Сказка о солдате, поэте и короле (джен)

Утром субботы Николас проснулся в башне. Бледный свет падал на стопки книг через большое окно, на полу рядом с которым стояли печатная машинка и бокалы с остатками вина на дне. Справа от Ника Ирма крепко спала, свернувшись под одеялом, а рядом с ней лежала её книга. Ломан отвернулся от девушки и посмотрел на брата Ирмы, спавшего слева от него. Сон Эрнеста был беспокойным. Парень прерывисто дышал, а его веки подрагивали. Длинные волосы слегка спадали на глаза. Не думая, Ник поднял руку и убрал их, открывая бледное, фарфоровое, лицо. Торнтон нахмурил черные брови. Спустя мгновение его ресницы дернулись и глаза приоткрылись, осматривая комнату. Темный взгляд остановился на лице Николаса.

— Доброе утро, — шепотом сказал Ник, словно это могло разбудить Ирму.

— Доброе утро, Николас, — также шепотом ответил Эрнест. Он перевернулся на спину и потер лицо руками, отгоняя сон. — Который час?

— Шесть утра, — взглянув на часы, проговорил Ломан.

— Ужасно, — поморщился Торнтон.

Ник усмехнулся, заставив Эрнеста посмотреть на себя.

— Сходим на кухню? Не хочу выходить отсюда на завтрак, — предложил друг. — Вообще, если честно, не хочу выходить к людям сегодня.

Вскоре они уже шли на кухню по пустым школьным коридорам. У дверей в гостиную Когтеврана Эрнест остановился и они разошлись, чтобы переодеться. Чуть позже друзья встретились в подземельях и пошли наконец на кухню, где эльфы были готовы завалить их различной едой. Парни позавтракали там и, взяв еду для Ирмы, пошли обратно в башню. Было семь утра.

В башне они перечитывали все, что было написано вчера. Ник иногда отвлекался, засмотревшись на Эрнеста, на то, как он внимательно читает, на то, как крутит в воздухе перо, на то, как черные волосы, выбившиеся из хвоста, падают на бледную шею.

— Что? — оторвав взгляд от текста, спросил Эрнест.

Николас несколько раз моргнул, посмотрев ему в глаза.

— Как давно ты в команде? Я думал еще вчера спросить, но забыл.

Торнтон опустил взгляд.

— Помнишь вечеринку гриффиндорцев? Я тогда искал Грейвза, чтобы спросить про пробы в команду. У них не было охотника и я подумал… — он повел плечом.

— Ты отлично играешь, — улыбнувшись, сказал Ник.

— Ты говорил это вчера, — вернув глаза к тексту, ответил Эрнест. Ломан заметил, что друг попытался скрыть улыбку, но уголки его губ все равно дернулись. Затем он прочистил горло и стал озвучивать свои замечания по поводу главы.

Они просидели с этим до одиннадцати, потом проснулась Ирма и друзья решили прогуляться. На улице было холодно, местами еще лежал снег, но уже чувствовалось приближение весны. Николас и Эрнест обсуждали прятки Сары, которые та планировала устраивать в июне после экзаменов для всех студентов, заканчивающих в этом году школу.

— Мы сдаем ЖАБА на год раньше, — поделился Эрнест. — Значит, считаемся заканчивающими школу в этому году, так?

— Почему?

— По той же причине, по которой мы прятались все эти годы в башне, — ответил друг. Ник остановился и посмотрел на него. Эрнест тоже остановился, но смотрел он только на тонкий слой снега и льда под ногами. — Это долгая история… И я не хочу говорить об этом сейчас.

— Как скажешь, — кивнул Николас и сменил тему раньше, чем это сделал бы Торнтон.

В эту субботу, как обычно, проходили дополнительные занятия по магловедению. Профессор Кин попросила всех прийти в деловых магловских костюмах. Когда все собрались, она привычно встала перед ними, сложив руки в замке перед собой. На её шее блестело жемчужное ожерелье, а сама женщина была в роскошном темно-синем платье, поверх которого было надето черное совершенно не подходящее пальто, словно снятое с чужого плеча. Мадам Кин привычно попросила всех взяться за портал, который перенес их на улицу.

— Доброе пожаловать в Берлин, — раскинув руки в стороны, объявила преподавательница, когда они вышли к большому зданию. Оно было великолепно. — Немецкая государственная опера, — объяснила женщина, улыбнувшись изумленным взглядам. — Не будем стоять на месте, пойдемте.

