На прочность (джен)

— Пей давай! Ты мне нужен сегодня.

— Черт! От этого зелья у меня изжога! И живот болит! Малфой, хоть бы объяснил, что ты там делаешь, пока мы шляемся кругами под видом каких-то малолеток!

— А теперь еще и девчонок! — Крэбб в негодовании жахнул кулаком по столу, отчего журналы, сложенные на нем стопкой, подпрыгнули и с шумом посыпались на пол. — Что за бредовая идея?!

— Это не ваше дело, девочки, — самодовольно поддел товарищей младший Малфой, нацепив на физиономию ангельскую улыбочку. — Просто делайте, что говорят, и будет вам счастье. И потом, девчонки всегда не так бросаются в глаза, как парни.

Гойл зажал пальцами нос и, обреченно вздохнув, влил в себя отвратительное на вкус Полиморфное зелье. Тут же он стал меняться: огромные руки уменьшались, превращаясь в аккуратные девичьи кисти, волосы начали быстро расти и уже через пару мгновений рассыпались по ставшими узкими плечикам, а глаза-щелки стали широкими и удивленными.

— Детка! Да ты просто красавица! — не удержался Малфой. — Теперь даже если кому в голову и придет прогуляться по седьмому этажу, твое очарование затмит их рассудок напрочь!

— Да пошел ты! — грубо отозвался Гойл, путаясь в огромной мантии, которая стала ему не по размеру. — Теперь я выгляжу, как полный идиот!

— Ничего, сейчас ты будешь выглядеть... — Малфой открыл свой сундук и извлек оттуда комплект одежды, необходимый для маленькой девочки-второкурсницы.

— ...как нарядный идиот, — как-то наигранно закончил Крэбб и фальшиво хохотнул.

— Посмотрю я на тебя, когда придет твоя очередь это пить! — Гойл схватил вещи и отправился в ванную, где, развернув пакет, с ужасом обнаружил целую кучу предметов, о предназначении которых мог только догадываться.

— Не тяни! — услышал он из-за двери голос Малфоя. — Зелье действует только час!

— Подвязки не забудь надеть! — Крэбб хрюкнул.

Гойл растерялся. Раньше у него никогда не возникало проблем с переодеванием — им удавалось трансформировать его мантию в нечто размеров на шесть поменьше, и все было в порядке. Но тут... быть девчонкой... он взглянул в зеркало и замер на минуту, изучая свое отражение. Девочка, чьи волосы удалось достать Малфою на этот раз, была мила. Гойл и сам не мог объяснить, что именно привлекало его в этой маленькой курносой мордашке с огромными испуганными глазами, но он совершенно определенно был очарован ею.

— Ты заснул там, что ли?! — снова раздался голос Малфоя, сопровождающийся требовательным ударом в дверь.

Гойл еще раз взглянул на кулек с одеждой. С блузкой справился без проблем — оказалось, она ничем не отличалась от его обычной рубашки, разве что, была накрахмалена и приятно пахла. Белье Гойл предпочел не замечать из принципа: слишком много завязочек и бретелечек требовали к себе повышенного внимания и сосредоточенности, не говоря уже о крючочках и пуговках, петелек к которым найти ему так и не удалось. Запутавшись в собственных волосах и чуть не заревев от обиды на весь свет, Гойл кое-как нацепил на себя юбку и туфли и решил, что этого будет достаточно. Оглядев мантию, он издал всхлип отчаяния — совершенно несвойственный ему звук — ибо значок, приколотый к ней, говорил о том, что девочка, чей образ он позаимствовал, училась в Хаффльпафе, попасть в который Гойл всегда считал признаком наивысшей тупости. Искренне пожелав Малфою сломать голову, он нацепил злосчастную мантию и вышел из ванной комнаты под радостный свист Крэбба и презрительные насмешки Малфоя. Подойдя к Гойлу, блондин уверенно одернул его мантию, поправил прическу и, недовольно хмыкнув, сказал:

— Ладно, пошли. Выглядишь ты, конечно, как последняя... неряха, но на первый раз сойдет.

— Посмотрел бы я на тебя...

— Я бы никогда не стал переодеваться девчонкой! — отрезал Малфой таким тоном, противопоставить которому Гойлу было абсолютно нечего.

Гойл пошел впереди, точнее, заковылял, потому что туфли на босу ногу терли нестерпимо — с чулками он справиться так и не смог, хоть и потратил на это три драгоценных минуты. Испуганно озираясь по сторонам, Гойл ловил на себе веселые, доброжелательные взгляды. Девчонки постарше умилялись при виде малышки, а парни либо не замечали вовсе, либо как-то хитро подмигивали, и Гойл шарахался от таких жестов, думая, что они имеют за собой скрытый смысл. Добравшись до седьмого этажа и не вызвав подозрений, Гойл осмотрелся. Вокруг никого не было. Все тихо.

— Давай, — махнул он Малфою, как бы невзначай прогуливавшемуся мимо, и проследил, как тот, пройдясь перед выручай-комнатой несколько раз, скрылся за появившейся в стене дверью.

Оставалось только сидеть в коридоре и смотреть, чтобы все было тихо. В случае опасности — подать Малфою сигнал... Скучно.

— Джули! Джули! — до Гойла не сразу дошло, что крошечный парнишка с взлохмаченными волосами и хаффльпаффским значком на груди обращался именно к нему.

— Чего тебе? — грубо пропищал слизеринец, но, откашлявшись, исправился: — Ты что-то хотел?

— Слушай, почему ты вчера не сдала эссе по Защите профессору Снейпу? — мальчик говорил очень серьезно.

— Я... эээ... какое эссе? — промямлил Гойл, изо всех сил пытаясь придумать, как бы избавиться от малявки.

— Ну, то, про Маскирующие чары...

Про Маскирующие чары Гойл помнил очень смутно. Единственным, что всплывало в его голове, было лицо Малфоя, на втором курсе, перекошенное от гнева: «Маскирующие чары? Да это самое простое заклинание! Для придурков, вроде Поттера, которые не в состоянии отразить даже Щекоточное проклятие!»

— Да ну, потом сдам! — Гойл махнул рукой и с независимым видом стал прогуливаться по коридору, намекая, что разговор окончен.

Но мальчик сдаваться не собирался:

— Профессор очень разозлится и снимет с нашего факультета кучу баллов! Джули, подумай об этом! — он шмыгнул носом и схватил Гойла за руку.

— Да отвяжись ты! — этого еще не хватало! Гойл попытался вырвать руку, но с прискорбием понял, что сделать это ему не удастся: мальчик оказался сильнее.

— Ну, хорошо, я сдам дурацкое эссе! — не выдержал он. — Только оставь меня в покое!

— Честно сдашь? — мальчик строго посмотрел Гойлу в глаза.

— Честное сли... хаффльпаффское, — грубо исправился Гойл и, насупившись, отвернулся.

Приставучий друг обрадованно посмотрел на «Джули» и побежал дальше по коридору. Гойл остался стоять, рассерженный сложившейся ситуацией и просто взбешенный собственным бессилием. Он даже не сразу понял, что Малфой хочет от него, когда, появившись в дверном проеме, блондин зашипел:

— Быстрее, идиот! Час уже почти закончился!

— И что? — с отсутствующим видом спросил Гойл, когда Малфой вдруг грубо схватил его за руку и потащил к лестнице.

— А то, тупица, что если ты через три минуты не будешь в спальне, то вся школа будет созерцать тебя в юбке и хаффльпаффской мантии, — злобно зашипел Малфой, а потом добавил с сарказмом: — и еще неизвестно, что хуже!

Гойл вдруг и сам осознал всю опасность ситуации и со всех ног бросился бежать по направлению к слизеринским подземельям. Его мантия развевалась, а ноги в неудобных туфлях так и норовили выйти из-под контроля. «Скорее! Еще пара поворотов...» — он стрелой влетел в гостиную Слизерина и, растянувшись на последней ступеньке лестницы, ведущей в спальню мальчиков, едва успел скрыться за дверью. Крэбб читал свой комикс, но, подняв голову, с интересом уставился на приятеля: Гойл сидел на полу, расшвыряв по сторонам ставшие крошечными туфли. Его блузка трещала по швам, а от юбочки отлетела пуговица.

— Ладно, будем считать, что опыт удался, — резюмировал довольный Малфой, появившийся через некоторое время.

Он протянул Гойлу его прежнюю мантию и два галеона.

— Заслужил!

— Да пошли вы! — только и мог произнести Гойл, неуклюже поднимаясь на ноги и ковыляя к своей кровати. Но деньги все же взял.

— Завтра твоя очередь, Крэбби, готовься! — весело подмигнул Малфой и тоже завалился на свою кровать.

Похоже, то, что он делал, вполне ему удавалось.

— Но ты же общала! — крошечный парнишка с взлохмаченными волосами и хаффльпаффским значком на груди кричал на миниатюрную второкурсницу с большими испуганными глазами.

— Ничего я не обещала! — отбивалась та.

— Но ты же еще честное слово давала! На седьмом этаже, не помнишь разве?! — мальчик надрывался, а Джули тщетно пыталась объяснить ему, что ни на каком седьмом этаже она не была и что вообще не ходит по коридорам, которые не ведут в классные комнаты.

Приставучий мальчишка не верил ей.

— Из-за тебя Снейп снял с нас двадцать баллов!

— И правильно сделал!.. — растягивая слова, произнес проходивший мимо Малфой. — А я сейчас с вас еще баллов десять скину, чтобы не болтались по коридорам без дела, да еще и на седьмом этаже!

— Я не нарочно! — взмолился побледневший хаффльпаффец. — Пивз отобрал мой учебник, и я побежал за ним, а там была Джули...

— Врешь ты все, Марк! — девочка топнула ногой. — Не было меня там! Не верь ему! — она посмотрела на Малфоя, словно ища поддержки.

— Гойл, как думаешь, поверим малявкам?! — хитро улыбнувшись, спросил Малфой, и Гойл кивнул. — Ладно, идите, мелкота! И не попадайтесь мне больше! — и Малфой сделал щедрый жест рукой. — Пусть знают мою доброту...

Девочка и мальчик, как по команде, молча и быстро скрылись в Большом зале.

— И что же ты пообещал этому молокососу? — спросил Малфой, когда они втроем уселись за стол.

— Вы о чем, мальчики? — пропела подлетевшая Пэнси и порывисто обняла Малфоя, который отстраненно, но благосклонно принял этот жест.

— Ничего, — Гойл уткнулся в тарелку.

— Я надеюсь, там все было прилично? — не отставал Малфой.

Гойл промолчал, удовлетворенно заметив, что Крэбб больше не подшучивает над ним, а напряженно жует, думая, очевидно, о том, что предстоит пережить ему самому сегодня вечером. Пэнси, послушав еще немного и не найдя в разговоре ничего интересного для себя, упорхнула к девчонкам на другой конец стола, чему Гойл был непомерно рад: он терпеть не мог эту прилипчивую особу.

После обеда у Гойла была свободная пара, поскольку СОВ за Трансфигурацию он не получил. Сначала он хотел повалять дурака на пару с Крэббом, но тот сказал, что у него нет настроения, и ушел по направлению к библиотеке. Проторчав у камина в гостиной и перебросившись парой ничего не значащих фраз с каким-то четверокурсником, прогуливающим Уход за Магическими Существами, Гойл встал и решил прогуляться. Он прошел по нескольким коридорам и вышел на улицу, вдохнув свежий воздух. Ему понравилось приятное ощущение холода, щекочущее нос, и он вдохнул снова. Закурил, облокотившись о дверной косяк. Хорошо.

— Ты можешь простудиться, — услышал он за спиной тоненький голосок.

Недовольно обернувшись, Гойл увидел Джули, стоящую рядом с ним точно в такой же позе. Девочка была закутана в черно-желтый шарф, на голову она напяливала такую же полосатую шапку.

— Да фигня, — Гойл вдруг почувствовал, что разговаривает чуть ли не с самим собой. — Я закаленный.

— А я, наоборот, всегда болею, — доверительно сообщила ему девочка, надевая толстые перчатки.

Гойл пожал плечами.

— А почему ты не на занятиях? — девочка закончила, наконец, одеваться, но не спешила уходить.

— А ты почему? — Гойл выпустил облачко дыма и тут же вдохнул его снова.

— Профессор Снейп выгнал меня, — грустно сказала девочка. — Я должна была сдать одно эссе, но не написала его, и он сказал...

— Эссе по Маскирующим чарам? — на автомате переспросил Гойл и тут же закашлялся, поняв, что проговорился.

— Да... — большие глаза девочки стали просто огромными от изумления. — А ты откуда знаешь?

— Профессия есть такая: все про всех знать, — буркнул Гойл, затушил сигарету и, спрятав бычок в карман, скрылся в замке.

Он уселся на ступеньку и шмыгнул носом. «Ох, уж эти малолетки! — подумал он. — Совсем страх потеряли!»

— Эй, Гойл! — Гойл поднял голову и увидел недовольную физиономию Крэбба. — Пока ты тут прохлаждаешься, я полбиблиотеки перерыл!

— Бывает, — безразлично отозвался Гойл, — может, съел чего-нибудь? Это пройдет, ты не парься главное.

— Чего??? — Крэбб выпучил глаза, понимая, что чего-то не понимает.

— Чего-чего! Не бери в голову, говорю. На меня тоже как-то раз нашло — захотелось доклад по Травологии сделать. Я даже кое-что почитал, но потом отпустило, — Гойл улыбнулся.

— Да ну тебя! — Крэбб сел рядом. — Я серьезно...

— Так чего это тебя в библиотеку понесло?

— Понимаешь, Малфой же меня сегодня заставит девчонкой становиться!

— Велика беда — переживешь!

— Да, понимаешь, этот гад все только требует от нас Мерлин знает что и ничего не рассказывает. Вот я и решил выяснить, что к чему.

— И как, библиотека помогла? — Гойл скептически скривил губы: влезать в дела Малфоя ему абсолютно не хотелось.

— Ну так... не то, чтобы сильно... вот, смотри, — Крэбб достал из кармана сложенную пополам страницу, вырванную из книги.

Гойл пробежал глазами заумный текст, ничего не понял и воззрился на друга:

— Тут, вообще, про что? Кроме слов «черная магия» и «пространство» ничего не понятно!

— Это про заклинание, которое, похоже, пытается восстановить Малфой.

— Как это — «восстановить»?

— Ну... — от напряжения Крэбб покраснел и машинально отер ладонью вспотевшую шею. — Понимаешь, ему нужно заклинание определенного действия, но он не знает ни магической формулы, ни движений палочкой. Вот он и пытается найти его.

— Ты с чего это решил? Он что, не может просто пойти в библиотеку, не дурнее тебя, небось, и накопать там все, что ему надо?

— Ну, ты тупой, ей-богу! — Крэбб закатил глаза. — Сам же только что про черную магию читал! Таких заклинаний в библиотеке нет! Вот он и хочет найти его своими силами.

До Гойла постепенно начало доходить, что хотел сказать Крэбб, но верилось во все это с трудом.

— То есть ты считаешь, что тогда, в поезде, Малфой не врал, когда говорил, что задание, которое дал — или даст — ему Темный Лорд, не требует каких-то там особых навыков и умений?

— Угу, — Крэбб придвинулся ближе. Его лицо выглядело таинственным, и Гойл почувствовал себя частью какого-то заговора. — Я думаю, Малфой как раз и занимается выполнением задания Лорда. Сегодня, когда он ушел на Трансфигурацию, я хотел залезть в его сундук...

— Он запечатан!

Крэбб посмотрел на друга удивленно:

— Как, и ты тоже?!

