Гарри Поттер и Наследник крови (гет)

— Профессор! – Гермиона догнала МакГонагалл. – А где профессор Снэйп?

— Он отъехал, Гермиона.

— Как в прошлом году? – лукаво спросила девушка.

— Гермиона, не надо так говорить…

— А мы можем увидеть Гарри после уроков, — сказала Гермиона и медленно добавила, — директор…

— Что? Какой директор? Мисс…

— Профессор МакГонагалл никогда не говорила таким тоном и такие слова, профессор Дамблдор, — улыбнулась Гермиона.

— Против твоей наблюдательности не помогает даже оборотное зелье, Гермиона, — улыбнулась МакГонагалл, будучи на самом деле Дамблдором. — Гарри не пришел в себя, девочка. Он без сознания.

— Так кто же будет вести Зелья и Защиту, если Снэйпа нет? – спросил Рон, вступив в разговор, когда прошел первый шок оттого, что Дамблдор стоит перед ним в виде МакГонагалл.

— Зелья отменят, пока Северус не вернется, — ответила МакГонагалл, — а Защиту будет вести Вивьен. У вас сейчас какой урок?

— Зелья, — ответил Рон. – А потом Трансфигурация и Защита.

— Вот, ребята, вам придется пока гулять вместо Зелий, — ответила декан. – Но когда профессор Снэйп вернется, все будет, как прежде…

И МакГонагалл вышла; ребята проследили, что она пошла в подземелья, и ребята поняли, что Снэйп никуда не уехал, просто, что-то случилось.

— Вы знаете, — шепотом обратилась к Рону и Джинни Гермиона, — мне кажется, что Гарри спас из Азкабана…

— Снэйп? — ответил шепотом Рон. – Если это так, то я его расцелую и завалю подарками на Рождество.

— Не смешно, Рон, — шикнула Джинни.

— А кто сказал, что я смеюсь? – удивленное лицо Рона сообщило, что он серьезен. – Вы хоть представляете себе, какой там ужас. Какое мужество и сердце надо иметь, чтобы пойти в этот ад за сыном человека, которого ты всю жизнь ненавидишь?

— Ты прав, Рон, — согласилась Гермиона. – Джинни, у нас уроков не будет до обеда.

— Если что – мы в гостиной, — добавил Рон.

Джинни пошла на Чары, а Рон и Гермиона вернулись в башню Гриффиндора.

— Минерва, иди, — сказал Дамблдор, вернувший себе обычный вид.

— Никто не заметил, Албус? – спросила МакГонагалл.

— Кроме Гермионы – никто, — улыбнулся старик. – От нее ни одна деталь не ускользнет. Я попросил Поппи посидеть здесь до моего возвращения.

— Вы далеко, Албус? – спросила МакГонагалл.

— К Тому. И чем скорее я там побываю, тем больше шансов, что долгое время мне не надо будет туда возвращаться, — ответил Дамблдор.

— Тяжело там, Албус? – грустно спросила МакГонагалл.

— Я не представляю, как Северус выдерживает это, Минерва, — ответил Дамблдор. – Быть рядом с тем, кто убил столько людей, кто практически убил тебя, растоптал твою любовь -…это очень тяжело. Надо обладать исполинским мужеством, чтобы вынести это. Надеюсь, что мне удастся убедить Тома, что все это сделал я, чтобы он отстал пока от Северуса и не вызывал его. Хотя, я уверен, что поездка Северуса в Тибет, как он хотел, отложится минимум до рождественских каникул…

* * *

— Я не ждал тебя до вечера, — сказал Волдеморт, когда из камина вышел Снэйп и приклонил колено. – Как Тибет? Монахи помогли тебе?

— Милорд, я собирался уезжать сегодня, — ответил Дамблдор, — но обстоятельства, видимо, заставят меня отложить отдых…

— Заставят, — буркнул Лорд, — спасибо Поттеру скажи, и тому, кто ему помог сбежать. Так ты надумал что-нибудь, Северус?

— Я не думал, Милорд, я выяснил, — поклонился Дамблдор.

— Даже так? – удивился Лорд. – И?

— Сегодня за завтраком я услышал разговор помощницы старика с кем-то из друзей Поттера, Милорд, — ответил Дамблдор. – Спасением Поттера занимался Дамблдор. Точнее, его птица.

— Какая птица? – спросил Волдеморт. – Сова вынесла Поттера из Азкабана, где полно Дементоров, по-твоему?

— Нет, Милорд, — покачал головой Дамблдор, — птица – феникс.

— Вот как? – удивлению Лорда не было предела. – Я знал, что у старика есть птичка, она помогала ему сражаться со мной в Отделе Тайн два года назад. Но чтобы птица могла проникнуть в Азкабан, минуя тысячи Дементоров…это слишком,… я не верю в эти бредни, Северус.

— Простите, Милорд, но…

— Они сказали это нарочно, чтобы ты передал мне именно эту информацию, Северус, — перебил Лорд. – Не надо делать из меня идиота, дорогой. Так кто помог Поттеру на самом деле?

