Гарри Поттер и Человек, который выжил. Часть II (гет)

Как гробовое покрывало

На солнце наползала тень,

И небо звёздами мерцало

В тот день.

Над серым выжженным кварталом

Горело адское кольцо,

Но каждый закрывал устало

Лицо.

Sectumsempra

— Вы что-то хотели, Рон? — Снейп обернулся.

— Гарри… опять, да? — Рон замялся.

— Да, опять.

Рон явно хотел спросить что-то ещё, но только опустил голову.

Снейп указал рукой на диван.

— Присядем. Не знаю, как вы, а я всё равно не усну.

— Почему невыразимцы поддерживают Гарри? — спросил Рон, когда они уселись у камина. — А Министр знает?

— Конечно, знает. Но обычно в дела Отдела тайн правительство не вмешивается. Кроме того, резон в их действиях есть. Вспомните Петтигрю. Он был не бог весть каким магом, однако ритуал провести смог и Лорда вернул.

— Но Вольдеморт был тут, в нашем мире. Его можно с того света достать разве? Какому идиоту это понадобится?

— Идиоты найдутся, — ответил Снейп. — Один такой у вас на первом курсе ЗОТИ преподавал. А если такой вот идиот окажется сведущим в тёмных искусствах, то ему может прийти в голову что угодно.

— Раз так, то понятно, почему в Отделе тайн беспокоятся. А Гарри вроде как подвернулся, потому что у него была связь с Вольдемортом? Как её?

— Ментальная.

— Вот, точно.

— Да, поэтому.

— Это ведь опасно, да?

— Если только сознание Гарри не выдержит. Но Негус следит.

— Он видит то же самое, что и Гарри? — удивился Рон.

— То же самое. Он вмешается, если Гарри будет что-то угрожать.

— Я ещё хотел спросить. Это нормально, что Гарри так относится к Вольдеморту? Он вроде как спасти его хочет.

— Это нормально, — кивнул Снейп. — Гарри не одержим Лордом. И себя он не переоценивает. Ему просто жаль Тома.

— Как можно такого жалеть?

— Можно. Например, как больного, который не благородный страдалец, а ужасный тип, обозлённый на свою болезнь, на людей вокруг и вообще на весь мир.

— Больной-то не виноват.

— Почему? Иногда бывает, что и виноват. Но мы-то люди. И если мы считаем себя другими, лучше, то и поступать должны соответственно.

— Ну, это всё так… идеально.

— Рон, не надо банальностей, — поморщился Снейп. — Мне не придётся отвечать тем же. Захотите поговорить — приходите ко мне. А сейчас ступайте спать — занятий завтра никто не отменял.

— Я хотел спросить, куда они выходили оба — Гарри и Драко.

— В Тайную комнату.

— Зачем?

— Завтра, Рон, завтра, — Снейп поднялся и подошёл к камину. — Это долгий разговор, а сейчас середина ночи. Спокойных снов. — И он кинул в камин горсть порошка.

* * *

Было ощущение стремительного падения. Потом оно внезапно прекратилось, и Гарри завис где-то в абсолютной темноте, лишённый любых ориентиров и воображаемого чувства тяжести тела. Он никогда раньше не чувствовал такого страха, такого унизительного, пробирающего. Он ничто, никто, его нет. Только усилием воли он встряхнулся, вбив себе в голову здравую мысль, что если тут что-то или кто-то боится, то, значит, это нечто всё-таки существует. Когда Гарри вспомнил, как звали магла, который так говорил, страх стал уходить, смываемый едкой иронией в свой же адрес. Всё это заняло очень мало времени — и очень много. Гарри уже привык, что чувство времени тут искажается.

Ещё один толчок, и он опять падал, пока не ощутил землю под ногами — хоть в реальности и не было ни земли, ни ног...

Потом тишина вдруг сменилась оглушающей лавиной человеческих криков, стонов, причитаний, злобных воплей. И когда Гарри велел себе видеть, хотя инстинкт требовал другого — зажмуриться покрепче, он невольно присел на корточки и закрыл голову руками.

