Рики Макарони и Вестники Ниоткуда (джен)

В любом случае, Рики был рад бывшей старосте. После обеда он вместо уроков пригласил ее осмотреть зверинец. Ческа пошла с ними. Вначале Рики ничего не имел против, но ее присутствие создавало определенные сложности. Прошлогодний английский Чески успел большей частью благополучно испариться.

— Семья Консуэло любезно пригласила меня к себе, — сказала Эльвира.

— Консуэло чего? – переспросила Ческа, не давая Рики ответить.

— Она живет у нее дома, — объяснил Рики.

— А, ну это понятно, — кивнула Ческа.

Эльвира недоуменно поглядывала на них.

— Как тебе Ассамблея магов? – поинтересовался у нее Рики.

— Много солидных стариков, невкусная еда и нескончаемая болтовня, — отрапортовала Эльвира. – Нам показали место, где хранят Огненную Чашу и еще всякие мощные предметы. Между прочим, Чемпионы других стран много чего рассказывали. Например, в Японии чемпионов выбирает вообще невероятная штуковина. А ты как? Во что влип?

— Потом, — улыбнулся Рики, опасаясь, как бы словарный запас не вернулся к Ческе.

— О чем она так долго говорила? – между тем потребовала та, поджав губы.

Рики ограничился показом вольеров магических существ как самой безобидной темой беседы. Эльвира была очарована. Но он едва скрывал досаду: оказалось, Ческа очень даже может мешать.

— А русалка? – напомнила Ческа, когда он начал разворачиваться в сторону школы.

Рики совсем не хотел вести их к Барону. Если тот заговорит, невежливо ему не ответить. А общение при свидетелях совсем ни к чему. Объяснять девушкам то, что по договоренности с Доматором держалось ото всех в тайне, Рики не собирался.

А Ческа вдруг заупрямилась, желая, во что бы то ни стало, показать Эльвире Барона.

— Такого больше нигде нет! – гордо заявила внучка директрисы.

— Но русалки – разумные существа, — ужаснулась Эльвира, когда Рики перевел ей суть спора.

— Не беспокойся, Барон свободен. Он живет здесь по своей воле, — заверил ее Рики.

Наконец, Ческа потащила их в боковой проход. Рики приготовился лавировать.

Вольер был пуст, вода на поверхности «лужи», как назвал Барон – безмятежно спокойна.

— Он уплыл, — с сожалением вздохнула Ческа. Эльвира тоже выглядела разочарованной, и только Рики удерживал безразличное выражение лица, скрывая радость.

По возвращении им встретился профессор Доматор.

— Вижу, Риккардо, ты уже организовал экскурсию для почетной гостьи, — похвалил он.

И они застряли в зверинце еще на полчаса, в течение которых Рики работал переводчиком. Доматор считал гиппокампов, с которым работал Ники Боунс, очень полезными, и сожалел, что в Италии нет таких удачных условий для их разведения. Эльвира призналась, что в школе уход за магическими существами не посещала, и не очень разбирается в его словах.

— Спасибо, что не притворяетесь, — усмехнулся Доматор.

За чемпионкой «Хогвартса» вскоре явились, потому что директриса пригласила ее к себе пить чай. Учеников же профессор Доматор отправил заниматься уроками.

Рики видел, что Ческа сердита, и сам собирался заговорить. Но она опередила. Как большинство итальянцев, она не считала нужным скрывать эмоции, что Рики в принципе ценил.

— Кажется, я вам мешала, — заявила она, как только они оказались одни в коридоре.

Возражать Рики совершенно не хотел, потому что она поняла правильно, и сам он был тоже слишком раздражен. Однако, не настолько, чтоб не понять, насколько обидно ей будет услышать подтверждение.

— Я просто хотел поговорить с ней, — ответил он. – Она была моей старостой, и мы давно не виделись.

— А при мне это нельзя? – Ческа состроила гримасу. – Слишком секретно?

— Не выдумывай! Я не виноват, что ты плохо знаешь английский, — в сердцах вымолвил Рики.

— Ну и пожалуйста, — заявила Ческа и, развернувшись, зашагала в комнату практики для девочек. Судя по голосу, прозвучавшему из открывшейся двери, у них дежурил Квастаторри.

Рики отправился к мальчикам. Усевшись, он даже не стал открывать учебник, а подпер голову руками и уставился в никуда. Настроение у него было скверное, но не подавленное, а наоборот. Внутри клокотал вулкан, не позволяющий отвлечься на что-то другое.

Он отдавал себе отчет, что названная Ческе причина не была основной, почему он предпочел бы обойтись без нее. Он просто не хотел, чтобы его подруга знала о нем то, что он совершенно спокойно мог обсудить с Эльвирой. Приходилось признать малоприятный факт – да, Ческа нравилась ему, но он ей не доверял.