Гойл просто кивнул:

— Не думаешь же ты, что ты единственный, кому интересно, что прячет Малфой?!

— Ладно, проехали, — Крэбб был слишком возбужден, чтобы обращать внимание на такие мелочи. — Но мне повезло: под кроватью Малфоя, в журнальчике интересного содержания... — тут Крэбб хрюкнул, — я — совершенно случайно — наткнулся на письмо Драко матери.

Тут Гойл заинтересовался по-настоящему. Он поджал ноги и плотнее придвинулся к Крэббу, замыкая, таким образом, пространство между ними.

— Сначала я думал, что там одна сопливая фигня, типа «мамуля, я скучаю, реву ночами в подушку» и все такое, но там кое-что так странно написано было...

— Как? — Гойл перевел дыхание.

— Помнишь, в прошлом году выходил комикс про шпионов, ну, тот, где агент Министерства был анимагом, орлом, и передавал зашифрованные письма из вражеских замков?

— Это который мы тогда выписывали, а ты своим говорил, что деньги нужны на подписку на «Пророк»? — Гойл наморщил лоб, припоминая.

— Ну да! Так вот, Малфой зашифровал свое письмо по той же схеме!

Гойл прыснул:

— Ну дает! А еще хвастался, что принципиально комиксы не читает!

В коридоре послышались шаги, и друзья, вскочив на ноги, бросились в туалет. Удобно устроившись на подоконнике, Гойл закурил. В туалете, в отличие от коридора, было светло, и ореол тайны, окружавший Крэбба, пропал.

— Ну, так что там было в письме? — в полголоса спросил Гойл, чувствуя, что сгорает от любопытства.

— Он написал маман, что дело движется, что он понял, что не зря взялся за Арифмантику на третьем курсе, и что скоро шкафчик откроется.

— Выходит, Малфой ищет какой-то ключ? — Гойл еще раз перечитал страницу, вырванную Крэббом из книги.

— Ключ, который смог бы открыть проход в пространстве, похоже, — Крэбб тоже закурил и с деловитым видом ткнул сигаретой в одну из строчек: — Смотри, тут сказано, что если замкнуть цепь переходов, то можно будет открыть дверь в межпространственную пустоту...

— А при чем тут шкаф?! — Гойл закинул голову в нерешительности: он никак не мог определиться, хочет ли он знать то, что явно не предназначено для его ушей и ума.

— Ну... понимаешь... Я спросил у мадам Пинс, есть ли у нее материал про отпирающие заклятия, и она посоветовала мне искать заклятие, ориентируясь на предмет, который надо открыть.

— И ты просто перелопатил все заклинания, отпирающие разнообразные шкафы?

— Ну, типа того, — Крэбб гордо шмыгнул носом. — Правда, Пинс все время так косилась на меня...

— Не удивлюсь, если она пойдет к Снейпу отмечать событие века: Винсент Крэбб провел в библиотеке больше, чем три минуты подряд!

— Не смешно, — Крэбб насупился.

— Мне тоже было не смешно, когда я вчера Полиморфное зелье пил... Крэбб вздохнул и примирительно хлопнул приятеля по плечу:

— Да ладно тебе! Я же сегодня тоже его пить буду...

— Ну-ну! — Гойл хмыкнул. — Так что там с библиотекой-то?

— Да, в общем, больше ничего. Просто из всех шкафов я искал те, которые могут быть связаны с черной магией, все-таки Темный Лорд задание придумывал, и вот эту статейку нашел. Тут, правда, про шкафы нет ничего, зато раздел самый подходящий был!

— Железно! — Гойл скептически посмотрел на друга, потом за окно и, наконец, на свои руки. — Слушай, может, не лезть нам во все это? Пусть Малфой сам разгребает!

— И тебе не противно, что он использует нас и даже не считается с нашими желаниями?!

— Он платит нам. Немного, конечно, но...

— У меня, лично, и без его подаяний денег хватает! — Крэбб выглядел оскорбленным.

— Так то отцовские, а это — твои! — Гойл докурил и взмахнул палочкой, применяя заклятие очищения воздуха. — Делай с ними, что хочешь, и не надо врать родителям, если захотелось на голых колдуний поглазеть, или комиксы почитать, или...

— Тихо! — услышали они вдруг свистящий шепот Гарри Поттера. — Тут эти... малфоевские.

В туалет вошли Поттер и Уизли, причем вид у них был такой, словно они обсуждали что-то очень секретное. Крэбб и Гойл, не сговариваясь, поднялись и плечом к плечу направились к выходу. Проходя мимо гриффиндорцев, каждый счел своим долгом толкнуть их как можно сильнее. Уизли закипел:

— Эй, вы, тупицы, что вы себе позволяете?! — заорал он, сжимая кулаки и краснея.

Слизеринцы только заржали и, не оглядываясь, покинули туалет.

В течение последующих шести или даже семи дней разговор о Малфое и его Важном Деле больше не поднимался. Крэбб неустанно рыскал что-то в библиотеке, а Гойл слонялся по коридорам, покрикивая на младшекурсников и раздавая тумаки первогодкам. Он окончательно решил, что ввязываться в дела Малфоя не станет, ибо здоровье дороже. Несколько раз в коридорах он мельком видел маленькую Джули, причем всякий раз, как он натыкался на нее, до его слуха доносилась брань, обращенная к этой второкурснице. То она отказалась гладить соплохвоста, то прогуляла Заклинания, то сварила не то Зелье... Гойлу почему-то было очень приятно слышать все это. За последние дни он привык превращаться в нее и, стыдно сказать, даже вжился в образ маленькой бунтарки. В последний раз, например, ему захотелось нарочно попасться на глаза кому-нибудь из хаффльпаффцев, лучше старосте, и получить нагоняй. Но он, конечно, не стал рисковать и остался в заветном коридоре седьмого этажа, куда юные хаффльпаффцы, после наказа Малфоя, предпочитали не соваться. Когда, наконец, скука Гойла пересилила даже лень, он направился в библиотеку, где, к вящему своему удовольствию, обнаружил Крэбба, увлеченно читающего толстенную книгу в кожаном переплете.

— Ну, чувствую, ты скоро станешь умнее самого Дамблдора! — Гойл присел за стол и от нечего делать стал ковырять ногтями нитку, вылезшую из переплета еще одной немаленькой книги, в окружении которых теперь предпочитал проводить свободное время его приятель.

Крэбб не ответил.

— Малфой еще ничего не заподозрил? Он, понимаешь ли, не дурак, а ты ведешь себя, говоря языком мудрецов, «нетипично».

— Я сказал ему, что пишу проект для Хагрида про гибридов скучечервей и соплохвостов, — отозвался Крэбб, не поднимая глаз.

— Чего??! — Гойл чуть не свалился со стула. — И как, неужели Малфой купился на эту откровенную липу?

— Нет, конечно, но я показал ему наброски, и он отстал, — спокойно сказал Крэбб, загибая уголок нужной ему страницы.

— Какие наброски?! — поперхнулся Гойл.

— Твои, — Крэбб записал что-то на пергаменте, и только потом повернулся к другу. — Помнишь, ты зарисовывал этих мерзких уродов, а я кормил их каким-то красным горохом, чтобы не вертелись.

— Ну, ты даешь! — Гойл почесал затылок. — Неужто тебя так зацепило то, что делает...

— Извините, я могу задать вам вопрос? — раздался неподалеку чей-то тоненький голосок.

— Это еще кто? — Крэбб грубо отодвинулся от стола, угрожающе поигрывая костяшками пальцев.

— Это я, меня зовут Джули, — девочка несмело покосилась на Гойла, — разве вы меня не помните?

— Слушай, — Крэбб повернулся к другу и состроил хитрую гримасу. — Где-то я уже эту малявку видел. Ты не помнишь?

— Я тебе потом напомню, — сквозь зубы процедил Гойл, надеясь, что Крэбба не «осенит» прямо посреди библиотеки. — Чего тебе? — он повернулся к Джули.

— Я просто хотела спросить... Вы же уже проходили Маскирующие чары... у вас не осталось эссе? А то я никак не могу с ним справиться...

Крэбб и Гойл переглянулись.

— По... каким чарам? — переспросил Крэбб, который СОВ по Защите не получал, как и по Заклинаниям.

— По Маскирующим, — бросил Гойл. — Это самое простое заклинание для придурков, вроде Поттера, которые не в состоянии отразить даже Щекоточное проклятие, — процитировал он раннего Малфоя.

— Ты хочешь сказать «был не в состоянии»? — поправил Крэбб, а Джули вяло хихикнула.

— Ладно, детка, на этом наши познания в Маскирующих чарах заканчиваются, так что топай-ка ты отсюда, пока мы не продемонстрировали тебе познания в кулачных боях, — Гойл махнул рукой в сторону двери, желая, чтобы назойливая хаффльпаффка, наконец, отстала.

— Вы же не ударите меня, — с сомнением сказала девочка, попятилась, но не ушла. — Неужели вам жалко старого эссе?

— Сомневаюсь, что кто-то из них это эссе написал! — недовольно протянул подошедший Малфой, и Гойл заметил, как Крэбб молниеносно извлек откуда-то наброски гибридов скучечервей и соплохвостов — очень живучих и жутко полезных, но омерзительных на вид существ. — А если и писали, то уж точно выкинули их сразу по получении неудовлетворительной оценки.

— Да ничего подобного! — закричало уязвленное самолюбие Гойла. — У меня есть это эссе, и я найду его и завтра принесу тебе!

— Ой, спасибо, правда, ты так меня выручил! — казалось, девочка была готова заплакать, и Гойл не мог понять: то ли от испуга, то ли от благодарности.

— Вот и иди отсюда на этой радостной ноте, — желчно произнес Малфой. — Не видишь — мне нужно поговорить с друзьями!

Задавленная авторитетом Малфоя, Джули быстро развернулась и почти бегом бросилась прочь.

— Ладно, любители Защиты, — голос Малфоя звучал глухо. — Сегодня я намерен поработать ночью.

— А мы при чем? — недовольно скривился Крэбб.

— А ты сам-то как считаешь? — рыкнул Малфой, раздражаясь. — Караулить будете, как обычно.

— Спалимся! — Гойл прикусил губу.

— Не спалимся — я все продумал! Вы превратитесь в девчонок и будете делать вид, что заплутали в замке.

— Не поверят, — протянул Гойл.

Энтузиазма Малфоя он не разделял.

— А вы сделайте так, чтобы поверили, — отрезал Малфой. — Плачу по тройному тарифу.

— Ладно, идет, — неожиданно сказал Крэбб, кивая. — Сегодня в полночь. Возьмем с собой дополнительную дозу зелья. Все будет в норме.

— Молоток, Крэбб! — Малфой поднялся. — Ладно, я пошел, а ты, Гойл, бери пример со своего мужественного друга и готовься. Да! — вдруг добавил он. — И кончай малолеток соблазнять!

Он хохотнул и пошел вдоль книжных полок.

— Вот урод, а?! — в сердцах Гойл ударил кулаком по колену.

— Да успокойся ты! Лично я не собираюсь ссориться с Малфоем, во всяком случае, пока не узнаю, на чем его можно подловить, — Крэбб загадочно подмигнул и принялся прятать «проект» в сумку. — Хорошо, ему не пришло в голову прочесть названия моих книг. Кстати, откуда у тебя эссе по Защите?

— Да нет у меня никакого эссе! У нас же тогда Локхарт преподавал! — отмахнулся Гойл. — Просто Малфой достал уже со своими подколками!

— Ну... теперь ты от этой малявки точно не отделаешься! — Крэбб подмигнул. — А чего, может, Малфой прав по поводу твоих отношений с этой девичкой?!

— Идиот! — Гойл даже вскочил на ноги. Его щеки пылали. — Какие отношения?! С ней?! Да она под столом пешком проходит!

Крэбб покатывался со смеху, с соседних столов на них начали пялиться заинтересованные студенты, а мадам Пинс пригрозила выгнать их из библиотеки, если Гойл немедленно не прекратит орать. Наконец, тишина была восстановлена, и Гойл, немного успокоившись, снова уселся на место.

— Ладно, забудь, — Крэбб, сдерживая смех, уткнулся в свои записи. — Пойдем-ка лучше на ужин!

— Вот ты и иди, — Гойл все еще чувствовал себя оскорбленным. — А я не голоден.

— Ты?! Не голоден?! Не валяй дурака!

— Отстань!

— Ну, и фиг с тобой! Что я тебе, нянька?! Если ты шуток не понимаешь — твои проблемы! — с этими словами Крэбб сгреб в охапку лежавшие на столе книги, схватил сумку и пошел к выходу.

Гойл показал ему вслед кулак, но с места не сдвинулся. Сначала он хотел найти Джули и, накричав на нее, сказать, что он ей не холуй всякие эссе таскать. А потом передумал. Встал, походил между полок, нашел раздел Защитных Заклятий, вытащил на свет несколько книг по Маскирующим Чарам и вернулся за стол.

Во время ужина в библиотеке никого не было, если не считать Гермионы Грейнджер, которая с маниакальным упорством переводила какие-то, судя по ее озадаченному лицу, очень древние руны. Она подняла голову, мельком взглянула на Гойла и снова погрузилась в работу. Гойл еще немного посидел, переводя взгляд с Гермионы на книги и прикидывая, через сколько минут чтения его начнет воротить от одного упоминания Маскирующих чар. Наконец, потянулся к одной из книг и нерешительно открыл ее на самой первой странице.

«...особенно эффективны они при защите от более сильного противника, позволяют обмануть его и тем самым выгадать время для принятия оптимального решения или даже, в экстренных случаях, бегства», — Гойл заложил за ухо перо и перевернул страницу.

Примерно часа полтора он читал глупые пояснения, примеры из истории и непонятные формулы, которые старательно переписывал на пергамент, не забывая щедро окроплять его кляксами, чтобы казалось, будто работа написана давно. Когда он исписал два с половиной фута, терпение подвело его и, отодвинув книги, Гойл потянулся, раскинув вытянутые над головой руки.

— Что это ты пишешь? — услышал он голос Крэбба за спиной и хотел, было, закрыть пергамент рукой, но Крэбб успел раньше. — О! Эссе! Грег, да ты у нас джентльмен! Все-таки Малфой наблюдательный, ничего не скажешь! — он снова противненько захихикал.

— Отдай, — Гойлу хотелось провалиться сквозь землю.

— Погоди! — отмахнулся Крэбб. — Дай взглянуть! Маскирующие Чары... так... это неинтересно... эффект хамелеона... Ха! Я сам только что, как хамелеон, торчал в этом чертовом коридоре, изображая малютку Глорию!

— Какую Глорию?

— Не мешай! — Крэбб увернулся, пресекая попытку Гойла отнять пергамент с эссе. — Дальше у нас... ммм... Э! А вот это уже что-то стоящее! — и Крэбб погрузился в чтение.

Гойл хотел воспользоваться моментом и забрать-таки злосчастный листок, но лицо Крэбба выражало такое напряжение, что Гойл невольно и сам заинтересовался.

— Да что там такого может быть?!

— Чары Невидимости входят в раздел Маскирующих чар... — пояснил Крэбб.

— А то я не знаю! — Гойл снова почувствовал, что его разыгрывают. — Я только что читал об этом! Отдай!

— Да погоди ты! — на этот раз голос Крэбба казался раздраженным. — Тут сказано, что можно стать невидимым и без помощи зелья, надо только правильно произнести заклинание... оно тут даже приводится! Слушай, а ведь этим можно воспользоваться, чтобы проследить за Малфоем!