Он оказался на улице, запружённой народом. Толпы людей шли куда-то в одном направлении. Неумолкающая лавина состояла, казалось, из ослепших и оглохших. Гарри поспешил вскочить на ноги, чтобы его не смели и не затоптали. Люди были худы настолько, что непонятно было, как они могут ноги переставлять. А некоторые ещё толкали перед собой тележки, нагруженные чем-то непонятным — то ли драным тряпьём, то ли бесформенными кучами грязи. Вся толпа выглядела абсолютно серой, словно выползшей из-под слоя пепла, что было вполне закономерно — ведь улица пылала.

Дома по обе стороны дороги были охвачены невероятной силы пламенем. И даже Гарри вскоре почувствовал беспокойство и стремление идти вперёд, чтобы не сгореть. Стоять на месте было невозможно. Нужно было двигаться вместе с толпой. И он пошёл.

Посмотрев на дом, к которому его оттеснил людской поток, внимательнее, он дал себе зарок больше не глядеть. Дома были слеплены из чего-то, что подозрительно напоминало мясо, куски плоти. В промежутках между домами попадались узкие проходы, заканчивающиеся ничем — чернотой.

Картина не была уж такой незнакомой. Он видел нечто похожее во сне, когда ему довелось столкнуться с воспоминаниями Тома о бомбардировке Лондона в сорок втором году. Тот же горящий город, правда, реальный; люди, мечущиеся, кричащие, зовущие близких, или в шоке бредущие без всякой цели. Гарри записал этот сон для Негуса. Получается, что он был прав — сон недаром посетил его. Эта мысль прибавила отчаявшемуся было Гарри уверенности.

Он впервые наблюдал масштабы ада, о которых ему доводилось слышать краем уха. Например, когда Гермиона упоминала поэму какого-то итальянца из Средних веков, который якобы видел всё своими глазами. В первых спусках у Гарри сложилось впечатление, что называемое адом представляет собой череду одиночных камер-миров, куда люди своими поступками при жизни сами себя загоняют и не могут выбраться. Но этот ландшафт был создан кем-то ещё. И хотя всё вокруг было пропитано чувством извращённого издевательства, но масштабы невольно поражали: и эта широченная улица, и горящие здания, и то пространство над головой, светящееся кровавым оттенком, что заменяло здесь небо. Гарри заставил себя вернуться мыслями к цели своего похода. Что ему делать и как найти Тома? Это всё равно что искать в муравейнике одного конкретного муравья.

Он попробовал прислушаться к речи окружающих людей, но тут же в голове раздался мягкий голос Негуса, который запретил ему. Невыразимец впервые вмешался открыто, но он мог этого и не делать: Гарри хватило одного монолога, и он зарёкся слушать. Чтобы отвлечься от людских голосов, он твердил про себя рецепты зелий, потом перешёл на те немногие детские стишки, которые остались у него в памяти от подслушанных чтений тётки Петуньи — вслух для любимого Дадлички.

И как-то само собой получилось, что Гарри стал думать о Томе. Сначала о том ребёнке, который ждал его в своём тесном мирке, а потом и о ребёнке, который пережил налёт нацистов на Лондон. Нельзя было не жалеть его, тогдашнего. Несмотря ни на что. Потому что даже врагу не пожелаешь такое испытать.

Гарри углубился в свои размышления и не заметил, что всё легче продирался через толпу, свободно огибал идущих людей. Он не замечал этого, пока не очнулся от резкого и неприятного женского голоса.

— Дрянь! Почему ты не сдох?! Это ты во всём виноват! Почему я не вытравила тебя, как только зачала?! — женщина кричала так, словно её резали.

Эти её вопли были ещё самыми безобидными. От остального Гарри хотелось провалиться сквозь землю от стыда — только потому, что он это слышал.

— Скотина! Урод!

