Хранитель тайны (гет)

Стефанида уселась перед клавикордом, а Джек подыграл ей, выводя монотонную мелодию на флейте. Он стоял у каминной решётки, охваченной багровыми всполохами. Мисс Борджин невольно замерла. Она уже очень давно не слышала такой простой и красивой музыки. Перед её глазами стоял полумрак, полный страсти. В груди ощущалось сладкое замирание.

Она полднялась навстречу мистеру Ридли. Дэйзи ступала туда, куда её направляла его рука, и отступала, если он делал шаг вперёд. Мистер Ридли приподнял её, кружа вокруг себя. Она списывала свою податливость на выпитое вино, а не на мистера Ридли. Она терялась в густом, трубном звучании флейты. Когда же, наконец, оно стихло, танец оборвался, и мистер Ридли отвесил ей поклон.

Через пару минут он полюбопытствовал, музицирует ли она.

— Извините. Я не усидчива... для игры на инструментах.

Стефанида посмотрела на неё странновато.

— Вы не усидчивы? — удивился мистер Ридли, обращаясь к ней с обычной для таких вечерних посиделок наигранной вежливостью. — Ваше пристрастие к библиотеке свидетельствует об ином.

Дэйзи покраснела, вспомнив шкаф на балконе и гербовник.

— Это совсем другое.

— А может быть, поёте?

— Может быть, мистер Ридли. Вы хотите, чтобы я спела?

Дэйзи торопливо замолчала, как только подумала об этом, и перестала любезно улыбаться.

— Я не настаиваю, — ответил мистер Ридли, всматриваясь в неясные глаза Дэйзи. Очевидно, он догадывался, что желания петь у неё нет. — Что-то вас совсем развезло, мисс Борджин.

— Мне, наверное, лучше пойти спать.

— Подождите! — Ридли, утаивший на губах улыбку, осторожно ухватил конец кушака, которым Дэйзи обвязала кофточку. — Вы ещё не слышали, как я пою.

— Оставьте, — сказала Дэйзи, вытягивая концы пояса из его руки. — Ладно, я ещё посижу.

— Отлично! — сказал мистер Ридли и налил себе стаканчик вина.

Надо ли говорить, что окончание «вечеринки» Дэйзи запомнила слабо? В её памяти остались только мерцание углей в очаге и мелодичный бой часов, долетевший до них из библиотеки. Джек и Стефанида ушли, а она все сидела на диванчике, искоса присматриваясь к мистеру Ридли, одной рукой, перебирающему клавиши. В самый неподходящий момент выяснилось, что она еле стоит на ногах.

— Ты дойдёшь?

— Уж как-нибудь, — хмуро ответила Дэйзи.

— Если вы...

Голос Скабиора зазвучал в голове Дэйзи тише шелеста деревьев. Она совсем перестала разбирать, что он говорит. Когда он поддерживал её на лестнице, ей подумалось, что неплохо было бы сейчас перепутать двери спален.

— Вы нарочно меня напоили.

— Мисс?

— Чтобы увидеть меня в неприглядном виде.

— Вас никто не заставлял пить, мисс Борджин.

— Тогда уложите меня, пожалуйста.

— Уложу.

— Куда вы меня уложите?

— А куда ты хочешь, Дэйзи? На кушетку, на кровать? Есть прекрасное кресло. А если любишь погреться, то коврик у камина.

— Нет, нет! Я хочу на кровать, — капризно возразила Дэйзи.

Она начинала вспоминать, что хотела сделать что-то очень важное! Но, увы, никак не могла вспомнить.

* * *

Утром мисс Борджин одолевала слабость. Некоторое время она старалась прийти в себя, зевая и распутывая волосы. В этот момент к ней пожаловал мистер Ридли. Он вошёл в спальню и нерешительно уселся на стул. Его лицо казалось сосредоточенным.

— Как ты себя чувствуешь?

— Бывало и получше.

Ридли грустно улыбнулся, поставил свечу подальше от края прикроватной тумбы и продолжил молчать. За окном шёл дождь; он окраплял оконные стекла частыми слезами и умиротворял тихим шепотом. Дэйзи накинула на плечи плед. Она рассматривала Трэвиса через прядь волос, упавшую на её лицо.