Внутри все было еще великолепнее. Близнецы, шедшие рядом с Ником, были в восторге настолько, что едва не раскрывали рты. Зал был огромен. Студенты и мадам Кин заняли место на балконе. Когда начался балет, все взгляды были устремлены на сцену. Николас честно смотрел, но вскоре его взгляд стал ускользать к сосредоточенному выражению лица Эрнеста. На его слегка нахмуренные брови, прямой нос и холодные черные глаза, которые метались по сцене вслед за балеринами в легких белых пачках. В какой-то момент внимательный взгляд Торнтона перешел на Ника, заставив того, смутившись, посмотреть на сцену.

В последние напряженные минуты Ломан вновь посмотрел на близнецов. Ирма была эмоциональнее брата. Её тонкая рука застыла на губах. Девушка прерывисто взволнованно дышала, словно все происходящее на сцене было реальным. Казалось, Торнтон слышала музыку. Нет, Николас был уверен, что она определенно слышит мелодию. Нельзя так проникнуться представлением, не слыша музыки. Взрыв аплодисментов заставил Ломана и Ирму вздрогнуть и захлопать с остальными.

— Профессор, это было великолепно! — восторженно улыбаясь, проговорила Сара. — Это было так…! — она взмахнула руками, не сумев подобрать слов.

Мисс Кин с улыбкой слушала её, а затем посмотрела на Ирму и Мари-Виктуар, которые задумчиво шли рядом.

— Девочки, у вас все хорошо?

Уизли подняла на неё взгляд и очень скоро тоже присоединилась к разговору. Её восхитил сам театр и балерины. Они ушли чуть вперед, обсуждая постановку. Ник и близнецы чуть отстали. Ирма взяла брата и Николаса под руку, мягко улыбнувшись обоим. Ник вновь посмотрел на Эрнеста. Друг рассматривал улицы вокруг.

— Никогда не был в Германии, — задумчиво сказал он.

— А ты хотел бы?

— Да, наверное, — кивнул Эрнест и посмотрел на парня. — Да, я бы хотел посетить как можно больше мест в своей жизни. Может быть, после Хогвартса поеду в кругосветное, кто знает?

— Если поедешь, не забудь позвать меня, — усмехнулся Ник.

— Ты будешь первым, кого я позову, — совершенно серьезно ответил Торнтон.

Ирма толкнула его бедром и он закатил глаза.

— Ладно, ты будешь вторым после неё.

Девушка довольно улыбнулась. Николас рассмеялся. Мадам Кин обернулась и попросила их не отставать. Друзья ускорились.

В тот вечер они втроем вернулись в башню. Ник и Эрнест продолжили писать, а Ирма очень скоро уснула. Примерно к двум часам ночи Николас отстранился от печатной машинки и потянулся, зевая. Эрнест потер лицо руками. Ломан посмотрел на него.

— Ты устал?

— Немного, — ответил он, — хочешь закончить на этом?

— Нет, давай сделаем перерыв. Сходим на кухню за кофе?

Взяв кофе они не стали возвращаться в башню. Они сели у стены в пустой кухне и молча пили. Ник прокручивал в голове события вечера. Эрнест крутил в руках чашку, тоже задумавшись о чем-то. Он посмотрел на парня и поджал губы.

— Знаешь, наверное, это не то место, но все же, — начал друг. — Некоторые из слухов обо мне правдивы. Нет, не те, которые связаны с Ирмой. Боже, нет. — Торнтон поморщился. — Меня никогда не интересовали девушки.

Ник невольно удивленно вскинул брови.

— И, честно говоря, никто не интересовал. Но ты, Николас, интересный, — продолжил он, а затем повернулся.

— Я говорил, что ты можешь звать меня Ником, — усмехнулся Ломан.

— Да, но Николас нравится мне гораздо больше, — усмехнулся в ответ Эрнест, а потом вновь стал серьезнее, отвернувшись. — И раз уж у нас вечер откровений. Я и Ирма обладаем врожденной легилименцией. Я говорил, что наши родители были… ну, кем-то вроде ученых. До нашего рождения они проводили много опытов, пытаясь вывести более совершенных волшебников. Они считали, что за последнее столетие маги сильно деградировали и еще через сто лет магии вовсе не останется. Поэтому они создали нас. Меня, Ирму и нашего брата. — Николас задумчиво нахмурился. — Все магические возможности равномерно распределялись между нами, создавая сильную эмоциональную и магическую связь, но из-за того, что он умер во младенчестве, вся его магия распределилась между нами. Это, знаешь, как в полные до краев кубки налить еще воды. Её будет слишком много. Вообще-то, даже, если бы он не умер, этой магии было бы все еще слишком много. Мы до сих пор ощущаем на себе последствия этих экспериментов. Из-за этого наш брат был слепым, а Ирма глухой.

