Merry Dancers: парадокс времени (гет)

Заливисто пела птица, ее голос то отдалялся, то приближался, повинуясь легкому ветру, проникающему в прохладный особняк сквозь распахнутые настежь окна западной гостиной. Подобно звону колокольцев, соловьиная песня ласкала слух, и сердце легко и ненавязчиво наполнялось чувством уюта и расслабленности.

Старшая леди Малфой, пресытившись ведением домашних дел и наказав одного из эльфов за недобросовестную уборку зала трофеев, устроилась на софе, углубившись в чтение любимой книги. Ее и без того светлые волосы уже давно тронула седина — то случилось еще в последние годы войны, но осанка была безупречна, как и в годы юности. Леди Малфой выглядела все так же прекрасно для своих шестидесяти двух и не позволяла себе и недели без косметических процедур, а также, несомненно, следила за модой и всегда выглядела элегантно, даже с лоском, невзирая на то, что редко покидала Малфой-мэнор.

Думая про себя, что Астория больше увлечена благотворительностью, нежели ведением хозяйства огромного поместья, она в очередной раз решила, что, возможно, стоило рассмотреть для Драко иную кандидатуру в жены. Но в послевоенное время Нарцисса и Люциус стали будто бы чуточку мягче и позволили сыну заключить брак по любви, а не по расчету, хотя на примете был ирландский род О’Шонесси.

После громкого дела и публикации завещания Альбуса Дамблдора, благодаря которому удалось полностью очистить имя рода Малфой от грязи, они быстро вернули былое величие и отныне именовались героями войны, но всегда находились те, кто с трудом верил, что Малфои действительно могли вести игру против Темного Лорда. Нарцисса и по сей день часто вспоминала, какой сюрприз преподнесло им само Время: род Малфой оказался связан кровью с Альбусом Дамблдором и даже с самим Мерлином. Впрочем, они не стали этого афишировать, считая, что на тот момент для общественности было достаточно потрясений. Однако более всего удивляла оказавшаяся живой мать Люциуса младше него на пятнадцать лет! Это и по сей день никак не укладывалось в голове! Жизнь свекрови Нарциссы всегда была покрыта налетом тайны, открывшейся только после окончания войны.

— Леди Малфой?

Нарцисса вздрогнула и выронила книжку, которая неприятно врезалась углом жесткого переплета в колено. Она перестала дышать, глядя на гостившую у них Джоконду. При каждой встрече с ней в сердце вселялся ужас, ведь Малфои, кроме Скорпиуса и Астории, прекрасно знали, чья она дочь.

— Да, дорогая? — постаравшись сделать улыбку естественной, ответила Нарцисса.

Совсем юная девушка имела взгляд настолько острый и тяжёлый, что под ним, казалось, все живое должно было обращаться в камень. И хотя Нарцисса с трудом вспоминала, как выглядел Темный Лорд во времена Первой Магической Войны, она видела сходство с отцом в его ничего не подозревающей о своих корнях дочери.

— Мы с Асторией и Скорпиусом собираемся в Косую Аллею за вещами по списку, Астория интересовалась, не хотите ли вы к нам присоединиться?

Она называла младшую леди Малфой по имени, невзирая на пропасть в возрасте и элементарное чувство такта. Нарцисса думала, что чем реже ей придется находиться в обществе девочки, тем ей будет спокойнее и безопаснее. Идея Люциуса пригласить “двоюродную племянницу” погостить перед ее седьмым курсом обучения и перед поступлением Скорпиуса в Хогвартс показалась Нарциссе катастрофической. Она все время ждала, что в глазах Джоконды вот-вот появится красный блик, который станет напоминанием того ужаса, что привнес в их жизнь ее отец-монстр.

— Передай Астории, что я немного устала, и вы непременно сможете справиться без меня, — сказала Нарцисса и вновь опустила взгляд в раскрытую на коленях книгу.

Кажется, “знающие” обитатели этого дома старались реже встречаться с девочкой взглядом. Вообще, идея Люциуса, кажется, и ему самому приносила некоторые неудобства. Спустя столько лет он должен был оказать матери хотя бы какое-то внимание. Помимо финансовой помощи, Люциус исправно навещал ее в Каннах, но не чаще, чем раз в полгода, также они вели переписку, однако Нарцисса точно знала, что в ней не содержалось теплых строк, лишь сухие пересказы происходящего вокруг. Леди Уинтер не требовала большего, понимая, что взрослый мужчина, каким ее сын предстал в этом времени, так и не смог простить ее исчезновение.

— После покупок мы отправимся к Министерству Магии. Ваш сын хочет устроить что-то вроде семейного выездного ужина в Лондоне, — сообщила Джоконда почти ангельским голосом, но Арабелла как-то обмолвилась, что у нее настоящий подростковый бунтарский характер.

Хотя бы Драко она не звала по имени, впрочем, сам сын, будучи невыносимым снобом, точной копией своего отца, никогда бы не допустил к себе фамильярности.

— Возможно, я присоединюсь позднее, — Нарцисса была немногословна, и даже это маленькое предложение далось ей с трудом — настолько она боялась Джоконды, словно та была проклята.

— Хорошо, леди Малфой, — девочка кивнула и улыбнулась. — До встречи.

Нарцисса позволила себе первый вздох только после того, как Джоконда скрылась в дверях. Нужно было держать себя в руках, но сложно перестать поддаваться ужасу, всякий раз глядя на нее. Джоконда являлась блестящей студенткой Хогвартса, любимицей профессоров, а в этом году еще и рассчитывала на пост старосты школы. Прямое родство с Темным Лордом одарило ее несомненными благами в виде незаурядного интеллекта и способности льстить кому необходимо, однако в силу возраста ее глаза не умели скрывать истинных намерений. Вполне вероятно, Нарцисса видела в ней больше, чем есть на самом деле. Драко, Люциус и Нарцисса старались держать мысли при себе, понимая, что Джоконда всего лишь ребенок, и она не виновата в том, чьей дочерью является, и что ожидать от нее подлостей просто глупо. Девочка жила в счастливом неведении, окруженная заботой леди Уинтер, которой отписали Каннское поместье. Поныне проживающая там престарелая леди Арабелла Малфой, лишившись мужа и сына во время первой войны, рада была принять у себя дома гостей — тем более, позабытую, но оттого не ставшую менее родной невестку. Им обеим было вполне комфортно в обществе друг друга. На их плечи также легло воспитание неожиданной “дочери Абрахаса”, которая родилась “похожей” на лорда Луи — темноволосого мужчину. Впрочем, это не объясняло, почему у девочки были черные глаза — такие же, как у Темного Лорда, когда тот еще был человеком… Арабелла имела отличное качество — не трепать языком, она поддерживала семейные тайны и согласилась приютить “овдовевшую” беременную “дочь сестры”. Конечно же, никакой сестры у леди Арабеллы не было, ее пришлось вписать в семейное древо и подкупить не одного английского чиновника. Теперь у Авроры Уинтер и ее дочери было имя, титул, и деньги. Помимо прочего Люциус отписал во владение Авроры старую фабрику “Гранд Текстиль”, и отныне новоиспеченные родственники не нуждались ни в каких средствах.

Аврора — женщина, которую он даже в мыслях не мог назвать матерью — осталась в памяти двухгодовалого Люциуса лишь смутным образом, но он точно помнил ее улыбку, и ее нынешняя излишняя холодность неприятно удивляла. Такой была и сама Нарцисса, но Драко, знакомый с давно позабытой Луной Лавгуд, едва узнавал в леди Уинтер ту странную, но дружелюбную девушку с Рэйвенкло курсом младше.

Нарцисса вдруг решила, что не очень-то хотела бы, чтобы Скорпиус учился на одном факультете и даже в одной школе с Джокондой, но леди Уинтер вернулась в будущее на год позже окончания войны, и именно поэтому ее дочь сейчас поступала на седьмой курс. Даже после всего, что случилось с ней в прошлом, она отринула идею учебы дочери в Шармбатоне — французской школе волшебства и магии. Как сказала однажды сама леди Уинтер — Джоконда не должна забывать о том, что она англичанка. Но был ли в этом какой-то иной потаенный смысл?

— Люциус? — Нарцисса взглянула на вошедшего супруга исподлобья, всего на секунду оторвавшись от почему-то моментально наскучившей после визита Джоконды книги. — Я думала, ты в Министерстве Магии, разве у тебя не ежемесячное собрание глав отделов? Ты говорил об этом вчера.

— Собрание не у меня, а у Драко, дорогая. Тебе прекрасно известно, что в Министерстве я занимаю не столь высокий пост, чтобы быть удостоенным подобной чести, — терпеливо заметил Люциус; Нарциссе рано было сетовать на плохую память. — Мисс Грейнджер была бы рада не видеть там и нашего сына. Она метит в министры Магии, и выборы будут осенью, и если это, не дай Мерлин, случится, то Драко первым отправится навылет.

— Мне казалось, Гермиона Грейнджер и Гарри Поттер не из тех, кто на почве старых обид может испортить карьеру добросовестного сотрудника, — почему-то возразила Нарцисса. — И потом, наш сын — глава Отдела международного магического сотрудничества, не думаю, что так просто убрать его с должности.

Правда, в политике она разбиралась не очень хорошо, потому строила предположения почти наобум. Как раз в этот момент волшебная палочка Нарциссы на столе просигнализировала об использовании камина: Астория, Скорпиус и Джоконда отправились в “Дырявый Котел”.

— Гермиона Грейнджер — герой войны, дорогая, у нее в руках находится большая власть, — он часто использовал пресловутое “дорогая”, не вкладывая в это никаких чувств, а ведь когда-то незатейливое обращение вызывало в обоих трепет.

— Мы тоже герои войны, Люциус, — напомнила Нарцисса, но тут же замялась, понимая, что сказала очевидную ложь.

— Ты немного напряжена, что-то случилось? — он одарил супругу не то подозрительным, не то сочувствующим взглядом, не став акцентировать на последнем комментарии.

Губы ее на мгновение сжались, Нарцисса взглянула за окно на почти беззвучно бьющуюся в стекло ветку пихты; странно, что она не создавала шума — это оставалось одной из загадок Малфой-мэнора.

— Люциус, не сочти меня ипохондриком, но вот уже две недели, с тех самых пор, как Джоконда приехала на каникулы, я не могу спать, — сказала Нарцисса; плечи её опустились, выдавая истинное состояние. — Ты мало времени проводишь дома, а с гостями необходимо общаться. Меня всякий раз бросает в дрожь от одного только взгляда на нее.

Он не стал отпускать язвительные словца на тему паранойи жены, ведь и сам был не свой, он намеренно старался как можно больше времени проводить вне дома, оставив общение с его же сестрой на жену. Люциус не сдвинулся с места, чтобы успокоить Нарциссу простым прикосновением или объятиями, он не был способен на подобное в последнее время, хотя после войны, казалось, они наконец обрели гармонию.

— Нарцисса, Джоконда всего лишь ребенок, не стоит относиться к ней, как к врагу. Она думает, что ее отец — почивший шотландский аристократ, она ничего не знает, поэтому глупо ожидать от нее подвоха. Аврора воспитала ее достойной девушкой.

— Но я как-то слышала от леди Арабеллы о недостатках ее поведения. Из школы приходили совы от профессоров, жалующихся на ее проделки. На четвертом курсе она превратила нос сокурсницы в дверную ручку. В дверную ручку, Люциус, представляешь? — со слегка истеричным восхищением в голосе сказала Нарцисса. — Конечно, это было до ее назначения старостой, — тут же уточнила она.

— Вот видишь, ты зря волнуешься. Неужели не помнишь, каким в школе был Драко? И сколько встреч тет-а-тет по поводу его поведения мы провели с директором Дамблдором и с Северусом?

При упоминании об этих двоих Люциус ощутил досаду — Северус был той еще занозой, но его смерть от укуса Нагайны была просто чудовищной — никто подобного не заслуживает, даже самый гнусный предатель. Что до Дамблдора — Люциус чувствовал, что выиграл в магическую лотерею, но то была не благодарность, лишь непонимание… Семья Малфой никогда не думала о том, что благодарить нужно только Аврору… Именно ее воспоминания и влияние на Дамблдора оказали им услугу в виде освобождения от Азкабана. Но с другой стороны, если бы эта слабая женщина нашла в себе силы остаться и заботиться о сыне, отгородив его от лап монстра, всего этого могло бы и не быть… Люциус никогда не думал над тем, что во всем случившемся с его семьей, в действительности, виноват лишь он сам… Именно его служение Темному Лорду едва не опустило их на самое дно. Трусость не позволяла этого признать.

Джоконда стояла за дверью с распахнутым ртом, Люциус и Нарцисса, думая, что одни в поместье, позволили себе несколько лишних слов. Всю жизнь считая себя дочерью безвременно ушедшего шотландского аристократа из угасшего рода Уинтер, Джоконда едва не выдала своего присутствия шумным вздохом. Она часто слышала от матери: “ты ведешь себя как твой отец!”, но именно сейчас эта фраза стала обретать новый смысл. Глядя на вытянутую тень Люциуса, падающую на паркет в проходе, Джоконда вдруг увидела некоторую свою схожесть с этим надменным человеком. Лорд Малфой за время ее пребывания в Малфой-мэноре ни разу не улыбнулся, зато позволил себе несколько довольно резких замечаний в присутствии гостьи касательно того, какое воспитание Драко дает Скорпиусу. Именно так прямолинейно Джоконда вела себя с матерью. Словно недополучившая тепла, она в присутствии посторонних иногда осмеливалась критиковать мать за ее холодность и невовлеченность в ее жизнь… И потом, Малфои сравнивают ее детские проделки с поведением Драко, словно говоря о сходстве. Джоконда даже не подумала о радикальной разнице во внешности с лордом Малфоем, уцепившись за надуманные выводы...

Но… Неужели она его дочь? Неужели мать все время лгала ей? И так легко отныне объяснимо странное поведение сторонящейся ее Нарциссы. Она же места себе не находит перед незаконной дочерью мужа! Ужасное осознание сего факта заставило Джоконду обозленно сжать кулаки. Вот почему мать так мало рассказывала ей об отце! Вот почему она мастерски находила повод увиливать! Как же легко оказалось принять эту версию. Джоконде вдруг показалось, что все встало на свои места. Необъяснимое стало понятным. Нет, конечно же, мать по-своему любила ее, но ощущение недосказанности всегда витало между ними… И потом, эта странная забота — ведь Люциус переписал на род Уинтер текстильную фабрику и родовое поместье в Каннах, словно пытался откупиться.

С трудом взяв себя в руки, Джоконда направилась в каминный кабинет, откуда можно было перенестись в “Дырявый котёл”. На той стороне ждали, пока она прихватит сумочку, Астория и Скорпиус….

* * *

“Наши перья сделают ваш почерк идеально ровным!” — кричало объявление из канцелярского магазина. “Новейшая метла — Галлея, не упустите момент! Такие уже на вооружении у Пушек Педдл. Осталось всего пять!”, тотчас цифра пять стерлась, и на стекле образовалась четверка, а из магазина “Все для квиддича”, светясь от счастья и прижимая к себе длинный сверток, вышла девушка — охотница гриффиндорской команды — Клеменс Локхарт. Ее дядя, известный писатель, выдававший чужие подвиги за свои, только лет десять назад излечился от криво наложенного Обливиэйта, превратившего его разум в разум восьмилетнего ребенка.

Скорпиус, усердно копируя отца, точно важный маленький пингвин вышагивал рядом с не менее напыщенной матерью и дальней родственницей со странным именем Джоконда. От них троих словно бы исходила особая аура. Каждый проходящий мимо мог бы с точностью определить в них снобов и богачей. И дело было даже не в одежде, а в том, как они смотрели на суетливых родителей, отдирающих детей от витрины с новой метлой или за ухо вытаскивающих визжащую мелюзгу из “Всевозможных Волшебных Вредилок Уизли”. Астория и Джоконда шли с достоинством, и маленькому Скорпиусу приходилось вести себя как подобает, хотя, несомненно, ему бы тоже хотелось, как и другим, ближе рассмотреть ту же метлу или коснуться милой карликовой пуховки…

— Сегодня довольно шумно, я не рассчитывала днем в понедельник встретить здесь так много людей, — монотонно заметила Астория; только один ее ледяной взгляд заставил шедшего навстречу зевающего по сторонам волшебника резко посторониться, чтобы избежать столкновения. — Скорпиус, не отпускай, пожалуйста, мою руку. Ты можешь потеряться.

Тот, поджав губы, едва получив свободу, тут же подчинился. Он не стал говорить, что ему уже одиннадцать, и что он взрослый, но Джоконда была уверена, ему очень хотелось. Скорпиус не вертел головой и не был похож на остальных детей. Милый мальчик, невзирая на воспитание в семье Малфой, мог даже показаться застенчивым, но стоило в поле зрения попасть матери или отцу, его голос тотчас обретал силу, а спина распрямлялась. Возможно, он вовсе не хотел быть тем, что лепят из него родители.

В отличие от спутников, Джоконда своей отстранённостью была обязана вовсе не воспитанию, навязанному обществом британской знати. Невзирая на присутствие англичанок в доме, Джоконда росла на юге Франции, где даже волшебное сообщество было намного более раскрепощенным. Там уже лет десять использовали маггловское изобретение — мобильный телефон. Не считая дряхлой леди Арабеллы, конечно. Да и интернетом волшебники тоже научились пользоваться. Погруженная в свои мысли, Джоконда Уинтер поглядывала на светлую макушку рослого для своих лет Скорпиуса, думая о том, кем в действительности ему приходится. Тетка в свои семнадцать лет! А ее отцу уже должно быть около шестидесяти трех. Но как же Люциус осмелился привести незаконнорожденную дочь в Малфой-мэнор? Его ежегодные визиты в Маргюри* на дни рождения ее матери** более не казались такими странными. Он всегда присылал подарки и на Рождество, и на день рождения Джоконды прямо в Хогвартс. Она привыкла к этому вниманию сызмальства и никогда не считала чем-то из ряда вон выходящим. В прошлом году он и в школе объявился, как пояснила мать в письме — Люциус вновь собирается занять место в попечительском совете, ведь вскоре в Хогвартс поступает его ненаглядный внук. Мать писала уверенно, а значит поддерживала с ним связь не только в его редкие визиты. Но неужели это любовь? Джоконду внезапно бросило в холод. Он, конечно, неплохо сохранился для своих лет, но все равно слишком стар для ее матери, которой в этом году исполнилось сорок семь. Впрочем, Джоконде в её семнадцать все, кто перевалил за четверть века, казались старыми. И после этих двадцати пяти, как она считала, можно уже начинать откладывать на пышную панихиду.

— Джоконда, милая, ты куда? Нам нужно купить Скорпиусу волшебную палочку, — донесся до слуха строгий, ничуть не сочетающийся с обращением “милая” голос Астории.

Оказывается, утонув в своих мыслях, она успела опередить их на несколько шагов. Звякнул дверной колокольчик, когда они вошли в магазин волшебных палочек.

— Извини, Астория, — неформально обратилась Джоконда и улыбнулась; кажется, кроме ближайших родственников, только она могла обращаться к ней по имени — она умела подольститься. — Я немного волнуюсь перед выпускным курсом, а здесь, среди студентов и их родителей, это ощущается намного сильнее, — она мило улыбнулась и взяла Скорпиуса за руку; отчего-то ребенок доверял ей с пеленок и всегда помнил, хотя редкие встречи происходили не чаще, чем раз в год.

— А что внутри твоей палочки, Джоконда? — поинтересовался Скорпиус, предвкушая заиметь собственную; детские глаза лучились гордостью, ведь теперь он станет настоящим волшебником.

— Тринадцать с половиной дюймов, сделана из тиса. Сердцевина из жилы дракона, — услужливо подсказал невольно подслушавший их мистер Олливандер — молодой, немного угрюмый мужчина, внук знаменитого Олливандера, который снабдил палочками все магическое население Британии, перед тем как ушел на покой после пережитого на войне.

Гитлеровские рыжие усы продавца во время разговора были неподвижны, и казалось, что они просто приклеены.

— Добрый день. И как вам, Олливандерам, удается упомнить всех покупателей и их палочки? — возможно, кто-то мог бы заметить в словах Джоконды скепсис, но нет, она мастерски умела завуалировать подобное подходящими интонациями, и редко кто улавливал подлинный посыл ее слов.

— Мисс маленькая Мона Лиза Уинтер, вас бы я не забыл никогда. Ах, как вы повзрослели! Еще тогда хотел сказать, какой интересный вкус на имена у вашей матушки, — использовал он то же имя, что и семь лет назад, когда мать привела ее сюда за палочкой.

— Просто исключительный, мистер Олливандер, просто исключительный, — согласилась Джоконда.

— Возможно, мы уже можем приступить к выбору палочки для моего сына Скорпиуса? — как бы между прочим заметила Астория; ее ладонь лежала на плече у Скорпиуса, словно удерживая его от желания броситься рассматривать плакаты с рекомендациями по выбору палочек.

“Приклеенные” усы Олливандера сделали первое движение — ближе к носу, возможно, демонстрируя долесекундное недовольство. Он любил разглагольствовать на тему волшебных палочек, особенно ему нравились горящие глаза маленьких волшебников, которые трепетно пробовали первые в своей жизни палочки. Скорпиус смущенно смотрел на Олливандера, будто бы тоже умоляя начать побыстрее. Усы того тотчас вернулись в исходное положение, а на губах заиграла улыбка.

— А вы, стало быть…?

— Леди Астория Малфой, — представилась молодая мама, подтолкнув сына вперед. — А это…

— Юный Скорпиус, несомненно, — подхватил Олливандер задорно. — Что ж, мистер Малфой, приступим?

Мальчик с небольшим промедлением кивнул. Кажется, у него от нетерпения моментально пересохли губы. Взмахнув волшебной палочкой, Олливандер начал свое представление: из длинных стеллажей, уходящих далеко в глубину с виду маленького магазина, стали вылетать коробки, будто влекомые невидимыми нитями. Они складывались пирамидой на прилавке, пока не скрыли голову Скорпиуса от продавца.

Но внезапно пирамида из палочек вновь поднялась в воздух и под задумчивое: “так-так-так”, доносившееся от Олливандера, который, словно прощупав каждую, даже не открывая, вновь взмахнул палочкой, и пирамида стала разлетаться по местам, пока перед носом Скорпиуса не осталась всего одна коробка.

— Эта должна подойти вам идеально, юный мистер Малфой, — продавец двумя пальцами подхватил крышку коробки и извлек оттуда палочку. — Одиннадцать дюймов, каштан, в сердцевине волос единорога. Изящная и очень покладистая палочка. Она подойдет такому застенчивому и очень смышленому волшебнику.

Скорпиус замялся, его ладонь замерла на пути к смотрящей на него рукояти. Он и без бесконечных упоминаний знал, что ему немного не хватает малфоевской наглости и смелости. И в этом была вина его матери. Джоконда слышала, что старшим Малфоям пришлось не по вкусу ее отношение к магглам. Астория, как оказалось, только с виду могла показаться холодной, как и все Малфои, но то была лишь маска. Она была вполне дружелюбной и даже позволила называть себя по имени. Джоконда же относилась к магглам равнодушно, иногда ее раздражала их суетливость — они все время куда-то бегут, несутся сломя голову, словно вот-вот наступит Апокалипсис. У волшебников же куда более размеренная и спокойная жизнь, они последовательны, неторопливы, возможно, из-за того, что их жизнь несколько длиннее…

Джоконда отвлеклась, едва не пропустив дуновение магического ветра — удивительное явление, когда волшебная палочка выбирает своего хозяина. Он немного растрепал прилизанные волосы возбужденно и любовно сжимающего свою новую спутницу Скорпиуса. Его смешная реакция — глаза чуть навыкате, распахнутый рот — вызывали улыбку. И внезапно Джоконда порадовалась за него, как никогда прежде ни за кого не радовалась. Это странное чувство тепла разлилось внутри, непохожее ни на что, сбивало с толку. Она не раз замечала за собой равнодушие к происходящему вокруг и искренне радоваться или переживать могла только за себя саму, для иных же были маски, в том числе и для матери...

Когда они расплатились и вышли, Скорпиус скрепя сердце передал палочку матери, и та спрятала ее в недрах сумочки. Он забыл про то, как следует вести себя в обществе, и шел вприпрыжку, но Астория ничего не говорила, она была действительно рада за него, и даже когда он все же присоединился к стайке детей, облепивших витрину с квиддичной формой, сделала вид, что смотрит в другую сторону. Любопытная Джоконда хотела бы понять причины столь разительных перемен, словно и Астория все время от чего-то себя сдерживала. Неужели это влияние старших Малфоев? Было бы интересно узнать, какой она была до замужества с Драко.

Порядком подустав от бесконечных очередей и переходов из магазина в магазин, Астория несколько раз заметила, что лучше бы все покупки они заказали домой, но, несомненно, она не могла позволить, чтобы Скорпиус не познал волшебства предшкольной суеты, как и обязана была продемонстрировать, кем является ее сын перед будущими сокурсниками. Своеобразный политический ход. Джоконда, несомненно, тоже выигрывала от этой прогулки. В Хогвартсе было известно, что она является дальней родственницей Малфоев, героев войны, но одно дело — молва, другое — свидетельства очевидцев. Она ловила на себе заинтересованные взгляды. Признаться, ей пришлось даже более тщательно подойти к выбору сегодняшнего наряда и прически — несомненно, Джоконда соответствовала обществу, в котором родилась и выросла.

Она остановилась, бросив взгляд на витрину магазина готовых платьев от мадам Малкин. И хотя все ее наряды и даже школьная форма и мантии пошивались во Франции, сложно было не обратить внимание на насыщенный зеленый цвет коктейльного платья на манекене; как и любой слизеринец, зелёный она уважала более всего. Нужно будет попросить портного сшить нечто подобное. Невзирая на возможность купить именно это платье, Джоконда не могла позволить себе расхаживать в одежде из магазина готового платья. Тем более внутри она увидела Викторию Уизли — первую красавицу Хогвартса. Окруженная свитой из щебечущих гриффиндорок, подбирающих ленты для волос, она примеряла школьную форму, намеренно укорачивая серую плиссированную юбку.

Виктория, словно почувствовав на себе взгляд, посмотрела на стоявшую за окном Джоконду. Негласное соперничество между девушками, однако, не позволило друг друга проигнорировать. Они обе с промедлением вежливо кивнули и отвернулись. И хотя Виктория не могла похвастаться родственными связями, ее мать, француженка, о вейловской красоте которой ходили легенды, привила дочери непревзойденное чувство такта и знание этикета. Виктория, несомненно, привлекала внимание своей ангельской внешностью — платиновые волосы, голубые глаза и обаятельные ямочки у губ не могли оставить равнодушным ни одного парня в школе. Джоконда же была тёмной шатенкой с черными, как ночь глазами, и являлась королевой лишь своего факультета, который после войны с Волдемортом стали еще больше презирать, сравнивая с гадюшником. Что ж, по большей части именно змеиный Дом принимал в свое лоно отпрысков знатных семей и выпускал наибольшее число темных волшебников. Знать стремилась на Слизерин, остальные его сторонились. И поэтому Слизерин стоял особняком от остальных Домов.

Астория, в последний раз пробежавшись взглядом по списку вещей к школе, посмотрела на порядком подуставшего Скорпиуса и улыбнулась ему нежной материнской улыбкой.

— Что ж, полагаю, на этом мы можем закончить наши покупки. Джоконда, ты приобрела все, что нужно к школе?

— Мне нужно заказать набор латунных котлов с доставкой прямо в школу, в остальном — да. Мама позаботилась практически обо всем ещё до моего приезда в Малфой-мэнор, — она посмотрела на скромный бумажный пакет, в котором лежала лишь пара тетрадей в кожаных переплетах, да дневник для записей.

Подождав, пока Джоконда оплатит последнюю покупку, они вместе отправились к “Дырявому котлу”, чтобы отправиться в самое сердце Лондона — к Министерству Магии…

* * *

Пока они ждали лорда Драко, у Джоконды была возможность детально осмотреть Атриум. Обычно, перемещаясь через международную каминную сеть из Франции в Англию, волшебники использовали относительно недавно отстроенный пассажирский терминал на втором уровне, так как в последние десятилетия пассажиропоток стал просто невообразимым, и толпа в Атриуме, где ранее размещались международные камины, превратила его в непроходимый муравейник.

Джоконда впервые могла как следует оглядеться. Ей пришлось пригнуться, чтобы стайка бумажных синиц не врезалась в ее голову. Одна из них, голубого цвета, расправив крылья, опустилась на стол дежурного волшебника, регистрировавшего палочки посетителей. Натертый до блеска, шумел золотой Фонтан Магического Братства, восстановленный после периода, когда Министерством владел Темный волшебник Волдеморт. В то время, как рассказывал профессор Биннс, статуи волшебника, гоблина, кентавра и эльфа были заменены на монумент «Магия — сила», отражающий идею превосходства чистокровных волшебников над магглами и магглорождёнными. Джоконда видела фотографии в учебнике новейшей истории магии, и было в этом монументе нечто чарующее, нечто, что она хотела бы лицезреть воочию. Ее интерес диктовался удивительно сильным увлечением историей последних двух войн. Если бы Гарри Поттер не победил Волдеморта, то магглорожденных вскоре ожидала бы незавидная участь. Их искоренение началось с допросов о получении магической силы. История уже знала подобные случаи. И, словно под копирку, их непременно ждал бы геноцид. Курсовая работа Джоконды в прошлом году как раз была посвящена сравнительному анализу Второй Мировой и тому, что происходило в обеих магических войнах. Как персона увлечённая, она реконструировала вариант развития событий, случившийся, если бы Волдеморта не убили в тысяча девятьсот девяносто восьмом году. Директор МакГонагалл в восхищении своем обещала отправить работу на международный конкурс юных историков, что, несомненно, добавит Джоконде баллов при поступлении на исторический факультет Римской Магической Академии. Джоконда не хотела бы реального воплощения тех событий, нет, никогда! — но ей было любопытно, как бы все происходило. Прочитав не один десяток книг, посвященных периоду Первой и Второй магических войн, она бы могла уверенно назвать себя знатоком истории.

Возле Фонтана Магического Братства был установлен обелиск памяти погибшим в жестоких войнах, где в огромной вазе плотной шапкой стояли великолепные белые розы, там же, на ступени лежали свежие каллы и одинокий желтый нарцисс. Цветы, несомненно, приносили родственники жертв. А жертв было множество: Нимфадора Тонкс и Ремус Люпин — родители выпустившегося из Хогвартса год назад Теда Люпина, Фред Уизли — близнец державшего лавку Всевозможных вредилок Джорджа Уизли, Северус Снейп — наверное, самая знаменитая жертва. И еще множество имен, известных со слов участников и из строк учебников истории. Взгляд зацепился за имя "Луна Лавгуд", ниже шла подпись:

“Исчезла в декабре 1997 г. из Хогвартс-Экспресса, предположительно содержалась в подземельях Малфой-мэнора. Дальнейшая судьба неизвестна”.

Джоконде почему-то показалось, что именно для нее лежал одинокий ярко-желтый нарцисс на ступени. Но, возможно, это было лишь игрой ее воображения. Подобные подписи-эпитафии были под каждым именем светлой стороны, чтобы волшебники помнили тех, кого унесла война.

Джоконда тяжело вздохнула, в очередной раз за день предавшись своим мыслям. Подобные места производили на нее сильное впечатление. Ей все никак не удавалось найти повод разговорить Малфоев на эту тему, ведь они находились в самой гуще событий.

— Они все были хорошими людьми, — неожиданно раздался чей-то голос, заставив ее вздрогнуть. — Я не был тем, кто мог оценить это по достоинству в то время, но сейчас я смотрю на это иначе. Та война принесла множество жертв и едва не погубила и мою семью.

Драко Малфой стоял рядом, опираясь на трость. Его взгляд медленно блуждал по высеченным на граните именам, и взгляд этот был глубок и задумчив. Джоконда с оторопью поймала себя на мысли, что завидует ему как непосредственному участнику тех событий.

— Северус Снейп, вот, кто был истинным героем этой войны, — задумчиво сказал Драко, проведя пальцем по высеченному на граните имени, однако в голосе его отчего-то не звучало истинного восхищения.

— Его биография из-под пера Риты Скитер выглядит несколько мелодраматично и наигранно, она, признаться, всегда мастерски преувеличивала любую мелочь. Насколько знаю я, по рассказам знавших его людей, это был желчный и малодушный человек, который откровенно травил Гриффиндор, и более того, не слишком хорошо относился к Гарри Поттеру, — историк в Джоконде не смог не выдать ремарку.

— О, мисс Уинтер, вы даже не представляете насколько, — Драко улыбнулся, как всегда предельно формально обращаясь к ней по фамилии. — Однако, в то же время, Снейп был великолепным актером, никто и не догадывался до самого конца, что он был на стороне Гарри Поттера. Но, смею заметить, он был отличным деканом Слизерина, который умело нивелировал всю неприязнь, исходящую от профессоров и студентов других Домов. Ведь нас, слизеринцев, как вы знаете, никогда не любили.

— Многогранная личность с трагической судьбой, мистер Малфой, — согласилась Джоконда, думая о том, что ему, будь Снейп жив, она задала бы наибольшее количество вопросов.

— А вот и леди Уинтер, — неожиданно обратил он внимание на идущую к ним через Атриум женщину в широкополой шляпке, словно прячущуюся под ней от взоров волшебников.

— Мама? — Джоконда едва скрыла удивление.

В своей шляпке та казалась совсем крохотной. Драко Малфой, как подобает мужчине, поцеловал протянутую руку. Леди Уинтер улыбнулась, немного опешив, приняла неожиданные объятия Астории и подала руку маленькому Скорпиусу, имея при этом исключительно тёплую улыбку. Аврора никогда так не улыбалась своей дочери.

— Скорпиус, а ты подрос, надеюсь, Хогвартс тебе понравится. Это воистину волшебное место, — мягко сказала она.

— Леди Аврора, надеюсь, каминная сеть не доставила вам неудобств, — Астория проявила вежливое беспокойство, так уж было заведено.

— О, нет, с недавними усовершенствованиями формулы летучего пороха путешествие стало вдвое короче, больше нет испачканной одежды и мелькающих картинок общественных каминов, меня всегда от этого мутило, — наконец, Аврора обратила внимание на подошедшую дочь. — Джоконда, я смотрю, две недели в Англии сделали твою кожу бледной. Здравствуй, родная.

— Здравствуй, мама, — все еще не отойдя от небольшого шока, вызванного ее неожиданным появлением, ответила та коротко.

— Боюсь, библиотека мэнора стала намного более интересным для нее местом, нежели сад, леди Уинтер, — заметил Драко, который не раз заставал ее именно там. — В нашем поместье, кроме верховой езды и библиотеки, мало что может привлечь молодую девушку.

— Малфой-мэнор настоящий дворец, лорд Малфой, помимо книг я с интересом каждый день нахожу все новые интересные для себя места.

Она не стала добавлять, что Малфой-мэнор — историческое место, пропитанное духом присутствия Волдеморта. Что именно там происходило множество судьбоносных событий, именно там встретили свой последний приют многие политические заключенные или же просто несчастные, попавшие в переплет. Волдеморт использовал мэнор, как тюрьму.

— Отец рассказывал: мой дед говорил, что во время многочисленных приемов, которые там происходили, гости то и дело ухитрялись заблудиться, — сообщил Драко, и Аврора, услышав упоминание о лорде Абрахасе, опустила взгляд — это не скрылось от ее дочери. — Однажды один волшебник нашел эльфийский склеп, но не смог оттуда выбраться, дверь захлопнулась, и он просидел там не менее суток, прежде чем его хватились. Малфой-мэнор хранит множество тайн.

— Леди Уинтер, мы собирались поужинать в ресторане на соседней улице. Его держат итальянские волшебники, и там просто восхитительный выбор сыров. Надеюсь, вы к нам присоединитесь.

— Было бы просто замечательно, Астория, собираясь в Англию, я совсем забыла про завтрак и обед.

— И надолго ты, мама? — с подозрением спросила Джоконда, обнаружив в ее руках вместительный саквояж, с которым та путешествовала.

— Планировала немного задержаться. Люциус пригласил на месяц, и потом, у меня есть кое-какие дела в Англии, — ответила Аврора; Джоконда осознала, что ей придется развлекать мать целую неделю до отбытия в школу. — Мне не удалось посадить тебя на первый Хогвартс-Экспресс, но я просто обязана посадить тебя на последний.

Аврора Уинтер никогда не стремилась в Британию, более того, Джоконда была уверена, что она всячески избегала визитов, словно чего-то опасаясь. Малфои исправно приезжали в Маргюри раз или два раза в год, навещали старую леди Арабеллу, но Аврора еще ни разу не гостила в мэноре.

Они вместе двинулись к каминам, чтобы отправиться в ресторан. Стоя в короткой очереди, Аврора быстро нашла подход к маленькому Скорпиусу, рассказывая о том, какие чудеса его ждут в Хогвартсе и кажется, с первых минут завладела сердцем мальчика. Джоконда только удивлялась, как она преукрашивала события, ведь о Хогвартсе она знала только с ее слов, а сама училась в Шармбатоне. Когда подошла их очередь, неожиданно в камине возник закашлявшийся волшебник, весь в каминной золе. Он явно использовал старый летучий порох, который уже практически вышел из обращения. Вывалившись из камина, неуклюжий седой маг едва не снес Скорпиуса, но Аврора, отреагировав быстрее Астории, закрыла мальчика собой, и странный волшебник пихнул ее плечом, тут же рассыпавшись в извинениях.

— Простите, мэм, у меня аллергия на летучий порох, я совершенно ничего не вижу и все время кашляю.

Но Аврора ничего не ответила, в ее глазах появился иррациональный вселенский ужас. И пока волшебник протирал глаза в момент почерневшим носовым платком, она надвинула шляпку пониже и сделала шаг в сторону — не слишком заметный, но безошибочно распознанный Джокондой, как попытка к бегству.

— Вы задерживаете очередь, — неожиданно вырос перед прозревшим волшебником лорд Драко, закрыв от его взора Аврору.

— Извините, я поторплюсь, — кивнул тот и наконец отошел; волшебники сторонились чумазого старика, не догадавшегося

сотворить очищающие чары сразу после путешествия.

Аврора вошла в камин первой, лишь спросив название ресторана у Астории. Джоконде было невдомёк, почему мать так отчаянно пряталась от этого мужчины, а Драко проводил его полным подозрений взглядом, однако она заприметила, как на ходу волшебник сотворил ярко-желтый нарцисс...

...И хотя Луна Лавгуд, повзрослевшая на тридцать два года, с момента их последней встречи сильно изменилась, оставался шанс, что Ксенофилиус Лавгуд, ее некогда горячо любимый приемный отец, именно в эту минуту решивший обернуться к камину, словно что-то почувствовав, ее узнает...

* * *

После плотного ужина, к которому присоединился лорд Люциус без Нарциссы, они вернулись в поместье, и Джоконда, наконец, оказалась предоставлена сама себе. Она сообщила о намерении немного почитать в библиотеке, тем самым избавив себя от общества матери и остальных домочадцев. Ей нужно было подумать в одиночестве. Аврора и Люциус явно с трудом находили общие темы для разговоров, оба были немногословны по отношению друг к другу, но возможно, воображение Джоконды дорисовывало несуществующие детали их отношений. В удивительном открытии, что лорд Люциус является ее отцом, Джоконда не могла не заметить очевидно неуместного пребывания любовницы и их дочери в родовом поместье Малфоев. Что-то не сходилось. Люциус же не настолько не уважает своих близких, чтобы позволить подобному случиться! Но если все это лишь надуманные выводы, то почему леди Нарциссу так очевидно не устраивает их присутствие в мэноре…

Пока была возможность, Джоконда изучала книги, которые так или иначе имели отношение к истории рода Малфой. Генеалогическое древо на первой странице потертого фолианта встретило ее выжженным пятном на месте, где должен был находиться маленький портрет матери Люциуса. Странно, и в самой книге не оказалось и упоминания об этой женщине, а в галерее родственников Малфоев не висело ни одного её портрета, зато там обнаружился несколько неуместный пейзаж с изображением Малфой-мэнора. Словно кого-то оттуда перевесили. Мысли возвращались к матери Люциуса: чем же эта женщина заслужила подобное отношение? Ее будто бы стерли из жизни рода Малфой… Возможно, она была им неугодна.

Слуха коснулся странный звук, ставший наваждением в последние несколько дней. Звук бьющегося сердца, подобно медленно и отдаленно бьющему барабану. Этот звук раздавался повсюду и нигде, ведь Джоконда уже пыталась найти его источник. Она просыпалась по ночам, чувствуя внутреннюю тревогу. Поначалу заинтригованная, спустя несколько дней она начала его пугаться. Сколько тайн хранил Малфой-мэнор? Домашние на ее вопросы разводили руками...

— Динки, — позвала Джоконда единственного эльфа, который по приказу хозяев в пределах мэнора мог откликаться на ее зов.

Маленький эльф в забавном белом сюртучке и бриджах тотчас появился перед ней. Небезызвестная Гермиона Грейнджер, глава Отдела контроля за магическими популяциями и, никто не сомневался, будущий министр магии, добилась кое-каких изменений в правах этих существ. Отныне они могли сами выбирать — служить или не служить своему хозяину, носили одежду и даже получали скромное жалование. Однако для эльфов, привыкших к послушанию, эти перемены были просто чудовищными. Они не могли осознать себя свободными существами и потому до сих пор ни один из них не покинул своих хозяев, какими бы жестокими они ни были.

— Госпожа вызывала Динки? — немного пришибленно спросил он, поджав гигантские уши; почему-то эльфы мэнора боялись Джоконды, хотя она ни одного не тронула пальцем и никогда не наказывала их.

— Ты слышал этот звук? Он просто сводит меня с ума! — раздраженно сказала Джоконда. — Найди его источник, немедленно!

Эльф будто бы еще сильнее сжался, его несоразмерно большая голова втянулась в худенькие плечи. Он прислушался и только тогда ответил:

— Но, госпожа, Динки не слышит никакого звука…

— Словно бьется маленькое сердечко, и сейчас звук стал громче и быстрее, — пояснила она, но не встретила понимания в его глазах.

Просить эльфов искать нечто, что ей мерещится, было бы глупо. Джоконде придется самой искать, если это вообще не игра ее воображения. Она задержала острый взгляд на Динки и неожиданно спросила:

— Почему все эльфы этого поместья так боятся меня? Я ни разу не обидела ни одного из вас…

Динки жалобно пропищал нечто, не поддающееся дешифровке.

— Госпожа, хозяева запретили об этом говорить под страхом смерти, — наконец, разобрала она что-то из бессвязного лепетания.

Эльфы по природе своей не обладали развитым интеллектом и потому не умели достойно увиливать или лгать. В одной своей фразе Динки помог Джоконде укорениться в своих подозрениях. Малфои хранили множество тайн, и одна из них, очевидно, была связана с ней.

— Это всё, — коротко бросила она, и эльф растаял в воздухе в ту же секунду.

Звук сердечка стал громче в коридоре, он впервые не просто назойливо раздражал слух, а манил, становясь громче. Джоконда миновала террасу, на которой вели неспешную беседу Аврора, Астория и Нарцисса. Она ускорилась на лестнице, ведущей вниз — в подземелья, в которые ей настоятельно рекомендовали не ходить. Но гипнотическое влияние стука сердца вперемешку с любопытством уже не могло ее остановить. Однако остановила глухая стена, из-за которой как раз и доносился звук.

— Люмос Максима, — скомандовала Джоконда, и над ней завис яркий шарик света, позволяя разглядеть обстановку.

Воистину сложно было представить, что всего этажом выше располагается богато обставленное поместье, а здесь царит тюремная атмосфера. Грязные стены и решетчатые двери, длинный коридор и звук капающей воды. Джоконда вздрогнула, внезапно услышав не то свист ветра, не то чей-то вой, словно плач измученного заключенного. Волосы вставали дыбом от ощущения, что на тебя вот-вот вылетит полтергейст или боггарт. Порыв ветра заставил Джоконду поежиться. Она уже собралась уходить, как маленькое сердечко вновь ускорилось, словно чувствовало ее решение. Но что было делать с глухой стеной?

— Иллюзия… — шелестом ветра донесся чей-то шепот.

Малфой-мэнор словно пытался что-то ей показать, тогда как остальные скрывали. Поместье, пропитанное магией, имело собственную душу, подобно Хогвартсу. Дезилюминационные чары, которые Джоконда, выслушав подсказку поместья, использовала, сработали, и вот она уже глядела на небольшую узкую дверь, появившуюся в углу той самой глухой стены. Дверь поддалась с первого раза, и Джоконда, еще не ведая, что найдет в тайном помещении, смело ступила внутрь…

* * *

Marguerite — Маргаритка (фр.) название каннского поместья

**День Рождения Луны Лавгуд — 13 февраля, однако, как мы знаем, она скрывается от магического сообщества Британии. В первых частях Merry dancers говорилось о двух днях рождения — 13 января — дата появления Авроры в 1944 году, и дата официального рождения Авроры Уинтер — 13 августа 1933 года.

Сменив платье на школьную форму и ступив на порог Хогвартс-Экспресса, Джоконда совершенно преобразилась. Вновь обретенная власть над студентами, казалось, вскружила ей голову, и Аврора, глядя на дочь, стоявшую на ступеньке поезда, старалась отогнать непрошеные мысли о сходстве с ее отцом; сходства добавлял еще и слизеринской галстук у нее на шее. И хотя Том Риддл был более сдержан в школьные годы, он точно также, как и его дочь, упивался властью. Аврора застыла на месте, глядя на металлическую сову с ониксовыми глазами, висевшую на груди дочери, но суета вокруг не позволила едва зародившейся мысли оформиться полностью. Невилл Лонгботтом что-то сказал Джоконде и поздоровался с Поттерами и Уизли. К несчастью, сцена, которую устроила Джоконда, привлекла их внимание. Аврора бы непременно впала в болезненную ностальгию, глядя на таких близких и ставших совсем чужими друзей из ее, можно сказать, позапрошлой жизни. Скрываясь от магического сообщества Британии, она имела возможность лицезреть чету Поттер и Уизли лишь на фотографиях “Ежедневного Пророка”, который исправно выписывала во Франции. Гарри посмотрел на нее, но наверняка не узнал, и, чтобы не привлекать большее внимание, Аврора попросила Драко поскорее ретироваться с платформы 9 ¾. Лишь краем уха она услышала вопрос Гарри к Невиллу:

— Кто эта девочка, Невилл?.. — но ответа Авроре не удалось услышать, она, как и в Министерстве неделю назад при встрече с Ксенофилиусом, спасалась бегством.

Нет, Аврора иногда задумывалась над тем, чтобы вернуть прежнюю жизнь, восстановить контакты с Ксенофилиусом и конечно же Гарри, Джинни, Гермионой, Невиллом и Роном… Но как объяснить им всем, что ее жизнь дала столь крутой поворот? Что эксперименты Северуса Снейпа и Волдеморта отправили ее в далекие сороковые, что само время забрало ее память и свело с Абрахасом и Томом? Как объяснить, что Люциус Малфой — ее сын, но что более всего удивительно — у нее взрослая дочь, так похожая на врага Гарри Поттера? Все это могло показаться не очень удачной шуткой или выдумкой не слишком талантливого автора. Они не заслужили такой правды, на их долю и так выпало много горестей. Скольких они потеряли?.. Единственным волшебником, знавшим о ее возвращении, помимо Малфоев — был Аберфорт, он, к слову, не был посвящен во многие тайны ее жизни.

Но все же сердце Авроры скучало по тем, кого в прошлом она могла назвать друзьями, и одной лишь вселенной известно, насколько сильно, вновь обретя память о будущем, все эти годы! Они еще молоды, а ей уже сорок восемь, и жизнь ее, которая прежде крутилась возле дорогого и любимого мужа и сына, бесповоротно разрушена. Абрахас скончался от драконьей оспы, Люциус, что вполне ожидаемо, до сих пор винит ее за исчезновение и за жестокость отца. Невзирая на все пережитое и на то, как говорила бабка Катарина, что она по велению судьбы должна была вернуться в свое время, Аврора ощущала всеобъемлющую вину перед сыном. Что бы было, останься она в том времени? Вероятно, зная будущее, она бы действительно сошла с ума или, не дай Мерлин, что-то изменила. Поговаривают, что будущее изменить невозможно, что даже нарушенный Морганой Дамблдор временной континуум, петля, должна была произойти, ибо это звалось судьбою... Но Авроре от этого было не легче.

Она не избавилась от ребенка, но и не смогла дать Джоконде всего тепла, на которое была способна прежде, ведь, глядя на нее, она видела Тома и помнила, что он с ней сделал. В ту ночь, когда была зачата Джоконда, Аврора осознала, кто был ее школьной любовью… Красный блик в его глазах моментально всколыхнул воспоминания. И память об этом моменте до сих пор преследовала в жутких кошмарах. Дочь не должна была расплачиваться за ошибки родителей, но она не понимала, почему мать чрезмерно строга с ней. Аврора так редко ее обнимала, когда та была ребенком… Так мало целовала перед сном. Это было чудовищно несправедливо по отношению к маленькой, ничего не подозревающей девочке. И, в итоге, Джоконда, живя в этом непонимании, стала все больше и больше напоминать скрытного Тома Риддла, выросшего в приюте без родительской любви. Аврора так боялась, что может вырастить такого же монстра… И, тем не менее, совершала ошибки в воспитании Джоконды...

— Леди Уинтер, вы в порядке? — Драко остановил бледную женщину, когда они пересекли барьер платформы 9 ¾.

— Да, Драко, спасибо, просто я так давно не была здесь, кажется, прошла целая вечность, — она слабо улыбнулась, пряча истинные чувства.

— Вас никто не узнает, прошло слишком много времени. И даже я бы не узнал… — решил он своеобразно поддержать ее, понимая, что Аврора, как и тогда, в Министерстве, пытается скрыться от глаз знакомых. — Но, возможно, вам стоит задуматься над тем, чтобы вернуть себе то, о чем вы сожалеете последние восемнадцать лет?

— Звучит так, будто ты подталкиваешь меня возобновить связи с твоим школьным врагом, — Аврора подавила несвойственную ей ухмылку.

— Он мне больше не враг, он убил Волдеморта. Пускай, будучи подростком, я не всегда правильно расставлял приоритеты, но я тверд в своем мнении, что Поттер оказал миру большую услугу.

— Можешь не напоминать, какой задницей ты был, Драко Малфой, — отчего-то смешливо сказала Аврора, и внезапно он увидел в ее глазах знакомый странноватый огонёк, словно воспоминание о чудаковатой Луне Лавгуд, и сердце Драко сжалось, ведь он видел, как ее выводили из Хогвартс-Экспресса в далеком тысяча девятьсот девяносто седьмом: — Но я рада, что в конце концов ты и твой отец все осознали. Позволь спросить, откуда у Джоконды эта подвеска в виде совы? Ее отдал кто-то из домашних?

Конечно же, Аврора помнила эту безделицу, которую Том осмелился передать ей через Абрахаса, уезжая в длительное путешествие без обещания вернуться. Когда-то увидев сову на витрине одного из магазинов Лютного переулка, она внезапно получила ее в виде прощального подарка, но никогда не придавала ей особого значения и даже не вспоминала о ней, попросив Абрахаса от нее избавиться, чего он по необъяснимым причинам не сделал.

— Вы про медальон у нее на шее? — сразу же вспомнил Драко, он почему-то тоже обратил на него внимание. — Никогда прежде его не видел. Может, они с Асторией купили его в Косой аллее?

Аврора остановилась в тупике между зданиями напротив Кингс-Кросса, откуда они планировали аппарировать каждый по своим делам. Драко должен был присоединиться к Астории на благотворительном приеме, из-за которого она не смогла проводить сына на Хогвартс-Экспресс, а Аврора планировала вернуться в мэнор, чтобы провести немного времени в обществе Люциуса.

— Нет, Драко, этот медальон я не видела уже долгие годы. Его оставил мне Том Риддл, прежде чем исчезнуть из нашей с Абрахасом жизни на долгих девять лет…

* * *

Пообещав Скорпиусу, что после обхода Хогвартс-Экспресса присоединится к нему, Джоконда с удивлением обнаружила в купе младшего сына Поттеров. Его невозможно было не узнать, семью Поттеров все знали в лицо. Из рассказов Малфоев и истории магии она знала о противостоянии Драко и Гарри, и вот, словно насмешка над той непримиримой враждой, их сыновья, волею случая поступающие в Хогвартс в один год, оказались в одном купе и мило общались на тему квиддича.

— Это моя родственница Джоконда Уинтер, она староста на Слизерине, — как ни в чем не бывало представил ее малыш-Малфой, поедая шоколадную лягушку; однако о принадлежности к Дому Слизерин и тому, что она староста, юный Поттер сам догадался по значку и галстуку.

— Здравствуйте, мисс Уинтер, я — Альбус Северус Поттер.

— Здравствуйте, мистер Поттер, — без особых интонаций сказала Джоконда. — Скорпиус, не хотел бы ты посмотреть вагон старост? — спросила она, надеясь отвадить мальчика от ненужной дружбы.

Но смышленый малыш догадался о ее планах и, взглянув на немного смутившегося товарища, сказал:

— Посмотрю немного позже, Джоконда, — Скорпиус впервые осмелился отказать ей в чем-то. — Альбус рассказывал мне последние новости о матче Пушек Педдл и Холихедских Гарпий. Из-за занятости отца мы не смогли пойти на этот матч.

Джоконда, больше ни разу не взглянув на Поттера, вышла, сделав себе заметку бдительнее следить за обоими. Казалось бы, увлеченная историей обоих войн, она должна быть более снисходительна к отпрыску ее победителя, но что-то перевернулось внутри лишь от одного только взгляда на этого мальчика, словно это было заложено где-то в подсознании. Сбросив с себя странное наваждение, Джоконда обратила внимание на третьекурсницу с Хаффлпаффа, ползающую по полу вагона в попытке что-то разыскать.

— Мисс Уолес, что вы потеряли? — спросила она, вовсе не интересуясь, а проявляя должную заботу, связанную с возложенными на нее обязанностями.

Та подняла взгляд и замерла на месте, увидев перед собой старосту Слизерина. Снизу вверх Джоконда наверняка выглядела еще более устрашающе; ее темные брови с острым изломом пугающе соединились.

— Я… моя заколка упала где-то здесь, когда мы садились в поезд, — пояснила девочка. — Но здесь была такая толпа, что я решила поискать ее позже.

Джоконда достала палочку из нагрудного кармана и скомандовала:

— Акцио заколка.

Заколка, зашевелившись в еле заметной прорехе коврового покрытия коридора, вылетела и оказалась у нее в ладони.

— Мисс Уолес, зачем вам волшебная палочка? Вы же волшебница! В поиске потерянных вещей помогают обыкновенные манящие чары. Возвращайтесь в свое купе, — назидательно произнесла Джоконда, возвращая вещицу хозяйке.

— Мы еще не проходили это заклинание... — пробубнила девочка уже в спину удаляющейся старосте.

Джоконда старалась быть внимательной ко всем студентам, не только к слизеринцам, но, как и любой слизеринец, она наводила ужас на студентов других Домов. Она бы хотела это изменить, как изменить и общее мнение касательно Слизерина, однако история противостояния Слизерина и других Домов уходила корнями вглубь еще к самим основателям.

Уже подъезжая к платформе Хогсмид, она думала о том, правильно ли поступила, оставив Скорпиуса и Альбуса наедине. Однако, несомненно, сына Гарри Поттера распределят на Гриффиндор, и на этом скоротечная дружба мальчишек закончится. Джоконда, не обращая внимания на разговоры старост в купе, рассматривала медальон-сову, размышляя о том, зачем взяла его из потайной комнаты, что обнаружилась вверху лестницы за спрятанной иллюзией дверью. И хотя ей была несвойственна клептомания, эта вещь, покрытая слоем пыли десятилетий, впрочем, как и все остальное в той заброшенной комнате, явно была не нужна хозяевам поместья. Стук сердца прекратился, как только ее пальцы коснулись совы, металл оказался просто ледяным, но это не пугало, это завораживало еще больше. К сожалению, из комнаты без помощи эльфа выбраться не удалось, но Динки не выдаст маленькую тайну гостьи, он попросту об этом не вспомнит, ведь Джоконда неплохо владела техникой Обливиэйта. Опасаясь, что ее отсутствие заметят, она больше не приходила в ту комнату, взяв оттуда только медальон-сову. На нее определенно были наложены какие-то чары, и было верхом неблагоразумия носить на себе вещь, взятую из тайника поместья, пропитанного темной магией. Джоконда в тот момент и едва ли могла соображать, она хотела лишь обладать этой вещью… Хотя, несомненно, сокрытая от глаз комната требовала более тщательного изучения. Лорд Малфой обмолвился о приглашении в Малфой-мэнор на рождественские праздники...

Гудок паровоза, замедляющего ход, вывел ее из раздумий, и Джоконда вместе с напарником — Велдоном Руквудом — направилась к выходу, чтобы собирать студентов и сажать их в повозки, которые доставят их в Хогвартс. Первачки растерянно озирались по сторонам, старосты шестых курсов по обыкновению передавали их в руки лесничего Хагрида, отвечавшего за традиционную переправу на лодках.

Джоконда вздохнула полной грудью. Воздух Шотландии был невероятно чистым. Прохлада первого сентября приятно ласкала кожу. Поднявшийся ветер легко играл волосами и казалось, что так будет всегда: студенты, великолепный замок с богатой историей, чарующий и опасный Запретный Лес, привидения, шорох новых перьев, запах чернил и, конечно же, проделки школьных хулиганов… Но это был последний год обучения в Хогвартсе — месте, которое казалось намного более близким, нежели Маргюри, в котором она выросла. Было в Хогвартсе нечто, по чему уже сейчас начинало тосковать сердце. Джоконда была уверена, что взрослая жизнь после его окончания и вполовину не так интересна. Возможно, она немного боялась неизвестности, поступления в университет, где ей заново придется завоёвывать власть. Она была старостой Слизерина, и ей нравилась эта должность. На церемонии распределения объявят старост школы — одну девушку и одного парня с разных факультетов, и если удастся обойти несравненную Викторию Уизли, то власть Джоконды станет абсолютной.

Она уже ехала в повозке в одном из последних экипажей и как всегда пыталась разглядеть невидимых фестралов, тянущих ее к огонькам замка, мелькающим впереди за воротами, но фестралов может увидеть тот, кто познал смерть, поэтому ее попытки как всегда не увенчались успехом. Гнусный Филч, похожий на привидение завхоз, которому уже давно пора на покой, все также встречал студентов, осматривая багаж на предмет запрещенных вещей.

— Мисс Уинтер, — проскрипел он, безошибочно узнавая одну из самых дотошных старост, — самое время. Третьекурсники уже успели повздорить на движущихся лестницах, досталось раме Даммары Доддеридж.

— Сэр, мистер Руквуд, полагаю, уже занимается этим вопросом, раз его нет здесь. Добрый вечер, профессор Синистра, — вежливо поздоровалась Джоконда с профессором, которой досталась ответственная задача запереть ворота Хогвартса и активировать его защиту.

В последней повозке прибыл староста Рэйвенкло Ян Синистра, по совместительству сын декана и ее надежда и опора. Он сообщил профессору и Джоконде, что проверил Хогвартс-Экспресс, и там больше никого не осталось.

— Мистер Филч, что вы делаете? — удивленно спросила Синистра, глядя на то, как старик, вскрыв багаж обоих старост, стал тыкать в него усом детектора темной магии. — Они же старосты!

— Правила едины для всех, профессор, — сказала Джоконда, едва удержавшись от того, чтобы дотронуться до медальона-совы, который решила спрятать под рубашку, чтобы он не привлек внимание Филча.

Синистра понимающе приподняла уголки губ, пока Джоконда терпеливо смотрела на то, как Филч водит прибором над ее вещами. Ее багаж он проверял тщательнее, даже этот чудаковатый сквиб относился к Слизерину с особенным недоверием. Когда с осмотром багажа было покончено, Джоконда выдохнула. Идиот Филч не догадывается, что то, что она желает скрыть, никогда не окажется в сундуке. Маленькая сова покорно простучала два раза, словно соглашаясь. Почему безо всякого страха Джоконда взяла наверняка темную вещицу в Хогвартс? Неужели у нее отказало чувство самосохранения? Медальон явно был заколдован, и носить его на себе она не собиралась, лишь надела, чтобы перевезти в Хогвартс, так как багаж обыскивали ещё при посадке на поезд. Возможно, решение взять сову и было безрассудным, но противостоять желанию обладать этой вещью казалось чем-то немыслимым. В планах было как следует изучить ее, чтобы понять, что за чары наложены на сову, превратившие ее в маленькое живое существо, словно запертое в тесной металлической клетке.

Задумчиво теребя галстук, Джоконда наконец вошла в Хогвартс, вновь ощутив благоговение перед чарующим замком, восстановленным после финального аккорда войны. Хогвартс видел больше всех, он был самым знающим участником тех событий, и Джоконда вновь с грустью подумала, что не хотела бы с ним расставаться… Она бы могла вернуться в качестве преподавателя истории после окончания университета в Риме, но бессменный Биннс, профессор-призрак, никогда не уйдет на покой, так как обрел его в стенах школы.

Пройдя по коридору, она с несвойственным слизеринке дружелюбием поздоровалась с портретом Аврелии Дервиш — героической женщины-рыцаря, сражавшейся бок-о-бок с мужчинами во время Битвы при Пуатье. Суровая англичанка с выдающимся мужским подбородком, подозрительно сощурившись, бросила басовитое приветствие и поспешила прочь с картины, решив, что у слизеринской старосты не все дома. Из Большого зала слышался шелест разговоров, над столами летали привидения Домов, пугая выстроившихся перед дверьми первокурсников. Распределение вот-вот начнется, и Джоконда поспешила к слизеринцам, вежливо кивая и здороваясь с “нужными” из них. В момент все искреннее дружелюбие, снизошедшее на неё во время встречи с портретом, стерлось, а на лице образовалась строгая, будто бы неживая маска, с которой ее привыкли видеть окружающие. Присев за край стола, она сдержанно кивнула выглядывающему на нее из дверей Скорпиусу. Он будто бы совсем не волновался, стоя в окружении таких же юных волшебников, ожидающих приглашения в Большой зал. Возле директора МакГонагалл объявилась подоспевшая Синистра и заняла соседнее место. Профессор астрономии стала ее заместителем сразу после войны.

Наконец все были в сборе, и тогда МакГонагалл хлопнула в ладони, объявив о начале распределения. В зал размашистым широким шагом вошел профессор Лонгботтом, за ним, едва поспевая, заторопились первокурсники, ловя на себе одобряющие взгляды студентов. Каждый факультет желал знать, кем пополнятся их ряды. Джеймс Поттер щелкнул по плечу маленького брата пальцем, и тот отпрыгнул, едва не наступив на ногу забавной девочке с рыжими косичками. Ее лицо было настолько веснушчатым, что издали казалось смуглым. Сверху стали падать крупные капли дождя, но они не достигали столов или чьих-то голов, так как были лишь проекцией погоды за стенами замка.

Скорпиус, будто бы только сейчас поддавшись общему настрою, стал с волнением переминаться с ноги на ногу. Все в нетерпении ожидали распределения, и когда Распределительная Шляпа запела традиционную приветственную песню, (а чем еще заняться в одиночестве на директорской полке, кроме как сочинять песни?), шум разговоров стих:

“У Хогвартса множество тайн,

И многие ныне сокрыты,

Вы их не отыщите в книгах,

Они слоем пыли покрыты.

Я часто глаголю про шляпки,

Про качества разных Домов,

Но нынче я чую опасность,

И будет совет мой таков:

Чему предначертано сбыться,

Зависит лишь только от нас,

Любое решение важно,

Любая деталь — это пазл.

В спокойное мирное время,

Не стоит судьбу ворошить.

Наследник, задумайся дважды!

Со временем плохо шутить!”.

Несколько одиноких хлопков раздалось с гриффиндорского стола, по-видимому от тех, кто вместо того, чтобы слушать, занимался чем-то своим. Большой зал был тих и будто бы недвижим. Те, кто не вслушивались в слова, энергично завертели головами, ища во взглядах товарищей причины гробового молчания, царящего среди студентов и неподвижных профессоров. МакГонагалл будто и не собиралась приходить в себя. Наконец, словно кто-то снял чары немоты, зал грянул гомоном голосов. Гриффиндорцы повскакивали со своих мест, среди них громче всех голосил Джеймс Поттер. Его грозный взгляд обратился к единственному столу, сохраняющему шоковое молчание.

— Снова ваши темные делишки? — крикнул Поттер. — Снова наследник Слизерина? — он возмущенно закатывал рукава мантии, оглядывая презренных слизеринцев; и откуда в третьекурснике столько наглости?

Джеймс даже не задумался о том, что в прошлый раз наследником Слизерина сочли его отца-гриффиндорца. Для него это был очередной повод высказать мнение о вражеском Доме.

Джоконда, как и ее сокурсники, никак не могла выйти из ступора. Она осознала в один момент, что последний куплет Распределительной Шляпы спровоцирует настоящую травлю…

— ТИШИНА! — усиленный заклинанием, набатом пронесся над залом голос МакГонагалл.

После такой громкости в ушах гудело ещё несколько секунд, Джоконда, положив ладонь на плечо сжавшему кулаки Эверетту, предостерегая от необдуманных действий, внимательно посмотрела на директора.

— Все мы сейчас услышали некоторое предупреждение, несомненно. Но… Мистер Локсли, будьте добры, соблюдайте тишину! — строго, по-матерински попросила она, и товарищ по Хаффлпаффу отвесил Локсли подзатыльник. — Не стоит воспринимать буквально то, о чем пела Шляпа. Это не иначе, как загадка, — взгляд МакГонагалл непроизвольно обратился к слизеринцам. — Не только у Салазара Слизерина существовали потомки, и слова Шляпы можно также отнести не только к основателям Хорвартса. Дело требует тщательного разбирательства, а до тех пор прошу не делать поспешных выводов. А теперь вернемся к распределению. Мистер Лонгботтом, — МакГонагалл простёрла руку ладонью вверх, призывая того начать.

Первокурсники как-то сразу перестали быть интересны, студенты вполголоса строили предположения — что же Шляпа хотела сказать своей песней? Джоконду тронули за плечо, и шестикурсник Финеас Кинг — один из ее свиты, склонившись над столом, произнес:

— Думаешь, шляпа могла петь про поступающего в этом году? Ведь раньше от нее не было ни единого слова про наследника.

Взгляд Джоконды обратился к Скорпиусу, который уверенной походкой подошел к табурету, легко вспорхнул на него и слегка сжался, выдавая истинное состояние, когда его головы коснулась Шляпа.

— Я думаю, что отныне нам нужно быть вдвое бдительнее. Для школы, в особенности для гриффиндорцев, это была красная тряпка. Финн, собери шестые и седьмые курсы после отбоя в гостиной, — Джоконда улыбнулась и захлопала, когда Шляпа вынесла вердикт, отправив Скорпиуса на Слизерин; студенты других факультетов с подозрением проводили его взглядом; первокурсникам Слизерина придется несладко.

И неожиданно Джоконда увидела, как второкурсники Слизерина, к которым держал путь Скорпиус, сели плотнее, не оставив ему места. Вот, значит, как встречают отпрыска героев… С ними нужно будет провести тщательную беседу. Кивок Велдону Руквуду, сидевшему в той стороне — кивок в ответ, он понимал без слов, что от него требуется, и, сгрудившись над столом, стал отчитывать мелюзгу.

— Финн, подвинься, Скорпиус, сюда, — сразу же решила Джоконда взять над ним шефство, иного Малфои не могли от неё ожидать.

Тот беспрекословно повиновался, тем более, не имел иного выхода. Профессор Ким, декан Слизерина, смотрела на нее одобрительно, вполне ожидая, что именно незаменимая Уинтер возьмет очевидно нарастающую проблему в свои руки. Старшекурсники, подобно ей, стали приглашать на соседние места новоиспеченных слизеринцев. Как старшие товарищи, они подставили свое плечо. Слизерин хоть и был факультетом, выпустившим наибольшее число неприятных и опасных личностей, но являлся единым организмом, становился настоящей сплочённой семьей, если на них надвигалась буря. Стоило провести со второкурсниками разъяснительную беседу на эту тему.

— Ты в порядке? — негромко спросила Джоконда у Скорпиуса и получила неожиданно невозмутимый, хотя немного колкий ответ:

— А что со мной может быть?

— Слизерин! — разнесся над столами очередной вердикт, и в поле зрения попался Джеймс Поттер, только что поперхнувшийся воздухом, ведь на Слизерин распределили его младшего брата.

Очередное волнение среди студентов словно наэлектризовало воздух. Неожиданно для всех младший сын великого Гарри Поттера оказался на Слизерине. Джоконда — и та оторопела, а Скорпиус только неистово зааплодировал, встав с места. И когда Альбус Поттер неуверенно двинулся к ним, Джоконда только и могла, подвинуться ближе к Мартише Барнс, чтобы освободить еще одно место. Таким образом каждый слизеринец осознал, что оба мальчика, известные благодаря своим родителям, отныне под защитой главы Слизерина.

— И что мы теперь будем с этим делать?.. — прошептал Финн, склонившись над столом.

— Мы будем учиться, ведь именно за этим мы здесь, — учительским тоном ответила Джоконда, строго зыркнув на сидящего напротив друга.

Тем временем распределение подходило к концу. Девочку, чье лицо покрывали веснушки, распределили на Гриффиндор, и профессор МакГонагалл поднялась из-за стола для напутственного слова перед трапезой. Настоятельно рекомендовав не ходить в Запретный Лес, она также напомнила, что любые шутки из “Всевозможных Вредилок Уизли” строго запрещены, и наказанием за их хранение и использование может стать даже исключение из школы. Гениальные по части изобретений Рон и Джордж Уизли, державшие лавку, не переставали доставлять хлопот профессорам. Они оба выпустились из школы довольно давно, но о шутках Джорджа и Фреда Уизли до сих пор ходили легенды. Поговаривали правда, что после гибели близнеца Джордж будто бы лишился чувства юмора, однако это не мешало ему создавать великолепные шутилки. Их блевотные пастилки до сих пор производили фурор.

— Прежде чем объявить о начале пира, я бы хотела сообщить о назначении новых старост Хогвартса. — На этих словах взгляды Джоконды и Виктории столкнулись, ведь именно Виктория — или Викки, как ее называли друзья — была соперницей Джоконды не только по части популярности, но и в учебе, и в гонке за пост старосты школы. — Впервые за десять лет эта честь выпадает Слизерину. Джоконда Уинтер — лучшая студентка и достойная смена Джанетт Раскин. Мои искренние поздравления, мисс Уинтер.

МакГонагалл зааплодировала с искренней теплой улыбкой, и ее стройно поддержали лишь слизеринцы. Остальные хлопали вяло. Виктория стрельнула в нее полным ненависти взглядом. Джоконда встала и кивнула залу, у нее не было сомнений в своем назначении, как и не было никакого волнения. Виктория, несомненно, подавала большие надежды в зельеварении и по ЗОТИ, но в ее табеле одно “превосходно” по древним рунам шло с пометкой “допустимо”, что означало, что на переводных экзаменах она совершила некую помарку.

Пост достался Джоконде заслуженно, и седьмой курс она планировала закончить с золотой лентой. Но главное — назначение было следствием отличной учебы и дисциплинированности, а также, несомненно, досталось за способность заискивать перед профессорами, в частности — перед самой МакГонагалл.

— Старостой мальчиков становится мистер Арчибальд Олдридж, староста Гриффиндора, напоминаю, что мистер Олдридж умело совмещает должность старосты и роль капитана команды по квиддичу. Он один из лучших студентов Хогвартса.

Со всех сторон послышались томные вздохи, Джоконда едва не рассмеялась, увидев глупое выражение лица хаффлпаффки Элис Стоун, она, как и множество девиц, была бесповоротно влюблена в него. Несомненно, Арчи был красавцем — широкоплечий голубоглазый блондин умел разбивать сердца. Однако Джоконде он был вовсе не по вкусу. Это был самовлюблённый нарцисс, уверенный в своей непревзойденности. Возможно, Арчи и был талантлив, умудряясь совмещать и учебу, и квиддич, и пост старосты, но он был гриффиндорцем. И уж это игнорировать было никак нельзя. Притянутая за уши неприязнь являлась следствием предвзятого отношения между Домами. Арчи, впрочем, и сам не питал нежных чувств и к Джоконде, зная, какой дотошной она может быть по части дисциплины, особенно в отношении Гриффиндора.

— Старосты школы, после пира останьтесь для получения дальнейших инструкций. Остальные — соберите студентов ваших Домов и отведите в гостиные. Первокурсники, будьте внимательны на движущихся лестницах. Не отставайте и не теряйтесь. Да начнется пир!

Не успела она договорить, как столы наполнились разнообразной снедью, и голодные с поезда студенты тотчас набрали еды с горкой. Аппетит Джоконды совершенно пропал, стоило ей обратить взгляд на перешептывающихся Скорпиуса и Альбуса. Ну надо же, сын Поттеров на Слизерине! Вот это поворот! Многие, по-видимому, считая точно также, то и дело поглядывали на него и Скорпиуса, стоически игнорировавших не слишком приятное внимание. Те, кто знал истории обеих семей, могли только удивляться, каким образом мальчишкам удалось найти общий язык, но они, казалось, отринули противостояние отцов, начав новую главу истории Малфоев и Поттеров.

— И что же мне теперь с вами делать… — пробубнила Джоконда в кубок с тыквенным соком.

Сначала песня Распределительной Шляпы, теперь это… Похоже, у Слизерина начинаются тяжелые деньки, ведь, несомненно, отныне мальчики попадут под прицел подозрений и издевательств. Невзирая на нежелание нянчиться с Поттером, Джоконда поняла, что у нее просто не останется выбора, кроме как оберегать обоих…

* * *

Люциус сидел в кресле в оранжерее, словно живая издевка — именно в этом месте произошло перемещение Луны Лавгуд в далекое прошлое, бесповоротно изменившее ее жизнь. Она вошла в оранжерею, на миг коснувшись крупного цветка георгина, насыщенного цвета фуксии. Как и восемнадцать лет назад, она все еще казалась немного задумчивой, быть может, странной и все еще такой молодой. Мать младше сына — парадокс времени, Люциус не мог и предположить, что эксперименты Темного Лорда коснутся его семьи. А что бы было, не отправься Луна Лавгуд в прошлое? Возможно, ни Люциуса, ни Драко, ни Скорпиуса не существовало бы…

— Здравствуй, Люциус, как прошел твой день? — голос Авроры звучал нарочито обыденно, возможно, она скрывала за этой фальшью тревогу; Луна Лавгуд в ней все еще помнила, каким чудовищем предстал пред нею сын в Отделе Тайн.

— Неплохо, Аврора, — он постарался улыбнуться, но вышла несколько кривоватая ухмылка. — Каково было оказаться на платформе 9 ¾ среди многих знакомых?

— Они так повзрослели: Гарри, Джинни, Рон, Гермиона… А Невилл и вовсе стал преподавателем. Моя дочь рассказывала об этом, однако одно дело услышать, другое — лицезреть воочию. Он все такой же неуклюжий, как и прежде, — с теплом отозвалась она, ведь Невилл, несомненно, ей очень нравился в том далеком прошлом.

— Признаться, даже я волновался, что они могут тебя узнать, но этого, по-видимому, не случилось. Хотел спросить об одной вещи: отправляя Джоконду в Хогвартс, ты знала, что там будет несколько волшебников, помнящих ее мать из сороковых и пятидесятых... Это большой риск, ведь в графе “родители” должно стоять твое имя, — решил утолить любопытство Люциус. — Неужели никто не заподозрил?

— Минерва МакГонагалл и прочие, с кем мне довелось учиться или общаться в прошлом, наверняка сочли меня просто тезкой Авроры — внучки Аберфорта Дамблдора, ведь, согласись, женщина, родившаяся в тысяча девятьсот двадцать седьмом году едва ли может являться матерью ребенка нынешнего тысячелетия.

Однако данную версию Люциус уже рассматривал, и это не утолило его любопытства. У него было еще много вопросов к МакГонагалл, касающихся не только Авроры...

— Я был у директора МакГонагалл в прошлом году не единожды, так как, ты знаешь, мне снова нужно место в попечительском совете. И я общался с Джокондой, кажется, что ее приятели и, несомненно, профессора, в курсе о нашем с ней далеком родстве. На Слизерине принято хвастаться связями, так уж повелось. Не слишком ли много совпадений? Более того, с МакГонагалл мне доводилось общаться и прежде, как и с Хагридом, и Слагхорном. Никто… Никто ни разу не указал мне на родство с Дамблдорами, Аврора…

Она тяжело вздохнула, наконец, спустя столько лет решив открыть ему всю правду, о которой и сама Аврора узнала сравнительно недавно.

— Дедушка Альбус сразу же после моего исчезновения сделал все возможное, чтобы ни у кого не оставалось воспоминаний о наших с тобой кровных связях. Несомненно, он не мог полностью стереть воспоминания обо мне из умов многих, и я знаю, что он подправил именно небольшую деталь о том, за кого я вышла замуж. Но, конечно, были и те, кто полностью лишился любых воспоминаний обо мне.

— Ты говоришь об этом слишком уверенно… — не мог не заметить он. — Почему?

— Потому что я была у Аберфорта еще до поступления Джоконды в Хогвартс, и он знает, что я жива. Именно он рассказал мне о манипуляциях Альбуса во имя сокрытия моего пребывания в прошлом. Он и Абрахас постарались на славу, чтобы не уничтожить будущее, в котором…

— Я не родственник великого мага Альбуса Дамблдора и потомок Мерлина, — продолжил за нее Люциус. — Они не уберегли меня от будущего, в котором мой отец меня игнорировал и никогда не радовался моим заслугам в школе или Министерстве. Будущего, в котором я всего лишь пешка в руках Темного Лорда, Аврора… — впервые осмелился он произнести это вслух; Люциуса словно прорвало; он не имел права на эти слова, ведь Аврора уже давно объяснила ему, что ожидала другого исхода, других действий от Дамблдора, оставляя ему свои воспоминания.

— Прости меня, — ее голос отнюдь не сорвался, но в глазах застыли слезы, — вы с Абрахасом — самое ценное, что у меня было. Самое дорогое, что я хотела уберечь, и я думала только о вас, уходя к Северному Сиянию, — она не пыталась оправдать себя тем, что принятое зелье памяти, еще не доработанное Дамблдором, практически свело ее с ума. — Я оставила вас на моего дедушку, и не представляя, что всего лишь запустила цепочку событий, позволивших Дамблдору обратить особое внимание на Гарри Поттера, вырастить его как того, кто сможет противостоять Тому… Но, к сожалению, из моих воспоминаний они с Абрахасом почерпнули и то, кем ты являлся в моем настоящем, и не могли свернуть с протоптанной тропинки. Они не смогли уберечь тебя, как бы сильно тебя не любили, Люциус. Тогда я думала, что смогу защитить вас, но теперь… теперь я понимаю, что у них не могло быть иного выбора, чтобы не нарушить временную линию и не уничтожить мир… Тебе ведь известна теория о том, что если временная нить нарушится или искривится, то мир может поглотить сам себя, коллапсировать, будто и не было его вовсе… — Аврора, наконец, сделала паузу, так как ей попросту не хватило воздуха. — Я совершила чудовищную ошибку, я это знаю, но я не могла ее не совершить, Люциус, чтобы все вернулось на свои места. И надеюсь, ошибка времени, которая началась с моей матери Морганы, наконец, исправлена…

Люциус посмотрел на Аврору непонимающе. Про путешествие Морганы Дамблдор в будущее он уже знал, как и знал, что Аврора вернулась в прошлое, в котором действительно должна была находиться, с небольшим огрехом в несколько лет. И по сути, она должна была там оставаться. Все казалось настолько запутанным…

— Не понимаю тебя. Почему ты так уверена, что все закончилось? У тебя дочь от Темного Лорда, Аврора! — воскликнул он в сердцах, не в силах держать это в себе. — Временная линия все еще не исправлена, ведь по логике получается, что она живет не в своем времени. Она должна быть практически моей ровесницей, но ей всего семнадцать! И должна ли она была вообще появиться на свет? Как и должен ли был рождаться я, а ты становиться женой моего отца?

Она оторопела, застыла с замершим взглядом и приоткрытым ртом, не в силах возразить. Аврора, опасаясь именно таких рассуждений, которые кричат об очевидной ошибке времени, отринула эту мысль, спасаясь от бессонницы. Ее дочь, равно как и Люциус, возможно, действительно не должна была рождаться… Но с другой стороны, если верить в теорию саморазрушения времени, и исходя из того, что эта оранжерея, как и находившиеся в ней Люциус и Аврора, еще существовали, то все произошло именно так, как должно было произойти… Этой версии и придерживалась Аврора.

— Я не могу дать тебе ответ на это, как и ты не можешь постичь тайны Времени, бесконечно задавая себе подобные вопросы. Возможно, моя мать создала параллельную вселенную, и в другой, где она не переместилась в будущее, история знает другие события, а Лорд Волдеморт победил… Нам этого никогда не узнать, Люциус, так что давай просто продолжать жить ради тех, кто нам дорог. Том Риддл погиб, и началась новая эра, спокойная жизнь, которую мы все без исключения заслужили.

Он промолчал, понимая, что разговор, полный домыслов, может вестись бесконечно.

— Люциус, скажи, пожалуйста, откуда у Джоконды медальон-сова с ониксовыми глазами? Это ты ей дал? — задала Аврора беспокоящий ее вопрос, про который едва не забыла, уйдя в дебри рассуждений о запутанном клубке времени.

На моментально сделавшемся бесстрастным лице лорда Малфоя мелькнуло удивление, но Авроре хватило и этого, чтобы осознать, что сын знает, о чем она говорит.

— Сова с ониксовыми глазами… — протянул он, обдумывая, что сказать: — Если это то, о чем я думаю, то я видел ее единственный раз в руках Темного Лорда после твоего перемещения в прошлое, — удивительно, что Люциус помнил эту деталь столь отдаленного прошлого. — Помню, эта женская безделица привлекла мое внимание, так как выглядела совсем неуместно в руках внушающего ужас Темного мага. И он, Аврора, сидел, глядя на нее, глубоко уйдя в свои мысли. Ты знаешь о ней, не так ли? Она была твоей? — предположил он, найдя вполне логичное объяснение ее любопытству.

Аврора вздохнула и поведала Люциусу историю совы, которую ранее рассказала Драко. Она, словно отказываясь принимать чувства уже мертвого Тома Риддла, подчеркнула, что сова никогда не являлась для нее чем-то ценным. Но, возможно, с перемещением Луны Лавгуд в прошлое, сова стала означать нечто для него — лорда Волдеморта.

— Где же Джоконда нашла ее? — Люциус и представить не мог, что выбросил не все упоминания о проклятом бывшем хозяине.

— Меня больше интересует, не представляет ли она опасности, Люциус, — Аврора задумчиво коснулась носа костяшкой пальца, прикрыв глаза. — Понимаешь, это очень странно, она его дочь, и вдруг эта вещь, очевидно, что-то значившая для него. И потом, если не вы дали сову ей, то как она к ней попала? Если сова все это время была здесь, то каким образом именно Джоконда наткнулась на нее в этом огромном поместье? Она не подарок, конечно, но в воровстве ее обвинять я не могу…

— Боюсь, Аврора, ты сможешь узнать историю ее получения только спросив напрямую, — пресек ее рассуждения Люциус. — Когда ты планируешь сказать ей правду?

Она сделалась деревянной, словно Авроре предложили добровольно прыгнуть с обрыва. Придя в себя, она попыталась что-то сказать, но ей словно не хватило воздуха, поэтому речь выдалась отрывистой, и в то же время похожей на неразборчивый лепет:

— Я… это будет… катастрофа, — наконец, Аврора глубоко вздохнула, приводя дыхание в норму. — Зачем рушить ее жизнь подобным знанием? Она не должна жить в чувстве вины, что ее отец погубил столько невинных душ. Я хочу, чтобы у нее была нормальная жизнь.

— Признайся, ты боишься, что она решит пойти по его стопам, — без труда угадал Люциус очевидную причину ее волнения. — Но, Аврора, у Тома Риддла никогда не было того, что даёшь ей ты. Джоконда растет полноценной. Сложно не заметить сходства между ней и Лордом, но я уверен, что твои опасения беспочвенны…

— Не беспочвенны, Люциус, — было видно, что следующее признание далось ей с трудом: — У нее маниакальное увлечение историей последних двух войн и личностями, принимающими в ней непосредственное участие. Тебе не доводилось становиться объектом ее любопытства?..

Люциус издал неопределенный звук и задумчиво посмотрел на простирающийся за окном оранжереи зеленый сад.

— Я заметил довольно живой интерес, но не более чем увлечение. Я не смог удовлетворить ее любопытства, ведь, несомненно, Джоконде не стоит знать, чем на самом деле занимался ее родственник во время обеих войн. Что я вовсе не герой, как это записано в учебнике, — говоря это, Люциус не вкладывал должного сожаления, ведь он до сих пор не изменил своих взглядов касательно чистоты крови, хотя и был согласен, что Лорд после своего возрождения окончательно слетел с катушек. — Аврора, дело твое, конечно, но ты видишь в ней то, чего нет. Она юная талантливая волшебница, и не важно, чьей дочерью она является, главное, что она твоя плоть и кровь. Я вижу, как отстраненно ты с ней себя ведешь, мать не должна быть такой… Если ты ее любишь, ты обязана во всем признаться...

Люциус Малфой отчитывал ее за холодность по отношению к дочери, хотя, чего таить, и сам никогда не был нежным отцом и дедом.

— Признаться, что Волдеморт меня… изнасиловал и именно поэтому она появилась на свет? — Аврора впервые говорила об этом вслух, и ей стало невыносимо тесно в груди — от стыда, от желания зарыдать, ведь это ужас невозможно было стереть из памяти… — Нет, уж, уволь, Люциус, она не заслуживает такой правды… Я надеюсь, что наша жизнь будет отныне спокойной. Мне больше не нужны приключения.

Люциус был отчасти солидарен с ней, но он знал, что в скором времени Джоконде все же придется узнать правду об отце, а Аврору ждет еще большее потрясение, ведь временная петля так и не распуталась… И когда он понял это, всего несколько лет назад узнав в подросшей Джоконде старую знакомую, сердце его в тот же миг наполнилось жалостью к матери… Однако Люциус сохранил все в тайне, все еще помня слова Джоконды из прошлого “мы еще встретимся в далеком будущем, но ты должен сделать вид, что не узнаешь меня… Пообещай мне, Люциус”.

В гостиной Слизерина негде было яблоку упасть, собрался весь Дом полным составом. Студенты, точно грибы после дождя, оккупировали буквально каждый сантиметр пространства. И хотя гостиная Слизерина могла похвастаться вместительностью, даже во время вечеринки по случаю победы в чемпионате по квиддичу в прошлом году здесь, казалось, было больше свободного места. Джоконда стояла возле камина, ожидая, когда последние ученики найдут куда приткнуться.

— Всем меня слышно? — уточнила она, и все, кто был в поле ее зрения почти синхронно кивнули. — Я попросила вас собраться с целью предупредить возможное недопонимание и кривотолки после того, что вы услышали от Распределяющей Шляпы. Как и сказала директор МакГонагалл, и я с этим соглашусь, не стоит додумывать, не стоит искать в ваших товарищах то, чего нет. Слова о наследнике могут относиться не только к наследнику Слизерина, но и к кому-то другому. Более того, к наследнику Слизерина они относиться ну никак не могут совершенно точно. Небольшой экскурс в историю для тех, кто невнимательно слушал профессора Биннса, и для тех, кто еще не проходил эту тему, дабы избежать неграмотной трактовки событий прошлого. — Джоконда взмахнула волшебной палочкой, и в воздухе, собираясь из светящихся зеленых нитей, стала проступать цитата из учебника, которую она для пущей убедительности зачитала вслух: — «Последним потомком Салазара Слизерина являлся Лорд Волдеморт. Потомок Гонтов и сын маггла, он вырос в приюте, не подозревая о том, что является волшебником. Том Риддл, сын Меропы Гонт, был последним из рода, имеющего прямую связь со Слизерином». — Она вновь взмахнула палочкой, и в воздухе засияли другие слова: — Из книги: «Альбус Дамблдор и Мальчик-который-выжил», написанной Кендрой МакКой, мы можем почерпнуть знания о том, как Волдеморт пришел в наш мир. И что в школьные годы Волдеморт открыл Тайную Комнату и разбудил дремлющее чудовище — Василиска, — кратко цитировала она. — Всем без исключения должно быть известно, что Тайная Комната была рассекречена в тысяча девятьсот девяносто третьем году, а останки Василиска и поныне покоятся глубоко под Хогвартсом. Но после войны вход в Тайную Комнату замуровали, чтобы любопытные студенты не пытались в нее проникнуть. Хочу напомнить, что когда Тайную Комнату снова открыли, Гарри Поттера ошибочно сочли наследником Слизерина, ведь он владел парселтангом. Из ныне живущих волшебников не известно ни одной личности, владеющей этим языком, — сообщила она и без того известный факт. — И поэтому я не хочу больше видеть, как вы отворачиваетесь от своих сокурсников, делая неверные выводы. Никто из вас и, уж тем более — распределённых в наш Дом первокурсников, не может являться наследником Слизерина. Наследником Слизерина может быть только тот, в чьих жилах течет кровь Салазара Слизерина…

— Или Волдеморта… мэм, — неожиданно осмелился вмешаться в её монолог юный Альбус Поттер, со времени распределения инстинктивно старавшийся держаться ближе к ней, и Джоконда могла его понять, ведь он оказался среди детей убитых или заточённых в Азкабан Пожирателей Смерти или же просто волшебников, разделяющих идеи Волдеморта.

— Или Волдеморта, Альбус, — Джоконда подтверждающе улыбнулась, погладив его по голове, словно маленького. — Но у Лорда Волдеморта, как утверждают историки, а также со слов содержащихся и поныне в Азкабане Пожирателей Смерти нет потомков, а даже если и есть, то они вряд ли бы сейчас учились в Хогвартсе. — Джоконда стала расхаживать возле камина, сцепив руки за спиной. — Вы можете возразить, что тайное не всегда становится явным, но, простите мою откровенность, исследования тела Волдеморта показали, что он не имел гендерных признаков, его тело было соткано из темной магии и неспособно к продолжению рода…

— Фу… — донеслось от младшекурсников; скривился и Скорпиус, стоявший в первых рядах. — Гадость…

— Ребята, друзья, я всего лишь пытаюсь пояснить, что среди нас не может быть ни наследников Волдеморта, ни, уж тем более, потомков Салазара Слизерина. Песня Распределяющей Шляпы относилась вовсе не к нам, как могли подумать и вы, и другие Дома. И на первом же уроке истории магии у каждого курса профессор Биннс проведет более глубокий экскурс, чтобы пресечь нападки на наш факультет. Завтра в школу прибудут представители аврората и возможно некоторые из вас, — она конечно же имела в виду родственников Пожирателей, — могут быть подвергнуты расспросам. Прошу оказать им полное содействие в целях вашей же безопасности. Помните, вы не виноваты в том, что являетесь студентами Дома Слизерин. И я должна вас предупредить, что неправомерное отношение к студентам других Домов будет караться, согласно букве закона Хогвартса. Правила существуют для всех. — Вторя словам Джоконды в воздухе вспыхивали цитаты из устава Хогвартса, на которые студентам стоило обратить особое внимание. — На этом наше собрание можно закончить. Старосты шестого и пятого курсов уже должны были раздать вам расписания занятий на текущий семестр, постарайтесь не опаздывать. Старшие, помогайте младшим добраться до нужных кабинетов. На этом все.

Она хлопнула в ладони подобно директору и, дождавшись, пока студенты покинут гостиную, наконец, направилась к выходу, ведь отныне занимала отдельную комнату, чтобы каждый студент, нуждающийся в помощи старосты школы, мог найти ее. Только выйдя из гостиной, Джоконда немного ссутулилась. Сегодня обход замка совершали старосты шестого курса Рэйвенкло, поэтому остальные могли лечь спать немного раньше.

Джоконда уже и не помнила, как добрела до своей новой спальни. Назвав пароль, она, зевая, развязала галстук и сняла рубашку. Едва натянув пижаму, она забыла даже про гольфы, так и уснула в нерасстеленной кровати поверх покрывала, благо заботливые эльфы натопили комнату до комфортной температуры. А сова с ониксовыми глазами все также покоилась у нее на груди, стараясь не напоминать о своем присутствии стуком маленького сердечка…

Утро оказалось невыносимо тяжелым. Чего таить, в Малфой-мэноре, засидевшись за книгой до глубокой ночи, она, конечно же, совершенно отвыкла от ранних подъемов. Комочки каши в тарелке Скорпиуса заставили ее скривиться в отвращении и потянуться за тостом с сыром. Мама с детства пыталась приучить ее к кашам, но Джоконда настойчиво размазывала содержимое тарелок по столу, слюнявчику, а иногда и по Арабелле с Авророй.

В зал влетели совы, по обыкновению несущие свежие выпуски «Ежедневного Пророка», письма и посылки. Учебный год еще не успел начаться, а родители уже пишут своим маленьким дьяволятам. Последней влетела сова, неся в лапах большой длинный сверток, по форме напоминающий метлу. Интересно, и кто же это забыл метлу дома?.. Но каково было удивление Джоконды, когда сова неаккуратно сбросила сверток прямо перед ней и, отщипнув кусок тоста из ее тарелки, улетела прочь.

— Не уверена, что это мне, Финн, не ты ли метлу дома забыл? — избавившись от покусанного совой тоста, Джоконда взяла свежий.

Финн, оглядев обертку и почесав кудрявую макушку, только пожал плечами.

— На ней твое имя, — первым заметил приклеенный к древку конверт Скорпиус. — Можно?.. — в его глазах зажегся огонек предвкушения.

Джоконда кивнула, забрав лишь конверт, и он вместе с Поттером стал разрывать пергамент, чтобы высвободить новейшую модель — Галлею, которую они видели в Косом переулке.

— Она это серьезно?.. — пробормотала Джоконда, вмиг разозлившись на мать.

«Поздравляю с назначением старостой школы, я никогда не сомневалась, что пост достанется именно тебе. Однако, Джеки, невзирая на то, что это последний год в Хогвартсе, я бы не хотела, чтобы ты зацикливалась на учебе и теряла драгоценные моменты юности. Далее тебя будет ждать взрослая жизнь. Лови момент, пока ты молодая и не засиживайся подолгу за книгами. Кто знает, быть может, тебе захочется попробоваться в команду Слизерина по квиддичу. Твоя мама».

И откуда она, спрашивается, так быстро узнала о ее назначении?

— Мне бы мои родители сказали, чтобы я меньше учился, — прокомментировал Финн, сунув нос в ее письмо, но тут же воровато вжал голову в плечи. — Мать называет тебя Джеки? Прикольно!

Джоконда метнула в друга острый взгляд, и Финеас сразу понял, что «Джеки» ее называть не стоит.

— Ну, вообще, у нас освободилось место загонщика в команде… И я, как капитан, могу оценить твои летные способности. Бита тебе, несомненно, пойдет, может, и для выполнения обязанностей старосты пригодится, — отшутился он. — Будешь пугать нерадивых детишек.

— Мне казалось, место в команде должно быть заслуженным, а не полученным, благодаря связям, — строго сказала Джоконда, наконец, убирая метлу со стола.

— Но вы же учитесь на Слизерине… мэм, — как бы между прочим заметил Альбус, все еще обращаясь к ней предельно формально.

— Альбус, зови меня, пожалуйста, по имени, твое «мэм» слух режет, — все еще недовольная ранним пробуждением, проговорила Джоконда, однако не отрицая его слов касательно Слизерина. — Финн, ты когда-нибудь видел меня на метле?

Но тот не успел ответить: в этот момент боковая дверь возле профессорского стола распахнулась, и оттуда пружинистой походкой вышла профессор Синистра, ведя за собой известного всем аврора. Она кивнула МакГонагалл, и та указала взглядом аккурат на Джоконду, которой только и оставалось, что замереть с тостом у губ. На нее, не глядя по сторонам, двигался Гарри Поттер…

— А папа что здесь делает? — только и успел ахнуть Альбус, стараясь стать невидимым за плечом Скорпиуса, явно смущённый перед отцом своим распределением на Слизерин.

Джоконда вдруг почувствовала некое волнение, ведь, несомненно, Гарри Поттер, глава Аврората, вместе с заместителем директора направлялся именно к ней. МакГонагалл предупредила еще вчера на вечерней встрече в ее кабинете вместе с Олдриджем, что ей, возможно, придется снять кого-то из главных старост с первой пары, чтобы помочь приглашенным из аврората сотрудникам. Но что это будет сам Гарри Поттер она, конечно же, не упомянула. Он смотрел на нее прямым немигающим взглядом — так смотрят на знакомых и явно неприятных людей, но Джоконде не доводилось встречаться с ним прежде, лишь мельком удавалось видеть на Кингс-Кроссе, когда он провожал сыновей в Хогвартс.

— Мистер Поттер, это староста школы Джоконда Уинтер, она окажет вам необходимую помощь при осмотре замка, — представила ее Синистра.

— Очень приятно, сэр, — невзирая на переполняющие ее чувства от встречи с Поттером, голос прозвучал довольно безэмоционально.

— И мне, мисс Уинтер, и мне, — его глаза смотрели на нее из-за бессменных круглых очков с прищуром; возможно, он, как опытный аврор, смотрел изучающе на всех. — Альбус, поздравляю с распределением на Слизерин, — с неожиданно мягкой улыбкой сказал Поттер, наконец обратив внимание на остальных присутствующих.

Сын выглянул из-за плеча Скорпиуса, несмело улыбнувшись в ответ и пробормотав негромкое «спасибо».

— Я задержусь на обед, давай встретимся здесь, расскажешь мне, как устроился, — сообщил отец, коснувшись его плеча ладонью, и Альбус немного расслабился, кажется, никто не собирался винить его за неподобающее распределение.

— Все студенты — марш на занятия, звон колокола раздастся через семь минут. Особенно советую поспешить первокурсникам. У вас, кажется, первая пара по ЗОТИ? Профессор Ким не слишком любит опаздывающих, — сообщила Синистра, строго взглянув на первачков, которые как-то незаметно подтянулись ближе, чтобы поглазеть на героя войны.

— А вы, стало быть, мистер Малфой? — вполне дружелюбно сказал Поттер, протянув руку немного замешкавшему ребенку.

— Да, сэр! Приятно познакомиться, сэр… — Скорпиус охотно ответил на рукопожатие и под очередным строгим взглядом Синистры ретировался вместе с другом в сторону выхода.

— Финн, будь другом, прихвати с собой, — попросила Джоконда, перебросив ему метлу; тот кивнул и, подгоняя студентов, отправился на занятия.

Джоконда переступила через скамью и поравнялась с Гарри Поттером, обнаружив, что он немного ниже, чем она себе представляла. МакГонагалл сделала ей великолепный подарок, ведь общение с героем войны, несомненно добавит ей не только влияния, но и, возможно, немного обогатит её знания.

— Приятно видеть, что сам глава Аврората участвует в разрешении недоразумения, случившегося на распределении, — неуловимо съязвила Джоконда, при этом имея весьма воодушевленный вид, но от Поттера этого не скрылось. — Значит, дело и впрямь может оказаться серьезным…

Он понимающе приподнял уголки губ, распознав ее игру, и прошептал, чуть склонившись:

— Нет, мисс Уинтер, я здесь по той простой причине, что я единственный из волшебников, кто может открыть Тайную Комнату благодаря владению парселтангом.

Джоконда удивилась, вмиг в ее глазах зажегся живой интерес, и внутри появилось нечто, напоминающее азарт. Она сможет увидеть вход? Неужели! Такой подарок от МакГонагалл!

— О, мистер Поттер, я готова оказать вам любое содействие, если вы мне хоть глазком дадите на нее посмотреть, — взмолилась она. — К сожалению, вход в туалет на втором этаже запечатан, но я уверена, у вас есть разрешение от директора МакГонагалл на вскрытие. Но что вы планируете там найти?..

— Не так быстро, мисс Уинтер, я за вами не поспеваю, — он указал на двери Большого Зала, предлагая двинуться в путь.

Она на мгновение обернулась, чтобы увидеть выходящую в другие двери МакГонагалл и благодарно ей улыбнулась, прикусив губу.

— Директор МакГонагалл предупредила меня о вашем интересе к истории и даже поведала о вашей работе по сравнительному анализу маггловской Второй Мировой и обеих магических войн, — сообщил он. — Полагаю, именно поэтому она рекомендовала именно вас мне в провожатого, хотя у заместителя Синистры утром окно. Кажется, директор МакГонагалл весьма вам благоволит.

— Да, сэр, ведь я же староста школы, — напомнила она, немного кичась. — Джоконда шагала рядом, не замечая, как прижимает к груди свой рюкзак, словно ей от волнения нужно было во что-то вцепиться. — Простите, сэр, но история — это моя страсть, и мне с трудом удается держать свое любопытство под контролем, когда вы находитесь рядом.

— Никогда бы не подумал, что профессор Биннс может заинтересовать своим предметом… Я лично использовал его уроки, чтобы немного вздремнуть, — безо всяких шуток поделился он. — Или корни вашего интереса имеют некие иные причины?..

Джоконда ничуть не расслабилась, когда они подходили к движущимся лестницам, чтобы попасть на второй этаж. Гарри Поттер задавал вопросы, в которых ощущалось двойное дно. Возможно, должность главы Аврората предполагала подозрительность, но подобное любопытство несколько настораживало.

— Я — дальняя родственница семьи Малфой, и я горда тем, что лорд Люциус и его сын стали теми, кто помог выиграть эту войну. Они поставляли информацию Дамблдору, но вам это наверняка известно лучше меня.

Джоконда заметила на себе изучающий взгляд, словно Гарри Поттер проявлял некое беспричинное недоверие.

— Да, конечно, мисс Уинтер… — осторожно сказал он и решил сменить тему: — Видел вашу Галлею, прекрасная метла. Удивлен, что вам удается совмещать полеты, учебу и пост старшей старосты.

Джоконда хмыкнула:

— Я не умею летать, но это подарок моей матери, поэтому, по-видимому, придется уважить ее и научиться, — лукавя, ответила она.

— Как, совсем не умеете? — собеседник проявил невольное удивление. — Мне казалось, этому учат на первом курсе.

— И именно с тех пор я на нее не садилась, — призналась Джоконда, а они уже подошли к стене, за которой скрывался туалет Плаксы Миртл, честь знакомства с которой выпала Джоконде на пятом курсе, когда ей стало дозволено пользоваться ванной старост.

На стене, которую не могло разбить ни одно заклинание висела золотая табличка с чеканными буквами — словно музейный экспонат.

«Тайная Комната. Рассекречена в 1993 г.».

— Сэр, всегда пыталась понять, почему вход в туалет замуровали, ведь Тайную Комнату может открыть только волшебник, владеющий парселтангом, — не могла не задать этот вопрос любопытная Джоконда.

— В целях безопасности, мисс Уинтер… — негромко ответил Гарри Поттер, но Джоконде показалось, что он чего-то не договаривает.

Взмахнув волшебной палочкой, Гарри Поттер заставил стену исчезнуть, видимо, чары подействовали с особого разрешения директора, иначе комнату мог бы вскрыть любой студент…

* * *

Журнал «Придира» закончил свое существование с исчезновением Луны Лавгуд. Аврора постоянно думала о том, как жил Ксенофилиус после ее потери. И воспоминания всколыхнулись новой тоской на сердце после случайной встречи в Министерстве. Он показался ей изможденным стариком, хотя был немногим старше Авроры — всего лет на пять-семь. В таком возрасте волшебники должны выглядеть значительно моложе магглов, но нет, Ксенофилиус, несомненно, сдал.

Аврора всегда считала себя его дочерью, но, как оказалось, он принял ее мать с ребенком и никогда не давал повода подумать, что Луна ему неродная. Сомнений не вызывало и их случайное сходство, ведь Ксенофилиус был также светловолос и сероглаз, как его Луна.

Трехэтажный дом высился на верхушке зеленого холма черным цилиндром, на покосившейся калитке висели все те же потертые таблички «Омела на ваш выбор» и «Не наступайте на сливы цеппелины!», но табличка «Кс. Лавгуд, главный редактор журнала «Придира» отсутствовала. Когда-то вместе они собирали материалы для новых выпусков — то было чудесное время. Отец и дочь подолгу беседовали и обсуждали невиданных зверей, как Луне тогда казалось, несомненно, существующих. Ксенофилиус был истинным выдумщиком и умело превращал жизнь дочери в сказку. Однажды, обсуждая причины внезапной агрессии или не слишком адекватного поведения людей, Ксенофилиус убедил ее в существовании мозгошмыгов и даже изобрел волшебные очки, которые якобы позволяли их видеть, на самом деле эти очки, как догадалась Луна позднее, просто позволяли видеть негативные эмоции, словно пасмурное облачко насекомых, роящиеся вокруг головы. Даже скрытые эмоции можно увидеть, и это удивительно. А еще мозгошмыги вызывают размягчение мозга… Еще они с отцом выдумали нарглов — существ, ворующих обувь у волшебников… Ох, Ксенофилиус, этот добрый чудак, он даже не представлял, каким волшебным талантом обладал и каким прекрасным было детство Луны, он сделал все, чтобы после потери матери оно было прекрасным. Ему стоило писать сказки…

Теплотой в сердце отзывались всплывающие воспоминания. Аврора сорвала спелую сливу цеппелин, стерла с нее влагу и наложила заклинание, чтобы навеки оставить ее свежей, и без зазрения совести положила в сумочку. Невзирая на волнение, на устах ее зажглась теплая улыбка, она так сильно скучала по своему приемному отцу. Решение прийти сюда было вызвано той встречей в Министерстве, в тот момент сердце ее сжалось, и Ксенофилиус узнал ее спустя столько лет, стоило ему обернуться, когда Аврора уже стояла в камине… Кто знает, может, он счел это обманом зрения, а может — принял за возможное сходство незнакомки со своей Луной. Но стоило ли ей тревожить человека с пошатнувшимся здоровьем? Стоило ли ворошить прошлое? Сердце ее стремилось к нему несомненно больше, нежели к сухому и нелюдимому Аберфорту, не умеющему показывать свои чувства, а может, и вовсе не способному на них…

Из-за двери доносилась негромкая песня Селестины Уорлок. Неужели Ксенофилиус починил старое радио или, быть может, наконец, приобрел новое? Аврора постучала в дверь, ощущая стук собственного сердца в ушах. Люциус не знал об этой встрече, он бы не поддержал ее, но Драко в последние дни стал для Авроры хорошим собеседником и другом. По необъяснимым причинам он испытывал сострадание к пережитому ею и с пониманием относился к тревогам. И именно он убедил ее в правильности решения прийти сюда.

Дверь распахнулась как-то неожиданно и резко, на пороге появился сутулый Ксенофилиус. Седые длинные волосы сосульками спускались к плечам. На нем был знакомый Авроре желтый сюртук, только спустя двадцать лет он потускнел и разносился, а из швов на рукавах торчали нитки. Однако, невзирая на неопрятный внешний вид, Ксенофилиус был как всегда гладко выбрит. Он смотрел на Аврору немигающим, невидящим взглядом, словно она была под мантией-невидимкой. Накрапывал мелкий дождик, шелестом сталкиваясь с куполом зонтика гостьи. Она стояла неподвижно, вглядываясь в каждую черточку родного лица, видя, как в глазах Ксенофилиуса собираются слезы. Он ждал ее, это стало очевидным, и Ксенофилиус шагнул за порог, чтобы заключить Аврору в крепкие объятия, зарывшись в ее волосы пальцами. Зонтик выпал из ее рук и покатился вниз по крыльцу, пока не замер в собравшейся луже у грядки оранжевых редисок, которые Луна когда-то использовала вместо сережек.

— Я знал, что когда-нибудь снова смогу тебя обнять. Моя Луна, — пробормотал он ей куда-то в шею.

От него все так же пахло типографскими чернилами, возможно, этот запах навеки въелся в его сюртук, хотя Ксенофилиус уже давно ничего не печатал.

— Отец, прости, я должна была прийти раньше, — осознав, насколько глупо было от него скрываться, дрожащим голосом произнесла Аврора.

— Моя дорогая Луна, спасибо, что ты живая, — он, наконец, отстранился и заглянул в ее вмиг увлажнившиеся глаза. — Как же ты повзрослела…

Ксенофилиус, конечно же, еще не осознавал, что он не видел ее двадцать лет, а она его — на десятилетие с лишним дольше. Предстоял долгий разговор, который Авроре придется скрепить Непреложным Обетом, невзирая на то, что она могла всецело доверять ему. И дело было даже не в ее путешествии в прошлое, а в том, чью дочь она сейчас растила.

Он провел ее внутрь, и Аврора попала в знакомую атмосферу детства. Здесь на стенах вместе с рамочками, в которых навеки застыли лучшие выпуски «Придиры», все также висели ее рисунки, из старенькой железной мойки прилегающей кухни слышался шум воды и шорох щетки, отмывающей чугунную сковороду. Тарелки вытирались полотенцем и самостоятельно становились в шкаф над мойкой. Старая мебель выцвела, подобно сюртуку Ксенофилиуса. Но в остальном дом совсем не изменился, разве что из-за двери возле старинных часов не слышался шум печатного станка.

Ксенофилиус, не отпуская ее руки, усадил в кресло и достал палочку, взмахом которой заставил чайник наполниться водой и зашуметь на волшебной конфорке. На столе, как и прежде, возвышался бюст Ровены Рэйвенкло в самодельной диадеме из сифона, сливы-цеппелина и пропеллера австралийской веретеницы. Аврора была уверена, что и ее комната на третьем этаже совсем не изменилась. Она молчаливо наблюдала за тем, как он колдует над заварочным чайником, собирая ингредиенты для ее когда-то любимого имбирного чая с пряностями. Все было так щемяще-обыденно, словно Луна Лавгуд вернулась с прогулки, и отец ждал дочь, чтобы вместе попить чая и поспорить о том, что должно быть на первой полосе «Придиры». Ксенофилиус занялся тестом для печенья, замешивая его из муки, яиц, сахара и творожной массы прямо в воздухе, при этом стараясь не смотреть на Аврору. Она понимала, как ему тяжело, и поэтому встала, чтобы опустить его руку с волшебной палочкой:

— Папа, всего этого не нужно, просто присядь рядом со мной, я должна многое рассказать тебе, и надеюсь, что ты сможешь меня простить…

Яйца, потерявшие связующую магию, упали на пол и растеклись, мука облачком пыли стала оседать на разделочный стол. Ксенофилиус подчинился, при этом поглядывая на в его понимании странный дорогой плащ и золотые пуговицы на рукавах Авроры. Его Луна стала совсем другой, она стала похожей на снобов-аристократов, кичившихся своими богатствами. И даже темно-синие перчатки были искусно расшиты золотой нитью, а когда-то она носила желтые бриджи и яркие рубашки, так подчеркивающие ее юность…

— Ты ведь выслушаешь меня? — спросила Аврора, понимая, что он чуточку не в себе.

— Моя дорогая Луна, — вновь произнес он слабым и каким-то старческим голосом, позволив усадить себя в ближайшее кресло. — Ты наконец-то вернулась. То, что мы теряем, все равно к нам вернется, хоть и не так, как мы ожидаем…

— Так говорила мама, — вспомнила Аврора со светлой грустью.

Она взмахнула палочкой, и из дальнего ящика над плитой вылетели две цветастые железные кружки, из которых они по обыкновению пили чай. Слой пыли говорил, что их давно не использовали. Очистив их заклинанием, Аврора разлила чай и, наконец, присела напротив отца, стараясь держать себя в руках, хотя больше всего сейчас ей хотелось расплакаться.

— Я знаю, что заставила тебя страдать, отец, прости, что не смогла прийти раньше. Я не была уверена, что мне нужно появляться в Британии, после всего, что со мной произошло, — сказала она на удивление уверенным голосом. — Сейчас все понемногу улеглось, мое лицо выглядит иначе, я стала старше, и теперь почти уверена, что меня никто не узнает, — сообщила она, однако опустив факт того, что Ксенофилиус сразу же признал ее еще в Министерстве. — И потом, я старше прежних друзей больше, чем на десять лет…

— Когда ты вернулась в настоящее, Луна? — неожиданно спросил Ксенофилиус, и пальцы Авроры так и не сомкнулись на кружке; она замерла, глядя на него с широко распахнутыми глазами.

— Ты… Откуда ты знаешь, папа? — только и смогла выдавить она, не ожидая, что он сможет ее удивить.

— Боюсь, что я всегда знал, Луна, какая судьба тебя ждет, — неожиданно сообщил Ксенофилиус. — И мы с твоей матерью были готовы к этому, хотя она пыталась это предотвратить и вернуться в прошлое, чтобы исправить допущенную ею ошибку времени.

Она промолчала, давая ему время собраться с мыслями, ведь, похоже, Ксенофилиус мог рассказать о ней намного больше, чем она сама.

— Луна, твоя мать погибла, пытаясь все исправить. Но, похоже, что временная петля так или иначе должна была свершиться.

Аврора всегда считала, что ее мать погибла при создании оборотного зелья, позволяющего человеку превращаться в любое животное, не прибегая к помощи анимагии.

— Что ты знаешь обо мне, папа? — спросила она совсем неуверенно.

Ксенофилиус, судя по всему, очень долго репетировал этот разговор, и потому говорил уверенно, хотя в глазах его, точно так же, как и у Авроры, собирались слезы.

— Что бы то ни было, Луна, ты должна знать, что я всегда считал тебя родной и очень сильно любил твою маму, — прежде чем продолжить, решил он уделить этому особое внимание. — Моргана Дамблдор Уинтер, как она сама говорила, открыла ящик Пандоры, — словно объясняя ее вымышленное в этом времени имя, сказал Ксенофилиус. — Это сильно печалило ее, как и то, что за ее ошибку, несомненно, придется расплачиваться тебе.

— Но как вы поняли, что мне уготовано вернуться в прошлое?

— Пандора узнала об этом практически сразу, как только переместилась. Конечно, ее волновала судьба оставшихся в том времени мужа и Дамблдоров. Она собирала информацию по крупинкам из старых вырезок «Ежедневного Пророка», хранящихся в Магической Библиотеке Британии. И в стремлении узнать историю родных, она, конечно же, наткнулась и на следы неожиданно объявившейся в прошлом Авроры Уинтер. Акцио, — приказал Ксенофилиус, и из-за распахнувшейся двери, где когда-то шумел типограффский станок, вылетела перевязанная бечевкой стопка пожелтевших газет.

Аврора молча наблюдала за тем, как Ксенофилиус развязывает ее и раскладывает газеты по годам, начиная с сорок четвертого.

— Она сняла копии с каждой газеты, где находила упоминание о тебе, — он открыл перед ней первую газету на странице, где на них взирала юная девушка с перебинтованной головой.

Аврора помнила каждую строчку из объявления, значившегося под ее фотографией.

«Во вторник в больницу имени Святого Мунго поступила пациентка с множественными переломами и ранениями. Из-за серьезной черепно-мозговой травмы она потеряла память. Тех, кто знает её и имеет какую-либо информацию, просим обратиться в редакцию «Ежедневного Пророка» в отдел срочных новостей к помощнику редактора — Фанни Мейл, или в больницу Святого Мунго к заведующей отделением «травм от рукотворных предметов» — Эмме Хейли. Мы надеемся на ваш отклик, так как «Джина», как окрестили её колдомедики, не может вспомнить даже своего имени».

В следующей газете, кричащей крупными буквами о победе Альбуса Дамблдора над Темным магом Геллертом Гриндевальдом, была статья под громким названием «Волк в овечьей шкуре», вышедшая сразу после того, как Аврору спасли от Эзраэла Уидмора, впрочем, оказавшегося невиновным. Далее — выпуск следующих лет с фото с ее помолвки с Абрахасом. После того, как они поженились, о семье Малфой писали достаточно часто, но также на столе перед Авророй было несколько выпусков "Альманаха Археологии", в котором печатались связанные с ее деятельностью статьи. Оказалось, Моргана и Ксенофилиус могли отследить ее жизнь сквозь время, и они собрали более десяти выпусков разных изданий, где упоминалось ее имя.

— Но потом ты будто бы исчезла, Луна, после пятьдесят шестого года в газетах не значилось ни единого упоминания о тебе. Конечно, в них часто мелькали Малфои, но ты будто бы испарилась из того времени, и я очень надеялся, что ты нашла путь в наше время, что ты, наконец, вспомнила, кем ты являешься, — Ксенофилиус поспешил пояснить догадки касательно ее памяти: — Именно в то время Альбусом Дамблдором был изобретен двенадцатый способ использования драконьей крови… Но что же с тобой произошло, дорогая? Ведь в том времени у тебя остался сын и муж?.. Мы с Пандорой так надеялись, что ты не погибла… И тогда она осмелилась отправиться к Альбусу Дамблдору за ответами, ведь он был частью твоей жизни. Аберфорт Дамблдор остался в неведении, что его дочь жива, а внучка учится в Хогвартсе. Пандора очень боялась, ведь его вряд ли можно назвать надежным человеком, — Ксенофилиус позволил себе короткую паузу, давая Авроре возможность обдумать услышанное. — Он подтвердил, что ты исчезла в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году и рассказал обо всем, что с тобой случилось — о зелье памяти, едва не лишившем тебя рассудка, об оставленных тобой воспоминаниях о будущем. Пандора была расстроена, она все же надеялась, что ты найдешь путь в настоящее, и тогда он пообещал ей, что найдет способ вернуть тебя, но чтобы не нарушать временной континуум он, по-видимому, сделал это многим позднее.

— Верно, я вернулась в настоящее только спустя год после падения Волдеморта, — подтвердила Аврора. — Меня вернул мой сын Люциус Малфой…

— Как это странно даже сейчас, хотя я всегда знал… Люциус Малфой — твой сын… Луна, я всегда надеялся, что снова увижу тебя, но скажи мне, что же на самом деле побудило тебя бросить семью и вернуться? — невольно перебил Ксенофилиус, однако позволил ей продолжить.

Пришло время рассказывать Авроре, все еще удивленно смотрящей на неожиданно знающего отца. Она собралась с мыслями, отринув идею о непреложном обете, ведь Ксенофилиус и так не разболтает. У нее осталось множество вопросов, но она решила оставить их на потом.

— Мои воспоминания о будущем, о Второй Магической Войне едва не свели меня с ума, ведь зная о том, что должно случиться, я также понимала, кем должен стать мой сын. Я так надеялась, что Альбус Дамблдор предотвратит его вступление в ряды Пожирателей Смерти, что он сможет повергнуть Тома Риддла еще до начала Первой Войны, но я ошибалась… Мы все оказались заложниками времени, и Дамблдор, и я — мы не имели права менять будущего, тогда я этого не понимала. Но сейчас, невзирая на то, сколько горестей перенес мой любимый Абрахас, и на то, кем стал мой сын, я понимаю, что так было нужно, а иначе, кто знает, что могло бы стать с этим миром… — Аврора шумно вздохнула. — И я должна была уйти, чтобы все это свершилось, чтобы Гарри Поттер обрел защиту в лице Дамблдора, чтобы он исполнил предначертанное и наконец избавил мир от Тома…

— Ты называешь его по имени, Луна, ты называешь по имени Волдеморта, — не смог не отметить Ксенофилиус, внимательно глядя на нее.

Она замялась, подходя к главной теме этого невероятного разговора. Аврора сникла, понимая, что отец заслуживает правду, что именно эта правда восполнит все недостающие пробелы в его знаниях.

— Том был моим другом в Хогвартсе, а затем — первой любовью, папа. И если бы я только знала, кем он станет в будущем, — она покачала головой, сглотнув комок в горле. — И теперь я знаю, что он любил меня своей странной любовью… Любил до самой последней минуты, ведь именно за этим он и попросил Северуса Снейпа создать зелье времени, он хотел вернуться за мной, но привел в действию цепочку событий, не подозревая, что именно он стал причиной моего путешествия в прошлое. И позднее, как рассказал мне Люциус, он хотел вернуться за мной в момент моего исчезновения, вот только не успел...

Ксенофилиус стиснул потертые подлокотники до белизны костяшек пальцев. Глаза его выражали ужас, и Аврора сполна ощутила обиду и вину за все, что по незнанию натворила в прошлом.

— И я… узнала его, вспомнила, кто он такой лишь за несколько дней до своего возвращения в настоящее, — с трудом продолжила она, понимая, что следующая фраза, наверное, станет для нее слишком тяжелой: — Папа, у нас с Томом есть дочь, ей сейчас семнадцать, я родила ее уже в этом времени.

Лицо Ксенофилиуса вмиг потеряло краски, губы оказались обескровлены, он издал странный хлюпающий звук и закашлялся. Даже зная практически все о ее прошлом, он не мог скрыть удивления. Аврора говорила о любви к Абрахасу, и вдруг такое…

— Луна, как же так… — пробормотал Ксенофилиус, все еще пребывая в ступоре. — Но Абрахас…

— Абрахас остается моей настоящей любовью и по сей день, папа, — поспешила пояснить она. — И я бы никогда не обманула его по собственной воле, — сказала она, направляя мысли Ксенофилиуса в правильное русло.

— Если бы Волдеморт был еще жив, я бы сам прикончил его! — неожиданно громко взревел Ксенофилиус, но к концу фразы его голос все же сорвался на фальцет.

— Дело прошлое, Том мертв, и пускай таковым и остается, — брезгливо сказала Аврора, показывая свое отношение; ее тело все еще помнило его грязные прикосновения.

Внезапно ее взгляд уловил нечто странное — в совсем затертом снимке одной из газет, датированной многим позже ее перемещения в будущее, под фотографией Люциуса Малфоя — самого молодого сотрудника Отдела международного магического сотрудничества, о чьих достижениях в Министерстве Магии сообщала статья, Аврора увидела нечто немыслимое… На фото, под которым значилась колонка про победу гриффиндорской команды по квиддичу она увидела знакомое лицо: на трибуне в профессорской ложе, перед которой на метлах зависла команда Джеймса Поттера, прикрывая лицо складками капюшона, словно прячась от объектива камеры, сидела ее дочь.

* * *

Не забывайте жать "ждуна" и "нравится", ну, если ждете и нравится :)

Ничего таинственного в покрытой двадцатилетним слоем пыли уборной не было. Джоконда с сомнением провела мыском туфли по полу, оставив на нем след. Дверь дальней женской кабинки болталась на одной петле, общая картина туалета выглядела уныло и запущенно. Невзирая на общую запыленность, возле гряды стоящих полукругом раковин виднелись лужи — наверняка работа Миртл, которая просто обожала открывать краны на полную даже в ванной старост, от скуки затапливая помещение. Стоило подумать об этом маленьком гадком приведении, как откуда-то из труб донесся вой:

— Гар-ри Пот-тер! — из кабинки со сломанной дверцей прямо из унитаза вынырнула Миртл. — Неужели снова пришел открыть Тайную комнату?!

Девочка-призрак противно захихикала и вдруг возникла аккурат возле его носа.

— Привет, Миртл, давно не виделись, как ты… поживала? — неожиданно добродушно отозвался он, будто встретив старую подругу.

Она тут же смущенно прикрыла рот ладошкой и немного отстранилась, не ожидав такого приветствия.

— Неужели тебе и правда интересно, как я существовала в этом холодном замке целых двадцать лет в полном одиночестве? — спросила она, хотя от одиночества явно не страдала, ведь добросердечная директор МакГонагалл дозволила ей перемещаться по трубам между туалетом третьего этажа и ванной старост, расширив зону ее обитания, правда с тех самых пор в туалет на третьем девушки стали заходить гораздо реже.

— Конечно, Миртл, интересно, — вновь мягко отозвался Гарри Поттер, в то время как Джоконда смиренно молчала, не понимая, серьезно ли он.

— Ну, я периодически пугаю новых старост в ванне и редких забредших в туалет на третьем этаже. А здесь я, бывает, сижу днями, чтобы этому месту не было без меня скучно, — поведала она невероятно занимательные факты из своей обыденной жизни. — Что привело тебя, Гарри, неужели скучал по мне? — она смущенно сжалась и пристроилась к его плечу.

Джоконде пришлось отступить на шаг, чтобы не столкнуться с ней, ведь проходить сквозь привидение не слишком-то приятно.

— О, Миртл, конечно, — не меняя тона, отвечал Гарри вновь зардевшейся девочке. — Скажи мне вот что: не знаешь ли ты, мог ли кто-то проникнуть сюда без ведома директора МакГонагалл? Возможно, кто-то спускался вниз?

— О нет, этот туалет совсем заброшен с тех пор, как сюда в последний раз приходили авроры, чтобы запечатать его, — поделилась она, накручивая на палец прядку хвостика. — Чары не позволяют сюда проникнуть. Кстати, а как вошел ты? — стоически игнорируя присутствие Джоконды, спросила Миртл.

— Особое разрешение директора МакГонагалл, — пояснил Гарри, заговорщицки понизив голос. — Ты позволишь?

Она кивнула и отлетела, позволив ему подойти к кранам. Джоконда уже знала из новейшей истории магии, что вход в Тайную Комнату располагается под одной из гряды раковин. Гарри без труда нашел необходимый кран и, стерев с него слой пыли, показал Джоконде маленькую искусно вырезанную змейку, на которую она посмотрела с каким-то невероятным благоговением, чувствуя, как все ее нутро трепещет от желания проникнуть внутрь.

— И что дальше? — спросила она с любопытством и в отвращении тут же отстранилась, так как над ней зависло лицо не менее любопытной Плаксы Миртл.

— Миртл, у меня для тебя ответственное задание, — Гарри заметил раздражение Джоконды и обратился к приведению: — Сообщи директору МакГонагалл, что в туалете, очевидно, никто не бывал после его запечатывания. Она просила ее проинформировать, как только я осмотрю его.

Джоконда нахмурилась и, к ее удивлению, Миртл, бросив что-то вроде “для тебя все что угодно”, напевая “Котел, полный горячей любви”, смылась в унитаз, откуда донеслось бульканье.

— Весьма хитрый ход для гриффиндорца, мистер Поттер, — сразу же разгадав его манёвр, сказала Джоконда.

— Миртл бывает довольно назойлива, но не мне вам это говорить. Тем более, вы, мисс Уинтер, больше заслуживаете уединения, чем такой компании, пока я буду проводить осмотр.

— Как это? Что вы имеете в виду?.. — ахнула Джоконда, не поверив своим ушам. — Я думала, что мы вместе…

— Мисс Уинтер, невзирая на то, что Тайная Комната была рассекречена, а ядовитые клыки Василиска изъяты, там все еще может находиться нечто нам непостижимое и сокрытое от глаз. Тайная Комната была создана Салазаром Слизерином, и я уверен, она, как сундук с двойным дном, еще может нас удивить. А вами я рисковать не могу, иначе директор превратит меня в табакерку, поверьте, она знает в этом толк…

— Но, мистер Поттер… — все еще неверяще сказала Джоконда, — зачем же тогда вы взяли меня в качестве сопровождающей? Вы бы могли прекрасно справиться сами… — она почувствовала так, что ей сначала пообещали конфетку, а потом не дали.

Он обернулся, чтобы посмотреть на нее неожиданно грозным взглядом, от былого радушия не осталось и следа.

— Я хочу кое-что проверить… — как-то неопределенно сказал он, потрогав свой шрам; затем Гарри Поттер достал из кармана мантии небольшой неграненый зеленый камень на цепочке, похожий на бутылочное стекло и, повесив его на шею, сжал в ладони и неожиданно обернулся к раковинам, чтобы произнести: — Откройся!

Озадаченная Джоконда стояла, едва сдерживая недовольство. Ее темные брови сердито сошлись, однако вид сдвигающихся раковин заставил ее на время утихомирить бушующее внутри пламя. Она завороженно наблюдала, как одна раковина, опустившись, открыла широкую круглую дыру, в которой поселилась темень.

— Что ж, сэр, не задерживайтесь, пожалуйста, я должна вернуться ко второй половине занятия, — Джоконда хотела было с вызовом отвернуться, взметнув волосами, когда Гарри Поттер зачем-то отправил вниз своего Патронуса, но любопытство предало ее: — Сэр, но неужели Тайная Комната открывается простым: “откройся?”.

Гарри, вмиг одеревенев в готовности вступить в бой, резко направил на неё палочку.

— Что это вы, позвольте спросить, делаете?

— Кто вы такая? — резко бросил он, но Джоконда все так же стояла, прижимая к груди сумку с учебниками и удивленно пялилась на него.

— Сэр, вы меня пугаете…

Он, по-видимому, ожидая чего-то другого, распрямился с вытянувшимся лицом, но палочки не убрал.

— Мисс Уинтер, еще раз спрашиваю: кто вы такая?

— Вы только что назвали меня по фамилии, сэр, вы знаете, как меня зовут, — как-то раздосадованно и злобно бросила она, однако где-то глубоко внутри нее зажегся огонек осознания причины внезапного буйства героя войны, но она всеми силами старалась не признаваться себе самой... — Сэр?..

— Ты никоим образом не должна была понять того, что я скажу, ведь я говорил на парселтанге, — сказал он, встретив не меньшее удивление, чем фразу назад.

— Что это? — спросила Джоконда, указав на его странный медальон.

— То, что позволяет понимать язык змей и разговаривать на нем, — пояснил Поттер, и в голове у Джоконды возникло несколько вопросов. — Единственный в своем роде артефакт, зачарованный последователем Салазара Слизерина — Модеркаем Шарпом в тысяча шестьсот восемьдесят седьмом году. И я уверен, что вы сохраните это в тайне.

— Но сэр, разве вы не понимаете язык змей без помощи всяких артефактов?

Глаза Джоконды сделались почти идеально круглыми, когда он произнес следующую фразу:

— Я лишился этого дара после гибели Лорда Волдеморта. Но дабы избежать вопросов о причинах исчезновения, ведь, несомненно, это повлекло бы за собой длительное расследование, я не стал этого обнародовать. И сейчас, мисс Уинтер, мы с вами говорим на парселтанге, но вы — без помощи артефактов…

— Да вы с ума с-сошли… — только сейчас она обратила внимание на издаваемые ею самой звуки; Джоконда шипела, подобно змее, она прикрыла рот ладонью и отступила на шаг, но больно ударилась пяткой о не пойми откуда взявшийся булыжник, и вновь зашипела, на этот раз от боли.

Гарри Поттер, все еще пребывая в раздумьях, держал ее на прицеле, готовый отразить атаку в любой момент, но по потерявшему краски лицу старосты он, возможно, начал осознавать, что это вовсе не хорошая актерская игра. Девушка не знала о своем даре. Не опасаясь направленной на нее палочки, она неожиданно бросилась к одному из кранов, но ей на ладони не упало ни единой капли воды, не раздалось даже шума из труб — вероятно, когда вход в Тайную Комнату был открыт, подача воды прекращалась.

— Агуаменти, — скомандовал Гарри Поттер, и в ее все еще раскрытые ладони хлынула вода. — Вы в порядке?

Она очнулась и умыла лицо, намочив волосы, тотчас прилипшие к ее лбу и щекам.

— Вы что, никогда прежде не замечали за собой подобного? — наконец, решился спросить он, понимая, что Джоконда не представляет опасности.

— А что, сэр, этого по мне не видно? — дала петуха она. — Ваш интерес ко мне очевиден, вы и сами говорили, что, невзирая на то что у профессора Синистры окно, вы выбрали именно меня в провожатую. Объяснитесь.

— И вы за всю свою жизнь не видели ни одной змеи? — игнорируя ее вопрос, спросил он.

— Мне хватает того, что я среди них учусь… — но, по-видимому осознав, что от нее требуется более адекватный ответ, она добавила: — Не припомню, чтобы мне приходилось видеть змею вблизи.

— Идемте, мы должны рассказать об этом директору МакГонагалл.

— Да вы с ума сошли? После песни Распределительной Шляпы меня сгноят за владение парселтангом! Сэр, это все не обо мне. Я никогда бы не открыла Тайной Комнаты, и я не являюсь ничьей наследницей! Я Джоконда! Джоконда Уинтер, я родилась в двухтысячном году, и не надо на меня так смотреть, я не имею никакого отношения к Волдеморту, ведь вы наверняка подумали о нем в первую очередь... Он сгинул задолго до моего рождения…

— Мисс Уинтер, — прикрикнул на нее Поттер, чтобы привести в чувство, — я вас ни в чем не обвиняю, — но если песня Распределительной Шляпы была о вас, мы должны в этом разобраться… Шляпа никогда не бросает слов на ветер и к ее предостережениям стоит относиться серьезно. Это древний магический артефакт, созданный Годриком Гриффиндором... Вы меня вообще слышите?..

Гарри Поттер, осознав, что девушка все еще не в себе, убрал палочку, решительно взял Джоконду под локоть и поднял ее сумку. Он поволок ее, несопротивляющуюся, к выходу. Но Джоконда, словно очнувшись от транса, неожиданно выхватила свою палочку из кармана, молниеносно оглушив его Конфундусом. Страх перед обнародованием тайны, которая волей случая открылась сегодня и ей самой, включил инстинкт самосохранения. Поттер, ослабив бдительность, доверившись, несомненно, искренней реакции, опешил и отпустил ее руку, и у нее была еще пара секунд, чтобы успеть подправить его воспоминания, прежде чем загудело в трубах, и оттуда вновь появилась назойливая Плакса Миртл. Джоконда не хотела, чтобы кто-то узнал о ее столь темном даре, ей нужно было подумать наедине с собой, поэтому, поблагодарив Поттера за то, что он позволил ей увидеть, как открывается Тайная Комната, Джоконда, прежде чем пойти на выход, сообщила, что все же хотела бы попасть на первую пару по зельеварению, и если она понадобится, то будет в полном его распоряжении во время обеда. Гарри Поттер лишился воспоминаний не только об инциденте, но и том, что, как оказалось, принудило его заручиться именно ее помощью. Она нашла воспоминание о его интересе к сове и удалила его. Сова требовала тщательного изучения, как и то, что Джоконда узнала о себе… Гарри Поттер с необъяснимой уверенностью нашел в ней нечто особенное… А именно — невероятную схожесть с молодым Томом Риддлом, его мысль об этом она тоже подправила, убедив, что это всего лишь совпадение... Но почему он действительно не счел это обычным совпадением?

