Merry Dancers: парадокс времени (гет)

В Большом Зале шумели голоса, Хогвартс встретил студентов с привычным гостеприимством, и все было знакомо — все те же привидения, пугающие первогодок, все тот же бессменный Хагрид, все та же МакГонагалл, только теперь в роли профессора трансфигурации и заместителя директора… Но теперь Финн видел это все в буквальном смысле с другой стороны — из-за профессорского стола. Он спрятался за громадиной Хагридом, только бы не смотреть на Дамблдора. Джоконда была бы в восторге, но Финн чувствовал, как его рубашка под мантией липнет к телу от пота. Еще большее потрясение вызвали наполнившие Хогвартс студенты. Финн не мог отвести взгляда от молодого Северуса Снейпа, легко идентифицировав его среди слизеринцев — тот почувствовал это и сильнее склонился над тарелкой, словно на нее покушались. С трудом оторвав взгляд от героя войны, который в этом времени предстал совсем худеньким, нескладным юношей, Финн сглотнул. Он прекрасно знал, как благодаря письму М.П.Г., так и благодаря рассказам Джоконды, что здесь учится довольно много знаковых личностей, на что обидчиво сказал, что лучше бы ей стать преподом в Хогвартсе. Он свято верил, что из него аврор получился бы лучше, да и не женская это работа.

Знакомое лицо среди гриффиндорцев — Джеймс Поттер, снова, только теперь его дед — точно такое же нахальство во взгляде, — хотя, не исключено, что Финн судил предвзято, — его веселые друзья и, конечно же, Лили Эванс. Он и без рассказов подруги прекрасно знал, кто все эти волшебники, хотя периодически и засыпал на уроках Бинса. И если портреты борцов за справедливость были знакомы всем и каждому, то Пожирателей Смерти определить было не так то просто. Все, о чем сейчас думалось новоиспеченному преподавателю полетов и рефери квиддичных матчей — поскорее дожить до вечера пятницы, чтобы вернуться в Лондон.

Еще до окончания праздничного ужина Финн, решив, что с него хватит потрясений, тихонько встал из-за стола, чтобы улизнуть в боковую дверь, когда его окликнули:

— Мистер Принс, — донесся до него негромкий, но четко выделяющийся среди остального гомона голос, который выворачивал наизнанку внутренности Финна вот уже неделю, — вы же еще вернетесь? Ведь пир еще не закончился, а после него я собираю преподавателей в учительской, чтобы отметить начало учебного года.

— Профессор Дамблдор, — Финн напряженно обернулся, не забыв нацепить улыбку в надежде, что она не выглядела неестественной, — завтра у меня первый день в качестве преподавателя. Это моя первая работа, и я хотел бы как следует выспаться и не чувствовать на утро недомоганий.

— Вы еще слишком молоды, чтобы устать от пары бокалов вина, мой мальчик, и если вас что-то смущает, то Гораций, думаю, сможет выделить вам замечательное «утреннее» зелье, — Дамблдор салютовал Слагхорну бокалом с тыквенным соком, и тот с веселой улыбкой салютовал в ответ.

Финн долго думал над тем, почему же Слагхорн, Хагрид, незаменимый Филч, Пинс и МакГонагалл не узнают его в будущем или почему не предупредят, что с ним и еще несколькими студентами случится перемещение во времени? Все это было очень странно, он все время чувствовал себя напряженно, в особенности рядом с директором. Тот, несомненно, зорко подмечал его дискомфорт и все время навязывал свое общество странными разговорами и предложениями из ряда поиграть в волшебные шахматы за чашечкой чая в полночь. Дамблдор явно к нему присматривался, не спешил доверять, понимая, какие времена настают, и что даже в Хогвартс могут просочиться шпионы Волдеморта, и он не ошибался. По словам Джоконды, где-то среди слизеринцев седьмого курса затерялись Мальсибер и Эйвери, шестого — Макнэйр и Амикус Кэрроу, младше — его сестра Алекто. Стереотип себя оправдывал — все Пожиратели Смерти окончили Слизерин, кроме Питера Питтегрю — смешного, стеснительного мальчика, выделяющегося среди Мародеров неуклюжестью, низким ростом и полнотой, создающего яркий контраст с друзьями. В какой момент Питтегрю перешел на сторону Волдеморта так и осталось загадкой.

— Мистер Принс, уважьте своих коллег, нам нужно познакомиться ближе, — вторил Дамблдору Слагхорн.

— Конечно, сэр, — по привычке обратившись к своему бывшему-будущему профессору, сказал Финн.

— О, бросьте, мистер Принс, просто «Гораций»…

* * *

У Виктории был не менее напряженный день. Красная от возмущения и гнева, она вышла из кабинета главного редактора, неся в руках исчерканные листы со статьей, которую мистер Каффа приказал полностью переписать. Стараясь максимально приближать свои статьи к действительности, описывая политическую деятельность Минчума и Бартемиуса Крауча, она столкнулась с тем, что Каффа обвинил её в диффамации, при том не имеющей никаких доказательств. Он исчеркал буквально каждую строчку, ругаясь, что Бетти Майклсон, проверяющая статьи молодняка до размещения в газете, ушла на пенсию, и ее совершенно некем заменить.

