Рики Макарони и Вестники Ниоткуда (джен)

Звезды мирно взирали на теплый летний вечер. Честно говоря, судя по разлитой в воздухе прохладе, это была уже скорее ночь. На крыльцо через открытую дверь пробивался свет, благодаря экспериментам старого хозяина дома и его сыновей процентов на пятьдесят похожий на электрический.

Но компания, расположившаяся на ступеньках, не спешила расходиться. Трое мальчишек, и одна девочка помладше, которые ни на первый, ни на девяносто девятый взгляд не производили впечатления необычных детей, однако общая особенность как раз свела их вместе. Все четверо были учащимися британской школы чародейства и волшебства «Хогвартс».

— Значит, после завтрака я покажу вам, как работает электронная почта. До поселка, вроде бы, недалеко, — произнес один из мальчиков под довольное хихиканье.

— Мы пролетим часть пути. Я знаю, где прятать метлы, — сказал рыжеволосый мальчик, который, между прочим, находился здесь у себя дома.

— Надеюсь, это действительно безопасно, — добавил третий из них и протянул девочке тесемку. – Хотя наверняка твои родственники не одобрят подобное безрассудство.

— Повезло, что бабули нет. Она бы нас быстро привела к порядку, — радостно вздохнул рыжий Артур Уизли.

Его гость и одноклассник Рики Макарони, взявший на себя завтрашнее просвещение с не-колдовским средством связи, блаженно кивнул, подавляя зевоту.

— Мама не учла, когда сослала меня сюда, что бабуля уедет к тете Джинни, — хихикнула Джорджина, двоюродная сестра Артура. — Что, Дик?..

— Ночные посиделки на свежем воздухе… Рики, как ты сказал?

— Способствуют улучшению снабжения мозга кислородом, — пробубнил Рики. Это была почти точная цитата из полученного сегодня письма старшего брата, который, готовясь к поступлению в университет, по мнению Рики, совершенно заучился.

— Дедушка, наверное, увлекся новыми батарейками, — Артур кивнул на открытую дверь, ведущую в дом, — поэтому забыл про нас. Но с ним все равно можно договориться.

— Такое счастье продлится две недели, верно? – уточнил Дик; Рики лениво размышлял, не спросить ли его, что такое они с Джорджиной пытаются сделать с огрызком веника и откуда у них столько усердия в столь поздний час.

— Вот именно. Новый внук, тоже мне редкость! Почему-то бабуле это никогда не надоедает, — заметил Артур.

Рики не удивлялся, хотя был знаком с только четырьмя взрослыми детьми миссис Уизли — старшей и знал, что у Артура хватает двоюродных братьев и сестер.

— Моя бабушка тоже такая, — кивнул он, пытаясь в уме пересчитать собственных кузенов и кузин в Италии.

— Завтра вы все равно полдня будете сидеть с уроками! – поморщилась Джорджина. – Ну у вас и представления о свободе!

— Во-первых, не только с уроками, — назидательно произнес Артур. – День рождения Эди горит.

— Мы хотим придумать для него что-нибудь особенное, — примирительно произнес Дик.

— А ты бы вообще помалкивала, — высказал старший брат.

— Ты такой же вредный, как моя матушка, — не осталась в долгу Джорджина, — а ваш Клуб все-таки обязан был позвать меня с собой.

И она надулась, припоминая, верно, чем кончился для нее первый учебный год. В принципе Рики считал, что она поступила безобразно, пойдя за ними, а не за помощью. Тогда Клуб Единства, основанный Рики с друзьями два года назад, едва не лишился своего представителя от колледжа «Хуффульпуфф». Эди Боунса, по ошибке принятого за Рики, едва не сварили свихнувшиеся последователи Темного лорда, пропавшего много лет назад. Поэтому Рики был ужасно счастлив, что следующий день рождения Эдгара все же скоро наступит. Это знаменательное событие ожидалось в ближайший вторник, и они уже кое-что придумали.

— Ты, Артур, вообще слишком скрытный. Что такого написала тебе Селена Олливандер? – претенциозно спросила Джорджина.

Рики взбодрился. Письмо пришло позавчера, но с тех пор Артур так и не раскололся. Он заявил, что раз пришло на его имя, он имеет полное право не портить людям настроение тем, что там написано.

— Между прочим, я видел заголовок, — в который раз поддержал Дик Джорджину. – Она обращается ко всем нам. Просто подписала конверт, потому что адрес твой.

— А вы точно никак не отстанете? – вяло поинтересовался Артур.

— Нет, — пообещал Рики. – А там что-то серьезное?

— По-моему, вздор, — Артур зевнул. – Но возмутительно.

Рики почувствовал, что он сдается.

— Скажу завтра, — пообещал Артур. И подался вперед, собираясь встать, причем вовремя: почти весь свет из дверного проема закрыла высокая фигура.

— Молодые люди! – голос Артура Уизли, деда Артура, был в меру суров. – Не поздно ли?

Джорджина и Дик сложили свои дела. Рики тоже покорно поднялся и поплелся в дом. Он чувствовал, что, в самом деле, веки тяжелые, а ведь еще шагать до комнаты аж на второй этаж.

— Ну что Вы, сэр, спасибо, не надо молока, — пробормотал он…

Проснулся Рики рано – сказывалась школьная привычка, еще не успевшая угаснуть. Комната в Пристанище, которую он делил с Диком, окнами выходила прямо на восток, благодаря чему просто утонула в солнечных лучах. Дик в апартаментах отсутствовал, но его кровать не была застелена. «Пошел в ванную», — решил Рики. Невзирая на открытое окно, становилось жарко.

Внезапно дом наполнился протяжными заунывными звуками – то на чердаке завыл упырь.

Рики немедленно распрощался с намерением еще поспать и потянулся за одеждой. В доме Артура дети носили обычные джинсы и футболки, так он всегда и одевался на каникулах. И все же семьи волшебников были очень разными – в доме Лео, слизеринского друга, все, хозяева и гости, ходили в колдовских робах.

Мама Артура не спускалась к завтраку – сегодня ей не требовалось идти на работу рано. За столом Джорджина напомнила Артуру о его обещании. Рики успел позабыть о вчерашнем вечере, но, как обычно во время разговоров на эту тему, ощутил недовольство. По-честному, Селена Олливандер была прежде всего его, Рики, другом, а уж потом ее признали Артур и его гриффиндорский товарищ Ральф Джордан, которые поначалу вообще не понимали, какой толк с этой девчонки, и Рики было немного обидно, что она написала не ему.

— Да так, — пренебрежительно пожал плечами Артур и вдруг скривился: — Предсказательница из нашей школы, Трелони, точно дура. Даже леди Гермиона так говорит, — кивнул он, предупреждая замечание дедушки. — И дядя Гарри, и дядя Рон! Надо же быть такой противной!

— Но твоя бабуля такого выражения не одобрит, — миролюбиво напомнил дед.

— А при чем тут Селена? – наивно спросил Дик, прорицаний не посещавший и с профессоршей, их преподающий, до сих пор не столкнувшийся.

Не этот вопрос Рики мог ответить сам.

— Трелони на всех уроках заботливо предупреждает Селену спать вполглаза. Якобы она дружит с кем не надо, и потому постоянно в опасности, и все в таком духе. Из-за меня, я так полагаю.

— Ну, это ты чересчур, — мягко произнес Уизли-старший.

— Трелони написала все это родственникам Селены, вот, — высказал, наконец, Артур.

Сидящие за столом застыли в возмущенном молчании.

— Зачем? – недоуменно произнес глава семьи Уизли. – Ну, разумеется, она не должна беспокоить их так, без доказательств, — неловко поправил он себя.

Рики сделал вид, что ничего не понял. Некоторые маги, посвященные, в отличие от него самого, в тайну его происхождения, в принципе согласились бы с Трелони, а дед Уизли входил в круг этих избранных. В начале знакомства была обычная настороженность, впрочем, дедушка и бабушка Артура, с которыми тот жил, слишком любили детей и были воспитанными и добрыми, чтобы заставить Рики чувствовать себя неуютно. Дед Артура нравился ему, и они много разговаривали про немагический мир, который Артур Уизли-старший просто обожал, а Рики знал изнутри и собирался вскоре вернуться туда, к родителям.

— Невероятная наглость, — произнес Рики вслух.

Сотрапезники с ним полностью согласились.

После чего разговор, как всегда, направлялся хобби хозяина дома.

Как знали все порядочные маги, мистер Уизли-старший фанатично восторгался нравами немагического мира, словно первооткрыватель – высокоразвитой цивилизацией. Рики не поверил бы, что взрослый разумный человек способен так умиляться всяким незначительным деталям. Впрочем, среди его прежних знакомых имелись коллекционеры такого рода, хотя бы Даниэла, обожающая мультики, невзирая на взросление. Такая последовательная привязанность многих забавляла, но все же вызывала уважение.

Повод подал его внук, напомнив Рики о вчерашнем обещании вывести их в сеть. Мистер Уизли немедленно ухватился.

— Мой брат дал мне пароль к своей почте, — сказал Рики, — потому что туда все время писала Дан.

— Как это понимать? – спросил Артур Уизли-старший. – Разве магглам, чтобы писать письма, обязательно нужен пароль?

— Необязательно, — терпеливо разъяснил Рики, — но гораздо быстрее набирать их на компьютере – без бумаги и почтовых марок. Такое письмо за несколько минут доходит в любую точку земного шара.

— Компьютер – это машина, про которую Гарри рассказывал? – уточнил мистер Уизли.

Рики неопределенно пожал плечами.

— Что-то я тебя совсем не понимаю, — сказал мистер Уизли.

— Дядя Гарри говорил, что клавиатура позволяет компьютеру выполнять функции пишущей машинки? – уточнил Рики.

— Это я знаю, — просиял мистер Уизли, — пишущая машинка у меня где-то в сарае.

— А потом надо щелкнуть мышкой по нужной кнопке, — продолжал Рики.

— Но ведь мышку надо вначале изловить, — удивился мистер Уизли, — а если она шнур погрызет? Ведь может произойти короткое замыкание! Мышей там решительно не должно быть!

Рики незаметно глубоко вздохнул. Техника была любимой темой деда.

— Рики нам сегодня это покажет, — вмешался Артур, — может, я смогу объяснить тебе лучше?

— А если письмо упадет в воду? – забеспокоился дед.

— Этого не случится, если мышь не перегрызет провод, — успокоил Рики. Он завел дневник всяких приколов, постоянно возникающих в подобных беседах.

От помощи в уборке посуды мистер Уизли на сей раз великодушно отказался.

— Откуда у тебя берется терпение? – спросил Артур, когда они вышли из сарая с метлами в руках.

— У тебя хороший дедушка, — улыбнулся Рики.

Оседлав метлу, он оттолкнулся от земли, воспарил и завис, дожидаясь Артура, который должен показывать дорогу. Он как будто окунулся в парное молоко. Знойный воздух был абсолютно неподвижен. Следующие несколько минут его обтекало жарой со всех сторон, пока они летели.

Служащая кафе несколько удивилась, что им нужен один компьютер на четверых, но спорить не стала. Уизли в деревне бывали редко, но их все же узнавали, судя по тому, что Артура спросили: «Они с тобой?».

Умещаться вчетвером на двух стульях было не слишком удобно. Джорджина схватила мышь.

— Она должна стоять на столе, — остановил ее Рики, — как все прочее оборудование. Ты ведешь себя странно.

Полчаса они лазили в поисковых системах. Ребята быстро разобрались, что в щелканье по ссылкам ничего сложного нет. Рики даже скачал себе список астрофеноменов на ближайшие десять лет. Дик распечатал заумную статью одного теолога по охоте на ведьм. Джорджина, заведовавшая клавиатурой, пришла в дикий восторг от мультяшных сайтов, на которые Рики вышел для примера, так что он пожалел об этом. Не надо забывать, он ведь планировал проверить почту.

— Отвернитесь, вам не положено знать пароль Пита, — потребовал он, пододвинув клавиатуру к себе.

— Какая секретность, — скривился Артур. Но все послушались.

Вероятно, брат, прежде чем дать доступ, заранее очистил ящик от личной корреспонденции, потому что там было только два сообщения для Рики, причем недавно датированных.

— А нам можно прочитать? – невинно поинтересовался Дик.

— Да. Вот только проверю на вирусы, — Рики поскорее щелкнул нужный значок внизу экрана.

— Это как? – вытаращилась Джорджина. – Компьютеры тоже болеют?

— Увы, — ответил Рики. – Есть вредоносные программы, которые вызывают сбои. Их пишут ненормальные дебилы с манией величия. О, вот, кстати, творение одного из них.

Последнее письмо, помеченное именем Дан, оказалось чистым. А вот предыдущее, непонятно от кого – заражено.

— Если это открыть?.. – Артур подался вперед.

— Не вздумай! Компьютер начнет гнать и может взорваться. Лучше это не трогать. Так, посмотрим, что у Дан.

Рики двойным щелчком открыл ссылку.

«Мог бы сам написать, что не поедешь прямо домой, необязательно передоверять это Питу, — гласило начало. – Между прочим, от моего подарка ты протянешь ноги. Мне все равно, а вот мистер Франкенштейн скучает. Надеюсь, там, где ты есть, ты хорошо проводишь время.

Должна предупредить – не открывай незнакомые письма. Кажется, хвастаясь нашей романтической фикцией, я нажила парочку завистниц. И одна из них выведала твой адрес. Она вполне способна пересылать тебе всякую дрянь.

Я такую кассету купила – обалдеешь. Даниэла».

— Вот и разобрались, откуда вирус, — удовлетворенно отметил Дик.

— Ну что за люди! Вредить незнакомому человеку просто так, — возмутилась Джорджина. – Вестник пакости.

— Вестник из ниоткуда, — поправил Рики, — ставя на «удалить». – И мы отправим его в никуда. Вот так.

Обратный путь был еще более жарким.

У входной двери стояла метла.

— Гости? – Джорджина удивленно повернулась к Артуру. – Мы же вроде не ждали никого.

— Бабуля, — заявил тот, внимательно изучив метлу.

— Как? Так быстро?! – Джорджина была разочарована.

— Нет, не беспокойся. Это моя другая бабушка, — сказал Артур, — или дед. Мамины родители. Метла их.

Уизли-старший и мама Артура, сидящие лицом к двери, кивнули им. Напротив расположилась, обернувшись на стук шагов, ведьма с аккуратной прической. На столе между ними красовались два огромных пирога.

— Видишь, дорогой, она решила, что мы тут голодаем, — оптимистично воскликнула младшая миссис Уизли. Она редко бывала дома, потому что профессия аврора (сотрудника магического правопорядка) не оставляла иного выбора.

— Я тут узнала, что Молли пришлось уехать некстати, когда в доме гости, — произнесла ее мать, как бы оправдываясь. Рики успел как следует разглядеть ее – вторая бабка Артура была очень симпатичной пожилой ведьмой; в отличие от дочери, она не меняла лиц.

— Признайся, Андромеда, узнала-то от Молли! Это она просила нас инспектировать? – лукаво подмигнул дед.

— Считаешь нас беспомощными? – подхватила Нимфадора Уизли. – Между прочим, эти дети сами могут о себе позаботиться. Артуру случалось помогать по дому, и другим тоже.

Взгляд Андромеды, устремленный на них, вдруг сделался таким обеспокоенным, что дети с жаром подтверждающее закивали.

— Да, миссис Дуглас, наша экономка, конечно, почти все делает сама, но просит брата и меня частенько… — заговорил Рики и осекся.

Гостья вскинула на него изумленные глаза. В них читался вполне знакомый испуг, означающий, что она знает его тайну и разделяет беспокойство гриффиндорской мафии.

— Как?? – пробормотала она. – Разве твоя экономка не… Я хочу сказать, родители соглашаются? – нашлась бабуля.

Но Рики понял недосказанный вопрос. «Разве твоя экономка не боится напрягать тебя?! И вообще лишний раз на тебя смотреть, если уж на то пошло»? По каким-то причинам, в понимании этой леди Рики должен быть выше мытья посуды.

— В нормальном мире мы не относимся к работе руками как к чему-то неприличному, — резко произнес Рики.

— Я рада, что ты так считаешь, — попыталась улыбнуться Андромеда.

— А почему, собственно, Вас это радует? – вопреки всякому здравому смыслу, рискнул Рики.

Он прекрасно знал, что смутит почтенную даму. Но ему хотелось выяснить, почему взрослых вопрос застал врасплох. Впрочем, дед тут же нашелся.

— Это довольно нетипично для молодых людей, — как ни в чем не бывало, произнес он.

— Чего застряли в двери, садитесь, — бросила Артуру мать. – Бабушка сейчас шею вывихнет, она не судья на квиддиче.

— Об этом, сэр, мне сказали в «Хогвартсе», — ответил Рики мистеру Уизли. – Зеркало, помнится, удивилось, что я умываюсь по утрам. А я не привык к говорящим зеркалам и портретам.

— Неужели?! – загорелся мистер Уизли. Рики почувствовал, как взрослые вздохнули с облегчением: разговор снова влился в нормальное русло. – Я видел неподвижные изображения, но как…

— Сэр, — предложил Рики, чтобы избежать повторения пройденного, — если хотите, я Вас нарисую…

Непринужденная беседа длилась до конца трапезы, после чего дети ушли на улицу.

— Должен заметить, твои бабушки похожи, — сказал Рики Артуру. – Такие аккуратные и хозяйственные.

— Может быть, с возрастом все такими становятся, — мудро предположил Дик.

— Ну, не скажи, — возразил Артур. – Ты знаком с миссис Фигг? Это такая странная кошатница, которая сидела в детстве с дядей Гарри.

В первую секунду Рики показалось, что он ослышался.

— Но позвольте! – воскликнул Рики. – Я отлично знаю Арабеллу Фигг! И она классная бабка!

— Ты знаешь ее? – Артур был обескуражен.

— Конечно! Она… Вы хотите сказать, она имеет отношение к миру магии? – уж чего Рики никак не ожидал!!!

— Она не ведьма, а шваха, как Филч, — просветил Дик. – А ты каким образом знаком с ней?

— Ну, она мне вроде бабушки, — ответил Рики. – Она брала попечительство над мамой, которая сбежала из своего балетного интерната, чтобы выйти за папу. Миссис Фигг помогла им пожениться, потому что маме было только шестнадцать, и ей требовалось разрешение опекуна. Я часто к ней приезжал, когда был маленький. Именно она научила меня обращаться с кошками…

— Генри Флинт должен быть ей в таком случае очень благодарен, — практично, но столь же обалдело заметил Артур.

— Да, его Моргана очень энергичная кошка, — отметил Рики. – Я не ездил к Арабелле с тех пор, как начал учиться в «Хогвартсе», — с удивлением подсчитал он.

— Значит, ты хорошо с ней ладишь? – уточнил Дик.

— Прекрасно. Я знаю, что Пит и родители заглядывали к ней в эти три года, — продолжал Рики.

Ему сразу вспомнились детективные выкладки Лео, и как сказал бы тот, «совпадения всегда наводят на подозрения».

— Бабушка говорит, она даже тапочки не переобувает, когда выходит на улицу, — полувопросительно произнес Артур. – Это правда?

— Наверное, твоей бабушке это кажется безобразием, — кивнул Рики. – Но мои родители не обращают внимания на такие вещи.

— А почему твоя мама жила в интернате? – бестактно влезла Джорджина.

Рики пожал плечами.

— Кажется, ее родители, старший брат и тетка разбились в аварии, — припомнил он, — когда ехали на машине. Маме было двенадцать. Арабелла, говорите, сидела с дядюшкой Гарри? – нахмурился Рики.

Этот вездесущий Поттер вечно всюду лез! Уж если кто среди колдунов и был для Рики занозой, как в школе, так и задолго до поступления туда, то это его крестный отец Гарри Поттер, герой волшебного мира и обладатель кучи всевозможных достоинств!

— Да, — подтвердил Артур, — он воспитывался родной теткой, которая живет по соседству с миссис Фигг.

Рики удалился к себе, чтобы отдохнуть от жары, а точнее, переварить услышанное. Детство Гарри Поттера прошло в Литтл Уиндинге – в том самом городке, где соединялись все нити, ведущие к нему. Значит, крестный отец, в отличие от Рики, был не в восторге от миссис Фигг; впрочем, их вкусы совпадали разве что относительно профессора Трелони.

Когда спала жара, ребята собрались, чтобы завершить совместный подарок Эдгару. Накануне Артур распечатал несколько фото, где они снялись на память в середине прошедшего учебного года. Одно из них планировалось увеличить и вставить в красивую рамку.

Процесс разглядывания снимков надолго отвлек от цели. Прогулка по деревне магов была приятным воспоминанием, с которым связано столько важных событий! Аппарат запечатлел тот поход, когда Рики побывал там впервые с друзьями и – двумя ровесницами из итальянской школы.

С фотографий Ческа и Марина улыбались и приветливо махали ему. Глядя на это, Рики никак не мог поверить, что, возможно, никогда больше не увидит Ческу. Впервые в жизни влюбиться, и вот все закончилось ничем!..

— Вы прожжете дыры, не надо так пялиться! – фыркнула Джорджина.

Рики вздрогнул и искоса глянул на вспыхнувшего Артура Уизли. Им с Ральфом тоже нравилась Ческа.

— Я выбрал, — словно ото сна отряхнувшись, сказал Дик. – Вот эта.

В принципе Рики одобрил. Фоном этому снимку служили «Три метлы», знаменитая таверна, а не Визжащая хижина, возле которой Эди чуть не сварили.

— Но почему? – возразила Джорджина. – Вот тут, кажется, Эдгар лучше получился!

— Я плохо понимаю, что ты имеешь в виду, — ответил Дик, — но объясню, почему нет. На ней отсутствует Дора Нотт, а это никуда не годится. А что он, по-твоему, здесь не так вышел, так, наверное, потому, что фотографировала вот эта несерьезная барышня, — Дик взял снимок, предложенный Джорджиной, и ткнул в Ческу.

— Соответственно, ты предпочитаешь подарить Эди ту фотографию, где ее нет? – ядовито произнес Артур.

— Именно, — невозмутимо подтвердил Дик. — Уверяю тебя, Эди она совершенно не нужна. Здесь мы, Селена и Дора, Марина, которая, помнится, ему очень симпатична.

— Значит, так и надо, — постановила Джорджина, которая в силу их совместной возни с веником прониклась к Дику заговорщитским почтением, как разбойник к атаману. – Ну, то есть, это же не для вас, а для Эдгара, — назидательно заявила она Артуру и Рики. – Вот и надо то, что ему понравится.

Спорить с ней Рики не желал вовсе, Артур – еще меньше. Девчонка была достойной дочкой своего папаши, сколотившего состояние на приколах, типичной внучкой бабули, годной для командования полком, и вообще стопроцентной Уизли. Даже ее сестра-близнец проявляла больше благоразумия.

— А от себя ты что подаришь? – строго спросил Артур Дика. — Ведь учебник лично для тебя – лучший подарок?

–Представь, нет. Но я смирился, что некоторые так думают, — ответил Дик. – Мы с Джорджиной делаем куклу желаний. Ее сжигаешь и загадываешь, можно по частям.

— Должно сбываться, потому что работает на самовнушении, — прокомментировал Рики. Пит, старший брат, однажды водил его в компанию своих друзей, где зашел спор о гипнозе. Но Рики уже очень давно не участвовал в маггловских вечеринках, и даже не расстроился, когда это пришло ему на ум. Прав был папа, его место среди ему подобных – среди колдунов и ведьм. Настоящие друзья от этого, конечно, никуда не денутся. Даниэла, например…

— Жаль, что в каникулы нельзя колдовать. Вот закончу с подарком и возьмусь за летопись всерьез, — мечтательно протянул Дик.

— Я видел, как ты писал что-то утром в первый день! – припомнил Рики.

Дик обладал многими замечательными качествами, в том числе умел сочинять стихи. Он создал интересное описание прошедшего учебного года, отчет, как он это называл, и хотел взяться за предыдущие – первый и второй курсы.

Дик поморщился, словно не имел надежды отогнать назойливых мух.

— Пока ничего окончательного. Я сортировал информацию о нас с первого курса. В том числе как Рики завладел своей палочкой. И еще я вспомнил, что немного напутал со вторым и третьим курсами, в том, прошлогоднем; единорога мы тогда не видели.

— Какой вздор! Не придирайся к себе почем зря, — отмахнулся Артур. – А нового что?

— По первому только одно четверостишие про Рики, — раскололся Дик.

После долгих пятнадцатиминутных уговоров Дик согласился отвести всех наверх, достал из тумбочки пергамент и отдал хозяину для прочтения. И вот что услышали дети:

«Очень озорной мальчишка

Рики Макарони.

Он ударил дядю книжкой,

Бедный дядя помер».

Джорджнина сразу расхохоталась. Рики и Артур недоуменно переглянулись. Лаконичность поэта хорошо сочеталась с оригинальностью, но все же Рики не стал бы так мягко отзываться об Упивающемся смертью, который почти сумел похитить Рики и едва не убил Лео.

Но он не стал говорить ничего подобного, потому что Артур начал фантазировать, что можно про него придумать такое похожее. Их позвали пить молоко, а потом все снова вышли на крыльцо и болтали, строя планы о предстоящем празднике.

Внезапно выражение лица Артура изменилось. Из ехидно-недоумевающего оно словно изнутри засветилось изумленным вниманием.

— Смотрите, что там такое! – указал он пальцем в небо.

Дик и Джорджина проследили направление раньше Рики. Они вскрикнули, а затем и у него перехватило дыхание.

Медленно темнело. Над домом появились одна — две звезды, пока не осмеливающихся сиять во всю свою яркость. На западе небо все еще оставалось синим, еще более светлым, чем днем, даже почти белым от захода солнца. И там, чуть выше ломаной линии горизонта, плавно передвигалась сверкающая, довольно большая точка. Ребята рядом зачарованно наблюдали за скользящим эллипсом.

— Спутник, — оправившись от шока, определил Рики. Он потянулся, ведь сидеть на деревянном крыльце не особенно удобно. И пояснил, не дожидаясь вопросов: — Это маггловская техника.

— Вроде телевизоров? – спросил Артур.

— Телевизоры работают с таких вот космических станций, — терпеливо пояснил Рики, отмечая, что внук мало чем отличается от деда. – Это такие машины, их выпускают на орбиту Земли… Ну про космос вы знаете, мы чертили звездные карты на астрономии, — друзья понимающе закивали. – Но вот только что, — решил признаться Рики, — у меня волосы дыбом встали. Я решил, что вижу летающую тарелку.

Слушатели заметно заинтересовались.

— Тарелку? – повторил Артур. – Я несколько раз слышал о них, но так и не разобрался.

— Ну, видишь ли, раз Земля – планета, и мы на ней живем, логично предположить, что другие планеты, которые мы рисуем в виде точек, тоже заселены живыми существами. Причем разумными.

— А они маги или магглы? – спросила Джорджина.

— Может, и насекомые, — съехидничал Рики.

Впоследствии Рики не то чтоб уж очень сильно пожалел, что взялся развивать эту тему. В следующие два дня только и разговоров было, что про инопланетян. Рики срочно написал брату, затребовав пару образцов научной фантастики соответствующего содержания для Артура.

…-Значит, оружие встроено в тело, — восторженно повторила, глядя в никуда, Джорджина. – Вот расскажу моему папе…

Поскольку указанный дядюшка Артура владел на пару со своим близнецом лабораториями и магазинами магических приколов, это заявление обещало новую эру, отчего Рики невольно поежился, представив реакцию образцового Эди на такое счастье.

— Учти, что некоторые вещи ускользают от наших органов чувств, — попытался осадить он, — инфразвук, микроскопическое видение.

И добился того, что она, забыв про восточные единоборства, привязалась к нему, требуя список таких вот фигней.

Даже спокойный, рассудительный Дик загорелся внеземными цивилизациями. Оказалось, он, изучая свои обожаемые древние руны, где-то выкопал, что египетские пирамиды построены по особым чертежам, но тогда не вполне понял, о чем речь.

— Нужно признать, что логика рун отличается от логики построения английского алфавита, — констатировал Дик. – Ты ведь владеешь итальянским письмом? – внезапно спросил он.

— Да, — растерялся Рики. – А при чем тут…

— При том. Там принципы грамматики и лексики те же? Или, может, инопланетные?

— Понятия не имею, — Рики обалдело покосился на равенкловца.

Дик махнул рукой, показывая, что понял, насколько бесполезно обсуждать такую тему с Рики.

— Напишу Лео, — решил он. – Он ведь за прошедший год выучил итальянский? В поезде он сказал мне, что летом возьмется за китайский.

Настолько точно в свои планы Лео Нигеллус Рики не посвящал. Но в принципе, на него это было очень похоже. Артур и даже Джорджина кисло скосили глаза.

Лео был ближайшим другом Рики с первого курса – по той простой причине, что их распределили в один колледж. Он был честолюбив, как все слизеринцы, при этом искренне, самозабвенно, добросовестно любил учиться, как и Дик. Впрочем, все-таки Дику нравились знания ради знаний, а Лео – ради пользы. Ничего удивительного, что между Лео и Диком возникло соперничество, которое тянулось уже два года и со всей определенностью плавно перейдет на следующий курс. Рики вздохнул, но тут же напомнил себе, что мог бы быть более благодарен судьбе. Если бы подобная дилемма стояла бы, например, между гриффиндорцами, они бы, конечно и увы, не поубивали друг друга, но зато ближайшему окружению не досталось бы ни капельки покоя. Однако Лео и Дик всегда были исключительно вежливы.

— Если бы я получил от тебя письмо подобного содержания, то прописал бы тебе метлу и свежий воздух, — назидательно обратился Артур к Дику. – Как ты вообще замечаешь, что наступают каникулы? И кстати, мы уже второй день не устраиваем гонок.

Рики охотно принял это предложение. Вчетвером они взяли метлы и ушли за холм, где их парение в воздухе не могли увидеть из деревни или с дороги.

— Если нам повезет, мы поймаем летающую тарелку, — воодушевилась Джорджина.

Почти два часа они гонялись за листиками и бабочками, но так и не обнаружили ничего, желанного сердцу кузины. Они бы летали дальше, но пришло время вернуться, чтобы помогать дедушке на кухне. Эту обязанность строго исполняли и внуки, и гости.

Джорджина вернулась домой донельзя разочарованная. Это было заметно по тому, как она швырнула метлу о стену под навесом, и тут же, фыркнув, помчалась в дом.

— Рики, ты ее раззадорил, — философски заметил Артур.

Кухня дома Уизли с первого дня вызвала пламенный интерес Рики, не затухающий по сей день. Главной ее достопримечательностью было то, что все здесь делалось само собой: посуда мылась, овощи нарезались, ложки вытирались. Это происходило, конечно, под чутким контролем взрослого мага с палочкой в руках. Обыкновенно всю работу выполняла бабушка Артура, но теперь ее заменял дед, изредка – мама.

Два последних члена семейства Уизли совершенно не умели готовить. Поэтому готовили дети, которые в данном деле оказались наименее бесполезными. И не то чтобы Рики не заметил, что в первый раз дед Артура был удивлен его согласием помогать – не меньше, чем бабуля Андромеда.

— Что у нас сегодня, дети? – поприветствовала вновь прибывших Нимфадора Уизли.

— Кун-фу, — мрачно фыркнула сидящая в тени на табуретке Джорджина.

— О, — улыбнулся Рики, — можно отварить рис с соусом из овощей.

Взгляд матери Артура сделался потерянным.

— О, — забормотала она, — а отец уехал, а я не знаю, где в нашем доме рис.

— Не беспокойся, тетя, — покровительственно произнесла Джорджина, указывая Дику на одну из полок.

— А куда делся дедушка? – спросил Артур, когда рис оставили вариться сам по себе, и все праздно расположились за столом, дожидаться его полного приготовления.

— Гарри попросил его приглядеть за домом, — ответила дама, меняя лицо на племянницыно; теперь в кухне находились две Джорджины.

— Куда крестный провалил из собственного дома? – недовольно проворчал Артур. – Еще, я так понимаю, и семейство с собой прихватил. Он же дядя Эдгара и должен отвезти нас на его день рождения послезавтра.

— Артур, твое счастье, что тебя бабушка не слышит, — сурово оборвала мать. – В каком тоне ты говоришь о дяде Гарри?? И, боюсь, он не сможет приехать к Эди, хотя и очень этого хотел бы.

Рики с некоторых пор стал признавать за собой давно подмеченную Лео особенность: что бы ни сделал Гарри Поттер, это его неизменно не устраивало. Он испытывал чрезвычайное раздражение по поводу контроля крестного отца и глубоко сожалел, что тот будет ложкой дегтя на празднике Эдгара. А вот теперь, узнав, что этого можно не опасаться, внутренне весь вскипел от возмущения: как смеет герой магического сообщества иметь более важные дела, чем день рождения любимого племянника?! Или просто не желает показываться на многолюдном торжестве?!

Очевидно, выражение лиц его и Артура побудило миссис Уизли пояснить.

— Он поехал к своей тетке, которая его вырастила, праздновать какую-то семейную дату. Эта придурковатая чистюля, видите ли, на старости лет одумалась. Приспичило ей собрать всю семью вместе.

— Но он же их не любит, — вспылил Артур.

— Не смей так говорить, — сурово приказала мама.

За едой они уже не вспоминали Гарри Поттера. Миссис Уизли не хуже остальных обитателей Пристанища интересовалась инопланетянами. Она подробно выслушала о маленьких зеленых человечках, после чего попыталась изменить свое лицо соответствующим образом. Жуткая козявка с кожей свежей зелени, представшая перед ребятами, на секунду парализовала Рики. Артур, никогда до сих пор не возражавший родительнице, попросил ее воздержаться от подобных экспериментов за столом. Миссис Уизли послушно изобразила его недовольного. Под конец трапезы за спиной Рики раздался хлопок – то мистер Уизли аппарировал к себе домой.

— С этим Добби совершенно невозможно разговаривать! И как только Гарри управляется? О, какой аппетитный аромат! Вы просто молодцы, что справились без меня. Рики, — обратился он, садясь на свободный стул рядом, — я тут подумал. С какими намерениями эти странные существа посетят нашу страну?

— Может, и не нашу, — произнес Рики сквозь пищу. – Например, если фантаст из Америки, так непременно считает, что НЛО прилетит туда. А моя подруга Даниэла увлекается японскими мультфильмами, если им верить, то самые интересные вещи происходят именно в Японии.

— Ты не ответил на мой вопрос, — настойчиво сказал дед. – Чего им от нас надо?

— Ну, если верить уважаемым господам с фантазией, — Рики наморщил лоб, — то одно из двух. Либо у них исключительно благие намерения: привезти нам прогресс, воссоединить с вселенской цивилизацией, внедрить передовую технику…

— Это новые маггловские машинки, что ли? – уточнил дед.

— Ну да. Либо цель совершенно противоположная – захватить нашу планету, наподобие лорда Волд… Сами – Знаете – Кого.

При упоминании указанного злодея присутствующие дружно поежились. С недавних пор и Рики сделался неравнодушен к этому субъекту, хотя и не боялся его так сильно, как взрослые маги. И даже не так, как ровесники. Просто он носил в себе некоторые особо редкие его способности.

— Понятно, — бодро произнес дедушка и чуть не снес, промахнувшись, салатницу вилкой.

Вечером дети снова провожали день на свежем воздухе. В этот раз мама Артура, прежде чем идти на дежурство, ненадолго составила им компанию.

— Вы приготовили подарки? – спросила она. – Скорее всего, я сама отвезу вас.

— Да, — ответил сын, озвучивая кивки остальных. – А, собственно, почему аврор должен сопровождать юных колдунов на праздник к однокласснику? – с наигранной серьезностью спросил он. Но, против ожидания, миссис Уизли озабоченно наморщила лоб.

— Понимаешь, там будет экс-чемпион «Хогвартса», Эльвира Паркинсон. О Мерлин, Джорджина, я и забыла, что она твоя двоюродная сестра! Говорю о ней так официально…

— Да, Эльвира – наша староста, — улыбнулся Рики, — и все мы ее хорошо знаем.

— Естественно, она там будет. Она же встречается с Ники, старшим братом Эди, — в своей обычной манере продемонстрировал осведомленность Дик.

— Рада, что вам она нравится. Воспитанная девушка, — охарактеризовала Нимфадора Уизли. – Так вы, конечно, знаете Риту Вриттер, журналистку…

Рики и компания ее знали. Как и все магическое сообщество в Британии и наверняка кое-где еще. Эта противная тетка обожала сенсации даже больше, чем Трелони – свои трагические предсказания. Причем аналогичным образом высасывала их из пальца. Рики относился к ней чуть терпимее, чем к профессору предсказаний – по той простой причине, что с репортершей он не сталкивался так часто.

— Она сейчас в клинике святого Мунго, — махнул Артур.

— Увы. Она выпросила себе привилегию не находиться там постоянно, — сказала Нимфадора, — а только приходить на процедуры.

Рики подумал, что для персонала клиники это было большим облегчением. Никого другого с ее проблемой не выпустили бы из-под надзора. Но в данном случае то, кто именно находился под наблюдением, было очень спорно.

— Вриттер не дает прохода Эльвире, и девочка обратилась в Министерство с жалобой. Хвала Мерлину, вы не читаете «Пророк»! Чемпионы едва ли не виноваты в том, что смылись с итогового состязания! Я могу попроситься на это дежурство, если вы там будете. Ну, мне пора.

И миссис Уизли исчезла.

— Смотрите, звездопад! – вскричала Джорджина. – Это мое желание!

— Сотни людей во всей округе это видели и загадывали собственные желания, — снисходительно усмехнулся брат, — так что с тебя не убудет. И что же ты просила такое особенное, новую бомбу-вонючку?

— Нет, — с достоинством возразила Джорджина. – Я хочу, чтоб инопланетяне все же прилетели.

— Вот дикая девчонка, — фыркнул Рики, которого от этого пожелания отчего-то пробрала дрожь.

В ту ночь ему приснился необычный сон. Не такой, как всегда, где есть разные люди, действия, сюжет, и цель, который чаще всего не помнишь по пробуждении. Нет, там было только черное, усыпанное звездами небо. И словно кто-то звал его со звезд; временами казалось, что это мольбы о помощи. Его мысли пытались кого-то успокоить…оно, это кто-то было в панике, как будто, что ли, подавленной.

Он проснулся оттого, что сова Дика, отправленная с посланием к Питу, двинула ему крылом по уху. Хорошо еще, посылку на голову не швырнула.

Обругав манеру Дика, не могшего заснуть без свежего воздуха, оставлять открытым окно, Рики разлепил веки.

Почти рассвело, но все равно было очень рано. Возле груди одеяло удерживало что-то тяжелое. Рики нашарил рукой обернутый прямоугольник; совы уже не было. Напомнив себе, что сегодня – последний день все подготовить к завтрашнему визиту, и еще, помнится, может нагрянуть хозяйка этого веселого дома, Рики небрежно сложил почту на пол возле кровати, перевернулся на другой бок и сделал все возможное, чтобы снова заснуть.

Однако, это ему не удалось. В доме Уизли, где регулярно происходили незапланированные события, через положенный создателем срок свершилось еще одно.

Неожиданно вернулась из отпуска тетушка Луна.

Тетя Луна приходилась супругой дяде Рону, младшему сыну многоуважаемых Артура и Молли Уизли. Дядя Рон с семейством также проживал в Пристанище, но еще до прибытия мальчиков и Джорджины отбыл радоваться солнцу и морю со всем комплектом. Таким образом Рики избежал знакомства с пятью его дочками, из коих старшая, мисс Гермиона, успела заочно с ним разругаться и имела зуб на Клуб Единства. А виноват в этом был опять же дядя Рон, ни за что не пожелавший вернуть дочке ее же безделушки, которые Артур позаимствовал для Рики. Дядюшка был, определенно, таким же перестраховщиком, как его лучший друг Гарри Поттер, а возможно, осторожности также способствовала руководящая должность в Отделе Магической Защиты. Однако его простодушная супруга солидный имидж не поддерживала.

Если бы тетю Луну однажды показали итальянской бабушке Рики, та, несомненно, одобрила бы, что эта женщина не рискует обзаводиться собственным отдельным домом. Луна работала в департаменте магических происшествий и катастроф и частенько выглядела так, будто все эти катастрофы в одночасье рухнули непосредственно на нее. Сама она отличалась неизменным, поистине философским спокойствием. Данное свойство не изменило ей и в это раннее утро, когда, подлетев к дому около 06.50 по местному времени, практичная дама начала сбрасывать на крышу свой багаж, состоящий из пяти маленьких чемоданчиков.

Родовое гнездо Уизли отличалось весьма почтенным возрастом. О том, что именно происходило, Рики, разумеется, узнал позднее. А в тот момент ему, как и остальным в доме, в первую очередь подумалось о конце света, затем – о нападении темных магов – Упивающихся Смертью. Глухие удары, сотрясающие весь дом, и грохот черепицы, схожие с бомбардировкой или с землетрясением, может, и не разбудили бы всех так сразу. Но, как следствие, на чердаке надрывно заголосил упырь, милосердно замолкающий на ночь.

Подскочив на кровати, Рики метнулся к окну; оно выходило во двор. За спиной раздавался шорох. Он обернулся, чтобы посмотреть, что делает Дик.

— Что ты ищешь? – хрипло спросил Рики. Ему не понравилось, как изменился, конечно, со сна, его голос.

— Палочку, — шепотом ответил Дик.

Рики и думать забыл о своей. Впрочем, он был сверх меры благодарен Дику, который отвлек его от выглядывания. Через секунду мимо окна просвистело, падая с огромной скоростью, нечто достаточно большое. И, судя по чавкнувшему звуку, приземлилось это нечто отнюдь не на сухую землю. По лестнице кто-то бежал вниз, слышались голоса.

Тем временем во двор спикировала и грациозно встала на ноги растрепанная светловолосая ведьма в пижаме и дорожном плаще. Ее кожа имела странный оттенок. Из дома выбежали и бросились к ней дед и мать Артура. Нимфадора была совершенно одета, следовательно, вернулась недавно.

Рядом с Рики и Диком появился Артур.

— Рики, как всегда, не вооружен, — констатировал он, пока вновь прибывшая внизу объясняла, почему решила расстаться с багажом таким вот мирным способом.

— Приземляться с сумками неудобно, я не знаю, как слезть с метлы…

— Очень на тебя похоже, — сквозь зубы прошипела Нимфадора.

Артур Уизли-старший примиряющее понял руку ладонью вверх, но Луна как будто не слышала.

— А во двор швырять – мало ли во что вляпается. Дети, — пояснила она.

Артур Уизли-старший сделал глубокий вдох.

— Идемте в дом, — произнес он как можно бодрее. – Хорошо, что все так закончилось.

— Не закончилось, — ядовито произнесла Нимфадора. – Я вызвала подкрепление. Сейчас здесь будет половина Авроров моего отдела. Ты, надеюсь, не желаешь показаться им в таком виде?

Никто не ожидал, что тетушка Луна так отреагирует.

— Нет! – воскликнула она со слезами на глазах, — мне нужен покой!

А во дворе уже появлялись из ниоткуда разные колдуны и ведьмы.

— В этом случае ей следовало отправиться куда угодно, только не домой, — проворчал Артур, конфузясь перед друзьями за оригинальные манеры тетки, как не раз бывало раньше. – Впрочем, там, где она, покой – редкий гость.

Члены семейства между тем поступили следующим образом. Мистер Уизли проводил Луну в дом, но перед тем та во всеуслышание объявила, что плохо себя чувствует. Нимфадора осталась во дворе – объясняться с прибывающими коллегами. Рики разглядывал их с любопытством, почти никого их них ему до сих пор видеть не доводилось. Большинство, поворчав против ожидания вполне добродушно, тут же покидали двор. Мать Артура попросила остаться только двоих. Первой была ведьма, которая, по мнению Нимфадоры, имела достаточно терпения, чтоб сладить с расхворавшейся Луной. После нее принял приглашение выпить чашку утреннего чая пожилой колдун, которого Рики знал как профессора Ремуса Люпина. Впрочем, профессором тот теперь не назывался, потому что вернулся на свою прежнюю работу в Министерство и в «Хогвартсе» больше не преподавал. В прошедшем учебном году Рики и прочие третьекурсники под его руководством освоили методы борьбы с черномагическими существами. Рики предположил, что Нимфадора считает Луну одним из них.

— Спустимся вниз, — предложил Артур, — послушать, о чем говорят в кухне.

Нимфадора в компании приглашенных скрылась за входной дверью дома.

Джорджина уже заняла пост.

— Ну и что с тобой случилось такое на этот раз? – устало приветствовала родственницу мать Артура. – И что тебе помешало прилично одеться?

— А тебе какая разница? – устало-равнодушно буркнула Луна.

— Никакой. А вот Молли удар хватит, когда ей расскажут, что ты летела так через всю Британию. Кто тогда будет с тобой нянчиться? – сурово вопросила Нимфадора.

— Какая ты иногда бываешь противная, — констатировала Луна. – Мне больно переодеваться. Я вся чешусь.

— Что? – в ужасе воскликнули все, пребывающие в кухне.

— Зараза? – осторожно спросила коллега Нимфадоры.

— Нет, — отмахнулась Луна. – Я просто обгорела. И это ужасно! Я не могу надевать другую одежду. Только пижама вроде не раздражает нервы. А где Молли? Еще не вернулась? – произнесла она почти жалобно.

— Нет. И Пэнси, как назло, не сможет к тебе приехать, — беспомощно развел руками Артур Уизли. – Она в госпитале…

— Она всегда там, — пробубнила Луна.

— На этот раз ее саму там лечат, — усмехнулась Нимфадора.

— Прости за бестактность, Луна, — заговорила незнакомая дама. – Ты что, оставила Рона с девочками на произвол судьбы?

— Вот-вот, и Молли будет в ужасе, — ехидно проговорила Нимфадора. – Хотя с чего бы.

— А что им сделается? – недоуменно произнесла Луна.

— И Рон тебя отпустил? – продолжала удивляться гостья.

— Выпроводил, — безучастно сообщила Луна. – Он уверил меня, что они прекрасно обойдутся, и мне незачем там страдать. Я уже выть готова!

Рики невольно вздрогнул, опасаясь, как бы она это не воплотила. Дуэт с упырем…

— Ох, я не знаю, что тут делать с ней, Хестия? Может, попросить мою маму, чтобы она переместилась через камин и ухаживала за ней?

— Не надо, — энергично запротестовала Хестия. – Я знаю, что делать. Нужен отвар из…

— Я кушать хочу, — флегматично сообщила Луна.

Мать Артура чертыхнулась.

Через полчаса ведьма по имени Хестия отвела выкупанную, намазанную зельем от загара и напоенную молоком Луну в ее комнату, заблаговременно подготовленную Нимфадорой. Джорджина отправилась досыпать. Мальчики вернулись в комнату для гостей.

— Довольно типично, — произнес Рики, — что авроры появились здесь сегодня моментально. А вот когда на нас напали во время турнира, они еле как успели к концу драки.

— Хочешь сказать, они ожидают, что в доме, где есть ты, обязательно что-нибудь случится? – уточнил Дик.

— Но ведь здесь живет мама, и вряд ли без тебя… — начал Артур.

Под окнами раздались шаги, затем – голоса.

— Похоже, один из ее сундуков все-таки вляпался, — мягко произнес профессор Люпин.

— О, нет! – вскричал дед таким тоном, что мальчики вновь кинулись к окну. – Молли замочила тут белье еще до отъезда. Вот она будет ругаться. Скисло, наверное.

Мальчики переглянулись.

— Помнится, мы его тогда же и выстирали, — напомнил Рики.

— Да, повесили сушиться, а потом убрали в шкаф, — подтвердил Артур, после чего высунулся и сообщил это дедушке.

— А грязную воду зачем тут оставили? – спросил тот.

— Ну знаешь, не многого ли ты хочешь? – возмутился Артур.

— Доброе утро, профессор Люпин, — хором поздоровались Дик и Рики. Профессор улыбнулся и кивнул в ответ.

— Ты, конечно, прав, — согласился мистер Уизли. – Дети, а тем более гости, не должны делать ничего такого. Ох, как не вовремя уехала бабуля!

Дети заверили его, что ничего особенного, это им не мешает, а внук даже намекнул деду, что неплохо бы и ему навестить тетушку Джинни. За это дед отправил всех отдыхать.

Вместо того, чтоб делать, как велено, Рики распечатал посылку от брата. Внутри находились две книги про пришельцев, одну из которых Рики однажды читал. Все это предназначалось Артуру. Письмо из двух тетрадных листков, исписанных почерком Пита, Рики развернул немедленно.

«Уж и не знаю, о чем ты думал, но тебе повезло. Потому что, когда прилетела твоя сова, я был, как ни странно, дома. Получай книжки. Должен всецело одобрить твою стратегию – борьба с чистокровными предрассудками силой печатного слова должна быть очень эффективной. Кстати, свяжись со мной по Интернету, так быстрее. Ты ведь мне так и не объяснил, как твой приятель отреагировал на то, что колдуны не люди.

Я дважды видел Дан. Она не знает, а я не решаюсь ей сказать, что вел переписку от твоего имени. Но если ты считаешь нужным – можешь рассказать ей об этом. Она очень переживает, что ты можешь получать письма с вирусами. И, по-моему, что-то подозревает о твоей школе. И родители сейчас напрягаются из-за «Хогвартса» больше, чем когда-либо.

Мама объясняет, что твое последнее приключение заставило их серьезно задуматься. Но она на взводе из-за чего-то еще. Я знаю, что после гастролей она поехала не домой, а к Арабелле Фигг. Не знаю, что именно там произошло, только мама ей каждый день звонит».

Рики отложил письмо. Брат-то пока понятия не имел, что бабуська связана с Дамблдором, директором «Хогвартса», и прочей гриффиндорской мафией. И логично предположить, что мама узнала от нее последние новости. Однако внутри был странный разлад: логика логикой, но интуиция не подтверждала. Рики не чувствовал, и более того, он самым очевидным образом считал, что беспокойство его мамы о школе и о миссис Фигг вообще не связаны между собой. Хотя такая точка зрения была очень наивной, поскольку существовало нечто, о чем он друзьям так и не рассказал.

Рики усыновили в одну из поездок Макарони к миссис Фигг. И Гарри Поттер, проживающий в ту пору, вполне вероятно, в том же Литтл Уиндинге, несомненно, имел к этому отношение. Тут Рики кое-что пришло в голову. Ведь Арабелла знакомила их с соседями, раскланиваясь на улице. И к ней, случалось, заглядывали изнывающие от скуки соседки попить чайку и поглядеть на внуков – так они говорили. На самом деле, усмехнулся Рики, их интересовала их мать, Люси Макарони, которая была самой настоящей актрисой, известной балериной.

— Дик, — позвал Рики, — ты не спишь?

— Нет, конечно, — Дик привстал на локте. – Таких впечатлений больше нигде, кроме этого дома, не наберешься.

— Точно. Ты, случаем, не знаешь, как зовут тетку Поттера? – с надеждой спросил Рики. Дик умудрялся знать все и обо всех, а Гарри Поттер был знаменит с детства.

— Она сестра его матери, — пожал плечами Дик, — и зовут ее Петуния Да… Да…

— Петуния Дарсли? – Рики прямо чувствовал, как натягивается кожа над веками, потому что брови поднимались все вверх, хотя казалось, что дальше уже некуда.

— А ты ее знаешь? – спросил Дик.

— Вредная и любопытная, — припечатал Рики. – Хорошо, что Риту Вриттер в ней задушили в зародыше. Но она великолепно готовит.

Да, теперь Рики понимал, почему всегда, как он навещал Арабеллу, их непременно приглашали в гости к Дарсли. Хозяйка, как ни странно, всякий раз этому радовалась, невзирая на то, как, судя по рассказам его друзей, относилась к племяннику – колдуну. Опять же, оттого, что вместе с Рики в дом приходила Люси, и все соседки отчаянно завидовали.

Миссис Дарсли была длинной, худой и исключительно приторно улыбалась. Просто удивительно, как она сама этого не чувствовала. Подумав, Рики решил, что она понятия не имела об его колдовской сущности. Она бы просто не сумела так хорошо притворяться. Рики отложил подальше недочитанное письмо и развалился на кровати. Нормальное утро еще не началось, а он уже столько всего пережил. В голову назойливо лезли слова китайского чемпиона, с которым Клуб Единства простился в школе чуть больше недели назад: «В этом мире все связано».

Провалявшись в постели, пока не позвали, и добившись этим того, что чувствовал себя совершенно разбитым, Рики спустился к завтраку. Еще на лестнице, потянув носом воздух, он решил, что нюх ему изменяет.

Ранние гости сидели за столом. Рики так и не понял, как же они успели приготовить мясо на вертеле. Его радушно пригласили располагаться.

— Уж как я вам благодарен, — говорил хозяин, — один я не знаю всех этих тонкостей. Ремус – мастер готовки на свежем воздухе, — отрекомендовал он Люпина.

Профессор снова мягко улыбнулся. «Наверняка научишься, если ты оборотень», — подумал Рики.

Когда перешли к чаю, в камине вдруг затрещало. А затем, к неописуемому удивлению Рики, посреди камина возникла голова Эди – праведника.

— Доброе утро, — произнесла голова и церемонно поклонилась.

— И размеренное, — сказал Артур в тон ему, намазывая масло.

Зашелестели приветствия. Рики во все глаза пялился в камин.

— Вы помните, что я вас пригласил? – обратился Эди к друзьям, сидящим кучкой.

— Безусловно, — заверил его Рики. – Кем ты нас считаешь?

— Дело не в этом, — отмахнулся Эди. – Я тут подумал, ведь с вами Джорджина. Не очень приятно, если вы оставите ее на целый день одну. Поэтому ее я тоже приглашаю.

— Отличное решение! – Артур едва не подавился. – А будь тут все дочки дяди Рона?!

— Не вредничай! – хором произнесли недовольная Джорджина и принципиальный Эдгар.

— А ты забыл, как она лезет, куда не надо? Или хочешь дать ей второй шанс? – съязвил Артур.

— Нет, я хочу вести себя прилично, — сказал Эдгар.

— Да смотри ты в свою тарелку! – рявкнула Джорджина на братца и повернулась к камину. – Эди, ты ведь меня приглашаешь? Ну так вот, я согласна, — гордо сообщила она.

— Ну и прекрасно. Увидимся завтра, — сказала голова Эдгара и исчезла.

— Артур, — с упреком произнесла миссис Уизли.

— Не обращай внимания, тетя, — молвила Джорджина, задрав нос, — мы сами разберемся.

И, смерив кузена высокомерным взглядом, торжествующе показала ему язык.

— Как это возможно? – Рики кивнул на пламя.

— Что, камин? – уточнил Дик. – Ну, помнишь, мы так перемещались к Лео. А можно так беседовать, переходя частично.

— А это не больно? – спросил обеспокоенный Рики.

— Нет, — у Дика был такой вид, словно он вот-вот расхохочется. – Все с ним в порядке.

Артур и Джорджина не разговаривали друг с другом до обеда и прервали ссору по уважительной причине. Решив проведать семейное гнездо, «ненадолго заглянула» достопочтенная Молли Уизли.

Известие о безвременном возвращении Луны бабушку Артура более чем взбодрило. Она изготовилась немедленно инспектировать отдых дяди Рона с детьми.

— И это оттого, что их покинула Луна? – насмешливо спросила Нимфадора. – Вы серьезно считаете, что они без нее страдают?

— Но должна же я знать, как там девочки?!! – рассеянно, но не менее возмущенно заявила Молли.

— Прекрасно, — не сомневалась ее невестка, вдруг понурившись. – При таких родителях ваши внуки вполне самостоятельные.

Бабушка хотела еще кое-что сказать, но тут в дверях появилась флегматичная Луна. При виде свекрови она заметно оживилась.

— Ох, Молли, до чего я рада! Без тебя этот дом запросто развалится…

Своим появлением красная, как закатное солнце, «ходячая катастрофа» смягчила выражение лица Молли Уизли.

— Ну и красота! Какого гоблина ты каждый год так набрасываешься на солнце? – проворчала она.

— Наверное, я бестолковая, — ровно предположила Луна. – Так устала, просто невозможно! Хестия, конечно, сделала что могла, но… — и она устремила на бабку обожающий взгляд.

— Так не вставай пока, — энергично посоветовала старшая хозяйка. – Хочешь чего-нибудь?

— Да, я вот хотела пирог с черешней. Меня тут поили молоком, как маленькую…

— Сгинь с глаз! – шикнула на нее свекровь, подзывая к себе ступку для замешивания теста.

В итоге Луна получила половину пирога, а внуки – все остальное плюс хорошую порцию наставлений, как следует себя вести завтра в чужом доме.

Перед ужином бабушка выставила их с кухни, и обитатели дома отправились на крыльцо проветриться. Разговор зашел, как всегда, об инопланетянах.

— Предположим, — начал дед, — у них все же добрые намерения. Откуда мы это узнаем?

— В этом случае, вероятно, начнут поступать сигналы, — предположил Рики. – С дурными намереньями сразу нападают, без всяких нежностей.

— Ты прав, — пробормотал мистер Уизли. – Значит, они пойдут на контакт. Но ведь они не говорят по-человечески. Тогда каким образом?

— Существуют различные сигналы, — Рики плохо разбирался в азбуке Морзе и тому подобном, но надеялся это скрыть, — где бы взять маленькое зеркальце?

— Я принесу, — вызвалась Джорджина и вернулась в дом.

— Предположим, начнутся странные вещи, в которых вроде бы нет никакого смысла. Ни вреда, ни пользы. Ну, разные там оптические явления. Все это, разумеется, не обязательно вызвано инопланетным вмешательством.

Вернулась Джорджина и протянула ему зеркальце.

— Годится, — одобрил Рики и повернул его от себя. Почти сразу по бочке с водой заплясали, отраженные закатными лучами, солнечные зайчики.

— Ну, это и мы отлично умеем, — рассмеялся Артур Уизли-старший.

— Я не о зайчиках, — обиделся Рики. – Зеркальцем можно подавать длинные и короткие сигналы.

Рики переместил отражение на стену и продемонстрировал, закрывая ладонью.

— Ловко, — оценил Артур. – А слова этими световыми сигналами писать можно?

— Попробуй, — пожал плечами Рики и передал столь полезную вещь.

Выводить буквы светом у Артура получилось довольно скоро. Гораздо больше времени уходило у зрителей на то, чтобы их расшифровать.

После ужина миссис Уизли вернулась к дочери, наказав супругу назавтра, когда дети будут в гостях, непременно проведать дядю Рона.

— Чему ты радуешься? – спросила Джорджина у деда. – Ведь сам говорил, отдохнешь от девчонок.

— Ну что за вздор, детка, — мягко укорил ее дед.

Утро нового дня началось очень суматошно. Для начала Рики показалось, что он проспал. Потом они с Диком долго возились с парадными робами, а в итоге все же отнесли их к мистеру Уизли, и тот заверил, что отгладить их – пара пустяков. Рики даже не заметил, что именно ел в тот день на завтрак. Он несколько раз удостоверился, что приготовил все необходимое.

За полчаса до отправки вернулась с работы мать Артура и сказала такое, что Рики невольно стало не по себе. Счастливым голосом она объявила, что Министерство дало добро на портшлюс.

— Ваш приятель из отдела транспортировки, папа, согласился, что для нескольких человек это удобно. И никто не потеряется, — она задорно подмигнула и удалилась, напевая, к себе.

Портшлюс! При одном звуке Рики начинало мутить. Это магическое средство было удобно только в смысле скорости. Схватишься за предмет – и тебя уже выбросило в другой точке пространства. При этом перемещаемый чувствует себя, мягко говоря, дровами. После первого раза Рики зарекся использовать это средство. И только форс-мажорные обстоятельства, а именно необходимость выручать Эди, подвигли его на этот выматывающий подвиг. Воспоминание было еще свежим. Но что толку, перемещаться через камин немногим приятнее портшлюса. Его рассуждения прервало появление коробки, рухнувшей в камин. Артур Уизли поскорее достал ее.

«Интересно, что опять за старье?» — подумал Рики. Он знал, для портшюсов используют предметы, которые не-колдуны обыкновенно принимают за обычный мусор.

Это оказался транзистор с допотопным треснувшим корпусом, из которого торчали разноцветные провода. Дед Артура пришел в волнение и, вне всякого сомнения, оставил бы его себе, если б мог до него дотронуться. Но, увы, тогда б его отправило восвояси из собственного дома.

Дедушка построил их вокруг стола. Нимфадора Уизли осторожно освободила портшлюс из коробки. Проводить детей вышла тетушка Луна в ночной рубашке, с косичками, заплетенными по настоянию Молли Уизли, которой казалось, что так аккуратнее, и все такая же красная, как вареный рак.

— По моему сигналу, ребята, — бодро сказал дед, — и без паники. Опоздавших все равно отправим через камин.

— Удачи, — пожелала тетка Луна, и это последнее, что увидел Рики в доме Уизли, потому что в тот момент Артур Уизли-старший хлопнул в ладоши, и он поспешно ухватился за транзистор.

Когда рывок закончился, Рики вначале установил равновесие, а затем открыл глаза. Они стояли возле настежь распахнутой зеленой двери. Миссис Уизли прятала приемник в пластиковый пакет.

В проеме появилась девушка, облаченная в ярко-красную парадную робу с вышитым на груди золотым львом – символика колледжа «Гриффиндор». Ее волосы были собраны в многочисленные хвостики, а выражение лица выдавало скорее озабоченность, чем радушие. Указанную особу звали Лаурой Боунс, она была старшей сестрой Эди; по правде сказать, чрезвычайно спесивой старшей сестрой.

— Вот уж не думала, что Клуб Единства станет дожидаться особого приглашения войти, — произнесла она недоуменно и кивнула миссис Уизли. – Помните, отец хотел с Вами переговорить…

— Может, ты дашь нам пройти? – попросил Рики.

Лаура торопливо отодвинулась и махнула рукой в направлении, куда следовало идти. На самом деле, она могла бы этого не делать, поскольку из прихожей вел один-единственный прямой коридор, а двери всех комнат по обе его стороны были открыты. Причем, похоже, в каждой находились гости.

— Папа в кабинете, — кивнула Лаура Нимфадоре. Та, поблагодарив, удалилась.

— А Эди где? – спросил Дик.

— Понятия не имею, — пожала плечами Лаура. – Шатается где-то в доме.

— О добросердечнейшая! Это его вечеринка, между прочим, — ледяным тоном произнес Артур.

— Вот именно. В вашем возрасте человек уже взрослый, и я ему не нянька, — надулась вредная сестрица. – Он имеет полное право находиться, где хочет.

— Лаура! С какой стати ты держишь наиболее желанных гостей на пороге?

К ним медленно приближался рослый парень, брат Эдгара Ники Боунс. Следом за ним выглянула из комнаты его мама.

— А куда я их дену? – огрызнулась Лаура. – Попроси Эльвиру присмотреть за ними, она-то хорошо справится, экс — староста.

Рики помнил, что Эльвира закончила школу, но все же представить не мог, каким будет «Хогвартс» без нее.

— Дети и без конвоя обойдутся, — постановил старший брат.

— Еще бы! Тебе самому нужен этот конвой, — съехидничала сестра.

— Я вас провожу. – Снисходительно улыбнувшись Лауре, брат повернулся к ней спиной. – Кстати, ваш приятель Лео Нигеллус несколько минут назад вручил моему брату такое безобразие, которое я в школе благополучно пропустил. Вот.

И, к удивлению всех, одернул стену и посторонился, сделав приглашающий жест.

Комната Эдгара больше напоминала кабинет. Все было аккуратно расставлено по местам. Эди, развалившись в кресле, фанатично листал толстенный том, не замечая вновь прибывших. Лео до их прихода, очевидно, беседовал с присевшей на край стола Эльвирой.

— «История магического права», — пояснил Лео, кивая на свой подарок.

— Его же теперь за уши не оттянешь! – возмутился Артур.

— Попрошу не трогать мои уши, — раздался голос именинника, — как бы вам того не хотелось, потому что мне это не нравится. И я еще как согласен расстаться с этим трудом, даже после дня рождения. Но только в том случае, Артур Уизли, если одолжу его тебе!

— А мне? – встряла Джорджина. — Мама будет очень рада.

— Тебе тоже надо, — постановил Эди и отложил раскрытую книгу. Потом он обернулся к вошедшим.

Пребывание на каникулах не очень-то шло ему на пользу. Рики считал, что причиной тому было неизбежное постоянное общение с нервными родственниками. Чего стоила одна Лаура; хотя теперь, наверное, она прекратила выказывать старшему брату недовольство Эльвирой. Но главным стрессовым фактором для образцового Эдгара, хоть Рики и не собирался делиться подобным наблюдением, были родители. По крайней мере, мама уж точно, Рики беседовал с ней несколько раз, и ее сжатость уж ему была видна без микроскопа. Она-то знала, что Рики как-то связан с Тем — Кого – Нельзя – Называть. Впрочем, многие семьи пострадали от его сторонников. А вот Боунсы еще и обозвали младшего сына в честь погибшего дядюшки. Рики не думал, что они специально затюкивают сына. Но атмосфера родного дома, пропитанная страшными легендами, ожиданием опасности, наверняка внушала Эди, что малейшее отступление от правил грозит потерей безопасности. Почему-то именно он оказался к этому наиболее чувствительным.

— Очень хорошо, что вы все приехали, — сказал Эди и улыбнулся.

— А мы-то как рады, — в тон ему ответил Артур.

Приветствия прервало появление Лауры.

— Ты вообще намерен выйти к гостям? – поинтересовалась она, просунув голову сквозь стену, — или будешь торчать в своей комнате? Я понимаю, компания веселая, но тетя Сюзан специально ненадолго приехала, чтоб тебя поздравить.

«А дядя Гарри, значит, остался в Литтл Уиндинге», — мысленно констатировал Рики.

— Исчезни, — приказал ей старший брат, после чего встал и собрался уйти, но ему помещали стоящие на дороге гости из Пристанища. Кроме того, Эди спросил вдогонку: «Куда ты?».

— Сказать папе, что я обо всем этом думаю, — заявил Ники. – Какого гоблина они позвали всю эту толпу на твой день рождения? Тебе оно надо?

— Но я же согласился, — сказал Эди.

«Как на тебя похоже», — подумал Рики.

— А со мной этот номер не прошел бы, — заявил Ники.

— Ники! – вмешалась Эльвира чуть укоряющее. – Твои родители так радовались этому празднику! И все эти маги…

— Лучше б явились той ночью к Визжащей хижине, — рыкнул Ники, — так нет, опоздали.

— Можно начинать дарить подарки или как? – выступила вперед Джорджина.

Против этого Ники ничего не имел. Дик и Джорджина показали Эдгару свою куклу и объяснили, для чего она нужна. Взбодрившись, старший брат заявил, что хороший пожар этому дому, конечно, не помешает. А затем Рики вручил набор для выжигания с линзами и рисунками.

— Ты достаточно усидчив, чтоб довести до конца такое дело, — сказал Рики. – Тут требуется сосредоточенность.

Эди уже разглядывал картинки.

— Я и ожидал от тебя чего-нибудь такого, — сказал он. – Но думал, это будет коробка с карандашами.

— Надеюсь, Ники, ты доволен? – обратилась к кавалеру Эльвира. – Этим тоже можно спалить дом.

— Дорогой мой! – в комнату вошла, придерживая у лица монокль, незнакомая и очень пожилая ведьма. Вероятно, она никогда не была особенно красивой. Однако выражение лиц Эди и Ники изменились. Определенно, они относились к ней очень тепло.

— Бабушка, — представил Ники.

Рики готов был увидеть в ней ту же испуганно-настороженную реакцию, что у большинства колдунов. Но он ошибся, бабушка сделала вид, что не очень-то его заметила. Она старательно отводила глаза в сторону.

— Не очень-то приятно чувствовать, что помешала тебе, — с улыбкой попеняла она младшему внуку. – Но прибыла почетная гостья, и будет невежливо, если ты не поздороваешься с ней.

— Он третий час здоровается с почетными гостями, — вступился Ники.

— Сначала я соберу подарки, — примиряя, встал между ними Эди.

— А кто такой важный, что Вы лично его объявляете, мадам? – шутливо спросила Эльвира.

— Прорицательница Парвати Патил, — сказала бабушка. – Ее специально позвали.

«Либо бабушка наивна, либо слишком педагогична, чтоб показать свое истинное отношение», — просек Рики. Мисс Патил была достойной ученицей профессора Трелони; на первый взгляд казалась ее полной противоположностью, поскольку предсказывала исключительно хорошее всем, кроме своего зятя. Особенной симпатии у Рики не вызывало и то, что просветленная дама была в свое время одноклассницей Гарри Поттера.

— Не задерживайтесь, — попросила бабуля и вышла.

— Надо же, взяла монокль тетки Эмили, — рассеянно проворчал Ники. – Торжественность какая!..

Даже Эди повиновался не без ворчания. Он попросил друзей выйти к гостье с ним, поскольку был шанс, что при ожидающей толпе дама не будет слишком долго держать его подле себя.

Ожидания Рики не оправдались: Патил не нацепила на себя никаких бус и прочих шаманских штучек и выглядела не только нарядно, но и прилично. По счастью, она беспокоилась о сложной прическе и потому даже не нагнулась, чтобы обнять именинника. Парвати ограничилась воздушным поцелуем и начала щебетать:

— Ох, дорогой, наверное, ты ужасно рад своему дню рождения! Я хочу сказать, в твоем возрасте это еще позволительно, — Парвати захихикала. – Но я не сомневалась, что так оно и будет. О, Невилл!

Рики очень удивился. Невилл Лонгботтом, супруг тетушки Джинни, явился на этот праздник?

Бывший и, по счастью, целый преподаватель защиты от темных искусств обогнул учеников, кивнув им в знак приветствия, и припал к ручке одноклассницы.

— Как Джинни? Не ожидала встретить тебя здесь, — сказала Парвати.

— Теща отправила проветриться, чтоб я не путался под ногами.

Развернувшись, чтоб тихо ретироваться, дети натолкнулись на Эльвиру и Ники с набором Эди в руках.

— В обход и в сад! – скомандовал старший брат.

Эди скользнул к открытой входной двери. Остальные последовали за ним.

Сад Боунсов был не такой заросший, как у Уизли.

— Ты хочешь, чтоб мы выжигали? – спросил Эди.

— А ты нет? – усмехнулся Ники.

И каждый получил свою долю мучений и возни, стараясь сфокусировать лучи в линзе. В глазах плясали светлые пятна.

Через час появилась взмыленная Лаура.

— И вам не стыдно?! – возмутилась она.

Поскольку никто не рискнул ей ответить, она продолжала с еще большим жаром.

— Между прочим, невежливо бросать гостей, которые специально явились тебя поздравить! И еще, взрослый человек, может, ты забыл, но без тебя невозможно задуть именинные свечи на торте. А следовательно, никто не может начать его есть. И кстати, мама волнуется, что вы голодные.

— Да никто не заметил наше отсутствие! – пробормотал Ники.

— А я?! – напустилась на него Лаура. – Или меня вы нарочно изолируете?

— Конечно, нет, — смутилась Эльвира.

— А вы, наверное, вообразили, мне очень весело торчать со старыми пнями, — сердилась Лаура. – Мистер Лавгуд привязался ко мне, чем сейчас интересуется нынешняя молодежь. Как будто ему это можно объяснить. Да он не понимает ничего, что хоть на миллиметр выбивается из-под огнедорожки!

— Этот хрыч – отец тети Луны, — шепотом разъяснил для Рики Артур, — журналист в отставке. Он издает очень странный журнал, где, по общему мнению, пишут всякую чушь.

— Если по тебе составлять портрет современной юной ведьмы, Моргана перевернется в гробу от зависти, — пробормотал Ники, косясь на сестру. Повезло, она не расслышала.

По пути в столовую Рики успел заметить, что ими действительно особо не интересуются. В одной комнате пожилые колдуны играли в карты, в другой гадала по кристаллу Парвати, и за этим наблюдала толпа народа. К торту подтягивались почти четверть часа.

Гостей было много. Эди задул свечи в затемненной комнате, и начался торжественный обед, звучали тосты. Наевшись, Рики заметил, что Ники подает знаки ему и другим. Кажется, сидящие рядом Эльвира и Лаура были в курсе дела.

По одному выскользнули в коридор.

— …Мама уже проводила ее отдыхать в спальне для гостей, — возбужденно шептала Лаура. – Патил ничего не заподозрила, сказала, что сеансы обычно отнимают много сил.

— Молодец! – похвалил брат. – А я свистнул ее кристалл.

— В любом случае это не должно продолжаться больше часа.

— Что вы собираетесь делать? – спросил Дик.

— Спиритический сеанс! – прошипела Лаура. — Не зря же я в прошлом году посещала ее дурацкие дополнительные занятия. Трелони вот твердила, что у меня совершенно нет дара.

Рики до сих пор никогда не присутствовал на спиритических сеансах, и ему стало любопытно.

Лаура быстро зашторила комнату. Кажется, впервые за сегодня она была довольна. Ники и Эльвира подготовили столик. Гости с нетерпением ждали. И только для Эди вся затея весьма предсказуемо казалась подозрительной.

— Они же стараются, чтоб тебе было весело, — попробовал ободрить Лео.

— Увы. Могу похвастаться, что мне не скучно, но и только, — сквозь зубы молвил Эдгар.

— Садитесь скорее, — поторопил Ники, только что запечатавший заклинанием вход. Он уже закончил школу, поэтому ему разрешалось колдовать где угодно. Они уселись вокруг стола и соединили руки. Посредине бледно светился шар Парвати, на который водрузили ложку. По задумке Лауры, после достаточной концентрации нужной атмосферы ложка повернется на того, к кому явится дух.

— А пока, — потребовала она, — глядите в кристалл. Фигня, конечно, в этом вы точно убедитесь на следующий год. Но вдруг да что увидите. Итак, мы призываем вестника из прошлого или будущего.

Как было велено, Рики сконцентрировался на шаре. Он долго таращился, но никаких образов там не появилось, хотя он честно не отвлекался. Так текло время. Скоро Рики стал замечать, что другие действительно что-то видят. Джорджина вытянула шею, выражение ее лица застыло. Дик еле слышно прошептал: «Но ты же его совсем не знаешь». Ники, явно забывшись, злорадно показал кому-то кукиш.

Перестав вертеть головой, Рики вновь заставил себя сосредоточиться на кристалле. Он зевнул раз, другой. Внезапно на матовом стекле четко проступила картинка. У Рики перехватило дыхание. Изображение было неподвижным, как маггловское фото. Рики явилась Селена Олливандер. Вполоборота, чем-то очень счастливая и, точно, она была старше, чем теперь; Рики видел ее несколько бесконечно долгих секунд. Потом снова появился белый затуманенный шар и все, что вокруг.

Внезапно включившись в действительность, Рики подумал, что до сих пор не выяснил, почему, собственно, Селены здесь нет. Она точно была приглашена. И Ральф Джордан, но о нем что-то говорил Артур.

Вдруг Рики почувствовал безобразную дисгармонию направления своих мыслей с атмосферой этой комнаты, ставшей вдруг такой таинственной. И понял, почему Эди не хотел этого. Действительно, на них неумолимо надвигалось нечто непонятное и не очень подконтрольное. Ощущалось в воздухе, на мебели, витало вокруг людей. Не хотелось, однако, подводить остальных, приложивших заметные усилия, чтоб из этого опыта что-нибудь вышло. Рики постарался отрешиться от всего, что находилось за пределами этой комнаты.

— Ники, не смотри по сторонам, — шикнула Эльвира несколько минут спустя.

Атмосфера таинственности явно шла на убыль.

— Ждем еще десять минут и все, — сказала Лаура, глянув на часы.

И тут ложка дрогнула. Это действительно случилось, поскольку стук металла о стекло слышали все. Компания застыла. Ложка зашуршала, поворачиваясь. Она не останавливалась, и в какой-то момент Рики забеспокоился, что она соскользнет с шара. Но ложка благополучно остановилась – черпательным концом нацеливаясь в Рики.

— Господин!

Некто, пропищавший это, был явно напуган, хоть голос доходил как бы сквозь туман шара.

— Они здесь! Вы дождались их! Не знаю, что вы будете делать, — тут, несмотря на весь ужас говорящего, Рики уловил изрядную долю злорадства, — но они явились на ваш зов!

Ложка легонько звякнула, падая. Все повскакивали.

— Все слышали? – хрипло уточнил Лео.

— Что вы тут творите?!

Хлопок, и в комнате появилась мать Эдгара. Шторы мгновенно разлетелись, впуская дневной свет. Увиденное проложило на лбу миссис Боунс глубокую складку.

— Вы что, серьезно считаете, что я в собственном доме не смогу попасть, куда мне нужно? – удивленно произнесла она. – Стянуть кристалл у Парвати! Ну, дети!

После этого Ники и Лаура получили обещание побеседовать позже, Эльвира – косой взгляд, а Эдгар – сетование на то, что его считали более взрослым. Всем приказали как можно быстрее присоединиться к гостям. Миссис Боунс ушла и унесла кристалл.

Но дети не спешили разбредаться. Сказывалось вполне понятное потрясение, к тому же, все хотели обсудить пережитое.

— Рики, ты знаешь, кто говорил? – спросил Лео.

Рики напрягся. Определенно, он не встречал никого похожего, хотя…

— Манера обращения ко мне напоминает, — он помедлил, — тех Упивающихся смертью, которые хотели увести меня. Это подобострастие, — он брезгливо дернулся, — как у Беллы, вы же ее тогда слышали. И Долохов, проникший на должность преподавателя от темных искусств на первом курсе, именно так обратился ко мне. Хотя они не боялись – по крайней мере, так сильно.

— Начинаю понимать, Рики Макарони, каково администрации школы отвечать за такого активного мальчика, — покачала головой бывшая староста.

— Глупости, — отрезала Лаура, заметно раздраженная обилием внимания, направленного на Рики. – Если бы с ним были связаны по-настоящему опасные проблемы, его к остальным детям на прыжок кентавра бы не подпустили.

— Дамблдор верит во второй шанс и не станет изолировать ребенка, — напомнил Дик.

— Дамблдор всемогущ? – усмехнулась Лаура.

— Между прочим, все важные вопросы решаются в Министерстве магии, — внезапно согласился с сестрой Ники. – А Министр параноик во всем, что связано с темными магами. Особенно касательно безопасности учеников «Хогвартса».

— Ники, что за тон, — упрекнула Эльвира. – Министр достоин всяческого уважения.

— Ну, он, конечно, пост свой заслужил, — попытался сгладить прямоту выпускник колледжа «Гриффиндор».

— Вы еще здесь? – заглянула Нимфадора Уизли. – Вот уж не ожидала!

Пришлось скорее рассыпаться среди гостей.

— А кто сейчас Министр магии? – спросил Рики у Лео. Он недоумевал, как, в самом деле, за три года среди магов так и не узнал сей важной детали. Впрочем, Министр интересовал его впервые.

— Собственно, это могла бы быть Эмили Боунс, — сказал Лео. – Ее любили и уважали. Но она трагически погибла. Министр после нее фактически делал вид, что работает, принимал крутые меры. Его долго не держали. Продвинулся очень энергичный опытный колдун, который действительно отдает все силы Министерству. Амос Дигорри.

— Дигорри? – повторил Рики. – Так звали чемпиона, погибшего на предпоследнем Турнире! Он еще выиграл пополам с дядюшкой Гарри, где его черти носят?!

— Тот мальчик был единственным сыном Амоса Дигорри, — кивнул Лео, — такая потеря вызывает огромное сочувствие, которое, он добился, не стало жалостью. Дигорри многое сделал для ликвидации сторонников Того – Кого – Нельзя – Называть, и никто не боится, что его подкупят. Впрочем, даже мой папа считает, что тот уж слишком старается.

Позднее с Рики заговорил об этом Эди. И снова получалось, что беспокоится Рики зря.

— …Министр был приглашен сюда сегодня. Мой папа начинал работать под его руководством, и он едва не стал крестным отцом Ники. И он бы пришел, если б захотел взглянуть на тебя. Однако он остался на работе.

Этот довод Рики признал логичным. Действительно, будь он важной особой, Министр точно захотел бы с ним познакомиться.

Праздник закончился поздно. Было много еды, тостов, шуток и конкурсов, так что происшествие с гаданием Лауры ничуть не помешало ребятам от души повеселиться. Но, конечно, не совсем изгладилось из памяти Рики. Где-то около полуночи компания из Пристанища простилась с Эди и его родственниками – Лео отправился домой раньше – и, встав в круг, они схватились за портшлюс.

