Год Крысы. Дороги. Часть 2 (гет)

Рыска была рада тому, что они задержались в ските на неопределённое время.

Сначала Альк обсуждал кое-какие дела с дедом, а затем из Ринстана пришёл ответ на письмо Алька, в котором отец сообщал, что дом в столице ещё не готов и обустраивается, мама пока гостит у Богданы, первое заседание Совета прошло удачно, а следующее состоится спустя месяц. Письмо было написано тайными чернилами, тень для которых нашлась в ларе отшельника.

Мирины Шахты не были совсем уж дырой, и кое-какие развлечения там всё же имелись: парочка приличных кормилен с менестрелями (в одну из них Рыска идти отказалась, так как пела там с цыганами), площадь с местными попрошайками и заезжими артистами, несколько лавок с одеждой, которую Альк снова заставил её выбирать. Для поездок пришлось купить Рыске новую корову: они остановились на чёрной по кличке Ночка, резвой и послушной, и теперь часто пускались вдвоём в недалёкие прогулки верхом.

В ските один из сараев пришлось приспособить под хлев — дед не особо возражал, хоть и заметил, что не хотел бы превращать свой скит в скотный двор.

— Это ненадолго, пока мы не уедем, — с виноватым видом сказала Рыска. — Но вы можете оставить всё как есть, чтобы нам было где оставить коров, когда мы приедем в гости. Да и путникам, которые у вас иногда ночуют, может пригодиться.

Отшельник лишь фыркнул.

Долго отдыхать и развлекаться Альк не умел, как будто шило в одном месте не давало ему бездействовать — оно же находило приключения на другие части тела. В Мириных Шахтах он познакомился с наместником и судьёй, а также пообщался с местными купцами — и пошло-поехало. Дела после закрытия нескольких шахт шли не очень, и город постепенно превращался в посёлок. Рыска в дела Алька старалась не лезть, но всё же с удовольствием выслушала все его идеи по поводу того, как ленивые и бестолковые горожане могли бы возродить город. Она не удивилась, когда некоторые из его планов нашли отклик в душах местных жителей: например, трое предприимчивых дельцов решили-таки построить пивоварню и организовать регулярный «праздник пены».

— С дегустацией разных сортов, — рассказывал Альк ей и деду.

Рыска слушала его и восхищалась. Ну да, питие без меры — грех, но даже старый отшельник признал, что Мириным Шахтам это пойдёт на пользу.

— А ещё можно выхлопотать для них право проводить ярмарки, — сказал Альк. — А если пригласить хорошего оружейника, он научит местных делать мечи, которые не стыдно взять в руки. Шахт стало меньше, но руду ещё добывают. Да и водопад за холмом живописный — ему бы историю придумать, и туристы потянутся...

— И столицу перенесут в Новые Мирины Шахты, — прокомментировал отшельник то ли с гордостью за фонтанирующего идеями внука, то ли с тревогой за свою будущую уединённость.

Водопад Рыске и правда понравился, а если бы Альк не решил под ним искупаться, понравился бы ещё больше.

Хорошо, что она осталась на берегу сторожить вещи: трое бродяг, не стесняясь девицы, решили разжиться их коровами и одеждой, но Рыска достала свой меч и дала им отпор. Бродяги ничего подобного не ожидали и потому убрались подобру-поздорову от бешено орущей девки, машущей мечом над головой.

В тот раз они с Альком повздорили сильней обычного. Рыска ожидала похвалы за смелость, а он отругал её за то, что она полезла в драку с «превосходящими силами противника».

— А что мне было делать? Позорно бежать и бросить наши вещи?

— Не бежать, а отступить, — сердился Альк. — И это не позорно. А если бы среди них хоть один смельчак оказался?

— Когда я встала в стойку, они струхнули и сбежали, — не без гордости заявила она, отмахиваясь от его ворчания. — И это уже не в первый раз. Я вообще считаю, что научиться делать красивую стойку — полпути к победе в драке.

Альк ещё какое-то время злился и говорил, что теория и практика — разные вещи и редко в какой драке обходится без синяков, а то и дырок.

— Я в детстве дралась с мальчишками старше меня, и ничего, — вспомнила Рыска.

— Так то в детстве! У вас не мечи были, а палки. А этим бродягам ничего не стоило отобрать у тебя меч и пусть его в ход.

— Альк, — спросила Рыска, когда их коровы уже подъезжали к скиту. — Скажи, зачем ты меня тренируешь, если не хочешь, чтобы я дралась?

