Улыбка дьявола (джен)

Франсуа, пока добежал до места происшествия, запыхался и потому был немало удивлён, увидев Грача, уже расхаживающего вокруг трупа. Мирабель стоял в тени от палатки с недоуменным выражением лица. «Грач оправдывает свой псевдоним... Перемещается так быстро, будто летает», — Франсуа утёр со лба пот. Жара стояла неимоверная, от песка поднимался вверх горячий воздух, и даже дышать было тяжело.

— Бросьте, Грач... Вы ничего не найдёте, — наконец произнёс Мирабель, утомленный духотой. — Никого не было. Он просто шёл и вдруг упал.

— А вы, мой дорогой друг, никогда не видите очевидного и местность не обследуете, приходится делать это самому, — ехидно отозвался Грач, даже не обернувшись. — Вам бы только в бумажках копаться, а руки марать не любите... Все бы вам готовенькое...

Мирабель сверкнул зло глазами, но молча проглотил насмешку. Грач посмотрел зрачки, убедился ещё раз, что тут уже ничем не поможешь, обшарил карманы и окликнул Франсуа:

— Помогите перевернуть.

Вместо Франсуа подошёл Мирабель, решивший доказать, что он далеко не белоручка. Он никогда не был брезгливым, а в Генштабе и вовсе исполнял довольно грязную работу по устранению тех, кто решил предать или совершил неисправимую ошибку. Если Мирабель заявлялся к кому-то домой, то обычно утром газеты пестрели заголовками о крайне непонятном и спонтанном самоубийстве. За это коллеги прозвали его Ангел смерти и относились с должным уважением, только Грач отчего-то невзлюбил его и совершенно не боялся.

— Надо же... Что-то новенькое... Мирабель работает, — Грач сощурился, отчего около глаз образовалась тонкая паутинка морщинок.

— Не лезьте под шкуру, — огрызнулся Мирабель, — не то я вам все перья выщипаю, пернатый вы наш.

Грач аж поперхнулся, не ожидав такого ответа. Франсуа решил, что лучше ему все же заменить Мирабель, не то они действительно вцепятся в друг дружку, а весовое преимущество было совершенно не на стороне Грача. Ещё один труп им вряд ли был нужен. Он подошёл и помог перевернуть тело. Тут же Грач испустил восторженный вскрик и что-то подхватил с земли.

— Не орудие убийства, зато кое-какая зацепка, — он, словно нарочно, помахал небольшим кинжалом перед носом у Мирабель.

— Странно, что я его не заметил, — уязвлено отозвался тот.

— Я не удивлен. Если бы была мера невнимательности, вы стали бы её эталоном, — Грач фыркнул и убрал кинжал. — Лучше распорядитесь унести тело, вечером я ещё раз осмотрю его, а затем похороним его там же, где и остальных. Мементо, мне нужна ваша помощь...

Франсуа кивнул, задумчиво провожая взглядом Мирабель. За что Грач так взъелся на него, он не понимал. Мирабель был, конечно, не самым приятным человеком, но и Грач тоже. В этой их стычке виноват был именно он, начавший первым задирать своего коллегу.

— Намотайте на голову, — Грач тем временем нашёл какие-то платки и вручил один Франсуа. — А то опять песка наедитесь. Съездим к городу, хочу поговорить с одним человеком... Шерли, даже не думайте!..

Франсуа обернулся и увидел расстроенное лицо Исаака. Видимо, он хотел увязаться за ними, но Грач вовремя пресек его желание.

— Тогда расспрошу рабочих... — вздохнул он, отойдя в строну.

— Жалко его, — вдруг произнёс генштабист, наматывая платок на голову. — Но Шерли привлекает много внимания... Хоть бы усы сбрил, что ли... Поехали, а то не успеем до заката.

Лошади рвали намётом мили, громко храпя и поднимая тучи песка. Потные шеи их вскоре все были в пыли и мыле, а гривы спутались, несмотря на то, что утром Шерли заплел их в косы. Грач изредка вставал на стременах на всем скаку и осматривался. Франсуа сначала решил, что генштабист потерял дорогу, и даже испугался, но потом понял, что Грач продолжает на всякий случай осматривать местность.

Наконец, на горизонте показался город, и Грач перевел коня в шаг. Франсуа не без удивления отметил, что генштабист был неплохим наездником, хотя к лошадям относился с холодным пренебрежением. Молчание, царившее с самого их отъезда из лагеря, неприлично затянулось, и он решился его нарушить.

— Грач... Давно хотел спросить лично у вас, но случая не было... Что думаете вы сами об этих убийствах?