Дьявол, она оглушила главу Аврората! Но самое жуткое не это, а последствия, которые могут за этим последовать. Ежемесячно всех сотрудников правопорядка проверяют на любое магическое вмешательство, а ещё они проходят осмотр у менталистов, и не ровен час они найдут причину и волшебника, наложившего на Гарри Поттера Обливиэйт! Джоконда уже сто раз пожалела о содеянном, наверное, лучшим исходом было бы позволить Поттеру провести расследование касательно ее способностей и отвести к МакГонагалл. И теперь Джоконда будет жить в страхе.

Поттер, ну нельзя же быть таким простофилей! Неужели ты размяк, и война с Лордом Волдемортом ничему тебя не научила? Ты поверил, что слизеринка не нападет, когда ты этого не ожидаешь? Джоконда отправилась в класс, как и сообщила Гарри Поттеру, хотя ее снедали отныне три вещи, которыми стоило незамедлительно заняться: сова, неожиданное открытие в ней таланта змееуста, а также несомненное сходство с тем, кто наводил ужас на Британию девятнадцать лет назад...

* * *

На занятиях не сиделось, Джоконда с трудом могла сконцентрироваться на учебе и даже пропустила, когда профессор Лонгботтом задал ей вопрос. Ее мысли были где-то очень далеко — в подземельях, где располагалась ее комната, в тайном отделении сундука хранилась металлическая сова. Гарри Поттер ничего о ней не спросил, но наверняка у него возникали подобные мысли. Мерлин, он ведь действительно решил, что Джоконда может оказаться родственницей, возможно, даже прямым потомком лорда… Внешнее сходство и владение парселтангом — это было очень сложно не брать во внимание...

— Мисс Уинтер, я, конечно, понимаю, что пейзаж за стеклом теплицы намного более интересен, нежели моя лекция, но будьте добры, вернитесь с небес на землю, — Лонгботтому Джоконда не нравилась с самого ее поступления в Хогвартс, он почему-то все время смотрел на нее искоса и это усугубилось после одного маленького инцидента.

— Простите, профессор, легла поздно спать из-за выполнения обязанностей старосты, — сообщила она, солгав, ведь отправилась спать в одно время с остальными.

— Конечно, мисс Уинтер, но вам стоит быть внимательнее на лекциях по ядовитым растениям, невнимательность может дорого вам обойтись, — напомнил он, и Джоконда только выдохнула, понимая, что у каждого профессора в Хогвартсе были как любимчики, так и студенты, которых по причинам объективным или не очень они недолюбливали.

У Лонгботтома был повод не доверять ей. Три года назад кто-то начал подворовывать у профессора побеги некоторых ценных экземпляров. Джоконда знала, кто воровал — это был Финн, она сама поймала его на воровстве, но как-то так получилось, что он успел убраться из поля зрения профессора, а Джоконда — нет. Она пыталась объяснить, что сама видела преступника лишь сзади, но профессор поволок ее к директору, и Джоконде пришлось допустить осмотр собственных вещей, чтобы избежать обвинений. МакГонагалл затребовала от Лонгботтома извинений, которые он скрипя зубами ей впоследствии и принес.

Финн с тех пор стал самым близким её товарищем на Слизерине, воодушевленный тем, что она его не сдала. Он с друзьями развел бурную деятельность в заброшенном классе зельеварения в тот год. Они верили, что смогут воспроизвести свойства философского камня, чтобы жить вечно. Идея вполне безобидная, разве что ингредиенты нужно было откуда-то брать. Впрочем, затея юных зельеваров не удалась, зато Финн с тех самых пор исправно помогал Джоконде с зельеварением — писал за нее эссе. Не потому, что она сама не могла, а чтобы освободить ей время, которого катастрофически не хватало.

Финн поймал на себе ее взгляд и кивнул, говоря о том, что и заданное сегодня эссе будет готово в срок. Он жутко боялся гнева старосты, хотя, наверное, во всем Хогвартсе она не находила компании более приятной, правда, профессор Слагхорн и не одобрял подобной дружбы, считая, что Финн может на нее плохо повлиять. Профессор Слагхорн, преподававший в то время, догадывался, кто именно воровал у Лонгботтома, он как-то намекнул Джоконде, что с Финном стоит быть аккуратнее.

Прозвенел колокол, возвещая об окончании последней пары. У Джоконды было только одно желание — исчезнуть с этой планеты, после того, что она натворила. Она не пропустила обед, и видела, как Гарри Поттер сидит в окружении своих сыновей за гриффиндорским столом, к которому Альбус сначала боялся приближаться. Поттер, конечно же, не заметил вмешательства в свой разум, но это точно вопрос времени…

Джоконда не знала, куда деться, чтобы скрыться от вопросов назойливых первачков и потому, взяв метлу, направилась на стадион, намереваясь немного побыть в одиночестве. Но больше всего хотелось забыть о произошедшем и потому она использовала способ Финна, который частенько просто летал вокруг замка, стараясь отгородиться от своих проблем, а их у парня из обнищавшей семьи аристократов, имущество которых конфисковало Министерство из-за лояльности Волдеморту, было предостаточно.

Посмотрев в ясное небо, хотя еще с утра на нем висели грозовые облака, она решила, что ни за что не вернется в замок до сумерек и, уверенно оседлав метлу, неожиданно легко взмыла в воздух. Вот только уверенность куда-то испарилась, стоило ей посмотреть вниз. Метлу зашатало из стороны в сторону, и Джоконда, ошибочно полагая, что если вцепится в нее руками, то это прекратится, склонилась вперед, но метла, получив направление, стрелою понеслась вниз. Джоконда не успела среагировать, как ее вдруг резко дернуло вверх, и она зависла всего в нескольких футах над землей.

— Никогда не думал, что ты персона, склонная к суициду, — донесся ничуть не обеспокоенный смешливый голос, обладатель которого смотрел на нее снизу вверх.

— Олдридж, опусти меня! — прокричала Джоконда, совершенно не подумав, что он только что ее спас.

Он с наглой ухмылкой повиновался, но сделал это слишком резко, и она шлепнулась прямо на пятую точку, скривившись от боли. Олдридж поднял ее метлу, врезавшуюся в обтянутую парусиной трибуну неподалеку.

— Надо же, ни одной царапины! Надеюсь, эти чары долговечны, а иначе такими темпами ты быстро ее сломаешь.

Джоконда, очистив рубашку и брюки заклинанием, смотрела на заносчивого парня, с которым ей придется работать бок-о-бок весь этот год.

— Спасибо, — буркнула она, принимая метлу и снова ее седлая.

— Едва не упала, и сразу мчишься навстречу опасности? — спросил Олдридж со своей фирменной очаровательной улыбкой. — Не терпится умереть?

Разве зубы должны быть такими белыми? Казалось, они могут ослепить, — именно эта глупая мысль пронеслась у нее в голове.

— Если я сразу не взлечу снова, то приобрету страх на всю жизнь, а моя мать, получается, впустую потратила кучу галлеонов, — пояснила она, не понимая, почему он все еще здесь и не собирается оставить ее в покое, ведь за стенами школы им не обязательно было общаться.

— Достойно гриффиндорца, — с похвалой и новой издевкой сказал Олдридж, а его порядком надоевшая улыбка стала еще шире.

Он взмыл в воздух с уверенностью и теперь смотрел на нее сверху вниз, словно чего-то ожидая.

— Не отвяжешься… — пробормотала Джоконда едва слышно.

— Хватит там бормотать страшные проклятия, поднимайся, я поучу тебя, — он протянул ладонь, словно приглашал ее на танец.

Омерзительно идеальный принц Гриффиндора в своей раздражающей красной спортивной форме снизошел до мерзкой слизеринской гадюки — именно так называли ее некоторые студенты, которые волей случая получали от неё взыскания. И в большинстве своем они были, конечно же, гриффиндорцами. Однако Джоконда, умерив пыл, поднялась в воздух и поравнялась с ним.

— Смотри, как нужно, — он безо всяких размышлений коснулся ее крепко сжатых на древке пальцев и сдвинул дальше, затем уверенно постучал по ее предплечью, заставив согнуть руки, и коснулся напряженных плеч, массируя их, чтобы расправить. — Если будешь держать руки напряженными, то не сможешь управлять. Тебе нужно перенести центр тяжести сюда, — Олдридж, на этот раз не касаясь, указал на ее бедра и голени, — и сюда.

Он действовал как тренер, но Джоконде не очень нравилось, когда к ней прикасались, тем более, он. И хотя соперничества за пост старосты из-за гендерных различий между ними никогда не было, в отличие от его подпевалы — Виктории Уизли, он ей все равно был не симпатичен. Арчи Олдридж сурово карал слизеринцев за каждый мельчайший проступок, но делал поблажки своим. Буквально сегодня он снял баллы с Паркинсона за то, что он наслал невинную таранталлегру на Джеймса Поттера, заставив того пуститься в пляс по движущимся лестницам за оскорбление благородного Дома Слизерин. Паркинсона не испугало присуствие отца Поттера в школе, и он схлопотал отработку у Филча. Впрочем, Поттер за оскорбление слизеринцев ничего не получил, хотя Джоконда усмиряла снятием баллов и своих, считаясь со школьными правилами. Слизеринцы ее уважали и побаивались. А Арчи был разгильдяем, хотя старался показать обратное. Впрочем, кроме него этот пост не мог достаться никому. МакГонагалл выбрала лишь меньшее из зол.

— Расслабься, почувствуй управление, и метла станет продолжением тебя, — он вновь продолжил энергично массировать плечи и спину Джоконды, и она в какой-то момент отстранилась, сжавшись. — Почему ты такая колючая? Я ведь пытаюсь помочь, — в его глазах застыло искреннее недоумение.

— Не всегда помощь нужна, даже если ее необходимость очевидна, — ответила Джоконда и взмыла выше, стараясь следовать его советам.

— Обязательно всегда быть такой… — но он не продолжил.

— Слизеринкой? — подсказала она, вновь поднявшись к трибунам, преодолевая страх высоты.

— Заметь, не я это сказал.

— Но подумал.

— Я хотел сказать самостоятельной. Взвалила на себя весь Слизерин, и хотя твой авторитет неоспорим, иногда можно и выдохнуть. Ты девушка, порой можно позволить себе принять помощь, Джеки, — сказал он, ловко перенеся разговор в другое русло, и Джоконда резко остановилась, метнув в него раздраженный взгляд.

— Не нужно называть меня так. Меня это бесит, — попросила она, стараясь не извергать драконье пламя. — И откуда ты узнал?..

— Слышал от твоей матери, после того, как ты вышвырнула того милого песика из Хогвартс-Экспресса, — сознался он без промедления.

— Это был не песик, а едва не укусившая меня тварюга. В Хогвартсе разрешены только…

— Совы, грызуны и мелкие земноводные, да, я знаю устав Хогвартса наизусть точно также, как и ты, я ведь тоже староста. Не обязательно все время быть такой всезнайкой, расслабься немного, ведь ты за этим сюда пришла, — продолжил он вполне миролюбиво, немного обогнав ее на втором круге.

Она угрюмо выдохнула, пытаясь догнать опытного спортсмена, но даже на метле последней модели ей мешало чувство самосохранения, не позволяющее набирать большую скорость, а Олдридж, будто издеваясь, когда ей это почти удавалось, ускорялся, вновь устремляясь вперед. Джоконда в какой-то момент сильно отстала и на миг остановилась, зависнув в небе, чтобы перевязать волосы резинкой. Надо сказать, она была собой довольна. Невзирая на неудачу вначале, уже стало ясно, что полеты ей под силу, равно как и любые другие предметы. Кажется, ей было под силу завоевать и весь этот мир.

— Джеки, а ты когда-нибудь видела Хогвартс с высоты птичьего полета? Залетала так высоко, что воздух становится реже? — крикнул Олдридж с другой стороны поля.

— Еще раз так меня…

— Джеки! Дже-ки! — ребячась, звал он, играючи перекручиваясь на метле, словно на шарнирах, и тут же взмыл ввысь, устремляясь выше колец и трибун.

— Выше пятидесяти футов от трибун взлетать нельзя! — бросила Джоконда, зная, что даже снитч так высоко не летает.

— Зануда!.. — донесло издали вместе с порывом ветра, дунувшим в лицо приятной прохладой.

— Я зануда? Ты староста!.. Ведешь себя как ребенок… — ее голос понизился до злобного бормотания.

Он уже все равно ее не слышал, превращаясь в маленькую точку в небесной синеве. Джоконда посмотрела вниз и сглотнула, понимая, что и с такой высоты можно упасть, разбившись насмерть. Мысль совершить финальный круг и спуститься была сбита мощным ступефаем неожиданного решения, заставившего ее, наплевав на правила, рвануть вверх, набирая скорость и преодолевая чувство страха — туда, где не летают даже бесстрашные птицы.

— Эй, Олдридж, ты можешь врезаться в защитный купол Хогвартса! — предупредила Джоконда, но он все еще был слишком далеко, чтобы слышать.

И все же он притормозил и завис так высоко, что громадный Хогвартс стал казаться кукольным домиком.

— Все это байки для первокурсников, защитный купол срабатывает только на неприятеля. Мы уже давно за его пределами! — как бы между прочим заметил он. — Ты лучше оглянись, посмотри вокруг!

— Предпочитаю не знать, что подо мной пропасть, — она подлетела ближе и, все так же стараясь не глядеть вниз, нашла в спутнике опору для взгляда. — Олдридж, давай вернемся, а? Скоро стемнеет, — она смотрела на рыжеющее солнце, лениво ползущее на запад, и ощутила, как одеревенела шея от попыток не поддаваться соблазну посмотреть вниз.

— Отпусти страх, наслаждайся моментом и пока солнце не ушло за горизонт, оглянись вокруг: не это ли самый прекрасный в мире вид? Хогвартс великолепен в лучах уходящего солнца! — разошелся он и, отпустив древко и раскинув руки, вздохнул полной грудью, наслаждаясь свободой и молодостью, нарушая треклятые правила и ничего не боясь.

Его блаженство было настолько искренним и заразительным, что Джоконда вмиг ощутила, что все эти годы жила будто бы неправильно, заключала себя в какие-то отныне не имеющие смысла рамки, стараясь походить на Малфоев в их исключительной холодности и властолюбии, в их чопорном равнодушии и скудных увлечениях в виде верховой езды, игры в бридж и благотворительных приемов. Леди Арабелла так часто ставила их в пример... И Джоконда коротала вечера за учебниками, вместо того чтобы наслаждаться дивным жарким солнцем все это лето. Вместо того, чтобы купаться и загорать на Лазурном Берегу, она мечтала о будущем — о карьере историка — и с головой погружалась в учебу на радость старухе Арабелле. Мать же всегда говорила, что так она пропустит свою молодость — время, которое уже не вернёшь, но Джоконда ее совсем не слушала, найдя для себя, как она думала, идеальный мир истории… Невзирая на внешнюю холодность матери, в леди Уинтер все же были странные, необъяснимые черты — она говорила ей бросить книги и наслаждаться жизнью, в то время, как другие родители наверняка поощряли стремление детей к самообразованию. Мать словно боялась, что ее дочь станет слишком умной, как бы нелепо это не звучало. Джоконда всегда думала, что пошла в отца — Сигизмунда Уинтера, он, к сожалению, учился не в Хогвартсе, а в Дуршмтранге, и Джоконда подозревала, что он был Темным магом… Уж слишком мать не любила о нем говорить. Но сейчас было не место о мыслях о сгинувшем отце, впрочем, очевидно, и не настоящем… Сейчас было место сумасшедшей высоте, рыжине солнца и мальчишеской счастливой улыбке, которая Джоконде впервые показалась притягательной...

...В этот самый миг, забыв о страхе и предрассудках, Джоконда почувствовала ласковый, но прохладный высотный ветер, контрастирующий с согревающим кожу солнцем, и впитала в себя неподдающееся логике ощущение блаженства, всего лишь взглянув вниз на Хогвартс, который с этого ракурса ей еще не доводилось видеть. Словно крошечная модель замка, он купался в золотых лучах, возвышаясь над темной гладью Черного озера и еловой зеленью леса. Вдали, поднимая сизую струйку дыма, прибывал к станции Хогсмид алый паровоз. Словно игрушечная, состоящая из спичечных коробков, жила своей жизнью волшебная деревушка Хогсмид. С зачарованной улыбкой Джоконда взирала на окружающую красоту, позабыв о правилах, об учебе, о том, что сегодня натворила и о неожиданном даре змееуста… Этот момент в небе внезапно стал самым ценным из всего пережитого за семь лет учебы, и именно он, не оставалось сомнений, останется в памяти самым светлым и нужным воспоминанием о Хогвартсе…

Она прикрыла глаза, отдаваясь в объятия усиливающегося ветра и не обратив внимания, что погода снова меняется, неся с востока грузные тучи. Вдали сверкнула молния, но ребята смотрели только на запад, куда опускалось краснеющее все пуще солнце. Арчи перестал быть назойливым гриффиндорцем, а быть может, она в красном сиянии лучей становилась будто бы ближе к нему. Здесь, на высоте был не важен цвет галстука или чистота крови, здесь было уютно и совсем не страшно..

Но внезапно идиллию нарушил строгий и вместе с тем возмущенный голос, покрасневшее пламя заката разорвал серебристый свет патронуса-кошки, которая стояла на четырех лапах в воздухе, словно имея опору.

— Немедленно возвращайтесь в Хогвартс, молодые люди! Подобная высота опасна! Как вы, старосты, вообще могли додуматься до такого? Живо в мой кабинет!

Джоконда еще никогда не попадалась на нарушении правил. Не то, чтобы она их неукоснительно соблюдала, но, по крайней мере, производила именно такое впечатление. Сегодняшний день, полный сюрпризов, все никак не заканчивался, и вместо злости на себя или Олдриджа она внезапно ощутила уныние. С поста старост их, конечно же, не снимут, более того, МакГонагалл была не из тех, кто мог сделать небольшой промах достоянием общественности, но было все равно неприятно.

— Ну, что вы зависли, в замок!

— Одному получать страшнее, — Арчи, ни капли не расстроившись, летел совсем близко, их спортивные мантии даже соприкасались, развеваясь в воздухе.

Они спустились к земле и засеменили за кошкой, словно могли ослушаться и не явиться на аутодафе к директору.

— Мэм, можно мы хотя бы переоденемся? — спросила Джоконда, понимая, что если с МакГонагалл можно общаться напрямую через патронуса, то это невероятно сильные чары. — Негоже студентам видеть нас в спортивной форме наших Домов и с метлами, станет сразу понятно, что мы…

— Брось это, — Арчи скривился, но тут же добавил: — Мне твоя зеленая форма нравится, не вижу ничего зазорного в том, что мы…

— Мы общаемся вне стен школы? Ну, знаешь ли, могут всякое говорить.

— Мисс Уинтер, вам иногда следует слушать товарищей. Вы должны подавать пример дружбы Домов, и потому нет, времени на переодевание я вам не дам.

— Так все же, директор МакГонагалл, вы нас слышите. Какие мощные чары патронуса! — не без должного восхищения заметила Джоконда, хмыкнув, а Олдридж высунул язык.

— И даже вижу, мистер Олдридж, — пожурила МакГонагалл в облике светящейся кошки, даже не оборачиваясь.

— Интересно, где у нее глаза..

— Мистер Олдридж!

— Простите, мэм, — Олдридж кашлянул в кулак в перчатке, пряча смех, и как этому молодому человеку удалось занять пост старосты?

Он пропустил Джоконду вперед в приоткрытую дверь в замок и вошел следом.

— Ты можешь быть хоть чуточку серьезнее? — шикнула на него Джоконда. — Я не хочу чистить котлы у, как его там, Хиггинса.

— Брось, нам не светит, — шепнул он практически ей на ухо, кошка ничего не сказала, лишь только хвост ее дернулся; и почему МакГонагалл их сопровождала, ведь они и не собирались идти куда-то еще, кроме директорского кабинета?

А впереди показались первые студенты, впрочем, они не обратили особого внимания на старост, идущих с метлами в руках в спортивной форме, и что более странно — на патронуса. Быть может, Джоконда действительно исполнена ложного страха? Никто ведь не подумает, что она, предав свой Дом, братается с гриффиндорцем и даже летает с ним на стадионе... Ну, конечно, это исключено! Это слишком не по-слизерински. Просто совпадение.

Из-за угла, гогоча, словно псих и держась попеременно то за живот, то за стену, вышел Финн, а за ним, с заиканием повторяя нечто вроде: “Ты видел его лицо? Нет, ты видел его?..” — девушка Финна — Марго Фелл — полукровка и одна из охотниц команды по квиддичу.

— Финн, ты создаешь слишком много шума, — вновь вернувшись к амплуа старосты, сказала Джоконда, и тот моментально врос в пол, прекратив смеяться и увидев странную компанию, представшую взору.

— Джоконда, я, мы… — начала было Фелл.

— Надеюсь, вы не натворили ничего, что заслуживает снятия баллов, — влез Олдридж совсем ни к месту.

— Арчи, не вмешивайся, я сама разберусь со своим Домом.

— Арчи, значит… Угу, — взял на заметку Финн, но Джоконда его проигнорировала, хотя внутренне удивилась, что смогла произнести это имя вслух и тем более при других студентах.

— Я жду вас в кабинете, — сказала кошка, пресытившись детскими разборками и растворилась в воздухе, оставив старост выполнять их работу; Финн и Фелл с удивлением смотрели на то место, где она исчезла.

— Надеюсь, за этим поворотом не скрывается кто-то из младшекурсников, над которыми вы любите подшучивать, — со всей серьезностью сказала Джоконда. — Идите в гостиную, или кому-то не нужно писать эссе по зельеварению? — напомнила она, Финн сглотнул, а Фелл изогнула бровь, по-видимому догадываясь об эксплуатации ее ненаглядного. — Идем, нас ждет директор МакГонагалл, — сказала Джоконда Олдриджу, больше не глядя на слизеринцев.

— Постой, — догнал ее голос, и Джоконда остановилась.

— Олдридж, чего тебе?

Но он, застыв на одном месте, облизнув губы, указывал на нее пальцем, хитро сощурившись.

— Уинтер, — его палец сдвинулся на Финна, а затем на его спутницу: — Кинг и Фелл…

— Чего ты несешь? — спросил Финн, инстинктивно почуяв неладное.

— Король Винтерфелла, о, да! — брякнул он и неожиданно засмеялся, а слизеринцы, решив, что ему метлой натерло мозг, переглянулись, ничего не понимая.

Всем было известно, что полукровка Олдридж вырос среди магглов, отец до его одиннадцатилетия скрывал его от него и матери свое происхождение до тех пор, пока Арчи не получил письмо из Хогвартса. Видимо, произнесенная им фраза относилась к немагическому миру, но что она означала, оставалось загадкой.

— Дикарь, — бросила Джоконда незатейливое оскорбление, хотя никогда не позволяла себе подобного в присутствии других студентов. — Идем, мы не должны заставлять себя ждать, тем более, МакГонагалл.

Финн и Марго остались стоять, глядя им вслед, обсуждая, с каких это пор Уинтер с Олдриджем вместе летают...

— Уинтер, — обратился Арчи к напряженной Джоконде, думавшей о том, чем ей аукнется подобное общение, — есть слухи про наследника? Ты все-таки как никак утро с Поттером провела.

— Ты ко мне весь вечер подлизывался, чтобы спросить именно это? — ничуть не расстроившись заключила она и будто бы напряглась еще больше.

— Можешь, пожалуйста, не искать в каждом моем действии и вопросе двойное дно?

— Не могу, — ответила она кратко.

— В отличие от вас, слизеринцев, мы не обладаем подобной хитростью, но ты права, я пришел следом за тобой на поле, чтобы спросить именно это.

Ну конечно, а не потому, что воспылал к ней неожиданно искренней симпатией.

— Честность вас погубит, гриффиндорцы, — ответила она.

— Нас погубит храбрость, — с чувством произнес он. — Но мы же должны пресекать волнения в школе, поэтому ответь на мой вопрос.

— Нет, ничего не известно, и я надеюсь на помощь с твоей стороны. Слизерин мало кому приятен, но я не хочу, чтобы из-за дурацкой песни Распределительной Шляпы нам досталось. Она словно настраивала остальных обратиться против нас.

Назвав пароль горгулье, они поднялись по лестнице вверх, ожидая серьезного разговора. Главные старосты, нарушившие правила — просто немыслимо! МакГонагалл, должно быть, пребывает в ярости. Но каково было удивление, когда в кабинете, где тихо щелкал клювом феникс на жердочке, ее не обнаружилось.

— Директор МакГонагалл подойдет через пять минут, — сообщил Альбус Дамблдор, внимательно глядя с портрета на студентов из-за своих очков-половинок.

— Спасибо, профессор, — поблагодарила Джоконда и от нечего делать стала разглядывать стену с фотографиями.

МакГонагалл, подобно другим профессорам, имела склонность к заполнению своего кабинета личными вещами, и несомненную ценность для нее представляли фотографии, по которым можно было отследить ее жизненный путь.

— Никогда бы не мог сказать, что она была капитаном команды по квиддичу, но тем не менее, это чистейшая правда, — сказал Олдридж, разглядывая фотографию, где она вместе со своей командой держит кубок школы.

— Однако я слышала, что продлилось это всего год — на ее пятом курсе, — поддержала разговор Джоконда, стараясь не углубляться в мысли о наследнике и своем владении парселтангом; во время полета на метле ей действительно удалось на какое-то время забыть об этом, но вопрос Олдриджа вернул ее в раздумья.

— На Гриффиндоре говорят, что она едва не умерла, сорвавшись с метлы, и с тех пор больше в небо не поднималась, — поделился Олдридж. — О, это мой дед, никогда не обращал внимания на это фото. Он был членом Ордена Феникса и погиб во время Первой Магической войны. Его убил Антонин Долохов.

Палец Олдриджа указывал на серьезного, не в пример внуку, хмурого волшебника, стоявшего позади всех на групповом снимке членов Ордена, из которых в живых остались лишь единицы. Лили и Джеймс Поттеры, стоящие на переднем плане, улыбались, но их улыбки казались уставшими, быть может, печальными. Скольких они потеряли до того, как сделали этот снимок? Чуть ниже на фото, датированном девяносто четвертым годом Минерва МакГонагалл была в компании Альбуса Дамблдора, Северуса Снейпа и Римуса Люпина, как гласила подпись. Все эти волшебники ушли один за одним в тот страшный год, когда пал Волдеморт.

— Как странно, что здесь нет портрета Северуса Снейпа, — впервые заметила Джоконда, — ведь он тоже был директором Хогвартса.

— Мой старинный друг всегда считал, что бездушный портрет — лишь жалкое напоминание о гибели, — отвлек их от созерцания фото портрет Дамблдора. — Он умер молодым и не имел склонности владеть собственным портретом. Северус был довольно скрытным человеком, — поделился он. — Доживи он до преклонных лет, я уверен, он бы все равно бы не позволил себя нарисовать, тем более отдавать часть своих воспоминаний, чтобы портрет оживить.

— Какая потеря для истории, это был бы бесценный подарок обществу, расскажи он немного больше о своей роли в обеих войнах.

Джоконда внимательно смотрела на волшебника в черной одежде и с черными волосами, который неподвижно, словно это была маггловская фотография, взирал со снимка, в то время как Дамблдор и МакГонагалл улыбались.

— Так ты видела ее, Тайную Комнату? — видно до этого думая, как вернуться к теме наследника, спросил Олдридж напрямую.

— Я видела вход и как он открывается, — ответила Джоконда, чувствуя, как внутри все переворачивается от страха быть пойманной. — Но мистер Поттер, считая это опасным, не позволил мне попасть в нее. И я была вынуждена его оставить, чтобы не терять драгоценное время от урока.

— Заучка, — снова безобидно уколол ее Олдридж.

— Тебе не надоело меня оскорблять? — неожиданно взвилась Джоконда, метнув в него острый, как лезвие бритвы, взгляд: — Всезнайка, зануда, теперь заучка…

— Ты меня вообще дикарем обозвала, — заметил он, когда, наконец, дверь в директорский кабинет распахнулась, и в нее вошла встревоженная МакГонагалл, за ней — Гарри Поттер.

— Мистер Поттер, я открою вам камин, скорее.

— Что случилось, директор? — невольно поинтересовался Олдридж, в то время как Джоконда решила не встревать, лишь бы не разговаривать с гостем Хогвартса.

Гарри Поттер, проходя к камину, мазнул по ней лишенным эмоций взглядом, и она немного успокоилась. Меняя воспоминания о себе, она действовала довольно быстро и грубо, и что-то могло пойти не так…

Колонка срочных новостей: “Глава Аврората Гарри Поттер госпитализирован после проклятия, выпущенного в него во время операции по задержанию группы лиц, осуществлявших контрабанду темномагических артефактов из Франции через Английский канал. Мистер Поттер, как сообщили колдомедики, едва не погиб, однако сейчас его здоровью ничего не угрожает. Сейчас он находится в больнице им. Св.Мунго. Аврорат проводит расследование, нападавшему удалось скрыться. Подробнее в следующем выпуске”, — гласила краткая заметка, размещенная под фотографией раскуроченного контейнера в порту Лондона. За линией оцепления работали эксперты подразделения аврората, фотографирующие место преступления.

Проведённая ночью операция, о которой уже успел напечатать шустрый “Ежедневный Пророк”, объясняла, почему мистер Поттер быстро отбыл из Хогвартса накануне. Его детей разбудили прямо посреди ночи и камином переправили в Лондон. В госпитале Св. Мунго их ожидала мать.

И хотя Джоконда искренне соболезновала семье, едва не лишившейся отца, мысли ее крутились вокруг песни Распределительной Шляпы а также вокруг грозившей ей опасности из-за подправленных воспоминаний. Немыслимым образом Гарри Поттер что-то почувствовал, стоило ему взглянуть на старосту, отчитывающую студента за попытку провезти в Хогвартс здоровенного бобтейла на платформе 9¾. Нечто в ней, несомненно, напомнило ему о давнем враге. И открывшееся сходство вызывало вопросы и у Джоконды. Ни одной фотографии Тома Риддла не осталось ни в школьном альбоме времен его ученичества, ни где бы то ни было, их изъяли, словно уверяя общественность в том, что Волдеморт никогда не был человеком, а всегда являлся монстром с красными глазами, каким он представал во всех без исключения источниках информации. Это, несомненно, было предостережением о последствиях увлечения Темной магией. Хотя кто поймет истинные мотивы Министерства Магии? Никто не донёс до общественности истинных причин исчезновения Волдеморта после первой попытки убить Гарри Поттера, никто также не знал, почему Лорд вернулся лишь спустя целых четырнадцать лет. И никто… никто из историков и литераторов не брался писать его биографию и, что ещё более странно, не проводил расследований, словно и к этому Министерство Магии приложило руку.

Джоконда с удовольствием покопалась бы подольше в мозгах Поттера, чтобы найти ответы, но время было не на ее стороне. Единственное, что ей удалось уловить — это лицо юного Тома Риддла. Поттеру выпал шанс повстречать его в Тайной Комнате благодаря зачарованному дневнику, в котором хранилось нечто вроде воспоминания Волдеморта о школьных годах, и именно это воспоминание заставило Джинни Уизли выпустить Василиска и нападать на магглорожденных. Из книги «Альбус Дамблдор и Мальчик-который-выжил» ясно лишь, что это была Темная Магия, но Джоконде в свое время не удалось выяснить подробностей об этих чарах ни в Запретной Секции, ни в Магической Библиотеке Британии, словно все, что могло дать зацепку, было безвозвратно удалено. Количество вопросов только росло. Не нашлось объяснения и тому, что Гарри Поттер оставил в тайне то, что он больше не владеет парселтангом, но так легко открылся перед незнакомой девушкой. Да и разве возможно лишиться врожденного дара? Он только вскользь упомянул, что дар исчез после гибели Волдеморта. Люди поговаривали, что между ними существовала некая магическая связь, и палочки-близнецы лишь подтверждали это.

Джоконде приходилось слышать, что существуют некие чары, которые в совокупности с зельем способны лишить волшебника его магической силы, но чтобы вот так выборочно лишить волшебника способности разговаривать со змеями — нонсенс! О подобных чарах было известно со времен инквизиции, когда сами волшебники использовали их в качестве наказания, когда нужно было изгнать кого-то в мир магглов. Но как и многое другое, окутанное тайной, это осталось лишь на страницах учебников в качестве неподтвержденных фактов или мифов. Хотя, поговаривают, что именно из-за тех экспериментов с чарами и зельями стали появляться магглорожденные и даже сквибы.

Гарри Поттер в своих воспоминаниях обратился к мыслям о Волдеморте не только благодаря сходству с ним Джоконды, но и благодаря сове на ее шее. Ему померещился красный блик в ониксовых глазах, он даже инстинктивно приложил палец к шраму, увидев её… И именно поэтому возникли догадки о том, что сова, вполне вероятно, принадлежала Волдеморту, ведь неспроста она нашлась в тайнике Малфой-мэнора — месте, когда-то служившем его главным штабом. Могла ли сова, подобно тому зеленому камню, наделить Джоконду столь неоднозначным даром, пусть и не находилась в тот момент на ее шее? Проверка на Темную Магию дала отрицательный ответ, но, несомненно, медальон не был простой женской безделицей. Стук маленького сердечка скрывал за собой загадку, словно сова пыталась что-то ей сказать… Возможно ли, что Люциус Малфой, которого с недавних пор Джоконда считала своим отцом, был сыном Волдеморта? В таком случае и он должен быть змееустом, и не только он, но и его сын и внук… Сколько тайн может скрывать семья Малфой?..

...К позднему вечеру Джоконда, патрулирующая коридоры в одиночку, так как Руквуд приболел, получила приказ явиться в директорский кабинет, чтобы сопроводить не успевающего к отбою Альбуса в гостиную Слизерина.

Проходя мимо вернувшейся на место таблички с годом рассекречивания Тайной Комнаты, она размышляла над тем, есть ли хоть какой-то шанс проникнуть в нее? Ведь ни одни чары не способны убрать стену, за которой скрывается вход, а любые посягательства непременно дойдут до директора... Джоконда владела парселтангом, и она могла открыть ее. Что-то подсказывало, что там могут быть спрятаны ответы.

Возле директорского кабинета уже стоял Арчибальд Олдридж, ожидая “своего” Поттера для сопровождения в гостиную Гриффиндора.

— Привет, — сказал он, и Джоконда вздрогнула, по-видимому, слишком глубоко уйдя в свои мысли. — Что-то случилось? — заметил ее реакцию Арчи.

— Задумалась, — коротко ответила она, не собираясь здороваться.

— И долго нам здесь ждать… — Олдридж, соединив руки за спиной, стал вышагивать взад-вперед, и это раздражало. — Не думал, что когда-нибудь это случится… Я имею в виду отработку. Моя первая, а у тебя?

— Что, прости? — снова уйдя в раздумья, Джоконда пропустила его слова мимо ушей.

— Завтра мы чистим котлы у Хиггинса, если ты не забыла, — сказал он словно в предвкушении; Арчи, как истинный оптимист, сумел найти положительное даже в этом.

— И что тебя так веселит? — наконец соизволила произвести больше двух слов Джоконда.

— Будет, что вспомнить: два главных старосты Хогвартса схлопотали отработку, разве это не удивительно?

— Сомневаюсь в исключительности данного происшествия. Не знаю, как тебе, но мне нужен табель без отрицательных отметок о дисциплине, и с нас, между прочим, сняли по тридцать баллов. Студенты Слизерина, обнаружившие недостачу, весь день гадают, кто посмел? А мне стыдно признаться, что из-за меня, — она цокнула и всплеснула руками, пряча за словами упрёк. — Нашим родителям отправили сов, если ты помнишь, и я с содроганием думаю, что могу прилюдно получить вопиллер!

— Ты так трясешься за свой авторитет? — спросил Арчи. — Не стоит, если что-то вскроется, то я скажу, что ты пыталась остановить меня и сама попала под раздачу.

Отчасти так оно и было, ведь Джоконда ринулась за ним вверх поначалу исключительно по этой причине, но откуда такое благородство?

— Ты странно себя ведешь в последнее время, словно хочешь подружиться…

— А что если и так? — он наконец остановился и на этот раз сложил руки на груди, глядя на нее, склонив голову чуть на бок. — Что в этом плохого? Разве МакГонагалл не хочет примирения двух враждующих Домов? Разве мы не должны подавать пример остальным? Нам придется быть напарниками целый год, Джоконда, подумай, хотела бы ты враждовать со мной или иметь в моем лице верного товарища? — говорил он совершенно абсурдные в ее понимании вещи. — Ты не должна быть пленницей предрассудков, нас избрали, потому что мы лучшие в Хогвартсе, и мы должны быть лучшими во всем, не находишь? Мы должны быть выше межфакультетской вражды. Мы должны действовать сообща во благо всего Хогвартса.

Но она категорически отказывалась принимать его точку зрения, все еще считая, что у слизеринца не может быть друзей на Гриффиндоре. Однако его непреодолимая вера в лучшее все же заставляла ее невольно прислушиваться. Неужели Арчи не такой идиот, каким она его всегда считала?

— Во благо Хогвартса, говоришь? — словно попугай повторила она медленно и задумчиво. — Твои речи настолько наивны, что тебе впору учиться на Хаффлпаффе…

— А ты только и можешь, что оскорблять других, и потом, чем тебе Хаффлпафф не угодил? Даже если оттуда не выходит великих волшебников, то как кто-то вроде тебя, старосты, может говорить такие вещи? Ты должна быть толерантнее...

— То есть ты признаешь, что на Хаффлпаффе учатся одни тупицы? — Джоконда хихикнула, зацепившись за его слова.

— Ты неисправима, и вообще магозоолог Ньют Саламандер закончил Хаффлпафф, — его раздражающая белозубая улыбка, наконец, погасла; Арчи покачал головой и более не собирался продолжать заведомо бессмысленный разговор.

Он продолжил расхаживать возле горгульи, пока она не сдвинулась и на лестнице не показались оба Поттера. Они выглядели жутко уставшими и печальными. Альбус, пробормотав пожелание спокойной ночи брату, зевая, засеменил за Джокондой сквозь пустынный замок, погрузившийся в сон. Джеймс и Арчи, не сказав ни слова, тоже отправились восвояси.

— Как мистер Поттер себя чувствует, Альбус? — поинтересовалась Джоконда вежливо.

Он шумно выдохнул, детские плечи опустились.

— Он какое-то время еще пробудет в госпитале, так как последствия темных проклятий непросто излечить, но в целом, он уже в порядке, если не считать слабости. У меня сильный папа.

— Конечно, ведь твой отец — великий Гарри Поттер, он сильный волшебник и какое-то проклятие его вряд ли выведет из строя, — она поймала себя на мысли, что искренне сочувствует мальчику, хотя еще позавчера в Хогвартс-Экспрессе была довольно холодна с ним; что ж, теперь он был одним из них — слизеринцев, и Джоконда была за него в ответе, как и за любого другого студента. — Что за проклятие его поразило, Альбус?

— Режущее, но не совсем обычное, оно практически не поддается лечению зельями и потому все должно зажить самостоятельно. Похоже, у папы останется пара шрамов. Колдомедики говорили, что после Битвы за Хогвартс к ним поступило несколько пациентов с подобными симптомами, но таких случаев с окончания войны больше не было… Авроры думают, что это могли быть бывшие Пожиратели Смерти… Но отец ничего не помнит, похоже ему и воспоминания подправили. Счастье, что не убили. Ой… — Альбус остановился, и Джоконда следом. — Только я тебе ничего не говорил, я не думаю, что мне стоит распространяться о том, что я слышал от авроров возле палаты…

— О, конечно, Альбус, я — могила, — сказала Джоконда, едва скрывая ликование, ведь если к Поттеру действительно применили Обливиэйт во время вчерашней операции, то это прикроет ее маленький промах от менталистов, они и не подумают копать глубже.

Она проводила мальчика до гостиной, и он, пожелав спокойной ночи, засунул руки в карманы джинсов и скрылся за тотчас исчезнувшей в стене дверью. Лишь убедившись, что в замке пусто, Джоконда отправилась к себе, ей необходимо было написать письмо Люциусу Малфою и предложить встречу с просьбой держать это в тайне от матери...

* * *

В назначенный час Джоконда, едва успев завершить домашнее задание, уже стояла у кабинета Хиггинса. Профессор Ким, декан Слизерина, была просто в ярости, узнав, что ей назначили отработку. Ким редко можно было вывести из себя, но это был именно такой случай. Джоконда и сама до сих пор не верила, что так проштрафилась. Хиггинс — улыбчивый волшебник с перевязанными нелепым красным бантом волосами, встретил их неожиданно дружелюбно и даже подготовил чай, на что Джоконда лишь удивленно вскинула брови.

— Мисс Уинтер, кажется? Мистер Олдридж, присаживайтесь, — его улыбка была неуместной и оттого пугающей. — Что ж, полагаю нам есть за что выпить чаю, — сказал он, неожиданно дружественно пожав руку Олдриджу.

Джоконда подошла к учительскому столу, настороженно поглядывая на компаньона по отработке, который как ни в чем не бывало галантно отодвинул ей стул.

— О, мистер Олдридж, несомненно обладает чудесным нравом и манерами. Истинный джентльмен, мисс Уинтер.

— Не сомневаюсь, сэр, — настороженно сказала она, присаживаясь.

Фигура Хиггинса, нового декана Гриффиндора и преподавателя зелий как-то прошла стороной интерес студентов, занятых обсуждением песни Распределительной Шляпы на приветственном ужине. У Джоконды уже была пара по зельеварению у этого странного волшебника, говорящего на английском с дурацким акцентом, и он показался ей безобидным чудаком, который, несомненно, станет нелепым дополнением к Дому Гриффиндор. Митчелл Хиггинс — преподаватель по обмену из далекого канадского Саскачатуна как-то с порога не вписался в каноны старой чопорной Британии, впрочем, не он один. В последние годы Хогвартс, в рамках программы международного сотрудничества стал принимать больше студентов и преподавателей из других стран. Все чаще стали появляться непривычные слуху имена и фамилии. Вот и профессор ЗОТИ Ким Су Ён, кореянка по происхождению, была приглашена МакГонагалл именно по этой программе.

— Так чем же обычно занимаются в Хогвартсе на отработках? — задал Хиггинс какой-то уж слишком идиотский вопрос.

— Конкретно у профессора зелий моют котлы, сэр, или прибираются в классе без помощи магии. Иногда помогают проверять эссе младших курсов, — отчеканила Джоконда.

— Значит, трудотерапия, мисс Уинтер, — он улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, словно реклама с плаката “мистер Дентини”; это что, новая мода Гриффиндора — интересно, они светятся в темноте?

— Да, сэр, — машинально вежливо ответила она, едва не ослепнув от сияния улыбок гриффиндорцев, а также от изобилия красного вокруг; с вымпелом Гриффиндора за спиной профессора, невзирая на аналогичный цвет, никак не сочетался его сосед — флаг Канады с кленовым листом.

— Мистер Олдридж предупреждал меня, что вы немного зажаты, — он подмигнул Арчи, и тот подмигнул в ответ, словно они были закадычными друзьями, а не встретились впервые позавчера. — Что ж, мисс Уинтер, также мистер Олдридж…

— Сэр, пожалуйста, я ведь уже просил звать меня Арчи…

— Верно, Арчи, я и забыл, — Хиггинс откинулся в кресле и хлопнул по подлокотникам. — Как сообщил мне Арчи, это ваша вторая отработка за все шесть с небольшим лет учебы в Хогвартсе. Впрочем, и сама директор МакГонагалл назвала этот случай беспрецедентным. Арчи мне все рассказал, мисс Уинтер, пришел сразу после встречи в кабинете директора и выложил все подчистую, прежде чем я получил известие о назначенной отработке, — разговорился он, беспричинно растягивая время. — Я читал историю Хогвартса и в общих чертах в курсе событий, происходивших двадцать лет назад, и мне очень интересно все знать, как о замке, так и о студентах, обучающихся здесь. Еще до прибытия в Шотландию я слышал о разногласиях между Домами. И я успел пообщаться со всеми, кроме слизеринцев, — сообщил Хиггинс с интересом натуралиста. — Представьте себе, вчера, когда я попытался поговорить с группой студентов Слизерина, обсуждающих матч Пушек Педдл и Холихедских Гарпий, узнать их поближе и блеснуть знаниями о британских квиддичных командах, они быстро нашли повод улизнуть, прикрывшись подготовкой к уроку. И сегодня я тоже пытался, но они будто сторонятся меня точно также, как и студентов Гриффиндора.

Джоконда опешила от простоты этого волшебника. Для нее и слизняк Слагхорн, который преподавал у нее зелья с первого по четвертый курс, пока не ушел на покой, казался чем-то нелепым. После него была серьезная и хмурая профессор Янак, но, к сожалению, преподаватель из нее был так себе, из-за чего Джоконде приходилось заниматься самообразованием, а также помогать с зельями младшим курсам. Возможно, именно поэтому профессор МакГонагалл заметила в ней талант к управлению и сделала старостой-стажером на пятом курсе в середине года, сняв обязанности с недостойной этого титула студентки.

— Что-нибудь хотите сказать, мисс Уинтер? — после наступившей паузы спросил Хиггинс.

— Но, сэр, что вы хотите услышать? — не понимая, что от нее требуется, спросила Джоконда.

— Мисс Уинтер, я бы хотел понять, чем же все-таки живет Слизерин, он является для меня самым таинственным Домом, и, несомненно, вызывает живой интерес. К вам не так-то просто подобраться, хотя я, возможно, немного тороплю события, — спохватился он. — Но, несомненно, мне повезло обрести в качестве собеседника именно вас.

— Уинтер, я же говорил, что чистки котлов не будет, — сказал Олдридж, но она стрельнула в него грозным взглядом. — Видите ли, профессор Хиггинс, мисс Уинтер ощущает небольшой диссонанс, для нее отработка — несомненно трудотерапия, как вы это назвали, а профессор — строгий наставник. Она считает, что, получая отработку, студент, благодаря этому, на мой взгляд, устаревшему методу, осознает собственные ошибки…

— Олдридж, я благодарна тебе за резюме, но хотелось бы, чтобы ты не давал мне столь поверхностных оценок и не додумывал того, чего нет, — осекла она и немного расслабилась, решив, что нужно принять стиль общения нового профессора, каким бы странным он не казался, ведь с профессорами, несомненно, нужно дружить. — Мистер Хиггинс, как я понимаю, вы еще не успели запачкать достаточное количество котлов для отработки, — от зажатости Джоконды не осталось и следа; Олдриджа столь резкая перемена настроения напарницы порядком удивила, как и неожиданно мягкая улыбка, вдруг возникшая на её губах. — Полагаю, вы достаточно выяснили о противостоянии Домов Слизерин и Гриффиндор, но, вы правы, не стоит торопить события. И, смею заметить, вы выбрали не самое выгодное положение для изучения моих студентов — встать во главе Дома Гриффиндор, сэр. Однако, должна заметить, что зелья — одна из любимых студентами наук — может стать ключом к доверию между нами. У этой новой программы международного обмена есть существенный минус — профессора сменяются один за другим и остаются в памяти лишь смутными лицами, сэр, и студенты уже давно перестали обращать внимание на тех, кто их учит, — говорила Джоконда чистейшую правду. — Так что, сэр, чтобы понять Хогвартс и его студентов, одного года не хватит. Вы должны не только задержаться, но и доказать, что вы достойны преподавания в Великой Школе, построенной четырьмя основателями…

— Джоконда, это слегка грубо… — обрадованный было тем, что она пошла на контакт, немного опешил Олдридж.

— Все в порядке, Арчи, я полностью солидарен с мисс Уинтер и благодарен ей за честность. Я не могу быть поверхностным, понимая, в каком месте нахожусь, и мисс Уинтер это совершенно точно подметила, подарив мне пищу для размышлений. Мисс Уинтер, но давайте, однако, начнем с вас. Расскажите, чем вы увлекаетесь…

— Она очень увлечена историей и если вы произвольно назовете дату, то она тотчас расскажет вам, какие события происходили в то время…

— Олдридж, ты снова? — Джоконда скрестила руки на груди, но вместо раздражения в ее голосе звучали нотки веселья.

— Арчи, действительно, позвольте мисс Уинтер самой рассказать о себе, — притормозил его Хиггинс, потерев переносицу и положив подбородок на кулак, глядя на нее своими ясными серыми глазами.

— Спасибо, профессор, Арчи, потом расскажешь, откуда у тебя столь глубокие познания о моих увлечениях, — с легкой иронией произнесла она. — Однако ты прав, я очень люблю историю, особенно историю последних двух магических войн, — взглянув на Хиггинса, Джоконда неожиданно перешла на французский, почти уверенная, что он, как уроженец Канады, на нем разговаривает: — Я родилась и выросла на юге Франции, мои родители родом отсюда, однако в Хогвартсе не учились. Мама окончила Шармбатон, отец учился в Дуршмтранге, но мама всегда настаивала на моём поступлении именно в Хогвартс, за что я ей искренне признательна. Хогвартс — чудесная школа, правда мама рассчитывала, что меня определят на Рэйвенкло, но с Распределительной Шляпой не поспоришь.

Арчи с дебиловатым выражением лица слушая французскую речь, перевел взгляд на Хиггинса.

— Действительно, мисс Унтер, Хогвартс — отличное место, и я бы тоже хотел здесь учиться, однако заканчивал Ильверморни. Давайте говорить по-английски, иначе третий из нас заскучает, — ответил он на французском все с тем же забавным акцентом и перешел на английский: — Знаю, что в успеваемости вам нет равных не только в истории, вы даже вели факультатив по зельям у Слизерина, весьма похвально. Какие у вас планы на жизнь?

— Исторический факультет в Римской Магической Академии, далее — я бы хотела стать преподавателем, а также посвятить себя поиску ответов на интересующие меня вопросы, ведь в истории много пробелов, — искренне поделилась она.

— Каких, например?

— Каким образом Волдеморт возродился, и почему его биография так тщательно скрывается Министерством Магии — вот, что меня интересует.

— Вы так легко об этом говорите… — Хиггинс задумчиво покрутил статуэтку рогатого змея на столе, и Джоконда сразу смекнула, на каком факультете в Ильверморни он учился. — Не думаете, что для сокрытия тайн есть причины?

— Конечно, профессор, но я бы хотела докопаться до истины. Всем известно, что тело Волдеморта хранится в Отделе Тайн, — озвучила она общеизвестный факт, — и я бы хотела изучить его, конечно же, с научной точки зрения.

— Мерзость, Уинтер, — Арчи скривился, замерев с чашкой у губ. — Не ожидал, что ты настолько помешанная…

— У всех свои увлечения, Арчи. Многие пострадали в последние войны, чьих-то родственников убили. Волшебники заслуживают знать, кто был тот монстр, который принес им столько горя, — объяснила она, в глубине души признавая, однако, что ее увлечение действительно имеет несколько маниакальный оттенок.

— Что ж, с этой точки зрения похвально. Ну, мистер Олдридж, у нас с вами не состоялось подробного разговора вчера. Так что предлагаю поделиться своими интересами здесь и сейчас.

— Конечно, профессор Хиггинс…

* * *

Джоконда стояла у почтового отделения Хогсмида, ожидая, когда за ней явится Динки, чтобы перенести в Малфой-мэнор. Ленивые совы за витриной, только просыпаясь, чистили перья. Едва виднелось крыльцо “Сладкого Королевства”, туман окутал волшебную деревушку и на кожу ложилась влага, заставляя кутаться в шарф. Неожиданно резко упавшая температура в начале сентября вызывала возмущение, но синоптики обещали, что это ненадолго. На козырек почты, выскользнув из отверстия в крыше, присела сипуха и, нахохлившись, втянула голову, словно не решаясь вылететь в рейс. Работник отделения вышел на улицу со шваброй и постучал по козырьку, заставив птицу встрепенуться.

— Эй, Кони, не ленись, лети давай! — брякнул он, и крайне недовольная сова, тяжело расправив крылья, взлетела. — Доброе утро, мисс, хотите отправить сову? — заметив незнакомку на крыльце, спросил работник, поправив съехавшие на кончик носа очки.

— Нет, сэр, — отозвалась Джоконда без приветствия, когда возле нее с хлопком появился эльф, заставив работника почты, сдвинув кустистые брови, двинуться внутрь здания, бросив напоследок нечто вроде: “ох уж эти аристократы”.

— Доброе утро, мисс, Динки прибыл, чтобы доставить вас в Коукворт, — сообщил эльф, снова прижимая уши, как всегда по необъяснимым причинам боясь ее.

Джоконда, не задавая вопросов, протянула ладонь, ее не удивило, что встреча состоится не в Малфой-мэноре, ведь Люциус знал из письма, что о ней не стоит распространяться, ведь там могла находиться ее мать. Динки, опасливо взглянув на протянутую ладонь, сглотнув и преодолев неуверенность, взял ее и тотчас перенес их в незнакомый переулок. Из-за поворота виднелись ветхие террасные дома с просевшими крышами. Незнакомое место пахло гнилью и плесенью, но может, из-за общей обстановки Джоконде это только казалось. Возможно, Люциус слишком серьёзно отнёсся к её просьбе сохранить в тайне их встречу, устроив ее не в Малфой-мэноре, ведь поместье было настолько велико, что ее присутствие можно было сохранить в тайне.

Эльф, выглянув за угол, щелкнул узловатыми пальцами и вышел из тупика. Джоконда последовала его примеру и укрылась отвлекающими чарами, так как проехавшая мимо машина подсказала, что городок маггловский. Динки обернулся, заставив ее последовать за ним. Ранним утром улица оказалась пуста, тишина нарушалась лишь далеким карканьем ворон, вдали над домами виднелся поднимающийся ввысь столб сизого дыма, вероятно, от какой-то фабрики. В одном незашторенном окне, мимо которого они проходили, мелькал сменяющимися картинками телевизор, в другом — молодая пара готовила завтрак, из приоткрытой форточки доносился запах яичницы с беконом.

Эльф уверенной походкой шел вдоль улицы, не глядя по сторонам, в своем маленьком сюртучке он выглядел, словно ребенок, если бы не огромные уши и голова. Наконец Динки свернул в узкий переулок и спустя десяток футов остановился возле глухой стены.

— Секунду, мисс, — пролепетал эльф и постучал по самому чистому на вид кирпичу.

Им не пришлось долго ждать, вскоре послышался звук сдвигаемых камней, и прямо в стене, покрытой клочками мха, стал образовываться проход, подобный тому, что соединял “Дырявый Котел” и “Косую Аллею”. По ту сторону стоял Люциус, сложив ладони на трости с набалдашником в виде головы змеи. Он взирал на гостью свысока и явно не был рад её видеть. Холодный человек, он мог внушать ужас одним только взглядом, но Джоконда его не боялась, она была уверена, что его поведение и сдержанность — дань происхождению. Люциус не скрывал отвращения к магглам и магглорожденным, хотя, несомненно сыграл одну из ключевых ролей в войне против Волдеморта.

— Доброе утро, Джоконда. Признаться, был несколько удивлен вашей просьбой о встрече, — сказал он, однако, без тени эмоций. — Проходите.

Она послушно последовала за ним внутрь двора, услышав скрежет камней за спиной; стена встала на место. Зрелище запущенного крохотного сада, поросшего сорняком и окруженное сухими ветками некогда пышной виноградной лозы навевало уныние. Покосившаяся скамья возле двери, казалось, держалась лишь на честном слове. Разошедшаяся древесина, давно не видавшая лака и краски, серела на фоне замшелой кирпичной стены. Место выглядело заброшенным.

— Лорд Малфой, чей это дом? — спросила Джоконда, следуя за Люциусом внутрь, в наполненную ветхим запахом пыли прихожую.

— Дом одного моего старинного друга, которого, увы, давно нет в живых. И, Джоконда, надеюсь, вы не станете о нем распространяться. Я был его единственным хранителем, по крайней мере, до сегодняшнего дня.

— Чары Фиделиуса, — догадалась она. — Но вы так легко раскрыли мне его местоположение…

— Это больше не имеет значения. Тому, кто раньше здесь жил, уже все равно.

Внутри все же было не так ужасно, как снаружи, возможно, здесь не хватало чистоты, но, в целом, дом мог бы подойти какой-нибудь небогатой семье волшебников. Повсюду, начиная с порога, висели полки с книгами и казалось, что это маленькая библиотека. Гостиная, размером со спичечный коробок, имела всего одно узенькое окно во внутренний двор и потому основным источником света здесь наверняка служил камин. Люциус вытащил палочку из трости и, взмахнув ею, заставил заплясать языки пламени в давно не использовавшемся камине и оттого гостиную быстро наполнил запах паленой пыли. Использовав простые развеивающие чары, Джоконда от него избавилась, едва не закашлявшись. Она прошлась вдоль стены, рассматривая две скудные, потемневшие от времени картины с изображением некогда зеленого пейзажа и голубой реки. Всего одна фотография стояла на каминной полке — на ней улыбалась уставшая и немного изможденная женщина с черными как смоль волосами. На журнальном столике лежала пожелтевшая газета, Джоконда, смахнув с нее пыль, увидела дату — пятнадцатое апреля тысяча девятьсот девяносто восьмого года — за две с половиной недели до падения Волдеморта… А это могло означать одно, хозяин дома погиб примерно в этот промежуток времени.

“Всем магглорожденным необходимо пройти процедуру регистрации в Министерстве Магии до 30 мая текущего года. Тех, кто не явится, будет ожидать уголовное преследование”.

Далее под заголовком шла фотография знакомой Джоконде Долорес Джейн Амбридж, которая по сей день отбывала наказание в Азкабане за жестокое обращение с магглорожденными.

Пытаясь найти подсказку, кому же принадлежал этот дом, Джоконда совсем забыла, зачем сюда пришла. Люциус, тем временем, занял единственное кресло, предварительно очистив его заклинанием. По крайней мере было ясно, что здесь жил одинокий человек, который не слишком любил гостей. Не найдя иного решения, Джоконда просто трансфигурировала стул из подставки для кочерги.

— Сэр, на кухне ничего нет, но Динки может доставить чай из Малфой-мэнора, — предложил эльф о существовании которого, казалось, оба позабыли.

— Джоконда? — спросил Люциус.

— Нет, спасибо.

— Динки, исчезни, — не глядя на него, бросил Люциус, и эльф повиновался; видимо, заклинание Фиделиуса отныне распространялось и на него; хотя Джоконда не понимала, как работает эльфийская магия, Динки перенес ее в соседний переулок.

— Итак, я вас слушаю, — Люциус даже в этом потертом кресле выглядел возвышенно, но будто чуточку неуместно; вся обстановка дома никак не сочеталась с его идеально расчесанными волосами и блеском платиновых запонок.

— Лорд Малфой, прежде всего прошу меня извинить за внезапность и таинственность, однако я бы хотела кое в чем убедиться, хотя, возможно, вы немного удивитесь.

— Не томите, Джоконда, у меня не так много времени.

— Владеете ли вы парселтангом, лорд Малфой? — сразу же перешла она к делу, так как Люциус, по-видимому, не любил терять время попусту.

Его глаза немного расширились, но он тут же взял себя в руки и вернул взгляду холодность.

— С чего вы решили? Насколько всем известно, последним змееустом является Гарри Поттер, Джоконда, кроме него нигде в мире не не осталось ни одного волшебника, понимающего язык змей.

Джоконда немного замялась, хотя ожидала подобной реакции. Она не стала раскрывать тайну Поттера.

— Вторым волшебником был Волдеморт, но он сгинул девятнадцать лет назад, — продолжила она. — И я бы хотела узнать, не состояли ли вы с ним в родственных связях? Или, быть может, с самими Гонтами?

Вопрос звучал немного глупо, однако Люциус и не думал смеяться. Он почему-то крепче сжал подлокотник кресла, что не скрылось от проницательной собеседницы.

— Не знаю, что привело вас к подобному заключению, но нет, парселтангом я не владею, не имею никакого отношения к Гонтам и, уж тем более, к Лорду Волдеморту. В моих жилах течет чистая кровь, — в его голосе на миг прозвучала брезгливость. — И ради этого вы просили меня о встрече? — спросил Люциус, но тут же продолжил: — Что у вас на уме, Джоконда? С подобными вопросами не приходят на чашку чая.

— И тем не менее, лорд Малфой, мы находимся в доме, защищённом чарами Фиделиуса, а не в Малфой-мэноре, следовательно, вы могли ожидать от встречи чего-то подобного.

На этих словах он вновь непроизвольно показал эмоции — его губы дрогнули.

— Продолжайте, Джоконда, — просто попросил он; в доме, невзирая на горящий камин, неожиданно повеяло холодом.

— Скажите, вы мой отец? — решила она идти до конца, ведь, несомненно, даже если Люциус и владел парселтангом, то не стал бы об этом распространяться.

Он неожиданно изменил положение в кресле, ладонь на подлокотнике расслабилась, словно разговор ушел от державшей его в напряжении темы. И Джоконде это не понравилось. Она почувствовала, что могла где-то просчитаться.

— Поразительное умозаключение, право и не знаю, что сказать. И с чего вы решили?

Либо он был хорошим актером, либо Джоконда действительно сделала абсолютно неверные выводы, над которыми только и стоило, что посмеяться.

— Лорд Малфой, кем вы приходитесь моей матери? — задала она новый вопрос, и тут же увидела реакцию — пальцы на подлокотнике вновь побелели от напряжения, но внешне Люциус оставался спокоен. — Вы переписали на семью Уинтер швейную фабрику, хотя мы являемся весьма отдаленными родственниками. Можно сказать, что это наш единственный с матерью источник дохода. И если бы не это, то я не знаю, где бы мы были сейчас. И вы, позвольте заметить, сделали еще один подарок — в документах на Маргюри стоит имя Аврора Уинтер, хотя это поместье, несомненно, должно было достаться в наследство вам… Это не может не вызывать вопросов...

Люциус сощурился, что-то для себя прикидывая. Похоже, выводы Джоконды все же заставили его поволноваться. Она уже была уверена, что попала в самую точку, когда он ответил:

— Что ж, из всех возможных вариантов вы выбрали самый нелепый, Джоконда. Я не могу являться вашим отцом, вы найдете тому неоспоримые доказательства в зеркале, ведь мы с вами схожи разве только в том, что являемся волшебниками, — он улыбнулся неприятно, издевательски. — Вам лучше поговорить с матерью и узнать об истинных причинах моей безграничной щедрости. И вам, как одаренной подобными благами, не стоит быть невежливой, ведь я и моя семья принимаем вас как родных, хотя едва ли чем-то обязаны, — Люциус был рассержен, возможно, говорил лишнее, и Джоконда непременно найдет к чему прицепиться. — Я пригласил вас сюда только чтобы удовлетворить вашу просьбу, ведь, несомненно, ваше появление в Малфой-мэноре вызвало бы множество вопросов, тем более вы могли бы случайно столкнуться с Авророй. Джоконда, однако вы злоупотребляете моей добротой и подозреваете в нелепых связях с благородной леди Уинтер и даже в родстве с Темным Лордом, — Люциус и не заметил, как по старой памяти назвал его так, как называли Пожиратели; однако Джоконда отметила другое — его раздражение было по большей степени напускным, и от этого ощущение, что он что-то от нее скрывает, только укреплялось.

— Тогда как можно объяснить мое сходство с Томом Риддлом — с тем, кем был Волдеморт до того, как попытался убить Гарри Поттера? — она непроизвольно указала пальцем на свое лицо. — Те же темные волосы и черные глаза, тот же нос, скулы! Да я его копия! И я уверена, что вам что-то известно, и ваша помощь мне и моей матери как-то с этим связана. И я бы могла назвать себя дочерью Волдеморта, если бы не родилась через два года после его падения и если бы не определенные аспекты, связанные с его метаморфозами. И, лорд Малфой, если это не прямое родство, то родство через поколение. Иначе откуда я унаследовала дар змееуста? — к концу монолога она непроизвольно повысила голос, еще не понимая, что выдала ему огромную тайну.

Люциус спокойно выслушал ее, не перебивая, он выглядел так, словно был готов к этому разговору.

— И поэтому вы каким-то непонятным образом решили, что я являюсь его сыном, а вы — моей дочерью? — он покачал головой. — Ваше расследование привело в никуда… — но Люциус совершил ошибку — он сделал вид, что не придал значения ее словам о сходстве и о даре змееуста. — Вам следовало сразу пойти к матери, а не портить отношения со мной. И откуда вы вообще взяли, что схожи с Волдемортом?.. — последовал вполне логичный вопрос, хотя он выглядел немного запоздалым.

Она глубоко и резко вздохнула, так как не ожидала подобного любопытства.

— Конечно же, лорд Малфой, я видела фотографию Тома Риддла в одном из школьных альбомов, — солгала она, ведь как объяснить то, каким образом она на самом деле узнала об этом?

Люциус задумался. Мог ли он знать, что на самом деле ни одной фотографии Тома Риддла не сохранилось ни в школьном альбоме, ни где бы то ни было?

— Вы держите меня за дурака, Джоконда? Вам не хуже меня известна политика Министерства Магии в отношении биографии Темного Лорда, а это означает, что вам об этом кто-то сказал. И тот, кто это сделал, по-видимому, имеет некие скрытые мотивы, заставляющие вас делать неверные выводы…

— Вы меня вообще слышали, лорд Малфой? — забыв о субординации, перебила она, издевательски сложив руки на груди. — Неважно кто и что мне сказал, это не объяснить простым совпадением. Я разговариваю со змеями и, о, я вижу, вам что-то известно, и вам не объяснить причин встречи в закрытом чарами Фиделиуса доме. Лорд Малфой, кем мне приходится Волдеморт? — она решила идти до конца, раскрыв перед ним все карты, ведь назад пути не было. — У меня могут быть проблемы в Хогвартсе, и если вы не слышали, то недавно школу посетил Гарри Поттер. Всех взволновала песня Распределительной Шляпы, в ней было предостережение некоему наследнику, и мы с вами знаем историю Тайной Комнаты. Это предостережение было адресовано мне, я это чувствую. Но в моих знаниях не хватает одной детали — и это то, каким же образом я связана с Волдемортом, лорд Малфой, а связь эта очевидна. Моя мать что-то скрывает, и вы в этом замешаны, у меня нет в этом никаких сомнений.

— Довольно, — негромко сказал он, теперь, однако, не скрывая ярости. — Я — не тот, с кем вам следует вести подобные разговоры, мисс Уинтер, и я повторюсь, что вам лучше задавать эти вопросы матери. Чаша моего терпения переполнена, поэтому возвращайтесь в Хогвартс и прекратите бессмысленные расспросы.

Но Джоконда, резко поднявшаяся с места, чтобы направиться к выходу, поняла, что, невзирая на то, что не получила прямых ответов, Люциус не стал разубеждать ее в связи с Волдемортом. Вероятно, он дал клятву матери молчать и не мог сказать больше. Более того, он не стал заострять внимание на ее неоднозначном даре и никак не отреагировал.

Ей не требовалось сопровождение, однако из дома аппарировать Джоконда не могла, над ним был защитный купол, как и над тупиком возле входа, который, видимо, не распространялся на эльфов. Она не была зла на Люциуса, она была благодарна, ведь он практически ничего не отрицал, только посмеялся над ее предположением, что может быть ее отцом. Что ж, она могла сделать действительно неверные выводы. Джоконда, предполагая свое родство с Волдемортом, считала, что стоит бояться, но… Она была заинтригована…

... Скрипнули старые ступени в холле, когда Джоконда покинула дом, и спустя мгновение в гостиной, некогда принадлежавшей Северусу Снейпу, появилась бледная Аврора, принесшая с собой уныние.

— Люциус, что ты наделал? Она же только подтвердила все свои догадки… Мерлин, и как же она пришла к таким выводам?.. — Аврора опустилась на стул напротив.

— Твоя дочь весьма сообразительна, Аврора. Что я мог сказать против ее слов? Что ей показалось, что она действительно точная копия отца? Или, быть может, что ее владение парселтангом — выдумка или ложь? Уволь, Аврора, ты должна поговорить с ней, пока не поздно. Она с такой легкостью раскрылась мне, это было весьма неосмотрительно. Но что будет, если в поисках ответов она выдаст эту опасную информацию кому-то, кто сможет использовать ее отнюдь не во благо? А, Аврора? Джоконда еще слишком юна, и покуда она не натворила бед, ты должна открыться ей, а иначе как ты заслужишь ее доверие?

Сын отчитывал свою мать за безответственность в который раз, как бы странно это не звучало, но он был старше и мудрее, и Люциус понимал, что мать совершает ошибку.

— Я слышал о песне Распределительной Шляпы от коллег Драко в министерстве, Аврора. Это очевидное предостережение, однако не хотела бы ты поговорить с ней до того, как твоя дочь попадет в прошлое? — спросил он, ведь она сама рассказала ему об этом факте после визита к приемному отцу.

— Ты так говоришь, как будто у нее нет другого выхода…

— Не будь ребенком, Аврора! — напористо произнес он. — Мы оба знаем, что это должно случиться так или иначе. Время не терпит вмешательств, и очередной виток спирали начнётся, я уверен, совсем скоро...

Джоконда, наколдовав зонт, зашла на территорию Хогвартса, поливаемого промозглым, не по-сентябрьски холодным дождем, размышляя над разговором с лордом Малфоем. Только сейчас, немного прийдя в себя и успокоив внезапно застучавшее сердце, она вновь осознала, что узнала многим больше, чем рассчитывала. Отношения с лордом Малфоем не будут испорчены, его просто дезориентировала ее догадливость, однако он прав в одном — Джоконде следует поговорить с матерью, и, похоже, только этот разговор сможет открыть ей правду. Почти все ее подозрения подтвердились, однако над предположением об отцовстве Люциус посмеялся. Но была ли это игра или же он действительно счел ее предположение нелепым? Но как же тогда объяснить тот разговор, который она подслушала летом? Почему он сравнивал ее с Драко в юном возрасте и почему Нарциссу так трясет от одного только ее присутствия? Джоконда не могла обратиться напрямую к старшей леди Малфой, особенно после разговора с Люциусом, и отныне возможным источником информации могла стать только мать.

Джоконда очистила и высушила промокшие насквозь туфли заклинанием — забыла заранее наложить водоотталкивающие чары. За окном, невзирая на непогоду, метались зеленые мантии — Финн тренировал команду, и к вечеру кто-то непременно подхватит простуду и добавит мадам Помфри работы. Джоконда направилась в подземелья, наткнувшись на целующихся за статуей Модеста Кинского хаффлпаффцев, прошла мимо, не сказав ни слова, впрочем, влюбленных и без того сдуло в неизвестном направлении, стоило увидеть грозу школы — главную старосту девушек. В иной раз Джоконда бы непременно бы ощутила собственную значимость, но сейчас все, связанное со школой и авторитетом, несколько поблекло перед открытием, на пороге которого она находилась. И пускай родство с Волдемортом — не то, чем бы следовало гордиться, но невозможно было не ощущать волнения от осознания этого факта. Несомненно, иные бы устрашились подобным родственным связям, но только не Джоконда, нет… И ее возбуждение не было связано с восхищением самим Волдемортом — как ни крути, он был монстром — а с тем, что она ощущала себя кусочком той войны — маленькой, неизвестной, но оттого не менее важной деталью. Это восхищало, завораживало, это было безумием…

По дороге она встретила профессоров Хиггинса и Ким и, пожелав им хорошего дня, отправилась в свою комнату. Ей нужно было побыть в одиночестве, переварить встречу с Люциусом и подумать над разговором с матерью.

Повесив мантию на плечики, Джоконда сразу же подошла к сундуку, в двойном дне которого покоилось маленькое создание, запертое в металлическом теле. Сейчас было просто необходимо подержать трепещущее сердечко в руках, сжать в ладони, почувствовать связь с лордом Волдемортом. Ощущение, что вещица принадлежала именно ему, крепло с каждой секундой, и сова будто бы подтвердила это, кротко простучав два раза.

— Что же ты такое? — пробормотала Джоконда, завалившись на кровать и даже не вспоминая про домашнее задание.

Ониксовые глаза, черные, неспособные отразить свет пламени камина… В воспоминаниях Гарри Поттера ему привиделся красный блик, но была ли это игра воображения? Джоконда потерла два глаза большими пальцами, словно пытаясь впитать таким образом заключенную в предмете магию. Сова вновь ответила ей, но то был не стук сердца, а короткий рокот, словно мурчание ласковой кошки. Это было удивительно!

— Представляешь ли ты для меня опасность? — задала вопрос Джоконда, и сова вновь издала этот странный звук, убеждая, что ее страхи беспочвенны.

Удивительно и невероятно, но сова действительно могла общаться, словно живое существо. Подозрение, что она могла наделить Джоконду парселтангом улетучилось после встречи с Люциусом. Это, несомненно, врожденный дар. Неожиданно Джоконда вспомнила, когда совсем малышкой мама отвезла ее в зоопарк, но когда Джоконде захотелось в террариум, ее буквально за шкирку потащили к выходу. Может, она тогда слишком много капризничала, но сейчас тот случай обрел новый смысл. Могла ли мать намеренно избегать встреч дочери со змеями?

Джоконде следовало бояться и своего дара, и этой маленькой совы, и, конечно же, родственных связей с Волдемортом, однако внутри, наперекор всему, произрастало нечто сильное, всеобъемлющее, неспособное на страх… От потрясения после встречи с Гарри Поттером не осталось и следа, было только тянущее ощущение несвоевременного ликования. Нужно было написать матери, но, невзирая на необходимость разговора, Джоконда решила немного повременить. Она также искренне надеялась, что Люциус сохранит их встречу в тайне.

В дверь постучали, и Джоконда, быстро спрятав сову под подушку, встала с кровати, встречая гостя. В комнату вошел мокрый и взмыленный Финн, сжимая в руках метлу.

— Что случилось? — спросила Джоконда, сунув ноги в кожаные тапочки.

Финн нахмурился и тряхнул кудрявой головой, с которой полетела морось.

— Дьявол! — воскликнул он и, достав волшебную палочку, высушил волосы и одежду; кудрявые волосы завились мелким бесом и, высушенные магией, стали топорщиться в разные стороны, превратив Финна в одуванчик. — Там такой ливнина, и что это со мной? Ты, это, пошли в Хогсмид, ребята идут, я решил вытащить тебя из-за книжек. Мы сейчас переоденемся только… — за окном громыхнуло так сильно, что рама затряслась, а Финн вздрогнул. — Чтобы снова намокнуть, по-видимому. Мы хотим посидеть у Паддифут, много слизеринцев идет, ну, старший курс, — сообщил он, ведь несовершеннолетние могли посещать Хогсмид только по определенным выходным и то — с письменного разрешения родителей.

Джоконда лениво взглянула в окно, наблюдая буйство стихии. В хорошую погоду из окон подземелий, вырезанных прямо в скале, открывался просто потрясающий вид на Чёрное Озеро, но сейчас пейзаж превратился в размытое пятно.

— И чего вам в такую погоду неймётся? Поди, никто из вас и не садился за домашку, — сказала Джоконда, всё-таки трансфигурировав тапочки в резиновые сапоги и приманив мантию с вешалки.

— Не будь занудой, завтра все сделаем, выходные все-таки, — буркнул Финн, выходя. — Встречаемся у восточных ворот через десять минут, о’кей?

Джоконда только кивнула, удивившись тому, как легко согласилась, хотя еще десять минут назад мечтала оказаться в одиночестве. Словно обиженно, сова простучала под подушкой, и Джоконда поспешила переложить ее в сундук.

— Прекрати, я скоро вернусь, — пообещала она и, накидывая мантию, замерла, широко распахнув глаза. — Я что, только что разговаривала с неодушевленным предметом?.. А теперь и с самой собой. Просто прекрасно…

Покачав головой, Джоконда подошла к туалетному столику, чтобы оценить внешний вид перед выходом. Девушка, выросшая под присмотром двух великосветских леди, довольно много внимания уделяла одежде и макияжу — того требовал статус и этикет. Никто никогда бы не сказал, что она пользуется косметикой, ведь это касалось только кожи, но именно по цвету лица определялся здоровый и ухоженный вид. Такие, как Джоконда, должны были засыпать и просыпаться с идеальной укладкой, сияющей кожей и без мешков под глазами, поэтому приходилось отказываться от соленой пищи и избытка воды на ужин, а еще использовать множество хитростей. Это мастерство — всегда выглядеть идеально, и доступно оно немногим девушкам даже из богатых семей. Старая Арабелла всегда говорила: «На это способны лишь истинные леди, а ими можно только родиться, — и почему-то бросала косые взгляды на ее мать. — Хотя даже из гусеницы можно сделать бабочку, вот только из капустницы не получится махаон». Джоконда знала, что мать не из богатой семьи аристократов, впрочем, как и сама утонченная Арабелла — в девичестве — Черрингтон-Кант, но Арабелла ничуть не пыталась ее оскорбить. Она любила Аврору нежно, словно собственную дочь, как и Джоконду, впрочем. Иногда хотелось назвать ее старой каргой в силу возрастных психических особенностей, но в целом, Арабелла была чуткой и внимательной. Хотя мать как-то призналась, что когда та была моложе, ей некисло доставалось. А еще Арабелла безумно любила своего внука Люциуса, а когда он приезжал в Маргюри, просто расцветала и, словно маленького, задаривала его галстуками, запонками, шейными платками, которых, несомненно и без того в гардеробе богатого лорда Малфоя было предостаточно.

С теплом вспомнив об Арабелле, Джоконда, наконец, покинула подземелья, по дороге наколдовав огромный, словно купол цирка, тёмно-синий зонт. Она пришла первой, так как старшечкам из команды по квиддичу, по-видимому, потребовалось немного больше времени. Чудо, что по дороге не встретилось ни одного профессора, ведь им вечно взбредало в голову приобщить Джоконду к какой-нибудь общественно-полезной работе, например убирать за Пивзом, любящим бросаться припасенными объедками со стола в проходящих мимо студентов или устраивать на входе в библиотеку каток, хотя с этим могли справиться хогвартские эльфы.

Дыша свежим воздухом из-за приоткрытой входной двери, Джоконда не боялась мелкой мороси, попадающей на кожу. Она вдыхала запах грозы и дождя, наслаждаясь каждым мгновением жизни. Казалось, никто не любил Хогвартс и просторы высокогорья Шотландии, как любила она, готовая променять теплые солнечные Канны на небольшой домик в Хогсмиде, лишь бы и лето проводить здесь. Кто-то мог бы счесть ее сумасшедшей, но сердце Джоконды навсегда и безвозвратно было отдано Хогвартсу.

Стали подтягиваться слизеринцы, и вместе они выдвинулись на улицу. Кто-то прихватил выглядывающие из сумки волшебные шахматы, кто-то книжку, выпирающую из кармана мантии. Каждый, кто достиг совершеннолетия, любил выбираться в Хогсмид, ведь в это время почти в каждом кафе было достаточно пространства, чтобы почитать, поиграть в шахматы или просто посидеть за чашечкой согревающего чая, болтая о том, о сем, но главное — перед носом не крутились шумные младшекурсники, как это бывало в гостиной Дома.

Эта традиция поддерживалась не только на Слизерине, и на протяжении года студентов, выбирающихся в Хогсмид по выходным, становилось все больше, так как большинство достигало совершеннолетия во время обучения на шестом курсе. Хаффлпаффцы, впрочем как и гриффиндорцы предпочитали «Три Метлы», а Рэйвенкло и Слизерин — «Чайную мадам Паддифут», чего таить, ведь только студенты Ровены сносно относились к ученикам Салазара и иногда даже общались, сидя за одним столом.

Накрапывал дождь, то усиливаясь, то почти сходя на нет, Джоконда пряталась под своим огромным зонтом, не предложив никому составить ей компанию. Финн и Марго шли впереди, болтая о квиддиче и жестикулируя так активно, что их зонт уже пару раз норовил выпасть. Позади, сунув руки в карманы, накинув капюшон, шел Велдон Руквуд — староста седьмого курса Слизерина. Он всегда создавал впечатление мрачного и нелюдимого парнишки, ведь все знали, чей он внук. Но он принимал издевки студентов других Домов слишком близко к сердцу, и оттого закрывался в своей раковине, хотя не одного его преследовали постоянные издевки. Внуки Пожирателей Смерти и даже дети некоторых из них, кому удалось очистить свое имя и не загреметь в Азкабан, держались стайкой и именовались отбросами. Слизерин был не тем Домом, где принято травить своих, и потому на территории гостиной ребята чувствовали себя защищенными. Их родителей никто не осуждал, ведь многие слизеринцы продолжали придерживаться идеологии чистоты крови, однако никто по понятным причинам этого не афишировал.

Под ногами неприятно хлюпала грязь, дул противный ветер, забирающийся за воротник, и Джоконда в какой-то момент пожалела, что на ней легкая, а не утепленная мантия. Деревья гнулись, роняли ветки, путь до Хогсмида показался совсем небезопасным, она норовила улететь вместе со своим зонтом и в конечном итоге ей пришлось с горем пополам наложить на себя водоотталкивающие чары и избавиться от зонта.

— Ты мне не поможешь? — раздался простуженный голос, следом — шмыганье носом. — У меня заложен нос и не удается правильно произнести заклинание.

— Мэнни, ты зачем пошел с нами? Тебе к Помфри самая дорога, — глядя на распухший нос южанина, не привыкшего к изменчивой погоде Шотландии, сказала Джоконда.

Взмахнув палочкой она тут же высушила его одежду и наложила водоотталкивающие чары.

— Я в аптеку лучше зайду, у них противопростудные есть со вкусом малины, а топорные зелья Помфри со вкусом драконьего дерьма, — скривился Мэнни и чихнул.

— Право даже не знаю, откуда у тебя такие познания, — хихикнула Джоконда, а он закатил глаза.

 — Странная погода для начала сентября, после солнечного Назарета мне здесь совсем невмоготу, да и Финн мучил нас до тех пор, пока метлы не стало сносить ветром. Псих, да и только.

— Эй, Финн! — окликнула Джоконда и тот как-то медленно и подозрительно обернулся через плечо. — Если кто-то из команды сегодня умрет от пневмонии, я тебе устрою!

— Да брось, — отозвался он весело. — В команду попасть много желающих, одним больше, одним меньше!

— Вот спасибо! — весело отозвалась Марго, отвесив ему подзатыльник.

— Джоконда, кстати, место загонщика все еще свободно. Сегодня на отборочный пришли такие неумехи, что я опасаюсь за будущее команды Слизерина.

— Финн, я сто раз говорила, я неуверенно сижу на метле, не хочу покалечиться или, уж тем более, покалечить других, — сказала она, но тут же на нее повеяло теплым ветром воспоминаний о полете над Хогвартсом, за который они с Арчи схлопотали отработку.

— Я подучу тебя, это не проблема. Марго, я на секунду, — Финн оставил девушку, пытающуюся справиться с норовившим улететь зонтом и отстал, чтобы присоединиться к Джоконде; Мэнни понимающе ушел вперед и сообщил, что присоединится в чайной позднее. — Я слышал, куда делись тридцать баллов, Джоконда…

Она округлила глаза, так как ее поймали с поличным, но тут же собралась и стрельнула в друга уничтожающим взглядом.

— Финн, я…

— Я в восторге, чтобы ты нарушила правила, да еще и таким оригинальным способом! А еще с кем… — на упоминании Арчи из голоса пропало все наигранное восхищение. — Но ты не волнуйся, знаю только я. Этот идиот Олдридж бахвалился перед Викторией… Но я потолковал с ним, он не будет распространяться. Только насчет Уизли не уверен, — сказал Финн, прикидывая, чем может обернуться для Джоконды подобный промах. — Не хочешь рассказать, как ты очутилась над Хогвартсом вместе с этим недоделанным придурком? Только не говори мне, что между вами…

— Финн, ты вроде бы умный парень, но иногда несешь такую чушь. Этот кретин взлетел слишком высоко и я пыталась его остановить. А то, что мы оба оказались на стадионе — совпадение, — кратко пояснила она.

— Я так и думал, — тут же кивнул он; несомненно, Финн мог остаться при своем мнении. — Слушай, если ты так волнуешься насчет своей неопытности, то можешь не переживать, уверен, что ты летаешь не хуже, чем эта кучка отбросов, которая пришла сегодня на отборочные.

— Спасибо, Финн, — смеясь отреагировала она на сомнительную оценку ее способностей. — Я знаю, как ты болеешь квиддичем, но мои обязанности подразумевают отсутствие свободного времени. То, что я сейчас, с вами — это потому, что учебный год только начался. Со следующей недели мне придется помогать младшим курсам, и не только Слизерину, с домашними заданиями. У директора МакГонагалл всегда находятся какие-то поручения: помощь с зельями для лазарета, скоро начнется подготовка к Хеллоуину. Еще я веду учет служебных записок и заверяю их, если студентам необходимо покинуть Хогвартс. И потом, в школе постоянно случаются какие-то ситуации, требующие моего уч…

— Хватит, я понял. Но ты слишком много на себя берешь. Теперь у тебя есть штат старост. Руководи ими. Кавендиш именно так и делал, он командовал старостами мальчиков, и вместо того, чтобы помогать мелюзге с учебой, мы пили сливочное пиво у него в комнате, — Финн вздохнул, предаваясь воспоминаниям о дружбе со старостой школы с Рэйвенкло, который выпустился в прошлом году.

— Да, Финн, но не все сразу, мне нужно наладить связи и понять, на каких задачах я смогу сэкономить силы и высвободить время.

— Ну да, не все же я буду его тебе высвобождать, — с лёгким укором напомнил он о своей помощи по зельеварению. — Олдридж, конечно, придурок, но смотри, как его любит Гриффиндор, и как ты думаешь, как он находит время для квиддича? Больше чем уверен, что и у него есть литературные домовики, пишущие за него домашку. Да половина пустоголовых девиц рада предложить свои услуги!

Джоконда шутливо толкнула его плечом.

— Ты как будто и сам не прочь написать за него домашку…

— Еще слово, и я забуду, что ты староста! — в том же духе ответил он, пихнув ее в ответ.

— Марго тебя сейчас убьет, — напомнила Джоконда, что та, идя впереди, периодически оборачивается, бросая косые взгляды.

— Я пообещал, что мы с ней будем целоваться весь вечер за столиком в углу, — Финн влюбленно улыбнулся и подмигнул вновь обернувшейся девушке.

Его дурашливость и простота заставляли просыпаться теплые чувства в Джоконде. Балагур и задира, Финн был отличным парнем, и он будто бы совсем не вписывался в стереотипный образ слизеринца. Этому было объяснение: у него была тайна — Шляпа сначала хотела отправить его на Гриффиндор, и лишь одной Джоконде он открылся и доверял как самому себе. Какое бы было упущение, если бы это случилось!

Они уже добрались до непривычно пустого Хогсмида, к тому времени дождь усилился. Чары, защищающие от влаги, были недолговечными, и потому стоило поторопиться, чтобы не промокнуть до нитки.

Зайдя в чайную, слизеринцы застыли на месте в дверях. «Чего там?» слышался голос низкорослого Уилла Пинчли, пытавшегося выглянуть из-за спин товарищей.

— Какого драккла?.. — выругался Финн, глядя на гриффиндорцев, оккупировавших их любимое кафе.

Мало того, в чайной находился и этот странный Хиггинс, а в его руках бренчала струнами гитара. Распевая странную веселую песню гнусавым голосом, он прихлопывал в такт ногой, а на его голове покоилась чудная шляпа с чуть смятой тульей и чуть выгнутыми вверх полями. Уизли и Олдридж оккупировали стулья по обе стороны от него и звенели не пойми откуда взявшимися тамбуринами, успевая попивать сливочное пиво. Атмосфера была настолько веселая и дружественная, что слизеринцы в момент обидчиво посжимали кулаки, ощущая, что у них отбирают частичку чего-то сокровенного. Негласные правила не могли нарушаться! Это грозило межфакультетской войной.

— Добрый день, — мисс Паддифут, совсем юная девушка, внучка хозяйки, показалась рядом, прижимая к груди поднос; она, будто бы извиняясь, посмотрела на веселящихся гриффиндорцев и вернула взгляд на вновь прибывших. — У Розмерты сегодня санитарная обработка, поэтому они пришли сюда.

— Эй, Модена! Что вы тут забыли? — невзирая на слова мисс Паддифут, сразу полез на рожон Финн, угрожающе закатывая рукава; гитара стихла и гриффиндорцы только сейчас обратили внимание на пришедших.

— Спокойно, Финн, — попросила Джоконда. — Здесь достаточно места для всех нас.

— Мисс Уинтер совершенно права. Добрый вечер, — Хиггинс встал с места, передав гитару Мэри Криви, которая любовно сжала ее в руках. — Учитывая, какой ливень, мы не думали, что кто-то из студентов выберется сегодня в Хогсмид. Паб «Три Метлы» закрыт, и поэтому нам придется смириться с положением вещей.

— Профессор, — уже спокойнее сказал Финн, — но есть ведь еще «Кабанья Голова».

— Ты предлагаешь нам идти в эту вонючую дыру? — сразу же усмехнулся Модена — итальянец, попавший в Хогвартс по программе международного сотрудничества.

— Мистер Модена, не выражайтесь, — сделал замечание Хиггинс.

— Аберфорт уже настолько стар и слеп, что не видит, во что превратился его паб, — тем временем продолжил тот.

— Кстати, а сколько ему? Должно быть не менее ста тридцати! — донеслось сзади. — Чудо, что он еще жив и передвигается на своих двоих. У него вроде теперь кто-то работает, может, там стало получше?

— Пошли в «Кабанью Голову», — предложил Финн; он был готов стерпеть что угодно, кроме общества ненавистных гриффиндорцев.

— Да, валите туда!.. — успел было сказать Модена и тут же получил тычок под ребра от Олдриджа.

— Я не думаю, что это хорошая идея, Финн, ты знаешь, какие типы там ошиваются. — негромко сказала Марго.

Хиггинс вышел вперед и встал между студентами.

— Может, вам стоит задуматься над выпавшим шансом? — он бросил короткий взгляд за окно, по которому водопадом стекала вода; небо почернело, вспышки молний освещали тяжелые тучи, из-за чего казалось, что на улице кто-то без остановки щелкает вспышкой фотокамеры. — Я, как профессор, крайне не рекомендую вам выходить, это небезопасно и, судя по прогнозу, гроза продлится как минимум два часа. Так что снимайте свои плащи и мантии и рассаживайтесь. Выпьем чаю. Кстати, мисс Паддифут, мы же можем сдвинуть столы? — поинтересовался Хиггинс у официантки, и та кивнула, надеясь избежать конфликта между студентами.

Не слушая возражений, чокнутый профессор, несколькими несложными заклинаниями и пассами образовал из столов круг, оставив в центре круглый стол-шляпку.

— И мы должны это терпеть? Как будто пар с гриффиндорцами нам не хватает, — угрюмо пробормотал Мэнни, успевший присоединиться к ним до того, как ливень усилился.

— Позвольте предложить вам поиграть в очень популярную в Канаде игру, которая называется «Правда или действие», — пока студенты рассаживались, сказал Хиггинс, сверкнув белозубой улыбкой.

Сегодня он не выглядел чудаковато или просто потерял свой нелепый бант. Его волосы рассыпались по плечам мягкими с отливом в рыжину каштановыми волнами, серые глаза выражали удовольствие от происходящего. Профессор вздумал помирить два враждующих Дома, и словно сама погода благоволила ему, собрав студентов под одной крышей без возможности выйти на улицу. А это означало одно — волей неволей им придется терпеть друг друга, пока не прекратится дождь.

«Как у него все просто!» — пронеслось в голове Джоконды.

Она первая, кто стал послушно раздеваться, подавая пример остальным под одобрительный взгляд Хиггинса. Потихоньку осознавая отсутствие иного выбора, стали скидывать свои влажные мантии и остальные. Конечно же, слизеринцы и гриффиндорцы сели по разные стороны, но так как столы образовали круг, кому-то все равно пришлось бы сесть рядом с «недругом», и это были старосты, которые просто обязаны были принять эту честь. Джоконда села рядом с Олдриджем, а Уизли — с Руквудом. Красавица Виктория была для него настоящим испытанием, и стеснительный Велдон старался держаться от нее подальше, потому вжался в сидящего рядом сопливого Мэнни, но когда тот смачно шмыгнул носом, с отвращением отстранился и от него и, сглотнув придвинул стул к Виктории. Она никак не отреагировала, видно привыкла, что парни ведут себя странно и глупо в ее присутствии.

— Отличная идея, не находишь? Директор бы одобрила, — пока Хиггинс объяснял правила игры, тихо нашептывал Олдридж. — Он, конечно, вбил себе в голову, что ему удастся примирить Слизерин и Гриффиндор, но я бы дал ему шанс. Он отличный парень, — дружески заметил он, ведь профессор действительно был молод, словно сам недавно выпустился из школы.

Джоконда не ответила, ей не слишком хотелось поддерживать разговор в присутствии друзей. Арчи это понимал, но делал вид, что не замечает и продолжал говорить со стеной:

— У тебя классная метла, когда снова планируешь попрактиковаться?

Три гриффиндорские подружки, поглядывая на него, что-то обсуждали. Джоконда и на себе ловила их взгляды, только в отличие от полных восхищения, адресованных Олдриджу, ей доставались взгляды полные неприязни.

— Финн, а ну прекрати, — шикнула на друга Джоконда, видя, как он водит палочкой под столом, затевая какую-то гадость.

Официантка, не став самостоятельно обслуживать толпу из шестнадцати студентов и преподавателя, просто отправила чашки, чайнички и фирменное печенье с кокосовой стружкой на столы.

-…Хочу обратить внимание, что данная игра — магический контракт, и неисполнение действия влечет за собой последствия — симптомы, схожие с отравлением на пару-тройку дней, которые не смогут нейтрализовать никакие зелья. Список действий мы сейчас набросаем — от каждого по два-три. В действиях не должно быть ничего оскорбительного, пошлого и наносящего вред здоровью исполнителя или окружающих.

— Сэр, а можно пример? — спросил Мэнни, кажется, заинтригованный игрой.

Хиггинс задумался, почесав подбородок.

— Какие-то незатейливые вещи: например, носить одежду наизнанку один день или спеть дурацкую песню во время ужина в Большом Зале.

— Или сходить на свидание с Миртл! — донеслось задорное от Челси Мэй, и она тотчас захихикала со своими гриффиндорскими подружками, глядя на в момент насупившегося Финна.

— Кто такая Миртл? — совершенно серьезно спросил Хиггинс.

— О, сэр, это одно из местных привидений, создающих воплями много шума, — пояснил Олдридж весело, найдя в этом действии отличную забаву. — Вы с ней не сталкивались, так как она по большей части обитает в женском туалете на третьем этаже.

— Это безопасно?

— Да, сэр, но она сильно приставучая. Однако это лучше, чем трехдневная диарея.

— Что ж, полагаю, каждый из вас уловил суть. Кто-нибудь взял бумагу, перья или карандаши? — спросил он.

— Да, сэр, — Уизли поднялась, чтобы извлечь необходимое из лежащей на соседнем столе сумки, и ее пушистые волосы коснулись головы Руквуда; тот сжался и покраснел, над чем дружно захихикали девчонки обоих Домов.

— Мисс Уизли, можно начать с вас, напишите три примера действия с новой строчки, заверните лист, если не хотите, чтобы кто-то видел написанные вами действия, и передайте следующему.

Пока листок переходил от одного к другому, студенты переговаривались, придумывая веселые действия; отовсюду раздавались смешки и просьбы побыстрее передать лист; Хиггинс, тем временем, зачем-то одолжил у мисс Паддифут большой заварочный чайник и положил на центральный столик-шляпку бутылку, о предназначении которой догадались все. Гроза за окном перестала привлекать внимание, кажется игра увлекла всех, даже не начавшись. Джоконде вдруг подумалось, с какой легкостью этот странноватый саскачатунский зельевар сумел объединить одной забавой два враждующих Дома. Суть шутливой игры позволяла немного поиздеваться друг над другом.

Хиггинс забрал листок, вписал свои действия и, пробежавшись по списку, достал палочку, взял еще один чистый лист, набросав на нем правила, еще раз зачитав их. Листок был отправлен в центр круга и завис над бутылкой.

— С вашего позволения я удалю несколько действий, таких, как — попробовать сопли мистера Шлонани на вкус, — он посмотрел на приболевшего Мэнни, в то время как остальные скривились. — Как я ранее говорил: ничего оскорбительного и интимного, как, например, поцеловать мистера Олдриджа в губы, — он посмотрел на Арчи, засиявшего от очередного подтверждения собственной популярности. — А что это интересно! — остановившись на одном из действий, прервал мысль Хиггинс, заметив среди действий что-то забавное, затем, взмахнув палочкой, он заставил бумагу разъединиться на ленты, которые, сворачиваясь, падали в чайник перед ним. — Еще одно правило, прежде чем мы перейдем к клятве, которая активирует магический контракт: если два раза подряд вы выбрали правду, то третьим будет действие. Если вы не хотите отвечать на вопрос, прошу не врать, это может стать очевидным и общим советом мы можем заставить вас выполнить действие или же, не желая отвечать на вопрос, вы можете выбрать действие самостоятельно, — повинуясь его словам, на листке с правилами появилась еще одна строчка. — Но учтите, в таком случае истина, которую вы хотите скрыть, может быть очевидной. Вы уже достаточно взрослые, чтобы суметь сформулировать каверзный вопрос. К примеру: чистили ли вы сегодня зубы? Если вы попросите действие, то всем станет очевидно, что зубы вы не чистили, — он хитро улыбнулся, ведь это было подсказкой. — Пожалуйста, возьмитесь за руки…

Гриффиндорцы храбро взялись за руки, слизеринцы не слишком охотно последовали их примеру, а те, кто оказались на сцепке Домов, и вовсе не торопились. Уизли уверенно раскрыла ладонь и протянула ее Руквуду, Олдридж сделал то же самое. Джоконда поколебалась всего пару секунд и, прежде чем коснуться его ладони, спросила:

— Сэр, но что, если некое действие или вопрос покажутся нам недопустимыми?

— О, мисс Уинтер, правильный вопрос, — сказал Хиггинс, присаживаясь между своими студентами перед чайником. — Я смотрю, вас сегодня равное количество, по восемь студентов от каждого Дома. Что ж, запишем еще пару правил. Если вопрос покажется вам недопустимым, вы можете поднять голосование за его замену. Нужно набрать девять голосов, кроме вашего. В случае, если же действие покажется вам недопустимым, хотя, поверьте, все спорное я отсеял, задающий вопрос может предложить еще одно действие на свое усмотрение, чтобы у вас был выбор. О, и, конечно же, оно не должно нарушать вышеназванные правила. Вы согласны?

— Справедливо… — зашептались студенты, которые, по-видимому, не умели считать.

Те, кто был поумнее, сразу просекли, что девять голосов, кроме собственного, это два голоса с вражеского Дома, или один, ведь Хиггинс наверняка пойдет навстречу любому студенту, будь то гриффиндорец или слизеринец. Оказывается, профессор не так прост, как кажется, его очевидная хитрость была нацелена на взаимопомощь. Но его наверняка ждет разочарование, и Дома еще больше рассорятся, если хотя бы один не проголосует за смену вопроса…

— Что ж, спрашиваю единственный раз: пока не поздно, все ли согласны участвовать? Магический контракт не даст вам возможности уйти от вопроса или действия до тех пор, пока игра не завершится. А завершится она только единогласным решением, когда всем надоест.

Никто не шелохнулся и даже не расцепил руки, лишь Руквуд было попытался убрать руку, но взгляд Виктории Уизли пригвоздил его к месту.

— Итак, повторяйте за мной. Клянусь, что не нарушу согласованные правила игры и не выйду из нее до тех пор, пор пока игра единогласным решением не будет завершена.

Пока студенты повторяли фразу, мисс Паддифут с любопытством выглядывала из-за барной стойки, словно наблюдая за неким ритуалом.

— Клянусь, что постараюсь не лгать и не стану задавать вопросы, позорящие честь товарища по игре…

Студенты еще более стройно повторили, хотя каждый задумался над тем, что ему придется столкнуться с вопросом честности.

— Клянусь, что не стану рисковать своим здоровьем, отказавшись выполнять действие, — напомнил он, чем грозит нарушение магического контракта.

— Клянусь, что не стану рисковать своим здоровьем, отказавшись выполнять действие, — вторили студенты, глядя на висящий в центре листок с правилами.

— Alea jacta est*! Да начнется игра!

— Alea jacta est! Да начнется игра!

И тотчас грянул гром, и одно из окон распахнулось, впустив в помещение буйный ветер, погасивший часть свечей. Студенты сидели словно в оцепенении, чувствуя, как магия наполнила чайную. Мисс Паддифут взмахом палочки заставив окно закрыться, стала по одной зажигать свечи, и только тогда, наконец, молчание было нарушено:

— Что ж, я начну первым, — потирая ладони, сказал Хиггинс и легким пассом заставил бутылку раскрутиться, да с такой скоростью, что пришлось ожидать с десять секунд, прежде чем она замедлит ход и остановится на гриффиндорской стороне аккурат на Ванессе Треворс.

— Мисс…

— Треворс, сэр, — напомнила студентка.

— Мисс Треворс, правда или действие?

— Действие! — чуть ли не с вызовом выпалила девушка.

— Глупая гриффиндорская храбрость, — пробормотала Джоконда, покачав головой; несомненно, каждый слизеринец постарается выбирать правду и солгать, ведь вряд ли с таким количеством участников хотя бы на кого-то выпадет три раза, чтобы дойти до действия.

— Ты что-то сказала? — любопытный Олдридж склонился к ней, и Джоконда почувствовала приятный аромат его парфюма или шампуня для волос.

— Нет, — она непроизвольно втянула воздух, ведь запах был поистине приятный — не сладкий, чуть горьковатый, такой мужской. — Слушай, ты же не думаешь, что эта клятва настоящая? — шепнула Джоконда. — Это же латинская пословица…

Он посмотрел на нее как на идиотку, словно с ее губ сорвалась очевидная глупость, однако сказал вовсе не то, что она ожидала:

— Только никому не говори, посмотри на их заинтересованные лица, может, и впрямь Хиггинсу удастся примирить Слизерин и Гриффиндор?

— Ты неисправимый оптимист, Арчи.

— Вот и правильно, зови меня по имени, так редко это делаешь, — с улыбкой сказал он, как будто ему действительно это было важно.

— Итак, мисс Треворс, вы лишили меня возможности продемонстрировать вам навыки каверзных вопросов, — будто расстроенно сказал Хиггинс. — Что ж, тяните бумажку.

Чайник подплыл по воздуху к Ванессе, и она, заправив русую кудряшку за ухо и прикусив губу, запустила пятерню в чайник, хорошенько перемешав содержимое. Она вытянула одну из бумажек, с интересом развернула, пробежавшись взглядом по действию и тут же захихикала, прикрыв ладонью рот.

— Ну, не томи, Несси, что там? — засунула нос в бумажку ее соседка и тут же разразилась лошадиным хохотом. — Ей выпало признаться в любви Филчу! У написавшего это явно больная фантазия!

Кафе сотряс хохот шестнадцати студентов, к мисс Паддифут вышла за барную стойку пышнотелая кухарка в розовом чепчике, заинтересовавшись причиной смеха.

— Кто это написал?! — сквозь слезы воскликнула Ванесса. — Сэр, и сколько времени у меня есть на исполнение этого действия? А, точно, три дня, — припомнила она одно из трех правил.

Похоже, забава, предложенная Хиггинсом не хило подняла настроение уже в первые пять минут.

— Что ж, если все отсмеялись, предлагаю продолжить, — постарался утихомирить студентов он. — Мисс Треворс, раскручивайте.

Она кивнула, засунув бумажку в карман, и бутылка вновь волчком завертелась на столе, остановившись на Олдридже, судя по всему игра пока не хотела переходить на слизеринцев, замерших в предвкушении, впрочем, как и Ванесса, которая смотрела на Олдриджа с явной симпатией.

— Правда или действие?

— Правда.

— Олдридж, нравится ли тебе кто-то из девушек в Хогвартсе? — задала она мучающий ее вопрос.

Он только пожал плечами и коротко ответил:

— Да.

— Что да?

— Да, нравится, — повторил он.

— А кто? — заинтригованно спросила Ванесса.

— Несс, это уже второй вопрос, — ответил Арчи. — Верно, профессор Хиггинс?

— Совершенно верно, Арчи, — Хиггинс перевел взгляд на Ванессу. — Господа, продумывайте каждый вопрос, вопросы на «да» и «нет» зачастую не дают нам полной картины, поэтому, полагаю, пассия мистера Олдриджа останется в тайне до следующего вопроса, если до него, конечно, дойдет ход.

Джоконда только скривилась, вновь подмечая в напарнике раздутое самомнение. Ему явно нравилось внимание девушек иногда даже и излишнее. Бутылка закрутилась вновь и на этот раз указала на Финна. Вопреки ожиданиям Джоконды, что слизеринцы будут стараться выбирать правду, он сразу же притянул к себе чайник, не дав Олдриджу даже вопрос задать.

— Эй, соблюдай правила игры: правда или действие?

— Очевидно, действие, — изогнув бровь, ответил Финн, и Джоконда будто только сейчас заметила, что брови его тоже кудрявятся; вероятно обычно он использовал заклинания для их выпрямления, но после дождя заклинание перестало действовать.

Марго как всегда пристально наблюдала за Джокондой, подозревая ее в связи с возлюбленным, хотя за два года отношений ей пора было уже привыкнуть, что Финн видит в ней только друга.

— Ну нет, вы издеваетесь? — спросил Финн, машинально потянувшись к горлу, словно его стянуло удавкой. — Да я не стану этого делать!

— Что там, Финн? — Марго, улыбаясь, отобрала у него бумажку, но ее улыбка тотчас погасла, а лицо побледнело. — Ну нет, вы издеваетесь? — повторила она в его манере.

— Нужно целый день носить галстук гриффиндора, если ты слизеринец, и наоборот. Ребят, во-первых, это нарушение школьных правил, во вторых, вы сами понимаете, что… — но фразу Финну закончить не удалось, так как Джоконда потянула его на себя и кое-что прошептала, отчего Марго не удержалась, закатив глаза, а лицо Финна сразу засияло. — Гениально, это же избавит меня от позора! Спасибо, — он галантно поцеловал ее руку в знак благодарности.

Финн тут же наклонился к Марго и рассказал ей о сути совета. Джоконда предложила ему носить галстук в кармане, что не будет являться нарушением правил. Он больше не стал возмущаться, а только взмахнул волшебной палочкой, раскрутив бутылку. Залюбовавшись всполохом молнии за окном, Джоконда не заметила, как бутылочное горлышко, замедлив ход, указало на нее. Она только вскинула брови, когда Финн задал вопрос:

— Правда или действие?

— Действие, — внезапно для себя сказала она, хотя на самом деле хотела ответить «правда».

— Смело, — ответил Финн и отлевитировал ей чайник; Джоконда равнодушно подцепила пальцами первую попавшуюся бумажку и развернула ее и только сейчас на ее лице проступили эмоции — и это был ужас.

— Я не могу этого сделать, я староста, — она взмахнула палочкой и слова из бумажки предстали перед всеми, загоревшись в воздухе. — Взорвать на уроке бомбу-вонючку — я не могу нарушать правила, все шутилки в школе запрещены, — Джоконда бросила острый взгляд на хихикающих гриффиндорцев и Финна, и те замолчали. — Следовательно, я прошу голосования о смене действия.

— Мисс Уинтер, я с вами согласен, прошу меня простить, я не заметил этой бумажки и должен был удалить ее. То, что порочит правила и студента, не может быть исполнено. Однако, согласно магическому контракту, действие может быть изменено только по решению десяти голосов. Отдаю свой голос за смену действия, — Хиггинс поднял руку вверх, следом за ним синхронно подняли руки все слизеринцы; которые не могли ее подставить.

Гриффиндорцы сидели смирно, не переглядываясь и не переговариваясь. Именно сейчас вражда двух домов могла сильно насолить Джоконде. Ей всего-то не хватало одного голоса, иначе ей придется стать жертвой проклятия ритуала игры и не вставать с отхожего места. Уже начиная нервничать, она услышала тихий шепот у себя над ухом:

— Я проголосую, если ты пойдешь со мной на свидание в Хогсмид, — словно насмешка, Арчи снова показал свою белозубую улыбку. — Я сообщу тебе дату.

Джоконде только и пришлось, что открыть рот от удивления. Она не могла вымолвить и слова.

— Всего лишь небольшая плата за спасение от диареи или нарушения правил, — продолжил он.

Она сглотнула, ее черные глаза будто вмиг стали ещё чернее.

— Это шутка такая?

— Эй, чего вы там шепчетесь! Нам интересно! — возмутился Мэнни, шмыгнув носом.

— Отчего же шутка? Ты такая неприступная, что я очень долго думал, как это сделать, чтобы сходу не получить отказ, — снова негромко сказал он, так как ближайшие соседи начали активно прислушиваться. — Предложение действует пять, четыре, три два…

— Ну хорошо, я согласна, — буквально прорычала она, взвесив все за и против; ничего страшного, если они просто попьют кофе. — Один раз, Олдридж… Арчи.

Его рука тотчас взмыла в воздух и голосование прекратилось. Джоконде приходили в голову мысли, что он ей симпатизирует, но она их отгоняла, считая что он никогда не признается. Когда он ответил Ванессе на вопрос о том, существует ли девушка, которая ему нравится, она сразу же подумала о себе, ведь не была слепой. Но с другой стороны Олдридж был тем еще ловеласом и любил флиртовать с девушками направо и налево, а значит, в его предложении мог быть и некий подлог.

— Что ж, мисс Уинтер, можно сказать, вы спасены, вы набрали нужное количество голосов, однако давайте послушаем, что же взамен предложит вам мистер Кинг, — Хиггинс указал на потирающего ладони Финна.

Джоконда была уверена в друге, поэтому ни капли не волновалась.

— Взамен я предлагаю тебе поучаствовать в отборочном состязании в команду Слизерина по квиддичу в этот четверг, — он закусил губу в предвкушении.

Джоконде показалось, что он и впрямь готов принять ее в команду даже со столь скромными способностями. Но почему? Она и так ему благоволит, неужели он думает, что получит ещё какую-то выгоду? Но ей не приходило в голову, что Финн просто хотел, чтобы она больше вовлеклась в жизнь Слизерина не только как староста, ведь Джоконда, несомненно, сохраняла ото всех дистанцию…

— Хорошо, Финн, будь по-твоему…

* * *

Аврора покинула Малфой-мэнор спустя полторы недели после разговора Люциуса и Джоконды, в ее голове стоял туман, она была совершенно растеряна, хотя и предполагала, что разговор с дочерью на тему ее отца когда-нибудь да состоится. Но все произошло слишком внезапно. Утром следующего дня, когда она вместе с сыном, услужливо левитирующим ее багаж, вышла за аппарационный барьер, их нагнал эльф. Аврора забыла свою волшебную палочку. Она не произнесла за завтраком ни единого слова, лишь только сухо поприветствовала домочадцев. Драко поглядывал на нее, подозревая, что происходит нечто эдакое. И это нечто связано с Волдемортом. Умный мужчина, он слишком тонко чувствовал происходящее и с теплом относился к своей бабушке.

Передав волшебную палочку, эльф поклонился и с хлопком исчез, оставив позвякивание тишины в ушах. На территории мэнора был полный штиль, даже птицы не щебетали, словно над Британией сгущались тучи. Лишь где-то вдали слышался попискивающий, не поддающийся дешифровке звук, но он был едва различим. Люциус открыл ворота и защита в этом месте отключилась.

— Ты уверена, что тебе не требуется сопровождение в Министерство Магии? — вежливо поинтересовался он, отдавая ей багаж.

— Спасибо, но нет, не хочу привлекать внимание, это не то, что мне сейчас нужно. Я переговорю с Арабеллой, мы растили Джеки вместе, мне нужен ее мудрый совет, — Аврора пожала плечами, готовая к аппарации. — Люциус, я тебя очень прошу, если моя дочь будет тебе писать, сообщай, пожалуйста.

— Конечно, — коротко ответил он. — Что ж, до встречи.

Она тяжело вздохнула, в ее печальных глазах на миг проступили слезы и что-то, отдаленно напоминающее о материнской любви. Аврора никогда не признавалась напрямую, но, как и любая мать, она очень любила своего ребенка, пускай даже им был сам Люциус Малфой.

— До встречи, дорогой, — впервые ласково обратилась она и тут же растворилась в воздухе, словно боясь увидеть его реакцию; но она знала, что Люциус с тяжелым сердцем еще пару секунд постоит, глядя на то место, где она исчезла и закроет ворота, прежде чем вновь активировать защиту.

Аврора не помнила, как очутилась в Министерстве, использовав Каминную сеть. Она совсем не спала этой ночью, думая о неизбежном скором разговоре с дочерью. Сколько бы раз она не репетировала, все это было ничем, по сравнению с реальностью. Люциус был уверен, что Джеки заслуживает знать правду, и оставался непреклонен в своем мнении, но сердце матери не знало покоя. Аврора не хотела, чтобы дочь расплачивалась за ее ошибки, она не хотела, чтобы ее жизнь оказалась полна тягот, как и жизнь Люциуса. Что, если это знание разрушит ее будущее? Как она оправится?

— Леди Аврора Уинтер? — спросил ее пограничник, разглядывая паспорт.

— Да, — ответила она кратко, забыв поздороваться.

Пограничник посмотрел на нее из-под бровей и утер нос, сидя в своей прозрачной будке.

— Подождите минуту, — сказал он и поднялся с места, погасив табличку с надписью «международные паспорта».

Волшебники в очереди за Авророй дружно завозмущались, но он не обратил на них никакого внимания, уйдя в прилегающее помещение вместе с ее паспортом. Что-то не так, Аврора забеспокоилась — такое ощущение возникает, когда сталкиваешься с правоохранительными органами. Неужели у нее что-то с документами? Может их удивило двойное гражданство? Хотя чего тут может быть удивительного? Нужно было предъявить британскую идентификационную карту вместо французского паспорта — эта мысль на время отодвинула мысли о разговоре с дочерью.

Пузатый пограничник вернулся и занял свое место в будке.

— За вами сейчас придут, а пока подождите там, — он указал на ряд стульев возле очереди, однако паспорт не вернул. — Следующий!

— Сэр, мой паспорт?

— О, мэм, простите, — он достал его из нагрудного кармана и вернул Авроре, которая решила было, что нарушила какой-то закон и за ней вот-вот явятся оперативники.

Едва она успела присесть и открыть сумочку, чтобы убрать паспорт, как к ней обратились:

— Леди Уинтер, пройдите за мной, — без интонаций сказал возникший перед ней волшебник.

— Сэр, что случилось? Что-то не так с моим паспортом? — заволновалась она.

— Леди Уинтер, идёмте, вы скоро все узнаете, — сообщил он, пропуская ее вперед к лифтам.

Аврор, имени которого она не знала, пропустил ее в лифт, и зашел следом.

— Аврорат, — скомандовал он и двери лифта послушно закрылись, а кабина поползла вбок.

Кабины лифтов Министерства Магии перемещались между этажами и департаментами, независимо от их расположения. Из нового терминала можно было попасть в основное подземное здание, где располагались все отделы и даже в Атриум, находящийся на том же уровне. Аврора покорно молчала, сжимая в руках сумку и небольшой саквояж. Она нервно заправила прядь волос за ухо, предчувствуя неладное. В Министерстве Магии работало множество ее старых знакомых, и хотя она сильно изменилась, кто-то все равно мог бы узнать ее.

Бестелесный голос сообщил, что они прибыли на уровень Аврората, и железная дверь открылась, пропуская их в широкий пустынный холл. Эльфы натирали пол до блеска, один чистил пару обуви на странного вида станке с двигающиемися щетками насыщенного синего цвета.

— Нам сюда, — волшебник вновь пропустил ее вперед в одну из дверей, таблички которой Аврора не успела разглядеть.

В этом помещении уже не было пустынно, несколько десятков авроров шуршали пергаментами и скрипели перьями, по-видимому заполняя отчеты. Никто не обратил внимания на гостью, которая с гордой осанкой, стараясь не озираться по сторонам, шла за широкоплечим, поджарым мужчиной в клетчатых штанах. Он был настолько крупным и высоким, что хрупкая фигура Авроры попросту терялась за ним. Сердце стало колотиться, как бешеное, но следующий удар ждал ее возле тяжелой дубовой двери, на которой резными буквами было написано: «Гарри Поттер, Глава Магического Правопорядка»…

* * *

Alea jacta est* — Жребий брошен (лат.)

Сидя за своим столом, заваленным бумагами, Гарри Поттер смотрел на Аврору нечитаемым взглядом. Как он возмужал! Все еще молодой, но его виски уже тронула седина, непослушные кудри темных волос аккуратно зачесаны назад. Он выглядел статусно, как и пристало главе Аврората. Белее мела, Аврора готова была упасть в обморок, но что-то заставляло ее держаться. Вредноскоп справа показывал неясные тени, словно мечущихся в пространстве дементоров. Наблюдая за ними периферическим зрением, она сжимала ручку саквояжа, словно это могло помочь.

— Если бы не мои источники, то я бы никогда не признал в тебе прежнюю Луну, — сказал Гарри, поднявшись из-за стола и обойдя его кругом. — Должно быть, у тебя нашлась сотня причин, чтобы скрыться от Магического Сообщества Британии, и я бы с радостью выслушал их все, Луна. Ох, как ты изменилась, — он вздохнул, оглядывая представшую перед ним старую подругу. — Эта дорогая одежда, твои волосы… И, что еще более странно — ты выглядишь старше меня, хотя мы ровесники… И как ты оказалась связана с Малфоями?

Но она молчала, все еще пребывая в оцепенении. Каким образом Гарри Поттер обнаружил ее, как ему удалось докопаться даже до Малфоев?

— Не хочешь ничего мне сказать, Луна? Судя по тому, что твой отец не переставая приносит цветы к памятнику жертв войны, и он не знает, что ты жива.

Она поджала губы, но взгляд ее не изменился. Быть может, Аврора чувствовала себя в ловушке, однако внешне никак этого не показывала, оставаясь надменной холодной леди, какую когда-то воспитала в ней аристократичная Арабелла.

— Это долгий разговор, мистер Поттер, и я бы не хотела проводить его в стенах Аврората, — сказала она сдержанно; отпираться было бессмысленно, ведь Гарри, похоже, накопал на нее достаточно информации.

— Мистер Поттер… — он сложил руки на груди с недовольным видом, — как официально. Что ж, если у тебя найдется время, мы можем найти более тихое место.

— Маргюри, мое поместье во Франции, — сказала она, зная, что только там будет чувствовать себя в безопасности. — Не думаю, что у вас возникнет проблема с пересечением границы, и вы сможете отправиться туда прямо сейчас, ведь вы глава Аврората.

Гарри слышал незнакомый голос холодной леди, сдобренный неуместным официозом, но ему не могло прийти в голову, что она просто не знает, как себя вести, что женщина перед ним до смерти напугана.

— Франция, поместье… Малфои, — с еще большим подозрением выловил Гарри основное, хотя уже наверняка знал ее домашний адрес; в его голосе на миг просквозило презрение, его можно было бы списать на потрясение, если бы не обвиняющий, даже злой взгляд.

— Повторюсь, это долгий разговор, мистер Поттер, и я бы предпочла перенести его в более уединенное место.

Гарри лишь молчаливо приманил с вешалки свой плащ. По спине Авроры пробежал холодок, она была уверена, что и ее давний друг чувствовал себя столь же неловко. Они оба будто бы позабыли, кем были в далеком прошлом. Больше не было той странной девочки с огромными серыми глазами, в которых плескалось нечто непостижимое, потустороннее, способной поднять настроение даже дементору; больше не было того мальчика с вечно взъерошенными волосами и добрым сердцем.

— Что ж, я принимаю ваше приглашение, леди Уинтер, — столь же холодно отозвался он, словно отгородившись невидимой, но непробиваемой стеной.

Они вышли из его кабинета — каждый, погруженный в свои мысли. Гарри немного хромал и было видно, как он сдерживается от того, чтобы прижать к груди ладонь. Аврора, читавшая о нападении контрабандистов, была уверена, что он еще не до конца оправился от ранений, но, тем не менее, уже вернулся к работе. Была ли в этом истинная необходимость или же причиной являлась она?

— Сэр, искренне надеюсь, что вы направляетесь обратно — в больницу, — донесся до слуха строгий голос, и, перегородив проход, перед ними возникла молодая осанистая, но невысокая девушка в прямоугольных очках. — Ваша супруга прислала сову, она очень волнуется.

— Джинни… — едва шевеля губами, произнесла Аврора, но от Гарри это не скрылось.

— Мисс Вуддс, передайте, пожалуйста, миссис Поттер, что я буду дома к ужину, — сказал он кратко, по-видимому дежурную фразу.

Та, поджав губы, ответила:

— Конечно, сэр. Что-нибудь еще?

— Нет, мисс Вуддс.

Авроре на миг показалось, что эта девушка была полностью человеком его жены и, несомненно, доносила обо всех его передвижениях Джинни. Нахождение здесь симпатичной прилично одетой леди, вероятно, дойдет до нее. Джинни-Джинни, она ни капли не изменилась, все такая же обаятельная, что смогла найти подход даже к подчиненной мужа… Ах как бы хотелось посидеть, поговорить с ней о том, что происходило в их жизни последние двадцать лет, как подруги… по-женски.

Путь до международного терминала они проделали молча, каждый — не зная что сказать. И хотя Гарри был опытным аврором, в чем не было сомнений, все его навыки по ведению допросов и переговоров словно испарились или же он намеренно, быть может, тактично сохранял терпение. Аврора ощущала будто идет босиком по раскаленным углям, каждый шаг давался слишком тяжело и как-то болезненно. Стоя на паспортном контроле, она думала, что переоценила изменения собственной внешности, раз Гарри так легко узнал ее. Но что конкретно ему известно? Какие тайны Аврора еще может сохранить?

Уже во Франции, пройдя все бюрократические процедуры, они все также, не произнося ни слова, исчезли в общественном камине — сначала Аврора, назвав месторасположение, затем и Гарри, уверенный, что она не сбежит.

— Энзо, предупреди леди Арабеллу, что у меня гости, и я непременно навещу ее, как только провожу гостя, — появившись в камине, успел услышать Гарри брошенную эльфу безэмоциональную фразу на французском, в которой отчетливо прослеживалось нежелание затягивать очевидно неприятный разговор.

Аврора старалась не обращать внимания, как Гарри оглядывается в, без сомнения, богато убранном кабинете, куда они переместились по каминной сети.

— Мистер Поттер, прошу следовать за мной, — словно профессор — получившему отработку студенту, сказала она, вновь изображая из себя нечто на нее не похожее. — Энзо? — вновь позвала она эльфа, тотчас явившегося на зов.

— Да, моя госпожа? — ответил он по-французски, но столь простую фразу Гарри наверняка тоже понял.

— Подай чай в восточной гостиной, — распорядилась Аврора и вновь заговорила по-английски: — Мистер Поттер, вы голодны?

— Нет, леди Уинтер, — ответил он машинально, не подумав вновь обратиться к ней по старому имени.

Сейчас Гарри смотрел на незнакомую женщину, безраздельно властвующую в своем доме. Аврора Уинтер, кем предстала перед Гарри новая Луна Лавгуд, была богата, благовоспитанна и до жути напоминала Нарциссу Малфой, которую он прекрасно помнил с нескольких встреч в прошлом. В родных стенах она будто чувствовала себя еще более уверенно.

Гарри осматривал солнечное поместье. Казалось, здесь все было устроено так, чтобы мягкий свет из окон добирался до каждого укромного уголка, как и шум прибрежных волн с наверняка близко расположенного собственного пляжа. Множество растений в кашпо, плавающих в воздухе по периметру комнат или стоящих на высоких табуретах, превращали это место в джунгли. За широкими листьями терялись детали интерьера, однако каждая комната или холл, через который они проходили, являла собою нечто совершенно отличное от предыдущего помещения. В одной — точно пожар, огненно-красные стены рисованными языками пламени поднимались к расписному куполообразному плафону, в другой — мятный зеленый сочетался с растительным графичным узором. Словно в каждую комнату была вложена частичка души. Комнаты разделяли полупрозрачные раздвижные двери. Смешение стилей, однако, не выглядело вычурным или нелепым. Гарри, проходя за хозяйкой по бесконечным коридорам, наверняка заметил портрет Люциуса и фотографию Авроры с малышкой на руках, а также сурового обитателя лазуритовой гостиной — лорда Луи Малфоя, взирающего с портрета из-под широких, тронутых сединой бровей.

Солнечные лучи проникали и в прохладное помещение, куда привела его Аврора Уинтер. Без сомнения здесь поработала магия, иначе как в восточной части утром может быть так свежо и приятно? Хозяйка грациозно опустилась в высокое кресло со спинкой в виде птичьей клетки и предложила занять кресло напротив. На столе уже стояли подготовленные чашки и заварочный чайник с пейзажем Елисейских Полей на пузике. Скорости эльфа оставалось только позавидовать. Аврора, лениво пошевелив пальцами, используя беспалочковую магию, заставила чашки наполниться. Не сгибая спины, она сложила ладони одна на другой на столе, ожидая, когда Гарри осмелится заговорить.

— Луна, скажи, что же с тобой произошло? Ты совсем на себя не похожа… — он не собирался ее в чем-либо обвинять, сменив тактику. — Неужели все это время ты жила здесь, во Франции? Почему же ты скрывалась?

Гарри Поттер, близкий друг сидел перед ней и пребывал в растерянности, хотя не должен был показывать истинных чувств — конечно же, его учили большей выдержке в академии авроров, но еще большую выдержку он приобрел за годы службы. Нужно было вскочить с места и броситься его обнимать, но Аврора смиренно сидела, гордо выпрямившись и совсем позабыв, кем она была прежде. Холодная безэмоциональная, она стала совсем другой — отчужденной, равнодушной, и у Гарри была еще уйма вопросов, хотя на многие он уже наверняка знал ответы, покопавшись в ее биографии.

— Скажите, мистер Поттер…

— Луна, ради всего святого, прекрати так меня называть! — вскипел он, звонко опустив едва поднятую чашку на блюдце. — Мы не в Аврорате, ты у себя дома, и ты можешь довериться мне, — сказал он, отчего-то решив, что она могла счесть Министерство небезопасным, и потому там говорила кратко и официально, опасаясь прослушки.

— Гарри, хорошо, — однако не меняя тона сказала Аврора, — сначала расскажи мне, как ты меня нашел? — отставив мизинец, она подняла чашку и сделала краткий глоток, но, взглянув в нее тут же отставила; чай еще не заварился; мелочь, подобная этой, могла выдать ее волнение, ведь в наполненных чашках находился чуть желтый кипяток.

Он хотел было возмутиться, но смиренно принял ее вопрос, понимая, что если ему важна ее откровенность, то и он должен сделать первый шаг.

— Твоя дочь, Джоконда, — он посмотрел на собеседницу сощурившись, словно не веря, что Джоконда и впрямь является ее дочкой, — мы немного пообщались, когда я был по делам в Хогвартсе, — издали пояснил Гарри. — Слышала ли ты что-то о песне Распределительной Шляпы, Луна? О предупреждении некоему наследнику?

Мимо окна пролетела птица, приковав ее внимание, или Аврора лишь нашла повод не смотреть в до боли родные зеленые глаза.

— Слышала, но ты не ответил на мой вопрос, и причем здесь моя дочь?

Он помрачнел, ожидая какой-то другой реакции или более развернуто ответа.

— Это причина, по которой я находился в школе: я приехал проверить Тайную Комнату по просьбе директора МакГонагалл, — стал пояснять он. — Твоя дочь сопровождала меня, и в туалете Плаксы Миртл произошел инцидент…

Аврора промолчала, лишь ее брови слегка приподнялись, но тут же вернулись в исходное положение.

— Луна, твоя дочь оглушила меня и наложила Обливиэйт.

— Что? — вскинулась Аврора, невольно пнув коленкой ножку стола, из-за чего часть содержимого чашки выплеснулась на белоснежную скатерть. — Джоконда? Моя Джоконда? Как такое могло произойти?

Аврора в момент растеряла всю свою отстраненность и холодность. Кажется, Гарри выбрал верное начало для разговора.

— Луна, успокойся, — он выставил перед собой ладони, затем осмелился взять ее за руку; пальцы были ледяными. — Она находилась в состоянии аффекта. Мы случайно выяснили, что она владеет парселтангом, и это напугало ее. Я хотел отвести ее к директору, и она… Она напала, а я от неожиданности не успел среагировать, — он повинно опустил взгляд; Гарри было стыдно говорить о своем промахе, ведь он был главой Аврората и опытным оперативником, но сейчас не это было важно. — Из-за нападения контрабандистов я загремел в больницу, и менталистам напару с медиками удалось восстановить мою память вплоть до инцидента с Джокондой, — по мере его рассказа у Авроры все больше расширялись глаза. — Но ты не волнуйся, я ничего не предпринял, — заверил он, видя, что краски окончательно покинули ее лицо. — Конечно, надо было, но я понимаю, что она всего лишь испуганный подросток, и она не соображала, что делает. Единственное, что я хотел сделать, это сообщить об инциденте ее родителям, ведь, возможно, у девочки могут быть психические проблемы. В общем, я стал выяснять кто ее семья, и вышел на тебя… Сказать, что я был в шоке — ничего не сказать, Луна, — скомкано закончил он, вновь будто бы заробев.

— Что ж, спасибо, что не предал случай огласке, иначе Джеки мог бы ждать Азкабан, — Аврора утонула в кресле, прислонившись к подушкам, и теперь потирала переносицу, закрыв глаза и бормоча: — Какой кошмар, она никогда не вытворяла ничего подобного. Ее даже старостой школы назначили за дисциплинированность, она блестящая студентка и умница…

— Луна, — негромко позвал Гарри, и она наконец отвлеклась от причитаний. — Это не единственная причина, почему я заинтересовался ее семьей.

Он вынудил ее на прямой взгляд и почувствовал нутром, как Аврора напряглась.

— Она просто копия молодого Тома Риддла. Да еще и парселтангом владеет, — он силился подобрать слова, но как тактичнее спросить — не знал. — Луна, скажи мне, пожалуйста, что с тобой произошло? Что он с тобой сделал?.. — к концу монолога его голос почти сошел на шепот, и теперь Гарри наблюдал, как она в оцепенении сжимает подлокотники кресла. — Луна, она ведь не может быть его дочерью, если только ты каким-то образом не подделала дату ее рождения…

Гарри опасался ее реакции, он все еще не представлял, кем она являлась сейчас и как сильно, возможно, хотела забыть тот ужас, пережитый в подземельях Малфой-мэнора, когда ее сняли с поезда в декабре тысяча девятьсот девяносто седьмого года. В его голове вспыхивали ужасные картины, ведь Луна так долго была пленницей Лорда… Бедная девочка, ей ведь было всего семнадцать. В этот самый момент Волдеморт как будто стал еще более омерзителен и словно еще ниже опустился в его глазах, хотя куда уж ниже… И это могло объяснить, почему она, бедная добрая Луна, выглядела старше ровесников, словно все пережитое наложило глубокий отпечаток как на ее душу, так и на внешность.

Аврора же понимала, что тайну путешествия во времени, возможно, еще удастся сохранить, но по поводу остального отпираться было бессмысленно. Кажется, Гарри сам нашел объяснение исчезновению Луны из их жизни.

— Все так, Гарри, — подтвердила она кратко. — И Джоконда не должна об этом узнать, пускай ее отец — чудовище, но она — ребенок, выросший в любви.

Она несла эту чушь, хотя оба понимали, что Волдеморту не нужен был наследник, который мог бы со временем покуситься на его власть. И поэтому легенда могла разойтись по швам…

— И ты оставила его?.. Ты оставила его ребенка?

Она кивнула медленно, словно неуверенно.

— Ребенок ни в чем не виноват, Гарри, и потом, она обычная девочка, хоть и его дочь. Гарри, ты отец троих детей, и Джинни наверняка могла рассказывать тебе о том, что это за ощущение, когда в тебе растет новая жизнь… — Аврора и сама не могла объяснить, почему оставила Джеки, но она любила ее также сильно, как если бы та была дочерью Абрахаса. — Я не жалею о своем выборе, но оставаться в Британии я не могла, могли поползти слухи. И тогда Люциус Малфой помог мне исчезнуть.

— Люциус Малфой?.. Этот…

— Ты сейчас находишься в поместье, принадлежавшем его родителям, и леди Арабелла, его мать, приняла меня, как собственную дочь. Я нуждалась в любой помощи, но к друзьям и к отцу пойти не могла, ведь я сгорала от стыда…

Он молча слушал весь этот бред, который Аврора вполне складно сочинила, даже объяснив тесное общение с Люциусом. Учитывая, что Малфои внезапно оказались героями войны, вполне вероятно, что Люциус действительно мог оказать девушке помощь, но ввести ее в семью?.. Разве сопоставимы Малфои и Лавгуды? Что-то здесь не сходилось, — так думал Гарри, глядя на дорогую одежду и убранство дома. Он знал, чье имя стояло в документах на поместье Маргюри, но откуда такая щедрость, или Люциус всерьез вознамерился использовать дочь Волдеморта в разжигании очередного конфликта? Гарри конечно же не слишком то верил в то, что Люциус вдруг оказался добродетельным, как и в то, что Луна Лавгуд говорила правду.

— Луна…

— Прошу, зови меня Авророй, я уже совсем забыла свое старое имя и оно звучит для меня чуждо, — провела она некую нить доверия между ним, но это была очевидная и не слишком прикрытая попытка отвлекающего маневра.

— Аврора, — его неожиданная улыбка вышла подозрительной, — никогда бы не подумал, что ты способна на обман. Сейчас я вижу, что плохо тебя знаю, но, Аврора, — вновь повторил он чуждое имя, — что ты скрываешь? Ведь Волдеморт физически не мог иметь детей. Его тело, сотканное из темной магии на это не способно.

В гостиной повисла тишина, нарушаемая лишь отдаленным криком чаек. Аврора сделалась неподвижной, но надо отдать ей должное, выражение ее лица не изменилось — ни удивления, ни страха.

