Проснулся не в себе... (гет)

— Гарри! Перестань, пожалуйста, — Гермиона уже битый час пыталась втолковать мне какое-то заклинание. – Если ты не перестанешь мечтать, то в лучшем случае просто завалишь контрольную!

Попробуй не помечтать, если перед глазами стоит фотография твоей же свадьбы! Твоей свадьбы с девушкой, которая каждый раз при твоем виде делает оскорбленное лицо и которая является твоей мечтой с пятого курса…

— Прости, Гермиона… я просто задумался. Так на чем мы остановились?

Гермиона завелась еще минут на десять, объясняя мне, что учеба очень важна. И если я хочу стать аврором, то мне стоит более внимательно готовиться к урокам.

Внезапно в библиотеке стало тихо, тишину можно было рубить топором.

— Поттер, ты настолько туп, что просишь помощи у грязнокровки?

Малфой… урока на квиддичном поле ему мало оказалось…

Медленно развернувшись лицом к слизеринцу, я внимательно рассмотрел его зализанную башку и хмыкнул. Дурак этот Малфой, думал, вылил полтонны геля себе на голову и стал настолько же умнее.

Слизеринец растолковал это по-своему.

— Что, Поттер, до сих пор плачешь по своей грязнокровной дуре мамочке? Или по дураку отцу?

Малфой, если не знаешь, моя мать во всех отношениях чистокровная. А мой отец был лучший в своем курсе.

— Гарри, — испуганно прошептала Гермиона.

В воздухе зрел конфликт, грозящий перетечь в драку.

Успокойся, Сохатый, ничего страшного не происходит. Смотри спокойно на этого хорька, жди продолжения шоу. Продолжение не замедлило себя ждать…

— Не знаешь что сказать, Поттер? – Малфой осмелел. – Ах, да, после того, как твой верный песик отбросил копыта, ты же отойти не можешь, боишься, что дементоры тебя сожрут.

Он попытался изобразить стражника Азкабана, но ему это, мягко говоря, не удалось. Гермиона попыталась меня увести, но я не шелохнулся. В сознание мелькнул вопрос, Бродяга – это МОЙ верный песик? Но желание набить наглому слизеринцу морду вытеснило желание узнать о судьбе Сириуса побольше.

— Тебе не надоело, Малфой? – мой голос на удивление все еще был спокойный. Меня назвали дураком, мою девушку, пусть она еще не дала свое согласие, но ведь даст, тупой грязнокровкой, лучшего друга уличили в подхалимстве, а сына принизили до труса?! Малфой, за это уже не морду бьют…

Казалось, что хорек прямых намеков не понимает. Зато поняли его спутники, девушка с милым лицом, но похожая на мопса, и высокий парень. Паркинсон и Забини, вспомнил я. Они осторожно встали позади своего однокурсника. Да не бойтесь вы, я драться лично не собираюсь. Дрался я уже в библиотеке, ничего хорошего из этого не вышло. Повторять опыт что-то не охота…

— Что, Поттер?

— На всех углах распевать о том, что ты ненавидишь маглорожденных? Гордишься, что твоя семья по горло в неприятностях из-за своей чистокровности? – я начал входить во вкус. – Гордишься, что твой отец – сторонник Волдеморта? Что он сидит в Азкабане?

— Не смей трогать мою семью! – чуть не завизжал хорек.

— А чем ты лучше, чтобы унижать чужие семьи, Малфой? – я не повысил голос даже на полтона.

Будь я на месте Малфоя, я бы, в крайнем случае, рассмеялся обидчику в лицо и перешел бы на нейтральную тему, погоду например. Но этот слизеринец, к сожалению, не я.

Гермиона начала внутренне паниковать: её глаза явно искали путь для возможного отступления. Я мысленно поблагодарил Мерлина за лень Рона идти в библиотеку, иначе бы пришлось сдерживать не в меру горячего и скорого на разборку Уизли.

Бесцветные глаза слизеринца злобно сверкнули.

— Я ненавижу тебя, Поттер! Министерство совершило ошибку, оправдав твоего ненаглядного Блэка! Вы бы прекрасно смотрелись в камере!

Он буквально выбежал из библиотеки, заслужив тем самым неодобрительный взгляд Мадам Щипс. Да уж, у парня истерика…

— Гарри, пойдем, — Гермиона снова потянула меня за плечо.

Что значит «оправдали… Блэка»?

— Гермиона, расскажи мне, что случилось с Бродягой?

Вместо ответа девушка затащила меня в какой-то отдаленный уголок библиотеки и сунула пачку пыльных подшивок «Ежедневного Пророка».

— Сохатый, — прошептала она совсем тихо. — Ты ведь не принял его слова близко к сердцу? Скажи, ведь не принял?

Волнуется, что я придушу этого хорька?

— Немного обидно за родителей… Но в одном он все-таки прав. Я дурак, потому что не могу помириться с Лили уже который год…

— Хорошо, а то мне показалось, что ты сейчас его удушишь на месте, — она рассмеялась, тихонько, но мелодично.

— Возникала такая мысль… Гермиона, ты не ответила, что с Бродягой случилось… Он сидел в Азкабане? За что?

Плечи девушки поникли.

— Да… Его приговорили к пожизненному заключению за убийство родителей Гарри… за убийство тебя и Лили.

ЧТО?! Сириус – убийца? Стоп, а как он тогда Гарри метлу подарил? Из добрых искренних чувств?

— Он сбежал, — продолжила Гермиона, – когда Гарри исполнилось тринадцать. Скрывался два года… но потом было нападение на Министерство, и… Сириуса убила Беллатриса Лейстрандж… Мне жаль, Джеймс, но твой друг погиб.

— Он был виновен? – я попытался скрыть волнение и дрожь в голосе.

— Нет… Министерство оправдало его год назад, когда нашли настоящего предателя.

И кто он? Кто предатель…

Комок горечи застрял в горле. И я смел сомневаться минуту назад в Бродяге. И какой я после этого друг?

— Кто он? Кто этот предатель…

— Вот, — девушка ткнула рукой в одну заметку.

«Министерство объявляет Сириуса Блэка невиновным.

Напоминаем, что пятнадцать лет назад Сириус Блэк был отправлен в Азкабан за пособничество Сами-Знаете-Кому. В его обвинение было то, что он, как Хранитель Тайны Поттеров, выдал местонахождение этой семьи Темному Лорду. Его так же обвиняли в убийстве тринадцати маглов и одного волшебника Питера Петтигрю. От последнего на момент следствия остался только мизинец.

Но на прошлой неделе во время нападения Сами-Знаете-Кого в стане Пожирателей Смерти был замечен Питер Петтигрю. Позже было выяснено, что именно Петтигрю был Хранителем Тайны Поттеров, и именно он выдал эту тайну Темному Лорду.

Министерство приносит свои извинения ныне покойному Сириусу Блэку (он погиб во время первого нападения на Министерство) и объявляет все обвинения в его сторону незаконными…»

— Питер! Малыш Питер! – ноги подкосились, пришлось опереться за книжный шкаф.

Гермиона забрала у меня заметку и сквозь зубы произнесла.

— Он был крысой, Джеймс, он ей и остался…

Крыса… Предатель…