— Милорд, они меня не видели, — настаивал Дамблдор, — против меня ополчилась почти вся школа, мне срывают уроки из-за Поттера. И я стараюсь все время ходить невидимым. В таком состоянии меня мог видеть только Дамблдор, но его нет в школе…

— И, тем не менее, он смог узнать, где Поттер, и спланировать его освобождение, — кипятился Волдеморт. – И на птицу не действую Дементоры?

— Видимо, нет, — ответил Дамблдор. – Фениксы – уникальные птицы. Их в мире — всего несколько штук, и одна из них – у старика.

— Так расскажи мне подробно, как он это провернул? Как он узнал, где именно сидит мальчишка? Никто, кроме меня не знал, в какой камере содержат Поттера!

— Да, Милорд, — поклонился Дамблдор. – Вы не знали, что Поттер вступил в Орден Феникса в прошлом году…

— Что? – крикнул Лорд. – Ты мне не сказал!

— Я узнал только вчера вечером, случайно услышал разговор МакГонагалл и Хагрида, — ответил Дамблдор. – Так вот, видимо, феникс как-то отмечает или…оставляет на всех, кто в Ордене Дамблдора, свой знак или что-то в этом роде. Именно так они знают, что кто-то в беде, и где кто находится.

— Птица? – не поверил Лорд. – Птица всем управляет?

— Ну, не всем, Милорд, — ответил Дамблдор. – Феникс сообщает старику об опасности, если кто-то из членов их Ордена попал в передрягу и так далее. Видимо, птица, когда Дамблдор сказал ей спасти Поттера, нашла парня по этому тайному знаку.

— Что за знак? Как моя метка?

— Вряд ли, Милорд. Скорее всего, это невидимая защита, — ответил Дамблдор. – Что-то вроде заклинания, основанного на магии феникса.

— А как же птичка могла вынести Поттера из Азкабана? Он уже здоровый лось…

— Ну, Милорд, во-первых, фениксы могут вынести вес, в десятки раз превышающий их собственный, — ответил Дамблдор, — во-вторых, я сам видел не раз, как старик, ухватившись за хвост птицы, просто исчезал в пламени. Как аппарация…

— Тысяча чертей! – выругался Волдеморт, и Дамблдор понял, что Лорд поверил. – Я убью этого старика! Как он мне надоел! Без него Поттер уже давно был бы мертв! Хорошо, Северус,…отпуск твой откладывается, сам понимаешь…

— Конечно, Милорд.

— Ну, может, на рождество, если я не успею подготовить новый план, — бесился холодной яростью Волдеморт. – Будут новости – сразу ко мне.

— Да, Милорд, — поклонился Дамблдор. – Простите, Милорд…можно вопрос?

— Говори…

— Неужели никто из заключенных ничего не видел, Милорд? – осторожно и с досадой спросил Дамблдор. – Ведь птица владеет положительной энергией, и ее присутствие могли почувствовать не только Дементоры, но и узники…

— Дементоры только сказали, что патронус уничтожил около двух десятков Дементоров, или какая-то другая положительная энергия, — нетерпеливо ответил Лорд. – А узники видели только сгусток света или энергии. Они там почти все безумны – что толку у них спрашивать,…а Дементоры слепы, они не могут описать человека, только его эмоции…

— Тогда понятно, почему Дементоры не смогли объяснить вам, кто спас мальчишку, Милорд, — сказал Дамблдор, — как бы они объяснили вам, что это была птица.

— Что ты имеешь в виду, Северус?

— У птицы достаточно своей энергии, чтобы Дементоры приняли ее за человеческие эмоции, — ответил Дамблдор, — ведь феникс откликается только на зов того, кто верен Дамблдору или…

— Или?

— Или если в сердце человека есть любовь, Милорд, — почти шепотом ответил Дамблдор.

— И что эти людишки помешались все на любви! – воскликнул Волдеморт. – Не могу понять этого! Разве тебе плохо без любви, Северус? Та шлюха, которую я убил – она же превратила тебя в тряпку!

У Дамблдора все перевернулось в душе при словах Волдеморта; он подумал, что если Лорд говорил такие слова при настоящем Снэйпе, как же тот вынес такую муку?!

— Ответь мне, Северус? Разве не легче жить без любви? Тебе не надо переживать за того, кого любишь, страдать, если тебя бросили, мучиться ревностью! Зачем все это? Разве тебе не легче сейчас жить без всех этих не нужных эмоций?

— Да, Милорд, — ответил Дамблдор, — легче, Милорд.

— Ты должен быть мне благодарен за то, что я избавил тебя от этой магловской шлюхи, которой захотелось почувствовать себя в волшебном мире! – с нажимом произнес Волдеморт. – Ведь ты благодарен мне за это, Северус?

— Конечно, Милорд, — поклонился Дамблдор, скрипя сердцем, — я благодарю вас, Милорд.

— Ладно, иди, дорогой, — сказал Лорд. – Жду новостей от тебя…и, забери ребят, а то они там совсем расслабятся.

— Да, Милорд, я заберу их в воскресенье вечером, — ответил Дамблдор, поцеловал руку Лорда.