— Гарри, ты уже многое узнал, и этих знаний на сегодня достаточно, — сказала она жестко, не собираясь продолжать. — Если ты не хочешь навредить моей дочери или мне, ты не станешь копаться в этом деле. И очень тебя прошу, не подвергай допросам Люциуса и его семью. Мы достаточно пережили и хотели бы забыть то, что произошло так много лет назад.

Он помрачнел, понимая, что его любопытство было излишним. Аврора удовлетворила его жажду знаний и возможно, стоило поумерить пыл и оставить ее в покое, смирившись с тем, что перед ним сидит совершенно другой человек — не та милая странная девочка, какой он знал ее в Хогвартсе. В сущности они стали чужими друг другу. И Гарри бы непременно завершил разговор, на который не имел права, если бы не одно но…

— Аврора, знаешь ли ты, каким образом на самом деле Волдеморту удалось возродиться в тот год, когда в школе был Турнир Трех Волшебников?

— Не имею ни малейшего представления, но почему ты спрашиваешь? — удивилась она неожиданной смене темы разговора.

Он поднялся с кресла, все еще размышляя над тем, стоит ли открывать столь великую тайну, охраняемую им и его друзьями уже два десятка лет. Но могла ли Аврора знать о ней, ведь несомненно, в тот день на платформе 9¾ на груди у ее дочери висел крестраж…

* * *

В ушах свистел ветер, скорость давала ощущение невероятной свободы, и Джоконда не могла поверить, что так много упустила, предпочитая книги полетам на метле. Два отборочных матча по квиддичу один за одним в эту субботу определили матч между какими Домами откроет турнир через месяц. На самом деле эти отборочные позволяли командам узнать потенциал противника, и Джоконда понятия не имела, каким образом она оказалась среди игроков команды Слизерина.

Всего полторы недели назад из-за глупой игры Хиггинса ей пришлось прийти на поле, чтобы внезапно и легко попасть в команду, благодаря всего одному удару битой, который отправил бладжер в центральное кольцо. Будь она охотницей, то, несомненно, это имело бы смысл. Однако неугомонный Финн все же нашел в этом талант. И теперь ей пришлось сдвинуть домашнее задание на ночное время и вместо этого обучаться квиддичу. Впрочем, Джоконде пока это нравилось, она словно нашла еще одно подтверждение собственным талантам и еще одну грань Хогвартса, которую полюбила всей душой.

Матч закончился довольно быстро, и ей даже удалось сбить с метлы гриффиндорского ловца — Чарли Пиккета, что позволило Мэнни дотянуться до снитча первым. Игра закончилась победой Слизерина, и, согласно очкам, первый матч кубка по квиддичу им предстоит провести с Рэйвенкло, а гриффиндорцы будут играть с хаффлпаффцами. Игроки спускались к земле, чтобы пожать друг другу руки, но Джоконда все еще висела в воздухе перед профессорской трибуной. Она дышала свежим воздухом, подставляя лицо яркому полуденному солнцу, когда с ней поравнялся Арчи.

— Неплохо для новичка, если бы не твой бладжер, Пиккет бы поймал снитч. Браво! — удерживаясь на метле одними ногами, он похлопал, но аплодисменты в спортивных кожаных перчатках вышли глухими и жидкими. — Предлагаю отпраздновать твой дебют пинтой сливочного пива в «Трех Метлах».

Ох, Джоконда целых полторы недели ждала, когда же Арчи вспомнит о свидании. И он решил пригласить ее сегодня, когда половина Хогвартса отправится в Хогсмид! Она старалась избегать встреч с ним все это время, хотя должность старосты все же сводила их вместе на патрулировании замка или помощи профессорам, а также, несомненно, на поле, где Финн как бешеный гонял ее по небу, чтобы она стала чувствовать себя увереннее. Он даже как-то заколдовал бладжер, и тот пулей носился за ней, норовя ударить в спину.

— Может, лучше завтра? — спросила она, надеясь, что тогда, возможно, это не станет достоянием общественности.

— Я хотел пригласить тебя на неделе, но, похоже, Кинг не давал тебе ни единой свободной минуты, поэтому я не стал тревожить. Но, Джоконда, ты обещала мне, и сегодня прекрасный солнечный день, а завтра похолодание и дожди, — нашел он новый аргумент, который, впрочем, не выглядел убедительно. — Помни, я спас тебя от диареи, будь сговорчивее, — он уже привычно сверкнул белозубой улыбкой, и эта улыбка почему-то стала ей нравиться.

— Хорошо, — коротко ответила она. — Но только одно свидание.

— Так все же это свидание, и значит, я смогу держать тебя за руку? — сразу же оперился он, но увидев ее возмущение, тут же добавил: — Шутка, не стоит воспринимать все всерьез, — Арчи дружески коснулся ее плеча. — Я буду ждать тебя у раздевалки. Не задерживайся.

Она только сглотнула. Джоконда вдруг подумала, что ее не столь сильно интересует мнение других, и почему-то почувствовала вину. Она — слизеринка, но ей и впрямь симпатичен гриффиндорец… Есть ли в этом что-то зазорное? Вероятно, да, ведь это предательство в глазах ее Дома. Однако практически все семикурсники млеют от вида Викки Уизли, в том числе и слизеринцы, хотя вслух об этом не говорят. Но что, если подобного рода взаимоотношения станут достоянием общественности? Отвернутся ли от Джоконды слизеринцы? Впрочем, она и без этого всегда сохраняла дистанцию, не считая Финна, конечно…

Погода и правда была замечательная. Солнце заставляло снимать куртки и плащи, и Джоконда как-то невовремя оказалась обезоружена своим симпатичным темно-синим платьем, присланным лордом Малфоем, словно действительно собиралась на свидание. Оно до того ей шло, что было кощунством применять трансфигурацию, чтобы немного упростить его. Быстро приняв душ в раздевалке и приведя себя в порядок, она собралась было покинуть раздевалку, как услышала голос Марго:

— Красивое платье, куда-то собираешься? — спросила она, возможно, без задней мысли.

— Чудесная погода для прогулки в Хогсмид, да и нужно новое перо, с тем, что у меня сейчас, мне не нравится почерк.

— Думаешь, дело в пере? — Марго хитро улыбнулась. — Подожди меня, вместе пойдем. Сейчас, волосы досушу…

— Марго, меня ждут, я должна идти. Там пересечемся, о’кей? — почему-то именно в этот момент у нее взмокли ладони, и Джоконда сжала ткань подола.

Странное ощущение появилось внутри, словно какой-то азарт, она собиралась сделать то, за что ее непременно осудят, но ей хотелось узнать, чем же может грозить свидание с Арчи. В последнее время что-то неуловимо поменялось в ее характере, ей стало нравиться то, о чем в прошлом бы она не могла и помыслить. Сначала нарушение правил — полет над Хогвартсом, нелепая отработка, затем — интерес к квиддичу. Финн постарался на славу, и теперь ее приняли в дружную команду, даже Марго перестала быть такой невыносимой, хотя все равно ревновала. Что ж, осталось сломать только один шаблон — пойти на свидание с гриффиндорцем. Высший пилотаж!

Арчи, как и обещал, встречал ее у раздевалки. Наудачу никого из игроков рядом не было, Джоконда, невзирая на странные мысли в голове, все равно немного смущалась.

— Идем, — просто сказала она, обойдя его и двинувшись по тропе до деревеньки.

— Непривычно видеть тебя в платье, тебе очень идет, — сказал он, поравнявшись с ней.

— Это Джоанн Бейн, — сообщила она, что наверное прозвучало хвастовством.

— И что, я должен знать, кто это?

— Это имя английского дома моды, — как само собой разумеющееся пояснила она.

— И наверняка стоит, как весь мой гардероб. Это неудивительно, зная вас, богачей…

— Что-то имеешь против денег? Вроде хорошо, когда они есть, — она вовсе не злилась на его слова, Джоконда понимала, что Арчи из небогатой семьи, более того, все свое детство он провел в маггловском мире и действительно в какой-то степени мог показаться дикарем, хотя это было вовсе не так; Джоконда умела абстрагироваться от своего положения в обществе, но абстрагироваться от поведения «богачки» не могла.

— Когда ты так улыбаешься, я не могу понять, тебе действительно весело, это сарказм или, быть может, даже угроза? — по-видимому пытаясь идентифицировать каждый сигнал Джоконды, сказал он, немного опередив ее и отогнув низкую ветку лиственницы, мешавшую пройти.

— Может, не пойдем в Хогсмид? Сегодня отличная погода, чтобы расположиться на берегу Черного Озера, — безо всяких умыслов предложила она, но Арчи понял по-своему:

— Тебе не кажется, что у Черного Озера может быть еще больше любопытных глаз?

— С чего ты взял, что меня это волнует? Альбус! Я все вижу! — крикнула она мальчику, схоронившемуся за деревом с волшебной палочкой наизготовку, видимо, намеревавшемуся сделать какую-то пакость расположившимся на берегу гриффиндорцам.

Скорпиус оказался неподалеку и подошел к другу, не бросив его перед расправой грозной старосты.

— Минус пять… — завела было шарманку Джоконда.

— За что? мы же ещё ничего не сделали! — возмутился Скорпиус, никогда прежде не переча ей.

— Малышня права, — вступил Арчи, и ребята нахмурились — Альбус стал похож на маленького филина, а Скорпиус — на Люциуса, из-за чего Джоконда почувствовала, как по спине пробежал холодок. — Вы ведь не собирались делать ничего плохого, верно? — Арчи подмигнул, но ребята лишь обменялись скептичными взглядами.

— Но школьными правилами… — начала было Джоконда.

— Есть идея, вместо снятия баллов можно отправить их в Хогвартс за сэндвичами, а мы посидим на берегу, — предложил Арчи неожиданно отличную идею.

— Это использование труда несовершеннолетних! — возмутился Альбус, нахмурившись, и Джоконда почувствовала неловкость, ведь он был так похож на отца.

— Либо пять баллов, либо это, — сказала она уверенно, и Скорпиус только потянул собиравшегося было возмутиться Альбуса за рукав.

— И захватите тыквенного сока, — сказал Арчи.

Очень странно, но в его присутствии Джоконда будто бы становилась безответственнее. Послать Скорпиуса и Альбуса — детей героев войны — за сэндвичами было не очень разумно. Если Скорпиус сболтнет родне, его дедушка и отец спустят с нее три шкуры, и это даже невзирая на примирительный подарок Люциуса в виде платья. Что с ней происходит? Почему она стоит, глядя в спины удаляющихся мальчишек и при этом часть ее считает, что это было хорошей идеей?

— Сын Гарри Поттера и сын Драко Малфоя отправлены старостами за провиантом…

— И что в этом такого? — спросил Арчи непонимающе; он указал на согретый солнцем берег, скрытый от глаз высокими кустами и дубом, начинающим потихоньку ронять листья. — Они провинились, и мы предложили им взамен снятия баллов оказать нам небольшую услугу. Это всего лишь пара сэндвичей, Джоконда, не бери в голову. Мы пошли им навстречу.

Она наколдовала неожиданно яркий алый плед и расстелила его на траве, убрав несколько тотчас прилипших к нему листочков и сухих травинок. На берегу расположилось несколько компаний, а также парочек. Прежде чем соседи заинтересовались вновь прибывшими, Джоконда окружила часть берега отвлекающими чарами, в надежде, что их не успели заметить.

— Симпатичный цвет, с чего бы это красный? — Арчи немного самодовольно изогнул бровь, глядя на плед, на который забрался с ногами.

— Наверное, отражает мое настроение. Я недовольна, разве не видно? — она посмотрела на него с новой не пойми откуда взявшейся улыбкой.

— Я бы так не сказал, но твое право, — Арчи похлопал по пледу ладонью, предлагая присоединиться. — Никогда не пойму твоей улыбки, но, признаться, она меня обезоруживает. Всегда интрига.

Она подчинилась, но села намеренно удаленно, практически на самый краешек, словно проводя между ними черту. Прикрыв ноги юбкой платья, Джоконда старалась смотреть на что угодно, только не на Арчи.

— Не могу поверить, что еще год, и я увижу Хогвартс, только если мои дети нашкодят, и мне придется приезжать сюда и разбираться, — сказал он, глядя на простирающийся за озером замок. — Скоро, совсем скоро начнется новая жизнь, но мне так не хочется расставаться с прежней. Ты ведь тоже любишь Хогвартс, Джоконда?

— Кто ж его не любит? — произнесла она само собой разумеющееся; посреди озера всплыл огромный пузырь и издал громкий бульк. — Обитатели расшалились?

— Наверное, одно из воспоминаний, которое я унесу с собой — это дурацкая игра Хиггинса. Знаешь, ему все же удалось объединить два непримиримых Дома, пускай и ненадолго.

Она все же посмотрела на него, и на этот раз в ее темных глазах появился отблеск радости — ее глаза смеялись.

— О да, несомненно, школа до сих пор смакует последствия этой игры. Мне понравился ирокез Хиггинса, — вспомнила она, как профессор, выбравший действие, заявился на урок ЗОТИ в понедельник с розовым ирокезом, чем едва не довел до инфаркта директора МакГонагалл и остальных профессоров. — До сих пор не понимаю, как ему удалось выйти сухим из воды.

— Жаль, что Финн нашел способ не носить галстук Гриффиндора, вот была бы потеха. Это ты посоветовала ему носить его в кармане? — Арчи сощурился, словно обвиняя ее в том, что одна из шутих не удалась. — Сам бы он до такого не додумался.

— Вы, ребята, одинакового мнения друг о друге, — не могла не заметить Джоконда и вернулась к теме: — Представляешь, какое было бы унижение? Он бы не скоро смыл этот позор — слизеринец в гриффиндорском галстуке. Однако я считаю, что самое крутое и при этом самое глупое действие досталось Уизли, — Джоконда подавила смешок. — Финн — гений, потеха в его стиле.

— Я весь день встречал ее и специально здоровался, как она меня ненавидела! — Арчи засмеялся, и Джоконда поняла, что он не прочь подтрунивать над своими и даже над королевой школы. — Но это было слишком заманчиво.

— Бедная Уизли, — Джеки покачала головой и тоже засмеялась, вспомнив, как та при каждом приветствии со стороны студента или преподавателя приседала по пять раз. — Представляю, как у нее под вечер болели ноги!

— А Ванесса! Бедная, она чуть не схлопотала отработку у Филча за свое сердечное признание, — Арчи развалился на пледе, заложив руки под голову. — Надо же, а она ведь так старалась!

Джоконда еще никогда так не смеялась, как в тот день, жаль что игра закончилась до того, как вытянули последнюю бумажку с заданием — пригласить Миртл на свидание, зато Модена весь день говорил на итальянском и даже отвечал на уроках. Профессору Лонгботтому это не понравилось, и гриффиндорцы потеряли несколько баллов, а сам Модена и профессор Хиггинс, устроивший забаву, были вызваны к директору. За обедом МакГонагалл объявила профессорам, чтобы те не снимали баллы, если увидят странно ведущих себя студентов. Хиггинсу правда досталось, но потом, выслушав основную идею, которой было примирение Домов, она поневоле смягчилась, но все равно попросила больше не играть в эту игру.

— Надо же, даже на голубом небе можно разглядеть луну и звезды, — глядя вверх, сказал Арчи, так как Джоконда не продолжила беседу.

— Я ничего не вижу, — она задрала голову вверх, щурясь от не по-осеннему яркого солнца.

— Ты неправильно смотришь, у тебя напряжена шея, когда ты так сильно запрокидываешь голову, оттого и глаза твои напряжены и не могут разглядеть, — со знанием дела сказал Арчи.

— Ты это серьезно? — она посмотрела на него сверху вниз.

— Более чем. Приляг, расслабься, и ты увидишь, — сказал он, вновь похлопав по пледу ладонью рядом с собой, но Джоконда только фыркнула, распознав уловку, на которую едва не попалась.

— У нас вроде свидание, можешь хотя бы на пару дюймов приблизиться, я не кусаюсь, — немного устало протянул Арчи и прикрыл глаза, словно собираясь задремать.

Небольшой ветерок стал играючи шелестеть кронами деревьев, и Арчи замер, глядя на великолепные блестящие черные волосы, змейно поддающиеся порывам. Ему никогда не нравились брюнетки, но эта девушка — вечная зануда, заучка и довольно мрачная в понимании гриффиндорца персона, обладала каким-то странным, действующим на него притяжением. Только слепой не заметил бы ее красоты — пускай и холодной, взгляда — колючего, но невероятно глубокого и умного. Она являлась полной противоположностью Викки Уизли, но от того не менее прелестной особой. Утонченная и гордая дочь аристократии. Интересно, осознавала ли она, какое влияние может оказывать на противоположный пол, если будет чуть менее строгой и требовательной с окружающими?

— Ты же сам понимаешь, что это свидание липовое?

— Даже друзья сидят ближе, Джоконда, — сказал Арчи и услышал в ответ вполне ожидаемое:

— А разве мы друзья? — она словно почувствовала, обернулась и встала, увидев Альбуса и Скорпиуса, идущих вдоль берега в поисках старост, увидеть которых мешали отвлекающие чары.

— Я схожу, — Арчи вскочил на ноги, впрочем, Джоконда и не собиралась идти за сэндвичами, она поднялась лишь только для того, чтобы подойти ближе к воде, не забыв одарить Арчи скептичным взглядом, мол «еще чего?».

Он что-то пробормотал и пошел к ребятам. Джоконда смотрела за тем, как девочка с рыжими волосами чуть поодаль бросает камни, состязаясь с сокурсниками, чей камень совершит больше прыжков по воде. И, судя по ее довольному лицу, она явно выигрывала. Мальчик из её компании бросил камень и неожиданно из воды показалось щупальце, словно пригрозившее кулаком. Обитатели здешних вод не слишком любили, когда их тревожили. Джоконда помнила, как в позапрошлом году Кэссиди Джонс едва не утащил на дно зловещий гигантский кальмар, а она всего-то загляделась на круглое бутылочное стекло, отшлифованное волнами.

Джоконда обернулась, вспомнив, что находится здесь не одна, и увидела Арчи, который, забрав пакет у детей, снова нежился на солнышке. Развернув один из сэндвичей, заботливо приготовленных хогвартскими эльфами, он протянул его Джоконде, и она будто бы нехотя вернулась на плед, но на этот раз села несколько ближе. Интересно, что бы сказали ее достопочтенные родственники, узнай, с каким парнем она осмелилась пойти на свидание? Хотя он был полукровкой, Арчи жил в маггловском мире и, конечно, не слишком жаловал представления о чистоте крови. Но это не мешало ему слыть самым популярным парнем в Хогвартсе, на которого обращали внимание даже девушки Слизерина из древних чистокровных родов. Невзирая на некоторую слащавость, в нем было что-то притягательное и совершенно неотразимое. Он всегда улыбался так, будто и впрямь был счастливым человеком, и это привлекало, заряжало энергией.

Джоконда не помнила, с каких пор перестала считать его придурком...

Сэндвичи на свежем воздухе показались вдвое вкусней обычного, они жевали, не говоря ни слова, да и о чем в сущности им было разговаривать? Совершенно разные, разве они способны найти хоть одну общую тему, кроме…

— Ты не побоялась присоединиться к команде по квиддичу, невзирая на грядущие выпускные экзамены, к которым следовало бы начать готовиться прямо сейчас, — протянул он, словно искренне не понимая, что же переменилось в вечной зануде.

— Ты же можешь совмещать, значит и у меня получится, — ответила она и, закончив с сэндвичем, прилегла на плед, прикрыв глаза.

Солнце щипало веки, просвечивая сквозь них краснотой. Никто бы не мог подумать, что в Каннах Джоконда практически всегда ходит загорелой, ведь мать вечно настаивает, чтобы она меньше времени проводила дома. Но здесь она была неотличима от британских бледнокожих девиц. Джоконда внезапно обратилась мыслями к Волдеморту, возможно, проведя аналогию с бледностью его кожи. Квиддич и работа старосты на время будто бы выключили мысли о нем. Как бы то ни было, она считала себя его родственницей и даже дочерью, осталось только найти доказательства.

Неожиданно краснота, просвечивающая сквозь веки, пропала, но Джоконда не помнила, чтобы на небе было хоть одно облачко. Она распахнула глаза, без особого удивления глядя на нависшего над ней Арчи. Подперев голову ладонью, он просто смотрел на нее, заслоняя собою солнце. Его светлые волосы немного растрепались, с губ пропала улыбка. Чрезмерная сосредоточенность будто бы полностью меняла его лицо. Возможно, своими действиями он намеренно пытался ее смутить, но в случае с Джокондой подобного не произошло, она лишь привычно вскинула брови, ожидая от него дальнейших действий или слов.

— Ты удивительная, знаешь об этом? И ты единственная девушка, которая не крутится вокруг меня и не строит глазки.

— И по-видимому, тебя это бесит, — она улыбнулась, не воспринимая его слова всерьез. — И долго будет длиться наше свидание?

Он изобразил грустную усмешку.

— Не терпится сбежать? Но мы ведь еще даже не держались за руки, — Арчи попытался перевести все в шутку.

Но каково было его удивление, когда хрупкая ручка потянулась к его подпирающей лицо ладони и мягко обхватила. Джоконда смело поддавалась игре, зная, что это способно смутить его. Она была той, от кого он меньше всего подобного ожидает. И его в этот момент ставшее забавно-удивленным выражение лица говорило само за себя. Арчи разве что не вздрогнул, выдав свою нежную привязанность. Джоконда с трудом сохраняла серьезность и в какой-то момент просто прыснула, убрав ладонь от его в момент одеревеневших пальцев. Возможно, дело могло бы закончиться поцелуем — так выглядело со стороны, и оба, несомненно, этого хотели, но она не могла так легко сдаться, не горя желанием показывать, что он ей небезразличен.

— Что ж, кажется, все пункты свидания выполнены. Мы даже подержались за руки. На этом, полагаю, можно закончить, — она хотела было подняться, все еще изображая коварную и чуть издевательскую улыбку, но он ей не позволил.

Арчи схватил ее за руку и поднес к ее глазам, крепко переплетя пальцы.

— Вот это — держаться за руки, а ты меня просто коснулась, хотя, не спорю, лед тронулся, — кажется, от него пошла волна недовольства, быть может, обиды из-за вмиг обострившегося чувства гордости. — Неужели нельзя быть хоть немного менее колючей?

— Я всего лишь задолжала тебе встречу за спасение от отравления, — сказала Джоконда неожиданно холодно, ее вкрадчивая речь наводила ужас на весь Хогвартс, но сейчас казалась совсем неуместной, а реакция — недалекой.

Возле берега всплыл еще один здоровенный пузырь, словно подводные обитатели пристально наблюдали за тем, что происходит на берегу, но никто не обратил на это внимания. Арчи продолжал держать ее за руку, но вскоре захват ослаб, а пальцы его уже касались ее щеки. И Джоконда уже готова была потянуться за его ладонью, но старалась выглядеть хладнокровно, не позволяя глупой юношеской симпатии взять верх, ведь, невзирая на желание быть ближе, он был не самой удачной партией.

— Ого, глядите, это что, Уинтер и Олдридж милуются? — большая и шумная компания, состоящая из рэйвенкловцев и пары слизеринцев как некстати возвращалась из Хогсмида.

Арчи убрал руку и отстранился. Джоконда встала, расправив гладкий шелк юбки.

— Видно, отвлекающие чары развеялись, — задумчиво проговорил Арчи, поднявшись на ноги; он строго зыркнул на группку студентов, и те засеменили быстрее.

— Я пойду, думаю, на сегодня и так достаточно слухов, давай больше не давать им повода, — обозначила она свою позицию и направилась к замку, оставив его в одиночестве на берегу.

Джоконда хоть и не слишком переживала, возможно, ей даже хотелось бы, чтобы слухи о них с Арчи распространились, но что-то ее останавливало от желания встречаться с ним. Какие-то внутренние необъяснимые переживания. Быть может, уже пострадавшая репутация… Гриффиндорец и слизеринка, но не стоило возводить данный мимолетный роман в статус истории Ромео и Джульетты. Они всего лишь студенты, и своими отношениями, напротив, они могут не рассорить Дома, а подать благой пример…

Джоконда с трудом заставила себя проигнорировать и пройти мимо мелкой склоки между малышней, в которой участвовал Скорпиус. Бедный мальчик, его и Альбуса постоянно задирали гриффиндорцы. Но сейчас было совершено не до них.

Почему-то ближе к подземельям на сердце стала образовываться какая-то безнадежная тягучая тоска. Симпатия к Арчи не должна была перерасти в нечто большее, но с каждым новым днем она неминуемо крепла, и чем больше ее пытались не замечать, тем чаще она напоминала о себе, позвякивая колокольчиком где-то на уровне подсознания. Джоконда резко распахнула дверь в комнату, назвав пароль, и заперлась изнутри, зачем-то сверху наложив еще одно запирающее заклинание. Ее босоножки на плоской подошве, словно следы, остались лежать по дороге к сундуку, и лишь единственная вещь сейчас могла ее отвлечь — маленькая металлическая сова из подвижных сегментов, словно дожидавшаяся, когда же о ней вспомнят.

Сова не издала ни единого звука, очутившись в ее ладони. Джоконда завела заведомо бессмысленный разговор, пытаясь заглушить неловкость, нарастающую в груди, словно пожар, распространяющийся по сухому лесу. Ни единого стука, ничего, лишь ледяная поверхность металла и безжизненный взгляд черных ониксовых глаз, словно вещь могла, обидевшись, игнорировать ее. Зачем-то прижав сову к груди, пытаясь отвлечься на ее прохладу, Джоконда прилегла на кровать, зажмурившись и закусив губу. Ее преследовали неуютные и чуждые чувства, невозможное влечение к тому, кто этого вряд ли достоин. А ведь завтра или даже сегодня пойдут слухи о том, что несколько студентов видели сегодня у Черного Озера. Стараясь не подпускать ближе доселе незнакомый спектр чувств, Джоконда впервые ощутила, как холодные звенья в ее ладони становятся теплее, словно вбирая в себя все неожиданное тепло, зародившееся у нее в груди. И вот совсем скоро ее жар поднялся ощутимо выше температуры человеческого тела, вынудив отнять сову от груди. В глазах Джоконды, обращенных взглядом к вещице, если бы она только могла видеть себя со стороны, отразился красный, чарующий и вместе с тем пугающий блик.

— Что же ты такое? — Джоконда с опозданием поняла, что вместо ее собственного голоса зазвучал змеиный шепот, словно заклинание, заставивший сову загореться неестественным ярким и вместе с тем холодным светом, так похожим на Северное Сияние…

Серебрясь холодным мерцанием, свет заполонил всю комнату и поглотил не успевшую испугаться Джоконду. Ослепленная, она не сразу поняла, что яркость ледяных красок погасла так же быстро, как впыхнула, в глазах какое-то время еще стояла черная пелена, прежде чем удалось разглядеть галдящую толпу студентов в наполненном запахами жареной курицы и картошки Большом Зале. Но как она могла здесь оказаться? И кто все эти дети? Ни одного знакомого лица даже среди своих — слизеринцев. Еще более странными казались прически: мальчики, все как один, с первого по седьмой курс — с косыми проборами или просто зализанными назад волосами. Девочки помладше — с одинаковыми хвостиками, словно близняшки, а старшие курсы — с пышными шапками укладок, с начесами и кудрями. И это казалось странно-знакомым. Кажется, года три назад мать выпускала каталог с одеждой в стиле сороковых-пятидесятых, и Джоконда готова была поклясться, что у моделей были идентичные прически.

И что же это значит? Она переместилась в прошлое? Сова — это маховик времени? Очевидно, что за профессорским столом ни одного знакомого лица, а хотя… Джоконда, вскочив на ноги, вдруг поняла, что стоит, словно призрак, посреди скамьи, вырастая из макушки какого-то студента, и смотрит на Альбуса Дамблдора, только явно моложе, чем на знакомых ей фотографиях. Вместо очков-половинок — прямоугольные, его неизменная борода серебрится лишь парой прядей, как и виски под колпаком остроконечной шляпы. Он занимал место по правую руку от знакомого по портрету в директорском кабинете Армандо Диппета.

Так значит, сова — вовсе не маховик, а Омут Памяти, наполненный чьими-то древними воспоминаниями! Джоконда вмиг ощутила азарт, ведь, несомненно, было честью узнать что-то о Хогвартсе и его обитателях того времени. Здесь, среди студентов, могут присутствовать весьма интересные личности. И самый главный вопрос — могли ли эти воспоминания принадлежать Волдеморту?.. И насколько они были яркими, что она могла ощущать даже запах пищи!

— Джекс? Мерлин, Джеки, это ты! — донесся с хаффлпаффского стола голос девушки с забавными косичками; Джоконда обернулась, ведь так звала ее мать дома.

Девочка, которая обращалась вовсе не к ней, резво выпрыгнула из-за стола и задела его. Джоконда едва сдержала улыбку, когда пара масляных кусков картошки, спикировали из тарелки аккурат на светлые брюки рядом сидящего парня. Судя по напряженным растопыренным пальцам, замершем в воздухе, он пребывал в некотором остолбенении. Наконец, Джоконда отвлеклась от едва ли значимого персонажа воспоминания, чтобы, наконец, познакомиться с девушкой, шедшей навстречу подруге с забавными косичками, но на этом приключения парня не закончились. С таким же окликом “Джеки” из-за стола выскочила еще одна девушка, вновь заставив пострадать несчастные брюки соседа. Подруги вернулись и, без извинений бросив: “Тори, двигайся”, усадили Джеки между собой. Джоконда смотрела на миловидную девушку; в этом моменте воспоминания она, словно подсвеченная театральным прожектором, ярко выделялась среди блеклых подруг синевой огромных, только очень грустных глаз и пышной шапкой каштановых с отливом в бронзу волос. Кажется, что воспоминание могло вертеться вокруг нее, однако дальнейших действий со стороны подруг не последовало, и волосы Джеки, как и глаза, потускнели, смешавшись с фоном. Если прически студентов указывали на сороковые годы, то эти воспоминания могли действительно принадлежать Волдеморту… Но не успела Джоконда углубиться в мысль, как в зал, несясь на всех парах, словно Хогвартс-Экспресс, влетела странная девочка, тотчас занявшая центральное место посреди блеклых студентов. Она вдруг остановилась, поправила школьную мантию, галстук Рэйвенкло и пригладила непослушные волосы, вылезающие из-под нелепого вида спортивной повязки. Театрально прокашлявшись, она приосанилась и, держа что-то за спиной, отправилась к столу Слизерина чуть левее от Джоконды, выудив из-за спины нечто тряпичное, зажатое в кулаке.

— Абрахас, вот, это тебе, — смущенно протянула она, потупив взор; Джоконда заставила себя выйти “из головы” студента, чтобы подойти ближе, ведь эта девочка показалась ей смутно знакомой.

Если бы Джоконда не осознавала важность нахождения в воспоминании, то непременно бы засмеялась вместе с остальными слизеринцами над забавным подарком в виде криво сшитого из мешковины животного или человечка. Адресат подарка выглядел ошеломленным, принимая подарок. Недвижимый, он сидел, выслушивая слова благодарности, но вот за что конкретно — оставалось загадкой. Серые глаза девушки выражали совершенно сражающее тепло, и Джоконде вдруг подумалось, что леди Уинтер с ее ледяным взглядом стоило бы у нее поучиться.

— Спасибо, Аврора, — поблагодарил этот Абрахас, получив еще одну лучезарную улыбку, а Джоконда вдруг почувствовала, как ее бросило в жар, а затем в холод — так бывает, когда, переходя дорогу, вдруг замечаешь выскочивший прямо перед тобой Ночной Рыцарь, понимая, что этот миг мог стать последним в твоей жизни.

Аврора, эту девочку зовут Аврора — но неужели могут быть такие совпадения? Теперь Джоконда абсолютно ясно видела, как та похожа на её мать, и это почему-то испугало ее.

— Ну, приятного аппетита, Абрахас, мне еще нужно извиниться перед Томом, — произнесла Аврора, доставая из кармана еще одну страшненькую игрушку, но Джоконде, в отличие от слизеринцев, вовсе не хотелось смеяться.

Она услышала "Том", и взгляд сам собою устремился к нему — юному Темному Лорду. Как оказалось, именно "из него", будто призрак, Джоконда появилась в этом воспоминании. Какой странный эффект. Обычно, находясь в воспоминаниях, волшебник наблюдает сцену со стороны... Она с замершим сердцем смотрела на самого опасного Темного мага последнего столетия, превзошедшего в своей беспричинной безграничной жестокости и ненависти к магглам даже Гриндевальда. Юный Том Риддл предстал перед ней словно живой, а не обрывочным воспоминанием в сознании Гарри Поттера. Джоконде показалось, что она глядит в свое собственное отражение, будь она молодым человеком.

— Невероятно... — приложив ладони ко рту, пролепетала она с ощущением не пойми откуда взявшегося восторга, забыв даже про присутствие так похожей на ее мать девушки.

Это воспоминание просто кричало об очевидно близкой родственной связи Джоконды с Лордом Волдемортом.

Тем временем Аврора, игнорируя предостерегающие и удивленные взгляды, уже подходила к холодному юноше по имени Том Риддл... Слизеринцы тихо перешептывались и начинали хихикать, особенно над её идиотской спортивной повязкой, но никто не осмеливался остановить. Она была ярчайшим пятном этого воспоминания, даже ярче, чем та девушка, Джеки, и воспоминание это было о ней, никаких сомнений не оставалось.

— Том, — сказала Аврора, остановившись прямо напротив него.— Я хотела извиниться за то, что случайно оглушила тебя… хм… опять, — обрывками выпалила она и протянула зажатый в руке комок мешковины непонятного назначения. Пальчики разомкнулись, а на ладони оказался практически идентичный предыдущему зверь.

Слизеринцы в недоумении смотрели на Тома, ожидая реакции, но тщетно. Каменная маска — на его лице не дрогнул ни один мускул, и, в отличие от предыдущего парня — Абрахаса, он не протянул руки, чтобы принять нелепый дар. Джоконда смотрела на странную девушку, начиная подозревать неладное, вернее, стараясь отгонять от себя напрашивающиеся мысли о том, что эта чудачка и впрямь может быть ее родственницей. Но могла ли она быть не просто родственницей, а ее матерью? Ну не могла же Аврора Уинтер переместиться в будущее, а значит, вероятнее всего, она кем-то приходилась ее матери, а сходство с Риддлом передалось Джоконде через поколение. Недавний разговор с Люциусом, который не отрицал ее подозрений, всего на секунду вылетел из головы… Что-то тут было нечисто.

— Зачем мне это? — сложно было предположить, что губы Тома двигались в момент произнесения этой фразы

Казалось, внешне он был спокоен, но если это Волдеморт, то, Джоконда была уверена, внутри него копится раздражение...

— Это подарок тебе за то… — Аврора запнулась, видно не зная что сказать: — За храбрость и… Ну, извини, я не хотела тебя проклинать.

— Извинения приняты, — отозвался Том холодно; по дрогнувшим губам Джоконда быстро поняла, что была права насчет его внутреннего состояния.

Он только взял вилку в руки, стараясь игнорировать протянутую игрушку, как парень по правую руку от него неожиданно схватил ее, принявшись пристально разглядывать с видом истинного ценителя хенд-мейда.

— Да это просто произведение искусства! — наигранности этому парню было не занимать. — А главное, как реалистично выглядит пятачок! — потыкав пальцем в пуговицу с двумя дырками, он посмотрел на улыбающуюся девушку, — ну прямо настоящая свинья!

Девушка сдвинула брови и насупилась, а к их компании уже стали прилипать взгляды зевак из других Домов. Джоконда, опуская яркость воспоминания, вдруг проассоциировала ее с бледной молью; невзирая на странную яркую повязку, волосы ее и кожа практически сливались по тону, как и светлые брови, а также серые глаза.

— Это не свинья, а медведь! — поправила она.

Игрушка оказалась в руках у другого юноши, он критично разглядывал её, а потом с умным видом покидал из ладони в ладонь, явно раздумывая, что бы ляпнуть…

И вдруг ослепительный свет заполнил пространство, и Джоконде пришлось зажмуриться, прикрыв глаза ладонями. Воспоминание оборвалось — быть может, хозяин не находил в дальнейших событиях ничего занимательного, а вероятно и вовсе забыл. Джоконде пришлось вновь проморгаться и потереть глаза, но очутилась она отнюдь не в своей комнате. И снова Хогвартс, но на этот раз — коридор второго этажа у кабинета Чар, едва ли изменившийся ко времени, когда училась Джоконда. Недовольная рожица Авроры вновь предстала перед ней, она что-то щебетала, кажется, ссылаясь на теорию Крилли, то недовольно подбочениваясь, то размахивая руками, точно мельница. Гостье этого воспоминания вновь пришлось “выйти” из тела Тома Риддла, наблюдая странную сцену: Аврора и впрямь была раздражена, сыпала терминами, говоря о каком-то Северном Сиянии, но Том лишь скептично и лениво закатывал глаза, не собираясь вступать в полемику. Когда словарный запас иссяк или девушка попросту остановила свою речь, стараясь отдышаться, Том одним емким и кратким комментарием опрокинул ее рассуждения:

— Теория Крилли о магических свойствах камней никак не может быть связана с цветами, как и влияние созвездия Кассиопея. Это цветы, Аврора, не камни, не целебные травы, а просто цветы!

Но она, зарычав, сжала кулаки и неожиданно пнула Тома в коленку, Джоконда только поперхнулась воздухом. Вот так нелепо спорить и действовать в отношении Волдеморта? И она еще жива? Впрочем, успехи в спорте у этой девушки явно были, а иначе как она могла удирать на такой скорости?

Уже немного обвыкнувшейся в чужих воспоминаниях Джоконде сложно было оставаться равнодушной к происходящему. Она смеялась, слушая незатейливые ругательства Тома, изо всех сил сжимающего палочку в руке.

— Интересные у вас отношения, Риддл, — раздался голос за спиной, — к нему, держа за руку очень красивую девушку, немного напоминающую Викки Уизли, шел уже знакомый персонаж — Абрахас.

— Отвали, Малфой! — резко бросил Том, отправившись размеренным шагом в ту же сторону, где исчезла Аврора.

— Малфой? Это Абрахас Малфой? — только и успела спросить Джоконда вслух, не узнав в нем угрюмого лорда с картины отца Люциуса в Малфой-мэноре. — Как интересно! Сова, и сколько еще интересного ты мне покажешь?

— Кажется, голубки немного повздорили, — хихикнув, заметила девушка с Абрахасом; кто знает, быть может, это и была та неизвестная, выжженная с генеалогического древа мать Люциуса. — И что они вместе забыли? Теперь и он начинает выглядеть странно. Похоже, это заразно.

Странно, что Том не обернулся на этих словах и не проклял ее; конечно же он все слышал, ведь это были его воспоминания. Быть может, когда он был моложе, то не был психопатом? В какой момент его сознание переменилось?

Джоконда конечно рассмотрела сходство Абрахаса с его сыном, на ее сердце потеплело, возможно, эти воспоминания были бы дороги Люциусу, если бы он знал об их существовании. Впрочем, на этом ее путешествие в прошлое оборвалось, заставив поспешно закрыть ладонями глаза от ослепляющего света.

Сова выпустила ее наружу, в комнату старосты, оставив в раздумьях переваривать увиденное. Какие глупые, ничего не значащие воспоминания Тома Риддла! Разве об этом мечтала узнать Джоконда? Она ожидала куда более интересных сюжетов, раскрытия неизвестных истории тайн, но воспоминания юности Волдеморта казались несущественными, словно он просто тренировался использовать Омут Памяти или это был не он вовсе, а его двойник...

— К чему все это было? — спросила Джоконда, держа вновь похолодевший металл в руках. — Что ты хотела мне показать? Я требую еще! Покажи мне жизнь Тома Риддла, покажи мне Аврору! Откройс-с-ся, — последнее слово она сказала на парселтанге, теперь понимая, что он действует на сову.

Но… ничего не произошло, сова все так же лежала у нее на ладони, игнорируя приказ. Джоконда должна была с этим разобраться, ее интерес разгорелся с новой силой, ведь сова, теперь уже вне всяких сомнений, принадлежала Волдеморту. Несколько последующих попыток вновь окунуться в воспоминания при помощи парселтанга не увенчались успехом, а у Джоконды накопилось достаточно вопросов, особенно по поводу ее предполагаемой родственницы — Авроры, в честь которой могли назвать ее мать. Было одно но — на семейном древе не было ни одной подходящей волшебницы с таким именем и внешностью. Возможно, обряд ветреницы стер ее из рода Хёрст, к которому принадлежала ее мать.

Зная, что ответы на вопросы может дать один из школьных альбомов тех годов, Джоконда спрятала сову и направилась в библиотеку, еще не зная, что помимо выпускника сорок пятого — Тома Риддла, стертого изо всех реестров аврорами, Альбусом Дамблдором незадолго до собственной гибели была удалена любая информация о милой странной девочке — Авроре.

* * *

Мрачнее тучи, Джоконда патрулировала коридоры, сжимая висящую на груди сову, будто надеясь, что она неожиданно сработает, и, словно полоумная, потихоньку нашептывала на парселтанге, не понимая, что же активировало артефакт в прошлый раз. Ей до ужаса хотелось узнать больше не только о Волдеморте, но и о девушке, напоминающей ее мать. И с каждой мыслью это сходство становилось еще более очевидным, и приходилось пресекать нелепое ощущение, что ее мама могла каким-то образом переместиться из прошлого в будущее. Не существует такого маховика времени, они способны отправлять только в прошлое, да и то на несколько часов назад! Да и разве их все не уничтожили?

Еще более странным было то, что упоминаний в школьном реестре о некоей Авроре не осталось, зато Джоконда нашла директора МакГонагалл среди студентов того выпуска, а также Абрахаса Малфоя и ту девушку, с которой он гулял в воспоминании — Эвелин Уилкис. Однако ее фотография в школьном альбоме была отмечена черным тюльпаном, а ниже значился короткий некролог. Что еще более странно, обратив внимание на следующий выпуск, Джоконда неожиданно наткнулась на ту девочку с синими глазами и красивыми волосами. Под ее фото тоже был некролог, но интересно другое — ее тоже звали Джоконда, Джоконда Смит… Стоило ли пытаться искать информацию о тех девушках, и связана ли их гибель с Томом Риддлом? Подлое Министерство Магии подчистило все следы его существования, и это означало, что любые связанные с ним выпуски "Ежедневного Пророка" так же удалены из Магической Библиотеки Британии. Но почему была также удалена и некая Аврора? Возможно, она сыграла некую важную роль в его жизни? МакГонагалл должна помнить ее, но не идти же с вопросом к директору, у нее может возникнуть много встречных вопросов по поводу осведомленности любопытной старосты. И почему сова хранила столь странные, нелепые воспоминания?

Выходя из-за угла, не глядя по сторонам и даже не слыша, что оттуда раздаются голоса, Джоконда с кем-то столкнулась и едва не упала, но ее вовремя подхватили.

— Мисс Уинтер, ваши мысли наверняка настолько занятны, что вы не видите ничего вокруг, — с добродушной улыбкой заметил профессор Хиггинс, заботливо поправив завернувшийся рукав ее мантии.

О, ну и конечно, он был не один. С ним был его лучший друг — Арчи. Джоконда резво спрятала сову под рубашку, в надежде, что ее манипуляций не заметили.

— Извините, профессор, я и впрямь задумалась, — отступив на шаг и увеличивая дистанцию, сказала она, не вынося прикосновений посторонних людей.

— Что ж, Арчи, мисс Уинтер нашлась, пожалуй, вы можете продолжить дежурство без меня. Легкой смены, — он в последний раз улыбнулся и исчез на лестнице, оставив их наедине.

— Не замечал за тобой опозданий, — сказал Арчи, на которого она ни разу не взглянула, все еще погруженная в свои мысли.

— Вообще-то, это ты не пришел вовремя, мы договорились встретиться в одиннадцать, но уже одиннадцать двадцать, — сверилась она с часами.

— Да, но помнится, мы собирались встретиться на третьем этаже возле кабинета ЗОТИ, а этаж, на котором мы находимся — второй.

Джоконда непонимающе огляделась. Арчи был прав, она пропустила лестничный пролет третьего этажа, словно ноги сами несли ее к табличке о рассекречивании Тайной Комнаты или к кабинету Чар, сцену возле которого показала сова. В голове было слишком много мыслей и вопросов, и хорошо, что сегодня дежурство, она бы все равно не уснула. Джоконда размышляла о том, как ей достать сведения о Томе Риддле и Авроре.

— Ты опять выпала из реальности или просто игнорируешь мое присутствие? — спросил Арчи, не получив никакого ответа на свою реплику.

— Арчи, послушай... — но Джоконда прервалась, думая, как спросить совета, но не объяснять, откуда у нее в голове такие мысли. — Я все же намереваюсь написать биографию Волдеморта в будущем, и прикидываю, где же взять сведения о его жизни, учитывая, что они засекречены или вовсе стерты Министерством? Меня интересуют его школьные годы, я начинаю искать издалека, — никто бы не удивился, что она вновь копается в истории войны с Волдемортом, поэтому вопрос не звучал странно. — Но все связанное с Лордом Волдемортом безвозвратно удалено, а волшебники, знавшие его, вряд ли согласятся раскрыть мне сведения, опасаясь Министерства.

Они тронулись с места, около двух часов им придется провести вместе, и если Арчи ждал дежурства, чтобы повидаться с ней, то Джоконда не обращала никакого внимания на его симпатию, углубившись в одной ей понятный мир и совсем позабыв, что еще час назад лежала у себя в комнате, стараясь отогнать так ярко вспыхнувшие чувства к Арчи. Но только тема Волдеморта могла звучать сегодня ночью, что совершенно не радовало Арчи. Ему было невдомек, что она делает это не специально, не собираясь задевать его гордость или с какой-то иной целью.

— Ты вроде бы сообразительная девушка, Джоконда, — сказал он, смирившись с тем, что придется вникнуть, а не обсуждать дальнейшее развитие их отношений или же наслаждаться моментом вместе.

— Что ты имеешь в виду? — ее глаза вмиг загорелись, ведь Арчи, вероятно, действительно хотел предложить нечто, что сможет помочь. Или, по-крайней мере, подкинет хотя бы какую-то идею.

Он нахмурился, немного расстроившись, что она реагирует только на интересующую ее тему, но ничего не мог с этим поделать.

— Кто был свидетелем тех событий? Чьи воспоминания невозможно изменить или вовсе удалить, как строчку в школьном альбоме? — стал задавать он наводящие вопросы, чтобы она сама дала ответ.

Остановившись, она посмотрела на него слегка ошарашенным взглядом, не в силах поверить, что Арчи может оказаться сообразительнее нее, хотя, впрочем, он мог и глупость ляпнуть в духе гриффиндорца...

— Кто мог быть свидетелем тех событий, чью память невозможно стереть или изменить... — повторила она, как заведенная, и где-то на последнем слове пришло озарение. — Арчи! Это же... Это же гениально! Привидения Домов! Ну конечно, и почему мне в голову не приш... — воскликнула было Джоконда, но шагнул ближе и быстро прикрыл ее рот ладонью.

— Тише, ты так весь замок разбудишь, мы все-таки на дежурстве, — едва озвучив грозное замечание, Арчи внезапно стушевался, почувствовав кожей ее губы.

Она лишь поморщилась, показывая свое отношение, но он не собирался выходить из ступора. Неужели этот парень действительно влюбился? С чего это началось? И какие слухи завтра наполнят Хогвартс после увиденного на Черном Озере? Джоконда провела немало времени в библиотеке и пропустила ужин, а затем вернулась в свою комнату, пытаясь вновь активировать сову, из-за чего не представляла, что происходит среди студентов. И она будто бы совсем позабыла импульс нежной привязанности к нему.

Наконец, он убрал руку, спрятав ее за спину, словно она могла вырвать из его ладоней ощущение прикосновений. Арчи был смущен, Джоконда тоже, но не могла этого показывать, особенно перед ним. Волшебник в соседней картине перестал храпеть и с интересом смотрел на происходящее. Для портретов и впрямь было единственным развлечением наблюдать за студентами в стенах Хогвартса.

— Кровавый Барон вряд ли станет разговаривать со мной, да и с кем бы то ни было. Почти Безголовый Ник — привидение Гриффиндора, а Серая Леди вечно прячется по углам. Возможно, стоит обратиться к Толстому Монаху? — спросила Джоконда, хотя понимала, что тот вечно пьян, так как именно в этом состоянии и умер, насколько было известно. — Наверное, стоит попробовать разыскать Серую Леди…

Арчи тронулся в сторону лестниц, проигнорировав ее слова. Ему стало очевидно неуютно, ведь невыносимая зануда не считалась с его чувствами. Быть может, он вел себя как ребенок, но все же ее равнодушие сильно задевало.

— Эй, Арчи, — окликнула его Джоконда, догнав и схватив за предплечье; в этот момент она почувствовала, как сова под рубашкой тихо простучала. — Почему ты так себя ведешь? — задала она заведомо глупый вопрос. — Я чем-то тебя обидела?

Он посмотрел на нее чуть свысока, а затем, взяв за руку, отвел в нишу у окна, закрытую от взглядов статуями стражей Хогвартса. Они смиренно застыли во времени, положив руки на мечи, словно охраняя покой их разговора.

— Джоконда, скажи мне честно, чтобы я не строил иллюзий: я тебе нравлюсь? — неожиданно прямой вопрос заставил ее задуматься, и ее молчание Арчи мог расценить, как очередную издевку.

Стоило ли лгать, прикрываясь надуманными предрассудками?

— Да, нравишься, — спокойно призналась она, хотя могла сказать иное; кажется, Арчи не поверил, уж слишком обыденно это звучало, не такого ожидал импульсивный юноша, и невзирая на желанное “да, нравишься”, он ощущал, что его обманывают, и Джоконда понимала это. — Послушай, Арчи, мне сложно выражать свои чувства в полной мере, я спокойный и уравновешенный человек, и я не умею восхищаться и прыгать от радости, подобно другим. Ты сам не раз называл меня занудой, и ты совершенно прав — я такая, какая я есть. Но я не холодная, просто я все держу в себе.

— Ты рассудительная и кажется, что ты намного старше своих сверстников, Джоконда, — признал он. — Я это понимаю, вероятно я выгляжу и действую нелепо, пытаясь добиться от тебя несвойственных тебе вещей, но если я правда тебе нравлюсь, то я как-нибудь привыкну к этому твоему недостатку, — он улыбнулся немного печально, но затем впустил в улыбку больше теплоты, вновь ослепив белизной зубов.

Арчи говорил несерьезно, и это вызвало ответную улыбку, кажется, он уже научился манипулировать, вызывать ее эмоции. Это было бесценно.

— Глупый, — словно маленького она потрепала его по волосам, неожиданно почувствовав, как внутри разливается знакомое тепло симпатии и тогда холодный металл совы у нее на груди слабо завибрировал и стал нагреваться.

Джоконда замерла, пытаясь сконцентрироваться на этом чувстве симпатии, в один лишь только миг она осознала, что парселтанга недостаточно, чтобы активировать сову. Она должна ощущать нечто нежное — влюбленность. Но как только пришло осознание этого факта, ее чувства к Арчи поблёкли, концентрируясь только лишь на сове. Джоконда поняла, что единственный способ проникнуть в воспоминания Волдеморта, это пойти на крайний шаг… И она его сделала, приблизилась к Арчи, не ожидающего такого напора и, коснувшись его щеки ладонью, поцеловала, словно делала это не в первый раз. Ее слизеринская натура нашла выгоду даже в первом поцелуе, и Джоконде пришлось побороть стеснение, когда Арчи обнял ее, с шумом вдохнув воздух и зарывшись пальцами в ее волосы. Вот оно, это чувство, это тепло, разливающееся по всему телу и заставляющее ослабевать ноги. Моментально сова стала горячей, и Джоконда прервала поцелуй.

— Прости, мне нужно дойти до комнаты, я найду тебя позже, — обронила она, оставив его в еще большем ступоре.

Арчи находился в полном недоумении, он почувствовал вскипающую злость, недосказанность и ощущение, что его попросту использовали. Она поцеловала его и сбежала, разве так делается? Что за странная девушка? Но кажется, именно это и цепляло в ней — ее холодность, отстраненность и неспособность выразить чувства. Для него уже какое-то время стало навязчивой идеей видеть ее эмоции, вызывать их… Но пока в этой игре выигрывала она — шокируя, оставляя после себя странное послевкусие — терпкое и неприятное. Но, тем не менее, он стоял в нише у окна, касаясь своих губ после неожиданного поцелуя и глядел в ту сторону, где она исчезла…

... Джоконда не могла поверить, но сова активировалась, благодаря сильным эмоциям, благодаря симпатии, и отныне стало понятно, как ее использовать.

Перепрыгивая через ступеньки, она неслась в свою комнату, стуча каблучками и наплевав на ворчание портретов, кажется, заходя в комнату, она даже уловила красный блик в глазах вездесущей миссис Норрис, патрулирующей подземелья. Мысли занимал вопрос: почему Волдеморт и вдруг это чувство — любовь? Связано ли это было со странной девушкой Авророй?

Могло показаться, что Джоконда не придала значения поцелую, но это было не так, именно он помог всколыхнуть чувства, которые, в свою очередь, заставили потеплеть сову. Пытаясь удержать это чувство, чтобы вновь окунуться в мир необъяснимых воспоминаний Волдеморта, она резко сняла медальон через голову, едва не порвав цепочку, и, коснувшись губ, вспоминая поцелуй с Арчи, прошептала:

— Откройс-ся, покаж-жи мне…

Мерцающий свет тотчас заполонил комнату, перенося ее в прошлое Тома Риддла…

Высокие раскидистые ели скрывали рыжее солнце, уходящее за горизонт. Джоконда оказалась в лесу и, привыкая к полумраку, разглядела удаляющиеся спины Тома Риддла и Авроры, идущих между мощными стволами. Где-то ухнула сова, и Джоконда поспешила за парочкой. Том, не переставая, читал нотации по поводу нахождения в опасном Запретном лесу, но Аврора шла вперед, совершенно игнорируя его слова. Джоконда заметила, что в ее пучок на затылке воткнуто ничто иное, как волшебная палочка. Как нелепо. Когда Том осторожно отклонял хлесткие ветки, проходя сквозь боярышник, Аврора шла напролом, не страшась царапин. Она прыгала по корням деревьев, не опасаясь упасть или испачкать в собравшихся лужах туфельки, когда он излишне осторожно обходил лужи и корни, опасаясь за чистоту своих ботинок. Для Авроры это было сродни прогулки по зеленому лугу, в отличие от Тома, опасливо оглядывающегося по сторонам.

— Аврора, это не шутки и не площадка для игр! Ты понимаешь, сколько опасностей может таить в себе Запретный лес? — в очередной раз предостерег Том.

— Паук не приходит на эту тропу, но охраняет её от других зверей, — поведала она, но запнулась, видимо, ляпнув лишнего. — Это безопасно, честно! Главное не сворачивать, — улыбка еще больше придавала её чудаковатому образу сумасшествия.

Джоконда следовала за ними, слушая неспешный разговор. Аврора поделилась горечью от потери памяти, даже в какой-то момент заплакала, но слезы быстро высохли — кажется, она умела легко и безболезненно переключаться. Джоконда запомнила несколько интересных вещей из ее речи — она говорила о некоем Поттере, видно предке Гарри, который напоминал ей кого-то, кого Аврора не могла вспомнить… А дальше...

— … А в глазах Долохова, ещё Эйвери с твоего факультета и некоторых Блэков я вижу опасность, да такую, что хочется при виде них убежать и спрятаться! А они всего лишь дети! Хочешь — верь, хочешь — не верь, но мне чудится, что от Эйлин Принц пахнет зельями, хотя она больше увлечена чарами. Все думают, что я беззаботная и счастлива в собственном мире, но и у меня есть проблемы. Мне так сложно! Один Мерлин знает, как ты догадался о легилименционной связи между мной и профессором Дамблдором, поверь, мне это не очень интересно, но прошу, не суди меня. Я просто хотела доказать Септимусу и остальным, что я не глупышка и не чудачка, Том! Я… Мне просто тяжело.

Джоконда задумалась, ведь Аврора назвала весьма известные фамилии — и все поголовно — Пожиратели Смерти… Кроме Эйлин Принц — матери Северуса Снейпа. Могла ли странная спутница Тома интуитивно ощущать опасность, которую в будущем будут представлять все названные? Что центральной фигурой, за которой потянутся остальные станет красивый молодой человек, идущий рядом с ней? Упоминание Поттера и вовсе принесло смятение. Кто ты, Аврора? Или, быть может, внутренняя тревога, нарастающая в Джоконде, надумана? Аврора упомянула еще и Альбуса Дамблдора… Зачем сова показывает именно эти воспоминания?

Разыскав запрятанный в кустах боярышника компас, Аврора пояснила, что он указывает вовсе не на север и ускорилась, ведя за собой Тома и Джоконду в неизвестность. Удивительная хрупкая и странная девушка Аврора, именно вокруг нее крутились воспоминания Тома Риддла, вдруг она была его любовью? И именно поэтому мать Джоконды так похожа на нее, а сама Джоконда — на Тома Риддла? Об этом, возможно, еще только предстояло узнать, а пока Джоконда ускорилась вслед за ними во мрак леса — туда, где кроны деревьев полностью закрывали солнечный свет, где вскоре Том, Аврора и их невидимая спутница и вовсе перешли на бег. Волчий вой, раздавшийся неподалеку, казалось, совсем не испугал Аврору, только Том, дернув ее за рукав мантии, заставил притормозить, но она, не заметив, рванула дальше, все говоря о том, что хочет ему что-то показать.

— Успели. Нам повезло, что небо очистилось.

Том, пытаясь отдышаться, вложил в обращенный на нее взгляд весь свой скепсис. Он явно недоумевал, зачем же Аврора его сюда притащила, а тем временем Джоконда, которая вовсе не устала от бега, ведь это был нереальный мир, услышала не пойми откуда взявшийся запах пряностей и цветов. Запах один в один напоминал парфюм, который выпускала фирма ее матери, и это до глубины души обескуражило Джоконду. Мать считала личным достижением создание этого аромата, и Джоконда была полностью с ней согласна, но неужели этот запах и впрямь существовал в природе? Удивление было безграничным, оно заставило взгляд приковаться к забавной Авроре, чья прическа после бега окончательно растрепалась, вынудив ее вытащить палочку из пучка и высвободить неопрятные, похожие на свалявшийся стог сена волосы.

— Мама, это не можешь быть ты…

— Мы пришли сюда за этими цветами? Боюсь, что Джоконда не оценит, — саркастично сказал Том, сложив руки на груди, но вместо ответа Аврора приложила палец к губам; она улыбалась в предвкушении чего-то поразительного.

Джоконда, вновь услышав свое имя, впала в глубокие раздумья, не заметив даже, что стоит вместе с ними посреди поляны невзрачных уродливых бурых цветов, стелющихся, подобно густо растущим маргариткам. Аврора указала вдаль, где за деревьями виднелись шпили башен Хогвартса, а затем неожиданно доверительно взяла Тома за руку и несильно сжала. Он будто бы вовсе не был против. Джоконде оставалось только наблюдать за тем, что происходило дальше...

Последний луч солнца исчез с поляны, и внезапно от того места прямо по цветам прошла световая волна; ослепительная, она придавала мрачным деревьям Запретного леса непривычный радужный окрас. Том по инерции сделал шаг назад, когда свет приблизился к ним и обогнул, заполняя всё открытое пространство. Аврора дернула его за руку и, не говоря ни слова, указала пальцем в небо. Яркой вспышкой ослепительной красоты и причудливой формы на нём отразилось невероятное волшебное природное явление. Множество холодных оттенков, а может, всего несколько — всё смешалось от яркости красок — переливалось, кружилось, но продлилось это недолго — какие-то три секунды, показавшиеся вечностью, заставившие глаза, привыкшие к полутьме, щуриться, и круговорот палитры фиолетовых, бледно-желтых, голубых, пурпурных и зелёных цветов прекратился так же внезапно, как и начался. Вокруг остался потрясающей красоты разноцветный ковер из холодного сияния — это и были те самые невзрачные цветочки, сейчас являющие собой маленькие разноцветные источники света. Том не сдвинулся с места, разглядывая поляну вокруг, он крутил головой из стороны в сторону, словно маленький ребенок, впервые оказавшийся в Сладком Королевстве. Душистый аромат стал ещё насыщеннее, а цветы переливались волнами. Том боялся помять их, но соцветия под его ботинками, стоило ступить на другое место, распрямлялись, как пружины, и загорались, мерцая подобно лампочкам. Запретный лес вокруг переливался рождественскими гирляндами, искря на иголках, высокие корни деревьев стелились по земле разноцветным серпантином.

Джоконда стояла, разинув рот, наблюдая за великолепием игры красок. Находясь в воспоминаниях Тома Риддла, она ощущала его восторг, как собственный. Он был восхищен и не верил своим глазам, а Аврора только улыбалась, довольная его реакцией. Исцеляющий свет поглощал душу, и Джоконда увидела еще более невероятное явление — будущий Волдеморт улыбался. Ах, как он был красив, и как прекрасна стала чучелка-Аврора в бескрайнем сиянии холодных красок

— Поразительно... — только и смог вымолвить он. — Но к-как такое возможно?

— Это моё Северное сияние, Том. То самое…

Дальше все было как в тумане, воспоминания Тома Риддла приобрели оттенок сумасшествия, краски стали ярче, силуэты смазывались, скручивались в спираль, улыбки выглядели неестественными, глаза чрезмерно большими. И Джокондой стал овладевать испуг; находясь в здравом уме, она осознавала, что цветы возымели сильное влияние на его психику, что любое растение или животное в Запретном Лесу таит в себе опасность. Джоконда в ужасе наблюдала, как цветы, подобно дьявольским силкам, оплетают лодыжки Тома, но он стоит, недвижимый, глядя куда-то вдаль, где на краю поляны маячит яркий, невесомый голубой шар света. Зная, ощущая все его мысли, Джоконда понимала, что ему видится. И было это бессмертие — то, чего Лорд Волдеморт желал более всего на свете…

Аврора тянула его прочь с поляны, режущим заклинанием высвобождая его ноги, оставалось загадкой, как ей самой удавалось оставаться в здравом уме. Джоконда наблюдала за странной, необъяснимой сценой, пока не почувствовала легкое прикосновение к своему плечу. Она вздрогнула и обернулась, увидев пред собою того, кто здесь не должен был находиться…

— Арчи?.. — только и смогла выдавить она, глядя в глаза не менее удивленного парня, пока Аврора приводила в чувства Тома.

Арчи смотрел вперед на пару неизвестных подростков, не имея ни малейшего понятия, кто перед ним находится, и глаза его расширились, ведь он, определенно, увидел невероятное сходство между Джокондой и незнакомым молодым человеком...

Их выбросило из воспоминаний до окончания эпизода. Похоже, сова не терпела постороннего присутствия. Джоконда чувствовала это на уровне подсознания, вспомнив также, что сова звала лишь ее одну в Малфой-мэноре. И одному Мерлину известно, сколько она находилась там до того, как Джоконда ее обнаружила, поддавшись зову. Никто из домашних не слышал стука маленького сердечка.

Арчи был дезориентирован и напуган, в его голове один за одним вспыхивали вопросы. Он резко отстранился к самому углу кровати, сбив покрывало, словно Джоконда несла в себе какую-то опасность. Впрочем, она была напугана не меньше, но лишь тем, что ее застукали за занятием, которое требовало объяснений.

— Что ты тут забыл? — прорычала она, пряча сову под рубашку, не желая, чтобы Арчи обратил на неё лишнее внимание, но этим только разожгла его подозрительность, а ведь он может настучать профессорам, которые непременно решат, что вещь тёмная и не должна находиться в школе, впрочем, как и ее обладательница...

— Что это за ерунда? Я только коснулся тебя, как меня перенесло в это странное место! — воскликнув, возмутился было он, но к концу фразы его голос стал тише.

— Какого дракла ты забыл в моей комнате? — лицо Джоконды исказилось, превратилось в маску фурии, и Арчи на миг почудилось, будто в ее черных глазах мелькнул необъяснимый и пугающий красный блик; в тот же момент вспыхнул камин, поддаваясь стихийной магии.

Арчи только сглотнул, вмиг осознав, что стал свидетелем чего-то личного, того, что не должен был видеть, однако пресловутое любопытство взяло верх:

— Прости, дверь была не заперта, и я увидел тебя, твои глаза светились, ты держала в руках эту сову, — указав на её, сказал он. — Это напугало меня. Я решил, что тебе нужна помощь. Что это за артефакт, Джоконда? Он не выглядит обычной безделушкой, он кажется опасным. И еще этот волшебник, так похожий на тебя, я решил было, что мне почудилось... — затараторил он безо всяких пауз, и ей пришлось лишь смиренно ждать, пока поток его слов иссякнет.

— Ты все сказал, Арчи? — спросила она, будто недовольно сложив руки на груди, но на самом деле защищая сову, словно ее могли вырвать вместе с ее сердцем; Джоконда дождалась, когда он будет весь во внимание, и продолжила: — Эта сова — Омут Памяти, и в ней хранятся воспоминания моих предков, — говорила она отчасти правду спокойным вкрадчивым голосом, — а ты никоим образом не должен вмешиваться в мои дела и уж тем более распространяться о том, что увидел. Тайны моей семьи тебя не касаются. А теперь, будь добр, покинь мою комнату.

Эти объяснения заставили его почувствовать неловкость. Похоже, Арчи переоценил свой испуг.

— Послушай, прости, что я вломился, просто ты ушла, убежала так быстро, будто за тобой гнались кентавры. Почему мне кажется, что это я сделал что-то не так, хотя поцеловала меня ты? Я только хотел удостовериться, что с тобой все в порядке. Ты выглядела шокированной.

Хорошо, что он сделал вид, что не придал особого значения сове, уцепившись лишь за поцелуй. Арчи не был дураком, и он непременно что-то себе надумает, но сейчас он плавно сворачивал с темы, понимая, что ничего не добьется. Лицо Джоконды разгладилось; бросив взгляд на каминную полку, где хранилась ее личная коллекция фигурок — участников войны с Волдемортом, она поддержала эту игру:

— Конечно, Арчи, просто это мой первый поцелуй. — Он не различил в ее голосе особых интонаций, что выглядело несколько подозрительно, обычно девушки так себя не ведут, ведь это событие всегда кажется им особенно важным и волнительным. — Послушай, я просто хотела попробовать что это такое, и меня это немного напугало.

Конечно, и именно поэтому он обнаружил ее со странным артефактом в руках и не менее странно светящимися глазами. Арчи проследил за ее вновь метнувшимся к каминной полке взглядом, увидев фигурки участников войны, которые, навострившись, вслушивались в их разговор.

— Хорошо, тогда просто не будем торопиться...

— Отчего же? — неожиданно спросила она и, обойдя кровать, подошла ближе к нему; Арчи, явно не ожидая такого напора, отклонился назад; на губах Джоконды заиграла коварная улыбка — она умело пользовалась ей, зная, что всегда действенно вводит его в ступор, но затем просто усмехнулась: — Идем, у нас еще чуть больше часа на патрулирование коридоров...

* * *

Попытавшись спросить у одного из рэйвенкловцев о том, где можно повстречать Серую Леди, ведущую затворнический образ "загробной жизни", Джоконда получила недоуменный взгляд. Серая Леди не общалась даже со своим Домом. Кажется, этот призрак неуловим... Попытка заговорить в Почти-Безголовым Ником не увенчалась успехом. Он сказал, что не имеет ни малейшего понятия о том, кто такая Аврора, отсоединил голову, привычно запугивая, и проплыл сквозь стену, оставив Джоконду без ответов, но с чётким ощущением, что он чего-то не договаривает. Безбожно пьяный Толстый Монах, привидение Хаффлпаффа, не смог связать и двух слов, а Кровавый Барон отчего-то прятался в подземельях, не желая выходить на связь, впрочем, общаться с ним не очень-то и хотелось. Оставался только один источник информации — ее мать, и Джоконда все ближе подходила к решению связаться с ней для личной встречи, ведь эта тема явно была не для переписки.

Помимо ужина предыдущего дня, Джоконда пропустила еще и завтрак, и шла на обед совершенно обессиленная и голодная. Занятая поиском ответов, она и впрямь не слышала перешептываний в коридорах, не видела интереса со стороны поклонниц Арчи, а сейчас не замечать обращенные к ней взгляды студентов уже не получалось. Их было слишком много, как было много эмоций — удивленных, завистливых и даже полных ненависти. Викки Уизли, стоя в обществе своих не менее симпатичных подружек возле Хиггинса, проводила ее неодобрительным взглядом, и разговоры в их компании прекратились. Неужели отношения Арчи и Джоконды так сильно взбудоражили общественность? Да и они вовсе не встречались, по крайней мере пока…

— Привет, Финн, тренировка в восемь, да? Я могу опоздать, нужно помочь директору с отправкой писем родителям, — сообщила Джоконда, перешагивая со стопкой учебников через лавку.

Положив книги на колени, так как на столе не было места из-за тарелок, она принялась накладывать свежие овощи, печеный картофель, засунув нос в учебник по зельеварению, только спустя несколько секунд вдруг осознав, что ответа не последовало. Замерев,не донеся ложку супа до рта, она обратила внимание на Финна. Он выглядел так, будто в него попала шаровая молния — волосы всклокочены, наверняка после манипуляций Марго, любившей расчесывать пальцами его кудри, глаза на выкате — не то испуганные, не то удивленные.

— Так, выкладывай, что случилось, — Джоконда проглотила суп и приняла извечно надменный вид, хотя ей была известна причина шока Финна.

— Джоконда, это правда? Алексис говорит, что видела вас с Олдриджем на Черном Озере, и вы целовались.

Интересно, и как у него хватило мозгов задать этот вопрос прилюдно? Мэнни, неподалеку сидящие Альбус и Скорпиус, Марго — все навострили уши и даже чуть склонились в ее сторону.

— Финн, мы не целовались, и даже если бы это было так — это совершенно не ваше дело, — спокойно сказала Джоконда, поглощая обед; она не чувствовала себя виноватой и не собиралась ни перед кем отчитываться.

— Но, Джоконда, вся школа…

— Мне плевать на всю школу, Финн, — тут же одернула она. — Тебя сильно волнует моя личная жизнь? Вот меня твоя — нисколько.

Она была довольно резка, но не боялась, что друзья могут от нее отвернуться. Впрочем, кроме Финна, у нее друзей то и не было. Остальные могли в основном пресмыкаться, опасаясь ее, как старосты. Джоконда всегда была одиночкой, но не чувствовала себя одинокой. Вот Велдон Руквуд страдал от нехватки общения. Замкнутый стеснительный парень был бы и рад оказаться в центре внимания, в каком всегда была она. В этот момент Велдон взглянул на нее и тут же уставился обратно в тарелку с рисом и рыбой, опасаясь встречного взгляда. Профессор Хиггинс вместе с Синистрой тоже заинтересовались сутью беседы, ведь Джоконда и компания сидели рядом с преподавательским столом. Они, словно старушки-соседки, бдительно следили за тем, что делает молодежь.

— Да, ты права, но… — Финн понизил голос до шепота: — Это же Олдридж, он гриффиндорец, староста мальчиков, а еще капитан вражеской команды по квиддичу… И это немного…

— Ты даже мысль складно выразить не можешь, потому что несешь ахинею, — парировала Джоконда, тронув губы салфеткой. — Квиддич — игра, которая призывает не враждовать, а проявлять дух соперничества. Она должна объединять Дома, а не ссорить…

— Уинтер, ты невыносимая зануда, — покачала головой Марго, слышавшая каждое слово; проведя ладонью по бритому затылку — недавно она остриглась под ёжик — Марго сказала: — Финн пытается сказать, что твоей репутации подобные слухи могут навредить, он же из добрых побуждений, — наконец, сформулировала мысль она за своего парня, который только и смог, что покивать — его каштановые кудри закачались в такт.

— Вы за репутацию Слизерина, как я понимаю, больше волнуетесь, — Джоконда продолжала расправляться с обедом, игнорируя важность поднятой темы, в то время как к ее персоне обращалось все больше внимания; соседние рэйвенкловцы обратились в слух. — Имидж нашего Дома — стоять особняком от остальных, но вы не думали, что пора сломать закостенелый опостылевший уклад и выйти на новый уровень общения? Мы же сами виноваты, что к нам так относятся…

— Но Волдеморт и большинство Пожирателей Смерти учились именно на Слизерине, — шаблонно напомнил коротыш-Пинчли и тут же пригнулся, словно за суровым взглядом Джоконды мог последовать удар.

— А еще на Слизерине учились великие маги, такие, как Северус Снейп или мой дядя — Люциус Малфой. Напомню вам, что Людо Бэгмен — лучший ловец прошлого столетия тоже окончил Слизерин. Гораций Слагхорн, наш дорогой и уважаемый учитель зельеварения, ушедший на пенсию — и тот был слизеринцем. И я уже молчу про историков, исследователей и иных волшебников, которые невзирая на принадлежность к Слизерину, принесли в мир много нужного и полезного, — Джоконда включила старую шарманку под одобрительные взгляды Синистры и Хиггинса; лишь сын Синистры — Ян — громко фыркнул, тотчас поймав стрелу укоризненного взгляда матери. — Пока вы сами не перестанете относиться к Слизерину столь однобоко, другие вас не послушают и будут следовать стереотипам, — Джоконда встала, отодвинула тарелку, уменьшила книги, все же засунув их в сумку, и отправилась мимо профессоров к дальнему столу Гриффиндора, услышав в спину лишь: “что она делает?”.

Профессора кивнули, поддерживая ее начинания.

— Минкиа*, Уинтер, напугала! Что ты тут забыла? — возмутился Модена; в момент ее появления, почесывая ухо, он едва не вырвал из мочки бриллиантовый гвоздик серьги от неожиданности.

— Модена, немедленно сними это безобразие, ты нарушаешь устав школы. Никаких украшений для мальчиков, кроме запонок и шейных платков, — отчеканила она.

— Сегодня выходной, Уинтер, что хочу, то и ношу! — но Модена, встретив ее не терпящий возражений взгляд, предпочел удалиться вовсе.

Альбус и Скорпиус открыли рты, когда Джоконда опустилась аккурат рядом с Арчи на место Модены, сообщив, что намерена выпить в его компании чай. Арчи, не возражая, только придвинулся ближе к волшебным образом образовавшейся рядом Уизли, скинув на пол полную учебников сумку Модены. И хотя было воскресенье, многие собирались заняться домашкой на улице. Обещанная непогода так и не пришла, поэтому после обеда все, несомненно, хлынут точно стихийное бедствие на улицу, топтать пока еще зеленую траву.

— О, пирог с патокой, обожаю, — даже не трудясь изобразить искренность протянула Джоконда и, взяв кусок с общего блюда и разломив его пополам, положила большую половину на тарелку невозмутимо терпящего ее вторжение Арчи.

Лицо Викки Уизли все сильнее вытягивалось, но пока она отказывалась от комментариев, впрочем как и ее подружки, только их густые по последней моде брови беспорядочно двигались, словно посредством их девушки общались на собственном тайном языке жестов. Уж Викки-то понимала, что с главной старостой пререкаться не стоит. Арчи и Модена обожали окружение девиц, поэтому трижды в день уделяли им внимание во время приемов пищи, укрепляя статус школьных ловеласов. Впрочем, если Модена, южанин, гулял то с одной, то с другой, то Арчи был замечен в отношениях лишь единожды в прошлом году — с уже выпустившейся Фелисити Клири. С остальными же он держал дистанцию и просто общался, позволяя себя обожать. Все его прилипалы рано или поздно переключались на Модену, как бы мерзко это не звучало.

— Что на этот раз? — шепнул Арчи ей на ухо. — Это какая-то игра?

Но Джоконда, улучив момент, когда он был близко, просто чмокнула его в щеку. Лицо Финна, наблюдавшего этот момент поверх голов сокурсников, исказилось в гримасе ужаса и отвращения, словно он съел драже Берти Боттс со вкусом экскрементов.

— Просто захотела пожелать тебе хорошего дня, Арчи, — пропела она сладким голоском, сдержав гаденькую улыбочку.

И хотя в школе неуставные отношения были запрещены, но даже профессора не осмелились сделать замечание, словно на их глазах создавалась история — Гриффиндор и Слизерин миловались. Ванесса Треворс сидела напротив, сжимая в руке десертную вилку, да так, что та грозила погнуться. Лицо гриффиндорки обезобразилось красными пятнами ярости, а губы и взгляд были столь напряженными, что еще немного, и стихийная магия могла нанести кому-то вред.

— Что это с Несси? — хихикнула Джоконда и ощутила его ладонь на талии; Арчи, прекрасно понимая, что это игра, пошел в наступление. — Того и гляди взорвется.

— Пойдем-ка отсюда, — предложил он, понимая, что ничем хорошим это не закончится. — Позанимаемся вместе на опушке — там всегда меньше студентов.

Модена поглядывал на них, приземлившись поодаль с шестикурсниками и высовываясь из-за их спин с квадратными глазами, словно белка из дупла, и периодически посылал Арчи полные возмущения сигналы.

— О, теперь ты стесняешься лишних глаз? — уколола она, вставая следом и ненароком наступив на сумку Модены; тот только скривил губы, наблюдая.

Большой Зал сопровождала гробовая тишина, лишь только от Трелони послышался глубокий вздох и дежурная новость о том, что Гримм показал свою морду на на дне ее тарелки с гороховым супом.

Уже подходя к дверям, выходящим на север к опушке Запретного Леса, Джоконда ощутила, как что-то мокрое и липкое упало ей на плечо, стекая вонючей жижей по жакету. Из-за спины донесся высокий премерзкий смех, и в резком развороте Джоконда заметила скрывшийся в стене силуэт Пивза.

— Эванеско, — на ходу скомандовала она, ускорившись и намереваясь достать его в соседнем помещении. — Подожди меня на улице.

— Тебе не нужна помощь? — Арчи не собирался двигаться, зная, что она справится сама, простейшим заклинанием заперев Пивза на какое-то время в одной комнате — одна из стандартных мер, применяемых профессорами и старостами против полтергейста.

— Справлюсь!

Если полетел один гнилой помидор, то непременно полетит второй и третий уже в других выходящих из замка студентов. Джоконда находила Пивза очаровательным малым, невзирая на то, что он доставлял проблем. В самый скучный день, особенно зимой или в позднем ноябре, когда дождь нещадно бил в стекла окон, он устраивал каток возле библиотеки — то было его любимым занятием, или же доводил Филча до белого каления, оставляя шлейф из фантиков от его любимых конфет длиною не менее, чем в пару сотню футов по всему замку. И след этот оканчивался кучей характерного ароматного завитка где-нибудь в унитазе третьего этажа. Филч ненавидел, когда брали его конфеты… Пивз был душой Хогвартса, и, в отличие от призраков, как вполне осязаемое создание, мог доставить немало осязаемых бед.

Засучив рукава, словно это была грязная работа, Джоконда настигла вовсе не собирающегося прятаться полтергейста в неиспользуемом классе, заставленном пыльной мебелью. Дверь хлопнулась о стену, заставив вспорхнуть пару птиц, примостившихся на карнизе.

— Апер…

— Запрешь меня, не узнаешь про Аврору! — опередил ее толстенький низкий человечек в смешном сюртучке; бубенцы на его шляпе раздавались неприятным звоном в ушах. — Или тебе не интересно?

В отличие от других “мертвых” обитателей Хогвартса, возможно, поклявшихся молчать МакГонагалл, как новому директору, ее предшественнику или же аврорам, наводившим порядок в школе после битвы, Пивз не подчинялся никаким правилам. Никто не знал, как появляются призраки, а как вредители-полтергейсты — и те и другие могли умирать насильственной смертью, и те и другие могли быть злыми волшебниками при жизни. Как бы то ни было, такая сущность, как полтергейст, имела место. Пивз, с видом следователя или прокурора стал расхаживать по воздуху перед Джокондой, заложив тоненькие, в сравнении с торсом, ручонки за спину.

— Пивз, от участи быть запертым на сутки в классе тебя отделяет всего несколько секунд, — обронила Джоконда сложив руки на груди; из сгиба ее локтя торчала волшебная палочка, готовая пойти в бой в любую секунду.

Сморщенное лицо толстяка-карлика обратилось к ней с непривычным скептицизмом и долей ехидства.

— Знаешь, староста, а я ведь когда-то учился на Слизерине и был таким же занозой, как и ты, — неожиданно поделился он; Джоконда впервые слышала в его голосе серьезность; чего таить, она и голоса его не слышала, только противное хихиканье.

— Пивз, ты назвал интересующее меня имя, и я ума не приложу, как ты узнал о моем интересе. Выкладывай, что знаешь, и не трать мое драгоценное время.

— Время, которое ты тратишь для свиданий? — спросил он, вылупив на нее свои водянистые глазенки. — Вместо того, чтобы посвятить изучению окружающей тебя тайны о Лорде Волдеморте, например? И о том, почему ты так сильно на него похожа?

Джоконда почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. Она прислонилась к поставленным друг на друга партам, ища опоры. Парты сдвинулись, неприятно скрипнув по каменному полу, но это отрезвило, заставило взять себя в руки.

— Откуда у тебя данные сведения? — спросила она, начиная воспринимать полтергейста всерьез.

— Я умею наблюдать, — ответил Пивз кратко. — Я был здесь еще задолго до того, как юный мальчик по имени Том Риддл поступил на первый курс, получив письмо из Хогвартса, — он внезапно вплотную подлетел ближе, как он любил делать, пугая первокурсников перед распределением. — И это лицо сложно забыть, — ткнув маленьким пальчиком ей в кончик носа, он соизволил отстраниться. — И я был в туалете Миртл, когда ты заговорила на парселтанге и оглушила Гарри Поттера. Какая незадача! Оглушить и лишить памяти самого Гарри Поттера! Святого Поттера, Мерлиновы подштанники!

— Говори, что ты знаешь, раз подсмотрел так много, — Джоконда отлепилась от парты и взглянула за окно, вспомнив, что ее ждет Арчи, который наверняка пойдет на ее поиски, если ожидание затянется.

Напряжение, сковавшее шею, было невыносимым, казалось, что она может переломиться. Похоже, Пивз был единственным из мертвых обитателей Хогвартса, кто оказался готов поддержать контакт и рассказать что-то интересное, и Джоконда готова была поверить чему угодно, однако одергивала себя, понимая, что Пивз ради развлечения может наговорить что угодно.

— В спокойное мирное время, не стоит судьбу ворошить. Наследник, задумайся дважды! Со временем плохо шутить! — мерзким голосом процитировал Пивз последнее четверостишие из песни Распределительной Шляпы, надеясь дезориентировать ее еще больше, получая от этого явное наслаждение.

Откуда этот маленький наглый полтергейст мог узнать? Как он мог сложить два и два? Вопросы один за одним вспыхивали в голове Джоконды, но ей действительно стоило поторопиться.

— Это все, что ты хотел сказать? Тогда, пожалуй, этого недостаточно, — она сделала пасс палочкой, намереваясь заточить его, но он внезапно замахал тонкими ручонками.

— Постой! Я хочу сказать тебе что-то очень важное! — замельтешил он, когда из коридора донесся голос Арчи:

— Джоконда, где ты?

— Найди сведения о Луне Лавгуд, и ты все поймешь! — выпалил Пивз, поглядывая на замершую палочку.

— Уходи, — приказала она, понимая, что Арчи может услышать лишнее.

— Скоро ты познакомишься с ним лично… — только и сказал напоследок Пивз; его толстая фигурка метнулась к стене и исчезла, прежде чем дверь в кабинет открылась.

— Вот ты где, тебя долго не было, все в порядке? — спросил Арчи, подойдя к крепко задумавшейся Джоконде. — Где Пивз?

Но она ответила не сразу, размышляя над его последнее фразой.

Буркнув лишь “этот гад улизнул”, Джоконда обошла Арчи и отправилась к выходу.

С кем “с ним” она скоро встретится? Несомненно, их разговор крутился возле Лорда Волдеморта, только как Джоконда могла с ним встретиться? Разве что имелась в виду ее гибель и встреча с Волдемортом у загробной черты? Она быстро отмела эту мысль, понимая, что чрезмерные рассуждения могут привести ее к неправильным выводам. Джоконде доводилось слышать о Луне Лавгуд, ее имя упоминалось в списке погибших во Второй Магической Войне, а также на обелиске в Министерстве Магии — если не изменяла память, она исчезла еще до Битвы за Хогвартс, и этому персонажу источники — как и сама Джоконда — не уделяли особого внимания. Известно было лишь то, что она училась на курс младше Гарри Поттера и принимала участие в Битве в Отделе Тайн, когда Лорд пытался заполучить Пророчество.

— Джоконда, выход там, — Арчи тронул ее за плечо и указал на двустворчатые двери, за которыми по-осеннему начинало хмуриться небо.

— Прости, мне нужно кое-что проверить, — не глядя на него, проговорила она, двинувшись к лестницам, чтобы попасть в библиотеку и вновь покопаться в школьном альбоме.

Однако ее вновь ожидало разочарование — в школьном альбоме не было снимка Луны Лавгуд, на месте фотографии выпуска тысяча девятьсот девяносто девятого оказалась пустая рамка с черным тюльпаном и некрологом, заставившая ее обозленно сжать кулаки и стукнуть по столу, да так, что Пинс строго зыркнула на нее из-за своего стола. Почему все было так таинственно, что поиски каждого волшебника, сведения о котором она искала, заводили в тупик? Как все они — Том Риддл, Аврора, Луна Лавгуд, а возможно, еще и те две погибшие девушки из воспоминаний Волдеморта, могли быть связаны?

— Мисс Уинтер, что с вами такое? Вы уже не в первый раз что-то ищете в альбоме школьных выпусков, — уставшим старушечьим голосом спросила мадам Пинс. — Я могу вам чем-то помочь?

И тут в голове Джоконды зажглась лампочка. Она посмотрела на старую библиотекаршу, внезапно осознав, что ее имя уже мелькало перед взглядом. Резко перелистнув лежащий перед ней альбом на выпуске тысяча девятьсот сорок пятого, она безошибочно указала на черно-белую фотографию девушки с выдающимся носом и светлыми пышными волосами.

— Ирма Пинс… Мадам Пинс, это ведь вы? — уточнила она, никогда прежде не интересуясь, как ее зовут, да и девичья ли у нее фамилия?

Седая библиотекарь водрузила висящие на цепочке очки на несомненно выдающийся нос, больше похожий на орлиный клюв.

— Мне лестно от того, мисс Уинтер, что на седьмом году обучения вы наконец-то узнали мое имя, — усмехнулась она по-доброму. — Однако что же вас так интересует?

Пинс прошлась по выпускникам того года: на чьих-то фотографиях ее палец задерживался, а уголки губ то приподнимались, то опускались. Но Джоконда терпеливо ждала, пока та выплывет из, вероятно, нежных воспоминаний об учебе в Хогвартсе.

— Мэм, вы ведь учились на одном курсе с Томом Риддлом, верно? — спросила Джоконда прямо, хотя это имя, как и фотография отсутствовали в выпуске сорок пятого.

Пинс вскинула седые брови, чувствуя неладное.

— Вы вновь углубились в тему биографии Волдеморта? Мне кажется, я вам еще год назад сказала, что Министерство удалило все сведения о нем, — непреклонно напомнила она.

— Нет, мэм, это мне предельно ясно, — Джоконда улыбнулась самой мягкой из своих улыбок, понимая, что мадам Пинс, напуганная Министерством, ничего дельного не расскажет. — На этот раз меня интересует другой волшебник, вернее, две девушки. С вами на Рэйвенкло, а быть может, курсом младше, должна была учиться некая девочка по имени Аврора. Фамилия, к сожалению, мне неизвестна, так как ее тоже почему-то нет в альбоме. Знакома ли вам хотя бы одна Аврора, мэм?

Глаза Джоконды выдавали живой интерес, так было нужно, мадам Пинс была из тех, кто поддавался чужим эмоциям, и с ней нужно было быть предельно любознательной. Старушка, запертая среди пыльных учебников любила поговорить, только не каждый студент шел на контакт, в особенности из-за того, что от нее немного попахивало затхлостью, впрочем, как и от всей библиотеки.

— Нет, мисс Уинтер, я не могу пожаловаться на память, и никакая Аврора в мое время не училась точно. Я бы запомнила, — ответила она без раздумий, почесав кончик носа. — Откуда вы ее взяли?

— О, мадам Пинс, это из истории моей семьи, мне сказали, что мамина тёзка, моя бабушка или прабабушка училась в Хогвартсе, я просто хотела найти ее.

Пинс лишь непонимающе пожала плечами.

— А вы смотрели в других выпусках, мисс Уинтер?

— Несомненно, я нашла двух Аврор, но ни одна из них не подходит под описание, — на ходу сочиняла Джоконда, ведь ей было точно известно, что интересующая ее Аврора училась именно в то время, как минимум потому, что она ее видела в обществе Тома Риддла.

— Возможно, у вас ложные сведения? — Пинс потеряла интерес, но Джоконда, взмахнув палочкой, призывно пролистала альбом до девяносто девятого года.

— Может быть, тогда вы вспомните вторую интересующую меня девушку? Мне о ней известно только одно — что она исчезла в девяносто седьмом году, — сказала Джоконда, и Пинс, едва отойдя, вернулась к ней, тяжело передвигая ноги.

Взглянув на черную рамку вместо фотографии исчезнувшей девушки, она глубоко вздохнула, не обращая внимания на немного маниакально загоревшиеся глаза Джоконды, которая поняла, что сейчас получит ещё одну зацепку.

— Луна Лавгуд, хорошая была девочка, помню ее, — голос Пинс потускнел, старческие брыля будто опустились еще ниже. — Трагическая история. Не знаю, чем она вас заинтересовала, она едва ли является важным персонажем истории, — подчеркнула библиотекарь, зная увлечения Джоконды как никто другой. — Ее похитили с Хогвартс-Экспресса Пожиратели Смерти, насколько мне известно, из-за обличающих статей в журнале, который выпускал ее отец Ксенофилиус Лавгуд. Журнал назывался “Придира”, с тех пор он перестал его печатать, — мадам Пинс неожиданно отошла к стеллажу, в котором хранились старые выпуски газет, имевших хоть какое-то отношение к образованию; пройдясь сухими пальцами по полке, она вытащила цветастый, но немного потускневший выпуск незнакомого Джоконде издания. — Вот этот журнал, забавное было чтиво, хотя много выдумок. Бедный человек из-за своей глупости потерял единственную дочь. Такая светлая и добрая была девочка. Луна часто разговаривала со мной за чашечкой чая, и так смешно одевалась… Помню ее яркие, порой нелепые наряды, как странно, она иногда даже самой холодной зимой ходила босиком по замку в поисках своей обуви, убеждая, что ее кто-то стащил. Ах сколько она находила интересных применений своей волшебной палочке, даже вместо заколки закалывала ей волосы. Трагедия, настоящая трагедия…

Джоконда позволила случиться паузе, чтобы старушка немного пришла в себя, вспоминая грустную, но светлую историю. Где-то в глубине подсознания появилось странное ощущение дежавю, где-то внутри Джоконда проассоциировала яркость нарядов Луны Лавгуд и Авроры, вот только не поверила своей интуиции.

— Мэм, почему здесь нет ее фотографии?

Пинс задумчиво покусала дужку очков, взглянув на хмурящееся за окном небо. Джоконда вдруг обратила внимание на ее заштопанную на локтях кофту. Видно, мадам Пинс начала сдавать, переставая уделять внимание таким мелочам, как одежда.

— Возможно, фотографий-то после нее не осталось. Почему вдруг такой интерес к Луне Лавгуд, мисс Уинтер?

— Мэм, я пишу очередную работу про те времена. Возможно, вы сможете описать ее?..

* * *

Попросив Велдона Руквуда провести вечерний факультатив у первогодок вместо нее и плюнув на тренировку, Джоконда шла к выходу с территории замка, на ходу натягивая мантию. В груди зарождалось ноющее ощущение, что описанная Луна Лавгуд неспроста так похожа на таинственную Аврору. Огромные серые глаза навыкате, неаккуратные длинные платиновые волосы, смешная одежда и дурацкая привычка совать в пучок волшебную палочку. Зажав в руке скопированный экземпляр “Придиры” двадцатилетней давности, Джоконда уже знала адрес издательства, а по совместительству — и дома Лавгудов, как рассказала мадам Пинс. Оставалась надежда, что отец Луны Лавгуд, если он все еще проживает по тому адресу, сможет ответить на ее вопросы. Но как объяснить свое любопытство? Не сказать же, что школьный полтергейст Пивз дал ей наводку? Обрывки сведений, полученные из разных источников, никак не хотели складываться в картину, но чувство дежавю не давало покоя, заставляя ее нестись в неизвестность в поисках ответов.

Джоконда, уже добравшись до Хогсмида, не заметила, как, избрав другую тропу, в сторону Хогвартса направлялся Гарри Поттер, а за ним, мелко шагая утопающими между стыков каблуками, шла ее мать…

Они разминулись всего десятком футов, обойдя здание почты с разных сторон.

* * *

— То есть, как моя дочь находится не в Хогвартсе? — Аврора забыла зарок вести себя сдержанно и не привлекать внимания, хотя чего только стоила одна ее темно-зеленая вуаль.

Директор Хогвартса, сидя за своим столом, поджала губы.

— Леди Уинтер, ваша дочь совершеннолетняя, и может покидать Хогвартс в свободное от занятий время, — спокойно парировала МакГонагалл, взглянув на неё поверх прямоугольных очков.

Фоукс забеспокоился. А сейчас он и вовсе взлетел со своей жердочки и, пролетев над головой Гарри Поттера, оказался возле леди Уинтер, примостившись на спинку кресла и щелкая клювом, словно пытаясь сорвать с нее вуаль.

— Что с тобой, дружище? — спросил Гарри подойдя и почесав его по яркому красному оперению, словно кошку; Фоукс издал урчащий звук и переключился на него.

МакГонагалл, до этого равнодушная, заинтересованно посмотрела на женщину. Обычно Фоукс вел себя иначе в присутствии посторонних и не привлекал внимания. Она почувствовала внимательный взгляд Альбуса Дамблдора на леди Уинтер с полотна, кажется, старый директор улыбался, что было едва заметно из-за бороды, на губах леди Уинтер тоже заиграла улыбка, но возможно могло и правда почудиться, ведь лицо скрывала вуаль. Кто в наше время носит такую плотную вуаль, или же она скрывает некое уродство? Или тут что-то еще? МакГонагалл не имела привычки совать нос не в свое дело, но присутствие Гарри Поттера в обществе матери Джоконды Уинтер вызывало вопросы.

— Возможно, я могу чем-то помочь, леди Уинтер, мистер Поттер? — сухо спросила МакГонагалл, не показывая интереса.

— Послушайте, директор, — сказал Гарри, беря инициативу на себя. — У нас с леди Уинтер есть основания полагать, что в руках Джоконды мог оказаться опасный артефакт, и что сейчас он находится в Хогвартсе.

— Что за артефакт, мистер Поттер? — МакГонагалл живо поднялась с места, осознав, что школе может угрожать опасность.

Звуки моментально поблекли, крики игроков в квиддич, тренирующихся на поле, в момент исчезли, щелканье феникса тоже будто растворилось, ведь когда дело казалось Хогвартса, МакГонагалл концентрировалась только на одном — искоренить эту опасность, что бы она собой не представляла. Дети должны быть защищены.

— Возможно, это крестраж Волдеморта, директор, — объявил Гарри, и Аврора вмиг осознала, что МакГонагалл в курсе крестражей.

С лица директора исчезли краски, губы казались обескровленными. Старческое сердце с трудом пережило удар подобной силы. Она, как и многие другие, наверняка старалась забыть ужас, который принес в мир волшебников Волдеморт. И сейчас лишь единственный гипотетический шанс его возвращения всколыхнул былую тревогу, но вместе с тем и храбрость. МакГонагалл готова была пожертвовать своей жизнью, чтобы уберечь Хогвартс от беды.

— Но разве не все крестражи уничтожены, мистер Поттер? — спросила дрогнувшим голосом она, переводя взгляд с него на внезапную гостью, удивляясь ее осведомленности не меньше.

— Я не могу утверждать с точностью, крестраж ли это, — поправился Поттер, поправив бессменные круглые очки. — Но, тем не менее, мы должны проверить. С вашего разрешения, мэм, мы бы хотели осмотреть комнату Джоконды.

— Насколько мне известно, мистер Поттер, она отлучается ненадолго, в основном в библиотеку Лондона, и я уверена, скоро вернется, — МакГонагалл взглянула на напольные деревянные часы, показывающие чуть больше четырех. — Библиотека закрывается через час, возможно, вам стоит подождать возвращения мисс Уинтер, все же, устраивать обыск в ее комнате из-за одних только предположений неразумно. Она взрослый человек, и она не из тех, кто будет утаивать темный артефакт в своей комнате…

— Послушайте, Минерва, — неожиданно по имени обратилась леди Уинтер, и было в звуке имени, произнесенном ее голосом, что-то знакомое, но, тем не менее, фамильярное, — разве Том Риддл когда-то давал повод думать, что он может стать убийцей и психопатом, загубившим столько жизней? Он был блестящим студентом, любимым профессорами. И вы, несомненно, должны помнить его, ведь вы учились на одном курсе и оба были главными старостами, — безошибочно указала Аврора, еще не зная, как отнесется к этим словам МакГонагалл, которая только опешила. — И моя дочь не вызывает подозрений, но в ее руках находится темный артефакт…

— И быть может уже сейчас он завладел ею, как когда-то дневник Тома Риддла завладел моей Джинни, — подхватил Гарри, зная, что его слова, несомненно, убедят ее.

Волнение, появившееся на лице МакГонагалл еще и из-за знания этой женщиной ее биографии, выбило ее из колеи. Только и в силах, что переводить взгляд с нее на Гарри Поттера, директор едва нашла в себе силы ответить привычно строгим и профессорским тоном:

— Что ж, как директор Хогвартса, я вправе запретить вам вторжение в личные комнаты студентов, но учитывая возможную опасность артефакта, который каким-то образом попал в руки мисс Уинтер, я удовлетворю вашу просьбу, — тем не менее, показала свое отношение МакГонагалл и указала рукой на дверь, предлагая отправиться и исполнить задуманное.

На выходе из директорского кабинета их остановил тихий голос, шелестом осенних листьев донесшийся с портрета старого директора:

— Аврора, то, что должно случиться, уже не изменить, но будь уверена, что твоя дочь будет в безопасности рядом со мной, — сообщил Дамблдор, и МакГонагалл вновь пронзило чувство дежавю, а вместе с тем и множество вопросов о том, откуда Дамблдор мог знать мать Джоконды.

МакГонагалл было известно о леди Уинтер лишь одно — она жила во Франции и училась в Шармбатоне, но тогда откуда она может знать кратчайший путь к подземельям, где напротив входа в слизеринскую гостиную располагалась дверь в комнату старосты?..

* * *

Минкиа * — итальянский, междометие — что-то типа “блин”.

Странной цилиндрической формы, навевая неожиданную ассоциацию с рубкой подводной лодки, на холме вырастал трехэтажный дом, увитый буйно растущим плющом, на котором, словно на гирлянде, расположились рыжие сливовые плоды. Над домом зависла луна, но в это время суток она должна была находиться в другом месте, поэтому Джоконда быстро смекнула, что здесь замешана магия. Отворив покосившуюся калитку, она смело шагнула на территорию, понимая, что ее, быть может, погонят прочь прямо с порога за вопросы о погибшей так давно девочке. Оставалось только сочинить складную легенду, и у Джоконды уже была припасена одна идея, правда она могла показаться несколько коварной и жестокой по отношению к отцу, потерявшему дочь. Уверенно постучав в дверь, она вновь огляделась, услышав шорох из соседнего куста смородины. В следующую секунду, перебирая мелкими короткими ножками, похожий на большой клубень картошки, оттуда выскочил садовый гном и, топча грядку с редиской, улизнул под дом.

— Проклятый разбойник! Всю редиску потоптал! — донеслось из соседнего окна, где появился человек с седыми, немного спутанными волосами до плеч; его видавший виды синий пиджак порвался по шву на боку; только лишь бросив взгляд на на неожиданную гостью, мужчина беззвучно ахнул и тотчас скрылся в доме.

Джоконде, не успевшей вставить и приветствия, пришлось ожидать на улице еще какое-то время, хозяин не торопился. Изнутри дома послышался грохот кастрюль и какой-то неопределенный шорох. Когда мистер Лавгуд, наконец, соизволил открыть дверь, она внезапно поняла, что уже видела его — в тот день, когда они ожидали лорда Драко в Министерстве Магии перед началом учебного года. Этот волшебник, весь чумазый от каминной сажи едва не снес малютку Скорпиуса, а еще Джоконда вспомнила, как он, подходя к обелиску, сотворил ярко-желтый нарцисс, видно предназначавшийся его дочери.

— Чем обязан? — попробовал сказать он строго, но голос сорвался; волшебник нервно поправил налипшую на лоб прядь волос.

— Добрый день, мистер Лавгуд, меня зовут Джоконда Уинтер, — сообщила она. — Я студентка Хогвартса, я пишу курсовую работу о волшебниках, внесших немалый вклад в победу во Второй Магической Войне, но оставшихся на втором плане, — сообщила она, не мигая. — Позволите ли вы мне задать вам несколько вопросов? — с видом любознательной ученицы, она прижимала к груди блокнот с пером.

Мужчина только тяжело вздохнул, пробормотав себе под нос нечто нечленораздельное. Возможно, он был слегка не в себе. Неожиданно он отстранил Джоконду и, выхватив палочку, будто наугад пальнул воспламеняющим заклинанием в грядку редиса. В ту же секунду, визжа и сквернословя, оттуда метнулся садовый гном, прижимая к обуглившейся дымящейся пятой точке кривые узловатые ручонки. Улучив момент, Джоконда заглянула в дом, и ей хватило всего секунды, чтобы обнаружить на соседней к вешалкам полке всего одну фотографию, ответившую на все ее вопросы — отец и дочь, обнявшись, улыбались в объектив камеры. Мурашки бежали по спине от одного взгляда на эту девочку. Теперь сомнений не оставалось — это была Аврора из прошлого, или же переместившаяся во времена ученичества Тома Риддла Луна Лавгуд — симпатичная экстраординарная девочка с большими серыми глазами, и так похожая на ее мать... Ведь именно такой ее и описала Ирма Пинс.

— Простите, мисс Уинтер, гномы совершенно заполонили мой огород, не знаю, как от них избавиться, — поделился печалью мистер Лавгуд; выбитая из колеи фотографией гостья совсем забыла о модели поведения любознательной студентки, ее взгляд стал тяжелым и мрачным, уголки губ опустились. — Касательно вашего вопроса, как я понимаю, вы хотите потревожить мои не самые лучшие воспоминания. Я потерял дочь и не хочу возвращаться в тот момент даже мысленно, — угрюмо сказал Лавгуд, хотя наверняка не проходило дня, чтобы он о ней не вспоминал. — Посему, вам лучше уйти.

Категорическое несогласие с таким положением вещей вынудило Джоконду действовать наугад, ведь все, что она могла — импровизировать, иначе перед ее носом попросту захлопнется дверь.

— Мистер Лавгуд, как ваша дочь, Луна Лавгуд, девочка, пропавшая с Хогвартс-Экспресса в сочельник девяносто седьмого, могла перенестись в прошлое на полвека назад? — стремительно слетевшая с языка фраза возымела нужный эффект.

Ксенофилиус вздрогнул, и этим эмоциональным жестом он подсказал, что Джоконда попала в самую точку. Однако она и не подозревала, насколько точным оказалось попадание.

— И почему же вы, мисс Уинтер, начали знакомство со лжи относительно причины вашего появления здесь? — вмиг посерьезнев, спросил мистер Лавгуд, однако внутрь дома не пригласил. — Что конкретно вам нужно? Не проще ли спросить у самой Луны Лавгуд, каким образом это произошло? Я уверен, что вам, живущей с ней в одном доме, это не составит труда, — совершенно обезоружив, завершил он, даже не представляя, что только что ляпнул.

И тогда паззл собрался воедино, ведь в этой фразе, несомненно, было упоминание о ее матери. Джоконда не сумела сдержать удивления, мигом пронзившее ее осознание, что две девушки и ее мать и вовсе являются одним человеком. Когда Ксенофилиус понял, что она пришла за ответами, так как не подозревает о том, что произошло на самом деле, было уже поздно. Он побагровел от гнева, затем позеленел от ужаса, и смешение красок на его лице только убедило Джоконду в своей правоте.

— Спасибо, сэр, — собравшись, сухо сказала она. — Я получила ответы на интересующие меня вопросы. — Не смею более вас беспокоить.

Джоконда, взмахнув полами мантии, развернулась и отправилась к выходу с территории, понимая, что Ксенофилиус все равно не готов продолжать беседу. Он так быстро проговорился, что ей не пришлось утруждать себя уговорами. А он так и остался стоять в дверях, глядя в ее спину и не в силах вымолвить и слова.

Пребывая в легком оцепенении, она аппарировала в Хогсмид, но не сразу пошла в замок, а примостилась под козырьком "Трех Метел" у черного хода, пытаясь привести себя в чувство и прячась от начавшегося дождя, погрузившего эту часть Шотландии в несвоевременные сумерки. Сердце колотилось как ненормальное, ведь теперь не оставалось сомнений, что Волдеморт являлся ее отцом, и сова хранила воспоминания о ее матери. И хотя путешествие туда-обратно Авроры Уинтер вызывало много вопросов, поскольку казалось невозможным, Джоконда знала достаточно, чтобы быть уверенной — именно так и произошло. Не хватало воздуха, чтобы вздохнуть полной грудью, и она несильно ударила себя в грудь кулаком, когда сова простучала у нее под тканью водолазки. Все, что сейчас было нужно — увидеть еще хотя бы какое-то крохотное воспоминание, чтобы убедиться в происходящем вокруг. С трудом отыскав в сердце теплое ощущение симпатии к Арчи, Джоконда скомандовала сове открыться и закрыла глаза, в надежде, что никто не заметит ее, а Розмерта не выйдет, чтобы выбросить мусор в стоящие у черного хода баки. Задний фасад "Трех Метел" смотрел на бор, за которым скрывалась железная дорога, поэтому здесь ее никто не должен был побеспокоить.

Воспоминания Тома Риддла вспыхнули, не заставив себя ждать. Сова снова перенесла ее на поляну со странными цветами, на этот раз Джоконда ощутила тепло ласкового солнца, что гораздо больше сочеталось с запахом тропических цветов, нежели осенняя прохлада прошлого воспоминания. Она чувствовала беспокойство и даже злость внутри "вышедшего из нее" Тома Риддла в парадной мантии, устремившегося к поляне. Он выглядел так, словно сбежал с какого-то официального приема — волосы зализаны на пробор, накрахмаленный воротничок стоит идеально ровно. Он снова показался самым красивым парнем, которого когда-либо видела Джоконда. Она вышла из-за его спины, наконец, разглядев нежащуюся в последних лучах уходящего солнца девушку в смешном длинном сарафане с огромными подсолнухами. Закусив травинку, она наслаждалась теплом и совершенно не заметила прихода постороннего.

— Загораешь? — сложив руки на груди, Том сделался наигранно-заинтересованным.

Кажется, девушка задремала или попросту поленилась сразу открыть глаза

— Том? — ее голос прозвучал удивленно, Аврора, спохватившись, села и натянула подол сарафана ниже — до самых пальцев ног. — Что ты тут делаешь?

— Как видишь, пришел за тобой.

Его раздражение передавалось Джоконде, и было невдомек, почему он так злится при виде Авроры или же, почему заставляет себя находиться в ее обществе, ведь, без сомнений, ему было неприятно... Или же он пытался скрыть этими эмоциями какие-то другие чувства, рвущиеся наружу?

Непосредственная странная девушка Аврора только обняла коленки, не собираясь вставать. Как же это очаровательное создание могло оказаться матерью Джоконды? Хотя, кто знает, какие метаморфозы мог принести в ее жизнь Волдеморт, ведь, возможно, именно из-за него она превратилась в холодную равнодушную женщину... Сломал ли ее Том Риддл?

— Я думала, ты меня бросил, — едва различимо пробормотала Аврора. — Вот я и решила не идти на выпускной, меня бы засмеяли, — объяснила она причину наряда Тома и то, почему на ней был странного покроя сарафан. — Выглядишь, будто по тебе корова языком прошлась.

Если бы не напряжение, сковавшее Джоконду в момент, когда она узнала, кем ей приходятся эти двое, она бы непременно прыснула. Образец наивности — вот, кем была Аврора, и сложно было сравнивать ее с ныне живущим оригиналом.

— А ты как лесная нимфа, что это за платье вообще такое?

— Это что, был комплимент? — сдвинув светлые брови и нахохлившись, спросила Аврора, словно ожидая от него чего-то другого.

Было видно, что Том едва сдержался от того, чтобы закатить глаза. Аврора похлопала по цветам ладошкой, предлагая присесть, но он только протянул ей руку.

— Идем, торжество уже началось, — без особых интонаций напомнил Том.

— Я не хочу идти туда. Сейчас, хотя бы начало Северного Сияния посмотрим, ладно? — она посмотрела на него щенячьими глазками, и против воли Джоконда ощутила волну симпатии к этой девушке, и исходила она не от нее.

— Идём, — безапелляционно приказал Том, не опуская протянутой руки; это были его воспоминания, и сквозь его холодность ощущалось невероятно сильное желание подчиниться ей, прилечь рядом на цветы; удивительно, но Тому Аврора действительно нравилась, хотя он всячески осекал себя. — Не думаю, что профессор Дамблдор будет счастлив узнать, что мы здесь околачиваемся. Летом, как он заметил, зов становится сильнее.

— А ты не говори ему, — инфантильно махнула ладонью Аврора, заинтересовавшись букашкой, севшей на штанину Тома.

— А то он не догадается!

— Том, ты всегда такой вредный? Опоздал, теперь командуешь! — словно маленький ребенок, сложив руки на груди, заметила Аврора.

— Я не опаздывал! Мне пришлось помогать миссис Норрис в усмирении Пивза, Аврора! — оправдания в его голосе вновь заставили Джоконду задуматься об искренности чувств Тома. — Я пока еще староста, если ты помнишь. Давай, поднимайся, вон, все ноги испачкала. Туфли не забудь.

По-детски мило насупившись, Аврора не собиралась вставать с места, игнорируя все еще протянутую руку. Риддл в своем выпускном костюме выглядел немного неуместно посреди зелени леса.

Аврора на секунду задумалась, глядя на протянутую ладонь, а потом схватилась за неё и со всей силы потянула Тома на себя. Тот не успел среагировать и завалился прямо на Аврору, успев только выставить при падении свободную руку.

— Что ты творишь? — прошипел он, а она хитро улыбнулась и отпустила его руку, позволив упереться на обе. Том собрался было подняться, и Джоконда почувствовала, как внутри него всё переворачивается от её близости; удивительная нелепость момента дополнялась еще и тем, что Аврора держала его за галстук, не позволяя встать.

Опять эта глупая улыбка, но никакого смущения, только пронзительный взгляд серых глаз, дающий определенные намеки. Джоконда ощутила, как трепещет и ее собственное сердце вслед за сердцем Тома. Кажется, не осознавая того, он был влюблен в эту странную, совершенно не подходящую ему девушку.

— Поцелуй меня, — просто сказала она без какого-либо ложного стыда.

Том лишь распахнул глаза, забыв о своей холодности, показал истинные эмоции. Он не успел нацепить новую маску, когда Аврора, потянув его за галстук, заставила склониться ниже, едва не лишив равновесия и чувств окончательно.

— Мама, — прошептала Джоконда, сглотнув ком в горле и чувствуя ползущую по щеке слезу, на мгновение забыв о том, кем являлся этот красивый молодой человек, — неужели это происходило на самом деле? Неужели ты любила его?..

Аврора лежала на цветах, совершенно наглым образом ожидая от него действий.

— Том, это последний день в Хогвартсе, неизвестно как распорядится судьба, я скоро уезжаю в Кёльн. Ты был прав, эта война не могла длиться вечно...

Аврора приподнялась на локте, позволив Тому сменить неуютное положение, но он так и продолжал смотреть в её серые глаза, полные решимости. Она снесла все его барьеры лишь одним только взглядом, полным любви и ласки… Но Джоконда чувствовала, что для Тома подобные ощущения были новыми, неизведанными, но в то же время, складывалось впечатление, что все именно так и должно быть. В его черных глазах, таких же, как у его дочери, зажегся такой теплый свет, словно он вовсе не был монстром, словно Том Риддл был обычным парнишкой, влюбленным в забавную Аврору.

После тяжелого вздоха от томительного ожидания Аврора приблизилась к его губам, но остановилась в каком-то полудюйме.

— Я долго буду ждать? — требовательно спросила она.

Дурманящий запах цветов поляны усиливался, Том посмотрел на ее слегка приоткрытые губы, ища в себе уверенность для поцелуя. Джоконда приложила ладонь к груди, ощущая его глубокую симпатию, тянущую приятной истомой в груди. Ладонь Тома потянулась к щеке Авроры, и в миг, когда их губы соприкоснулись, неприглядные цветы, взорвавшись яркостью холодных красок, осветили таинство момента. Джоконда совсем расчувствовалась, понимая, что на нее влияют чужие эмоции, однако, глядя за сценой, она все еще не могла поверить, что это были ее родители...

...С новой вспышкой света, сова вытолкнула ее из воспоминаний. На щеках стыли мокрые дорожки слез, в груди все еще щемило ощущение невероятно нежной и трепетной любви двух молодых людей. Как может быть такое, что ее мама была такой поразительной молодой девушкой? Быть может, только ее странность и доброе сердце способно было разжечь чувства в молодом Волдеморте? И что за завихрения времени произошли с ней? Каким образом Луна Лавгуд могла переместиться в прошлое или же Аврора — в будущее? Невзирая на то, что оставалось еще очень много пробелов в этой истории, Джоконда получила достаточно сведений, чтобы сложить определенную картину.

Словно мешком по голове огретая, Джоконда, наколдовав дурацкий зонтик цвета Северного Сияния, который искрился под падающими с мрачных небес каплями, двинулась к замку, не переставая шмыгать носом. В голове стоял туман, но, прежде чем узнать дальнейшую историю любви Волдеморта и ее матери, она должна была крепко подумать, разложить все имеющиеся знания по полочкам. Едва не поскользнувшись на раскисшей земле, Джоконда выпрямилась, постаралась приосаниться и принять извечно надменный вид, чтобы не привлекать внимания, хотя ее зонт и немного распухший нос сводили все усилия на нет. Она все думала над той прекрасной сценой в лесу, над странными цветами, которые оба называли Северным Сиянием. Вспомнив, что ее мать использовала компас, чтобы добраться до поляны, Джоконда решила во что бы то ни стало отыскать то место, ставшее свидетелем их любви. Почему-то тёмная сущность Волдеморта отошла на задний план, открыв ей совершенно новую его сторону — возможно, единственное светлое, что было в его жизни — её маму... Джоконда вдруг подумала, что в мыслях отныне говорила не "мать", а "мама", это звучало странно приятно. Из-за противного дождя и забирающегося за воротник ветра пришлось немного отложить затею с походом в лес, чтобы не свалиться с простудой. Однако Джоконда не спешила покинуть поливаемую дождем улицу, она решила обойти Хогвартс, использовав более длинный путь, чтобы попасть внутрь через северо-западные двери.

— Эй, Джоконда, это ты? — донесся до нее знакомый голос, когда она проходила мимо теплиц профессора Лонгботтома, по крышам которых звонко стучала барабанная дробь дождя. — Как хорошо, что я тебя встретил!..

Ее нагнал Велдон Руквуд, кутаясь в капюшон непромокаемой мантии. Его щека распухла и покраснела, словно его... ударили?

— Мерлин, Велдон, что с тобой стряслось? — с трудом переключившись с мыслей об Авроре и Томе, удивилась Джоконда, заметив, что его мантия в грязи.

— Кинг и Олдридж устроили дуэль возле загона с диринарами Хагрида! — воскликнул он, пытаясь отдышаться после дикого кросса.

— Ты серьезно? — она позволила взять себя за руку и потащить в сторону хижины лесника, где неподалеку располагался небольшой зоосад с разномастным зверьем; вовремя опомнившись, Джоконда вырвала руку и, схватив дерганного Велдона за рукав мантии, развернула к себе, строго прикрикнув: — Стой! Ты должен привести профессоров, а я пойду попробую их разнять.

Он кивнул, видно от страха потеряв голос.

— Велдон, что они не поделили? — окликнула ринувшегося в сторону дверей парня Джоконда.

— Тебя... — сквозь шум дождя едва слышимый, донесся вмиг охрипший голос Велдона.

"Мерлинова борода! Неужели Финн посмел влезть не в свое дело?".

Внутренне негодуя и едва удерживая зонт, норовящий вырваться из рук, Джоконда, ринулась в сторону хижины Хагрида, в которой, к её досаде, не горел свет; и хотя она не слишком уважала профессора с замашками деревенщины, его помощь могла бы оказаться как нельзя кстати. Из-за шума ливня она не заметила, как кто-то окликнул ее из внезапно открывшегося окна. Тут же две фигуры метнулись вслед за нею по второму этажу, продолжая звать: "Джоконда! Джоконда, стой!", магией распахнув все окна коридора...

...Белее мела, Аврора боялась встретиться со своей дочерью, но, тем не менее, она резво догоняла Гарри, стуча каблучками по ступенькам, когда он перепрыгивал через одну или две разом. В то время, как они достигли улицы, беспощадный дождь моментально превратил вуаль Авроры в мокрое покрывало, и она сорвала ее, отбросив словно тряпку и не опасаясь быть узнанной. Как она убедилась, у МакГонагалл не возникло вопросов касательно ее личности, значит, Дамблдор сдержал обещание и подчистил память и ей, и многим другим, кто был знаком с Авророй сороковых и Луной Лавгуд после ее перемещения в прошлое. Сердце матери, в особенности после слов Дамблдора о неминуемом перемещении дочери в прошлое, разрывалось от горечи. Зная о коварстве Времени, Аврора не должна была вмешиваться, но все еще хранила надежду, что это может оказаться лишь страшным сном... И, Мерлин, как же сильно она любила Джоконду! Возможно именно сейчас, предчувствуя расставание, она осознала это с небывалой силой. И как Аврора ни старалась, она понимала, что какое бы действие она не избрала, судьба все равно не изменится. Учитывая пережитое в сороковых и пятидесятых, она лишь только убедилась в этом...

Гарри не знал о том, что должно произойти, позволив Авроре сохранить кое-что в тайне и проявив тактичность. Возможно, он бросился в погоню лишь только из-за опасений, что сова-крестраж уже завладела дочерью Волдеморта, и кто знает, что это сулит... Аврора не имела времени на мысли о том, насколько тёмной магией воспользовался Волдеморт, разорвав свою душу на столько частей, но ее сердце все же болело из-за того Тома, которым он был когда-то, хотя Гарри поведал, что первый крестраж Том создал еще в Хогвартсе, а значит уже тогда с ним начали происходить эти чудовищные метаморфозы. Нет, Аврора не ненавидела Тома и не испытывала к нему отвращения, лишь только жалость и, быть может, где-то глубоко внутри даже печаль из-за того, что, возможно, обманув судьбу, она могла бы вытащить его из этой трясины и спасти столько жизней… Та ночь, из-за которой Джоконда появилась на свет… Той ночью это был уже не тот красивый молодой человек с умными глазами, перед Авророй тогда предстал сам Лорд Волдеморт…

* * *

Возле питомника с диринарами происходила настоящая бойня, две девушки, посылая стрелы Экспелиармуса, пытались обезоружить схватившихся парней. Из их палочек сыпались заклинания — Импедимента, Петрификус Тоталус, Диффиндо, Эварте Статум. Бедные диринары истошно вопили и метались внутри загона — видно, выбраться за периметр пузатым расправившим коротенькие крылышки птичкам мешал магический барьер. Дождь превратил поле боя в грязное месиво. Аврора видела, как из рук ее дочери вылетела палочка, обозленный парень, что был потемнее волосами, кричал, чтобы она не вмешивалась, но Джоконда умоляла остановиться, говоря, что не стоит таких жертв, ведь обоих, очевидно ждало исключение или весьма жестокое наказание. Парень кричал, что это не имеет к ней никакого отношения, пока Джоконда ползала в грязи, пытаясь подобрать выскальзывающую из рук волшебную палочку.

Аврора слышала их издалека — они так громко кричали, что перекрикивали дождь. Вторая девочка, прицелившись, обезоружила темного парня, но тот, не опасаясь встречного заклинания, перекувырнулся и повалил оппонента наземь, ринувшись в рукопашную. Девушки кинулись их разнимать, вместе они напоминали огромный ком грязи, беспорядочно размахивающий кулаками. Парень, в чьих руках все еще была палочка, выстрелил каким-то заклинанием, срикошетившим от хижины Хагрида в загон с диринарами и разрушившимшим защитные чары, птицы бросились врассыпную, то исчезая, то появляясь с каждым футом дальше от загона. И лишь одна глупая курица, которой Аврора впоследствии лично готова была свернуть шею, видно, не рассчитав траекторию, очутилась прямо в центре свары.

... Джоконда не поверила своим глазам, спасаясь от внезапно возникших перед ней когтистых лап и пытаясь вытащить ноги из-под навалившегося на нее Арчи, старающегося отцепить от себя Финна. Викки Уизли, пытавшаяся сделать то же самое, уже была вся в грязи. Всего секунда, когда Джоконда, испугавшись, закрыла лицо от не менее испуганной птицы, когти, прорвав водолазку, зацепили сову, сжав ее в мертвой хватке… Резкий рывок, время будто бы замедлилось — Джоконда в подробностях успела рассмотреть, как звено цепочки лопается пополам — и в тот же миг дезориентированная птица совершила прыжок аппарации. Доля секунды: боковым зрением Джоконда заметила несущегося к ним Гарри Поттера, а за ним и свою мать, когда пространство внезапно затянуло в спираль, а легкие сдавило вакуумом. И все вокруг завертелось невероятно яркой кутерьмой из ледяных красок Северного Сияния...

Гарри Поттер в полнейшем ступоре смотрел на то место, где исчезли дерущиеся подростки. Моментально все звуки потонули в шуме дождя .

— Где они? — в его голосе звучало неуместное возмущение, а ноздри раздувались.

Он обернулся назад, чтобы увидеть оцепеневшую Аврору, одеревеневшими пальцами впившуюся в подол мокрой юбки. У опушки показался Хагрид, завидев одну из птиц, сбежавших из загона, он, с надеждой изловить ее, носился взад-вперед, но в конечном итоге хватал только воздух в том месте, где исчезала диринара. Он стал палить по ней какими-то заклинаниями из своего зонтика, но птица успевала улизнуть в последний момент…

— Аврора, Аврора, очнись! — Гарри осмелился встряхнуть ее, осторожно взяв за плечи, но она все еще стояла, не мигая глядя на то место, где исчезла ее дочь.

А потом Аврора, обняв себя, завыла утробным, полным горечи голосом, и Гарри только и успел подхватить ослабевшую женщину, чтобы та не упала в грязь. Ее слезы и боль теперь доносились хрипом, словно от нехватки воздуха. Гарри осторожно заключил ее в объятия, не зная, что сказать и до сих пор не понимая, что произошло. К ним, поскальзываясь на влажном дерне, бежали незнакомые Гарри профессора — те, что были помоложе. МакГонагалл осторожно ступала по земле, поддерживаемая под локоть каким-то студентом.

— Не волнуйся, мы найдем ее… их, — попробовал успокоить Аврору Гарри, но она только замотала головой, потом спрятала лицо в ладони, уткнувшись ему в грудь.

— Не найдем, Гарри, Джоконда теперь очень далеко отсюда, — всхлипывая, сказала она, — в далеком прошлом…

* * *

Опытный аврор, повидавший много плачущих женщин, чьих мужей убили или покалечили, слезы которых уже не вызывали в нем никаких эмоций, был сам не свой. Но Аврора, милая Луна так горько плакала… Она пребывала в такой жутчайшей истерике, что не могла толком ничего объяснить, и у Гарри сжималось сердце. МакГонагалл ничего не оставалось, кроме как вызвать в Хогвартс Люциуса — единственного волшебника, родственника, способного сейчас помочь ей. И теперь это сильно тревожило Гарри, как и непонимание, почему, едва он зашел на порог лазарета, Аврора бросилась к нему в объятия, а он крепко сжал ее, с очевидно сдерживаемым порывом обнять еще крепче. Люциус поцеловал ее в закудрявившуюся после дождя макушку, словно… Словно всегда так делал. Гарри наблюдал за этой сценой, сдерживая любопытство и неверие. В его голове проносилось множество вариантов развития событий и предположений о жизни Луны Лавгуд. Могла ли она настолько довериться Люциусу, мать его, Малфою, чтобы в конечном итоге стать его любовницей?

— Люциус, она исчезла, она пропала… Это случилось! И я ничего не смогла предпринять! — пришла новая волна истерики, ведь Аврора отказалась пить успокаивающее зелье, словно наказывала себя за какой-то промах; Помфри удалось залить в нее только отвар из корня валерианы.

Гарри поймал на себе взгляд Люциуса, и он ему не понравился — привычно холодный, подозрительный взгляд свысока — так смотрят на букашку, на ничтожество. Что бы он там не делал для Дамблдора, это не отменяло того, что Люциус Малфой был истинным сферическим мудаком, ведь Гарри прекрасно помнил историю с дневником Тома Риддла и жестокость, проявленную Люциусом к Добби и к подросткам, пришедшим за Пророчеством в Отдел Тайн. Интересно, когда этот скользкий тип сменил сторону и встал под знамена Дамблдора? И зачем, в таком случае, в свое время он пытался возродить Волдеморта?.. А сейчас он обнимал Луну — милую добрую Луну, которую все еще помнил Гарри, отрицающий тот факт, что перед ним находится практически незнакомая женщина…

— Присядь, Аврора, успокойся ты ведь должна была быть к этому готова, — бормотал он что-то непонятное ей в волосы, но Гарри, находящийся ближе всех, расслышал каждое слово.

— Но, Люциус… Это слишком быстро, я не успела… Не успела даже поговорить с ней и рассказать о том, кто ее отец… — всхлипывая продолжала она, позволив усадить себя на одну из коек

Присутствующие смиренно молчали: Помфри, Хагрид, два профессора — деканы Слизерина и Гриффиндора, студенты из чьих Домов пропали, МакГонагалл и сутулый парень, к которому она обратилась по неприятно знакомой фамилии Руквуд...

— Директор МакГонагалл, мистер Поттер, я бы хотел забрать леди Уинтер в Малфой-мэнор, — сказал Люциус, понимая, что им не нужны лишние уши.

— Постойте-ка, мистер Малфой, — МакГонагалл в своей жесткой манере умела влиять даже на таких людей, как он, — пропали четверо студентов, это происшествие находится под моей ответственностью и произошло на территории Хогвартса. Пока не прошло десяти часов, мы не вправе заявлять об исчезновении в Аврорат, но, как вы видите, Аврорат и без того уже здесь, — она посмотрела на Гарри, и тот доверительно кивнул, понимая, что Аврору и Люциуса до выяснения обстоятельств не следует отпускать, а им явно было что-то известно. — Пропала племянница мистера Поттера — Виктория Уизли. И если студенты не найдутся, то, боюсь, школу сотрясет расследование. Поэтому нет, вы не можете забрать леди Уинтер домой, пока мы не выясним обстоятельства исчезновения студентов. Хагрид, поделись, пожалуйста, на какое расстояние могут перемещаться диринары? — взяв расследование в свои руки, обратилась она к лесничему, хотя и сама могла ответить на столь элементарный вопрос.

Тот вздрогнул от требовательного и острого взгляда старой директрисы. С его бороды слетело розовое с отливом в голубой перо, оказавшееся там, видимо, после попытки поймать одну из птиц. Даже Аврора перестала всхлипывать, лишь стояла, утирая распухший нос перчаткой — на нее голос МакГонагалл подействовал отрезвляюще. Гарри все думал о том, узнал ли ее хоть кто-нибудь в этой комнате, ведь с растрепанной прической, отсутствием косметики, смытой после дождя, она вновь так очевидно стала напоминать знакомую всем Луну Лавгуд. И если Гарри умел читать людей, а в этом не было сомнений, то и директор, и Хагрид, бросали на нее косые взгляды отнюдь не из-за сожаления, им наверняка чудилось это очевидное сходство с Луной. Однако Гарри пообещал ей молчать, хотя ему во всю глотку хотелось заорать, что Луна жива, что вот она — невредимая, живая!

— Директор, это, ну они могут аппарировать в случае опасности хоть на другой край земли. Удивительные твари, их аппарация намного сильнее, чем умение это у волшебников, — с трудом изъясняясь, ответил Хагрид и достал волшебную палочку из кармана, протянув ее МакГонагалл. — Я, это, нашел ее возле загона с даринарами. Не знаю, чья она.

— Они просто могут аппарировать назад в Хогвартс несколькими прыжками, так ведь? — удостоверилась женщина с раскосыми глазами, профессор Ким; кончик ее остроконечной шляпы немного замялся от влаги. — Все они выпускники, и все знают, как это делается.

— Или если им необходима помощь, то они могут прислать Патронуса, — предположил не менее молодой профессор с заплатками в виде кленовых листов на локтях блейзера.

— Они еще не изучали эти чары, профессор Хиггинс. Магия защитника изучается перед выпускными экзаменами, верно, мистер Поттер? — неожиданно спросила Ким. — Это ведь вы настояли о включении в программу Хогвартса изучения патронусов?

Тот кивнул, поглядывая на мистера Руквуда, Хагрида и Помфри, явно лишних в этом разговоре, и внезапно жестко, словно на собрании департамента, сказал:

— Мы отходим от темы. Директор, полагаю, что беседу лучше перенести в ваш кабинет.

— С вашего позволения, мы, как деканы Домов, с которых пропали студенты, тоже должны участвовать, — не дав раскрыть рта главе Аврората, опередила профессор Ким.

— Я поговорю с вами отдельно, — обратилась МакГонагалл к деканам после того, как Гарри осторожно просигнализировал ей, покачав головой из стороны в сторону.

В конечном итоге, получив обещание, что они будут введены в курс дела позднее, профессора позволили Гарри, Авроре, Люциусу и МакГонагалл остаться наедине. Остальные и вовсе не возражали. Люциус, проявляя удивительную, возможно даже несвойственную ему заботу, поддерживал Аврору за предплечье, она и впрямь, казалось, вот-вот лишится чувств. Студенты, видевшие перемещение четверки до директорского кабинета, уже были наслышаны об исчезновении четырех студентов, среди которых были оба главных старосты. Школу окутала мрачная атмосфера, дождь за окном только усиливал внутреннюю тревогу, и каждый желал знать ответы, поэтому Велдон Руквуд, ставший свидетелем, оказался в центре внимания, однако вовсе не того, о котором мечтал.

МакГонагалл, словно чувствуя, что нужно сейчас каждому в комнате, неожиданно достала из комода запылившуюся бутылку отменного Огденского виски, наколдовала бокалы и даже плеснула себе. Никто и никогда не видел ее пьющей, и этот нехарактерный поступок мог подсказать, что за маской собранности прячется волнение и даже страх. Она тоже слышала несколько интересных фраз, оброненных леди Уинтер в порыве истерики, и у нее тоже были вопросы.

— Леди Уинтер, — сделав первый глоток и даже не сморщившись взяла инициативу в свои руки МакГонагалл, — расскажите, почему вы считаете, что ваша дочь не вернется? Что вы имели в виду, говоря, что сейчас она очень далеко?

Негромко шмыгнув носом, Аврора подняла заплаканный взгляд на директора, но затем перевела его на Люциуса, словно прося помощи.

— Директор, это очень долгая история. Аврора, возможно, не стоит говорить опрометчивых слов? — сказал он. — Мы с тобой со всем разберемся позднее...

— Ты знаешь, что это невозможно, и это должно было случиться, Люциус! Здесь никакими разбирательствами не поможешь! — неожиданно резко сказала Аврора. — Со Временем шутки плохи, мы ничего не можем изменить, а если попробуем и найдем какой-то иной способ переместиться, мы можем изменить известное нам будущее. Что, если он вновь возродится, что, если своими действиями мы поменяем ход истории, и Том останется жив?

МакГонагалл вздрогнула и опустилась в кресло, тогда как мужчины остались стоять. Ничего не понимая, она периодически поглядывала на портрет Дамблдора, ища поддержки.

— Аврора совершенно права, — серебристый голос заставил всех обратиться к его обладателю. — Минерва, так уж случилось, что дети перенеслись в прошлое, видно сова Волдеморта и прыжок диринары, вступив во взаимодействие, дали такой эффект, — внезапно ошарашил он чрезмерно подробными знаниями о произошедшем.

— Альбус, вам-то откуда известно про диринару? — МакГонагалл понимала, что здесь что-то нечисто. — Что это за сова...

— Потому как они сами мне сказали об этом, Минерва, в семидесятых...

— Дедушка, и ты все это время молчал? Ты мог найти способ предупредить меня!

Гарри Поттер бы непременно посмеялся над обращением Луны Лавгуд к Дамблдору “дедушка”, но он и МакГонагалл встревоженно и непонимающе переглянулись, словно в поиске подтверждения, что им обоим почудилось…

— Но, дорогая, ты ведь сама подчеркнула, что со Временем шутки плохи, того, что уже случилось — не исправить, — взгляд из-под очков-половинок просил о встречном понимании. — Ты потеряла Джоконду, но, как я уже сказал, со мной она будет в безопасности.

— Но увижу ли я ее снова? Вернется ли она в свое время? Ведь Снейпу удалось создать зелье времени, и он наверняка сможет сделать это и в прошлом, верно?

Люциус только закатил глаза, сделавшись еще более надменным. Он положил ладонь ей на плечо, спросив:

— Ты уверена, что хочешь рассказать все, Аврора? — процедил он, понимая, что это будет ей дорого стоить, учитывая присутствие таких людей, как Глава Аврората.

— Дорогая, Северус Снейп из того времени — не тот человек, каким мы знали его двадцать лет назад. В то время он был полностью человеком Лорда Волдеморта.

— Значит, я должна снова отправиться в прошлое, чтобы вытащить Джоконду оттуда! Люциус, где-то же должен был сохраниться рецепт зелья Снейпа? — Аврора упрямо сдвинула брови, не собираясь отступать. — Пропала не только моя дочь, но еще трое студентов!

