Маховик желаний (гет)

Сириус с нетерпением ждал встречи с другом деда, мистером Лайонелом Конрадом. Он вдруг вспомнил, что с ними на Гриффиндоре училась какая-то девчонка на три курса младше, носившая такую же фамилию. Ариана Конрад. Точно. Смешная такая, с нелепыми очками-велосипедами и копной густых каштановых волос.

Если ему сейчас тридцать один, то ей, в таком случае, примерно лет 27-28. Замужем давно, наверное. Сириус вздохнул. Его лишили шанса завести семью и детей. У всех его одногодок (Снейпа в расчет он не брал), уже давно есть дети, у некоторых они даже в школу пошли, будучи одногодками Гарри, или пойдут скоро. Только его лишили такой возможности.

Блэк с тоской в сердце вспомнил веселую, светловолосую девушку, которой незадолго до гибели Поттеров и ее самой, собирался делать предложение. Марлин МакКиннон. Сердце сжалось от боли. Сколько потерь пришлось ему пережить? Сколько страданий выпало на его долю? За что? Он вспомнил, как в живую тот день, когда не стало его девочки-феи, его малышки Марлин, ради которой он был готов горы свернуть.

Начало воспоминания

— Джеймс, что-то у меня нет совершенно никакого желания веселиться, — сказал Сириус, присаживаясь в кресло, с благодарностью принимая от друга бокал с виски. После тяжелого дежурства, длившегося несколько дней, они оба чувствовали себя не в лучшей форме. Да еще и предчувствие было нехорошее, словно вот-вот что-то должно было случиться. — Время сейчас совсем не для веселья.

— Не в настроении? — спросил Джим, прижимая к себе Лили, устроившуюся рядом с ним. Гарри в это время спал, давая взрослым время отдохнуть и прийти в себя.

— Не знаю, какое-то мерзкое чувство весь день грызет, — вздохнул Бродяга. — Я так себя чувствовал только тогда, когда Рег погиб. Пусть мы и не были близки последние годы, но я тогда весь день, ни на чем не мог сосредоточиться.

В этот момент ворвался патронус Грюма.

— Нападение на МакКиннонов! Поднимайте свои задницы…

Он говорил что-то еще, но Сириус уже ничего не слышал. Они опоздали… Над домом взвилась черная метка, и значит… Кругом были люди… куча людей, а он не мог себя заставить войти внутрь и увидеть безжизненное тело своей девочки, своей малышки, которую он любил всем сердцем, всей душой. Ноги словно налились свинцовой тяжестью, не давая ему сделать шаг.

— Сириус, мне жаль… — сказал Сохатый, попытавшись его обнять и успокоить, но Бродяга вырвался и побежал вперед, не замечая бегущих по щекам слез. Увидев в центре комнаты Марлин — бледную и неподвижную, Сириус упал на колени и судорожно пытался нащупать пульс.

— Нет… Марлин, вставай, слышишь! Вставай, я тебе говорю! — он, словно обезумев, тряс ее за плечи, пока Джеймс не оттянул его в сторону. Блэк не замечал ничего вокруг: ни сочувствующих взглядов, ни слов утешения со стороны друга. — Малышка моя, вставай, пожалуйста…

Последние слова были сказаны шепотом: ему даже дышать было больно. Он не понимал, где находится, не понимал слов окружающих, ему просто хотелось убедиться, что все это сон, кошмарный сон, от которого его поднимет в беззвучном крике посреди ночи и Марлс будет его утешать… Нет… Не могла его Марлин умереть!

— Сириус, она мертва, — голос Поттера дрожал. — Пойдем к нам. Там Лили и Гарри. Пошли.

Его куда-то повели, усадили, дали выпить, но он не мог ни о чем думать, кроме как о его малышке, его маленькой девочке. С шестого курса они были вместе. С шестого курса для него не существовало никаких других девчонок, кроме веселой, жизнерадостной хрупкой девочки…

Бродяге в тот момент показалось, что уже никогда в его жизни не будет счастья…Оно ушло вместе с ней… Взвилось в небо вместе с этой чертовой меткой…

Конец воспоминаний.

Сириус вздохнул. Прошло десять лет, а его сердце по-прежнему сжимается от тоски: даже дементоры не смогли выпить его самые счастливые воспоминания, связанные с Марлин. Их первое свидание, к которому он готовился с такой тщательностью, что довел своих друзей до белого каления… Их первый поцелуй, сорванный во время дружеской потасовки… их первая ночь, когда он окончательно и бесповоротно понял, что без нее ему не жить...