— А мы вчера танцевали? И пели?

— И пили.

— Надеюсь, я не говорила глупости?

— Нет, — ответил Ридли.

— Правда?

— Вино тебя не портит.

Мисс Борджин улыбнулась.

— Какие странные слова. Видимо, ты так и не опьянел.

— Ну, конечно, в сравнении с тобой я был почти трезв.

Из памяти Дэйзи всё ещё не были стёрты воспоминания о Джеке, надсадно раздувающем щёки, и о Стефаниде, медленно перебирающей клавиши дребезжащего клавикорда. Но как она ни старалась вспомнить подробности танца с Ридли, ничего у неё не получалось. Он сидел на стуле, продолжая смотреть на неё, направив взгляд из-под бровей, из-за чего выглядел насупившимся. Дэйзи выпила воды из стакана, и, видя, что Ридли пытается не смотреть на её колени, неаккуратно вернула стакан на место. Он покатился по салфетке, но был пойман.

Трэвис опустился у её ног, обхватил босые ступни горячими пальцами. Она растерянно коснулась его плеч, но оттолкнуть не могла. Он наклонился и обогрел её своим дыханием. По ногам мисс Борджин побежали приятно-беспокойные мурашки. Она уже не видела в происходящем ничего странного, — прикоснулась к его макушке, погладила волосы. Тишина, еле слышно нарушаемая его дыханием, стала слишком долгой.

— Трэвис?

Ридли-Скабиор оглядел её неясными глазами.

— Ты чего-то хочешь?

— Я не знаю.

— Что ж, если так…

— Сейчас я хочу быть здесь.

— Ты же не будешь сидеть на полу?

— Нет, если сесть рядом с тобой.

— Сядь.

Всё ещё сонная мисс Борджин потеснилась на краю смятой постели, прижимаясь к его теплому плечу. Время, до этого мгновения тянущееся, как резина, почти остановилось. Дэйзи заглянула в лицо Трэвиса, перехватила взгляд его глаз, цвет которых стал неясным. Он обнял её и поцеловал, и время, наконец, двинулось с места. Поцелуй, от которого из тяжёлой головы мисс Борджин исчезли последние обрывки мыслей, и его руки, плавно водворили её в уже знакомое ей необыкновенное ожидание. В этой спальне, на старом пледе и смятом белье, их страсть была более приземлённой и полновесной. Всё было как во сне. Она могла бы что-нибудь сказать, но её губы онемели, и в голову ничего не шло. На мгновение вспомнился не то Вальдемар, не то кто-то, похожий на него. Вспомнился и угас, как крохотная искорка, совсем незаметная на фоне рдееющего огня. Трэвис так низко наклонился над её лицом, что почти касался её разомкнутых губ своими губами. Его дыхание плавно переходило к ней и становилось её дыханием. Она смотрела в тёмный потолок, перед её глазами проплывали красочные вспышки. Мистер Ридли, навалившийся на неё тяжёлым телом, не позволял ей двинуться с места, и оставалось только мириться с этим, — обвивая его шею руками, она всё ещё чувствовала потребность что-нибудь сказать… в дверь напротив робко постучали. Он постепенно остановился. Борджин замерла.

— Кто это, — спросила она полушёпотом.

— Мисс Борджин, вы там? — спросил кудахтающий голос Стефаниды.

— Спальня заперта, — проговорил он низким, неузнаваемым голосом. — Чёрт возьми… Молчи.

Прошли минуты. Мисс Борджин ни о чём не думала. Она была смятена и ослаблена. Она чувствовала шероховатость и колкость руки мистера Скабиора, поросшей волосами. Лишь одно немного расстроило — нелепое и несвоевременное воспоминание о «молочнице». Кажется, деревенская красотка оказалась не одинока в своём падении. С Дэйзи тоже можно справиться, а её гордость совершенно незначительна. Вот ещё и эта волосатая рука, прильнув к которой она затаила дыхание, как сонный котёнок. Мистер Ридли продолжал ласкать её, поглаживая спину тонкими, шершавыми пальцами. Чем же так провинилась перед ним эта простушка молочница?

