Одиннадцатый Обряд (гет)

(Тёмная сторона)

— Ай! — Аманта мигом сунула уколотый палец в рот, как всегда делала, когда доводилось слегка пораниться.

— Что там? — спросила Марлин откуда-то снизу, выпутываясь из длинных складок будущего платья.

— Ты везде булавок понатыкала!

— Конечно, понатыкала! Это, между прочим, не я решила за месяц свадьбу подготовить. Встань же ты прямо! Сейчас не успеем дошить, пойдёшь под венец без платья — будешь знать, как отвлекать меня! Хотя твой ненаглядный, небось, обрадуется только.

— Ладно, ладно, я не отвлекаю! — виновато пообещала Аманта, послушно выпрямляясь и слегка зардевшись от слов кузины.

Марлин была также её лучшей подругой, и именно она вызвалась на целый месяц уехать из родного дома, чтобы помочь с устройством свадьбы. Аманта придирчиво оглядывала себя в высокое старое зеркало, спущенное с чердака этого непривычного ещё дома специально для примерки подвенечного платья. В зеркале не отражалось никаких кружев или пышной юбки — только молочного цвета лёгкая ткань струилась по стройной фигуре, спускаясь в пол ровными складками. Кузина, конечно, лукавила — платье было почти готово, и оно было именно таким, о каком Аманта всегда мечтала, хоть было сшито практически без помощи магии — так захотела Марлин.

Невеста крутанулась перед зеркалом, ощущая, как где-то в животе птицей забилось счастье. Торжество уже послезавтра! Родители должны были прибыть только завтра к вечеру — ссылались на дела, но Аманта знала, что её выбор им не совсем по вкусу. Аристократическую чету Герос, уходящую корнями в холодную Норвегию, пугал этот жар в сердцах греков, который заставлял их быть страстными, шумными, весёлыми, отмечать свадьбу семь дней подряд, пригласив не менее полутысячи гостей, — в общем именно то, что так полюбила в Деймоне Агоно сама Аманта.

В свои двадцать два Деймон был статным красавцем, настоящим греком — смуглый, темнобровый, с выдающимися скулами и пылким нравом, он казался полной противоположностью Аманты Герос, родившейся в Германии, обладающей светлыми слегка вьющимися волосами и зелёными глазами. Оба рода были знатными и древними, но ни с той, ни с другой стороны родители не одобряли выбор молодых.

Впрочем, будущие супруги не страдали от этого ничуть — они были влюблены друг в друга без памяти, и всё остальное представлялось им совершенно не важным. Они познакомились на исторической экспедиции полгода назад, а через пять месяцев решили навсегда связать свои судьбы.

Свадьба проходила в Греции, как и положено, в доме жениха. Аманте греческие нравы и обычаи были непривычны, но она была готова снести любые трудности, так что семья Агоно хоть в этом осталась довольна невесткой. Их новоиспечённые северные родственники приехали всего на пару дней, вежливо со всеми познакомились, но особой симпатии не выразили.

Само торжество было назначено, как водится у греков, на воскресенье, и погода была под стать событию — самый настоящий греческий июньский день. Аманту вёл к алтарю отец, и в её волосы по традиции были вплетены золотые нити, спускавшиеся ниже талии. Деймон не сводил с невесты восхищённого взгляда.

Рядом друг с другом они выглядели воистину волшебно, словно два осколка противоположных миров соприкоснулись, наконец, здесь, на земле.

* * *

Три года спустя.

Он аппарировал на безлюдные скалы, и солёный жаркий воздух сразу ударил в нос. Поморщившись, мужчина осмотрелся в поисках нужного ущелья. Он знал, что оно где-то здесь. Должно быть здесь. Тот француз, неумело выдающий себя за австрийца, показывал ему это место в своих мыслях. Ну, разумеется, он тогда вёл речь об исследованиях беспалочковой магии, которая, по его словам, уникально преображается, если совмещать её с чарами стихий. Но в этой импровизированной лаборатории старый обманщик жил явно не один год, и судя по ностальгическим ноткам в его голосе, место имело для него большое значение. Он вполне мог спрятать бумаги именно здесь.

Лорд решил пройти немного на запад. Он думал о себе именно так — Лорд. Не Том, упаси Мерлин, не Реддл, и даже не Волдеморт. Просто Лорд. Он шёл по этой грязной — он не сомневался — стране, и высматривал нужные ему очертания в скалах. Быть может, уже сегодня ему улыбнётся удача. Он заслужил её за годы упорного труда.

