А Лорд сдержал слово (гет)

Увидев перед собой стопку книг и свитки рядом с ними, Лили удивленно замерла. Видимо, Снейп оставил у мадам Пинс не только основные книги, связанные с программой по зельеварению, но и почти весь дополнительный материал, и собственные заметки и конспекты. Последние помогали мало, потому что Лили действительно разочаровалась в почерке: разобрать его было сложно до крайности. В некоторых местах ей удавалось что-то понять — это значительно помогало с поиском по книгам — но остальное так и оставалось неизвестным. Его программа точно не соответствовала ни одной из тех, что были предложены в книгах, не была ни проще, ни сложнее... только другой.

Но с этим Лили неплохо справлялась — она немного помнила то, что проходили у Слагхорна они сами, пользовалась книгами и все-таки получила какое-то подобие плана занятий для разных классов, собрав нужный материал.

Сложнее оказалось другое — как понять, к чему способен тот или другой класс, а тем более, каждый ученик, как лучше учить... и как быть преподавателем вообще.

Внезапно она поняла, что, соглашаясь на работу, именно об этом не подумала.

* * *

— Лили?

На задних партах кто-то смеётся, а Мэри, севшая прямо перед учительским столом, устало вздыхает и смотрит на неё полубезнадежно. Потом глухо шепчет:

— Она действительно думает, что из этого что-то выйдет?

Лили качает головой, выпрямляется и старается придать лицу более уверенный вид.

— Поттер, Блэк, замолчите уже! — взрыв хохота. — Сегодня мы должны изучить...

Её далеко не самый уверенный голос тонет в общем гуле. В неожиданно распахнувшуюся дверь заходят несколько опоздавших слизеринцев, не обращая никакого внимания на стоящую у доски ученицу и перебрасываясь не очень-то приятными замечаниями в адрес Макгонагалл.

Макгонагалл, которая, уехав в Лондон, решила все же попробовать поручить провести урок одной из лучших учениц.

Лили косится на Мэри и тоже вздыхает.

— Сегодня урок веду я! — голос слишком неуверенный, звенит.

Ближняя половина класса затихает. Среди них все те, кто всегда знали и уважали Лили Эванс или хотя бы любили учиться. Но другие: особенно отрицательно настроенные слизеринцы и несколько «блистательных хулиганов», называвших себя Мародерами — продолжают кто переговариваться, кто и вовсе хихикать. Краем глаза Лили замечает поднятую палочку.

— Блэк!

— Да не трону я этого Снейпа, не...

— Не на уроке! — отчаянно восклицает она, увидев, что Северус уже собирается ответить Блэку на еще не прозвучавшее заклятие.

Поттер смеётся:

— Ловлю тебя на слове, Эванс. После урока. Брось, Бродяга. Я уверен, теория анимагии всегда тебя интересовала, лучше послушать, — на его обращенном к Лили лице выражение насмешливого превосходства. Блэка что-то веселит, но Снейп останавливаться вовсе не собирается. — Ты не уважаешь нашего преподавателя? — добавляет тогда Джеймс.

Северус хмурится, Мэри и Лили снова мрачно переглядываются, а кто-то оборачивается и возмущенно восклицает:

— Да заткнитесь вы уже!

Единственным, что принес Лили тот урок, была сильнейшая головная боль...

* * *

— Ученики всегда смеются, Лили. Смеялись и будут смеяться, а доказать им, что ты можешь их учить, не так-то легко. Когда я проводила свой первый урок, меня довел до слез племянник Горация с друзьями... это было действительно ужасно.

Они снова сидели в комнате Макгонагалл перед столиком с чайными чашками. Лили пришла к бывшей декану, чтобы хоть кому-то рассказать о своих опасениях.

— А вместе со мной начинала преподавать Аманда — когда-то мы вместе учились. Защита от тёмных искусств всегда давалась ей легко, она превосходно знала материал... действительно многое знала, была очень искусной ведьмой. Но не выдержала — она провела в школе всего лишь месяц.

— Почему?

— Лили, — Макгонагалл задумчиво вздохнула и отломила кусочек печенья. — Дети — прекраснейшие существа на свете, и учить их, давая надежду на будущее, — величайшее счастье, но... — она чуть усмехнулась, — мало кто из преподавателей даст именно такую оценку своей деятельности. Когда тебе уже удается завоевать авторитет и в коллективе, и среди детей, или ты выглядишь вот как я, суровая и пожилая женщина, — почему-то слово «пожилая» никак не могло сложиться в одно сочетание с «Макгонагалл», во всяком случае, для Лили, — это другое дело, но все равно проблем много. Воспитывать одного, своего ребенка не так-то легко. А здесь их множество, разных и часто совершенно непослушных. К тому же...

Она почему-то замолчала.

— Иногда мне кажется, что нет никого злее детей, — вдруг снова заговорила Макгонагалл, когда Лили, наблюдая за снежинками за окном, отвлеклась настолько, что уже забыла об ожидании ответа. — Они... не понимают. И не хотят понимать. Они любят смеяться, и с одной стороны всегда помогут нуждающемуся в помощи, так часто бывает, — она отвела глаза. — Помощь и забота детей прелестна, она заставляет забываться даже... можно сказать, таких, как я, — легкая улыбка на тонких губах. — Но в то же время вместе они слишком злы в своем стремлении остаться лучше. Они мало думают о последствиях, а даже когда осознают их, то не понимают, насколько они могут быть ужасны для тех, кого коснутся. Так и было с Амандой, и со многими другими — в первые дни, а иногда и месяцы, дети упорно пытаются доказать учителю, что он никто: насмешками, непослушанием и шумом, пренебрежением... особенно молодым учителям.

— И я не могу ничего сделать, верно? — устало уточнила Лили.

— Сейчас здесь все по-другому, — нахмурилась Макгонагалл. — Нарушители дисциплины почти бездействуют, зная, насколько ужасным будет наказание. Всего лишь человечное обращение без труда поможет тебе завоевать их доверие. Ты всегда нравишься людям, Лили. Даже тем, кто, казалось бы, ненавидит всех. Но они будут требовательны... Ученики боятся. Все. И всего.