Буханка (джен)

Контессе снились сны. Посланные Симург, без малейшего сомнения, поскольку все они были пронизаны всесокрушающим чувством отчаяния и чудовищным видом и запахом идеально выпеченного свежего, воздушного, душераздирающе-ужасного белого с золотистой корочкой хлеба.

Сны быстро сменялись один другим, и каждый заканчивался ужасной смертью, связанной с хлебом. Контесса шла по улице и решила заглянуть в булочную. Во сне ей вздумалось купить хлеб. Как только она вошла в здание, на неё рухнул потолок. В следующем видении она пыталась выпечь хлеб самостоятельно, без помощи адской машины, но её убила током электрическая плита.

Контесса проснулась, но, чтобы не разбудить Счетовода, осталась неподвижно лежать, пытаясь забыть очередной кошмар, в котором Симург пронзала её стальной арматурой.

Путь: никогда не видеть сны про Симург.

Туман. Ну естественно.

Путь: никогда не видеть сны про хлеб.

Туман.

Путь: не видеть сны.

Туман.

Что в общем-то подтверждало её подозрения: Симург что-то после себя оставила. Возможно, сны были именно тем, на что и были на первый взгляд похожи: гарантия, что она никогда больше не станет печь (или делать что-то другое, на самом деле) без помощи своей силы. Но, возможно, отныне кошмары будут преследовать её каждый раз, как она заснёт, и она, чтобы не видеть их, начнёт откладывать отход ко сну или вообще попытается обойтись без сна и, в конце концов, её импланты выйдут из строя, а затем — естественно в самое неподходящее время — у неё начнётся аневризма головного мозга. Или, может быть, всё пойдёт ещё хуже, и она сойдёт с ума. А может быть…

Контесса обнаружила, что это она — а не Счетовод — намочила слюной подушку. Испытав раздражение, она отбросила её в сторону, затем протянула руку и зажгла прикроватный светильник.

Свет пролился не только на рисунки Счетовода, приколотые к стенам, но и на самого стоящего у двери Счетовода, который держал направленный на неё пулемёт.

На то, чтобы оценить ситуацию, у Контессы ушла лишь доля секунды. Он стоял достаточно близко, чтобы не промахнуться, но и достаточно далеко, чтобы она не сумела добраться до него раньше, чем он выпустит несколько пуль. Зная Счетовода, можно было с уверенностью предположить, что он протёр перед зарядкой каждый патрон, чтобы снизить вероятность осечки. А также… она проверила информацию своей силой и убедилась что да, он забрал её нож.

Если он решит нажать на спусковой крючок, она не выживет.

Он погибнет тоже, раз уж она уже расценила его как угрозу, но это он, скорее всего, понимал. В этом и заключался план Симург? Они убьют друг друга?

— Прости, — сказал он. И в голосе его прозвучало искреннее сожаление, однако ствол не опустился ни на миллиметр. — Я думал, что сумею что-то решить до того, как ты проснёшься.

— О, давай тогда я притворюсь, что всё ещё сплю, — Контесса натянула на себя одеяло и легла на бок, подставив ему спину.

— Спасибо. Так лучше.

Она проигнорировала его замечание.

Прошло несколько минут.

— Я не знаю, что мне делать, — произнёс Счетовод. — Любой выбор кажется неправильным.

— Не нужно спрашивать у меня советов, — ответила она. — Я сплю.

— Ну не дуйся. На моём месте, ты думала бы о том же.

Её сила посчитала следующую фразу безопасной:

— Но я как раз и думаю о том же, — признала она. — Самоубийство — очевидный способ разрушить планы Симург, хотя, конечно, может так оказаться, что она как раз таки и планировала именно мою смерть.

Дверь открылась и в спальню зашёл ясновидящий, который нахмурился и взмахами руки приказал им «прекратить».

Счетовод повернулся и неуклюже попытался спрятать пулемёт за спиной.

— У нас всё нормально, Радж. Живот всё ещё болит? — спросила она.

Радж кивнул.

— Это хорошо, — ответила она. — Надеюсь, это научит тебя не глотать технарские устройства.

Он пренебрежительно взмахнул рукой.

— Впрочем, спасибо, за то, что ты сделал, — сказала она Раджу. — Я всегда могу на тебя положиться.

«Ты в порядке?»

— Да, — она встала с кровати. — Мы оба в порядке. В ванной на два этажа ниже есть лекарства, которые помогут унять боль. Возьми одну таблетку из синей бутылочки и ложись спать.

