На прочность (джен)

Палочку Забини Гойл, конечно, отдал, когда того отпустили из больничного крыла. Он вошел в комнату со своим обычным надменным выражением на лице, но, увидев Крэбба и Гойла, побледнел. Однако подошел к ним и тихо, но с чувством, сказал:

— Что же вы за люди-то такие?! Неужели нельзя было нормальным языком сказать, что, мол, Хаффльпафф — ваша поляна, чтобы я поискал другое место, где попастись. Я бы понял — мне ведь все равно. А вы...

— А и правда, что это мы? — вдруг совершенно спокойно хмыкнул Крэбб.

Гойл подумал, что ведь и ему даже в голову не пришло просто сказать Забини, чтобы отвалил. И не было бы тогда этого Круциатуса...

— Извини, Блез, — просто сказал он. — Ступили мы, — и улыбнулся.

Забини натянуто вернул улыбку, хоть и закатил глаза:

— Психи вы ненормальные...

От этой простой и даже немного обидной фразы вдруг Крэббу и Гойлу стало смешно. Они заржали, не стесняясь, хрюкая и крякая, буквально покатываясь от хохота. Блез посмотрел на них дико, покрутил пальцем у виска и пошел к своей постели переодеваться ко сну.

Отсмеявшись, Крэбб, в отличном расположении духа, полез под кровать:

— Мне тут, давеча, сова журнальчик принесла — «Колдовские попки». Да все не было времени полистать. Хочешь? — предложил он, извлекая на свет новенький журнал для взрослых.

— Еще бы, — осклабился Гойл и уселся на кровать друга.

Еще целую неделю они ходили, счастливые и беззаботные. Обсуждали комиксы, пялились на попки молодых ведьм, покуривали в туалетах и пропускали занятия, лишь изредка наведываясь к Хагриду, мадам Спраут и мадам Хуч. А потом вдруг заскучали. На Гойла напала апатия, Крэбба заела тоска.

— Помнишь, как-то за столом ты сказал, что принял какое-то там решение? — сказал как-то Гойл по дороге к теплицам мадам Спраут.

— А... да, — Крэбб шмыгнул носом и оглянулся, чтобы удостовериться, что их не подслушивают. — Я решил, что признаюсь Глории... в своих чувствах.

— Ей двенадцать лет, ты, придурок! — Гойл толкнул его. — Чего ты от нее хочешь?!

— Ну, я уже как-то сроднился с ней, что ли... — протянул Крэбб неуверенно.

— Это ничего не меняет, — грустно сказал Гойл, задумчиво глядя вдаль. — Надо бы подождать пару лет, и вот тогда...

— Ты видел этого чудака возле Джули, — возразил Крэбб. — За пару лет найдется какой-нибудь такой же хлюпик и для Глории, если ждать.

— А не проще найти кого-то своего возраста? — Гойл пнул камешек, который, покатившись, ударился о ногу Милисенты.

— Гойл, придурок, осторожнее! — шикнула она недовольно, и Крэбб поморщился.

— Вот с такой вот свяжешься — вовек не разгребешь потом.

— Что ты там сказал?! — Милисента услышала последнюю фразу и резко обернулась, уперев руки в бока.

— Ничего, ничего, иди давай, — примирительно сказал Гойл, отмахиваясь от девушки.

— На себя бы посмотрели сначала, — бросила она с досадой и отвернулась, быстро уходя вперед.

— В чем-то она права, да? — Гойл хмыкнул.

— А я все равно попробую, — Крэбб упрямо сжал кулаки. — Пока Малфой для нас еще чего-нибудь не придумал.

— Да он уже... — промямлил Гойл, но Крэбб не расслышал его, прибавляя шаг.

Перед обедом Гойл никак не мог найти приятеля: Крэбб как сквозь землю провалился. Впустую обшарив все излюбленные его места, Гойл забеспокоился. Как бы у Крэбба чего не вышло с Малфоем. Но Малфой оказался во дворе. Он наслаждался весной и обществом Пэнси. Никакого Крэбба поблизости не было.

По дороге в Большой зал Гойл буквально столкнулся с Джули, которая со скоростью света неслась ему навстречу.

— Извините, — пробормотала она на автомате, воткнувшись лбом в грудь Гойла, и только потом подняла глаза: — Ой.

— Куда это ты так торопишься? — недовольно спросил Гойл, не давая ей пройти.

— Я с тобой не разговариваю, — деловито заявила Джули, но Гойл не собирался ее пропускать.

— Снова какие-то тайны? — он сложил руки на груди. — Ты уже заняла мое место любимца Филча.

— Я ищу Марка, — буркнула Джули исподлобья.

Гойл почувствовал что-то, подозрительно похожее на укол ревности.

— Ну, и ищи себе, — огрызнулся он.

Джули фыркнула, вскинула голову и с гордым видом пошла прочь. В последний момент Гойл окликнул ее:

— Джули, я только хотел сказать, что Глория не виновата в твоих проблемах с поведением.

— Да-да, конечно! Ты, как Марк! Он тоже считает, что я сама во всем виновата!

— Да нет, я не то... — Гойл замялся. — Твой Марк просто придурок, — уныло сказал он.

— Ты не лучше него. Тоже мне нотации читаешь.

— Я не читаю нотации. Я просто хотел сказать, что это не Глория тебя подставляла... — Гойл осекся, почувствовав, что сболтнул лишнего.

— А кто же тогда? — Джули пристально посмотрела на него своими большими глазами.

— Ну... это... просто не Глория, и все, — Гойл хотел уйти, но Джули схватила его за мантию.

— Выгораживаешь ее, да?

— Ничего я не выгораживаю. Просто вы вроде как подруги. Дай пройти, — он вырвался и быстро ушел в Большой зал, где мешком плюхнулся за стол и начал нервно жевать все подряд, даже не обращая внимания на то, что отправлял в рот.

За этим занятием и застал его Крэбб. Он был красный, как рак, пыхтел и отдувался, словно после быстрого бега.

— Где тебя носило? — спросил Гойл, на секунду перестав жевать.

— Я разговаривал с Глорией, — выдохнул Крэбб и снова задышал часто.

— Ты серьезно?! И как прошло?! — Гойл застыл с куриной ножкой в руке.

— Она расплакалась и убежала...

— Наверное, ты ее напугал, — предположил Гойл. — Эти малявки, они, знаешь ли, впечатлительные.

— Наверное, я просто неудачник, — отдышавшись, Крэбб начал пить прямо из кувшина.

Гойл глубоко вздохнул и вернулся к еде. Больше эту тему они не поднимали.