— Это из-за этого у тебя случаются мигрени?

Эрнест кивнул и сделал глоток кофе.

— Я, считай, легко отделался. И из-за того, что этой магии слишком много, мы слышим чужие мысли постоянно. Каждую секунду. Чужие мысли, чувства, иногда воспоминания. Как будто в твоей голове миллиард разъяренных пчел, — свободной рукой он махнул в воздухе рядом со своей головой. — Из-за этого мы с Ирмой большую часть провели в башне. Учителя знают об этом, поэтому иногда разрешают нам заниматься отдельно от остальных. — Эрнест вздохнул и вновь посмотрел на Николаса. — И, да, я слышу твои мысли, но ты не такой сложный и чаще всего у тебя все написано на лице. Вот, как, например, сейчас.

Ник фыркнул. Торнтон вновь выдохнул и чуть опустил взгляд:

— Я все рассказал тебе, — тихо сказал он. — Что ты планируешь делать с этим?

— Ты же знаешь.

— Знаю, но я хочу, чтобы ты ответил.

— Вернемся к тому, что я тебя интересую, — улыбнулся Ломан.

Он отставил чашку в сторону, наклонился немного вперед и, прикрыв глаза, поцеловал Эрнеста. Торнтон переложил свободную руку ему на шею, притягивая ближе к себе. Сидя там, на полу школьной кухни, и целуя своего друга, Николас почувствовал, словно с этой минуты он по-настоящему уходит туда, откуда нет дороги обратно. Это было темным лесом. Это было омутом. Это было башней близнецов.

Торнтон немного отстранился и прижался лбом к лбу Ника, тяжело дыша и облизнув губы. Ломан невольно усмехнулся.

— Что ты смеешься? — улыбаясь, спросил Эрнест.

— С утра я даже представить себе этого мог, — ответил Николас. — Почему именно сегодня?

— Не знаю, — он потерся носом о нос Ника. — Почему-то захотелось именно сегодня. Возможно, это ты спровоцировал меня своими переглядками. Но, вообще-то, я хотел еще на Рождество. Знал бы ты, как часто я об этом думал, проходя под чертовой омелой. Глупо, наверное.

— Надеюсь, через год ты будешь об этом не только думать, — фыркнул Ник.

— Да, я тоже, — ответил Эрнест. Его палец вырисовывал круги на шее парня. — Вернемся в башню?

Николас улыбнулся.

* * *

Маргарет беспокойно ходила из угла в угол, глядя на часы. Она нервно кусала губы, выдергивая пальцами ворсинки из пледа, наброшенного на плечи. Лучи утреннего солнца не проникали в подземелья Министерства. Охранник скучающе наблюдал за ней последние несколько часов. Он бросил взгляд на часы, вздохнул и сказал, что она может заходить. Женщина на несколько секунд застыла, после чего рванула в открытую им дверь.

Болезненные стоны и хруст костей заставили её зажмуриться. Маргарет заставила себя открыть глаза, подойдя к нужной клетке. Она прислонилась к прутьям, глядя на него. К сорока девяти годам его светлые волосы почти полностью поседели, а на теле не было мест без шрамов. Ренард уже полностью трансформировался и сейчас, упираясь в пол руками, пытался подняться. Его руки дрожали и вскоре мужчина без сил упал на бетонный пол. Маргарет рвано вздохнула и посмотрела на лениво подходящего охранника. Тот не спеша подошел и открыл дверь, запуская Кин в клетку.

Женщина в два шага оказалась у мужа. Она сняла с себя плед и накинула его на Ренарда, положив его голову себе на колени. Маргарет смахнула его светлые волосы и принялась покрывать поцелуями лицо. Он выглядел хуже, чем после предыдущих полнолуний, и это пугало её. Веки дрогнули и мужчина приоткрыл глаза.

— Как ты? — прошептала Кин.

— Нормально, — явно соврал Ренард. — Мегги, как ты?

— Со мной все хорошо, не беспокойся, — всхлипнув, ответила она.

— Хотя, знаешь, что-то мне нехорошо, — его голос был хриплым, тихим.

