Гарри Поттер и Шоу Без Конца (гет)

... Когда Норд провел их в офис Тео, там никого не было, но рабочее кресло Тео было повернуто высокой спинкой к столу и лицом к окну. Гермиона не стала ходить вокруг да около.

— Я пришла, чтобы предложить сделку, которую мы обсуждали... — прямо сказала она.

* * *

Что было дальше, Наполеон не помнил, но сейчас это было не важно. Гермиона же не обмолвилась об этом ни словом. Следующее, что запомнил Наполеон — он стоит в наблюдательной комнате рядом с Изолятором и смотрит на Гермиону, сидящую там рядом со спящим Гарри и плачущую, положив голову ему на грудь. Как он туда попал и что было в офисе Стража, он вспомнить не мог, как ни пытался, хоть он и чувствовал, что теперь это не так уж и важно — дело сделано, все закончилось хорошо.

* * *

Чуть ранее

Сакеш смотрел через стекло наблюдательной комнаты в камеру, где, прикованный к столу, лежал Гарри. Его пациент проваливался все глубже и глубже в коматозное состояние, состояние, выходить из которого ему становилось все труднее и труднее. С отбытия Гермионы прошло уже два дня, и от неё не было никаких вестей, и Сакеш сильно сомневался, что Гарри сможет оставаться в относительно стабильном состоянии еще пару часов.

Он отвернулся и занялся журналом истории болезни Гарри, отмечая его пульс, давление крови, магические параметры... Потом он снова взглянул на своего пациента, и чуть не свалился со стула, дернувшись вбок и вскрикнув от изумления.

Моментом ранее в камере появились четверо, которых там ранее не было. Двоих он знал, еще двое были незнакомы ему.

С одной стороны лабораторного стола появились Гермиона, сидевшая теперь рядом с ним. Рядом с ней стоял Наполеон. С другой стороны над головой Гарри склонилась незнакомая ему женщина в строгих черных одеждах, а рядом с ней стоял мужчина с ястребиным лицом и ничего не выражающим взглядом. Женщина держала ладони по обеим сторонам от висков Гарри и сосредоточенно на них смотрела.

Сакеш вскочил на ноги и, выйдя из комнаты, наклонился к наблюдательному окну, оперевшись на него руками. Гермиона взглянула в его сторону и резко качнула головой; ее взгляд говорил: «не вмешивайся». И он в изумлении стоял и смотрел.

Сначала, казалось, ничего не происходило, но потом он с расширившимися от изумления глазами увидел, как какие-то темно-бордовые нити, похожие на струи темной энергии, потянулись из его висков в руки этой женщины, исчезая в её ладонях.

— Сириус! — прохрипел он, прокашлялся и начал снова. — Сириус!

Сириус резко проснулся и спрыгнул с кушетки быстрее скорости звука.

— Что... ЧТО? — проговорил он спросонья.

— Лучше подойди и посмотри сам.

* * *

Тео, закончив, выпрямилась. Гермиона едва замечала её, она глядела не отрываясь на лицо Гарри, по которому теперь было заметно, что сейчас он мирно спит.

— Все сделано. — Сказала Тео.

Гермиона оторвала взгляд от Гарри и глянула на Тео, как раз вовремя, чтобы заметить, как слабое красное свечение исчезает из её глаз.

— Он в порядке? — спросила она.

Страж кивнула, медленно поворачивая голову лицом к Гермионе.

— Я советую тебе, Гермиона, впредь меня не искать.

— Я и не собиралась.

— Удачи, — она на мгновение наклонилась поближе. — И помни, Гермиона: все это просто в твоей голове, — и они с Нордом тихо исчезли, прежде чем Гермиона успела даже подумать, что, собственно, она имела в виду.

Наполеон прокашлялся.

— Чтоб я сдох! Я ожидал более яркой реакции!..

Дверь в камеру с треском распахнулась, и в неё вломились Сакеш с Сириусом.

— Гермиона! — вскрикнул Сириус. — Где ты... Как ты...?

Она подняла руку.

— Не надо. Не сейчас. Дай мне минутку, — она глянула на Наполеона, и он без единого звука вытолкал двух мужчин из камеры, невзирая на их протесты, и закрыл дверь за собой, оставив Гермиону одну в этом ужасном месте... одну, не считая бессознательного мужчины, человека, ради спасения которого она была готова даже умереть.