— Пойдём в ванную?..

«Безумие. И это неправильно», — размышляла Дэйзи.

В ванной мисс Борджин умильно улыбалась мистеру Ридли, с отстранённым видом поворачивающего ручки крана. Как бы догадываясь, что она думает именно о нём, Ридли поднял глаза, не поднимая головы. Дэйзи поцеловала его в щёку. Отрываясь от его невыбритой щеки, она задержалась возле его лица, охваченная сладким, неведомым и тревожным предчувствием.

— Мистер Ридли, мы делаем нечто ужасное.

Кажется, он не разделял её мнения.

— Как говаривал один мой знакомый, лучше быть грешником, а не слыть им.

— Это что-то новое. Уже и я слыву за грешницу?

— Я не считаю тебя грешницей...

— Это, наверное, мог сказать Лангедок.

— О, да. Вот он как раз очень грешен.

— А где домовица?

— Она выполняет мои поручения, а живёт на втором этаже бани.

— Она меня очень пугает.

Мистер Ридли молчал. Он продолжал сдержанно улыбаться. Затем выпрямился, медленно поднялся на ноги и вышел из ванной. Наконец, мисс Борджин могла полностью расслабиться. Она откинула голову на высокий бортик ванны. Не в её силах было изменить себя теперь. Дэйзи старалась не думать о случившемся… Она не знала, что Стефанида, возомнившая себя блюстительницей её чести и даже репутации, точно так же, в одиночестве, размышляла о чём-то, сидя на крыльце.

Перед завтраком Дэйзи изучала послание Борджина, написанное на дешёвой бумаге. В скромном свёртке он прислал ей «нечто особенное на особенный случай», а именно целый пучок отвратительных коричневых чулок. Мистер Ридли тем временем пребывал на кухне.

Дэйзи не сумела провозмочь любопытство и отправилась именно туда.

— Попробуйте, сэр Трэвис. Я старалась не делать уж очень забористый.

— Сколько градусов?

— Как обычно, сэр. Пятьдесят.

— Что ж так?

— Первак-то покрепче будет, все семьдесят. Но вы в прошлый раз весь побагровели...

— Как бы мне не хотелось этого, такое я пить не могу!

Мистеру Ридли подали стаканчик.

— Джек, сначала ты!

— Ну что вы, сэр! — смущался седоусый Джек.

— Это самогон твоей жены, вот и пробуй. И я заодно выпью.

Джек повиновался: глотнув из своего стаканчика, он страшно покраснел и закашлялся. Конечно, Ридли тоже поморщился, но ужасные рожи, которые строил Джек, не шли с этим ни в какое сравнение.

— Очень мило, очень мило, Стефанида. Мисс Борджин! — сказал он, приподнимая руку со стаканчиком. — Я только что выпил за ваше здоровье.

Стефанида наполнила ещё один стаканчик.

— Точно ангелы крылышками шуршат! — мирно заметила она.

— Красиво сказала, — согласился с ней Ридли, — Дэйзи, за меня можно лишь капельку.

— А вот это дудки, — ответила Дэйзи.

— И в самом деле, это же не для молодых леди, — сказал обычно молчаливый Джек.

— Но пахнет он очень вкусно.

— Южные рецепты всему придают дивный аромат, — сказала Стефанида.

— Спорить не стану. Но боюсь, у меня пар из ушей пойдёт...

— Мы сделаем вид, что не заметили этого, — сказал мистер Ридли.

Унюхав запах самогона, Дэйзи отвернулась:

— Здесь десять бутылок! Куда всё это?

— Ничего, зима долгая.

