Зигзаг (гет)

Следующее пробуждение состоялось уже утром. Сразу он даже не мог сообразить, почему так затекло тело. Он не мог пошевелиться. Голова утопала в мягкой подушке, и почему-то видел только один глаз. Теперь он помнил прежнее пробуждение и с любопытством оглядел доступную вниманию часть комнаты. Прежде всего, сам он лежал на большой кровати. Рядом с ней стоял столик чем-то заставленный, напротив — стул, а на стуле, положив подбородок на сцепленные руки, сидел человек. Потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, кто это, хотя Арно мало изменился — разве что кудри отросли немного, а под глазами пролегли тёмные круги. Он сидел и клевал носом. Обнаружив, что пациент пришёл в себя, моментально перекатился к кровати и Эрик услышал над собой внимательное сопение.

— Ну, вот, — удовлетворённо пробормотал Арно.

— Что там? — прохрипел Эрик. Горло пересохло, даже дышать было больно.

— Сейчас, — ответил Арно и исчез из поля зрения. Через минуту появился вновь, присел рядом и принялся поить его из ложечки. Лёжа на животе, пить было совсем не удобно. Эрику даже показалось, что он совсем разучился это делать. Но, как бы то ни было, горло освежилось, и он мог выговорить несколько слов. На что Арно спокойно заметил — сначала дело, все вопросы после. В голове возникали отдельные картины, обрывки воспоминаний — это отвлекло от болезненной процедуры перевязки.

— Давно я тут? — спросил Эрик, не чая дождаться конца мучений.

— Вторую неделю, — послышался голос с другой стороны кровати. Этого человека ему не нужно было видеть, чтобы вспомнить, кто он, пожалуй, Эрик и забыть бы его не смог никогда.

— А я всё жду — когда же доведётся услышать твой голос, — слабо усмехнулся Эрик. — Ты всё-таки доконал меня?

— Только твоё беспомощное положение спасает тебя от хорошей трёпки, — добродушно хмыкнул Самир.

— Ты прав, — в тон ему ответил Эрик, — если бы я попал в твои ласковые руки, то давно был бы уже мёртв.

— Помолчи, — посоветовал перс, — лучше говорить поменьше, если хочешь быстрее встать на ноги.

— Лежать, — недовольно буркнул Арно. — Самир, не мешай.

— Я же не знал, что наш пациент такой прыткий, — усмехнулся перс, — мне и в голову не пришло, что он захочет встать.

— Да ну?! — Арно бросил на перса быстрый взгляд из-под кустистых бровей, продолжая колдовать над спиной. Через несколько минут Эрик мог вздохнуть с облегчением — спину, наконец, оставили в покое. Арно отошёл куда-то и послышался плеск воды, через несколько минут он вновь образовался в поле зрения. Пристально оглядел Эрика своими тёмными сердитыми глазами и решительно заявил:

— Лежать вам так минимум неделю, — кивнул сам себе, словно ставил точку в своём распоряжении, расправил подвёрнутые до локтя рукава рубашки и исчез, послышался звук закрываемой двери.

— Ну вот, — Самир обошёл кровать и уселся напротив на стул так, чтобы Эрик мог его видеть, — ты как, — спросил он оглядывая его с головы до ног совсем так же как делал это Арно несколько минут назад.

— Не знаю, — Эрик попытался пожать плечами, но резкая боль прервала его попытку. — Что со мной?

— Тебя ранили, — коротко и серьёзно ответил Самир, — и я хочу знать кто и за что. Ты скажешь мне что-нибудь?

— Ранили, — повторил Эрик. — Конечно, я не могу тебе не верить, раз то же самое говорят мне мои собственные ощущения. Куда я ранен?

— Под лопатку. Думаю, тебе хотели перерезать горло, но то ли не достали, то ли не допрыгнули, то ли ещё что, словом тебе, можно сказать, повезло: кинжал попал в кость, соскользнул по ней и прошёл между рёбрами…

— Самир, прошлый раз здесь была Кристина, — вдруг вспомнив прошлое пробуждение, Эрик испытал небывалый всплеск эмоций — так бы и вскочил на ноги.

