Большие небочесы (джен)

Блимм пожала плечами, на мгновение сощурившись на ректора. Весьма не часто все шло по его плану. Очень редко эти планы предполагали, что все выживут. И вовсе никогда не было, чтобы по итогу никто не пострадал. Главное, чтобы в ход сейчас никто не пустил лук со стрелами, мечи и прочие запасы.

— Справимся, Адам, — палочка ловко прыгнула из кармана в ладонь сотрудника.

Чарли не понимал, почему вдруг решил довериться ректору после долгих лет скептицизма и подозрительности в отношении его затей. Может, всему виной была ностальгия по былым временам, когда мезовчане учиняли беспредел в не предназначенных для того местах. Как бы то ни было, Чар был готов. Убежать, во всяком случае, он успеет.

— Будем надеяться, что никто не пострадает. Иначе все жертвы окажутся на вашей совести, господин Кадмон, — мрачно посмотрев на ректора, согласилась на эту безумную затею Далила. Просто потому, что другого выбора не было, если Невструев-младший решил чего-то добиться, он этого добьется.

— В прошлый раз нам тоже обещали избавиться от Прытки, а закончилось все взрывом... — Рико вздохнул, понимая, что сейчас для таких споров точно не время. — Простите. Сделаем, что в наших силах. Надеюсь, нас не прихватят вместе с пациентами... Главное, не снимать бахилы, чтобы видно было, что мы не местные.

Северсталец вытащил палочку, готовый к ударному труду.

— Догонялки с буйными? О да, это наш профиль, только и ждали, — улыбнулся Нук и вдруг серьёзно кивнул. — Конечно, сможем, сэр.

Анук чуть отошёл от ректора и почесал затылок. На самом деле, чего ждать от больных, Нуки не знал, но очень хотел верить, что все будет хорошо.

Ива посмотрела на Адама и вскинула брови, очень внимательно пытаясь разглядеть в ректоре пацана, который вчера носил кепку и пил колу, едва ли не обливаясь.

— Господин Кадмон, — помассировав переносицу, она нахмурилась. — Вы же опять отправляете нас в какую-то задницу, а. Да что за дерьмо.

Повернувшись к Ойше, цыганка закусила изнутри губы и задумчиво их пожевала. Близко общаться с буйнопомешанными ей не улыбалось. Особенно с теми, кто получит доступ ко всему.

Лёня буквально почувствовал, как пыль, Окраинская щебёнка и холодные шипучие волны Аорты подползают со всех сторон. Нет, город бы прекрасен, Вурхейм — спокоен, как престарелый спаниель, а ребята — счастливы, потому что никого не требовалось бить и всякое такое, но чувство свободы, когда, наконец, можно было творить и вытворять, едва ли с ног не сшибло. И Адам насовсем стал родным-родным, потому что все кусочки паззла сошлись и на образ человека, спящего со своими студентами, наложился образ того, который отправлял их сжигать театр и вот это всё. Мальчишка глубоко вдохнул и заулыбался, хотя казалось бы, зачем!

— Это наше, Адам Янусович.

— Нет, — тихо произнесла Адара, всматриваясь в силуэт лекаря и стараясь не переводить взгляд на незаметно появившегося врача. Или это она такая невнимательная, да? — Если отвечать на Ваш вопрос честно. Впрочем, мы постараемся справиться в любом случае, профессор Кадмон. Иначе попросту быть не может. Хотя-я-я... Человеком с которым Вы хотите поговорить является житель палаты номер семнадцать. Или же кто-то из наших "давних знакомых"? Какой никакой символ, так сказать.

Доминик едва сдержал очень красноречивый вздох, представляя товарища ректора с пациентом в одной руке, и с элюировое-что-то-там во второй. Это было бы вполне в его духе.

— Конечно, товарищ Доу, мы постараемся все сделать в лучшем виде. В крайнем случае, не поломаться сразу. Лучше бы нам при этом держаться подальше от кабинета главного врача. Он кажется весьма прозорливым типом.

С нелепой жалостью во взгляде, Ник наблюдал за молодым доктором с полотенцами. Тот заботился о работе и не представлял даже, что сейчас может начаться.

— Уже начинать? — шепнул Ури.

С каждым словом нового плана, улыбка Деште-Лута становилась все шире и шире, того и гляди лицо треснет. После стольких мучительных часов ожидания, скованности и скуки, разрешено было творить то, к чему лежала душа сотрудников Мезы.

Возникло мимолетное видение о том, что Вурхейм не от взрыва погиб. Может кто-то подтасовал факты и лечебница разрушилась после набега монголо-татар в которых издалека признавали студентов Эндора.

— Ок, общение — наше все. Хотя я сомневаюсь, что кто-то станет с нами разговаривать по-хорошему.

— Кто-нибудь удивлен? — вздохнув, уточнила Саша. — В принципе, профессор, было достаточно очевидно. что вам что-то нужно и оно нам не понравится. Я в деле, разумеется.

Бегать по больнице девушке не хотелось, но Адам уже в любом случае снял замки. Особого выбора у них и не было, так что пусть все будет хотя бы условно по согласию.