Рита Скитер, проходя в его кабинет, «случайно» толкнула плечом Викторию, и та выронила статью. Не собираясь извиняться и помочь собрать исчирканные листы, Рита лишь бросила что-то вроде «бедная девочка, тебе еще учиться и учиться». Виктория приманила листки простым заклинанием, не собираясь опускаться перед ней на колени.

— Ничего, Рита, я хотя бы учусь на своих ошибках, а не как некоторые, — неопределенно сказала Виктория и, посмотревшись в зеркало на двери приемной Минчума, только убедилась в собственной неотразимости.

Риту сильно раздражали соперницы, которые могли очаровать Барнабаса Каффа; она ярко красилась, завивала пергидрольные волосы в пышные локоны и выбирала высокие шпильки, стараясь выделяться среди других. Ее можно было назвать интересной и даже красивой, но чувство неуверенности в себе, прикрываемое откровенным хамством, сквозило в каждом ее жесте, в каждом слое косметики. Виктория же обладала необычайной естественной красотой благодаря пра-прабабке-вейле. Природа, несомненно, щедро одарила ее, и в первый же день в издательстве все мужчины — от фотографов до копирайтеров и журналистов — слетелись на нее, словно мотыльки на свет. И хотя Виктория привыкла к вниманию молодых людей в Хогвартсе, все эти мужчины были непривычно взрослыми — от двадцати пяти и старше — тогда как ей было всего семнадцать. Вот и мистер Каффа — мужчина тридцати пяти лет, несомненно талантливый и обаятельный джентльмен, не мог не обращать на нее внимания, что безумно бесило Риту. Впрочем, мистер Каффа, не обнаруживая встречной симпатии от очаровательной Валери Уэмпшир, частенько относился к ней слишком требовательно, так как невнимание к собственной персоне задевало его гордость.

— Мисс, я лорд Абрахас Малфой, у меня назначено на два, но я пришел немного раньше, — вывел ее из размышлений приятный низкий голос. — Не могли бы вы сделать мне кофе?

Посетитель, должно быть, принял ее за секретаря Каффы. Один взгляд на этого мужчину, и Виктория вмиг осознала, что и тут поработали ее чары. В его глазах горел неподдельный интерес. Родственник, возможно даже отец Люциуса Малфоя выглядел респектабельно, держал спину прямо. На его ухоженных красивых руках голубел лазуритовый фамильный перстень. Да и сам он был весьма хорош собою — что наверняка бы оценили по достоинству женщины бальзаковского возраста и старше, но только не юная Виктория.

— Лорд Малфой, мисс Берингер, секретарь главного редактора, будет с минуты на минуту, — сообщила она и отошла в сторону, пропуская его в приемную.

Виктория видела Люциуса Малфоя в Хогвартсе пару раз издалека, и он действительно был похож на встретившегося ей волшебника, хотя и не был его точной копией.

— Мисс, могу я узнать ваше имя? — спросил в спину Лорд Малфой.

— Валери Уэмпшир, — ответила она, оглянувшись через плечо, и пошла в сторону своего стола, ощущая на себе пристальный взгляд.

Он больше ничего не сказал, и Виктория ощутила едва уловимое напряжение, его взгляд выражал не просто симпатию, он, казалось, пробирал до костей, добираясь до каждой клеточки. Такие люди вызывали опасение. Углубившись в чтение и правки своей статьи, она сделала глоток чая и скривилась, так как он остыл. Только сейчас Виктория обратила внимание на стоящих перед ней Барнабаса Каффа и Абрахаса Малфоя.

— Это мисс Валери Уэмпшир, она напишет для вас статью о новой линейке одежды для женщин «Гранд Текстиля», а также об обновлении станков в швейном цехе фабрики. Мисс Уэмпшир, полагаю, как особа, обладающая неплохим вкусом, непременно создаст сенсацию.

— Мы уже знакомы, Барнабас, — неформально обратился лорд Малфой, все с тем же пристальным взглядом рассматривая молодую журналистку.

Позади них виделась Рита Скитер, красноречиво поджавшая губы. Наверняка она рассчитывала получить эту статью.

— Но, сэр, колонку о моде ведет мисс Дженни Остен, — начала было Виктория, но поймала на себе недовольный взгляд Каффа и тут же прикусила язык. — Да, сэр, конечно.

— Можете приступать немедленно.

— Но, сэр, мне нужно доработать статью о Министерстве…

— Мисс Уэмпшир, можете не торопиться, в следующий выпуск она точно не попадет, — с нажимом произнес Каффа, начиная злиться.