Рики кстати вспомнились слова Доматора: «она болтушка». И нельзя сказать, что это было редкое качество, нет, скорее даже типичное, на что и внимания обращать не стоит. Конечно, Ческа не была виновата в том, что девочки, с которыми Рики был хорошо знаком, по странному стечению обстоятельств в этом смысле оказались исключительными. Так говорил разум; но он все равно не в силах был обуздать возмущение. Почему, интересно, другие могут заниматься своими делами, а ей непременно надо все знать? Даниэла никогда бы не стала скандалить; если же она проявляла настойчивость, то честно признавала, что давит, а не делала вид, будто ей должны. Селена могла обидеться, но требовать полную подотчетность – вряд ли. Образцом редкой бесцеремонности, сующей нос в дела ближних, среди знакомых Рики выделялась Дора Нотт; однако она тоже умела держать язык за зубами, если хотела, конечно.

— Что-то случилось? – спросил Марко. Его перо зависло над пергаментом в ожидании ответа.

— Ничего, — солгал Рики, открывая первый попавшийся учебник.

— Слушай, Риккардо, зачем тебе понадобились мои руны? – поинтересовался сидящий напротив Дзото.

За пять минут до роспуска пришла Карлотта.

— Моя почетная обязанность – напомнить вам двоим, что с сегодняшнего дня вам больше не нужно оставаться на репетиции, — объявила она, обратившись к Рики и Карло. – До тех пор, пока опять чего-нибудь не натворите. Макарони, за мной!

Рики ожидал, что она передаст ему какое-нибудь письмо, и очень удивился, когда классная наставница просто остановилась в коридоре.

— Не обращай внимания на Ческу, — сказала Карлотта. – Иногда она невозможно капризничает. Я объяснила ей, что она неправа, но, по-моему, толку мало. Надеюсь, ты в любом случае домашнее задание выполнишь, как следует. После бала я дам контрольную.

Рики лишился дара речи. Хорошо, что у Карлотты была манера уходить, не дожидаясь ответа.

Примерно то же самое про Ческу сказала ему Марина, добавив, что Ческа очень расстроилась.

— Еще тетка ее обругала. Хорошо, что синьора Джиовинеза не такая вредная.

— Я не ожидал, что она начнет жаловаться всем подряд, — высказался Рики.

— Не всем. Другим девчонкам в классе она ничего не скажет, ей многие завидуют. Попробуй понять, Риккардо, Ческа слишком чувствительная, чтобы держать все в себе, — принялась уговаривать Марина. – Девушки ведь устроены совсем иначе, нам необходимо с кем-то делиться.

Таким вот образом, невзирая на обретенную свободу от Пигнолли, Рики вернулся домой нервный и хмурый. Это заметил брат, заглянувший в комнату, чтобы позвать его к столу.

— Это из-за «них»? – спросил он.

— Нет, — буркнул Рики.

— Что-то с учебой?

Рики помотал головой.

— О Боже! Мама какая-то напряженная. Вы поссорились?

— Не с ней. С подружкой, — проворчал Рики.

— А я думал, что-то серьезное, — в голосе старшего брата сквозило заметное облегчение.

Рики резко встал и шагнул к нему.

— Для меня это очень серьезно, — отчеканил он.

— Разумеется, — согласился Пит, но Рики уже завелся.

— Почему, интересно, я имею право волноваться только из-за всякой чертовщины? По-твоему, меня вообще не должны волновать вещи, важные для нормальных людей??

— Я не говорил ничего подобного.

— А ты, наверное, прав, так-то оно было б для меня лучше, — заявил Рики и, обойдя его, отправился в столовую.

Он постарался скрыть дурное настроение, и ему вроде удалось. Весь ужин тетя Мария шутливо упрекала главу семейства за то, что он испортил благоприятное впечатление о себе появлением в офисе «потрясающей картины».

— Женщин просто в дрожь бросало, а некоторые типы, не поверишь, специально бегают, чтоб их заштормило, — делилась она.

Постепенно Рики успокоился. По крайней мере, ссориться сегодня еще и с братом было лишним.

— Ну, итальянки, наверное, все такие, — прокомментировал Пит, как следует выслушав.

— Это мне скорее еще больше мешает, — сказал Рики. – Я понимаю, что в принципе все нормально, и я не должен так к этому относиться. Но я-то именно так чувствую!

— Значит, женись только на англичанках, — посоветовал брат.

— Не смешно!

— А я и не шучу.

Радостное оживление, связанное с предвкушением бала, растянулось на всю неделю. Рики и Ческа продолжали сидеть за одной партой, не заговаривая друг с другом. Со стороны это было нетрудно: общие разговоры поглощали всех. Причем никакой праздник не смог бы вытеснить Пигнолли.

После долгих обсуждений четверокурсники решили предпринять следующее: каждый раз после репетиции хора те, кто оставался, следили, куда идет нумеролог, пока дети отправляются по домам. Разведка неизменно доносила одно и то же – в каморку для метел на первом этаже.

— Молится он там, что ли? – вопрошали некоторые парни.

— На золото, — добавляли, ежась, девочки.

Марина в расстроенных чувствах ходила от Чески к Рики, стараясь помирить их. Замечающий это староста настойчиво убеждал ее заняться чем-нибудь полезным.