— Кристина? — переспросил Самир, помолчав немного, с беспокойством оглянулся, — Кристины здесь не было.

— Здесь была девушка очень похожая на Кристину, — упрямо повторил Эрик, — где она?

— Друг мой, здесь никого не было, кроме меня и Арно, да вот ещё Дариус сидел тебя караулил, но, думаю, его сложно принять за девушку, — уверенно проговорил Самир.

Эрик замолчал, чувствуя прилив гнева. Самир молчал, разглядывая его, и это раздражало всё сильнее. Молчание скрывало сомнение. Но в чём сомневался старый друг? В здравом уме? Эрик чувствовал себя совершенно беспомощным: прав он был или нет, сейчас он не мог ничего сделать для того, чтобы ответить на этот вопрос. Недоверие вызвало не только гнев, но и обиду. Эрик никогда раньше не испытывал такой сильной обиды — почти до слёз.

Он попытался мысленно проверить свои ощущения и вскоре убедился, что Арно, возможно, прав, немало времени пройдёт, пока он сможет встать на ноги, пока вернуться силы. Но Кристина… Кожа всё ещё помнила прикосновение прохладных пальцев, и слабый аромат яблок вновь встревожил его. И голос, как будто немного изменённый, но тогда он подумал, что это от того, что она вынуждена говорить тихо — ласковый шёпот снова коснулся его слуха и был столь явственным, что Эрик едва не вскочил, чтобы проверить, не ослышался ли, не показалось ли, от всей души желая убедиться, что слух не обманул. Или это была не она? Милые черты показались не такими, какие он сохранил в памяти. Это не удивительно — с момента последней встречи прошёл почти год. И в течении этого времени он иногда забывал о ней, поглощённый иными заботами и думами. Неужели Бог наказывает за такую ничтожную провинность, которую даже неверностью назвать нельзя? Он лишает памяти именно тогда, когда в ней такая острая нужда. Он должен вспомнить самые мелкие подробности картины, представшей перед глазами, когда очнувшись в полумраке комнаты, увидел её. Кристина была рядом. Это её руку он прижимал к груди перед тем, как заснуть. Или это не её голос подарил покой и блаженство? Но чей тогда? Кто был здесь прошедшей ночью, кто оправлял подушки и склонялся к нему с невыразимой нежностью на лице? Чей шёпот успокаивал так, что даже сомнения не возникло в том, чей это голос? Захотелось вцепиться зубами в подушку и завыть.

— Самир, скажи мне правду, — просьба вырвалась помимо воли, хотя он и решил молчать и таить сомнение. И Эрик был даже рад, что Самир только покачал головой и необычайно мягко заговорил о другом:

— Давай подумаем — что это могло быть. Тебя там ждали или ты случайно подвернулся?

Эрик устало прикрыл глаза, заставляя себя думать о другом, пытаясь вспомнить, но картина расплывалась в памяти. Образы были размыты и в каждую следующую минуту мысленных усилий казались иными. Никак не удавалось ухватить картинку, вспомнить так, чтобы описать и тем, возможно, ответить на вопрос — и свой, и перса. Ему самому хотелось бы знать, что это было, поскольку врагов он не помнил. Вернее, не то, чтобы не помнил. Эрик думал, что враги его остались в далёком прошлом. Он скрылся от них, едва границы Персии сомкнулись за его спиной. Во всяком случае, была надежда, что прошлое осталось в прошлом. Здесь же жизнь его протекала тихо и незаметно до недавнего времени, пока не появилась Кристина. Но даже после этого он всё же оставался мифом, призраком, о котором никто ничего не знал. Конечно, были директора Оперы, но и для них он был всего лишь неожиданно появляющимися письмами из ниоткуда и дополнительной головной болью. Эти люди могли бы выставить счёт за всё мошенничество, которое он с ними провернул. Но сначала Призрака Оперы, чьим именем подписывался неизвестный, следовало найти, а для этого они должны были знать, откуда начинать, а Эрик никогда не оставлял следов. Правда, после того, как в Опере произошёл пожар, его искали, но поиски закончились ничем. Его видела и знала только Кристина … и Рауль. Неужели угроза идёт от этого мальчишки?

