Чёрный кофе без сахара (джен)

Всё-таки Хэллоуин — отличный праздник, чтобы кто ни говорил. Хоть Эмма с Джеймсом и отдали все свои наряды Ремусу для выполнения задачи, поставленной ему сегодня, им это ничуть не помешало выглядеть, как настоящие вампиры. Они всего лишь намазались тональником Марлин Маккиннон, и результат был налицо. Черная одежда и макияж — вот залог успеха. Однако потом они посмотрели друг на друга и взялись за помаду. Эмма очень аккуратно нарисовала Джиму и себе алую кровь, стекающую с губ, и подвела их черным. Когда они вышли вдвоем из комнаты, Мародеры онемели.

— Ни… Не фига себе,- пробормотал Вилли, — Эм, а ты не хочешь что-нибудь, кроме лифчика и кожанки, надеть?

— Да ладно тебе, сегодня же Хэллоуин. Пусть все увидят ее прессак... и боятся до конца жизни, — рассудил Ремус.

— Блин. Они даже не заметили наш новый прикид из-за твоего лифчика!

— Я не пойму, ты хочешь, чтобы я его сняла?

— Нет. Он хочет, чтобы это сделала Эванс.

— Сириус, а ты не переборщил с тоналкой? Ты бледнее смерти, — заметила вдруг Эмма.

— Да нет. В самый раз, — он улыбнулся довольно слабо с плохо скрываемой болью во взгляде. Ему было очень трудно скрывать от друзей и особенно от Эммы свое решение. Он был бледный без всякой там тоналки.

— Тебе плохо? Может, в Больничное крыло?

— Не надо, все отлично.

Ремус после вопроса Эммы тоже настороженно посматривал на Сириуса.

Наконец с шумной толпой ряженых однокурсников Мародеры ворвались в зал, полный кошмаров и нечисти. Тусовка началась, а Эмма Браун заметила, что годы прошли и она несомненно изменилась, но до сих пор частные вечеринки впятером были для нее чем-то прекрасным, в отличие от многолюдных. Она не любила людей, как прежде, так и сейчас. Точнее, любила, конечно, но абсолютно не всех. Точнее, даже очень малое количество. И те, которых она любила, никогда не могли ей надоесть.

— Браун! Офигенно выглядишь. Жутко, точнее… Да, жутко, конечно, — отвлек ее от мыслей Джастин с седьмого курса.

— Да? Благодарю. Только о тебе того же сказать не могу. Над костюмчиком надо поработать. Очень советую модельера Поттера.

— Может, потанцуем?

— Слушай, у меня тут есть четы... Три мужика. Вон иди позови... Алису.

И она быстро скрылась в толпе от парня, надоедавшего ей с четвертого курса.

Заиграла красивая медленная песня. Эмма Браун просто хотела провалиться куда-нибудь, но ни за что не находиться в месте, где было четверть сотни по уши влюбленных в нее пацанов. Поэтому, опустив голову, она, искоса глядя по сторонам, искала своих мальчишек, которые разбрелись по всему залу.

— Ой, привет, Сириус. Ты чего тут? Не убили еще разъяренные когтевранки?

— Пока только собираются с силами…

— Надо валить отсюда, пока не поздно.

— Согласен, пошли.

Он перекинул ее через плечо и стремительно пошел к выходу, наплевав на людей, которых растолкал. Эмма встала на ноги. Они быстро шли по коридору, переходя на бег. Это получалось как-то само. Они не сговариваясь одновременно ускорялись. Наконец как по команде остановились на верхней ступени, ведущей к чердаку Астрономической башни. Они вошли и молча сели на подоконник.

— Слушай, Сириус, что с тобой происходит? Ты какой-то странный в последнее время.

— Эм, мне надо сказать тебе одну вещь. Ты знаешь, мне очень тяжело это делать, но по-другому совсем никак. Я знаю что ты меня точно не поймешь, но, может, когда-нибудь простишь. В общем, нам надо расстаться.