Проходили часы. Мистер Ридли, застывший у окна в полутёмной гостиной, как всегда, внушал мисс Борджин желание понаблюдать за ним и подметить в его облике что-нибудь новое и интересное, — нечто подобное она видела в нём ещё вчерашним вечером. Он был бледен, а сейчас под его глазами залегла неуловимая серость. Дэйзи списывала это на его нежную привязанность к короткому сну и долгим глоткам, которыми он опорожнял стаканчики. Волосы мистера Скабиора выглядели так, точно их достопочтенный обладатель лазил головой в очаг и ещё не успел стряхнуть с них сажу, — украденное тучами солнце не могло проникнуть сквозь шторы, чтобы позолотить его шевелюру…

Библиотека стала прохладнее и уже не манила, как и двор за домом, где осенний ветер гонял листья, трепал полуголые ветви деревьев, срывая с них нарядные покровы.

На самом деле мистер Ридли выглядел неважно. Дэйзи тоже не была бодрой и чувствовала тяжесть внизу живота. Это как будто радовало: по крайней мере, снадобье из лавки помогало. Она подумала, что не научилась запросто разговаривать с мистером Ридли, потому что по-прежнему его боится. Кокетничать и стрелять глазками она не умела, или решила, что не умеет.

Должно быть, у них с мистером Ридли-Скабиором нет ничего общего. К таким выводам Дэйзи пришла уже не сегодня. Кутаясь в шаль, она вышагивала у кромки пруда, которая стала заметно выше из-за продолжительных дождей. Мистер Ридли напоминал ей этот обширный, занесённый листьями, уличным мусором и выцветшей ряской пруд. Что таится под его тихой поверхностью? И почему Борджин не задумывается о том, что в прошлом мистер Ридли занимался чёрт знает чем?

* * *

Вернувшись в дом и очутившись в спальне, Дэйзи вспомнила о гербовнике. Но как только сочла, что его лучше перепрятать до лучших времён, в дверь вежливо постучали.

— Мисс Борджин, я скоро буду прибираться.

— Это надолго?

— Нет, ну что вы, я мигом...

Пришлось отсиживаться в гостиной. Тем временем мистер Ридли отправился развеивать свою серьёзность на улицу. Дэйзи ела в одиночестве, втайне сердясь, что он не разделил с ней трапезу.

Немного она обошла дом и постройки, наткнулась на мальчика и заговорила с ним, теперь уже с удовольствием узнавая подробности его новых проделок. Вернувшись в гостиную, она снова не нашла мистера Ридли-Скабиора. Там было удивительно тихо. Дэйзи посмотрела в окно, и к своему удивлению, увидела Стефаниду, торопливо пробирающуюся сквозь увядшие насаждения вдоль увитой виноградником стены. Куда она спешит?

Мисс Борджин поднялась по лестнице, подгоняемая страстным желанием остаться наедине с собой. Что-то кольнуло её в сердце. Недоброе предчувствие охватило все её существо, и обычно внимательная к своим ощущениям Дэйзи этого не осознала.

В спальне она увидала мистера Ридли-Скабиора, стоящего у края постели. Созерцая его широкую спину, Дэйзи снова удивилась. Не тому, что он зашёл в её отсутствие, а тому, как неподвижно он стоял. Мистер Ридли повернулся к ней лицом, в его руке был злосчастный гербовник. Наверное, он что-то хотел сказать, но вместо этого бросил книгу на кровать и вышел.

Поначалу мисс Борджин ничего не предпринимала, а просто сидела на плетёном стуле. Не может быть того, чтобы он самолично лазил под матрацем... Во всяком случае, это совсем на него не похоже. Стефанида! Уж не одна ли нашла книгу и позволила этой находке быть обнаруженной, положив её на видное место и услужливо подманив мистера Ридли?

Дэйзи бросилась вниз, охваченная волнением и сильным желанием сделать всё, чтобы во что бы то ни стало избавиться от утомительных догадок и опасений.

Мистер Ридли стоял на кухне, он готовил похлёбку для собак. Наклонив кастрюлю так, чтобы её содержимое не пригорело, и помешивая его, он искоса посмотрел на мисс Борджин. Сейчас он вроде бы не казался сердитым: у него было в точности такое же лицо, как и днём.

— Чего тебе, Дэйзи? — спросил он, сжимая в зубах зубочистку.

Дэйзи всмотрелась в его лицо.

— Как ты нашел эту книгу?

— Она лежала на столе, — не сразу, но довольно скоро ответил мужчина. — И впору мне спрашивать. Как ты нашла эту книгу?