— Ты сдурел?! — Гойл снова заговорил на полтона выше, чем положено, и мадам Пинс сделала ему замечание. — Если неправильно палочкой махнуть, можно в больничное крыло угодить на месяц, не меньше! Там такие побочные эффекты!

— При чем тут побочные эффекты?! — Крэбб, казалось, загорелся своей идеей. — Мы же не на втором курсе! Кстати, я думаю, Поттер во всю этим заклинанием пользуется! Иначе Снейп давно нашел бы повод выгнать его из школы!

— Так то Поттер! А у нас по Защите... сам знаешь... в общем, я не идиот, чтобы так рисковать.

— Как хочешь, — Крэбб независимо поднялся. — Тогда можешь и дальше продолжать гнуть спину на Малфоя за два галеона за превращение.

— Ну, и буду! Это не твое дело! — Гойл вырвал, наконец, пергамент с эссе из рук друга и быстро вышел из библиотеки.

Относить эссе маленькой хаффльпаффке совершенно не хотелось.

Ночь выдалась неспокойной. Забини постоянно ворочался во сне, и казалось, что он не спит, а следит за ними. Ровно в полночь Малфой позвал Крэбба и Гойла, и те, недовольно ворча, проследовали в ванную комнату, где выпили мерзкое на вкус Полиморфное зелье и начали переодеваться. Малфой следил за ними очень внимательно, и в его серых глазах плясали дикие огоньки, когда Крэбб натягивал чулки, а Гойл пытался застегнуть юбку. Наконец, сборы были окончены, и все трое настолько незаметно, насколько это было возможно, выбрались из подземелий Слизерина. Гойл шел впереди, нервно озираясь по сторонам. Крэбб замыкал шествие, то и дело оглядываясь и проверяя, нет ли поблизости миссис Норрис. Добравшись до заветного седьмого этажа, Гойл дал сигнал, и Малфой шагнул в коридор и начал прохаживаться перед стеной, на которой очень скоро появилась дверь в выручай-комнату, куда он, еще раз оглянувшись, быстро нырнул. Вдруг раздался скрип, словно дверь на секунду заклинило, а потом все стихло.

— Слыш, Винс, чего это, как думаешь? — прошептал Гойл, но ответа не услышал.

Он огляделся по сторонам, но девочки с большим синим бантом на тощей косичке не нашел. Крэбб куда-то пропал — это было очевидно — но Гойл все никак не мог решить: пора поднимать панику или еще рано. Нервно меряя шагами коридор, он, отчаявшись справиться с ситуацией самостоятельно, резко развернулся, намереваясь подать Малфою предупреждающий сигнал, но вдруг каблук его туфли, застряв между каменными плитами, подвернулся, и Гойл полетел на пол, создавая невероятный шум. Не успел он прийти в себя от неожиданной боли, как услышал над головой отвратительное мяуканье.

— Пошла отсюда! — зашипел он на кошку завхоза, пытаясь подняться, но миссис Норрис, словно издеваясь, медленно выписывала круги вокруг него и продолжала звать хозяина.

Аргус Филч не заставил себя долго ждать.

— Кого ты там поймала, милая моя кошечка?! — прошамкал он, освещая коридор факелом. — О! Мисс Бернс! — Гойл поежился. — Третий раз! Третий раз за неделю! Уж я займусь твоим воспитанием, маленькая разбойница! — Филч грубо схватил Гойла за локоть и рванул с пола. — Шевелись! Я отведу тебя к профессору Снейпу! Уж он-то придумает достойное тебя наказание!..

Гойла хватило только на то, чтобы закашляться, предупреждая Малфоя об опасности. Безжизненно повиснув в тисках руки Филча, Гойл медленно плелся обратно в подземелья, где пахло сыростью и веяло холодом. Одна нога, на которой была туфля со сломанным каблуком, казалась короче второй, и идти было невероятно неудобно.

— Отпустите меня! Я больше не буду!.. — тоненько заныл Гойл, надеясь, что большие глаза Джули растрогают черствое сердце Филча.

— Ты каждый раз так говоришь, гадкая девчонка! — проскрипел завхоз в ответ, еще крепче сжимая локоть Гойла.

— Мне больно! — завопил он, пытаясь вырваться.

— Терпи! — и Филч ускорил шаги, что болезненно отразилось на «укороченной» ноге пленника.

Снейп открыл дверь не сразу. Похоже, декан уже лег спать и был крайне недоволен тем, что его побеспокоили.

— Вот, профессор, привел Вам нарушительницу! — гордо сообщил Филч, толкая Гойла вперед.

— Так накажите ее! — злобно пробурчал Снейп, готовясь захлопнуть дверь, но завхоз остановил его:

— Мои наказания на нее не действуют! — пожаловался Филч, изо всех сил стараясь разбудить кровожадность Снейпа.

— Может, в таком случае, на нее подействует их отсутствие?! — с сарказмом выдал декан Слизерина и хлопнул-таки дверью.

Похоже, мелкие нарушители вроде хаффльпаффки-второкурсницы не интересовали его ни в коей мере. Гойл вспомнил, что Малфой говорил как-то, будто у Снейпа в этом году хлопот только прибавилось. Похоже, он не врал. В этом году Малфой вообще мало врал, что было на него непохоже.

Филч злобно пробормотал что-то себе под нос, но все-таки выпустил руку Гойла.

— Тридцать баллов с Хаффльпаффа, мисс Бернс! — прохрипел он. — И завтра в шесть будь добра явиться ко мне в кабинет — ты получишь такое взыскание, которое тебе и не снилось! А сейчас — быстро в спальню! — и с этими словами завхоз удалился в сопровождении его облезлой кошки.

Повторять дважды не пришлось. Скинув искалеченные туфли, Гойл со всех ног бросился в спальню своего факультета. Но эта ночь была явно не его. В гостиной Слизерина горел свет, и перед камином сидел Забини собственной персоной, от скуки жонглируя тремя ярко-рыжими апельсинами. Гойл остановился, как вкопанный, и момент для бегства был упущен — один из апельсинов, пущенный тренированной рукой, полетел прямо в него. Гойл едва успел увернуться.

— И что это ты тут делаешь, красавица? — с явной издевкой спросил Блез, поднимаясь с кресла.

— Я? Я... э... заблудилась я... — от волнения Гойл никак не мог сообразить, что делать.

— Заблудилась! — передразнил Забини. — А пароль чисто так случайно подошел, да?

— Пароль? А! Нет, я... дверь была открыта...

— Ладно, заканчивай, — Забини подошел к Гойлу и пристально посмотрел ему в глаза. — Кто же ты будешь? Крэбб? Или Гойл? А, может, сам Малфой? — Забини криво ухмыльнулся и схватил Гойла за запястье.

— Пусти ты, придурок! — пискляво огрызнулся Гойл, но Забини это только позабавило.

— Итак, вопрос на десять баллов! Чем это вы все втроем занимаетесь по ночам, переодеваясь в девчонок, а?

Гойл почувствовал, что начинает задыхаться. Дурное предчувствие овладевало им.

— Да ничем мы не занимаемся... — промямлил он. — Дай пройти!

— Ну нет! Пожалуй, я посмотрю, как ты превратишься в себя, а уж потом решу, что делать с вашей маленькой тайной, шлюшки! — последнее слово Забини произнес очень смачно, словно откусил кусок от сладкого пирога.

— Завидуешь, Забини? — вдруг раздался из открывшегося проема голос Малфоя.

— Было бы чему! — Забини фыркнул.

— Конечно, завидуешь! — растягивая слова, произнес Малфой, напуская на лицо счастливое выражение и плюхаясь на диван. — Это ведь не тебе пришла в голову клеевая идея, как пробраться в хаффльпаффскую ванную комнату для девочек!

— Ой-ей! Можно подумать! — с сомнением сказал Забини, но Гойла отпустил.

— А тут хоть думай, хоть гадай — нас не касается, — спокойствие Малфоя стало для Забини сильнодействующим раздражителем — он занервничал.

— И какой же пароль для входа в башню Хаффльпаффа? — Забини стал нервно теребить пуговицу на пижаме.

— Верность и честь, — не колеблясь, ответил Малфой, а Крэбб тихонько хрюкнул. Гойл быстро закивал головой. — И где же вы украли Полиморфное зелье? — похоже, Блеза начала привлекать идея посещения ванной комнаты девочек.

— Почему сразу украли? — Малфой сел. — Тем, у кого есть галеоны, воровать ни к чему...

— Колись, где взяли? — уже не скрывая интереса, Забини сел рядом с Малфоем.

— Где взяли, там уже нет! — звонко сказал Крэбб, подходя к камину и устраиваясь в кресле.

Действие зелья начало постепенно проходить, и его форма начала тихонько трещать по швам.

— Да ладно, Малфой, — не обращая внимания на Крэбба, засуетился Забини, — продай дозу! Сколько хочешь?

— Не продаю, — неожиданно холодно заявил Малфой.

— А этим клоунам продал, — с обидой сказал Забини, оглядывая Гойла, который медленно шел через комнату к спальне.

— Ты кого тут клоуном назвал?! — услышал Гойл за спиной разъяренный бас Крэбба, но не стал обращать на развивающуюся потасовку никакого внимания.

Ему очень хотелось спать...

— Значит, говоришь, тебя Филч поймал? — Крэбб потирал скулу, на которой красовался фиолетовый синяк.

— Поймал, — угрюмо повторил Гойл.

— Хорошо хоть, ты в образе этой хаффльпаффки был! А то бы сполна получил!

— Угу, — без энтузиазма отозвался Гойл.

Все его тело ломило невыносимо, да еще страшно хотелось спать.

— А у тебя фонарик откуда?

— Да фигня, это я с Забини помахался... палочек под рукой не оказалось. Всю физиономию ему, гаду, разбил. Пусть знает, какой я клоун веселый! — Крэбб снова сжал кулаки.

— Кстати о гадах! — Гойл поставил ногу на кресло, в котором сидел Крэбб. — Куда это ты давеча слинял? Мы должны были вместе караулить Малфоя!

— Я не слинял, — Крэбб деловито скинул ногу приятеля со своего кресла и посмотрел ему в глаза, словно решая, доверить ли Гойлу свою тайну. — Я использовал чары Невидимости и пробрался в выручай-комнату...

— Иди ты! — Гойл придвинул стул и уселся на него верхом, боясь пропустить хоть слово. — И Малфой ничего не заметил?!

— Сам иди, — огрызнулся Крэбб. — А Малфой был так увлечен, что не видел ничего вокруг. Даже не сразу твой кашель услышал!

— Значит, тебе удалось все сделать правильно?

— Удалось, просто надо было сосредоточиться, — Крэбб лениво огляделся по сторонам в поисках первоклашки, которого можно было бы послать за тыквенным соком, но, не найдя никого поблизости, еще раз чертыхнулся и замолчал.

Гойл смотрел на него выжидательно. Наконец, не выдержав, он пнул Крэбба ботинком по ноге:

— Так что ты там видел?

— Шкаф, — неожиданно просто сказал Крэбб. — Просто шкаф. Большой и неуклюжий. Примерно такой же стоит в магазине у Боргина и Буркса, и никто не обращает на него внимания.

— Получается, через этот шкаф можно попасть в другое измерение?!

— Куда? — Крэбб, казалось, не слушал. — Смотри, что там такое?

Гойл повернул голову в том направлении, куда показывал Крэбб, и не поверил своим глазам: Блез Забини, глядя в маленькое зеркальце, прилагал невероятные усилия, чтобы при помощи какой-то мази избавиться от синяков на лице. Выходило у него слабо, и он то и дело увеличивал дозу средства, но синяки от этого, казалось, только увеличивались в размерах. Вокруг несчастного Блеза уже стали собираться любопытные, когда дверь распахнулась, и на пороге появился сияющий Малфой в обнимку с Пэнси Паркинсон.

— Ты! — коршуном бросился на него Забини. — Что за мазь ты продал мне вчера?! Ты сказал, что она излечит меня от недугов! Горгулья тебя задери!

— Полегче, Блез, — высокомерным тоном ответил блондин, делая шаг назад. — Все было по-честному! Когда я говорил, что мазь излечит тебя от недугов, я имел в виду любопытство и похоть, которые ты продемонстрировал вчера. И не моя вина, что ты неправильно меня понял.

Гостиная наполнилась смехом слизеринцев. Пэнси смеялась громче всех, желая, по-видимому, угодить своему принцу.

— Да я тебе!.. — завопил Забини и выхватил волшебную палочку.

— Пошли отсюда, — предложил Гойл Крэббу, и друзья тихонько вышли из гостиной.

— В такие минуты я начинаю уважать Малфоя, — сказал Гойл, когда они шли по коридору.

— А я его с первого курса уважаю. Хитрый он и умный, — отозвался Крэбб. — У тебя сигареты есть?

Гойл протянул приятелю пачку. Считалось, что Крэбб не курит, поэтому своих сигарет у него никогда не было, но порой на него нападала такая меланхолия...

— Не знаешь, сторговал Забини у Малфоя Полиморфное зелье? — Гойл тоже закурил, так, за компанию.

— Верняк, сторговал! Малфой что хочешь продаст, если галеоны не леприконские.

Спустившись в холл, ребята затушили сигареты и направились в Большой зал. Там, как и в башне Слизерина, стоял шум и гвалт. Студенты едва сидели за столами — все так и норовили подобраться поближе к кучке хаффльпаффцев, в центре которой блистал лысиной разъяренный завхоз:

— Как ты посмела не явиться на взыскание?! — орал он, и в гуле голосов Крэббу и Гойлу едва удалось разобрать тонущие в потоке слез слова Джули:

— Какое взыскание?! За... за что? Я ничего не делала!!!

— Как не делала?! Я же лично поймал тебя вчера ночью в коридоре на седьмом этаже! — Филч держал извивающуюся девочку за руку.

— Нет! Я спала!

— Ложь! Сам профессора Снейп может подтвердить... — у Гойла пересохло в горле.

— Ну, надо же! — Крэбб уселся за стол и придвинул к себе тарелку. — Малфой просто гений! Теперь эта малявка огребет по полной программе.

— При чем тут Малфой? — раздался над его головой строгий голос, и Крэбб пожалел о том, что был неосторожен.

Возле него стояла Ханна Эббот, староста Хаффльпаффа, и буравила парня глазами.

— Ни при чем, — буркнул Крэбб.

— Да отвяжись ты! — Гойл пришел на подмогу, отталкивая старосту и прокладывая себе путь к еде.

— Вы двое что-то скрываете, — Ханна нахмурилась. — И я постараюсь выяснить, что, — и она двинулась в сторону Джули.

— Ее еще не хватало! — Крэбб уныло взялся за вилку. — Ходят тут, подслушивают...

— Мне ее жалко, — неожиданно сказал Гойл.

— Кого? Эту идиотку Эббот? Нашел, кого жалеть! — Крэбб уплетал ужин за обе щеки.

Происходящее в Большом зале его нисколько не волновало.

— Да нет, я говорю о Джули... — Гойл проводил взглядом Джули Бернс, которую Снейп сопроводил в кабинет директора.

— А, понимаю: совесть мучает! — Крэбб смачно рыгнул.

— Она уже не в первый раз попадает из-за меня в передрягу.

— Слушай, Грег, не будь придурком, — Крэбб оторвался от еды и, вытерев салфеткой блестящие от масла губы, сказал: — Она сама виновата. Помнишь, ты говорил, что она третий раз попалась?

— Третий раз попалась не она, а я...

— Да я не о том! Просто подумай: не шлялась бы она по ночам — и ее не так сильно ругали бы сегодня! Ведь ты подставил ее только один раз!

— Два... Еще тогда, с эссе... — Гойл почувствовал, что краснеет.

