Мир на кончиках пальцев (гет)

Помощь.

Величайшее несчастье — нуждаться в помощи людей, достойных нашего презрения. (Кей-Кавус)

«…зрение к вам вряд ли вернётся», — слышал Драко слова мадам Помфри в своей голове снова и снова.

Хотелось кричать, разрывая ночную тишину. Слепота… Как нечестно. Как жестоко. Драко больше никогда не увидит зелёных деревьев, не увидит ночное небо, не увидит, как возрождается волшебный мир. Он вообще ничего и никогда уже не увидит.

Нет, он не хотел сейчас думать об этом, но тишина больничного крыла окутывала его сознание, и в голове сами собой рождались ненавистные мысли. Как принять такое известие? Как с этим теперь жить?

Драко не мог уснуть. Он лежал на больничной кровати и пытался понять, как научиться общаться с этим миром, не прибегая к помощи зрения. Ворочаясь на кровати, он жалел себя, жжение в глазах усиливалось, мысли накатывали волнами, но вдруг что-то вторглось в сцену его страданий. Драко расслышал чьи-то неспешные шаги и стал прислушиваться. Походка у ночной гостьи была мягкая, аккуратная. Да, это определённо была девушка. Но как же он это понял? Её, видимо, выдал еле слышный стук каблуков по каменному полу. Это была не медсестра, потому что у неё совершенно другая, твёрдая поступь. Драко слышал, что эти шаги были лёгкими и совершенно спокойными. Девушка шла тихо, боясь побеспокоить сон больных. Аромат ромашкового чая достиг обоняния Драко, и ему внезапно тоже захотелось выпить этот успокаивающий напиток. Он стал вслушиваться, и теперь шаги казались настолько близко, что на мгновение он подумал, что девушка приближается к нему, но она внезапно остановилась. Драко услышал её ровное дыхание, она постояла немного и пошла дальше. Ему безумно захотелось посмотреть на ночную посетительницу. Скрипнули пружины чьей-то кровати, донёсся судорожный вздох, а затем неразборчивый шёпот.

— Всё в порядке, Невилл? — спросил такой знакомый голос, приближаясь к источнику звука скрипнувших пружин.

— Всё хорошо, Гермиона, просто плохой сон. Мне уже лучше, — ответил Невилл шепотом.

Это была Гермиона Грейнджер. Ей не спалось в эту первую ночь после войны, и она решила подежурить в больничном крыле.

— Я принесла чай. Ромашковый, — продолжала Гермиона. — Но могу заварить и мятный, если тебе больше нравится мята.

— Спасибо тебе.

— Не за что. Тебе нужно уснуть. Я останусь сегодня здесь, так что можешь меня позвать, если что, — успокаивающе сказала Гермиона.

Драко раньше никогда не вслушивался в то, как именно звучит её голос, но сегодня ему показалось, что этот голос мелодичный, и она могла бы напевать колыбельную у кровати раненных.

Снова раздались лёгкие шаги. Гермиона ушла. Драко перевернулся на левый бок, слушая стук удаляющихся каблуков, и уснул.

Первое дежурство Гермионы почему-то тянулось очень медленно. Не зная, чем себя занять, она принялась изучать журналы, стоящие на полочках, затем прочла все этикетки на зельях, привела в порядок стол дежурной сестры, смахнула пыль с толстенных книг о медицинских травах и растениях, но на это понадобилось каких-то два часа, а впереди была вся ночь. На стене тихо тикали часы, гипнотизируя ритмичным звуком утомлённое сознание Гермионы, но несмотря на усыпляющую обстановку, её не клонило в сон. Что-то бормоча себе под нос, она ходила по комнате и грызла сырное печенье. Было спокойно и мирно, по-настоящему мирно, и даже казалось, что эта битва просто приснилась однажды, что её не было на самом деле, ведь бывает же так, что снятся очень реалистичные сны. Но, конечно, о реальности этого события напоминали повреждения замка и раненые, лежащие в соседней комнате. Да, кстати о раненных. Пора сделать обход и убедиться, что всё в порядке.

