Triquetra (гет)

All dead, all dead

My sweeter half instead

Queen “All Dead”

После бессонной ночи Джинни Уизли ступала по вымощенной камнем Дрянналлее. Она сама вызвалась найти таафеит во что бы то ни стало. Девушка знала, что стоить он должен недешево, поэтому в её кармане уже лежали деньги от продажи редкого ожерелья, привезённого Биллом в подарок из Египта. Это украшение – сущая мелочь, Джинни готова была отдать жизнь за Чарли гораздо больше. Рон, конечно, был ей ближе по возрасту, но в этом крылась причина и их частых ссор. Близнецы всегда веселили её, Перси... Перси был больше занят учёбой; Билл опекал её, но Чарли... Чарли всегда был Старшим братом с большой буквы, заботливым и любящим. К нему Джинни была привязана больше всего, рассказывала многие свои секреты, каждую ночь засыпала, убаюканная его голосом, читающим её любимые сказки. А когда брат уехал в Румынию, девушка очень скучала по нему, отправляла много писем, и каждый приезд Чарли домой был особенным праздником. И вот теперь он находится между жизнью и смертью. Нет, Джинни не позволит ему умереть. Проклятье Малфоя не убьёт Чарли. Люциус заслужил смерти, а Чарли – нет.

Джинни обошла уже всю Диагон-аллею, и, ничегошеньки не найдя, решила попытать счастья на аллее, против которой с детства предостерегала её мама. Но теперь ей всё равно, какой ценой достанется спасение брата. Девушка побывала и в «Редких компонентах зелий», и в «Яды и противоядия», и в лавке мистера Борджина, но безуспешно. К тому же никто из продавцов не отнёсся к девушке серьёзно: мистер Борджин, например, довольно грубо поинтересовался, не потеряла ли она свою мамочку. Но, встретившись с полным льда и отчаянной решимости взглядом Джиневры, сник и просто указал ей на дверь, сообщив, что таафеит запрещён к ввозу в Европейское Магическое Сообщество.

Джинни вышла из лавки, опустилась на холодный камень и обхватила себя руками. «Нельзя сдаваться, нельзя сдаваться...» – твердила она себе, но ей хотелось уползти в уголок и тихо заплакать.

«Нельзя сдаваться, нельзя...»

— Не могла бы ты уйти с прохода, Уизли? – прозвучал сверху холодный тягучий голос.

Джинни подняла голову и встретилась с ледяным взглядом Драко Малфоя.

— Драко? – глупо спросила она.

— Ты с ума сошла, что ли? Хочешь поскорее отправиться на тот свет вслед за братцем?

Джинни с гневом вскочила на ноги.

— Да как ты смеешь?!..

— Он убил моего отца, – спокойно возразил Драко и, немного помолчав, добавил: – Но я ему даже благодарен.

Джинни оторопела.

— Но... почему?

— Не твоё дело, Уизли, – ответил Драко так, будто сболтнул лишнего. – Если тебе жизнь дорога, то уходи отсюда подобру-поздорову.

Девушка внезапно схватила Малфоя за плащ и взмолилась:

— Помоги мне, Драко, пожалуйста! Чарли умирает, его может спасти только таафеит. Заклинаю именем Мерлина, помоги мне!.. – её глаза застелила пелена слёз, и Джинни прошептала: – Пожалуйста.

Драко был несколько обескуражен её порывом, и, глядя в её зелёные глаза, полные боли, после нескольких секунд колебаний медленно отцепил её руки от своего плаща и произнёс:

— Пойдём.

Драко взял Джинни за руку и повёл вглубь аллеи к неприметному крошечному магазинчику без вывески.

— Это лавка контрабандных товаров для узкого круга покупателей, но я не уверен, что твой таафеит есть в прейскуранте.

За прилавком сидел средних лет мужчина, по внешности – выходец из Китая. Увидев Драко, он заискивающе улыбнулся и маслянистым голосом завел:

— Мистер Малфой! Как честь для моего скромного заведения!..

— Мне нужен редкий камень, – перебил слизеринец.

— Для вас найдётся всё, – расплылся в улыбке продавец.