Рики сумел-таки спокойно побеседовать с Эльвирой. Они неспешно перемыли кости всем знакомым, получив от этого ранее непонятное Рики удовольствие.

— Я получила письмо от Марка Эйвери, — вспомнила о напарнике бывшая староста. – Он уехал на Цейлон, изучает восточную медицину. Та симпатичная китаянка тоже там, но она вроде бы работает. У них в школе совсем другая подготовка.

— От души желаю Марку удачи, — Рики всегда хорошо относился к старосте, невзирая на то, что тот был братом Френка Эйвери, самого противного из недругов уже потому, что им приходилось жить в одной комнате.

— Ну и что ты тут делал целую ночь? – потребовала Эльвира, когда он объяснил, за что его наказали.

Вопрос застал врасплох. Рики еще ничего не приходилось сочинять по этому поводу; авроры только спросили, не заметил ли он чего подозрительного. И что теперь ответить Эльвире? «Болтал с русалкой о том – о сем и чертил телепатические звездные карты по просьбе пришельцев»?

— Ну, астрономию делал, — промямлил он.

— И все? – было видно, что Эльвира не поверила, но терпеливо ждет, надеясь на его исправление.

— Нет, — ответил Рики, которому хватило времени придумать кое-что. – Я разговаривал со здешними привидениями. Им нельзя показываться в школе днем. И встретил одну такую графиню. Ты не подскажешь случайно, какому пороку предавались богатые люди в старину?

— Ну, — Эльвира передернула плечами. — Наверное, любому. Деньги существенно облегчают приобщение к пороку. Тем более, если нет необходимости зарабатывать на жизнь и полно свободного времени.

Рики нечего было на это возразить. Разумеется, беседовал он и с Консуэло. Чемпионки проводили в школе все дни; в отличие от ее обычных посетителей, только и делали, что наслаждались жизнью: гуляли, кушали и украшали собой образовательное пространство.

В день накануне бала Рики вызвали к директрисе. Довольно чему-то улыбаясь, Джиовинеза передала ему телеграмму от Министерства с почерком Парвати Патил.

«Обязана предупредить Вас – звезды обещают контроль и оценку».

«Каждодневная радость ученика. Если это пророчество, то и я так могу», — подумал Рики.

— Надеюсь, я не обязан отвечать? – поинтересовался Рики у Джиовинезы.

— Как хочешь, — улыбнулась та.

–А чем Вы так довольны? – решил поддержать беседу Рики. Кажется, ссора с Ческой не повлияла на отношение к нему директрисы. Впервые в жизни он подумал, что все-таки лучше бы встречаться с обычной ученицей.

— С твоей телеграммой и мне пришло извещение. Нас посетит сам Гарри Поттер! Ближе к Рождеству, как освободится. Выпускникам будет полезно…

«Беспроигрышное пророчество», — похвалил Рики, внимательно изучая телеграмму.

Потом его нашла Эльвира, узнавшая от Марины о дополнительных занятиях у профессора Доматора.

— Я рада, — сказала она, — потому что, по-моему, в «Хогвартсе» ты не ладил с Хагридом, а такие вещи влияют на отношение к предмету.

Карлотта больше не говорила Рики о Ческе. Она вообще не появлялась нигде, кроме уроков и обеда. Привыкшие к контролю и строгости четверокурсники насторожились.

— Наверное, Пигнолли ее сильно обидел, — предположил Пеппе. – Это на нее совсем непохоже.

— Точно. Она очень редко такая тихая, — согласился Рики.

До бала оставался последний урок. Рики написал на бумажке «Давай поговорим», и как бы случайно уронил ее на раскрытую тетрадь Чески. Он немного рисковал – Раджионеволли не поощрял обмена записочками. Через четверть часа Ческа толкнула Рики в бок. «Я подумаю», — прочитал Рики.

Праздник в «МентеСана» будил в нем любопытство и сам по себе. В «Хогвартсе» Рики привык к пышности и изобилию. А ссора с Ческой угнетала его, чем дальше, тем сильнее.

Дома Рики первым делом пошел на кухню. Под дверью его остановил взволнованный мамин голос:

— Он угрожал опытами над ребенком, представляете?

— Кто? – спросил Рики. Вздрогнув, мама начала поворачиваться.

— Придурок. По новостям каких только ужасов не передают. Хоть совсем телевизор не включай, — поморщилась миссис Дуглас.

«Везде не слава Богу», — подумал Рики. Впрочем, он и раньше замечал, что обстоятельствам свойственно подкреплять любое эмоциональное состояние, оно словно притягивало похожие факты.

Утром заморосил дождь. Рики немного расстроился, несмотря на предупреждение Доматора о том, что авгур зря не орет.

«Энергия в покое?»

Давно они не возникали – больше недели, с удивлением припомнил Рики. «Неужели предпочитают не лезть под горячую руку, когда психую? Уважают», — гордо подумал он.