Женщина была похожа на жирную грязную муху. Она кружила вокруг тощего мужчины в лохмотьях и осыпала его бранью и ударами. Мужчина горбился, молчал и покорно толкал вперёд свою тележку, не отвечая на оскорбления и побои.

Гарри огляделся вокруг и заметил, что многих людей тоже кто-то сопровождал, и явно не с благими намерениями. Теперь он понял, что сопровождающие отличались от прочих: свободнее двигались и как раз создавали в прямом смысле адский, непереносимый шум. Женщина продолжала поливать свою жертву обвинениями и бранью, а Гарри так и тянуло подойти поближе. Он доверился своим ощущениям и как-то очень быстро оказался рядом с этими двоими. «Муха» его заметила сразу. Уставилась злыми косыми глазками на невыразительном и словно смазанном лице. Оно было не то чтобы уродливым, но очень невыразительным — таких женщин и дурнушками-то лень называть, они того не стоят. А вот глазки буравили, и хотелось отвести взгляд. Гарри где-то явно видел эту женщину, но не мог вспомнить, где именно. Он посмотрел на мужчину и чуть не вскрикнул. Его черты, казалось, обрели чёткость, стоило обратить на него внимание. Это был Том. Вот только который из?

— Том, — позвал Гарри.

Женщина отвратительно захихикала.

Худое лицо мужчины даже не дрогнуло.

— Том! — Гарри потряс его за плечо.

— Зови, зови! — прошипела женщина. — Только он тебя не услышит. Это мой мальчик.

Похолодев от внезапного узнавания, Гарри обернулся к ней. Меропа! Нет, не может быть. Он помнил Меропу по воспоминаниям, которые показывал ему Альбус: жалкая, забитая девушка, худая, неловкая. От этой веяло уверенностью и силой. Она зло скалилась — того и гляди вцепится.

— Том, это не твоя мать, — сказал Гарри в сопровождении издевательского хохота женщины. — Это не она.

Лицо Тома чуть дрогнуло. Меропа ответила очередной порцией брани.

— Да замолчи ты! Пошла вон! — заорал Гарри, не выдержав.

Зашипев, лже-Меропа отскочила назад, но не исчезла. Такой реакции Гарри не ожидал. Ему везёт?

— Том, куда ты идёшь? Остановись!

— Нельзя…

Услышав отклик, Гарри воспрял духом, но когда Том повернулся к нему, все надежды разом пошли прахом. Худое лицо было совершенно расслаблено, а взгляд был взглядом тихого дурачка.

Гарри вздохнул и чуть не упал, как-то разом вдруг почувствовав здешнюю вонь.

«Успокойся, — послышался в голове голос Негуса. — Всё хорошо. Думай».

Который из них? От этого зависело, о чём говорить, за что цепляться. Можно ли считать сны подсказкой? Гарри видел Тома, который рассказывал о своём детстве, о школе. Мать тоже упоминалась в тех снах. Том винил её за то, что она умерла, не захотела бороться, бросила его.

— Что замолчал, Гарри Поттер? — подало голос здешнее исчадие. — Раздумываешь? Ну, и как тебе видеть всё это? Совершил подвиг — и доставил мне сыночка. Прямиком сюда послал.

Она его смутить хочет, испугать? Гарри хотел возразить, но не стал. Она просто втянет его в спор, отнимет время. Но зато он понял намёк, обратил его в свою пользу. Вот значит что это за осколок души. Тот самый, что он принял у Вольдеморта во время их последнего боя в Отделе Тайн.

Драко, нанеся смертельный удар Нагайне, отвлёк внимание Вольдеморта, и Гарри быстро освободился от фальшивых пут, выхватил палочку. Но раненый друг упал, и не было ни секунды, чтобы хотя бы попытаться помочь. Хорошо, что палочка Малфоя слушалась Гарри, и он смог сражаться. Даже не сражаться, а пока что убегать, петляя, как заяц, по огромному амфитеатру Зала Смерти.