Эмма смотрела ему в глаза удивленно и как будто испуганно.

— Нет, пожалуйста, не говори ничего, — взмолился он с несчастным выражением лица. — Ты знаешь, мне надо идти... Наверное. Я пойду.

— Сириус…

Он стоял в дверях, глядя на Эмму так, что сердце у нее екнуло.

— Помнишь, здесь, пять лет назад, мы клялись навсегда остаться друзьями и ни за что не встречаться? Видишь, клятвы надо исполнять.

Он улыбнулся, с большим трудом, хотя, казалось, это было невозможно. Он хотел было что-то сказать, но это было очень сложно. Он опустил голову, развернулся и пошел вниз по лестнице.

Сириус понимал, что другого выхода не было и что он все сделал правильно, но как же это было тяжело, кто бы знал. Так больно и паршиво у него на душе не было никогда. Он не соврал, когда сказал Регулусу, что Эмма ему дороже всех. Но если бы он объяснил ей причину и даже показал письмо матери, чтобы все это выглядело не так драматично, она бы просто сказала что-то вроде: "Пф-ф-ф… Да она все заливает, тем более я сама могу себя защитить, так что помощь уже нужна будет не мне, а ей." Но ведь Сириус точно знал, что это все не пустые угрозы. Он знал, что Эмме действительно грозит опасность, пока она была с ним. Но кто мог его понять? Никто. Он знал об этом один. Но ему плевать, как будет теперь относиться к нему Эмма. Главное, что она жива, и будет жива еще долго.

* * *

Эмма отлично умела сдерживать свои эмоции и чувства. И даже сейчас, когда она шла совсем одна, по темному коридору по неизвестному маршруту, не одной слезы не пролилось из ее глаз. Ей было не обидно, она не чувствовала злости… Ей было очень грустно. Просто жутко грустно. Она вышла из замка и пошла к Черному озеру. Шла пошатываясь и прикрыв глаза, как будто пила что-то намного крепче тыквенного сока. Наконец подходя к цели, она увидела знакомый лохматый силуэт. Она медленно подплелась к нему и села рядом.

— Поттер, что ты делаешь здесь, когда Эванс в Большом зале?

Джеймс посмотрел на нее каким-то странным и, самое главное, серьезным взглядом.

— С Эванс все…

— Мерлин... Не пугай меня. Что с ней?

— Я решил, что отстану от нее раз и навсегда. Она не хочет меня видеть, а я не буду больше навязываться.

Они сидели молча, глядя на неподвижную гладь озера.

— А ты почему ушла?

— Потому что хочу очень сильно напиться. Настолько сильно, чтобы забыть этот день навсегда.

— Присоединяюсь. Пошли!

И они брели в обнимку к Хогсмиду, и думать забыв о мантии-невидимке и о том, что уже стемнело.

Через полчаса они вдвоем сидели в Визжащей хижине и готовились к поединку. Эмма сняла с себя черный пояс с шипами и завязала его на голове как повязку. Джеймс сказал, что ему жарко, и под этим предлогом снял с себя все, кроме джинсов. Они смотрели друг на друга с издевкой, мол, ты первый сдашься, и настроены оба были максимально решительно. Но несмотря на все это, они оба были безумно истощены морально и были очень рады, что в эту минуту каждый из них не одинок. Они орали песни, глотали огненный виски и залезали на Гремучую иву, которая так буйно сопротивлялась, что врезала Джеймсу прямо по лицу, и он упал. Эмма обиженно посмотрела на дерево и, погрозив ему кулаком, поползла к Джеймсу.

— Дж… им... Что с тобой?

Она принялась приводить его в чувства и бить по щекам.

— Ну, не умирай. Ты что это, одну меня оставить решил? Все вы... Мародеры, одинаковые. Только Вил хороший. Буду с ним одним разговаривать. А с вами... не бу…

Эмма не заметила, как взбешенная ветка подлетела к ней со свистом и со всей силы зарядила ей по голове. Она упала поверх Джеймса абсолютно без чувств.

