Мир на кончиках пальцев (гет)

Война.

Быть может, только потому вновь и вновь возникают войны, что один никогда не может до конца почувствовать, как страдает другой. (Эрих Мария Ремарк)

Зелёные вспышки непростительных заклятий летели со всех сторон, достигая своей цели, а иногда рассыпались искрами, попадая в стены и оставляя на них чёрные, будто выжженные следы. Хаос борьбы, крики боли и паника мечущихся волшебников грубо вторгались в идеальный пейзаж.

Война.

Шокированный провалом своего плана по уничтожению Альбуса Дамблдора и предательством Северуса Снейпа, Волдеморт решил атаковать Хогвартс во что бы то ни стало. Он шествовал во главе своей кровожадной армии, отдавая команду на ходу: «Никого не жалеть!». Его голос откликался эхом в ушах и заставлял кровь леденеть в венах. Его армия, по численности превосходившая армию противника втрое, окружала Хогвартс.

Пожиратели смерти шли колоннами, облачённые все как один в чёрные мантии до пола; их лица уже не скрывали маски.

Плотные тучи спрятали солнце и погрузили поле боя во мрак, словно небо тоже участвовало в сражении. Люди, бьющиеся за свои жизни и за жизни своих родных и друзей, отчаянно цеплялись окровавленными руками за крохотные остатки надежды, продолжая верить в победу, в добро. Они просто не имели права в такую минуту на мрачные мысли. Сжимая в руках свои волшебные палочки, защитники Хогвартса отбивали атаку противника снова и снова, повергая в бешенство Волдеморта своим бесстрашием и готовностью пожертвовать собой. Их сбивали с ног, но они поднимались опять и продолжали сражаться.

Страх.

Пожиратели смерти стремительно окружали когда-то величественный замок, они не стыдились атаковать даже детей, не успевших вооружиться, не понимающих вообще, как им быть, что делать. Многоголовая толпа первокурсников и второкурсников неслась к выходам, стремясь поскорее покинуть это страшное место. Безопасное пристанище для юных волшебников на глазах превращалось в груду развалин. Печальное зрелище для тех, чьё сердце обрело в этих стенах смысл жизни, для тех, кто смог назвать Хогвартс своим домом. Но дом нужно было защищать, и поэтому ученики постарше не стали ждать приглашения, а сами присоединились к своим сражающимся учителям, к мракоборцам.

Гарри, Рон и Гермиона возглавили отряд Дамблдора и вместе с друзьями оказывали достойное сопротивление, отражая заклинания, летевшие к ним со всех сторон. Вырывая победу из цепких лап поражения, они постепенно ослабляли силы противника.

Пожиратели один за другим падали наземь, иные покидали поле боя, но самые верные и преданные слуги Волдеморта продолжали крепко сжимать волшебные палочки и посылать непростительные заклятия в сторонников Гарри Поттера.

В воздухе явственно ощущался запах человеческой крови, металлический, неприятный. В такие моменты кажется, что время предаёт само себя, что стрелки на часах ползут невообразимо медленно, а день этот может продолжаться вечность, перетекая в песочных часах и замирая на каждой обронённой крупинке.

Отчаяние.

Драко Малфой сидел в коридоре подземелья и сжимал в руках волшебную палочку с такой силой, что костяшки его пальцев побелели.

«Ты трус, Драко Малфой!» — кричал его внутренний голос.

Но он ничего не мог с собой поделать, он не мог унять дрожь во всём теле. Видеть, как на твоих глазах погибают люди, было выше его сил, и поэтому он сидел на холодном полу и вслушивался в неразборчивые крики тех, кто всеми силами пытался остановить никому не нужную и бессмысленную войну.

Он знал, что его родителей уже нет в живых, и ему оставалось только сидеть здесь, не выдавая своего присутствия, или выбежать на поле боя и прыгнуть под вспышку смертельного заклинания.

В круговороте всего происходящего Драко пока не до конца осознал потерю, а может, так было лучше для него сейчас, ведь именно шок заставляет оставаться на месте, парализует организм и даже мозг.

«Я должен сражаться, я должен отомстить!» — снова внутренний голос побеспокоил его сознание.

Драко поднялся с пола, дрожащей рукой нащупывая стену, о которую можно опереться, в глазах темнело, сердце билось о грудную клетку так тяжело и быстро, что казалось, это не сердце вовсе, а огромный камень, стремящийся переломать все его кости.

Шаг. Второй. Всё ещё опираясь о стену, Драко шёл к выходу из безопасного подземелья.

Всё ближе становились крики, режущие барабанные перепонки и оглушающие на мгновение, всё отчётливее становился запах крови и обожженной человеческой плоти. Драко приходилось перебарывать себя, заставлять себя двигаться дальше, несмотря ни на что. Ноги подкашивались, а руки тряслись ещё сильнее, но он шел.

Теперь он мог видеть, как подростки сражаются со взрослыми Пожирателями смерти и совсем ещё детские глаза наполнены страхом, но всё же эти дети бьются за свои жизни. Мысленно он представил себя на месте одного мальчишки, неуверенно держащего в руках свою волшебную палочку, и ему стало стыдно за свою трусость. Драко подбежал к русоволосому мальчику и направил палочку на Пожирателя, оглушив его. Детские глаза мальчика со страхом посмотрели на него, и Драко двинулся дальше. Высокий, пронзающий и до жути противный смех раздался справа от него, он обернулся и увидел Беллатрису Лестрейндж, которая направляла волшебную палочку на Невилла Лонгботтома. Драко с ненавистью посмотрел на свою тётку, ведь это именно она сообщила Волдеморту, что Нарцисса Малфой не желает своему сыну такой судьбы и собирается бежать из страны, и именно по её вине родители Драко мертвы.

— Петрификус Тоталус! — крикнул Драко, направляя палочку на Беллатрису.

Пожирательница смерти ничком упала на каменный пол.

Драко сделал ещё несколько шагов и оказался перед выходом. Сознавая свою полную обречённость, он вышел из замка, готовый встретить неминуемую смерть.

На площадке, где сейчас сражались волшебники, а вокруг них летали вспышки заклятий, круша всё на своём пути, совсем ещё недавно бегали беззаботные ученики, готовились к сдаче СОВ, болтали с друзьями и не подозревали, что всё закончится именно так. Войну вообще никогда и никто не ожидает. Она прилетает словно смерч, не спрашивая приглашения, обращая некогда упорядоченный мир в хаос и панику. То, что раньше было известно всем, становится непонятным, чужим, вызывает множество вопросов, а те, кто недавно называл себя семьёй и друзьями, превращаются в злейших врагов, готовых вцепиться тебе в горло при первой возможности. Война меняет привычное понятие слова «жизнь», и остаётся только одна цель — выжить любой ценой.

Драко сделал глубокий вдох и ослабил руку, позволяя волшебной палочке упасть на землю. В таком мире ему не хотелось сражаться. В таком мире ему не хотелось жить.

«Я хочу умереть. Я готов умереть», — пронеслось у него в мыслях.

И он понял, что мысли его услышали, потому что уже заметил, как в его сторону полетела зелёная вспышка, но к несчастью Драко вспышка просвистела над ухом и врезалась в стену за его спиной. Драко резко развернул голову, и несколько летящих вдогонку за проклятием искр отскочили прямо в его глаза.

Как будто десять (а может быть, даже и больше) острых иголок вонзились прямо в его мозг, на пути кромсая сетчатку беспомощного глаза, отнимая одно из драгоценных чувств человека — зрение.

Последнее, что увидел Драко, погружаясь в бесконечный мрак — испуганное, в ссадинах и рваных порезах, из которых текла кровь, лицо Гермионы Грейнджер. Мысли постепенно отпускали, и он потерял сознание.

* * *

Тишина. Такая громкая, всепоглощающая тишина… Здесь, между двумя мирами, есть только тишина. Когда мозг уже не фиксирует полную тактильных ощущений реальность, но сердце всё ещё продолжает биться в живом теле, именно здесь оказывается сознание — в полной тишине и темноте, заключённое в тюрьму собственных мыслей.

Здесь спокойно и тепло, будто бы находишься в утробе матери, изолированный от жестокой реальности. Странный, но абсолютно невраждебный мир. Блаженство. И хотя спустя несколько минут хочется вырваться наружу и вернуться в собственное тело, эта утроба не отпускает, обласкивая тишиной, обещая покой в душе. И когда ты знаешь, что там, в реальности, гибнут знакомые тебе люди, что замок содрогается от сражений и вспышек заклятий, хочется остаться здесь навечно. Ведь стоит только очнуться, как ты вновь погрузишься в объятия войны.

«Только не сейчас, пожалуйста», — раздался раздосадованный внутренний голос в голове у Драко. Его кто-то тряс за плечо, возвращая в реальный жестокий мир.

— Мистер Малфой, очнитесь, — заботливым голосом обращалась к нему какая-то женщина.

Он окончательно пришёл в сознание и зашевелился на кровати, чувствуя, как наливается жизнью каждая венка в его теле. Втянув носом резкий неприятный запах, Драко догадался, что, наверное, он находится в больничном крыле. И ещё он не услышал шума сражений.

— О, слава Всевышнему, очнулся! — обрадовалась мадам Помфри.

Только теперь Драко осознал, что глаза жжёт, и потянулся рукой пощупать больное место, но наткнулся на жёсткую ткань.

— Осторожно, не трогайте повязку, — мадам Помфри аккуратно убрала руку Драко от забинтованных глаз.

— Что это? — хриплым, словно чужим голосом спросил он.

— Это болеутоляющее зелье, оно облегчит вашу боль, — объяснила Поппи Помфри.

— Что-то не очень помогает, — скривился от боли Драко. — Глаза будто в огне.

— К сожалению, вы получили очень серьёзную травму, поэтому я не могу однозначно сказать, как поведёт себя зелье.

— А что это было? — обеспокоенно спросил он. В мыслях всё путалось.

— Точно сказать не могу. — Мадам Помфри помедлила и глубоко вздохнула. — Единственное, что я могу утверждать совершенно определённо, так это то, что зрение к вам вряд ли вернётся, — с жалостью в голосе сообщила медсестра.

— Что?! — Драко резко сел на кровати и схватился за голову.

— Мне очень жаль, мистер Малфой.

— Как так… — выдохнул он. — Нет-нет-нет, этого не может быть!

— Не волнуйтесь, всё будет хорошо, за вами присмотрят. Директор Дамблдор обо всём позаботился.

— А как же война?

— Всё кончено.

— Мы победили? — с сомнением спросил Драко.

— Да. Волдеморт пал, его больше нет.

— И как же это случилось?

— Гарри Поттер нас всех спас, — радостно сказала мадам Помфри. — Снова.

Драко не знал, радоваться ему или грустить, ведь зрение он потерял, возможно, навсегда, родителей не вернёшь и он остаётся врагом для многих волшебников, но всё-таки он живой, он здесь, в больничном крыле, в мире без Волдеморта, в безопасности. Сердце кольнуло неведомой до этого момента болью, болью потери родителей, и Драко лёг на кровати, погружаясь в молчание.

Со всех сторон доносились стоны и разговоры раненых, мадам Помфри подходила к каждому по очереди и успокаивала их, а Драко видел перед собой лишь темноту. Нет, не видел, а чувствовал её, ощущал всем своим существом. Такой темноты в его глазах ещё не было, как и не было такой темноты в его жизни.

* * *

Гарри, Рон и Гермиона бродили по развалинам замка, потрёпанные, уставшие, все в ссадинах и синяках, но спокойные и счастливые. Вокруг суетились мракоборцы, убирая мёртвые тела Пожирателей смерти и защитников Хогвартса, волшебники останавливались рядом с Гарри и благодарили его, но он не особо обращал на них внимание, потому что был жутко измотан.

— Я рад, что всё, наконец, закончилось, — произнёс Рон. На губах его была улыбка, но в голосе слышалась усталость.

— Да, я тоже, — отозвался Гарри.

— И что же мы теперь будем делать? — спросил Рон.

— Жить, — ответил ему Гарри, — просто жить.

Рон улыбнулся другу и обнял Гермиону, которая смотрела на тела Пожирателей.

— А я и не сомневался, что всё будет именно так, — уверенно заявил Рон.

— Я тоже, — согласилась Гермиона, крепче прижимаясь к Рону.

Гарри улыбался, смотря на своих друзей. Всё закончилось, и теперь можно подумать о себе и о том, как дальше жить.

— Чем вы собираетесь заняться в ближайшее время? — спросил Гарри.

— Я вернусь домой и просплю несколько суток подряд, — мечтательно проговорил Рон, возводя глаза к небу.

— О да, я тоже, — согласился с ним Гарри.

— А я останусь здесь, — неуверенно произнесла Гермиона.

Она вдруг поняла, что не сможет просто так покинуть замок, не сможет спокойно уйти, не предложив своей помощи. Решение было неожиданным даже для неё самой, но Гермиона не стала подвергать его критике.

— Зачем? — удивился Рон.

— А разве не понятно? Столько раненных, одна мадам Помфри не справится. Я хочу помочь ей.

— Это правильно. — Гарри утвердительно кивнул головой.

— Тогда я тоже остаюсь. — Рон подмигнул Гермионе.

Им ещё столько всего нужно было обсудить, а сил хватило только на то, чтобы добраться до ближайших кроватей и провалиться в глубокий сон.

Помощь.

Величайшее несчастье — нуждаться в помощи людей, достойных нашего презрения. (Кей-Кавус)

«…зрение к вам вряд ли вернётся», — слышал Драко слова мадам Помфри в своей голове снова и снова.

Хотелось кричать, разрывая ночную тишину. Слепота… Как нечестно. Как жестоко. Драко больше никогда не увидит зелёных деревьев, не увидит ночное небо, не увидит, как возрождается волшебный мир. Он вообще ничего и никогда уже не увидит.

Нет, он не хотел сейчас думать об этом, но тишина больничного крыла окутывала его сознание, и в голове сами собой рождались ненавистные мысли. Как принять такое известие? Как с этим теперь жить?

Драко не мог уснуть. Он лежал на больничной кровати и пытался понять, как научиться общаться с этим миром, не прибегая к помощи зрения. Ворочаясь на кровати, он жалел себя, жжение в глазах усиливалось, мысли накатывали волнами, но вдруг что-то вторглось в сцену его страданий. Драко расслышал чьи-то неспешные шаги и стал прислушиваться. Походка у ночной гостьи была мягкая, аккуратная. Да, это определённо была девушка. Но как же он это понял? Её, видимо, выдал еле слышный стук каблуков по каменному полу. Это была не медсестра, потому что у неё совершенно другая, твёрдая поступь. Драко слышал, что эти шаги были лёгкими и совершенно спокойными. Девушка шла тихо, боясь побеспокоить сон больных. Аромат ромашкового чая достиг обоняния Драко, и ему внезапно тоже захотелось выпить этот успокаивающий напиток. Он стал вслушиваться, и теперь шаги казались настолько близко, что на мгновение он подумал, что девушка приближается к нему, но она внезапно остановилась. Драко услышал её ровное дыхание, она постояла немного и пошла дальше. Ему безумно захотелось посмотреть на ночную посетительницу. Скрипнули пружины чьей-то кровати, донёсся судорожный вздох, а затем неразборчивый шёпот.

— Всё в порядке, Невилл? — спросил такой знакомый голос, приближаясь к источнику звука скрипнувших пружин.

— Всё хорошо, Гермиона, просто плохой сон. Мне уже лучше, — ответил Невилл шепотом.

Это была Гермиона Грейнджер. Ей не спалось в эту первую ночь после войны, и она решила подежурить в больничном крыле.

— Я принесла чай. Ромашковый, — продолжала Гермиона. — Но могу заварить и мятный, если тебе больше нравится мята.

— Спасибо тебе.

— Не за что. Тебе нужно уснуть. Я останусь сегодня здесь, так что можешь меня позвать, если что, — успокаивающе сказала Гермиона.

Драко раньше никогда не вслушивался в то, как именно звучит её голос, но сегодня ему показалось, что этот голос мелодичный, и она могла бы напевать колыбельную у кровати раненных.

Снова раздались лёгкие шаги. Гермиона ушла. Драко перевернулся на левый бок, слушая стук удаляющихся каблуков, и уснул.

Первое дежурство Гермионы почему-то тянулось очень медленно. Не зная, чем себя занять, она принялась изучать журналы, стоящие на полочках, затем прочла все этикетки на зельях, привела в порядок стол дежурной сестры, смахнула пыль с толстенных книг о медицинских травах и растениях, но на это понадобилось каких-то два часа, а впереди была вся ночь. На стене тихо тикали часы, гипнотизируя ритмичным звуком утомлённое сознание Гермионы, но несмотря на усыпляющую обстановку, её не клонило в сон. Что-то бормоча себе под нос, она ходила по комнате и грызла сырное печенье. Было спокойно и мирно, по-настоящему мирно, и даже казалось, что эта битва просто приснилась однажды, что её не было на самом деле, ведь бывает же так, что снятся очень реалистичные сны. Но, конечно, о реальности этого события напоминали повреждения замка и раненые, лежащие в соседней комнате. Да, кстати о раненных. Пора сделать обход и убедиться, что всё в порядке.

Гермиона положила пачку с печеньем на стол, взяла волшебную палочку и тихонько вышла в палату к больным. Здесь тоже было тихо, только иногда поскрипывала пружина кровати, когда кто-то менял позу во сне.

Медленно проходя у изножья каждой кровати, Гермиона заметила ширму почти в конце помещения, и ей стало любопытно, кто же за ней находится. Скорее всего, там не было ничего интересного, просто очередной столик с настойками, какие здесь находились повсюду, но она всё равно поддалась своему любопытству. Ступая очень аккуратно, Гермиона приблизилась к таинственной деревянной ширме, обтянутой белой плотной тканью, но оказавшись в одном шаге от разгадки, остановилась, ругая себя за неуместное поведение — она здесь только для того, чтобы помочь мадам Помфри ухаживать за больными, подменить её, пока та отдыхает, а не для того, чтобы что-то вынюхивать. Из-за ширмы послышалось неразборчивое бормотание, и Гермиона всё же решилась зайти за перегородку. Перед ней лежал Драко Малфой с повязкой на глазах. На его лицо падал тусклый лунный свет, и ей было отчетливо видно, что лоб Драко покрыт капельками пота, а губы его открывались и закрывались, словно он что-то пытается сказать, но у него это не получается. Да, Гермиона слышала, что Драко едва не попал под вспышку смертельного заклинания и получил неизлечимую травму, но увидеть это собственными глазами оказалось неприятнее, чем она себе представляла. Внутри что-то вздрогнуло и сжалось. Нет, она его не жалела, скорее наоборот, она жалела, что он не погиб там, на поле боя, ведь теперь этот искалеченный, непонятно как вообще получивший метку Пожиратель смерти будет напоминать своим присутствием обо всём, что случилось в этих стенах и за их пределами. Даже раненые защитники Хогвартса неспособны так всколыхнуть память о войне, как делал это Драко Малфой. Нужно было заканчивать обход, пока руки не потянулись сами собой надавать ему пощёчин как тогда, на третьем курсе. Бросив на Малфоя последний наполовину обвиняющий, наполовину страдальческий взгляд, Гермиона поспешила покинуть палату и вернуться к изучению очередного медицинского журнала. Кажется, медицина стала её привлекать после пережитого. Вот, что действительно пригодится и в трудные времена, и в обычной, мирной жизни — знание лечебных трав, спасительных повязок, нужных заклинаний и правильных настоек. Теперь Гермиона окончательно определилась с выбором дальнейшей профессии. Ведь разве человеколюбивое желание спасать жизни чем-то уступает благородному желанию Гарри стать мракоборцем? И проходя мимо своих братьев по оружию, она понимала всё отчётливее, что это действительно её настоящее призвание. Хотелось сию же минуту побежать к мадам Помфри и разбудить её, чтобы попросить ещё больше дежурств, чтобы медсестра прямо сейчас провела первое занятие по медицине специально для Гермионы. Конечно, помимо практических занятий с больными, ей предстоит многочасовое штудирование различных пособий и учебников, но она готова учиться, ведь это, в конце концов, то, что она любит больше всего.

Её разбудила ноющая боль в спине. Гермиона скривилась и открыла глаза, распрямляясь на не слишком удобном стуле. Кажется, она всю ночь делала какие-то записи в свой блокнот и даже не заметила, как уснула прямо за рабочим столом, не добравшись до дивана. Сладко потягиваясь и зевая, она поднялась со стула, посмотрела в окно, а затем на настенные часы, которые показывали без четверти восемь. Нужно было идти за медсестрой, чтобы она сменила Гермиону на посту, но мадам Помфри появилась на пороге комнаты дежурной сестры раньше, чем Гермиона успела додумать свою мысль.

— Доброе утро, мисс Грейнджер, — бодро поприветствовала она. — Как прошло ваше первое дежурство?

— Доброе утро, — отозвалась Гермиона и снова зевнула. — Дежурство прошло довольно спокойно. Никаких происшествий.

— Что ж, это прекрасно, не всегда первое дежурство проходит гладко. Помню, я перепутала рецепт для одного пациента, и вместо мятной настойки подала бедняжке «Костерост». Хорошо, что старший целитель был на дежурстве, так что удалось остановить действие зелья. — Мадам Помфри покачала головой.

— Знаете, я полночи читала вон те книги, — Гермиона махнула рукой в сторону шкафа, где стояли журналы и стопкой лежали книги, — и не могла оторваться от них. Подумать только, на что способна волшебная медицина…

Мадам Помфри понимающе улыбнулась и немного подумав, предложила восхищённой ученице:

— Не хотите задержаться здесь и днём? Думаю, лишние руки мне не помешают.

— Вы серьёзно?

— Конечно, — уверенно сказала медсестра. — Я знаю, что у вас отличные оценки по зельеварению и травологии, к тому же, вы сочувствуете людям и разделяете с ними их страдания, что тоже немаловажно.

— Я с удовольствием останусь! — обрадовалась Гермиона. — Только приведу себя в порядок, а то, боюсь, распугаю всех больных своим видом.

— Хорошо, я буду вас ждать. Приходите тогда, когда вам будет удобно.

Чувствуя себя превосходно, даже несмотря на недолгий сон на неудобном стуле, Гермиона мигом направилась в ванную комнату. Горячие струйки утреннего душа наполняли её ощущением полёта, вдохновляли на новые свершения, она наслаждалась шумом воды, растворялась в бодрящих капельках и вдыхала аромат фруктового геля для душа. Нет ничего лучше, чем горячая вода, смывающая с тебя сон и дарящая свежесть. Вдоволь наплескавшись, Гермиона вышла из кабинки, выпуская в ванную комнату пар, повертелась у зеркала, расчёсывая свои непослушные мокрые волосы и разглядывая покрасневшее от пара лицо. Ей сегодня предстояло помогать мадам Помфри, и одно только это заставляло её летать по кафелю, напевая весёлую мелодию. Закончив приводить себя в порядок, Гермиона вышла из ванной с уже высохшими волосами, и пошла в больничное крыло.

* * *

Драко снилось солнце, озаряющее всё вокруг своими приветливыми лучами и согревающее его холодную кровь. Солнце, этот белый диск на небе, вдыхало жизнь в каждую травинку, радовало беззаботно порхающих бабочек на лугу. Странно было видеть подобное во сне, ведь обычно после ужасных и пугающих событий людей преследуют кошмары, а он видел солнце. Никогда раньше он не замечал, как оно прекрасно, как оно улыбается и светит для всех и всего, и только потеряв зрение, он вспомнил об этом. А теперь уже поздно.

Драко проснулся и резко выдохнул, потому что болезненное жжение в глазах снова вернулось к нему. Кто-то сидел у его постели, он почувствовал это.

— Кто здесь? — хрипло спросил Драко.

— Я… — немного испуганно отозвался знакомый голос. — Как ты узнал, что здесь кто-то есть?

— Грейнджер? — не ответив, задал встречный вопрос Драко.

— Да, — тихо ответила Гермиона.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — недовольно прорычал он.

Нет, только не сейчас, только не так. Драко совсем не хотел, чтобы кто-то видел его в таком беспомощном состоянии, а тем более Грейнджер.

— Я помогаю мадам Помфри, — неуверенно ответила Гермиона.

— Нет, что ты делаешь возле моей постели?

— Мне нужно сменить тебе повязку, — в голосе Гермионы чувствовался страх.

— Ты что, боишься меня, Грейнджер? — удивлённо спросил Драко.

— Нет. С чего ты взял?

— Слышу. Я ещё пока не оглох.

— Я должна сменить тебе повязку, — повторила Гермиона.

— Нет, пусть лучше это сделает медсестра, — потребовал Драко.

— Она отошла по делам, а мне сказала, чтобы повязку вместо неё сменила я.

Гермионе очень не хотелось каким-либо образом пересекаться с Малфоем, но она ведь сама пожелала приобщиться к медицине, а порой лечить приходится не самых приятных людей. Пересиливая себя, она медленно подходила к кровати Драко, как можно дольше оставаясь на расстоянии, но неизбежный рубеж был преодолён, и она села на стул рядом с ним, дожидаясь его пробуждения. Разве она не знала, как он отреагирует на её появление? Прекрасно знала, но убеждала себя, что это теперь её долг.

— Так ты позволишь мне сделать это, или будешь мучиться от боли, пока мадам Помфри не вернётся?

Драко громко вдохнул воздух, понимая, что, скорее всего, придётся ей уступить.

— Хорошо, только не убей, — обречённо произнес он.

— Постараюсь, — буркнула Гермиона.

Она осторожно прикоснулась к повязке, разматывая её. Зелье неприятно пахло и оставалось на руках, но Гермиону это не останавливало. Она делала всё очень медленно, потому что боялась взглянуть на травму Драко, а когда полностью размотала повязку, облегчённо выдохнула — не фокусируя на ней взгляда, всё те же серые глаза смотрели прямо перед собой куда-то сквозь Гермиону, немного покрасневшие, но никаких видимых увечий не было. Раздражение постепенно сменялось сочувствием. Малфой был беспомощен, он ещё не смирился со своим новым положением. Гермиона взяла новую повязку и выплеснула на неё немного тёмно-зелёного зелья, затем так же бережно приложила к глазам Драко. Весь процесс занял всего десять минут, но эти десять минут обоим показались длиннее часа.

— Всё, — тихо произнесла Гермиона, собирая в лоток бинты и ставя туда же зелье.

— Я понял, что всё, — недовольно отозвался Драко. — Почувствовал.

— Теперь выпей ещё это, — она протянула ему стакан с горьким отваром.

Драко нащупал её руку и неохотно принял стакан.

— Какая гадость, — отпив глоток, сказал он. — Что это?

— Ещё одно обезболивающее зелье, — ответила Гермиона. — Мадам Помфри сказала, что глаза будут болеть ещё дня два.

— И сколько же мне нужно выпить сегодня этих зелий? — допивая адский напиток до дна, поинтересовался Драко.

— Это всё. — Гермиона забрала из его рук пустой стакан и поднялась со стула.

Она сделала несколько шагов и обернулась. Драко сидел на кровати, пытаясь застегнуть пуговицы на рубашке, но у него ничего не получалось — он не мог отыскать отверстия для пуговиц и раздражённо нащупывал руками сами пуговицы. Гермионе стало больно за него.

— Давай помогу, — обратилась она к Драко.

— Отстань от меня! — фыркнул он. — Сам справлюсь.

— Да, я вижу, как ты справляешься. — Она подошла к Драко и присела на его кровать.

— Чего тебе надо, Грейнджер? — оставляя попытки застегнуть пуговицы, спросил он.

— Я просто хочу помочь, — спокойно повторила Гермиона.

— Мне не нужна твоя помощь, — с ненавистью выплюнул Драко.

Гермиона внимательно смотрела на него, а потом отвела взгляд и сказала:

— Знаешь, иногда так случается, что приходится принимать помощь человека, даже если ты его ненавидишь.

— Только не твою.

— Именно мою, Малфой.

Он мотал головой, издавая какие-то фыркающие звуки, и старался подальше отодвинуться от Гермионы, она же терпеливо ждала, когда он сдастся.

— Хорошо, только быстро.

Драко встал на ноги и пошатнулся, но Гермиона удержала его.

— Всё в порядке? — поддерживая его за руку, спросила она.

— О да, всё просто отлично, — саркастически сказал он.

Гермиона застегнула пуговицы на его рубашке и поправила воротник.

— Теперь оставь меня, — скомандовал Малфой. — Я хочу побыть один.

Недовольно покосившись на него и не став спорить, Гермиона ушла в кабинет медсестры. Драко вслушивался в её удаляющиеся шаги, и услышав, как она, наконец, закрыла за собой тяжёлую дверь, быстро задышал и дал волю слезам.

Трудно привыкнуть к непроницаемой тьме, но ведь с этим можно жить, как живут тысячи других людей.

Смирение.

Прошло ещё несколько дней, прежде чем Драко окончательно смирился со своим новым миром.

Но было не легче находиться в полной слепоте этой новой жизни, заново учиться элементарным вещам: застёгивать пуговицы на рубашке, завязывать шнурки на ботинках, есть, попадая ложкой в тарелку. Он изо всех сил старался привыкнуть к себе новому, и благо, эти несколько дней не было ни единого посетителя около его кровати, поэтому Драко был спокоен.

Гермиона так же оставалась дежурить в больничном крыле, но больше не пересекалась с Малфоем, помогая кому угодно, но не ему. Больных с каждым днём становилось всё меньше, и они покидали палату, либо совсем уезжали из Хогвартса. Каждый день мадам Помфри учила Гермиону чему-то новому, доверяя ей всё больше работы, а она с удовольствием бралась за новые материалы.

Но однажды, в тёплый майский день, когда на улице стояла прекрасная погода, мадам Помфри попросила её уделить своё время Драко Малфою, и погулять с ним по уцелевшему саду.

Гермиона согласилась, конечно, но без особого рвения.

Драко в это время упражнялся в простых заклинаниях, направляя палочку, как ему казалось, на прикроватный столик.

— Вингардиум Левиоса, — повторял он.

Хоть проверить свой результат он не мог, но это занятие его успокаивало.

Очередной раз, взмахивая палочкой, он услышал приближающиеся шаги, и сразу понял, что это Гермиона. Она подошла ещё ближе, пока Драко окончательно не стало понятно — она пришла к нему.

— Ты что-то хотела, Грейнджер? — недовольно спросил парень.

— Как ты узнаёшь, что это я? — останавливаясь, поинтересовалась Гермиона.

