Добро пожаловать в Нифльхейм (джен)

Погода оказалась дерьмом, я в дерьме, и я знаю, кто в этом виноват!

Путешествия к “Стромболи” начиналось отлично. С самого утра у меня было прекрасное настроение от предвкушения побега за стены станции, и погода была ему в пору. Установив модули на костюм, взяв спасательный комплект, запас продовольствия в форме замороженной жижи, воды и полутораметровый стальной прут, позаимствованный из большого сугроба у стенки, я отправился в путь.

Место для станции выбрали очень удачно. Из посадочной площадки рядом со входом просматривалась вся равнина, плоская, как поверхность соляного озера: абсолютное ничего впереди, абсолютно ничего сзади, да и по сторонам картина не особо отличается. И только авроральные бури дают некоторое представление о направлении.

Я как в двухмерном космосе, только белом и скучном.

Мой путь начался в десять утра, после пяти часов избиения льда лопатой и его дальнейшей переработки, получения жижи и её преобразование в сублимированною массу. С оттиранием этой массы от стен шлюза из-за слишком резкого снижения давления и последующего взрывообразного расширения жижи. Команда в лице двух бесполезных помощников после очень быстрого голосования решительно отказалась сопровождать меня в путешествии.

Шагалось легко. Я шёл быстро, наслаждаясь равниной, и А-853 миновал уже через два часа. Периодически останавливался и брал анализы выступающего льда. Я знаю, что до меня автоматические боты проверили каждый уголок в радиусе пары сотен километров, но я не нашёл ни одной уцелевшей записи, а значит мои исследования возможно имели научную ценность. В любом случае, иных развлечений у меня не было.

Когда маяк остался примерно в пяти километрах позади, однообразие ландшафта и химического состава льда уже порядком надоело, да и основательно замедляло моё продвижение. Для каждого отбора пробы приходилось счищать свежий снег лопатой и только потом делать замер.

А поэтому, открыв документы предыдущей экспедиции, прихваченные с собой ещё из дома, и установив оповещения о преградах, я продолжил свой путь в автоматическом режиме. Костюм сам поддерживает темп, всё что требовалось от меня — это отдаться в его уверенные, надёжные объятия и послушно передвигать ногами.

Сигнал следующего маяка отчётливо пеленговался и вёл меня в нужном направлении. До первого привала оставалось ещё три часа монотонной ходьбы и пятнадцать нудных километров. Два часа на отдых, приём пищи, и снова в путь.

Через три часа писк таймера и ненавязчивое сообщение, закрывающее половину обзора, оторвали меня от чтения докладов об этой планете. Как бы негативно ни относился я к ней, она невероятно интересна, как минимум тем, что сюда в очередной раз отправили палеонтолога в моём скромном лице, а также ксенобиолога. Это если верить предварительному брифингу.

Кстати, эти ребята лезут везде где только можно, обещая невероятные находки на каждой новой планете. Правда, в последнее время, ввиду абсолютной стерильности всех исследованных планет, уже с меньшим энтузиазмом.

Космос абсолютно одинок, Дрейк ошибался.

Я остановился у третьего по счёту маяка. Два одиночества встретились среди пустоши. Привал был недолгий, я совсем не устал, а поэтому решил не раскрывать палатку из аварийного комплекта, которую прихватил с базы. Просто сидел, облокотившись спиной на оранжевый корпус, медленно потягивая жижу из трубочки в шлеме.

Да, знаю, что четыре пакета с жижей, подключённые к системе жизнеобеспечения костюма, являются аварийным запасом. Но в тот момент не было никакого желания разбивать лагерь, хотелось сидеть и созерцать небесное марево. Новые пакеты я мог приготовить и подключить во время любого привала. Да и что плохого могло случится?

Спустя час я снова был в пути. Время шло незаметно, окружающий пейзаж гипнотизировал своим отсутствием, создавая иллюзию полёта. На восемнадцатом часу маршрута, преодолев почти сто километров, стали видны сераки — вездесущие спутники ледников и первые явные признаки приближающегося плато.

Увлечённый чтением материалов, я заметил их, только остановившись на очередной привал. Поражённый резким изменением пейзажа, не веря своим глазам, как вкопанный стоял и оглядывался по сторонам, рассматривая ледяные пики, что вдруг внезапно возникли передо мной.

Небольшие, словно восставшие посреди белоснежного полотна ледяные изваяния, средь которых ветер гонял снег. Столь неожиданное изменение окружающего ландшафта застало меня врасплох: я так привык к вылизанной всеми ветрами поверхности равнины, окружающей станцию Терра Нова, что усеянная ледяными пиками новая локация казалось другим миром.

Поверхность, по которой я шагал, тоже преобразилась: если раньше она была гладкая, как солнечное зеркало — незаменимый инструмент астеров, и слегка притрушена снегом, то теперь вокруг виднелись трещины и расщелины, в которые легко можно провалиться по неосторожности. И судя по показаниям приборов, глубиной они доходили до ста метров. Уверен, что смогу выбраться из такой, разумеется, если переживу падение.

