Большие небочесы (джен)

Психиатрическая лечебница Вурхейм располагалась посреди живописных полей неподалёку от шумного Чудного квартала. Широкое голубое небо, щебетание птиц, близость лиственного леса — всё производило крайне мирное впечатление. Заведение можно было принять за санаторий.

Старинное викторианское здание терялось в высокой траве и тянулось к облакам многогранными крышами и остроконечными башнями. На одной из башен посверкивал стальной флюгер, неподвижный в жаркую безветренную погоду. Кирпичные стены насыщенного оттенка жжёного кирпича грелись в лучах заходящего солнца. Здание окаймляла высокая каменная ограда, оберегающая пациентов от внешнего мира, однако ворота были распахнуты в ожидании тех, кто решит навестить местных жителей. Навещали их не то чтобы часто. Увидев красоту и благоустроенность лечебницы, многие родственники с чистым сердцем оставляли там своих близких, постепенно забывая о них.

Сквозь толстые кованые решётки можно было разглядеть ухоженный внутренний двор. Зелёные коротко стриженные газоны, чистые дорожки, белые аккуратные лавочки, на которых сидели тихие пациенты, которым разрешались прогулки. Некоторые просто любовались природой, другие читали, третьи общались с родственниками или медицинскими работниками.

На ветвях фруктовых деревьев, которые в обилии произрастали во дворе Вурхейма, уже набирались плоды, пока ещё совсем зелёные. Но, судя по их количеству, осенью все газоны будут усыпаны грушами и яблоками. Сквозь переплетение зелёных веток можно было увидеть парадный вход — высокие створки были открыты, сквозь них виднелся вестибюль. Чтобы добраться до него, нужно было пройти по витиеватой дорожке между цветущими клумбами мимо искусственного прудика с крохотным фонтаном.

— Здесь спокойно, — Ива сунула руки в карманы, на расстоянии рассматривая здание психиатрической лечебницы. — Я имею в виду, действительно хорошо. Наверное, осенью выходят на работы по сбору яблок, общественно-полезный труд и все такое. Ойш, хочешь зеленое яблочко?

Сделав в воздухе неопределенный жест рукой, она убрала выбившуюся из-под заколки прядь и обернулась на Адама, привычно находя ладонь Ойши своей, чтобы не разбегаться по территории.

У самого выхода из хостела Ася увидела Доминика, который, кажется, был наглядным пособием по переутомлению от жары, и решила, что вместе путешествовать лучше, чем порознь. Поэтому всю оставшуюся дорогу Тургенева вещала Доминику о прелестях печатной прессы и сговорчивости жижевских нищих.

— А здесь ничего так, и не скажешь прямо, что тут попираются права человека, и открыто всё, как только никто не сбегает, — Ася цокнула языком на открытые ворота. — Впрочем, да, я не очень люблю больницы, даже такие опрятные. Особенно такие опрятные. Хочется в них искать червоточину. Но это я о чем, да! Больницы вообще дело полезное.

— Как же здесь красиво... Но вы правы, Ася, вы правы.

Едва не добавив предательское "было" в голос, Доминик заикнулся и прервал вдохновленную речь. Несмотря на предчувствия, этот Вурхейм не испугал полукровку тяжелыми воспоминаниями, напротив, разбудил дремлющее любопытство. Заводчанин скромно улыбнулся проходящему мимо больному и спрятал взгляд под буйной челкой

— Хорошо, что мы сюда только в гости, правда, товарищ Тургенева?

Сложно сказать, чего именно Бэт ожидала от психушки, но явно не того, что увидела. Территория вокруг здания Вурхейма в самом деле походила на санаторий, а люди, что были во дворе, совершенно не напоминали психов. Правда, и Чудной район здесь совершенно не напоминал... Девчонка даже мысленно не решилась назвать его тем, чем он станет спустя какое-то время.

— Здесь, конечно, здорово, но всё-равно как-то не по себе, — призналась она, проходя через открытые ворота.

— Лотта, мне кажется, местный воздух вызывает во мне паранойю, — прошептала Лилу, крепче сжимая руку подруги.

Лилу впервые каталась на трамвае. И от этой первой в ее жизни поездки впечатлений, кажется, было много больше, чем от всех дневных событий. Завороженно смотря на проплывающие мимо пейзажи, волшебница постепенно расслаблялась, словно позабыв, куда они едут. Может быть, ничего и не случится, они просто сходят на экскурсию, и все. Но стоило девушке выйти на нужной им остановке, как всю расслабленность словно рукой сняло. Живописность больницы, яркость красок и абсолютная умиротворенность, царившая тут, вызывали в Хант абсолютно противоположные чувства, словно все это было очень качественными декорациями к будущему хоррору.

— Знаешь, Лилу, очень напоминает милый дом престарелых, — говорила Шарлотта своей подруге, не расцепляя с ней рук. — Так и не скажешь, что здесь тебя "обесточивают" в плане магии. Или проводят сеансы электрошока и лоботомии.

Шарлотта глянула на читающего мужчину в белом махровом халате. Он забросил одну ногу на другую и перевернул страницу. Почувствовав на себе взгляд, он резко поднял голову и ничего не выражающим взглядом посмотрел на Донован. Она хотела было отвернуться, но он словно смотрел одновременно и сквозь нее. После ей даже показалось, что он посмеивался над ней. Как еще развлекаться, если не пугать странные делегации, рассматривающие тебя чуть ли не в лупу.