Аристократ во время мимолетной перепалки развлекал себя разглядыванием вещиц на ее столе: макеты статей под стеклом, целую охапку перьев, словно цветы в вазочке, разноцветные чернила для правок, и казалось, совсем не обращал внимание на Викторию, как будто чувствовал ее стеснение и не смел мешать. Интересно, сколько ему лет?

Смирившись с неизбежным, Виктория, прихватив прытко-пишущее перо, блокнот и маленькую камеру, направилась вслед за Абрахасом Малфоем, который, не оставалось никаких сомнений, щедро заплатил мистеру Каффа за рекламу своей фабрики. Задумчиво покусывая дужку солнечных очков, она пребывала в крайней задумчивости. Этот лорд лишь изредка косился на нее, но более ничего не спрашивал, однако говорить все же пришлось, когда они спустились на первый этаж издательства и вышли из здания, завернув в аппарационный тупик, какие были возле всех волшебных объектов.

— Мисс, полагаю, что нам придется совершить сдвоенную аппарацию, если вы не против, — лорд Малфой протянул ладонь; он мог показаться холодным человеком, но было в его голубых глазах что-то такое, что невольно заставило Викторию сглотнуть.

Ей пришлось принять протянутую ладонь, и они тотчас аппарировали на фабрику, месторасположение которой Виктория не знала, зато знала название… Фабрика «Гранд Текстиль» и в ее время продолжала работать и выпускать недорогую одежду, которую продавали в магазинах по всей Британии и Европе — как маггловских, так и волшебных. И принадлежала эта фабрика леди Авроре Уинтер — матери Джоконды. Виктория, однако, не знала, почему лорд Малфой оказался ее владельцем в семьдесят седьмом году.

— Что-то не так, мисс Уэмпшир? Вы молчаливы и задумчивы, хотя должны осыпать меня вопросами по поводу деятельности фабрики.

— Конечно, лорд Малфой, — она лучезарно улыбнулась. — Мистер Малфой, подскажите, а некие Уинтеры случайно не ваши компаньоны?

Улыбка гостеприимного хозяина мануфактуры моментально слетела, Абрахас сделался напряженным — такое случалось, когда кто-то лез не в свое дело. Но Виктория не имела ни малейшего понятия, что так сильно его взбудоражило.

— Мисс Уэмпшир, откуда вам известна эта фамилия? — спросил он, открыв перед ней дверь в цех, наполненный монотонными, повторяющимися звуками.

Они попали в трепальню — самое начало долгого пути превращения хлопковых кип в рулоны ткани.

— Кажется, я слышала это имя раньше, — стушевалась Виктория, полагая, что не должна раскрывать того, что, вероятно, только должно произойти; однако, несомненно, Абрахас Малфой знал эту фамилию и уж точно запомнил ее оговорку.

Тем временем они подошли к волшебнику, координирующему работу трепального станка, в котором сушились и раскрывались хлопковые кипы. Виктория с облегчением ухватилась за возможность прервать беседу, чтобы задать пару незатейливых вопросов. Совсем неопытная журналистка, она должна была вести себя уверенно, показывать, что эта профессия ей хорошо знакома. Прытко-пишущее перо записывало ответы. Волшебник, дающий интервью, явно волновался и спросил, появится ли его имя в статье, на что Виктория ответила — если он того желает. Далее ей показали чесальный цех, за ним ещё несколько и провели краткий экскурс в ткацкий, где изготавливалась одежда, а также снабдили буклетами с моделями. Виктория сделала несколько снимков — как Абрахас Малфой жмет руку директору завода или как рабочие левитируют огромные неподъемные рулоны на следующий этап — соседний ангар, где происходила покраска. Для Виктории было действительно интересно узнать, каким же образом получается готовая одежда, и она, бесконечно надиктовывая прытко-пишущему перу свои комментарии, следовала за лордом Малфоем, совершенно позабыв о разговоре, чего нельзя было сказать о нем.

— Мисс Уэмпшир, я увижу статью до того, как она попадет на страницы «Ежедневного Пророка»? — спросил он, провожая ее в закуток, из которого Виктория планировала аппарировать домой.

— Конечно, лорд Малфой, я пришлю вам сову, — согласилась она и встретила немного недовольный взгляд.

— Мисс Уэмпшир, я бы хотел внести правки, если они потребуются, в режиме реального времени. Поэтому приглашаю вас в Малфой-мэнор завтра, — требовательно попросил он. — Я распоряжусь, чтобы вам оплатили рабочую субботу и, конечно, напишу Барнабасу.

Виктория почувствовала, как у нее запершило в горле от напора лорда Малфоя. Он не собирался спрашивать ее мнения, а просто поставил перед фактом, и отказывать уважаемому человеку, с которым Каффа был в хороших отношениях, она не могла, ведь ей во что бы то ни стало нужно было попасть в Хогвартс, а это означало, что нужно оставаться на хорошем счету.