— Не знаю, Самир. Мне показалось, что они ждали там меня. Как то они не спешили меня ограбить. Всё кружили вокруг… А потом внезапно сбежали, испугавшись кого-то. Это было очень смешно, — он напрягся, заставляя себя вспоминать, — там оказалась эта девушка… они сбежали едва заслышали её шаги. Трое мужчин сбежали от шагов маленькой девочки. Потом … не помню. Кажется, я упал и свалил её с ног. Самир, — внезапно всполошился Эрик, — она видела меня без маски?

— Не думаю, — спокойно ответил перс.

— Кто меня нашёл?

— Дариус. Он оказался по близости, выполняя моё поручение. Мы перенесли тебя сначала ко мне на квартиру, потом я нашёл этот дом. Надеюсь, тебе здесь понравится.

— Что за дом?

— Небольшой флигель в несколько комнат в глубине старого заброшенного сада. Здесь тебе не грозят любопытные глаза и уши. Мы в пригороде Парижа. В поместье генерала М. Его вдова едва сводит концы с концами. Сама она живёт в господском доме, скрытом от флигеля почти непролазными кустами и кованой высокой оградой. В ограде, впрочем, есть калитка и ты сможешь нанести визит хозяйке, если пожелаешь. Я сообщил мадам М, что ты — мой друг, очень сильно обгоревший на пожаре и потому скрывающийся от света. Она обещала не беспокоить тебя. Сама по себе она милая старушка, почти не любопытная. В доме есть всё, что нужно, и даже отдельный подъезд. Когда сможешь встать и выйти на улицу, то увидишь, что здесь много мест, где можно гулять, не попадаясь на глаза хозяйке. Поместье на берегу Сены и отсюда виден Париж. Недалеко здесь же сгоревшая резиденция герцогов Орлеанских (замок Шато Сен-Клу).

Эрик кивнул. Теперь он знал, где находится. Самир, конечно, хитро придумал. Здесь его вряд ли будут искать известные или неизвестные враги.

— Дариус будет здесь неотлучно, пока в нём будет нужда. Потом ты сможешь пользоваться всеми благами этого места в полном одиночестве, если таково будет твоё желание. Ты хотел переехать куда-нибудь и я взял на себя смелость и решил твой вопрос по собственному усмотрению. Ты, конечно, можешь отказаться. Но прежде я прошу тебя обдумать всё хорошенько. — Самир придвинулся ближе и самым своим задушевным тоном спросил, — Эрик, ты мне всё рассказал?

Простой вопрос вызвал новую волну раздражения то ли от усталости, то ли от недоверия, которое вновь почудилось болезненному слуху, и Эрик ответил довольно резко:

— Ты опять мне не веришь?

— Я верю тебе, но…

— Самир, оставь меня, я устал.

* * *

— Я — старый, облезлый ишак, — сообщил Самир, поджидавшему его у экипажа Дариусу, не дождавшись ответа, продолжил, — поезжай на рынок, отыщи там торговца по имени Равиль Маасди, передай ему от меня привет. Возьми то, что он тебе даст, привези сюда и незаметно положи где-нибудь, чтобы не сразу, но попалось на глаза Эрику.

— И что это будет?

— Скрипка. Надо его чем-нибудь занять…

* * *

А в трактире «Кровавое сердце» ничего не изменилось с тех пор, как в его стенах мы познакомились с двумя героями нашего повествования. Всё так же над дверью скрипела и качалась от порывов ветра ржавая скрипучая вывеска, старая обшарпанная дверь по-прежнему не вызывала доверия, да оно и не было нужно, поскольку здесь ожидали посетителей не столько благопристойных сколько денежных. Всё так же за большой деревянной стойкой-столом восседала Сова в платье более потёртом, чем раньше, и с лицом куда более угрюмым, чем можно было бы ожидать, судя по количеству посетителей в этот вечер. Двое дюжих парней подпирали стены в противоположных концах помещения, помогая хозяйке надзирать за порядком. Сегодня Сова была несколько нездорова, потому и потребовалась ей такая явная помощь. Но нездоровье и слезящиеся глаза не помешали ей заметить знакомое лицо. Жирный чёрный кот с жёлтыми глазами, свернувшийся клубком возле хозяйки с видом хранителя этих мест лениво зажмурился, когда к стойке шагнул завсегдатай кабака.

