Реквием по мечте (гет)

«True love comes quietly, without banners or flashing lights. If you hear bells, get your ears checked»— Erich Segal *

Дэш Блэкуотер оперся спиной о каменную стену, пытаясь отдышаться. Сердце его бешено колотилось где-то в горле. Он слегка повернул голову, чтобы бросить короткий взгляд на массивное препятствие за спиной, а затем снова посмотрел большими от страха глазами на бледное лицо, на котором отчетливо проступили все признаки безумия.

— Нет, — умоляюще прошептал Дэш. — Пожалуйста. Я сделал все, о чем ты меня просил. Но, пожалуйста, только не это.

Казалось, вся эта ситуация Люциуса крайне забавляла. Он, склонив голову на бок, рассматривал человека перед собой с тем же интересом, с каким птица рассматривает насекомое, словно он был его добычей.

На некоторое время воцарилась тишина, а затем Люциус решительно шагнул вперед. В ответ на это Дэш попытался отступить назад, но каменная стена за его спиной создавала надежное препятствие к этому и удерживала его на месте.

— Мне казалось, — тихо и мрачно произнес Люциус, — что мы не ведем переговоры.

Вытянув шею, Дэш пытался заглянуть за спину Люциуса в поисках выхода, любого пути отступления, чтобы можно было скрыться. Что угодно. Но он знал, что это было бесполезно. Хотя у Дэша все еще оставалась его палочка, Люциус мог уничтожить его, не прилагая особых усилий. И для этого вовсе не обязательно его убивать. Он судорожно сглотнул, пытаясь привести в порядок метавшиеся мысли.

— Пожалуйста.

Люциус недобро ухмыльнулся.

— Это последнее задание, брат. И если ты выполнишь его для меня, то твоя семья останется в безопасности.

Дэш шумно выдохнул.

— Моя семья?

Люциус вновь ухмыльнулся, ухмылка вышла похожей на оскал.

— О, да. Неужели ты забыл о нашем маленьком уговоре? Я обещаю, как и раньше, что мы не причиним вреда твоей семье, если ты продолжишь наше дело. — Медленно он поднес палочку с набалдашником в форме змеиной головы, к его подбородку, приподняв его лицо и заставив посмотреть в глаза. — Насколько мне известно, у тебя двое маленьких детей — две девочки, не так ли?

Дэш затряс головой, и из глаз его полились слезы.

— Пожалуйста, не надо.

Люциус ехидно выгнул бровь.

— Все, о чем ты должен сейчас беспокоиться, — это наше общее дело, и тогда они останутся в безопасности. — И вдруг его лицо исказила гримаса отвращения. — Несмотря на, — добавил он, — грязную кровь, которую они унаследовали от своей матери.

Дэш, не мигая, смотрел в его лицо, и ему казалось, что его жизнь рушится у него на глазах. С его губ сорвался приглушенный всхлип, а когда он, наконец, взял себя в руки, то прошептал:

— Да.

Лицо Люциуса было нечитаемым. По нему нельзя было сказать доволен он сейчас или же нет. Тем не менее с преувеличенной театральностью он убрал палочку от лица Дэша.

— Мне кажется, ты недооцениваешь мое милосердие, Блэкуотер. — Он развернулся и прошел в глубь помещения к шкафу, где хранилось огромное количество огневиски. — В своем благородном стремлении очистить этот мир от скверны я дал тебе обещание, что пощажу твою жалкую семью. — Он вновь повернулся и, сверкнув холодными глазами, устремил свой взгляд на Дэша. — Ну, разве я не великодушен?

Дэш зажмурился, отчего несколько не пролитых слез упало на его щеки, и подумал о своих дочерях, о своей жене.

— Да, — повторил он.

— Тогда приведи ко мне грязнокровку Поттера. — Резкий голос Люциуса в полупустой комнате с каменными стенами звучал необычайно гулко.

С глухим стуком закрылась тяжелая дверь, и Дэш, открыв глаза, понял, что комната пуста, лишь пляшущие языки пламени в камине отбрасывали неровные блики на его лицо. Сделав несколько глубоких вздохов в попытке взять себя в руки, он прикрыл глаза и аппарировал.