Дамблдор вернулся в Хогвартс и сразу направился в подземелья; как легко идти, зная, что тебя никто не видит, и слушать, что говорят в школе. Сердце старика разрывалось от боли за человека, которым он был еще десять минут назад; ребята, да и весь мир, не знающий о том, что делает Снэйп, поливают его имя грязью, как предателя, помогающему Волдеморту убивать людей.

— МакГонагалл сказала, что Снэйп уехал на несколько дней, — услышал Дамблдор от второкурсников из Рэвенкло, — я вообще не понимаю, как она и другие учителя могут сидеть за одним столом с этим ублюдком?! Он же — правая рука Темного Лорда! Как же можно?

— Не понимаю я старика, — ответила девушка своему однокурснику, — как Дамблдор мог быть таким слепым? Поверить Снэйпу, что тот изменился? Будто Дамблдор не видел, как этот…червяк относится к ученикам, особенно к Поттеру! Мне рассказывали ребята с седьмого курса, как Снэйп издевался над Гарри с самого первого курса!

— Ничего, мы устроим этому "профессору" достойную встречу, когда он вернется из своей поездки! – в сердцах воскликнул парень. – Он не знает, что вся школа, ну, кроме его слизеринцев, конечно, готовит Снэйпу "горячую" встречу!

— Да? – удивилась девочка. – А мне никто не сказал!

— Сегодня вечером в гостиной будет окончательно обнародован план, — сказал мальчишка. – Идем, позовем тех, кто будет участвовать в шоу…

Дамблдор зашел в спальню Снэйпа и застал там мадам Помфри возле постели Мастера Зелий.

— Как он, Поппи? – спросил Дамблдор.

— Плохо, Албус, — ответила врач. – Похоже, что нахождение рядом с Дементорами вызвало у него столь негативную реакцию организма, что теперь к общей слабости тела и духа, прибавилась лихорадка. Он весь горит, и мне никак не удается снять жар. Может, его стоит перевести в госпиталь св. Мунго?

— Нельзя, Поппи, — покачал головой Дамблдор, — нельзя, чтобы кто-то знал, что Северусу плохо. Сидней заходил?

— Да, он сказал, что зайдет через пару часов, — ответила Помфри, — похоже, что Поттер приходит в себя, Минерва пошла к нему пять минут назад.

— Я скоро вернусь, Поппи, — сказал Дамблдор, погладив по горячей щеке Снэйпа, — не оставляй его без присмотра…

Дамблдор вновь стал невидимым, запечатал дверь в комнаты Снэйпа, и вышел из подземелий. Пока он поднимался по лестницам, еще не раз услышал, как студенты ругают и проклинают Мастера Зелий за то, что он работает на Волдеморта. Дамблдор не удивился, когда увидел Гермиону, Рона и Джинни возле входа в больничное крыло – они пытались попасть к Поттеру.

— Молодой человек без сознания, господа, — говорил сидней, — приказ Минервы МакГонагалл не пускать сюда никого, кроме нее.

— Но мы друзья Гарри! Он почувствует, что мы рядом и поправится гораздо быстрее! – не сдавался Рон.

— Нет, господа, отойдите от двери, не тоя буду вынужден наложить отталкивающие чары, — отказал целитель.

Дамблдор прижался к стене, чтобы ребята его не сбили с ног. Друзья Поттера были очень расстроены и планировали взять мантию-невидимку Гарри, чтобы ночью прийти к нему тайно.

— А мне можно войти, Сидней? – спросил Дамблдор, обретя видимость.

— Он пришел в себя, Албус, — сразу же ответил Шеддоуз, — проходи, Минерва у него.

Дамблдор зашел в отдельную палату, куда поместили Гарри. Декан Гриффиндора сидела возле его кровати и уже разговаривала с мальчиком.

— Здравствуй, Гарри, — улыбнулся старик, присев возле кровати с другой стороны. – Как ты?

— Ужасно, — прошептал Гарри.

Лицо парня было синего цвета, черные круги под глазами, а сами зеленые глаза смотрели на старика с такой тоской, что у Дамблдора сердце замедлило бег.

— Я хотел умереть, — прошептал Гарри, — и сейчас хочу. Я не могу…только боль, и ничего, кроме боли, тоски и горя. Сколько я там пробыл?

— Меньше двух дней, Гарри, — ответил Дамблдор.

— За эти два дня я, наверное, потерял ту небольшую радость, что была у меня, — заплакал юноша, — я видел и слышал только предсмертный крик матери, голос отца, гибель Седрика, смерть Сириуса!

— Гарри, успокойся, — положил руку на плечо юноши Дамблдор, — Сидней, дай ему зелья, чтобы успокоился.

— Выпей, Гарри, — Шеддоуз поднес к губам юноши пузырек с зельем.

Гарри закрыл глаза и отвернулся от взрослых; он плакал даже с закрытыми глазами.

— Волдеморт пришел ко мне туда, — тихо сказал Гарри, — я просил его убить меня, чтобы не видеть, не слышать, не чувствовать этого ужаса. Он издевался, сказав, что не знает, что такое жалость. Он сказал, что понял, чем я могу его убить, и теперь он лишит меня главного оружия. Ему удалось это меньше, чем за два дня.