Как только он повернулся, чтобы уйти, она метнулась к Счетоводу и повалила его, упав вместе с ним на пол. Она вырвала пулемёт, перекатилась, разрядила оружие, отбросила в сторону магазин и вынула затвор.

— Оу, — произнёс он. — А как же твои мысли о самоубийстве?

— Разговоры с психологом, которую ты мне всучил, заставили меня вспомнить об Ополченцах. Эта дрянь уже как-то пыталась убить меня, и не преуспела — во многом благодаря тебе. Не вижу никаких причин облегчать ей вторую попытку.

Он поправил сбитые с носа очки.

— Сомневаюсь, что на этот раз она планировала тебя убить. Она могла сделать это в любой момент, когда ты была рядом с ней.

— Это верно. Мне кажется, больше похоже на то, чтобы я должна создать огромное количество проблем когда-то позже. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что она отпустила меня в основном потому, что я раздражаю её и трачу её время.

— Возможно, дело не в тебе, — сказал он. — Общеизвестно, что умники, или по крайней мере, предсказатели, способны затруднять работу её сил. С другой стороны, Сплетница утверждает, что обладатели сил восприятия способны её усилить. Возможно, ей требовался лишь доступ к твоей силе, а неудачные попытки выпечки стали предлогом.

— Не думаю, что она нуждалась в моей силе, — нахмурилась Контесса. — Она могущественнее, чем я, если судить по результатам. Она разрушила и уничтожила всё, что я строила в течение многих лет.

— Тогда, возможно, общеизвестное мнение не ошибается. Предсказатели действительно мешают ей, а твоя сила мешает больше других. Поэтому она и решила, что имеет смысл уделить время, чтобы разобрать тебя на части.

Отрезвляющая мысль.

Но не вполне совпадающая с реальностью.

— Мне нужно тебе кое-что рассказать, — сказала она. — Существует одна моя часть, которая не была с Симург.

— Как это могло случиться? — переспросил он.

Контесса вздохнула. Он будет ужасно недоволен. И всё же она рассказала.

— Спящий!? — завопил Счетовод.

* * *

Март, 2014 года

Контесса вышла из портала на чистый белый песок и оглянулась.

Окружающий пейзаж напоминал стандартные изображения пляжей, которые загружали в качестве фона на рабочие столы или в качестве хранителей экрана на компьютерах, используемых Котлом. Волны были гладкими, вода — чистой, а температура и ветер — идеальными.

Не было никаких звуков, кроме шума набегающих волн. Не было признаков человеческого присутствия — ни дорогих отелей, ни многочисленных построек, наползающих одна на одну в попытке максимизировать число владельцев жилья «первой линии». Не было чаек, растаскивающих мусор, да и самого мусора не было — ни на песке, ни в море.

Короче говоря, этот пляж ничем не походил на настоящий.

Спящий был здесь. Сидел на своём стуле и принимал солнечные ванны.

Когда она подошла ближе, то увидела, что он напялил на себя розовый женский купальник, и сейчас внимательно изучает «Посадки в пост-природном мире: дизайн растительных сообществ для создания жизнестойких ландшафтов».

— Это отвратительно, — заметила она.

— Не уверен, что способен воспринимать всерьёз портняжное мнение женщины, которая носит галстук и шляпу.

Контесса сняла шляпу и подняла её так, чтобы заслонить вид на купальник и на всё, что ему не удавалось скрыть.

— На меня напала Симург, — ответила она.

— Ты носила костюм задолго до того, как появилась Симург, — сказал Спящий. — Не нужно возлагать на неё вину за… это.

— Симург напала на меня недавно.

— Надеюсь, это подтолкнёт тебя к выбору другой одежды, — едко заметил он.

— Хуже того, — продолжила Контесса. — Она заставила меня испечь более тысячи буханок хлеба.

Он хмуро взглянул на неё.

— Обычно твоя ложь звучит правдоподобнее.

— Если ты мне не веришь, можешь посмотреть в мой разум. Начиная с шести дней после того, как я с тобой встречалась.

Через мгновение его брови приподнялись, и он захлопнул книгу.

— Надо же. Как интересно, — губы сжались в тонкую улыбку. — Тебе не удалось пройти через это испытание достойно. Я и не думал, что твои слёзные железы ещё способны функционировать.