Впервые след рукописей попался ему ещё во Франции, больше пятнадцати лет назад. Даниэль Рух, чьё общество Лорд вынужден был терпеть тогда ради некоторых целей, поделился частью своего исследования по этому вопросу. Рух, вообще-то, был выдающимся легилиментом, но французские корни обязывали его ради приличия обратить внимание на великую загадку Фламеля. Впрочем, кроме легилименции, других талантов у Руха не было, а потому его исследование было более чем посредственным. Лорд выжал из этого олуха всё, что было можно, а когда стало ясно, что француз всё чаще начинает уступать ему в ментальной схватке, Лорд отправился дальше, даже не попрощавшись. С ухмылкой он представлял потом, как Рух, должно быть, метался по их крохотной мансарде в Париже, которую они арендовали для работы, и пытался понять, куда же исчез его вежливый спутник, а заодно и их совместное исследование. Но такая подлость была даже слишком малой платой за необходимость почти два года играть податливого слюнтяя даже в собственных мыслях, так что он не чувствовал ни капли сожаления.

Впереди показалась нужная скала. Лорд ускорил шаг, не обращая внимания на пенные брызги, которые долетали до его мантии, но не могли коснуться её ткани. Куда уж природе тягаться с магией.

Хотя именно эта магия была гораздо сложнее, чем обычный «Импервиус» — это были древние стихийные чары, которые он когда-то освоил в Сербии. Там, где-то в самой глубине Динарского нагорья, он встретил волшебницу, живущую дикой уединённой жизнью. Её звали Сенка, она была средних лет и являлась одной из немногих — очень немногих — к кому Лорд испытывал нечто вроде симпатии или даже уважения. Может, потому, что она была очень сильной волшебницей, а может, потому, что обладала странным, но твёрдым характером. А ещё она не обманулась его лестью. Полудикарка, на ломаном сербском она сказала ему, что видит его настоящего, но её это не волнует, пока он не угрожает её дому, её горам. Сенка в переводе с сербского означает Тень, и Лорд считал, что лучше этого имени ей не выбрать. Сенка была едина с природой, окружавшей её, и за год, что Лорд провёл на Динарском нагорье, она научила его уникальным стихийным заклятиям. Уже потом, после её смерти, он ещё долго вспоминал её, стоящую у ледяной горной реки, лёгким движением руки заставляющую ту вырываться из берегов бурлящим потоком, взвиваться в небо и послушно устремляться туда, куда подумает Сенка. Она воистину могла править природой. Впрочем, от старого доброго заклятия «Авада Кедавра» это её не спасло.

Солнечные лучи скрылись за стенами сырого каменного грота. Без сомнений, это было то самое место. Сперва — узкий лаз, путаными коридорами ведущий то вниз, то вверх, попеременно сужаясь и расширяясь. Случайный путник, скорее всего, повернёт назад. Но Лорд знает, как идти, знает, куда сворачивать, знает, что впереди. И вот, наконец, лаз расширился и стал прямым, на стенах замелькали старые зачарованные факелы, чья магия давно иссякла. Через некоторое время Лорд вошёл в просторную и когда-то обжитую пещеру — обиталище чародея.

Как прозаично — стол, стул, стеллажи. В углу кровать. Вернее, каменная плита и какие-то деревянные ошмётки сверху. Чары трансфигурации, превратившие в своё время весь этот хлам в кровать, одеяла и подушки, перестали теперь действовать. На выровненном каменном полу, а также на стенах можно было разобрать даже в слабом свете Люмоса многочисленные пометки, записи, рисунки — полустёртые, иные и вовсе нельзя было прочесть. Видимо, француза иногда посещали мысли и идеи, которые он не желал забыть, и он отпечатывал их в первом попавшемся месте.

Лорд медленно обходил помещение, разглядывая книги на стеллажах — истлевшие, отсыревшие, почерневшие. «У всего на свете есть срок, отмеренный свыше, и, рано или поздно, он истекает», — как сказала миссис Коул детям после похорон мадам Августины, злобной смотрительницы приюта, которой обычно поручали выполнение наказаний. Та полезла на чердак и, оступившись на неизвестно почему проломившейся ступени лестницы, упала вниз и свернула себе шею. Да, у всего на свете есть срок, отмеренный ему до поры до времени — и у мадам Августины, и у Сенки, и у этих вот книг в затерянном гроте. У всего, но только не у него.