Опасаясь проверок на входе, Рик был вооружен только волшебной палочкой, с которой расстаться все же не решился. И даже с ней одной ощущал себя недостаточно укомплектованным на все случаи жизни, как того обычно требовали Жижи. Вид Вурхейма доверия не внушал. МакАлистер даже вспомнил, что панически боится врачей и всего, что связано с лечением. А страх отнимает возможность взвешивать решения и вообще хорошо думать. Но отступать перед ужасами Рико не привык, поэтому напускал на себя предельно беззаботный вид, заинтересованно глазел по сторонам и помалкивал, чтобы не выпустить на волю поток нервных вопросов и просто глупостей. Молча, пожалуй, было больше шансов сойти за умного, соответствуя ожиданиям ректора.

Чарльз был по-настоящему удивлён. По слухам и рассказам ребят, побывавших в уже жижевском Вурхейме, он вырисовывал в своём воображении совершенно иную картину, полную жутких монстров и устрашающе атмосферы. Очевидно, в нынешние времена лечебница переживала период своего расцвета, когда можно было не особо беспокоиться насчёт рассудка пациентов и возможности их побега. Хотя открытые двери и ворота всё же настораживали.

— Вот это ничего себе, — пробормотал Чарли, на всякий случай вцепившись в ладонь Аэлины своей. — Выглядит мило и уютно, как дом престарелых, где все бабули-дедули счастливы и дни напролёт играют в лото и домино, наивно верят передачам о политике и дружно живут бок о бок.

В окрестностях Вурхейма было удивительно спокойно, до неприятного спокойно. Щебетание птиц резко контрастировало с вчерашним выставочным гомоном, да что там, даже с утренней болтовнёй сотрудников над спящим Джоном — Кьяра решила даже мысленно называть его так — Доу. Подслушанный в полуха рассказ Лоссара произвел на неё огромное впечатление и в сознании Вурхейм рисовался в мрачных тонах, что совершенно не соответствовало действительности — живописная дорожка, обрамлённая сочной зеленью и пахнущая медленно наливающимися солнцем плодами, вела к зданию кирпича цвета насыщенной охры, увитого башенками, словно замок.

— Слишком стерильно, — прокомментировала Кастро скорее для самой себя, чем для кого-то ещё. — Кто-то вложил в это место очень много денег. Интересно будет посмотреть окупается ли всё это.

— Петя, щипни меня за локоть. Я не верю своим глазам, — подавившись воздухом, кашлянула Марсель и уставилась на здание психиатрической лечебницы. В пятидесятых она была гораздо симпатичнее той, которую видела француженка в настоящем. Симпатичнее настолько, что пациенты и их родственники, вероятно, говорили, что точно готовы провести здесь свою старость и не только. Но даже похожий на санаторий посреди леса, Вурхейм заставлял напрячься и с подозрением смотреть по сторонам, не давая забыть, что это все же больница для психически нездоровых.

Блимм еще не видела Вурхейм, зато была тесно знакома с "нутыми" людьми. Здание не горело, не было разрушено, никто не бегал в ночнушках и не пытался раздеться перед каждой встречной девчонкой. Чем дальше, тем больше Даша подозревала, что психиатрическая больница на самом деле Меза, а это последняя зона адекватности, где от них пытаются оградить нормальных людей.

— У вас нет чувства, что самое психически нездоровое, что тут есть, это мы?

Трамвайная сеть в Небочёсах была поистине прекрасна. Адаму даже было немного жаль, что в настоящем она безвозвратно утеряна, того и остался, что летающий над городом трамвай. В этой борьбе безоговорочную победу одержал Нью-Ех.

— Чудесное место, чтобы отдохнуть на старости лет, — усмехнулся Кадмон, оценив деревья и тропки. — Внутри, наверняка, даже приятнее. Так что не медлим на пороге, пожалуйста.

И он направился прямиком к главному входу, по возможности подхватывая детей, которые замерли, потерянно оглядываясь, как жертвы синдрома утёнка.

— Господин Лоссар обещал, что нам здесь устроят небольшую экскурсию. Постараемся её добиться.

В широком вестибюле с высокими потолками могли отдохнуть и дождаться своей очереди друзья и родственники пациентов. Это место было обставлено презентабельно, главный врач явно не жалел ни усилий, ни финансов. Высокие потолки украшала белая лепнина, изысканная и не вульгарная. Рядом с крепкими, оббитыми кожей диванами стояли журнальные столики, усыпанные брошюрами, газетами и цветными карандашами на тот случай, если кто-то из посетителей придёт с ребёнком. Или приведёт своё чадо на приём. Высокие окна были украшены несколькими витражными вставками, свет лился сквозь них, как через калейдоскоп, и оставлял цветные следы на полу.