— Таафеит, – подала голос Джинни.

— О, вам несказанно повезло, – подмигнул ей продавец. – Как раз недавно пришла небольшая партия, – мужчина исчез в подсобке, а через несколько минут вернулся.

Девушка, почти не дыша, следила за тем, как продавец достаёт из кожаного мешочка россыпь мелких камешков, похожих на зерна риса.

— Мне нужно четыре, – произнесла Джинни. Продавец отсчитал четыре зернышка и назвал такую цену, что Уизли в первый момент аж покраснела. Денег от продажи ожерелья ей еле хватит только на полтора...

Но Драко невозмутимо отсчитал нужное количество галлеонов и забрал таафеит. Одарив Джинни взглядом, так и говорящим: «Ты идёшь, или как?», слизеринец вышел из лавчонки.

Уже на улице Джинни остановила Малфоя.

— Почему ты помогаешь мне, Драко? – с искренним недоумением спросила она.

Стальной взгляд Малфоя потеплел, он наклонился к Джинни, едва касаясь её губ, но не давая им соединиться в поцелуе. Джинни показалось, что эта сладкая пытка продолжалась вечность, а Драко так же внезапно отпрянул и пожал плечами, вновь нацепив маску безразличности.

— Для разнообразия.

— Так-так, – послышался гнусавый голос, – мистер Малфой! Вас нам и надо...

Драко напрягся и в мгновение ока заслонил собой Джинни.

— Чего тебе надо, Себастьян? – вполне любезно поинтересовался Драко, осторожно доставая палочку.

— Лорд зол на тебя, глупый гордец! – угрожающе произнёс Себастьян.

С гулкими хлопками на улице появились ещё двое человек, и это заставило Драко замереть.

— Я никогда не приму метку и никогда не буду бить поклоны кому бы то ни было! – выкрикнул Драко.

— А мы не убеждать тебя пришли, Малфой, – спокойно возразил Себастьян.

— Да что тут происходит? – прошептала Джинни из-за спины Драко.

Незваные гости услышали тихий вопрос Джинни и заухмылялись.

— Ба, у мистера Малфоя появилась подружка? Неужто дочка Паркинсонов?..

— Рыжая? Тебе изменил хороший вкус? – издевательски произнёс один из Пожирателей, Фредерик.

— Это девчонка Уизли! – с внезапной ненавистью заявил Себастьян.

Сердце Джинни в страхе затрепетало, она осторожно нащупала в кармане палочку. Драко еле слышно шепнул: «На счёт три...», но его плану не было суждено воплотиться в жизнь.

— Да хватит болтать! Expelliarmus! – раздражённо крикнул Фредерик.

Джинни, наблюдая, как их с Драко палочки взмыли в воздух и оказались в руках Фредерика, инстинктивно схватила блондина за рукав плаща и срывающимся голосом прошептала:

— О Мерлин...

А в решетчатое окно лавки осторожно выглянул контрабандист, заинтересовавшийся шумом. Оценив ситуацию, он осторожно направил палочку на улицу и вызвал авроров:

– Vocare Pugnas!

— ...это наше с Лордом дело, – выступил вперёд Малфой. – Не впутывайте её...

— Убьём обоих, – отрезал Себастьян. Фредерик в мгновение ока навел палочку на Драко:

— Avada Kedavra!

Раньше Джинни никогда не думала, что сможет совершить такой поступок. Хотя ради Гарри она, наверное, смогла бы. Но в тот миг, как с уст Пожирателя Смерти сорвался смертный приговор, она не думала ни о чём, кроме спасения Драко. Быстрее скорости света в её голове пронеслись десятки мыслей. Он враг, его ненавидят её семья и все друзья, он слизеринец! Но почему она вся дрожит от одной мысли о его гибели? Почему после того поцелуя в воздухе не спит по ночам, а задает себе единственный вопрос: почему он? Почему эта глупая, безнадёжная любовь обратится в жертву?

Всё произошло за считанные доли секунды, словно в замедленной съёмке в маггловском фильме, который они никогда не видели. Но эти секунды показались им целой жизнью. Драко попятился назад, но также высоко держал подбородок. Малфой не встретит смерть с покорно опущенной головой.