Люциус понял, что она уже не стесняется в выражениях, открывая все больше и больше фактов своей биографии пытливому слуху Поттера и МакГонагалл. Но пока они молчали, жадно впитывая фразы, слетающие с ее губ.

— Боюсь, зелье бесполезно без главного ингредиента, Аврора. Я сжег поляну с теми цветами, если ты помнишь.

— Что все это значит? — не выдержал Гарри, он был рассержен тем, что не понимал происходящего. — Профессор Дамблдор, нам так или иначе надо найти способ добраться до Джоконды Уинтер, у нее находится крестраж Волдеморта, и это может плохо закончиться!

Но с портрета донесся только тяжелый вздох. Взгляд Дамблдора стал печален.

— Мой мальчик, сова — это всего лишь воспоминания Волдеморта, я держал ее в руках, она не представляет никакой опасности. Как бы странно не звучало, но заключенная в ней магия — светлая. И чтобы виток времени завершился мы не должны вмешиваться, более того, я уверен, что этого у нас не получится. Все складывается так, как должно.

У Гарри округлились глаза, он совершенно ясно помнил, как при взгляде на медальон шрам тронул укол боли. Но, быть может, это всего лишь отголоски?

— Что за воспоминания находятся в сове, сэр? — смиряясь, но не отступая от идеи выкачать из Авроры всю информацию, спросил Гарри.

— Самые светлые, самые сокровенные, то, на что, как мы думали, Волдеморт никогда не был способен, — Дамблдор перевел взгляд на Аврору. — Любовь, его первая и единственная любовь, мой мальчик.

— Абсурд! Этот монстр был на нее не способен! — неожиданно вспылил Поттер, удивив всех своей несдержанностью и застарелой ненавистью, но взгляд Авроры буквально пригвоздил его к месту — вдумчивый, внимательный, пытающийся донести что-то важное. — Аврора, ты... — но ему не хватило слов, чтобы сформулировать лежащую на поверхности мысль; он лишь только знал, что Джоконда является дочерью Лорда, но Аврора не уточняла, как это произошло.

Дамблдор поддерживающе кивнул Авроре, зная, что срок давности тайны Авроры Уинтер уже истек, и сейчас она находилась рядом с волшебниками, которым могла доверять. Люциус не стал вмешиваться, а только присел на подлокотник кресла, сжав ладонь матери крепче.

— Когда давно, Гарри, я любила юношу по имени Том Риддл, и я не имела понятия, что это будущий Волдеморт, ведь я не помнила даже собственного имени... — начала она, но тут же запнулась, взглянув на молчаливую МакГонагалл. — Минерва, прости, видно дедушка подправил твою память, но когда-то мы учились на одном курсе в Хогвартсе, только я — на Рэйвенкло...

1977 год. Окрестности Хогвартса

Со страшным криком испуганная до смерти диринара, выпустив металлическую сову из когтистых лап, унеслась прочь. Ее крик еще какое-то время доносился из чащи Запретного Леса, пока не отдалился настолько, чтобы стихнуть окончательно. Джоконда, едва придя в себя от круговерти картинок и всполохов Северного Сияния, попыталась проморгаться, но яркость красок не отпускала её. Зрение пришло в норму не сразу, и первое, что предстало перед глазами — зеленеющая трава и по-летнему яркое и теплое солнце, что ощущалось даже в мокрых мантиях. Арчи и Финн лежали друг на друге без чувств. Викки Уизли, отчаянно мотая головой, сидела на траве — кажется, она была полностью дезориентирована. Джоконда, увидев в траве яркий блик, бросилась к нему и подняла с травы сову, замерев в ужасе. Металлические сегменты остались скрепленными только с одной стороны, цепочка порвалась, правый ониксовый глаз треснул. Едва пережив встряску, Джоконда поспешила спрятать остатки совы в карман в надежде починить ее позднее, если это возможно. Уж слишком интересными казались отношения Тома Риддла и ее матери. Обратив внимание на разорванный ворот водолазки, она починила его простейшими чарами.

— Энервейт, — Уизли, успев прийти в себя, уже колдовала над мальчишками.

В кудрявых волосах Финна застряли комки грязи, лицо было вымазано землей, на правой щеке виднелась кровь. Арчи выглядел не лучше, его светлых волос было совсем не видно из-за налипшей на голову сплошным слоем грязи, в которую он упал, когда на него, размахивая кулаками, напал Финн. Викки вопросительно посмотрела на Джоконду, помогая Арчи сесть. Джоконда, думая о том, какой урон нанесен сове глупой птицей, очистила одежду заклинаниями и помогла Викки проделать то же самое с мальчиками и с собой.

— Ну что, наигрались? Все целы? — грозно спросила Викки, не дав Джоконде раскрыть рта.

— Что произошло? Мы словно аппарировали, — задумчиво оглядывая окружающую зелень, заметил Арчи; он потер виски пальцами, отгоняя “похмелье” после внезапного перемещения, а увидев рядом Финна, поспешил отсесть подальше, тот в ответ лишь скривился.

Оба, видимо, передумали продолжать драку, но находили общество друг друга неприемлемым.

— Дьявол, где моя палочка? — воскликнул Финн, шаря в траве пальцами. — И почему так жарко?

Ребята согласились с ним. Викки скинула мантию, но и этого показалось мало, пришлось снять свитер и остаться в одной лишь только майке. К сожалению, под водолазкой Джоконды не было ничего, кроме нижнего белья, поэтому она просто закатала рукава. Погода, ясное дело, не могла поменяться столь стремительно, поэтому все четверо крепко задумались.

— Если бы я не видел перед собой Хогвартс, то решил бы, что глупая птица перенесла нас в какую-то теплую страну, — озвучил Финн общую мысль. — Эй, придурок, куда отбросило мою палочку?

Арчи, отряхивая плечо, так как заклинание до конца не справилось с таким количеством грязи, взглянул на него с едва прикрытой враждебностью.

— Понятия не имею, это не я тебя обезоружил, — ответил он холодно.

— Это была я, — созналась Виктория, пытаясь пригладить взбунтовавшиеся волосы, торчащие во все стороны после сушки; она отошла в сторону, где находился загон, но застыла в непонимании. — Палочка отлетела в сторону загона с диринарами, я точно помню. Но, ребят, где загон?

Загона действительно не было, как и диринар, впрочем, куда-то делись огромные, словно воздушные шары, тыквы, поспевающие к Хеллоуину на грядках возле хижины Хагрида.

— Как-будто на дворе лето... — протянула Джоконда, уменьшая мантию, чтобы засунуть ее в карман брюк.

Финн попытался встать с земли, но скривился от боли, схватившись за бок. Викки заботливо поддержала его за предплечье, чтобы он не свалился обратно.

— Кажется, у меня сломано ребро, — прошипел он, пока она снимала с него спортивную зеленую мантию; он фыркнул, но позволил оказать себе помощь.

Викки, невзирая на самомнение, всегда готова была прийти на помощь даже слизеринцу. Она была отличной старостой.

— Келпи, что вы не поделили? — возмутилась Джоконда, вспомнив о драке. — Вы бились будто насмерть!

Финн и Арчи переглянулись, точно глупые голуби. На секунду показалось, что они забыли о причинах стычки. Молчание длилось недолго, Арчи было раскрыл рот, но Финн его опередил:

— Я слегка переборщил, — от глубокого вдоха он вновь скривился от боли. — Я был против того, чтобы вы встречались, слово за слово, и… Ну, ты знаешь парней…

Теперь, точно голуби, переглядывались трое, включая Викки. Джоконда бы непременно обратила на это больше внимания, если бы не вспомнила, что всего несколько минут возле хижины неожиданно объявилась ее мать и Гарри Поттер, что, несомненно, вызывало вопросы. Ее бросило в жар от осознания, что Поттер мог вспомнить про то, что она натворила и первым делом сунулся к ее матери… Но где же они? Где все те, кто стали свидетелями драки? Почему они неожиданно исчезли, словно их вовсе не было?

— Вы не находите странным, что на дворе действительно лето? — Джоконда, забыв про тему стычки, указала на грядку с клубникой. — Июнь, но никак не конец сентября, — определила она по степени зрелости местами зеленой ягоды.

— Хах, ну, я не против лета, лето — это каникулы! — попытался отшутиться Финн, но на него все трое взглянули как на умственно-отсталого, и он тут же снова согнулся в три погибели, изображая смертельно раненого.

— Дай посмотрю, — Джоконда подошла, отняла его руку от ребер и произнесла диагностическое заклинание, но характерного сияния в области ребер, будь они сломаны, не было. — Ты в порядке, наверное, просто ушиб. Органы тоже целы.

— И на том спасибо, — Финн одарил Арчи полным ненависти взглядом. — Ты ткнул мне палочкой прямо под ребра!

— Ты набросился на меня, я защищался, — напомнил Арчи равнодушно: — Однако вернемся к теме. Почему на дворе лето?

Однако ни у кого не нашлось ответа.

— Нам нужно в Хогвартс, я думаю, на все найдется объяснение, — единственное, что могла предложить Джоконда.

— Но моя палочка… — напомнил было Финн.

— Акцио, палочка Финна, — призвала Викки, но ничего не произошло.

Джоконда удивленно повторила за ней, но чары не сработали, что означало, что палочки в радиусе пары сотен футов, на которые распространялось заклинание, нет.

— Ее здесь нет… — только и смогла резюмировать Джоконда.

— Но как такое возможно? Моя палочка… — Финн тяжело вздохнул, не в силах держать в себе боль утраты.

В этот момент раздалось совиное уханье и над их головами пролетела большая сипуха, выронив из лап конверт, который, завертевшись, точно кленовая крылатка, опустился аккурат между ребятами.

— Эй, ты потеряла, тупая птица! — крикнул было Финн вслед.

Викки подняла конверт, и глаза ее округлились.

— Эй, здесь наши имена, — ничего не понимая, сказала она и ребята сгрудились над письмом, оглядев друг друга с полным непониманием.

”Мистеру Кингу, Мистеру Олдриджу, мисс Уизли и мисс Уинтер. Окрестности Хогвартса, Хижина Хагрида. Возле клубничной грядки”, — гласила надпись на простом конверте из желтой бумаги.

— И как это понимать? — озадаченно спросил Арчи.

— Я думаю, раз это адресовано нам, то, очевидно ответы кроются внутри, — блеснул дедукцией Финн, вновь поймав на себе полные сарказма взгляды.

Викки, недолго думая, сорвала простую почтовую печать и вскрыла конверт, Джоконда отстранилась, словно чего-то опасаясь. Викки стала читать вслух:

— ”Данное письмо, несомненно, вызовет у вас много вопросов. Постараюсь изложить все кратко и доступно, но вряд ли сразу поверите. Сейчас 28 июня 1977 года, за несколько лет до того, как годовалому Гарри Поттеру назначено судьбой одолеть Волдеморта и тем самым положить конец Первой Магической Войне”.

— Это какая-то шутка? — Арчи заулыбался, решив, что кто-то действительно решил разыграть их.

— "Нет, это не шутка, мистер Олдридж, а самая настоящая правда, вы переместились во времени".

— Ты издеваешься? — сразу окрысился он на Викки, но та только посмотрела на него в полном недоумении.

— Нет, здесь так написано… — проговорила она обескураженно и в подтверждение протянула ему письмо; ребята стояли в оцепенении, ведь это действительно было написано мелким убористым почерком на листе. — Читай дальше сам, мне что-то дурно, — Викки приложила ладонь к горлу, словно ее и впрямь затошнило.

— "Итак, все верно, вы совершили прыжок во времени и перенеслись на сорок лет назад. Сейчас вы в это не верите, но когда найдёте подтверждение, то непременно задумаетесь над смыслом данного послания, а я постараюсь, насколько это возможно, облегчить вашу жизнь в этом времени. Нет, мисс Уизли, даже не смотрите в сторону замка, вам пока туда не стоит соваться. Еще не время".

Викки от неожиданности поперхнулась воздухом, ведь она действительно смотрела на Хогвартс, рассчитывая найти там помощь.

— Читай дальше, — попросила Джоконда; она заметила взгляд Викки еще до того, как Арчи зачитал фразу.

Арчи сдержанно кивнул, пряча волнение.

— "Ваше путешествие начнется с Англии. В конверте вы найдете заколку. Это портключ, он перенесет вас в пригород Лондона, Уотфорд, Эрл-стрит 6, квартира 34. Это место на время заменит вам дом, пока каждый из вас не получит назначение. Второе письмо вы найдете там. Пароль для активации портключа — Nec Plus Ultra".

Далее шла размашистая подпись из инициалов М.П.Г.

— Это что еще за ерунда? — возмутился Финн, так как другие погрузились в глубокие раздумья.

Джоконда, тем временем, вытрясла из конверта маленькую неприметную заколку-невидимку. Как и остальные, она была совершенно растеряна, размышляя над тем, кому понадобилось так над ними шутить. Но другая ее часть уже поверила в перемещение во времени, ведь она, как никто другой, знала, что это возможно благодаря ее матери. И именно это знание заставило ее схватить за руку Викки Уизли, которая намеревалась отправиться прямиком в Хогвартс.

— Постой, Виктория, — иначе как полным именем она к ней не обращалась, ведь они не были друзьями. — Нам стоит послушать отправителя письма…

— Да что тут слушать! — она всплеснула руками, стряхнув ладонь Джоконды. — Если кто-то из вас поверил письму, то я — нет. И я направляюсь в Хогвартс.

— Стой, — Арчи вырос перед ней стеной; кажется, он был согласен с Джокондой. — Нам стоит хотя бы проверить. И если написанное в письме правда, и мы переместились на сорок лет назад, то мы легко найдем подтверждение этому в Хогсмиде, так ведь?

Джоконда кивнула и чуть улыбнулась, благодаря его за помощь.

— Я тоже не стал бы так легко доверять отправителю, — тут же вступил Финн. — Это все очень подозрительно, не находите?

— А лето на дворе тебе, стало быть, подозрительным не кажется? — спросила с издёвкой Джоконда. — Может, сделаем, как сказал Арчи, проверим Хогсмид, а потом уже пойдем в Хогвартс?

Ее непреклонный тон всегда действовал на студентов, и Финн не был исключением. Он только сглотнул и поднял руки вверх, словно сдаваясь.

— Решайте сами, но я согласен с Уизли, нам стоит пойти к МакГонагалл…

— Если в письме написана правда, и мы сунемся в замок, то директор там сейчас Альбус Дамблдор, — заметила Джоконда.

— Бред собачий! — возмутился Финн. — Это какая-то очень злая и очень неудачная шутка. Давайте сразу отправимся в замок!

— Финн, ты иногда жутко меня бесишь, — призналась Джоконда, поглядывая на Арчи, который, будучи на ее стороне, все еще стоял перед Уизли, не собираясь пускать ее в сторону замка. — Небольшой круг до Хогсмида — лишних пятнадцать минут, а пятнадцать минут ничего не изменят.

— Ты что действительно поверила в эту чушь с перемещением, Джоконда? — вылупился на нее Финн. — И потом, моя палочка… Ее нужно найти.

— Ее здесь нет, Финн, мы уже проверили. Своим нытьем ты ничего не изменишь. Идем в Хогсмид, — Джоконда обогнула его, идя вперед и оттягивая ворот водолазки, совершенно не соответствующей погоде.

Она знала, что Финн пойдет за ней, а Викки за Арчи, и не ошиблась. Вскоре четверка тронулась в Хогсмид, отмечая про себя, что окрестности немного изменились. Столетний дуб у ворот словно стал меньше, как и плакучая ива, качавшая ветками вдали. Джоконда заволновалась, у нее, как и у остальных, в голове стоял неопределенный звон, не дающий трезво мыслить, поверить в перемещение. Как и остальные, она думала, что это какой-то сюрреалистичный сон, в котором может произойти что угодно.

Они шли молча, никто не собирался комментировать происходящее, а о недавной драке будто и вовсе забыли. Невзирая на попадающиеся на каждом шагу доказательства, никто не верил своим глазам.

— Впервые слышу, что диринара может перемещаться во времени. Какая чушь, — усмешка Арчи потерялась в шуме спорхнувших с дерева клестов, похожих на попугаев из-за формы тела и красно-зелёной или иной окраски.

— Я читала, что шотландские клесты на грани вымирания. Популяция на всю Шотландию насчитывает не более пятисот особей. И вдруг целая стая? — Джоконда с сомнением обернулась, глядя на облюбовавших другой куст птиц; их было около пятнадцати.

Но ее слова никто не прокомментировал, все только сделались еще угрюмее. Уже на подходе к Хогсмиду их встретило незнакомое здание бурого цвета с облупившейся местами краской. На этом месте должно было находиться отделение почты, и оно было как минимум в два раза больше, а эта лачуга казалась заброшенной и неуместной. Приглядевшись, ребята увидели едва различимую надпись на вывеске: "Ремонт волшебных изделий. Любой сложности". Однако, насколько помнила Джоконда, подобные услуги предлагал магазин "Дервиш и Бенгз". Он обнаружился на своем месте в неизмененном виде, а вот волшебники...

— Что за идиотские брюки? — Арчи взглянул на волшебника с шапкой кудрявых волос, забавной цветастой рубашке и обтягивающих голубых расклешенных брюках. — Он похож на солиста Bee Gees.

— Скажи, пожалуйста, что это не маггловская группа семидесятых, — попросила Викки на одном дыхании.

— В самую точку, — не сводя взгляда с волшебника, словно тот был пришельцем, протянул Арчи.

— Они все выглядят слегка старомодно, — заметил Финн еще одного "пришельца" — девушку за передвижным прилавком с жареными каштанами; на ней была свободного покроя в мелкий ромбовидный узор рубаха и обруч на лбу, придерживающий длинные прямые волосы.

— Глаза бы мои этого не видели, — скривилась Джоконда — особа с утонченным вкусом.

— А мне нравится, — наперекор ей сказала Уизли. — Мама говорила, что так наряжалась на девичник, кажется, стиль "хиппи" называется.

— Хиппи вроде были в шестидесятых, — не смог не заметить Арчи, но тут же себя поправил: — Волшебная мода, видимо, всегда отставала.

— Ребят, эти бревна с прутьями у нас в школе для первачков с девяносто девятого года... — Финн, словно малыш — маму, подергал Джоконду за рукав легкой блузы, в которую она с болью на сердце трансфигурировала любимую кашемировую водолазку, устав терпеть жару; проблема была в том, что не всегда удавалось трансфигурировать вещи обратно.

Финн указывал на магазин "Все для квиддича", в котором на витрине красовалась устаревшая метла "Нимбус 1001".

— Она вышла в шестидесятых, даже для времени, куда мы якобы попали она старовата, — не смог не заметить Арчи. — Хотя, несомненно, это была одна из лучших метел своего времени.

Хогсмид кипел привычной жизнью, но тут и там находились подтверждения перемещению во времени: на окна необитаемого дома, где ребята привыкли видеть "Зонко", были наклеены старые газетные вырезки с датами сорокалетней давности. "Закрыто на ремонт" гласила вывеска магазина, вокруг которого стояла ужасная вонь дешевой краски. В отличие от других зданий, "Кабанья Голова", прятавшаяся за поворотом, выглядела новее, но все четверо едва не пооткрывали рты, когда из самого популярного здешнего паба "Три метлы" вышла совсем юная и очень красивая девушка, неся в руках пустую корзинку.

— Розмерта, куда это ты намылилась? Ягоды в лесу еще не поспели! — крикнул ей кто-то из окна, и ребята заметили, как за углом, будто зашуганная мышь, встрепенулся парень, прижавшись к стене. — Я все вижу, мистер Бингли!..

— Мадам Розмерта, — проблеяла Уизли, побелев от неожиданности.

— Не может быть... — только и смог выдавить Арчи; мадам Розмерта в их времени уже подходила к преклонному возрасту, но, невзирая на это, все еще оставалась шикарной, благородно стареющей женщиной.

Никто упорно не верил в происходящее, все казалось какой-то иллюзией или групповой галлюцинацией. Но стрекот кузнечиков из пышных кустов у входа в “Чайную мадам Паддифут”, настойчиво напоминал о лете, а старомодная одежда на местных обитателях доказывала перемещение. Ребята крутили головами, вылавливая тому подтверждения буквально повсюду. Уизли все время прижимала ладонь к груди, словно ей было дурно, Финн все еще смотрел на допотопную метлу в витрине спортивной лавки. И только Арчи и Джоконда переглядывались, думая о том, что в письме была написана правда.

— Что мы будем делать? — севшим голосом спросила Виктория, глядя на главных старост, словно у них и на происходящее вокруг должен был найтись план.

— Я думаю, что нам нужно использовать портключ, там нас ждет вторая часть послания, — резонно заметила Джоконда, почему-то доверившись автору послания.

— Кто этот М.П.Г.? Стоит ли доверять волшебнику, который каким-то образом узнал о перемещении четверых подростков в прошлое? — Финн, как и другие, был напуган. — И почему нам не стоит идти в Хогвартс?

— Кто знает, — присоединился Арчи, — быть может, Хогвартс пуст? Ведь каникулы на дворе, не думаю, что там может быть кто-то, кроме домашних эльфов, привидений или Хагрида… Хотя его хижина не подавала признаков жизни.

— Но Хагрид смог бы нам помочь… — зацепившись за единственную спасительную соломинку, сказала Виктория. — Также вполне вероятно, в Хогвартсе может находиться директор, — она не решилась произнести имени Альбуса Дамблдора вслух, ведь до сих пор не верила.

— Подумайте, этот М.П.Г. очевидно пытается нам помочь, с чего бы ему желать нам зла? — наперекор не согласился Арчи.

— Давайте на секунду поверим, что мы действительно перенеслись в семьдесят седьмой, — стал рассуждать Финн. — А что было в семьдесят седьмом? Джоконда, блесни знаниями истории, это ведь твой конек.

Она мигом помрачнела, понимая, к чему он клонит.

— Лорд Волдеморт начинает играть открыто, он вербует сторонников, армия Пожирателей растет, пополняемая молодыми студентами Хогвартса. В это время происходило множество нападений на магглов, безумных ритуалов, в которых использовались человеческие жертвы. Глава Аврората Бартемиус Крауч добивается принятия закона об использовании аврорами непростительных заклинаний в борьбе против сторонников Лорда, — процитировала Джоконда кратко, она открыла было рот, чтобы продолжить, но ее дернул за предплечье Арчи, указав взглядом на замершего неподалеку волшебника, вслушивающегося в каждое слово.

— Сэр, мы обсуждаем последние новости, слышали ли вы о законе, который пролоббировал Бартемиус Крауч? — не растерялась Джоконда, чтобы не вызвать больше подозрений.

Сутулый сухонький маг нахмурил белесые брови.

— Кто же не слышал, давно пора было принять такие меры. Не все же идти с Экспелиармусом против убийц, мисс, — поддержал он разговор, немного расслабившись. — Однако я не советую вам обсуждать это столь открыто на улице, мало ли здесь негодяев.

— Спасибо, сэр, мы примем к сведению, — с преувеличенной благодарностью вступила Виктория. — Напомните, пожалуйста, какой сейчас год?

— Вик, ты что, он сейчас примет нас за сумасшедших! — прошептал Арчи, но она лишь смерила его недовольным взглядом.

Старик сделал шаг назад, словно почувствовав опасность от четырех незнакомых молодых людей, оказавшихся в окрестностях Хогвартса во время каникул. Мало того, на Финне была спортивная футболка с эмблемой Слизерина, ведь стычка произошла после тренировки.

— Какой странный вопрос, юная леди, — он вскинул брови, а рука его потянулась к карману, где наверняка находилась волшебная палочка.

— Арчи, хватай Уизли и меня, — шепотом приказала Джоконда и сама крепко схватила Финна, не успевшего удивиться; Арчи все понял сразу и крепко захватил предплечье Джоконды и Виктории, когда она, сжав свободной рукой заколку в кармане, произнесла “Nec plus ultra” и их засосало в соломинку, лишив возможности вздохнуть.

Калейдоскоп красок, наполненных проносящимися мимо изогнутыми пейзажами Шотландии, затем Англии, поглотил их всего на несколько секунд, прежде чем “выплюнуть” в незнакомую комнату. Все четверо пытались отдышаться, Финн упал, схватившись за отбитое ребро и начал кашлять, попеременно матерясь.

— Эй, можно было хотя бы предупредить? — возмутилась Уизли, отцепив от себя руку Арчи.

— Можно было не задавать тупых вопросов незнакомым волшебникам? — прошипела на нее Джоконда; девушки стояли друг напротив друга, сжимая кулаки.

— Так, стоп, успокойтесь! — моментально вырос между ними Арчи. — Нет времени на склоки, нам нужно понять, где мы очутились.

Он едва ли не рычал, пытаясь успокоить девушек, которые и без последних событий не питали друг к другу нежных чувств. Они очутились в небольшой гостиной с двумя окнами, выходящими на дорогу, откуда слышался шум машин. В гостиной, помимо мягкого дивана, пары кресел и стеллажей с книгами, обнаружился старый ламповый телевизор, намекая, что квартира принадлежит магглам. С палочкой наизготовку Джоконда приблизилась к окну, осторожно выглянув за штору, когда остальные, не сговариваясь, стали осматривать странное место, куда принес их портключ. За окном, помимо дороги, виднелось несколько невысоких домов. Даже разбираясь в маггловском автопроме, Джоконда отметила, что машины выглядят незнакомо, более угловато, а проходящие внизу люди и впрямь щеголяют в явно устаревшей одежде — расклешенных брюках с высокой талией, клетчатых костюмах, плиссированных юбках или джинсовых сарафанах. На головах у девушек — платки, поддерживающие прямые волосы или ободки, сдерживающие высокие начесы.

— Здесь две комнаты, — отчитался Финн, — и там полно одежды с ярлыками, абсолютно новой. В одной комнате — мужской, правда я бы никогда не надел этот ужас, в другой — женской.

— На кухне полно еды, — донесся голос Виктории, — и посуды на четверых, — добавила она.

— Ребят, вы только посмотрите на эти книги! — привлек внимание Арчи, и все подошли к нему.

Книги, которые ребята ошибочно приняли за часть интерьера, не могли принадлежать магглам. “Сборник боевых заклятий в практике молодого аврора”, “Медицинские зелья и редкие травы по курсу Копенгагенгской Академии Зельеваров”. “Список квиддичных команд и их достижений. Обновленное издание”, “Двенадцать способов использования драконьей крови”, “Гриндевальд — правда и ложь”, “Автобиография Селины Морган — редактора "Ежедневного Пророка" середины двадцатого века”, “Фантастические звери и места их обитания” — гласили корешки книг. Там было еще многое другое — в основном, образовательная литература совершенно разных направлений и явно уровнем сложности выше, нежели преподавалось в Хогвартсе.

— Узнаем вторую часть послания? — Джоконда обратила внимание на журнальный столик, на котором в таком же обычном почтовом конверте лежало письмо, а рядом — продолговатая коробка и стопка документов — три зеленых и один пурпурный паспорта.

— Может, это неуместно, но я чувствую себя героем шпионского боевика, — сообщил Арчи, но никто не обратил внимания, не понимая, о чем он.

Джоконда взяла в руки письмо. Слишком гостеприимный хозяин квартиры позаботился обо всех удобствах для оказавшихся в прошлом подростков, и это не могло вызывать подозрений. В конверте оказалось несколько листов, послание было длинным.

— “Радует, что вы все же послушали меня и прибыли в эту квартиру, однако в будущем, когда вы повстречаете того мага, у которого мисс Уизли опрометчиво спросила, который сейчас год, советую наложить Обливиэйт. Также настоятельно рекомендую вам в людных местах не поднимать тему преступлений Волдеморта и Пожирателей Смерти”. — зачитала Джоконда, и по мере прочтения ее взгляд становился все более сумасшедшим, ведь этот волшебник, судя по всему, наблюдал за ними, пока оставаясь инкогнито. — ”Итак, добро пожаловать в Британию семидесятых, вы скоро привыкните к странным прическам и одежде, но, в целом, Магическое Сообщество этого времени мало чем отличается от времени, откуда прибыли вы, а вот магглы, конечно, сейчас другие. Да вы и сами видите это по автомобилям и электроприборам. Впрочем, это не главное. Перед вами четыре паспорта — это ваши легенды. Посмотрите, ведь вам наверняка любопытно, а потом вернитесь к письму”.

Повествование было выстроено таким образом, будто отправитель находился в этой комнате и вел с ними беседу. Что в прошлом письме, что в этом, он будто знал, какие действия хотят совершить или совершили ребята, ведь именно в этот момент Арчи разглядывал магические паспорта в зеленом переплете, пока не решаясь их открывать.

— А этот почему пурпурный? — спросил он, указывая на надпись “passeport” явно не на английском языке.

— Это французский, у меня такой, я ведь гражданка Франции, — пожала плечами Джоконда; двойного гражданства, как у матери, у нее не было.

Открыв паспорт, она обнаружила в нем незнакомое имя “Alexandrine Moreau”, на сто процентов французские имя и фамилия. Дата рождения — 20 января 1956 года, место рождения — Марсель, Франция, но фотографии не было. Два паспорта были британскими, последний — американский и тоже с незнакомыми именами, единственное, что их связывало — примерно один возраст.

Внутри продолговатой коробки, также расположившейся на столе, оказалась волшебная палочка с биркой “Мистеру Финеасу Кингу, эта палочка должна вам подойти. Внутри волос единорога, сделана из кедра”. Даже об утере палочки неизвестный М.П.Г. знал. Финн непонимающе достал стал рассматривать палочку из светлого дерева.

— В шкафу при входе в квартиру вы найдете фотоаппарат, чтобы завершить паспорта и вклеить свои фотографии. Паспорта настоящие, эти личности действительно существуют и занимают каждый свою нишу в магическом мире. Мадемуазель Александрин Моро — стажер-аврор, присланный по обмену из Парижского отделения Аврората, мисс Валери Уэмпшир — внештатный журналист “Ежедневного Пророка”, лица которого не видела ни одна живая душа. Мистер Фокс Принс — бывший охотник небольшой не слишком известной Ирландской команды по квиддичу. И, наконец, мистер Альфред Джонс, американец — тоже младший стажер в Аврорате. Этих волшебников связывают несколько вещей — никто не знает их лиц, они не учились в Хогвартсе, но самое главное — все они по тем или иным причинам мертвы, поэтому никто не распознает подлога. Мои связи позволили удалить всю информацию о внешности этих волшебников, — Джоконда облизнула пересохшие губы, она ощущала, как в висках стучит кровь, понимая, что кто-то основательно подготовился к их прибытию. — Я думаю, вы уже догадываетесь, кому какая роль предназначена. Француженка — мисс Уинтер, бывший игрок в Квиддич — мистер Кинг, имя Альфред отчасти созвучно с Арчибальд, а мисс Уизли, как известно, невзирая на тягу к зельям, мечтает о карьере журналиста.

Какое-то время в небольшой гостиной раздавалось только тиканье часов в виде кошки, чьи глаза двигались вправо-влево на каждый тик.

— Я ничего не понимаю, — обескураженно произнесла Виктория, — откуда этому волшебнику известно, кем я хочу стать? Мы в прошлом, так? Как здесь может найтись кто-то знавший нас? — она устроилась в кресле, подтянула колени и обняла их.

— Джоконда, читай дальше, — попросил не менее впечатленный Финн, и она только кивнула.

— Чтобы принять свою судьбу, вам потребуется время, но хочу заметить, что его у вас не так уж и много. В Британии наступают темные времена, Лорд Волдеморт набирает сторонников, и именно Хогвартс станет источником свежей силы. Вам предстоит убедиться в этом воочию. До особого распоряжения Бартемиуса Крауча, предписывающего закрепление за Хогвартсом сотрудников Аврората, осталось несколько месяцев, и мистер Олдридж и мисс Уинтер должны сделать все возможное, чтобы заполучить эти должности и находиться в Хогвартсе. Мисс Уизли будет зачислена в штат, ей предстоит освещать события, происходящие в школе, а мистер Кинг займет должность преподавателя по полетам. У вас наверняка возникает вопрос, почему вы должны следовать моим указаниям, но я скажу вам, что именно это поможет вам вернуться в свое время. Своими действиями вы запустите цепочку событий, которая приведет вас к дому. А до тех пор прошу изучить личности, которые вам придется играть. Информацию вы найдете в своих комнатах. Ожидайте следующего послания. М.П.Г.

Тем временем за окном стали спускаться сумерки. Атмосфера начала накаляться. До каждого потихоньку стало доходить происходящее. В полумраке гостиной никто не догадался включить свет.

— Какая чушь! — воскликнула в сердцах Виктория, в то время как остальные сохраняли тягучее молчание. — Нами же просто пытаются манипулировать! Мы не должны поступать так, как говорится в письме! Если мы и правда в семьдесят седьмом году, то мы должны затаиться или вообще покинуть страну, учитывая, какие события ожидаются в следующие четыре года!

Но ей никто не ответил, точнее ответили не сразу:

— И куда мы пойдем? — спросил Финн, хотя и он склонялся к мысли о том, что слушать предписания из письма не следует. — Какие еще доказательства нужны, что мы находимся в прошлом? Нам, конечно, стоит как следует подумать над тем, как это произошло, но сейчас мы ничего не можем с этим поделать. Если мы хотим покинуть страну, то сначала нам нужно раздобыть денег. Лично я в спортивной мантии мешок с галеонами не ношу.

— Правильно, сейчас нам следует не совершать необдуманных действий. Здесь у нас хотя бы есть крыша над головой и еда. А согласно этому письму, у каждого будет работа. На улицу спускается вечер, и нам ничего не остается, кроме как подчиниться обстоятельствам, — поддержал Арчи и все трое посмотрели на Джоконду, ожидая ее финального слова.

— Что ж, полагаю, нужно осмотреть комнаты более тщательно, но сначала я хочу принять душ и поесть, — делая вид, что ее ничего не беспокоит, рассудила она, со скрипом поднявшись с кресла. — Кто-нибудь из вас умеет готовить? — бросила она напоследок, прежде чем скрыться в одной из комнат, впрочем, не задержавшись там и вернувшись в гостиную. — Кажется, у нас с Викторией другая спальня.

Джоконда бы непременно возмутилась тому, что ей придется делить комнату с Уизли, но до шестого курса она ночевала в общей слизеринской спальне для девочек, так что проблем не должно было возникнуть. Кажется, новый знакомый М.П.Г. позаботился буквально обо всем. У каждого была домашняя одежда и несколько сменных туалетов на разные случаи, а еще банные принадлежности, полотенца, обувь и даже немного самой необходимой косметики, пускай и недорогой. Несомненно, у парней тоже были все удобства, но смогут ли они пережить хотя бы одну ночь в обществе друг друга, учитывая недавнюю стычку?

Джоконда приняла душ, смыв с себя оцепенение. Она только сейчас осознала, насколько устала, что не хотелось думать о произошедшем, о том, почему ее мама прибыла в Хогвартс вместе с Гарри Поттером, о сломанной сове, починить которую удалось только визуально простым Репаро, но сова ни разу не простучала, словно жизнь покинула ее маленькое металлическое тело. Джоконда знала, что диринара не могла перенести их в прошлое, а значит, дело было в сове или во взаимодействии с волшебством незадачливой птички. Но пока говорить ребятам, что перемещение произошло по ее вине, она не решалась. Она попробует вернуть магию совы, если это возможно, и, быть может, если она найдет способ вернуться, то ребята смогут простить ее…

Когда она вышла из душа, спрятав сову в карман халата, с кухни доносился запах курицы с чесноком. Зайдя туда, она обнаружила ребят, мрачно пьющих чай, совершенно измотанных событиями дня, задумчивых и грустных. Один лишь Арчи резво колдовал сковородками, удивляя своим умением готовить.

— Теперь я в душ, — Виктория поднялась, глядя себе под ноги и, перекинув через плечо подготовленное полотенце, шмыгнула носом и вышла из кухни.

— Все не так плохо, так ведь? У нас есть эта квартира, документы и еда, — Джоконда грустно улыбнулась.

— Викки переживает из-за Тедди Люпина, она боится, что может больше его не увидеть, — поведал Арчи. — Но она сильная девушка. Джоконда, поможешь накрыть на стол?

— Конечно, — ответила она и стала шарить по ящикам в поисках тарелок и вилок; накрыв на стол, она подошла к Финну, который наблюдал за товарищами по несчастью с печальной безысходностью. — Финн, а ты как? — вспоминая Марго, спросила Джоконда, положив ладонь на плечо друга.

— Нормально, — не глядя на нее, ответил он, кивнув и поджав губы.

— Арчи, где ты научился готовить? — спросила Джоконда, желая сменить тему и немного разрядить обстановку.

Он передал ей тарелку с румяной курицей, и хотя с одного бока она оказалась немного пережарена, никто не стал возмущаться.

— Мои скромные способности — следствие болезни мамы. Мне приходилось готовить все прошлое лето, — пояснил он, ставя кастрюлю с вареной картошкой в центре стола. — Кажется, еды у нас прилично. В морозилке четыре пакета с куриными ножками и крыльями, я изучил запасы: у нас есть свежие овощи, масло, молоко и три десятка яиц. Есть еще рыбные консервы, мешок картошки, морковь и специи. А ещё рис и какая-то другая крупа. Я думаю, что с натяжкой хватит даже на месяц, если будем питаться скромно.

— Ты говоришь так, будто смирился с тем, что нам тут придется остаться, — попытался вновь нагнать мрачности Финн, но Джоконда стрельнула в него грозным взглядом.

— Мы все устали, давай не думать об этом хотя бы до завтра. Уверена, завтрашний день даст нам больше ответов. Арчи, это просто восхитительно! — решила она поддержать его комплиментом, ведь курица и впрямь была вкусной.

— Спасибо, рад, что тебе понравилось, — он впервые улыбнулся непривычной улыбкой; Арчи был смущен оценкой своих талантов.

Тем временем перестала шуршать вода, вскоре Уизли вышла из ванной комнаты, но не присоединилась к ним, лишь только дверь в женскую спальню тихонько закрылась.

— Может, сходить за ней? Ей тоже нужно поесть, — подумала было Джоконда.

— Не стоит, вероятно, ей хочется побыть одной, я оставлю курицу на плите, если ночью она проголодается, — заботливо сказал Арчи.

Учитывая, в какой ситуации они оказались, никто ни разу не вспомнил о межфакультетской войне и даже о недавней драке. Арчи всех накормил, а Джоконда помыла посуду, не без помощи чар, конечно, которые ей подсказал Финн, ведь девушки, подобные ей, не знали подобных хлопот, живя в окружении эльфов. Затем Джоконда подлечила ушиб Финна, а также его щеку, предварительно заставив его умыться. У Арчи вроде бы не было ран или же он успел залечить их самостоятельно. Дело близилось к ночи, и ребята разошлись, понимая, что утро вечера мудренее. Джоконда не стала зажигать свет, не желая будить Викторию, если, конечно, та спала. Всяко она лежала, отвернувшись к стене. Свет уличного фонаря полоской ложился между двумя узкими кроватями, словно разделял комнату на две равные части.

Пускай сегодня было не до распрей, но слизеринцам и гриффиндорцам будет сложно ужиться под одной крышей. Джоконда вновь достала сову, прижав ее к груди. Сейчас у нее было время подумать над тем, как же произошло перемещение в прошлое. Она ясно помнила, как все вокруг завертелось в красках Северного Сияния, и это было не просто совпадением, Джоконда догадалась, что такой эффект могли дать те цветы из воспоминаний Тома Риддла. Эти цветы были использованы для создания совы, а иначе как объяснить столь яркие воспоминания? Кажется, эти цветы значили для него очень много… Однако то были лишь домыслы. Джоконда понимала, что для изучения и починки совы ей придется найти артефактолога. И что, если некто М.П.Г. знает, что только при помощи совы можно вернуться в свое время?

* * *

Nec plus ultra — лат. Дальше некуда (отсылка к моему любимому фанфику. Спасибо Шахматной Лошадке, да простит она меня.)

Для кого-то эта ночь была бессонной, а кое-кто спал без задних ног, развалившись звездой на кровати и в медленном темпе посапывая. Арчи наслал на соседа по комнате легкие бодрящие чары и тут же притворился спящим, так как Финн вскинулся и вскочил с кровати, непонимающе оглядываясь в незнакомой обстановке. За окном уже светило солнце, внимание привлек методичный стук, словно стая дятлов собралась за окном. Выйдя в гостиную, Финн с удивлением обнаружил на столе четырех сов, нервно постукивающих по стеклу в ожидании адресатов. Они стройно ухнули, увидев высунувшегося из комнаты лохматого парня.

— Эй, вы загадили весь стол! — возмутился он, подходя ближе.

Одна из сов попыталась клюнуть его за палец, но Финн вовремя одернул руку и пригрозил ей кулаком.

— Что за шум с утра пораньше? — в проеме комнаты девочек появилась заспанная Джоконда, из-за спины которой выглядывала не менее сонная Виктория; первых красавиц Хогвартса еще никто прежде не видел в такой домашней обстановке.

Пытаясь разлепить веки, Джоконда, заприметив сов, подошла ближе.

— Как интересно, сразу четыре совы, — пробубнила она, обездвижив одну из них заклинанием и без труда отвязав конверт с сургучной печатью Хогвартса. — Финн, на нем твое имя, то есть, твое новое имя, — потерев глаза, она протянула ему послание и принялась за следующую сову, пока друг пытался справиться с особо кусачей.

Устав смотреть на его попытки, Джоконда взмахнула палочкой, и сова замерла. Финну пришлось подхватить ее, чтобы та, замерев в нелепой позе, не свалилась со стола. Ребята оставили окна гостиной открытыми на ночь и теперь пришлось очищать журнальный столик от птичьего помета.

— Пошли вон, вонючки, — бросила Виктория, помахав на них. — Кыш-кыш! — с неопрятным пучком на макушке она и сама была похожа на нахохлившуюся сову.

Птицы послушно спорхнули, вылетев в окно. Подтянулся недовольный Арчи, и все четверо в пижамах сгрудились над неожиданными посланиями. Два конверта прибыли из Аврората, один из офиса «Ежедневного Пророка», и один из Хогвартса. В них сообщалось, когда каждый должен был приступить к работе. Как оказалось, Викторию ждали на новом рабочем месте в следующий вторник — через восемь дней, Арчи и Джоконда заступали вместе через месяц ровно, ну а Финн — за неделю до начала занятий в Хогвартсе.

— Я что, правда препод в Хогвартсе? — после довольно продолжительного молчания, пока остальные зачитывали свои письма, спросил Финн; вмиг по его спине пробежали мурашки — так бывает при запоздалом осознании чего-то невероятного.

— Уж летать-то ты точно умеешь, там ничего сложного, — Арчи почесал голову. — Викки умеет писать, а нам то что делать?

— Ты прав, какие из нас авроры? Я нашла в комнате диплом о выпуске из Французского Аврорского Колледжа.

— Аналогично, только из Национального Университета МАКУСА, — поддержал Арчи. — Но мы даже Хогвартс не окончили, чтобы приступать к такой серьезной работе. Что этот М.П.Г. о себе думает? Если нас не убьют на первой облаве, то точно покалечат, учитывая, в какое время мы попали!

— И то верно, но М.П.Г. обещает, что мы попадем в Хогвартс, а там безопасно. Правда… Откуда он может знать, что мы попадем именно в Хогвартс? — Джоконда чувствовала неладное. — Как он может знать, что это непременно произойдет? Он родственник Трелони или сам из будущего? Он утверждает, что Крауч засунет в Хогвартс авроров через несколько месяцев, и если это действительно произойдет, то я не знаю, что и думать… А ещё он знает про еще не родившегося Гарри Поттера…

Ребята задумались. Послания М.П.Г нельзя было счесть серией фокусов, если тот следил за каждым их шагом, то все-таки, откуда он мог знать их имена, их увлечения, наконец, каким образом он мог догадаться, что Виктория посмотрит на Хогвартс в конкретный момент? Как он мог так точно рассчитать время, когда Арчи решит, что все это шутка и осечь его… в письме?

— Если я правильно понимаю, то у вас на подготовку к работе в Аврорате есть месяц, — Финн бросил взгляд на стеллаж с книгами.

Джоконда только покачала головой, и хлипкий пучок на ее голове распался, высвободив взлохмаченные волосы.

— За месяц мы, конечно, можем прочитать десяток книг и даже что-то запомнить, но авроров учат год, плюс — физическая подготовка, рукопашка. И потом, они назубок должны знать законы…

— Уж с этим, староста Уинтер, у тебя возникнуть проблем не должно, — с долей иронии опередила парней Уизли, и Джоконда только скривилась. — У меня тоже немало чтива. Возле кровати я нашла стопку газет со всеми статьями этой Валери Уэмпшир. Одно дело уметь писать, другое — уметь писать, как другой человек.

— Мы рассуждаем так, словно каждый принял действительность, — перебил Финн; вчера на это обращала внимание Уизли, сегодня стадию несогласия и неверия проходил он.

Джоконда ссутулилась в кресле, положив подбородок на колени и выпятив нижнюю губу.

— Но М.П.Г. обещает, что если мы будем следовать его указаниям, то вернемся домой, — озвучила она основную мысль вчерашнего послания. — Я думаю, мы должны попробовать и посмотреть, куда заведут нас его советы. В любом случае, мы можем отказаться, если что-то нас смутит, так ведь? Но пока нам придется следовать за ним. М.П.Г. не оставил нам денег, но запасов еды должно хватить до первого аванса Уизли.

— Эй, — перебила Виктория, — ты уже посчитала мой гонорар? — она усмехнулась, но без зла.

— Извини, но ты первая, кто приступает к своим обязанностям, затем и у нас с Арчи будет первая получка. Нам всего лишь нужно прокормить Финна до его отправления в Хогвартс в качестве преподавателя полетов.

Он хотел было ткнуть ее в плечо кулаком, но передумал, ведь кажется, Джоконда вовсе не шутила. Издав неопределенный рык, он стал раскачиваться на диване, словно умалишенный, глубоко уйдя в свои мысли. В комнату неожиданно впорхнула еще одна сова, заставив Викторию вздрогнуть от неожиданности. К ее лапкам был привязан свежий выпуск «Ежедневного Пророка»… ну, как свежий, датированный двадцать девятым июня семьдесят седьмого года. На первой полосе располагалась фотография хмурого волшебника со впалыми щеками и требовательным, возможно даже злым взглядом. Он взирал с трибуны зала суда, оперевшись о кафедру обеими руками, а напротив него не менее мрачный и серьезный, знакомый всем четверым по фотографиям, держал ответ Альбус Дамблдор, демонстрируя длинный свиток.

"Министр Магии Гарольд Минчум поднял вопрос о роспуске действующего совета Визенгамота после нашумевшего дела о передаче конфиденциальных сведений третьим лицам, в котором были замешаны Брэдли МакКинон и Алексис Полак — судьи-присяжные третьего ранга, которые ныне обвиняются в связи с террористической группировкой под названием Пожиратели Смерти, управляемой известным тёмным волшебником, называющим себя Лорд Волдеморт. Альбус Дамблдор выступил против замены сотрудников Визенгамота, уверяя, что это может спровоцировать внедрение Волдемортом своих сторонников в Парламент. Все члены совета Визенгамот единодушно подписали петицию с согласием дать показания под Веритасерумом, чтобы доказать свою лояльность Министерству Магии и конкретно самому Минчуму». — Видимо, именно этот свиток с подписями коллег и демонстрировал Дамблдор. — «Альбус Дамблдор, однако, одобрил решение Минчума заручиться поддержкой США и нескольких Европейских стран и принять иностранных рекрутов для пополнения рядов авроров. Напомним, что за последние четыре года было убито более ста сотрудников Аврората в стычках с Пожирателями Смерти, что сильно пошатнуло структуру органов магического правопорядка Британии. Более того, по этой причине поток курсантов академии Аврората резко снизился, родители не готовы отпускать своих детей под Непростительные заклятия. Однако Дамблдор, выступив с речью в поддержку международной помощи, не подсластил пилюлю. Минчум все еще настроен решительно по поводу роспуска Визенгамота в общем, и снятия Дамблдора с должности — в частности».

— М.П.Г и впрямь псих, если хочет засунуть нас в Аврорат! — воскликнул Арчи, совершенно не согласный с тем, что им придется рисковать жизнями.

— Арчи, но ведь он и впрямь уверен, что мы окажемся в Хогвартсе, — вновь пустилась в рассуждения Джоконда.

— Ты не видишь, что нашими жизнями пытаются играть, Джеки? — позабыв, что она терпеть не может этого сокращения, спросил он.

Только лишь по затрепетавшим крыльям носа можно было понять, что она злится, однако Джоконда не стала его осекать, понимая, что склоки по такому поводу сейчас совершенно ни к чему.

— Мы сможем уволиться со службы в любой момент, Арчи, — как можно более спокойно ответила она, понимая, что Аврорат — не тюрьма.

— Почему ты так спокойна? — неожиданно заметила Виктория, ведь каждый понемногу психовал. — Словно ничего не происходит.

— Потому что хоть кто-то должен сохранять спокойствие. Нам нужна хотя бы одна светлая голова, — не кривя душой, сказала она, хотя едва ли кто-то из них, амбициозных и умных молодых волшебников, согласится уступить пальму первенства.

Однако ребята промолчали, похоже, даже самые настырные из гриффиндорцев не знали, что на это ответить, или же были согласны. Джоконда всегда была уверена в своем неоспоримом лидерстве, именно это помогало держать Слизерин в ежовых рукавицах. МакГонагалл, присутствуя на некоторых собраниях старост, как-то заметила, что тембр ее голоса внушает доверие, а правильная постановка задач не оставляет возможности их не исполнить, и это был несомненный талант к управлению. Директор как-то заикнулась о том, что Джоконде следует рассмотреть вариант заняться политологией, но та была непреклонна в решении стать историком. Впрочем, сейчас Джоконда могла смело сказать, что жалеет о своем выборе. В Аврорате ей бы пригодились знания структуры Британского Аппарата Власти. Что ж, придется начать изучение здесь и сейчас…

* * *

Ни один экзамен не вызывал в Джоконде такого безудержного страха, как первый день в Аврорате. Однако коленки ее не дрожали, а походка была уверенной — никто не должен знать, что она чего-то боится — это помогало держаться. Нагнать за месяц программу Аврорской Академии было нереально, но еще хуже дела обстояли с физической подготовкой….

В последний месяц каждый день стал похож на предыдущий — они с Арчи вставали с первыми петухами, завтракали, сунув носы в учебники, затем продолжали чтение в гостиной, что-то конспектировали, гоняли друг друга по проверочным вопросам, устраивали тесты. По выходным к ним присоединялись Виктория, но чаще — пока бездельничающий Финн; первая изучала структуру издательства, читала статьи, учебники по лингвистике, писательскому ремеслу и биографию нынешнего главного редактора — Каффы. Финн изучал вдоль и поперек «Квиддич сквозь века» и искал упоминания о своей «бывшей» Ирландской команде, о которой удалось найти всего несколько строк, что явно было на руку. Ему пришлось углубиться также во вполне маггловскую книгу по детской психологии, которую купила Виктория с первого аванса. Также он изучал историю до нынешнего момента, замечая, что некоторые данные, дошедшие до две тысячи семнадцатого, исказились или вовсе исчезли после нескольких реформ в образовательной системе.

После обеда Арчи и Джоконда бросали друзей и отправлялись куда-нибудь в безлюдное место, беря с собой книгу по боевой магии и рукопашному бою. Картинки в учебнике по незнакомому Джоконде тэквондо и классическому боксу не могли дать ни малейшего представления о правильности выполнения, поэтому, Арчи, неплохо ориентирующийся в маггловском мире, раздобыл старый, как он назвал, «видик» и кассету с фильмом «Кулак Ярости» семьдесят второго года с актером Брюсом Ли. В фильме, как заметила Джоконда, было мало сюжета и очень много драк. Джоконда скатывалась в хохот, когда Арчи, трансфигурировав наиболее идиотский клетчатый костюм в нечто «китайское», начал издавать странные звуки, как в фильме, и пытаться изобразить стиль карате — пьяный монах или, как он обозвал — стиль богомола. Но после дуракаваляния он, кажется, начал припоминать некоторые приемы из видеоигр, которыми был увлечен во время каникул. Где-то на второй неделе они перестали ржать и издеваться друг над другом и хотя бы научились простым прямым ударам. Оба понимали, что этого будет недостаточно, но должны были изучить хотя бы базу, и ради выносливости наматывали круги вокруг какого-нибудь озера, приползая домой безо всяких сил. Оба, казалось, полностью отринули взаимную симпатию, хотя, несомненно, изучая методы борьбы, они периодически сталкивались с весьма пикантными ситуациями. Им нужен был тренер, несомненно, чтобы помочь им поднатореть. Арчи, посетовав, вспомнил, что в детстве мать как-то пыталась засунуть его в секцию карате, но отец, как истинный фанат, настоял на футболе. Так что оставалось лишь по-максимуму использовать его маггловские знания о видеоиграх и старых фильмах про уличные драчки.

С боевой магией все обстояло несколько иначе. Джоконда, выросшая в аристократичной среде, была вынуждена участвовать в слизеринском дуэльном клубе, правда, к ее шестому курсу он загнулся после серьезной травмы Уилла Пинчли, хребет которого после неудачного Ступефая пришлось собирать по кусочкам. Боевые заклятия авроров расширили диапазон знаний, но одно дело — теория, а совсем другое — практика. Джоконда шла напролом, осыпая Арчи заклинаниями, но, как оказалось, не слишком хорошо защищалась, отбивая атаки. Она злилась на саму себя, зная, что ее монстр-отец, при всех его недостатках, был великолепным дуэлянтом. Правда, слегка самонадеянным, раз его несколько раз обставил недоучка Гарри Поттер; в девяносто восьмом финальная их битва закончилась фиаско для Великого и Ужасного Лорда Волдеморта. Всякий раз при возвращении к мыслям об отце все нутро пронзали иглы осознания, что он жив в этом времени. Но должность аврора позволит повстречаться с ним разве только в смертельном бою. Интересно, знал ли Волдеморт в каком бы то ни было времени, что у него есть Джоконда?.. Мысли, преследовавшие ее на протяжении всего месяца, одновременно пугали и завораживали.

И вот, переступив порог Министерства Магии в свой первый день в качестве стажера, Джоконда думала лишь о бардаке в голове от хаотично полученных знаний о профессии аврора и об ужасе, который вскоре сотрясет Британию, ведь отец набирал силу.

У нее, впрочем, как и у Арчи, болела каждая мышца после после вчерашней тренировки — попытки надышаться перед смертью. Финн, на время собственной безработицы превратившийся в домохозяйку, снабдил их сэндвичами с индейкой, хотя стать домохозяйкой был не его выбор: общим советом придумали, как получить от вынужденного дармоеда пользу для общества. Джоконда улыбнулась, а затем и вовсе хихикнула в кулак, вспомнив утренний спектакль. Когда новоиспеченные авроры проснулись, на кухне их уже ждала яичница с беконом и «миссис Чепчик», Финн — с кружевным чепчиком на буйных кудрях, в нежно-розовом пеньюаре, а поверх — еще более розовый фартук, из-за которого виднелись округлости в области груди, сделанные из ваты, и подушка, привязанная к пятой точке. Называя ребят «мои маленькие любимки», он приглашал их к столу. Виктория, жутко сквернословя, что разительно контрастировало с её привычным имиджем, долго носилась за ним, прицельно забрасывая всем, что попадалось под руку, ведь в качестве реквизита для перевоплощения он использовал ее единственный бюстгальтер, которым, спасаясь бегством, размахивал, точно флагом. Надо сказать, ему удалось поднять дух мрачнеющих день ото дня Джоконды и Арчи. Невзирая на мелкие ссоры и изредка находившее на них уныние, ребята держались друг за друга, понимая, что иначе не выживут. Различия между слизеринцами и гриффиндорцами как-то сами собой стерлись. Хиггинс был бы в восторге.

— Смотрю, у тебя хорошее настроение, — шепнул Арчи, прежде чем они должны были разойтись по разным лифтам, словно не были знакомы — так меньше риск вызвать подозрение.

Джоконда лишь несмело улыбнулась, прежде чем дверь лифта закрылась и бестелесный голос сообщил следующую остановку: «Отдел Международного Магического Сотрудничества», где вышел тучный волшебник в дурацкой белой мантии в мелкую синюю полоску. Всего на мгновение, пока закрывались двери лифта, она увидела знакомое лицо. Несомненно изменившийся и возмужавший, но легко узнаваемый, перед ней предстал Абрахас Малфой — отец Люциуса в обществе незнакомого волшебника. Он, будто почувствовав на себе взгляд, обернулся к лифту, но в этот момент железные створки сошлись, и кабина поползла дальше.

Когда бестелесный голос объявил уровень Аврората, Джоконда задержала дыхание и шумно выпустила его через ноздри.

— Первый день, да? — понимающе спросил её попутчик.

— Да, сэр, — ответила она.

— Что ж, удачи, — искренне пожелал он.

— Спасибо, хорошего дня, сэр.

Джоконда оказалась в абсолютно круглом холле с зеркальным полом, отражающим совершенно черный, высокий потолок, и сделала себе заметку не ходить сюда в юбке, благо сегодня она была в брюках. В холле находилось несколько дверей, с табличками подразделений уровня Магического Правопорядка. Найдя нужную — «Штаб-квартира авроров» — она, прокашлявшись, зашла внутрь. Ожидая встретить бурлящую работу будущих коллег, каким описывал Аврорат учебник о структуре Министерства, Джоконда замерла в нерешительности, увидев просторное пустующее помещение с письменными столами и дремлющего, сложив руки на пузо, а ноги на стол, аврора, заваленого кипами документов.

— Мсье, извините за беспокойство, мне нужен аврор Фабиан Прюэтт, я — новый стажер — произнося это, Джоконда напрасно надеялась, что он проснется; аврор только всхрапнул, утер нос пальцем и продолжил сопеть, забавно шевеля усами на выдохе.

Джоконда, закатив глаза, недолго думая, наслала на него легкие бодрящие чары и только тогда мужчина открыл глаза. Проморгавшись одним глазом (второй он вообще не пытался открыть), он уставился на незнакомую миловидную девушку с добродушным лицом.

— Мсье, меня зовут Александрин Моро, я — стажер из Парижа, прибыла по назначению Главы Парижского Аврората — мсье Пьера Бакюлар д’Арно. В отделе кадров меня направили к мсье Фабиану Прюэтту, я буду закреплена за ним. Подскажите, где я могу его найти? — с легким французским акцентом сообщила она о цели своего визита.

В этот момент в Аврорате появился Арчи и сразу направился к ним.

— А вы, мистер…

— Альфред Джонс, прибыл из Штаба Мракоборцев МАКУСА, сэр, — сообщил тот, изображая американский акцент; Арчи не составило труда скопировать иноземную речь, ведь в Миннесоте у него проживал кузен-маггл по матушкиной линии.

— За кем закрепили вас, мистер Джонс? — лениво зевнув, спросил волшебник, наконец соизволив убрать ноги со стола и сунув нос в какую-то папку, пытаясь сфокусироваться после сна.

— За мистером Аластором Грюмом, сэр, — отчеканил Арчи, отправив недоуменный взгляд в сторону Джоконды; ему тоже были интересны причины, почему здесь так пусто.

— Стало быть, за мной, — пробурчал аврор, и Джоконда только удивилась, не сразу узнав в нем знаменитого аврора с фотографий из учебников.

С оформившейся пузякой, немного похожий на беременный гвоздь, худощавый мужчина с палево-рыжими волосами едва ли напоминал того, о ком слагали легенды. Но Джоконда знала точно, что ему ещё только предстояло потерять глаз и ногу, равно как и пройти некую духовную трансформацию, сделавшую его лучшим оперативником Ордена Феникса, а в свое время — и его главой. Но сейчас он был похож на недоразумение. Было слишком внезапно — сразу с порога встретить самого Аластора Грюма.

— Сэр, тогда приятно познакомиться, — недоумевающий Арчи, видно знакомый с его биографией весьма поверхностно, протянул руку, но Грюм только зыркнул на него из-под светлых бровей и вновь зашевелил усами; в этом времени усы были украшением практически каждого мужчины.

Достав два одинаковых листка, исписанных мелким почерком, он протянул их стажерам:

— Заполните эти бланки, обязательно укажите все имеющиеся навыки, даже те, которые вы никогда не стали бы рекламировать, идя в авроры. Садитесь за любой свободный стол.

— Например, мсье? — потребовала уточнения Джоконда.

— Вышивание крестиком или гадание на картах Таро, — с усмешкой бросил он. — В работе под прикрытием пригодятся разные вещи, поэтому, не смотрите на меня так, мисс…

— Моро.

— Моро, — повторил он, наверняка в ту же секунду вновь забыв ее фамилию. — Если вам доведется вести расследование в маггловском доме престарелых под оборотным зельем, то вышивание крестиком окажется весьма кстати.

— Понятно, сэр. Спасибо.

Арчи протянул руку и представился Джоконде, наконец-то избавившись от необходимости изображать незнакомца. Теперь проблема оставалась лишь в том, что их распределили разным кураторам, и кто знает, будут ли они взаимодействовать.

С бланками они расправились довольно быстро, после чего получили Устав Магического Правопорядка Британии. Благодаря по-прежнему пустующему департаменту, у них было довольно много времени на погружение, а позднее Аластор отлеветировал на их столы распорядок рабочей недели стажера-аврора, которому рекомендовал следовать неукоснительно. Как новички, оба в первой половине дня три раза в неделю, пока кураторы заняты бумажной работой, обязаны посещать тренировки в спортзале. Каждый вторник и четверг стажёры, наоборот, занимались бумажками, подшивая отчеты контролирующих.

— Сэр, а все-таки, почему здесь так пусто? — окончательно одурев от безделья, спросила Джоконда.

— Почему-почему — всех по заданиям разбросало. У нас катастрофически не хватает сил. Молодняк сейчас на экзаменационной комиссии, кураторы с ними. Глава весь день на двойных визитах. Вам, кстати, тоже через месяц придется сдавать нормативы по боевой магии и рукопашке. Всего в штате, считая вас, пятьдесят четыре головы. Но завтра прибывает основной поток. У них в Европе какая-то жопа с Каминной сетью, вы единственные, кто по незнанию и на удачу прибыли первыми, — на удивление легко пустился он в объяснения, хотя в первые минуты показался не особо общительным; возможно, Грюма тоже одолела скука. — Вы, стало быть, все заполнили и прочитали?

Арчи и Джоконда синхронно отчеканили: «да, сэр!», отчего-то не решившись задать озадачивший обоих вопрос: «что еще за двойные визиты?».

— Ну давайте, что ли, рассказывайте, что у вас там в лягушандии и у гринго? — он положил подбородок на кулак, выдвинув массивную челюсть вперед…

* * *

Ожидая бесконечного стресса, Джоконда и Арчи закончили рабочий день, так и не получив никаких распоряжений, зато Грюм рассказал о некоторых коллегах и почему-то посоветовал именно Арчи остерегаться Френсиса Вандсволлоуза* — заместителя Главы Аврората, сказав, что он полностью оправдывает свою фамилию, и добавив, что он тот еще жополиз и стукач. Арчи ничего не понял, поэтому смышленой Джоконде пришлось объяснять ему после работы. Арчи смутился и захихикал как девчонка. Второй день в Аврорате оказался более насыщенным. Джоконда и Арчи помогали прибывшим новичкам заполнять бланки. Они немного успокоились касательно своей подготовки, увидев КОГО прислали страны-союзницы в помощь Британии — совсем зеленых юнцов, едва окончивших академии или же пятидесятилетних, с виду ведущих не самый здоровый образ жизни мужиков, которые наверняка прозябали в своих странах за бумажной работой. Пронёсшийся как-то по общему залу Глава Аврората Бартемиус Крауч — мужчина с явно крашеными черными патлами, напомнивший Арчи рок-музыканта Элиса Купера, красноречиво прокомментировал присутствующих вопросом: «кто прислал весь этот сброд?», скрылся в своём кабинете и крикнул секретарше, чтобы та отыскала ответственного за набор Вандсволлоуза и привела к нему на ковер. Впрочем, Вандсволлоуз в этот день так и не объявился.

— Теперь я понимаю, почему Дамблдор создал Орден Феникса… — как-то обмолвилась Джоконда, полностью разделявшая фрустрацию Крауча.

Однако Британии не приходилось выбирать, своих новобранцев в этом году у них оказалось всего восемь человек. Зато эти восемь человек быстро почувствовали свое превосходство над иностранцами и на их плечи выпало проводить занятия по смешанной борьбе и тренировки по боевой магии. Как оказалось, Джоконда и Арчи действительно не были так плохи, как думали раньше, и даже попали в любимчики к Сэму Кротткоту — огромному мускулистому верзиле, которого побаивался даже его собственный куратор. Сэм, награждённый сослуживцами прозвищем Зверь, вне работы оказался вполне дружелюбным и добродушным парнем, обожающим волшебных зверюшек — его родители были магозоологами, и это все объясняло. Втеревшись к нему в доверие, словно матерые шпионы, Джоконда и Арчи уговорили Сэма помочь им с рукопашным боем и в итоге уже через месяц без проблем прошли экзаменационную комиссию и отныне официально назывались стажерами, а не желторотиками, и теперь имели право выходить в поля вместе со своими кураторами, в то время как кое-кого из новичков ждала пересдача через месяц.

Арчи и Джоконда немного побаивались полевой работы, ведь слышали разговоры старших по званию о происходящих в Британии зверствах, но пока без колебаний играли свои роли.

* * *

На выходных, перед первым заданием, в их маленькую квартирку ворвалось важное событие — Викки, Арчи и Джоконда провожали Финна в Хогвартс, в честь чего было решено устроить вечеринку. В этот же вечер в окно их гостиной, во время распития сливочного пива, осторожно поскреб когтями угрюмый филин, принесший новое послание от таинственного «М.П.Г.».

— «Я уверен, что вы неплохо справляетесь со своими обязанностями. Мисс Уизли… Виктория, статья в поддержку отмены роспуска Визенгамота нашла отклик в сердцах своих читателей. Волшебники прислушались и теперь атакуют приемную Минчума письмами. Считай, что колонка о Хогвартсе тебе обеспечена — Дамблдор безапелляционно одобрит твою кандидатуру, осталось только заручиться поддержкой Каффы». — зачитал Арчи и вопросительно посмотрел на Викторию, но та только пожала плечами, сообщив, что впервые слышит, что в «Ежедневном Пророке» собирается появиться подобная колонка. — «Джоконда и Арчи, эти два месяца доставили вам немало хлопот, но, как вы сами поняли, вам хватило знаний и сноровки оказаться в десятке лучших».

— В десятке лучших из худших, ага, Крауч в бешенстве, — прокомментировала Джоконда.

— «Может, и так, Джоконда, — уже в знакомой манере диалога прочитал Арчи следующую фразу М.П.Г. — Однако это Минчуновское соглашение со странами-союзницами помогает вам не выделяться среди остальных. По части учебы вы схватываете все намного быстрее остальных, ведь в авроры идут далеко не самые блестящие студенты Хогвартса. Блестящие, конечно, тоже попадаются, но долго в рядовых стажерах они не задерживаются и после пары лет в Аврорате двигаются в политику. Сам Минчум из таких, и он, как вы понимаете, совсем не дурак. Однако будьте готовы к тому, что по сложившейся традиции Министерство начнет вставлять палки в колеса директору Дамблдору, в особенности в следующие годы, когда сторонники Волдеморта, проникшие в Министерство, начнут свою игру. Однако, слыша знакомые фамилии — я имею в виду Пожирателей Смерти — не советую вам совершать необдуманных действий. Вы можете создать новый виток времени, хотя я давно уже сомневаюсь в существовании параллельных вселенных, где Волдеморт победит. Впрочем, во что-то не вмешаться вы просто не сможете, так как, попав сюда, вы все равно являетесь частицами временной линии. Да, так и есть, вы должны были родиться и вырасти в будущем, чтобы отправиться в прошлое. Такова ваша судьба и каждый из вас сыграет определенную роль в этом времени». — Арчи сделал паузу и посмотрел на ребят, ведь они уже неоднократно возвращались к разговору о том, что будет, если они случайно что-то изменят. — Я, конечно, все понимаю, но откуда М.П.Г. знать, что мы уже не изменили будущее?

— Я уже ни в чем не уверена, — пожала плечами Виктория; со времени их перемещения она, как и другие, стала спокойнее относиться к происходящему — наверное, привыкла, адаптировалась.

— «Мои письма в сущности ничего не изменят, но вы должны знать, что рядом есть кто-то близкий, кто поможет вам советом в трудную минуту. Финн», — по-дружески обратился отправитель к парню, о котором ни разу не упомянул с начала письма. — «Ты отправляешься в Хогвартс один, и пока не стоит поддерживать переписку с друзьями. Понимая, что Волдеморт захочет иметь шпиона в Хогвартсе и непременно завербует множество последователей из седьмого курса следующего учебного года, включая Питера Питтегрю, Северуса Снейпа многих других, Дамблдор будет проверять совиную почту. Однако ты можешь приезжать к друзьям на выходных. Это мое главное предупреждение. Желаю вам удачи, у вас все получается именно так, как должно быть. Вы на шаг ближе к дому. Ваш М.П.Г.».

— Здорово… — только пробормотал Финн уныло.

— Что-то мне подсказывает, что М.П.Г. и сам путешественник во времени, — озвучила общую мысль Виктория.

— Я бы сказала, что в этом уже нет никаких сомнений, Викки, — впервые обратилась Джоконда к ней столь неформально и не почувствовала неловкости. — Он знает о событиях, которые еще не произошли. Это было ясно и после первого письма у хижины Хагрида, когда он упомянул о попытке убийства Волдемортом Гарри Поттера. Однако я начинаю верить, что М.П.Г. и впрямь пытается нам помочь.

— А я все еще считаю это манипуляцией… — не смог промолчать Финн. — Вот представьте себе, что мы действительно будем прислушиваться ко всем его советам и это, напротив, приведет к изменению будущего. А вдруг он согласен с идеями Лорда Волдеморта и наши действия приведут к его победе?..

* * *

Вандсволлоуз — eng. Wandswallows — палочкоглотатель: D

— Стажер Моро, что вы здесь видите? — держа в руках блокнот, над Джокондой навис Фабиан Прюэтт, вечернее солнце ореолом обрамляло его молочно-рыжие волосы.

— Кровь, сэр, — за короткое время работы в Аврорате Джоконда выучила важный факт — кураторам стоит отвечать четко и коротко, не пускаясь в неинтересующие их объяснения до следующего вопроса или указания.

— Продолжайте, — он махнул в ее сторону карандашом.

Джоконда пристально оглядела место последней кровавой бани, устроенной Пожирателями Смерти в пригороде Ливерпуля, осторожно ступая по обломкам руин двухэтажного коттеджа, чтобы случайно не уничтожить улики. На куске уцелевшей стены действительно была кровь, рисунок характеризовался длинным росчерком брызнувшей крови, словно нападавший использовал катану — так бы наверняка решила маггловская полиция. Немного правее лежало накрытое простыней тело маггла на носилках. Эксперты из Св. Мунго, отойдя на перекур, не торопились его забирать, так как на месте преступления работали авроры. И хотя следователи уже нарисовали полную картину произошедшего, задачей Джоконды, не видевшей отчета, было сделать собственное заключение — так практиковались стажеры.

— Сэр, — "отвыкнув" от французского “мсье”, продолжила она, — такие следы — признаки режущего заклятия. Жертва стояла здесь, — она остановилась чуть правее от кровавого следа на стене, невольно посмотрев в небо, где все еще виднелся постепенно исчезающий Знак Мрака; признаться, Джоконда ощущала необъяснимое возбуждение, наблюдая символ Волдеморта, но, конечно, не показывала это. — Могу ли я взглянуть на тело?

Прюэтт, что-то записав в блокнот, кивнул. Джоконда, обогнув кусок арматуры, подошла к трупу и, пригнувшись, смело откинула простыню. Ожидая, что вид трупа, в особенности стеклянный взгляд, смутят ее, она ошиблась; кровь тоже не возымела над ней никакого эффекта, а вот коллега-стажер, исследующий труп поодаль, позеленел и отвернулся, сдерживая рвотные позывы.

— Комментируйте, мисс Моро, хочу проследить за ходом ваших мыслей, — пригласил Фабиан Прюэтт.

— На первый взгляд, можно сказать, что этот маггл умер от режущего проклятия, но, насколько я могу судить, смерть наступила еще до того, как потеря крови могла бы стать фатальной.

Прюэтт, наконец, поднял взгляд от блокнота и вновь сухо попросил продолжить, тогда Джоконда, использовав палочку, как указку, обратила его внимание на шею, на которой, едва заметные под высоким воротником, виднелись следы от веревки или проволоки.

— Его повесили, сэр, вон там, — она крутанулась вокруг себя и указала на ближайший фонарь, под которым была целая лужа крови. — Помимо очевидных отметин на шее это доказывает еще и сломанные ногти на фиолетовых пальцах — такое бывает от чрезмерных физических усилий.

Прюэтт никак не прокомментировал ее заключение, не похвалил, но Джоконда и без того знала, что права.

— Что-нибудь еще, мисс Моро?

Она задумалась, захватив пальцами подбородок, не спуская глаз с трупа:

— Не знаю, важно ли это, но он состоял в Лейбористской Партии, сэр, — вдруг сказала Джоконда, увидев нечто знакомое; куратор сделался заинтересованным и подошел ближе, чтобы посмотреть, куда указывает подопечная — запонки дорогого костюма маггла были выполнены из платины с напылением в виде схематичного рисунка розового цветка.

— Что это за партия?

— Это рабочая социал-демократическая партия, сэр. Идеология равноправия, социальной справедливости, — она усмехнулась, считая это течение наивным; в мире, где властвуют деньги, никогда не будет равноправия, просто кому-то нужно сдерживать недовольство простых работяг и давать им веру в светлое будущее. — И, как я вижу — и вы не могли не заметить — костюм этого маггла выглядит довольно дорогим, — она опустилась, чтобы пощупать ткань. — Это миллениум, одна из самых дорогих тканей для мужских костюмов. Это не простой рабочий, сэр, — заключила Джоконда, не понаслышке знакомая с тканями благодаря семейному бизнесу.

Прюэтт издал неопределенный звук, брови его взметнулись вверх, но тут же вернулись на место, словно ничего и не было.

— Эй, Гидеон, — окликнул он брата-близнеца, возящегося с тем самым "зеленым" стажером на месте свары между Пожирателями и подоспевшими к последнему акту устроенного ими спектакля аврорами, — посмотри, у вашего маггла есть запонки с цветком розы?

Гидеон заставил парнишку родом из Чехии вновь осмотреть труп, но тот от одного только взгляда на него, вновь испытал рвотный позыв и, прикрыв ладонью рот, поспешил отвернуться.

— Дьявол, Новотный, ты ни на что не годен! — возмутился Гидеон и склонился над трупом. — Да, точно, платиновые запонки с розой!

— Сэр, — обратилась Джоконда к Фабиану, на секунду залюбовавшись его мужественным профилем, — Я думаю, нам нужно осмотреть и другие тела. И если и на них найдутся подобные запонки, то, вероятнее всего, мы имеем дело не с произвольным нападением Пожирателей, а неким точным ударом по членам маггловской партии, собравшейся что-то обсудить в загородном доме, — учитывая, что они при параде. Не могу сказать точно, зачем лорду Волдеморту потребовалась социал-демократическая партия, возможно, он считает, что равенства не может быть, как между волшебниками, так и между магглами. Но это только предположение.

— Молодец, Моро! А мне подсунули дебила и размазню! — возмутился Гидеон, подойдя ближе; в отличие от брата он не гнушался ни критики, ни похвалы, но при этом, подобно брату, мог быть сдержанным и спокойным, когда это нужно.

Совершенно одинаковые с виду, подтянутые, по-мужски красивые братья лет тридцати украли сердца пятерых девушек-стажеров; чего таить, барышни из других отделов тоже неровно к ним дышали. Они находились в прекрасной физической форме, считались самыми храбрыми в аврорате и формально находились в подчинении у Аластора Грюма, к которому попал Арчи.

— Мисс Моро, если продолжите в том же духе, то совсем скоро, быть может, через несколько месяцев, сможете дослужиться до младшего аврора, — наконец, вынес свой вердикт Фабиан Прюэтт; подобная оценка из его уст казалась чем-то запредельным. — Не понижайте планку, вы уловили деталь, на которую никто не обратил внимания, и я обязательно донесу это до Главы Аврората, чтобы он больше не считал, что весь поток безнадежен.

— Да, сэр, спасибо, — сухо отозвалась она, не выразив никаких эмоций, понимая, что выделиться на фоне стажеров-сослуживцев ей не составило труда.

— Вот с такой холодной головой нужно подходить к любой задаче, Новонский! — не сдержал комментария Гидеон.

— Я — Новотный, сэр, — негромко поправил зеленый парень, но Гидеон его не слушал.

— Фаби, давай поменяемся, мисс Моро бы мне могла пригодиться сегодня на дежурстве, а с отчетами Новонский наверняка справится. Пускай мисс Моро окунется в мир расследований, а? Вдруг, что толковое выйдет? — кто знает, может Гидеон элементарно завидовал брату, ведь в группе стажеров Гидеона из пяти волшебников были одни неудачники, в которой Джоконда с тяжелым сердцем обнаружила и будущего Пожирателя Смерти.

Она была готова ухватиться за любую возможность, ведь, невзирая на множество вопросов, почему-то верила М.П.Г. и тому, что выслуга поможет ей попасть в Хогвартс, а оттуда домой — в свое время.

— Насколько мне известно, у мисс Моро завтра ранняя смена, однако если она пожелает, то вольна пойти с тобой.

— Сэр, спасибо за предоставленную возможность, я принимаю предложение, — немного высокопарно ответила она, впрочем подобный стиль общения и предельная вежливость выгодно выделяли ее среди остальных стажеров и авроров, с ней было приятно общаться, хотя пару раз кто-то из стажеров уже назвал ее снобкой.

Оставив Фабиана завершать осмотр места битвы, Джоконда, получив неожиданный подарок судьбы, гордо вышагивала нога в ногу с Гидеоном за антиаппарационный барьер, все еще поглядывая в небо на Знак Мрака. Ее будоражило само присутствие на месте преступления, словно она прикоснулась к истории, хотя данное нападение на магглов едва ли можно было назвать знаковым, таковых в Первую Войну происходило множество.

Она, конечно же, слышала про братьев Прюэтт — членов Ордена Феникса — и с сожалением думала о том, что их гибель станет чудовищной потерей. Зная практически точные даты смерти многих повстречавшихся ей в этом времени волшебников, Джоконда сожалела о том, что не сможет на это повлиять, чтобы случайно не изменить будущее. Поэтому два красавца Прюэтта, сильные оперативники, должны умереть через несколько лет, как бы сильно ей ни хотелось предотвратить это.

Гидеон перенес их в злачное местечко близ Косой аллеи, в котором Джоконда, по настоянию матери, никогда не бывала, зная, что там ошиваются далеко не безобидные личности. Лютный переулок оправдывал свое название — мрачный, зловещий, наполненный спекулянтами запрещенных товаров, которые, увидев знакомого аврора, точно крысы попрятались по углам.

— Сэр, я думаю, что каждого из этих волшебников за что-то можно привлечь к ответственности, но почему вы позволяете существовать такому месту, как Лютный переулок? Почему вы не проводите зачистку? — авроры часто обсуждали это место, поэтому и она говорила на эту тему, не боясь выглядеть слишком осведомленной для иностранки.

— О, поверьте, мисс Моро, это случается с периодичностью в пять лет, но я не буду скрывать того, что Лютный переулок — кладезь информации для аврора, — поделился он определённо закрытой информацией. — Я уверен, что вы, как девушка умная, не станете обращать на это внимания, ведь приобретенные здесь связи могут понадобиться и вам, верно?

Гидеон внимательно посмотрел на нее, и Джоконда удовлетворила его ожидания:

— Да, сэр, — сухо ответила она и, проходя по узкому переулку, не отстранившись, чтобы пропустить встречного мага, который в последний момент отшатнулся — фирменный малфоевский стиль работал во все времена.

— Сколько вам лет, Моро? — неожиданно спросил Гидеон, наблюдая за ее поведением вот уже месяц; и Джоконда видела этот интерес.

— Двадцать один, — краткость и лаконичность ее ответов не оставляла места для фантазии.

— Выглядите моложе, — не мог не отметить Поюэтт, и был абсолютно прав. — Но это только с виду. Ваши глаза и суждения выдают истинный возраст.

Джоконда немного напряглась, ведь, учитывая, что она действительно скрывала истинный возраст, фраза могла показаться двусмысленной. Она не намеревалась говорить о себе ничего лишнего, интерес Гидеона мог быть обусловлен личной симпатией, но так же, как опытный аврор, он прощупывал личность, которую не удавалось прочитать, как открытую книгу.

— Вы не похожи на остальных стажеров, мисс Моро, ваша сдержанность зачастую принимается ими за высокомерие, — тем временем продолжил он. — Кажется, кроме мистера Джонса и Кротткота вы практически ни с кем не общаетесь и сохраняете дистанцию, зачастую даже обедаете в одиночестве.

Ей приходилось тщательно продумывать каждый ответ, чтобы не вызвать еще больше вопросов:

— Сэр, я не из тех кто легко сходится с людьми, ввиду некоторых психологических особенностей. С мистером Джонсом мы прибыли в Аврорат на один день раньше других, поэтому он нашел во мне товарища, а мистер Кротткот…

— Помог вам и мистеру Джонсу подтянуться в физической подготовке, верно? — наблюдательность Гидеона начинала нервировать, но Джоконду было сложно вывести из колеи; она уже давно была готова к подобному разговору, учитывая, что наверняка именно Гидеон поставил за ней слежку, обнаруженную ею недавно, невзирая на то, что Джоконда числилась в штате его брата. — Как куратор я должен помогать новичкам в процессе адаптации в Аврорате, особенно потому, что все вы из разных стран, и вам сложно освоиться…

— Позволите сказать, сэр? — спросила она, когда они подошли к магазину “Боргин и Беркс”, в который, судя по всему, намеревался заглянуть Гидеон. — Я не компанейский человек, мне легче наблюдать и изучать людей со стороны.

— Хорошее качество для аврора — наблюдательность, как и, несомненно, аналитический склад ума. Вы заметили деталь, которую не смогла заметить толпа авроров и экспертов, — напомнил он, — но сейчас настали времена, когда каждый волшебник, твой коллега или друг, пленившись ложной верой в возможность существования мира без магглорожденных, где магглы будут подчинены, может оказаться предателем, а ваше поведение выглядит осторожным и вызывает интерес.

— Мне нет смысла втираться к кому-то в доверие, я приехала в Англию получить опыт работы аврором, во Франции, с учетом моих здешних достижений, меня может ждать неплохая должность в Парижском Аврорате, и, надеюсь, я не задержусь здесь более двух лет, — сообщила она деталь из фальшивой биографии Александрин Моро. — Поэтому, сэр, я не завожу друзей, с которыми придется расстаться.

— Похоже, я впервые со времени нашего знакомства могу назвать вас иррациональной. Хорошему аврору нужны связи везде.

— Возможно, вы правы, но у меня свое мнение на этот счет, — не собираясь раскрывать истинные причины нежелания сближаться с другими аврорами, сказала она. — Если я вызываю подозрения, и вы должны меня проверить, то проверяйте, но зачем использовать мистера Уоллеса из Отдела выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний и оберегов для слежки? Мне кажется, что это не слишком разумное расходование ресурсов Департамента Магического Правопорядка.

Гидеон посмотрел на нее внимательно и даже чуть удивленно.

— Мисс Моро, о чем вы говорите? Мистер Уоллес никоим образом не относится к нашей штаб-квартире, а слежка за вами уж тем более не входит в его служебные обязанности. Вы уверены, что это не паранойя? — иронично уточнил он, словно решив, что нашел изъян в идеальном стажере.

Она сдвинула брови, и взгляд ее стал хмурым и строгим. Гидеон и так не скрывал слежки за ней, хотя, он прав, это не слежка, а наблюдение. Но Уоллес… Могла ли Джоконда сделала неверные выводы? Она решила, что Уоллеса приставили к ней, чтобы исключить предположение, что она была шпионом Пожирателей Смерти. Она действительно могла показаться скрытной. Но сейчас у нее возникло еще больше вопросов, теперь уже конкретно к самому Уоллесу.

— Сэр, мне, вероятно, показалось, работа здесь, учитывая времена, действительно может сделать человека параноиком.

— Вам не приходило в голову, что он вам просто симпатизирует? Он молод и холост, мисс Моро, а вы весьма недурны собой и подаете большие надежды в Аврорате, — внезапно сказал Гидеон, вновь удивляя ее количеством комплиментов.

Нет, она не думала, что Уоллес ей симпатизирует, она, как уверенная в себе особа, четко видела и легко читала жесты и взгляды увлеченных ею парней. Джоконда могла различить симпатию и слежку, но если Гидеон, проявляющий к ней чрезвычайно сильный интерес, не был причастен к этой слежке, то это мог быть кто-то другой? Но кто? Человек из Аврората или извне? А вдруг, М.П.Г.?

— Спасибо, сэр, за признание моих скромных способностей, — опуская очевидный комплимент, ответила Джоконда. — Я прикладываю для возвращения на Родину все усилия. Если я стану хорошим аврором здесь, то моя страна непременно захочет заполучить меня обратно.

— Какие амбиции, — сложно было понять по интонации, был ли это очередной комплимент или издевка. — Но, мисс Моро, служба здесь опасна, мы на грани войны с сепаратистами, — не стал он называть их “Пожирателями Смерти” в таком злачном месте. — Чтобы вернуться во Францию, вы готовы участвовать в чужой войне? Вы осознаете риски?

— Да, сэр, — без страха сказала она, понимая, что ей действительно придется расшибиться в лепешку, но только не ради Франции, а ради Хогвартса… ради того, чтобы вернуться домой в свое мирное время, невзирая на то, что ей придется держать ответ перед Гарри Поттером. — Мне кажется, продавец сильно нервничает, видя двух авроров на своем крыльце, — она кивнула в сторону прилавка за окном, где замер один из двух владельцев магазина артефактов.

— Ему иногда полезно понервничать, — Гидеон улыбнулся, удовлетворившись ее ответами. — Что ж, мисс Моро, на этот раз вам лучше молчать. Боргин очень опасный человек, через его руки проходит много интересного — информация, темные артефакты, запрещенные ингредиенты для зелий и ритуалов. Мы обычно закрываем глаза, но в последнее время за ним числится слишком много нелегальных сделок — несколько волшебников, пойманных на контрабанде, назвали его имя.

Прежде чем Гидеон повернул ручку, Джоконда осмелилась заметить:

— Не думаю, что вас сильно интересуют расколовшиеся контрабандисты, сэр, а иначе здесь была бы куча авроров.

— Вы схватываете на лету, мисс Моро, мы ищем кое-что важное, но пока наблюдайте.

Она кивнула, и они вошли внутрь. От ассортимента, представленного на прилавке и на витринах, могло скрутить живот. В центре помещения в стеклянном шаре, наполненном какой-то жидкостью, отливающей бензиновыми разводами, плавал полуразложившийся труп обезьяны. Сложно было представить, для каких целей содержалось это гнусное мертвое создание. Но всё же Джоконду снедало любопытство, и она, не обращая внимания на мерзкие, но менее интересные вещи, подошла ближе, чтобы прочитать бирку.

"Старый Свет. Обыкновенный капуцин. Ритуал Вуду — жертвоприношение с последующим возвращением к жизни".

Стоило Джоконде поднять взгляд, как она оцепенела от ужаса. Мартышка, раскрыв зубастую пасть, прильнула к разделяющему их стеклу, скребя когтями на полуразложившихся пальцах и пытаясь напасть. Жуткие мутные глаза мертвеца блекло светились в полумраке магазина.

— Это еще что за дрянь? — Гидеон подошел к плавающему в воздухе резервуару и встал между ним и Джокондой; хотя та и была стажером, который может за себя постоять, Гидеон почему-то решил, что ей требуется защита.

Впервые Джоконда почувствовала, что нравится взрослому мужчине. И это было странное ощущение власти над ним. Гидеон ей еще пригодится.

— Зомби-мартышка, она не заразна и завезена в страну из Новой Гвинеи абсолютно легально, — продавец подошел к ним и сложил руки на груди — знакомая Джоконде поза отчуждения и несогласия из курса психологии.

— Боргин, предоставьте, пожалуйста, аврору Моро документы на мартышку, а мы с вами пока потолкуем, — он продемонстрировал аврорский жетон; Джоконда свой достать не потрудилась.

— Конечно, мистер Прюэтт, — старый продавец выглядел так же ужасно, как и его странные экспонаты.

Джоконда, прежде чем позволить им отойти, заприметила еще несколько занятных вещиц.

— Мистер Боргин, захватите еще документы на эти куклы Вуду, — она указала на стенд с тряпичными человечками.

— Это всего лишь безделушки для украшения выставочного зала, но если вы так желаете…

Но не сами куклы интересовали Джоконду, она была уверена, что они не несут в себе никакой темной магии. Боргин наверняка имел подвал, в котором хранились более интересные вещи, но без ордера получить туда доступ Аврорат не мог. А когда такое случалось, то они обнаруживали пустое помещение, ведь у Боргина тоже были осведомители в Министерстве.

— Мистер Боргин, и, пожалуйста, вон на те африканские маски, — указала она на маски из темного дерева.

Он только пожал плечами и скрылся в подсобке.

— Вы что-то нашли? — спросил Гидеон, стоило продавцу скрыться в кладовке, но она лишь неопределенно тряхнула головой, когда мистер Боргин вновь появился в выставочном зале, неся в руках одну-единственную папку.

Помимо масок и кукол Вуду из Гвинеи были перевезены еще несколько африканских безделиц. Но Джоконда не вглядывалась в текст, она знала точно, что ищет и, воспользовавшись прилавком, чтобы разложить документы для сравнительного анализа, делала вид, что не заинтересована беседой Гидеона и Боргина.

— Я знаю, Боргин, что кто-то создает оружие под названием “Белый шум”, — начал Прюэтт, — и тебе наверняка известно — кто именно.. Учитывая слухи, немудрено, что Пожиратели Смерти хотят заполучить в свою коллекцию столь мощное оружие.

— Впервые об этом слышу, мистер Прюэтт, — ответил Боргин, поджав губы; именно с этой фразы начиналась каждая беседа с аврорами.

— Боргин, давай не будем в сотый раз начинать эту игру, она уже осточертела, — устало заметил Гидеон, но продавец только насмешливо вскинул седые брови, и аврор вздохнул, принимая неизбежность: — В камерах Аврората содержатся контрабандисты, которые провозили товары через США в Атлантику, используя маггловские грузовые корабли. И они назвали имя продавца — твое имя, Боргин. Советую быть посговорчивее.

— Не вижу ордера на арест, — Боргин развел руки в стороны, изображая непонимание. — Прежде чем бросаться обвинениями, мистер Прюэтт, проверяйте данные, в Британии не один я занимаюсь продажей редкостей. И, как вам должно быть известно, у меня все абсолютно легально.

— Не считая нескольких приводов Берка... — напомнил Прюэтт. — Боргин, можешь ли ты представить, что "Белый шум" используют неподалеку отсюда? Если ты в курсе, то это мощнейший, если верить слухам, артефакт, и он может просто стереть с лица земли все живое в радиусе двух километров, включая Лютный переулок и твою захудалую лавку.

— Как я и говорил, мистер Прюэтт, я впервые об этом слышу.

Джоконда догадывалась, что Гидеон по заданию Грюма должен вернуться в Аврорат со сведениями, но пришел в "Боргин и Беркс" без козыря в рукаве. Боргин был прав, без железных доказательств, только на основании показаний каких-то бандюг, его не могут привлечь к ответственности, лишь только опросить. И если бы это была не торговая лавка, а что-то еще, авроры не могли бы даже взглянуть на документы. Но тут действовала поправка — как и в любом другом магазине любой посетитель мог потребовать документы, приобретая тот или иной товар, а также, подвергнуть документы сомнению.

— Плохо… Кажется, эти печати не совпадают... — пробормотала Джоконда, не отрывая взгляда от таможенных документов; она без спроса взяла лежавшую на стойке лупу и вгляделась пристальнее, а затем вновь наигранно расстроенно покачала головой. — Совсем никуда не годится.

Она будто кожей почувствовала напряжение Боргина, однако оно точно не относилось к печатям — они были абсолютно идентичными. Эти идеальные документы скрывали нечто большее, хотя с виду очень напоминали подлинники.

— Боргин, все крупные сделки заключаются с твоим участием. Мне ли не знать, что ты там, где звенят галеоны? — Прюэтт напрасно грозно изогнул бровь, заставив Джоконду смутно заподозрить в этом попытку произвести на неё впечатление.

— Мистер Прюэтт, вы... — начал было Боргин, но она его опередила:

— Извините, что перебиваю, но я бы отправила эти документы в Отдел выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний и оберегов, кажется, что документы липовые. Подписи не слишком похожи, но нужен более детальный анализ, — она с упоением наблюдала едва заметную, но выдавшую все реакцию Боргина — под волосяным покровом на висках моментально проступила капелька пота.

— Продавца я не знаю, но “Белый шум” был приобретен Антонином Долоховым, — выпалил Боргин, понимая, что ему не уйти от ответа.

Он насупился, будто в обиде. Конечно же, он понимал, что за распространение подобной информации его могут прикончить свои, но... Джоконда точно знала, что он проживет долгую жизнь, пока не умрет от старости уже после Второй Магической Войны.

— Опять Долохов, — лишь только проговорил Гидеон, скрипнув зубами; Джоконде подумалось, что между ними есть какие-то личные счеты.

Антонин Долохов и еще Коди Гиббс засветились в нескольких предыдущих стычках — с их лиц в буквальном смысле слетели маски — эти досье Джоконда читала в Аврорате. Но сколько Пожирателей крутилось в Министерстве под самым носом Минчума? И многих Джоконда и Арчи знали не понаслышке, но они молчали, стараясь обходить агентов Лорда стороной. Более того, неизвестно, сколько еще его шпионов, о которых так никто и не узнает, крутилось рядом? Ребятам приходилось быть предельно осторожными.

— Значит, слухи верны… И Пожиратели готовят новый удар, — Прюэтт нашел подтверждения имевшимся сведениям. — Мне нужна дата и место, где будут использовать “Белый шум”, — вновь обратился к Боргину Прюэтт. — И хорошо, если к следующему моему визиту у тебя будет информация. Идемте, мисс Моро, полагаю, на сегодня достаточно.

Прюэтт в задумчивости вышел на улицу, Боргин проводил Джоконду подозрительным взглядом, и, прежде чем выйти, она сказала:

— Мистер Боргин, избавьтесь от зомби-мартышки, пока вас не поймали. Капуцины не водятся в Старом Свете, это приматы Южной Америки. И, полагаю, если это создание вырвется наружу, то Лондон заполонят зомби. Не стоит рисковать.

— Мисс Моро?.. — только выдавил Боргин, не понимая, в действительности, по каким причинам она не сдала его Прюэтту.

— Мне потребуется ваша помощь, это личная просьба. Ожидайте меня ночью, — поставила его перед фактом Джоконда и вышла на улицу, чтобы придумать для Прюэтта что-то более безобидное, касательно документов на африканские артефакты. Ему незачем знать, что с мартышкой что-то не так, хотя бы потому, что это настоящее биологическое оружие...

Боргин опрометчиво решил, что находящееся на самом виду, не привлечет особого внимания. Это была ошибка. Джоконда вышла на улицу и зашагала в ногу с молчаливым Гидеоном, бросавшим на нее несколько хмурые взгляды. Его гордость и аврорская честь были уязвлены, ведь он ничему не научил стажера, только едва сам не сел в лужу. Джоконда не собиралась ничего говорить и делала вид, что ничего не произошло.

* * *

Арчи пил обыкновенное магловское пиво, сидя перед телевизором в квартире, выглядел он расслаблено. Из телевизора доносилась какая-то веселая песня с сильным мужским вокалом, звуками электрогитары, задорным басом и барабанами. ”Вы можете сделать что угодно, но держитесь подальше от моих синих замшевых туфель”, — задорно приглашал певец со сцены, энергично приплясывая.

Джоконда поприветствовала Арчи, затем подняла заклинанием потерянный по дороге к стирке мужской носок и отправила его в корзину с бельем. Виктория хлопотала на кухне, готовя ужин; казалось, в их маленькой квартирке царил какой-то странный уют.

— Ты поздно, — заметила она, отправляя в духовку рыбу в фольге.

— Я думаю, это еще не предел, учитывая ситуацию в Британии и грядущие тёмные времена. Впрочем, я рассчитываю на скорейшее отправление в Хогвартс, Викки. Как дела в "Ежедневном Пророке"?

В отличие от вечно пропадающих в Министерстве друзей, она имела больше свободного времени. Журналистская деятельность позволяла работать дома, вдали от суеты, когда нужно крепко задуматься над написанием той или иной статьи. Джоконда не помнила, в какой момент Викки перестала ее раздражать. Она вела себя тихо, по вечерам, если Джоконда и Арчи находились дома, а не на ночных сменах, частенько предпочитала тишину комнаты девушек, нежели наполненную шумом телевизора гостиную.

— Издательство — настоящий серпентарий, там никому нельзя доверять, каждый норовит украсть твою идею или плюнуть в спину, и лучше всех это получается у Риты Скитер. — Викки впервые за долгое время показала свои чувства, и это было возмущение. — Мало того, что она залезла в постель к Барнабасу Каффе, так еще и постоянно подворовывает идеи у новичков, вроде меня. И как ей это удается? Я прячу все свои статьи в ящик, который не возьмет ни одно отпирающее заклятие! Но ей каким-то образом удалось их достать. Словно... Словно у нее глаза повсюду!

Кто не знал о Рите Скитер — скандальной журналистке? Ее сомнительные таланты особенно оценили во время Второй Магической Войны. Мастерство раздувать из самого маленького фактика скандал сделало ее самой популярной журналисткой девяностых.

— Будь с ней осторожнее, Викки. Мы не знаем, когда точно она перешла на сторону Лорда Волдеморта, возможно, ее просто прижали в девяностых, но лучше не рисковать... Вдруг она и сейчас разделяет его взгляды? — предупредила Джоконда. — Но все же, последи за ней, попробуй узнать, каким образом она ворует статьи и идеи, иначе она может загубить твою карьеру, а тебе нужно попасть в Хогвартс...

Викки вытерла руки о фартук и, пригладив выскочивший из хвоста локон, сказала:

— Почему ты так веришь этому М.П.Г.? Почему мы должны попасть в Хогвартс? К чему это приведет? — в ее словах не было ни грамма сарказма, лишь искреннее желание узнать истину; как и другие, Викки боялась неизвестности.

— Не могу сказать, почему я ему верю — возможно, интуиция, но... Викки, в Хогвартсе всегда было безопасно. Это место и Дамблдор способны защитить нас. Министерство Магии наполнено агентами Лорда, а служащие, да и сам министр Минчум ни о чем не подозревают. Лучше быть как можно дальше от политических склок, чтобы ненароком не стать жертвой Непростительного, — рассудила она, когда в кухне объявился Арчи. — Мне кажется, что за мной следят. Но это, очевидно, паранойя.

— Я бы не сказал, что это паранойя. Этот тип, Уоллес, и впрямь ведет себя подозрительно, — не смог не заметить Арчи. — В обед я видел, как он шел за тобой из общественного входа в Министерство, где мы с тобой расстались. Я пошёл за ним, но он заметил меня и смылся. Извини, что сначала считал тебя параноиком, — он почесал затылок и взял из ящика еще одну бутылку пива, охладив ее заклинанием.

— Спасибо, что веришь мне, Арчи, — она приняла протянутую бутылку, и Арчи взял новую, взглянув на Викторию, но та только покачала головой, — Я бы хотела, чтобы ты помог мне прижать его к стенке.

— Не вопрос, — Арчи улыбнулся, кажется он был рад оказать ей услугу.

— Ты не думала, зачем кому-то за тобой следить? Может, это авроры проверяют новичков? — спросила Виктория, налив себе стакан воды.

— Нет, им незачем, да и всех авроров я знаю, а Джим Уоллес из другого отдела, который с надзором Аврората никак не связан. Гидеон сегодня признался, что наблюдал за мной, как и за многими другими. Я, похоже, прошла проверку, поэтому он этого не скрывает, хотя кто знает, может, это какая-то уловка, — Джоконда задумчиво отхлебнула из бутылки и скривилась в отвращении, отставив горький напиток на стол. — Как ты можешь пить эту гадость? — лишь только возмутилась она и вернулась к теме: — Может ли Уоллес работать на М.П.Г.? А иначе кому еще может быть интересна моя персона? Кстати, что ты празднуешь?

Арчи, залпом выпив треть бутылки, с наслаждением улыбнулся, прикрыв глаза, но улыбка его тут же погасла, а глаза погрустнели:

— Не праздную, поминаю. Две недели назад умер Элвис Пресли — большая потеря для этого мира, — Джоконда и Викки непонимающе переглянулись, затем синхронно закатили глаза.

— Опять твои маггловские идолы? — хихикнула Викки.

— Не смешно, между прочим, он был королем рок-н-ролла, — мрачно отозвался Арчи и вновь отхлебнул. — Моя бабушка его просто обожала, поэтому все детство я был вынужден зазубривать все его песни наизусть. Блин, он был так молод! — он утер воображаемую слезу и поднял бутылку вверх. — Покойся с миром, Элвис! Если бы я только вспомнил его дату смерти, я бы не позволил этому случиться.

Но для девушек это имя не означало совершенно ничего. У Джоконды, конечно, был мобильный телефон для связи с матерью во Франции, и даже был выход в интернет, но она использовала его только для получения необходимых знаний о маггловском мире и для звонков матери. В Британию она его не брала, ведь защита Хогвартса глушила сигнал. А еще… в телефоне была система слежения, и, несомненно, леди Уинтер ею пользовалась — одно из ее ужасных качеств.

Поблагодарив Викки за вкусный ужин, Джоконда думала, как тайком улизнуть из квартиры ночью, чтобы никто не заметил её отсутствия. Впрочем, удача была на ее стороне — кажется, ее друзья сильно вымотались и спали, что называется, без задних ног. Набросив капюшон, она аппарировала из соседнего тупика в Лютный переулок. Пожалуй, соваться сюда ночью было затеей еще более опасной, нежели днем, но так была меньше вероятность встретить здесь коллег. Ночь скрывала лица. Джоконда знала, что сегодня ночью здесь дежурит ночами группа Тоби Бриггса — подпевалы Гидеона Прюэтта, поэтому соблюдала предельную аккуратность. В местах, подобных этому, авроры использовали специальные чары, выявляющие маскирующую магию, поэтому только мантия и капюшон могли помочь остаться инкогнито.

Джоконда быстро добралась до “Боргин и Беркс”, но притаилась за углом, увидев на пустынной улице две темные фигуры. Счастье, что ее не заметили.

— Тише, здесь могут быть уши, — донесся до слуха шелестящий голос того, что был повыше. — Я же говорил, что Боргин уже продал макаку немцу, похоже, следующая поставка будет еще не скоро.

— Не думаю, что Тёмному Лорду это понравится, у него были большие планы на эту дрянь, — раздался голос второго, и сердце Джоконды бешено заколотилось при упоминании отца.

— Брось, я даже рад, что её увезли из страны, нам ещё не хватало зомби-апокалипсиса, Селвин…

Голоса постепенно стихали, и Джоконда в какой-то момент едва не поддалась желанию проследить за ними, ведь по глупости своей, молодые, судя по голосам, Пожиратели обсуждали нечто, способное заставить встрепенуться, пуститься в слежку, как и подобает аврору. Но Джоконда понимала, что её опыта едва ли достаточно, чтобы так рисковать, да и нужно ли вмешиваться в ход истории? Лютер Селвин — чистокровный Мерлин знает в каком колене, один из самых жестоких Пожирателей Смерти, с ним мог посоперничать разве что Долохов. Но это все в будущем... Сейчас же он умело прикидывается аврором… Джоконда также подозревала и его напарника — Рикса, — похоже, что именно он был с ним, — однако история умалчивает об этом Пожирателе. Как тяжело знать, кто перед тобой, но быть не в силах предпринять какие-либо действия!.. Самое ужасное, что он и Рикс были в группе стажеров Гидеона — так близко к будущему члену Ордена Феникса…

Она лишь обессиленно оскалилась, сжав кулаки, и отправилась к магазину “Боргин и Беркс”, озираясь по сторонам, словно шуганная мышь. Несомненно, Джоконда должна была сто раз подумать, прежде чем прийти сюда, но к сожалению, она видела в Боргине единственную возможность починить сову.

Магазин оказался открыт, но внутри темень — ни шороха, ни зловещих скрипов. Лишь в глубине помещения одиноко горела свеча, заманивая в неизвестность, словно болотный фонарь. Пламя дрогнуло, когда Боргин, шаркая ботинками, словно едва передвигал ноги, вышел из спрятанной за прилавком каморки. Он был стар, но не настолько, чтобы едва ходить. Джоконда поняла, что что-то было не так, когда он провалился к стене. Его глухое дыхание резануло слух.

— Мистер Боргин, что случилось? — Джоконда, не сомневаясь ни секунды, ринулась к нему, на ходу выпустив запирающее заклинание и наложив на дверь сигнальные чары.

Она усадила его на ближайший стул и применила диагностические чары, но Боргин был цел, только его тело ослабло, словно после жуткой, невыносимой боли, такой, что могло принести только одно заклинание — Круциатус.

— Это сделали Селвин и Рикс?

— А вы, стало быть, не с ними, мисс Моро? Я думал, что вы придете раньше…

— Они это сделали из-за того, что вы продали обезьяну немцу? — не оглянувшись к месту, где висел резервуар с зомби-капуцином, спросила она.

Он издал неопределенный звук — не то рык, подобно животному, не то хриплый всхлип немощного старика.

— Сначала я решил, что вы заодно с Пожирателями Смерти, ведь вы меня не сдали Прюэтту. Когда вы зашли в эту дверь минутой раньше, я решил было, что вы все же на стороне Минчума. Но после последних слов, мисс Моро, я не знаю что и думать… Снова.

— Эти болваны слишком громко обсуждали капуцина на улице. Я не отношу себя к сторонникам Лорда Волдеморта, мистер Боргин. Я — аврор, — пояснила Джоконда.

— Скажите это Селвину, может, одумается, — он усмехнулся, но тут же схватился за бок, согнувшись от боли. — Похоже, что вы третья сторона, мисс Моро. Так зачем же я вам нужен?

Она отстранилась, разглядывая в полумраке причудливые танцующие тени, отбрасываемые вытянутыми сосудами, наполненные тёмной жидкостью, когда пламя свечи вздрагивало от лёгкого сквозняка.

— Небольшая личная просьба, мистер Боргин. Но это может подождать, вам нужна помощь. Надеюсь, у вас найдётся восстанавливающее зелье? — Джоконда вдруг решила, что ее забота могла показаться излишней, но просить его найти способ починить сову в таком состоянии было неразумно.

Только после того, как Боргин пришел в себя после зелья, она положила перед ним на стол медальон, не намереваясь более тянуть.

— Что это, мисс Моро? — спросил он, взяв лупу и пристально вглядываясь.

— Сломанная реликвия моей семьи. Омут памяти. Эти воспоминания мне очень дороги. Возможно, вы сможете как-то помочь. Произошел несчастный случай, случайное заклинание, и… — но не успела она договорить, как Боргин, произнеся простое “Ревелио”, снял скрепляющие чары и покачал головой, когда звенья сегментов рассоединились, а правый глаз вновь оказался треснутым.

— Я от вас ожидал чего-то более таинственного, признаться, но вы должны были понимать, что простым “Репаро” здесь не поможешь. А вообще, не могу не заметить, что это довольно странный предмет для хранения воспоминаний, — он произнес незнакомое Джоконде заклинание и крепко задумался. — Попало заклинание, говорите? Мисс Моро, расскажите, как все было. Мне нужно понять, от чего отталкиваться. Просто заклинание, даже боевое, случайно попавшее в такую вещь, не должно было ее сломать. Это высшие чары, настолько сложные, что, очевидно, это не просто Омут Памяти, верно?

— Немного более сложный, но все же, именно он, — отрезала Джоконда, нахмурившись в ответ. — Но вы правы, в сову попало не просто заклинание. Но правда звучит немного нелепо…

Джоконда рассказала про заварушку с друзьями и про диринару, опустив, однако, что они переместились во времени. Боргин забрал сову, обещая предпринять всё возможное… Но стоило ли доверять такому проходимцу, как он?

* * *

От автора: итак — та-дам! Приз уходит Janny Osten за приближенное к понравившемуся мне названию "Беременный гвоздь или миссис Чепчик отправляется в Хогвартс". В эту главу не вписалось имя, ожидайте в следующей, она уже на беттинге.

В Большом Зале шумели голоса, Хогвартс встретил студентов с привычным гостеприимством, и все было знакомо — все те же привидения, пугающие первогодок, все тот же бессменный Хагрид, все та же МакГонагалл, только теперь в роли профессора трансфигурации и заместителя директора… Но теперь Финн видел это все в буквальном смысле с другой стороны — из-за профессорского стола. Он спрятался за громадиной Хагридом, только бы не смотреть на Дамблдора. Джоконда была бы в восторге, но Финн чувствовал, как его рубашка под мантией липнет к телу от пота. Еще большее потрясение вызвали наполнившие Хогвартс студенты. Финн не мог отвести взгляда от молодого Северуса Снейпа, легко идентифицировав его среди слизеринцев — тот почувствовал это и сильнее склонился над тарелкой, словно на нее покушались. С трудом оторвав взгляд от героя войны, который в этом времени предстал совсем худеньким, нескладным юношей, Финн сглотнул. Он прекрасно знал, как благодаря письму М.П.Г., так и благодаря рассказам Джоконды, что здесь учится довольно много знаковых личностей, на что обидчиво сказал, что лучше бы ей стать преподом в Хогвартсе. Он свято верил, что из него аврор получился бы лучше, да и не женская это работа.

Знакомое лицо среди гриффиндорцев — Джеймс Поттер, снова, только теперь его дед — точно такое же нахальство во взгляде, — хотя, не исключено, что Финн судил предвзято, — его веселые друзья и, конечно же, Лили Эванс. Он и без рассказов подруги прекрасно знал, кто все эти волшебники, хотя периодически и засыпал на уроках Бинса. И если портреты борцов за справедливость были знакомы всем и каждому, то Пожирателей Смерти определить было не так то просто. Все, о чем сейчас думалось новоиспеченному преподавателю полетов и рефери квиддичных матчей — поскорее дожить до вечера пятницы, чтобы вернуться в Лондон.

Еще до окончания праздничного ужина Финн, решив, что с него хватит потрясений, тихонько встал из-за стола, чтобы улизнуть в боковую дверь, когда его окликнули:

— Мистер Принс, — донесся до него негромкий, но четко выделяющийся среди остального гомона голос, который выворачивал наизнанку внутренности Финна вот уже неделю, — вы же еще вернетесь? Ведь пир еще не закончился, а после него я собираю преподавателей в учительской, чтобы отметить начало учебного года.

— Профессор Дамблдор, — Финн напряженно обернулся, не забыв нацепить улыбку в надежде, что она не выглядела неестественной, — завтра у меня первый день в качестве преподавателя. Это моя первая работа, и я хотел бы как следует выспаться и не чувствовать на утро недомоганий.

— Вы еще слишком молоды, чтобы устать от пары бокалов вина, мой мальчик, и если вас что-то смущает, то Гораций, думаю, сможет выделить вам замечательное «утреннее» зелье, — Дамблдор салютовал Слагхорну бокалом с тыквенным соком, и тот с веселой улыбкой салютовал в ответ.

Финн долго думал над тем, почему же Слагхорн, Хагрид, незаменимый Филч, Пинс и МакГонагалл не узнают его в будущем или почему не предупредят, что с ним и еще несколькими студентами случится перемещение во времени? Все это было очень странно, он все время чувствовал себя напряженно, в особенности рядом с директором. Тот, несомненно, зорко подмечал его дискомфорт и все время навязывал свое общество странными разговорами и предложениями из ряда поиграть в волшебные шахматы за чашечкой чая в полночь. Дамблдор явно к нему присматривался, не спешил доверять, понимая, какие времена настают, и что даже в Хогвартс могут просочиться шпионы Волдеморта, и он не ошибался. По словам Джоконды, где-то среди слизеринцев седьмого курса затерялись Мальсибер и Эйвери, шестого — Макнэйр и Амикус Кэрроу, младше — его сестра Алекто. Стереотип себя оправдывал — все Пожиратели Смерти окончили Слизерин, кроме Питера Питтегрю — смешного, стеснительного мальчика, выделяющегося среди Мародеров неуклюжестью, низким ростом и полнотой, создающего яркий контраст с друзьями. В какой момент Питтегрю перешел на сторону Волдеморта так и осталось загадкой.

— Мистер Принс, уважьте своих коллег, нам нужно познакомиться ближе, — вторил Дамблдору Слагхорн.

— Конечно, сэр, — по привычке обратившись к своему бывшему-будущему профессору, сказал Финн.

— О, бросьте, мистер Принс, просто «Гораций»…

* * *

У Виктории был не менее напряженный день. Красная от возмущения и гнева, она вышла из кабинета главного редактора, неся в руках исчерканные листы со статьей, которую мистер Каффа приказал полностью переписать. Стараясь максимально приближать свои статьи к действительности, описывая политическую деятельность Минчума и Бартемиуса Крауча, она столкнулась с тем, что Каффа обвинил её в диффамации, при том не имеющей никаких доказательств. Он исчеркал буквально каждую строчку, ругаясь, что Бетти Майклсон, проверяющая статьи молодняка до размещения в газете, ушла на пенсию, и ее совершенно некем заменить.

Рита Скитер, проходя в его кабинет, «случайно» толкнула плечом Викторию, и та выронила статью. Не собираясь извиняться и помочь собрать исчирканные листы, Рита лишь бросила что-то вроде «бедная девочка, тебе еще учиться и учиться». Виктория приманила листки простым заклинанием, не собираясь опускаться перед ней на колени.

— Ничего, Рита, я хотя бы учусь на своих ошибках, а не как некоторые, — неопределенно сказала Виктория и, посмотревшись в зеркало на двери приемной Минчума, только убедилась в собственной неотразимости.

Риту сильно раздражали соперницы, которые могли очаровать Барнабаса Каффа; она ярко красилась, завивала пергидрольные волосы в пышные локоны и выбирала высокие шпильки, стараясь выделяться среди других. Ее можно было назвать интересной и даже красивой, но чувство неуверенности в себе, прикрываемое откровенным хамством, сквозило в каждом ее жесте, в каждом слое косметики. Виктория же обладала необычайной естественной красотой благодаря пра-прабабке-вейле. Природа, несомненно, щедро одарила ее, и в первый же день в издательстве все мужчины — от фотографов до копирайтеров и журналистов — слетелись на нее, словно мотыльки на свет. И хотя Виктория привыкла к вниманию молодых людей в Хогвартсе, все эти мужчины были непривычно взрослыми — от двадцати пяти и старше — тогда как ей было всего семнадцать. Вот и мистер Каффа — мужчина тридцати пяти лет, несомненно талантливый и обаятельный джентльмен, не мог не обращать на нее внимания, что безумно бесило Риту. Впрочем, мистер Каффа, не обнаруживая встречной симпатии от очаровательной Валери Уэмпшир, частенько относился к ней слишком требовательно, так как невнимание к собственной персоне задевало его гордость.

— Мисс, я лорд Абрахас Малфой, у меня назначено на два, но я пришел немного раньше, — вывел ее из размышлений приятный низкий голос. — Не могли бы вы сделать мне кофе?

Посетитель, должно быть, принял ее за секретаря Каффы. Один взгляд на этого мужчину, и Виктория вмиг осознала, что и тут поработали ее чары. В его глазах горел неподдельный интерес. Родственник, возможно даже отец Люциуса Малфоя выглядел респектабельно, держал спину прямо. На его ухоженных красивых руках голубел лазуритовый фамильный перстень. Да и сам он был весьма хорош собою — что наверняка бы оценили по достоинству женщины бальзаковского возраста и старше, но только не юная Виктория.

— Лорд Малфой, мисс Берингер, секретарь главного редактора, будет с минуты на минуту, — сообщила она и отошла в сторону, пропуская его в приемную.

Виктория видела Люциуса Малфоя в Хогвартсе пару раз издалека, и он действительно был похож на встретившегося ей волшебника, хотя и не был его точной копией.

— Мисс, могу я узнать ваше имя? — спросил в спину Лорд Малфой.

— Валери Уэмпшир, — ответила она, оглянувшись через плечо, и пошла в сторону своего стола, ощущая на себе пристальный взгляд.

Он больше ничего не сказал, и Виктория ощутила едва уловимое напряжение, его взгляд выражал не просто симпатию, он, казалось, пробирал до костей, добираясь до каждой клеточки. Такие люди вызывали опасение. Углубившись в чтение и правки своей статьи, она сделала глоток чая и скривилась, так как он остыл. Только сейчас Виктория обратила внимание на стоящих перед ней Барнабаса Каффа и Абрахаса Малфоя.

— Это мисс Валери Уэмпшир, она напишет для вас статью о новой линейке одежды для женщин «Гранд Текстиля», а также об обновлении станков в швейном цехе фабрики. Мисс Уэмпшир, полагаю, как особа, обладающая неплохим вкусом, непременно создаст сенсацию.

— Мы уже знакомы, Барнабас, — неформально обратился лорд Малфой, все с тем же пристальным взглядом рассматривая молодую журналистку.

Позади них виделась Рита Скитер, красноречиво поджавшая губы. Наверняка она рассчитывала получить эту статью.

— Но, сэр, колонку о моде ведет мисс Дженни Остен, — начала было Виктория, но поймала на себе недовольный взгляд Каффа и тут же прикусила язык. — Да, сэр, конечно.

— Можете приступать немедленно.

— Но, сэр, мне нужно доработать статью о Министерстве…

— Мисс Уэмпшир, можете не торопиться, в следующий выпуск она точно не попадет, — с нажимом произнес Каффа, начиная злиться.

Аристократ во время мимолетной перепалки развлекал себя разглядыванием вещиц на ее столе: макеты статей под стеклом, целую охапку перьев, словно цветы в вазочке, разноцветные чернила для правок, и казалось, совсем не обращал внимание на Викторию, как будто чувствовал ее стеснение и не смел мешать. Интересно, сколько ему лет?

Смирившись с неизбежным, Виктория, прихватив прытко-пишущее перо, блокнот и маленькую камеру, направилась вслед за Абрахасом Малфоем, который, не оставалось никаких сомнений, щедро заплатил мистеру Каффа за рекламу своей фабрики. Задумчиво покусывая дужку солнечных очков, она пребывала в крайней задумчивости. Этот лорд лишь изредка косился на нее, но более ничего не спрашивал, однако говорить все же пришлось, когда они спустились на первый этаж издательства и вышли из здания, завернув в аппарационный тупик, какие были возле всех волшебных объектов.

— Мисс, полагаю, что нам придется совершить сдвоенную аппарацию, если вы не против, — лорд Малфой протянул ладонь; он мог показаться холодным человеком, но было в его голубых глазах что-то такое, что невольно заставило Викторию сглотнуть.

Ей пришлось принять протянутую ладонь, и они тотчас аппарировали на фабрику, месторасположение которой Виктория не знала, зато знала название… Фабрика «Гранд Текстиль» и в ее время продолжала работать и выпускать недорогую одежду, которую продавали в магазинах по всей Британии и Европе — как маггловских, так и волшебных. И принадлежала эта фабрика леди Авроре Уинтер — матери Джоконды. Виктория, однако, не знала, почему лорд Малфой оказался ее владельцем в семьдесят седьмом году.

— Что-то не так, мисс Уэмпшир? Вы молчаливы и задумчивы, хотя должны осыпать меня вопросами по поводу деятельности фабрики.

— Конечно, лорд Малфой, — она лучезарно улыбнулась. — Мистер Малфой, подскажите, а некие Уинтеры случайно не ваши компаньоны?

Улыбка гостеприимного хозяина мануфактуры моментально слетела, Абрахас сделался напряженным — такое случалось, когда кто-то лез не в свое дело. Но Виктория не имела ни малейшего понятия, что так сильно его взбудоражило.

— Мисс Уэмпшир, откуда вам известна эта фамилия? — спросил он, открыв перед ней дверь в цех, наполненный монотонными, повторяющимися звуками.

Они попали в трепальню — самое начало долгого пути превращения хлопковых кип в рулоны ткани.

— Кажется, я слышала это имя раньше, — стушевалась Виктория, полагая, что не должна раскрывать того, что, вероятно, только должно произойти; однако, несомненно, Абрахас Малфой знал эту фамилию и уж точно запомнил ее оговорку.

Тем временем они подошли к волшебнику, координирующему работу трепального станка, в котором сушились и раскрывались хлопковые кипы. Виктория с облегчением ухватилась за возможность прервать беседу, чтобы задать пару незатейливых вопросов. Совсем неопытная журналистка, она должна была вести себя уверенно, показывать, что эта профессия ей хорошо знакома. Прытко-пишущее перо записывало ответы. Волшебник, дающий интервью, явно волновался и спросил, появится ли его имя в статье, на что Виктория ответила — если он того желает. Далее ей показали чесальный цех, за ним ещё несколько и провели краткий экскурс в ткацкий, где изготавливалась одежда, а также снабдили буклетами с моделями. Виктория сделала несколько снимков — как Абрахас Малфой жмет руку директору завода или как рабочие левитируют огромные неподъемные рулоны на следующий этап — соседний ангар, где происходила покраска. Для Виктории было действительно интересно узнать, каким же образом получается готовая одежда, и она, бесконечно надиктовывая прытко-пишущему перу свои комментарии, следовала за лордом Малфоем, совершенно позабыв о разговоре, чего нельзя было сказать о нем.

— Мисс Уэмпшир, я увижу статью до того, как она попадет на страницы «Ежедневного Пророка»? — спросил он, провожая ее в закуток, из которого Виктория планировала аппарировать домой.

— Конечно, лорд Малфой, я пришлю вам сову, — согласилась она и встретила немного недовольный взгляд.

— Мисс Уэмпшир, я бы хотел внести правки, если они потребуются, в режиме реального времени. Поэтому приглашаю вас в Малфой-мэнор завтра, — требовательно попросил он. — Я распоряжусь, чтобы вам оплатили рабочую субботу и, конечно, напишу Барнабасу.

Виктория почувствовала, как у нее запершило в горле от напора лорда Малфоя. Он не собирался спрашивать ее мнения, а просто поставил перед фактом, и отказывать уважаемому человеку, с которым Каффа был в хороших отношениях, она не могла, ведь ей во что бы то ни стало нужно было попасть в Хогвартс, а это означало, что нужно оставаться на хорошем счету.

— Хорошо, лорд Малфой, — изобразила Виктория признательность, хотя по ее ангельскому личику было ясно, что подобный расклад вещей ее не устраивает.

…Уже в Уотфорде, где на Эрл-стрит стояла пятиэтажная коробка их дома, Виктория бросила случайный взгляд на кафе «La Prima Margaritta», в котором кормили замечательной пиццей, и остановилась, увидев в окне двух воркующих голубков — Арчи и Джоконда смеялись, что-то обсуждая и попивая колу из высоких стаканов. И хотя Виктория догадывалась об их отношениях, ребята никогда не позволяли себе лишнего в квартире, либо же этого «лишнего» не было до этого момента. Он держал ее за руку, словно так было всегда, а все предрассудки стерлись. Более не существовало ни Гриффиндора, ни Слизерина, более того, они стали коллегами в Аврорате и за последние полтора месяца слишком быстро повзрослели.

Джоконда была довольно странной — она не подпускала к себе людей, всегда вела себя отстраненно, при этом её лидерство было неоспоримо. Даже Арчи к ней прислушивался, а Финн так попросту заглядывал в рот. Она единственная, кто держал Слизерин в ежовых рукавицах, на ее фоне тихоня-Руквуд попросту терялся. Наверное, не случись этого перемещения, Виктории никогда бы не пришлось сблизиться с этой снобкой, и сейчас неприязнь к ней постепенно сошла на нет, теперь они все были в одной лодке и, признаться, Виктория чувствовала ответственность за нее, отныне мысленно называя если не подругой, то товарищем по несчастью.

Скрипнув зубами, она зашагала к подъезду.

— Финн, я думала ты вернёшься только завтра, — сказала Виктория, обнаружив на лестничной клетке еще одного сожителя, сидящего с дорожным саквояжем на ступенях. — Ты чего не заходишь?

— Забыл ключ в Хогвартсе, а если я попробую снять защитные заклинания с квартиры, то Джоконда меня порешит, она потратила на них два дня. Не волнуйся, я тут всего пять минут, так что я просто счастливчик, — он заулыбался искренней мальчишеской улыбкой, словно действительно был рад ее видеть.

— Как Хогвартс? — Виктория попыталась улыбнуться, но сегодня за день было слишком много потрясений, и Финн заметил ее напряжение. — Все в порядке… — лишь обронила она сквозь зубы, когда он хотел было забрать у нее никак не желающий вставляться в замочную скважину ключ.

— Точно? — он поднял руки вверх, когда ей все же удалось справиться с замком.

— Арчи — жуткий бабник, хотя умело прикидывается паинькой. Мне, конечно, нет никакого дела, — внезапно резко сказала Виктория, — но я только что видела его и Джоконду в соседней кафешке. Я, конечно, прекрасно понимаю, почему ты полез в драку из-за нее…

— Я думал, тебе плевать, — хмыкнул Финн, бросив саквояж в прихожей, не став включать свет и сразу юркнув на кухню. — А вообще я с ним разговаривал, он пообещал больше не вести себя как козел, да и Ванессы Треворс тут нет, она еще попросту не родилась.

— Думаешь, он не найдет, к кому подкатить за спиной Джоконды? Кажется, Арчи ей действительно нравится… Финн, ты вроде неплохой парень, — вновь резко переключилась она.

— Спасибо, что заметила.

— Но если Арчи и Джоконда начнут встречаться, и он, ну ты знаешь… пообещай набить ему морду, хорошо? — впервые Финн слышал, чтобы Виктория так отзывалась о своем распрекрасном друге, и это выглядело подозрительно.

— Он к тебе подкатывал, что ли?.. — блеснул Финн догадливостью, и Виктория только открыла и закрыла рот, издав что-то наподобие рычания. — Ладно, это между нами, — сразу же поспешил заверить Финн, но она не продолжила, ведь все и так было видно.

— Какая прелесть, — раздался ледяной голос за их спинами. — И когда ты собиралась мне сказать?

Оба обернулись, увидев в коридоре как-то уж совсем незаметно и тихо подкравшуюся Джоконду.

— Джоконда, это было до тебя… — спохватилась Виктория, весь вечер думая только о головной боли, к которой добавилась легкая слабость, а вместе с тем и раздражение.

Презрение на лице Джоконды можно было разглядеть даже в полутьме. Она начала отбивать мыском о линолеум, всем своим видом показывая недовольство. Сзади послышались шаги и через несколько секунд в проеме появился довольный Арчи.

— Ух, Грюм не хило меня задержал сегодня, — озвучил он, по-видимому, конспиративную причину того, что они с Джокондой пришли не вместе. — О, Финн, как живой! А я думал Дамблдор идентифицирует в тебе какого-нибудь шпиона и прикончит.

Финн и Виктория посмотрели на Джоконду, но та лишь тихонько повела головой из стороны в сторону.

— И тебе привет, аврор недоделанный, — не остался в долгу Финн; Джоконда только закатила глаза, делая вид, что ничего не происходит.

— Я в душ, а потом жду подробный отчет о Хогвартсе, — профессорским тоном объявила она и скрылась из виду.

— Похоже, аврорская работа сделала ее еще невыносимее, — не мог не заметить Финн, привычно взлохматив заметно отросшие за лето кудри. — И почему я и не думаю, чтобы не подчиниться ей?

— Может, ты тайно влюблен в свою госпожу? — пошутила Виктория, игнорируя присутствие Арчи; она действительно была зла на него, да и после встречи с лордом Малфоем ощущала головную боль, усилившую внезапную неприязнь.

Быстро перекусив, так как остальные оказались не голодными, Виктория присоединилась ко всем в гостиной. Джоконда практически каждый вечер, восседая в любимом кресле, требовала отчет о том, что происходило за день. С Арчи они, бывало, совсем не пересекались, попадая в разные группы и на разные задания, поэтому ритуал вечерних пересказов редко когда нарушался. Финн немного поведал о Хогвартсе, но без должного восхищения, он упомянул лишь, что Дамблдор глаз с него не сводит, а Гораций Слагхорн постоянно норовит склонить его к вечернему распитию усладеля. Финн, конечно же, озвучил своё удивление тем, что никто из профессоров в будущем по каким-то причинам их не узнает, хотя эта тема поднималась не единожды еще до его отправки в Хогвартс. Предположений была масса — от стирания памяти до хранения перемещения в прошлое в тайне от четверых студентов. Но знали ли об этом родители? Вопросов становилось только больше, а вот ответы никак не хотели находиться. Хорошо бы этому М.П.Г. быть более информативным.

— Джоконда, какие отношения связывают твою семью и Малфоев? Сегодня я была на фабрике «Гранд Текстиль» вместе с лордом Абрахасом Малфоем. Пишу рекламную статью. Я, признаться, была удивлена, ведь фабрика должна принадлежать Уинтерам, — Виктория, однако, не упомянула о своей опрометчивой оговорке с фамилией «Уинтер».

— Эта фабрика и впрямь досталась нам от Малфоев, а им — от Блэков. По правде говоря, я и сама не знаю точной причины, почему она оказалась у нас, но вроде бы как за какой-то долг Люциуса Малфоя перед моим отцом, — Джоконда пожала плечами; ох, ну конечно она не собиралась раскрывать все тайны семьи, хотя касательно «Гранд Текстиля» и сама была не очень-то осведомлена.

— А как давно ваши семьи знакомы?

— Мы родственники. Моя мама — племянница барона Хёрста и младшей леди Черрингтон-Кант, чья старшая сестра — леди Арабелла Малфой — бабушка Люциуса, так что связь у нас вполне себе ощутимая по меркам чистокровных.

— Кто поймет ваши генеалогические древа? Там же черт ногу сломит! — покачал головой Арчи, с любопытством наблюдая за Джокондой, орудующей пилочкой для ногтей.

— А Уинтеры — это кто? — спросила Виктория.

— Древний шотландский род, правда вот на мне закончился, а что? — невозмутимо ответила Джоконда. — Я удивлена, что ты не знаешь, ведь вы, Уизли, представляете один из древнейших чистокровных родов Британии и должны чтить свои корни. Я вот знаю всю твою семью наизусть. Моя бабушка, двоюродная бабушка то есть — леди Арабелла, заставляла меня зубрить генеалогию древних чистокровных семейств Европы и Великобритании.

— Даже несмотря на то, что мы — предатели крови? — усмехнулась Виктория, подняв тему старых предрассудков.

— Ты поэтому такая зануда? — услышала Джоконда наверное в сотый раз от Финна. — Вся в бабку?

— Да, ты жуткая снобка, — весело подхватила Виктория, но Джоконда, никак не отреагировав, только придирчиво рассмотрела свои ногти и еще немного подпилила мизинец.

— Я дворянка, и я обязана следовать традициям, быть благовоспитанной и сдержанной, поэтому ваши подколы на меня не действуют. Викки, поосторожнее с лордом Малфоем, Нарцисса Малфой считает, что ее муж ужасно на него похож, а характер у Люциуса будь здоров. Он жесткий, требовательный, не терпит отказов и…

— Я заметила, мне завтра придется идти к нему в поместье, редактировать статью. Он хочет, чтобы все было идеально.

— Естественно, это бизнес, — пожала плечами Джоконда.

Еще немного поболтав о Хогвартсе, о Грюме, братьях Прюэттах и о переставшем следить за Джокондой Уолесом, ребята занялись каждый своими делами. Виктория сослалась на головную боль и рано ушла спать. Финн и Арчи засели перед теликом, попав на какой-то футбольный матч. Маггловские увлечения Арчи пришлись по вкусу и Финну. Джоконда же ожидала наступления ночи, чтобы отправиться к Боргину за совой.

Вылазка прошла довольно гладко, но ее преследовало ощущение, что за ней кто-то наблюдает — впрочем, в Лютном Переулке всякий становился параноиком. Боргин смог починить сову лишь отчасти, как Джоконда и предполагала, ему не удалось опознать, как он выразился "какой-то" недостающий ингредиент — цветы Северного Сияния — хотя, как сказал Боргин, он не знает, на что он должен был влиять, так как Омут Памяти был исправен. Волшебнику, не владеющему парселтангом, не суждено было постигнуть воспоминания Волдеморта, хотя Боргин верно предположил, что сову активирует какое-то действие. Жаждущий знать ответы, он остался ни с чем, ночная гостья лишь забрала сову и ушла. Похоже, именно цветы Северного Сияния делали сову живой, способной «разговаривать», чувствовать.

Вернувшись домой, Джоконда решила в тот же момент погрузиться в прошлое своих родителей в поисках ответов, заперевшись в ванной и наложив на дверь сигнальные чары. Лучшего места ночью она просто не придумала.

Она все еще испытывала симпатию к Арчи, но даже без случайного подслушанного разговора Виктории и Финна прекрасно знала, каким он может быть засранцем. Арчи уже завел себе тайную подружку в Аврорате и прикрывал свою интрижку как мог, ведь кураторы были бы не в восторге. Симпатия к нему была катализатором активизации совы, и хотя Джоконда была глубоко разочарована, но больше никому так не симпатизировала. Одно-единственное свидание, даже не свидание, а просто ужин с пиццей, ничего не изменят. Арчи ей не пара. Когда он взял ее за руку, она довольно быстро ее убрала, опасаясь, что он сочтет, будто она не против. А она была против, еще как! Особенно теперь, когда стала ясна причина драки Финна и Арчи. Друг просто защищал ее честь. Финн еще больше вырос в ее глазах, и она была благодарна за заступничество. Джоконда в силу склада характера не была истеричкой и не ревновала, понимая, что ревность к такому, как он, не имеет смысла. И все же они жили в одной квартире и работали в одном департаменте, поэтому ей приходилось с ним общаться и даже дружить…

…Сова подчинилась не сразу, вероятно, симпатия к Арчи все же постепенно сходила на нет, дополненная очевидным отвращением к его поведению, которое Джоконда никак не демонстрировала.