Мысленно встряхнувшись, Блэк спустился вниз, чтобы встретить старинного друга деда и по совместительству человека, способного помочь им в их поисках, а также окончательном уничтожении этого чудовища до возрождения. Для этого нужно сделать все возможное. Гарри и эта девочка не должны страдать, не должны повторить свою прошлую жизнь, и Сириус поклялся себе, что сделает все возможное, дабы оградить крестника от этой борьбы и своих попыток устранить Темного Лорда до четвертого курса мальчишки.

Передвигаться по дому Сириус мог свободно, и уже практически никогда не пользовался услугами Рема в качестве опоры. Иногда кружилась голова, но, по мнению колдомедика, следившего за выздоровлением Блэка, такое состояние было нормальным для человека, подвергавшегося влиянию дементоров на протяжении многих лет.

Лайонел Конрад пришел ровно в назначенное время.

— Мистер Конрад, рад с вами познакомиться, — протянул руку Сириус. Блэк видел перед собой уверенного в себе волшебника, которому на вид он не дал бы и семидесяти. По словам деда Арктуруса, Конрад был лишь на десяток лет младше его самого, будучи одногодкой Поллукса Блэка, и учившись с ним в одно и то же время, только на разных факультетах.

— Мистер Блэк, взаимно, — кивнул мужчина, присаживаясь в предложенное молодым человеком кресло. — Поздравляю с возвращением в род и оправдательным приговором на суде. Вам повезло, что новый лорд Блэк инициировал повторную проверку вашего дела.

— Мне вообще повезло, что Гарри оказался таким смышленым малым, — с широкой улыбкой подтвердил слова старика Сириус, — и догадался отправить письмо напрямую мадам Боунс.

— Согласен, мадам Боунс вместе с Аластором — самые адекватные люди в министерстве, — с видимым сожалением в голосе сказал мистер Конрад, пристально разглядывая сидевшего перед ним молодого человека. Блэк не опустил взгляд, твердо продолжая смотреть собеседнику прямо в глаза. — Думаю, наш министр вряд ли проявил бы подобную инициативу, получив письмо лорда Блэка.

— Министр сейчас делает все возможное, чтобы оправдаться перед общественностью, — криво ухмыльнулся Бродяга, вспоминая нелепые статьи в Пророке, где то и дело стали появляться любопытные факты из биографии министерских чиновников во времена первой войны с Волдемортом. Создавалось впечатление, что Фадж копает под каждого руководящего работника. Впрочем, богатенькие типы вроде Малфоя все равно окажутся безнаказанными: министр не станет их трогать даже в рамках поднятия собственного рейтинга.

— После того, как вам вынесли оправдательный приговор, и нашли настоящего предателя Поттеров, Фадж находится в опале. Через несколько лет выборы, и ему нужно сделать все возможное, чтобы сохранить за собой министерское кресло. Впрочем, — словно спохватившись, сказал Конрад, — вы вызвали меня не для беседы о тупости нашего министра, я прав?

— Совершенно верно, мистер Конрад, — со всей серьезностью сказал Сириус. — Дело очень важное и я бы не хотел, чтобы о нем узнал кто-то посторонний.

— Арктурус говорил мне о Непреложном Обете, — кивнул старик, — а значит, все более чем серьезно. Я, Лайонел Уильям Конрад, клянусь держать содержание этого разговора в тайне.

Его палочка выпустила волну света, что означало: клятва принята. Расположившись в кресле, Сириус постарался как можно подробнее рассказать о крестражах Волдеморта, раскрывая постепенно тайну своего крестника. Он рассказал о истинных причинах гибели Регулуса Блэка, о возможном крестраже в голове у Гарри, и о подозрениях деда о наличии у Темного Лорда трех, а то и более якорей для получения бессмертия и возможности вернуться в мир живых.

— Следовало ожидать, что Неназываемый так просто не сдастся, — сделав большой глоток из бокала, Конрад вновь посмотрел на Сириуса заинтересованным взглядом, пытаясь взять себя в руки и справиться с охватившим его волнением. История столь необычного переноса во времени его явно заинтриговала, а вот по поводу крестражей он и сам догадался еще в ту чертову ночь, когда в живых из Поттеров остался только годовалый ребенок. Только вот министерских чинуш, как и его коллег из Отдела тайн, он в этом так и не смог убедить. — Полагаю, Альбус Дамблдор мог знать об этом, если так хорошо спрятал лорда Блэка от волшебного мира.

— Я думаю, что знал, — кивнул Блэк, сжав от злости кулаки. — Только вот будучи полукровкой, он не мог предположить, что крестраж в голове у Гарри — это наименьшая из бед.

— Вы можете его извлечь, не прибегая к услугам Невыразимцев? — поразился Конрад.

— Вы знакомы с историей моей семьи, не так ли? — усмехнулся Сириус.