— Мальчик мой, — нежно сказал Дамблдор, — в твоем сердце столько любви, что ее нельзя высосать даже за год. Сотня Дементоров не смогла бы уничтожить твою душу, Гарри. Все наладится. Твои друзья, твоя девушка быстро восстановят твои силы и дух.

— А почему их нет здесь? – спросил Гарри. – Пусть они придут.

— Я обещаю, Гарри, что ребята придут к тебе завтра утром, — сказал Дамблдор. – Ты еще слаб, чтобы видеть их сегодня. Но завтра они будут с тобой целый день, я клянусь тебе, Гарри.

— Хорошо…

Эта новость даже немного обрадовала юношу, который изо всех сил пытался улыбнуться.

— Я не представляю, — тихо сказал Гарри, — как Сириус не сошел там с ума за двенадцать лет. Я молил о смерти через полчаса, а он пробыл там почти полжизни! Как же он страдал!

— Успокойся, Гарри, — Дамблдор взял парня за руку. – Не думай сейчас об этом. Старайся думать о том, что завтра с тобой будут друзья.

— Профессор Дамблдор, — Гарри не спросил самого главного, — а как я вышел оттуда? Кто меня спас? И как?

— Мы не будем сейчас говорить об этом, Гарри, — пытался отвертеться Дамблдор. – Ты должен отдыхать.

— Скажите мне! – настаивал Гарри. – Кто же мог пойти в этот ад ради меня?! Вы? Мне кажется, что ни один человек на земле не способен пройти через тысячи Дементоров, спасти меня и остаться в здравом уме…

— Гарри…

— Скажите мне! – Гарри почти кричал.

— Тебя спас Северус, — тихо ответил Дамблдор.

— Что? – не поверил Гарри. – Снэйп? Но…не может быть! Ведь…он же…нет, он не мог! Он же ненавидит меня, несмотря ни на что; я напоминаю ему об отце, о Сириусе…нет, он не стал бы рисковать жизнью настолько…он же сидел в Азкабане! Нет, он ни за что не вернулся бы туда!

— Оказывается, что даже я не знал, какое у него сердце, Гарри, — произнес Дамблдор. – В его сердце, казалось, давно превратившимся в лед от горя и одиночества, любви столько, что он рискнул собой, своей душой, чтобы спасти того, кого он ненавидит.

— А где он сейчас? – тут же сообразил Гарри, что Мастера нет среди посетителей. – Я хочу…

— Северус…, — Дамблдор не мог найти слов, чтобы рассказать парню, чего стоило Снэйпу освобождение Поттера из Азкабана.

— Он же не погиб, да? – по слогам произнес Гарри. – Он жив, да, директор? Скажите мне, что с ним все в порядке! Его же не убили Дементоры?

— Нет, он жив, Гарри, — немного погодя ответил Дамблдор, — но…ему намного хуже, чем тебе, Гарри. Он по-прежнему без сознания, и…плюс ко всему, у него сильная лихорадка…мы пока ничем не можем ему помочь…

Гарри застонал от бессилия и отвернулся.

— Я знаю, что ему поможет, — неожиданно произнес Гарри. – Любовь.

— Что? О чем ты, Гарри? – не сразу понял Дамблдор.

— Его спасет любовь, рядом с ним должен быть тот, кто его любит, — ответил Гарри. – И мы все знаем, кто этот человек.

— Именно поэтому она наговорила ему такие слова, что у меня чуть сердце не разорвалось от боли за Северуса, — перехватила ответ Дамблдор МакГонагалл. – Она назвала его,…не буду говорить, кем, ударила,…и даже после этого Северус нашел в себе силы и пошел за тобой, Поттер. Не думаю, что эта мисс сможет вернуть Северуса к жизни.

— Я поговорю с ней, Минерва, — сказал Дамблдор. – Она должна знать правду.

— Это опасно, Албус!

— Я не могу позволить Северусу скончаться после того, что он сделал, Минерва! – воскликнул Дамблдор. – Я сейчас же с ней поговорю. А с тайной мы что-нибудь придумаем. Я зайду завтра, Гарри.

Дамблдор спустился с этажа больничного крыла и направился в класс Защиты, рядом с которым и была отведена комната для Вивьен. Старик постучал в дверь; ему пришлось подождать пару минут, пока девушка открыла дверь.

— Дамблдор? – она была очень удивлена. – Вы же ушли из школы!

— Ты позволишь войти, Вивьен?

Девушка сделала приглашающий жест, и Дамблдор вошел внутрь. Сразу было видно, что здесь живет молодая девушка с утонченным вкусом. Вивьен переделала комнату в очень уютное гнездышко, где чувствовалась рука женщины.

— Очень мило тут у тебя, Вивьен, — улыбнулся старик.

— Выпьете со мной, директор? – спросила девушка, приглашая Дамблдора сеть в кресло возле камина. – Чай, кофе, виски?

— Виски, — согласился старик, — со льдом.

Вивьен открыла небольшой бар, достала стакан, и, бросив туда три кусочка льда, налила виски.

— А все думают, что вы ушли из школы, Дамблдор, — сказала Вивьен.