— Ну, и опять же: написала бы она свое дурацкое эссе в срок — ничего бы не было. Так что выходит — она сама виновата. Вот, — и Крэбб, довольный собой, снова принялся за еду.

Гойл посидел еще немного за столом, поковырял вилкой в тарелке, выпил полстакана тыквенного сока, потом глубоко вздохнул, поднялся и пошел на улицу. Сегодня была его очередь караулить Малфоя.

До самых каникул Крэбб воодушевленно претворял в жизнь свой план по разоблачению замыслов Малфоя. Он был так увлечен, что даже простудился, да так, что попал в больничное крыло прямо перед каникулами...

А из дома вернулся совсем другим человеком — ходил как в воду опущенный. Библиотеку обходил стороной, с Гойлом практически не разговаривал, а когда тот сам пытался завести беседу, то натыкался либо на угрюмое молчание, либо на грубую брань. Гойл никак не мог понять, что же произошло. Настроение Малфоя тоже портилось с каждым днем. Он становился все мрачнее и грубее, а место едких шуточек заняли тычки, оплеухи и подзатыльники. Крэбба, похоже, это совершенно не беспокоило. Он покорно получал по два галеона за вылазки, которые стали чаще. Иногда Гойлу казалось, что мир стал сходить с ума.

— Почему ты решил сдаться? — после особенно неудачной вылазки прямо спросил Гойл. — Ты ведь хотел прижать Малфоя к стенке!

— Ничего я не хотел. Отстань, — Крэбб отстранил руку Гойла, протягивающего ему сигареты, и вышел из туалета.

Гойл последовал за ним, но в коридоре его остановила Джули:

— Грегори, нам надо поговорить, — по-взрослому заявила она.

Гойл возвел глаза к небу и хотел уже, было, наорать на назойливую девчонку, но она его опередила:

— Я знаю кое-что, что тебе будет интересно.

— Что? — Гойл поумерил свой пыл.

— Пойдем в класс Трансфигурации — там сейчас никого нет, — и девочка независимо проследовала вперед. Гойлу осталось лишь подчиниться и плестись следом, прикидывая, что же хочет сказать ему эта малявка.

В классе действительно никого не оказалось. Гойл закрыл за собой дверь и уселся на преподавательский стол.

— Ну? — он требовательно шмыгнул носом.

— Хоть ты так и не принес мне эссе, — хаффльпаффка наморщила нос, — я расскажу тебе то, что подслушала недавно.

— А с чего вдруг такая щедрость? — Гойл прищурился, недоверчиво глядя на девочку.

— С того, что за это ты окажешь мне одну услугу, — в этот момент Джули казалась очень похожей на Пэнси.

— А, может, твоя информация мне будет неинтересна?! — Гойл старался казаться как можно более незаинтересованным.

— Ты хочешь сказать, что тебе плевать на то, что происходит с твоим другом?! — Джули подняла бровь уж совсем по-слизерински, и Гойл насторожился.

Все это уже не казалось игрой.

— Что тебе известно?

— Сначала скажи, что согласен помочь мне.

— Не торгуйся — не на рынке! — грубо сказал Гойл и пригрозил предприимчивой малышке кулаком.

— Ну, раз так, то я пошла, — и девочка притворилась, что уходит. Игра ее была так очевидна, что Гойл рассмеялся.

— Ладно уж, — сквозь смех промычал он, — давай, шпионка, говори, что ты хочешь!

— Пригласи меня в Хогсмид на день Святого Валентина! — на одном дыхании произнесла Джули, и тут уж Гойл расхохотался в голос.

— Тебя? — изнемогал он. — В Хогсмид??? Да ты совсем спятила! Туда пускают только начиная с третьего курса!

— Младшекурсников тоже отпустят, если они пойдут в паре со старшими ребятами, — не унималась Джули. — Мне Ханна сказала.

— Зачем тебе туда? — искренне удивился Гойл, отсмеявшиь. — Успеешь еще!

— Мне надо, — уклончиво ответила она и упрямо насупилась.

Гойл взвесил все «за» и «против», но, в конце концов, любопытство победило.

— Идет, — согласился он. — Если твоя информация окажется ценной, считай, что ты будешь моей парой в день Валентина.

Джули кивнула.

— Ну, че стоишь-то, рассказывай!

— Вот, — девочка откашлялась. — Пару недель назад я ходила... ну, это неважно, куда я ходила, но в коридоре, совершенно случайно, услышала разговор вашего старосты и твоего друга. Староста хотел узнать, до чего докопался Винсент, а Винсент нес полную чепуху. Даже я поняла, что он пытается выкрутиться. Тогда староста разозлился и стал угрожать Винсенту.

— Чем? — Гойл поймал себя на том, что слушает, раскрыв рот.

— Он сказал, — Джули перешла на шепот, — что если твой друг не сознается, то он сделает с ним то же, что сделает с тем, с кем он должен сделать....

— Ты сама-то поняла, что сказала? — Гойл скривился.

— Нет, но староста сказал именно так. И Винсент испугался. Он начал говорить, что ничего такого не знает, просто ему случайно попалось письмо какое-то... И ему просто было любопытно...

Гойл понял, что запутался окончательно. Крэбб узнал больше, чем следовало, и крупно влип — это было ясно. А если ему вздумается проговориться о том, что Гойл тоже в курсе? Пусть он знает меньше, но это не гарантия... По спине Гойла пробежал холодок. Он вскочил и, не попрощавшись, выскочил из класса.

Гойл оббегал всю школу, прежде чем нашел Крэбба курящим в одиночестве на вершине Северной башни.

— Где сигареты взял? — грубо спросил Гойл, заслоняя собой путь к отступлению.

— У Нотта стрельнул, а что за тон-то такой? — Крэбб явно не был настроен на разговоры по душам.

— А тон нормальный, — Гойл сплюнул. — Раз куришь, значит, нервишки шалят. А раз такое дело, выходит, рыльце у тебя в пушку. Колись, короче, — уперев руки в бока, Гойл наблюдал, как его друг, побледнев, машинально тушит сигарету. — Я жду!

— Тебя все это не касается, — Крэбб отвернулся и уставился на полоску Запретного леса, чернеющего вдали.

— Меня все касается, — Гойл глубоко вздохнул. — Накрыл тебя Малфой, да?

— Откуда знаешь?! — Крэбб вскочил на ноги, чуть покачиваясь от головокружения.

— Неважно. Знаю, и все.

— Ну, и знай, — отрезал вдруг Крэбб. — Говорю же — не твое это дело.

— Как не мое?! А если Малфой в курсе, что мне тоже кое-что известно?! Он же и со мной сделает что? Что, говори! — Гойл бросился на друга и схватил Крэбба за грудки.

Тот не сопротивлялся, только горько смотрел куда-то в сторону. Ветер трепал волосы парней, их мантии развевались, заключая их в своеобразный колокол.

— Я про тебя не говорил ничего, — глухо сказал Крэбб. — Ты не бойся — он думает, что я один был. Да я один и был.

Сам не зная почему, Гойл поверил и отпустил приятеля. Колокол мантий, соединявший их, раскололся на две части.

— И зачем ты только полез в это дело? — Гойл присел на самый край башни, едва ли не свесив ноги вниз.

— Я хотел доказать... Малфою, тебе, всем...

— Что доказать?! — Гойл тупо глядел на друга.

— Отодвинься от края, упасть же можно, — Крэбб махнул рукой, а потом безнадежно сказал: — Я хотел доказать, что я не такой идиот, каким меня все считают...

— Я не считаю тебя идиотом, — голос Гойла был тихим, но эхо разнесло его слова, казалось, по всей башне.

— Считаешь, — Крэбб тоже сел на каменный пол. — Ты все время сомневался в моих способностях. Ты думал, что мне не под силу даже чары Невидимости применить правильно. И ты никогда не верил, что мне удастся обхитрить Малфоя.

— Так то же Малфой... — протянул Гойл.

Ему вдруг стало очень обидно за друга.

— Ну, и что, что Малфой! — неожиданно завелся Крэбб. — Малфой что же — самый крутой?! А мне надоело! Надоело, понимаешь?! — он провел большим пальцем по шее, показывая, что сыт по горло.

— Что надоело? — тупо спросил Гойл.

— Надоело, что он меня за человека не считает! Издевается, унижает, бабами становиться заставляет, платит нам, как слугам! Да черт возьми!.. — Крэбб со всего маха ударил кулаком по стене.

На костяшках появилась кровь. Его глаза наполнились злыми слезами, и он отвернулся.

— Не надо так убиваться, Винс, слышишь? — Гойл подошел и дотронулся до плеча друга. — Кто-то сильнее, кто-то слабее — таков закон жизни.

— А, может, я устал жить по этому закону. Устал за новым пинком нагибаться... Только бесполезно все это. И все слова мои, и все, что я делал. Теперь я еще глубже залез. Я из слуги рабом сделался, а Малфою только весело.

— Винс, ты что?! — Гойл непонимающе уставился на друга. В любое другое время он бы поднял его на смех за такие слова, но только не в этот раз. — Хочешь, отловим Малфоя в сортире и набьем ему морду? Давно пора — за шесть-то лет. Все разом ему и вспомним.

— Ты не понимаешь, — Крэбб обернулся. Его глаза покраснели, под носом был виден след крови — видимо, он вытирал слезы разбитой рукой. — Малфой теперь — Пожиратель Смерти. Настоящий, понимаешь? Как мой отец и как твой. Для него сейчас человека убить — раз плюнуть. А нас он даже за людей не считает. Вот и думай, — Крэбб интуитивно поежился.

— Он что, угрожал, что убьет тебя? — понял Гойл по реакции друга.

Тот только кивнул.

— Значит... — Гойл боялся сказать это вслух, но не сказать просто не мог, — значит, он должен убить еще кого-то?

Крэбб посмотрел на приятеля как-то странно, а потом медленно кивнул.

— Откуда ты все это знаешь? — тихо спросил он.

— Джули рассказала, — ответил Гойл просто. — Она подслушала ваш с Малфоем разговор.

— А... — Крэбб слегка отстранился. — Значит, у вас с ней и вправду какие-то отношения? А я думал, Малфой прикололся.

— Прикололся, — тяжело подтвердил Гойл и закурил, протягивая Крэббу пачку сигарет. — Она просто... очень предприимчивая и наблюдательная маленькая ведьма. А я просто осел.

— Да я тоже не павлин, как ты понимаешь...

— Не лезь больше к Малфою, — Гойл выпустил облачко дыма. Ветер стих, и теперь на башне стало чуть теплее.

— А больше уже не надо, — Крэбб беззвучно всхлипнул. — Я теперь с ним в одной упряжке, и если он погорит — меня за собой утянет.

— Но, может, выход все-таки есть?

— Есть, — горько усмехнулся Крэбб. — И именно этот выход мне и предстоит опробовать. Если Малфой что-нибудь напутал, то при следующей нашей встрече я буду похож на Монтегю после того, как близнецы Уизли засунули его в шкаф...

— Тебе страшно?

— Очень, — честно признался Крэбб. — Но я сам виноват. Я услышал разговор Малфоя со Снейпом, в котором Снейп говорил про задание Лорда.

— Про убийство?

— Лучше не напоминай! — Крэбб снова отвернулся, и Гойлу стало ужасно тоскливо. — Снейп решил установить в кабинете Антиподслушивающие чары, и оказалось, что они плохо совместимы с чарами Невидимости...

— А я думал, ты отравился... — чуть слышно сказал Гойл.

— Отравился! Я все каникулы провалялся в горячке! А как оклемался более менее, меня Малфой заловил и начал угрожать. Оказалось, он знал, что я использую чары Невидимости, а когда увидел мое состояние, понял, что я знаю многовато.

Гойл понятия не имел, что сказать. Он только чувствовал, что ему очень плохо. Казалось, тишина длится бесконечно.

— Я приглашу Джули Хогсмид, — неожиданно сказал Гойл, чтобы хоть что-то сказать.

— А я хотел пригласить Глорию... — промямлил Крэбб.

— Какую Глорию?

— Ну, ту, в которую я превращаюсь обычно. По-моему, она милая, — Крэбб покраснел.

— Так пригласи ее! Я думаю, она не откажется, — Гойл надеялся хоть чем-то поднять другу настроение.

— Не могу, — отрезал вдруг Крэбб. — На день Святого Валентина у Малфоя запланирована проверка результатов его труда...

В этом году день Святого Валенитна был незапланированный, а по сему масштабы поражали своей скромностью. Сначала директор хотел и вовсе отказаться от его проведения, но после того, как Слагхорн устроил свою Рождественскую вечеринку для избранных, Дамблдор вознамерился подарить маленький праздник и всем остальным, пусть и после каникул.

Народу, однако, собиралось очень немного: Гойл то и дело слышал, как студенты, критикуя директора, отказывались праздновать, когда за стенами школы бушевала настоящая война. Сам Гойл таких взглядов на жизнь не разделял, хотя идти в Хогсмид у него не было никакого желания. Во-первых, он чувствовал, что должен по возможности поддержать друга, который к этому времени так осунулся и похудел, что на него страшно было смотреть. От быкообразного, сильного, пышущего здоровьем Крэбба не осталось и следа, и Гойлу было невероятно грустно смотреть на него. Только сейчас он осознал, что за всю жизнь Винсент Крэбб был его единственным другом. А во-вторых, ему вовсе не хотелось стать посмешищем всей школы, появившись в деревне под руку с второклашкой.

— Не хочу, и не пойду, — заявил Гойл накануне бала. — Забью я на эту Бернс! Пусть Поттер в честности упражняется! — но выглядел он вовсе не таким лихим, каким хотел казаться.

— Иди, даже не думай сомневаться! — неожиданно рьяно отозвался Крэбб, который уже полчаса лежал на кровати, не реагируя ни на какие внешние раздражители. — Ты должен пойти! Джули твоя просто красавица! Вырастет — лучше младшей Уизли будет, вот увидишь!

— Ты что за пургу несешь? — Гойл сел на край кровати друга и уставился на него, как на психически больного человека.

— Я правду тебе говорю. Можешь ты хоть раз в жизни меня послушать?! — завелся Крэбб. — Сейчас же беги и пригласи ее, пока не поздно!

Гойл нерешительно поднялся, но Крэбб сделал такие страшные глаза, что Гойл незаметно для себя перестал сомневаться и пулей вылетел из комнаты.

Он пробежал по коридору, спустился по лестнице, обогнул Большой зал и буквально столкнулся с Джули прямо перед входом в башню Хаффльпаффа.

— А! Это хорошо, что я тебя встретил! — переводя дыхание, выговорил Гойл. — Я как раз искал тебя!

— Зачем? — Джули строго посмотрела на него, чуть склонив голову набок.

— Как зачем?! Сегодня же день Валентина! Мы идем с тобой в Хогсмид, ты не забыла?

— Хогсмид? — девочка словно очнулась после долгого сна. — Ах, да!.. Хогсмид! А... я уже не хочу туда. Ты прав, у меня будет еще много таких походов. Так что не беспокойся.

— Но... как? — Гойл не мог поверить, что получил отказ. — Почему?

— Обстоятельства изменились, — взрослым голосом сказала Джули. — Ладно, я, пожалуй, пойду. Мне еще эссе по Заклинаниям писать, — она сделала ударение на слове эссе.

— Ну и дура! — в сердцах бросил ей Гойл, чувствуя, как в нем поднимается обида.

Он уже сделал два больших шага в обратном направлении, как из-за угла вышел Малфой.

— Гойл! — он казался очень довольным. — А я-то думаю, куда ты провалился! А что это у вас тут, семейная ссора? — он с деланной заинтересованностью оглядел растерявшуюся, было, Джули.

