На том стоим (гет)

Есть одно место в Большом Манчестере, от которого местные жители предпочитают держаться подальше. В широкой низине, окутанной серым туманом, где когда-то было небольшое озеро с голубой, как лазурь, водой, темнеет мрачный силуэт старинного кособокого особняка, сложенного из грубо отёсанных камней. Вокруг него расползлось болото.

От низины на север на несколько миль протянулся тёмный хвойный лес, наполненный пугающими вздохами. На его окраине у реки Мерси стоит рыбацкая деревенька. Всего несколько лачуг, часовня и старое кладбище. Но даже оно не так пугало людей, как уродливый особняк в низине.

Само это место навевало гнетущие мысли. У путников, приблизившихся к болоту, возникало непреодолимое желание убраться подальше. И как можно скорее.

— Там жили злые колдуны. Плохие люди, — так частенько заканчивалась служба в часовне. — Никого из Блэков не видели со Средних веков. Сейчас там только их неприкаянные души.

Годы шли, и никто не беспокоил старые камни. Теперь даже при большом желании маглы не смогли бы пробраться к мрачному дому из-за бурьяна.

И это вызывало особое удовольствие в душе нынешнего владельца родового поместья древнейшего и благороднейшего дома — Арктуруса Сириуса Блэка, человека с крутым нравом и несгибаемой волей.

Его супруга поправила сплетённую из тончайших серебряных нитей сетку для волос и оглядела гостиную. Всё было готово. Огонь гудел в большом камине. При его неровном свете блестел начищенный паркет. На резном столе из чёрного дерева дожидались гостей сладкие пироги с патокой и графин с вином.

Мелания Блэк редко надевала дорогие украшения, но серебряную сетку примеряла каждый раз к приезду сына. Она души не чаяла в Орионе и обожала своих внуков.

Мелания являлась крайне проницательной женщиной и прекрасно знала, что её муж, хотя и хранит во время визитов сына неизменно отрешённое выражение лица, которое скрывает чувства куда больше, чем любая маска, безмерно любит Ориона, а уж Сириуса и Регулуса и подавно.

— Они опять опаздывают, — резко сказал Арктурус. — Твоей невестке просто безотчётно нравится выводить меня из себя! Мир ещё не знал более склочной женщины. Даже твоя непутёвая дочь не была такой.

— Имей терпение, дорогой, — с достоинством сказала Мелания, умевшая читать по лицу супруга, как по книге. «Непутёвую дочь», Лукрецию, она не видела с тех самых пор, как Игнатиус Пруэтт высказался в поддержку нынешнего министра.

— Это повторяется из года в год!

Мелания плавно опустила руку ему на плечо, и Арктурус перестал стучать по подоконнику.

— Будь с ней приветлив. Твои внуки боятся тебя как огня, ты знаешь?

— Неужели?! — искренне удивился мистер Блэк.

Миссис Блэк рассмеялась, увидев озадаченное выражение на лице мужа.

— Мерлин, ну конечно! Я даже не удивлюсь, — она легко ущипнула Арктуруса за щёку, — если их боггарты принимают твой вид. В прошлом году дети не приезжали, и ты скучал — признайся... Веди себя, ну, я не знаю... мягче...

Наконец, в камине вспыхнуло зелёное пламя, и в почерневшем очаге возникла высокая фигура.

— Ну, сын, как поживаешь? — пробасил Арктурус. Его громовой голос всегда заставлял окружающих вздрагивать.

— Примите мои извинения, отец, — Орион вышел из камина и протянул руку появившейся там жене. — Мы немного задержались.

Мелания принялась целовать сына и невестку. Орион показался ей утомлённым, прямо-таки больным. Она обеспокоенно приложила руку к его лбу.

— Вальбурга, — с преувеличенной сердечностью произнёс Арктурус, — рад тебя видеть!

— Моя радость соразмерна вашей, — отозвалась женщина, вызывающе вскинув голову.