Гермиона положила пачку с печеньем на стол, взяла волшебную палочку и тихонько вышла в палату к больным. Здесь тоже было тихо, только иногда поскрипывала пружина кровати, когда кто-то менял позу во сне.

Медленно проходя у изножья каждой кровати, Гермиона заметила ширму почти в конце помещения, и ей стало любопытно, кто же за ней находится. Скорее всего, там не было ничего интересного, просто очередной столик с настойками, какие здесь находились повсюду, но она всё равно поддалась своему любопытству. Ступая очень аккуратно, Гермиона приблизилась к таинственной деревянной ширме, обтянутой белой плотной тканью, но оказавшись в одном шаге от разгадки, остановилась, ругая себя за неуместное поведение — она здесь только для того, чтобы помочь мадам Помфри ухаживать за больными, подменить её, пока та отдыхает, а не для того, чтобы что-то вынюхивать. Из-за ширмы послышалось неразборчивое бормотание, и Гермиона всё же решилась зайти за перегородку. Перед ней лежал Драко Малфой с повязкой на глазах. На его лицо падал тусклый лунный свет, и ей было отчетливо видно, что лоб Драко покрыт капельками пота, а губы его открывались и закрывались, словно он что-то пытается сказать, но у него это не получается. Да, Гермиона слышала, что Драко едва не попал под вспышку смертельного заклинания и получил неизлечимую травму, но увидеть это собственными глазами оказалось неприятнее, чем она себе представляла. Внутри что-то вздрогнуло и сжалось. Нет, она его не жалела, скорее наоборот, она жалела, что он не погиб там, на поле боя, ведь теперь этот искалеченный, непонятно как вообще получивший метку Пожиратель смерти будет напоминать своим присутствием обо всём, что случилось в этих стенах и за их пределами. Даже раненые защитники Хогвартса неспособны так всколыхнуть память о войне, как делал это Драко Малфой. Нужно было заканчивать обход, пока руки не потянулись сами собой надавать ему пощёчин как тогда, на третьем курсе. Бросив на Малфоя последний наполовину обвиняющий, наполовину страдальческий взгляд, Гермиона поспешила покинуть палату и вернуться к изучению очередного медицинского журнала. Кажется, медицина стала её привлекать после пережитого. Вот, что действительно пригодится и в трудные времена, и в обычной, мирной жизни — знание лечебных трав, спасительных повязок, нужных заклинаний и правильных настоек. Теперь Гермиона окончательно определилась с выбором дальнейшей профессии. Ведь разве человеколюбивое желание спасать жизни чем-то уступает благородному желанию Гарри стать мракоборцем? И проходя мимо своих братьев по оружию, она понимала всё отчётливее, что это действительно её настоящее призвание. Хотелось сию же минуту побежать к мадам Помфри и разбудить её, чтобы попросить ещё больше дежурств, чтобы медсестра прямо сейчас провела первое занятие по медицине специально для Гермионы. Конечно, помимо практических занятий с больными, ей предстоит многочасовое штудирование различных пособий и учебников, но она готова учиться, ведь это, в конце концов, то, что она любит больше всего.

Её разбудила ноющая боль в спине. Гермиона скривилась и открыла глаза, распрямляясь на не слишком удобном стуле. Кажется, она всю ночь делала какие-то записи в свой блокнот и даже не заметила, как уснула прямо за рабочим столом, не добравшись до дивана. Сладко потягиваясь и зевая, она поднялась со стула, посмотрела в окно, а затем на настенные часы, которые показывали без четверти восемь. Нужно было идти за медсестрой, чтобы она сменила Гермиону на посту, но мадам Помфри появилась на пороге комнаты дежурной сестры раньше, чем Гермиона успела додумать свою мысль.

— Доброе утро, мисс Грейнджер, — бодро поприветствовала она. — Как прошло ваше первое дежурство?

— Доброе утро, — отозвалась Гермиона и снова зевнула. — Дежурство прошло довольно спокойно. Никаких происшествий.