— Хорошо, лорд Малфой, — изобразила Виктория признательность, хотя по ее ангельскому личику было ясно, что подобный расклад вещей ее не устраивает.

…Уже в Уотфорде, где на Эрл-стрит стояла пятиэтажная коробка их дома, Виктория бросила случайный взгляд на кафе «La Prima Margaritta», в котором кормили замечательной пиццей, и остановилась, увидев в окне двух воркующих голубков — Арчи и Джоконда смеялись, что-то обсуждая и попивая колу из высоких стаканов. И хотя Виктория догадывалась об их отношениях, ребята никогда не позволяли себе лишнего в квартире, либо же этого «лишнего» не было до этого момента. Он держал ее за руку, словно так было всегда, а все предрассудки стерлись. Более не существовало ни Гриффиндора, ни Слизерина, более того, они стали коллегами в Аврорате и за последние полтора месяца слишком быстро повзрослели.

Джоконда была довольно странной — она не подпускала к себе людей, всегда вела себя отстраненно, при этом её лидерство было неоспоримо. Даже Арчи к ней прислушивался, а Финн так попросту заглядывал в рот. Она единственная, кто держал Слизерин в ежовых рукавицах, на ее фоне тихоня-Руквуд попросту терялся. Наверное, не случись этого перемещения, Виктории никогда бы не пришлось сблизиться с этой снобкой, и сейчас неприязнь к ней постепенно сошла на нет, теперь они все были в одной лодке и, признаться, Виктория чувствовала ответственность за нее, отныне мысленно называя если не подругой, то товарищем по несчастью.

Скрипнув зубами, она зашагала к подъезду.

— Финн, я думала ты вернёшься только завтра, — сказала Виктория, обнаружив на лестничной клетке еще одного сожителя, сидящего с дорожным саквояжем на ступенях. — Ты чего не заходишь?

— Забыл ключ в Хогвартсе, а если я попробую снять защитные заклинания с квартиры, то Джоконда меня порешит, она потратила на них два дня. Не волнуйся, я тут всего пять минут, так что я просто счастливчик, — он заулыбался искренней мальчишеской улыбкой, словно действительно был рад ее видеть.

— Как Хогвартс? — Виктория попыталась улыбнуться, но сегодня за день было слишком много потрясений, и Финн заметил ее напряжение. — Все в порядке… — лишь обронила она сквозь зубы, когда он хотел было забрать у нее никак не желающий вставляться в замочную скважину ключ.

— Точно? — он поднял руки вверх, когда ей все же удалось справиться с замком.

— Арчи — жуткий бабник, хотя умело прикидывается паинькой. Мне, конечно, нет никакого дела, — внезапно резко сказала Виктория, — но я только что видела его и Джоконду в соседней кафешке. Я, конечно, прекрасно понимаю, почему ты полез в драку из-за нее…

— Я думал, тебе плевать, — хмыкнул Финн, бросив саквояж в прихожей, не став включать свет и сразу юркнув на кухню. — А вообще я с ним разговаривал, он пообещал больше не вести себя как козел, да и Ванессы Треворс тут нет, она еще попросту не родилась.

— Думаешь, он не найдет, к кому подкатить за спиной Джоконды? Кажется, Арчи ей действительно нравится… Финн, ты вроде неплохой парень, — вновь резко переключилась она.

— Спасибо, что заметила.

— Но если Арчи и Джоконда начнут встречаться, и он, ну ты знаешь… пообещай набить ему морду, хорошо? — впервые Финн слышал, чтобы Виктория так отзывалась о своем распрекрасном друге, и это выглядело подозрительно.

— Он к тебе подкатывал, что ли?.. — блеснул Финн догадливостью, и Виктория только открыла и закрыла рот, издав что-то наподобие рычания. — Ладно, это между нами, — сразу же поспешил заверить Финн, но она не продолжила, ведь все и так было видно.

— Какая прелесть, — раздался ледяной голос за их спинами. — И когда ты собиралась мне сказать?

Оба обернулись, увидев в коридоре как-то уж совсем незаметно и тихо подкравшуюся Джоконду.

— Джоконда, это было до тебя… — спохватилась Виктория, весь вечер думая только о головной боли, к которой добавилась легкая слабость, а вместе с тем и раздражение.

Презрение на лице Джоконды можно было разглядеть даже в полутьме. Она начала отбивать мыском о линолеум, всем своим видом показывая недовольство. Сзади послышались шаги и через несколько секунд в проеме появился довольный Арчи.

— Ух, Грюм не хило меня задержал сегодня, — озвучил он, по-видимому, конспиративную причину того, что они с Джокондой пришли не вместе. — О, Финн, как живой! А я думал Дамблдор идентифицирует в тебе какого-нибудь шпиона и прикончит.

Финн и Виктория посмотрели на Джоконду, но та лишь тихонько повела головой из стороны в сторону.