* * *

Сириус Блэк сидел на полу в холодном подземелье и курил. Ему не очень-то хотелось жить в этот момент. Вроде ничего слишком грандиозного не произошло. Сколько девчонок он уже бросил? Однако настолько плохо ему не было никогда. Он полез было в карман джинсов за очередной сигаретой, но наткнулся на что-то другое. Он достал пакетик, отнятый когда-то у мелкого слизеринца. Наркота... Как заманчиво выглядел этот шприц… Ему так захотелось вколоть в вену и забыться. Он открыл его и наполнил жидкостью из ампулы. Сириус переводил взгляд с шприца, на вену и думал о том, что с одного раза ничего, кроме облегчения, не будет...

* * *

— Майя, знаешь, ты действительно мне очень нравишься, и ты очень хорошая девушка... но…

Раздался очень громкий треск за спиной Ремуса и Майи, которые подпрыгнули на месте. Они сидели на крыше под красивым небом, усыпанным звездами. Майя испуганно схватила Ремуса за руку и посмотрела ему в глаза.

— Рем, кто это?

— Я... Я не знаю. Сейчас разберемся.

Он встал.

— Кто-то вылез из люка…

— Кто-то здесь ходит? Господи! Мне очень страшно. Рем, может, это твои друзья решили нас разыграть? Они ведь могут.

— Они-то могут…

Ремус обошел крышу почти полностью и ничего не нашел. И тут он вдруг воскликнул: "НЕТ!" и побежал к другой стороне крыши. Какой-то человек в развевающимся плаще стоял на самом краю и уже приподнял ногу для шага, ставшим бы для него последним. Но Рем, подбегая, схватил его за холодную руку, и тот упал на крышу, а плащ прикрыл его. Ремус, тяжело дыша, наклонился над телом и убрал плащ с лица. Ужас овладел им.

— Сириус? Что у тебя за шутки? Уже вообще не смешно! Ну ладно, раз мы вас спалили, выходите все. Где прячутся Эмма с Джимом?

Майя подбежала к ним.

— Что тут у вас?

Ремус был уже ни в чем не уверен. Он развернул Сириуса на спину и пощупал его пульс. Майя же в ужасе прикрыла рот и заплакала. Он был бледный как смерть, в первый раз в жизни у него были синяки под глазами, а рот безжизненно приоткрыт.

— Сириус! Очнись! Ну пожалуйста…

— Он жив? Рем! Скажи, он жив? — кричала Майя рыдая.

— Я честно не знаю. Майя, пожалуйста, иди к себе в гостиную. Я умоляю тебя. Там безопаснее.

Она вскочила на ноги, но Ремус сказал ей:

— Можешь, пожалуйста, привести Вилли? Ну, ты его знаешь его…

Майя кивнула и побежала так быстро, насколько могла. Ремус сидел на коленях около друга и понятия не имел, что ему делать. Тут Сириус вдруг распахнул глаза.

— Сириус! Что с тобой? Ты, видно заболел, тебе в Больничное крыло надо.

Сириус молча смотрел на него, и тут его лицо перекосило гневом. Он резко сел.

— Что ты тут делаешь? Я не хочу тебя видеть, матушка. Я ненавижу тебя и твою чистую кровь!

— Сири… Сириус! Это же я…

Сириус начал хватать воздух руками и пытаться схватить Ремуса за горло. Ремус в ужасе встал и попытался вразумить друга.

— Так, спокойно. Сейчас придет Вилли. Только не паниковать! — сказал Ремус с нескрываемой истерикой в голосе. Сириус был намного сильнее него, и он никогда не задумывался, что будет, если эта сила обернется против него. Но и оставить Сириуса одного на крыше в таком состоянии он не мог.

— Вилли, черт возьми! Как же ты медленно ходишь…

Рем уже держался из последних сил, потому что Сириус вдруг схватил его за руку и достал из плаща палочку.

— Бродяга! Не надо…

— Рем!

Ремус обернулся и чуть не упал в обморок.

