Код "Гермиона" (джен)

Три дня спустя библиотека Нотта неузнаваема. Это была уже не обитель ученого, а храм. Или операционная. Или поле боя.

В центре, на полу, была начертана не просто диаграмма, а сложнейшая трехмерная руническая матрица, светящаяся мягким серебряным светом. Каждый символ был выверен до микрона. В воздухе пахло озоном, шалфеем и чем-то еще — запахом концентрированной, готовой к высвобождению магии.

Нотт стоял у своего каменного стола, который теперь был похож на алтарь. На нем были разложены артефакты: дневник Роули, палочка Гермионы, ее дневник, прядь ее волос, речной камень Рона, сломанный Маховик Времени. И в центре, на бархатной подушке, — клык василиска.

Гарри и Рон сидели на двух стульях у края матрицы. Они были бледны, но в их глазах горела стальная решимость. Последние три дня они не просто вспоминали. Они заново переживали свою дружбу, концентрируя ее в ментальный якорь такой силы, что, казалось, воздух вокруг них вибрировал.

Драко стоял напротив них, по другую сторону круга. Он был спокоен. Пугающе спокоен. Разговор с самим собой в зеркале лишил его последней капли страха. Осталась только цель.

— Готовы? — спросил Нотт. Его голос был ровным, но Драко видел, как напряжены его пальцы.

Гарри и Рон кивнули.

— План ясен, — сказал Нотт, обводя их взглядом. — Драко, ты — проводник. Ты открываешь канал. Гарри, Рон — вы якоря. Как только Драко прорвется через печать, вы должны немедленно установить с ней контакт. Используйте все, что у вас есть. Каждое воспоминание. Каждую эмоцию. Не давайте ей уйти. Не давайте ей раствориться. Ваша задача — держать ее, пока я буду работать с хоркруксом.

Он посмотрел на Драко.

— Твоя задача — самая сложная. Тебе нужно будет пережить момент разрыва печати. Это будет… больно. И Роули попытается утащить тебя с собой. Как сказал тебе твой… двойник, не сражайся с ним. Игнорируй. Твоя цель — она. Ты должен добраться до ее сознания и передать ей не только ее имя, но и выбор. Понятно?

Драко кивнул.

— Поттер, Уизли, — он посмотрел на них через мерцающую матрицу. — Когда вы установите контакт, не тяните ее насильно. Просто… будьте там. Будьте ее домом, в который она может вернуться, если захочет.

Гарри кивнул, его взгляд был серьезным. Он понимал.

— Пять минут, — сказал Нотт, глядя на огромные астрономические часы на стене. — Сосредоточьтесь.

Комната погрузилась в тишину. Слышно было только тиканье часов и треск свечей. Драко закрыл глаза, входя в уже привычное состояние ментальной пустоты. Гарри и Рон взялись за руки, их лица были напряжены от концентрации.

Драко думал о ней. Не о жертве. Не о карте. А о той девушке, что сидела в своей тихой библиотеке. О ее печальной, понимающей улыбке. Он думал о ее выборе.

Часы пробили полночь.

— Пора, — сказал Нотт.

Драко достал ритуальный кинжал. Он посмотрел на свою ладонь. На линии жизни, судьбы, сердца. На бледную кожу, под которой текла кровь, способная и запирать, и отпирать тюрьмы.

Он сделал надрез.

И шагнул в ад в последний раз.

Капля крови упала на центральную руну матрицы.

Взрыв.

Но не света, а тишины. Абсолютной, всепоглощающей тишины, которая, казалось, высосала весь звук из вселенной. Драко провалился в нее, как в бездонный колодец.

Он был там. В ее мире. Но библиотеки больше не было. Вокруг была лишь первородная, бесконечная тьма ее кошмара.

И в центре этой тьмы, словно ядовитая зеленая звезда, горела печать Роули. Она пульсировала, живая, злобная, и Драко чувствовал ее голод.

Она была там же. Стояла перед печатью, ее призрачная фигура была напряжена, как струна. Она ждала его.

«Ты пришел», — ее голос прозвучал в его голове, ясный и чистый.

«Я обещал», — ответил он.

Он сделал шаг к ней, но тут же взревел от боли. От его ног потянулись черные нити, врастая в темный пол. Это была не она. Это был он. Роули. Он пытался привязать его, сделать частью этой тюрьмы.

«Не обращай внимания!» — крикнула она. — «Иди ко мне! Сейчас!»

Драко стиснул зубы и пошел вперед, волоча за собой тьму. Каждый шаг был агонией.

В реальном мире его тело на полу начало биться в конвульсиях.

— Он вошел! — крикнул Нотт. — Гарри, Рон, готовьтесь!