«Я сейчас не могу смотреть путь», — он уже привык, что извиняться бесполезно, у «них» «нет знаний».

«Нет, мы не показывать. Мы знание, ты делать путь. Но он не приходить к нам. Наш во все стороны».

«То есть как? А, я делаю плоский рисунок. А вы ловите только трехмерное», — непонятным образом догадался Рики.

«Твои отметина нет знаний. Мы хотим свет. Как тот, что приходить к тебе от нас».

Перед внутренним взором Рики встала звездная сфера, которую он однажды передавал Пеппе.

«Да. Такой путь мы знания».

«Я сделаю», — пообещал Рики, не задумавшись, как ему это удастся.

«Отдались твоя опасность. Они приближаться».

Словно две картины перекрестились, просвечиваясь одна сквозь другую. Знакомая рука очень быстро писала что-то на клочке бумаги. Рики не мог разобрать слов – почерк был ужасный. Белая горка, из которой человек однажды доставал сосуд с кровью, одновременно надвигалась. То одно, то другое становилось четче, а потом все пропало.

«Они вместе?» — с надеждой спросил Рики. Вроде бы «они» могли понять все слова.

«От тебя – почти в одну точка».

«Далеко от меня?» — в этом вопросе Рики почти не рассчитывал на успех.

«Ты менять точка на твоя планета. Опасность – где первая точка».

«Значит, они из Британии! Ну, точно Упивающийся смертью, кому еще я нужен», — осенило Рики.

«Нет знаний. Отбой».

— Значит, нужно проверить списки всех пассажиров, прилетевших сюда в определенный промежуток времени, — сказал на это Пит. – Это сложно, но не невозможно.

— А если он прилетит в другой город или под чужим именем? – предположил Рики.

— В таком случае вся работа бесполезна, — ответил брат. – Ты уверен, что он именно прилетит?

Такого Рики тоже не мог утверждать. Просто он считал самолет самым удобным транспортом для далеких расстояний. С тем и отправился на бал.

Он надел обычную форму, и был очень рад, когда обнаружил, что большинство мальчиков сделали то же самое. Но девушки вырядились, кто во что горазд! Главным критерием выступала совершенно не красота, а оригинальность. Косматые патлы, рваные подолы… половина прекрасного пола, похоже, грезила о разбойничьей доле.

— Ты своим лоскутом меня чуть в стену не впечатала, — возмутился какой-то парень.

Девчонка в ярко желтом и зеленом, которой была адресована претензия, возмущенно развернулась и заявила:

— Не лоскутом, а лепестком, балда! Не видишь, я цветок!

«Нежный и трепетный», — подумал Рики, и тут кто-то с размаху треснул его по спине.

— Пошли скорее. Мы маски наколдовываем, — крикнула Мариола и потащила его за собой через толпу. Рики узнал ее по голосу – иначе просто невозможно было опознать бледную поганку в широкой шляпе и белых очках. Позднее он узнал, что Мариола считала себя сыроежкой.

В кабинете зелий собралось полкласса. Среди них – Ческа, которая чуть улыбнулась его появлению, прежде чем снова сосредоточиться на манипулировании Марины с палочкой и лежащим на столе пнем. Карлотта тоже была с ними и выглядела нормально, разве что более нарядно, в шали с блестками и завитыми распущенными волосами.

— Хватит чертей, давайте хоть хрюшку сделайте. Или барашка, — предложила она.

— Я хочу быть драконом! – объявил Луцци.

— Очень верю. Вы и рады спалить всю школу!

— А как сделать крокодила, синьорина?

— Безобразие! Почему вы не хотите быть зайчиками и белочками?

Над своими замечаниями Карлотта смеялась вместе со всеми. Похоже, ее хандра ушла в прошлое.

Когда одноклассники толпой двинулись к столовой, Рики с Ческой незаметно отстали.

Неловко было находиться в широком открытом пространстве пустынного коридора, хотя вероятность того, что кто-то появится, была маленькой. Ческа нервно покусывала губы. Рики не видел полностью ее лица – тетка таки уговорила ее надеть маску белочки.

— Я… хотел, чтобы мы перестали так по-дурацки вести себя, — Рики непросто было начать, но еще хуже – ждать, что это сделает Ческа. – Это же невозможно – постоянно находиться рядом и не разговаривать, ты согласна?

— Я знаю от Марины, ты обиделся. Но и я тоже, — сказала белочка почти спокойно.

— Я не привык, что про мои проблемы знает полшколы. Просто, понимаешь…

— А я не привыкла, что тебе мешаю, — парировала Ческа. – И вообще, может, мне тоже интересно поговорить с твоей Эльвирой? Вот я бы общалась с парнем старше, а тебя попросила поучить в это время уроки?

Такой вариант не приходил Рики в голову, и он признал, что это была бы не лучшая ситуация в его жизни.

— Но Чемпионка, конечно, другое дело, — смягчилась Ческа.

Рики уже мог улыбнуться ей. Как будто стена между ними растаяла. Сейчас он очень хотел позабыть разногласия.

