По ту сторону дневника (джен)

Пятый курс начался под знаком тирании. Долорес Амбридж, с ее приторной улыбкой, розовыми нарядами и садистскими методами, стала для Джинни не столько угрозой, сколько раздражающим фактором, отвлекающим от главной цели. Пока Министерство, воплощенное в этой женщине-жабе, вело свою жалкую войну против Дамблдора и здравого смысла, настоящая война набирала обороты во тьме.

Для Джинни возвращение в Хогвартс означало новый этап ее плана. После ментальной дуэли с Дамблдором ее положение изменилось. Директор перестал ее игнорировать или пытаться изолировать. Вместо этого он начал… опекать ее. Он часто «случайно» встречал в коридорах, спрашивал о самочувствии, интересовался, не беспокоят ли ее «старые тени». Джинни прекрасно понимала, что за этой отеческой заботой скрывается холодный расчет. Дамблдор принял ее легенду о «наследии Риддла» и теперь пытался понять, как можно использовать этот «ресурс» в своих целях. Она играла свою роль, изображая благодарную, но все еще напуганную девочку, и это давало ей свободу маневра.

Главная угроза этого года исходила не от Амбридж. Она исходила изнутри. Связь между Гарри и Волдемортом, усилившаяся после событий на кладбище, стала опасной как никогда. Гарри мучили кошмары, в которых он видел длинные коридоры, запертые двери и чувствовал ярость Темного Лорда. Он становился открытой книгой для своего врага.

И Дамблдор, зная это, совершил одну из своих самых катастрофических ошибок. Он приказал Снейпу обучать Гарри окклюменции.

Джинни узнала об этом от самого Гарри. Однажды вечером, после одного из таких «уроков», он ворвался в Выручай-комнату, где они с Гермионой и Джинни часто собирались, чтобы избежать вездесущих глаз Амбридж. Гарри был бледен, его руки дрожали от ярости.

— Я не могу! — выпалил он, бросая свою сумку на пол. — Я не могу больше этого выносить! Он просто… лезет мне в голову! Он упивается моими худшими воспоминаниями! О Дурслях, о Седрике… Он даже не пытается меня учить, он просто меня мучает!

Гермиона подбежала к нему, пытаясь успокоить.

— Гарри, может, тебе стоит поговорить с профессором Дамблдором? Снейп не подходит для этой роли!

— Дамблдор и так избегает меня! — с горечью ответил Гарри. — Он не смотрит мне в глаза с самого начала года! Он просто отдал меня на растерзание Снейпу!

Джинни молча наблюдала за этой сценой. Она знала, что так и будет. Снейп, ненавидящий Джеймса Поттера, никогда не смог бы беспристрастно учить его сына. А его метод — грубое вторжение с требованием «очистить разум» — был не просто неэффективен, а вреден. Он заставлял Гарри ассоциировать окклюменцию с болью и унижением, делая его разум еще более уязвимым.

Пора было вмешаться.

— Он учит тебя неправильно, — тихо сказала Джинни.

Гарри и Гермиона обернулись к ней.

— Что? — переспросил Гарри.

— Снейп учит тебя неправильно, — повторила она, вставая со своего кресла. — Он требует, чтобы ты подавлял свои эмоции, опустошал свой разум. Это как пытаться остановить наводнение, построив дамбу из песка. Эмоции, особенно такие сильные, как у тебя, нельзя подавить. Их можно только принять и упорядочить.

Она подошла к нему. Ее взгляд был серьезным и сосредоточенным.

— Окклюменция — это не про пустоту. Это про порядок. Представь свой разум не как пустой котел, а как огромную библиотеку. Твои воспоминания — это книги. Твои эмоции — это чернила, которыми они написаны. Сейчас в твоей библиотеке ураган. Книги сорваны с полок, страницы перепутаны. Снейп требует, чтобы ты сжег все книги. А нужно просто расставить их по местам.

Гарри смотрел на нее, ошеломленный этой простой и ясной метафорой. Это было полной противоположностью тому, что говорил ему Снейп.

— Откуда ты…

— Том, — коротко ответила она, и этого было достаточно. Ее легенда снова работала на нее. — Его разум был как идеальный архив. Каждая мысль, каждое воспоминание — на своей полке, под своим каталожным номером. Он не подавлял свои гнев и ненависть. Он делал их своей силой, держа под полным контролем. Я… я видела, как это работает.

В это же время в Хогвартсе набирал силу подпольный кружок по Защите от Темных искусств, инициированный Гермионой. Отряд Дамблдора. Джинни с самого начала была одной из самых активных его участниц. На занятиях она демонстрировала поразительные навыки. Ее заклинания были сильными, точными и лишенными всяких сантиментов. Она не просто защищалась, она контратаковала. Именно Джинни предложила название «Отряд Дамблдора», что было гениальным ходом: это название не только злило Амбридж, но и создавало лояльность по отношению к директору, которого они почти не видели, тем самым маскируя их растущую независимость.

Занятия ОД стали для Джинни прикрытием для ее настоящей цели: обучения Гарри.

После очередного провального урока со Снейпом она отвела Гарри в сторону.

— Хватит ходить к нему, — твердо сказала она. — Ты только делаешь хуже. Позволь мне помочь тебе.

Гарри колебался.

— Но Дамблдор приказал…

— Дамблдор не видит, что с тобой происходит, — отрезала Джинни. — А я вижу. Мы будем заниматься сами. Здесь, в Выручай-комнате. По ночам.

Гермиона поддержала ее.

— Она права, Гарри. Метод Снейпа не работает. Мы должны попробовать что-то другое.