Грач скосился на него, и в его глазах зажглось недоумение. Генштабист пожал плечами, а затем, когда Тео уже и не ждал ответа, заметил вполголоса:

— Чем проще и страннее преступление, тем труднее докопаться до истины... Запомните общее правило: чем таинственнее случай, тем меньше в нём на самом деле таинственного. Простое объяснение обычно приходит тогда, когда уже перебрал все сложные варианты. Умные люди это правило знают и порой пользуются. И нет ничего страшнее, Мементо, чем зло, совершенное умным человеком... В нашем случае действует очень умная личность, придумавшая такое необычное и дьявольски смертоносное оружие. Найти бы хоть зацепку, что это... Яд? Какое-то вещество, влияющее на психику?..

— Смертоносным в оружии является не столько его технология, сколько сама человеческая мысль и желание убивать, — Франсуа покачал головой. — Без этого даже самое хитроумное оружие бессмысленно... В умелых руках и палка стреляет. Искать надо не палку, а именно умелые руки...

— Вас бы, да на место Мирабель! — воскликнул Грач, и в его неожиданно звонком восклицании Франсуа услышал восхищение. — Я уж думал, что эта мысль посетила лишь меня.

— Думаете, искать нужно в городе?

— Не думаю, а предполагаю, — Грач задумчиво посмотрел на Франсуа, словно оценивал его. — Видели кинжал? Очень тонкая работа, почти ювелирная... Тут есть один оружейный мастер, его зовут Абангу. Неприятный человек, но кинжалы и всякие мечи делает великолепно, просто загляденье. Можете, кстати, прикупить себе что-нибудь, а то у вас, кроме мной подаренного «кольца» и вашей шпаги, нет ничего. Мне тоже не помешает пара-тройка стилетов...

Он замолчал, что-то прикидывая в уме. Франсуа задумчиво перебирал повод, глядя на свои руки. Он не видел выражения лица генштабиста, поскольку оно было спрятано за ткань гутры, но почему-то был уверен, что Грач изменил своему вечно фарфоровому спокойствию. В его глазах светилось нечто чуждое всегда спокойному Грачу, но что именно — Франсуа не мог понять. Для этого надо было бы смотреть на него в упор, а Грач такое вряд ли бы оценил.

В городе было шумно: мимо них с грохотом проезжали повозки, груженые мешками; пробегали шумные арабки, спорящие о том, где лучший шёлк; громко крича, зазывали купить хоть что-нибудь в их лавках арабы в белых длинных рубахах. Грач, чуть сморщившись, развернул свою пегую кобылу и направил её в неприметный закоулок. Там он спрыгнул на землю и, привязав лошадь к коновязи, поднялся по ступеням к массивной двери.

В лавке царили тишина и прохлада. По сероватым стенам были развешаны различные сабли и шпаги в богато украшенных камнями и резьбой ножнах; на столике лежали загнутые кинжалы с резными ручками в виде змей или ягуаров; на столе, за которым наверняка и работал мастер всего этого великолепия, стояло увеличительное стекло и валялись в беспорядке инструменты, словно Абангу только отошёл; у дальней стены, прямо за столом, стояли недоделанные ятаганы и палаш.

Франсуа оглядывал лавку с восхищением. Никогда ещё он не видел столь ювелирно сделанного оружия. Грач наблюдал за ним с усмешкой, довольный этим эффектом.

— На востоке из оружия сделали искусство, — произнес он, разглядывая тонкие небольшие кинжалы на столе. —Всю эту смертоносную красоту можно увидеть только здесь.

Дверь, ведущая во внутреннее помещение, бесшумно открылась, и внутрь вошёл сам Абангу. Он оказался совсем не таким, каким его представлял Франсуа. Это был слегка полный мужчина, одетый в расшитую золотом и изумрудно-зеленым кандуру, а на голове была такая же гутра, как и у них, но повязана она была по-другому. Кожа у него была оливкового цвета, но он точно был арабом, об этом говорили крупные миндалевидные глаза темно-зеленого цвета, внешний уголок которых был выше, чем внутренний. Лицо у него было овальным и из-за пухлых губ и бородки казалось чересчур узким.

Абангу улыбнулся, разглядывая внимательно посетителей, и сразу же почему-то не понравился Франсуа. Он был заискивающим, пытался во всем угодить, а в глазах его капитан заметил сухие огоньки жестокости.

— Купить хотите или продать? — по-французски обратился он к ним. — Может, заказать?

— Спросить, — сухо ответил Грач, достав кинжал. — Ваша работа?

Прозвучало это как утверждение, которое нужно лишь уточнить.

— Моя, — Абангу мельком взглянул на кинжал. — Что-то не устраивает? Может, слишком хрупкий?

