Огненные дьяволы (гет)

Примечания:

Автор просто желает своим читателям пережить эти времена и все грядущие.

Ни траура, ни похорон.

— Ноги врозь! Прыжок! Замах!

Они двигались как единое целое, залитые потом, уставшие, одетые в тренировочные пестрые тряпки.

— Удар!

Пол сотряс синхронный грохот тренировочных стаффов о паркет..

— Держать расстояние!

Каз не глядя сделал выпад, и конец палки несильно стукнул Маттиаса по плечу.

— Ожог! Три шага влево — быстро!

— Там уже стоит Аника, — возразил Маттиас.

Каз поднял голову и с неудовольствием убедился, что Маттиас прав. Анике отступать было уже некуда — мешала стена зала. И чувствовалось, что на команду ужаться в пространстве ещё больше, Аника просто даст кому-нибудь палкой в глаз, она и так крутила стафф на минимальном радиусе.

Каз дернул углом рта и быстро окинул взглядом коллектив.

— Продолжайте.

Он вышел вперед, обернулся к ним лицом и прищурился. Работать на больших сценах всегда было проще, по крайней мере им, людям огня. Однако им необходимо было уметь работать и на маленьком пространстве, не нанося друг другу травм и не сбиваясь в одну плохо различимую кучу.

— Стоп! — скомандовал он. — Аника, Уайлен, вставайте перед ними, чуток по диагонали, и замерьте длину, чтобы друг друга огнем не касались.

Джаспер шутливо пощекотал Уайлена за ухом тренировочным муляжом языка пламени, сделанным из мягкого пластика. Такая насадка, хоть и выглядела по-дурацки, но добавляла стаффу длину распространения жара пламени и позволяла просчитать минимальное безопасное расстояние друг от друга.

Каз тоже к Уайлену приглядывался с повышенным вниманием, как и всегда, когда тот вдруг неожиданно пропадал. Уайлен отлично умел делать вид, что с ним все в порядке. Однажды он успешно почти неделю скрывал огромный ожог на руке, пытаясь заливать его какими-то допотопными лекарствами. В итоге Казу, который это обнаружил, и Джасперу, который оказался поблизости, пришлось сгребать это недоразумение в охапку и тащить в больницу. Оказалось, что Уайлен боялся, что его выгонят из коллектива, где он только-только прижился.

Надо сказать, Уайлен был изгоем по жизни. Собственному отцу он был не нужен, про мать и вовсе ничего не помнил, мачеха же отличалась повышенной тягой к искусству, и о пасынке хорошо если вообще была наслышана. Каз видел её только на видео. Симпатичная девчонка, ненамного старше самого Уайлена, увлеченно пытала микрофон и слушателей особым стилем пения, благо возможности супруга это позволяли.

Среди ровесников Уайлен тоже своим не стал, местная ребятня всегда остро чувствовала чужую слабину, а уж у Уайлена больных мест хватало. Единственный, кто хоть как-то заботился о нем, это родной дядя, и то внимание Пьетро обычно занимали ещё сотни различных дел, и племянник там был явно не на первом месте. Так что Уайлену с ранних лет приходилось рассчитывать только на себя.

В коллектив его привел Каз. Четырнадцатилетний, угрюмый, замкнутый мальчишка, не умеющий ни драться, ни постоять за себя, зато обожающий рисовать и танцевать, поначалу казался совершенно лишним и здесь.

Каз однажды увидел, как тот двигается в каком-то клубе, куда Уайлен выбирался тайком от дяди. Бойкий, прыгучий, неутомимый и похожий скорее на рыжую мелкую блоху, мальчишка скакал по танцполу, легко копируя большинство движений и всем своим видом нарываясь на серьезные неприятности. Как его пускали туда, оставалось большой загадкой, но Каз подозревал, что без злоупотребления фамилией дяди не обошлось.

Это было ещё до Колумбии, так что Каз, заметив, как к мальчонке подтягивается местная нечисть, просто крепко взял его за плечо и увел оттуда. А затем устроил ему экскурсионную прогулку к здешней тусовке наркоманов, у которых как раз начиналась ломка. Каз товар, конечно, передал, забрав причитающееся, но дотерпели не все, так что Уайлен воочию убедился, что та дрянь, которую ему чуть не толкнули, сделана очень и очень недобросовестно. Так что Пьетро в сущности был сильно должен Казу по жизни, но об этом не знал.

Каз, к слову, тоже вскоре завязал с той работой, и больше старался без веских поводов с наркотой не связываться. Слишком легко было свернуть не просто не на ту дорожку, а прямиком в придорожную канаву, да там и остаться. В казино было намного спокойнее.

Уайлен же, несколько раз проявив недюжинную стойкость и силу характера, неожиданно быстро оперился и стал ещё одним полноценным вороном. После того случая с ожогом Джаспер и вовсе взял над ним негласное шефство, с тех пор у Уайлена появилось место, где он мог спрятаться от домашних невзгод.

Танцевали они с Джаспером, понимая друг друга с четверти движения. Каз впоследствии ещё и убедился, что упорный и прилежный Уайлен весьма дисциплинирует талантливого, но безалаберного и ленивого Фахи. Они с первого дня принялись меряться мастерством, кто быстрее освоит какой элемент, на этой почве и сработались. Если бы не комплексы Уайлена по поводу костюмов, то придраться было бы не к чему.