— Так же все думают, что Северус – мерзавец, — парировал старик, и Вивьен едва не подавилась вином. – Как и ты, впрочем…

— Вы пришли убедить меня в обратном, Дамблдор? – агрессивно спросила Вивьен. – Я пыталась спросить его, но Снэйп только подтвердил мои сомнения…

— Для любви сомнения равны гибели, Вивьен, — спокойно сказал Дамблдор. – Ты должна чувствовать, верить сердцу, а не слухам или тому, как он себя ведет. Ты же знаешь, что Северус на нашей стороне.

— Но вы сами обвинили его в…

— Это был спектакль, Вивьен, — перебил ее старик, — отлично разыгранное шоу, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, Северус работает на Лорда. Но я был уверен, что ты все поймешь, Вивьен, ведь ты говорила ему, что любишь... Я, наверное, ошибся, думая, что это так?

Вивьен отставила стакан на столик, и ее яркие небесно-голубые глаза заблестели от слез.

— Я столько ему наговорила,…а он даже не постарался меня переубедить…

— Мне сказали, — вновь перебил ее Дамблдор. – Вивьен, я хочу спросить у тебя,…ты…действительно любишь его?

— Да, — ответила без раздумий девушка. – Люблю. И давно…много лет…

— Но вы же встретились только в прошлом году…

— Первый раз я увидела его во сне, мне было лет десять, — сказала Вивьен, — я не видела его лица, только образ. Но на моем пятом курсе он пришел в нашу школу. Наш директор, как потом выяснилось, был Упиванцем. И Снэйп пришел по приглашению нашего Мастера Зелий. Уже тогда Северус был известен в кругах алхимиков. Тогда-то я и увидела его впервые. Он пронесся мимо моей парты, как вихрь, а мое сердце перестало биться, когда я узнала в нем того, кто являлся мне во снах.

— Понятно, — медленно произнес Дамблдор. – А теперь ты ему не веришь и сомневаешься, да?

— Нет, я просто…

— Он спас твою жизнь, Вивьен! – гневно сказал Дамблдор. – Он спас в прошлом году сотни детей, открыв Тайную Комнату! Он дважды спас Гарри, будучи сам на грани смерти! И после всего этого героизма ты в нем сомневаешься?

— Он меня отталкивает! Не подпускает к себе! – крикнула Вивьен. – И как я могу не верить тому, что о нем говорят! Вы не знаете, что ученики задумали…

— Я все знаю, Вивьен, — ответил Дамблдор, — и мне очень больно от этого. Северус сложный, очень тяжелый человек, но…все его поведение и характер обусловлены обстоятельствами, в которые он сам себя завел. Я не оправдываю его, нет, просто хочу, чтобы несмотря ни на что, к Северусу относились с уважением. Он заслужил не только почтение за то, что он делает, ежедневно рискуя жизнью ради всех нас. А то, что Северус спас жизнь мальчику, с чьим отцом Северус находился, мягко говоря, не в ладах, когда учился в школе, да и после…

— Вы хотите сказать…, — медленно произнесла Вивьен, — что Гарри из Азкабана привел Северус?

— Не привел, Вивьен, — поправил Дамблдор, — а спас, и сам едва не погиб. Ты же знаешь, что Северус сидел в Азкабане чуть больше двух месяцев…

— Да, он говорил…

— И вернуться в этот ад, после которого он в первый раз так и не отошел душой, равносильно великому мужеству и героизму, Вивьен, — сказал старик. – А теперь…я не знаю, придет ли когда-нибудь Северус в себя после возвращения в этот ад…

— Что вы хотите сказать? – ужас появился на красивом лице девушки.

— Он почти мертв, Вивьен…

— Что? – выдохнула она, и страх заставил ее стать белее снега. – Дементоры забрали его душу?

— Нет, я уверен, что нет, — сказал Дамблдор, — два дня назад Северус пришел в себя на мгновение. Это просто чудо, что он успел мне сказать, что я должен доделать то, что начал он. Но потом,…видимо, ужас присутствия Дементоров вызвал в организме Северуса горячку, я не знаю, никто не знает, как это объяснить. Но если жар не пройдет, а температура повышается каждые несколько часов, Северус погибнет.

Девушка зарыдала, и стала клясть себя, на чем свет стоит, говоря, что она во всем виновата. Дамблдор подошел к ней, обнял и тихо сказал.

— Девочка, ты можешь попытаться его спасти…

— Как? Если врачи не могут…

— Если ты действительно его любишь, твоя любовь сотворит чудо, Вивьен, — сказал Дамблдор. – Но ты никому, слышишь, ни единой душе не должна говорить о том, что узнала. Пойдем со мной, лучше, если нас никто не увидит…

Дамблдор сделал себя и девушку невидимыми, и они довольно быстро спустились в подземелья. Зайдя в спальню Снэйпа, к Дамблдору подлетел целитель Шеддоуз.

— Дамблдор, ему хуже, — сказал он, — жар постоянно усиливается, будто кто-то наслал чары. Если не сбить горячку в ближайшие часы, он умрет, будет кровоизлияние в мозг и все…

— Северус, милый, — Вивьен бросилась к мужчине, схватила его правую руку и поднесла к губам, — боже милостивый, он горит будто огнем! Дамблдор, это точно проклятие!