— По шагам. Ты ходишь словно неуклюжий эльф, — соврал Драко, поскольку ему нравилось вслушиваться в мягкие шаги Гермионы. Это было единственным, что ему в ней нравилось.

— Лучше бы я вообще не спрашивала, — пробурчала она, — мадам Помфри попросила отвести тебя в сад.

— Мне и здесь неплохо, — спокойно сказал Драко.

— Малфой, ты уже почти неделю находишься в помещении. Тебе не кажется, что мозгу нужен кислород?

— Мне достаточно кислорода.

— Я вижу. Ты же направляешь палочку на окно, — Гермиона еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

— Конечно, я же ничего не вижу! — раздражённо воскликнул Драко.

— Так ты идёшь, или остаёшься здесь? — резко спросила Гермиона.

— Не с тобой, — решительно произнёс Драко.

Гермиона начала раздражаться, ведь нянчиться со столь ненавистным ей человеком в её планы не входило.

— Я не напрашивалась к тебе в сиделки, Малфой, но меня попросили!

— Отказалась бы!

— Хорошо, тогда жди, когда вернётся мадам Помфри. — Она развернулась, чтобы уйти.

Настроение Драко было испорчено.

«Какого чёрта Грейнджер лезет ко мне со своей помощью?» — думал он.

Драко нащупал прикроватный столик, и теперь был уверен, что прицелился.

— Акцио печенье.

Печенье опустилось в его ладонь, и он улыбнулся.

___

Гермиона шла в комнату, где поселили Рона.

Находясь в ужасном расположении духа, она уже несколько раз пожалела, что согласилась сегодня помочь мадам Помфри. С самого утра день не задался: она споткнулась о ступеньку и набила синяк на руке, чуть не поломала свою волшебную палочку, а Малфой её окончательно добил. Теперь единственное, что могло поднять её настроение — утешения возлюбленного.

Дойдя, наконец, до его комнаты, она постучала в дверь. Рон сразу впустил её внутрь и стал расспрашивать, что произошло.

— Гермиона, на тебе просто лица нет, — беспокойно сказал Рон, — что случилось?

— День сегодня какой-то... не мой, — ответила ему расстроенная Гермиона.

— Для этого и существуют парни — чтобы превращать плохие дни в самые лучшие! — он ободряюще обнял свою девушку.

— Спасибо, Рон, — сказала Гермиона, прижимаясь к нему крепче.

— Может быть, сходим, прогуляемся?

— Да, мне нужно отвлечься. — Гермиона благодарно улыбнулась Рону.

Они шли по лесной тропинке, созерцая зеленеющие деревья и согреваясь тёплым солнышком.

Гермиона вдруг вспомнила Малфоя, и снова жалость взяла верх над раздражением.

«Он ведь больше никогда не увидит, как прекрасен этот мир», — думала она, крепко сжимая руку Рона.

— О чём думаешь? — спросил он.

— О Малфое, — честно ответила Гермиона. — Он, конечно, далеко не ангел, но даже он не заслуживает такого.

— А мне кажется, что как раз таки он этого заслужил, — убедительно сказал Рон. — Сама подумай, насильно ведь его никто не заставлял становиться Пожирателем. И потом, это по его вине чуть не умер Дамблдор. А если бы кто-то из Пожирателей Смерти всё-таки исполнил волю Волдеморта?

— Рон, ну мы же не знаем всего, — задумчиво сказала она.

— Тебе что, его жалко? — удивился парень.

— Я не знаю, просто это, наверное, очень тяжело — лишиться зрения.

— Конечно, это тяжело. А нам было легко?

— В чём-то ты прав, но всё же, он не такой злодей, как мы всегда о нём думали, — неуверенно произнесла Гермиона.

— Гермиона, ты знаешь, что ты у меня самая лучшая? — спросил Рон, улыбаясь.

— Почему? — удивилась она, но тоже улыбнулась.

— Ты всегда видишь в людях что-то хорошее, чего не способен разглядеть никто вокруг. — Он остановился и посмотрел на свою девушку.

— Спасибо тебе, Рон, — Гермиона обняла Рона, — за то, что только ты способен подобрать нужные слова.

Жизнь Гермионе в одночасье показалась такой простой, что она даже посмеялась над сегодняшними неудачами. Но что-то внутри подсказывало ей, что она должна помочь Драко, хоть сама Гермиона не смогла найти подходящего объяснения, почему именно.

«Хочет он этого или нет, но я покажу ему, что жизнь ещё не окончена», — подумала она.

Сегодня Гермионе больше нечего было делать в больничном крыле, и остаток дня она провела с Роном.

___

— Мистер Малфой, я думаю, надобности в повязке уже нет, — сказала мадам Помфри, снимая повязку с глаз Драко.

Глаза у него уже не болели, так что он не возражал.

— А где я буду жить? — поинтересовался он.

— Рядом с моей комнатой, чтобы я всегда могла без затруднения прийти вам на помощь, — отозвалась Помфри.

— Спасибо.

— За вами постоянно кто-нибудь будет присматривать, пока вы не привыкнете.

— Кто именно? — с подозрением спросил Драко.

— Иногда я, а чаще всего мои помощники, — охотно ответила медсестра.

— И Грейнджер тоже?

— Да, и Гермиона Грейнджер тоже.

— Я могу попросить вас кое о чём? — обратился к ней Драко.

— Конечно, мистер Малфой, — улыбнувшись, сказала мадам Помфри.

— У нас с Грейнджер не самые радужные отношения, и я бы хотел, чтобы вы её больше не просили мне помогать, — спокойно объяснил он.

— Я вам этого не обещаю, так как у меня всего два помощника, но постараюсь выполнить вашу просьбу, — сказала медсестра, прежде чем покинуть больничную палату.

Драко очень хотелось поговорить с кем-нибудь из своих приятелей, ведь прошло уже несколько дней и они наверняка знали, что случилось с ним, но никто к нему так и не приходил, кроме ненавистной ему Грейнджер.

Он встал с кровати, и на ощупь подошёл к двери, толкнул её, дверь поддалась, и он вышел из больничного крыла, по памяти он нашёл дорогу на улицу. Шёл он долго (как ему показалось), и поэтому присел на что-то. Вдыхая свежий воздух, и наслаждаясь тёплыми лучами солнца, он мысленно представил себе его. До Драко доносились разные звуки: он слышал, как вовсю кипит работа по восстановлению Хогвартса, волшебники трудятся, не опуская палочек, и никто не жалуется, все бесконечно счастливы, что мир снова стал доброжелательным. Драко же не мог порадоваться вместе с ними, потому что всё ещё чувствовал несправедливость своей жизни, хоть и смирился с положением вещей.

Я не сдамся.

Он не знал, сколько просидел здесь, вслушиваясь в окружающие его звуки, но ему не хотелось возвращаться в палату, в которой неприятно пахло лечебными настойками. И к тому же, он понимал, что сам дорогу обратно не найдёт, даже если будет идти на знакомые звуки.

Сейчас Драко просто наслаждался мимолётными минутами спокойствия, закрывая глаза, и представляя, что просто морщится от солнца.

Где-то очень близко он услышал звонкое птичье пение.

«Весна...» — с болью подумал Драко.

На улице холодало, волшебников, занятых восстановительными работами становилось всё меньше, пока самый последний не покинул двор. Всё это время Драко сидел и вспоминал самые счастливые моменты своей жизни, и никто не беспокоил его.

«Они думают, если не замечать меня, то будет проще, — размышлял Драко. — Конечно, Пожиратель Смерти, впустивший зло в мирный Хогвартс, ставший невольным союзником правой стороны под защитой самого Дамблдора. Будет намного проще притвориться, что я просто тень на земле. Легче просто не смотреть на это жалкое подобие человека, который всё же выжил».

Драко внезапно овладело полное одиночество и отчаяние, он стал презирать и ненавидеть самого себя, всё больше обращая свои мысли к Гарри, Рону и Гермионе, которые никогда бы подобного не допустили, будь они на его месте.

— Мистер Малфой, — раздался голос мадам Помфри за его спиной, вырывая из погружения в собственные мысли, — что вы здесь делаете?

— Мне просто надоело лежать в палате, — безразлично ответил Драко.

— Вас мог сопроводить один из моих помощников, — недовольно сказала медсестра.

— Я не хотел никого утруждать.

— Это их прямые обязанности, мистер Малфой. А сейчас, пройдёмте обратно в больничное крыло, уже вечер и заметно похолодало, вы можете простудиться.

Драко не стал спорить, и в сопровождении медсестры проследовал в палату.

Оказавшись в своей неудобной больничной кровати, он заснул крепким сном, в котором не было ни одного сновидения.

___

За окном шёл дождь. Гермиона вслушивалась в тяжёлые капли, бьющиеся о подоконник, закрывала глаза и вдыхала аромат липового чая, снова и снова усмиряя свои мысли о Драко Малфое. В это пасмурное утро ничего не хотелось делать, только сидеть и наслаждаться теплом камина. Чувствуя себя абсолютно свободной от всего мирского, Гермиона подолгу всматривалась в красноватую жидкость чая.

«Если бы он только мог оставить свои предрассудки», — думала она, слушая мелодичный шум дождя.

Вчера мадам Помфри освободила её от обязанностей на время, и Гермиона в ближайшие несколько дней будет свободна. Но запах ментоловой мази в кабинете медсестры, к которому она уже успела привыкнуть, заставлял её скучать по работе.

Решив, что лучшее занятие в дождливый день — чтение, Гермиона направилась в библиотеку, подыскать себе что-нибудь подходящее.

Библиотека не пострадала при атаке на Хогвартс, и по-прежнему, в любое удобное время можно было почитать понравившуюся книгу. Гермиона уже шла к лестнице, но внезапно остановилась.

Она подумала, что сейчас может делать Драко и как он проводит этот день.

Ругая себя, девушка сменила направление, и пошла в больничное крыло.

* * *

— Мисс Грейнджер, я не ждала вас сегодня, — сказала мадам Помфри, когда Гермиона вошла в кабинет медсестры.

— Я просто пришла проведать приятеля.

— Невилл Лонгботтом, если не ошибаюсь?

— Да, — неуверенно ответила Гермиона.

— Я отпустила его около часа назад. Ему уже значительно лучше, — улыбнувшись, сказала медсестра.

— О, это замечательно. А Драко Малфой?

— С ним тоже всё хорошо, исключая его зрение, конечно, — мадам Помфри развела руками.

— Я пройду к нему?

— А разве вы общаетесь? — удивилась Помфри.

— У нас сейчас некоторые разногласия, но мне хотелось бы всё исправить, — задумчиво ответила Гермиона.

— Что ж, тогда проходите.

Гермиона неуверенно открыла тяжёлую дверь больничного лазарета, и тихо проскользнула внутрь.

Драко стоял возле окна. Если бы она не знала, что он не может видеть, то подумала бы, что он рассматривает струйки дождя, стекающие по стеклу.

Она сделала ещё несколько шагов ему навстречу и остановилась, стараясь не выдать своего присутствия. Драко громко вдохнул и повернулся к ней.

— Я знаю, что ты здесь, — сказал он холодным голосом.

Гермиона испуганно смотрела на Драко, и ей ничего не оставалось, как подтвердить сказанное им.

— Да, я здесь, — как можно спокойнее сказала она.

— Зачем? — безразличие в его голосе казалось пугающим.

— Потому что так нельзя, Малфой, — тихо сказала Гермиона.

— Как?

— Нельзя отказываться от людей, нуждающихся в помощи, только потому, что они нам неприятны!

— Мне не нужна помощь.

— Нужна!

— Разве ты не видишь, — Драко повысил голос, — я в порядке.

— Странное у тебя понимание порядка.

Гермиона сделала ещё два шага к нему. Теперь ей хорошо было видно покрасневшие глаза то ли от слёз, то ли от недосыпания, но ничего в его поведении не говорило, что Драко в порядке.

Он опустил голову.

— Ты пришла самолично удостовериться, что ненавистный Пожиратель Смерти не надеется на светлое будущее? — Он усмехнулся.

— Нет, я пришла помочь. — Она сделала последние несколько шагов ему на встречу, чтобы быть достаточно близко.

— Мне? — почти закричал Драко.

— Да, тебе. И ты не сможешь меня переубедить, — твёрдо сказала Гермиона.

— Я не нуждаюсь в помощи грязнокровки, возомнившей себя мессией! — закричал Малфой.

Гермиона спокойно выслушала его оскорбление. Она же видела, что ему очень плохо, что он специально пытается оттолкнуть её от себя.

— Всё же я здесь, — спокойно ответила она.

— Убирайся, Грейнджер!

— Я знаю, тебе сейчас плохо, но всё наладится, — продолжала уговаривать Гермиона.

— Что, правда? — в голосе Драко слышалась ненависть.

Он резко преодолел несколько шагов и схватил Гермиону за плечи. Она чуть не крикнула от неожиданности.

— Лучше бы меня там убили! — сказал он уже тихим голосом. — Ты понятия не имеешь, как я себя ощущаю.

Гермиона жалостно смотрела на Малфоя и чувствовала, как он сильно сдавливает её плечи.

— Не лезь ко мне, Грейнджер, — прошипел Драко.

Он разжал пальцы и выпустил её.

— Я не сдамся, Малфой. Я ещё вернусь, — решительно проговорила Гермиона и покинула больничное крыло.

Драко стоял на месте и слушал собственный сердечный ритм.

Ему абсолютно было непонятно, зачем Грейнджер пришла к нему сегодня, зачем она так хочет ему помочь.

«Она живёт в сказке, у которой обязательно должен быть хороший конец?» — спрашивал Драко сам себя.

Но Гермиона сама иногда не понимала своих действий, просто делала так, как ей подсказывала её совесть.

Помощь Драко — это всего лишь попытка отвлечься от внутреннего кошмара, что остался после войны. Просто так будет легче пережить свою боль, помогая человеку с ещё большими проблемами.

Гермиона сейчас ушла, чтобы вернуться и возродить к жизни Драко Малфоя.

Зов совести.

Драко со всего размаха ударил кулаком о стеклянный прикроватный столик.

Нервный вдох.

«Чёрт бы её побрал!» — воскликнул внутренний голос.

Осколки больно впились в его кожу, он стиснул зубы.

Драко был благодарен этой боли за то, что она отвлекала его, заставляла сосредоточиться на болевых ощущениях.

Но боль была недостаточно сильной, чтобы полностью забыть о душевных терзаниях.

Он вытащил маленькие осколки и закрыл кровоточащие раны рукой.

Несколько капель алой крови капнуло на пол.

«Грейнджер в точности как эти осколки в ранах: вонзается в душу, оставляя неприятное ощущение», — думал Драко.

В голове, словно эхо, всё ещё звучали её слова. Он не хотел видеть мир её наивными глазами, но ведь она же не отступится.

Нащупав рукой кровать, он резко сел на неё.

Сжимая порезы сильнее, Драко отвлёкся. Раны уже не так болели, и он почувствовал кратковременное облегчение.

___

Гермиона сидела в своей комнате с закрытыми глазами и вертела в руке кленовый лист.

Кусочек живой природы источал приятный свежий запах весны, запах ветра.

Её мысли снова и снова возвращались к Драко Малфою, и она ничего не могла поделать с собой.

Если бы её мир погрузился в темноту, что бы она делала, как бы себя чувствовала? Конечно, Гермиону поддержали бы родные и друзья. Все бы наперебой твердили, что не стоит отчаиваться, что они всегда будут рядом, помогут и не оставят в беде. Так и было бы.

А Малфой, он ведь один...

Она была уверена, что в эту самую минуту он ненавидел весь мир. Но он ещё не подозревает, как он ошибается, ругая свою судьбу.

Гермиона решительно поднялась на ноги. Желание находиться в четырёх стенах пропало в момент, и она, набросив на себя мантию, покинула холодную комнату.

Дождь уже закончился, на небе появились несмелые лучики солнца, пробивающиеся сквозь тяжёлые дождевые тучи.

Гермиона шла неспешно, вдыхая свежесть дождя. Трава, покрытая капельками росы, щекотала её ноги — она шла босиком. Приятная прогулка уводила её всё дальше, пока Гермиона не остановилась у озера.

Она замерла, созерцая прозрачную воду и плещущихся в ней рыб. Смелый майский ветер развевал её длинные волнистые волосы, и она прикрыла глаза, подставляя ему лицо. Ощущая полное душевное спокойствие, она стала напевать мелодию своей любимой песни.

«Как хорошо просто стоять у океана и наслаждаться минутами мира», — думала Гермиона, растягивая звуки.

Мелодичный голос вырывался из её голосовых связок, ветер подхватывал ритм. Она раньше даже и не подозревала, что умеет так хорошо петь. Голос становился всё смелее и выше.

«Пение так успокаивает, — промелькнуло в мыслях Гермионы. — Совсем не нужно кричать и плакать, достаточно просто запеть и погрузиться в мелодию собственного голоса».

А вокруг лишь безмолвные зрители: трава, деревья, озеро, птицы.

Закончив петь, Гермиона присела на влажный пенёк и улыбнулась прекрасному пейзажу, раскинувшемуся перед ней.

— Будто не было никакой войны, — тихо сказала она, — словно это был лишь дурной сон.

Отсюда замок Хогвартс казался таким далёким, как будто был миниатюрной копией самого себя. Там, во дворе снова началось движение — продолжились магические старания восстановить замок, таким, каким он всегда был.

Дождь окончательно смыл следы крови на асфальте, это помогало поверить в то, что война уже далеко в прошлом.

___

— Мистер Малфой, вы готовы? — спросила мадам Помфри, сжимая в руках ключ.

Сегодня целительница решила, что Драко больше не нуждается в медицинской помощи, и помогала ему перебраться в выделенную Дамблдором комнату.

— Да, я готов, — произнёс задумчивый голос Драко Малфоя.

— Тогда держите меня за руку, я проведу вас к вашему жилищу.

Драко послушно ухватился за рукав медсестры и проследовал за ней.

Дорога казалась ему слишком сложной: вот они поднялись по ступеням, затем свернули налево, прошагали по длинному тёмному коридору (Драко был уверен, что здесь темно), и, наконец оказались у нужной двери.

— Не думал, что вы так далеко обитаете, — сказал Малфой.

— Временные меры, — произнесла мадам Помфри.

Она достала из кармана маленький медный ключ и вставила его в замочную скважину. Два лёгких поворота, и дверь поддалась — они вошли внутрь.

— Располагайтесь, мистер Малфой, — она подвела его к дивану.

Драко сел, а мадам Помфри объясняла, где что находится.

— Также здесь есть камин, который разжигается весьма простым заклинанием, — продолжала Помфри.

Напоследок, медсестра вручила ему трость, описав её магические свойства:

— Если произнести название места, куда вам необходимо, она подскажет вам нужное направление.

— Спасибо, — коротко зевнув, сказал Драко.

Увидев, что парня клонит в сон, Помфри удалилась. Драко остался один.

Поднявшись с дивана, он стал обходить свои владения.

Это была небольшая комната: всё под рукой, довольно удобная кровать, и большой камин.

Драко провёл рукой по рельефным выступам камина, ощущая мёртвый холодный камень, в точности как его душа.

Он был совершенно один, это теперь его личное пространство.

«Ну вот, теперь точно никто не побеспокоит», — подумал Драко.

Он повертел в руках трость, привыкая к её тяжести, и произнёс:

— Хогвартская кухня.

Драко словно подталкивали в спину, он повиновался этому и вышел из комнаты.

Он уверенно прошёл несколько этажей, не налетел ни на одного человека и не споткнулся о какие-либо предметы.

«Очень полезная вещь», — удовлетворённо изрёк Малфой.

До его обоняния доносился запах запечённого мяса и чеснока. Драко облизнулся.

За все прошедшие несколько дней аппетит его был сильно подавлен, а теперь он вдруг захотел есть.

Когда Драко вошёл на кухню, его тут же обступили эльфы-домовики.

— Сэр, вы голодны? — спросил один из них высоким, немного писклявым голосом.

— Очень! — ответил Драко.

Он услышал, как эльфы стали суетиться, накрывая стол только что пришедшему гостю.

Сытно поев, он уже направился к выходу, но его остановила чья-то рука.

— Мистер Малфой, сэр, как вы себя чувствуете? — спросил знакомый голос.

«Ну почему все они лезут ко мне с подобными вопросами?» — раздражённо подумал Драко.

— Прекрасно, — буркнул он.

— В самом деле? — радостно произнес голос.

— Постой... Добби?

— Да, сэр, — ответил домовой эльф.

— Ты теперь здесь? — спросил удивлённый Драко. — Что ж, рад за тебя.

— Спасибо, сэр, — улыбнувшись, сказал Добби.

Драко развернулся к выходу, но его снова остановил голос Добби:

— Сэр, можно я буду вас навещать? — робко поинтересовался эльф-домовик.

— Наверное, — неуверенно ответил он, и скрылся за дверью.

Добби стоял и вытирал слёзы со своих огромных глаз, смотря вслед бывшему хозяину.

___

По дороге в свою комнату Драко услышал перешёптывание двоих волшебников, явно обсуждавших его. Сохраняя спокойствие, он прошёл мимо них, и услышал обрывок их разговора:

— Дамблдор совсем из ума выжил, Пожиратель Смерти в стенах Хогвартса!

— Полностью согласен! Хогвартс больше не то место, где можно было чувствовать себя в безопасности. А если снова появятся Пожиратели, по призыву этого?

«Этого! — эхом пронеслось в мыслях Драко. — А что, если у "этого" не было выбора, — продолжал протестовать внутренний голос. — Да, странно, что волшебники до сих пор не устроили массовый протест».

Продолжая двигаться в нужном направлении, Драко со всех сторон чувствовал на своей коже ненавидящие взгляды, казалось, даже каменные стены перешёптываются между собой.

«Из всех живых существ мне рад только Добби...» — Драко горько усмехнулся своим мыслям.

Когда он уже стоял возле двери в свою комнату, у него резко заболела левая рука.

Метка. Это была она, он это чувствовал.

Драко сильно испугался, и от испуга выронил трость.

Эта ужасная чёрная отметина, что досталась ему от ненавистного Волдеморта, она невыносимо болела, словно по руке резали тупым ножом.

Драко скривился и часто задышал.

Дрожащей рукой он закатил рукав и прикоснулся к коже — пальцы словно обожгло.

«Нет, не может быть, — подумал Драко с ужасом. — Это просто невозможно».

___

Вдоволь нагулявшись, Гермиона возвратилась в замок.

Уже поднимаясь по лестнице, она услышала как этажом выше упало что-то тяжёлое. Она поднялась ещё на этаж. Длинный коридор казался пустым, и Гермиона с подозрением огляделась по сторонам. Решив, что всё-таки нужно изучить этаж повнимательнее, она прошла дальше.

У самой последней двери она увидела Малфоя. Он сидел на полу и правой рукой сжимал предплечье левой. На его лице читался полнейший ужас.

Гермиона подошла к Драко.

— Малфой, что с тобой? — осторожно поинтересовалась она.

Он не издал ни звука, продолжая сильно сжимать свою левую руку.

Такое поведение напугало Гермиону, и она присела рядом с ним. Он не отреагировал на это действие. Было похоже, что он находится под каким-то заклинанием. Но затем Драко ослабил хватку и пришёл в себя.

— Что ты здесь делаешь, Грейнджер? — спросил он хриплым голосом.

Драко торопливо одёрнул рукав и спрятал метку.

— Что у тебя с рукой? — обеспокоенно произнесла Гермиона.

— Ударился, — соврал Драко.

— Ладно. Где твой ключ?

— Может, хватит вопросов? — раздражённо сказал он.

— Хорошо. Дай мне, пожалуйста, свой ключ, я помогу тебе попасть внутрь, — терпеливо проговорила Гермиона.

Драко резко достал из кармана ключ и протянул ей, она осторожно взяла его, и открыла дверь.

Гермиона подала руку Малфою, и он принял её, крепко сжав, словно давно хотел этого.

Он поднялся на ноги.

— Раз уж ты здесь, подай мою трость, — приказал Драко.

«И почему я всё это делаю?» — спрашивала себя Гермиона, поднимая трость.

— Значит, ты теперь будешь жить здесь? — спросила она, входя в комнату.

— Да, — неохотно сказал Драко. — Что-нибудь ещё хочешь узнать?

— Пожалуй, да. Во сколько за тобой завтра зайти?

«Господи, что она несёт?» — подумал Драко, но озвучивать свои мысли не стал.

Так и не дождавшись ответа, Гермиона оглядела комнату и, подойдя ближе к Малфою, сказала:

— Хорошо, я зайду за тобой утром. Тебе просто необходимо услышать то, что сегодня слушала я.

Она развернулась и сделала несколько шагов к двери, но затем остановилась.

— И поверь мне, Малфой, всё будет хорошо, — сказала она тихо и покинула комнату.

Драко пребывал в полном недоумении.

«Грейнджер забавная личность», — подумал он и улыбнулся собственным мыслям.

Её упорство заставило Малфоя сменить гнев на милость и дать ей шанс, которого она так добивается.

___

А Гермиона, спускаясь по лестнице, думала о том, что не просто зов совести заставлял её возвращаться к нему вновь и вновь, но что-то иное. И это нисколько её не пугало.

Всё пройдёт.

Утро Драко началось с того, что его побеспокоила сильная боль в левом предплечье.

И снова жестокая реальность дала ему звонкую пощёчину, напоминая, что не стоит ждать перемен к лучшему.

«Всё будет хорошо...» — вспомнил он слова Гермионы.

Но метка болела ещё сильнее, чем вчера.

Драко почувствовал дикий холод во всех конечностях.

Он сел на кровати, достал из-под подушки волшебную палочку и взмахнул ею — в камине зажёгся огонь. Драко сильно сжал левую руку.

Хотелось бы ему понять, что всё это значит.

В дверь постучали.

Он сначала удивился, но потом вспомнил, что настойчивая Грейнджер обещала к нему зайти утром.

Драко встал с кровати, захватив свою трость, и пошёл встречать гостью.

Уже у самой двери, он остановился и прислонился к деревянной поверхности. Он услышал неровное дыхание Гермионы, там, за дверью, как будто она собирается с мыслями, чтобы что-то сказать.

Драко усмехнулся, его забавляло волнение этой смелой девчонки.

Снова стук в дверь.

Ожидание уже было более чем длительное, поэтому Драко, наконец, открыл дверь.

Да, дыхание явно выдавало Гермиону. Она, кажется была совсем не уверена, что должна делать, но вошла в комнату.

— Я же говорила, что приду, — справляясь с волнением, сказала она.

— Я помню, — равнодушно ответил Малфой.

— Ты ещё не одет, — сказала Гермиона, рассматривая его ночную рубашку.

— Я спал, — ответил он. — И вообще, который сейчас час?

— Уже достаточно, для того, чтобы проснуться, — улыбнулась Гермиона. — Сейчас десять часов.

— Прекрасно, — ровным тоном сказал Драко, и принялся стягивать с себя рубашку.

— Мне отвернуться? — смущённо спросила Гермиона.

— Как хочешь, — всё так же равнодушно ответил он.

Она присела на кресло и внимательно наблюдала за попытками Драко надеть пиджак. Он был вывернут наизнанку, а Малфой вертел его в руках в поисках рукавов.

Наконец, не выдержав, Гермиона подошла к нему и перехватила его руки.

— Что ты делаешь? — удивился Драко.

Гермиона, не ответив, помогла ему надеть непослушную вещь. Сейчас она была к нему так близко, что могла изучить его лицо.

«Хорошо, что он не может видеть, как я засматриваюсь на него», — подумала девушка.

«Я засматриваюсь на него?» — возмутилась внутренняя Гермиона Грейнджер.

«О, да!» — отвечала вторая Гермиона.

Драко повиновался ей, позволяя одевать себя. Так странно, но ему это даже понравилось.

Лёгкое касание рук, шелест мантии в тишине, и, наконец, Драко был полностью одет.

И почему она не испытывала подобного трепета, когда касалась руки Рона?

___

— И куда ты меня ведёшь? — спросил Драко, когда они уже шли по длинному коридору, ведущему к лестнице.

Гермиона держала его под руку, они шли неспешно, привыкая к обществу друг друга.

Она чувствовала пальцами мягкую ткань его мантии, а Драко всё ещё слушал её неровное дыхание.

— На озеро. Там невероятная атмосфера, — улыбнувшись, ответила Гермиона.

— Ты же ведь не отстанешь от меня? — усмехнулся Драко.

— Верно, — подтвердила она.

Вместе с Гермионой преодолевать путь было намного приятней, чем следовать за школьной целительницей. Неуверенные шаги Гермионы отдавались звонким эхом, отражаясь от холодных стен. Она немного нервничала.

«Смелая, решительная Грейнджер», — думал Драко.

Он не мог посмотреть на неё, но был точно уверен — она победно улыбается.

— Малфой, ты почему молчишь? — осторожно спросила Гермиона.

— Слушаю, как ты нервно дышишь, — спокойно ответил Драко. — Ты до сих пор боишься меня, Грейнджер?

Она помолчала несколько секунд, но затем тихо ответила:

— Я боюсь себя...

Драко почувствовал движение её пальцев на своей руке. Ему жутко захотелось подшутить, но он промолчал.

— Странно, — удивилась Гермиона, — я думала, ты сейчас скажешь что-то вроде: «Ты, конечно, страшненькая, Грейнджер, но...»

— Хватит! — резко перебил её Малфой.

Он остановился.

— Я не настолько мерзок, как ты думаешь!

— Извини, — виновато сказала она.

Драко продолжал стоять на месте. Правая рука его коснулась пальцев Гермионы.

— Ты и вправду боишься, — тихо произнёс Малфой, — у тебя холодные пальцы.

Гермиона ощутила его горячее прикосновение на своих ледяных пальцах, но не одёрнула руку.

— Бояться это нормально. Вот когда ты уже ничего не боишься, это настораживает, — задумчиво проговорила она.

— Раз боишься, зачем сейчас возишься со мной? — усмехнувшись, спросил Драко.

— Я тебя не боюсь, Малфой, — рассмеялась она.

— И всё же, — настаивал он.

— Я тебе уже говорила...

— Нет, я хочу знать настоящую причину. А те глупые отговорки оставь Поттеру и Уизли, — снова перебив, сказал Малфой.

Гермиона вздохнула и оглядела Драко: бледное лицо, бесцветные невидящие глаза, неглубокие порезы на правой руке, взъерошенные волосы.