— Нет!

Как мать заслоняет ребёнка от зла, как друг прикрывает собою друга от лихой беды, как влюблённый спасает свою любовь от смерти, Джинни загородила своей спиной Малфоя от смертельного луча. Драко встретил прощальный взгляд её зелёных глаз и как озарение сквозь непонятный гул в голове услышал её голос: «Борись, Драко... во имя моей жертвы и моей люб...»

Голос оборвался в тот миг, когда заклинание достигло цели. Джинни Уизли была мертва. Драко подхватил её падающее безвольное тело и опустился на каменную улицу.

— Expelliarmus Totalus! – раздался взволнованный мужской голос.

Драко вскинул голову и заметил аврора, пришедшего на Заклинание Зова, в форменной одежде: черном плаще с белой полосой. Теперь напавшие Пожиратели остались безоружными.

— Nondefectus! – пришёл на помощь второй аврор, лишив Пожирателей возможности аппарировать.

С хлопками из воздуха появилось с десяток авроров, которые быстро связали всех троих Пожирателей. Один из авроров подошёл к Драко, который всё ещё держал на руках тело Джинни.

— Джинни... о Мерлин! – пролепетал аврор, Кингсли Шэклболт, и опустился на колени рядом с ней.

Драко внезапно приподнял тело девушки и, будто боясь каких-то неведомых, доселе неизвестных ему чувств, осторожно передал ее в руки Кингсли. Сам Драко встал на ноги и, словно что-то вспомнив, сунул руку в карман и протянул Кингсли небольшой мешочек, с трудом выговорив:

— Отнесите это Уизли. Ради её памяти, – впервые слетевшие с его губ слова такого рода показались Драко... горькими. Он торопливо зашагал прочь, на полпути обернувшись, будто с намерением что-то сказать. Но через несколько секунд он молча продолжил свой путь из Дряналлеи.

Кингсли не был знаком с Драко, но был наслышан и о Малфоях, как о безжалостных и жестоких черных магах, и об их вражде с Уизли. Но в последнем взгляде светловолосого юноши не было презрения и ненависти. Только растерянность и непонимание и… и еще что-то, о природе чего Кингсли мог только догадываться.

* * *

All dead and gone

All dead...

Белые цветы ландыша со всех сторон падали на крышку гроба, захлопнувшуюся над Джинни Уизли. Молли, рыдая, отчаянно бросилась к могильной яме, словно желая быть похороненной вместе с единственной дочерью. Её с трудом удерживал Артур, поседевший и осунувшийся. Билл положил руку на плечо Рона, который даже не пытался удерживать слёз. Фред и Джордж оба стояли возле могилы, так непривычно тихие и печальные. Рядом с Фредом стояли Рэм и Эстель, смахивающая слезы со щёк. Но безутешнее всех был мертвенно-бледный Чарли, слабым шепотом повторявший: «Это моя вина». Тонкс, крепко сжимающая его руки, изо всех сил пыталась успокоить его. А поодаль за процессией наблюдал большой черный пёс, грустно поскуливая.

Гарри невидящим взором уставился на могилу, утопающую в розовых гвоздиках, желтых цинниях и темно-малиновых розах. Гермиона, промокавшая глаза платком, приникла к его плечу. Юноша рассеянно поглаживал её по руке, в мыслях перебирая мгновения прошедших дней. Появившийся в штабе Кингсли с телом Джинни на руках. Снейп, забирающий мелкие камешки для зелья, стоившие девушке жизни. Чарли, проклинающий себя за смерть сестры. И крики, слёзы, боль, боль и БОЛЬ!..

— ...мы отпускаем её душу и все верим, что когда-нибудь мы вновь будем делить хлеб и вино. Покойся с миром, Джинни Уизли, – женщина в белом опустила в серебряную чашу с водой белую лилию и задула три свечи. Гарри с силой закрыл глаза. Сколько ещё придётся ему потерять, пока зло не будет уничтожено?..