Чуть глубже в вестибюле располагалась стойка регистратуры, а за ней — широкая лестница на второй этаж. За полукруглой стойкой стояла женщина в белом халате. Её пышные рыжие волосы были собраны в строгий пучок и спрятаны под аккуратную шапочку, но продолжали упрямо выворачиваться и курчавиться, так и норовя выпустить неопрятную прядку. Пронзительные голубые глаза были скромно, но выразительно накрашены. Больше никакого макияжа, видимо, женщина позволить себе не могла, из-за чего на её лбу и щеках были заметны незначительные кожные дефекты, которые, впрочем, совсем её не портили. На халате красовался небольшой бейдж с именем "Сестра Милдред".

Нажав на кнопку рядом с микрофоном, который торчал из стола, Милдред объявила мелодичным сдержанным голосом:

— Внимание, пересменка начинается через десять минут. Прошу всех сменщиков направиться к своим рабочим местам, — громкоговоритель разнёс её слова по коридорам Вурхейма. — Вы к кому, господа?

Последние слова были адресованы уже не в микрофон, а к громадной делегации, которая замерла в вестибюле.

— И почему только он с первого взгляда определил, что нам не хватает экскурсии в психушку... — пробормотал Рик, нервно ежась, но вышагивая, куда сказали.— Или что этому заведению не хватает именно нас.

Дампир нашел взглядом брата и немного успокоился. Потом загляделся на Ойшу и даже почти отвлекся от общего гнетущего ощущения. Но не настолько, чтобы совершенно расслабиться и довериться местным обитателям. Хоть в халатах, хоть в пижамах.

— Одним глазком посмотрим, — кивнула Ася и поспешила за профессором Доу, которого она теперь даже в мыслях называла профессором Доу, чтобы не ляпнуть опять про "ректора". — Интересно, как можно добиться такого спокойствия в больнице? Тут же, наверное, есть свои Наполеоны и наследники династии Киррен в двадцать пятом поколении.

Отвечать про то, кто они, Ася не решилась. Во-первых, их тут целая кагорта, так что найдутся желающие, а во-вторых, листочек с посланием от Лоссара все равно был у профессора Доу. Да и старший тут был, как ни крути, профессор Доу. Так что Ася занялась разглядыванием окружающей среды, диванчиков, карандашей и самой сестры Милдред, которая выглядела ровно так, чтобы сознание смотрящего оживилось, но не слишком.

Чтобы не галдеть всем сразу, Доминик многозначительно окинул медсестру придирчивым взглядом, промолчал и мысленно отвел роль делегата ректору. Так сказать, по старшинству.

— Ну что вы, Ася. Поглядите, тут все культурно, не то что у нас, дома. Горожане спокойные, словно круглосуточно под валерьянкой ходят. Видимо, безоговорочно доверяют местным властям свою безопасность, а здоровье — докторам.

Парень внимательно вглядывался в коридоры, вспоминая план эвакуации больницы, семнадцатую палату, щиток в подвале и запертую дверь в морг, второй этаж и кабинет главного врача. Интересно, куда их поведут на этот раз? Что разрешат увидеть?

Далила послушно шла следом за Адамом, поглядывая вокруг. Пациенты не казались измученными или же действительно сумасшедшими. Просто люди в халатах и пижамах. Словно бы они зашли в Ноздохиум. Но Далилу не покидало ощущение фальши. Спокойствие и умиротворенность этих людей — результат употребления лекарств, а может и упомянутой Донован лоботомии.

— Надеюсь, мы тут ненадолго, — вздохнула волшебница. Внутри больницы так же красиво, как и снаружи, в воздухе висел типичный запах хлорки, смешивающийся, тем не менее, с какими-то цветочными нотами. Даля украдкой рассмотрела женщину за стойкой регистрации и продолжила молча обследовать взглядом вестибюль. Она сегодня уже наговорила лишнего.

"Ам репит. Рил Слим Шейди, плиз стенд ап", — внезапно запело в голове у Лотты, и она поблагодарила Йобля, что не сказала это вслух прямо перед Милдред.

Она еще крепче сжала руку Хант, контролируя силу, чтобы не сломать, и двинулась в середину толпы, чтобы не быть ни первыми, ни последними. Донован еще с просмотров ужасов поняла, хочешь остаться живым, и чтобы никто не схватил тебя за ногу — никогда не иди последним.

— Честно говоря, я всё равно хочу увидеть эти самые методы забора магии, — поделилась она с подругой. — Думаю, в прошлом я могла бы здесь работать.

Лилу задумчиво посмотрела на свою подругу и порадовалась, что экс-мыловар все-таки живет в будущем.

Прислушиваясь к восторженным ахам и охам сотрудников вокруг, Кьяра всё больше убеждалась в том, что это место ей не нравится. Кастро любила честные места: если вы занимаетесь ужасными вещами, пусть снаружи всё выглядит соответственно. А это место казалось лживым, поскреби обёртку — и откроет тебе своё прогнившее нутро. Но пока они всего-то видели наружную территорию, предоставленную взглядам случайных зрителей, для выводов было слишком рано. Часть вестибюля, представленная лепниной на белых потолках, и строгая рыжеволосая женщина Кьяре, пребывающей в необъяснимом душевном раздрае, тоже не понравились с первого взгляда.

Ури размышлял. Тут наверняка лечили электрошоком, рентгеном и прочими запрещенными методами. Может быть, где-то в палатах еще делали ингаляции опиумной настойкой. Странно было видеть все это в презентабельном виде. Стойка регистрации не выглядит, как задний фон фильма ужасов, из телефонной трубки не хрипит загробный голос, все светло и чисто.