Ну что она могла ему ответить? Сказать, что ей его жалко? Он же разозлится на неё, и пошлёт в Азкабан к дементорам. А может быть сказать правду? Сказать, что просто она так хочет, сама не знает почему, но хочет помогать ему, хочет находиться с ним.

Нет. Он просто высмеет её.

— Я не могу не помогать людям, запутавшимся в своей жизни, и получившим за неверный выбор суровое наказание, — ответ нашёлся сам собой.

Отчасти это было правдой. За исключением того, что помогает-то она не всем, а лишь ему.

Драко сделал вид, что поверил ей — кивнув головой. Он сдвинулся с места, и Гермиона поспешила за ним.

Всю оставшуюся дорогу до озера они шли молча. Каждый думал о чём-то своём.

Гермиона повела Драко самой безлюдной дорогой, но не менее живописной. Она шла и рассматривала весенний пейзаж, а Драко слушал шелест ветра в кронах деревьев.

Этот ласковый тёплый ветер напомнил ему Нарциссу Малфой, её нежные материнские руки. Только с ним она была нежна и заботлива, только с ней он был настоящим. И Люциус, хоть был строг, но когда они проводили вечера у камина, рассуждая о стратегии игры в квиддич, Драко не хотел идти спать, засиживаясь с отцом часами. Его родители, его родные люди, единственные, кого он по-настоящему любил, их больше нет...

Драко больше никогда не услышит наставления отца, никогда уже не почувствует прикосновение руки матери к его плечу... никогда...

Очень страшное слово.

Внезапно все окружающие звуки затихли на фоне одного очень тихого и мелодичного. Драко прислушался. Это Гермиона напевала себе под нос какую-то мелодию.

Малфой почувствовал, как в нём нарастает обида — он лишился родителей, зрения, а она идёт с ним рядом и беспечно поёт песенки.

Он остановился и освободил свою руку, отходя от Гермионы на несколько шагов.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Прогулка окончена, — холодным голосом сказал Малфой.

— Почему? — растерялась Гермиона.

— Просто я так хочу.

— Да что же это такое? — негодовала она.

— Я сказал, я иду обратно!

— Малфой, ты не сможешь всю жизнь прятаться в своей комнате! В конце концов, тебе придётся выйти и общаться с людьми. Почему ты такой упрямый?

— Я не знаю... — прошептал он.

— Мы ведь уже пришли. Неужели так трудно остаться здесь? — устало проговорила Гермиона.

— Я не понимаю, что ты от меня хочешь, — продолжил шептать Драко, — я никчёмный Пожиратель Смерти. По твоим убеждениям, я не достоин помощи.

Гермионе пришлось подойти ближе к Драко, чтобы хорошо его слышать.

— Всякий человек на этой земле достоин помощи, — так же тихо ответила она ему.

Драко опустил голову и зажмурился, преодолевая желание закричать на неё и броситься прочь.

Гермиона робко коснулась его плеча.

— Послушай, жизнь ведь не такая жестокая, какой ты её себе вообразил.

Он молчал.

— Я знаю, тебе сейчас легче всё и всех ненавидеть, но это пройдёт. Всё проходит, так уж устроен мир, — она говорила тихо, стараясь не раздражать Малфоя.

— Эта тупая, ноющая боль, этот скрежет внутри... Это пройдёт? — Драко сорвался и закричал.

— Уже не будет так больно, — сочувственно произнесла Гермиона.

Драко ощущал себя жалким и беспомощным существом. Слепой, потерянный, измождённый, одинокий, стоит и кричит на единственного человека, который пытается ему искренне помочь.

Он положил свою руку поверх её руки.

— Хотел бы я ничего не чувствовать, — хриплым голосом сказал он.

Какое-то время они стояли молча, слушая скрипку, звучавшую где-то вдали.

— Слышишь это? — нарушив молчание, спросила Гермиона.

— Слышу, — выдохнув, ответил Драко.

— Вчера я тоже слушала здесь скрипку.

Грустная мелодия заполняла сознание, проникала в самое сердце, разливалась как целительный эликсир на больные раны. Ветер доносил сладковатый запах тюльпанов.

«Её любимые цветы», — подумал Драко, вспоминая Нарциссу.

— Я тебя не оставлю, — прошептала Гермиона, чтобы Драко её не услышал.

Нет, всё же она правильно сделала, что решила помочь Малфою.

Да, она бы и не смогла пройти мимо.

Мир звуков.

В моём новом мире существуют только звуки и запахи.

Всё остальное для меня закрыто, задрапировано чёрной непроницаемой тканью.

Я совершенно не ощущаю себя живым, да, я ем, я сплю, но я не живу… Я словно застрял между плохим сном и пробуждением.

Безумно хочется воспарить к небесам, оставляя ненавистную оболочку на этой безнадёжной планете. Чёрной планете.

Я бы отдал всё последнее, что у меня осталось за один лишь шанс, за жалкую попытку увидеть родное лицо мамы.

Что меня держит на этой земле, что заставляет меня вдыхать чистый воздух и жадно вслушиваться в окружающие меня звуки? Ничего, по сути.

Но есть тепло, которое обволакивает меня, которое не позволяет утопиться в депрессивных погружениях вглубь себя.

Я готов ненавидеть всё, всех, кто произносит моё имя, но я не могу ненавидеть её…

Больше не могу.

Она возвращает меня, она что-то пробуждает во мне. Я не знаю…. Возможно, это интерес к жизни?

* * *

Музыка всё звучала вдали, заставляя глаза Гермионы наполняться слезами, она готова была расплакаться вместе со скрипкой — так пленила её мелодия. В умелых руках инструмент будто оживал и освобождал заточённую в нём душу.

Даже Драко оценил звуки, отражающиеся от многочисленных деревьев и долетающие до его слуха.

— Это прекрасно, — сказала Гермиона подрагивающим голосом, и слезинка заскользила по её щеке.

— Ты что, плачешь? — удивлённо спросил Драко, заставляя скрипку в своей голове звучать тише.

— Я? Нет, — тихо ответила она, смахивая непрошенную слезу.

— Забавно, — протянул Малфой.

Он присел на траву, Гермиона последовала его примеру.

— Тебе ведь некого оплакивать, зачем ты плачешь?

— Плачут не только от боли, — задумчиво произнесла она.

— А от чего ещё? — с интересом спросил Драко.

— Так освобождаются эмоции, так мы очищаемся изнутри. Становится намного легче, хоть и не всегда.

Малфой поднял брови.

— Вся эта речь, чтобы заставить меня поплакать в твоё вовремя подставленное плечо? — усмехнулся он.

— Нет, Малфой, — Гермиона закатила глаза. — Я лишь отвечаю, почему иногда хочется плакать.

— Глупо, но забавно, — Драко снова усмехнулся.

— Если бы ты знал, как я себя сдерживаю, чтобы не стукнуть тебя! — стиснув зубы, проговорила она.

— Ну, ты ведь сама этого хотела.

— Всё ещё хочу, — ровно проговорила Гермиона.

Её спокойствие гипнотизировало, она начинала злиться, но безупречно держала себя в руках.

— Это ваши Гриффиндорские замашки? Мне завтра ждать Поттера или Уизли?

— Малфой!

Драко рассмеялся.

Странным образом Гермиона отвлекала его от плохих воспоминаний, он словно возвращался в беззаботные школьные годы.

— Неплохая была прогулка, — сказал Драко, вставая с сырой земли. — Но её пора заканчивать.

Скрипка вдали затихла.

Стало очень тихо, так тихо, что Драко слышал только своё дыхание.

Он стоял неподвижно, не понимая, что происходит, уши словно были наполнены водой.

— Малфой? — Гермиона коснулась его руки и легонько потрясла его.

Её голос резко и неприятно резанул по слуху Драко, освобождая от водяного плена.

— Не кричи, Грейнджер! — раздражённо сказал он, морщась от неприятного ощущения и прикрывая руками уши.

— Я не кричала, — удивилась Гермиона. — С тобой точно всё в порядке?

— Не знаю… не уверен, — обеспокоенно сказал Драко. — Что-то не так.

— Думаю, нам нужно в больничное крыло.

— Нет, мне уже лучше. — Малфой жадно хватал ртом воздух, выравнивая сбившееся дыхание.

— И что это было? — осторожно спросила Гермиона.

— У тебя появилось задание, Грейнджер.

Она непонимающе впилась взглядом в Драко, но не успела задать вопрос, как он продолжил:

— Сегодня сходи в библиотеку и прочитай что-нибудь об усилении слуха у слепых, — приказным тоном сказал он.

— Хорошо, схожу, — неуверенно произнесла Гермиона.

— А теперь отведи меня обратно.

___ 

Драко лежал на кровати, стараясь не шевелиться.

Секундная стрелка на часах раздражающе тикала, за стеной его комнаты слышалось перешёптывание, его собственное сердце стучало, словно кто-то ломился в дверь.

Уже несколько часов он мечтал о тишине, но шум не оставлял его в покое. Каждый звук был удвоен, а каждая новая мысль приводила его в ярость; неожиданная способность отнюдь не радовала Драко.

«Это сущее наказание», — подумал он.

В прочей веренице звуков раздался настойчивый стук в дверь, Драко закрыл уши руками, но звук не стал тише.

— Войдите! — недовольно крикнул он.

Сразу после его слов раздался протяжный скрип открывающейся двери, а он раньше не замечал, что дверь скрипит.

Лёгкие, но очень громкие для Драко шаги приближались к нему.

Он сел на кровати.

— Я сделала то, о чём ты меня просил, — почти шёпотом сказала Гермиона, чтобы не беспокоить обострившийся слух Малфоя.

— И? — с нетерпением в голосе произнёс он.

— Есть немного информации, — Гермиона нахмурилась, вспоминая строки из книги. — Когда человеческий мозг теряет главный ориентир — зрение, обостряются другие органы чувств. Но, поскольку мы говорим о волшебниках, то наше тело реагирует намного острее, чем у обычных людей.

— То есть, я теперь буду слышать все, когда-то тихие звуки? — тревожно спросил Драко.

— Я думаю, с этим можно справиться, — ободряюще сказала Гермиона.

— Как?

— Мы это обязательно выясним. — Она сочувственно смотрела на Малфоя.

— У тебя всё так просто, — обречённо выдохнул он.

— Нет, это ты любишь всё усложнять.

Драко хмыкнул и потянулся за тростью, чтобы встать, его рука наткнулась на что-то тёплое; Гермиона вздрогнула, почувствовав на своей руке прикосновение, и быстро отдёрнула её.

Она встала со стула, на котором так удобно расположилась.

— Я тебе сегодня не нужна? — спросила она, слегка подрагивающим голосом.

— Нет, — безразлично ответил Драко.

— Тогда я пойду.

Гермиона оглядела его и повернулась к выходу. Драко услышал, как захлопывается дверь и снова поморщился.

Что ж, теперь ему предстоит научиться жить в гармонии со своим усилившимся слухом. Как это сделать, Драко понятия не имел, но был уверен, что Гермиона и это узнает.

___ 

Гермиона медленно брела по гравийной тропинке; камешки хрустели под ногами, и это очень успокаивало девушку. В руках она держала небольшую книжку, которую дала ей мадам Помфри. Приметив лавочку под цветущим каштаном, она села и принялась листать страницы в поисках нужной информации.

А искала Гермиона параграф о слепоте.

Улавливая тонкий запах цветов и чувствуя прикосновение ветра к обнажённой шее, она погрузилась в чтение.

Спустя некоторое время, она услышала знакомый смех и оторвала взгляд от книги. Прямо перед ней стоял Рон и внимательно изучал её.

— Почему ты смеёшься? — смущённо спросила Гермиона.

— Я стою здесь уже несколько минут, а ты так и не заметила моего присутствия, — продолжал улыбаться Рон.

— Просто зачиталась, — Гермиона неуверенно улыбнулась ему в ответ.

— Надеюсь, сегодня у тебя нет никаких планов? — прищурив глаза, спросил Рон.

— А что? — с интересом произнесла она.

— Я хотел тебе кое-что показать, — весёлым голосом сказал рыжеволосый парень.

— Сегодня я свободна. — Гермиона аккуратно загнула уголок страницы и закрыла

книжку. — Можешь показать мне это прямо сейчас.

Рон обрадовался, взял её за руку и потащил за собой.

Они шли слишком быстро, Гермиона еле поспевала за огромными шагами Рона, но он не обращал на это внимания.

— Рон, почему ты так спешишь?

— Тебе обязательно понравится, — пробормотал он, не сбавляя скорость.

Гермионе оставалось только бежать за ним, так как он не выпускал её руку.

Наконец, они преодолели коридор замка, несколько этажей и теперь стояли у большой деревянной двери.

— Мы пришли! — восторженно сказал Рон.

— А что там, за дверью? — удивилась Гермиона, поведение Рона настораживало её.

Не ответив, он отворил перед ней дверь, пропуская внутрь.

Улыбка не сходила с лица Рона, он вошёл следом, и они оказались в большой уютной комнате.

Свет освещал каждый её уголок, наполняя весенним теплом, Гермиона обвела глазами помещение и вопросительно уставилась на Рона.

— Теперь мы будем жить здесь! — воскликнул он.

Мир запахов.

Гермиона приподняла в удивлении брови и поражённо посмотрела на Рона.

— Мы? — спросила она.

— Конечно! — продолжал улыбаться Рональд. — Я так хотел, чтобы ты была всегда рядом.

— Но, Рон, — возразила Гермиона, — ты со мной об этом не говорил!

— Я думал, тебе понравится, — смущённо сказал Рон.

— Мне нравится, — быстро проговорила она, — но тебе не кажется, что ты торопишь события?

— Я... — он вздохнул и опустил голову. — Я понял, ты не хочешь быть со мной.

— Нет, это не так, — растерянно сказала Гермиона. — Но жить вместе... Рон, это следовало бы сначала обсудить.

— Ты стала отдаляться от меня, — грустно произнёс он.

— Я просто помогаю людям, это не значит, что я забыла о тебе, — оправдывалась она.

— Значит, ты не хочешь, чтобы мы жили здесь?

— Нет, Рон, я этого ещё не хочу.

— Тогда мне нужно вернуть ключи Дамблдору, — пробормотал Рон.

Гермиона вышла из комнаты и остановилась в коридоре. Рон быстро закрыл дверь на ключ и ушёл, оставив Гермиону наедине со своими мыслями.

___

Драко ворочался в кровати, ему мешал заснуть малейший шорох за дверью. Но после долгого мучения он вытащил волшебную палочку и произнёс заклинание — воцарилась долгожданная тишина и Драко уснул.

Всю ночь ему снились невероятно яркие сны: он видел бескрайнее небо и поле, усыпанное цветами, дружелюбные улыбки людей, обращённые к нему, и ещё он почувствовал знакомое тепло на своей руке. Когда Драко проснулся и вновь погрузился в темноту, то пожалел, что не остался во сне навсегда. По шуму, доносившемуся из полураскрытого окна, он понял, что уже утро.

Сегодня звуки не казались ему такими громкими, и Драко снял заклинание, чтобы убедиться в этом, а когда догадки подтвердились, он облегчённо улыбнулся.

В дверь постучали.

«У меня будет хоть час спокойствия?» — взбесился Драко.

Когда он поднялся, то почувствовал запах свежей выпечки и чёрного крепкого кофе. Драко обожал кофе с булочками по утрам. В попытках нащупать руками трость, он свалился с кровати и ударился лодыжкой о ножку массивного кресла, стоявшего рядом с кроватью. Это окончательно вывело его из себя, и он почувствовал непреодолимое желание накричать на того, кто находился за дверью. Он встал с пола, на котором так удобно расположилась его трость, захватив её с собой, и прихрамывая, пошёл открывать будущему калеке.

— Доброе утро, мистер Малфой, сэр! — радостно поприветствовал звонкий голосок.

— А, Добби, это ты.

Злость Драко моментально испарилась, когда он понял, что это Добби.

— Я принёс вам плюшки и кофе, сэр.

— Что ж, проходи, — Драко открыл дверь пошире и эльф-домовик вошёл внутрь.

Добби поставил поднос с завтраком на столик и застыл в ожидании следующих указаний.

— Что нового в Хогвартсе? — спросил Малфой, наслаждаясь ароматом булочек.

— Мистер Дамблдор очень доволен, что министерство магии уделяет так много внимания

замку, — воодушевлённо рассказывал домовик. — Столько людей было выделено для восстановления Хогвартса!

— Да, это здорово, — безучастно отозвался Драко и присел в то самое кресло, о которое ударился.

— Гарри Поттер тоже обещал скоро присоединиться, — продолжил Добби.

— А разве его здесь нет? — удивился Драко.

— Нет, сэр, он сейчас помогает министру.

— А откуда ты всё это знаешь?

— Гарри Поттер — мой друг, сэр! — гордо заявил Добби.

Драко хмыкнул и принялся за завтрак.

Он с аппетитом откусывал воздушное тесто, запивая его кофе и ощущая весь ароматный букет зерен, из которых он был сварен. Кисловатый привкус из недозрелых зёрнышек задерживался на языке и Драко наслаждался напитком, словно дорогим вином, а ваниль, еле ощутимая в тесте его любимых булочек, пробуждала его память о детстве.

Закончив завтракать, Драко отпустил домовика, сказав ему напоследок, что всегда будет рад пообщаться с ним. А Добби поблагодарил бывшего хозяина и покинул комнату, оставляя Драко в плену ароматов.

___

Удивительное действие на Гермиону оказывала горячая пенная ванна, она словно растворялась в нежном запахе орхидей, и неприятное чувство, которое она испытывала после разговора с Роном, лопалось вместе с мыльными пузырями.

Погрузившись в состояние, близкое к трансу, она могла провести в ванной целый день, но в этот раз Гермиона прекратила сеанс исцеления души и покинула мир беспечности, возвращая все прежние мысли на их законное место. Она не могла не думать о том, что очень обидела Рона, но ведь они ещё слишком молоды, чтобы думать о совместном проживании.

«У него очень ранимая душа», — подумала Гермиона.

Она поняла, что нужно немедленно найти Рона и извиниться перед ним, сказать, что он так же ей дорог, и что ничего не изменилось.

Сердце Гермионы сжалось в страхе потерять Рона, и она постаралась отвлечь себя мыслью о том, что сегодня ей предстоит пройти проверку, задуманную мадам Помфри.

Она всё глубже и глубже погружалась в размышления и вспоминала всё познанное в колдовской медицине. Раньше она и представить не могла, что это так увлечёт её, а теперь Гермиона готова была практически жить целительными настойками, магическими мазями, изучать новые травы, привезённые издалека. Видеть, как раны затягиваются на глазах, а переломанные кости срастаются за ночь — было высшей наградой для Гермионы Грейнджер. Она, наконец, обрела себя.

Меряя шагами свою уютную спальню и прокручивая в голове названия лечебных зелий, она подошла к большому зеркалу. Из зазеркального таинственного мира на неё смотрела симпатичная девушка с длинными мокрыми волосами, красными от горячего пара щеками и жизнерадостной улыбкой. Присмотревшись повнимательнее к своему отражению, Гермиона заметила маленький шрам на скуле и вспомнила о войне. В глазах тотчас погас весёлый огонёк, и она погрустнела. В её мысли, словно в распахнутое окно, вторгся Драко Малфой, как ночные бабочки, летящие на свет. Что-то внутри её беззащитного сердца заколотилось кулачками о хрупкую оболочку, и Гермиона почувствовала, как её глаза наполняются слезами.

Уже несколько раз она задавала себе волнующий душу вопрос: "почему Малфой вызывает такую палитру чувств и эмоций?", но ответа пока не получила.

С тех самых пор, как Гермиона увидела Драко убегающим от Пожирателей Смерти из башни астрономии, и когда несколько зелёных искр, разбиваясь о стену, попали в него, осветив серо-голубой оттенок испуганных глаз, она не могла спокойно вспоминать бледное лицо Драко Малфоя. Всё холодело внутри от мысли, что он мог умереть. Гермиона тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли. Она постояла ещё какое-то время перед зеркалом, рассматривая своё отражение, а потом отошла от него и направилась к шкафу.

Она уже стояла одетая в ожидании того часа, когда ей предстоит уйти в больничное крыло.

* * *

— Мисс Грейнджер, добрый день, — поприветствовала мадам Помфри.

— Здравствуйте, — улыбнулась ей Гермиона.

— Вы как всегда пунктуальны, пришли с точностью до минуты.

— Мне не терпится приступить к вашим тестам.

— Что же, не буду вас томить.

Целительница провела Гермиону в кабинет медсестры и усадила за стол, на котором лежало несколько книг и перо с пергаментом.

— Я не привыкла быть строгим экзаменатором, так что буду вам помогать, — сказала мадам Помфри, усаживаясь за стол.

Гермиона улыбнулась женщине, и они приступили к работе.

Поппи Помфри задавала ей разные вопросы о колдовской медицине, показывала пузырьки с зельями и мазями, спрашивала о травах и их свойствах, и напоследок попросила написать сложный рецепт настойки от сердечной боли. Гермиона послушно отвечала и выполняла всё, что от неё требовали.

Спустя несколько часов школьная медсестра довольно произнесла:

— Очень хорошо, мисс Грейнджер, просто замечательно! Думаю, вас ждёт великолепная карьера целительницы.

— Спасибо, мадам Помфри. Я не планировала грандиозную карьеру, я просто хочу помогать людям, — ответила Гермиона, слегка смутившись.

— Да, это у вас получается отлично, я видела, как вы заботитесь о мистере Малфое, — сказала Помфри, похлопывая Гермиону по плечу.

Она побледнела, вспоминая Драко, и отвела взгляд от медсестры.

— О, как быстро летит время! — посмотрев на часы, воскликнула женщина. — Уже время ужина. Я более не стану вас задерживать, молодому организму нужно хорошо питаться.

— До завтра, мадам Помфри, — вставая со стула, попрощалась Гермиона и покинула больничное крыло.

Сегодня она не нашла времени для Драко, но весь день вспоминала его.

«Почему всё, что я делаю, так или иначе приводит меня к Малфою?» — подумала Гермиона.

Вечером небо разрезали яркие молнии, так пугающие Гермиону, и гремел гром, так успокаивающий Драко.

Он сидел на лавочке в беседке, вдыхая запах раскалённого асфальта и приближающегося дождя.

Сегодня был слишком скучный и ничем не наполненный день, Драко даже подумал, что был бы не против, если бы Гермиона навестила его снова.

Очередной раскат грома побеспокоил его мысли и, наконец, зашумел дождь. Казалось, он заглушал все звуки. Драко уловил запах сосновой смолы, доносящийся из гущи запретного леса, и вдохнул полной грудью, наполняя лёгкие свежестью и жизнью. Ещё в воздухе витал аромат берёзового сока, а в клумбе у лавочки копошились насекомые. Он уже сам приноровился к обострившемуся слуху, и не удивился повышенной чувствительности обоняния, так что стало намного легче.

Мир осязаний.

Уже три долгих дня не прекращал лить дождь, и всё это время Драко был один. Беспокоили его только домовые эльфы и мадам Помфри, заходившая к нему убедиться, что всё в порядке.

Сейчас он сидел у открытого нараспашку окна и слушал перешёптывание дождевых капель. Капля за каплей они наполняли душу Драко тоской и одиночеством, словно были отзвуком бурь, что бушевали у него внутри. А ведь раньше он всегда был окружён людьми, которые уважали его, которые хотели завоевать его расположение. А что теперь? Как только Драко потерял всё, что имел, они забыли его имя. Даже не было возможности вернуться в Малфой-мэнор, потому что семейное имение Малфоев было сожжено адским пламенем и остались только угли.

«Значит, жизнь на чистом пергаменте?» — спросил сам себя Драко.

Ничего больше не осталось, что может быть связано с прошлым кроме людей, и тут он подумал: «А что если стереть себе память и уехать из Лондона, забыть, кто я есть на самом деле, отпустить гранитные плиты, что прижимают к земле, именуемые воспоминаниями? Это могло бы послужить прекрасным шансом для начала новой жизни». Да вот только кому он нужен кроме сбрендившего старика и грязнокровки Грейнджер. Хотя даже она не приходила уже целых три дня.

Драко поднялся на ноги и стал расхаживать по комнате; странные мысли сегодня лезли ему в голову, наверное, это всё из-за непрекращающегося дождя.

Когда он обходил свою комнату уже в пятый раз, дождь внезапно прекратился, и запели птицы.

— Странно, — произнёс он.

___

На балкончике башни астрономии стоял седовласый старик Альбус Дамблдор с поднятой в небо палочкой.

— Адуэрсус Нубибус* — произнёс низкий голос волшебника. Из его палочки вырвалось несколько жёлтых искр.

Небо тотчас прояснилось и выглянуло солнышко, осветив своими лучами весь Хогвартс. Дамблдор улыбнулся и обратился к Снейпу, стоявшему неподалёку:

— Думаю, нам всем не помешает немного тепла, — сказал он.

Снейп кивнул.

— Северус, что вы думаете о новом положении Драко Малфоя? — спросил старик, не сводя глаз с неба.

— Это печально, профессор, не думаю, что он сможет с этим смириться, — ответил Снейп привычно холодным голосом.

— Согласен с вами, мой друг, он слишком сосредоточен на себе. Мир во всей красоте открывается лишь тем, кто умеет заботиться о других. Ведь когда видишь улыбку благодарности на прежде печальном лице, душа твоя радуется, а когда душа переполнена радостью, мир открывает тебе двери счастья.

Снейп молчал.

— Вот, к примеру, мисс Грейнджер, — продолжил Дамблдор, — она пытается доказать младшему Малфою, что жизнь не закончилась. А ведь они всегда ненавидели друг друга.

— Всё намного проще, профессор, мисс Грейнджер пока сама не знает, но в её сердце поселилось нечто большее, чем просто желание помочь пострадавшему, — сказал наконец Снейп.

— О, Северус, откуда у вас подобные сведения? — произнёс Дамблдор, даже не удивившись.

— Такое сразу становится заметным, — сказал Снейп.

Мимо них пролетела стайка радостно щебечущих птиц.

— Мне хорошо известно это чувство, — добавил он с грустью.

— Что ж, может, мы можем помочь мистеру Малфою? — Дамблдор развернулся к Северусу Снейпу и посмотрел на него.

— Если и есть шанс... Профессор, вы же не думаете, что Драко...

— Именно, Северус, именно об этом я и думаю.

___

«Как было бы здорово сейчас прогуляться по садам Малфой-мэнора», — думал Драко, закрывая окно. Слишком сильным показался ему запах полевых цветов, говорящих ему, что жизнь продолжает свой бег, а он остановился посреди пустынного шоссе, становясь помехой для её движения.

Он услышал знакомые шаги за дверью и поспешил открыть ее, прежде чем раздастся стук.

— Я думал, что ты уже не придёшь, — сказал Драко, впуская Гермиону внутрь.

— Я была занята, — ответила она.

— Что у тебя на этот раз? — спросил он равнодушным голосом.

— Я принесла немного зёрнышек, — бодро произнесла Гермиона.

— Зёрна? Грейнджер, я не хомяк!

— Иногда ты на него очень похож, — рассмеялась она. — Но я принесла зёрен не тебе, а птицам.

— Опять ошибка, я не живу в курятнике.

— Малфой, может хватит уже? — хватаясь за живот, сказала она, стараясь унять смех.

— Тогда я требую подробностей, — спокойно сказал Драко.

— Я думала, что тебе надоело сидеть здесь и слушать шум дождя, мы можем прогуляться, — объяснила Гермиона. — Заодно покормим птиц.

— Так бы сразу и сказала, а то я подумал, что у тебя травма какая-то после войны.

— Ты же не против прогулки?

— Нет, мне необходим кислород.

Гермиона подождала, пока Драко наденет мантию, и они направились в парк.

* * *

— Так чем ты была настолько занята, что не прибежала изливать ко мне свою жалость? — растягивая слова, спросил Драко.

Они уже шли по каменной дорожке в парке, что находился недалеко от озера. На улице было свежо и прохладно, птицы кричали громче, чем обычно, капельки стекали с листьев деревьев, под которыми проходили Гермиона и Драко.

— Неужели тебя это и так интересует? — недоверчиво произнесла она.

— Конечно, интересует, — без обычной язвительности ответил Драко. — Неужто ты готовишься к свадьбе с Уизли?

— А ты теперь следишь за моей личной жизнью? — в голосе Гермионы промелькнуло бессилие при упоминании о Роне. Она не видела его уже несколько дней, а он, вероятно, не стремился её найти.

— У тебя просто какой-то талант отвечать вопросом на вопрос, Грейнджер.

— Возможно.

— Впрочем, это, наверное, очень скучно и неинтересно, — произнёс Малфой, притворно зевнув.

— Да, — не стала спорить она.

Драко и Гермиона сделали ещё несколько шагов, прежде чем она приметила лавочку в окружении кустов сирени. Уверенный взмах палочки высушил влажную деревянную поверхность. Гермиона потянула Драко за руку, и они сели.

— Почему здесь пахнет чесноком? — спросил Драко, уловив резкий запах.

— Что? Каким чесноком? — не поняла Гермиона.

— Твои руки пахнут чесноком, — понял он, когда Гермиона зашелестела пакетом с зёрнами, размахивая руками. — Ты резала чеснок сегодня?

— Это было три дня назад, для настойки. Как ты?...

— Я его чувствую очень отчётливо, — перебив её, сказал Драко.

— С того момента я раз двадцать мыла руки, как ты его можешь чувствовать? — удивилась Гермиона.

— Не знаю, просто слышу его запах за запахом лаванды и орхидей.

— Да, у меня лавандовое мыло, — подтвердила она. — Постой, у тебя обострилось обоняние?

— Уже давно.

— Ты, наверное, чувствуешь все запахи? — восторженно спросила Гермиона.

— Да, но не все они одинаково приятны, — проговорил Драко. — Но запах чеснока мне нравится.

Гермиона поднесла свои руки к носу и принюхалась.

— А я ничего не чувствую, — сказала она.

— Знаешь, я абсолютно не понимаю смысла твоей так называемой "помощи", — произнёс Драко, выделив последнее слово.

— А я понимаю и вижу этот смысл, — улыбнувшись, сказала Гермиона.

— Ну, только ты его и видишь!

— Ты просто уже не замечаешь, что тебя окружает всё тот же живой и прекрасный мир.

— Я не могу его замечать, ведь я же ослеп! — раздражённо воскликнул Драко.

— Не обязательно смотреть, для того, чтобы увидеть, — сказала Гермиона тихим голосом.

— Ты вообще понимаешь, что ты сказала?

— Хорошо, сделаем по-другому.