* * *

Жизнь не стоит на месте.

Гермиона безучастно уставилась на свитки пергаментов, лежавшие огромной кучей на письменном столе. Они словно дразнили ее своим молчаливым присутствием, она была в этом уверена. Рассеяно помассировав виски двумя пальцами, она вдруг в полной мере прочувствовала навалившуюся на нее усталость. Проверка эссе казалась до боли странным, но в то же время совершенно нормальным занятием.

«Как странно, — подумала она, — что когда-то оценки были так важны».

И тем не менее заниматься таким обыденным делом — чем-то настолько привычным, чем-то, что ей обычно так нравилось, — несомненно, если оно не приносило желаемого успокоения, то хотя бы немного отвлекало от насущных проблем.

Орден был полностью расформирован. Эта новость в некотором смысле была слишком суровой, чтобы с ней можно было окончательно смириться. Гермиона сразу же принялась анализировать все последствия этого события, которые могут коснуться ее, Гарри, Северуса и Минервы. Но по мере того, как ее разум, петляя, заводил ее в самые дебри, показывая все новые и новые двери, о которых она раньше и не задумывалась, истина, открывшаяся ей, показалась ей просто ужасающей. Тут же сработал инстинкт самосохранения. Она должна защитить свое сознание от того, куда непременно заведут ее подобные размышления.

Но как они вчетвером могут что-либо изменить?

Из пепла Волдеморта возродилась новая раса Упивающихся смертью, полная решимости завершить то, что осталось недоделанным. А Гермиона, выдающийся профессор чар, лишь невозмутимо сидела за своим столом, бесстрастно проверяя эссе студентов второго курса, не в силах что-либо сделать, чтобы это остановить.

Задача была сложной, если не сказать большего.

Должно быть, я что-то упускаю.

Глубокий вдох. Спокойствие. Это главное. Обдумать все. Нужно рассуждать здраво.

Она записала имена всех членов Ордена, критически анализируя каждого в тщетной надежде, что имя предателя чудесным образом соскочит с пергамента, подобно озарению. Но снова и снова изучая глазами список имен, она склонялась к тому, что ни один из них не может быть прототипом Бенедикта Арнольда⁽¹⁾.

Невилл Лонгботтом.

Ее взгляд ни на секунду не задержался на имени бывшего однокурсника. Нахмурившись, она снова окинула список сосредоточенным взглядом и задумалась. Она не могла сопоставить ни одно из этих имен с именем предателя.

«Думай, Гермиона, включай мозги, — с легким раздражением проговорила про себя она. — Джеймс Поттер, наверное, тоже никогда бы не подумал, что Питер Петтигрю — предатель, а теперь по его вине гниет в могиле».

Задумчиво почесывая пером затылок, Гермиона не сводила внимательного взгляда со списка имен.

С каких это пор я стала так туго соображать?

Но был ли у нее еще вариант, другой способ узнать? Здесь явно чего-то не хватает. Какой-то детали. Вновь и вновь вчитываясь в строки, написанные собственноручно, Гермиона пыталась собрать воедино все, что ей известно. Трещина в окне дома на площади Гриммо. Да. Это должен быть тот, кто вступил в Орден после смерти Дамблдора. Снова взглянув на список имен, она глубоко вздохнула и зажмурилась.

Флер Делакур-Уизли, Ли Джордан, Боуэн Китч, Молли Уизли… Однако в этом списке словно не хватало чего-то или кого-то. Гермионе было неприятно это признавать, но внутренне она восхищалась тем, насколько далеко удалось зайти предателю, не вызвав ни у кого подозрения. «Северус, — попросила она, мысленно представив его перед собой, — что ты думаешь обо всем этом? Помоги мне соединить все части головоломки». И тут же, словно наяву, она увидела, как с флегматичного выражение его лица меняется на насмешливое, и он с обычным сарказмом отвечает ей: «Как же докатилась гриффиндорская Всезнайка до того, что спрашивает совета у ненавистного профессора?». Утомленная и встревоженная, Гермиона вновь мысленно вернулась к Снейпу. Он вместе с Гарри сейчас находился в Министерстве, проверяя и перепроверяя всю информацию, какая у них имелась к настоящему времени — к большому неудовольствию всех работников аврората. Но у Гарри было определенное влияние и авторитет в тех сферах, в которых другие его не имели. Гермиона полагала, что для человека, победившего одного из величайших темных волшебников, не имеющего души, это в порядке вещей.