— Не твое дело, — буркнул Гойл. — Че надо?

— Я просто хотел спросить, что ты делаешь сегодня вечером... Мне кажется, у меня есть к тебе особое предложение...

Гойл похолодел. Вот оно! Как же он раньше не подумал, что пока Малфой будет испытывать свой шкаф, кому-то придется караулить! То есть, Крэбб будет рисковать собой, а ему, Гойлу придется стоять и следить, чтобы все прошло гладко?! На мгновение в нем всколыхнулась злоба.

— Я сегодня занят, — отрезал он как можно жестче.

— Да брось! — видимо, настроение у Малфоя было таким хорошим, что маленькая грубость не могла его испортить. — Я же слышал: твоя крошка тебе отказала! Соглашайся! Плачу по тройному тарифу, — последнюю фразу Малфой хитро шепнул Гойлу на ухо.

Тот поморщился.

— Не могу, — выдавил он, хотя его уверенность таяла на глазах, уступая место страху.

— То, что ты слышал одну фразу, еще ничего не значит, — вдруг вмешалась Джули, бесстрашно обращаясь к Малфою. — Может, я передумала. Грегори, я пойду с тобой в деревню, — торжественно сообщила она.

Глаза Малфоя сузились настолько, что превратились в крошечные щелки.

— Послушай, девочка, — с угрозой в голосе сказал он, — разве мама не учила тебя не перебивать, когда старшие разговаривают?! Десять баллов с Хаффльпаффа за плохие манеры, и гуляй отсюда! Твой парень сегодня занят!

Джули испуганно посмотрела на Малфоя, потом — на Гойла и, не найдя поддержки, убежала в башню своего факультета.

— Пошли, Гойл, ты мне нужен сегодня, — бесстрастно резюмировал Малфой, и Гойл не нашел в себе сил перечить ему.

Ноги слушались плохо. Гойл, одетый в парадную мантию, с распущенными волосами и полными слез глазами, как машина, передвигался на высоких каблуках в сторону седьмого этажа. Вокруг по какой-то дикой случайности никого не было. То ли все резко передумали и отправились в Хосмид, то ли в знак протеста попрятались по своим башням, но факт оставался фактом — коридоры были абсолютно пусты.

Всед за Гойлом, как бы прогуливаясь, шли Малфой и Крэбб. Они оба выглядели задумчивыми и всю дорогу не проронили ни слова. Иногда Гойлу казалось, что Крэбб вот-вот остановится и убежит, но этого не произошло. Войдя в коридор седьмого этажа, Гойл подал сигнал, и Малфой с Крэббом скрылись за возникшей после нехитрых махинаций блондина дверью. Гойл остался один. Он уселся на полу и стал мерно раскачиваться из стороны в сторону. На душе было мерзко. Он старался не думать вообще ни о чем, но в голову все время лезли мысли, длинные и вязкие, словно сны. «Я навсегда останусь никем, — вертелось у него в голове. — Я проживу короткую и пустую жизнь. Закончу школу. Стану Пожирателем, и авроры убьют меня, потому что я ничего не умею». Начало тошнить, голова почему-то стала клониться набок, и среди этой безумной тишины ему вдруг послышался тихий, приятный голос:

— Ты в порядке?

Гойл поднял голову. Над ним, склонившись, стояла Гермиона Грейнджер, и ее волосы, рассыпанные по плечам, легонько касались его лица.

— Да, — неуверенно ответил он, стараясь не вызвать подозрений.

— Не сиди на каменном полу — ты же можешь простудиться! — Грейнджер подала Гойлу руку и помогла подняться. — Почему ты не в башне? Уже поздно, — она заботливо взяла Гойла за руку, и он не решился вырвать ее.

Он ничего не ответил.

— Тебя кто-то обидел! — догадалась Грейнджер и погладила Гойла по голове. — Кто? Скажи, и я обязательно разберусь с ним.

— Не надо, — промямлил Гойл. — Со мной все хорошо.

— Точно?

Гойл кивнул.

— Тогда давай я провожу тебя в башню Хаффльпаффа, — и Грейнджер легонько потянула его за руку в строну лестницы.

— Спасибо, не надо, — испуганно проговорил Гойл, боясь, что грязнокровка всерьез надумает вести его куда-нибудь.

— Но я все же провожу тебя, — староста Гриффиндора могла быть напористой. — Как тебя зовут? Джули? Джули Бернс? Это из-за тебя Хаффльпафф теряет столько баллов...

— Я тут ни при чем, — в душу Гойла началось закрадываться отчаяние. — Это вообще не я. И оставь меня, пожалуйста! Я жду тут одного человека!

— А! Так у тебя тут свидание! — Грейнджер говорила таким тоном, словно разговаривала с пятилетним ребенком. — Ну, хорошо, я не буду мешать, но ты должна пообещать вести себя хорошо и вернуться в башню до отбоя, — она тепло улыбнулась. — Обещаешь?

— Обещаю, — с облегчением выдохнул Гойл, и Гермиона Грейнджер выпустила, наконец, его руку и пошла своей дорогой.

«Джули завтра накажут», — грустно подумал Гойл и продолжил нести свою вахту. Вдруг из-за невидимой двери в выручай-комнату раздался громкий стон, и на пороге появился Малфой. За собой он волочил Крэбба, который едва держался на ногах. Мантия его была порвана, лицо залито кровью, волосы с правой стороны головы были словно вырваны, и рана выглядела просто ужасно.

— Винс, что с тобой?! — бросился к другу Гойл, и Малфой, скинув с плеча тяжелую ношу, пошел, пошатываясь, прочь, безумно повторяя: «Все напрасно...»

Гойл напряг все свои мышцы, но маленькой, тонкой девочке было не под силу удержать большого товарища. Крэбб тяжело рухнул на пол и, издав еще один стон, отключился. Гойла охватила паника. Он, как безумный, стал бегать вокруг тела друга, надеясь, что зелье скоро перестанет действовать, и он сможет дотащить Крэбба до больничного крыла и рассказать все директору, но что-то шло не так, как обычно. Час уже истек, а Гойл все не менялся. К страху за друга прибавился страх за самого себя. Гойлу казалось, что теперь он навсегда останется Джули Бернс, и это приводило его в исступление. Он хотел кричать, но остатки разума заставляли его молча кружить по коридору и молиться, чтобы их нашли. Он мог бы побежать, позвать на помощь, но сама мысль оставить друга одного казалась ему чудовищной. Наконец он не выдержал и, упав на пол рядом с телом Крэбба, начал истошно рыдать. Вдруг он почувствовал, как что-то больно укололо его в бок. Мимолетная боль отвлекла Гойла от душевных страданий и на секунду пробудила разум. Он полез под мантию и нашел там палочку, вывалившуюся случайно из его собственного рукава. Несколько секунд он тупо смотрел на нее, словно видел впервые, потом потряс ею в воздухе.

— Трокнитум моментум, — прерывающимся от всхлипов голосом произнес он, и слезы на его лице высохли, не оставив и следа.

Он провел свободной рукой по щеке, словно не доверяя ощущениям, потом сел и осмотрелся.

В коридоре по-прежнему никого не было. Крэбб лежал без сознания, но иногда его грудь вздымалась от глубоких, спазматических вздохов — он был жив. Подумав еще немного, Гойл направил палочку на друга и медленно произнес:

— Вингардиум Левиоса, — тело Крэбба, потеряв вес, мгновенно оторвалось от пола и начало подниматься выше и выше, следуя указанию палочки Гойла. — Мобиликорпус! — Крэбб взрогнул, но в себя не пришел.

Его тело было готово к транспортировке. Гойл поднялся на ноги и сделал несколько неуклюжих шагов. Тело Крэбба последовало за ним, словно было привязано невидимой нитью. Не веря своему успеху, Гойл шагнул снова и снова, и тело Крэбба не отставало. Тогда, уверившись в том, что он на что-то способен, Гойл поднял палочку снова и шепотом произнес:

— Инвизибус Эдитус Оптима, — медленно выписывая палочкой неровные зигзаги вдоль тела Крэбба. Маленький, потом большой... снова маленький и два больших, и резкий взмах в конце.

Тело Крэбба исчезло из вида. Гойл с облегчением вздохнул. Это, похоже, была его первая маленькая победа. Воспрянув духом, он медленно пошел к подземельям Слизерина, внимательно глядя по сторонам, — опасался, что Крэбб заденет кого-нибудь из студентов или врежется в стену. Когда до подземелий оставался всего один лестничный пролет, Гойл почувствовал, что действие зелья начало проходить...

— Я хотел отнести тебя к мадам Помфри и рассказать все Дамблдору, — Гойл сидел на кровати и помогал Крэббу забинтовать раненую голову. — Но действие зелья никак не заканчивалось.

— Ты что?! — Крэбб вздрогнул и сжался в комок на мгновение, но тут же выпрямился вновь и сказал тихо: — Тогда Малфой убил бы нас обоих.

— Но директор защитил бы нас, — Гойл покачал головой.

Глядя на то, как изменился Крэбб, ему становилось не по себе. Сердце сжималось от боли и сострадания.

— Ты не знаешь Малфоя, — Крэбб опустил голову. — Он страшный человек. Я надеялся, что тебе удастся попасть в деревню раньше, чем Малфой запряжет тебя, но...

— Джули не захотела пойти, — понуро сообщил Гойл.

— В чем-то она права, да? — Крэбб шмыгнул носом.

— А что случилось с тобой? — осторожно спросил Гойл, ожидая от друга какой угодно реакции.

Но Крэбб остался почти таким же спокойным, только снова вздрогнул.

— Меня чуть не расщепило пополам, когда я влез в шкаф, — Малфой напутал что-то с пространством, или измерениями, или заклятие не то подобрал... Не знаю. Спасибо, хоть успел вытащить меня.

Гойл кивнул, но ничего не ответил.

— Если будут спрашивать, что с головой, — ты говори, что это я вместо того, чтобы на бал пойти, напился и с лестницы упал, лады? — Крэбб окончил перевязку, встал и подошел к зеркалу.

Зеркало издало неприятный звук, похожий на фырканье, и Крэбб, плюнув на серебристую его поверхность, пробормотал:

— И без тебя знаю...

В столовой ели молча. Малфоя за столом не было, и Гойл радовался этому, как ребенок конфете.

— Он хоть заплатил тебе? — осведомился он, когда они с Крэббом шли на урок к Хагриду.

— Заплатил, да что толку? — Крэбб философски поднял палец вверх и полушутя сказал: — Не в деньгах счастье. Счастье — это когда тебя понимают, — вдруг добавил он, бросил быстрый взгляд на Гойла и поспешил вперед.

Гойл побрел следом, пытаясь понять, с чего вдруг Крэбб ударился в философию, но безрезультатно.

Вечер наступил быстро. Крэбб по-прежнему хандрил, и Гойл не решился оставить его одного, думая о том, что последующие эксперименты Малфоя ему придется прикрывать в одиночку. Он валялся на кровати и слушал, как вздыхает, почти стонет Крэбб.

Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Гойл спросил:

— Эй, Винс, как думаешь, почему вчера Полиморфное зелье действовало на меня дольше, чем обычно?

— Не знаю, — бесцветно отозвался Крэбб, не поворачивая головы. — Малфой говорил что-то такое про эмоциональную связь с объектом превращения... Типа, ты подсознательно хочешь дольше находиться в теле человека, который тебе небезразличен.

Гойл только тяжело вздохнул, ожидая по этому поводу колкость или насмешку, но Крэбб молчал с унылым видом.

Напряженному ожиданию, казалось, не было конца. Однако вечером Малфой не появился в спальне. Гойл выглянул в гостиную — там блондина тоже не было, зато сидел довольный Забини. Гойл задержал на нем взгляд: на Блезе была надета только мантия, а вокруг него на диване валялись элементы женской форменной одежды. По значку на мантии Гойл понял, что это форма Хаффльпаффа.

— Что уставился? — спросил его Блез, заметив повышенное внимание к своей персоне.

— Где ты был? — спросил Гойл, делая шаг в сторону Забини.

— Ой, только не старайся казаться еще глупее, чем ты есть на самом деле! — паясничал Забини. — Знаешь ведь, что я был в ванной комнате для девочек, в Хаффльпаффе!

— Малфой продал тебе Полимофтное зелье? — Гойл почувствовал, как злое чувство напряжения поднимается в нем.

— Еще бы он не продал! — Забини усмехнулся. — За ту услугу, что я ему оказал...

— Так ты видел хаффльпаффок в... без одежды? — Гойл почувствовал, что его щеки пылают.

— И это еще то зрелище! — довольно сказал Блез.

Сейчас он был похож на сытого кота, и Гойлу стало не по себе.

Он представил себе маленькую Джули Бернс, даже не подозревающую о том, что гад Забини рассматривает ее самым отвратительным образом. Даже не задумываясь о последствиях, он сорвался с места, подскочил к Забини и ударил его кулаком в лицо. У того из носа пошла кровь. Оправившись от удара, Забини поднял голову и выхватил палочку.

— Круцио! — завопил он, и Гойл почувствовал, как все его тело пронзают острые кинжалы боли.

Гойл упал на пол, захрипел и стал дергаться в какой-то неестественной позе.

Забини молча наблюдал за ним какое-то время, а потом опустил палочку — действие заклятия прекратилось.

— Вы с Крэббом уже достали меня своей кулачной тупостью, — злобно выплюнул он, глядя сверху вниз на тело Гойла, безвольно обмякшее на полу. — Еще раз полезешь — так легко уже не отделаешься, — прошипел он напоследок и с достоинством удалился в спальню.

Гойл не знал, сколько пролежал вот так вот, распластавшись на полу и приходя в себя после Запрещенного заклятия. Он всегда полагал, что может стойко переносить боль. Забини показал, насколько ошибочным было это суждение.

— Ты чего это здесь развалился? — услышал Гойл над собой спокойный голос Пэнси.

— Ничего, — тихо сказал он, поднимаясь.

Пэнси присела на корточки и вытерла платком слезы, которые против воли лились из глаз Гойла под действием заклятия. Когда Малфоя рядом не было, она могла позволить себе немного расслабиться. При всей нелюбви к Пэнси, Гойл ценил это ее качество.

— Вы бы лучше учились спокойно, — в голосе Пэнси слышалась горечь. — Сдавали экзамены, играли в квиддич, что ли. И зачем вы только вмешиваетесь во всю эту заварушку Сами-Знаете-С-Кем?

— Куда? — не понял Гойл.

— Малфой в больничном крыле, — махнула рукой Пэнси, поднимаясь. — К нему тоже применили какое-то страшное заклятие. Если бы не Снейп, он бы умер...

— Как?! — не верил своим ушам Гойл. — Малфой в больничном крыле?!

— После Круцио не глохнут, — едко заметила Пэнси.

— А... ну, это... — Гойл быстро закивал головой и поковылял в спальню.

Крэбб по-прежнему лежал на кровати, но теперь он смотрел в окно и водил по стеклу пальцем в такт каким-то своим мыслям. Судя по шуму бегущей воды, Забини был в душе. Гойл присел на край кровати друга. Крэбб посмотрел на него уважительно:

— Забини сказал, ты ему лицо подпортил.

— За дело, — тихо ответил Гойл, чувствуя полную немощность при всей физической силе, которой его одарила природа. — Он подсматривал за хаффльпаффскими девчонками, как его Малфой научил.

— Да ладно! — Крэбб вышел из оцепенения. — Но там же Глория могла быть... и твоя эта... Джули...

— За это я ему и накатил, — кивнул Гойл, рассматривая свежий след от удара на костяшках пальцев.