Этот рывок был несколько неприятнее утреннего. Рики наелся, и его тянуло в сон. Ощущение, что тебя ураганом вдавливает в стену, плохо с этим сочеталось. Вдруг очутившись во дворе Уизли, он не сразу понял, что положение его тела по-прежнему вертикально…

Рики укрылся одеялом и пожелал спокойной ночи Дику, гасящему свечу. Вскоре дыхание соседа по комнате стало размеренным, но Рики не сомкнул глаз. Предупреждения неизвестного паникера вызывали яркое воспоминание о недавнем сне, где его звали. Звездное небо, похожее на декорацию космоса, и мысленные послания, образы без голосов. Решив не морочить себе голову, хотя по опыту знал, что от назойливых ассоциаций просто так не отмахнешься, Рики решил считать овец. Это подействовало…

Разумеется, заимствование кристалла мисс Патил не прошло даром. С утра пораньше, еще до завтрака, дедушка приступил к воспитательной беседе. Он честно попытался убедить детей, что ничего полезного из лазанья куда не надо не получится, а вести себя следует «сообразно своей квалификации», следовательно, не браться за то, в чем не разбираешься.

— Но мы же получили послание, — возмутился Артур.

После чего воспитание было забыто. Никто из взрослых не знал о полученных Рики предупреждениях, и Артур Уизли-старший воспринял их на удивление серьезно. Он даже нахмурился.

— Вы уверены, что никто не подшутил? – спросил дед. По его тону Рики понял, что ему известно нечто подтверждающее, и ему это не нравится. Его заверили, что нет.

— И как вы это объясняете? – продолжал допытываться хозяин дома.

Рики едва не заулыбался до ушей – подобная хитрость была описана в сказке «Хочу луну»!

— Ну, допустим, прозрачный кристалл, как любое зеркало, отражает то, что есть. Или было – как на полотнах художников, даже если это просто состояние души, — Рики гордился, что почти дословно воспроизвел цитату своего отца.

— А как ты расшифруешь послание, если уверен, что не знаешь этого… вестника? – допытывался дед Артура.

— Он из прошлой жизни, — буркнул Рики и поскорее набил рот овсянкой.

Из-за этого он чуть не подавился, поскольку не ожидал, что дед Артура так отреагирует. Тот вдохнул, словно собираясь высосать из комнаты весь воздух, побагровел и рванул верхнюю пуговицу робы. Внуки повскакивали с мест, Дик потянулся за водой. Но тетушка Луна его опередила, и чудом не опрокинула, а лишь отодвинула графин.

— Ничего-ничего, — неадекватно радостно замахал дед. – Это пустяки. Что ты, Ричард, имел в виду?

Вспомнив уроки хорошего воспитания миссис Дуглас, Рики невольно подумал, насколько вежливо третий раз подряд обращаться к нему. Ведь все же он за этим столом не один. Вчерашняя уверенность в том, что не так уж он важен в мире магии, пошатнулась.

— Прошлая жизнь, карма и все такое прочее. В это верят на востоке, в Китае, Японии, Индии…Помните, Ван Пэн, чемпион китайской школы «Цимэн», упоминал о своих представлениях? – обратился он к товарищам. Те закивали, скорее, как он подозревал, из солидарности. — Люди верят, что хорошие и плохие поступки, совершенные человеком при жизни, влияют на последующее воплощение души. Можно в последующей жизни исправить то, что сделано в прошлой, — сказал Рики.

Артур Уизли-старший с энтузиазмом закивал. Глаза его блестели.

— Как здорово, что ты так говоришь, — пробормотал он. – Очень интересно, продолжай, пожалуйста.

И Рики рассказывал. Про то, что стоеросовые дураки рождаются особо долго живущими деревьями. Что все мы бывали жабами, а некоторые – орлами. Что индусы не моют руки, чтобы, упаси Кришна, не уничтожить микроба, в которого могла воплотиться душа предка.

— Как разумно устроен мир, — меланхолично завершила его объяснения тетя Луна.

Уроки борьбы с Джорджиной в тот день тоже были направлены на изменение мировоззрения.

— Эта точность для самосозерцания, — наставлял он упрямую гриффиндорку.

— Не стану говорить такое одноклассникам. Не поймут, — заявила на это прилежная ученица. – И вообще, я этим занимаюсь, чтоб грамотно врезать кому надо, если что.

— Нимфадора, когда узнает, скажет, что я в прошлой жизни была комаром-кровососом, — пробормотала наблюдающая за ними из открытого окна тетушка Луна. – А сама, скажите, хамелеон!

Она не угадала. Когда мама Артура на другой день вернулась с дежурства, то предположила, что Луна была йогом. «Им, кажется, все параллельно», — припомнила она. Впрочем, позже дети слышали из раскрытого окна кухни, где они с дедом мыли посуду, другую версию. Нимфадора заявила, что дорогая Луна кое в чем похожа на свинью. «Ну почему ты так говоришь?» — стал увещевать ее свекор. «Потому, что она очень умная», — постановила мама Артура.

В последующие два дня ничто не нарушало мирного течения каникул. Дик, которому Лео прислал вожделенную книжку, постоянно сетовал, что ему не хватает времени ни читать, ни сочинять. Джорджина получила письмо от своего папы; он вместе с ее близняшкой Софией и младшим сыном отдыхал на родине графа Дракулы. Джорджину его красноречивые описания легендарного замка и местных поверий на два свитка расстроили на полдня.

— Сама виновата, что тебя не взяли, — неделикатно напомнил Артур. Сам он решил попробовать попасть в будущем году в квиддичную команду своего колледжа, и поэтому при всяком удобном случае агитировал друзей поиграть. Рики охотно отвлекался от своих размышлений на подозрительные темы, хоть и понимал, что ему, как представителю своего колледжа, совершенно невыгодно помогать конкуренту.

Неожиданно пришло письмо, которое, по мнению Рики, означало сплошные неприятности. Рики почувствовал их до того, как оно было прочитано. И вообще до того, как конверт попал в руки хозяина. Потому что его принесла преисполненная важности белоснежная сова, доставившая однажды его первый и единственный в жизни вопиллер. Она принадлежала знаменитому Гарри Поттеру.

Артур Уизли-старший начал читать. Вроде не очень хмурился, но, отложив обычный тетрадный листок, вздохнул.

— Боюсь, Рики, не слишком хорошие вести. Тебя просят выехать как можно скорее.

— Что? – вскричали Джорджина и Артур.

— Так решил дядя Гарри? – мрачно уточнил Рики.

— О, конечно же, нет, — успокаивающе замахал Артур Уизли-старший. – Написала твоя мама, Рики. Вот, взгляни.

Собственно, Рики в самом начале удивился, с чего бы герой магов не воспользовался, как принято, пергаментом и пером.

— Она хочет видеть тебя как можно скорее, и просит отправить тебя с кем-нибудь.

— Что случилось у меня дома? – в голове Рики прокручивались все возможные опасности, и некоторые случаи.

— У тебя дома все в порядке, — дед слегка замялся, — твоя мама сейчас гостит у миссис Фигг. Кажется, она ваша родственница?

— Совершенно верно, — подтвердил Рики. Он гадал, какое отношение к этому имеет поездка Гарри Поттера к тетке в город, где живет Арабелла. И вид сочувственно настроенного Уизли-старшего, который старательно подбирал слова, лишь укреплял его подозрения.

— Хорошо, я еду, — сказал Рики.

— Как считаешь нужным, мой мальчик. Я найду тебе провожатого, — хозяин поднялся из-за стола и пошел наверх.

— Такого раньше не бывало? – уточнил Дик.

–Какого? – не понял Рики.

— Ну, у меня есть дальняя родственница, из магглов, которая регулярно делает вид, что умирает. Собирает таким способом всех детей, племянников и знакомых, которые иначе носа к ней не кажут, потому что она жуткая зануда. Ей скучно, вот и развлекается.

— Нет, Арабелла не такая, — твердо заявил Рики.

Друзья помогли ему собрать сундук.

— Хоть ты и слизеринец, с тобой можно разговаривать, — вынесла вердикт двухнедельному общению Джорджина.

Не прошло и получаса, как в Пристанище явился профессор Люпин. Дед почти обрадовал Рики тем, что оборотень отвезет его на метле.

— Спасибо, — пробормотал удивленный Рики. – Но разве нас не увидят?

— У тебя же была мантия-невидимка! – напомнил бывший преподаватель. – И ты знаешь, что маги могут исчезнуть, если хотят.

Рики невольно насупился. Отчасти Люпину он был обязан тем, что мантии у них отобрали. Впрочем, Клубу Единства тогда удалось обвести руководство школы вокруг пальца: мантии Лео и Ральфа в данный момент лежали в их сундуках!

— Ты готов лететь прямо сейчас? До Литтл Уиндинга путь неблизкий, лучше, если ты попадешь туда к ужину, — предложил Люпин. И, сколько не критикуй гриффиндорскую мафию, это было разумно.

Рики дали несколько минут, чтобы попрощаться.

— А я рассчитывала, что к своему возвращению научусь драться, — Джорджина была разочарована.

— Я пошлю к тебе завтра сову. Напиши, что стряслось, — предложил Дик.

— И обязательно передай привет дяде Гарри, если встретишь его там, — напутствовал Артур.

Рики действовал больше, чем соображал. Он чувствовал, что всего слишком много, и если этим сейчас наполнить свою голову, он запутается.

Артур Уизли-старший пообещал переслать вещи. Все вышли во двор и построились в одну линию. Было похоже, что провожают важную персону.

— Рики, сядешь позади меня, — сказал Люпин, — иначе как один невидимка будет показывать дорогу другому? Артур, заклинание?

— Не беспокойся, я еще помню, — заверил хозяин.

Метла Люпина зависла в полуметре от земли. Рики окинул прощальным взором дом и все, что вокруг.

— Ну, до скорого, — кивнул он друзьям.

— Рики, пора, — Люпин уже оседлал метлу. Резко развернувшись, Рики зашагал прочь от дома. Он ухватился за плечо оборотня, чтоб не упасть при взлете. Артур Уизли-старший взмахнул палочкой и коснулся головы сначала Люпина, затем Рики.

— Готово, — сказал он.

— Счастливого пути, — то высунулась из окна кухни тетушка Луна.

Рики поднимался в небо. Пристанище и все, кто стоял рядом, медленно уменьшались. Воздушное течение заскользило, взъерошив волосы.

— Но Соррей в той стороне, — указал Рики. – Мы что, летим в обход?

— Осторожность не помешает, — уклончиво ответил Люпин.

Внизу мелькали деревни, реки, деревья. Свежий воздух опьянял. Говорить со спутником было несподручно, да и тем подходящих Рики не нащупал. Лететь ничуть не хуже, чем кататься в автомобиле.

Несколько часов все шло прекрасно. Потом Рики начал замечать, что устал и проголодался.

— Далеко еще? – спросил он у провожатого.

— Не очень, — без особой охоты ответил тот.

— А обедать мы будем? – не отстал Рики.

— Как ты себе это представляешь? – кажется, Люпин удивился.

— Снизиться и купить что-нибудь вкусное, — растолковал Рики.

— Ты забыл, что мы невидимы?

— А вы разве не можете расколдовать?

— Могу, но это не целесообразно. Подожди пару часов, — сказа Люпин.

Рики решил никогда в жизни ни за что больше с ним не путешествовать.

Не прошло и часа, как местность внизу стала узнаваема. Он мог бы указать, где именно они с семьей останавливались по пути к Арабелле. Повороты на дорогах, помпезный флаг над зданием ратуши.

— Скоро Литтл Уиндинг, — сообщил Люпин.

— Он в той стороне. Может, хватит петлять? – возмутился Рики.

— И откуда ты все знаешь? – тон Люпина был, как всегда, предельно корректен.

— У меня внутри, как у кошки, встроенный компас, — гордо заявил Рики. На самом деле он всегда прекрасно ориентировался в пространстве.

— В такие времена лучше снизить риск, — долетел до него голос впереди сидящего.

— Чем рисковать? Я для Вас такое сокровище? – ехидно произнес Рики. И Люпин сдался, направил метлу прямо.

Вскоре показался Литтл Уиндинг. Рики узнал его по совершенно одинаковым рядам коттеджей, идентичных, как тараканы. Днем еще можно, хоть и не с такой высоты, различить какую-то индивидуальность в разбивке лужаек, украшении домов. Рики всегда недоумевал, как нетипичная Арабелла уживается с соседями-занудами.

— Возле дома Арабеллы нас, возможно, встретит Гарри, — осчастливил Люпин.

Они летели, едва не касаясь ногами крыш. Ветер внизу тоже был прохладным – значит, наступил вечер.

Они проскочили дом Арабеллы – Рики узнал его по калитке и кошачьему плакату на входной двери. Он сказал об этом Люпину, но тот уже сам развернул метлу.

На лужайке их действительно ожидали. Но это был Пит.

Вероятно, услышав, как они приземлились, брат повернул к ним лицо. В руках он держал одного из пушистых питомцев бабки. Ощутив землю под ногами, Рики обнаружил, как его разморило в полете. Хотелось упасть и не подниматься, если б не голод. А тут еще Люпин треснул по лбу палочкой. Рики оттолкнулся и встал с метлы.

Старший брат воплощал собой изумление.

— До свидания, — услышал Рики голос Люпина и почувствовал дуновение ввысь.

— Ну и способ прибытия, — Пит был уже совсем рядом.

— Да, на этот раз меня прокатили с ветерком, — улыбнулся Рики и протянул руку, погладить Пушинку. – А где же знаменитый Гарри Поттер? Он вообще сегодня здесь появится?

— Поттер? – Пит удивился еще больше. – А он зачем здесь? Забери ее, если угодно.

— Как, ты не встречал его здесь? – Рики решительно ничего не понимал.

— С какой стати? – проворчал Пит. Только теперь Рики заметил, что брат чем-то расстроен, и ему вовсе не до Поттера.

— Я был уверен, что это он убедил маму вызвать меня сюда, — сказал Рики, медленно бредя к дому следом за братом. — Он здесь, в Литтл Уиндинге. Представь, Петуния Дарсли – его тетя.

Пит обернулся. По мрачно нахмуренным бровям Рики понял, что, даже если брат и удивлен, это не имеет значения.

— Меня бы очень устроило, если бы ты оказался прав, — сказал он. Такого Рики не ожидал.

— Если б мой приезд был следствием интриг гриффиндорской мафии??!

— На этот раз я совершенно убежден, что нет никаких интриг, — Пит присел на нижнюю ступеньку крыльца и поднял лицо, посмотрев на Рики. – Я не очень хочу говорить тебе, но Арабелла…

Еще неясный протест поднялся в груди Рики. Захотелось выставить руку вперед, как бы закрываясь.

— Она держится, но ей совсем плохо. И твой Гарри Поттер тут абсолютно ни при чем.

— Мерлин, — Рики отпустил с рук кошку, и та, с урчанием приземлившись на все четыре лапы, принялась тереться об его ноги.

— Арабелла хочет проститься с нами, — добавил Пит. – Папа обещал закончить дела поскорее.

Далее Пит сообщил, что бабка сейчас спит, а мама вышла в город за продуктами.

Рики позволил отвести себя на кухню и проглотил три бутерброда, заботливо нарезанные старшим братом. Вскоре к нему подтянулись все семь кошек, обитающих на данный момент в доме миссис Фигг. Они обнюхивали его, запрыгивали на колени, а один особо молодой и игривый котик начал охоту за его шнурками.

— Вы давно здесь? – наконец, спросил Рики.

— Второй день, — ответил Пит. – И, между прочим, Арабеллу навещают нетипичные личности. Я подозреваю, маги. Но Поттер пока не приходил.

Рики рассеянно кивнул.

— Я знаю, тебе тоже казалось, что она вечная, — правильно понял его потрясение Пит.

— Чародеи живут долго, — протянул Рики. – Вот Дамблдор…

Он не стал заканчивать. Его глаза с тоской останавливались на каждом предмете обстановки.

Внезапно часы пробили пять. Кошки моментально замяукали, начали подпрыгивать.

— Пора кормить, — очнулся Пит. – Хоть бы никто в гости не заявился до маминого возвращения. Кроме чая и кошачьего корма, все кончилось.

Рики кивнул. Ему сделалось очень грустно.

— Мне всегда нравилось приезжать сюда, — сказал он.

— Мне тоже, — Пит, очевидно, прекрасно знал, где что лежит, хотя заведенный порядок отличался оригинальностью: полотенца хранились в ящике вместе с приборами, а кошачий корм – в хлебнице.

Пит ласково беседовал с кошками, пока насыпал, а они так и норовили оттолкнуть его руку головами – эта их манера всегда удивляла Рики. Рики наблюдал. Арабелла просто обожала этих животных. Рики считал, что унаследовал это от нее.

Он набрался духу и собирался расспросить Пита, каким именно недугом страдает бабушка, но поговорить им не дали. Опасения брата оправдались – кто-то позвонил в дверь.

— Это не мама, — констатировал Пит, — она не стала бы звонить.

— Я открою, — вызвался Рики и поспешил к парадному входу. Он надеялся, что это почтальон или кто-нибудь в этом роде. Он совсем не расположен был общаться с магами, тем более – знакомыми.

И лучшего облома быть не могло. На крыльце стояла профессор МакГонагол с огромной коробкой сладких орешков.

— Макарони? – недоуменно произнесла она, при этом ее орлиный профиль показался Рики еще суровее, чем обычно.

— Добро пожаловать, мэм, — вежливо произнес Рики. Тем самым он заявил свою роль хозяина и воздержался от объяснений, какого черта тут делает.

— Я не ошиблась домом? – спросила МакГонагол. – Мне нужен дом Арабеллы Фигг.

— Бабушка отдыхает. Но вы проходите, — пригласил Рики, отступая в глубь коридора.

МакГонагол проследовала внутрь и огляделась. Рики предположил, что на крыльцо она аппарировала, иначе бы они с Питом услышали шаги на дорожке. И еще, в мантии не очень-то покажешься на улицах.

— Вот уж не думала, что застану тебя здесь, — без обиняков выложила строгая дама. Профессор была не слишком приятной особой, но никогда не стала бы нагнетать атмосферу недомолвками, и это была одна из причин заслуженного уважения к ней.

— Я тоже удивился, когда узнал, что Арабелла знакома с дядей Гарри и другими, — пожал плечами Рики, принимая профессорскую мантию. Он кивнул в направлении одной из дверей.

— Спасибо, я знаю дорогу, — с достоинством сообщила МакГонагол и направилась в гостиную.

Рики-то собирался пригласить ее в кухню…

— Пит, — громко произнес он, — принеси чай, хорошо? У нас гостья.

МакГонагол, не дожидаясь приглашения, опустилась в старое кресло возле камина, где обычно сидела мама. Причем предварительно она согнала оттуда двух арабеллиных любимиц. Те подчинились, но зафыркали на нее и не ушли далеко. МакГонагол поставила коробку на столик.

Рики подметил это не без злорадства. Он не испытывал особой любви к Минерве МакГонагол, и теперь, видя, что кошки относятся к ней так же, не мог не вспомнить, что при всех ее несомненных достоинствах, животные редко ошибаются.

— Странно, — сказал, появляясь в дверях с подносом в руках, Пит. – Обычно они ласковые.

МакГонагол усмехнулась.

— Я знаю, о чем вы подумали. Обычно, действительно, животные чуют плохого человека. Но в моем случае они чуют нечто другое. Лучше поставьте это, юноша.

— Это мой брат Питер, — представил Рики. – Профессор МакГонагол, преподаватель трансфигурации.

— Я слышал о Вас, мэм, — кивнул Пит, присаживаясь на диван.

— Вот как? – равнодушно уточнила МакГонагол. – Предпочитаю не знать. Представляю, как преподавателям достается от учеников. Никогда не угодишь.

–Вовсе нет, — возразил брат. Он не догадывался, что ведьма не привыкла к подобной демократии. – Ричард говорил о Вашем предмете. Мы считаем, что некоторые превращения жестоки.

— Некоторые – возможно, — кивнула профессор, но Рики видел, что она раздражена. – Однако все эти дурацкие нежности – с вегетарианством, например, да, у магов такие чудаки тоже есть, — сущий вздор, если хотите знать мое мнение. Ну а теперь ответьте, как по-вашему, внутривидовая конкуренция – это нормально?

— Вполне, — кивнул Пит, — а как иначе?

Прежде чем он успел договорить, на месте профессора МакГонагол восседала полосатая кошка с «очками» вокруг глаз. Другие кошки зашипели и двинулись к ней. Хлопок – и в кресле вновь оказалась профессор магической школы. Кошки разочарованно подались назад. Глянув на до крайности изумленного Пита, МакГонагол аж засветилась торжеством.

— Конечно, кошка не захочет уступать другой кошке свое место без боя, — сказал Рики и нагнулся погладить одну из питомиц. Так он скрыл свое смущение, потому что понятия не имел, что МакГонагол так умеет.

— Простите, но они распознают эмоции; в этом случае вы должны чувствовать себя кошкой, — заявил Пит.

Возможно, МакГонагол и поставила бы ему на вид бестактность, как это, несомненно, случилось бы с Рики. Но тут раздался характерный треск, сопровождаемый появлением в гостиной нового лица.

Точнее, рожи, и рожи, несомненно, бандитской. Вероятнее всего, если бы вновь прибывший вежливо позвонил в дверь, Рики навряд ли запустил бы его за порог. Таких типов он всегда безошибочно относил, нет, не к опасным маньякам вроде Упивающихся смертью, а к жулью.

— Мундугус! – напустилась на него профессор МакГонагол. – Как ты посмел так свалиться?

— Вы его знаете? – Рики говорил достаточно сдержанно, но все же дал МакГонагол почувствовать, что не одобряет ее знакомства – исключительно потому, что подобный случай мог больше не представиться.

— Мундугус Флетчер – член Ордена Феникса, — бросила та, поджав губы, и продолжила отчитывать странного субъекта. Рекомендация ровно ничего не значила для Рики: глава Ордена, он же директор школы профессор Альбус Дамблдор, был известен своей верой во «второй шанс» и слишком доверял людям, и людям с темным прошлым – в особенности.

…-Между прочим, сейчас с Арабеллой живут магглы, — взгляд Рики сверкнул, — ну, они могли это плохо воспринять.

— А, та милая девочка, над которой брала попечительство старушка Фиги, — прогнусавил подозрительный субъект. Рики подумал, что надо бы спрятать серебряные ложечки из буфета, а то как бы чего не вышло. – Это уже ее сыновья, такие взрослые?

МакГонагол резко кивнула.

— Садитесь, мистер Флетчер, — предложил Пит.

— Спасибо, дорогой, — совсем носом протянул Флетчер, — я сщас из «Дырявого котла». Как услышал, что старушка Фиги помирает… — и, к изумлению присутствующих, по-настоящему зарыдал.

— Она не умирает! – вскричал Рики.

— Конечно, нет, — твердо, но неуверенно произнесла профессор МакГонагол. – Мундугус, веди себя прилично в приличном доме. Здесь же дети!

Но Мундугус уже не нуждался в этой взбучке. Он враз умолк и с опаской таращился на Рики. Рики же, все еще в гневе, тем не менее злорадно приободрился. Член Ордена – этот прохвост?! Лучшего языка и желать нельзя! Ох, некстати здесь Минерва МакГонагол!..

— Извините, — сказал все еще сиплым от слез голосом Флетчер. – Вот, — он просунул руку во внутренний карман мантии и достал небольшой пакетик с орешками, — старушка Фиги их любит. Ох, кто ж еще так даст мне по башке!..

— Она не ест ничего, только бульон, — вздохнул Пит. – Мы с мамой три больших коробки привезли. Доктор сказал, чтобы мы ее не уговаривали.

Вот теперь у Рики по-настоящему заныло в душе. Он еще не видел бабушку, но последних слов Пита действительно лучше было не слышать.

— Что же, — сказала невозмутимая МакГонагол. – Тогда я открою свою, и мы выпьем чаю. Если, конечно, нам есть смысл ждать? – она вопросительно поглядела на Пита, вероятно уловив, что первую скрипку здесь играет он.

— Да, — кивнул старший брат, — в восемь часов она просыпается. Вам с молоком?

Рики никогда не ожидал, что станет распивать чай в такой компании. Становилось темно. Прежде чем подсесть к столику, он зажег свет. Дом Арабеллы был оснащен всеми маггловскими удобствами. Вероятно, поэтому он никогда не подозревал, что она водит знакомство с Поттером и Дамблдором.

— Гарри еще не знает, — произнесла профессор МакГонагол, бесшумно отхлебывая, — иначе бы он уже здесь был.

Рики взмолился, чтоб ему подольше не сообщили. В такой ситуации он был совсем не расположен терпеть рядом крестного отца, тем более – делить с ним компанию Арабеллы.

— Уж Арабелла допекла его своими кисами, как никого другого, — хмыкнул Флетчер.

— Не могут кисы допечь, — отрезал Рики. Флетчер не вызывал в нем такого почтения, как профессор трансфигурации, и он чувствовал, что ему не вредно сказать поперек.

— Да? Если б тебе без конца подсовывали альбомчики, — перенял его тон Флетчер.

— Так это же большое счастье, — отозвался Рики. Он и в самом деле так считал.

— Тяжко же с тобой Гарри, — с чувством вымолвил подозрительный субъект.

Пит вскинул брови.

— С чего бы? Наши родители никогда в его помощи не нуждались.

— Дело в том, что Макарони не всегда лоялен к правилам, — пришла на помощь боевому товарищу профессор МакГонагол.

— Это, к сожалению, так, — горячо откликнулся Пит.

Объяснять, что он настоящий слизеринец, Рики не пожелал, да и не пришлось. В камине загрохотало, и на пол свалился сундук Рики. Он встал и поскорее оттащил свои вещи. Из камина доносился непонятный треск. Едва он отодвинулся, Минерва МакГонагол движением палочки разожгла пламя.

Почти сразу в камине появилась голова мистера Уизли.

— О, добрый вечер, профессор, Мундугус! И вы, молодые люди! Как добрался, Ричард?

— Хорошо, — жаловаться, что Люпин не накормил его, было немыслимо.

— Как Арабелла Фигг? – спросил Уизли-старший.

— По-прежнему, — отозвалась МакГонагол.

— А. Ну, всего хорошего, — и голова исчезла.

Рики скосил глаза на старшего брата. Тот, похоже, решил ничему больше не удивляться.

— Ричард, по-моему, Вам стоит сменить замок, — заметил Мундугус. – Этот кажется мне стандартным. К такому легко подобрать дубликат ключа.

— Не стоит, мне годится этот, — Рики легко раскрыл сундук, и почти сразу ощутил, что позади него кто-то стоит. Мундугус Флетчер заворожено глядел на что-то в сундуке поверх его плеча. Проследив направление его взгляда, Рики обнаружил собственную палочку, и намек типа стал ему понятнее. Он и так знал, что его палочка обладает особенной ценностью. Хоть ее и обновили после поломки, она все еще была очень мощной. И лакомым кусочком для разных личностей, как по-настоящему опасных, так и просто подозрительных. Как этот Флетчер, например. Невзирая на то, что рядом находилась МакГонагол, пальцы Рики непроизвольно сомкнулись на палочке.

— Чего ты там возишься, Рики? – спросил брат.

Внезапно тишина взорвалась отчаянным мяуканьем. Сидящие в комнате заметно вздрогнули. Звук доносился из открытого окна, а следовательно, с улицы. Он был отчаянным, зовущим на помощь. Вскочив, Рики бросился к входной двери. Кажется, к нему присоединились, но он не оборачивался.

Рики не заметил, как оказался на крыльце. И в его глазах встала, застилая все, кровавая пелена. Ранее с Рики случались приступы ярости, сильные, но беспричинные. А на этот раз была причина.

Незнакомый толстый мальчишка лет пяти, сидя на детском велосипеде, нагнулся и тянул Бусика за хвост. Бусик отчаянно вопил и извивался, стараясь тяпнуть обидчика, и, кажется, поцарапал. За это мальчишка со всей дури стукнул кота по голове.

— А ну пусти! – взревел Рики. В три прыжка он очутился за калиткой.

Мальчишка замер со сжатыми пальцами и уставился на него, разинув рот. Рики это не волновало. Он с размаху и от души треснул его по рукам. Тот взывал и одернул их, но рев застрял у него в горле. Его лицо исказилось ужасом, направленным на нависающего Рики. Бусик мяукнул и припустил к дому Арабеллы.

— На корм дракону! – прошипел Рики. – Будешь знать!

— Господи, Вернон!

Рики медленно обернулся. К ним на всех парах мчался грузный мужчина, а за ним по пятам следовал… ну конечно же Гарри Поттер! Рики усмехнулся: он ждал этой встречи весь день, а крестный все равно умудрился появиться некстати.

В двух шагах толстяк замер, словно молнией пораженный. Рики необъяснимым образом почувствовал, что ужас вызвала палочка в его руке. Поттер ее тоже заметил.

— Отойди от моего сына, нечисть, — взвыл толстяк и с поистине мученическим героизмом бросился к мальчишке. Рики подался назад. Мужчина схватил ребенка на руки и прижал к себе. Почувствовав себя в безопасности, тот немедленно разревелся. Кровь Рики вскипела еще сильнее.

— Еще раз подойдешь к моей кошке – тебе не жить, уродец, — прошипел он, вспоминая, что в подобных обстоятельствах Арабелла обязательно схватилась бы за скалку.

— Думаешь, с этой штукой тебе все позволено! – прокричал в ответ толстяк.

От такой наглости Рики едва не подавился собственным языком. Рядом с Поттером появились еще два мальчика, постарше, вероятно, уже школьники. Они внимательно разглядывали Рики, со всей определенностью не испытывая особого сочувствия к ревущему карапузу и его озабоченному папаше. Внешне они очень смахивали на дорогого крестного отца. «Должно быть, его сыновья, Джеймс и Сириус», — мелькнуло в раздраженном мозгу Рики.

— Спокойно, Дадли! Я тебе говорил, что это капризное чудовище надо воспитывать, — произнес Поттер не без злорадства. – А ты, Ричард, в самом деле, убери палочку, — потребовал он.

При мысли, о чем он подумал, Рики задохнулся от возмущения.

— Я не собирался ею пользоваться. Я и без палочки сверну ему шею!

— Макарони, очнитесь, — на его плечо энергично нажала рука профессора МакГонагол. – Я понимаю Ваше возмущение, но все-таки так нельзя.

«Это ж не тебя таскали за хвост», — отмахнулся про себя Рики.

— Кто бы подумал – он, и к кошке по-человечески. Чудеса, — проворчал позади Флетчер.

— Только тронь его! – взвыл толстяк, называемый Дадли.

— А моему брату руки пачкать и необязательно, — рядом появился Пит с самой большой и старой кошкой Арабеллы – Мявкой. – За такое ваш сынуля везде будет получать по морде.

— Это я тебе сколько раз говорил, Дадли, — с удовольствием подтвердил Поттер. – НО, Рики, нельзя хвататься за палочку в каникулы! Декрет магической секретности…

— Плевал я на декрет! – отрезал Рики. – Ну и родственнички у Вас! В зоопарк сдать не пробовали?

Он рассчитывал, что Поттер разозлится, хотя сам не знал, зачем ему это надо. И прогадал – дядюшка Гарри еле сдержался, чтоб не захихикать вместе с сыновьями.

— Пробовал – не берут, — пошутил он. – Самому стыдно, — и вздохнул, покоряясь судьбе, что Рики и не знал, как назвать.

Такое снисхождение к особо опасному преступлению!.. «Кошка – божественное животное», — говорил Ван, китайский чемпион.

— Ричард, тебе лучше вернуться в дом, — приказала МакГонагол. – Питер, проводите его, будьте любезны.

Рики сам не знал, с какой стати подчинился – возможно потому, что Пит потянул его за рукав. Он хотел бы напомнить МакГонагол, что в каникулы не только он не может колдовать, но и она – им командовать. Хотел наговорить кучу гадостей родственнику Поттера. В его душе бурлил водоворот чувств: ярость; гнев; отвращение к себе за то, что собирался ударить – да не ударить, а размазать по асфальту этого, с позволения сказать, ребеночка; тягостная незавершенность; злость. Все это было очень противно. И, пропустив Пита вперед, он от души хлопнул дверью.

— Можешь съесть все мои орешки, — прозвучало сверху.

Арабелла стояла на темной лестнице, пошатываясь и держась за перила обеими руками. Но ее глаза, несмотря на нездоровую желтизну кожи, горели, и она улыбалась, как кровожадный варвар на поле победы.

Рики с братом помчались к ней. Поскольку Пит сначала освободился от Мявки, Рики взлетел первым. Его встретили жесткие старушечьи объятия. Он сдерживался, стараясь не разрыдаться.

— Наконец ты явился, — произнесла она грубовато.

— Осторожнее, Рики! Арабелла, тебе же нельзя вставать, — воззвал к благоразумию подоспевший Пит. Арабелла обхватила его за шею и притянула к себе, опираясь на них обоих.

— Да плевать! Я только что получила лучшее лекарство. Бусик прячется под диваном, но он скоро успокоится. Этот спектакль на улице мертвого разбудил бы. Ну, моя школа! – она нежно поцеловала Рики в лоб. – Какой ты уже взрослый. Вообще, вы оба хороши!

— Я тоже горжусь Рики! – восхищенно добавил Пит.

— Бывают же такие паразиты! – небольшая доза гнева вернулась к Рики.

— Забудь про них! – махнула, кривясь, Арабелла. – Дадли с детства был садистом и свиньей. И сынок у него такой же. Неудивительно, что жена от них ушла. То-то он сразу к мамочке примчался.

Затем Арабелла повернулась к Рики и поглядела на него долгим внимательным взглядом. А потом сказала нечто такое, чего он никак не ожидал:

— Я спокойна за тебя. Ты точно вырастешь приличным человеком. Я уверена.

— Арабелла, ты шла в гостиную? – спросил Пит. – К тебе… О, нет!

Они с Рики быстро переглянулись. В холл с улицы ввалились МакГонагол, Мундугус Флетчер и… Гарри Поттер!

Такого вечера в жизни Рики еще не бывало. Арабелла сияла от гордости. Она вела светскую беседу с гостями, так что Рики вполне убедился, что магическое сообщество ей отнюдь не чуждо. Было заметно, что с профессором МакГонагол их связывает уважение и, наверное, общие обязательства, но не близкая дружба. С Флетчером Арабелла обращалась, как с подчиненным, а с Гарри Поттером – как с непутевым ребенком. Последний вообще стал источником всевозможных казусов.

Началось с того, что вместе с собой в гости Поттер захватил сыновей. Вполне понятно, одобрил Рики, не отправлять же детей прочь в дурной компании. Поттер, как мог, рассыпался в извинениях, из которых Рики почерпнул, что толстяк доводится ему кузеном. Узнав, что мама должна вернуться с последним поездом, он немедленно вызвался встретить ее, что также было чрезвычайно любезно. Так он и утек, оставив детей под присмотром хозяйки.

Благодаря этому Рики не участвовал в разговоре взрослых. Джима и Сириуса не устраивало чинно сидеть, их слишком интересовали кошки. И прежде, чем Рики убедился, что они не похожи на троюродного братца, он успел своей бдительностью настроить их против себя.

Понял он это позднее, когда окончательно успокоился. Более уравновешенный и дипломатичный Пит умудрялся разряжать атмосферу. Это требовалось постоянно, потому что старшие детки дяди Гарри, в точности как когда-то слышал Рики, поминутно норовили сцепиться друг с другом. Но оба пришли в бурный восторг, когда Пит убедил Мявку пройтись на передних лапах – трюк, которому он обучил ее давно.

Когда крестный отец привез уставшую маму, Рики даже не удалось с ней как следует поздороваться. Арабелла с жаром начала пересказывать ей столкновение с Дарсли. По ответным репликам Люси стало ясно, что Гарри ее уже просветил.

— Я думал – прибьет, — добавил от себя Флетчер. – Ему-то раз плюнуть…

После этих слов внезапно замолчали. В принципе, в первой фразе, по мнению Рики, ничего особенного не было – ели б не двойной подтекст. Мать Рики вспыхнула от гнева и едва не испепелила гостя взглядом. Арабелла ненамного отстала в этом от нее. Рики опасался, что она сейчас запустит в Мундугуса, чем под руку попадет. Поттер и МакГонагол переглянулись и вздохнули, словно сочувствуя сами себе. Сыновья дядюшки Гарри придвинулись друг к другу и уставились на Рики.

–До сих пор я еще никого не прибил, — возмутился Рики. Говоря, он искренне верил в свои слова. И тут прикусил язык; он задумался, какова вероятность, что Флетчер знал о его первом курсе. Он ведь, в самом деле, отбивался от похитителя проклятой книгой, о чем Дик уже сочинил целое четверостишие.

Гости Арабеллы на глазах скисли еще больше.

— Ох, тяжело с детьми в наши дни, — бросила в пространство МакГонагол.

— Джеймс, Сириус, чем вы там заняты? – озаботился Гарри Поттер.

Он детально вникал в их возню с кошками две минуты, а потом пожалел об этом. Арабелла восприняла их интерес исключительно благосклонно и тут же выдвинула конструктивное предложение.

— Моим зверям скоро понадобится новый дом, — сказала она. – И Гарри, я хочу, чтоб у тебя осталась память обо мне.

Она поговорила еще в таком духе, и Рики мог поклясться, что слышит зубовный скрежет дорогого крестного. Но Гарри не возразил, а дети воспылали энтузиазмом и, не откладывая дела в долгий ящик, начали выбирать. Сириус не без ворчания оставил решающее слово за старшим.

— У меня скоро день рождения, и папа не отвертится, — доверительно сообщил Джим Питу.

Братья единодушно сошлись на последнем и самом молодом питомце Арабеллы – Тигру было всего полгода, и его можно было считать еще котенком.

Ближе к одиннадцати Поттер вдруг вспомнил, что его супруга с теткой готовили ужин, когда он уходил прогуляться, и вообще нехорошо оставлять спутницу жизни с «этими извергами», которые еще и припишут ей соучастие с Рики только за то, что она ведьма. Так предположила Арабелла, и Гарри резко засобирался, хоть все равно опоздал. МакГонагол ушла с ним. Мундугус напросился ночевать. Должно быть, его дела были совсем плохи, поскольку Рики чувствовал, как он не хочет оставаться под одной крышей с ним, Рики.

После приезда мамы Гарри Поттер любезно переправил сундук в комнату крестника. Пожелав всем спокойной ночи, мальчик закрыл дверь и, открыв замок, начал развешивать вещи в шкафу, ставить книги на полку. Он разобрал все… И вдруг ему сделалось не по себе.

На дне оставался один предмет, о котором он напрочь забыл. Скорее всего, это вывалилось из кармана мантии, куда Рики автоматически сунул его во время драки за Эдгара возле Визжащей хижины.

Тогда он подобрал эту палочку, принадлежащую одному из Упивающихся смертью. Сейчас ему совсем не хотелось к ней прикасаться. Захлопнув сундук, Рики запихнул его под кровать.

Рики не заметил, как отключился. Когда он открыл глаза, уже наступило утро. Вероятно, слишком раннее, но в доме Уизли он обычно просыпался в это время.

Первая его мысль была о палочке. Конечно, следовало немедленно отдать ее аврорам в тот же вечер, когда те прибыли на место; или хотя бы на другой день. Но он и в самом деле забыл. Теперь же резонно задумался: как ему поступить?

Игнорировать факт наличия у себя орудия многочисленных убийств – а в этом он не сомневался – Рики не собирался. Он мог хоть сегодня обратиться к Гарри Поттеру. Чем это обернется, Рики представлял отлично: недоверие, нотации, а вдруг… еще и нарушение закона? На самом деле, только тут он понял, что не знает всех возможных последствий. Оставлять палочку у себя, как любую гадость, ему не хотелось. По той же причине он не мог выкинуть ее просто так в мусор – слишком безответственно, мало ли кто найдет. Сжечь ее – а вдруг это важная улика?

Наилучшим вариантом, на котором Рики в итоге остановился, был следующий – дождаться начала учебного года и проконсультироваться с завучем своего колледжа. Профессор Снейп в прошлом имел неувязки с законом; следовательно, должен был знать, как они решаются. И любой слизеринец всегда рассчитывал на его поддержку. Он бы точно не дал вляпаться никому из своих подопечных, а от Поттера Рики такой лояльности не ждал. Именно Снейпу случалось выручать Рики из неприятностей. А палочка уже давно у него, и ничего непоправимого не произойдет, если так останется до конца лета.

Рики совершенно успокоился. Ему всегда было хорошо в этом доме.

Рики огляделся в поисках воды. Точно, с вечера он так устал, что совершенно забыл зайти на кухню. Зато тапочки стояли на коврике. Рики немного повалялся, рассуждая, вставать или нет. Но жажда победила. Он влез ногами в тапочки и вышел в коридор второго этажа. Ступал он совершенно бесшумно, как кот.

И потому для Мундугуса Флетчера оказалось полной неожиданностью, когда они столкнулись нос к носу. В старой полосатой пижаме, напоминающей любому магглу арестантские одежды, Мундугус казался еще более небритым. При виде Рики его словно столбняк поразил.

— Доброе утро, — злорадно подобрался Рики, решая, уступать ему дорогу или нет.

Флетчер избавил его от такой дилеммы. Будто звук голоса привел его в себя, он развернулся, и быстрее, чем сонный Рики мог ожидать, оказался у приоткрытой двери, которая секунду спустя захлопнулась за ним. Оттуда донеслось ответное: «Доброе утро!».

Рики пожал плечами и пошел куда собирался, уверившись, что с этим типом не помешает побеседовать с глазу на глаз.

В комнате Рики снова задремал. Почему-то так получалось, что после раннего пробуждения окончательно просыпался он всегда поздно. Растолкавший его Пит изложил, что по его милости завтрака люди ждут до двенадцатого часа. К разочарованию Рики, все, кроме Флетчера, который наскоро перекусил и уже ушел.

Хозяйка не присоединилась к ним, ели втроем. Рики еще отчетливее разглядел, что мама чрезвычайно расстроена. Но она отвлеклась от мрачных мыслей, расспрашивая о каникулах в доме Артура. А потом она ушла наверх.

— Ты видел бабулю? – спросил Рики брата, когда они мыли посуду.

Пит покачал головой.

— Мама раньше отнесла ей еду. Она же не спускается в кухню, — ответил он.

Рики совсем не желал смиряться с существующим положением вещей. Вместе с тем он боялся лишний раз встретиться с Арабеллой, воочию убедиться в подтверждении своих худших опасений. Скоро она позвала его.

Дневной свет и ночная рубашка подчеркивали ее хрупкость. Наверное, его чувства отразились во взгляде, потому что она жестко усмехнулась и сказала:

— Не надо драматизировать, Ричард. Ты же знаешь, я умру скоро, и Господь свидетель, в этом нет никакой трагедии. Ну же, садись, — пригласила она, кивая на стул.

— Откуда ты знаешь? – в изумлении выпалил Рики, забывая всякое ободрение. Арабелла многих ставила в тупик своей прямотой.

— Оттуда, что мне самой эта волынка уж надоела, — сообщила та, глядя ему прямо в глаза. – Для чего, Рики, ты думаешь, мы приходим в эту жизнь?

— Чтобы узнать жизнь, — ответил Рики, повторяя слова отца; это казалось очевидным.

— Вот именно, — с нажимом произнесла Арабелла. – Жизнь показывает нам, кто мы. Каждому дарованы все ее вехи – от младенчества до глубокой старости. Те, кому не хватает желания пережить их, уходят раньше. Я многое получала и благодарна за все. И теперь, — Арабелла поморщилась, — честно, Рики, я ничего больше не жду. Один мой день похож на другой, их было много таких, и я… просто устала. Дамблдор никогда не говорил тебе о правильном восприятии смерти?

— Нет. А с какой стати? – удивился Рики.

— Он говорил это Гарри, — не растерялась бабуля. – Это нормальное завершение жизненного цикла, переход на следующий этап, приключение, если угодно. Ты знаешь, сколько мне лет?

— А зачем? – его чувства против воли успокоились. – Ты вечно молодая. Хочешь, я тебя замуж выдам? – поддразнил Рики.

— Еще чего?! — ахнула Арабелла. – Ну ты и льстец, мантикора задери! Язык как у змеи. Но серьезно, малыш, я абсолютно готова.

— Ты говоришь так, словно можешь умереть в любой момент по собственному желанию.

— Ну, не совсем, — проворчала бабуля. – Где-то в течение недели. Я просто хочу успеть попрощаться со всеми вами. Ты здесь, вот теперь жду твоего отца. Я хотела попросить у него прощения.

— За что? – спросил Рики. Насколько он помнил, у нее с папой не было ссор.

— Просто, когда они тут женились, я им помогала, конечно, но не очень-то верила, что девочке стоит с ним связываться. Ни денег, ни работы, одна романтика! А я уж этим в свое время наелась, спасибо большое! К тому же он не англичанин, — Арабелла вернула лицу нормально выражение, — есть у меня этот снобизм, уж, по крайней мере, был, такая я старая перечница. Хорошо, что ты не такой. Ладно, иди, погуляй, я устала, — и Арабелла королевским жестом отослала его прочь. Пожеланий у нее не было.

Ее рассуждения о смерти, конечно, были очень убедительны, но Рики все равно не желал смиряться. Конечно, ведь он любил ее, и она была ему нужна здесь. Пусть они редко встречались…

На веранде Пит пытался обучить Тигра хождению по канату, очевидно, стараясь для братьев Поттеров. Рики понаблюдал за ними немного. Кот своевольничал, притворялся, будто не понимает, чего от него хотят, а при случае выпускал когти. Это было именно то, чего заслуживал Гарри Поттер, который так и вел себя в отношении Рики. Мальчик невольно вспомнил о Моргане, которая бы уже давно заехала лапой по морде или чему придется и удрала.

Рики нашел маму на крыльце, ведущем во внутренний двор. Она держала в руке телеграмму, время от времени обмахиваясь ею. Рики присел на перила. Она подняла к нему лицо, заметив тень.

— Арабелла поговорила с тобой?– спросила мама.

— Она умеет гармонизировать, — кивнул Рики. – Как сержант в армии.

Мама расхохоталась.

— Я ничего не знал о том, что вначале папа ей не нравился, — сказал Рики.

Люси Макарони задорно тряхнула головой.

— А кому бы понравилось? Я сбежала с ним из балетной школы в никуда. Мне почти исполнилось шестнадцать, а мы уже ждали рождения Пита. Арабелла тогда… — мама глубоко вздохнула.

— Она дружила с твоими родственниками? – спросил Рики.

— Нет! В тот день, когда мы встретились, я ее совсем не знала. – В глазах мамы застыло отсутствующее выражение; ее голос зазвучал глуше, словно тоже погрузился в воспоминания. – Говорю же, мы сбежали. Я не могла больше оставаться в интернате. Слишком большие нагрузки, и нам не давали видеться. Да и опротивело мне это заведение. Все было в лучших традициях рыцарского романа: я связала простыни и ночью выбралась из окна. Внизу меня ждал Диего с билетами на автобус. Мы собирались жить в Лондоне. Ехали всю ночь, я спала как убитая. А потом – поломка. Хорошо, что мы въехали в Литтл Уиндинг. У твоего отца были деньги на первое время, совсем мало. И мы вышли из бюджета. У меня ничего с собой не было, он оставил мне сумку и велел ждать возле этого ужасного магазина. Вечно там нет чего надо, ты же знаешь, и до сих пор так. А я от всего этого ошалела и была как пьяная.

— В этом магазине Арабелла покупает еду кошкам, — подсказал Рики.

— Да, она оттуда вышла. И, наверное, я чем-то привлекла ее внимание. Она подошла и спросила, что у меня случилось; точно как сержант, это ты верно заметил. Не знаю, почему, но я ей сразу все выложила: и про побег, и что жду ребенка, и про печальное финансовое положение моего парня, и про то, что у меня даже зубной щетки нет. И что в интернат я больше ни в какую.

Рики знал, почему мама разоткровенничалась с незнакомой бабулей странного вида. Арабелла была человеком, внутри которого есть железный стержень воли. И она позволяла другим, нуждающимся в этом, опереться на свой стержень.

— Бабуля, должно быть, чрезвычайно за тебя порадовалась, — с улыбкой произнес он.

— И не говори! – усмехнулась мама. – Чуть не на весь городишко завопила: «Деточка, как же ты так вляпалась?». Она позвала меня к себе. Между прочим, прямо заявила, что Диего больше не появится, и надеяться нечего. И когда он вернулся, поначалу так обалдела.

— Ну, ненадолго, — предположил Рики.

— Да уж. Я его так яростно защищала! Но он был вежлив. Мы основательно пособачились возле этого магазина. Но Арабелла все равно позвала нас завтракать сюда. Ох, я в жизни не видела столько разных кошек сразу! Диего они признали, и это Арабеллу немного смягчило. Мы втроем все обсудили и решили, что Диего уедет один и найдет работу, а я пока останусь у нее. Диего это не очень вдохновляло, мы еле как простились.

А потом я два месяца жила тут. Он звонил. Арабелла сразу связалась с попечительским советом и назвалась знакомой моих погибших родственников. Она попросила дать ей опеку надо мной ввиду невозможности дальнейшей учебы в балетной школе. Представила дело так, якобы я к ней сбежала. Думаю, тогда она очень волновалась за меня, но помалкивала. Уж чего ей это стоило! А я в то время ничего не боялась. Мне тут было хорошо, но я рвалась уехать к твоему отцу.

— А теперь боишься? – удивился Рики.

— Теперь у меня дети есть, — со значением ответила мама. – Серьезно, мне казалось, я могу горы свернуть. Будущее вселяло только оптимизм. Я просила Арабеллу научить меня готовить, представляешь?

Рики понимающе хмыкнул – кулинарный талант у бабули отсутствовал начисто.

— Твой отец начал работать в фотосалоне. Арабелла стала моим опекуном и дала согласие на наш брак. На свадьбе почти никого не было, родственники твоего папы не смогли приехать. Но мы были все равно очень счастливы. И я уехала в Лондон, откуда писала сюда каждую неделю; это было дешевле, чем звонить. У нас была одна комната, и Диего каждый день приносил мне пирожки с вареньем.

Где-то скрипнула калитка, заставив ее вздрогнуть.

— Эти врачи все время приходят, — мама тряхнула головой. – Я не хочу их здесь видеть! Последний раз сталкивалась с ними, когда тебе было шесть лет!

— Когда меня поджарило током, — кивнул Рики. – Еще увезли в госпиталь.

Он не любил вспоминать тот случай. С тех пор ощущение, сходное с ударом электричества, возникало всякий раз, как он…

— Они тогда сказали, что ты «по всем нормативам должен умереть». Ненавижу врачей! – тихо, но с очень сильным чувством сказала мама.

— А та выставка, которую иногда вспоминает папа? – продолжил Рики, потому что мама замолчала. Она кивнула.

— Точно. Он нарисовал пять картин, когда мы еще только встречались, и хранил на чердаке у приятеля, пока у нас не было дома. В день выставки родился Питер, мы собирались идти домой, а пришлось ехать в больницу. Потом сообщили, что две картины куплены, но главное, Диего предложили работу декоратора. На очень выгодных условиях, но далеко от дома. У нас кончился срок аренды, а искать другое жилье с малышом… Так мы с Питом снова вернулись сюда.

— Арабелла была счастлива?

— Ага, причитала, что не видать ей теперь покоя! – с улыбкой кивнула мама. – Но я вообще ничего не делала, ничего! Когда Диего вернулся, они вдвоем искали нам новое жилье. Пит был очень спокойным ребенком, хлопот не доставлял никаких. Я возобновила упражнения и растяжки. На самом деле, ведь мне нравилось танцевать. Как-то Арабелла застала меня на шпагате с переплетенными руками и чуть в обморок не грохнулась. Через много лет она призналась, что подумала, будто меня кто-то проклял. Это когда я узнала про магию. А тогда она уж как рассердилась! «Нельзя же так извращаться над собственным телом!» — вот что я от нее услышала.

— Но ты продолжала, — Рики точно знал это.

— Да. Мы поселились в двухкомнатное квартире, которая была наша собственная. У меня словно крылья выросли. Я воспользовалась тем, что моя бывшая школа переслала Арабелле все документы, сдала экзамены и получила диплом. Сначала танцевала в кордебалете. Были разные конкурсы. Уж чего мне стоило уговорить Арабеллу приезжать каждый раз! Она же такая домоседка. Твой отец мне никогда не мешал, а вот она поругивала, что я увлекаюсь и у меня есть более важные обязанности. И еще как увлекаюсь, я же забыла про бульон! – внезапно мама резко вскочила и устремилась в дом. Рики пошел с ней.

Плита была выключена. И даже немного остыла – судя по тому, что две кошки касались ее лапами и плотоядно мяукали.

— А молоком не обойдетесь? – шикнула на них Люси. – Наверное, Пит позаботился.

— Я вот подумал, — осторожно начал Рики, — пока ты тут жила… Крестный Гарри Поттер ведь тоже жил неподалеку?

— Твой обожаемый крестный? – мама взялась вытирать стол. – Да, приезжал на лето. Я о нем больше слышала, нелестные отзывы от соседей. А пару раз видела, когда он слонялся по улицам. На самом деле, тетка его одевала во что попало. Подозреваю, это раньше носил толстяк Дадли. Меня в сто раз круче одевали, притом что у Диего не было денег, а у Арабеллы – вкуса. На свадьбу подарила мне потрясающие гольфы с помпончиками, решила, что это очень мило. И где нашла – такого размера? Я их бережно храню… Но и сам Гарри тоже хорош – никогда ни умыться нормально не мог, ни очки свои протереть. И как он что-то видел через такой слой пыли? Теперь, наверное, его жена следит за порядком, — Рики захихикал вместе с ней. – Нет, в те годы мы не общались, — отмахнулась мама.

В этом Рики ей поверил. Но больше не был уверен в том, что она не посвящена гриффиндорской мафией в тайну его рождения. Подспудно накопились факты. Хотя бы вчера – то, как она поглядела на Флетчера. Она явно поняла, на что он намекал.

Ее позвала Арабелла.

— Ох, даже не знаю, как смогу обходиться… Будь добр, вымой всю кошачью посуду, — распорядилась, выбегая, мама.

И самому таинственному ученику школы «Хогвартс» ничего не оставалось, как подчиниться. В этом доме была одна ванная, и она располагалась наверху. Рики тщательно вытер пластиковые блюдца и понес обратно в кухню. Из комнаты Арабеллы доносились приглушенные голоса. Рики остановился и прислушался. Он с удивлением понял, что мать и бабка спорят.

— Он нормальный ребенок, и ему нет дела до ваших тайн, — утверждала мама.

— Люси, он с рождения был очень необычным ребенком, — мягко утверждала Арабелла. – Чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что обязана его предупредить.

— Это жестоко – взваливать такой груз на четырнадцатилетнего мальчика, — не сдавалась мама. – Будь моя воля…

— …он бы вообще не соприкасался с колдовством, — закончила за нее Арабелла. – Ты ведь никогда не была страусом. Ты знаешь своего сына. Он все оговорки болвана Мундугуса вчера ловил, как локатор. И кроме того, есть еще тот полупрофессор. Не надо так бледнеть. Я знаю, Люси, в глубине души ты боишься потерять его, боишься, что прошлое вернется…

— Вот уж нет! – отрезала мать. – Ты говоришь, он сильная личность, и справится с этим. Ты в него веришь. Я тоже. Я знаю, что никакое постороннее прошлое не разрушит Рики и наши отношения. Но я не хочу его травмировать!

— Думаешь, я хочу? – вспылила Арабелла. – Если б я верила, что эта тайна не всплывет никогда, думаешь, затеяла бы этот разговор с тобой, наседка? Оставила бы все, как есть. Я ведь знаю то, чего ты не знаешь. Но не имею права вмешиваться без вашего разрешения. Все же вы — родители. Я еще спрошу у твоего мужа.

— Помню, как ты ужасалась, когда мы с Диего все-таки забрали Рики, — указала мама.

— Еще бы! У вас все стало прекрасно – с моей точки зрения – и вдруг такой риск! За этим парнем уже тогда половина британских магов света белого не видела. И ты не оградишь его ни от них, ни от самого себя.

— Хватит! – твердо отчеканила Люси Макарони. – Я не хочу никаких магических легенд, слышишь? Лучше ешь, как следует.

Она вот-вот могла выйти за бульоном.

— Я выясню, не нарыл ли он чего-нибудь сам, — услышал он на лестнице голос Арабеллы. – Он умный и предприимчивый ребенок.

Рики понял, что мама не захочет удовлетворять его любопытство. Пока он рассуждал, попытаться ли поговорить с ней об этом или же обратиться напрямую к Арабелле, ему на неопределенное время помешали в том и другом. На чай заявилось в полном составе семейство уважаемого мистера Поттера, включая двухлетнего малыша.

Сам Гарри только кивнул и тут же без приглашения прошмыгнул вверх по лестнице. Рики взял на себя обязанность познакомить маму с леди Сюзан, геройской супругой, которую хорошо помнил с прошлогодней поездки в Косой переулок. Ей определенно стало неловко за бесцеремонность мужа, и она поспешно заговорила о погоде. В отличие от дорогого Гарри, Сюзан Поттер представлялась Рики обыкновенной приличной женщиной, в то время как он постоянно что-нибудь да отмачивал, всегда оказывался в гуще неприятностей – хотя бы как во время происшествия с Бусиком. Миссис Поттер посчитала себя обязанной извиниться за кузена. Постепенно женщины разговорились.

— Дадли на редкость противный тип, — пожаловалась Сюзан. – Я сама уговорила Гарри на эту поездку, а теперь не дождусь, когда же мы вернемся домой.

— Слушаться надо было мужа, — вполголоса заметил Джим с видом патриархального главы рода. Дамы расхохотались, а мать погрозила ему пальцем.

Рики позвал к себе маленького мальчика и стал показывать ему фото с кошками. Тот, в отличие от папаши, аж визжал от восторга, тыкая пальчиком и повторяя: «киса»!

Освобожденная от материнских обязанностей супруга Поттера вызвалась помочь накрывать на стол, и дамы покинули детей. Как только они вышли, второй из мальчиков, Сириус, приглушенно спросил, словно предполагая в своем вопросе бестактность:

— А вы все делаете руками?

«Нет, копаем лопатами», — подумал Рики.

— Нет, — сказал Пит. – У нас есть приборы. Ты ведь, кажется, живешь сейчас в обычном доме?

— Да, у тети Петунии есть всякие штуки, — согласился Джим. – Но они ей как будто не нужны. Она все время моет, и трет, а мама предлагает свою помощь, а потом стесняется использовать магию, а руки пачкать не хочет.

— Вам нравится у Петунии Дарсли? – спросил Пит.

— Только еда, — не задумался Сириус, а Джеймс подтверждающее насупился. – Этот придурочный Вернон-младший орет по нескольку раз на дню. А вокруг него – Сю-Сю-Сю! В жизни такого дурдома не видал.

Маленький Ремус уронил на пол свою конфетку и нагнулся за ней.

— А этот, – Джим ткнул пальцем в младшего братишку, — каждый раз начинает хохотать, как это светопреставление происходит. А мама стесняется. Ох, клянусь Мерлином, если б Ремус попытался задать такой концерт, я б его придушил к чертям.

— А я слышал, что маги тоже бывают избалованными, — сказал Рики, чтобы увести Джима подальше от кровожадных мечтаний. — Миссис Малфой говорила, что у нее дочка – не подарок.

— Мери Малфой! – это имя Джим произнес совсем другим тоном: вибрирующим от ехидства. Но презрением и отвращением, с коим он описывал поведение троюродного брата, тут и не пахло. – Не подарок. Но не истеричка, врать не стану. Воображала.

— Вечно что-нибудь умное вякает, чтоб все восхищались, — пояснил Сириус. – Между прочим, Джим за ней недавно повторил, и эффект был убийственный! – Сириус захихикал, а Джеймс нахохлился, сверля братца неприязненным взором. – Ну а что, я лично рад, что эта противная бабка с наглой псиной умотали отсюда! А ты нет, Джимми?

Рики что-то помнил про неповоротливую громкоголосую родственницу Дарсли, которую однажды мельком видел – она приезжала с одним или двумя бульдогами, ужасно невоспитанными.

— И что? – полюбопытствовал он.

— Мери как-то заявила, что собака должна вести себя прилично, а если нет, значит, у нее хозяин – козел, — рассказал Сириус. – Точно от взрослых слышала. А Джим так и выложил той тетке, когда ее бульдожиха полезла в мойку, отпихивая тетку Петунию. У хозяйки псины аж стакан в руке треснул! А ты видел Мери?

— Нет, — признался Рики. – Но я чуть не встретился с Гермионой Уизли. Она на меня обижена.

— О, дочки дяди Рона, — откликнулся Сириус почти восторженно. – Они все прикольные.

— Кроме этой, — мрачно возвестил Джим. – Она малость того. И уж если чего ей надо, до конца доведет. Если ты ей перешел дорогу, не завидую, — и он злорадно ухмыльнулся Рики.

— Джим, как не стыдно! — На пороге стояла Сюзан Поттер. – Она же твоя подруга! Давай сюда малыша, Ричард, большое спасибо. Идите, пожалуйста, к столу.

Рики знал такой тип мамаш и предполагал, что на обратном пути Джимми ожидает не очень приятное наставление. Тот же заранее нахмурился и бросил негромко, чтоб слышали только дети:

— Если мы постоянно попадаем в одну компанию, так я ее уже и обожать должен.

Гарри Поттер все еще не спустился от Арабеллы. Разговор продолжал вертеться вокруг девочек, которых Джиму надлежало обожать.

— Что ни говори, Гермиона очень славная девочка, — констатировала Сюзан Поттер, после того как детально описала для Люси отношения Гарри Поттера с семьей Уизли.

— Джим предпочитает Рози. Она здорово дерется, — невинно заметил Сириус.

Джеймс Поттер не постеснялся показать братцу кулак поверх стола. Взрослые сочли за благо это пока что не заметить. Но старшие сыновья Поттера попустительством не воспользовались.

— Я просил не напоминать мне о Розе Гойл, — сказал Джим. – Я не жадный, просто она слишком наглая. Однажды мы снова встретимся…

— …снова договоритесь, стащите с вечеринки половину пирожков, а потом будете их жрать кто быстрее, последний не поделите и подеретесь, — закончил Сириус.

Взгляд мамаши через стол пообещал неприятности уже ему.

Мама Рики захихикала.

— Какая нетипичная девочка, — сказала она.

— О, действительно, — с сожалением откликнулась Сюзан. – Такая хорошенькая, а сестренку лупит.

— Папа говорит, близнец Джима в женском варианте, — заметил Сириус. Терять ему, по мнению Рики было уже все равно нечего. И за время общения с мальчишками слизеринец убедился, что прошлогодние жалобы их матери остались в силе; только теперь старшинство Джима давало ему куда меньшее преимущество над Сириусом.

Тем временем малыш, не желающий есть, развеселился и, резвясь, подхватил вилку и выкинул в окно, благо оно было открыто.

— Хороший бросок, — одобрил Пит. – Колдуны играют в баскетбол?

Но Сюзан все равно очень смутилась.

— Пустяки, — Рики встал, — я сейчас принесу.

Найти вилку было нетрудно, она блестела на солнце. Рики подобрал ее и собирался вернуться в столовую, но застыл на пороге.

Гарри Поттер остановился на последней ступеньке. Выглядел он так, словно вышел не от Арабеллы, а от бабушки самого великого и ужасного Волдеморта, если не от него же собственной персоной. Очки набок, дыхание сбивается, вместо лица – свирепая маска…

Из кухни как раз появилась мама, неся поднос с фруктами.

— Ты знаешь, что она надумала? – едва не набросился на нее Поттер.

— Знаю, успокойся, — холодно произнесла мама Рики. – Я уже сказала ей, что я против.

–Да она вконец съехала с катушек! – хоть у Поттера и хватило ума заглушить голос, он явно разбушевался.

— Не говори о ней так! – в свою очередь, возмутилась мама. – Надеюсь, ты ее не разволновал?!

Поттер выдохнул и, в лучшем случае, медленно посчитал до десяти. У Рики мелькнула мысль спрятаться, ведь его в любой момент могли заметить. Но он тут же с негодованием отверг ее. Еще чего – подслушивать в собственном доме! Все-таки нельзя вести себя по отношению к маме, как к гриффиндорской мафии, напомнил себе Рики.

— Нет. Она-то спокойна, как святое распятие. А вот меня выбило из колеи. Не ожидал! Она-то думает только о Рики, может такое себе позволить, заботливая старушка. А я, между прочим, должен еще следить, как это отразится на безопасности магического мира!

— У тебя прекрасное мнение о моем сыне, — сухо заметила мама.

— А Диего! Если он займет ее сторону? – вдруг разволновался Поттер. – Он на это способен…

— Способен, — подтвердила Люси, — но я обещаю, что постараюсь убедить его.

— Извини. Тебе помочь с подносом? – заметил, наконец, дядюшка Гарри.

— Не надо. Ты же сейчас все уронишь. Сделай нормальное лицо, детей напугаешь.

Они ушли, так и не взглянув на входную дверь. Рики постоял немного, ожидая, что кто-нибудь выйдет искать его.

И тут – хлопок; его резко толкнул сзади кто-то, желающий зайти в дом, но не предполагающий встретить препятствие на пороге.

— Ох, простите, — послышался как будто знакомый женский голос.

«Аппарируют, как к себе домой. Опять визитеры», — Рики неохотно обернулся, стараясь изобразить радушие.

— О, Вы? – недоуменно произнесла моложавая темноволосая ведьма в шали. – Это не Вас я видела в доме Нимфадоры?

Да, но… Тогда он был одним из нескольких детей, и она могла скрывать свою настороженность, не обращая на него внимания вовсе. Но теперь Рики отчетливо видел в ней союзницу Гарри Поттера.

— Если я правильно помню, Вы Хестия? – Рики с трудом припомнил коллегу мамы Артура. – Арабеллу навещают даже авроры?

— А Вы тоже к ней? – вежливо поинтересовалась гостья.

— Не совсем. Я тут живу. Она – моя бабушка, — пояснил Рики. – Вы очень вовремя. Здесь Поттеры, и мы обедаем.

— О, я не планировала напрашиваться, неудобно, — вздохнула Хестия.

Похоже, мама благосклонно относилась к такого рода вторжениям в этом доме, потому что сразу предложила тарелку супа, хотя дети перешли уже на сладкое; впрочем, оставался еще Поттер. Хестия не отказалась составить ему компанию. Отметив рост всех по очереди сыновей дорогого Гари, она уселась на свободный стул возле Пита.

Разговор в отсутствие Рики переместился с детей на их родителей. Исходя из опыта прошлогоднего общения, Рики предполагал, что леди Сюзан считает малышку Мери Малфой чуть ли не образцовым ребенком, а вот о ее матушке, как и большинство волшебников, мнения весьма осторожного. А все потому, что леди Гермиона Малфой, почтенная во всех отношениях дама, в школьные годы близкий друг и соратница героя Гарри Поттера, была одержима благородным порывом защиты прав домашних эльфов — магических существ, имеющих вековой статус прислуги, и контролировала с этой целью ближних и дальних в их же собственных домах.

— Тетя Гермиона пообещала привозить еду нашему Добби, а мистер Уизли – заставлять его работать, — доложил Джеймс.

— Гарри, она тебе не говорила, зачем вчера ходила в Департамент законов? – с опаской осведомилась вновь прибывшая и повернулась к Рики. – А Вы, Ричард, знакомы с Гермионой?

— Имел такое счастье, — высокопарно изрек Рики. – Насколько позволяет мне судить мое скромное мнение, миссис Малфой в доставлении неприятного беспокойства магическому сообществу уступает только лорду Волдеморту.

Грозу колдунов он упомянул совершенно намеренно, поддавшись дурному настроению. И не прогадал. Джеймс и Сириус перестали жевать. Сюзан Поттер в ужасе потянулась к мужу, а тот непроизвольно потянулся к палочке. Только маленький Ремус плевал на все.

Но наилучшим образом отреагировала последняя гостья. Аврорша уставилась на него с нескрываемым ужасом. Рики знал, что упоминание имени Темного лорда среди колдунов под негласным запретом. Но страх женщины был вызван не именем, а направлен на произнесшего его. Рики заулыбался уже лично ей, и, глядя в ее выпученные от ужаса глаза, невольно задумался, а нет ли у него скрытых садистических наклонностей? Хестия, не закаленная регулярным общением с ним, вела себя точно так же, как преподаватели «Хогвартса» в день распределения. Она сейчас побоялась бы заговорить с ним.

А вот Поттер, видно, все-таки был в свое время неплохим ловцом, потому что опомнился первым и пришел ей на помощь.

— Ричард, леди Гермиона – мой друг. И, помнится, твой Клуб многим ей обязан. Не стоит сравнивать ее…

— Я ничего плохого не сказал бы об этой отважной женщине, — притворился обиженным Рики, вынужденный переключить внимание на крестного. – Мне вообще нравятся люди, которые умеют командовать – помните, я же слизеринец! – демонстрируя глубокую гордость, Рики нарочито расправил плечи. – Упомянув Темного лорда, я никак не намекал, что миссис Малфой тоже вредитель. – «Хотя многие так считают» — Сравнивая их, я лишь имел в виду… величие!

— Тетя действительно важная, — согласился Сириус, пока Гарри Поттер хлопал глазами, вероятно соображая, что бы такого на это ответить. – Даже папу гоняет!

— Я принесу еще салфетку, — услышал он Пита и обернулся. Кажется, Хестия облила мантию.

«Неужели заслуженная аврорша пронесла ложку мимо рта?!».

— Ричард, я бы хотел переговорить с тобой! – попросил дядя Гари несколькими минутами спустя. Мама недоуменно проводила их глазами, когда они отправились в гостиную. Там Рики присел на диван, а крестный остался стоять.

Гарри нервно провел по воздуху рукой. Рики подозревал, он не знает, с чего начать.

— Тебя здесь не надоело? – спросил Поттер.

— Нет, конечно, — удивился Рики. – Я ведь давно не навещал Арабеллу.

— А меня – вообще никогда не навещал, — напомнил Поттер. – Хотя я твой крестный отец.

— У вас же магический дом, — ответил Рики, соображая, куда он клонит. – Кастрюли летают и все такое. До «Хогвартса» мне там нечего было делать.

— Но сейчас ты знаешь про магию, — продолжил Поттер и, собравшись с духом, понесся, словно на скачках с препятствиями. – В общем так, Рики. Я считаю, тебе не следует оставаться здесь. Не хотелось бы про это говорить, но ребенку твоего возраста вредны переживания, связанные с… потерей близкого человека. Арабелла всегда была странной, а последнее время – так вообще… Думаю, твою маму можно будет уговорить.

У Рики перехватило дыхание. «Так вот что! Он боится, что Арабелла скажет мне лишнее, и хочет удалить меня отсюда! Нет уж, оставь себе свою заботу».

— Но Вы сейчас не у себя дома, дядя Гарри, — указал он.

— Я могу договориться с родственниками, — неуверенно произнес на это крестный отец. – И, кроме того, в конце учебного года у тебя был день рождения, а я, к сожалению, был занят. Думаю, мы могли бы поехать в Косой переулок…

— Кем Вы меня считаете? – вкрадчиво спросил Рики.

Мистер Поттер окаменел. Вот теперь Рики больше не мог отрицать, что ему доставляет наслаждение тянуть время, длить это неопределенное молчание, которому Поттер придает, в числе прочих, какой-то ужасный смысл. Он больше не надеялся, что дядюшка Гарри проговорится – слишком много таких попыток оказались неудачными. Значит, так этому скрытному типу и надо!

— Что ты имеешь в виду? – наконец откликнулся крестный.

— Мне не нужны никакие подарки. Я остаюсь со странной Арабеллой. Спасибо за приглашение, — кивнув, Рики вышел из комнаты, не дожидаясь Поттера.

Вскоре тот с семейством простился и ушел, причем Джеймс и Сириус еще раз подтвердили намерение забрать Тигра. Их родитель при этом неохотно кивал. Хестия же прошла к Арабелле и долго с ней беседовала. Как она ушла, Рики не слышал, потому что прилетела сова Дика, и он засел за отчет для Пристанища.

Вечером Рики заглянул к бабушке поболтать перед сном. Она глядела утомленно.

— Тебе нравятся эти люди, которые тебя навещают? – спросил он.

— Когда как, — последовал ответ, — сегодняшние меня ужасно раздражали. Можно подумать, когда я умру, на этом свете останутся одни идиоты.

Рики секунду колебался, а вдруг здоровью бабушки повредит его попытка узнать правду. Но поскольку она все равно уже завелась, он решился.

— Они расспрашивали тебя обо мне?

— Уж заставил ты Гарри поволноваться, — и не подумала отнекиваться Арабелла. – А теперь еще я туда же. Бедный он мальчик. Но нервный, сам виноват.

— Ты знаешь, откуда я взялся? – вырвалось у Рики. – И как я связан с Тем – Кого – Нельзя – Называть, с Волдемортом?

Несколько секунд висело, ощутимо перекатываясь в уплотнившемся воздухе, напряженное молчание. Арабелла мрачно изучала Рики. Наконец она кивнула, но чему-то своему, а не отвечая на вопрос Рики.

— Мне немножко рассказывали, как ты ставил школу на уши, — она погрозила пальцем. – Не даешь вздохнуть спокойно. Ты же знаешь, что Люси и Диего забрали тебя, потому что ты находился у меня в доме?

— Вроде бы да, — ответил Рики, — но почему я здесь оказался?

— Тебя привезли Гарри с товарищами, — чуть подумав, ответила Арабелла. – Они сказали, что Черный Маг на некоторое время утратил свою силу. И объяснили, что тебя надо спрятать от других… просили позаботиться некоторое время, пока Орден решит, как с тобой быть дальше. А я с минуты на минуту ждала твоих родителей с Питом, и только тебя мне не хватало! Гарри с ребятами едва успели аппарировать, так они ввалились, промокшие – в тот день ливень хлестал, как на всемирном потопе. И представь, решили, что твое появление для них – знак свыше. Всегда какие-то скорые были…

— А что такое? – Рики затаил дыхание.

— А то! – вспылила Арабелла. – У них, наконец, дела наладились, нормальная жизнь началась. А с тобой с беззаботностью можно распрощаться навсегда. И не потому, что зануда Гарри Поттер в покое не оставит – знаю я твою к нему любовь, нечего так таращиться – есть кое-кто похуже. Твои родители остались тут на неделю и очень к тебе привязались. Да что я вру, в первый же вечер решили, что заберут тебя с собой в Лондон. И забрали. – Арабелла остановилась, переводя дух. – Конечно, Орден Феникса связался с ними там. Я никогда не намекала даже Люси о магии, и в тот приезд не решилась. Побоялась, что она сочтет меня совсем спятившей. Кажется, в ваш дом аппарировал Аберфос Дамблдор, есть такой, чуть замуж за него не выскочила сдуру. Говорил он сперва с Диего, потом с обоими. Они ходили в Дырявый котел» вместе с тобой и договорились с Орденом. Уж не знаю, с кем именно встречались. До сих пор не понимаю, как Диего убедил их вообще не лезть к вам. Гарри всегда считал, что он очень нужен твоим родителям со своими советами, а то они в огромной опасности. И мне жаловался, что они какие-то, ну хуже гриффиндорцев!

Рики улыбнулся, припоминая детство до «Хогвартса». Поттер в его жизни тогда тоже появлялся не особо кстати, но хотя бы реже.

— Значит, ты не знаешь, как именно я связан с Лордом Волдемортом? – спросил Рики немного разочарованно. Многих подробностей ее рассказа он не знал и заинтересовался, но все же он рассчитывал на большее.

Арабелла снова помрачнела.

— Я могла бы сказать тебе кое-что еще. Всего несколько слов. И возможно, тебе это, в самом деле, вовсе не надо. Не протестуй. Я не могу решить это одна.

Взбивая подушку, Рики с удовлетворением отметил, что хоть один близкий человек был с ним полностью честен.

Пит постучал к Рики рано и сказал, что ночью Арабелле стало хуже. Вызвали доктора, который пробыл недолго.

Арабелла все время хотела спать. Мама почти не выходила из ее комнаты. Они с Питом как раз убрали в комнатах и кухне, когда в дверь позвонили. Пит открыл, послышались незнакомые голоса.

Опять какой-нибудь колдун или ведьма желали видеть Арабеллу, и как же эти люди Рики надоели! Он не имел никакого желания с ними знакомиться и предоставил светские обязанности более стойкому брату. Внезапно накатила дикая потребность поделиться, освободить это тяжелое предвкушение неотвратимой потери. Но не с теми, кто переживал сейчас то же самое. На мгновение Рики пожалел, что он не в «Хогвартсе» – там рядом всегда были друзья, или на худой конец Плакса Миртл, которая никуда не девалась из своего туалета и уж точно охотно посочувствовала бы ему. А здесь, без совы, он ото всех отрезан. Но ведь есть еще Дан!

Гости убрались из прихожей. Рики переобулся в кроссовки и взял зонт: впервые за долгое время, день выдался пасмурный. Он не стал никого предупреждать о своем уходе, потому что собирался скоро вернуться. Уже на улице, вне стен дома, стало легче.

…Рики не чувствовал себя уютно за монитором. Пергамент, к которому он успел привыкнуть, располагал к большей откровенности. Электронные сообщения всегда были коротки, и он начинал понимать, почему так, ударяя пальцами по клавишам.

«Дорогая Даниэла! Я чувствую, что один из важных столбов в здании моей жизни рушится, и я ничего не могу сделать, чтобы этому помешать. И не должен мешать, потому что это нормально и должно однажды произойти. Я знаю, что, вероятно, кое-что из обрушенного не покажется мне больше никогда. Моя бабушка Арабелла говорит, что устала. Я многое обсудил с ней – и сейчас, и до школы. Я очень хорошо знаю ее. Никогда в жизни я так не убеждался в бесполезности здравых логических рассуждений. Твой Рики».

Он не стал перечитывать и вышел в дождь. Капли, залетающие изредка под зонт, ударяющие по рукам и ниже, были приятны. Что-то мешало совсем закрыть зонтик. А тучи как будто укрывали от чего-то, или кого-то… наверху. Он не чувствовал этого специально, но когда возвращался к этой мысли, снова начинало казаться, что оттуда за ним наблюдают.

Он вспомнил свою другую бабушку – истово верующую итальянку, и улыбнулся.

Возле лестницы пять кошек обнюхивали чемодан.

— Папа здесь, — сообщил, появляясь, из кухни Пит. Он тоже, как все вокруг, в сером свете казался нереальным. Как призрак, который вот-вот растает. – А мама с какими-то ведьмами.

Рики поднял одну из пушистых красавиц и прижал к себе. Ему стало тепло, и еще лучше, чем после отправленного письма.

И он, конечно, не рассчитывал на чудо, но все-таки отец был здесь. Они проговорили с Арабеллой почти час.

По случаю приезда Диего Макарони хозяйка пригласила всех обедать в свою комнату. Хоть и осунувшаяся за эти часы, она приободрилась, и даже надела новый халат, привезенный отцом Рики из Норвегии.

— Сплошное неудобство это подражание Востоку, — проворчала она за едой. – Рукава широкие. Но какое великолепие!

Солнце за окном как будто радовалось вместе с ними. За считанные минуты небо разъяснилось, и этому нашлось свое объяснение.

— Когда идет дождь, небеса открыты, и можно просить. Я дождалась всех вас, а раз мне больше ничего не надо, дождь прекратился, — заявила Арабелла.

— Прекрасно сказано, — одобрил отец.

— Ты чего грустишь, Пит? – подметила Арабелла. – Думаешь, когда я умру, то исчезну из твоей жизни навсегда? Некоторые дураки, впрочем, так тут и застревают. Становятся привидениями, Рики их видел.

— И ты можешь? – спросил Рики.

— Если б и могла, не надо мне такого счастья, — отмахнулась Арабелла. – Лучше вызывайте мой образ и спрашивайте, чего надо, а я вам отвечу. Договорились?

Для сыновей Диего Макарони привез часы, заставившие Арабеллу оживиться. Она долго рассматривала чудо техники, крутила так и эдак.

— Ты что, правда, веришь, Рики, что они не испортятся в воде? – спросила она скептически, — вроде взрослый уже.

— Конечно, вот же написано, — не усомнился внук, — «водоотталкивающие»!

Вроде бы все были довольны. Но Рики пребывал в постоянном напряжении. Наступил вечер, потом стало очень поздно. Он заглянул к Арабелле, но не стал будить и мысленно пожелал спокойной ночи.

Уже в кровати он вспомнил, что так и не поговорил с отцом. Обычно после командировок они долго обсуждали впечатления от поездки, но теперь было не до того.