— Что-то не так, — взгляд женщины бегал по всему телу мужа, пытаясь найти какое-то повреждение, но ничего такого не было. — Эй, Рен, смотри на меня. Не переставай говорить, слышишь? — голос Маргарет дрогнул. — Quelqu'un! Que quelqu'un appelle un guérisseur! Пожалуйста! — прокричала она в коридор.

Маргарет вновь посмотрела на Ренарда, погладила кончиками пальцев его щеку. Он перехватил её предплечье. Все звуки в этом мире исчезли для неё, оставив только его хриплое дыхание.

— Все будет хорошо, — проговорила женщина, пытаясь скорее успокоить себя. — Только не засыпай, пожалуйста. Помнишь нашу свадьбу? Твоя тетя все время жаловалась на шампанское и я думала о том, чтобы заморозить её заклинанием, — мужчина тихо засмеялся, а затем закашлялся.

Вскоре его дыхание стало тише и сердце перестало биться. Маргарет была с ним до последней минуты. Она держала его руку, говорила с ним, пока слезы градом стекали по её щекам. Пришедшие слишком поздно целители оттащили Кин от тела её мужа. Позже Маргарет сказали, что аконитовое зелье оказалось бракованным. Нелепая случайность, говорили они, такое могло произойти с каждым, а он был слишком старым для оборотня.

Когда Маргарет вернулась домой, она вдруг осознала, что осталась совсем одна. В этом мире не было больше никого, кто понимал бы её лучше, чем она сама. Весь мир Кин крутился вокруг Ренарда. Нет… Ренард был для неё всем миром. А теперь его нет. В этот день умер не просто её муж. В это день сама Маргарет умерла. Остановившись посреди комнаты, женщина бессильно упала на колени и заплакала. Такой через пару часов Маргарет нашел её младший брат. Полностью разбитой.

* * *

Эрнест тихо подкрался к шкафу, протянув ладони, и резко распахнул двери. Ирма выскочила оттуда и бросилась бежать, смеясь. Её длинные черные волосы летели за ней, напоминая крылья. Мальчик улыбнулся и бросился вслед за ней. Она выбежала из дома через задний двор побежала в сторону леса.

Они бежали, смеясь и перепрыгивая через корни деревьев. Снег хрустел под их ногами. Ирма то и дело скрывалась за деревьями, а затем резко выпрыгивала, стараясь напугать. Щеки горели от холодного воздуха. Волосы трепал ветер. В один момент, сестра споткнулась о корень и упала в снег. Эрнест подбежал к ней, упал рядом и стал беспокойно осматривать её. Ирма в ответ на его беспокойства лишь рассмеялась, сказав, что с ней все в порядке. Мальчик помог ей подняться и тут рядом с ними появился полупрозрачный фестрал. Он фыркнул и пошел в сторону дома. Дети последовали за ним.

Дом встретил их теплом и разговорами родителей на кухне. Близнецы побросали теплые вещи в прихожей и поспешили на кухню. На их появление родители не обратили никакого внимания, разве что мама потрепала детей по волосам. Они обсуждали очередной проект, над которым день и ночь работали. Близнецы уселись за стол, ожидая обеда. Ирма положила голову на сложенные руки и прикрыла глаза, а Эрнест прислушивался к разговорам родителей.

— Все идет строго по плану. Нам не о чем волноваться, — сказал отец, зажимая сигарету зубами.

Мама строго посмотрела на него. Она терпеть не могла, когда он курит, и еще сильнее её раздражало, когда он делал это рядом с детьми. Женщина называла это ужасной привычкой, отец не видел в этом ничего такого. Они часто ругались по этому поводу. Мужчина вздохнул и убрал сигарету за ухо. Она молча разлила суп по тарелкам и Торнтоны сели обедать.

— Мария, что случилось? — спросил отец, когда увидел, что мама задумчиво мешала суп в тарелке.

— У меня плохое предчувствие, — ответила женщина.

Эрнест чувствовал её тревожность постоянно. Мария постоянно чего-то боялась и из-за чего-то переживала. Больше узнать мальчик не мог, потому что мама блокировала для него свои мысли. Главным правилом родителей был полный запрет чтения их мыслей. А еще они запрещали интересоваться их работой и заходить в их лабораторию.

— Все пройдет хорошо, — Ричард потянулся и слегка сжал её руку, слабо улыбнувшись. — Это прорыв. Мы еще никогда не были так близки к этому, как сегодня, — он повернулся к детям. — Хотите сегодня посидеть с нами в мастерской?