Сестра Милдред — такая живая и такая деятельная. Неужели и она погибнет в пожаре? Очень бы не хотелось в это верить. Сейчас кто-нибудь из делегации мезанцев скажет кто они и зачем пришли. Скорее всего, сестра Милдред будет говорит с Адамом, потому что он весь беленький. Можно продолжать осматривать помещения и делать заинтересованный вид, хотя, на самом деле было все еще страшновато.

Строгая и сдержанная сестра Милдред производила на Адама исключительно приятное впечатление человека, который не говорит лишнего и не делает глупостей. Настоящий профессионал.

Адам молча продемонстрировал женщине письмо, которое получил вчера от Лоссара. Как ни странно, природная болтливость отказала детям. Некоторые даже забыли поздороваться. Судя по всему, они приняли близко к сердцу сегодняшний урок с полицейским. Удовлетворённо кивнув, Кадмон представился.

— Моё имя Джон Доу, мы представители школы Эндор, прибыли издалека. Господин Рихард Лоссар обещал нам экскурсию по Вурхейму и оснастил вот этим письмом. Кто организует?

К стойке регистратуры приблизилась другая женщина, удивительно похожая на Милдред. Чуть более строгая и неулыбчивая, видимо, сменщица. Милдред уступила ей своё место за стойкой и подошла к гостям. Её румяное лицо, некрасивое, но привлекательное, чуть потеплело от короткой улыбки. Была эта улыбка элементом вежливости с клиентами, или женщина действительно веселилась — понять было сложно.

— Пройдёмте за мной, я провожу вас к господину Вюсту. Передадите ему своё направление и уведомите об экскурсии. Без его разрешения вас не пустят дальше административного крыла. Бахилы наденьте, пожалуйста.

Милдред указала на небольшой контейнер на стойке регистратуры, в котором лежали магические бахилы — при надевании на ноги они плотно облегали обувь, не издавали противного хруста и вообще не доставляли никакого дискомфорта. Медсестра, не дожидаясь, пока все обуются, отправилась вверх по лестнице на второй этаж лечебницы.

Лестница была достаточно широкой, чтобы по ней могло пройти три-четыре человека в ряд. Её устилал мягкий, пружинящий под ногами изумрудно-зелёный ковёр. На стенах лестничного пролёта в большом количестве висели рамки с искусно выполненными холодными пейзажами Исландии. Художник, изобразивший их, явно был мастером — картины были как живые.

Лестничный пролёт переходил в длинный коридор с пастельно-жёлтыми чистыми стенами. По нему время от времени проходили доктора с бумагами или небольшими тележками, на которых везли препараты. Множество бутылочек, разнообразных шприцов, трубок и других, совершенно непонятного назначения.

— И зачем это вам понадобилась экскурсия в такое особое место? — сдержанно поинтересовалась Милдред, с силой заправив обратно в причёску упрямо-торчащую прядь. — Хотите осолить нас новыми клиентами? У нас уж палаты ломятся.

Хант взяла бахилы себе и Шарлотте, впечатлилась их удобству, и таким же послушным барашком последовала за Адамом и медсестрой. Спохватившись, что совсем забыла о манерах из-за своей паранойи, девушка негромко здоровалась с докторам, проходящими по коридору, и старалась держать ближе к стене, чтобы никому не мешать.

— А почему, собственно, ломятся, извините? — одновременно побаиваясь ответа и жутко желая его услышать, вопросил Рыженький.

Как бы ни было жутко от пребывания в таком месте, хотелось рассмотреть все. Рик ловил себя на том, что начинает притормаживать, а то и останавливаться, и тут же спешил вернуться в темп группы. Озвучивать идею, что от халявы не отказываются, наверное, не стоило. В любом случае, куда лучше выглядело, если переговоры вел Адам, а дети, как и положено детям, глазели по сторонам и не создавали проблем. И все же, аэромант пытался рассмотреть местную систему безопасности. Если точнее, то интересовался он противопожарными мерами и тем, что могло бы не выпустить из помещения гостей. Может, хотя бы ради таких целей и надо было посетить столь неприглядное заведение в мирной обстановке.

"Мы просто любопытные придурки", — хотела ответить Аэлина, но сдержалась.

Чтобы надеть на себя бахилы, ей пришлось сесть на пол с грациозностью лося на коньках. С такой же грациозностью поднявшись, она обратно вернула Чарли руку и поспешила следом за медсестрой.

— Много сумасшедших, — с иронией в голосе прошептала Аэль Чарли. — Они у нас просто по улицам не гуляли. Тут каждый третий, наверняка, ещё нормальный.

Шарлотта забрала свою пару бахил у Хант и нацепила их на кеды, запомнив, что есть ноги, а на них бахилы, и при выходе из лечебницы надобно не забыть их снять. Донован, уже наученная опытом приходить домой в бахилах после больниц, устала от непонимающих взглядов и улыбок прохожих в свою сторону. Так легко можно стать социофобом, а потом поедет кукушечка, и загреметь в Вурхейм, как два пальца об асфальт.

Она переключилась на слова подружки Милдред и подумала, что многих клиентов сюда не по расстройствам кладут, если для них даже мест не находится.