— Знаком, хотя и не слишком хорошо, — подтвердил Конрад. — Я дружил с вашим дедом, но вы же понимаете…

— Да, секреты рода, — на лице Бродяги появилась кривая ухмылка. — Мои предки были теми еще параноиками, и проводили исследования во всех возможных областях черной магии. Блэк — это не просто фамилия, это призвание. Даже я, будучи гриффиндорцем до мозга костей, понимаю, что от наследия семьи никуда не денешься. Хочешь ты этого или нет, но если ты Блэк, то будь добр соответствовать.

— Хорошо, о двух крестражах вам известно. У вас есть догадки по поводу остальных?

— Если он мог доверить кусочки своей души кому-то из Внутреннего Круга, то смею предположить, что еще одним возможным доверенным лицом могла стать моя кузина Беллатрикс. В таком случае мы имеем уже четыре крестража: неизвестный предмет у Беллы, медальон, дневник и Гарри, а с учетом того, что ни один из этих предметов не мог послужить в ритуале возрождения, то это значит, что есть, по крайней мере, еще один.

— Я могу провести расчеты и подсказать возможные места хранения души Темного Лорда, но мне нужно иметь в руках хотя бы два из них, — спустя некоторое время ответил Конрад. — Лорд Блэк не в счет. Мы можем подождать до следующего года. Если возрождение произойдет через четыре года, то время терпит и, заполучив дневник, вполне реально сделать все возможное, чтобы не допустить подобного развития событий, какое получило по итогу магическое общество и ваш крестник с этой девочкой в частности.

— Квирелла никак нельзя нейтрализовать раньше срока? — поинтересовался вдруг Сириус, о чем-то подумав. — Изгнать дух Темного Лорда из преподавателя до его возможной борьбы с Гарри в конце этого года.

— Нужно все тщательно обдумать, — спустя некоторое время ответил мистер Конрад. — Видите ли, я в свое время пытался убедить свое руководство в том, что Неназываемый не исчез окончательно и мы должны провести более тщательное расследование, но… меня никто не стал слушать. Отправили в отставку по причине солидного возраста.

— А на каком основании вы пришли к такому выводу, мистер Конрад? — заинтересовался Бродяга.

— Все очень просто — метка с его исчезновением просто потеряла цвет, а я считаю, что с окончательной смертью создателя она должна исчезнуть полностью.

— И почему вас не послушали?

— Не знаю, сейчас трудно сказать.

Ричард Конрад поднял свой бокал и залпом выпил его содержимое, отстраненно подумав о том, что наконец-то в его жизни вновь появиться стоящее дело и он сумеет утереть нос этому чванливому чистокровке Ланкри, инициировавшему несколько лет назад его увольнение из Отдела тайн. Правда, сам Ланкри об этом не узнает, но… пусть так.

Долой скуку и уныние, да здравствует новая жизнь!

* * *

— Итак, уважаемые коллеги, я бы хотел услышать от вас ваше мнение о Гарри Поттере, — сказал Альбус Дамблдор, собрав преподавателей в конце первой учебной недели.

— Мистер Поттер очень одаренный и умный мальчик, — высказался с восторгом в голосе Филиус Флитвик. — На моем уроке он показывает довольно неплохие результаты, как и его подруга, мисс Блэк. Оба эти ребенка — просто чудо!

Такие же хвалебные оды Гарри Поттеру и Гермионе Блэк пели почти все преподаватели, заставляя Северуса Снейпа скрипеть зубами от всего этого балагана. Милый мальчик Гарри Поттер. Ах, почему он не на Гриффиндоре… На Слизерине не место такому светлому ребенку и победителю Темного Лорда (после этих слов Минервы, Снейп едва сдержал огромное желание крепко выругаться).

Впрочем, зельевар не мог лгать самому себе, признавая про себя, что умом мальчишка явно пошел в Лили, и шальные гены отца-шалопая и бесшабашного гриффиндорца участвовали только в создании внешности. Больнее всего было видеть такие знакомые зеленые глаза на ненавистном лице своего школьного врага.

И если внешне ребенок был копией Джеймса Поттера, то спокойный характер и мозги ему передала Лили. Лили… Другое имя никак не вязалось с этой светлой и жизнерадостной девушкой. Сколько Северус ни пытался называть подругу детства Кассиопеей, у него ничего не получалось. Она всегда была для него только Лили Эванс. Не Лили Поттер, и тем более не Кассиопея Поттер.

На протяжении этой недели он довольно пристально наблюдал за новым лордом Блэком. На первом уроке зелий мальчик без труда ответил на его вопросы, а зелье, приготовленное им и этой новоявленной мисс Блэк, было выше всяческих похвал. Нет, Поттер не будет мастером зельеварения, как и его подруга, но талант в этой области у них обоих определенно есть.