— Молоток! — Крэбб приподнялся и хлопнул Гойла по плечу, отчего тот содрогнулся — тело все еще ломало после перенесенной боли. — Что с тобой? — заметив реакцию Гойла, поинтересовался Крэбб.

— Да так, — Гойл старался казаться беспечным. — Круцио от Забини — оплата сломанного носа.

— Он тебя достал?

— Как видишь, — Гойл ссутулился, чтобы боль поутихла.

— Ты похож на мешок с костями... — заметил Крэбб.

Гойл кивнул:

— Чувствую себя также. Но все равно лучше, чем Малфой, — Гойл неопределенно махнул рукой. — Пэнси сказала, что он чуть не умер от какого-то заклятия и теперь отлеживается в больничном крыле.

— Чтоб он совсем сдох, — с чувством сказал Крэбб и откинулся на подушку.

Малфой не ночевал в спальне. Гойл тихо надеялся, что Снейпу не удалось спасти блондина, но умом он, конечно, понимал, что декану удается все. Кроме, впрочем, влияния на них с Крэббом. Несколько первых лет обучения Снейп честно пытался сделать из них студентов в нормальном для Хогвартса понимании этого слова, но курсу к четвертому сдался, плюнул на них и оставил в покое. До последнего момента Гойл считал это «достижение» своей маленькой победой. Но все это было до того, как Забини своей палочкой и Непростительным заклятием наглядно показал, каким суровым было, на самом-то деле, его поражение.

Наутро Крэбб поднялся пораньше.

— Пойдем прогуляемся, если ты в силах, — сказал он, обновляя повязку на голове.

Гойл кивнул и накинул мантию. Похоже, известие о нападении на Малфоя придало Крэббу сил. Он расправил плечи, повыше поднял голову и вышел из спальни. Друзья поднялись на уровень Большого зала, миновали Зал Славы и остановились, пропуская Поттера, который несся куда-то, не разбирая дороги. Его лицо было перекошено от смеси страха и ужаса.

— Смотри-ка, — заметил Крэбб, — похоже, не только Малфоя припекло!

— Как бы нас не припекло заодно, — настороженно сказал Гойл.

Они прошли по коридору и вышли на улицу. В воздухе пахло весной. Капель отбивала мерную дробь где-то над их головами, на дереве неподалеку чирикала первая весенняя птичка. Гойл закурил. Затянулся и почувствовал, как боль отступает, и тело приобретает былую силу. Крэбб тоже взял сигарету, но закуривать не стал, а заложил за ухо, рассеянно глядя по сторонам. Проследив за его взглядом, Гойл увидел стайку девчонок в хаффльпаффских мантиях, щебечущих возле дерева не хуже птичек. На одной из них Гойл заметил синий бант и узнал Глорию, тайную страсть его приятеля.

— Созерцаешь? — хмыкнул он, и Крэбб покраснел.

— Надо бы им как-то сказать, чтобы они поосторожнее... в ванной комнате... а то ходят тут всякие... — промычал Крэбб, совсем забыв про сигарету.

— Иди скажи, — подначил Гойл.

— Сам иди! — отозвался Крэбб, вытирая об мантию вспотевшие ладони. — Ты со своей Джули вон уже сколько раз общался, а я с Глорией и слова не сказал!

— Винни, да ты влюбился! — с присвистом сказал Гойл и толкнул Крэбба в бок, но тот только хрюкнул странно и отвернулся.

— Эй, Джули! — позвал Гойл, стараясь, чтобы его голос звучал как можно безразличнее.

Девчонки тут же примолкли, глядя то на Джули, то на парочку здоровенных слизеринцев, желающих поговорить. Глория схватила было Джиули за рукав, но девчушка отдернула руку и смело направилась к парням.

— Как дела, Грегори? — просила она просто, с опаской поглядывая на Крэбба, который, по правде сказать, боялся ее куда больше.

— Да нормально, — Гойл попытался растягивать слова наподобие Малфоя, но ему это плохо удалось, и Джули хихикнула. — Я хочу сказать тебе что-то важное, — загадочно сообщил Гойл. — Отойдем в сторонку?

Джули с готовностью кивнула, радуясь, очевидно, возможности избавиться от общества быкоподобного Крэбба. Они вошли в здание школы и удобно устроились в эркере.

— Что ты хотел мне сказать? — бесхитростно спросила Джули, глядя на Гойла своими огромными глазами, и Гойл почувствовал, что краснеет, не находя слов.

Ну, как объяснить маленькой девчушке, что какой-то извращенец-старшекурсник повадился подглядывать за ней в душе?! Гойл покрылся испариной и стал нервно теребить в пальцах окурок, не зная, с чего начать. Но Джули его опередила:

— Я согласна, — сказала она.

— С чем? — переспросил Гойл, ничего не поняв.

— Я согласна быть твоей девушкой, — по-детски наивно сказала Джули. — Ты ведь об этом хотел мне сказать?

— Ну... — Гойл напрягся. — Вообще-то нет, но...

— Что?! — Джули вскочила, ее глаза тут же наполнились слезами, а щечки налились румянцем.

— Да подожди ты! — как можно мягче сказал Гойл, но малышка уже убежала прочь, крича что-то вроде: «Ты самый худший!»

Гойл пожал плечами. Он никак не мог поверить в то, что сейчас произошло. Похоже, Джули была вовсе не такой маленькой, какой казалась. Или он сам беспросветно отстал в своем развитии? Медленно выйдя на улицу, он застал Крэбба все еще тупо пялящимся на девчонок, которые в один голос утешали рыдающую Джули и бросали в их сторону злые взгляды.

— Какие они нежные, — бросил задумчиво Крэбб, увидев друга. — Не думал, что она так воспримет.

— А я ей ничего не сказал, — грустно вздохнул Гойл. — Она сама за меня все сделала.

— Что сделала? — не понял Крэбб.

— Что не надо сделала, — ощетинился Гойл. — Короче, нужно нам с Забини самим поговорить, чтобы он больше к ним не совался.

— О, смотри, Эббот идет! — вдруг показал Крэбб на приближающуюся фигуру старосты Хаффльпаффа. — Сейчас пристанет к нам с нотациями.

— Валим! — Гойл с готовностью бросил бычок в пожухлый сугроб.

Еще несколько дней Малфоя не было видно, и Крэбб заметно повеселел. Голова его больше не болела, повязку он забросил в сундук и побрился налысо, чтобы часть головы, где не хватало волос, не так сильно выделялась на общем фоне.

Друзья сидели в гостиной и читали комиксы, когда, измученный и бледный, там появился Малфой. Под глазами его залегли глубокие синяки, нос заострился, скулы еще сильнее выступили на исхудавшем лице. Только глаза его горели страшным блеском, и Гойл поежился, стараясь казаться как можно незаметнее. Но его опасения были напрасны — Малфой прошел прямиком в спальню, не одарив их и взглядом. Крэбб и Гойл переглянулись. В спальню они не решались пойти до глубокой ночи.

Наконец, решив, что Малфой уже наверняка заснул, друзья потихонечку поднялись и на цыпочках стали подниматься по лестнице в спальню, когда дверь ее распахнулась прямо у них перед носом. На пороге стоял Малфой. Он выглядел куда лучше, чем раньше: былое отчаяние и страх сменились на его лице уверенностью и злобой.

— Надеялись прокрасться незамеченными, бегемоты? — гадко прищурился он.

— Нет... — тупо пролепетал Крэбб, а Гойл усиленно замотал головой.

— Соскочить думаете?! — еще злее спросил он и тут же ответил: — Не выйдет. Мы с вами теперь все вместе, и пока я не сделаю то, что должен, — при этих словах он едва заметно поежился, — вы тоже не будете спать спокойно, девочки мои.

— Что тебе еще от нас нужно? — тихо спросил Крэбб, не глядя Малфою в глаза.

— Завтра я снова буду работать... сами знаете, где, — сказал Малфой, спускаясь по лестнице обратно в гостиную и увлекая Крэбба и Гойла за собой. — И мне понадобится ваша обычная помощь. Ты, Крэбб, будешь караулить, а ты, Гойл, пойдешь со мной...

У Гойла внутри все похолодело: вот оно! Началось! Ему не избежать участи Крэбба, а, может быть, даже придется повторить его судьбу, если не хуже...

— Малфой, давай я пойду с тобой, — услышал вдруг Гойл осипший голос Крэбба. — Не надо Грега в это впутывать.

— Да он уже давно по уши впутан, Крэбби, неужели ты не понимаешь?! — Малфой изогнул бровь. — Думаешь, я не в курсе, какие у вас близкие, доверительные отнощения?! Однако не ожидал от тебя такого благородства, дебил.

— Ты слышал, что я сказал, — глухо произнес Крэбб, пряча глаза.

— Завтра со мной пойдет Гойл, — делая ударение на каждом слове, процедил Малфой. — Это ты должен слушать, что я тебе говорю, а не наоборот. И я не собираюсь обсуждать с вами свои мотивы.

С этими словами Малфой с высоко поднятой головой удалился в спальню, не оставляя Гойлу шанса сказать хоть слово.

Весь следующий день Гойла била мелкая дрожь. Ему даже казалось, что у него началась лихорадка. Он истекал потом и задыхался, а на тренировке по квиддичу чуть не свалился с метлы. Крэбб всегда был рядом. Он ничего не говорил, просто шел с Гойлом плечом к плечу, и от этого становилось легче. Перед тем, как отправиться в выручай-комнату, Гойл отвел Крэбба в сторонку, чтобы не слышал Малфой, и сказал:

— Если я... не выйду больше из этой комнаты... ты скажи Джули, что я бы с радостью стал с ней... встречаться. Просто она неправильно меня поняла.

— Так и сказать? — Крэбб был очень серьезен.

— Так и скажи, слово в слово, — кивнул Гойл. — Обещаешь?

— Обещаю, — тихо сказал он и вдруг резко обнял друга.

— Ну, хватит телячьих нежностей! — Малфой подошел так неожиданно, что они оба вздрогнули и отскочили друг от друга. — Пора.

Крэбб принял Полиморфное зелье и сопроводил их на седьмой этаж, где они беспрепятственно попали в выручай-комнату. Комната была полна каких-то старых вещей. Они валялись повсюду, загораживая дорогу и мешаясь, но Малфой, не трогая их, медленно прошел в самый центр комнаты, к огромному старинному шкафу. Все сжалось в груди Гойла. Ему захотелось тут же убежать, спрятаться, как в детстве, за маму, но его ноги словно приросли к полу.

Малфой начал водить палочкой перед шкафом, произнося мудреные слова. Потом он остановился, перевел дух и рывком открыл дверцу. Достав из мантии яблоко, он поместил его внутрь, закрыл дверь и снова начал говорить что-то. Гойл стоял, не в силах оторвать глаз от происходящего. Липкий пот градом струился по его спине, рубашка промокла насквозь. Иногда ему казалось, что он может подбежать к Малфою, одним ударом вырубить его и самого засунуть в этот шкаф. Но одна мысль о том, что может сделать с ним Темный Лорд за попытку сорвать работу над его заданием, заставляла Гойла сильнее сжимать кулаки и ничего не предпринимать.

Малфой снова открыл шкаф. Яблоко лежало там же, где он его и оставил. Довольно фыркнув, Малфой откусил кусочек.

— А ты еще не заслужил, — грубо сказал он, повернувшись к Гойлу, но тому и не хотелось никакого яблока.

Затем Малфой призвал откуда-то из глубины комнаты клетку, в которой удобно устроилась маленькая желтая канарейка. Он погладил ее по перышкам, а потом вдруг резко схватил и сунул в шкаф, тут же закрыв дверь, чтобы птица не смогла вырваться на свободу. «Как мы с Винсом», — уныло подумал Гойл и тяжело вздохнул. Малфой тем временем снова начал совершать манипуляции палочкой, подкрепляя их непонятными Гойлу словами.

Снаружи послышалась возня, и Малфой резко остановился.

— Пойди узнай, что там у Крэбба, — приказал Малфой. — Только без глупостей.

Гойл подошел к двери. Со стороны замка все стихло. Он прислушался, и до его слуха донеслись приглушенные голоса:

— Значит, это из-за тебя меня все время наказывают, — этот голос Гойл узнал сразу — он принадлежал Джули.

— Н-н-нет... — заблеял Крэбб тоненьким голоском Глории. — Я тут в первый раз вообще...

— А я-то тебя считала своей подругой!

— Я случайно тут оказалась, говорю же тебе! — Крэбб старался изо всех сил.

— Какая же ты двуличная! — злобно сказала Джули, решив, по-видимому, что это Глория все время притворялась ею.

— Это не так! Поверь мне! — взмолился Крэбб, который явно не хотел неприятностей для Глории.

— Даже не проси! Ты мне больше не подруга! — в коридоре послышались быстро удаляющиеся шаги: видимо, Джули убежала.

— Ну, что там такое?! — нетерпеливо спросил Малфой.

— В норме все, — вяло доложил Гойл, и блондин в очередной раз открыл шкаф.

Из распахнутой дверцы на него вылетела желтая канарейка и, облетев комнату, уселась на самом верху кучи хлама, заливаясь переливчатыми трелями.

— Отлично! — Малфой зловеще потер руки, и Гойл содрогнулся. — Теперь твоя очередь. Слушай. Если все получится, ты окажешься в магазине у Боргина и Буркса. Скажи Боргину, чтобы он отдал тебе кое-то для меня — он знает. Тебе понятно?

— А если не получится? — опасливо спросил Гойл, нервно сглатывая.

— А если не получится, то придется в следующий раз брать Крэбба, хотя ему, тупице, не хотелось бы это доверять.

— Но в первый же раз...

— Хватит болтать! — рявкнул Малфой. — В первый раз я просто хотел наказать его, чтобы не совал свой нос, куда не просят. А теперь — полезай живо в шкаф! — и он направил на Гойла свою палочку.

Гойл на ватных ногах шагнул в нутро шкафа, как в бездну. Устроившись там, он увидел, как Малфой закрывает дверцу, и зажмурился, готовясь к долгой и мучительной смерти.

Но ничего не произошло. Ровным счетом ничего. Посидев немного в шкафу, Гойл нерешительно открыл дверцу. И оказался в магазине у Боргина и Буркса. Он понял это сразу — однажды он заходил сюда с отцом. За широкой витриной вальяжно развалился сам мистер Боргин. Зажав в зубах дымящуюся трубку, старик что-то писал, то и дело почесывая пером лысый затылок. Возле него стояла маленькая черепушка, клацкающая челюстями. Ее глазницы то вспыхивали желтым светом, то потухали.

Гойл кашлянул, привлекая внимание старика. Богрин оторвался от своей писанины и с интересом уставился на Гойла.

— Мистер Боргин... — нерешительно начал Гойл, но старик перебил его.

— Господин Гойл! — склонился он в учтивом поклоне.

Гойл обескураженно изобразил что-то похожее — он не привык к такому почтительному обращению.

— Так, значит, мистеру Малфою удалось починить этот шкаф, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Боргин.

— Да, — неуверенно кивнул Гойл. — И Малфой просил, чтобы вы передали ему со мной одну вещь...

— Да-да, конечно! Сию минуту! — Боргин снова поклонился и исчез в подсобном помещении.

Гойл вылез из шкафа и расправил плечи. В магазине, кроме него и старика, никого не было. Черепушка продолжала клацать зубами, и Гойлу стало любопытно, зачем она это делает. Он подошел поближе, но стоило ему посмотреть в ее глаза, как они вспыхнули алым пламенем, и Гойл отшатнулся, чуть не разбив зеркало, висящее на стене. Зеркало в ответ наградило его презрительной усмешкой.