— Интересно вообще, с какими диагнозами здесь лежат, — шепнула она Лилу. — Почему-то я уверена, что это лечебница одна из таких, в которую очень просто закинуть непутевого родственника, дать ему пару тестов и сказать, что всё вообще неправильно, иди в палату.

— Вангую, половина из нас уйдет отсюда в бахилах.

Блимм натянула свои и скептически осмотрела ноги. Конечно, ее эстетичность этим было не испортить, но все равно что-то становилось не так, словно ее сейчас приравняли к пациентам.

— Госпожа Милдред, а с какими диагнозами здесь находятся пациенты? — мисс Свиг внимательно посмотрела на Милдред. Все-таки, чтобы работать в такой специфической клинике, нужно обладать стойким характером и крепкими нервами. Хотя с другой стороны, может быть здесь нет "сложных" пациентов и всё достаточно мирно.

Эллен надела бахилы, подивилась как они хорошо сидят, и отправилась следом за ребятами, попутно поглядывая на персонал и заглядывая в открытые двери.

— Хотим узнать побольше о ваших методах работы, — обаятельно улыбаясь, произнёс Адам. — Наслышаны. Особенно о техническом обеспечении Вурхейма. Мало где найдёшь такую богатую коллекцию разнообразных элюироваетелей. Надеюсь, господин Вюст не посчитает это промышленным шпионажем. Только образовательные цели, посмотрите на этих детей, разве они могут что-то украсть? Только знания, уважаемая.

С интересом, он мазнул взглядом по пейзажам на стенах. Художник, который их создал, был удивительным волшебником, это чувствовалось в каждом мазке. Редко увидишь такие сочные краски и такое подробное выразительное изображение волн.

— А что, часто у вас пополнения? Я имею в виду пациентов. Какой-то сезон обострений, быть может? Я слышал, что к вам попадают как буйные диагнозы, так и совершенно обычные, вроде депрессий.

— Ну попробуйте, — женщина с сомнением подняла рыжие брови, не веря, что где-то могут бы приблизиться к достижениям Вурхейма. — Что касается обилия пациентов — жара, сезон, все страдают. Часто к нам попадают с магическим истощением, или из-за стресса. Иногда магические существа, которые не могут справиться со своими инстинктами, — Милдред уверенно вела гостей к административному коридору. — В периоды полнолуния предоставляем для оборотней и других лунозависимых существ особое содержание. Расскажу подробнее, когда получите разрешение на посещение от господина Вюста.

За дверью с табличкой "Административный корпус" скрывался Г-образный коридор. Первая часть коридора заканчивалась узким оконным проёмом, из которого лился закатный розовый свет. Слева от окна в стенной нише был установлен столик, на котором в образцовом порядке лежали новенькие, благоухающие типографией брошюры: "Лечение биполярного расстройства с помощью влажной уборки и сухого молока", "Есть ли жизнь после лоботомии: да, нет, попробуйте еще раз?" и прочие странные наименования. Также на столике стоял дисковый телефон и цветочный горшок, в котором росла изумительной красоты бригамия, а над ней на стене висело несколько рамок. Фотокарточки под стеклом изображали Вурхейм в летнее время года. Среди фотографий здания в разных ракурсах снова затесался насыщенно-зелёный пейзаж прекрасной исландской равнины.

Вторая часть коридора открывалась взгляду после поворота направо, от нее отходило несколько дверей — бухгалтерия, отдел кадров и уборная, если судить по табличкам. Дверь в кабинет главврача находилась в самой глубине коридора, тяжелая и представительная. Справа и слева от нее на стенах висели портреты то ли меценатов лечебницы, то ли бывших главных врачей. Тот, что слева, представлял собой пожилого усатого джентльмена с тремя подбородками и добродушной улыбкой. Тот, что справа, напротив, был примечателен. Мужчина средних лет с вытянутым лицом, которое с трудом можно было назвать красивым из-за неправильности черт. Слишком широко посаженные глаза, длинный хищный нос, выпуклый лоб, неулыбчивый рот с прихотливо изогнутой верхней губой.иТем не менее, лицо это можно было назвать привлекательным и запоминающимся, волевым. Рядом с портретом этого примечательного мужчины висел еще один — в обрамлении круглой рамы расположилась скромная невзрачная женщина в больничном халате. У неё были смешливые карие глаза и ямочки на щеках.

Мирослава отлично помнила, как в прошлый раз здесь было плохо, но теперь воспоминания казались кошмарным сном.

— Извините. А кто эти люди на портретах? — поинтересовалась Слава. Ей было интересно, кто пытался их убить и даже почти успешно, а так же интересовали причины этого: не завидовали же они тому, что мезюки были живыми в отличие от них.

— Главврачи? Лучшие сотрудники месяца? — внимательно разглядывая портреты и нахмурив брови, поинтересовалась Маша, продолжив вопрос Славы. Картины были знакомы, они вызывали чувство опасности и заставляли надеяться, что повторения ситуации в прошлом, которое для пятьдесят пятого было будущим, не будет.

Анук сглотнул. Почему-то больница пугала настолько, что хотелось бежать из неё. Но мальчишка стойко держался и шёл вперёд. Он даже пытался запомнить, как выглядят люди на портретах, какая природа на картинах. Картины, правда, были красивыми, но все же от них хотелось убегать.