— Больше не буду.

— Ну и ладно, — фыркнула она.

И, возможно, он сдержал бы слово, если бы не один ночной инцидент, произошедший вскоре после спора.

Спали они по-прежнему в крошечной гостевой комнате, где сделали небольшую перестановку: перетащили кровать в угол и приставили к ней длинный ларь, хоть тот был ниже на полвершка. На кровати едва помещался Альк, на ларе устроилась Рыска. Удобным это ступенчатое ложе назвать было нельзя, но их это мало беспокоило. Ей нравилась, что она могла ночью вытянуть руку и нащупать спящего рядом Алька, а когда его свисающая рука касалась её тела, Рыска подтягивала её к губам и втихаря целовала длинные сильные пальцы. Днём Альк такое бы не одобрил — как и её долгий взгляд на его спящее лицо, узкое и бледное в лунном свете.

После ужина дед стал рано уходить в свою комнату, где долго читал и молился перед сном. Рыска знала, что молитвы у него были странные, больше похожие на философские рассуждения. Часть из них он записывал в толстую тетрадь, лежавшую на столе рядом с чернильницей.

Почти каждый вечер Рыска и Альк отправлялись на прогулку пешком или на коровах, иногда тренировались на мечах, потом встречали закат с кружкой иван-чая и куском медовых сот и оправлялись в баню, где выливали друг на друга по ведру нагревшейся на солнце колодезной воды. Затем, завернувшись в простыни, они отправлялись в свою комнату и там любили друг друга в полной темноте и до изнеможения.

Ей нравились его сильные руки, нашёптанные на ухо слова, от которых сердце неслось вскачь, жаркое совокупление в тишине, напоминавшее опасную гонку, пойманный огонь удовольствия — а потом ласковые, ленивые поцелуи и касания, переходившие в сладкий сон.

Раньше Рыска вставала ни свет ни заря, а теперь Альк почти всегда просыпался первым и отправлялся на зарядку, после чего возвращался и будил её. Она, податливая после сна, обвивала руками и ногами его разгорячённое тело, и они снова предавались любовным утехам, не менее приятным при дневном свете.

В солнечную погоду они отправлялись на дальнее озеро, чистое, глубокое и безлюдное, и плавали голышом в прохладной воде. Рыске нравилось прикосновение их тел под водой, движение в невесомости у Алька на руках, и ни подло впившаяся в зад пиявка, ни песок с тиной в неподходящих местах не портили впечатление от купания. Они обсыхали на ветру, падали в густой майский клевер, и их волосы сливались в чёрно-белом вихре. Рыска любила смотреть на убегающие в небо кроны берёз, ощущать прохладную мягкость травы, горячие губы Алька и сладкую дрожь, ящеркой бегущую по телу вслед за его поцелуями. Любила прыгающее перед глазами кольцо на чёрном кожаном шнурке, который она надела ему в Плынской молельне, но больше всего — его мутный взгляд, его хриплый стон и следующую за ними негу замершего времени.

В тот злосчастный день старик постился и уединился до ужина, чтобы почитать святые книги, а Рыска с Альком оправились на озеро и поймали три карася. Пока она их чистила и жарила, Альк, сидя на крыльце, заканчивал делать из камышины дудук, над которым трудился не первый день. Дорезав нужные отверстия и изготовив пыж, он прочистил внутреннюю часть камышины, подровнял край и для прочности перевязал его ниткой. Сыграл несколько протяжных нот, отложил инструмент и с довольным видом сел ужинать.

Наевшись рыбой, они с Рыской уселись на крыльцо и стали любоваться закатом. Когда алый язык солнца напоследок лизнул верхушки деревьев, Рыска уговорила Алька сыграть пару мелодий, и те прозвучали в упавших сумерках так торжественно и печально, что они оба долго молчали, покорённые тайной момента и думая каждый о своём.

— Альк, что с нами будет дальше? — спросила она.

— Не знаю. Никто не знает. Но всё будет хорошо, — он обнял её за плечи, продолжая смотреть на последние блики лучей в редких рваных облаках.

— Скажи, а ты больше не сочиняешь песни?

Альк бросил на неё подозрительный взгляд.

— А кто тебе сказал, что я их сочинял?

— Сама догадалась, ещё когда ты играл на цыганской гитаре.