За спиной что-то скрипнуло, Каз поймал боязливый взгляд Уайлена себе за спину, и мгновенно заподозрил о его причине. Сочувственное выражение лица у Маттиаса лишь подтвердило подозрения. Что поделать, если опозданий Каз не терпел. Он выжидательно обернулся, скрестив руки на груди.

Дверь в зал приоткрылась, и Инеж тихо по стеночке попыталась проскользнуть на свое место.

— Стоять! — скомандовал он, и она застыла, затем обернулась к нему. Лицо у нее было спокойное, хоть и с заметными следами раскаяния. — Тридцать минут опоздания?.. Для этого либо должна быть веская причина, которая уже как час должна быть у меня в телефоне, либо… — он сделал паузу — я должен думать, что ты намеренно подставляешь партнеров по выступлению под уголовное дело?..

Глаза Инеж расширились, Каз поднял брови.

Впрочем, времени у них было ограничено, потому традиционную головомойку Каз предпочел не затягивать.

— Объясняю, вот это, — он подтянул к себе красноватый пластик одного из стаффов, — в реальности очень больно жжется и способно покалечить в мгновение ока. Может оставить тебя без волос или кожи. Одно неосторожное неотработанное движение, и твой товарищ по танцу может сломать тебе судьбу по твоей же халатности! И это очень большой вопрос, у кого на самом деле будет сломана судьба… Волосы отрастают в отличие от многого другого.

Проняло. Инеж аж сделала шаг назад, осознавая его слова. Даже ребята неуютно поежились, но им было полезно. Нет ничего опаснее бездумной уверенности в себе. Каз напоминал им, что стоит на кону.

— Встала на место, — он качнул головой. — Продолжаем! На перерыве подойдешь ко мне!

Инеж скользнула на свое место, лицо у неё оставалось непроницаемым, но Джаспер видать что-то все же углядел, потому что сочувствующе похлопал её по плечу и шепнул намеренно громко:

— Держись! На репетициях он всегда злобный! Для дисциплины…

Каз громким хлопком прервал его, дав сигнал к новому витку репетиции.

Это были последние тренировки на муляжах, скоро они должны были плотно приступить к репетициям непосредственно с огнем, и Каз закономерно волновался. Все шло отнюдь не так гладко, как хотелось бы.

Инеж, несмотря на все умения, не понимала да и не могла понимать всех нюансов. Она была на сцене лишь один раз, и то уже после огненных номеров. Она совершенно не ориентировалась, как следует себя вести согласно выработанной у них технике безопасности, которая у других воронов уже была на уровне инстинктов. Но у неё было неоспоримое преимущество перед всеми девчонками, которые пытались стать частью их коллектива — она была циркачкой, рисковой безбашенной циркачкой, она ничего не боялась. Каз доверял ей намного больше, чем многим иным, но не до конца, на это он просто права не имел. Инеж предстояло гонять жестко и безжалостно, чем он собственно и занимался последнюю неделю, причем весьма неласково. В конце концов, в коллектив он её уже заманил, а менять привычную модель поведения из-за одного человека определенно не собирался.

Злобный… и то верно. Хорошим настроением Каз последнее время не отличался, и было от чего.

С того памятного пятничного вечера прошло полторы недели. Пьетро все же разрешил Инеж тренироваться вместе с ними, особенно после того, как Каз, наступив на горло собственному самолюбию, показал ему клип и попросил подумать еще раз. Пьетро хмыкнул, подкрутил ус и неохотно пробурчал что-то утвердительное. Впрочем, Каз подозревал, что на сей раз участие Инеж в фестивале Пьетро уже одобрил задним числом.

Инеж среди воронов казалась совершенно своей и выглядела намного лучше, чем когда только пришла сюда, даже движения стали уверенней и походка на улице изменилась. Каз как-то наблюдал, как она уходила, и отметил про себя, что как ни странно, те слова, сказанные в раздевалке, не пропали даром. Инеж что-то в себе все же отпустила, теперь она держалась иначе, не боясь чужого внимания, ещё не привлекая, но уже принимая его как должное.

Интересно, догадывалась ли она, сколько на самом деле привлекала заинтересованных взглядов? Каз надеялся, что его взглядов она не замечала.

Откровение, посетившее его во время того пятничного танца, оглушило его, почти испугало. Позже когда волна эмоций схлынула, он остался в растерянности и недоумении от самого себя. И со свойственным себе упрямством заставил себя отложить все мысли и чувства в самый дальний ящик и заняться делом. Однако тщательно подавленные мысли все же порой прорывались в его сознание, заставляя порой сердце заходиться от давней горькой обиды на этот мир и его жестокие игры, на то, что он на всю жизнь обречен быть неполноценным и жить в вечной боли и смирении.

Каз ненавидел эти чувства, эту мерзкую жалость к себе. Такой блажью мог страдать беспечный мальчишка, Каз Ритвельд. Каз Бреккер не мог позволить себе быть слабым, это лишь разрушало изнутри, а вот злость и упрямство придавали сил.

Такой, как он, ничего не мог дать другому человеку, ни душевного тепла, ни крышесносных отношений, ни даже чего-то материального. Все, что у него было в настоящее время, это полет танца, планы жестокой мести и куча незаконной деятельности, в совокупности тянущая на неплохой срок.