Мысль о том, что Гарри и Северус сейчас работают бок о бок, казалась сюрреалистичной во всех смыслах. С одной стороны, это было необходимостью, сейчас в отсутствие возможностей Ордена обеспечить сплоченность их маленькой группы просто жизненно важно. Все еще оставалось слишком много вопросов без ответов, слишком много теорий и предположений. С другой стороны, Гермиона тревожно задавалась вопросом, смогут ли Гарри и Северус прожить хотя бы один день и не поругаться — не говоря уже о том, что все еще существовала возможность того, что они набросятся друг на друга, швыряя направо и налево непростительными.

«Отчаянные времена, с горечью подумала Гермиона, требуют отчаянных мер».

Она тяжело вздохнула, села в кресло и потерла глаза, с каждой минутой раздражаясь на себя все больше и больше. Разве не ее называли самой яркой ведьмой своего поколения? Самой талантливой ученицей Хогвартса за последние полвека? Как же так получается, что теперь она не может найти разгадку, которая, возможно, лежит прямо на поверхности? Какая-то ошибка, промах, несоответствие?

Перед тем как уйти в министерство, Северус поцеловал ее в макушку и внимательно вгляделся в ее лицо серьезным взглядом.

— Ради Мерлина, — сказал он, — пожалуйста, пока я не вернусь, не делай ничего необдуманного, никаких гриффиндорских глупостей.

Она демонстративно вскинула бровь; это было похоже на вызов.

— Разве это не есть моя сущность?

— Как скажешь.

Она улыбнулась.

— Быть безрассудной, импульсивной и храброй сверх всякой меры?

Он не ответил, лишь уголки его губ приподнялись в легком намеке на улыбку.

— Ты вернешься до рождества?

Северус нахмурился.

— Я подумал, что ты проведешь каникулы с родителями.

— Я собиралась увидеться с ними в канун рождества, — сказала она. — Рождественский завтрак я проведу здесь, ведь есть вещи более важные, чем подарки, гоголь—моголь и прочие рождественские атрибуты.

Он ласково смотрел на нее, взгляд его черных глаз потеплел.

— Гермиона, — тихо произнес Снейп, — я хочу, чтобы ты наконец поняла, что это не твоя война. Позволь на этот раз сражаться другим.

Она резко вскинула голову и посмотрела ему в глаза. Что это? Еще одно проявление высокопарного рыцарского покровительства?

— Только не говори мне, что ты сам в это веришь, — довольно резко ответила она и, шумно выдохнув, принялась массировать переносицу двумя пальцами.

— Не верю, но у меня все еще есть неоплаченные долги и вина, которую я должен искупить.

Гермиона прищурилась, словно не веря своим ушам.

— О, неужели ты все еще зациклен на этом? — со злостью спросила она. — Ты ведь прекрасно понимаешь, что выплатил все свои долги перед обществом в десятикратном размере. Я не хочу ничего об этом слышать.

Северус прикрыл глаза, и в этот момент Гермиона подумала о том, что сейчас он похож на человека, которого ведут на казнь без права на помилование, человека, который готов пройти этот путь в один конец, человека, который уже смирился с этим.

— Я и не жду от тебя, что ты сможешь когда-нибудь это понять, — он говорил очень тихо. — Знаю, это звучит странно. — Он судорожно сглотнул, и адамово яблоко на миг приподнялось и опустилось обратно. — Я не хочу играть роль мученика, но… я должен сделать то, что от меня требуется.

В течение нескольких секунд, показавшихся вечностью, Гермиона не спускала с него взгляда, глядя ему прямо в глаза. Они стояли рядом с точкой аппарации у ворот Хогвартса. Почувствовав неизвестно откуда взявшееся легкое головокружение, она медленно втянула через нос морозный зимний воздух, чтобы немного его унять. Легкие, казалось, обожгло холодом.