Она положила одну руку на лоб Гарри, а другую на собственный.

И она сидела так, сидела долгие минуты, не обращая внимания на людей, которые, она знала, собрались за окном наблюдательной комнаты и смотрели на них. Она видела только его. Гермиона не сомневалась в том, что он исцелен, даже то немногое, что она знала о Страже (и поняла, увидев лишь ничтожную долю всего с ним связанного), говорило ей, что ей не понадобится снова совершать весь этот путь, что теперь Гарри исцелен и в безопасности.

Она почувствовала, как её щеки задрожали и попыталась сдержать рыдания, но потом подумала, что не стоит. Она сдерживала себя много дней, возможно, даже недель. Сдерживала все переживания, беспокойство о нем, беспокойство о том, в порядке ли он. «Подумай,» — всплыло в её мыслях, — «ты почти шестнадцать лет живешь в этом напряжении, в переживаниях за него и за то, что с ним будет.» Она ощутила полное опустошение, страшную усталость теперь, когда хотя бы на некоторое время ей можно было не думать обо всем этом.

Поэтому она положила голову ему на грудь и зарыдала. Она сидела и рыдала, рыдала по нему, по тем испытаниям, которые он пережил, и по тому что, она знала, еще ждет его впереди. Она рыдала по себе, выплакивая ту ужасную неопределенность, что теперь будет с ней до последних минут её жизни. Больше всего она рыдала по им обоим, по той любви, которую им посчастливилось найти друг в друге, по любви такой удивительной и такой ужасной, приносящей с собой всепоглощающее чувство, такое всепоглощающее, что она, возможно, иногда хотела бы никогда не познать его.

* * *

Когда Гермиона, наконец, вышла из камеры Изолятора, снаружи собралась вполне приличная толп. Сакеш, Сириус, Люпин, Арго, Наполеон... половина медиков РД, как ей показалось... они все смотрели на неё. Никто, казалось, не знал, что спросить, так что она облегчила им эту задачу.

— Он будет в порядке, — сказал она. — Сакеш, я уверена, что если ты проверишь сейчас, ты не найдешь в нем следов иной личности.

— Уже проверил, — сказал Сакеш. — С ним, как ни странно, все нормально.

Она кивнула.

— Теперь он просто спит.

Сириус протолкался вперед; на его лице явно читалось облегчение от осознания того, что все закончилось.

— Гермиона, ты сделала это! Как ты...?

Она вторично подняла руку.

— Сириус, боюсь, что я не могу обсуждать это. Хотя, да, я нашла способ помочь ему.

— Эта женщина, что мы видели, она...

— Да. Это тот самый Страж. Но я уверена, что вы недолго будете помнить о том, что видели её. Никто из вас не запомнит этого, — она прокашлялась, мечтая о том, чтобы вокруг было поменьше людей. — Сириус, мне нужно кое-что от тебя.

— Конечно...

— Останься с Гарри. Убедись в том, что он проснулся и в порядке.

— Ну, хорошо, ты же будешь здесь, и...

Она как будто и не слышала его.

— Когда он придет в себя... скажи ему, что он в полном порядке, скажи ему, чтобы ни о чем не беспокоился. — Тон, которым она говорила, начал привлекать внимание окружающих. — Я хочу, чтобы ты сказал ему, что я вынуждена покинуть вас на некоторое время.

После этих слов повисла оглушительная тишина.

«Их взгляды... Боже, какими глазами они на меня смотрят», — подумала она.

— Покинуть нас? — Сириус спросил так, как будто не был уверен в том, что расслышал её правильно.

— Да, — она встретилась с ним взглядом после заминки. — Пожалуйста, позаботься о нем за меня, — она повернулась и быстро вышла из комнаты, ощущая их удивленные взгляды на своей спине.

— Гермиона! — услышала она Сириуса.

Она не остановилась.

— Пошли со мной в мой кабинет, — сказала она. — Мы поговорим там.

... Они вместе вошли в её кабинет.

— Ну, хорошо, может, ты все-таки объяснишь мне, что происходит? — сказал он. — Ты что, уезжаешь?

Она достала свой портфель.

— Да.

— Прямо сейчас?

— Как только соберусь, — она рылась в бумагах на рабочем столе, откладывая кое-что в портфель и выкидывая остальное в мусорную корзину.

— Есть ли... есть ли что-то, что еще не закончено здесь?