Вот с материальным, кстати, вопрос был больной. Им предстояли немалые траты, а денег не хватало решительно. Вороны держали один общий счет, куда каждый перечислял посильную долю, и часть от заработанных гонораров.

Каз в силу репетиций и адской загруженности даже легальной подработки взять не мог. Он отрабатывал свои смены в казино, но новых не брал и на подмены не выходил, хотя это всегда спасало в голодные времена. В клубе все тоже было не ахти: Каз оперативно передал Следопыта другому куратору, чем явно улучшил себе жизнь, но неплохой денежный поток мгновенно иссяк до тоненького ручейка. Новый куратор задание предсказуемо провалил, сделка со Следопытом бесславно провалилась, клуб потерпел нехилые убытки, а переговорщик получил в челюсть от Следопыта и по ребрам от начальства. Претензии, правда, он почему-то все равно имел к Казу, просчитавшему этот расклад с самого начала.

— Ты меня подставил, Бреккер! Не думай, что я это так оставлю! — шипел он. — Ты знал, что этот бешеный меня пошлет! Поэтому и отдал мне Следопыта, да?

Каз и ухом не повел.

— Заткнись, Ротти, — сухо произнес он. — Ты хотел вести этого бойца? Не моя вина, что ты все провалил. И больше не подсылай ко мне свою шпану! Я ведь уступчивый, сам видишь. И последствия чувствуешь…

Ротти злобно оскалился, но отстал. У Каза с ним давно была жесткая конкуренция, но столь жестких стычек доселе не случалось.

С Малом Каз больше не пересекался, но сумел убедить начальство не устранять бойца. С ним можно было договориться, если поговорить по душам, а не свысока, как это попытался сделать Ротти.

Теодоро, как ни странно, к Казу прислушался. Каз до сих пор поражался тому, до какой степени все жители тесно переплетены в этом городе. Теодоро — один из самых приближенных людей Алехандро и по совместительству хороший приятель Нины, контролировал всю эту отрасль подпольных боев и игорного бизнеса. По сути Каз работал именно под его началом.

Теодоро был сравнительно молод, хоть и постарше Каза, и при определенных обстоятельствах умел быть душой компании, он в принципе обладал сильной харизмой и обаянием, но Каз знал, что за этим кроется. Теодоро был преданным солдатом, и за своего командира пошел бы в огонь и воду. Когда было надо, он не жалел никого. Маттиаса в свое время он не пожалел.

Грязная история тогда вышла. Если бы Каз был в стране, то, возможно, он успел бы все это разрулить, но он пытался выжить в Колумбии, ребята справлялись своими силами. Впрочем, в той патовой ситуации даже он вряд ли сумел бы что-то сделать. Нина выбрала малое зло, Маттиас, по крайней мере, остался жив, а это уже было немало.

Дверь скрипнула. Каз оглянулся: Нина стояла, прислонившись к косяку, незаметная для танцующих, но он со своего места мог её видеть. Она неотрывно смотрела на Маттиаса, прикусив мизинец, и взгляд её был наполнен невыразимой тоской.

Маттиас легко подхватил Анику на руки и закружил. Аника засмеялась, бросила ему что-то шутливое, но не слышное за музыкой, и Маттиас рассмеялся тоже.

Нина содрогнулась словно от боли и понуро опустила голову.

Каз раздраженно закатил глаза. Эта тянущаяся третий год кряду драма успела ему изрядно надоесть.

Инеж взмахнула веерами, и Каз мгновенно переключил своё внимание. Для нее они сделали специальные веера на одних светодиодах. Это было и безопаснее, и в сочетании с огнем много эффектнее. С другой стороны, запихивать неопытного человека в середину уже было крайне рискованным мероприятием. Ребята делали все возможное, чтобы быть осторожными, но и от самой Инеж зависело немало. Но переставить её куда-либо в другое место не представлялось возможным, если только выдвинуть вперед, а самому встать сзади.

Нет, так тоже не пойдет. Они должны двигаться и меняться местами, в идеале, если будет хватать места, танцевать на лентах, тоже, к слову, светодиодных. Каз остановил музыку.

— Родер, в центр, — негромко приказал он. — Встаешь в пару к Инеж.

Оба удивленно вскинули головы. Каз, верный своему слову, данному Пьетро, большинство номеров с Инеж отрабатывал сам, изредка только его подменял Джаспер. С парными танцами у Инеж по-прежнему не ладилось, латина с тем же Джаспером заставляла её деревенеть и становиться бесчувственным подобием доски. В конце концов, Каз пришел к выводу, что психологом он таки не нанимался и оставил проблему подвешенной. Что там хотел Пьетро показать на конкурсе, он не понимал. Они там пролетят, как стая попугаев над джунглями, но Каза это не слишком волновало. Если бы хоть денежный приз был достойным, то имело бы смысл побороться, а так опять выставят какую-нибудь мелочь.

— Она же… — вякнул Родер.

Каз приподнял брови, и тот умолк и послушно встал на указанное место.

— Считай шаги, — посоветовал ему Каз. — Танцуешь все то же самое. У нас с тобой похожие партии, только на сей раз идешь с левой ноги. И палкой не размахивай, вон веера возьми. Пробуйте!

Он дождался, пока все выстроятся по местам и включил музыку. И отвернулся, уже зная, что будет. Первые два раза можно даже не смотреть и не прислушиваться к злобным чертыханиям, только перезапускать музыку на очередной вопль “Ты куда пошел, идиот? Не в ту сторону!”.