Воспоминания неожиданно перенесли ее в Малфой-мэнор, в трофейный зал с чучелами животных, которые некогда собирал первый владелец-волшебник — сэр Черрингтон-Кант. Любой ощущал дискомфорт, находясь в этом месте, и, тем не менее, Малфои так и не избавились от мертвых животных, сохранив зал в первозданном виде. Сова превратилась в обычный Омут Памяти, и Джоконда более не ощущала чувств молодого Волдеморта, не ощущала запахов, не видела ярких красок, которыми щедро одаривали воспоминания восхитительные цветы Северного Сияния. Боргин рассказал, как добавить в сову недостающий компонент, и Джоконда во что бы то ни стало должна была раздобыть эти цветы, как только попадет в Хогвартс по официальному приглашению.

Возмужавший Том Риддл сидел на софе, поглаживая по волосам ее мать — нежную, улыбающуюся девушку, чья голова покоилась на его коленях. Даже не ощущая его чувств, Джоконда видела умиротворение, его странную привязанность к Авроре. В груди в очередной раз произрастало неверие в реальность происходящего.

Позади раздался тихий скрип паркета, в проеме появился знакомый и тоже возмужавший Абрахас Малфой, при виде которого Том убрал руку с головы Авроры, словно его застали за чем-то неприличным. Тут же зашевелилась и сама Аврора, вытянулась на софе, открыла веки и, встретив взгляд мертвых глаз стоявшего возле софы кабана, забавно пискнула: «гоблинова задница!». Том тотчас скинул ее голову с колен и поднялся, приняв надменный вид, словно и не было той теплой улыбки и особого взгляда на спящую Аврору. Похоже, события этого воспоминания относились ко времени после окончания Хогвартса — через год или два, однако Том все также с трудом принимал свои чувства к ней. Джоконду очень интересовал вопрос — когда же она появилась на свет? Во времена воспоминаний или же после Второй Магической Войны, куда ее мать могла по непонятным причинам перенестись, что, судя по её возрасту, и случилось. Сколько ей было в этом воспоминании — быть может, восемнадцать или девятнадцать лет? Джоконда знала точно, что та родила ее в двадцать девять, а это означало, что до последнего воспоминания отца и матери еще как минимум десять лет.

Картинка сменилась, и Джоконда попала в незнакомое поместье на какой-то прием. Под звуки вальса в центре зала кружились пары, среди которых обнаружился Том, ее матери нигде не было видно. Миловидная девушка с ним в паре смущенно улыбалась. Джоконда все еще не могла поверить, что красноглазый монстр в прошлом был таким красивым молодым мужчиной. Внезапно партнерша Тома столкнулась с кем-то спиной, и Джоконда только и успела открыть от удивления рот, увидев свою мать. Это была не та странная девочка с неопрятными, висящими сосульками волосами, а леди с идеальной укладкой и приятно струящимися по спине локонами, ниспадающими из высокой прически. В персиковом платье, с жемчужным гарнитуром и легким, так подходящим молодой девушке макияжем, она выглядела настолько прекрасной, что у Джоконды перехватило дыхание, впрочем, как и у не успевшего натянуть одну из своих масок Тома Риддла.

— Добрый вечер, Том, — непринужденно поздоровалась она, хотя по немного напряженным плечам было видно, что она волнуется.

Ее мать вальсировала с Абрахасом Малфоем, чье присутствие вызвало у Джоконды не меньшее удивление. Она было вспомнила о прелестной Эвелин Уилкис, но вслед за этим пришло и воспоминание о ее гибели… Абрахас беззастенчиво и властно держал ладонь на талии ее матери, и тут интуиция Джоконды стала бить тревогу — а знал ли Люциус, что Аврора Уинтер переместилась из прошлого в будущее? Быть может, именно поэтому он ей помогал? Ведь представшая перед Джокондой картина просто кричала о том, что Аврора и Абрахас не были простыми знакомыми.

— А я гадал, с кем же ты пришел на помолвку, Абрахас, — будто и не замечая Аврору, произнёс Том; слова сочились из его рта подобно яду. — Как же я не догадался. Марлена, принеси шампанского, — попросил, нет, приказал он, не одарив партнершу по вальсу и взглядом.

Марлена пожала плечами и отправилась через толпу к столику, не найдя в его словах ничего предосудительного.

— Ты всегда такой милый, или только когда видишь меня? — изогнув бровь, спросила Аврора. — Зачем гоняешь Марлену? Сам бы принес себе шампанского!

— И с каких пор ты стала такой самоуверенной? Или тебя подружка научила?

— Полегче, Риддл, — осёк Абрахас не слишком доброжелательную речь. — Не забывай, где ты находишься, и не смей оскорблять мою даму, — он по-хозяйски переместил ладонь на её плечо, намеренно провоцируя Тома.

— Малфой, я смотрю, твой вкус на женщин испортился окончательно и бесповоротно.

— Том Риддл! — неожиданно воскликнула Аврора. — Прекрати вести себя подобным образом, не порть мне настроение!

Затем появилась какая-то девушка, которая немедленно организовала всем шампанского и перевела весь разговор в шутку. Джоконда видела очевидную ревность Тома, но мысли ее в этот раз занимал другой юноша — Абрахас Малфой. Связана ли дружба Авроры настолько, что в будущем семья Малфой станет ее поддерживать? Да и по каким причинам? Знал ли Люциус о ее перемещении в будущее или на тот момент еще не родился? Джоконда начала было просчитывать вероятную дату его рождения, когда внимание привлек голос той самой девушки, ненавязчиво разрядившей напряженную обстановку.

— А вас как зовут и из какого вы рода? Мне кажется знакомым ваше лицо, вы случайно не из Иствудов? Те же серые глаза и хрупкая фигура, — спросила она с каким-то уж очень невинным видом, хотя было видно, как она прорастает стеной между Томом и Авророй.

— Ни из какого, — Аврора скромно улыбнулась. — Меня зовут Аврора Моргана Уинтер, по матушке — Дамблдор…!

Джоконда, находясь посреди мелькающих лиц воспоминания, словно застыла вне времени, стараясь осознать, что только что услышала. Мало того, что ее мама носила в этом времени фамилию Уинтер, но она представилась фамилией матери — Дамблдор. Что происходит?

— Ого! — воскликнула еще одна девушка, едва не расплескав шампанское, примечательно, на Тома. — Надо же, вы же та самая внучка Альбуса Дамблдора! А Уинтер, Уинтер? — она переспросила у подруги. — Не те ли Уинтеры, у кого в роду еще Горан Уинтер был — знаменитый шотландский землевладелец, прославившийся своей схваткой с оборотнем? Они же, говорят, осели где-то в Шотландии. Кстати, я Аника, это Виктория, фамилии, думаю, оглашать не надо.

— Может, Гордон? — уточнила Аврора, назвав одного из предков Джоконды по линии Сигизмунда Уинтера.

Все расходилось. Фамилия Уинтер не должна была являться для Авроры девичьей, и как могло получиться так, что она состоит в родстве с Дамблдором? В голове моментально образовалась каша от количества вопросов и предположений, но Джоконда старалась не делать преждевременных выводов, желая увидеть, что же было дальше. Вот только этому не суждено было сбыться, так как сработали сигнальные чары, и ей пришлось выйти из воспоминания, спрятав сову в карман пижамы. Кому, интересно, понадобилась ванная комната посреди ночи, учитывая, что санузел был раздельным? В проем просунулось сонное лицо Арчи.

— Решила ванну принять на ночь глядя? — спросил он, потирая глаза.

— А ты чего? — вопросительно кивнула она.

— Забыл на бортике ванной палочку, — он указал взглядом на свою волшебную палочку рядом с шампунем и гелем для душа.

— Ясно, — коротко ответила она и, раскрыв дверь полностью, прошла было мимо, вот только Арчи схватил ее за предплечье и затолкал обратно. — Что за дела? — Джоконда оттолкнула его от себя.

— Эй, ты вела себя отстраненно весь вечер, даже когда Финн и Викки ушли спать — не мог не заметить он. — Что случилось?

Она смотрела в его бесстыжие глаза, только удивляясь, насколько он может быть инфантильным и неразумным. Что они живут в маленькой квартирке, где скрывать что-то друг от друга безнадежно.

— Хорошо, хочешь поговорить, запри дверь, садись и слушай, — жестко сказала она, сложив руки на груди и прислонившись к едва теплому полотенцесушителю на стене.

Арчи решил по-своему — он приблизился к ней и положил ладони на талию, встретив полный презрения взгляд.

— Да что с тобой, Джоконда? Я думал, мы нравимся друг другу, — его возмущение выглядело неподдельным; неужели этот дурак не замечал за собой ничего предосудительного?

Она уперлась ему ладонями в грудь, удивляясь подобной наглости.

— Ты переигрываешь, — строго сказала она, готовая в любой момент выхватить волшебную палочку из кармана и оглушить его.

Они были заперты в ванне, на которую Джоконда предварительно наложила заглушающие шум чары, но она вовсе не боялась остаться с ним наедине. Арчи ничего не собирался делать, он просто удивлялся ее поведению, а она — его.

— С чем, Джоконда? Что изменилось с тех пор, как мы перенеслись сюда? И в кафе… Мы же почти поцеловались, но ты вновь отстранилась! Я требую объяснений, я тебе не щенок, с которым можно играться. Либо ты сейчас же объясняешь, что происходит, либо не мучай меня…

— Каков наглец, — только хмыкнула она, закатив глаза, — и это говоришь мне ты?

— Да что я сделал не так в конце концов?

— Не так? Не припоминаешь причину вашей драки с Финном? — Джоконда и сама не понимала, почему выходит из себя. — А, быть может, напомнить тебе об интрижке в Аврорате или же о том, что ты подкатывал к Викки?

С каждым ее словом лицо Арчи вытягивалось и в конце наполненной желчью реплики он просто ахнул, не в силах возразить, потому что его поймали, или же так показалось Джоконде.

— Ты серьезно? — он внезапно опустил руки и расхохотался, замотав головой. — Не могу поверить, что Джоконда Уинтер могла поверить такой ерунде… — его лицо просияло, словно все вопросы нашли ответы. — Слушай, во-первых — да, мне нравилась Викки, но это было еще на шестом курсе, она до сих пор на меня в обиде, так как я действительно пытался подкатить к ней, хотя на тот момент она уже встречалась с Тедди Люпином. Да, именно поэтому она относится ко мне предвзято — моя ошибка. Ванесса Треворс, увидев сцену, которую ты устроила в Большом Зале, тронулась умом — она меня поцеловала, я ничего не успел предпринять, и на неудачу это случилось на глазах Финна. А по поводу стажерки из Аврората — я просто раз с ней пообедал, и эта глупышка решила, что у между нами что-то есть! Да я хоть под Веритасерумом могу подтвердить или предоставить тебе свои воспоминания, только Омут Памяти бы найти!

Но Джоконда никогда не доверялась людям легко, еще хуже обстояло дело с уже подорванным доверием. Она не изменилась в лице, что заставило Арчи поумерить пыл, ему больше не было смешно.

— И что мне прикажешь делать? — спросил он. — Я не заслужил такого отношения. Если хочешь, я могу поговорить с Викторией. А эту стажерку ты и так видела. Неужели ты думаешь, что я могу так размениваться? — вновь пустился он в оправдания.

— Сейчас я просто пойду спать, и мы поговорим об этом в другой раз, — в своем фирменном ледяном тоне объявила Джоконда; сейчас было не до разбирательств по поводу подростковой любви.

Ее мысли отныне занимал еще один участник событий сороковых — Абрахас Малфой, который мог бы рассказать ей что-то по поводу ее матери. Впрочем, здесь находился и неожиданно приобретенный родственник, если Аврора в воспоминаниях сказала правду. Но стоило ли вот так просто спрашивать об Авроре Альбуса Дамблдора? Как стоило ли идти за ответами к Абрахасу Малфою? Да и как к нему подступиться?..

Джоконда и не представляла, что случай познакомиться с отцом Люциуса выпадет следующим же утром, когда неясыть поскребла лапкой в окно спальни девушек, неся конверт с сургучной печатью рода Малфой…

В силу возраста подростки склонны преувеличивать значимость дел сердечных, вот и Джоконда попалась на эту удочку и теперь думала только о том, что зря так жестко разговаривала с Арчи. А что, если он и впрямь не сделал ничего из того, в чём его обвиняли? Что до Ванессы Треворс — эта девушка была безответно влюблена в него с самого первого курса, а появление Джоконды за столом Гриффиндора во время обеда плюс поцелуй в щечку на глазах у всех могло действительно толкнуть её на необдуманный поступок. Пользуясь популярностью у девушек, Арчи довольно часто становился объектом маниакальной влюбленности. Впрочем, как и Виктория, на которую западали абсолютно все парни, включая, как оказалось, Арчи. Здесь, в семидесятых, он вполне мог вновь оказаться в аналогичном центре буйного женского внимания, плюс ко всему — Арчи выглядел старше своего возраста. Вывод один: не нужно додумывать слишком много, так вы создаете проблемы, которых изначально не было*. Стоило дать еще один шанс парню, к которому, быть может, несправедливо и предвзято отнеслись друзья.

Джоконда нервничала, держа в руках портключ, принесенный неясытью Малфоев. Он активируется ровно в десять безо всякого пароля и перенесет ее в знакомое поместье. Виктория свалилась с сильной простудой, единственное, что она успела — переписать статью на чистовик, чтобы предоставить ее вычитке лорда Абрахаса Малфоя. Арчи ушел на утреннюю смену, Финн побежал в Косую Аллею за зельями для Виктории, ну а Джоконде, которой предстояло первое задание вместе с куратором во второй половине дня, пришлось согласиться отправиться в Малфой-мэнор со статьей. Лучше, конечно, было сообщить лорду Малфою о невозможности встречи по причине болезни или же и вовсе отправить статью совой, но после увиденных вчера воспоминаний Джоконда получила удивительный шанс узнать о матери немного больше и заверила Викки, что справится. Оставалось только придумать, как свернуть на тему Авроры Уинтер. Всезнающий М.П.Г. не прислал никаких предупреждений и указаний, не оставалось сомнений, что он знает все наперед, значит, появление Джоконды в Малфой-мэноре можно было назвать "правильным ходом событий". По крайней мере, в это хотелось верить.

Портключ сработал как должно, и Джоконда перенеслась в предместье Уилтшира. Впереди простиралась тисовая аллея, оканчивающаяся тремя фонтанами, за которыми расположился длинный парадный фасад поместья. Издали донеслось птичье гарканье — ни с чем не сравнимый клич павлина, от которого что-то в животе скручивалось в спираль. Обитая в Малфой-мэноре до начала учебного года, она просыпалась по ночам — так истошно орали эти птицы, которые, похоже, жили и плодились в Малфой-мэноре с давних времен. Огромный четырехэтажный особняк с четырьмя башнями вырастал за фонтанами, с разных сторон окруженный разномастными садами: греческим, украшенным античными статуями и ротондой дорического ордера, голландским, где властвовали тюльпаны, английским — с газонами, естественной формы кустами и порожистым ручьём. Именно этот сад больше всего любила Джоконда, тогда как леди Малфой и Астория предпочитали любоваться четвертым и последним — яблоневым садом, откуда также открывался вид на большой пруд, оканчивающийся охотничьими угодьями. Для Джоконды пределом мечтаний было бы жить в этом доме, а не просто гостить у дяди Люциуса, однако теперь все это было в прошлом, а может, в будущем... В этом времени поместье принадлежало незнакомому волшебнику — Абрахасу Малфою, которого не слишком жаловал его собственный сын, о чём как-то обмолвился Драко.

Ее встретил совсем юный эльф, назвавшийся Добби; Джоконда, почувствовав импульс тревоги, распознала в нем очередного героя войны, которому профессор Бинс уделил целых два урока истории магии. Но сейчас маленький эльф в замызганной наволочке, поджимая ушки и глядя на нее своими огромными глазами, похожими на теннисные мячи, совсем не был похож на героя.

Как интересно складывалась жизнь — Джоконда с самого начала своего путешествия встречала участников тех без преувеличения великих событий: братья Прюэтты, погибшие от рук пятерых Пожирателей Смерти и прихватившие с собой в могилу троих из них, Аластор Грюм, павший от руки самого Волдеморта, и теперь Добби — милый верный друг Гарри Поттера — Добби, умерший от брошенного в момент аппарации кинжала Беллатриссы Лестрендж. Джоконда знала об обеих войнах практически всё и испытывала бессильное отчаяние от того, что не имела возможности предотвратить невинные жертвы. Идя вдоль тисовой аллеи в сторону поместья за Добби, она внезапно впервые ощутила себя участницей тех событий — это будоражило и в то же время заставляло стынуть в венах кровь. "Страх — это нормально", — частенько повторял Арчи, когда кто-то из друзей вспоминал, что предстоит им в этом времени, и впадал в уныние вперемешку с желанием сбежать из страны. Они держались друг за друга, потому что иначе быть не могло. Обстоятельства вынудили их стать в короткие сроки довольно близкими друзьями, если не лучшими.

Входя в главные двери Малфой-мэнора, Джоконда не могла и помыслить, что когда-то, впервые переступив порог поместья, юная Аврора Уинтер сняла свои туфельки, чем сильно удивила леди Арабеллу. Как она в тот же день дважды разбила китайскую вазу в коридоре возле кабинета Абрахаса и чуть не подралась с эльфом... Но все это и многое другое сова не могла ей показать, так как знала только воспоминания Тома Риддла...

— Одну секунду, мисс Уэмпшир, мне нужно доложить о вашем прибытии, — пропищал эльф.

— Постой, Добби, я не Валери Уэмпшир, но прибыла по ее поручению. Меня зовут Александрин Моро, мисс Уэмпшир не смогла прийти в связи с сильной простудой, — отчеканила Джоконда, понимая, что эльф должен выдать лорду четкую информацию, или ее ждет пинок под зад из этого дома.

Эльф затрясся, наверное, опасаясь быть наказанным за то, что встретил не того человека и привел его сюда. Когда он исчез за дверью кабинета, Джоконда улучила момент, чтобы внутренне подготовиться и выглядеть так, как подобает леди. На ней вместо привычного брючного костюма было светло-голубое платье — похожее на те, что она носила в своем времени во время пребывания в Малфой-мэноре. Лишь один короткий взгляд вбок — туда, где находилась галерея предков семьи Малфой, и Джоконда замерла в оцепенении. На месте, где в ее время находился пейзаж с изображением мэнора, висел внушительных размеров портрет женщины со светлыми волосами. Не раздумывая ни секунды, хотя в чужом доме стоило вести себя осторожнее, она двинулась к нему, ощущая, как все громче шумит кровь в ушах, а ей вторит участившийся пульс. Время будто замерло, когда Джоконда, задержав дыхание, остановилась напротив портрета знакомой женщины. Словно электрический импульс прошелся от кончиков пальцев ног до головы, ведь с недвижимого портрета на неё смотрела её мать — уже не та странная девочка с неопрятными космами из сороковых, а ухоженная супруга лорда Абрахаса Малфоя — позднее выжженная с семейного древа Малфоев, по причинам до сих пор абсолютно не ясным. Портрет не двигался, ведь Аврора Малфой была жива, и ее портрета бы здесь не находилось, если бы она не принадлежала этой семье... Никаких подписей под портретом не значилось, но Джоконда быстро сложила два и два, вспомнив крепкую дружбу между молодыми людьми из воспоминаний Тома Риддла, которая, не оставалось сомнений, переросла в брак. Мерлин, Джоконда ощутила себя такой дурой! Она оскорбила Люциуса предположением, что он был любовником ее матери! Она даже пропустила очевидное сходство с нею — серые глаза и платиновые волосы — теперь не оставалось сомнений, кем именно приходился ей Люциус...

— Мисс Моро, лорд Малфой готов вас принять, — пропищал эльф, ничуть не удивившись тому, что гостья решила познакомиться с предками древнейшего чистокровного рода.

Джоконда, чтобы прийти в чувство, впилась ногтями в ладони, но это едва ли могло помочь. История раскрывалась все с новых и новых сторон, но это новое никак не хотело укладываться в голове. Как теперь разговаривать с лордом Малфоем, зная, кем он приходился ее матери? Но ей пришлось взять себя в руки и пройти за эльфом в кабинет Абрахаса Малфоя, стерев с лица потрясение.

— Доброе утро, мисс Моро, кажется? — небрежно начал он, глядя в свои записи, отнюдь не на нее. — Мисс Уэмпшир, видимо, переоценила срочность статьи, раз решила прислать вместо себя вас. Но я бы хотел пообщаться именно с ней, так как ей удалось воочию оценить масштабы реноваций фабрики "Гранд Текстиль", — только тогда он удостоил ее взглядом, и тут же замер, будто соляной столб.

— Доброе утро, лорд Малфой, мне жаль, что вам пришлось испытать неудобство из-за моего появления здесь. Однако смею вас заверить, что знаю о “Гранд Текстиле” не меньше самой Валери, с ее слов, конечно, — сообщила Джоконда. — Если вам неугодно мое присутствие, то я немедленно вас покину.

Настроенный поначалу враждебно лорд Малфой, однако, не погнал ее прочь. В его глазах зажглось то же самое узнавание, что и в глазах Гарри Поттера в воспоминаниях о Джоконде на Кингс-Кроссе. Должно быть, сходство с Томом Риддлом еще не единожды шокирует многих, кто знал его до превращения в красноглазого гуманоида. Лорд Малфой не стал исключением, и именно на это рассчитывала гостья. Интересно, помнил ли он ее лицо после мимолетной встречи в Министерстве чуть более месяца назад? Конечно, Джоконда могла придать слишком много значения случайно брошенному на нее взгляду.

— Мисс Моро, что ж, присаживайтесь, — предельно формальным тоном попросил лорд Малфой, еще не осознавая, напуган ли он или заинтригован — так могло показаться со стороны.

Джоконда скрывала внутреннее состояние — она была до глубины души потрясена портретом матери. В ее сознании снова все переменилось, а сколько еще потрясений ждало в будущем, если новый факт из жизни ее матери менял все известное до этого? Не оставалось сомнений, что Том Риддл любил ее мать, но каким же образом Джоконда появилась на свет, если Аврора Уинтер вдруг стала леди Малфой? Не из-за измены ли ее отлучили от рода? Выудив из сумки принесенную статью, она положила ее на стол перед лордом Малфоем.

— Валери просила передать, что готова выслушать любые правки. Дополню от себя, что я бы уменьшила техническую часть и уделила больше внимания возросшему качеству выпускаемой ткани и одежды, так как простой читатель потеряет основную мысль, в которой…

— Мисс Моро, благодарю вас за участие, но вы не журналист, и, полагаю, мисс Уэмпшир лучше знает свое ремесло.

Она поджала губы, пряча недовольство, но уловила в его словах очевидную нестыковку, о которой лорд Малфой, углубившийся в чтение, не должен был знать.

— Кажется, я не говорила вам, что я не журналист, лорд Малфой, — при этом Джоконда имела вид настолько высокомерный, словно была ему ровней.

Он поднял на нее пытливый взгляд и отложил статью в сторону.

— Но я и не видел вас в издательстве, мисс Моро, — пояснил он с некоторой издевкой; можно подумать, он знал каждого сотрудника “Ежедневного Пророка” лично. — Мисс Моро рассказывала, что снимает квартиру с подругой, но не с коллегой.

Этого акцента было достаточно, чтобы Джоконда поумерила свой пыл, хотя с чего вдруг Виктория стала бы распространяться о том, с кем живет? Уж не напрашивался ли он в гости? Эти мысли были отметены в сторону, как не имеющие смысла. Она замолчала, делая вид, что ей нечего сказать, пока он вчитывался в каждую строчку. Его кабинет, в будущем занимаемый Люциусом, был практически таким же, как и при его сыне, разве что на каминной полке не стояли школьные фотографии Драко и семейное фото семьи Малфой в полном составе с маленьким Скорпиусом на руках у Астории.

— Что ж, у мисс Уэмпшир, несомненно талант, она написала все именно так, как я хотел. Толковая журналистка, учитывая возраст, — заметил лорд Малфой. — Можете передать ей, что я с удовольствием донесу это до главного редактора.

Он делал вид, что расслаблен, но Джоконда знала, что действует ему на нервы.

— Спасибо за столь высокую оценку способностей моей подруги, лорд Малфой. На этом, полагаю, все? — спросила она, намереваясь забрать статью с собой, но он придвинул ее ближе.

— Я сам направлю ее в издательство, мисс Моро. Передайте мисс Уэмпшир пожелание скорейшего выздоровления, — он поднялся из-за стола, намекая и ей сделать то же самое. — Мой эльф сопроводит вас в каминный зал, откуда вы сможете попасть в любой публичный камин.

Более он не сказал ни слова, а лишь вновь занялся бумагами. Джоконду выставили за дверь, словно неугодную служанку, и хотя ей было положено злиться, но потрясение от портрета матери, висящего в галерее рода Малфой, занимало все ее существо.

...Следуя за эльфом в каминный зал, гостья не услышала шагов, которые, едва появившись, тут же стихли, так как издававший их наследник поместья схоронился за поворотом, словно воришка. Люциус вышел из укрытия только когда знакомая ему девушка скрылась из виду в каминном зале и оттуда донесся шум взметнувшихся в дымоход языков пламени.

— Добби! — позвал он нервно, и когда эльф материализовался перед ним, проводив гостью, спросил: — Зачем она приходила?

Люциус зло посмотрел на дрожащего эльфа, по обыкновению потерявшего дар речи перед молодым хозяином, который не слишком жаловал слуг.

— Он-на принесла статью о вашей фабрике, господин, — пропищал он и инстинктивно прижал уши сильнее, напоминая лысого и очень уродливого кокер-спаниеля.

Люциус, больше ничего не спросив, ринулся к кабинету отца, на ходу скинув мантию в руки Добби.

— Отец, что здесь забыла эта девушка? — с ходу спросил он, появившись без приглашения в помещении.

— Мне кажется, я воспитал тебя достойным джентльменом, который должен стучать, а не вламываться без приглашения, — невозмутимо сказал он, и Люциус вмиг стушевался, опасаясь его гнева.

— Прости, отец, — он сдержанно кашлянул и, выйдя за дверь, постучался, осмелившись войти только после приглашения, вновь ощутив себя нашкодившим мальчишкой, хотя ему было ни много ни мало двадцать три года.

— Что же тебя так взбудоражило, Люциус? — как ни в чем не бывало спросил Абрахас. — Знаешь мисс Моро?

Отец, как полагал Люциус, не догадывался о его связи с группировкой Пожирателей Смерти. И хотя Блэки, Лестренджи и прочие были частыми гостями в Малфой-мэноре, лорд Малфой не был посвящен в их дела. Люциус, конечно, не догадывался о том, какую роль отец на самом деле играл в его жизни, и что он без преувеличения знал их лидера — Волдеморта. И далеко не с лучшей стороны.

— Да, я видел ее пару раз, она служит в Аврорате, — пояснил Люциус. — И это немного странно и подозрительно — видеть аврора в собственном доме с утра пораньше.

Абрахас сложил руки на столе замком и внимательно посмотрел на сына — такая поза не предвещала ничего хорошего.

— Так мисс Моро — аврор... Что ж, тогда мне предельно ясна ее подозрительность — это профессиональное. У нее легкий французский акцент, она ведь одна из тех, кто прибыл к нам на службу благодаря соглашению Минчума со странами-союзницами? — спросил он и тут же продолжил рассуждения: — Как интересно. Если бы я знал раньше, то несомненно задержал бы ее на чашечку чая. Дополнительные люди в Аврорате нам бы пригодились. Она принесла статью о “Гранд Текстиле”. Ее соседка по квартире, журналистка, слегла с простудой, поэтому прислала ее.

Люциус немного успокоился, удовлетворившись ответом. Он пожелал отцу хорошего дня и сам засобирался к друзьям, услышав вдогонку от отца напутствие — купить невесте новое платье, ведь о регулярных подарках Нарциссе Блэк забывать было нельзя.

С тех пор как Люциус присоединился к Пожирателям Смерти, ему приходилось многое скрывать — например, слежку за этой странной Моро, и кругленькую сумму, уплывшую из семейного сейфа в карман Уолеса за эту услугу. Люциус, как один из немногих, кому довелось видеть лицо Волдеморта — гениального волшебника, ведущего игру против Министерства в желании очистить мир от грязнокровок, — очень удивился, увидев девушку, так на него похожую, что можно было с точностью говорить о родственной связи. Но прежде чем идти с этим к Лорду, они с Августом Руквудом из Отдела Тайн решили собрать как можно больше информации. Француженку стали проверять — тайно, конечно, — и пока Уоллес не нашел никаких подтверждений связи с Волдемортом. Да и спросить было особо не у кого. С недавних пор девушка была сиротой. Официально ее родители до своей смерти проживали в Марселе, у нее не было ни братьев, ни сестер, не осталось ни бабушек, ни дедушек. Мать скончалась много лет назад в пожаре в местной магической больнице, отец умер позднее — случился инфаркт. Она осталась одна, и чтобы содержать себя, поступила в академию авроров, откуда ее прямиком распределили в Британию, словно лишний балласт или человека, у которого нет особых связей с родиной. Пожиратели между собой назвали поток иностранцев в Аврорат пушечным мясом.

Мисс Александрин Моро действительно проживала с подругой, но и не только с ней. В маленькой квартирке в пригороде Лондона ютились четверо: сама Александрин Моро, аврор из Америки — Альфред Джонс, бывший квиддичный игрок, приехавший из Ирландии, чтобы занять должность преподавателя полетов в Хогвартсе — Фокс Принс, и журналистка Валери Уэмпшир, о которой говорил отец. Они появились в Лондоне единовременно, но знали ли они друг друга до этого, или же это случайность?.. Да, это действительно была случайность. Владелица квартиры, сквибка, сдавала ее только волшебникам и по стечению обстоятельств именно к ней, увидев объявление в газете, обратились эти четверо, решившие попытать счастье в Лондоне. Все четверо жили обычной жизнью — работа-дом-работа, и только мистер Фокс Принс, квиддичный игрок, покинул их перед началом учебного года, чтобы преподавать полеты в Хогвартсе.

Итак, мисс Александрин Моро была чиста, словно первый снег, но только до вчерашней ночи... Лютер Селвин, неожиданно объявившийся ранним утром на пороге Малфой-мэнора с ночной смены в Лютном переулке, сообщил, что видел, как она заходила в "Боргин и Беркс". Она явна была там инкогнито, и Селвин бы ни за что не распознал в ней коллегу, если бы не сливший информацию Боргин.

Никогда прежде не видевший Темного Лорда Селвин, однако, решил, что обстоятельство посещения аврором лавки тёмных артефактов ночью может заинтересовать Люциуса, бывшего для него связным с Пожирателями Смерти. И, Мерлин, он не ошибся, вот только могли ли принесенные им сведения оказаться полезными? И почему за починкой какого-то там Омута Памяти Моро обратилась к Боргину? Впрочем, Боргин сказал, что эта вещица не так проста; он, являясь довольно опытным артефактологом, так и не добрался до начинки — таких важных для мисс Моро воспоминаний, как она сказала, о ее семье. На безделицу в виде совы были наложены довольно сильные чары, не позволяющие чужому постичь ее тайны. Боргин также отметил, как ловко она произвела манипуляцию с ним, найдя к чему придраться в документах и не выдала Прюэтту опасного зомби-капуцина, словно ее это совсем не волновало. Селвин, на основании доводов Боргина, решил, что мисс Моро, попавшая под прицел внимания, может оказаться шпионом самого Лорда…

Люциус прекрасно знал, что Лорд Волдеморт тщательно дозирует информацию между своими верными соратниками, и если мисс Моро и правда шпион, то Руквуда и Люциуса за вмешательство может ждать наказание.

* * *

Мрачнее тучи Арчи сидел в небольшой Министерской столовой, глядя на щебечущую девушку, увязавшуюся за ним на ужин — ту самую, которую вменила ему в вину Джоконда. Увлеченная рассказом о дурацком случае из жизни, молоденькая стажерка, вернее, желторотик, которой не удалось сдать нормативы, не замечала ничего вокруг, пытаясь привлечь внимание Арчи. В столовой, располагавшейся близ Атриума, негде было яблоку упасть, невзирая на субботний вечер. Авроры решили плотно подкрепиться перед заданием. Арчи увидел Джоконду, которая ходила между столами в поисках свободного места, но только губы ее всякий раз разочарованно вздрагивали, когда кто-то успевал сесть на запримеченное ею место.

В части длинного стола Арчи тоже не было места.

— Миранда, ты закончила ужин? — прослушав, как могло показаться, нечто важное, спросил Арчи, и та взглянула в свою тарелку.

— Похоже, да, — она положила подбородок на ладони, глядя на объект своих желаний.

— Алекс, можешь сесть сюда, Миранда уже закончила, — он поднял руку, старательно игнорируя безмолвное возмущение на лице Миранды.

Не испытав никакой неловкости, Джоконда, или Алекс, как звали ее Арчи и Кроткотт, направилась прямиком к ним и лишь секунды недовольства на ее лице хватило, чтобы Миранда побежденно и обиженно уступила место.

В подносе Джоконды было слишком много еды для одного; она отправится на задание в группе братьев Прюэтт — патрулировать окрестности Вестминстера, так как, согласно наводке, там и еще в нескольких местах возможно будет использован “Белый Шум”, и неизвестно, когда еще удастся поесть. Согласно расследованию последнего нападения Пожирателей Смерти на магглов, связь с Лейбористской партией подтвердилась. Из подпольных источников стало известно, что "Белый Шум" хотят использовать сегодня вечером во время предварительного заседания партии в Лондоне перед назначенным на двадцать восьмое сентября съездом Либеральной партии, где будет обсуждаться сотрудничество обеих партий.

— Это не опасно? — спросил Арчи, низко склонившись над столом; его на задание не взяли, туда из стажеров попала только Джоконда, и то по настоянию Гидеона, его брат долго ломался.

Ряды авроров пополнили запасные из политакадемии, которые тоже проходили курс молодого аврора, тем самым значительно расширив штат сотрудников Крауча.

— Слушай, я знаю историю наизусть, если бы они применили "это", — неопределенно сказала она, осознавая количество ушей в столовой, — то, несомненно, след в истории не остался бы незамеченным, так ведь? — слова Джоконды звучали убедительно, но ощущала ли себя в безопасности она сама, или это была только видимость?

Арчи кивнул, понимая, что будущее им действительно известно, главное, чтобы что-то не пошло не так. М.П.Г. пока не присылал никаких инструкций, следовательно, все шло так, как должно было идти. Внезапно лицо Джоконды изменилось — брови едва заметно дернулись, но тут же замерли на месте, и она сдвинулась на пару дюймов вправо, по-видимому спрятавшись за Арчи от чьего-то взгляда.

— Что такое? — спросил он, но она только хлопнула ладонью по столу, чтобы он не обернулся.

— Уоллес прямо за твоей спиной. Он странно себя ведет. Весь бледный, как мел.

Она увидела, как кто-то из сотрудников Министерства, чьего имени Джоконда не знала, проходя мимо, случайно задел Уоллеса и, рассыпавшись в извинениях, незаметно положил ему свернутый до размера спичечного коробка пергамент в карман пиджака.

— Он вроде прекратил свое странное поведение после того, как я его подловил, — шепнул Арчи, но тут же увидел в глазах Джоконды неопределенный блеск — она что-то задумала. — Что ты хочешь сделать?

— Мне нужна твоя помощь, Алфи, — назвала она его липовым именем, когда Уоллес, озираясь по сторонам, поднялся с места, трясущимися руками взяв со стола поднос.

— Что конкретно ты задумала? У меня не так много времени, меня Грюм заставил его отчет делать, когда сам отправится на задание.

Арчи быстро смекнул, что она хочет проследить за Уоллесом. Он бросил взгляд на наручные часы и согласно моргнул, затем проводил взглядом объект слежки.

— Наложи на меня следящие чары и выходи через пять минут, — скомандовала она.

Джоконда, не закончив обед, скинула поднос в стеллаж с грязной посудой, сморщив нос от запаха паленой картошки из-за приоткрытой двери кухни, оттуда же донесся смачный шлепок и писк эльфа. В этом времени о защите прав эльфов никто и не думал ...

Атриум в субботу вечером был пуст. Не работали даже международные камины, в семьдесят седьмом году европейского терминала еще не существовало, посему очереди в небольшой закуток из двух рейсовых каминов в будни собирались космические — как сказал Арчи, сродни очередям к выходам на посадку в маггловских аэропортах. Джоконда, не привлекая внимания, шла за Уоллесом. В какой-то момент ей удалось настигнуть его и незаметным пассом волшебной палочки наложить следящие чары, чтобы он точно не сбежал.

Пока кабина телефонной будки ползла вверх, она рассматривала большой циферблат золотых часов над Фонтаном Магического Братства — оригиналом, а не восстановленной по фотографиям копии в ее время. Джоконда с ее маниакальной увлеченностью историей, внешне оставаясь спокойной, испытывала невероятный спектр чувств по поводу нахождения в семидесятых… Но и помимо этого было очень много невероятных вещей, которые мешали крепко спать по ночам — например, история ее матери, которая отныне объясняла очевидное сходство с Люциусом. Удивительно, как он был похож на мать, наверное, точно так же, как Джоконда на отца. К Дамблдору было тоже достаточно вопросов…

Уже выйдя на улицу из телефонной будки — именно этим выходом из Министерства воспользовался Уоллес — она поспешила в сторону, куда направляла ее волшебная палочка. Он показался за следующим поворотом с улицы Уайтхолл на практически безлюдной улочке с парой пабов и шел на запад, возможно, в сторону Магической Библиотеки.

После сегодняшнего визита в Малфой-мэнор Джоконда была сама не своя. Ей не мешало бы посетить библиотеку, чтобы убедиться в том, кем была ее мать, словно портрета в галерее Малфоев было недостаточно. Старые выпуски “Ежедневного Пророка” могли приоткрыть завесу таинственности, чета Малфой, очевидно, часто появлялась в светской хронике.

Джоконда старалась не приближаться к Уоллесу, тот все время оборачивался — это доказывало, что он что-то скрывает, — и ей приходилось прятаться. Отвлекающие чары легко обнаруживались и лучше всего работали на магглах, но любой волшебник мог обнаружить их воздействие, особенно, если ожидал слежки. Удивительно, что Уоллес еще не обнаружил наложенное на него следящее заклинание, но без него Джоконда бы не смогла обойтись.

Он скрылся за следующим поворотом, прятавшим невзрачный переулок и небольшой внутренний двор между сплошными кирпичными стенами. Кажется, это был конец пути. Он достал часы из нагрудного кармана — видно, кого-то ожидал.

Спрятавшись за мусорным контейнером, Джоконда скривилась от вида выбежавшей из-под него крысы, с писком бросившейся наутек — к ливневке. Крыса оказалась настолько жирной, что несколько секунд пыталась втиснуться в решетку. Волшебная палочка завибрировала — Арчи подал сигнал, что он близко — такие простые чары использовались в Хогвартсе, когда нужно было нарушить правила и кто-то стоял на стреме. Уоллес нервно переминался с ноги на ногу, явно кого-то ожидая. Этот кто-то заставлял себя ждать, впрочем, недолго. С хлопком аппарации в переулке появился мужчина; кровь заледенела в жилах Джоконды, ведь она прекрасно знала, кто это — с фотографий учебников и с плакатов розыска, расклеенных в Косом и Лютном переулках, а также в Министерстве. Это был Антонин Долохов — кровожадный прихвостень Волдеморта — высокий статный мужчина с суровым взглядом и недельной щетиной.

— Ты должен убедиться, что Минчум в Министерстве, прежде чем активировать артефакт, — сказал Долохов и достал небольшой шар, обернутый пергаментом. — У тебя будет семь минут, чтобы покинуть здание, прежде чем два километра вокруг Министерства будут лежать в руинах.

— Но как же так? Погибнет столько волшебников! — запротестовал Уоллес, понимая, какую ношу на себя возлагает; впрочем, он не сказал ни слова про магглов, которых в радиусе действия будет в разы больше.

Долохов лишь усмехнулся, он знал о жертвах и не испытывал никакого сожаления. Судя по словам Селвина, Лорд Волдеморт хотел использовать капуцина-зомби, и великая удача, что струсивший Боргин сбагрил его за границу.

— Сегодня суббота. Министерство практически пустое, за исключением псин из Аврората и Минчума. Из достоверных источников известно, что в течение следующих двух часов он будет находиться в Министерстве. Что до авроров — практически все отправятся к Вестминистеру, чтобы проверить заведомо ложные слухи об использовании "Белого Шума" во время предварительного заседания совета Лейбористской партии, — пояснил Долохов, удивляя тем, сколько связей у Волдеморта в Министерстве. — Твоя задача успеть использовать артефакт до их отправки на задание, пока они будут проходить инструктаж. Одним махом мы порешим Минчума и Аврорат. Все нужные волшебники будут находиться вне радиуса поражения — это оставь на нас. Те, кто останется — всего лишь ненужный балласт из предателей крови, грязнокровок и поддерживающих политику Минчума слабаков.

Джоконда замерла, именно она обнаружила связь последнего нападения на магглов с Лейбористской партией, и неужели это была всего лишь уловка, чтобы авроры практически в полном составе собрались в субботу в Министерстве?

— Какие гарантии я получаю, Долохов? — Уоллес старался говорить уверенно и резко, но голос его срывался.

— Ты просто должен сделать это, — требовательно возразил Антонин. — А потом тебя и твою семью посадят на самолет до Нью-Йорка.

— Вы обещаете мне защиту и обеспечение!

— У тебя будут новые документы и дом в пригороде, как мы и договаривались, а Темный Лорд держит свое слово.

— Погибнут, быть может, тысячи невинных, — совершенно спокойно сказал Уоллес, но в его голосе не было должного сожаления.

Джоконда моментально догадалась, о чем они толкуют — сфера, завернутая в пергамент — это и есть “Белый Шум”. Но разве Волдеморт был настолько кровожаден, чтобы устроить подобную катастрофу? Неужели ему было плевать на смерть стольких людей и волшебников? Что до Минчума, то на его место все равно пришел бы другой министр. Почувствовав, как что-то мерзкое коснулось ее ноги, Джоконда сделала шаг, увидев еще одну крысу, едва различимый созданный ею шум стал причиной прекращения разговора. У нее было всего несколько секунд, чтобы...

— Ступефай! — донеслось откуда-то сзади.

Это был Арчи. Выскочив из-за угла, он резво оценил обстановку и моментально отправил в крадущегося к мусорному контейнеру Долохова заклятие. У Джоконды не было шанса понять, попал ли Ступефай в Долохова, заклинанием она заставила мусорный бак отлететь в его сторону, но тот перенаправил контейнер вбок.

— Дьявол, я не могу аппарировать! Они повесили антиапарационный щит! — закричал Уоллес, бросившись на подмогу к Долохову; с виду трусливый, он оказался неожиданно хорошим дуэлянтом и уверенно осыпал заклинаниями двух стажеров.

Джоконда мысленно отметила — Арчи действовал по уставу, но что, если это был неверный ход, что, если повесив антиаппарационный щит, они вырыли себе могилу? Возможно, лучше было бы позволить Пожирателям унести ноги? Слишком мало опыта было у двух стажеров в сравнении со взрослыми волшебниками и, уж тем более, Долоховым. Злосчастный мусорный контейнер все же взорвался, окатив их конфетти из ошметков еды, пластиковых пакетов и бумаги.

— Протего! — до хрипоты кричала Джоконда, отбивая заклинания Долохова; Арчи оказался весьма полезен, но долго ли они смогут выстоять? — Импедимента!

— Ты привел хвост, идиот! — успевал срываться на Уоллесе Антонин.

— Это всего лишь сопляки-стажеры!

— Что они здесь забыли, в детективов играют?

Однако сопляки-стажеры пока выдерживали натиск двух опытных магов, хотя было очевидно, что Арчи и Джоконда уходили в оборону. Они плечом к плечу отбивались изо всех сил. В какой-то момент Джоконде пришлось, сгруппировавшись, перекувырнуться вбок, чтобы избежать смертельного заклятия. В этот момент режущее заклинание Уоллеса угодило в ключицу Арчи, тот коротко вскрикнул, потерял всего долю секунды и поймал красный луч заклинания "Ступефай". В тот же момент он замер на земле, истекая кровью. Мгновенный страх завладел каждой клеточкой тела, ведь Джоконда осталась одна. М.П.Г. не предупреждал о том, что им придется сражаться с Пожирателями, он, келпи его задери, не предупреждал ни о ранениях, ни о последствиях глупых поступков! Стечение обстоятельств, Джоконда и Арчи оказались не в том месте, не в то время, чтобы случайно подслушать планы Пожирателей, и живыми от них вряд ли удастся уйти...

— Куда же вы полезли, глупые детишки? — Долохов глумился; он и Уоллес перестали обстрел заклинаниями, очевидно, не воспринимая её всерьез.

Все трое кружились в медленном танце, словно хищники, готовые вот-вот напасть. Джоконда понимала, что в кармане у Уоллеса лежит опасный магический артефакт, который сотрет с лица земли Министерство Магии вместе со всеми его защитниками. И если Минчума быстро заменят, если только не агентом Лорда, как это произойдет в будущем после убийства Скримджера, то авроров в таком количестве некем будет заменить. Секунды тянулись вечность, Долохов разглядывал ее с интересом, не торопясь убивать, а Арчи истекал кровью, нуждаясь в помощи.

— Кого-то ты мне напоминаешь, соплячка, — задумчиво проговорил Долохов, не понимая, что перед ним дочь его господина; конечно, откуда ему было знать?

— Какой хитрый ход, собрать в Министерстве весь Аврорат и Минчума, чтобы избавиться ото всех разом, — стала она тянуть время, размышляя над тем, что в истории не было ни единого упоминания о некоем "Белом Шуме", или эта деталь была настолько незначительной, что зоркий взгляд Джоконды ее не заметил.

Но каким образом катастрофа подобного масштаба могла остаться незамеченной? Или кто-то ее предотвратил? Кто-то, чье имя не появилось в истории... Но что могла Джоконда? Ей не выстоять против Долохова, тем более, он не один. История их перемещения в прошлое не могла вот так закончиться, они не должны были умереть! Джоконда не помнила имен Альфред Джонс и Александрин Моро на обелиске памяти жертвам обеих войн... Могла ли она не запомнить столь незначительных персонажей? Мог ли М.П.Г., преследуя свои цели, пустить их в расход?

— Ты же понимаешь, милашка, что тебе не выиграть, а антиаппарационный щит сыграл против тебя? — в его темных глазах отразился нездоровый интерес. — Как я вижу, вы, детишки, пустились в слежку одни, не предупредив старших товарищей. И давно, Уоллес, они сели тебе на хвост? Что они успели о тебе выяснить? — Долохов тронул мыском ботинка Арчи.

— Не трогай его! — прошипела Джоконда, понимая, что раунд заведомо проигран; ей нужно было что-то придумать — подкрадывалось осознание, что исход сегодняшней операции Пожирателей зависит от этого момента, но без подмоги она не справится. — Долохов, откуда такая кровожадность? Зачем Волдеморту портить имидж подобной катастрофой? Разве простые волшебники пойдут за ним, зная, каким путем он пробирается к власти в Министерстве?

— Как ты смеешь называть его по имени, малявка? — голос Антонина был полон елея; он прищурился. — Выбирай слова, или они могут стать для тебя последними!

— Антонин, я бы не стал торопиться, в мисс Моро кое-кто заинтересован, — неожиданно предупредил Уоллес, и вопреки превращающему мозги в кашу страху, разум Джоконды прояснился.

— Уоллес, что вам от меня нужно? Кому я интересна? — спросила она, чувствуя внутренний импульс-подсказку, что делать дальше.

— Не твое собачье дело, — с виду приличный мужчина во время потасовки огрызался не хуже Долохова, разговаривая, будто бывалый бандит. — Лучше оглушить ее и стереть память...

Внезапно на соседней улице, словно услышав молитвы Джоконды, раздался скрежет тормозов и громкий хлопок — по-видимому произошла автомобильная авария. Этой секунды хватило, чтобы вскинуть руку и крикнуть:

— Инкарцеро, Экспелиармус! — два заклинания достались Уоллесу, которого тотчас скрутили веревки, и он, обездвиженный, упал навзничь, его палочка отлетела в стену за Джокондой, не сумевшей поймать ее в полете.

Долохов успел послать Экспелиармус, который снес Джоконду мощным потоком магии и пригвоздил к стене, странно, что в нее полетело не смертельное заклятие. Ее палочка, гулко стукнувшись об асфальт, укатилась под остатки контейнера. Сколько сил было вложено в то, чтобы, превозмогая боль в отбитом затылке, Джоконда дотянулась до волшебной палочки Уоллеса, лежавшей у самой стены, чтобы поднять ее и направить отнюдь не на Долохова, а в небо.

— Морсморде! — голос ее был неожиданно силен, как и зеленый луч, устремившийся в сумеречные облака.

— Глупая девица! — зарычал Долохов. — Откуда ты знаешь это заклинание? — рявкнул он, глаза его округлились, когда в небе, дополненный грохотом начинающейся грозы, расцвел череп с вырастающей изо рта змеей. — Кто ты такая?

— Дьявол, здесь сейчас будет весь Аврорат! — запаниковал Уоллес, не в силах выбраться из пут веревок, но было уже поздно — дежурные быстро распознавали сигнал, у Долохова оставалось всего несколько секунд, чтобы выбежать за антиаппарационный барьер.

Джоконда была права. Прямо в переулке, находившемся за антиацппарационным щитом стали раздаваться хлопки аппарации. Пожиратели использовали Знак Мрака только по завершении преступлений, и потому аврорат практически всегда опаздывал. Но сейчас на посту были буквально все... И они быстро среагировали. Во рту ощущался терпкий привкус крови, затылок раскалывался от боли. Джоконда, чувствуя, что начинает терять сознание, отбросила волшебную палочку Уоллеса в его сторону.

С соседней улицы послышался топот ботинок — оттуда показались два одинаковых с виду мужчины с рыжими волосами. Долохов бросился навстречу, на ходу отражая заклятия. С последним прыжком он наконец ощутил, что выбежал за зону слабенького щита, наколдованного Арчи, и в тот же миг растворился в воздухе, а заклятие, брошенное одним из братьев Прюэтт, рассекло воздух в месте, где исчез Долохов.

— Мисс Моро! Какого дьявола вы здесь забыли?! — донесся до слуха исчезающий в надвигающейся темноте голос.

Но она смотрела только на побледневшего от потери крови Арчи, чувствуя огромное сожаление, за то что втянула его в это.

* * *

Не нужно додумывать слишком много. Так вы создаете проблемы, которых изначально не было* — Фридрих Ницше (не факт. тырнет — обманщик)

Важная информация: мы подбираем типажи на роли персонажей. Поучаствуйте — https://m.vk.com/chemicaldancers (пост на стене)

Джоконда вздрогнула и проснулась — ей снились люди, которых прежде она видела только на колдографиях. Пожиратели Смерти сидели за длинным столом и смотрели на пленников. Беллатрисса Лестрендж смеялась, словно ведьма из детских сказок, пытая ее и Арчи Круциатусом. И не было конца выламывающей кости и мышцы боли, словно с эффектом Непростительного Джоконда была знакома вовсе не по учебникам. Пробуждение в незнакомой обстановке, в темноте, могло испугать сильнее кошмара. Голова казалась тяжелой, но боли не было. Коснувшись затылка, Джоконда нащупала ткань — ее голова была забинтована, а место удара намазано густой залечивающей гематомы пастой, имеющей неприятный грибной запах. Моментально в сознании вспыхнули воспоминания о встрече с Долоховым; можно было только удивиться и порадоваться, что она жива. Тут её пронзило воспоминание об истекающем кровью Арчи, и Джоконда ужаснулась, не зная, жив ли он. Глаза постепенно привыкли к темноте — несомненно, это была больничная палата, где единственным и очень слабым источником света служил фонарь за окном на другой стороне улицы. Удача, что волшебная палочка оказалась на тумбочке возле стакана воды, который Джоконда выпила залпом — неприятное послевкусие во рту не оставляло сомнений, что в нее буквально вливали зелья.

— Люмос, — шепнула она, чтобы обнаружить две пустые койки по обе стороны от себя, но чуть дальше, куда свет волшебной палочки едва доходил, виднелась еще одна.

Сощурившись, Джоконда разглядела на этой койке соседа. Подъем с кровати был плохой идеей, каждый шаг сопровождало головокружение, но она уверенно двигалась вперед, отчаянно надеясь, что это Арчи. Приблизившись к койке, она на миг прикрыла глаза и выдохнула. Это и впрямь был он — живой и в относительном порядке. С перебинтованной ключицей Арчи лежал на спине так, как никогда не лежат спящие люди — руки по швам, голова четко посередине подушки, подбородок под прямым углом к шее. Однако стоило свету волшебной палочки коснуться его век, как кулаки Арчи моментально сжались, и сам он, извернувшись от резкого пробуждения, — вероятно, ему снилось продолжение битвы — едва не упал с узкой больничной койки. Джоконда неуклюже подхватила его, ощутив, насколько ослабли руки. Медицинские зелья знали свое дело, не позволяя в полной мере отрезвить разум и управлять собственным телом. Арчи послушно прилег обратно на подушки, скривившись от боли в пораненной ключице.

— Слава Мерлину, ты жив... — Джоконда тяжело вздохнула, понимая, какое сильное ее настигло облегчение. — Тебе нужно что-нибудь? Обезболивающее?..

Арчи так и не отпустил ее руки, лишь только смотрел на нее слегка заспанным взглядом. Наверняка его напоили кроветворным зельем, но оно не действовало столь быстро, как хотелось бы, поэтому он выглядел очень уставшим — никогда прежде у него не было таких темных кругов под глазами.

— Как мы оттуда выбрались?.. Мы до сих пор живы, — шепотом удивился он, потихоньку осознавая происходящее. — Где мы?

— Полагаю, в Мунго, — ответила Джоконда только на один вопрос из трех, опасаясь быть откровенной.

Арчи, наконец, отпустил ее руку и немного подвинулся, чтобы ей было где сесть. Его губы дрогнули — вероятно, от скрываемой боли.

— Джоконда, что произошло? — подозревая неладное, он не смог не заметить ее немногословности.

Она перевела взгляд за окно, в котором беспокойно метались от ветра тени веток, и послушно присела на краешек кровати, не зная, с чего начать, ведь и в ее воспоминаниях были пробелы.

— Кажется, Прюэтты нас спасли… — сообщила она, в этот момент вспомнив удивление Долохова, когда в небе загорелся Знак Мрака.

— И как же они там оказались? — Арчи приходилось вытаскивать из нее каждое слово клещами.

Джоконда поникла, ощущая неизбежность признания, и через силу заставила себя посмотреть ему в глаза.

— Мне пришлось использовать уловку. И боюсь, у нас из-за этого могут быть проблемы, — в этот момент головокружение будто усилилось, принеся неприятное чувство тошноты. — Я использовала заклинание Морсморде, Арчи. Я должна была что-то придумать, как-то позвать на помощь, — пустилась она в оправдания, но не обнаружила на лице собеседника понимания, ведь Арчи не был знатоком как истории и заклинаний, подобных этому; честно говоря, о подобной магии Министерство тоже не особо распространялось. — Это заклинание, сотворяющее Знак Мрака в небе, и Долохов сильно удивился, что я его знаю. Похоже, аврорам в этом времени оно не известно. И хотя я использовала палочку Уоллеса, он прекрасно все видел и непременно даст показания… И уж если его допросят под Веритасерумом, мне точно несдобровать.

Арчи, поразмыслив, не стал ни в чём обвинять подругу, а только коснулся ее предплечья в знак поддержки.

— Послушай, благодаря тебе мы живы. Неважно как — мы что-нибудь придумаем. Интересно, знал ли М.П.Г., что это произойдет? — решил он немного отклониться от темы, чтобы Джоконда не замкнулась в себе.

— Предполагаю, что нам нужно дождаться следующих указаний. Я искренне надеюсь, что в такой ситуации он подскажет, что делать, а иначе нас могут обвинить в сговоре с Пожирателями Смерти...

* * *

— Мистер Прюэтт, вы довольно рано, приёмные часы — с восьми утра до пяти пополудню, — сообщил молодой целитель, посмотрев на наручные часы.

Гидеон смерил целителя строгим аврорским взглядом, заметив неприятное желто-коричневое пятно в районе ключицы на медицинской мантии.

— Прошу прощения, я не успел переодеться после ночной смены, — пояснил тот и сунул нос в карту запрашиваемых пациентов. — Всяко, мисс Моро и мистер Джонс должны проспать как минимум до восьми, чтобы позволить зельям завершить свое действие.

— Мистер Бердмен, прошу проявить содействие в очень важном деле. Этих двоих необходимо допросить немедленно — дело уровня главы Аврората, — Гидеон склонился ниже и перешел на шепот: — И, конечно, конфиденциальное.

Аврорат всегда действовал по своему собственному расписанию, и в последнее время в связи с участившимися случаями нападения Пожирателей больнице приходилось мириться с неизбежным присутствием авроров, которые, как водится, ни во что не ставили правила и распорядок медицинского учреждения. Вечно требуя "здесь и сейчас", они могли явиться посреди ночи, не позволяя тяжело раненным окончательно излечиться.

— Что ж, мистер Прюэтт, но только двадцать минут, — объявил Бердмен, вытащив карандаш из-за уха и почесав им висок. — Следуйте за мной.

Рассвет еще не начал заниматься и потому в палате было темно, мистер Бердмен щелкнул выключателем — в Мунго использовали электрическое освещение — и в палате зажегся приглушенный свет. Постель мисс Моро оказалась пуста, но Бердмен не успел удивиться и испугаться, заприметив на дальней койке возле окна сразу обоих своих пациентов. Мисс Моро спала полусидя, сунув между поясницей и изголовьем подушку; на ее коленях, словно маленький ребенок, жмущийся к матери, лежал мистер Джонс. Сцена выглядела почти интимной, и потому Гидеон, слегка нахмурившись, не решился к ним подойти.

— Мистер Бердмен, я подожду за дверью, прежде чем все окажутся в своих постелях, — он резко развернулся и пошел на выход, ощущая, как что-то неприятное зародилось в груди.

Гидеон пришел только для того, чтобы убедиться в непричастности мисс Моро к организации Пожирателей Смерти, поскольку испытывал к ней симпатию — как к талантливому стажеру, конечно. Он почему-то хотел верить в то, что показания Уоллеса — всего лишь грязная ложь, что мисс Моро не имеет никакого отношения к Лорду Волдеморту. И хотя, как опытному аврору, ему в первую очередь нужно было проверить показания, Гидеон решил, что лучше поговорить с ней лично без проволочек, ведь ложь от правды он отличал на раз-два.

Гидеон вошел в палату только после приглашения, когда неловкий момент был улажен.

— Мисс Моро, как вы себя чувствуете? — спросил он девушку с перебинтованной головой — совершенно заспанную и какую-то домашнюю; взгляд невольно соскальзывал в сторону дальней кровати, где спал, а быть может, делал вид, что спит, Альфред Джонс.

— Доброе утро, мистер Прюэтт. Колдомедик сообщил, что у меня сотрясение мозга, но чувствую я себя неплохо, спасибо, — отчиталась Джоконда как всегда предельно формально.

— Это хорошо, мисс Моро, — Гидеон без приглашения подвинул гостевой стул, присел и тут же отгородил их заглушающими чарами, что, разумеется, заставило Джоконду напрячься.

— Мисс Моро, редкий случай, когда аврорам удается застать Пожирателей Смерти на месте преступления, поэтому позвольте спросить, что вы делали в том переулке вместе с Долоховым и Джимом Уоллесом?

Она выдержала паузу, прежде чем озвучить заранее обдуманный совместно с Арчи ответ.

— Мистер Прюэтт, если вы помните, я как-то упоминала, что мистер Уоллес проявлял ко мне интерес, — она дала ему время освежить воспоминания и только тогда продолжила: — Я попросила мистера Джонса помочь мне выяснить причину столь подозрительного поведения. Вчера мистер Уоллес вел себя странно, когда мы с мистером Джонсом обедали за соседним столом — все время озирался по сторонам, был бледен и нервозен, — Джоконда пожала плечами, словно доказывая, что ничего удивительного в ее подозрениях нет. — И именно это странное поведение заставило меня пуститься в слежку. Мистер Уоллес покинул Министерство через телефонную будку, и я отправилась следом, как оказалось — не зря. Он встречался с Антонином Долоховым, — говорила абсолютную правду она. — У меня были вопросы к мистеру Уоллесу, но я и предположить не могла, что он связан с Пожирателями Смерти и уж тем более, с "Белым Шумом".

Джоконда прекрасно знала, что Долохов бросил “Белый Шум”, спасая собственную шкуру, и понимала, что в данной ситуации ее и Арчи могут счесть национальными героями, предотвратившими катастрофу, вот только мешало одно но…

— Мисс Моро, хорошо, я не сомневался, что вы не потерпите к себе излишнего интереса, — Гидеон провел по волнистым волосам ладонью, и Джоконда обратила внимание, что они сильнее завились в колечки на висках, что говорило о влажности на улице. — Но мистер Уоллес сказал, что это вы выпустили череп в небо.

Вмиг с его лица пропала вся доброжелательность. Гидеон принял вид серьезный, аврорский и для неподготовленного собеседника, вероятно устрашающий, однако Джоконда успела изучить методы коллег и его — в частности. Пришло время выступления “плохого” аврора. Сделавшись удивленной, как того предписывал случай, она открыла и закрыла рот от возмущения.

— Мистер Прюэтт, это же очевидная ложь, — наконец, “найдя” в себе силы ответить, спокойно произнесла она. — Мы с мистером Джонсом едва не погибли, и я полагаю, именно поэтому в небе появился череп. Мистер Уоллес успел выпустить его до того, как оказался связан — именно эти пара секунд оказались для него фатальными, чтобы мне удалось обезоружить его и обезвредить, прежде чем потерять сознание.

История звучала довольно складно. Гидеон хотел поверить в нее всем сердцем.

— То есть, вы утверждаете, что череп сотворили не вы, мисс Моро? — спросил Гидеон, пытаясь не выдать подозрения, однако это было уже неважно: он услышал именно то, на что рассчитывал, и был этому рад.

— Сэр, но откуда мне было знать эти чары? — она сделалась удивленной, решив идти до конца в этой версии. — Впрочем, теперь я готова дать показания по поводу черепа, я теперь знаю как его сотворить. То есть, я слышала заклинание.

Гидеон вздохнул, он прекрасно помнил слова Уоллеса, ну зачем ему было лгать в такой ситуации? Зачем обвинять аврора в столь нелепом для него действии? С другой стороны, такое нарочно не придумаешь, и оттого подозрения вспыхнули с новой силой. И все же мисс Моро должна была понимать, что если бы к Уоллесу применили Веритасерум, ведь из-за "Белого Шума" дело дошло до Крауча и Отдела ликвидаций магических происшествий и катастроф, ее ложь бы вскрылась. "Если... если бы..."

— Спасибо, мисс Моро, за честный ответ, — Гидеон даже немного успокоенно улыбнулся — это немного смутило Джоконду — что он собирался сказать дальше? — Вынужден сообщить, что два часа назад мистер Уоллес был найден мертвым в своей камере.

Джоконда ахнула, но вовсе не из-за гибели Уоллеса и не из-за очевидных подозрений Гидеона, который решил умолчать об этой детали. Она была хорошей актрисой и знала свою роль.

— Мистер Прюэтт, неужели вы меня в чем-то подозреваете?.. — сразу же спросила она, выпрямившись на кровати.

— Теперь нет, мисс Моро, но я должен был проверить слова Уоллеса, вы же понимаете.

Она понимала и была ему благодарна, ведь благодаря ночному визиту Гидеона она могла чувствовать себя в безопасности.

— Сэр, каким образом умер мистер Уоллес? — уточнила она, первые эмоции улеглись.

— Мисс Моро, его тело сейчас исследуют, и похоже, что его отравили или у него самого был припрятан яд.

— Разве мог кто-то незамеченным пронести в камеру яд? — Джоконда включила аврора, погружаясь в дело, но Гидеон только покачал головой.

— К нему отправили Августа Руквуда из Отдела Тайн для дачи показаний по “Белому Шуму”, он-то и обнаружил его мертвым.

Джоконда едва удержалась от мысли вслух, что именно Руквуд наверняка и принес яд в камеру, но Гидеон продолжил:

— Я знаю, о чем вы подумали, мисс Моро, но Август Руквуд всецело человек Крауча, да и охранник зашел в камеру вместе с ним.

В Министерстве плотно обосновались Пожиратели — единственное, о чем теперь думала Джоконда.

— Сэр, а что с самим “Белым Шумом”? Я ясно слышала, что говорил Долохов, он приказал Уоллесу применить его в Министерстве. Артефакт ликвидирован?

Едва поднявшись с места в намерении покинуть палату, Гидеон приземлился обратно.

— Это пустышка, мисс Моро, вещь, которую передал Уоллесу Антонин Долохов, может разве что напустить туман в паре кварталов, однако сфера все равно была передана в Отдел Тайн. Ее исследованием сейчас как раз и занимается мистер Август Руквуд. Мы ждем от него полного отчета…

Джоконда только вздохнула, понимая, что Руквуд — человек Лорда. И как бы она не хотела предупредить Гидеона о шпионе, это было бы вмешательством в историю.

* * *

Утром, всего через несколько часов, ее и Арчи ожидал допрос от лица самого Аластора Грюма; как всегда изъясняясь без эвфемизмов, он донёс до них всю полноту своего возмущения вчерашним инцидентом, назвав действия стажеров неприемлемыми, однако, смягчая выговор, заметил, что им удалось поймать Уоллеса за хвост и решить проблему “Белого Шума”. Грюм, как и Гидеон, не посчитал нужным сообщить о гибели Уоллеса в начале разговора, но Джоконда и Арчи уже были подготовлены, поэтому допрос произошел быстро и вскоре к ним пустили друзей. Грюм поначалу весьма негативно охарактеризовал тот факт, что мисс Моро и мистер Джонс, как оказалось, проживают в одной квартире, но наличие еще двух соседей немного его успокоило.

Финн, словно частый посетитель пациентов Св.Мунго, принес три килограмма апельсинов, над чем долго смеялась Джоконда, ведь уже вечером их выписывали. На радостях он пообещал подготовить грандиозный ужин и отбыть в Хогвартс только поздно ночью. Арчи и Джоконда вернулись из больницы, прихватив запас прописанных зелий. Зайдя в женскую спальню, чтобы переодеться, Джоконда не смогла не заметить огромной охапки крупных белых роз на тумбочке Викки. В комнате стоял неповторимый цветочный аромат, и она невольно подошла ближе, заприметив под вазой карточку.

С пожеланиями скорейшего выздоровления. Лорд Абрахас Малфой.

— Я знаю, это довольно странно, — Виктория появилась в комнате и, кажется, не собиралась злиться на то, что соседка без зазрения совести сунула нос в карточку. — Я хотела отослать цветы обратно, но из-за его общения с Каффа и статьи не стала этого делать. Вдруг я впаду в немилость? Такие волшебники, как лорд Малфой, имеют много влияния, и кто знает, как этот жест может сказаться на моей карьере.

— Ты правильно решила, Викки, и надеюсь это просто вежливость с его стороны, без двойного дна, — Джоконда тревожно коснулась ее предплечья.

— Я тоже на это надеюсь, но цветы замечательные, — Викки слабо улыбнулась, нежно заключив самую крупную розу в ладонь. — Как ты себя чувствуешь?

— Неплохо, зелья действуют как надо, но нам с Арчи дали пару дней отлежаться. Полагаю, это к лучшему, учитывая обстоятельства. У нас как раз будет время подумать над отчетом Краучу.

— Я очень рада, что вам удалось выйти сухими из воды. Ты спасла вам обоим жизнь.

— Да, но если бы Уоллес не погиб, все бы было куда хуже. Нельзя так говорить, однако его смерть сыграла нам на руку. Мои действия были необдуманными, и я надеюсь, что больше так не проколюсь, — Джоконда ненавидела ошибаться больше всего на свете; всегда предельно осторожная, она взвешивала каждое свое действие и решение, и посему все считали, что на нее можно положиться.

— Но ты действовала по ситуации...

— Девчат, нам письмо от М.П.Г.! — донесся из гостиной голос Арчи, и девушки, забыв о разговоре, отправились к нему.

Финн крикнул, чтобы без него не читали; с кухни доносился запах горелого, так что все четверо могли забыть об обещании грандиозного ужина. Видимо, придется довольствовать сэндвичами, как всегда. Финн вошел в гостиную в облаке гари, пожал плечами и, взмахнув волшебной палочкой, развеял дым. Ребята были слишком взволнованы, чтобы поддеть его по поводу ужина. После напряженного "вскрывай" от Джоконды, Арчи кивнул и осторожно вскрыл конверт двумя пальцами, словно тот был взрывоопасен.

— "Друзья, давненько от меня не было писем, но после последних событий, думаю, вам необходима поддержка", — Арчи нахмурился, как и другие, не зная, можно ли считать М.П.Г. другом. — "Как вы правильно вспомнили, в истории нет ни одного упоминания о некоем "Белом Шуме", потому что артефакта такой мощности не существует. Волдеморт, конечно же, не знал об этом, но позднее он начнет иную политику, менее кровожадную. Шанс поквитаться сразу со всем Авроратом и Минчумом упущен, дальше он начнет действовать точечно, да и вам это наверняка известно, как и известно и то, что вскоре будет основан "Орден Феникса". Дамблдор пока не предпринимает никаких действий, хотя ему известно намного больше, чем он показывает. Отчасти он тоже является инструментом Времени, и его противостояние Волдеморту начнется через год с небольшим", — продолжил удивлять М.П.Г. своей осведомленностью. — "Но перейдем к другому вопросу. Виктория, ты правильно сделала, что не отправила цветы обратно лорду Абрахасу Малфою. Как ты верно расценила, именно он поможет тебе обойти Риту Скитер, которой Каффа будет планировать поручить колонку о Хогвартсе. Но ты должна быть готова, что лорд Абрахас Малфой, конечно же, захочет получить нечто взамен. Хочу тебя успокоить — он истинный джентльмен и никогда не переступит черты дозволенного тобой". Фу, он же старпер! — не смог прокомментировать Арчи, понимая, какая между ним и Викторией пропасть в возрасте. — "Да, Арчи, ты прав, но я повторюсь, Абрахас Малфой — истинный джентльмен, и его интерес к Виктории обусловлен ее схожестью с его первой любовью — мисс Эвелин Уилкис — к сожалению, скончавшейся в его школьные годы". — На этих словах Джоконда вспомнила показанный совой эпизод с участием Эвелин Уилкис, которая, вне сомнения, напоминала Викки внешностью; неужели М.П.Г. знает и такие детали? Но откуда? — "Мистер Кинг, полагаю, Альбус Дамблдор проявляет к вам интерес, постарайтесь свести его подозрения к минимуму и не отказывайте Горацию Слагхорну в компании за рюмочкой усладеля. Гораций Слагхорн — человек директора, и ваше нежелание с ним общаться может плохо сказаться на отношении к вам. Всех вас мучает вопрос, почему же никто из знакомых этого времени не узнает вас в будущем. Когда придет время исчезнуть из этого времени практически бесследно, оставив лишь необходимые якоря, запомните фразу "Потеря времени тяжелее всего для того, кто больше знает", — сказавший это в будущем — ваш помощник и защитник. Но всему свое время, и пока вы одни. На днях в Хогвартсе произойдет происшествие, которое повлечет за собой решение Крауча отправить в Хогвартс авроров. Джоконда и Арчи, выйдя на службу, должны быть готовы к скорейшему распределению в Хогвартс. Пока все идет так, как должно идти. Надеюсь, я вас успокоил. Ваш М.П.Г.," — зачитал Арчи финальную фразу и скривил губы. — Ну да как же, успокоил...

— Но по крайней мере мы знаем, что движемся в правильном направлении, — рассудил Финн. — Одно но: я не хочу выпивать со Слагхорном, — мрачно заявил Финн, понимая, что тот может элементарно напоить его и что-то выведать. — В конце концов, я и сам еще студент, мне не положено...

— Ты студент в две тысячи семнадцатом, здесь тебе двадцать два года, и ты преподаватель, точно такой же, как и остальные. И вообще, мне бы твои проблемы, — насупилась Виктория, понимая, что внимание лорда Малфоя цветами не закончится; уверения в порядочности лорда немного успокаивали её, но стоило ли верить М.П.Г.

— Поди плохо — впасть в милость такого человека, да еще и по словам М.П.Г. — джентльмена, — рассудил Арчи наперекор своему первому комментарию, хотя, не исключено, что сейчас он иронизировал.

— Старпер он, а не джентльмен! — возразил Финн, искренне сочувствуя Викки.

— По мне, так он неплохо сохранился, — пожала плечами Джоконда, стараясь хоть как-то поддержать Викторию. — Поверь, дорогая, М.П.Г. не соврал, и я прекрасно знаю семью Малфой, лорд Абрахас — достойный человек.

— Ты хорошо знала его... в будущем? — спросила Виктория, чьи знания о семье Малфой были более чем поверхностными.

— Боюсь, что он не доживет до конца Первой Магической Войны, но Малфои не из тех, кто может пренебречь этикетом, они достойные люди и никогда не станут пятнать свое имя подобного рода "приключениями". Но я должна заметить, что лорд Малфой вдовец, — напомнила она известную в этом времени информацию, не став раскрывать все карты. — Поэтому едва ли в его мимолетных жестах может быть что-то предосудительное, — Джоконда не сказала ни слова о Тедди Люпине, но Виктория понимала, что она просто не хочет бередить эту рану — каждый из них что-то оставил в будущем.

После ужина, как и предполагалось, состоявшего из сэндвичей с кусками ростбифа, которые удалось спасти, пожелав удачи и обменявшись крепкими объятиями, ребята отправили Финна в Хогвартс. Он был мрачен, не желая следовать указаниям М.П.Г. и заводить дружбу со Слагхорном, но Джоконда строго напомнила ему об отсутствии иного выбора, ей и самой предстояло кое-что неприятное — понять, кто же из Пожирателей ею заинтересовался. Долохов очевидно был не в курсе, возможно, Лорд Волдеморт тоже, и казалось, кто-то пока просто приглядывался к ней, не совершая никаких действий. Но действия совершенно точно последуют, ведь она запустила в небо Знак Мрака. Остается только надеяться, что М.П.Г. все просчитал и никто не вскроет, что личность Александрин Моро — липовая, а сама она по неясным причинам мертва, как и волшебники, под личностями которых жили ее друзья. Надо признать, что они играли с огнем, в особенности Джоконда и Арчи, находившиеся под самым носом у Крауча. М.П.Г., похоже, намеренно не предупредил их об опасности, исходившей от Уоллеса, и последнее его письмо было больше успокоением, нежели инструкцией к действию. Просто он молчал почти месяц, оставив ребят на произвол судьбы. И все же… Кто он?

* * *

— Вы поступили неразумно, отправившись следить за мистером Уоллесом и поставив себя на грань гибели, — Бартемиус Крауч, сидя за столом в своем кабинете, отчитывал молодых стажеров, за спинами которых строгими нянечками стояли их кураторы. — Вы понимаете, что едва не погибли? И почему вы не обратились к старшим по званию? — он потряс с виду наспех написанным, но на деле продуманным до мелочей отчетом и бросил его на стол.

Аластор Грюм, выдвинув челюсть вперед, что было прекрасно видно в отражении в зеркальном стеллаже за спиной Крауча, угрюмо хмыкал, словно каждое слово Крауча предназначалось ему, а не Арчи. Фабиан Прюэтт как всегда был нейтрален, в отличие от его брата, его эмоции почти не поддавались Джоконде для считывания, но радости в данной ситуации в нем точно не было. Впрочем, его брат, находящийся возле двери, словно дополнительный надсмотрщик, сейчас выглядел идентично.

— Вы позволите сказать, сэр? — совершенно спокойно попросила Джоконда, не испытывая ни грамма вины за содеянное. — Однажды я уже высказала предположение, что мистер Уоллес проявляет ко мне необъяснимый интерес. Мистер Прюэтт, что вы мне тогда ответили? — она как-то угрожающе обернулась, посмотрев на Гидеона из-под бровей.

Гидеон никогда бы не показал, что ему некомфортно от ее холодности, но Джоконда точно знала, как манипулировать чувствами других. Невзирая на начальственную должность, возраст и аврорский опыт Гидеона, ее отношение к старшим могло показаться довольно надменным и даже иногда отталкивающим, но никогда — вызывающим. Холодность и жесткость мисс Моро — именно то, что пригодится настоящему следователю в будущем. Но все же он был выше рангом, и, наверное, стоило быть несколько аккуратнее.

— Я сказал, что, возможно, мистер Уоллес проявляет к ней интерес, как к женщине. Я не знал, что он женат, сэр. Мисс Моро без преувеличения весьма привлекательная девушка, да и зачем кому-то за ней следить? — он как-то уж слишком быстро пустился в оправдания, поддавшись провокации.

— Спасибо, мистер Прюэтт. Мистер Крауч, сэр, надеюсь, что это может объяснить мое нежелание впутывать коллег. И потом, я не планировала нападать на мистера Уоллеса, все произошло случайно. Все, что я хотела — проследить за ним после странного поведения в столовой. Надеюсь, мистера Копперфильда, который передал ему послание от Долохова, скоро найдут. Не мог же он исчезнуть с лица земли? — рассудила Джоконда, не забыв кивнуть Гидеону, словно похвалив его за правильный ответ.

Арчи в очередной раз удивился, каким образом ей удавалось так ловко подминать под себя людей. Гидеон Прюэтт поджал губы, ощутив недовольство, Фабиан только вскинул бровь, взглянув на брата строго, если не осуждающе.

— Что ж, мисс Моро и мистер Джонс, можете возвращаться к работе. Если у вас возникнут идеи на предмет почему же Джим Уоллес за вами следил, я жду вас в своем кабинете.

— Сэр, у меня есть гипотеза, если позволите, — сцепив руки за спиной, не позволила завершить разбор полётов Джоконда и продолжила только после короткого “слушаю”. — Если принять во внимание возможность использования ”Белого Шума” на основном составе Аврората, я могла бы предположить, что к стажерам приглядываются Пожиратели Смерти с целью вербовки. Я думаю, что, если бы “Белый Шум” действительно был опасен и оказался применен в Министерстве, то в Аврорате остались бы только стажеры. За исключением нескольких, ведь в тот день из стажеров в Министерстве находились только я, Алфи и Миранда Диаз. Выживших бы наверняка ждала вербовка в ряды Пожирателей , сэр. Так что я полагаю, что Уоллес проявлял интерес не только ко мне. Просто на мне он себя выдал.

Ее предположения звучали логично, и даже Арчи признал, что она права. И так было нужно, ни у кого, даже у друзей не должно возникнуть вопросов касательно того, почему за ней следят Пожиратели.

— Мисс Моро, спасибо за вашу гипотезу, Грюм, я думаю, стоит ее проверить. Займитесь этим… На этом все.

Уже выходя из кабинета Главы Аврората, Джоконда тронула Арчи за локоть и кивком указала в сторону стола секретаря, где находился лоток с документами, на которых сверху лежал разглаженный для Бартемиуса Крауча выпуск “Ежедневного Пророка”. На фотографии первой полосы грозно возвышался ночной замок Хогвартс, над которым, необъятных размеров, сотканный из зеленой пелены сиял череп с вылезающей изо рта змеей. Поздним вечером накануне Викки прибыла домой и ужасом в глазах поведала, что над Хогвартсом возник Знак Мрака. Следующим утром переполошившийся Аврорат уже судачил на эту тему, а группа Грюма как раз вернулась из Хогвартса. Посреди ночи им пришлось допрашивать старост и профессоров, а также ликвидировать сам Знак Мрака, что, по их словам, было непросто. Ушлый Каффа, судя по всему, имевший осведомителей среди учителей, самолично добыл снимок, чтобы опубликовать сенсацию, которая вряд ли обрадует Бартемиуса Крауча. Итак, событие, которое должно будет связать их с Арчи и Хогвартс, свершилось. М.П.Г. был прав. Однако не он ли приложил руку к появлению Знака Мрака? Что, если он находится в Хогвартсе под личиной одного из преподавателей?

— Мистер Грюм, кажется, я ясно дал понять, что первым делом этим утром на моем столе должен лежать отчёт о происшествии в Хогвартсе, — донесся в спину противный елейный голос.

— Вот же ж педрила... — шепотом проскрежетал Грюм, и Арчи с Джокондой прыснули; братья Прюэтты лишь только осуждающе на них покосились.

— Вы что-то сказали? — захлопав не по-мужски пышными и густыми ресницами, спросил заместитель Крауча.

— Мистер Вандсволлоуз, кажется, вы знаете, что половину утра я провел в кабинете у мистера Крауча по делу Уоллеса. Отчет будет готов через час.

— И не минутой позже, — сверившись с карманными часами, потребовал Вандсволлоуз.

— Конечно, — Грюм натужно осклабился; по затрясшимся брылям было видно, как тяжело ему далась даже эта улыбка.

Вандсволлоуз, задрав нос, прижимая к груди папку документов направился к своему “аквариуму-кабинету”, как всегда открыв дверь на ходу взмахом волшебной палочки с инкрустированной молочно-зелёными каменьями рукоятью, которую авроры за его спиной называли нефритовым жезлом.

* * *

Следующая неделя была какой-то уж слишком насыщенной: помимо нападения Пожирателей Смерти на Флит-стрит, каким-то неведомым способом в "Дырявом Котле" появилась парочка магглов. Том, владелец лавки, видно, давно не обновлял маскирующие чары и потому ему предстояло оплатить крупный штраф из-за этого инцидента. Сколько интересных и витиеватых фраз об открывшемся им мире обронили магглы, пока авроры ожидали прибытия представителей Штаба Стирателей Памяти, а Джоконде впервые удалось лично увидеть реакцию магглов на существование волшебников. Сначала они не верили в то, что видят магию — сочли это розыгрышем, затем пришла другая стадия — стадия тотального шока и ужаса, следом — неприятие и мысли о заговоре и тайном правительстве. Пока с ними работали менталисты, Джоконда увидела неожиданную картину — в "Дырявый Котел" со стороны Косой Аллеи зашел лорд Абрахас Малфой, а с ним — улыбчивая красивая блондинка, журналистка Валери Уэмпшир. Джоконда с подозрением сощурилась, ведь Викки не упоминала о предстоящей встрече. Лорд Малфой увидел Джоконду, стоявшую на входе в "Дырявый Котел", чтобы сюда не дай Мерлин не заглянул еще какой-нибудь любопытный маггл.

— Мисс Моро, добрый вечер, что вы здесь делаете? — не стал игнорировать Абрахас ее присутствие, да и попросту не смог бы, ведь ему нужно было пройти в маггловскую часть Лондона мимо нее.

— Добрый вечер, лорд Малфой, Валери, — она сухо кивнула подруге. — Дела служебные.

Абрахас смотрел на нее сверху вниз, он был довольно рослым мужчиной, и Джоконда всегда чувствовала себя неуютно в таких случаях. Он не увидел здесь никаких намеков на присутствие других авроров или сотрудников Министерства, кроме тихонько пьющего в уголке Заместителя руководителя Административного Департамента, ведь они заперлись в отдельной комнате, заботливо предоставленной опростоволосившемся хозяином "Дырявого Котла".

— Что ж, тогда легкой службы. Мисс Уэмпшир...? — он обернулся к спутнице, но не успел задать следующего вопроса.

— Лорд Малфой, с вашего позволения, я переговорю с подругой и отправлюсь домой позже.

— Конечно, мисс Уэмпшир. В таком случае, я с вами прощаюсь, — сообщил он и коротко кивнул Джоконде.

— До свидания, лорд Малфой.

На этом короткий разговор закончился. Викки заказала чай и дождалась окончания смены Джоконды, прежде чем обе вместе отправились домой. Надо отдать должное Джоконде, она не стала осыпать ее вопросами, а дождалась, пока та сама готова будет всё рассказать. Как и сказал М.П.Г., лорд Малфой начал проявлять к ней внимание. Викки скрыла, что сегодняшняя встреча была не первой. Впрочем, Джоконда не могла осуждать ее, следующую указаниям из письма, как и лорда Малфоя — вдовца Мерлин знает сколько времени. Джоконда уже не единожды возвращалась к мысли, что, возможно, он может знать что-то о перемещениях во времени собственной супруги, и она бы с радостью нашла повод для разговора, вот только не могла раскрыть себя так просто. Но знал ли он, что у его супруги есть дочь от Тома Риддла? Знал ли он, что Том Риддл — опасный тёмный волшебник? Верил ли он, что Аврора Уинтер — родственница Дамблдора или же это всего лишь легенда для попавшей в прошлое Луны Лавгуд? Ведь тогда его сын — Люциус — его правнук? Кажется, у Альбуса Дамблдора никогда не было детей, чтобы иметь внуков...

Джоконда стремилась узнать о воспоминаниях Тома Риддла больше, но в основном сова приводила ее в малозначимые, однотипные, но столь нежные моменты его свиданий с Авророй — на озеро, где влюбленные поглощали сэндвичи, на пляж — где Аврора пыталась уговорить Тома загореть, в незнакомое общежитие какого-то университета, где произошел довольно интимный момент — жаркие поцелуи. Но сова не могла показать ничего о жизни Абрахаса Малфоя и его супруги. Джоконда все также жаждала узнать тайну своего появления на свет, но в одном из воспоминаний увидела совсем другого младенца — ангельского карапуза и ее сводного брата — Люциуса…

Женский силуэт возник перед глазами Джоконды в практически полностью зашторенной от мягкого закатного солнца детской. Фигуры единорогов и звезд медленно плыли по стенам, проецируемые из детского ночника. Множество мягких игрушек, компаниями собрались на комоде, на кресле и двуспальной кровати возле колыбельной, в которой Джоконда надеялась увидеть темноволосую девочку, но шестым чувством понимала, что увидит там вовсе не себя. Том наблюдал за Авророй из темноты соседней комнаты, не заявляя о своем присутствии. Он смотрел на то, как Аврора, склонившись над колыбелью, целует сына в лоб. Необъятный кот, трубно замурчав и подав голос, оказался на руках у хозяйки, и с негромким наказом охранять был устроен в кресле, где тут же покладисто свернулся в огромный клубок, вытянув лишь передние лапы.

Том сделал шаг вперед, прошуршав ботинками по мягкому паласу, и Аврора, в ту же секунду взмахнув палочкой, огородила колыбель звуконепроницаемыми чарами.

— Абрахас, я обещала скоро выйти. Разговор отложим на потом. Твоя мать мне всё объяснила, но это не значит, что я не злюсь на тебя, — спокойно сказала она и повернулась к выходу из детской, чтобы различить мужскую фигуру в проёме между комнатами.

— Этот старый кот всё такой же жирный, как и прежде, — раздался голос, который Аврора, судя по всему, не ожидала услышать, тем более здесь — в детской их с Абрахасом сына.

— Кто вы и что делаете в моих апартаментах? — она напряглась, но палочку, зажатую в руке, поднимать не стала. — Вы заблудились?

— Леди Малфой, — растянул её титул и имя Том немного презрительно; брошь в виде пчелы на лацкане его жилетки поймала блик плывущего по стене единорога, — никогда бы не подумал, что ты выйдешь замуж за человека, которого не любишь. Ты умеешь удивлять, — подтвердил он догадки Джоконды.

В последнюю фразу прокралось разочарование, но в этом разочаровании отчетливо слышалась ирония. Однако Аврора отчего-то не могла подобрать подходящих слов, несмотря на почти незавуалированное оскорбление. Джоконда буквально почувствовала, как в сердце матери что-то оборвалось, когда она едва не потеряла равновесие и не плюхнулась на кота, внимательно глядевшего на человека в проеме.

— Удивительно, как он похож на тебя, — продолжил Том в той же манере, взглянув на колыбель, где сладко спал Люциус, — только никогда бы не подумал, что, такая как ты, может назвать сына именем Сатаны, впрочем, эти имена всего лишь схожи, — проронил Том, подойдя ближе.

— К вашему сведению, он был назван в честь римского императора Люциуса Септимуса Северуса и к Люциферу имеет лишь косвенное отношение, как вы сказали, имена схожи. В любом случае, Люцифер был любимым ангелом маггловского Бога, и имя это означает «несущий свет», мистер Лестрендж, — назвала она его чужой фамилией, что несколько удивило Джоконду, поначалу решившую, что Аврора его узнала. — Покиньте мою спальню, немедленно! Это уже не смешно, — придя в себя, ощетинилась она, но фамилию произнесла не слишком уверенно и сделала несколько шагов в сторону волшебника, но, пошатнувшись, остановилась, наконец, узнав пришельца.

Подавив полувздох-полувскрик, она замерла изваянием на месте…

— Поняла, что обозналась… — зачем-то констатировал Том и уверенным шагом подошел ближе к ней.

Это действительно был Том, он улыбался неприятной улыбкой, словно вовсе не был рад встрече, а значит, то было банальное любопытство. Она отшатнулась, когда он протянул руку ладонью вверх и попытался коснуться её щеки.

— Ты сильно изменилась, Аврора, раньше ты жутко краснела и смущалась моих прикосновений, — напомнил он, пытаясь уколоть.

— Уходи, Том, — попросила она кратко и совершенно обескураженно.

В этот момент к Джоконде пришло осознание, что со времени последнего воспоминания совы прошло довольно много времени.

— Как невежливо с твоей стороны, словно ты не рада меня видеть, — да, он прекрасно видел, какое впечатление произвел своим внезапным появлением, и наслаждался каждой секундой.

— Прошло девять лет, Том, ты давно уже стал для меня чужим человеком, — не раздумывая, ответила Аврора, было видно, как тяжело ей скрывать обескураженность за каменной маской равнодушия.

Он сделал ещё один шаг на сближение, нарушая её личное пространство, оказался почти вплотную, но Аврора уже крепче держалась на ногах.

— Неужели ты действительно так думаешь? — на его устах всё ещё играла эта пугающая улыбка. — Ты так изменилась, — он пропустил через пальцы прядь прямых белых волос, спускающуюся по её плечу, — стала такой похожей на них, — неопределённо сказал Том, склонив голову набок, изучающе всматриваясь в каждую черточку её лица. — Нет, ты стала выше и лучше, ни одна из них тебе и в подмётки не годится… Но я перестал узнавать тебя на газетных снимках, может, та Аврора, которую я когда-то знал, странная пёстрая девушка, увивавшаяся за мной хвостиком, ещё живёт где-то внутри тебя…

— Мама! — маленький Люциус, точно почувствовавший тяжелую атмосферу, повисшую в комнате, проснулся и сел в кроватке.

Аврора дёрнулась, точно и сама проснулась, услышав голос сына. Она вернулась к колыбели, подняла его на руки и прижала к груди; Люциус не плакал и не хулиганил, лишь сосредоточенно смотрел на постороннего мужчину, словно был загипнотизирован.

— Теперь для тебя я леди Малфой, проявляй уважение, — резко и надменно заявила она, медленно укачивая малыша. — Я была бы просто счастлива, если бы ты оставил меня наедине с сыном и больше вообще не появлялся в Малфой-мэноре.

Из кресла донеслось недовольное мяуканье; кот не шипел, но явно был напряжен.

— Боюсь, это невозможно, у меня есть кое-какие дела с твоим мужем, так что мы ещё будем видеться, — он говорил вполне серьёзно, при этом почему-то не сводя глаз с малыша; что означал сей взгляд — оставалось загадкой. — Я просто зашёл поздороваться… Неужели ты всё ещё злишься на меня за то, что я оставил тебя?

— Ты мне уже давно безразличен, Том, я счастлива в браке и более не нуждаюсь в твоём внимании. Если ты сейчас не покинешь мои апартаменты, я применю силу.

Если её слова и вызвали его недовольство, то он не подал виду, лишь посмотрел странным, испытующим взглядом, то ли любуясь, то ли испытывая искреннее презрение к изменившемуся поведению Авроры.

— На этот раз я исполню твою просьбу и уйду, но впредь не смей мне угрожать, — спокойно предупредил он. — Я не терплю пустых слов, и больше никогда не смей звать меня по имени, — в полумраке его лицо вдруг показалось маской мертвеца, олицетворением зла, что даже малыш сильнее прижался к маме. — Что ж, леди Малфой, — насмешливо-официальным тоном завершил Том, — оставляю вас наедине с сыном.

Кивнув, он развернулся и пошёл прочь, оставив начинающего подвывать Люциуса и его оцепеневшую от услышанного мать, не способную пошевелиться, точно её поразил Петрификус Тоталус. Если он чего-то и хотел от этой встречи, то разве что напомнить о себе и самоутвердиться. Том почему-то был очень враждебно настроен.

— Мерлин, он вернулся, — прошептала Аврора, крепче прижимая сына к себе; она подвинула замершего в одной позе кота, глядящего на выход из детской спальни, и села рядом с ним в широкое кресло, пытаясь успокоиться. Кот, которого автоматически гладили по голове, так и не расслабил одеревеневшей спины…

Между последней встречей Авроры и Тома, кажется, прошла целая вечность, и Джоконда, видя, что Люциусу не более двух лет, могла примерно рассчитать год данного воспоминания: от пятьдесят шестого до пятьдесят восьмого, если она правильно сопоставила возраст Люциуса в обоих временах. Глядя на мать, успокаивающую малыша, до того, как воспоминание завершилось, что означало, что Том покинул поле видимости, Джоконда решила, что судьба была жестока к ее матери, ведь, кажется, она и представить не могла, что Том Риддл в будущем станет чудовищем. Еще с воспоминания о Северном Сиянии стало ясно, что она потеряла память, которая, судя по всему, к ней к этому времени так и не вернулась. Но теперь Джоконда видела в каждом жесте, в каждом слове некогда прекрасного юноши предпосылки к тому, кем он станет в будущем. Том Риддл стал другим спустя девять лет, воспоминания в сове поменялись — они стали мрачнее, тягостнее. Его любовь подверглась метаморфозам, он стал груб с Авророй, и в следующем воспоминании — в каких-то теплицах, возможно, в Малфой-мэноре, едва насильно не поцеловал ее на глазах у незнакомой девушки по имени Адара. В свою очередь изменилась и Аврора, она совсем перестала любить его, в открытую говоря о чувствах к мужу. И это оскорбляло Волдеморта все сильнее, а ее заставляло отдаляться и избегать его. Джоконда все еще не знала, как появится на свет, но сова почему-то показывала не более двух воспоминаний за раз, словно ей требовалась перезарядка. Посему оставалось ждать, когда же появятся ответы, ведь это было явно не финальным аккордом в отношениях ее матери и лорда Волдеморта...

* * *

Потеря времени тяжелее всего для того, кто больше знает*. — Иоганн В. Гёте

Держа в руках дорожный саквояж, после стольких приключений в Лондоне Джоконда не могла поверить, что наконец видит перед собой Хогвартс. Он, как и прежде — как и в будущем и в прошлом — стоял на своем месте, наверное, не подозревая, что все же окажется наполовину разрушен во время Второй Магической Войны. Словно обладающий душой, Хогвартс был защитником для всех, кто нуждался в помощи — так говорил Дамблдор со страниц своей биографии. Сложно было поверить, что вскоре удастся познакомиться с Альбусом Дамблдором воочию — о таком подарке судьбы Джоконда и не мечтала. И все же она опасалась великого волшебника, понимая, что если он узнает правду, что она дочь его злейшего врага, а это может произойти в самое ближайшее время из-за их внешнего сходства — то Джоконда не могла предугадать его действий, как и действий других в этом времени. Многие в семидесятых помнили Тома Риддла, каким он был в сороковых-пятидесятых — не было необходимости удалять информацию из учебников, фотографии из школьного альбома, здесь жили современники Лорда Волдеморта.

Бросив взгляд в сторону Запретного леса, Джоконда решила во что бы то ни стало отыскать ту волшебную поляну с Северным Сиянием. Она точно знала, благодаря воспоминаниям Тома, с какой стороны лучше наблюдать за невероятным явлением, когда с последним солнечным лучом прямо над Астрономической башней вспыхивает яркий, переливающийся всеми цветами радуги свет и через пару секунд исчезает, будто и не было. Она обязательно наведается к тому месту у Черного Озера, чтобы увидеть волшебное Северное Сияние… Как множество студентов или профессоров не замечали его? Об этом ничего не было написано в Истории Хогвартса — Джоконда запомнила бы.

Решительно вздохнув, она перехватила саквояж поудобнее и двинулась по знакомой тропинке к замку. Арчи и Гидеон, которых также назначили в Хогвартс, прибывали чуть позже из-за дел в Аврорате. Джоконде же это было на руку, ведь здесь было слишком много тех, кто помнил лицо Тома Риддла, и лучше было принять первый удар в одиночку, и потом, ориентируясь по ситуации, придумать как быть с Арчи и Гидеоном, которым не было известно лицо Волдеморта, а Гидеону и вовсе вряд ли была известна и личность. В этом времени мало кто знал, что блестящий студент Хогвартса сороковых, чье лицо наверняка запечатлено в зале наград, как это водится со старостами школы и отличниками, и есть Тот-Чье-Имя-Уже-Не-Стоит-Произносить-Вслух. Возможно, кого-то удастся заколдовать, убедив, что сходства и вовсе нет, но удастся ли проделать эту операцию с самим Альбусом Дамблдором? М.П.Г. не оставил никаких инструкций, последнее его письмо было и вовсе малоинформативным.

От размышлений, впрочем, толку не было и стоило двигаться вперед, как и говорил М.П.Г. — если они попадут в Хогвартс, то это уже полпути домой. Осталось лишь только дождаться Викторию. Колонка о Хогвартсе действительно была в разработке у Каффы. Не было случая ее запустить, ведь Дамблдор был против, но отныне, после того, как Знак Мрака появился над замком, ему придется пойти на уступки, чтобы успокоить родителей и совет попечителей, а также посредством статей убедить, что в Хогвартсе как и прежде безопасно.

Джоконда немного помедлила, увидев сутулую фигуру возле главных ворот — Аргус Филч отчитывал какого-то студента, его челюсть будто бы хаотично двигалась, готовая в любой момент отвалиться. Студент младших курсов неистово краснел и изредка кивал, не вставляя ни слова.

Едва Филч закончил речь, его меткий орлиный взор тотчас обратился на подходящую к главным воротам замка девушку. Не обнаружив на ней школьной мантии, хотя перед ним, несомненно, предстала весьма юная особа, он с подозрением сдвинул брови и, словно солдат, встал по стойке смирно, заложив руки за спину, впрочем — его осанка не позволяла встать навытяжку.

— Добрый день, я — Александрин Моро, младший аврор, прибыла по поручению Бартемиуса Крауча для охраны Хогвартса, — сообщила она отнюдь не с гордостью, хотя их с Арчи после разрешения вопроса “Белого Шума” повысили, да и в Хогвартсе простым стажёрам не место. — Мои коллеги прибудут позже. Мне сказали в первую очередь встретиться с профессором МакГонагалл, подскажите, где я могу ее найти?

— Аргус Филч, завхоз, идите за мной, — без приветствий бросил он, и Джоконде стало ясно, что Филч всегда был таким — угрюмым, вечно недовольным сквибом.

Миссис Норрис — его кошка, которая, что удивительно, и во времена ученичества Джоконды все еще была жива — сверкнув красными глазами, открыла пасть в беззвучном “мяу”, глядя на на гостью замка. Это, бесспорно, волшебное создание не было низзлом — кто-то в школе говорил, что миссис Норрис когда-то была человеком, но Джоконда почему-то в этом сомневалась.

Минерва МакГонагалл, женщина с гордой осанкой, во все времена строгим взором и бессменным пучком волос на макушке, встретила Джоконду на удивление радушно, хотя Джоконде всегда казалось, что вмешательства Министерства в дела Хогвартса воспринимались отнюдь не благосклонно. Ощущение, что все это неправильно, что МакГонагалл будущего должна была знать, должна была предупредить о том, что студенты отправятся в прошлое — разрасталось, подобно плющу, обвивая все внутренности. Финн был прав, от этого становилось некомфортно и даже страшно. А еще зрела не пойми откуда взявшаяся обида...

— Директор полагает, что и для Хогвартса настают темные времена, — обронила она после короткого знакомства, желая знать настрой и точку зрения молодого аврора, возможно, что-то проверяя.

— Профессор МакГонагалл, я думаю, и вы, и профессор Дамблдор, понимаете, я не буду никого обвинять, но многие студенты Слизерина придерживаются определенных взглядов, которые близки взглядам Лорда Волдеморта, — Джоконда говорила практически открыто, ведь уже не было секретом, какие цели преследуют Пожиратели Смерти. — Поэтому мистер Крауч прислал в Хогвартс авроров. Он хочет предупредить возникновение вспышек агрессии по отношению к магглорожденным, а также проследить за отпрысками чистокровных семейств, ведь дети не умеют скрывать чувства так, как взрослые, они еще не столь хитры.

— Вы полагаете, что кто-то из уважаемых семейств может стоять за нападениями на магглов, мисс Моро? — МакГонагалл будто не могла поверить подобной откровенности.

— Я думаю, вы и сами об этом знаете. В Британии не так много чистокровных и богатых семейств, которые могут обеспечить деятельность организации Пожирателей Смерти.

МакГонагалл на мгновение погрузилась в мысли, и по ее тревожному и вместе с тем подозрительному взгляду Джоконда поняла, что использовала верную тактику — искренность. Знала ли МакГонагалл этого времени, что Волдеморт — это Том Риддл, который учился с ней на одном курсе и даже был напарником в качестве старосты школы? Джоконда пока не нашла ни единого доказательства того, что волшебники этого времени знают, кто скрывается под псевдонимом Лорд Волдеморт. Однако одно она знала точно — ей нужно заслужить доверие членов будущего Ордена Феникса.

Камин в кабинете полыхнул, и оттуда явилась запачканная золой кудрявая голова. Финн улыбался во всю ширь, видя подругу, и Джоконде стало отчего-то легче на душе. Здесь, в Хогвартсе будут ее друзья.

— Алекс, как я рад тебя видеть! — с трогательной радостью сообщил он. — Минерва, я сам покажу мисс Моро ее комнату, мистер Филч согласился.

— Фокс, рада тебя видеть, — она раскрыла ладонь и заулыбалась, внутренне обрадовавшись столь неформальному обращению Финна к МакГонагалл. — А Алфи где?

— Они с Прюэттом будут чуть позже, Их Вандсволлоуз чем-то загрузил.

— Какая интересная фамилия… — негромко заметила МакГонагалл.

— Говорящая, профессор, — Джоконда засмеялась, но, кажется, именно ее дурашливость позволила втереться в доверие.

Джоконда понимала, что выглядит совсем юной. МакГонагалл интуитивно будет относиться к ней, как к студентке, возможно даже опекать, а это несомненный плюс. Сама Джоконда не представляла опасности, но ее сходство с Волдемортом могло стать поводом не доверять ей.

— Что ж, профессор, — и вновь на ее устах появилась мягкая улыбка, — я позволю другу показать мне комнату, а затем приступаю к патрулированию окрестностей. Один только маленький вопрос: дозволено ли будет аврорам заходить в гостиные Домов?

МакГонагалл вздохнула, казалось, после позитивного знакомства последний вопрос мог стать ошибкой.

— Только в крайнем случае и по разрешению директора Дамблдора.

Джоконда кивнула, не став спорить, пожелала хорошего дня и вышла из кабинета. Через минуту к ней присоединился Финн, ничуть не удивился, что ей так легко удалось вызвать расположение МакГонагалл, в ее актерских талантах он и не сомневался. Ей выделили одну из профессорских комнат на втором этаже, что не могло не радовать. Финн, проходя мимо туалета второго этажа, только кивнул в его сторону. Оттуда доносились заупокойные песни Миртл. Туалет был открыт и скорее всего вызывал интерес не только у Джоконды. Осведомлённый, что за тварь скрывается в Тайной Комнате, Финн едва слышно заметил, что соваться туда лучше не стоит, хотя и не знал, как туда проникнуть. МакГонагалл, проверившая ее документы и направление в Хогвартс, вроде бы ничем не дала понять, что Джоконда напомнила ей кого-то, но, возможно, она просто едва ли помнила лицо Риддла, ведь их последняя встреча наверняка произошла довольно давно. Из книг Джоконда знала, что через пару лет после окончания Хогвартса Том Риддл надолго покинул Британию, а затем скрывался, наращивая мощь.

Финн, удостоверившись, что подруга хорошо устроилась, убежал на тренировку по квиддичу — команда Слизерина и Гораций Слагхорн лично заручились его поддержкой, ведь, как он пояснил, в команде не было сильных игроков с тех пор, как Люциус Малфой выпустился из Хогвартса. Оставшись в одиночестве, Джоконда стала раздумывать о том, что будет дальше, и раскладывать вещи, что порядком успокаивало. Могло показаться, что ее не волнует ни сходство с отцом, ни наличие в этом времени нерассекреченной Тайной Комнаты, ни ужас надвигающейся войны, ни даже цветы Северного Сияния, но она как всегда держала эмоции под контролем, с самого своего перемещения в прошлое страдая от бессонницы. До приезда Гидеона и Арчи у нее было немного времени, чтобы изучить альбомы выпуска Хогвартса с самого его основания, но она не стала этого делать, чтобы не привлекать ненужного внимания. Не было сомнений, что оттуда не удалены сведения ни об Авроре Уинтер, ни о Томе Риддле, но эта история уже не была покрыта налетом тайны.

Арчи и Гидеон прибыли к обеду, как раз вовремя, ведь ей было довольно сложно решиться идти на обед в одиночку, ожидая косых взглядов. После знакомства с МакГонагалл вновь прибывшие присоединились к ней.

Большой Зал во все времена галдел разговорами и был наполнен приятными запахами. Идя позади мужчин, Джоконда будто старалась спрятаться, но как оказалось, на нее обращали внимание не больше, чем на коллег. Шум голосов стихал, по мере приближения к тем или иным группам студентов. Словно не желая посвящать аврорских ищеек в свои тайны, студенты инстинктивно замолкали. Джоконда почувствовала, как в ушах зашумела кровь, когда ее взгляд обратился к столу Слизерина — на молодого Северуса Снейпа. Как и рассказывал Финн, это был худощавый, немного сутулый парень с черными, словно ночь, волосами до плеч. Мрачный взгляд и крючковатый нос — Снейп будто снова взирал на нее со своих фотографий из старых газетных вырезок. Юный Северус Снейп еще не представлял, какую великую роль сыграет в обеих войнах.

Шумные гриффиндорцы, которых не смутило присутствие авроров в Хогвартсе, продолжали обсуждать последний квиддичный матч двух зарубежных команд. Джоконда только тяжело вздохнула, поймав взгляд Арчи, ведь он, несомненно, тоже узнал знаменитую четверку — Гарри Поттер позаботился о том, чтобы никто из них не был забыт. Никто из них не переживет Второй Магической Войны, а Поттеры и Первой. Наверное, Виктория будет сильно переживать, видя отца Тедди, тем более, они с сыном были очень похожи.

Впечатлившись количеством участников обеих войн, включая будущих Пожирателей Смерти в обществе Снейпа, чья вербовка, без сомнений, уже началась, раз в небе над Хогвартсом появился Знак Мрака, Джоконда только сейчас почувствовала тревожный звоночек, заметив взгляд, который вылавливал ее за спинами спутников.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — негромко сказал его обладатель, улыбаясь словно вклеенными в бороду губами.

Арчи сглотнул, а Гидеон без стеснения протянул ладонь директору, как и завещал Крауч, стараясь выглядеть дружелюбно. Но внимание Дамблдора было приковано только к единственной девушке-аврору, и Джоконда, словно владея эмпатией, буквально почувствовала всплеск его эмоций. И это была… горечь?.. Нет, место непониманию и испугу там тоже не нашлось, но Дамблдор будто бы ощутил вмиг охватившее его сожаление.

Она была недалека от истины, Альбус Дамблдор, глядя на представившуюся Александрин Моро, не мог поверить собственным глазам: глаза Тома Риддла смотрели на него таким же холодным взглядом, острые черты и бледность кожи не оставляли сомнений в схожести. Душа его наполнилась подозрениями и вместе с тем необъяснимо всплывшим воспоминанем о несчастной Авроре.

Когда авроры отошли за специально выделенный им небольшой круглый стол возле боковых дверей, Гидеон, не спуская с невозмутимо накладывающей еду в тарелку Джоконды взгляда, наконец, склонился к центру, привлекая к себе внимание:

— Он до сих пор на вас смотрит, мисс Моро, откуда такой интерес? — не смог промолчать Гидеон; Арчи замер с ложкой у рта, глядя на подругу.

— Не знаю, мистер Прюэтт, — она вполне искренне изобразила недоумение — пожала плечами. — Может, я ему кого-то напомнила? Или Альбус Дамблдор решил поселить в вас зерно сомнений? — поначалу говоря серьезно, она неожиданно прыснула — в особенности над слегка глуповатым выражением лица Арчи.

Гидеон, кажется, отвязался со своим любопытством и позволил ей продолжить обед, после которого авроры приступили к своим прямым обязанностям — патрулированию замка и опросам студентов, прежде чем прозвенел колокол на послеполуденные занятия.

— Никогда не думала, что скажу подобное, но, кажется, я привыкла к Лондону, и моя связь с Хогвартсом больше не кажется столь сильной, — Джоконда вдохнула свежий воздух, наполненный озоном перед грозой, глядя в удаляющуюся спину Гидеона.

— Но тут спокойнее, однозначно, — не смог не заметить Финн, присоединившийся к ним после тренировки; других занятий на сегодня у него не было. — Особенно после ваших приключений с Долоховым. Осталось только прибыть Викки.

— Валери, — напомнил Арчи, — нам на время лучше забыть настоящие имена, чтобы не попасться. Почти уверен, что ушей здесь еще больше, чем в Аврорате.

Джоконда кивнула, подтверждая его слова, и взгляд ее зацепился за хижину Хагрида, словно причину, по которой они перенеслись на сорок лет назад. В немного закопченых оконцах горел свет — таким темным казалось небо из-за клубящихся в небе туч, что естественного освещения в лачуге не хватало.

— Что ж, мистер Джонс, я отправляюсь в библиотеку, поспрашиваю студентов о том, что они видели в тот день, когда над замком возник Знак Мрака.

— О’кей, Алекс, — он подмигнул, — я тогда займусь тем же во внутреннем дворе, а затем исследую подземелья.

Она только кивнула и, взметнув хвостом чёрных волос, отправилась к замку.

— Признаться, я ожидал бурю эмоций, ведь здесь все ее кумиры, — глядя вслед, заметил Финн, почесывая затылок.

— Это же наша… Алекс, — вовремя вспомнил Арчи ее наказ по поводу имен, — она не может быть другой…

* * *

Джоконда холодно поздоровалась с Ирмой Пинс, словно Ирма этого времени была виновата в том, что скрыла от нее Ирма будущего. Расхаживая между стеллажами с фолиантами, Джоконда ловила на себе ее заинтересованные взгляды, подыскивая студента, к которому могла подойти с расспросами. Однако зная все наперед, она с трудом могла проявить заинтересованность. Вероятнее всего, Знак Мрака выпустили дружки Снейпа или сам Снейп, Регулус Блэк или же кто-то из семейки Кэрроу, а кто именно это был не имело ровным счетом никакого значения. И если бы не бдительный Гидеон, вероятно, и Арчи, и Джоконда мало бы занимались расследованием, но таково было их прикрытие

— Мистер Блэк, кажется? — без сомнений подошла она к студенту с волнистыми темными волосами; что примечательно, в этом времени у многих мальчиков были длинные волосы. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Сириуса и Регулуса было сложно различить издалека — в каждом сохранялась блэковская осанка и надменность, хотя Сириус, распределенный на Гриффиндор, в отличие от младшего брата, даже со стороны выглядел более дружелюбно, но отнюдь не менее по-блэковски.

Якобы увлеченный книгой, Сириус Блэк лениво и с важным видом обернулся и застыл на месте, пригвожденный к месту ледяным и требовательным взглядом стоявшей над ним Джоконды.

— Мэм…

— Мисс Александрин Моро, — представилась она кратко, продолжая глядеть на него не мигая. — Итак, мистер Блэк, — Джоконда незамедлительно и без приглашения заняла соседний пустой стул. — Где вы были в ночь с третьего на четвертое октября, когда над замком появился символ в виде черепа?

Еще одного ледяного взгляда хватило, чтобы ближайшие к ним младшекурсники, поспешно собрав сумки, а точнее, неаккуратно побросав в них все, что лежало на столе, самоустранились. Джоконда видела фотографии Сириуса Блэка из военных хроник и биографии Гарри Поттера, в которой его крестному было посвящено целых две главы. Впрочем, там были фотографии только Сириуса после Азкабана, и разница с ним юным, не измученным дементорами, была просто чудовищная. Вместо усталого мужчины, выглядящего старше своего возраста из-за перенесенных тягот, на неё смотрел действительно красивый юноша. И хотя Джоконда редко обращала внимание на внешность, его удивительные серые глаза не могли не привлечь внимания.

— Я находился в гостиной Гриффиндора, мэм… мисс Моро, — поправился он, что означало, что он не видит в ней ровесницу, коей на самом деле была Джоконда. — Нас уже опрашивали старосты, да и со мной были мои друзья, они могут это подтвердить.

— Спасибо, мистер Блэк, это не обязательно, я вас ни в чем не обвиняю, — напомнила она, понимая, что ее тон заставляет людей оправдываться, как это было, когда она была старостой. — Возможно, вы знаете студентов, к которым мне стоит приглядеться более тщательно? — непрозрачно намекнула Джоконда. — Подскажите, в каких отношениях вы находитесь с братом? Он общается с определенным кругом слизеринцев, верно?

— Мисс Моро, мы с братом не в слишком теплых отношениях, но смею заверить, что с инцидентом он никак не связан, — сообщил он небезызвестную вещь из своей биографии. — Не понимаю, что вы называете “определенным кругом слизеринцев”.

Сириус смотрел на нее оценивающе — как на новую метлу в магазине “Все для квиддича”, наверное, все же приходя к мысли, что мисс Моро не слишком стара для него и весьма недурна собой, если бы не этот пробирающий до костей взгляд...

— И все же, мистер Блэк, вы, как и большинство, наверняка полагаете, что череп сотворил кто-то из слизеринцев.

— Не стоит додумывать за меня, — мгновенно вспылил Сириус. — Кажется, я уже дал ответы на стандартные вопросы, если от меня требуется что-то еще, прошу прислать официальное приглашение в Аврорат для дачи показаний.

— Мистер Блэк! — за спиной Джоконды неожиданно выросла Ирма Пинс. — В библиотеке необходимо соблюдать тишину, а также, напоминаю вам о просьбе директора Дамблдора оказывать любое содействие представителям магического правопорядка.

От ее возмущения пригнулся не только Сириус, но и Джоконда, она еще никогда не видела всегда спокойную и уравновешенную мадам Пинс столь агрессивно настроенной. Хотя, несомненно, и раздражающей она могла быть — любила ходить между рядами, дыша в затылок студентам.

— Да, мадам Пинс, — только и вымолвил Сириус, а Джоконда тем временем заметила, что за книгу он изучал; это было пособие про оборотней.

Джоконда знала, что Ремус Люпин, отец Тедди, был оборотнем и что друзья-мародеры проводили с ним каждое полнолуние в облике животных, которым не страшны оборотни.

— Все в порядке, мадам Пинс, разве что вы правы, нам стоит быть немного потише в библиотеке, — согласилась Джоконда, надеясь, что Пинс, удовлетворившись ответом, отчалит отчитывать кого-то другого.

Она только посмотрела на нее из-за своих прямоугольных очков на цепочке и, убедившись, что мисс Моро более не допустит превышения децибел в области библиотеки, ушла к своему столу вновь ища, чем себя занять. Работа в библиотеке внезапно показалась Джоконде весьма скучной.

— Мистер Блэк, вижу, вы не осознаете всей серьезности произошедшего… — сделалась еще более серьезной Джоконда, совершенно не понимая, почему Блэк так агрессивно настроен… Если только он не скрывал за этой агрессией переживания за младшего брата, попавшего в компанию будущих Пожирателей…

* * *

В следующие дни авроры просто наблюдали за студентами, не вмешиваясь ни в их студенческую жизнь, не появляясь в гостиных Домов, на что требовалось особое разрешение Дамблдора. В школе не происходило абсолютно ничего, о чем Главу Аврората информировали ежедневными совами. По всей Британии, тем временем, то тут, то там происходили нападения на магглов, и у Аврората наверняка было много работы, в то время, как три аврора посменно охраняли покой в Хогвартсе. Сегодня Джоконда начинала свою ночную смену на кухне, где заботливые эльфы накормили ее остатками обеденного ростбифа.

Ничуть не удивившись, она встретила опасливые взгляды, подобные взглядам эльфов Малфой-мэнора будущего. Эти эльфы чувствовали, что настают темные времена. Их чутье всегда казалось волшебникам чем-то запредельным, но эльфы никогда не озвучивали своих мыслей. Знали ли они Тома Риддла? Знали ли они, что это он выпустил чудовище из Тайной Комнаты, которое убило Плаксу Миртл? И все же почему они так боятся Джоконды?.. Неужели только лишь из-за ее родственной связи с опасным темным магом?

— Доброй ночи, мисс Моро, и приятного аппетита, — сказал Гидеон, зайдя на кухню.

Вчерашней ночью дежурил он, посему этой просто не мог заснуть. Дневная смена досталась Арчи, который сходу с утра выпил несколько чашек крепкого кофе. Они с Финном вчера оказались в компании профессора Слагхорна, и тот нехило напоил их Усладелем, из-за чего смена для Арчи вышла ужасной, учитывая, что у Слагхорна закончился запас антипохмельного зелья.

— Спасибо, мистер Прюэтт, не спится? — спросила она, подвинув чашку с ароматным кофе и с наслаждением сделав глоток. — Кофе?

Он только покачал головой и зевнул, а затем, подозвав эльфа, приказал ему налить чая, и Джоконда только сейчас вспомнила, что он из чистокровного рода, и у него тоже могут быть эльфы. Гидеон мог показаться приземленным, обычным волшебником, но все же его выдавали хорошие манеры, даже то, как он держал спину за столом. Возможно, и в Джоконде эта утонченность была настолько же очевидна, что могла вызывать вопросы. Александрин Моро — дочь небогатого семейства волшебников, оставшаяся сиротой и вынужденная зарабатывать на хлеб самостоятельно, возможно, должна вести себя проще. Интересно, могли окружающие списать ее надменность и манеры на французское происхождение?

— Мистер Прюэтт, в Британии происходят нападения, а мы сидим в Хогвартсе, эти мысли не покидают меня, — сказала она именно то, что он и ожидал услышать от толкового аврора, успевшего побывать в передряге; наперекор фразе, которая должна была звучать резко и даже экспрессивно, Джоконда внешне оставалась спокойной, возможно, немного уставшей.

— Вам не кажется, что для того недолгого времени, что вы находитесь в Британии, вам пока достаточно приключений? Мисс Моро, я не сомневаюсь в вашей смелости, однако, на мой взгляд, вы недооцениваете опасность, которая может ожидать вас здесь. Учитывая, что череп уже появился над мирным небом Хогвартса, нам вскоре предстоит предотвратить и другие инциденты, так что вы должны быть бдительны… Я разговаривал с профессором Дамблдором, мисс Моро, и он спрашивал о вас… — Гидеон выдержал паузу, изучая её реакцию… как обычно. — Он интересовался, кто вы, откуда и как попали в Британию. К мистеру Джонсу он, однако, подобного интереса не проявил.

Она спокойно пожала плечами и, взглянув на время, поднялась из-за стола, чтобы приступить к дежурству.

— Довольно странно, мистер Прюэтт, я полагаю, что если бы профессор Дамблдор действительно был заинтересован в моей биографии, он бы обратился ко мне напрямую за ответами.

Она не могла ответить на вопрос об интересе Альбуса Дамблдора, потому что якобы не знала. И просто прекрасно играла свою роль. Последнюю фразу Джоконда завуалировала так, словно была уверена, что Гидеон преувеличил значение интереса Дамблдора и на самом деле сам был заинтересован в ней. Только стоило ли опасаться этого интереса?

— Легкого дежурства, мисс Моро, — лишь сказал он, получив в ответ сухой кивок.

Что ж, подозрения Дамблдора были вполне обоснованными, но зачем же он действовал столь открыто, словно хотел, чтобы вести о его интересе дошли до нее?.. Размышляя об этом, Джоконда не заметила, как дошла до туалета Плаксы Миртл, и, кажется, оттуда не доносилось ни звука, а ночь вокруг словно сама подталкивала ее к решительному шагу. Что-то внутри ёкнуло, отогнав все опасения насчет Дамблдора прочь, и Джоконда вошла, удержавшись от того, чтобы вжать голову в плечи от короткого скрипа двери.

Обыкновенный туалет, такой же, как и на других этажах, встретил ее тишиной. Факелы были погашены, лишь тусклый свет спрятанных за легкой дымкой облаков звезд силуэтами оконных прямоугольников ложился на каменный пол. Внезапно послышался шорох — возможно, крыса выбежала из укрытия?.. Но в Хогвартсе нет крыс, их выгоняют магией, разве что это был чей-то сбежавший питомец. На конце волшебной палочки зажегся свет, и Джоконда выловила крысиный силуэт, метнувшийся из одного угла в другой. Тут же за спиной раздалось не пойми откуда взявшееся рычание, и в резком развороте Джоконды свет волшебной палочки выловил в темноте два больших блестящих глаза и отблеск слюны, капающей на пол. Всего лишь на миг разум посетила мысль о Василиске, но в следующий момент Джоконда уже знала, кого видит перед собой:

— Ревелио! — движением палочки, точным, словно стежок швейной машинки, отправила она луч заклинания в большого черного пса.

Тот только и успел испустить тонкий скулеж, прежде чем на глазах его шерсть стала укорачиваться и исчезать, являя бледную кожу. Два страшных глаза собаки стали испуганными глазами мальчишки, глядящего на аврора перед собой в ужасе от предстоящего наказания.

— Колопортус! — Джоконда отправила запирающее заклинание в дверь, не зная, подействует ли оно в Хогвартсе, а также зажгла тусклый огонек над их головами, чтобы получше рассмотреть добычу. — Так-так, мистер Блэк, и что же вы забыли ночью в женском туалете, да еще и в анимагической форме?

— Как вы догадались… что я анимаг? — невольно выпалил он, поглядывая в сторону гряды раковин; возможно, там была спрятана его волшебная палочка, которая, в отличие от одежды, не сливалась с анимагической формой.

— В Хогвартсе запрещены собаки, разве не так? — она была уверена, что с ним был и Питер Петтигрю, только тот удрал по крысиным лазам, бросив друга в беде. — А иначе как попасть сюда псу? Или, быть может, вы знаете что-то такое, чего не знаю я? — она угрожающе сощурилась, а Сириус даже отдаленно не представлял, насколько близко он находился к одной из Хогвартских тайн.

Сириус поднялся с четверенек, словно только сейчас осознав, что он больше не собака. Рослый парень на полголовы выше смотрел на догадливую девушку сверху вниз. Он чем-то напоминал Финна внешне, только взгляд его был колючим и злобным, а волосы не вились мелким бесом, лишь слегка волнились.

— Итак, мистер Блэк, незарегистрированные анимаги преследуются по закону. Вам может грозить заключение в Азкабане, — говоря это, Джоконда знала, что не должна раскрывать тайну Сириуса, но, как аврор, обязана сдать его не только директору, но и Министерству, что нарушит ход пресловутого времени.

— Мисс Моро, я именно это и хотел сделать — зарегистрироваться, ведь стал анимагом буквально вчера, — солгал он.

Тут взгляд Джоконды упал на аккуратно свернутый пергамент на полу, что Сириус явно пытался укрыть от ее взгляда, наступая на него ботинком.

— Какая ложь, мистер Блэк, о бродячей собаке в окрестностях Запретного леса давно ходят слухи. Акцио, пергамент! — скомандовала она, и пергамент, завозившись под ботинком Сириуса, вырвался и прилетел к ней в руки.

Несколько разворотов аккуратно сложенного пергамента оказались девственно чисты.

— Что это, мистер Блэк?

— Всего лишь бумага для записей, — ответил он, поглядывая на дверь, которая, однако была заперта.

— Апарекиум, — меланхолично скомандовала Джоконда, и не прогадала, на пергаменте — титульном развороте стали появляться надписи, однако они ей совсем не понравились.

— “Господа Лунатик, Сохатый, Бродяга и Хвост не испытывают никакого удовольствия лицезреть ваши ноздри и второй подбородок, незнакомая нам девочка!” , — зачитала Джоконда и поперхнулась от наглости подобного волшебства, явно принадлежавшего небезызвестным Мародерам, но, к сожалению, шутовской пергамент ей ни о чем не говорил, разве что о его хозяевах.

Как интересно, в другой ситуации она бы решила, что эта вещица не стоит внимания, но одно лишь то, что Сириус пытался не показывать ее и оказался в женском туалете на втором этаже — уже вызывало подозрения.

— Какой наглый, однако, клочок бумаги. Мистер Блэк, я полагаю, вы приобрели это в Зонко? Как вы знаете, школьными правилами запрещено проносить в Хогвартс товары из этого магазина, — тряхнув стариной, зачитала Джоконда одно из правил. — Пожалуй, это пока побудет у меня.

По поджатым губам она поняла, что вещь действительно означала нечто большее, нежели простая шутилка. Но вопрос был в другом — что теперь делать с Сириусом? Стереть память?

— Мистер Блэк, когда вы стали анимагом и зачем? — не опуская палочки, спросила Джоконда.

— Около двух лет тому назад. Ради интереса, мисс Моро, — он вдруг стал предельно сговорчивым и не огрызался как тогда — в библиотеке. — Мисс Моро, меня исключат из школы, если узнают… И… Мисс Моро, почему вы не выглядите удивленной?

— Естественно, мистер Блэк, вас исключат, и я уже достаточно наблюдаю за вами и вашими друзьями, чтобы сделать определённые выводы. И боюсь, что сегодня вы подтвердили мои догадки, — с лёгкостью солгала она, хотя это было впервые, когда она заметила юных анимагов; они скрывались довольно тщательно.

— Другие авроры знают? — Сириус насторожился; он не мог не заметить, что мисс Моро отчего-то тянет время, будто и не думая вести его к директору.

— Мистер Блэк, отправляйтесь в спальню своего Дома, я подумаю, что делать с этим знанием, — неожиданно заявила она. — И передайте мистеру Петтигрю и остальным моё указание держать язык за зубами. Полагаю, он уже рассказал им о том, что я вас поймала.

Она развернулась, на ходу распечатав дверь и размышляя о том, чем же это может обернуться.

Сириус остался в недоумении. Карта Мародеров теперь была у этой холодной девушки, и она не имела понятия, какое сокровище держит в руках. И все же, почему карта не показывала некоторых волшебников и ее в том числе? Иначе Сириус, помогая Питеру в практике трансформации, которая в последнее время почему-то давалась ему с трудом — возможно, это было связано с простудой, не попался бы. Более того, карта обратилась к мисс Моро как к незнакомке...

В Хогвартсе Джоконду понемногу стала одолевать паранойя — за ней явно наблюдали некоторые слизеринцы, а ведь она думала, что хотя бы здесь сможет почувствовать себя спокойнее, в отличие от Лондона. Не далее как вчера, отправившись с Арчи по делам в министерства, она снова видела интерес со стороны Селвина. Чего таить, ей даже в магглах иной раз чудились шпионы отца. Взяв горячий кофе и сэндвич в уличном бистро, так как прибыли слишком рано, они с Арчи примостились у круглого высокого стола. Джоконда к своему неудовольствию заметила наблюдающего за ней мужчину в булочной напротив. Он тут же отвел взгляд, когда она посмотрела в его сторону. Сделав вид, что ничего не происходит, она вернулась к разговору с Арчи, краем глаза наблюдая за этим незнакомцем, вышедшим их булочной с довольно внушительным бумажным пакетом с булочками и хлебом. Обычный маггл лет пятидесяти, с сединой в висках — наверное, просто засмотрелся, а потом почувствовал неловкость — такое случается. Джоконда быстро выбросила его из головы, начиная понимать, что не в каждом человеке на Земле таится опасность.

Она справлялась с бессонницей только благодаря сове. Погружаясь в воспоминания отца о матери, она будто на время становилась частью этого маленького мира счастья и беззаботности. Каждое за редким исключением воспоминание было пронизано скованной нежностью, но из-за того, что не хватало одного важного компонента, погружение в чувства Тома Риддла было неполным, а картины прошлого больше напоминали смутные сны. Ей важно было раздобыть цветы, чтобы починить сову, к тому же, возможно, помимо прочего, именно они стали катализатором перемещения во времени, вступив в реакцию со способностями диринары.

Вчерашней ночью, когда Джоконде не посчастливилось встретить Сириуса в образе пса, она все же рискнула покинуть замок — будто на ту ночь было недостаточно приключений. Увы, никакого компаса на боярышниковой тропе не обнаружилось, хотя она, используя магию, просмотрела каждый дюйм. Отправляться в опасный лес ночью без компаса было бы неразумно, ведь Джоконда даже приблизительно не предполагала, в какую сторону идти, так что пришлось отложить эту затею и придумать иной способ раздобыть недостающую составляющую. Джоконда была осторожной, и горящий в директорской башне свет смущал её особенно… Дамблдор до сих пор удовлетворял своё любопытство посредством Гидеона, словно давая отсрочку, и где-то в глубине души Джоконда была ему за это благодарна, однако стоило держать ухо востро и не привлекать лишнего внимания. И все же, находясь под столь бдительным присмотром наверняка даже ночью, Джоконда старательно изобретала способ пробраться и в Тайную Комнату — там наверняка запрятано множество сокровищ Салазара Слизерина. Ее ужасно туда тянуло, а Василиск должен ей подчиниться — ведь она из рода Слизерин, и именно о ней, как о наследнице, пела Распределительная Шляпа будущего. А ещё нужно будет иметь план отхода на случай, если Василиск будет настроен враждебно… Возможность постичь именно эту тайну Хогвартса будоражила кровь, и, даже невзирая на всю потенциальную опасность, Тайная Комната должна быть исследована.

На следующий день во время завтрака, обеда и ужина юные мародеры не спускали глаз с невыспавшейся после дежурства Джоконды, которая не обращала на них особенного внимания. Конечно, ребята ожидали ее реакции, и от их тёплой компании впервые не слышалось веселых разговоров. В какой-то момент Джоконда вдруг поняла, что груз ответственности за знание об их анимагических успехах можно превратить в преимущество и обрести союзников, вот только она не особенно доверяла Петтигрю… Когда именно он переметнулся к Лорду? Этот нюанс стоит как следует обдумать.

Решив прилечь перед тем, как пойти в Хогсмид с Арчи до его ночной смены, она провалилась в неожиданно глубокий сон, и хотя там не было зрительных образов, Джоконда отчетливо слышала собачий лай вперемешку с тяжелым уханьем филина или крупной совы, что заставило ее вскинуться на кровати, тут же проснувшись. Оказывается, кто-то основательно и долго стучал в дверь, и когда Джоконда, еще не осознав, что это не сон, открыла, то увидела встревоженного Арчи.

— Что стряслось? — рявкнула она, но Арчи, уже привыкший к ее резким выпадам, особенно по утрам, лишь указал на наручные часы.

— Кажется, ты хотела сходить в Хогсмид, — напомнил он невозмутимо, сделав акцент на том, что это нужно было отнюдь не ему.

Она думала что-то проворчать, но вместо этого открыла и закрыла рот, затем с коротким «секундочку» скрылась в комнате, закрыв перед его носом дверь. Арчи остался стоять снаружи, облокотившись на стену. Проходя мимо него, редкие студенты ускоряли шаг, словно ожидая, что он, будто дурной, погонится за ними — ну чего еще ждать от аврора? Разглядывая чуть потертые мыски коричневых ботинок, он периодически вздыхал, не зная, что принесет сегодняшний вечер. Было ли это свиданием — Арчи и подумать не мог, он уже давно привык к размеренному темпу общения с Джокондой. Они не держались за руки, не целовались и не ходили на свидания с самого переезда в Хогвартс. Он бы и хотел что-то предложить, да не видел отдачи. Сегодня предложила пройтись до Хогсмида она, и Арчи почему-то предполагал, что это было от скуки. Впрочем, и его к ней отношение уже давно поменялось. Поначалу яркая влюбленность становилась всё спокойнее, пока не дожила до состояния «комфортно находиться рядом». А сейчас романтические начинания будто и вовсе зачахли, превратив их в друзей. Возможно, так было лучше, ведь всякий раз общаясь с Джокондой, Арчи не мог предположить, что у нее на уме. Иногда ему и вовсе казалось, что она держит его возле себя ради какой-то цели.

По дороге в Хогсмид она молчаливо куталась в шарф, прячась от осеннего ветра. Немного заспанная, Джоконда не шла на контакт и не смотрела на спутника, взгляд ее почему-то устремлялся в сторону леса, блуждал среди деревьев, словно пытался что-то отыскать. Запах жухлой листвы почему-то отдавал свежестью, и Арчи находил в этом успокоение. На миг могло показаться, что они не покидали своего времени, а сейчас просто держали путь в Хогсмид, словно напарники-старосты, друзья или же симпатизирующие друг другу юноша и девушка…

Она ненадолго зашла в магазин женской одежды и, выйдя оттуда всего спустя пять минут с пухлым пакетом, предложила где-нибудь посидеть, но паб «Три Метлы» оказался закрыт, а в «Чайной Мадам Паддифут» пахло свежей краской, что буквально с порога кружило голову. Оставалось только одно заведение — «Кабанья Голова», в которое оба не особенно-то хотели идти.

— Может, все же посидим? — предложил Арчи, на самом деле лелея надежду разобраться в своих чувствах и отношениях, а Хогвартс под наблюдением Гидеона Прюэтта этому никак не способствовал.