Их ночные тренировки начались. Они были полной противоположностью урокам Снейпа. Не было никаких внезапных атак и унизительных вторжений. Джинни начинала с основ.

— Сядь, — говорила она. — Закрой глаза. И дыши. Просто дыши. Не пытайся ни о чем не думать. Наоборот, позволь мыслям течь. Просто наблюдай за ними, как за облаками на небе. Не цепляйся ни за одну.

Сначала у Гарри ничего не получалось. Его разум был полон гнева на Амбридж, обиды на Дамблдора, страха перед Волдемортом.

— Я не могу! Они все время возвращаются! — с отчаянием говорил он.

— Хорошо, — спокойно отвечала Джинни. — Не борись с ними. Возьми самую сильную эмоцию. Гнев на Амбридж. Почувствуй его. Где он в твоем теле? В груди? В руках? Прими его. Скажи себе: «Да, я зол. И я имею на это право». А теперь возьми этот гнев и мысленно положи его на полку. В раздел «Справедливая ярость». Он никуда не денется. Он просто будет лежать на своем месте, под твоим контролем.

Шаг за шагом, ночь за ночью, она учила его картографировать собственный разум. Они придумывали систему. Воспоминания о Дурслях отправлялись в самый дальний, пыльный подвал. Воспоминания о родителях, Сириусе, Гермионе — в светлую, теплую комнату в центре библиотеки. Страхи, связанные с Волдемортом, запирались в сейф, ключ от которого был только у него.

Это была изнурительная работа. Джинни выступала в роли проводника, психотерапевта и тренера. Она использовала свои знания из прошлой жизни, смешивая их с магической теорией, которую почерпнула из книг и своей «легенды».

— Теперь защита, — сказала она, когда Гарри научился базовой медитации и сортировке мыслей. — Когда Снейп или Волдеморт попытаются войти, не строй стену. Стена привлекает внимание, ее хочется сломать. Вместо этого создай… ложный фасад. Прихожую. Скучную, неинтересную комнату. Пусть они увидят мысли о квиддиче. О домашнем задании по травологии. О том, что на обед был пирог с почками. Что-то настолько банальное, что им станет скучно, и они уйдут.

Это был первый шаг к созданию собственного ментального щита, похожего на тот, что был у нее.

Гарри пробовал. Он представлял себе чулан под лестницей, но не как страшное место, а как до смешного обыденное. На стенах — диаграммы квиддичных матчей. На полках — учебники. В воздухе — запах полироли для метлы.

И у него начало получаться. На следующем уроке со Снейпом, когда тот привычно рявкнул: «Легилименс!», он не почувствовал паники. Он открыл дверь в свой «чулан». Снейп ворвался внутрь и… остановился в недоумении. Он ожидал увидеть вихрь страха и боли, а наткнулся на унылые размышления о тактике игры против Пуффендуя. Он попробовал пробиться глубже, но наткнулся на вязкое, скучное болото мыслей о том, как правильно подрезать корни мандрагоры.

— Что это такое, Поттер? — прошипел он, отступая. — Ты что, издеваешься надо мной?

— Я делаю то, что вы сказали, сэр, — невинно ответил Гарри. — Очищаю свой разум.

Снейп был в ярости, но он не мог понять, что происходит. Гарри больше не кричал от боли. Он просто сидел с пустым лицом, пока Снейп барахтался в его ментальном мусоре. Уроки стали еще более невыносимыми, но теперь для Снейпа, а не для Гарри.

Их совместные тренировки невероятно сблизили Гарри и Джинни. Он видел в ней не просто младшую сестру друга. Он видел в ней своего наставника, своего спасителя. Она была единственной, кто понимал его внутреннюю борьбу, и единственной, кто дал ему реальное оружие для этой борьбы. Его благодарность и восхищение ею росли с каждым днем. Это не была романтическая любовь, это было нечто иное, более глубокое — связь двух солдат, сражающихся в одном окопе.

Гермиона наблюдала за ними с теплой улыбкой. Она не ревновала. Она видела, что Джинни делает для Гарри то, чего не могла сделать она сама. Она отвечала за его академические успехи и организацию ОД, а Джинни — за его ментальное здоровье и выживание. Они стали идеальной командой.

Однажды ночью, после особенно удачной тренировки, когда Гарри впервые смог не просто заблокировать воображаемую атаку Джинни, но и выставить перед ней ложную картину (он заставил ее «увидеть», как он зубрит историю гоблинских восстаний), он устало опустился в кресло.

— Спасибо, Джинни, — сказал он, его голос был полон искренней благодарности. — Я не знаю, что бы я без тебя делал. Ты… ты спасаешь меня. Снова.

Джинни слабо улыбнулась.

— Мы спасаем друг друга. Отряд Дамблдора — это не просто кружок по интересам. Это наша армия. И ты ее генерал. А генерал должен быть с ясной головой.

Она посмотрела на него, и на мгновение ее маска спала. В ее взгляде промелькнула не просто забота союзника, а что-то гораздо более взрослое и печальное. Взгляд человека, который несет на себе груз знаний о будущем и отчаянно пытается его изменить.

— Просто помни, Гарри, — добавила она, и ее голос стал тише. — Самая главная защита — это не окклюменция. Это те, кто стоит рядом с тобой. Не позволяй никому — ни Волдеморту, ни Дамблдору — заставить тебя поверить, что ты должен сражаться один. Ты не один. Никогда.

В этот момент Гарри понял, что Джинни Уизли — не просто его друг и наставник. Она была его щитом. Не магическим, а человеческим. И этот щит был крепче любой магии, потому что он был выкован из преданности, ума и несгибаемой воли. И он был готов сделать все, чтобы защитить ее в ответ.