Ухватив пару брошюрок и спрятав их в карман, Чарли молча озирался по сторонам, слегка щурясь от заглядывающих в окно закатных лучей. Пока что всё выглядело мирно и благородно, лечебница действительно походила на престижное и уважаемое заведение. Если не брать в расчёт теории о безумных опытах в подвальных лабораториях, которые в голове Чарльза выстраивались в длинную шеренгу, можно было даже расслабиться.

Остановившись возле Даши, сотрудник на время отпустил ладонь Аэлины и выдохнул. Происходящее пока напоминало школьную экскурсию.

— Жизнь после лоботомии есть, если лоботомию не делать, — Ася заинтересованно и с неясным отвращением поглядела на брошюрки, но брать их не решилась. В сознании ее билось неугомонное "не трогаем, не говорим, не палимся". — Ну очень здесь живописно, конечно. Оборотням, говорите, предоставляете? Интересно, да.

Продолжая выдавать ничего не значащие пространные комментарии себе под нос, Тургенева очень явственно ощутила, что, наверное, если ее заподозрят, то точно оставят на месяц-два лечиться. Не могут не оставить, она же никогда не умела притворяться. И никакие уговоры не помогут, и слезы никто не будет с ее лица вытирать. В общем, Ася погрузилась в прекрасные глубины страха психических отклонений и чудесно проводила там время.

У Аэлины проявились типичные для неё замашки: запомнить расположение окна и в какой стороне выход, ориентиры, на тот случай, если коридоры имеют свойство двигаться. Одним из таких ориентиров была брошюра. На ходу пытаясь вчитаться в текст, Элин приподняла брови в удивлении. Её мучал вопрос почему так просто, почему так адекватно? Когда она слышала о психбольницах, то представляла людей в белых рубашках с красными глазами, безумным смехом и медсестёр ни капли им не уступающим в сумасшествии, но, разве что, в белых и кровавых халатах со шприцами. Никак не людей, дающих убежище оборотням на полнолуние и истратившим магический резерв.

Судя по реакции некоторых детей, этот коридор был очень знаком ребятам, которые путешествовали в Вурхейм около месяца назад. Не нужно было быть легиллиментом, чтобы это понять. Но Адам, к сожалению, легиллиментом был, поэтому краем сознания ощутил и даже увидел обрывки воспоминаний. В этих воспоминаниях коридор был обшарпанным, страшным и тёмным. Кадмон вздохнул.

Наблюдать за тем, как красивые и дружелюбные места превращаются в монструозные тени самих себя — было словно следить за процессом разложения. И если бы Адаму не приходилось наблюдать этот процесс слишком часто, ему бы обязательно стало гадливо.

— На портретах, — сестра Милдред кинула короткий взгляд на рамы. — Основатель Вурхейма, его нынешний главный врач и его супруга, светлая память. Обстоятельства её смерти слишком туманны. Не вздумайте упоминать о ней в разговоре с господином Вюстом, если не хотите простудиться.

Милдред постучала пальцем по губам, давая знак гостям вести себя потише, и постучала в дверь. После короткого делового "Да" медсестра кивнула — можно было входить.

Кабинет главного врача был обставлен без излишней роскоши, но со вкусом. Справа от входа располагался крупный диван из дорогой кожи. На низком журнальном столике с витыми ножками лежал раскрытый портсигар с парочкой явно дорогих дорогих сигарет.

Слева располагалось исполинское окно. Кроме того, хозяин кабинета явно был любителем книг — целую стену в его кабинете занимали книжные полки, заполненные разнообразными томами по медицине, психиатрии, увесистыми энциклопедиями, а также полным собранием сочинений Стивена Гудмена. Кроме того, он увлекался химией — таблице Менделеева была уделена специальная ниша в полках.

На стене за тяжелым канцелярским столом висел, видимо, предмет гордости хозяина, судя по дорогой резной раме, — очередной исландский пейзаж. Прямо под ним, дополняя представительную атмосферу, сидел сам доктор Вюст. В нём можно было с лёгкостью узнать того самого человека с портрета — с хищным носом и широко поставленными глазами. Он отложил телефонную трубку и нетерпеливо взглянул на гостей.

— Чем обязан, господа? — спросил он, вздёрнув подвижные брови. — Я бы уделил вам больше внимания, но в процессе напряжённых переговоров с сумасшедшими меценатами, которым самое место в наших палатах, это сделать трудновато.

"И ещё одно окно и, конечно же, тут тоже будут прочные стёкла", — первое, что пронеслось в голове у Аэлины. Доктор, на удивление, ей понравился одной совей фразой про меценатов. Честных людей она уважала, несмотря на то, что они могли вполне оказаться маньяками. С кем не бывает.

— Добрый вечер, — кратко поздоровалась Элин, после чего осторожно встала за остальными, чтобы рассмотреть книги на полке и попытаться найти там что-то необычное. Наткнувшись взглядом на Гудмена, она не смогла сдержать улыбки.