Вольдеморт не посылал в него Смертельные заклятья. Северус был прав, когда говорил, что цель Лорда — не убить Гарри, а заполучить его тело, как вместилище для двух осколков души. В него летели оглушающие, режущие заклинания — он должен быть ранен, обессилен, тогда Лорд сможет справиться с ним.

Но и Гарри отвечал тем же. Ему никогда не приходилось биться на таком пределе сил и возможностей. Северус многому его научил, но было тяжело. Лорд, даже ослабленный гибелью предпоследнего крестража, был слишком быстр. Наблюдатель, следя за перемещениями сражающихся по залу, перестал бы вскоре различать их фигуры, замечая лишь смазанные тени, от которых летели вспышки заклинаний.

Гарри становилось всё тяжелее. Он не мог не думать об умирающем Драко. Следующее заклятие Вольдеморта едва не попало в цель, но Гарри на счастье споткнулся и упал на колени. Красная вспышка пролетела у него над головой.

Внезапно что-то чёрное, огромное и мохнатое сорвалось с верхних рядов амфитеатра и почти скатилось вниз, на бегу трансформируясь в высокую фигуру в чёрной мантии.

Такие моменты обычно вспоминаются до мельчайших деталей, но всё происходит очень быстро. Не успел Гарри понять, что происходит, как Снейп метнул в Лорда Смертельное заклятие. Тот увернулся, гневно вскрикнув, и нанёс ответный удар, но одновременно с ним и Гарри поднял палочку:

— Sectumsempra! — закричал он хрипло, не доверяя невербальным заклинаниям.

Двое одновременно упали, как подкошенные.

Гарри бросился к Снейпу: тот лежал неподвижно, глядя в потолок, но ещё дышал.

— Северус! — Гарри приподнял голову учителя.

Откуда-то со стороны рядов послышался стон.

Сняв с себя мантию, Гарри положил её под голову Снейпа и кинулся к Драко. Тот был жив. Он стонал, корчился от боли, ничего уже не слышал и не осознавал.

И опять стон. Не выдержав, Гарри от бессилия запустил пальцы в волосы и закричал.

Обернувшись, он посмотрел на поверженного Вольдеморта. Под ним растекалась лужа крови. Реддл смотрел на Гарри, в его глазах застыли боль, растерянность и страх.

Гарри подошёл к нему и опустился на колени, не замечая, что джинсы на коленях намокли. Всё было кончено.

— Вот и всё, Том, — сказал Гарри на парселтанге.

— Помоги… — прошептал тот.

— Да, ты этого хотел. Ты хотел получить меня, переждать.

— Помоги мне.

— Только крестражей больше нет. И не будет нового Лорда. Будет только сумасшедший в отдельной палате в Св. Мунго. Делай, что собирался, Том.

— Я не могу. Сил нет.

— Какая разница. Я последний — ты всё равно останешься привязан ко мне. Думаешь, я буду жить? У меня больше ничего нет.

Вольдеморт что-то прошептал, но Гарри не расслышал.

— Что ты говоришь? — он наклонился ниже.

— Помоги… умереть.

— Ты хочешь умереть?

Не совсем понимая, что делает, Гарри обхватил ладонями голову Реддла и повернул его лицом к себе, вглядываясь в безобразные черты, которые сейчас выглядели почти человеческими, искажённые предсмертным страданием.

— Не могу… больше…

— Да. Ты прав. Я тоже больше не могу, — ответил Гарри, и тут Лорд закричал, из его открытого рта с последним выдохом вырвался какой-то туманный сгусток и ударил Гарри в грудь, и тот тоже закричал, схватившись за сердце, и упал рядом с уже бездыханным телом.

Боль драла его острыми когтями изнутри, распирала грудную клетку.

Хотелось только, чтобы боль прекратилась. И чтобы они перестали стонать на два голоса. Гарри смог повернуться на бок и посмотрел на Северуса. Тот всё ещё был жив, даже силился что-то сказать.

Тут Гарри благословил в душе эти стоны. Скоро придёт помощь, их обоих спасут — и Снейпа, и Драко. От этих мыслей стало легче.