Рики незаметно забылся, и сон к нему пришел тяжелый. Опять звездное небо пробивалось к нему сквозь тучи, отчетливое, как астрономическая карта. И к нему обращались, требуя помощи, и вроде как считывали его переживания. Его, точно, обвиняли, что он до сих пор озабочен мыслями о смерти, с давних пор. Как будто так уже было однажды.

Рики проснулся с трудом, словно ему мешали, удерживали на связи.

Утром он узнал, что все кончено. Арабелла больше не просыпалась.

Рики никогда не думал, что придется принимать в этом доме толпу колдунов и ведьм. Они все явились в обычной одежде, поскольку Люси Макарони пригласила также и соседей Арабеллы. Именно последние, вспоминал Рики, надоедали весь первый день. Рики их едва помнил. Впервые в жизни его не радовали принесенные кексы, печенье и пирожные. Он понял, что означает есть из вежливости. Механически жуя, тогда Рики мечтал только о том, чтобы это паломничество поскорее кончилось, и они остались вчетвером с кошками.

— Ричард Макарони!

«Надо же, еще тебя принесла нелегкая!».

— Здравствуйте, господин директор, — отрывисто кивнул он. – Вы тоже?..

— Арабелла была моим добрым другом, — Альбус Дамблдор похлопал Рики по плечу как-то так, не дотрагиваясь, словно поглаживая на расстоянии. – Не ждал, что она опередит меня.

— Ваша смерть многих опечалит, — констатировал Рики, не задумываясь, что именно говорит.

— Приятно слышать такое от ученика. Вы хорошо держитесь, Ричард. Арабелла относилась к Вам ну очень пристрастно. А этот юноша…

— Питер, мой старший брат. Наш директор, профессор Дамблдор, — вяло отчеканил Рики, когда Пит подошел к ним.

— Родители захотят с Вами познакомиться, — кивнул Пит, не утруждаясь приветствием.

— Непременно, — пообещал директор; Рики всегда казалось, что он хорошо понимает чувства других.

— Какая необычная девушка, — обратил внимание брат на кого-то за спиной Дамблдора.

При виде ее в пассивной душе Рики что-то всколыхнулось, и он стиснул зубы.

«Патил! Если начнет гнать свои глупости, я ее вышвырну. Это не день рождения дяди Гарри, чтоб впадать тут в транс… Что?! Еще и Вриттер??!».

Но вредная репортерша лишь мелькнула в толпе и исчезла с глаз.

У знаменитой же прорицательницы, обвешанной четками и в диком чепчике, все же хватило ума правильно расшифровать опасные сигналы на его лице, так что она ограничилась соболезнованиями. После чего неловко замялась.

— Я договорилась с Гарри, что заберу одну из кошек, — сказала она.

— Я провожу Вас к маме, — вызвался Пит.

День был прекрасный, солнечный. Но в воздухе то и дело проскальзывала прохлада, похожая на осеннюю. На лужайке за домом Арабеллы собралось человек тридцать. Они недавно вернулись с кладбища. Организацию полностью взяло на себя бюро, выбранное Диего Макарони. Мама казалась прозрачной, как высосанная лимонная долька.

— Неужели мы больше никогда сюда не вернемся? – сказала она утром, обводя глазами дом.

А дом оказался собственностью чуть ли не Министерства Магии! По каким-то причинам Арабелле предоставили пожизненное право занимать его. Ее личные вещи и небольшие деньги переходили к Люси Макарони. И кошки.

Дома они держали канареек, и поэтому своей кошки у них не было. Перевозить всех кошек в лондонский дом Арабелле казалось абсурдом. Им следовало найти новых хозяев. И в этом нельзя не отдать должное Гарри Поттеру.

— Ричард, дорогой, храни тебя Бог, — его снова потрепали по щеке. Миссис Симмонс, одна из соседок.

Она собиралась уходить. Рики благодарно улыбнулся пожилой женщине: она согласилась забрать к себе Мявку. Рики понимал, что так для старой кошки лучше всего, можно сказать, что она вообще не переезжает, будет жить через два дома отсюда.

— Спасибо Вам, миссис Симмонс, — сказал он и погладил кошку на прощание.

— Я уже сказала вашей матери, что вы – желанные гости в моем доме в любое время. Только звоните предварительно.

Рики проводил ее до калитки. Задремавшая Мявка даже не заметила, как ее унесли.

Внезапно в нем заговорила совесть. Ведь остальных кошек, кроме Мистера Лапки, пристроил Поттер. Наплевав на недовольство крестным отцом, Рики решил найти его и поблагодарить сейчас, ведь неизвестно, как скоро они еще встретятся.

— Надо же, как тесен мир, — прозвучало сзади. Рики резко обернулся.

— Ты и в самом деле внук самой известной швахи в Англии, крестник знаменитого Гарри Поттера? – расплылась в хищной улыбке Рита Вриттер. Ее чрезмерно яркая помада напоминала кровь, которую она забыла стереть некоторое время назад; почему-то ее присутствие вызвало мысли о падали.

— Правда, что твоя мама была ее тайной дочерью? – продолжала Рита.

— Я знал, что у Вас нет такта, — ответил Рики; ее предположение вызвало желание истерически расхохотаться. – Но соблюдать приличия не вредно. Вас когда-нибудь били по морде? Честно?

Рита состроила наивную физиономию дурочки, и той доли секунды, которая ей на это понадобилась, хватило, чтоб самопишущее перо исчеркало полпергамента. «Мальчик, склонный к насилию…» — представил Рики. Не дожидаясь ответа, он развернулся, обогнул дом и вошел с парадного хода.

Он едва не столкнулся с профессором Люпином, не нашедшим лучшего, чем порог, места читать газету. Но при виде Рики он быстро опомнился и вцепился в его плечо крепкой хваткой, достойной истинного оборотня.

— Ричард, — начал бывший преподаватель, — я, конечно, не имею никакого права у тебя выпытывать, а ты не обязан отвечать.

Рики согласно кивнул, радуясь, что хоть один представитель гриффиндорской мафии это признает. Собеседник, очевидно, воспринял его жест как позволение продолжать.

— Но ты не можешь не понимать, что нередко твои необъяснимые действия ставят нас в тупик и усугубляют… Где мы можем поговорить без свидетелей?

Люпин не хочет быть застуканным соратниками? Это что-то новенькое! Рики нисколько не опасался его, поэтому не возражал.

— В моей комнате, — сказал он и начал подниматься, оказывая дорогу.

Профессор не стал закрывать дверь, вместо того сразу протянул ему газету.

— На развороте, — пояснил он.

Рики, конечно, подозревал очередной шедевр от Вриттер… На фотографии он немедля узнал себя и друзей, а также место, где он был всего однажды.

— «Ученики посылали неопределенные сигналы через неделю после таинственной находки?». Так эта кикимора следила за нами в день рождения Эди!

— Следила за мисс Паркинсон, но откопала другую сенсацию, — подтвердил Люпин. – Что вы там такое делали в саду?

Он хорошо скрывал напряжение, дожидаясь ответа, но небрежность его тона, все же, для чуткого уха Рики оказалась слишком нарочитой.

— Выжигали по дереву, — не стал выдумывать Рики. – Это занятие для продвинутых магглов, вроде вышивки. Надо фокусировать солнечный луч в линзе. Что значит «связывались непонятно с кем, но можно предполагать»? С какой стати «настоятельно рекомендуем проверить досье бывшей чемпионки»? Что?! «Подозрительно, почему их не поубивали»? А мне интересно узнать то же самое про нее. И не мне одному, я уверен!

— Спокойно, Ричард, — остановил его Люпин. – Она, безусловно, не самая приятная особа. Я видел, Рита подошла к тебе недавно. Надеюсь, ты ничего особенного ей не сказал?

— А какая разница? Она все равно сочинит, если захочет! – не сомневался Рики.

— Совершенно нежелательно привлекать ее внимание, — ровно произнес Люпин. И он, конечно, был прав.

— Я сказал ей, что отродясь не встречал такой бесстыжей морды! – заявил Рики.

— Настраиваешь против себя того, кто способен навредить? Северус бы не одобрил такое.

— От Вас я меньше всего ждал, чтобы Вы ссылались на него, — сказал Рики, не скрывая ехидства. – Постойте, а что за находка?

— Понятия не имею, — недоуменно вскинулся Люпин, — здесь не написано. В общем, я хотел тебя предупредить – не связывайся с Вриттер. Тебе оставить газету?

— Спасибо, не хочу плеваться, — отказался Рики.

За Люпином еще не закрылась дверь, а Рики уже уяснил две вещи: оборотень узнал от него, что хотел, а сам не сообщил ровным счетом ничего.

Рики не хотел снова возвращаться к гостям. Он даже снял ботинки, чтоб без помех завалиться на кровать. Снизу доносился размеренный гул – пришедшие проститься с Арабеллой разговаривали, ели, некоторые уже откланивались. Теперь, когда его обязанности встречающего кончились, там вполне могли обойтись без него. Рики мысленно подвел итоги.

Гарри Поттер был тем лицом в гриффиндорской мафии, с которым следовало считаться.

Его родители знали больше, чем обсуждали с ним. И хотели так оставить.

Он по-прежнему оставался весьма востребованным среди темных магов.

Арабелла в него всегда верила.

Внезапно он почувствовал голод. Действительно, утром он наспех прожевал два бутерброда, а ведь уже четыре часа. Маме и Питу было не до того, чтоб беспокоиться о нем сегодня. Конечно, была бы тут миссис Дуглас, она бы такого не допустила. Что ж, придется самому о себе заботиться. Так что Рики вернулся обратно, стараясь не привлекать внимания к своей персоне.

Едва он успел перекусить маринованным языком, как его призвал старший брат.

— Эта леди Парвати забирает себе Бусика, — сообщил он.

Рики невольно нахмурился. Кто знает, не забудет ли просветленная дама в припадке очередного озарения покормить питомца? Но при виде новоиспеченного дуэта его беспокойство несколько улеглось: прорицательница сюсюкала, и наглаживала кота, а тот блаженно мурлыкал и облизывал ей щеку. Не исключено, впрочем, что симпатии Бусика вызывали вкусные запахи, коими дама в изобилии благоухала.

— Я так и знала, что этот день принесет мне счастье, — заявила Парвати и удалилась, весьма довольная приобретением.

А Поттера Рики так и не дождался. Большая часть визитеров успела уехать, некоторые особо близкие и назойливые изъявили, однако, желание остаться на ужин.

Пользуясь короткой передышкой, Рики спросил у брата, почему дядюшка Гарри, уходя, не попрощался с ним. Пит сразу посерьезнел.

— Он был не в лучшем настроении. Пройдемся до калитки? – предложил он.

Рики понял намек. Брат собирался сообщить нечто, не предназначенное для третьих ушей.

— Поттер твой вел себя даже неприлично, — без церемоний высказался Пит. – Я наблюдал за ним, очень уж все это странно. Он притащил сюда с собой какого-то типа, специально исчезал для этого. И следовал за ним всюду по пятам, будто ищейку на поводке водил. Своего приятеля он даже не представил родителям! Они недолго, когда было мало народу, стояли возле гроба, потом поднялись наверх, не уверен, но вроде бы в комнату Арабеллы. Но еще и настолько обнаглели, что закрывались на пару минут в кухне и шарили в полках, кто их туда, спрашивается, запускал?! Правда, это твой крестный, он того, другого, за руку затащил. И уж они все время ворчали друг на друга. Приведенный бормотал, что в доме аура печали, но никаких гнетущих темных дел, тем более черной магии. И ничего они не найдут.

— Мило. Впрочем, этот дом дяде Гарри не совсем чужой, он часто приходил сюда ребенком, — отметил Рики. – Значит, они что-то искали. И нашли?

— Нет, точно, — заверил Пит. – С самого начала тот ничего и не ждал и потому был заранее недоволен Поттером. И в конце с удовольствием обругал Гарри, что он заставил его притащиться сюда.

— Что именно говорил? – уточнил Рики. Они уже дошли до калитки и остановились, прежде чем поворачивать обратно.

— «Хватило бы хоть у тебя мозгов, Поттер, не рассказывать моему отцу, зачем я тебе понадобился! Он же теперь месяц не успокоится. Вот что, если он уже выслал маму и детей в Антарктиду, сам за ними поедешь». Поттер разозлился, и заявил, что у того нет никакой ответственности, и очень удобно ему держаться страусиной позиции, и такой же он хитрый, как Снейп. Это вроде твой завуч? «Посмотрел бы я, как бы ты на моем месте подозревал!» — вот что сказал Поттер.

А тот ему в ответ так усмехнулся, что через закрытую кухонную дверь слышно было. «С моей точки зрения, ты всех подозрительней, знаменитый Гарри Поттер. Нечего краснеть, как Уизли на выданье, у тебя причин больше, чем у ее родственников! Я конечно, уже убедился, что все тут чисто, но согласись, от ребенка, которого с ранней юности готовили к убийству, можно ждать и такого пустяка, да?».

Поттер долго отходил, тот успел дверь открыть и попрощаться. Ну Гарри его аттестовал по-хорошему! И тут же, подряд… Вот как это звучало: «Такой-сякой, передавай привет своей уважаемой жене»! Тот тоже передал такой же привет и ушел. Ты понял, что они искали?

— А приятель Гарри, как он выглядел? – Рики удивился, почему не спросил этого раньше.

— Довольно необычная внешность. Блондин, и имя такое странное, — по выражению лица брата было видно, что он напрягает память.

— Драко Малфой?!!

— Точно, — с удовлетворением кивнул Пит. – Рики, это плохо, да?

«Изумительно!». Рики и в кошмарах вообразить не мог такого. В этот раз ему даже задуматься не пришлось. Гарри Поттер, всю жизнь высматривающий в нем дурные наклонности, сегодня превзошел сам себя. Он заподозрил Рики не больше, не меньше как в убийстве собственной, хоть и не родной бабушки.

Драко Малфой был одним из немногочисленных и квалифицированных экспертов по черной, запрещенной магии, и его имени Рики более чем хватило для подобного озарения. Почти год самодовольный блондин прожил в «Хогвартсе», подготавливая задания для Турнира, так что Рики видел его довольно часто. Малфой также был мужем лучшей подруги и одноклассницы Гарри Поттера. Кроме того, Поттер по просьбе леди Гермионы искал способы смягчить домашний арест для отца Драко. Неудивительно, что когда дорогому Гарри приспичило проверить дом Арабеллы на наличие темной ауры, Малфой без проволочек явился на зов, пусть и без особой охоты.

— Он держался, я бы сказал, надменно, — продолжал Пит, пытаясь вызвать брата на разговор.

Рики понимающе кивнул. Уж чего, а гонора у господина профессора Малфоя хватало.

И тут на его мозг обрушилась новая мысль. Ведь нетрудно сообразить, что у Поттера были причины убрать старуху, надумавшую раскрыть тайну, столь тщательно оберегаемую гриффиндорской мафией. А почему, собственно, он, Рики, не стал подозревать крестного??

Все это очень удручало, поскольку Рики был абсолютно уверен в естественной смерти Арабеллы. Не стоило думать иначе, даже ради того, чтоб похуже припечатать Гарри. Он медленно повернулся к дому.

— Я не уверен, но, по-моему, Поттер носил при себе что-то невидимое и тяжелое. Или даже кого-то, фыркающего и рычащего. Вроде бы Малфой заставил его пробить лицензию на опасное магическое существо. Думаю, они выпускали его в кухне. Еще у Малфоя была магическая сумка на плече.

«Существо, чующее насильственную смерть? Кажется, именно таких не бывает», — неуверенно припомнил Рики.

–Представляю, с какой радостью откликнулся Малфой, — сказал он вслух как можно небрежнее. — В школе они с Гарри враждовали.

Рики не хотел рассказывать брату о своих выводах. Он расстроится, и маме скажет, а ей это ни к чему. Рики угнетало притворство, но он не мог заставить себя произнести хоть слово про настоящую причину появления Драко Малфоя в Литтл Ундинге.

За ужином он сел в самом темном углу и почти не прислушивался к разговору. Компанию семейству Макарони составляли: старая ведьма в зеленом капоре, который она не пожелала снять даже за столом; всхлипывающий проныра Мундугус Флетчер; и многоуважаемый директор Дамблдор, который одним своим присутствием сглаживал все острые углы и держал Рики в напряженном неведении. Рики жалел, что не может просто так вскрыть черепную коробку этому милейшему человеку и найти среди содержимого объяснение всем пакостям дражайшего крестного. Слизеринец с грустью подумал, что зря невольно надеялся весь день, но профессор Северус Снейп так и не появился. Похоже, он не был близким знакомым Арабеллы.

— Значит, это Вы сидели тут на Пасху, когда я звонила, миссис Крокфорд? – поддерживала беседу Люси.

— Можете называть меня Дорис, милая, — разрешила гостья. – Я не имела счастья знать Вас, но Арабелла мне рассказывала. И угощала меня Вашими кексами и бисквитами. Должна сказать, Вы прекрасно готовите!

— Благодарю, но это не я, а наша экономка, миссис Дуглас, — мама так устала, что не сообразила – правду в данном случае можно и опустить.

Гостья смешалась, не зная, как ответить. Ощутив ее нервозное смущение, недоуменно вскинулся и Мундугус. Лишь Дамблдор с невозмутимой улыбкой продолжал намазывать тост вареньем.

— А… — протянула в итоге Дорис Крокфорд. Рики поморщился – разговоры ни о чем впечатывались в него, как раскаленное железо. Действительно, потрясения делают людей восприимчивыми… — Значит, Вам с ней повезло? – Крокфорд вопросительно поглядела на Дамблдора, словно спрашивая, удобно ли обсуждать с магглами такие темы. Насколько Рики помнил, маги, кроме Гермионы Малфой, никогда не беседовали между собой о своих домашних эльфах.

— Ричард, Вы, должно быть, сильно устали? – через некоторое время, участливо обратился к нему Дамблдор.

Рики вздрогнул – он ведь успел полностью отрешиться от происходящего. В данный момент он как раз перебирал возможные варианты мести Поттеру за его оскорбительные подозрения, и с сожалением признал, что угрожающие анонимки герою волшебного мира чреваты слишком быстрым разоблачением, и довести дело до сколько-нибудь неприятного террора не удастся. Тем более, Рональд Уизли, его лучший друг, ныне занимает руководящий пост в отделе магической защиты. То-то Гарри прорвет красноречием, когда они узнают, от кого анонимки. И Рики вовеки не отвязаться от воспитания – до самого окончания «Хогвартса».

— Намного хуже, что все мои друзья далеко, — вырвалось у Рики.

— О, — Дамблдор выглядел удивленным. — В самом деле, я забыл предупредить Вас во время отправления из школы. Та сова, которую Вы получили… Думаю, она может носить Вашу корреспонденцию и на каникулах. Так намного удобнее, правда?

Рики, не сдерживаясь, захихикал. Уж удобным назвать это одолжение гриффиндорской мафии было никак нельзя! Сова делала охотно некоторые вещи: спала, кушала, щипалась. А вот летать по назначению отчего-то категорически не любила. Но директор принял его хмыканье за одобрение.

— Значит, решено. Она завтра будет у Вас. Какое Вы ей придумали имя?

Этого Рики так и не сделал, но нужное слово возникло перед ним, как по волшебству.

— Ракета, — сказал он, и откусил от бутерброда.

Рики так и не понял, как удалось Дамблдору увести остальное общество раньше полуночи. Пожилая ведьма погрузилась в воспоминания и жаждала только делиться ими. Мундугус Флетчер тоже не торопился. Однако оба подчинились намекам директора.

— Сова будет завтра, — пообещал напоследок Дамблдор.

Как только за ними закрылась дверь, члены семейства Макарони, словно сговорившись, начали безудержно зевать, едва не вывихивая при этом челюсти.

— Разберемся сегодня с посудой? – все же предложил отец.

Рики сквозь полудрему отмечал, что они моют и вытирают.

— Сколько всего эта тетка наговорила. Если встречу ее еще раз и чего-то не вспомню, неловко будет, — поморщилась мама. – И чего так удивляться экономке? У них что, нет?

— Нет. У них эльфы, — вздохнул Рики так тихо, словно усталость забрала весь голос. А перед глазами замаячил энергичный образ уважаемой леди Гермионы.

— Мистер Лапка снова выпрашивает корм, — констатировал Пит. – Я ему дам, пусть кушает.

Той ночью Рики спал очень крепко. После чего проснулся он бодрым и с огромным желанием на повышенных тонах объясниться с заботливым крестным. Он бы позвонил к Дарсли, да не знал телефона, а в записной книжке Арабеллы, почти новой, его не оказалось. В том, что он желает побеседовать именно с ним, Рики не сомневался. Требовать откровенности сейчас от родителей, особенно от мамы, казалось ему жестоким. Они имели полное право спокойно пережить постигшую их утрату. Дамблдор смылся, но зато Поттер все еще находился в пределах досягаемости. Можно было даже ударить его же оружием: напроситься в гости на недельку и смириться с косыми взглядами Джеймса и Сириуса.

Рики как раз закончил одеваться, когда в окно настойчиво постучали. Опознав нахальный клюв столь знакомой совы, Рики подавил смиренный вздох.

Все утро негодяйка доставляла хлопоты. Он и забыл, сколько она уплетает за раз. По счастью, ее удовлетворили булочка и кошачий корм, а Пит пообещал купить семечек. Но эта пернатая пробудила дремлющий охотничий инстинкт в старом коте Арабеллы, ибо вместо того, чтоб сесть повыше и спать, как обычно, вдруг возжаждала физических упражнений. И летала по всему дому, а мистер Лапка носился за ней с боевым кличем, совсем несовместимым с милым пушистым клубищем, каким он всегда был. Людям это мешало завтракать, тем более что кот таки опрокинул столик и разбил пепельницу.

Это был их последний день пребывания в Литтл Уиндинге. Папа взял билеты на вечерний автобус до Лондона. Рики с Питом обошли весь дом, помогая маме укладывать вещи. Тем временем позвонила миссис Симмонс и пригласила их на обед. Рики охотно бы пробыл в доме все последние часы, но родители с благодарностью ухватились за это приглашение – им совсем не хотелось готовить.

Это был один из уютных домашних визитов, когда разговоры ведутся обстоятельно и на любую тему. Миссис Симмонс много рассказывала о своем внуке, а Рики с Питом уплетали торт.

Они просидели в гостях четыре часа и едва спаслись от гостеприимства. Мявка особо льнула к Питу при прощании, на что мама немного обиделась.

Тихий летний вечер как нельзя лучше располагал к прогулке. Окна всех домов, мимо которых они проходили, были открыты.

Родители болтали, пребывая в полном согласии относительно того, какой это мирный городок. Пит искоса поглядывал на Рики, но не заговаривал. Он всегда был очень тактичным и, вероятно, чувствовал, что у младшего брата нет желания делиться мыслями. Возможно, он также догадывался, что в этих мыслях слишком много Гарри Поттера.

Внимание Рики привлек шум. В доме, мимо которого они проходили, велся слишком громкий для того, чтоб считаться обычным, разговор. Машинально прислушавшись, Рики различил знакомые голоса… Впрочем, уверен он не был, и дом бы не узнал, поскольку все дома здесь были подобны один другому, как клонированные овцы.

Но тут на крыльцо с громким мяуканьем выскочил полосатый кот. Его шерсть вздыбилась, зрачки расширились. Почти сразу за ним появился Джим Поттер и схватил питомца в охапку, прижимая к груди. Дальше дверь быстро открылась и вновь закрылась, словно выплюнула его родителей.

— Ты же обещал за ним следить! – раздосадованный Гарри приглушал голос.

Джим опустил голову.

— Невозможно следить за кошкой 24 часа в сутки, — заявил Пит, шагнув к калитке.

— Тем более – такому ребенку, — добавил Рики. Глаза Джима сверкнули в темноте, подобно кошачьим.

— Проблемы, Гарри? – осведомился Диего Макарони.

— Котик ободрал обои в гостиной тети Петунии, — изложила суть Сюзан Поттер.

— И на шторах повисает, как фрукт на дереве, — вздохнул ее супруг.

— Странно, раньше он так не делал. Наверное, обживает новую территорию, — предположил Пит.

— А обои новые? – поинтересовалась мама Рики.

— Столетние! Я еще в начальную школу ходил, а они уже были, — махнул рукой Гарри Поттер. – Суть не в них, просто дядю вот-вот удар хватит. И этот кот – последний гвоздь в крышку его гроба.

— Тигр хорошо себя ведет, — всхлипнул Джим.

— Совершенно нормально для кота, — подтвердил Пит. – Просто в доме Арабеллы ему все позволялось, разве что не лазить на кухонный стол.

— Боюсь, наш дом не настолько приспособлен для кошек, — покачала головой Сюзан. – Я-то хотела шелковые занавески в комнату мальчиков…

Рики понимал Джима – ненормально предпочитать какие-то занавески настоящей кошке!

— Не думал, что с ним будет столько мороки, — резюмировал Поттер — старший.

— Тогда мы можем забрать его назад, — холодно отчеканил Рики.

Секундного наблюдения Рики хватило, чтобы обозначить реакцию окружающих. Чета Поттеров с надеждой встрепенулась, а родители, ничуть не собираясь опровергать его, все же были явно не в восторге от этой идеи.

— Нет! – вскричал Джим. – ОН МОЙ!!!

Тигр мяукнул и потерся носом о щеку мальчика.

— Действительно, Рики, — мягко укорила мама. – Они привязались друг к другу, и потом, так решила Арабелла.

— Но они не умеют за ним ухаживать, — уже без прежней горячности возразил Рики.

— Я умею! – заявил Джеймс Поттер, зыркнул на Рики, после чего устремил умоляющий взгляд на своих родителей.

Несколько секунд Гарри Поттер боролся с искушением.

— Конечно, отказываться уже поздно. Я ведь обещал Арабелле. И послезавтра мы уберемся, наконец, из этого бедлама.

Разочарованная, Сюзан все же поспешила присоединиться к решению мужа.

Распрощавшись с Поттерами, мама предложила возвращаться, потому что становилось поздно. Рики оторвался от калитки Дарсли, напрочь позабыв о намерении напроситься в гости к Поттеру, и не только. Он совершенно не подумал о том, что ровно через два года Джеймс Поттер поступит в «Хогвартс».

Удобнее было бы покинуть Литтл Уиндинг на машине, которая осталась в Лондоне. Отъезд на автобусе разбудил в родителях лучшие воспоминания. Они тихо беседовали и загадочно улыбались.

На душе Рики скребли кошки. Он хотел бы поговорить с ними обо всем, что оставалось здесь, и не мог. Он сидел в проходе и глядел в окно, пока мысли все не исчезли, и осталась бездонная пустота, которая удерживала его, подобно мягкой лапе, и было чувство, что в ней скрываются разные разности, и туда же ушло все, что происходило с Рики до сих пор. Постепенно его голова откинулась назад, дыхание стало ровным…

Резкое торможение заставило Рики вздрогнуть. Брат, который, возможно, и не засыпал, сообщил, что они въезжают на лондонский вокзал. В автобусе было тепло, а вот ночной воздух снаружи пронизывал холодом. После этого прохладного душа приятно было оказаться в такси. Ночной город пестрел огнями и витринами. Рики с трудом представлял, как он вот сейчас окажется дома, но это получилось так обыденно: щелчок выключателя, и ты в прихожей.

В последующие два дня разговор о тайне Арабеллы так и не состоялся. Родители были подавлены, Пит – очень занят, Рики почти не видел его. Рики выходил из дома только однажды, отправить сообщение Дан, которая намеревалась вернуться со дня на день. Остальное время поглотило приучение Ракеты и Мистера Лапки к новым порядкам.

Он откладывал разговор до начала новой недели, но и тогда опять ничего не вышло. Утром позвонила незнакомая женщина и назначила маме деловую встречу. Отец ушел в мастерскую, где Рики предпочитал его не беспокоить. Симптомы того, что жизнь снова входит в нормальное русло… Он почитал, поучил уроки, а потом заказал пиццу. Через пять минут позвонили в дверь. «Так быстро?!».

Но он ошибся. Не дожидаясь, когда дверь полностью откроется, в прихожую влетела Дан. Мистер Лапка тут же кинулся ей под ноги и с урчанием стал об них тереться, так что повезло, что она не прихватила свою собаку.

Самый обычный день сразу стал таким замечательным! Рики не знал точно, сколько времени прошло, но они изъяснялись на пороге во взаимной радости до появления пиццы.

— А миссис Дуглас скоро вернется? – спросила подруга, оглядывая кухню, куда он ее провел.

— Не думаю. У нее отпуск только начался, — вздохнул Рики и жестом предложил сесть за стол напротив него.

— И как вы обходитесь? – участливо спросила Дан.

— Честно говоря, ужасно, — пожаловался Рики. – Я собирался сегодня пылесосить, и вообще надоела готовая еда.

— Рики, — Дан подалась вперед и провела ладонью по его щеке, — ты очень подавлен.

— Есть от чего, — тихо произнес он.

Повисло молчание, которое Дан не собиралась обрывать.

— Арабелла, она думала мне рассказать, но так и не сделала этого… — начал Рики.

— Так дело не только в ее смерти? – подхватила Дан, не позволяя паузе вновь повиснуть. Рики тоже чувствовал, что тогда упустит нить рассуждений. – Ты очень не хотел терять ее, я получила письмо.

— В моей семье есть тайна, — высказал уже очевидное Рики.

— Значит, твоим родителям все известно, — заключила Дан.

— Проблема в том, что как раз они совсем не хотят, чтобы я втягивался в это, — сказала Рики. – Сам слышал.

— А тебе так важно непременно все выяснить? – нахмурилась подруга. – Извини, Рики, ясно, что ты снова прешь напролом, но я склонна понять твоих родителей. Думаю, они хотят защитить тебя.

— Я в этом и не сомневаюсь, — удрученно вздохнул Рики.

— Я просто хочу объяснить, — продолжала Дан, почти умоляюще заглядывая в его глаза, — что бывает разная ответственность. Если ты будешь посвящен, то примешь ее, и тогда твоя жизнь пойдет по-другому. Не исключено, что тебе это совсем не надо. Хотя, с другой стороны, я верю в предназначение.

— А я – нет, — усмехнулся Рики. – Я совершенно точно знаю, что сам выбираю все свои действия и бездействия. Хотя я как раз сейчас чувствую, что моя жизнь становится все больше похожа на твои героические мультики. Я не дразню тебя, ничуть, наоборот. У меня как будто тоже есть такой виртуальный опыт…

— Ты уверен, что эта тайна вообще тебя касается? – немного воинственно спросила Дан.

Рики нервно захихикал.

— Напрямую. Она касается либо обстоятельств моего рождения, либо настоящих родителей, либо того и другого. И я точно знаю, что копаться в этом очень опасно. Даже Поттер боится.

— Кто? – не поняла Дан.

За долгие годы знакомства с Рики его подруге детства невероятно повезло: ей лишь пару раз приходилось сталкиваться с дядюшкой Гарри. Впрочем, не так уж часто он появлялся на горизонте, но так было раньше, до «Хогвартса». Тогда Рики забывал о нем, стоило тому исчезнуть из поля зрения.

Рики вздохнул и напрягся. Он помнил, что декрет магической секретности стоит соблюдать – хотя бы ради того, чтоб Дан потом не промывали мозги, или как это у магов называется. Придется следить за своим языком. Так, кажется, придумал…

— Гарри Поттер – мой крестный отец. И он – очень важная шишка, — изрек Рики.

— Так, припоминаю, — сказала Дан, подпирая голову руками. Она давала ему время подобрать нужные слова.

— Школа, в которой я учусь. Он тоже ее заканчивал.

— Я так и думала, что она странная, — кивнула Дан.

— Нет, она просто… для одаренных, — уклончиво ответил Рики.

— Но тебя приняли туда без всяких тестов, — указала Дан. – И он, ну Поттер, вероятно, имел к этому отношение?

— Скорее не он, а мое настоящее происхождение, — Рики сам восторгался, как ловко вырулил на нужную дорогу. – Понимаешь, Поттер чересчур меня опекает. Он лезет во все, это раздражает и меня, и родителей. Определил меня в школу, а теперь дрожит, как бы я ее не развалил. Но, самое противное, папа с мамой, нет, не позволяют ему много, но в то же время считают, что он имеет на это право. И, похоже, так и есть.

— Но почему? – спросила Дан.

— Он хорошо знал Арабеллу, — Рики пожал плечами.

— Твою бабушку?

— Да. Для меня это оказалось полной неожиданностью. И он здорово перепугался, когда она спрашивала у него добро, чтобы мне что-то рассказать. Я сам видел его физиономию.

— А в школе? – спросила Дан. – У тебя все в порядке?

— Прекрасно, — ностальгически вздохнул Рики. — Школа как школа, ничего в ней особенного.

— Рики, — Дан сделалась очень серьезной. – Ты сам хорошо понимаешь, чего ты хочешь? В результате?

Она застала его врасплох. Рики попытался связать воедино обрывки желаний, сфокусироваться на самом сильном, но удалось ему только обозначить несколько противоречащих друг другу мыслей. В самом деле, чего он добивается? Покоя? Ага, сказать так дяде Гарри – «Я, Рики, должен беречь от вас свои хрупкие нервы!», и у того начнется истерика от смеха; зато можно отлупить его по морде совершенно безнаказанно! Свободы? Но он свободен! И намного в большей степени, чем другие ученики, у которых не было столько, как у него, проблем с дисциплиной. Снять неопределенность? Ведь неизвестность его очень напрягала. Но тогда, как совершенно справедливо заметила Дан, придется принимать ответственность за последствия. И весьма вероятно, что ему не понравится.

— Я хочу точной гарантии, что моя нормальная жизнь не перевернется по воле Поттера, — «и прочей гриффиндорской мафии», — наконец, произнес он. – Мало ли что всплывет. Понимаешь, можно спать спокойно, когда знаешь, что у тебя досье чистое.

— И я тоже, Рики, очень этого хочу, — с горячностью откликнулась Дан. – С тех пор, как мы учимся в разных школах, честно, я боялась, что ты… Я совсем не хочу терять нашу дружбу, а ты как будто влипал во что-то, откуда тебя невозможно достать.

— И что, по-твоему, мне следует делать? – спросил он, против воли польщенный такой заботой о своей персоне. Вот, выложил самое противное, и правда — легче стало.

— А ты будешь врать, что не пытался? – улыбнулась Дан.

— Пытался. И мои школьные друзья тоже. Не скажу, что совсем безрезультатно, но… секрет тщательно охраняется.

— Ты в состоянии приблизительно вычислить людей, которые им владеют? – продолжала подруга.

Рики вскинулся. Все-таки зря он подшучивал над ее полезным увлечением!

— Да. И что-то их уж многовато… — «Поттер, Дамблдор, МакГонагол… Малфои, оба, да и его папаша… Мундугус Флетчер… Вероятно, семья Уизли, большинство; жалко, что не дети… Снейп, да вообще все учителя в школе, наверное. Авроры и другие служащие Министерства Магии. Почему все-таки Министр не показался мне?».

— И если начнешь копаться, это сулит большие неприятности? – продолжала Дан.

— Вроде того.

— Тогда просто оставь ты все нафиг, — выдохнула Дан. – Займись другими делами. К сожалению, если есть проблемы, они тебя сами найдут, так уж мир устроен…

«Не трогай лиха, пока спит тихо. Это у всех девчонок логика такая?» — Рики невольно вспомнил о Селене Олливандер, которая, конечно, тоже вытаскивала его из неприятностей, но прежде настоятельно советовала в них не впутываться.

— Я подумаю, — кивнул Рики, не желая с ней спорить. – Больше всего меня угнетает, что секреты Поттера отгородили меня от папы и мамы. Я просто не могу, понимаешь, сейчас требовать объяснений, а раньше у нас все было ясно. Мне очень плохо оттого, что они отдалились от меня из-за всего, что случилось в Литтл Уиндинге.

— Это понятно, но вам всем понадобится время, — сочувственно сказала Дан и похлопала его по руке, сжимающей салфетку. – У тебя очень хорошие родители, и я считаю, они правильно делают, что не пускают в вашу жизнь посторонние проблемы всяких Поттеров.

— Мудрые слова, — протянул Рики. Больше ему нечего было ей сказать, и сразу захотелось отвлечься, ведь жизнь продолжалась, а с ней, наверное, случилось столько всего нового! – А как твои дела?

Против ожидания, подруга тяжко вздохнула и закатила глаза.

— Тебе не понравилось у тети? – удивился Рики.

— Нет, там все было замечательно, — вяло произнесла Дан. – Но когда я вернулась домой, то обнаружила там такое, что теперь нескоро смогу спокойно спать. Я тебе писала, что моя мама завела аквариум?

Рики понятия не имел, потому что электронной корреспонденцией с ней ведал Пит, а потому неопределенно пожал плечами.

— Золотые рыбки. Очень капризные относительно условий обитания – освещение, температура… Она полдома переоборудовала, чтобы все идеально им соответствовало.

— И что? – Рики стало очень интересно.

— И преуспела, — вздохнула Даниэла. – Они не только прижились, но и начали плодиться бешеными темпами. Она покупала четырех, а когда я вернулась… Вообще, ты же знаешь, если мальков не отсаживать, большие рыбки их съедят. Но не такова моя мамочка, чтобы это допустить. Вчера вечером мы с Мистером Франкенштейном вернулись в гигантский бассейн.

Рики невольно улыбнулся.

— Ничего смешного, — нахмурилась Дан. – В каждой комнате в квартире по четыре тазика – она их накупила на распродаже. Эти мерзавки выпрыгивают постоянно, подбирай их и сади обратно. Они еще друг друга пихают! Хорошо, мистер Франкенштейн не кошка. А мама послезавтра должна лететь на неделю высокой моды в Нью-Йорк. В ее отсутствие папа грозится спустить всех в унитаз, но это жестоко! А жить так невозможно, даже маме надоело.

И тут светлую голову Рики озарила прекрасная мысль!

— Я обязательно помогу тебе раздать рыбок, — пообещал Рики. Но ушла подруга, так и не выпытав, каким образом он намерен выполнить свое обещание. А план у него был великолепный!..

Уверенной рукой Рики вывел на небольшом клочке пергамента:

«Дорогой дядя Гарри! У меня небольшая проблема. Со мной уже случалось нечто похожее, — «если вспомнить кошек бабули Арабеллы, то это даже и не вранье», — но для некоторых это вопрос жизни и смерти – «конечно, для водоплавающих». — Я даже не знаю, к кому и обратиться с таким деликатным делом. Вот я и подумал о Вас. – «Все равно будешь доставать ведь, противный». — Пожалуйста, приезжайте как можно скорее. Рики Макарони».

Завернув пергамент и привязав к лапке Ракеты, Рики швырнул в окно вверх горсть корма, а затем и сову. Ждать ему пришлось, учитывая ее молниеносную скорость, только до завтра. Он уговорил Даниэлу придерживаться своей стратегии, и как только она согласилась вмешаться попозже, как в дверь позвонили.

Крестный явился без чемоданов и сказал Рики, что ему было очень даже по пути, нисколько Рики его не обременяет и прочее. Гарри, конечно, был преисполнен желания помочь.

— Собственно, даже не у меня проблемы, — осторожно начал Рики. – У моей подружки.

Выражение лица у Поттера примерно расшифровывалось как «не рассказывайте мне новую серию из фильма ужасов», но он все же кивнул, поощряя Рики продолжать.

— Дан не контролировала кое-что, и… Она оказалась в такой безвыходной ситуации, — Рики потупился.

— А твои родители? – перебил Гарри, зачем-то отступая на шаг.

— Они ничего не могут сделать. Просто ей потомство девать некуда.

Казалось, очки Гарри сделались еще круглее.

— Что??

— Да, — продолжал наивно излагать Рики. – Тридцать восемь штук – это кто ж столько прокормит? Да и тесно им…

— Ты что несешь? – возмутился дядя Гарри.

— …в одном аквариуме. Вот я и подумал о Вас.

— Но я не продаю аквариумы! — чуть не возопил растерявшийся крестный. Впрочем, Рики заметил вздох облегчения, старательно им подавляемый.

— Можно? – в комнату заглянула Даниэла. Она мило и застенчиво улыбнулась Гарри, на что тот ответил чем-то, весьма похожим на нервный тик лица.

— Вот дядя Гарри, который нашел хозяев кошкам моей бабушки Арабеллы. Это при том, что кисы были своевольные, — начал рекламировать Рики, — а твои рыбки молчат и на пол не гадят. Не правда ли, дядя Гарри, Вы в момент их раздадите?

— Что?!! – Поттер откровенно отшатнулся от плотоядно ухмыляющегося и издевательски подлизывающегося крестника.

— Правда, мистер Поттер? – радостно воскликнула Дан.

— Правда-правда, — заверил Рики. – Я точно знаю, ни у кого из Ваших друзей нет аквариума. А они все такие нервные, хотя бы леди Гермиона. И мистер Уизли, у которого пятеро детей. Вы их просто осчастливите, — постановил Рики.

— Дорогой мой, ты что, спятил? – с Гарри полностью слетела маска дружелюбия. Но убегать он пока не собирался, в чем Рики видел несомненный шанс довести дело до желанного итога.

— Нет, — ответил Рики уже серьезнее. – Рыбкам действительно нужен простор. А Вы мне обещали помогать, — напомнил он.

— Вы можете хотя бы попытаться?! – отчаянно взмолилась Дан.

Герой волшебного мира захлопал глазами, но не нашелся, что возразить двум наступающим на него деткам.

— Просто Вы не знаете, как это ужасно, когда они дерутся, — всхлипнула подруга. Рики пришел в восторг – вот актриса! Кажется, она повела свою игру, которая, возможно, окажется эффективнее его.

— Отчего же, знает. Его дети тоже дерутся, — утешительно произнес он, похлопав Дан по плечу.

— Золотые рыбки очень красивые, — произнесла та в пространство.

Затем оба, как по команде, выжидающе уставились на Гарри.

Рики знал, что теперь может надеяться на то, что крестный побеспокоит его только в крайнем случае. Впрочем, случись этот случай, без него все равно не обойдется.

— Я ничего не обещаю, — сказал дядюшка Гарри довольно воинственно, словно из него клещами вытягивали клятву жениться на профессоре Трелони.

— Но Вы спросите у них? – уточнил Рики.

— Хорошо, — ответил Гарри.

— О, Гарри! Не знал, что ты здесь, но это кстати. Мне нужно срочно поговорить с тобой по важному делу, — Диего Макарони вежливо улыбнулся нежданному гостю, отчего дядя Гарри невольно обернулся в ту сторону, где находилась входная дверь.

Дядюшка Гарри едва не уронил очки с носа, наверняка потому, что зрелище было выше его сил. Дан с Рики гордо поставили перед ним три огромных ведра, изобилующих золотыми рыбками, плюс улитки и водоросли.

— А разве я должен забрать все сразу? – растерялся он.

— Это ровно половина, — Дан обиженно надула губки и захлопала глазами.

Два помощника в форме британского флота, вызванных крестным, пока Рики с Дан бегали к ней домой, глядели на Поттера, ожидая распоряжений. И почему вырядились именно так, недоумевал Рики. Впрочем, форма в глазах Дан служила явным подтверждением важности дядюшки Гарри.

— Берите, – уныло махнул рукой Гарри.

— Сэр, Ваша супруга очень удивилась, но сказала, что подготовит дружеский ужин. Придут все, кроме леди Парвати – она говорит, у нее сеанс, но она постарается успеть, — отчитался служащий.

Крестный смиренно кивнул.

— Вот книжка, как за ними ухаживать, — Дан выступила вперед и пихнула Поттеру брошюрку. – Большое Вам спасибо, мистер Поттер.

— А о чем Вы беседовали с папой, дядя Гарри? – отвлек внимание Рики. Рыбной темы с дяди Гарри явно хватило.

— О, — Гарри нахмурился. – Он спрашивал о твоем образовании, и, понимаешь, специализация на пятом курсе…— он неопределенно провел в воздухе рукой и остановил ее так, что заглавие книжечки оказалось прямо перед ним.

Диего Макарони был так изумлен покорностью дорогого Гарри, что даже не решился ничего сказать. Пожалуй, впервые в жизни он считал, что его сын перегибает палку.

— О чем вы говорили с крестным? – спросил Рики, когда Даниэла, очень довольная, ушла.

Отец на мгновение задумался, затем кивком предложил Рики сесть. Разговор, значит, обещал быть долгим и серьезным, чего Рики опасался и хотел одновременно. Они ведь практически ни о чем не говорили после поездки в Литтл Уиндинг.

— На самом деле, сначала это следовало все-таки обсудить с тобой и Питом, — сообщил папа. – Но мой разговор с Гарри пока что ни к чему тебя не обязывает.

— В чем дело? – нетерпеливо спросил Рики. Вот точно так, помнится, тянули с новостью о том, что он волшебник – а это перевернуло всю его жизнь. Он не мог сию секунду сообразить, хочет ли сейчас чего-то подобного, но определенно, лучше знать о грядущих проблемах. Или нет? Даниэла вот советовала не особо соваться в тайны гриффиндорской мафии.

— Обстоятельства, Рики, складываются так, что скоро образ жизни нашей семьи немного изменится. Ничего страшного, не волнуйся, — поспешно добавил папа. – Гарри тут ни при чем. Ты слышал, что твоей маме предлагают контракт на полгода в Генуе?

— Так надолго? – подскочил Рики. – И она согласна уехать от нас?

— Скорее всего, это будет по-другому, — ответил папа. – Меня уже несколько лет приглашают туда на одну работу… Ну а рисовать я смогу где угодно. Что касается твоего брата, я думаю, год учебы за границей пойдет ему только на пользу. Улавливаешь?

— Вроде да, — откликнулся обалдевший Рики.

— Ко всему прочему, есть человек, желающий арендовать этот дом, — Диего обвел глазами комнату, — как раз на полгода. И, честно говоря, я хотел бы пожить там, все же ближе к корням. А сменить обстановку всем нам полезно.

— Значит, все вы переедете в Италию? – уточнил Рики. Ему стало грустно.

— Собственно… — Макарони-старший замялся, и понятно: того, что он выдал, Рики никак не ожидал. – Я спросил Поттера, нельзя ли перевести тебя в итальянскую школу колдунов на это время. Такая вообще имеется?

— Да, — автоматически ответил Рики и вскинулся. – То есть, я не пойду в «Хогвартс»?

— Решать тебе, — пожал плечами отец. – Мы, конечно, надеемся, что ты захочешь быть к нам поближе. Подумай.

Рики ничего не оставалось, как согласиться на «подумать». Впрочем, невнятный протест нашел выход, когда Диего уже собирался покинуть комнату.

— А миссис Дуглас? – возразил он. – Она вернется намного позже! Мама ведь не смогла найти ее, когда уезжала к Арабелле?

— Да, я помню о ней, — ответил папа. – Конечно, не очень удобно, что она не оставляет координат, чтоб ее не беспокоили в отпуске, хотя это, конечно, полезный принцип. Сейчас я прилагаю усилия, чтоб ее найти. Хочу предложить остаться с нами, надеюсь, она согласится.

Смятение чувств, охватившее Рики после этого разговора, не улеглось и к вечеру. Во-первых, он внезапно осознал, что не представляет, каково это – не возвращаться осенью в «Хогвартс». Там был Клуб, друзья, одноклассники, и враги, сложившиеся отношения, которые стали ему дороги. Он вспомнил все традиции, странности, опасности, приключения. Магия и «Хогвартс» оказались для него неразрывно связаны. Он и не представлял, что сможет обучаться магии где-то еще. Ему было неприятно признавать, что есть такой соблазн, причем именно в итальянской школе, который способен побудить его оставить все это. Ческа Импресса.

Рики, не колеблясь, отказался бы от перевода, заяви отец, что перебраться в Италию надо раз и навсегда. Но на полгода… Он живо представил, как после Рождества вернется к друзьям, и к тому времени неопределенность с Ческой исчезнет. Новая школа, новые знакомые до декабря – вроде бы не так уж плохо.

Свои сомнения он изложил Даниэле через день, сразу после того, как крестный Поттер, неожиданно свалившийся в гости, проявил невероятную заботу и завербовал всех ее оставшихся золотых рыбок. Рики представления не имел, куда он их денет в таком количестве. Он-то верил, что крестный теперь долго ни за что не покажется. Но явление Гарри с благой целью настолько ошеломило его, что Рики напрочь забыл поговорить с ним на интересующую его тему.

— Мне сложно советовать тебе, Рики, — сказала Дан. – Лично для меня перевод был бы очень тяжелым переживанием. Но ты легко общаешься с незнакомыми людьми. Что меня беспокоит, так это твои друзья в старой школе. По возвращении может оказаться…

— Нет, — помотал головой Рики, — я уверен, что они останутся моими друзьями. Как и ты. Мы ведь не видимся все время, пока учимся. – Он улыбнулся, и Дан улыбнулась в ответ.

— Наверное, тебе захочется быть ближе к дому, — продолжала Дан, — а если ты останешься в Англии, не сможешь общаться с родителями даже на выходных. Все-таки телефон – это не то.

Тут Рики кое-что вспомнил, и это ему понравилось.

— Помнится, в той школе вообще нет пансиона. Ученики возвращаются вечерами домой, — сказал он.

— Отлично, — обрадовалась Дан, — вот бы мне так!

Но воодушевление Рики слегка померкло, когда он вспомнил, что надо бы написать друзьям и сообщить им о своем решении. Да, как оказалось, решение он таки принял.

Основанием для осознания этого факта послужило письмо от Дика. Равенкловец, только что прибывший домой из Пристанища, сообщил сенсационные новости, интересные, с его точки зрения, для Рики. Энтузиазм Поттера в деле изъятия рыбок объяснялся Диком исчерпывающе и до неприличия просто: Гарри пристроил большинство золотых рыбок Даниэлы украшать интерьер Министерства Магии. Причем некоторым отделам украшений не хватило, а дорогой Гарри вначале поторопился раздать в кабинеты особо близким приятелям по несколько штук. Естественно, просить назад было неудобно, а те, кому не досталось, на него обижались. В частности, бабушка Дика, работающая в архиве. Вот только Дик не знал ничего о том, что вся эта волынка шла от Рики.

По прочтении Рики позвонил Дан и лишний раз убедился, что рыбок у нее не осталось, и она невероятно этому рада. Он пожалел, что не дал Поттеру четких указаний; впрочем, и не мог ведь догадаться, что дядя Гарри окажется таким сообразительным. Кроме того, Рики не представлял, как бы отправил рыбку, будь она у него. Не с Ракетой, это точно, но ведь сова Дика тоже была такой же хищной. В итоге Рики написал другу длинное письмо с благодарностью за полезную информацию, в котором новость о своем переводе в «МентеСана» подсластил утешением, что за этими рыбками замучаешься ухаживать, и лучше купить другой породы, более неприхотливых, самостоятельно, и тогда можно самим выбирать.

На следующий день его завалило письмами. Первое, подоспевшее аккуратно к завтраку, было, как ни странно, от самой великой и ужасной мисс Элладоры Нотт.

Дора была одноклассницей Рики, настоящей слизеринкой: хитрой и коварной, плюс неуемное любопытство и жажда деятельности. Рики удивился, потому что до сих пор она никогда ему не писала.

Начиналось послание с глубочайшего сожаления, что ей не позволили отправить ему вопиллер, чего ей хотелось всей душой.

Дора решительно осуждала его намерение покинуть «Хогвартс» и критиковала все возможные мотивы, причем умственным качествам Чески – проницательная Дора и о ней догадалась – досталось прилично. Далее Дора напомнила о его высоком долге основателя Клуба Единства. В ее исполнении это означало: «Почему это я одна должна стучать по башке Френка Эйвери? Вот не хотелось бы мне доставать Бетси Спок из его котла!». В общем, Рики почувствовал, что, найди он по возвращении развалины на мете замка, будет виноват в этом целиком и полностью. Завершали шедевр эпистолярного жанра пожелания Доры о его скорейшем приезде после Рождества и сожаления о невозможности его как следует проклясть прямо сейчас. Вполне закономерно, чтение сего доставило Рики истинное удовольствие. Он словно вживую пообщался с милой Дорой! Как же, о Мерлин, он будет скучать по ней!

Ее послание оказалось единственное в таком духе. Все остальные друзья сожалели, по-разному это выражая, о его решении, но даже и не думали обвинять и ругаться.

Селена Олливандер писала, что очень счастлива, потому что ей досталась собственная золотая рыбка. Рики не пришлось гадать, каким образом эта добрая, честная и воспитанная девочка стащила ее из Министерства, потому что Артур Уизли-младший объяснил, что ничего подобного не было.

Как оказалось, дядюшка Гарри, облагодетельствованный живностью, первоначально призвал на помощь друзей и знакомых. С этой целью он организовал у себя дома званый обед, куда предусмотрительно зазвал их вместе с детьми, чтоб легче было уламывать родителей. Поскольку Артур там лично присутствовал, он описал это в деталях.

«…Поздравляю с тем, что ты устроил в мире магии эпидемию золотых рыбок. Парвати Патил едва не померла от восторга! Украсила свою приемную – мама туда заходила, говорит, красота. Дядя Рон притащил по штуке каждой своей малявке, и теперь у нас во всех комнатах банки с вентиляцией под потолком – во избежание разбиения. А леди Гермиона, сам видел, с удовольствием взяла, как только дядя Гарри ей намекнул, что Люциус Малфой придет в ужас, узнав, что она принесет домой хоть что-то, идущее от тебя. Хотя ее Мери все равно настроилась обзавестись ими, они с Гермионой, моей сестрой, решили, что это такая прелесть!

В общем, весело прошел званый обед, да еще возню с этими рыбками усугубила тетушка Луна. Она прямо помешалась на вишневых пирогах, так объелась, что ей плохо стало. Сюзан Поттер оставила себе парочку – тоже под потолком, куда не добирается новый котик Джима. Кстати, из-за него мальчишка жутко взъелся на тебя, сам помнишь за что, и, по-моему скомпоновался с сестричкой Гермионой насчет тебя. А это кое-что значит. Не хочу пугать, но мне она по приезде устроила такой разнос, куда там бабуле.

Между прочим, явившись с моря, она меня первым делом едва не придушила в прямом смысле. Не думал, что эта малявка такая сильная! Дядя Рон лично ее оттаскивал. Впрочем, нет худа без добра: он все-таки вернет ей ее амулеты, которые она тебе одалживала. Дядюшка Малфой их дважды проверял, второй раз – за плату, хоть тетка Гермиона и возмущалась, зато это несколько поумерило панику дяди Рона. Но сестричка Гермиона на меня уже меньше дуется. А вот тебя ей прям на блюдечке подай, даже не знаю, как дальше быть».

Артур сообщил, что золотую мысль облагодетельствовать Министерство Поттеру подсунул Люпин. За это его личному кабинету достался десяток рыбок. В конце Артур передал привет от Ральфа Джордана, который делегировал ему эту почетную обязанность, кажется, на все годы вперед, чтоб самому не мучить бумагу.

Большую часть писем Рики прочел в своей комнате, находясь один дома, потому что все опять разбежались по делам. Ракета занималась любимым делом – спала. Мистер Лапка отбирал у Рики прочитанные пергаменты, грыз их и гонял по полу – он всегда любил бумагу.

Вдруг внизу настойчиво задребезжал дверной звонок. Рики, протянувший было руку к очередному конверту, поплелся открывать. Его это раздражало, потому что беседовать с посторонними настроения не было, а у всех домашних имелись ключи. Впрочем, у позвонившего тоже – на лестнице Рики услышал скрежет в замке, и было повернулся обратно. В проеме на фоне солнечного света возникло озабоченное лицо и крепкая фигура миссис Дуглас. Экономка решительной поступью вошла и огляделась.

— Рики, что происходит? – претенциозно спросила она, заметив его.

— Если вы здесь, то все прекрасно, — улыбнулся Рики.

— Все-таки, я бы хотела знать, — возобновила тему миссис Дуглас, поставив чайник на кухне; она любила последовательность во всем. – Детектив нашел меня в Плимуте прямо на пляже! Мои соседки по пансиону перепугались, как курицы!

Рики глубоко вздохнул, приступая к длительному разъяснению всех пропущенных ею обстоятельств.

Миссис Дуглас постепенно перестала сердиться. Она очень хорошо, как оказалось, понимала значение Арабеллы Фигг для матери Рики.

— Я виделась с ней пару раз много лет назад, — добавила она, глубоко задумавшись.

— А разве Арабелла приезжала сюда? – удивился Рики. Он не помнил ничего подобного.

— Нет, при мне – нет, но она приезжала как-то на выставку мистера Макарони, — автоматически ответила экономка; от новостей Рики она помрачнела и глубоко задумалась. – А ты, Ричард, как себя чувствуешь?

— Мне уже лучше, — неопределенно кивнул Рики, — Дан меня выслушала. Она считает, что… — он замялся, ведь миссис Дуглас не следовало проговариваться ни о чем, связанном с магией, — переезд может пойти нам на пользу.

— Она – хорошая девочка, — одобрительно кивнула миссис Дуглас. – Значит, переезд, — повторила она отрешенно.

— Вы поедете с нами? – с надеждой спросил Рики.

— Конечно, поеду, — сердито вскинулась миссис Дуглас. – Ради кого мне тут оставаться? Значит, в доме нужно прибраться…

— А я Вашу комнату не пылесосил, — виновато признался Рики, но тут спохватился, — Вы же заперли ее на ключ.

— Я сама займусь своими обязанностями, — объявила экономка и деловито огляделась. – Что тебе вкусненького?

Рики вернулся в свою комнату в более ровном расположении духа. Ведь, если все останется, как дома, то что же, собственно, изменится?

Он вскрыл конверт от Эдгара, в котором тот с патетическим самоотречением желал ему счастливого пути.

«Так скоро? – поначалу усмехнулся Рики. – А ведь действительно, осталась всего неделя…»

Рики поскорее переключил все внимание на чтение.

Эди удивляло его родство с Арабеллой, а поскольку маги вообще любили ахать по данному поводу, Рики не особо заинтересовался этой темой, да и следующей тоже. Потому что Эдгар выразил свое порицание ему по поводу, о котором сам Рики даже не задумался, но о котором ему напоминали не впервые.

«…Джим Поттер, мой кузен, этого своего котика просто-таки обожает. Он всем хвастается, что кот умеет, это ведь Пит научил его кувыркаться через голову? При том, когда взрослых поблизости нет, Джим жалуется на твою жадность и клянется в страшной мести за то, что ты хотел отобрать его Тигра. При мне он говорил это Рози Гойл (ужас, а не девчонка, обжора кровожадная, хотя по виду и не скажешь), так вот она с ним полностью согласилась, и они даже не подрались!»

«Вот так прогресс! Взрослеют детки», — подумал Рики.

«…И постарайся в итальянской школе ни во что не впутываться. Я знаю, что там рядом море, надеюсь, ты не вздумаешь купаться ночью и что еще. Если получится общаться с русалками, будь осторожен, мало ли что им взбредет в голову…»

«Спасибо, Эди! Прямо фонтан ценных идей!» — обрадовался Рики, стараясь не допускать к себе подкатывающую грусть. Ко всему прочему, он вспомнил о маленькой русалке, с которой познакомился в «Хогвартсе». Вдруг она будет ждать его? Ведь больше никто в школе, кроме Альбуса Дамблдора, не говорит на языке русалок, а у директора вряд ли хватит времени на беседы с русаленком.

«Решение принято, — напомнил себе Рики, — и вообще, я через полгода вернусь».

Слизеринец с удовольствием проштудировал все список не рекомендованных Эдгаром занятий. Он составлял примерно треть от всего письма.

Кот Мистер Лапка, прошедший ветеринарное освидетельствование и прочую волокиту, несомненно, переезжал со всем семейством. С канарейками Пита поначалу возникли сложности. Старший брат Рики не был уверен, что они хорошо перенесут перелет. Кажется, одна из них, наконец, собиралась снести яйцо. Кроме того, в последнее время он был так занят, что времени для птичек почти не оставалось. Сообразуясь с обстоятельствами, Питер принял взрослое решение найти приятеля, которому сможет временно доверить заботу о питомцах до своего возвращения.

Полдня Рики представлял себе лицо дядюшки Гарри, если Макарони в третий раз обратятся к нему с подобной просьбой. Но этого делать не пришлось. Потому что, помимо крестных отцов, на свете есть еще и подруги.

Даниэла вызвалась помочь раньше, чем Пит договорил до конца. Причем как будто пришла в восторг.

— А тебе точно не будет мешать их постоянное щебетание? – спросил Пит.

Но Дан была уверена, что после превращения квартиры в океан две пары канареек в клетке не стеснят ее родителей. Те на удивление спокойно согласились; наверное, из благодарности за чудесное избавление.

— Да накинуть покрывало, если уж очень надоедят, — сказала Дан. – И никому это чириканье не мешает, привыкаешь ведь. Честно говоря, я так рада вам помочь, — и Даниэла улыбнулась братьям так лучезарно, что желание возражать ей пропало.

В день отъезда Макарони и миссис Дуглас неизбежно провожал Гарри Поттер. С недавних пор он стал беседовать именно с Рики поменьше. Напротив, у крестника была к нему неотложная тема.

— Мам, ты не отпустишь дядю Гарри со мной? – Рики постарался улыбнуться как можно более очаровательно. – Мне нужно уладить с ним один срочный вопрос.

Конечно, мама не возражала, поэтому Рики схватил Гарри за руку и потащил вперед, невзирая на явное сочувствие ему миссис Дуглас, укоряющее качающей головой из стороны в сторону, словно говоря Рики: «Как не стыдно».

— Вы знаете, что я не вернусь в «Хогвартс» этой осенью? – начал Рики. Крестный недовольно повел плечом.

— Странные фантазии приходят в головы твоим родителям, — процедил он.

Рики ощутил, как закипает кровь, но заставил себя сохранять спокойствие.

— Я хотел бы знать, не возникнет ли у меня препятствий в переписке с друзьями? Все-таки другая страна…

— Зачем? – встрепенулся Поттер. Выглядел он так, словно Рики попросил его пристроить пару дюжин слонов.

— Просто хочу знать, как у них дела, — ответил Рики, решив проигнорировать странную реакцию Гарри. – Да и вообще мне важно знать, что без меня происходит в «Хогвартсе».

Он предполагал, что Поттеру, очень привязанному к школе, это будет понятно. Но тот определенно понимал что-то свое.

— Странный ты ребенок, я в твои годы… терпеть не мог письма писать, — судя по тону, солгал дядюшка. — Что такого там может происходить особенного? – проворчал он. – И потом, ты будешь занят.

— Ну, не настолько, чтоб оставлять «Хогвартс» совсем без контроля, — пожал плечами Рики.

Поттер споткнулся и остановился. Рики не видел его лица, зато заметил, как рука Гарри нащупала и сжала что-то в кармане пиджака.

— Я уверен, что «Хогвартс» и без тебя прекрасно контролируется, — отчеканил крестный.

«Ну да! Эйвери, Филипс, да еще Виктор Чайнсби. Где тебе понять?» — рассердился Рики и медовым голосом поинтересовался:

— Как Вы можете быть в этом уверены?

Гарри стало совсем не по себе, судя по тому, как он остолбенел, во все глаза уставясь на Рики.

— Между прочим, я возглавляю попечительский совет школы, — выдал, наконец, крестный.

«Сказал бы, что вдобавок преподаешь там все дисциплины, я был бы совсем спокоен», — усмехнулся Рики и твердо заявил:

— Я хочу поддерживать связь с друзьями. Как?

Гарри Поттер взял себя в руки. Глубоко вздохнув, он поглядел на крестника несчастно и укоризненно.

— Ты должен будешь передавать их директрисе твоей новой школы. Они поступят на почту Хогсмида, а оттуда их будет забирать кто-нибудь.

«Скорее всего, Хагрид», — скуксился Рики. Гигантского школьного лесничего и преподавателя ухода за магическими существами, дружившего с дядей Гарри, он не любил, и совершенно взаимно.

— А нормальный способ чем нехорош? – возмутился он.

— Не всякая сова понесет почту так далеко, — Поттер повернул голову, делая вид, что тетка с болонкой его чрезвычайно интересует.

— А можно обойтись без третьих рук? – продолжал допытываться недовольный Рики.

— Я знаю только этот способ, — в тон ему ответил Гарри. Было похоже, будто они ругаются, хотя слова произносились самые обычные. – Это предусматривает программа обмена – одно письмо за месяц. И тебе столько же. Кстати, твоя сова уже улетела в школу?

Рики кивнул. Он получил требование сегодня утром. Ответ с согласием вернуть школьное имущество унесла Ракета.

— Хорошей поездки, — пожелал Гарри, словно ставя точку. – И учись хорошо.

— Спасибо, — поблагодарил Рики. Остальные почти догнали их.

Впоследствии Рики неоднократно вспоминал конец этого разговора, будучи в полной уверенности, что любящий крестный своими пожеланиями нарочно сглазил его пребывание в бабушкиной деревне. Как будто тон задал! Нет, в пути, конечно, не случилось ровно ничего особенного, а вот дальше… Просто Диего и Люси Макарони, с ходу осчастливив родственников намерением перебраться к ним поближе, на другой день вместе с экономкой уехали выбирать дом и устраиваться на новом месте.

До сих пор Рики и Пит никогда не оставались один на один с деятельной любовью итальянских бабушек. Конкретно синьора Мичелина, мама Диего Макарони, восприняла внуков на своем попечении как долгожданное ответственное задание, и с энтузиазмом засучила рукава. Если родители обычно везде, где возможно, предлагали «решай сам», то бабуля такой демократии не понимала. Все вопросы, от необходимого количества поглощаемой еды, а закармливала она хуже, чем на убой, до выбора подходящих занятий и времени отхода ко сну, решались хозяйками. Рики напрягал постоянный присмотр, под которым находились здесь все дети, независимо от возраста. Тем более, итальянские родственники постоянно сочувствовали мальчикам по поводу постигшей их утраты. Такая навязчивость порой здорово раздражала. Невзирая на доброе отношение, Рики не раз думал, что, будь на их месте крестный отец, он давно бы осуществил давнюю мечту лорда Волдеморта и обеспечил бы дяде Гарри вечный покой.

Именно здесь, почти никогда не оставаясь без компании, Рики вдруг почувствовал себя одиноко. Брат много времени проводил за учебными пособиями, и его нельзя было часто отвлекать. Раньше Рики, приезжая сюда в гости, летал на метле, но сейчас не рискнул даже распаковать ее. При родителях никто не задавал ему вопросов, но ныне он постоянно объяснял, куда идет и что делает, а главное, обязательно увязывались кузены и кузины.

А вообще, в их жизни было чересчур много всякой техники, причем такой, которая непременно шумела. Ребята постоянно слушали радио и диски. Женщины, включая бабулю, без конца повисали на телефоне. Сестра бабули, тетка Кармелла, вообще не отлипала от телевизора, поглощая одну за другой однообразные мыльные оперы. Впрочем, так было всегда… но присутствие папы с мамой просто позволяло им с Питом держаться своей линии. «А может, в самом деле, потрясение сказывается», — рассудил однажды Пит.

На все это Рики, привыкший к полной свободе, начинал тихо сатанеть. Он отлично понял своего папу, который в молодости, между прочим, попросту сбежал от этой идиллии в чужую страну. От избытка итальянской эмоциональности Рики внезапно страстно затосковал по британской чопорности. Особенно во вторую неделю отдыха, на которую выпали дни рождения трех членов семьи, проживающих в этой деревне: сестренки Сантины и двух теток.

Несомненная польза этих мероприятий заключалась в том, что парней, как говорится, учили грамотно пить. Мама Рики, по большим праздникам принимавшая бокал вина или шампанского, относилась к такого рода просвещению отрицательно, но мужчины полагали его необходимым, и Рики в принципе считал его не вредным. Он соглашался с мнением старших, что с алкоголем следует устанавливать разумные отношения, и улыбался, вспоминая, как ужаснулся в прошлом году Эдгар, когда кто-то из грифффиндорцев мимоходом упомянул шампанское: «Ничего крепче сливочного пива!», которое и спиртным-то назвать было нельзя. Здесь же достигшим определенного возраста наливали немного домашнего вина, от которого поначалу шумело в ушах, начинало шатать и постепенно клонить в сон. Опьянеть при таком количестве закуски не представлялось возможным. Каждый праздник ознаменовывался умопомрачительным обжорством, бесконечными разговорами обо всем и посиделками до поздней ночи.

Когда Рики с братом, возвращаясь однажды от тетки, доползли до комнаты, луна стояла высоко, благодаря чему поля и часть улицы из окна просматривались, как на ладони. Где-то вдалеке темной массой виднелась группа расходящихся родственников – судя по всему, они не торопились.

Рухнув на кровать, Рики зажмурился – лунный свет ударил ему прямо в глаза.

— Может, зашторить? – предложил Пит.

— Не надо, — отмахнулся Рики, все еще злясь на кузена Марчи, вздумавшего громко орать через весь стол, есть ли у него, Рики, подружка; и вообще это не его ослиное дело.

— Будешь перекладывать подушку в изножье? Ну, чтоб не пялиться в окно?

— Зачем? Я не люблю пялиться на дверь, — ответил Рики, автоматически проводив глазами луну, плавно катящуюся по небу и почти догнавшую…

Рики вскочил, словно его подбросило током. Пит в один прыжок оказался рядом.

— Что?? Она… их две? – хрипло уточнил он.

Одна луна, большая и настоящая, высоко в небе вела себя, как подобает. Вторая, поменьше, была близко к земле и действительно двигалась с приличной для луны скоростью, причем, на запад и словно бы приближаясь. При том она становилась бледнее, да и контуры размывались. Круг становился бесформенным пятном, и не золотым, а молочно белым и бледным, растуманиваясь. Рики вдруг вспомнил, что в доме больше никого нет…

— Я только сегодня прочитал, что НЛО – это, вероятнее всего, бабочки, — просветил авторитетный брат, обрывая вечность безмолвия, — вот разлетаются постепенно, наверное.

Звук его голоса, поначалу ударивший по нервам Рики, был таким будничным.

— И в Британии оптические явления. Вриттер писала, — вспомнил Рики.

— Так у этих бабочек везде, где они водятся, брачный период в один сезон, — объяснил Пит. – Вроде совсем пропало, — с удовлетворением констатировал он.

Действительно, ничего больше не светилось. Но Рики глянул вверх, и ему показалось, будто сетка прозрачных переплетенных лиан поднимается и тает на большой высоте.

— На что ты пялишься? – поинтересовался Пит в тот момент, когда голова Рики словно вдруг опустела, чтоб в следующий момент наполниться. Но он отвел взгляд, чтобы повернуться к Питу. Голова так и осталась пустой, к его невольному облегчению. Он поймал себя на том упрямстве, за которое часто подтрунивал над Лео. «Тоже начал искать подвох в совпадениях!».

— Спокойной ночи, я думаю? – с улыбкой сказал Рики.

— Спокойной ночи, — пожелал старший брат, падая на свою кровать и начиная стягивать носки.

И больше Пит об этом не заговаривал, наверное, действительно были дела поважнее. У Рики же с утра просто руки чесались накатать письмо. А еще получить ответ, он не сомневался, что у друзей происходит гораздо больше интересного, чем у него – пока что. Обещанное Поттером одно письмо в месяц еще когда будет… Может, стоит начать писать заранее? А потом отсылать целую пачку??? Рики посчитал, что это как-то слишком. С другой стороны, большинство событий, могущих оказаться важными, со временем попросту забываются.

Выход из положения напрашивался следующий – вести дневник. Конечно, уточнил себе Рики, эта работа не будет иметь ничего общего с той сентиментальной чушью, которую ему доводилось читать из беллетристики. Достаточно просто фиксировать события, и свои мысли и догадки, только осторожно, но чтоб на их основе можно было воссоздать тот момент. Это даже не дневник, а протокол, бортовой журнал, в общем, дело важное.

Но по принятии исторического решения Рики все же не успокоился. Конечно, некоторые вещи в будущем могут и подождать, но вчерашнее видение «бабочек» требовало немедленного обсуждения. То, что он это записал, не помогло. Рики прекрасно понимал, что сейчас связь с британскими магами отрезана полностью. Он никогда не был капризным ребенком, но сейчас ему хотелось топать ногами и стучать кулаком по столу.

Второе решение, принятое им за это утро, ни Лео, ни профессор Снейп, ни крестный Поттер ни за что бы не одобрили. Он и сам понимал, что находит на свою голову приключения. Но ведь, с точки зрения закона, он ведь ничего такого не сделал…

Из всех адресов его друзей, нормальный почтовый он знал только у Пристанища. Это было, в общем, даже лучше, потому что Дан была знакома с Артуром. В электронном сообщении он попросил ее распечатать и переслать Уизли прикрепленные данные. Будь у Артура свое «мыло», все бы упростилось – до начала учебного года.

Словно в подтверждение тому, что все в этой жизни при желании разрешимо, тем же вечером приехал папа. Рики был, в общем, рад узнать, что уже завтра они с Питом откланяются восвояси из этой гостеприимной деревни. Но для обоих братьев оказалось полной неожиданностью согласие родителей приютить у себя одну из бабушкиных сестер – точнее, пылкая благодарность бабули по этому поводу.

Только в дороге отец пояснил, что речь идет о тете Марии, которая хочет сдавать свою квартиру, чтобы накопить денег на длительное путешествие.

— По крайней мере, она не попытается выжить с кухни миссис Дуглас, — с облегчением вздохнул Пит, услышав ее имя.

У Рики тоже поначалу вызвала беспокойство картина ожидаемого совместного проживания. Но тетя Мария здорово отличалась от других женщин их семейства. Почти все они с кислой гримасой именовали ее «карьеристкой». Совать нос в чьи бы то ни было дела она считала ниже своего достоинства. Рики казалось, что ее присутствие в его семье вообще никак не отразится на обстановке. Однако Пит оказался куда более дальновидным, напомнив, что миссис Дуглас, дали б ей волю, расстреливала бы курящих женщин.

Новый дом, точнее двухъярусная квартира, показалась Рики очень симпатичной. Конечно, если б он выбирал, то предпочел бы мансарду. «Естественно, чтоб ночами по крышам лазить», — хмыкнула на это экономка, и Рики вздрогнул, словно услышав Эдгара. Кроме того, в его распоряжении круглые сутки находился компьютер с выходом в сеть – разумеется, если его не занимал Пит.

Дома его, к непреходящей белой зависти старшего брата, ожидали целых три письма. Первое – лично от профессора Дамблдора, при виде которого Рики поначалу забеспокоился. Увы, содержание совершенно того не стоило. Директор «Хогвартса» выразил удовлетворение от того, что программа обмена работает, пообещал Рики всяческое содействие (и просил, не стесняясь, обращаться, если что), желал успехов на новом месте и уверял, что «Хогвартс» в любое время примет его обратно с распростертыми объятиями. Сообщение о том, что Дамблдор «с трепетным интересом будет следить за пребыванием», Рики даже не задело. Это вполне естественно, даже если бы на его месте находился кто-то другой. А уж таинственный Ричард Макарони не должен и мечтать укрыться от всевидящего ока гриффиндорской мафии в стенах другой школы.

Письмо Дан явилось Рики немым укором, вопиюще взывая к заткнувшемуся было чувству ответственности за декрет магической секретности. А заодно и продемонстрировало, что можно напороть в этом направлении за два дня. Во-первых Дан, коль скоро Рики ей не запрещал, прочла то, что распечатала для Артура Уизли. По данному поводу она недоумевала, с каких пор Рики стал читать в таких количествах низкопробную фантастику и смотреть телевизор допоздна. Она была убеждена, что НЛО, которое только показывается, но никого не похищает – это абсурд. Хуже всего, она все эти соображения изложила Артуру. А тот, судя по прикрепленному ответу, разволновался не на шутку, потому что в Британии действительно имели место быть предполагаемые Рики непонятные оптические явления: в Шотландии и в Лондоне; последний случай Дан безапелляционно отнесла к неудачной рекламной иллюминации. Естественно, передавая ответ для Рики, Артур настрочил пару строк персонально для Дан, из которых она поняла, что Рики в своей школе организовал общество уфологов. Эта стихийно возникшая параллельная переписка никак не входила в планы Рики. Тем более что Уизли, не имея другого способа связаться с Дан, и считая необходимым ответить сейчас же, воспользовался обычной связью – совиной…

Извиняло его только то, что однажды Даниэла видела, как Рики получал так почту, и приняла на веру его тогдашнее объяснение. А вообще, продолжение ее контактов с Уизли чревато. Конечно, Артур посещал маггловедение и более-менее понимал, что можно с ней обсуждать, а что нет, но жить среди не-колдунов и изучать их с волшебной точки зрения – разные вещи. Сколько раз Рики ловил друзей на том, что они теряются перед самыми обычными вещами. Впрочем, сам он грешил обратным, но ведь Дан по любой невинной фразе могла заподозрить неладное. И так школа Рики казалась ей странной. Рики немедленно составил огромный список того, чего Артур ни в коем случае упоминать не должен; отредактировал его, опустив очевидное, чтоб не обидеть друга. Но немыслимо было передать все это через Дан. Приходилось дожидаться начала учебы в «МентеСана».

Именно оттуда ему прибыло третье письмо.

Рики не торопился распечатывать конверт и долго вертел его в руках. Так чудно было видеть эти бледно-сиреневые переливающиеся чернила вместо обычных хогвартсевских зеленых, и печать была другая. Рики не сразу понял, что и написано на итальянском. Стало вдруг до ужаса тоскливо, что первого сентября он не пойдет в «Хогвартс», не увидит друзей, профессора Снейпа, Дамблдора, плаксу Миртл… Даже сердце сжалось. Совладав с собой, Рики оборвал край и достал пергамент.

«Уважаемый синьор Макарони! – начиналось послание.

Синьора Минерва МакГонагол, заместитель директора британской школы «Хогвартс», обратилась ко мне с просьбой о Вашем временном переводе. Синьора изложила Ваши обстоятельства, подкрепленные обращением Ваших родителей.

Поскольку договоренность об обмене между нашими школами существует с давних времен и подтверждена в прошлом году по окончании Турнира, нет никаких причин для возражений с нашей стороны. Мы получили все необходимые документы по Вашей успеваемости, о также характеристику, составленную завучем. Ваши данные нас устраивают. Поэтому счастлива сообщить Вам, что «МентеСана» условно принимает Вас для обучения с начала учебного года до Рождества на триместр с возможным продолжением по Вашему желанию и успеваемости.

Заранее уведомляю Вас, что распорядок «МентеСана» отличен от того, к чему Вы привыкли в «Хогвартсе». Все, что необходимо студенту – форма и ключ к Тоннелю школьников – прилагается к письму. Для того, чтобы попасть в школу, достаточно открыть маленькую дверь, которая находится в синем ящике. Не раскрывайте его раньше времени.

Мое личное знакомство с Вами не было достаточно долгим, но произвело на меня благоприятное впечатление.

С наилучшими пожеланиями и добро пожаловать

Летиция Джиовинеза, директор «МентеСана».

Что ж, магических покупок не предвиделось. Знакомых у Рики поблизости не было. И приходилось коротать последние дни каникул в домашней обстановке, а еще первые дни водить миссис Дуглас по магазинам и прочим торговым точкам.

Мама оживилась, действительно увлекшись новой работой. Папа покидал дом чаще, чем в Лондоне, поскольку восстановил здесь некоторые дружеские связи. Тетка с экономкой почти не пересекались. Тетя Мария, убивая время до конца отпуска, не ленилась ходить на краткосрочные курсы по английскому языку, в чем Пит усматривал угрозу миру в доме. Тем более что миссис Дуглас постепенно выучивала отдельные фразы на итальянском, регулярно посещая рынок.

Тетя Мария, которая собственно доводилась Рики двоюродной бабушкой, была энергичной женщиной лет под 60. Она была разведена, где-то в Америке у нее имелся сын, присылающий открытки по праздникам, и такая же замужняя дочь, и уже только этим тетя слишком напоминала миссис Дуглас, чем наверняка раздражала последнюю. Тем более что большую часть ее жизни также поглощала работа. Она трудилась главным бухгалтером небольшого торгового дома и держалась, как облеченное великой ответственностью начальство. Ладно бы только дымила, но она еще обожала готовую еду – миссис Дуглас, благодаря образцовому воспитанию, на все это ограничивалась фырканьем.

— Риккардо, — спросила тетя Мария первым делом после приветствия, — а тебя какая должность больше привлекает?

Рики онемел. Естественно, вопрос не предполагал подвоха, тем более что тетка тотчас переключилась на Пита.

— Ох, не хватило мне самой ума для науки. С этими твоими зверюшками надо ж терпение иметь. Правда, это поспокойнее, чем с людьми, тут никаких нервов не хватит. До чего мне на учителей всегда жалко смотреть…

Перед мысленным взором Рики встал невозмутимый образ профессора Снейпа, склоняющегося над котлом Эди; затем — несгибаемой МакГонагол, с гордостью кивающей леди Гермионе; улыбающегося Дамблдора, произносящего ежегодную речь; Флитвика, терпеливо склеивающего разбитую Дорой пепельницу; уютной Стебль рядом с Селеной; увлеченно рассказывающей Зловестры… И Хагрида с его обожаемыми «интересными» тварями, куда ж он денется! Рики никогда не догадался пожалеть их, потому что они ни разу не показались ему несчастными. Наверное, они даже любили свою «адскую» работу, и уж точно никогда на нее не жаловались.