Нотт поднял ее старую палочку и направил ее на дневник Роули. Палочка завибрировала, чувствуя своего врага.

Внутри кошмара Драко почти добрался до нее. Печать перед ним разгоралась все ярче, и теперь он видел в ее центре лицо — искаженное яростью, тщеславное лицо Торфинна Роули.

«ТЫ НЕ ЗАБЕРЕШЬ ЕЕ!» — взревел голос в его сознании. — «ОНА — МОЯ ВЕЧНОСТЬ!»

— Рон, сейчас! — крикнул Гарри.

И они ударили.

Они не использовали заклинания. Они направили в матрицу поток чистых, концентрированных воспоминаний.

«Помнишь тролля в туалете? Ты не плакала. Ты анализировала!» — голос Рона, полный любви и восхищения.

«Помнишь, ты ударила Малфоя? Ты назвала его тараканом!» — голос Гарри, смеющийся сквозь боль.

Поток света — золотого, теплого, как солнечный день — ударил в тьму, окружавшую Драко и Гермиону. Тьма зашипела, отступая.

Она вздрогнула, обернувшись на этот свет.

«Гарри? Рон?»

— Нотт! — крикнул Драко, добравшись до нее и хватая ее за призрачную руку. — Давай!

Нотт направил палочку Гермионы на дневник Роули и крикнул:

— Ревелио Номен!

Он не пытался уничтожить хоркрукс. Он использовал ее собственную магию против него, заставляя дневник выдать имя.

И в тот же миг Драко почувствовал, как имя вливается в его сознание. Он повернулся к ней, глядя в ее полные слез и надежды глаза.

— «Твоя тюрьма — это не он», — передал он ей. — «Твоя тюрьма — это ложь. Что ты не существуешь».

Он влил в нее это имя. Не как приказ. А как ключ.

«Гермиона. Джин. Грейнджер».

В тот момент, когда ее сознание коснулось ее настоящего, полного имени, печать Роули взорвалась зеленой энергией.

«НЕТ!» — взревел Роули, когда его связь с ней разорвалась. Осколок его души, теперь лишенный якоря, метнулся к Драко, пытаясь захватить его.

— Пора! — крикнул Нотт.

Он схватил клык василиска и с силой вонзил его в центр дневника Роули.

Раздался пронзительный, нечеловеческий визг, который заставил всех в комнате упасть на колени, зажимая уши. Дневник вспыхнул черным пламенем, и из него хлынул поток темной, как смоль, жижи.

Роули был уничтожен.

Внутри кошмара тьма исчезла. Вокруг них теперь была лишь серая, безграничная пустота. И она.

Она стояла, и ее фигура начала мерцать, распадаться. Якорь Роули исчез, но и якоря друзей были слишком далеко. Она растворялась.

— «Гермиона!» — крикнул Драко, сжимая ее руку, которая становилась все более прозрачной.

Она посмотрела на него, и на ее лице была спокойная, печальная улыбка.

«Все в порядке, Драко. Спасибо».

— «Нет!» — он вспомнил слова своего двойника. — «Ты должна выбрать! Остаться или уйти! Выбирай!»

Он не отпускал ее, вливая в нее свою собственную волю, свою отчаянную жажду, чтобы она жила.

Она закрыла глаза.

«Я… устала», — прошептала она.

— «Я знаю», — сказал он. — «Но они ждут тебя. Я… жду тебя».

Он не знал, откуда взялись эти слова. Они просто вырвались.

Она открыла глаза, и в них он увидел что-то новое. Не просто решимость. А… ответ.

И тогда пустота вокруг них взорвалась ослепительным, белым светом.

Драко очнулся на полу библиотеки.

В комнате было тихо. Дым от сгоревшего дневника медленно рассеивался. Нотт, Гарри и Рон, бледные и изможденные, поднимались с колен.

Ритуальная матрица на полу погасла.

Все было кончено.

Они смотрели друг на друга в тишине. Они победили. Но какой ценой? Она… ушла? Она выбрала покой?

И тут они услышали звук.

Слабый, едва слышный.

Кашель.

Он доносился из центра погасшей матрицы.

Они обернулись.

Там, где только что бушевала магия, на холодном каменном полу, лежала девушка. Не призрак. Не голограмма. Девушка из плоти и крови, завернутая в чью-то старую мантию.

Она медленно села, откидывая с лица спутанные каштановые волосы, и закашлялась снова, вдыхая настоящий, реальный воздух.

Она подняла глаза. Те самые, умные, карие глаза.

Она посмотрела на Рона. На Гарри. И на Драко.

И сказала.

— Ну и бардак вы тут устроили.