Арктурус вяло кивнул и почувствовал облегчение, когда из камина вышел его младший внук. Лёгкая улыбка тронула губы. Регулус вытянулся в струнку, едва заметив деда.

— А вот и мой маленький королёк, — проворковала Мелания, крепко обняв его и окутав облаком аромата цветочных духов. — Ты стал ещё выше! Скоро перерастёшь своего старого деда.

Регулус расслабился в её руках и зажмурился от удовольствия, когда Мелания взлохматила ему волосы.

Арктурус ждал появления ещё одного Блэка. Самого несносного, шумного и непоседливого. Но Сириус всё не появлялся и не появлялся.

— У вас что, закончился волшебный порох? — гортанным голосом спросил он Регулуса. — Где второй?

— Простите, сэр, Сириус не приедет, — холодно ответил тот.

Арктурус и Мелания переглянулись.

— Мы не стали писать вам, — сказал Орион. — Сириус ушёл из дома.

— Что с ним такое? — нахмурился Арктурус. — Чем ему не угодил ваш дом?

Вальбурга с возмущением посмотрела на родственника.

— Мягче, — одними губами напомнила Мелания.

— Ваш внук связался с людьми, общение с которыми непозволительно для волшебника его рода, — ядовитым тоном произнесла Вальбурга, отряхнув воротник платья от сажи.

— К сожалению, — вздохнул Орион, — это так.

Новая вспышка пламени осветила камин, и на какое-то время избавила Ориона Блэка от дальнейших объяснений.

— О Мерлин, какое счастье видеть снова ваши лица! — вскричала Друэлла Блэк, бросившись к стоявшим ближе всех к ней Регулусу и Мелании. Она умудрилась обнять их обоих сразу. — Цисси, милая, где ты? — глаза её сияли радостью и любовью.

Из камина, придерживая юбки гигантского бирюзового монстра из атласной ткани, вышла Нарцисса, а за ней следом Сигнус Блэк с чемоданом в руке.

Нарцисса радостно улыбнулась Регулусу, тот улыбнулся в ответ, смиренно перенося тесные объятия тёти.

— Мистер Арктурус! — Друэлла поспешила к растерявшемуся мужчине, сжимая его руку. — Как вам идёт седина! Мы привезли подарки!

— Ваши чары иллюзии ещё держатся? Маглы не беспокоили? — надменно произнёс Сигнус. Он взглянул в окно, скрытое кружевными занавесками. — Поразительная длительность действия морочного заклинания для такой глуши.

Мелания постаралась взять мужа под руку, прежде чем Арктурус открыл рот и что-нибудь сказал не то.

— Когда ты успела их пригласить? — шёпотом спросил он у своей очень довольной чем-то жены.

— Это будет замечательное лето, дорогой, — пропела Мелания. — Родные мои, чувствуйте себя как дома! Я так рада, когда вы гостите у нас. Орион, а где же ваши вещи?

— Кикимер скоро доставит их сюда, — махнула рукой Вальбурга.

— Они даже своих эльфов сюда притащили, — проворчал Арктурус так, чтобы его никто не расслышал.

— Милый, — Мелания приобняла Регулуса за плечи. — Твоя комната уже ждёт тебя. Нарцисса, какая ты у нас стала красавица...

Комната Регулуса находилась на четвёртом этаже. Она была намного светлее, чем его спальня в доме на площади Гриммо. Из высоких окон открывался восхитительный вид на раскинувшуюся вокруг особняка природу.

Большой дом дремал в тени сада, отличающегося мрачной красотой. По ночам в особняке поскрипывали половицы, хлопали ставни, за стенами что-то шебуршало. Обычное дело в старинных волшебных особняках.