Наконец она тихо продолжила:

— Я тоже должна делать то, что от меня требуется. Ты говоришь, что это не моя война. Но этот не так. Гарри и Минерва — единственные, кто знает, с чем мы столкнулись на самом деле, помимо нас с тобой. И я не собираюсь сидеть в сторонке и делать вид, что меня это не касается, когда вокруг гибнут люди.

Взгляд Северуса оставался нечитаемым, но через мгновение он сделал шаг вперед, оказавшись прямо перед ней, и, притянув ее к себе, прошептал ей на ухо:

— Глупая, храбрая девочка.

А затем, наклонившись к ее лицу, жадно поцеловал, запустив пальцы в ее густую каштановую копну волос, которую нещадно трепал налетевший на них ветер. Прижавшись к нему вплотную, она обвила руками его шею и потонула в водовороте чувственности, потрясшей ее до глубины души.

— Ты правда должен уйти? — с тревогой спросила Гермиона, отстраняясь от него ровно на столько, чтобы заглянуть в его глаза.

Его лицо смягчилось, когда Снейп увидел неподдельную тоску в ее глазах.

— Твоя вера в Поттера и его всесильность бесконечно больше, чем моя, — проворчал он. — Поэтому будет лучше, если я отправлюсь вместе с ним.

Услышав очередную порцию сарказма в адрес Гарри, Гермиона закатила глаза. Как бы по-детски это не выглядело, но сейчас она ничего не могла с собой поделать.

— Прошу тебя, будь осторожен.

Северус не ответил. Он внимательно изучал ее бледное лицо, полные губы и теплые глаза, светящиеся нежностью, словно старался запомнить, а потом пропустил прядь ее волос через длинные тонкие пальцы.

Она еще так молода, так невинна и полна новых надежд.

Наконец он нехотя отпустил ее и, отстранившись, сделал шаг в сторону. Глубоко вздохнув, Гермиона развернулась и пошла обратно в сторону замка, тяжело ступая по хрустящему снегу. Все еще чувствуя его взгляд спиной, она услышала негромкий хлопок, возвестивший о его уходе.

С того момента прошло почти двадцать четыре часа.

А теперь Гермиона сидела в своей гостиной, совершенно растерянная и запутавшаяся, пытаясь найти хотя бы одну единственную ниточку, которая привела бы ее к предателю. Под списком всех орденцев, что она держала в руках, лежала огромная стопка пергаментов с непроверенными домашними заданиями студентов, которые все еще предстояло проверить, и зудела, словно комариный укус. Она беспокойно заерзала в кресле, пытаясь устроиться поудобнее, и со вздохом потерла уставшие глаза. Сегодня был канун рождества, и она уже час назад должна была отбыть из Хогвартса в родительский дом.

Брови Гермионы хмуро сошлись на переносице. Они, должно быть, волнуются.

Бросив в последний раз взгляд на список всех членов Ордена, она ловким движением палочки в считанные секунды навела порядок на рабочем столе и подошла к вешалке, чтобы взять дорожный плащ и сумку для путешествий.

— Присмотри за моими вещами, Крукс, пока я буду отсутствовать, — сказала Гермиона своему старому коту, уютно свернувшемуся в клубок возле камина. — Я вернусь завтра. И не вздумай открывать подарки до утра.

Услышав свое имя, рыжий котяра приоткрыл один глаз и лениво скользнул снисходительным взглядом по своей хозяйке.

Накинув плащ и бросив последний взгляд через плечо на свои уютные апартаменты, Гермиона вышла наружу, притворив за собой дверь, и направилась к пункту аппарации.

* * *

Сделав глубокий вдох и шумно выдохнув сквозь плотно стиснутые зубы, Северус мысленно считал до десяти, чтобы удержаться от убийства Поттера. В руке его была крепко зажата рукоять палочки из черного дерева с такой силой, что и без того бледные костяшки пальцев приобрели оттенок падающего снаружи снега.

«Это было бы так просто, — думал он. — Одно маленькое заклинание. Одна короткая фраза — и мир будет избавлен от еще одного высокомерного, бездарного, наглого и раздражающего одним своим присутствием Поттера».