Она взяла его руку в свою и насыпала в неё горстку зёрен — на ладонь сразу приземлились два воробья и стали клевать зёрнышки.

— Понимаешь, это и есть жизнь. Всё вокруг — жизнь, — сказала Гермиона, не отпуская его руку.

— Это всё красиво звучит, конечно, но мы не в сказке, — насмешливым голосом сказал Малфой.

— Для того чтобы ощутить радость жизни не нужно жить в сказке, — рассмеялась она. — Наш мир — это, прежде всего то, как мы его чувствуем.

— Что ты хочешь этим сказать? — смущённо спросил Драко.

— Если я постоянно буду говорить, что меня окружают мрачные, неинтересные люди, и буду бесконечно жаловаться на погоду, в конце концов, мой мир выцветет и превратится в пепелище. Я перестану замечать и ощущать то прекрасное, что существует, — медленно и спокойно объяснила Гермиона.

— Ты предлагаешь мне создать собственный мир? — он поднял одну бровь.

— Именно! — воскликнула она.

— Грейнджер, ты действительно живёшь в сказке!

Она вдохнула побольше воздуха.

— Каждое утро раньше я просыпалась и думала: «Когда-нибудь Волдеморт может добраться до моих друзей, родителей». Я ощущала железную хватку страха, которая сжимала мои лёгкие и мешала вдохнуть полной грудью, сосредотачивая исключительно на этом бессмысленном страхе. Но в один прекрасный момент мне надоело представлять себе те ужасные картины из будущего, которого могло и не быть. Я сказала себе: «Если я перестану бояться и думать об этом, то жить станет легче». Так и произошло. Я отпустила все свои страхи и стала воспринимать мир, в котором мы живём, совершенно по-иному. Я посмотрела на всё другими глазами, меня переполняла уверенность в победе, а жизнь снова наполнилась красками. И ведь мы победили. И ты можешь изменить мир, в котором живёшь, отгородившись от всех, просто поменяйся сам. — Гермиона говорила с ним, как сама с собой, не боясь того, что он её не поймёт.

Драко всё ещё ощущал её руку на своей руке и почувствовал её дрожь.

— Ну, в этом определённо есть смысл, — после долгих раздумий произнёс он.

— Я знаю, — тихо сказала Гермиона.

Она снова насыпала в его ладонь зёрен, и погладила воробья, который клевал их.

Драко на мгновение почувствовал себя полноценным человеком, который просто сидит с другом в парке и кормит птиц, беседуя о жизни.

С другом?

Да, именно на друзей сейчас они были похожи.

Гермиона сидела, держа его за руку, и неотрывно смотрела на чистую воду в озере. Ей было так хорошо сейчас, она даже не вспоминала о том неприятном ощущении, связанным с Роном, что испытывала все три дня. Но Драко внезапно отдёрнул руку и схватился за левое предплечье.

— Что случилось? — спросила Гермиона взволнованным голосом.

Но Драко только хватал губами воздух, как рыба, не издавая ни звука.

— Что с тобой? — она испугалась, видя, как он побледнел.

— Метка... — слабым голосом, наконец, произнёс Драко.

Гермиона быстро отреагировала на его слова и задрала рукав его рубашки.

— Что там? — спросил он, боясь услышать страшный ответ.

Она провела пальцем по отметине, и Драко дёрнулся от новой волны боли, заполняющей его сознание.

— Ничего. Она едва заметна, — ответила Гермиона.

— Тогда почему ощущение такое, будто меня пытают?

Гермиона снова коснулась метки, но Драко не отреагировал. Она точно была уверена, что Волдеморта больше нет, тогда почему символ Пожирателей Смерти потревожил Драко?

— Я не знаю, — тихо сказала она.

— Она уже не первый раз болит после его смерти, — сказал Малфой, почувствовав, как боль отступает.

— Почему ты молчал? — недоумевала Гермиона.

— Я ничего не обязан тебе рассказывать, Грейнджер! — раздражённо воскликнул он.

— Если это касается не только тебя, то обязан!

— Убери от меня свои руки!

Гермиона резко отпрянула назад, не понимая: злиться ей или тревожиться.

Драко вскочил с лавочки.

— Пожалуйста, успокойся, — сказала она ровным тоном, скорее самой себе, но он тоже отреагировал на её просьбу.

— Меня это очень беспокоит, — сказал Драко.

— Мы выясним, почему это происходит, — решительно произнесла Гермиона.

— Как? Ещё ведь не написали книгу о чёрных метках?

— Уверена, Дамблдор может тебе помочь.

Драко хмыкнул и вновь опустился на лавочку.

— Он всего лишь сумасшедший старик, которому давно пора сидеть дома у камина и читать "Ежедневный Пророк", попивая чай с лимонными дольками, — ухмыльнувшись, сказал он.

— Ты должен быть ему благодарен, ведь он оставил тебя здесь, — с упрёком произнесла Гермиона.

Драко промолчал, понимая, что в чём-то она права: если бы не Дамблдор, он бы сейчас доживал последние минуты своей жизни в каком-нибудь овраге, к тому же, он действительно мог кое-что знать об этой проклятой метке.

Гермиона присела рядом с ним и снова взяла его руку в свою.

— Он тебе поможет, — проговорила она, чувствуя, как Драко сжимает её руку.

__________________________________________________

(*Aduersus nubibus — заклинание на латыни придуманное автором, способно разгонять дождевые тучи).

Ревность и горящий камин.

Не теряя ни минуты, Гермиона спешила встретиться с Дамблдором, чтобы рассказать ему о том, что происходит с Драко.

Она уже стояла возле каменной горгульи, как услышала чьи-то перешептывающиеся голоса. Стараясь не обращать на них внимания, Гермиона решительно произнесла пароль:

— Лакричные палочки.

Ничего не произошло, и она повторила пароль, но статуя оставалась неподвижна. Гермиона недовольно покосилась на изваяние и развернулась в сторону голосов.

Пройдя некоторое расстояние, она увидела Рона и Гарри.

— Гарри! — воскликнула она, поспешила навстречу другу и обняла его.

Рон неотрывно следил за ней.

— Я так рад вернуться сюда и снова видеть вас, — сказал довольный Гарри.

— А вы не видели Дамблдора? — поинтересовалась Гермиона.

— Он только что отправился в министерство. Думаю, он вернётся не скоро, — ответил Гарри.

— Я, пожалуй, пойду посмотрю, как работают мракоборцы со скрывающими чарами, — сказал Рон, почувствовав, что он тут лишний.

— Рон, я тебя просто так не отпущу, — уверенно произнесла Гермиона. — То, что я сказала тогда, было разумно, и ты не можешь обижаться на меня. Но это вовсе не означает, что ты мне не нужен. Я по-прежнему хочу быть с тобой.

Рон стоял и внимательно её слушал, а после того как она закончила говорить, он улыбнулся ей.

— Я тоже хочу быть с тобой, — сказал он.

— Я, конечно, не знаю, что тут произошло, но я согласен с Гермионой, не нужно обижаться, — вмешался Гарри.

Друзья вновь обнялись.

___

Драко стоял у камина и думал о том, что с ним происходит; длинные пальцы скользили по неровной каменной поверхности.

Если Волдеморт не может быть жив, в таком случае, что значит эта боль? Метка после его смерти не может просто так активизироваться и Пожиратели Смерти тоже не могут привести её в действие, а, следовательно, с Волдемортом не покончено. Холодный камень больно врезался в ладонь и Драко осознал, что яростно бьёт по нему рукой. Ему необходим был кто-то, кто может его успокоить. Он поднял трость и произнёс:

— Комната Гермионы Грейнджер.

___

Настойчивый стук побеспокоил сознание Гермионы.

«Только не сейчас», — подумала она.

Нехотя вырываясь из тёплых приятных ощущений, она пошла открывать дверь.

— Малфой? — удивилась Гермиона, увидев на пороге взволнованного Драко.

Его рука сильно сжимала дверную ручку, а волосы были растрёпаны.

— Что ты здесь делаешь? — раздался третий голос из комнаты.

Драко напрягся, вспоминая, кому он принадлежит и сжал дверную ручку ещё сильнее, когда узнал голос Рона Уизли.

— Грейнджер, мне нужна твоя помощь, — тихо произнёс он.

— Малфой, какого чёрта ты врываешься к ней без приглашения? — разъярённо спросил Рон.

— Тебя это не касается, Уизли, — прошипел Драко.

— Я занята, — произнесла Гермиона, смущаясь.

— Интересно, чем же? — с отвращением спросил он.

— Тебя это не касается, Малфой! — передразнил его Рон.

— Уизли, может пойдёшь прогуляешься? На улице отличная погода, — скривившись, выдавил из себя Драко.

— И оставить тебя наедине с Гермионой? Ну, уж нет.

— Боишься потерять свою подружку? — насмехался Малфой.

— Потерять? Не смеши меня, Малфой! Я не хочу, чтобы она находилась с мерзким Пожирателем Смерти, — прорычал Рон, приблизившись к нему.

— Так, прекратите сейчас же! — вмешалась Гермиона, вставая между ними. — Вы уже надоели! Вам не по одиннадцать лет!

— Грейнджер, удели мне минуту своего драгоценного времени, — потребовал Драко.

— Нет, Малфой, не сейчас.

Рон победно усмехнулся.

— Рон, пожалуйста, оставь меня одну, — стараясь сохранять спокойствие, попросила Гермиона.

Дверь за Драко и Роном захлопнулась, как только они оказались за пределами комнаты Гермионы.

— Зачем тебе вообще понадобилось прийти? — разочаровано произнёс Рон. — В такой-то момент...

Драко скривился, поняв, что он прервал и, не удостоив его ответом, удалился.

* * *

Что-то протестовало внутри у Драко, не давало ему отвлечься от произошедшего. Он, сам того не желая, побрёл туда, где было слишком много людей и стоя возле Большого зала наполненного суетящимися мракоборцами и волшебниками, даже не испытывал к ним неприязни. Какое-то ощущение обиды прожигало его мозг, такого он не испытывал прежде. Перебивающие друг друга голоса немного отвлекли Драко, но среди водоворота слов он услышал имя Гермионы, которое отозвалось предательским учащением сердцебиения. Он кинулся прочь от людей.

Он шёл так быстро, что даже не совсем понимал, куда ведёт его заколдованная трость, но не сбавлял шаг, подчиняясь выбранному ею маршруту. Лишь бы подальше от тех, кто умеет говорить и произносить имя Гермионы. Если бы он мог видеть, то зайдя к ней в комнату, увидел бы её в объятиях Рона Уизли. Может быть, это не совсем проклятье? Но фантазия Драко восполнила собой зрение и показала ему такое, о чём хотелось тут же позабыть. И он шёл, считая собственные шаги, всё дальше, лишь бы не думать об этом.

«Почему? — спросил себя Драко. — Что со мной происходит?».

Но даже самый гениальный целитель из святого Мунго не смог бы объяснить ему, что не так. Он остановился и попытался отдышаться.

Тишина.

Наконец, такая нужная и умиротворяющая тишина. Ни одной мысли, ни одного звука, а только всепоглощающая тишина. Она подобно едкому запаху нашатырного спирта врезалась ему в мозг, только вместо того, чтобы взбудоражить сознание, она притупила его. Руки обмякли, и трость упала на землю, но никакого звука не последовало.

Тишина.

Холодные сырые объятия приняли Драко, встречая его капельками росы на траве. Он утопал в цветном видении, что обволакивало его подобно тёплому уютному пледу. Он не почувствовал даже, как, словно тупым ножом резануло по коже левой руки.

___

Уже десятый по счёту лист пергамента отправился прямиком в корзину.

— Нет, не так, — бормотала Гермиона, поправляя выбившуюся прядку волос из аккуратного хвоста. Она взяла новый лист и принялась выводить отрывистым почерком буквы на нём. Всё в этом тексте не устраивало девушку, и она яростно обмакнула перо в чернила, чтобы вновь истязать несчастный пергамент. Ещё две неровные строчки, от которых недовольство пробежало по её лицу. Чёрная клякса капнула на пергамент, заставляя Гермиону окончательно покраснеть от гнева.

Скомкав и этот листок, она кинула его на пол, испачкав руки чернилами.

— Вот чёрт! — раздражённо воскликнула Гермиона.

«Неужели так сложно написать письмо? — подумала она, вытирая руки платком. — Соберись, Гермиона! Всего-то нужно написать пару строк о метке».

Ей необходимо было срочно связаться с Дамблдором, чтобы узнать, может он помочь Драко или нет. Этот страх, панический и навязчивый страх новой войны, заставлял дрожать её всем телом. Она выгнала Рона, хотя он отвлекал её от любых непрошенных мыслей, но теперь жалеет об этом. Нет, она не будет писать письмо, она обязательно дождётся Дамблдора и лично его спросит о метке. Тогда что ей делать в четырёх стенах? Они давят на неё. Они будто таят в себе монстров, готовых вырваться из каменных темниц и наброситься на беззащитную Гермиону.

Бежать на улицу!

___

Гермиона, часто и глубоко дыша, оперлась о стену замка и закрыла глаза. Медленно опускался вечер и в траве громко застрекотали сверчки.

Свежий весенний ветерок играл в её волосах и понемногу успокаивал, заставляя расслабиться и наслаждаться вечером. Ещё ведь ничего не ясно, а она уже паникует.

«Всё будет хорошо», — повторяла она себе словно заклинание.

В траве что-то зашевелилось, и Гермиона резко посмотрела под ноги, пытаясь сфокусировать взгляд, но ничего необычного не заметила.

«Змея», — подумала она.

Но "змея" закашляла, от чего Гермиона подпрыгнула. Она вжалась в стену, настолько, насколько это было возможно, и зажмурилась.

«Да что же с тобой происходит, Гермиона Грейнджер? — протестовал внутренний голос. — Почему ты стала всего так бояться?».

Она открыла глаза и огляделась по сторонам, но никого и ничего не было, кроме низких кустов, из-за которых опять раздался приглушённый кашель. Гермиона осторожно обошла куст и увидела Драко, лежащего на холодной земле.

— Малфой? — сорвавшимся голосом произнесла она.

Гермиона попыталась его поднять, но он оказался слишком тяжёлым.

— Малфой, Господи, да что же с тобой творится?

Она потрясла его, и он наконец открыл глаза и прислушался к её дыханию.

— Грейнджер? Что... Где я? — спросил он хриплым голосом.

— Всё нормально, ты ещё живой, и ты лежишь на мокрой траве.

— Где? — переспросил Драко, припоминая падение. — А, ну да, я помню, как упал.

— Сможешь подняться? — заботливо спросила она и протянула ему руку.

Драко ухватился за неё, как за спасительный трос и крепко сжал. Гермиона помогла ему подняться на ноги и отряхнула его мантию от земли.

— Помню, как шёл куда-то... Потом падение... — бормотал Малфой.

— Я отведу тебя в твою комнату, — поддерживая его за локоть, сказала Гермиона.

Он не спорил и не сопротивлялся, а покорно последовал за ней.

* * *

— Как твоя рука? — спросила Гермиона, когда они уже оказались в замке.

— Ещё на месте, — отшутился Драко.

— Если ты не хочешь говорить об этом, то я...

— Не хочу! — перебив, сказал он. — Ты не можешь объяснить, что это было, а поэтому не имеет смысла об этом говорить.

— Хорошо.

Теперь они шли в полном молчании, прислушиваясь к голосам, доносящимся с разных сторон. Поднялись по лестнице, свернули налево и прошли длинный коридор.

— Пришли, — сказала Гермиона, и голос отозвался эхом.

Драко достал ключ и сам отпер дверь (у него уже неплохо это получалось). Комната встретила их резким холодом и Гермиона поёжилась, обнимая себя за плечи.

— Да, здесь холодно, — проговорил Малфой и достал палочку из кармана мантии, чтобы разжечь камин.

— Позволь мне? — мягко спросила Гермиона, перехватив его руку.

— Как хочешь.

Она подошла к камину и кинула в него несколько поленьев, затем достала из кармана черновики своих медицинских записей и бросила их следом.

— Что ты делаешь? — удивился Драко, прислушиваясь к странным звукам.

— Разжигаю камин.

— Руками?

— Да, мне нравится это делать без помощи магии.

Драко лишь усмехнулся, стягивая с себя влажную мантию.

— Магглы... — тихо пробормотал он.

Когда в камине был разведён огонь, Гермиона удобно устроилась возле него и стала греть руки. Драко устроился в кресле и слушал треск поленьев, улавливая еле ощутимый запах орхидей, исходящий от кожи Гермионы.

— Присоединяйся, — неожиданно для себя сказала она.

— К тебе?

— Ну, да.

Не раздумывая, он поднялся и направился к камину, заметив отсутствие своей заколдованной трости.

«Осталась на улице», — с сожалением подумал Драко.

Он сел на пол рядом с Гермионой и почувствовал жар от камина или от того, что находился так близко к ней.

— Такой тихий вечер, — произнесла она. — Только сверчки где-то там переговариваются, и лёгкий ветер убаюкивает всё вокруг.

— И языки горячего пламени жадно облизывают кожу, касаясь рук, — тихо добавил Драко, протянув руки к огню.

— Да, — зевнув, согласилась Гермиона.

«Если сейчас не встану, чтобы уйти, засну прямо здесь», — подумала она, вставая с пола.

— Я пойду, — шёпотом сказала Гермиона.

Драко услышал неуверенность в её голосе и тоже поднялся.

— Тебе далеко идти, а уже поздно, — сказал он.

— И что ты предлагаешь?

— Можешь остаться и поспать в кресле, там удобно.

— Остаться? — недоверчиво переспросила она.

— Остаться, — подтвердил Драко.

«И что я теряю, может послушать его?» — раздумывала Гермиона.

— Ладно, — робко произнесла она и снова села на пол.

Драко почувствовал какое-то умиротворение от того, что она будет здесь всю ночь и опустился на пол рядом с ней.

Вдохновение.

Оковы вдохновения, единственные оковы, от которых не хочется освобождаться. (dihotomiya)

Кресло не было таким удобным, как сказал Драко, но Гермиона всё равно заснула как младенец, закутавшись в собственную мантию.

В камине мирно потрескивали дрова, сжигая остатки прожитого вечера, большие настенные часы отсчитывали секунды, которые оставались до нового дня, а полированные дверцы шифоньера отражали спокойное лицо Драко, затерявшегося в лабиринте собственного сна.

Он бежал по бесконечной дороге, вымощенной человеческими костями, каждый шаг заставлял его морщиться от невыносимой боли, но он не мог остановиться, ведь тогда и его кости останутся здесь навеки. Где-то в гуще зловещего леса он заметил тёмный силуэт человека, глаза которого сверкали красными огнями. Этот человек смеялся, смеялся так громко, что Драко казалось ещё чуть-чуть, и он оглохнет.

Он проснулся.

Снова темнота, опять чёрное полотно перед глазами. А как хочется увидеть бледное сияние луны в ночном небе...

Птицы поют, петух будит лесничего Хагрида протяжным кукареканьем — значит, настало утро. Очередное мучительное утро, когда хочется жить, а приходится существовать, как домашнее животное, которого кормят и выгуливают, а ему остаётся только спать и мурлыкать на руках у хозяйки.

«Я бы не раздумывая продал остатки своей никчёмной души, если бы мне вернули всё, что я потерял», — подумал Драко. Он уже забыл, что рядышком на кресле спала Гермиона.

* * *

Гермиона перевернулась на бок и тут же проснулась, от неудобной позы. Правая рука онемела так, что она её не чувствовала. Она поднялась с кресла и потёрла левой рукой сонные глаза, прогоняя сон. Обернувшись, Гермиона замерла, с удивлением созерцая интересную сцену: Драко сидел возле окна и нежился в лучах весеннего солнышка. Улыбка украшала его лицо, и он был абсолютно беззаботен.

«Красивый у него профиль», — подумала Гермиона, изучая очертание его подбородка, носа, губ. Казалось, он забыл обо всём на свете, кроме щекочущего его бледные щёки солнца.

Она улыбнулась.

У неё вдруг появилось желание перенести увиденное на бумагу, превратить все чувства и эмоции в живую картинку. Она опустилась прямо на пол и достала волшебную палочку.

— Акцио карандаш и бумага, — прошептала она.

Дверцы столика рядом с кроватью Драко тихо открылись, прямиком с пыльных полочек к ней направились пергамент и простой карандаш.

«Что это на меня нашло?» — спросила она себя.

Карандаш порхал в её руках подобно бабочке, впервые увидевшей этот мир. Уверенные и резкие линии, несколько отрывистых и лёгких, почти прозрачных штрихов, снова резкие очертания. Она полностью погрузилась в рисование, стараясь передать максимально точно всю живость его лица. А он оставался почти неподвижен.

Гермиона когда-то пробовала нарисовать портрет человека, но это заканчивалось неудачно: лица получались мертвенными и пугали её. Но теперь на пергаменте она видела красивого парня с невероятно жизнерадостными глазами и лучезарной улыбкой. Когда она закончила рисовать и любовалась на результат, раздался негромкий голос Драко:

— Знаешь, Грейнджер, ты могла бы сказать мне, для начала, доброе утро.

Гермиона резко подняла голову и посмотрела на него.

— Не хотела тебя беспокоить, — смущённо отозвалась она.

— Я же всё равно услышал, как ты шепчешь заклинание.

— Но ты ведь не пожелал мне доброго утра.

— Я думал, ты уйдёшь.

— А я осталась.

— И что ты там записывала?

— Я... рисовала. — Она смутилась ещё больше и прижала пергамент к груди.

— И что ты рисовала? — поинтересовался Драко, отходя от окна.

— Тебя...

«Давай, смейся!» — подумала Гермиона, жалея о том, что сказала ему.

Но Драко лишь пожал плечами и улыбнулся уголками губ.

— И как? — спросил он спокойным голосом.

— Мне нравится, — выдохнула Гермиона, снова взглянув на рисунок.

— Не знал, что ты умеешь рисовать.

— У меня не всегда хорошо получается.

— А почему получилось сейчас?

— Вдохновение, оно не спрашивает когда.

— Вдохновение... — повторил Драко, приблизившись к ней ещё на пару шагов.

— Прекрасное ощущение, — мечтательно произнесла Гермиона.

— Почему?

— Оно даёт ощущение полёта, как будто ты касаешься облаков и забираешь их частичку с собой.

— А я думаю, что это просто оковы, — безразлично сказал Малфой. — Оковы заставляющие делать что-то, что кажется великим, а на самом деле ничего не стоит.

— Может быть, это и правда оковы, — задумчиво произнесла Гермиона. — Но оковы

вдохновения — единственные оковы, от которых не хочется освобождаться.

— Быть заложником собственной музы? — хмыкнул Драко. — Впрочем, люди сходят с ума

по-разному.

Гермиона рассмеялась.

— Знаешь, Малфой, ты такой угрюмый, что так и хочется нарисовать на твоём лице огромную улыбку, — сказала она.

— Это ничего не изменит.

— Хорошо, я оставлю тебя наедине с твоими мрачными мыслями, — продолжала смеяться Гермиона. Она развернулась к двери, чтобы уйти, но услышала голос Драко:

— Когда соберёшься прийти вновь, найди мою трость, она осталась там, где ты меня нашла. Я буду ждать.

— Трость или меня? — игриво спросила Гермиона.

— Грейнджер, не надейся! Трость, конечно.

Гермиона ухмыльнулась, совсем как он, и скрылась за дверью.

— И тебя тоже... — добавил Драко ей вслед.

___

Гермиона шла почти вприпрыжку и улыбалась всем вокруг. Сегодня было прекрасное утро, наполненное внезапным пробуждением вдохновения. Она всё ещё держала в руках нарисованного Драко, который двигался на пергаменте, улыбаясь ей. Жалко, что она не может показать это самому Драко, ведь он получился очень хорошо. Это первая удачная работа Гермионы, и последняя, как она думала. Мысли витали в её сознании, перетекая с одной темы в совершенно противоположную, и вдруг она вспомнила, что сегодня привезут новые лечебные настойки в больничное крыло, а мадам Помфри просила её разобрать товар и пополнить запасы. Она развернулась и пошла в обратном направлении, пряча рисунок в большой карман своей мантии.

Когда она вошла в больничное крыло, её сердце замерло на миг, считая секунды. На одной из больничных кроватей лежал Рон с закрытыми глазами, Гермиона мигом устремилась к нему.

— Рон, что с тобой? — спросила она в испуге, пытаясь трясти его за плечи.

Он открыл глаза и посмотрел на неё с удивлённым видом.

— Гермиона, всё нормально, не волнуйся, — быстро проговорил Рон. — Я просто думал, что здесь мы сможем провести время вдвоём.

— Ты меня очень напугал, — переводя дыхание, сказала Гермиона.

— Глупо получилось, да? Прости, я не думал, что ты так отреагируешь.

— Просто я сейчас сильно встревожена.

— Чем?

Гермиона присела на кровать, на которой так удобно расположился Рон.

— У Малфоя стала болеть чёрная метка. Рон, я очень боюсь, что будет ещё одна война, — с тревогой сказала она.

— Гермиона, пожалуйста, не нужно так бояться, мы же убили... его... — Рон всё ещё не мог произносить имени Волдеморта.

— А вдруг Пожиратели нашли какой-то другой путь, а что если у них новый лидер? — Гермиона нервно мяла простынь.

— Нужно сказать Гарри, — предложил Рон.

— Точно, Гарри! — воскликнула она.

— А я думал, что теперь будут спокойные времена, — разочарованно протянул Рон. — А всё этот Малфой!

— Но он же не виноват, что почувствовал боль в метке.

— Почему ты его защищаешь?

— Помнишь, ты сказал, что я вижу в людях то, чего остальные не замечают? Я увидела, Рон.

Он обречённо вздохнул.

— Мне он не нравится.

— Он просто не знает, что такое дружба, — задумчиво сказала Гермиона.

— Только не говори, что ты хочешь стать его другом.

— Хочу, — уверенно произнесла она.

— Зачем? — Рон хлопал ресницами и с недоумением смотрел на неё.

— Мне его жалко. — Гермиона опустила глаза.

— Вот скажи мне, сколько раз он уже успел тебя обозвать?

— Всего лишь несколько раз.

— Да, с ним явно что-то не так. Хорошо, допустим, он не такой противный, как раньше, но зачем превращать его в друга?

— Потому что у него их нет...

— Гермиона, я никогда не приму его как товарища.

— Всё меняется, Рон.

— Поверь мне, это не изменится.

— Ну, я же не заставляю тебя с ним общаться.

— Это хорошо.

Гермиона посмотрела на Рона, и чуть не рассмеялась — он сложил руки на груди, а на лице у него застыло выражение обиды.

— Мне нужно помочь мадам Помфри, — сказала она, вставая с кровати.

— А я думал, мы сходим на прогулку в сад.

— Я не против, но только после того, как я закончу.

Рон активно закивал головой, но потом нахмурил брови, вспоминая что-то.

— Я заходил к тебе сегодня утром, но тебя не было, что ты делала? — неожиданно спросил он.

Гермиона закусила нижнюю губу, лихорадочно копаясь в своём воображении. Она ведь не может сказать, что провела эту ночь у Малфоя в комнате. И пусть в этом не было ничего предосудительного, но прозвучит это не так, как нужно.

— Мне не спалось. Я ворочалась на кровати, а потом не выдержала и направилась в сад. Было пять часов утра, и я просто бродила по зелёным лужайкам, — быстро проговорила Гермиона, надеясь, что Рона устроит такой ответ.

— Хм, — нахмурился он, — в пять утра, по саду? Гермиона, это не очень безопасно, особенно сейчас. Не делай так больше.

— Хорошо, Рон, обещаю, — облегчённо сказала она.

Из кабинета медсестры вышла мадам Помфри и позвала Гермиону.

«Как я могла ему соврать?» — ругала она себя мысленно, следуя за школьной целительницей.

Но если Рон так легко принял её ложь, значит пусть так и будет. Она обернулась, чтобы посмотреть на него и увидела улыбающегося милого парня, в глазах которого читалась безграничная преданность, почти как у верного пса.

Друг. Он только друг...

Депрессия.

Прошлая ночь была такой спокойной, такой тихой, пока Драко не приснился тот жуткий сон. Два раза он просыпался и вслушивался в мирное сопение Гермионы, размышляя о чём-то своём. Сейчас он снова один и ему безумно тоскливо. Драко начал чувствовать, что им овладевает депрессия, но бороться с ней не было никаких сил. Если бы он мог вызвать "подкрепление", чтобы сражаться с противником, то даже обессиленный вышел бы на поле битвы, но "подкрепление", — то есть Гермиона — ушла, оставив его раненого на съедение этой депрессии.

Он опёрся о холодную стену, доверяя ей своё тепло, и подумал о родителях.

Как они там? Драко сейчас ощущал себя полуживым, он очень хотел оказаться рядом с ними. Мысли лишали его покоя, погружая в бездонный омут печали и скорби.

В памяти пронеслось воспоминание о первом полёте на метле, и Драко горько усмехнулся. Он вспомнил гордую улыбку на лице Люциуса, когда Драко покорял воздух, тренировки на просторном заднем дворе Малфой-мэнора, первую скоростную метлу Нимбус 2001, место ловца в команде Слизерина. Ему вспомнился день, когда Нарцисса узнала, что Драко будет играть в команде; как же она беспокоилась за сына, долго не желая выпускать из своих крепких объятий перед отъездом.

Больно, очень больно...

Почему он не ценил всё это раньше, воспринимая семью как должное? Почему не старался запомнить ласковые глаза матери и тёплую улыбку отца? Теперь их образы ускользали от него словно льдинка. Он всеми способами пытался удержать их в своей голове, представляя их лица, но они получались размытыми.

Драко схватился руками за голову и потёр пальцами виски, будто усмиряя эти мысли.

— Хватит! — скомандовал он себе.

Нельзя сейчас погружаться так глубоко в себя, ведь чем больше об этом думать, тем сильнее будет боль. Но о чём тогда думать?

«Вспомни, что говорила Грейнджер, — пронеслось в голове у Драко. — Она говорила, что можно создать собственный мир. Глупость какая, можно подумать, если я представлю беззаботную жизнь, то буду счастлив».

Он глубоко вдохнул и сосчитал до десяти, как делают магглы. Нет, ему не стало от этого легче, он просто подумал о Гермионе и отвлёкся.

___

— Гермиона, этого просто не может быть! — Гарри отрицательно мотал головой.

Они сидели во внутреннем дворе Хогвартса, где Гермиона рассказывала своему другу о внезапной активности чёрной метки.