— …Я уж лучше с цифрами, мое дело простое… — рассуждала тетя Мария.

К деятельности родителей Рики она относилась, по собственному определению, с «уважительным невежеством».

Мистер Лапка сразу проникся к ней симпатией. Но в тот же день переметнулся к миссис Дуглас, которая его кормила.

От нечего делать, а также на всякий случай, Рики взялся повторять все, что выучил в «Хогвартсе» за два года. И не оттого, что слышал о разнице в программах. Просто теперь он попадал в один класс с Ческой, и безусловно хотел выглядеть в ее глазах наилучшим образом.

До первого дня учебы оставалось два дня, когда в окно Рики влетела незнакомая светлая сова. Самая настоящая почтовая, с письмом. «Неужто дядя Гарри вздумал поселиться по соседству?!». Судя по всему, ей поручили дождаться ответа: она не улетела, а села на подоконнике и стала терпеливо ждать. Рики помотал головой – но спросонья исключалось, только наступили сумерки.

Непонятную закорючку на конверте, изображающую подпись, Рики разбирать не стал. Сперва начав читать с середины, он не сразу обратил внимание, что написано на итальянском. «Дядя Гарри выучил другой язык, чтоб мне было не так одиноко? Невероятно!». Впрочем, стиль письма, слишком эмоциональный для крестного даже в стадии обострения заботы, эту версию отметал. Рики решил начать с начала.

«Дорогой Риккардо! Я в сильном волнении, потому что знаю от Чески…».

Надежда угасла, не успев расцвести. Значит, это точно не Ческа. Теперь уж Рики заглянул сразу в конец, на подпись, удивляясь, почему не сделал это сразу. Марина Этерна, сестра итальянской чемпионки прошлогоднего Турнира, к тому же лучшая подруга Чески. Хорошо, что Рики не успел разочароваться. Теперь его настроение даже улучшилось. Любопытно, что же такого настрочила Марина на целый свиток пергамента убористым почерком?

Марину беспокоило, как Рики примет «МентеСана» после «образцового порядка» британского «Хогвартса».

«…Повариху обязательно надо хвалить, только кричать громче, у троллей слух так устроен, а вот готовит она хорошо, но только в обед.

…Над нами шефствует Карлотта, она преподает зелья – конечно, не как твой мастер, класс пониже, ей ведь только двадцать пять, а еще она любит браниться, а вообще-то она хорошая, просто ее жених далеко, вот и бесится. У нас только нумеролог по-настоящему вредный, но он ведет занятия, начиная с шестого курса.

…Девиз нашей школы – «Chi cerca – trova» — тебе надо знать обязательно.

«Кто ищет, тот найдет», — перевел Рики и усмехнулся: «Ну, это точно про меня!».

«…Синьора Джиовинеза к тебе, скорее всего, сильно придираться не будет, и вообще мы этот ее «экзамен» сдаем каждые полгода; никого еще не отчисляли, хотя, говорят, это может ограничить выбор специализации…»

Интересная новость! Ни о чем подобном Рики не предупреждали. Он проштудировал послание директрисы; действительно, там упоминалось, что принят он «условно». И никакого пояснения, что за условие. Рики невольно вспомнил «Хогвартс», где церемонию распределения традиционно держали втайне от первогодков. «Чего ждать, маги везде одинаковы», — ругнулся Рики.

Предупреждения Марины его и тронули, и позабавили. Он симпатизировал ей, хоть она и держалась почти всегда правильно, почти занудно. Поэтому Рики предполагал, что не выведает у нее ничего, но все равно попросил объяснить, какой экзамен она имеет в виду. Поблагодарил за беспокойство, напоил сову и отправил ответ.

Он не боялся не пройти, а просто спросил, на всякий случай!

После этого Рики вспомнил, что так до сих пор и не видел новой школьной формы, которую, согласно заверениям директрисы, ему выслали. Миссис Дуглас подтвердила, что, действительно, к школьному письму прилагалась посылка, которую она убрала в надежное место, чтобы не пылилась.

Как ни велико было желание Рики примериться перед зеркалом, все же первым делом потянулся он к небольшой продолговатой коробочке. На ней была этикетка, где Рики прочел:

«Врата к Школьному коридору. Только для учеников «МентеСана».

Использовать строго в указанное время утром и вечером.

Инструкция: закрепить макет в удобном месте до начала использования. (Дальнейшее перемещение может осуществлять только специалист при необходимости.) Открыть дверь и заглянуть внутрь».

Распаковывать это Рики пока не стал.

Светло-голубоватая, почти белая форма «МентеСана» после черной хогвартсевской робы казалась просто шикарной. Рики придирчиво изучил свое отражение. Собственно, на внешность он никогда не жаловался. Ведь даже там Ческа к нему благоволила. А если еще расчесаться вот так…

Все это Рики передумал утром первого сентября. Он встал очень рано и завтракал с миссис Дуглас и тетей Марией. Последняя, чмокнув его в щеку, пожелала хорошего дня и отчалила еще до того, как проснулись остальные члены семьи.

Рики приводил себя в порядок и перепроверял английские учебники, дожидаясь, пока родители придут пожелать ему счастливого пути; Питу отводилась почетная роль отвлекать миссис Дуглас. Рики же то начинал изнывать от нетерпения, и тогда время тянулось медленно, то впадал в волнение, и тогда оно ускоряло бег.

Он закрепил дверцу на подоконнике, где в случае чего она легко маскировалась шторой.

— Надо бы придумать убедительное объяснение для миссис Дуглас, чтоб она эту штуку вообще не трогала, — отметила мама.

— Если Рики вздумает сам вытирать ее от пыли, она уж точно заподозрит чудо, — развел руками папа.

Приклеенная дверца хорошо держалась. Убедившись, что она не шатается, Рики накинул ранец, потянул на себя дверку и заглянул внутрь.

И как будто совершил мгновенный кувырок через голову.

Новое место еще не успело отпечататься в сознании, как чья-то рука ухватила и потянула его в сторону.

— Не стой тут долго, — произнес знакомый голос.

— Здравствуй, Марина, — сказал Рики, осторожно поводя плечом, за которое она уцепилась слишком уж энергично. Двое одногодков рядом спокойно разглядывали его. Он ответил им тем же. Кудрявый парень чуть ниже Рики и второй, в очках.

— Я так рада, что ты ничего не перепутал, — сказала Марина.

— Вроде ничего сложного, — улыбнулся Рики.

— Когда мой брат Дзото открывает проход каждый год в первый день, он вместо носа сует руку и застревает, — проинформировал кудрявый.

— Пеппе, он вечно сует руки, куда не надо, — поучительно изрек второй, в очках.

— Это ребята из нашего класса, — представила Марина. Ее опека как будто чуть ослабла вместе с хваткой на его плече. – Рики Макарони…

— Ческа им все уши прожужжала, — раздался басок сзади.

Рики вполоборота развернулся к подошедшему.

— А где она сама? – с интересом спросил тот.

— О, ты же знаешь, она часто опаздывает, — недовольно сказала Марина.

Рики тем временем заметил большую дверь, через которую, вероятно, попал сюда и он сам. По резьбе она казалась точной копией маленькой. В ряд с ней располагались еще несколько дверей, отличных по отделке и цвету – крайняя была синей.

— Для каждого класса своя, — объяснила, проследив его взгляд, Марина.

— Сегодня наша Ческа всенепременно проспит, — усмехнулся очкарик.

Подошедший брюнет обменялся с ним холодными взглядами.

— Я Марко Фарелли, — представился очкарик. – Я тут пытаюсь быть старостой.

— Джузеппе Лютик.

— Карло Робусто.

Рики по очереди пожал руки всем троим.

— Всего нас 19, — сказала Марина. – А что, Марко, кто-нибудь уже опоздал?

— Обязательно, — важно кивнул староста и уткнулся в пергамент в его левой руке.

Похоже, ничего особенного не происходило. Рики оглядел помещение. Ученики находились в просторном коридоре, где, несмотря на отсутствие окон, торжествовал дневной свет.

Из вторых ворот слева возникла высокая девушка и проворно отпрыгнула в сторону. Но быстрая реакция ей все равно не помогла: следующая буквально навалилась ей на спину; на долю секунды Рики показалось, будто их тела перекрещиваются. Зал огласили крики, быстро перешедшие в темпераментную ругань. Пожилой колдун, вероятно преподаватель, уже спешил в их сторону. Вся школа, затаив дыхание, провожала его глазами.

— Я не опаздывала! – вмиг вытянувшись по струнке, чирикнула та, что появилась второй.

— Это я задержалась, — признала первая, — но твое время еще не наступило, ты поторопилась, — говорила она, как бы извиняясь. Обе избегали смотреть на учителя, который стоял к Рики спиной. Судя по выражению их лиц, они предпочли бы улаживать разногласия без его участия.

— Но я точно по моим часам, — вздохнула, совершенно не настаивая на своей правоте, вторая.

— «Точно»! Неужели так трудно, — глухой властный, немного истеричный голос как будто рассек воздух, — просто подчиняться действующему принципу?! Точность существует для того, чтобы все шло правильно! Вы в состоянии распознать значение цифр на ваших часах?!!

Обе пристыжено кивнули.

— Вот привязался, — вздохнул Пеппе. Беглое наблюдение подтвердило Рики, что даже Марина с ним полностью согласна.

— Вам даже думать ничего не надо! Все уже распределено до вас! Что же будет, когда вам самим придется создавать ваш собственный порядок? Почему…?

Договорить он не успел – у соседних ворот свалились, образовав кучу малу, трое. Чертыхнувшись, преподаватель развернулся к ним с весьма недоброй миной, а девчонки поспешили скорее затеряться среди одноклассников.

— Как можно было ставить на сегодняшнее дежурство его? – недовольно бросил Марко, косясь на Марину.

— Он в карты всем проиграл, потому что Синьора сказала учителям самим поделить дежурство, — объяснила она, понизив голос, и повернулась к Рики. – Такие пробки – обычное дело. Просто он очень вредный.

— А кто выиграл? – раздались заинтересованные голоса.

— Придет Ческа, спросите у нее, — недовольно пробубнила Марина.

— А какой предмет он преподает? – спросил Рики.

— Ты разве не понял? – усмехнулся Карло. – Нумерологию, и только из-за него многие от нее отказываются на 6-м курсе. Хорошо, нам до этого далеко. А разве в твоей школе никто не психует? Никогда?

— Только Хагрид, — вырвалось у Рики. – Ну Филч, завхоз, но…

Рики и сам себе не мог объяснить облегчения, которое он испытал, узнав, что старик не будет его учителем. Конечно, профессор Снейп дал бы ему сто очков вперед в искусстве нагнетания стресса при чтении нотации, а Дамблдор – в стимулировании угрызений совести. Дело даже не в том, что на Рики никогда не орали учителя. Просто что-то непонятное, одновременно притом как будто знакомое, насторожило Рики, заставив напрячься пружину интуиции внутри.

— Скоро уже начало, — констатировал Марко. – Клянусь, если нас опять соберется меньше половины, сам составлю список для завтрашнего хора.

Это заявление взволновало парней и даже Марину.

— Ты и на такое способен? – скривил губы Карло. Тот невозмутимо кивнул.

— Марко, не ищи себе и нам всем приключений, — посоветовала Марина.

— Только волков в стаде нам не хватает, — поддержал Пеппе.

Одноклассники недовольно ворчали и недружелюбно стреляли глазами в старосту.

— Я третий год угрожаю, надо же когда-то и сделать, — пожал плечами тот. – О, явилась королевская особа…

Из пустующей арки четвертого курса ребята вдруг посыпались, как леденцы из мешка Санта-Клауса. Среди них – Ческа, которая плюхнулась аккурат на попу.

Время как будто замедлило бег. Сначала, буквально долю секунды, она казалась испуганной. Это выражение вмиг сменилось на недовольное, когда соседка, падая, неловко сбила ей ободок на сторону. Ее сердитый возглас был заглушен руганью дежурного преподавателя.

Тут Рики ощутил щипок в районе локтя и повернулся.

— Еще один больной, — проворчал ему староста и кивнул на стоящего рядом Карло – тот неотрывно наблюдал за Ческой. Рики это совсем не понравилось.

Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем синхронные четверокурсники отделались от нагоняя. Обязаны они были такому счастью, как позже узнал Рики, тому самому брату Пеппе, который застрял. А так над воротами 6-го курса вдруг зазвенел колокольчик, и до того этот звук действовал на нервы, что полностью отвлечься от него не помогало даже присутствие рядом Чески.

Вновь прибывшие нахлынули на Рики, во что бы то ни стало желая с ним познакомиться. Тут роль опекуна взяла на себя Ческа. Рики приятно щекотала нервы очевидная ее гордость знакомством с ним. От необходимости разговаривать с новыми товарищами его избавила худощавая, производившая впечатление очень юной, черноглазая девица, которая вдруг возникла рядом и потребовала следовать за ней. На новенького она не обратила внимания, и даже когда Ческа кивнула на него, отмахнулась: «Потом!».

— Это наша классная наставница, — пояснил Марко.

Детей провели по узким лестницам на полукруглый балкон. Рики почти не заметил пути, потому что Ческа вела его за руку. Учителя рядом со своими классами выделялись не всегда – только один высокий колдун средних лет построил своих подопечных по росту. Впереди балкона ничего не было, а смотреть вниз – слишком высоко, и Рики не понимал, зачем они здесь, пока ученики не успокоились.

Сверху стремительно опустилась платформа с трибуной, на которой Рики узнал несколько постаревшую в сравнении с тем, как он ее помнил, директрису «МентеСана» — профессора Летицию Джиовинезу. Ее окружали одетые в белое ученики разных возрастов.

— Наших шесть, — вздохнула Ческа, — хотя я так просила…

— Еще раз попробуешь злоупотребить связями – сама там окажешься. Я лично об этом позабочусь, — Марко потряс пергаментом пред ее носом.

Рики был не единственным, кто раздраженно стрельнул глазами в старосту. Ческа фыркнула и демонстративно отвернулась от него.

Между тем зазвучала музыка, и окружавшие директора ученики запели.

— Опять псалом, — фыркнул Карло. – Что-нибудь из оперы, повеселее, не могли подобрать.

Наставница развернулась к шушукающим ученикам с поистине свирепым выражением на лице. Ребята моментально притихли и отвели взгляды. Но Рики все равно наслаждался всем – пением, обществом Чески, солнечным днем. Он не находил поводов для недовольства.

Рики не удивился, что речь Джиовинезы мало чем отличалась от подобной же речи Дамблдора. А потом для него начались обычные учебные будни.

Экзамен, поначалу так смутивший мысли Рики, состоялся лишь через несколько дней. Просто после обеда к нему подбежала классная наставница и, разворачиваясь на ходу, приказала следовать за ней.

— Синьорина, — окликнул ее Рики, едва поспевая за ее широкими торопливыми шагами, — я же ничего не натворил.

К тому моменту он уяснил, что в «МентеСана» карой страшнее, чем гнев Карлотты, была лишь – попасться нумерологу.

— Ну и хвала Всевышнему, — бросила та через плечо, — а то житья от вас нет!

Рики пожал плечами и больше ничего не спрашивал, пока Карлотта не остановилась у окна. Что-то шепнула, и там возник дверной проем, куда она и шагнула, сделав знак Рики следовать за ней.

— А мы не упадем? – осторожно спросил Рики.

— Ради Бога, будь мужчиной! – вспылила Карлотта. – Никто не желает рисковать, что за времена!

Она ухватила Рики за руку и потащила за собой, как некогда Филч. Они оказались в маленькой комнате, стены которой состояли из книжных полок. Еще там, напротив друг друга, располагались два стола. За одним, приветливо улыбаясь, восседала директриса. Перед ней размещались два кресла, одно из которых сразу заняла Карлотта.

Но Рики, не удержавшись, прошел к другому столу. Издалека сфера в центре казалась затуманенной, и он спутал ее с шаром, вроде как у Парвати Патил. Но там внутри была – вся школа! Коридоры, классы и усадьба, каждый из которых, стоило сфокусировать на нем взор, увеличивался. И более того, когда Дзото, брат Пеппе, потянул руку к клетке с раздражаром, шар предупреждающе звякнул.

— Нравится? – раздалось за спиной.

— Вот это контроль! У нашего директора такого нет, — вынужден был признать Рики.

— О, не заблуждайся, — возразила Джиовинеза. – Хотя, конечно, его средства не столь изящны. Садись.

Рики извинился и присоединился к наставнице по эту сторону стола.

— Я думаю, ты достаточно освоился на новом месте, — отметила директор. – Тебе здесь нравится?

На мгновение Рики задумался – как когда аналогичный вопрос задала миссис Дуглас в первый день. Но и тогда он, помедлив, кивнул вполне решительно.

— Ну конечно, тебе есть, с чем сравнить, — снисходительно кивнула директор и пояснила, — я заметила, как ты нахмурился. Скучать по друзьям – это обычное дело. Насколько мне известно, в «Хогвартсе» ты изучал прорицания, — она перешла на деловой тон. – Мои уроки начнутся через неделю. Я собираюсь проверить твой уровень. Карлотта, дорогая…

Классная наставница как будто только и ждала просьбы, и заранее просчитала каждое движение, чтоб не сделать ничего лишнего. Она развернулась наполовину и вынула палочку, нацелила ее на круглую сферу…

— Не стоит, — неодобрительно наблюдающая за ней Джиовинеза поднялась. Она обогнула стол и жестом позвала Рики следовать за ней. Карлотта не сдвинулась с места.

— Тебе приходилось делать предсказания, Риккардо?

Они остановились возле сферы.

Туман внутри был таким густым, еще больше напоминая шар Парвати. Профессор довольно улыбнулась и погладила его.

Тотчас вновь возник обзор школьной территории, но теперь он стремительно сужался; Рики предположил, что выбор картин подчиняется воле хозяйки помещения. Второй этаж, затем – только его коридор, и, наконец, все изображение полностью заняла одна-единственная девчонка. Она выглядела значительно старше Рики, возможно, училась на выпускном курсе.

— Итак, что ты можешь о ней сказать? – мягко спросила директриса.

— Истеричка, — не задумавшись, выдал Рики. После чего ему пришлось откашляться, чтобы скрыть смущение, тем более что кресло Карлотты позади угрожающе заскрипело. – Она выглядит легко возбудимой и чувствительной. Думаю, от нее всегда можно ожидать опрометчивых поступков. А сейчас она к тому же очевидно расстроена. Сегодня достаточно незначительной провокации, чтобы она взорвалась. Напоминает Плаксу Миртл, только более темпераментная и менее скрытная.

— Я не знакома с Плаксой Миртл, — констатировала Джиовинеза. – Твоя одноклассница?

Этот вопрос едва не заставил Рики расхохотаться. Джиовинеза не понимала, что в «Слизерине» таким не место!

— Нет, это наше школьное привидение, — ответил он.

— Здешним привидениям позволено показываться только после заката, — указала Карлотта. – Как же можно…

— А та, которая рядом с ней? – поспешила прервать ее директриса, а фокус шара переместился на соседку.

Несколько секунд Рики изучал визави. Бегающий взгляд, едва заметная скованность в позе, а выражение лица как будто утомленное. Слишком характерная улыбочка для тех, кто хоть раз наблюдал типаж.

— Задира, — аттестовал Рики. – По-моему, довольно взрывное соседство.

— Неужели? – Джиовинеза изумленно вскинулась. – Я никогда за ней не замечала…

— А Вам и не надо, — не смутился Рики. – Задиры бывают двух типов: явные, кому море по колено, и те, кто предпочитает не портить отношения с вышестоящими. Эта относится ко второй категории. Могу сказать, что она предпочитает доставать именно равных и провоцирует стычки вокруг себя. Не удивлюсь, если эта синьорина хорошо учится, и вообще никогда не пела в хоре.

— А что? – Рики вздрогнул; оказывается, Карлотту подняло любопытство, и теперь она нависала позади него. – Постоянно в этом классе кто-нибудь ругается, а вот Клара всегда ни при чем.

— Просто ты в свое время была трудной ученицей и не любишь правильных девочек, — снисходительно усмехнулась директриса. – Хорошо, Риккардо, вернемся к твоему экзамену. Теперь…

Сфера отразила улицу, точнее, ту часть территории, где проходил урок ухода за магическими существами.

— О Мадонна! – зарычала Карлотта. – Тетя, нельзя ли выбрать что-нибудь другое?? Я его терпеть не могу!

— Только не вздумай плеваться в моем кабинете, — предостерегла Джиовинеза. – А тебя никто не просит смотреть.

Рики искоса глянул на реакцию Карлотты: та насупилась, но не сдвинулась с места. В сфере крупным планом отразилось лицо младшекурсника, и директриса кивнула на него.

— Мальчик как мальчик, — пожал плечами Рики, ляпнув первое, что пришло в голову. – Ну, в данный момент он в полном восторге от профессора Доматора. Но это обычно… и к уроку он готов, — поспешно добавил Рики. Хвалить Доматора в присутствии классной наставницы было не слишком благоразумно.

— Все? – уточнила директриса.

— Да, — ответил Рики.

— Тогда шагай на урок, — распорядилась Карлотта. – Профессор Раджионеволли предупрежден, не беспокойся, он не станет делать тебе замечание.

Попав в коридор, Рики услышал всасывающий звук и обернулся. Позади – окно с панорамой моря, никогда б не подумал…

В течение первой недели он полностью сориентировался в здании школы. Еще бы, после громады изменчивого «Хогвартса» — всего пять этажей, не считая главного шпиля, куда и ходить незачем. Причину, по которой ученики возвращались вечерами домой, ему объяснили сразу же. Здание «МентеСана» представляло собой частично заброшенный маяк. Его смотритель синьор Мичи состоял при школе сторожем и ужасно гордился тем, как ловко сумел устроиться, получая две зарплаты – магическую и обычную — за безделье. После захода солнца здесь начинало работать электричество, что в сочетании с концентрированной магией и некоторыми периодами приливов привело бы к взрыву, так что на ночь все чары снимались.

Это влекло за собой совершенно отличный от «Хогвартса» распорядок занятий. Каждое утро Рики просыпался дома и завтракал с теткой какими-то сверхполезными хлопьями, которые миссис Дуглас с вечера заливала кефиром и оставляла в холодильнике. Через раз они по очереди жарили яичницу – едва ли не единственное блюдо, чье приготовление тетушка Мария постигла в совершенстве. Рики не имел представления, как удалось маме убедить миссис Дуглас не беспокоиться и не вставать в такую рань, но это значительно упрощало соблюдение магической секретности. Экономка считала, что они с тетей уходят вместе. На самом деле, заперев за родственницей дверь, Рики отправлялся в свою комнату, подходил к окну, открывал дверцу, и – оказывался в школе.

Пробки в школьном коридоре каждый день были настолько обычным делом, что на них никто не обращал внимания. Пару раз Рики тоже совмещался. Ощущение не из приятных, как будто, делая сальто через голову, натыкаешься на булыжник; либо этот булыжник наваливается сзади.

Все время, пока ученики прибывали, пел хор.

Это было, по общему мнению, самое неприятное наказание из всех, имеющихся в «МентеСана». Каждый день учителя собирали небольшой список нарушителей правил. Заслуживших высшую меру выбирала лично Джиовинеза; хотя Рики считал, что она утверждает всех подряд.

Всех провинившихся задерживали на час после роспуска для репетиции. А именно, несчастные вынуждены были петь под руководством того самого профессора Пигнолли, который дежурил в первый день. Он бессменно выполнял эту работу и оттого, возможно, по словам очевидцев, каждый раз бывал злой, как черт. Репетиция продолжалась обычно час, а в принципе, как угрожал профессор, «сколько потребуется». Самым трудновыполнимым для наказанных было то, что с утра они являлись за час до обычного времени и пели до звонка. Только тогда они имели право разойтись по классам и приступить к занятиям наравне с прочими учениками.

Первым уроком Рики в новой школе была гербология.

В «Хогвартсе» этот предмет был у Рики одним из самых любимых. Он хорошо управлялся с растениями, находил пользу от копания в земле и, кроме того, профессора Стебль, пожилую ведьму, взаимно любил. Там урок проход в теплицах.

Но староста повел класс вглубь коридора. Помещение, где они оказались, было просторным. Высокий каменный потолок постепенно переходил в застекленный. Вдоль стен тянулись кадки с разными растениями; в одном из них Рики с удивлением узнал обычный щавель, но подумал, что ошибается. Кое-где вдоль стен виднелись запертые двери. Доска и несколько парт тонули в свете на фоне стеклянной стены.

— Садись со мной, — предложила Ческа.

Одна из девчонок цокнула языком, кто-то взялся вздыхать и закатывать глаза, Карло надулся, но Рики был равнодушен ко всем проявлениям недовольства. Весь мир заполнила райская музыка и гулкие удары собственного сердца. Он совершенно не заметил упавшую от окон длинную тень.

— О, Карлотта принесла наши книжки и пергаменты, — усмехнулся кто-то. – Надо же, вовремя. По сравнению с прошлым годом такой прогресс!

Ческа и Марина развернулись к говорящему, будто ужаленные. В черных глазах Чески сверкали дьявольские молнии.

— Нет, именно про тебя она, надеюсь, забыла! – рявкнула девушка.

— А что, я неправ? – возмутился парень.

— Успокоиться!

Голос сильно смахивал на удар грома. У Рики возникло рефлекторное желание пригнуться, которое он с честью поборол. Было в этом что-то неприятно знакомое. Он обернулся вместе со всеми.

Увидел он, конечно, не Хагрида, чего немного опасался. Мужчина высокого, но в разумных пределах, роста и плотного сложения стоял между доской и партами, уперев одну руку в бок, а другой широким жестом приглашая рассаживаться.

— Доброе утро, профессор Лютик, — поздоровался староста.

«Ничего себе Лютик», — подумал Рики.

— Здравствуйте, — кивнул преподаватель. – Луцци, если ты недоволен классной наставницей, об этом либо следует говорить лично ей, либо петь для всей школы. Франческа, предупреждение. Располагайтесь. Я раздам ваши вещи.

Притихшие ученики быстро выполнили приказ. Рики не переставал наблюдать за преподавателем боковым зрением и заметил, как тот вынул палочку. Профессор указал на шкаф, полностью занятый одинаковыми стопками книг.

По мановению палочки дверцы распахнулись, а от второго ее движения пачки разлетелись по всему классу. Рики вздрогнул, когда стопка хлопнулась перед ним на парту. «Макарони» — прочел он на небрежно, но изящно наклеенной белой полоске.

— Распакуете позже, — преподаватель сделал предупреждающий жест, и тень от этого движения накрыла полкласса. – Вы помните, на своих уроках я не нуждаюсь в том, чтобы заглядывать в книжки. Марко, ты по-прежнему староста? Кого нет?

— Все здесь, синьор, — с готовностью откликнулся староста.

— Очень хорошо. Должен напомнить, что этот год последний для мальчиков…

Рики недоуменно поглядел сначала на преподавателя, потом на Ческу, но та не удивлялась.

— …ну и слава святой деве, — выразил свое отношение к этому факту профессор Лютик.

При последнем замечании некоторые захихикали, чего Рики уж совсем не понял. Ческа зачем-то кивнула на Пеппе, который пытался втянуть голову в плечи.

— Поэтому на четвертом курсе я традиционно знакомлю учеников с самыми опасными разновидностями магических растений.

Преподаватель повернулся к доске и вытянул палочку, как будто собирался писать с ее помощью. Насколько помнил Рики, абсолютно все преподаватели «Хогвартса» в подобном случае пользовались обычным мелом.

Он взмахнул, и двери вдоль стены перетасовались.

Ученики уставились на дверь с синей ручкой прямо напротив рядов слева от сидящих.

— Там заперты силки дьявола, — торжественно громыхнул профессор Лютик.

Тишина стала, ели это возможно, еще плотнее. Рики незаметно огляделся: лица учеников были так напряжены, как будто их сдавливали за шеи.

— Вы читали о них однажды на первом курсе, — продолжал преподаватель. – Что будет, если я, — палочка в его руке дрогнула, — открою сейчас эту дверь?

Какая-то девчонка взвизгнула. Ческа в ужасе закрыла рот ладонью.

— Ничего, — отчетливо произнес Рики.

Слова вырвались раньше, чем он успел обдумать, надо ли высовываться.

— Что ты сказал? – пробасил преподаватель.

— Абсолютно ничего страшного не случится, если Вы откроете эту дверь, сэр, — ответил Рики. – Если, конечно, за ней в самом деле силки дьявола, — добавил он.

Теперь на него пялился весь класс. Ческа, убравшая руку, но так и не закрывшая ротик, изредка хлопала ресницами.

— Встань, — потребовал преподаватель. Рики подчинился.

— Ты новый мальчик из Англии? Как тебя зовут? – спросил профессор.

Рики успел определить, что громовой голос, сам по себе пугающий своей силой, на деле не несет никакой угрозы.

— Рич… Риккардо Макарони, сэр, — ответил он.

— Риккардо, — повторил преподаватель. – Почему силки опасны для всего живого?

— Они душат, — выпалил Рики и, спохватившись, что это слишком коротко, решил поправиться: — Ну, то есть…

— Правильно, — оборвал Лютик. – И ты считаешь, нам ничего не грозит?

— Здесь и сейчас – не грозит, — «сэра» Рики на этот раз проглотил, — потому что солнечный свет из окна падает прямо на наши парты. Силки дьявола моментально слабеют, вянут и засыхают под прямыми солнечными лучами. Силки нападают только в темноте.

Профессор внимательно разглядывал его. Задние парты шептались.

— Верно, — оценил Лютик. – Значит, если бы здесь было темно, директор могла бы смело заказывать панихиду?

Ученики захихикали. «Странные вещи здесь вызывают смех», — подумал Рики и сделал себе пометку выяснить поскорее, что значит «для мальчиков четвертый курс – последний!». Ведь на старших курсах парней хватало.

— Нет, конечно, — ответил он. — Даже светом на конце палочки можно отпугнуть их.

— Ты делал это? – усмехнулся профессор. Некоторые ученики засветились от ехидного любопытства.

— Нет. Те несколько раз, что я помогал с их пересадкой, в теплицах было солнечно, — честно признался Рики. – Но я верю на слово профессору Стебль.

Подбородок преподавателя дрогнул, а глаза чуть расширились.

— Она… эта синьора, что, давала вам трогать?

— Нет, она попросила только меня помочь, потому что я уже справился с заданием.

— У силков был ствол? – быстро спросил профессор Лютик.

— Нет, в школе ему не позволяли вырасти до такой степени. Профессор Стебль регулярно подрезала, — сказал Рики.

— У тех, что заперты за этой дверью, ствол есть, — сообщил преподаватель. – Ну как, ты по-прежнему уверен, что ничего не будет?

Рики еще раз бросил взгляд на дверь и тут заметил кое-что.

— Ну, раз так, а мы и парты еще отбрасываем тень в эту сторону, то некоторые особо длинные и наглые отростки могут щипать нас за ноги, — сказал он. – А вот тем, кто сидит на последующих рядах, совсем ничего не будет.

Кажется, такой благополучный исход профессора Лютика чем-то не устраивал.

— А что ты скажешь, если там не силки дьявола? Допустим, там морской морок, более известный как «воронка»? – названия преподаватель намеренно растягивал.

В первый момент внутренности Рики сжались от страха. Преподаватель пристально наблюдал за ним, поигрывая палочкой. «На моем месте гриффиндорец отучил бы его выпендриваться», — не сомневался Рики, вспомнив дни каникул, проведенные с Артуром и Джорджиной Уизли.

— Вы не откроете, — ровно произнес он, благодаря родное слизеринское хладнокровие.

— Почему? – профессор приподнял одну бровь.

— Простите, профессор Лютик, но вид у Вас слишком процветающий, чтобы я мог предположить, будто Вам жить надоело, — проворчал Рики. Про себя он возмущался, как вообще этот тип смеет угрожать школьникам такой жутью.

К его удивлению, здоровяк расхохотался.

— Ты прошел, — шепнула ему Ческа и лучезарно улыбнулась.

«Прошел куда, о Мерлин?» — подумал Рики.

— Очень хорошо, что ты уже имел дело с силками дьявола, — преподаватель в последний раз хохотнул и пальцами поманил его к себе. — Мне придется меньше объяснять. Выходи сюда, давай.

Подчинился Рики не без ворчания.

Но, когда дверь распахнулась, он сразу перестал сожалеть, что стоит возле профессора на виду у всего класса, где он был новеньким. Там были дьявольские силки, действительно мощная колония, и их стебли немедленно поползли вперед, конечно, далеко не продвинувшись. Однако Рики едва видел их вялый натиск; у него перехватило дыхание.

— Профессор… ствол, он же цветет! – восторженно выдохнул он.

Бледно-зеленые закрытые бутоны просвечивались сквозь щупальца, обвившие основание. Зрелище редкое, способное надолго поразить того, кто знает, зачем они нужны.

— Совершенно верно, Риккардо, — подтвердил преподаватель, — и что?

— Пять, нет шесть. Но это же целое состояние, — Рики брякнул первое, что пришло на ум.

— Доматору ты понравишься, — хихикнула девчонка за первой партой, возле которой он застыл.

— И Раджионеволли тоже, — фыркнул Карло Робусто.

— Ну и прекрасно, — с явным одобрением заявила пухлая барышня позади Марины.

— Я что, дисциплиной должен заниматься? – нахмурился преподаватель.

Ученики отрицательно замотали головами. Действительно, профессору Лютику крайне редко приходилось призывать класс к порядку. Он попросил Рики помочь ему загнать обратно щупальца, после чего долго рассказывал о свойствах этого растения. Изредка он обращался к Рики с вопросами, а поскольку тот в «Хогвартсе» больше видел, нежели читал на эту тему, он мог вразумительно ответить только на половину вопросов. Профессор не сердился и не ругался. После урока Рики сказали, что так даже лучше.

— Он не любит слишком всезнающих, — сказала Ческа.

— Да, говорит, что для настоящих мужчин найдутся другие дела, — добавил Пеппе.

— А почему последний год? – спросил Рики.

— Мальчики прекращают посещать гербологию, девочки – уход за магическими тварями, — объяснила Марина. – Вообще считается, женщины лучше чувствуют растения, поэтому для мальчиков гербология не очень важна.

Рики был совершенно не согласен, но в чужой монастырь, как говорится…

— Его очень радует, что он скоро закончит с нами, — добавил Пеппе.

— Пожалуйста! – Марина казалась возмущенной. – Пеппе, тут нет ничего такого!

— Профессор Лютик – отец Пеппе, — пояснила Ческа. – Он четвертый сын из пяти.

— В школе профессор предпочитает не вспоминать об этом, — отчеканил Пеппе.

«Вот чушь какая», — подумал Рики. Ему, конечно, никогда не приходилось учиться там, где работали его родственники, но он не сомневался, что в подобном случае не чувствовал бы никакого дискомфорта.

— Бабушка тоже не вспоминает. Но она не делает вид, что меня нет. И тетя ведет себя нормально, — проворчала Ческа.

— Они обе ведут себя образцово. А ты – нет, — отрезал Марко.

Ческа показала ему язык и поинтересовалась, как можно быть таким противным.

Рики неизбежно перезнакомился со всеми и даже заметил, что люди успели составить себе о нем мнение, и относятся довольно по-разному. Представляла его Ческа, а Марко держался рядом, как конферансье при певице, и под конец попросил поторопиться.

— Да ну! На ОМО опоздаем – Квастаторри еще спасибо скажет, — фыркнул Карло.

— ОМО? – спросил Рики у Чески по пути наверх.

— Основы магической обороны, — расшифровала шагающая рядом Марина.

— Это защита от темных искусств, что ли?

— Ну да, наверное.

Раз так, Рики очень хотелось попасть на этот урок. В «Хогвартсе» преподаватели защиты менялись каждый год; ходили слухи, что должность вообще проклята. Рики не жаловался, каждый учитель был по-своему компетентен; хотя он все равно подозревал, что не настолько, как его завуч, профессор Снейп.

В важности магической обороны Рики неоднократно убеждался на собственном опыте. Возможно, в «МентеСана» преподавание велось хотя бы более системно.

Кабинет с первого взгляда разочаровал Рики. Если б ему не сказали, что это класс защиты от темных искусств, никогда бы не подумал. Узорчатые цветные стекла в окнах сразили Рики наповал. В шкафах не наблюдалось единообразия – где-то ровно стояли книги, где-то свалены были в кучу мелкие предметы, похожие на сувениры. На стенах висели такие же живые портреты, как в «Хогвартсе». Напротив доски красовался большой пейзаж.

Рики не заметил, как оказался за партой – Ческа провела его за руку.

— А мы здесь сидели в прошлом году! – возмутилась какая-то одноклассница.

— Кто не успел, тот опоздал! – отрезала Ческа.

— Выпендрежница, — проворчал Марко.

Профессор Квастаторри оказался жизнерадостным пухлым человечком лет под 50.

— Вижу, вы не очень рады окончанию каникул, — мягко промолвил он. – Ну, не все же развлекаться. Зато нас сегодня ждет отличный обед. Сюрприз, заметьте! Анна готовит фруктовые пирожные.

Ученики одобрительно захихикали. «Сюрприз испортил», — подумал Рики.

— Я был на выпускном вечере два месяца назад, так там…

— Не отвлекайся, — прервала его высокая седовласая ведьма на портрете.

— Ну да, конечно, — вскинулся преподаватель. – Значит, четвертый курс! Подумать только, уже четвертый! Ведь вот только что ваши родители… Надо же, как летит время. Ну и что вы делали на каникулах? Карло?

Через 10 минут, выслушав половину класса, профессор, будто случайно, заметил новенького. Рики не ждал, что тот способен оживиться еще больше.

— Ты ведь учился в Британии, верно? И что-то там натворил? Профессора Джиовинезу просили, чтобы приглядывала за тобой. Говорят, тебя следует ограждать от контактов с черной магией.

— Что? – вскинулся Рики. – Как это?

Приглядывать – еще куда ни шло, но ограждать от учебы, и это в школе…

— Нам сказали, ты вечно попадаешь в истории, — преподаватель шутливо пригрозил пальцем. – Нас тут информируют. – Ческа захихикала.

Рики уже отлично понимал, что имела в виду Дан, говоря, что не хотела бы быть новенькой. Столько внимания его персоне не улыбалось.

— Что заставило твою семью переехать? Они беспокоились за тебя?

— Ческа перетащила, — прокомментировал тот тип, что раньше критиковал классную наставницу.

Вопрос застал Рики врасплох. Внезапно он ощутил сильную боль.

— Моя бабушка умерла, и мы решили сменить обстановку, — ответил он кратко.

— О, — преподаватель растерялся и неловко произнес, — соболезную. Не сомневаюсь, госпожа Макарони была очень доброй бабушкой.

— Почему была? Госпожа Макарони здорова, — занервничал Рики. – Мы переехали, потому что оставаться дома было тяжело для мамы.

— Понятно, — кивнул преподаватель. Но понял он далеко не все, судя по тому, что выспрашивал у Рики еще добрую четверть часа. Кажется, больше всего ему понравилось то, что у госпожи Макарони навалом внуков. Наконец, портрет мамаши призвал его к порядку.

— Да, в самом деле, в этом году вам следует изучить все классические атаки и контратаки в боевых столкновениях. Есть очень хорошие примеры. Кстати, в нашей библиотеке имеется описание по воспоминаниям Гарри Поттера. Вот Риккардо, наверное, хорошо все знает, так сказать, из первых уст…

Это был второй удар по больному месту.

— …ведь синьор Поттер твой крестный отец? – улыбнулся Квастоторри.

Ческа с энтузиазмом закивала. Рики мысленно отругал себя за то, что однажды по собственной инициативе похвалился перед ней этим фактом.

— Поэтому ты вряд ли сожалеешь, что не учишься у него. Конечно, в «Хогварсе» рады, что он согласился преподавать – у вас это называется «защита от темных искусств»?

До сознания Рики новость дошла мгновенно. Крестник возблагодарил свою счастливую звезду, избавившую его так своевременно от необходимости терпеть дядюшку Гарри в качестве учителя.

Выйдя с урока, Рики не был так благодушен, как все вокруг.

— На его занятиях так легко себя чувствуешь, — проворковала Ческа.

«А если тебе палочку к горлу приставить, что делать будешь?», — хотел спросить Рики, но поглядел на нее… и передумал.

После уроков ученики обедали в школе. Как совершенно справедливо предупредила Марина, готовила троллиха отлично, но такого изобилия, как в «Ховартсе», здесь не разводили. Над статуей мадонны в три человечских роста красовался школьный девиз: «Chi cerca – trova». В обеденном зале параллельно друг другу располагались три стола. Ученики, мальчики и девочки отдельно, рассаживались за двумя боковыми строго по классам. С девочками садилась Карлотта, с мальчиками – профессор Раджионеволли, преподаватель истории магии. Остальные учителя, включая директрису, занимали центральный стол.

После обеда школьники брались за домашние задания. Они не могли выполнять их дома, потому что запрет на колдовство несовершеннолетних вне школы имелся и в Италии. Комнаты практики, отдельные для мальчиков и девочек, с доступом в общую библиотеку, были завалены вспомогательными материалами, включая лучшие образцы сочинений старшекурсников по каждой теме – Рики даже заглядывать в них опасался. Дежурные преподаватели следили за порядком и давали разъяснения по мере необходимости. Впрочем, каждую среду в часы, отведенные для уроков, устраивали квиддич, поэтому все желающие, а таких было много, старались подгадать так, чтоб в этот день учить поменьше.

Рики с удовольствием оседлал свою «Молнию», вызвавшую бурю эмоций среди других учеников. Летать само по себе было здорово. Кроме того, преподаватели, проводящие тренировки, каким-то образом умудрялись организовать целую толпу так, чтобы каждый мог поиграть. Полеты брал на себя либо профессор Лютик, обучающий к тому же первогодков, либо профессор Доматор, преподаватель ухода за магическими тварями.

После уроков в первый день классная наставница подошла к Рики и прокурорским тоном спросила, не надо ли ему чего. Он попросил отвести его к директрисе. Карлотта не скрывала своего изумления. «Хоть чем-то отлична от Снейпа, — порадовался Рики. – А то черноглазая, вся в черном, и нрав дурной». Впоследствии он неоднократно подмечал у зельеваров общие, зачастую малоприятные черты характера.

— Зачем? – спросила Карлотта. – Вот странная просьба, обычно никто туда не стремится.

— Мне сказали, что через нее я могу передавать письма для друзей в «Хогвартс», — ответил Рики.

— Запросто. Будешь отдавать их мне, — заявила классная наставница не терпящим возражений тоном и удалилась. Рики этого совсем не хотелось – она показалась ему ветреной и небрежной, еще сунет куда-нибудь и забудет. Однако он ошибался – Карлотта не только мгновенно отсылала послание, но еще, в отличие от гриффиндорской мафии, совершенно не интересовалась содержанием.

В новой школе Рики несомненно нравилось то, что к пяти часам вечера ученики складывали пергаменты, перья и книги в шкафчики и шли к воротам. Шаг, и ты в своей комнате, дома.

Однако после экзамена Джиовинезы до этого приятного момента оставалось еще больше четырех часов: история магии, обед, а потом – недоученное заклинание и ненаписанный реферат на завтра. Время приготовления уроков было для него самым тоскливым. Ческа и Марина занимались отдельно, а среди одноклассников Рики, обзаведясь несколькими приятелями, так и не нашел настоящих друзей. И он очень скучал по тем, кто остался в «Хогвартсе».

После экзамена Рики так и не успел дойти до класса профессора Раджионеволли. Снизу послышались рыдания, и почти сразу стало ясно, что его догоняют. Это была Карлотта.

Поравнявшись, она вдруг обхватила его сзади за шею и чмокнула в лоб. Если бы классная наставница его вдруг ужалила, он бы меньше удивился.

— С поличным! – злорадно пропела она, пританцовывая. – Макарони, или ты дьявол, или мудрец.

Слухи по школе потом расползлись, как туман по болоту: «ни черта не ясно, но что-то точно есть» — как сказал Роччо, одноклассник обеих девчонок и старший брат Пеппе, когда Пеппе знакомил Рики со всеми своими братьями, которые уже учились в школе.

Классная наставница Рики, профессор Убриокарра, которую все называли запросто Карлоттой, отличалась от профессора Снейпа возрастом, полом, темпераментом и мировоззрением, но все равно была очень похожа. Не будь у Рики предварительного опыта, ему было бы непросто приспособиться к ее манере обращаться с учениками. Детей она, по собственному признанию, терпеть не могла. Однако в школе был кое-кто, кого она не выносила вовсе.

Профессор Марио Доматор, преподаватель ухода за магическими тварями, был щеголеватым накачанным молодым человеком; при первом взгляде на него Рики скептически поджал губы. Однако многие ученики его заслуженно обожали. Впервые в жизни Рики признал, что доволен уходом за магическими тварями, хотя в прежней школе считал это невозможным.

Карлотта и Доматор презирали друг друга демонстративно и взаимно. Конечно, дело тут было совершенно не в том, что Карлотта – племянница директрисы, хотя Доматор при случае поддевал ее этим. Она отлично разбиралась в зельях – за это, собственно, и попала в школу.

— Эти мракоборцы вовсе ей не нравились. Это теперь тот, с висячими усами, до сих пор хвастает, что она в него влюбилась, а он, увы, убежденный холостяк, — сообщила Мариола, старшего брата которой в прошлом году взяли учиться в авроры. Рики втайне удивлялся этому – судя по тому, что рассказывала сестричка, парень был редким сплетником.

— Они должны были думать, когда явились с обыском к ним в дом, — злорадно произнесла Ческа. – Тетя хотела отравить их, да пожалела.

— Не говори так, — попросила рассудительная Марина. – Я думаю, Карлотта просто хотела подшутить.

— Или помучить своего жениха, — добавил Пеппе. – Что ни говорите, а он придурок.

Рики не стал это комментировать, поскольку версий о женихе-герое по имени Ринальдо по школе гуляло предостаточно.

— Но тем синьорам конкретно снесло крышу, хотя Карлотта на разбирательстве утверждала, что то любовное зелье у нее получилось слабенькое и они, наверное, прежде выпили чего покрепче, раз их так развезло, — сказал Марко.

— А какое наказание полагается за использование любовного зелья? – спросил Рики.

— Ну, смотря по последствиям, — пустилась в рассуждения Мариола. – Хотя Карлотта тогда влипла, мракоборцы ведь были при исполнении обязанностей…

— Да этот гад просто наговорил на бабушкиного брата, — проворчала Ческа. – Пигнолли не живет без доносов. Ему везде враги мерещатся. И правильно сделал, что настоял, чтоб тетя ела за другим столом!

— Что ты говоришь! – шикнула Марина.

— Карлотта и в самом деле горячая, — примирительно сказал Карло. – Согласись, Ческа, твоя бабуля ее здорово выгородила.

— Зато теперь Карлотта вопит, что в этой школе в рабстве, — смягчаясь, кивнула Ческа. – А как иначе могла бабушка взять ее на поруки, раз она — директор?

— И заодно, пока тут наша Карлотта, те же мракоборцы лишний раз не нанесут визит, — хмыкнул Карло. – Прав Доматор, нет зверя страшнее женщины.

Одноклассники ожидали, что первый урок зелий в «МентеСана» произведет на Рики сильное впечатление.

— Тишина! Вы что, забыли, куда пришли? – сурово поинтересовалась профессор у едва переступивших порог учеников.

Прежде всего, она обратилась к старосте.

— У вас был урок Квастаторри?

Марко кивнул.

— Ну значит, мне нет никакой необходимости знакомить тебя с классом, — заявила она Рики с огромным облегчением. – Надеюсь, все вы помните… — Карлотта многозначительно нахмурилась.

К изумлению Рики, весь класс начал скандировать.

Перед работою блестят

От чистоты котлы,

Ингредиенты строго в ряд

Разложим на столы.

Что нужно, в ступах разотрем,

Нагреем, охладим,

А что-то точно отольём,

Отмерим, растворим.

Рецепт мы знаем назубок

Всегда. В любой момент.

И применяем четко в срок

Любой ингредиент.

Мы в измерениях точны.

Когда рецепт не прост,

Учтем мы фазы у луны,

Планет и прочих звезд.

Ничто с пути нас не собьет:

Ни шум, ни темнота.

Нам аккуратность принесет

Прекрасный результат!!!

— Прекрасно. Ну наконец-то яды, — Карлотта уселась и начала листать классный журнал, делая в нем пометки. – Записывайте. Основные признаки…

Карлотта никогда не позволяла вывести себя из равновесия: она начинала орать на нарушителя, как заведенная, намного раньше. Ее список в хор отправлялся на утверждение тетушке каждый день. Она была, на удивление, такой чистюлей, что даже бабушке Рики было, чему поучиться.

— Чистую посуду никогда не надо вытирать, — поучала она. – Если капли задерживаются, значит, есть прилипшие частицы. Страшно подумать, во что вы способны превратить свои котлы!

«В тебя», — мрачно подумал Рики, украдкой вытирая котел.

Свое первое письмо в «Хогвартс» он сократил, как мог и убрал оттуда все, что могло бы заинтересовать гриффиндорскую мафию, и все равно получилось целых три свитка.

— Ты что, мемуары пишешь? – ужаснулась Карлотта, обозревая увесистый пухлый конверт. – Посмотрим, какие ты будешь выполнять письменные работы.

Тон последнего заявления, впрочем, был не слишком угрожающим – отчасти потому, что профессор Убриокарра относилась к своему классу мягче, но скорее всего из-за прорицаний.

Этот экзамен послужил своего рода переломным моментом в отношении Рики к новой школе. Первые дни он постоянно находился в эйфории просто оттого, что находился рядом с Ческой, каждый день видел ее, говорил с ней и сидел за одной партой. Она, казалось, тоже была довольна. Но постепенно ощущение чуда проходило, а школьные будни наступали. И, главное, он больше не мог отмахиваться от своих снов.

В основном из-за них Рики часто сожалел, что отправил первое письмо в «Хогвартс» так скоро. Он прекрасно понимал, что возможна цензура, но временами становилось так жутко, что он готов был наплевать не нее. Звездное небо с зовущими голосами все чаще приходило к нему по ночам. Иной раз, выйдя из здания школы и подняв глаза к синему безоблачному небу, он вдруг начинал как бы слышать то же самое. В остальном, Рики чувствовал себя прекрасно, но беззаботность его улетучилась. Наверное, он часто казался обеспокоенным, потому что, в конце концов, Пит спросил его, что происходит.

— У тебя точно проблема, — сказал он.

Внимательно выслушав всю историю, начиная с лета в доме Уизли и предсказания на дне рождения Эдгара, он попросил Рики не беспокоиться, прежде всего, о психике.

— Я не нахожу в тебе никаких отклонений, — заявил Пит. – Если что, настоящие психи не могут справляться с текущими обязанностями вроде учебы. Я так понял, что ты не слышишь так называемые голоса, а получаешь готовый смысл слов. У тебя вряд ли просто воображение разыгралось. И потом, ты зацикливаешься на этом. И основания, возможно, есть.

— А как ты определил? – спросил Рики.

— Ну, с точки зрения здравого смысла, — начал рассуждать Пит, — ты слышал и читал о таком. Значит, знаешь, каким может быть инопланетное вмешательство. Главный вопрос: есть ли в этих сигналах что-то такое, с чем ты раньше никогда не сталкивался.

— Да, — ответил, подумав, Рики. – То, что они пересылают мне. Мы так не говорим, слова и фразы такие… рубленые. «Мы долгий поиск. Ты здесь».

— То есть, примерно так говорят начинающие на иностранном языке, — подсказал Пит. – Как будто словарный запас ограничен, минимум падежей, спряжений и прочих словесных конструкций.

— О… пожалуй, да, — согласился Рики.

— Я тут читал прошлонедельную газету; тетя ее случайно забросила в холодильник, хорошо, я нашел, пока миссис Дуглас ее не убила. Хочешь?

— Нет. А что там? – как можно небрежнее поинтересовался Рики. У него засосало под ложечкой – он уже знал ответ.

— Непонятные оптические явления. Сначала – возле Неаполя, где мы гостили, теперь недалеко отсюда, — брат кивнул на газету. – Помнишь тот шар, который мы видели в окна из дома бабушки? Ты тоже подумал, что нам с хмелю показалось? Или бабочки?

— В бабочек я не поверил, хотя твоя версия была вполне наукоподобна, — честно признался Рики. – А вот насчет вина…

— Объясняю, ребенок, — брат подался вперед, пристально глядя ему в глаза. – Галлюцинации одинаковыми не бывают. Если два человека в одном месте в одно время видят одно и то же, значит, так и было. Это первое. Во-вторых, галлюцинации от выпитого бывают только у настоящих алкоголиков с хорошим стажем; ни один из нас не принял бы столько, раньше отрубился бы.

— Значит, эти, кто они там, действительно существуют и ищут меня, — резюмировал Рики.

— Кто только тебя не ищет, так что это неудивительно. Рики, — Пит потрепал его по плечу, — ты думаешь, мне это нравится больше, чем тебе? Я не меньше твоего хотел бы обойтись без непонятного риска. Что я несу? Это ты-то? Но ты, конечно, не искал таких приключений.

Рики криво улыбнулся.

— Фактам надо смотреть в лицо. И я не сомневаюсь, те, кто пытается связаться с тобой, давно могли бы причинить тебе вред, но они, вероятнее всего, не собираются делать этого. Что ты им обычно отвечаешь?

Вскинувшись, Рики уставился на брата так, словно только что сделал открытие.

— Я никогда с ними не заговаривал. Только, даже не слушал, а, как ты сказал, воспринимал. Я чувствую, такое уже было, когда-то давно.

— Дежа вю, — кивнул Пит. – Практически не подлежит осознанию.

— Ты считаешь, я должен начать сам разговаривать с ними?

— Да. Я не вижу иного выхода, как узнать, чего они к тебе привязались. Хочешь, я останусь тут, с тобой, чтобы ты не был один? – предложил Пит.

— Совсем обалдел? В квартире полно места, а ты вдруг переедешь сюда. Как ты это объяснишь родителям? Я не хочу их волновать всякими пришельцами, — удрученно молвил Рики.

— Я тоже не думаю, что мама воспылает энтузиазмом в деле налаживания межгалактических контактов, — согласился Пит. – Но в любом случае, я не намерен тебя бросать с такой проблемой. Можешь звать меня в любое время. Буди, я не рассержусь.

— Спасибо. Я ничего другого и не ждал от тебя, — вздохнул Рики.

Стоило принять такое решение, как, в полном соответствии с законом подлости, Рики всю ночь снилась разная чепуха, но никак не то, на что он настроился.

Зато с утра у ворот ожидала Карлотта.

— Доброе утро, синьорина, — поздоровался Рики, гадая, чем обязан такому счастью.

— Здравствуй, Макарони. Твои б слова да Богу в уши, — поприветствовала профессор. – Вот, привет тебе от твоего Министерства. Развели бюрократию!

— Вы правы, — вздохнул Рики, принимая конверт, на котором, действительно, красовалась печать Министерства Магии с подписью на английском языке.

Лицо Карлотты на мгновение приняло сочувствующее выражение.

— Как можно обмениваться мыслями при таком надзоре? Безобразие, — проворчала она.

— Спасибо, — Рики постарался улыбнуться.

Карлотта, кивнув ему, ушла. Рики же подошел к окну и вскрыл конверт, прочитал.

«Что за бред?!» — единственное, что пришло ему в голову, но спросить было не у кого.

— Плохие новости, Рики?

Он не заметил, как Марина вместе с Марко подошла сзади.

— Я никогда бы не догадался, что Парвати Патил числится сотрудником департамента магических связей, — сказал Рики, сворачивая пергамент.

— Патил – судья Турнира? Та красивая синьора? – спросила Марина.

С уст Рики после прочитанного рвались слова покрепче, но произносить их при этих двоих он не собирался, поэтому ограничился подтверждением.

— Да. Ей поручили координировать мою переписку с друзьями в «Хогвартсе», — нахмурился Рики.

— Ты недоволен? – спросила Марина. – По-моему, ты ей не симпатизировал в прошлом году.

— А тебе бы понравилось, если б в твои письма совали нос? – Марко, при всем его занудстве, нередко понимал правильно быстрее других, хотя Марина тоже уловила суть.

— И Карлотта так считает, — добавил Рики.

— Еще бы. Для нее это злободневно, — сказал староста. – А к Доматору лучше не опаздывать.

Рики не решился бы утверждать, что в «Хогвартсе» уход за магическими существами преподается хуже.; впоследствии сам Доматор, выслушав его рассказ, в открытую позавидовал возможности доставлять в школу опасных магических тварей, а других наблюдать в условиях обитания. И Хагрид, при всей нелюбви Рики к нему, знал о магических животных много и умел управляться с ними. Но, когда Рики увидел, как содержится зверинец в «МентеСана», его слизеринское благоразумие инстинктивно сделало выбор в пользу последнего.

Это было как в зоопарке – волшебные существа находились в огороженных вольерах, магически увеличенных до необходимых им размеров. Там содержалась редкая коллекция, примерно на треть собранная лично профессором Доматором. Единороги, гиппогрифы, гриндилоу… Рики втайне порадовался, что «МентеСана» отказалась от столь высоко чтимых Хагридом драконов, а огненные крабы находились за прочным огнеупорным заграждением. Практически все твари, независимо от степени их опасности, как позже убедился Рики, были приручены преподавателем. Ученики могли посещать зверинец, помимо занятий, в строго отведенные часы.

Профессору Доматору не было тридцати лет, тем не менее, в отличие от Карлотты, ученикам и в голову не пришло бы называть его по имени. Его манера держать себя поначалу показалась Рики несколько вызывающей. О том, во что одет преподаватель, Рики расписали во всех подробностях.

Профессор украсил себя сплошь личными трофеями. Он носил сапоги из шкуры магического носорога, громамонта, застреленного им в Африке более пяти лет назад, в самом начале работы. В их подлинности можно было убедиться, сравнив со шкурой живого громамонта. У профессора имелась также парадная колдовская шляпа, украшенная перьями авгура, которую он надевал в особо торжественных случаях, например первого сентября. За поясом он, как и Хагрид, носил перчатки из драконьей кожи. По его робам ручной вышивки, выписанных, по слухам, из Парижа, втайне от Карлотты вздыхали старшеклассницы. Особую гордость профессора составляла совершенно новая куртка. Прошедшим летом он спас одну ферму, обезвредив поселившегося на ней клинохвоста, и облачил свои богатырские плечи его шкурой. На это Карлотта, презрительно щурясь, как-то заявила своей тетке, что «куртка профессора Доматора не из клинохвоста, а из самой обыкновенной свиньи, и это кое-что значит». Источником столь приватной информации была, конечно же, Ческа.

Клинохвостов преподаватель представил четвертому курсу совсем не так, как написано в учебнике.

— Не спорю, они, конечно, хуже чумы для любой свинофермы, и маленьким детям с ними водиться ни к чему. И никакого изящества в них нет, как в бочках. Только поймите правильно, этот мир не дурак строил, как некоторые думают. От всего живого всегда есть определенная польза, а красота уж прилагается, не наоборот.

Его неприкрытый прагматизм до отвращения бесил Карлотту и вызывал уважение у коллег постарше.

Однажды Карлотта пришла в зверинец вместе со своим классом и остановилась у вольера с единорогом. Пока она любовалась, Доматор делал вид, что не замечает его, но барышня была не из тех, кто живет по принципу «не нравится – не связывайся».

— Они великолепны. Неужели ты неспособен это понять? – прошептала она на всю площадку.

— Естественно, для твоего-то дела. Тебе хвостовые волоски дать или обычные?

— Чурбан, — прошипела Карлотта, когда к ней вернулся голос.

— Так бы и сказала, что те и другие. Пришлю с завхозом, — сказал преподаватель и ушел.

Рики удивлялся, как может зельеварша воспринимать его слова серьезно. Доматор не признался бы в этом, но ученики чувствовали, насколько фанатично он предан своей работе. Иначе он не смог бы зажечь в них энтузиазм для выполнения такого неинтересного задания, как выхолащивание клинохвостовых хвостов.

Однажды вечером Рики вернулся домой не в лучшем расположении духа. Он не успел разобраться с сочинением по гербологии, а это означало, что, скорее всего, назавтра придется отказаться от квиддича. Он сразу вспомнил о радостном событии – назначении Парвати Патил цензором, и о том, что Карло Робусто сегодня не давал проходу Ческе. А дома, как назло, не оказалось даже миссис Дуглас, чтобы пожаловаться. Ужинать было еще рано, да и скучно в одиночестве. Рики решил посмотреть телевизор, чего давно не делал.

Экран показывал светящуюся точку в синем небе. Ругнувшись, Рики нажал на выключение.

И тут в окно влетела сова.

Рики ее раньше не видел, но, судя по всему, она проделала долгий путь. Он напоил ее и насыпал орешков, прежде чем схватить объемистый конверт. Он едва поверил, сразу же узнав почерк. Конверт надписывала рука Лео Нигеллуса.

Сове, наверное, тяжело было тащить такой груз. Целых пять свитков! Конечно, это были разные письма.

«Насколько я мог заметить, — писал Лео, — профессора Снейпа твой перевод не обрадовал. Он прямо заявил мистеру Поттеру, что это неразумно. Теперь мы видим твоего крестного каждый день, и похоже, в школе он счастлив. Говорит, работать в «Хогвартсе» — его детская мечта. Но я считаю, он здесь ради тебя, и сейчас в какой-то степени зря теряет время. Просто мне точно известно, что он принял должность до того, как вы решили переехать в Италию. Артур ведет переписку с твоей маггловской подругой, Даниэлой. Посылает ей сов. Должен заметить, я этого не одобряю. Вообще трудно придумать что-то более во всех смыслах рискованное. Ее же сова может клюнуть, и не только. Еще, чего доброго, попадет под наблюдение нашего Министерства, вряд ли ты этого хочешь».

Рики считал, что это давно заглохло, и теперь насторожился. Ему не то чтобы не нравилось общение Артура и Дан… Решив разобраться в этом позже, он вернулся к письму Лео.

Друг обстоятельно излагал состояние дел в «Слизерине». В поезде Дора Нотт успела поругаться с Тони Филипсом, гриффиндорским недругом Рики и Клуба Единства – он не любил слизеринцев. Все ограничилось обзываниями и угрозами, но Лео не верил, что так и останется, и ожидал скорые неприятности. Тиффани Флинт, в прошлом году завязавшая многочисленные знакомства, хвасталась тем, что переписывается с китайцами и итальянцами. Лео спрашивал, известно ли Рики об этом что-нибудь, поскольку мисс Флинт здорово зазналась, и Дора попросила его поинтересоваться у Рики.

О проявлениях радости Френка Эйвери, узнавшего, что Рики временно перешел в другую школу, конечно, следовало бы написать целый балет. Враг был счастлив буквально до слез, что, наконец, «Слизерин» избавляется от нечистокровных элементов, становясь на тот истинный путь, который Френк считал единственно достойным.

Лео со всей определенностью считал, что гадание на дне рождения Эди и световые сигналы в местах, где жил Рики, связаны. Совпадений и недоразумений он не признавал.

Он сожалел, что они заранее не разработали никакого шифра, позволившего бы обмануть возможную цензуру гриффиндорской мафии. Лео намекнул, что они с Диком работают над этим и отправят с почты, когда пойдут в Хогсмид, к нему домой, минуя школу.

Глядя на еще четыре непрочитанных пергамента, Рики чувствовал себя совершенно счастливым.

Начал он с Артура, горя желанием узнать, что ему надо от Дан. Но тот даже не упомянул об этом. Все письмо состояло из подробного красочного описания прогулки Клуба Единства по Запретному Лесу. Артур сам положил начало этой традиции и самолично следил, чтобы она неукоснительно соблюдалась в начале учебного года. Отъезд Рики, конечно же, ничего не менял. «Ни одного кентавра мы, к счастью, не встретили, а то бы Эди удар хватил. Я хотел подойти ближе к паукам, даже взял с собой ослепляющий порошок, ага, так мне и позволят некоторые товарищи. По нашим двум полянкам я уже с закрытыми глазами могу ходить. В этот раз мы, к тому же, облазили все деревья. И не по своей инициативе.

Наша фатальная ошибка – девчонки. Я знаю, что не должен был поддаваться просьбам Джорджины и брать ее с нами. После этого Лео и Дик настояли на том, чтобы пригласить Дору Нотт. Нашли тоже способ поднимать такой стерве настроение за свой счет, а она последние дни слишком хмурая. Ладно, я понимаю, с нами Нотт всегда проявляла себя с лучшей стороны, и я еще помню, как она рассердилась в прошлом году, когда мы не позвали ее в Визжащую хижину. Джорджина поначалу ей совсем не симпатизировала, а потом рассказала про твои летние тарелки. У Нотт явно нездоровая жажда деятельности! Она, представь, заметила, что на падубе возле грядок Снейпа что-то такое светится! Лео и Ральф сняли оттуда целую кучу паутины и сунули ей под нос. Как считаешь, это помогло? И попробуй, догадайся, что было дальше…»

Описание того, как Дора забралась слишком высоко, а потом не могла слезть самостоятельно, и ее кое-как сняли, заняло большую часть письма. Кроме того, Артур проинформировал, что в лесу друзья наелись ежевики и того, что взяли с собой. В целом, по мнению Уизли, учебный год начался хорошо, присутствие дяди Гарри в школе, правда, несколько напрягало его. Только крестный взялся искать Эдгара именно тогда, когда они гуляли по Запретному Лесу.

Дика раздражала обстановка в его колледже. Виктор Чайнсби, его давний конкурент и признанный лидер, сокращению членов Клуба Единства был очень рад и строил грандиозные планы, как добиться кубка школы для «Равенкло» в текущем учебном году. Но, собственно, Дик не ждал ничего другого.

Гораздо больше его беспокоило, сможет ли Рики сдать экзамены в «Хогвартсе», обучаясь по другой программе; он не поленился напомнить, что через год предстоят СОВы.

Но основным содержанием его части послания был обещанный Лео шифр. «Это очень сырой вариант на случай, если будут сложности передать тебе его позже, Ричард. Мы знаем, что сейчас ты в странном положении и будешь, вероятно, нуждаться в нас. Завтра здесь будет мистер Рональд Уизли, дядя Артура. Он обещал отвести его в магазин в Хогсмиде. Представляешь, Артур умудрился остаться совсем без перьев – чего не забыл, то поломал! Он постарается незаметно отправить письмо с почты. Там есть совы, переносящие корреспонденцию на далекие расстояния. Итак, по примечаниям Уизли: проблема твоего происхождения – «Гербология», проблема световых сигналов – «Уход За Магическими Существами». Чтоб отличать от упоминания обычных уроков, пиши их с заглавной буквы. Всю применяемую терминологию используй по контексту. Воображаю, какая ерунда может из этого получиться. Но я верю в тебя и в нашу хитрость».

«Спасибо», — подумал Рики.

Эдгар взялся за перо сразу, как узнал от дядюшки Гарри о назначении Парвати. «Она снова приезжала в «Хогвартс», уж не знаю, о чем они говорили. Почему-то я не сомневаюсь, что она даже без распоряжения будет читать наши письма, а потом сделает кучу выдающихся предсказаний. Все это возмутительно. Интересно, ее выбрали для нас потому, что только она согласилась? С тех пор, как ты решил перевестись, Министерство более чем заинтересовалось тобой, Ричард».

Селена отметила, что предсказания Трелони в первую неделю были немного оптимистичнее. Сама она несколько раз видела маленькую русалочку на мостике и очень переживала, что ничего не может ей объяснить. И еще она близко к сердцу приняла недовольство Доры. Селена не обвиняла, просто делилась своими чувствами, и это этого Рики было тяжелее всего читать ее письмо.

Ральф Джордан, как обычно, сам ничего не стал сочинять, а передал привет через Артура.

«Безусловно, — приписал в конце Эдгар, — ты получишь еще одно письмо, по официальному каналу, через школу. Только там не будет никакого Запретного Леса, а сплошь приличные события. Бетси Спок из «Равенкло» просила передать тебе, что желает успехов в новой школе».

Возможно, весточка от друзей придала ему веры в себя, немного помятой последними событиями. Или неопределенность пребывания его на этой Земле требовала отчаянных действий. Рики решил при первой возможности объясниться с Ческой.

На первом уроке он ее не видел. Прикладные чары предназначались только для мальчиков. Профессор Транквилло, пропахший табачным дымом, если к нему обращались, почти всегда невозмутимо отвечал: «Ну ты же не дурак, мой мальчик, сам попробуй». Впрочем, со второго раза, говорили, он начинал подсказывать.

Заклинание «Репаро» далось Рики как-то вдруг сразу – он и сам не успел разобраться, в чем тут фокус. Однако Сандро и Пеппе привязались с требованиями показать, как он это делает, что всецело поглотило его до конца урока и даже на часть перемены.

На следующее занятие Ческа пришла с вредной, по мнению всех мальчишек, теткой, которая преподавала девочкам бытовые чары. Они долго стояли и беседовали у самых дверей класса, а когда Ческа вошла и села рядом, начался урок. Следовательно, никакой возможности пообщаться.

Констругурацию, которая в «Хогвартсе» считалась одним из разделов трансфигурации, вел неопрятно одетый субъект неопределенного возраста. К своим урокам он относился так же последовательно, как к хобби; любое отвлечение грозило попаданием в хор.

— Повторяю – для тех, кто сегодня докажет, что в состоянии выполнить треть курсовой, посещение моих занятий необязательно, — вещал он.

«Дразнит», — уныло подумал Рики, и не он один.

— Итак, конструирование музыкальной шкатулки из листьев и одной-единственной ветки займет вас, думаю, до конца месяца целиком и полностью.

«Как бы не так, синьор», — мысленно ответил Рики, покосившись на Ческу. Нахмурив лоб, она пыталась сосредоточиться, и такой тоже была очень красивой.

— На сегодня превращения листа в деревянную деталь будет вполне достаточно.

После урока ученикам не сразу удалось выйти из трудолюбивого транса.

— Я бы хотела сделать такую же изящную шкатулку, как у него, — вздохнула Марина.

— А когда начинаешь пробовать, уже молишься, пусть получится какая-нибудь, — вздохнул Пеппе. – Хотя Дзото говорит, он кого угодно доведет… ик, до совершенства.

Ческа весело болтала с девчонками впереди.

— Риккардо, — позвала Марина, — что-то не так?

Рики оценивающе изучил ее обеспокоенное лицо. Марина была лучшей подругой Чески и очень нравилась его хогвартсевским друзьям тем, что зарекомендовала себя серьезным человеком.

— Марина, ты можешь сказать Ческе, что я хочу поговорить с ней?

— Могу, — пожала плечами Марина.

— А язык не отсохнет?

Рики и Марина обернулись, синхронно вздрогнув. За ними вроде бы никто не шел – но староста просто всегда покидал класс последним.

— Пожалей человека, он вроде нормальный парень. Ты ведь не злая.

— Марко, — нахмурилась Марина, — если тебе не нравится Ческа, это твои проблемы.

Развернувшись, она пошла дальше. Рики решил поступить так же. В отличие от старосты, он готов был от всей души простить Ческе редкие злоупотребления положением внучки директора и наплевательское отношение к дисциплине. По крайней мере, это было лучше, чем школьная дистанция между Пеппе и его папашей.

Романтически разнервированному Рики предстояло пережить урок истории магии у профессора Раджионеволли, по прозвищу «Сплошные Убытки».

— Восстание гоблинов обернулось для колдовской общественности, конечно, сокрушительным разорением. Вам ведь известно, что они сейчас выполняют основную работу во всех магических банках мира. Но не в том дело. Мне бы хоть во сне увидеть сотую часть тех галлеонов, что были потрачены…

— Точно только во сне, синьор, — привычно покачал головой Карло.

— Увы, дорогой. Самое возмутительное – отступая, они сжигали все материальные ценности…

Первое впечатление Рики, что Раджионеволли чем-то похож на Малфоя, разве что более упитанный, после нескольких минут урока испарилось. Холеный блондин средних лет, профессор был абсолютно лишен высокомерия и, помимо преподавания, по велению сердца исполнял при школе обязанности завхоза. С его занятий ученики неизменно выходили с чувством глубокой обиды за бесхозяйственную державу. Рики не сразу научился подавлять хихиканье, но зато ему не приходилось бороться с зевотой. Неприятно было то, что Раджионеволли сразу же рассадил учеников согласно политике «мальчик с мальчиком, девочка с девочкой».

— Она ждет тебя после обеда возле шестого павильона в зверинце, — шепнула Марина, поравнявшись с Рики по пути в столовую, — сегодня туда можно, но никого больше не будет.

Рики уселся за стол и едва не схватился за вилку до сигнала. Обычно директриса обращалась к установленной в столовой статуе девы Марии с благодарностью за хорошую еду. Ритуал не касался только Анны, поварихи. Она относилась к породе пещерных троллей, поэтому еду на столах расставляла заранее, чтоб ненароком никого не ушибить. Поскольку тролли вообще не отличались чистоплотностью, по школе летали разные версии насчет того, как ее заставляют мыться.

Рики чувствовал себя, как пьяный. Он надеялся, со стороны никто не заметит, что его шатает. Он проглотил свою порцию, не забыв про десерт, потом вместе со всеми хором благодарил Анну. Он постарался исчезнуть из поля зрения одноклассников, не привлекая к себе внимания.

«Неудивительно, что к зверинцу никто не пойдет», — отметил Рики, выйдя из здания. Свинцовые тучи висели низко к земле, и отдаленные удары волн о прибрежные скалы, даже невидимые, шипели угрожающе.

Первым порывом Рики было вернуться за зонтом. Но он вспомнил, что вообще-то у него есть волшебная палочка, а вот зонта как раз и нет. Он повернул в сторону зверинца профессора Доматора и успел дойти до половины, когда услышал собственное имя.

— Риккардо! Подожди меня, пожалуйста.

Это был голос Чески. Глубоко вздохнув, он обернулся. Она неторопливо приблизилась.

— Конечно. Мы ведь идем в одно место, верно? – вкрадчиво уточнил Рики.

Ческа улыбнулась. Подойдя, она сама взяла Рики под руку.

— Было бы странно, если бы, пригласив меня, ты вдруг решил свернуть в другое место, — заявила она.

Ни рядом, ни в самом зверинце им действительно никто не встретился. Они шли мимо клеток и вольеров, как по зачарованному лесу из сказки. Внезапно Ческа свернула в еле заметный темный проулок и начала спускаться. Рики не ходил туда раньше, попросту не догадываясь о его существовании.

Перед утоптанной полузаросшей скалой размещался один вольер, огороженный переплетенными ивовыми прутьями. За ними чернело озерцо, а сверху росли, прикрывая и площадку, грейпфрутовые деревья, создавая подобие беседки. Порывы ветра, доходящие сюда, были гораздо слабее, чем наверху.

— Кто в этой клетке? – машинально поинтересовался Рики.

— Мы зовем его Бароном, — Ческа нахмурилась и повела плечами. – Еще увидишь, может быть. Ты ведь не ради него меня сюда притащил?

— Нет, конечно, — согласился Рики. Все, что он запланировал, почему-то было так сложно сказать. Но отец по этому поводу двух мнений не имел.

— Ческа, ты ведь знаешь о том, что очень красива?

«Женщинам обязательно надо говорить комплименты. Да и вообще, все люди это любят». Сейчас все помыслы Рики сосредоточились вокруг единственного человека противоположного пола рядом с ним.

— Да, — кивнула Ческа и гордо добавила, — это у нас семейное. Ты видел бабулю?

— Безусловно, — поспешил вклиниться Рики, — но я пригласил тебя не для того, чтобы говорить о, безусловно, замечательных достоинствах профессора Джиовинезы.

Пауза, последовавшая за этим, совпала с ослаблением ветра. Шелест наверху прекратился, и даже волны стали как будто тише.

-Я так и не думаю, — буркнула Ческа, потом, повернувшись вполоборота, спросила: — А о чьих достоинствах?

— О твоих, — ответил Рики, — точнее, о тебе и… о том, как я к тебе отношусь.

Ческа ничего не ответила. В душе Рики шевельнулось раздражение, которое он быстро подавил. Потом она подняла голову и заставила себя поглядеть на него исподлобья.

— Ты же не можешь не замечать, что ты мне нравишься, — сказал Рики.

Ческа кивнула, словно подавая сигнал к усилению ветра.

— Да, конечно, ты прав, наверное, — произнесла она каким-то странным тоном, все время покусывая губы. – Но… и что?

— Я хочу узнать, как ты относишься ко мне, — терпеливо разъяснил Рики.

Ческа вскинула голову и крепко зажмурилась. Когда она открыла глаза, Рики прочитал в них недоумение. Потом она заговорила.

— Понимаешь, мальчики… ну я…

— Вам бы лучше пока прерваться. Вы тут больше не одни, — донеслось до Рики.

Он же отметил только, что это не голос учителя, а остальное его не волновало.

— Так иди, погуляй в другом месте, — бросил он через плечо, не отрываясь, глядя на девушку. – Ческа, я хотел бы, — Рики дотронулся до ее руки, и она не отняла, глядя широко распахнутыми глазами.

— А я здесь живу, между прочим!

— Макарони! Мои глаза меня не обманывают, о всемогущий Боже!

Вздрогнув, они с Ческой отпрянули друг от друга. На этот раз голос, вне всяких сомнений, принадлежал учителю. И, судя по выражению лица профессора Доматора, он был сильно потрясен. «Надеюсь, он не считает недопустимым такое использование его территории», — подумал Рики.

— Я же предупреждал, — хмыкнул кто-то за спиной.

Глаза Чески округлились, как две луны. Еще раньше, чем развернуться, Рики сообразил, что за спиной у него, вообще-то, находится клетка. При одной мысли о том, что в школе могут содержать пленника, ему сделалось не по себе.

— Ты можешь разговаривать с Бароном? – мощный голос профессора Доматора плохо сочетался с тем пришибленным тоном, каким он вдруг заговорил.

— Вы так считаете, профессор? – спросила обретшая дар речи Ческа.

Рики, наконец, развернулся к вольеру.

— Вот так сюрприз, — полная русалка определенно улыбалась ему. Этот представитель водяной породы сильно отличался от виденных Рики в озере « Хогвартса». Барон был белый, с белыми, чуть зеленоватыми волосами и бородой, и даже хвост его казался бледным под водой.

— Ческа, сюда собирается… — Марина резко затормозила, едва не налетев на преподавателя.

Доматор между тем сориентировался в ситуации.

— Вы, обе, немедленно возвращайтесь в школу, — приказал он девчонкам.

Они подчинились. Однако Марина, совершенно не понявшая, что произошло, задержалась, вопросительно поглядывая на Рики. Доматор подождал, пока их шаги не стихнут.

— Вряд ли они решатся подслушивать. Только этого не хватает, — пробормотал он. – Риккардо, скажи только честно – ты говорил с Бароном?

— Чего ему надо? – спросил Барон.

— Он спрашивает, действительно и мы понимаем речь друг друга, — ответил Рики и обратился к преподавателю. – Да, синьор, я владею языком русалок и даже, похоже, перехожу с одного диалекта на другой.

— Насколько я знаю, это не представляет особой сложности, хотя сам я не владею, — сказал Доматор.— Я вижу, что для тебя это не является неожиданностью. Ты знаешь о своем даре? Но когда и как ты выучил?

— Конечно, я знаю, хотя откуда – понятия не имею. Я не учил, — проигнорировав недоверчивое изумление профессора, Рики продолжал: — В «Хогвартсе» есть озеро, там живут русалки. В прошлом году я случайно столкнулся с одной из них. Потом Ван Пэн объяснял мне…

— Это возможно, что китайский чемпион говорил с русалками, — кивнул преподаватель, — как и многие в его семье. Это объяснимо, наследственная предрасположенность, еще он прошел и культурную, и ментальную подготовку. Но ты?

«Вообще-то, Снейп и Дамблдор сверлили меня глазами и похуже», — подумал Рики. Он чувствовал, что Доматор взволнован, но это волнение оставляло его равнодушным по сравнению с опасением, а не выболтал ли он лишнего.

— Я только могу сказать Вам, что моего завуча и директора «Хогвартса» это отчего-то не удивило, — сказал Рики. – Но мне они ничего не объясняли. О том, что владение языком русалок не передается в готовом виде, я узнал позже от друзей.