Он хмыкнул, помолчал и признался:

— Иногда находит, но это так, ерунда…

— Вовсе не ерунда, — возразила Рыска, — я, может быть, и полюбила тебя, когда это поняла.

— Что поняла?

— Что ты не такой, каким хочешь казаться.

— Ну да, — сухо заметил он, — я был то человеком, то крысой.

— Не в этом дело. В твоих песнях есть душа, а в твоём голосе — тайна.

— Я рад, что тебе нравится.

Она внимательно посмотрела ему в глаза.

— Альк, мы повстречались как раз год назад, но я тогда и подумать не могла…

— Что выйдешь замуж за мерзкого саврянина?

— Что я могу быть так счастлива, — закончила она.

Он опустил голову и подарил ей долгий, нежный поцелуй.

— Я тоже не мог подумать…

— Что женишься на весковой ринтарской дурочке?

— Что дар переплетёт наши дороги в одну, — Альк снова умолк и добавил после долгой паузы: — И что ты меня спасёшь.

— От крысы?

— И того, что она со мной сделала. Я чувствую себя сильным как никогда, — признался он и усмехнулся: — Я готов к подвигам.

— Я тоже!

— Ну, ноги у тебя крепкие, задница тоже…

— Да ну тебя, — она шлёпнула его по колену и пообещала с серьёзным видом: — Альк, я никогда не буду тебе мешать. Я постараюсь тебе помогать во всём. Дедушка много со мной говорил. Я понимаю, кто ты и кто я…

— Ты — госпожа Хаскиль, — напомнил Альк, неожиданно сурово сверкнув глазами, — а Хаскили всегда выбирают достойных.

— Знаешь, — она вдруг сжала его плечо и нахмурилась, — мне сегодня ужасно тревожно.

— Мне тоже, — мрачно ответил он.

Они переглянулись и встали с крыльца.

— В груди будто струна натянулась…

— Угу. Не нравится мне это, — отозвался Альк.

— Случится что-то нехорошее?

— Возможно. Пойдём в дом.

— Разбудим деда? — предложила Рыска, чувствуя, как мгновенья радости рассыпаются песком на ветру.

— Нет, просто дверь запрём на засов. Завтра видно будет.

Они улеглись на кровать и сундук, и Рыска сказала, глядя в потолок, по которому беспокойно бегали тени от качающейся во дворе яблони:

— Альк, я должна тебе кое в чем признаться…

— Начало мне не нравится, но я внимательно слушаю, — ответил он, вытягиваясь на узкой кровати. — Господин Лоресский?

— Откуда ты знаешь? — удивлённо воскликнула она.

— Когда ты о нём спрашивала, я сразу понял, что ты что-то скрываешь.

Она долго молчала, Альк её не подгонял.

— Мне кажется, это мой отец.

— Что? — он приподнялся на локте и изумлённо глянул на неё сверху вниз.

— Это один знатный господин, саврянин. Он живёт в Брбржыще. Я его встретила, когда работала у лекарки.

— И с чего ты решила, что он твой отец?

— Мы с ним очень похожи.

Альк разочарованно фыркнул.

— Ерунда.

— Нет, ты не понимаешь... Если мне нацепить белый парик, то мы просто одно лицо, только я — женское, а он — мужское.

Альк снова улёгся и закинул руки за голову.

— Разве все савряне не кажутся тебе похожими?

— Раньше казались, теперь нет, — призналась Рыска. — Поверь, этот господин Лоресский — вылитая я.

— Ты из-за него сбежала из города?

— Да, но не потому, что мы похожи. Его сын заболел, и он решил, что виновато наше лекарство — думаю, Йиржина что-то напутала с рецептом, она плохо видит... Неважно. Пришёл к нам в лавку и стал кричать, ну Йиржина из страха указала на меня, и он стеганул меня плёткой…

— Что?! — воскликнул Альк и тихо выругался.

— Он ужасно разозлился, но потом... Понимаешь, потом он присмотрелся ко мне и очень удивился, даже плётку опустил. Уставился... Я хорошо запомнила его лицо.

— Теперь я точно его отыщу, — пообещал Альк недобрым голосом. — Только не надейся, что ты узнаешь от него правду: не все савряне, тем более семейные, любят хвастаться своими старыми военными подвигами. Тем более такими. "Милая дочурка, здравствуй. Кстати, когда-то я в качестве награды за военные успехи изнасиловал твою мать и обрёк тебя на трудное детство, но это ничего", — неожиданно сердито спаясничал он.

Рыска обдумала его слова.