— Симург любого доведёт до слёз, а я была с ней семьдесят восемь часов. Если хочешь, забирай это всё себе. Уверена, ты получишь больше удовольствия, чем я.

— Ты предлагаешь мне этот драгоценный дар? Что ты замышляешь?

Контесса пожала плечами.

— Это что-то типа извинения. Я больше не могу принять участие в выпечке. Та часть моего разума, которая вообразила, что я смогу вернуть себе детство, путём приготовления пищи, сейчас представляет собой выжженную голую равнину, окружённую колючей проволокой под напряжением. Становится больно даже думать о том, чтобы снова сделать что-то подобное. В метафорическом смысле, наверное. Смысл в том, что Симург превратила приготовление пищи в психический эквивалент прикосновения к раскалённой плите.

— Ты отрекаешься от данного тобой слова? Ты готова за это расплатиться?

— Моя сила намного более обширна, чем я позволяла тебе верить. Мой первоначальный план заключался в том, чтобы сделать вид, что я ею не пользуюсь, и таким образом победить.

Технически, это была ложь; её первоначальный план заключался в том, чтобы забыть обо всём, что здесь было, и надеяться, что кто-нибудь сможет разобраться со Спящим.

— Ты бы ни за что не победил в этом поединке, — продолжила она. — А сейчас ты, по крайней мере, получаешь что-то взамен, а я не рискую ещё раз привлечь её внимание.

На мгновение его лицо исказилось гримасой ярости.

— Ну что же, я избавлю тебя от твоей ноши. Однако, мне кажется, твоя честность заслуживает награды. Возможно, мне следует вернуть тебе Фортуну. Может быть, это позволит тебе лучше понять, что именно ты не можешь, как ты выразилась, «вернуть» из-за действий Симург.

— Эээ, это великодушно с твоей стороны, но не нужно, — сказала Контесса, позволяя своей силе сделать шаг назад. — Серьёзно, не надо. Впрочем, спасибо за предложение.

— Я настаиваю, — сказал он, и её разум заполнился стёртыми ранее чувствами и деталями.

«Сейчас», — подумала Контесса. В сантиметре от его головы открылся крохотный портал, из которого появился палец в белой перчатке. Палец коснулся Спящего.

Спящий замер. В ту же секунду Контесса сделала шаг назад в открывшийся за её спиной портал. Счетовод уже ждал на безжизненной равнине рядом с Валькирией и с повзрослевшим рыжеголовым подростком в белом комбинезоне.

— Заморожен во времени чуть более чем на три минуты, — сообщила Контесса Валькирии. — Этого должно быть достаточно.

Валькирия кивнула и тень Привратника открыла ещё один портал на Зайин. Валькирия шагнула в него, и проход закрылся.

— Ты вернула воспоминания? — спросил Счетовод.

— А также избавилась от тех, что получила во время общения с Зиз, — ответила она.

Не стоит надеяться, что все эффекты возьмут да сразу и исчезнут. Необходимо время, чтобы затихли поднятые эмоциональные турбулентности.

Валькирия вернулась через две минуты.

— Спящий мёртв, — сообщила она. — Полагаю, что сопутствующие разрушение сделали евразийский континент Зайин непригодным для обитания. Мне кажется, оно того стоило.

— В противном случае, мы бы не стали тратить твоё время, — заметил Счетовод.

Когда Хранители удалились, он повернулся к Контессе.

— Чем собираешься теперь заняться?

— Скопирую мою взрослую себя во что-то, чего не касалась Симург, — ответила она без колебаний. — Ты не мог бы сходить к Маркизу и пригласить его на чай? Вместе с дочерью, но сделай так, чтобы её упоминание прозвучало как продиктованная вежливостью запоздалая мысль.

* * *

Июнь 2014.

Джессика коснулась ладонью лба.

— Что? — спросила Контесса.

— Контесса, Контесса… клонировать себя и начать заботиться о своих клонах — это не то, что я имела ввиду, когда говорила, что тебе нужно практиковать заботу о себе.

— Почему нет?

— В данный момент, я не уверена, что смогу это внятно объяснить, — осторожно ответила Джессика. — Вернёмся к этому позднее, когда будем обсуждать задание на следующую неделю. Легенда сообщил мне, что ты сделала ещё одного клона…

— Их пять, вообще-то, — заметила Контесса. — Четыре обладают памятью, которой не касалась Симург. Пятая скорее белый лист, обладает лишь некоторым набором умений и мировоззрением, основанном на деонтологической этике. Её я послала, чтобы досаждать Ле… я хотела сказать, чтобы помогать Хранителям.

