Мир на кончиках пальцев (гет)

Депрессия.

Прошлая ночь была такой спокойной, такой тихой, пока Драко не приснился тот жуткий сон. Два раза он просыпался и вслушивался в мирное сопение Гермионы, размышляя о чём-то своём. Сейчас он снова один и ему безумно тоскливо. Драко начал чувствовать, что им овладевает депрессия, но бороться с ней не было никаких сил. Если бы он мог вызвать "подкрепление", чтобы сражаться с противником, то даже обессиленный вышел бы на поле битвы, но "подкрепление", — то есть Гермиона — ушла, оставив его раненого на съедение этой депрессии.

Он опёрся о холодную стену, доверяя ей своё тепло, и подумал о родителях.

Как они там? Драко сейчас ощущал себя полуживым, он очень хотел оказаться рядом с ними. Мысли лишали его покоя, погружая в бездонный омут печали и скорби.

В памяти пронеслось воспоминание о первом полёте на метле, и Драко горько усмехнулся. Он вспомнил гордую улыбку на лице Люциуса, когда Драко покорял воздух, тренировки на просторном заднем дворе Малфой-мэнора, первую скоростную метлу Нимбус 2001, место ловца в команде Слизерина. Ему вспомнился день, когда Нарцисса узнала, что Драко будет играть в команде; как же она беспокоилась за сына, долго не желая выпускать из своих крепких объятий перед отъездом.

Больно, очень больно...

Почему он не ценил всё это раньше, воспринимая семью как должное? Почему не старался запомнить ласковые глаза матери и тёплую улыбку отца? Теперь их образы ускользали от него словно льдинка. Он всеми способами пытался удержать их в своей голове, представляя их лица, но они получались размытыми.

Драко схватился руками за голову и потёр пальцами виски, будто усмиряя эти мысли.

— Хватит! — скомандовал он себе.

Нельзя сейчас погружаться так глубоко в себя, ведь чем больше об этом думать, тем сильнее будет боль. Но о чём тогда думать?

«Вспомни, что говорила Грейнджер, — пронеслось в голове у Драко. — Она говорила, что можно создать собственный мир. Глупость какая, можно подумать, если я представлю беззаботную жизнь, то буду счастлив».

Он глубоко вдохнул и сосчитал до десяти, как делают магглы. Нет, ему не стало от этого легче, он просто подумал о Гермионе и отвлёкся.

___

— Гермиона, этого просто не может быть! — Гарри отрицательно мотал головой.

Они сидели во внутреннем дворе Хогвартса, где Гермиона рассказывала своему другу о внезапной активности чёрной метки.

— Может быть, Малфой просто перенервничал? — предположил Гарри.

— Нет, это была метка, — уверенно сказала Гермиона.

— Я же сам убил Волдеморта, как он мог вернуться? — Он задал этот вопрос скорее себе, чем ей.

— Как ты думаешь, у Пожирателей достаточно силы, чтобы продолжить его дело?

— Не думаю. Большинство из них просто предали его, а остальные уже на пути в Азкабан. Если и осталась пара Пожирателей, то они скрываются, им некогда думать над хитрыми планами.

— Гарри, ты бы видел его... он... — Гермиона пыталась сдерживаться от слёз, но голос дрожал.

— Кого?

— Малфоя.

— Мне его тоже жаль, он не заслужил всего этого. — Гарри обнял подругу за плечи.

— Он спрятался в своём панцире, отгородившись от людей. Он закрыт для всех, кто мог бы ему помочь, он рассуждает как смертник.

— Закрыт для тебя?

— Да. Я очень хочу ему помочь.

— Почему, Гермиона?

— Я не знаю, я просто чувствую, что должна.

— Не обрекай себя на то, чего даже он не хочет, в конце концов, это он должен просить о помощи.

— Это необходимо и мне, — выдохнула Гермиона. — У меня до сих пор стоит весь этот ужас перед глазами, я всё ещё просыпаюсь по ночам и зову маму, когда мне снится война. А помогая ему я, отвлекаюсь, я погружаюсь в его мир. Тогда кажется, что меня просто не существует, и мои страхи уходят.

Гермиона расплакалась на руках у Гарри, она, наконец, высказалась другу, а он выслушал её. Груз, который она тащила всё это время, упал в пропасть, позволяя облегчённо вздохнуть. Она рыдала, словно оплакивала всех погибших на этой войне, она избавлялась от яда в своей душе с помощью слёз. Гарри прекрасно её понимал, он и сам чувствовал то же самое, только его боль была сильнее.

— Прости, — прошептала Гермиона, освобождаясь из дружеских объятий.

— Всё хорошо, — попытался улыбнуться он.

— Я просто... Навалилось всё...

Она вытерла слёзы руками и встала с лавочки.

— Я поговорю с Дамблдором о метке, — вспомнил Гарри.