— Черт бы побрал этот Хэллоуин!

— Что это он делает? Сириус?

— Он сошел с ума. Помогай давай!

Вилли заломал Сириусу руки и связал заклинанием.

— Петрификус Тоталус.

— Теперь я всегда буду носить с собой палочку…

— Да уж, полезная привычка. Что вы тут делаете?

— Лучше уйдем отсюда. А то повторится попытка суицида.

— Ладно, рассказывай, что с ним.

— Абсолютно неадекватное поведение; он подумал, что я его мать, и хотел меня убить, а до этого вообще хотел с крыши прыгать. Это вообще нормально?

— Ты еще спрашиваешь... Так, значит, идем ко мне в комнату. Надо проверить состояние организма. Галлюцинации… Попытка суицида… Интересно.

— Слушай, а может, в Больничное крыло?

— Не доверяешь мне?

— Ну, мне бы было легче это делать, если бы позавчера ты не сказал, что тебе не хватает практики в морге.

— Ну вот... Сломал план. Ладно, когда-нибудь потом попрактикуюсь.

Ремус только нервно усмехнулся. Они тащили Сириуса по лестнице, а его голова и руки безжизненно болтались. Они продвигались медленно и когда дошли до гостиной Гриффиндора, здорово устали.

— Пора прекращать ему качаться, — выдохнул Вилли, с облегчением облокачиваясь на стену. — Ладно, давай, тащим ко мне.

Они еле-еле передвигаясь, наконец оказались в комнате Вилли. Рем был там в первый раз. Комната ничем особенно не отличалась от их, только тут было очень чисто и ничего не валялось ни на полу, ни на кроватях. Кровать Вилли была единственная закрыта пологом. Он быстро сдернул его, и они положили туда Сириуса; затем, к немалому удивлению Ремуса, Вилли сам залез с ногами на кровать и достав волшебную палочку, начал что-то шептать и касаться ей стены. Тут же на стене начали появляться очертания дверей. Брови Ремуса поползли вверх. Наконец на месте, где раньше была стена с полосатыми обоями, появилась дверь с надписью: "Опасные опыты".

— Ну не смотри на меня так. Мне действительно не хватает практики.

Вилли быстрым движением распахнул дверь и спрыгнул в комнату. Ремус ошарашено рассматривал ее. Это была настоящая лаборатория, со всеми принадлежностями, целой установкой в которой было никак не меньше сотни колб, соединенных стеклянными трубками, а вдоль стен было множество полок, уставленных книгами.

Вилли очень интенсивно выдвинул из-под стола больничную кушетку, а в глазах его уже горел огонь нетерпения. Было видно, что он живет этим.

Вдвоем они перенесли Сириуса на кушетку. Вилли завязал вьющиеся волосы в узелок, надел на лицо белую маску и очки, на руки резиновые перчатки и накинул на плечи белый медицинский халат, потом взял с нижней полки пузырек с едко-фиолетовой жидкостью и залил ее в самую большую колбу во всей установке. Как понял Ремус, он запустил работу всей конструкции. Затем он достал фонендоскоп и принялся слушать сердцебиение Сириуса. В это время Рем очень внимательно следил за его выражением лица. Он то хмурился, то непонимающе осматривал пациента с ног до головы.

— Странно... Очень странно.

— Что же? У него бьется сердце?

— Еще как.. Посмотри на него. Он в абсолютно спокойном состоянии. А сердце бьется, будто он только что пробежал километровку.

Ремус удивленно смотрел на друга.

— И вправду странно. Представляешь, что с нами Эмка сделает?