Регулус ощущал странное удовольствие, не спеша поднимаясь по мраморной лестнице, окаймлённой кружевом кованых перил. Он всходил и спускался по ней тысячу раз, не меньше. Когда-то он перепрыгивал через ступеньки, превращал лестницу в ледяную горку... В кабинете на втором этаже даже сейчас можно было разглядеть на полу несмываемые чернила раздавленного рассерженным дедом Арктурусом бякоклешня. Как же юным Блэкам влетело тогда!

Нарцисса постоянно болтала о новых платьях. Она привезла целую гору бесполезных подарков из Милана.

Разговоры в тени аллеи вернулись в сад. Перед Блэками предстал величавый дом с бледно-зелёными стенами и высокими потолками.

* * *

Всё старшее поколение Блэков собралось для чаепития на открытой веранде за небольшим круглым столиком. Мясистые персики падали на деревянное покрытие и лопались. Их приятный насыщенный аромат щекотал ноздри при каждом вдохе.

Кикимер разливал чай в фарфоровые чашки. Два маленьких эльфа нарезали вишнёвые пироги.

Друэлла обмахивалась веером и делилась новостями о салонах и посещённых светских мероприятиях Европы. Время от времени она поглядывала на дочь, провожая взглядом каждый отправленный Нарциссой в рот кусок пирога. Сигнус Блэк неспешно раскуривал бриаровую трубку, надувая щеки. Орион листал «Ежедневный пророк», а Вальбурга, скорбно вздыхая, рассказывала Мелании о Лонгботтомах и выходке сына Августы — Фрэнка, ставшего вдруг аврором.

Пока женщины выкладывали друг другу новости, Арктурус Блэк философически качал головой и незаметно для супруги добавлял в чай бренди.

На веранду плюхнулся ещё один персик.

Нарцисса вздрогнула. Её не интересовали скучные беседы, а изображать вежливый интерес было больше невмоготу. У всех за столом было одинаковое выражение лица, словно отлитое из одной формы. Нарцисса поднялась, чтобы уйти, как вдруг мать произнесла небрежным тоном:

— Подумайте только, на днях я видела ужасную картину, — Друэлла поморщилась. — Мы как раз вернулись с континента. Девушка, ясное дело, маглорождённая, верхом на ужасной магловской машине — уж не знаю, как там они называют этих железных монстров...

— Да, да, — закивал Сигнус, выпуская облачко дыма изо рта. — Мерлин и Моргана! Рычит, словно зверь, оранжевый глаз спереди, весь в железе.

— С ней был молодой человек, — сообщила Друэлла, — наверняка не лучшего происхождения. Они имели наглость налететь на нас на этом чудовище в Косом переулке, помахали руками и расхохотались. Затем этот их монстр на двух колёсах...

Вальбурга сделала поспешный глоток обжигающего чая, закашлялась и переглянулась с Орионом.

— ...обдал нас струёй чёрного вонючего дыма! Жаль, я не разглядела лиц. Куда смотрят родители?

Нарцисса смущённо улыбнулась, а дядя не смог сдержать смешок, взглянув на родственницу поверх газеты.

— Тебя это веселит, Орион? — сведя брови, сурово спросил Сигнус.

— Это нервное.

— И это лишь один пример приспособления магловского устройства к магической бытности. Ещё с тех самых пор, как Нобби Лич занял пост министра магии... — пустилась в воспоминания Друэлла.

— Пойду поищу Регулуса, — поспешно сказала Нарцисса.

— Моя девочка, ты так же далека от политики, как это жаркое лето — от приятной английской прохлады. С погодой что-то не то творится. Ах, не то!

— Если тебе так жарко, Друэлла, просто прекрати заматываться в шаль! — громыхнул Арктурус.

Друэлла оскорблённо охнула.

Нарцисса поцеловала её в щёку и быстро покинула веранду.

Она уже знала, где найдёт кузена.

По нарядной игрушечной крыше беседки то и дело стучали падающие жёлуди. Под дубом разрослись ажурные кроны робиний. Под вечер их белоснежные соцветия окрасились в цвета заката, розовея среди светло-зелёных листьев.