Губы Донован задрожали. Её даже немного тронуло такая доверенность на бесовство. Она закатала рукава воображаемой рубашки и отсалютовала Адаму, как бы говоря, чтобы он не беспокоился о собственной безопасности. Какую бы опасную чертовщину он там не творил, Шарлотта, как это было написано в одном пафосном журнальчике из Нью-Еха, подавала бы ему пули из-за спины. Она не была уверена в правильности трактовки, но суть уяснила.

Начав приседать, вытягивая руки перед собой, Лотта была готова ко всему.

— Без проблем, я думаю, — для буйных пациентов лом стал бы радикальным решением, но все же. Придется обойтись смекалкой и поглядывать за Машей, чтобы вовремя прийти на помощь. В конце концов, за такой неприятный шлепок по щеке ребятам полагалась компенсация, и предложение ректора звучало именно так. Петра перекатилась с пяток на носки и обратно.

— Когда начинаем?

За свое короткое пребывание в Мезе, у мисс Свиг так и не сформировалось отношение к господину Кадмону. Эллен с ним практически не пересекалась и на общее дело, до сегодняшнего дня, не ходила. Она слушала разные рассказы сотрудников: у кого-то Адам вызывал презрение, кто-то его боялся, а кто-то, наоборот, боготворил. Мисс Свиг же до сих поря не смогла разобраться, какой он человек.

— По ситуации, товарищ Кадмон. По ситуации.

Как типично — Кьяра возвела очи горе — последняя надежда Авалона Адам Кадмон и его гениальный план в который он, конечно, не подумал посвятить своих детишек заранее. Но как можно в чем-либо его винить — они сегодня устроили такой балаган в гостиничной комнате с участием подозрительных оперативников и нелегитимных Конфундусов, что рассказать этой ораве о своих, предположительно секретных, планах и надеяться на то, что никто ничего не выболтает в процессе, не было возможным. Идея Кьяре не нравилась категорически, но это в ней говорила рациональная часть. Часть, помнящая морскую соль и раскалённое южноамериканское солнце, согласилась с тем, что иногда для лучшего результата нужен риск. Диверсия казалась, в общем-то, неплохим вариантом. А ещё Кастро надеялась, что некоторым заключённым удастся выбраться. Она не знала чем это может грозить Малым Небочёсам, но мысль о лоботомии нравилась ей ещё меньше.

— Поехали! — процитировала Кастро своего советского героя и сжала в кармане вчерашние приобретения — трусы с ретро-принтом большого размера и надорванную пачку презервативов.

— Спасибо, — кивнул Адам, отчасти пораженный такой активной отдачей от детей. — Я ни в чём не уверен, впрочем, как обычно. Но я вам доверяю. Займите позицию в вестибюле у главного входа, там больше места, туда побегут. Приготовьтесь, но лишний раз не подавайте виду, что знаете о том, что произойдёт что-то странное. Берегите себя, пожалуйста. Я постараюсь справиться как можно быстрее. Действуйте по ситуации.

Голубые глаза вдруг пошли красными прожилками, на висках проступили перья, через мгновение белый ворон скользнул вперёд по коридору и скрылся за углом.

В вестибюле было спокойно и мирно. Медсестра у стойке регистратуры, подменившая Милдред, консультировала молодую семейную пару и показывала им, как пользоваться бахилами. На диване неподалёку сидел, видимо, их ребёнок. Синим карандашом он подрисовывал пышные усы Стивену Гудмену, чей портрет красовался на передовой газеты. Лечащий врач вёл одну из пациенток с прогулки.

Вдруг громкоговорители хрипнули и под потолком Вурхейма разнёсся скрипучий сигнал тревоги. Двери палат распахнулись. Из них появлялись ошарашенные больные, сперва робкие, ещё не понимающие своего счастья. Но уже было слышно, как в глубине левого корпуса поднимался крик. Медсестра на регистратуре испуганно вскрикнула и потянулась к красной кнопке, которая видимо должна была закрыть центральный вход, но тут к ней подскочил совершенно лысый подвижный человек в больничной робе. Взвизгнув от радости, он стукнулся своим выпуклым лбом прямиком в переносицу медсестры, и захохотал ещё громче, когда она повалилась на пол. Семейная пара в испуге побежала к ребёнку, который, ничего не понимая, хлопал большими глазами.

Начинался хаос.

Врачи, застигнутые врасплох, не могли сдержать напор десятков больных. Некоторые из них причитали и плакали, другие чуть ли на стены не лезли, бросаясь на первого встречного.

— Хенли, брось! Отпусти ее! — молодой мужчина в форме сотрудника Вурхейма отчаянно замотал головой и продолжал держать в специальном захвате женщину неподалёку от регистратуры. Ее можно было бы назвать красивой — гордый профиль, густые, правильной формы брови, миндалевидный разрез ярко-голубых глаз. Ее можно было назвать очень красивой, если бы не изогнутый в страшном крике рот, надломленные брови и вытаращенные глаза. Хенли охнул от неожиданности, когда пациентка извернулась, пнула его в колено и снова закричала. Звук был удивительно тонкий, входящий резкой болью, дрелью в виски. От женщины вдруг рванула ударная волна, сотрудник и все, кто были в радиусе нескольких метров, отлетели или упали, а абсолютно вся одежда присутствующих на этаже людей, включая мезанцев, стала напоминать пижамный наряд, такой же, какой был на самой женщине.