— Я и не надеюсь. Наверное, у него таких дочек полно по всему Ринтару. И всё равно как-то странно...

В этот момент во дворе что-то негромко хрустнуло. Альк сел в кровати и напрягся как пружина. Рыска с тревогой прошептала:

— Началось?

— Ещё бы знать, что именно...

Вдруг со стороны входной двери в дом отчётливо раздались чьи-то шаги и голоса, а затем злобный мужской крик:

— Выползай, бывший путник!

— Кто-то тебя ищет? — испугалась Рыска. — Опять?

Альк с сомнением покачал головой.

— Скорее, деда.

Мужик во дворе продолжил орать:

— Пока ты сидел в своём ските, всё было хорошо, а как стал в город вылезать — сглаз и мор пошёл, паскуда ты саврянская! Без крысы ворожишь, да всё мимо. Внучок твой наш город решил к рукам прибрать? Пивоварня, ярмарка… А нас он спросил?

Рыска и Альк переглянулись, вскочили и стали быстро одеваться. Она натянула штаны и рубаху и потянулась за мечом, но он её остановил, сердито цыкнув.

— Сиди здесь. Я сам разберусь.

Достал свой меч и выскользнул из комнаты.

С полщепки было тихо, а потом с грохотом разбилось окно, и не одно. Дом словно заходил ходуном. К счастью, надёжно запертая входная дверь не поддалась. Рыска слышала, как Альк о чём-то говорил с проснувшимся стариком. Несмотря на приказ сидеть тихо, она достала меч и осторожно пристроилась сбоку от окна, и не зря: через мгновенье в него полезла большая фигура — настолько тучная, что протиснулась она не сразу и с трудом, проломив под собою подоконник.

Рыска уже было собиралась спросить, что мужчине тут надо, но в руке у него блеснуло что-то похожее на нож, и слова застряли у неё в горле. Она стояла, прижавшись к стене, и незнакомец не сразу её заметил. Это преимущество явно терять не стоило. «Вот каким будет мой первый убитый», — успела подумать Рыска, в ужасе обрушивая меч на голову гостю. Но тот то ли услышал шорох, то ли успел разглядеть мерцание клинка и, несмотря на тучность, довольно ловко увернулся, наставляя на Рыску длинный нож. Она взвизгнула, присела, пропуская клинок у себя над головой, и тут же подсекла мужика снизу. Попала по сапогам, не причинив особого вреда — тот лишь покачнулся и снова занёс руку для удара. Рыска сделала кувырок, едва не влетев боком в стул, и сзади ткнула мерзавца в бедро. Мужик сел на пол и взвыл, но в окно уже лез кто-то новый.

Судя по крикам и сочной ругани, доносящимся из кухни и второй комнаты, там тоже шла драка. Переживать за Алька было некогда — уж очень не хотелось его расстраивать своей гибелью… Рыска замахнулась снова, но кончиком меча случайно задела низкий потолок и потеряла равновесие — это уберегло её от удара сверху. Второй бандит — уже не с ножом, а мечом — явно намеревался отсечь ей голову… По-настоящему осознав, что висит на волосок от смерти, она перестала мучиться этическими проблемами и вспомнила, чему её учили в школе: баланс, концентрация, внимание, гибкость и ловкость… Жаль, драться в темноте и узком пространстве её никто не тренировал!

Толстый мужик стонал в углу, не собираясь нападать, а нового Рыска с размаху саданула кончиком меча по плечу — чавканье предупредило её о том, что она попала в цель, но это нападавшего не усмирило. От него сильно несло вином, и это вдруг придало Рыске смелости. Вообще-то, Альк учил её не связываться с пьяными, потому что им море по колено, но, с другой стороны, и координация у них не та. Увернувшись от замаха, она скользнула пьяному за спину и ткнула его в другое плечо. Меч выпал из его руки, и мужчина с воплями заметался по комнатке, круша всё вокруг кулаками. Решив, что здесь ей больше делать нечего, Рыска выскочила в кухню и столкнулась с бегущим навстречу Альком.

— Ты как? — спросил он.

— Нормально, двоих уложила.

Альк внезапно развернулся, и серая тень с оханьем отлетела к печке. Добавив упавшему для верности кулаком, Альк скомандовал:

— Спиной ко мне!