— Нет, — Грач покачал головой. — Вполне сносный. Вы — искусный оружейник, и это привело нас к вам. Разрешите задать несколько вопросов? Мы археологи, и у нас возник спор насчёт найденного захоронения...

Абангу кивнул с фальшивой улыбкой и провёл их во внутреннюю комнату. Там, усевшись на мягкий ковёр, они и вели беседу. Грач расспросил, а не делает ли Абангу на заказ тонкие стилеты, похожие на шпильку для волос, и не знает ли он что-нибудь об оружии, которое может убить, не оставив следов.

— Стилеты такого типа я никогда ещё не делал, — медленно и нерасторопно ответил Абангу. — А насчёт оружия, так может сделать «укус змеи», вон он, у вас на пальце. Далеко идти не надо.

Грач, слегка побледнев, резко накрыл кольцо другой рукой. Абангу улыбнулся плутовато и добавил тихо:

— Я хороший мастер и издалека узнаю такие штучки. Не думайте, что вы одни, кто про них знает. Придите завтра утром, и я кое-что покажу вам, господа... археологи.

«Археологи» он сказал таким тоном, что сразу стало ясно: он не поверил их выдумке и все понял. После визита к Абангу на душе был неприятный осадок. Назад ехали молча и уже по темноте. Солнце зашло быстро, становилось холодно. Грач нервно дёргал плечами, и лошадь его недовольно фыркала, когда он случайно натягивал повод. Франсуа подавленно молчал. Он думал, что поездка прольёт свет на убийства, но она только запутала все, да к тому же чуть не раскрыла их.

В лагере Грач первым делом направился в кабинет, по пути налетев на Мирабель и что-то язвительно прошипев ему. В кабинете, едва освещенным тремя свечами, должен был работать Шерли, переводивший справочник. Исаак действительно был там: он дремал, положив голову на стол. Рядом лежали исписанные его дёрганным почерком листы с переводом. Всю книгу он не осилил.

— Шерли, хватит спать, — Грач легонько хлопнул его по плечу. — Просыпайтесь. Tempus nemini*.

— А? Что? Ах, нет-нет, я не сплю, — Шварцман подскочил, сонно моргая. — Просто слегка устал. Тут немного осталось...

Но вид у Шварцмана стал до того несчастным, что Грач сжалился.

— Сначала переведёте с арабского, а потом будете мне свою шамаханскую вязь расшифровывать, — он постучал пальцем по листу с переводом. — Черт с вами, идите спать. Займётесь завтра, не то я в самом деле не прочту этого.

Шерли ушёл, зевая и потягиваясь. Грач вручил часть листов Франсуа и, усевшись сам на полу, а ему оставив стул, принялся вчитываться в перевод. Исаак старался писать аккуратно, но под конец от усталости перестал следить за почерком, и через несколько минут Грач, отложив в сторону последний переведённый лист, покачал головой.

— Когда завтра поедем в город, купим нашему Шерли турку. Не может он без кофе работать.

— Странно... — тихо протянул Франсуа, глядя на Грача.

— Что странно? — генштабист обернулся на него. — Не вижу ничего странного.

— Что вы пытаетесь быть холодным и отчуждённым, язвительным и колючим, а на деле таким не являетесь...

— Меньше наблюдайте, — Грач хмыкнул, передернув плечами, — здоровее будете. Вы, Мементо, считаете: лучше быть, чем казаться. Может, это так... Но в моей работе лучше казаться, чем быть. Я меняю тысячу масок каждый месяц и сам уже не могу сказать, какой я на самом деле.

Франсуа ответил на это очередной улыбкой, всегда вгонявшей Грача в ступор. Он никак не мог понять, отчего ему улыбаются. Франсуа же улыбался потому, что он, в отличие от Грача, прекрасно видел, какой на самом деле человек скрывается за нелепым птичьим псевдонимом и ядовитым характером.

— Идите тоже спать, — наконец произнес Грач, серьёзно глядя ему в глаза. — Вряд ли вы хотите осматривать труп ещё раз. А уж если вам не спится, почитайте перевод Шерли. Утром по дороге в город расскажете, есть ли что-нибудь интересное.

Франсуа кивнул и, пожелав доброй ночи, ушёл с листами к себе, пообещав подключить к работе Виктора. Грач, задумчиво разглядывая удаляющийся силуэт, вздохнул и отправился за Мирабель. То ли не было желания в одиночку осматривать труп, то ли он решил сразу после осмотра похоронить его, то ли хотел перед сном ещё раз щелкнуть по носу коллегу, а скорее всего, все это вместе взятое.

Примечание к части

* — (лат.) Время не ждет;