— Грамотей здесь? — спросил подошедший Марсель и получил в ответ красноречивый кивок в сторону тёмного угла, где стояло несколько столиков, как будто специально скрытых от посторонних любопытных взглядов и ушей. Впрочем, таковые здесь встречались редко, разве что наблюдатель из тайных жандармов заглянет, но таких знали в лицо и хорошо подкармливали, чтобы видели и слышали поменьше. И те, кто хотел сохранить свой разговор в тайне мог надеяться на то, что так и произойдёт.

За одним из столов сидело трое мужчин, заметив которых Марсель едва заметно усмехнулся. Двое из них в отрепьях и с зловещими рожами тихо переговаривались и тревожно озирались вокруг. Они даже не притронулись к поданному вину, каждый раз вжимая голову в плечи, когда скрипела входная дверь. Один из них с бледным почти бескровным лицом тщательно прятал левую руку, стараясь скрыть её даже если приходилось ею пользоваться. Рядом с ними сидел юноша, едва достигший возраста шестнадцати лет с безбородым, длинным и худым лицом и угасшим взглядом. Привалившись спиной к стене, он курил короткую пеньковую трубку, вынимая её изо рта только для того, чтобы присосаться к стоявшей перед ним бутылке.

— Что скажешь о Грамотее, Сова, — опершись на стойку с видом бывалого зубоскала, тихо спросил Марсель.

— То и скажу, что раньше говорила, — буркнула хозяйка, — темный он, как бы ни навёл кого.

— Дельце у меня с ним наклёвывалось, да сорвалось. Собираюсь выторговать время, чтобы совсем не остаться без денег.

— Хорошенькое, видать, у вас дельце, мокрушники, — заметила хозяйка.

— Мокрушники, — раздражённо повторил Марсель, — между прочим, мокрушники тебя и кормят, — забрав кувшин с вином, направился в тёмный угол, где за столом сидел едва приметный человек в тёмной одежде.

— Господин, — тихо обратился к молчаливому посетителю Марсель. Человек кивнул на скамью напротив, где мужчина и примостился, прежде поставив кувшин на деревянный выскобленный стол. В присутствии мрачного посетителя Марсель чувствовал себя нашкодившим мальчишкой, который ожидает большой трёпки за невыполненное задание. Человек напротив, поднял голову и уставился немигающими глазами в лицо Марселя. Был он очень худ и, вероятно, очень высок, поскольку, сидел за столом, сильно сгорбившись. Простая тёмная одежда маскировала движения. Узкое смуглое лицо ничего не выражало, но от взгляда маленьких глубоко посаженых чёрных глаз пробирала дрожь.

— Господин, — стараясь справиться с голосом, пробормотал Марсель, — я виноват, я не выполнил поручение, на которое согласился.

— Почему? — прошелестел голос, едва слышный на расстоянии и двух шагов, но Марселю он казался невероятно громким. Голос словно ввинчивался в череп, заставляя его сердце сжиматься от страха.

Он никогда и никого так не боялся, как этого странного человека, с которым столкнулся случайно двадцать шестого февраля на улице Эйлау, в день, который отмечала как национальный праздник вся Франция. Зачем его вообще туда понесло? Захотелось пройти сквозь триумфальную арку. Это сооружение воздвигли для того, чтобы все желающие могли пройти сквозь неё мимо дома Виктора Гюго, и приветствовать символ Франции, великого писателя в его семьдесят девятый день рождения. Зачем он туда пошёл? Ни одной строчки из сочинений он не прочёл. О самом писателе и то слышал только краем уха. И вот ведь со всей шестисоттысячной толпой тащился мимо дома, где на балконе стоял старик, приветственно поднимавший руку на бурные восторженные крики горожан и провинциалов. Уже к концу процессии Марсель почувствовал, как его плечо сжала крепкая рука.