— Мы оба погорячились, — сказал он.

— Вроде да, — согласилась Ческа. – Пойдем?

У поворота он решился взять ее за руку. Ческа не отняла руки, только чуть вздрогнула и ничего не сказала.

В столовой все изменилось. Пространство расширилось, словно резиновое, появилась танцплощадка. Высокие окна давали, как всегда, много света. Сверху лилась музыка.

— Обалдеть. Она действительно пригласила «Диких Наяд», — восторженно выдохнула Ческа.

Обозрев популярную группу, Рики признал, что у всех растрепанных и оборванных школьниц есть гармоничный вкус. На каждой певице пестрели полоски и треугольники не менее десяти цветов, причем рядом располагались плохо сочетаемые.

Столов стало больше. Карлотта рассаживала одноклассников за тот, над которым светилась, зависнув сама по себе, цифра «4». Рики посочувствовал пятому классу профессора Пигнолли, которому предстояло есть с наставником.

Чемпионки сидели с директором и всякими незнакомыми типами, вероятно гостями из Министерства. Возле четвертого курса размещался седьмой, под предводительством профессора Доматора. Но, кажется, Карлотта не дергалась.

— Анну нужно похвалить, как всегда, — напомнила она подопечным.

Джиовинеза сделала знак, и музыка стихла. За столами сохранялся какой-то незначительный шум непонятного происхождения, который она проигнорировала.

— Дорогие ученики, коллеги и гости!..

— Минут на двадцать, — шепнула Ческа. Рики улыбнулся и сжал ее руку. Директор говорила обо всем – про учебу, про осень, про необходимость хорошо отдыхать. Как ни странно, вокруг становилось все тише. Голос Джиовинезы, бодрый сам по себе, убаюкивал тех, кому было неинтересно слушать.

— А теперь, конечно, танцы! – наконец, объявила она. – Я попрошу открыть бал всем нам хорошо известных… Вас, пожалуйста, и Вас, профессор.

Рики, лениво следящий за ней глазами, встрепенулся, когда преподаватели, на которых она кивнула, поднялись.

— У Карлотты хорошее настроение. Она могла и скандал закатить, — прошептал кто-то за соседним столом.

Доматор не представлял такой опасности. Он всегда держал себя прилично. Зельеварша позволила взять себя под руку и проводить до танцплощадки. Заиграла музыка.

— Хорошо смотрятся, — выпалила Марина и прикусила язык.

— Ческа, у твоей директрисы далеко идущие намерения? – поинтересовался Карло.

— Не смей говорить так про мою бабулю, — надулась Ческа, неотрывно следя за танцующими.

К Доматору и Карлотте начали присоединяться старшеклассники и преподаватели и с гостями.

— Всем сидеть, — потребовал Марко. – Сейчас Карлотта вернется. Когда еще мы сможем поговорить о Пигнолли?

Рики не посмел проявить недовольство, зная, что его никто не поддержит.

— У Карлотты все хорошо, но Пигнолли так и не получил по башке, — подытожила Ческа. – Интересно, как же он все-таки нашел сокровища Кьяпацци?

— Как? Тихо — мирно, не привлекая лишнего внимания, не то, что этот болван Ринальдо, — аттестовал Луцци.

— Странно. Мне брат рассказывал, что если люди склонны сильно привязываться к чему-то, обычно у них хватает самосохранения избегать этого. Ему не следовало бы уклоняться в сторону денег, — авторитетно изрекла Мариола. – Или синьор профессор что, легенду не знает?

— Может, он тогда не был таким жадиной, — проворчал Пеппе.

— Легенда говорит, что богатство вообще – вещь опасная, — заявила Ческа.

— Да ну! Сокровища Кьяпацци сделали Ринальдо бессмертным. Не отдал бы их, жил бы до сих пор, — сказал Карло.

— А я бы раньше отдал, — вырвалось у Рики. – На кой черт нужна такая жизнь?

— Мне тоже было бы жалко тех крестьян. Я не смогла бы сидеть на сокровищах, — сказала Марина.

— Риккардо, ты имел в виду, что он был старым и одиноким? – мягко спросила Ческа, запуская пальцы в его волосы.

Внезапно ему стало холодно. Время словно застыло, и при этом он ощущал миллисекунды, бегущие мимо, и они царапали ему кожу, как сухие снежинки. Музыка и все вокруг, казалось, находится где-то далеко.

— Нет, — ответил он. Собственный голос показался ему чужим и холодным. – Возраст не имеет значения, пока живы интересы и вкус к жизни. Моя бабушка, которая умерла, сказала, что ей все надоело, и она устала. А в «Хогвартсе» многие учителя старше Пигнолли, но на тот свет не собираются.

По мере того, как Рики говорил, температура, краски, и звуки постепенно приходили для него в норму.

— Бессмертие – это та же жадность, только до возраста, — кивнула Марина. – Деньги надо тратить, а годы – наполнять хорошими делами и радостью.

— Синьор же вначале был хорошим человеком, — напомнила всем Мариола.