В такт падающим желудям по деревянному полу застучали каблуки Нарциссы.

При родителях она шутила и смеялась, хотя Регулус видел — её что-то беспокоит. Нарцисса улыбнулась, увидев его, и села рядом, прикрыв глаза.

— В моей комнате что-то жужжит в шторах, — прошептала Нарцисса, чтобы сказать хоть что-то. — А я всегда говорила, что там кто-то есть, но мне никто не верил.

— Скорее всего, лишь полудохлый докси, а шуму ты подняла, словно там за шторой таится грим, — усмехнулся Регулус, откладывая книгу. — Посмотрим?

Нарцисса кивнула.

Ей не хватало этого. Детской непосредственности. Совсем скоро она выйдет замуж, и у неё не будет больше времени на глупости и шалости. Она станет леди Малфой.

А пока... Ведь Регулус её хорошо знает и не будет над ней смеяться. С ней будет, а без неё — нет.

Комната Нарциссы была самой светлой в доме. Нежно голубые стены, высокий потолок, на котором растянулось наколдованное небо с пушистыми облаками. У окна рядом с лакированным столиком, будто сошедшим с картинки книжки сказок, стояло большое зеркало в богатой раме.

— Слышишь, — шепнула Нарцисса, округлив глаза.

Регулус прислушался: в шторе кто-то шевелился.

— И ты даже не пыталась узнать, что там? — спросил он.

— Шутишь, что ли?!

— А палочка тебе на что? — проворчал Регулус. — Если это и впрямь грюмошмель, мы можем подманить его стеблем крапивы, но сомневаюсь, что это он.

Существо за шторой словно услышало их и тревожно дёрнулось.

— Мне кажется, я знаю, кто там, — с серьёзной миной сказал Регулус, подкравшись к шторе. Он потянул за бархатную ткань.

Раздался сдавленный писк, и на ковёр свалился маленький пушистый комочек.

Нарцисса подошла ближе, разглядывая существо бежевого цвета.

— Какой страшный и жирный грюмошмель, аж жуть берёт, — издевательски протянул Регулус и скорчил гримасу, очень похоже изображая ужас, промелькнувший мгновение назад на лице Нарциссы.

— Я возьму его себе.

— Где-то я слышал, что они слизывают сопли и слюни у спящих волшебников, — невзначай упомянул Регулус. — Бери его. Люциусу понравится.

Нарцисса тряхнула волосами, поднимая на ладони клубкопуха.

— Не слушай его, он злой и вредный!

Регулус закатил глаза и разочарованно выдохнул.

— Как не стыдно врать?

— Это ваш с Сириусом подарочек, я помню. Вы подкладывали мне его в пудреницу!

— Наверное, это он. Кто знает, сколько живут эти малявки?

* * *

Несколько дней спустя утром во время завтрака на воздухе Вальбурга Блэк была до крайности взволнована. Волдеморт хотел поближе познакомиться с детьми своих идейных сторонников, и Беллатриса лично поручилась за всё семейство Блэков.

Волдеморт отличался странной любовью к посещениям родовых гнёзд магической аристократии. Лето только вступило в свои права, а его уже приняли у себя, казалось, все: Нотты, Розье, Кэрроу...

И вот настал день Блэков. В Гриммо-хаусе началась форменная суматоха.

Столпы светского чистокровного общества Вальбурга и Друэлла обсуждали необходимые приготовления к званому ужину. Орион хранил царственное молчание. Волшебный воздух явно пошёл ему на пользу, и здоровье к мистеру Блэку стало возвращаться. Арктурус ходил по дому пунцовым от негодования, не потому что не одобрял ужин, ему претило то, что его поместьем распорядилась какая-то девчонка.