— Страшно подумать. Ладно, сейчас мы во всем разберемся. По-любому…

Вилли вдруг как будто что-то сообразил и взял с какой-то полки шприц и, протерев палец Сириуса ваткой, пахнущей спиртом, резко воткнул иголку. Рем видел, как емкость наполнялась алой кровью, и мурашки побежали по коже. Наконец Вилли вытащил иглу и, наспех зажав палец ватой, влил кровь в маленькую колбочку. Тут же началась реакция, и Ремус с жутким интересом наблюдал за ней, а Вилли что-то конспектировал с молниеносной скоростью и безмятежным видом. Наконец, когда кровь прошла по всей цепочке из колб и трубочек, Вилли подошел к последней пробирке и увидел, что в ней оказалась прозрачная жидкость. Он как-то грустно ухмыльнулся и, достав какую-то металлическую палочку, коснулся ею жидкости и перенес каплю на стеклянный прибор. Он покачал головой и, стянув маску с лица, сложил руки на груди.

— Что там такое?

— Ты замечал когда-нибудь, что Сириус употреблял какие-то наркотические препараты?

— Какие препараты?

Вилли провел пальцами по корешкам книг, стоящих на полке, и достав одну из самых ярких, кинул её Рему. Тот поймав, тут же прочитал название: "Заболевания, зависимости и слабости магглов".

— Ищи наркоманию, — сказал Вилли, возясь в другом конце лаборатории с каким-то прибором.

Минут через десять Вилли подошел к другу, а тот был очень бледен и испуганно смотрел на него.

— Ты хочешь сказать, что он наркоман?

— Это я хотел спросить у тебя. Просто у него в крови обнаружена полноценная доза героина.

— Нет… Он никогда. Раньше такого не было.

— Это хорошо. Потому что избавиться от этой зависимости очень сложно, если вообще возможно.

— Ты знаешь, как это вылечить?

— Вылечить это нельзя. Но я знаю, как вывести героин из крови. Правда, надо быть очень аккуратным. Одно неровное движение — порванная вена.

Ремус вздрогнул при этих словах. Вилли же говорил об этом абсолютно спокойно.

— Попробовать стоит… Я могу помочь, если надо, и если смогу.

— Ладно. Сейчас попробуем.

Вил взял что-то вроде прозрачного провода и тоненькую иголку, которую протер какой-то жидкостью, затем вставил иглу в проводок и аккуратно ввел ее в вену. Конец провода он закрепил на специальном держателе. Затем он сосредоточено надел маску обратно на лицо и, достав палочку, сел на колени, на уровне руки пациента, и по глазам и движениям скул Ремус понял, что он читает заклинания. По проводу начала подниматься вверх прозрачная жидкость. Рем с замиранием сердца наблюдал за ней и старался не упускать из вида серьезного лица друга, чтобы понимать, что все идет как надо. В комнате царила неестественная и натянутая тишина.

Наконец Вилли, очень осторожно опустив палочку, вынул иглу из руки и облегченно выдохнул. Он взял провод и слил содержимое в пустую пробирку, а сам провод швырнул в мусорку и отряхнул руки друг об друга. Затем схватил фонендоскоп и кинулся к Сириусу. Он очень долго слушал сердцебиение и, видимо, наконец остался доволен. Затем взял новый шприц и опять взял пробу крови из пальца. Он проделал с ней то же самое и опять делал конспект с космической скоростью. В конечном итоге в последней колбе ничего не было, и это полностью удовлетворило Вилли.

— Готово. Поздравляю с проведенной операцией, — сказал он, стягивая с лица маску и открыто улыбаясь, оголяя при этом искусно нарисованные клыки.

Ремус, очень бледный и измученный, тоже улыбнулся и пожал ему руку.

— Он что, уже здоров?

— Ему надо выспаться. Хоть большая часть героина и не успела распространиться по организму, но то, что попало, тоже негативно отразится на самочувствии. Пусть спит здесь, наверное. Если честно, уже нет сил ничего делать.

— Вил... Ты просто... У меня слов нет! Ты просто профессионал!

— Не, мне далеко еще до этого, — слабо улыбнулся тот.

— Слушай, тебе семнадцать, а ты уже разбираешься во всем этом лучше любого профессора. Это же прекрасно!

— Ладно, пойдем отсюда. Наверное, Эмма с Джимом уже нас потеряли, — смущенно опустив глаза, пробормотал Вилли.