— Северус, а ты что думаешь? — услышал он голос директора и вздрогнул. Он осмотрелся, заметив, что на него выжидающе смотрит весь преподавательский состав.

— Хм… здесь уже до меня все сказали: гений, а не ребенок, — скривился Снейп.

— Ты ведь не можешь не отметить его успехи, не так ли, Северус? — хитро прищурившись, спросил Альбус.

— Он обладает способностями к зельеварению, — нехотя признал декан Слизерина, словно не замечая удивленных лиц своих коллег. — По крайней мере, на сегодняшнем уроке он не только сварил отменное зелье, но еще успевал и за своим соседом, мистером Лонгботтомом следить. Впрочем, Мастером ему не стать.

— Вы поняли это, проведя всего лишь один урок? — скептически хмыкнул декан Когтеврана.

— Я могу и ошибаться, — пожал плечами Снейп. — Всему свое время.

— Другими словами, Северус, ты своими новыми необычными учениками вполне доволен, — добродушно сверкнув глазами, спросил Дамблдор.

— Вполне.

— Еще бы ему не быть довольным, — пробурчала недовольным голосом профессор МакГонагалл. — Эти двое на каждом уроке зарабатывают больше баллов, чем все остальные дети вместе взятые. И мистер Поттер, и мисс Блэк вполне начитанные дети: у них всегда готов ответ на любой вопрос.

Декан Гриффиндора была не слишком довольна подобным положением вещей, но сделать с этим ничего не могла. Оба ребенка на Слизерине и теперь придется еще на семь лет забыть о кубке школы, как учебном, так и спортивном. Профессор не сомневалась, что сыну Джеймса Поттера придется по душе квиддич, и он станет отличным игроком, таким же, каким был его отец.

— Я рад, что Гарри пришелся всем по душе, — улыбаясь, сказал директор. — Слышал, у них с юным Рональдом совсем недавно был конфликт.

— Мистер Уизли ведет себя слишком несдержанно, — призналась Минерва, поджав губы. — Я уже поговорила с ним по этому поводу, но… пока ему не всегда удается сдерживать свои эмоции. Ему не слишком нравится, что Гарри Поттер попал на Слизерин.

— Это обстоятельство вообще мало кому нравится, — презрительно скривился профессор Снейп, — но только мистеру Уизли пришло в голову проорать об этом в Большом зале при всех, оскорбив тем самым большинство моих студентов своими не слишком лестными высказываниями. Двое потомственных гриффиндорцев на Слизерине, подумать только.

— Если рассматривать этот вопрос со стороны происхождения, — усмехнувшись, сказал профессор Флитвик, — то и мистер Поттер и мистер Лонгботтом с самого начала имели реальный шанс оказаться там, где они и находятся сейчас. Блэки и Тентоны в большинстве своем заканчивали факультет Слизерин, так что удивляться тут нечему. Крови этих семейств в мальчиках течет ровно половина, а в мистере Поттере и того больше, учитывая, что Дорея Поттер в девичестве тоже была Блэк.

Преподавательский состав был вынужден мысленно согласиться с деканом факультета умников.

— Кстати, Северус, как на твоем факультете относятся к мисс Блэк? — в голосе директора слышалась озабоченность и волнение.

— Нормально к ней относятся, — уверенно сказал зельевар, пересказав разговор студентов сразу после распределения. — С того самого дня мисс Блэк ни разу не подверглась оскорблениям со стороны слизеринцев. Я думаю, что и студенты других факультетов, семьи которых считаются сторонниками Того-кого-нельзя-называть, уже в курсе, что девочка на равных правах участвовала в ритуале по снятию с крестного Поттера материнского проклятья.

Далее профессор Снейп пересказал в подробностях все, что услышал от лорда Блэка и мистера Малфоя, с каждым словом повергая директора в состояние, близкое к шоку. Проведение подобного ритуала для Альбуса было близким к темномагическому и будь на то его воля… Нет, надо что-то делать с подобными историями. Дамблдору не нравилось все, что касалось магии, основанной на крови. Плевать на клеймо Предателя крови, это не казалось ему слишком большой проблемой.

Другое дело: магия крови, за которую так борются чистокровные. Ее надо искоренить. Любыми средствами, любыми способами. Проблема только в том, что никто не видит в этом ничего плохого, а чистокровные и вовсе многое проводят тайно, закрывая свои мэноры защитными заклинаниями, скрывающими творящееся там безобразие. Альбус был уверен: если бы ритуал очистки, проводимый Блэками, считался запрещенным, никто никогда так и не узнал о нем. Особняк Блэков был одним из самых защищенных в Англии.

Нет, придется что-то сделать. Так просто он это не оставит.