она по-прежнему ровным светским тоном, но в глазах появилось беспокойство.

— К сожалению, нет. Мы продолжаем искать.

На лице Нарциссы мелькнуло разочарование и еще большее беспокойство, но в следующую секунду оно вновь стало бесстрастным.

— И еще. Я смогла убедить Люциуса, что у Волдеморта нет шансов выиграть. Мой муж будет сражаться на вашей стороне. Можем ли мы рассчитывать, что его не привлекут к суду после всего?

В голосе Нарциссы зазвучало напряжение, почти незаметное, но тренированный слух Регулуса различил его.

— Думаю, могу вам это обещать, — медленно произнес Дамблдор.

— Благодарю, — Нарцисса снова склонила голову и плавно поднялась. — В таком случае я не прощаюсь.

С этими словами она исчезла в камине.

— Что ж, — Дамблдор обвел взглядом их группу. — Последний крестраж у нас в руках. Уничтожим их непосредственно перед началом боя, чтобы не оповещать противника заранее. Сбор завтра в семь утра у аврората. Я сообщу остальным членам Ордена. А пока можете отдыхать.

Этот вечер перед последней битвой, в которой неизвестно, кто выживет, а кто — нет, друзьям хотелось провести вместе. Однако компания вынужденно разделилась на две части. Лили и Марлин не могли покинуть дом, а остальные не могли попасть в него. Джеймс не стал долго задерживаться, сказав, что девушкам тоскливо одним, и он не может бросать их надолго.

— Я бы пригласил всех к себе, — задумчиво произнес он, — да кроме Рема в мой дом никто не сможет попасть.

Ремус отправился с ним, а Регулус, Северус и Сьюзан остались в Хогвартсе в апартаментах, временно выделенных Регулусу. Они пили чай, болтали о чем-то постороннем и совершенно неважном, стараясь не думать о завтрашнем дне.

— Северус, можно с тобой поговорить? — неуверенно спросила Сьюзан, выразительно глянув на Регулуса.

Последний понимающе ухмыльнулся и как бы между прочим заявил:

— Пойду погуляю — погода сегодня отличная.

Северус кивнул на вопрос Сьюзан и проводил Рега озадаченным взглядом. У него было невероятно хитрое, заговорщицкое выражение лица, стократно усилившее его сходство с братом. При мысли о Сириусе Северус вздохнул: где он только не искал его, и все безрезультатно. Где же Волдеморт его держит?

Сьюзан вопреки своему заявлению довольно долго молчала, глядя в сторону, усиленно избегая его взгляда, словно боясь заговорить, что для столь решительной девушки было довольно странно.

— Так что ты хотела сказать? — не выдержал Северус.

— Я... — она, наконец, посмотрела прямо на него, и в ее глазах мелькнуло непонятное выражение. — Понимаешь... Завтра... неизвестно, чем все это кончится. И потому я хотела сказать заранее... я люблю тебя.

Северус удивленно моргнул, гадая, не начались ли у него галлюцинации. Но нет — судя по выражению лица Сьюзан, она сказала именно это. Девушка нравилась ему, даже очень нравилась, но он не предполагал, что дело может дойти до подобных объяснений. Тем более что женским вниманием он никогда не был избалован. Сьюзан, пару секунд понаблюдав за гаммой эмоций, сменявшихся на его лице, быстро продолжила:

— Нет, не говори ничего. Я ничего у тебя не прошу. Я просто хочу, чтобы ты знал, если вдруг... если кто-то из нас не вернется после завтрашней битвы.

Она прикусила губу и снова отвернулась, усиленно рассматривая полыхающий за окном закат. Северус оторопел: он просто не знал, что на это ответить. А оставить признание без ответа было как-то... недостойно. За откровенность хотелось отплатить откровенностью, вот только Северус сам не мог понять, что чувствует. Сьюзан была для него надежным соратником, хорошим другом, но... Но что-то неуловимо изменилось в его сердце, незаметно для него самого. До сих пор Северус был уверен, что будет любить Лили всегда, и даже то, что она счастлива с другим, не сможет изменить этого факта. Однако теперь эта уверенность поколебалась. Лили оставалась для него светлой мечтой, его маяком в бурном море, его Прекрасной Дамой. Но мечтой недостижимой — он это прекрасно понимал и давно успел смириться. А девушка, сидевшая перед ним сейчас, была реальностью.

— Сьюзан? — Северус подался вперед и слегка коснулся ее руки, отчего она живо повернулась к нему. — Ты всегда была для меня другом. Я не могу ничего обещать, но может быть, со временем это изменится. Если, конечно, мы переживем завтрашний день.