— Ты знаешь об этом с прошлого года. Как ты переходишь с одного языка на другой? – продолжал выспрашивать профессор.

— Непроизвольно, — пожал плечами Рики. – Когда Барон заговорил, я ответил ему.

— Скоро вы закончите? Я собираюсь немного поспать, — проворчала старая русалка за спиной.

— Он хочет, чтобы мы ушли, — сообщил преподавателю Рики.

— Я знаю, — отмахнулся Доматор, — уже научился понимать его гримасы. Но поскольку ты их не видишь, нет ведь у тебя глаз на затылке, а он что-то проскрежетал, мне не остается выбора. Я окончательно поверил, что ты понимаешь его.

Профессор пересек площадку и остановился напротив Рики.

— До меня здесь работал другой преподаватель, он уже очень стар. Он владел тем же даром. Тебе известно, что русалки признаны разумными существами и, подобно кентаврам, не могут содержаться в неволе, как домашние животные?

— Нет, сэр, синьор, — честно ответил Рики, — но я согласен, что это справедливо.

— Барон приплыл сюда много лет назад и попросил убежища. Сообщество, откуда он родом, его изгнало. С тех пор он живет здесь. Его озеро имеет выход в океан, там проход в скале, глубоко под водой. Мне рассказывали, там даже есть калитка, которую он запирает, когда возвращается. Но больше я ничего о нем не знаю.

— Вы считаете, он мне что-нибудь расскажет о себе? – Рики скептически вскинул брови, глянув назад: Барон чисто по-человечески нетерпеливо барабанил пальцами по камню, что после высказанной им претензии трактовалось вполне понятно.

— Это не так уж и важно, — в раздумье произнес профессор. – Одно то, что ты его понимаешь! Я и не мечтал о такой удаче.

— Какой удаче? – счел нужным уточнить Рики. Доматор был ему симпатичен, но все же лучше четко знать намерения людей по отношению к себе любимому.

— Может, ему нужно что-нибудь, о чем он не в состоянии мне сообщить жестами. Он знает о своей породе все! – Доматор говорил, как влюбленный, чем-то напоминая Хагрида возле дракона. – А главное, я убежден, что такой дар, как твой, не дается просто так. Ты можешь чувствовать тварей?

— Я вообще люблю зверушек, — не возразил Рики. – Моя бабушка с детства научила меня ладить с кошками. А они – очень свободолюбивые животные. И собака моей подруги…

— Я совсем не о том, — скривил губы Доматор. – Мерлин свидетель, твоя классная наставница прослезилась бы.

— Напрасно Вы так считаете, — не смутился Рики. — Кошки и собаки ничуть не проще единорогов и других тварей. Но если они Вас не интересуют, могу сообщить, что в прошлом году я водил на поводке огненного краба, и он ни разу меня не обжег; выгуливал раздражара, который меня, конечно, обругал с головы до пят, но не покусал; и в «Хогвартсе» меня ждет маленькая русалка, которую я считаю своим другом.

— Так твердо возражаешь старшему? Похвально, — заметил Доматор. – Что говорил твой предыдущий преподаватель?

— А он не знал об этом, — сказал Рики.

Профессор Доматор удивленно вскинул брови.

— Мой завуч и директор школы считают, что я не должен распространяться о своем даре, для моего же блага.

— Что же, они правы. Становиться лабораторным экспонатом в твоем возрасте совершенно ни к чему, — одобрил Доматор. – Поэтому сделаем так. Во-первых, ты должен убедить свою барышню в том, что ни с какой русалкой не разговаривал. Скажи, что притворился, скопировав кряканье за спиной, чтобы отвлечь мое внимание от ваших любезностей.

— По-Вашему, это обязательно? – уточнил Рики.

— Желательно. Для твоего спокойствия, — с нажимом произнес преподаватель. – Я ничего плохого не хочу сказать о Ческе, просто она болтушка. Итак, я оценил твое чувство юмора и умение пародировать. И вместо наказания ты раз в неделю будешь помогать мне с тварями. У директора я договорюсь.

Рики едва верил своему счастью. Доматор был кумиром многих. Половина парней в школе мечтала оказаться на месте избранного ученика!

— Хорошего отдыха, — пожелал он русалке, когда профессор кивнул к выходу.

— Приходи как-нибудь, — милостиво позволил Барон, — а то мне бывает скучно.

Профессору такой настрой русалки понравился, поскольку как нельзя лучше совпадал с его планами.

— Поторопись в школу, пока не начался ливень, — посоветовал он.

В холле Рики ожидали Ческа с Мариной. Красавица бросилась к нему, вся румяная от волнения, и схватила за руку.

— Рики, ты в самом деле разговаривал с Бароном? — воскликнула она.

За ее спиной подруга качала головой, словно говоря: «Невероятно».

— Нет, — улыбнулся Рики. – Я просто умею хорошо подражать. Доматор удивился тоже, — тут он постарался выглядеть посерьезнее, — он не успел рассердиться на нас, и…

Его пауза держала Ческу в напряжении натянутой струны. Рики позволил себе секунду полюбоваться ею.

— Тебя он совсем не наказал, а меня, — он продолжил, лишь убедившись, что внимание Чески не ослабело, — попросил помогать ему. Представляешь?

Ческа счастливо захихикала. И, не успел он ничего понять, бросилась на шею.

Состояние, в котором Рики вернулся домой, описывалось единственным словом: «божественно». Вообще-то, он совершенно не хотел возвращаться. Целый час до роспуска они с Ческой, наплевав на домашние задания, прогуливались по пустынным коридорам. В ушах пульсировала экзотическая музыка диких джунглей, хотелось петь, и он уже не сожалел, что квиддич отменили из-за плохой погоды.

Мистер Лапка с урчанием кинулся к нему.

— Умный ты котик, — умилился хозяин, поглаживая кота. – Вот тебе не надо объяснять, что ту штуку, — он кивнул на ворота, — трогать не надо.

— О, явился, — следом за котом в комнату заглянул брат. – Ты сегодня на полчаса позже. И, между прочим, тебе письмо от Даниэлы.

— А ты откуда знаешь? – удивился Рики.

— К твоему сведению, это все еще мой почтовый ящик, — напомнил брат. – И я регулярно удаляю оттуда послания с вирусами, предназначенными для тебя, герой-любовник.

Рики скуксился – таким прозвищем в школе обычно называли жениха Карлотты.

Он знал от Чески, что причину отсутствия любимого классная наставница считала уважительной. А здравомыслящее большинство в школе держалось совсем другого мнения.

— Ты слышал легенду о сокровище Кьяпацци? – спросила однажды Ческа.

— О старике, который охранял их в замке? – уточнил Рики. – Конечно.

При наличии бабушки-итальянки он помнил много сказок, хотя и довольно смутно.

— Он их ищет, — коротко бросила Ческа. – Конечно, если бы тетя не работала в «МентеСана», за ним не следила бы вся страна. Так говорит бабушка, — добавила она. – Хотя, я иногда думаю, вот будет здорово, если он их все-таки найдет!

— Понятно, — кивнул Рики, не желая быть уличенным в том, что понятно плохо.

В конце третьей недели классная наставница задержала его после обеда, с тем чтобы лично вручить обещанное плановое письмо от друзей из «Хогвартса».

Рики принял его довольно сдержанно, он не ожидал узнать ничего важного, и даже удивился, что могли ребята насочинять такого на целых два свитка. Почти все они были исписаны рукой Селены Олливандер, и только несколько строчек в конце исходило от Дика Дейвиса.

— Что там? – Ческа в компании Марины ожидала его на выходе.

— Еще не читал, — улыбнулся Рики.

— А ты мне расскажешь? – Ческа захлопала ресницами.

— Девочки, почему вы задерживаетесь? А у тебя, юноша, разве нет уроков?

Профессор Фиккалиста нависала над ними из-за спины Рики. Ее убеждение в том, что от мальчишек идет все зло, было впечатано в ее лицо как никогда резко. Очевидно, она вознамерилась всячески ограждать своих подопечных от общения с ним.

— О, синьора, просто я увидела, что вы еще не в комнате практики, — заговорила, запинаясь, Марина. — Мы с Франческой ждали вас тут. А Риккардо просто спросил, который час.

— Вы правы, мне пора, — сориентировался Рики. – Извините.

Проходя, он кивнул Ческе.

— При починке вязаной одежды мой рисунок всегда портится, — услышал он Марину.

— Не все сразу, дитя мое, — назидательно произнесла профессор Фиккалиста.

Рики поймал себя на том, что отчасти благодарен ей за вмешательство. Ческа знала его друзей в английской школе и могла спросить, от кого письмо. Ей бы не понравилось услышать про Селену.

В эти часы обычно никто не мешал заниматься, чем заблагорассудится. Выбрав место вдоль стены так, чтобы поменьше находиться на виду, Рики вскрыл конверт и скомкал его.

Поинтересовавшись, как обычно, его здоровьем и самочувствием на новом месте, давняя подруга осчастливила его новостью, что на время его отсутствия возглавляемый им Клуб Единства избрал ему заместителя. Она довольно ярко описала, как ребята при этом переругивались, и что кто кому сказал, но в итоге длительной дискуссии полномочия временно перешли к Эдгару Боунсу. Справившись с невольным протестом, Рики согласился, что Эди, как, впрочем, и любой другой, это вполне заслужил.

Селена проинформировала его о том, что первый же урок ухода за магическими существами у слизеринцев стал местом стычки. Кто такие нюхли, с которых начал Хагрид, Рики не понял, но работа с ними не требовала особых усилий. Свободное время на свежем воздухе наконец-то привело к тому, что Френк Эйвери и Виктор Чайнсби дали волю и словам, и палочкам. Оба побывали в лазарете.

Ближе к концу Селена сообщила, что и Эди, и Ральф «приняты в команды своих колледжей в основной состав. Дик…»

— Риккардо!

Рики с неудовольствием отвлекся. Возможно, что его окликали не впервые, но он еще не успел привыкнуть, что здесь его называли полным именем в непривычной итальянской манере все, кроме Чески и Марины.

Пеппе тыкал пальцем во что-то рядом с ним. Рики сдвинул брови, показывая, что не понимает.

— Передай сферу по астрономии, — прошептал одноклассник.

Повернув голову влево, Рики на секунду остолбенел. Звездное небо, совершенно черное, на котором в данный момент читалась карта альфы Кентавра. Сфера была легкой; но, чтоб не уронить, Рики ухватился за нее обеими руками.

— Спасибо, — поблагодарил Пеппе и вернулся к своим делам.

Рики потряс головой, чтобы прогнать наваждение.

«…Дик не будет играть за свой колледж. Он даже не подал заявки, хотя Артур настаивал. Вместо этого он принял предложение замдиректора профессора МакГонагол…»

Рики заволновался – Минерва МакГонагол возглавляла колледж «Гриффиндор» и, естественно, болела за свою команду. Кроме того, Селена в принципе была равнодушна к квиддичу и, если уж о нем писала, значит, что-то было не так.

«…занять освободившееся место спортивного комментатора».

«Браво, профессор МакГонагол!»

У Рики возникло желание как следует грохнуть письмом об пол. Все, что пришло ему в голову за эту секунду, Селена изложила – нельзя яснее.

«Конечно, это не мое дело, тем более что он сам согласился, но мне это не нравится. Я не только видела, как он играет, но, ты помнишь, была с ним в одной команде. У него хорошая игра, и даже не сомнения в своих силах, а просто нежелание светиться. Думаю, если бы Дик играл за свой колледж, ему удалось бы наладить отношения с одноклассниками, и он перестал бы бояться совершать ошибки. А профессор МакГонагол хитрая, в этом я теперь убедилась».

Рики решил обязательно выразить восхищение Селеной по возвращении в «Хогвартс». Он уже не возражал против ревизии столь грамотно составленной корреспонденции гриффиндорской мафией.

«Лично я не захотела бы занимать место спортивного комментатора, — напоследок заявила Селена. – Все равно все будут недовольны. Для этого надо быть таким самоуверенным и, не побоюсь этого слова, нахальным, как Ники Боунс. Еще раз желаю успехов» и т.д.

«С разрешения Селены я прочел все, что касается меня. Возможно, все это так. И тем не менее место спортивного комментатора было для меня вызовом, — объяснял Дик. – Я не люблю оказываться на публике, и понимаю, что даю повод придираться ко мне».

— Плохие новости? – Пеппе, наверное, подошел, чтоб поставить сферу на место.

Рики неопределенно пожал плечами.

— Ты не поможешь мне составить график роста от температуры? – неловко попросил Пеппе.

Подняв голову, Рики узрил прямо напротив профессора Лютика, беседующего с младшекурсником.

— А почему ты не спросишь преподавателя?

— Потому что в школе мы не пересекаемся, — вымолвил Пеппе.

— Давай, — согласился Рики и проворчал вдогонку, — где предел человеческой дурости?

В общем, от новостей у Рики возникло ощущение, как будто он и не уезжал из «Хогвартса», с той только разницей, что он совершенно не мог повлиять на ситуацию.

Это «безответственное заблуждение» взялась развенчивать профессор Джиовинеза на первом же своем уроке.

— Итак, предсказание будущего, — заговорила она, стоя перед классом.

Рики же никак не мог почувствовать себя как на прорицаниях: ни благовонного дыма, ни столиков с пуфиками, и преподаватель выглядит, как обычная ведьма, а не шаман стрекоз.

— На самом деле, оно вполне доступно каждому, и это даже несложно, если настроиться определенным образом. Перед вами кристаллы.

— Но в них только белый туман, — возмутилась Ческа.

— Конечно, — усмехнулся Джиовинеза. – Или вы прямо сейчас способны разглядеть свое будущее?

— Можно спросить? – Марина впереди Рики подняла руку. – Я давно думала об этом. Можно ли точно предсказать, как сложится жизнь человека, уже тогда, когда он родился?

— Хороший вопрос, — кивнула Джиовинеза, проходя между рядами ближе к Марине. – Я правильно тебя поняла, ты хочешь знать, можешь ли ты что-нибудь изменить в своей судьбе, и если она зависит от тебя, то в какой степени?

— Да, — тихо произнесла Марина.

— Меня часто об этом спрашивают, — покачала головой Джиовинеза. – Верить в судьбу удобно. Ведь, если все заранее известно, ты ни за что не отвечаешь. По этой причине подавляющее большинство прорицателей называют себя орудием в руках провидения. Обычно они неспособны устроить собственную жизнь. Сегодня я могу любому из вас математически точно предсказать его будущее на следующую неделю.

— И сбудется? – поинтересовался Карло.

Джиовинеза захихикала.

— Не знаю. Когда я училась, то была свидетельницей, как мой наставник предсказал смерть старому колдуну, опасно раненому на дуэли. Через месяц тот был полностью здоров и приходил, чтоб дать ему по морде… простите. Но гораздо чаще люди, которым предсказана травма, в самом деле, падают на ровном месте.

— Выходит, лучше не знать? – спросил Рики, его пульс учащался по мере того, как он сопоставлял мнение Джиовинезы с тем, что сказала ему Дан.

— Некоторые так считают. И я согласна, так лучше для тех, кто не готов работать с силами, управляющими жизнью, — ответила Джиовинеза. По ее тону могло показаться, как будто она держала эти силы на ладони и нежно поглаживала. – Возвращаясь к вопросу Марины – у каждого есть предрасположенность, способности и предполагаемые благоприятные периоды. Если я сейчас предскажу Ческе, — рука бабушки нежно провела по черным волосам, — неуд по зельям не позднее следующей недели, это, конечно, может не сбыться. Но, к сожалению, люди в редких случаях меняются так быстро.

— Но, насчет Чески, это же не предсказание? – полувопросительно заявила Мариола.

— Почему? – вскинула брови Джиовинеза.

— Потому что Вы знаете, — ответила ученица.

— А на основании чего, по-твоему, делаются пророчества? Твое возмущение понятно – у меня более чем достаточно видимых данных, чтоб делать подобный прогноз для Франчески. Для настоящего предсказания, ты считаешь, требуется большая неопределенность?

«Знаю я одну такую просветленную даму», — подумал Рики.

— С молодыми людьми очень сложно постигать предсказания. Вы слишком любите проявленную науку, где все можно проверить. С другой стороны, готовы уважать то, что совсем непонятно, а то и боитесь этого. Требуется от вас, на самом деле, внимание к невидимому, которое доступно только при особом настрое чувств. Посмотрите в свои кристаллы еще раз, — велела Джиовинеза.

Рики не ожидал увидеть ничего, кроме белого тумана. Он немного понимал, о чем говорит директор. В день рождения Эдгара они долго ждали образов в кристалле, и, наверное, впали в некий транс, чему способствовали тишина, отсутствие деятельности и расслабление.

— Следует предположить, — продолжала профессор таким же нормальным голосом, — существование пласта реальности, который недоступен непосредственному опыту. Моя задача – научить вас обращаться к этой реальности, часть которой упрощенно называют интуицией.

Концентрацию на кристалле Рики уже проходил. А вот Джиовинезе пришлось бороться с желанием многих учеников обнаруживать в тумане шара знаки наподобие символов в кофейной гуще, и расшифровывать их. На дом она задала сочинение, в котором надлежало вспомнить и описать все случаи, когда предчувствия сбывались.

— Может, мне стоило взять интервью у твоей синьоры Парвати? – спросила загруженная Ческа. – У меня вообще не бывает предчувствий.

— На детях природа отдыхает, — философски заметил проходящий мимо староста.

На его поддевки Рики уже перестал обращать внимание, а вот Ческа всякий раз дулась. Вообще-то все ее любили, кроме, пожалуй, профессора Пигнолли – но тот был человеконенавистником.

Выполнять домашнее задание под его руководством было сродни наказанию – даже если не обращаться к нему за помощью. Никто, кроме него, не контролировал каждые пять минут, что именно делает каждый ученик, и не требовал абсолютной тишины. Его дежурства всегда тянулись особенно долго. Для всех было большим облегчением, когда, наконец, пробило пять, и вахтер дал звонок на роспуск.

Рики запер свой шкафчик обычным заклинанием, сунул в карман волшебную палочку и встал в очередь перед воротами. К концу дня он устал, к тому же в нем начинал просыпаться голод. Перед ним оставалось пять человек, три, два… Он вошел в арку, кувырок…

И его тело уперлось в упругую черную пустоту. Под давлением пустота прогнулась, тихонько чавкнув.

В первый момент Рики охватила дикая паника. «Отсутствие снов слишком подозрительно. Неужели они все-таки похитили меня?»

Рики выпрямился и выхватил палочку – свое единственное оружие. Черная пустота выпрямилась вместе с ним. Ощущение равновесия немного привело его в чувство, а память услужливо подсунула недавние темы в разговорах новых товарищей. До Рики дошло – он попросту застрял.

Такое иногда случалось. Если в Тоннеле неисправность, то он влип не один, и вскоре их хватятся. Главное – не двигаться с места. Но при любом положении вещей, он не проторчит тут до завтра.

Рики убрал палочку и сел, стараясь оставаться на том же месте. Он обхватил ноги и положил голову на колени, приготовившись ждать, сколько понадобится.

«Сильная энергия».

Рики вздрогнул. Это был не голос.

«Ты сейчас сильная энергия. Ты звал нас».

«Наверное, до них дошел импульс моего страха», — догадался Рики.

«Ты получил сигнал сейчас?»

Прежде чем ответить, Рики собрал в кулак все свое мужество.

«Да. Что вы хотите?». Он старался сконцентрироваться на ком-то невидимом далеко, чтобы послание дошло.

И его внутреннему взору предстала картинка. Это был космос, который не оставался неизменным. Через некоторое время Рики понял, что видит его так, будто находится внутри движущегося предмета; так видно улицы из окна автомобиля: сначала объект появляется вдали, приближается, оказывается напротив окна, а потом – сзади, и удаляется.

«Долгий путь».

Движение исчезло. Потом появилось другое, но теперь Рики чувствовал, оно было целенаправленным. Галактики, системы, звезды постепенно фокусировались на одной звезде в обрамлении нескольких планет.

«Дом».

«Можно еще раз? Альфа Медведицы или созвездие Большого Пса?» — Рики помнил, что чертил похожую карту. Он не сомневался, расположение светил о чем-то ему напоминало.

«Нет знаний. Ты твой дом. Мы стремиться наш дом».

«Вы сбились с пути, то есть… потерять путь?» — догадался Рики.

«Ты звал. Мы здесь. Ты знаешь?».

«Я постараюсь. Не сразу. Ну, как, чтоб они поняли? — заволновался Рики. – Только бы они не надумали прихватить меня с собой в свой путь прямо сейчас!».

«Мы долгий путь. Ты долго звал. Мы отправляем наш путь?».

«Будете давать мне ваши картинки? – догадался Рики. – Я делать путь».

«Ты прав. Вокруг разная энергия. Внутри тоже. Ты другой. Мы связь».

Рики потерял равновесие и повалился на пол собственной комнаты.

— Все в порядке? – спросил брат, протягивая ему руку.

Рики не сразу смог пошевелиться.

— Ты, наверное, не понял, что случилось? – улыбнулся Пит. – Просто с этой стороны твоя дверь в Тоннель была закрыта.

«Все ясно». Рики глубоко вздохнул и, схватившись за руку Пита, встал на ноги.

— Они создали для меня ловушку, — пробормотал он. – Заставили себя выслушать.

— Какие еще «они»? Это тетка Мария, — сказал старший брат. – Сегодня же пятница, она вернулась раньше и от нечего делать стала искать программу передач. Я удивился, что тебя нет, потому что сегодня ты вряд ли задержался бы. И она упомянула при миссис Дуглас, что, наверное, днем был сильный ветер, если на твоем окне оказалась открыта сувенирная дверца, и она, такая аккуратная, ее закрыла. Может, они сейчас это как раз выясняют. Подожди, Рики, да ты нежно-зеленого цвета. Ты сказал «они»?!

Каким блаженством было для Рики упасть на собственную кровать в такой знакомой, освещенной солнцем комнате. В его жизни уже бывали жутковатые стрессовые ситуации, и он знал, что сам процесс их проживания, когда он сию минуту должен действовать, проходит легче, чем потом вспоминается. Но до сих пор он имел дело с конкретными опасностями, облаченными в физическую оболочку, точно знал намерения врагов и вред, который те собирались причинить. Сейчас он, несмотря на полученные сведения, имел дело с непонятно кем.

Питер принес ему собственноручно заваренный крепкий кофе и предложил грелку. От нее Рики отказался, а вот кофе выпил залпом.

Брат выслушал его два раза, повторно – с блокнотом и ручкой.

— «Нет знаний», вероятно, означает, что они не понимают тебя, — расшифровал он. – И вообще-то я уже начал склоняться к выводу…

— Говори, — потребовал Рики.

— Я подумал, Упивающиеся Смертью давно пытались заманить тебя к себе. Может, это все же их провокация?

— Они не настолько остроумны, — проворчал Рики.

— Но в любом случае это серьезно, если «они» могут налаживать ментальный контакт. Хорошо, что «они» не в состоянии управлять тобой, это, по крайней мере, бесспорно, — утешил брат. – Думаю, тебе нелишне проконсультироваться с твоими друзьями в прежней школе.

— Так я и сделаю, — согласился Рики. – Если бы я был с ними… Эди бы это не понравилось. – Рики испытал подлинное облегчение, ощутив, что может улыбаться. – Но я уверен, Снейп знал бы лучше, что мне делать, а Лео, он тоже никогда не считал меня ненормальным, и Селена. Спасибо, что ты со мной, Пит.

Старший брат обнял его и похлопал по плечу.

— А куда я денусь? Надеюсь, от еды ты не откажешься?

Выходные Рики провел, покупая альбом и принадлежности для черчения. Его учебник и атласы по астрономии пока казались ему достаточными. Рики все же решил, что карты рисовать будет.

— А насчет твоих прорицаний, — посоветовал Пит, который старался побольше говорить с ним на нормальные темы, — интервью лучше всего брать у Дан. У нее потрясающая интуиция. Но лучше все-таки вспомни свое.

Пит перенес корзину мистера Лапки в комнату Рики и поставил возле кровати, объяснив это тем, что Рики рано встает и кормить кота приходится все равно ему. Совершенно напрасная предосторожность – Рики не снилось больше ничего подозрительного.

С начала недели школу всколыхнула очередная сенсация: профессор Убриокарра получила письмо от своего возлюбленного. Рики и так бы понял, что ее явно укусила муха; она ходила мрачнее тучи и, по словам Чески, иногда плакала.

— Конверт был такой неаккуратный, — рассказывала она, — а раньше он слал очень миленькие, с цветочными печатями. Точно дела не ахти!

— Да растащили давно этот замок по камушку, — фыркнул, вторя ей, Карло. – Это если верить, что он существовал.

— Ну, пусть и найдет, — проворчала Мариола. – Все равно взять не сможет, там проклятья как на египетских пирамидах.

— Почему вы только каркаете? – возмутилась Марина. – Пусть найдет и разбогатеет, или вы от жадности лопнете?!

А Рики так и не понимал, о чем идет речь. Это при том, что Ческа, как и ее бабушка не особо симпатизируя затее будущего родственника, временами, впрочем, проникалась романтическим порывом тетки.

— Знаешь, — говорила она, — а ведь Карлотта хочет иметь большую семью.

В таких случаях Рики глубокомысленно кивал. О мечте Карлотты знали вообще-то все, и когда она, бывало, ругаясь, высказывала пожелание сбежать из «МентеСана» и обзавестись кучей детей в глуши, ее дружно начинали уговаривать, что в этом, собственно, нет никакой необходимости. Особенно на роль ее деток претендовал, подлизываясь, четвертый курс.

Рики долго думал, кого бы расспросить о сокровище Кьяпацци, и в итоге остановил свой выбор на профессоре Доматоре. На первый взгляд, это могло показаться неудобным, потому что тот считался недругом Карлотты, но ведь по той же причине и не стал бы докладывать ей, тем более – Ческе или другому ученику. Рики считал его человеком порядочным, хотя и опасался, что Доматору будет смешон его вопрос.

— Ну конечно, тебе не вредно знать, о чем вокруг болтают, — согласился профессор, когда они, дожидаясь у вольера возвращения Барона, чистили морковку для единорогов. – Ты веришь, что на древних сокровищах обычно лежит проклятие?

— Ну, — Рики неопределенно пожал плечами, — я не верю, что вещи, будь то ценности или просто деньги, могут кому-то помешать.

— Не сомневаясь, скажу тебе, что само богатство, возможно, и не перенимает ауру, но тот, кто его копит ради накопления и не собирается использовать, явно нездоров. Вообще-то, история сокровищ Кьяпацци очень поучительна.

Жил такой благородный бездельник, вроде идеала не буду называть имен. Всю жизнь он посвятил крестовым походам, был удачливым воином и привозил из-за морей несметные богатства. Он, конечно, был щедр и помогал с их помощью нуждающимся. С точки зрения нынешних законов, сплошная уголовщина: оттуда крал, а здесь помогал бедным, которые были бедными из-за этой войны. В общем, сражаясь в каком-то городе, однажды он спас жизнь мальчишке по имени Ринальдо. В результате тот навсегда остался его оруженосцем. Они полностью доверяли друг другу и не раз выручали в бою один другого.

Однако с синьором постепенно стало происходить то, чего и следовало ожидать, — Доматор отер пот со лба. – Вначале бескорыстный сверх всякого здравого смысла, он свихнулся на почве жадности. Он продолжал возить деньги и драгоценности, а Ринальдо приказал охранять их. Он наложил заклятье для надежности: если деньги увидят солнечный свет, сторож погибнет. Однажды хозяин не вернулся, а Ринальдо сидел в его замке на сокровищах много веков, непонятно, чем он питался, вроде как охотился. Иногда он позволял детям из ближайшей деревни поиграть с драгоценными камушками, но никому ничего не дал. А потом деревню Кьяпацци уничтожили ливневые дожди. Ринальдо впустил крестьян в замок синьора, а потом отдал часть сокровищ на восстановление хозяйства. Он умер тем же утром и, наверное, был очень рад, что эта волынка для него закончилась. Отсюда мораль – всегда надо думать своими мозгами, как бы ты не чувствовал себя обязанным пусть самому прекрасному человеку.

— Даже если это долг жизни? – спросил Рики.

— Знаешь, да, — сердито заявил Доматор. – Главная ошибка многих людей заключается в том, что они ждут благодарности, и это мешает им заниматься своими делами. Когда мне было двенадцать, я впервые поехал на охоту в Африку. Там мне спас жизнь совершенно посторонний человек, местный, которого я, наверное, больше никогда не увижу. Меня потрясло то, что, встретив на другой день, он не узнал меня. То же самое мне приходилось делать потом для других, просто потому, что так надо. Я убежден, что благодарность не должна быть камнем на шее, который тянет нас на дно. Собачья преданность – это не для людей.

— А любовь? – не удержался Рики.

— Прекрасное чувство, — вздохнул преподаватель, но далее на эту тему распространяться не стал.

«Карлотта в этом, конечно, с ним бы согласилась», — подумал Рики. Рассуждения Доматора сбили его с толку.

Поэтому, когда однажды утром тетя Мария спросила, как дела в школе, вместо ответа последовал рассказ.

— Знаешь, твой преподаватель абсолютно прав, — заявила она, выслушав. – Жаль, я в его годы не была такой умной.

— Ты не хочешь, чтобы рядом был человек, который на все готов ради тебя? – удивился Рики.

— Был у меня такой человек, — усмехнулась тетушка. – И это плохо кончилось, потому что я гнала не туда. У тебя есть друзья?

— Да, — ответил Рики.

— Как они поступали с тобой, когда ты бывал неправ?

Рики задумался, и ему удалось припомнить такие случаи.

— Они останавливали меня, — ответил он.

— А представь, если бы они потакали тебе и шли за тобой, — сказала тетка, надкусывая бутерброд.

— Нет, они слишком умные для этого… — начал Рики и осекся. Внезапно ему сделалось не по себе.

С тех пор как он уехал из дома, с ним не было такого. Голова заболела, он как будто проваливался куда-то, то ли в воспоминания, или же в другую реальность, потому что те неразборчивые картинки, которые мелькали перед ним, точно не случались в этой жизни.

— Это хорошо, когда такие умные друзья.

Этот голос был ему знаком, а вот подавленная горечь в нем – внове. Рики с надеждой поднял взгляд.

— Доброе утро, синьора, — поздоровалась удивленная тетка.

Миссис Дуглас в халате прошествовала в кухню.

— Я собиралась разогреть вам цыпленка, — проворчала домработница. – Нельзя же пять дней в неделю каждое утро так, как вы. Мне в свое время не хватило духу остановить мужа. Я во всем его поддерживала, хоть и понимала, что лучше бы он этого не делал. И в результате он угодил в тюрьму. Теперь это вредит карьере моего сына, и вообще дети меня знать не желают.

— А если бы вы были сама по себе? – спросил Рики.

— Я сейчас сама по себе, в итоге жизни, — буркнула миссис Дуглас, возясь у плиты.

— От выбора никогда не стоит уклоняться, — сказала тетка, — иначе кто-нибудь все равно сделает его за тебя, а вот последствия будут твои. Тот, кто злоупотребляет преданностью другого, в лучшем случае жулик, — добавила она. – В худшем, он не понимает, что делает, и сам с собой нечестен.

— Вы считаете, — миссис Дуглас, не глядя на собеседницу, поставила на стол блюда с горячим цыпленком, — честность тут может помочь?

— Честность – да, — не задумалась тетя Мария. – Другое дело, что часто люди преподносят как честность безразличие к чувствам других.

— Правда – острое оружие, Рики, — изрекла миссис Дуглас, — и требует осторожного обращения.

Рики нахмурился – не то же самое ли он слышал от Дан накануне отъезда?

Идя на урок, он был задумчив. Рики давно перестал смотреть по сторонам, в планировке школы не было ничего сложного – две симметричные лестницы с двух сторон башни…

«Отдались!»

Рики остановился как вкопанный и огляделся. Вокруг не топталось никого на расстоянии пяти шагов, а сам он стоял возле двери в каморку, где вроде бы хранился всякий инвентарь. И вдруг эта самая дверь распахнулась; Рики отпрыгнул назад, точно заяц; если бы он шел дальше в обычном темпе, ему бы досталось. Из каморки между тем вышел ни кто иной, как профессор Пигнолли. Возможно, он не заметил бы Рики, если бы мальчик не замер столбом.

— Чего пялишься? – рявкнул он.

«Начинается, второй раз, а ведь день даже не начался!» — в отчаянии подумал Рики. Он снова проваливался – на этот раз его тошнило. Вибрирующее беспокойство усиливало основное чувство – его едва не скрутило от отвращения. Профессор же, казалось, позеленел от гнева.

— Вы только что чуть не ударили его дверью! – зарычала неизвестно откуда взявшаяся Карлотта.

Ее черная одежда взметнулась, подобно вихрю, и дуновение свежего воздуха коснулось лица Рики. Она встала между ними, закрыв от него профессора Пигнолли. Воспользовавшись этой передышкой, Рики глубоко вдохнул и посчитал до десяти.

— Осторожнее надо быть! – проворчал Пигнолии другим тоном.

— Здесь не запрещено ходить, — отчеканила Карлотта. – А осторожность, конечно, не помешает. Не только ученикам.

Пигнолли резко развернулся и пошел прочь. Он что-то бормотал, лица его Рики не видел.

— Это ведь нельзя считать угрозой? – усмехнулась ему классная наставница.

— Нет, — поспешил заверить ее Рики, и заставил себя улыбнуться. – Спасибо, синьорина.

— Не за что, — отмахнулась Карлотта. – Не оставлю же я ребенка на растерзание. Что, кстати, он тут делал? – девушка с любопытством изучила дверь, непонятным образом крепко запертую; впрочем, Рики было не до наблюдений за нумерологом, так что тот мог и успеть. – Ладно, я не всегда злющая.

— Вы вне конкуренции, — заявил Рики, согласно общепринятой манере.

— Хватит льстить! – закатила глаза Карлотта. – Марш на урок, пока не опоздал!

В классе Рики удалось привести свои чувства в порядок. Пигнолли сразу ему не понравился – ничего особенного, в этой школе, вроде бы, не было вообще никого, кто питал бы приязнь к нумерологу. Воспоминание о столкновении в коридоре было настолько неприятно, что он предпочел отрешиться от него. Куда больше вопросов вызывал мысленный приказ до открытия двери.

Тщательно все вспомнив, Рики уверился, что никак не мог ожидать такого поворота событий. На его памяти эта дверь никогда никем не открывалась. Значит, как он сразу и подумал, импульс шел от «них». Его предупредили об опасности те, от кого он не знал, чего ждать. Глупо, конечно, но сохранялось стойкое ощущение, что под опасностью «они» полагали нумеролога, а не удар дверью. Рики не понимал этот внезапный контакт при отсутствии попыток за прошедшие дни.

— Извините, только стоило ли так стараться? Тонкие стенки, ох, ювелирная работа. Твой сервиз будет иметь не меньше 19 чашек, — говорил Марине профессор Инстабилито. – Я ничего не хочу сказать, мило…

Рики считал, что гораздо интереснее делать то же самое посредством гончарного круга, чем палочкой.

— Я перестаралась, — вздрогнула Марина.

— Я совсем не хотел бы подрезать твой творческий порыв, может, мне не надо было ничего говорить…

— Ческа, — тихонько позвал Рики. Сегодня он чуть не забыл, что она сидит рядом, но все равно, это было чудесно. — Кто пользуется старой кладовкой для метел на первом этаже?

Удивление в ее глазах напоминало восторг.

— Никто, — ответила она. – Вообще дверь давно пора заколотить, так как ключ утерян.

— Прошу прощения, но вы на уроке, — смущенно напомнил профессор трансфигурации.

— Извините, синьор, — дуэтом пропели Рики и Ческа.

Рики занялся делом. На прошлом занятии профессор долго рассказывал, что посуду можно украшать узорами, если специально не добиваться этого. И теперь Рики видел, что так и есть: у Пеппе Лютика и чайник, и блюдца, хоть и косоватые местами, были сплошь в снитчах, а девчонки скрипели зубами, но из глины не проявлялось ни одного цветочка. У него тоже стенки посуды оставались абсолютно гладкими, т.е., он так считал.

В конце урока ученикам было позволено ознакомиться с достижениями друг друга. Профессор попросил их не шуметь и быть аккуратными, так что у некоторых руки тряслись.

— Надо же, как похоже, — сказала Марина и нагнулась, рассматривая чашку с противоположной от Рики стороны. – И этот, и этот!

Ничего не понимая, Рики схватил посудину за ручку и повернул противоположной стороной к себе.

Он с детства испытывал на себе великую силу искусства. Рики автоматически оценил, что портрет весьма посредственный, только лишь копирует внешнее сходство. А потом у него отвисла челюсть.

Оттиск в глине был копией Эдгара Боунса.

— Осторожно, не так резко! – Марина отняла чашку и бережно поставила ее на место.

— Надо же! – восхищенно вздохнула Ческа, разглядывающая молочник. Он был украшен образом Ральфа Джордана.

На шести стаканах, исключительно с невидимой Рики стороны оказались Лео с Дорой, Селена, Дик, Эдгар, Артур и…Дан.

— Кто эта девчонка? – спросила Ческа, внимательно осмотрев ее. – Я такую в твоей школе не видела.

Вокруг, заинтересовавшись необычным сервизом, столпилась половина класса, которая теперь с любопытством ожидала ответа. Карло Робусто ухмылялся.

— Это наша соседка, — сказал Рики. Хмурые брови Чески словно давили на него. – Мы с братом возимся с ее собакой.

— А почему тогда здесь не собака? – спросила Ческа.

Раздраженный и беспомощный, Рики не находил выхода, но тут раздался спасительный глас.

— Пожалуйста, дайте пройти, — профессор Инстабилито пробился к парте, наклонился, и глаза его едва не вылезли из орбит. – Великий Боже, как такое возможно?

Профессор разволновался так, что староста наколдовал для него стакан воды.

— Я конечно, несколько раз наблюдал, — заговорил он позже, — как маленькие дети, еще не имеющие палочки, возясь в грязи на улице, создавали яркие изображения. Но, прошу прощения, у них совершенно другая природа эмоций! Твоя работа, молодой человек, близка к художественной. Я не встречал такого у школьников раньше, чем при сдаче экзаменов на ТРИТОН! И вот это, — он повернул к Рики заварочный чайник, словно предлагая полюбоваться.

Там красовался герб «Хогвартса», совершенно такой, каким Рики его видел в последний раз: лев, барсук, орел и змея.

— Я, конечно, не знаю, кто эти дети, — заговорил преподаватель.

— Это его друзья из английской школы, — с готовностью ответила Ческа.

— Но герб – вполне точная копия. Ты собирался это рисовать?

— Нет, синьор, — твердо ответил Рики. Если уж рисовать, он бы, наверное, чертил той же палочкой в глине какие-нибудь снежинки или, допустим, Ческу, чтоб сделать ей приятнее. – Я совершенно ничего не планировал.

— Тогда понятно, извини, я не хотел, — забормотал преподаватель, глядя почти сочувственно. – Но, не знаю, бестактно ли спрашивать, у тебя в семье есть художники? Если наследственное, это понятнее…

— Мой отец – художник, — ответил Рики. – Он учил меня рисовать.

Но, еще не договорив, Рики подумал, что это не имеет никакого отношения к наследственности. Рики ничего не знал о своем происхождении. Его история начиналась с того дня, как он оказался в доме бабушки Арабеллы. За долю секунды Рики принял решение столь же отчаянное и рискованное, как и то, что с ним происходило.

— Возможно, но все равно странно, — задумчиво произнес профессор трансфигурации. – Ты ведь, прости, пожалуйста, в «Хогвартсе» хорошо успевал по моему предмету?

— Да, — ответил Рики, умолчав, что трансфигурация не была в числе его любимых уроков.

— Я все же напишу твоему прежнему преподавателю, если не возражаешь? – профессор вопросительно глянул на Рики.

— Как угодно, — пожал плечами Рики. – Ее зовут Минерва МакГонагол.

Ученики убрали работы в шкаф под номером «4» и получили задание прочитать две толстые книги о том, как тремя заклинаниями превратить свои шедевры в стекло или, на худой конец, обжечь. В результате чего интерес к работе Рики основательно поутих. Но не у него самого.

— В чем дело? – Ческа пихнула его в бок, когда они, уже выйдя из класса, спешили в столовую.

Он замедлил шаг, что дало возможность Марине поравняться с ними.

— У тебя так здорово получилось, — с завистью вздохнула лучшая подруга Чески.

— Я не сделал бы так нарочно, — сказал Рики в надежде, что они отвяжутся.

— Профессор Инстабилито сказал, так и должно быть, — не смутилась Марина.

— Не люблю непредсказуемую самодеятельность, — проворчал Рики.

— Мальчишки все такие, — зачем-то сказала Ческа.

Уточнять, что она имела в виду, у Рики впервые не возникло желания. Он всецело настроился на выполнение задачи, которая точно не должна была даться ему легко. По этой причине Рики в свободные часы больше делал вид, что читает, потому что ничего не лезло в голову. Он конспектировал, и позже обнаружил, что написанное им тогда даже можно читать. Но все это проходило как будто мимо него. По-настоящему нужный учебник он оставил дома.

О том, что оттиски на чашках свидетельствуют о тоске по «Хогвартсу», Рики старался не думать. Он заранее готов был признать это. Ему снова без усилий далась сложная задача; впрочем, на этот раз так должно было случиться по определению.

Он первым поднялся по сигналу отбоя и поскорее запихал вещи в шкафчик, первым поспешил к воротам.

Приближаясь к ним, он снова заметил, как Пигнолли входит в каморку – точнее, его спину. Это тоже не имело значения.

Рики решился. «Избегать тех, кто может в любой момент влезть в мозги, так же глупо, как надеяться, что дорогой крестный когда-нибудь расскажет мне, кто я. Почему бы ни объединить эти две проблемы с пользой для себя?»

Так он уговаривал себя, потому что все-таки Рики был нормальным ребенком и немного боялся. Весь вечер он листал атлас по астрономии. Пит, по словам миссис Дуглас, собирался вернуться поздно, так что подбадривать было некому.

Перед тем, как лечь в постель, Рики не стал зашторивать окно, и на всякий случай оставил открытой дверь. Заглядывая в коридор, он видел полоску света – тетка с мамой в гостиной смотрели телевизор. Он накрылся одеялом почти с головой и закутался поплотнее.

«Я вызываю».

«Мы здесь».

Рики вздрогнул; он не ожидал столь мгновенного эффекта.

«Долго нет контакта»

«Ты отдаляться. Мы ждать, когда ты зов».

«Очень мило», — оценил Рики.

«Нет знаний».

«Неважно. Где ваш путь? Ваш дом – еще раз».

Снова он видел, как все фокусируется на одной звезде. Но на этот раз Рики разглядывал более избирательно.

«Вы рядом с моим домом?» — уточнил он, когда все закончилось.

«Да. Наш путь – отдаляться твой дом, приближаться наш дом».

«Нет точности, — решил признаться Рики. – Я знаю, в какой часть космоса, но не все».

«Мы ждать. И показывать?».

«Да. Я теперь хочу знать. Вы связались со мной днем?».

«Опасность. Отдаление».

«Профессор Пигнолли для меня опасен?» — продолжил расспросы Рики. Он уже понял, что работать так невозможно, поскольку лучшим было бы сейчас, сразу после увиденного, включить прикроватную лампу, начать листать атлас и чертить. А так – он к утру половину точно забудет. Значит, ночь – не лучшее время для контактов, да и, по правде, жутковатое. Надо договориться, могут ведь они обращаться к нему днем.

«Не субъект. Вид энергии».

«Он мне не нравится».

«Нет знаний. Сильная энергия на разных субъектов».

«Ческа?»

«И сейчас рост энергии. Мы показать твоя опасность».

Рики не успел согласиться, как в его голове вновь возникли образы. Ковер нежно-бежевого цвета, очень чистый, и по нему идет человек в маггловских брюках, определенно мужчина. Он открывает дверь, толкая от себя, и задерживается на пороге. Потом заходит и быстро запирается, точнее, без ключа, а подставляет стул. Его руки ловко и быстро маневрируют. Он идет по комнате с креслами в лучах осеннего заходящего солнца, подходит к белой горке, поворачивает торчащий в ней ключ и берет что-то. Эти тонкие руки с длинными пальцами, изящные движения кажутся Рики знакомыми, но знакомыми не так, как дежавю, а он уверен, что видел их именно в этой жизни без всяких странностей. Мужчина обхватывает ладонями сосуд и как будто гладит его. Рики не слышит слов, но уверен, что они есть. В какой-то момент к нему поворачивается горлышко; Рики видит, что чашка медленно наполняется поднимающейся со дна темно-красной жидкостью.

«Кровь?!» — вырвалось у Рики.

Картина исчезла, к его невольному облегчению.

«Нет знаний. Сильная энергия. Двое».

«Да они что, разницы не понимают?! Пигнолли, Ческа, и эта гадость – все «сильная энергия»!».

«Нет знаний».

«А вы можете сказать мне, — Рики напрягся, — кто я?».

«Ты звал нас. Ты был тут».

Отпираться, что никого он не звал и придумать такого не мог, казалось ему абсолютно бесполезным. Рики глубоко вздохнул, отчетливо прочувствовав этот вздох, и задал последний вопрос.

«А почему вы не показали мне всю опасность, а только его часть?»

«Эта часть хранит твоя память. Мы знать, как сейчас. Конец связи».

Несколько секунд Рики лежал неподвижно, наслаждаясь одиночеством.

«Не так уж плохо, — подытожил он. – Значит, я помню руки, а лицо – нет. Упивающиеся смертью? Вполне возможно, их лица обычно закрыты капюшонами».

Перед сном Рики с полчаса потратил на поиск показанного ему пункта назначения. Он слышал, как вернулся Пит, но решил не лишать брата здорового сна.

Уроки по астрономии в «МентеСана» все больше разочаровывали его. Профессор, конечно, требовал чертежи, но создавалось впечатление, что это чуть ли не третьестепенное дело. Его страстью были легенды: о Тезее и Андромеде, Касторе и Поллуксе, вообще на каждую звезду имелся целый архив сказок. Те, кто помнил их наизусть, пользовались его благосклонностью и обычно получали хорошие оценки. Рики обладал хорошей памятью, но в свете поставленной перед ним задачи посчитал вынужденное посещение этих занятий пустой тратой времени.

В часы домашних заданий он кое-как выдержал дежурство профессора Пигнолли. Запах мяты буквально преследовал его, потому что тот, как нарочно, крутился неподалеку. Несколько раз он проверил тетради у всех. Его жалобы на нынешнее безобразие и на учеников в частности прожужжали всем уши.

— Что-то случилось. Обычно он так не свирепствует, — шепнул соседу сидящий неподалеку брат Пеппе.

— Как можно жить при таком отношении к жизни? – покачал головой сосед.

Именно контроль профессора нумерологии отчего-то был невыносим для Рики. Другие отвлекались, а сам он, даже увлекшись сочинением, все равно ощущал себя как на иголках. Он оценил, как здорово, что Пигнолли, ведущий хор, дежурит очень редко. Однажды Рики встретился с ним взглядом; его глаза, воспаленные и даже злые, заставили мальчика первым разорвать зрительный контакт.

По возвращении домой Рики с ходу достал пергамент, обычную ручку и под свежим впечатлением изложил свое отношение к нумерологу. Потом записал то же самое в свой дневник. Поостыв, он решил, что не стоит пугать друзей в «Хогвартсе» сплошным негативом. Следовало срочно найти что-то хорошее.

«О! Да ведь я еще не сообщил, что встречаюсь с Ческой, — осенило Рики. – Они будут рады… за меня».

В принципе, заканчивать прямо сейчас было необязательно. Записав, что собирался, а ночной диалог оставив на потом, Рики отложил ручку и пошел на кухню, перехватить что-нибудь до ужина.

— Зря все-таки Вы с ним тогда встретились, — категорично заявила миссис Дуглас.

— Но я была ему благодарна. Он ведь спас жизнь моему ребенку, — сказала мама.

— Вздор. Без него обошлось бы, я ведь говорила…

В этот момент Рики переступил порог. Обе женщины обернулись на звук.

— Хорошо, что ты дома, — улыбнулась мама.

— О ком вы? – удивился Рики.

— Ни о ком. Я хочу попробовать пройти кастинг в сериал, там роль такая, — объявила мама.

— Дурацкая идея, — проворчала миссис Дуглас и нагнулась убавить газ. – Штамповать такую ерунду и попасть в ящик.

Мама захихикала и не сразу справилась с собой.

— Ну, не могу я вечно танцевать, я ведь тоже старею. А у Вас хорошо получилось. Может, пойдете со мной?

Миссис Дуглас отпрянула от плиты и развернулась к ней, как ошпаренная кошка.

— Еще только этого мне не хватало! – возмутилась она. – В мои-то годы обезьянничать?!

После обеда Рики получил нахлобучку от старшего брата, и только лишь за то, что честно все рассказал

— У тебя хоть немного инстинкт самосохранения имеется? Я же просил тебя не связываться с «ними», когда ты один! – увещевал Пит.

— У «них» нет намерения вредить мне, по-моему, — начал оправдываться Рики. – «Они» ждали, когда я буду готов к контакту.

Пита этот аргумент не особо убедил. Впрочем, брат не видел ничего предосудительного в том, чтобы чертить карты по астрономии. А вот описание таинственного врага его взволновало.

— Согласен, узнать человека по рукам трудно. Но дом? Ты знаешь дом? Ковер, обстановку?

Рики уверенно замотал головой.

— Только вряд ли это его дом, — предположил он. – Зачем человеку озираться и запираться у себя? А вот если ты, будучи на чужой территории, втайне от хозяев лезешь в шкаф… Да, похоже, это я и видел.

— Я так не делаю, — напомнил Пит. – И кто он, по твоей версии?

— Упивающийся смертью, — пожал плечами Рики. – Это объясняет, почему я помню руки, но не лицо.

— Какова вероятность, что Упивающийся смертью наденет обычные брюки? – спросил брат.

Рики растерялся. В первый момент ему показалось, что такого быть не может.

— Ну, ради дела чего не нацепишь, — пробубнил он.

— Согласен. А рост? Комплекция?

— Средний или выше. Не маленький, — припомнил Рики. — Не склонный к полноте, скорее худощавый.

— Уже кое-что. Спроси «их», как давно ты в последний раз общался с ним. Входит ли он в твое ближайшее окружение, — распорядился брат.

Определенно, Пита успокоила конкретизация образа врага. Прочие детали общения с непонятно кем он воспринял вполне спокойно. Он принимал необходимость общения как должное, и даже подкинул версию, до которой бы Рики сам не додумался.

— Говоришь, для них и подружка, и враг – «сильная энергия»? Это означает, что они не различают полюсов, а только интенсивность чувства.

— Переведи, — попросил Рики.

— Как наши эмоции, так и, например, оценки наших поступков имеют, если упростить, два полюса: положительный и отрицательный. И при том же каждое чувство имеет диапазон проявлений, от слабого до максимально сильного. Грусть может быть легкой, или же невыносимой тоской; то же с радостью – от умеренной до буйной. Ты координатную плоскость знаешь? В середине нуль – точка отсчета. В одну сторону от нуля, обычно вправо, размещается множество положительных значений, по другую – множество отрицательных. А если полюсного разграничения нет, следовательно…

— Все с одной стороны, — подытожил Рики. – Это плохо, да?

— Необязательно. Однозначно, будут определенные различия в логике. То, что они не разбирают, по-нашему, хорошее и плохое, при определенных обстоятельствах может быть опасным. Они улавливают только тебя или других тоже?

— Я спрошу, — пообещал Рики. – Квадрат размещения их «дома» я уже определил, вот хорошо бы иметь энциклопедию космитов в зависимости от части проживания во вселенной!

— Шутник. Хорошо, что они понимают значение «опасности». Враг – это желающий причинить вред, это они тоже чувствуют. Нет, мне уже не по себе! Как прагматично и сухо! Но тебе придется объяснить им, что такое «плохое»… как насчет «отторжение, отдаление»? У них есть такое слово, насколько я понял?

Рики тоже было не по себе, когда он попытался представить, каково это – «не различать полюсов».

— Получается, от неприятного я хочу отдалиться, а к хорошему, наоборот, приблизиться. Годится, — одобрил Рики.

Если бы в жизни все было так просто, Рики, как истинный слизеринец, неизбежно бы так и поступил. Но большинство событий в его жизни сопровождалось двойственными эмоциями.

Например, ему однозначно нравилась Ческа. Но то, что она притягивает не его одного, порой здорово злило. По счастью, в «МентеСана» он был освобожден от ревности к собственным друзьям – это значительно упрощало ситуацию.

Конечно, однажды конфликт должен был произойти. О его итоге Рики совершенно не сожалел и еще удивлялся, как это он до сих пор не сотворил подобного по собственной инициативе.

— Не вздумай поддаться на эту провокацию, — увещевал за спиной Марко, еще когда они только вели переговоры. Мог бы просто радоваться, что удалось предотвратить драку.

— Он абсолютно не обязан ничего тебе доказывать, — шипела на Карло Марина.

— Отчего же? Это просто, — усмехнулся Рики. – Я не боюсь привидений.

— Ты просто здешних не знаешь, они все ненормальные, — заявил соперник. – Стонут, рыдают…

— Ты, что ли, слышал? – спросил Рики.

Карло немного смутился.

— Нет, ребята, кто постарше, говорят, — признался он.

— Значит, тебе выпала отличная возможность узнать, так ли это на самом деле, — отчеканила Ческа.

На обескураженном лице Марины, когда она повернулась к подруге, читалось более чем неодобрение.

— Ты еще и подстрекаешь? – возмутился Марко. – Я пытаюсь не допустить это безобразие, лучше не лезь, и так от тебя одно дурное влияние.

В этот раз Марина ему не возражала.

— Нужно решить, где спрятать ужин и как никому тут не попасться, — деловым тоном обратился Рики к сопернику.

Тот, казалось, не пылал энтузиазмом. По первоначальному замыслу, он вряд ли собирался составить Рики компанию. Но слово Чески – закон. Рики был благодарен ей за такую заботу: даже зная, что опасности нет, он помнил, каково оказаться в темноте одному – ощущения совершенно другие. Он не ждал, чтоб она отговаривала их – такое благоразумие было совершенно не свойственно Ческе.

— Вообще-то, после роспуска тут шатается много народа, — сказал Карло. – Хор поет еще час, а потом остаются смотритель и Анна.

— Один принципиальный вопрос, — своевременно припомнил Рики. – Ты уверен, что местные привидения не донесут на нас директору? Она поддерживает с ними контакт?

Все вокруг удивленно вскинули брови, как будто представить такого не могли.

— Нет связи между школой и привидениями, — недоуменно ответила Ческа. – Они занимают здание маяка по распоряжению Министерства, и я не слышала, чтобы бабушка когда-нибудь с ними выясняла отношения.

— Я уверен, это не единственный случай, когда школьники оставались тут на ночь, — сказал Рики.

— Естественно. Каждый год по нескольку раз, — фыркнул староста, показав тем самым, что очень не одобряет таких авантюристов. – Всех поймали, если тебе интересно.

— Каким образом они попадались? – поинтересовался Рики.

— Некоторые – непосредственно сторожу, — ответила Ческа, — и большинство – за длинный язык.

Рики вздохнул. Длинный язык был основным бичом «МентеСана» и для учеников, и для преподавателей. Сплетничали все и обо всем. Сохранение мероприятия в тайне показалось ему вдруг невозможным только по этой причине. Он внимательно поглядел на соперника, потом на Ческу. Отступать Рики тоже не собирался и втайне заранее смирился с наказанием.

— Мой брат Дзото тут оставался с друзьями, — сказал Пеппе, словно прочитав его мысли, — за это они один раз пели в хоре с сообщением родителям, либо без сообщения неделю. Но у него, конечно, выбора не было, так как профессор Лютик в любом случае узнал.

— Я согласен, — объявил Рики.

— Я тоже, — не отстал Робусто.

Они пожали руки, и пошли на урок истории магии вместе со всеми. После принятия исторического решения это было очень символично.

— В случае вашего разоблачения, — официально пообещал староста чуть позже, — я обязательно расскажу, что Ческа – подстрекатель и должна нести ответственность вместе с вами.

— А я – про то, что ты тоже все знал! – разозлилась она, услышав такое.

— Ну и пожалуйста, — не возражал Марко.

После обеда Рики особо опасался разоблачения. У девчонок дежурила Карлотта, способная моментально подмечать лишний уровень оживления с точностью до улыбки. Даже жеста ей бывало достаточно, чтоб понять, кто готов к уроку, а кто нет. И настроение ей подпортил сам Пигнолли – прямо перед дежурством. По пути к выходу из столовой зельеварша делилась с Фиккалистой планами:

— Я бы хотела домик…

— А на какие галеоны? – злорадно поинтересовался, поравнявшись с ними, нумеролог. – Сокровищ Кьяпации давно уж нет, по здравому размышлению.

Карлотта побледнела, но он с редким проворством проскочил мимо, не позволив ей ничего ответить. А значит, ее чувствительность обострилась до предела, и – обрушится на учениц.

— Чего он завидует? Сам, между прочим, все знают, какой жадный, — рассердилась за тетю Ческа.

Рики, увлеченный попыткой разглядеть как следует его руки, как раз в этот момент включился в разговор. Он вспомнил бы те руки и с неожиданным для себя разочарованием констатировал, что его враг с сосудом – не Пигнолли.

— Какой? – спросил он.

— Невероятно жадный. Денег у него, вообще-то, навалом, — поделилась информацией Мариола. — Все знают, что их семейка богатая, да только он никогда не тратился. Если б совесть позволяла, вообще ходил бы в обносках.

— Школьная зарплата тоже ничего, — авторитетно заметила Ческа.

— Верно, — подтвердил Пеппе Лютик. – У профессора Лютика нет других доходов, а ведь нас пятеро и еще мама.

— А свой особняк он сдает мужу моей кузины Розины, — сказала Марина.

— А сам, говорят, снимает комнату у магглов, где-то в глуши, — добавила Ческа.

Рики удивлялся, слушая такое. Пигнолли никому бы не показался богатым человеком. Образ Скупого Рыцаря, играющего с дорогими побрякушками, восседая на сундуке с деньгами, неприятно поразил воображение мальчика.

— Я должна напоминать, что даже в свободные часы шатание по коридорам не приветствуется? – заявила подошедшая Карлотта. – Всем отдыхать с пользой!

Рики читал недолго: по договоренности с Доматором, его ждал Барон.

Проходя по зверинцу, он так и не увидел профессора, да и не слишком-то искал его. В прошлый раз они решили, что присутствие наблюдателя может не понравиться Барону, поэтому Доматор не станет приходить до тех пор, пока русалка не даст согласие.

Барон оказался на месте. Рики поздоровался.

— Надеюсь, тебе не впервой водиться со старыми развалинами, малек? – плеснула хвостом русалка, — потому как я такой. И брюзжать люблю, и поучать, и старину вспоминать.

— Вряд ли мне помешает твой возраст, — пожал плечами Рики.

— Тебе-то с чего? Он мне мешает, — сказал Барон и почесал затылок. – А правда, что твой настоящий директор – тоже старый маразматик?

— Что?? Откуда ты о нем знаешь? – удивился Рики. – Он вовсе не маразматик!

— Его все знают. Между прочим, он приезжал сюда давно и сам так себя называл. Среди вас, бесхвостых, таких, способных к чужим словам, больше, чем у других, — похвалил Барон. – Мне один раз, еще мальком, рассказывали про русалку, которая всю жизнь училась и заговорила по-человечески. Такая была древнющая селедка! И пила, говорили, какую-то воду от бесхвостых, воняющую противно. Еще утверждала, что колдуны ей говорили, будто это облегчает общение!

Рики сделал себе пометку обязательно написать в «Хогвартс» об этом чудодейственном средстве.

— С тех пор я держался от людей подальше, потому как думал, они все придурковатые, как та старуха. А потом жизнь заставила – приплыл сюда и остался. Нравится тебе здесь?

— Да, — улыбнулся Рики.

Барон скуксился – его мимика была вполне очевидна.

— Девчонка, — фыркнул он.

— Слушай, Барон, — поспешно заговорил Рики, не желая выслушивать ничего обидного про Ческу. И, кроме того, он хотел бы договориться насчет компании.

— Как ты меня назвал? – с любопытством вскинулся тот. – Я, конечно, понимаю, что люди здесь дали мне имя.

— А как тебя зовут на самом деле? – спросил Рики.

— Бубыль, — пробулькала русалка.

— Бубыль? А меня Рики, — как оказалось, его имя тоже выговаривалось. – Я хотел бы знать, ты всегда возвращаешься домой ночью?

— Я возвращаюсь, когда хочу, — с достоинством ответил Барон-Бубыль.

— Конечно. Я не лезу в твои дела, — поспешил извиниться Рики. – Просто мне нужно, чтобы ты был здесь через два прилива.

— Зачем? – поинтересовался Барон.

«Можно и правду сказать. Он точно не пожалуется, — вдруг дошло до Рики. – Да и знает ли он вообще школьные правила?»

— Я остаюсь тут на ночь и хочу принять меры, чтоб мне не было страшно одному в темноте, — сказал он.

— В темноте, — задумчиво повторил Барон. – Там, где сумрачно, могут напасть загрыбасти. У бесхвостых тоже есть свои загрыбасти?

— Не совсем, но почти, — улыбнулся Рики.

— А те, высоко? Другие колдуны их не слышат, — сказал Барон.

Рики едва не подавился собственным языком, уставившись на него во все глаза.

— Откуда ты знаешь?!

Барон пофигистично обмахнул хвостом вокруг головы.

— Малек ты еще. Вокруг тебя по воде круги расходятся во все стороны. Вот ты сейчас рядом, и я чувствую нить между тобой и… может, даже звездой, только близкой. Раньше она была направлена к тебе, теперь – от тебя тоже.

— А ты знаешь, кто они? – с надеждой спросил Рики.

Бледные глаза Барона расширились. Он подтянулся ближе к решетке, сверля Рики напряженным взглядом.

— Хочешь сказать, малек, ты сам не знаешь, с кем связался?!

Такой заботы Рики не ожидал. Давно его так не ругали! Паника Барона быстро освежила в его памяти особенности логики взрослых в подобных случаях. Под влиянием нотации угрызения совести Рики по поводу того, что он ничего не сказал родителям, да еще втянул брата, усиливающиеся в последнее время, вмиг заглохли. Его здорово раздражали сетования Барона на то, что он не может отшлепать авантюриста.

— Что ты мне предлагаешь – в суд подавать? – воззвал к здравому смыслу Рики, чувствуя, что у него кончается терпение. «Боюсь, межгалактическое право в нынешнее время – не самая развитая часть юриспруденции» — увы, Рики не знал, как это перевести на понятный русалке язык. – И чем родители и учителя могут мне помочь? «Они» уже здесь, и я не могу отказать им в помощи.

— Почему «они» уверяют, что ты их звал? – не отставал Барон. – Признавайся, ты что-нибудь точно натворил?

«А если…», — вдруг догадался Рики, но развить внезапно возникшую мысль решил потом.

— Не знаю. Главное, карты им делать я буду, — упрямо заявил он.

Распсиховался Барон, действительно, не на шутку, поэтому Рики оценил его честное предупреждение вначале. Пришлось докладывать обо всем, что посылали они Рики, и что Рики им на это отвечал – совсем как бабушке на каникулах. Но постепенно старая русалка успокоилась.

— Их прямая связь с тобой направлена сюда, — объяснил Барон. – Когда ты перемещаешься домой, «они» остаются на месте. Сигнал к тебе идет по кривой, он слабее.

— Значит, ночью мне здесь лучше всего рисовать?

Поворчав, Барон согласился:

— Хотя бы посмотрю на это безобразие.

Они говорили очень долго, но Рики не замечал этого, пока на весь маяк не зазвучал мелодичный сигнал на роспуск.

— Иди домой, — устало-обиженно буркнул Барон.

— Ну да. Извини, — Рики помедлил и решетки, — что я разволновал тебя. Не надо было мне ничего рассказывать.

— Нет уж, — энергично замотал головой Барон. — У меня здесь жизнь, на самом деле, размеренная и скучная. Ох, чувствую, повезло мне, что я не завел своих мальков! Зато теперь с тобой точно узнаю, что это такое!

Не доходя до школы, Рики признал, что полностью провалил задание Доматора узнать побольше о Бароне, а еще сам создал себе нового надоедливого опекуна. И все равно был доволен.

Рики понимал, что теперь не сможет этого проверить, и сомневался, стоит ли докладывать о своей догадке друзьям иначе, чем при личной встрече. Однако идея о том, почему и как предполагаемые космические гости вышли на него, казалась ему вполне правдоподобной.

Пятничный вечер и субботу Рики старательно вспоминал детали той части дня рождения Эди Боунса, когда он с ребятами в саду выжигал по дереву. Он тогда начал это непростое занятие, чтобы показать остальным, что именно и как надо делать.

— Если предположить, что солнечный фокус в линзе был перехвачен, а вся ваша маленькая группа в тот момент подчинялась твоим инструкциям, «они» логично посчитали тебя наиболее компетентным, — согласился с его доводами Пит.

— Я не могу сказать, чтобы выжигал больше, чем другие, — сказал Рики, — но позже профессор Люпин показал мне газету. Там говорилось о странных сигналах, которые связывались с нашим тогдашним занятием. Потом мне постоянно разные типы твердят, что у меня какая-то особенно сильная энергия…

— Кто же тебя разберет, — пожал плечами старший брат.

Разбираться дальше, в самом деле, Рики не стал. У него были дела поинтереснее.

Лучшее время для «дурацкой авантюры» подсказал Пеппе Лютик в начале следующей недели.

— В пятницу занятия будут укорочены. Учителя остаются праздновать удачную продажу профессором Лютиком двух бутонов от силков дьявола, поэтому нас рано отпустят домой. Так что вы можете погулять по маяку в ночь с четверга на пятницу.

— Какое транжирство! – возмутилась Мариола. – Именно в эту ночь пришедшие сны, говорят, сбываются.

Незаметно подошел срок получения письма из «Хогвартса». Свое Рики закончил быстро – его волновало другое. Написал он тогда что-то вроде «Уход За Магическими Существами продвигается терпимо. Единорог смотрел на меня так, как будто просил, чтоб я отпустил его домой. Я заинтересовался и ищу в книжках, где они живут. Я нечасто подхожу к его клетке».

Он почти удивился, когда Карлотта задержала его. Волосы встали дыбом – ну точно разоблачила!

— Что-то не так, Макарони? – спросила она, протягивая конверт с печатью «Хогвартса».

Рики задержал взгляд на гербе: лев, барсук, орел, змея…

— Все нормально, синьорина, — ответил он.

— Так я и поверила, — подозрительно прищурилась Карлотта. Но больше ничего не сказала.

Рики вышел в коридор и как раз прятал конверт в карман, когда из-за угла послышались шум, возня и возгласы. Затем – невесомо суровый голос профессора Прифиссато:

— «Импедимента»! – два раза.

Рики с любопытством выглянул. Небольшая толпа окружила двух парней со старших курсов, стремящихся в сторону друг друга как сквозь воду. В руке каждого была зажата волшебная палочка. У профессора — тоже.

Освобожденные от действия помеховой порчи, драчуны попытались напасть еще раз.

— Достаточно, — потребовал преподаватель констругурации. – Оба, повернитесь ко мне, будьте любезны.

— Это он начал, со своими приколами! – заявил тот, что повыше.

— А он применил «Круцио»! – заорал другой.

Повисла образцовая тишина, какой Рики еще не разу не слышал в «МентеСана».

— Чего врешь? – вскинулся первый.— Это была Щекочара!

— Палочки! – потребовал профессор.

— Опять эти? – то на шум явился старик сторож.

Профессор невозмутимо кивнул, не отвлекаясь от ученических палочек.

— «Приори Инткантатем», — пробормотал он. – Так, здесь «Петрификус Тоталус», «Ступефай», «Дифиндо?». Понятно, почему весь рукав по шву разошелся. Тут что у нас? «Ступефай», «Ступефай», «Риктусемпра». Как я и думал.

Парень, говорящий про «Круцио», насупился и отвел взгляд в сторону.

— Вы в классах у профессоров Пигнолли и Доматора? – спросил Прифиссато.

Оба недовольными кивками подтвердили его правоту.

— Прошу следовать за мной в учительскую, — распорядился профессор и зашагал через толпу.

Рики поразило увиденное. Разумеется, не драка, а то, что можно определить, какие заклинания выполнялись палочкой. Он злился и на себя, как это он до сих пор этого не знает?

После обеда дежурил профессор Транквилло. Он мало чем помогал и часто отлучался, что позволило расслабиться. Рики хорошо работалось в сонной тишине. Закончив сочинение, он предложил бездействующему Луцци попрактиковаться в сногсшибателе.

— У тебя хорошо получается, — оценил одноклассник, когда Рики подал ему руку, помогая встать. – Гарри Поттер научил?

Рики не посчитал нужным скрывать раздражение.

— Почему все думают, что он мне нянька? – резковато спросил он.

— Я ничего такого не имел в виду, — ответил одноклассник, не ожидавший такой реакции.

— Извини. Просто мне не нравится выглядеть приложением при Поттере, — чуть поостыл Рики. – Он тоже не любит быть в центре внимания, хотя и привык уже.

— Ты часто видишь его?

— С какой стати? – Рики мысленно перекрестился. – У него своих сыновей трое. И вообще я мало что могу о нем рассказать. В книжках больше написано, — поспешно предупредил он, заметив, что это уже третья реплика о дядюшке Гарри.

Они возобновили упражнения с заклинанием, а через некоторое время вернулись на места.

Рики и раньше заметил, что одноклассники, сбившись в кучку, что-то оживленно обсуждают.

— Говорю вам, это Пигнолли, — настаивал Карло Робусто. — Он Карлотту на дух не выносит. Больше, чем других.

— О чем вы? – спросил Рики. В ожидании аферы, он с удивлением обнаружил, что заговаривает с Карло совершенно спокойно; раньше они избегали друг друга.

— Слышал дразнилку? – спросил соперник. – Пародию на речевку по зельям?

Рики неопределенно пожал плечами. Какие-то обрывки до него долетали, но он не принимал их во внимание. У него хватало дел и забот, чтоб еще интересоваться, над чем хихикает малознакомая малышня в коридорах. Или, реже, старшие; но в классе самой Карлотты не завелось никаких пародий.

— Вот, почитай, — Пеппе Лютик подал ему свернутый пергамент, на котором Рики прочел:

Перед работою дрожат

На зельях школяры:

Там взрыв возможен, или яд,

И едкие пары.

Ингредиентами в котел

Попасть — у них мечта.

Вокруг котла засыпан стол,

В котле же – пустота.

Но вот загадка: и в котел

Попала как-то грязь.

Сам тот котел до дыр затерт,

А ученик чумаз.

А голова его чиста –

В ней мыслей никаких!

Не записал он ни листа,

Но ноет за двоих.

Учитель зелий очень строг,

Серьёзное лицо.

А сам взорвал свой котелок,

Когда варил яйцо!!!

— Ты считаешь, Пигнолли? – спросил Луцци. Он, очевидно, был в курсе дела.

— Он же от зависти помирает, — объяснил свою точку зрения Карло. — Она молодая, умная и нормальная, а еще со связями – тетка ведь так и не дала ее ни упрятать, ни даже досье испортить. Чего б ему ее все время поддевать? «На какие галеоны?»!

— Очень похоже придумано, — подтвердил Рики, возвращая пергамент. – Только я сомневаюсь, чтоб Пигнолли это сочинил.

Одноклассники повернулись к нему.

— Почему? – спросил Луцци.

— Я вообще сомневаюсь, что он пишет стихи, — усмехнулся Рики. – Скорее всего, ученики пошутили. Обычно пародия появляется через некоторое время после оригинала.

— Карлотта работает здесь с прошлого года, — кивнул Пеппе.

— Я все равно думаю, что Пигнолли приложил к этому руку, — высказался староста. – Насчет, писал ли он сам эти стихи, не поручусь, конечно, но он их выучил. Я сам слышал, как он бормотал их вчера себе под нос, когда шел на хор.

Рики послушал бы еще, но ребятам надо было делать уроки. Что ж, ему тоже нашлось занятие. Новое письмо из «Хогвартса» следовало когда-нибудь прочитать. На первой странице он узнал почерк Лео.

«Дорогой Рики!». Начало насторожило его – оно было характерно скорее для Селены и остальных, Лео же в письмах всегда называл его Ричардом. «Я не знаю, о чем ты думал, когда состряпал свой последний шедевр эпистолярного жанра. Не хотелось бы делать тебе замечания, но мне придется обратить твое внимание на некоторые упущенные тобой обстоятельства. Прежде всего, когда мы отвечаем тебе, то пишем каждый за себя и не проверяем послания друг друга, следовательно, можем не знать, что каждый из нас посчитал нужным тебе сообщить. А твои письма, между прочим, читаются вслух в присутствии всех. Почетная функция их озвучивать досталась мне, и все эмоции по поводу твоих откровений тоже обращены обычно ко мне.

Так вот, Ральфу Джордану новость о твоих отношениях с Франческой Импрессой совершенно не понравилась. Он разозлился, и вообще подозревает тебя в том, что ты отправился в Италию исключительно из-за нее. Дора Нотт сказала, что в этом случае нет тебе прощения. Зато твои переговоры с Единорогом ее еще как воодушевили! А вот Эдгара пришлось удерживать от немедленного визита к директору».

«Дал маху, — признал Рики. – То же самое можно было изложить поаккуратней, а я, помнится, поделился сдуру всеми своими страхами «чем его кормить»».

«…Лично мне, как и Селене, Пигнолли кажется куда более реальной и осязаемой угрозой. Хотелось бы надеяться, что ты в ваш хор не попадешь вообще, но, зная тебя, в это слабо верится. В твоем письме нет ни строчки насчет Тиффани; Дора возмущена до предела.

Я рад, что рядом с тобой находится твой брат. По рекомендациям он представляется мне достаточно рассудительным. По твоим письмам я понял, что руководству «МентеСана» осторожные предупреждения нашего руководства насчет тебя глубоко безразличны, и никакого особого надзора за тобой нет…»

«Еще пожалуйся по этому поводу», — нахмурился Рики.

«…и толку от него, конечно, быть не может. Ради собственной безопасности, постарайся не шататься один по малопосещаемым местам на маяке. И еще – твоя договоренность с преподавателем ухода за магическими существами. Его профессиональный интерес к тебе вполне логичен: еще бы, ученик с таким даром – редкая удача. Настоящий специалист, а он, судя по твоему описанию, именно таков, не может остаться равнодушным. Ты ему доверяешь; но все же, будь осторожен и не рассказывай ему лишнего про себя. Расспроси о нем и других учителях русалку – ей я склонен доверять больше, чем людям. Кстати, средства, позволяющего им заговорить по-человечески, я не нашел. Узнай на Уходе За Магическими Существами, что общего у тебя с тем, кого ты видел. Будь внимателен и не забывай учиться, как следует. Удачи тебе».

«Учту, спасибо, — подумал Рики. – До чего же тяжело читать со всеми этими хитростями. Интересно, Дамблдор сочтет нужным проверить профессора нумерологии?».

Новости от Селены отчасти его порадовали. Она уговорила директора Дамблдора выйти на мостик и объяснить русалочке причину отсутствия Рики. Но общение это насторожило даже ее. «Они говорили долго, около получаса. Малышка вела себя беспокойно, лупила хвостом по воде и даже подпрыгивала. Когда я спросила профессора Дамблдора, отчего она так разволновалась, он ответил, что ей не понравились новости. Но он успокоил ее тем, что ты скоро вернешься. Это явно недостаточное объяснение, но я не посмела настаивать на большем».

Артур, при всей его грифиффиндорской бесшабашности, был настроен к подозрениям насчет Пигнолли крайне скептически; наверное, как предположил Рики, сказывалось влияние многочисленных министерских родственников. «Он работает в школе не первый год и если остается там, значит, его досье это позволяет. Директор Джиовинеза показалась мне теткой заботливой и, может, не во все тонкости вникающей, но неглупой. Ну вот, я рассказывал о твоем Пигнолли сестричкам, чтоб они помолчали хоть немного, и София предположила, что он может быть просто похожим на того, с кем связаны твои плохие воспоминания, которых ты не помнишь. Она, например, когда только научилась ходить, случайно лизнула уксус – ну не гениальный ребенок?! Теперь не ест ничего, где он есть, каким-то образом чувствует».

Внутренняя пружина Рики натянулась. «Не субъект. Вид энергии». Понятно, что личность Пигнолли не могла вызвать у него никаких воспоминаний – они никогда не сталкивались до приезда Рики в «МентеСана». Но, возможно, он относился к типу людей, чем-то Рики не нравящемуся. Следовало только определить, к какому именно типу. Он попытался сконцентрироваться, но ничего не вышло. Отложив сложную задачу на потом, Рики вернулся к письму, тон которого показался ему весьма раздраженным.

«Не знаю, насколько тебе это интересно: мою семью в очередной раз посетило великое счастье. Тетя Луна собирается родить нового ребенка и поглощает вишневые пироги в невероятных количествах. Очередные веселые каникулы мне обеспечены».

«То-то ты не в восторге, — отметил Рики. – Еще и любимый наш крестный постоянно поблизости».

Завершалось послание гриффиндорца приветом от Ральфа Джордана.

Дик дополнил общую картину, сообщив, что Джорджина Уизли принята в квиддичную команду «Гриффиндора» на место запасного ловца. Никаких скверных и двусмысленных новостей он не припас, зато запросил приличный список магических штучек, которым положено находиться в Италии в свободной продаже, как-то: зачарованные серебряные ложечки и древние талисманы колдуний – последовательниц вики, для защиты от темных сил; а главное – «словарь древних рун, как можно более толстый, без разницы, с переводом на английский или итальянский. Рассчитай это, пожалуйста, на 22 галлеона, чтобы я мог вернуть тебе деньги». Рики удивленно вскинул брови – он помнил, что два года назад Дик получил выигрыш в конкурсе, равный чуть более 23-х галеонов, и поразился как его бережливости, так и жажде знаний.

«Что касается Ухода За Магическими Существами, я имею в виду дополнительные уроки, пиши обо всем, если что особенное…». Далее красовалась жирная клякса. Рики одобрительно хмыкнул. Конечно, он не всегда сможет, минуя возможные вторые руки, дать понять, что происходит нечто важное. «Клякса – часть шифра, которая должна сигнализировать о проблемах», — решил он. Получив вечером по электронной почте от Даниэлы подтверждение этой догадки, Рики остался доволен сам собой.

«…И узнай ты, наконец, о контактах Тиффани Флинт, а то Нотт от ее хвастовства разве что огнем не плюется!

Ричард Дейвис».

А Эдгар, даже специально собираясь поиграть на нервах гриффиндорской мафии, не придумал бы лучше. Он настоятельно не советовал Рики «плавать вместе с русалкой и вообще устраивать дурацкие эксперименты над собой».

Зато хуффульпуффец не поленился разработать целую анкету для Барона «в целях лучшего ознакомления с жизнью русалок. Это будет действительно полезно для науки», — так он считал. И в самом деле, Рики до сих пор не задумывался, женат ли Барон, какое у него любимое блюдо и самое важное в жизни событие. Равно как не размышлял он об устройстве общины и причинах, побудивших русалку покинуть сородичей и искать убежища у людей. Он знал, что Барон не считает себя пленником, но не мог бы сказать, хочет ли старая русалка чего-то другого от жизни. Эди справедливо полагал, что именно таких ценных сведений ждет от Рики преподаватель. Кроме того, он как в воду глядел, попросив Рики не ввязываться ни во что из-за Чески. «Конечно, это необязательно плохо, только она не кажется мне серьезной. Бетси Спок из «Равенкло» просила узнать, что предсказывает тебе на прорицаниях директриса Джиовинеза: Бетси надеется, она не столь пессимистична, как наша Трелони. У нас тут ничего особенного не происходит. В конце прошлого года нам, как ты помнишь, вернули штаб, и не хотелось бы снова его лишиться. Кстати, Миртл взяла привычку наведываться туда каждую неделю; ума не приложу, как она подгадывает, чтоб не попасться на глаза портрету сэра Финеана. Она, конечно, врет, что мечтает, чтобы мы все куда-нибудь перевелись и прекратили отвлекать ее от мрачных размышлений. От Жирного Монаха я знаю, что она спрашивала лично у Дамблдора, может ли навестить тебя в Италии, так что будь готов к приятному сюрпризу».