— Вы кого тут критикуете? – прозвенел за спинами голос классной наставницы.

Только тут Рики обратил внимание, что играют уже другой танец, и этот они с Ческой тоже пропустили.

— Мы говорили о сокровищах Кьяпацци, — смущенно призналась Ческа.

— А других тем для разговоров у вас нет? – Карлотта, переводя дыхание и теребя бахрому шали, грациозно опустилась на стул. – Я же не поднимаю тему очепяток в ваших рецептах.

Некоторые склонили головы, а кое-то захихикал. Карлотта на каждом уроке напоминала, что не обязана проверять грамотность правописания. «Рылья муховерток», повторяющиеся чаще других, она несколько раз потребовала принести, чтобы хоть раз в жизни увидеть, что сие такое. «Расгад яда под воздействием противоядия» однажды довел класс до истерического хохота.

— Профессор Доматор считает, что «рылья муховерток» — это, видимо, хитрые рожи учеников, которые не выполнили домашнее задание, — изрекла классная наставница. – И, признаться, у меня частенько возникает желание отправить их в котел. Может, вы начнете есть? Не отравлено!

Через некоторое время Карлотта опять ушла.

— Бабуля, конечно, не должна была заставлять ее танцевать с Доматором, — прокомментировала Ческа.

— Понять не могу, чего Карлотта его грызет по каждому поводу, — высказался Рики.

— А ты не знаешь? – изумилась Ческа. – На его месте мог работать тот самый Ринальдо. Лет пять назад, когда старый преподаватель ушел на пенсию, и бабуля объявила конкурс, он тоже претендовал на должность по уходу за тварями. Ясное дело, Доматор лучше. Но Карлотта психует. Ведь точно, если бы Ринальдо здесь преподавал, она уже вышла бы замуж.

— А мне казалось, они с Доматором в школе не ладили, пока учились, — добавила Мариола.

— Чушь. Он же на несколько лет старше, — напомнила Ческа. – Ты вот много с кем водишься из старших или младших?

Ну, Рики водился. По крайней мере, он потанцевал и с Эльвирой, и с Консуэло. Ему казалось, что праздник продлится допоздна, и очень удивился, попав домой аккуратно к вечерним новостям. Между прочим, ни одно привидение не посмело предстать пред очи школьников, несмотря на то, что стемнело.

— Рики, — позвал Пит, — в компьютере кое-что есть для тебя.

«Странные вещи советуют тебе друзья, — написала Даниэла. – Лео, которого я не знаю, передал через Артура, что полнолуние вообще-то реально длится около шестнадцати минут. Он считает, что именно это время тебе лучше всего провести с Бароном в его родной стихии. Главное – не стоять ногами на земле и вообще не находиться на ее поверхности. Используй для этого жаброводоросли от какого-то китайца.

Должна сказать, что ваше уфологическое общество мне все больше напоминает театр. Чего вы только не напридумывали! Надеюсь, то, что ты собираешься сделать, не представляет опасности для жизни. А кто такой Барон и что есть жаброводоросли, если не секрет?»

«Ну вот, — с досадой подумал Рики, — врать придется».

— Итак, ты лезешь под воду? – уточнил старший брат, знающий ответы на оба вопроса Дан.

Но, даже осознавая необходимость такого шага, склонный верить «их» предупреждениям, Пит опасался.

— Я объясню Барону, чтобы он в случае чего тащил меня к воздуху, — пообещал Рики.

Куда больше его сейчас волновал «их» новый запрос. Как сделать такую звездную карту, чтоб ее можно было запихнуть в сферу? Пит показал программу, позволяющую загнать чертежи в компьютер. Это неожиданно имело прекрасный результат.

Карта никогда не давала настолько полного зрительного представления. Глядя в черноту экрана, где сменяли друг друга, надвигаясь на него, светящиеся точки, Рики как будто получал тот же сигнал, что и от самих неизвестных гостей. Часто он, сравнивая по памяти, замечал, что вроде бы здесь не хватает планеты, а вот эта звезда – лишняя. Кроме того, некоторые отрезки карты можно было скачать в готовом виде.

Однако до воскресного вечера Рики понял, что всего компьютер за него не сделает. Многих участков он не видел так, как давали «они». Но, в целом, работа с его помощью пошла быстрее.

В понедельник Карлотта передала ему плановое письмо из «Хогвартса». К нему прилагалась небольшая коробочка, внутри которой Рики обнаружил несколько маленьких серебряных штучек, в основном булавки и брошки, а также запонки. Все это ему надлежало передать для заговора.

— Здорово, что вы поддерживаете отношения, — порадовалась за него Марина.

Вопреки обыкновению, начиналось письмо почерком Селены.

«Дорогой Рики! Честное слово, лично мне было очень приятно, что ты интересуешься нашими делами. Надо было нам обратить внимание, но тогда наши прежние письма получались бы совсем необъятными. Профессор МакГонагол получила рецензию от твоего нового преподавателя ее предмета вместе с чудесным сервизом буквально на днях – посылка очень долго оформлялась, а потом проверялась в Министерстве…».