— Спасибо, Северус! — Сьюзан сжала его руку и улыбнулась, а улыбка у нее была сияющей.

Северус подумал, что стоит, наверное, попытаться: если уж ему в любви не повезло, пусть хоть кто-то будет счастлив.

Когда Джеймс с Ремусом вошли в дом в Годриковой Лощине, там царил полнейший бедлам: Гарри с поразительной скоростью летал по дому на игрушечной метле, подаренной ему крестным на день рождения. И ведь он не просто так летал, а гонялся за снитчем, который, дразня его, то опускался в зону досягаемости мальчика, то поднимался повыше. Гарри протягивал руку, чтобы его схватить, и возмущенно вопил, когда ему это не удавалось. Лили с Марлин бегали за ним по пятам, следя за тем, чтобы он ни во что не врезался и не разбил чего-нибудь. Кот Рыжик, наученный горьким опытом, забрался на подоконник и оттуда, из безопасности, неодобрительно наблюдал за происходящим.

Джеймс невольно улыбнулся: ему всегда казалось, что война, все связанные с нею несчастья и страхи, остаются за порогом этого дома и никогда не смогут в него проникнуть.

— Ловец растет, — усмехнулся Ремус.

Джеймс кивнул, гордый сыном. Гарри, тем временем, заложив крутой вираж, понесся в их сторону и, чуть ли не подпрыгнув на метле, сумел-таки сцапать снитч. Зато не успел затормозить и врезался прямо в Джеймса, естественно, оказавшись на полу. Ничуть не огорченный своим падением, малыш помотал головой и, обнаружив перед собой отца, радостно заулыбался:

— Па! — и гордо продемонстрировал ему свою добычу.

Джеймс с широкой улыбкой подхватил сына на руки:

— Умница! Отлично летаешь!

— Уф! Наконец-то! — хором выдохнули запыхавшиеся Лили и Марлин, дружно плюхнувшись на диван.

В кои-то веки они были не напряжены, не расстроены, не подавлены и даже улыбались.

Убедившись, что отец оценил его подвиг, Гарри обратил внимание на Ремуса и радостно объявил:

— Лем!

Сынишка усваивал все больше новых слов и с удовольствием демонстрировал свои достижения всем желающим. Джеймс усмехнулся и легонько подкинул его. Гарри повертел головой и, повернувшись к отцу, удивленно спросил:

— Си?

Этот короткий вопрос вмиг уничтожил светлое настроение: словно туча закрыла солнце. Девушки сразу перестали улыбаться, Джеймс с Ремусом обменялись тоскливыми взглядами. Лили тут же попыталась отвлечь их внимание от больной темы.

— Вы голодные? — спросила она, нарушая угрюмое молчание.

— Зверски, — кивнул Джеймс.

— Как волки, — с легкой усмешкой добавил Ремус.

Ужинали молча, если не считать Гарри, который, сидя на коленях отца, беспрестанно вертелся и что-то лопотал. Такая привычная, уютная обстановка, в которой хотелось забыть обо всем и наслаждаться редкими минутами тишины рядом с самыми близкими людьми. Но отсутствие Сириуса, ощущаемое прямо-таки физически, не давало погрузиться в эту атмосферу, разбивало ее и вносило нотку безнадежности.

Джеймс не мог не думать о том, что будь здесь Сириус, они бы не молчали: он бы шутил и смеялся, улыбался Марлин, поддразнивал Лили, развлекал Гарри, спорил с Джеймсом о какой-нибудь ерунде, пока Ремус не рявкнул бы на них, чтобы они угомонились.

— Как все прошло? — прервала Марлин размышления Джеймса.

— Нарцисса принесла оставшийся крестраж, и завтра начинаем последнюю битву, — ровным тоном ответил Ремус.

Девушки встревожено переглянулись.

— Когда все закончится, думаю, мы сможем, наконец, найти Сириуса, — мрачно заключил Джеймс.

Марлин посмотрела на них с отчаянной надеждой и кивнула. Бедняжка, как она измучилась за это время! Лицо так осунулось, что на нем остались одни глаза, которые от этого казались просто огромными. А еще эта ее способность чувствовать состояние Сириуса! Лили как-то поделилась с мужем своим беспокойством за подругу: в такие моменты ей даже успокоительное зелье не помогало. Каждый день Джеймс проклинал свое решение сделать Хранителем Сириуса: своими руками отправил друга кто знает на какие муки!

Лили послала Джеймсу полный тревоги взгляд, в ее глазах он прочитал мольбу: «Будь осторожен!» Печально улыбнувшись, он сжал ее ладонь и прижал к щеке.

Завтра. Так или иначе, все закончится завтра.