Рыска послушно стала к нему спиной и выставила перед собой руку с мечом. С её стороны никто не нападал, но ощущение причастности к организованной драке придавало уверенности. Альк ещё несколько раз махнул мечом, уложил кого-то под стол, пнул, проверяя состояние упавшего, но тот увернулся от пинка и пополз по направлению к выходу. Преследовать его Альк не стал.

Не прошло и трёх щепок, как всё было кончено. Когда дед в исподней рубахе с окровавленным мечом в руках зажёг наконец фитиль, оказалось, что свидетель остался только один, и тот лежал у печки с разбитой головой. Альк быстро проверил гостевую комнату, но и оттуда нападавшие уже улизнули через окно.

— Может, догнать? — спросил Альк у деда.

— Не надо, я одного узнал, — ответил тот.

— Мы никого не убили? — спросила Рыска, обрадовавшись, что бандиты, которых она ранила, были в состоянии передвигаться и удрали.

Дед вытер меч кухонным полотенцем и ответил:

— Вроде нет, но лекари им понадобятся.

— Мерзавцы, — процедил сквозь зубы Альк.

— Они не вернутся? — спросила Рыска.

Дед покачал головой.

— Вряд ли.

— А что это было?

— Плата за добрые дела, — Альк сердито сплюнул на пол. — Пообещай тупорылым идиотам помощь, и они отплатят тебе ножом в спину… Ты точно в порядке? — он взял Рыску за плечи и окинул её с ног до головы внимательным взглядом.

— Точно, — она наконец поняла, что опасность миновала, и её запоздало затрясло от страха. — Один влез в окно, толстый такой, с ножом, я его ткнула в ногу, он свалился. Влез второй, пьяный, с мечом. Как махнёт наотмашь, а я кувыркнулась — и сзади саданула ему в плечо. Он меч выронил и стал кулаками махать… Ох…

— Рыска, успокойся, — тихо произнёс дед.

Но она затряслась ещё сильней.

— Я же говорил, настоящая драка не для тебя, — язвительно буркнул Альк.

— Вот ещё, я прогнала двоих! — возмутилась Рыска, и дрожь стала отступать. — Но нам нужно было чаще тренироваться в темноте...

Он фыркнул и ответил более мягко:

— Молодец, ты всё сделала правильно. А сейчас давайте приведём в чувство этого неприятного господина и спросим, что ему здесь было нужно.

* * *

Рыска перебирала гречневую крупу, сидя на кухонной скамейке, и прислушивалась к разговору Алька и деда. Те спорили на саврянском и то и дело понижали голос, но тайны из беседы вроде бы не делали.

— В следующий раз они подожгут скит, — сказал Альк.

— Я не стану никуда уезжать из-за пяти перепивших идиотов, — настаивал отшельник.

Рыска его прекрасно понимала.

— В Мириных Шахтах ходит какая-то зараза, а народ любит искать виноватых. Если пошла молва, что саврянский путник что-то не то напророчил, найдутся и другие. Запас идиотов неистощим, — настаивал Альк.

— Я не почуял опасность только потому, что наши дары друг другу мешают. Ты же прекрасно знаешь, почему путники вместе не уживаются. Это только у вас с Рыской какое-то совместное чутьё…

— Хочешь, чтобы мы уехали? Думаешь, дар спасёт тебя от подобных нападок?

— Думаю, спасёт.

Они какое-то время препирались совсем тихо, так что Рыска слышала лишь обрывки фраз, молча возмущаясь тому, что её мнение никто даже не спросил. В конце концов Альк вышел из комнаты деда и сказал ей по-ринтарски:

— Собирайся.

— Куда?

— Мы уезжаем.

— Куда?

— В Ринстан.

— Когда?

— Сейчас.

— Но…

— Никаких «но».

Такого она уже стерпеть не могла.

— Мы бросим твоего дедушку одного?

— Хочешь привязать его к корове и потащить за нами силком?

Рыска заморгала, представляя подобную картину, и замотала головой.

— Нет, но он после драки всё ещё хромает. Я же его лечу…

— Я сказал, собирайся.

Рыска продолжила с двойным усердием перебирать крупу.

— Рысь?

— Ты же дипломат, — она подняла голову. — Где твой дар убеждения?

— Дед тоже дипломат.

— Значит, вы можете договориться.

— О чём?

— Если он не согласится поехать с нами, то мы должны остаться до тех пор, пока он не поправится — или пока не исчезнет опасность.

— Какая?

— Ну… дело ведь не только в болезни, — смущённо сказала она. — Альк, ты тоже немного виноват в том, что они на нас напали.