Анук Брысь понял, что все плохо. Во-первых, его одежда стала очень уж сильно напоминать пижаму. Во-вторых, его листья от страха стали липнуть на лоб. В-третьих, Адам открыл двери.

— Твою мать, — крикнул Брысь и вдруг рванул с места в сторону выхода. Он пробежал по коридору, посмотрел на портреты, быстро пробежал по лестнице и рванул вперёд, чтобы достать до стойки.

— Нужно нажать на кнопку, — Гессит рванул к регистратуре. Добежав, клоп остановился и начал искать кнопку. Наверное, нужно было искать красную. Красная кнопка была. Нуки остановился и вдруг задумался, не помешает ли тревога ректору. И нажимать на кнопку не стал.

Оказавшись в вестибюле, Ася попала уже в самый разгар событий. Об этом говорили барабанные перепонки, которые грозились лопнуть от крика какой-то, видимо, оперной певицы. В отставке.

— Силенцио! — палочка сама собой оказалась в руке девушки, направившей оную на крикунью. — О да господи Триединый боже, помолчи! Остолбеней!

Не обращая внимание на смену одежды, Чарли ошарашенно смотрел на созданную Адамом суматоху и не знал, что предпринять в первую очередь. По идее, они должны были отвлечь сотрудников больницы, но с этим неплохо справлялись и сами пациенты. Наблюдать за ними, конечно, было интересно, но продуктивности мезовчанам это не прибавляло.

Быстро оказавшись у подножия лестницы, Чарли уловил взглядом семейную пару с ребёнком и инстинктивно бросился к ним, загораживая от больных и выставляя перед собой палочку. Толку наверняка будет не так уж много, но хоть что-то.

— Протего! — выпалил он первое пришедшее в голову заклятие, стиснув зубы от неприятного звука и буквально пытаясь завернуть уши в трубочку.

Паника и хаос — их Лил не любила и немного боялась. Паника и хаос всегда шли рука об руку с травмами, ранами и даже смертью. Когда она оказалась в вестибюле, вокруг разверзнулся ад или его филиал. Волшебница хотела помочь медсестре за стойкой регистратора и даже швырнула в пациента скомканными брошюрами, но потом ее оглушило криком, кровь резко запульсировала в висках и Лила упала на одно колено, схватившись за голову. Все шло не по плану. Хотя о чем она — не было никакого плана. Прошептав "Протего", Хант с трудом поднялась на ноги, борясь с головокружением, и тут обнаружила, что на ней пижама, такая же, как на пациентах Вурхейма. Она вздрогнула и вцепилась пальцами в ткань — не иллюзия.

— Что за чертовщина тут происходит? — отступив к своим товарищам, воскликнула Далила.

— Чудесно. Просто, дырку в небе над этим гребаным вороном, чудесно, — зло процедила Блимм, лишившаяся не только своей одежды, но и содержимого карманов.

— Инкарцеро, — не как человек-паук, но тоже ничего, отмахнулась заклинанием девушка на одного из слишком ретивых санитаров, принявших ее за пациентку.

Практически на автомате выставляя вокруг себя воздушный щит, Даша попыталась в этой толпе отыскать своих. Чем дальше, тем проще было им огрести сейчас друг от друга.

Аэлина долго не думала. С трудом поднимаясь на ноги и уворачиваясь от нападающего психа с вытаращенными глазами, она бежала к семейной паре с ребёнком. Там уже Чарли выставил щит. Создав несколько собственных копий, Аэлина заставила их бегать вокруг них, отвлекая больных.

— Нам нужно увести их куда-то, где безопасно. Хотя бы относительно. Здесь слишком громко! — почти срывая голос, кричала Элин.

— Твою мать! — зажав уши руками, Ваня машинально отпустила руку Ойши, и их бросило в разные стороны. Цыганку протащило несколько метров ударной волной и вписало в тонконогий столик со стоящей наверху вазой. Приподнявшись на локте, девушка ошалело осмотрела вестибюль и на секунду зажмурилась, делая глубокий вдох. Она не колдовала, не умела махать прутиками, из которых сыпались искры, могла только говорить и говорить, и сейчас ей действительно стало страшно.

— Давай, Ваня, это все равно, что драка в баре. Бывало и хуже.

Процедив себе под нос еще что-то матерное, Ива вскочила на ноги и повернулась к громиле на полусогнутых.

— Эй, ты! Ты очень хочешь начать жрать книгу. Она вкусная, как суп твоей маменьки. Ты. Хочешь. Есть. Книгу.

Обычно она заставляла деревенских ребят есть землю. Но выбирать уже не приходилось.

Адара сильно ударилась о пол и сдавленно застонала, кончиками пальцев прикасаясь к ушибленному месту. Теперь становилось определённо ясно то, зачем все же этих людей держали в подобном месте. Вытащив припрятанную палочку из белокурых локонов, ведьма взмахнула ею, прошептав что-то на подобии "Фините Инкантем". Получилось ли? Времени, чтобы заняться оценкой своего собственного состояния не хватало, а посему сотрудница плавно переключилась в сторону, прячась за регистрационной стойкой да время от времени бросая прицельные оглушающие заклинания.