— Что не на боевом посту? — он подошел к Нине и оперся плечом о стену. — Смотри, уволят ведь.

Нина неопределенно повела плечом и шмыгнула носом.

— И так уже с матерью с утра поругалась, — буркнула она неохотно. — Одной неприятностью больше, одной меньше — какая разница? Так хоть на вас посмотрю.

— Не похоже, чтобы это поднимало тебе настроение, — иронично хмыкнул Каз, прислушался к сдавленному переругиванию за спиной и вновь переключил музыку.

— Мне вдруг снова захотелось начать учиться танцам, — Нина усмехнулась. — Может, уговоришь кого-нибудь из ребят дать мне парочку персональных уроков?

— А конкретно одну скандинавскую орясину? — насмешливо уточнил Каз. — Нет уж, Зеник, не так быстро. Сначала сделай для меня кое-что.

— Да уж, ты не меняешься, — протянула Нина. — Ну давай, выкладывай!

— Я никогда не меняюсь, — Каз все же оглянулся через плечо. — Расспроси свою двоюродную сестрицу об одном человеке. Осторожно. Кто он, откуда, и зачем приехал в этот богом забытый угол?

— Учти, я секреты семьи наружу выносить не стану, — предупредила его мгновенно посерьезневшая Нина. — Даже ради тебя.

— Я и не прошу. К твоей семье это не относится, пока что…

Каз легко оттолкнулся от стены, кивнул Нине и вернулся к воронам, спиной чувствуя её пристальный буравящий взгляд.

Ребята наконец разобрались со своими ногами и начали работать более-менее слаженно. Родер и Инеж мрачно кружились друг вокруг друга, то расходясь в разные стороны, то заученно соприкасаясь веерами в попытках изобразить обреченное объятие.

Это было уже кое-что. Каз задумчиво прикинул, не начать ли готовить Родера себе в качестве замены. Мало ли что может произойти.

У него нет такого количества времени. Каз поморщился и отбросил эту мысль. Он ещё и спать должен иногда, и так последние несколько дней из залов не вылезает. Сейчас он хотел посмотреть на все разводки и прикинуть, как лучше наметить линии танца.

В целом выходило, что если им дадут большую сцену, то все будет отлично, иначе будет тот ещё гриль.

Впрочем, надеясь на лучшее, Каз предпочитал готовиться к самому поганому варианту. Истина все равно обычно оказывалась где-то посередине.

— Перерыв! — громко объявил он.

Ребята с воплями облегчения попадали на пол. Маттиас отпустил Анику и, жестом показав Казу, что сходит за водой, направился к выходу. Каз без особого удивления услышал в коридоре спешно удаляющиеся шаги, переходящие в откровенный бег.

Разумеется, Нина мгновенно окажется за стойкой регистрации, чтобы при появлении Маттиаса с ленивой грацией обернуться к нему, желательно ещё картинно перекинув волосы через плечо, и сделать вид, что он — всего лишь ещё один посетитель танцзалов, которому она, так и быть, протянет из холодильника бутылку воды, совершенно случайно при передаче коснувшись своим хорошеньким маникюром его влажных горячих пальцев.

— Ты просил подойти к тебе на перерыве.

Каз обернулся, Инеж стояла у него за спиной. Он кивнул.

— Хочу с тобой поговорить.

Джаспер за их спинами громко рассмеялся под возмущенный вопль Уайлена.

— Выйдем в коридор, — Каз тронулся с места первым.

Инеж последовала за ним.

— Головомойка продолжается, акт второй? — невесело пошутила она. — Прости. Я знаю, что такое опоздание. Ты ещё добрый, мог бы прописать по двадцать отжиманий за каждую минуту.

— Выдержала бы? — Каз остро взглянул на неё.

— Да, — просто отозвалась Инеж.

Дверь в зал закрылась, отсекая их от хохота воронов.

— Почему опоздала? — только и спросил Каз.

— На работе задержали. В последнее время они очень странные, новый капитан был сильно не в духе, сегодня проводил со мной персональную беседу, я даже телефон достать не могла. Сюда бежала, как на пожар.

— Капитан Ланца? — уточнил Каз. — М-да… какого дьявола тебя вообще в полицию занесло работать?

Инеж пожала плечами.

— Просто разговорилась в очереди с одной девушкой, она как узнала кто я, так сразу и позвала на работу. Я тогда ещё искала, ну и согласилась. Потом оказалось, что она тоже капитан полиции. Ну, работа как работа, ничем не хуже и не лучше остальных.

— Это только так кажется, — глубокомысленно заметил Каз. — А что от тебя хотел этот капитан Ланца?

— Выяснял, кто я и откуда, проверял диплом и документы, — Инеж поморщилась. — Потом Зои вмешалась и отпустила меня. Прости, я должна была написать.

— Уволиться не хочешь?

— Думала уже, но где я ещё сходу работу найду? — Инеж вздохнула.

— Да хоть здесь, — отозвался он бездумно.

Мысленно Каз дал себе подзатыльник. Инеж, работающая в полиции, была ему позарез как кстати, это открывало невиданные возможности, благо крючков у него было закинуто вдоволь, оставалось только подсечь. Однако он парадоксально не хотел втягивать её в эти игры. Инеж не стоило касаться всего этого.

Инеж улыбнулась, но ответить ничего не успела.