Повернувшись, Гарри посмотрел на высившуюся посреди зала Арку. Он лежал не так уж и далеко от неё. Нужно только встать на ноги. Или хотя бы доползти.

— Я тебя люблю, — сказал он Снейпу, чьи глаза уже закрывались, и сделал рывок к помосту Арки, чтобы ухватиться за край.

Боль, которая только что раздирала его изнутри, вдруг разом сконцентрировалась вокруг сердца и вцепилась в него. Перед самой Аркой Гарри с надрывным воплем всё же встал на ноги и опёрся на древний камень. Перед ним колыхалось что-то мутно-серое и слышался шёпот бесчисленных голосов. «Они там, они ждут», — вспомнил он слова Полумны и сделал шаг вперёд.

Сначала пропала боль, потом Гарри лишился слуха и зрения. Но сам он не исчез — его приняло в объятия что-то тёплое, окутало собой. Он чувствовал себя младенцем, которого подняли на руки и укачивают.

Если это смерть, то чего боялся Том?

Гарри очнулся от своих воспоминаний, которые пронеслись перед ним почти в одно мгновение. К злобным воплям «местных» где-то впереди прибавились крики ужаса обречённых, и ещё один звук — такой низкий, что его можно было уловить не слухом, а скорее, нервами. Гарри мало имел представления о некоторых вещах, поэтому он не мог сравнить этот отдалённый гул с тем, что раздаётся перед землетрясением. Но гул этот вызывал чувство страха.

— Том, куда ты идёшь? — он вцепился в истлевший рукав.

— Вперёд.

Позади раздалось хихиканье.

— Том, это не твоя мать! — Гарри потряс его за плечо. — Она была во многом не права, но она бы никогда не говорила тебе таких вещей. Она хотела, чтобы ты жил.

— Зачем?

Этот вопрос поставил Гарри в тупик. Живому можно ещё проповедовать о необходимости жить, а как это объяснишь умершему?

— Что, дитя человеческое, ты в тупике?

Гарри обернулся и посмотрел на «муху».

— Я не с тобой разговариваю.

— Не дерзи мне, Гарри Поттер, — лицо её стало бесстрастно, интонации изменились. — Я чту законы и только поэтому тебя не трогаю. Не трать свои силы на это ничтожество. Он всё равно не поймёт ничего, из того, что ты ему говоришь. Все они тут слепы и глухи.

Страха Гарри не чувствовал, но он сообразил, с кем разговаривает. А он-то уже понадеялся, что лже-мать — это порождение сознания Тома, вроде дерева и кладбища.

— Я его не брошу.

— Ты очень самонадеян, Гарри. Настолько, что мне это начинает нравиться. Даже я подчиняюсь законам. Из всех, кто тут находится, нет ни одного, кто бы не заслуживал такого. Смирись, дитя.

— Да, он виноват, но он не заслуживает того, чтобы…

— Чтобы что?

— Чтобы над ним так издевались.

— А ты думал, что тут сплошь благородное страдание и театральное заламывание рук, Гарри? И кто ты такой, чтобы решать, кто и чего заслуживает?

Тут женщина вдруг картинно упала Гарри в ноги и отбила ему поклон.

Он отшатнулся и прижался спиной к плечу Тома. Тот даже не обратил внимания, так и шёл вперёд. Едва не упав, Гарри догнал его, слыша издевательский смешок «Меропы».

— Так кто же ты, Гарри? Ты Избранный?

— Я просто человек.

— Так знай своё место, человек! — закричала женщина, и её крик заглушил и людские вопли, и гул, доносящийся издалека.

Гарри вздрогнул, но всё же ответил:

— Я его знаю.

— Я буду честен с тобой, дитя, — «муха» вдруг стала говорить о себе в мужском роде, — ты его не знаешь. Тебя многому не учили. Ты добрый мальчик, Гарри, и тебе жалко этого как бы человека, но не трать на него силы. У тебя впереди большая жизнь. Забудь всё и проживи её для себя и для тех, кто тебе небезразличен. Почему ты всё ещё винишь себя в чём-то?