Однако же здесь явно чего-то не хватало. Лорд стал аккуратно считывать магию с окружавших его каменных сводов. Разумеется. Старый хитрец, не всё показал.

Диссендио.

Часть стены словно растворилась, открывая небольшой проход. Он вёл в маленькую комнатушку, использовавшуюся, вероятнее всего, как чулан и одновременно тайник. Здесь можно было заметить безнадёжно испорченные временем обрывки пергамента, какие-то разбитые колбы, но всё это не имело ни малейшего значения — если бы здесь было то, что тогда прятали, оно было бы абсолютно невредимо.

Разочарование червём поедало разум. Лорд ещё раз проверил каждый клочок пещеры на скрытую магию или тайники — ничего. Несколько минут он стоял недвижно, размышляя.

Затем, вдруг шумно втянув воздух тонкими ноздрями, он резко развернулся и, пройдя обратно к тайнику, приложил бледную руку к камню на одной из стен. Он стал слушать. Слушать, а, главное, слышать камни, землю, деревья, воду его научила Сенка. Тогда Лорд узнал, что окружающие природные объекты обладали свойством впитывать некоторую информацию. Но это были не связные и логичные сведения — нет, это могла быть одна лишь мысль, даже не мысль — слово, образ, запах. Что-то, о чём в этом месте часто думалось, часто говорилось, часто свершалось, будто отпечаток, сохранялось на всём вокруг. Как если смотреть долго на светлый объект и потом закрыть глаза, позволяя возникнуть очертаниям этого объекта. Сенка искала так тропы диких зверей на охоте.

Лорд очищал мысли, выкидывая всё лишнее, стараясь проникнуть в суть камня, нависавшего над ним, стараясь узнать то, что знает тот. Постепенно окружающий мир померк, забирая с собой ощущение собственного тела и даже ощущение собственного «я», и на смену ему пришли образы — смутные, искажённые, непонятные. Невозможно было разобрать, видно их или слышно. Наконец, все они слились в один — он видел холм в отдалении, где возвышались старые развалины, щедро усыпанные исполинскими колоннами. Откуда-то пришло знание, что это — столица.

* * *

Мраморный портик, увенчанный колоннами в виде женских фигур — кариатид — освещался с запада косыми лучами солнца, клонившегося к закату. Портик смотрел строго на юг, и с него можно было видеть возвышающиеся колонны Парфенона.

Аманта с трепетом касалась древнего камня в основании одной из кариатид, закрыв глаза, произнося полушёпотом выявляющие заклинания.

Они исследовали Акрополь уже целый год, и за это время им открылся неведомый ранее мир магической древности. Постепенно они узнавали, какие здания были построены с помощью магии, в каких велись битвы, в каких совершались жертвоприношения. Были и магические тайники, преимущественно — совсем пустые. Деймон заканчивал работу с Парфеноном, а ей, Аманте, всегда нравился именно Эрехтейон.

Деймон выглянул из-за колонны, улыбаясь жене. Так красива она была, стоящая на мраморном портике, сияющая в золотистых солнечных лучах. Греки всегда были смуглы и темноволосы, но Деймону казалось, что среди этого великолепия из белого камня именно Аманта выглядела действительно естественно, невесомо и почти прозрачно — как будто статуи девушек все были списаны с неё, и всё вокруг построено специально, чтобы подходить к этим светлым волосам и нежной белой коже.

За те три года, что они были женаты, Аманта стала для него не только любимой, но и настоящим другом, спутником в многочисленных путешествиях, компаньоном в исследованиях. Оба они мечтали о дальних странствиях, о постижении неведомых и подчас великих таинств прошлого, о важных открытиях в области магии — в общем, желали добиться чего-то стоящего и принести пользу человечеству.

Не торопясь, они спускались с холма к учащающимся городским постройкам. Сумерки уже нависли над раскалёнными Афинами, принося облегчение вечерней прохлады. Агоно вели разговор о том, что нового им удалось почерпнуть за день работы, когда проходящий мимо мужчина обратился к ним.

— Прошу прощения! Я услышал вашу беседу — не намеренно, разумеется, — и сделал вывод, что имею честь видеть двух исследователей, чему несказанно обрадовался! Могу ли я украсть у вас несколько минут?