Поминки проходили в Норе. Но Гарри не чувствовал желания сидеть среди знакомых и незнакомых волшебников и ведьм – он вышел на задний двор и сел под раскидистой ивой. Юноша снял очки и вытер глаза руками.

Джинни, рыженькая девочка с веснушками, была ему как сестра. И если несколько лет назад он видел в её глазах слепое обожание его персоны, то в последнее время она стала близким другом. Гарри вспоминал, как будил её, лежащую на полу Тайной комнаты, – напуганную первоклашку, попавшуюся в сети Вольдеморта; зелёные глаза, отражавшие весь ужас, который пришлось ей пережить. Знать бы, почему нить её жизни оборвалась. Кто властен над смертью? Почему она забирает тех, кто так дорог?

— Гарри!

Юноша обернулся и увидел размытый силуэт.

— Кристина, – узнал девушку Гарри, надев очки, – ты тоже здесь?

— Я дружила с Джинни, – сказала Кристина, садясь рядом с Гарри. – Это так несправедливо! Она погибла, а этот слизеринец Малфой жив!

— Не он виноват. И не Чарли. Виноват Вольдеморт. Я не знаю, сколько ещё в моей жизни будет потерь, но я устал! Кристина, я так устал! Страдания режут мне сердце, как кинжалом! Меня слепит боль, я... я больше не могу.

Кристина ничего не ответила, а пристально взглянула в глаза Гарри и произнесла:

— Гарри, я могу помочь тебе справиться с болью, – встретившись с непонимающим взглядом, девушка продолжила: – Я эмпат, то есть я могу передать тебе другие, радостные эмоции. Больше всего на свете я хочу, чтобы никто не страдал, тем более мои друзья.

— Ты вправду можешь? – с надеждой спросил Гарри.

Кристина кивнула, но, немного замявшись, сказала:

— Только... я передаю эмоции через поцелуй. Гарри, я только хочу помочь.

Гарри вообразил, как к этому отнеслась бы Гермиона, но прикинул, что ей об этом знать и необязательно, поэтому он кивнул и зажмурился. Почувствовав лёгкое прикосновение губ Кристины, он ощутил, как в груди теплеет, душевная буря успокаивается и ему хочется улыбнуться. Девушка отстранилась от Гарри и с волнением спросила:

— Тебе лучше?

Гарри счастливо выдохнул:

— Намного! – юноша посерьёзнел. – Спасибо, Кристи.

Девушка покачала головой.

— Пустяки. Я рада, что помогаю людям, – Кристина по-дружески потрепала Гарри по руке и, мягко улыбнувшись, направилась в дом.

* * *

Уже вечером Эстель сидела в штабе вместе с Рэмом. Люпин копался в каких-то книгах, а девушка рассеянно рисовала что-то на листе бумаги.

— Мне так жаль эту девочку, – тихо произнесла она. – Ей же было всего пятнадцать!

— Да, – со вздохом отозвался Люпин, отрываясь от книги. – Джинни была очень доброй и смелой. Я нечасто встречал таких самоотверженных людей.

— Смерть зачастую забирает самых лучших из нас, – опустив глаза, произнесла Эстель. – Она неумолима. Есть простой и вечный закон: за всё нужно платить. Ценой спасения одной жизни стала жизнь другая.

— Но ведь есть тот, кто ответственен за смерть Джинни, – перебил Рэм.

— Этот ваш Вольдемар? Не понимаю, как можно быть насквозь злым и не знать никакого сочувствия? Он даже не человек! – девушка замолчала и уткнулась взглядом в свой рисунок.

— Красивый символ, да? – спросила она у Люпина.

Рэм взглянул на лист и увидел символ Triquetra.

— Откуда ты его знаешь? – поразился Люпин.

Эстель пожала плечами.

— Я смотрела один сериал про ведьм. У них на книге с заклинаниями был этот символ.

— Ясно, – отозвался Рэм и вернулся к чтению.

— Знаешь, это даже забавно... это ведь магический символ, да? А у меня есть родимое пятно такой же формы.

Люпин остолбенел и широко открытыми глазами взглянул на Эстель.

— Что?!