Она пожала плечами. Спать не хотелось, до смены Арчи оставалось полтора часа, а ее смена только утром, и хотя Джоконда могла найти тысячу отговорок и дел, почему-то именно сейчас ей было решительно нечем заняться, поэтому кружка сливочного пива в обществе Арчи могла скрасить невольное нежелание возвращаться в замок, которое не отбила даже «Кабанья Голова». Раньше Джоконда бы непременно изобразила отвращение при виде грязи паба, но сейчас она будто вовсе не замечала никаких неудобств.

Арчи отодвинул ей стул, и она ничуть не смутилась, привычная к этикету. Аберфорт этого времени выглядел престарелым живчиком, только все таким же хмурым; тряпке в его руках давно было пора отправиться в помойку, но она, судя по всему, могла считаться новой у такого грязнули, как он. Заказав сливочное пиво и кофе, ребята очистили стол заклинанием, не доверяя хозяину. Арчи хотел было взять Джоконду за руку, чтобы кое-что проверить, и не прогадал — она инстинктивно отстранилась.

— Я тебе больше не нравлюсь? — спросил он прямолинейно, ведь ему надоела эта неопределенность.

— Слушай, мы впервые выбрались в Хогсмид не ради того, чтобы выяснять отношения, — скрывая неловкость, сразу же наточила копья Джоконда; взгляд ее сместился в сторону.

Арчи только вздохнул, все еще гадая, что с ней не так. Ее выражение симпатии было далёким от общепринятого — честно говоря, она не умела ее выражать, да и Арчи отчасти был прав. В связи со всеми событиями в их жизни ее увлеченность им несколько погасла, да и в активации совы это, признаться, больше не помогало, и потому, выйдя с Арчи в Хогсмид, Джоконда надеялась немного подпитать свои чувства, но они ускользали в небытие. Однако, по крайней мере, Арчи не был ей противен.

— Скажи мне честно, тебе ведь нравится Гидеон? — спросил Арчи.

Взгляд Джоконды внезапно изменился — прослушав вопрос, она встала с места и подошла к фото в рамке на стене, ощутив укол интуиции. На черно-белой выцветшей фотографии Аберфорт Дамблдор держал под брюхо жирного кота мраморного окраса, безуспешно барахтающего короткими лапками, которые, казалось, растут прямо из шеи. Удивительный, похожий на шар коротколапый кот, возможно, не был единственным в своем роде…

— Ты меня игнорируешь? — Арчи вырос за спиной, даже не пытаясь понять, что ее так заинтересовало.

— Нет, мне просто кое-что показалось, — ее невозмутимости можно было только позавидовать. — Арчи, Гидеон здесь ни при чем, но я вижу в тебе только друга, — не побоялась она назвать его настоящим именем, возвращаясь за стол.

Аберфорт, заметив ее интерес к фотографии, только изогнул бровь и хмыкнул, но быстро вернулся к методичному протиранию одного и того же бокала, словно проклятый повторять одно и то же действие. Это был кот Авроры Уинтер, Джоконда никогда не жаловалась на память, да и такое нелепое создание сложно было забыть, тем более все связанное с матерью она впитывала, словно губка. Да и Аберфорт Дамблдор имел прямое отношение к Авроре Уинтер… Арчи с его желанием получить ответы сам собой отошел на задний план, как и его тревожное бормотание по поводу Прюэтта. Кажется, тон его голоса повышался, и Джоконде пришлось включиться в разговор:

— Еще немного, Арчи, и я решу, что мне действительно нравится Гидеон, — проворчала она, картинно с упоением отхлебнув сливочного пива.

Разговор оказался коротким и жестким. Джоконда не терпела выяснений отношений, поэтому быстренько осекала спутника, вновь и вновь жалея, что дала ему шанс. Арчи все еще был ей симпатичен и, будь она более человечной, могла бы даже проникнуться его тревогами, однако если мужчина начинал истерить, она предпочитала спасаться бегством. Только от Арчи нельзя было убежать, уж слишком тесно они были связаны.

Брат Альбуса Дамблдора неотрывно следил за парочкой, но они окружили себя чарами неслышимости и, невзирая на пару зачуханных посетителей, называли друг друга настоящими именами и обсуждали общие проблемы.

Когда они вернулись в замок всего за несколько минут до отбоя, то увидели удаляющиеся спины МакГонагалл и Филча, спешащих в сторону подземелий, а также, как ни странно — Викторию Уизли. Вместе с лордом Малфоем. Он левитировал ее дорожный саквояж. Арчи и Джоконда многозначительно переглянулись.

— Похоже, лорд Малфой, я вовремя успела в Хогвартс, как раз к первой статье. Вы позволите мне пуститься вслед за сенсацией? — спросила она, явно флиртуя, чего ее друзья совсем не ожидали.

Он что-то сказал ей, возможно, просто кивнул, и Викки, приветственно махнув друзьям, умчалась вслед за первой темой для статьи, предполагая, что, скорее всего, там произошла некая студенческая шалость, с которой наверняка уже разбирались старосты.

— Лорд Малфой, добрый вечер, что вы делаете в Хогвартсе в столь поздний час? — Джоконда скептично взглянула на опустившийся на каменный пол саквояж Викки.

Он посмотрел на нее так, словно у него под носом плохо пахло — так просто обожал смотреть на неугодных ему волшебников и магглов его сын Люциус, впрочем его молодой вариант, судя по поведению в Министерстве, ничем от себя будущего не отличался.

— Добрый вечер, мисс Моро, что я делаю здесь в столь поздний час — это мое дело, — спокойно ответил он, но это ничуть не смутило Джоконду.

— Как аврор, находящийся на службе и охраняющий покой Хогвартса, я должна знать, кто и зачем сюда приходит — таковы мои обязанности, мистер Малфой, — в тон ему продолжила она, в то время как Арчи, не понимая, откуда в голосе обоих столько пренебрежения, стоял молча и слушал.

Абрахас Малфой поджал губы, хотя мог рассчитывать только на такой ответ. Джоконда будто бы специально забыла о его титуле, намереваясь задеть сильнее. Кажется, у них не сложилось с самой первой встречи. А все из-за, Джоконда не сомневалась, ее схожести с отцом, и ее почему-то сильно раздражало то, кем лорд Малфой приходился ее матери. Словно из-за него неумелая ложь матери о ее рождении и отце раскрылась.

— Что ж, мисс Моро, я прибыл в Хогвартс по приглашению директора Дамблдора, по делам попечительского совета — надеюсь, вас удовлетворит этот ответ, а теперь, с вашего позволения, я пойду. Прошу вас дать необходимые распоряжения эльфам относительно багажа мисс Уэмпшир.

Его ноздри начинали трепетать от гнева, а терпение вот-вот грозило иссякнуть. Когда лорд Малфой скрылся на лестнице, Арчи только возмущенно обратился к подруге:

— Зачем ты так? Это было весьма нелюбезно, — прокомментировал Арчи.

Но она не знала, что заставило ее откровенно огрызаться — возможно, всего лишь встречная нелюбезность, но кто знает. Джоконда только успела пожать плечами, когда издалека послышался стук каблучков, и из-за поворота на них вылетела очень симпатичная рыжеволосая девушка со значком старосты — знаменитая Лили Эванс.

— Как хорошо, что вы сразу мне попались, — задыхаясь, проговорила она. — Мистер Прюэтт просил вас найти.

— Что стряслось… мисс Эванс, — едва не оговорился Арчи, тотчас поймав на себе грозный взгляд Джоконды.

В этот момент зазвенел колокол, возвещая об отбое, заставив Лили вздрогнуть.

— Нападение на магглорожденного студента, сэр…

И вот, перепрыгивая через ступеньки, они уже неслись в ту сторону, где недавно исчезли МакГонагалл и Филч. Место преступления находилось на самом нижнем уровне, совсем неподалеку от комнаты, которую в будущем займет Джоконда как староста. Представшая перед ними картина не казалась чем-то ужасным или из ряда вон выходящим, не считая нескольких почерневших отметин от заклинаний на стенах и выломанного куска потолка, крошевом каменных останков покоившегося возле лестничного пролета, который явно использовали, как укрытие.

— Сэр, полагаю, здесь произошла дуэль? — определила Джоконда по характеру оставленных заклинаниями следов, отчитываясь перед своим куратором, как в былые времена.

— Следы Бомбарды. Смело, учитывая, что это любимый всеми Хогвартс, — подключился Арчи, поглядывая на двух похожих друг на друга парней, которых отчитывала зам-директора.

— Мисс Эванс передала, что здесь произошло нападение на магглорожденного, — напомнила Джоконда, глядя на вышеназванную старосту, которая, грозно подбоченившись, кивала в такт каждому слову МакГонагалл. — И снова Сириус Блэк… — пробормотала она, глядя на него и его брата, которые оказались в центре всеобщего внимания; а где же сам магглорожденный студент, на которого якобы напали?

— Все верно, и я поначалу решил, что это нападение на магглорожденного, но он просто попал в центр дуэли этих несносных мальчишек. С третим студентом все в порядке, не считая пары ссадин, — почему-то кивнул Гидеон в сторону Регулуса. — Он сейчас в лазарете.

— Дайте угадаю, а второй бросился на защиту оскорбленного, — Джоконда хоть и находила Сириуса наглецом, но в его способности вставать на защиту слабых и угнетенных — не сомневалась; Гидеон подтвердил гипотезу кивком.

В это время прытко-пишущее перо записывало каждое слово принявшейся описывать события Викки; Джоконда вдруг вспомнила, что саквояж остался в коридоре парой этажей выше, про него все забыли.

— Минерва, что здесь произошло? — вслед за приближающимися шагами послышался голос и его обладатель, с которым Джоконда бы не хотела пересекаться.

Альбус Дамблдор в этом времени уже был стариком, хотя в его седой бороде все еще проглядывали темно-русые пряди. За его спиной, поглядывая на всех свысока, стоял Абрахас Малфой, всего через секунду из-за них появился весьма упитанный Слагхорн с раскрасневшимися после кросса лицом.

— Ах, мистер Малфой, какая встреча, рад вас видеть! — слащаво пропел он совершенно ни к месту. — Однако, что же здесь произошло? Мистер Блэк?

Оба Блэка оглянулись, Сириус виновато потупил взор, а вот Регулус будто ни капли не раскаивался, лишь стоял, сложив руки на груди и со злобой поглядывал на братца.

— Альбус, Гораций, — начала МакГонагалл, — нам еще предстоит разобраться, но, кажется, братья Блэк схлопотали себе отработку. Доброй ночи, мистер Малфой, что привело вас в Хогвартс в столь поздний час?

— Мистер Малфой здесь по моему приглашению, Минерва, — избавил того от объяснений Дамблдор. — Мистер Малфой, прошу вас подождать в моем кабинете, разбирательство не займет много времени, — попросил он, скорее всего встретив того по пути в подземелья; вероятно, Дамблдор не очень хотел, чтобы на допросе мальчишек присутствовал член попечительского совета. — А вы, полагаю, мисс Уэмпшир? — укоризненно взглянув на продолжающее порхать над блокнотом прытко-пишущее перо обратился он. — Быть может, вы устали с дороги? Минерва, прикажите эльфам приготовить ужин для гостьи.

— Приятно познакомиться, профессор Дамблдор, — сказала Викки, ничуть не заробев под его взглядом, словно не понимая намеков. — Я ни капли не устала, тем более, мне предстоит отправить первую же статью утром.

Джоконда была неприятно удивлена тому, как легко Викки играет невинность, по приподнявшимся на миг уголкам губ лорда Малфоя, она поняла, что тот одобряет ее поведение. И когда это они стали столь близки?..

Вскоре инцидент был исчерпан, точнее, с ним оставили разбираться МакГонагалл и Слагхорна. Аврорам здесь было делать нечего. Гидеон высказал и без того очевидное предположение, что магглорожденного просто оскорбили и старший мистер Блэк за него заступился. К сожалению, третий студент сейчас находился без сознания в лазарете, что оттягивало момент допроса с пристрастием.

Оказалось, что, впрочем, не удивительно, Гидеон довольно близко знал семью Блэк, в том числе и Регулуса с Сириусом. Последний сбежал из дома и жил у Поттеров, не разделяя взглядов своей семьи. Гидеон не высказывался вслух, но Джоконда предполагала, что он уже подозревал древнейший чистокровный род Блэков в связи с Лордом Волдемортом.

Викки сказала, что ей нужно систематизировать написанное, и отправилась в комнату, которую ей выделили неподалеку от комнаты Джоконды, не забыв высказать недовольство по поводу брошенного у входа багажа. При этом они с лордом Малфоем явно посылали друг другу какие-то сигналы, и Джоконда осознала, что подруга крупно влипла, хотя сложно было сказать, что ее что-то не устраивает.

Гидеон посмотрел на Арчи строгим взглядом начальника, намекая, что пора приступить к дежурству, и Арчи, немного зло посмотрев в сторону Джоконды, оставил их наедине, отправляясь исполнять нелегкий и скучный аврорский долг.

— Что ж, полагаю, наша помощь в выговоре братьям Блэк не требуется, я, пожалуй, пойду спать, — протянула Джоконда, посмотрев на наручные часы; время близилось к одиннадцати, спать совершенно не хотелось, но она вдруг почувствовала неловкость в присутствии Гидеона, посему решила побыстрее от него избавиться, насладившись обществом книги.

— Вы ужинали, мисс Моро? — спросил он так неожиданно, что Джоконда, опешив, отрицательно покачала головой. — Составите компанию?

— Спасибо за приглашение, мистер Прюэтт, но я не выспалась с ночной смены и хотела бы прилечь, чтобы заступить на завтрашнее дежурство отдохнувшей, — ответила она и Гидеон едва заметно помрачнел.

Он только пожелал ей спокойной ночи и отправился на кухню один…

* * *

— Что думаете, Альбус? Весьма пугающее сходство. Полагаю, что Том начинает набирать силу, он мог заслать в Аврорат своего шпиона, например свою дочь, — Абрахас задумчиво поправлял манжеты рубашки. — Вы общались с мисс Моро?

Дамблдор ответил не сразу, только губы его хмуро дрогнули в такт размышлениям, а прядь седых волос качнулась от дуновения прохладного октябрьского ветра, заставляющего скрипеть старые рамы. В своем высоком кресле он замер, точно изваяние. Размеренно, но тяжело тикали напольные часы с золотым циферблатом, раскачивался маятник, и Дамблдор, наблюдая за ходом времени, будто и позабыл, что от него ждут ответа.

— Не знаю, Абрахас, наверное впервые у меня нет никакого ответа. Мисс Александрин Моро родилась и выросла во Франции, но тебе ведь это уже наверняка известно. Пока что мои доверенные лица не нашли ни единой зацепки, что могла бы связывать ее с Томом. Может ли это сходство и впрямь быть случайным?

— Абсурд, Альбус, я видел ее взгляд, — довольно резко не согласился лорд Малфой, а феникс на жердочке недовольно защелкал клювом. — Та же холодность, та же манера говорить, не считая акцента. Наконец, то же нахальство во взгляде. Все словно под копирку…

— Видно, ты пересекался с ней ранее. А что Люциус? — в глазах Дамблдора появилась болезненность: и он, и Абрахас знали, что ждёт несчастного мальчика в будущем.

Абрахас помрачнел, они оба прекрасно знали, что Лорд Волдеморт уже давно завербовал его, но не смели противиться жестокому року судьбы. Аврора оставила достаточно воспоминаний о том, что ждет их сына в будущем.

— Он, конечно же, заметил сходство и уже проводит расследование, втайне от меня, конечно. Я не уверен, рассказал ли он о мисс Моро Риддлу, мой сын осторожен, он собирает сведения о ней. Это слишком серьезная тема, чтобы идти к Риддлу с пустыми предположениями — злить его — не слишком хорошая затея. И потом, — Абрахас вздохнул, — я подслушал его ночной разговор с Августом Руквудом по каминной сети, оба не исключают, что она может быть его шпионкой. Но, с другой стороны, зачем Тому рисковать, посылая ее в Британию, где кто-то ненароком может догадаться об их родстве?

Дамблдор, конечно же, об этом тоже думал.

— Кто знает, возможно, она может быть каким-то отвлекающим маневром?

В итоге, стремясь поделиться друг с другом наблюдениями, оба волшебника пришли к заключению, что у них отсутствуют какие бы то ни было зацепки.

— Не вела ли мисс Моро себя странно, находясь в Хогвартсе? — не мог упустить ни единой детали Абрахас.

— Нет, за исключением того, что она — аврор, это обычная девушка. Мой бывший студент Гидеон Прюэтт, ее наставник, отзывается о ней, как об очень способной ученице. Более того, он отметил, что мисс Моро, даже будучи новичком, уже успела зарекомендовать себя в глазах Крауча. В Хогвартсе за ней все время следят миссис Норрис и Минерва, которая, конечно же, как и остальные, кто знает Риддла со времен его студенчества, не могла не заметить сходства. Но нет, либо мисс Моро совершенно ни к чему не причастна, либо она затаилась, дабы пустить нам пыль в глаза, — Дамблдор пытался рассуждать логически.

— Смею напомнить, что и Том Риддл был блестящим молодым человеком без единого пятна на репутации. Все же, Альбус, будьте аккуратнее. Судя по тому, что вам вскоре предстоит основать Орден Феникса, советую приблизить девушку к себе или же…

— Наоборот, максимально оградить ее от информации, касающейся борьбы с Лордом Волдемортом. У мисс Моро замечательные друзья, которые отзываются о ней очень тепло. Мистер Принс является преподавателем полетов, и я склонен доверять его мнению, второй молодой человек — Альфред Джонс, кажется, и вовсе испытывает к ней симпатию, как к девушке. А что мисс Уэмпшир? Она что-то говорила о мисс Моро?

Абрахас сдвинул брови, пытаясь уловить ускользающую мысль, которая, казалось, лежала на самой поверхности.

— По словам мисс Уэмпшир, у мисс Моро довольно жесткий характер и именно она является лидером в их четверке. Альбус… — перебил он сам себя, — Вам не кажется странным, что все четверо внезапно прибыли в Хогвартс? Они одновременно появились в Лондоне и в конечном итоге оказались здесь…

* * *

Вернувшись в свою комнату, Джоконда в глубоком раздумье села у окна, выходящего на Запретный Лес, и внутренне порадовалась, что Викки выделили личную комнату, хотя Арчи подселили к Финну. Парням так было комфортнее. Удивительно как легко прошла неприязнь между ними после всего совместно пережитого. Теперь же они казались лучшими друзьями. Наверное, мальчишкам проще найти общий язык, в то время как Викки и Джоконда то отдалялись, то сближались, словно не решаясь прийти к какому-то консенсусу.

Глядя на размытые ночью и дождем силуэты деревьев, Джоконда размышляла, как же найти ту волшебную поляну и не пасть жертвой лесных чудовищ. Если и существовал тот компас, который использовала в воспоминаниях Аврора, то в нынешней ситуации разыскать его не представлялось возможным, ну не идти же с вопросами к Дамблдору? А он ведь наверняка в курсе, ведь якобы именно его внучатой племянницей являлась Аврора Уинтер. Да, у Джоконды все же нашлось время посетить библиотеку в Лондоне, чтобы узнать многое из газетных статей о появившейся в сорок четвертом году девушке, потерявшей память, о том, как на нее напал маньяк Эзраэл Уидмор, о ее замужестве и достопочтенном двоюродном дедушке, победившим Геллерта Гриндевальда. Остававшийся в тени Аберфорт Дамблдор, запечатленный на фотографии с жирным котом, давал подсказку, что Аврора оставила в сороковых множество следов.

Мама пережила в прошлом многое… Джоконда все чаще называла Аврору мамой в мыслях, отказавшись от сухого «мать», кажется, что с воспоминаниями совы они стали чуточку ближе, хотя едва ли когда-то понимали друг друга. И все же, что заставило ее перенестись в будущее, бросив Люциуса и Абрахаса? Знать бы, что произошло на самом деле…

За размышлениями, Джоконда не услышала, как в открытое на ночь окно влетела сова, отряхиваясь от мелкой мороси. Скребя узловатыми лапками подоконник, она пыталась привлечь внимание хозяйки комнаты. С подозрением взглянув на сову, Джоконда с опаской подошла ближе, словно ожидая получить вопиллер. Сова покорно протянула лапу с привязанным к ней конвертом с простой почтовой печатью. Никто в этом времени не присылал ей письма, кроме одного волшебника.

«Только для мисс Александрин Моро», — предупреждал отправитель, и его уточнение было кстати, ведь Джоконда сразу же подумала о том, чтобы вскрыть конверт с друзьями.

Она аккуратно срезала сургучную печать, не обратив внимание на то, как сова покинула комнату, улетев прочь. Может, птица догадается переночевать в школьной совятне, ведь погода портилась.

«Ты наверняка удивлена личному письму, Джоконда, однако я знаю, что в попытке найти тропу к Северному Сиянию ты зашла в тупик, — она почувствовала, как от головы отлила кровь, откуда М.П.Г знал о ее мыслях — о том, что она не произносила вслух? — «Компаса больше не существует, но ты ведь и так уже это поняла. Тебя вряд ли остановит этот факт, но у меня есть для тебя решение. Внимательно читай: ты еще не нашла способ извлечь выгоду из раскрытия тайны мальчишек-анимагов, и сейчас самое время об этом задуматься. Как ты знаешь, они весьма успешные анимаги, и это может сыграть тебе на руку. Я предлагаю тебе последовать их примеру и стать анимагом, ведь в облике животного ты сможешь исследовать Запретный лес без страха потеряться, это также пригодится тебе в будущем, но пока рано раскрывать все карты. Самый главный ингредиент превращения — лист взрослой мандрагоры, однако, как тебе наверняка известно, мандрагора созревает по весне. Есть выход: дальний родственник Джеймса Поттера занимается разведением редких растений, а также выращивает многие травы, включая мандрагору, в теплицах вне зависимости от времени года. Он является поставщиком ингредиентов для многих зелий, но, конечно же, цена не в сезон непомерно высока, да и зачем привлекать к себе лишнее внимание, ведь за тобой следит Дамблдор, — раскрыл М.П.Г еще один факт, и у Джоконды не оставалось сомнений, что он знает о ней всё; стоило ли опасаться, что кто-то в этом времени хранит ее тайну? — А теперь перейдем к еще одному вопросу: у тебя в руках находится инструмент времени — тот старый пергамент, который ты конфисковала у Сириуса. Его необходимо вернуть хозяевам. Достань его, коснись разворота палочкой и произнеси: «Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость!». Я объясню тебе, что делать дальше…» — предложил М.П.Г. перейти на второй лист послания…

Наши дни

На улице громыхало так, что тряслись оконные рамы, Гарри Поттер всматривался в темень, вспыхивающую неровным горизонтом простирающегося на многие километры леса, не зная, что делать. Его племянница Виктория пропала, ее родители задали ему, Главе Аврората, хорошую трепку. Еще никогда прежде никто, даже собственный муж, не видел Флёр в таком гневе. В отличии от бледной, впавшей в меланхолию, не способной произнести и слово Авроры, Флёр до хрипоты кричала, выясняя, почему Гарри позволил подобному случиться. Родителям мистера Кинга и мистера Олдриджа направили сов, с ними Гарри планировал встретиться на следующий день. Только что покинувших Малфой мэнор, неожиданно ставший штабом решения проблемы, Уизли было на сегодня достаточно.

Он все еще не мог переварить услышанное и периодически возвращался взглядом к сидящей в кресле оранжереи Луне, точнее, Авроре — пес ее не разберет. Она смотрела на фикус в горшке, а может и вовсе сквозь него, и практически не моргала, не пугаясь и не вздрагивая от беснующейся за окном стихии. Люциус отбыл встретить неожиданного гостя — Ксенофилиуса Лавгуда, которого Гарри просто не мог вписать в картину роскошного мэнора даже в качестве гостя. Люциус Малфой остался таким же заносчивым и высокомерным снобом, ненавидящим магглорожденных, но, тем не менее, он помогал Дамблдору, и теперь Гарри разгадал эту невероятную загадку. Люциус Малфой оказался его любимым правнуком… И хотя Аврора по-настоящему была внучкой Аберфорта, но именно Альбус Дамблдор стал путеводной звездой для нее и семьи Малфой. Если бы Гарри не пережил этот тяжелый день и вечер в обществе Авроры, он бы ни за что не поверил. Как не поверил бы и в то, что Люциус Малфой, мужчина старше ее более чем на пятнадцать лет — ее сын. На сегодня было достаточно потрясений.

Сильно ныла рана, полученная во время стычки с контрабандистами, но Гарри не подавал вида. Джинни будет просто в бешенстве, он уже предвкушал, что она, подбоченившись, в точности, как ее мать, с порога строго скажет: “Гарри Поттер! Где тебя келпи носили?!”, но увидев изнеможение на лице мужа, тотчас оттает и начнет хлопотать над его раной, оставленной Сектумсемпрой. Казалось бы, Главе Аврората не пристало идти в авангарде на смертельные проклятия противника, но даже Джинни не смогла переубедить его, что пора оставить полевую работу и заняться бумагами и командованием молодняком. Возможно, именно так проявлялся поствоенный синдром, но Гарри, увы, тосковал по приключениям.

Ксенофилиус замер в дверях, не в силах пошевелиться. Он смотрел на бледную Аврору, казавшуюся совсем крошечной в большом кресле. Люциус прокашлялся, и Ксенофилиус сделал несколько неуверенных шагов внутрь.

— Добрый вечер, мистер Лавгуд, — сказал Гарри сдержанно и протянул руку.

Ксенофилиус, не отрывая взгляда от Авроры, на миг заключил протянутую ладонь в свои и пробормотал неразборчивое приветствие. На его лице отразилось знание произошедшего; вероятно, ведя гостя по длинным коридорам, Люциус успел многое ему рассказать.

— О, Луна, милая, мне очень-очень жаль, — Ксенофилиус сделал несмелый шаг вперёд. — Боюсь, мне нужно признаться.

— Что случилось? Что ты здесь делаешь, отец? — она обратила на него обреченный взгляд, готовая ко всему, что угодно.

— Джоконда была у меня сегодня днем, — поведал тот, не глядя на других присутствующих в оранжерее. — И я боюсь, что ей уже очень многое известно. Не знаю, как она докопалась до правды и вышла на меня, но, Луна, она знает, что ты путешествовала в прошлое. И когда Джоконда увидела нашу с тобой фотографию, прошу, не вини меня, я забыл спрятать ее, она не была удивлена.

За долгий вечер на лице Авроры появилась первая эмоция — она нахмурилась.

— О чем еще она могла догадаться или узнать?

— Ох, Аврора, прекрати гнать от себя эту мысль. Она уже приходила ко мне за ответами. Мистер Лавгуд, вам не за что себя винить. Моя сестра, — впервые так назвал ее Люциус, — уже некоторое время догадывается о том, кто ее отец, только до визита к вам она, скорее всего, не могла понять, как это произошло. Не имею ни малейшего понятия, как она вышла на Луну Лавгуд, но теперь, я уверен, в ее голове сложилась полная картина.

— Люциус, — голос Авроры звучал несвоевременно робко, — как думаешь, легко ли поверить в путешествие в прошлое? Хроновороты уже давно канули в Лету, но и они не могли перенести в прошлое дальше, чем на пару часов...

— Аврора, у нее в руках артефакт, хранящий воспоминания Тома Риддла, — напомнил Гарри слова Дамблдора. — Даже если поверить в твое путешествие во времени сложно, то сова развеяла эти сомнения.

Ксенофилиус, хоть и не понимал, о каком артефакте идет речь, но немного приободрился, ведь он винил себя в том, что стал причиной раскрытия тайны. Как оказалось, Джоконда и без того все знала, а придя к нему, лишь только подтвердила свои догадки.

Вскоре Гарри Поттер и Ксенофилиус покинули Малфой-мэнор, оставив мать и сына наедине. Домашние тоже не мешали — об этом позаботился Люциус. Им придется как-то объяснить сегодняшних гостей, а также присутствие якобы только что уехавшей восвояси Авроры, но всё это подождёт.

— Аврора, — голос Люциуса зазвучал странно настороженно и негромко; взмахом волшебной палочки он подвинул еще одно кресло ближе к матери и присел, чтобы, подобно Ксенофилиусу, заключить ее ладони в свои. — Я тоже должен признаться тебе кое в чем.

Она обратила на него взгляд красных от слез, уставших глаз, уже не собираясь удивляться, вот только совершенно не ожидала следующих его слов:

— Мне Дамблдор не подправлял память, — признался он, не прерывая зрительного контакта, — я всегда знал, что случится с Джокондой, и, в отличие от других, я помню каждую нашу встречу с некоей Александрин Моро…

* * *

"Хогвартс, ноябрь 1977 года"

Из-за недавнего нападения на магглов в ближайшей от Хогсмида деревне, во время матча Слизерин-Гриффиндор было принято решение об усилении мер безопасности, и поэтому вахту несли все три аврора, пребывающие в Хогвартсе. Но, так как Джоконда дежурила и ночью, ей досталась наиболее простая задача — наблюдать за матчем и студентами из профессорской ложи. Не уснуть могло бы помочь выданное Слагхорном тонизирующе зелье и бодрящие чары, но Джоконда опасалась принимать какие бы то ни было зелья и использовать на себе заклинания, чтобы старания стать анимагом не пошли прахом. Все дело в том, что она носила за щекой лист мандрагоры, который, как и предвещал М.П.Г., помогли достать ей новые друзья. О, конечно же, друзьями они не были, ведь находились у нее на крючке, однако в обмен на свои услуги получили обратно свою драгоценную карту, а также покровительство аврора. Впрочем, к такому сомнительному дару они отнеслись скептически, но спорить не стали, тем более, что после того как Джоконда станет анимагом, она, что называется, будет такой же нарушительницей закона, как и они. Сириус открыто назвал ее самонадеянной, ведь к тому, чтобы стать анимагами они готовились довольно долго — не менее года изучали теорию, на что она ответила, что ей повезло иметь рядом таких опытных, готовых прийти на помощь в любую секунду анимагов, как они. Джеймс Поттер только фыркнул и скривился в ответ на ее улыбку, Римус Люпин усмехнулся, словно восхищенный ее смелостью. Но Джоконда и не претендовала на звание близкой подруги, понимая, что ребята видят в ней угрозу.

Матч подходил к концу, ловцы, заприметив золотой блик возле трибуны, наполненной хаффлпаффцами, метнулись туда — сначала один, за ним запоздало — второй. Слизерин выигрывал по очкам, и Джоконда по привычке, даже невзирая на усталость, внутренне ликовала, хотя внешне оставалась спокойной. Вчерашняя студентка, она не могла не участвовать в жизни Дома, пускай отныне и дистанционно, и в какой-то момент, когда зрители и часть игроков обратились взглядами к ловцам, Регулус Блэк забил в среднее кольцо. Джоконда едва не подскочила на месте, но сдержалась, явив миру нечто вроде победной усмешки и негромкого: “Да!”. В следующий момент ее улыбка спала, стоило увидеть Сириуса, который в тот момент смотрел прямо на нее, хмуро изогнув бровь.

С чего бы ей радоваться победам Слизерина? Хотя, впрочем, почему бы и нет? Джоконда не обязана была поддерживать нейтралитет, да и профессора тоже. Гораций Слагхорн ёрзал задом по скамье, изображая нечто вроде победного танца, словно счастливый тучный пес.

Тем временем за ловцами следил Финн, все еще выглядя непривычно в спортивной мантии рефери. Его кудрявые волосы трепало беспощадными порывами ветра, где-то внизу, словно заключенный на выгуле, нарезал круги вокруг стадиона Арчи. Гидеон ходил от трибуны к трибуне, будто школьный староста отлавливая студентов, которые пронесли на стадион кричащие шутилки из Зонко, чтобы пугать игроков.

Невзирая на нападение неподалеку от Хогсмида, в Хогвартсе было спокойно, а угроза Волдеморта казалась отдаленной и не столь опасной… До тех пор пока Джоконда не вспоминала встречу с Долоховым. Ни она, ни Арчи не стремились идти в авангарде под смертельные заклятия и больше не собирались рисковать своими жизнями, лелея надежду попасть домой. Они не были героями и не собирались ими становиться. Возможно, именно поэтому М.П.Г не предупредил о Уоллесе, чтобы не спугнуть их…

Джоконда перестала чувствовать вкус пищи еще неделю назад, а все из-за листочка мандрагоры, держание которого во рту доставляло неудобство. Сначала была горечь, из-за которой ее, бывало, подташнивало, затем щипало язык, а теперь и вовсе пропали все вкусовые ощущения. Джеймс предупреждал об этом, а его друзья кивали. Мальчики не доверяли неожиданно протиснувшейся в их узкий круг девушке-аврору и терпели ее присутствие только из-за того, что она сохраняла их тайну, проще говоря — шантажировала.

Стадион взорвался овациями, когда гриффиндорский ловец поймал снитч. Во все времена, когда Гриффиндор одерживал победу над Слизерином, овации казались громче, чем во время других матчей. В этой бесконечной гонке за первенство у Гриффиндора всегда было огромное преимущество в виде фанатов. Гораций Слагхорн с несвойственной ему злостью сверлил взглядом Финна, хотя тот едва ли был повинен — до того, как был пойман снитч, Слизерин выигрывал по очкам.

Джоконда прищурилась от вспышки камеры, только сейчас заприметив на трибуне Слизерина, которая находилась напротив профессорской, троих знакомых — Викки стояла с фотоаппаратом в окружении Малфоев. Годящаяся в дочери Абрахасу, больше похожая на невесту Люциуса девушка — она фотографировала зависшую перед профессорами команду Гриффиндора и ловца, гордо держащего снитч. Уставшая, она запоздало осознала, что лучше бы пониже опустить капюшон, а то и вовсе не попадаться в кадр. Стоит поговорить с Викторией, чтобы та удалила негатив с этой фотографией.

Медленно спускаясь за еле передвигающим ноги Слагхорном, Джоконда едва удерживалась от того, чтобы закатить глаза или придать ему ускорения. В этом времени он был еще более толстым, чем в почтенном возрасте, когда, видимо, все же взялся за здоровье или же похудел по неким старческим причинам. Джоконда точно знала, что записанная статья о квиддичном матче отправится ближайшей совой в издательство, и намеревалась переговорить с Викки по поводу фотографий.

Та стояла под слизеринской трибуной, словно специально дожидалась ее. Малфои, казалось, не желали оставлять ее хотя бы на секунду. Учитывая незадавшиеся отношения с лордом Абрахасом, Джоконде стоило меньше попадаться ему на глаза, но она не считала себя натурой робкой, поэтому без тени сомнений разбавила их компанию.

— Добрый день, лорд Малфой, а вы, полагаю, мистер Люциус Малфой, — Джоконда протянула ладонь, не зная, как относиться к своему брату, которого всю жизнь считала дядей, — видела вас в Министерстве.

— Добрый день, и я вас видел, — кратко поздоровался он, в то время как отец одарил ее лишь сухим кивком.

Люциус, кажется, всегда был скептично настроен к незнакомцам, он взглянул свысока на протянутую ладонь, но строгий взгляд отца вынудил его ответить на рукопожатие молодого аврора.

— Александрин Моро, — представилась Джоконда немного запоздало, но нацепила одну из самых своих обаятельных улыбок, — могу ли я у вас украсть Валери ненадолго?

Кажется, ее доброжелательность и улыбка немного дезориентировали обоих Малфоев, словно они ожидали от нее немного другого — например, смертельных проклятий. Она играла с огнем, и, ох, как это было опасно. Единственной ее защитой был Хогвартс: известно, что Пожиратели не осмелятся вторгнуться в школу до Второй Магической Войны. Так или иначе Джоконда понимала, что информация о ней уже могла дойти до ее отца.

Когда Викки подошла, Джоконда попросила лишь об одном — не отправлять снимки в редакцию. Викки в ответ уверила, что опасности никакой: фокусировалась она на членах команды, да и расстояние не позволит разглядеть лица на трибуне позади. Она пообещала посмотреть негативы лично, чтобы не случилось казуса, но не отправить фото не могла. По крайней мере, М.П.Г. не предупреждал ни о чем по поводу фотографий, значит все шло именно так, как должно было идти.

— Я думаю, мне не показалось, что лорд Малфой весьма холодно настроен по отношению к тебе, — шепнула Викки, кокетливо заправив за ухо локон волос, вырвавшийся из капюшона из-за сильного ветра.

— Скажи мне, что ты делаешь? — неуверенно спросила Джоконда, совершенно запутавшись; как-то неделю назад она заметила грустный взгляд подруги в сторону Ремуса Люпина, но лорд Малфой...

Плечи Викки немного опустились, взгляд изменился — с лучезарного до мрачного.

— Я всего лишь играю свою роль, я в Хогвартсе только благодаря ему, Каффа меня недолюбливает. Недолюбливает из-за благосклонности лорда Малфоя. В общем, здесь палка о двух концах. Я в ловушке, — пояснила Викки, — поэтому даже не думай осуждать меня. Мы общаемся как друзья, по крайней мере, я даю это понять.

— Ты же понимаешь, что за свои услуги он в конечном итоге потребует большего. Это Малфои, Ви... Валери, они всегда получают то, что хотят. Уж поверь, Абрахас Малфой точно. Я знаю эту семью получше твоего, просто будь аккуратна, не заиграйся, — Джоконда проявляла несвойственную ей заботу, однако они — путешественники во времени — так или иначе были связаны.

— Мы собираемся отправиться в Хогсмид и обсудить детали статьи о Люциусе, как о самом молодом и перспективном сотруднике Отдела международного магического сотрудничества, — уже намного громче сказала Викки, чтобы те услышали. — Возможно, ты захочешь присоединиться?

— Полагаю, что мисс Моро нужно нести службу, — тут же вырвалось у Абрахаса, который, как и сын, не сильно желал ее компании.

— Я думаю, что мисс Моро составит нам отличную компанию, — неожиданно заявил Люциус, на что у Джоконды и Абрахаса непроизвольно вытянулись лица. — Тем более, мисс Уэмпшир наверняка достаточно успела узнать обо мне от тебя, отец.

Тот сверкнул взглядом в сторону сына. Джоконда знала о суровом нраве Абрахаса и, честно говоря, удивилась подобной дерзости и совсем непрозрачных намеков от его сына. Викки сделала вид, что не заметила очевидной издевки, а только с фальшивой улыбкой указала в сторону Хогвартса. По дороге им встретился Гидеон, который лишь только взглянул на странную компанию и побрел в сторону замка.

— Как вам Британия, мисс Моро? — завел непринужденный разговор Люциус, с которым ей посчастливилось оказаться в паре.

— Пейзаж довольно мрачный, если говорить о городах, но природа Шотландии пришлась мне по вкусу. Конечно, если бы не частые ливни в это время года, — ответила она, поддерживая вполне обычную светскую беседу.

Удивительно, как отличались друг от друга они, будучи единоутробными братом и сестрой... Люциус был похож на мать лишь отчасти — носом, цветом волос и глаз, все остальное словно срисовали с Абрахаса. Джоконда же была точной копией отца, словно леди Уинтер не имела к ней ровным счетом никакого отношения.

— Я тоже всегда любил Хогвартс и его окрестности, — поделился Люциус; стоило ли ждать от внезапного радушия подвоха?

Она затылком ощущала на себе взгляд Абрахаса, и он ей не нравился.

— Сколько прошло с постановления Крауча о приеме в Аврорат иностранных рекрутов? Месяца три? Надолго ли вы планируете задержаться?

— У меня годовой контракт, — ответила Джоконда честно, — но возможно, его пролонгация, зависит от моего желания и от предложения остаться, — расплывчато пояснила она, как вдруг неожиданно Люциус подхватил её за талию и резко привлёк к себе.

Возмущение на ее лице едва успело образоваться, прежде чем она поняла, что, зазевавшись по сторонам, едва не угодила в огромную лужу, и брат попросту спас ее.

— Осторожнее, мисс Моро, вы же не хотите свалиться с простудой, — немного ехидно сказал он, когда она отпрянула с унылой мыслью, что свалиться может только от усталости.

Она не очень понимала, зачем позволила Викки утащить ее с собой, но подозревала, что таким образом та хочет оказать медвежью услугу и подружить Джоконду с ее же родственниками, не подозревая, насколько близкими они на самом деле являются. Люциус после довольно тесного “спасения” выглядел очень довольным, он улыбался, а его глаза по-лисьи щурились, словно он одержал какую-то одному ему понятную победу.

В пабе “Три Метлы” оказалось слишком людно, впрочем, как и в “Чайной мадам Паддифут”, потому что все квиддичные фанаты хлынули в Хогсмид праздновать победу или сокрушаться из-за поражения. В поисках уединения четверке пришлось арендовать отдельный угол у Паддифут и за внушительную сумму огородить его ширмами и заглушающими заклинаниями от посторонних глаз и ушей. Девушки и не знали, что так можно, но, как и говорила Джоконда, Малфои всегда умели получать то, что хотели.

Абрахас не сводил подозрительного взгляда с присоединившейся к ним нежданной гостьи. Им пришлось сесть друг напротив друга, так как Викки приступила к работе, чтобы поскорее закончить, и стала осыпать вопросами Люциуса.

— Итак, мисс Моро, как вам Британия? — задал Абрахас негромкий вопрос, встретив беззлобную усмешку.

— Лорд Малфой, ваш сын задал этот же вопрос десятью минутами ранее и получил вполне положительный ответ. Но добавлю еще, что у меня не было достаточно времени, чтобы осмотреться. Я бы хотела посмотреть Эдинбург, надеюсь, как-нибудь мне это удастся.

Впечатление первой встречи было довольно трудно исправить, ведь она показалась ему наглой девицей, еще и напугала схожестью с Томом Риддлом.

— Что ж, Эдинбург — красивый город, но если хотите погрузиться еще глубже в Шотландию, то советую вам посмотреть Инвернесс, а также отдаленные от городов древние замки и крепости, — он пошел на контакт вынужденно, возможно, ради своей спутницы — Валери, чья одобрительная улыбка не скрылась от Джоконды.

Ох, Викки играла с огнем — это сложно было отрицать. Вопрос времени — когда лорд Малфой пойдет в наступление, требуя плату за свое покровительство. Он не смотрел на нее плотоядно или как на собственность, но не оставалось сомнений, что вскоре это изменится.

— Спасибо, я обязательно там побываю.

— Мисс Моро, что заставило вас пойти работать аврором? — спросил он, видно пытаясь разгадать связь с Томом Риддлом.

— Я рано потеряла родителей, лорд Малфой, и семья моя была небогатой. Аврорат оказался наиболее логичным способом получить образование и при этом не умереть с голоду. У меня была приличная стипендия, а также комната в общежитии. Если вы подумали, что стать аврором было моей мечтой, то нет, поначалу нет. Но сейчас эта работа начинает мне нравиться, думаю, что я сделала правильный выбор, — развернуто и будто бы искренне ответила она.

Абрахас немного откинулся на стуле, покручивая на столе сахарницу.

— Неужели у вас совсем не осталось родственников?

— О, вероятно остались, но мои родители не очень-то любили о них говорить. Род моей матери заканчивается на ней, а родители отца сгнили в тюрьме за пособничество Гриндевальду.

— Вы так легко об этом говорите, о Гриндевальде, — негромко заметил Абрахас, но Люциус и Викки уловили каждое слово; интервью то ли завершилось, то ли они нашли соседнюю беседу намного более занимательной.

Джоконда и впрямь говорила об этом слишком спокойно. Она совсем забыла, что находится во времени, когда преступления Гриндевальда еще не затмились преступлениями Волдеморта и не канули в Лету, оставшись лишь на страницах учебников.

— Я — аврор, лорд Малфой, и честный человек, мне незачем о себе что-либо скрывать. Впрочем, вы тоже не выглядите удивленным, словно каждый день на улице вам встречаются волшебники, рассказывающие о связях с Гриндевальдом или Волдемортом, — совершенно спокойно отбила она, прекрасно зная, как глубоко могли зайти оба Малфоя в поисках информации о ней.

У Джоконды не было мании преследования, но она была уверена, что о ней наводили справки многие заинтересованные лица. В момент занимательной беседы, когда обстановка снова начала накаляться, перед столом появился уже знакомый Джоконде эльф — Добби, сообщив, что в Малфой-мэнор прибыл Барнабас Каффа.

— Он, однако, рано, но не вижу повода заставлять Барнабаса ждать, — Абрахас мазнул равнодушным взглядом по Джоконде и остановился на Викки. — Мисс Уэмпшир, вам следует отправиться со мной, так как тема разговора как раз будет касаться вас, — он усмехнулся по-доброму, на что-то намекая.

Викки не заметила ничего зазорного в его жестах, взглядах и словах, или же сделала вид. И только лишь Джоконда знала, что это была мастерская актерская игра. Впрочем, и не заметить, что лорд Малфой весьма хорош собой она тоже не могла, хотя и был в ее понимании староват. Занятая подобными мыслями, она вдруг поняла, что Люциус не собирается следовать за поднявшимся, чтобы подать пальто журналистке, отцом. Что ж, Джоконда не стала торопиться в Хогвартс. Она сделала глоток кофе и внимательно посмотрела на собеседника.

— Люциус, не забудь, что вечером у нас будет ужин с Нарциссой и ее родителями, — словно проведя между оставшимися черту, напоследок предупредил лорд Малфой.

Викки, вскинув бровь, в последний раз взглянула на подругу и кивнула Люциусу. Как только они вышли за ширму, Джоконда обратила острый, быть может, наглый взгляд на брата, неприязненное отношение которого буквально витало в воздухе. Она прекрасно понимала, что Люциус будущего скрывал от нее очень многое, как и остальные. Или, быть может, здесь имел место массовый Обливиэйт. История уже знала подобный случай, когда Гром-птица не без помощи зелья, создав бурю, стёрла память целому городу. Но Джоконде казалось, что это явно не ее случай. Все было подозрительно.

— Мадам Паддифут, — сказал Люциус, когда та зашла забрать пустые чашки только что ушедших гостей, — будьте добры две порции вашего фирменного штруделя.

Не став возмущаться подобной самостоятельностью, Джоконда только проследила за мадам Паддифут, скрывшейся за ширмой, и вернула взгляд на собеседника, чей интерес к ней не оставлял никаких сомнений. Впрочем, этот интерес был не самым доброжелательным.

— Читал статью о вас и мистере Джонсе — вам удалось ликвидировать некий темный артефакт, а также, несомненно, выжить после встречи с Антонином Долоховым. Слышал, что он один из самых опасных наемников волшебника, называющего себя Волдемортом, — издалека начал он.

— Несомненно, ничем иным, кроме как везением это сложно объяснить, — согласилась она; речь звучала несколько натянуто.

— Но все же, из этой истории мне неясно одно, зачем же они выпустили череп в небо, зная, что на него сбегутся авроры? — о причинах прямолинейности Люциуса оставалось только гадать, словно он не боялся выдать свою принадлежность к Тому Риддлу.

А впрочем, кем же на самом деле он был? Был ли он изначально на стороне Дамблдора? Стоило быть аккуратнее и продумывать каждое слово.

— Не могу отвечать за действия этих гнусных типов, мистер Малфой. Когда они выпустили череп, я уже практически была без сознания, — она только пожала плечами, играя в невинность; глаза Люциуса сощурились в подозрении. — Право, не понимаю, почему вам так интересна эта тема.

— Всего лишь праздное любопытство, — пояснил он; от фразы повеяло холодком.

В этом разговоре была определенная недосказанность и очевидная напряженность, и у Джоконды непроизвольно сформировалось впечатление, что именно Люциус и был тем, кто поставил за ней слежку. Интуиция волшебников подобна стихийной магии. Кажется, в баталии недоверчивых взглядов и сам Люциус осознал, что ей все известно. Она бы хотела применить Обливиэйт, чтобы скрыть эту досадную оплошность, но вспомнила, что М.П.Г. ни о чем подобном не предупреждал, значит, согласно его уверенности, любой шаг — будь то решение отнять у Люциуса память, будь то оставить — все равно приведет к одному результату.

— Кто вы, мисс Моро? — задал вопрос Люциус, первым перейдя в наступление столь стремительно, что она почти что растерялась.

Но словно сама судьба дала ей передышку, когда из-за ширмы появилась мадам Паддифут с двумя тарелками ароматнейшего штруделя. И только она вышла, на устах Джоконды заиграла не самая приятная из ее улыбок.

— А кем вы меня видите, мистер Малфой? — в этот момент она почему-то вспомнила израильского сокурсника Мэнни, который имел дурную привычку отвечать вопросом на вопрос.

Отбитая подача вызвала встречную надменную улыбку. Люциус, видно, колебался, спрашивать ли еще что-то, ведь перед ним сидел аврор, хотя и не такой простой. Он был так же хитер, как и в будущем, даже внешность его будто совсем не претерпела изменений, разве что не было этих с каждым годом углубляющихся морщинок у губ и глаз и, несомненно, начавших обвисать в силу возраста скул. Будь возможность, Джоконда бы не отказалась посмотреть и на Нарциссу, которая, несомненно, в юности была весьма хороша собой.

— Мисс Моро, после того случая с Долоховым вами заинтересовались очень серьезные волшебники, — вполголоса начал он, на удивление не опасаясь открытости. — Но вы ведь и так это прекрасно знаете, однако ясны ли вам причины подобного интереса?

— Мистер Малфой, я не имею ни малейшего понятия, почему вы вдруг заговорили о преступнике Антонине Долохове. Я спишу это на любопытство в связи с вышедшей заметкой в "Ежедневном Пророке". Касательно ваших слов о "серьезных волшебниках" советую быть немного осторожнее в выражениях, как аврор, я могу неправильно вас понять и обнаружить в ваших словах намек на связь с некоей не вполне легальной организацией, — понимая, что разговор приобретает опасный оборот, Джоконда поднялась с места, не притронувшись к восхитительно пахнущему творению кондитера мадам Паддифут. — Дабы не наломать еще больше дров, пожалуй, нашу встречу стоит завершить на этой ноте.

Как истинный джентльмен, Люциус поднялся с места вместе с дамой. Казалось, он должен был негодовать из-за ее ответа, но собеседница сделала вид, что приняла его слова за туманный намек, хотя они кричали о его принадлежности к Лорду Волдеморту. Теперь не оставалось сомнений, что никому не известная француженка Александрин Моро со взглядом столь же острым, как и у его хозяина, была очевидно в курсе происходящего в Британии не только как рядовой аврор. Люциус должен был поговорить с Лордом о ней, он слишком долго ждал. Лорд считал его своим фаворитом среди прочей молодежи, и значит, он ему доверял...

* * *

— ...Значит, ты и Руквуд знали, что эта девица расхаживает по Министерству уже три месяца? — Лорд усмехнулся; кажется, он вовсе не был зол, но все знали, что за этим спокойствием может скрываться неотвратимое наказание — например, участь лишиться положения фаворита. — Почему мне рассказал об этом Антонин Долохов, с которым она имела несчастье встретиться некоторое время назад?

"Потому что Антонин Долохов — тупой головорез, которому несвойственно проверять информацию, прежде чем предоставлять ее", — пронеслось в голове у Люциуса; он взглянул на Августа, по обыкновению почесывающего свою щеку во время волнения — тот был молчалив и даже не смотрел в сторону товарища.

— Мой Лорд, мы следили за ней, подключили нескольких людей в Министерстве и в Аврорате, пытаясь узнать, кто эта девушка и почему она так похожа на вас. Мы не вмешивались, думая, что она может быть вашим агентом.

— Люциус, — негромкий вкрадчивый голос Лорда заставлял леденеть в жилах кровь, но только не у гордого Люциуса Малфоя. — Неужели я мог сделать шпионом того, кто так сильно на меня похож? Того, кто наверняка этим привлечёт к себе внимание?

В силу своей молодости и положения он был не из пугливых волшебников, да и отец никогда бы не позволил сыну вырасти мямлей, но Люциус принимал правила игры. Он попал в сформированное задолго до него общество волшебников, свято чтящих чистоту крови и своего лидера, способного избавить мир от предателей крови и грязнокровок. Волшебник в кожаном кресле перед ним, их несомненный лидер, могущественный чистокровный маг — был высоким худощавым мужчиной с тонкими бледными пальцами и острыми чертами лица. Его черные глаза, казалось, поглощают свет...

Люциусу еще только предстояло узнать истинное лицо этого волшебника в будущем, когда, обезумев сначала от Пророчества о Мальчике-Который-Выжил, а затем от долгих лет скитаний в виде бесплотного духа, он превратится в кровожадного монстра. Сейчас же Лорд пока еще был вменяем и скрывал свое происхождение; причисляя себя к роду Гонтов, он умалчивал об одной-единственной детали — о том, что его отец был магглом. Те, кто вырос с ним и учился в Хогвартсе, благоразумно помалкивали, многим из них он изменил память. Нынешний Волдеморт пока еще редко использовал телесные наказания на своих соратниках, держа ярость внутри. Он уже наводил ужас на магическую Британию, но его соратники питали к нему не страх, но уважение и почтение, видя в нем ученого и лидера, способного очистить их мир от мугродья.

— Мой Лорд, вы правы, — выдавив скупую улыбку, сказал Люциус, все еще удивляясь, что позволяет себе обращаться к кому-то подобным образом; отец был бы просто в ярости. — Однако вам наверняка известно, мисс Моро запустила в небо ваш знак при встрече с Уоллесом и Долоховым, поэтому у нас не оставалось сомнений, что она как-то связана с вами, а иначе как она могла узнать, как это делается?

— Мой Лорд, Люциус говорит совершенную правду, она не могла знать этого заклинания, но теперь, благодаря ее показаниям, заклинание стало общеизвестным, — задумчиво произнес Селвин, сделав шаг вперед; как представитель аврората, он мог с уверенностью утверждать, что заклинание до этого случая не было известно аврорам.

— Девушка из Франции, похожая на меня как две капли воды, о которой мы не смогли узнать ровным счетом ничего. Девушка, которая знает то, чего знать не должна... — задумчиво произнес Лорд, забыв о мимолетном возмущении, однако умолчав об одной детали, якобы сочтя ее незначительной — по словам Боргина, сова подходила под описание той вещицы, что Том Риддл, уезжая из Британии на долгих девять лет, оставил на память Авроре Уинтер — пожалуй, это вызывало наибольшее количество вопросов. — Люциус, у нас есть перспективные слизеринцы на шестом и седьмом курсе?

— Да, мой Лорд, я вам рассказывал о них — это Кайл Мальсибер, Альберт Эйвери и Северус Снейп, последний — полукровка, но он действительно талантливый парень, подающий большие надежды в...

— Это неважно, — спокойно сказал Волдеморт, — пускай следят за каждым ее шагом и доносят тебе. Если она действительно стоит моего внимания, то наша встреча непременно состоится.

— Да, мой Лорд, — ответил Люциус, который уже давно установил за ней слежку в Хогвартсе силами именно этих студентов, вот только ничего подозрительного за ней пока что замечено не было… кроме разговора в кафе мадам Паддифут.

Вопреки желанию поскорее отправиться на ужин с семьей Нарциссы, Люциус задержался в особняке на севере Уэльса, где проходили еженедельные собрания Пожирателей Смерти. Он посчитал нужным сообщить Волдеморту о сегодняшнем разговоре с мисс Моро и то, чем он закончился — отдельно. Люциус всегда оставлял самые важные сведения для разговора с глазу на глаз, ведь ушлые соратники только и ждали случая использовать любую кроху информации, чтобы выслужиться перед лидером. Именно скрытность позволяла Люциусу оставаться в ближнем круге. И когда он вошел в слабоосвещенный кабинет, Лорд встретил его коварной улыбкой.

— Я ждал тебя...

* * *

Простите за долгое отсутствие, жизненные обстоятельства. Пока они не закончились...

— И снова это место... — Джоконда, проморгавшись после того, как было снято ослепляющее заклинание, огляделась.

В неприбранной, замшелой лачуге пахло сыростью и стариной. Балдахин над громоздкой кроватью, возможно, когда-то был бордовым, но так рисовало лишь воображение Джоконды. Именно здесь, в "тайнике", как называли это место гриффиндорские подельники, хранился хрустальный фиал с замученным месячным ношением за щекой листом мандрагоры и другими необходимыми ингредиентами. Джоконда понимала, что они находятся вне Хогвартса, что это место — ничто иное, как Визжащая Хижина, но не признавалась ребятам, что знает об этом. Под ослепляющим заклятием они привели ее сюда во второй раз, как только сверкнула грозовая молния, погрузив Хогвартс в промозглый водопад дождя. Здесь, по словам Сириуса, ничто не помешает первому превращению. Люпин и Петтигрю отсутствовали, они не доверяли Джоконде и максимально дистанцировались от нее. Остальные были такого же мнения, но у Сириуса не было выбора, а Джеймс не мог его бросить, хотя и в его глазах, чуть увеличенных диоптриями круглых очков, плескалось подозрение. После всполоха молнии, хлестнувшей горизонт Запретного Леса, словно кнутом, Джоконда, не веря своей удаче, уже готова была перейти к финальной стадии превращения. Ее самонадеянность с одной стороны восхищала новых друзей, но с другой — настораживала. У нее была возможность втереться в доверие, ведь, подобно им, Джоконда будет незарегистрированным анимагом, и за подобное ее могут выгнать из Аврората и даже посадить. Теперь это была общая тайна.

Повторяя одно и то же заклинание на рассвете и на закате ежедневно, она все думала, каким животным сможет обернуться, ведь анимаги не способны выбирать самостоятельно. Зная то, кем являлся ее отец, способность говорить на парселтанге, Джоконда была уверена, что ей уготовано обернуться змеей. Тогда станет ясно, почему М.П.Г. так настойчиво это советовал, зная, что змея может перемещаться по трубам незаметно...

Шкаф, который в прошлый раз Джоконда запирала лично на множество заклинаний, открылся, и в вот в каком-то невероятном благоговении она смотрела на флакон с глотком кроваво-красного зелья. Изменившийся цвет означал, что она сделала все правильно.

— Ты все еще уверена, что хочешь стать анимагом? Первая трансформация может быть ужасающей. Я могу понять интерес, но ты заходишь слишком далеко. Если что-то пойдет не так, ты можешь на всю жизнь остаться животным или вообще мутировать во что-то отвратительное, а последствий не исправить, — на всякий случай напомнил Джеймс Поттер в очередной раз. — Мы готовились к этому год, Алекс, ты не можешь просто так взять и по щелчку пальцев стать анимагом. Как мы объясним другим, что с тобой случилось, если что-то пойдет не так?

— Джеймс, — наедине они звали друг друга по имени, — ты нагнетаешь. В своих силах я абсолютно уверена, но если ты так переживаешь, и если что-то случится, просто делайте вид, что ничего не произошло, и ты не в курсе, — Джоконда говорила уверенно, но внутри у нее все же не было такой уверенности, какую она хотела показать мальчишкам, чтобы не выглядеть трусихой, хотя риск действительно был велик.

Принять облик животного означало не только пройти все этапы подготовки, но и найти духовное единение с собой. По утрам и вечерам ей приходилось заниматься повторением заклинания в ожидании всполоха молнии, и в какой-то момент, как и говорили ребята, она стала ощущать двойное сердцебиение. Оставалось дело за малым — сегодня, спустя полтора месяца стараний, она наконец сможет обернуться животным. Благодаря М.П.Г. она делала все с холодной головой, совершенно не опасаясь последствий, и может быть, именно эта уверенность и позволяла ей идти к цели, не давая себе повода думать о неудачах. Джоконда была, несомненно, готова, и в какой-то момент Сириус посмотрел на нее совершенно по-другому — как на смелую девушку, а не на большую проблему, свалившуюся к нему на голову.

— У нас с друзьями не было такой уверенности, — в голосе Джеймса звучал скепсис и непонимание, отнюдь не восхищение.

— Джеймс, вспомни, сколько листов мандрагоры мы попортили, прежде чем хотя бы доносить их необходимое время? Уже одно то, что Алекс смогла сделать это с первого раза, вызывает восхищение. Посмотри на зелье — оно правильного цвета, — Сириус старался не вкладывать в голос особых интонаций, но новая знакомая уже давно перестала его раздражать, она не была похожа на других девушек, она была спокойной, серьезной и целеустремленной, возможно в силу возраста, ведь она была старше их на целых четыре года. По крайней мере, так думали ребята.

Сириус взмахнул палочкой, и вся мебель словно при помощи невидимых нитей разъехалась в стороны, освобождая больше пространства, когда Джоконда вышла на середину помещения с уверенным блеском в глазах, палочка выстрелила ей в ладонь из ножен на предплечье — изобретение для боевых магов. Скепсис испарился с лица Джеймса, когда она, направив палочку себе в грудь, уверенно произнесла: «Amato Animo Animato Animagus» и незамедлительно выпила зелье, без раздумий, без страха, словно это была простая бодрящая настойка. В полутьме Визжащей хижины Сириус увидел, как заблестели от слез ее глаза. Первая трансформация приносила боль и жжение в груди...

...Только благодаря какому-то чуду Джоконда сумела устоять на ногах, когда сквозь обжигающую внутренности боль стал пробиваться стук сердца, чужой, более высокий и частый, он мог принадлежать кому угодно. Уже уверенная, что это будет змея или нечто подобное, Джоконда внезапно раскрыла глаза шире, когда в сознании появилось вовсе не то, что она ожидала увидеть — Сириус объяснял, что облик ее животного появится в мыслях до превращения. То, что возникло в ее голове — не имело ни яда, ни острых клыков, ни чешуи ни даже шерсти... Все что она успела — это слегка возмутиться и усиленно заморгать, словно это могло прогнать злосчастную картинку. Однако пропадать она не хотела, а обратить заклинание уже было невозможно. Невзирая на моральную готовность ко всему, бешеный стук сердца заставлял испытывать сильнейшее волнение. Все вокруг почему-то стало увеличиваться в размерах или, быть может, уменьшалась сама Джоконда. Все четче становилась паутина в углу, все четче виднелось ее плетение, в то время когда ближайшие предметы медленно расфокусировались. Словно переднее ушло на задний план, а заднее на передний. Цвета немного изменились, потеряли яркость, но зато повысилась контрастность... Невзирая на обжигающую боль, Джоконда сумела ощутить и пропустить через себя каждое изменение, коснувшееся и слуха. Кажется, под половой доской пробежала мышь или некрупная крыса, а сквозняк проходящий сквозь щели между досками, стал свистеть громче, речь Сириуса было сложно разобрать, голос казался неприятно громким...

Шатаясь на когтистых лапах, словно впервые обретя способность стоять прямо, Джоконда пыталась разглядеть себя, но странное зрение и впрямь не позволяло выделить предметы вблизи. Одно она видела ясно — перья, бурые перья. Пытаясь устоять на лапах, она беспорядочно размахивала просто огромными крыльями, норовя завалиться набок и издавала незнакомые звуки... словно хищный крик ястреба, нападающего на добычу... Но, увы, это был не ястреб...

Не справившись с равновесием, она стала заваливаться набок, но Сириус бросился к ней на подмогу, некстати подставив руку под острый, словно бритва, клюв.

— Ай! Зачем клеваться? Алекс, успокойся, все хорошо, у тебя получилось!

Но она и сама знала и на эмоциях несла какую-то чушь, что со стороны выглядело как беспорядочная птичья болтовня. С клювом тоже нужно было справиться, да и со всем остальным. Стать животным — значит принять его инстинкты, и потому, если глаза замечали неприятно маячивший предмет, в данном случае это были руки Сириуса, клюв незамедлительно действовал. Ему наконец удалось обездвижить ее заклинанием и удержать стоя, чтобы Джоконда снова не упала. На Сириуса смотрели два очень недовольных сердитых янтарных, почти красных глаза обыкновенного филина, да такого огромного, что он прежде никогда не видел.

— А теперь я сниму заклинание, но даже не думай двигаться. Джеймс, подсоби.

Тот лениво взмахнул палочкой и филин вновь смог вертеть головой, но теперь старался больше не двигаться, так как каждое движение было неуклюжим. Филин сердито ухнул, когда Джеймс подобрал палочку Джоконды, откатившуюся в сторону во время обращения. Он не одобрял такого риска, зная, как долго они с друзьями готовились к тому, чтобы стать анимагами, и теперь ему было отчасти обидно, что какой-то самонадеянной девчонке, пускай даже она была и аврором да и несколько старше него, с первого раза удалось добиться того, к чему они шли год. Это задевало его гордость.

— А теперь визуализируй себя, то, как ты выглядишь, чтобы снова стать человеком. Это несложно, просто представь, как исчезают перья, и ты снова увеличиваешься в росте, у тебя отрастают волосы, а перья уменьшаются, вростая в кожу... — Сириус давал советы, в которых она совсем не нуждалась, но его голос в какой-то момент из громкого стал успокаивающим, возможно, он догадался, что нужно говорить тише, ведь животные, в особенности хищные птицы, были весьма восприимчивы к звуку.

В голове Джоконды был сумбур, она с трудом по-новому воспринимала свое зрение и слух, совсем не могла устоять на ногах и раздражалась от каждого непонятного движения на переднем плане. Она потратила полтора месяца на подготовку, чтобы стать филином?! Это все, что звучало в ее голове, и эта злость не давала ей предаваться инстинктам животных, которые могли пересилить человеческую натуру в первое превращение и оставить ее до конца жизни... совой. Наконец, через силу выгнав все посторонние мысли, Джоконда сосредоточилась на своем человеческом облике и началось обратное превращение — неприятное и болезненное, такое, каким описывала запрещенная книга, которую Сириус в свое время унес из собственного дома, ища выход, чтобы находиться рядом с другом во время полнолуний...

Немного дезориентированная, Джоконда сидела на полу и мотала головой. Еще несколько секунд, прежде чем тело приняло человеческий облик, ее глаза оставались янтарно-красными, что выглядело довольно жутко.

— Ты ненормальная, и втянула нас в свое сумасшествие! — дал оценку происходящему Джеймс Поттер; он протянул ей волшебную палочку и с надменной миной сложил руки на груди, пока Сириус помогал ей подняться.

— Но у меня ведь получилось. И если бы не вы, ребята, я бы не справилась, — сбивчиво, но со всей искренностью ответила Джоконда, не собираясь возражать Джеймсу; она внутренне радовалась своей победе, хотя и не была слишком довольна результатом.

Чрезвычайно сложное волшебство удалось ей с первого раза и без последствий. Сказать, что она была удивлена своей анимагической формой — ничего не сказать, все же, связь с Салазаром Слизерином и владение парселтангом должны были как-то повлиять, но этого по неясным причинам не случилось.

— Я, что, действительно стала совой? — она рассмеялась нарочито громко и неестественно, приложив ладонь ко лбу. — Это, право, не совсем то, чего я ожидала.

Сириус и Джеймс смотрели друг на друга в безмолвном разговоре, совершенно не понимая причин её истерики. Впрочем, Джоконду было можно понять, процесс первой трансформации мало кого оставлял равнодушным физически и психологически. А она… она просто смеялась, словно ей были нипочём ни боль, ни шок от происходящих метаморфоз, ни страх перед возможными последствиями, если что-то пойдет не так.

— Вообще-то, филином, Алекс, — поправил Сириус непонимающе, потерев запястье, куда клюнула его незадачливая птичка. — И довольно крупным, надо сказать. Не стоит недооценивать филинов да и сов в принципе, филин — опасный хищник, плюс ко всему у тебя есть огромное преимущество в виде крыльев. Кем же ты, позволь спросить, задумывала обратиться?

— Единорогом, — буркнула она беспричинно обидчиво, отряхивая мантию от пыли; Джоконда заметила блик своего аврорского жетона и подняла его с пола — видно выпал во время превращения.

Иногда ребята забывали, кто находится перед ними, и вспоминали только, когда видели ее на дежурстве, или как, сейчас, со значком в руке.

— Никто не может стать волшебным животным… — начал с лекции Джеймс, но Сириус только закатил глаза.

— Это была шутка, Джеймс, я знаю, в кого могут превращаться анимаги. Дай посмотрю, — Джоконда подошла к Сириусу и без дальнейших разговоров попыталась взять его за руку, но он ее выдернул и спрятал за спиной.

— Все в порядке, всего лишь царапина.

— Мне так не показалось. Что ж, извини, я не понимала, что делаю, — ничуть не сожалея, сказала Джоконда, не став навязывать свою помощь. — Полагаю, на сегодня приключений достаточно, мне нужно вернуться на дежурство...

Джоконда вновь позволила ослепить себя заклинанием, чтобы ребята смогли сохранить свой тайник. Пока ее сознание находилось в полной темноте, в голове стали всплывать люди из прошлого, точнее, будущего, и первая мысль была о сыне Джеймса — Гарри. Их сходство было просто поразительным, не считая цвета глаз, который подарила сыну Лили Эванс. Довольно странная парочка — Лили и Джеймс постоянно ссорились — в основном из-за того, что Джеймс, как лидер компании друзей, постоянно влипал в неприятности, а еще потому, что она чувствовала, что он что-то скрывает — Джоконда узнала об этом со слов Сириуса, он как-то разоткровенничался, когда составил ей компанию при сборе росы для анимагического зелья.

Ей помогли вылезти из углубления, по которому они попали в Визжащую Хижину. Судя по всему, это был какой-то лаз, а иначе как выбраться из Хогвартса ночью, ведь все ворота были закрыты, а через Запретный Лес выходить из замка не решился бы даже самый смелый волшебник. Правда четырех друзей это ни капли не смущало — в анимагических формах они уже давно исследовали его окрестности, помогая своему другу Люпину переживать полнолуние за полнолунием. Внезапно в голове Джоконды что-то щелкнуло — если они знали Запретный Лес как свои пять пальцев, то вполне вероятно, могли натыкаться на поляну с цветами Северного Сияния...

— Тише, а то он нас заметит, — кто-то из ребят обхватил Джоконду за талию и заставил пригнуться, прижав к себе; в нос ударил запах влажного мха; они уже были на улице, но, Слава Мерлину, дождя не было.

— Эй, Поттер, Блэк, что это вы забыли посреди ночи вне замка? — донесся знакомый голос, но из-за заклинания Джоконда не могла видеть его обладателя.

— Дьявол, как это он нас заметил? — раздался над самым ухом недовольный голос Сириуса, Джоконда почувствовала, как кожу защекотали юношеские усы, правда усами их назвать было довольно сложно... так, недоразумение едва оперившегося птенца, от которого ему было бы лучше избавиться.

Джоконда немедля невербально вернула себе зрение, удивив Сириуса.

— Сэр, здесь только я, — неожиданно Джеймс выпрямился в полный рост, и Джоконда заметила в его руках какую-то странную, отдающую серебром ткань. — Прошу меня извинить, я страдаю приступами лунатизма и периодически просыпаюсь в самых разных местах. Сегодня, например, я проснулся...

— Не морочьте мне голову, мистер Поттер, мистер Блэк с вами и прячется за этим валуном... Мне следует немедленно сообщить директору о том, что студенты разгуливают посреди ночи.

— Фокс, — Джоконда немедля распрямилась и вышла на свет его волшебной палочки, обнаружив, что полы мантии промокли от влажной земли.

— Дж.... Алекс? Что ты тут забыла? — опешил он, тут же поправившись, хотя это не утаилось от ребят.

Брови ее сделались одной линией — так бывало, когда в ней просыпалась староста Слизерина, и Финн инстинктивно отступил назад, нервно пригладив буйные кудри. Но затем к нему пришло осознание, что это не его поймали за ночным бдением, а сорванцов-гриффиндорцев. Сам он тотчас выпрямился, выпятив грудь со значком бывшей ирландской команды вперед.

— Почему они с тобой? Чем вы занимались? — строгим профессорским тоном, словно действительно привык к роли преподавателя, спросил Финн, перехватив метлу покрепче; видно, страдая от бессонницы он собирался немного полетать и держал путь на стадион, хотя погода для этого была не слишком подходящая. — Минус тридц....

— Мистер Блэк и мистер Поттер помогали мне кое с чем, — моментально перебила Джоконда. — О сути этого задания я распространяться не могу, и прошу не распространяться и тебя, Фокс, так как задание идет не от Гидеона Прюэтта.

— Аврорат не может использовать студентов для каких-то своих дел...

Но взгляд Джоконды сделался еще более тяжелым, в нем читалось возмущение. "Финн, ты всерьез стал думать о судьбе студентов Хогвартса?", — вот, что он олицетворял.

— Фокс, — с еще большим нажимом сказала она, вновь давя его авторитетом, — позволь ребятам беспрепятственно добраться до своей гостиной.

Они прекрасно знали, что мастер полетов благоволит факультету Слизерин и даже уделил какое-то время их команде, правда, слизеринцам это не помогло. Немного удивляло, что после короткого разговора с этой странной и строгой Моро преподаватель так легко сдался и позволил им проскользнуть по полутемной тропе в сторону Хогвартса.

Последним взглядом Джоконда сказала Сириусу, что все решит, он только кивнул, и она кивнула в ответ, а Джеймс слегка скривился.

— Изволь объясниться, что ты забыла с ними ночью вне стен замка?

— Есть кое-какое дело, Финн, — она выдохнула, осознав, насколько ее вымотало превращение, и, тем не менее, не моргнув глазом соврала: — Ничего запрещенного, но пока я говорить об этом не могу.

— Это как-то связано с Орденом Феникса?.. — одному Мерлину известно, как он дошел до этого умозаключения, хотя она вроде бы говорила об Аврорате.

Джоконда промолчала, позволив ему додумать еще больше.

— Дамблдор и впрямь присматривается к тебе, Алекс, Прюэтт был прав. Ты полагаешь, он уже сейчас начинает привлекать на свою сторону авроров? — стал рассуждать Финн. — А ты втихаря якшаешься с Поттером и Блэком, прекрасно зная, кто они такие, точнее, кем станут в будущем и какая судьба уготована обоим. И... М.П.Г. говорил, что мы должны держаться друг за друга и все рассказывать.

Только М.П.Г. не предупреждал, что будет посылать личные тайные послания...

— Послушай, пока я ничего сказать не могу, и не обсуждай это, пожалуйста, с Алфи, и тем более с Прюэттом. Орден Феникса будет создан только в следующем году, не раскрывай знание о том, что еще не случилось. Пока что забудь о том, что видел меня с Блэком и с Поттером, я объясню все немного позже, — попросила она, не испытывая ни капли сожаления; ей нужно было время, чтобы придумать достойное объяснение, так как сейчас ничего не приходило в голову, она слишком вымоталась.

— Алекс, ты же не замыслила нечто, что может изменить время? — задал он резонный вопрос, зная о ее маниакальном пристрастии к истории. — Я ни в чем тебя не обвиняю, но в последнее мы мало времени проводим вместе…

— А выезд в Лондон на концерт этой странной маггловской группы Queen ты уже забыл? — отшутилась она, вспомнив, как Арчи, принеся четыре билета, поставил их перед фактом, что нужно немного развеяться. — Впрочем, это было довольно интересно.

— Ты понимаешь, о чем я, — непреклонно и холодно заявил Финн, кутаясь в постепенно промокающую спортивную мантию. — Ну вот, опять дождь, из-за тебя я не успел полетать... — заметил он между прочим, и вернулся к теме, бубня себе под нос: — Мы практически не говорим о том, что с нами происходит, как будто все смирились.

— Может, перестанем обсуждать это в дверях Хогвартса? Здесь есть уши, и мне пора на дежурство, — не менее недовольно проворчала Джоконда и напоследок попросила: — Не нападай на Блэка с Поттером, это целиком и полностью моя вина, что мы сегодня находились вне стен замка. Можешь не волноваться, я не стремлюсь ничего изменить, даже зная, какая у них обоих судьба...

В глазах ее появилась печаль, ведь Джоконда, несомненно, сожалела об их судьбе. Сириус показался ей весьма обаятельным молодым человеком, невзирая даже на ужасные усики. Конечно же, ему было невдомек, что они ровесники и оба по сути студенты седьмого курса.

Финн с задержкой кивнул, прощаясь. Желание полетать, по-видимому, испарилось, и он, угрюмо опустив плечи, побрел в сторону восточного крыла — туда, где находилась его комната, — а она — патрулировать коридоры замка, обдумывая, сколько времени займет привыкание к анимагической форме, а еще, несомненно, ей стоило купить филина…

* * *

Еще около двух недель Джоконде приходилось учиться быть филином, ощущать свой малый, в сравнении с человеком, вес, наличие перьев и непривычное зрение. Все происходило по ночам, когда Хогвартс спал. Превращения поначалу происходили с Сириусом, который сперва возмущался, но в конечном итоге согласился помочь — первые трансформации действительно могли быть опасными, пока новоиспеченный анимаг не научится отделять человеческие чувства и эмоции от животных инстинктов. Позднее Джоконда постигала новый для нее мир самостоятельно. Летать оказалось не менее сложно, чем передвигаться на когтистых лапах, раскачиваясь из стороны в сторону. Лишь только благодаря умению слушать внутренний "звериный" голос, который подсказывал, как действовать, она довольно быстро обучилась основам, хотя для длительных ночных перелетов все же требовалась практика. Запретный лес таил множество опасностей, и потому не следовало торопиться и вылетать за пределы замка. Сириус не раз пытался выяснить, зачем же ей нужно было становиться анимагом, но ответ всегда был один — любопытство. Большего ему знать не требовалось. Довольно скоро необходимость в компании Сириуса и его друзей сошла на нет, чему, несомненно, радовался Джеймс.

Джоконда для конспирации приобрела себе самку филина, похожую на её звероформу окрасом, размером и цветом глаз. В начале декабря, когда крыши Хогвартса покрылись белоснежными шапками, она уверенно летала над замком, маневрируя между шпилями, статуями, мимо окон кабинетов Астрономии, Чар, башни Гриффиндора, наслаждаясь потрясающими видами замка, благоразумно избегая окон директорской башни и удивляясь тому, что когда-то испытывала дискомфорт от нахождения на высоте. Настоящий филин в это время был заперт в клетке. На вопрос, зачем ей питомец, она отвечала, что не смогла устоять перед этими кроваво-янтарными глазами, увидев ослепительно красивую птицу запертой в клетке на Косой Аллее. Арчи и Финн чувствовали, что что-то происходит, и ей приходилось особенно стараться скрыть свои планы, равно как и попытки найти поляну с цветами Северного Сияния, чтобы они вернулись домой, ведь в случившемся была только ее вина…

Наконец, будучи уверенной в своих силах, поднаторев в анимагии и в полной мере научившись пользоваться крыльями, Джоконда решилась на посещение Тайной Комнаты. Была одна небольшая проблема — Миртл, которая могла появиться в женском туалете на втором этаже в любой момент. К сожалению, Джоконда стала все чаще замечать, что за ней также следит миссис Норрис. Обычно, когда они с Сириусом выбирались ночами из замка, при них была эта странная карта, которая показывала нахождение всех обитателей Хогвартса. Сейчас же на руках карты не было, и потому Джоконда была предельно осторожной. Зайдя в уборную на втором этаже во время дневного дежурства, она позаботилась, чтобы окно осталось открытым на ночь; дело оставалось за малым. Убедившись, что замок уснул, за исключением Арчи, патрулирующего ночные коридоры, Джоконда бросила тоскливый взгляд на Бубо, с осуждением глядящую на нее из клетки, обратилась практически идентичным филином и спорхнула с подоконника.

Морозный декабрьский ветер свистел в чутких ушах, замок погрузился во мрак, и только в окнах главного холла, где всегда горели факелы, мерцал свет. Начинающийся мелкий снег ничуть не мешал зрению и полету, Джоконда была удивлена, что не столь чувствительна к холоду, как в облике человека. Все еще размышляя, почему же ее "тотемным" животным оказался именно филин, а не змея, она наконец-то стала осознавать, что это, возможно, лучший из возможных вариантов. Филин был неприметен среди множества почтовых сов, кружащих над замком. Тем более, теперь у нее был практически идентичный, это позволяло не привлекать внимания...

Оставалось только понять, почему М.П.Г. так смело подталкивал ее к Тайной Комнате, а что если на самом деле он являлся неким манипулятором, преследующим свои цели? А они, четверо потерявшихся во времени студентов, слепо следовали его указаниям... Запутавшиеся, не знающие, что делать, они так легко доверились какому-то волшебнику, скрывающему свою личность. Но, тем не менее, следуя инструкциям, ребята оказались в Хогвартсе — самом безопасном на данный момент месте Британии. Быть может, игра только начиналась...

Янтарно-красные глаза филина отразили свет пробивающейся сквозь снежные тучи луны. Птица приземлилась на карниз второго этажа и крутанула головой практически вокруг своей оси, подняв торчком перьевые уши. Только убедившись, что все спокойно, Джоконда впорхнула в туалет, в полете обернувшись человеком и приземлившись на четвереньки. Она отправила невербальный луч запирающего заклинания в дверь и вслушалась, искренне надеясь, что Миртл не появится из соседнего унитаза или раковины, испортив ее планы.

Тишина подсказывала, что все в порядке. На миг ослепившая полная луна напомнила о четырех друзьях, что, несомненно, в эту ночь находились в лесу в обликах животных. Не стоило терять времени даже на размышления. Подойдя к гряде раковин, Джоконда быстро нашла нужный кран с гравировкой в виде змеи и, сосредоточившись, приказала на парселтанге открыться. Даже зная, что никто не услышит скрежета сдвигаемых раковин из-за заглушающего заклинания, она воровато оглядывалась на запертую дверь и вслушивалась в каждый шорох. Одна из раковин выехала вперед, открыв проход в очень широкий круглый лаз, в который, Джоконда смекнула, сможет пролететь крупная птица, что, несомненно радовало. Лишь на секунду прикрыв глаза, в полной решимости она спрыгнула в широкий желоб, приказав гравированной змейке закрыть проход.

Спуск показался вечностью, хотя на деле занял около десяти секунд; подобный трубе, он имел несколько ответвлений, видимо для беспрепятственных перемещений василиска в стенах школы. Джоконда оказалась в странном круглом помещении, под ногами что-то хрустело, и когда свет Люмоса осветил множество черепов мелких грызунов, она лишь с отвращением скривилась. Из помещения вело несколько ходов, и только единственный широкий круглый арочный проход не был похож на тот, через который она попала сюда. Крепче сжав волшебную палочку, Джоконда с опаской двинулась вперёд, стараясь издавать как можно меньше шума, хотя крысиные кости, которыми был устлано подземелье Хогвартса, этому отнюдь не способствовали. Впереди ждала тёмная пещера с низким потолком, но оказалась она совсем недлинной, и оканчивалась огромной, будто бы сейфовой круглой дверью с несколькими довольно грубо вырезанными змеями, покрытыми тысячелетним слоем ржавчины. Металлическая дверь поддалась приказу на парселтанге — змеи зашевелились и каждая, выполнив определённое движение, разблокировала по очереди свой замок.

Джоконда, не мигая, смотрела в открывшийся проход. Её воображение и приблизительно не могло нарисовать истинного облика Тайной Комнаты. Действительность разительно отличалась от её фантазий. Первое, что удивило — это наличие освещения — зеленоватый мутный свет лился с потолка, но невозможно было определить его источник. Словно мост посреди реки, проходили по длинному коридору плиты, по обоим сторонам от них возвышались устрашающие, вырастающие из толщи зеленой воды головы каменных змей.

Ботинки скользили по влажному полу, откуда-то слышался звук капающей воды, но Джоконда смело шла вперёд, загипнотизированная гигантским горельефом — мраморной головой, несомненно, Салазара Слизерина. Описания Тайной Комнаты не было ни в одном учебнике, о ней вообще было довольно мало сведений, и потому Джоконда не имела ни малейшего понятия, с чем столкнется. Ни единого намека присутствие василиска не было, но она знала, что он дремлет, дожидаясь наследника Салазара. Тишина давила на уши, кто знает, как глубоко под землей расположена Тайная Комната. Находясь здесь в полном одиночестве, Джоконда ни разу не подумала о том, что следовало унять любопытство и не соваться сюда. Нет, отныне зная, кто ее отец, она жаждала прикоснуться к тайне его жизни, и ее частица только спустя несколько месяцев смогла предстать перед взором во всей красе. В углу комнаты, совсем неприметная, обнаружилась бурая, поросшая от влажности плесенью дверь.

— Алохомора, — приказала Джоконда, после того, как убедилась, что дверь заперта.

Чары не помогли; попробовав более сильное отпирающее заклинание, она разочарованно цокнула, но моментально вспомнила, чей это тайник.

— Откройс-ся, — змеиное шипение разнеслось по всему подземелью, точно усиленное рупором, но, кажется, команда сработала несколько иначе, чем предполагала Джоконда...

Внезапно завибрировали стены и с каменным скрежетом задвигался рот Салазара Слизерина — он опустился вниз и оттуда, словно в жутком кошмаре, появилась гигантская змея…

* * *

Волшебник, которого когда-то звали Томом Риддлом, проснулся и захватил ртом воздух. Нагайна подняла голову, идеально круглые кольца задвигались, и змея вползла на постель аккурат под раскрывшуюся ладонь хозяина, тронув её раздвоенным языком.

С тех пор, как Волдеморт создал первый крестраж, он перестал видеть сны, но сегодня.... Впрочем, сном это не было. Василиск проснулся. Он связал себя заклинанием с чудовищем и впервые ощутил его действие. Салазар зачаровал Василиска просыпаться только на свой зов или зов наследника. Но Волдеморт был далеко от Хогвартса, в Уэльсе… Коснувшись виска кончиком волшебной палочки, он закрыл глаза, а когда открыл снова — это уже не были глаза человека — желтизна, вспыхнувшая по периметру радужки, заинтересовала Нагайну, но, едва подняв голову, она покорно легла, ожидая, когда хозяин завершит заклинание.

Перед глазами Волдеморта возник коридор и ряды статуй змеиных голов, утопленных в воде, Василиск покидал своё логово, вылезая изо рта вычурного горельефа Слизерина. Гигантский змей уже чувствовал присутствие постороннего в Тайной Комнате, но был нетороплив и осторожен, пытаясь понять, кто пришёл — еда или хозяин. Волдеморт мог ощущать чувства Василиска, наблюдая со стороны, и он мог главное — приказать убить пришельца. Уже одно то, что в Тайную Комнату пробрался посторонний, вызывало вопросы и бесконтрольную ярость.

Василиск повернул массивную голову вправо, затем влево и, не увидев никого в поле зрения, постарался выискать по запаху, но кажется, помещение уже пропахло незнакомцем и потому задача усложнялась. Острый слух уловил лёгкий шорох, возможно, неловкий шаркнувший шаг. Всего секунда и пришелец был обнаружен. Чёрные волосы скрывали лицо, взгляд опущен — пришелец знал, чем чревато смотреть в глаза Василиска. Стоя у самой стены в углублении между камнями, незнакомка — а это была девушка — сжимала в руке волшебную палочку, намереваясь а любой момент пустить её в ход, вот только никакая магия не способна убить василиска, благодаря его бронированной чешуйчатой коже. Чудовище было практически неуязвимым. Василиск не чувствовал ее страха, и Волдеморт был весьма этому удивлён, разозленный, что в его тайну кто-то проник, он готов был отдать приказ убить, и он непременно сделает это, как только узнает, с кем имеет дело.

— Я не враг тебе, я — потомок Салазара Слизерина, — прошипела девушка на парселтанге, подтвердив предположение Волдеморта. — Ты должен мне подчиняться. Отвернись и никогда не смотри мне в глаза, избегай моего взгляда!

Тон был непреклонным, в нем чувствовалась власть и сила, сильная магия. Волдеморт ощущал это, как и василиск. Змей приблизился вплотную, его ноздри с шумом втянули воздух, он обнюхивал незнакомку, точно пёс, и тянул время. Она мастерски справлялась с собой, потому как иного выбора у нее не было — от василиска не убежать. Девушка бесстрашно протянула ладонь, чтобы коснуться его огромной головы, и Волдеморт был уверен, что чудовище из Тайной Комнаты её не тронет.

Она немного подалась вперёд, пряди, скрывающие лицо, качнулись назад. Волдеморт задержал дыхание, сумев разглядеть ее. Несомненно, это была она — девушка-аврор, описанная Люциусом и Антонином, так похожая на него самого. Он знал, что за опущенными веками скрываются темно-карие глаза, такие же, как у него самого. Она, эта девушка — Александрин Моро — была его дочерью, а иначе как объяснить их сходство? Но откуда у него могла быть дочь, и как она могла с уверенностью говорить о том, чьим потомком являлась? Сколько ещё она знала?.. Люциус, показавший воспоминания об их недавней встрече, был уверен, что за её намеками скрывается абсолютное знание и уверенность.

— Хоз-зяйка… Повинуюс-сь, — шепот василиска наполнил помещение; девушка пропала из поля зрения.

В этот самый момент Волдеморт потерял контроль над тварью, так легко сменившей хозяина. Змей чувствовал кровь Слизерина и отныне повиновался новому наследнику.

— Что за этой дверью? — змеиным шепотом донесся вопрос.

Василиск не сдвинулся с места, но у него были воспоминания о том, какими заклинаниями запиралась эта дверь. Волдеморт уже был вне себя от ярости, он перебирал в голове все возможные варианты, откуда у него могла быть дочь? Теперь эта волшебница смела вторгаться на его территорию, а также тянула руки к тайнику, в котором хранились весьма ценные книги и дневники юного Тома Риддла!

Василиск, предатель, рассказал ей о чарах, которые использовались при запирании сокровищницы Волдеморта, и такая сильная волшебница, как она, не без усилий смогла её распечатать, воспользовавшись цепочкой из обратных заклинаний. Василиск больше не подчинялся предыдущему хозяину, но заклинание их связи ещё работало, хотя Волдеморт чувствовал, как оно слабеет, поддаваясь магии следующего наследника Слизерина. Девушка была весьма сильна…

Несколько часов подряд василиск неподвижным изваянием находился у входа в сокровищницу, откуда доносится лишь шорох перелистываемых страниц, и с каждой страницей ярость Волдеморта закипала все сильнее, а заклинание ослабевало, пока через несколько часов бдения почти сошло на нет. Последнее, что он увидел — её удаляющуюся в сторону выхода фигуру. Наконец, связь оборвалась...

* * *

Джоконда была настолько взбудоражена, что не хотела спать, хотя провела на ногах всю ночь. Василиск бесшумно полз за ней до самой лестницы, упирающейся в круглую дверь, словно послушное домашнее животное.

— Твоё место здесь, ты не должен покидать его, — сказала она, не оборачиваясь, когда чешуйчатая уродливая морда василиска поравнялась с ней на выходе из Тайной Комнаты.

— Повинуюс-сь, хоз-зяйка… — послушно сказал змей, и Джоконда осмелилась обернуться, чтобы пронаблюдать за тем, как он исчезает во рту каменного Салазара.

— Закройс-ся, — скомандовал она, и круглая дверь вернулась на место.

Вернувшись к лазу, по которому попала сюда, Джоконда достала из кармана компас, который захватила из сокровищницы Волдеморта, и положила на место, наиболее чистое от черепов грызунов, чтобы потом захватить его лапами. Она точно знала, что это за компас, благодаря записям в сокровищнице и воспоминаниям матери… Джоконда нашла ответы на многие вопросы о жизни Волдеморта в темнейших книгах в Тайной Комнате и планировала расширить свои знания, вернувшись сюда через пару дней. Она не рискнула выносить оттуда ничего, хотя не отказалась бы скоротать вечер с какой-нибудь древней книгой за чашечкой кофе…

Отправляясь в Тайную Комнату, она не могла помыслить, что Волдеморт узнает об этом в ту же секунду, как василиск услышит парселтанг...

В последние годы Волдеморт вел дела в основном лишь с Луи Малфоем: Абрахас после потери Авроры отгородился непробиваемой ледяной стеной и совершенно не шел на контакт. Зато его отец и Люциус понимали, как важно прислушиваться к тому, кто превозносил чистоту крови: обоим было плевать на магглов, коих они считали скотом — одной головой больше, одной меньше. Остальные чистокровные семейства в конечном итоге объединились и пополнили ряды Пожирателей Смерти, не считая некоторых предателей крови. Даже Друэлла и Цигнус, в какой-то момент целиком и полностью уйдя в семью, вернулись на путь истинный, когда дети подросли. Люциус вскоре женится на Нарциссе Блэк — вероятно, самой красивой из трех сестер Блэк. И хотя Друэлла поначалу думала выдать за него Беллу, Абрахас настоял на изначальном плане, да и не хотел он принимать в семью взбалмошную Беллатриссу. Цисси, как ласково называли Нарциссу домашние, подходила на роль леди Малфой куда больше. Она была утонченной и воспитанной — на взгляд Абрахаса лучшей из сестер Блэк, но Волдеморт так не думал. Мало кто знал, но он касался даже таких дел, как чистокровные браки, и именно его слово было решающим.

Для Беллы был уготована несколько иная участь. С юности увлеченная Темными Искусствами, она сама собой вписалась в круг молодых Пожирателей Смерти и очаровала обоих братьев Лестрейндж — Рабастана и Рудольфуса. В жены она досталась Рудольфусу, который был старше нее, кажется, лет на десять; но даже зная об этом, Рабастан не прекращал пялиться на будущую невестку при каждом удобном случае. Белла была особенной — крутой нрав и непокладистость смешивались с невероятно притягательным обаянием. А еще Белла была жгучей брюнеткой с яркими темными глазами. Молочно бледная кожа не имела ни одного изъяна. Зная, как непроста семья Малфой, что они никогда не смирятся с тем, что женщина может участвовать в чем-то, помимо благотворительности, Лорд предпочел приблизить Беллу к себе. А о третьей сестре Блэк говорить и вовсе не хотелось, она спуталась с магглом и оказалась потеряна для чистокровного сообщества…

Размышляя о сестрах Блэк, Волдеморт на мгновение почти позабыл, что не общался со старым «другом» вот уже несколько лет, в отличие от его сына. Абрахас, вероятно, был удивлён визиту. Гость известил о своем желании прийти, как полагается в светском обществе — письмом заранее, попросив назначить время и, витиевато изъяснившись, намекнул, что присутствие Люциуса на этой встрече будет лишним.

Абрахас, приветствуя гостя, ожидал стандартного вопроса: «Не передумал ли ты встать на нашу сторону?». Он настолько презирал бывшего сокурсника, что встреча в своем доме казался немыслимой пыткой. Абрахас опасался, что Том Риддл — могущественный, судя по воспоминаниям Авроры, Темный маг — сможет легко прочитать в нем знание об уготованной ему судьбе, и это ненароком изменит ход истории. Посему благоразумнее было принимать Лорда Волдеморта, как он нелепо себя называл, дома, где магическая защита родового поместья усилит магию Абрахаса и ослабит недоброжелателя.

Когда Риддл шагнул из камина, объятый языками пламени, Абрахас на миг увидел пугающий красный блик в его глазах и сглотнул, зная наперёд, что во время Второй Магической Войны он едва ли будет похож на человека.

— Давно не виделись, Абрахас, — сказал Риддл; его лицо выглядело молодым — ни единой морщинки, вот только занимающаяся седина и пронзительные глаза выдавали истинный возраст.

— Что привело тебя сюда, Том? — не слишком гостеприимно отозвался Абрахас, глядя на волшебника, глядя на убийцу, благодаря козням которого уже погибло множество магглов и волшебников, чья кровь не была чиста.

Волдеморт улыбнулся — мерзко, коварно, понимающе — он понимал, что более никогда не сможет заслужить доверия Абрахаса, и виною тому была одна лишь его ненаглядная женушка, почившая двадцать лет назад, оставив супруга в длительном трауре. Казалось, что он видит школьного приятеля насквозь, и это всегда отталкивало, словно Абрахас действительно знал больше остальных. Это таило в себе угрозу.

В полном молчании мужчины дошли до восточной гостиной, в которой, по традиции семьи Малфой, накрывали полуденный чай. Волдеморт не удивился тому, что это место совсем не претерпело изменений, Малфои редко меняли окружающие их вещи, находя ценность в стабильности и старине. Лишь только Аврора постоянно что-то переделывала, ремонтировала и обновляла. Ее недвижимый портрет в галерее предков привлек внимание гостя. При ее жизни в портрет не успели вдохнуть магию, а может, на то были какие-то особые причины. Мерлин, как же она была красива, а тогда еще молодой Том Риддл, глупец, сумел заметить это слишком поздно, только под мишурой из малфоевских дорогих платьев, со всегда идеальной укладкой и макияжем. Как же тогда она изменилась, спустя девять лет, что они провели в разлуке! Абрахас сделал из нее настоящую леди, достойную своего статуса женщину, и оттого Аврора показалась еще более интересной. Из-за ее странностей Том никогда не уделял внимания ее происхождению, а там было чем гордиться… Она стала бы для него отличной партией, но, увы, на тот момент он не имел ни малейшего понятия, что сам Мерлин является ее предком. После ее ухода семья Малфой решила удалить ее из генеалогического древа, использовав ветреницу, и пресекать на корню все упоминания о леди Малфой, а также разорвать связи с Дамблдорами. К слову, Люциус не имел ни малейшего понятия о своем происхождении и очень мало знал о матери — лишь то, что говорил ему отец. Луи как-то упомянул, что она сошла с ума, но Волдеморт знал, что это не так, невзирая на ее странное в последнее время поведение. Он был тем, с кем Аврора провела последние дни жизни, заточенная в его штабе, пока не сбежала, решив смыть позор самоубийством на поляне Кусулумбуку. Он пошатнул ее и без того хрупкое душевное равновесие, надругался над ее телом и очернил душу. Один лишь Волдеморт был повинен в ее гибели, но никто об этом не знал, а те, кто знали, что она была в заточении, уже никому не скажут. Чувство вины периодически напоминало о себе, хотя Волдеморт считал, что не способен на подобные эмоции. И тем не менее, как бы враждебно Абрахас не был к нему настроен, Темный Лорд его не трогал, пока…

От одного взгляда на гостя эльф затрясся так сильно, что на подносе у него в руках зазвенели чашки. Абрахас строго взглянул на Добби, но ничего не сказал, понимая, что эльф почувствовал опасность от человека, пришедшего к его хозяину на чай. Эльфы были лучшими индикаторами Темной магии, а этот волшебник, казалось, был пропитан ею с головы до ног.

— Вижу, ты постарел, — сказал Том, хотя, в отличие от него, едва занимающаяся седина в висках Абрахаса была менее контрастна на каштановых волосах. — Похоже, время над нами все же властно.

— Никому не дано жить вечно, Том, — Абрахас с удовольствием заметил, как всякий раз при звуке имени взгляд гостя будто бы холодел, хотя, возможно, это была игра воображения. — Итак, признаться, я весьма удивлен твоей просьбе о встрече, учитывая, что я ясно дал понять, что не хочу иметь ничего общего с тобой и твоей организацией еще два десятилетия назад и повторил это, кажется, лет пять назад. Хотя, признаться, я впечатлен твоими достижениями, ты буквально кормишь с рук самые могущественные семейства Британии и не только.

— Не забегай вперед, Абрахас, — Волдеморт захватил пальцами чашку из тончайшего фарфора, словно являлся истинным аристократом, а не презренным полукровкой из сиротского приюта. — Я пришел сюда не для того, чтобы заводить заведомо бессмысленный идеологический разговор. Ты никогда не встанешь на мою сторону — столь глубоко твоя неприязнь уходит корнями в прошлое, хотя уже давно пора забыть юношеские обиды.

Абрахас взглянул на него, как на несмышленого мальчишку, однако от усмешки удержался.

— Нет, Том, юношеские обиды здесь ни при чём. Все потому, что, мы оба прекрасно знаем, ты занимаешься весьма радикальной подпольной деятельностью.

— Я — новатор, а внедрение новаций требует радикальных подходов.

Новаторы добиваются признания и власти через политику и любовь народа, а ты просто убиваешь неугодных тебе волшебников и магглов, просто потому что считаешь их низшими. Мы оба прекрасно знаем, что ты душегуб и расист, Том, хотя сам не имеешь право претендовать на чистокровие», — именно это хотел сказать Абархас, но прекрасно понимал, чем это может для него закончиться, и потому лишь с долей иронии вернулся к теме прихода Тома:

— Так зачем же я понадобился новатору вроде тебя?

Волдеморт пока ещё был терпеливым, и он понимал, что будущее семьи Малфой за полностью лояльным ему Люциусом и его прекрасной невестой, разделяющей идеологические и радикальные взгляды своего лидера. Его, Волдеморта, уже называют новым Гриндевальдом, но, несомненно, последователи сильно заблуждаются. Идеи Гриндевальда заключались в превосходстве всех волшебников над магглами, а идеи Волдеморта — в чистоте крови.

— Меня интересует украшение в виде совы с ониксовыми глазами, которое я когда-то давно оставил Авроре, если ты еще помнишь эту безделушку.

Абрахас мог ожидать чего угодно — очередной агитационной речи с повторяющимися оборотами про чистоту крови, выдержки из учения Гвидо Фон Листа и прочего, во что Абрахас действительно верил, но только не в интерпретации Риддла, — но… сова? Он серьезно? Не удалось скрыть удивления, как не удалось скрыть и длительного мыслительного процесса, ведь Абрахас не сразу вспомнил, о какой вещи идет речь.

— Тот бессмысленный прощальный подарок?

— Возможно, бессмысленный, — неопределенно произнес Волдеморт, отметив про себя, что Абрахаса до сих пор задевает все, связанное с Авророй и Томом Риддлом. — Но знаешь ли ты, где сова сейчас?

— Зачем она тебе? — небрежно бросил Абрахас, однако не скрыв любопытства; сова не несла в себе тайны и не обладала какими-либо магическими свойствами, более того — вся магия, а именно, проклятие чахотки, было снято.

— Похоже, что эта сова все же не так проста, — в голосе гостя появилось некое подозрение, и обращалось оно к хозяину дома. — Аврора никому ее не передавала?

Пришла пора хмуриться Абрахасу, он пытался понять ход мыслей Риддла, но тот не собирался говорить напрямую, а значит, там было что скрывать.

— Том, в чем дело?

— Это сова сейчас в Малфой-мэноре? — гнул тот свое, игнорируя вопрос. — Могу я на нее взглянуть?

Абрахас решил, что дальнейший спор может спровоцировать конфликт, да и Дамблдор предупреждал его быть как можно осторожнее с Томом Риддлом и вести себя максимально сдержанно, не давая ему повода прицепиться к чему-либо.

— Добби, — позвал он эльфа, надеясь, что Том, взглянув на вещь, удалится восвояси и не будет беспокоить его до самого своего падения в тысяча девятьсот восемьдесят первом году при попытке убить младенца — Гарри Поттера. — Принеси кулон в виде совы, который лежит между книгами на полке в моем кабинете.

Только когда эльф с хлопком удалился, Абрахас вдруг вспомнил, что даже после того, как Аврора попросила избавиться от совы, он этого почему-то не сделал, только положил обратно между книг — туда, где хранилась еще и фотография Эвелин Уилкис — давно забытой первой любви Абрахаса. Сова и фотография почему-то находились вместе в самом неподходящем для этого месте, словно напоминание о прошлой жизни супругов Малфой. Некоторое время, которое понадобилось эльфу, чтобы отыскать злосчастный медальон, Абрахас наблюдал за тем, как Том Риддл безуспешно пытается держать хладнокровную маску, что получалось у всегда сдержанного мужчины отчего-то очень плохо. Причину беспокойства, невзирая на зарок не лезть в дела Волдеморта, хозяину дома неистово захотелось узнать.

Наконец, Добби вернулся, прижав огромные, похожие на крылья летучей мыши, уши. Протягивая медальон гостю худенькой ручонкой, он не поднимал взгляда, а вот Абрахас улавливал каждое движение Тома. В его глазах читалась задумчивость, возможно, неверие. И когда медальон оказался в его руках, Том выдохнул, бросив взгляд на черные ониксовые глаза. Кажется, какие-то его опасения не подтвердились.

— Ты удовлетворен, Том?

— Вполне, — ответил тот кратко и поднялся с кресла, не смея более задерживаться в Малфой-мэноре, ведь он получил все ответы. — Я могу забрать медальон?

Абрахас пожал плечами, показывая, что не возражает и, конечно же, не стал настаивать на продолжении разговора. Как и прежде, он рассчитывал, что каждая их редкая встреча станет последней. Разговаривать им было особо не о чем, оба ничего хорошего друг к другу не испытывали. Том, не поблагодарив, сунул медальон в нагрудный карман и в сопровождении Абрахаса отправился по просторным холлам Малфой-мэнора в кабинет, подключенный к каминной сети.

Как только интерьер кабинета сменился мелькающими картинками общественных каминов, подсвеченных зелеными языками пламени, Волдеморт внезапно ощутил разочарование. Эта выскочка Александрин Моро с такой же, судя по воспоминаниям Боргина, совой, словно давала какую-то смутную надежду… надежду на то, что Аврора жива, и это их общая дочь, родившаяся после той ночи, осмелилась прибыть в Британию и забраться в Тайную Комнату. Сомнений в родстве не оставалось, и оттого он безумно злился. Угасшая надежда на то, что Аврора жива, и это она дала дочери медальон-сову, породила бесконтрольную ярость и, как следствие — разочарование. Нужно выяснить, сколько подобных медальонов существует, и если это действительно серийное производство, то вероятность совпадения весьма высока. Если это не Аврора, то кто может быть ее матерью? У Волдеморта было не так много интрижек за всю жизнь, стоило досконально проверить всех его пассий…

А еще нужно понять, что делать с этой девчонкой, пока она сама не натворила дел. Однако, как назло, она, по доносам этого замкнутого мальчишки — Снейпа, — совсем не покидала пределов Хогвартса — самого недосягаемого места для Волдеморта… Он уже пробовал, но защита школы перестала его пропускать. Значит, девочку нужно будет выманить. Вернувшись в Уэльс, Волдеморт в первую очередь вызвал Люциуса, чтобы отдать распоряжение — позаботиться о том, чтобы Александрин Моро появилась на Рождественском бале-маскараде в поместье Малфой…

* * *

Джоконда не могла поверить своим глазам, очутившись на поляне с волшебными цветами «Северное сияние» или, как было написано в найденной в сокровищнице отца книге сказок — цветами Кусулумбуку. Прихваченный оттуда же компас действительно привел ее именно к этому месту, и теперь Джоконда завороженно смотрела, не смея оторвать взгляда от восхитительной игры красок, световыми волнами, играющими на стволах деревьях, отражающихся от крон и простирающихся на полсотни футов дремучего леса. Эти цветы были особенными, кажется, именно их исследования связали ее мать и отца вместе, и получается, что именно они стали причиной появления Джоконды на свет.

Она внезапно подумала — но что, если именно Кусулумбуку отправили ее мать в прошлое, ведь именно они содержались в медальоне в виде совы и помогли переместиться и ей?.. Неужели они — причина сдвига времени? Джоконда и раньше об этом думала, но ведь для перемещения, судя по всему, нужна диринара. Была еще одна проблема — невозможность найти диринару. Ту, что перенесла ребят в семидесятые, наверняка сожрали чудовища Запретного леса. Ее и след простыл, филином Джоконда облетела более половины леса, чтобы убедиться в том, что ее не найти. А другие диринары… Что ж, в семидесятых этот вид считался вымирающим и, кажется, водился только в Австралии или в Африке.

Из записей Тома Риддла Джоконда уже знала, что прекрасные душистые цветы превращаются в невзрачный коричневый сорняк, стоит их сорвать, но следующим вечером вспыхивают сиянием вновь до восхода солнца, чтобы потом навсегда завянуть. Именно поэтому, прихватив металлическую сову, следующим вечером она отправилась в гости к василиску, намереваясь починить сову там. Боргин был прав, сделать это оказалось несложно, василиск каменным изваянием застыл над колдующей над зельем Джокондой, словно любопытный зверек, а не огромное чудовище, способное убить взглядом или же просто сожрать. Когда медальон опустился в кипящее варево, она добавила последний ингредиент — маленькие, сияющие, похожие формой на ноготки цветы. Тотчас ввысь взметнулось пурпурное пламя и в ту же секунду утихло, оставив прозрачную водную гладь, в которой виднелся словно начищенный до блеска медальон. Недолго думая, Джоконда опрокинула котел с зельем, и оно зашипело на полу и стало разъедать тысячелетнюю грязь плиты, пока не испарилось, оставив посередине медальон.

— Эванеско! — скомандовала Джоконда на всякий случай, чтобы не обжечься.

Ничего не произошло, едкое зелье полностью испарилось, осталось только подобрать медальон и убедиться в его исправности. Джоконда вновь заперла Тайную Комнату с василиском внутри, конечно же, не собираясь его выпускать. Ее ночное дежурство, которое она, впрочем, прогуляла, заканчивалось, поэтому нужно было отчитаться Прюэтту и отправиться «спать». Больше всего она хотела узнать, подействовали ли цветы, а еще хлебнуть бодрящей настойки, так как спать она, очевидно, не собиралась. Джоконда вообще в последнее время забыла про сон, что сильно сказывалось на цвете кожи и на самочувствии. Это начали замечать остальные, поэтому не стоило тянуть и после проверки совы тут же лечь спать.

Гидеон выразил заботливое участие по поводу ее усталого вида и не стал настаивать на том, чтобы она задержалась на завтрак.

Сидя с совой на кровати, она уже едва соображала, что происходит. Помимо починки медальона в последнее время ее сильно волновало то, что она узнала об отце. Джоконда нашла причину его возрождения в форме чудовища во время Второй Магической Войны — его тело действительно было соткано из темной магии, но в древней книге не указывалось, как вдохнуть в это тело сознание определенного человека. Ответ нашелся в другом, не менее редком и запрещенном издании, с не менее чудовищными ритуалами. Похоже, Волдеморт любил опасные эксперименты. Сложно было поверить, но он разорвал свою душу на две части и создал так называемый крестраж… Это была настолько темная магия, что Джоконда почувствовала, как горлу подкатывает ком только лишь от одного прочтения этого текста, и ее собственная магия вибрирует, противится одному лишь только знанию. А еще эти знания были опасны, раз Министерство двадцать первого века будет так рьяно скрывать их. Незнание — лучшая защита от появления волшебников, которые в желании достигнуть бессмертия возжелают разорвать свою душу на части.

— Покаж-жи мне, покажи мне то, что я так ж-жажду увидеть, — попросила Джоконда на парселтанге, и она боялась, что отсутствие на данный момент симпатии к кому-либо этому не поспособствует.

Однако ониксовые глаза покорно засветились ярким сиянием — пришлось на миг зажмуриться, чтобы, открыв в следующий момент глаза, очутиться в Малфой-мэноре и отпрянуть от неожиданности, увидев собственное отражение в темном окне…

…На нее смотрел Волдеморт — то, каким он станет в будущем, то, каким его совершенно точно описывали в учебниках: кожа натянута на череп, худые, совсем бледные впалые скулы, ни бровей, ни волос, вместо носа — змеиные ноздри, а губы настолько тонки, что кажется, их вовсе нет. Отдельно стоило отметить глаза — красные, словно два рубина, пугающие, нечеловеческие. Лорд Волдеморт внушал ужас, и потому «выйдя» из его тела, Джоконда увидела раболепные взгляды Пожирателей и как всегда держащегося с достоинством Люциуса, стоявшего ближе всех к Лорду.

Это воспоминание не было похоже на остальные, оно было пропитано иными чувствами. Сова наконец-то смогла передавать эмоции, и она передавала едва скрываемую ярость. Это тело, этот Том Риддл пребывал в перманентной, едва сдерживаемой ярости. Темная Магия терзала его сознание, и, быть может, именно поэтому он стал психопатом…

Оранжерея Малфой-мэнора совершенно не вписывалась фоном в атмосферу встречи Пожирателей Смерти. Джоконда, едва отойдя от впечатления о Волдеморте, теперь смотрела на Северуса Снейпа, он был угрюм и даже уродлив, но было в его мрачности что-то, вызывающее интерес… Здесь была и маньячка Белла Лестрейндж, которой во времена Джоконды пугали непослушных детишек. Она стала своего рода собирательным образом злой ведьмы из детских страшилок.

Раздался осторожный стук в дверь, и в помещение ввели девушку, совершенно неопрятную, с грязными волосами и в грязной одежде, возможно, нездоровую. Но Джоконда замерла в тот же миг, как осознала, что смотрит на собственную мать — совсем юную, лет семнадцати волшебницу, пленницу поместья Малфой, пленницу Лорда Волдеморта… И тогда она совершенно перестала понимать происходящее. Как она могла оказаться здесь?.. Опешив от неожиданности, Джоконда совсем расхотела спать и теперь во все глаза рассматривала ужасного монстра, ставшего ей отцом, и хрупкую, совершенно болезненную девушку…

Тёмный Лорд даже не взглянул на Луну: он продолжал стоять у окна, глядя в свое уродливое отражение. Судьба бедной девушки была ему не интересна.

— Снейп, приступай, — сухо произнес он, переведя взгляд на мрачного мужчину из отражения в стекле.

Что за действо здесь происходило, Джоконда не имела ни малейшего понятия, но она точно знала, что раз эти воспоминания здесь, то здесь есть место любви, вот только кроме его ярости она ничего не ощущала.

Флакон с зельем, направляемый Снейпом, взлетел вверх от стола и поплыл по воздуху прямо к Луне. По дороге отлетела крышка. Джоконда ахнула, зелье переливалось холодным мерцанием, и она, кажется, начала догадываться о его назначении и лишь только закрыла ладонью рот.

— Пей, — голос Снейпа звучал требовательно.

Луна никак не отреагировала на приказ, а продолжала рассматривать свои грязные замшевые сапожки, которые когда-то, возможно, были желтыми. Постаревший со времени последней встречи с Джокондой Долохов с силой дернул ее за плечо, дабы вернуть в реальность. Она пошатнулась, словно проснулась от спячки и подняла взгляд покрасневших глаз на Снейпа, в них отразилось удивление. Вначале она, наверное, даже не заметила его присутствия.

— С чего бы мне это пить? — поинтересовалась она, наконец, обращая внимание на присутствующих.

Луна застыла, когда различила фигуру в черной мантии у окна, лысый череп, обтянутый бледной зеленоватой кожей; не было сомнений — это был Тот-Кого-Нельзя-Называть.

— Ты хочешь, чтобы мы тебя заставили? — снова грубо пихнул её Долохов.

— Что это? — равнодушно спросила она, не замечая боли в плече.

Волдеморт застыл, вглядываясь в лиловое небо, затянутое тучами. Беллатрисса направила волшебную палочку на пленницу.

— Хочешь по-плохому? — пригрозила она.

— Я не буду пить то, что выглядит как… Мерлин, что это? — уже более осознанно спросила Луна, будто окончательно просыпаясь и отклоняясь в сторону от флакона, висевшего рядом с ней.

— Ну что ж… Импер…

— Не надо, Белла, — донесся приказ, остановивший её на полуслове.

Тёмный Лорд повернулся и приблизился к ним, будто заинтересовавшись пленницей. Это невероятно, но он смотрел прямо на Луну, которая, лишь бы не обращать внимания на человека с уродливым змееподобным лицом, снова изучала пол под грязными сапогами. Похоже, усталой Луне, чьи волосы спутанными клоками торчали во все стороны, казалось невозможным даже посмотреть в сторону Лорда. Джоконда недоумевала, он смотрел на нее, но… кажется, не узнавал. Оно и понятно, Луна-Аврора едва ли была похожа на себя.

— Если ты не выпьешь его, Белла убьет тебя, — спокойно предупредил Волдеморт. — А если выпьешь, то есть вероятность, что останешься жива, и я подарю тебе свободу.

Мерлин, он действительно не понимал, кто перед ним…

— Все пленники, которые пропадали из подземелья, не возвращались, думаете, я совсем глупая, чтобы пить эту дрянь? — возразила она на удивление резко, но взгляда не подняла. — Ну, уж нет, опробуйте лучше на нём, — как ни в чем не бывало, Луна указала пальцем за себя прямо на Долохова, чьё удивление было практически осязаемым.

Все опешили от такой наглости, а именно так в глазах Тёмного Лорда выглядело её поведение. Однако он улыбался, только его лицо было не способно отобразить улыбку: она вышла зловещей и пугающей. Лестрейндж, Эйвери и Долохов, на которого показали пальцем, молчали и как завороженные разглядывали девушку; они просто раньше не встречали такого экземпляра. Люциус стоял рядом с Тёмным Лордом и пытался сдержать улыбку, даже не подозревая, что это его мать.

— Тебе лучше повиноваться, — негромко сказал Снейп, будто уговаривая маленького ребенка съесть порцию каши.

— Мой Лорд, проще использовать на ней Империус, — вмешалась Белла: она сама едва сдерживала издевательскую улыбку, но, как только Лорд перевел на нее взгляд, все её эмоции быстро исчезли.

— Нет, — коротко сказал он. — Пей.

Лестрейндж вздрогнула, потому что приказ был озвучен, когда Волдеморт смотрел на неё; она попыталась что-то возразить, но её перебил голос Луны:

— Тебе надо, ты и пей! — это было похоже, скорее, на недовольное ворчание, однако глаза Луны все равно были обращены к полу, и только тогда стало ясно, что это не сумасшествие в чистом виде, а попытка скрыть страх.

Пожиратели напряглись и все как один схватились за палочки. А с лица Волдеморта не пропала зловещая улыбка, его забавляло поведение девочки. Джоконда стояла с тяжелым сердцем, уже подозревая о нелепых причинах перемещения матери в прошлое… Она не могла представить, что причиной тому стал сам Волдеморт.

— Как ты смеешь обращаться к Тёмному Лорду подобным образом? — повысила голос Белла, и, к всеобщему удивлению, Луна быстро схватила флакон с зельем и поднесла ко рту.

Все застыли и затаили дыхание. Луна, видимо, осмелела окончательно и посмотрела в глаза Тёмному Лорду. Подобие улыбки, наконец, слетело с его губ. Лорд замер, как и все остальные, он смотрел на неё, и, казалось, что постепенно на змееподобном лице вырисовывается удивление. Джоконда пропустила через себя эмоции Волдеморта и почувствовала его неверие и удивление — он, наконец, узнал ее — по глазам…

— Аврора? — голос Тёмного Лорда дрогнул.

— Я не позволю ставить на себе эксперименты! — воскликнула мама сорвавшимся голосом; Джоконда застыла, она и сама была впечатлена сценой.

В этот момент Луна размахнулась и со всей силы бросила пузырек об пол. Небьющиеся чары не использовались на зельях такой мощи, флакон разлетелся на множество осколков, а зелье взорвалось с такой силой, что барабанные перепонки едва выдержали. Серебристая пыль, переливающаяся голубыми, фиолетовыми и зелеными цветами взвилась в воздух вокруг Луны и мерцала, подобно северному сиянию, а Пожиратели только и успели, что отскочить в разные стороны. Девочка ошарашено посмотрела вокруг себя и поняла, что совершила ужаснейшую ошибку.

Лицо Волдеморта изменилось, он был потрясен — он смотрел на неё, сделал шаг вперед, но руки Луны уже становились прозрачными и мелькали, то исчезая, то появляясь.

— Нет, Аврора! — взревел Волдеморт и кинулся к оцепеневшей Луне, разглядывающей своё мелькающее тело; она исчезала в тысяче маленьких кристаллов, искрящихся вокруг нее и поднимающихся выше…

Последний взгляд Луны застыл в воздухе подобно неозвученному вопросу, когда Тёмный Лорд попытался её схватить, но было уже поздно… он обнимал воздух…

Джоконду выкинуло из воспоминаний. Она была взбудоражена и вместе с тем опустошена увиденным. По совершенно нелепому стечению обстоятельств именно Лорд Волдеморт стал причиной перемещения Луны Лавгуд в прошлое. Джоконда уже давно раскопала информацию о матери Авроры и дочери Аберфорта — Моргане и даже видела фотографию матери на руках у Морганы из старых газетных вырезок, и эта малютка действительно была похожа на Аврору и светлыми волосами, и формой носа, но самое главное — взглядом. Это была она, ее мать, или какое-то чудовищное совпадение, которое позволило Дамблдорам воспользоваться их схожестью и зачем-то выдать Луну Лавгуд за Аврору Уинтер. Джоконда изначально не верила в их родство, но тогда разбивалось и родство Люциуса с Дамблдорами… У Джоконды еще было множество вопросов, и новые сведения, получаемые в процессе знакомства как с воспоминаниями, так и с газетными вырезками, только сильнее путали ее. К тому же, она до сих пор не раскрыла секрет своего рождения… Ответы на эти и другие вопросы могли дать только два противоборствующих волшебника — либо Альбус Дамблдор, либо Лорд Волдеморт… или… брат директора — Аберфорт, но пока Джоконда опасалась идти к ним, зная, что Аберфорт, каким бы пройдохой не был, являлся сильным волшебником, хотя, конечно, не таким сильным, как его брат.

Спрятав сову, Джоконда, чувствуя, что ее голова скоро взорвется от узнанного в последнее время, погрузилась в сон без сновидений — она была так сильно измотана, что проспала до самого позднего вечера, пропустив обед и ужин… Если бы не навязчивый стук в окно, то сон продлился бы многим дольше. За окном сидел филин, но вовсе не Бубо, а чуть меньше — самец. Он принес письмо с сургучной печатью и знакомым оттиском — витиеватой «М» на фоне фамильного герба.

* * *

Рождественский ужин. 1977 г. Хогвартс

— Валери, если ты сейчас же не уберешь камеру, я ее сломаю, — Джоконда угрожающе подняла в воздух волшебную палочку; в ее взгляде читалось напоминание о том, что тот снимок с матча Гриффиндор-Слизерин все же попал в «Ежедневный Пророк».

— Ты в последнее время совсем забыла, как разговаривать с людьми, — заметил Арчи, который нес вахту сегодняшним вечером, хмуро посмотрел на подругу.

— Я беспокоюсь о нашей безопасности, — непреклонно ответила она.

— Я все еще жду объяснений касательно Блэка и Поттера, — негромко напомнил Финн.

— Ты что-то сказал? — переспросила Викки, но Джоконда его прекрасно расслышала и только кивнула, хотя, признаться, подумывала о том, чтобы стереть ему память.

Вчетвером друзья наблюдали за действом в Большом Зале, каждый по-своему скучая по времени, когда сами были студентами. Как же так получилось, что им пришлось столь резко повзрослеть? Сегодня все студенты Хогвартса сняли с себя школьную форму и разоделись в парадные костюмы и платья. Девушки блистали ярким макияжем и пышными причёсками, а парни привели в порядок свои несносные длинные волосы. Сириус, к слову, наконец-то сбрил ужасные усы. Он периодически поглядывал в сторону Джоконды, но благоразумно держал дистанцию. Заметив, куда смотрит друг, Джеймс тут же отвлек его какой-то болтовней. Впрочем, Джоконда не собиралась навязывать свое общество. Она старалась держаться как можно дальше от их компании, когда дело было сделано.

Дамблдор вновь пристально смотрел на нее, это была тактика — заставить ее сделать нечто эдакое, раскрыться. И теперь ей действительно было что скрывать — например то, что она открыла Тайную Комнату. Только в отличие от Риддла, она держала Василиска на коротком поводке и не собиралась покушаться на чью-либо жизнь, да и не желала кому-то зла. Завтра вечером она приглашена на рождественский бал-маскарад в поместье Малфой и пока не знала как реагировать; она была уверена, что там может быть множество знакомых со страниц учебников лиц, которые воевали отнюдь не за Гарри Поттера. Но посещал ли подобные мероприятия Волдеморт, или он все же держался вдали от публичных мероприятий, сохраняя инкогнито?

Хогвартс жил своей жизнью, но Джоконда никогда не получала удовольствия от подобных мероприятий. Ей, как старосте, приходилось много работать — ловить перебравших старшекурсников, конфисковывать спиртное, усмирять расшалившихся призраков. Как раз в этот момент наглая рожа Пивза засветилась в соседней стене, гаденькая ухмылочка подсказывала, что он что-то задумал. Едва поднявшуюся руку с палочкой Джоконды опустил Арчи, покачав головой.

— Оставь это Эванс, — он кивнул в сторону Лили, которая уже заметила угрозу и видно уже продумывала план контратаки. — Ты все-таки не на дежурстве. Старосты уже разводят по спальням мелюзгу, вон, пунш вынесли. Отдохни немного, а то в последнее время на тебе лица нет.

Джоконда неожиданно легко согласилась и подарила Арчи улыбку. Она выспалась и впервые за долгое время нашла повод надеть платье, да и настроение от вида рождественской ели и украшенного к празднику Большого Зала неумолимо ползло вверх. Викки отошла в сторону профессорских столов-шляпок и мило беседовала со Слагхорном, похоже, получая удовольствие от торжества. Небесно-голубое платье делало ее совершенно воздушной, как и крупные пышные локоны распущенных волос. Джоконда немного уныло посмотрела на свое черное платье. Единственным ярким акцентом, который она себе позволила, была красная помада, да и то по настоянию той же Викки, потому что разучилась получать удовольствие от жизни, относясь к происходящему вокруг, как к какому-то заданию.

— Алфи, постой, — остановила она друга, который намеревался пойти на обход замка. — Ты сможешь подменить меня на несколько часов на дежурстве завтра вечером?

— Какие-то дела?

— Ее пригласили на вечеринку в Малфой-мэнор, — оказавшаяся рядом Виктория, подмигнула Джоконде, явно чем-то довольная. — И я рада, что ты пойдешь, мне не будет так скучно среди всего этого бомонда семидесятых.

Говорить о приглашении во всеуслышание Джоконда не собиралась, но Викки решила по-своему. Иногда казалось, что она живет в каком-то своем розовом мире, и она, похоже, единственная находила положительные стороны в перемещении в прошлое. У нее была карьера, а еще лорд Малфой, с которым ее связывали не слишком понятные отношения. Никто не осуждал ее, возможно, так было легче все это пережить.

— Серьезно? — Арчи изогнул бровь. — Ты не говорила об этом.

— Я и не собиралась идти до этого момента, Алфи, — Джоконда пожала плечами. — Кажется, старосты уже выгнали младшекурсников. Пойду, налью себе немного пунша и попробую расслабиться, раз есть такая возможность.

Она оставила друзей и отправилась к столику с напитками мимо танцующих студентов. Северус Снейп, мрачный парнишка, стоял в обществе друзей немного поодаль и как-то необъяснимо тоскливо поглядывал в сторону танцующих Джеймса и Лили, которой удалось выпроводить Пивза с вечеринки. Кажется, в выпроваживании мелюзги она не участвовала, сложив обязанности на других старост Гриффиндора. Родители Гарри Поттера выглядели счастливыми и, наверное, грезили о светлом будущем, и Джоконда, отпив сладкого пунша, только тяжело вздохнула, понимая, что их светлое будущее продлится недолго…

— Привет, как дела, Алекс? — возле нее нарисовался Сириус; в своем смокинге он выглядел очень взрослым и красивым. — Могу я пригласить тебя на танец? — в этот же момент он подмигнул сокурснику, который отвечал за музыку.

Джоконда удержалась от того, чтобы начать озираться по сторонам, ведь они не называли друг друга по имени на людях, но вроде бы Хагрид, стоящий рядом, был увлечен чем-то другим и не слушал их.

— Мистер Блэк, я на дежурстве, и поэтому…

— Мисс Моро, — перешёл на официальный тон он, — насколько я знаю, сегодня дежурство мистера Джонса, поэтому ваше нахождение здесь объясняется лишь желанием немного развлечься, а танцы, скажу я вам, отличное развлечение!

— На нас смотрят Люпин и Поттер, и мне не нравятся их взгляды, — не смогла не заметить Джоконда, как раз в этот момент заиграла приятная гитарная мелодия с женским вокалом — что-то из шестидесятых.

Момент казался романтичным, но ей тяжело было отключиться от происходящего, от того, что она была дочерью волшебника, который станет причиной гибели друзей Сириуса, да и косвенно самого Сириуса тоже. Приходилось держать ухо востро, хотя где-то глубоко внутри Джоконде так хотелось почувствовать себя нормальной семнадцатилетней девушкой, которая способна радоваться и переживать сердечные волнения из-за какого-нибудь симпатичного сокурсника. И правда, со всеми этими делами, со всей серьёзностью аврора она совсем позабыла, что ей и впрямь всего семнадцать лет, и что она ещё может быть ребёнком, ну или эмоциональным подростком, и она постаралась проигнорировать вновь устремленный на нее взгляд Дамблдора.

— Один танец, Сириус.

И все вокруг поменялось, словно вернув её в прошлое или, наоборот, в будущее. Как только Сириус победно улыбнулся, как только взял её за руку, чтобы отвести в гущу танцующих пар, Джоконда будто сбросила с себя оковы ответственности, позабыв о том, кем является, о том, что ей нужно решить проблему возвращения домой, о том, что ей нужно признаться друзьями том, что это целиком и полностью её вина, о том… что ещё три года, и Сириус окажется в Азкабане, а затем и вовсе погибнет от руки Беллатрисы Лестрейндж. Ей вдруг захотелось отринуть все эти знания, чтобы насладиться моментом, ведь, чего таить, общество Сириуса было ей приятно. Так пусть же сейчас он кружит её в танце под взгляды сокурсников, под взгляды Дамблдора, удивленной Викки, ошарашенного Арчи и хмурого Финна, она просто хочет немного отдохнуть в лучах этих тёплых, невзирая на цвет, глаз, которые обращены только к ней. Сириус не улыбался, но улыбались его глаза, наполненные искренней беспричинной симпатией. Она не заметила, как губы её сложились в улыбку, когда этому совершенно уникальному моменту суждено было завершиться.

— Мистер Блэк, кажется? Могу я у вас украсть мисс Моро? У меня есть к ней неотложное дело.

Джоконда обернулась, встретившись взглядом со своим начальником. Гидеон строго смотрел на Сириуса мимо неё настоящим аврорским взглядом.

— Хорошего вечера, мистер Блэк, спасибо за танец, — с непроницаемым выражением лица произнесла Джоконда, вновь надев маску.

— И вам, мисс Моро, — он сдержанно кивнул и с последним, полным подозрения взглядом на Гидеона, ретировался в компанию друзей; Люпин поддерживающие хлопнул его по плечу, ведь Джеймс не собирался сдерживать свои чувства.

Гидеон протянул ладонь, предлагая продолжить танец. Его волосы цвета подпаленой соломы были зализаны назад. Кажется, он тоже воспринимал сегодняшний вечер праздником, но несомненно его желание разбить пару с Сириусом было вызвано ничем иным как работой: как только начался танец, Гидеон сказал:

— Я слышал от мистера Джонса, что вы, мисс Моро, приглашены на Рождественский бал в поместье Малфой…

Проносясь мимо зеркала в суете сборов, Джоконда наспех поправила причёску. Неслыханное дело: она опаздывает! Над посещением приуроченного к Рождеству маскарада раздумывать не пришлось: Прюэтт отдал приказ не спускать глаз с приспешников Волдеморта, которые, по словам осведомителей из Лютного переулка, собираются устроить там сходку. И хотя Гидеон был не самой неприятной компанией, но он мешал; Джоконда понимала, что стремится туда, чтобы увидеть не только всю аристократию Британии, но и, несомненно, вживую встретиться с участниками исторических событий. Впрочем, она сильно сомневалась, что отец почтит присутствием сие мероприятие. Нынешнее высшее общество едва ли чем-то отличалось от общества будущего, однако сложно было припомнить, чтобы в Малфой-мэноре проводились подобные маскарады.

Раздался стук в дверь, и Джоконда, выдохнув, уже не слишком торопливо отправилась открывать, на ходу пытаясь попасть одолженным у Викки пусетом в отверстие мочки уха. Подруга в этом времени успела разжиться немалыми запасами безделиц, которыми щедро одаривал ее лорд Малфой. Подогнать по фигуре одолженное у нее же платье пришлось попросить Минерву Макгонагалл, так как Джоконда боялась испортить тряпку, которой так дорожила Викки. Наверное впервые Джоконда осознала, насколько близки они стали, что могли даже обмениваться вещами, хотя раньше норовили обменяться проклятиями.

Итак, кружевное бордовое коктейльное платье МакГонагалл превратила в пышное бальное, удлинив юбку и добавив несколько подъюбников. Она испытывала превеликое удовольствие, на один вечер превратившись, как она сказала, в фею-крестную для Золушки. Невзирая на то, что эта сказка была популярна у магглов, волшебники тоже ее знали, ведь какой маленькой девочке не хотелось бы стать принцессой или выйти замуж за принца?

— Добрый… вечер, — Гидеон бросил очень быстрый оценивающий взгляд и сглотнул, на миг задержавшись на бордовом кружеве на уровне груди; само кружево было вышито на корсете цвета нюд и поднималось вверх к шее, витиевато спускаясь к предплечьям, из-за чего казалось, что под цветами вообще ничего нет — весьма смелый наряд, но все же, это был не совсем обычный бал; МакГонагалл постаралась на славу: платье акцентировало тонкую талию и приподнимало грудь. — Вы готовы, мисс Моро?

— Готова, мистер Прюэтт, — она хотела было потянуться за зимней мантией, когда Гидеон опередил ее и помог облачиться.

Джоконда будто бы на миг забыла, что он аврор и ее начальник, тем более сейчас, когда он сменил привычную одежду на парадный костюм и выглядел весьма респектабельно, согласно своему происхождению. В последнее время они мало разговаривали, чего таить, она вообще ни с кем не общалась, и пора было это исправить. Студенты, оставшиеся на каникулы в школе, наверняка нежились возле каминов своих гостиных, играя в волшебные шахматы или читая, и потому замок даже в час ужина был безлюден. Альбус Дамблдор любезно предложил открыть им свой камин, хотя с данной задачей могла справиться и МакГонагалл, и Джоконда немного волновалась перед встречей с ним. Он, казалось, бездействовал, просто наблюдал за ней, а, быть может, ей это и вовсе казалось. Ожидание подвоха с любой стороны стало утомительным, обещая превратиться в паранойю, до которой было совсем недалеко.

Когда горгулья открыла лестничный проход в директорскую башню, Джоконда поневоле набрала в легкие побольше воздуха, словно перед прыжком в пропасть, но Гидеон, похоже, этого не заметил. Он был восхищен, ведь она сегодня блистала. Получившееся шикарным платье дополнялось пышными локонами, с которыми также помогла справиться профессор МакГонагалл. Скажи Джоконде, что госпожа директор самолично будет наряжать ее на бал, она бы ни за что не поверила. Нет, она не разучилась следить за собой, просто у нее совершенно не было на это сил и желания. Впрочем, сегодняшний вечер напомнил ей, что она все-таки женщина. И, раз уж она пропускает свой собственный выпускной, то пускай этот вечер станет ему заменой. Главное, чтобы его не испортил Прюэтт и письмо М.П.Г., которое она получила вечером накануне…

— Добрый вечер, мисс Моро, мистер Прюэтт, — Дамблдор учтиво склонился.