— Что ж, это прекрасно, не всегда первое дежурство проходит гладко. Помню, я перепутала рецепт для одного пациента, и вместо мятной настойки подала бедняжке «Костерост». Хорошо, что старший целитель был на дежурстве, так что удалось остановить действие зелья. — Мадам Помфри покачала головой.

— Знаете, я полночи читала вон те книги, — Гермиона махнула рукой в сторону шкафа, где стояли журналы и стопкой лежали книги, — и не могла оторваться от них. Подумать только, на что способна волшебная медицина…

Мадам Помфри понимающе улыбнулась и немного подумав, предложила восхищённой ученице:

— Не хотите задержаться здесь и днём? Думаю, лишние руки мне не помешают.

— Вы серьёзно?

— Конечно, — уверенно сказала медсестра. — Я знаю, что у вас отличные оценки по зельеварению и травологии, к тому же, вы сочувствуете людям и разделяете с ними их страдания, что тоже немаловажно.

— Я с удовольствием останусь! — обрадовалась Гермиона. — Только приведу себя в порядок, а то, боюсь, распугаю всех больных своим видом.

— Хорошо, я буду вас ждать. Приходите тогда, когда вам будет удобно.

Чувствуя себя превосходно, даже несмотря на недолгий сон на неудобном стуле, Гермиона мигом направилась в ванную комнату. Горячие струйки утреннего душа наполняли её ощущением полёта, вдохновляли на новые свершения, она наслаждалась шумом воды, растворялась в бодрящих капельках и вдыхала аромат фруктового геля для душа. Нет ничего лучше, чем горячая вода, смывающая с тебя сон и дарящая свежесть. Вдоволь наплескавшись, Гермиона вышла из кабинки, выпуская в ванную комнату пар, повертелась у зеркала, расчёсывая свои непослушные мокрые волосы и разглядывая покрасневшее от пара лицо. Ей сегодня предстояло помогать мадам Помфри, и одно только это заставляло её летать по кафелю, напевая весёлую мелодию. Закончив приводить себя в порядок, Гермиона вышла из ванной с уже высохшими волосами, и пошла в больничное крыло.

* * *

Драко снилось солнце, озаряющее всё вокруг своими приветливыми лучами и согревающее его холодную кровь. Солнце, этот белый диск на небе, вдыхало жизнь в каждую травинку, радовало беззаботно порхающих бабочек на лугу. Странно было видеть подобное во сне, ведь обычно после ужасных и пугающих событий людей преследуют кошмары, а он видел солнце. Никогда раньше он не замечал, как оно прекрасно, как оно улыбается и светит для всех и всего, и только потеряв зрение, он вспомнил об этом. А теперь уже поздно.

Драко проснулся и резко выдохнул, потому что болезненное жжение в глазах снова вернулось к нему. Кто-то сидел у его постели, он почувствовал это.

— Кто здесь? — хрипло спросил Драко.

— Я… — немного испуганно отозвался знакомый голос. — Как ты узнал, что здесь кто-то есть?

— Грейнджер? — не ответив, задал встречный вопрос Драко.

— Да, — тихо ответила Гермиона.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — недовольно прорычал он.

Нет, только не сейчас, только не так. Драко совсем не хотел, чтобы кто-то видел его в таком беспомощном состоянии, а тем более Грейнджер.

— Я помогаю мадам Помфри, — неуверенно ответила Гермиона.

— Нет, что ты делаешь возле моей постели?

— Мне нужно сменить тебе повязку, — в голосе Гермионы чувствовался страх.

— Ты что, боишься меня, Грейнджер? — удивлённо спросил Драко.

— Нет. С чего ты взял?

— Слышу. Я ещё пока не оглох.

— Я должна сменить тебе повязку, — повторила Гермиона.

— Нет, пусть лучше это сделает медсестра, — потребовал Драко.

— Она отошла по делам, а мне сказала, чтобы повязку вместо неё сменила я.