— И тебе привет, аврор недоделанный, — не остался в долгу Финн; Джоконда только закатила глаза, делая вид, что ничего не происходит.

— Я в душ, а потом жду подробный отчет о Хогвартсе, — профессорским тоном объявила она и скрылась из виду.

— Похоже, аврорская работа сделала ее еще невыносимее, — не мог не заметить Финн, привычно взлохматив заметно отросшие за лето кудри. — И почему я и не думаю, чтобы не подчиниться ей?

— Может, ты тайно влюблен в свою госпожу? — пошутила Виктория, игнорируя присутствие Арчи; она действительно была зла на него, да и после встречи с лордом Малфоем ощущала головную боль, усилившую внезапную неприязнь.

Быстро перекусив, так как остальные оказались не голодными, Виктория присоединилась ко всем в гостиной. Джоконда практически каждый вечер, восседая в любимом кресле, требовала отчет о том, что происходило за день. С Арчи они, бывало, совсем не пересекались, попадая в разные группы и на разные задания, поэтому ритуал вечерних пересказов редко когда нарушался. Финн немного поведал о Хогвартсе, но без должного восхищения, он упомянул лишь, что Дамблдор глаз с него не сводит, а Гораций Слагхорн постоянно норовит склонить его к вечернему распитию усладеля. Финн, конечно же, озвучил своё удивление тем, что никто из профессоров в будущем по каким-то причинам их не узнает, хотя эта тема поднималась не единожды еще до его отправки в Хогвартс. Предположений была масса — от стирания памяти до хранения перемещения в прошлое в тайне от четверых студентов. Но знали ли об этом родители? Вопросов становилось только больше, а вот ответы никак не хотели находиться. Хорошо бы этому М.П.Г. быть более информативным.

— Джоконда, какие отношения связывают твою семью и Малфоев? Сегодня я была на фабрике «Гранд Текстиль» вместе с лордом Абрахасом Малфоем. Пишу рекламную статью. Я, признаться, была удивлена, ведь фабрика должна принадлежать Уинтерам, — Виктория, однако, не упомянула о своей опрометчивой оговорке с фамилией «Уинтер».

— Эта фабрика и впрямь досталась нам от Малфоев, а им — от Блэков. По правде говоря, я и сама не знаю точной причины, почему она оказалась у нас, но вроде бы как за какой-то долг Люциуса Малфоя перед моим отцом, — Джоконда пожала плечами; ох, ну конечно она не собиралась раскрывать все тайны семьи, хотя касательно «Гранд Текстиля» и сама была не очень-то осведомлена.

— А как давно ваши семьи знакомы?

— Мы родственники. Моя мама — племянница барона Хёрста и младшей леди Черрингтон-Кант, чья старшая сестра — леди Арабелла Малфой — бабушка Люциуса, так что связь у нас вполне себе ощутимая по меркам чистокровных.

— Кто поймет ваши генеалогические древа? Там же черт ногу сломит! — покачал головой Арчи, с любопытством наблюдая за Джокондой, орудующей пилочкой для ногтей.

— А Уинтеры — это кто? — спросила Виктория.

— Древний шотландский род, правда вот на мне закончился, а что? — невозмутимо ответила Джоконда. — Я удивлена, что ты не знаешь, ведь вы, Уизли, представляете один из древнейших чистокровных родов Британии и должны чтить свои корни. Я вот знаю всю твою семью наизусть. Моя бабушка, двоюродная бабушка то есть — леди Арабелла, заставляла меня зубрить генеалогию древних чистокровных семейств Европы и Великобритании.

— Даже несмотря на то, что мы — предатели крови? — усмехнулась Виктория, подняв тему старых предрассудков.

— Ты поэтому такая зануда? — услышала Джоконда наверное в сотый раз от Финна. — Вся в бабку?

— Да, ты жуткая снобка, — весело подхватила Виктория, но Джоконда, никак не отреагировав, только придирчиво рассмотрела свои ногти и еще немного подпилила мизинец.

— Я дворянка, и я обязана следовать традициям, быть благовоспитанной и сдержанной, поэтому ваши подколы на меня не действуют. Викки, поосторожнее с лордом Малфоем, Нарцисса Малфой считает, что ее муж ужасно на него похож, а характер у Люциуса будь здоров. Он жесткий, требовательный, не терпит отказов и…

— Я заметила, мне завтра придется идти к нему в поместье, редактировать статью. Он хочет, чтобы все было идеально.

— Естественно, это бизнес, — пожала плечами Джоконда.

Еще немного поболтав о Хогвартсе, о Грюме, братьях Прюэттах и о переставшем следить за Джокондой Уолесом, ребята занялись каждый своими делами. Виктория сослалась на головную боль и рано ушла спать. Финн и Арчи засели перед теликом, попав на какой-то футбольный матч. Маггловские увлечения Арчи пришлись по вкусу и Финну. Джоконда же ожидала наступления ночи, чтобы отправиться к Боргину за совой.