С ресепшена донеслись какие-то крики, что-то грохнуло, и Инеж с Казом не сговариваясь бросились туда.

— Мерзавец! Отошел от неё! Тебе по закону запрещено приближаться к ней!

— Зои! Зои! — Нина выскочила из-за стойки и загородила собой Маттиаса. — Успокойся!

— Я не стану успокаиваться! — выкрикнула та. — Может кто и забыл, но я помню все показания врача касательно побоев, нанесенных тебе! Отойди от неё, Маттиас Хельвар, иначе клянусь Богом, я достану табельное оружие!

Каз выругался сквозь зубы, хуже и быть не могло. Кто же знал, что Зои заявится в единственное нейтральное место, где Нина и Маттиас могли беспрепятственно пересекаться.

— Зои, пожалуйста, — умоляюще проговорила Нина. — Он не сделал мне ничего плохого!

— Нина… — Зои посмотрела на неё с невыразимым сожалением. — Все, пойдем домой! Нечего тебе здесь делать!

Она попыталась схватить Нину за руку, но та с удивительной ловкостью вывернулась из-под её руки и вновь загородила Маттиаса собой.

Маттиас молчал, и лицо его было каменным, только глаза горели яростным бешеным огнем.

— Нина!

— Я с тобой никуда не пойду! — крикнула та на весь коридор. — Ты ничего не знаешь! Ты не имеешь права обвинять его! Ты… тебя тогда даже здесь не было!

— Ты хоть знаешь, что пережила тетя Лилианна? — Зои тоже перешла на крик. — Ты ведь обещала больше не пересекаться с этим ублюдком, даже не заговаривать! Как ты можешь?..

— Я всё знаю, потому что она моя мать, а не твоя! — выплюнула Нина, и Зои отшатнулась. — А ты ничего не знаешь! Только судишь! Маттиас ни в чем не виноват!

— Надо же, наконец-то ты признала это публично.

Нина и Зои обернулись к нему одновременно, Маттиас стоял, расправив плечи, но лицо его было искажено гневом, а кулаки сжимались и разжимались. Изуродованная смятая пластиковая бутылка с негромким стуком покатилась по полу.

— Что ты имеешь в виду? — дрожащим голосом произнесла Нина.

— Давай же, просвяти свою кузину, как все было, — Маттиас дернул головой. — Как там было написано в заявлении? Ударил головой о спинку кровати до отключки, изнасиловал, избил… Кстати, так и не собрался спросить, кто же тебя избил тогда на самом деле, Нина?

Она встретила его взгляд, не дрогнув.

— Теодоро. Я сама… попросила его.

— Замечательно, — прокомментировал Маттиас и перевел взгляд на окаменевшую Зои. — Она давно тебя превзошла, знаешь? Сажать людей у нее получается не в пример лучше, чем у тебя, Зои.

— Что?.. — неверяще выдавила та. — Нина?..

— Маттиас… — умоляюще выдохнула Нина.

— Пошли вы обе к черту! — выплюнул Маттиас, резко прошел мимо Нины, обогнул замершую Зои и вышел в тамбур. Спустя пару секунд дверь хлопнула так, что гул прошел вибрацией по всем стенам.

— Передай ребятам, что тренировка на сегодня окончена, — попросил Каз Инеж. — У нас тут по плану бразильский сериал.

Инеж кивнула и исчезла, Каз только тяжело вздохнул, глядя на набирающий обороты семейный скандал.

— Как ты могла? Как ты могла так поступить, Нина? — Зои чуть не плакала. — Скажи, что это неправда! Я отказываюсь в это верить! Ты… нет.

Нина стояла, опустив взгляд и плотно сцепив подрагивающие руки.

— Это правда, — прошелестела она наконец. — Маттиас невиновен. И сейчас, и тогда был.

Зои отступила на шаг и покачала головой.

— Но… как… зачем, Нина? Зачем ты это сделала? Зачем обманула нас?..

Нина подняла голову, взгляд у нее был совершенно больной и отчаянный.

— Его бы убили, Зои. Тюрьма — единственное место, где его бы не тронули. Поэтому я отправила его туда по подложному обвинению. И поверь, за это решение я буду гореть в аду всю оставшуюся жизнь, но я все равно не жалею!

— Ты врешь, ты просто его выгораживаешь… он тебе угрожал, да?

— Нет, Зои, — Каз выступил вперед. — Нина говорит правду. Маттиас невиновен, я готов это подтвердить. Перечитай то дело, ты заметишь много несовпадений. Нина — не профи, она допустила немало ошибок.

— Только не говори, что ещё и ты в этом участвовал!

— Хуже, — Каз мрачно усмехнулся. — Я вытаскивал его из тюрьмы и пытался ликвидировать все, что наворотила она, — он кивнул на Нину. — Ты знаешь меня, Зои. Как думаешь, я бы потерпел насильника в своей труппе?

— Он твой друг, — неуверенно возразила та.

— И? — Каз пожал плечами. — Дружба для меня ничего не значит в таком случае. У меня мало принципов, а те, что есть, я редко нарушаю. Перечитай дело, а потом решишь, верить мне или нет. Но Маттиаса не трогай.

Зои медленно выдохнула и провела ладонью по лицу, словно пыталась стряхнуть подобие липкой паутины. На Нину она старалась не смотреть.

— А ты собственно по какому поводу? — поинтересовался Каз, ненавязчиво загораживая Нину спиной.