— Нет, все сделано.

— Остановись! — не выдержал он, выдергивая портфель из её рук. — Скажи мне, что происходит!

Она резко села, думая, сможет ли вообще объяснить.

— Сириус... Мне нужно побыть одной. Чтобы многое обдумать.

Он медленно сполз в одно из кресел, стоящих в кабинете.

— Боже... Гермиона, ты уходишь от него?

— Нет! — решительно сказала она. — Нет, я... я беру временный отпуск.

— Извини меня, можно я скажу, что это не лучший момент для этого. Он может прийти в себя в любой момент и ты будешь очень нужна ему!

— Я знаю. И именно поэтому я должна уехать сейчас. Если он очнется и я посмотрю в его глаза, я не смогу заставить себя уехать, а это очень важно. Я не могу объяснить это, по крайней мере, не могу объяснить до конца, и я не думаю, что ты поймешь.

— Хоть на этом спасибо, потому что я и не понимаю. Как ты можешь бросить его одного в такой момент?! — в голосе Сириуса слышался плохо скрываемый гнев. Гермиона знала, что как бы он не любил её, его первым приоритетом всегда был Гарри.

Она посмотрела прямо на него, надеясь что она сможет быть понята... по крайней мере, частично.

— Сириус, пожалуйста, не расспрашивай меня. Ты не представляешь, даже отдаленно не представляешь, что мне пришлось сделать, чтобы спасти его жизнь. Я сделала это охотно и без колебаний... но я не уверена, что смогла бы сделать это еще раз. Мне нужно время, чтобы все осознать, время подумать, что это значило для меня, для нас обоих.

— Но... Гарри будет нужно...

— Я прошу прощения, но прямо сейчас я не могу думать о том, что ему будет нужно. Я не думала ни о чем кроме этого последние шестнадцать лет своей жизни! Возможно, вас всех шокирует то, что не все в моей жизни относится к Гарри. И теперь это касается лишь меня. Впервые за всю мою взрослую жизнь, прямо сейчас, мне нужно подумать о том, в чем я нуждаюсь.

— И для этого ты должна нас покинуть?

— На некоторое время, — она не поднимала взгляда, глядя на свои руки. — Я должна решить для себя некоторые вещи, решить в своей собственной голове. Мне нужно подумать о том чего я хочу, чего я хочу в жизни, подумать отдельно от Гарри. Это нужно ему, и что еще важнее это нужно мне, — она вдруг улыбнулась ему. — Я пойму, если ты рассердишься на меня за это.

Он покачал головой.

— Странно, но я не сержусь. Я думаю, что понимаю тебя, — он все еще выглядел удивленным, но Гермиона была ему благодарной за сказанное.

— Ну, хорошо. Значит, я могу на тебя рассчитывать, на то, что ты передашь Гарри еще одно слово от меня?

— Конечно.

— Я прошу тебя сказать ему, что я не знаю, когда я вернусь, но я постараюсь не отсутствовать слишком долго. Скажи ему... — она надела плащ, пытаясь собраться с мыслями. — Пожалуйста, скажи ему, что я его очень, очень люблю. Говори ему это как можно чаще, чтобы он не забывал. У него будет множество вопросов, и, скорее всего, ты не сможешь ответить на большинство из них. Сделай что сможешь, чтобы он не сомневался, но, пожалуйста, попроси его не пытаться искать меня, пока я сама не вернусь, — она слабо улыбнулась. — Это гораздо тяжелее для меня, чем ты думаешь, но я сделаю то, что я должна сделать.

— Как ты всегда и делала, — она встала и прошла мимо него. Сириус не двигался, но когда она была уже в дверях, заговорил снова. — Итак... ты будешь полностью вне досягаемости, правда?

Она поколебалась немного, и ответила, не оборачиваясь.

— Если что-то случится, и тебе действительно будет нужно найти меня, пришли мне невидимую сову. Я верю, что ты не сделаешь этого без крайней необходимости.

Она оставила Сириуса в своем кабинете и пошла по коридору. Соблазн хоть на мгновение заглянуть к Гарри, поцеловать его, прошептать ему «до свидания», был очень велик, но она удержалась. Она пошла за своим пузырем ко входу и покинула здание. И сумела удержать слезы до момента, когда села в машину.

Гермиона сдержала слово и не появлялась в РД с того момента в течение достаточно долгого времени.