Вылазка прошла довольно гладко, но ее преследовало ощущение, что за ней кто-то наблюдает — впрочем, в Лютном Переулке всякий становился параноиком. Боргин смог починить сову лишь отчасти, как Джоконда и предполагала, ему не удалось опознать, как он выразился "какой-то" недостающий ингредиент — цветы Северного Сияния — хотя, как сказал Боргин, он не знает, на что он должен был влиять, так как Омут Памяти был исправен. Волшебнику, не владеющему парселтангом, не суждено было постигнуть воспоминания Волдеморта, хотя Боргин верно предположил, что сову активирует какое-то действие. Жаждущий знать ответы, он остался ни с чем, ночная гостья лишь забрала сову и ушла. Похоже, именно цветы Северного Сияния делали сову живой, способной «разговаривать», чувствовать.

Вернувшись домой, Джоконда решила в тот же момент погрузиться в прошлое своих родителей в поисках ответов, заперевшись в ванной и наложив на дверь сигнальные чары. Лучшего места ночью она просто не придумала.

Она все еще испытывала симпатию к Арчи, но даже без случайного подслушанного разговора Виктории и Финна прекрасно знала, каким он может быть засранцем. Арчи уже завел себе тайную подружку в Аврорате и прикрывал свою интрижку как мог, ведь кураторы были бы не в восторге. Симпатия к нему была катализатором активизации совы, и хотя Джоконда была глубоко разочарована, но больше никому так не симпатизировала. Одно-единственное свидание, даже не свидание, а просто ужин с пиццей, ничего не изменят. Арчи ей не пара. Когда он взял ее за руку, она довольно быстро ее убрала, опасаясь, что он сочтет, будто она не против. А она была против, еще как! Особенно теперь, когда стала ясна причина драки Финна и Арчи. Друг просто защищал ее честь. Финн еще больше вырос в ее глазах, и она была благодарна за заступничество. Джоконда в силу склада характера не была истеричкой и не ревновала, понимая, что ревность к такому, как он, не имеет смысла. И все же они жили в одной квартире и работали в одном департаменте, поэтому ей приходилось с ним общаться и даже дружить…

…Сова подчинилась не сразу, вероятно, симпатия к Арчи все же постепенно сходила на нет, дополненная очевидным отвращением к его поведению, которое Джоконда никак не демонстрировала.

Воспоминания неожиданно перенесли ее в Малфой-мэнор, в трофейный зал с чучелами животных, которые некогда собирал первый владелец-волшебник — сэр Черрингтон-Кант. Любой ощущал дискомфорт, находясь в этом месте, и, тем не менее, Малфои так и не избавились от мертвых животных, сохранив зал в первозданном виде. Сова превратилась в обычный Омут Памяти, и Джоконда более не ощущала чувств молодого Волдеморта, не ощущала запахов, не видела ярких красок, которыми щедро одаривали воспоминания восхитительные цветы Северного Сияния. Боргин рассказал, как добавить в сову недостающий компонент, и Джоконда во что бы то ни стало должна была раздобыть эти цветы, как только попадет в Хогвартс по официальному приглашению.

Возмужавший Том Риддл сидел на софе, поглаживая по волосам ее мать — нежную, улыбающуюся девушку, чья голова покоилась на его коленях. Даже не ощущая его чувств, Джоконда видела умиротворение, его странную привязанность к Авроре. В груди в очередной раз произрастало неверие в реальность происходящего.

Позади раздался тихий скрип паркета, в проеме появился знакомый и тоже возмужавший Абрахас Малфой, при виде которого Том убрал руку с головы Авроры, словно его застали за чем-то неприличным. Тут же зашевелилась и сама Аврора, вытянулась на софе, открыла веки и, встретив взгляд мертвых глаз стоявшего возле софы кабана, забавно пискнула: «гоблинова задница!». Том тотчас скинул ее голову с колен и поднялся, приняв надменный вид, словно и не было той теплой улыбки и особого взгляда на спящую Аврору. Похоже, события этого воспоминания относились ко времени после окончания Хогвартса — через год или два, однако Том все также с трудом принимал свои чувства к ней. Джоконду очень интересовал вопрос — когда же она появилась на свет? Во времена воспоминаний или же после Второй Магической Войны, куда ее мать могла по непонятным причинам перенестись, что, судя по её возрасту, и случилось. Сколько ей было в этом воспоминании — быть может, восемнадцать или девятнадцать лет? Джоконда знала точно, что та родила ее в двадцать девять, а это означало, что до последнего воспоминания отца и матери еще как минимум десять лет.