Они осторожно вышли из лаборатории, но не стали до конца закрывать дверь, чтобы Сириус смог выбраться оттуда, когда проснется.

Отодвинув полог, Ремус начал было слезать с кровати, как вдруг увидел, что три пары глаз таращатся на него в удивлении. Рем нервно улыбнулся.

— Рем, возьми плащ, ты заб... — Вилли осекся.

— У-у-у... Вот ты и спалился! Не обидишься, если мы не будем знакомиться с твоим... дружком?

— Спокойно… Я… Что? Нет! Вы чего? У меня вообще девушка есть!

— Да уж, Люпин, нехорошо девушке изменять…

— О, кстати, хочешь прикол, Джоркес? Прикинь, мне сегодня твоя подружка Браун не дала. Представляешь?

— Ты удивлен? Я почему-то нет.

— Ой, и кто мне это говорит? Несчастный гей? Зачем-то еще своими холостяческими штуками прикрывался…

— Просто у Эммы Браун есть вкус. И парень.

— Да ладно, когда ее это останавливало?

Джастин встал напротив Вилли и смотрел на него с вызовом.

— Она обычная потаскуха. Парень — это просто прикрытие, ну примерно, как у вас с Люпином… Ты должен понимать.

Вилли ничего не говорил. Он просто стоял, глядя в ему в глаза с плохо скрываемой насмешкой. Его глаза были такими яркими и выразительными, что трое идиотов, издевавшихся над ним, выглядели просто ничтожно.

— Ну что ты на меня пялишься? — со злостью спросил Джастин. — Хочешь меня соблазнить? Не выйдет, ясно? Ну что молчишь? Защити свою подружку, давай!

— Не волнуйся, если будет, от кого, я ее защищу... Пока угрозы для нее я вообще не вижу. Ну, а то, что ты про нее сказал... А что обижаться на идиотов? Я не собираюсь опускаться до твоего уровня.

Вилли спокойно развернулся и вышел из спальни. Ремус вышел следом. Он смотрел на друга с таким уважением, с каким не смотрел никогда ни на кого. Он не стал говорить ни слова, только думал о том, какой он сильный человек… Слишком сильный духовно для земного мира...

Они вошли в родную спальню Рема. В спальню с разбросанными по всему полу черными тряпками, шмотками Эммы и разнообразной мужской одеждой. Правда, помимо этого там не было ни единой души.

— Где все?

— Ушли бухать без нас? Вот блин... Так хочется напиться.

Они сели на кровати. Вилли закрыл лицо руками и прикрыл глаза. Ему очень хотелось спать. Ремус ощущал то же самое. За окном рассветало. Часы на тумбочке Джеймса показали шесть утра. Хэллоуин прошел безупречно…

* * *

— Мистер Люпин! — раздался раздраженный голос профессора Макгонагалл, который Рем узнал бы из тысячи. — Мистер Блэк!

Ремус привстал на локтях, с большим трудом разодрав глаза.

— Профессор? Что-то случилось?

— Случилось, Люпин, случилось. Мистер Блэк!

— Э-э-э... профессор, это Вил. А что произошло?

— Ох, простите... Джоркес! Быстро проснитесь!

Вилли резко сел на кровати, прижимая подушку к лицу и не открывая глаз.

— Итак. Меня, молодые люди, очень интересует, где в последней раз вы видели своих однокурсников. Ваших, Люпин!

— Моих... Моих, это в смысле Блэка?

— Нет! Это в смысле Поттера и Браун!

Макгонагалл ужасно сердилась на тормозящих спросонья мальчишек. Но Ремус пришел к выводу, что до такого состояния ее довели не они с Вилли.

— Лично я… В последней раз видел их вчера перед праздником, в гостиной Гриффиндора.

— Я так же, — сказал Рем зевая.

— Правда? А где же мистер Блэк? Мне тоже надо задать ему этот вопрос.

Услышав это, парни разом проснулись и распахнули глаза.

— Сириус… Он тоже видел их обоих в последний раз, когда и мы.