Зои машинальным движением сунула ладонь в сумку.

— Инеж слишком быстро убежала, Николас не успел вернуть ей паспорт.

— Не успел или не захотел? — хмыкнул Каз, рассматривая лиловый переплет с метательным ножом на обложке. Нож был увит розами.

Зои поджала губы.

— Хватит с ним задираться, Каз!

— Я ещё даже не начинал, — заверил он её. — Что у него за интерес к моему казино, м?

— Твоему? — Зои приподняла брови. — До тех пор, пока там все легально, то никакого. И до тех пор, пока некоторые крупье не начинают наглеть…

— Учту, — Каз выдернул паспорт у нее из пальцев. — Только пускай и он не наглеет. Вороны долго помнят тех, кто обижает их сородичей.

Зои посмотрела на него с непонятной горечью. Потянулась отобрать паспорт обратно, но почему-то передумала.

— Будь осторожен, Каз, — проговорила она тихо. — Грядут перемены.

Он продолжил спокойно смотреть на неё, но в груди что-то дрогнуло в предчувствии скорой беды.

Николас Ланца был не просто задиристым столичным капитанишкой, о нет. Он что-то искал, вынюхивал, рыскал по всему городу, всюду суя свой длинный переломанный нос. Каз предположил, что тот копает под Алехандро. Этим в свое время промышляли многие, все прилегли где-то в горных лесах отдохнуть вечным сном, однако Николас Ланца был поумнее прочих. К самому Алехандро он не лез и вел себя очень осторожно, только в казино что-то зачастил. Каз теперь наблюдал его там едва ли не каждый вечер.

Строил из себя азартного игрока, эдакая тщательно срежиссированная слабость. Только Каз знал, как выглядит настоящий азарт и настоящие игроки. Ланца был кем угодно, но не прожигателем жизни.

— Передай его Инеж, — Зои кивнула на паспорт в его руке. — Я пойду, мне пора обратно, в участок.

Она бросила ещё один потрясенный взгляд на Нину, резко отвернулась и вышла. Нине она больше не сказала ни слова.

— Кажется, твое задание я с треском провалила, даже не начав, — Нина философски развела руками. — Не думаю, что она захочет со мной разговаривать ближайшие несколько лет. Впрочем, танцевать я что-то тоже передумала.

Она отвернулась и запрокинула голову, пытаясь прогнать показавшиеся слёзы.

— Я дура, да, Каз?

— Нет, просто все повторяется, — отозвался он задумчиво. — Не реви.

— Я знала, что он меня не простил, — Нина начала всхлипывать. — Я только… я…

— Пойду посмотрю, где он, — Каз сунул паспорт в задний карман тренировочных брюк. — Скажешь Инеж, чтобы не уходила, я попозже подойду.

* * *

Маттиас стоял в тупичке, у витой ограды, и курил, опершись локтем о железные прутья, грубо покрытые белой краской. Сигарета у него улетала в пару затяжек, и Маттиас доставал из пачки новую, ожесточенно чиркая зажигалкой.

— Сорвешь дыхалку, убью, — проинформировал его Каз, встал рядом и требовательно протянул руку.

Маттиас протянул ему пачку. Каз выщелкнул оттуда оставшуюся сигарету, прикурил и затянулся тоже.

— Тьфу, пару лет уже этого не делал, забыл какую дрянь у нас продают.

— Я обычно красные курю, — отозвался Маттиас. — Просто в ларьке других не было.

— Ясно, — Каз стряхнул пепел в каменную урну.

Вообще когда-то это был цветочный вазон, но природа и люди вокруг решили иначе. Громадная чаша была до половины заполнена окурками, и Каз уже второй год с интересом ждал, когда же она наполнится до краев.

Судя по настрою Маттиаса, он был намерен исполнить эту миссию в ближайшее время.

— Знаешь, я ведь её убить хотел, — все так же отрешенно проговорил он. — Все время, пока сидел в камере, представлял, как руки на шее сжимаю и давлю, давлю…

Каз промолчал.

— Чуть с ума не сошел первое время. Она же меня напоила перед этим. Мне обвинения читали, а я все пытался в ужасе вспомнить, вдруг я действительно это сделал, руки рассматривал, следы искал…

Каз затянулся, выпустил струйку дыма и, скривившись, сплюнул себе под ноги. Вкус был омерзительный. Тот год, к слову, тоже.

— Какого черта тебя тогда в те состязания понесло? Выпендриться захотелось?

— Денег хотел заработать, — честно ответил Маттиас. — И предложение сделать… ей.

— Дурак, — припечатал Каз. — А попался на глаза вербовщикам. Думаешь, Брум тебя бы пропустил? Да ни черта. Вообще по-дурацки все у тебя в карьере сложилось, конечно. Сейчас бы торговал людьми и похищал, на кого укажут. Денег было бы завались…

Маттиас поджег сигарету не с того конца и закашлялся от отвратительного дыма, повалившего от фильтра.

— Я бы справился, отказался.

— Ты что, не знаешь, как вербуют? — Каз отвернулся. — Пообещали бы мать по кругу пустить, а отцу — пулю в голову, сам бы как миленький побежал.

Маттиас скрипнул зубами и опустил голову.

— Не выгораживай её!

— Нина — дура, — спокойно отозвался Каз. — И ты не лучше.