Наконец, Боргин вернулся. В руках у него было нечто, завернутое в очень дорогой бархат изумрудного цвета.

— Вот, — заискивающе сказал старик, — это для мистера Малфоя. Специально придерживал.

— Спасибо, — Гойл взял сверток.

Некоторое время он колебался, но потом снова влез в шкаф. Боргин, не переставая отвешивать поклоны, закрыл за ним дверцу.

И снова ничего не случилось. Немного посидев в шкафу, Гойл толкнул дверь и увидел довольную физиономию Малфоя. Не говоря ни слова, тот выхватил у Гойла сверток и спрятал в мантию. И только потом помог ему выбраться из шкафа.

— Пошли отсюда, — умиротворенно сказал он. — Я устал, как вол.

«Устал он, — подумал Гойл. — А я, типа, прохлаждался все это время!»

Увидев их, Крэбб радостно заулыбался Гойлу. Гойл подмигнул ему — настроение его резко улучшилось, и вся процессия двинулась к подземельям Слизерина.

— Плачу по тройному тарифу, зайки! — радостно сообщил Малфой, когда они оказались, наконец, в спальне. — Надо как-то закрепить мой успех!

Крэбб только покачал головой, аккуратно сворачивая синюю ленту Глории — он уже принял свой исходный облик. Гойл курил уже третью сигарету подряд, не обращая внимания на презрительно сморщенный нос ведущего здоровый образ жизни Малфоя. Но блондин ничего не говорил ему, понимая, видимо, через что Гойлу пришлось пройти. А Гойл чувствовал, что родился заново.

— Так ты все слышал? — удивленно протянул Крэбб, лишенный возможности рассказать приятелю о своей встрече с Джули.

Гойл кивнул. Они сидели в Большом зале. Крэбб с аппетитом набивал рот едой, а Гойл пытался отыскать взглядом Джули за столом Хаффльпаффа. Она сидела на самом краю в компании еще каких-то малолеток и вечно взлохмаченного Марка, который в начале года требовал от нее эссе. Мальчишка казался крохотным и тщедушным, но в душе у Гойла что-то неприятно булькало, совершая кульбиты от сердца к желудку и обратно. Молокососа хотелось побить, и очень сильно. Гойл захрустел костяшками пальцев, и Крэбб повернулся к нему:

— Ты чего не ешь?

— Да так, желудок прихватило, — отозвался Гойл, не сводя глаз с маленького Марка, который положил руку Джули на плечо и говорил что-то, что веселило всю компанию.

— Пойди вмажь ему, — посоветовал Крэбб, проследив за взглядом приятеля. — Он, небось, еще не выучил Непростительные заклятия.

— Да иди ты! — нахмурился Гойл. — Не буду я с этим мелким махаться — противно.

— Тогда терпи, — философски заметил Крэб. — Ну, или делай, как я, — и он отправил в рот сразу две тефтельки.

— Я не голоден, — отрезал Гойл.

— Да я не про еду, — Крэбб хмыкнул. — Просто после нашей последней вылазки я принял решение.

— О! Кумиры малолеток! — Малфой появился, как всегда, неожиданно, на этот раз под руку с Пэнси. — Вы уже научились принимать решения?!

— Пошел ты! — не сдержался Крэбб и выскочил из-за стола.

— Эй! Принимать собственные решения — это большая ответственность, Винни! — не унимался Малфой, а Пэнси подобострастно хихикала. — Лучше просто делай, что говорят умные люди!

Крэбб быстро пошел к выходу, с ненавистью взглянув на Малфоя. Гойл проводил друга одобрительным взглядом: он разделял такое отношение к блондину.

— Отличная работа, Гойл, — вдруг сказал Малфой, выскользнув из железной хватки Пэнси. — Я впечатлен.

— Слушай, Малфой, отвали, а? — сказал Гойл устало. — Мы все, что ты хотел, сделали. Оставь нас с Винсом в покое.

— Все, да не все, — хитро подмигнул Малфой. — Осталась последняя ночь. Ночь моего триумфа! — в его глазах заиграл опасный огонек.

— Что ты задумал? — тупо спросил Гойл, ожидая услышать привычное «не твое дело».

Но Малфой его удивил:

— Увидишь, — загадочно сказал он. — Ждать осталось недолго. Кстати, что там у вас с Забини вышло? — сменил он вдруг тему. — Пэнси сказала, он тебя Круциатусом причесал.

— А вот это уже не твое дело, — отрезал Гойл и тоже встал из-за стола.

Малфой напомнил ему о пережитом унижении и о том, что Забини по-прежнему безнаказанно шляется в башню Хаффльпаффа. Гойл решил обсудить это с Крэббом.

Крэбб сидел на подоконнике в туалете третьего этажа и смотрел в окно. За окном, у фонтана, сидела Глория и плакала.

— Это все из-за меня, — грустно сказал Крэбб, увидев Гойла. — Как думаешь, я и она...

Гойл только вздохнул и протянул Крэббу сигарету:

— Курить будешь?

— Нет, — отозвался Крэбб, все еще блуждая во власти своих фантазий. — Я теперь другим человеком стану.

— Да ну?! — Гойл хмыкнул. — Попросишь Малфоя провести мастер-класс?!

— Смейся, сколько хочешь, только ты сам совсем недавно хотел, чтобы я, от твоего имени, признался Джули!

— Так то в случае моей смерти... Кстати, о Забини, — перевел тему Гойл, чувствуя, что разговор затягивается.

— Надо оторвать ему что-нибудь ценное! — выпалил Крэбб, затрещав костяшками. — Чтобы нечем было Полиморфное зелье в хотелку вливать!

— Так-то оно так, только как это сделать? Он теперь с палочкой не расстается ни на секунду.

— Надо подумать, — отозвался Крэбб и протянул руку: — Дай закурить.

— А что там про «другого человека»? — хитро напомнил Гойл, но Крэбб только отмахнулся:

— С понедельника начну.

Не придумав ничего лучше, Крэбб и Гойл отправились в библиотеку. Облюбовав самый дальний стол, они налегли на курс Защиты от Темных Искусств. Целых два часа каждый из них усиленно старался вникнуть в суть хоть чего-нибудь, но очень скоро стало понятно, что книга для шестого курса им не по зубам. Так же, как и для пятого, и для четвертого курсов. Только открыв учебник для третьекурсников, Гойл увидел знакомые заклинания.

— Смотри-ка, это нам Люпин объяснял! — Крэбб радостно ткнул в знакомое заклинание и хрюкнул ностальгически.

— Взмахнуть и резко опустить, чуть подкрутив... — Гойл задумчиво повторил палочкой описанное в учебнике движение.

— Круто! — протянул Крэбб. — То, что надо!

— Думаешь, Забини не знает, как отразить Обезоруживающее заклятие? — скептически спросил Гойл, и Крэбб приуныл.

Еще через полтора часа мозг Гойла был близок к закипанию, но ничем, кроме Обезоруживающего заклятия, ему овладеть так и не удалось.

— Смотри, Щитовые чары, — без энтузиазма ткнул в новый параграф Крэбб.

— А вот Отражающие чары, — Гойл пролистал еще несколько страниц и, поморщившись, отодвинул книгу: — Есть охота!

Крэбб кивнул, и они поплелись на кухню, чтобы вытрясти у эльфов несколько свежих пирожных.

Расправу над Забини они все же решили не откладывать, специально подождав, пока он в очередной раз соберется в башню Хаффльпаффа.

Ничего не подозревающий Забини спокойно шел к подземельям Слизерина. Действие Полиморфного зелья все еще не закончилось, поэтому выглядел он более чем женственно, но Гойла это нисколько не смущало. Они с Крэббом поджидали его у самого входа, стоя плечом к плечу перед достаточно узким проемом.

— Ну, что встали?! — недовольно рыкнул Забини девчачьим голоском. — А ну, живо в сторону! Я не шучу!

— Лучше тебе сейчас свалить отсюда по-быстрому, а не то... — Крэбб оскалился и сжал кулаки.

— А то что? — нагло спросил у него Забини, направляя на друзей палочку.

— А вот что! — Гойл быстро вскинул палочку и взмахнул ею, словно взрезая воздух: — Экспеллиармус!

Забини, ожидавший от Гойла чего угодно, кроме применения заклинания, отлетел к стене и с глухим стоном осел на пол, а его палочка в мгновение ока оказалась в руках Гойла. Крэбб подошел к неочухавшемуся еще Забини и умелым движением заломил ему руки, заставив согнуться почти пополам.

— Отпустите вы, уроды! — визжал Забини, брыкаясь, что было сил, но действие зелья все не заканчивалось, и совладать с мертвой хваткой Крэбба ему было не под силу.

— Вот мы сейчас и посмотрим, кто тут урод, — спокойно сказал Гойл, привыкший к такому раскладу сил, и погрозил Забини увесистым кулаком.

Еще несколько долгих минут Забини продолжал сопротивляться, пока не почувствовал, наконец, что действие зелья начало проходить. Руки и ноги его вытянулись, плечи расправились в стороны, хаффльпаффская форма затрещала по швам, оставляя его практически обнаженным один на один с противниками. Гойл подождал, пока трансформация закончится, и смачно ударил кулаком под дых. Забини издал утробный рев и согнулся еще сильнее, но крепкие руки Крэбба вернули его в вертикальное положение. Следующий удар Гойл нанес в челюсть. Потом — в глаз.

— Нос ломать будем? — бесстрастно спросил он то ли у Крэбба, то ли у сплевывающего кровь Забини.

Не дождавшись вразумительного ответа, он нанес Забини удар по печени. На этот раз Крэбб позволил однокурснику согнуться и ослабил хватку. Забини упал на пол и свернулся калачиком. Из его груди доносились не то стоны, не то всхлипы. Он хрипел и отплевывался. Из разбитых губ текла кровь. Крэбб и Гойл посмотрели на это жалкое зрелище и стали пинать Забини ногами, получая удовольствие всякий раз, когда его тело вздрагивало от нового удара. Гойл бил с душой. В каждое движение он вкладывал всю свою ненависть за боль, обиды, унижения и насмешки, которые преследовали их с Крэббом, начиная с первого курса.

Наконец, они устали. Забини притих, и только слегка вздрагивающая спина его говорила о том, что он все еще жив.

— Ну что, хватит? — спросил Крэбб, примериваясь для следующего удара, но не нанося его.

— Думаю, да, — неуверенно произнес Гойл. — Забини, гнида, ты уловил основную суть сегодняшней тренировки?

Забини ничего не ответил. Тогда Крэбб мыском ботинка чуть приподнял его лицо и, посмотрев ему в глаза, тихо сказал:

— Тебе лучше раздобыть пароль в башню какого-нибудь другого факультета, урод.

И они развернулись, намереваясь пойти в Большой зал поужинать, когда услышали за спиной слабый голос Забини:

— Палоч..ку... от...дайте...

— Еще чего?! — пожал поечами Гойл. — Она тебе пока ни к чему, — и, не оборачиваясь, друзья пошли прочь.

Палочку Забини Гойл, конечно, отдал, когда того отпустили из больничного крыла. Он вошел в комнату со своим обычным надменным выражением на лице, но, увидев Крэбба и Гойла, побледнел. Однако подошел к ним и тихо, но с чувством, сказал:

— Что же вы за люди-то такие?! Неужели нельзя было нормальным языком сказать, что, мол, Хаффльпафф — ваша поляна, чтобы я поискал другое место, где попастись. Я бы понял — мне ведь все равно. А вы...

— А и правда, что это мы? — вдруг совершенно спокойно хмыкнул Крэбб.

Гойл подумал, что ведь и ему даже в голову не пришло просто сказать Забини, чтобы отвалил. И не было бы тогда этого Круциатуса...

— Извини, Блез, — просто сказал он. — Ступили мы, — и улыбнулся.

Забини натянуто вернул улыбку, хоть и закатил глаза:

— Психи вы ненормальные...

От этой простой и даже немного обидной фразы вдруг Крэббу и Гойлу стало смешно. Они заржали, не стесняясь, хрюкая и крякая, буквально покатываясь от хохота. Блез посмотрел на них дико, покрутил пальцем у виска и пошел к своей постели переодеваться ко сну.

Отсмеявшись, Крэбб, в отличном расположении духа, полез под кровать:

— Мне тут, давеча, сова журнальчик принесла — «Колдовские попки». Да все не было времени полистать. Хочешь? — предложил он, извлекая на свет новенький журнал для взрослых.

— Еще бы, — осклабился Гойл и уселся на кровать друга.

Еще целую неделю они ходили, счастливые и беззаботные. Обсуждали комиксы, пялились на попки молодых ведьм, покуривали в туалетах и пропускали занятия, лишь изредка наведываясь к Хагриду, мадам Спраут и мадам Хуч. А потом вдруг заскучали. На Гойла напала апатия, Крэбба заела тоска.

— Помнишь, как-то за столом ты сказал, что принял какое-то там решение? — сказал как-то Гойл по дороге к теплицам мадам Спраут.

— А... да, — Крэбб шмыгнул носом и оглянулся, чтобы удостовериться, что их не подслушивают. — Я решил, что признаюсь Глории... в своих чувствах.

— Ей двенадцать лет, ты, придурок! — Гойл толкнул его. — Чего ты от нее хочешь?!

— Ну, я уже как-то сроднился с ней, что ли... — протянул Крэбб неуверенно.

— Это ничего не меняет, — грустно сказал Гойл, задумчиво глядя вдаль. — Надо бы подождать пару лет, и вот тогда...

— Ты видел этого чудака возле Джули, — возразил Крэбб. — За пару лет найдется какой-нибудь такой же хлюпик и для Глории, если ждать.

— А не проще найти кого-то своего возраста? — Гойл пнул камешек, который, покатившись, ударился о ногу Милисенты.

— Гойл, придурок, осторожнее! — шикнула она недовольно, и Крэбб поморщился.

— Вот с такой вот свяжешься — вовек не разгребешь потом.

— Что ты там сказал?! — Милисента услышала последнюю фразу и резко обернулась, уперев руки в бока.

— Ничего, ничего, иди давай, — примирительно сказал Гойл, отмахиваясь от девушки.

— На себя бы посмотрели сначала, — бросила она с досадой и отвернулась, быстро уходя вперед.

— В чем-то она права, да? — Гойл хмыкнул.

— А я все равно попробую, — Крэбб упрямо сжал кулаки. — Пока Малфой для нас еще чего-нибудь не придумал.

— Да он уже... — промямлил Гойл, но Крэбб не расслышал его, прибавляя шаг.

Перед обедом Гойл никак не мог найти приятеля: Крэбб как сквозь землю провалился. Впустую обшарив все излюбленные его места, Гойл забеспокоился. Как бы у Крэбба чего не вышло с Малфоем. Но Малфой оказался во дворе. Он наслаждался весной и обществом Пэнси. Никакого Крэбба поблизости не было.

По дороге в Большой зал Гойл буквально столкнулся с Джули, которая со скоростью света неслась ему навстречу.

— Извините, — пробормотала она на автомате, воткнувшись лбом в грудь Гойла, и только потом подняла глаза: — Ой.

— Куда это ты так торопишься? — недовольно спросил Гойл, не давая ей пройти.

— Я с тобой не разговариваю, — деловито заявила Джули, но Гойл не собирался ее пропускать.

— Снова какие-то тайны? — он сложил руки на груди. — Ты уже заняла мое место любимца Филча.

— Я ищу Марка, — буркнула Джули исподлобья.

Гойл почувствовал что-то, подозрительно похожее на укол ревности.

— Ну, и ищи себе, — огрызнулся он.