Регулус неторопливо перелистывал страницы столетнего талмуда, принесённого Беллатрисой. Она взялась за внешкольное образование двоюродного брата с особым усердием.

Нарцисса сидела рядом и неохотно поглощала приготовленные домовиками оладьи. О ней все забыли в последние дни, и она была раздосадована.

Нарцисса страстно желала, чтобы этот вечер скорее прошёл. И тогда всё вокруг неё снова вернётся на круги своя, успокоится. Её свадьба опять станет главным событием, обсуждаемым в этом доме, а все эти глупые разговоры о Магической войне, законах, политике и репрессиях чистокровных прекратятся.

Скучающий рядом Регулус записал что-то в тетрадку и звучно захлопнул книгу. Кикимер тут же подсунул ему другую. Никак Белла и здесь поработала, науськав домовика.

Нарцисса покосилась на название.

«Волхование всех презлейшее»

Очередной том, где описываются какие-нибудь гадкие приёмчики тёмной магии. Какая скука, не иначе Регулус превратился в зануду, помешанного на тонкостях магии, которую всё равно никогда не решится испытать.

Сад был готов встречать гостей. На деревьях разместились цветные фонарики. Белые дубовые столы и скамейки аккуратно расставлены на площадке возле дома. Вечером здесь будет волшебно.

Это могло бы обрадовать Нарциссу, но она знала, что всё это сделано для приёма человека, которого она откровенно боялась. Можно было сослаться больной и не вылезать вечером из постели. Но на ужин должны были прибыть Малфои, а юной мисс Блэк не терпелось снова увидеть будущего супруга. Малфои давно поддерживали Волдеморта, и Люциус как-то шепнул Нарциссе, что является особо приближённой персоной к величайшему магу.

Не то чтобы Нарцисса в это поверила, но, по крайне мере, чёрная уродливая метка на предплечье Люциуса имелась. Носить такую стало нынче модно. Мистер Паркинсон и родственники по матери, Розье, уже обзавелись метками. В комплекте шли чёрные мантии и чудовищные маски. И что же теперь? Неужели весь этот праздничный ужин, фонарики, сверкающий как стекло паркет и столы нужны лишь для того, чтобы Регулус обзавёлся всем тем же?

* * *

— Прекрасный дом, — сказал Волдеморт, отмечая старания хозяев.

Нарциссу он удостоил мимолётным взглядом.

Белла всё время улыбалась своей раздражающей гаденькой улыбочкой, и при появлении Малфоев, которых, к слову, дед Арктурус на дух не переносил, лишь пренебрежительно хмыкнула.

— Старик ещё ничего, старая школа, а вот женишок твой, Цисси, ни рыба ни мясо. Не знаю, что такого в нём нашёл Повелитель.

«Значит, это правда! — удивилась Нарцисса. — Люциус и впрямь входит в ближний круг Волдеморта». Радоваться этому или огорчаться, она ещё не решила.

Родители улыбались. Мистер Арктурус соревновался в громкости голоса с отцом Люциуса. Мелания Блэк тщетно пыталась успокоить столкнувшихся нос к носу упрямых мужчин. Дядя был зловеще молчалив, а тётя, наоборот, была неожиданно мила со всеми — даже с теми, кого втайне терпеть не могла.

Весь вечер Нарцисса танцевала, смеялась и веселилась, радуясь про себя, что напрасно опасалась. Вечер совсем не был плох.

Между гостями сновали домовые эльфы, со своих портретов на стенах в холле миролюбиво взирали предки, играла приятная музыка, а дорогая люстра, не уступающая по размерам хрустальному гиганту Малфой-мэнора, блестела сотней цветных огней.

* * *

Нарцисса не хотела подслушивать. Она чётко знала, что настоящей благородной леди не стоит заниматься такими вопиюще неприглядными делами. Она с радостью дала бы знать о своём присутствии за спинкой дивана, где искала свою выпавшую из-за пояса палочку, но не смела.