— Что? — он нахмурился.

— Я слышала, как они говорили про пивоварню и ярмарку. Ты сделал что-то не так, или тебя неправильно поняли. Ты должен это уладить.

— Рысь, что ты понимаешь в политике?

— Скажи, что я не права и ты ни при чём! — упёрлась она.

Альк сердито выдохнул.

— Да, эта пьянь решила, что савряне захватывают их город, но лично я ничего не собирался здесь строить, а после случившегося точно не вложу в этот проект ни монеты!

Дед наконец вышел из своей комнаты и окинул спорщиков суровым взглядом.

— Тихо! — он повернулся к ней. — Рыска, Альк прав. Вам пора уезжать. Ваш визит… затянулся.

— Спасибо, — сказал Альк с видом «я же говорил».

Она опешила.

— Вы нас выгоняете?

— Я вас выгоняю, — спокойно ответил старик. — Хочу снова жить своей жизнью.

— А умереть своей смертью не хотите? — выпалила Рыска.

— Мне и раньше угрожали. Я справлюсь, — уверил её отшельник.

— Но вы могли бы поехать в Плынь, — предложила она. — Ведь это ваш дом, и там есть Пристань… Вы могли бы чаще видеться с семьей.

Старик вдруг закашлялся, а затем ответил:

— Не хочу.

— Но почему?

— Девочка, это не твоё дело.

— Рысь, ты услышала мнение деда? Собирайся! — вновь скомандовал Альк.

— А ты, — дед повернулся к внуку, — прекрати на неё кричать.

— Вчера ночью ей пришлось защищать этот скит с мечом в руках, — напомнил Альк. — Извини, что мне это не понравилось.

— Интересно, как так вышло, что твоя жена вообще здесь оказалась? — парировал старик.

— Рыска больше не будет тебе надоедать, и я тоже.

— Она мне не надоедала, — старик сделал акцент на слове «она».

— Я всё понял, дед…

— Хватит! — она топнула ногой. — Дипломаты хреновы!

Мужчины умолкли и переглянулись. Отшельник удивлённо поднял бровь и первым сказал:

— Пойду-ка я полью огород.

Он вышел, ухмыляясь в бороду. Альк покачал головой ему вслед и, повернувшись к Рыске, вдруг спросил:

— Каша скоро будет?

— Ой! Сейчас... — она отложила перебранную крупу и сказала: — Альк, мы не должны его сейчас бросать. Придумай что-нибудь, пожалуйста.

Альк закатил глаза и неохотно кивнул.

* * *

Через пару дней выяснилось, что никакой эпидемии в городе нет — просто несколько семей, купивших на рынке рыбу у одного и того же торговца, ею отравились. Тех, кто участвовал в нападении на скит, поймали и посадили в яму, а подбившему всех на «подвиг» купцу, не получившему доли в будущей пивоваре из-за свары с остальными, дали плетей на площади. Нога у деда почти поправилась, в окна были вставлены новые стёкла.

Рыска уже стала собирать вещи в дорогу, когда к скиту приехала почтовая карета с письмом из Ринстана.

Альк прочитал его дважды, чем заставил Рыску поволноваться.

— Ну что? — спросила она.

— У меня появилось одно небольшое дело, — загадочно произнёс он.

— Какое?

— Нужно съездить в Зайцеград.

— Зачем? — испугалась она, вспомнив, как они попали в зайцеградскую тюрьму — кстати, из-за ссоры Алька с тамошним наместником.

Она знала, что наместники не прощают, когда им в лоб летят кружки... Альк довольно ухмыльнулся.

— Отец просит меня переговорить с новым наместником.

— Ой, а что случилось со старым? — радостно удивилась она.

— По слухам, обидел какого-то мальчика из Пристани. Путникам это очень не понравилось, и они применили своё влияние. Впрочем, он и до этого ругал новые порядки и возмущался объединению тсарств, а таких недовольных тсарь не любит.

— И что с ним стало?

— Очень хочу поскорее выяснить, — сказал Альк, изорвав письмо.

Расставаться с Альком Рыске очень не хотелось, но у неё в ските было важное дело.

— Я бы поехала с тобой, — посетовала она, — но у деда снова загноилась нога.

— Рысь, я в любом случае не смогу брать тебя с собой, когда буду ездить по делам. Это моя работа, а не семейная прогулка, — отрезал он и добавил помягче: — Меня не будет всего пару дней.

