Двое в Рохане, не считая Плотвы (джен)

Геральт и Лютик шагом ехали по пыльной предгорной дороге. Справа от них вздымались серые скалы Изернора — последнего южного отрога Туманных гор, отделявшего земли рохиррим от владений Сарумана, слева расстилались поросшие лисьим вереском и залитые солнцем лесостепи Каменных Балок. Ехалось грустно. Недавно они расстались с проверенными боевыми товарищами — а учитывая, что товарищи были боевые, это вполне могло стать расставанием навсегда.

Когда-то они прибыли в Рохан впятером — ведьмак, трубадур, роханец Хорн, дунландка Нона и эльф Корудан — преследуя шайку уруков, что похитила двух низушек-хоббитов, вверенных пригляду Геральта по достопамятному — только, чур, не к ночи, — контракту с мэтром Гэндальфом. Хотя оказалось, что о низушках беспокоиться нечего, подвигов сей великолепной пятёрке хватило: битвы с вастаками, орками, медведями и драконидами, укрощение обезумевшего великана, победа над отпрыском Вепря из Эверхольта... Даже работа огородным пугалом у хуторянина под Гарсфельдом, о чем Геральт не шибко любил вспоминать. Их слава как истребителей порождений Врага пересекла Энтаву и достигла чертогов Медусельда раньше, чем они сами.

Но теперь им в очередной раз предстояло разделиться. Это случилось после того, что позже хронисты рохиррим назовут "битвой за Балки". Геральт тогда распутывал сложный, многосоставной заговор в Вудгерсте, и кабы не он, город был бы в руках дунландцев, благо Нижний город населен их сородичами, сочувствующими делу Белой Длани. Хорн и Ко оказались в соседнем Брокбридже, на который пришелся основной удар полевой армии Изенгарда — зато теперь роханский воин-менестрель мог похвастать трофейной клыкастой головой командующего-урука по имени Нагас.

Лютик же явился к шапочному разбору, да к тому же пережив удар судьбы — её королевское высочество Эовин не дозволила ему представить ей пресловутый роман в стихах "Фолька Охотник", убедив подождать с ним до победы. Но он не поддался унынию и уже работал над новой большой балладой на местном материале "Рок, постигший Вудгерст". Так все пятеро сошлись, только чтобы разъехаться снова в разные стороны.

— Думаю, ты помнишь этот знак, ведьмак, — сказала Геральту Нона, показав сбитый ей со шлема дунландского вождя в Брокбридже значок. — Это оперённый коготь клана Соколов.

— Ещё как помню, — ответил ведьмак. — Такие редкостные курвы не забываются, — и стиснул кулаки.

Тогда, в Дунланде, они с Ноной обошли пол-страны, подбивая кланы на мятеж против Сарумана по разработанному ещё в Ривенделле плану эльфов и следопытов. Подбивать особо долго не пришлось — чародей-ренегат тянул из подвластных племен все жилы на предстоявшую войну с Роханом. Но силы восставших оказались недостаточны, и изенгардцы нанесли им — пусть и дорогой ценой — поражение в Волчьей впадине. Старейшины Соколов сделали из этого практические выводы, и вскоре ведьмак, задавленный числом, опутанный веревками и цепями, ехал в шахты Нан-Курунира... И увы, не один...

— Соколы давно просачиваются в Балки через горные проходы Изернора, но еще ни разу солдатам рива не удалось их перехватить. Видимо, Саруман им как-то подколдовывает, — предположил Геральт.

— Дело не только в колдуне. Лошадники — равнинный народ, в этих травах они как дома, но на горной тропе форгойл теряется, как ребёнок. Даже когда вождь Герубранд оправится от ран, он не сумеет найти воинов-Соколов в Изерноре. А я — найду. Я умею двигаться тихо и быстро, и найду такие следы, каких не разглядит ни один всадник. Ты, ведьмак, тоже. Ты можешь присоединиться ко мне, — ответила дунландка.

— Увы, — пристыженно сказал Геральт. — Здесь я наконец получил весточку от Гэндальфа. Гроссмейстер срочно зовёт меня в Вестфольд. Он на чародейский манер пишет обиняками, полу- и четвертьнамёками, но все равно понятно, что что-то готовится.

— Что ж, раз у тебя есть некий долг, который пересиливает личные счёты, то на... хе-хе... соколиную охоту идти мне, — вступил в разговор Хорн. — Ты достаточно рассказал мне об этих предателях, чтобы я стремился спасти от них хоть одну невинную жизнь. Я верю, что ты быстро выйдешь на след Соколов, — обернулся он к Ноне. — Но не думаю, что это по силам только тебе. И я тебя не оставлю.

Раньше Нона бы вспыхнула в ответ на попытки мужчины-чужака — да ещё и лошадника — о ней позаботиться. Но теперь она только сдержанно улыбнулась Хорну. За долгие совместные странствия через всю страну с востока на запад многое между ними переменилось.

Именно об этом Лютика и тянуло поговорить в долгой дороге в Вестфольд, теперь, когда они остались втроём с Коруданом и ведьмаком.