Сверкнув зелеными глазами, Гарри бросил взгляд в сторону Северуса, будто почувствовав его настрой, поверх пергамента, который держал в руках и сосредоточенно изучал.

«Да это же просто смешно, — продолжил он мысленный диалог с самим собой, хотя этот момент его и поразил. — Этот мальчишка имеет такие же способности к легилименции, как Лонгботтом — к зельеварению».

— Поттер, — голос Снейпа был ледяным, — передайте мне записи Бакли.

Гарри оторвался от пергамента и раздраженно уставился на него.

— Я еще не закончил, — резко ответил он.

— Вы уже закончили, — не остался в долгу Снейп. — Передайте их мне немедленно.

Гарри швырнул папку с бумагами на другую половину стола, который они делили с Северусом, и откинулся на спинку кресла с такой силой, что деревянные ножки заскрежетали по каменному полу.

— Ну, что ж, — проговорил он, стараясь сдобрить интонации своего голоса приличной порцией сарказма, — может, вы мне объясните, какого черта я здесь делаю, профессор Снейп? Я здесь просто для того, чтобы составить вам компанию? Тогда, может, выпьем по чашке чая за приятельской беседой?

Северус осклабился.

— Цинизм никогда не был одной из ваших сильных сторон, мистер Поттер. Но, если вы действительно предлагаете, чашка чая была бы кстати.

Хмуро скрестив руки на груди, Гарри сейчас больше походил на капризного пятилетнего ребенка, чем на победителя одного из сильнейших темных магов. Северус поднял на него взгляд, явно довольный тем, что в очередной раз смог вывести его из себя.

— Дуться вам совершенно не к лицу, мистер Поттер. Если вы ищете кого-то, кто будет с вами нянчиться, то могу заверить, что я последний человек на земле, который согласится это делать.

Стиснув руки в кулаки, Гарри пробормотал себе под нос несколько красочных ругательств, решительно поднялся с места и направился к огромной стопке пергаментов и папок, лежащей на соседнем столе. Пролетев мимо Снейпа, взметнувшейся за его спиной мантией, Гарри взъерошил ему волосы, и чуткий слух уловил упоминание имени Гермионы сквозь яростно стиснутые челюсти.

— Не нужно, — угрожающе зашипел Северус, оторвавшись от изучения исписанного чернилами пергамента и поднимая на него злобный взгляд, — совать свой нос в дела, которые вас не касаются, Поттер.

Гарри резко обернулся, в зеленых глазах полыхнула былая ненависть, которая, впрочем, тут же скрылась за мрачным раздражением.

— Если это касается Гермионы, значит, касается и меня.

Северус зло усмехнулся и поднялся со своего места, встав лицом к Гарри таким образом, чтобы казаться выше него на целую голову.

— Что вам известно о ней, мистер Поттер? Я хочу сказать, что вы по-настоящему о ней знаете? Она ведь ваша лучшая подруга. Разве не вы оставили ее в слезах после вашего последнего разговора?

Лицо Гарри на мгновение дрогнуло, и это не осталось незамеченным.

— Не смейте… — повторил Северус угрожающим шепотом, — вмешиваться в чужие дела.

— Она моя лучшая подруга.

— Правда? — сказал Северус, насмешливо выгнув бровь. Но тут его внимательный взгляд выхватил какую-то заинтересовавшую его информацию, написанную на том куске пергамента, который он все еще держал в руках. — Разговор окончен.

Затем он вновь склонился над письменным столом в маленьком, тускло освещенном кабинете Гарри и, подняв заинтересовавший его предмет в воздух, в свете настольной лампы принялся внимательно изучать чернила.

— Что вы нашли? — с любопытством поинтересовался Гарри и, отодвинув с дороги кресло, в котором недавно сидел, подошел к Снейпу.

Северус сосредоточенно нахмурился и ответил:

— Это список всех членов Ордена.

Гарри невесело усмехнулся и снова уселся в свое кресло, откидываясь на спинку и заложив руки за голову.

— Надеюсь, ваше чутье на предателей лучше моего. Сложно вспомнить, сколько раз я читал и перечитывал этот проклятый список.

