Обман (джен)

Кристально чистая тёплая вода стекала по лицу фиолетовой единорожки, окрашиваясь в кроваво-красный цвет. Хоуп с трудом могла узнать себя в зеркале: заплаканные глаза, запачканные кровью других пони копыта, грива, шёрстка и, наконец, будто постаревшее на пару лет бледное лицо. Кобылка с радостью и отвращением смывала кровь. Слабость в копытах медленно уходила, но пони всё ещё хотелось присесть и отдохнуть.

— Ты закончила? — услышала она величественный голос леди Лигейи.

— Минуточку, — ответила Хоуп и, вспомнив о недавнем разговоре со спасённой пони, поспешила.

— Жду тебя у твоего друга, — заявила Лигейя.

Когда цокот копыт отдалился, Хоуп обдала лицо тёплой водой и шмыгнула носом. «За что… за что мне всё это?.. Почему я вообще согласилась на эту прогулку? Ведь я знала, чем это может закончиться! А Сомбра… — По лицу пони прокатилась слеза. — Если он умрёт, я никогда себе этого не прощу!» Она опустила взгляд и в алой воде увидела собственное отражение. Жалкое — во всех смыслах слова — создание, готовое от бессилия рухнуть на пол.

— Лучше бы на его месте оказалась я, — проронила она, закрывая глаза.

В помещении воцарилась гробовая тишина. Хоуп окутала пугающая тьма, которую быстро сменили стремительно загорающиеся, а затем так же скоро тухнувшие, словно вспышки молний, картины кровавого переулка. Бой между Сомброй и группой разбойников больше походил на безжалостную бойню, из которой никто не должен был выйти победителем. «Но он ведь выжил!» — напомнила себе Хоуп и воспрянула — насколько это возможно в данной ситуации — духом. Подняв взгляд и снова увидев своё отражение, она умыла лицо, вытерла нос копытом и слабо улыбнулась.

Закончив с водными процедурами, Хоуп направилась к Сомбре. Ей уже приходилось бывать в этом дворце медицины, однако масштабы сего здания поражали воображение каждый раз. Отделанные белым камнем коридоры тянулись на сотни метров и прокладывали путь к многочисленным залам с высокими сводами. Там, в ярком солнечном свете комнат, на десятках коек находились сотни спасённых мастерством врачей жизней. Старые фрески истрепались до такой степени, что лишь старожилы помнили замысловатые картинки из камня; они (фрески), поговаривают, оживали по ночам, когда никто не видит, и во снах являлись больным, избавляя тех от душевного недуга. Множество легенд ходило об этом месте, построенном три столетия назад, когда Мэйнхэттэн был большой деревней. Дворец медицины, прозванный так местными и оставшийся им на века, увидел свет благодаря воле и безграничному богатству князя Давла Ашера. Для постройки пригласили минотавров, которых Давл считал лучшими строителями и архитекторами на всём белом свете. Они и ещё несколько тысяч пони всего за пару лет построили настоящий дворец! Однако удивительна не столько скорость, сколько дальнейшая судьба этого необычного места. Несмотря на заоблачные затраты, Давл не собирался вернуть себе деньги, более того, он позволил молодым, подающим надежды лекарям бесплатно обучаться у великих целителей тех времён. «Смерть неподкупна, и мы можем лишь продлить жизнь благодаря медицине!» — говорил он всякому, кто сомневался в выгоде подобного проекта.

Хоуп завернула за угол и через пару дверей оказалась у палаты, в которой лежал Сомбра. Она, как все остальные, представляла собой широкое, хорошо освещённое помещение с высокими арочными сводами, отделанными тускло-жёлтым камнем. Единственным заметным отличием оставались два ряда коек, из которых только на одной лежал раненый пони. Леди Лигейю Хоуп не увидела, что удивительно, учитывая сложившееся первое мнение об этой знаменитой пони.

Лигейя приходилась дочерью князю Геллеру Ашеру — самому богатому и влиятельному пони во всём Мэйнхэттэне, — поэтому, помимо разбалованного характера, грубости и высокомерия, ей были не чужды пунктуальность и уважение к достойным того пони. А Сомбру, как считала Хоуп, в данной ситуации требовалось причислить к таким личностям незамедлительно и безоговорочно.

К счастью, в палате остался главврач дворца медицины, Авиценна, полысевший единорог тёмно-оранжевой масти. Он сидел у койки пациента, снимая жар мокрым компрессом и постоянно о чём-то с ним разговаривая, хотя тот, по-видимому, был не в состоянии отвечать.

— Как он? — спросила она с порога.

— Тело ослабло, но сильный дух вернёт его в мир живых, — ответил тот спокойным, немного басистым голосом. — Леди Лигейя просила её извинить, но ей пришлось отлучиться на встречу с отцом. Полагаю, князь захочет с тобой поговорить… Это правда, что среди нападавших была охрана миледи?

— Я… — протянула Хоуп, невольно вспоминая кошмарные события в переулке, от которых её и сейчас выворачивало наизнанку. — Там были какие-то стражники, но я не знаю, кто они… Когда он очнётся?

Сомбра по-прежнему лежал с закрытыми глазами, и на первый взгляд казалось, что смерть вот-вот утащит его в свой загробный мир. Однако опытный лекарь или внимательный пони сразу отметил бы здоровый цвет лица и ровное дыхание.

— Ему нужен отдых, раны не смертельные, но серьёзные. Впрочем, ты и сама об этом знаешь. — Авиценна смочил компресс. — Почему я перестал видеть тебя в своей школе, Хоуп?

Кобылка покраснела, оказавшись в тупике от такого, казалось бы, простого вопроса. Она пыталась выиграть время, мыча и смотря по сторонам, будто на стенах был написан ответ.

— Самая любознательная и целеустремлённая ученица не знает, что сказать?

— Деньги… Да-да, деньги! — чуть ли не прокричала она, найдя весомый аргумент. — Обучение не бесплатное, а жить на что-то надо!

Он задумчиво посмотрел на ней, словно на шкатулку с секретом. От этих проницательных голубых глаз ничего и никогда не могло укрыться, и Хоуп это прекрасно понимала, поэтому старалась не показывать своего беспокойства.

— Такой способной ученице прямой потомок основателя дворца медицины позволит обучаться бесплатно.

— Но я… вы сказали: бесплатно? — поразилась она.

— Сказал.

— Но… — Хоуп тихо хихикнула, ощутив в груди приятную лёгкость, а в копытах — неожиданно появившуюся слабость. — Вы не говорили об этом прежде.

— Не говорил, — кивнул он. — Ты училась прилежно и постоянно стремилась к новым знаниям, а твой дар делал из тебя прекрасный алмаз. Но неогранённым я не мог преподнести его князю. — Авиценна посмотрел на дверь, заставив ученицу сделать то же самое. — Однако, если у тебя финансовые проблемы, я могу поговорить с ним об этом сейчас.

— Сейчас?! — У Хоуп перехватило дыхание.

— Разумеется, когда расследование будет завершено, виновных накажут, а Сомбра восстановится.

Упоминание о раненом друге вернуло её в реальность. Все события, факты и предложения сразу же отошли на второй план, и она решила посвятить всё внимание и заботу Сомбре.