Прохожий был одет в тёмно-серый плащ, подозрительно напоминающий мантию. Волшебник, — не сговариваясь, решили супруги. Он был высок и красив той самой красотой, что принято называть холодной. Ровные, тонкие черты на бледном лице, обрамлённом тёмными волосами, — на вид ему было около тридцати.

— Без проблем, — ответил Деймон, — чем можем помочь?

— То есть, я не ошибся в своих мнениях относительно вашего призвания?

— Не ошиблись, — улыбнулся он. — Мы действительно занимаемся исследованиями.

— О, это отлично! Дело в том, что я сам вот уже более десяти лет странствую по Европе, постигая разные магические искусства, и вот, наконец, добрался до прекрасной Греции. А вы, вероятно, здесь родились? Ох, — спохватился странник, склоняя голову в приветственном кивке, — Меня зовут Волдеморт, рад познакомиться.

— Деймон Агоно. Это моя жена, Аманта. Да, я грек, а вот Аманта родилась в Германии. Что ж, в Греции есть много такого, что достойно внимания исследователя, так что — добро пожаловать!

— Не сомневаюсь! Но я, конечно же, падок на славу, а потому хотел бы начать с Акрополя. Собственно, вот почему я обратился к вам — вижу, что вы уже прошли частично этот путь, и, возможно, вам не будет в тягость потерпеть моё общество какое-то время, ведь вести исследования гораздо легче со спутником.

Аманта и Деймон переглянулись.

— Ну, откровенно говоря, мы работаем всегда вдвоём…

— Я понимаю, понимаю, невероятно бестактно с моей стороны так навязчиво искать компании, но мне уже скоро придётся возвращаться в Англию, и только ради того, чтобы успеть, хотелось бы, так сказать, совместить усилия. Ну и, к тому же, в некоторых случаях избежать бесполезной траты времени, изучая объект, который того не стоит. Я был бы крайне признателен.

— Даже не знаю, — засомневался Деймон, посмотрев на жену. Та улыбнулась, легко пожав плечами.

— Ну, что ж, раз для вас это так важно, то пусть будет так, — сказала она. — Завтра мы приступим, едва рассветёт. Приходите и вы.

— Ах, благодарю вас чрезвычайно! До скорой встречи.

Он кивнул ещё раз и направился наверх, к развалинам, а Аманта и Деймон продолжили спуск.

— Что думаешь по поводу этого Вальдемара, или как там его? — спросил Деймон, когда они шли по освещённой центральной улице.

— Волдеморта. Вальдемар — имя с древними германскими корнями, я ещё подумала, что оно похоже, но другое.

— Ну, может родители оригинальности захотели.

— Может. Он производит впечатление приличного волшебника. Думаю, мы могли бы помочь ему чуть-чуть.

— Как скажешь, мне в принципе всё равно — лишь бы он нашей работе не мешал. А так — пусть.

Уже потом, много лет спустя, Аманта часто будет вспоминать этот вечер, пытаясь представить, как сложилась бы их жизнь, если бы тогда она ответила по-другому.

* * *

Он наткнулся на них совершенно случайно, будто сама судьба вложила их ему в руки. А ведь он всего-то и хотел, что сэкономить своё время на пустых изысканиях, используя их знания о том, что они уже изучили.

Они его раздражали. Чтобы объяснить, насколько такой типаж раздражал Лорда, достаточно упомянуть, что убедить их безвозмездно помочь незнакомцу у него заняло примерно три минуты.

Представители так популярного в эти годы поколения образованных молодых волшебников — начитаны, умны, решительны, их увлекают революционные идеи, беспокоят социальные проблемы, судьба страны, судьба магического общества, судьба всего мира. А если сократить эти бесполезные определения до квинтэссенции самой сути — беспросветные идиоты. И, в отличие от Даниеля Руха и других, эти двое были, в общем-то, почти не нужны Лорду, так что он радовался, что вскоре сможет избавиться от их общества.

По мере того, как он методично исследовал каждый уголок древнего разрушенного города, периодически пользуясь подсказками Агоно, он обнаружил один интересный факт о своих спутниках — они также изучали Николаса Фламеля и его работу. И, надо сказать, исследование Руха здесь и рядом не стояло. Дотошно структурированные данные — подтверждённые, неподтверждённые, догадки, предположения, умозаключения… Казалось, если было возможно узнать что-то о жизни Николаса Фламеля, они это уже знали.