Экки отлетела вместе со всеми, больно ударившись спиной о стену. Ошарашено поднялась и первым же делом схватилась за карманы. Дротики были на месте. Экки нахмурилась и постаралась оценить ситуацию. Получилось плохо и нецензурно. Все были одинаково одеты, узнавала она только своих. Кого надо отвлекать? Кого ловить?

— Айвинн! Нужно перекрыть главный ход! Там электроника, это по твоей части! Я постараюсь отвлечь! — крикнула Экки, срываясь с места на бег в сторону стойки и кнопки управления. Мелкая, худая и увертливая, для отвлекающего манёвра Экки всё же годилась. Только бы не попался кто тоже владеющий магией.

Шарлотта не ожидала, что сирена заорет так громко в самые уши. Она собиралась отвлечь всех своим планом, но миссия с кражей ребенка стала невыполнимой, и Лотта, как матерый Том Круз, помчалась куда-то в хаос, совершенно сшибленная с мыслей, что делать дальше.

Словив какого-то пациента, обрадовавшегося своей внезапной свободе, Донован взяла его под руку и начала что-то бегло объяснять.

— Я бы вам врезала, но вы слишком милый старикашка, пойдемте обратно в палату.

Вероятно, еще не отошедший от транквилизаторов, он давил лыбу и послушно шел обратно. Запихнув его за дверь, Шарлин закрыла его внутри помещения и побежала на подмогу остальным.

— … всех святых мертвей, — пробормотало совсем рядом с Далилой и в ту же секунду рука с тонкими и красивыми пальцами ухватила ее за лодыжку и резко дернула на себя. От неожиданности сотрудница рухнула на пол, ударившись подбородком и локтями о мягкий коврик коридора, а ее голую лодыжку уже обнюхивал и примеривался цапнуть зубами миловидный юноша с огромными, орехового цвета глазами. Выражение его лица было максимально счастливым.

Какой-то безумец с перевязанными глазами, необычайно чутко и ловко реагируя для слепого, бросился на Анука, но вместо того чтобы откусить ему ухо или попытаться убить, горько разрыдался. Руки у безумца были необычайно цепкие, объятия совершенно удушающими.

— У неё были такие красивые глаза-а-а, — взвыл он и принялся оттаскивать мальчишку подальше от регистратуры, будто тот был его единственной надеждой на искупление.

На место поверженных сразу приходили другие.

— Нет, стойте, — Гессит начал моргать и пытаться убрать чужие руки. — У неё? У кого? Какого цвета были её глаза?

Анук передумал дёргаться и решил, что лучше послушать, если человек плачет. Он чуть вытянул шею, чтобы было возможно говорить, и выпустил листья, чтобы человек хоть немного отошёл.

— Что с ней произошло? Почему вы плачете?

Экки на ходу вынула дротики, по одному в руку. В коридоре творилось чёрте-что. Где-то с боку мелькнули рыжие кудри Миры, но Эк уже было не развернуться. Она была уже возле стойки. Плотно сжав губы, Экки бросилась за Ануком и слепым пациентом. Дротик — не особенно грозное оружие, но если воткнуть его с обратной стороны коленной чашечки, что-то обязательно почувствуется. А при росте Экки и привычке чуть что приседать, это не составило проблем.

В голове ураганом вертелись обрывки услышанных сегодня от Оуэна слов, руки были мокрыми и ледяными от волнения, да и в целом так-то сердечко пошаливало, но у Лёньки как второе дыхание открылось. Вокруг творился хаос, от которого, если честно, хотелось сбежать как можно быстрее, но что уж поделать за ректора и двор!

— Ник! — высоким голосом крикнул Лёнька, пытаясь отбиться от рук одного из слепленных. Спустя пару мгновений стало ясно, что своими тонкими руками ни от кого он не отобьётся, так что в ход пошла ловкость в сочетании с флешбеками былой трусости. Лёнька обмяк, свалился на пол мешком и спешно нырнул под ноги пациента. Идея заключалась в придании ему скорости и смирения путём леща об затылок, но от неё пришлось отказаться, потому что руки слушались плохо. — Побежали, эй, догонишь — сам сдамся!

Хаос и безумие. Этими словами можно было охарактеризовать едва ли не любую экскурсию, в которой принимали участие сотрудники Мезы, однако сейчас всё было буквально. Чарли всё ещё не мог прийти в себя и обрести хладнокровность мыслей, стычка больных с медперсоналом и мезовчанами вводила его в замешательство. Одинаковая одежда лишь усиливала неуверенность: страх задеть своих не позволял Чарли переходить к полноценной атаке.

— Твою ж налево, — он посмотрел на Аэлину с её иллюзиями и, рассудив, что она справится и без него, умчался на противоположный край помещения, где обзор был лучше, растолкав по пути несколько пациентов. — Импедимента! — выкрикнул он в спину очередного больного.

Саша видела несколько схваток, но заклинаниями на всякий случай решила не разбрасываться, пока не схватят лично ее. Было бы очень неприятно попасть в кого-то из своих и оглушить потенциально способного сопротивляться товарища.