Рики успел напрочь забыть о намерении профессора Инстабилито связаться с «Хогвартсом», тем более, что все части его сервиза благополучно превратились из глиняных в фарфоровые, и преподаватель больше о них не заговаривал. Новость не слишком понравилась Рики, хотя особых причин не было. Впрочем, предъявлять претензии Инстабилито он определенно не собирался. Как сказала о нем Эльвира, пятнадцать минут бывшая на одном из уроков: «он столько извиняется, что в результате любому скоро станет стыдно за факт своего существования, типа, чего ты тут торчишь и доставляешь хлопоты такому приличному человеку?».

«Профессор МакГонагол сначала продемонстрировала твою работу в классе «Слизерина» как образец, а затем гордо поставила сервиз на видное место в своем кабинете. Лео вышел с того занятия под сильным впечатлением от твоей работы. Дора мне так расписала, какие мы все, что я не выдержала и напросилась к МакГонагол. Должна признать, ты конструируешь не хуже, чем рисуешь. Профессор Стебль тоже видела, и очень тебя хвалила».

«А профессор Снейп сказал, — продолжалось уже другим почерком, — что, поскольку ему его итальянская коллега ничего не пишет и не шлет, это можно считать за радостное известие».

«Это Дора тут со своими комментариями, — объяснила Селена. — Он имеет в виду, конечно, твое поведение; Снейп знает, что в другой школе твоим наставником также является профессор зелий. Профессор Поттер, может, тебе это и не понравится, прекрасно справляется. Мы много практикуемся у него, и читаем тоже прилично. Но Дамблдор, по-моему, не рассчитывает, чтобы он остался на следующий год».

«А я подралась с Мелани Хатингтон возле женского туалета, — объявила Дора. – Между прочим, нас Френк самолично растащил, и меня потом стыдил. А я и в самом деле забыла, что я ведьма. Все-таки палочкой врезать – не то, что рукой! Ее никто не спрашивал, что она, дура, думает про мою новую прическу! Тем более, все и так знали, что я заклинанием не туда попала. По рассеянности его произнесла, когда наматывала прядь на палочку. Я молча радовалась, что не облысела, а у нее это вызвало слишком громкие сожаления. Ну подумай, есть справедливость на свете?!

Кстати, на твоей чашке я смотрюсь вполне симпатично, но меня возмущает, что кто-то подарил меня МакГонагол. Ты действительно осознанно согласился, чтоб весь сервиз послали именно ей?!».

«Вот тоже радость, объясняться теперь с Дорой». Рики понимал, что изображения возникли непроизвольно, но лучше бы на чашке, в самом деле, воплотился песик Даниэлы, который и лаял, и кусал значительно меньше.

«Я становлюсь все более нервным, потому что приближается первый квиддичный матч этого года, — делился Дик. – Конечно, у меня вряд ли пропадет голос, но вдруг начну плести всякую чушь?!».

«Квиддич такое дело, что никто не заметит», — подумал Рики.

Он с удовольствием ознакомился с реакцией Лео и всего класса на портреты (Френк расстроился, что «он там еще не помер», а Тиффани обиделась, почему ее нет).

«Как вернусь, нарисую ее, и пусть пришлет сюда какому-нибудь парню», — решил Рики.

Дальнейшее содержание основательно сбивало с веселого настроя. «Я получил данные о твоем Пигнолли. Он числится в не то чтобы совсем черных, а скажем так, серых списках Гильдии Авроров Великобритании (ГАВ). Он никогда не попадался как Упивающийся смертью, даже так и не принял Метку. Но он из своей страны, издалека весьма сочувствовал идеям Темного Лорда насчет борьбы с пополнением рядов магического общества путем привлечения нечистокровных колдунов и ведьм. Пигнолли проявил себя как редкий фанатик чистоты крови; возможно, поэтому так и не женился, но вряд ли мой папа может знать такие вещи наверняка. Точно, что Пигнолли однажды, еще в молодости, устроил скандал в римском баре, вроде как начал собирать народ и ораторствовать, кто-то возмутился, местные мракоборцы его привлекли, провели, как сказал мой отец, «воспитательную беседу», и больше он ни в чем подозрительном замечен не был. Скажем так, несостоявшийся сторонник Того – Кого – Нельзя – Называть в силу дальности расстояния. В прошлом году Пигнолли собирался поехать на Турнир с делегацией «МентеСана», но ему отказали в визе. Странно, что он работает в школе. Если можешь, проверь, притесняет ли он магглорожденных учеников и есть ли у него любимчики».

«Он притесняет всех подряд, и нет у него любимчиков», — мысленно ответил Рики.

Эди рассказал о том, как наорал на домашнего эльфа, которого, случайно утром зайдя в штаб за забытым там пером, застукал за копанием в бумагах Клуба. «Но возможно, он и правда убирал, — признал, выпустив пар, хуффульпуффец. – Дора Нотт забегала к нам накануне, и Дик искал для нее свой прошлогодний реферат по рунам – он ей понадобился для прорицаний. Но твои письма мы в штабе в любом случае не держим».