Картинка сменилась, и Джоконда попала в незнакомое поместье на какой-то прием. Под звуки вальса в центре зала кружились пары, среди которых обнаружился Том, ее матери нигде не было видно. Миловидная девушка с ним в паре смущенно улыбалась. Джоконда все еще не могла поверить, что красноглазый монстр в прошлом был таким красивым молодым мужчиной. Внезапно партнерша Тома столкнулась с кем-то спиной, и Джоконда только и успела открыть от удивления рот, увидев свою мать. Это была не та странная девочка с неопрятными, висящими сосульками волосами, а леди с идеальной укладкой и приятно струящимися по спине локонами, ниспадающими из высокой прически. В персиковом платье, с жемчужным гарнитуром и легким, так подходящим молодой девушке макияжем, она выглядела настолько прекрасной, что у Джоконды перехватило дыхание, впрочем, как и у не успевшего натянуть одну из своих масок Тома Риддла.

— Добрый вечер, Том, — непринужденно поздоровалась она, хотя по немного напряженным плечам было видно, что она волнуется.

Ее мать вальсировала с Абрахасом Малфоем, чье присутствие вызвало у Джоконды не меньшее удивление. Она было вспомнила о прелестной Эвелин Уилкис, но вслед за этим пришло и воспоминание о ее гибели… Абрахас беззастенчиво и властно держал ладонь на талии ее матери, и тут интуиция Джоконды стала бить тревогу — а знал ли Люциус, что Аврора Уинтер переместилась из прошлого в будущее? Быть может, именно поэтому он ей помогал? Ведь представшая перед Джокондой картина просто кричала о том, что Аврора и Абрахас не были простыми знакомыми.

— А я гадал, с кем же ты пришел на помолвку, Абрахас, — будто и не замечая Аврору, произнёс Том; слова сочились из его рта подобно яду. — Как же я не догадался. Марлена, принеси шампанского, — попросил, нет, приказал он, не одарив партнершу по вальсу и взглядом.

Марлена пожала плечами и отправилась через толпу к столику, не найдя в его словах ничего предосудительного.

— Ты всегда такой милый, или только когда видишь меня? — изогнув бровь, спросила Аврора. — Зачем гоняешь Марлену? Сам бы принес себе шампанского!

— И с каких пор ты стала такой самоуверенной? Или тебя подружка научила?

— Полегче, Риддл, — осёк Абрахас не слишком доброжелательную речь. — Не забывай, где ты находишься, и не смей оскорблять мою даму, — он по-хозяйски переместил ладонь на её плечо, намеренно провоцируя Тома.

— Малфой, я смотрю, твой вкус на женщин испортился окончательно и бесповоротно.

— Том Риддл! — неожиданно воскликнула Аврора. — Прекрати вести себя подобным образом, не порть мне настроение!

Затем появилась какая-то девушка, которая немедленно организовала всем шампанского и перевела весь разговор в шутку. Джоконда видела очевидную ревность Тома, но мысли ее в этот раз занимал другой юноша — Абрахас Малфой. Связана ли дружба Авроры настолько, что в будущем семья Малфой станет ее поддерживать? Да и по каким причинам? Знал ли Люциус о ее перемещении в будущее или на тот момент еще не родился? Джоконда начала было просчитывать вероятную дату его рождения, когда внимание привлек голос той самой девушки, ненавязчиво разрядившей напряженную обстановку.

— А вас как зовут и из какого вы рода? Мне кажется знакомым ваше лицо, вы случайно не из Иствудов? Те же серые глаза и хрупкая фигура, — спросила она с каким-то уж очень невинным видом, хотя было видно, как она прорастает стеной между Томом и Авророй.

— Ни из какого, — Аврора скромно улыбнулась. — Меня зовут Аврора Моргана Уинтер, по матушке — Дамблдор…!

Джоконда, находясь посреди мелькающих лиц воспоминания, словно застыла вне времени, стараясь осознать, что только что услышала. Мало того, что ее мама носила в этом времени фамилию Уинтер, но она представилась фамилией матери — Дамблдор. Что происходит?

— Ого! — воскликнула еще одна девушка, едва не расплескав шампанское, примечательно, на Тома. — Надо же, вы же та самая внучка Альбуса Дамблдора! А Уинтер, Уинтер? — она переспросила у подруги. — Не те ли Уинтеры, у кого в роду еще Горан Уинтер был — знаменитый шотландский землевладелец, прославившийся своей схваткой с оборотнем? Они же, говорят, осели где-то в Шотландии. Кстати, я Аника, это Виктория, фамилии, думаю, оглашать не надо.

— Может, Гордон? — уточнила Аврора, назвав одного из предков Джоконды по линии Сигизмунда Уинтера.

Все расходилось. Фамилия Уинтер не должна была являться для Авроры девичьей, и как могло получиться так, что она состоит в родстве с Дамблдором? В голове моментально образовалась каша от количества вопросов и предположений, но Джоконда старалась не делать преждевременных выводов, желая увидеть, что же было дальше. Вот только этому не суждено было сбыться, так как сработали сигнальные чары, и ей пришлось выйти из воспоминания, спрятав сову в карман пижамы. Кому, интересно, понадобилась ванная комната посреди ночи, учитывая, что санузел был раздельным? В проем просунулось сонное лицо Арчи.