— Хорошо. А когда ты поедешь?

Он задумчиво прошёлся туда-сюда по комнате, а затем бросил на неё многозначительный взгляд.

— Я хотел бы сначала посмотреть дороги.

— То есть… При мне?

— Да.

— Но ты говорил…

— Пусть лучше это буду я.

Рыска радостно подскочила.

— Я давно хотела попробовать!

Альк скривился.

— Не хочу уезжать, зная, что любой видун или путник сможет тянуть из тебя удачу. Здесь не скит, а проходной двор какой-то…

— Между прочим, путники и видуны — это дедушкина агентурная сеть, которая нам очень помогла, — с заговорщицким видом сообщила Рыска.

— Знаю, — Альк махнул рукой. — Но это не значит, что ты должна рисковать жизнью.

— Когда начнём? — с надеждой спросила она.

— Прямо сейчас, — Альк указал ей на лавку. — Дед ушёл на рыбалку, его дар нам не помешает.

— Хорошо! — Рыска послушно села рядом. — Что мне делать?

— Вспомни, как ты запрещала другим слышать мою болтовню, когда я был крысой.

— Я помню, Альк. Это было несложно. Ты тогда сказал, что всё зависит только от моего желания, и у меня получилось. Дедушка сказал мне то же самое. Я, правда, очень не хочу, чтобы у меня раскалывалась голова и из носа текла кровь.

Альк обдумал её слова, помотал головой, будто собирался передумать, но всё же взял Рыску за руку и объяснил:

— Я с полщепочки покручу ворот. Если ты почувствуешь, что я тяну из тебя удачу, сожми мою руку. Надеюсь, я это и сам пойму — в прошлый раз сила так и хлынула… Хорошо?

— Не волнуйся, Альк, — она приободрила его улыбкой. — И пока я не сожму руку, не останавливайся. Вдруг не сразу получится.

Он закрыл глаза, и Рыска почти сразу ощутила лёгкое покалывание в носу. «Я не свеча, я видунья», — подумала она, глядя на Алька, но неприятное ощущение усилилось, добавляя нотки знакомой слабости.

Альк наверняка почувствовал, что всё пошло не так, и напряг пальцы, ожидая её сигнала, но Рыска не сжала его ладонь.

«Нет, нельзя, это моя удача!» — прошептала она со злым отчаянием.

Не помогло. Виски начала пронзать боль.

Сделав медленный вдох-выдох, Рыска сконцентрировалась, представляя между собой и Альком стену — и боль отступила, а через несколько мгновений пропало покалывание. Альк уловил перемену, и его хватка ослабла. Он ещё какое-то время сидел, покачиваясь вперёд-назад, а затем открыл глаза и улыбнулся.

— Получилось?

— Да!

— Молодец.

Он привлёк её к себе, усадил на колени, провёл ладонями по предплечьям.

— Что сулят тебе дороги? — спросила она.

— Только хорошее. Препятствий в моём деле не будет.

— И всё равно, Альк, будь осторожен. Раньше ты имел дело с саврянскими наместниками, а ринтарские так просто слушаться не станут. Для них ты чужак, который распоряжаться в их доме.

— Не беспокойся, у меня не тсарская миссия, а всего лишь просьба отца. Частное дело. Он хочет наладить кое-какие связи.

— Может, поедешь в Зайцеград в карете? Так безопасней, выспаться можно и непогода не страшна.

Альк покачал головой.

— Нет, слишком долго ехать. К тому же я ненавижу каретную тряску.

Рыска погладила его по голове, и он масляно глянул ей в глаза.

— Помочь тебе собраться? — предложила она.

— А ты знаешь, что мне нужно?

Рыска, не ответив, обхватила его за шею и потянулась губами к его рту.

— Я имел в виду в дорогу, — пояснил он после жаркого поцелуя.

— Конечно, — она отстранилась и стала перечислять: — Меч, нож, нарядный камзол, фляга, пирожки, кресало, настой от желудочной и головной боли, запасные носки, плащ и одеяло.

Он прищёлкнул языком.

— Да, и немного соли, — добавила Рыска.

— Помоги, — согласился Альк, не выпуская её из объятий. — Дождусь деда и поеду.

— Он обычно долго рыбачит, — с надеждой сказала она.

Альк подхватил её на руки и, ловко встав со скамьи, понёс в гостевую комнату, закрывая за собой дверь ногой.

Рыска выбежала на дорогу и махала рукой, пока корова Алька не скрылась из виду.