Шарлотта цеплялась взглядом за всё, что могла бы запомнить или как-то обдумать. Например, тот факт, что большинство с ума сходило по Гудмену вместе с Эврикой, привлек ее не меньше, чем сам Вюст. Одновременно мысли прочесть хоть что-то от Гудмена и познакомиться с доктором столкнулись, как поезда из точек А и Б, и Донован ощутила, что никуда ей не деться от выплюнутого ею вопроса.

— Здравствуйте! Как вам последний роман Гудмена? — жизнерадостно спросила она, обратившись к доктору Вюсту.

Сегодня в кои-то веки за мезовчан говорил Адам, ребята словно по волшебству выучили новый приём под названием "дисциплина". Или дневная встреча с ПМБ послужила тому причиной, Чарли не знал наверняка, но и сам предпочитал помалкивать. Хоть Милдред и говорила о заполненности Вурхейма пациентами, свободную палату они найти всяко смогут, если кто-то вдруг расшалится.

"Мамблчук, Эндор, профессор Доу", — повторил про себя Ури, когда они стройной шеренгой ввалились в кабинет доктора.

— Здра-аа-авствуйте, у вас очень приятная лечебница, — сказал он вслух и снова заглох, улыбаясь самой деликатной своей улыбкой.

Видно было, что доктор Вюст очень занятой человек и они свалились ему, как снег на голову. Ури увидел диван, на котором и уснул в прошлый раз ужасным сном, который не разбудил его даже когда начались убийства.

Зайдя в кабинет, Лиззи уже было хотела отрапортовать "Здравствуйте, мы — мамлюки из Энборга, а он сказал, что его зовут Джон, вон тот блондин". Благо суровый вид господина Вюста не дал и слова вымолвить. Поэтому Винчестер молча кивнула в знак приветствия и скромненько стояла в стороне.

— Добрый день, господин Вюст, приятная встреча, — Адам коротко поклонился.

Вторгаться в личное пространство главврача и предлагать ему рукопожатие он не стал. Судя по всему, Вюст был человеком деловым, замкнутым и не слишком дружелюбным. Единственный возможный диалог с таким человеком — конкретика и чёткость.

— Моё имя Джон Доу, я профессор в школе Эндор. Мне и моим воспитанникам посчастливилось получить направление от одного вашего знакомого. Ему показалось, что нам будет полезно побывать у вас на небольшой экскурсии. Если позволите, мы бы хотели её осуществить.

И он передал Вюсту конверт.

Пробежав глазами письмо, которое ему передал господин Доу, Вюст поставил на нём размашистую витиеватую подпись, но возвращать не стал — сложил и спрятал в одном из ящиков канцелярского стола. Автора письма он явно знал. Судя по кривоватой улыбке — мнение Лоссара о методах работы лечебницы знал не многим хуже.

— У нас скоро заканчиваются приёмные часы. Милдред, проведи гостей, продемонстрируй им элюирователи и покажи, где выход, — ещё не завершив разговор, Вюст уже снял телефонную трубку, зажал её между плечом и ухом и принялся набирать телефонный номер. — Передавайте при случае мистеру Лоссару мой горячий привет. А так же напоминание, что я всегда буду рад видеть его в качестве пациента моей лечебницы в случае, если его одолеет ностальгия по семейной жизни. Мы с радостью выделим ему палату-люкс и личную медсестру. Прощайте. Это я не вам, господин Мейерс, здравствуйте. Благодарю, вы очень щедры. Да неужели.

Милдред сделала знак гостям следовать за ней и не отвлекать Вюста от телефонной беседы.

Быстрым и уверенным шагом проследовав по г-образному коридору, медсестра свернула направо и открыла двери кабинета с табличкой "Элю-хранилище". Кабинет оказался широким светлым складом. Его явно оберегали и содержали в стерильной чистоте. Пахло здесь совершенно не по-медицинскому — свежо и приятно. Несколько длинных белых столов, а вокруг них располагались полки. На тех, что слева, аккуратно лежали распылители, на тех, что справа — сменные сосуды разных объёмов, от совсем маленьких, до больших размером с полулитровую бутылку. Каждому стеллажу соответствовал свой код. Отдельно стоял застеклённый стеллаж, где, видимо, хранились инструменты либо устаревшие, либо слишком мощные. Там был, например, странный прибор, похожий на кальян, с длинными трубками, которые заканчивались иглами. И металлические, похожие на огнетушители ёмкости.

Милдред прошлась вдоль полок.

— Что ж, смотрите, любуйтесь, — с усмешкой произнесла она, снова терзая непослушную прядь волос. — У нас здесь колбы и распылители нескольких разновидностей, различаются по уровню забора способностей, а также по чистоте захвата. Мы их используем время от времени, чтобы ослаблять перед процедурами особенно буйных пациентов с особыми способностями. Кроме того, при согласии родственников может быть произведено полное изъятие, или постоянное донорство.

Доминик слегка набычился. Он видел господина Лоссара всего-то десяток минут, но успел проникнуться к ученому светлой симпатией, отчего слова главного врача резанули ему слух. Об этом полукровка думал всю дорогу к хранилищу, пока вид всевозможных элюироваетелей не забрал его внимание.

— О боги, даже подумать не мог, что это настолько поставлено на поток.

По коридорам разнёсся монотонный сухой голос, искажённый громкоговорителем.

— Сестра Милдред, срочно подойдите в восемнадцатую палату к доктору Юон. Срочно, пожалуйста.