Гермионе очень не хотелось каким-либо образом пересекаться с Малфоем, но она ведь сама пожелала приобщиться к медицине, а порой лечить приходится не самых приятных людей. Пересиливая себя, она медленно подходила к кровати Драко, как можно дольше оставаясь на расстоянии, но неизбежный рубеж был преодолён, и она села на стул рядом с ним, дожидаясь его пробуждения. Разве она не знала, как он отреагирует на её появление? Прекрасно знала, но убеждала себя, что это теперь её долг.

— Так ты позволишь мне сделать это, или будешь мучиться от боли, пока мадам Помфри не вернётся?

Драко громко вдохнул воздух, понимая, что, скорее всего, придётся ей уступить.

— Хорошо, только не убей, — обречённо произнес он.

— Постараюсь, — буркнула Гермиона.

Она осторожно прикоснулась к повязке, разматывая её. Зелье неприятно пахло и оставалось на руках, но Гермиону это не останавливало. Она делала всё очень медленно, потому что боялась взглянуть на травму Драко, а когда полностью размотала повязку, облегчённо выдохнула — не фокусируя на ней взгляда, всё те же серые глаза смотрели прямо перед собой куда-то сквозь Гермиону, немного покрасневшие, но никаких видимых увечий не было. Раздражение постепенно сменялось сочувствием. Малфой был беспомощен, он ещё не смирился со своим новым положением. Гермиона взяла новую повязку и выплеснула на неё немного тёмно-зелёного зелья, затем так же бережно приложила к глазам Драко. Весь процесс занял всего десять минут, но эти десять минут обоим показались длиннее часа.

— Всё, — тихо произнесла Гермиона, собирая в лоток бинты и ставя туда же зелье.

— Я понял, что всё, — недовольно отозвался Драко. — Почувствовал.

— Теперь выпей ещё это, — она протянула ему стакан с горьким отваром.

Драко нащупал её руку и неохотно принял стакан.

— Какая гадость, — отпив глоток, сказал он. — Что это?

— Ещё одно обезболивающее зелье, — ответила Гермиона. — Мадам Помфри сказала, что глаза будут болеть ещё дня два.

— И сколько же мне нужно выпить сегодня этих зелий? — допивая адский напиток до дна, поинтересовался Драко.

— Это всё. — Гермиона забрала из его рук пустой стакан и поднялась со стула.

Она сделала несколько шагов и обернулась. Драко сидел на кровати, пытаясь застегнуть пуговицы на рубашке, но у него ничего не получалось — он не мог отыскать отверстия для пуговиц и раздражённо нащупывал руками сами пуговицы. Гермионе стало больно за него.

— Давай помогу, — обратилась она к Драко.

— Отстань от меня! — фыркнул он. — Сам справлюсь.

— Да, я вижу, как ты справляешься. — Она подошла к Драко и присела на его кровать.

— Чего тебе надо, Грейнджер? — оставляя попытки застегнуть пуговицы, спросил он.

— Я просто хочу помочь, — спокойно повторила Гермиона.

— Мне не нужна твоя помощь, — с ненавистью выплюнул Драко.

Гермиона внимательно смотрела на него, а потом отвела взгляд и сказала:

— Знаешь, иногда так случается, что приходится принимать помощь человека, даже если ты его ненавидишь.

— Только не твою.

— Именно мою, Малфой.

Он мотал головой, издавая какие-то фыркающие звуки, и старался подальше отодвинуться от Гермионы, она же терпеливо ждала, когда он сдастся.

— Хорошо, только быстро.

Драко встал на ноги и пошатнулся, но Гермиона удержала его.

— Всё в порядке? — поддерживая его за руку, спросила она.

— О да, всё просто отлично, — саркастически сказал он.

Гермиона застегнула пуговицы на его рубашке и поправила воротник.

— Теперь оставь меня, — скомандовал Малфой. — Я хочу побыть один.

Недовольно покосившись на него и не став спорить, Гермиона ушла в кабинет медсестры. Драко вслушивался в её удаляющиеся шаги, и услышав, как она, наконец, закрыла за собой тяжёлую дверь, быстро задышал и дал волю слезам.

Трудно привыкнуть к непроницаемой тьме, но ведь с этим можно жить, как живут тысячи других людей.