Дамблдор подошел к Снэйпу с другой стороны, убрал одеяло и стал держать раскрытую ладонь над его грудью.

— Я не смогу это убрать, — сказал старик, — это не заклинание…

— Тогда что это? – крикнула Вивьен.

— Я знаю, в чем дело, — произнес Дамблдор, — но поправить это я не в силах.

— О чем вы, Дамблдор? – спросил Шеддоуз.

— Я знаю, что вся школа, если не больше, клянет Северуса в том, что он помогает Волдеморту убить Гарри, — ответил Дамблдор, — и, видимо, это и является причиной. Другого объяснения у меня нет. Его не прокляли черной магией, как таковой. Но ненависть, обида и все, что сейчас думают о нем ученики и учителя, не знающие, что он на нашей стороне, влияет на Северуса. Его энергетика, свои последние хорошие воспоминания он потратил на то, чтобы отбиться от сотен Дементоров и вернуть Гарри. Я до сих пор не знаю, как он вернулся сам!

— И что же делать? – спросил Сидней.

— Вы должны всем рассказать, что он не работает на Лорда! – крикнула Вивьен.

— Ты знаешь, что я не могу этого сделать, Вивьен!

— Но вы должны спасти его жизнь! – девушка билась в истерике и стала кулаками бить Дамблдора в грудь. – Вы не можете дать ему умереть из-за вашего плана! Так нельзя!

— Вивьен! – Дамблдор крикнул так грозно, что девушка сразу перестала плакать. – Только ты сможешь спасти его. Своим чувством. Если оно подлинное, то пересилит любые проклятия, которыми сейчас осыпают Северуса незнающие люди. Иного выхода нет.

— Я не знаю, что и как мне делать, — прошептала Вивьен, снова садясь на кровать к Снэйпу.

— Думаю, что искренность твоих слов и сердца помогут, — уже мягко сказал Дамблдор. – А я постараюсь тебе помочь, чем смогу…

* * *

На утро Гарри открыл глаза и увидел, что возле него сидят друзья. Выражение их лиц красноречиво сообщало о том, как плохо Гарри выглядит. Но они не стали заострять на этом внимания, а просто улыбались, говоря, что просто чудо, что Гарри пробыл в Азкабане только два дня.

— Я рад вас видеть, — Гарри вновь попытался улыбнуться, но ничего не получилось.

Ему давали зелье, чтобы спать без снов и не вспоминать тот ужас, что он испытывал, находясь в Азкабане. Но как только Гарри открывал глаза, вся тоска и боль, от которой он мало-мальски избавился за последние два года, возвращалась. Ребята старались подбодрить словами, что, мол, вся школа молилась за его вызволение; Гермиона держала парня за руку, ничего не говоря, но от ее ладони и взгляда Гарри чувствовал прилив сил.

С понедельника ребята приходили к Гарри на переменах, и сидели после ужина допоздна. А во вторник и пятницу вместо Зелий, которые отменили, Рон и Гермиона сидели у него до обеда.

— Гермиона, — тихо сказал Гарри, — ты что-нибудь знаешь про Снэйпа?

— Нам сказали, что он уехал еще неделю назад, — ответила Гермиона, — а что?

— Вранье это все, — бросил Гарри, — это Снэйп меня спас…

— Мы так и подумали, — перебила его девушка. – Только вот у меня такое впечатление, что с ним что-то неладное, Гарри. МакГонагалл и Вивьен ходят с такими лицами…

— Дамблдор сказал мне неделю назад, что Снэйп в горячке из-за того, что побывал в этом аду снова, — сказал Гарри. – Надо узнать как-то…

— Мы пытались, я пыталась, — ответила девушка, — но ни МакГонагалл, ни Вивьен ничего не говорят. А Вивьен…она просто не спит, по-моему,…она очень плохо выглядит.

— Может, она пытается помочь Снэйпу, как ты – мне? – спросил Гарри.

— А я помогаю тебе?

Вместо ответа Гарри взял ладонь девушки и положил на свое лицо, целуя. Потом он медленно опустил ее руку, и, притянув к себе, прижался губами в ее щеке, совсем близко к губам. Гермиона все поняла; она взяла лицо Гарри в свои ладони и стала нежно целовать его. Губы, глаза, вески, затем девушка поцеловала его в шею, легонько ущипнула губами ухо. Гарри ответил ей поцелуем в губы.

Тут послышались шаги, и Гермиона села обратно на стул, как будто ничего не было. Это был Дамблдор, и по его лицу было видно, что новостей хороших не жди.

— Гарри, Гермиона, — поздоровался директор. – Вижу, что тебе лучше, Гарри.

— Благодаря Гермионе и Рону, — отозвался Гарри. – Как Мастер Снэйп?

— Плохо, Гарри, — Дамблдор сел рядом с Гермионой и, опустив глаза, продолжил, — мне очень жаль, Гарри, но, боюсь, что Северусу никто не в силах помочь. Его жар немного спал, но этого недостаточно…

— Что? – воскликнул Гарри. – Как? А Вивьен?