— Нет, ты только подумай, они скоро просто срастутся в единое целое, совсем как у Высоготы в его "Письме Урсыну ван Дыйку из Вызимы о сущности любви"! А ведь ещё недавно Нона была для него лишь экзотической прекрасной дикаркой, а он для неё — блудливой собакой-лошадником. То и дело приходилось их мирить!

— Я и вас с ней тоже разнимал, когда ты вздумал испытать на дунландской деве свою хваленую неотразимость, — ответил ему Корудан. Лориэнский разведчик и следопыт в Геральте видел собрата по опасной профессии и уважал, а к виконту де Леттенхофу относился скорее с добродушной насмешкой — впрочем, как большинство эльфов Средиземья, Eldar, к большинству людей, Edain. Старший Народ что на Яруге, что на Андуине держал себя как старший.

— Женщина, безумная гордячка, — отговорился Лютик цитатой из собственной старой серенады. — Но меня удивляет, что она в конце концов выбрала Хорна, векового врага её племени! И выбор свой уже не поменяет, и ради него готова стать изгоем! Я пел об этом десятки раз, но не так уж это часто бывает в жизни! Окончательно я в этом убедился после пещеры...

Перед разъездом из Вудгерста по инициативе Ноны команда совершила не то экскурсию, не то паломничество в пещеру Орлага в нависавших над городом горах Изернора. Там ещё при Тенгеле — отце короля Теодена — поселилась Хильдегарда, особа, пользующаяся репутацией вещуньи. Дунландка настаивала, что нужно заручиться советом колдуньи-"лошадницы" — истая дочь своего народа, она свято верила в гадания и к Геральту примкнула в своё время лишь потому, что появилась в его вещем сне, позвавшем ведьмака на восток.

Но Хорн был убеждённым противником визитов к бабкам и гадалкам, о чём и не преминул заявить.

— Поверь мне, истребитель чудовищ — все предсказатели просто говорят загадками для того, чтобы любой исход дела можно было увязать с их словами и только больше преисполниться веры в их мудрость. Когда в Вудгерсте разразилась усобица, местные магнаты посылали к этой Хильдегарде гонцов с дарами, и она всем только отвечала: "Власть меняется" — а ведь в городе случилось три переворота кряду за четыре дня, и каждый новый хозяин Балок принимал это на свой счёт!

Видимо, за неверие Хорна в Хильдегарду та щедро напророчила ему различные злоключения, когда они всё-таки посетили пещеру. Хотя менестрель с берегов Энтавы повздорил со старухой и ушёл, она всё-таки поделилась его судьбой с Ноной:

— Я вижу битву. Великая битва идет у многобашенных белых стен! Много голов полетит под стены эти! Твой возлюбленный лежит на земле, и щит его разбит!

Хорн потом долго хорохорился, логично доказывая, что лежать на земле с разбитым щитом можно и при жизни, и приводил примеры своих предков и королей рохиррим, которые прошли через подобное, а потом встали и снова ринулись в бой. Но Нону слишком сильно встревожило пророчество "форгойлской" ведьмы — той даже пришлось её успокоить словами:

— Я вижу внутри тебя свет. Яркий свет! Смотри, дочь Дунланда, не погаси его от страха и гнева!

— И когда они всё-таки до этого дозрели? — рассуждал Лютик. — Ещё так недавно эта парочка была словно дети, показывающая друг другу языки. А теперь эти дети подросли и при первом удобном случае улепетывают в малинник целоваться. Даже удивительно, что я не заметил этот момент... Неужели теряю нюх?

— Хорн всё-таки спас ей жизнь, когда привёз на излечение в наш Лотлориэн, не забывай, — ответил Корудан. — Это дорогого стоит, очень дорогого...

— За полвека поэзии, Лютик, всё может быть, — встрял в изысканную беседу ведьмак. — Вообще Нона как-то обмолвилась при мне парой слов о том, кем для неё стал Хорн.

— Да? И я ничего не знал? — слегка обиделся бард.

— Ты мне сейчас напоминаешь тех провинциальных кумушек-сплетниц, которых во множестве сделал бабушками, — сказал Геральт. — Да, было дело. Давно, ещё когда мы стали гостями Хорна и его сиятельного отца в Иворте. А я тогда, смешно сказать, был даже не огородным пугалом, а выручал потерянные игрушки роханской ребятни. Правда, за них потом пришлось драться чуть ли не с драконами...

— А эта история прошла уже мимо меня. Мне хватило забот с орочьими всадниками на варгах, — сказал ведьмаку Корудан.

— Что ж, напарники — я удовлетворю любопытство вас обоих. Времени до Хельмовой пади у нас ещё тьма. Итак, всё началось, когда мы были представлены к гостеприимному княжьему двору Ингберта из Иворта, известного покровителя менестрелей и отца одного из них...

Так ведьмак начал рассказ о пусть невеликом, но забавном своём приключении, которое выросло из детских шалостей под окном с видом на курятник...