— Может быть, Малфой просто перенервничал? — предположил Гарри.

— Нет, это была метка, — уверенно сказала Гермиона.

— Я же сам убил Волдеморта, как он мог вернуться? — Он задал этот вопрос скорее себе, чем ей.

— Как ты думаешь, у Пожирателей достаточно силы, чтобы продолжить его дело?

— Не думаю. Большинство из них просто предали его, а остальные уже на пути в Азкабан. Если и осталась пара Пожирателей, то они скрываются, им некогда думать над хитрыми планами.

— Гарри, ты бы видел его... он... — Гермиона пыталась сдерживаться от слёз, но голос дрожал.

— Кого?

— Малфоя.

— Мне его тоже жаль, он не заслужил всего этого. — Гарри обнял подругу за плечи.

— Он спрятался в своём панцире, отгородившись от людей. Он закрыт для всех, кто мог бы ему помочь, он рассуждает как смертник.

— Закрыт для тебя?

— Да. Я очень хочу ему помочь.

— Почему, Гермиона?

— Я не знаю, я просто чувствую, что должна.

— Не обрекай себя на то, чего даже он не хочет, в конце концов, это он должен просить о помощи.

— Это необходимо и мне, — выдохнула Гермиона. — У меня до сих пор стоит весь этот ужас перед глазами, я всё ещё просыпаюсь по ночам и зову маму, когда мне снится война. А помогая ему я, отвлекаюсь, я погружаюсь в его мир. Тогда кажется, что меня просто не существует, и мои страхи уходят.

Гермиона расплакалась на руках у Гарри, она, наконец, высказалась другу, а он выслушал её. Груз, который она тащила всё это время, упал в пропасть, позволяя облегчённо вздохнуть. Она рыдала, словно оплакивала всех погибших на этой войне, она избавлялась от яда в своей душе с помощью слёз. Гарри прекрасно её понимал, он и сам чувствовал то же самое, только его боль была сильнее.

— Прости, — прошептала Гермиона, освобождаясь из дружеских объятий.

— Всё хорошо, — попытался улыбнуться он.

— Я просто... Навалилось всё...

Она вытерла слёзы руками и встала с лавочки.

— Я поговорю с Дамблдором о метке, — вспомнил Гарри.

— Спасибо, — произнесла Гермиона слабым голосом, расправляя складки на мантии.

— И, Гермиона, я всегда рядом. — Гарри улыбнулся ей, а она улыбнулась в ответ.

* * *

— Где же она? — бормотала Гермиона, осматривая то место, где вчера нашла Драко.

Она искала его трость, которую он так полюбил. Наконец, в зелёной молодой траве что-то заблестело, и Гермиона победно улыбнулась, отряхивая серебряную ручку от земли. Остаётся вернуть её Драко.

Теперь она чувствовала себя намного лучше.

«Как всё-таки помогают слёзы и друзья, — подумала Гермиона. — Друзья должны быть у всех».

Она повертела в руках трость, рассматривая массивную ручку с орнаментом и гравировкой на латыни.

— Dux vester, — прочла она вслух. — Твой проводник. Хм, она заколдована, гениально!

___

Она коротко постучала в дверь, за которой сразу же раздались тяжёлые шаги Драко.

Жалобно скрипнули петли, от чего он поморщился.

— Чёртова дверь! — раздражённо воскликнул Малфой.

— Я принесла тебе твою трость, — сказала Гермиона, проходя в комнату.

Он с силой захлопнул дверь, от чего Гермиона дёрнулась. Она посмотрела на Драко и испугалась: его зрачки быстро двигались, а кожа вокруг глаз была покрасневшей, словно он пытался выдавить свои глазные яблоки.

— Что с тобой? — тихо спросила она, опасаясь, что он на неё набросится и разорвёт.

По нему и без этих красных глаз было видно, что он очень зол и взбешён.

— Что со мной? Серьёзно?

— Малфой, я просто спро...

— Помолчи, Грейнджер, просто помолчи.

Гермиона прислонила трость к стене и придвинула к себе стул, чтобы сесть.

— Поставь стул на место! — резко закричал Драко.

— Что?

— Если будешь перемещать мебель, это плохо кончится, — сказал Драко уже спокойнее. — Напомню — я слепой, а поэтому передвигаюсь на ощупь. Я привык, что стул стоит справа от кровати чуть ближе к выходу, а если ты его переставишь, я налечу на него и покалечусь.

Гермиона послушала его и вернула стул туда, где он стоял.

— Извини, — сказала она. — Я пожалуй пойду, если ты не в настроении.

— Нет, постой, можешь остаться.

— А ты меня не убьёшь?

— Не бойся, мой план был иным, — пошутил Драко.

— Можно я задам вопрос? — Гермиона подошла к нему ближе.

— Задавай, — устало проговорил он.

— У тебя очень красные глаза, что ты с ними сделал?

— Ничего я не делал, они просто чешутся.

— Можно я взгляну?

— Можно.

Она подошла совсем близко и коснулась пальцами его подбородка, приподнимая его голову вверх, к свету.

— Тебе нужно в больничное крыло, — заключила Гермиона. — Мадам Помфри сделает тебе перевязку.

— Что, всё так плохо? — безразлично спросил Драко.

— У тебя кровь в глазах...

— Какая разница, я всё равно ничего не вижу, — пессимистически заявил он.

— Как ты не понимаешь, ты должен бороться за свою жизнь! — воскликнула Гермиона, взяв его лицо в свои ладони.

— Зачем?

— Очень много людей живёт со слепотой, и они находят смысл в своей жизни!

— А ты бы смогла жить в вечной темноте?

— Я бы старалась изо всех сил сделать свою жизнь полноценной.

— А если бы твои родители умерли? — голос Драко дрогнул.

— Так вот в чём дело... — тихо сказала она. — Прости, я не подумала. Мне их очень жаль, правда...

— Всё, хватит. Хватит меня жалеть! — Драко убрал её руки от своего лица.

— Хорошо, но ты сам попросил меня остаться.

— И уже пожалел об этом. Ты говоришь на запретные темы.

— Тогда предлагаю не возвращаться больше к этому разговору.

— Согласен.

Гермиона сделала шаг назад, но Драко остановил её, коснувшись рукой её плеча.

— Может, ты сама мне сделаешь перевязку? — неожиданно попросил он.

— Если мадам Помфри разрешит мне взять настойки, — сомнительно протянула Гермиона.

— Думаю, тебе она разрешит. — Драко, наконец, улыбнулся.

— Я попробую, но ничего не обещаю, — произнесла она и медленно отошла от Драко, направляясь к выходу.

Стоя уже у самой двери, она услышала его негромкий голос:

— Спасибо, что вернула трость, — сказал он.

— Пожалуйста, — улыбнувшись, ответила Гермиона.

Драко успокоился и больше не вспоминал родителей, чтобы не тревожить ещё не зажившие раны. Он вообще не хотел ничего вспоминать, кроме холодных рук Гермионы на своём лице.

Звёзды.

— Малфой, пожалуйста, сиди спокойно и не двигайся, — почти взмолилась Гермиона.

Она уже успела сходить в больничное крыло и подробно описать симптомы, которые появились у Драко, после чего мадам Помфри без сомнений доверила ей глазные капли и специальную протирку.

И теперь Гермиона стояла над Драко с пипеткой, наполненной густой серой жидкостью. Запах этой жижи был резким и почти невыносимым, поэтому Драко зажал пальцами нос, что мешало Гермионе закапать зелье ему в глаза.

— Ты, верно, решила меня отравить этими зловонными испарениями? — сказал Драко, убирая руки от лица.

— Если бы я этого действительно хотела, тебя уже несколько лет оплакивал бы весь магический Лондон, — недовольно проворчала Гермиона.

Она уже минут пятнадцать пыталась закапать эти капли Малфою в глаза, а он вредничал. У неё даже разболелась голова от резкого запаха.

— Малфой, запрокинь голову и дай мне, наконец, сделать это!

— Хорошо, я сдаюсь, только обращайся со мной нежно и бережно. — Он рассмеялся.

— Ну, всё! — разозлилась Гермиона, и легко дернула его за волосы, наклоняя голову назад.

— Ай! — вскрикнул Драко.

Она успешно закапала в каждый глаз по три капли зелья и отпустила мягкие волосы Малфоя.

— Ты садистка, Грейнджер, — сказал он, хватаясь за голову.

— А ты ребёнок! — Гермиона закатила глаза.

— Я тебя засужу, — притворно обидевшись, проговорил Драко.

— Проиграешь, — улыбнувшись, сказала она.

Они замолчали. Драко провёл пальцами по воспалённым глазам, закрыл и открыл их, будто надеялся, что зелье вернёт ему зрение. Естественно ничего не случилось, и он погрустнел.

Гермиона подошла к окну, чтобы открыть его и проветрить помещение от неприятного запаха. Она еле дотягивалась до ручки, которая была очень высоко, поэтому пришлось встать коленями на подоконник, чтобы, наконец, открыть окно.

Свежий воздух проник в комнату, вытесняя отвратительный запах зелья. Гермиона попыталась слезть, и услышала, как что-то деревянное, по звуку напоминающее ветку, упало на подоконник.

— Нет! — закричала она, увидев, как с подоконника соскользнула её волшебная палочка и полетела прямо в густые заросли травы и кустов.

— Что случилось? — спросил Драко.

— Я выронила свою палочку в окно, — обречённо проговорила Гермиона.

— Так спустись и поищи её, — предложил он.

— Конечно, поищу! — опомнилась она.

— Я пойду с тобой, — заявил Драко.

— Зачем?

— Хочу прогуляться.

— Ладно, тогда надевай быстрее мантию, там холодно.

* * *

И вот они уже шли по коридору. Гермиона спешила, а Драко не успевал за ней, он спотыкался и бормотал какие-то ругательства.

— Грейнджер, вообще-то ты не одна, так что, иди помедленнее, — раздражённо сказал он.

— Извини, я просто чувствую себя так, будто мне руки отрезали.

— Хорошо, что не глаза, — пошутил Драко.

— Не смешно, — проворчала Гермиона.

Она продолжала идти, не оборачиваясь к нему, и почти не сбавила шаг. Драко сжимал в руках свою трость, которая, подчиняясь его мыслям, вела его за Гермионой. Путь к выходу сокращался и Драко уже почувствовал лёгкий ветерок, скользнувший по руке.

— Грейнджер, а что у тебя с Уизли? — неожиданно спросил он.

Гермиона резко остановилась, из-за чего Драко тут же врезался в неё.

— Что? — в замешательстве переспросила она, не обратив внимания на столкновение. — Что у меня с Роном? А что?

— Просто интересно.

— Тебе интересно знать о моих отношениях с Роном? — Брови Гермионы невольно поползли вверх.

— Да, — просто ответил Драко.

— Ты сейчас шутишь?

— Нет, я серьёзно.

— Хм… Ну, мы с ним встречаемся, — задумчиво ответила она.

— А ты его любишь?

Гермиона хотела сначала упрекнуть его, сказав, что это его не касается, что он тоже говорит на запретную тему, но потом задумалась.

Рон, такой надёжный, такой родной и преданный, но любимый ли? Она даже на какое-то мгновение забыла о волшебной палочке, лежащей в траве, и принялась убеждать себя, что она испытывает к Рону именно любовь.

— Да, я его люблю… — неуверенно ответила Гермиона.

Это не скрылось от чуткого слуха Драко, уловившего в её голосе нотки сомнения. Он усмехнулся и словил в своей голове одну мысль, словно надоедливую моль, летающую перед лицом: ему нравится, что Гермиона не уверена в том, что она чувствует к Уизли. Драко сразу оценил их отношения и усмехнулся ещё раз.

«Эти двое просто слишком привыкли друг к другу, и поэтому считают, что нашли любовь всей жизни», — подумал он.

— Чему ты ухмыляешься? — прервав его размышления, спросила Гермиона.

— Ты его не любишь, — уверенно заявил Драко.

— Почему ты так думаешь?

— Если бы любила, то сейчас была бы не со мной, а с ним.

— Я нахожу время для всех, и для друзей и для тех, кто нуждается в помощи.

— Вот видишь, ты сама сказала "друзей". Ты его не любишь, это просто глупая привязанность.

— А ты решил стать психологом, Малфой?

— А тебе нравится себя обманывать, Грейнджер?

— Это не твоё дело! — Она легонько топнула ногой и зашагала на улицу.

Драко хмыкнул.

«Почему ей можно лезть в мою жизнь, в мои мысли, а мне нет?» — возмущался он, догоняя её.

Нахмурившаяся Гермиона подходила к зарослям под окном комнаты Драко.

Небо посерело, незаметно подкралась темнота, поэтому разобрать, куда именно упала палочка, было невозможно. Она присела и принялась раздвигать руками траву, надеясь, что долго искать не придётся.

— Что ты делаешь? — спросил Драко, вслушиваясь в её частое дыхание.

— Ищу палочку, что же ещё? — буркнула Гермиона.

— День подходит к концу, — раздумывал он вслух, — а значит, уже потемнело.

— Спасибо, что сказал, я ведь ни за что не догадалась бы!

— Тебе помочь?

— Как ты мне сможешь помочь? — посмотрев на Драко, спросила она.

Он вытащил свою палочку и протянул её вперёд.

— Может быть, вот этим?

Гермиона мысленно упрекнула себя: как она сама не подумала об этом? Она взяла предложенную палочку и произнесла:

— Люмос.

На кончике палочки появилось голубоватое свечение, и Гермиона снова принялась искать, про себя отметив, что его палочка необычайно удобная и пользоваться ей очень приятно.

Пока она недовольно изучала руками землю, Драко снял с себя мантию, постелил её на траве и уселся на неё, прислушиваясь к доносящимся отовсюду звукам.

«Жалко, Акцио не поможет», — разочарованно подумала Гермиона.

Её ладони уже полностью были испачканы землёй и травой, но она не сдавалась, продолжая поиски. Несколько раз она даже нашла грибы, которые выросли после дождя. Ей нравился запах диких грибов, она иногда прогуливалась в парке после дождя, специально, чтобы уловить этот свежий запах, так напоминающий осень. Наконец, руки наткнулись на что-то деревянное, но гладкое.

«Палочка!» — обрадовалась она.

 Через несколько секунд она держала в руках свою волшебную палочку.

— Нашлась? — поинтересовался Драко.

— Да! — отозвалась Гермиона, бережно протирая палочку краешком мантии.

Она оглянулась на Драко и заметила, что он удобно устроился на земле и, закрыв глаза, вдыхает свежий вечерний воздух. Гермиона вычистила заклинанием руки от грязи, спрятала палочку в карман, и подошла к нему.

— Можно присесть? — робко спросила она.

Драко немного подвинулся и жестом указал ей садиться рядом. Она присела на мантию и подняла глаза на небо.

— Первая звезда! — воскликнула Гермиона.

— Ты такая смешная, Грейнджер.

— Жалко, что ты не можешь это видеть, — с грустью произнесла она.

— Так опиши мне её, — предложил Драко.

— Как будто ты ни разу в своей жизни не видел звёзд.

— Я хочу взглянуть на них твоими глазами, — тихо сказал он.

Гермиона немного смутилась, а потом посмотрела на небо, изучая звезду.

— Она похожа на невесту или на большой кремовый торт, присыпанный кокосовой стружкой. От неё просто невозможно оторвать глаза, такая красивая и завораживающая. Если долго смотреть, кажется, что она двигается, словно танцует, — улыбаясь и рассматривая ночное небо, фантазировала Гермиона.

— Красиво, — мечтательно протянул Драко.

— Нет, она похожа на искру, высеченную из самой прекрасной в мире души. Как будто её специально оставили на небе, чтобы согревать наши сердца. Что может сравниться со звёздами?

— Цветы, — предложил Драко.

— Да, только цветы! — согласилась Гермиона. — Жалко, только они быстро умирают… А звёзды остаются жить на небесах вечно, одна сменяет другую, но они всегда там, они всегда светят для нас.

Она провела рукой по траве и заметила одиноко растущий цветок клевера, сорвав его, она поднесла его к носу, наслаждаясь лёгким ароматом.

«Вот и цветок», — подумала Гермиона.

— Почему ты молчишь? — спросил Драко.

— Я нашла цветок.

— Цветок?

— Да, клевер. — Она взяла его руку и положила на его ладонь цветок. — Кусочек жизни.

— Зачем же ты его сорвала?

— Не знаю.

На небе тем временем засияло множество маленьких звёздочек, словно тысячи светлячков, исполняющих брачный танец. Они мерцали и подмигивали, но одна звезда — та самая, первая — светила ярче всех. Королева небесного свода.

Гермиона снова посмотрела на небо и тихо прошептала:

— Я никогда не видела столько звёзд, небо просто усыпано ими! Наверное, кто-то обронил баночку с блёстками где-то там. Настоящее волшебство без палочки и заклинаний.

— Как же я хочу посмотреть на это волшебство, — тоже прошептал Драко.

— Хочешь, я опишу тебе каждую?

— Хочу.

— Ночная невеста медленно кружится в танце, увлекая за собой все звёздочки, что её окружают, несколько совсем маленьких и стеснительных неуверенно поблёскивают, подражая ей. Ещё есть множество ярких бусинок на небесном танцполе, но они так очарованы невестой, что лишь изредка подчиняются мелодии ветра.

— Никто мне так не описывал звёзды, — заворожённо проговорил Драко.

Гермиона улыбнулась.

— Представь, что кто-то сидит на одной из этих звёзд и так же смотрит в ночное небо.

— Ты веришь во внеземную жизнь?

— Не знаю, я просто представила.

— У тебя хорошая фантазия, — произнес Драко, придвигаясь ближе к ней.

Гермиона ощутила на своей руке тепло, тепло его руки и вздрогнула.

Прохладный вечерний ветер окутывал их, но они не чувствовали холода, а даже наоборот.

По телу медленно разливалась горячая кровь.

Гостья.

Забыв обо всём на свете, они сидели на земле, держась за руки, и просто вместе наслаждались жизнью, ловя каждое приятное мгновение. В окнах Хогвартского замка загорался свет, и Гермиона рассматривала неясные человеческие фигуры.

— Я знаю, что ты говорила с Поттером о моей метке, — нарушил тишину Драко.

— Откуда? — спросила Гермиона, продолжая всматриваться в окна башни.

— Просто знаю. Так что же он думает об этом?

— Он не верит, что Волдеморт жив.

— Но ты продолжаешь расследование, да?

— Он обещал поговорить с Дамблдором, а я согласилась.

— Как будто он знает всё, — хмыкнул Драко.

— Он знает многое, а этого достаточно, чтобы ему довериться, — спокойно проговорила Гермиона.

— Хорошо, мне всё равно, только бы узнать, что это значило, — сказал Драко, выпуская её руку.

Слишком уж понравилось ему это прикосновение, и это пугало его.

— Как твои глаза, уже не чешутся? — заботливо спросила Гермиона.

— Нет, мне уже лучше. А что насчёт тебя?

— Насчёт меня?

— Ты так и не спешишь к Уизли.

— Он просто занят.

— Да? И чем же?

— Они с Гарри... помогают мракоборцам, — запнувшись, сказала она.

— Сейчас уже поздно, Грейнджер, они наверняка отдыхают у себя. А ты действительно не хочешь идти к своему любимому, — последнее слово Драко сказал с отвращением.

— Не хочу, — призналась Гермиона.

— И тебе больше нравится сидеть со мной?

Она помолчала, но потом неожиданно заявила:

— Ты был прав, когда говорил, что я его не люблю, наверное, это всего лишь детская привязанность. Он, конечно, мне дорог и я волнуюсь за него, но это не любовь. Я ведь даже не знаю, что такое любовь.

— Грейнджер, нам всего по восемнадцать лет, кто из нас по-настоящему может знать любовь?

— Не знаю, — выдохнула Гермиона. — Но я чувствую себя виноватой, когда он смотрит на меня полными надежды глазами. Он нужен мне, но я не смогу ответить ему взаимностью.

— Тебе он всё равно не подходит, даже если бы ты его любила, — усмехнулся Драко.

— Почему?

— Ну, ты умная, а он глупый.

— Рон не глупый! — возразила Гермиона. — Из сложных опасных ситуаций он легко находит выход.

— Но он не твоего уровня. — Драко поднял левую бровь.

— Это не важно.

— Это важно, Грейнджер. Как бы там не говорили, но совершенно разные люди не смогут быть счастливы вместе.

Гермиона снова молчала; теперь она была готова согласиться с ним. И вдруг ей в голову прокралась неожиданная мысль: «А если бы Малфой был моим парнем, как бы мы сосуществовали вместе? Он ведь умный, не в меру самоуверенный, конечно, но так часто бывает прав. А ещё он хороший собеседник».

Тряхнув головой, отгоняя непонятно откуда пришедшие мысли, она посмотрела на Драко, который в эту минуту наводил беспорядок на своей голове. Она засмотрелась на то, как его длинные пальцы зарываются в светлые пряди, успевшие за это время стать длиннее. Он сжимал волосы в ладони, откидывал их назад. Все эти его жесты были настолько завораживающими, что погрузили Гермиону в транс. Что же с ней происходит?

— Ты снова молчишь, — раздался в её голове спокойный голос Драко.

Погружение внезапно закончилось, и нужно возвращаться в реальность.

— Я просто думаю, — тихо ответила Гермиона.

— Об Уизли?

— Обо всём.

— Невозможно думать обо всём сразу. — Он снова провёл рукой по волосам.

— Ну, иногда так бывает, одна мысль сменяет другую, а на смену второй сразу появляется

третья. А о чём думаешь ты?

— О том, как жить дальше... — Его голос стал хриплым. — Я вроде бы привык бродить в потёмках, моё тело мне помогает, ведёт меня, но вот если осторожно заглянуть в будущее, то это пугает.

— Одному всегда страшно, но когда есть кто-то, готовый разделить с тобой твой мир, поверив в тебя, жизнь переворачивается и хочется быть счастливым.

— И кто же этот "кто-то"?

— Друг, — улыбнувшись, сказала Гермиона.

— У меня нет друзей, — обречённо произнёс Драко.

— Друзья или товарищи всегда будут с нами, как бы мы ни твердили себе, что одиноки. Всегда появится кто-то, кто поймёт тебя, а ты улыбнёшься и подумаешь: "Я не одинок".

— О, это ты на себя намекаешь?

— Возможно.

— Да, ты совсем не навязчивая, Грейнджер, — саркастически заметил Драко.

— Кому-то же надо вести тебя к свету. — Гермиона развела руками.

— Меня сейчас лучше отвести в мою комнату, потому что уже поздно.

— Ты прав, нужно возвращаться.

Они встали, Драко поднял с земли свою мантию, и они пошли в замок, туда, где тепло.

___

Всю ночь Гермиона не могла уснуть, думая о своей жизни, о Роне, о Драко. В конце концов, она покинула свою уютную кровать.

Она стояла в самой высокой полуразрушенной башне Хогвартса и смотрела куда-то очень далеко.

Небо уже наливалось багрянцем и, глядя на эти бордовые облака, Гермиона не могла не вспомнить о войне. Прошло так мало времени с тех пор, а кажется, что это было совершенно в другой жизни. И вроде бы люди выглядят по-прежнему спокойно, внутри у них поселилась боль и обида. Каждый теперь носил маленькое кладбище в глубине своего сознания, надлом на самом краешке души, который уже не склеить и не залечить. Сколько ещё им понадобится лет, чтобы обрести радость бытия, забыв про прежние страхи? Наверное, вся жизнь.

Мысли бились о черепную коробку, словно неистовые волны о твёрдые скалы. Сейчас Гермионе был необходим сон, но где же он ходит, когда его ждёшь?

Она присела на большой камень, который раньше был кусочком стены, и достала из кармана фотографию своих родителей.

— Как же я вас люблю, — прошептала она.

Одно из немногих, что согревало её сердце холодными ночами и придавало смысл жизни — была уверенность, что родители в порядке и ждут её дома. Гермиона мысленно переместилась в гостиную своего дома, где всегда горел камин, а на ворсистом ковре лежала стопка любимых книг. Она помахала им рукой и улыбнулась. Семья. Что может быть важнее в этой жизни? Она уже столько раз хотела бросить всё и вернуться к ним, но каждый раз её что-то удерживало. Мама всегда говорила ей: «Помни, ты человек, а быть человеком — значит никогда не бросать тех, кто нуждается в тебе. Быть человеком иногда трудно, но это единственно верное решение».

Да, она всегда соглашалась с этими словами. Она — человек.

— Я очень-очень скучаю, — снова прошептала она и заплакала.

Возможно, бессонная ночь так подействовала на обессиленный мозг, или же она вспомнила, что она не просто человек, но ещё и ранимая девушка.

Так она просидела очень долго, разглядывая родные лица на потёртой фотокарточке.

Первый несмелый лучик солнца осторожно лизнул её щёку, и Гермиона прищурила глаза, привыкая к свету.

В небе, весело щебеча, летали ласточки, они радовались новому дню. Гермиона спрятала фотографию, встала с холодного камня и теперь разглядывала зелёную траву, усыпанную цветами, будто изысканный ковер, сотканный самой природой, раскинувшиеся на горизонте деревья, голубое чистое небо. Её длинные волосы медленно раскачивались на ветру, щекоча кожу на шее. Она снова услышала скрипку.

«Кто же это играет?» — подумала Гермиона, накручивая прядь волос на палец.

Уже слышались первые голоса волшебников, виделись их силуэты, в воздух поднялись несколько мётел. Гермиона тоже втайне мечтала научиться летать на метле, но как-то не решалась. Иногда, подолгу наблюдая за полётами птиц, она им завидовала.

«Они свободны, — думала Гермиона, — они могут парить в безбрежном небе, не думая, не чувствуя, а лишь ощущая ветер в расправленных крыльях».

Она любила небо. Оно казалось таким недосягаемым, а потому загадочным и даже волшебным. За её спиной послышались приближающиеся шаги, Гермиона обернулась и увидела смутно знакомое лицо девушки. Где-то она её видела, это ученица Хогвартса? Худенькая, темноволосая, одетая в серый костюм. Гермиона прищурила глаза, стараясь вспомнить, кто она, как в голове пронеслась фамилия.

«Гринграсс», — вспомнила она.

Да, кажется, это была сестра однокурсницы Малфоя, которая тоже училась на Слизерине, только на год младше. Это была Астория Гринграсс.

— Привет, — робко сказала Астория.

— Здравствуй, — отозвалась Гермиона. — Ты помогаешь восстановить замок?

— Нет, я приехала к... — она замялась, — к другу.

— Может быть, я его знаю, кто он?

— Драко Малфой.

Гермиона удивлённо посмотрела на неё.

— Малфой, ты приехала к нему?

— Да, я слышала, он ранен, но не смертельно.

— Он не ранен, он ослеп.

Астория побледнела, услышав это, её глаза расширились, а руки, до этого момента находившиеся на уровне груди, бессильно опустились вниз.

— Ч-что? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Он получил травму от какого-то заклинания и ослеп. Мадам Помфри говорит, что ситуация безнадёжна, — пояснила Гермиона, изучая эту хрупкую девушку.

— Я не знала, — поникшим голосом произнесла та.

— А почему ты пришла сюда?

— Просто он любит это место.

Гермионе мгновенно всё стало ясно: Астория, вероятно, влюблена в Драко, а он и не подозревает об этом, но она беспокоилась за него и решила приехать.

«А может быть, это его девушка, и они встречаются? — размышляла она. — Нет, тогда она бы всё знала и не отходила от его кровати, когда он пришёл в себя после войны».

— А ты знаешь, где он сейчас? — спросила Астория.

— Да, его поселили в отдельной комнате, где ему очень удобно, — ответила Гермиона. — Если хочешь, я могу провести тебя.

— Нет, спасибо, — испуганно произнесла Гринграсс.

Гермиона заметила, как зелёные глаза девушки наполняются слезами, или ей показалось. Астория отвернулась от неё, всхлипнула и покинула башню. А Гермиона стояла неподвижно, пытаясь понять, что же это шевелится внутри, отзываясь неприятным ощущением во всём теле.

___

Почему-то это утро для Драко стало причиной хорошего настроения. Он ещё никогда не чувствовал себя настолько легко и спокойно, даже в родном доме в детские годы. Как же ему хотелось сейчас что-нибудь почитать, но это невозможно. Сладко потянувшись, он почувствовал вибрирующее мурчание под боком.

«Кошка? — удивился он. — Откуда в моей комнате кошка?».

Обследовав кровать руками, Драко нащупал мягкую пушистую шёрстку и погладил животное.

— Как же ты здесь оказалась? — спросил он у кошки.

А кошка в ответ жалобно мяукнула.

— Тебя нужно покормить.

Он слез с кровати и открыл шкафчик, доставая шоколадный батончик, который оставил для себя, но теперь нужно разделить лакомство с гостем. Отломав небольшой кусочек, Драко протянул его кошке, которая тут же с охотой стала облизывать шоколад. Оставшуюся часть батончика он съел сам.

Их потревожил стук в дверь.

— Войдите, — крикнул Драко.

Дверь коротко скрипнула, и он услышал уже ставшие родными шаги.

— Доброе утро, — бодро поприветствовала Гермиона. — О, вижу, у тебя гость. Плохой Живоглотик!

— Живоглотик? — не понял Драко.

— Это мой кот, он вчера вечером убежал, гоняясь за мышью. Вот, теперь он познакомился с тобой.

— Ты его голодом моришь, Грейнджер?

— Поверь, он есть больше, чем я. — Гермиона рассмеялась.

— Так ты пришла за своим котом?

— Я не знала, что он у тебя.

— Значит, ты пришла ко мне. — Драко довольно улыбнулся.

— А с каких это пор ты мне рад?

— Не знаю, не задумывался.

— Хорошо, предлагаю позавтракать втроём.

— Втроём? — снова не понял Драко.

— Я, ты и Живоглотик, — объяснила Гермиона.

* * *

Вся эта необычная компания переместилась в комнату Гермионы, куда услужливые эльфы принесли завтрак на четверых. Я сказала, на четверых? Да-да, именно, ведь Живоглот питался, словно домашний слон, если такие бывают.

Драко с аппетитом поедал сырно-грибной суп, Гермиона пила чай с печеньем, а Живоглот жадно вгрызался в кусок мяса.

— Почему ты впустила меня в святая святых, обиталище Гермионы Грейнджер? — спросил Драко, откусывая от хлеба.

— Хорошее настроение, — уклончиво сказала она.

— Да, у меня сегодня тоже хорошее настроение, уж не знаю почему.