— Спасибо, профессор Дамблдор, благодаря вам я не испачкаю платье уличной грязью, — Джоконда искренне улыбнулась, мечтая поскорее ретироваться.

— Однако обратно мы вернемся при помощи аппарации, — заметил Прюэтт. — Так что платью, все же, немного достанется.

Словно началось какое-то театральное представление: Гидеон взял ее ладонь и, заложив руку за спину, подвел к камину, и это выглядело как-то правильно, словно ей, хрупкой девушке, всегда и во всем должны оказывать внимание.

— Я, конечно, понимаю, что для вас это работа, но попробуйте получить хотя бы немного удовольствия, — глаза Дамблдора по-лисьи улыбались. — Мисс Уэмпшир, к примеру, весьма воодушевлена предстоящим действом.

— Спасибо, профессор, — отозвалась Джоконда, беря летучий порох из пиалы, который, в отличие от грязи, легко счищался с платья заклинанием. — Малфой-мэнор! — отчеканила она, зная, что камины этого времени не слишком надежны; например, леди Арабелла как-то очутилась на городской свалке, всего лишь нечетко произнеся одну букву.

К слову, она рассчитывала увидеть на балу любимую старую каргу, хотя, Джоконда знала точно, что они не являются родственницами. А ещё в этом времени жив лорд Луи.

Весь этот бал вызывал какой-то непонятный восторг предвкушения, но приходилось себя сдерживать, она не могла нарушать привычные рамки своего образа.

Она очутилась в знакомом Малфой-мэноре и, убрав единственное пятно летучего пороха, сотворила маскарадную маску в тон платью. В подключенном по такому случаю камину в зале, ставшем парадной, было уже довольно людно. Пока эльфы левитировали верхнюю одежду в гардероб, Джоконда рассматривала гостей. Как и ожидалось, публика, придерживаясь маскарадной традиции, выбрала вовсе не классические строгие наряды. У одной ведьмы через весь шифон зеленого платья шел натурального вида вьюн, а сложную прическу украшал венок из совершенно потрясающих лесных цветов, переходящий в маску; ее подруга выбрала мантию с ромбовидным красно-желтым узором и бубенцы, вплетенные в волосы, что навевало сходство с костюмом Арлекина. Другая девушка красовалась в совершенно потрясающем платье, в зависимости от ракурса меняющим цвет — с одной стороны на широком подоле проявлялось хмурое дождливое небо и движущиеся змейки молний, с другой — белоснежная зима и шпили какого-то северного замка, с третьей — зеленое лето и прыгающие по лугу олени, а на ее голове красовался вычурный парик, что-то в стиле барокко. Совершенно завороженная платьем, Джоконда вдруг осознала, что ее наряд не был экстравагантным и отчасти, но это не мешало ей чувствовать себя совершенством, особенно в глазах Гидеона; он предпочел не надевать маски — это было сугубо личным делом каждого.

Гидеон, впрочем, как всегда держался максимально сдержанно, и в качестве знака внимания позволил себе лишь принести два бокала шампанского с фуршетного стола, накрытого тут же в парадной, пока Джоконда отдавала приглашение, в которое вписала имя спутника.

— Я думала, мы на задании, мистер Прюэтт, — скептически изогнув бровь, Джоконда приняла резной хрустальный фужер из набора, который Малфои доставали только по праздникам и в ее время.

— Здесь очень красиво, — заметил он, оглядывая богато украшенный зал.

— Даже слишком, — не смогла не согласиться она, улыбнувшись.

Легкая классическая музыка вкупе с летающими под потолком феями, рассыпающими на приглашенных горсти серебряные снежинки, которые, впрочем, успевали растаять в воздухе, не долетая до причесок, создавали атмосферу праздника. Повсюду висела пушистая мишура, а периметр круглого холла украшали невысокие, запорошенные снегом елки. В душе зажглось какое-то детское ожидание чуда, наверное, потому что нельзя бесконечно хмуриться и нужно позволить себе немного отдохнуть. Они прошли в соседний зал, где было не меньше народу, а под потолком кружились воздушные гимнасты.

— Алекс, вот ты где! — в толпе показалась макушка с ангельскими белоснежными кудряшками; за спиной Викки были крылья, а над головой светился нимб — удивительно симпатичные чары.

— Как ты так быстро меня узнала? — искренне возмутилась Джоконда, когда Викки неожиданно нежно обняла ее, незаметно взмахнув волшебной палочкой.

— По мистеру Гидеону Прюэтту, конечно, он тебе к лицу, — она беспечно подмигнула ее начальнику.

Джоконда хотела было возмутиться подобной фривольности, ведь Гидеон все слышал, но он только спрятал улыбку в фужере шампанского. Викки, отправившаяся приветствовать следующую пару, почему-то выглядела и вела себя так, словно была хозяйкой вечера, она здоровалась с приглашенными, удивляя количеством знакомств, заведённых за столь короткое время в прошлом. Казалось, что она совершенно не смущается слухов, которые уже месяц ходили по магическому сообществу Британии, касательно ее отношений с лордом Малфоем. Но Викки было плевать, она словно не воспринимала жизнь здесь всерьез.

— Мистер Прюэтт…

— Гидеон, мы же не на службе.

— Ты уверен, Гидеон? — без труда перешла на неформальное общение Джоконда. — Если ты планируешь искать здесь его сообщников, то лучше бы наколдовал маску. Я думаю, все, кто осознанно преступает закон, знают нас в лицо.

— Маска не столь важна, приглашение на это мероприятие получили члены всех чистокровных семей вне зависимости от их работы. Просто некоторые принципиально на такие мероприятия не ходят.

— Тогда где же твое приглашение, Гидеон? — уточнила она, будучи уверенной, что стала лишь способом попасть на маскарад.

Он залез во внутренний карман пиджака, чтобы извлечь оттуда сложенный пополам конверт.

— Раз ты все равно собиралась, то почему бы нам было не пойти вместе? — он даже не подумал, что она, возможно, хочет пригласить кого-то еще. — Считай это частью работы. Крауч очень настаивал, чтобы здесь присутствовали авроры.

— Ты же понимаешь, здесь не произойдет ничего подпольного, — понизила голос до шепота Джоконда, — ведь Волдеморт не дурак, он понимает, что здесь находятся авроры?

— Склонен не согласиться с тобой, Александрин, — впервые назвал он ее по имени, — Они наверняка могли посчитать, что все будут думать, как ты, и это позволит им творить всё, что заблагорассудится, прямо под носом у гостей.

В этот момент Джоконда заметила Люциуса Малфоя под руку с совершенно потрясающей Нарциссой Малфой в белоснежном бальном платье стиля начала двадцатого века. Она так подходила ее брату, что не оставалось сомнений в идеальности их союза. Они спускались со второго этажа по помпезной лестнице с резными украшенными мишурой перилами, привлекая к себе всеобщее внимание, и Джоконда, ослепленная лоском этой пары, не сразу заметила лорда Абрахаса, взявшего фужер с шампанским для приветственного слова. Как дань традиции, лицо его скрывала маска, хотя его сложно было не узнать. Каштановые волосы до плеч как всегда были распущены и идеальной волной зачесаны назад, чуть правее от него Джоконда узнала уже старую, но явно моложе себя будущей, леди Арабеллу, и где-то внутри нее зашевелилось чувство глубокой привязанности. Даже в свои семьдесят с лишним Арабелла выглядела прекрасно и ловила на себе множество взглядов мужчин своего поколения, а рядом с ней, совсем седой и суровый на вид, стоял Луи Малфой, ее муж, который почил во время Первой Магической Войны. Среди приглашенных было очень много Блэков. Джоконда, как отпрыск семейства, чтящего традиции чистой крови, зубрила наизусть генеалогические древа всех родов и знала их по старым фото. К моменту, когда Джоконда появится на свет, продолжать род Блэков станет некому. С середины второй четверти двадцатого века в этом роду рождались преимущественно одни девочки, и лишь у Вальбурги и Ориона Блэк — двое сыновей, но оба не женятся и не заведут детей…

— О чем задумалась? — спросил Гидеон, и Джоконда точно вернулась в реальность, запоздало отпив шампанского, когда тост Лорда Малфоя закончился.

— Размышляю над тем, что, наверное, вертится у многих на языке, но никто не говорит об этом вслух.

— Интересно, что же это может быть, — Гидеон поначалу улыбнулся, но увидев серьезность в ее глазах, и сам посерьезнел.

— Скажите мне, как много в Британии уважаемых чистокровных семейств, не разделяющих взгляды о чистоте крови?

— Осторожнее, Александрин, это весьма опасная почва, — заметил он. — Не стоит говорить об этом здесь.

— Мой брат совершенно прав, просто наслаждайтесь вечером, мисс Моро, раз есть такая возможность, — как всегда не воспринимая ее всерьез, сказал не пойми откуда взявшийся Фабиан; в отличие от Гидеона он был в маске, но рыжая шевелюра — особая примета братьев Прюэтт — выдавала его буквально с головой. — Мисс Моро, позвольте ненадолго украсть у вас моего брата ради осмотра сада ледяных скульптур?

Джоконда вдруг почувствовала себя третьей лишней. Братья, видно, хотели обсудить что-то касательно задания Крауча, не посвящая в дела младшего аврора.

— Конечно, мистер Прюэтт, — кивнула она, ведь и у нее появится время исследовать кое-что, пока гости налегают на спиртное и закуски и все сосредоточены в одном месте.

— Отличные рожки, мисс Моро, замечательный образ, — с усмешкой бросил Фабиан и неожиданно подмигнул ей, чего Джоконда совершенно не ожидала от вечного зануды.

— Какие еще рожки? — буркнула она, потянувшись к голове и ахнув от неожиданности, ведь из-под пышно уложенных волос действительно выбивались небольшие красные рожки — о чем говорило и размытое отражение в ведерке из-под шампанского. — Викки! — зашипела про себя Джоконда буквально на парселтанге сквозь зубы.

Викки, выбрав образ ангельской девы, коварно превратила Джоконду в своего антипода, но, судя по заинтересованным взглядам, дополнение действительно пришлось к месту в сочетании с ее платьем, и потому Джоконда решила не избавляться от этого недоразумения: как-никак, она на маскараде!

Джоконда максимально незаметно продвинулась в сторону одного из выходов бального зала, в то время как гости окружили подиум в центре зала, на котором давали представления мастера зрелищной магии. Никто не заметил ее исчезновения, все были заняты лишь собой и обменом комплиментами касательно костюмов…

* * *

— Зачем ты пришел сюда с Моро? — Фабиан остановился напротив ледяной скульптуры Зевса и строго взглянул на брата.

— Она приглашена на мероприятие и даже не знает, что на нем могут быть весьма опасные личности и недоброжелатели. Она — неопытный аврор. Я бы не хотел, чтобы она во что-то влезла.

— Так сделал бы так, чтобы она не приходила, а не обеспечивал ей защиту и сопровождение, — Фабиан прекрасно понимал, что Гидеон нашел повод побыть с симпатичной ему девушкой, но только он в этом никогда не признается.

— Нам не помешают дополнительные глаза, учитывая задание Крауча, — напомнил Гидеон, игнорируя подкол брата.

— Да, конечно, — Фабиан салютовал ему фужером. — Она больше не в моем подчинении, и, Гидеон, я прекрасно знаю, что в Хогвартс хотели послать племянницу Вандсволлоуза, и только один Мерлин знает, как тебе удалось устроить так, чтобы послали Моро. Случай с Долоховым оказался отличным поводом, верно?

Гидеон промолчал. На тот момент он не задумывался о том, что это будет Моро, он просто не слишком хотел видеть влюбленные глаза Китти Ковальски каждый день… Вандсволлоуз не очень хорошо относился к братьям Прюэтт, поэтому решение не посылать Китти в Хогвартс далось ему довольно легко. Кто же знал, что они с Краучем решат отправить Моро с Джонсом. Однако Фабиана, вбившего себе в голову какие-то романтические начинания брата, было уже не переубедить.

— Я не обязан перед тобой отчитываться, тем более все далеко не так, как кажется. Скажи мне лучше, ты заметил что-то необычное?..

Но едва Гидеон успел это договорить, как брат дернул его на себя, вынудив спрятаться за высокой зеленой даже зимой изгородью, когда по аллее вдаль от ледяных скульптур быстрым шагом прошли два человека. Они остановились с другой стороны изгороди и скульптуры и заозирались по сторонам. Один из них произнес заглушающее заклинание, но Фабиан был к этому готов — в его руках появилось небольшое устройство, похожее на миниатюрную музыкальную шкатулку. Он прокрутил ручку, только вместо музыки из шкатулки едва слышно донеслись голоса говорящих, и говорили они о том, что лорд Волдеморт собирается почтить присутствием сегодняшний бал…

* * *

— Мисс Моро, с этой прической я едва вас узнал, — раздался за спиной знакомый голос.

Джоконда обернулась и едва не ослепла от белизны смокинга Люциуса, который где-то потерял свою очаровательную невесту. Подобно своему отцу, он был в маске, которая придавала шарма, но отнюдь не скрывала его личность.

— Добрый вечер, мистер Малфой. Совершенно потрясающий прием. Не думала, что в Британии могут происходить подобные торжества, — абсолютно искренне заметила Джоконда.

— Рад, что вам понравилось. Однако где же ваш спутник, почему он оставил свою даму одну так надолго? — спросил Люциус, посмотрев по сторонам. — Мне показалось, это был кто-то из братьев Прюэтт.

— Совершенно верно, мистер Малфой, — подтвердила Джоконда, не чувствуя ни капли неловкости из-за того, что кавалер, а может сразу оба близнеца оставили ее уже более чем на двадцать минут, позволив ей сделать кое-что очень важное.

— Позвольте оставить за собой третий танец, — неожиданно сказал он.

— Буду польщена, мистер Малфой, — Джоконда ответила ему церемонным книксеном, вновь без толики неловкости, ведь приглашение было вполне уместным.

В высшем обществе и в ее время были крепки бальные традиции — мужчины могли вставать в очередь и изъявлять о намерении танцевать с той или иной особой. И хотя Люциус, возможно, должен был уделять большую часть времени времени невесте, та, кажется, совсем не скучала в обществе… старшей сестры. Пусть видно было только часть лица из-за маски, Джоконда точно знала, что это Беллатриса Лестрейндж или пока еще Блэк. У Джоконды перехватило дыхание. Какой, однако, хрупкой девушкой предстала перед ней самая опасная ведьма своего времени. Пока ещё не записанная в преступницы и не отсидевшая в Азкабане, она наслаждалась праздником. В какой-то момент Беллатриса посмотрела прямо на нее и что-то сказала сестре.

— Что ж, мисс Моро, увидимся во время танцев, приятного вечера, — наконец, распрощался Люциус, оставив ее под прицельным взглядом сестер Блэк.

По губам Нарциссы Джоконда различила краткое «кто это?», но ее сестра пожала плечами. Самое странное — ожидая увидеть сумасшедшую ведьму из страшилок, Джоконда вдруг увидела типичную аристократку, смеющуюся над какой-то шуткой молодого человека рядом.

— Извини, разговор с братом немного затянулся.

— Все в порядке, я думаю, мы можем пойти к столу, прежде чем продолжить слежку, — сказала Джоконда подошедшему Гидеону, что примечательно, без Фабиана. — Аврорам тоже нужно есть.

Уголки губ Гидеона дернулись вверх, он подал руку, которую она незамедлительно приняла, смутно ощутив, что выбор спутника оказался верным, ведь изначально она планировала пригласить Финна. Арчи бы нашел в этом романтический подтекст, но Гидеон подходил идеально; оставалось только делать вид, что она активно наблюдает за происходящим. Множество лакеев помогало гостям с рассадкой. Джоконда внезапно обнаружила, что у них у всех абсолютно одинаковые беспристрастные лица и выражения на них, а кожа немного зеленая. Учитывая, что в магических семьях служили домашние эльфы, в лакеях не было надобности, но такой магии Джоконда еще не видела, хотя посещала подобные приемы.

— Малфои заказали этих големов из Южной Америки, в неактивном состоянии это просто иссушенные лягушачьи трупики, пропитанные магией, — заметив ее интерес, произнёс Гидеон. — Я слышал о них из отдела таможни, ввезены совершенно легально.

— Зря ты сказал про лягушачьи трупики, у меня совершенно пропал аппетит.

— Не знал, Моро, что ты такая неженка, — усмехнулся Гидеон позволив лакею постелить салфетку себе на колени.

— Если бы ты не был моим начальником, я бы непременно огрызнулась, — она отпила воды из бокала и отказалась от мясного рулета, предложенного слугой.

За их столиком на десять персон оказались такие известные личности, как сам Барнабас Каффа в обществе Риты Скитер, которая, к слову, в семидесятых была весьма хорошенькой молодой девушкой; согласно соседней карточке возле тарелки, рядом с Джокондой ожидался Фабиан, а напротив — действующий знаменитый игрок в квиддич, Людо Бэгмен. Их стол оказался довольно близко к сцене, на которой фокусников сменила певица с приятным джазовым исполнением и оркестровой поддержкой.

— Тебе доводилось бывать на подобных приемах? — спросил Гидеон, отмечая ее образцовую осанку и, вероятно, отсутствие должного волнения от пребывания в высоком обществе.

— Раз я из простой семьи, Гидеон, то, стало быть, мне не свойственны манеры? Мои родители были чистокровными волшебниками, а мой дед и вовсе выходец из благородного рода Венсан, он внес немалый вклад в мое воспитание, хоть и почил давным давно, — с подходящей долей обиды в голосе сказала она очередную легенду своей личности, понимая, что может ненароком выдать себя.

— Я и не думал тебя задеть, — он примирительно улыбнулся, но Джоконда не улыбнулась в ответ, а только приступила к закуске. — Мистер Джонс кажется куда более простым человеком. Он из Америки, и вся Европа, включая Британию, конечно же, наслышана об их свободных нравах, хотя они только относительно недавно сняли запрет на заключение браков между волшебниками и немагами, как они называют магглов. И мистер Джонс, позвольте заметить, весьма интересуется маггловской культурой, в особенности, ему импонирует их современная музыка. Кажется, вы вместе с друзьями посещали концерт маггловской группы, — странно сменил тему Гидеон, словно Джоконда и без него не знала, что Арчи магглолюб, что, впрочем, хорошо вписывалось в его легенду.

— Это был интересный опыт, мне понравилась группа, хотя, признаться, Алфи иногда чересчур увлекается. Если для Валери магглы кажутся забавными, и она получила удовольствие от концерта, где было множество пьяных бездельников, которые норовили набить друг другу лица, то Фокс, очевидно, просто проявил терпение.

— Вы кажетесь совсем разными, но неожиданно близкими друзьями. Как так вышло?

— Несомненно, проживая вместе в небольшой квартире в Лондоне, нам приходилось сталкиваться со многими непримиримыми противоречиями, включая неаккуратность молодых людей, но, в конечном итоге, нам всегда было о чем поговорить. Нам интересно друг с другом, — подвела черту Джоконда, толком ничего не рассказывая, потому что, возможно, именно сейчас Гидеон, чуть подпоив ее шампанским, пытался что-то выведать, а может, просто разбавлял тишину бессмысленным разговором о людях, которые едва ли были ему интересны. — И, конечно, когда четверо оказываются далеко от дома и привычных им вещей, это сближает.

— Насколько сильно обстоятельства могут сближать, Александрин? — Гидеон сощурился, показывая, что неозвученная мысль лежит на поверхности.

— Мы стали хорошими друзьями.

— И товарищами по работе, — наконец, сузил он круг интересующих его персонажей, однако не назвав имени.

Джоконда посмотрела на него прямо и требовательно, желая чтобы он произнес это вслух. Периферическим зрением она наблюдала за воздушной Викторией, которая, находясь в обществе лорда Малфоя, мило улыбалась какому-то мужчине в белой маске, скрывающей половину лица. Высокий и худощавый, он, однако, имел великолепную выправку. Лорд Малфой учтиво протянул ладонь для рукопожатия, но Джоконде вдруг показалось, что это рукопожатие далось ему с трудом.

— Возможно, я пытаюсь узнать тебя получше. Как сотрудника, разумеется.

Она наконец-то улыбнулась, понимая, о чем он думает.

— В таком случае, рискну нарушить традиции и первой предложить тебе первые два танца, Гидеон, чтобы узнать тебя получше. Как начальника, разумеется, — словно обозначая собственную свободу от каких-либо обязательств, сказала Джоконда, ведь Гидеон был ей на самом деле симпатичен, в отличие от его унылого брата.

Его брови дернулись вверх в легком удивлении, но затем на губах заиграла еще более хитрая улыбка. Он все понял, впрочем, как и она, только говорить о своей симпатии вслух взрослые молодые люди отчаянно избегали.

— Почту за честь, мисс Моро, — перешел он на шутливый официальный стиль, а традиционно «вовремя» оказавшийся рядом Фабиан закатил глаза; он намеренно громко отодвинул свой стул, не дождавшись лакея, и присел.

— Что ж, позвольте тогда предложить вам третий танец, мисс Моро, — сказал Фабиан, словно издеваясь над близнецом.

— К сожалению, мистер Прюэтт, третий уже занят другим, — ничуть не смущенно ответила Джоконда, ввязываясь в бессмысленную игру, походящую на флирт. — Но если ко времени четвертого танца у меня останутся силы, буду рада принять ваше предложение.

— Видно, двадцати минут нашего с Гидеоном отсутствия хватило, чтобы мисс Моро от скуки нашла нового кавалера, — Фабиан поднял фужер и постучал по нему вилкой, привлекая внимание остальных за столом; обычно он был довольно тих и скромен, но сегодня едва ли был похож на себя самого. — Подобные мероприятия — отличный повод завести новые знакомства, и я благодарен случаю, который свел за одним столом волшебников, сделавших огромный вклад в наше сообщество. Главред незаменимого «Ежедневного Пророка» Барнабас Каффа, благодаря вам, волшебники в курсе каждого сколько да значимого события. И, конечно, ваша очаровательная подающая большие надежды спутница! Мисс Скитер, ваша криминальная колонка помогает людям понять, насколько сложная и ответственная работа — хранить мир и порядок, и показывает нас, авроров, с лучшей стороны. Мистер Бэгмен, за вашими достижениями в квиддиче мы с братом следили сызмальства. Мистер Треверс, вы…

— Он всегда такой словоохотливый? Что-то раньше не замечала, — не смогла не заметить Джоконда шепотом.

— Сложно поверить, но мой брат может быть душой компании, когда это необходимо. Этот тост — проявление вежливости, чтобы завести знакомство с волшебниками за столом, — так же негромко ответил Гидеон, когда Фабиан, наконец, перестал перечислять имена и достижения волшебников, которых не знала Джоконда.

-…Для тех, кто не знаком с нами, я — Фабиан Прюэтт, а это мой брат Гидеон и наша очаровательная коллега и гостья из Франции мисс Александрин Моро — аврор по программе обмена.

— Какая, однако, разнообразная и интересная получилась компания, — заметил Каффа, — но, мистер Прюэтт, давайте не будем затягивать и выпьем за чудесный праздник!

— За Рождество, мистер Каффа, за Рождество, друзья!

Поначалу показавшееся странным выступление Фабиана, однако заставило присутствующих оживиться и после звона бокалов более непринуждённо чувствовать себя за столом. Завязались оживлённые беседы, только Рита Скитер поначалу скептично смотрела на сидевшую напротив Джоконду. Позже стало ясно, что слегка надменный вид был частью ее образа. Мисс Аманда Браун — спутница Маверика Уэмбли, вратаря Уимбурнских Ос, завела увлекательный разговор на тему политики. Ее острый ум и язык давал весьма точные и емкие определения действиям Минчума. Каффа, который, являясь главредом, вел главную колонку политических новостей, вступил с ней в нелегкий спор, вставлял забавные шпильки. В их дискуссию втянулись и остальные. Джоконда прятала улыбку за фужером, поглядывая на действо на сцене: актеры, исполняя ведический ритуал под напоминающую медленные ирландские напевы мелодию, танцевали, подбрасывая в воздух венки из покрытых изморозью веток и замерзших цветов. Неописуемая красота украшенного зала и бесконечные бесшумные фейерверки вспыхивали над головой, расцвечивая потолок северным сиянием.

После нескольких общих тостов, лорд Абрахас пригласил гостей к танцам. Согласно традиции, первым танцем был англез — смесь из реверансов и ухаживаний кавалеров. В этом танце пары не касались друг друга. Выстроившись в две линии друг напротив друга, они менялись местами, кланяясь и на мгновение меняясь партнерами, становились на место, затем действие повторялось. Во втором танце было дозволено легкое ненавязчивое касание, и Гидеон отлично справлялся; казалось, он всю свою жизнь провел на подобных балах. Впрочем, и Джоконда не отставала, она только хихикнула, взглянув на перепутавшую право и лево Викторию, оттоптавшую ботинок соседа.

— Вы удивляете меня, мисс Моро, вы будто родились с серебряной ложкой во рту, — не смог не заметить Гидеон, когда в середине второго танца он наконец мягко захватил ее талию. — И я, право, ревную, что третий танец, мой любимый вальс, вы согласились провести с другим кавалером.

— Нет никакой возможности отказать хозяину бала, это дурной тон, — подобный разговор, казалось, мог произойти на балу прошлого века.

— Неужели лорд Малфой? — однако ничуть не ревнуя, потешался Гидеон, в изящном па оказавшись сзади и плавно раскачивая ее из стороны в сторону.

— Не лорд Малфой, но его сын.

— Мне казалось, он не может оторваться от своей очаровательной невесты… — не смог не заметить Гидеон их довольно фривольного исполнения танца, в котором пара касалась друг друга несколько теснее, чем позволял этикет, на что с укором поглядывал лорд Малфой.

— Всего лишь проявление гостеприимства, — не нашла в этом ничего зазорного Джоконда.

— Что ж, аврор Моро, тогда у меня для вас ответственное задание. У Главы Аврората есть подозрения, что род Малфой может быть косвенно связан с деятельностью Пожирателей Смерти, будьте осторожны. И, конечно же, наблюдайте.

— Конечно, Гидеон, и если я увижу нечто подозрительное, то непременно сообщу тебе, — на миг могло показаться, что Джоконда исполнена сарказмом, но ее мягкая улыбка развеяла эти сомнения.

Когда танец закончился, партнеры поклонились друг другу, и Гидеон галантно поцеловал ее руку. Джоконда была впечатлена его манерами, он будто преобразился, специально для этого вечера сбросив маску аврора и показав себя в соотвествии с происхождением. Гостям предложили сделать паузу, чтобы поздравить с днем рождения заместителя министра магии — Артура Кавендиша — и все вновь подняли бокалы. Люциус, однако, пропал из виду. И когда начался вальс, Гидеон уже готов был спасти спутницу от одиночества среди неприглашенных дам, когда прямо перед Джокондой вырос неизвестный высокий мужчина в белой маске — тот самый, с которым неохотно поздоровался лорд Малфой. Джоконда не могла узнать его, ведь вероятнее всего, никогда не видела, как и большую часть присутствующих сегодня на маскараде волшебников. Он не был плечист, но в его худобе и идеальной осанке читались сила, внутренний стержень.

— Я слышал, что мистер Малфой оставил за собой право вальса, однако с прискорбием должен сообщить, что его планы на третий танец изменились, и дабы вы не остались в одиночестве во время прекрасного вальса, позвольте стать ему заменой.

Кем бы он ни был, Джоконда с небольшим промедлением согласилась, отметив, как застыл неподалеку Гидеон, успевший сделать лишь шаг в ее сторону. Ее ладонь легла в прохладную ладонь незнакомца и внезапный внутренний импульс заставил сердце подлететь вверх, затем кануть камнем вниз и волчком закрутиться внутри, мешая вздохнуть полной грудью. Джоконда затрепетала не то от ужаса, не то от вмиг затопивших ее восторга и возбуждения. Всего лишь взгляд практически черных глаз из прорезей маски партнера, закружившего ее в танце, и она все поняла сразу. Это был он — ее отец. Джоконда не сумела справиться с внезапной, не поддающейся контролю дрожью.

— Никогда не думал, что мое обаяние может так легко бросать женщин в дрожь, — он властно улыбнулся, уверенно ведя в танце; его глаза хитро улыбались.

Сложно было вообразить, но она впервые с трудом могла поддержать диалог, впервые ноги едва ее слушались в бесконечном кружении и мелькании соседних пар. Этот волшебник принесёт смерть и страдания множеству магглов и невинных волшебников в будущем, но сейчас он просто наслаждается балом…

— Вы спасли меня от постыдной участи оказаться без танца.

— Стало быть, ваша дрожь — следствие благодарности, мисс Моро? — лукаво улыбнувшись, назвал он ее фамилию, хотя Джоконда не представилась.

— Следствие пережитого неудобства, но, как видите, я больше не дрожу. Вы не представились, — нашла она в себе силы улыбнуться и прекратить это ужасное состояние.

На его губах заиграла беззлобная ухмылка. Так долго мечтая о встрече и в самых своих потаенных уголках подсознания скрывая восхищение, стремящаяся к отцу Джоконда, однако, мечтала лишь об одном — чтобы вальс завершился. Встреча была неожиданной, и М.П.Г. о ней не предупреждал, как не предупреждал и о многом другом. Он будто играл с ней, словно с пешкой, но всегда оставался доволен результатом. Что бы он ни предвещал — сбывалось…

— Мне казалось, маскарад оставляет гостям право оставаться инкогнито, — напомнил Том Риддл, который наверняка уже давно не представлялся этим именем, а произносить второе в присутствии авроров не стал бы.

— Конечно, оставайтесь таинственным незнакомцем, возможно, мне стоит звать вас мистер Загадка?*

Он сверкнул недобрым взглядом. Джоконда играла с огнем, но ведь и он неспроста пригласил ее на вальс. Люциус Малфой как ни в чем не бывало объявился в другой стороне бального зала с Беллатрисой Лестрендж, словно позабыв о своей просьбе и о том, что третий танец уже был обещан другой. Оба едва скрывали любопытство, и их взгляды невольно обращались к Джоконде и Волдеморту. Словно связанные невидимой нитью, отец и дочь не замечали никого вокруг, они вглядывались друг в друга, словно находились одни во вселенной, словно время остановилось. Волдеморт уже нашел множество подтверждений тому, что столь похожей на него девушке известно о нем многое… Что она осмелилась открыть Тайную Комнату и постичь его тайны. И все ее действия были тщательно спланированными. Даже Люциус, всегда уверенный мальчишка, начал сеять панику. Редкий Пожиратель Смерти знал фамилию Риддл, для них истинным его именем было Лорд Волдеморт, и теперь еще Темный Лорд, но она только что доказала, что в курсе его прошлого…

— Александрин, вам следует быть осторожнее, вокруг вас сгущаются тучи. Сегодня вы в маске, для кого-то остаетесь неузнанной, но с каждым днем ваше присутствие в обществе становится все более заметным, — прямолинейно заявил он, позволив себе более тесные касания, чтобы шептать ей на ухо. — Этот интерес может быть чреват последствиями.

— Я не покидаю пределы Хогвартса вот уже пару месяцев, мистер Риддл, но вам это уже наверняка известно, тем более, за мной следит этот странный парень Снейп и его друг Малсибер, — спокойно пояснила она. — Интерес, о котором вы говорите, может исходить только от волшебников, которые знакомы с вами воочию. Но, будьте уверены, они не причинят мне вреда, ведь понимают, что наше сходство не случайно.

— Вы уверены, что я могу и, главное, хочу обеспечивать вам защиту? Почему, зная то, кем я являюсь, вы никому не рассказали? Мне казалось, что вы одна из подающих большие надежды собак Крауча.

— Мне кажется, что этот разговор не для посторонних ушей, мистер Риддл… И я не собака Крауча. Если я молчу о своем происхождении и вашей личности, значит, у меня есть на это причины. Я не представляю для вас угрозы.

— Кто ваша мать, Александрин? — сложно поверить, но Лорд Волдеморт сумел проигнорировать собственную фамилию несколько раз прозвучавшую из ее уст и даже не разозлился.

Именно в этот момент одна из дам запнулась о подол своего чрезмерно длинного платья и с грацией слона полетела аккурат на кавалера, который, как костяшка домино, в свою очередь завалился назад, задев плечо Джоконды. Она только ахнула и, неуклюжим взмахом руки пытаясь сохранить равновесие, буквально подбросила в воздух слетевшую с запястья бальную сумочку, прежде чем оказалась подхвачена Волдемортом и аккуратно поставлена на ноги. Сумочка шлепнулась на лысину подвыпившему розовощекому волшебнику с усами-завитушками и упала в ворох из конфетти возле фуршетного стола. Вальс прекратился в то же мгновение, словно дирижер выронил палочку. Гости принялись поднимать пострадавшую от собственной неуклюжести женщину, и спутник Джоконды, воспользовавшись неразберихой, неожиданно исчез из поля зрения, заставив ее заозираться по сторонам. Она никогда бы не проявила подобной суетливости, но встреча с отцом напрочь лишила её привычной собранности.

— Вы в порядке, мисс Моро? — Люциус Малфой в обществе Беллы, из чьего взгляда не пропадало любопытство, объявился рядом.

Даже в ажурной маске, скрывающей часть лица, она, вероятно, сильно напоминала их лидера.

— Все в порядке — Джоконда лишь провела ладонью по плечу, на которое пришелся удар. — Мой спутник удержал меня от падения. Ума не приложу, мистер Малфой, как вы могли забыть о третьем танце, — немного саркастично заметила она, хотя было ясно, что он получил приказ от Волдеморта.

— Мисс Моро, вы сильно ушиблись? Вам требуется медицинская помощь? — спросил объявившийся за сыном лорд Малфой

— Ты в порядке? — повторил вопрос Гидеон, подошедший с ее сумочкой.

— Спасибо за заботу, со мной все в порядке, — она улыбнулась обоим и мазнула по Люциусу равнодушным взглядом, принимая сумочку и отряхивая ее от остатков конфетти.

— Похоже, это выпало из сумочки в процессе полета, янтарь раскололся, — неожиданно в ладони Гидеона появилась брошь в виде пчелы с янтарным брюшком; на янтаре отчетливо виднелась молния трещины. — Впрочем, это поправимо, — он занес над брошью палочку и произнес простое «Репаро».

Джоконда постаралась сдержать волнение, ведь Гидеон держал в руках то, что велел ей взять из тайника Малфой-мэнора М.П.Г., она сделала вид, что не заметила вмиг ставшего вопросительным взгляда лорда Малфоя, которому, вероятно, было известно, что это за вещь и откуда она взялась. М.П.Г. обещал объяснить значение броши позднее, и похоже, ему придется объяснить еще очень многое…

— Откуда у вас это? — Беллатрисса, похоже, точно знала, что означает эта странная брошь.

— Эта вещь у меня с детства, — Джоконда спокойно переняла брошь из рук Гидеона и положила обратно в сумочку; М.П.Г. велел придерживаться такой легенды.

В глазах Беллатрисы стал практически видим неоновый вопросительный знак, она вглядывалась в Джоконду пристальнее, словно что-то выискивая. М.П.Г. обязан дать этому объяснение, а еще инструкции, как избежать гнева Абрахаса Малфоя, очевидно, догадавшегося о том, откуда взялась пчела.

— Но как же она может быть…

— Белла, пойдем, а то Нарцисса заскучала, — раскрывшую рот Беллатрису Люциус буквально осек и, положив ее ладонь себе на предплечье, подтолкнул в сторону; Беллатрисса тотчас перенесла свое возмущение на него.

— Видно, будущая миссис Лестрендж немного перебрала лишнего, — неожиданно заметил лорд Малфой, словно что-то проверяя.

Джоконда пожала плечами и ответила, что праздники для того и существуют, чтобы позволить себе чуток лишнего…

* * *

Немногим позднее после окончания маскарада, Абрахас Малфой, отправив сына на выходные в дом Блэк, направился в комнату-тайник, чтобы убедиться, что это была точно такая же брошь, как раньше носили Лестренджи. Уже более пятнадцати лет он не видел этих вещиц, однако полагал, что не найдет различий, что, возможно, подтвердит родство Александрин Моро с древним французским родом. Абрахас и сам не понимал, почему его так интересует эта девушка, но ее присутствие и схожесть с врагом номер один бередила старые раны, да и Дамблдор чувствовал в ней угрозу. Сегодня открылось нечто новое из ее биографии, да и мисс Блэк подтвердила подозрения своим восклицанием, однако Абрахас должен был убедиться воочию. Пройдя по подземельям к невидимой лестнице, спрятанной за иллюзорной стеной, он поднялся наверх и вышел из камина в неотреставрированную со времен лорда Черрингтон-Канта комнату, где хранились занятные темномагические вещицы, которые дядя Абрахаса начал собирать еще в начале двадцатого века. В свою очередь этим хранилищем пользовался отец Абрахаса — Луи, и в последствии и сам Абрахас стал прятать здесь не вполне законные артефакты, которые могли заинтересовать Министерство. Осторожно подойдя к секретеру, где неровными стопками громоздились кипы документов, он открыл одно из отделений и достал прямоугольный футляр, в котором когда-то давно преподнес Авроре очередное бриллиантовое колье. Абрахас, понимая, что броши ценны для Лестренджей, после исчезновения Авроры спрятал их здесь… Вот только открыв бархатную коробку, он обнаружил, что одной пчелы не хватает, да так и замер на месте, вмиг осознав, что здесь успела побывать маленькая воровка. Впрочем, определенные выводы позволил сделать и танец с узнанным лишь немногими волшебниками Томом Риддлом… Больше ничего из тайника Малфоев не пропало…

* * *

- Мистер Загадка обычно переводится как Mr.Mystery, но тут толстый намек на еще один перевод — riddle тоже переводится как загадка

Много читающих — мало отзывов и ждунов) не порядок!)

Провожаемая Гидеоном до двери комнаты в Хогвартсе, Джоконда с трудом сдерживалась от того, чтобы сообщить спутнику, что сопровождение ей не требуется. Он, похоже, решил быть джентльменом до конца и не отправился восвояси, когда они подошли к лестнице, на которой должны были разойтись по разным этажам. Неотягощенный смыслом разговор о танцах, гостях и маскараде вместо обсуждения слухов о Пожирателях и появлении на приеме Лорда Волдеморта (чему, кстати, братья Прюэтт не смогли найти доказательств), был похож на романтичное щебетание. И виною тому были пузырьки шампанского, ударившие в голову обоим. Собеседники не были пьяны, но явно менее скованы, чем обычно. Гидеон еще на маскараде осмелился на завуалированные расспросы об Альфреде Джонсе, и Джоконда ясно дала понять, что их не связывает ничего, кроме дружбы.

— Это был чудесный вечер, спасибо, что составила мне компанию, — Гидеон галантно поцеловал ее руку, наконец, доведя до спальни.

Джоконда мечтала поскорее избавиться от его общества, но терпеливо не показывала этого, несмотря на то, что ей хотелось побыть одной, а, быть может, даже полетать над Хогвартсом, подумать о встрече с отцом.

— И тебе спасибо, я даже рада, что опасения не подтвердились. Вечер получился вполне приятным.

Гидеон пожал плечами, он собрался было пожелать спокойной ночи, но сказал другое:

— Лорд Волдеморт был там, я больше чем уверен. Он воспользовался маскарадом, чтобы остаться инкогнито.

— Но разве его личность не остаётся загадкой и по сей день? — зачем-то подхватила новый разговор Джоконда, хотя они уже, по сути, попрощались.

— Мы обязательно выясним, кто это, Алекс. Не остается сомнений, что он из какой-то влиятельной семьи Британии.

Какая нелепость… Лорд Волдеморт — мальчишка из сиротского приюта с маггловским именем Том Риддл, полукровка. Джоконда всю жизнь считала себя чистокровной Мерлин знает, в каком колене — ну и пусть это не так, зато ей открылись иные факты её происхождения.

— Полагаю иначе и быть не может, Гидеон. Что ж, спокойной ночи, — уголки ее губ дернулись вверх.

— Спокойной ночи, Александрин, — пожелал он и, только дождавшись, пока за ней закроется дверь, отправился в сторону лестницы, где едва не столкнулся с замершим за углом Северусом Снейпом, неукоснительно выполняющим свое задание по слежке и днем, и ночью.

Едва холодный зимний воздух захлопал под крыльями, Джоконда, наконец, смогла вздохнуть полной грудью. Морозной ночью Хогвартс казался ледяным замком. Крыши башни и шпили были укрыты снегом, парники профессора Спраут и вовсе казались сугробами. Свет полумесяца, спрятавшегося за угрюмой пеленой облаков, едва освещал силуэт замка, но зрение филина позволяло увидеть больше, и потому ночь не была помехой. Наконец, было время подумать в одиночестве.

М.П.Г. просил прихватить из тайника Малфой-мэнора одну из брошей в виде пчелы, и Джоконде вдруг показалось, что он должен был предупредить ее о том, что она по нелепой случайности покажет ее стольким волшебникам, а лорд Малфой непременно заметит пропажу. Однако он промолчал, но не промолчала Беллатриса, и теперь стало очевидно, что пчела — не просто безделица, она что-то значит, и это несомненно дойдет до Лорда Волдеморта. Уже не единожды Джоконда сомневалась в том, что все поручения М.П.Г. стоит выполнять неукоснительно, так как он все больше запутывал и усложнял присутствие Джоконды в этом времени. Она была уверена, что и отец, и лорд Малфой непременно заявят о своем интересе, но какой будет их следующий шаг? Размышляя о грядущих проблемах, Джоконда не заметила, как крылья принесли ее в совятню — иногда ее тянуло сюда, будто магнитом, возможно, место ночлега сов обладало некоей магией. Она не замечала переклички остальных птиц, да и их самих. Некоторые совы, в свою очередь, смотрели на нее с интересом, другие чистили перья или ворковали и мурчали, словно кошки в марте. На уровне инстинктов их язык казался вполне простым и понятным. Как и у других птиц и животных, у них существует собственный язык простых звуков, поз и телодвижений, позволяющих обмениваться элементарной информацией.

Сосредоточившись на своих мыслях о происходящем, Джоконда не заметила, как уснула прямо на жердочке. Последней ее мыслью было больше не следовать указаниям М.П.Г., так как ей отныне казалось, что его участие в жизни не вполне безопасным. И хотя он клятвенно обещает вернуть друзей в их время, похоже, только Джокондой он бессовестно манипулирует… И все же, откуда он знает наперед все, что должно произойти?...

* * *

— Как интересно, Алекс, никогда бы не подумал, что человек может уснуть среди запаха всего этого помета! — задорный голос пробудил сознание спящей птицы, и поначалу показалось, что это просто сон.

Джоконде пришлось потрудиться, чтобы открыть сначала левый глаз, потом правый, а затем осознать, что она, мало того не у себя в спальне, так еще и спит в вертикальном положении, вцепившись когтистыми лапами в жердочку. Вместо того чтобы что-то сказать, она сердито проухала, глядя на отчего-то довольное лицо Сириуса, тянущего руку с явным намерением погладить её по пернатой груди.

— Просыпайся уже.

Попытавшись его клюнуть, она обозначила границы дозволенного и, спорхнув с жерди, обернулась человеком, потеряв пару пуховых перьев. Она огляделась, на всякий случай убедившись, что никого кроме Сириуса в совятне нет.

— И как это ты догадался, что это не Бубо, а я? — разгладив собравшееся гармошкой вязаное платье, она выпрямилась в полный рост.

— Не от всякой совы пахнет перегаром, — смеясь, сказал он, и Джоконда стыдливо прикрыла рот ладонью.

— Это такое развлечение — обнюхивать сов?

— Только одну, — он подмигнул и стал привязывать конверт к лапке одной из школьных сипух.

— Я думала, ты уехал к Джеймсу на каникулы, — зная о его ситуации в его семье, сказала Джоконда, стараясь держать дистанцию, хотя сама она никакого запаха не ощущала; она что, правда уснула в совятне?

— Да не переживай ты так, нет никакого перегара, я просто знаю, что ты вчера нарядная покидала вместе с Прюэттом замок. Видел вас у директорской башни.

Она немного обиделась на глупую шутку, но потом расслабилась и, наконец, убрала ладонь. То, что ее даже в шутку устыдили, было не слишком приятно.

— И как же ты понял, что это я? Стало быть, тебе совсем нечем заняться в Хогвартсе?

— Ну, Питер здесь, так что мы скучаем вместе, — Сириус пожал плечами, глядя вслед удаляющейся в облачном небе сове, так и не объяснив своей догадливости.

Джоконда вновь почувствовала сожаление, и это, наверное, отразилось на ее немного заспанном лице.

— Алекс, в который раз при упоминании Питера ты хмуришься. Чем тебе не угодил этот пухлый добряк?

“Тем, что он станет причиной твоего заточения в Азкабан на двенадцать лет”.

— Поверь, из вас четверых менее всего мне нравится Джеймс, — мастерски съехала она с темы.

— А я на каком месте в твоем “менее-рейтинге”?

Но Джоконда только махнула рукой, с рукава сорвалось и полетело вниз легкое перышко.

— Для тебя это так важно, Сириус? — ребячески поддразнила она его, поглядывая на наручные часы. — Ладно, я хочу забежать в комнату, а потом отправиться на завтрак, если он еще не закончился. Если ты еще не завтракал, присоединяйся.

— Ты снизойдешь до моей компании? — он довольно улыбнулся, подколов её в ответ. — И что ты все время такая мрачная, могла бы улыбнуться хоть раз?

“Могла бы, да при виде тебя у меня обрывается сердце”.

— Я спала, сидя на жерди, и не чувствую своих ног. Когда во мне будет две чашки кофе, а взгляд станет свеж и бодр, я может, и улыбнусь тебе, Сириус, — сказала она, отправившись к окну и намереваясь вернуться в комнату тем же путем, каким попала сюда — по воздуху.

— Заметано, — его глаза лучились теплом, по необъяснимым причинам Сириус очень хотел дружить с дочерью того, кто исковеркает его жизнь, жизни его друзей и их сына.

…Уже на завтраке Джоконда встретилась с засыпающим над яичницей Арчи. Финн и Викки отправились за покупками в Косую Аллею, в Хогвартсе было пусто, не считая десятка студентов, нескольких профессоров и бессменного Филча. Гидеон, возможно, уже позавтракал и заступил на дежурство, в Большом Зале его не было. Невзирая на небольшое количество студентов во время каникул, ночные смены не прекратились. Джоконда понимала, что Знак Мрака запустили в небо вовсе не Пожиратели, а те, кто мечтал пополнить их ряды, и она подозревала, нет, практически была уверена, что это Снейп с Малсибером, и мальчики остались на каникулы в Хогвартсе. Они оба вызывали наибольшее подозрение среди студентов Слизерина, кажется, их приняли в лоно Тьмы раньше всех. Их неумелая слежка за Джокондой сильно ее злила. Снейп, герой войны, человек, которым она восхищалась, сейчас едва ли мог походить на себя в будущем. Тот мужчина из воспоминаний о перемещении матери в прошлое был словно совсем другим человеком. Как же, должно быть, его покалечит жизнь…Сириус приветливо махнул рукой и похлопал по соседнему месту ладонью, словно мог вести себя подобным образом — по-дружески. Но, кажется, его мало волновало общественное мнение, да и некому особо было перемыть им кости. Джоконда, присев рядом и кивнув Арчи, который, впрочем, был занят попытками не уснуть прямо за столом, посмотрела на Питтегрю, задумавшись над тем, передал ли уже этот тщедушный мальчонка, которого все считали толстым добряком, сведения о том, что она анимаг, Волдеморту.

— Доброе утро, ребята. Питер, передай, пожалуйста, соль, — попросила Джоконда, протяжно зевнув и придвинув кофейник с молочником.

— Кофе с солью? Как любопытно, — съязвил Сириус, подмигнув; он снова и снова продолжал вести себя на равных, кажется, ошибочно полагая, что может стать ей другом.

Она демонстративно положила в тарелку яичницу и, подобрав широкий рукав кофты, посолила, громко поставив солонку на стол. В каждом ее жесте была очевидная ирония, но не враждебность.

— Какие планы на оставшиеся несколько дней каникул?

Сириус уныло вздохнул, но затем почему-то мечтательно улыбнулся, видимо, о чем-то вспомнив.

— Хотел бы прогуляться до Хогсмида, раз в Лондон ввиду последних событий настоятельно рекомендуют не соваться. Слышал, что в Чайной мадам Паддифут будет давать представление деревенский театр, и, раз иных развлечений нет, полагаю, мы с Питером сходим посмотреть. Не хочешь присоединиться? У тебя вроде смена ночная, а спектакль закончится около семи.

— Ты следишь за моими сменами? Как интересно. Питер, — обратилась она к робкому мальчику, который тут же опустил взгляд, — слышала, ты посещаешь драматический кружок мистера Суонсона, как успехи?

Он спрятал руки под стол и пробормотал нечто неразборчивое, однако Джоконде его лепетание было не особо интересно. Она думала лишь о том, что мальчик, возможно, не по своей воле попал в лапы к Волдеморту. За его робостью могла скрываться трусость, это выглядело жалко и вызывало жалость.

— Мисс Моро, доброе утро, на пару минут, — образовавшийся возле стола Гидеон, кивнул в сторону выхода.

— Доброе утро, мистер Прюэтт.

Он как обычно был предельно собран, а от вчерашнего джентльмена и аристократа не осталось и следа. На нем снова красовалась его излюбленная темно-коричневая мантия с меховым воротником — он собрался в дорогу. Джоконда пожелала приятного аппетита ребятам, понимая, что день, который она планировала посвятить безделью, придется провести на дежурстве.

— Вынужден сообщить, что меня вызывают на срочное совещание в Лондон. Кое-что произошло. И вам придется подежурить вместо меня, — приказным тоном сообщил он; только сейчас Джоконда заметила его напряжение.

— Что-то серьезное? — негромко уточнила она, не собираясь возражать.

— Сегодня ночью Пожиратели Смерти напали на Вестминстер, маггловскую королевскую семью едва удалось спасти. Аластор Грюм пострадал, мне сообщили, что, возможно, он не выживет, — сдержанно поведал Гидеон, скрывая тревогу.

Джоконда сразу же вспомнила о традиции рождественских рейдов Пожирателей Смерти, которые описывала история магии.

— Сэр, можете на меня рассчитывать, — так же сдержанно ответила она. — И… будьте осторожны.

Гидеон поджал губы и кивнул. Он был немного бледен, вероятно, переживая за шефа, которого иногда недолюбливал, но все же уважал. От некоей романтики вчерашнего вечера, естественно, не осталось и следа.

— Я буду держать вас в курсе, — сообщил Гидеон, опережая её просьбу, и, бросив сухое прощание, быстрым шагом отправился на улицу.

Директора и его заместителя не было в школе, поэтому он мог попасть в Лондон только выйдя за антиаппарационный барьер школы.

Джоконда вздохнула и отправилась к Арчи в комнату, чтобы коротко описать случившееся, ведь сама толком не помнила подробностей из книг. Однако во время разговора он так и норовил вернуться к теме отношений с Гидеоном. Арчи старался держать себя в руках, но очевидная ревность так и сквозила в каждой интонации, в каждом взгляде. Джоконда старалась игнорировать его нападки, тем более была уверена, что Гидеон не позволит себе сделать последующих шагов к сближению, работа их разделяла и одновременно сплачивала. В обществе не слишком приветствуются отношения между сослуживцами, тем более, между старшим по званию и его подчиненной. Как в заштампованном дешевом романе... Ни о каких романах в любом случае не могло быть и речи, ведь на горизонте замаячила фигура Волдеморта, и он оказался весьма заинтересован в Джоконде. Но откуда же у него такая стопроцентная уверенность, что она его дочь? Может ли знать Волдеморт то, что неизвестно ей?.. Или же тут нечто другое?

* * *

Не оставалось сомнений, что Том Риддл, этот надменный магглоненавистник, который осмелился почтить своим присутствием бал-маскарад, пришел туда ради нее — Александрин Моро. Абрахас также давно заметил интерес к ней как со стороны сына, так и со стороны некоторых министерских сошек. Несомненное сходство с лидером, вероятно, весьма взбудоражило приспешников Риддла, как, впрочем, и его самого. Нужно было держаться подальше от его делишек, но Абрахас услышал некий тревожный звоночек, ведь мисс Моро не просто так нашла тайник со многими весьма интересными и запрещенными вещами, да и кроме пресловутой пчелы Лестренджей она ничего не взяла, не разоблачила Абрахаса перед своими коллегами-аврорами. Хотя, быть может, без ордера на обыск она ничего не могла сделать?.. Или еще не время? Откуда она могла знать про тайник?.. Словно бывала там раньше... В любом случае, невзирая на совет Дамблдора держаться от нее подальше, Абрахас, доверившись интуиции, возможно, сглупив, все же отправил ей приглашение на чай. В любом случае, он должен как-то отреагировать на мелкое воровство...

...И сама Джоконда это понимала, как и понимала, что не может проигнорировать приглашение. Самое главное — это отрицать любую связь пчелы с тайником в поместье и придерживаться легенды, что она досталась ей от родителей — так велел говорить М.П.Г., который, впрочем, не удосужился ничего объяснить после маскарада, хотя она очень ждала письма. Только получила его не от него, а от лорда Малфоя. Лорд Абрахас Малфой позвал ее в канун нового года, словно у него не было других дел и более приятной компании. Однако Джоконда надеялась, что встреча, назначенная на восемь, не затянется, ведь они с друзьями по настоянию Финна, намеревались отпраздновать новый год на оживленной и праздничной по такому поводу Косой Аллее. Даже Виктория, по такому случаю, решила присоединиться, хотя друзья считали, что, как и Рождество, Новый год она проведет в Малфой-мэноре. Они перестали ее осуждать, или же просто хранили свои мысли под замком. Гидеон задолжал Джоконде смену, поэтому расплачивался за нее в новогоднюю ночь. Мысли почему-то отчаянно уносились в сторону праздника, которого неистово хотелось, хотя лучше было бы оставаться сосредоточенной. Джоконда изо всех сил отмахивалась от мыслей о том, что находится в опасности...

— Госпожа, добро пожаловать в Малфой-мэнор, — Добби низко поклонился, трусливо поджав уши, вновь доказывая, что эльфы ее боятся. — Господин ожидает вас в беседке в лабиринте, — он протянул ладонь в сторону тропинки меж ледяных скульптур.

Портключ в виде броши, украшенной каменьями, доставленный совой, перенес Джоконду в греческий сад; странно, что не сразу в центр лабиринта, а в один из входов в который свернул с тропы эльф. Ледяной лабиринт ради забавы гостей возвели к балу-маскараду. Света луны и звезд было достаточно, чтобы рассмотреть восхитительные затейливые зимние узоры на стенах, которыми Джоконде удалось насладиться в прошлый раз совсем недолго, так как Гидеон, решив, что она может заболеть, поспешил увести её с холода. Сегодняшняя температура оказалась куда более комфортной, да и обута Джоконда была не в летние лодочки, а в теплые зимние сапоги. Эльф быстро перебирал маленькими ножками, словно чихуахуа на задних лапках, и ей даже пришлось догонять его, чтобы не заплутать в, казалось, бесконечном ледяном лабиринте. Только сейчас стало ясно, отчего здесь так светло — невзирая на вечер, лед светился изнутри. Какое живописное волшебство! Весь Малфой-мэнор стал сказочным дворцом на время праздников, может, поэтому и сама Джоконда все еще жила в ощущении некоего праздника, старательно игнорируя страх. Судя по всему, так проявлялась защитная реакция.

Долго любоваться лабиринтом не удалось, эльф вывел их коротким путем к беседке в виде прозрачного купола, в которой мерцал приятный голубоватый свет. Джоконда зашла внутрь, и свет стал ярче. В странной беседке, явно выполненной из цельного гигантского куска льда, стоял стол на две персоны. В центре стола — на белоснежной скатерти в низкой вазе шапка очень коротко остриженных алых роз, словно кровь на белой простыне — в этом было нечто прекрасное, но таящее в себе угрозу. Здесь было очень тепло, невзирая на окружающую зиму. Лорда Малфоя в беседке не оказалось, несмотря на заверения эльфа, который с поклоном исчез, как только выполнил поставленную задачу.

— Мисс Моро, спасибо, что приняли приглашение, — лорд Малфой стоял на входе, опираясь на трость с набалдашником в виде головы змеи, которая являлась скорее аксессуаром, нежели необходимостью; трость, без сомнений, в будущем будет принадлежать Люциусу.

Джоконда вежливо поздоровалась, с сомнением посмотрев на прозрачный стул со спинкой, на который указывал лорд Малфой.

— Это стекло, мисс Моро, и оно подогревается эльфийской магией. Как вы заметили, внутри этого купола довольно тепло.

Она только кивнула и присела сначала на краешек предложенного стула, словно не доверяла хозяину поместья, а затем намного удобнее.

— Итак, лорд Малфой, чем обязана? — Джоконда придвинула к себе чашку с очень вкусным чаем с яблоком и корицей, принесенным Добби, который этот чай едва на нее не разлил; его страх не скрылся от лорда Малфоя.

— Я полагаю, вам должно быть известно, зачем я вас позвал, мисс Моро. Мой интерес сводится к украшению в виде пчелы...

Абрахас пытался понять, что у нее на уме, и Александрин Моро явно играла в невинность, хотя взгляд в момент утери броши на маскараде ее выдал — так могла смотреть только раскрывшая себя преступница.

— Чем же вам интересна эта вещь? Хотя постойте, — она хмыкнула. — Ваш интерес, позвольте сказать, я тоже заметила. С этой побрякушкой что-то не так?

— Вы... — выдержка едва не изменила ему, но он вовремя себя осек, чтобы не начать разговор с нападок. — Вы не знаете что это, мисс Моро? — Абрахас много думал об этом инциденте, накрутил себя настолько, что сейчас не мог понять, шутит ли она.

— Эта вещь досталась мне от родителей, — откровенно лгала она, и он пока позволял это делать; в голубом свечении магических сфер под потолком ее лицо казалось таким жутким, таким похожим на лицо молодого Тома Риддла, что Абрахаса в какой-то момент пробрала дрожь. — Это все, что осталось от них на память. Просто безделушка, которую я ношу с собой, — она достала брошь из сумочки и протянула ему, продолжая играть в невинность.

Абрахас не помнил точно, как выглядела вторая пчела, и внезапно усомнился в том, что мисс Моро могла вломиться в его хранилище — так складно она лгала. Да и сколько лет назад он держал в руках обе пчелы, так бережно хранимые Авророй? Если бы только не следы женских туфель на шпильке на пыльном паркете...

— Эта пчела — символ рода Лестрейндж, — спустя паузу сказал он, все еще раздумывая, имеет ли этот разговор хоть какой-то смысл; для самого Абарахаса брошь не представляла особой ценности, он сохранил пчел Джоконды Смит и Глории Уидмор, словно очередное напоминание о прошлом — об Авроре, хотя… одна из них точно пропала.

— Лестрейндж? — Джоконда постаралась сдержать удивление, и это была вовсе не игра. — Бессмыслица какая-то, причем тут Лестрейнджи?

Вот и Абрахас диву давался, зачем ей эта брошь, о предназначении которой она и не догадывалась. Или, быть может, это очередная умелая ложь...

— Вы мне скажите, мисс Моро. Вы наверняка заметили интерес мисс Блэк к этой вещи, она ее узнала. Видно, видела у своего жениха Рудольфуса подобную.

— Я бы назвала ее удивление чрезмерным, лорд Малфой...

— От этих брошей род Лестрейнджей отказался еще пятнадцать лет назад. Боюсь, вы вызвали интерес к себе не только у Беллатриссы. Возможно, мистер Прюэтт, который сопровождал вас на балу, слишком молод и не имеет понятия об этой броши, но одна из этих пчел засветилась в довольно громком и кровавом деле. У вас могут быть неприятности.

Брови Джоконды взметнулись вверх; проблем от Прюэтта ей только не хватало. Об угрозе с его стороны она вообще не подумала и искренне понадеялась, что он не может знать о деле пятнадцатилетней давности. И что же задумал М.П.Г.?

— Вижу, вы немного обескуражены, мисс Моро, — не смог не отметить Абрахас.

— И как же эта брошь попала к моим родителям? — она изобразила задумчивость, потеряв взгляд пространстве — так часто в юности случалось с Риддлом или, быть может, с кем угодно, но Абрахасу она напоминала именно его: Риддл буквально выпадал из реальности на какое-то время. — Я знаю этот род, но не встречалась с его представителями. Слышала от коллег из Французского Министерства Магии, что они были соратниками Геллерта Гриндевальда.

В голове Абрахаса пронеслись возможные варианты объяснений: например, что кто-то из женщин рода Лестрейндж мог быть матерью мисс Моро, ведь Том умел очаровывать, а они буквально все были в него влюблены в незапамятные времена, как и многие другие девушки, которые находили его таинственность притягательной. Абрахас почти на сто процентов был уверен, что девушка перед ним — обыкновенная лгунья, и он просто ждал момент, когда она раскроется.

Джоконда же быстро смекнула, что таких брошей может быть несколько, и лорд Малфой не может вменить ей в вину кражу.

— Мисс Моро, что вы хотите услышать?

— Мне вполне ясно, что вы решили, что я одна из Лестрейнджей... Но, все же, я чувствую, что это не истинная причина сегодняшнего приглашения.

— Возможно, — негромко ответил он, понимая, что самолично дал информацию, которая позволит ей выйти сухой из воды; тогда Абрахас, отчасти злясь на самого себя, решил пойти ва-банк: — Мисс Моро, вы очень похожи на одного моего старого знакомого. Возможно, вы уже от кого-то слышали о подобном сходстве и знаете, о ком идет речь.

Джоконда внезапно решила, что лорд Малфой невольно предоставил ей отличное прикрытие схожести с лордом Волдемортом. Учитывая то, что и Беллатрисса Блэк узнала пчелу, то у него, должно быть, не останется сомнений, что мать Александрин Моро — женщина из Лестрейнджей; что ж, спасибо, лорд Малфой.

— Что еще вы предполагаете или, быть может, знаете, лорд Малфой? — спросила было Джоконда, но затем, осознав вдруг, что этот разговор может привести к проблемам, поднялась, тяжело скрипнув стеклянным стулом по льду: — Я никак не связана с Лестрейнджами, и если они вас так интересуют, вам лучше спросить о пчелах напрямую у них, — решив продолжить играть роль, сказала она. — Сегодня, в праздник, мы должны быть с близкими или друзьями. Давайте больше не будем терять время...

Его глаза сощурились. Абарахас услышал в голосе девушки некую наигранность. Он не поднялся следом, как подобает джентльмену, а только, закрывшись в своих мыслях, угрюмо проговорил:

— Потеря времени тяжелее всего для того, кто больше знает.

— Что... что вы только что сказали? — собираясь уйти, бросив сухое прощание, Джоконда словно без сил опустилась обратно на стул, подарив собеседнику неожиданно растерянный взгляд.

— Мисс Моро, кто вы? — неожиданно прямо спросил он, проигнорировав ее обескураженный тон. — И я больше чем уверен, что пчелу, находящуюся у вас, вы получили вовсе не тем путем, который вы озвучили. Поэтому объясните мне, почему вы взяли то, что вам не принадлежит? Это ведь… — он было запнулся, но продолжил: — Разве только вы сами не хотите выдать себя за Лестрейндж? Но какой в этом толк? Или вы нашли в этом способ приблизиться к...

— Лорд Малфой... — выслушав его обвинения, Джоконда сглотнула, и он явно не понял перемены ее поведения. — Почему вы это сказали?

— Потому что никто не смеет меня обворовывать, мисс Моро! — практически рявкнул он обретшим силу голосом.

— Я вас не обворовывала и спросила вовсе не об этом, я про сказанную вами фразу: потеря времени тяжелее всего для того, кто больше знает, — повторила она слово-в-слово, так как это была именно та фраза из письма М.П.Г., а перед ней, похоже, сидел волшебник, которому стоило доверять, но вот вопрос — насколько?

— О чем вы вообще? — спросил он.

— Вы... Вы и есть М.П.Г.? — этот вопрос вырвался помимо воли Джоконды, но по взгляду лорда Малфоя она осознала, что промахнулась.

— Что вы несете, мисс Моро? — Абрахас начинал злиться от того, что не понимает, о чем говорит эта девчонка-аврор.

Вдруг внутри него что-то перевернулось, когда взгляд мисс Моро снова изменился — в нем зажёгся необъяснимый потусторонний огонек, но не тот чудовищный красный блик, как у Тома Риддла, которого в ней уже отчасти привык видеть Абрахас. То было нечто иное, неподдающееся логике, тесное для груди воспоминание — так смотрел только один человек на памяти Абрахаса — его давно почившая горячо любимая супруга. Он вскочил с места от этой необъятной, наполнившей его вмиг боли, но замер, будто окоченел, когда понял, что сердечная тоска в тот же миг сменилась яростью от осознания, кто родители этой девочки... Нет, святая Аврора никогда бы с ним так не поступила… Но ведь она так любила этого ублюдка!.. От обескураженного спектром столь бурных эмоций Абрахаса метнулась вполне ощутимая волна магии, заставившая замигать синие огонечки под потолком, один из них трусливо погас, погрузив беседку в полумрак ночи. Мисс Моро наверняка это почувствовала, но сидела недвижимо, глядя на него во все глаза...

— Лорд Малфой, с вами все в порядке? — на одной ноте спросила она, отчаянно, но незаметно сжимая скатерть под столом, чтобы не впиваться ногтями в собственные ладони; признаться, ей стало страшно.

— Кто вы? — с расстановкой с нажимом спросил он, но она не знала, что ответить, даже услышав заветную фразу, о которой писал в письме М.П.Г.

— Александрин Мо... Так, мистер Малфой, — забыв даже о его титуле, оговорилась Джоконда, выставив перед собой ладони и взяв себя в руки, что далось с определенным трудом, — говорите, что конкретно вы хотите услышать? В ваших глазах я вижу некое предположение, — она наивно полагала, что он скажет лишь о ее сходстве с Томом Риддлом.

— Будьте вы прокляты, вы дочь Авроры Малфой и этого ублюдка Тома Риддла! — Абрахас окончательно обезумел, он и сам не понял, как подобная чушь пришла ему в голову, лишь произнеся это, он почувствовал себя полным идиотом, доверившимся мимолетным ощущениям.

Она замерла, едва не решив, что ослышалась. Джоконде было невдомек, что лорд Малфой лишь поддался импульсу, заставившему его выпалить первое, что пришло на ум. И она могла бы с легкостью опровергнуть его слова, вот только в эту самую секунду до этого не додумалась.

— М.П.Г. и вам пишет очаровательные опусы? — впрочем, она озвучила ровно такое же безумное предположение, какое услышала от него. — Что ж, теперь понятно, почему вы так сблизились с Валери Уэмпшир, чтобы быть ближе к нам? — Джоконда не заметила, как логика ее мышления потерялась где-то на середине фразы.

Следующие пару секунд они провели в полном молчании, каждый пытаясь дешифровать реплики друг друга, но если Абрахас со своим безумным предположением попал в самую точку, то ее слова явно прошли сильно далеко мимо цели.

Оставалось только решить, кто из них первым нарушит молчание, и, похоже, смелая Александрин Моро решила взять инициативу в свои руки:

— Лорд Малфой, возможно, вам покажется странным то, что я сейчас скажу. Полагаю, вам стоит присесть, — она вновь выдержала паузу, подождав, пока он вернется на место и взмахом палочки заставит загореться еще один шарик света под потолком; теперь это был обычный Люмос Максима. — Я знаю, что за мной следят многие заинтересованные лица, — за считанные секунды Джоконде удалось сконцентрироваться, отметя лишние эмоции, — однако ваша осведомленность сбила меня с толку. Я бы так легко не согласилась с вашим предположением и не открыла себя ни словом, ни жестом, но вы произнесли, можно сказать, кодовую для меня фразу. Однако об этом позже, это требует более длительного объяснения. Сейчас я все же спрошу основное: как вы узнали, кто мои родители? Если о мистере Томе Риддле догадаться не сложно, то как ваша логика дошла до Авроры Уинтер?

Он совсем растерял свою аристократическую сдержанность, потому что до ее слов мог счесть себя идиотом, но теперь в голове Абрахаса ярче общего удивления вспыхнула одна-единственная мысль:

— Аврора жива?.. — это все, что смог выдавить бедный Абрахас; его сердце обливалось кровью от одной лишь мысли, что она посмела прикинуться мертвой и скрывалась от него все это время.

Джоконда чуть склонила голову, кажется, теперь ей стало ясно, что о путешествии во времени четверых друзей лорд Абрахас не догадывается. Но М.П.Г. прямым текстом заявил, что этому волшебнику можно доверять. А стоило ли доверять М.П.Г?..

— Моя мать жива и пребывает в добром здравии...

— Где она?

Не оставалось сомнений, что лорд Малфой очень любил свою жену. Невзирая на то, что в сове-медальоне хранились воспоминания Тома Риддла, об этом было не сложно догадаться, раз Аврора Уинтер в конечном итоге вышла замуж именно за Абрахаса Малфоя. Лишние мысли пытались выветриться из ее головы, вот только полный эмоций взгляд собеседника не давал им уйти окончательно.

— В две тысячи семнадцатом году, лорд Малфой, — только сказала Джоконда, внезапно решив, что если он сочтет это шуткой, то о перемещении во времени можно будет умолчать.

— Она вернулась в будущее?

— Вы знаете даже об этом, лорд Малфой? Вы знаете, что Аврора попала в сороковые из будущего? Но как вы нашли связь между нами? — Джоконда ахнула.

— Полагаю, что теперь мы можем быть немного более откровенны, мисс Моро, если это, конечно, ваше настоящее имя, — Абрахасу огромных трудов стоило взять себя в руки, хотя эта девушка стала ему стократ неприятнее прежнего. — Но, в первую очередь, что вас связывает с вашим отцом?

Она знала, что род Малфой был на стороне Дамблдора, поэтому без труда ответила на данный вопрос:

— Лишь то, что по пока неясным мне причинам Лорд Волдеморт оказался моим отцом, учитывая, что замуж моя мама вышла именно за вас. Она ничего мне не рассказывала, а к тому времени, как попала в будущее — каким способом мне, увы, тоже не ясно, так как в этой истории довольно много пробелов, Лорд Волдеморт оказался мертв, и я родилась в мирное время. О нашем родстве мне известно не более полугода, которые я нахожусь здесь.

Она внезапно распахнула глаза… знал ли лорд Малфой личность Лорда Волдеморта?

— Неужели это чудовище, сгубившее столько душ, погибло? — выудив самое важное для себя, спросил Абрахас, развеяв ее сомнения.

— Дата его смерти — второе мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года, лорд Малфой. Это знает каждый школьник... моего времени.

Он выдохнул, получилось... Воспоминания Авроры, обрывающиеся на моменте ее перемещения в прошлое, совсем не давали надежды. Напротив, Волдеморт набирал в то время силу. Дамблдор, который не доживет и до ее перемещения, конечно же, думал о том, чтобы изменить будущее, но боялся, что ненароком может уничтожить мир...

— Позвольте спросить, какова цель вашего визита из будущего?

Неужели он решил, что она здесь намеренно?

— Случайность, ошибка, парадокс времени, как будто на моей матери и на мне лежит проклятие, — ответила Джоконда совершенно искренне. — Мое настоящее имя — Джоконда Уинтер, лорд Малфой.

— Ну конечно, только Аврора могла назвать дочь Джокондой, — он как-то горько усмехнулся.

— Джоконда Смит, полагаю, стала причиной, я права? Больше ни у кого я таких имен не встречала, — она заметила, как лорд Малфой удивился, кажется, из-за того, что ей были известны подобные мелочи. — Лорд Малфой, вы должны знать, что я не имею отношения к Пожирателям Смерти и уж тем более, к моему отцу. Да, я прекрасно поняла, что на балу тот мужчина в маске был им, и да, он понимает, что я его дочь, однако надеюсь, что он не столь догадлив, чтобы понять, что моя мать — Аврора Уинтер. Лучше ему этого не знать, иначе он может вытрясти из меня душу. Учитывая, что к концу столетия его постигнет незавидная участь, ему лучше не знать, что я из будущего, иначе он может ненароком узнать от меня очень многое из собственной биографии и попробовать изменить будущее, что может привести к...

— Апокалипсису... Вы говорите как Альбус Дамблдор, мисс... — он замялся, отныне зная, что это не ее настоящее имя. — Моро, вероятно, мне лучше продолжать звать вас именно так. Полагаю, что после того, как вы показали Белле Блэк злосчастную брошь в виде пчелы, о связи с моей женой беспокоиться не стоит. Но скажите, зачем же вы ее украли, и откуда узнали ее местоположение? Это был хитрый план, чтобы имя моей жены нигде не мелькало? Вы живете в Малфой-мэноре будущего?

— Я знаю Малфой-мэнор, как и об этой сокровищнице, но я проживаю в Маргюри вместе с вашей матерью и Авророй, — пояснила Джоконда; лорд Малфой открыл и закрыл рот, не решившись перебить ее, хотя здесь было чему удивиться. — Что касается воровства, то вначале прошу меня извинить за это. Но здесь начинается самое интересное. У нас есть помощник, который помог нам обосноваться в прошлом, придумать личности и вжиться в роли, чтобы мы не вызывали подозрений. За сегодняшний вечер я пару раз решила, что это вы... М.П.Г. — так он подписывается в своих письмах.

— Постойте, почему вы говорите во множественном числе? Вас несколько?

Раскрывая информацию, Джоконда все думала, стоит ли выкладывать все сразу.

— Мистер Малфой, позвольте сказать, что вы не выглядите столь удивленным, и меня это начинает немного пугать. Вы, скорее, выглядите рассерженным, но я понимаю, что факт моего рождения вас, мягко говоря, раздосадовал. Я не имею ни малейшего понятия о том, как это произошло, и как только моя мать, которая мухи не обидит, могла связаться с этим монстром... У нас есть около часа, и я попробую рассказать вам как можно больше за отведенное время. В свою очередь я прошу быть предельно откровенным и со мной, — Джоконда с удовольствием и облегчением наблюдала его готовность слушать. — По совершенно идиотской случайности мы, четверо студентов Хогвартса, переместились в прошлое и, боюсь, Валери Уэмпшир — одна из нас...

Сначала Аврора была странной девчонкой, проходящей с ним распределение, общающейся с призраками, как с лучшими друзьями, затем Абрахасу она показалась забавной чудилкой: он до сих пор с теплом вспоминал, как Аврора в своей яркой головной повязке кидалась бумажками в урну неподалеку от библиотеки до тех пор пока та не рыгнет. Затем — эта милая игрушка из мешковины в честь спасения... Абрахас даже и не помнил, что это был за зверек. Позднее Аврора стала ему приятельницей, постоянно оказываясь рядом с Джокондой Смит и порой бывала жутко надоедливой, но раздражающей — никогда. Стоило только взглянуть в эти огромные серые глаза, полные тепла, способного согреть весь мир, и на душе становилось неописуемо хорошо. Аврора все время чудачила, совершенно не умела одеваться, всегда носила эту отвратительную лимонную шапку, ставшую ее визитной карточкой... Она была настолько заметной и оригинальной, что ни один человек не мог остаться равнодушным — кто-то крутил пальцем у виска, а кто-то завидовал ее жизнерадостности. Затем, на почве общих потерь и трудностей Аврора стала лучшим другом, Абрахас защищал ее, как младшую сестру; в те годы он и подумать не мог, что именно она станет его истинной любовью, что именно эта странная девочка составит ему идеальную партию, превратившись в совершенную жену и леди — не сразу, но со временем. Он с такой любовью вспоминал, как она, не боясь намочить подол дорогого платья, бродит в фонтане, собирая игрушки Барти. Абрахас любил в ней всё — от красоты, которая, как оказалось, скрывалась под всей пестротой одежд, аксессуаров и неряшливости в школьные годы, до иногда раздражающей верности памяти Джоконды Смит, из-за которой она перевернула половину мира. Он любил в ней целеустремленность и любовь к профессии археолога, ее забавно морщащийся носик и обиженно надутые губы… Он любил в ней всепрощение: она с такой лёгкостью простила его за Полетт Бонне, он любил в Авроре каждую грань ее совершенно непредсказуемого характера… Он любил ее за главный подарок — Люциуса, так похожего на нее…

И теперь Абрахас стоял под отвлекающими чарами, наблюдая за ее дочерью, распивающей шампанское с тремя друзьями возле ели на Косой Аллее среди таких же радостных волшебников, запускающих хлопушки в честь нового тысяча девятьсот семьдесят восьмого года. Эта девочка, Джоконда, не была его дочерью, хотя могла бы ею быть. Как осознать, что после всего, через что они с Авророй прошли, она оказалась в постели Тома? Абрахас практически никогда не ощущал ни духа Рождества, ни радости Нового Года, и этот Новый Год стал еще более мрачным, чем предыдущие без Авроры… Как бы он ни был счастлив, что она жива, пускай и в будущем, это ощущение омрачалось разрывающим сердце осознанием ее измены. И сколько бы раз за последний вечер он не говорил себе, что этот ребенок ни в чем не виноват, но не мог перестать испытывать неприязнь, стоило только взглянуть в эти темные глаза, на эту манеру надменно держать себя, которую, сама того не зная, Джоконда унаследовала от Риддла. Она сказала, что в будущем Люциус отчасти заменит ей отца и, быть может, в ней сохранились именно его черты. Но сходство с Риддлом совершенно обескураживало...

Альбус Дамблдор стоял рядом и, кажется, даже не моргал. Возможно, от зимнего холодного ветра, а быть может, от тоски — из его глаз едва заметно катились слезинки, исчезая в бороде. Узнав тайну Джоконды от Абрахаса, поспешившего в Хогвартс сразу после ее ухода из Малфой-мэнора, он схватил его за руку и аппарировал в Косую Аллею прямо из директорского кабинета, и вот уже час стоял, наблюдая во все глаза, замерший во времени, внезапно постаревший сильнее, но вместе с тем словно обретший надежду. Ему, в отличие от Абрахаса, совершенно не было дела до того, кто отец этой девочки, она принесла ему надежду, знание о том, что Аврора жива, а война закончилась победой Гарри Поттера. Эмоций, переполнявших его, должно было хватить, чтобы накормить досыта десяток дементоров. Позже придет осознание, что Джоконда Уинтер может представлять опасность, ведь Том Риддл умеет склонять на свою сторону, но Дамблдор в своей глупой вере в лучшее пока не думал об этом. Что до Риддла... Ему не нужны дети, которые могут претендовать на его власть. Властью он делиться не привык.

Сейчас же четверым подросткам нужна помощь, и все, чего они желают, по словам Джоконды — вернуться домой в свое время. Они весело болтали, наблюдая за кутерьмой на катке возле елки, распивая шампанское из бумажных кофейных стаканчиков. Молодые люди, в чью жизнь случайно вмешалось время, будто позабыли о том, что ждет этот мир впереди. Они знали о бесчинствах, которые будет творить Волдеморт и наслаждались возможно последним веселым праздником. В воздухе витало волшебство — заколдованные имбирные печенюшки в виде человечков писклявыми голосочками пели новогодние песни — для них была установлена небольшая сцена. На елке то тут, то там вспыхивали серебрящиеся шарики магии и мерцали розовые полосатые леденцы в виде тростей. Каждый ребенок и взрослый мог подойти и снять себе хоть один, хоть целую кучу. Розовощекий пухлый малыш любовно прижимал к груди несколько леденцов, попеременно облизывая то один, то другой, над чем бесконечно смеялись его родители, не выпускающие из рук фотоаппарат.

Эта девочка, Джоконда, казалось, совершенно позабыла о разговоре с Абрахасом, хотя ей, должно быть, было совсем неловко от того, что кто-то ещё узнал их тайну. Валери Уэмпшир, симпатичная и жизнерадостная журналистка, которой симпатизировал Абрахас, оказалась одной из Уизли, и гораздо моложе озвученного ею возраста. Нет, он никогда не искал в ней замену Авроре, хотя, разумеется, ее красота и живой ум ему импонировали, тем не менее, в мисс Уэмпшир явственно ощущался недостаток мудрости — но именно такое ненавязчивое общество и нужно было Абрахасу, чтобы отвлечься от невзгод и не думать о том, какое будущее ждет его сына...

Все они едва поступили на седьмой курс Хогвартса, а значит были еще совсем детьми. Слизеринцы и гриффиндорцы вместе — удивительно, какую шутку сыграло с ними время — об этом думал Альбус Дамблдор, более-менее переварив счастливую мысль о том , что его любимая Аврора жива. Она не погибла, отдавшись Северному Сиянию, а каким-то образом переместилась в будущее. Возможно, эти цветы скрывают в себе магию времени. Но Альбус Дамблдор пока не догадывался, насколько эти мысли верны, что в будущем он самолично предоставит Северусу Снейпу ингредиент для зелья, которое отправит Аврору в прошлое… С ее исчезновения прошло столько лет, но Альбус, как и об Ариане, не забывал о ней ни на секунду. Все эти пару месяцев, наблюдая за этой похожей на отца девочкой в Хогвартсе, он чувствовал в ней опасность и потерял столько времени, хотя нужно было всего лишь копнуть немного глубже или даже просто поговорить. Когда в самый разгар новогоднего ужина в Хогвартс явился Абрахас, Альбус решил было, что с Люциусом что-то произошло, но от полученных вестей он буквально онемел. Абрахас терпеливо ждал, когда он вернется из своих мыслей, чтобы продолжить разговор… И вот они здесь, смотрят на Джоконду, которой так опасались, с щемящей тоской на сердце. Каким бы образом она не появилась на свет — это прежде всего дочь Авроры, ее плоть и кровь. И она нуждается в защите… В особенности — от своего отца-психопата…

...Джоконда нервничала, мысли о разговоре с лордом Малфоем не покидали ее ни на секунду. Теперь она понимала, почему М.П.Г. не прислал письма с разъяснениями, ведь их предоставил лорд Малфой. Недоверие к М.П.Г. только усиливалось, невзирая на то, Джоконда была уверена, что все его предсказания сбывались. Но действительно ли можно было доверять лорду Абрахасу? Стоило ли вот так просто рассказывать ему о путешествии во времени? Но что, если он все же использует эти знания во вред?

Улыбка Джоконды была словно нарисованной, но друзья не замечали этого, им хотелось хоть немного приободрится, ведь, кажется, ранения Грюма ознаменовали начало того тяжёлого времени, описанного в истории магии. Дальше будет только хуже, и именно поэтому они наслаждались каждой секундой праздника, поднимая бокалы за здоровье и возвращение домой. Каждому было тревожно, даже спустя полгода в прошлом никто из них так и не освоился, просто в какой-то момент они стали об этом меньше говорить, чтобы лишний раз не бередить душевные раны. В уголках глаз Викки собрались слезы, она думала о Тедди, а, быть может, о родителях, Финн и Арчи кидались в друг друга снежками, кажется, они стали довольно близки. Это ребячество помогало им держаться и не падать духом. И никому не было ведомо, что они еще дети, которым все еще положено учиться в Хогвартсе и жить юностью, не сталкиваясь с тяготами аврорских будней, с хлопотами преподавательской жизни, с интригами коллег в редакции… Все это могло ждать их в своё время, выбери они этот путь, но никак не сейчас, когда им так быстро пришлось повзрослеть. И все же, в этом путешествии было нечто хорошее — они обрели верных друзей… И только у Джоконды были тайны, которые должны были оставаться тайнами ради безопасности остальных.

— Это что, профессор Дамблдор? — глаза Викки распахнулись от удивления.

— А с ним… лорд Малфой?.. — Джоконде тоже не удалось скрыть удивления; неужели он раскрыл их Дамблдору?

— Мисс Уизли, мисс Уинтер? Простите, молодые люди, ваши настоящие имена мне неизвестны, — Альбус Дамблдор казался собранным как никогда, его голубые глаза смотрели на Джоконду с интересом, но было в этом взгляде и недоверие, хотя, быть может, ей только показалось. — Не хотелось бы портить вам праздник, но полагаю, нам предстоит серьезный разговор.

Четверо друзей застыли, словно изваяния. Финн не моргал, Арчи переводил взгляд с Джоконды на Викки, ничего не понимая, Виктория смотрела на лорда Малфоя, впрочем, он, как и Дамблдор, не сводил глаз с Джоконды, будто не нагляделся за недавним разговором.

— Профессор, что все это…

— Мистер Принс, мне известно, кто вы и откуда прибыли, и я хотел бы перенести дальнейший разговор в более удобное место — в мой кабинет, — он немного несвоевременно улыбнулся, что заметил даже Абрахас; это можно было списать на волнение, которое одолевало старика.

— Что происходит? — прошептала мисс Уэмпшир, или мисс Уизли. — Почему вы...

— Вам не о чем волноваться, мисс Уизли, но Альбус прав, нам стоит перебраться в место, где нас случайно не подслушают. Так что, приберегите все вопросы до того времени, и поверьте, у меня их не меньше, — возможно, Абрахас сказал это слишком холодно, и потому девушка только поджала губы.

— Профессор, но как вы узнали? — Арчи с сосредоточенной складкой меж бровей всем своим видом требовал ответов.

— Я рассказала лорду Малфою, — сказала Джоконда самым твёрдым голосом, словно это могло спасти ее от негодования друзей. — Но он сказал фразу, о которой писал М.П.Г.

— Потеря времени тяжелее всего для того, кто больше знает, — понимая о чем она, незамедлительно повторил Абрахас, надеясь вызвать хоть немного доверия со стороны молодых людей.

Эта фраза была заузбрена ребятами наизусть, и каждый, кто готов был озвучить обвинения в сторону раскрывшей их Джоконды, помедлили с ними.

— Лорд Малфой, почему профессор Дамблдор здесь?.. — спросила она, стараясь унять волнение.

— Дорогая, я имею право знать, что у меня в школе есть путешественники во времени. Учитывая, что я Верховный Чародей Визенгамота, мне следовало бы сообщить, куда следует… — нахмурился Дамблдор, совершенно не радуясь, что о нем говорят в третьем лице. — Вы должны были сразу же прийти ко мне, как только вы появились в этом времени. Почему вы этого не сделали?

Виктория строго зыркнула на ребят, ведь у нее была такая мысль, отказаться от которой категорически потребовал М.П.Г. и доверившиеся ему друзья по несчастью.

— Сэр, мы следовали инструкциям и не могли прийти сразу, — пояснил Арчи, выпрямившись, словно на докладе у Прюэтта.

— Об этом мне тоже известно, но, мистер Джонс, довольно сомнительно следовать инструкциям человека, которого вы ни разу не видели.

— Все, что он говорит, сбывается, и благодаря ему мы и попали в безопасное место — в Хогвартс, сэр, — добавил Финн, и Арчи в подтверждение кивнул. — И потом, мы были совершенно растеряны, у нас не было средств к существованию, в том числе и крыши над головой.

— Именно поэтому необходимо было немедля отправиться в Хогвартс и обратиться ко мне за помощью! — еще раз повторил Дамблдор; очки-половинки грозно сверкнули, поймав блик елочной гирлянды.

Друзья переглянулись, кажется, они впрямь сглупили...

— Профессор Дамблдор, сэр, — Джоконда сочла, что предельная вежливость сейчас будет в самый раз, — у нас есть несколько аргументов в свою защиту: и главный из них — следовать временной линии и исполнять свою роль...

* * *

— ...То есть, мисс Уинтер, вы уверяете, что М.П.Г. каким-то образом известно будущее? — Дамблдор сидел в своем высоком кресле, соединив пальцы у подбородка; он смотрел на сбитых с толку молодых волшебников поверх очков.

После продолжительной беседы все порядком устали — Финн и Арчи по дивану и с трудом держали глаза открытыми, невзирая на важность разговора, который, по-хорошему, спокойно можно было бы продолжить и позже, после того как все выспятся.

— Профессор, о том, что мы должны будем попасть в Хогвартс в качестве кого бы то ни было, — Джоконда обвела друзей коротким взглядом, — написал нам М.П.Г. Он же сообщил нам о том, что Крауч начнет принимать в Аврорат иностранных авроров, что ощутимо упростило нашу задачу влиться в общество. М.П.Г. подготовил для нас роли, позаботился о том, чтобы мы ни в чем не нуждались. Такой волшебник не мог желать нам зла. Вот все его письма, — Джоконда протянула несколько писем, перевязанных бечевкой; конечно же, среди них не было тех, что М.П.Г. посылал лично ей, ведь благодаря им она открыла Тайную Комнату и стала анимагом, что пока обнародовать не следовало. — Самое главное, что заставило нас прислушиваться к его советам — обещание возвращения домой в свое время. У нас просто не осталось выбора. Это был довольно весомый аргумент.

— Следуя вашей логике, вы пытаетесь таким образом не нарушить ход времени, однако что, если этот коварный тип, М.П.Г., как раз стремится к тому, чтобы изменить будущее? — не смог не заметить лорд Малфой, с подозрением поглядывая на стопку писем.

— До сих пор все было хорошо, что дает нам основание думать, что М.П.Г. нам не враг, кем бы он ни был, — возразил Арчи, хотя едва ли друзья могли сказать, что доверяют их тайному другу на все сто процентов.

— Хорошо, с этим мы непременно разберемся, но меня больше интересует то, каким образом вы попали в прошлое. Диринара не обладает даром перемещения во времени — только в пространстве, — Альбус Дамблдор задумчиво погладил бороду, потеряв взгляд в языках пламени, беспокойно извивающихся в камине. — Имело ли место быть некое астрологическое событие или погодное явление?

— Нет, иначе бы профессор астрологии непременно сделал бы из этого сенсацию, — Финн несвоевременно усмехнулся, затем замялся и кашлянул в кулак. — Нет, сэр, ничего особенного, но шел жуткий ливень, когда это случилось. Могло ли это как-то повлиять?

Дамблдор заметил взгляд Джоконды, она слегка повела головой из стороны в сторону. Кажется, ей было известно больше остальных. Абрахас тоже это заметил — кажется, дочь Авроры и Тома была еще более таинственной, чем он предполагал ранее. Ее друзья о многом не догадывались. Они не имели ни малейшего понятия о том, чья она дочь, и молчать об этом — первое, о чем она попросила Абрахаса, оканчивая встречу тет-а-тет, и это, конечно, дошло до Дамблдора.

— Что ж, молодые люди, сожалею, что вы оказались в подобной ситуации, я буду искать возможность отправить вас обратно в свое время с диринарой или без. В одном этот ваш М.П.Г. прав — Хогвартс наиболее безопасное для вас место, это заставляет предполагать, что он и впрямь ваш доброжелатель, — задумчиво проговорил Дамблдор, понимая, что этот разговор лучше закончить поскорее, чтобы начать другой — с глазу на глаз с Джокондой Уинтер. — Я должен напомнить, что попытка вмешаться в ход времени может стоить гибели всего мира, так что вам следует вести себя как можно незаметнее. Не старайтесь повлиять на события, которые могут поменять ход времени, постарайтесь вести себя тихо и никому, даже мне и лорду Малфою никогда не рассказывайте о будущем. Пожалуй, на сегодня достаточно потрясений, — он снял очки и потер глаза, показывая, насколько устал. — Я думаю, на сегодня я узнал слишком много, да и вы наверняка устали, на дворе-то уже глубокая ночь... И я еще раз повторю: настоятельно рекомендую вам не распространяться о будущем, хотя, судя по всему, М.П.Г. вас уже неоднократно об этом предостерег. И, с Новым годом…

— Новым, как же… — едва слышно пробормотал Финн.

Распрощавшись, в полном молчании ребята вышли из директорской башни, каждый погруженный в свои думы. Никто не осуждал Джоконду за то, что она растрепала все лорду Малфою, но было сложно поверить, что волшебником, который окажет им посильную помощь, окажется именно он. Кто знает, возможно, сегодня они вмешались во время, открывшись Дамблдору. А вдруг они уже изменили ход истории и самое страшное впереди? Что, если бабочка уже взмахнула крылом на другом конце света, и теперь Волдеморт победит?..

— Кажется, я забыла мантию у профессора Дамблдора, — Джоконда остановилась, намереваясь развернуться и отправиться обратно.

— Завтра заберешь, — бросил Арчи, зевая.

— Там вообще-то моя волшебная палочка, — пробормотала Джоконда, пряча подбородок в вороте свитера.

— Ну ты умеешь удивлять, как ты вообще споткнулась о лорда Малфоя? — спросил Финн, впервые с недоверием глядя на подругу.

— Между нами завязался разговор на маскараде, и он пригласил меня его продолжить, — Джоконда ошибочно полагала, что это поможет поскорее ускользнуть от друзей и вернуться в директорскую башню для дальнейшего разговора с Дамблдором, подававшим ей совершенно очевидные сигналы, желая поговорить с ней без свидетелей.

Бровь Виктории недовольно взлетела вверх.

— Я всегда считала, что лорд Малфой к тебе определенно не расположен, — как будто с ревностью заметила она.

— Можешь не волноваться, никакого подтекста в нашем общении не было, — Джоконде было неприятно оправдываться по такому поводу.

— И о чем же вы разговаривали?

— Ви... Валери, послушай, мне казалось, что тебе абсолютно нет никакого дела до его внимания, но сейчас ты это опровергаешь, — возможно, она сказала это слишком резко, но Викки сама нарывалась, зачем-то проявляя ревность по отношению к тому, кто был ей якобы безразличен. — Увидимся завтра.

Джоконда махнула рукой и отправилась обратно к Дамблдору, понимая, что сегодня поспать ей едва ли удастся, благо, что утренняя смена была за Арчи.

Уже подходя к директорской башне, Джоконда, интуитивно почувствовав опасность, пригнулась и в резком развороте выстрелила заклятием в зависшего в воздухе Пивза. Тот взвизгнул и спрятался за ближайшего стража — железный доспех. Этот мелкий гаденыш решил бросить в нее каким-то гнилым овощем, судя по характерным ошметкам, оставшимся на раме портрета немедленно возмутившегося волшебника, попавшего под обстрел вместо Джоконды.

— И чего тебе неймется? Ночь на дворе... — устало спросила Джоконда.

— В том то и дело, что ночью, когда все спят, мне делать абсолютно нечего! — мерзеньким голоском протянул Пивз, прозрачные бубенцы на его шляпе качнулись, показавшись из-за доспеха. — Впрочем, не мне одному. Как часто я видел тебя в туалете на втором этаже?

Джоконда распахнула глаза, но быстро скрыла эмоции удивления.

— Негоже призракам подглядывать за женскими туалетами.

— О, ты, ходила туда не по нужде, — не стесняясь выражений, протянул Пивз и вновь противно захихикал. — Ты открыла ее, Тайную...

— Заткнись! — Джоконда, молниеносным пассом запечатала рот полтергеста, на которого, к счастью, действовали некоторые заклинания, так как он не был бесплотным духом. — Не смей произносить это или я позабочусь о том, что ты останешься запечатан на веки в самом маленьком чулане Хогвартса!

Сквозь злость Джоконда почувствовала прилив страха, ведь Пивз очень любил трепать языком и находил в этом развлечение. На удивление, он не испарился и не сбежал, просочившись сквозь стену, а только с запечатанным ртом появился перед обидчицей, ничего не страшась. Он только указал пальцем на то место, где должен быть рот, и Джоконда с подозрением сощурилась:

— Обещай, что не станешь кричать сам знаешь о чем на весь замок, — у нее не было иного выбора, кроме как договориться с полтергейстом.

Пивз только кивнул, и тотчас заклятие было снято.

— Как я понимаю, взамен на свое молчание ты что-то потребуешь, — прежде чем он продолжил, сказала Джоконда и отдаленно не представляя, что может понадобиться такому, как он.

— О нет, мне всего лишь иногда будет требоваться помощь, чтобы моим шуткам не мешали старосты... Или если ты видишь, как я собираюсь совершить какую-то шалость, а старосты, заметив, не дают ей свершиться, то отвлеки их.

— Ты называешь бросание гнилых помидор в студентов шутками? — Джоконда с сомнением вскинула бровь. — Позволь спросить, неужели тебе больше ничего не нужно, кроме этого?

Пивз пожал худенькими плечами.

— А что мне еще нужно для счастья? Я же полтергейст!

Джоконда покачала головой, однако столь глупое требование было вполне выполнимым. Подходя к директорской башне, распрощавшись с Пивзом, она все думала — неужели у мятежного полтергейста действительно нет никаких других желаний, кроме подшучивания над студентами? В будущем он укажет ей путь к знаниям о Луне Лавгуд, и почему он решит помочь ей?..

Горгулья не затребовала пароля, а только крутанулась, явив перед Джокондой каменную винтовую лестницу. В директорской башне стало темнее — помещение освещалось лишь пламенем камина и огненной яркостью оперения спящего на жердочке феникса. Джоконда читала об этом восхитительном создании, который помог Гарри Поттеру победить василиска, выклевав ему глаза. Познакомившись с огромным змеем, она в какой-то момент испытала жалость к чудовищу, которое всего лишь подчинялось воспоминанию Тома Риддла, заставившему Джинни Уизли открыть Тайную Комнату и наводить ужас на весь Хогвартс. Бедная девочка и не подозревала, что творит... И с некоторых пор Джоконда догадывалась, какая темная магия могла заставить воспоминание ожить.

— Лорд Малфой, вы задержались... — она с удивлением обнаружила обоих в обществе приятно пахнущего чая и лимонных долек; насколько были близки эти двое?

— Присаживайтесь, Джоконда, я думаю, нам стоит многое обсудить, а чай поможет оставаться бодрыми, — Дамблдор указал на кресло рядом с лордом Малфоем; тот, как полагает джентльмену, встал, приветствуя даму, хотя она выходила не более, чем на четверть часа.

Держа себя образцово прямо, она присела в предложенное кресло, придвинувшись ближе к столу. Конечно, разговоров о ее матери было не избежать, но ввиду последних событий, Джоконда не знала, какую часть информации стоит раскрывать, ведь ей в действительности было что утаивать.

— Позвольте сказать, что я рад слышать, что моя внучатая племянница жива, и хотя, как сказал Абрахас, вам неизвестно, каким же образом вы появились на свет, расскажите все, что знаете — от и до, а о гибели мистера Риддла — в первую очередь.

Она опешила от того, как резво Дамблдор пошел в бой, который буквально только что настоятельно не рекомендовал распространяться о будущем.

— Профессор Дамблдор, я уже раскрыла слишком многое, сообщив дату смерти моего отца, я думаю, что вам не следует расспрашивать меня о том, что может изменить время.

— Альбус, вы уверены?.. — не дав раскрыть рта директору, спросил лорд Малфой, удивив Джоконду не меньше; кажется, они раздумывали — открывать ли перед ней нечто важное.

— Готовы ли дать Непреложный Обет, Джоконда? То, что вы услышите в этой комнате, не должно никоим образом дойти до вашего отца, какие бы отношения вас не связывали.

— Так стоит ли выдавать очевидно важную информацию, которая может повлиять на временной континуум? — но Джоконда не услышала ответа. — Что ж, Непреложный Обет — ваше право.

Дамблдор и Малфой переглянулись, кажется, они не ожидали столь легкого согласия, что определенно упрощало задачу по доверию к Джоконде.

— Я не думаю, что он пригодится, своим согласием вы доказали, что вам можно доверять, — Дамблдор лукаво улыбнулся, и Джоконда внутренне порадовалась, что ей так легко удалось завоевать его доверие. — Прежде чем Аврора ушла из этого времени, — тщательно подбирая слова, Дамблдор выдал информацию о том, что ему известно то же, что и лорду Малфою, — она оставила нам с Абрахасом воспоминания о будущем. О том, какие кровопролитные войны нас ждут, и о том, кем в будущем станет Том Риддл.

— Он уже сейчас стал монстром, учитывая нападения на магглов, сэр, — не смогла не заметить Джоконда, но тут же замолчала; осознание, что Дамблдор и лорд Малфой знают больше положенного, будто еще не дошло до нее. — Что еще вам известно?..

— Все, включая год моей гибели, — Дамблдор поднялся из кресла и подошел к окну, задумчиво заложив руки за спину. — Аврора совершила чудовищную ошибку, но она была не в себе, когда отдавала эти знания. Увы, я не вправе менять что-либо, в особенности что касается судьбы еще нерожденного сына Лили Эванс и Джеймса Поттера.

Джоконда выпрямилась в кресле и подалась вперед. Как странно слышать подобное из уст Альбуса Дамблдора… Словно о пророчестве. Как давно он знает о Гарри Поттере?

— Она попала в прошлое до окончания Второй Магической Войны, — тем временем продолжил он, — и предоставила нам знания лишь до того момента. Вы же дали нам больше — надежду, ведь в конечном итоге Лорд Волдеморт сгинет от рук Мальчика-Который-Выжил. Постойте, не перебивайте, — Дамблдор, даже не глядя на нее, вскинул ладонь, будто чувствовал зародившиеся у неё возражения. — Невзирая на то, что должно произойти, на те знания, которыми наделила меня ваша мать, я не сидел, сложа руки, все эти годы я планировал создание тайной организации, которая будет противостоять Волдеморту.

— Сэр, — не выдержала она, — сэр, вам и об Ордене Феникса известно?

— Так вот, как я ее назову… Какая интересная временная петля, — Дамблдор обернулся, погладив бороду. — Похоже, моя дорогая Аврора знала лишь то, что у меня и Гарри Поттера будет много соратников, но не более.

— Сэр, я спрошу в последний раз, уверены ли вы, что хотите знать известное мне будущее?

Всего лишь секунда, показавшаяся вечностью, прошла, прежде чем он ответил:

— Думаю, Джоконда, это поможет мне принимать самые тяжелые решения, в правильности которых я, возможно, буду не уверен…

Она глубоко вздохнула, приготовившись к цитированию учебников, где будет изложена сама суть войны.

— Я хочу вас предупредить, что официальная версия истории магии, которую будут преподавать в Хогвартсе, содержит менее восьмидесяти процентов того, что происходило… Будет происходить на самом деле, — поправилась она. — Многие аспекты существования Волдеморта будут сокрыты, так как их покрывает пелена Темной магии. Что-то может отличаться от истины из-за моей предвзятости, — попыталась объяснить Джоконда.

— А я..? Что случится со мной? Удастся ли мне увидеть Аврору, мисс… Уинтер? — с трудом произнес Абрахас эту фамилию; кажется, он весь вечер вынашивал этот вопрос.

Она глубоко вздохнула и взглянула на Дамблдора, тот лишь медленно кивнул, показывая, что она может быть честна с ними на все сто процентов. Ее внезапная мрачность, наполненная сожалением, не скрылась от Абрахаса. Она молчала слишком долго, и от него это не скрылось.

— Я мертв в вашем времени? — спросил он прямо, и она только беззвучно ахнула, видно не сумев скрыть написанного на лице.

— Лорд Малфой, я не буду...

— Говорите, мисс Уинтер! — неожиданно резко попросил он, а ее пронзили тысячи игл осознания, что от ответа не уйти.

— Лорд Малфой... вы погибнете от драконьей оспы еще до окончания Первой Магической Войны, — она чувствовала сожаление, и действительно вложила в эти слова всё сожаление, на которое была способна. — Простите…

Абрахас поджал губы, но больше ни единым словом, ни единым жестом не выдал своего волнения. Страшные вести о собственной гибели, должно быть, глубоко его потрясли.

— Стало быть, я не увижу то, как мой сын опустится до лебезения перед этим ублюдком, — в отсвете пламени камина, Джоконда было увидела, как заблестели глаза лорда Малфоя, но он на миг прикрыл их, чтобы, открыв, вновь обрести ясный взор — настолько сильным оказался этот мужчина.

— Но ведь семья Малфой тайно шпионила для вас, профессор Дамблдор! — вмиг почувствовав нестыковку, воскликнула Джоконда.

Дамблдор и Абрахас переглянулись, понимая, что в известной ей истории было много лжи, но внезапно в их глазах, словно по щелчку, загорелась надежда.

— Может быть, в будущем, но не сейчас, мисс Уинтер, — с тяжестью на сердце сказал Абрахас. — Мой сын полностью лоялен его интересам — Аврора ясно дала это понять. В ее воспоминаниях... он едва не убил ее и ее друзей во время…

— Битвы в Отделе Тайн… — завершила за лорда Малфоя Джоконда. — Это написано в истории. Ваш сын, Люциус, попадется в лапы аврорам и на какое-то время сядет в Азкабан…

— Знаю, — кратко произнес Абрахас, надежда которого погасла так же быстро, как и зажглась.

— Не могу даже представить, как распорядится судьба, ведь Луна Лавгуд, ваша мама, едва ли будет посвящена во все события, связанные с Гарри Поттером, — Дамблдор выдержал паузу. — Насколько мне известно, его ближайшими друзьями будут Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли.

— Верно, — Джоконда в очередной раз убедилась, сколь много им известно.

Лорд Малфой смолчал, он погрузился в мысли о своей кончине или, быть может, о судьбе сына. Предательское сожаление мешало Джоконде сосредоточиться.

— Джоконда, как сообщил мне Абрахас, вы узнали о том, кто ваш отец, лишь недавно. Расскажите, как же это произошло? — Дамблдор изо всех сил старался не впадать в уныние, когда оно стало практически осязаемым.

— У меня есть воспоминания отца, — не слишком уверенно произнесла она. — Его воспоминания о моей матери. Я видела многое из того, что их связывает, их общие переживания, их история любви…

Лорд Малфой был слишком занят своими мыслями, чтобы скривиться в омерзении об одном лишь упоминании, что Аврора любила этого ублюдка.

— ...Воспоминания заключены в Омуте памяти. Это медальон в виде совы, который я нашла в том самом тайнике, из которого, лорд Малфой, я взяла пчелу, только в две тысячи семнадцатом году. И боюсь, что именно медальон стал истинной причиной нашего перемещения в прошлое. Профессор, — Джоконда лишний раз подумала, стоит ли ей выдавать знание о той самой поляне цветов Северного Сияния, — одним из ингредиентов, усиливающих действие медальона, являются те странные цветы из леса... Кажется, они стали катализатором перемещения.

— Вам известно даже про эти цветы? — ахнул Дамблдор. — Они требуют более детального изучения, если это поможет вернуть вас в будущее... Полагаю, ваши друзья не знают, что, вероятнее всего, перемещение произошло из-за медальона? — он дождался неуверенного и виноватого кивка с ее стороны. — Я могу на него взглянуть?

— Я принесу его утром, сэр, вы сможете его изучить, но... — она взглянула на лорда Малфоя, не решаясь выдавать очередную тайну.

— Вы можете целиком и полностью доверять Абрахасу, он — мой человек, — понимая ее сомнения, сказал Дамблдор. — Он — моя семья.

Это прозвучало патетично, но всколыхнуло тревожные воспоминания о собственной семье. Признаться, Джоконда скучала по матери и по леди Арабелле сильнее, чем могла себе представить еще полгода назад.

— Эта вещь не покажет воспоминания без особенного настроя... И без дара змееуста, сэр, — словно провинившись в чем-то, сообщила Джоконда.

— Хм-м, — протяжно протянул Альбус Дамблдор, — я знаю Тома с детства, именно я принес ему весть о том, что ему суждено учиться в Хогвартсе и стать волшебником. Он говорил, что может разговаривать со змеями, видно, этот дар передался вам по наследству. Нечего здесь стыдиться, дорогая. Змееусты хоть и были Темными волшебниками во все времена, но этот дар не определяет вас.

Хорошо, что он понял все именно в этом ключе, но знал ли он о том, что Том Риддл открывал Тайную Комнату, а теперь это сделала его дочь?

— Я на это надеюсь, сэр. Если вы позволите, я бы хотела взглянуть на воспоминания, оставленные моей матерью. Если это действительно не изменит будущего, я дополню их.

— Я думаю, что это и впрямь может помочь восполнить пробелы в ваших знаниях, а ваши воспоминания — в наших, — согласился Абрахас, не думая о том, сколько подозрений вызывала эта девушка еще несколько часов назад, и как все резко поменялось.

— В особенности я хотел бы знать, каким же образом лорд Волдеморт сумеет избежать смерти, когда попытается убить младенца — Гарри Поттера. У меня не возникло сомнений, каким образом выжил Гарри Поттер. Лили Эванс отдаст свою жизнь, закрыв собой сына, материнская любовь обеспечит ему защиту, — пояснил Дамблдор. — Но вот каким образом удастся выжить Тому Риддлу...

— Профессор, у меня есть предположение на сей счет. Однако я сказала довольно многое, и мне известно, что лорд Абрахас все же иногда пересекается с моим отцом. Полагаю, у Волдеморта есть страшная тайна, о которой лучше не знать большому количеству людей.

Ее многозначительный взгляд не понравился Абрахасу, если Альбус Дамблдор что и скрывал от него, то ему не было об этом известно, но сейчас эта сопливая девчонка смеет выставлять его, лорда Малфоя, за дверь.

— Если профессор сочтет нужным, то непременно поделится с вами этими знаниями. Но для вашей безопасности вам лучше не знать, лорд Малфой, — смягчила удар Джоконда. — По крайней мере, не сейчас...

Он перевел весьма красноречивый и недовольный взгляд на Дамблдора.

— Абрахас, прошу тебя, возможно, Джоконда права, и тебе попросту опасно знать всё...

— Что ж, хорошо, — проговорил он сквозь зубы, затем, гордо расправив плечи, встал, чтобы направиться к камину. — Спокойной ночи, мисс Уинтер, Альбус. Я прошу держать меня в курсе событий...

— Могу предположить, что мое общество стало ему вдвое неприятнее прежнего, — обронила Джоконда немного обиженно, когда лорд Малфой исчез в языках пламени; можно подумать, она виновата, чья она дочь.

— Он понимает, что цена будущей победы над Волдемортом велика, не судите его. Джоконда, и потом, вы сообщили ему весть о скорой гибели. Полагаю, что ему есть над чем задуматься, и если за годы я смирился с тем, что знаю практически точную дату своей смерти, то он вряд ли об этом задумывался. Дайте ему время, и он будет в порядке, — Дамблдор искренне сожалел и сопереживал лорду Малфою. — Мне жаль, что я переживу моего старого друга, он еще так молод...

— Сэр, я понимаю, какая это для вас ноша, знать, что ждет этот мир и быть окруженным людьми, чью гибель вы не сможете предотвратить. Но вы — настоящий герой войны, от вас зависит слишком многое. Вы не должны падать духом, как бы тяжело ни было.

— Аврора решила за меня, — он усмехнулся по-доброму. — Никто в здравом рассудке не захочет знать о таком... И я не должен был поддаваться соблазну заглянуть в будущее и, тем более, втягивать в это безутешного Абрахаса. А теперь и вовсе у меня нет права забыть об этом, воспользовавшись Обливиэйтом. Я должен знать, что произойдет, заранее, иначе каждая потеря может стать для меня разрушительной, — Дамблдор пустился в размышления, словно оправдывая каждое свое действие, включая те, что он совершит в будущем. — Что ж, если вы еще в силах держаться на ногах, давайте вернемся к теме возрождения Лорда Волдеморта.

Она поддалась его печальному настрою и тяжело вздохнула.

— Магия, которая поможет ему вновь обрести силу и возродиться в будущем, несомненно, очень темная. Нет подтверждений, но в будущем в определенных кругах ходят слухи, что лорд Волдеморт создал некий крестраж, и похоже, что не один, а целых два...

— Джоконда, что это такое?

— Том Риддл разорвал свою душу на части, сэр...

Весна 1980 года

Мрачность поместья и окружавших владения покрытых мхом скульптур, символизирующих знаки Зодиака, не давала в полной мере насладиться весной. Да и здешняя природа будто восстала против Тёмной магии: трава выглядела жухлой, мертвая паутина плюща обвивала некогда белые колонны, даже листья на деревьях выглядели по-осеннему тускло и устало, сухой ветер трепал их кроны, словно изможденное морщинами старушечье лицо. Надгробия на могилах бывших хозяев в стороне от дома едва выглядывали из-под лысеющего вереска. Всё, абсолютно всё в этом месте словно кричало о смерти, но, похоже, нынешнему владельцу такая атмосфера была по душе. Стены возвышающегося посреди застывшей природы особняка покрывали струпья облупившейся старой краски, лестница щерилась треснувшими плитами. Некогда прекрасный, этот дом наверняка собирал шумные балы. Глядя на подъездную дорожку, в шуме играющего с сухими ветками яблонь ветра, казалось, можно расслышать, словно эхо прошлого, шум подъезжающих экипажей и воркование светских барышень.

Внутри дома было слишком мало света, окна покрывали тяжелые портьеры, света нескольких канделябров было недостаточно, чтобы осветить огромный холл. Но, в целом, если не считать полумрака, особняк внутри выглядел намного лучше, нежели снаружи — по крайней мере, не требовал капитального ремонта. Многие волшебники во всем мире выбирали такие жилища, находя в мрачности некое подобие уюта, но только не Джоконда, выросшая в светлом и обставленном по последнему слову моды Маргюри, который весь насквозь был пронизан солнечным светом. Белоснежный дворец на побережье Лигурийского моря утопал в зелени, имел собственный парк, конюшню и замечательно обустроенный пляж, на котором любила проводить время со своими дряхлыми подружками леди Арабелла, прячась в тени широкополой шляпы, из-за чего сухая старушка издали была похожа на гриб. Аврора часто составляла ей компанию, и они казались довольно близкими по духу женщинами. Лорд Абрахас Малфой, однако, рассказывал, как усердно его мать лепила из Авроры леди, и как тяжело далось это перевоспитание. Джоконда бы никогда не поверила, что они не были дружны с самого начала.

Джоконде не следовало забывать, где она находится, и не стоило предаваться мыслям о будущем, а тем более — о матери. Благодаря пчеле Волдеморт считал ее одной из Лестрейнджей, а ее матерью — некую Адару Лестрейндж, которая посмела обмануть его и произвести на свет дитя, хотя уговор был — избавиться от него. М.П.Г. при помощи броши в виде пчелы создал Джоконде отличное прикрытие. Просто удача, что она совсем не похожа на маму.

За два года много чего произошло — Джоконде волей-неволей пришлось присоединиться к отцу, она с омерзением смотрела на свое предплечье, на котором виднелась знакомая ей по истории магии пока еще активная после вызова Темная Метка, привязавшая ее к Волдеморту, словно собаку на поводок. У бедной Джоконды просто не было выбора — либо это, либо смерть, родственные связи не превратили Тома Риддла в любящего отца, а напротив, с ней он был гораздо строже, чем с другими, и приходилось оправдывать его доверие мыслимыми и немыслимыми способами. Однажды она едва не запытала волшебника до смерти, проводя очередной допрос. Слава Мерлину, он отделался Империусом и, выдав необходимую информацию, был отправлен обратно на службу в Министерство Магии в качестве шпиона. О том, что с тех пор бессонница и ночные кошмары стали её ближайшими друзьями, говорить не приходилось. В какой-то момент Джоконда осознала, что М.П.Г. вел её именно к этому…

— Люциус, привет, разве тебе не нужно быть на работе в Министерстве? — она встретила его в просторном каминном зале, который их лидер использовал в качестве собственной приемной.

Губы сводного брата искривились, словно он увидел грязь на своем блестящем лаковой кожей ботинке, но затем его лицо разгладилось, и он улыбнулся — как улыбаются друзья.

— Могу спросить тебя о том же, Алекс, или после вверения тебе парочки стажеров, ты спихнула всю работу на них?

— У авроров тоже случаются выходные, но моего отца это нисколько не волнует, — она закатила глаза, сложив руки на груди. — Как Цисси? Сложный период прошел?

— Зелья, которые варит Северус, просто волшебные, — он и не заметил каламбура в собственных словах. — С ребенком все будет в порядке, у Цисси появился аппетит, и весьма недюжинный, надо сказать.

— Рада за вас. Кого желает твое сердце — мальчика или девочку? Думали над именами?

От подобных вопросов и мыслей будущий отец расцветал мечтательной улыбкой. Возможно, Люциусу даже в какой-то момент показалось, что ей действительно не все равно.

— Мальчика, конечно, мне нужен наследник. И если это так, то я полагаю, это будет Николас, в честь моего предка, превозносившего чистоту крови и превосходство над магглами, — гордо заявил Люциус, который в конечном итоге выберет совершенно другое имя.

— Мне кажется, наследнику рода Малфой нужно что-то более возвышенное и величественное, — стала размышлять Джоконда. — Нечто настолько же могущественное и прекрасное в своей силе, как, например… — она задумалась и следом совершенно осознанно сказала: — драконы…

— Ты предлагаешь назвать мне сына Драконом? — Люциус усмехнулся, решив, что она шутит, но Джоконда только подмигнула; кто знает, но быть может именно этот разговор подарит Драко его имя…

Кажется, Джоконда стала меньше уделять внимания таким небольшим завихрениям времени и, словно пребывая в некоей обиде, подобным образом проявляла вредность.

В момент дружеской беседы в приемную вошел Волдеморт, и присутствующие синхронно склонили головы. Слышен был лишь только шелест его мантии, мягкие сапоги же не издавали ни звука.

— Люциус, что ты здесь делаешь?

— Мой Лорд, я пришел сообщить, что Минчума, наконец, снимают с поста Министра Магии, — заговорил тот. — Визенгамот во главе с Дамблдором поддержали это решение. Но у нас возникли сложности со следующим министром, представители совета власти, включая Визенгамот, все, как один, пророчат этот пост Миллисенте Багнолд. Не знаю, скольких мы должны подкупить, чтобы поставить во главе Министерства Вэлдона Утрехта, мой Лорд.

Невзирая на то, что Минчум Пожирателям был не по вкусу, он оказал им большую услугу, когда нагнал в Азкабан еще больше дементоров, к которым питал особый интерес Волдеморт. Темномагические существа обладали примитивным интеллектом и умели неплохо исполнять команды.

— Что ж, полагаю, в таком случае нам придется работать с Багнолд, раз особого выбора у нас нет. Наше влияние еще не настолько сильно, чтобы назначать собственных министриков.

Зная из книг, что Волдеморт был психопатом, в чьи воспитательные методы входили запрещенные заклинания, Джоконда даже спустя два года не переставала удивляться видимой адекватности его поведения, хотя уже сейчас отдаваемые им приказы все чаще влекли за собой зверства. Он будто бы ещё не до конца поехал. Интересно, когда же настанет переломный момент, когда он окончательно свихнется? Быть может, после того, как его победит младенец — Гарри Поттер? Осталось меньше полутора лет. Лили Поттер уже носит под сердцем будущего героя войны, Пророчество Треллони уже было произнесено и передано Волдеморту Снейпом. А этот герой войны, о котором в будущем написано столько статей и книг, сейчас был совершенно иным человеком. Сириус с друзьями часто издевались над ним в школе, подрывая веру в себя, к этому добавлялась не слишком благоприятная атмосфера в семье — отец Северуса был магглом, да еще и алкоголиком, избивающим свою жену-волшебницу.

— Мой Лорд, я знаю мисс Багнолд, о ней ходит много слухов. Самое главное, что мне удалось о ней выяснить — она совершенно неподкупная женщина, остро отстаивающая права грязнокровок. Ее назначение связано именно с этим. Визенгамот и кабинет министра считают, что в условиях борьбы с вашей политикой, отец, Багнолд — это то, что нужно.

— Что насчет Империуса, Алекс? — выслушав ее, сказал Волдеморт. — Насколько велика ее охрана?

— Крауч, уже уверенный в назначении Багнолд, приставит к ней лучших оперативников для сопровождения вне стен Министерства, — сообщила Джоконда; она, как оказалось, знала больше Люциуса. — Братья Прюэтты сами вызвались на эту роль.

— Предатели крови, — с омерзением выплюнул Люциус, слегка пристукнув тростью о мраморный пол.

— Алекс, Люциус, полагаю, вам стоит попробовать поработать вместе. Группа Люциуса сможет справиться с сопровождением. Алекс, твоя задача — узнать расписание перемещений Багнолд вне Министерства Магии. Тебе это под силу.

Джоконда едва не сглотнула, внезапно подумав, что, возможно, именно из-за назначения в личную охрану Министра Магии братья Прюэтты не доживут до первого падения Темного Лорда.

— Да, мой Лорд, — отмахнувшись от тяжких мыслей, уверенно отчеканила она, а темные брови придали ей строгости, превратившись в одну линию.

Вскоре Люциус покинул их, Джоконда получила несколько конфиденциальных задач от отца и, уже покидая его поместье, увидела Беллатриссу, которая была здесь частым гостем. Невзирая на недавнее замужество, она околачивалась возле Темного Лорда. Джоконда не сразу смекнула, какие глубокие чувства таятся в ее сердце по отношению к нему.

— Белла, привет, — Джоконда дружелюбно раскрыла ладонь, и Белла, стрельнув сначала недовольным взглядом, озорно сморщила носик и усмехнулась. — Вырядилась, будто на бал.

Она действительно выглядела намного более торжественно, чем того требовали приличия — яркая помада призывно краснела на губах. По мнению Джоконды, да и многих мужчин, Белла была красавицей. К сожалению, ее ранние фотографии не сохранились, и в массовом сознании современников Джоконды она представала сухой патлатой ведьмой с полоумным взглядом, творившей все те бесчеловечные зверства во имя своего Лорда...

— Привет, Алекс, а ты все так же похожа на кладбищенского ворона. Если бы я не знала, кто твой отец, я бы решила, что вас с Северусом связывают родственные отношения, — не осталась та в долгу. — Два сапога — пара.

Джоконда улыбнулась в ответ, и девушки, обменявшись колкостями, обнялись, как близкие подруги. Конечно, взрывная характером Белла очень долго привыкала и скептично относилась к похожей на Лорда Волдеморта девушке. Ей, как и немногим в ближнем круге, удалось услышать из его уст подтверждение о родственных связях, так что пыл пришлось поумерить. Это только распаляло дух соперничества за место под солнцем, но однажды вечером, засидевшись с бокалом вина за длительной беседой, девушки неожиданно нашли общий язык. Для многих до сих пор оставалось загадкой, как же это произошло...

— Мы с Алекто думаем устроить Baby Shower для Цисси у нас с Руди дома. По тебе, конечно, не скажешь, что ты любитель подобных мероприятий, но я думаю, что Цисси будет рада тебя видеть.

— Сообщи, если нужна будет помощь, я с радостью присоединюсь.

Отец как-то обмолвился, что Джоконда кормит с рук весь его Ближний круг, и так оно и было. Отчасти это была его заслуга, но, с другой стороны, Джоконда не претендовала на кусок пожирнее, она просто выполняла свою работу, не заявляя права на особенную приближенность к Лорду и оттого снискала уважение многих. Люциус довольно долго приглядывался к ней и относился с недоверием, даже не представляя, что приходится ей старшим сводным братом. Он так сильно походил на мать, что у Джоконды поневоле обливалось кровью сердце. В то же время, это был напыщенный сноб, который характером более напоминал деда Луи, с которым Джоконде, к её искреннему неудовольствию, довелось пообщаться на одном из приемов.

Спустя два года Джоконда, казалось, стала совсем своей для Пожирателей, и, хотя в рейдах она не участвовала, чтобы не потерять положение в Министерстве, ей зачастую все равно приходилось выполнять грязную работу — например, допросы пленников Уэльского поместья. Что поделаешь, у Лорда пока еще было недостаточно соратников, и потому абсолютно все — от богачей до чистокровных среднего достатка шли на задания — таков был порядок. Таким образом Волдеморт формировал у подчиненных представление о видимом равенстве между чистокровными волшебниками. Однако все было не так радужно — на самом деле иерархия все же существовала — в основном она зависела от количества галеонов на счету в Гринготтсе у того или иного семейства, и сумм, которые они готовы были потратить на "общее" дело. Малфои, Блэки и Лестрейнджи, конечно же, занимали первые позиции. Но со времени произнесения Пророчества, Лорд благоволил небогатому мальчишке-зельевару, и даже оборудовал для него собственную лабораторию в поместье, осчастливив юного Снейпа, полностью погрузившегося в науку. Из-за его экспериментов из подземелья иногда слышались разные не слишком приятные ароматы.

Покидая поместье, Джоконда понимала, что в полной мере насладиться остатком выходного не удастся, она вообще не могла вспомнить, когда в последний раз просто бездельничала. К середине тысяча девятьсот семьдесят восьмого года работу по охране Хогвартса отдали другим аврорам, и Джоконда внезапно ощутила, что оказалась без защиты, которую обеспечивал Хогвартсу директор и множество охранных чар. Оставалось только ждать, когда же Волдеморт перестанет просто наблюдать за ней, и выйдет на связь или же вовсе убьет...

Лето 1978 года

Это случилось солнечным днём, когда Джоконда патрулировала Косую Аллею вместе с напарником, о котором она меньше всего мечтала — Селвином. Тот даже не подозревал, что она в курсе всех его темных делишек и, вероятно, думал, что совсем незаметно наблюдает за ней в Аврорате. Это жутко злило Гидеона, который находил в его “томных” взглядах романтический подтекст, хотя лучше бы ему было включить голову и выключить то, чем обычно думают мужчины, когда влюбляются — сердце. Невзирая на то, что Джоконда поддерживала с Гидеоном исключительно деловые отношения, изредка после смены коллеги-авроры шумной гурьбою заваливались в "Дырявый Котел", что называлось "семейными вылазками", а уж там, за кружкой пива или стаканчиком виски закручивались весьма неделовые разговоры, впрочем, кроме довольно скромных спровождений до дома это ничем не заканчивалось. Авроры действительно были одной большой семьей — сплочённости их научили общие потери коллег в последние пару лет. Новички редко попадали в компанию старших, но Арчи и Джоконда, которые работали в Аврорате по их меркам довольно давно, влились в коллектив как-то ненавязчиво и легко... То есть, с легкой руки относительно недавно вышедшего из Св. Мунго после реабилитации от тяжелых боевых ранений Аластора Грюма. Основанный минувшей весной Орден Феникса и поддержка Дамблдора дали ясно понять, что авроры Моро и Джонс должны быть в гуще событий — все четверо друзей вступили в Орден Феникса, как и окончившие Хогвартс именитые участники войны — Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Ремус Люпин и Питер Питтегрю. Арчи повстречал в Ордене собственного деда — Терри Олдриджа, которому суждено будет умереть от рук Антонина Долохова. Скольких же волшебников в будущем порешит этот чудовищный Долохов?

Косая Аллея во все времена была шумной улочкой, наполненной суетливыми, не смотрящими себе под ноги волшебниками, которые сталкивались, словно сбитые шаром кегли, падали, извинялись, ругались, сквернословили, но снова шли дальше, не глядя под ноги и на идущих навстречу людей. А все потому, что, сколько бы тебе не было лет, как часто бы ты не появлялся на этой улочке — здесь всегда было на что заглядеться... В магазин волшебного зверья завезли симпатичных совят и целую корзину котят-ориенталов, во "Всё для квиддича" появилась очередная модификация метлы, которой отдавал предпочтение Людо Бэгмен, у мадам Малкин столпились ведьмы всех возрастов, наслаждаясь устроенным прямо на улице дефиле в честь выпуска новой линейки модной одежды. Невзирая на солнечный день, сегодня было влажно, ведь еще вчера Лондон утопал в ливне — кое-где в тени можно было разглядеть подсыхающие пятна луж. Даже в легком льняном костюме Джоконда изнывала от жары, мечтая облачиться во что-то менее закрытое, например в чудесное хлопковое платье-рубашку, в котором грациозно на высоких шпильках мимо измученных зноем авроров проплыла манекенщица. Селвин угрюмо посмотрел вслед красотке и только вздохнул. Затем он взмахнул волшебной палочкой, окружив себя заклинанием прохладного ветра, чтобы не свариться заживо в своем костюме. Джоконда последовала его примеру и только удивилась, что не додумалась до этого раньше — видно, жара совсем доконала ее. Лишь на одном она могла сосредоточиться — ее отправили на дежурство с Селвином, и вот уже месяц после возвращения в город из Хогвартса рядом то и дело появлялись весьма известные Джоконде личности, связанные с ее отцом. Оставалось только дождаться, когда же Волдеморт начнет действовать. Сразу же после того, как Дамблдор и лорд Малфой раскрыли секрет четверых путешественников во времени, Дамблдор самолично занялся их обучением окллюменции, отметив, что у Джоконды были к этому особенные способности; как-то наедине он предположил, что страсть к учебе передалась ей от отца. Чтобы как-то смягчить явно задевшую Джоконду фразу, он сообщил, что и у Авроры, за исключением пары предметов везде стояло "превосходно".

Селвин, очевидно, замечал за коллегой некую неприязнь, любые попытки заговорить она прерывала сухими односложными ответами и никогда не вступала в беседу первой.

— Тебе пора на перерыв, Моро, — взглянув на наручные часы, заметил Селвин.

Она бы могла ответить нечто вроде: "Спасибо, но я сама могу следить за собственными перерывами", но, чтобы не вступать в дальнейший разговор, просто сказала: "Хорошо" и направилась в сторону "Флориана Фортескью", чтобы вместо полноценного ланча угоститься ягодным щербетом — самое то, чтобы охладиться жарким июльским днем.

Селвин только зло сверкнул вслед взглядом, но не произнес ни звука. Джоконда с радостью обнаружила столик в тени тента, который будто бы специально дожидался ее. Официантка приняла заказ и, виляя бедрами, шустро отправилась к другому столику. Дожидалась свой щербет, развлекая себя разглядыванием многочисленных посетителей кафе, Джоконда не сразу осознала, что стул напротив неё занял незваный гость. Ноздри ее затрепетали не то от гнева, не то от страха, когда она взглянула на осмелившегося потревожить ее уединение волшебника.

— А я все думала, когда же вы появитесь вновь, — она придвинула стакан воды и сделала небольшой глоток, стараясь скрыть волнение; невзирая на готовность ко встрече с отцом, сложно было оставаться равнодушной.

— Добрый день, мисс Моро, чудесная погода, не правда ли? — приятным низким голосом завел он, казалось, непринужденный разговор и, попав в поле зрения официантки, немедля заказал себе холодный кофе с ментоловым сиропом.

— Не думала, что наша встреча произойдет в столь людном месте.

— Вы практически неуловимы и очень осторожны. Вы пользуетесь камином, чтобы попасть на работу, и окружили свою квартирку огромным количеством чар. Но поверьте, если бы я хотел, я бы мог беспрепятственно прийти к вам домой, просто позвонив в дверь. Я не понимаю, почему вы так старательно избегаете встречи со мной, что мне пришлось прийти в это людное место.

— Ваша личность все равно мало кому известна, следовательно, здесь вас мало кто может узнать, разве что случайные сокурсники из Хогвартса. Так что полагаю, вы в безопасности.

— Я не слишком люблю большие скопления людей, — признался Волдеморт; никто и не сомневался, что он был социфобом, а еще и социопатом, вдобавок.

Официантка легким взмахом волшебной палочки сервировала стол и уже дистанционно отправила заказ, более не беспокоя явно пришедших для важной беседы посетителей, окруживших себя заглушающими чарами.

— Я выяснил, кто ваша мать, мисс Моро, это моя давно почившая любовница из рода Лестрейндж. Ее звали Адара, и она осмелилась родить вас без моего согласия.

— Моя мать — Полин Моро. Это...

— Вы сами прекрасно знаете, что это не так, иначе вы бы не осмелились прибыть в Британию, а также, открыть Тайную Комнату, — перебил Волдеморт, ожидая дальнейшей реакции. — И вы знаете кто я, следовательно, можете больше не прикрываться враньем о приемных родителях.

Джоконда резко побледнела, не в силах совладать с эмоциями. Как он мог узнать о том, о чем не знал даже Дамблдор?

— Да, верно, — тем временем продолжил Волдеморт, — мне известно, что вам передался по наследству дар змееуста, но этот дар у волшебника, не связанного кровью с Салазаром, тем не менее, не смог бы подчинить Василиска. Что же заставило вас пойти на такой рискованный шаг?

Невзирая на заглушку, Джоконда было заозиралась по сторонам, не понимая, почему он так открыто говорит о Тайной Комнате.

— Любопытство, и, как вы понимаете, я жаждала добыть информацию о вас… И я не ошиблась. Не понимаю, почему комната до сих пор не рассекречена. У меня ушла всего пара месяцев, чтобы обнаружить ее… — он наверняка уже догадался, как глубоко она зашла в своем любопытстве.

— Вы сохранили мою личность инкогнито, так ведь?

Насколько опасны были сведения, хранящиеся в Тайной Комнате, включая знание о крестражах, Джоконда осознала будто только сейчас.

— Разумеется.

— Но откуда вам стало известно о нашем родстве?

К этому вопросу она была готова, вместе с Альбусом Дамблдором они тщательно продумали каждое слово, а о некой Адаре Лестрейндж им стало известно от Абрахаса Малфоя. Он подтвердил, что у нее и Тома Риддла в прошлом был роман.

— Она оставила мне письмо, которое я получила в день совершеннолетия. В письме она рассказала о том, кто вы. Эта женщина, — немного небрежно отозвалась Джоконда об Адаре, — сообщила, что данное письмо было страховкой на случай ее гибели. Она хотела, чтобы мы с вами познакомились.

Волдеморт провел ладонью по темным волосам, едва тронутым сединой на висках, и задумчиво спросил:

— Так чего же вы тянули, мисс Моро?

— Карьера аврора шла вразрез с нашими с вами интересами, мистер…

— Прошу, не называйте эту фамилию, я уже давно от нее отказался, — немного раздраженно попросил он. — Стало быть, вы разделяете интересы Крауча и Минчума, мисс Моро?

— Я просто выполняю свою работу, — кратко пояснила она.

— Хорошо, но что насчёт заклятия Темной Метки, которую вы запустили в небо, спасаясь от моего слуги — Долохова? — Волдеморт уже называл соратников слугами… — Откуда вам о нем известно?

Интересно, хватило бы ей прыти вывернуться из ситуации самостоятельно, если бы в судьбу не вмешался Дамблдор, ставший верным наставником?

— Мы открыли это заклинание незадолго до того инцидента. Я была одной из тех, кто оказался на месте в момент его произнесения во время одного из точечных нападений на членов лейбористской партии, — не моргнув глазом, сообщила Джоконда.

— Не припомню, чтобы слуги доносили мне о присутствии кого-то вроде вас, — небрежно бросил Волдеморт, очевидно не доверяя ей.

— Были убиты Маверик и Дикки, одни из наших лучших оперативников. Я не стала вступать в бой с тремя опытными Пожирателями, — дала она повод для дальнейших самостоятельных размышлений.