«Только бы она не показалась тете Марии и миссис Дуглас», — подумал Рики. Он с удивлением отметил, что не возражает и даже будет рад встрече с Плаксой Миртл. Но позволить ей жить у себя в комнате до возвращения в «Хогвартс»…

Рики скатал пергамент, подпер голову кулаком и попытался сфокусировать свои впечатления. Что-то не нравилось ему – и это «что-то» он поймал за хвост почти сразу. В «Хогвартсе» в кругу друзей он никогда не чувствовал себя главной персоной, невзирая на то, что все они бились над его загадкой. Теперь же они почти все писали о нем, совсем немного – о себе и друг друге, и ничего — о том, что происходит в школе. То, что Ральф, не писавший ему никогда, и теперь ограничился приветом, после комментария Лео представало в ином свете. И у Рики не было впечатления, что в «Хогвартсе» все спокойно. Зачем-то ведь там торчит Гарри Поттер; недруги, подравшись между собой, если верить предыдущему письму, так это не оставят; да один Хагрид чего стоит, он способен обеспечить школу нестандартными ситуациями!

— Риккардо, опять плохие новости?

Рики с неохотой поднял голову и скосил глаза на Пеппе.

— Почему вдруг ты так считаешь?

— Просто каждый раз, когда ты их получаешь и читаешь, у тебя такое выражение лица…

— Ностальгия по родине, — пробормотал Рики и сунул пергамент в карман.

День накануне ночевки на маяке Рики провел чудесно. После обеда были полеты и квиддич с Доматором. Вечером же тетушка Мария пригласила всю семью в ресторан на корпоративную вечеринку. Фирма, как она выразилась, соизволила оценить ее двадцатилетний трудовой вклад. Приличия ради, она пригласила и миссис Дуглас, которая, конечно, отказалась, сославшись на дела.

Рики давно ничего не праздновал. Ему необходимо было отвлечься, потому хотя бы, что он это заслужил, закончив всю подготовку к вылазке на ночной маяк за один вечер. Учитывая проблематичность незаметного выноса продуктов из дома или столовой, с одной стороны, и необходимость завтракать наутро после аферы и вообще что-то жевать – с другой, он купил печенье, сок и рассовал по карманам мантии. Кроме того, Рики позаботился еще об одном, для чего подшил к подолу с изнанки потайной карманчик.

Вечеринка проходила непринужденно, хотя с первого взгляда сослуживцы тетушки производили чересчур солидное впечатление. Друг другу они, наверное, давно надоели, поэтому стремились общаться в основном с родственниками виновницы торжества. Фаворитом оказался Пит; желающих дать совет выпускнику нашлось предостаточно.

— Главное – совсем не заучиться, — посоветовал мужчина с усами.

— А вы читали статью про чокнутых ученых, которые на людях экспериментируют? – всполошилась какая-то бабулька.

— Ну, нашему парню это не грозит, — поспешила сгладить ее бестактность тетя, заметив, как передернуло маму.

Ее, кстати, тоже не обделили вниманием. Среди присутствующих нашлось несколько ценителей балета.

— Вы выглядите моложе своих лет, Лючия, — оценила тетка, о которой Рики шепнули, что она – жена босса. – Я бы не подумала, что Вам 35. Долго еще планируете танцевать?

— Не знаю, как получится, — улыбнулась мама.

— Она уже в сериал пробуется, — махнула рукой тетка. – Подключила экономку к репетициям. Я как услышала, перепугалась, какие проблемы с детьми?

Между тем отцу поступило оригинальное предложение от самого босса.

— Вот Вы говорите, искусство все может. Скажите, любезный, вот вы конкретно способны написать картину о вреде перекуров, ну, или пьянства? А то, Вы знаете, ведь наш брат – сам себе первый враг. Вот чтоб повесить на стену картину, глянет на нее человек – и пить расхотел.

— Попробую, — усмехнулся Диего Макарони.

А Рики пришлось бы трудновато, не смотри он телевизор и, главное, мультики с Даниэлой. Стоило сказать, что чем на более юный возраст рассчитан мультфильм, тем он лучше, как его горячо поддержала половина собравшихся, а другая половина отстала. Ценители жанра, в основном женщины средних лет, даже подсказали, где в городе можно купить подарки, столь желанные сердцу Дан.

В течение вечера Рики танцевал с двумя пожилыми дамами, объедался, причем ему даже налили вина, слушал полезные разговоры о важности тканей из натурального хлопка и отстаивал наравне с Питом положительный облик представителя нынешней молодежи.

Где-то в середине праздника Рики улучил минутку, подошел к отцу и сказал, что назавтра приглашен к однокласснику, и попросил разрешения остаться там же на ночь. Папа не имел ничего против, и когда они спросили у мамы, Рики получил добро и от нее. В нем даже проснулись угрызения совести от того, что родители так ему доверяют. Но он напомнил себе, что негуманно было бы говорить им правду, особенно некоторые вещи.

Вернулись они ближе к полуночи и сразу отправились спать.

«Есть изменения?» — услышал Рики, взбивая подушку.

«Завтра», — твердо заявил, даже не побеспокоившись, что, может быть, не стоило быть таким резким. Он подумал об этом с утра и решил, что совсем перестал бояться «их», и это очень хорошо.

В школе Рики с налета взялся выполнять просьбы друзей. Узнать, действительно ли дорогая Тиффани переписывается с итальянскими старшеклассниками, было проще всего через Пеппе, точнее, через его старших братьев. Одноклассник сразу согласился спросить у них, но интерес Рики не понравился Ческе. Впрочем, объяснения о друзьях, желающих уточнить, просто так ли девчонка выпендривается, ее вполне устроили.

— Она ведь дочка знаменитого квиддичного игрока, — припомнила Ческа, когда они рассаживались в кабинете зелий. – Это ее брат был капитаном на матче, куда залетел китайский дракон?

— Так бы и сказал, — вмиг среагировал Пеппе. – Дочка Флинта, охотника сборной Уэльса и Британии?

— Ну, да, — Рики постарался скрыть замешательство. Знаменитого отца близнецов Флинт он упустил из виду не только потому, что не интересовался никаким квиддичем, кроме школьного. Тиффани Флинт была особой совершенно не спортивной и однажды продемонстрировала Рики раздражение по поводу одержимости отца и брата этим спортом.

— Я уточню у Роччо, — решил Пеппе. – С его параллели в прошлом году трое парней ездили в твою школу. Двоих она точно, типа, английской грамматике до сих пор обучает.

— А почему Роччо не ездил? – поинтересовался Рики.

— Профессор Лютик категорически запретил, — насупился Пеппе.

— Ага, сказал, что у него не настолько много детей, чтоб рисковать их целостью и сохранностью. Прямо так и заявил моей бабуле, — добавила Ческа. – И приз в 1000 галлеонов его не смягчил. А я бы попробовала!

Рики едва сдержался, чтобы в ужасе не уставиться на нее во все глаза. Она, видевшая большинство опасностей Тремагического Турнира, заявляет такое! Лично он впервые полностью поддержал политику профессора Лютика в отношении сыновей.

— А правда, что эта Тиффани Флинт симпатичная? – полюбопытствовала Мариола. – Папаша у нее — тролль троллем!

— Тиффани нормальная, — твердо заявил Рики, сопровождаемый подтверждающими кивками Марины.

Парни же, услышав такую аттестацию мистера Флинта, рассердились на Мариолу, заявив, что она пустоголовая, у Маркуса Флинта классный бросок …

— …и вообще, некоторым бы лучше переменить критерии оценки мужчин! – посоветовал Луцци.

— Это вы к чему? – резко спросила возникшая в дверях Карлотта.

Класс, вместо того чтоб развеять ее неверные ассоциации, смешался и притих.

— Мы говорили о Маркусе Флинте, — заговорил Рики. – Его дети учатся со мной в «Хогвартсе».

— Прекрасно! Разговоры на посторонние темы должны означать, что вы хорошо выучили рецепты, — почему-то решила профессор Убриокарра.

Она была сильно не в духе и, к счастью для Рики, никто не смел вспоминать посторонние уроку вещи.

На одной из перемен Рики подошел к Ческе и Марине, и попросил их проштудировать список штуковин, которые запросил Дик. Ческу это надолго не увлекло, она лишь подсказала, что серебро заговаривает одна бабка, знакомая ее семьи, почти даром, только желательно, чтобы серебряная вещь принадлежала человеку некоторое время, потому что недавно купленные вещи не такие целительные. А Марина пообещала спросить дома и даже в конце недели сходить в книжный магазин, узнать насчет словаря по рунам.

— Консуэло в этом точно разбирается, — вздохнула она, — но она приедет нескоро.

— У нее такая работа? – сочувственно спросил Рики. Старшая сестра Марины, чемпионка прошлогоднего Турнира Консуэло Этерна, которую Рики очень уважал, уже закончила школу.

— Нет, — улыбнулась Марина, — тебе не говорили, что Чемпионов пригласили в Ассамблею магов? Вроде как поделиться опытом, она, конечно, не рассказывала подробностей. Наверное, здорово пообщаться со всеми Чемпионами мира!..

На Рики это тоже произвело впечатление, только он порадовался больше за Эльвиру, чемпионку «Хогвартса».

Во время обеда за столом учителей произошел интересный разговор. Возможно, Рики был единственным, кто прислушивался, потому что хотел убедиться, что все спокойно.

— Скажите, Марио, каковы условия покупки рогатых жаб на черном рынке? – поинтересовался профессор Прифиссато у Доматора.

— Это приватный вопрос, — предупреждающе улыбнулась профессор Джиовинеза.

— По-моему, вполне законный, — возразил Доматор. – Я видел последнюю статью нашего уважаемого коллеги профессора о них и скажу вам, очень жаль, что он остался любителем.

— Он разносторонний человек, — буркнула Карлотта за противоположным от Рики столом.

— И разумный, — добавил от себя Доматор так, словно не заметил ее поддевки.

— Просто мой питомник давно не обновлялся, — поспешил прояснить Прифиссато. – И потом, я ведь не только покупаю, но и продаю. Вы прямо сейчас, конечно, не отвечайте, дети ведь…

— А правда, что вы вместе собираетесь про жаб книгу писать? – оживился Раджионеволли. Рики вздрогнул – профессор сидел за тем же столом. – Я рад за вас, это же очень выгодно!

— Рогатые жабы, строго говоря, не являются магическими тварями, но они интересны для нас, магов, — сказал Прифиссато.

«Если бы то же самое сказал Доматор, Карлотта бы точно что-нибудь вякнула», — не сомневался Рики.

— Охота вам разводить всякую мерзость, — проворчал Пигнолли с набитым ртом.

— Ни за что не соглашусь с Вами, — твердо сказал Доматор.

Карлотта, вопреки опасениям Рики, промолчала. А вот Пигнолли прокашлялся и елейно поинтересовался:

— А правда, что Вы разговариваете со всеми своими питомцами?

— Они это заслужили больше, чем некоторые люди, — невозмутимо констатировал Доматор.

— Лично я знаю по именам своих жаб и никогда их не путаю. Обязательно беседую с ними, — сказал Прифиссато.

— А я – с растениями, — добавил гигантский Лютик. – Они все понимают, а Вы как думали?

— Это не всем дано, — высказалась, наконец, Карлотта. – Надо самому понимать.

— А Вы, барышня, с кем говорите? – еще злораднее подобрался нумеролог. – С бумагой или с привидением?

Пауза заполнилась негромкими разговорами учеников за боковыми столами, но Рики отчетливо чувствовал ее. Необходимость хорошо есть перед бессонной ночью, впрочем, заставляла его при том дальше жевать.

— Она с людьми говорит, — ровно произнес Доматор, — чего и всем желаю.

Рики порадовался, что сидит к ним спиной и не может наблюдать выражений их лиц. Джиовинеза тактично перевела разговор на погоду. Обед подошел к десерту, а потом закончился.

В этот раз Рики не собирался домой, поэтому полностью сосредоточился на уроках. Он видел, что Карло, наоборот, нервничает, и жалел, что здесь нет Чески. Выйдя проветриться, он захватил с собой атлас, два свитка пергамента и перо с чернильницей, которые оставил возле вольера русалки. Самого Барона там не застал, но тот и обещал вернуться к вечеру. Рики решил прихватить вопросы, придуманные Эди.

Сигнал на роспуск застал его погруженным в уравнение по констругурации. Деловито захлопнув книги, Рики поспешил к своему шкафчику. Там он подождал, пока не появится Карло Робусто.

— Ну что, ты не передумал? – ехидно поинтересовался соперник.

— Нет, конечно, — ответил Рики. В кармане хрустнуло печенье. Он с удивлением заметил, что Карло, прежде чем положить на место учебные принадлежности, вынул из шкафчика небольшую сумку.

— Всю неделю таскал, — с гордостью похвастался он. Рики одобрительно кивнул.

— Хор поет возле Дверей в Тоннель школьников, — сказал Карло. – Придется торчать в каком-нибудь классе.

— Лучше у Приффиссато, — предложил Рики, — там нет портретов, и он никогда не задерживается.

Хор уже начался. Раньше Рики мало обращал внимание, надо признать, слушать было приятно.

— Я почти уверен, что это Пигнолли гонит на Карлотту, — заявил соперник, закрыв за ними дверь класса констругурации. – Он от пения, между прочим, так же далек, как и от поэзии.

— Все может быть, — философски заметил Рики.

— А как ты собираешься пережить эту ночь? – полюбопытствовал Карло, скептически оглядывая его. – Где твои амулеты?

— Зачем? – удивился Рики. Весь его опыт возни с амулетами говорил о том, что лучший из них – волшебная палочка.

— Тебя же предупреждали – ночью по замку гуляют привидения и прочая нечисть, — объяснил Карло.

— Я бы с ними за ручку здоровался. Увы, их природа этого не позволяет.

— Думаешь, ты такой крутой? – прищурился соперник. Рики вдохнул воздух для спокойствия.

— Не хотелось бы хвастаться, но думаю, что да, — ответил он.

— На Ческу ты так производил впечатление? Вот посмотрим, что от тебя утром останется, — угрожающе произнес Карло.

— Я не виноват, что Ческа выбрала не тебя, — Рики вообще не видел смысла в этом разговоре, но не представлял, как можно об этом не говорить.

— Так я и поверил, что ты смиренно ждал и молился, — съязвил Карло.

— Ты ведь не ждешь, что я тебе буду рассказывать, как все было? – устало поинтересовался Рики.

Они помолчали. Карло начал возиться в своей сумке, Рики же прошел к окну, выходящему на усадьбу, и стал любоваться вечерним пейзажем. Теперь уже темнело рано, море местами было скрыто туманом, а небо на противоположной стороне переливалось всеми красками.

— А правда, что ты дрался с настоящими последователями Темного Лорда? – услышал Рики. Он вздрогнул и обернулся.

— Откуда ты знаешь?!

— Ческа сказала, и Марина подтвердила, — пожал плечами Карло. – Вы же вместо последнего состязания Турнира в лазарет угодили всей компанией, и Консуэло, сестра Марины, тоже. Уж мы здесь удивились, когда ее выбрали в чемпионы. Такая взбалмошная девчонка, не то, что Марина. Ну ладно, так это правда?

— Да, — неохотно ответил Рики. – Я дрался вместе с друзьями, моим крестным отцом Гарри Поттером, чемпионами и, ты про них не слышал, наверное, с мистером и миссис Малфой.

Глаза Карло округлились. Затем он медленно покрутил пальцем у виска.

— Про кого это я не слышал? Этого твоего Малфоя года три назад пол-Италии крыло всеми словами! Он инспектировал наш Отдел безопасности и так некоторых Авроров опустил! А чтоб его пригласить, лично министр запрос посылал.

— Это на него похоже, — кивнул Рики. – Любит господин диктовать свои условия.

— Будешь врать, что лично с ним знаком? – скептически скривил губы Карло.

Рики предпочел ничего не отвечать.

— А жена у него просто мегера, — продолжал Карло, — да так ему и надо. Скажешь тоже, ее не знать! Синьора Гермиона почти на всех плакатах с Гарри Потером. Она постоянно отправляет обращения по министерствам в разные страны, достала своими эльфами и прочими колдовскими народами.

— Как это – прочими? – удивился Рики.

— С прошлого года она чего-то резко переключилась на кентавров, — проинформировал Карло. – Желает, чтоб они принимали больше участия в колдовских делах, а этого ни они, ни маги не особо хотят. Нет, эльфов, конечно, тоже не забывает…

— Она очень смелая женщина, — констатировал Рики.

— Этим ты привлек Ческу, да? Знакомством со знаменитостями? – нахмурился Рики.

— Хорошего же ты о ней мнения, — возмутился Рики, концентрируясь на стабилизирующем влиянии «Слизерина» и британского воспитания в целом. Будь он чистокровным итальянцем, они уже давно бы нанесли друг другу травмы.

Карло не нашелся, что ответить и, сердито фыркнув, вернулся к своей сумке. Рики, внутри весь кипя, наблюдал за ним.

— Что? – наконец, обратил внимание тот.

— Зависть – крайне противное чувство, я думаю, — сказал Рики.

— Ах ты! – задохнулся Карло и выхватил палочку. Рики сделал то же самое.

В этот момент пение внизу стихло. Хор кончился.

Тишина несколько отрезвила ссорящихся, и они остановились в нерешительности. В самом деле, если сейчас устроить дуэль, это неизбежно вызовет шум, а попадаться Пигнолли Рики вовсе не хотелось.

— Скоро все уйдут, — сказал он, опуская руку, но не убирая палочку.

— Я останусь в столовой, — заявил Карло, — возле комнаты Анны. А ты иди куда хочешь.

«Чего я так разозлился? – удивлялся себе Рики, пока соперник застегивал свою сумку. – Мне это надо?».

Карло предложил попробовать спуститься на первый этаж, так как, согласно его опыту, наказанные уже должны были отправиться по домам. У кабинета аккуратного профессора Прифиссато имелось очевидное достоинство, на которое Рики обратил внимание только теперь: дверь открывалась без малейшего скрипа.

Мальчики старались ступать по возможности тише. Миновали коридор второго этажа, почти повернули на лестницу…

Внезапно Карло, вышедший вперед, шарахнулся назад и пригнулся. Рики следом за ним опустился на корточки и глянул сквозь перила. Он успел заметить лицо вполоборота, а затем — спину Пигнолли, юркнувшего в ту же каморку для метел.

— Что ему там понадобилось? – хрипло произнес Карло. – Еще так озирался. Я думал, туда никто не заглядывает.

Рики же потрясло выражение лица профессора нумерологии: жадное до фанатизма.

— Я уже видел его там, — также шепотом ответил Рики.

К сожалению, путь вниз откладывался. Приходилось ждать, пока Пигнолли уберется восвояси. Он ведь мог выйти в любой момент! Потянулись минуты тоскливого ожидания.

— Интересно, что он там делает? – не выдержал Карло. – Полчаса тут торчим!

Рики вдруг понял, что действительно хочет знать ответ на этот вопрос. А желаемого результата, как бы ни был труден путь, он обычно достигал.

Наконец, раздался отчетливый щелчок открывающегося замка, а затем медленные шаги. Пигнолли вновь появился в поле зрения мальчиков, очень медленно поднял руку с палочкой, взмахнул и исчез.

— Аппарировал, — пробормотал Карло. – Везет учителям, они не обязаны пользоваться Школьным коридором.

— А что в нем плохого? – поинтересовался Рики.

— Он открыт в определенные часы. Например, сбежать с уроков домой с его помощью не удастся. Если ты не приходишь в школу, директор узнает об этом до начала первого урока.

На нижней ступеньке, ощутив разлитый в коридоре запах мяты, Рики невольно сморщился. Все-таки, что же делает Пигнолли в каморке для метел?

— Все нормально, — сказал Карло, глянув на большие настенные часы. – Синьор Мичи начнет обход только минут через десять, не раньше. О нет!..

До Рики внезапно дошло – за время, пока они торчали наверху, сгустились сумерки. Он не то чтобы испугался, но дрожь в коленках дала о себе знать. Прямо на них летело, бесшумно перекатывая в воздухе пышными одеждами, самое настоящее привидение, от которых Рики успел отвыкнуть.

На мальчиков надвигалась немолодая худощавая женщина. Выражение ее лица было настолько страдальческим, что Плакса Миртл имела все основания повторно умереть от зависти.

— Графиня, — прошептал Карло одними губами.

Женщина поравнялась с ними, облетела вокруг, исторгла из груди тяжкий вздох и воздела руки к потолку, и вдруг схватилась за голову.

— О Боже милосердный! – простонала она. – Это никогда не кончится!

— Добрый вечер, синьора, — вежливо произнес Рики, про себя решив, что после смерти можно бы воспринимать такой пустяк, как нарушение школьниками дисциплины, не столь трагично.

— Это не вечер! Это вся моя жизнь! И вот опять: та же порочная натура! – взвыла графиня.

— Вы о чем? – с любопытством спросил Рики. Бледность стоящего рядом товарища была ему непонятна. Он считал тетку в принципе безобидной.

— Мой муж – негодяй! – воскликнула женщина и начала заламывать руки. – Он делал то же самое всю жизнь, а я ничего не могла сказать – это ведь такой позор!

— Не понимаю, — сказал Рики и по возможности незаметно наступил компаньону на ногу, чтоб привести в чувство.

— О, — горестно покачала головой замшелая графиня, — я не могу произнести вслух, это так отвратительно! Конечно, многие знатные и богатые люди увязали в этом пороке, но я не могу! Ты еще очень молод, но ты тоже можешь стать таким. О, как все ужасно!

И, снова сжав ладонями виски, графиня поплыла себе дальше, подвывая.

Карло словно током ударило. Убедившись, что она отдаляется, он припустил в сторону кухни. Рики было по пути, и он решил догонять.

— Ну как, она тебя больно покусала? – спросил он у самой столовой, когда соперник сбросил скорость.

— Она же чокнутая! Повезло на нее нарваться! – Карло перекрестился. Даже в темноте было заметно, что он поглядывает на Рики уважительнее, чем до сих пор. – Она всегда говорит одно и то же.

— В самом деле, ничего скучнее быть не может, — фыркнул Рики.

— Может, все-таки возьмешь амулет? – поинтересовался Карло почти сочувственно.

— Спасибо, не надо, — оказался Рики. – Я провожу ночь на свежем воздухе.

Вышел из здания Рики без происшествий, со сторожем не столкнувшись. Впрочем, это не было серьезным препятствием: синьор Мичи так топал и скрипел сапогами, что нарваться на него можно было только нарочно. Рики даже слышал его – где-то в районе кабинета профессора Лютика.

Гораздо сложнее было ориентироваться в усадьбе ночью. И то, что, пока добрался до зверинца, он едва не сломал ногу, было даже не важно. Темнота делала полузнакомые звуки и силуэты зловещими. Рики не решался пока зажечь свет на конце палочки; он собирался сделать это только возле Барона.

Барон находился в апартаментах. Его белая кожа как будто впитывала свет звезд.

— Ты все-таки явился, — благодушно констатировал он.

Услышав, что он не один больше в этой двуличной мгле, Рики почувствовал себя намного увереннее.

— Да. Не возражаешь, если я тебя кое о чем спрошу? – сказал Рики, усаживаясь на уступ, прилегающий к ивовой решетке.

Он не хотел сразу обращаться к гостям сверху; это казалось невежливым по отношению к хозяину территории.

— Будешь задавать дурацкие вопросы вроде, кто я и откуда? – сразу догадался Барон.

Судя по тону, ожидаемый допрос не будил в нем сильных эмоций. Рики, которому только сейчас подумалось, что зачитывать все пункты из списка Эди, то бишь брать интервью у старой русалки, как-то неловко, оценил, что такой настрой Барона существенно облегчает задачу, поставленную Доматором.

— Это надо твоему учителю? – вспомнил о нем Барон.

— Как ты догадался?

— Он всегда стремился понять меня. Вначале еду разную мне таскал, чтоб выяснить, чего я люблю. Такие хрустящие штуки вкусные, а остальное так себе. Вы почему-то делаете все горячее, оно даже, когда остывает, не такое, как на самом деле. Он приносит мне хрустелки иногда, наверное, по вашим праздникам. Но я пока еще в состоянии ловить себе рыбу сам! – Барон гордо выпрямился, пластом улегшись на воде. – Да, я не возражаю, расскажу. Он, в самом деле, среди бесхвостых один из лучших.

— На что похожа жизнь под водой? – выпалил Рики свой собственный вопрос.

— А на что похожа жизнь не в воде? – съязвил Барон. – Я о ней ничего не знаю, между прочим!

— В самом деле, прости, — смутился Рики. – Спрошу по-другому. Как устроена община русалок?

— Какой солидный вопрос! Сам придумал? – хитро прищурилась старая русалка. Секунды замешательства на лице Рики Барону хватило, чтоб ответить отрицательно. – Или твой учитель?

— Нет. Это один мой друг, из далекой школы. Он серьезный и позаботился о том, что мне следует спрашивать, — сознался Рики. – Я посылаю вести о себе, и рассказал о тебе.

— У бесхвостых так далеко доходят новости, — уважительно кивнул Барон. – Ладно, у нас есть главный, который следит за соблюдением законов. Только над водой, как я знаю, законы двух видов: обязательные и желательные. У нас только обязательные. И мы их соблюдаем, а я вот не стал. Поэтому мне пришлось сматывать плавники.

Барон зевнул и перевернулся на спину, погрузился в воду и вынырнул, отфыркиваясь.

— Из-за жены, — добавил Барон.

— У тебя была жена? – Рики почувствовал себя обманутым: русалка предвосхитила его вопрос номер один!

— Да. Я все делал правильно, по закону, но это совершенно не помогло. Мы выбираем себе пару на состязаниях. Наверное, если бы я тогда не старался, как полагалось, на пределе своих возможностей, до сих пор остался бы на своем прежнем месте. Но я не жалею, они смешные, мои сородичи, если удается поглядеть со стороны. Ну, тогда я был молодым, и в положенный срок у меня появилась пара.

— Она тебе нравилась? – спросил Рики.

— Мне все нравилось, — кивнул Барон. – Все было хорошо, пока в один прекрасный прилив я не приплыл в свою пещеру раньше обычного. Там я обнаружил, что я, как это говорят бесхвостые, носитель рогов. Обзор, моим глазам представленный, был, конечно, не для мальков.

Рики почувствовал ту мучительную неловкость, которая возникает, когда надо что-то сказать, а все возможные варианты кажутся глупыми и бестактными. Не ожидал он, что познавательное интервью примет настолько неформальный оборот.

— По закону, я должен был одного из них, на свой выбор, заколоть, а другого представить суду общины. Итог для таких один – изгнание и, как правило, гибель, — медленно произнес Барон. – Но бывают в жизни моменты, когда время останавливается, и ты вдруг видишь, как есть, а не как привык. И я подумал, что моя жена равна по ценности для меня любой другой женщине, а она выделяет другого. И я не должен ей мешать. Узнав о моем решении, предводитель рода и старые селедки пришли в смятение. Они говорили, что никто никогда так не поступал, и постепенно стали склоняться к тому, что я виноват. Однажды в меня начала кидаться камнями одна старуха. Это было слишком, вообще трудно было оставаться среди своих, и я уплыл сюда, — Барон пригладил белые волосы. – Я не знал, как меня здесь примут, но когда бесхвостый ответил, это было прекрасно. Мы редко показываемся колдунам, а обычным людям – никогда, они очень опасны. Я тут нашел себе новый дом.

Ровный тон русалки придал Рики уверенности, чтобы заговорить.

— Так ты больше никогда не возвращался к своим? – уточнил он.

— Почему же, возвращался, — невозмутимо ответил Барон. — Та история почти забыта. Взрослые дети моих братьев и сестер иногда зовут меня навестить их, но я не люблю бывать в наших городах и плаваю там редко. Сейчас я мог бы вернуться насовсем, но не хочу. Мне здесь удобно, и я не люблю водиться с сородичами. Хватит, надоел мне этот разговор, — внезапно капризно сморщилась старая русалка. – Как насчет тебя, малек? Я так и не знаю подробностей того раза, когда они сигналили тебе прямо сюда!

— Это когда старый учитель чуть не стукнул меня дверью? – смиренно вздохнул Рики и взялся за пересказ того памятного события.

— Конечно, они почувствовали его, — не сомневался Барон. – Как бы они знали, что откроется дверь? Сам посуди, разве можно видеть сквозь крышу и несколько полов то, что внизу!

Рики сомневался, способны ли «они» в принципе видеть, как люди, и вынужден был признать правоту старшего.

— «Они» чувствуют, если чья-то энергия направляется против меня, — сказал он.

— Мудрая звезда, — оценил Барон. – Тебе следует дружить с «ними».

— Я сейчас буду им рисовать, — сказал Рики. – Не возражаешь, если я зажгу свет?

Барон не имел ничего против, в отличие от самого Рики, который напрягся, поскольку собирался сделать то, чего очень не хотел делать.

За несколько дней в школе путем ненавязчивых вопросов он собрал достаточно информации и выяснил, что заклинание «Приори Инкантатем» определяет не только заклинания, выпущенные из палочки, но их последовательность и – этого он не уточнил, но опасался – время их применения. Чтобы избежать подобного разоблачения, Рики решился прихватить на ночную прогулку имеющуюся в его распоряжении запасную палочку – ту самую, которую он так и не отдал профессору Снейпу.

— «Люмос!» – произнес Рики. На конце палочки зажегся свет.

Рики поскорее воткнул ее между прутьями – даже держать ее в руках ему не хотелось.

— Что ты будешь делать? – заинтересовался барон. – Где песок?

Недоразумение быстро прояснилось. Барон видел рисунки только в одном варианте — начерченные на песке. Рики быстро набросал на пергаменте силуэт русалки и показал ему.

— Я изящнее, — надул губы Барон.

Но Рики пора было заняться тем полезным делом, которое он запланировал. Он предупредил Барона, что связывается, и настроился, как раньше.

«Я жду», — позвал он.

«Путь?»

«Да. Медленно».

Похоже, последнее слово они не поняли, поскольку Рики не заметил никакой разницы в скорости приближения и удаления небесных тел. Он не замечал бумаги; его рука быстро летала по листу, делая отметины. Точки – далекие планеты и звезды, круги – более близкие.

«Можно еще раз?» — попросил Рики, когда перед его глазами оказался альбомный лист.

«Мы не быстро, как ты. Мы ждать. Мы приближаемся к цели через ты».

«Да. Скоро вы будете дома», — пообещал Рики. Пленку прокрутили еще раз, только более смазано и – прозрачно. Сквозь космос Рики мог разглядеть альбом, свои руки с карандашом, все, что вокруг.

— Сигнал слабеет, — булькнул Барон, — ты их не сильно мучай, а то сбегут от тебя. И никакого врага не покажут. Ты уже спросил, что задумал твой старый хрыч?

Об этом Рики, поглощенный графической точностью, напрочь забыл. Впрочем, звездные кадры заканчивались.

Прежде всего, он, конечно, вспомнил, о чем просил его Пит.

«Как давно я контакт с моей опасность?» – спросил он.

«Смена нескольких циклов твоей планеты» — последовал ответ.

«Каких циклов?», — не понял Рики.

«Полных циклов», — ответили ему.

Рики тяжко вздохнул. Похоже, «они» не только не различали полюсов. Память кстати подбросила один мультфильм, позволивший Рики предположить, что у него и у гостей разные меры времени. Сам вопрос «как давно» в свете этого открытия становился бессмысленным. Если же принять за полные циклы, например, годы, к чему Рики интуитивно склонялся, то ему сложно было представить, чтоб кто-то, встретившийся на его жизненном пути несколько лет назад, мог быть опасен сейчас. Более перспективными мыслились актуальные знакомые.

«Тот субъект, у которого вид энергии плохой… тьфу, вы же не понимаете. Ну тот, с дверью. Мне отдалиться от него?»

«Да. При нем твоя энергия потеря. Уход энергии без возврата».

«А Ческа?» — не додумав до конца, Рики решил, что его не поймут, но в следующую секунду стало ясно, что «они» каким-то образом угадали правильно.

«В прошлом – сильное увеличение энергии, теперь ровнее увеличение. Больше – сигнал от далеко.

Отдались!!! Энергия вокруг уплотняться…», — вдруг завибрировала связь, а потом и вовсе прекратилась.

— Я не замечал, что контакты со мной истощают их силу, — сказал Рики Барону.

Он просто хотел услышать голос, чтобы подавить неприятный холодок, пробежавший по коже после предупреждения.

— А? – зевнул, встрепенувшись, Барон.

Рики собирался спросить, не выходят ли из замка на прогулку какие-нибудь существа или, может быть, в зверинце водятся боггарты, но не успел. Вся усадьба вдруг утонула в выкриках и топоте явно не привидений.

— «Нокс»! – быстро прошептал Рики и спрятал палочку в потайной карман.

— Риккардо сказал, что проведет ночь на свежем воздухе!— долетел до него голос Карло Робусто.

— Тихо всем! – прошипел кто-то басовитый и определенно взрослый. – Если эти твари перепугаются, Марио кое-кого в порошок сотрет. Мантикраб бешеных денег стоил!

Обитатели зверинца, действительно, просыпались и тоже начинали шуметь. Рики начал лихорадочно соображать, где бы тут спрятаться, хотя понимал, что все равно попался, если уж соперник рассказал о нем.

— Откуда столько бесхвостых? – забеспокоился Барон. – Они хотят забрать меня?!

— Нет, — твердо заявил Рики. Старая русалка, конечно, не заслужила таких переживаний. Представив, каково будет Барону, если сейчас тут появится целая толпа, Рики проникся глубокой ответственностью и… — Это меня ищут. Я тебе потом расскажу, сам не знаю, как они догадались, что я здесь. Спокойной ночи.

Глубоко вздохнув, Рики помедлил, прежде чем покинуть утоптанную площадку возле вольера, огороженного ивовыми прутьями.

В проходе между клетками было довольно-таки светло. Человек десять в плащах, в основном мужчины, вовсю светили палочками по углам.

— Я хотел дать ему амулет, но Риккардо какой-то странный. Не боится привидений, — горестно вздохнул Робусто.

— Я здесь, — объявил Рики.

В первый момент ищущие опешили.

— Дьявол! Откуда ты появился? – возопил кто-то.

Словно в ответ на обращение к дьяволу, весь маяк вдруг утонул в невообразимо жутком вопле. Некоторые люди стали вскрикивать от ужаса, но тварей кошмарный звук оставил совершенно равнодушными. Рики вспомнил его не сразу; однако он не сомневался, что уже слышал нечто подобное, и это заставило его взять себя в руки.

— Авгур? – перекрывая слабеющий звук, рявкнул один из мужчин. – В школе? С каких пор?

— Со вчерашнего дня, — успокоила его упитанная ведьма в другой части прохода. – Я лично разрешение выписывала для директрисы. Наверное, специалист еще не успел установить глушитель звука на вольер.

— А ты, наверное, от Барона? – уточнил, поравнявшись с ним, совсем молодой парень.

Рики кивнул. В юноше было что-то знакомое, не связанное в его сознании с опасностью, к тому же он, в отличие от людей постарше, не хмурился, а сдерживал улыбку.

— Так, всех нашли, быстро в школу! – скомандовал один из плащей. – Стажеры, никаких походов налево! Следуйте за вашим куратором, быстро!

— Не беспокойся, я разберусь с молодежью. Ищите их, — заявила ведьма и развернулась к зданию маяка.

— Что происходит, почему вы меня искали? – шепотом спросил Рики у идущего рядом парня. – Кто-то на нас донес?

— Да ты что? – вскинулся тот, но ответил так же шепотом. – Я, конечно, знал, что здесь остаются два мальчишки, вы же учитесь с моей сестрой Мариолой?

— Понятно, почему твое лицо показалось мне знакомым, — кивнул Рики.

— Но сигнал к вам не имел никакого отношения. Видишь ли, сейчас на этом островке находится опасный преступник, если, конечно, еще не смылся, — сообщил парень. – Долго тут шатался, гад, дежурный даже не сразу обратил внимание на черную магию, а потом зашел проверяющий…

— Здесь применили черную магию? – Рики с любопытством огляделся. Ему почему-то казалось, что такие вещи он должен бы чувствовать, и внезапное отсутствие полезной способности разочаровало его.

— Наверное, — пожал плечами брат Мариолы. – Ну, тут я, конечно, вынужден был рассказать, что на маяке остались дети.

Рики даже ругаться на него не захотел. В таких случаях ему автоматически приходило на ум убеждение лучшего друга о том, что совпадения – вещь маловероятная. Опасный преступник оказывается на маяке именно в ту ночь, когда там должен находиться он, Рики Макарони.

В холле зажгли свет. Сторож, синьор Мичи, ожидал внутри, дружелюбно усмехаясь.

— Видать, зараза неискоренима, — произнес он высокопарно. – Каждый год, не поверите, синьора, обязательно кто-нибудь тут ловит привидений! И новенький туда же, ну надо ж!

— Тоннель открыт? – деловито обратилась к нему упитанная ведьма. – Я бы отправила своих подопечных по домам…

— Я бы тоже, — раздался сзади до медоточивости ядовитый голос.

Карло Робусто, от которого Рики отделяло несколько человек, вздрогнул, но незамедлительно повернулся туда.

— Ко мне, оба, — приказала Карлотта.

Рики оценил, что классная наставница дала себе труд привести себя в порядок: аккуратная и подтянутая, как всегда, она протягивала им два клочка пергамента.

— Берите, не кусаются, — благодушно предложила она. – Я не могу предугадать, когда меня поднимут в четыре часа утра, но инструкции у меня всегда заранее готовы.

Рики помедлил, прежде чем читать, и вопросительно поглядел на нее. Карлотта кивком показала, чтоб он разворачивал.

«Ночные прогулки: одиночная – 3 дня хора

коллективная – 6 дней хора

повторная – 12 дней хора.

Плюс неделя уборки хранилища и класса зельеварения — для всех обязательна.

Плюс лишение десерта на один день. Буду следить!

Кровопийцы!».

— Это вас должно чему-нибудь научить! – объявила классная наставница.

— Чему-нибудь и научит, — согласился профессор Доматор.

Он только что аппарировал и вышел из тени колонны. Карлотта вздрогнула и подалась навстречу, хотела что-то сказать, но передумала и остановилась.

— Добрый вечер, — сказал профессор ухода за магическими существами. – Синьора Джиовинеза прибыла?

— Ее не будет, — чуть дрожащим голосом с вызовом объявила Карлотта. – Я вместо нее!

— О, — Доматор с шутливым подобострастием склонил голову в полупоклоне. – Удачи с новыми обязанностями.

При нем Рики почувствовал себя по-настоящему виноватым. Ему казалось, что он обманул доверие Доматора, которым, собственно, дорожил. Но профессор глядел на них с Карло совершенно без всякого осуждения.

На другой день Рики специально подходил к нему, чтобы объясниться.

— Единственное, что меня может вывести из себя, — сказал Доматор, — так это слоны аврорские, которые тут ночью шатались. Но ты ведь не имеешь к ним отношения, они в любом случае бы притащились. Никого не поймали, конечно, представляю, как они копались, когда собирались!

— Но они же авроры! – Рики притворился шокированным, хотя уже успел вспомнить ту ночь последнего состязания, когда мракоборцы нарисовались к концу драки.

— У нас не Англия, — пожал плечами Доматор, — здесь нет таких опасностей, вот народ и расслабился. Честно говоря, когда ваш эксперт половину на учениях зарезал, я не удивился. Хотя до того он вредный тип!

— Это точно, — согласился Рики. – Я просто не мог не остаться ночью здесь!

— Это я понимаю, — усмехнулся Доматор, — я тоже тут как-то погулял. Честно говоря, не один раз, но этого я тебе не говорил. Барон ночевал в вольере?

В часы домашних заданий Рики передал профессору все, что узнал от старой русалки.

— Типично, — кивнул, выслушав, Доматор. – Все проблемы от женщин.

Уж в этом Рики удостоверился! Карлотта впаяла им с Карло наказаний на полную катушку, не оставив времени почти ни на что приятное. Поскольку в честь праздника преподаватели отменили хор, наказание наступило в понедельник.

К этому времени Джиовинеза уже получила ответ от Дамблдора. Разумеется, она посчитала себя обязанной сообщить, какие приключения нажил ученик по обмену. Реакция хладнокровных британцев обескуражила ее.

— Я так и написала, что это обычное дело. Чего ради приносить мне столько извинений? Представь, дорогая, Дамблдор предложил прислать сюда крестного отца ребенка, чтоб он решал все трудности с Риккардо, — говорила она Карлотте за обедом. Та, действительно, поменялась с Раджионеволли и посадила Рики с Карло подле себя, чтоб проконтролировать лишение их десерта.

— Только помощников мне не хватает, — фыркнула классная наставница.

Дополнительной радостью от родной страны стала телеграмма с пометкой Министерства магии, которую Карлотта сунула ему в пятницу в начале урока брезгливо, словно какую-то бяку. Рики отдал должное ее интуиции.

«Мистер Макарони, — писала Парвати Патил, — я обязана предупредить Вас, что, нарушая школьный распорядок, вы рискуете. Звезды говорят, что все будет хорошо, если и Вы будете вести себя хорошо».

Не выдержав поднявшихся в груди эмоций, Рики тут же, на обороте, принялся строчить ответ.

«Дорогая леди Парвати! Спасибо за заботу. Передавайте привет Бусику. Пожалуйста, кормите его, убирайте за ним, но не купайте – он этого терпеть не может. А если этого не делать, он может сдохнуть. И вообще, уделяйте побольше времени коту, а не всякой ерунде!».

Удовлетворенный, Рики отложил карточку и сунул перо в чернильницу.

— Кто научил тебя отвечать на телеграммы? – вскинула брови Карлотта.

К изумлению всего класса, карточка поднялась в воздух, повернулась вокруг оси и исчезла.

«Ну вот, подумал Рики, — спонтанные действия – самые честные. Зато доставлю радость дяде Гарри. Теперь у него будет вещественное доказательство того, что я грубиян».

Рики понимал, что все проявления недовольства следует принимать как должное. Однако это были цветочки по сравнению с главным испытанием. В бессладостный понедельник после уроков предстояло первое наказание с профессором Пигнолли.

— Я поквитаюсь с Марко, вот увидите, — сказала Ческа, когда они встретились в коридоре после роспуска.

Принципиальный староста сдержал обещание. Утром того пятничного дня, когда вся школа обсуждала потрясающее приключение Рики и Карло, Марко до уроков заглянул к Карлотте и выложил ей то, что знал – то есть фактически все.

Единственной родственной уступкой Карлотты было то, что она не стала трепать племянницу публично. Наставница задержала ее после своего урока и впаяла аж десять дней хора плюс дополнительное задание.

— Иногда я ее ненавижу, — призналась Ческа.

Наказанных было человек двадцать. До появления Пигнолли они самостоятельно построились в две шеренги. Рики досталось стоять в первом ряду. Он уговаривал себя, что это хорошо, что ему свойственно смотреть опасности прямо в лицо, а нумеролог – не более чем противный тип.

Профессор явился точно, когда маленькая стрелка остановилась на десяти минутах.

— Так, — выплюнул он, — «Аве Мария», и попробуйте мне пропустить вступление!

Он взмахнул палочкой, и зазвучала музыка. Ученики заранее открыли рты, а потом запели.

Рики никак не ожидал от наказания таких ощущений. Петь хором было чудесно: чувствовать, как твой голос вливается в общий поток, напряжение в легких и гармонию, охватившую всех. Происходящее напоминало…заклинание Щита. Рики давно им не пользовался, но сейчас он проживал то же ощущение. Его осанка сама собой распрямлялась, он замечал то же у стоящих рядом товарищей. И в самом деле, музыка превратилась в тот щит, который отделял их всех от профессора Пигнолли.

— Сойдет, — фыркнул он, когда мелодия закончилась. Очарование разрушилось мгновенно. – А теперь я хочу послушать соло, — заявил Пигнолли. – Ты и ты!

Рики заранее знал, что их с Карло выберут. Он понимал, что теперь внимание Пигнолли вот-вот сосредоточится только на нем, и молился, чтобы его опять не затошнило.

— Начнем с Риккардо Макарони! – гадко усмехнулся нумеролог. – Вот кого я еще ни разу не слушал! Псалом четвертый, и громче!

Тщательно подавляемое отвращение постепенно переходило в ярость. Рики лишний раз убедился, что это состояние ему знакомо, и неважно, откуда он это помнит. Он, возможно, испытывал бы смущение от необходимости петь для всех; но сейчас важнее было поставить на место человека, которого он побаивался, но совершенно не уважал.

Рики не мог закрыть глаза, чтобы получше отрешиться от происходящего, но все же, глядя прямо перед собой, представил, что ему 6 лет, он дома, стоит на возвышении, и у мамы гости. Рики позволил волне музыки подхватить себя. Его голос зазвенел под высокими сводами. Иногда он не успевал вовремя вдохнуть, воздуха хватало на пределе, но дыхание ни разу не перехватило. В какой-то момент ему показалось, что он не вспомнит, какие дальше слова; потом они пришли сами.

— Терпимо, — сухо аттестовал Пигнолли, — я думал, с первого раза хуже будет.

Рики мысленно послал его очень далеко.

Потом пел Карло, потом – снова все, а под конец нумеролог предложил соло Ческе. Однако, стоило ей скукситься, он тут же снова набросился на всех.

— Лучше пусть ваша наставница хорошенько следит за вами, а не витает в облаках, — бросил он в спину четверокурсникам.

— Зараза, — чертыхнулся Карло.

— А то ж! Я в очереди первая, ладно? – попросила Ческа. – Видели, как он от меня отвязался? Не знаю, чего больше испугался – что я бабуле нажалуюсь или что разревусь?!

Рики пожал плечами, слушая вполуха. Пока было возможно, он исподтишка наблюдал за Пигнолли. Конечно, он не видел, вошел ли тот в каморку для метел, но определенно, отправился в ту сторону.

— Все же он не просто так привязался к Карлотте, — в раздражении произнес Карло, когда Ческа шагнула в ворота четвертного курса и исчезла.

— Мне он тоже надоел, — согласился Рики.

— В самом деле, другие учителя, может, и не очень любят друг друга, но в нашем присутствии ведут себя вежливо. Доматор сам никогда ее не задирает, а она… ну буйная бывает, но не такая злобная!

— Пигнолли нарушает педагогический такт, — подтвердил Рики.

— Ребята, поторопитесь, — потребовал синьор Мичи, в чьи обязанности входила отправка наказанных.

Оказавшись дома, Рики благодарно откинулся на подушку. Тяжелый выдался денек. Измотало даже не само наказание, а его ожидание и новизна, а главное, необходимость терпеть нумеролога.

И потом, этот Робусто, ну кто его за язык тянул?! Собственно, он сам себе навредил, когда рассказал, что Рики болтал с чокнутой графиней. Теперь полшколы приписывало ему истинно гриффиндорскую храбрость – где-то на границе с безумием. Дзото, брат Пеппе, на практике даже подсел к ним поболтать, хотя обычно старшеклассники не связывались с малышней.

Графиня! Рики вдруг подумалось, что может быть… Точно, ее слова о непростительном пороке относились к Пигнолли. Выходит, она точно знала, что это за порок.

Думать о том, чтоб еще раз задержаться в школе, сейчас было крайне некстати. В связи с вынужденным изменением дневного распорядка, а также из соображений доверия Рики пришлось рассказать о своих аферах не только брату, но и отцу. Диего Макарони отреагировал нервно, главным образом из-за мамы. Они договорились, что ничего ей не скажут, чтобы не расстраивать. Конечно, отец выразил неодобрение его образом действий, как впрочем, и понимание того, насколько трудно было удержаться.

— Даже не знаю, как объяснить тете, почему ты всю неделю не будешь с ней завтракать, — задумался он. – Может, спортивные тренировки? Точно, так ей и скажи. Я все же надеюсь, ты постараешься не давать нам повода волноваться за тебя?

Рики сказал, что приложит такие усилия, и еще добавил, что британские маги тоже не обделяют его воспитанием.

История с телеграммой Парвати папу искренне рассмешила.

— Только надеюсь, Гарри не вздумает связаться с Люси, — добавил он, посерьезнев. – Но это не твоя забота. Насчет твоей подруги – может быть, ты пригласишь ее к нам, познакомиться?

От Пита Рики так просто не освободился. Тот, прежде всего, с пристрастием допросил его об очередном контакте. А появление в ту же ночь в том же месте Авроров не понравилось ему больше всего.

— Вот твои карты, — спросил он в итоге, — ты по ним сможешь сориентироваться?

Рики честно признал, что не все способен расшифровать. Пока он, не глядя, отмечал, некоторые планеты и звезды оказались совмещенными. Но отдельные участки ночных чертежей сверялись с атласом один в один!

— Я почти знаю, куда им надо, — заявил он. – Теперь я должен определить кратчайший путь отсюда до этой звезды.

— Лучше выясни, кто тебя так ищет, что явился ночью на маяк! – потребовал Пит.

— Может, это два разных человека, — попытался воззвать к здравому смыслу Рики.

— Не думаю, — покачал головой Пит. – Знаешь, я все больше убеждаюсь, что родители специально увезли нас из Англии. Дело не в контракте и не в смерти бабушки Арабеллы. Мы переехали потому, что тебя кто-то очень настойчиво ищет.

Рики не замечал ничего такого. Но теперь, когда брат произнес это так отчетливо, он с легкостью представил, что так оно, возможно, и есть.

— Летом я понял, что мама с папой знают обо мне больше, чем согласны рассказать, — поделился он со старшим братом. – Раньше нам было так легко говорить обо всем, а теперь… так сложно.

— Это началось у Арабеллы, — кивнул Пит. – Я тоже почувствовал.

— Стоит спросить их напрямую? – посоветовался Рики.

— Думаю, позже. И уж, во всяком случае, не ты. Мне они скорее откроются. Точнее – папа может что-нибудь объяснить. Мама скорее поссорится с нами, чем откроет рот.

Все это вспоминалось Рики, пока он планировал, как столкнуться графиней, не усложняя себе жизнь. Может, в школе есть особое помещение, где привидения скрываются днем?

В окно отчетливо постучали. Вздрогнув, Рики повернул голову. Сова!

Это была не простая сова. Веста, собственность Лео, которая никогда не давала Рики гладить себя. Она вообще никому, кроме хозяина, этого не позволяла. Рики накормил и напоил ее, будучи под впечатлением первичной дружеской нахлобучки. На конверте выше адреса рукой Эди Боунса было надписано: «Рики, в своем ли ты уме? Что ты творишь?!».

Но уделить этому более пристальное внимание мешал голод. Поэтому Рики сначала поужинал!

Как всегда, весил конверт прилично. Рики плотно закрыл дверь, чтобы мистер Лапка не вздумал интересоваться птичкой, и снова завалился на кровать.

«Ричард», — начиналась часть Лео. «Уже хорошо», — подумал Рики.

«…ты дождешься, что тебя силой вернут обратно в «Хогвартс». Во всяком случае, этот вопрос обсуждался на закрытом совещании в Министерстве магии, где был и мой родитель. Дамблдор насмерть стоял против, хотя министр настаивал. Естественно, вся поттеровская команда и он сам поддержали директора. Мой отец – тоже, но то, что они с мамой предпочли бы держать нас подальше друг от друга, для тебя не новость. Я знаю подробности, потому что мама специально приезжала в Хогсмид, чтобы встретиться со мной. Министр считает, что нечто непонятное происходит вокруг тебя, что делает тебя особенно опасным для окружающих. Предполагаю, это пресловутые световые сигналы и твой контакт непонятно с кем. Конечно, ничего подобного я маме не сказал.

Между прочим, директор Дамблдор сделал любопытное заявление. Якобы, позволив твоим родителям увезти тебя из страны, маги показали, что не считают возможным оспаривать их права. На них ни в каком случае не следует давить, потому что Поттеру важно видеть в их лице союзников, а не противников. Многие важные лица надеются, что ты останешься в Италии. Рядом с тобой действительно подозрительная возня, иначе бы моя семья не суетилась так. Гриффиндорская мафия утверждает, и я согласен, что твой отъезд из страны – не выход. Я точно знаю, этим летом нашли нечто, имеющее прямое отношение к Тому – Кого – Нельзя — Назвать. А оно, в свою очередь, как-то связано со световыми сигналами. Но это – если верить репортерше Вриттер.

Очень хорошо, что преступник объявился на маяке одновременно с тобой…»

«Вот спасибо», — подумал Рики.

«…Теперь ты знаешь, что надо быть начеку. Постарайся выяснить как можно больше про этого твоего нумеролога и сообщи мне все, что узнаешь. Обязательно поинтересуйся у твоих одноклассников, кому они рассказали о ваших планах ночевать в здании школы».

«Половине страны», — не сомневался Рики. Вот перспективное задание!

«Впрочем, профессор МакГонагол говорит, ничего удивительно, что ты туда сунулся. Профессор Снейп искренне сожалел, что он – не твой завуч сейчас. Он с самого начала был против твоей «увеселительной поездки», как он ее называет. А недавно Дора слышала, как он говорил профессору Поттеру, что вернешься ты совершенно не воспитуемым».

«А если я персонально ему напишу, что Карлотта – его копия, интересно, он обрадуется?» — представил Рики.

«Дружище! – обратился к нему Артур. – От своих сестричек должен выразить тебе необъятное восхищение. Будь у них твои шансы, они бы так же поступили. Я тебя тоже прекрасно понимаю, но вынужден признать, что последствия нехороши. Своей выходкой ты разворошил муравейник, состоящий из бешеных львов. Дело в том, что наш директор и крестный отец имеют совесть. Это важное свойство, естественно, не позволяет им оставлять невинных граждан в неведении относительно грозящей им возможной опасности. Когда профессор Джиовинеза написала сюда, среди учителей поднялась настоящая дискуссия – сообщать им чего-то там или лучше зря не пугать, так как они все равно ничего сделать не смогут. Информация проверенная, от дяди Рона. Уж ему твоя прогулка стоила сверхурочных! Он живет в «Хогвартсе» и психует, потому что бабуля уехала к моему отцу в Румынию, «пока все спокойно», а надеяться, что дед один сладит с малявками и теткой Луной, которая и так словно ребенок, а теперь тем более, жестоко по отношению к дедуле.

У нас тут все расчудесно. На днях Френк Эйвери вздумал натравить на Бетси Спок своего боггарта. Дик отрастил ему висячие уши. Эди это выбило из колеи, по-моему, Бетси ему нравится. Она всегда симпатизировала тебе и Дику, но я не вижу тут ничего особенного, это понятно. Если он отдаленно намекнет, а он по-другому не умеет спрашивать, пожалуйста, скажи прямо, что не имеешь на нее никаких видов».

«Обязательно, — решил Рики. – Но что значит «своего боггарта»?». Насколько он знал, боггарты не бывают ручными, и решил на всякий случай проконсультироваться у Доматора.

Вдруг в голову ударило, и пелена застелила глаза. Рики успел опустить руку, чтоб не выронить письмо.

Те же руки держали тот же сосуд с красной жидкостью. Только теперь он слышал голос – свистящий, сухой, безжизненный.

«Отправляйся туда, и возьми меня с собой. Если мальчишка ходит по той земле, положи в меня горсть, и я отвечу тебе, так ли это. Если да, она станет красной, и мы найдем его. Ты сказал – Генуя? В следующее полнолуние я буду способен…».

«Мы дать знание. Это опасность!!! Конец связи». Хорошее самочувствие вернулось так же быстро, как мир вокруг.

«Спасибо, — подумал Рики. – Вот так забота отовсюду… и ниоткуда».

Чувства, испытанные им в момент разговора обладателя рук с сосудом, были столь ужасны, что слились в один черный комок, и он не решался распутывать его, пока не убедился, что не помнит их. Понадобилось некоторое время, чтобы он снова вернулся к чтению. Рики полистал, разыскивая почерк Селены Олливандер.

«Дорогой Рики! Очень жаль, что рядом с тобой сейчас нет ни одного взрослого мага, который в полной мере понимал бы, как важно тебе быть осторожным. Твое последнее письмо еще не дошло до нас…».

«Сейчас же напишу!».

Он, собственно, не планировал делать этого в ближайшее время. Селена думала о нем лучше, чем он того заслужил. И была совершено права: как же он не сообразил, что ребята в «Хогвартсе» узнают о прогулке на маяк очень быстро!

«Итак, Дора заслужила узнать, что Тиффани не блефует. Насколько интерес к ней зависит от персоны ее папаши, точно не знаю, поэтому и намекать ни на что такое не буду. Не беспокойтесь, Барон вполне годится в разумные здравомыслящие опекуны… Мне очень стыдно, что я устроил вам такой неприятный сюрприз, заставил волноваться и не внял мудрым советам некоторых товарищей. Просто к моменту получения письма мы все запланировали, и немыслимо давать задний ход в таких условиях. Пришлите серебряные штуковины, кому надо… Я думаю, найду человека, который может их заговорить».

Рики прервался, чтобы дочитать письмо.

«Парвати Патил в истерике уверяет дядю Гарри, что ты угрожал ее коту, — констатировал Артур. – Я лично в это, конечно, абсолютно не верю, однако ты лучше знаешь, какие у нее есть основания так считать».

Рики шокировала такая трактовка его послания. Он снова взял свой пергамент и подробно объяснил, что, действительно, кажется, у леди Парвати повод есть, но он этого совсем не хотел.

Рики ожидал неизбежной критики от каждого, но Дик его разочаровал.

«Я бы уделил самое пристально внимание типу информации, которую ты получаешь от «них». В принципе, существует несколько вариантов, кто «они» и, следовательно, что «им» от тебя надо. Если это, в самом деле, пришельцы из других миров, то я вообще затрудняюсь прогнозировать. Можно поверить, что они ждут от тебя карту, а то, что докладывают тебе, является своего рода честным обменом. Поскольку язык в значительной степени организует восприятие, тебе следует обратить внимание, используют ли «они» такое понятие или близкие к нему.

Все остальные варианты видятся мне однозначно вредоносными. Предположим, кто-то воздействует на тебя с целью запудрить мозги и управлять тобой. В этом случае ты все же можешь отследить некоторые настораживающие изменения в себе. Бывают ли у тебя провалы в памяти, именно провалы, а не постепенное забывание (очень важный симптом, обнаруживается в той или иной степени у всех, подпадающих под влияние). Бывают ли те образы, которые ты видишь, совсем чужеродными, то есть незнакомыми? Само по себе это безобидно, но если через некоторое время ты начинаешь сомневаться, что, может быть, это все-таки твое, несомненно, ты подвергаешься внушению. И главное, чувства, которыми у тебя сопровождаются эти образы – они всегда возникают сразу или…»

«Академик, вот постарался-то», — Рики встряхнул головой, чтоб утрясти там все полезные советы, от которых слегка прибалдел. По ходу чтения он примеривал к себе вопросы, и все больше убеждался, что ему, как ни странно, ничего не внушают, а вот рассуждения Дика вводят в транс.

Далее Дик распространялся о необходимости составить словарь употребляемых «ими» выражений. Кроме того, он предложил конкретизировать шифр, расписать, что может означать каждый термин. Так что Рики даже тоска взяла. Таким манером добрался он, наконец, во второй раз до Селены Олливандер.

«…Мне представляется, что твой отъезд дал повод гриффиндорской мафии для усиления надзора за тобой. Теперь даже некоторые наши одноклассники и ученики постарше знают о твоем последнем приключении, конечно, из неофициальных источников. Такого не было, пока ты учился в «Хогвартсе».

Я недавно спрашивала, что узнает Артур от твоей маггловской знакомой Даниэлы. Почему-то она не боится сов. Недавно он получил от нее совсем нелепую книжку о мутации человеческой расы».

По мере чтения Рики все больше хмурился. Он прекрасно относился и к Артуру, и к Дан, но вдруг понял, что предпочел бы, чтоб они не общались сами по себе. Под влиянием зондирующих вопросов Дика чувства конкретизировались в одно слово. Он испытывал ревность, объектом которой была Даниэла. При том он понимал, что, с точки зрения здравого смылся, оснований не было, и удивлялся сам себе. Ему нравилась Ческа. Но Дан была частью мира его детства, другого мира, которым, как выяснилось, Рики не хотел делиться. Вышеозначенная дурость требовала пересмотра, но, четко обозначившись в сознании Рики, притупилась.

Эди проявил себя во всей красе. Рики заподозрил, что свои письма он сначала составляет на черновиках, которые бережно хранит. Хуффульпуффец буквально воспроизвел все свои советы и отдельно обвинил Рики в пренебрежении каждым. Впрочем, с этим он уложился всего в пять строчек, в конце которых с сожалением признал, что Рики не переделаешь. В основном же он описывал состояние дел на уроках. МакГонагол взяла моду частенько напоминать о СОВах. На зельях успехи Эдгара стали заметно лучше; вероятно, Снейп оценил его настойчивость. Похоже, ничего особенного там не происходило, так что, под влиянием мирных новостей Рики невольно расслабился. Эдгар коварно воспользовался этим, завершив сообщением: «Кстати, Эльвира Паркинсон сейчас в Ассамблее Магии. На обратном пути она по приглашению посетит «МентеСана», и я ее попросил, чтобы она уделила тебе внимание. Ты, конечно, не должен рассказывать ей лишнее, но поговорить не помешает. Особенно ей, бывшей старосте, и особенно с тобой, сам знаешь с кем».

«А поподробнее насчет последнего?», — Рики было бы, в самом деле, интересно узнать, как же Эди его буквально аттестует.

Он взял второй свиток, потому что первый полностью исписал. Рики констатировал, что рассказ о делах «Хогвартса» очень его утешил, а то он начинал беспокоиться.

Внизу оставалось еще несколько строчек – от Доры, как он быстро понял.

«Искренне жаль, что на столь красивый риск тебя подвигла такая дура, как твоя Ческа. Не нахожу больше ничего, в чем тебя можно упрекнуть. Жду про Тиффани!!! Да, мне вот тут говорят, что Ральф Джордан передает тебе привет. Элладора Нотт».

Рики даже не сильно рассердился на то, как она отозвалась о Ческе, потому что не ждал от Доры ничего другого. Главное, что он собирался написать еще, собираясь с духом – о том, что обладатель тонких рук и кровавый сосуд собираются искать его в ближайшее полнолуние. Напоминание Лео о том, что его письма читаются вслух, останавливало Рики, требуя найти другой способ. В итоге он, просидев почти до ночи, решился на самое простое.

Не отступая места, чтоб не бросалось в глаза, сразу после прощания и пожеланий он записал: «Секретная информация для Лео Нигеллуса». Это должно было сработать, Лео сам сообщил, что читает обычно он.

Изложив всю проблему на три строки, Рики, чтобы не вызывать подозрений, действительно, взялся за шифр, который требовал Дик. Но только после того, как перекусил!

Самым мучительным в наказании был, несомненно, более ранний, чем обычно, подъем. Кто-то заботливый оставлял в холодильнике бутерброды. Хлеб, конечно, затвердевал от холода, но, в общем, было терпимо.

Убирать класс Карлотты после обеда оказалось совсем нетрудно: в отличие от «Хогвартса», здесь не требовали делать это непременно руками. Несколькими взмахами палочек они с Карло доводили кабинет до сияющего совершенства. Неблагодарная Карлотта на это ухмылялась, что недурно бы найти какой-нибудь еще повод наказать их, когда этот себя исчерпает. Но в целом о них с Робусто быстро забыли ввиду появления на горизонте события всеобъемлющей важности.

Школа ведовства и ясновидения «МентеСана» ежегодно устраивала осенний бал. Он выпадал на последнюю пятницу октября, которая предполагалась на следующей неделе. Обычно в этот день приезжали разные представители Министерства и почетные гости, так что суетливость некоторых учителей заметно усилилась.

— Бабушка говорит, что для нас – праздник, а для шишек – просто вежливый повод проинспектировать школу и поглядеть, насколько мы тут воспитанные, — доложила Ческа. – Карлотта недовольна, говорит, что с радостью не пошла бы. Оно и понятно: там, где танцуют, неинтересно одной.

Но большинство учеников, не подозревая таких сложностей, предвкушали море радостей. Возле врат к Тоннелю школьников поставили урну, куда каждый желающий мог анонимно поместить свои пожелания насчет праздничного меню.

— Опять будет всякий скрип, — поморщился Барон. – Так происходит каждый раз, когда с растений сыпется сухой мусор.

После той ночи Рики приходил к нему каждый день. Оказалось, старая русалка отличалась сверхчувствительностью и в принципе не давала себя обмануть, что для Рики было своего рода вызовом.

— Я же знаю, что ты недоговариваешь, — проворчал Барон, когда Рики попытался скрыть от него причину появления мракоборцев. – От тебя вода мутнеет. А раз так, проваливай, и я тебе больше ничего не скажу.

Обнаружение преступника на маяке взволновало его.

— Я слышал, что бесхвостые бывают плохие. Даже те из них, которые так себе, могут быть опасны для нас. Считаешь, мне стоит уходить под воду, если вдруг тут появится кто попало?

Рики согласился, что это будет наилучшим выходом.

Через некоторое время старая русалка вытянула из него и видение с кровавым сосудом.

— Мои друзья считают, что за мной кто-то должен приглядывать, — вздохнул Рики.

— Совершенно справедливо, — согласился Барон, нажевывая водоросль.

На самом деле, оставаться наедине с такой тайной было тяжело. Рики отослал ответ с Вестой, но он знал, что придется ждать и, вероятнее всего, следующей из «Хогвартса» придет весть по официальному каналу, то есть зашифрованная по всем правилам. Он также настрочил другое письмо, где подробно описал суть конфликта, пари и почти все произошедшее, включая компанию русалки – гриффиндорская мафия наверняка и так знала об этой части его учебы в «МентеСана». Он попросил у классной наставницы конверт, запечатал и отдал ей.

Между тем четверокурсники все чаще собирались, чтобы посекретничать насчет двух важнейших тем дня: пародии на речевку Карлотты и уединений Пигнолли в каморке для метел. Как оказалось, то же самое в часы домашних заданий и практики делали и четверокурсницы. Перемены использовались исключительно для того, чтоб обменяться выводами.

— Не станет Пигнолли ничего ценного хранить в школе, — заявил Марко в ответ на предположение Чески. – Он просто побоится, что кто-нибудь стащит.

— А что, если нам просто залезть туда и узнать, что там? – в который раз предложил Карло.

— Как ты себе это представляешь? – воззвал к благоразумию староста. – Даже если мы, что недопустимо, задержимся, он же последним покидает школу, а потом Школьный коридор закрывается.

— Между прочим, кое-кого я уже просил там побывать, — раскололся Пеппе. – Роччо отпросился в туалет с магической обороны и попытался туда проникнуть. Там три заклятья, как минимум, и еще хитрый замок, который открывается только ключом. Кстати, Пигнолли узнал, что туда лезли, и даже пытается выяснить, кто.

— Наверное, у него там, в тесноте, стоит пыльный письменный стол, для вдохновения! – закатила глаза Мариола. – И он за ним пишет всякие гадости для Карлотты.

— Он в принципе ничего написать неспособен, — проворчал Рики. – Для рифмы нужно чувство гармонии.

Хор, точнее связанная с ним потеря времени, сама по себе служила отличным наказанием, но фигура Пигнолли делала его изматывающим и особо противным.

— Зачем он вообще ведет хор? Он же явно ненавидит музыку, — проворчал как-то Рики, когда, с облегчением вздыхая, наказанные отправлялись по домам.

— Это же солидная прибавка к зарплате, — снисходительно пояснил ему какой-то старшекурсник. – Чтоб такой жадина кому-то уступил денежное дело!

Насчет дразнилки, к великому сожалению многих, помимо Пигнолли, имелась и другая кандидатура.

— Что, если это все-таки Доматор? – вынуждены были спрашивать ученики, вдоволь раскритиковав коварство нумеролога. – Карлотта бы ему точно устроила что-нибудь такое!

Рики в душе соглашался, что от Доматора пародию можно ждать скорее, чем от Пигнолли. Однако, для предъявления обвинений требовались уличающие обстоятельства, которых не было. И вообще, едва заговорив про преподавателя ухода за магическими существами, все как-то очень охотно соглашались, что, все-таки, это может быть и любой ученик.

Но подозреваемым номер один был все-таки нумеролог. Пока весь курс ломал головы над загадкой: что может делать человек в тесном запертом помещении, Пигнолли не оставлял своими замечаниями Карлотту.

— А как Ваши родители, милая, считают, — проскрипел он как-то за обедом, — можно ли верить в легенды?

Или бросил, проходя мимо по коридору:

— А Ваш предполагаемый супруг чего скорее дождется: воздушных замков или наследства от младшего брата? Малышу, кажется, скоро исполнится шесть лет? Ну, ждать недолго!

Однажды он совсем обнаглел, заглянув к ней в класс с просьбой дать мел, и когда получил отказ, сказал, что правильно, пусть не дает, потому что надо беречь хотя бы то, что имеешь.

— «А на то, чего давно нет, и рассчитывать нечего», он это уже за дверью проворчал, но громко, — рассказал Дзото, у которого в тот момент как раз шел урок Карлотты.

В общем, в один прекрасный момент коллективные интеллектуальные усилия достигли критической массы, и грянул взрыв.

Главную мысль озвучила Мариола, которая законно считала, что, раз брат ей все рассказывает, она тоже без пяти минут дипломированный аврор и даже выше.

— Пигнолли слишком уж уверен, что сокровищ Кьяпацци не существует, и это странно, — сказала она, когда староста, мучимый любопытством, по ее просьбе добился тишины. – К ним многие относятся скептически, но никто так нагло не отрицает. А что если он точно знает, потому что… он сам их уже нашел?!

Перед глазами Рики вновь встал образ скупого рыцаря, сидящего на сундуке в темном чулане…

Каждый вдруг захотел высказаться. Поднялся невообразимый гвалт, так что профессор Джиовинеза, явившаяся к себе в класс со звонком, не сразу добилась тишины.

— Какие вы все возбужденные, — удивилась она, — что происходит?

Учиться у нее становилось все труднее. Директор поставила высочайшую планку требований. Однажды она заявила, что каждый уже и так знает свое будущее.

— А если нет? – поинтересовался Луцци.

— Значит, не хотите знать, — улыбнулась профессор.

Обычно каждый урок сопровождался тем, что двое-трое, чаще парни, начинали бунтовать. Но сегодня весь класс, отрешившись от всего, сосредоточенно пялился в затуманенные шары. Впрочем, высмотреть, кто придумал дразнилку и почему запирается Пигнолли, никому не удалось.

— Я видела, как Пигнолли держит что-то в руке, — все же поделилась за дверью чуткая Мариола. – Он смотрел на это, даже не знаю, как описать. С обожанием, с ненавистью, с жадностью.

— А что это было? – потребовали товарищи.

— Не знаю, я видела только его, — виновато вздохнула девчонка.

Рики обратил внимание, что Ческа куда-то подевалась. В толпе, окружившей Мариолу, ее не было. Он обернулся, как раз когда она выходила из класса. Ее новости произвели впечатление.

— Бабуля сказала, что предоставила каморку в распоряжение профессора Пигнолли по его просьбе. Якобы, — для усиления значимости Ческа подняла указательный палец вверх, — ему негде хранить ценные вещи и еще что-то.

Четвертый курс внезапно накрыла тишина, прерванная, опять же, принцессой курса.

–Он, понимаете, живет на квартире, и всякое может быть, — фыркнула она.

— А почему тогда он свое богатство в банк не отнесет? – поинтересовался кто-то.

— Потому что не хочет всем показывать, что у него есть, — пояснила Ческа. – Сказал бабуле, что когда в банке увидят, то пойдут слухи, а ему это ни к чему.

Одноклассники задумались. Первоначально нелепое, притянутое за уши предположение Мариолы вдруг представилось вполне осмысленным.

— Значит, он притащил в школу сокровища Кьяпации, держит их под носом у Карлотты, а ее поддевает! – возмутилась Марина, когда Рики, направляясь в зверинец к Барону, столкнулся с ней в коридоре в часы практики. – Вот негодяй!

— Говорят, у некоторых старость обостряет все худшие стороны характера, — кивнул Рики.

— Может, он того? – с опаской спросила Марина.

Рики раздраженно передернул плечами. Ему приходилось сталкиваться с теми, кто действительно был того и представлял опасность для каждого встречного, и при всей неприязни к нумерологу следовало признать, что он способен, как это объяснял Пит, вести себя прилично и выполнять свои обязанности.

— Ты же давно учишься в «МентеСана». Насколько я знаю, здесь по его вине еще никто не пострадал, — успокоил ее Рики, про себя добавив: «но я должен быть начеку».

Впрочем, одноклассники завелись. Оказалось, что все трепетно любят и уважают Карлотту, невзирая на ее вредность. Ребята использовали каждую свободную минутку, чтобы решить, как же поступить дальше.

— Делать ему мелкие пакости – себе дороже, — решил Луцци, промечтав большую перемену.

— Хоть одна разумная мысль, — согласился с ним староста.

— Мы должны доказать, что сокровища у него, — считала Марина. – Тогда все поймут, какой он противный и подлый, и синьора отправит его на пенсию. А Карлотта… должна же она узнать правду.

— Пусть лучше зря не рассчитывает, — согласилась Мариола. – Так-то для нее лучше, хотя жалко!

О том, чтобы рассказать Карлотте без доказательств, тоже речи не было.

-А если сейчас пойти к директрисе? – Рики вопросительно взглянул на Ческу. Та замотала головой.

— Бабушка вообще не верит в эти сокровища. Решит, что Карлотта нам головы заморочила, вызовет ее и отругает.

Такой исход был расценен всеми как явная несправедливость. Предложение Рики подумать каждому отдельно не встретило поддержки в рядах одноклассников. Они слишком любили собираться вместе и возмущаться, находя поддержку друг в друге.

Так незаметно подошли выходные. Субботнее утро Рики принял как божественный дар. Не вставать с петухами! Впрочем, мистер Лапка, явившись в привычное время засвидетельствовать свое почтение бросанием не шею и громким урчанием, не дал подольше поваляться в свое удовольствие.

Погода была отличная, и папа предложил им с Питом прогуляться до мастерской. Рики, который там ни разу не был, согласился. Пит, к сожалению, запланировал посетить другое место.

Уже в машине Диего Макарони передал младшему сыну вдвое свернутый конверт.

— Вчера пришло. От дядюшки Гарри, — лаконично сообщил он.

У Рики возникло желание отбросить бумагу подальше, как ядовитое насекомое. Но рядом сидел папа, и как-то не хотелось впадать в такое детство.

«Как ты догадываешься, Ричард, если бы не технические сложности, связанные с долгой доставкой, это был бы второй вопиллер для тебя».

«А как, в самом деле, эти вопиллеры делаются? – вдруг озадачился Рики. – Пошлю-ка я ему тоже – ну не домой, конечно, нельзя же ронять родительский авторитет. В Министерство, так ему и надо!».

«Я не сомневался, что ты воспользуешься любым послаблением в дисциплине».

«А ты – любым поводом, чтобы прицепиться».

«Я вынужден напомнить тебе, что в Италии ты – представитель «Хогвартса» и обязан достойно представлять…»

«Скажите, какая дипломатия, — рассердился Рики. – Интересно, он поймет, что в «МентеСана» все нормальные люди обязательно шатаются ночью по маяку! Снейп говорил, в школе он не был сторонником дисциплины».

«Мне хотелось бы точно знать, что ты имел в виду, когда написал Парвати такую ерунду. Это срочно, так что можешь передать директору внеплановое послание для Министерства. Адрес на конверте».

«Вот я и знаю, куда посылать вопиллер», — кивнул Рики.

«И еще. Похвально, что ты поддерживаешь связь с друзьями…»

«Теперь ты так считаешь?!» — изумился Рики, припоминая их последний разговор перед отлетом из Англии.

«… но они не единственные в школе, кому небезразличны твои успехи. Профессор Снейп долгие годы был твоим завучем, и я думаю…»

К этому замечанию Рики намеревался всерьез прислушаться, вот только…

«О чем я могу ему написать? Что я вовремя просыпаюсь и хорошо кушаю? Да он меня на смех поднимет! Вот интересно, умеет ли Снейп по почерку определять искренность? Вдруг он с первой буквы поймет, что я скрываю от гриффиндорской мафии важные происшествия?».

В конце крестный Поттер ограничился приветом для родителей, что Рики отцу и передал.

— Больше ничего не хочешь сказать? – поинтересовался Диего Макарони.

— Ну, он ругается, — Рики потряс в воздухе пергамент, — следовало ожидать.

Картина, с которой отец снял занавесь, потрясла воображение Рики всерьез и надолго.

— Такой гадости же быть не может! – взвизгнул он. – Что ты размазал по холсту?

Он уже не мог сказать, возникло ли ощущение зловония вместе с образом, или же оно всегда тут было.

— Обычную краску, успокойся. И, к сожалению, этот шедевр пока некуда пристроить. Кто согласится держать у себя такое? Но какова сила воздействия! Это, между прочим, и есть настоящее искусство.

— И сколько ты над ней трудился? – полюбопытствовал сын.

— Полчаса или около того, — гордо ответил Диего.

— Непереносимое красно-зеленое сочетание, — сморщился Рики, — и желтое, и грязь, тьфу, — он даже отвернулся.

— Не раскладывай мне целый образ. Можешь ответить, что это? – спросил отец.

— Гниль какая-то, — скуксился Рики, — животного происхождения.

— Правильно. Собственно, это печень, которая разлагается, — просветил родитель. – От цирроза на почве алкоголизма!

— Ты все-таки сделал, что просил теткин босс! – Рики еще раз оценивающе глянул на картину, пытаясь оставаться беспристрастным и спокойным.

— Ему я нарисовал другую, и он ее одобрил. Завтра заберет, — сообщил художник. – Хочешь полюбоваться?

Предполагая, что ничего хуже уже виденного создать нереально, Рики согласился.

Мастерство его отца стоило того. Полотно действительно навевало состояние опьянения в стадии потери равновесия; Рики почувствовал это, хотя сам никогда не доходил до такой стадии. Человек крестил бутылку с запертыми в ней зелеными чертиками. Идея вращения и раздробления мира на части удачно, по оценке Рики, воплощалась через использование в фигуре элементов кубизма и ломаных линий. Смешение и перекрещивание чистых цветов вызывали укачивание. За спиной несчастного громоздились реалистично изображенные кошмары, а на переднем плане, закрывая бутылочную этикетку, шипел на пьяницу толстый зеленый змий.

— Это мне нравится, — сказал Рики.

— Ты что имеешь в виду?! – забеспокоился отец.

За два дня дома Рики совершенно отошел от треволнений и забот прошедшей недели. А потом оказалось, что впереди маячит понедельник с наказанием – последним, но все же…

Утром пели, как всегда, на трибуне. Чтобы туда попасть, наказанные ученики по мере прибытия поднимались наверх, своими ногами, без всякого колдовства, на пятый этаж. А уже потом трибуна, полностью нагруженная, спускалась напротив балкона. Хорошо хоть, со звонком учеников отпускали на первом этаже.

Рики хотел бы до уроков разыскать директрису, что вручить «срочное объяснение для крестного», но она нигде не попадалась, и в итоге пришлось тащиться наверх.

Построились, начали петь. По счастью, Пигнолии не дирижировал; Рики подозревал, он крайне редко встает так рано. Однако через некоторое время он с другими учителями появился на балконе.

Рики с удивлением замечал, что ученики отчего-то не расходятся по классам, а, перехваченные на выходе старостами, спешат на балкон и строятся, как первого сентября. Рики ничего не понимал, ребята вокруг него – тоже. Обычно трех – четырех гимнов и псалмов хватало, но вот пошел уже шестой, и никакого знака, что их скоро отпустят.

Вдруг, перекрывая музыку, протяжно завизжала сирена на вратах седьмого курса. Джиовинеза вместе с половиной преподавателей сорвались с балкона и поспешили туда. Конечно, ни Раджионеволли, ни Квастаторри среди них не было.

Между тем из ворот вывалилась, совмещенная с Дзото Лютиком, Эльвира Паркинсон! Консуэло отстала от них на несколько секунд и своим появлением едва не сбила с еще не слишком устойчивых ног.

— Дзото! – громыхнул профессор Лютик. Рики не мог видеть его лица снизу. Но представил, как профессор гербологии сверкает очами. Он порадовался, что после учебы под началом Снейпа Эльвире ничего не страшно.

— Разве можно так опаздывать! – возмутилась, обращаясь к нарушителю, директриса. – Это время и ворота специально освободили для Чемпионок, простите, дорогие мои!

— А почему ты появился отсюда? Ты ведь на шестом, а не на седьмом курсе? – заметил Доматор.

— Я воспользовался вратами Роччо. В мои кот нагадил, — буркнул Дзото.

Гулкое эхо и наступившая тишина разнесли его слова по всему маяку, вызывая всеобщее хихиканье. Рики представил, как где-нибудь на чердаке графиня морщится и зажимает уши.

— Добро пожаловать к нам, приятель, — хмыкнул парень рядом с Рики.

— Да, ему влетит, — посочувствовала девчонка с противоположного края.