На всякий случай я привязал один конец кабеля посередине лома, а второй закрепил на поясе. Маловероятно, но в случае падения есть шанс, что лом станет поперёк расщелины и не позволит упасть на самое дно.

Ещё одним интересным наблюдением оказались пещеры, хотя скорее это были поверхностные стволы выхода горячих газов, которые нашли выход из глубины пещеры. Телевизор регистрировал значительное отличие в температурах. Обязательно на обратном пути нужно будет заглянуть в одну из таких пещер.

Разумеется, я был только рад таким изменениям, просто очень внезапно это произошло. Как и всё на этой планете. К сожалению, на тот момент я не полностью осознавал, насколько это выражение правдиво.

Все мысли, посещавшие мою голову, сводились к поиску подходящей льдины, из которой можно было бы отобрать пробу. Льдины были прекрасны, они — осколки могучего ледника, сотни лет росли и копили историю этого мира. Они помнят великие катаклизмы, помнят звезду такой, какой она была тысячи лет назад, они полны знаний — всего-то и нужно протянуть лазер и взять пробу, а после, прогнать её сквозь квантовый спектрометр.

Лёд — это хорошо, он основа выживания в космосе. Лёд — это источник топлива для кораблей, вода, воздух и жизненное пространство для людей. Это один из самых ценных ресурсов. Особенно он был важен в первые годы экспансии солнечной системы и бесценен во время Большого Разделения.

Путь, полный щенячьего восторга, наполненный ежеминутными открытиями и созерцанием великолепных видов, беззаботно продолжался ещё добрых четыре часа. Пока на горизонте не замаячила разительно отличающаяся от окружающего пейзажа тонкая полоса выступающего льда. Размеры я мог оценить даже отсюда — протяжённая на тысячи километров во все стороны и высотой в добрые пару тысяч метров.

Передо мной во всей красе открылось плато Шибальба, а дорога приобрела скальный характер из-за огромных торчащих ледяных выступов. Величественное плато внушало оптимизм и надежду найти ответы на мои вопросы. Немного полюбовавшись красотой, я двинулся дальше по дороге из жёлтых кирпичей за ответами, следуя за сигналами маяков.

С каждым шагом я поражался масштабам плато. Я шёл, а видимый край верхней кромки, выглядывающий из-за горизонта, почти не менялся, что явно говорило о его исполинских размерах. Горизонт, я вам напомню, в семи километрах. Исходя из этого, я вполне резонно прикинул, что до его подножья не меньше двухсот километров.

Пренебрежительно малая дистанция, которую при моей среднесуточной скорости в сто шестьдесят километров в сутки я собирался преодолеть на третьи сутки путешествия. Что выглядело замечательно, мой запас провианта как раз идеально вписывался в полученные сроки.

И пока я смотрел по сторонам, мотаясь между восторгом и агорафобией, моё внимание привлек тот факт, что ветер, на который я не обратил внимания у прошлой стоянки, значительно увеличил скорость. А за спиной появилась высокая тёмная стена.

Выставив руку в направлении тёмной стены и оттопырив большой палец, я прикинул, что на расстоянии моей руки туча размером с мой большой палец — примерно два сантиметра. Грозовые тучи здесь находятся на высоте шесть километров. Простая математика подсказала, что до тучи около ста восьмидесяти километров.

Тёмную стену уловил и радар костюма, любезно подсказав, что до тучи сто семьдесят четыре тысячи метров. И что, по его скромным расчётам, через час с небольшим я почувствую на своей шкуре, каково это — оказаться на пути стопятидесятитонного маглева, мчащего на скорости чуть больше пятидесяти метров в секунду.

Мне срочно требовалось искать укрытие, иначе бы меня вместе с палаткой унесло куда-то туда, где меня совсем не ждали радость и восторг, но вот боль, много боли и сломанных костей — с распростёртыми объятиями.

Погода портилась на глазах. Ещё пять минут назад был ясный день, а теперь шквальный ветер и сильный снегопад снизили дальность обзора до нескольких метров, и если бы не визор костюма, накладывающий картинку с радара, я бы с трудом различал свои ноги.

Минут через двадцать я понял, что сигнал маяка, моя путеводная звезда, уже какое-то время не появляется на моём интерфейсе. И всё бы ничего, но даже радар сдался в войне с помехами и не показывал ничего дальше десятка метров.

В надежде вернуть понимание своего места в этом безумном мире, я попытался вернуться назад, следуя указаниям инерционной навигации. Даже в таких неприятных условиях работать она должна с точностью до сантиметра.

Единственная проблема была в ветре. Если пять часов назад его хватало лишь на то чтобы сдвинуть горстку снега, то сейчас я чудом разминулся с глыбой льда, которая под действием ветра упала с вершины ближайшего пика, оставив за собой значительную борозду на ледяном выступе.

Вариантов было немного: глупо умереть от упавшей на голову ледышки или медленно умирать в расщелине, пытаясь отгрызть себе руку, или закопаться куда-то по глубже, разбить аварийную палатку, переждать бурю, выпить чая, съесть немного французских булочек… Ну, в общем, вы поняли, что я выбрал.