Девушке показалось, будто она чувствует чей-то внимательный взгляд на лопатках, и ведьма на несколько мгновений отвернулась от холла, пытаясь понять, был за спиной кто-то или нет. Были. Синёва вздохнула, встала и принялась мягким. ласковым голосом уговаривать людей вернуться обратно вглубь больницы, потому что снаружи, как она себе это представляла, могло быть опасно.

Тоска по зачем-то оставленному ножу стала очень яркой. Им можно было хотя бы припугнуть особо буйных пациентов за неимением магических способностей. А пока оставалось лишь отступать и пытаться замаскироваться при помощи пижамы под своего. Джейк включил внимательность на максимум, опасаясь, что кто-то из пациентов нападёт со спины. Но все это дарило адреналин, поэтому Джейк, пускай очень глупо для подобной ситуации, улыбнулся.

МакАлистер понимал всех тех, кто стремился к свободе. Тем сложнее было встать на сторону санитаров, и никого не выпускать. Особо настойчивых все же пришлось попробовать усмирить оглушающим заклинанием, чтобы не навредили сами себе. Оно же было направлено на амбалов, угрожающих заводчанам, но за точность прицельности полукровка не поручился бы в такой обстановке и без привычки к стрельбе заклятиями из палочки. Вообще, хотелось какого-то супер-приема, чтобы раз бахнуло, и все вокруг упали, как елочки от тунгусского метеорита. А приходилось работать аккуратно и точечно. Да еще успевать опознавать своих. Хоть бы боевую раскраску сделали... Подумалось, что тут-то браслеты и могут пригодиться, но это было слишком неважно именно сейчас.

Бэтти ощущала себя во всём этом безумие, как морская свинка в клетке среди тушканчиков. Психи носились вокруг. Кто-то пытался причинить вред другим, кто-то себе. Последних было даже жаль и девчонка не могла понять, к кому ей бросится в первую очередь. Заприметив кого-то, кто пытался расшибить себе голову, заводчанка попыталась оттащить его от решетки, уже заведомо представляя, что может за это поплатиться. Вырубить хоть кого-то с помощью магии она возможности не имела и сейчас много бы дала за какое-нибудь подходящее лекарство, но хватать непонятные медикаменты в спешке было бы неразумно, потому приходилось полагаться только на физическую силу.

Шарлин становилась серьезнее, когда психические больные пациенты то и дело покушались на сотрудников, друг на друга, на персонал и на здание в целом. Донован схватила стоящий в вестибюле стул и выставила его вперед, держа навесу, чтобы в случае нашествия этого апокалипсиса на неё, ей было чем отбиваться. Она дважды за вылазку пожалела, что не взяла чёртову палочку.

Ругаясь самым нелепым матом, который был в ее арсенале, Шарлин бежала с боевым криком на психов, чтобы то ли прикинуться своей в доску, то ли напугать хоть как-то и отвлечь, маяча туда-сюда со своим деревянным оружием.

— Мамблчу-у-ук!

Аэлин мысленно прикинула.

— Если они за пару минут устроили здесь такой кавардак, то через десять минут здесь будет бойня, а через двадцать — поле из трупов, — последние слова она сказала гораздо тише, вспомнив о том, что рядом находится ребёнок, а орать сейчас и вовсе не обязательно. — Аэлина, к слову.

Представилась она незнакомке, одновременно пытаясь делать больше и больше копий. Было легче, когда она на что-то отвлекалась и не нервничала. В данном случае -на новую знакомую.

Блимм попыталась вновь взять себя в руки. Убить Адама к чертовой матери можно и потом. Если они, конечно, еще с ним пересекутся, чего не мог обещать никто. От вида всех разновидностей психов, бальзамировщица и сама была готова сойти с ума, просто чтобы не испытывать столько отвращения от окружающих тел. На секунду Даша поблагодарила Триединого, что у нее не было с собой оружия, иначе она бы за себя не отвечала.

— Зубы убрал, — рявкнула девушка на сумасшедшего, почти вгрызшегося в ногу Лилы, банально вломив тому в висок и оттаскивая подальше от лурейки. Заклинаний, которые не разнесут половину этого места, она вспомнить уже не могла. — Сколько, говорите, минут двадцать?

Буря утихла, хотя, конечно, вокруг продолжали бесноваться люди. Ури теперь не знал, кто тут нормальный, а кто не очень, потому что потерял волну сумасшествия. Оставалось только пытаться утихомирить тех, кто слишком много орет и ведет себя неадекватно. С ними парень боролся в прежней манере, но перед ударом спрашивал каждый раз: "Прошу прощения, вы ненормальный?". Если человек кивал или начинал, к примеру, кусаться, Ури стукал того в лоб. Если начинал вырваться, то Ури стукал того в лоб. Если удивленно хлопал глазами, Ури стукал того в лоб. К сожалению, иного выбора не было, но хотя бы соблюдались границы вежливости.