— Ничего страшного, — сказала Эльвира по-английски. – Здесь так хорошо пели, я слышала, вон там!

Она покрутила головой, разыскивая источник звука.

— Там трибуна с хором, — указала ей Карлотта. – Очень полезное воспитательное мероприятие. Мы так считаем.

Рики постарался не встречаться глазами с бывшей старостой «Слизерина».

— О, Макарони! Я обращала внимание, что у него приличные вокальные данные!

«А обязательно орать об этом на всю школу?», — Рики чувствовал, что начинает на нее сердиться. Тем более, в слизеринском хоре, который она организовывала года два назад, ей были безразличны вокальные данные.

— Это неважно, — ответил ей с акцентом Пигнолли. – Хор – это наказание за проступок.

«Вот тянут тебя за язык», — подумал Рики. В тот момент он прочно уверовал, что как бы ни была строга Карлотта, у нее хватило ума сказать покорректнее, и значит, нельзя позволять всяким плохим людям обижать ее.

Эльвира поглядела на него снизу вверх и, кажется, вздохнула.

В любом случае, Рики был рад бывшей старосте. После обеда он вместо уроков пригласил ее осмотреть зверинец. Ческа пошла с ними. Вначале Рики ничего не имел против, но ее присутствие создавало определенные сложности. Прошлогодний английский Чески успел большей частью благополучно испариться.

— Семья Консуэло любезно пригласила меня к себе, — сказала Эльвира.

— Консуэло чего? – переспросила Ческа, не давая Рики ответить.

— Она живет у нее дома, — объяснил Рики.

— А, ну это понятно, — кивнула Ческа.

Эльвира недоуменно поглядывала на них.

— Как тебе Ассамблея магов? – поинтересовался у нее Рики.

— Много солидных стариков, невкусная еда и нескончаемая болтовня, — отрапортовала Эльвира. – Нам показали место, где хранят Огненную Чашу и еще всякие мощные предметы. Между прочим, Чемпионы других стран много чего рассказывали. Например, в Японии чемпионов выбирает вообще невероятная штуковина. А ты как? Во что влип?

— Потом, — улыбнулся Рики, опасаясь, как бы словарный запас не вернулся к Ческе.

— О чем она так долго говорила? – между тем потребовала та, поджав губы.

Рики ограничился показом вольеров магических существ как самой безобидной темой беседы. Эльвира была очарована. Но он едва скрывал досаду: оказалось, Ческа очень даже может мешать.

— А русалка? – напомнила Ческа, когда он начал разворачиваться в сторону школы.

Рики совсем не хотел вести их к Барону. Если тот заговорит, невежливо ему не ответить. А общение при свидетелях совсем ни к чему. Объяснять девушкам то, что по договоренности с Доматором держалось ото всех в тайне, Рики не собирался.

А Ческа вдруг заупрямилась, желая, во что бы то ни стало, показать Эльвире Барона.

— Такого больше нигде нет! – гордо заявила внучка директрисы.

— Но русалки – разумные существа, — ужаснулась Эльвира, когда Рики перевел ей суть спора.

— Не беспокойся, Барон свободен. Он живет здесь по своей воле, — заверил ее Рики.

Наконец, Ческа потащила их в боковой проход. Рики приготовился лавировать.

Вольер был пуст, вода на поверхности «лужи», как назвал Барон – безмятежно спокойна.

— Он уплыл, — с сожалением вздохнула Ческа. Эльвира тоже выглядела разочарованной, и только Рики удерживал безразличное выражение лица, скрывая радость.

По возвращении им встретился профессор Доматор.

— Вижу, Риккардо, ты уже организовал экскурсию для почетной гостьи, — похвалил он.

И они застряли в зверинце еще на полчаса, в течение которых Рики работал переводчиком. Доматор считал гиппокампов, с которым работал Ники Боунс, очень полезными, и сожалел, что в Италии нет таких удачных условий для их разведения. Эльвира призналась, что в школе уход за магическими существами не посещала, и не очень разбирается в его словах.

— Спасибо, что не притворяетесь, — усмехнулся Доматор.

За чемпионкой «Хогвартса» вскоре явились, потому что директриса пригласила ее к себе пить чай. Учеников же профессор Доматор отправил заниматься уроками.

Рики видел, что Ческа сердита, и сам собирался заговорить. Но она опередила. Как большинство итальянцев, она не считала нужным скрывать эмоции, что Рики в принципе ценил.

— Кажется, я вам мешала, — заявила она, как только они оказались одни в коридоре.

Возражать Рики совершенно не хотел, потому что она поняла правильно, и сам он был тоже слишком раздражен. Однако, не настолько, чтоб не понять, насколько обидно ей будет услышать подтверждение.

— Я просто хотел поговорить с ней, — ответил он. – Она была моей старостой, и мы давно не виделись.

— А при мне это нельзя? – Ческа состроила гримасу. – Слишком секретно?

— Не выдумывай! Я не виноват, что ты плохо знаешь английский, — в сердцах вымолвил Рики.

— Ну и пожалуйста, — заявила Ческа и, развернувшись, зашагала в комнату практики для девочек. Судя по голосу, прозвучавшему из открывшейся двери, у них дежурил Квастаторри.

Рики отправился к мальчикам. Усевшись, он даже не стал открывать учебник, а подпер голову руками и уставился в никуда. Настроение у него было скверное, но не подавленное, а наоборот. Внутри клокотал вулкан, не позволяющий отвлечься на что-то другое.

Он отдавал себе отчет, что названная Ческе причина не была основной, почему он предпочел бы обойтись без нее. Он просто не хотел, чтобы его подруга знала о нем то, что он совершенно спокойно мог обсудить с Эльвирой. Приходилось признать малоприятный факт – да, Ческа нравилась ему, но он ей не доверял.

Рики кстати вспомнились слова Доматора: «она болтушка». И нельзя сказать, что это было редкое качество, нет, скорее даже типичное, на что и внимания обращать не стоит. Конечно, Ческа не была виновата в том, что девочки, с которыми Рики был хорошо знаком, по странному стечению обстоятельств в этом смысле оказались исключительными. Так говорил разум; но он все равно не в силах был обуздать возмущение. Почему, интересно, другие могут заниматься своими делами, а ей непременно надо все знать? Даниэла никогда бы не стала скандалить; если же она проявляла настойчивость, то честно признавала, что давит, а не делала вид, будто ей должны. Селена могла обидеться, но требовать полную подотчетность – вряд ли. Образцом редкой бесцеремонности, сующей нос в дела ближних, среди знакомых Рики выделялась Дора Нотт; однако она тоже умела держать язык за зубами, если хотела, конечно.

— Что-то случилось? – спросил Марко. Его перо зависло над пергаментом в ожидании ответа.

— Ничего, — солгал Рики, открывая первый попавшийся учебник.

— Слушай, Риккардо, зачем тебе понадобились мои руны? – поинтересовался сидящий напротив Дзото.

За пять минут до роспуска пришла Карлотта.

— Моя почетная обязанность – напомнить вам двоим, что с сегодняшнего дня вам больше не нужно оставаться на репетиции, — объявила она, обратившись к Рики и Карло. – До тех пор, пока опять чего-нибудь не натворите. Макарони, за мной!

Рики ожидал, что она передаст ему какое-нибудь письмо, и очень удивился, когда классная наставница просто остановилась в коридоре.

— Не обращай внимания на Ческу, — сказала Карлотта. – Иногда она невозможно капризничает. Я объяснила ей, что она неправа, но, по-моему, толку мало. Надеюсь, ты в любом случае домашнее задание выполнишь, как следует. После бала я дам контрольную.

Рики лишился дара речи. Хорошо, что у Карлотты была манера уходить, не дожидаясь ответа.

Примерно то же самое про Ческу сказала ему Марина, добавив, что Ческа очень расстроилась.

— Еще тетка ее обругала. Хорошо, что синьора Джиовинеза не такая вредная.

— Я не ожидал, что она начнет жаловаться всем подряд, — высказался Рики.

— Не всем. Другим девчонкам в классе она ничего не скажет, ей многие завидуют. Попробуй понять, Риккардо, Ческа слишком чувствительная, чтобы держать все в себе, — принялась уговаривать Марина. – Девушки ведь устроены совсем иначе, нам необходимо с кем-то делиться.

Таким вот образом, невзирая на обретенную свободу от Пигнолли, Рики вернулся домой нервный и хмурый. Это заметил брат, заглянувший в комнату, чтобы позвать его к столу.

— Это из-за «них»? – спросил он.

— Нет, — буркнул Рики.

— Что-то с учебой?

Рики помотал головой.

— О Боже! Мама какая-то напряженная. Вы поссорились?

— Не с ней. С подружкой, — проворчал Рики.

— А я думал, что-то серьезное, — в голосе старшего брата сквозило заметное облегчение.

Рики резко встал и шагнул к нему.

— Для меня это очень серьезно, — отчеканил он.

— Разумеется, — согласился Пит, но Рики уже завелся.

— Почему, интересно, я имею право волноваться только из-за всякой чертовщины? По-твоему, меня вообще не должны волновать вещи, важные для нормальных людей??

— Я не говорил ничего подобного.

— А ты, наверное, прав, так-то оно было б для меня лучше, — заявил Рики и, обойдя его, отправился в столовую.

Он постарался скрыть дурное настроение, и ему вроде удалось. Весь ужин тетя Мария шутливо упрекала главу семейства за то, что он испортил благоприятное впечатление о себе появлением в офисе «потрясающей картины».

— Женщин просто в дрожь бросало, а некоторые типы, не поверишь, специально бегают, чтоб их заштормило, — делилась она.

Постепенно Рики успокоился. По крайней мере, ссориться сегодня еще и с братом было лишним.

— Ну, итальянки, наверное, все такие, — прокомментировал Пит, как следует выслушав.

— Это мне скорее еще больше мешает, — сказал Рики. – Я понимаю, что в принципе все нормально, и я не должен так к этому относиться. Но я-то именно так чувствую!

— Значит, женись только на англичанках, — посоветовал брат.

— Не смешно!

— А я и не шучу.

Радостное оживление, связанное с предвкушением бала, растянулось на всю неделю. Рики и Ческа продолжали сидеть за одной партой, не заговаривая друг с другом. Со стороны это было нетрудно: общие разговоры поглощали всех. Причем никакой праздник не смог бы вытеснить Пигнолли.

После долгих обсуждений четверокурсники решили предпринять следующее: каждый раз после репетиции хора те, кто оставался, следили, куда идет нумеролог, пока дети отправляются по домам. Разведка неизменно доносила одно и то же – в каморку для метел на первом этаже.

— Молится он там, что ли? – вопрошали некоторые парни.

— На золото, — добавляли, ежась, девочки.

Марина в расстроенных чувствах ходила от Чески к Рики, стараясь помирить их. Замечающий это староста настойчиво убеждал ее заняться чем-нибудь полезным.

Рики сумел-таки спокойно побеседовать с Эльвирой. Они неспешно перемыли кости всем знакомым, получив от этого ранее непонятное Рики удовольствие.

— Я получила письмо от Марка Эйвери, — вспомнила о напарнике бывшая староста. – Он уехал на Цейлон, изучает восточную медицину. Та симпатичная китаянка тоже там, но она вроде бы работает. У них в школе совсем другая подготовка.

— От души желаю Марку удачи, — Рики всегда хорошо относился к старосте, невзирая на то, что тот был братом Френка Эйвери, самого противного из недругов уже потому, что им приходилось жить в одной комнате.

— Ну и что ты тут делал целую ночь? – потребовала Эльвира, когда он объяснил, за что его наказали.

Вопрос застал врасплох. Рики еще ничего не приходилось сочинять по этому поводу; авроры только спросили, не заметил ли он чего подозрительного. И что теперь ответить Эльвире? «Болтал с русалкой о том – о сем и чертил телепатические звездные карты по просьбе пришельцев»?

— Ну, астрономию делал, — промямлил он.

— И все? – было видно, что Эльвира не поверила, но терпеливо ждет, надеясь на его исправление.

— Нет, — ответил Рики, которому хватило времени придумать кое-что. – Я разговаривал со здешними привидениями. Им нельзя показываться в школе днем. И встретил одну такую графиню. Ты не подскажешь случайно, какому пороку предавались богатые люди в старину?

— Ну, — Эльвира передернула плечами. — Наверное, любому. Деньги существенно облегчают приобщение к пороку. Тем более, если нет необходимости зарабатывать на жизнь и полно свободного времени.

Рики нечего было на это возразить. Разумеется, беседовал он и с Консуэло. Чемпионки проводили в школе все дни; в отличие от ее обычных посетителей, только и делали, что наслаждались жизнью: гуляли, кушали и украшали собой образовательное пространство.

В день накануне бала Рики вызвали к директрисе. Довольно чему-то улыбаясь, Джиовинеза передала ему телеграмму от Министерства с почерком Парвати Патил.

«Обязана предупредить Вас – звезды обещают контроль и оценку».

«Каждодневная радость ученика. Если это пророчество, то и я так могу», — подумал Рики.

— Надеюсь, я не обязан отвечать? – поинтересовался Рики у Джиовинезы.

— Как хочешь, — улыбнулась та.

–А чем Вы так довольны? – решил поддержать беседу Рики. Кажется, ссора с Ческой не повлияла на отношение к нему директрисы. Впервые в жизни он подумал, что все-таки лучше бы встречаться с обычной ученицей.

— С твоей телеграммой и мне пришло извещение. Нас посетит сам Гарри Поттер! Ближе к Рождеству, как освободится. Выпускникам будет полезно…

«Беспроигрышное пророчество», — похвалил Рики, внимательно изучая телеграмму.

Потом его нашла Эльвира, узнавшая от Марины о дополнительных занятиях у профессора Доматора.

— Я рада, — сказала она, — потому что, по-моему, в «Хогвартсе» ты не ладил с Хагридом, а такие вещи влияют на отношение к предмету.

Карлотта больше не говорила Рики о Ческе. Она вообще не появлялась нигде, кроме уроков и обеда. Привыкшие к контролю и строгости четверокурсники насторожились.

— Наверное, Пигнолли ее сильно обидел, — предположил Пеппе. – Это на нее совсем непохоже.

— Точно. Она очень редко такая тихая, — согласился Рики.

До бала оставался последний урок. Рики написал на бумажке «Давай поговорим», и как бы случайно уронил ее на раскрытую тетрадь Чески. Он немного рисковал – Раджионеволли не поощрял обмена записочками. Через четверть часа Ческа толкнула Рики в бок. «Я подумаю», — прочитал Рики.

Праздник в «МентеСана» будил в нем любопытство и сам по себе. В «Хогвартсе» Рики привык к пышности и изобилию. А ссора с Ческой угнетала его, чем дальше, тем сильнее.

Дома Рики первым делом пошел на кухню. Под дверью его остановил взволнованный мамин голос:

— Он угрожал опытами над ребенком, представляете?

— Кто? – спросил Рики. Вздрогнув, мама начала поворачиваться.

— Придурок. По новостям каких только ужасов не передают. Хоть совсем телевизор не включай, — поморщилась миссис Дуглас.

«Везде не слава Богу», — подумал Рики. Впрочем, он и раньше замечал, что обстоятельствам свойственно подкреплять любое эмоциональное состояние, оно словно притягивало похожие факты.

Утром заморосил дождь. Рики немного расстроился, несмотря на предупреждение Доматора о том, что авгур зря не орет.

«Энергия в покое?»

Давно они не возникали – больше недели, с удивлением припомнил Рики. «Неужели предпочитают не лезть под горячую руку, когда психую? Уважают», — гордо подумал он.

«Я сейчас не могу смотреть путь», — он уже привык, что извиняться бесполезно, у «них» «нет знаний».

«Нет, мы не показывать. Мы знание, ты делать путь. Но он не приходить к нам. Наш во все стороны».

«То есть как? А, я делаю плоский рисунок. А вы ловите только трехмерное», — непонятным образом догадался Рики.

«Твои отметина нет знаний. Мы хотим свет. Как тот, что приходить к тебе от нас».

Перед внутренним взором Рики встала звездная сфера, которую он однажды передавал Пеппе.

«Да. Такой путь мы знания».

«Я сделаю», — пообещал Рики, не задумавшись, как ему это удастся.

«Отдались твоя опасность. Они приближаться».

Словно две картины перекрестились, просвечиваясь одна сквозь другую. Знакомая рука очень быстро писала что-то на клочке бумаги. Рики не мог разобрать слов – почерк был ужасный. Белая горка, из которой человек однажды доставал сосуд с кровью, одновременно надвигалась. То одно, то другое становилось четче, а потом все пропало.

«Они вместе?» — с надеждой спросил Рики. Вроде бы «они» могли понять все слова.

«От тебя – почти в одну точка».

«Далеко от меня?» — в этом вопросе Рики почти не рассчитывал на успех.

«Ты менять точка на твоя планета. Опасность – где первая точка».

«Значит, они из Британии! Ну, точно Упивающийся смертью, кому еще я нужен», — осенило Рики.

«Нет знаний. Отбой».

— Значит, нужно проверить списки всех пассажиров, прилетевших сюда в определенный промежуток времени, — сказал на это Пит. – Это сложно, но не невозможно.

— А если он прилетит в другой город или под чужим именем? – предположил Рики.

— В таком случае вся работа бесполезна, — ответил брат. – Ты уверен, что он именно прилетит?

Такого Рики тоже не мог утверждать. Просто он считал самолет самым удобным транспортом для далеких расстояний. С тем и отправился на бал.

Он надел обычную форму, и был очень рад, когда обнаружил, что большинство мальчиков сделали то же самое. Но девушки вырядились, кто во что горазд! Главным критерием выступала совершенно не красота, а оригинальность. Косматые патлы, рваные подолы… половина прекрасного пола, похоже, грезила о разбойничьей доле.

— Ты своим лоскутом меня чуть в стену не впечатала, — возмутился какой-то парень.

Девчонка в ярко желтом и зеленом, которой была адресована претензия, возмущенно развернулась и заявила:

— Не лоскутом, а лепестком, балда! Не видишь, я цветок!

«Нежный и трепетный», — подумал Рики, и тут кто-то с размаху треснул его по спине.

— Пошли скорее. Мы маски наколдовываем, — крикнула Мариола и потащила его за собой через толпу. Рики узнал ее по голосу – иначе просто невозможно было опознать бледную поганку в широкой шляпе и белых очках. Позднее он узнал, что Мариола считала себя сыроежкой.

В кабинете зелий собралось полкласса. Среди них – Ческа, которая чуть улыбнулась его появлению, прежде чем снова сосредоточиться на манипулировании Марины с палочкой и лежащим на столе пнем. Карлотта тоже была с ними и выглядела нормально, разве что более нарядно, в шали с блестками и завитыми распущенными волосами.

— Хватит чертей, давайте хоть хрюшку сделайте. Или барашка, — предложила она.

— Я хочу быть драконом! – объявил Луцци.

— Очень верю. Вы и рады спалить всю школу!

— А как сделать крокодила, синьорина?

— Безобразие! Почему вы не хотите быть зайчиками и белочками?

Над своими замечаниями Карлотта смеялась вместе со всеми. Похоже, ее хандра ушла в прошлое.

Когда одноклассники толпой двинулись к столовой, Рики с Ческой незаметно отстали.

Неловко было находиться в широком открытом пространстве пустынного коридора, хотя вероятность того, что кто-то появится, была маленькой. Ческа нервно покусывала губы. Рики не видел полностью ее лица – тетка таки уговорила ее надеть маску белочки.

— Я… хотел, чтобы мы перестали так по-дурацки вести себя, — Рики непросто было начать, но еще хуже – ждать, что это сделает Ческа. – Это же невозможно – постоянно находиться рядом и не разговаривать, ты согласна?

— Я знаю от Марины, ты обиделся. Но и я тоже, — сказала белочка почти спокойно.

— Я не привык, что про мои проблемы знает полшколы. Просто, понимаешь…

— А я не привыкла, что тебе мешаю, — парировала Ческа. – И вообще, может, мне тоже интересно поговорить с твоей Эльвирой? Вот я бы общалась с парнем старше, а тебя попросила поучить в это время уроки?

Такой вариант не приходил Рики в голову, и он признал, что это была бы не лучшая ситуация в его жизни.

— Но Чемпионка, конечно, другое дело, — смягчилась Ческа.

Рики уже мог улыбнуться ей. Как будто стена между ними растаяла. Сейчас он очень хотел позабыть разногласия.

— Мы оба погорячились, — сказал он.

— Вроде да, — согласилась Ческа. – Пойдем?

У поворота он решился взять ее за руку. Ческа не отняла руки, только чуть вздрогнула и ничего не сказала.

В столовой все изменилось. Пространство расширилось, словно резиновое, появилась танцплощадка. Высокие окна давали, как всегда, много света. Сверху лилась музыка.

— Обалдеть. Она действительно пригласила «Диких Наяд», — восторженно выдохнула Ческа.

Обозрев популярную группу, Рики признал, что у всех растрепанных и оборванных школьниц есть гармоничный вкус. На каждой певице пестрели полоски и треугольники не менее десяти цветов, причем рядом располагались плохо сочетаемые.

Столов стало больше. Карлотта рассаживала одноклассников за тот, над которым светилась, зависнув сама по себе, цифра «4». Рики посочувствовал пятому классу профессора Пигнолли, которому предстояло есть с наставником.

Чемпионки сидели с директором и всякими незнакомыми типами, вероятно гостями из Министерства. Возле четвертого курса размещался седьмой, под предводительством профессора Доматора. Но, кажется, Карлотта не дергалась.

— Анну нужно похвалить, как всегда, — напомнила она подопечным.

Джиовинеза сделала знак, и музыка стихла. За столами сохранялся какой-то незначительный шум непонятного происхождения, который она проигнорировала.

— Дорогие ученики, коллеги и гости!..

— Минут на двадцать, — шепнула Ческа. Рики улыбнулся и сжал ее руку. Директор говорила обо всем – про учебу, про осень, про необходимость хорошо отдыхать. Как ни странно, вокруг становилось все тише. Голос Джиовинезы, бодрый сам по себе, убаюкивал тех, кому было неинтересно слушать.

— А теперь, конечно, танцы! – наконец, объявила она. – Я попрошу открыть бал всем нам хорошо известных… Вас, пожалуйста, и Вас, профессор.

Рики, лениво следящий за ней глазами, встрепенулся, когда преподаватели, на которых она кивнула, поднялись.

— У Карлотты хорошее настроение. Она могла и скандал закатить, — прошептал кто-то за соседним столом.

Доматор не представлял такой опасности. Он всегда держал себя прилично. Зельеварша позволила взять себя под руку и проводить до танцплощадки. Заиграла музыка.

— Хорошо смотрятся, — выпалила Марина и прикусила язык.

— Ческа, у твоей директрисы далеко идущие намерения? – поинтересовался Карло.

— Не смей говорить так про мою бабулю, — надулась Ческа, неотрывно следя за танцующими.

К Доматору и Карлотте начали присоединяться старшеклассники и преподаватели и с гостями.

— Всем сидеть, — потребовал Марко. – Сейчас Карлотта вернется. Когда еще мы сможем поговорить о Пигнолли?

Рики не посмел проявить недовольство, зная, что его никто не поддержит.

— У Карлотты все хорошо, но Пигнолли так и не получил по башке, — подытожила Ческа. – Интересно, как же он все-таки нашел сокровища Кьяпацци?

— Как? Тихо — мирно, не привлекая лишнего внимания, не то, что этот болван Ринальдо, — аттестовал Луцци.

— Странно. Мне брат рассказывал, что если люди склонны сильно привязываться к чему-то, обычно у них хватает самосохранения избегать этого. Ему не следовало бы уклоняться в сторону денег, — авторитетно изрекла Мариола. – Или синьор профессор что, легенду не знает?

— Может, он тогда не был таким жадиной, — проворчал Пеппе.

— Легенда говорит, что богатство вообще – вещь опасная, — заявила Ческа.

— Да ну! Сокровища Кьяпацци сделали Ринальдо бессмертным. Не отдал бы их, жил бы до сих пор, — сказал Карло.

— А я бы раньше отдал, — вырвалось у Рики. – На кой черт нужна такая жизнь?

— Мне тоже было бы жалко тех крестьян. Я не смогла бы сидеть на сокровищах, — сказала Марина.

— Риккардо, ты имел в виду, что он был старым и одиноким? – мягко спросила Ческа, запуская пальцы в его волосы.

Внезапно ему стало холодно. Время словно застыло, и при этом он ощущал миллисекунды, бегущие мимо, и они царапали ему кожу, как сухие снежинки. Музыка и все вокруг, казалось, находится где-то далеко.

— Нет, — ответил он. Собственный голос показался ему чужим и холодным. – Возраст не имеет значения, пока живы интересы и вкус к жизни. Моя бабушка, которая умерла, сказала, что ей все надоело, и она устала. А в «Хогвартсе» многие учителя старше Пигнолли, но на тот свет не собираются.

По мере того, как Рики говорил, температура, краски, и звуки постепенно приходили для него в норму.

— Бессмертие – это та же жадность, только до возраста, — кивнула Марина. – Деньги надо тратить, а годы – наполнять хорошими делами и радостью.

— Синьор же вначале был хорошим человеком, — напомнила всем Мариола.

— Вы кого тут критикуете? – прозвенел за спинами голос классной наставницы.

Только тут Рики обратил внимание, что играют уже другой танец, и этот они с Ческой тоже пропустили.

— Мы говорили о сокровищах Кьяпацци, — смущенно призналась Ческа.

— А других тем для разговоров у вас нет? – Карлотта, переводя дыхание и теребя бахрому шали, грациозно опустилась на стул. – Я же не поднимаю тему очепяток в ваших рецептах.

Некоторые склонили головы, а кое-то захихикал. Карлотта на каждом уроке напоминала, что не обязана проверять грамотность правописания. «Рылья муховерток», повторяющиеся чаще других, она несколько раз потребовала принести, чтобы хоть раз в жизни увидеть, что сие такое. «Расгад яда под воздействием противоядия» однажды довел класс до истерического хохота.

— Профессор Доматор считает, что «рылья муховерток» — это, видимо, хитрые рожи учеников, которые не выполнили домашнее задание, — изрекла классная наставница. – И, признаться, у меня частенько возникает желание отправить их в котел. Может, вы начнете есть? Не отравлено!

Через некоторое время Карлотта опять ушла.

— Бабуля, конечно, не должна была заставлять ее танцевать с Доматором, — прокомментировала Ческа.

— Понять не могу, чего Карлотта его грызет по каждому поводу, — высказался Рики.

— А ты не знаешь? – изумилась Ческа. – На его месте мог работать тот самый Ринальдо. Лет пять назад, когда старый преподаватель ушел на пенсию, и бабуля объявила конкурс, он тоже претендовал на должность по уходу за тварями. Ясное дело, Доматор лучше. Но Карлотта психует. Ведь точно, если бы Ринальдо здесь преподавал, она уже вышла бы замуж.

— А мне казалось, они с Доматором в школе не ладили, пока учились, — добавила Мариола.

— Чушь. Он же на несколько лет старше, — напомнила Ческа. – Ты вот много с кем водишься из старших или младших?

Ну, Рики водился. По крайней мере, он потанцевал и с Эльвирой, и с Консуэло. Ему казалось, что праздник продлится допоздна, и очень удивился, попав домой аккуратно к вечерним новостям. Между прочим, ни одно привидение не посмело предстать пред очи школьников, несмотря на то, что стемнело.

— Рики, — позвал Пит, — в компьютере кое-что есть для тебя.

«Странные вещи советуют тебе друзья, — написала Даниэла. – Лео, которого я не знаю, передал через Артура, что полнолуние вообще-то реально длится около шестнадцати минут. Он считает, что именно это время тебе лучше всего провести с Бароном в его родной стихии. Главное – не стоять ногами на земле и вообще не находиться на ее поверхности. Используй для этого жаброводоросли от какого-то китайца.

Должна сказать, что ваше уфологическое общество мне все больше напоминает театр. Чего вы только не напридумывали! Надеюсь, то, что ты собираешься сделать, не представляет опасности для жизни. А кто такой Барон и что есть жаброводоросли, если не секрет?»

«Ну вот, — с досадой подумал Рики, — врать придется».

— Итак, ты лезешь под воду? – уточнил старший брат, знающий ответы на оба вопроса Дан.

Но, даже осознавая необходимость такого шага, склонный верить «их» предупреждениям, Пит опасался.

— Я объясню Барону, чтобы он в случае чего тащил меня к воздуху, — пообещал Рики.

Куда больше его сейчас волновал «их» новый запрос. Как сделать такую звездную карту, чтоб ее можно было запихнуть в сферу? Пит показал программу, позволяющую загнать чертежи в компьютер. Это неожиданно имело прекрасный результат.

Карта никогда не давала настолько полного зрительного представления. Глядя в черноту экрана, где сменяли друг друга, надвигаясь на него, светящиеся точки, Рики как будто получал тот же сигнал, что и от самих неизвестных гостей. Часто он, сравнивая по памяти, замечал, что вроде бы здесь не хватает планеты, а вот эта звезда – лишняя. Кроме того, некоторые отрезки карты можно было скачать в готовом виде.

Однако до воскресного вечера Рики понял, что всего компьютер за него не сделает. Многих участков он не видел так, как давали «они». Но, в целом, работа с его помощью пошла быстрее.

В понедельник Карлотта передала ему плановое письмо из «Хогвартса». К нему прилагалась небольшая коробочка, внутри которой Рики обнаружил несколько маленьких серебряных штучек, в основном булавки и брошки, а также запонки. Все это ему надлежало передать для заговора.

— Здорово, что вы поддерживаете отношения, — порадовалась за него Марина.

Вопреки обыкновению, начиналось письмо почерком Селены.

«Дорогой Рики! Честное слово, лично мне было очень приятно, что ты интересуешься нашими делами. Надо было нам обратить внимание, но тогда наши прежние письма получались бы совсем необъятными. Профессор МакГонагол получила рецензию от твоего нового преподавателя ее предмета вместе с чудесным сервизом буквально на днях – посылка очень долго оформлялась, а потом проверялась в Министерстве…».

Рики успел напрочь забыть о намерении профессора Инстабилито связаться с «Хогвартсом», тем более, что все части его сервиза благополучно превратились из глиняных в фарфоровые, и преподаватель больше о них не заговаривал. Новость не слишком понравилась Рики, хотя особых причин не было. Впрочем, предъявлять претензии Инстабилито он определенно не собирался. Как сказала о нем Эльвира, пятнадцать минут бывшая на одном из уроков: «он столько извиняется, что в результате любому скоро станет стыдно за факт своего существования, типа, чего ты тут торчишь и доставляешь хлопоты такому приличному человеку?».

«Профессор МакГонагол сначала продемонстрировала твою работу в классе «Слизерина» как образец, а затем гордо поставила сервиз на видное место в своем кабинете. Лео вышел с того занятия под сильным впечатлением от твоей работы. Дора мне так расписала, какие мы все, что я не выдержала и напросилась к МакГонагол. Должна признать, ты конструируешь не хуже, чем рисуешь. Профессор Стебль тоже видела, и очень тебя хвалила».

«А профессор Снейп сказал, — продолжалось уже другим почерком, — что, поскольку ему его итальянская коллега ничего не пишет и не шлет, это можно считать за радостное известие».

«Это Дора тут со своими комментариями, — объяснила Селена. — Он имеет в виду, конечно, твое поведение; Снейп знает, что в другой школе твоим наставником также является профессор зелий. Профессор Поттер, может, тебе это и не понравится, прекрасно справляется. Мы много практикуемся у него, и читаем тоже прилично. Но Дамблдор, по-моему, не рассчитывает, чтобы он остался на следующий год».

«А я подралась с Мелани Хатингтон возле женского туалета, — объявила Дора. – Между прочим, нас Френк самолично растащил, и меня потом стыдил. А я и в самом деле забыла, что я ведьма. Все-таки палочкой врезать – не то, что рукой! Ее никто не спрашивал, что она, дура, думает про мою новую прическу! Тем более, все и так знали, что я заклинанием не туда попала. По рассеянности его произнесла, когда наматывала прядь на палочку. Я молча радовалась, что не облысела, а у нее это вызвало слишком громкие сожаления. Ну подумай, есть справедливость на свете?!

Кстати, на твоей чашке я смотрюсь вполне симпатично, но меня возмущает, что кто-то подарил меня МакГонагол. Ты действительно осознанно согласился, чтоб весь сервиз послали именно ей?!».

«Вот тоже радость, объясняться теперь с Дорой». Рики понимал, что изображения возникли непроизвольно, но лучше бы на чашке, в самом деле, воплотился песик Даниэлы, который и лаял, и кусал значительно меньше.

«Я становлюсь все более нервным, потому что приближается первый квиддичный матч этого года, — делился Дик. – Конечно, у меня вряд ли пропадет голос, но вдруг начну плести всякую чушь?!».

«Квиддич такое дело, что никто не заметит», — подумал Рики.

Он с удовольствием ознакомился с реакцией Лео и всего класса на портреты (Френк расстроился, что «он там еще не помер», а Тиффани обиделась, почему ее нет).

«Как вернусь, нарисую ее, и пусть пришлет сюда какому-нибудь парню», — решил Рики.

Дальнейшее содержание основательно сбивало с веселого настроя. «Я получил данные о твоем Пигнолли. Он числится в не то чтобы совсем черных, а скажем так, серых списках Гильдии Авроров Великобритании (ГАВ). Он никогда не попадался как Упивающийся смертью, даже так и не принял Метку. Но он из своей страны, издалека весьма сочувствовал идеям Темного Лорда насчет борьбы с пополнением рядов магического общества путем привлечения нечистокровных колдунов и ведьм. Пигнолли проявил себя как редкий фанатик чистоты крови; возможно, поэтому так и не женился, но вряд ли мой папа может знать такие вещи наверняка. Точно, что Пигнолли однажды, еще в молодости, устроил скандал в римском баре, вроде как начал собирать народ и ораторствовать, кто-то возмутился, местные мракоборцы его привлекли, провели, как сказал мой отец, «воспитательную беседу», и больше он ни в чем подозрительном замечен не был. Скажем так, несостоявшийся сторонник Того – Кого – Нельзя – Называть в силу дальности расстояния. В прошлом году Пигнолли собирался поехать на Турнир с делегацией «МентеСана», но ему отказали в визе. Странно, что он работает в школе. Если можешь, проверь, притесняет ли он магглорожденных учеников и есть ли у него любимчики».

«Он притесняет всех подряд, и нет у него любимчиков», — мысленно ответил Рики.

Эди рассказал о том, как наорал на домашнего эльфа, которого, случайно утром зайдя в штаб за забытым там пером, застукал за копанием в бумагах Клуба. «Но возможно, он и правда убирал, — признал, выпустив пар, хуффульпуффец. – Дора Нотт забегала к нам накануне, и Дик искал для нее свой прошлогодний реферат по рунам – он ей понадобился для прорицаний. Но твои письма мы в штабе в любом случае не держим».

Артур вначале не нашел ничего лучше, как занять Рики красочным описанием радости Хагрида, который, будучи где-то проездом, видел дракона. «Я бы тоже хотел, чтобы хоть одного держали в школе», — признался сын драконозагонщика. Далее он зачем-то в трех строчках передал все, что уже рассказали о себе другие. Рики даже зевнул и обмахнулся письмом, как веером, но все же решил дочитать до конца. «…а к Селене Олливандер клеится Фредди Гаткинс. Вряд ли ты его помнишь, вы никогда не сталкивались. Он гриффиндорец с шестого курса…».

«Чтооо?!» — первые слова до Рики не дошли вообще, и он замедленно постигал смысл тех, которые следовали далее.

«…нормальный парень, в общем. Привет от Ральфа».

— Что-то плохое? – заботливо спросила Ческа.

За всю перемену она ни разу не отвлекла его. Кажется, выходила, ну а теперь, наверное, заметила, что текст на исписанном листе пергамента заканчивается.

— Не то слово, ругаться хочется, — выпалил Рики.

— А почему?

Ческа смотрела на него сбоку, подперев голову рукой. Встретившись с ней глазами, Рики немного протрезвел как будто и понял, что говорить ей о Селене точно не стоит.

— Вот, Ральф Джордан, — Рики ткнул для большей достоверности в имя пальцем, и тут сообразил вдруг, что Ческа все равно не поймет, потому что написано на английском. Он почувствовал себя совсем скверно оттого, что приходилось сейчас придумывать что-то именно для нее. – В предыдущих письмах, кроме самого первого, мне не передавали от него никаких приветов. И этот, я уверен, Артур приписал от себя. Ральф до сих пор дуется и не хочет знаться со мной.

— Почему? – недоуменно спросила Ческа. – И вообще, стоит ли переживать так из-за него. Кто он такой?

— Это он приглашал тебя в деревню возле «Хогвартса», — напомнил Рики. – Наверное, ты до сих пор ему нравишься. Но мы друзья, у нас одна компания.

— Ерунда какая, — отмахнулась Ческа.

Звонок избавил Рики от необходимости отвечать. Явился профессор Лютик и взялся спрашивать у доски тех, кто сделал много ошибок на последней контрольной; в отличие от Карлотты, он милосердно провел ее до праздника. Ческа не отвлекалась. Но Рики почти не следил за ходом урока. Он с удивлением обнаружил, что насчет Ральфа сказал правду. Если все было так, как он подозревал, то это очень огорчало Рики. Ческа вряд ли понимала, что Клуб Единства и «Хогвартс» много значили для него. Он совершенно не хотел разногласий с Ральфом. Джордан был наблюдателем от привидений, а не членом Клуба; как, впрочем, и Лео, лучший друг Рики.

Но вот Селену он никак не мог представить пусть с самым распрекрасным «Фредди»! «А почему она сама о нем не написала? – озадачился Рики. – Или она его в упор не видит, как мебель, или стесняется», — решил он, и первая версия была, определенно, предпочтительнее.

После гербологии Ческа должна была его покинуть и засобиралась вместе с Мариной на бытовые чары.

— Подожди, — остановил ее Рики. – Ты знала, что Пигнолли собирался ехать в «Хогвартс» на Турнир?

— Знала, конечно, — пожала плечами внучка директрисы. – Никуда его не выпустили, и правильно сделали. Еще не хватало, в чужой стране людей пугать!

Рики медленно убрал письмо в боковой карман сумки и вышел из класса, пропустив вперед даже старосту.

— Голова пухнет от умных мыслей, Ричард?

Эльвира стояла у окна напротив и, наверное, глядела на море, а его заметила в стекольном отражении. Как ни странно, она была совершенно одна.

— Да, причем эти мысли сопровождаются очень неприятными переживаниями, — хмуро пожаловался он.

— В таком случае, тебе не помешал бы думоотвод, — сказала, улыбнувшись, бывшая староста.

— Чего? Это такая трепанация черепа? – вскинулся Рики.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — поморщилась Эльвира.

«Тоже «нет знаний». Инопланетянка», — усмехнулся Рики.

— … звучит не слишком приятно. Это такое особенное вещество в сосуде…

Эти слова вызвали в Рики совсем нехорошие ассоциации, от которых волосы вставали дыбом.

— …куда удаляют нежелательные беспокоящие мысли. Подносишь палочку к голове, вытягиваешь мысль и – в думоотвод. Я пользовалась им во время Турнира, секретно, конечно, хотя даже не знаю точно, запрещено это правилами или нет. Консуэло тоже так делала. Она недавно проговорилась, и мы так хохотали! А ты поторопись, чтобы не опаздывать.

«Да, за истечением срока давности удачным жульничеством можно гордиться. И еще поучать других, как надо вести себя хорошо», — подумал Рики и пошел, куда послали.

Барон вытаращил бледные глаза, когда Рики снова попросил его стать соучастником нарушения школьных правил.

— А ты точно не всплывешь кверху брюхом, малек? – вопрошала старая русалка. – Дышать под водой некоторое время бесхвостые умеют, но обычно они дохнут!

— Я съем траву, от которой у меня вырастут жабры. Ненадолго, — объяснил Рики.

— Пристрастился ты к хулиганству, — с осуждением проворчал Барон. – А вот как ты попадешь ко мне, ну, за ограду?

— А что? – Рики не видел в этом большой трудности. – Перелезу!

— Не выйдет! – самодовольно усмехнулся Барон. – Я тут в полной безопасности!

О том, что поведал дальше Барон, Рики мог бы догадаться. С самого первого дня пребывания Барона в школе приняли меры, чтоб любопытные и недоброжелатели русалку не беспокоили. Нынешний преподаватель вроде бы эти меры усовершенствовал, поставив настоящую сигнализацию. Внутрь вольера входил только он сам, чтобы убрать и оставить еду, а ключ от калитки, по словам Барона, всегда доставал из кармана, но постоянно ли носил с собой – неизвестно.

— Но я не хочу красть ключ у профессора Доматора, — расстроился Рики.

— И не надо, — заулыбался Барон. – Дурацких звуков не будет, если я пихну эту висячку, — он стукнул по калитке, почти не выделяющейся в заграждении, — с моей стороны. И замок могу поломать. Но это – если ты меня убедишь. Чего тебе без жабр не спится?

И пришлось Рики выкладывать про то, что посоветовал Лео. В итоге Барон дал согласие.

— Предупреди за три дня, и каждый день напоминай, — потребовал он. – А то, знаешь ли, память не та.

Время следующего полнолуния Рики несколько раз уточнил на астрономии по разным календарям. Ноябрь обещал быть насыщенным всевозможными событиями.

Марина отвлекла его, обстоятельно рассказывая, что именно из списка Дика можно купить и почем, а Ческа забрала серебряные штучки для заговаривания.

Эльвира вскоре возвращалась в Англию. Тщательно все взвесив, Рики решил не передавать с ней никаких писем. Но зато пригласил ее к себе домой. Собственно, вначале он, в соответствии с пожеланием отца, пригласил Ческу, но та отказалась, сославшись на какое-то семейное торжество в ближайшие выходные.

Рики как раз закончил и передал Доматору описание общины русалок и разделения у них труда.

— Замечательно как раз тем, что никогда не понадобится, — оценил Доматор.

— Некоторые любят науку ради науки, — произнес Рики, вспоминая Дика с его сидением в библиотеке.

— Иногда это оправданно. Барону не слишком трудно давались воспоминания?

— Нет. Он давно не переживает.

— Но люди ведь тоже умеют притворяться невозмутимыми. Это еще ничего не значит, — заявил Доматор. – А ты рассказывал ему о людях?

— Ну, разве только о себе. Он не спрашивает. Иногда мне кажется, он посмеивается над нами. Называет бесхвостыми!

Эльвира навестила Макарони в воскресенье. Рики предупредил ее, что в доме живут экономка и тетка — магглы, поэтому она, как нормальный человек, поднялась по лестнице и позвонила в дверь. Предварительно просила фото двери и лестницы.

— Ну как же я попаду в незнакомое место? – удивленно спросила она, когда Рики поинтересовался причиной столь странной просьбы. Он вспомнил об этом, когда увидел ее, и решил спросить еще раз, пока Эльвира здоровалась в прихожей с мамой:

— …Прекрасно доехала, спасибо, мэм.

Со стороны было заметно, что Эльвира значительно увереннее чувствует себя среди земляков, говорящих по-английски. Это быстро расположило к ней Пита, которому основательно, по его словам, осточертели разговорчивые итальянки.

— Лаура, сестра моего парня, рассказывала, что ты хорошо подражаешь голосам птиц, — улыбнулась Эльвира, когда Рики представил ей старшего брата.

— А, та симпатичная девушка, — вспомнил Питер.

— С дрянным характером, — тихо, но слышно добавил Рики.

— Не нужно так говорить, — одернула мама, жестом приглашая всех следовать за ней в маленькую залу.

Тетя Мария как раз отправилась к подруге, а миссис Дуглас – на рынок, поэтому ничто не стесняло обсуждение колдовских тем. Родителей интересовала экспертная оценка старостой обеих школ, где учился Рики.

— У меня создалось впечатление, что в «МентеСана» ученики находятся под большим наблюдением, чем в «Хогвартсе». Но не могу утверждать, что они менее самостоятельные. Наверное, темперамент другой, — улыбнулась Эльвира. – Я предпочитаю «Хогвартс», потому что привыкла к нему.

— А ты знаешь Фредди Гаткинса? – спросил Рики.

— Гриффиндорского охотника? – уточнила Эльвира. – Не могу сказать, что я его хорошо знаю, он никогда ничем особенным не выделялся. Ты же играл за команду! У него бросок не лучший, но пасы подает прекрасно.

Рики насупился, сожалея, что, за редким исключением, игроки противников всегда воспринимались им на одно лицо.

— В «Хогвартсе» сейчас творится что-то неслыханное, — вернулась к теме Эльвира. – Кстати, Ричард, на твоей параллели, вы ведь вместе с Эдгаром? Родители одного ученика изъявили желание пригласить к себе на Рождество все четыре класса. Хотя дети, конечно, по традиции разъедутся по домам, но мамаша, как кентавр, важная, и столь же породистая, заявила, что в таком случае приглашает к себе на пасхальные каникулы. Желает знать, с кем общается ее сын.

— Мне ничего не писали, — удивился Рики. – И кто, собственно, такой щедрый? Неужели Френк Эйвери?

— Нет, мальчик не в «Слизерине», я его плохо помню. Но мать его более знаменита. У нее звездная болезнь, хоть и не на почве чистой крови. Как же ее зовут?.. Она замужем за очень богатым магглом.

— Это мама Виктора Чайнсби, наверное? – предположил Рики.

— О, точно! – обрадовалась Эльвира. – Френк как раз к нему ни за что не поедет. Еще мне Марк Эйвери, мой напарник, староста, жаловался, что брат вырастает настоящим придурком.

Чистокровным предрассудкам посвятили пару минут разговора.

— Марк предпочел бы не быть потомственным колдуном, но иметь чистую карточку, — вздохнула Эльвира. – Ему же пришлось вообще уехать на край света, чтобы спокойно работать. И уж там он развернется!

— Прошу к столу, — заявила, распахивая дверь, миссис Дуглас.

Собравшиеся вздрогнули от неожиданности – шум из окна мешал услышать, как она вернулась. Мама представила ее гостье.

— Что вы тут про чистую карточку? – усмехнулась ей экономка.

Пока Эльвира и родственники заново пересказывали то, что Рики уже слышал, он получил возможность обмозговать потрясающую новость про щедрую маму Виктора. Собственно, он бы очень даже принял приглашение. Очень уж хотелось убедиться, что особа, которую он представлял по ее поступкам, ее сыну и рассказам других, действительно существует.

Но почему ему не сообщили? Подумав, он нашел целых два объяснения: прежде всего, никто из его друзей, наверное, ехать не собирался. И потом, каждый мог подумать, что об этом уже написал кто-то другой.

— И все-таки, зачем тебе надо было увидеть дверь и лестницу? – спросил Рики у Эльвиры за десертом.

— Чтоб аппарировать, надо знать, куда, — ответила она. – Четко представлять образ. Тебя этому позже научат.

«Вот почему тип с тонкими руками не может появиться рядом со мной», — порадовался Рики.

В общем, бывшая староста «Слизерина», произведя на всех благоприятное впечатление и попросив Рики не впутываться в истории, вернулась к родным берегам. Конечно, она не очень верила, что ее послушаются, и правильно.

Рики же следовало срочно заслужить самое суровое наказание! Не попади он в хор, как иначе задержаться в школе допоздна? А опасный день неумолимо приближался. Он как раз обдумывал эту проблему, шагая на урок профессора Транквилло после констругурации. Толпа в коридоре собралась приличная, и пробиться через нее удавалось с большим трудом. Вдруг позади заговорили на повышенных тонах.

— Два сапога пара они, по-другому не бывает. Она, значит, такая же дура, если хочешь знать!

— Ты просто ему завидуешь! Сам не можешь оторвать задницу от детской табуретки, — заявил оппонент.

По голосу Рики узнал Дзото. Идущие рядом Пеппе и Марко обернулись вместе с ним.

— А ну повтори!

— В отличие от Ринальдо, ты дохляк, вот что я имел в виду! – пояснил брат Пеппе.

— Он такой же придурок, как ты!

Спорщики выхватили палочки, но, вероятно, не настолько потеряли головы, чтоб посылать проклятия при таком столпотворении. Поэтому они, недолго думая, засучили рукава, и началось…

Ближайший из парней, вероятно одноклассник, попытался разнять их, но, получив кулаком в челюсть, тоже включился. С воплем «Мымрин поклонник!» из толпы выпрыгнула невысокая девчонка и вцепилась в волосы Дзото. Но Пеппе уже спешил на помощь брату, причем не все безропотно терпели, когда он наступал им на ноги. Какой-то парень послал в Дзото помехову порчу; за это Роччо долбанул его сногшибателем. Рики на мгновение отвлекся, а когда вернулся к первоначальной драке, то Пеппе уже вовсю лупил девчонку, так и не отпустившую волосы Дзото, кулаками по заднице, как по барабанам. От ее визга дребезжали стекла, а некоторых поблизости ей таки удалось лягнуть. Парень ростом с горного тролля схватил его за ухо. Крику прибавилось!..

С боевым кличем «Наших бьют!» Карло первым начал продираться через толпу. Другие одноклассники ломанулись, не задумываясь, за ним, и Рики охваченный всеобщим азартом, успел подумать, что неприлично будет остаться в стороне. Это была его последняя разумная мысль.

Драка набирала обороты, с каждой секундой вовлекая все новые лица. Рики даже не вспомнил о палочке; через некоторое время стало совсем непонятно, кто с кем дерется. Но у Рики имелся персональный противник: та самая Клара, задира с выпускного курса, попыталась содрать с него скальп. Он укусил ее за руку. Она наступила на ногу. Он оторвал ей рукав.

Вдруг все вокруг, и дерущиеся, и шум драки, потонуло в душераздирающем вопле. Рики, как и другие, зажал уши, пригибаясь к полу. Вопль повторился трижды. А затем в притихшей, сбитой с толку толпе учеников появились учителя.

— О, Мадонна! – прорычала, проходя мимо и расшвыривая всех своим широким подолом, профессор Фиккалиста. – Мальчишки не могут без драки, но чтобы девочки…

— Было бы болото, а черти найдутся, — усмехнулась Карлотта.

Всех относительно целых отправили по классам, раненых собирали для оказания первой помощи классные наставники.

— Я конечно, не согласен с Дзото, что Ринальдо герой, но говорить так о Карлотте тот тип не смел, — постановил Пеппе, когда они дожидались возвращения классной наставницы.

Рики медленно приходил в себя. В «Хогвартсе» подобного не случилось бы. С одной стороны, он гордился собой, еще свеж был в памяти порыв безрассудной отваги. С другой, сам себе ужасался, как мог он, воспитанный человек и вообще слизеринец, ввязаться в массовый бой без правил?!

— По-моему, при школе нет фельдшера, — практично заметил он.

— Все учителя обучены лечить простые травмы, — проворчал староста; его синяк под глазом, и в самом деле, уменьшился после того, как Карлотта взмахнула волшебной палочкой.

— Скорее всего, уже вызваны целители из госпиталя, — сообщила Ческа. – К счастью, не из того, где работает мой папа.

Необъяснимым образом, девочки выглядели значительно целее. Впрочем, на некоторых мальчиках отчетливо виднелись следы ногтей и даже зубов! Рики и в голову не пришло пустить в ход ни то, ни другое.

— Сейчас Карлотта вернется злющая, — логично предположил староста, — и лучше нам сделать вид, что мы влезли исключительно из-за брата Пеппе. Пусть другие рассказывают, кто кого не уважает!

— Профессор Лютик нам много чего скажет дома, — философски произнес Пеппе.

В силу чрезвычайного происшествия последний урок отменили. После поимки с поличным всех участников наставники постановили, что драку можно, опустив незначительную погрешность, считать общешкольной. Возвращаясь домой, Рики лично видел третьекурсника, рвавшего с горя на себе волосы, потому что в решающий момент он находился в туалете и пропустил все самое интересное. Также две шестикурсницы задержались в зверинце. Остальных, безусловно, следовало примерно наказать. И тут на пути плана Рики неожиданно возникло препятствие.

Вызывать на час раньше почти всех учеников Джиовинеза посчитала лишним. Ее логика была проста.

— Бабушка говорит, если все наказаны, то чего еще бояться? Дисциплина может окончательно рухнуть, — объяснила Ческа. – Поэтому нас поделят на три большие группы, и каждая будет задерживаться через каждые два дня на третий. Кто еще чего натворит, будет ходить с двумя группами, и так далее. Все мы будем петь до конца семестра.

— Пигнолли счастлив, полагаю, — фыркнул кто-то, усугубив смятение Рики.

— А кто составляет списки? – поинтересовался он.

— Классные наставники, конечно, — ответил Марко. – Кажется, Карлотта еще не приступала.

Рики помедлил перед тем, как постучать, и после того, как получил приглашение войти. Он знал, что Карлотта – человек настроения, и в принципе могла рассердиться на такую наглость. Равно как и принять ее благосклонно.

— Синьорина, я хотел попросить Вас, — заговорил он, имитируя робость. Карлотта нетерпеливо кивнула.

— У моих родственников праздник, и я просил бы вас записать меня во вторую группу, — выпалил он. – На послезавтра.

— Хорошо, — сказала Карлотта.

Рики опешил. Он собирался настаивать, упрашивать, чуть ли не поскандалить, и вдруг цель далась ему так легко. Он изумленно уставился на классную наставницу.

Она была какая-то уставшая, и равнодушно-кислая, что совсем не понравилось Рики.

— Что-то еще? – спросила она, возвращаясь к бумагам.

— Все хорошо, синьорина? – рискнул поинтересоваться Рики.

— Конечно, нет. Такое возмутительное происшествие с участием моего класса – это хорошо, по-твоему? Будь любезен, отправляйся домой и не отвлекай меня. И так пришлось задержаться.

Рики достиг цели, и не имел желания сердить классную наставницу.

— А для чего тебе тот вечер? – спросила Ческа.

— Хочу один фильм посмотреть по телевизору, — ответил Рики. Он успел подумать, что на несуществующее семейное торжество пригласить подругу трудно, даже не учитывая, что он в это время будет в другом месте. – Только не говори Карлотте, пожалуйста.

Два дня пролетели быстро, и наступил решающий вечер. Места для хора едва хватало. Пигнолли, мрачный и едкий как обычно, тем не менее, почти не перемежал пение нотациями. Он отпустил ребят ровно через час. И в этот раз Рики некогда было смотреть, куда он пойдет.

Рики заторопился к своему шкафчику. Помня пример Карло, он достал оттуда рюкзачок, заботливо заготовленный старшим братом. Не утруждаясь оглядыванием, он быстро прошагал вперед и юркнул в ближайшую дверь, намереваясь переждать за ней, но закрыть не успел.

— Так я и знал, ты что-то задумал!

Это слишком напоминало Эльвиру – она тоже поступила бы именно так! Марко оттолкнул от себя захлопывающуюся дверь, вторгаясь следом в лабораторию гербологии.

— Это профессиональная болезнь старост? – небрежно поинтересовался Рики.

— Я не был полностью уверен, что ты хочешь задержаться допоздна в школе после хора, но склонялся к этому, — триумфально-обвиняюще изрек Марко. – Если бы ты действительно запланировал какое-то событие, то попросил бы Карлотту поставить наказание на любой из двух оставшихся дней. Но ты конкретно указал…

«Опасность! Опасность!».

Рики потянулся к палочке. Он сомневался, что Марко угрожает ему, но такие сигналы показали, что не стоит их игнорировать.

— …но ты конкретно указал, что хочешь петь сегодня. Карлотта это сразу раскусила и попросила меня. О, нет!

В помещении было почти темно. Рики, обернувшись к старосте сразу, как он зашел, четко видел его фигуру на фоне рассеянного света, пробивающегося через полуоткрытую дверь из коридора, а черты лица собеседника различал с трудом. Марко же глядел в темноту комнаты и потому, вероятно, не сразу заметил то движение, которое Рики расслышал сразу же после предупреждения. Узнать его не составляло труда: ситуация, когда он слышал этот характерный шелест, глубоко врезалась в память, как все первое.

— Люмос! – выкрикнул он. И развернуться, и выхватить палочку удалось быстро – благодаря выработанному колдовскому рефлексу и хогвартсевским недругам. Он сделал это своевременно, ведь его уже щипали за ноги. – Зажигай свою палочку, болван, быстрее же!

Рики ответил на натиск световой атакой. Зрелище, выхваченное из темноты светом палочки, было отвратительно-жуткое. Впрочем, не знай Рики точно, что это такое, он мог бы впасть в панику.

Дьявольские силки расползлись повсюду, трепыхаясь, как жирные змеи. Они быстро отпрянули, и отодвинулись еще дальше, когда присоединился свет второй палочки.

— Кто-то не закрыл дверь в питомник, — пробормотал Марко. – Ужасно!

— Их слишком много, — оценил Рики. – Нашими силами загнать сейчас обратно не удастся. А если их утром солнце опалит, придется долго восстанавливать рассаду. Но я сомневаюсь, что есть смысл звать Пигнолли.

— Он аппарировал, — сообщил Марко. – Но Карлотта осталась, ждет новостей про тебя. Может, она позовет других учителей или там кого следует. Плохо, что синьор Мичи может сюда сунуться.

— А ты его предупреди, — посоветовал Рики.

Пятясь, они отступили в коридор и захлопнули дверь. Староста запер ее дополнительно заклинанием.

— Марко, я не могу идти к Карлотте. Я должен остаться тут на ночь, — серьезно заявил Рики.

Недоброжелательный взгляд исподлобья был ему ответом.

— Серьезно. Если мы хотим разобраться, что прячет в каморке Пигнолли, то нужно поговорить с привидением графини, — заявил Рики. Он знал, что упрашивать нужно уверенно; хоть это не входило в его планы, Рики ведь именно так и считал.

— Не надейся, что убедишь ее помогать, — фыркнул Марко. – Макарони, ты еще ненормальней, чем я думал. Если графиня летает сквозь стены, отсюда не следует, что она сделает это для нас. С ней лучше не связываться. Был случай, когда она преследовала ученицу, проявившую к ней сочувствие. Летала за ней повсюду, даже будила посреди ночи завываниями, чтоб пожаловаться. Но боишься, что она и к тебе привяжется?

— Думаю, я справлюсь, — не отступал Рики. – Только я один согласен разговаривать с ней. Когда мы с Карло в прошлый раз ее встретили, не перебивай, пожалуйста, это очень важно, она сказала, что ее муж страдал каким-то пороком. Она дала понять, что с Пигнолли происходит то же самое. Графиня так любит ныть, возможно, я сумею заставить ее объяснить, что она имеет в виду. Это ведь вопрос жизни и смерти!

— А что я скажу Карлотте? – заколебался староста.

— Скажи, что ты наверняка меня не видел, но, по-твоему, я отправился домой, — услужливо подсказал Рики. – Я сам придумал этот план и вовсе не собираюсь создавать тебе неприятности.

— Утром поговорим, — пообещал староста и удалился. – Не нравится мне все это, — услышал Рики, когда Марко отошел уже на приличное расстояние.

То имел в виду одноклассник или другое, но эта фраза заставила его вернуться к последнему чрезвычайному происшествию. Именно сегодня произошло невероятное: силки дьявола вырвались на свободу. О том, что шкафчики располагаются возле гербологической лаборатории, неизбежно знали все. А если так, то кто еще, кроме классной наставницы, мог предположить, что Рики задержится после хора? О том, что она, при всей ее суровой эксцентричности, вздумала проучить непослушного школьника таким способом, Рики даже думать не стал.

Как и в прошлый раз, он спрятался на втором этаже у Прифиссато, откуда легко было выйти на лестницу. Он слышал голоса некоторых учителей, наверное, они вернулись навести порядок в классе профессора Лютика. Наконец, перевалило за одиннадцать. Убедившись, что в школе тихо, он спустился. Из лаборатории слышалась возня, но вероятность того, что кто-нибудь выйдет прямо сейчас, Рики посчитал незначительной.

Прохладный ночной воздух заставил его поежиться. Рики уже использовал жаброводоросли и знал, что под водой ему не будет холодно, но вот после купания... «Одной мантии будет недостаточно. Придется разводить костер возле вольера».

«Опасность из первой точки», — сообщили ему.

«Я знаю. Я ухожу от нее», — ответил Рики.

Барон дожидался его, лежа на спине и разглядывая звездное небо.

— «Они» весь вечер не дают тебе покоя, — проворчал он.

— Да, но «они» очень полезны, — решился возразить Рики.

Согласно его наручным часам, до полнолуния оставался почти час.

— Сегодня нет ветра, — определил он. – Это хорошо. Дуть не будет.

— Какое мудрое утверждение, — съехидничал Барон.

Рики почувствовал, что проголодался.

— Может, попробуешь паштет? – предложил он Барону.

— Это чего такое бесхвостые делают с рыбой? – заинтересовалась старая русалка.

Рики сказал, что, наверное, без горячей обработки не обходится. Барон сморщился, но попросил еще.

— А ты брюхо особенно не набивай, — посоветовал он через некоторое время. – Плавать будет тяжело.

Минуты неумолимо сокращались. Десять, три, две… Рики стянул мантию. Роба тоже будет мешать.

Барон, действительно, одним толчком распахнул калитку.

— Мне старый учитель давно рассказывал, зачем бесхвостым столько шкур, но все равно смешные вы, — хмыкнул он.

Без одежды сразу стало холоднее. Запас водорослей, оставшихся с прошлого года, подаривший их китайский чемпион рассчитал минут на двадцать. Рики поскорее проглотил их. Он знал, что трансформация тела сопровождается незначительными неприятными ощущениями, в основном вкусовыми. Он закрыл глаза и упал вперед. Среда уплотнилась; значит, он уже в воде. Дышать он мог, следовательно, тело уже перестроилось. Рики рискнул открыть глаза. Барон неотрывно глазел наверх, и глаза русалки показались ему расширенными. Впрочем, все исказилось.

— Поплыли, — скомандовала старая русалка и камнем спикировала вниз. Рики последовал за провожатым.

Подводный мир Барона напоминал аквариум, а не дно моря. Несколько видов водорослей и камни, разнообразные по форме и размеру, служили определенно декоративным целям. Дно и стены выдолбили в цельной скале, а дальше расширялся темный коридор, к которому стремились русалка и Рики.

Человеческим зрением Рики вряд ли в нем что-нибудь разглядел бы, но теперь отлично все видел.

— Это все мой дом! – гордо заявил Барон. – Задаром. Даже у верховной селедки такого нет, тем более, чтоб можно закрывать.

Впереди дробила панораму частая металлическая решетка. Рики задался вопросом, каким образом ее здесь поставили. Самый обычный с виду, хотя и местами поржавевший ключ висел на брелке с внутренней стороны на гвоздике неподалеку. Барон снял его и надел брелок на палец.

— Как женатые бесхвостые, — похвастался он.

Рики дернулся за ним, но задохнулся. Он видел, как Барон возится с замком, и колыхание воды будто усилилось. После первого приступа паники он понял, что недостаток кислорода тут ни при чем. «Охота» на земле началась.

«Ничего нет, — шипел безжизненный голос, — от этой горсти земли только запах витает! Возьми другую…».

— Ты чего, малек?

Обращение Барона отодвинуло на задний фон тот, другой голос. Наверное, при передаче через воду сигнал проходил слабее, и Рики был искренне этому рад.

— Расскажи что-нибудь! – попросил Рики. Он не очень сознавал равновесие, но поплыл, тем не менее, ровно. Беглый взгляд на часы подтвердил ему, что роковое время полнолуния наступило.

— Здесь рыба плохо ловится, — сообщил Барон, — надо бы подальше от берега. Но мы туда не поплывем. Тебе нужно скоро возвращаться, поэтому погуляем тут.

— А другие русалки здесь показываются? – поинтересовался Рики.

— Еще чего! Только иногда, те, которых я приглашаю, — заявил Барон. – Один раз, правда, жена заявилась без приглашения.

— Как? Твоя бывшая жена? – Рики постарался показать, что шокирован больше, чем на самом деле.

— Так говоришь, будто у меня жен много. Одна штука, та самая, по-простому приплыла и стучала тут камнем по решетке. Дурные бесхвостые, которые без магии, тогда как раз разлили по поверхности моря какую-то вязкую дрянь. От этого под водой стало трудно дышать, пока ее не собрали. А рыба все равно частью дохла, частью уходила в другие места, в общем, сложно стало ее ловить. Она почему-то думала, у меня тут еды навалом, пичкают, чего не пожелаю. Ну и притащилась, чтоб я поделился. Не от хорошей жизни, конечно.

— И ты ей дал что-нибудь? – спросил Рики.

— Откуда? Я для себя никогда никакой еды не просил, тем более – кому попало. Так и уплыла ни с чем.

— Она обиделась? Вы больше не общались? – такие нетипичные отношения занимали воображение Рики все больше.

— Зачем же? Я ее часто встречаю. Иногда мы вместе охотимся за рыбой. В старости скорость сдает, надо головой работать. Мне рассказывали, так бесхвостые в давние времена делали: одни загоняет, другой караулит.

— А что с ней стало после того, как ты уплыл из города?

— Так, всякий вздор. Община заставила их жениться с тем, с моим соперником, но она не была этому рада потом. Они быстро друг другу надоели, и оказалось, что недостойное поведение надолго запомнилось нашим сородичам. Моя сестра, уж дура, будто мне это надо, взялась нагнетать обстановку. Они и сами друг друга грызли похуже загрыбастей. А потом новый муж моей половины неудачно столкнулся с надводной каретой бесхвостых и всплыл кверху брюхом. Столько беспокойства было! У тех бесхвостых не оказалось магии, а они его видели. Приезжали всякие колдуны издалека, много болтали с нашим верховным предводителем. И почему-то наши дураки решили, что это она виновата – видите ли, за кого замуж не выйдет, тому плохо приходится.

— Это она тебе рассказала? – уточнил Рики.

— Да, а другие русалки только подтверждали. Она теперь почти ни с кем не водится. Надоел ты мне с противными вопросами! Вот смотри, бывает что-нибудь подобное там, наверху?

Подводный мир в лунном свете блистал совсем другими красками. Рики с восхищением впитывал впечатления от такой красоты.

— Днем при спокойной воде солнце достает почти до дна, — сказал Барон.

Рики поглядел на часы. Десять минут прошло, оставалось еще столько же.

— Уважаемый!

Вздрогнув, Рики невольно подался к Барону, и лишь потом поднял взгляд. К ним медленно подплывала очень красивая русалка – из тех, кого можно увидеть в мультфильмах или на картинах: белокожая, с правильными чертами лица, с бледно зеленоватыми волосами, почти блондинка, в бусах из ракушек, стройная и грациозная.

— Дочь моего брата, — отрекомендовал Барон, когда девушка затормозила напротив метрах в двух. – А это, — кивнул он на Рики, — малек бесхвостый.

От подобной характеристики Рики слегка прибалдел, но похоже, это было в порядке вещей, потому что она даже не улыбнулась, а лишь пожелала ему:

— Приятной прогулки, — и обратилась к дяде. – Меня послали с приглашением. От твоего дома вода расходится во все стороны. Странные дела творятся наверху. Дом моего отца зовет тебя.

Барон поднес руку ко лбу, словно у него вдруг заболела голова.

— Я не настолько беспомощен, чтоб меня так оберегать, — объявил он. – За гости спасибо, заплыву. Дела наверху не коснутся наших собратьев, успокой их, когда вернешься.

На личике молодой русалки зажглось совершенно очевидное любопытство.

— А ты знаешь, что там происходит?

— Вздор, — спокойно ответил Барон, словно точку поставил. – Хочешь сорвать водоросли в моей пещере?

— Позже, благодарю. Сейчас я должна вернуться к подругам. Они собирают ракушки неподалеку.

— Значит, я принесу сам. Привет твоему дому, — сказал Барон, и они обменялись прощальными кивками. Девушка заскользила прочь, а он обернулся к Рики. – Готовится важное торжество. Мой брат живет уже много лет, и мы отпразднуем это.

— Разве можно у вас таким молодым девушкам гулять по ночам? – спросил Рики, заранее зная, что сказали бы по такому поводу бабушка и миссис Дуглас.

— А когда же еще им гулять? – удивился Барон.

— Это зависит от того, когда вы спите, — сообразил Рики.

— Обычно до захода солнца, — ответил Барон. – Было бы время, я бы тебе показал затонувшие посудины бесхвостых. Но это дня три плыть.

— Ой, надо возвращаться, — вспомнил Рики, глянув на часы.

— Надо, — многозначительно кивнул Барон. – Когда закрою изнутри, я тебе кое-что скажу.

— А почему не сейчас? Зачем такие сложности? – вопрошал Рики, разворачиваясь к скале.

— Ну подожди, какой нетерпеливый! Вся мелкотня такая. Вот, я уже закрыл. И то, что я скажу, тебя не обрадует, да и мне, может, попадет. Это смотря что ты скажешь. Когда ты нырнул, как раз явился тот бесхвостый, который твой учитель. Ох, не понравилось ему то, что он увидел. Но и удивили мы его, да!

«Профессор Доматор?!». Рики заметался в панике. Он никак не мог подобрать имя на русалочьем языке, а восклицание так и рвалось наружу.

— Хорошо, если он не стал сразу поднимать шум среди других бесхвостых, — понадеялась старая русалка. – В любом случае стоит поторопиться. Опасное время твое кончилось.

Рики больше не плелся в хвосте провожатого. Теперь он прилагал волевые усилия, чтобы не опережать. Впервые он вдруг поставил себя на место взрослого, и ему стало стыдно. На преподавателе лежала такая ответственность, и он, конечно, тысячу раз пожалел, что вообще подпустил Рики к Барону.

Они были почти в пещере, когда начались обратные метаморфозы. Наверное, они были заметны со стороны, потому что Барон схватил мальчика за плечо и поволок наверх. Воздуха Рики хватало…пока…

Первое, что услышал Рики, высунувшись из воды – ругательства.

Но он был благодарен Доматору за то, что тот развел костер, и за то, что не пришлось ползти к огню самостоятельно.

— Спасибо, — пробормотал Рики, кутаясь в мантию.

— По-итальянски, пожалуйста, — потребовал Доматор.

— Я понимаю, Вы рассержены, — добавил Рики, выполнив его просьбу.

— В таком случае будет лучше, если ты объяснишь, откуда у тебя жаброводоросли!

— Их дал мне один человек в «Хогвартсе». В прошлом году, там Турнир был, — ответил Рики.

— Этот человек хромает на голову? – с холодной яростью поинтересовался Доматор.

— Нет! – возмущенно воскликнул Рики.

— И ты, конечно, не скажешь, кто это, — усмехнулся Доматор.

— Нет. Но это не чемпионки, — ответил Рики совершенно честно. Он знал, что профессор это почувствует.

— Ты знаешь, что у жаброводорослей ограничен срок действия?

— Я все о них знаю, — заявил Рики. – У меня есть друзья, которые угостили меня кучей книг, прежде чем я их впервые попробовал в прошлом году.

Доматор выглядел потрясенным.

— Да, я нырял в озеро возле «Хогвартса», — подтвердил Рики.

— Значит, прецедент есть, — кивнул преподаватель. – А тут такая возможность, как удержаться? Сам бы не упустил такой случай. Барон приглашал тебя на прогулку?

— Нет, — решил не лгать Рики. – Я сам напросился.

— Тоже неудивительно. И ты, конечно, подумал, что скажешь профессору Убриокарре. Она до сих пор здесь, ждет тебя, — обрадовал Доматор. – Мы недавно закончили с силками дьявола, ох и умаялись.

— А кто их так небрежно оставил открытыми? – воспользовался возможностью увести беседу в сторону нарушитель правил.

— Профессор Лютик утверждает, что последний урок он проводил с выпускницами, — ответил Доматор. – Может, кто-нибудь тогда же повернул замок на дверце и забыл. Они же выползают только в темноте. Ладно, ты мне зубы не заговаривай. Чего я не понял, так это чем ты убедил Марко Фарелли тебя прикрыть. Между прочим, ваша классная наставница засомневалась и проверила, что ты не возвращался по Тоннелю в обратную сторону.

— Она связалась с моей семьей? – забеспокоился Рики.

— Нет, зачем? – профессор пожал плечами. – За Коридором следит специальный координатор, который не фиксирует все перемещения, но может проверить их за прошедший день. А ты как хотел?

— Я хотел попроще, — проворчал Рики.

— Потрясающее нахальство, — отметил Доматор. – Конечно, если бы классная наставница не поинтересовалась, никто бы не догадался. Так чем ты убедил Марко?

— А Вы не доложите директору? Это может испортить нашему классу все дело, — сказал Рики, кусая губы.

— Слушай, Риккардо, ты не в том положении, чтобы ставить условия, — напомнил учитель. – Я подумаю и сам решу.

— Просто Карлотта очень расстроится, — огрызнулся Рики. – Дело в том, что профессор Пигнолли и так ее обижает.

— Он со всеми ссорится. Не выдумывай, — отмахнулся профессор.

Было видно, что он смущен; должно быть, считал обсуждение такого вопроса с учеником непедагогичным, догадался Рики.

— Но он пародию написал на ее речевку! Хотя…профессор, мы подозревали, что это были Вы.

— Поподробнее и понятней, — потребовал, вскинув брови, Доматор.

Тут уж Рики ничего не оставалось, как ознакомить подозреваемого с обоими вариантами речевки. Доматор был ошеломлен.

— Вот так дела творятся, — пробормотал он, отбрасывая назад упавшую на лоб прядь. – Я и не знал, честное слово, что она практикует на своих уроках такое новшество. Ай да Карлотта, какую дисциплину наладила! – произнес он уважительно. – И представить не мог, чтоб она сама что-то сочиняла.

— Но пародию вся школа повторяет, — указал Рики.

— Не слышал, — уверенно заявил Доматор. – Сомневаюсь, чтоб такое озвучивали при учителях, это же прямая путевка в хор.

— Наверное, Вы правы, — согласился Рики.

— Ничего я не сочинял, — прямо сказал Доматор. – Понимаю, мы плохо ладим с Карлоттой. Конечно, в лоб бы меня не спросили. А с чего вы подумали на старину Пигнолли?

— А он еще кое-что делает ей назло, — сказал Рики. – То есть, мы так считаем.

— Насчет пародии надо разобраться, — жестко постановил Доматор. – Сама Карлотта знает?

— Думаю, и не догадывается, и это противно, — высказался Рики.

— Если ты высох, то пора тебе с ней побеседовать, — напомнил профессор. – А то мы из-за тебя по домам разойтись не можем. Но прежде подойди к Барону. Он вон как беспокоится!

Рики скорее оделся. Барон, действительно, так и торчал возле заграждения.

— Большие неприятности? – уточнила русалка.

— Пока не очень, но меня ждет наставница, — ответил Рики.

— Та капризная красавица? Которая всегда ругается с ним? – русалка кивнула на Доматора.

— Да, — улыбнулся Рики, поражаясь, насколько тут все про всех знают.

— А почему они ссорятся?

— Потом расскажу, — пообещал Рики. – Она ждет меня, чтоб настучать по башке. До завтра.

— Завтра меня не будет. Я же в гости приглашен, забыл? Появлюсь к другой полной луне, так ему и скажи.

Планы Барона Рики перевел незамедлительно. Доматор рассеянно кивнул, будто не слышал.

— Это ведь любой человек мог придумать, как бы выяснить? – пробормотал он.

— Не беспокойтесь, мы с ребятами узнаем, — пообещал Рики.

— Второй массовой драки школе не хватает для полного счастья, — назидательно произнес профессор.

Рики старался сфокусировать мысли на том, что будет говорить Карлотте, но никакие оправдания не лезли в голову. Он устал, и кроме того, после кровавой чаши классная наставница не казалась насколько устрашающей, как хотела казаться.

— Она в классе зелий, — сказал Доматор. – Пойдешь один. Я буду у ворот на случай, если твоя наставница захочет спросить меня, как я тебя нашел. Постарайся, чтоб она об этом забыла.

Наверное, даже лучше, что он не стал составлять Рики компанию. Карлотта не потерпела бы его даже в качестве свидетеля. Помня ее въедливость и дотошность, Рики знал, что ему придется трудновато.

Рики помедлил перед закрытой дверью. Толкнул ее и остолбенел.

Карлотта плакала. Пред ней лежали, разорванные в клочья, листы пергамента. Она сидела за столом, подпирая подбородок руками, и сотрясалась от беззвучных рыданий.

— Синьорина, — неуверенно позвал Рики.

— А, явился, — Карлотта небрежным размашистым жестом смахнула слезы и дернулась, чтобы встать, но передумала. – Тебе чего от меня надо? Отшлепать тебя?

— Я не настаиваю, — быстро среагировал Рики.

— Думаешь, мне большая радость орать тут на тебя? Все считают, что я должна тратить свою жизнь на всяких придурков.

На последнее заявление Рики счел за лучшее пока не обижаться.

— Ведь не я Вас так расстроил, синьорина?

— Нет, конечно, — почти нормальным голосом ответила Карлотта, утирая слезы обеими руками.

— А может, Вам просто послать нафиг этого Вашего Ринальдо? – Рики понимал, что позволяет себе неслабую наглость, но умные утешительные слова отчего-то не подбирались.

— С каким бы удовольствием это сделала, — выдохнула Карлотта.

Признание оказалось столь неожиданным, что Рики уставился на нее во все глаза.

-А ты верил, что я от неземной любви страдаю? – усмехнулась Карлотта. – Он меня допек, вот не знаю, как!

Она провела ребром ладони по горлу.

— И слава Богу, что Ринальдо далеко. Не думаю, что смогу терпеть его рядом, когда вернется.

— Совсем Вас не понимаю, — сказал Рики: надо же было что-то сказать.

— Я себя поняла две недели назад. А до этого честно верила, что Марио с теткой дураки, а не я, — фыркнула Карлотта. – А он мне написал, что встретил райскую любовь в какой-то деревне и вздумал жениться.

— Вот свинья! – возмутился Рики.

Приободренная поддержкой, Карлотта продолжала чуть ровнее.

— Вообще-то любовь – дело добровольное. Но у меня внутри как будто пусто стало. Оказалось, сколько места освободилось! Бывают моменты, когда свои интересы не мешают видеть, как есть. Я поняла, что чувствую только одно – злость. За то, что мои мечты рухнули. Наши планы этот придурок не желает воплощать.

— Как у Барона, — пробормотал Рики.

— У русалки? – удивилась Карлотта. – Ты бы не перебивал меня, Макарони. Я тут душу изливаю.

— Простите, профессор. Но, если Вам ничего от него не нужно, хорошо, что он все закончил?

— Как бы не так, — вздохнула Карлотта. – Прислал вот извинения. Видите ли, на него чуть ли не порчу наслали, и он не собирается предавать мое терпение и верность. Нужна мне такая жертва!

— Тогда Вы закончите! – выдал Рики самое простое решение.

— Это непорядочно, — заявила Карлотта. – Только я поверила в его планы. Он сейчас в луже, и если еще я отвернусь… Ох, как я хочу, чтоб он нашел эти сокровища! – девушка воздела руки к небесам. – Здорово отвергнуть такого жениха!

— Вы такая же выпендрежница, как Ческа, — неожиданно для себя изрек Рики.

Карлотта изумленно вскинулась.

— Очень приятно. А ты что предлагаешь, умник?

— Нечестно поддерживать отношения из жалости. Этот Ваш Ринальдо, наверное, все же не настолько убогий.

— Нет, конечно, — возмущенно произнесла Карлотта. Было видно, что она растерялась. — Ладно, безобразно я расклеилась. Что, вся школа будет знать?

— Я не скажу, — пообещал Рики, игнорируя ее скептическое фырканье. – Профессор Доматор ждет у ворот.

— Что? – подскочила Карлотта. – Хорошо, хоть предупредил. Не хватало, чтоб профессор Доматор видел меня заплаканной. Будет ехидничать. Насчет тебя и Марко Фарелли. Завтра после хора сразу идете ко мне. Не на уроки. Сюда, понятно?

Впечатлений хватало. Поэтому, оказавшись в своей комнате, Рики быстрее залез под одеяло и уснул.

Не очень приятно было передавать старосте требования классной наставницы. Рики чувствовал себя виноватым. Но Марко действительно отличался в рядах одноклассников редкой выдержкой, и только кивнул.

В кабинет они вошли со звонком, и вот это старосту уже взволновало.

— Садитесь, — приказала Карлотта, а сама осталась стоять. Рики эта манера сильно напоминала профессора Снейпа.

— Профессор, уроки, — начал Марко.

— Поговоришь, когда я тебе разрешу, — отрезала суровая учительница.

В течение следующего получаса Рики убедился, что методикой ведения допроса Карлотта владеет великолепно. Она получила и чистосердечное признание старосты относительно мотивов его соучастия с Рики, и текст пародии. Рики ожидал, что последует взрыв, однако Карлотта лишь вскинула брови.