Теперь он сидел перед человеком, которому принадлежала эта рука и дрожал, как кролик в норе, не зная, как оправдаться.

— Почему? — Повторил человек.

— Я … я не смог, появился свидетель.

— Вы могли отправить туда же и свидетеля. Одним больше, одним меньше…

— Я думал, что вам не нужны лишние жертвы, — Марсель сам чувствовал, что слова его вялы и неубедительны. Он был в руках опытного хищника, от которого не так просто отделаться. Человек едва слышно хмыкнул:

— Лишние жертвы, — тихо повторил он, — лишние жертвы. Моя хозяйка готова была заплатить вам хорошую цену за жизнь одного единственного человека. По её решению у вас была всего одна попытка.

Марсель похолодел. Помолчав, мужчина продолжил вкрадчиво:

— Однако, я думаю, что она согласилась бы со мной, если бы увидела вас и выслушала всё, что вы сказали. И я так же думаю, что моя госпожа благосклонно согласилась бы представить вам ещё одну возможность для того, чтобы оправдать её доверие. Нам нужна жизнь одного единственного человека, — повторил он. — Я потратил много времени, чтобы найти его, вам же осталось только исполнить то, что вы делаете и за меньшие деньги. Неужели это так трудно?

— Нет, господин, я обещаю, что больше такой осечки не будет, я клянусь вам в этом, — поспешно заговорил Марсель, невольно повышая голос, но тут же снова снизил его до шёпота, со страхом оглядевшись вокруг. Человек едва заметно усмехнулся.

— Где он? — простой вопрос снова выбил Марселя из колее и заставил дрожать тогда, когда ему уже казалось, что всё страшное позади.

— Я … я не знаю, господин.

— Вот как? — В голосе собеседника послышалось леденящее сомнение.

— Но я знаю, как найти его, господин. Я знаю человека, за которым можно проследить, — поспешил Марсель, — верьте мне, господин, не пройдёт и двух-трёх недель и поручение будет выполнено, — немного погодя как-то по-детски недоверчиво спросил, — сумма, которую вы платите, останется прежней?

Человек ничего не ответил и кивком отпустил его.

* * *

— Ну? — спросил его один из мужчин, с которыми он перемигнулся, едва зашёл в трактир.

— Жуть! — откровенно ответил Марсель и разом выхлебнул едва не весь кувшин дешёвого вина. — Я никого не боюсь, ты же знаешь, Верзила, но Грамотей с самой первой встречи нагоняет на меня такого страху, что хоть вставай и беги, куда глаза глядят.

— Недалеко убежишь, — томно протянул молодой человек, вынув изо рта трубку и обнажив в усмешке гнилые зубы.

— Тут ты прав, Ножичек. Мы ввязались в дело, и теперь он с нас не слезет, пока мы не сделаем то, что требуется.

— Думаю, что он и тогда не слезет, — заметил тот, кто всё время прятал руку. Звали его Поножовщик. — И что ты не прикончил товар, когда была такая хорошая возможность? Сразу бы и отомстил за мою руку. Когда я теперь могу ей работать?

— Не ной, Поножовщик, отведу тебя к знакомому доктору, он всё сделает. Не мог я закончить дело — там сестра моя была.

— Ну и пришил бы её заодно, — оскалился Ножичек и смачно сплюнул на пол, — ты же не любишь своих родственников.

— Не люблю, — согласился Марсель. — Но Амина другое дело. Я хорошо её выдрессировал, она слушалась меня как овечка, и вдруг неожиданно сорвалась — сбежала. Я долго искал её и нашёл случайно там, где и не ждал. Сначала я хотел её просто наказать, но теперь у меня нарисовался план, как использовать её, потому и оставил её в живых. Вот обстряпаем дело, а потом уж пусть её — возьмите и делайте с ней, что хотите.

— Тебе-то она зачем?

— Она хорошая наводчица. Ты забыл?