И Лорд не стал спешить расставаться с ними.

Безошибочное природное чутьё позволяло ему проникнуть в голову любого, кроме, пожалуй, Сенки. Любого он видел насквозь и не просто видел — он был знатоком человеческой натуры. Определить слабости, тронуть за самые сокровенные струны души, предугадать мысли, желания, действия — всё это ему удавалось с лёгкостью.

Агоно же и вовсе были несерьёзной добычей, оба чрезмерно увлекающиеся, мечтающие излечить мир благородством и справедливостью, не страшащиеся приключений, отважные и во многом безрассудные — что может быть проще?

Через два месяца из компаньона Лорд превратился в друга. Теперь он по праву мог постоянно принимать участие в обеденных и вечерних дискуссиях, которые они, якобы, вели для тренировки ума.

— Диктаторство не может поднять общество с колен! — с жаром восклицал Деймон в один судьбоносный день. — Сейчас вся беда именно в этом — волшебники уже забыли, что значит бороться за справедливость, они бездеятельны, безынициативны. Диктаторство только усугубит положение!

— Но то, что предлагаешь ты — абсурд! Это утопия, фактически анархия! — спорила с ним Аманта. — Представь, что у тебя в доме трое подданных. Один необразован, другой алчен, третий не разделяет твоих взглядов ни в чём. Не умея понять друг друга, они враждуют между собой, а заодно — против тебя. А ты хочешь отдать им всем троим управление домом, да так, чтобы поровну! Они просто уничтожат и друг друга, и весь дом.

— Хорошо, а сама-то что предлагаешь? Сместить меня и позвать соседа — может, он им понравится? Так можно до бесконечности, тут нужно сменить систему!

— Я вовсе не это предлагала!

— А давай послушаем, что скажет на это наш друг Волдеморт?

Я предлагаю отправить Аваду в того, кто смеет не разделять взгляды хозяина — в Предателя, и вывесить его тело на входе. Затем за ужином в гостиной насладиться криками Глупца, корчащегося в муках моего «Круциатуса», — и порадоваться его дальнейшему беспрекословному подчинению. Отправить его принести вина, а тем временем доходчиво объяснить оставшемуся Жадине, что либо его постигнет участь первого или второго, либо он станет всецело верен мне, а я в ответ одарю его золотом. К утру в доме будет порядок.

— Я предлагаю обратить внимание на собственные ошибки, как правителя — необразованного следует либо обучить, либо найти ему достойное занятие в доме. Алчному подданному дать возможность зарабатывать деньги, но с условием, что не только на себя, а на весь дом в целом. Несогласного следует выслушать — очень часто нами движет лишь стремление излить свои мысли и мнения кому-то, кто способен нас понять. Совсем скоро в доме воцарится порядок.

— Недурно! Сохранить авторитет без диктаторства, — похвалил Деймон.

— Вот именно такая схема и нужна сейчас миру, — поддержала Аманта, — да только во власти, очевидно, нет никого, кто до этого додумается.

Во власти один бумажный мусор, и его пора сжечь без остатка. Моя очередь править.

— Ну, во власти нынче поколение старое. Будущее-то за вами, за молодостью, — сказал Лорд. — Вот вы сейчас уже полезны обществу, а если мы найдём то, что я ищу, эта польза будет неоценимой.

— Я думала, вы просто ведёте исследование, разве нет, Волдеморт?

— Так и есть. Но ведь у исследований может быть разная цель. Моя заключается в том, чтобы отыскать знаменитые рукописи Николаса Фламеля о бессмертии.

— Но почему вы ни разу не обмолвились об этом? — изумлённо спросил Деймон.

Лорд пригубил терпкое греческое вино, качнул стакан, из-за чего оно колыхнулось из стороны в сторону, и немного помолчал, делая вид, что решается на искренний ответ.

— Вы сразу показались мне очень милыми людьми, но — вы должны меня понять — я не мог открыться вот так тотчас, это исследование крайне важно для меня.

— И почему же вы открылись теперь?

Потому, что теперь ты сделаешь так, как я хочу.

— Потому что я считаю вас обоих несравненными чародеями, профессионалами в своём деле, настоящими специалистами в том, что касается Николаса Фламеля. Я понял, что одному мне эту задачку не решить. До славы я, на самом деле, не охотник, мне нет нужды тянуть, так сказать, мантию на себя. Собственно, я хочу предложить вам полноценное сотрудничество.