Маттиас хмыкнул, не то соглашаясь, не то прочищая горло.

Проблема вербовщиков была отнюдь не надуманной. Они орудовали по всему перешейку, ещё с девяностых годов, пока бушевали гражданские войны. Тогда различные банды забирали себе рекрутов из деревенских детей, попросту отстреливая все остальную семью. Бывали и иные методы убеждения, но о них на ночь глядя лучше было не вспоминать.

Когда наконец воцарился мир, стало попроще, но вербовщиков боялись по-прежнему. Они могли превратить твою жизнь в ад, пока ты сам не пожелаешь присоединиться к ним. Ещё они частенько проводили специальные состязания по стрельбе, борьбе и ещё много чему, и из лучших набирали себе банды. Платили, впрочем, неплохо, поэтому народ шел к ним весьма охотно, а в горах, где люди были победнее, так просто почитали за честь. Члены банд и их семьи никогда не голодали, но поскольку полиция уничтожала их безжалостно, то и текучка кадров никогда не прекращалась.

Со временем вербовщики насытились и стали крутить носом, попасть к ним стало не так-то просто. Они желали выбирать сами. Попасть в поле их зрения было легко — достаточно было стать лучшим в чем-либо. Даже государственные структуры, как подозревал Каз, с ними сотрудничали. По крайней мере, результаты государственных экзаменов сливали точно.

Не стоило обольщаться, нынче мафиози нуждались и в аналитиках, и в экономистах, и в программистах. Впрочем, когда у них не получалось договориться с человеком по-хорошему, они переходили к иным методам. Особо нужных личностей могли попросту и похитить.

Этим, кстати, по совместительству и занимался один из самых известных вербовщиков в их краях по прозвищу Брум. Сообразительный, тренированный Маттиас ему, по слухам, очень приглянулся.

— Вот что, — Каз докурил и метко зашвырнул окурок в чашу. — Труппу я развалить не позволю. Нина будет работать там, где работает, ты будешь танцевать там, где танцуешь. Между собой можете разбираться, как хотите, но не несите это в коллектив. У меня лично ваша драма уже вот где, — он постучал по горлу ребром ладони.

Маттиас пробурчал что-то неразборчивое.

— И нам нужна танцовщица на замену в случае чего, — безжалостно продолжил Каз. — Ближайший месяц будешь тренировать Зеник, пока она не начнет летать по сцене воздушной дриадой.

— Ты же знаешь, что это невозможно? — Маттиас покосился на него со слабой усмешкой.

— Считай это подработкой, — Каз пожал плечами. — И дополнительной нагрузкой для успокоения психики. Сам знаешь, что я могу распорядиться круче.

Маттиас сделал последнюю затяжку и сплюнул окурок все в тот же вазон.

— Что бы мы без тебя делали, Каз? — шутливо хмыкнул он.

Уже собравшийся уходить Каз обернулся и без улыбки посмотрел на него.

— Я не знаю. Стоило мне выйти из строя, и вы успели разрушить друг другу жизни, — тихо произнес он. — Я боюсь думать, что будет, если я однажды решу заняться своей жизнью.

Маттиасу хватило совести отвести глаза.

Каз хмыкнул и направился ко входу в здание. Чужой паспорт жег карман. Что за традиция у них пошла? Почему ему постоянно выпадает возвращать Инеж личные вещи?

На ресепшене он никого не обнаружил. Прошел по залам, встретил мрачных ребят, но ни Инеж, ни Нины там не было.

— Они в туалете, — пояснила Аника.

— Ясно, — Каз поднял стафф и прокрутил его в ладони.

Он подождал пять минут, десять, никто не появился. Джаспер с Уайленом вяло перебрасывались какими-то бородатыми шутками, но смеяться никого уже не тянуло. Атмосфера была тягостная.

— Они там вдвоем, что ли, реветь собрались? — мрачно поинтересовался Каз. — Аника?

— Оставь их в покое, — отрезала та. — Девушкам, знаешь, иногда нужно личное время, носик припудрить и все такое.

Каз бросил на неё нечитаемый взгляд и одним тяжелым вздохом выразил все, что думает о женской солидарности.

— Ты куда? — позвала его Аника, когда Каз в конце концов небрежно кинул стафф в общую кучу тренировочного реквизита и направился на выход.

— В туалет, — оскалился он раздраженно.

— Зачем?

— Тебе в подробностях рассказать? Пойду тоже припудрю… что-нибудь!

На этом выпаде Каз захлопнул за собой дверь, чувствуя, что его нервная система в этом дурдоме тоже начинает сдавать.

Анике он, впрочем, не соврал. И долго еще стоял у зеркала, глядя сам на себя и дивясь, когда он успел обзавестись такими мешками под глазами и зверским выражением лица.

Инеж и Нина даже дверь не закрывали, они сидели у раковин. Нина шмыгала носом и поминутно утирала глаза, Инеж дружески обнимала ее одной рукой, а другой рылась в сумке, пытаясь вытащить из пачки только один носовой платок. Безрезультатно.

Каз сделал шаг к ним и замер в нерешительности. Инеж подняла голову и кивнула ему, жестом предложив подойти.

— Знаешь, кто такие вербовщики? — прошептала Нина. Инеж покачала головой.

Каз сел рядом на корточки и, отстранив руку Инеж, достал платок и протянул Нине.