— Вы спрятались?

Джоконда кивнула, не объясняя причин своих действий — она была неопытным аврором. Очевидно, психологический ход — дать собеседнику самому догадаться о дальнейшей сути и действиях; люди с трудом признают свои ошибки, и потому легче поверят в столь неумелую ложь, так как сами до нее додумались. Лорд Волдеморт с его особенным эгоцентризмом оказался ещё более легкой жертвой манипуляций и техник, которым обучил толковую ученицу Дамблдор.

— И все же вам известно слишком многое, мисс Моро, гораздо больше, чем я хотел бы даже для собственной… дочери, — ему довольно тяжело далось это признание. — Полагаю, догадливость и немногословность вам тоже передалась от меня.

Сколько бы Джоконда не готовилась к этому разговору, сколько бы сценариев не проигрывала, она не могла не нервничать.

— Если вы прикажете мне вернуться во Францию, то я незамедлительно это сделаю. Я недооценивала ваше влияние в Британии, сейчас же мои розовые очки спали, и я понимаю всю опасность вашей организации, и не хочу вмешиваться, а также попадать меж двух огней.

— Уже второй раз за десять минут вы признаетесь мне в такой слабости, как отсутствие смелости, мисс Моро, — Волдеморт усмехнулся, глядя на нетронутый тающий на жаре щербет. — Нет, я не обвиняю тебя в трусости, — неожиданно перешел он на менее формальное общение, — и я тебя понимаю, я долго за тобой наблюдал, но в твоем случае нейтралитет — не выход из ситуации. Более того, мои сторонники жаждут определенности, — он взмахнул волшебной палочкой, чтобы обновить заглушку, — и я вынужден признать, что не могу игнорировать твое присутствие... Они сделали собственные выводы, в особенности Люциус Малфой, в обществе которого ты обронила несколько компрометирующих тебя фраз о моей организации. Я дам тебе время, чтобы решиться принять мое приглашение, но не думай слишком долго, я не отличаюсь терпением.

Волдеморт поднялся. Этот худой, стройный человек еще не знал, что его стремления не принесут ничего, кроме множества жертв, что общество магглолюбов с его падением только окрепнет, а после войны лояльных ему чистокровных с определенными взглядами будут притеснять, и Слизерин возненавидят еще крепче. Все те цели, ради которых он жил, обернутся против тех, кто встал на его сторону.

Интересно, насколько сильно можно изменить ход истории? Что, если Джоконда сейчас взмахнет волшебной палочкой и убьет отца, предотвратив гибель стольких людей? Мама не отправится в прошлое, а она сама не родится? Или на место Волдеморта придет кто-то другой, на чьи плечи ляжет исполнение его роли, а временная петля все же свершится? Однако проверить некоторые возникающие в мыслях гипотезы просто невозможно — Дамблдор, свято веривший в то, что мир может поглотить сам себя, прочно внедрил в сознание в Джоконды политику невмешательства.

Лорд Волдеморт ушел, оставив ее наедине с лужицей щербета в вазе. Он так открыто говорил о вещах, которые требовали соблюдения тайны, словно был полностью уверен, что никто не осмелится их подслушать, хотя на вооружении авроров были способы проникнуть под заглушающее заклинание. Селвин дежурил неподалеку, он определенно оберегал их разговор и заметил бы кого-то подозрительного... Вполне вероятно, безопасность лидера обеспечивали и другие. На ватных ногах Джоконда поднялась из плетеного кресла, достала кошелек, не сразу заметив, что на столе уже лежит нужная сумма. Впрочем, Волдеморт не оставил чаевых... Она аппарировала домой, ничего не объяснив Селвину, фактически дезертировав с дежурства. Из дома Джоконда сразу отправилась камином прямо в директорский кабинет. Только у нее был прямой доступ к Хогвартсу, о котором, конечно же, никому не было известно. Чтобы уберечь друзей от опасности, ей пришлось съехать в отдельную квартиру, хотя и стоило это приличных денег. Виктория, поддавшись ее примеру, тоже обзавелась собственным жильем на соседней от издательства улочке.

Портрет Армандо Диппета, как обычно, отправился на поиски Дамблдора. Летом в Хогвартсе не было студентов и оттого всегда шумный внутренний двор замка выглядел опустевшим и, невзирая на яркое солнышко, каким-то тоскливым. Дамблдор появился в кабинете всего через минут семь, на нем были садовые перчатки, что в другой момент бы непременно удивило Джоконду, ведь, насколько она знала, ее двоюродный прадедушка не слишком сильно любил копаться в земле.

— Профессор Спраут в отпуске, ей некого было попросить помочь с рассадой, — пояснил Альбус, обнаружив, что до сих пор в перчатках. — Каждое твое появление сбивает меня с толку, и я как проклятый несусь в свою башню. Ну же, не молчи, что на этот раз?

— Я обязательно все расскажу, если вы дадите вставить мне слово, — Джоконда нервно улыбнулась; она и сама не заметила, что вместо гостевого кресла села в директорское; Дамблдора это ни капли не смутило, он только с волнением приземлился напротив. — Сегодня я имела честь общаться с мистером Томом Риддлом в публичном месте. Он, однако, не слишком беспокоится о своём инкогнито, хотя и принял определенные меры для защиты нашего разговора.

— Дорогая, можно поменьше воды и побольше сути?

— Сэр, не знаю, насколько правдоподобно звучали мои оправдания, которые мы с вами репетируем с января, но говорила я ровно по плану. Он действительно решил, что моей матерью была эта женщина — Адара, с этим все в порядке. Но случилось то, чего мы опасались: отец предложил вступить в его организацию, — на одном дыхании рассказала Джоконда. — Он дал мне время и, боюсь, отрицательный ответ — не то, что может его устроить. — Вот и все, что я вынесла из нашего разговора, — она пожала плечами, выдерживая паузу, чтобы вновь обрушить на родственника фразу, от которой он всегда моментально вскипал: — Мы вами уже это обсуждали, я могу стать двойным агентом.

— Исключено! — Дамблдор стукнул кулаком по столу, понимая, что должен во что бы то ни стало уберечь дочь Авроры. — Мы спрячем тебя от него.

— Я думаю, что до тех пор, пока на вашу сторону не перейдет Снейп в восьмидесятом, вам нужен будет кто-то, кто сможет приносить вести с "другой стороны" для формирования правильной стратегии в отношении Ордена Феникса и временной линии.

Дамблдор помрачнел.

— Ты помнишь, что в одном из писем М.П.Г. писал о том, что его присутствие и советы не станут вмешательством во время, и все то, что произойдет, так или иначе должно будет случиться? Согласно его теории — время забирает свое, поэтому я категорически запрещаю тебе вмешиваться в дела Пожирателей Смерти, это рискованно!

— Мне казалось, что вы сторонник более печальной теории о том, что мир поглотит сам себя, если мы вмешаемся во время, — Джоконда не сдержала иронии. — Но с другой стороны, по теории М.П.Г., какой бы вариант я не избрала, то, что суждено, так или иначе обязательно случится. А значит, если я должна погибнуть, то погибну в любом случае, — увидев расширившиеся от ужаса глаза Дамблдора, который, невзирая на ее холодность, с самой новогодней встречи любил ее всем сердцем, она добавила: — М.П.Г. обещал нам благополучное возвращение в будущее, и пока от него никаких инструкций не поступало, а значит, я вольна выбрать сама.

Он покачал головой.

— Если потребуется запереть тебя, то, поверь мне, я это сделаю, Джоконда! — строго, по-отцовски сказал Дамблдор, словно она не ввязывалась в опасную игру, а собиралась на вечеринку с друзьями.

— Я совершеннолетняя волшебница, — она усмехнулась, не продолжив фразу, в которой и так не было смысла. — Что бы я не решила, прятаться — не выход.

— Но что, если М.П.Г. все же лжец? Мы знаем будущее волшебного мира, но мы не можем с точностью сказать, какие цели преследует М.П.Г., может, он пытается что-то поменять твоими руками? Ты об этом думала?

— Не единожды, профессор, но пока все было в порядке.

— Пока... Не слышу стопроцентной уверенности в твоем голосе. Я очень прошу тебя, подумай, как следует — волшебник, который столько знает о твоей жизни и жизни твоих друзей, уже сам по себе вызывает подозрение. И потом, получала ли ты хоть одно письмо с самой осени?

— Нет, — сказала она, ведь М.П.Г. действительно пропал уже на полгода. — Вполне вероятно, что осеннее письмо было последним, и отныне нам не нужен советчик.

Разговор вспыхивал спорами и тысячами аргументов за и против вступления в организацию Пожирателей Смерти; обеспокоенный не на шутку Дамблдор всерьёз грозил то запереть Джоконду в Хогвартсе, то, используя связи в Министерстве, депортировать во Францию — страну, гражданкой которой она вроде как являлась, а то и вовсе отправить ее и Арчи в МАКУСА, придумав им новую историю — пускай живут там, ведь в Америке нет никаких иных проблем, кроме хиппи и марихуаны... Не считая вялотекущей холодной войны, конечно...

...Джоконда, раздосадованная тем, что Дамблдор не понимает ее рвения стать его осведомителем, уже готова была разразиться речью на грани оскорбления, но взглянула на часы и вскочила с кресла, понимая, что опаздывает в Косую Аллею на пересменок. От острого чувства несправедливости внутри нее разгоралось пламя, но, учитывая, что в будущем ни один известный источник не упоминал о некоей Александрин Моро, скорее всего, Дамблдор добьется своего и запретит ей какие-то ни было связи с отцом.

Самоуверенная, слишком юная для таких тягот дочь Авроры в спешке покинула кабинет Дамблдора, оставив его, свято верившего в возможность невмешательства, словно узника в пустом замке.

Периферическим зрением заметив в окне приближающуюся сову, он только вздохнул. Ему было совершенно не до писем, но крупной неясыти, неуклюже приземлившейся на письменный стол и потерявшей крупное перо, было совершенно плевать. Она требовательно протянула лапку с конвертом, на котором витиеватым почерком была написана одна-единственная фраза без расшаркиваний и даже адреса — "Хогвартс. Директорский кабинет. Альбусу Дамблдору от М.П.Г.".

Зима 1979 года

— Никогда бы не подумал, что молодая девушка может так напиться… Да ещё и в маггловском баре…

Абрахас смотрел то на светлую макушку, то на фальшивый галеон в ладони, на ребре которого все еще значилось с трудом читаемое сообщение с адресом и словами “Фоск, заблри мня. Варели”. Писавшая это мисс Уизли была пьяна настолько, что не могла выбраться из маггловской части Лондона самостоятельно. Благо, она все же догадалась не аппарировать в таком состоянии. Наверняка завтра ей будет стыдно, так как пьяное сообщение транслировалось на монеты всех членов Ордена Феникса, и больше всех, наверное, будет недоволен Грюм, учитывая его страсть к резким эпитетам… Абрахас состоял в Ордене лишь косвенно, Дамблдор все же решил, что ему следует знать о происходящем и снабдил фальшивым галеоном. По стечению обстоятельств и Абрахас, и мистер Фокс Принс, точнее, Финн Кинг, когда монеты синхронно нагрелись, находились в кабинете у Дамблдора. Дамблдор часто обсуждал с ним зелье, которое сможет перенести их в свое время. На удивление, мастер полетов оказался весьма неплохим мастером зелий и оказывал директору всяческую помощь.

Абрахас не смог остаться в стороне от сообщения, так как вина за состояние мисс Уизли в действительности лежала на нем. В ходе недолгих уговоров, так как мистер Кинг был сильно занят, Абрахас взял на себя ответственность разобраться с маленькой проблемой Валери самостоятельно. После того, как тайна четырех путешественников во времени открылась, он немного дистанцировался от нее. Для этого было множество причин... например, глубокие переживания в связи с собственной скорой кончиной. А знание, что Аврора жива, невзирая на очевидное предательство с ее стороны, будто снова заковало Абрахаса в статус несвободного мужчины, насколько бы глупо это ни звучало. Валери Уэмпшир перестала быть ее заменой; однажды мисс Моро предположила, что она напоминает ему Эвелин Уилкис, но это было не так…

И потому, после всего произошедшего, со временем их платонические отношения сошли на нет — но так думал только Абрахас. Для мисс Уэмпшир это стало ударом, хотя подобного, вероятно, она сама не ожидала. Сердце юной особы внезапно решило, что потеряло нечто важное, и Валери, то есть, Викки, очевидно страдала от романтического недуга. Их сегодняшний разговор закончился слезами, и потому Абрахас чувствовал ответственность за ее состояние, поскольку именно он предложил более не утруждать себя встречами и свести все контакты к минимуму.

Она дремала, положив голову на барную стойку возле полупустой бутылки непонятного маггловского виски с черной этикеткой с силуэтом идущего с тростью джентльмена в цилиндре.

— Она что-то должна? — задавая вопрос, Абрахас не подумал, что у него нет маггловских денег.

— Ну наконец-то хоть кто-то за этой студенткой пришел, — бармен, парень с наколками на плечах, всплеснул руками. — Эй, мистер, вы, наверное, ее отец. Я уже думал вызывать полицию. Странная девушка, угрожала мне этой палкой, — он усмехнулся, кивком указав на валяющуюся между стаканом и наполненной окурками пепельницей волшебную палочку. — Счет она оплатила, так что заберите, пожалуйста, дочь домой. Советую заставить ее как следует проблеваться.

Похоже, статут о секретности не пугал юную пьянчужку. Она посмела угрожать магглу волшебной палочкой.

— Она что-то говорила вам? — на всякий случай спросил Абрахас.

— Только то, что ее парень бросил, понятное дело — надо напиться. Похоже, сэр, вы уважаемый человек, — заприметив дорогой, хоть и немного странного покроя по меркам магглов костюм, произнес бармен, намекая на компенсацию в виде пары купюр. — И девушка хорошая, правда, совсем не умеет пить, но со студентками ее возраста часто случаются любовные неудачи, и несчастные сбредаются сюда, благо, идти от учебного корпуса совсем недалеко, — раскрыл он причину, по которой принял ее за студентку.

— Спасибо за помощь, — коротко поблагодарил Абрахас; положив волшебную палочку в ее сумку, он заставил Валери подняться, крепко придерживая её за локоть и талию.

Она неуклюже мотнула головой, и ему пришлось убрать ее волосы назад. Даже в таком состоянии с распухшим от слез носом девушка выглядела по-ангельски мило.

— Если это сон… То пусть он не заканчивается, — едва открыв глаза, пробормотала она, затем уронила голову ему на плечо.

Невзирая на то, что Валери была хрупкой девушкой, в таком состоянии она сделалась неподъемной. Кое-как подхватив ее на руки, лишённый возможности использовать волшебство при магглах, Абрахас, не сказав больше ни слова, отправился к выходу под недовольный взгляд бармена, не получившего чаевых.

— Почему так холодно? — пробормотала Валери, когда они оказались на улице.

Абрахасу пришлось прислонить ее к фонарному столбу, чтобы застегнуть на ней пальто с меховым воротником и неаккуратно обмотать голову шарфом. На улице властвовал декабрь — бесснежный, невыносимо сырой и ветреный. Как она оказалась так далеко от издательства и своей квартирки на юге города? По грязным и явно промокшим насквозь сапогам можно было догадаться, что Валери, должно быть, прошла неблизкий путь.

— Валери, у тебя есть маггловские деньги? — спросил он, намереваясь воспользоваться такси; в таком состоянии лучше не аппарировать — ее попросту может вывернуть наизнанку.

Она качнула головой и едва не завалилась наземь. По раскрасневшимся щекам Валери градом потекли слезы. Вместо того, чтобы протянуть сумочку, которая то и дело сползала с плеча, она ударила Абрахаса в грудь кулаком — обиженно, безнадежно.

— Почему я так быстро надоела тебе? — всхлипнула она, хотя для подобного разговора было уже довольно поздно.

Вот уже полтора года прошло с тех пор, как он начал отдаляться, но в минуты особенной тоски приглашал ее в театры и в дорогие рестораны, но больше никогда — домой. Он использовал ее как лекарство от собственной безнадеги и теперь чувствовал вину, дав ей, несомненно, ложные надежды. Апатия и одиночество вынуждали искать с ней встреч...

— Не говори глупостей, дай мне сумку, поймаем такси.

— Аристократ лорд Малфой, ненавидящий магглов, готов воспользоваться маггловским транспортом? — она усмехнулась и прижала сумку к груди.

— Я не ненавижу магглов, Валери! — рявкнул он, думая, что это отрезвит ее.

— Меня зовут Викки! Я — Виктория! Хоть бы раз… — она шмыгнула носом, — назвал меня по настоящему имени, — удивительно, как складно сейчас звучала ее речь, возможно, этому способствовал свежий воздух. — Ты отдалился, когда узнал, что я из будущего. Почему тебя так это испугало?

Глупышка посчитала, что именно это стало причиной. Абрахас тяжело вздохнул и потер виски.

— Давай поговорим в другой раз, мне нужно доставить тебя домой, пока ты держишься на ногах, — в какую нелепую ситуацию он попал — пытается вытащить пьяную девушку из маггловской части Лондона!

— Кто тебя вообще просил приходить? — выплюнула она и, спотыкаясь, побрела вдоль улицы, на которой работали фонари через один.

Чуть дальше виднелось здание университета, однако в двенадцать ночи вокруг было безлюдно.

— Очевидно, тебе нужна была помощь, раз ты осмелилась отправить сообщение по секретному каналу, — саркастично произнес он. — Грюм и Альбус тебе устроят…

— Плевать на него… На них обоих.

Она споткнулась вновь, и Абрахас каким-то неведомым чудом успел в один прыжок оказаться рядом и предупредить ее падение. Она замерла в нерешительности на его руках, ее лицо выражало испуг, он был слишком близко — достаточно, чтобы преодолеть дюйм-два для заветного поцелуя… Валери осмелилась коснуться его недвижимых губ своими.

— Ва… Викки, — сжалился он, посмотрев в ее пьяные упрямые глаза. — Я, возможно, неправильно себя преподнес, и ты неверно интерпретировала наши отношения.

“Мерлин, она же еще совсем ребенок!” — кричал внутренний голос, но Абрахас понимал, что это уже не имело значения. Он оступился, случайно поймав в свои сети наивного мотылька.

— Я, по-твоему, совсем идиотка? — взбеленилась она, скинув его руки и выпрямившись, стараясь сохранять равновесие, насколько это было возможно. — Или ты думаешь, что из-за возраста я могу сделать неверные выводы? Не думаешь ли ты, что твои слова звучат нелепо? Вот только отчего вдруг ты пошел на попятную? — но она не получила ответа, а лишь сильно сжала онемевшие от холода кулаки, а затем разревелась сильнее и, внезапно резко развернувшись, быстрым шагом отправилась в соседний закоулок.

Абрахас услышал лишь хлопок аппарации, он на миг застыл, но затем с силой стукнул по асфальту тростью и отправился следом, надеясь, что она благополучно аппарировала в тупик рядом с издательством. Как только оба исчезли, вышедший до соседнего супермаркета бармен в наколках, наблюдавший сцену с поцелуем, затушив сигарету армейским ботинком, прокомментировал: “Папаша, значит… Тоже мне, булгаковские страсти”.

— …Валери, ты в порядке? — Абрахас обнаружил ее в тупике, склонившись, избавляющуюся от явно лишнего алкоголя.

— Не подходи... Лучше вообще исчезни, — она хотела сказать что-то еще, но очередной позыв заставил ее схватиться за стену, чтобы не завалиться вперед.

Он брезгливо скривился, но действо долго не продлилось. Похоже, невзирая на количество выпитого, у Виктории был довольно сильный желудок. Выпрямившись и утерев губы платком, она, казалось, совсем протрезвела и тронулась прочь из тупика, как ни в чем не бывало пожелав спокойной ночи, что выглядело довольно комично, учитывая ее состояние и всю ситуацию в целом. Она была возле дома и могла самостоятельно добраться до квартиры, так как явно увереннее стояла на ногах, чем минут двадцать назад. Абрахас собрался было аппарировать домой, как вдруг услышал женский вскрик и увидел красную вспышку заклинания; он рванул было на главную улицу, но замер в нерешительности, когда мимо пробежал человек в черной мантии и серебряной маске. В его руках была волшебная палочка, и хватило всего доли секунды, чтобы увидеть набалдашник в виде змеи — такой же, как и у него... Сын, а это был Люциус, своим появлением остановил Абрахаса от необдуманных действий, он лишь выглянул из-за угла. Мисс Уизли лежала на тротуаре, в неё попал Ступефай, а это означало, что она была просто без сознания, но не мертва. Четверо Пожирателей направлялись в издательство, и единственное, что мог сделать Абрахас — это поднять тревогу среди орденовцев при помощи фальшивого галеона. Пожиратели прибывали, они разбивали окна соседних зданий и фонари, погружая улицу во мрак. Неудачливый прохожий, осознав, что творится чертовщина — пустился наутек, но не успел — его настиг зеленый луч смертельного заклятия... Возможно, Люциус, узнав в девушке знакомую отца, не стал ее убивать...

* * *

За редким исключением Джоконда старалась все время находиться, что называется, в полях, и лишь один день в неделю посвящала бумажной рутине. Чем меньше она видела происходящее в Министерстве, тем меньше, что логично, доходило до слуха ее отца. Она стала боевым аврором, невзирая на явное недовольство Дамблдора. Ему пришлось смириться очень со многим, в том числе, с ее вступлением в ряды Пожирателей Смерти. Все его попытки отговорить Джоконду в конце концов выглядели вяло и неубедительно, и в какой-то момент он все же сдался, хотя и не смирился. С аврорской работой было просто — в случающихся стычках с Пожирателями она выходила сухой из воды — они не трогали свою, прекрасно понимая, что им за это будет, правда, несколько раз серьёзно досталось Арчи, а также Джеймсу Поттеру, его жене — Лили, и Сириусу Блэку — сознательным гражданам, ставшим волонтерами на службе Аврората — затея Грюма при поддержке Дамблдора. Представление Волдемортом Джоконды как дочери Ближнему кругу сделало свое дело, частенько в Министерстве на нее обращали внимание “сведущие” волшебники; они незаметно кивали ей, и ей приходилось кивать в ответ. На сто процентов уверенные, что дочери лидера можно доверять, на самом деле они только выдавали себя, ведь информация поступала прямиком в руки Дамблдора. Сэм из секретариата, Дилан из младшего состава Визенгамота, Руми из вспомогательного персонала, обслуживающего министерский уровень — сеть Волдеморта становилась необъятной, и в каждом департаменте, в каждом хоть мало да значимом управлении уже были шпионы, а в Аврорате их было трое, включая саму Джоконду… Нигде она не могла расслабиться, ведь Рикс и Селвин постоянно за ней следили… Волдеморт уже знал, что Дамблдор активно вербует сторонников, и однажды сам предложил присоединиться к старику и стать двойным шпионом, что Джоконда и сделала. Ей приходилось быть предельно осторожной, ведь никто пока не знал, когда именно Петтигрю присоединился к Волдеморту. Вне всяких сомнений, он начнет следить за ней. Джоконда иногда думала, что разделила судьбу Северуса Снейпа, ставшего двойным агентом. И хотя он многое сделает для победы, в конечном итоге закончит очень плохо...

Вместе с двумя помощниками-стажерами она корпела над длинными отчетами во время ночного дежурства в офисе. Вернувшийся из полей уставший Гидеон методично поднимал и опускал кружку с чаем и без аппетита ел сэндвич. Все чаще в серые аврорские будни вмешивался хаос нападений Пожирателей Смерти, все чаще орденовцы появлялись на местах схваток, все чаще на местах нападений появлялся и сам Волдеморт. Он выделялся среди Пожирателей своей особенной маской — среди множества железных, серебряных, бронзовых, изображающих головы змей, обезьян или же просто искусно орнаментированных, его была керамической, абсолютно белой, закрывающей верхнюю часть лица, словно у Призрака Оперы. Этого было достаточно, чтобы оставаться инкогнито, так что орденовцы не могли рассмотреть сходство между ним и Джокондой, что было определенно на руку и ей, и Дамблдору.

— Я закончил, — уставший стажер положил голову на плечо соседу; оба юнца выглядели жалко и слабо, наверное, такими в семьдесят седьмом в Аврорат поступили и Джоконда с Арчи — в их глазах не было боевой готовности, для ее обретения требовались время и тернии.

Джоконда, не говоря ни слова, протянула руку за отчетом, и когда тот оказался в ее руках, она лишь скривилась в отвращении и, взмахнув палочкой, убрала с него следы жира от недавно съеденных стажером сосисок.

— Талбот, еще раз испачкаешь отчет, будешь переписывать на чистовик, хоть бы потрудился очистить заклинанием.

— Простите, мэм…

— Мерлин, и как вас на работу приняли в Аврорат, тут же тьма грамматических ошибок! Нет, как вас выпустили из Хогвартса! — Джоконда устало потерла виски, не обращая внимания на Гидеона, смотревшего на нее с понимающей улыбкой. — Я из Франции, и английский — не мой родной язык, но я считала непозволительным так относиться к официальным документам.

— Моро, ты была ужасно дотошной перфекционисткой, впрочем, ничего не изменилось, — решил завести бессмысленный разговор заскучавший Гидеон.

— Тебе, вроде, домой пора, — Джоконда вскинула бровь, поглядев на выдавшего воспитательную тираду мужчину; с тех пор, как ее возвели в авроры-оперативники, они стали общаться на равных.

— Сейчас пойду, — просто ответил Гидеон, пожав плечами, видно, совсем устал. — Ты до восьми?

— Ага, — сказала она, не поднимая взгляда от отчета Талбота и цокая на каждой ошибке.

— Не обращайте на нее внимание, Моро немного зажатая, — прошептал Гидеон и подмигнул ребятам, прекрасно понимая, что она его слышит.

— Мистер Прюэтт, не отвлекайте нас от работы, — в той же жесткой манере продолжила Джоконда, перейдя на официальный тон. — Прошу также во время работы обращаться ко мне с приставкой “мисс”.

Но все же он заметил, как дрогнули уголки ее губ, и потому остался удовлетворен. Дистанция между ними не сокращалась, даже после вступления в Орден Феникса они не стали ближе, хотя помимо работы орденовцы любили устраивать шумные вечеринки или праздновать свадьбы. Пир во время чумы. Например, на веселой свадьбе Поттеров Гидеон даже осмелился пригласить ее на пару танцев, но продолжения не было, Моро была холодна, как лед. Он с теплом вспоминал бал-маскарад в поместье Малфой, когда она, кажется, была менее напряженной… Видимо, война доконала и её, и для Моро это было способом держаться подальше, чтобы не переживать за потери близких людей… А жертв становилось все больше.

….Глядя на Гидеона, Джоконда все время думала о том, что ни он, ни его брат не доживут до окончания Первой Войны. Гидеон нравился ей — она уже давно это признала. Эта симпатия была намного глубже симпатии к Арчи. Арчи в ее глазах все еще оставался ровесником и подростком, тогда как Гидеон Прюэтт был настоящим сильным мужчиной, он выглядел взрослым и умудреным жизненным опытом. В отличие от своего занудного братца, Гидеон мог быть душой компании… Более того, cвязь Джоконды с организацией отца, да и сам Волдеморт ещё меньше способствовали развитию отношений, сделав ее еще более замкнутой, чем прежде, лишив обыкновенных радостей жизни. На свадьбе у Поттеров всегда сильная и непробиваемая Джоконда едва не расплакалась. Никому не позволяя становиться ближе, она все равно переживала за хороших людей, которых, увы, скоро унесет если не первая, так вторая война. Не хватит слов, чтобы описать все то, что она научилась скрывать за маской безразличия. Иной раз могло показаться, что это дар — мастерски справляться с чувствами, но нет, то была только видимость, и порой, оставаясь наедине со своими мыслями в пустой темной квартире, Джоконде становилось нестерпимо тяжело, словно все те сдерживамые эмоции наваливались на нее всем скопом. Отнюдь не она одна страдала — Арчи, Финн и Викки, лорд Малфой и Дамблдор прекрасно знали, какая судьба ждет и Поттеров, и Прюэттов, и Сириуса Блэка, но ее ноша казалась непосильной, ведь во всем виноват ее отец-ублюдок… Иногда его сладкие речи о превосходстве чистокровных над магглорожденными достигали каких-то струн ее души — несомненно, он был прекрасным оратором, но Джоконда старалась абстрагироваться от учения о чистоте крови. Она лишь слепо следовала приказам, выслуживалась, находясь в большой опасности; из-за единственного неверного шага Волдеморт мог с ней, открывшей Тайную Комнату и узнавшей о крестражах, покончить… И потому, возможно, проводя учения Пожирателей Смерти и магические дуэли, он никогда не приглашал ее… Оправданием было то, что она всему прекрасно обучилась в Аврорате, однако Джоконда полагала, что отец лишь не позволял ей становиться сильнее, чувствуя угрозу своей безопасности… Как же сложно было завоевать его доверие…

— Вы не подумайте, Моро не всегда такая угрюмая, когда мы работали в Хогвартсе, я пару раз замечал, как она не позволяла старостам остановить Пивза. Как-то Лили Эванс вся с ног до головы оказалась облита помоями, потому что “нечаянно” споткнулась на ровном месте, — припомнил Гидеон, и Джоконда закатила глаза. — Почему ты помогала ему?

— Он милашка, — буркнула она, а стажеры засмеялись; улыбка после непродолжительной борьбы с собой все же появилась на ее губах.

Гидеон улыбнулся следом, со временем это стало своеобразной игрой — бросать вызов ее мрачности и нелюдимости. Джоконда иногда поддавалась мыслям о том, почему же он с самого начала выделил ее среди остальных девушек Аврората, да и всего Министерства. Рыжий породистый британец решил внезапно отдать свое сердце француженке. Во времена столетней войны бы его не поняли. Позволив себе полминуты отдыха от бумажной волокиты и даже улыбку, Джоконда собралась вернуться к отчету Талбота, но почувствовала, как во внутреннем кармане жилетки потеплело. За сегодняшний вечер галеон сработал уже второй раз, наверняка Виктория решила продолжить своё странное пьяное сообщение… С ней вообще в последнее время творились странные вещи…

Гидеон незаметно под столом достал свой галеон. “Что там?” — прочитал он во взгляде Джоконды, и ей хватило всего доли секунды, чтобы прочитать по его губам — “тревога”. В ту же секунду в центре офиса, как это уже бывало раньше, материализовался бесформенный сгусток холодного света. Альбус Дамблдор уже проделывал этот трюк: посылал аморфные говорящие патронусы, как только члены Ордена Феникса выходили на след Пожирателей Смерти, чтобы Аврорат мог оперативно среагировать. Впрочем, слова “оперативно” и “Аврорат” едва ли заслуживали честь встречаться в одном предложении.

— Нападение на издательство “Ежедневный Пророк”! Тревога! — измененным голосом, который мог принадлежать и мужчине, и женщине, сообщил патронус на весь офис и повторил это еще дважды, прежде чем растаять в воздухе и отправиться прямо в дом Бартемиуса Крауча, чтобы уже тот поднял повсеместную тревогу.

В офис тотчас влетел Арчи в майке и спортивных штанах, видно, после спортзала, и пара дежуривших в это время авроров — Сэм Кротткот и Элиза Дирборн. Словно маггловские пожарные, получившие вызов, они со скоростью заклятия набросили мантии и надели на предплечья ножны для волшебных палочек

— Талбот, Маккинзи, за главных, остальные за мной! — скомандовал Гидеон, как старший взяв на себя командование; сонливость моментально исчезла из его глаз, черты лица заострились в готовности вступить в схватку.

Четверо выбежали из офиса к лифтам, один из них как раз открылся. Так было быстрее, в позднее время лифтами практически никто не пользовался. Кротткотт остервенело затыкал по кнопке “Атриум”, словно от этого двери могли закрыться быстрее, а и без того шустрый лифт оказаться по месту назначения. Они надеялись добраться без остановок, но кабина затормозила, и бесплотный голос возвестил: “Отдел международного магического сотрудничества”. В дверях появились несколько орденовцев: служившая на этом уровне грозная Доркас Медоуз, сильная боевая ведьма — Амелия Боунс, мастер рукопашного боя — Бенджамен Фенвик и Альбус Дамблдор собственной персоной, пославший патронуса в Аврорат. Он только кивнул аврорам и поспешно зашел в лифт, намереваясь присоединиться к операции. В крошечном лифте едва хватало воздуха, чтобы дышать, Джоконду буквально вдавили в соседа, которым на неудачу оказался Гидеон. Она смотрела на трещинку в стеклянной стенке, на непонятное пятно на полу в углу кабины, лишь бы не встречаться с ним взглядом. Даже во время танцев они не находились так близко, что буквально чувствовали друг друга каждой клеточкой тела. Джоконда перестала дышать, почувствовав, как он осторожно, но крепко приобнял ее за талию, но только лишь с целью удержать от того, чтобы она, по инерции встав на цыпочки, прижатая спина к спине с Дамблдором, не завалилась вперед…

— Ой, где же это моя волшебная палочка? — словно сардина в банке, заерзал Альбус, которому пришлось вдавить Джоконду сильнее, чтобы поискать в кармане. — А, вот же она…

В лифте, невзирая на тесноту, оказалось достаточно места для подобных манипуляций, а значит, хитрый старик неспроста так активно задвигал Джоконду ближе к Гидеону. В какой-то момент она неуклюже, случайно коснулась щеки Гидеона губами и тут же вспыхнула, пихнув наглого старика локтем. Очевидно спланированное притеснение вынудило ее негромко зарычать; вместо того, чтобы думать о контроперации, Дамблдор впал в детство, пытаясь их сблизить. Гидеон смотрел поверх ее макушки, избегая неловкого взгляда, Джоконде же пришлось упереться в его грудь ладонями, используя руки вместо барьера во избежание слишком интимной близости.

— “Атриум”, — возвестил лишенный эмоций голос, и, когда авроры и орденовцы высыпали в главный зал Министерства, Джоконда заметила, что Гидеон отчаянно покраснел, хотя по идее кровь должна была отойти от головы.

Она тотчас спрятала лицо, выпустив волосы из-за ушей вперед, и уже быстрым шагом шла вслед за Дамблдором, сжимая кулаки. Старый интриган!..

...Представшая взорам отряда картина не единожды встречалась за последние два года. Помимо фонарей, часть фасадных окон здания редакции была разбита, как и в соседних домах. Лишенные стекол окна зияли темнотой. Джоконда уже практически без прежнего ужаса смотрела на лежащих на тротуаре магглов, чьи стеклянные взгляды были обращены в пустоту. Жертв было немного, всего троим не повезло оказаться ночью в районе издательства “Ежедневный Пророк” — спрятанного в современном бизнес-центре волшебного уголка неподалеку от Министерства Магии. Подобно "Дырявому Котлу", магглу не дано было увидеть истинный вход в “Пророк”, перед их взорами представала техническая дверь с несколькими не слишком чистыми мусорными контейнерами рядом, что избавляло от излишнего внимания. На одном из верхних этажей то справа, то слева полыхали, словно фейерверки, вспышки заклятий. Часть орденовцев, очевидно, успела прибыть раньше, пока авроры пытались выбраться из своего улья. Крауч все никак не мог пролоббировать для своих подчиненных отдельный камин прямо на уровень “Отдела магического правопорядка”, и потому авроры сталкивались с невозможностью добраться до мест преступлений быстрее.

В черном, поглощающем остатки света пламени, то тут, то там стали появляться Пожиратели Смерти, словно вспышки тёмной материи. В ужасе Джоконда увидела лежащую недалеко от аппарационного тупика Викторию, но не успела броситься на помощь. Медоуз, Фенвик и Кротткот остались на улице, остальным удалось прорваться внутрь, когда у здания начались настоящие боевые действия. Лишь из-за плеча Джоконда видела, как мечутся разноцветные молнии заклятий. Кто-то толкнул ее в бок, когда над головой пролетело Смертельное. Идиоты-Пожиратели в неразберихе наверняка не признали в ней “свою”. Прежде чем дверь в издательство закрылась, отделив тех, кто остался на улице, и тех, кто успел проникнуть внутрь, Джоконда услышала визгливый голос, принадлежащий Белле Лестрейндж: “Это же Альбус Дамблдор!”. Как оказалось, он тоже остался снаружи, не позволяя Пожирателям прибывать единственным возможным способом — через улицу, так как издательство покрывал антиаппарационный купол.

— Ты в порядке? — крикнул, не оглядываясь, Гидеон, взбегая по лестнице впереди.

— Живая.

— Нам на пятый! — уверенно крикнул Арчи, как и остальные успевший просчитать, на каком этаже велась бойня.

Невзирая на неплохую спортивную подготовку, Джоконда все же немного запыхалась. Ещё никогда она так быстро не бегала по лестнице. “Ежедневный Пророк” погрузился в ночь, офисные помещения спали во мраке. Невзирая на расположение, в этой части здания явно не было проведено электричество, его роль исполняло огромное количество газовых ламп. Достигнув пятого этажа, авроры насчитали во вспышках заклинаний четверых Пожирателей, троих своих и еще кого-то, кого защищали орденовцы. Сириус, потеряв палочку, полез врукопашную к неготовому к такой прыти Кэрроу, с которого слетела маска. Совсем недавно оба окончили Хогвартс, пусть и относились к разным Домам, но теперь они по-настоящему находились по разные стороны баррикад — это уже были не безобидные разборки Слизерина и Гриффиндора. Джеймс Поттер с женой отбивались от троих, возле стойки в приёмной обнаружилось тело; по мантии, отличной от пожирательской, Джоконда смекнула, что это кто-то свой, но узнав Питера Питтегрю, передумала идти на помощь. К нему кинулась Дирборн, остальные вступили в схватку. Джеймс и Лили защищали Барнабаса Каффу, оказавшегося без палочки. Он прикрывал голову руками и бросался в Пожирателей попадающимися под руку предметами. Учитывая, что это отвлекало их от схватки — стратегия была неплохая. И что он делал в издательстве так поздно?

— Блэк, в сторону! — крикнула Джоконда и прицельным Ступефаем оглушила Кэрроу; отец вряд ли погладит ее по голове, но пока юный Пожиратель был лишь пушечным мясом, кого-то рангом повыше она бы вырубить не осмелилась. — Акцио палочка Сириуса!

— Спасибо, Моро! — он перехватил палочку на лету, когда из-за количества боевой магии стал трескаться антиаппарационный купол — видно, чары давно не обновлялись.

Вверх по стенам скользнула будто очерченная по линеечке полоса света, на миг вспыхнули желтым окна, и в тот же миг в просторный зал редакции, заваленный обломками стеллажей, письменных столов и стульев, хлынула подмога. Пожиратели Смерти с внешней стороны, видимо, тоже способствовали снятию барьера и готовились к схватке.

— Что они здесь забыли? — крикнул Арчи, но тут же понял — Каффу, которому удалось заиметь отобранную Экспелиармусом палочку у одного из врагов.

Ему, возможно, не хватало подготовки, но он смело шел в бой наравне с остальными.

— Поттер, хватай Каффу и аппарируйте отсюда! — приказал Гидеон, но внезапно из-за спины Джоконды пронесся луч невербального заклинания незнакомого лилового цвета, Каффу подбросило в воздух и откинуло к стене, на которой он, будто распятый, завис.

Джеймс не успел аппарировать, ему пришлось вступить в бой с двумя подоспевшими Пожирателями.

— Это Волдеморт! — закричала Лили и кто-то подхватил ее клич, Джоконда лишь крутанулась вокруг себя, увидев знакомую, будто светящуюся в темноте маску отца.

Ей пришлось вступить с ним в бой, изображая рвение, но отец играючи отбивал ее подачи. В офис аппарировали другие орденовцы, Грозный Глаз Грюм вступил в схватку разом с тремя противниками. Все Пожиратели держали кольцо вокруг лидера, защищая, но он явно не нуждался в защите. Люциусу, узнанному по маске, удалось встать рядом с хозяином. Четверо против двоих. Джеймс, Лили и Гидеон осыпали их градом из заклятий. Арчи и Сириус бок о бок сражались с Долоховым — самым сильным боевым магом после самого Волдеморта.

— Где Дамблдор? — крикнул кто-то из своих, полагая, что его помощь необходима как воздух.

В момент, когда Лили замахнулась для нового пасса палочкой, ее сразило заклятие Волдеморта, и ее уже бессознательное тело отбросило в сторону. “Лили!”, — до хрипоты заорал Джеймс. Его заклинание отразил Люциус, возле них появилась едва узнаваемая Беллатриса Лестрейндж. Часть маски откололась, а там, где виднелась кожа, был сплошной кровавый развод, но она продолжала бой, невзирая на ранение. Белла осмелилась мерзко подмигнуть Джоконде, и Слава Мерлину, что в заварушке никто этого не заметил.

— Забрать Каффу! Сейчас же! — строго, словно воспитатель, приказал Волдеморт, и Кребб с Гойлом — два амбала-подпевалы Люциуса в масках обезьян — ринулись вперед в образовавшуюся в защите орденовцев брешь.

Всего одна секунда, и зеленая вспышка света едва не достигла Волдеморта...

— Авада Кедавра! — гаркнул Джеймс, успевший уловить всего долю секунды, чтобы найти слепое пятно в защите Волдеморта.

— Депульсо! — негромко шепнула Джоконда, отправив заклинание рикошетом от стены в отца.

Его отодвинуло в сторону, а Смертельное прочертило по капюшону мантии. Больше всего Джоконда боялась, что Джеймс заметит ее направленное на защиту Волдеморта действие, но в висящей в воздухе каменной пыли было сложно что-то разглядеть.

— Как вы так быстро приперлись сюда? — взвизгнула Беллатриса; ее голос выделялся на фоне криков бойни.

Белая стена справа внезапно расцвела брызгами крови. Режущее проклятие словно саблей прошлось по груди… Арчи. Джоконда едва не потеряла контроль над собой. Ее друг, ее товарищ упал навзничь, палочка выскользнула из его пальцев и с гулким стуком ударилась о плитку пола. Джоконду вытеснили из битвы с Волдемортом, зато теперь ей пришлось изображать дуэль с Беллой. Хорошо бы было, чтобы либо одна, либо вторая позволили себя оглушить, но соперничество не позволяло им отступить. Если бы не приходилось защищаться от проклятий со стороны, это можно было бы назвать спортивной дуэлью.

Борьба происходила практически вслепую, бетонная пыль клубами заполонила помещение, но орденовцы стояли насмерть, защищая Каффу до тех пор, пока не прибыло спасительное подкрепление. Альбус Дамблдор и еще шестеро, включая Лонгботтомов, аппарировали с улицы. Волдеморт уже встречался с ним на дуэлях и прекрасно понимал, чего стоит победивший великого Гриндевальда оппонент.

— Я сам разберусь! — отец прекрасно знал, что кучке Пожирателей не справиться с сильным Светлым магом, и потому переключил всё внимание на него.

Всполохи неизвестных, быть может новых, а может древнейших заклятий метались между двумя великими волшебниками. Волдеморт уже не вел себя так самоуверенно, он пару раз чуть не пропустил несущийся в сердце ледяной кол. И да, он, несомненно, еще не мог претендовать на равенство и был слабее. Лишь его эго не позволяло оставить поле боя. Поттер едва вновь не достал его смертельным проклятием — кажется, Волдеморт был все же немного самонадеян… Авроры прибывали, и Пожиратели в какой-то момент начали осознавать, что бой неравный. Сам Бартемиус Крауч в боевом облачении, похожем на костюм квиддичного вратаря, оказался возле Дамблдора, и в конечном итоге сквозь гнев и досаду Волдеморту пришлось признать, что этот бой ему не выиграть. Последнее его заклятие, похожее на раздвоенный змеиный язык, однако, едва не достигло Крауча и Дамблдора, но их закрыл магическим щитом подоспевший Грюм.

Здание в буквальном смысле трещало, возле сражающихся Снейпа и Блэка вспыхнул огонь, помещение заполнялось дымом. Словно факелы запылали газовые лампы. Джоконда уже не понимала, что происходит, такой потасовки между врагами еще не было. Битва велась уже на нескольких этажах. Похоже, что издательству пришел конец, но что случилось с Каффой? Удалось ли его защитить?..

— Сэр, их больше, мы не выстоим! — Люциус явно умел считать лучше остальных. — Сейчас сотворят новый антиаппарационный купол!

Дамблдор продолжал атаковать, его, казалось, сухие руки выдавали такие сложные и стремительные пассы, что поневоле можно было залюбоваться. Волдеморт уходил в защиту, но не сдавался. Лишь только слепая ярость заставляла идти вперед, и промедление, возможно, уже лишило его нескольких верных соратников.

— Уходим! — наконец приказал он, и Пожиратели стали один за одним растворяться в воздухе; только после того как исчез последний, Каффа, словно мешок с песком, рухнул со стены на пол без сознания.

Неужели отец устроил весь этот балаган только лишь из-за него одного? На авроров и орденовцев обрушилась тишина, кто-то взмахнул палочкой, рассеивая каменную пыль, а кто-то занялся тушением занимающегося пожара. Среди обломков мебели и кусков стен и потолка лежали без сознания или были мертвы Пожиратели — четверо волшебников, с которых тотчас содрали маски, и несколько своих — Лили Поттер, Питер Петтигрю, Фабиан Прюэтт и… Арчи. Никто из Пожирателей, попавшихся или погибших сегодня, не войдет в историю магии, им дорога одна — на кладбище или в Азкабан… Кэрроу, видимо, успели утащить свои. Невзирая на это, его личность была раскрыта...

Джоконда бросилась к Арчи, сердце ее колотилось, как сумасшедшее. С трудом перевернув друга, она увидела его бледное лицо… Но он был жив, на призыв подруги Арчи слабо закашлялся и открыл глаза. Пришлось потратить немало усилий, чтобы остановить кровь, ведь одного залечивающего заклинания было явно недостаточно. Ему требовалась помощь профессионалов. Неподалеку Джеймс держал на руках Лили, он аппарировал с ней на руках прямиком в Мунго, и Джоконда, последовав его примеру, услышала напоследок злобный крик Крауча:

— Дамблдор, опять вы? Какого драккла вы снова оказываетесь в центре битвы?..

— Не одного тебя, Крауч, навещают патронусы! — не остался в долгу тот.

* * *

Приемный покой Св.Мунго был до отказа заполнен ранеными аврорами и орденовцами. Дамблдор и Крауч продолжали выяснять отношения прямо в коридоре, словно Главе Аврората было недостаточно, что столько людей смогли отразить атаку Пожирателей не хуже авроров, к тому же успев оказаться на месте раньше. Крауч уже давно подозревал, что неожиданное прибавление в виде волонтеров, пролоббированное самим Дамблдором — это не просто кучка неумех, а волшебники с неплохой боевой подготовкой. Вместо благодарности он цеплялся к Дамблдору, как будто тот отбирал у него власть. Дамблдор же, натурально изображая невинность, заверял, что его о нападениях предупреждают точно также — патронусом, и спокойно стоял на своем. Понимая, что его дурят, Крауч, однако, не мог доказать, что помимо его воли существовала некая организация, которую он не мог контролировать.

— Ты в порядке? — Джоконда стояла в дверях палаты, пока целители диагностировали состояние Арчи; рядом на соседних койках лежали Лили Поттер и Викки Уизли, остальных распределили по другим палатам.

С Викторией, Слава Мерлину, все было в порядке, не считая ушибов и жуткого похмелья. Орденовцы даже решили, что это именно она, невзирая на опьянение, смогла предупредить о налёте.

— Да, — ответила она Гидеону, которого не видела после битвы. — Как Фабиан? — она нервно покусывала ноготь на перебинтованной наспех руке.

— Уснул. Тяжелая черепно-мозговая, на него упал кусок потолка, — но увидев, как распахнулись ее глаза, Гидеон добавил: — С ним все будет в порядке через пару дней. Мой брат сильный мужик. Как Джонс?

— В него попали каким-то странным, возможно неправильно произнесенным заклятием, кровь можно остановить, но рана не закрывается, — Джоконда прекрасно знала, что это был Снейп со своими изобретениями, однако не знала контрзаклятия. — Целители сказали, что зелья помогут, но потребуется время.

Джоконда потерла переносицу, ощутив, как сильно устала.

— Ты ранена? — только сейчас заметил Гидеон повязку на ее руке.

— Ничего страшного, целители заняты, как освободится хотя бы один, мне помогут, — она бы и сама справилась, вот только проблематично было залечивать рану на правой руке.

— Дай я посмотрю, — Гидеон осторожно взял ее руку и отодвинул повязку. — Ничего страшного, говоришь?

Между большим и указательным пальцем была глубокая рваная рана, но кровь не текла, Джоконде все же удалось поколдовать левой рукой. Он поводил над раной волшебной палочкой, нашептывая знакомые слуху заклинания, и рана стала понемногу затягиваться. И все же, ранение было довольно серьезным, потому потребовалось около пяти минут, чтобы срастить все ткани, каждый капилляр. Джоконда никогда бы не призналась сама, что ей нужна помощь, Гидеон видел в ней сильную женщину. Мимо них, угрюмо заложив руки за спину, прошествовал Грюм, стуча по полу деревянной ногой. Его крутящийся во всех направлениях глаз внезапно остановился на подопечных, но он только хмыкнул и пошел дальше. Ни жив, ни мертв в коридоре сидел Джеймс, которого за истерику выгнали из палаты. Он так отчаянно переживал за любовь своей жизни, что совершенно сник и не был похож сам на себя. Сириус успокаивающе гладил его по спине, приговаривая “дружище, все будет хорошо”, и поглядывал на Джоконду, но она его не замечала, совершенно потонув в волнении за Арчи. М.П.Г. не предупреждал о подобных травмах. Быть может, он не предупреждал и о потерях, которые их могут ждать…

— Это была жестокая битва, да?.. — Гидеон тяжело и устало вздохнул. — В замкнутом помещении это было стократ опаснее, чем на улице.

Он был абсолютно прав, таких битв ещё не происходило. Чем же так насолил Волдеморту Каффа, что он бросил все силы на его поимку и даже появился сам?

— Дальше хуже, — пробормотала Джоконда, не понимая, что действительно говорит о будущем.

— Не будь пессимисткой, мы справимся с этими уродами. Но если бы не наш орден, авроров бы истребили, — пришлось признать Гидеону. — Дамблдор молодец, мы бы не справились без него.

— Угу, — Джоконда вернулась к осмотру своей уже почти зажившей раны, безмолвно бросая взгляды на происходящее в палате, тогда Гидеон взял ее не пострадавшую ладонь и заключил в свои.

— Ты не бесчувственная, я это понимаю, не нужно держать все в себе, Алекс, я всегда буду рядом…

Но он даже не представлял, что невольно лжет ей, ведь ему осталось недолго. Переполненная эмоциями Джоконда неожиданно не смогла справиться с собой и обняла его — импульсивно и порывисто. В текущей ситуации сложно было сохранять самообладание.

— Никогда не давай ложных обещаний, мы же не знаем, сколько нам осталось… — на всхлипе произнесла она, уткнувшись носом в его шею.

Гидеон промолчал и просто стал осторожно поглаживать ее по спине и запутавшимся волосам, а затем нежно, но крепко обнял, подавив тяжелый вздох.

В этот момент из палаты вышел целитель, и до этого пребывающий в прострации Джеймс точно ужаленный вскочил на ноги и бросился к нему.

— Что с моей женой? Как она? Это серьезно?

— Мистер Поттер, успокойтесь, пожалуйста. Ваша жена немного истощена, мы залечили ранения, а с ребенком все в полном порядке.

Джеймс замер на месте с расширившимися от удивления глазами.

— Каким еще ребенком?..

Декабрь 1979 года

Вместо того, чтобы пойти в душ после длительного разбирательства, закончившегося в девять утра, Джоконда рухнула на кровать, и, наверное, впервые за долгое время погрузилась в крепкий сон без тревожных сновидений. Сегодня сильно пострадал Арчи. М.П.Г. говорил, что они с друзьями должны попасть в Хогвартс, но теперь все, кроме Финна, оставшегося в качестве преподавателя полетов, вновь находились вне стен школы… Быть может, говоря о безопасности в Хогвартсе, М.П.Г. имел в виду Дамблдора, ведь он теперь всегда рядом… Но тогда о какой безопасности идет речь, если глубокая рана Арчи будет заживать еще очень долго, а на груди у него останется внушительных размеров шрам, избавиться от которого по прогнозам колдомедиков, увы, не удастся?

Джоконда не была связана с отцом меткой, и потому вызовы приходили к ней через домового эльфа Кричера, принадлежавшего Регулусу Блэку, и вот сквозь сон она почувствовала легкое касание магии, призывающее к пробуждению. С трудом открыв тяжелые веки, она почти с ненавистью посмотрела на несчастного, тотчас затрясшегося домовика, склонившегося у изголовья.

— Госпожа, вас вызывает Тёмный Лорд, — пропищал эльф, отступив на шаг.

Прежде Джоконда не слышала обращения “Тёмный Лорд”, тем более, от эльфа, но похоже, настало время для его использования. Всякий раз ожидая вызовов отца, она с тошнотворным ужасом думала, что же ждет ее дальше. И хотя Лорд благоразумно не отправлял аврора в рейды, Джоконда ощущала, что еще немного, и ей всё-таки придется убить кого-нибудь своими собственными руками. Невозможно было научиться жить в этом ожидании, но, по мнению Волдеморта, лояльность можно было доказать либо деньгами, как в случае Малфоев, Блэков и Лестрейнджей, либо жестокостью, как это делали Яксли, Долохов и Эйвери. А кто-то был жесток и богат одновременно — как Белла. Пока же Джоконде приходилось справляться с тем, что она видела в логове лорда — совсем недавно прямо у неё на глазах Нагайна сожрала маггла. Целиком. Лорд при этом словно получил некое эстетическое удовольствие. И потому сложно было остаться равнодушной перед каждым вызовом… Все это вызывало либо отвращение, либо липкий страх, либо чувство обречённости.

Не прошло и получаса, как сонная, с трудом заставившая привести себя в порядок Джоконда стояла на пороге поместья в Уэльсе, записанного на Лестрейнджей, но занимаемого их лидером. На крыльце курил Долохов. Матерый волк, зверь в человечьем обличии пугал не хуже боггарта. Злой взгляд, обросшее лицо и неопрятные длинные волосы дополняли общую картину. Можно было бы приплести сюда сибирские корни, характер, закалённый в суровом климате, однако семья Долохова эмигрировала в Британию из России до его рождения. Хотя многие считали, что он румын. Джоконда почему-то была уверена, что его нарочито стереотипный образ — влияние правильного воспитания Волдемортом… Эйвери как-то упоминал, что Антонин был обычным, ничем не выдающимся мальчишкой — они учились в одно время в Хогвартсе.

Он проводил ее взглядом, полным недоверия и необъяснимой злобы. Но так смотрели на нее многие, если не половина Пожирателей. Кто-то видел в ней продолжение своего лидера, кто-то ненавидел из зависти — например, Белла и дражайший сводный брат Люциус, опасающиеся потерять свое место под солнцем. Тем более, по всеобщему мнению, внебрачная дочь Лорда Волдеморта не заслужила столь стремительного вступления в Ближний круг, она не сделала ровным счетом ничего для общего дела. Ни связей, ни денег, лишь только несомненное внешнее сходство с отцом и, несомненно, сходство характеров. Они даже одинаково стучали пальцами по столу, когда были недовольны. Но этого было совсем недостаточно, чтобы смириться с её существованием.

Из подземелий вновь донеслась непонятная вонь и злобное чертыхание, а следом на лестнице в клубе зеленоватого дыма появился Снейп. Джоконда отшатнулась, зажав нос.

— Северус, что это за запах? И как Лорд еще не прикрыл твою лавочку?

Он фыркнул, вздернув крючковатый нос, и отбросил слипшиеся сосульками из-за испарений волосы назад:

— Я работаю над одной эссенцией для Тёмного Лорда, — заважничал он с такой миной, будто был единственным, кто делал что-то мало-мальски значимое для своего хозяина; похоже, обращение “Темный Лорд” уже успело занять прочное место в обиходе Пожирателей, наверное, Джоконда просто не замечала...

— Мог бы ты сделать что-то такое, что не будет пахнуть разложениями или немытым клозетом? Добавь настой ромашки, может, это хоть как-то сгладит аромат, — на ее глазах появились слезы, и она отступила от него подальше. — А то тебе так никогда не найти девушку.

Выражение лица Снейпа не изменилось — как был каменным изваянием, так и остался.

— Не ко всем зельям можно добавить отдушку, некоторые ингредиенты нестабильны, но откуда подобное знать аврору? — сыронизировал он. — Тем более, зелье на стадии разработки. А моя личная жизнь тебя не касается.

— Спасибо, что предупредил, а то у меня на примете была одна…

— Моро, тебе заняться нечем после вчерашней битвы? — проскрежетал он.

Она тяжело вздохнула и осунулась, понимая, что ее сарказм и раздражительность были следствием недосыпания.

— Извини, Северус, я совершенно измотана. Не будет ли у тебя бодрящей настойки? Чары уже не помогают.

— Интересный у тебя способ просить о помощи, — хмыкнул Снейп. — Сейчас принесу.

Невзирая на то, что этот мрачный парень мало у кого вызывал теплые чувства и был довольно язвителен, он никогда не отказывал в помощи. Всего через пару минут Джоконда взбодрилась и на этот раз искренне поблагодарила его, размышляя про себя, какая нелегкая судьба его ждет. Интересно, что заставит его встать на сторону Дамблдора?

— Регулус, и ты тут, доброго… дня, — взглянув на часы, сказала она. — Лорд свободен?

— Да, только он очень зол, — Регулус выглядел немного дёргано.

Джоконда точно знала, что Регулус был для Волдеморта чем-то вроде мальчика для битья, а все из-за того, что его родной брат выбрал другую сторону. Беллу это тоже очень злило, хотя и в ее семье была паршивая овца.

— Кто бы сомневался… — процедил Снейп и, не сказав более ни слова, развернулся на каблуках и направился в свою пещеру. — Регулус, зайди, у меня для тебя есть кое-что занятное.

Тот только кивнул в спину уходящему и посмотрел на Джоконду своими серыми глазами. Он был так похож на брата, но настолько другой — мрачнее, сосредоточеннее, вдумчивее, что сходство братьев как-то терялось. У Сириуса взгляд всегда казался теплым, взгляд Регулуса мог полоснуть, точно бритвой. Сегодня парень был бледнее обычного.

— Ты в порядке? — из вежливости спросила Джоконда.

— Я же говорю, он в ярости… — как идиотке повторил Регулус, сжав кулаки.

Видно, Регулус попал под горячую руку, а быть может, и вовсе испытал на себе Круциатус… Волдеморт пока ещё редко использовал это наказание, видно со временем его сердце все больше очернялось. Брат Сириуса отправился в подземелья, не сказав более ни слова, а Джоконда вздохнула, пытаясь морально подготовиться ко встрече с разъяренным отцом, которому не удалось получить Каффу.

Она постучала в дверь и после жесткого “войдите”, коротко прокашлялась и шагнула внутрь с ощущением, что поднимается на эшафот.

— Вызывали меня, мой Лорд? — твердо спросила она, держась образцово прямо.

Он сидел у окна спиной к гостье в высоком кресле, из-за которого была видна только тёмная макушка. За окном размеренно падали хлопья снега, укрывая неухоженный сад белым одеялом. Недвижимый и задумчивый лорд Волдеморт, казалось, застыл во времени, предавшись каким-то мыслям, со стороны он выглядел умиротворенным, хотя Регулус убеждал в обратном. В соседнем кресле, свернувшись кольцами, подражая хозяину, наблюдала за снегом Нагайна. Всякий раз при появлении Джоконды она полностью игнорировала ее присутствие или вовсе уползала, словно та была ей неприятна. Лорд видел это, интересно, в чем была причина такой реакции змеи? Быть может, ревность?

— Нагайна, слезь, девочка, — спокойно приказал Волдеморт.

Огромная змея недовольно высунула раздвоенный язык и медленно, лениво и нехотя подчинилась. Джоконда не испытывала ужаса перед змеями, но Нагайна была невероятно большой. По словам отца, умнее многих, эта змея не раз защищала его от смерти и даже могла дать вразумительный совет — быть может, её интеллект развился благодаря магии. Обычно змеи могли поддержать несложный разговор и выполнять команды змееуста, но никак не вести интеллектуальную беседу.

— Садись, — Волдеморт качнул ладонью в сторону освободившегося кресла.

— Мой Лорд, вы не ранены? — спросила Джоконда, заметив небольшую царапину на его шее.

— Пара ссадин, я в порядке. Что происходит в Ордене и в Аврорате? — не задав встречного вопроса о самочувствии, сразу перешёл к делу Волдеморт; впрочем, дочь не нуждалась в его участии.

— Крауч грызется с Дамблдором, ему кажется, что его подсиживают… Но оба напуганы. Еще никогда прежде ни один из них не видел такой мощи. Крауч вне себя от ярости.

— Если бы мой старый друг Каспар еще был жив, возможно, нам бы удалось оказать влияние на его сына, но Бартемиус непреклонен в своей верности Министерству.

— Только пока оно принадлежит Минчуму и подобным им, мой Лорд, — понимая, что отец уже оказывает большое влияние на власть, сказала Джоконда. — Позвольте спросить, зачем вы приняли решение напасть на издательство “Ежедневный Пророк”? Я думала, что вы решили обойтись подкупом Каффы.

Лорд подавил глубокий вздох и откинулся в кресле, переведя взгляд обратно на стихию за окном. Стайка птиц, вспорхнув с яблони, потревожила собравшийся на ветках снег, белым саваном осевший на землю.

— Каффа не взял денег, он выставил Руди из издательства, затем выставил и Люциуса. Так как у Каффы нет семьи, мы не можем оказать на него давление через близких…

— Но посылать в редакцию целую армию… Мой Лорд…

— Ты ведь понимаешь, что это произошло случайно? — он вернул на нее острый взгляд, словно в чем-то винил. — Пожиратели должны были лишь подготовить почву для моего прибытия. — Члены Ордена Феникса появились почти сразу! — он повысил голос. — Каким образом им это удалось? Мне пришлось бросить огромную часть сил на эту битву! Прибыл сам Дамблдор и множество авроров! Скажи мне, как это произошло? — Волдеморт сжал кулаки; его руки казались немного женственными из-за тонких длинных пальцев, но в них читалось могущество.

— Мой Лорд, вы же не думаете, что каким-то образом к этому причастна я? — голос Джоконды не дрогнул. — О вашем плане я не знала.

Его губы искривились, возможно, он и рад был бы обвинить кого-то вроде нее, но повода действительно не было.

— С тех пор, как ты ко мне присоединилась, я наблюдаю за тобой. И, хотя тебе пока не удается стать ближе к Дамблдору, я уверен в твоей лояльности. Дамблдор не слишком доверяет аврорам из-за Крауча. Но благодаря тебе я получаю имена, связанные с орденом.

Эта легенда помогала Джоконде предоставлять ему как можно меньше информации — лишь только ту, что они с Дамблдором тщательно взвешивали. Сердце норовило выпрыгнуть из груди всякий раз, когда она вспоминала о Питере Петтигрю. И хотя Джоконда всячески избегала частых встреч с Поттерами, Сириусом Блэком и другими немаловажными членами Ордена Феникса, она все же участвовала в их жизни — посещала общие собрания, свадьбы и другие знаковые события — но не более чем остальные не слишком приближенные к Дамблдору волшебники и авроры. В разработке стратегии она не участвовала, хотя, несомненно, имела все необходимые сведения.

— В таком случае, кого вы подозреваете? — спросила она, понимая, что на самом деле о нападении орденовцам стало известно случайно, благодаря живущей неподалеку Викки и фальшивым галеонам.

Не было понимания, очередная ли это временная петля… Согласно источникам, в будущем связь через фальшивые галеоны изобретет героиня войны — Гермиона Грейнджер — во времена знаменитого Отряда Дамблдора. Джоконда лишь предложила эту идею Дамблдору, она точно знала, какие чары Грейнджер наложит на монеты.

— Возможно… — но Лорд не продолжил. — Но члены ордена действительно посыпались на нас, как снег на голову, сегодняшней ночью. И мне пришлось вызвать подмогу. Ты говоришь, что Дамблдор использует только Патронусы? — после ее кивка он впал в раздумья. — Удобно. Но у нас есть преимущество в виде метки, — Волдеморт взглянул на свое предплечье, скрытое тканью рубашки.

— Именно так мы, авроры, узнаем о нападениях. Насколько мне известно, не один Дамблдор посылает патронусов, ими пользуются и другие члены ордена.

— Да, ты говорила, это хорошо налаженная схема — кто и кому посылает патронусов для быстрого реагирования.

— Верно, мой Лорд…

— Александрин, ты можешь называть меня отцом впредь, — неожиданно сказал он, сбив ее с мысли.

Она встрепенулась и выпрямилась в кресле. Удивление было абсолютно искренним. Всегда считая, что Лорд не способен в полной мере принять ее, Джоконда внезапно ощутила признательность. И хотя она старалась абстрагироваться от родственных связей, он все же являлся ее отцом. Призрак человека, давшего ей фамилию, всего лишь тезка, о котором говорила леди Аврора, не смог заменить настоящего, и вот сейчас, тот, кто дал ей жизнь, разрешил обращаться к нему “отец”... Не ласково, по каким-то своим причинам, но все же…

— Отец, — тут же опробовала на вкус Джоконда и в почтении склонила голову. — Это большая честь для меня.

— Александрин, ты должна понять меня. Мое прежнее недоверие. Ты хранишь слишком много моих тайн, я должен был проверить, что они не уйдут за пределы нашего общения.

— Мой Лорд, если вы говорите о крестражах, то я бы никогда и никому не рассказала…

— Мой Лорд, Ближний круг собрался, — отвлекла их от беседы протиснувшаяся в дверь голова Регулуса.

— Регулус! Ты забыл как стучать в дверь?! — чрезмерно раздраженно рявкнул Волдеморт, ведь разговор зашел о том, что никому не следовало знать.

— П-ростите, мой Лорд, но я стучал… — ответил тот сбивчиво.

Джоконда тоже не заметила стука, слишком была сосредоточена на окклюменции и разговоре.

— Впустить, — приказал Лорд.

Снег за окном точно замедлился. Казалось, замерло время, а рокот шагов и шелест чёрных мантий звучат словно из-под толщи воды, когда в просторный холл вошло не менее пятнадцати Пожирателей Смерти. Их лица, их взгляды — каждый смотрел на Джоконду — оценивающе, с завистью, но ни в коем случае — с уважением, как к дочери Лорда. От крови и ран на лице Беллы Лестрейндж не осталось и следа. Ее взгляд выражал особую непримиримую ненависть, суть которой едва ли была понятна. Ненависть была Белле к лицу. Столь красивая, столь непокорная женщина выделялась среди своих собратьев. Джоконда вдруг осознала, что поневоле восхищалась ею, ее непоколебимой верностью и жестокостью, произрастающей из тёмной любви к Лорду. В будущем сумасшедшая ведьма из детских страшилок несомненно привлечет к себе внимание многих. Будучи женою Руди Лестрейнджа, она снискала уважение и обожание со стороны своих друзей. Даже Люциус, человек, которому в жены досталась сестра Беллы — всеми любимая блистательная Нарцисса Блэк, смотрел на нее как-то по-особенному — словно на самый ценный экспонат в художественном музее.

— Надо же, Алекс, я и не мог предположить, что дело так затянется, — стукнув тростью, самодовольно заметил Люциус.

— О чем ты? — непонимающе спросила Джоконда.

Ее взгляд невольно переместился на Амикуса Кэрроу. Сириус уже дал показания, поэтому лицо Амикуса будет мелькать во всех сводках, как только “Ежедневный Пророк” восстановит свою деятельность… У Беллы, скорее всего, тоже будут проблемы, если ее кто-то узнал.

— Я долго откладывал, но сегодня ты спасла меня от смертельного проклятия этого предателя крови Поттера, — Лорд с пренебрежением произнёс эту фамилию. — Настало время для тебя стать полноценным членом нашего общества, сегодня ты примешь Темную Метку…

Внутри Джоконды вмиг все оборвалось, но она не подала вида, усмирив моментально взбесившийся пульс. Она поймала взгляд Яксли — тот усмехнулся, кривая ухмылка, оставшаяся на его губах, больше напоминала оскал гиены. Подобно Долохову, этого мужчину нельзя было принять за аристократа, хотя оба, несомненно, происходили из древних чистокровных родов. Пожиратели пришли засвидетельствовать ее официальное вступление в свои ряды.

— Отец, это честь для меня, — уже не впервые за встречу произнесла Джоконда и в почтении склонила голову; несколько присутствующих удивленно переглянулись, услышав подобное обращение, означавшее лишь одно — он все-таки принял ее.

— Подойди.

Она подчинилась и приблизилась.

— На колени, — не меняя интонаций приказал Волдеморт, и когда она опустилась, всего на миг он заметил в ее глазах проблеск неуверенности и расценил его по-своему. — Если будешь осторожна, никто не заметит метку. В неактивном состоянии она едва различима, останется лишь шрам.

— Да, отец, — Джоконда знала, что Селвин и Рикс ни разу не попались даже на медицинских осмотрах, видно, были способы скрыть метку, когда это необходимо.

Она закатала рукав рубашки и протянула предплечье, которого тотчас коснулась волшебная палочка Волдеморта. Когда его губы зашевелились, произнося формулу заклинания, которое привяжет дочь к отцу, Джоконда почувствовала, как от места прикосновения по предплечью стало расползаться лёгкое покалывание, словно что-то зашевелилось под кожей. И когда татуировка стала обретать очертания, покалывание превратилось в боль, да такую, что из глаз норовили посыпаться искры. Проникающая под кожу Темная Магия была подобна прикосновению раскаленного клейма — а так, по сути, оно и было. Этой отметкой, словно скот, Лорд клеймил своих верных слуг. Джоконда постаралась абстрагироваться от боли, ее взгляд то и дело блуждал по присутствующим — Рабастан Лестрейндж бессовестно ковырялся в ногтях, не придавая значения действу. Снейп стоял дальше остальных — ему никогда не нравились скопления людей. Белла и Люциус, судя по взглядам, благоговели от действа — они и впрямь были самыми преданными шавками Лорда. Джоконда всегда считала Люциуса Малфоя героем войны, но жестокая правда из уст его отца и Дамблдора открыла ей глаза. Люциус, быть может, одумается в будущем, но сейчас это был ярый сторонник Волдеморта. Бедный Абрахас Малфой не мог повлиять на сына, более того, скоро им придется распрощаться…

Боль стала практически невыносимой, сотни иголок впивались под кожу, а это было сравнимо с ожогом, будто Джоконда по собственной воле держала предплечье над открытым огнем. Татуировка становилась черной на фоне воспалённой кожи, где-то выступила кровь. С последним словом заклинания боль не утихла. По виску клейменной Джоконды стекла капелька пота, когда, не издав ни звука, она поднялась с колен под довольным взглядом отца.

— Александрин, мои поздравления, — первым вступил Люциус. — Боль скоро утихнет, рука заживет за неделю.

— Только не мочи три дня, — хихикнула Белла; несколько Пожирателей ответили короткими смешками.

Волдеморт молча поднял ладонь вверх, и в зале снова стало тихо.

— Это серьезный шаг на пути к нашей цели. Постарайся оценить по достоинству мой дар…

Дар? Внутри Джоконды все клокотало. Ее клеймили, словно племенную кобылу, боль усиливала ярость, но приходилось держаться. Сомнительный подарок Лорда Волдеморта — Метка, о которой писали в книгах… Неужели это происходит наяву? Увлеченная историей становления и падения Тёмного Лорда, Джоконда и помыслить не могла, что станет ее частью. Ей часто снились увлекательные сны после прочтения очередной книги, но в них она была лишь наблюдателем, вот и сейчас стоило взять себя в руки и представить, что все это ненастоящее… Что волшебник перед ней — всего лишь плод воображения, ведь только так можно справиться…

— Александрин, ступай. Докладывай мне обо всем, что происходит в Аврорате.

— Мой Лорд, вы говорили, что хотите поручить мисс Моро задание — привести к вам Барнабаса Каффу, — напомнил Люциус, подойдя ближе.

— Не думаю, что Каффа теперь проблема. К нему наверняка приставят охрану, но после сегодняшнего нападения он станет покладистее. Люциус, ты навестишь его в ближайшее время...

* * *

Едва Джоконда аппарировала к себе домой и откупорила бутылочку обезболивающего, монета во внутреннем кармане мантии нагрелась. “Все приглашены к 19:00 в дом Лунатика на празднование по случаю успешной контратаки. Счастливый будущий отец”.

— Успешной контратаки, конечно, — пробормотала Джоконда устало, улегшись на кровать и убаюкивая обожженную магией перебинтованную руку.

Еще в Св.Мунго Джеймс ясно дал понять, что собирается устроить глобальную пьянку по случаю беременности Лили. Он был настолько окрылен новостями, что позабыл о том, сколько раненых до сих пор находилось в госпитале, включая его жену. Впрочем, орденовцы умели отрешаться от тяжелых мыслей и всегда находили повод собраться вместе. Грюм называл это “безнадежными попойками”, но, тем не менее, посещал практически все мероприятия, правда пил только ром из своей фляжки. Его недоверие к людям иногда приобретало нотку безумия. Собранный по частям почти два года назад после того как сумел отбить атаку четверых Пожирателей, он стал мрачнее, жёстче, а его склонность к сквернословию усилилась.

Джоконда ощутила благодарность к Снейпу, снабдившему ее запасом обезболивающего безо всяких вопросов, разве что отпустил несколько язвительных комментариев, отправляя ее домой. Боль сходила на нет, но все же рука поднывала. Сон пришел не сразу, но благодаря зелью он продлился без перерывов почти четыре часа. И продлился бы дольше, если бы не противный дверной звонок, похожий на жужжание огромной навозной мухи. Джоконда, покачиваясь, подошла к двери, за которой оказалась отчего-то сияющая Викки, хотя ей впору было устыдиться. Ее считали героиней за своевременное информирование членов ордена, но лишь друзьям и Дамблдору она честно призналась, что скорее всего послание было отправлено Абрахасом, ведь она мало что помнила до момента, когда ее оглушили.

— Чего тебе? — недовольно спросила Джоконда, потирая глаза; из-под ткани рубашки показался краешек бинта, и она поспешила натянуть рукав пониже.

— Бр-р, вот это гостеприимство. Я пришла за тобой, мы отправляемся к Римусу! — Викки потрясла бумажным пакетом с парой мелодично звякнувших бутылок вина.

— После вчерашнего ты еще можешь смотреть на алкоголь? — Джоконда не понимала, откуда столько прыти.

— Зелья поставили меня на ноги, да и потом, такое событие! Ведь это сейчас мой дядя Гарри Поттер плещется в животе у Лили. Уж кому, как ни тебе захочется отметить это событие? Кстати, не откажусь от кофе.

— Не вижу ничего праздничного, Викки, — мрачно сказала Джоконда, отправившись на кухню, чтобы поставить кофейник на плиту, пока гостья снимала пальто, — ведь это означает неминуемое приближение гибели Джеймса, Лили и многих других. Дамблдор там будет?

Викки вспорхнула на кухонный табурет, сложила ногу на ногу и уткнулась в пудреницу, поправляя макияж.

— Да, должен. Нельзя быть такой пессимисткой, ведь это означает, что время идет так, как нужно, и Лорд в конце концов падет…

— И заберет с собой множество хороших людей, Вик, почему ты так спокойна? Впрочем, кажется, ты одна вполне неплохо чувствуешь себя в этом времени, невзирая на войну. И да, в связи с последними событиями, тебе лучше уволиться из редакции… Чудо, что ты осталась жива сегодня ночью. Твоя жизнерадостность, мягко говоря, ни к месту, — провела Джоконда диалог сама с собой.

— Ты нудишь, как моя бабушка Молли, когда дед что-нибудь отчебучит. Нельзя постоянно жить в ожидании плохого, даже если ты все знаешь наперед и ничего не можешь изменить. Ты так быстрее состаришься. Кстати, я общалась с Молли, она вступила в орден. Как она, оказывается, изменится со временем. Видно, такое количество детей не слишком хорошо сказывается на фигуре...

Выставляя чашки на стол, Джоконда лишь изогнула бровь, глядя на беспечную подругу. Но затем до нее вдруг дошло, что Викки, похоже, умеет справляться с трудностями получше многих. Она адаптировалась к происходящему вокруг, а непонимание Джоконды, возможно, произрастало из обыкновенной зависти.

— Я все же надеюсь, что Дамблдору и Финну вскоре удастся вернуть нас домой, я не хочу переживать смерть друзей в этом времени. Я не хочу оплакивать их на похоронах…

Викки пронзительно взглянула на нее и неожиданно взяла за руку.

— А меня пугает, что я вернусь в будущее и больше никогда не увижу Абрахаса. Или он предстанет передо мной стариком, и тогда наши пути окончательно разойдутся… Но по-крайней мере он будет жив.

Викки не знала, что его ждет, и никто — ни Дамблдор, ни Джоконда, ни сам Абрахас, — не собирались ей рассказывать. Только бы она смогла вновь полюбить Тедди Люпина… Если им все же суждено вернуться домой.

— Викки, ты… Что с тобой происходит? Он так важен для тебя?

— А ты как думаешь? — она прислонила чашку к губам и вновь вперила в подругу этот непонятный, затуманенный чувствами к мужчине больше чем вдвое старше нее взгляд.

— Ну хоть кто-то из нас не разучился чувствовать, — Джоконда постаралась улыбнуться; она случайно задела предплечьем край столешницы и скривилась от боли.

— Можно не делать такого лица? — по своему расценила Викки ее ужимку; слава Мерлину, не пришлось ничего объяснять.

— Прости, у меня просто очень плохое настроение. Сегодня ночью было поистине страшно, чуть не погиб Арчи.

Губы Викки на миг дрогнули, но затем на них появилась новая лучезарная улыбка. Внезапно Джоконда осознала, что весь этот разговор был хорошенько сдобрен налетом фальшивого оптимизма.

— С ним все будет хорошо, я только что из Мунго, он уже хохмит. Кажется, колдомедикам удалось залечить его рану, даже шрама не осталось, удивительно! Но они пока наблюдают за ним. Арчи пару раз назвал меня алкоголичкой, — будто не произошло ничего серьезного, в той же манере продолжила щебетать Викки. — Финн тоже забегал. Арчи говорит, чтобы ты обязательно сходила к Римусу, но завтра как штык объявилась в Мунго. Видишь, только ты одна впадаешь в уныние, — она звонко поставила опустевшую чашку на блюдце. — Давай допивай кофе, вали в душ и наведи марафет. Гидеон тоже там будет, — Викки задорно подмигнула, даже отдаленно не представляя, насколько Джоконда сейчас далека от всех этих празднований.

— Хорошо, мне нужно полчаса, — проигнорировав замечание по поводу Прюэтта, не стала спорить она.

— И не минутой больше, мы и так опаздываем.

* * *

Римус Люпин жил на востоке Дербишира, на большом удалении от ближайшего поселения в почти игрушечном домике, окруженном непроходимой чащей леса — только так он мог гарантировать безопасность окружающим. Благодаря недавно изобретенному аконитовому зелью, Люпин оставался человеком в полнолуние, правда, при этом впадал в некое подобие анабиоза, источая стихийную магию, а изредка, когда луна была особенно сильна — просыпался в лесу, странствуя во сне. И никакие амбарные замки на дверях, заклинания и железные решетки на окнах не спасали от сомнамбулизма. Совсем худенький и всегда болезненно бледный, он был самым добрым парнем из четверки именитых друзей, чем они иногда пользовались — например, по части устроить вечеринку в его доме.

И хотя вчера Британия еще ночью тонула в лужах, за сегодняшний день снега нападало столько, что аппарировавшие к самому крыльцу Джоконда и Викки все равно успели набрать сугробы в свои капюшоны.

— Привет, девушки, заходите, — в дверях показался улыбчивый Сириус, чья некогда невразумительная мальчишеская поросль на лице превратилась в стильно подстриженные и ухоженные усы — его гордость.

— Привет, Сириус. Профессор Дамблдор здесь? — спросила Джоконда, после окончания вечеринки намеревавшаяся рассказать ему о метке.

— Обещал прибыть, чтобы мы не напились тут в хлам и не разнесли Римусу дом. А, вот ты где, дружище, — Сириус поймал его в капкан рук, когда тот подошел, чтобы поприветствовать гостей.

Джоконда решилась прийти сюда только из-за Дамблдора, а теперь приходилось его ждать. Этим она себя успокаивала...

— Привет, Римус, мы тут немного вина принесли, — Викки протянула ему пакет, пока Джоконда отряхивалась от снега и снимала мантию.

— Привет, Валери, пригодится. Алекс, бросай вещи в комнате, — посоветовал Римус, так как вешалка уже представляла собой огромный ком не пойми чьей верхней одежды, которая, частично попадав, валялась на полу в прихожей.

Джоконда тепло улыбнулась этому милому парню и отправилась по указанному адресу, прихватив пальто Викки.

В гостиной уже негде было яблоку упасть. Джеймс Поттер, обмотанный красно-желтой мишурой и в дебильном колпаке с надписью — “будущий отец”, уже был навеселе и с упоением о чем-то рассказывал хмурому Грюму, скалящемуся подобием улыбки. Каминная полка была заставлена батареей из бумажных стаканчиков и бутылок всевозможного алкоголя. Питера Петтигрю не было, возможно, он все еще оставался в госпитале, как и некоторые другие члены Ордена. Дом был украшен гирляндами, где-то висела омела, которую старательно избегали приглашенные — дом уже был готов к встрече Рождества, которое обещало наступить через четыре дня.

Гидеон стоял возле окна, беседуя с Бенджи Фенвиком, но увидев Джоконду, он что-то сказал собеседнику, тот кивнул и просто отошел, с пониманием взглянув на вновь прибывшую. Был ли в этом доме хоть кто-то, кто не замечал очевидной симпатии между молодыми людьми и всячески не пытался их сблизить?

— Привет, успел отдохнуть? — спросила Джоконда, пока Гидеон приманивал с каминной полки стаканчик и вино.

— Свеж, как утро в деревне, — с улыбкой сказал он, наливая ей выпить. — Опережая твой вопрос — Фаби пришел в себя, скоро встанет на ноги. Травма немагическая. Костерост знает свое дело. А ты?

Невзирая на дежурный отчет по состоянию брата и такой же дежурный встречный вопрос, Джоконде казалось, что ему действительно интересно, как она провела день. Однако от правды он бы с горя напился, а затем шарахнул бы себя Обливиэйтом...

— Рада слышать! А со мной все в порядке, правда, снилась всякая гадость, но это последствия каждой стычки с Пожирателями, — невольно напрашивалась она на сочувствие.

— Я думал, что ты ничего не боишься, Алекс, — укорил он.

Джоконда с щемящей тоской посмотрела на попавших под власть омелы Фрэнка и Алису Лонгботтомов, самозабвенно целующихся, хотя пригвождающее к месту заклятие можно было снять простым поцелуем в щеку.

— Кошмары мне не подвластны, Гидеон, — она чокнулась с ним и пригубила вина для вида — с обезболивающими алкоголь мешать не следовало. — Крауч дал мне пару выходных, завтра пойду в больницу, навещу Алфи, Лили и Фабиана.

— Там еще Петтигрю, — напомнил Гидеон.

— И его, — кратко сказала Джоконда. — Кажется...

— Эй, друзья! — Джеймс хлопнул в ладоши, привлекая внимание; только когда все разговоры стихли, он продолжил: — Предлагаю тост. За то, что мы все живы, за нашу смелость и отвагу, за то, чтобы в будущем мы были столь же сильны и едины, как сегодняшней ночью! Ура!

— Ура! — подхватили многие и синхронно выпили.

Грюм, сделав внушительный глоток из фляжки, забавно крякнул с матерком, над чем посмеялись ближайшие к нему орденовцы.

— Поттер прямо-таки светится, — не смогла не заметить Джоконда; по правую руку от Джеймса стоял Сириус, взглядом тоскливой собаки посмотревший на нее.

Джоконда кивнула, он кивнул в ответ, что не скрылось от Гидеона.

— Алекс, — позвал он, когда она вернулась к созерцанию счастливых Фрэнка и Алисы, которые уже тоже знали о скором прибавлении, — идем.

Он неожиданно взял ее за руку и потянул в сторону Лонгботтомов. Ничего не понимающая Джоконда не успела среагировать, как после короткого: “идите уже”, оказалась под омелой.

— Эй! — возмутилась она, не в силах оторвать ноги от пола, обескураженная таким напором. — Ты что творишь?

— Пан или пропал...

Гидеон уверенно потянул ее на себя. Знал бы он, как ей хотелось ощутить вкус его поцелуя на губах, и когда он оказался совсем близко, смотря на нее с такой уверенностью и искренностью, в последний момент она стушевалась и подставила щеку… Повисло неловкое молчание.

— Похоже, я поторопился, — Гидеон усмехнулся, раздосадованный ее отказом, и, подавив вздох, прежде чем коснуться губами щеки, добавил: — Я буду ждать сколько потребуется…

Она смущенно отстранилась, почувствовав его губы на щеке. Заклятие омелы спало, и Джоконда была свободна. Гидеон больше не держал ее, лишь только неподалеку стоящая Виктория, осушив залпом вино, широким жестом припечатала себя ладонью по лбу.

— Я услышала тебя, — холодность фразы несомненно обидела Гидеона, но от места невинного поцелуя будто разошлась волна жара по всему телу; один Мерлин знал, как ей хотелось поцеловать его по-настоящему...

...Через час гости высыпали на улицу запускать волшебные фейерверки, коробку которых принес заботливый Дамблдор. Джоконда стояла в стороне, наблюдая за расцветающими на небе огненными драконами и единорогами, прекрасными красными розами и другими причудливыми изображениями, когда прямо в голову ей прилетел снежок, заставивший выронить полупустой стаканчик. Возмущенная, она быстро нашла того, кто это сделал. Сириус не успел спрятаться за спиной Джеймса, который и принял немедленно прилетевший от Джоконды ответный снежок. И началась снежная битва. Члены Ордена мигом впали в детство, отправляя в противников целые грозди снежков при помощи элементарных чар. Викки, смеясь, завизжала, упав на пятую точку, когда на нее напал оживший снеговик, корявыми ветками вместо рук ставший ее щекотать.

— Ай, снимите его с меня! — вопила она, задыхаясь от хохота, и Доркас Медоуз отправила в снеговика облегченную версию бомбарды — тот разорвался на части, осыпав всех снегом.

Грюм и Дамблдор наблюдали за всем этим идиотизмом с крыльца домишки. Грюм только качал головой и цокал, приговаривая, что орденовцы должны быть серьёзнее, тогда как Дамблдор искренне радовался, что в их тяжелое время они не разучились веселиться. Джоконда сбила с ног большим снежком Джеймса Поттера, и тот упал головой аккурат в глубокий сугроб — только торчали ноги. Римус бросился на подмогу. Окрыленная победой Джоконда, однако, пропустила момент, когда в нее саму полетело не менее пяти снежков, запущенных Сириусом, но в последний момент, чтобы спасти ее от поражения, Гидеон бросился на помощь да поскользнулся и рухнул прямо на нее, утащив за собой в снег. Джоконда вскрикнула от боли и до крови закусила губу — он случайно надавил на метку.

— Ты в порядке? — Гидеон испуганно заключил ее лицо в ладони, испугавшись столь бурной реакции — видно, дело было плохо.

— Что стряслось, Александрин? Мистер Прюэтт, будьте добры, слезьте с нее, — Дамблдор, мигом появившийся рядом, поднял ее на ноги, терпеливо подождал, пока виновник трагедии поднимется.

Потенциальный момент романтики — невольная близость — был разрушен ослепляющей болью. Джоконда не сдержала слёз. Гидеону не приходилось видеть ее плачущей. Неужели он что-то ей сломал?

— Алекс, что случилось? — он переполошился, отряхивая ее мантию от снега.

— Профессор, мне нужно с вами поговорить, — шепнула Джоконда, стараясь успокоиться. — Наедине, лучше в Хогвартсе.

Дамблдор только кивнул, не став расспрашивать при посторонних.

— Ты сильно отбила руку, да? Хочешь показаться мадам Помфри?

— Дай посмотреть, — засуетился Гидеон.

— Все в порядке, лучше не надо, — она отступила на шаг; ему показалось, что она обиделась.

— Алекс, извини, пожалуйста, я случайно.

— Если бы это было намеренно, я бы тебя прикончила, не сомневайся, — нашла в себе силы скорчить гримасу Джоконда.

Битва сама собой стихла, все заинтересовались произошедшим, но Дамблдор быстро отправил всех в дом пить горячий чай, приготовленный Молли Уизли — сестрой Гидеона и Фабиана, а также бабушкой Викки.

— Мы скоро вернемся, — сообщил Дамблдор. — Сможешь аппарировать?

Джоконда кивнула, боль потихоньку сходила на нет, хотя она почувствовала, как пропитался кровью рукав рубашки. Благо, под темной тканью мантии этого не было заметно. Всего мгновение, и они уже стояли в директорском кабинете, куда перенес их Дамблдор. Только сейчас Джоконда позволила слезам в полной мере пролиться. Дамблдор, убедившись, что она крепко стоит на ногах, не стал ее тревожить, а только вызвал эльфа и приказал заварить чай.

— Прос-тите, я не знаю, что на меня нашло. Было больно, но не настолько, — заикаясь, проговорила Джоконда, утерев слезы; она попыталась снять мантию, но скривилась от боли. — Обезболивающее перестало действовать.

Дамблдор только вскинул седые брови и помог ей раздеться. Вид крови на ее клетчатой рубашке не на шутку его напугал.

— Так ты действительно ранена… — ахнул он. — Что с тобой сделал Волдеморт? Срочно в лазарет.

— Нет, не нужно, или мадам Помфри хватит удар, — Джоконда отстранилась, помотав головой из стороны в сторону

Дамблдор нахмурился, кажется, до него начало доходить, почему она так отчаянно противится помощи.

— Покажи, — попросил он, и Джоконда стала аккуратно расстегивать манжеты и разматывать окровавленный бинт, чтобы обнажить перед ним Тёмную Метку.

— Я не смогла воспротивиться… Извините, профессор, — словно была виновата, стала она оправдываться; её взгляд блуждал по директорскому кабинету — по пляшущим в камине языкам пламени, по тикающим напольным часам и спящему на жерди фениксу, лишь бы не встречаться взглядом с Дамблдором.

— Нечего здесь стыдиться, — заметив, что на глазах Джоконды снова начинают проступать слезы, добавил он и впервые обнял ее, как обнимает искренне любящий человек. — Мы справимся с этим... Сильно болит?

Она кивнула, убаюкиваемая легкими поглаживаниями по спине. От Дамблдора пахло мятой и чем-то неуловимо сладким, возможно, его излюбленными лимонными дольками. Его волосы и борода оказались мягкими на ощупь, и Джоконда невольно прижалась сильнее в поисках защиты. Она больше не могла сдерживаться и проявила слабость. Метка слишком сильно на неё повлияла. Только сегодня… Только сегодня она позволила себе безысходные слёзы, чтобы завтра вновь надеть маску безразличия. Никто, кроме Дамблдора, не должен знать, что у нее тоже есть слабости.

— Ну-ну, все будет хорошо, моя дорогая, мы с этим справимся. Фоукс, — он призвал к пробуждению сидящего на жердочке юного феникса.

Тот неуклюже, точно едва покинувший гнездо птенец, расправил крылья и в неловком прыжке спланировал на плечо Дамблдора, чья борода зазолотилась в отблеске огненного оперения птицы.

— Слезы феникса, — догадалась Джоконда и подставила предплечье, не подумав о том, что отец не должен знать о столь быстром заживлении.

Фоукс издал каркающий звук, но тут же склонил голову над раной, а из его глаз тотчас вытекло несколько слезинок. Когда они попали на пораженную кожу, покраснение и кровь стали испаряться, превращаясь в белую дымку, оставляя ровную гладкую кожу без единого намека на...

— Темная Метка, она пропала! — то ли с облегчением, то ли с ужасом воскликнула Джоконда. — Но что я скажу Волдеморту?..

Дамблдор задумчиво и внимательно посмотрел на ее руку, но затем достал волшебную палочку и произнес:

— Апарэкиум!

Голубое свечение коснулось ее кожи, на которой вновь стали проступать очертания проклятой Темной Метки, и на Джоконду вновь нашло это странное ощущение — смесь облегчения, ужаса и теперь досады.

— Но как я объясню ему, что не осталось даже шрама? — спросила она, упав в глубокие раздумья.

— Слезы феникса хоть и редкий, но для тебя вполне доступный ингредиент. Ты можешь сказать, что мы использовали их для лечения мистера Джонса, и тебе удалось украсть немного, — подал идею Дамблдор. — Тем более, нам действительно пришлось использовать их для заживления его раны. Она оказалась слишком серьезной. Многим известно, что у меня есть феникс, Джоконда.

— Звучит не слишком убедительно, но возможно это сработает. У Пожирателей метки заживали самостоятельно. Никто из них, вероятно, не догадался, что это может помочь, да и где им раздобыть слезы феникса? Кажется, у вас единственный в Британии.

Дамблдор почесал любимца и улыбнулся.

— Вот видишь, все будет хорошо, и тебе не придется испытывать боль, — сказал он, наблюдая за тем, как метка вновь исчезает. — Однако же, я очень расстроен, что тебе пришлось пережить подобное. Риддл клеймил тебя, собственную дочь. Я уже думал, что ничто не может разочаровать меня в нем сильнее, но это…

— Он назвал это даром, профессор, а себя считает благодетелем, — тяжело вздохнула Джоконда, убирая кровь с рукава заклинанием.

— У него извращенные понятия о добре и зле, — Дамблдор выдержал паузу, поглаживая бороду. — Полагаю, тебе не захочется возвращаться на вечеринку.

— Мне сейчас совершенно не до этого, хотя признаюсь, на мгновение мне стало весело, — Джоконда улыбнулась воспоминаниям о снежной битве. — Давайте отправим сообщение, что со мной все в порядке, а то, боюсь, Гидеон совершенно разбит… Ненароком явится в Хогвартс, чтобы убедиться, что я цела. Мне сейчас не хочется его участия.

В этот момент появился хогвартский эльф с подносом ароматного имбирного чая с медом. Пока Джоконда наколдовывала сообщение на монету, Дамблдор разливал чай, то и дело тоскливо поглядывая на нее. Мудрый старик с трудом принимал для девочки подобную судьбу — стать двойным агентом, но у него не было выбора...

— Знаешь что? — сказал Дамблдор, когда сообщение было отправлено, и Джоконда успела немного успокоиться, глотнув совершенно потрясающего успокаивающего чая. — Может, ты позволишь себе немного счастья?

— Я не хочу вас обидеть, сэр, но я сама разберусь со своей личной жизнью. И потом, Гидеон и его брат совсем скоро погибнут, — понимая, на что он намекает, возразила она.

— Ты говорила, что до этого времени ещё не менее года, раз они оба будут присутствовать на той фотографии.

Разговор звучал немного цинично, но оба принимали свою судьбу и знания о будущем.

— Это принесет мне боль, как вы не понимаете? — на ее и без того красных глазах опять выступили слезы; сегодня сложно было сдерживать эмоции. — Я пытаюсь принять судьбу многих из этого времени, но Гидеон… Если мы станем ближе, это уничтожит меня.

— Ты боишься, что попробуешь спасти его? — спросил Дамблдор понимающе.

— Именно…

— Позволь спросить, разве ты не боишься того же будучи не вместе с ним? Дай себе и ему немного побыть вместе…

— Звучит так, будто вы подталкиваете меня к его спасению, — в ее глазах на миг появилась надежда.

Дамблдор промолчал. Он не мог поддержать ее в решении изменить время, спасти всего одну жизнь… Ведь это могло перевернуть с ног на голову всю временную линию. И его жалость и участие сейчас выглядели невразумительно и неуместно. Но и со стариком, похоже, случались слабости. По крайней мере, он искренне переживал за дочь Авроры и не хотел, чтобы её жизнь была наполнена лишь горестями лишений.

— Прости, дорогая, я не знаю что сказать. Ты права, мы должны следовать временной линии, — он осунулся и будто вмиг постарел сильнее. — Я иногда и сам ищу надежду там, где ее нет. Увы, Аврора не оставила мне выбора, и мне приходится жить с этим вот уже два десятка лет. Иногда и мои установки дают трещину, а ведь самые страшные события еще не произошли… — Дамблдор говорил это уже не единожды, и всякий раз в его голосе звучала всепоглощающая боль и невозможность что-либо изменить. — Но знаешь, сегодня, глядя на всех наших друзей, смеющихся и играющих в снежки после тяжелой битвы, я понял, что все они проживают замечательные жизни, невзирая на то, сколько каждому уготовано...

В кабинете повисло тягучее, словно мед, молчание. Оба собеседника уставились в огонь, каждый думая о своем, каждый — потонув в горестях предстоящих потерь. Время неумолимо тикало, и никто не знал, когда четверо друзей вернутся в свое время, и вернутся ли вообще. Дамблдору предстояло еще два десятилетия лишений и потерь, а затем гибель от руки своего шпиона. Гибель, на которую он обречет себя сам, судя по написанному в книгах со слов Гарри Поттера. Сам Гарри Поттер еще не появился на свет, но уже становился частью борьбы, в которую его утянет произнесенное со дня на день Пророчество Сивиллы Трелони. Судьба мальчика предрешена еще до его рождения, и оставалось только надеяться, что время не изменит свой ход, и в конечном итоге волшебник с осколком черной души в свое время падёт, как и предначертано...

Лето 1980 года

Выбрав уютное кафе в самом сердце магического Парижа, Джоконда наслаждалась завтраком с видом на готический собор, оставшийся со времен, когда волшебники еще не обитали в этой части города. Нет, то был не отпуск, хотя ей определенно нужно было сменить обстановку. Она приехала продлить рабочую визу, так как в Британии более трех раз не выезжая из страны это сделать было нельзя. Она вдруг увидела, как филин, очень похожий на ее Бубо, уронил свежий выпуск “Ежедневного Пророка” аккурат в тарелку с омлетом какому-то мсье за соседним столиком. Лицезреть здесь британский магический вестник было весьма неожиданно. Когда мсье развернул его, очистив от кусочков яиц, Джоконда замерла с чашкой у губ.

Сенсация. Несостоявшееся покушение во время инаугурации! Стр.3.

Увидев неразбериху на фотографии, а также узнав многих членов Ордена Феникса, включая самого Дамблдора, Крауча и братьев Прюэтт, она бросилась к незнакомцу и сбивчиво попросила дать почитать статью. Решив, что может себе это позволить, тот просто не стал спорить и открепил интересующий ее разворот, гордо сообщив на чистом английском, что в “Пророке”, раз Каффа окончательно поддался идеям Того-Кого-Нельзя-Называть, его интересует исключительно колонка полезных чар и рецептов зелий для домашнего быта. Выслушивая этого чудака, Джоконда с трудом нашла в себе вежливость поблагодарить мсье, но едва вернувшись к своему столику, замерла на месте и вновь посмотрела на него, неожиданно признав в незнакомце молодого Ксенофилиуса Лавгуда, о котором не вспоминала с самого перемещения в прошлое… Мятый желтый цилиндр, светлые волосы и лучезарная улыбка — он, кажется, всегда был странным малым, а еще эта нелепая розовая бутоньерка на пиджаке… Вот почему ее мать, судя по воспоминаниям из совы, вела себя как чокнутая, да и выглядела нелепо, вспомнить хотя бы ее наряды… Так значит, Лавгуд обитал во Франции во времена Первой Магической и, судя по всему, не хотел о ней знать, хотя и выписывал “Ежедневный Пророк”.

Джоконда вернулась к газете. Момент покушения на Багнолд, судя по подписи, запечатлел коллега Викки — волшебник, никогда не выпускающий из рук камеру. На главной полосе “Ежедневного Пророка” красовалась колдография неизвестного с маггловским пистолетом в руках, целящегося в нового министра магии — Миллисенту Багнолд. По вспышке, то и дело возникающей у дула, можно было понять о состоявшемся выстреле, но действо обрывалось на самом интересном — успели ли среагировать братья Прюэтты? Идиот Крауч поставил на сопровождение столь ожидаемого события Селвина и Рикса — двух Пожирателей. И хотя все присутствующие, согласно мерам безопасности, сдали волшебные палочки, детекторы магии, установленные на входе в зал церемоний, конечно же, не идентифицировали пистолеты как оружие. Чем и воспользовались злоумышленники.

Скончался профессор трансфигурации Инвернесского университета Йозеф Вайсманн, — Джоконда проморгалась, случайно зацепив чей-то некролог, и вернулась к чтению статьи, чувствуя усиливающуюся тревогу.

Во время инаугурации нового премьер-министра Милисенты Багнолд двое неизвестных проникли в зал под видом репортеров и открыли огонь из маггловского оружия по присутствующим на сцене представителям власти. Альбус Дамблдор и Бартемиус Крауч не пострадали, Мисс Багнолд отделалась легким ушибом, тогда как один из ее телохранителей получил серьезное ранение и был доставлен в отделение Св.Мунго. Возникает вопрос, куда же смотрит достопочтенный Глава Аврората — Бартемиус Крауч? Началось разбирательство по поводу недопустимой халатности со стороны сотрудников Отдела магического правопорядка. Подробнее в следующем выпуске… Специальный корреспондент Рита Скитер.

Джоконда замерла, почувствовав, как по спине бегут мурашки. Все великолепие Парижа померкло где-то на заднем плане. Шум голосов посетителей кафе будто стих, поблёкли краски представления фокусников на небольшой сцене неподалеку, исчез даже запах ароматного эспрессо, когда сердце, пропустив несколько ударов, забилось с новой силой, и каждый удар причинял боль.

Всего через полчаса она уже стояла на паспортном контроле, хотя планировала задержаться в Париже до вечера. Свежая виза в документе блестела глянцевой фотографией, Джоконда мяла в руках выпавшую из паспорта квитанцию пошлины, стараясь успокоиться. И хотя она прекрасно знала, что братьям Прюэтт суждено умереть только в тысяча девятьсот восемьдесят первом году, не раньше июля — тот самый общий снимок членов Ордена Феникса будет сделан примерно в это время — она не могла остановить панику. Гидеон стал для нее важным человеком. И хотя их отношения так и не сдвинулись с мертвой точки, Дамблдор сыграл в этом немаловажную роль, невольно, а быть может намеренно подпитывая в ней эту симпатию бесконечными попытками уговорить дать Гидеону шанс. Старик, видно, сбрендил, ну как, скажите, двойной шпион может отвлекаться на подобную чепуху, как любовь? Нет, Джоконда определенно не могла себе этого позволить, но почему-то, едва ступив в камин, была твердо намерена сразу же отправиться в Мунго. Так она и поступила.

Джоконда замерла в дверях палаты, сжимая в руках бумажный пакет с фруктами и любимым Гидеоном сэндвичем с тунцом. После двадцатиминутных уговоров врачей, которым строго-настрого запретили пускать посетителей — не членов семьи, Джоконда все же пробилась, пустив в ход сильный аргумент. Она представилась невестой мистера Прюэтта, и молодой колдомедик Эллиотт Хейли сжалился над убитой горем девушкой. Он прекрасно знал, что, как и пациент, она являлась аврором — оба часто мелькали в коридорах больницы, опрашивая пострадавших, и потому легко поверил в легенду о служебном романе. Джоконда была весьма убедительна.

Гидеон лежал на животе. По словам врача, пуля разорвала легкое и застряла в тканях, лишь только минувшим утром ее удалось извлечь. Колдомедикам редко приходилось сталкиваться с огнестрельными ранениями, и потому, по словам Хейли, они собрали целый консилиум, прежде чем приступить к операции. Сейчас же Гидеон терпеливо дожидался выздоровления, пуская слюни на подушку. На его лице розовел шрам от небольшой ссадины, но в целом он выглядел неплохо.

Подойдя ближе, Джоконда положила пакет на стол и присела на краешек больничной койки. Ее ладонь сама собою легла на голову пациента. Рыжие волосы оказались довольно жесткими на ощупь и сейчас пребывали в беспорядке. В таком беззащитном растрепанном виде Гидеон предстал перед ней впервые. Он открыл глаза, замутненный взгляд едва фокусировался на посетителе, но в следующий момент, вновь закрыв глаза, он подавил пару смешков, из-за чего тут же скривился от боли.

— Забавно, Алекс, ты не та, кого я ожидал здесь увидеть.

— Это ты так выражаешь свою радость от моего присутствия или зелья ударили в голову? — проговорила Джоконда обиженно. — Я была в Париже, когда прочитала о покушении, и сразу прибыла сюда. Я ожидала немного более теплого приема, знаешь ли.

— Нет, — прохрипел он, стараясь не вкладывать в голос силы, — кажется, ты... — Гидеон вновь замолчал, стараясь больше не поддаваться предательскому кашлю.

— Ничего не говори, иначе колдомедики меня выпрут, если услышат твой жуткий кашель, — она продолжила поглаживать его по голове, и Гидеон вновь странно-весело улыбнулся. — И чем они тебя накачали? Еще слово, и я тебя оглушу, тебе нужно восстановиться, — пригрозила она, демонстративно положив палочку на тумбочку рядом, когда он вновь попытался что-то сказать.

— Эй, Фаби, не знал, что у тебя есть невеста, колдомедик сказал… — донеслась оборвавшая фраза из-за спины, и глаза Джоконды расширились от ужаса, а сама она отпрянула от Фабиана Прюэтта, как ошпаренная. — И какого драккла здесь происходит?

Настоящий Гидеон стоял в дверях, постукивая мыском ботинка по полу. Он был недоволен увиденным, возле него появилась симпатичная рыжая женщина с повисшим на ней ребенком лет четырех.

— Молли, подожди, пожалуйста, в коридоре пару минут.

Та, оглядев картину в палате и ничего не сказав, удалилась, пытаясь отцепить сына от ноги. Из коридора слышалось нежное: “Персик, из-за тебя я могу упасть, можешь хоть минуту посидеть спокойно?” — к концу фразы в голосе проскользнули нотки раздражения.

— Гидеон, я… Я думала, что это ты, — обескураженно на вздохе попыталась оправдаться Джоконда, а Фабиан подавил смешок, который был похож на хрюканье.

— И почему же ты, брат, ничего ей не сказал в таком случае? — Гидеон пытался говорить серьезно, но против воли на его лицо лезла улыбка; конечно же, он ей поверил.

— Так она запретила мне говорить, — страдальчески, но только из-за того, чтобы вновь не засмеяться, ответил Фабиан. — И я подумал: ну, ладно, пускай гладит, потерплю… .

— Рыжий придурок, — буркнул Гидеон, бросив пакет с мандаринами на койку, намеренно почти попав в брата.

— Кто бы говорил. И будь, пожалуйста, поаккуратнее, я, вообще-то, ранен, — уже спокойнее попросил Фабиан.

— Выживешь.

Джоконда начинала кипятиться. Так как конфликта не состоялось, она могла сосредоточиться на ярости, вызванной столь нелепым конфузом. Гидеон смотрел на нее взглядом победителя, на его лице сияла довольная улыбка, он явно был в восторге даже от ее начинающих покрываться пятнами щёк.

— Ты помилована, — издевательски проговорил он и получил кулаком по плечу.

Ее губы недовольно вздрагивали, ноздри трепетали от гнева, но ей было совершенно нечего сказать, кроме…

— Ненавижу близнецов.

— Всех или только нас? — послышалась очередная издевка с кровати. — Ой, какой грозный взгляд, страшнее пули!

Еще никогда прежде Джоконда не испытывала такого стыда. Прочитав статью, она совершенно забыла, что Багнолд охраняли оба Прюэтта, и что под удар мог попасть не только Гидеон, но и его занудный брат. Кажется, влюбленность заставила ее резко отупеть. Оказавшись в центре насмешек, она только и могла, что проскрежетать что-то неподдающее дешифровке и шумно выпустить воздух из лёгких. Гидеон же никак не мог прекратить наслаждаться ситуацией и только обнял ее, словно делал это постоянно, когда она злилась. Такие моменты происходили всё чаще, и Джоконде было легче думать, что это по-дружески, чтобы не давать себе повода для новых угрызений совести.

— Тише, мне, правда, приятно, что ты настолько переживала, что даже сорвалась из Франции, — он не отпустил ее, когда она попыталась отстраниться, и обнял крепче, давая время успокоиться. — И почему ты так переживаешь только когда думаешь, что со мной что-то случилось? Может, мне действительно начать бросаться под проклятия? — подобные насмешки лишь доказывали, что Гидеон давно знал о встречной симпатии, хотя и с трудом мог найти объяснение, почему она так отчаянно противится чувствам.

— Перси Уизли, сейчас же положи утку! — донесся грозный голос Молли из коридора, следом — металлический звук; вероятно малыш подчинился и бросил снаряд на пол. — Не ребенок, а наказание!

Это почему-то вдруг успокоило Джоконду и даже заставило немного нарочито рассмеяться. Возня Молли со своим выводком уже давно стала частью Ордена. К восьмидесятому году она родила всех своих сыновей, а так как дом Уизли был одним из штабов Ордена, все уже давно были хорошо знакомы с этой семьей.

— Глупо вышло, да уж… — спокойно произнесла Джоконда, отстранившись. — Но ты, Фабиан, еще ответишь за эту шутку!

— Я-то тут при чем? Это ты мне слова вставить не дала. Мне бы воды попить, в горле першит.

Он уже вполне пришел в себя, при помощи брата принял сидячее положение и взял из рук Джоконды примирительный стакан воды.

— А вообще, глупить ты горазда, я полностью согласен, — проговорил Фабиан. — Мой брат — отличный мужик, и долго вы будете ходить вокруг да…

— Фабиан, будь добр, заткнись, тебе вредно много разговаривать, — поморщился Гидеон, так как тот, откровенно говоря, перебарщивал.

Джоконда, все еще ощущая неловкость из-за всего этого фарса, демонстративно взглянула на часы, резко засобиравшись домой и придумав кучу дел, начиная от покупки корма для Бубо до ремонта барахлившего холодильника. Братья не стали останавливать, когда она покинула их, бросив скомканное прощание и пожелание скорейшего выздоровления. Молли, удерживая сына на весу магией, следом объявилась в палате.

— Странная девица, сразу это поняла, — умудренная опытом женщина тоже была в курсе симпатии своего брата. — Вон, посмотри на Доркас, она хороша собой и души в тебе не чает.

— Молли, не думаешь ли ты, что меня волнует чье-то мнение? Алекс верный друг и очень смелая девушка. И потом, она очень умная. Про ее красоту, думаю, можно не говорить.

— У тебя сейчас сердечки из глаз посыпятся, — заметила Молли, хотя Гидеон был довольно сдержан. — По мне, так она просто симпатичная, но все портит этот ее ледяной взгляд, аж мороз по коже. Бр-р.

Гидеон не стал более диспутировать, а лишь засучил рукава, намереваясь накрыть небольшой импровизированный стол, так как Молли наготовила раненому брату много вкусного. — О, а это, похоже, мне, — взял он в руки треугольник принесенного Александрин сэндвича.

— Эй, она, вообще-то, это мне принесла, — возмутился Фабиан.

— Думая, что это я. И потом, ты не любишь тунец.

— Фу, дарю, — скривился Фабиан, искренне не понимая, как брат может есть подобное.

— Вот спасибо, братишка.

— Гидеон Прюэтт, не уходи от темы! — усадив Перси на соседнюю пустую койку, Молли вручила ему шоколадный котел и вернулась к братьям. — Мы с Артуром считаем, что и тебе давно пора жениться. Да и брату твоему тоже.

— Ну, раз вы считаете, то разумеется… Пойду после больницы сразу делать Доркас предложение, — Гидеон подмигнул брату, тот закашлялся в стаканчик с водой.

— Молли, отстань от него, он по Моро уже давно сохнет. Да и потом, она не худший вариант, хотя и до ужаса скучная зануда, — дал свою оценку Фабиан и не подозревая, что у Александрин на его счет примерно такое же мнение.

— Можно в моем присутствии не обсуждать меня в третьем лице? — попросил Гидеон.

— Можно.

— Спасибо.

— Не за что.

— Ну и какой смысл, если Александрин такая недотрога? — спросила Молли, по-матерински поправляя скомканное одеяло брата; у нее уже выработалась стойкая привычка все поправлять.

— Я не обсуждаю свою личную жизнь, — но по глазам сестры и брата Гидеон понял, что ему не отвертеться. — Она считает, что во время войны, учитывая, что мы оба рискуем жизнями, лучше не заводить отношений, чтобы в конечном итоге не было больно.

— А, то есть, она прискакала к тебе в больницу с твоим любимым мерзким сэндвичем, потому что не хочет заводить отношений? И толстолобику понятно, что она тебя любит. Никакие оправдания на тему войны тут не работают, — заключил Фабиан, принимая от сестры очищенную мандаринку. — Может, у нее муж во Франции? Не видел след от кольца? Хотя она бы тогда не мутила с Джонсом.

— С Джонсом они просто друзья.

— Ты в этом так уверен?

— Предлагаю закончить этот бессмысленный разговор, я как-нибудь сам разберусь, советчики мне не нужны, — уже менее миролюбиво попросил Гидеон.

* * *

Похоже, любовь действительно отключает последние остатки здравомыслия. Даже не вспомнив о том, что у Гидеона есть брат-близнец, Джоконда попалась в ловушку эмоций, ощущала себя глупой и была этим совершенно обезоружена. Едва войдя домой, она обессиленно зарычала, когда вдруг услышала из гостиной стеклянный стук и какую-то возню. На подоконнике сидели два практически идентичных филина — Бубо и не менее крупная незнакомка. Пытаясь удержаться на узком отливе, они спихивали друг друга и клевались — не то чтобы сильно, но вполне ощутимо, судя по грохоту, издаваемому обеими птицами.

Бубо, во время путешествия хозяйки во Францию обитавшая в Хогвартсе, пулей влетела в едва открывшееся окно, как следует тюкнув соперницу внушительного вида клювом. Та недовольно заклокотала и, присев на подоконник, распушилась, точно шар. К ее лапке была привязана небольшая коробочка с лентой с инициалами. Прежде чем отдать посылку, птица затребовала лакомства, и только после этого поднялась на лапах, позволила отвязать коробочку и вылетела прочь, злобно угукнув в сторону Бубо. Бубо выхаживала по полу гостиной взад-вперед и недовольно клокотала, словно рассказывая хозяйке о своем возмущении. Джоконда достала из холодильника дохлую мышь, запас которых хранила специально для питомицы, и приманила к себе, успокаивающе почесав её макушку. Только убедившись, что филин осталась довольна, она вернулась к симпатичной коробочке из крафтового картона, перевязанной пурпурной лентой с вензелем… семьи Малфой.

Стоило потянуть за ленту, как из коробки тотчас выпрыгнул в момент увеличившийся в размерах букет алых роз. Судя по тенденции, Малфои придерживались классических взглядов по части цветов. На карточке значилось “По случаю возвращения в Британию”. Джоконда только фыркнула.

— Ох уж, братишка Люциус, — недовольно пробормотала она, приманив вазу из спальни и наполнив ее водой с помощью “Агуаменти”.

Цветы были замечательные, вот только повод — невразумителен. С тех пор, как Волдеморт принял ее как дочь, Люциус резко изменил стратегию поведения в ее отношении, он стал до омерзения дружелюбен, а иногда даже лебезил, не даром сам Волдеморт иногда называл его “мой скользкий друг”. В какой-то момент Люциус, как показалось Джоконде, даже попытался к ней подкатить, но потом она осознала, что это лишь манера — так он общался и с Беллой, которой подобное поведение в формате легкого флирта нравилось. Но почему-то Джоконда сильно сомневалась, что той он тоже посылал цветы.

С другой стороны, выкинуть цветы не поднялась рука — ей их еще не дарили мужчины, и потому, пристроив букет на журнальном столике, Джоконда задумалась о неожиданно освободившемся вечере, не намереваясь сообщать отцу или Дамблдору о своем незапланированном возвращении. Одиночество было ей приятно — ничья седая борода не объявлялась в камине и не начинала саднить и темнеть ненавистная татуировка. Всего лишь один вечер ей хотелось спокойно побыть дома и ни о чем и ни о ком не думать. Взяв припрятанную бутылочку вина из секретера, Джоконда вдруг поняла, что дома нет никакой еды, кроме дохлых мышей в одном из лотков холодильника. На миг ее посетила мысль обернуться филином и… Но она отчего-то горько рассмеялась и салютовала бокалом Бубо, лениво приоткрывшей один глаз и тут же уснувшей на своём месте на шкафу.

В небольшой двухкомнатной квартирке, которую сдавала семья магглов, стоял ламповый телевизор и чудо техники — кассетный видеомагнитофон, о существовании которых Джоконда и не подозревала до путешествия в прошлое. Арчи от подобного приходил в священный восторг. Набрав уже знакомый номер доставки из итальянского ресторана, голодная, она заказала целую пиццу, и чтобы доставка была бесплатной — еще колу и лазанью. Пригодится завтра. Среди барахла в коробке, которую вместе с видеомагнитофоном недавно принесла домовладелица и попросила подержать в чулане до возвращения из США с учёбы её сына, обнаружился довольно свежий фильм про инопланетян — “Чужой”. Джоконда не была столь далека от маггловской культуры, и даже знала, что у этого фильма к две тысячи семнадцатому году будет множество продолжений и даже приквелы. Но, конечно же, цепляя эти сведения с афиш, из рекламы на ТВ или от знакомых, она и не думала смотреть нечто подобное. Однако сейчас было решительно не до чтения, хотелось просто расслабиться, а приятный аромат букета этому прекрасно способствовал.

Откупорив бутылку, Джоконда не без труда справилась с видиком, как называл это чудовище Арчи, и уселась на диван, завернувшись в плед. Несколько глотков вина очень быстро сделали свое дело, и Джоконда решила было, что буквально минут пятнадцать просмотра, и ее сморит в сон, но как всегда мерзкий дверной звонок, сработавший как триггер — так она его ненавидела, — быстро привел ее в чувство, едва она прикорнула, даже не вникнув в странную космическую историю на телеэкране. Доставка в этом районе работала на диво быстро, и вот, увидев в глазок кепку с логотипом соседнего ресторана, она открыла, замерев от неожиданности. Под козырьком кепки пряталась вовсе не знакомая ей прыщавая школьница со скобками, а мужчина с небрежной, рыжеющей в свете лампы щетиной.

— Я перехватил твою доставку, с тебя шесть фунтов и двадцать пенсов, — Гидеон с самодовольным видом протянул ей коробку с пиццей и положил сверху небольшой лоток с лазаньей. — Никогда не думал, что девушка может столько съесть в одиночку.

— И с чего ты решил, что в одиночку? — Джоконда усмехнулась.

— Я же аврор, смекаешь? — он переступил порог квартиры, когда она отступила в сторону. — Тебе положили приборы на одного.

Джоконда не имела ни малейшего понятия, что он тут забыл. Гидеон еще никогда прежде не навещал ее, лишь пару раз провожал до дома. Как-то так вышло, что он и сам проживал неподалеку вместе с Фабианом, но, конечно же, расположение его собственного жилья не было критерием выбора квартиры Джоконды; она узнала о внезапном соседстве позднее.

— Миленько, так по-маггловски, — увидев в прихожей обои в цветочек, телефон и видневшийся из кухни край холодильника, оценил он.

— Мне комфортно, — сообщила она, положив пиццу на комод, внезапно осознав, насколько естественным казалось его присутствие.

Гидеон, прорвавший оборону в виде двери в квартиру, уже снимал ботинки, не сомневаясь, что его не погонят прочь. И если он испытывал некую неловкость, то не показывал, как и подобает уверенному в себе мужчине. Из зала слышался шум телевизора и какие-то неприятные чавкающие звуки вперемешку с визгливым рычанием.

— Не думал, что ты дружна с кинематографом.

— Да, понятия не имею, как так получилось, — отмахнулась Джоконда. — Располагайся, я сейчас подойду. У меня немного не прибрано.

— Не беда.

Едва зайдя на кухню и открыв шкафчик, чтобы достать тарелки и приборы, она застыла на месте. В гостиной стоял букет из дсяти роз от Люциуса Малфоя, и она судорожно вспоминала, где находится карточка со знаменитой витиеватой “М”, которую, благодаря “Гранд Текстилю”, знал каждый волшебник Британии. Как и ожидалось, Гидеон не обращал внимание на экран, где под жуткие вопли из груди какого-то астронавта вырвалось мерзкое маленькое существо, похожее на помесь китайской хохлатой и рыжего таракана. Его взгляд был пригвожден к благоухающему букету. Бубо выразительно ухнула, словно выказав свое отношение к подарку.

— И зачем тебе филин?..

— Эти цветы из Парижа, — одновременно с Гидеоном выпалила Джоконда, а Бубо только еще раз насмешливо ухнула.

— Допустим, но я не спрашивал, — улыбнулся Гидеон.

Джоконда боковым зрением пыталась найти карточку от букета, но ее нигде не было. В какой-то момент ее привлек странный звук от филина — Бубо рвала на части какую-то бумажку. Джоконда только удивленно распахнула глаза, когда поняла, что птица расправлялась именно с карточкой, уничтожая улику. Удивительно… Гидеон уже открыл пиццу и развернул лоток с лазаньей, подвинувшись на диване.

— Отмотай на начало, — попросил он, кивнув в сторону телевизора. — Ни разу не видел маггловский фильм. Сюда бы Артура, он бы в восторге был.

Джоконда без слов подчинилась, ткнув на перемотку и положив пульт на стол. Раскладывая приборы и тарелки, она думала о том, что не имеет ни малейшего понятия, как вести себя наедине с мужчиной, который небезразличен и, невзирая на то, что считала себя сдержанной натурой, нервничала, как школьница перед сдачей ЖАБА. Хотя ей было уже двадцать, а по паспорту Александрин Моро — все двадцать три, никогда прежде она не попадала в подобные ситуации. Гидеону, кажется, было около тридцати или чуть меньше. Они общались на равных в последние пару лет, и разница в возрасте никак не ощущалась, но именно сейчас мысли об этой разнице решили плотно поселиться в голове Джоконды. Она присела на краешек дивана, словно птица на жердочку. Всегда смелая, прошедшая через столькое, она вдруг совершенно растерялась. И зачем нужно было впускать Гидеона? Он же, судя по всему, никакой неловкости не испытывал, да и чего здесь такого — навестить друга и посмотреть вместе фильм. Единственное, что она смогла сделать — это вгрызться в кусок пиццы, словно это была ее последняя трапеза.

За нелепой юношеской неловкостью Джоконда и не заметила, что ее не посещают мысли о том, что все это неправильно, что она — дочь Волдеморта и путешественница во времени, о том, какая судьба ждет этого замечательного сильного мужчину… Но, наверное, это было к лучшему. Дамблдор, искренне желающий ей счастья, впал бы в умиление. Гидеон, повертев в руках внушительных размеров пульт от видеоплеера, прицельно ткнул на кнопку воспроизведения, и странный, не имеющий смысла фильм, начался с начала.

— Ты будешь, наконец, со мной встречаться? — не глядя на нее, сказал он, осваивая кнопку громкости.

Джоконда поперхнулась воздухом и потянулась к бокалу с вином, чтобы сделать внушительный глоток. Гидеон нашел это забавным, но постарался сдержать улыбку, стуча ей по спине ладонью. Вздор, ну почему она так себя ведет? Пройдя через столько смертельных опасностей, она пасует перед мужчиной!

— Что… Что надоумило тебя на подобный вопрос? — сдерживая кашель, проговорила она, получив еще порцию вина, хотя рядом для запивки стояла кола.

— Ты, мы, война. Мне надоело ждать, Алекс, я хочу определенности.

Она кисло улыбнулась, пытаясь вернуть на место маску безразличия.

— Мы уже проходили через подобный разговор, Гидеон, хотя и не столь откровенно, — напомнила Джоконда.

— Если у тебя есть причины для отказа, то, пожалуйста, озвучь их прямо сейчас. Война — не отговорка, в войну люди становятся ближе, их сближает общая цель, желание жить, — уверенно заявил он, намекая на то, что вокруг буквально все переженились, и многие пары ждали прибавления. — Если ты назовешь хотя бы одну вразумительную причину, то я больше не стану заводить подобных разговоров и не потревожу тебя в будущем...

Мысли спутались, и в самом деле, из всех причин, почему они не могут быть вместе, она не могла озвучить ни одной, потому что это было бы вмешательством во время. Если бы только Гидеон знал, чья дочь сидит рядом с ним, и увидел активированную татуировку на ее предплечье, он бы вмиг дистанцировался как можно дальше…

— ...Надо мной уже все смеются, Алекс, и это сильно задевает мою гордость. Уже одно то, что я признаюсь тебе в подобном — унижает мое достоинство. Если ты не в силах говорить, то лучше послушай, — его голос звучал жестко, словно на отчете Вандсволлоузу. — Сегодня ты примчалась в Мунго из самой Франции, и хотя мне немного обидно, что ты спутала меня с братом, ведь я всегда был уверен, что ты можешь нас различить, я понял, насколько важен для тебя. Даже не пытайся отрицать. И от кого бы ни были эти идиотские цветы, я хочу знать, что на самом деле ты ко мне чувствуешь, — он неожиданно набросил на ее ноги плед, ведь Джоконда терла мыском о мысок, словно замерзла.

Этот жест выглядел таким домашним, что у нее защемило сердце. Словно… Они уже так давно были вместе. Вот уже более двух лет длилась эта неопределенность, а меж тем зловещая дата смерти Прюэттов приближалась и становилась все более ощутимой. Сегодня Гидеон решил, что больше ждать не может. Он, вероятно, взвесил каждое свое слово, прежде чем прийти сюда, и был готов к любому исходу, пускай даже ее окончательный отказ может принести ему боль.

— Хорошо… — наконец сказала она со всей доступной ей твёрдостью. — Я скажу все, что думаю, но прошу не цепляться к словам и не пытаться узнать причин, почему я не могу дать тебе то, что ты просишь, — Джоконда почти решилась на откровенный разговор. — Да, у меня есть эти самые причины и их несколько. Считай это непреодолимым барьером между нами. Это связано с войной, отчасти — с моими моральными принципами и внутренними установками. Но то, что я говорила ранее — чистейшая правда, — пока все шло замечательно, и ее голос не дрожал. — Я не хочу причинять боль тебе, как не хочу испытывать ее сама. Война, по-моему мнению — полигон боевых действий, а не сцена для романтических свиданий. Ты мне нравишься, нравишься настолько, что я действительно рванула из Парижа, как только прочитала новости, но то, что сидит внутри меня, не позволяет стать нам ближе. Гидеон, я прошу больше не поднимать вопрос наших отношений. И не потому, что я черствая или холодная. А потому, что…

— Ты трусиха, — заключил он, перебив ее тираду, которая все больше напоминала выговор нерадивому студенту от старосты школы.

Она немного стушевалась, но, сжав кулаки, вновь была готова к отстаиванию своей точки зрения.

— Можешь называть это как угодно, но я бы не хотела давать нам шанс, понимая, что каждый из нас может умереть в любой момент.

— Что за бред? — он только цокнул, всплеснув руками, явно переставая придавать значение ее словам. — Алекс, мы каждый день сталкиваемся со страшными вещами, но мы радеем за правое дело и пытаемся защитить наших близких. Ты, конечно, одиночка, прибыла из другой страны, но ты состоишь в Ордене Феникса вот уже два года, с самого его основания. Мы все уже давно стали семьей, так почему ты никому не позволяешь вторгаться в свое личное пространство? Ты хорошая девушка, Алекс, но ты загнала себя в какие-то искусственные рамки и все время отгораживаешься от нас. Да когда, хотя бы, ты последний раз общалась с Валери или Джонсом? Ты пропустила день рождения Фрэнка и крестины моего племянника Рона. У Эдгара родилась дочь, а Мария недавно отметила выпуск из Хогвартса. Ты… Неужели ты не видишь, что, невзирая на происходящее, люди продолжают жить и радоваться жизни? Нельзя все время думать о плохом, ты как будто хоронишь себя раньше времени. Ты так молода, у тебя целая жизнь впереди. Неужели нельзя хоть ненадолго выключить все переживания и постараться хоть немного пожить для себя, невзирая на происходящее вокруг? — Гидеона прорвало, он старался говорить спокойнее, но эмоции уже лились через край. — А что, если эта война продлится несколько десятилетий? Думаешь, тебе будет что вспомнить, кроме просранных на борьбу с Тем-Кого-Нельзя-Называть лет молодости? — он схватил ее за плечи и хорошенечко встряхнул. — Я же знаю, что за этой маской скрывается человек, отчаянно нуждающийся в участии. Я смог разглядеть то, что кажется невозможным другим. Ты не машина, Алекс, ты должна осознать, что если, как ты говоришь, нам суждено умереть, то мы не должны сожалеть ни об одной секунде и успеть все в нашей жизни!

Наконец, поток слов иссяк, Гидеон сказал больше, чем собирался, но он слишком долго копил в себе всё это, и потому его речь оказалась весьма продолжительной. Конечно, он и не догадывался, что Джоконда в отличие от друзей, принявших действительность, просто пытается пережить время, отведенное ей в прошлом, ему было невдомек, что дистанцировавшись, она пытается защитить его и многих от ужасов, связанных с ее отцом. Он не мог даже вообразить, с чем ей приходилось сталкиваться на службе у Волдеморта, и что она знает практически каждого Пожирателя Смерти, что постепенно забирали жизни знакомых, в лицо. Белла Лестрейндж считает ее приятельницей, а Люциус Малфой, правая рука Лорда, пускай и в своих корыстных целях, предложил ей стать крестной своего сына! Мерлин, да Гидеон ничего из этого не знал! Он не понимал, как тяжело ей скрывать эту часть своей жизни, а также знание о том, что ему и его брату осталось жить не более года…

Джоконда сглотнула ком в горле, не проронив ни слезинки. Она научилась быть сильной, она научилась принимать свою судьбу, но в этой судьбе, наполненной внутренними переживании, просто не оставалось места для самого важного человека. Для него, для Гидеона, чувства к которому переполняли ее и вели лишь только в пропасть.

— Гидеон, прости меня… Я не могу.

Он безнадежно зарылся пальцами в волосы и зарычал.

— Кажется, я говорю со стеной, — он встал с дивана, яростно сжимая кулаки. — Что ж, Алекс, я больше не потревожу тебя. И ты меня извини, я, пожалуй, пойду.

Он был зол, совершенно обезоружен ее твердолобостью, и все, что оставалось сделать — это уйти, хотя вечер начинался так приятно. Джоконда изваянием застыла перед телевизором, вновь наблюдая мерзкую картину, как нечто вылуплялось прямо из груди человека. Она вздрогнула, когда негромко хлопнула дверь. Комкая одеревеневшими пальцами плед и слушая лишь свой гулкий пульс, она ощутила груз вины за то, что позволила Гидеону думать, что еще не все потеряно. Грустно ухнула Бубо и, спланировав со шкафа, приземлилась на журнальный столик, пристально взглянув в глаза хозяйки.

— Только ты, пожалуйста, не жалей меня, и так тошно. Ай! — воскликнула Джоконда, так как птица клюнула ее в потянувшуюся по инерции почесать руку.

Боль внезапно пробудила какие-то чувства. Нет, не очередной приступ самобичевания, но нечто, рождающее в груди ощущение, что она заслуживает счастья. Слова Гидеона все же затронули самые глубоко запрятанные струны ее души. И неожиданно пришло ощущение, что он прав, что Гидеон абсолютно прав в своем стремлении жить дальше, что бы ни случилось в будущем. Сложно было понять, что же так сильно влекло его к Джоконде, и почему ее сердце тянулось к нему при каждой встрече, но тем не менее, эти чувства существовали. Они зародились сами собою и прошли через множество испытаний и запретов, чтобы в этот момент обрести над нею абсолютную власть.

Бубо издала громкий писк, похожий на клич ястреба перед нападением на жертву, и Джоконда, не теряя больше ни секунды, вскочила с места, откинув плед. В домашних махровых тапочках, забыв запереть дверь, она выбежала из квартиры, бросившись вниз по лестнице. Гидеон вряд ли использовал аппарацию, так как жил всего в двух кварталах от нее, и Джоконда надеялась, что все же догонит его на улице, словно если закроется дверь в его квартиру — это будет означать, что отныне эта дверь закрыта навсегда. Неуклюже наступив на задник тапка, она подвернула ногу, потеряла равновесие и едва не загремела со ступеней, но смогла ухватиться за перила и устоять. Саднящая лодыжка не позволила сразу восстановить достаточную скорость.

— Гидеон! — крикнула она что есть силы, не в силах больше бежать по улице, увидев его спину, скрывшуюся за углом дома.

Она оперлась ладонями о колени, запыхавшись скорее от одолевающих эмоций, чем после внезапного кросса. Он не услышал, и ей пришлось, превозмогая одышку и постепенно стихающую боль в ноге, поднажать, и когда Джоконда вбежала в арку, его руки поймали ее буквально на лету. Она, едва осознав, что происходит, оказалась в уверенных, крепких объятиях Гидеона, совершенно обескураженная происходящим, опустошенная требующим расправы над ее одиночеством мужчиной… Его губы быстро нашли ее, в одной лишь домашней майке, она даже не ощутила спиной прохладу стены дома, отдаваясь запретному ощущению любви, поглотившему ее с головы до пят. Этот момент абсолютного счастья настиг ее слезами радости и столь сильного чувства, что Джоконда прежде никогда не испытывала. Гидеон целовал ее так требовательно и страстно, что она едва могла удержаться на ногах. Все мысли спутались, потерялись, разбежались, когда его руки, беспокойно блуждающие по ее плечам и спине, наконец, захватили ее лицо. Не хватало воздуха, она совершенно позабыла, что нужно дышать, но не прерывала поцелуя, буквально кусая его, возможно даже причиняя боль. Лишь спустя какое-то время поцелуй стал менее агрессивен, в движениях губ стала чувствоваться нежность; Гидеон отстранился первый, чтобы взглянуть в ее затянутые дымкой страсти глаза.

— Но как же твои принципы?

— К дьяволу принципы! — пытаясь сдержать, едва помещающееся в груди чувство, произнесла она. — Я люблю тебя, Гидеон Прюэтт!..

* * *

от автора: спонсор сегодняшней главы — бутылка сухого вина. Бутылка вина. И не важно, что вторник!