Джессика несколько раз ущипнула себя за переносицу.

— Ладно. Можем мы ещё поговорить о Легенде?

Контесса сузила глаза.

— Зачем?

— Он заходил и узнавал о тебе.

— И?

— Он рассказал мне о клоне, которого ты к нему послала. Сказал, она не уходит и постоянно спрашивает у него, что делать.

— Именно это я и делала с Доктором в том же возрасте. Она справилась. И он справится.

— Ты взорвала его дом и заставила его сына пройти триггер-событие?

— Что? Нет! — Контесса задумалась на секунду и осознала, что несмотря на то, как она всё планировала, эти события действительно произошли. — И это Легенда это сделал, а не она.

— В ответ на событие, которое он воспринял как угрозу своей семье.

— Если бы я хотела их убить, то они бы уже давно были мертвы, а под подозрением ходил кто-то другой! Он мог бы это осознать, если бы задумался хотя бы на долю секунды, прежде чем поддаться чувствам. Я хотела, чтобы он был раздражён, а не чтобы он пытался убить ребёнка из-за того, что она похожа на меня.

— Ты просчиталась.

Очевидно да, но почему? Она отложила этот вопрос на потом.

— Это не важно. Он всё равно раздражён, а значит миссия выполнена.

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем ты хочешь, чтобы Легенда был раздражён?

— Затем, — Контесса скрестила руки на груди.

Джессика откинулась на спинку стула.

— Я дам тебе время, чтобы ты сумела яснее выразить свои мысли.

Контесса подтянула колени к подбородку и повернулась на кушетке так, чтобы не видеть лица Джессики.

— Легенда не был вовлечён в дела Котла, он лишь только знал о нашем существовании и о двойной жизни Александрии. Не более того. Просто заткнись и гоняйся за злодеями! Но если его послушать, так можно подумать, будто это он принуждал людей выполнять контракты Котла, или держал испытуемых взаперти, или отправлял их на промывку мозгов, или проводил зачистку после экспериментов, или…

Контесса осторожно взглянула через плечо на Джессику, которая что-то помечала в блокноте.

— Он много о себе возомнил, — сказала наконец Контесса. — Пытается нести ношу, которая ему не принадлежит.

— Тебе кажется, будто он вторгается на твою территорию? — спросила Джессика.

— Я больше не хочу об этом говорить.

— Мы и не должны, но я хочу, чтобы ты подумала о том, почему используешь этот «весёлый садизм» в качестве защитного механизма твоего…

Контесса подняла палец, заставляя Джессику замолчать, и обернулась в сторону кадки с цветком, которую Счетовод поставил в попытке придать помещению ухоженный вид.

Цветок только что чихнул.

— Фортуна, — произнесла Контесса.

Из-за растения появилась девочка с бледным серьёзным лицом.

— Ты что, умрёшь? — спросила девочка с любопытством.

— Через тридцать лет или около того, да, — ответила Контесса, а когда Фортуна подозрительно уставилась на Джессику, добавила: — Я не заболела. Это скорее священник, а не доктор.

Фортуна, кажется, приняла, эту информацию. Она вышла из-за цветка и подошла к Контессе.

— Ты похожа на маму, — сказала она.

— Полагаю, да. Ты уже давно должна быть в постели, — Контесса встала с кушетки и взяла девочку на руки. После секундного колебания, Фортуна обняла её.

— Прошу прощения, — сказала Контесса Джессике. — Мне нужно об этом позаботиться.

— Я пройду с вами, если не возражаешь?

Контесса слегка нахмурилась, но кивнула.

— Их спальня в той стороне.

Двое из клонов уже спали, втиснувшись вместе на одну кровать. Между ними и дверью стоял Сибирь, очевидно охраняя их от опасности. Ещё одна девочка сидела в огромном кресле с клоном доктора Мантона. Кажется, он читал большую книгу со сказками.

Контесса передала четвёртую девочку в руки Сибирь.

— Спокойной ночи, — сказала она. Сибирь кивнул и Контесса закрыла дверь.

— Что ж, ладно, — сказала Джессика. — Вероятно, я должна была это предвидеть.