— На, и хватит реветь. Маттиас злится, но он все ещё как идиот готов следовать за тобой и пялиться при каждом удобном случае.

— Иди к черту, Каз! — мрачно прогундосила Нина сквозь бумагу. — Я даже домой вернуться не могу… я сегодня облажалась по всем фронтам.

— Что вообще произошло? — тихо спросила Инеж. — И кто такие вербовщики?

— Люди, которые предлагают работать на них за деньги, — коротко отозвался Каз. — Деньги большие, работа грязная, чаще всего кровавая. Откажешься — убьют или покалечат.

— Маттиас им приглянулся, — Нина решительно утерла нос и села прямее. — Каза тогда не было в стране, а они поставили ему условие дать ответ в течение недели. Я случайно узнала. Они бы убили его. Брум всегда так поступает.

— Один из главных вербовщиков, — пояснил Каз.

— Я не знала, что делать, — Нина обхватила руками голову. — Все, что я знала, так это то, что единственное место, куда они не проникнут, это тюрьма. Там своя мафия, они с вербовщиками не ладят. И я подстроила… — она всхлипнула, — изнасилование. Сделала так, чтобы улики выглядели достоверно при любом медицинском осмотре, а потом попросила друга, чтобы он избил меня. И в таком виде вернулась домой, написала заявление…

Она вновь начала всхлипывать. Каз взглянул на Инеж. Не это она должна была узнать об их коллективе… С другой стороны, весь город знал, и она бы узнала, рано или поздно, а так хоть из первых рук. К тому же, они этот факт не скрывали, даже подшучивали порой над ним.

Лицо Инеж осталось непроницаемым, но в глазах светилось такое сопереживание, что он опустил взгляд. В нем самом сочувствия давно не осталось, и рыдания Нины сейчас не вызывали ничего, кроме глухого раздражения.

— У меня семья не последние люди в городе, Маттиаса посадили даже без судебного разбирательства, против всех законодательных процедур, — продолжила Нина свою горькую исповедь. — Каз смог его вытащить только через год…

Он почти физически почувствовал взгляд Инеж и только нервно дернул плечом.

— Нельзя попадаться вербовщикам, это все знают, — произнес он, чтобы сменить тему. — Особенно если что-то действительно умеешь делать руками, поэтому не болтай, что ты разбираешься в сетях и связи. И почаще лажай, это безопаснее.

— Не будь лучшим, будь живым, — медленно сказала Инеж. — Это про них, про вербовщиков?

Каз вскинул голову, и утонул в её взгляде. Почему-то ему подумалось вдруг, что Джорди был бы рад, встреть Каз такую девушку, она бы ему понравилась. Быть может, однажды она могла бы поставить свечу за его память, если уж сам Каз так и не сумел.

— Да. Я в свое время завалил математическую олимпиаду, хотя мог выйти на уровень страны. Брат не позволил. А Джаспер добился государственной премиальной стипендии и нахватал незачетов, просто чтобы от него отстали, — Каз невесело усмехнулся. — Здесь не любят чужих побед…

Каз до сих пор помнил это чувство беспомощной непереносимой обиды, когда Джорди в один прекрасный день, который должен был принести Казу триумф и славу, безапелляционно приказал ему завалить олимпиаду по математике. Еще чуть-чуть, и Каз бы стал одним из лучших в стране, и он это мог, он знал это. Однако с ним так и осталось на всю жизнь это тяжелое чувство сомнения, что на самом деле знания его были лишь иллюзией, а настоящую проверку он, струсив, так и не прошел.

Однако обещание, данное брату, сдержал. Он никогда не видел Джорди таким напуганным, как в тот день, когда он наклонился, больно схватив Каза за плечо, и отрывисто прошептал.

— Ты мне не нужен лучшим, братишка, ты мне нужен живым, понимаешь! К дьяволу твою математику, просто выйди ко мне из этих дверей обратно!

И он смирил свою мальчишескую гордость. И тогда, и позже, научил остальных ребят прикидываться середнячком, даже добиваясь чего-то по-настоящему стоящего. Единственной областью, где не работало это чертово правило, были танцы. Единственное место, где они могли стремиться ввысь, не боясь ничего, единственное место, где им не было равных.

— Пойдемте, — произнес он, поднимаясь на ноги. — Ребята волнуются, работа простаивает. Хватит хлюпать носом, Нина, прошлого не вернешь.

— Ты прав, — она кивнула и завозилась, собирая раскиданные салфетки.

Паспорт! Каз спешно вытащил его из кармана и протянул Инеж раскрытую ладонь.

А дальше… это была случайность. Совершенно нелепая случайность.

Инеж как раз обернулась к Нине, что-то отвечая ей, поэтому увидела его движение лишь боковым зрением. Автоматически протянула руку в ответ и оперлась на его ладонь, обхватив её вместе с паспортом, легко поднялась на ноги и вдруг замерла, что-то сообразив.

Теперь они смотрели на это втроем — смущенная Инеж, ошеломленный и замерший на месте Каз и резко переставшая плакать Нина.

Ладонь Каза с лежащим на ней паспортом и ладонь Инеж, накрывающая его пальцы. Кожа к коже.

Тонкий травяной аромат щекотал ноздри, но Каз ничего не чувствовал, кроме тепла и странной дрожи, до боли знакомой и будто бы оставшейся где-то в прошлой жизни.

Словно он уже когда-то держал её ладонь в своей…