— Взяла в шкафу в библиотеке, — честно ответила Дэйзи, не решаясь смотреть в серые глаза Скабиора.

— А ключ, видимо, стащила из секретера в спальне. Да ещё и сумела вернуть на место.

Дэйзи немного помолчала и ответила:

— Нет.

— Нет?

Мистер Ридли-Скабиор, кажется, начинал злиться. Во всяком случае, он очень уж энергично размешивал собачью похлёбку... И опять он был удивительно вежлив. Это ничего хорошего не сулило. Впрочем, мисс Борджин была рада, что преодолела свойственную ей нерешительность.

— И как же ты открыла шкаф?

— Не помню точно. Кажется, шпилькой для волос.

Мистер Ридли-Скабиор иронично улыбнулся.

— И зачем я только наложил на шкаф столько заклинаний, если за неимением ключа его можно вскрыть шпилькой?

— Я думаю... я думаю, мне просто повезло.

— Нет, Дэйзи, тебе не повезло, — нахмурился мистер Скабиор. Дэйзи трусовато захлопала ресницами.

— Почему?

— Потому, что я недоволен.

— Я это вижу, Трэвис. Прости меня.

Мистер Ридли-Скабиор даже не взглянул на неё.

— Вы, мисс Борджин, не старайтесь оправдать себя. Я не знаю, для чего вам понадобился этот чёртов гербовник... и знать не хочу.

— Я могу объяснить.

Дэйзи сделалось тревожно.

— Скоро ужин. Я занят.

Таким образом хмурый мистер Ридли окончил диалог, и Дэйзи решила убраться подальше от неприступной горы его холодного величия.

Ужин на этот раз подавали на кухонном столе. Мистер Ридли ел и читал газету. Дэйзи всё ещё пыталась угадать его настроение. Время от времени ей казалось, что всё идёт по-старому, и он не сердится. Впрочем, именно это предстояло выяснить.

Вина не подали. Сославшись на головную боль, мисс Борджин, ушла в спальню. Общество хозяина Ридли-холла не было приятным: он был постным, усталым и равнодушным, хотя и пожелал ей хорошо отдохнуть. В этом Дэйзи была склонна винить себя.

Борджин лежала в помпезной кровати, положив голову на высокую подушку, совсем маленькая в сравнении с высокой, тёмной резной спинкой. Ей не спалось. Сквозь замочную скважину её двери просочился слабый лучик света. Это мистер Ридли поднялся в коридор со свечой в руке. Судя по всему, он задержался в коридоре. Но вдруг он постучал. Дэйзи отворила дверь. Мистер Ридли, такой же задумчивый и бледный, как и прежде, изъявил удивление, увидев её в халате.

— Мать честная! Ты спишь, что ли?

— Нет.

Мистер Ридли заглянул в комнату: мисс Борджин выключила свет, но её темное пространство освещали слабые огоньки, которыми она развлекала себя, если была уверена, что никто не придёт.

— Я подумал, мы сегодня слишком рано поужинали, и хотел прогуляться. Уж я-то точно не усну без прогулки. Ты хочешь пойти со мной?

— Да, — только и сумела выговорить Дэйзи, счастливая от того, что он, наверное, не злится.

— Оденься теплее.

* * *

На улице царил глубокий вечер. Спокойный ветер гулял среди ветвей, пересекающих сизое небо. Дэйзи держала мистера Ридли под руку.

— Одного не могу понять, — вдруг сказал мистер Ридли, — кто надоумил тебя искать дверь в шкафу.

— Никто.

— Хорошо, допустим, никто... — согласился мистер Ридли, поглядев вниз, под ноги.

— Мы будем гулять здесь? — спросила Дэйзи, немного озадаченная тем, что в чертах его лица ей виделась тщательно утаённая тревога. Впрочем, скорее всего она наделила его собственным настроением.

— Я думаю, можно обойти холм на лошадях. Дорога подсохла...