Артур вначале не нашел ничего лучше, как занять Рики красочным описанием радости Хагрида, который, будучи где-то проездом, видел дракона. «Я бы тоже хотел, чтобы хоть одного держали в школе», — признался сын драконозагонщика. Далее он зачем-то в трех строчках передал все, что уже рассказали о себе другие. Рики даже зевнул и обмахнулся письмом, как веером, но все же решил дочитать до конца. «…а к Селене Олливандер клеится Фредди Гаткинс. Вряд ли ты его помнишь, вы никогда не сталкивались. Он гриффиндорец с шестого курса…».

«Чтооо?!» — первые слова до Рики не дошли вообще, и он замедленно постигал смысл тех, которые следовали далее.

«…нормальный парень, в общем. Привет от Ральфа».

— Что-то плохое? – заботливо спросила Ческа.

За всю перемену она ни разу не отвлекла его. Кажется, выходила, ну а теперь, наверное, заметила, что текст на исписанном листе пергамента заканчивается.

— Не то слово, ругаться хочется, — выпалил Рики.

— А почему?

Ческа смотрела на него сбоку, подперев голову рукой. Встретившись с ней глазами, Рики немного протрезвел как будто и понял, что говорить ей о Селене точно не стоит.

— Вот, Ральф Джордан, — Рики ткнул для большей достоверности в имя пальцем, и тут сообразил вдруг, что Ческа все равно не поймет, потому что написано на английском. Он почувствовал себя совсем скверно оттого, что приходилось сейчас придумывать что-то именно для нее. – В предыдущих письмах, кроме самого первого, мне не передавали от него никаких приветов. И этот, я уверен, Артур приписал от себя. Ральф до сих пор дуется и не хочет знаться со мной.

— Почему? – недоуменно спросила Ческа. – И вообще, стоит ли переживать так из-за него. Кто он такой?

— Это он приглашал тебя в деревню возле «Хогвартса», — напомнил Рики. – Наверное, ты до сих пор ему нравишься. Но мы друзья, у нас одна компания.

— Ерунда какая, — отмахнулась Ческа.

Звонок избавил Рики от необходимости отвечать. Явился профессор Лютик и взялся спрашивать у доски тех, кто сделал много ошибок на последней контрольной; в отличие от Карлотты, он милосердно провел ее до праздника. Ческа не отвлекалась. Но Рики почти не следил за ходом урока. Он с удивлением обнаружил, что насчет Ральфа сказал правду. Если все было так, как он подозревал, то это очень огорчало Рики. Ческа вряд ли понимала, что Клуб Единства и «Хогвартс» много значили для него. Он совершенно не хотел разногласий с Ральфом. Джордан был наблюдателем от привидений, а не членом Клуба; как, впрочем, и Лео, лучший друг Рики.

Но вот Селену он никак не мог представить пусть с самым распрекрасным «Фредди»! «А почему она сама о нем не написала? – озадачился Рики. – Или она его в упор не видит, как мебель, или стесняется», — решил он, и первая версия была, определенно, предпочтительнее.

После гербологии Ческа должна была его покинуть и засобиралась вместе с Мариной на бытовые чары.

— Подожди, — остановил ее Рики. – Ты знала, что Пигнолли собирался ехать в «Хогвартс» на Турнир?

— Знала, конечно, — пожала плечами внучка директрисы. – Никуда его не выпустили, и правильно сделали. Еще не хватало, в чужой стране людей пугать!

Рики медленно убрал письмо в боковой карман сумки и вышел из класса, пропустив вперед даже старосту.

— Голова пухнет от умных мыслей, Ричард?

Эльвира стояла у окна напротив и, наверное, глядела на море, а его заметила в стекольном отражении. Как ни странно, она была совершенно одна.

— Да, причем эти мысли сопровождаются очень неприятными переживаниями, — хмуро пожаловался он.

— В таком случае, тебе не помешал бы думоотвод, — сказала, улыбнувшись, бывшая староста.

— Чего? Это такая трепанация черепа? – вскинулся Рики.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — поморщилась Эльвира.

«Тоже «нет знаний». Инопланетянка», — усмехнулся Рики.

— … звучит не слишком приятно. Это такое особенное вещество в сосуде…

Эти слова вызвали в Рики совсем нехорошие ассоциации, от которых волосы вставали дыбом.

— …куда удаляют нежелательные беспокоящие мысли. Подносишь палочку к голове, вытягиваешь мысль и – в думоотвод. Я пользовалась им во время Турнира, секретно, конечно, хотя даже не знаю точно, запрещено это правилами или нет. Консуэло тоже так делала. Она недавно проговорилась, и мы так хохотали! А ты поторопись, чтобы не опаздывать.

«Да, за истечением срока давности удачным жульничеством можно гордиться. И еще поучать других, как надо вести себя хорошо», — подумал Рики и пошел, куда послали.