— Наконец-то! — Гермиона хлопнула в ладоши. — Я знала, что ты не безнадёжен.

— Разумеется, — согласился Драко.

— Ты знаешь, меня сегодня кое-кто удивил.

— Уизли предложил тебе стать его женой? — с отвращением произнёс он. — Какая мерзость.

— Нет, Малфой, Рон мне этого не предлагал. — Гермиона нахмурилась. — Я сегодня имела удовольствие пообщаться с мисс Асторией Гринграсс.

— Гринграсс? — переспросил Драко, немного удивившись, но не так сильно, как ожидала Гермиона.

— Да, она приехала к тебе, кажется.

— А почему же не зашла?

— О, это мне неизвестно.

— Я не очень хорошо её знаю, она всегда была такой тихой, а вот её сестра... Та ещё заговорщица.

— Что ж, она была бы рада тебя увидеть, — с еле заметной обидой сказала Гермиона.

— Мне всё равно, — равнодушно ответил Драко.

Услышав это, Гермиона невольно улыбнулась. То, что Малфою была безразлична Астория, почему-то обрадовало её, но что-то ей подсказывало, что эта Гринграсс не уедет просто так.

Благословение.

После плотного завтрака Гермиона не хотела отпускать Драко, да и он не спешил уходить. Пока он удобно расположился в кресле вместе с толстым рыжим котом, Гермиона подыскивала что-нибудь, что можно было бы ему прочитать. Изучая корешки многочисленных книг, упорядоченных по алфавиту на большой полочке, она с разочарованием подумала: «Неужели я всё это уже прочла?». Она ещё раз окинула полочку недовольным взглядом и, ткнув пальцем в случайную книгу, сказала:

— Как насчёт "Тайные переходы Хогвартса"?

— Хочется что-нибудь художественное, с приключениями, — капризничал Драко, гладя дремлющего Живоглота.

— Захотелось приключений? — усмехнулась Гермиона.

— Люблю приключения, — протянул он.

— Хм, на тебя не похоже.

— Ты плохо меня знаешь, Грейнджер.

— Да, наверное.

— Но мы ведь это исправим, да? — Драко поднял левую бровь.

— Хотелось бы, — задумчиво произнесла она.

Гермиона снова принялась за поиски, откладывая одну книжку за другой. Все эти книги она знала практически наизусть, ведь перечитывала их столько раз, на сколько хватало свободного времени. Но вряд ли из всех этих великолепных старинных фолиантов в кожаном переплёте что-то могло по-настоящему заинтересовать Драко, поэтому она аккуратно поставила свою любимую историю магии на полочку и оставила эту затею.

— Ничего не нашла? — с разочарованием спросил Драко.

— У меня так много интересных книг, но тебе они не понравятся, — ответила Гермиона, подходя к окну.

— Я бы отправил тебя в Малфой-мэнор за моей самой любимой, но её уже не существует, как и моего дома.

— Кажется, я знаю, что тебе будет интересно. — Её вдруг осенило.

— И что же?

— Ты ведь хотел приключений?

— Да, — неуверенно ответил Драко, не понимая, что именно задумала Гермиона.

— Теперь, когда всё кончено и Волдеморта больше нет, я могла бы рассказать тебе о том, как мы боролись с ним, — вдохновлено произнесла она.

— Ты хочешь рассказать мне историю великого Гарри Поттера, мальчика, который выжил? — с лёгким отвращением проговорил Драко.

— Я хочу рассказать тебе, почему добро всегда побеждает зло.

— Нет никакого добра и зла, — усмехнулся он, — есть только сомнения, страхи, боль, отчаяние, радость, любовь и безразличие.

— Ты хочешь сказать, Пожиратели Смерти — просто запутавшиеся люди, которые сбились с пути? — саркастически сказала Гермиона.

— Нет, Пожиратели просто глупцы, восхваляющие чужую идеологию.

— Да, возможно, ты прав, но Волдеморт был чистым злом во плоти, — настаивала она. — Он не знал, что такое любовь, он убил своих родителей.

— Не знаю, зло он или нет, но я его ненавидел так сильно, что хотел сам убить его.

— Многие хотели.

— Но удалось только Поттеру... — произнес Драко с завистью. — Ладно, рассказывай эту наискучнейшую историю.

Гермиона оживилась и присела на край кровати, взяв в руки мягкую подушку, набитую гусиными перьями.

— Когда ты не смог убить Дамблдора, а Снейп помог тебе скрыться от Пожирателей, Гарри был там и всё слышал, — начала она. — После провала безупречного плана завязалась битва, началась паника, мы с Роном тоже присоединились к Гарри и сражались за Дамблдора. Конечно, потом Пожиратели сбежали, и наступило временное затишье, но ненадолго. Как ты сам знаешь, через несколько недель Волдеморт сам напал на Хогвартс, но к тому моменту Гарри и Дамблдор нашли уязвимую сторону, а точнее стороны, для полного его уничтожения.

— И что же это за "стороны"? — заинтересовался Драко.

— Крестражи, — ответила Гермиона.

— Что такое крестражи?

— Объект, который создаёт волшебник для разделения своей души. Создание одного крестража даёт возможность воскресить себя один раз; создание множества крестражей приближает к истинному бессмертию, — процитировала Гермиона строчку из книги. — А разделение своей души — это убийство человека.

— И что же это были за объекты?

— Чаша Пуффендуя, медальон Слизерина, змея Волдеморта и ещё несколько вещей.

— Они нашли всё это за каких-то несколько недель? — недоверчиво спросил Драко.

— Не забывай, что Дамблдор великий волшебник! — гордо произнесла Гермиона.

— В таком случае любой мог бы убить его, вооружившись необходимыми знаниями.

— Нет, эта роль с самого начала была отведена Гарри, ведь он стал последним незапланированным крестражем Волдеморта.

— И весь мир вращается вокруг этого псевдо-героя, — проворчал Драко.

— За что ты его так ненавидишь? — возмутилась Гермиона.

— Грейнджер, ты слишком много хочешь знать, — отмахнулся он.

— Хорошо, когда-нибудь ты всё поймёшь сам.

Драко лишь отрицательно покачал головой, но спорить не стал. Да, и зачем? Теперь он знал, как они покончили с Волдемортом, но у Драко осталось ещё много вопросов, которые он обязательно задаст Гермионе, а сейчас ему хотелось просто помолчать.

На развалинах бывшего Малфой-мэнора стоял высокий человек, облачённый во всё чёрное; полы его мантии трепетали от сильного ветра, который доносил до его обоняния ещё ощутимый запах едкого дыма. Пепел осел на вычищенных до блеска ботинках, и он был крайне взбешён этим. Своими черными, как тоннели, глазами он скользил по сгоревшим стенам, с явным сожалением разглядывая когда-то роскошное родовое поместье Малфоев.

— Северус, — окликнул его низкий уставший голос, — нам не стоит здесь задерживаться, мы пришли не для того, чтобы оплакивать прошлое.

— Да, профессор, я помню, зачем мы здесь, — отозвался Снейп, поправляя длинные чёрные, как ночь, волосы.

— Так давайте же приступим к этому весьма неприятному и пугающему процессу, — предложил Дамблдор. — Вы знаете, что мне отпущено немного времени, и поэтому я хочу использовать его разумно.

— Вам известно моё мнение об этом способе. Он переходит все возможные границы морали и закона, к тому же я просто не верю, что это хоть как-то способно помочь ему, — в голосе Снейпа промелькнули отвращение и страх.

— Верьте мне, Северус, — успокаивающе произнёс старик.

— Мне ничего не остаётся, кроме слепой веры в чудо. — Снейп обречённо вздохнул.

Дамблдор немного постоял в раздумьях, а после быстрым шагом, которому позавидовали бы молодые здоровые люди, направился в самую глубь сгоревшего дома, туда, где Пожиратели Смерти проводили свои собрания. Снейп покорно проследовал за ним, переступая через обгоревшие портреты Нарциссы и Люциуса.

— Вот то, что нам нужно, — сказал Дамблдор, указывая пальцем вниз.

Снейп выглядел очень печальным и напуганным.

— Почему это должен делать я, профессор? — спросил он.

— Северус, вы же были частым гостем в их доме, вы знали их. — Дамблдор развёл руками.

— Хорошо, я сделаю это, — обречённо произнёс Снейп.

Он достал свою волшебную палочку и тихо прошептал:

— Да анимум. Да номине салюта?рем.*

Тоненькие ниточки дождя спускались с густых серых туч, но где-то вдалеке ещё светило солнце, пробиваясь сквозь ватные преграды. Гремучая ива недовольно отряхивала свои нарядные веточки от капель, видимо, ей хватило влаги до самой осени. А дождь, обещавший пройти мимо, лишь чуть-чуть намочив траву, всё усиливался, превращаясь в буйный ливень, наполняя каждую клеточку живого организма планеты жизнью.

Гермиона стояла у открытого окна и молчала, так же как и Драко. Но молчать становилось всё труднее, и она, наконец, заговорила:

— А я люблю дождь.

— Почему? — спросил Драко, убирая Живоглота со своих колен.

— Люди прячутся, завидев холодные неприветливые струи, и улицы пустеют, а я остаюсь в объятиях дождя. Тогда кажется, что мир принадлежит только мне, и только я могу созерцать всё это волшебство природы.

— Так пошли, прогуляемся под дождём? — предложил Драко.

— Не шути так, а то я ведь могу и согласиться, — усмехнулась Гермиона.

— А я не шучу.

Драко встал с тёплого уютного кресла и опёрся на массивную ручку своей трости.

— Ты хочешь мокнуть под ливнем? — удивилась она.

— Да, хочу. Всегда мечтал сделать что-нибудь безрассудное, — подтвердил он.

— Хорошо, мы пойдём на улицу, но только мокнуть под дождём не будем.

Гермиона подошла к кованой подставке для зонтов, взяла два чёрных зонта и отдала один Драко.

— Как же с тобой скучно, Грейнджер, — протянул он.

— Я не хочу болеть. — Она пожала плечами. — Поскольку антитрансгрессионные барьеры ещё не установлены, мы можем трансгрессировать куда угодно.

— Положусь на твой выбор.

— Тогда это будет поляна, полная полевых цветов! — бодро произнесла Гермиона.

— Согласен.

Гермиона робко коснулась руки Драко, и они трансгрессировали.

Поляна, окружённая редкими берёзками, приветливо встретила своих гостей, подарив им новые запахи цветов, напоённых дождём. Они открыли свои большие чёрные зонты и стояли посреди танцующих капель. Гермиона не отпускала руку Драко, но он поспешил это сделать сам. Он вслушивался в громкий шёпот дождя, а она рассматривала природу, принадлежащую сейчас только ей... только им.

— Никогда раньше не задумывался о том, что дождь тоже умеет говорить, — сказал Драко.

— И о чём он говорит? — поинтересовалась она.

— О том, что ему уже пора уходить. Он шепчет всё тише и скоро совсем смолкнет.

— Я бы так не сказала, думаю, дождь будет лить всю ночь.

— Нет, сейчас ветер разгонит тучи и он уйдёт.

— Жалко, я не успела им насладиться.

— Он вернётся, дожди всегда возвращаются.

Дождь и вправду закончился внезапно, просто ушел, позволяя, наконец, дружелюбному солнцу залить всё вокруг жёлтым светом. Они закрыли зонты и бросили их на мокрую траву.

— Ты был прав, — признала Гермиона.

Она сняла свои тесные балетки и ступила на зелёный влажный ковёр. Как маленький ребёнок, Гермиона пробежала по траве, улыбаясь и подпрыгивая. А разве стоит стыдиться того, что человек (сколько бы ему не было лет) умеет просто радоваться жизни и выходить за тесные рамки определённого поведения? Нет, это настоящий дар.

Драко оставался стоять на месте.

— Ты ко мне не присоединишься? — спросила Гермиона, подбегая к нему.

— Мне не десять лет, Грейнджер.

— Какая разница, ведь такая чудесная погода!

Гермиона потянула его за руки, и он поддался, но в отличие от неё, он не снял обувь. Он не бегал, как она, он просто ходил следом. На поляне не было пеньков или камней, поэтому Драко мог ступать куда угодно, не боясь споткнуться и упасть. Когда Гермиона устала бегать по траве, а Драко ходить за ней, они остановились, и Гермиона неожиданно обняла его.

Почему? Наверное, от избытка чувств.

— Вы очень хорошо справились с этой задачей, Северус. — Дамблдор расхаживал по своему кабинету, пытаясь успокоить взволнованного Снейпа, но это ему пока удавалось не очень хорошо.

— Нельзя было делать это, — уже третий раз повторил Снейп, хватаясь за голову руками.

— Другого способа нет, — твердил ему Дамблдор, — только так можно ему помочь. Вы же не передумали, я надеюсь?

— Я не знаю...

— Я прошу вас, соберитесь, наконец!

Снейпу пришлось взять себя в руки и успокоиться. Он встал и с отвращением посмотрел на стол директора.

— Это неправильно, — сказал он.

— Иногда кровожадные боги требуют жертвы, чтобы пролить дожди после затянувшейся

засухи, — сказал Дамблдор, театрально поднимая руки вверх. — Пусть эта маленькая жертва принесёт счастье потерявшейся во тьме душе.

— А почему вы заботитесь о нём? — Снейп прищурил свои чёрные глаза.

— О, Северус, на этот вопрос я не дам ответа, — ответил старик и улыбнулся.

— Думаете, если бы он узнал, как именно мы хотим ему помочь, он бы согласился на это?

— Ему не обязательно это знать.

— То есть, пусть это будет внезапное чудо?

— Это будет благословение.

Снейп взял со стола свёрток и покинул кабинет Дамблдора, бросив на прощание директору осуждающий взгляд.

_______________________________________* Заклинание на латыни придуманное автором.

Я никогда не видел тебя так близко.

Драко дёрнулся, будто получил небольшой удар током. Это чувство… Что-то незнакомое прежде, что-то совершенно новое и неописуемое простыми земными словами. Сколько раз его обнимала Пэнси Паркинсон с такой нежностью, на какую только была способна, но он никогда не чувствовал ничего подобного. Гермиона даже не думала отстраняться от него, обхватив его шею руками; Драко неподвижно стоял, вслушиваясь в её учащённое дыхание.

«Нет, пора это прекращать», — подумал он.

— Что ты делаешь, Грейнджер?

Гермиона только сейчас поняла, что она сама обнимает Драко, и сильно смутилась. Она совершенно не задумывалась о своих действиях, ей просто нужно было его обнять. Хорошо, что он не мог видеть её покрасневших щёк. Она отстранилась от него.

— Я просто… — пробормотала она. — Извини.

— Не делай так больше, — растерянно произнёс Драко.

Он попытался отойти от неё на несколько шагов, отступая назад, но нога наступила на что-то продолговатое и Драко, потеряв равновесие, упал на мокрую траву. Гермиона не смогла сдержать смех и захохотала так громко и заразительно, что насупленный Драко, потирающий ушибленное плечо, тоже подхватил её смех. Она подошла к нему и подала руку, чтобы он мог встать, но он, как только нащупал предложенную руку, потянул её на землю, и Гермиона упала недалеко от него.

— Теперь уже не так смешно? — спросил Драко.

— Ты всё равно упал смешнее, споткнувшись о зонты.

— Грейнджер, зачем ты меня обняла? — настойчиво потребовал объяснений он.

— Я не знаю, — честно ответила Гермиона.

— Не знаешь? — удивился Драко. — А если я тебя сейчас поцелую и тоже скажу, что не знаю, зачем я это сделал?

Гермионе показалось, что сказанные им слова прозвучали как скрытое желание, а не как издёвка. Она усмехнулась.

— Драко Малфой, ты никогда в жизни не поцелуешь кого-то вроде меня, — с вызовом сказала Гермиона.

У неё появилась мелкая дрожь во всём теле от холода, ног она почти не чувствовала, а пальцы рук пыталась согреть, касаясь ими горячей шеи.

— Верно, — подтвердил Драко, подползая к ней на локтях. — Это совершенно невозможно. Я и ты. Ха!

Он подполз уже достаточно близко, чтобы услышать, как она недовольно вздыхает.

— Холодно, Грейнджер?

— Нет, ни капельки, — дрожащими губами произнесла Гермиона.

— Зачем врёшь, я же слышу, что холодно?

Драко коснулся её замёрзших рук своими горячими пальцами.

«Грейнджер, Грейнджер, зачем же ты прикидываешься неуязвимой?» — ухмыльнувшись, подумал он.

— Ну, может, немножко, — сдалась она.

У Гермионы с самого детства был очень хрупкий и чувствительный организм. Маленький сквозняк — и она уже пьёт чай с мёдом, запивая таблетки от простуды. А валяться здесь, в мокрой траве после холодного дождя, грозило серьёзными последствиями, но теперь она знает пару полезных рецептов зелий.

Драко поднялся с земли, Гермиона тоже последовала его примеру.

— Будем тебя согревать, — бодро произнёс он, сокращая расстояние между ними.

Драко близко подошёл к Гермионе и обнял её очень крепко, она не стала сопротивляться, обнимая его в ответ. По телу разлилось приятное тепло, будто она выпила пинту кипятка, обжигающего, но не до боли, согрелись даже заледеневшие пальцы ног. Она закрыла глаза и наслаждалась этим странным чувством.

— Теперь мы в расчёте? — спустя несколько мгновений поинтересовалась Гермиона, не покидая тёплых объятий.

— Не совсем, — прошептал Драко.

Он немного отстранился и коснулся пальцами её холодных щёк, скользнул к приоткрытому рту и остановился в своих исследованиях.

— Я никогда не видел тебя так близко, — снова прошептал он.

— А разве ты внезапно прозрел? — У Гермионы сбилось дыхание, и она выдохнула горячий воздух ему в лицо.

— Я прозрел, Грейнджер, я увидел. Ты красивая.

Гермиона закусила нижнюю губу и обхватила его лицо руками, всматриваясь в его глаза. Он

по-прежнему не фокусировался на её лице, смотря сквозь неё, так почему же он говорит такие странные вещи?

— Ты можешь видеть? — взволнованно спросила она.

— Я не вижу, так как ты, но я знаю, что ты сейчас нахмурила брови, и смотришь в мои глаза.

— Да. А я думала…

— Что случилось чудо? — перебил её Драко. — Это невозможно даже в Хогвартсе, в обители волшебства.

— Жаль.

— Почему, ты ведь хотела, чтобы я научился жить по-новому и видеть без помощи глаз.

— Хотела, но я всё же надеялась…

— Ты надеешься, что ко мне вернётся зрение? — удивился Драко.

— Да, — тихо произнесла Гермиона и отвела взгляд.

___ 

Профессор Дамблдор сидел в своём любимом кресле с длинной спинкой с важным видом, словно восседал на троне и решал дела государственной важности. Выражение на его лице резко сменилось на беззаботное, и он стал напевать себе под нос гимн Хогвартса, который в прошлом году пела Распределяющая Шляпа.

Послышался стук в дверь.

— Войдите, — произнёс Дамблдор негромким голосом.

Дверь открылась, и в кабинет вошёл задумчивый парень с взъерошенными волосами.

— Гарри, я очень рад тебя видеть. — Дамблдор встал с кресла и сделал несколько шагов навстречу гостю.

— Здравствуйте, профессор, — улыбнулся ему в ответ Гарри. — Я хотел с вами поговорить, это важно.

— Я с удовольствием отвечу на твои вопросы.

— Речь пойдёт о чёрной метке и о Драко Малфое.

Дамблдор махнул рукой в сторону дивана, приглашая его сесть, Гарри кивнул головой и присел, сложив руки на коленях. Сам Дамблдор вернулся в своё любимое кресло.

— Итак? — пытливо посмотрел он на Гарри.

___ 

Трансгрессировав, промокшие романтики вновь оказались в комнате Гермионы. Она тут же разожгла камин, используя при этом свою палочку, а не спички — ей хотелось быстрее согреться, — сняла с себя влажную мантию и повесила её на спинку стула. Драко присел на краешек её кровати, к нему на коленки запрыгнул Живоглот и замурчал.

— Я очень нравлюсь твоему коту, — сказал Драко, положив руку на пушистого любимца Гермионы.

— Живоглотик очень не любит чужих людей, и уж если он тебе доверился, значит, почувствовал в тебе что-то хорошее. — Гермиона вертелась перед зеркалом, закалывая свои непослушные волосы.

— Или снова хочет шоколадку, — улыбнулся Драко.

— Может быть, выпьем чаю? — предложила Гермиона, отходя от зеркала.

— Я предпочёл бы кофе.

— Сейчас принесу. — Гермиона направилась к выходу.

— И захвати булочки, — сказал ей вслед Драко.

Она вышла из комнаты, оставляя его наедине с Живоглотом.

— У тебя очень хорошая хозяйка, — обратился он к коту, — тебе повезло.

Драко ощущал себя в полной безопасности, ему было так уютно в комнате Гермионы.

«Наверное, вид из её окна потрясающий», — подумал он и услышал тяжёлые приближающиеся шаги.

Это не могла быть Гермиона, ведь кухня находится далеко, да и шаги слишком неуклюжие. Дверь тихо открылась, и некто замер на пороге.

— Малфой?

— Только тебя не хватало, — пробормотал Драко.

— Что ты здесь делаешь, где Гермиона?

— Она пошла за кофе, а я у неё в гостях. Тебе что-то не нравится, Поттер?

— Нет, мне всё равно. Я подожду её, — сказал Гарри, садясь на неудобный стул.

— Так с чем ты пожаловал?

— Тебя это… — он осёкся, вспомнив, что это напрямую связано с Драко. — Гермиона просила меня поговорить с Дамблдором о твоей метке.

— И что сказал безумный старик?

Гарри сдержался, чтобы не ответить какой-нибудь колкостью.

— Он поговорил с мадам Помфри, и они пришли к выводу, что у тебя психосоматическая реакция.

— Что это? — недовольно переспросил Драко.

Его ужасно бесило, если он не мог понять, о чём говорит его собеседник.

— Если перевести на доступный тебе язык, то твой нездоровый перегруженный эмоциями мозг, поиздевался над твоим телом.

— Поттер, ты больной?

— Нет, Малфой, это ты больной, а я просто передал тебе то, что сказал Дамблдор. Видимо, ты очень сильно перенервничал и тем самым спровоцировал якобы активность метки.

— Чёрная метка болела не от того, что ОН вернулся? — неверяще спросил Драко.

— Волдеморта больше нет, забудь о нём! — раздражённо воскликнул Гарри.

Драко не мог понять, что он сейчас чувствовал — облегчение или разочарование. Несомненно, он был ошарашен такой новостью о своей метке, он ведь до последнего подозревал, что Тёмный Лорд возродился из небытия. Эти мысли, конечно, пугали его, но это было логичным и простым объяснением, а то, что сказал Гарри, настораживало. Он что, действительно болен? Ещё не хватало, чтобы его собственный организм воевал против себя. А ведь чёрная метка действительно болела тогда, когда он размышлял о войне, боли или обречённости. Эмоции — вот что активировало псевдо-жжение.

— Малфой, ты заснул? — подал голос Гарри, ёрзавший на неудобном стуле.

Драко тряхнул головой, позволяя всем мыслям вылететь и разбиться о стены. Он потом поговорит обо всём этом с Гермионой, а сейчас ему лучше уйти. Живоглотик резко спрыгнул с его колен, почувствовав под собой нервное подёргивание ног, он предпочёл устроиться на мягкой подушке. Драко встал с кровати, сжимая в руках трость, и сделал несколько шагов к двери.

— Эй, Малфой? — окликнул его Гарри. — Если Гермиона впустила тебя к себе, значит, она тебе доверяет, так что можешь остаться.

— Как великодушно, — губы Малфоя скривились в презрительной усмешке, — сам Поттер разрешил мне пребывать в своём обществе!

— Хватит, я не собираюсь отвечать на твои бесцветные попытки разозлить меня, — отрезал Гарри.

Драко хмыкнул и открыл дверь, столкнувшись с Гермионой. Поднос с горячим кофе полетел вниз, расплескав содержимое кружек на руку Драко. Кожу больно обожгло, и он громко втянул воздух сквозь зубы.

— Малфой! — крикнула Гермиона. — Ты что, не слышал, как я иду?

Она потянулась к его руке, забыв про разбитую посуду, откатила рукав его рубашки и осмотрела ожог. Покрасневшая кожа нуждалась в охлаждении. Гермиона остановила взгляд на комоде у двери, на котором лежали деньги, она достала из мешочка галлеон и приложила холодную монету к его руке. Драко облегчённо выдохнул, но опомнившись и вернувшись к прежнему раздражению, одёрнул руку.

— Грейнджер, оставь меня, — брезгливо прошипел он.

Монета скользнула вниз и с тягучим звоном встретилась с металлическим подносом; Драко скрылся за дверью. Только сейчас Гермиона заметила Гарри, сидящего в полном недоумении. Всё это время он молча наблюдал за ними.

— Привет, Гарри, — глупо улыбнулась она.

Он кивнул головой и встал со стула.

— Давай я тебе помогу, — сказал Гарри, вытаскивая свою волшебную палочку. — Репаро.

Осколки, разбросанные на полу, собрались в жёлтый чайный сервиз, только лужица кофе осталась поблёскивать в свете камина.

— Спасибо, — растерянно проговорила Гермиона.

Гарри подошёл к подруге и заботливо положил руку на её плечо.

— Что у вас происходит? — прищурив глаза, спросил он.

— У нас? — не поняла Гермиона.

— У тебя с Малфоем.

— Ничего не происходит, Гарри.

— Ты на него так странно смотришь, словно хочешь обнять.

— Жалость? — пожала плечами она.

— Не уверен, но мне это не нравится.

— Брось, Гарри, он просто заблудившийся непонятый человек, которому тоже нужна поддержка и плечо.

— Да, но не забывай про Рона.

— А причём тут Рон?

— Не сделай ему больно.

— Гарри, ты о чём?

— Со стороны ваше общение с Малфоем выглядит как… влюблённость, — выпалил Гарри.

Гермиона рассмеялась, легонько хлопнув себя по щеке ладошкой.

— Ты думаешь, что я влюбилась в Малфоя?

— Ну, это единственное, что объясняет твоё непоколебимое желание ему помогать не смотря ни на что.

— Я всего лишь хочу, чтобы он справился с жизненными трудностями и понял наконец, что есть вещи намного важнее глупых предрассудков. Он нуждается во мне, вот и всё.

— А разве не так поступают влюблённые? — Гарри недоверчиво покачал головой.

— Почему тебя это так пугает? — запротестовала Гермиона, жестикулируя руками. — А что если бы я действительно влюбилась в Малфоя?

— Меня это не пугает, а скорее удивляет. Я не понимаю, о чём с ним можно разговаривать, он же заносчивый ребёнок.

— Просто ты не пытался с ним поговорить по-настоящему.

— Так ты не влюблена в него?

Гермиона снова собиралась громко рассмеяться и сказать твёрдое: «Нет, конечно», но вместо этого опустилась в кресло, и, глубоко вдохнув, прошептала:

— Я не знаю…

Неизбежные потери.

Неизбежные потери.

Оправдывает ли цель способы, которыми была достигнута? Каждый ответит по-разному, но если бы этот вопрос задали Драко Малфою, он не задумываясь ответил бы, что оправдывает. Но это раньше, сейчас же он изменился. Что, если эти способы теперь для него равносильны смерти или невыносимой боли?

* * *

— Алтарь готов, Северус. Теперь остаётся выждать время.

Дамблдор взял у Снейпа свёрток и развернул его, беря в руки загадочный объект. Как только пальцы его коснулись этого предмета, лицо волшебника засияло здоровьем, некоторые морщины сгладились, а в глазах сверкнула искра, показавшаяся Снейпу зловещей.

— Профессор, вам не стоит прикасаться к нему без обёртки, — насторожился Снейп.

— Вы представляете, какая это сила? — проигнорировав его замечание, спросил Дамблдор. Казалось, старый волшебник обезумел, вот-вот упадёт на колени и станет молиться неведомому божеству.

— Это тёмная магия, — снова постарался вразумить его Снейп.

— Забудьте о цвете, Северус, это просто магия, у неё нет оттенка или запаха. Она прозрачна и измеряется не в ингредиентах и жертвах, которые для неё нужны, а в полученном результате. А мы собираемся сотворить очень хорошее дело.

— У этого способа есть цена.

— Всё на свете имеет свою определённую цену, даже самое чистое добро, — задумчиво отозвался на слова Снейпа Дамблдор.

Его длинные седые волосы потемнели и заблестели, будто шёлк, только скрюченная пострадавшая рука оставалась неизменна. Это насторожило Снейпа.

— А разве ваша рука не должна исцелиться? — высказал свои подозрения он.

— О, нет, Северус, этот способ не способен исцелить никого, кроме Драко Малфоя. Пусть вас не вводит в заблуждение моё временное омоложение, как только я выпущу его из рук, снова превращусь в немощного старика. — Дамблдор улыбнулся.

То, что находилось в его руке, светилось пурпурным светом, отражаясь в белёсых выцветших глазах волшебника.

Дамблдор сжал руку, и капля тёмно-алой крови капнула на пол, разъедая твёрдый камень, будто кислота.

— Сердце любящей матери, отдавшей жизнь за своего ребёнка, — самое сильное оружие на

свете, — задумчиво произнёс старый волшебник. — Это оружие способно защищать и исцелять от любых проклятий, коснувшихся ребёнка, но оно так же способно сотворить нечто ужасное, оказавшись в недобрых руках.

— Прошу вас, профессор, уберите его, — взмолился Снейп. В его глазах промелькнула боль.

Дамблдор не стал более мучить своего собеседника и аккуратно положил пульсирующее сердце в серебряную чашу.

Вновь постаревший и сгорбленный волшебник схватился за сердце и упал на пол.

___ 

Гарри ушёл, а Гермиона осталась наедине со своими размышлениями. Неужели она действительно влюбилась в Малфоя? А как же Рон? Гермиона представила улыбающееся лицо Рона и прислушалась к своим чувствам. Ничего. Ничего, кроме приятных дружеских воспоминаний и пережитых приключений. Если бы она могла выбирать себе брата, им бы стал именно Рон. Парень со светлой душой, смотрящий на мир своими чистыми голубыми глазами, и улыбающийся такой тёплой улыбкой, что хочется бесконечно согреваться этим. Рон ходит с открытой душой, даря окружающим частичку своего света, с ним так приятно просто молчать, смотря на огонь в камине, что они часто делали, оставаясь наедине. А Драко?