— Я не виню себя, — начал Гарри несколько неуверенно.

— Но ты же убийца.

«Гарри, осторожней!»

— А ты молчи, молчи, старик! Мы с тобой ещё увидимся — вот тогда ты и поговоришь, — сказала «муха» куда-то в пространство.

— Да, я убил Тома, — кивнул Гарри.

— И не только его.

— Да, и не только его. Но ты же подчиняешься закону, получается, что судить меня будешь не ты.

Женщина расхохоталась.

— Ты мне нравишься, Гарри. Способный мальчик.

«Гарри, осторожней!»

А ведь она не может разорвать его связь с Негусом. И ещё — Гарри заметил, что Том их слушает.

— Ты её сам потеряешь, чего мне-то зря стараться? Итак, Гарри, ты только что признал, что нет ничего выше закона.

— Есть.

— Что же это?! — воскликнула «муха» с интонациями домохозяйки из телевизора, обсуждающей достоинства кухонного комбайна.

— Прощение.

Он думал, что она будет смеяться. Но она только качнула головой. Как-то неопределённо.

— О прощении легко говорить, Гарри Поттер. Но прощают единицы.

— Нет, мне как раз нелегко говорить, — возразил Гарри. — Если бы я не простил Тома, меня бы тут не было.

— Но ты сам сказал, что всего лишь человек.

— Уходи…

Это сказал Том.

— Почему?

— Уходи, — он смотрел вперёд и дрожал от страха.

«Гарри, просыпайся!»

— Что там?

«Гарри, беги!»

Гул ворвался в уши вместе с криками ужаса сотен и сотен.

— Уходи.

— Том, я вернусь!

— Да, ступай отсюда, Гарри Поттер, — промолвила женщина, оказавшись за спиной Тома и вцепляясь в неё. И тут она с диким визгом стала толкать его вперёд, словно он был санками, на которых она собиралась съехать с горы. Гарри дёрнуло вверх, и он успел заметить огромный дымящийся зев со всполохами огня, и падающих туда беспрерывно людей.

Пол комнаты показался ему ледяным. Он лежал на спине, глядя в потолок, и задыхался.

— С возвращением, — послышался голос Негуса.

* * *

Причин находиться в Больничном крыле у Гарри не было. Физически он чувствовал себя хорошо, а на душе скребли какие-то уж очень противные кошки. Мадам Помфри заботливо поила его укрепляющими. Он проспал полдня, малодушно разыграл больного перед Джинни и остальными. Северус не приходил. Гарри понимал, что виноват перед ним. Встать бы, пойти и повиниться, но Гарри лишь зло тискал подушку и продолжал лежать в той комнатке, которую после прошлого раза благоразумно решила выделить ему школьная целительница, чтобы остальные пациенты не задавали лишних вопросов.

Открылась дверь. Гарри лежал к ней спиной и не видел, кто вошёл.

Его тронули за плечо.

— Папа!

Гарри обрадованно вскинулся на постели, но это был Негус.

— Это вы…

— Увы, это я, — добродушно улыбнулся невыразимец и сел на стул. — А что вы тут лежите, молодой человек? Решили устроить себе выходной, когда другие учатся?

— Я себя плохо чувствую, — буркнул Гарри.

— С чего бы? Я за вами следил всё время — вы в прекрасном состоянии. Но вот ваше настроение мне очень не нравится. Я вами недоволен.

Гарри усилием воли удержал на месте челюсть.

— Но я же… Я не справился!

— Вовсе нет. Вы прекрасно со всем справились, — возразил Негус. — Вы нашли ещё один осколок души Лорда, вступили с ним в контакт, определили препятствия, которые нам надо преодолеть, и благополучно вернулись. Это замечательный результат. Или вы думали, что вот так, сходу, вы сможете вытащить оттуда Реддла? Это вам уже не мальчик, не подросток. И тут методом внушения не обойдёшься.