— Ну что, как там ваша нога? — спросила она у старика, сидевшего на скамье за кустом роз и читавшего богословскую книгу.

— Нормально, — ответил тот, не поднимая головы.

— Покажите.

Дед знал, что она всё равно не отстанет, и потому приподнял рясу. Рыска осмотрела порез на его голени, оставшийся после ночного сражения и ею зашитый, слегка нажала и недовольно хмыкнула.

— Лучше, но ещё гноится. Вы не забыли утром намазать мазью? — строго спросила она.

— Не забыл.

— Днем и вечером тоже намажьте.

— Хорошо, госпожа.

Она рассмеялась.

— Зачем вы меня так назвали?

— Привыкай, — он наконец оторвался от чтения. — Скоро тебя так многие будут называть.

— Например, кто?

— Слуги, гости, друзья семьи. Продавцы в лавках, портные, причесухи. Нищие, мольцы и все благородные господа.

— Какая из меня госпожа? — горько усмехнулась она.

— Никакая. Но если ты хочешь быть рядом с Альком, тебе придётся ею стать.

Старик задрал голову и оценил дождевую тучу, направлявшуюся как раз в сторону зайцеградской дороги.

— Все всё равно будут знать, кто я и откуда, — сказала Рыска. — К чему притворяться?

— Тебе придётся притворяться. Высший свет — это игра, — объяснил он. — Там все говорят не то, что думают, и изображают из себя нечто иное, чем являются на самом деле.

— И Альк тоже?

Старик пожал плечами.

— Он в эту игру учился играть с детства. Он там как рыба в воде, несмотря на то, что в последнее время появилось много новых щук, готовых кусаться. Хотя так даже интересней.

— А я, как тот пескарик из сказки, — усмехнулась Рыска, — который воду взбаламутил, золотое кольцо нашёл и тсаревне отдал.

— Рад, что ты сохраняешь оптимизм, — сыронизировал он.

— А чего мне печалиться-то? А же с Альком. А он не даст меня в обиду.

Дед не стал возражать.

— Хорошо, что ты хотя бы будешь говорить на родном языке, потому что твой саврянский пока что не ахти.

Она задумчиво почесала затылок и вдруг спросила:

— Дедушка, а вы умеете танцевать?

— Что?

— Ну, мы с Альком один раз были на балу, — призналась Рыска, — в замке у господина Полтора Клинка, и мне там пришлось танцевать — два раза. Сначала с Альком — это было ужасно, но не страшно. А потом с господином Полтора Клинка. Он, правда, был навеселе и отдавил мне все ноги, но и я была как медведь. Вы можете меня научить?

— Не припомню, когда я в последний раз танцевал, — отшельник усмехнулся. — Танцы в рясе — та ещё картина…

— Ничего, с нами на балу был мой друг, молец — не настоящий, но тоже в рясе. Правда, он не танцевал, а грабил. Ах, как давно я его не видела… — Рыска ненадолго умолкла, вспоминая вдохновенное лицо вскрывающего замок Жара. — Когда я стану для всех госпожой Хаскиль, он сам меня найдёт. Так вы умеете танцевать или нет?

— Не знаю, что сейчас в моде. Лучше попроси Алька.

— Я не хочу, чтобы он меня учил.

— Почему?

— Ну, он и так постоянно меня чему-то учит…

Не говорить же деду, что ей не хочется предстать перед Альком неловкой размазнёй, способной лишь хоровод водить.

— Придворные танцы просты до безобразия. Главное, держать осанку и улыбаться.

— Так вы мне покажете?

— А можно мы дождёмся, пока заживут мои раны? — усмехнулся старик.

— Ну конечно, — подскочившая было Рыска уселась обратно на скамью.

Поднявшийся северный ветер внезапно сменился на западный, и дождевая туча загадочным образом поползла в безопасную для Алька сторону.

— Это вы поменяли ветер? — изумлённо спросила Рыска.

— О да! — рассмеялся он. — И урожай твоего укропа — это тоже я.

Она улыбнулась шутке и снова посмотрела на дорогу, по которой уехал Альк.

— Он сказал, что всё будет в порядке, но мне отчего-то тревожно, — Рыска приложила руку к груди, в которой тонким комариком попискивала неприятная струна.

— Этот ливень в итоге выпадет здесь, так что иди прячь бельё, — скомандовал отшельник, и Рыска бросилась снимать простыни с натянутой за домом верёвки.