Яблочный зефир (гет)

Второй курс.

Гермиона стояла возле одного из поворотов длинного школьного коридора и, пытаясь унять завладевшую телом дрожь, вытянула руку, в которой сжимала небольшое зеркало.

Это стало важной, просто необходимой привычкой в опасных ночных коридорах, когда некое чудище могло напасть в любой момент.

А так было безопасней.

Ну, ей так казалось.

Тихие шаги за спиной, и Грейнджер с готовностью — и, надо признаться, скоростью — вынимает из кармана мантии палочку, тут же направляя её на источник звука.

— Какие мы грубые, Грейнджер.

Два голубых озера, мерцающие под сиянием свеч, пытливо, — с каким-то жаждущим интересом — смотрят на нее, прожигая дыру где-то в области ребёр.

— Ты меня напугал, — выдыхает Гермиона, пряча палочку и начиная внимательно рассматривать близнеца Уизли.

Фред или Джордж?

Мальчишка улыбается — она непроизвольно тянется к этой улыбке, улыбаясь в ответ, — и кивает на крепко зажатое зеркало в руке, кажется, всё понимая.

— Пошли, Грейнджер, — он делает несколько шагов вперёд, оборачивается и, кивая головой на место рядом с собой, призывает её идти с ним рядом, — маленьким девочкам негоже бродить одним по тёмным коридорам.

Ей хочется сказать что-то колкое и неприятное, но она сдерживается и, приподнимая уголки губ, начинает идти с ним рядом, чувствует запах яблок и свежескошенной травы и подавляет раскалённое воспоминание, вспыхнувшее в сознании — это тот же коридор, где один из близнецов пытался подарить ей ромашку.

Фред или Джордж?

В абсолютном молчании они доходят до гостиной, когда Уизли, разворачиваясь в другую сторону, говорит, слегка покачиваясь на носочках:

— У меня ещё дела, — и подавляя её возмущение, что, мол, уже слишком поздно, еле слышно шепчет: — Аккуратней, Грейнджер, мне будет очень больно, если с тобой что-то случится.

И уходит.

Гермиона хлопает глазами, не понимает, почему-то улыбается и, втянув носом его запах отправляется в комнату, задаваясь одним единственным вопросом:

Фред или Джордж?

Третий курс.

Завтрак был в самом разгаре.

Гарри и Рон ещё не проснулись, — утро субботы давало им на это право — а Гермиона так проголодалась, что не стала ожидать друзей и, схватив книгу по какому-то предмету, спустилась к завтраку, чувствуя, что кто-то определенно сверлит её взглядом.

— Итак, Грейнджер.

Фред или Джордж?

Мальчишка опустился рядом и, наложив себе что-то в тарелку, принялся сосредоточенно рассматривать, как Гермиона ест.

— Ну чего тебе, Уизли?

Она повернула к нему голову, отбросила лезшие в глаза пряди и хотела было стукнуть его чем-то тяжелым, как он огорошил её, выдав очень странную и — как позже поняла Гермиона — возмутительную фразу.

— Ты очень красиво глотаешь, Грейнджер.

Она, кажется, подавилась омлетом.

— Э-э-э-э, Уизли?

— И краска тебе к лицу.

К сожалению, Гермиона не смогла сформулировать что-то стоящее, а Уизли, ослепительно улыбнувшись, уже куда-то пропал, оставив Грейнджер наедине с чёртовым запахом яблок.

Фред или Джордж?

Четвёртый курс.

Облюбованное Гермионой кресло у камина оказалось занято, и она уже хотела было устроиться у окна, как увидела рыжую макушку и тут же направилась к креслу, вознамериваясь согнать наглеца.

— Я уже думал, что не дождусь.

— Что?

— Итак, Грейнджер, у меня есть к тебе вопрос, ответив на который, ты сможешь занять свое дурацкое и, кстати, совершенно неудобное место.

Гермиона закатила глаза, присмотрелась к близнецу — она всё ещё плохо различала, кто из них кто — и кивнула, желая поскорее уйти в мир художественной литературы.

— Мир слухами полнится, — начал Уизли, закидывая ноги на столик, — какое кощунство! — и понимающе улыбнулся, тут же возвращая их на место, — говорят, что главная, извиняюсь, лучшая ученица школы была уже кем-то приглашена, хотя, возможно, этакий принц — просто вымышленное существо.

— Неужели тебе это интересно, Уизли?

— Надо же мне знать, стоит ли приглашать тебе на бал.

— Ха-ха-ха, — Гермиона сложила руки на груди и, несколько секунд посверлив взглядом веснушки на его щеках, призналась: — Да, меня пригласили. И я сказала да.

— Ранишь меня в самое сердце.

— Знаешь что, Джордж, — его глаза недобро сверкнули, и Гермиона почему-то отмела мысль, что могла ошибиться, — ты мне надоел.

— Вот так даже?

— Да.

— Отлично.

— Замечательно.

Фред никогда не признается, что это задело его слишком глубоко, чем он даже мог себе представить.

Гермиона села в освобождённое кресло, и больше Фред-или-Джордж к ней не приставал.

Она время от времени ловила его взгляды, сама наблюдала за ним, смущалась и краснела, а когда поняла, что безнадежно пропала, решила — это не её.

Это пройдет.

Не сейчас, но обязательно — позже.

Сейчас же, когда Гермиона в слезах бежала по таким знакомым коридорам школы, то вспоминала и понимала.

Какая же она глупая.

Грейнджер остановилась, оглянулась и, внимательно всматриваясь в каждую деталь окружающего пространства, осела на пол, подавляя нахлынувшую истерику.

Это был тот самый коридор.