— Я сделал все, что мог, Гарри, — Дамблдор не скрывал отчаяния, голос старика звучал через боль горечи, — но, видимо, мисс Вивьен,…да простит меня всевышний, Вивьен не испытывает таких же ощущений к Северусу, как…Гермиона к тебе. Мне очень жаль, Гарри. Никто не сожалеет об этом больше, чем я. Но, видимо, ненависть учеников к Северусу сильнее любви Вивьен, даже я тут бессилен.

— Я промою им мозги! – отчаянно заявил Гарри. – Я скажу им, что Снэйп спас меня!

— Нельзя, Гарри! – воскликнул Дамблдор. – Нельзя, что бы ни было, его нельзя выдавать!

— Какая к черту секретность, когда человек погибает? – крикнул Гарри. – Ему нужна будет ваша засекреченность, когда он умрет?

— Может, если еще присоединятся те, кто относится к нему лучше, чем остальные, — сказала Гермиона, — если…

— Только истинная любовь способна творить чудеса, Гермиона, — перебил ее Дамблдор. – Если Вивьен не поможет ему, никто не поможет. Но, похоже, что девочка сомневается в своих чувствах…или в Северусе.

* * *

Вивьен сидела на кровати Снэйпа; она не отпускала его руку и постоянно плакала. Он ни на что не реагировал, почти не дышал, и о том, что он жив, сообщала только магическая энергия, хотя и она ослабевала с каждым днем. Жар немного утих, но все равно температура был слишком высокой, чтобы Снэйп пришел в себя. Вивьен не могла найти слов, которые могли бы возыметь успех. Одной рукой она гладила ладонь мужчины, а другой утирала слезы.

— Северус, милый, прости, что сомневалась в тебе, — прошептала девушка. – Я не хотела верить, что ты можешь помогать такому чудовищу, как Волдеморт. Но все вокруг твердят,…прости меня, любимый, прости. Я не оправдала твои надежды, засомневавшись в тебе. Я должна любить тебя, не смотря ни на что, а я…

Вивьен забралась на кровать с ногами и положила голову на обнаженную грудь мужчины, не глядя, провела рукой по его волосам.

— Северус, я прошу тебя, очнись, — шептала Вивьен, — милый, я…не смогу жить без тебя. Я люблю тебя, люблю, слышишь? Даже если ты не простишь мои сомнения, я хочу, чтобы жил. Даже если мы не будем вместе, живи,…ты столько страдал в этой жизни, может…, я уверена: для тебя придет время быть счастливым. Если ты захочешь, чтобы я была с тобой рядом, то сделаешь меня самой счастливой на земле. Если нет… — я все равно буду любить тебя. Северус…

Мужчина кашлянул несколько раз, и Вивьен подняла голову с его груди. Снэйп повернул голову, потом веки его задрожали, затем губы приоткрылись, и он тихо застонал.

— Святые небеса! – воскликнула Вивьен. – Северус!

Мужчина не открывал глаз, но девушке стало ясно, что он приходит в себя. Накануне Дамблдор дал ей зеркало связи, за которым девушка сразу и потянулась.

— Дамблдор! – крикнула она своему отражению. – Дамблдор!

— Что случилось, Вивьен?

— Северус, — выдохнула она, — он приходит в себя…

— Я буду через секунду…

Вивьен убрала зеркало и кинулась к мужчине. Он тяжело дышал и пытался открыть глаза.

— Все хорошо, любимый, — Вивьен обняла его лицо и поцеловала в губы, — милый, все будет хорошо…

Камин запылал изумрудным цветом, и оттуда вышел Дамблдор вместе с целителем. Шеддоуз, увидев, что Снэйп пришел в себя, просто не поверил.

— Вивьен, — Дамблдор мягко оторвал девушку от Снэйпа, — позволь Сиднею осмотреть Северуса.

Девушка стояла в объятиях старика, прикрыв ладонями рот, будто молясь. Целитель проверил пульс, температуру, достал пузырек из мантии и дал Снэйпу выпить зелья, чтобы быстрее вернуть тому силы.

Через пять минут Снэйп открыл глаза. Взгляд его говорил о том, что он не понимает, где он находится. С третьей попытки ему удалось задать вопрос:

— Я что, жив?

— Да, Северус, — ответил Дамблдор, присаживаясь рядом с мужчиной. – Ты жив, и я не могу сказать, как я рад, что ты очнулся, сынок.

— Такая слабость, — прошептал Снэйп, — и пошевелиться не могу,… как же я выжил?

— Я хотел у тебя спросить, Северус, — улыбнулся Дамблдор.

— Не помню, — выдохнул Снэйп, — последнее, что я помню…

Снэйп прикрыл глаза, и на лице Дамблдора появилась грусть: из уголков глаз Северуса вырвалась слеза.

— Ее глаза…, — прошептал Снэйп, — я помню только ее глаза, Дамблдор…

— Чьи, Северус?

— Вивьен, — выдавил Снэйп, — в этом аду, куда я пошел,…только мысль о ней спасла меня…

Черные глаза смотрели в потолок; он не замечал, что плачет.

— а она,…она меня презирает, — выдохнул Снэйп, — и правильно…

— Нет, сынок, — покачал головой Дамблдор, пытаясь поймать взгляд Снэйпа, но тот все время отводил глаза, — Вивьен любит тебя. Ее любовь вытащила тебя из ужасного состояния.