Далила испуганно вскрикнула, но голос ее заглушил ковер. Зубы сильно прикусили язык, привкус крови заполнил рот, и в голове зазвенело еще сильнее. Она резко приподнялась на локтях и обернулась на того, кто уронил ее. Ореховые глаза смотрели прямо в душу и, кажется, готовы были ее поглотить. Страх сковал волшебницу, она завороженно смотрела, как юноша открывает широко рот, а его лицо неумолимо приближается к ее ноге. Она бы быстро врезала какому-нибудь зомби, монстру, или просто нежити. Но это был человек. Сумасшедший, со сломанной судьбой и затуманненным разумом. И ей не хватило духу пнуть его.

Но его хватило Даше. Лил словно в замедленной съемке смотрела, как парень отлетает в сторону и падает в отключке. Она даже спасибо не смогла выдавить. Борясь со слабостью и страхом, девушка с трудом поднялась и начала обстреливать ближайших пациентов остолбенеем, надеясь, что не попадет в кого-нибудь из своих, что могло очень резко уменьшить их шансы на выживание.

Маша широко раскрыла глаза, медля на минуту и крайне странно рассматривая Нука, решившего побеседовать с каким-то безумцем. Казалось, что разговаривать с психбольными сейчас — последнее, что надо было делать. Пациентов в коридоре становилось больше, запаха крови, отдающего железом, становилось больше. Людей, которые сейчас пытались вырваться наружу, было жалко. Обращение Пети она пропустила, зачем-то хватая за руку одного из вырвавшихся пациентов, оттаскивая его назад и пытаясь повалить на пол, чтобы не дать ему повторить судьбу товарищей по больнице.

Увернувшись от всех атак, необычайно ловкая женщина оскалилась и скрылась в толпе.

Кнопка утонула в столешнице, но ничего не изменилось — главный вход всё так же был распахнут, привлекая всё больше и больше больных. Некоторые прорывались с боем, другие пытались проползти под шумок, прокрасться мимо врачей и собственных демонов.

Из-за угла вылетело на гостей не то животное, не то какой-то монстр — существо двигалось чрезвычайно быстро и, только врезавшись со всего маху в одного из молодых людей, стало понятно, что это чрезвычайно сухой и лысый старик. Его беззубый рот был похож на открытую в беззвучном вопле черную дыру, откушенный язык ворочался в гортани. Старик согнулся и резко прыгнул. Он был очень быстр и в следующие секунды успел сшибить нескольких сотрудников, оттолкнуться от стойки регистратуры и врезаться в парня и зазевавшуюся девушку. Через мгновение он оказался уже на другом конце коридора, просто прыгая по телам и головам людей, как мячик.

Прямо на потолке плясал не известно как удерживающийся там сухопарый мужчина с такими длинными конечностями, что они торчали из форменной робы, как обрубки. Он хватал всех попавшихся ему под руку за волосы и дико хохотал.

— Кажется, — тихо пробормотал плачущий на ухо Ануку. — Кажется, её глаза были голубыми. И я их вырвал. Почему же глаз теперь нет у меня!

И он снова разрыдался.

— Мы все сдохнем, — бросив быстрый взгляд в сторону, Ваня наклонилась и быстро подтащила к себе Ойшу за локоть. Все, что происходило вокруг, напоминало вакханалию — она понятия не имела, что делать и куда себя деть. Единственным желанием в принципе оставалось забиться в какую-то щель, откуда не выскребут.

Бросившись к распахнутой входной двери, Ваня навалилась на сворку плечом, глухо ее захлопнула и с силой саданула, чтобы звуком привлечь внимание кого-то из колдующих.

— Я умею вскрывать, а не закрывать, епт, шибаните ее кто-нибудь вашим заклинанием или что вы там орете!

Мимо мисс Свиг промчался один из пациентов, который толкнул Эллен в живот. Никакого сильно удара не было и вполне можно было удержаться на ногах, но беда состояла в том, что буквально вчера девушка свалилась в гостинице с отравлением пиццей и сейчас пребывала не в лучшей своей форме.

Мисс Свиг позеленела и закрыла свой рот двумя руками. Ей срочно требовалось в дамскую комнату или хотя бы к ведру. Больше всего Эллен боялась опозориться перед остальными сотрудниками, поэтому действовала быстро и решительно. Перед нужной ей комнатой стояли два парня с сумасшедшими глазами, которые заприметив мисс Свиг, неожиданно издали громкий вой и скрылись за дверьми туалета.

— Это дамская комната! — возмущенная таким хамским поведением, Эллен позабыла о своем пищевом отравлении и распахнула двери. Несчастные, испуганные пациенты забились в одну из кабинок, где мисс Свиг их и закрыла. Девушка автоматически взглянула на себя в зеркало над раковиной и ужаснулась: красные глаза и фиолетовые синяки под ними, взъерошенные волосы, неестественное зеленое лицо. Да, пожалуй, мисс Свиг — девушку из рода чистокровных волшебников-аристократов, можно было смело сейчас принять за невменяемую и особо опасную пациентку лечебницы.

— Мне кажется, вам нужно успокоиться, — прошептал Анук. — Пойдемте, сядем.

Мальчик сглотнул. Не хотелось причинять боль человеку, который держится за плечи. Не хотелось кричать. Но нужно было что-то делать. Клоп мягко похлопал человека по спине.