— Спасибо, — произнесла Гермиона слабым голосом, расправляя складки на мантии.

— И, Гермиона, я всегда рядом. — Гарри улыбнулся ей, а она улыбнулась в ответ.

* * *

— Где же она? — бормотала Гермиона, осматривая то место, где вчера нашла Драко.

Она искала его трость, которую он так полюбил. Наконец, в зелёной молодой траве что-то заблестело, и Гермиона победно улыбнулась, отряхивая серебряную ручку от земли. Остаётся вернуть её Драко.

Теперь она чувствовала себя намного лучше.

«Как всё-таки помогают слёзы и друзья, — подумала Гермиона. — Друзья должны быть у всех».

Она повертела в руках трость, рассматривая массивную ручку с орнаментом и гравировкой на латыни.

— Dux vester, — прочла она вслух. — Твой проводник. Хм, она заколдована, гениально!

___

Она коротко постучала в дверь, за которой сразу же раздались тяжёлые шаги Драко.

Жалобно скрипнули петли, от чего он поморщился.

— Чёртова дверь! — раздражённо воскликнул Малфой.

— Я принесла тебе твою трость, — сказала Гермиона, проходя в комнату.

Он с силой захлопнул дверь, от чего Гермиона дёрнулась. Она посмотрела на Драко и испугалась: его зрачки быстро двигались, а кожа вокруг глаз была покрасневшей, словно он пытался выдавить свои глазные яблоки.

— Что с тобой? — тихо спросила она, опасаясь, что он на неё набросится и разорвёт.

По нему и без этих красных глаз было видно, что он очень зол и взбешён.

— Что со мной? Серьёзно?

— Малфой, я просто спро...

— Помолчи, Грейнджер, просто помолчи.

Гермиона прислонила трость к стене и придвинула к себе стул, чтобы сесть.

— Поставь стул на место! — резко закричал Драко.

— Что?

— Если будешь перемещать мебель, это плохо кончится, — сказал Драко уже спокойнее. — Напомню — я слепой, а поэтому передвигаюсь на ощупь. Я привык, что стул стоит справа от кровати чуть ближе к выходу, а если ты его переставишь, я налечу на него и покалечусь.

Гермиона послушала его и вернула стул туда, где он стоял.

— Извини, — сказала она. — Я пожалуй пойду, если ты не в настроении.

— Нет, постой, можешь остаться.

— А ты меня не убьёшь?

— Не бойся, мой план был иным, — пошутил Драко.

— Можно я задам вопрос? — Гермиона подошла к нему ближе.

— Задавай, — устало проговорил он.

— У тебя очень красные глаза, что ты с ними сделал?

— Ничего я не делал, они просто чешутся.

— Можно я взгляну?

— Можно.

Она подошла совсем близко и коснулась пальцами его подбородка, приподнимая его голову вверх, к свету.

— Тебе нужно в больничное крыло, — заключила Гермиона. — Мадам Помфри сделает тебе перевязку.

— Что, всё так плохо? — безразлично спросил Драко.

— У тебя кровь в глазах...

— Какая разница, я всё равно ничего не вижу, — пессимистически заявил он.

— Как ты не понимаешь, ты должен бороться за свою жизнь! — воскликнула Гермиона, взяв его лицо в свои ладони.

— Зачем?

— Очень много людей живёт со слепотой, и они находят смысл в своей жизни!

— А ты бы смогла жить в вечной темноте?

— Я бы старалась изо всех сил сделать свою жизнь полноценной.

— А если бы твои родители умерли? — голос Драко дрогнул.

— Так вот в чём дело... — тихо сказала она. — Прости, я не подумала. Мне их очень жаль, правда...

— Всё, хватит. Хватит меня жалеть! — Драко убрал её руки от своего лица.

— Хорошо, но ты сам попросил меня остаться.

— И уже пожалел об этом. Ты говоришь на запретные темы.

— Тогда предлагаю не возвращаться больше к этому разговору.

— Согласен.

Гермиона сделала шаг назад, но Драко остановил её, коснувшись рукой её плеча.

— Может, ты сама мне сделаешь перевязку? — неожиданно попросил он.

— Если мадам Помфри разрешит мне взять настойки, — сомнительно протянула Гермиона.

— Думаю, тебе она разрешит. — Драко, наконец, улыбнулся.

— Я попробую, но ничего не обещаю, — произнесла она и медленно отошла от Драко, направляясь к выходу.

Стоя уже у самой двери, она услышала его негромкий голос:

— Спасибо, что вернула трость, — сказал он.

— Пожалуйста, — улыбнувшись, ответила Гермиона.

Драко успокоился и больше не вспоминал родителей, чтобы не тревожить ещё не зажившие раны. Он вообще не хотел ничего вспоминать, кроме холодных рук Гермионы на своём лице.