Северус не удостоил его ответом. Он совершенно не двигался, только глаза его внимательно изучали имя за именем. Артур Уизли, Ли Джордан, Луна Лавгуд, Симус Финниган… И тут его осенила внезапная мысль.

— Мне нужно знать статус крови каждого члена Ордена.

Гарри удивленно изогнул густую темную бровь.

— Что?

— Я не припоминаю, чтобы вы когда-либо страдали от тугоухости, мистер Поттер, — выплюнул Северус, швырнув список имен на колени Гарри. Гарри так резко дернулся, спеша защитить наиболее чувствительную область, что едва не упал на пол.

— Зачем? — возмущенно спросил он.

Северус наконец посмотрел ему в лицо, его суровый взгляд, казалось, говорил за него.

— Просто сделайте это.

— Нет, — процедил Гарри, вскочив на ноги и бросив пергамент в центр письменного стола. — Нет, пока вы не расскажете мне, что происходит. Я не испуганный первокурсник и не стану слепо следовать за вами.

Северус снова прикрыл глаза, размеренно считая до десяти и сдерживая ярость, рвавшуюся наружу.

Черт бы побрал это его гриффиндорское упрямство.

— У меня есть два варианта, — сдался он наконец, потирая переносицу двумя пальцами. — Первый — предателем должен быть чистокровный маг, входящий в Орден Феникса, который тайно участвовал в культе превосходства крови еще до первого падения Волдеморта, или…

— Вы думаете, что все дело в крови? — перебил Гарри.

— Да, я так думаю, — холодно отрезал Снейп. — Вы, помнится, хотели, чтобы с вами не обращались как с первокурсником, — добавил он. — Не перебивайте.

Лицо Гарри стало пунцовым как у маленького ребенка, которого отругали за провинность, и он кивнул бывшему профессору, чтобы тот продолжил.

— Другой вариант — это чистокровный волшебник, создавший семью с магглорожденной или полукровкой.

Гарри задумчиво сморщил лоб.

— Я не понимаю, почему это должен быть именно чистокровный? И какое отношение имеет смешанный брак к этому?

— Если Люциус действительно является новым предводителем шайки Упивающихся смертью, то он не станет связываться с теми, кто, по его мнению, имеет менее чистую кровь, чем его собственная, — ответил Северус.

— Но ведь кровь Волдеморта, ваша кровь…

— Люциус узнал о моем истинном происхождении только после… событий на Астрономической башне. В тот момент, — тихо продолжил Северус, — я уже был в ближнем круге и пользовался достаточным уважением со стороны Темного Лорда и остальных Упивающихся, чтобы он мог вести со мной открытую вражду. И, конечно, на тот момент ему ничего не было известно о магловском наследии Волдеморта.

Гарри кивнул и в течение нескольких минут молча думал о чем-то.

— А что насчет смешанного брака?

Северус потер заднюю сторону шеи ладонью и ответил:

— Манипуляция.

Гарри приподнял в удивлении бровь.

— Вы хотите сказать, что он им угрожает?

Северус кивнул.

— Подумайте, мистер Поттер. Достаточно было одной маленькой случайной ошибки, одного промаха и Люциус по сути получил в личное пользование одного из членов Ордена, вставшего перед ним на колени. Для этого нужно всего лишь пригрозить его нечистокровным родственникам.

Гарри прищурился.

— Поэтому он заключил сделку. Сделку, что его семья останется в безопасности, но при этом погибнут другие, кто не принадлежит чистокровным семьям.

Северус склонил голову.

— Эту часть сделки Люциус никогда бы не выполнил.

Гарри кивнул в знак того, что понял, о чем только что говорил ему Снейп, и в воздухе повисла гнетущая тишина.

— Мне нужны эти сведения, касающиеся чистоты крови, Поттер, — спустя минуту, произнес Северус, нарушив воцарившуюся тишину. — И мы с вами оба понимаем, что министерство никогда не предоставит их непосредственно мне.

Гарри вновь уставился на Снейпа, не мигая.