— Решила ванну принять на ночь глядя? — спросил он, потирая глаза.

— А ты чего? — вопросительно кивнула она.

— Забыл на бортике ванной палочку, — он указал взглядом на свою волшебную палочку рядом с шампунем и гелем для душа.

— Ясно, — коротко ответила она и, раскрыв дверь полностью, прошла было мимо, вот только Арчи схватил ее за предплечье и затолкал обратно. — Что за дела? — Джоконда оттолкнула его от себя.

— Эй, ты вела себя отстраненно весь вечер, даже когда Финн и Викки ушли спать — не мог не заметить он. — Что случилось?

Она смотрела в его бесстыжие глаза, только удивляясь, насколько он может быть инфантильным и неразумным. Что они живут в маленькой квартирке, где скрывать что-то друг от друга безнадежно.

— Хорошо, хочешь поговорить, запри дверь, садись и слушай, — жестко сказала она, сложив руки на груди и прислонившись к едва теплому полотенцесушителю на стене.

Арчи решил по-своему — он приблизился к ней и положил ладони на талию, встретив полный презрения взгляд.

— Да что с тобой, Джоконда? Я думал, мы нравимся друг другу, — его возмущение выглядело неподдельным; неужели этот дурак не замечал за собой ничего предосудительного?

Она уперлась ему ладонями в грудь, удивляясь подобной наглости.

— Ты переигрываешь, — строго сказала она, готовая в любой момент выхватить волшебную палочку из кармана и оглушить его.

Они были заперты в ванне, на которую Джоконда предварительно наложила заглушающие шум чары, но она вовсе не боялась остаться с ним наедине. Арчи ничего не собирался делать, он просто удивлялся ее поведению, а она — его.

— С чем, Джоконда? Что изменилось с тех пор, как мы перенеслись сюда? И в кафе… Мы же почти поцеловались, но ты вновь отстранилась! Я требую объяснений, я тебе не щенок, с которым можно играться. Либо ты сейчас же объясняешь, что происходит, либо не мучай меня…

— Каков наглец, — только хмыкнула она, закатив глаза, — и это говоришь мне ты?

— Да что я сделал не так в конце концов?

— Не так? Не припоминаешь причину вашей драки с Финном? — Джоконда и сама не понимала, почему выходит из себя. — А, быть может, напомнить тебе об интрижке в Аврорате или же о том, что ты подкатывал к Викки?

С каждым ее словом лицо Арчи вытягивалось и в конце наполненной желчью реплики он просто ахнул, не в силах возразить, потому что его поймали, или же так показалось Джоконде.

— Ты серьезно? — он внезапно опустил руки и расхохотался, замотав головой. — Не могу поверить, что Джоконда Уинтер могла поверить такой ерунде… — его лицо просияло, словно все вопросы нашли ответы. — Слушай, во-первых — да, мне нравилась Викки, но это было еще на шестом курсе, она до сих пор на меня в обиде, так как я действительно пытался подкатить к ней, хотя на тот момент она уже встречалась с Тедди Люпином. Да, именно поэтому она относится ко мне предвзято — моя ошибка. Ванесса Треворс, увидев сцену, которую ты устроила в Большом Зале, тронулась умом — она меня поцеловала, я ничего не успел предпринять, и на неудачу это случилось на глазах Финна. А по поводу стажерки из Аврората — я просто раз с ней пообедал, и эта глупышка решила, что у между нами что-то есть! Да я хоть под Веритасерумом могу подтвердить или предоставить тебе свои воспоминания, только Омут Памяти бы найти!

Но Джоконда никогда не доверялась людям легко, еще хуже обстояло дело с уже подорванным доверием. Она не изменилась в лице, что заставило Арчи поумерить пыл, ему больше не было смешно.

— И что мне прикажешь делать? — спросил он. — Я не заслужил такого отношения. Если хочешь, я могу поговорить с Викторией. А эту стажерку ты и так видела. Неужели ты думаешь, что я могу так размениваться? — вновь пустился он в оправдания.

— Сейчас я просто пойду спать, и мы поговорим об этом в другой раз, — в своем фирменном ледяном тоне объявила Джоконда; сейчас было не до разбирательств по поводу подростковой любви.

Ее мысли отныне занимал еще один участник событий сороковых — Абрахас Малфой, который мог бы рассказать ей что-то по поводу ее матери. Впрочем, здесь находился и неожиданно приобретенный родственник, если Аврора в воспоминаниях сказала правду. Но стоило ли вот так просто спрашивать об Авроре Альбуса Дамблдора? Как стоило ли идти за ответами к Абрахасу Малфою? Да и как к нему подступиться?..

Джоконда и не представляла, что случай познакомиться с отцом Люциуса выпадет следующим же утром, когда неясыть поскребла лапкой в окно спальни девушек, неся конверт с сургучной печатью рода Малфой…