Рудольфус буквально втащил Беллу в комнату и захлопнул дверь.

— Как мне следует понимать твоё поведение?!

— Не кричи на меня! — взъерепенилась Беллатриса.

— Все волшебники, присутствующие в зале, смеются надо мной. Даже в моём присутствии ты продолжаешь льнуть к другому, — устало сказал Лестрейндж.

— Он мой учитель и мой Повелитель, — холодно возразила Белла. — Тёмный Лорд лично обучал меня окклюменции. Он как Бог. Впрочем, тебе не понять.

— Бог? — хмыкнул Рудольфус. — Он не бог, Белла, и ты это знаешь. Он сильный волшебник, но всего лишь человек, как и мы.

— Нет! Он бессмертен, Руди! Бессмертен! Тебе не понять меня, и никому не понять. Это нужно было видеть, — сбивчиво зашептала Белла. — Я была там. Всё происходило на моих глазах. Смертельное заклинание Грюма попало Повелителю в грудь. Он упал навзничь, но поднялся. Он сам сказал мне, что его невозможно убить. Он самый великий волшебник в истории!

— Ты уверена в этом? — нотка сомнения проскользнула в голосе Рудольфуса, и Нарциссе вдруг стало не по себе. Слишком уверенно уж говорила Белла, слишком искренне и эмоционально, словно на самом деле так оно и было. Но это невозможно. Никто не может выжить после «Авады».

— Уверена, конечно! Хватит дуться на меня, Руди, — сказала Белла, и по ковру зашуршали её юбки. — Мы договаривались с тобой. Любовь женщины — это вся её жизнь. Я посвятила её нашему Повелителю. Но нам с тобой хорошо. Я не люблю тебя, а ты — меня. Правда?

— Правда, — тихо ответил Рудольфус.

— Нам хорошо вместе, — сказала Белла и с усмешкой добавила: — Кроме того, где ещё ты найдёшь такого хорошего партнёра для партии в волшебные шахматы? Мы можем сыграть, если хочешь, и сегодня я больше не буду — как ты там вульгарно выразился? — льнуть.

Нарцисса вздрогнула, когда над её головой проплыла сорвавшаяся с места на тумбочке шахматная доска.

— Нет, — раздался голос Рудольфуса. — Я только вернулся из рейда. Я так устал, Белла.

— Ну, если ты устал...

На некоторое время воцарилась тишина.

Нарцисса замерла на мгновение, нашарив под диваном свою палочку, а затем осторожно выглянула из-за спинки софы.

Она увидела свою сестру в чёрном батистовом платье, стоящую к дивану спиной, и почувствовала себя провинившимся ребёнком, совсем как в десять лет, когда стукнула этой же шахматной доской дразнившего её Сириуса по голове.

Беллатриса целовалась с мужем.

Наконец Рудольфус отстранил от себя жену, странно посмотрел на неё и приподнял её голову за подбородок чуть выше.

— Нет, Белла, в эту игру мы тоже играть не будем.

Он вышел, а Беллатриса ещё долго стояла в комнате, не двигаясь с места.

* * *

«Неужели он любит её?» — недоумевала Нарцисса. Никак иначе она не могла объяснить отчаянный взгляд Рудольфуса. В любом случае Белле он был безразличен.

В большом доме Нарцисса не могла больше найти себе места. Сцена, свидетельницей которой она невольно стала, почему-то озадачила.

Она ведь никогда не присматривалась к мужу родной сестры.

Рудольфус был старше Беллы, угрюмый, молчаливый. Лицо его было спокойным, как пруд в саду, хорошим — особенно когда он улыбался. Но делал это мистер Лестрейндж крайне редко, в отличие от его улыбчивого брата Рабастана.

«А вдруг Люциус меня не любит? — размышляла Нарцисса. — Нет, не может этого быть! Любит! Сколько красивых слов говорит... Они кажутся такими искренними! Не может же он так хорошо и ловко лгать? Да и чего ради?»