— Я посмотрю, что можно сделать. Перекрестная проверка будет сущим кошмаром, но это лучше, чем ничего. И нам нужно будет подключить к этому Гермиону, она мастерски справляется со скучной работой.

Северус напоследок приподнял уголки губ, что должно было означать призрак улыбки, и, развернувшись, двинулся в сторону выхода из кабинета Гарри.

— Э-э-э… профессор, — неловко позвал Гарри, не зная, как обратиться к бывшему преподавателю, но уверенный в том, что не стоит разбрасываться именами. — Я… — он опустил голову, смутившись, и принялся с интересом разглядывать нервно подрагивающие пальцы, а потом, будто осмелев, вновь поднял взгляд и продолжил уже более уверенно: — Я — не мой отец.

Северус какое-то время холодно взирал на Гарри, ничего не отвечая. В конце концов, он тяжело вздохнул и, переступив порог маленького захламленного кабинета, тихо проговорил:

— Я знаю.

* * *

Гермиона аппарировала на пустырь в двух кварталах от родительского дома, чтобы не напугать соседей, и сняла с головы капюшон. Сейчас был только ранний вечер, но из-за зимнего солнцестояния улицы были уже темными. Поправив сумку, висящую на плече, и крепко схватив пакет с яркими цветными свертками, Гермиона мелкими осторожными шагами ступала по тонкому слою снежной насыпи, начавшую покрываться ледяной корочкой. В тихом спальном квартале маленького района в Лондоне как нигде ощущался дух рождества. Мигающие разными цветами огоньки, украшающие столбы, чистый морозный воздух, хрустящий под ногами снег, аромат имбирных пряников, доносившийся, казалось, со всех сторон. На Гермиону нахлынула мощная волна ностальгии по прошлым рождественским праздникам, и она постепенно замедлила шаг, а потом и вовсе замерла на месте. Ее закрутило в вихре воспоминаний: не о рождестве, проведенном вместе с Гарри и Роном в большом промозглом замке, продуваемом шотландскими ветрами, а о растопленном камине; о рождественских чулках, набитых не шоколадом и конфетами, а зубной нитью и щетками; об отце, одетом в какой-то огромный нелепый свитер, и о мамином горячем какао. На мгновение, стоя там и слушая, как вдалеке люди пели рождественские гимны, Гермиона прикрыла глаза и забыла о том, что война еще не закончилась. Всего на мгновение.

Простояв так с минуту, она вновь открыла глаза; в груди разлилось тепло от счастливых воспоминаний из детства. Но едва она сделала шаг вперед, как позади нее неожиданно раздался шепот заклинания, и в следующую секунду Гермиона уже не контролировала свое тело, а, застыв на месте, неловко упала на землю, как поваленное грозой дерево. Почувствовав, как чьи-то крепкие руки подхватили ее и поставили в вертикальное положение, удерживая на месте, чтобы она не качалась, Гермиона услышала голос:

— Мне очень жаль, — тихий мужской шепот раздался прямо возле ее уха, и Гермиона напрягла слух в попытке его узнать. — Но у меня нет выбора.

Гермиона изо всех сил пыталась разглядеть похитителя, но оглушающее заклинание крепко удерживало ее на месте, а мужчина стоял у нее за спиной. Внезапная волна паники накрыла ее, реальная и яркая, еще до того, как мозг успел осмыслить происходящее. В голову потоком ворвалось осознание.

Трещина в оконной раме в доме на Гриммо.

Предатель.

О, Мерлин.

Северус, если бы у меня был шанс…

А потом руки, поддерживающие ее сзади, крепко обхватили ее за талию, и все, что она почувствовала, — это сжатие во время аппарации, а в следующий момент они исчезли. Громкий треск парной аппарации заглушили звуки рождественских песнопений.

* «Настоящая любовь приходит тихо, без знамен и мигающих огней. Если вы слышите колокольчики, проверьте уши»

— Эрих Сигал

1) Генерал-майор, участник войны за независимость США, прославился в боях на стороне американских повстанцев, но позже перешёл на сторону Великобритании. Долгое время его имя было синонимом предательства, среди видных представителей американской исторической науки было немыслимо рассматривать его фигуру в сколь-нибудь позитивном свете.

Вернуться к тексту