— Я бы попросила вас, дорогие мои, заниматься своей учебой, — сказала она.

— Но…

— У профессора Пигнолли скверный характер. Трудно замалчивать то, что слепому без очков видно, — продолжала она, не обращая внимания на протесты, — однако это не дает оснований подозревать его во всех смертных грехах. Мне искренне жаль, Риккардо, что эта глупая шутка с твоей помощью дошла до профессора Доматора. Моему классу совершенно не следовало беспокоиться. Но ваша забота меня, конечно, приятно удивила, — улыбнулась Карлотта. – Поэтому дополнительный хор я вам назначать не стану. Вместо этого вы сегодня посидите тут и обдумаете свое поведение. Все это время я запрещаю общаться с одноклассниками. После обеда можете быть свободны.

Она улыбнулась, очевидно довольная собой, и ушла.

— Не ожидал такого снисхождения, — признался староста.

— Ты вовсе не должен тут сидеть со мной, по-честному, — сказал Рики.

— У тебя и в прежней школе проявлялся такой же талант находить приключения? – спросил Марко.

— Да, — не стал отрицать Рики.

— Вот они обрадуются, получив тебя обратно! Ты в курсе, что Ческа тебе непременно выскажет недовольство на то, что ты не посвятил ее в свои планы?

Рики нахмурился. Об этом он совершенно не подумал. Но староста, конечно, попал в точку.

— Хотя я считаю, что в этом ты совершенно прав, — добавил Марко.

— Скажи, почему ты ее при каждой удобной возможности критикуешь? – решил воспользоваться случаем и выяснить Рики.

— От нее вечно одни проблемы, — поморщился староста.

— Извини, но неубедительно, — заявил Рики. – Может, это у тебя такой способ ухаживания? Ческа тебе нравится?

Марко внимательно поглядел на него, словно решая, сказать или нет.

— Не она. Мне нравится Марина, а Ческа… постоянно путается под ногами, зла не хватает! – вспылил староста. – Ну как, сам подумай, можно при ней что-нибудь сказать? Это же не девчонка, а всеобщее радио. И почему они с Мариной постоянно везде ходят вместе?

— Откуда я знаю? Так вот оно что, — смутился Рики. – Но, Марко, неужели ты никогда не пробовал что-нибудь сделать? Когда я собирался объясниться с Ческой, их дружба совершенно не мешала. Марина мне помогала.

— Ческа мне помогать не станет, — проворчал староста. – Наоборот, все испортит. Самое вредоносное, что у нас есть, это сплетни! И кто-то из одноклассников всегда рядом.

— Как же быть-то? – задумался Рики.

Повисло продолжительное молчание.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал Рики.

— Не надо, хватит, — вскинулся староста.

Оба расхохотались.

— Скучно тут торчать. Даже уроки не сделаешь, — сказал Рики, — у меня все книги в шкафчике.

— На одной из полок стояли волшебные шахматы, — староста деловито огляделся. – Карлотта, конечно, не разрешала.

— Но и не запрещала, — указал Рики. – Не вон там?..

— Ты веришь, что Пигнолли нашел сокровища Кьяпацци? – спросил Марко, переместив слона. Рики не сразу услышал, просчитывая, для чего ему этот ход.

— Честно, не очень, — признался он, передвигая пешку на две клетки вперед. – Да и на поэта наш нумеролог тоже не тянет. Кстати, вчера мне пришлось рассказать о нашей слежке Доматору. Он ничего не знал о варианте Карлотты, о самом оригинале, и уверяет, что пародию тоже не писал.

— Зачем ты ему выболтал? – начал сердиться староста.

— А кто тебя сейчас просил раскалываться перед Карлоттой? – возмутился Рики. – Он мне вчера прямо сказал, что в моем положении лучше не юлить.

— Ты думаешь, профессор Доматор говорит правду? – пробормотал Марко, повертев в пальцах ладью, и поставил ее на место.

— Почему-то, да, — ответил Рики. — Но что нам делать с Пигнолли? Твоему коню, к сожалению, капут!

— Это зависит от того, что на самом деле происходит, — ответил староста. – Я не дурак и понимаю, что наши одноклассники под него копают не столько ради справедливости; он на редкость придирчивый и вредный. Я сам надеюсь, что к тому моменту, как мы перейдем на шестой курс, его благополучно проводят на пенсию. Но я не хочу убирать его во что бы то ни стало; предпочитаю, чтобы мы честно все выяснили насчет него. И не надо было так опрометчиво открывать ферзя! А ведь Пигнолли держит там что-то такое, что нужно обязательно навещать каждый день, это очевидно!

— Но я ни разу не видел, чтобы он нес с собой еду, — напомнил Рики, — так что вряд ли там живое существо.

— А ты видел графиню? – с опасливым любопытством поинтересовался Марко.

Рики смешался. Действительно, он ведь пообещал…

— Нет, мне не повезло, — ответил он. – Была не была, вывожу ферзя!

Карлотта явилась за ними незадолго до обеда. По поводу шахмат она ничего не сказала, зато выразила недовольство, почему это они не соизволили навести в классе идеальный порядок.

— Но здесь чисто, синьорина. Всего-то пара обрывков вон там, — взгляд старосты остановился у ножки учительского стола. – И кто смеет так мусорить, безобразие!

Рики автоматически повернулся к Карлотте. Та поперхнулась, и быстро заявила:

— Ничего не надо, идите отсюда!

Заботливые одноклассники ждали их неподалеку от столовой.

— Ну что? – ехидно обратился к старосте Карло Робусто. – В кои веки заработал двойной хор?

— Так тебе и надо! – улыбнулась Ческа.

— Не дождетесь, — в тон ей ответил Марко.

— А что именно случилось? – заинтересовался Луцци.

За столом Рики узнал, что профессору Лютику так и не удалось выяснить, кто выпустил на свободу силки дьявола.

— Профессор Доматор кого-то подозревает, но не называл имен, — с сожалением добавил Пеппе.

— А почему Доматор должен что-то знать об этом? – не понял Рики.

— Это же его курс! – объяснили ему. – Доматор – классный наставник выпускников.

Позднее Ческа, как предсказывал Марко, объявила Рики, что она обиделась.

— Обязательно надо было врать про какой-то чего? Маггловкие картинки, по-моему?

— Ты хочешь быть соучастницей? – спросил Рики. – По-моему, тебе это ни к чему.

Ческа промолчала, но дуться не перестала.

На прорицаниях директриса все чаще просила учеников рассказывать о своих успехах всему классу. Рики несколько раз видел в шаре Гарри Поттера; сам он счел бы это за игру воображения, но, наверное, профессору со стороны виднее были какие-то признаки нужного транса. И она его хвалила.

Он был в этом смысле исключением. Почти у всех учеников, особенно мальчиков, никаких видений не возникало.

— Но это невозможно! – взорвался однажды Луцци, которого приближение полугодовой контрольной нервировало всерьез. – Белый туман, и все! Хоть бы знак какой-нибудь. По чаинкам лучше было, там все видно.

— А еще лучше – по руке, — усмехнулась Джиовинеза. – Мы перейдем к этому в следующем семестре.

— Погадайте мне! – завопило полкласса девичьих голосов.

— Ну, если вы готовы выставить свою руку на публичное обозрение, то пожалуйста, — согласилась Джиовинеза.

Энтузиазм многих заметно поутих. Но Мариола с гордым видом честного человека прошагала к доске.

— Ого, — профессор чуть наклонилась, держа в своей руке ладонь ученицы так, чтобы всем было видно. – Жить будешь долго.

— И похоронит трех мужей, — оскалился Карло.

В классе раздался дружный смех. Мариола одарила парня таким взглядом, словно вознамерилась из принципа включить его в эту цифру.

— Нет, только двух, — поправила Джиовинеза. – Очень богатой ты не будешь, равно как и очень бедной. Твое счастье… полностью зависит от тебя. Вижу способности к хорошему общению и кулинарии. Один ребенок. Надо признать, ты человек очень своевольный!

Выслушав, Мариола вернулась на место.

— Девочки в авангарде! – улыбнулась профессор. – Кто-нибудь из мальчиков отважится?

Неожиданно Ческа ткнула Рики в бок острым пером, отчего он резко выпрямился.

— Риккардо, — Джиовинеза расценила это как согласие. После того, как его вызвали, отсиживаться Рики не собирался. Он совсем не стремился, чтоб ему гадали, тем более – при всех, но деваться было некуда. Пообещав себе серьезно поговорить с подругой, когда шоу закончится, он встал и пошел навстречу улыбающейся прорицательнице.

— Итак, что у нас тут? – Джиовинеза пристально поглядела на ладонь. Некоторое время выражение ее лица не менялось. Затем она поднесла его руку ближе к глазам и нахмурилась.

— Вот необычная картина. Как будто ты уже прожил другую жизнь, и ее линии пробиваются сквозь твои, как сорняки на поле. Они очень бледные и тонкие, — она с минуту изучала их; в классе даже начали шушукаться. — Погоди-ка, а тебе это надо?

— Нет, — решительно ответил Рики.

— Очень хорошо, — с облегчением вздохнула директриса. – Займемся теми, которые на поверхности. Мадонна, еще не легче! Невероятно! – произнесла она с нажимом, отчего внимание учеников возвратилось к ней в полном объеме.

Рики с трепетом ждал, какую еще неприятность прочла на его ладони профессор прорицаний.

— На линии жизни в нескольких местах такие провалы! Получается, что ты… уже умирал несколько раз, дорогой мой!

«Я знаю», — хотел сказать Рики, но в последний момент благоразумно прикусил язык.

— Жить ты будешь…вечно, судя по тому, что я вижу, — казалось, директриса все больше обалдевает. – Линия жизни теряется где-то в пульсе! Вот так анекдот! Линия ума – очень четкая, ты, несомненно, одаренный человек, в этом мы все убедились

В классе захихикали. Профессор постепенно справлялась с изумлением.

— Ярко выражены лидерские качества. Вероятнее всего, ты станешь богатым. Возможно также, будешь счастлив. Вот эти линии легкие, неопределенные, как паутинка. Только одна женитьба, на очень хорошей женщине; взаимная любовь, семь, нет, восемь детей. Тише, — шикнула она на развеселившихся учеников.

Рики, не будь тема такой щекотливой, непременно бросил бы убийственный взгляд на Ческу, втравившую его в публичную экзекуцию. Сведения подобного рода он предпочел бы выслушать один на один.

— Верхние линии, как я сказала, очень тонкие, едва проведены. Тебе придется приложить усилия, чтобы достигнуть этого.

Казалось, ей было не по себе, и она поспешила закруглиться. Рики поблагодарил ее и вернулся на место.

Все время, пока класс молча пялился в свои хрустальные шары, Рики не мог избавиться от досады. Он не сомневался в достоверности знаний профессора Джиовинезы, в отличие от Трелони, которую почти не воспринимал серьезно. И, как выяснилось только что, Рики не слишком – то хотел знать свое будущее, а прошлое – тем более.

После урока он уже развернулся к Ческе, намереваясь в любом тоне, как получится, объяснить ей, чтобы она не вздумала больше принимать за него решения, но тут к их парте подошла Марина и потрясла перед носом его же списком.

— Я насчет нужных тебе вещей, — сказала она. – Ты ведь их сам будешь выбирать?

— Я не знаю, где их покупать, — указал Рики, с трудом перестраиваясь со своих планов. — Ты отведешь меня?

— А, ну да, — Марина выглядела смущенной. – Ческа, ты тоже пойдешь? – спросила подруга.

— Вряд ли меня отпустят, — скуксилась Ческа. – После драки родители приняли драконовы меры. Считают, что я позорю бабулю, и никуда меня не выпускают.

— Я могу пойти!

Рики отдал должное внимательности и быстрой реакции старосты.

— Я очень давно не был в колдовском районе и хочу кое-что купить, — объяснил он. – Помнится, мы живем в одном городе?

— Ну и прекрасно, идите, — Ческа сразу потеряла интерес к теме, — Марина, я буду в комнате практики.

— А какое значение имеет город? – удивился Рики.

— Ну, как иначе мы все туда переместимся? Через ворота не получится, мы можем попасть с их помощью только к себе домой, — покачала головой Марина.

Рики как-то не думал об этом. Ворота казались ему чем-то вроде каминной сети, но, наверное, действительно перемещали только в двух направлениях, ведь он никогда не попадал никуда, кроме как из дома в школу и обратно.

— Надо выбрать место и время встречи. Как насчет субботы? – предложил староста. – На площади в одиннадцать?

Согласовав планы, Рики совсем не хотел заниматься домашними заданиями. Вместо того, он взялся за долго откладываемый ответ друзьям в «Хогвартс». То, что он, вопреки предостережениям Эдгара, поплавал с Бароном, Рики решил оставить до того времени, когда сможет лично рассказать им об этом. Безопаснее казалась тема Пигнолли; он даже и хотел, чтоб цензура гриффиндорской мафии узнала о нем. Вдруг Дамблдору известны обстоятельства, столь интересные для четвертого курса «МентеСана».

В субботу он, действительно, прогулялся с одноклассниками по колдовскому кварталу. Магазинчики и прочие места мало чем отличались от тех, какие он уже наблюдал в Косом переулке. Следуя негласному договору, Рики старался быть третьим лишним как можно меньше. Это было удивительное чувство, очень светлое, и неожиданно приятное, невзирая на то, что вообще-то Рики не любил оставаться на вторых ролях. Само осознание заботы о ближних, помощи и при этом отсутствие корыстного интереса пробуждали лучшие стороны его личности. Рики начинал понимать, отчего некоторым людям так нравится заниматься сватовством.

Делу существенно препятствовала добросовестность Марины, поскольку она считала своим долгом гида все объяснить и показать. Марко, впрочем, от природы не был навязчив и в таких случаях молча стоял рядом.

Конечно, Рики не ограничился всякими амулетами. Он приобрел кое-какие подарки, предполагая, как они могут пригодиться в «Хогвартсе». Штука, которая сама мгновенно делает пиццу, достаточно только насыпать в нее продукты и произнести два несложных заклинания, привела его в восторг. Он сначала думал подарить ее Эди, но потом посчитал, что такой подарок выглядит немужественно, и решил, что не помешает просто держать такую в штабе.

Марина пригласила их зайти в аптеку, где они ничего не собирались покупать.

— Я хочу вас познакомить с папой. Это моя аптека, — объяснила она не без гордости.

Марко заметно занервничал. Однако там оказалась только Консуэло, ворчливая и недовольная. Впрочем, она считала, что имеет для этого веские основания.

— Эти мероприятия, связанные с Турниром, на год растянулись. Хорошо, конечно, что дали отсрочку, подумаю, выберу специализацию. Но я бы точно здесь не торчала, если бы работала, где хочу.

— Разве ты еще куда-то поедешь? – удивился Рики.

— А как же! Будет Восточный Конгресс весной, или в Китае, или в Японии, или еще где. Мир огромный!

— А где папа с мамой? – спросила Марина.

— Между прочим, отправились на концерт, — надулась старшая дочь. – А ты будь любезна, вернись до темноты!

— Тоже мне нашлась дуэнья, — захихикала Марина уже на улице.

Большую часть времени, собственно, ребята посвятили не покупкам, а прогулке ради прогулки. Вне школы все было совсем по-другому, где разговоры касались в основном учебы и учителей. Конечно, они и тут вспомнили про Пигнолли, но ненадолго: просто Марко еще раз напомнил о необходимости быть объективными, и Марина с ним согласилась.

— Вы такие внимательные, — виновато улыбнулась Марина, когда мальчики, проводив ее до дома и отказавшись от приглашения, собирались возвращаться на площадь, где их ждали родители. — Необязательно было столько угощать меня.

— Жаль, что рано темнеет. Можно бы еще погулять, — сказал Марко.

— Не ожидала, что ты так думаешь, — улыбнулась Марина.

В «МентеСана» постепенно запахло приближением Рождества. Ученики с радостью делились планами, как проведут его, ненавязчиво намекали товарищам, какой подарок хотят получить. Дома у Рики тоже начинали заговаривать об этом. Впрочем, тема представлялась проблематичной.

Люси Макарони неожиданно предложили продлить контракт. Она колебалась. А Пит определенно вознамерился возвращаться в Британию после Нового года. Изначально Макарони и планировали встречать Рождество дома, в Лондоне. Здесь же настойчиво звали к себе деревенские родственники. В случае отъезда к ним Рики не смог бы посетить празднование Рождества в школе, чего ему очень хотелось.

— Время покажет, — мудро рассудил папа, оставив вопрос открытым.

Ко всему приятному, Рики вызвали к директору по вопросу, не имеющему отношения к переписке. Карлотта, весьма раздраженная тем, что ей не сообщили, в чем дело, покинула кабинет тетки лишь после того, как ее вежливо, но настойчиво попросили сходить на кухню и поглядеть, как там дела.

— Риккардо, — начала профессор Джовинеза, когда он расположился напротив, — твои линии не дают мне покоя.

Рики неуверенно кивнул. Он не представлял, что мог бы сказать по этому вопросу.

— Ты, конечно, ничего не можешь сказать по поводу тех линий, которые внизу, но есть одна вещь, которую ты должен знать. Ответь мне прямо, пожалуйста: на твою жизнь когда-нибудь совершались покушения?

Рики вгляделся в ее лицо. Она старалась казаться безмятежной, но Рики уловил тщательно скрываемое напряжение – во взгляде, в уголках губ. И внезапно ему как будто удалось заглянуть в мысли директрисы. О нет, ее не возмущало, что «Хогвартс» отправил к ней бомбу в лице Риккардо Макарони! Как нормальная женщина, профессор прорицаний в тот момент пеклась исключительно о безопасности внучки.

— Да, синьора, такое было, — твердо ответил он. – Видите ли, я – крестник Гарри Поттера, и живу в Британии, где много Упивающихся смертью, желающих свести с ним счеты.

— Меня не объяснение причин интересует, — заявила Джиовинеза, но, тем не менее, кивнула, как бы соглашаясь со сказанным. – Сама помню, что произошло с племянником мистера Поттера в прошлом году. Я удивлена, что провалы на твоей линии жизни не всегда совпадают с покушениями. Как ты можешь это объяснить?

— Ну, человек сам себе – злейший враг, — попробовал отшутиться Рики. Его память уже восстановила все случаи того и другого: совпасть должно было однажды: на втором курсе.

— У тебя необычная рука, Риккардо, — в раздумье произнесла Джиовинеза. – Никогда такого не видела. Ты должен быть очень внимателен к себе. Впрочем, не стоит воспринимать все слишком серьезно, — напомнила она. – Я как-то читала о похожем случае, где гадатель предсказал мужчине смерть от родов, а вторую – задолго до рождения, и все в таком духе. Хиромант вопил, что сам дьявол написал на его руке антихристовы письмена. Правда, там все объяснилось до неприличия просто.

— И как? – Рики невольно рассмешили предсказания.

— Он погадал по протезу, изготовленному какой-то почтенной фирмой, — усмехнулась директриса и отпустила его.

Рики часто подходил к вольеру Барона. Но тот так и не возвращался. Наверное, действительно собирался прогудеть целый месяц.

— Ты привязался к нему, — констатировал Доматор. – Но ты ведь собираешься дальше учиться в «Хогвартсе»?

Рики неуверенно кивнул. С недавних пор изменения маминых планов пошатнули его убежденность в скором возвращении. Этому способствовали ненавязчивые намеки, исходящие, в основном, от нее. Они попадали в благодатную почву: Рики, считавший свой перевод временной мерой, вдруг понял, что ему не так легко будет покинуть «МентеСана». Главным образом – из-за Барона, которому больше не с кем было разговаривать.

Доматор ободрил его, заверив, что у старой русалки вовсе нет ожидания, будто Рики будет навещать его вечно. Но мальчик предпочел бы услышать то же самое от Барона.

В один из дней он шел к вольеру, намереваясь, собственно, просто прогуляться: до возвращения русалки оставалась неделя.

«Отдались! Опасность!».

«Ничего не понимаю», — подумал Рики, но на всякий случай достал палочку.

Возле вольера действительно выделялась на фоне темнеющего неба фигура человека, стоящего к нему спиной. Рики опустил палочку, шагнул на площадку, и… вдруг оказался в воздухе. Он взлетел вниз головой, подвешенный за ногу. От резкого рывка палочка выскочила из рук и теперь валялась, бесполезная, на земле внизу.

— Попался, — ухмыльнулась Клара.

Гнев, злость, бессилие и явное чувство опасности сложились в сознании Рики в очень неприятное целое. К этому примешивалось острое чувство вины перед собой, а главное, перед теми, кто его так своевременно предупредил! И тут подключилась интуиция, а может, вниз головой проще сопоставлять факты.

— Это ты выпустила дьявольские силки, — не усомнился Рики.

— Конечно, я, — самодовольно согласилась задира. – Я, правда, не подумала, что ты посмеешь сунуться в саму лабораторию. Хотела, чтоб силки вылезли в коридор и просто хорошо припугнули тебя, когда ты пойдешь к шкафчику. Ты всегда это делаешь перед тем, как идти домой. Ты никогда не убираешь учебники сразу после отбоя.

Она глядела сверху вниз и нагло усмехалась.

— Следила за мной. И не лень? – решил сохранять невозмутимое лицо Рики. Вниз головой это было весьма неудобно.

— Нет. Я вот уйду сейчас, а ты повиси! Может, научишься не совать нос в дела старших.

— Сомневаюсь! – раздался на площадке третий голос.

Выражение лица Клары несколько раз изменилось за секунду. Сначала она, пренебрежительно фыркнув, выхватила палочку. Затем растерялась; и, наконец, испугалась.

Роччо шел первым и полностью загораживал проход. Но сверху те двое, что стояли за ним, были видны Рики лучше, чем врагине, глядевшей прямо.

— Именно так я, собственно, и предполагал, — развел руками профессор Доматор, с несколько виноватым видом покосившись на преподавателя гербологии.

— Я говорил профессору Лютику то же самое. Лично я с этой дурой не вожусь, но наши девчонки мне много чего про нее порассказали. Как она приклеилась к Риккардо во время драки – незабываемо! – вторил ему Роччо.

Профессор Лютик молчал по уважительной причине: он как раз помог Рики освободиться от веревки, предварительно со всей осторожностью опустив его на землю.

Мальчик сел. Поначалу от возвращения в нормальное состояние у него закружилась голова.

— Ты как? – услышал он возле уха голос Роччо, потрясшего его за плечо.

— Не ожидал, — произнес профессор Лютик. – Я всегда считал, что девочки – это такие нежные создания.

— Как же, нежные, — фыркнул сын профессора, — топить таких надо!

Рики совершенно не интересовала реакция преступницы, пойманной с поличным.

— Отправляйтесь в лабораторию, оба, — приказал профессор Лютик. – И ждите там. Вот ключ.

— Мы пойдем прямо к директору, — постановил Доматор. – Я вынужден поставить вопрос об отчислении.

Ответа Клары Рики опять не услышал; должно быть, у нее отнялся язык.

Они с Роччо вышли первыми.

— Несложная ловушка, — проворчал позади профессор Лютик.

Роччо удерживал его за плечо, пока они добрались до места назначения и вошли с улицы. В лаборатории было, как обычно, жарко. Рики уже совсем пришел в себя, когда уселся за первую парту.

— Осторожнее надо быть, — назидательно произнес старшекурсник, садясь напротив, — если наживаешь врагов.

— Я знаю, — уныло пробормотал Рики.

И вдруг он словно взорвался изнутри. Его потряс приступ бешенства невиданной доселе силы. Внутренности залило горячей лавой ослепляющей ярости. Факт, что кто-то не то что воплотил, а просто захотел причинить ему вред, стал вдруг выглядеть настолько недопустимым, что само собой напрашивалось единственное наказание – смерть!!! Несколько мгновений Рики плавился в кровожадных намерениях, вроде того, как голодающий упивается пищей.

— Мне сказали, что Клара жутко мстительная,— продолжал Роччо, ничего не замечая. – Всегда подставляет тех, кто ей чем-нибудь не угодит. А уж за попытки поставить ее на место — и речи нет! Душит по всем возможным поводам. А из-за тебя она десять дней пела в хоре! Так что, когда я узнал о выпущенных силках, сразу сопоставил с последним уроком на нашем курсе. Клара, если хочешь знать, в тот день тоже отбывала хор за драку.

— Я не обратил внимания, — с ожесточением бросил Рики. – Много чести для всяких…

— Верно мыслишь, — одобрил Роччо. – Я, к сожалению, такого пофигизма себе позволить не мог и рассказал свою версию профессору Лютику. Лучше бы этого не делал!

— Он тебе не поверил? – спросил Рики, вдруг поняв, что его мысли заходят слишком далеко, и заставляя себя успокоиться.

— Если бы только! – судя по тону, теперь начинал заводиться Роччо. – Он решил, что я выгораживаю свою подружку. Исключительно потому, между прочим, что Изабелла не нравится маме. Он даже рассказал профессору Доматору про Изабеллу. Хорошо, что Доматор с самого начала считал так же, как я. Но мне пришлось похлопотать!

— Ты, выходит, следил за Кларой, которая следила за мной?

— Ага, подглядывал за подглядывающим, — фыркнул Роччо. – Смешно, да?

— Только не мне, — остатки агрессии вновь всколыхнулись, но на этот раз Рики было проще подавить их. Он уже полностью переключился на разумный канал. – Спасибо.

— Не за что, — буркнул Роччо, пожимая его протянутую руку. – И вряд ли ее отчислят. Но по башке настучат! – не сомневался Роччо. – Хочешь щавель?

— Так это щавель? Настоящий обыкновенный? – удивился Рики. – А что он тут делает?

— Это для кухни, когда Анна попросит, и лично для нас. Профессор Лютик считает, что щавель очень полезен для пищеварения.

— А тебе обязательно называть отца профессором Лютиком? – спросил Рики, пожевывая кисловатый лист.

— Так проще, на самом деле, — пожал плечами Роччо. – Никто не считает, что тебе делают поблажки. Небольшая радость учиться в школе, где преподает твой родитель.

Рики не стал спорить с человеком, которому виднее. Вместо того перевел разговор на изготовление сферы для гостей. Роччо, который собирался учиться конструировать метлы, дал несколько ценных советов.

— Есть такая особенная астрономическая фольга, — известил он, — хотя ее, по-моему, мало где продают. Так из нее как раз и собирают такие карты, как у нас в комнате практики. Тебе надо перенести на эту фольгу чертежи, исключительно в один пласт, а не так, что эта звезда ближе, а другая – дальше.

— Так это же адская работа! – ужаснулся Рики.

— О, да. А зачем тебе такая ерунда?

— Хочу сделать свою, — упрямо заявил Рики.

В результате беседы Рики понял, что выяснять, что да как, все равно придется у профессора Прифиссато. Мало того, что только он был признанным в Италии специалистом в области констругурации – раздела трансфигурации, изучающего создание новых вещей путем преобразования исходного материала. Профессор, вдобавок, всегда знал, где можно приобрести этот исходный материал – по крайней мере, так уверял Роччо.

— Что касается самого колпака, ну, стеклянной сферы, то он, по-моему, должен быть заранее заколдован, и таким его следует купить, — осчастливил консультант.

— Вот мило будет, если ученик четвертого курса подойдет к учителю и поинтересуется, как пройти на черный рынок, — представил Рики.

— Ну, Прифиссато, в отличие от профессора Лютика, голову отрывать с ходу не станет, — успокоил Роччо.

Но и получить дополнительный хор Рики тоже не хотел, и так с трудом просыпался раньше времени.

Клара была отстранена от занятий до конца семестра, и лично Джиовинеза запретила ей появляться на рождественском празднике. Одноклассники Рики, до которых происшествие дошло на другой день благодаря Ческе, отнеслись к нему весьма равнодушно, за исключением Пеппе, заразившегося отношением брата.

Зато на перемене к Рики подошли, ведомые Роччо, две старшекурсницы с коробками конфет в руках. Дело происходило по окончании уроков посреди коридора, набитого учениками, спешащими в столовую.

— Я же не ребенок, чтоб меня сластями пичкать, — рассердился Рики.

— Ну… тебе что, огненной наливки надо было принести? – понизив голос, спросила та, что стояла ближе.

Рики открыл рот, но не нашелся, что сказать.

— Мы в самом деле очень хотим сделать тебе что-нибудь приятное, — лучезарно заулыбалась вторая девушка.

— Бери скорее, — покровительственным тоном посоветовал Роччо, — вон твои одноклассники уже губу раскатали!

После обеда все дружно уплетали конфеты в кабинете Карлотты, которая не только гостеприимно пустила учеников, но и сама оказала честь своим присутствием.

— В нашем классе такой, как эта Клара, быть не может, — категорично заявил Луцци. – Мы бы ее в жабу превратили!

— Еще не хватало, — возмущенно вскинулась Карлотта. – Это я и без вас сделала бы!

— Интересно, как профессор Доматор терпел ее присутствие в своем классе, — проворчала Ческа.

Одноклассники, в том числе и Рики, приняли ее слова с неудовольствием. Никому до сих пор даже в голову не приходило, что поведение Клары может бросить тень на классного руководителя.

— При чем тут он? – сказала Карлотта. – Профессор ведь не выбирает тех, кто будет учиться в его классе. Если помнишь, дорогая моя, сюда поступают все колдуны и ведьмы страны, и неизвестно, кто из них – хулиган, а кто — растяпа.

— Если бы Вы могли нас выбирать, синьорина, — подлизушным тоном и с соответствующей улыбочкой заговорила Мариола, — то кого бы Вы не взяли в свой класс?

— Ну как тебе не стыдно задавать такие вопросы? – устало вздохнула классная наставница. – Всех вас надлежит воспитывать, как следует. И уж не сомневайтесь, я приложу все усилия!

В противовес такому обещанию ученики предпочли прекратить беседу и заняться конфетами.

После уроков Рики продолжал приходить к вольеру Барона, хотя не сразу место перестало вызывать неприятные воспоминания. Здесь он мог спокойно рисовать и беседовать с «ними», не опасаясь, что кто-нибудь заметит, как он шевелит губами, или меняется ни с того, ни с сего выражение его лица.

Но в один прекрасный четверг Рики остался в комнате практики. Дежурил профессор констругурации, и этим следовало воспользоваться. Рики подошел к нему, держа в руках модель Галактики внутри большого стеклянного шара.

— Синьор, — обратился он к преподавателю, — я хотел бы собрать такую штуковину самостоятельно.

— Похвально, — кивнул, отрываясь от чтения журнала с котлом на обложке, профессор. – Но зачем еще одна такая же? По-моему, этой не так часто пользуются.

— Нет, я хочу собрать немного другую, — сказал Рики, надеясь, что Прифиссато не станет любопытствовать, для чего. – Мне сказали, нужна особенная фольга.

— Главное, чтобы у тебя были готовы карты, — ответил профессор. – Остальное – дело техники. Вот только оболочка… она стандартная выпускается. Если хочешь другие карты, ее придется переколдовывать.

— Но мне сказали, основная трудность – как раз фольга, — Рики умолк, дожидаясь, пока намек подействует. Он приготовился настаивать, хотя весьма смутно представлял, что такое «черный рынок» и как туда попасть.

— Только не в твоем случае, — усмехнулся Прифиссато. – Насколько я знаю, в школе полно ненужного хлама, который хранится годами. Ко всему прочему – несколько рулонов этой фольги. Я уверен, что профессор Раджионеволли, как заведующий хозяйственной частью, с радостью выдаст тебе один рулон. Он их все постарается, уж прости, спихнуть, но не советую забирать. Ты вряд ли даже половину одного израсходуешь. Собственно, наш профессор истории, кажется, сейчас дежурит у девочек…

Профессор констругурации потратил целых три минуты на то, чтобы лично передать просьбу Рики своему коллеге. Как и было сказано, Раджионеволли немедленно согласился.

— А почему задаром такая роскошь? – удивился Рики, став счастливым обладателем тонкой трубочки длинной около метра.

— Она уже лет двадцать тут пылится, — объяснил профессор. – Не беспокойся, у фольги неограниченный срок годности, это серебро. Мне жена объясняла, когда я надеялся продать…

— Вы женаты? – выпалил Рики, и смутился, понимая, что вопрос нескромный.

— Да, — подтвердил преподаватель. – С тех пор разоряюсь потихоньку, — бодро добавил он. – Женщины, знаешь ли, и то требуют, и это. И я тебе как историк говорю, лучше дать, а то семейная жизнь будет на войну похожа. Сущее наказание, если женщина еще и, как бы сказать, грамотная, но не умная. Моя супруга, слава Святой Деве, сочетает то и другое. Сейчас она воспитывает дочку, а раньше служила секретарем в Министерстве в Отделе сертификации заряженных магией товаров. Знай, эта фольга вечная. Другое дело, что мало кому нужная. Естественно, с таким годом выпуска уже никто не купит, другие стандарты, длина, ширина и прочее. Но она полностью рабочая.

Дома Рики развернул рулон и начал перебирать листы, чтоб посмотреть, сколько их. Он ухватил тонкий слой, который оказался двойным…тройным, и еще более тонким! То, что он отделил в итоге, было совсем невесомо, но, как ни странно, непрозрачно.

— Не стоит пока все разворачивать и тормошить, — посоветовал Пит, — пусть упакованное лежит. До тех пор, пока не вычертишь все карты сначала на простой бумаге.

Профессор трансфигурации задержал его через пару дней после своего урока и вручил два пергамента.

— На одном – заклинания, которые тебе, вероятнее всего, потребуются для изменения оболочки, ну и другие, там написано, — прокомментировал он. – А во втором я указал все книги на итальянском и английском языках, известные мне, которые тебе могут понадобиться. Есть еще одна, последняя в списке, но там текст из древних рун. Удачи.

Рики действительно старался и проводил много времени за компьютером, чтобы поскорее завершить карты. Но конца работе пока не предвиделось.

Однажды он, как обычно, с карандашом и альбомом появился возле огороженного ивовыми прутьями озерца.

— Вот безобразие! Только приплыл, и уже беспокойство, — проворчал кое-кто из-за ограды.

Манера приветствия ничуть не смутила Рики.

— Бубыль, чем ты занимался так долго? – обрадовался он. – Здесь тебя… очень недоставало.

— Кому я нужен? – усмехнулся Барон. – Если б икру метал, говорят, бесхвостые ее собирают. А так…

— Не следует так о себе думать, — назидательно заявил Рики, припоминая недавние рассуждения за ужином тетки Марии. – Себя надо хвалить.

— Спасибо, просветил старого дурака, — надул губы Барон. – Вот и холод приходит. Ты скоро вернешься в эту… далекую школу свою?

Рики нахмурился.

— Не знаю, — ответил он, думая, что с наступлением декабря вопрос о дальнейшем проживании следовало уже решить.

— Я бы хотел, чтоб ты приезжал ко мне, — заговорил Барон, — в теплое время, когда тут все отдыхают. А торчать тут ради меня ни к чему. Каждый должен жить в своем доме.

— Ты замечательный старик, — улыбнулся Рики.

— А один непослушный малек, помнится, обещал мне рассказать, почему капризная красавица ругается с лучшим из бесхвостых, кого я знаю, — напомнил Барон. – У нее ведь, о сила воды, голова здоровая?

Рики захихикал.

— Просто она тоже хочет выйти замуж, — сказал он. – За того, кто мог занять место лучшего из бесхвостых. Но он теперь ищет, как бы тебе объяснить? Такие камушки, которые наши женщины цепляют на шеи, пальцы…

— А, знаю, — отмахнулась старая русалка. – Зачем такая глупость? Они же тяжелые, эти штуковины.

— Они имеют ценность. Их можно, например, обменять на много еды, — Рики сам удивился, как додумался до такого. – А есть еще блестящие кругляшки, желтые. Уж не знаю, они в воде портятся?

— А как же? Водорослями обрастают, — продемонстрировал осведомленность Барон. – Бесхвостые обычно держат и кругляшки, и висячие штуки запертыми.

— Правильно, — подтвердил Рики. – Вот предполагаемый муж капризной красавицы хочет найти их для нее.

— Странные вещи выдумывают бесхвостые, — удивился Барон, глубоко задумавшись.

— А ты как повеселился? – спросил Рики.

— Еле вырвался, — русалка плюхнулась на воду и с размаху погрузилась в озерце. – Сначала брата чествовали, потом его сын женился. А там уже все забыли, ради чего собрались. Не поверишь, малек, все истории узнал за все приливы, пока здесь жил! В общем, очень мне надоело. А знаешь что? Увидишь бесхвостого, скажи ему, что я скоро вернусь.

— Как? Ты опять уплываешь? – удивился Рики.

— Да. Есть у меня одна задумка. Вот отдохну и сплаваю кое-куда!

В свои планы Барон посвящать не захотел, и пришлось Рики ограничиться разговорами про праздник. Он совсем не хотел беспокоить русалку историей с Кларой, опасаясь, что Барон опять, как некогда, разволнуется.

Таким образом, Рики снова остался один на один с необходимостью вникать в астрономию глубже, чем любой самый добросовестный ученик. В один из дней он, желая передохнуть, решил проверить почту, и не прогадал. Даниэла написала.

«Дорогой Рики! Совершенно не понравилось мне то, что твой друг Лео снова передал через Артура насчет твоей новой школы и некоторых учителей, — заявляла она. – Конечно, я все это напечатала для тебя, но считаю, что у твоих друзей в Британской школе странное понятие о безопасности».

Ниже следовал текст, вероятно, принадлежащий Артуру.

«Лео либо слишком самоуверен, либо просто гениален. Я бы не додумался до такого. Пожалуйста, проверь, прав ли он. Я хочу убедиться, что действительно можно разгадать такую головоломку, даже не побывав на месте преступления».

Сгорая от любопытства, Рики взялся за мышку и подтянул текст.

«Ричард! При встрече я, скорее всего, не выскажу тебе, что в действительности думаю о нагнетании тобой подозрений на твоего нумеролога, потому что к тому моменту это перестанет волновать меня. Я не могу передать это в письме, которое будет читать незнакомая девушка. По счастью, недавно я прочитал книгу, где говорится о человеке, страдающем тем же пороком, что и профессор Пигнолли. Кстати, я знаю, что многие родовитые семьи нашего круга также пострадали от этого порока. Обрати внимание, что описанные тобой придирчивость, педантизм, зависть и ехидство вполне могли бы раскрыть тебе глаза. Но вряд ли ты имел подобный пример перед глазами ранее, чтобы сопоставить. Я более чем уверен, что в здравом уме Пигнолли не собирается причинять вреда ни тебе, ни твоей классной наставнице. Сомневаюсь также, чтоб он действительно был богат, или же он умнее своего порока. Итак, чтоб не томить тебя понапрасну, объявляю, не боясь быть уличенным в клевете…»

«Это называется – «не томить понапрасну»!», — Рики начинал сердиться на высокопарную манеру друга.

«…что профессор Пигнолли всего-навсего…».

Единственное слово, которого Рики почему-то совсем не ожидал, на секунду будто заполонило весь экран. Когда первый шок озарения прошел, и сознание включилось, Рики смог дочитать:

«…и, соответственно, в чуланчике для метел он держит…».

Рики закрыл окно, и даже выключил компьютер, но так и остался сидеть с открытым ртом.

«…И лучше бы ты, в самом деле, поменьше заражался ажиотажем некоторых импульсивных особ. Всего тебе хорошего», — напоследок пожелал ближайший друг.

Рождество в «МентеСана», как и в «Хогвартсе», омрачало неизбежное зло – полугодовые контрольные. Рики тоже к ним готовился. На случай возвращения в Англию, он совсем не хотел, чтоб тамошние учителя выказывали недовольство тем, как он представил родную школу в другой стране. И вообще – Рики привык получать высокие оценки, а в отсутствии сильных претендентов на первенство, которыми были Лео и Дик, вовсе почувствовал азарт. Следовало только обойти Марко.

На самом деле, ему не всегда удавалось обманывать себя. Рики знал, что тонет в книгах и заданиях, чтобы поменьше общаться с Ческой. Напряжение в отношениях нарастало, а он не знал, как его разрядить; да и не очень хотел. Раньше, до поездки, он представить не мог, что такая красавица может осточертеть до невозможности. Но именно так с ним и произошло. Он замечал, что и Ческа не очень переживает по поводу их отдаления друг от друга. Но вечно так продолжаться не могло. Рики собрал всю свою волю в кулак и вознамерился поговорить с ней в начале следующей недели. А в качестве генеральной репетиции назначил сам себе испытание менее серьезное.

О выводе, который сделал Лео, он сообщил на следующий же день и старосте, и Марине, для чего специально выловил обоих на выходе из столовой. Ему нужна была страховка. Потому что в оценке Пигнолли он склонен был согласиться, все же, скорее с Дан, чем с Лео.

— Но если ты прав, нам придется рассказать синьоре, — покачала головой Марина, озадаченная открытием.

— Меня больше волнует, как не рассказать об этом всем ребятам, — сказал староста. – Вот что совершенно недопустимо.

Рики понимал, что с тем и другим будут сложности.

— Давайте сначала убедимся, что мой друг прав, — сказал он. – Я собираюсь прямо спросить профессора Пигнолли об этом.

Рики не мог объяснить, почему, но с того самого момента, как истина явилась ему с экрана монитора, он ни на секунду в ней не усомнился. Все его приступы отвращения, определенно, могли объясняться только так.

— А мы будем рядом, на всякий случай, — решила Марина.

И, пусть задерживаться после хора никто не разрешал, в этот раз староста даже не напомнил о правилах.

— Вопрос в том, до или после ты к нему подойдешь? – сказал Марко.

— Конечно, после того, как он выйдет из каморки, — не сомневался Рики. – До того, он просто отопрется.

Не откладывая дела в долгий ящик, решили разобраться после ближайшего хора, то есть завтра.

Рики вернулся домой, мысленно все еще оставаясь в школе и планируя, как он завтра поведет себя. Он боялся не профессора нумерологии, а того, что ему снова может стать дурно. Конечно, и Марко, и Марина в этом случае могут заменить его, но Рики отчего-то хотелось самому довести дело до конца. Он прошел на кухню, где застал миссис Дуглас, копающуюся в холодильнике, и с безмятежным видом пьющую сок тетку.

— Понять не могу, отчего вы такие хмурые? – говорила тетя. – Если этот синьор, в самом деле, так несимпатичен Диего и Лючии, то зачем они выбрали его…

— Надо капусты купить, — громко проворчала миссис Дуглас. Рики знал этот тон: так она давала понять, что не желает обсуждать какие-то очевидные на ее взгляд вещи.

— Лично я с ним с удовольствием познакомлюсь. Надеюсь, он не очень занудный? – проигнорировала намек тетя Мария.

— Кто? – Рики решил заявить о своем присутствии.

— О, — миссис Дуглас со злорадным выражением на лице вынырнула из холодильника и повернулась к людям. – Вот Ваш племянник, синьора, он вам сам все расскажет. Рики, уж не знаю, как ты к этому отнесешься, но к Рождеству у нас будет важный гость.

Рики выжидательно уставился на нее.

— Твой крестный отец приезжает, — проинформировала тетушка. – По-моему, это очень мило, что он так к тебе привязан. Но на месте его жены я бы намылила ему шею. По крайней мере, у нас так: завел семью, будь добр встречать Рождество с женой и детьми.

— Но он же преподает в «Хогвартсе»! Он не может оставить работу! – вскричал Рики.

— Твой отец сказал, что там как раз начнутся каникулы, а у него последний урок закончится за два дня до этого, — объяснила миссис Дуглас. Ее тон стал немного мягче. Экономка не только знала, что Рики не стремится к компании крестного отца, но и отчасти разделяла его отношение.

За ужином цель визита Гарри Поттера изложила мама.

— Он, скорее всего, собирается забрать тебя обратно, — сказала она младшему сыну. – Мы ведь договорились с ним, что ты остаешься здесь только на семестр.

Она выглядела подавленной, хоть и не настолько, как после смерти Арабеллы.

— А как твои планы? – спросил Рики.

— Пусть тебя это не волнует. Я, конечно, хотела бы остаться здесь до конца года, и мне кажется, так лучше и для тебя – завершить учебный год здесь полностью, а потом… — она взялась за вилку.

— Но ты сам решай, как для тебя лучше, — закончил папа.

Рики вернулся в свою комнату в смятении. Это заметили и «они», когда вышли на связь.

«Энергия качается», — вот как восприняли его состояние вестники ниоткуда.

«Я должен переместиться в первую точку?» — спросил их Рики.

«Там опасность», — предупредили его, а добиваться большего, он знал, бесполезно.

Поговорив с братом, который уже постепенно начинал собирать чемоданы, Рики так ничего и не решил окончательно. Но следующий день требовал сосредоточиться на злободневной и не откладываемой более проблеме. И, даже учитывая, что Прифиссато вынес на полугодовую контрольную по констругурации вопросы – один другого сложнее, от которых половина класса завыла почти в голос, главным в тот день были вовсе не уроки.

Хор проходил, как обычно. Только теперь, наблюдая за Пигнолли, Рики замечал едва уловимые признаки. Чем дольше они репетировали, тем более дурацкими становились придирки нумеролога. Вот он отпустил учеников, а сам поспешил к обычному месту.

Сложнее всего было увильнуть от ворот так, чтоб не заметил синьор Мичи, который после повторного случая с Рики бдел не хуже Филча. Ребята встретились на втором этаже.

— Я все равно не уверен, что ты имеешь право обсуждать с ним такие вещи, — покачал головой староста. – Он все-таки учитель, и лучше бы мы пошли к директору, хотя, конечно, не убедившись нельзя.

— Перестань, — попросила Марина, — мы уже здесь. Риккардо и так предстоит самая трудная часть.

За окнами стало совсем темно. Однако в коридоре что-то такое светилось под потолком, позволяя более-менее четко видеть, как в сумеречном свете свечей.

Ждали они недолго. Пигнолли снова вышел и запер каморку, как уже однажды видел Рики. Марко и Марина, присев на корточки, наблюдали из-за перил. Не стараясь ступать бесшумно, Рики начал спускаться.

Профессор Пигнолли обернулся к нему. Поначалу глаза учителя расширились от изумления. Затем проступило вполне очевидное возмущение. Впрочем, Рики видел, что нумеролог скрывает панику.

— Ученики совсем обнаглели! – начал он.

— Возможно, синьор, — спокойно ответил Рики. Оказавшись внизу, он остановился напротив, в двух шагах. – Я специально остался, чтобы спросить Вас кое о чем.

— У тебя было другое время, — елейно напомнил преподаватель, очевидно собираясь вскоре перейти на крик.

Рики не собирался этого допускать.

— Пока только один вопрос? – начал он.

— Нет, это я хочу спросить! – взвизгнул профессор. – Чего ты постоянно тут околачиваешься? Я поговорю с директором, Карлотта вас совсем распустила…

При упоминании имени классной наставницы Рики нахмурился.

— Я целиком и полностью за то, чтобы директор знала, какие интересные вещи происходят во вверенном ей учреждении, — отчеканил ученик сквозь зубы. – Думаю, ей не понравится узнать, что именно Вы там, — Рики кивнул на дверь каморки, — храните. Не понравится даже больше, чем то, что Вы – алкоголик.

Надвигающийся на него преподаватель замер, как статуя. Рики не рискнул поглядеть наверх, но не сомневался, что наблюдающие за ними одноклассники сжали палочки. Так они стояли и смотрели друг на друга в полумраке. Минута молчания растянулась надолго. Нарушил ее нумеролог.

— Да, — произнес он совершенно нормальным, незнакомым ученикам ровным тоном, — верно.

Рики словно заморозило. Он не знал, что сказать дальше, и продолжал молчать, отчего-то почувствовав себя неуютно.

— Как ты догадался? – поинтересовался профессор Пигнолли. – Наверное, по запаху мяты? Я тоже однажды обратил внимание, что, если ее просто жевать, она не пахнет так сильно. Спирт обостряет запах. А впрочем, какая разница?

Рики помотал головой – единственное, до чего смог додуматься. Звенящая тишина вокруг начинала давить, как жалость, поднимающаяся изнутри.

— Я потерял счет годам с тех пор, как начал прикладываться к бутылке, — продолжал нумеролог. – У меня нет близких друзей, нет жены, нет важной цели, которые, возможно, остановили бы меня. Я понимаю, что медленно разрушаюсь, и чем дальше, тем больше мне все равно.

— Но вы же боретесь! Вы продолжаете работать, — произнес Рики. Он вдруг понял, насколько в тягость может быть живое воображение, которое моментально воссоздавало картины того, о чем говорил старый профессор.

— Увы, работа – это все, что у меня есть. Я стараюсь быть постоянно занят, прихожу первым и ухожу последним, чтобы как можно реже оставаться один. Я больше не могу жить в фамильном особняке моей семьи – ужасно находиться в огромном доме с множеством пустых комнат. Я не храню вино там, где живу – тогда просто сорвусь. Оно действительно здесь, — Пигнолли резким жестом указал на дверь каморки для метел.

— И Вы расслабляетесь в конце дня, когда ученики достали, — кивнул Рики.

— Не понимаешь, — кисло усмехнулся нумеролог. – Просто после этого я уже ни с кем не встречаюсь, а прихожу к себе и ложусь спать. А наутро снова трезвый, как стеклышко. Я сам придумал эту систему и не отступал от нее! – почти гордо произнес профессор. – Только однажды, возникли сложности… А ты, как назло, околачивался под дверью!

— Я просто проходил мимо, — сказал Рики.

— Знаю я ваше «мимо», — проворчал нумеролог. – Вы бы и рады сжить меня со свету. Ну что же…

Обычная манера речи почти вернулась к нему. Рики напрягся.

— …завтра я поговорю с Летицией Джиовинезой сам, — профессор мрачно кивнул как бы сам себе.

— А Вы не пробовали лечиться? – оборвал его Рики.

— Зачем? – махнул рукой нумеролог. – Ради чего? И вообще, я стараюсь зря не тратиться. Вот теперь мне придется уйти на пенсию, а все из-за тебя, — Пигнолли злобно сверкнул глазами. Но на этот раз Рики смог ответить на его взгляд, не дрогнув. – А ты бы возвращался домой!

— Но я бы хотел знать еще кое-что, — Рики не очень хотелось продолжать такой тяжелый разговор, но он заставил себя, помня, что лучше воспользоваться случаем и выяснить все до конца, чем потом сомневаться.

— Еще что? – желчно подобрался нумеролог.

— Это вино вдохновило Вас написать дразнилку на Карлотту… на профессора Убриокарру?

— Чего? – нумеролог недоумевающее глянул на ученика, все еще находясь в предыдущей теме и своих переживаниях.

— Вы написали стихи, в которых высмеиваете предмет профессор зелий? – повторил Рики, чувствуя себя дураком и в то же время подбирая как можно более понятные слова, будто для ребенка.

— Не писал я никакие стихи, — равнодушно проворчал нумеролог и вдруг вскинулся. – А ты случайно сам… не того?

— Нет, конечно, — возмутился Рики. – Просто дразнилка ходит по школе, а Карлотта – наша наставница.

— Так ей и надо! – фыркнул профессор нумерологии. – Бестолковая самодовольная девчонка!

Рики не успел ничего ответить – Пигнолли взмахнул палочкой и аппарировал.

— Все слышали? – обратился он, разворачиваясь, к товарищам наверху.

Они уже бежали вниз по лестнице. Лицо Марко все еще оставалось напряженным.

— Думаю, мы действительно должны позволить ему самому поговорить с директрисой, — высказался он.

— Да. Но мне его стало жаль, — сказала Марина.

— А тех, у кого он кровь пьет, тебе не жалко, — возмутился Марко. – Добрая же ты девочка!

Рики подумал, что с такой манерой ухаживать честный староста еще долго будет подбивать клинья.

Как ни странно, они не попались, хотя и бросились прямиком к Вратам, совершенно не скрываясь. Только дома Рики подумал, что им повезло, но эта мысль надолго не задержалась. Разговор с нумерологом взволновал его, и Рики хотел разобраться, почему. Он знал, что теперь вряд ли будет испытывать к нему такое же неприятие, потому что появились понимание и сочувствие, которых раньше не было. Но почему он, Рики, даже не зная, что перед ним пьяница, каждый раз бессознательно чувствовал отторжение? Конечно, ему не случалось раньше общаться с людьми этой категории, но откуда тогда такая реакция?

Вопрос был переадресован старшему брату, который немедленно выдал научный ответ.

— Возможно, запах спирта напугал тебя после рождения, или даже до, — сказал он. – Может, он связан с прививкой, неожиданным болевым ощущением, которое малышам точно не понравится. Некоторые утверждают, что человек хранит в памяти все, о чем вспомнить не может. Например, воспоминания до трехлетнего возраста.

На этом Рики успокоился и вернулся к картам, которые уже нередко снились ему ночами.

Утром, действительно, профессор Пигнолли ходил к директору. Это было несомненно не только потому, что его видела Карлотта, возмущенная тем, что тетка ничего ей не рассказала. После уроков директор Джиовинеза вызвала сначала Рики, а когда выяснила, что он был не один, то и всех троих.

— Сегодня я узнала, — вздохнула она, когда дети уселись напротив, — о прискорбных обстоятельствах одного из моих коллег.

— Мы тоже считаем, что это очень грустно, — сказала Марина.

— Что Вы будете делать? – спросил Рики.

— Сложно тут выбрать правильное решение, — профессор встала и медленно прошла к окну, затем оглянулась на них. – Но, всесторонне взвесив обстоятельства, я все-таки определилась. Профессор Пигнолли, безусловно, будет продолжать преподавание в «МентеСана».

Она внимательно вглядывалась в лица промолчавших учеников. Рики обуревали двойственные чувства. С одной стороны, где-то клокотало возмущение: он сомневался, что попечительский совет и родители согласились бы с директрисой. Но с другой стороны, Рики почувствовал облегчение: он вовсе не хотел брать на себя то, чтобы вмешательство его персоны оказалось столь судьбоносным для нумеролога.

— У меня нет оснований пожаловаться на профессора как на сотрудника. Он не допускал нарушений трудовой дисциплины, его квалификация соответствует занимаемой им должности, и потом, поймите, — первоначально официальный тон директрисы вдруг резко смягчился, — неправильно отправлять его на пенсию. Я ведь могу говорить с вами, как со взрослыми?

Все трое кивнули. Рики очень хотелось узнать, что она подразумевает под «взрослостью».

— Оставить профессора Пигнолли без работы сейчас – это все равно, что толкнуть его в пропасть, — сказала Джиовинеза.

— Мы понимаем, — горячо откликнулась Марина. – Но синьора, можно ли для него что-нибудь сделать?

— Еще не знаю. Но я обязательно займусь этим вопросом, — ответила директриса. – От вас, как вы поняли, требуется…

— …быть немыми, как могила, — закончил за нее Марко. – Я-то готов молчать, и поручусь, что ни Риккардо, ни Марина не проговорятся. Но вот если новость каким-нибудь образом дойдет до нашей дорогой Франчески, то на следующий день будет знать вся школа.

— Я сохраню это в секрете от нее, — пообещала директриса.

Она сдержала слово. Ческа и через два дня не знала, зачем ребят вызывала ее бабуля. И ее возмущение по этому поводу, естественно, обрушилось на Рики.

— От Марины никогда ничего важного не добьешься, а к Марко Фарелли я вообще приближаться не хочу, но ты-то обязан мне все рассказывать! – заявила она на второй перемене, когда большинство одноклассников разбрелись по своим делам.

— О себе – возможно, но не о других, — решил отстаивать свои принципы Рики.

— Ах, так! – было заметно, что Ческа очень рассердилась, и Рики признал, что это ее украшает. Только теперь, при всех ее достоинствах, в его сознании преобладали совсем другие чувства.

— Увы, я по-другому не умею, — подтвердил Рики.

— И ты думаешь, я буду это терпеть?!

— Не обязательно терпеть, — Рики почувствовал, что момент, который они так долго оттягивали, настал. – Я ни в коем случае не хочу быть тебе в тягость. И знаешь, Ческа, я думаю, нам следует прекратить встречаться.

По школе пронесся, врываясь во все классы, звонок на урок. Только тогда Рики заметил, что большинство одноклассников уже сидят на местах, а некоторые наблюдают за ними. Ему было все равно.

— И я так считаю! – не растерялась она.

В этот момент в классе появился профессор Инстабилито, а выяснять отношения в его нервном присутствии было немыслимо. Превращая груду кухонных осколков в железный замок, Рики украдкой иногда бросал взгляды на соседку. Он был рад, что ничто не отвлекает ее от сосредоточения на задании, с которым он сам справлялся не хуже, чем всегда.

Но оба знали, что разговор требует завершенности. Поэтому, вместо того, чтобы идти на обед, Рики задержался, и Ческа тоже. Они так и продолжали сидеть за партой в опустевшем классе.

— Ческа, — Рики считал, что должен заговорить первым, — я вовсе не хочу, чтоб ты подумала…

— Да все с тобой ясно, — отмахнулась она. – Ты ведь скоро уедешь, и стоит ли держать меня на привязи?

Об этом Рики даже не вспоминал. Он не знал, как покорректнее сказать, что у них разные взгляды на мир, что он устал от необходимости быть нечестным рядом с ней, и в первый момент растерялся.

— Совсем не стоит, — ответил он, посчитав, что так гораздо проще. Воспитывать и критиковать Ческу ему совсем не улыбалось. Он признавал, что такая, как есть, она чувствует себя вполне удобно, и он не собирался нарушать ее покой.

— А в качестве прощального подарка, Риккардо, — Ческа улыбнулась и приблизилась к нему, — скажи мне, зачем тебя вызывала бабуля?

Рики почувствовал себя так, словно его толкнули в спину, а он этого не ожидал.

— Лучше спроси у бабули, — рявкнул он, схватил сумку и как можно быстрее покинул класс.

Но кое-кто возмущался больше Чески. Карлотта разозлилась, как дьявол. Вот что узнали Рики и другие со слов Дзото.

— Между прочим, профессор Джиовинеза, четвертый курс — это мои ученики! – заявила она тете, ворвавшись к ней по окончании урока на шестом курсе, и не обращая внимания, что еще не все ученики покинули кабинет. – И я имею полное право знать, что Вам от них понадобилось!

На самих учеников она открыто дулась, но не требовала от них никакой откровенности. Рики это не очень мешало – он уже знал, что Карлотта отходит быстро. Он теперь посвящал все внимание двум вещам – звездным картам и подготовке к контрольным. Согласно учебному распорядку «МентеСана», неуспевающие задолжники учились еще неделю после Рождества, а Рики совсем не хотелось попасть в их число. Он даже задерживался после роспуска и уходил с хором, и однажды снова нарвался на привидение графини.

— Неужели у всех такая порочная натура! – опять завыла она.

— Наверное, неприятно быть женой пьяницы, — посочувствовал ей Рики.

Взвизгнув, женщина схватилась за голову и кинулась прочь. Мальчик поразился, насколько некоторые люди не любят, когда вещи называют их именами.

Однажды в комнату практики зашел Доматор. По его виду сразу можно было определить, что происходит что-то серьезное.

— Вернулся Барон и корчит какие-то непонятные гримасы. Нужно, чтоб ты объяснил, чего он хочет, — сказал профессор ухода за магическими тварями, подойдя к Рики.

— Приветствую тебя, — расплылась в улыбке старая русалка, лишь только Рики появился возле вольера.

— Хорошо, что ты вернулся, — сказал Рики. – Лучший из бесхвостых беспокоится, чего ты тут гримасничаешь?

— А без этого бы ты не пришел? – обиделся Барон.

— В прошлый раз ты, помнится, сказал, что я тут торчу и не даю тебе покоя.

— Брось, — усмехнулся Барон и указал пальцем вниз. – У меня есть кое-что. Скажи взрослому бесхвостому, чтобы привел сюда капризную красавицу.

— Но зачем? – удивился Рики.

— Слушай, делай, как я хочу, — рассердился Барон. – Все тебе знать надо.

— Что происходит? – вмешался профессор Доматор.

Рики повернулся к нему в недоумении.

— Он хочет, чтобы сюда пришла Карлотта…то есть профессор…

— Я знаю, кто это, — оборвал Доматор. – А зачем?

— Он не ответил, когда я спросил, — развел руками Рики.

Нахмурившись, профессор оценивающе поглядел на Барона.

— Он нервничает. Значит, это важно. Что же, придется сначала спросить разрешения у директора. Только она знает, что ты способен понимать его.

С директором Доматор беседовал лично, попросив Рики подождать вне кабинета. Наверное, просьба Барона в связи с натянутыми отношениями с племянницей была одобрена ею со скрипом: Рики слышал спорящие голоса.

Карлотта не пришла в восторг, когда ее вызвали из дому. Может, она аппарировала, но появилась быстро.

— А ты опять что натворил? – рявкнула она, наткнувшись на Рики под дверью директорского кабинета. Конечно, она завела его с собой, наверное, надеясь как следует отругать.

Все неизвестные ей доселе вещи пересказывал Доматор, тетка предпочитала не вмешиваться.

— Какая прелесть! – умилилась Карлотта. – И я узнаю об этом только сейчас! С Вашей стороны, профессор Доматор, исключительно заботливо не беспокоить меня такими новостями, как Ваши дополнительные занятия в моем классе – Вы ведь их так называете?

— Мне жаль, коллега, если это Вас обидело, — ровно произнес профессор Доматор, героически справившись с неловкостью ситуации.

Карлотта хотела что-то ответить, но передумала и переключилась на Рики.

— Почему русалка хочет вдруг видеть меня?

Рики вновь вынужден был повторить, что ничего не знает о намерениях Барона, подчеркнув при этом, что тот считает классную наставницу красавицей. Карлотта любезно изъявила согласие выполнить просьбу.

— А, наверное, я знаю, чего он хочет, — предположила она, когда все четверо, включая директрису, уже вошли на территорию зверинца. – Окатить меня водой для смеха! Русалка ведь привязана к Вам, коллега, я полагаю? Он считает, что так доставит Вам радость, да?

— Ну что за глупости, дорогая? – начала увещевать Джиовинеза, но Карлотта так сверкнула глазами, что тетушка предпочла замолчать.

Барон мирно плескался в озерце. Конечно, он не преминул пожаловаться, что ему пришлось долго ждать.

— Пусть долго не копается. Скажи ему, что тебе надо делать уроки, — приказала Карлотта.

— Я всех привел. Чего ты хочешь? – спросил Рики.

Старая русалка хитро прищурилась, едва не подпрыгивая над водой.

— Скажи хорошему бесхвостому, чтобы открыл висячку, — распорядился Барон, — а я пока сплаваю на дно и кое-что принесу.

Рики перевел. Доматор, секунду подумав, достал ключ.

— Это полностью безопасно, — заверил он директрису. – Барон не склонен к хулиганству.

Карлотта стояла в стороне, скрестив руки на груди, и нетерпеливо притопывала.

Барон появился на поверхности, пыхтя и отфыркиваясь. Что-то в его руках стукнуло о стенку бассейна так, что стало слышно над водой..

— Помогите мне поднять эту гадость, — прохрипел Барон. Но Доматору не нужно было переводить.

Глазам присутствующий предстал старый, ржавый и осклизлый сундук размером с Барона.

— Барон хочет, чтоб вы сняли крышку, — высказал очевидное Рики.

Вынув палочку, Доматор снес ее одним заклинанием.

— Это твое, — произнес Барон, кивая Доматору.

Директриса ахнула. Карлотта закрыла рот рукой и чуть отшатнулась. Золотые монеты, много монет, целое состояние…

— Я хочу подарить это лучшему из бесхвостых за то, что он хорошо относится ко мне, — сказал Барон, плавясь от самодовольства, в то время как Рики не мог заставить себя отвести взгляд от такого богатства. Он вдруг подумал, что можно понять пиратов и прочих бандитов. Оказывается, глаза могут быть такими жадными…

— Королевский подарок, Марио, — сказала взволнованная Джиовинеза, когда Рики, справившись кое-как с потрясением, объяснил им, чего хочет Барон.

А даритель, сморщившись, потребовал, чтобы весь железный «ящик» побыстрее убрали от него.

— Слишком противный этот красный налет, — проворчал он. – Теперь придется ждать, когда пещера проветрится.

— В принципе его дарение законно, — рассуждала тем временем директриса, — мы с Карлоттой и Риккардо засвидетельствуем перед Министерством…

Барон снова нырнул. И в этот раз вернулся с сундучком поменьше. Крышку снял он сам.

Внутри находились украшения: серьги, браслеты, брошки. Вероятно, они принадлежали когда-то богатой женщине. Карлотта отвернулась, не в силах иначе сдерживать свои чувства.

— Это тоже принадлежит лучшему из бесхвостых, кроме одного, — заявил Барон.

— Надеюсь, он не один все это тащил? – забеспокоился Доматор. Было видно, что он потрясен и растроган.

Но Рики решил, что сначала доведет до конца замысел русалки, а потом, может быть, расспросит ее.

— Скажи, пусть он выберет здесь, которое ему больше нравится, — Барон явно наслаждался.

Доматор подошел к этому требованию добросовестно. Он несколько раз перерыл все содержимое, прежде чем остановился на парных браслетах с рубинчиками, оформленными, как спелые ягоды вишни. Определившись, профессор показал свой выбор Барону.

— А теперь скажи ему, чтобы он надел их на бесхвостую красавицу, — велел Барон. – Я дарю их ей.

Рики наградил его взглядом а-ля «ты спятил», а затем неуверенно покосился на преподавателей.

— Я не могу им это сказать! – воскликнул он.

— Все ты можешь, — зевнула старая русалка.

— Что происходит? – властно потребовала Карлотта. И Рики подумал, что она вполне заслужила неловкую ситуацию.

— Барон говорит, он хочет подарить синьорине эти браслеты. Он просит, чтобы Вы, синьор, надели их на ее руки, — ответил Рики, стараясь придать лицу как можно более невинное выражение.

— Какой щедрый подарок, — благодарно вздохнула Джиовинеза. Она как будто не замечала окаменевших поз племянницы и преподавателя ухода за магическими тварями.

— Синьорина, коллега, если Вы не возражаете… — Доматор, держа браслеты в обеих руках, протянул их ей.

Будучи ниже ростом, Рики четко увидел, как стоящая чуть позади тетка ущипнула Карлотту за локоть.

— Карлотта, это так мило, что ты ему понравилась, дорогая, — произнесла директриса. – Ты ведь не будешь обижать старую русалку?

— Нет, конечно, — проворчала Карлотта. – Я не возражаю, раз этого хочет Барон, и Вы, коллега…

Она протянула запястья. Но Рики не стал дальше наблюдать, развернувшись к русалке.

— А остальное она получит после того, как он женится, — заявил довольный Барон. – Можешь им этого пока не говорить.

— И не стану! Ты такой же бесстыжий сводник, как вот эта, как ее, сестра ее отца, — возмущенно высказал мальчик. – Может, они вовсе не хотят!

— Мелочь ты еще, — снисходительно поморщился Барон.

Между тем Доматор защелкнул застежку на втором браслете. Оба запястья Карлотты заалели, как ее же щеки. Она поднесла их ближе к глазам и стала внимательно рассматривать подарок.

— Я сейчас принесу последнее, — объявил Барон и снова нырнул.

Воспользовавшись его отсутствием, классная наставница пришла в себя и накинулась на Рики.

— Что, собственно, ты ему наговорил? Он до сих пор ничего подобного не устраивал! Как ты его убедил притащить все это?

Рики растерялся. Столь диких обвинений он никак не ожидал.

— Ничего я у него не просил! Просто, когда мы с ним плавали, он сказал о давно затонувших кораблях, — начал объяснять Рики и прикусил язык.

— Ах, так! Вы с ним плавали?! Кто разрешил? – классная наставница смущенно-гневно воззрилась на Доматора.

— Я не давал согласия, — ответил тот. – Но Вы правы, я должен был предположить, что ученик не удержится…

— Об этом позже, — мягко оборвала его Джиовинеза. Судя по всему, она склонна была простить Рики все.

— Должен признать, Ваш ученик неплохо разбирается в жаброводорслях, — сказал Доматор Карлотте.

— Я ему ничего не говорила, — вскинулась профессор зелий. – У нас яды!

— Очень утешительно, — философски произнес Доматор.

— Я его не учила обращаться с жаброводорослями, — повторила Карлотта. – Обязательно напишу моему коллеге в «Хогвартс» и узнаю…

Рики от такого обещания не то, чтоб пришел в ужас, но заволновался. Профессор Снейп был еще въедливее, и уж точно постарается докопаться, Эльвиру расспросит в первую очередь, хотя нет, сначала привяжется к друзьям Рики. Намерение Карлотты предвещало мальчику сплошные проблемы.

Вернулся Барон. В одной руке он держал длинный кожаный футляр, другую прятал под водой.

— Здесь блескушки, — кивнул он, передавая футляр Доматору, — для дома, который приютил меня.

Рики объяснил, что Барон делает подарок и «МентеСана». Почему-то Джиовинезу это порадовало не так сильно, как браслеты Карлотты, выбранные профессором Доматором.

— А еще я хочу подарить одну штуку мальку бесхвостому, но говорящему, — изрек Барон и поманил его к себе, за ограду, куда до сих пор заходил только Доматор. Но Рики прошел через калитку, и никто ему этого запрещать не стал.

Барон протянул, чтобы всем было видно, медальон на тонкой цепочке. Очевидно, он представлял определенную денежную ценность. Но Рики поразила очень тонкая работа: резьба на черном прозрачном камне.

— Наклони голову, я хочу сам надеть, — попросил Барон.

Рики наклонил голову. И, хоть вещь была мокрая и холодная, он гордо выпрямился, демонстрируя ее остальным.

— Вот, носи и веди себя хорошо, — распорядился Барон.

— Спасибо, — улыбнулся Рики, и внезапно почувствовал жгучую тоску. Медальон придавил к груди тот кулон, который Рики всегда носил под одеждой и давно перестал замечать: знак Клуба Единства.

— Они так и будут торчать тут! – скуксился Барон, кивая на Джиовинезу, Карлотту и Доматора. – Я спать хочу!

— Пора уходить, — расшифровал Доматор. – Вручение окончено, мы ему надоели.

Так и неясно, кто проговорился; Рики подозревал брата Мариолы, потому что в тот же день всех счастливцев, одаренных русалкой, до вечера допрашивали сотрудники Министерства и составляли всевозможные бумажки. Они послали запрос в «Хогвартс» относительно Рики и теперь, получив ответ, с нетерпением ожидали приезда Гарри Поттера, который должен был прояснить все необычные проблемы, в частности то, откуда его крестник научился языку русалок. Школу начало лихорадить на другой день прямо с утра.

Ученики требовали от Рики похвастаться «русалочьим талисманом», а некоторые, например, сыновья профессора Лютика, пожелали с ним сфотографироваться у вольера. Карлотта старалась не показываться в коридорах и свирепствовала на уроках. Директриса за обедом настойчиво пытала учителей, выясняя, не надо ли кому прикупить нового оборудования. Она назначила всем премии, достаточные, чтобы мама Пеппе от радости пустилась в пляс и, расколотив случайно последнюю чашку из свадебного сервиза, не обратила на это внимания. Профессор Доматор вел себя, словно ничего не произошло, и тем самым вызвал бурю разговоров о себе.

— Я б на его месте, так разбогатев, немедленно бы уволился, — говорили многие.

— А все-таки это справедливо, — заявила как-то Изабелла, подруга Роччо. – Занимался себе человек своим делом, и тут – раз! Не то, что некоторые, ищут, не пойми, что, где попало, и дурью маются.

— Надо поощрять честных тружеников, это хороший пример для подрастающего поколения, — согласился с ней профессор Прифиссато на одном из своих уроков.

На фоне ажиотажа контрольные пролетели для Рики, как укол, которого не чувствуешь. И он ожидал Рождества, на которое должен был объявиться Гарри Поттер, совсем не так, как в предыдущие годы.

— У нас знают этого твоего, как же, — покивал Барон, — сильный бесхвостый!

— Он приедет, и придется дать ответ, остаюсь я или нет, — вздохнул Рики.

— Пожалуйста! Мне так все равно. Останешься – будет, с кем поговорить. Вернешься – так вода кругами расходиться перестанет, тогда мои братья и сестры отстанут со своей заботой. Совсем взбесились, каждый день кого-нибудь из них вижу!

А все ящики хитрый Барон, разумеется, сам и не тащил.

— Они под водой легкие, только очень большие штуки, вроде самих посудин, трудно поднимать, — сказал он. – Я попросил хороших дружелюбных рыб, бесхвостые их тоже любят.

Рики подумал, что это, наверное, дельфины, но не нашел подходящее слово на языке Барона.

Школьное празднование Рождества назначили на день раньше, чем положено по календарю. Ученики радостно предвкушали праздник. Однако Рики возвращался домой в подпорченном настроении: Карлотта, единственная из учителей, оценила его работу на «хорошо», но не более, всего из-за двух незначительных погрешностей!

— А чего еще ждать, — заявила она, тыча пальцем в пергамент, — когда у тебя было столько более важных дел!

Выпав из ворот на окне, Рики сразу увидел, что на его кровати спит Мистер Лапка. Он не стал тревожить кота, решив поваляться после ужина, и отправился на кухню. Однако миссис Дуглас, стоя вполоборота в дверях гостиной, поманила его пальцем. Когда она зашел, разговор прекратился.

— Как дела, Ричард? – спросил крестный отец, сидящий на диване возле Пита.

— Гарри приехал утром, — одновременно сказала мама.

Тетка Мария в дальнем кресле явно была довольна: теперь, с появлением гостя, отъезд к родственникам в деревню, чего ей очень не хотелось, отпадал сам собой.

Наутро дядю Гарри радушно приняли в школе, невзирая не то, что он ничего не понимал на итальянском. Джиовинеза перевела его краткую речь, произнесенную за рождественским обедом, по поводу того, как он ужасно рад. Она собиралась, и Рики видел это отчетливо, поговорить с синьором Поттером и выяснить интересующие ее непонятные моменты, связанные с Рики. Однако он в первый день благополучно от нее сбежал.

Рики же в его присутствии не столько отмечал лучший праздник года, сколько делал вид, что не знает никакого мистера Поттера, а между тем другие ученики, в основном одноклассники и старше, требовали, чтоб он попросил для них автограф или фото на память.

Домашнее Рождество, однако, невзирая на дорогого Гарри, прошло прекрасно, без малейших признаков натянутости. В этом была исключительная заслуга тети Марии, которая беседовала с гостем, совершенно не смущаясь, что он ничего не понимает. Возможно, от ее трескотни хмурилась миссис Дуглас, согласно традиции приглашенная в этот день к общему столу, от чего она в обычные дни раз и навсегда отказалась.

После праздника для Рики, в отличие от некоторых других учеников, наступили каникулы. Дядя Гарри, таким образом, ходил в школу, а он – нет, что было очень приятно. Рики занимался тем, что рисовал карты, а однажды, как договорились, снова пошел гулять с Марко и Мариной.

Стоял прекрасный солнечный день, все шло хорошо, но Рики заметил, что Марина временами бросает на него косые взгляды и как будто смущается. Он прямо спросил ее, в чем дело.

— Я понимаю, что не всегда прилично быть любопытной, — сказала она, — но я же не могу не интересоваться, почему Синьора залепила синьору Поттеру пощечину?

— Я ничего об этом не знаю, — Рики от изумления даже остановился.

— Мы сами этого не видели, — заговорил Марко, — но так сказала Ческа. Вроде бы, это как-то связано с тобой.

— И как же? – напрягся Рики.

— Мы думали, ты знаешь, — логично заявила Марина. – Синьора возмущалась, что английская школа вроде бы не передала какие-то твои данные, о чем ее обязаны были известить.

Вот тогда Рики единственный раз искренне пожалел, что хорошо учится! Находясь в школе, он бы точно что-нибудь выведал, а расспрашивать Поттера вообще не имело смысла.

Родители теперь почти явно уговаривали Рики остаться в Италии до конца года. Поттер выжидал, а Рики чувствовал, что в Британии его ждут неприятности, как о том и предупреждали таинственные вестники ниоткуда.

Однажды он, вернувшись с братом из музея, еще в прихожей услышал разговор в гостиной. Он велся на приличной громкости, и среди голосов Рики с изумлением различил голос профессора Джиовинезы. Синхронно прижав указательные пальцы к губам, они с Питом на цыпочках подкрались ближе.

— Видит Бог, уважаемые синьоры, не мне вас упрашивать, — настаивала она. – Мальчик будет создавать проблемы, такова уж его природа. Но я считаю невозможным отпустить его в страну, где, вероятнее всего, случится непоправимое.

— Мы тоже не хотим этого, — отвечала мама.

— Тогда заставьте его, в конце концов! – воскликнула Джиовинеза. – Вы же родители!

— Мы никогда так не поступали, — ответил папа.

— Когда синьор Поттер мне сказал правду, я думала, что убью его, — продолжала Джиовинеза.

— Я тоже так подумал, — добавил Гарри Поттер. – И я считаю, что Рики нужно вернуться в «Хогвартс».

— Магическое сообщество всего мира заинтересовано в том, чтоб Риккардо Макарони остался тем, кто он есть, и чтоб ничего с ним не произошло плохого, — с нажимом заявила Джиовинеза. – Я готова принять ответственность…

— Тем более, я больше не встречаюсь с ее внучкой, — прошептал Рики. Пит прикусил губу, скрывая улыбку.

В этот момент отчетливо хлопнула входная дверь – миссис Дуглас вернулась с рынка.

Ребята бросились в комнату Пита, которая была ближе, и поскорее включили компьютер.

— Убедился теперь, какая я важная персона? – сказал Рики брату.

В ответ на это Пит потянул носом воздух.

— Важная персона, пойди и убери за котом, — попросил он.

Когда Рики с совком проходил мимо гостиной, беседа катилась по какому-то очень мирному руслу, чуть ли не на отвлеченные темы, насколько он расслышал.

Джиовинеза осталась также на обед и обсуждала с дядей Гарри, как важно, чтоб Министерство поменьше лезло в дела образования, соблюдая должную осторожность, так что ни тетя Мария, ни экономка ничего не поняли.

Перед тем, как уйти, директриса зашла в комнату своего ученика, как она сказала, убедиться, что он установил Врата к Тоннелю школьников правильно. Месторасположение она одобрила, а затем произнесла:

— Я слышала, ты еще не решил, уехать тебе или остаться. Если что, имей в виду – ты можешь забрать Врата с собой, как сувенир. Но за пределами Италии они не работают!

— Что ей надо было? – чуть позже спросил Рики у отца.

Диего Макарони развел руками, показывая, что он изумлен.

— Не поверишь, — сказал он. – Она покупает ту самую картину, ну, против пьянства, для какого-то сотрудника. Говорит, что будет вкладывать деньги в развитие коллектива! Что происходит в этой твоей школе?

«Профессор Пигнолли будет счастлив любоваться на полуразложенную печень каждый день», — подумал Рики.

Шли дни, и постепенно Рики начал думать, что, может быть, не стоит менять все среди учебного года. Он вспоминал, что в «Хогвартсе» вместо Барона и Доматора его ждет Хагрид, что дядюшка Гарри преподает там защиту от темных искусств, и вообще в случае возвращения зимние каникулы себе он сократит, поскольку школа «МентеСана» и начинала, и заканчивала их позже. Его никто не торопил. И вот в «Хогвартсе» завтра наступал первый день занятий.

Гарри Поттер собрался уезжать, для чего намеревался ближе к вечеру поехать в аэропорт и купить билет на самолет. Он заглянул к крестнику, чтоб попросить телефонную книгу, которую Рики брал накануне, заказать пиццу.

И тут в окно влетела Веста.

Рики мысленно обругал и Поттера, который приперся некстати, и сову Лео и по той же причине, и друзей – неизвестно за что. Он хотел бы продолжать скрывать тот факт, что его переписка с «Хогвартсом» обходит официальные каналы. Но дяде Гарри не в чем было упрекнуть его, хотя он точно узнал сову. Крестный забрал книгу и ушел; сквозь плохо прикрытую дверь Рики услышал, как он о чем-то говорит с отцом.

Рики собирался немедленно дать знать друзьям, что Поттер их застукал; что теперь надо быть осторожнее. А главное, рассказать обо всем, что устроил Барон. Но сначала следовало прочесть пухлое письмо, где, предвкушал Рики, его ждала куча поздравлений. Он развернул конверт стороной печати, собираясь вскрыть его, и остановился.

Внизу под печатью незнакомым почерком было нацарапано.

«Ричарду Макарони. В «Хогвартсе» все плохо. Клуб Единства в критическом положении. Приближается катастрофа».

Рики быстро разорвал конверт. Пробежал глазами одно письмо, другое. От Дика, Селены… Ничего особенного.

Бросив все пергаменты на кровати, Рики проследовал в гостиную.

— Дядя Гарри, — сказал он, обрывая того на полуслове, — купите билет и мне тоже. Я возвращаюсь в «Хогвартс».