Закрытый и холодный, а когда кто-то пытается его понять и поговорить с ним, он выпускает свои колючки, словно запуганный, загнанный в угол ёж. Драко всё носит в себе, не подпуская никого, отгородившись высоким забором язвительности и презрения. Может быть, это его защитная реакция? Он просто защищается от этого враждебного, как ему кажется, мира и пытается сохранить хоть крупицу спокойствия в душе. Он не подпускает к себе людей, а доверяет лишь кому-то одному, убегая с невероятной скоростью от всех, ведь так проще. И он одинок…

А Рон предельно понятный и открытый.

Тогда, возможно, Драко привлекает Гермиону лишь сложностью своего характера — она же всегда любила докапываться до самого ядра и разгадывать непонятное, — и она стремится понять его душу, узнать, как он чувствует этот мир. Но тогда она бы не ощущала такую трепещущую нежность на кончиках пальцев, едва касаясь его кожи. А что, если Драко прав и она действительно живёт в сказке? Нафантазировала себе любовь, которой нет, и никогда не было. Да и что вообще такое любовь? Фантазия, эгоизм, бред, химия, болезнь или реальность? Стоп! Слишком далеко завели её мысли, нужно вернуться к началу.

Нет, определённо ей нравится Драко Малфой, как бы не отговаривал её внутренний голос, уводя всё дальше от главной темы рассуждения. И, нужно заметить, там уже был не один голос, а целая толпа народа.

Гермиона потёрла виски — от всех этих мыслей разболелась голова. Пусть выводы делает сердце, а не разум, разум только может составить сухие отчёты и предъявить грубые факты. Вопросы же, касающиеся чувств, лучше адресовать прямо сердцу, не пользуясь услугами мозга-посредника, ведь оно не может ошибиться и ответит правду.

Прекратив мысленные мучения, Гермиона решила, что ей необходимо поговорить с Роном и рассказать ему о своих истинных чувствах. Даже если Малфой всего лишь прохожий в её жизни, она не станет держать Рона возле себя только потому, что он очень хороший и надёжный парень. У него всё должно быть по-другому, он достоин настоящей любви.

Она покинула свою комнату в полной решимости, которая уже через десять шагов начала быстро испаряться как вода на сковороде.

___ 

Драко сидел на холодном полу в полуразрушенной астрономической башне, облокотившись спиной о стену. Теперь, когда с чёрной меткой всё прояснилось, можно вздохнуть с облегчением. Он держал в руках камешки — обломки прошлой жизни — и вслушивался в изменяющееся направление ветра. Сколько бы он не избегал мыслей о своей жизни, они время от времени напоминали о себе, вот и сейчас Драко думал о том, какой его жизнь будет через пять лет. Как приспособиться к этому изменяющемуся миру слепцу? Не жить же ему в тесной комнатке Хогвартса до конца своих дней. Нужно что-то… Нужен кто-то, кто способен вырвать его из темноты и вести на свет, помогая и открывая новое, неизведанное прежде чувство полноценной жизни, ведь он не знает её толком. Даже когда у Драко было зрение, он также бродил в темноте, лишь на ощупь определяя нечёткие очертания свободы выбора. Он не жил тогда, он был как эхо, как отражения в зеркале, он всегда кого-то копировал и никогда не был собой. Он даже не знал самого себя.

— Я с вами не знаком, сэр, — говорил он собственному отражению и убегал глядеть в чужие зеркала, с чужими силуэтами в них.

Лишь теперь, когда в его жизнь, словно ураганный ветер, ворвалась независимая Гермиона Грейнджер, Драко захотел узнать себя настоящего. Может быть, она и есть этот "кто-то", кто способен вывести его из темноты?

От мыслей его отвлекли чьи-то шаги.

«Гермиона», — подумал Драко и ухмыльнулся. Он назвал её по имени, пусть не вслух, но это удивило его. А ведь и правда, она меняет его.

— Драко? — позвал тонкий дрожащий голосок.

Драко разочарованно выдохнул — это была не Гермиона, её голос он узнал бы и в многочисленной цепочке переплетающихся голосов.

Обладательница тонкого голоса подошла к нему и присела рядом.

— Вот ты знаешь моё имя, а я даже не догадываюсь, кто ты, — сказал Драко, разводя руками.

— Астория Гринграсс, — назвалась девушка. — Я всего лишь хотела узнать, как ты.

— Я в полном порядке, Астория, слепой тоже может жить полноценной жизнью.

Ответ был исчерпывающим, и зацепиться было не за что. Они одновременно выдохнули тяжёлый воздух из лёгких и замолчали. Гринграсс смутилась, но всё же пыталась придумать, о чём его спросить, чтобы оставаться рядом подольше, но в голове вертелись только фразы, вычитанные из какой-то наивной книжки. Она еле сдерживала себя, чтобы не кинуться ему на шею и не покрыть поцелуями его лицо.

Астория Гринграсс всегда была тихой и спокойной девушкой, она никогда не вызывала интереса к своей персоне, оставаясь в тени собственной сестры. Но это ничуть не смущало и не расстраивало её, она не любила выделяться и всегда была неприметной. Возможно, Астория даже боялась внимания и усердно старалась быть как все. Но когда она влюбилась в родовитого красавца, заносчивого и самовлюблённого Драко Малфоя, поняла, что он даже не догадывается о её существовании, ведь всю жизнь она усердно пряталась за серыми масками. А внутри неё рос прекраснейший цветок, так заботливо взращённый и оберегаемый от случайного порыва ветра, но никто не мог увидеть его красоту, не видел и он.

— Ты приехала продолжить учёбу? — возобновил разговор Драко. — Я слышал, что открывается учебный корпус.

— Да, я приехала учиться, — соврала Астория.

— Тогда тебе лучше сходить сейчас за учебниками, а не находиться на таком аварийно-опасном участке.

— Ты хочешь побыть один?

— Иногда полезно побыть одному, — уклончиво произнёс Драко.

Астория расстроилась и загрустила. В этого несносного мальчишку она была влюблена так сильно, что лишь о нем могла думать, а он почти прогоняет её. Обидно и больно, когда любимый человек так близко, но так далёк. Слёзы сами потекли из глаз, и Астория поспешила уйти, чтобы никто не узнал о её слабости. Но Драко мог бы поклясться, что она прошептала ему напоследок: «Я всегда буду любить тебя». Он горько усмехнулся и продолжил вслушиваться в шёпот ветра.

___ 

Гермиона уже минуту стояла возле комнаты Рона, не решаясь постучать и войти. Как она начнёт разговор? Она поморщилась, словно стала противна сама себе — сказать такому дорогому человеку, что ничего не чувствует к нему. А сможет ли? А если не сможет, то как долго она будет притворяться влюблённой?

«Извини, Рон, но я никогда не смогу полюбить тебя, — подбирала Гермиона нужные слова. — Рон, прости, ты мне как брат. Рон, нам нужно расстаться».

Она топнула ногой и поднесла ладонь к лицу, прикрывая глаза. Почему это такие сложные слова? Почему нельзя просто обменяться понимающими взглядами без применения бессмысленных фраз? Покопавшись в своей голове ещё немного, Гермиона негромко произнесла наилучший, как ей показалось, вариант:

— Рон, ты один из самых дорогих и близких мне людей, я отдала бы свою жизнь за тебя, но мы слишком поторопились, посчитав промелькнувшую искру между нами любовью.

Наконец, она подняла руку, сжатую в кулак, чтобы постучать, но услышала знакомый голос за спиной:

— Это правда?

Гермиона обернулась и почувствовала, что коленки подгибаются и стоять она уже не может, но успела ухватиться за ручку двери, что удержало её на ногах. Перед ней стоял Рон и с непередаваемой болью смотрел ей прямо в душу сквозь испуганные глаза.

— Рон, я…

— То, что ты сейчас сказала, это правда? — настойчиво спросил он, перебив её.

Гермиона жалобно застонала, но усилием воли выдавила из себя:

— Правда…

Глаза Рона потемнели, а руки сжались в кулаки. Он точно знал, Гермиона не врёт и был уверен, что Малфой играет во всём этом не последнюю роль.

— Рон, прости меня, — жалобно начала Гермиона, — я не знала, как сказать тебе, но я не собираюсь больше мучить тебя.

— Мучить? Ты для меня никогда не была мучением, Гермиона, — сказал Рон, подходя ближе к ней.

— Была. Я не уделяла тебе достаточно своего времени, постоянно бегала к мадам Помфри, чтобы изучать медицину, всегда уходила к…

— Малфою, — продолжил за неё Рон. — Он имеет к этому отношение?

— Рон, прошу, не заставляй меня…

— Я знаю, что правду говорить очень трудно, но ты уже начала это делать. В конце концов, полуправда отравит не только меня, но и тебя.

Гермиона покачала головой и закусила нижнюю губу.

— Да, Малфой для меня стал чуточку важнее, чем раньше и заставил задуматься о многом, — призналась она, нервно теребя краешек своей мантии.

— И о наших отношениях? — разочарованно спросил Рон, чтобы окончательно убедиться в пагубном влиянии Малфоя на Гермиону.

— Мы много говорили и… Я хочу, чтобы ты знал, это не он убедил меня расстаться с тобой.

— Так ты хочешь расстаться? А ты не думала, что Малфой просто умело манипулирует тобой, играя как с игрушкой. Ему же всегда нравилось чувствовать власть, пусть даже в малом.

Гермиона задумалась на мгновение, но тут же отвергла слова Рона.

— Нет, он не играет, — уверенно сказала она.

— Ты сделала выбор в пользу слепого ничтожества и бывшего Пожирателя Смерти?

— Рон, перестань! Я не сказала, что ухожу к Малфою.

— Нет, Гермиона, ты именно это сказала.

Они замолчали.

Рон поедал её глазами, мысленно пытаясь достучаться до неё и отрезвить от воздействия невидимых пут Драко Малфоя. Гермиона чувствовала, что вот-вот расплачется — глаза уже защипало от подступающих слёз.

Внезапно в коридоре появился улыбающийся Гарри, но стоило ему увидеть своих друзей с такими серьёзными лицами, улыбка мгновенно пропала и затерялась где-то в копилке эмоций. Рон даже не посмотрел на него, хотя заметил присутствие друга периферическим зрением. Он скрылся за дверью в своей комнате, щёлкнув замком.

— Что здесь произошло? — спросил Гарри, снова вынужденный наблюдать неприятную сцену с участием Гермионы.

— Кажется, я только что потеряла друга, — срывающимся голосом произнесла она.

Отрицание.

Гермиона бежала по лестнице, едва сдерживая слёзы. Она заверила Гарри, что с ней всё будет хорошо, и она справится как всегда, но так ли это? Гермиона в тайне всё же надеялась, что Рон остынет и всё вернётся на круги своя: разговоры с друзьями ни о чём, совместные планы и весёлые прогулки. Но Рон имеет право обижаться, ведь она сделала ему больно, даже не спросив, что он чувствует к ней. Ну вот, глаза уже застилает пелена слёз, которые невозможно незаметно сморгнуть. Нет, нельзя, чтобы её кто-нибудь увидел в таком состоянии, нужно найти подходящее место, а уж там реветь на сколько хватит сил. Гермиона как раз шла мимо прохода, который вёл к комнате Драко. Мысленно выругав себя, она завернула в коридор.

Темнота заволакивала её без остатка, обещая успокоение и безопасность; она расплакалась, не боясь быть замеченной, потому что здесь темно и редко ходят люди. Гермиона даже не заметила, как дошла до двери, ведущей в комнату Драко. Она остановилась, вытерла слёзы и беззастенчиво толкнула ручку, даже не постучав для приличия.

Драко в помещении не оказалось, но это её не расстроило, возможно, так даже лучше. Гермиона уселась в кресло и уткнулась лицом в ладони. Воспоминания вспыхивали перед глазами словно молнии: знакомство со странным рыжим мальчиком, опасное приключение, после которого он признал в ней друга, первая ссора, первый поцелуй. Гермиона не могла остановить слёз, не могла успокоиться, а поэтому не услышала, что в комнате она уже не одна.

___ 

Как странно знать, что тебя кто-то любит, но ты не можешь ответить взаимностью. Ты — целая вселенная для этого человека, смысл чьей-то жизни, а для тебя этот он лишь случайный знакомый. И сразу становится жалко эту несчастную душу, которая так горько любит, но правильно ли будет давать ложный шанс и призрачную надежду? Если внутри нет ничего, кроме жалости и сочувствия, возможно ли таким способом сделать влюблённого счастливым, или станет только хуже? Может быть, его стоит отпустить, пусть попытается найти счастье, ведь рано или поздно он поймёт, что такая любовь истощает все жизненные ресурсы. Нужно позволить влюблённому пережить эту боль и превратить чувства в приятное воспоминание. Ибо это не трагедия и не конец вселенной, а просто маленькая потеря любви, которая многому научила.

Драко покидал астрономическую башню, рассуждая о любви и счастье. Он шёл медленно, каждую новую мысль пропуская через душу, в попытке найти ответы на свои многочисленные вопросы. Любовь. Да он и не любил никогда, чтобы делать какие-то выводы и строить теории. Всё, что он знал о любви, было поверхностным и размытым. Спроси его кто-нибудь о важности этого чувства в его жизни, он бы только неоднозначно пожал плечами. Астория любила Драко все эти годы, а он не догадывался об этом, словно тогда ещё был слеп. Нет, всё же слепота заключается не в физической неспособности видеть вещи, а в том, что мы не замечаем что-то, что предстаёт перед нами изо дня в день. Если бы Драко раньше не был так близорук и ограничен, он смотрел бы на этот прекрасный мир по-другому. Почему прозрение приходит слишком поздно?

«Цени, что имеешь, Драко, и не гонись за призраками прошлого. Открывай для себя эту жизнь каждый день. Пусть день этот скучный и однообразный, всегда можно найти

что-то новое, даже в кружке горячего чая, если наслаждаться ароматом чайных листьев и впитывать в себя тепло», — философствовал Драко, шагая по тёмному коридору.

Он уже подошёл к своей комнате, но нащупав пустое пространство вместо закрытой двери, Драко удивился, и, прежде чем войти внутрь, прислушался к звукам. Кто-то плакал, и плакал так отчаянно, что стало невыносимо слушать эти частые всхлипывания. Он даже подумал: не сидит ли там несчастная Астория, оплакивая свои чувства? Но только она не знает, где находится его комната. Драко бесшумно вошёл и замер на пороге, думая, что его уже заметили, но гостья продолжала самозабвенно предаваться рыданиям. Ему очень хотелось узнать, кто же это и он кашлянул.

Гермиона вырвалась из плена слёз, испугавшись внезапного звука. Она подняла заплаканные глаза и увидела Драко.

— Извини, я сейчас уйду, — смущённо проговорила она, вставая с кресла. — Я просто шла мимо.

«Гермиона», — снова мысленно наслаждался её именем Драко.

— Не уходи, — тихо сказал он, делая шаг ей навстречу, — лучше расскажи, почему ты плакала.

— Я сама виновата в этом, вот и плачу из-за совершённой глупости.

— Гермиона Грейнджер сделала какую-то глупость? Не верю.

— Я же не каменное изваяние, чтобы быть идеальной.

— Каменное изваяние не может быть идеальным, оно не живое, рушится с годами. А причину своих слёз можешь скрывать, конечно, если тебе так легче. — Драко сделал ещё два шага к Гермионе.

— Я сказала Рону, что не люблю его, и он обиделся, — снова едва не плакала она.

— И это всё?

— А что ещё нужно? Я, возможно, потеряла его навсегда.

— Ну, когда говоришь такие слова, они не могут быть восприняты иначе. Конечно, он обиделся, но кто сказал, что ты его потеряла?

Гермиона перестала всхлипывать и серьёзно посмотрела на Драко. То, что он говорил, удивляло. Он утешает её? А Драко, тем временем, сделал последние несколько шагов навстречу к ней и оказался очень близко.

— Может быть, ты обрела что-то новое? — прошептал он, склонившись над её лицом.

Дыхание Гермионы участилось, и она сбивчиво выдыхала, от чего пряди волос, спавшие на лоб Драко, раскачивались и били его по глазам.

— Что, например? — спросила она, тоже переходя на шёпот.

— Тебе больше незачем врать ему и притворяться, что любишь, ты теперь вольна делать то, что захочешь сама.

— А чего я хочу?

— Возможно, того же, чего и я?

Любовь. Возможно, пришло время её познать и убедиться в том, каким могуществом она обладает?

Драко чувствовал, — он и сам не мог понять как, — что Гермиона сгорает от нетерпения и ждёт, когда он её поцелует, но он специально не делал этого, дразня её своим жарким шёпотом и растягивая удовольствие. Он наслаждался её сбитым дыханием, слушал, как она касается кончиками пальцев ворота мантии и ждал, он ждал, когда она сама его поцелует. Драко долго не хотел себе признаваться, но он уже давно ждал этого поцелуя. Всё, что было между ними, не может не закончиться поцелуем, как в девичьих романах, и он вот-вот почувствует тепло её губ. Драко оказался прав, и Гермиона сама потянулась к нему. Она сначала осторожно поцеловала его верхнюю губу, словно бы боялась обжечься, едва коснувшись её, а потом, не почувствовав ответа, остановилась и замерла. Драко победно усмехнулся и обнял её, не отпуская от себя, хотя Гермиона даже не пыталась вырваться. Теперь она решила его подразнить и, как только он наклонился к её губам, она закрыла ладонью рот. Драко поцеловал её пальцы.

Это могло бы продолжаться бесконечно, но Драко осторожно убрал её руку и поцеловал в такие трепетные губы. Гермиона ответила на поцелуй и обняла его, сжимая в руке его платиновые волосы.

___ 

В тусклом свете свечей терялись чёткие очертания, и сонная обстановка навевала соответствующие мысли. В больничном крыле находилось три человека, два из которых твёрдо стояли на каменном полу, а третий лежал на кровати и держался здоровой рукой за сердце. Мадам Помфри наполнила кубок желтоватой жидкостью и протянула его Дамблдору.

— Не стоит так экспериментировать со своим здоровьем, профессор, вам уже не пятнадцать

лет, — отчитала его целительница, словно несмышленого ребёнка, который вместо того, чтобы рисовать красками, съел их.

— Всё хорошо, Поппи, этот эксперимент прошёл весьма удачно и больше не повторится, — заверил её Дамблдор, улыбаясь в седую бороду.

Он выпил содержимое кубка даже не поморщившись, хотя вкус, надо признать, был преотвратнейшим. Когда школьная целительница удалилась, что-то недовольно бормоча себе под нос, Дамблдор обратился к Снейпу, стоявшему всё это время возле окна:

— Северус, сколько у нас осталось времени?

Снейп в очередной раз посмотрел на старика с непониманием. Столько лет он служит ему верой и правдой, а Дамблдор лишь использует его как верного слугу, не способного ни возразить, ни отказаться от участия во всём этом безумии. Неужели он действительно такой суетный и не видит бесполезность задуманного? Всё ему не сидится на месте, а ведь в его возрасте что нужно старику? Верно, хороший слушатель, чашка горячего чая и долгие зимние ночи перед камином. Но Снейп всё же с благодарностью относился к Дамблдору за то, что он верил ему до самого конца, а поэтому готов был пойти на самую безрассудную глупость.

— Два дня, — монотонно ответил Снейп, разглядывая пейзаж за окном.

— Замечательно! — воскликнул Дамблдор, и лицо его озарилось искренней радостью ребёнка, которому пообещали купить понравившуюся игрушку.

«Нет, несмотря на его мудрость и жизненные достижения, возраст неумолимо берёт своё», — подумал Снейп, переводя взгляд на беззаботного директора.

Хоть Дамблдор был необычайно доволен таким поворотом событий и радел за возвращение зрения Малфою-младшему, Снейп же опасался, что Драко воспримет этот способ самым наихудшим образом. Извлечение сердца из тела покойной Нарциссы далось ему очень тяжело, и Снейп после этого всю ночь разговаривал во сне с явившейся к нему миссис Малфой. Она поначалу долго смотрела в его чёрные глаза и молчала; лицо её не выражало никаких эмоций. Только когда Снейп положил руку в карман мантии, а потом достал горячее, ещё пульсирующее сердце, она прикрыла глаза и неодобрительно покачала головой:

— Как ты мог? — прошептала она, положив руку на вскрытую грудную клетку.

Снейп попятился назад, уронив сердце на пол, но Нарцисса не собиралась так просто покидать его.

— Это для Драко, — оправдывался Снейп, — ему нужно вернуть зрение.

Но Нарцисса не хотела его слушать, в её глазах читалось разочарование и ненависть.

— Какова же будет его реакция, когда узнает, что именно ты сделал для его исцеления? — всё так же шептала она.

Шёпот этот, казалось, был громче самого отчаянного крика, он затаился в голове Снейпа, он сводил с ума и сбивал с ног. Ещё немного и он умолял бы её о смерти, но пробуждение стало его спасением. Впрочем, спасение это было временным, ведь как только он снова уснул, Нарцисса была первой, кто пришёл к нему во сне.

— Северус, всё в порядке? — послышался спокойный, но всё-таки заботливый голос Дамблдора.

А он и не заметил, как задумался.

— Да, профессор, всё прекрасно, — всё так же монотонно ответил Снейп.

___

О чём думают во время поцелуя? Гермиона, например, думала о том, что поступает неправильно и хотела, очень хотела, прервать поцелуй, но не смогла. Ей было стыдно, как будто рядом стоял Рон и наблюдал за ними. Как можно спокойно целовать Драко Малфоя, человека, с самого детства пытающегося унизить и высмеять её? Впрочем, она не могла полностью отдаться во власть своим чувствам, каждую секунду повторяя себе, что поступает глупо. Драко же не думал совсем, он только впитывал в себя новые ощущения и жар, исходящий от губ Гермионы. Никаких мыслей не было о том, что она грязнокровка и ему не следует даже давать прикасаться к себе. Это казалось настолько естественным, что даже если бы перед ним внезапно возник призрак отца, Драко бы с радостью представил ему свою девушку Грейнджер. Нет, он вовсе не видел её в роли своей девушки или невесты, просто так было бы правильнее её представить.

Когда оба вдоволь насладились поцелуем, Драко выпустил Гермиону из объятий и вытер ладонью губы.

— Зачем ты это делаешь со мной? — сказал он.

Гермиона не могла ответить, так как была крайне смущена самим поцелуем и словами Драко. Пока она стремительно заливалась румянцем, в дверь постучали. Гермиона и Драко не сговариваясь, одновременно обернулись на звук. Она с подозрением косилась на дверь, а он прислушивался. Кто-то тяжело дышал и хрустел костяшками пальцев. Любопытство заставило Драко подойти к двери, а Гермиона, тем временем, решила спастись бегством и трансгрессировала в свою комнату.

Неожиданный визитёр без приглашения вошёл в комнату, едва Драко успел приоткрыть дверь.

— Малфой, мне нужно поговорить с тобой, — сказал гость.

— Просто день сюрпризов какой-то, — пробормотал Драко.

Голос Рона Уизли невозможно было не узнать, вот и Драко сразу понял, что это именно рыжий друг позорно сбежавшей Гермионы. Конечно же, он слышал характерный звук трансгрессии.

— И о чём же ты хочешь поговорить со мной?

— О Гермионе.

Драко усмехнулся и негромко хмыкнул.

Рон без приглашения уселся в кресло и стал рассматривать ногти на руке, не решаясь посмотреть на Драко. Когда он услышал о его слепоте, он почти удовлетворился таким дополнением к победе и сказал: "Наконец, Малфой получил то, что действительно заслужил". Теперь же ему было как-то не по себе смотреть на немощного искалеченного Малфоя. Хотя жалости он по-прежнему не испытывал и ему просто было противно, но он пришёл сюда с определённой целью, и поэтому нужно что-то сказать. Только вот что?

— Уизли, ты в гостях, не забывай об этом, — напомнил ему Драко, раздражаясь его присутствием.

— Малфой, ты можешь хотя бы один раз сказать правду? — Рон проигнорировал его слова, переходя к делу.

— Смотря, о чём ты спросишь.

— Что у тебя с Гермионой?

— Что у меня может быть с Грейнджер? — снова усмехнулся он.

Собрав весь свой гнев и спрятав его в самый дальний уголок, Рон спокойно продолжил:

— Не притворяйся, я знаю, что вы проводите слишком много времени вместе и что-то между вами изменилось.

— Возможно.

— Тогда я переспрошу: что у тебя с Гермионой?

— Если ты думаешь, что мы собрались сбежать и тайно обвенчаться, то тебе следует вернуться в свою комнату, взять пергамент и написать любовный роман о двух врагах. Правда, Уизли, ну у тебя и фантазия, — насмехался Драко.

— Это, видимо, твоя фантазия, Малфой, — съязвил Рон.

— Ну, да, скрытое желание, — саркастически добавил Драко.

— Я просто хотел предупредить, что не оставлю Гермиону, и если понадобится, встану у тебя на пути.

— Не утруждай себя, Уизли, Грейнджер для меня лишь временный собеседник.

— Правда? — с надеждой спросил Рон.

— Можешь догнать её и поползать перед ней на коленях, мне всё равно.

— Догнать? Она что, была у тебя и всё рассказала?

— Ну, она же такая доверчивая, — пожал плечами Драко и невольно улыбнулся.

— Тебе она ведь нравится, Малфой, это же ясно и слепому, — ухмыльнулся Рон, посмотрев, наконец, на Драко.

— Тебе пора, Уизли, — голос Драко больше не был насмешливым, в нём теперь звучал металл.

Рон пожал плечами и ушёл, оставив Драко наедине со своими путающимися мыслями.

Время признаваться.

Гермиона уже несколько минут сидела на кровати в ступоре, вспоминая поцелуй. Он был божественным и таким чувственным, что хотелось снова ощутить его. Она коснулась пальцами своих губ и закрыла глаза. Ей было совершенно ясно и уже без сомнений, что она влюбилась, и влюбилась по-настоящему.

— Драко, — прошептала Гермиона.

Его имя так приятно звучит, оно кажется таким родным. Он только её, её Драко Малфой. И совсем неважно, как сложится их дальнейшая судьба, он всегда будет частичкой её самой, потому что он уже живёт в ней.

Почему же она тогда сбежала? Наверное, она просто побоялась собственных чувств, ведь признаваться себе всегда трудно. Да, Драко не мог увидеть её смущения, но он наверняка слышал бешеный стук её сердца и неуверенные шаги.

А что же он? Чувствует ли он хоть что-то отдалённо похожее на любовь? Гермионе совсем не хотелось быть безответно влюблённой в него, как Астория, и она снова заставляла себя решиться на непростой разговор, который поставит все точки там, где они нужны. Никаких многоточий не должно оставаться, ведь это мучает и не даёт спокойно дышать.

Гермиона слезла с кровати и, стараясь не задумываться о том, что собирается сделать, вышла из комнаты, хлопнув дверью. Вся эта ситуация напоминала ей о недавнем разговоре с Роном, который тоже был непростым. Что ж, если история и правда повторяется дважды, то она надеялась, что на этот раз у этой истории будет счастливый конец.

___

Ритуал, способный вернуть Драко зрение, нужно было провести в полнолуние, находясь в полнейшем молчании. Полнолуние должно наступить ровно через два дня.

Снейп накладывал особые защитные чары на алтарь, чтобы случайные всплески магии не наделали непоправимого. Он медленно взмахивал волшебной палочкой и шептал заклинание. Он знал, что этот ритуал ему предстоит совершить в одиночку и очень волновался, ведь раньше ему не приходилось делать ничего подобного. Сердце Нарциссы мерно пульсировало в серебряной чаше, излучая пурпурный свет, но Снейп старался не смотреть на него. Он вновь вспомнил свой недавний сон и руки задрожали; палочка упала на пол. Кто знает, что может случиться во время этого граничащего с безумием эксперимента Дамблдора, который с самого начала не понравился Снейпу. Никто не знает, даже Дамблдор. Но он безустанно твердил, что это непременно вернёт зрение Малфою-младшему. Снейп поднял палочку и завершил начатое, после чего достал из деревянной шкатулки серебряную цепочку с кулоном и положил её рядом с чашей. Кроме сердца и серебра для ритуала требовалась кровь того, кто идёт на подобную жертву. Кровь Альбуса Дамблдора Снейп тоже положил рядом с чашей. Он в последний раз осмотрел алтарь и сверился с лунным календарём, в котором помимо лунных фаз присутствовала информация о наиболее подходящем времени проведения разнообразных ритуалов и обрядов. Теперь оставалось принести Дамблдору специальный отвар из девяти трав, который не позволит старику покинуть этот мир раньше, чем это будет нужно.

___

Зачем он отрицает свои чувства? Зачем даёт Уизли такой шанс? Зачем издевается над Гермионой, которая пытается помочь ему?

После того, как Рон ушёл, Драко не мог поверить в то, что сам наговорил. Ведь Гермиона для него не просто собеседник, она заставляет его вновь дышать.

«Ты трусливый балбес, Драко Малфой! Ты ждешь, когда она придет, и её голос снова разольётся в твоей душе, а сам боишься сделать решающий шаг. Ты же сам хотел поцеловать её, а вместо этого стоял и ждал её действий!» — ругал себя мысленно Драко, мечась по комнате и сталкивая стулья.

Наконец, он остановился у окна и открыл его, подставляя лицо прохладному ветру. Первый раз в своей жизни он хотел открыться кому-то, первый раз он ощущал потребность в ласковых прикосновениях. Он хотел слушать любимый голос, не важно, о чём она будет говорить, лишь бы была рядом. Это без сомнений должна быть Гермиона, ведь он уже не представлял без неё своей жизни. За то короткое время, что она была с ним, он успел привыкнуть к её лёгким шагам, к её весёлому смеху, и к её вечным попыткам заставить его полюбить эту жизнь. А вместо того, чтобы сказать ей это, он пытался уверить себя в бессмысленности этого чувства. Даже Рон понял, что Драко влюблён в неё.

«Пришло время ломать ненужные стены и строить прочные мосты, — подумал Драко. — В конце концов, кому ты нужен такой, кроме неё? Никому».

Решимость и чувство скорых перемен переполняло Драко, и он улыбнулся. Теперь главное не наделать новых ошибок и не наговорить лишних слов. Но прежде чем Драко успел взять в руки трость, чтобы задать ей направление, в дверь постучали.

— Войдите, — хриплым голосом отозвался Драко.

Скрипнули петли, так надоевшие ему своим жалостливым плачем, и послышались лёгкие шаги.