— Возможно, вам было плохо, — юноша нервно провел рукой по спине мужчины. — Вы могли причинить себе боль. Но сейчас ведь все позади, да? Вам лучше. Давайте сядем и поговорим. Хотите поговорить со мной?

С трудом уворачиваясь от беснующихся (и заодно стараясь не смотреть на обнимающегося с сумасшедшим Брыся, потому что сердце стыло), Рыженький подбежал-таки к столику, где лежали те самые заветные карандаши и, смахнув их на ближайший диван, потащил предмет мебели к Ваньке и прикрытому выходу. Сложно, но можно!

Едва столик был придвинут к створке, мальчишка рвано вздохнул и обернулся, пытаясь понять, что ещё можно сделать. Диван он бы сам он точно не дотащил.

— Коллопортус! Сильнее ничего не знаю, Вань! Надеюсь, на дверях нет защиты от таких вещей!

Мира упала и ушибла локоть, который по глупости подставила под себя при падении. Взвыв от боли, клоп перекатилась на спину и прижала ладонь к ушибленному месту, старательно растирая его. Токката смогла здраво мыслить лишь спустя какое-то время. И первой мыслью стала: почему бы не отталкивать этих психов от выхода из здания. Может, так она могла бы быть полезной. С помощью кольца девушка притягивала в противоположную сторону тех, кого успевала заметить. Но это не всегда хорошо получалось.

— А говорили, что их сейчас много! Да их не просто много, их очень много! — Умей Мира использовать крепкие словечки, она бы точно их применила в данной ситуации, но она не умела, а потому обходилась тем, что есть. — Выход! Перекрыть выход!

Слава постаралась перекрыть путь пытающимся сбежать больным.

Вернув свое внимание двери, Доминик укрепил заклинание Аси своим методом колдовства, вплетая в нее запирающее заклинание, точно такое же, которым запирал свою мастерскую.

— Здравствуйте, — около Анука внезапно появился мужчина, лохматый, но неряшливо одетый — рубашка пижамы сидела задом наперед, одна штанина закатана, отросшие волосы давно нечесаны. Рыдающий пациент почему-то жутко его испугался и мгновенно сбежал.

— Прошу извинить за мой вид, — он ласково посмотрел на ближайшего парня и белозубо улыбнулся, — я пытался убежать от того, кто выскребывает мой мозг каждый день выскребывает, скребется ложкой, до кровавой корочки, до корки! — Последнее он почти что провизжал, но тут же снова тепло и по-доброму улыбнулся сотрудникам. — Я — Филипп.

Мужчина погладил парня по голове и вдруг резко присел на корточки, закрывая себе макушку руками с узловатыми искусанным пальцами. Он со все той же светлой кивнул, мол, идите дальше, а сам сжался в комок и так остался сидеть, вжавшись в стену.

— У Филиппа нету гриппа — это раз! — Из-за поворота появилась низкая и полноватая девушка, марширующая под ритм, который ей отхлопывал больной на коляске. — У Филиппа два бронхита — это два! — Коляска с парнем двигалась сама по себе, а за парочкой бежал мужчина, похожий на сотрудника больницы только испуганным и сосредоточенным выражением лица. — У Филиппа нет гастрита, но зато Филипп убитый! — Девушка визгливо расхохоталась, подпрыгнула и поравнялась с сотрудниками. У колясочника оба глаза были белесые, как парное молоко, а мужчина все продолжал бежать за ними так, будто для него одного время шло в режиме слоумо.

— Рекурсия трансденции! — Громко выкрикнула девица, проходя мимо ближайших мезанцев, а колясочник успел ласково погладить их по рукам, незряче перебирая пальцами одежду.

Все, на что хватало Блимм, — не попадать оглушающими заклинаниями по своим же, хотя отличить их становилось все сложнее. Особенно тех, кто не колдовал. Особенно с учетом того, что на самом деле половина девчонок была ей не знакома и вовсе на одно лицо. Три дня в одной гостинице еще не повод для знакомства.

Сколько человек получили от нее заклинаниями она не считала, но пара точно огребла вручную, когда бальзамировщица нервно била тех, кто ее задевал или касался. На всякий случай. Иногда было лучше перепараноить.

Увидев странного мужчину, дергающего за волосы тех, кто попадался ему на пути, и хохочущего безумным смехом, Маша подскочила к Петре, которую он схватил за волосы и схватила что-то тяжелое по весу, совсем не смотря на то, что взяла.

— Дергать ее за волосы могу только я! Руки прочь! — этого же мужчину, кажется, оглушила и Саша, но Марсель все таки добавила еще, огрев его по логове предметом, который, кажется, на деле оказался горшком, желая перестраховаться. А после переключилась на женщину и Филиппа.

— А вы куда? Что такое рекурсия?

— Наш план никакой не план! — погрозил Ури кулаком куда-то в потолок, где, как он надеялся был Адам Кадмон.

Нажать кнопку и все, двери заблокируются. И вот опять что-то пошло не так.

— Ребята, у нас всегда должен быть запасной план! На тот случай, если первый план не сработает, а он вообще никогда не работает! — Деште-Лут пытался перекричать шум толпы, в которой то там, то тут видел сражающихся мезавцев.