— Даже я этого не смогла, — сказала Контесса. — Настоящий Мантон не был таким уж прилежным отцом, и я не думала о нём, когда планировала моих близняшек. В любом случае он справляется с обязанностями приёмного родителя гораздо лучше Доктора. Он очень расстроился, когда я направила одну из них к Легенде, но я его переубедила.

— Что… — пробормотала Джессика. — Прошу прощения, мне нужно время, чтобы всё осмыслить.

Контесса на секунду обратилась к своей силе, и с удивлением узнала, что скрывалось за эмоциями психолога.

— Вы считаете, что я большее чудовище, чем Эйдолон? Чем этот «тупой-угрюмый-эгоистичный-совершенно-бесполезный-против-Сына-хотя-только-из-за-этого-мы-его-и-терпели-и-кстати-нечаянно-создавший-Губителей-ради-того-чтобы-почувствовать-себя-лучше» Эйдолон?

— Это была случайная мысль. Пожалуйста, хватит читать мой разум.

— Прошу прощения, — повторила Контесса.

— Давай, впрочем, обсудим твою реакцию. Тебе не нравился Эйдолон?

— Он… моя сила на нём не работала, так что я не могла предсказывать его действия. Мы там сидели, как всегда обсуждали дела, думали как упрочнить Протекторат, или кого выбрать в качестве клиентов, и тут он внезапно врывается и начинает задавать тупые вопросы, типа «зачем мы похищаем умирающих людей» или «почему мы до сих пор не убили Сибирь?»

— Ты сочла эти вопросы неразумными?

— Эээ, нет? — произнесла Контесса.

— Попробуй ещё раз, — предложила Джессика, — с большей искренностью.

— Да! Он просто хотел знать, почему мы не взяли его! «Если я такой важный элемент вашего плана, почему тогда вы от меня что-то скрываете? Разве вы не знаете, какой я могущественный, и что моя могущественная сила всё мне подсказывает?» И тогда мы всё объяснили, и он в итоге со всем согласился, но с его тупым комплексом мученика, типа если он ничего не хочет решать или чем-то управлять, то это делает его благородным многострадальным солдатом. А когда… когда это действительно важно — он бесполезен! За всё время, что я на него потратила, я могла рассовать по грязным шкафчикам восемьсот подростков!

Джессика приподняла бровь.

— Это именно то, о чём мы уже говорили. Проявление основной проблемы, которая тебя беспокоит. У тебя нет ощущения собственного «я». Жалобы по поводу Эйдолона — это прорыв. Ты выражала сильное личное предпочтение. Но потом ты опять вернулась к теме спасения мира от зла.

— Эээ, я бы не стала этого делать, потому что травля — это плохо, — заметила Контесса. — И неэффективно. В данном случае.

— Это… прогресс, — вздохнула Джессика, раскрыла свой портфель и вытащила папку. — Вот. Это первая неделя программы, которую мы стартуем. Заполни таблицу за эту неделю. Определи свои стимулы, опиши, о чём они заставляют тебя думать или как чувствовать, составь список принимаемых решений и подробно распиши последствия. В том числе эмоциональные последствия.

Контесса взяла папку. Двадцать восемь страниц.

— Я не испытываю так много чувств даже в течение месяца, а тем более за неделю.

— Прошлый раз, когда мы попытались использовать записи, ты отказалась начинать, поскольку я не подготовила дополнительных экземпляров, и ты боялась, что у тебя закончится свободное место. По крайней мере, так ты сказала.

— Ладно, Джессика, я заполню ваши бумаги.

Позднее, когда психолог вернулась на Бет, Контесса подавила желание спросить у своей силы, как избавиться от приступа раздражения. Сейчас она могла позволить себе раскиснуть, пусть даже это было и не слишком приятно (и это нужно записать в дурацкую таблицу). Можно попробовать что-нибудь ещё.

«Как кто-то нормальный веселит себя?»

Контесса получила ответ.

«Похоже, я не против этим заняться».

Следуя указаниям своей силы, она выкрала промышленный холодильник с фабрики на земле Алеф и установила его в одной из кухонь. Следующие полчаса она потратила на межпространственную прогулку, которая принесла ей двадцать пять литров мороженого. Она только начала по очереди их дегустировать, когда появился Счетовод, сжимающий планшет. Он казался слегка обеспокоенным, что означало, что он был серьёзно расстроен.

Она попыталась найти, чем развеселить его.

— Ты не хочешь помочь мне заполнить таблицу? — спросила она с надеждой.