Джули фыркнула, вскинула голову и с гордым видом пошла прочь. В последний момент Гойл окликнул ее:

— Джули, я только хотел сказать, что Глория не виновата в твоих проблемах с поведением.

— Да-да, конечно! Ты, как Марк! Он тоже считает, что я сама во всем виновата!

— Да нет, я не то... — Гойл замялся. — Твой Марк просто придурок, — уныло сказал он.

— Ты не лучше него. Тоже мне нотации читаешь.

— Я не читаю нотации. Я просто хотел сказать, что это не Глория тебя подставляла... — Гойл осекся, почувствовав, что сболтнул лишнего.

— А кто же тогда? — Джули пристально посмотрела на него своими большими глазами.

— Ну... это... просто не Глория, и все, — Гойл хотел уйти, но Джули схватила его за мантию.

— Выгораживаешь ее, да?

— Ничего я не выгораживаю. Просто вы вроде как подруги. Дай пройти, — он вырвался и быстро ушел в Большой зал, где мешком плюхнулся за стол и начал нервно жевать все подряд, даже не обращая внимания на то, что отправлял в рот.

За этим занятием и застал его Крэбб. Он был красный, как рак, пыхтел и отдувался, словно после быстрого бега.

— Где тебя носило? — спросил Гойл, на секунду перестав жевать.

— Я разговаривал с Глорией, — выдохнул Крэбб и снова задышал часто.

— Ты серьезно?! И как прошло?! — Гойл застыл с куриной ножкой в руке.

— Она расплакалась и убежала...

— Наверное, ты ее напугал, — предположил Гойл. — Эти малявки, они, знаешь ли, впечатлительные.

— Наверное, я просто неудачник, — отдышавшись, Крэбб начал пить прямо из кувшина.

Гойл глубоко вздохнул и вернулся к еде. Больше эту тему они не поднимали.

— Завтра вечером, — заговорщическим тоном сообщил Малфой.

— Снова будем переодеваться? — уныло спросил Крэбб, и Малфой кивнул.

— На этот раз все должно быть безупречно. Никаких Филчей, Пивзов, старост с других факультетов и прочей чепухи.

Гойл почесал затылок. Он чувствовал, что эта последняя вылазка будет опаснее всех предыдущих, вместе взятых. Крэбб, только что узнавший о планах Малфоя, надулся и отвернулся к окну.

Весь следующий день приятели почти не разговаривали. Они слонялись по коридорам, каждый в своей стороне, предпочитая не думать о том, что будет вечером. Гойл целый день не ел — кусок не шел ему в горло. При одном упоминании о еде начинало тошнить. Устав болтаться по замку и выкурив с полдюжины сигарет, Гойл вернулся в спальню. Усевшись на кровать, он разложил перед собой хаффльпаффскую форму и долго смотрел на нее, думая о Джули. Что-то все-таки было в этой маленькой ведьме такое, что не давало ему покоя.

Когда Малфой пришел с двумя дозами Полиморфного зелья, Гойл был уже готов. Крэбб тоже ждал. Его плечи нервно подрагивались, взгляд казался пустым. Гойл ничего не говорил ему — все было понятно без слов.

— Пейте, — приказным тоном сказал Малфой.

В это вечер на нем не было мантии. Одет он был в удобный строгий костюм, абсолютно черный. Его лицо было бледно настолько, что, казалось, отдавало синевой. Когда он подавал зелье, Гойл заметил, что руки его дрожат.

— Сегодня все решится, — тихо сказал он.

Сейчас Малфой не выглядел ни надменным, ни презрительным. Обычный парень, которому страшно. Гойл понял его. Он не завидовал Малфою.

Переодевшись в девчачью форму, Крэбб и Гойл вышли в коридор. Малфой следовал за ними, нервно озираясь по сторонам. В руках он держал сверток, полученный им от Боргина.

До выручай-комнаты добрались без происшествий. Малфой скрылся за дверью, велев им еще раз караулить, как следует. Крэбб и Гойл стояли, нервно переминаясь с ноги на ногу, как вдруг увидели брата и сестру Уизли и Лонгботтома. Гойл резко закашлялся, Крэбб взвизгнул, и оба они охнули.

— Это Крэбб и Гойл! — завопил Уизли и попытался схватить их, но приятели, как по команде, сорвались с места и забежали за угол. Гойл чувствовал, что рыжие Уизли и неуклюжий Лонгботтом караулят Малфоя. Вдруг раздался вопль, и все погрузилось в непроглядную тьму.

Гойл запаниковал. Он начал отступать назад, споткнулся обо что-то, упал.

— Грег, это ты? — услышал он в темноте тоненький голос Глории.

— Да, Винс, черт... — проговорил Гойл, пытаясь подняться.

Вдруг темноту разрезал луч света. И Гойл увидел, как из-за угла показался Малфой, неся перед собой иссохшуюся, сморщенную руку, из которой лился мягкий свет. «Так вот что было в свертке», — догадался Гойл, глядя на бархат, в который было завернуто основание руки. За Малфоем следовали люди. Гойл знал только одного из них — и предпочел бы никогда его не знать — Фернир Грейбек. Увидев Крэбба и Гойла, Малфой сделал страшную гримасу, и приятели, не сговариваясь, бросились вперед по темному коридору, подгоняемые голым, неприкрытым ужасом.

— Что это там? Маленькие студентки? — услышал Гойл рычащий голос оборотня и прибавил ходу.

В темноте они бежали наугад, спотыкаясь, падая, снова поднимаясь, не останавливаясь, пока не достигли светлого коридора. Малфой и те, кого он привел через шкаф, двигались за ними, и Гойл чувствовал, что его сердце вот-вот вырвется из груди и помчится впереди него самого. Вдруг, пробегая мимо туалета, Гойл заметил Джули. Девочка закрывала за собой дверь, вытирая рукавом мантии слезы. Не думая ни о чем, Гойл схватил Джули за руку и увлек за собой. Она начала сопротивляться, в панике глядя на свое собственное отражение, но Гойлу некогда было объяснять.

— Там опасность! — коротко крикнул он.

Вдруг Крэбб обернулся, подбежал к ним и схватил Джули за другую руку, не давая ей возможности вырваться. За их спинами послышались громкие голоса, выкрикивающие заклятия, вспышки то и дело озаряли коридор.

— Быстрее! — завопил Крэбб, почувствовав, как и Гойл, что действие Полиморфного зелья слабеет.

Кое-как успев сбросить крошечные туфли, Гойл скинул разорвавшуюся на нем блузку, запахнул поглуше ставшую короткой мантию, перекинул задыхающуюся от слез Джули через плечо и рванул к лестнице. Крэбб уже был там. Еще два пролета — и они в подземельях. А там — Снейп; там — спальня; там — безопасность! Неожиданно лестница, на которой они стояли, поменяла направление и двинулась совсем в другую сторону. Крэбб тут же перемахнул через перила и спрыгнул на пролет ниже. Гойл отстал: прыгать с рыдающей Джули на плече было неудобно. Вдруг Крэбб вытянул руки и крикнул:

— Давай ее сюда! Живо!

Гойл подхватил Джули под мышки и быстро перекинул за перила. Она завопила еще сильнее.

— Джули, успокойся! Винс тебя удержит, — глядя ей прямо в глаза, сказал Гойл, и девочка замолчала, почувствовав, как сильные руки внизу обхватили ее за ноги. Джули взвизгнула. Гойл разжал руки, и Крэбб принял Джули в свои объятия. Он покачнулся, но удержал девочку. Гойл посмотрел вниз: прыгать было уже поздно. Лестница остановилась напротив дверного проема, из которого показался Фернир Грейбек. Гойл застыл в оцепенении.

— Гойл-младший! — узнал его Грейбек. Осмотревшись, он увидел Крэбба, стоящего внизу вместе с Джули. — О! А это ведь сын Крэбба, не так ли?! — плотоядно прохрипел оборотень. — Я вижу, вы поймали девчонку! Как хорошо! Давненько я не пробовал молоденькой плоти! — он хохотнул гортанно и хищно облизнулся.

Гойл похолодел. Он вскинул палочку и выкрикнул в отчаянии:

— Экспеллиармус!

У оборотня в руке не было палочки, поэтому он просто упал. Гойл воспользовался временной заминкой, по перилам съехал вниз, спрыгнул в пролет и поймал нужную лестницу. Не оглядываясь, он добежал до Крэбба и Джули, и все вместе они кинулись наутек.

Подбегая к подземельям, они увидели Снейпа, спешащего им наперерез.

— Быстро в спальню! — рявкнул он, увидев их, но не остановился.

Упрашивать дважды не пришлось. Прорвавшись сквозь портрет, они, не помня себя от страха, пересекли гостиную и поднялись по лестнице в спальню.

Забини тихо посапывал в своей постели, когда они ввалились в комнату и буквально упали на пол. Крэбб и Гойл тяжело дышали, все красные, потные. Джули пережила такое нервное потрясение, что забилась под кровать Малфоя.

Отдышавшись немного, Гойл пришел в себя.

— Снейп придет на помощь, — тихо сказал он. — Снейп не даст нас в обиду.

— Как думаешь, Малфой исполнил то, что должен был? — простонал Крэбб.

Гойл пожал плечами. Он боялся даже думать об этом.

— А где Джули? — спросил Крэбб.

Гойл осмотрелся, но не нашел ее.

— Джули! — позвал он. — Джули, где ты?

Проснулся Забини.

— Ты чего разорался тут? — недовольно спросил он и вдруг увидел Джули, робко высунувшую голову из-под кровати.

— Малфой?! — удивился Забини, поскольку Джули показалась именно из-под кровати Малфоя.

Девочка посмотрела на него с ужасом и снова скрылась под кроватью.

— Джули, вылезай, — как можно мягче позвал Гойл. — Забини тебя не тронет — я прослежу.

— Джули? Это кто еще?! — недовольно хмыкнул Забини и вылез из постели.

— Не твое дело, — отрезал Гойл, помогая Джули вылезти из-под кровати и отряхнуться.

— Пожиратели смерти в замке, — глухо сказал Крэбб, и Забини взрогнул.

— Откуда? Как?! — тихо спросил он.

— Малфой провел их, — отозвался Гойл.

Теперь скрывать что-либо не было смысла.

Джули прижалась к большой груди Гойла и дрожала всем телом. Гойл, не зная, как успокоить малышку, гладил ее по волосам. Она всхлипывала. Волосы ее растрепались, мантия перекосилась. Наконец, она начала засыпать.

— Обещай, что ты не уйдешь и не оставишь меня одну, — тихо попросила она Гойла, и Гойл кивнул:

— Обещаю.

Ни Крэбб, ни Забини не засмеялись.

— Дамблдор мертв, — тихо сказал Забини, вернувшись из гостиной. — Малфой и Снейп бежали. Кто-то из них это сделал... убил директора. Я не знаю, кто. Никто не знает.

Гойл вздрогнул, и Джули, все еще сопевшая рядом с ним, зашевелилась и медленно открыла глаза, по-детски протирая их руками.

— Мы теперь совсем одни, — шепотом сказал Крэбб, глядя на маленькую девочку. — Ее надо вернуть.

Гойл тяжело кивнул.

— Грегори, мне нужно... в туалет, — краснея, сказала Джули, и Гойл, рассеянно кивнув, проводил ее в ванную комнату.

— Бедняжка, — Крэбб покачал головой. — На нее столько всего свалилось...

— Думаешь, не стоило ее брать? — Гойл почесал затылок, раздумывая, что скажет Джули, когда та закончит утренний туалет.

— Тогда бы ее нашел Грейбек, — пожал плечами Крэбб. — Похоже, мы спасли ее.

— Весь год подставлял, а теперь вот... — Гойл покраснел, и Крэбб кивнул:

— Оплатил должок, как говорится.

— Значит, это вы переодевались мной все это время? — похоже, Джули услышала часть разговора, а может, вспомнила вчерашние их похождения, и Гойл тяжело кивнул.

— Ты это... прости меня, — сказал он, немного подумав. — У меня не было выбора, честно говоря... Там все так сложно...

— Это ваш староста все придумал, да? — со взрослым выражением лица спросила Джули, и Гойлу осталось только кивнуть.

— Пожалуйста, проводи меня в мою башню, — попросила Джули тихонько.

Гойл покорно поднялся, накинул мантию и пошел провожать малышку. Они поднялись по той лестнице, где вчера встретились с оборотнем, и Джули вздрогнула.

— Не бойся, — Гойл взял ее руку и крепко сжал маленькую ладошку. — Уже все закончилось.

Джули всхлипнула, но ничего не сказала.

— Ты что делала в туалете после отбоя? — спросил Гойл через некоторое время.

— Я плакала, — Джули снова всхлипнула.

— Тебя кто-то обидел? — грозно спросил Гойл, и свободная рука его сжалась в кулак.

— Марк, — кивнула Джули. — Он обзывал меня и говорил, что я — самая большая ошибка Сортировочной шляпы, потому что нашему факультету не нужны люди, теряющие столько баллов и...

— Я думал, ты ему нравишься, — перебил Гойл, пропуская жалобы Джули мимо ушей.

— Наверное, нравлюсь, только он разозлился, когда я сказала, что буду встречаться с тобой!

— А ты так сказала? — щеки Гойла вспыхнули.

— Ты же все равно считаешь меня малявкой, так какая разница?! — с вызовом ответила Джули.

— Да нет... ну... я не... — начал мямлить Гойл, и Джули, покачав головой, скрылась в башне Хаффльпаффа, так и оставив его стоять, подбирая нужные слова.

Перед похоронами Дамблдора всех собрали в Большом зале. Крэбб и Гойл сидели, как на иголках. Гойл чувствовал, что причастен к этой смерти, и ему становилось нехорошо всякий раз, когда он думал об этом. Крэбб смотрел на гладкую поверхность стола, не решаясь поднять глаза. В какой-то момент Гойл встретился взглядом с Гарри Поттером, но не смог выдержать этот полный отвращения, тяжелый взгляд.

— У нас больше нет шанса отсидеться, — тихо сказал Крэбб. — Мы должны примкнуть к Нему.

— Должны? — глухо переспросил Гойл. — А как же Поттер?

— Поттер — мальчишка! Такой же, как мы с тобой. Он даже слабее Малфоя. Ходит везде с Уизли и Грейнджер. Если бы не эти двое...

— Знаю-знаю, мы давно наваляли бы ему по самые помидоры, — вздохнул Гойл. Ему не хотелось стать таким же, как Малфой. Но другого выхода он, как и Крэбб, не видел.

— Нас убьют в первой же битве, — бесцветно сказал Гойл, и Крэбб кивнул.

— Значит, надо будет попросить отца нанять кого-нибудь. Пусть научат нас хотя бы основным боевым заклятиям...

— Думаешь, мы справимся?— Гойл неуверенно почесал за ухом.

— Нам придется, — Крэбб бросил взгляд на стол Хаффльпаффа, где Глория обнимала Джули, которая, очевидно, больше не злилась на подругу. — Это наша проверка на прочность.

Гойл шмыгнул носом. Ему было паршиво.

МакГонагалл велела деканам проводить студентов для прощания с телом Дамблдора. Слизеринцы толпой вышли из Большого зала. Улучив момент, когда Слагхорн, занятый собой, отвернется, Крэбб и Гойл тихонько покинули ряды студентов и прошмыгнули в спальню Слизерина. Забини был уже там. Его чемодан, аккуратно застегнутый на все замки, висел в воздухе, готовый к транспортировке. Крэбб и Гойл взяли свои чемоданы и, следуя за Забини, медленно покатили их на платформу по непривычно опустевшим коридорам.

«На прочность, на прочность, на прочность», — вертелось у Гойла в голове. Он вступал во взрослую жизнь.