Конечно психопаты были не слишком опасные, все же они просто буйнопомешанные волшебники, кого таким удивишь. Если же их магия выходит из под контроля, тогда нужно лишить их магии. К сожалению, хранилище волшебных порошков для успокоения было далеко от входной двери, Ури остался на прежнем месте.

— Во имя Мамблчука! — поддержал Уриил. — Пусть это станет нашим боевым кличем.

Парень постарался завалить дверь мебелью, которую удавалось двигать. Стулья, столики, все пошло в кучу-малу.

Донован бежала со своим стулом в конец коридора, где бесновался старик со странной способностью. Выглянув из-за спинки, Шарль приметила его следующий прыжок и попыталась отфутболить стулом к стене, жахнув, как следует. При таком хаосе, походившем на магазин, где объявили распродажу, Шарлин терялась. Перед глазами маячили психи, все орали, тревога визжала по ушам. Она уже хотела грохнуться в обморок, только едва ли это привлекло хоть кого-то. А то и вовсе заживо сожрут, как коршуны падаль.

Поставив подножку очередному пациенту, стащившему карандаш и целившемуся одному молодому парню из персонала, Лотт побежала в сторону наибольшего скопления людей. Очень хотелось применить магию огня, но тогда, пожалуй, пожар случится несколько раньше, чем задумывался.

— Не нравилось мне это место изначально, ох не нравилось, — прошипела сквозь зубы Ойш, сильнее сжимая руку Вани и прижимаясь к стене.

Мечущиеся меж сотрудников психи вводили девушку в еще большую панику. От колясочника она тут же одернула руку, прижимая ее к груди и сверля его испуганным взглядом. От всего происходящего овладевшая ею паника не давала трезво оценить ситуацию, а уж тем более предпринять какие-либо меры. Адекватные меры. Приходилось шарахаться от всего и стараться держаться более решительной Вани.

— Все хорошо, Филипп? Тебе помочь? — Гессит присел рядом и постарался улыбнуться. "Однажды мы уже применили силу вместо слов. Однажды мы уже убили просто так. Нужно сделать все так, чтобы не было жертв", — Нуки мысленно призвал себя к спокойствию. Он положил руку мужчине на плечо и осторожно похлопал.

— Пойдемте. Что-то случилось? Здесь нет того, кто будет трогать ваш мозг. Я обещаю.

Какой-то карлик подкатился к Мире в ноги, резко подпрыгнул и схватил ее за руку. Он ничего больше не делал, просто шел рядом, крепко сжимая мягкими короткими пальцами ладонь девушки и слегка дрожал. Складывалось ощущение, что он странно сложен даже для карликов — свободная ладонь была нормального размера среднестатистического мужчины, точно так же как одна ступня и нос. Эти части тела хорошо бы смотрелись на обычном теле, но сплющенное и какое-то мятое, рыхлое тело карлика превращали во что-то совсем невразумительное. Он поднял лицо на девушку и жалобно замычал. Из уголка рта потянулась на грудь нитка слюны, единственный нормальный глаз наполнился слезами, в то время как другой, маленький и темный смотрел в другую сторону.

По потолку промчался табун из мужчин и женщин среднего возраста — они свободно бежали мимо люстр, довольно хохоча и убирая с лица полы рубашек, которые задрались от животов на лица, открывая голые тела.

Из открытой двери в медбратьев, сотрудников больницы и гостей полетели комки каши и засохшие корки хлеба — в палатах визгливо похрюкивали от смеха. Из одной палаты вылетело здоровенное блюдо, хлопнулось об голову Элизабет и оглушило её. Девушка упала на пол без сознания. Ануку в лицо прилетел комок овсянки.

У стойки администрации, на глазах у подошедших медбрат с жестким выражением лица ткнул дубинкой в бок женщине, которая почти заставила деревянную стойку покрыться зелеными побегами. Женщина дернулась и обмякла, а санитар небрежно поднял больную на руки и быстро пошел в сторону ближайшей палаты. В лоб ему тут же прилетел комок каши, мужчина вдруг зарычал, выронил женщину и кинулся к обидчикам, на ходу обрастая шипами.

— Беги, leathcheann! — заорала Эк, — Беседует он тут!

По венам расползалось мерзкое чувство, уже знакомое и ненавидимое. Чувство полнейшего бессилия что-либо сделать. Эк метнулась к стойке регистратуры, выхватила самую толстую папку, которая попалась на глаза и со всей дури вмазала ей промеж глаз ближайшему психу.

Конца происходящему не было видно. казалось, что число психов стремится к бесконечности. И страшно было представить, как долго их тут копили. И еще страшнее было то, что их не могли вылечить даже столь продвинутые волшебники и врачи. Рико даже задумался ненадолго, что надо бы показаться какому-нибудь психиатру, чтобы не пропустить симптомы заболеваний. но думать об этом долго было совсем жутко. МакАлистер старался бережно и аккуратно останавливать бегущих, заставлять их сменить траекторию и вернуться назад. Он не замечал ни лиц, ни особенностей. И даже, кажется, начинал терять ощущение времени. будто бы это происходило всегда, и так предстояло провести вечность.