— Да.

— Действительно? Где же в таком случае он?

— Он... у когтевранцев.

— Что ему там делать? Ведь он, насколько я знаю, очень любит свой факультет, — с нескрываемой гордостью, хотя все еще злясь, сказала профессор.

— Любит, конечно. Но у него там… Девушка!

— Так, очень хорошо. Это уже что-то. Получается, они расстались с мисс Браун?

— Получается, да…

— Расстались!

— Тогда я с легкостью могу предположить, что она была в таком состоянии как раз из-за этого. А что касается мистера Поттера… — говорила Макгонагалл тихо, не обращаясь особенно ни к кому. Однако тут разговором уже заинтересовались Ремус с Вилли.

— В каком состоянии, профессор? Что случилось?

— Мисс Браун и мистер Поттер были найдены около часа назад без сознания и в очень сильном алкогольном опьянении.

Вилли побледнел немного и уставился на профессора.

— Какие последствия? Они в порядке?

— Пока еще в полном. Но как только они проснутся, им не поздоровится, уж поверьте. Так позорить свой факультет! Это ж надо! Я им устрою. Странно на самом деле, что с ними не было мистера Блэка.

— Ничего странного…

— Действительно. Очень странно!

Макгонагалл смотрела на них с подозрением.

— Надо бы вам здесь убраться.

— Да уж, надо.

— Если хотите, можете навестить своих друзей, пока они живы. До свидания.

Она стремительно вышла из комнаты. Оба разом выдохнули.

— Значит, так… Нам нужно придумать план. Как не спалиться перед Макгонагалл и проследить за Сириусом.

— Хорошо. Давай ты, пойдешь к Эмке с Джимом, а я пойду к себе и посмотрю на нашего подопытного.

— Давай. Ох, нет. Надо все это смыть и снять.

Они бросились умываться. Красивые клыки и белая кожа, холодящие душу, были тщательно смыты с лиц. Они сняли наконец свои костюмы для Хэллоуина и надев мантии — одна из мантий Вилли тоже валялась рядом с джинсами Эммы, на кровати Сириуса, — бросились на свои задания. Ремус ушел из гриффиндорской гостиной, а Вилли направился в свою комнату. Он вошел и с облегчением заметил, что его однокурсников там нет. Он распахнул приоткрытую потайную дверь. Сириус спал на кушетке.

— Сириус! Бродяга! Просыпайся живо!

Сириус приоткрыл глаза и, нахмурившись. удивленно посмотрел на Вилли.

— Вил? А что ты тут делаешь? Ой… А где это я?

Он резко соскочил с кушетки и схватился за голову.

— Что ж так плохо?

— Это абсолютно нормальная реакция организма.

— Серьезно? А что с ним?

— Так, опиши, пожалуйста, свое состояние, — опять доставая блокнот и игнорируя его слова, произнес Вилли.

— Херовое состояние.

— Конкретнее. Головная боль? Тошнота? Искры из глаз? Или темнеет?

— Пока во все попал…

— Ладно, — сказал Вил, записывая что-то и убирая блокнот в ящик. Он встал напротив друга и внимательно посмотрел на него.

— Сириус, скажи только одно. Зачем? Вот зачем ты себе это вкалывал?

Сириус сначала вопросительно посмотрел на него, и тут, видимо, начал что-то вспоминать и, как-то испуганно глядя на Вилли, запустил пальцы в волосы.

— Где Эмма? — вдруг резко спросил он.

— Эмма? Она вроде бы…

— Черт... Вил, я такой идиот! Вот почему тогда я думал только о себе? Ведь ей тоже было плохо… Что она могла сделать?

Вилли только растерянно смотрел на мечущегося по лаборатории Сириуса.

— Так. Все! Мне надо бежать. Я это… Пошел, наверное. Мерлин, да где я вообще?

— Пошли, я тебя провожу. Если хочешь найти Эмму, то начни искать с Больничного крыла.