— Мы не делаем упора на определённые рукописи, — возразила Аманта. — Мы исследуем жизнь алхимика в целом, и все его работы для нас важны. К тому же, на мой взгляд, для современного несовершенного общества не лучший вариант — заполучить путь к бессмертию.

— В этом, прекрасная Аманта, позвольте мне не согласиться с вами. Эти рукописи — огромнейший прорыв в магии, нечто совершенно неизвестное доселе. Николас Фламель использовал эти знания в попытке обрести бессмертие, но ведь то, что там содержится, можно использовать совершенно по-другому. Это просто знание, мудрость, если хотите. Без знака плюс или минус. Именно мы решаем, как это знание применить.

— Тут я вынужден согласиться с Волдемортом — прости, дорогая, но это действительно так. Нельзя отрицать бесценные знания из-за того, что они могут быть использованы во вред.

— Их не только нельзя отрицать, их совершенно необходимо быстрее обнаружить! — красивое лицо Лорда светилось вдохновлённым жаром убеждения. — Вы, должно быть, не представляете себе, сколько чародеев охотится за ними. А я вот исколесил всю Европу и говорю вам со всей серьёзностью — рано или поздно один из них раскроет эту тайну. Именно это, в конечном счёте, подвигло меня на собственные поиски. Мерлин Всемогущий, ведь страшно представить такое оружие не в тех руках. Нет, надо быстрее отыскать бумаги и найти им верное применение — иначе однажды они станут достоянием общественности, и весь мир покатится в пропасть.

Настала очередь Аманты молча наблюдать за искрящимся в стакане вином. Лорд буквально чувствовал, как она пропускает через себя его слова, как они ей нравятся, как неприятие уступает сомнению, а сомнение, как известно, лишь не открытая ещё коробка, в которой лежит сформированное уже решение. Он попал в цель, он знал это. Раскрыть великую загадку современности, спасая при этом мир. Пуститься в интересную, но, возможно, опасную авантюру ради целей благородных и высоких. Показать, на что способен, стать кем-то стоящим в этом мире и затем тянуть его из пучин беспросветной темноты. Это было больше, чем просто исследование. Это было мечтой — словно сладкая патока, льющаяся на их души.

Так Лорд заполучил Агоно полностью, и с того дня все их усилия были направлены на поиски рукописей Фламеля.

Не прошло и месяца, как они нашли под руинами Асклепиона целый подземный этаж, невидимый для магглов. Следует отдать должное девчонке — она, похоже, питает страсть к шифрам и языкам. Её умения сильно помогли в обнаружении спрятанных подземелий. Этаж, очевидно, всегда предназначался только для волшебников. А Фламель — Волдеморт подозревал, что тем французом в Австрии был именно он — расположился здесь уже значительно позже, используя несколько помещений.

Две комнаты нашлись сразу, а вот третья подчинилась Лорду только после «Диссендио» и являлась кабинетом. Здесь, вне всяких сомнений, хранились когда-то и бумаги, он был уверен в этом. Сейчас же всё пространство вокруг занимали бесконечные книги. Присмотревшись, маг внезапно понял одну интересную странность — на столе и рядом с ним лежали, преимущественно, книги, в названии которых так или иначе фигурировала Британия. «Загадки Британии», «Путеводитель по святым местам Британии», «Британия: от древности до наших дней» и так далее. Полистав вскользь некоторые фолианты, Лорд убедился, что хозяин комнаты однозначно их тщательно изучал — многие страницы были загнуты, везде были пометки на полях, обведённые фразы и абзацы.

Лорд оглянулся — похоже, комната использовалась Фламелем как перевалочный пункт. Он передумал оставлять здесь своё сокровище, решил подыскать более значимое место. И, почему-то, избрал для этого Британские острова. Что ж — тем лучше, давно пора вернуться.

В коридоре послышались голоса Агоно, и Лорд замер на мгновение — они выполнили то, что от них могло потребоваться, след найден. Сейчас он может просто аппарировать отсюда и больше никогда их не увидит. Но чутьё не давало ему так поступить. Неизвестно откуда рождалась уверенность — они ещё пригодятся. В Британии.

— Деймон! Аманта! Скорее сюда — я кое-что нашёл!