— Эй, голубки! – без единой веселой нотки приветствовал их вошедший Сириус. Увидев ошарашенного Рэма и растерянную Эстель, Блэк поинтересовался: — Я не вовремя?

— Мерлинова борода! Всё сходится... – прошептал Люпин.

— Что сходится?

— Сириус, она помечена знаком Трикетры. Она родственна с тобой, «изгнанница темного рода». Она сквиб, в конце концов! – Рэм, задыхаясь, перечислял все признаки.

— Быть того не может! – воскликнул Сириус.

— Может, вы перестанете говорить так, будто меня здесь нет?! – перешла на крик Эстель.

— Она – Несущая Смерть! Мы нашли её! – с восторгом подвел итог Рэм.

Эстель несколько раз моргнула и переспросила:

— Я кто?

Рэм набрал побольше воздуху в грудь и начал рассказ, который дополнял Сириус. Они вместе упомянули и о Трикетре, и о Константе, о Пентаграмме, об Арке и даже о встрече Люпина со Сменобразом.

— Постойте, – перебила Рэма Эстель, – ты хочешь сказать, что тот взрыв летом устроил Сменобраз?

— Ну да, – с непониманием согласился Рэм и вдруг похолодел: он вспомнил, чем обернулся взрыв для Эстель.

Девушка вскочила со своего места.

— Нет! – свистящим шёпотом произнесла она. – Он убил моих родителей своей магией! Господи, за что?..

— Эстель, успокойся... – попытался усмирить её Сириус.

— Не трогай меня! Отойдите оба! С меня хватит! Сначала я узнаю, что я была рождена в семье каких-то черных магов, которые выбрасывают собственных детей на улицу из-за того, что они не волшебники, как какой-то мусор! А теперь вы утверждаете, что я – Несущая Смерть! И более того, мои родители погибли из-за каких-то ваших стычек!

— Ты не права, Эсти... – вступил Люпин, и ему стало по-настоящему страшно. Глаза Эстель горели, дыхание лихорадочно сбивалось, а голос дрожал от пылающей ярости.

— Для вас простые люди – никто, насекомые, муравьи! Десятком больше, десятком меньше – а, всё равно! Кому это надо! Вы не считаетесь с нами!

— Ты не маггла, – твердо произнёс Сириус. – Ты сквиб, это разные вещи...

— Я уже не знаю, кто я, – со слезами злости сказала Эстель. – Будьте вы все прокляты! Будь проклята магия!!!

Она выбежала из кабинета и шумно побежала вверх по лестнице. Мужчины услышали звук громко хлопнувшей двери, а через несколько минут она спустилась вниз с сумкой в руках.

— Куда ты собралась? – встретил её внизу Рэм.

— Домой, – с вызовом ответила Эстель.

— Твой дом здесь, – напомнил Сириус.

— Больше нет, – возразила девушка. – Спасибо за то, что помог мне с квартирой, Сириус, но ноги моей здесь больше не будет, – задержавшись на Люпине, взгляд девушки смягчился и она, немного колеблясь, прошептала: – Забудьте меня.

Люпин бросился вслед за бегущей по коридору Эстель, но Сириус остановил его:

— Её не вернуть, по крайней мере, сейчас.

— Но она нужна нам, нужна всему миру, ради Мерлина!

— Она рассержена, – вздохнул Сириус. – И упряма, как я сам.

Люпин опустил голову и лишь тоскливо поглядел вслед Эстель.

Девушка отворила тяжелую дверь и вышла на улицу. Обернувшись, она не увидела дома – узрела одну лишь пустоту. Она тяжело вздохнула и, опустившись на асфальт и сжавшись в комочек, расплакалась.

Спустя несколько минут она почувствовала, как ей в плечо ткнулась чья-то морда. Она подняла голову и увидела своего пса.

— Блэк, – она улыбнулась и погладила его по черной шерсти. Пёс завилял хвостом и радостно гавкнул.

— Только ты на свете никогда не предашь меня, – прошептала девушка и поднялась на ноги. Она зашагала к родному тринадцатому дому, волоча за собой сумку с вещами, сопровождаемая Блэком.