Нарцисса не совладала с кипучим воображением и прижала руку к груди, где неожиданно закололо. Она яростно тряхнула волосами и, бросив раздражённый взгляд на будущего супруга, гордо удалилась.

Мисс Блэк пару раз прошлась по коридору взад-вперёд, заламывая руки.

Сквозь ромбы вставленных в окна стёкол виднелся свет парящих цветных огоньков. Нарцисса следила за ними, облокотившись о подоконник и улыбаясь против воли.

И тут она уловила какое-то движение в конце коридора.

Шаги.

Кто-то шёл сюда и, возможно, не один.

Нарцисса торопливо осмотрелась. На стене за гобеленом с изображением переругивающейся из-за добычи собачьей своры была небольшая ниша. Оставалось только быстро юркнуть туда. Едва она успела спрятаться, как в коридоре появились две тёмные фигуры. Нарцисса видела их через проеденную молью дырку в гобелене.

— Прекрасный замок, — глаза Волдеморта сверкнули. — Древние камни, прочные.

— Так и есть, — ответил ему знакомый молодой голос, и сердце Нарциссы болезненно заныло.

Регулус.

— В это ужасное время каждому хотелось бы иметь такой дом. Крепкий, цельный, точно выточенный из скалы. Признаюсь, у меня никогда такого не было, — странным тоном сказал Волдеморт. — Иногда я задаюсь вопросом... ради чего это всё? Разумеется, война — неприятное занятие, но что нам остаётся делать, если власть не желает идти на диалог? Видите ли, Регулус, мне бы не хотелось, чтобы вы лишились всего этого, — он красноречивым жестом обвёл пространство вокруг. — Да, мистер Блэк. Дело не только в защите маглорождённых. Взгляните наружу, — Волдеморт провёл пальцами по оконному цветному стеклу, и оно вмиг исчезло, впустив в коридор вечернюю прохладу и отдалённое эхо смеющихся голосов. — Нелегко с этим будет расстаться, к этому всё идёт. У нас всё отберут. У вас отберут. Вы просто не видели в деле...

— Видел, — резко произнёс Регулус.

Нарцисса с трудом удержала чих, когда ветер колыхнул гобелен, взорвавшийся облачком пыли. Она зажала рот рукой, сощурилась, но всё равно заметила, как опустились плечи Регулуса. Он стоял напротив окна, его волосы растрепались.

— Но ничего ещё не кончено, — Волдеморт обошёл Регулуса, встав с другой стороны, точно змея, обвивающая жертву. — Любовь к родному дому прекрасна! Но одно дело безвольно ждать грозы, которая непременно грянет со стороны рвущегося к полной власти маглонастроенного Министерства, а другое...

Волдеморт замолчал и сочувственно посмотрел на собеседника.

— А что же другое?

Нарцисса едва разобрала прозвучавший вопрос.

— Другое... — продолжил Волдеморт, — бороться за это рядом с теми, кто разделяет эти чувства.

Он постучал палочкой по каменной кладке у оконной рамы.

— Прочные, крепкие. Но согласись, можно сломать любые стены. Любые. Но гораздо сложнее сломать стены, охраняемые сверху... хм... соратниками.

— Да, наверное, — сказал Регулус. — А теперь прошу... Я не знаю, как к вам обращаться. Я слышал, что некоторые называют вас Тёмным Лордом, а кто-то боится вообще как-либо вас называть...

— Тёмным Лордом меня зовут мои друзья, — усмехнулся Волдеморт. — А что до остальных, — он принялся чертить перед собой что-то волшебной палочкой. Букву за буквой. Надпись зависла пламенем в воздухе.

I AM LORD VOLDEMORT

— У каждого волшебника должна быть своя подпись. Она выражает суть колдующего, его личность. Она должна запоминаться, должна быть узнаваема. Имя. Вот всё, что остаётся после смерти. Вы со мной согласны, мистер Блэк?