Я решил искать укрытие, переждать непогоду столько, сколько потребуется. Запасов пищи мне должно хватить ещё на девять суток, плюс внутренние резервы организма и неограниченные запасы воды.

Если экономить еду, потребляя по полпорции, то хватило бы на двадцать дней, а о холоде можно не волноваться — от голода я умру значительно раньше, чем от холода. Энергоресурсов костюма достаточно, чтобы в течении десяти лет поддерживать комфортные двести девяносто пять Кельвинов для моего измождённого голодом трупа при практически любых внешних условиях.

Довольно быстро я нашёл небольшую пещеру. Искать особо не пришлось — система по ходу пути строила трёхмерную модель окружающего пространства. Найти в памяти подходящую дыру в скале не составило труда. Оставалось просто следовать за возникшей перед глазами стрелкой к убежищу.

Таковым оказалась относительно небольшая геотермальная пещера. Главное, забраться чуть подальше вглубь, желательно не на само дно. Состав выходящих газов меня практически не удивил: пар, оксиды углерода, серы, азота и небольшие примеси метана. Всё стандартно. Дышать можно, но не долго.

Поискав относительно ровную поверхность, я начал обустраиваться на долгожданный привал: снял рюкзак, положил и активировал спасательный комплект, раскрывшийся в небольшую ярко оранжевую палатку. Через мгновение я понял, где Марвин и Хьюго взяли ткань для плаката с приветствием.

В палатке зияла огромная дыра. По правде говоря, вся палатка представляла собой одну сплошную дыру: у неё был только вход и каркас, стены и пол напрочь отсутствовали.

[обновление журнала…]

Читая, вы задаётесь вопросом: “Постой, зачем тебе палатка, костюм отлично согреет тебя, можешь спать прямо на снегу”. Да, всё так, но вот чего я не могу делать вне палатки, так это есть!

А при такой скорости ветра и температуре обморожение наступает менее чем за минуту, я не успею отгрызть и кусочка. Сначала примёрзнут веки к глазам, обледенеют щёки, нос, губы…

Даже если потом надену костюм, некроз тканей мне обеспечен: даже мой отличный метаболизм не справится с такой задачей. Придётся довольствоваться резервным питанием костюма, который я, к моему большому сожалению, изрядно подрастратил.

Ну и не стоит забывать, что дышать в пещере, созданной геотермальными газами, кои совсем не предназначены для дыхания, далеко не самая хорошая идея. В скафандре посещать данные заведения намного лучше, даже в такой атмосфере ему не составляет труда отфильтровать всё лишнее. Или в крайнем случае разложить на составляющие и забрать кислород.

Пока что всё, что мне остаётся, — это сидеть облокотившись спиной о стену пещеры наедине с суровой действительностью ситуации, в которой я оказался.

Долгие прогулки, ритмичные движения освежают разум, очищают, несут лёгкость и простоту мышления, побуждая поднять из глубин сознания новые необычные мысли, чтобы занять валентные места. Здорово помогает посмотреть на мир под другим углом, провести переоценку взглядов.

А холод с протяжным воющим ветром придают мыслям негативный оттенок. Впрочем, холод меня не страшит. Страшит меня только собственная глупость, а неизвестность даже захватывает.

Не зря считается, что проблема нынешнего времени — доступность и скука. Мы обжили каждый уголок солнечной системы, посетили ближайшие звёзды, а наши автоматические станции прощупывают системы на расстоянии в пятьдесят световых лет.

Недавно… э, субъективно недавно, в общем, за пару лет до отлёта читал о предложении Лунного союза построить прыжковые врата. Они будут представлять собой огромные кольцеобразные сооружения, способные перебрасывать корабли от звезды к звезде за совершенно фантастические сроки.

Обещают, что полёт до Проксиомы займёт считанные месяцы, что практически равносильно полёту до Марса. Фантастика, да и только.

Бум на космические приключения прошёл так же быстро, как и начался. Инопланетных форм жизни мы так и не нашли, а космос одинаков в любых точках вселенной, и везде только безжизненные куски камня и льда наматывают круги вокруг местных светил. Везде, где бы мы ни побывали, царит пустота.

Исследователи, мечтавшие о великих открытиях, и прочие искатели приключений ринулись было строить колонии на ближайших планетах, но вскоре поняли две вещи: во-первых, зонды справляются лучше людей, и что важнее, там была медленная сеть.

Несколько культов и десяток ну очень странных личностей — это и есть весь оплот покорителей пустоты, надежда человечества и будущее расы. А теперь ещё и я. Небольшое количество фанатичных исследователей, горстка религиозных фанатиков.

Что нас объединяет? Мы все идиоты.

Но возможно, люди смогут объединится в очередной раз перед таким вызовом, сделать дальние перелёты доступными, и тогда, возможно, звёздная экспансия разгорится с новой силой.

А пока остаётся только ждать