Лицо Милдред на мгновение исказилось некрасивой гримасой, после чего снова стало мягким и профессионально вежливым. Она поклонилась и начала ненавязчиво оттеснять гостей к выходу.

— Мне пора бежать, господа, выход вы найдёте сами. У нас заканчиваются приёмные часы. Спасибо за внимание, вы отличные слушатели, надеюсь никогда не увидеть вас в качестве пациентов нашей лечебницы.

Сверкнув улыбкой, сестра проследила, чтобы последний гость покинул элю-хранилище, и заперла за ними дверь. После чего, откланявшись, чуть ли не бегом припустила на первый этаж, чуть не столкнувшись с молоденьким тонким врачом, который нёс целую стопку полотенец. Полотенца рассыпались, Милдред больно ущипнула молоденького доктора за ухо и скрылась на лестнице.

— Куда мы пойдём сейчас, сэр? Ведь не на выход, правда? — Гессит нахмурился и стал говорить тише. — Мы ведь не просто так пришли.

— А здесь знают толк в экскурсиях и гостеприимстве, — Блимм едва улыбнулась. Насколько она помнила, этому месту и людям осталось жить всего два года. И наконец-то ей стало спокойнее за уничтожение Небочесов. Это просто было кармическим. — Взломаем дверь и посмотрим еще раз подробнее? Ну зря что ли приходили.

— То есть мы вольны самостоятельно гулять по лечебнице? Или как-то иначе?

Шарлотта отметила для себя, что обычным людям здесь не очень-то и рады.

— Может прикинуться буйной, чтобы нас приняли с почестями? — предположила Шарлотта, мгновенно скрестив руки на груди. Она даже не успела подпрыгнуть, чтобы мельком глянуть на элю-хранилище. Как самая дешевая экскурсия, где едва ли поспеваешь за гидом, слушаешь вполуха и смотришь вполглаза.

Чарли поморгал, пытаясь привести в порядок сознание. Последние несколько минут экскурсии словно прошли в ускоренном режиме, но от этого не стали менее интересными. Слова Милдред об ослаблении пациентов Чар воспринял неоднозначно: с одной стороны, он прекрасно понимал, к чему может привести буйство больных со способностями, с другой же — не мог отделаться от мыслей, что здесь что-то не так. Наверное, после стольких лет в королевстве паранойю уже можно было исключать из списка пунктиков и переводить в перечень жизненных позиций.

— Знаешь, это всё вот мне напоминает каких-нибудь Людей Икс и прочих мутантов, которых люди якобы пытались вылечить, а в итоге использовали их способности по своему хотению, — шепнул Чарли Аэлине и перевёл всё внимание на Адама.

— Никто ничего украсть не успел? — тихо сказала Аэлина, чтобы слышали только сотрудники, стоящие рядом. В её голове крутились слова Вюста о том, что будет рад видеть Лоссара в любое время в качестве пациента. Сама Аэлина не верила, что всё так быстро и просто и надеялась, что не зря запоминала расположение окон.

— Можем же мы ещё на что-то посмотреть и сослаться, что мы просто заблудились? Правда, таким табором... Лучше было бы разделиться.

— Жизнь полна разочарований, — философски заметил профессор Доу.

Экскурсия вышла слишком короткой, но к лучшему. Адам, дождавшись, когда медсестра их оставит, наложил несколько заклинаний, отводящих внимание и приглушающих звук. Молоденький врач, который минуту назад поглядывал на группу посетителей, некоторые из которых помогли ему собрать полотенца, рассеянно моргнул и принялся очищать свою ношу от пылинок самостоятельно, даже не глядя в сторону толпы и не поблагодарив за помощь, будто вдруг перестал их видеть.

— Послушайте меня внимательно, пожалуйста, — серьёзно произнёс Адам, после того, как убедился, что никто их не подслушивает. — Мне нужна ваша помощь, и вам это очень не понравится. Заранее прошу меня простить. Но ситуация такова, что иного выбора у нас нет. Вам придётся немного отвлечь внимание местного персонала.

Приложив ладонь к пастельно-жёлтой стене, Кадмон на мгновение зажмурился, будто прислушивался к зданию, к его защитным системам и тихому гулу обитающих в Вурхейме людей. Другой рукой он встрепал и без того беспорядочно лежащие волосы.

— Мне необходимо пообщаться кое-с-кем из пациентов лечебницы, — признался Адам вдруг, будто прыгнул с вышки в холодную воду. — Как можно более незаметно, как вы понимаете, а учитывая количество и внимательность здешних врачей — сделать это непросто. Я не могу сейчас полностью посвятить вас в обстоятельства моего плана, но поверьте, он поможет нам избавить Жижи в нашем времени от токсичной Прытки. Ничего смертельно-опасного для жизни от вас не потребуется, я всего лишь деактивирую магнитные замки на дверях палат.

Адам чуть поморщился — собственный план его не вполне устраивал, но лекарство должно быть горьким.

— Энное количество пациентов выберутся на свободу, некоторые из них — буйные. Вашей задачей будет сдержать наступивший хаос. Поиграйте немного в догонялки, помогите врачам, мне нужно будет буквально двадцать минут времени. Справитесь?