— Согласен.

— Вы боитесь смерти?

— Да, наверное. Немного. А вы?

— Нет, — резко сказал Лорд, повёл рукой, и надпись осыпалась горсткой пепла. Алое марево погасло. — Последний враг истребится, мистер Блэк.

Регулус взмахнул своей палочкой, и в воздухе появились новые буквы, светящиеся огнём. Их было только три. Их свет озарял пространство.

— Р. А. Б., — Волдеморт удивлённо поднял брови.

— Регулус Арктурус Блэк. Кажется, вы сказали, подпись должна запоминаться.

Лорд скривил губы в лёгкой улыбке.

— А сейчас прошу, Тёмный Лорд, следуйте за мной. Я покажу нашу знаменитую библиотеку.

Когда шаги стихли, Нарцисса высунулась из своего укрытия и оглянулась.

Никого. Погружённый в безмолвие тёмный коридор.

Даже будучи маленькой девочкой, Нарцисса никогда не боялась ходить по этому дому, зная, что здесь с ней ничего плохого не случится.

«Можно сломать любые стены. Да пусть только попробуют! Все, кто осмелится тронуть мою семью, глубоко пожалеют. Я никогда не оставлю свой род, будь я хоть трижды Малфой».

Нарцисса развернулась на месте. Свора гончих собак на гобелене уставилась на неё. Ветер трепал сукно, гоняя по нему волны ткани.

Достав палочку, Нарцисса придирчиво посмотрела на окно, припоминая, как оно в точности выглядело до того, как Волдеморт убрал стекло мановением руки. И тут случилось нечто невероятное.

Раздался негромкий печальный вой грима.

Последний раз такой же Нарцисса слышала несколько лет тому назад, когда Андромеда Блэк навсегда ушла из этого дома.

* * *

Регулус не осмелился взглянуть на то, что так заинтересовало Тёмного Лорда в книге «Природная знать. Родословная волшебников», непонятно улыбающегося, глядя на кремовые страницы.

— Здесь только чистокровные фамилии?

— Совершенно верно. Здесь в начале, — Регулус указал на богато украшенное движущимися завитушками оглавление, — самые первые волшебные семьи. Потом идут остальные — либо пресёкшиеся по мужской линии, либо недостаточно древние. Вот те самые «священные двадцать восемь» из «Справочника чистокровных волшебников», где значатся двадцать восемь ныне существующих истинно чистокровных семей: Берк, Блэк, Булстроуд, Гринграсс, Крауч, Кэрроу, Лестрейндж...

Лицо Волдеморта стало непроницаемым.

— Скромно, — ледяным тоном заметил он. — Самые первые, значит? — он с силой сжал переплёт. — Известно ли вам, Регулус, что одна капля крови Гонтов в сотню раз чище всех перечисленных здесь выше чистокровных? — он указал на изящно выведенную строчку «Гонты» в середине списка и с нажимом произнёс: — Они прямые потомки Слизеринов и потомки Певереллов.

— Я слышал, все чистокровные волшебники — потомки Певереллов.

— Возможно, но для человека такой крови, крови Гонтов, не так уж велика разница между чистокровными и грязнокровками, — резко сказал Волдеморт.

По его недоброму взгляду было видно, что ответом Блэка он остался недоволен.

* * *

Эта обронённая фраза ещё долго терзала любопытство Регулуса. И он всё чаще ловил себя на мысли, что совершенно ничего не знает о Тёмном Лорде.

За ответами он обратился сначала к отцу, уклонившемуся от разговора, потом — к матери.

— Я знала Волдеморта ещё в школе, — нехотя призналась Вальбурга. — Он был лучшим учеником Слизерина. Никогда не пытайся узнать о Волдеморте что-либо. Это ни к чему хорошему не приведёт, так и знай!