«Она пришла. Она сама пришла», — обрадовался Драко, делая неуверенные шаги навстречу к Гермионе.

— Я ждал тебя, — сказал Драко, улыбаясь. — Нет, не так, я сам хотел прийти к тебе, но ты опередила меня.

— Ты тоже хотел поговорить о том, что случилось? — с волнением в голосе произнесла Гермиона.

— Да. Это было... Я никогда не ощущал ничего подобного.

— Правда?

— Можешь мне верить, я больше не хочу врать и притворяться.

— Тогда я тоже не хочу.

— Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное... — Гермиона и Драко произнесли это одновременно.

Гермиона рассмеялась, волнение больше не мешало ей думать.

— Хорошо, говори первый, — сказала она.

Драко немного помолчал, собираясь с мыслями, и в последний раз обратился к сердцу, чтобы окончательно убедиться, что им движет любовь.

— Я сейчас начну говорить всякие романтические банальности, так что приготовься, — усмехнулся он, приближаясь к Гермионе.

— А я люблю романтические банальности, — улыбнулась она, убрав прядь спавших волос с лица.

— Знаешь, я больше не хочу бродить в бесконечном тумане, в поисках выхода, не замечая, что он рядом. Мне надоело притворяться и отталкивать тебя от себя, я хочу, чтобы ты была рядом, Гермиона, — на одном дыхании проговорил Драко, мысленно молясь, чтобы её не испугали эти слова.

Гермиона вздрогнула, услышав, как он называет её по имени и даже зажмурилась, не до конца осознавая происходящее.

— Прости меня за всё, — продолжал он. — За все те долгие годы унижений, за обидные слова. Я раньше и представить не мог, что кто-то кроме меня способен испытывать боль.

— Ты хочешь, чтобы я была рядом? — переспросила Гермиона, всё ещё не веря услышанному.

— Хочу, — без тени сомнения подтвердил Драко и, оказавшись совсем рядом с ней, взял её за руку. — Ты подарила мне шанс, когда я не ждал ничего, кроме новой боли. И ты была права во всём.

— Жизнь продолжается?

— Пока я ещё способен чувствовать, как бьётся моё сердце, да, жизнь продолжается.

На этот раз Драко не стал ждать первого шага от Гермионы и сам поцеловал её, снова погружаясь в те ощущения, что дарит только её поцелуй. Он целовал её, а она улыбалась, она почти смеялась от счастья. Обнимая его, касаясь пальцами его шеи, она наслаждалась его близостью. Теперь она не хотела убегать, а хотела отвечать на поцелуй, который, казалось, не закончится никогда.

Потом они будут вспоминать этот день с тёплыми улыбками на лицах. Этот день стал началом их отношений, новых воспоминаний, заполняя всю боль, что осталась после войны и потери близких.

С большим трудом вырываясь из плена чувств, Гермиона прервала поцелуй и посмотрела на Драко.

— Ты ни в чём не хочешь мне признаться, Драко? — спросила она, отдышавшись.

— Звучит очень красиво, когда ты произносишь моё имя, Гермиона, — сказал он. — Думаешь, пришло время для признаний?

— Думаю, пришло время сказать правду.

— Я знал, что ты так скажешь. — Он улыбнулся и уже шёпотом добавил: — Я люблю тебя, Гермиона. Наверное, всегда любил, просто не догадывался об этом.

Гермиона почувствовала, что не способна произнести и слова, а глаза щиплют слёзы, но преодолев себя, она всё же прошептала ему в ответ:

— Теперь я точно знаю, что такое любовь.

* * *

Счастливые влюблённые прогуливались по берегу озера, держась за руки. Драко оставил уже не нужную ему трость в своей комнате, ведь теперь его глазами была Гермиона.

Два дня они наслаждались той любовью, что подарила им шанс на новую жизнь, не скрывая своих чувств друг от друга. Гермиона уже не боялась, что Рон разозлится на неё, когда узнает о ней с Драко, она уже не боялась ничего. Это были самые счастливые два дня в их жизни, и они были лишь одними из многих, что им предстоит пережить вместе.

Вечерний ветер шумел в кронах деревьев, раскачивая ветки и унося с собой все сомнения и страхи. Они остановились, и Гермиона выпустила руку Драко. Она присела на корточки и зачерпнула в ладони прозрачную воду, рассматривая отражение в ней.

— Сегодня полнолуние, — мечтательно сказала Гермиона, вставая. — Я всегда любила полнолуние. В детстве, когда я ещё не знала о Хогвартсе, я думала, что луна обладает каким-то могуществом, что она способна исполнять наши самые заветные желания. А полная луна завораживала, притягивала и лишала дара речи. Я могла смотреть на неё часами.

— Для волшебников луна тоже является мистическим символом, — согласился с ней Драко, вспоминая, как выглядит это огромное небесное светило.

Гермиона подошла к Драко и обняла его, прошептав на ухо:

— Я всё ещё не могу поверить, что ты со мной.

— Я теперь всегда буду с тобой. Возможно, я стал слишком мягким и во мне уже ничего не осталось от прежнего Драко Малфоя, но мне это нравится.

— Мне тоже. Только я до сих пор ничего не рассказала Рону и Гарри.

— Ты боишься, что они тебя не поймут?

— Нет, я этого не боюсь, потому что это только моя жизнь, и только я решаю, что мне нужно, а что нет.

— Тогда почему твой голос стал таким грустным?

— Я не знаю.

— Ну, если ты не знаешь, тогда не думай об этом.

— Я постараюсь.

Гермиона вновь взяла Драко за руку и повела его за собой. Они сели на лавочку, продолжая держаться за руки, и Драко признался:

— Знаешь, Гермиона, а ведь я раньше никогда не обращал внимания на шелест ветра, на то, как прекрасно пахнут цветы, не задумывался, что звёзды могут танцевать. Я смотрел на раскинувшийся передо мной пейзаж и не любовался им, а просто воспринимал его как часть интерьера. Для меня зрение было чем-то естественным, чем-то, что просто не могло быть отобранным.

— А что изменилось теперь?

— Всё. Я не вижу ничего, но теперь мне нравится бродить вдоль берега, вдыхая вечернюю свежесть, нравится слушать пение птиц. Только теперь я всё это по-настоящему вижу. Смешно, я не могу смотреть на это, но вижу.

— Я же говорила, что необязательно смотреть, чтобы увидеть.

— Ты была права. Ты всегда и во всём права, — восхищённо произнёс Драко.

— А я ведь тоже не ощущала себя живой раньше, настолько живой... И только теперь я чувствую, что мир дышит в такт со мной, но наверное так себя чувствуют все влюблённые.

— И в кого же ты влюблена? — притворно удивился Драко.

— В тебя, глупый.

Гермиона потянулась к нему и поцеловала в щёку.

___

Северус Снейп крепко сжимал в руке нож, готовясь совершить то, ради чего Дамблдор готов был отдать свою жизнь.

Пришло время для настоящего волшебства.

Он занёс руку с ножом для удара и в следующее мгновение разрезал сердце пополам.

Прозрение.

Жалко, что Драко не может увидеть, как смотрит на него Гермиона. В её взгляде столько нежности, что можно делиться ею со всем миром, а любви хватит, чтобы растопить сердца даже самых чёрствых людей. Он осторожно коснулся кончиками пальцев её лица, чувствуя каждую родинку.

— Я уже говорил, что ты прекрасна?

— Можешь повторять это хоть тысячу раз, я не устану слушать.

Драко понял, что она улыбается, когда почувствовал, что уголки её губ дернулись.

— Я уже почти смирился со своей слепотой, но единственное, что я хотел бы сейчас увидеть — твою улыбку. Я даже не помню, видел ли я когда-либо тебя улыбающейся.

Гермиона перестала улыбаться, и Драко тут же попытался её отвлечь:

— Я представляю, как отреагирует Поттер, когда узнает, что мы вместе. Он, наверное, грохнется в обморок, как тогда на третьем курсе.

— Ничего, мы окажем ему необходимую помощь.

Они громко рассмеялись, но смех Драко внезапно оборвался. Он схватился за сердце, почувствовав резкую колющую боль. Он бы мог сравнить это только с острым лезвием ножа, раздирающим беззащитное сердце пополам. Мог бы, и оказался бы прав, ведь именно такие манипуляции с сердцем Нарциссы проделывал в эту минуту Снейп.

Драко закричал так громко, что спугнул копошащуюся в траве кошку. Гермиона схватила его за руки и пыталась добиться хоть каких-нибудь слов:

— Драко, что с тобой? Что происходит? — кричала она.

Драко пытался что-то сказать, но не давала дикая боль в груди.

— Сердце? У тебя болит сердце?

Поняв, что происходит нечто очень серьёзное, Гермиона оставила попытки добиться от Драко ответа и трансгрессировала прямо в больничное крыло.

На крики Гермионы выбежала мадам Помфри. Как только она увидела Драко, держащегося за сердце, сообразила, какое именно нужно зелье и убежала за ним. Драко по-прежнему не мог вымолвить ни слова, всё так же держась рукой за грудную клетку. Гермиона испуганно смотрела на него; она впервые не знала, что делать. На её глазах умирал Драко Малфой, человек, которого она любит.

Она помогла ему лечь на кровать и села рядом с ним.

— Драко, держись, сейчас мадам Помфри принесёт тебе лекарство, подожди ещё чуть-чуть. — Гермиона вся дрожала, но всё равно держала Драко за руку.

Она словно пыталась передать частичку своей жизни, а он судорожно дёргался. Его губы были крепко сжаты, он даже не мог закричать. Нет, только не теперь, когда всё так хорошо, он не может умереть, этого просто не может быть. Это просто дурной сон и Гермиона должна и обязана проснуться!

— Ты не можешь... — Она пыталась не плакать, но слёзы не спрашивали её разрешения, а просто катились по щекам.

Она закрыла ладонью рот.

«Где же ты, чёртова медсестра?» — злилась Гермиона.

Мадам Помфри появилась сразу после этих мыслей, она держала в руках флакончик с настойкой. Почти бегом она приблизилась к Драко и влила содержимое склянки ему в рот. Драко продолжал дёргаться и закатывать глаза.

— Держитесь, мистер Малфой, — сказала медсестра.

— Что с ним? — сквозь слёзы спросила Гермиона.

— С ним всё будет хорошо, не переживайте, мисс Грейнджер, — послышался низкий хриплый голос за спиной.

Гермиона обернулась и увидела Альбуса Дамблдора. Он выглядел очень плохо: сгорбленный, похудевший так, что мантия на нём висела словно лохмотья; он сильно кашлял, а руки тряслись. Осунувшееся лицо старика было бледным, как полотно, и измождённым. По всему было видно, что Дамблдор скоро умрёт.

— Что с ним? — переспросила Гермиона, адресуя этот вопрос уже старику.

— Так и должно быть, прошу вас, не беспокойтесь, — спокойно ответил Дамблдор.

— Профессор, вам нужно лежать, — вмешалась медсестра.

— Я просто решил прогуляться перед сном, — загадочно и грустно улыбнулся он.— Так хочется, чтобы мне всегда снилось звёздное небо.

Гермиона не придала его прощальным словам должного внимания, потому что Драко в это время что-то неразборчиво сказал. Она тут же обернулась к нему, забыв про Дамблдора. Мадам Помфри же с тревогой смотрела на директора. Он пошатнулся, и школьная целительница подбежала к нему, ухватив Дамблдора за руки.

— Гермиона, — простонал Драко.

Боль наконец полностью отпустила его, и он провалился в глубокий сон.

— Ему уже лучше, мисс Грейнджер, — сказала Помфри. — Да вы и так это знаете, ведь не зря же я вас столькому научила.

— Спасибо, — выговорила Гермиона, бессильно опускаясь на стул рядом с кроватью Драко.

Снейп завершал ритуал.

Он произнёс ещё несколько заклинаний, после чего поместил частичку сердца Нарциссы в серебряный кулон, запечатывая его сильной чёрной магией. Кулон светился всё тем же пурпурным светом, играя на стенах, словно сотни светлячков в темноте. Завораживающее зрелище, но Снейп не был от этого в восторге, а лишь равнодушно смотрел на кулон. Он аккуратно, стараясь не касаться цепочки, завернул его в свёрток. Теперь осталось только сделать последний шаг.

Драко ещё не просыпался, а Гермиона не отходила от его постели. Она всё сидела и смотрела на его безмятежное лицо, подрагивающие ресницы, длинные платиновые волосы. Дверь больничного крыла тихо открылась, и внутрь вошли Гарри с Роном. Гермиона удивилась и, когда они приблизились к ней, шёпотом спросила:

— Что вы здесь делаете?

— Мы пришли поддержать тебя, Гермиона, — тоже шёпотом ответил Гарри. — Как он?

— Ещё не просыпался.

— Я знал, что у вас что-то большее, чем просто общение, — сказал Рон, совершенно спокойно смотря на Драко.

— Рон, не сейчас, — попросил Гарри.

— Нет, я не против, — неожиданно сказал Рон и горько усмехнулся.

Гермиона неверяще посмотрела на него:

— Ты больше не злишься? — спросила она.

— Нет, Гермиона, в том-то и дело, я не вправе поучать тебя или командовать. Это только твоя жизнь и только ты знаешь, кто разделит её с тобой. Мне, конечно, всё ещё больно, но ты не виновата в том, что любишь не меня.

Гермиона встала со стула и подошла к Рону.

— Спасибо, Рон, — сказала она и в порыве чувств обняла его.

Гарри со счастливой улыбкой смотрел на своих помирившихся друзей.

— Как хорошо, что вы больше не ссоритесь, — сказал он.

На их голоса из кабинета медсестры вышла сонная мадам Помфри. Она подошла к друзьям и недовольно посмотрела на них:

— Молодые люди, покиньте больничное крыло, — сказала она.

Гарри согласно закивал, Рон удивлённо посмотрел на медсестру и зашагал к выходу, а Гермиона стояла на месте.

— Вы тоже, мисс Грейнджер, — добавила Помфри.

— Но Драко...

— За мистером Малфоем пригляжу я, вам не о чём беспокоиться.

Гермиона подошла к Драко, поцеловала его в лоб и покинула больничное крыло вместе с Гарри и Роном. Услышав негромкий щелчок дверного замка, из кабинета медсестры вышел второй человек и приблизился к школьной целительнице.

— Спасибо, мадам Помфри, — сказал он.

— Я не знаю, зачем вам понадобилось выгонять мисс Грейнджер, профессор Снейп, но пожалуйста.

После этих слов Помфри тоже ушла, оставив профессора наедине со спящим Драко. Снейп подошёл к его кровати, надел перчатки, достал свёрток и развернул его. Пурпурный свет залил больничную палату и Снейп скривился.

— Время пришло, Драко, — тихо произнёс он, беря кулон в руки и надевая его на шею Драко.

Застегнув замок, он отошёл от кровати и теперь наблюдал за происходящим. Серебро, едва коснувшись кожи, стало срастаться с ней; пурпурный свет постепенно угасал. Драко дёрнулся два раза и снова обмяк на кровати.

— Вот и всё, — прошептал Снейп.

В соседней палате кто-то сдавленно вскрикнул и послышался глухой стук. Лицо Снейпа оставалось совершенно спокойным, он даже не удивился.

«Так и должно быть», — подумал он.

Гермиона всю ночь не могла уснуть, ворочаясь на кровати. Всё тело ныло от её безуспешных попыток найти удобную позу, но ей было всё равно. В очередной раз перевернувшись набок и оказавшись лицом к окну, она улыбнулась. Чёрный непроглядный мрак посветлел и превратился в светло-серый рассвет, словно постепенный переход красок на холсте художника. Она вскочила с кровати, понимая, что ещё слишком рано для визитов и у неё есть время принять душ и позавтракать. Когда Драко проснётся, она должна быть первой, кого он услышит. Гермиона бегом направилась в ванну, по пути наступив на хвост Живоглоту, вальяжно развалившемуся на пушистом ковре, который он так любил. Кот недовольно мяукнул, упрекая свою хозяйку в невнимательности, и последовал за ней.

— Живоглотик, тебе нечего делать в ванной, иди, лови мышей, — сказала Гермиона и закрыла дверь прямо перед носом своего любимца.

Подойдя к зеркалу, она расчесала свои непослушные кудри и завязала их в тугой пучок. Быстро приняв утренний душ, вышла из ванной, напевая свою любимую песню.

За окном уже вставало солнышко. Оно потянулось и поприветствовало зелёные верхушки деревьев, птиц, летающих по бескрайнему небу. Ветер бушевал, заставляя створки окна биться о стену. На часах было ровно 6:00.

«Вот теперь можно идти к Драко», — подумала Гермиона.

Она оделась, даже не посмотрев на своё отражение в зеркале, и побежала в больничное крыло.

Какой-то странный сон снился Драко, он был похож на реальность, но только на блёклую и очень мрачную. Мужчина в чёрной мантии склонился над светящимся шаром и что-то шептал. Драко наблюдал за происходящим издалека, поэтому не мог рассмотреть его лица. Рука мужчины поднялась в воздух и в свете, который исходил от того шара, блеснуло лезвие ножа. Драко охватило ощущение дежавю. Почему ему знакомо то, что делает этот человек?

Лезвие рассекло воздух, скользя вниз, и врезалось в светящийся шар. Снова резкая боль в сердце напомнила о себе и Драко поморщился. Перед глазами всё поплыло, всё искажалось и превращалось в мерцающие беспорядочные картинки калейдоскопа, а потом всё исчезло.

Темнота. Опять эта темнота.

Он не мог проснуться, но слышал сквозь сон чьи-то шаги и негромкие голоса:

— Мадам Помфри, он должен был проснуться ещё полчаса назад, почему он не просыпается?

— Мисс Грейнджер, успокойтесь, просто его организм ослаб и ему требуется больше времени на восстановление.

Голоса смолкли, и тихие шаги приблизились к Драко.

— Драко, ты мне очень нужен, — прошептал совсем близко такой родной голос Гермионы.

Он пытался бороться со сном, который решительно не желал его отпускать, но проигрывал этот бой. И вдруг он понял, что может шевелиться. Драко поднял левую руку и коснулся пальцами мягкой ткани. Гермиона вздрогнула, будто к её горлу приставили нож, и подняла на него удивлённый взгляд:

— Драко? — позвала она.

Он сжал ткань ещё сильнее и понял, что это её рука. Это очень утешало, ведь связь с внешним миром не потеряна. Его сил хватило лишь на то, чтобы обхватить запястье Гермионы, а боль от усилий была почти невыносима. Но этого хватило, чтобы она всё поняла. Драко услышал, как скрипнул отодвигающийся стул, и Гермиона куда-то убежала, а через минуту вернулась уже со школьной медсестрой.

— Мне кажется, что он не может проснуться, — высказала она свою догадку.

Уверенные шаги приблизились к Драко, холодные пальцы коснулись его ладони, и он попытался снова сжать руку в кулак.

— Так и есть, мисс Грейнджер. Я думаю, ему поможет один отвар, который появился на моей полке только вчера.

Мадам Помфри ушла, а Гермиона снова села рядом и стала напевать какую-то красивую мелодию. Драко успокаивался от её голоса и пытался вспомнить, где он слышал её раньше.

«Так ведь эта та самая мелодия, которую мы слушали на берегу озера. Да, её играли на

Скрипке», — вспомнил он.

Помфри отсутствовала недолго, и вскоре вернулась с обещанным отваром, которым напоила Драко. Гермиона затаила дыхание и взяла его за руку. Он шевельнулся и что-то простонал, а ещё через минуту понял, что сон его уже не держит, и что он может проснуться. Драко повернул голову к Гермионе и открыл глаза.

До невозможности яркий свет ударил прямо в мозг, он как будто выжигал его, превращая в горстку пепла. Драко схватился за голову, закрывая глаза ладонью и защищаясь от враждебных атак. Неприятное ощущение прошло, и он вновь попытался открыть глаз, но случилось то же самое.

Гермиона с тревогой наблюдала за ним.

Наконец, Драко полностью убрал руку с лица и решил, что лучше привыкнуть к этому свету, который появился в его голове неизвестно каким образом. Последняя попытка была так же болезненна, как и предыдущие, — глаза жгло, словно их обернули в стекловату, — но Драко не хотел сдаваться. Свет бил по глазам и у него разболелась голова, сдавило виски. Он видит свет, как такое возможно? Но раздражающий свет был не единственной странностью, ещё он видел разноцветные нечёткие пятна, одно из которых находилось рядом с ним. Это коричнево-серое пятно приблизилось и вдруг заговорило:

— Драко, что происходит?

«Всё понятно, — подумал он, — я ещё сплю».

Пятна двигались, а он не мог сфокусироваться ни на одном из них. Драко почувствовал накатывающую тошноту, глаза заслезились и он потёр их руками.

— Мистер Малфой, с вами всё в порядке?

Драко не знал, стоит ли ему отвечать этому белому пятну, или лучше промолчать.

— Странный у меня сон сегодня, — сказал он, садясь на кровати.

— Сон? — удивилась Гермиона.

— Гермиона, хорошо, что ты тоже здесь, пусть даже ты мне снишься.

— Драко, ты не спишь, ты сейчас находишься в больничном крыле.

— Это невозможно.

— Почему?

— Потому что перед моими глазами мелькают какие-то пятна и светит яркий свет. А такое может быть только во сне, ведь я слепой.

— Что за пятна, мистер Малфой?

— Размытые какие-то. Вот передо мной сидит коричнево-серое пятно и разговаривает голосом Гермионы. Здесь одно из двух: либо я сплю, либо я сошёл с ума. Я предпочёл бы первое.

— Драко, ты что, видишь?

— Что значит "видишь"? Я же сплю! Тошнота стала почти невыносимой и ещё прибавилось головокружение. Мозг пытался вновь ориентироваться с помощью глаз, но пока у него это плохо получалось, и Драко чувствовал какую-то панику в организме.

— Мистер Малфой, поднесите ладонь к глазам и пошевелите пальцами.

Он сделал так, как сказала медсестра, и чуть не вскрикнул от неожиданности, когда перед глазами замелькали быстрые движения его собственной руки. Он снова попытался рассмотреть коричнево-серое пятно.

— Гермиона? — тихо и с опаской спросил он.

— Ты видишь! — воскликнула она и бросилась к нему на шею.

— Ну, если это и в самом деле не сон, тогда весь остаток своей жизни мне придётся носить такие же очки как у Трелони, — пошутил Драко, всё ещё не веря в правдивость происходящего.

Гермиона не выпускала его из своих объятий.

— Я не могу в это поверить, — растерянно произнесла медсестра. — Это невозможно, нет такого лекарства или заклинания, которое способно вернуть зрение, потерянное в результате необъяснимого действия непростительных чар.

— Значит, есть, — прошептала Гермиона на ухо Драко.

Он согласно закивал головой, и картинка перед глазами стала немного отчетливее.

Постепенно предметы и люди стали приобретать чёткие линии и различимые детали. Потребовался весь день на это, но результат того стоил. Тошнота всё ещё беспокоила Драко, но он продолжал жадно вглядываться в проступающее перед глазами изображение. К вечеру он уже мог прочитать текст, если подносил книгу близко к лицу. Пока он чётко видел только те объекты, которые находились очень близко к глазам, но то, что он мог видеть, Драко уже воспринимал как чудо. Гермиона не оставляла его ни на секунду, позволяя рассматривать своё лицо, а он пытался связать сенсорные ощущения с картинкой. Тогда, на поляне и возле озера, он, казалось, изучил каждую веснушку на её щеках, но это только так казалось.

— Ты правда очень красивая! — сказал Драко, касаясь пальцами её скулы.

Гермиона покраснела, и Драко довольно усмехнулся:

— Теперь не так легко будет скрыть от меня свой румянец.

— А я не хочу его скрывать, — сказала Гермиона и поцеловала его.

У всего происходящего есть своё время и его нельзя приблизить или отсрочить, это случится именно в тот момент, в который должно. Ведь если бы Драко не потерял зрение, то он бы так и не нашёл себя, а ведь это так важно — найти себя и своё место в этой жизни. Возможно, то плохое, что с нами порой случается, это всего лишь вступительное слово автора, который хочет подарить нам много счастливых дней.

___

Каким красивым бывает осенний лес. Можно смотреть на эти нарядные деревья бесконечно. А дождливый осенний лес? Он ведь тоже напоминает отрывок из какой-нибудь сказки. На фоне серого дождя оранжевые, красные и жёлтые листья выглядят необычайно ярко, словно кто-то использовал всю палитру красок, чтобы создать это искусство. В один из таких дождливых осенних дней всё это и случилось.

Молодая пара прогуливалась по лесу, держась за руки. У них не было даже зонтов и одеты они были странно для такой погоды: девушка в белом длинном обтягивающем платье, а парень в сером смокинге. Весёлый смех и восхищённые восклицания были слышны по всему лесу; они переплетались с шумом дождя. Эти двое только что сбежали от своих друзей, но их исчезновение пока не заметили, иначе вся магическая Британия уже занималась бы их поисками. То, что друзья устроили грандиозную вечеринку в честь их свадьбы, их тоже мало заботило, им просто не хотелось делиться друг другом с кем-то ещё. Этот день принадлежал только им, и только они могут наслаждаться этим дождём.

Девушка сняла белые туфли и стала босиком на холодную землю. Её макияж давно растёкся по веснушчатому лицу, но она и без него выглядела обворожительно. Парень засмеялся и подхватил её на руки.

— Ты же простудишься, Гермиона, — сказал он.

— Это не страшно, — ответила она, — мы же будем болеть вместе, Драко.

Он закружил её.

Наверное, они сошли с ума, но ведь влюблённые всегда кажутся немного сумасшедшими.

Гермиона часто водила Драко в этот лес, после того, как он вновь обрёл зрение, и это стало их местом, их тайной. Теперь он смотрел на мир, так же, как и она, он наслаждался красотой природы и нежным голосом Гермионы. Они уже знали, где будут проводить свои семейные пикники, когда у них родится ребёнок. Карапуз Малфой будет бегать по зелёной траве, прячась за деревьями, а Драко будет его ловить, пока Гермиона сервирует импровизированный стол. Они часами будут разговаривать о квиддиче, и Гермиона будет спорить, что знания важнее спорта, но Драко всё равно обучит мальчика всем правилам. Но это будет потом, а сейчас они только вдвоём.

Конечно, со времени вновь обретённого зрения и до их свадьбы прошло четыре года, и они не сразу решились поведать всему магическому миру о своих отношениях. Эти четыре года были трудными не только для Драко и Гермионы, но и для Гарри, ведь он никак не мог смириться со смертью самого великого волшебника и своего наставника Альбуса Дамблдора. И никто никогда не узнает, что Дамблдор отдал свою жизнь ради возвращения зрения Драко Малфою. Хотя ему оставалось жить недолго, всё же это была жертва с его стороны. Но когда боль утихла, и всё начинало возвращаться в привычное русло, стали происходить поистине волшебные вещи. Первая новость, конечно же, была о том, что наследник громкой фамилии Малфой и героиня второй магической войны Гермиона Грейнджер объявили о своей помолвке. Эту новость первое время считали неудачной шуткой, пока в "Ежедневном Пророке" не появилась статья с кричащим заголовком: «Уже куплены свадебные кольца. Когда же знаменательная дата?». Статья содержала несколько колдовских фотографий, где Драко и Гермиона посетили свадебный салон "Жемчужина", который совсем недавно открылся в косом переулке. Магический мир ещё не успел перевести дыхание и прийти в себя от этой новости, как последовала другая и тоже взорвала общественность. Гарри Поттер и Джинни Уизли, которые уже успели узаконить свои отношения годом ранее, ждали пополнения. И Рон Уизли сказал журналистам по секрету: «Мне кажется, что у них будет двойня». Сам же Рон так и не нашёл ту единственную, с которой был бы счастлив, поэтому он посвятил свою жизнь путешествиям и вскоре нашёл себя в весьма неожиданном деле.

Мы с радостью сообщаем вам, что завтра в продажу поступает книга, авторство которой принадлежит всеми нами любимому герою войны Рональду Уизли под названием: "Горящий меч". Эта книга перевернёт ваше представление о войне и жизни! Это не просто автобиография человека, пережившего все кошмары войны, и сумевшего сохранить здравый рассудок. Нет, это нечто большее.

Автор рассуждает на темы преданности и дружбы, предательства и подлости, прощения и искупления, любви и верности. Эта книга несомненно займёт первое место в вашей домашней библиотеке, и вы не пожалеете, что потратили время на её прочтение. Автор обещает, что в героях книги каждый найдёт себя и пройдёт с ними через все преграды, приготовленные им самой судьбой. Нам так же стало известно, что Рональд Уизли сейчас работает над новой книгой, которая станет продолжением "Горящего меча".

(Отрывок статьи из "Ежедневного Пророка").

Да, кто бы мог подумать, что у Рона обнаружится писательский талант. Эта книга стала настолько популярна, что нет такого волшебника, который бы не смог процитировать хотя бы одну строчку из его произведения. Даже Драко Малфой втайне восхищается книгой Рона, чего никогда не признает. И хотя отношения между Гарри, Роном и Драко намного улучшились, Драко всё же не мог при общении с ними удержаться от подколок, за что Гермиона не уставала его отчитывать. В целом, жизнь этих людей была спокойной и обыденной. Но когда Драко и Гермиона вспоминали свою свадьбу, они не могли сдержать улыбок на лицах. Рон и Гарри весь праздник придумывали смешные прозвища для Драко, а ему приходилось это терпеть. Но если бы не Гермиона, каждый раз спасающая ситуацию своим предложением потанцевать, свадьба плавно превратилась бы в похороны. На празднике был даже Северус Снейп, которого лично пригласил Драко. После того, как Симус Финниган расколотил уже третий по счёту бокал, Драко и Гермиона решили покинуть этот шумный праздник, переместившись в их любимое место.

___

На улице было уже достаточно темно, чтобы наслаждаться пейзажем, да и дождь мешал, но счастливым влюблённым было всё равно. Они сидели под огромным деревом и просто разговаривали. Драко снял пиджак и набросил его Гермионе на плечи, а сам пытался унять усиливавшийся стук зубов друг о друга. Он рассказывал ей какие-то смешные истории из жизни своего отца, а она смеялась. Её нос морщился, и Драко чертовски нравилось, когда она так делает.

— Я всё ещё думаю, что это сон, — признался он, вытирая капельки дождя с её щеки.

— Тогда это самый лучший сон, который только может присниться, — прошептала Гермиона и поцеловала своего мужа.