— Вы специально так говорите, директор, — сказал Снэйп, — утром перед тем, как я отправился в этот ад…; она наговорила мне, обвинила, что я служу выродку, что мне нет места среди невинных…

— Северус…

— она ударила меня,…и поделом. Я заслужил такое отношение…; после того, что я сделал с той семьей, с той…девушкой;…если она узнает, возненавидит меня еще больше…

Дамблдор жестом показал Вивьен молчать.

— Северус, сынок, сейчас ты должен думать только о том, что ты жив, — мягко сказал Дамблдор, — нет ничего важнее этого, Северус.

— за мои грехи я недостоин жизни, Дамблдор, — ответил Снэйп, смотря куда угодно, только не в глаза старику, — и мне их не исправить ничем…

— Успокойся, Северус, все позади, — сказал старик. – Ты постарайся вспомнить, как тебе удалось вернуться. Ты отправил Гарри порталом, а сам? Как ты вернулся? Минерва случайно нашла тебя возле ворот, когда шла из Хогсмида.

— Я…, — Снэйп прищурил глаза, напрягая память, — я едва успел выбежать из замка,…продрался через ворота; их уже запирали…сотни Дементоров, нет, я не знаю. Кажется…, да, я превратил камень в портал, а потом…Поттер исчез. Холод, так холодно, я слышал только крик,…наверное, это был мой крик…там,…там я видел, снова и снова видел, как он ее убивает…

Снэйп замолчал, перевел дыхание и продолжил говорить, очень спутано, обрывками:

— я подумал, что парень в том месте, где раньше сидел Блэк. Мне надо было быстро бежать…время…, только час, на все…. Поттер слаб, пять или семь Дементоров возле его двери. Мне надо было что-то -…воспоминания,…я долго не мог создать патронуса…; он убил их, но…сил совсем не было, …я …падал в черноту…ее глаза…ее удивленные глаза…

Вивьен слушала его спутанную речь и молча плакала; такой сильный человек, такой мужественный, он не замечал своих слез, пересказывая ужас Азкабана.

— я превратил парня в мышонка, — продолжил Снэйп, не открывая глаз. — Еще Дементоры…много,…ничего не видел; преобразовался в крысу, в зубах вынес мышонка…. Время наисходе, не хватит сил,…выход передо мной, но там…не одна сотня тварей…. Время кончилось, они меня сразу почувствовали;…холод,…лед в сердце, и крик…

— А как ты вернулся, Северус? – спросил Дамблдор. – Портал?

— Не помню, — ответил Снэйп. – Они подошли ко мне; запах снега, а потом…меня перевернули на спину, и…. Я увидел смерть…, Дементор…так близко, я думал, что все кончено…. Ее глаза, это были ее глаза! Я вспомнил о ней, как мы любили друг друга в ту ночь…здесь…и…наверно, я аппарировал….

— Ну, все, успокойся, сынок, все позади, — Дамблдор погладил мужчину по небритой щеке, — ты герой, Северус, настоящий герой.

— Не говорите ей, Дамблдор, — Снэйп открыл глаза и впервые посмотрел в голубые глаза директора, — никогда не говорите ей о том дне, слышите? Я не хочу, чтоб она знала…

— Не скажу, дорогой, отдыхай…, — Дамблдор заботливо укрыл Снэйпа одеялом и подошел к Вивьен.

На девушке не было лица; рассказ Снэйпа ее поразил до глубины души. Казалось, еще секунда, и она рухнет на пол.

— Дамблдор, — Сидней подошел к директору и прошептал на ухо, — уведите девушку. Не нужно, чтобы он видел ее сейчас; да и для нее все это тяжело.

— Ты прав, Сидней, — ответил Дамблдор, — пойдем, девочка.

Дамблдор обнял Вивьен за плечи и стал уводить из спальни; она не хотела уходить, постоянно оборачивалась на уже спящего Снэйпа.

Старик вел бледную девушку из подземелий и вспоминал рассказ Снэйпа, еще раз убеждаясь в том, насколько загадочная человеческая душа. Нельзя все знать о человеке, о его сердце, о душе, даже о характере.

— Профессор, — тихо сказала Вивьен, — а о чем Северус говорил, чего я не должна знать?

— О том, чего ты знать не должна, Вивьен, — ответил старик. – И я согласен с ним, девочка. Ему итак очень тяжело, он и тебя винит в сомнениях, и себя, за то, что делал в молодости…не надо усугублять это лишней информацией, Вивьен.

— Он простит меня?

— Не могу тебе сказать, Вивьен, — с сомнением ответил Дамблдор, — чужая душа – потемки. Могу тебя заверить, что твоя любовь помогла ему, Вивьен. И он не может не чувствовать этого. Я убежден, что все будет хорошо. Не сразу,…но все уладится. Запомни, девочка, что исправить можно все, кроме…

— Кроме чего? – спросила Вивьен, стоя у двери своих комнат.

— Кроме смерти, — ответил Дамблдор. – Лишь этого исправить нельзя. А все остальное – поправимо. Отдыхай, увидишь его завтра.