— Довольно поздно для конной прогулки, — смутилась мисс Борджин. К сердцу подступило беспокойство, похожее на то, что она испытала, когда они катались в лодке на пруду. Конечно, она всё ещё не была уверена в мистере Ридли-Скабиоре, а он ничем не мог ей помочь, потому что не думал об этом.

Пока он выводил лошадей, мисс Борджин рассматривала силуэт дома, стоящего над тёмной, блестящей гладью пруда. Башня разрезала небо, освещенное неполной луной. Она сияла ярко, но ободок вокруг неё, погрязший в тучах, казался совсем тусклым. Она была точно фонарь, завешенный платком.

Мистер Ридли отвлёк девушку от созерцания красивого, но мрачного вида, и подсадил на старого коня. Тот, не дожидаясь движений нового, неуверенного наездника, тронулся с места сам.

— Мистер Ридли, куда он меня везёт?

— Он идёт привычной дорогой. Не отпускай поводья: намотай на ладонь и держись вот здесь.

Мистер Ридли на своей молодой кобыле быстро обошёл Дэйзи; отдаляясь, его фигура спускалась всё ниже... Лошади спускались по холму к опустевшему огороду. Первое время мисс Борджин молчала, приноравливаясь к лошади, и от души надеялась, что поступь у неё твёрдая, и она действительно не поскользнётся. Наконец, они оказались на широкой, обросшей молодыми деревьями тропе.

— Трэвис, — поспешила сказать Дэйзи, — я не очень хорошо держусь в седле.

Мистер Ридли посмотрел на нее немного свысока, но в то же время иронично. Дэйзи было не до смеха: она изо всех сил хваталась за луку седла, постоянно думая о ногах и стременах.

— Я знаю об этом. Думаешь, старичок Билл взбрыкнёт и пустится вскачь?

— Всякое может быть.

— С ним такого не случалось уже года четыре.

— Зная себя, я могу предположить, что именно тогда, когда на нём сижу я, он это сделает, — хмуро ответила мисс Борджин.

— Расслабься и доверься ему!

Через некоторое время тропа стала свободнее, и мистер Ридли-Скабиор, покачиваясь в седле, произнёс:

— Вообще-то, я должен кое-что сказать.

Повисло молчание, мистер Ридли, сомкнув губы, смотрел перед собой.

— Говори, — сказала Дэйзи, лёгкий испуг которой теперь готов был переродиться в ужас. Мистер Ридли, наверное, сейчас обсудит с ней и гербовник, и то, что случается с постояльцами дома, осмелившимися выйти к запретным шкафам.

— Не сегодня, — мистер Ридли неожиданно улыбнулся. — Что-то я себя не узнаю. Я, наверное, начинаю походить на тебя. Не могу набраться смелости!

С этими словами мистер Ридли снова устремился вперёд, а взбудораженная, удивлённая мисс Борджин осталась позади него. Немного погодя они объехали кладбище, мимо которого когда-то (наверное, вечность назад) Дэйзи шла к Ридли-холлу.

— Всё равно я вынужден буду это сказать, Дэйзи, — заметил мистер Ридли, странно сощурив глаза на бледную, как бы обрубленную луну.

— Скажи сейчас, — взволнованно выговорила девушка.

— Не хочу. И у меня ещё есть время.

У овсяного поля, на развилке дорог, мистер Ридли наворачивал круги вокруг медленно плетущегося жеребца Дэйзи, и его взгляд был обращён вглубь себя.

— Ничего, скоро твое мучение закончится, — задумчиво произнёс он.

— Ты о моём пребывании в Ридли-холле? — удивилась всё ещё трепещущая Дэйзи.

— Я имел ввиду прогулку.

Дэйзи молчала.

— Воздух очень холодный, мне жаль Билла, да и тебе не полезно.

Некоторое время они следовали вдоль кладбищенской стены, затем оказались на дороге, по которой почти никто не ходил и не ездил.

— А что с моей с квартирой?

— Ничего особенного, вроде бы, там снова кто-то живёт. Подумай о своём отце: он тоже не может пока вернуться к привычной жизни.