Сириус вышел из комнаты и побежал к выходу из гостиной неровными шагами. Вилли пошел следом за ним.

В Больничном крыле было всего две занятые койки. Эмма с Джеймсом лежали и абсолютно не хотели жить. Им было так плохо… Ремус ничего не говорил, он просто укоризненно смотрел на них, а они молча отводили взгляд и изредка переглядывались несчастно. Тут в крыло вошла Майя. Когда Эмма смогла сфокусироваться на ней, то поняла, что она чем-то явно озабочена: между бровями образовалась складка, и глаза смотрели как-то настороженно.

— Рем, привет. Ну что, с Сириусом все в порядке?

Эмма подняла брови.

— Рем… А что с Сириусом?

— А вы-то что тут делаете?

Эмма, махнув рукой, мол, неважно, с интересом посмотрела на растерянного Ремуса.

— Привет, Май, с ним сейчас Вилли, вроде все в порядке.

Взгляд Эммы прожигал его насквозь. Рем многозначительно указал ей взглядом на вошедшую девушку.

— Слушай, Май, не принесешь мне кожанку из моей комнаты? А то мне еще обратно идти.

— Да, конечно. А какую из них?

— Та которая Сириу… Хотя знаешь, нет, лучше мою, которая с шипами.

Майя кивнула и вышла. Эмма сложила руки на груди и испытующе смотрела на Рема, который старательно прятал глаза. Джеймс тоже с интересом смотрел на него. Ему, однако было явно хуже, чем Эмме. Она все переносила легче него.

— Короче, я не знаю, как это объяснить. Я не знаю, откуда это у него и как так вообще получилось, но...

Тут в дверь влетел Сириус Блэк. Он бежал в черном хэллоуинском плаще и с бледным лицом и, быстро осмотревшись, свернул к кровати Эммы. Он тяжело дышал и смотрел на нее с несчастным выражением лица.

— Ты... Ты что тут делаешь?

— Сижу. Вот с Ремом разговариваю.

— Я про Больничное крыло.

— Пить меньше надо! — сказал Ремус твердо.

— Да мы это, — Джеймс в первый раз за все время раскрыл рот, — не хотели, что бы ТАК получилось… Мы думали, как всегда, немножечко, чтобы потом весело было. Но было не фига не весело. Было очень плохо. Кстати, Блэк…

Джеймс встал с кровати. Его ноги подкашивались, но лицо было очень жесткое. Он встал напротив друга и, насколько сильно мог, врезал ему по щеке кулаком. Сириус никак не ожидал от него такого. Он тоже был еще очень слаб и поэтому отлетел в другую сторону.

— Джим... Ты чего? — Ремус понимал, что абсолютно ничего не понимал. Сириус же только кивнул хмуро, поняв, за что этот удар. И Ремус понял, что ни понимает вообще ничего в этой жизни.

— Я конечно, понимаю, что вам, наверное, сейчас очень интересно, но, может, мне кто-нибудь что-нибудь объяснит, в конце концов?

— Что тут объяснять? Рем, ты тут самый умный из нас всех. Мог бы давно все понять.

Рем только приподнял одну бровь с издёвкой.

— Кстати да. Сириус, ты давно на ЭТОМ сидишь?

Сириус только нахмурился, а очередь ничего ни понимать наступила для Эммы с Джеймсом.

— Не на чем я не сижу. Знаешь, просто вчера такое состояние было, хотелось повеситься.

— Ну я так и понял, ты ведь чуть с крыши не прыгнул…

— Серьезно? О Мерлин... Ну, в общем, как тебе объяснить? Вчера было так херово, что просто огненным виски было не отделаться.

— Да что ж вам всем вчера так плохо-то было? Вы так ждали этот Хэллоуин, чтобы всем дружно сдохнуть? Один суицидник-наркоман, эти два мазохиста пьяные под Гремучую иву полезли. Друзья! Я вас обожаю!

— Ну, а кто виноват, что ему захотелось бросить Эмму именно в Хэллоуин?

В палате воцарилось гробовое молчание.