Близнецы переглянулись и бодро закивали. Сразу после обеда родители ушли в свою мастерскую, дети последовали за ними. Наблюдать за их работой было очень интересно. Эрнест с восторгом наблюдал за тем, как ловко его отец управлялся с палочкой. Мама взяла маленькую пробирку с бушевавшим в ней пламенем. Она объяснила, что это Адское пламя, и уже хотела перебросить содержимое пробирки в котел, как склянка лопнула и пламя упало под ноги женщины. Спустя секунду Мария была полностью охвачена огнем.

Её крик прочно впечатался в память Эрнеста. Мать извивалась, пытаясь потушить себя. Отец носился вокруг нее, пытаясь погасить пламя, но то лишь разгоралось сильнее. Пламя очень быстро охватило все комнату и только тогда, казалось, Ричард вспомнил про детей. Он велел им убегать. Последнее, что видел Эрнест, это как тело матери упало на пол, а пламя перешло на отца. Его громкий вопль до сих пор звучал в ушах мальчика.

Дети выбежали на улицу. Ирма побежала в сторону леса, а Эрнест застыл, глядя на то, как огонь пожирает их деревянный дом. Он продолжал слышать крики родителей, хотя они давно затихли. А потом что-то взорвалось и мальчик едва успел прикрыть сестру собой.

* * *

Ночью Николаса разбудил Эрнест. Он беспокойно ворочался, хмурил брови и бормотал что-то. Ник, конечно, не умел читать мысли, но прекрасно понял, что Торнтону снится кошмар. Парень решил спросить об этом позже, а сейчас просто притянул Эрнеста к себе, обхватывая руками и зарываясь носом в темные волосы. Друг шумно выдохнул, успокаиваясь, и расслабился.

В воскресенье они решили посетить Хогсмид. Ближайший поход планировался только на следующей неделе, но друзья решили сходить туда, когда там не так много людей. Незаметно для Филча они перелезли через забор и поспешили по дороге к деревне. Эрнест предложил пойти не в «Три метлы», а в «Кабанью голову», объяснив это тем, что они находятся в Хогсмиде в неположенное время. Так друзья сели за один из ближайших к стойке столиков.

Эрнест ушел за напитками, оставив Ирму и Николаса вдвоем. Девушка посмотрела на Ломана, поставив локти на стол и положив подбородок на сцепленные в замок руки, и склонила голову чуть вбок, искоса глядя на него. Она так выделялась на фоне окружения. В полутьме трактира её белоснежная кожа, казалось, светилась вместе с кольцом на тонком длинном пальце. Ирма сняла свою мантию и положила её себе на колени, оставшись в большом темно-синем свитере, принадлежавшем явно Эрнесту, на вороте которого золотыми нитями были вышиты планеты.

— Он тебе все рассказал, не так ли? — совсем рядом раздался девичий голос, похожий на звон колокольчиков.

Николас оглянулся, но других девушек поблизости не обнаружил. Он вновь посмотрел на Ирму.

— А что ты так смотришь? — её губы растянулись в улыбке, хотя она ни слова не произнесла.

— Это ты? — спросил Ник.

— Нет, старик Аберфорт, — закатив глаза, сказала Ирма. — И не говори вслух. Тут, конечно, собирается разный сброд, но, если ты будешь говорить сам с собой, они вряд ли сочтут тебя нормальным.

Только тогда Ломан понял, что голос, который он слышал, звучал у него в голове.

— Но ведь ты сидишь передо мной, значит, я уже не говорю сам с собой.

Она пожала плечами.

— В любом случае, это выглядит довольно странно. Николас, я легилимент, я слышу твои мысли. Нет нужды их озвучивать.

— Мне все же привычнее проговаривать, — ответил Ник. Значит, именно так она общалась с Эрнестом и слышала музыку не своими ушами.

— Как скажешь, — она вновь пожала плечами. — И, да, мы так общаемся. Хотя некоторые мысли он от меня все же скрывает. В основном это, конечно, мысли о тебе. Да я и не горю желанием узнавать, что там происходит в его пубертатной голове.

Николас фыркнул, девушка тоже улыбнулась.

— Знаешь, мне так гораздо удобнее, чем изображать чтение по губам и искреннее непонимание того, о чем говорят собеседники. Хотя в этом способе есть некоторые… некоторые недочеты. Например, ты знал, что наш внутренний голос отличатся от того, который слышать окружающие? — Ирма тряхнула головой. — Доминик не знает об этом. Я, в отличие от Эрнеста, не хочу грузить её этим, — она отвела взгляд в сторону. — Отвратительное место. Не знаю, почему Эрнест выбрал его.