— А что делать?

— Для начала встать с постели и перестать изображать из себя обиженного. И тем более не страдать излишней самоуверенностью.

Гарри почувствовал, что краснеет.

— Потом сходить к профессору Снейпу и попросить прощения.

— Он даже не пришёл…

— Он приходил, когда вы спали, — отрезал невыразимец необычным для него жёстким тоном.

— Да, я сейчас…

Гарри вылез из-под одеяла и стал переодеваться.

— Я подожду вас за дверью, — сказал Негус и вышел.

Когда Гарри вышел, Негус шёпотом спорил с мадам Помфри.

— Ступайте, ступайте, мой мальчик, — с милой улыбкой послал он Гарри на заклание его совести.

И Гарри пошёл. Когда он очутился в кабинете Северуса, тот сидел за столом и работал. Колени у Гарри вдруг противно ослабели.

— Папа…

Снейп нахмурился, но как-то болезненно нахмурился и вышел из-за стола.

— Прости меня! — Гарри на нервах стал ожесточённо тереть себе лоб.

— Всё, всё… — Снейп быстрым шагом подошёл к нему и крепко обнял.

— Я так больше не буду, — всхлипнул Гарри, стиснув его рёбра.

— Жених! — с сарказмом, почти как раньше, промолвил Снейп.

Почти, потому что, говоря это, он торопливо целовал Гарри куда придётся, даже в ухо, так что Гарри засмеялся и потёр его, оглушённый.

— Как маленький, — ворчал позже Северус, когда они сидели на диване, и Гарри примостился рядом, поднырнул ему под руку и обнял.

— Ну, и ладно, — отозвался он. — Имею право. Я в детстве недополучил.

Снейп рассмеялся.

Гарри не хотелось думать ни о чём, особенно о том, что он видел. А не думать не мог, и поэтому прижимался к названному отцу, чувствуя себя в безопасности.

— Папа, а что-то есть выше закона?— спросил он.

— Есть. Милосердие.

— А как ты его понимаешь?

— Это когда человек упал, даже если он сам виноват, а ты помог ему подняться.

Гарри подумал и кивнул.

— Понял. А я сказал — прощение.

— И оно выше. Но это вещь коварная. Очень трудно простить другого, если не умеешь прощать себя.

— А ещё выше? Любовь?

— Да.

— Это хорошо, — сказал Гарри, закрывая глаза.

— Ты спать тут собрался? — ласково усмехнулся Снейп.

— Нет, я просто посижу так.

Северус мог только догадываться, что на этот раз повидал Гарри. Он лишь надеялся, что теперь от него ничего скрывать не будут.

— Невыразимцы уже очистили Тайную комнату?

— Да, всё вынесли, но кое-что из полезного, не слишком уникального и не представляющего опасность оставили у нас.

— Реликвии вроде как? А озеро?

— Они закрыли проход к нему, — ответил Снейп с лёгкой прохладой в голосе.

Гарри виновато вздохнул.

— Такие места есть и в других уголках земли, — сказал Снейп. — Вспомни, например, сказания греков.

— Помню. Я вот подумал, что у нас в замке есть призраки, возможно, из-за близости такого места? Ведь в других школах их нет.

— Вполне возможно, — кивнул Северус.

— Я зайду вечером? — спросил Гарри.

Снейп улыбнулся.

— Ты не волнуйся, иди к своим. И Джинни тебя уже заждалась.

— А вечером?

— Вы же сегодня все должны быть у меня. Мы пока что традиций не нарушали.

— О, правда! Я запутался в днях. Тогда я пойду — и до вечера!

Гарри получил ещё один отеческий поцелуй на прощанье и помчался в комнаты Гриффиндора.

Ему по идее страшиться бы того, что он видел. Печалиться или ещё что. Но Гарри почему-то было легко. Он всё время думал о том, что выше закона, и радовался, что в его жизни такое есть.