* * *

Дэйзи начинала напрягаться. Развитие беседы, как всегда, ни к чему не приводило, к тому же её сильно качнуло влево, и пришлось схватиться за гриву коня. Скоро путники добрались до старой ограды, поднялись по бетонной дорожке, ведя лошадей под уздцы, обошли дом и направились к сараям. Как бы нехотя вбирая в грудь вкусный, насыщенный влагой воздух, она спросила:

— Почему отец решил, что Бэрк никогда не выйдет из Мунго?

Мистер Ридли отреагировал запоздалой усмешкой.

— Он хотел остаться один на один с собой и со своей лавкой. Ты что-то совсем скуксилась… Прогулка тебя не ободрила?

Дэйзи взбодрилась, но, увы, не в положительную сторону. Ей хотелось, чтобы он заговорил о том, чего обычно избегал, чтобы сердился, чтобы сделал что-то совершенно новое. И, может быть, всё-таки сказал то, чего не договорил. В конюшне мистер Ридли ласково оглаживал морду старого коня, а Дэйзи стояла у выхода перед закрытой дверью.

— Ты стыдишься моего отца?

Мистер Ридли повернул голову, остановив на ней чуть напряжённый и как будто озадаченный взгляд.

— Почему ты так думаешь?

Она вышла на улицу, в полной мере ощущая прохладу теперь уже настоящего осеннего вечера. Конечно, ответить на это было непросто. Поэтому Дэйзи молчала, нерешительно, из-под бровей, поглядывая на его лицо. Он продолжил, как будто начинал понимать истиную причину этого вопроса.

— Мне довелось побывать в заточении, и это самое мучительное, за что меня судят. Почти все, кроме Борджина... Обо мне ходят нелестные слухи. Это ему впору стыдится меня.

Дэйзи знала о кратковременном заключении мистера Ридли в Азкабане, но о причине имела самые скудные сведения. Она опасалась его перебивать.

— Чистокровные семьи так или иначе в курсе дел друг друга. Ты же посещаешь собрания в церкви и год назад была на балу?

— Это был мерзкий бал. Какое-то собрание недобитых последователей Волдеморта.

— Ну не все чистокровные волшебники такие, не все.

Мистер Ридли отворил скрипучую дверь, и они вошли в прихожую.

— И всё же тебе есть дело до чужих пересудов.

— Учитывая то, что я выслушиваю их уже давно, можно предположить, что я к ним привык. Меня учили никогда не сдаваться. И я не боялся рисковать, а уж после двадцати жил так, чтобы было что вспомнить. Но почему-то злоключения на мою долю выпадали чаще удач, а последние достигались изощрёнными усилиями. Я не хочу нечаянно услышать, что женился на девушке из хорошей семьи, чтобы непременно превратить её в мумию и заполучить её имущество. Дэйзи… Я рискую бросить на тебя свою тень. Потому что всё, что я сделал и делаю, осуждается.

Вместо того, чтобы подбодрить её, он направился к каминной полке. Он раскуривал трубку, оставаясь возле камина, затем замер у стены над длинноногим, высоким столиком. Ему стало неловко, а это было несвойственное ему состояние. Всё это казалось нереальным.

Уже понимая, что лучше уйти спать, Дэйзи неожиданно сказала:

— На земле наша жизнь коротка, её нужно прожить, как можно полнее, впитывая всё её счастье.

Ридли не нашёлся с ответом.

— Я буду жить именно так.

— Что это значит?..

— Вы ужасный человек.

— Ты покинешь меня вот с этими словами?

Борджин направилась к лестнице и, отсчитав несколько ступеней, посмотрела на Ридли, который держал в руках развязанный платок и молчал.

— Стоп, стоп, погоди...

— Спокойной ночи.

Мисс Борджин поспешила убежать в тёмный коридор, где отворила дверь спальни, в которой скрылась, заперев за собою дверь. Сознавая, что меньше всего на свете хочет, чтобы Ридли что-нибудь такое заподозрил, она сделала над собой усилие и не расплакалась.

Засыпая в огромной постели, Дэйзи отметила, что почти не грустит. Кажется, наступил конец какой-то очаровательной сказки, которая, поглотив внимание на многие дни, оборвалась, напоминая, что впереди ждут другие дела.