— Ты же слышишь его мысли, нет?

— Я уже говорила, что он скрывает от меня некоторые вещи. Как и я от него, конечно. Это сложно. Когда за все годы мысли и чувства становятся общими, ты уже не понимаешь, что действительно чувствуешь. Эрнест научился отделяться раньше.

Тут вернулся сам Эрнест. Он всучил Нику пыльную бутылку огненного виски и стал одеваться, бросив взгляд на Ирму. Не задерживаясь больше ни на секунду, они оделись и покинули таверну. Николас не понял, зачем они заходили туда и почему так быстро ушли. До школы друзья дошли молча и только в холле Ирма вновь заговорила в его голове.

— Чувствую, мы туда зашли не только за виски. Он снова закрылся. Попробуй позже спросить, может быть, он скажет тебе, — она поджала губы и вдруг сменила тему. — Пойдешь со мной на вечер Слизнорта?

Николас кивнул, мягко улыбнувшись ей.

— Тебе нужно научиться контролировать свои мысли, — сказал Эрнест, а затем посмотрел на сестру. — А тебе нужно перестать вести светские беседы в его голове.

Девушка закатила глаза и с улыбкой пихнула брата в бок. Они разошлись по своим гостиным, чтобы подготовиться к вечеринке Слизнорта. Через полчаса Николас подошел ко входу в башню Когтеврана и вскоре оттуда вышла Ирма. Девушка улыбнулась и покружилась. На ней было темно-синее платье чуть ниже колена, а её черные волосы были собраны, открывая бледную шею и украшения из жемчуга. Ник галантно подал ей руку и они отправились в кабинет Слизнорта.

Играла музыка, эльфы разносили шампанское на подносах, а гости, разбившись на группки, заводили новые полезные знакомства. Николас был на таком собрании впервые, как, судя по всему, и Ирма. Зайдя в кабинет, девушка поджала тонкие губы и сжала пальцами рукав его пиджака.

— Это второй раз, когда я здесь. Снайд пытался позвать меня в том году, но я ему отказала.

— И правильно сделала, — подумал Николас.

Она слабо улыбнулась.

— Я много думала о том, что если бы я не отказала, то, возможно, он бы не так придирался к Эрнесту. Но, наверное, я все же правильно сделала, что не пошла с ним.

— О! Мисс Торнтон! — к ним с широкой улыбкой приближался Слизнорт. Девушка улыбнулась и кивнула в качестве приветствия. — И вы, мистер Ломан, тоже здесь, — заметив Ника, сказал профессор. — Рад вас видеть. Прошу, проходите, — он махнул в сторону своей вечеринки.

Мужчина ушел к другим гостям, оставив их. Николас, перехватив руку подруги, повел её танцевать. В этот вечер им было весело и Ломан узнал Торнтон получше, потому что теперь она могла говорить за себя сама. Оказалось, что Ирма любит разговаривать и рассказывать что-то интересное. Если бы не глухота, она могла бы быть запросто заводить друзей.

— Спасибо за этот вечер, — девушка улыбнулась. — Я бы хотела, чтобы у нас был полноценный выпускной со всеми, но, видимо, не быть мне королевой бала, — её улыбка стала печальнее.

— Ты бы хотела?

Ирма кивнула. Николас покрутил её в танце, заставив улыбнуться.

— Тогда ты можешь пойти со мной на мой выпускной. Ты и Эрнест. Вряд ли у меня получится потанцевать с Эрнестом, но я всегда смогу потанцевать с тобой.

Торнтон усмехнулась. После вечеринки Ник проводил подругу до башни Когтеврана и пошел к себе, прокручивая в голове этот день. Проходя мимо гобелена, закрывающего вход в башню, парень остановился. Он поднял взгляд на гобелен и несколько секунд рассматривал его, словно мог что-то увидеть. Из картины вылезли руки и загребли его в проход. Николас улыбнулся, увидев перед собой Эрнеста, и, не медля ни секунды, поцеловал его. Отстранившись, Ник долго смотрел на Торнтона.

— Зачем мы заходили в «Кабанью голову»? Явно не за дешевым огненным виски.

— Мне нужно было кое-что еще там купить, — ответил Эрнест, опустив взгляд и проведя руками по плечам Ломана. — Не забивай голову.

— Эрнест…

— Николас, — сжав его плечи, парень улыбнулся, — я же говорю, не забивай голову. Это не касается тебя. Просто дела дяди.

— Как скажешь, — вздохнул Николас.