— Контесса, — сказал он, словно не расслышав её вопрос. — Ты должна найти кого-то, кто скажет тебя не делать ничего вроде того, как выпустить на волю пять других Контесс.

— Они не Контессы, — терпеливо сказала Контесса. — Они Фортуны. А это секретный комплекс, запечатанный в искусственно созданной межпространственной пустоте, а не «воля».

— У нас есть практически бесконечная телепортация! Они могут отправиться куда угодно, в том числе и на волю. Я… — он замолчал, обнаружив вокруг неё множество чашек и ложек. — Что ты тут делаешь?! Тебе нельзя больше печь!

— Я не пеку, и не то, чтобы ты мог что-то по этому поводу сделать, — сказала она, раздражённая тем, что он заговорил о вещах, которые она сейчас пыталась забыть. — Я хотела попробовать на вкус все сорта мороженных и занести всё, что я чувствую по их поводу в таблицу.

На его лице появилось какое-то непонятное выражение, но она не поняла, что оно означает. Он поднял в воздух планшет.

— Я хочу, чтобы ты на это взглянула.

Она взяла у него устройство и взглянула на экран. Там была открыта история поиска.

«красивые мальчики»

«красивые мальчики жёлтые волосы»

«красивые мальчики жёлтые волосы без майки»

Следующий элемент списка был, очевидно, продиктован силой.

«мужчина блондин топлес»

А, так он решил закатить скандал. Контесса воспользовалась своей силой, чтобы сохранить спокойное выражение лица.

— Я напомню им, что нужно заметать следы, — произнесла она.

— Возможно, тебе следует сказать им не искать подобные вещи, в их-то возрасте.

Утверждение прозвучало глупо в свете того беспредела, который они сами устраивали, когда были детьми, но она решила ответить на него серьёзно.

— Они смогут обойти любые ограничения, которые я установлю в этом устройстве, и они сразу обнаружат мои попытки отвлечь их от подобного рода мыслей. Кроме того, я не уверена, что хочу охлаждать их естественное чувство любопытства.

— Отговорки, — заметил он.

— Правда в том, что я не смогу сделать это с лёгким сердцем. У них хороший вкус, — она потянулась и коснулась его затылка, скользнув ногтями по коже таким образом, который собьёт его с мысли и не даст говорить о поведении клонов.

Она замерла, когда на неё снизошло осознание.

— О нет, Предвестники! Сейчас это ещё не проблема, но через год или два, всё пойдёт наперекосяк.

— Ты могла бы сказать им не увязываться за моими клонами, — предположил он.

Она закатила глаза.

— Возьми попробуй сказать даже не всемогущей девочке, что ей нельзя привязываться к мальчику, которого она хочет. Возможно, нам стоит снова клонировать тебя, только в этот раз без злой составляющей.

— Нельзя решать все свои проблемы клонированием, Контесса! Используй свою силу, чтобы сделать их разумными.

— Не уверена, что я на это способна, — сказала она, размышляя о том, что Джессика сообщила о доме Легенды. — Я обнаружила, что моя сила по крайней мере частично не учитывает их решения. Я не могу гарантировать, что сумею защитить Предвестников от Фортун.

— Контесса. Ты хочешь сказать, что создала пять детей, обладающих твоей личностью и твоей силой, и которых ты никаким образом не можешь контролировать?! — к концу фразы голос Счетовода перешёл на визг.

— Я им доверяю…

— А я нет! — он всё таки потерял самообладание. — Мне всё равно, что происходит у тебя в голове, посмотри на это снаружи! Ты подвергалась воздействию Симург дольше, чем любой человек в истории, и первое что ты сделала — это сбежала и создала пять слепых пятен S-класса!

Она открыла рот, но Счетовод продолжал кричать.

— Нет! Ничего не говори! И не трогай! И даже и не подходи ко мне, пока не найдёшь нам нового начальника!

Он вырвал из её рук планшет и удалился лёгкой трусцой.

Как будто бег не даст ей догнать его, если она захочет.

Она не хотела.

Дверь за ним захлопнулась.

— Ну что ж, — сказала она своей коллекции мороженого. — Судя по всему, мне только и требуется, так это найти самого ответственного человека из всех, кто остался в живых и заставить его говорить, что мне делать.

Эта мысль, произнесённая вслух, звучала куда менее глупо, чем ей вначале показалось. Контесса решила, что действительно этим займётся…

…

…

Когда прикончит эту чашку мятного пломбира с шоколадной крошкой.